[Некто в маске варгеста]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

My Valentine — ж!Хоук/Андерс

[Некто в долийской маске]

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p214848916.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/85574315.png" alt="«All you need is...»"></a>

Автор:  Salome
Название: All you need is...
Пейринг/Персонажи: Варрик, ж!Хоук/Андерс
Категория: джен с элементами гета
Жанр: романс, ангст
Рейтинг: PG
Размер: ~1300 слов



Целителю и раньше доводилось отлучаться надолго. Но потом он всегда возвращался, выметал с пола пыль и труху, обновлял запасы припарок и зелий и зажигал зеленый фонарь. Обитатели Клоаки верили: если потребность твоя велика, если тебе без него никак не обойтись, фонарь будет гореть.

Пустые суеверия и мракобесие, конечно, досужие выдумки глупцов и невежд. Вряд ли те, кто передавал это поверье из уст в уста, способны были провести параллель между целителем из Клоаки и ненавистным всему цивилизованному Тедасу отступником-террористом. Да большая часть их, собственно, и не должна была застать Андерса в Киркволле. Ферелденские беженцы от Мора сменялись жертвами нападения кунари, жертвы кунари – пострадавшими от маго-храмовничьей войны, те плавно перетекали в спасающихся от демонов и дырки в небе. Киркволл никогда не испытывал нехватки в обездоленных.

Именно поэтому Варрик не делал ничего, чтобы пресечь или опровергнуть слухи. Тем, кто оказался на самом дне жизни, и в прямом, и в переносном смысле, надо же хоть во что-то верить, а длинные руки Инквизиции до Вольной марки дотянулись лишь поверхностным касанием – и Варрика это, в общем, устраивало. Он будет делать свое дело, и, может быть, если слухи сойдут на нет, он поймет, что в городе стало чуть меньше беспросветного отчаяния.

Пока что они всплывали с пугающей регулярностью. Загибающаяся от чахотки маленькая бродяжка забралась в лечебницу, чтобы скоротать ночь в относительном тепле и сухости, и вышла наутро отогретая, сытая и здоровая. Обезумевший от отчаяния муж женщины, умирающей в родах, бросился искать зеленый фонарь, когда повитуха объявила дело безнадежным и сбежала – мать и младенец (чудовищно крикливый) спасены и чувствуют себя хорошо. Подгулявший мастеровой припозднился в лабиринтах Нижнего города и нарвался на бандитский нож – вовремя он вспомнил про лечебницу в Клоаке, а то бы его уже отпевали.

Варрик, на правах главы города посетивший выздоравливающего, озадаченно смотрел на шов на животе: две параллельных пунктирных линии по сторонам сомкнутого края раны, а в углах разреза по два стежка крестиком. У него самого было несколько таких шрамов. Не всякий лекарь возьмется за подобную рану с надеждой сохранить жизнь, и только один целитель на его памяти делал именно такие швы, вроде личной подписи.

Но Варрик своими глазами видел, как после удара кинжала тело Андерса кулем падает на мостовую, а Хоук равнодушно отворачивается и командует: “Вперед, в Казематы”. По правде говоря, Варрик тогда не почувствовал жалости, только облегчение, настолько Андерс к тому времени всех раздражал. Они, конечно, пожалели о нем очень скоро, все-таки в бою он был огромной помощью, и если бы Варрик был в курсе, какая большая редкость духовные целители, то, наверное, уговорил бы Хоук его пощадить. Если бы он предвидел, как погано станет на душе после… ну да что теперь.

“Но он ведь сам этого просил”, – тоскливо говорила Хоук потом, как будто снова и снова надеялась убедиться в правильности давнего решения. “Мне казалось, что я поступаю милосердно”. Она сама была словно ранена, и Варрик несколько лет наблюдал, как из нее по капле вытекает жизнь, но поделать ничего не мог.

Так или иначе, тогда у него не было сомнений, что Андерс убит. Но, может быть, его дух? демон? неважно – снова воскресил его. Такое уже случалось, а на месте ли покойник, в последующем хаосе никто проверять не стал. Вот только сомнительно было, что Андерс – вместо того, чтобы снова привлекать к себе внимание, мутить народ, бросаться в бой за все хорошее против всего плохого, но случайно сделать все наоборот – просто тихо вернется в клинику, чтобы лечить жителей Киркволла. С другой стороны, возможно, так повел бы себя тот Андерс, которого их компания знала и любила, до того, как демон Возмездия окончательно выжег из него все достойное сочувствия. Надо будет разобраться с этим как-нибудь на досуге.

Но досуг Варрику представился не скоро. Очередная серия преступлений – и неясно было даже, какова причина: демон, маньяк-одиночка, кровавый культ? – надолго поставила в тупик Авелин и ее людей и лишила Варрика сна и покоя. Он уже думал прибегнуть к внешней помощи, когда одним прекрасным утром к воротам дворца был подкинут мешок от анонимного доброжелателя. Чудовищное содержимое мешка безоговорочно доказывало две вещи: что убийца найден и что больше он горожан не потревожит. Наместник Киркволла был в смешанных чувствах: с одной стороны, хорошо, что нашелся тот, кто сумел справиться с этим… этой тварью, а с другой – это значило, что тот, кто на такое способен в одиночку или с небольшой компанией – всем серьезным боевым отрядам велся строгий учет с тех пор, как началась эта история с убийствами – разгуливает по городу неопознанным. Кто знает, что следующее придет ему в голову?

Следующими оказались письма принцу Старкхевена, написанные новым киркволльским магистратом, содержащие стратегическую информацию про ключи от города. Их Варрик нашел у себя на рабочем столе, перевязанные бечевкой с вплетенной в нее красной нитью. Несмотря на возросшее беспокойство, приходилось признать, что в каком-то смысле неизвестный настроен дружелюбно. Кто-то разгромил пристанище буйных тал-вашотов на Рваном берегу. Количество бандитских шаек в городе, на борьбу с которыми Наместнику не хватало никаких ресурсов, резко пошло на спад. Поговаривали, что это вернулась Защитница Киркволла и даст им всем прикурить.

Проходя по Верхнему городу мимо особняка Амеллов, Варрик каждый раз мечтал, чтобы это оказалось правдой, что Хоук каким-то образом выбралась из Тени и вернулась домой. Но он помнил тоску и решимость в ее глазах, помнил, что Верховная Жрица не выжила, и понимал, что вряд ли человек из реального мира мог продержаться в Тени так долго. Хоук попросту приказала им идти и спасать себя, и они послушались. А сама осталась погибать, потому что уже не находила причин жить, и в каком-то смысле это было милосердно.

Особняк во второй раз достался по наследству Гамлену, который, конечно, не в состоянии был его содержать. Но на этот раз он не повторил прежней ошибки и сдал дом в аренду городу: ему – постоянный доход, Киркволлу – место, где не стыдно поселить высоких гостей, бывшая резиденция самой Защитницы. В последнее время сюда любит наезжать Инквизитор. Так что свет, мелькнувший в окне, – это, по всей видимости, кто-то из слуг с регулярной уборкой или обходом комнат, и пусть сердце не заходится отчаянной надеждой.

Варрик был одет в старый кафтан, за спиной – Бьянка, из обычных сопровождающих – никого, а то как бы не спугнуть добычу. Во всем должен быть порядок: сначала разъясним целителя из Клоаки, а претендентом на место Защитника займемся потом.

Шаги гулко разносились под мрачными сводами – гляди-ка, а программа ночлежек-то работает, народу почти никого. Еще бы теперь что-нибудь сделать с запахом, а то Варрик и забыл, как тут мерзко воняет.

Вот и знакомый поворот – ну что ж, хотя бы очередь из страждущих не дожидается, видно, денек у целителя выдался не слишком занятой.

Фонарь горел, и Варрик почувствовал, что у него замирает сердце, когда осторожно подкрался к дверям.

Дверь была чуть приоткрыта, ровный, теплый свет струился из-за нее. Они сидели за столом друг напротив друга, так что Варрику были хорошо видны профили обоих – до боли знакомые, такие же, как в старые времена. Он растирал в ступке травы, она чистила ногти ножом, но больше поглядывала на него. Вот она протянула руку, чтобы поправить ему выбившуюся прядь, заправила ее за ухо, нежно провела пальцами по щеке. Он поднял на нее глаза и улыбнулся с тихой, светлой радостью, и она склонила голову к плечу, так что черная челка съехала на глаз, и улыбнулась в ответ. Никаких обид, никаких недомолвок не осталось между ними, только любовь и прощение.

Они ничего не говорили друг другу. Да и вряд ли они вообще умели говорить. Два духа из тени, воплотившиеся в образы двух дорогих Варрику людей, ответившие на зов множества голосов - теперь-то он в таком разбирался. Они заняли место тех, кого уже нет, и были притянуты друг к другу силой их любви, которая одна сохранилась, когда больше от них не осталось ничего.

Ну или так Варрик напишет однажды, подумал он, отвернувшись, уходя, смахивая непрошеную слезу. Кто их на самом деле знает, этих духов.

Но если потребность твоя велика, фонарь будет гореть.

@темы: Андерс, гет, Варрик, My Valentine, джен, ж!Хоук

---

My Valentine — Фенрис

[Weisshaupt Fortress]

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p214848974.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/85574346.png" alt="«Розы»"></a>

Автор: Аноним
Название: Розы
Персонаж: Фенрис
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G

@темы: арт, Фенрис, My Valentine, джен

---

My Beloved Valentine — работы малого формата

[Weisshaupt Fortress]

Дорогие авторы! В комментариях к этому посту выкладывайте работы малого формата (однострочники, стихи, небольшие драбблы), которые не имеет смысл выкладывать отдельно. Все они будут переноситься из комментариев в сам пост, и запись будет подниматься.

Если вам по каким либо-причинам неудобно выкладывать работу самостоятельно — пришлите ее на u-mail сообщества, и мы поможем вам в выкладке. Имейте ввиду, что наше сообщество открыто для любой аудитории, поэтому, если ваша работа высокорейтинговая, то при выкладке следует поставить плашку-предупреждение "18+" (код плашки под баннером) и поставить галочку "Закрытая запись: материалы для взрослых".

код плашки "18+"

код плашки "18+"

<div align="center"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/83484986.png"></div>

||

код шапок

Ники в строках "Автор" и "Бета" в выложенных работах модераторы проставят после деанона, так что можно эти строки просто не указывать.
Шапка для оригинального текста

<b>Название:</b> (если нет, то ***)
<b>Пейринг/Персонажи:</b>
<b>Категория:</b> джен/гет/слэш/фемслэш
<b>Жанр:</b> 
<b>Рейтинг:</b> G/PG/PG-13/R/NC-17/NC-21
<b>Размер:</b> Х слов
<b>Предупреждение:</b> (если есть)
<b>Примечание:</b> (если есть) 

Шапка для перевода

<b>Название:</b> (если нет, то ***)
<b>Автор:</b> ник + ссылка на оригинал
<b>Ссылка на оригинал:</b>
<b>Разрешение на перевод:</b> Получено/Запрос отправлен
<b>Пейринг/Персонажи:</b>
<b>Категория:</b> джен/гет/слэш/фемслэш
<b>Жанр:</b> 
<b>Рейтинг:</b> G/PG/PG-13/R/NC-17/NC-21
<b>Размер:</b> Х слов
<b>Предупреждение:</b>
<b>Примечание:</b> 

Шапка визуального контента

<b>Название:</b> (если нет, то ***)
<b>Пейринг/Персонажи:</b>
<b>Форма:</b> арт/клип/коллаж/косплей/куклокосплей/вышивка/сет аватар и т.д.
<b>Категория:</b> джен/гет/слэш/фемслэш
<b>Рейтинг:</b> G/PG/PG-13/R/NC-17/NC-21
<b>Референсы/источники:</b> если таковые использовались, указывать обязательно
<b>Размер:</b> указывается для видео
<b>Ссылка для скачивания:</b> при желании указывается для видео
<b>Примечания:</b> (если есть)

||

Гостевые аккаунты для желающих

Гостевые аккаунты для желающих

Некто в маске варгеста - 11111
Некто в долийской маске - 222222
Некто в маске с мабари - 333333
Некто в маске саирабаза - 444444

|| Валентин-флудилка|| Орг-вопросы и заявки

Драббл №1

Автор:  Mosag
Название: Приглашение на чай
Пейринг/Персонажи:ж!Адаар|Дориан, ж!Адаар/Железный бык
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг:PG-13
Размер: 370 слов

После долгой дороги Абан даже не успела отправиться в свои покой, как к ней подошел посыльный.
— Ваша милость, — посыльный протянул ей письмо, стараясь не смотреть в глаза своей Вестницы. Абан усмехнулась, но поблагодарила посыльного.
«Дорогая Абан,
Ты совсем забыла про своего дорогого друга, который уже неделю назад как вернулся в Скайхолд и жаждет аудиенции с тобой. Срочно поднимайся в библиотеку.
Дориан»
Порой её «дорогой друг» бывал невыносим, но после письма от Дориана усталость как рукой сняло. Абан действительно соскучилась по магу. Она сразу же направилась в библиотеку.
Дориан сидел в своем любимом кресле и делал вид, что поглощён книгой «Ядовитые травы, хранение и применение». Абан прочистила горло и постучала по шкафу с книгами, словно просила разрешения войти в чужие покои.
— А вот и ты, — Дориан отложил увлекательнейшее чтиво и подошел к Абан. — Так ты собираешься поприветствовать друга как полагается?
— Мои доспехи в крови.
— Не волнуйся ты так и делай, что просят, а то я сам обниму.
Абан даже не стала обращать внимание на «волнуйся» — Дориан с Быком уже давно шутят над ее именем, — а только крепко обняла Дориана.
— Крепкие кунарийские объятия, вот чего мне не хватало! А теперь присаживайся.
Дориан пригласил ее за стол, которого раньше здесь не было. Он разлил по чашкам чай и достал коробочку с тевинтерскими сладостями. Слушать рассказы Дориана, видеть его заботу, пить ароматный чай и есть сладости – наверно, так выглядело счастье для Абан.
— А теперь ты рассказывай, да поподробнее, — хитро прищурившись, неожиданно для Абан заявил Дориан. Абан нахмурилась, совершенно не понимая, о чем ее спрашивали.
— Что у тебя там с Быком? – Абан чуть не поперхнулась чаем: к такому вопросу она не была готова. Не скажешь же Дориану, что нашла способ, как отвлечь себя от мыслей о нем. Бить манекены, конечно, хорошо, но хлестать кого-то живого тоже надо.
— И как он тебе? – продолжал напирать Дориан, совершенно не давая Абан времени, чтобы она смогла придумать что-то правдоподобное.
— Раз интересно, то, может, присоединишься к нам? – Абан сама не знала, как такое пришло ей в голову. Но идея определенно была неплоха…
— Ох, дорогая, не смотри на меня так сурово. — Дориан заливисто засмеялся. – Хорошо, не буду я тебя пытать, захочешь, сама все потом расскажешь.
И он перевел разговор в другое русло.
Может стоило ему сказать, что она совсем не шутила?

запись создана: 12.02.2018 в 23:01

@темы: гет, My Valentine, Железный бык, ж!Адаар, Дориан

---

[Некто в маске с мабари]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

My Valentine — Карвер Хоук/Мерриль

[Некто в долийской маске]

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p214843988.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/85574321.png" alt="«Маргаритки»"></a>

Автор:  lysblanche
Название: Маргаритки
Пейринг/Персонажи: Карвер Хоук/Мерриль
Категория: гет
Жанр: флафф, романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: ~1500 слов

* * *

Карвер приходит к Мерриль. Долго мнется перед дверью, ерошит волосы. Что ей сказать? Хорошо ли заходить вот так, без спросу? Она приглашала в гости, но она же приглашала Хоук. Или всех? Раньше он не чувствовал себя так неуверенно с девушками, но Мерриль другая.

Карвер смотрит на букет маргариток, который купил только что, и чувствует себя дурнем. Глупая была идея. Она же долийка, ей не понравится, что цветы сорвали.

И тут Мерриль сама открывает дверь, говорит, что услышала что-то. Улыбается, впуская его, и, кажется, и вправду рада. Заваривает чай с травами, о которых он никогда не слышал, что-то болтает. Просит посмотреть на его меч. Огромный меч ее завораживает. Карвер достает двуручник, доставшийся ему еще в Остагаре, такой огромный, что выше самой Мерриль. Мерриль хихикает, хлопает в ладоши и весело ругается на эльфийском.

Карвер замечает, что у нее необыкновенного цвета глаза — прозрачно-зеленые, как море на мелководье. Или как весенняя листва, если смотришь сквозь нее на солнце. Или как необработанные хризолиты, которые по случаю как-то купил отец, чтобы перепродать.

Карвер говорит ей это вслух. Она хихикает и смущается, отворачивается. А потом снова смотрит — и в глазах ее появляется что-то, от чего теплеет в груди.

* * *

Мерриль приходит к Карверу. Точнее, она приходит к обоим Хоукам, к нему и к Мариан — пожелать удачи. Мерриль толком не понимает, что такое Глубинные тропы, но по рассказам Варрика это что-то ужасное, так что, когда Хоук сказала, что Мерриль остается, она вздыхает с облегчением.

И все же Мерриль хочется как-то помочь, ободрить, утешить. Конечно, они вернутся, живые и целые — это же Хоук! — но немного удачи еще никому не помешало.

В доме Гамлена суматоха, нервные выкрики, вещи валяются в беспорядке. Карвер замечает ее первым, и мешок, который он нес, падает у него из рук. Приходит и Мариан.

Мерриль протягивает им амулет, который сама сделала. Обычное дерево и кость, ничего особенного, но зачарован на удачу. Хоук хмыкает и снисходительно замечает, что если кому и пригодится, так Карверу. Карвер хмурится. Мариан убегает куда-то в другую комнату, ругаясь на ее мабари, не обращая внимания на обиженного брата.

Карвер смотрит на Мерриль, и складка между его бровей уходит. Он берет амулет.

— Знаешь, она права, — признается он. — Но, может быть, на сей раз и мне повезет?

И Мерриль очень-очень хочет, чтобы он вернулся поскорее.

* * *

Карвер приходит к Мерриль. Снова, как и в тот раз, мнется на пороге, ерошит волосы. Снова, как и в тот раз, смотрит на букет маргариток. Только в тот день было солнечно и сухо, а сегодня льет обложной дождь. Хорошо, что цветам полезна вода.

— Что это? — первое, что спрашивает Мерриль, показывая на нагрудник.

— Это грифон. Символ Серых Стражей.

— О, конечно! Я видела их в книге про Иссею! Она запрягала их в аравели, и они летели, представляешь?

Они гуляют. Долго. Он покупает ей медовуху и горячее вино, чтобы она не простудилась, угощает кренделями и медовыми шариками. Думает, что быть Серым Стражем не так уж плохо: по крайней мере, не приходится считать деньги.

Он рассказывает. Про Стража-Командора, которая оказалась ему дальней родственницей. Про вечно пьяного и забавного гнома, который однажды на его глазах одним махом разрубил медведя. Про то, что впервые попробовал кабана. Про страшноватые чащи леса Вендинг. Про то, что весной на улицах Амарантайна настоящее болото из грязи. Про то, что Андерс все наврал и сэр Ланселап по-прежнему живет в замке. Рассказывает то, что, как ему кажется, ее рассмешит, и молчит про то, что ее расстроит.

Она болтает тоже, говорит, что ее беспокоит. Что одеяло прохудилось на прошлой неделе, а она совсем-совсем не умеет шить. Что Хоук в каких-то катакомбах нашла ей древнюю книгу об эванурисах. Что Андерс изводит ее намеками на одержимость. И что ей нравится Изабела, но Мерриль кажется, что Изабела ее скорее жалеет.

Карвер смотрит на нее и думает, что у нее по-прежнему самые красивые глаза на свете.

Вечером они заходят в "Висельника" и играют в "Порочную добродетель" с Варриком и Изабелой. Мерриль сидит близко-близко и прижимается к Карверу плечом — словно обещая что-то, словно решившись на что-то. Изабела улыбается тепло и понимающе, и почти не говорит пошлостей.

* * *

Мерриль приходит к Карверу. Зовет на прогулку, хочет кое-что показать. Завтра он снова уезжает в Ферелден, к своим собратьям-Стражам, и Мерриль знает это.

Они идут по направлению к лагерю долийцев, но, не доходя, сворачивают направо. А там, посреди серых камней и пыльно-желтого песка — поле маргариток. Зеленый цвет, белый, чуть-чуть желтого. Воплощение лета.

— Я заметила их в первый же день, как только прибыла сюда с кланом, — говорит Мерриль. — Но до сих пор некому было показать. Ой! Ты только не подумай! Мне очень нравятся твои букеты! — она испуганно прижимает пальцы ко рту, опасаясь, что обидела. — Но просто так красивее, да? Особенно когда солнце, как сегодня. Голубое небо, и маргаритки, много маргариток.

Она смущается и очаровательно краснеет. Понимая, что смущается, смущается еще сильнее.

— Маргаритки напоминают мне о доме, — наконец говорит она. — И мне хотелось... разделить это с кем-то особенным. Раньше у меня был клан, и хранительница, а сейчас они все боятся меня. Но все равно, я не жалею. Если бы я не покинула клан, я бы никогда не познакомилась ни с Хоук, ни с тобой, правда? Я всю ночь об этом думала, и решила, что все повернулось хорошо. В смысле, я, конечно, одна из elvhen, и я должна сохранять то, что... Но сохранять — это ведь не только... Эльгарнан, что я несу!

Она окончательно путается и замолкает. Он, сам пугаясь того, что делает, кладет руки ей на плечи. Мерриль внезапно — резко, рывком — подается вперед, и целует его в губы. Неумело, но жадно, с азартом и любопытством, как и все, что она делает.

Наконец поцелуй заканчивается, она говорит что-то на эльфийском, он ничего не понимает, и улавливает только последнее, "ma vhenan". Она смеется и целует его еще раз.

Они растягиваются на сочной траве и маргаритках, ее голова уютно лежит на его плече. Они лежат там долго, щурясь на солнце. Карвер пока еще не знает, как оно теперь между ними будет. Забрать ее в Башню Бдения? Командор Амелл будет не против, он уверен, но хорошо ли там будет Мерриль? Или как есть, писать письма, приезжать в Киркволл когда придется? Или попроситься перевестись в Вольную Марку?

Вопросы, множество вопросов приходят на ум, но почему-то сейчас его это не тревожит. Почему-то сейчас он уверен, что все как-нибудь сложится.

Или, может быть, оптимизм Мерриль передается через поцелуи.

* * *

Киркволл горит. Задыхается в ненависти, обидах, подозрениях. В самом себе. Варрик почти не шутит, лириумные клейма на Фенрисе мерцают ярче обычного, Авелин тяжело дышит, Андерс бледен как никогда. И только Мариан Хоук, кажется, ничто не берет. Словно какая-то невидимая сила толкает, гонит ее вперед, словно она знает что-то, что неведомо больше никому, и боится не успеть. И Мерриль смотрит на Хоук и верит. Верит, что они победят.

Внезапно, в каком-то переулке перед портом, что-то ярко вспыхивает — Мерриль чувствует колебания сильной магии — и сзади Хоук возникает огромный демон. Его тут же разбивает огромный меч. Это Карвер! В самом деле он! Мерриль хочет закричать от радости, но выходит какой-то жалобный писк.

Мерриль думает, что сейчас Хоуки будут спорить — они ведь всегда спорят. Вместо этого они долго друг на друга смотрят, затем говорят что-то, то ли грустное, то ли извиняющееся. До Мерриль долетают слова Карвера: "Скажи только слово, и мой меч будет с тобой". И Мариан кивает. И обнимает брата.

А потом Карвер подходит к Мерриль и улыбается уже ей.

Снова бои, снова дым, снова огонь. Они стоят в Казематах, в странном дворике из белого камня. Возможно, это их последний шанс сказать что-то друг другу. Но Мерриль не хочет прощаться, она хочет говорить о будущем. Даже если его и не будет.

— Я всего лишь Страж, — честно говорит он. — Мне особо нечего предложить женщине. Но все, что есть — забирай. Если хочешь.

Карвер снова ей улыбается, и дышать становится легче. Фен'Харел всех забери! Мерриль думает, что сегодня, все же, она не умрет. Нет уж.

* * *

Мерриль складывает вещи в рюкзак. Их немного, за 7 лет она мало что накопила. Разве что книги. Книги тяжелые, но их обязательно нужно взять. И еще, напоминает она себе, нужно заготовить трав для зелий — эльфийский корень, веретенка, немного спирта для возгонки. Бинты, наверное. И еду.

Мерриль немного страшно. Она не знает, как ее примут в Башне Бдения. Кто там живет? Как к ней отнесутся? Будут ли там долийцы? Может быть, взять какие-нибудь гостинцы из Киркволла? Она беспокоится, но потом качает головой. Там будет Карвер, а остальное неважно.

Мерриль хотела бы верить, что больше их ничто не разлучит, но сама знает, что это не так: скверна и смерть всегда идут рука об руку. Но в Ферелдене тоже растут маргаритки.

@темы: гет, Мерриль, Карвер, My Valentine

---

My Valentine — Дориан/Каллен

[Некто в маске саирабаза]

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p214843605.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/85574353.png" alt="«Магия и лириум»"></a>

Автор:  Aivika Olivin
Название: Магия и лириум
Пейринг/Персонажи: Дориан/Каллен
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Размер: 2 964 слова

Южные маги обходили его стороной.

Ладно, не то чтобы Дориан рассчитывал на тёплые объятия, слёзы счастья и дружбу на века, но, в конце концов, он был свободным магом из государства, управляемого магами, и мог иметь некий ценный опыт для мятежников. Например, он не вздрагивал и не скрипел зубами при слове «храмовник». Но для местных он оказался в первую очередь тевинтерцем и лишь во вторую — магом. Поэтому вся группа Фионы подозрительно косилась на него и старательно обходила стороной. Только один молоденький эльф осторожно поинтересовался насчёт магии крови, и Дориан, так и не решив, был ли это флирт, провокация или попытка стать малефикаром, сдал этого эльфа Лелиане.

Совместная беда тоже никого не сплотила. Точнее, она сплотила Дориана с раненным канцлером Родериком, которого тот тащил. Но канцлер всё равно скончался, так что финальный результат можно было считать равным нулю. Редклиффские маги по-прежнему с ним не разговаривали, а Фиона вела себя так, будто библиотека принадлежит ей и Дориан оскверняет её одним своим присутствием.

Временами это сильно утомляло.

Дориан вздохнул и открыл дверь таверны.

Жозефина, когда пыталась убедить всех и вся, что инквизиция — это чудо и дружба, откровенно врала.

На одной половине зала разместилась небольшая кучка присоединившихся к инквизиции храмовников и пила эль с такими постными выражениями лица, что на месте хозяина Дориан бы давно выставил их, чтобы не портили остальным гостям настроение. Другую половину зала занимали оживлённо беседующие о чём-то маги, и то тут, то там мелькали искры. В центре, развалившись на стуле, сидел уже прилично набравшийся Бык, Сэра вертелась рядом и щупала его грудь, приговаривая, что «сиськи у него ничего такие, почти как у девки». Всё было практически как всегда, если бы в самом дальнем углу у стойки методично не напивался командор Каллен. Нетрудно было заметить, что его здесь тоже недолюбливали.

Дориан ещё раз посмотрел на гогочущих Сэру с Быком, но решил, что шута он и так изображает большую часть времени, поэтому подхватил кружку с элем и уселся рядом с Калленом.

— И почему я раньше думал, что храмовники развлекаются как-то иначе, чем простые смертные?

Каллен даже никак не отреагировал на то, что его назвали храмовником, а ведь это был любимый способ Дориана его подразнить.

— Как, например? — больше из вежливости спросил Каллен и снова уткнулся в кружку.

Дориан задумчиво покрутил ус.

— Не знаю. Сворачивают из «Песни Света» трубочки, снюхивают через них лириум, а потом идут пытать магов?

Каллен невесело усмехнулся.

— Ты почти угадал. Хотя, по идее, храмовники не развлекаются вообще.

— А, то есть те ребята в углу на самом деле такие кислые не потому, что вокруг них веселятся свободные маги? Они просто соблюдают обеты?

Каллен сделал ещё один глоток и таким же невыразительным голосом заметил:

— А ты почему не с ними?

— С кем? С храмовниками? — Дориан делано ужаснулся. Каллен на это только покачал головой, и Дориан, перестав прикидываться, ответил: — Если ты ещё не заметил, от меня ваши маги тоже не в большом восторге. Видимо, я слишком хорош для них и привожу их в бешенство уже тем, что не ношу дурацкие балахоны.

Каллен снова покачал головой, потянулся рукой к кружке, но промахнулся, и Дориан только сейчас заметил, что тот чудовищно пьян. Чего и стоило ожидать: вместо того, чтобы, как все нормальные люди, напившись, хохотать, танцевать на столе и заниматься разнузданным сексом, командор Каллен превращался в скорбный памятник самому себе.

Дориан похлопал его по плечу.

— По-моему, тебе хватит.

Каллен кивнул и встал из-за стойки.

До двери он дошёл ровной и уверенной походкой, но, оказавшись снаружи, упал прямо в грязь. Дориан специально не стал ловить его — когда ещё выдастся шанс посмотреть на грозного командора всея инквизиции в таком неловком положении.

Одного он не учёл: тащить Каллена до покоев придётся ему и он, конечно же, тоже весь перепачкается.


***

На следующее утро Дориан выпросил у лекаря антипохмельное зелье и поднялся к Каллену.

Зачем ему это было надо, Дориан сам точно не знал. Если верить слухам, то он наоборот должен был ещё вчера скинуть пьяного Каллена с крепостной стены и сделать вид, что так и было. А не таскать зелья и тёплый куриный супчик. То есть суп он, разумеется, не взял — от одной только мысли об этом на голове начинал появляться воображаемый чепчик — но всё остальное…

Заботиться о ком-то было непривычно. А ведь они даже не переспали.

Дориан открыл дверь, и в ту же секунду над его головой что-то просвистело, ударилось в стену и с дребезгом рассыпалось по полу. Дориан осторожно повернулся, как раз в подходящий момент, чтобы заметить, как выражение лица Каллена сменяется со злого на удивлённое, а потом — виноватое.

— Это какой-то новый способ убийства магов? Коробкой… — Дориан принюхался. — С лириумом по голове.

— Извини. Я… Я не думал, что кто-то войдёт.

— На будущее: если захочешь что-то разгромить, кидай это в стену, где нет двери или окна.

Каллен ещё раз пробормотал «извини». Дориан махнул рукой и, присев на корточки, провёл по рассыпанному лириуму пальцем, а затем сунул его в рот.

— М-м… Хороший. Твоим друзьям во дворе наверняка бы пригодился. — Дориан прищурился. — Но тебе, как я понимаю, уже нет?

— Я бросил. С того момента, как отрёкся от звания храмовника и присоединился к инквизиции.

— Смысл? — Вчерашнее бледное и скорбное лицо Каллена в баре пришло на ум. — Решил заменить алкоголем? Бесполезно. Но ты и сам наверняка понял.

Каллен раздражённо ударил кулаком по столу, а потом устало опустился в кресло. Дориан поднялся, подошёл и прислонился к стене рядом.

— Ты ведь слышал о том, что случилось в Киркволле?

— В пересказе Варрика. Если не ошибаюсь, это ведь там впервые появился красный лириум?

— Да. Его принимала мой командор. И я больше не хочу иметь к этому никакого отношения. Хочу мыслить ясно. Сам.

Каллен поморщился и потёр виски. С головной болью мыслить ясно вряд ли получалось.

Дориан положил руку ему на плечо.

— Ты ведь знаешь, что это опасно? Я бы даже сказал — смертельно опасно.

— Да, но…

— А знаешь почему? — Каллен открыл было рот, но Дориан не дал снова перебить себя. — Отказ от лириума во многом схож с ритуалом усмирения, в котором ты-то уж наверняка разбираешься лучше меня. У тебя появляется магия — ладно, в случае храмовников, жалкое подобие магии — она растёт, становится сильнее, становится частью тебя — а потом, раз, и исчезает. Только вот если при усмирении маг быстро и гарантированно превращается в мешок с ливером, то отказ от лириума — слишком долгий и непредсказуемый процесс.

Каллен нахмурился.

— Инквизитор в курсе и полностью одобряет моё решение. Если я стану не способен выполнять свои обязанности, Кассандра заменит меня.

Конечно, все мысли только об инквизиции и общем деле. Подобное рыцарское благородство Дориана временами сильно злило.

— А если ты сойдёшь с ума и станешь опасен, то Кассандра убьёт тебя, а наш добрый инквизитор будет рыдать в платочек над твоей могилой?

— И что ты предлагаешь? — Каллен сжал кулаки. — Начать принимать лириум снова?

— Нет, — смягчился Дориан. — Я предлагаю перестать пялиться на лириум в этом убогом кабинете и отвлечься. Например, раз уж выпивка не помогает… — Дориан осмотрелся и заметил в углу шахматный столик. — Как насчёт того, чтобы поиграть в нашем прекрасном саду в шахматы?

***

Когда они въехали в ворота Скайхолда, Дориан не смог сдержать вздоха облегчения.

Всю дорогу от Редклиффа Максвелл действовал ему на нервы. Вообще-то он наверняка думал, что таким образом поддерживает и ободряет, но полные тревоги глаза и осторожные реплики о том, что его родители тоже огорчились, когда узнали, что их сын — маг, только раздражали. Родителей Дориана наоборот наличие сына-мага очень радовало, в этом-то и заключалась проблема.

После очередного робкого «всё наладится», Дориану даже захотелось предложить сделать привал и помочь всё наладить здесь и сейчас, но он сдержался. Отчасти потому, что боялся: Максвелл согласится. У того были очень странные понятия о дружбе и командном духе, а ещё он влюблённо провожал взглядом Жозефину, и Дориан просто не мог с ним так поступить.

Поэтому, спешившись, он поблагодарил Максвелла за поездку и быстро распрощался. Теперь оставалось только придумать, куда пойти.

В библиотеке сейчас наверняка Фиона вздыхала по блестящему черепу Соласа, и Дориан не хотел её отвлекать своей прекрасной, пусть и немного потрёпанной, шевелюрой. В таверне водился эль, много эля, но также — водилась Сэра, которая была, ну, Сэрой.

Дориан ополоснул лицо у колодца и пошёл в сад.

В конце концов, если Каллена там не окажется, то он просто посидит впервые за несколько дней в тишине, успокоится, а если Каллен будет там… Во всяком случае, смотреть щенячьими глазами и рассказывать про свою семью он вряд ли станет. Скорее всего, они поиграют, может, немного шутливо поспорят или даже пофлиртуют, тем более что Каллен как будто бы начал ему отвечать...

Каллен словно ждал его и как раз расставлял на доске фигуры. У Дориана появилось опасение, что тот успел переброситься парой слов с Максвеллом.

Тем не менее, он кивнул, сел за стол и неожиданно для себя произнёс:

— Давай на желание?

Каллен пожал плечами.

— Хорошо.

Впервые они играли в полной тишине. Дориан ошибался постоянно. Он не мог сосредоточиться. Вместо стратегии он вновь и вновь возвращался к разговору с отцом в редклиффской таверне. Пока наконец не проиграл.

— Дориан, что случилось?

Надо же, он и не заметил, когда Каллен успел убрать все фигуры с доски.

— Это ваше желание, командор?

— Когда мы снова перешли на «вы», магистр?

Дориан грустно усмехнулся.

— Мой отец был бы рад, если бы я однажды им стал.

— Значит, твой отец.

Дориан поднял голову. Во взгляде Каллена не было жалости. Он выглядел как всегда: спокойно, может, немного раздражённо из-за головной боли, но всё равно уверенно. Хотел бы и Дориан быть также уверен, что поступил и поступает правильно.

Каллен ждал. Дориан внезапно почувствовал, что ему невыносимо хочется поговорить. Что ж, ему вообще была несвойственна молчаливость.

— Мой отец хочет внуков. Я — не хочу.

— И всё? — Каллен приподнял брови. — Родители постоянно от нас чего-то хотят, но дети часто не оправдывают ожиданий.

Дориан дёрнулся, как будто его ударили заклинанием.

— Вот, ты очень верно подметил: не оправдывают ожиданий.

Каллен смутился.

— Извини, я не это имел в виду. То есть это, но обычное дело же. Мой отец тоже любил пожурить меня за всякое.

Дориан вздохнул. Конечно, откуда хорошему ферелденскому мальчику из хорошей фермерской семьи понимать, что есть вещи серьёзнее, чем забыть выгрести навоз из конюшни, заглянуть Мэри под юбку или, например, стать храмовником. Хотя реши Дориан стать храмовником, его отца наверняка бы хватил удар. Да и сам Дориан думал, что в храмовники идут только ненормальные.

— В Тевинтере не журят за всякое, как ты выразился. В Тевинтере говорят: «Дориан, ты должен жениться вот на этой девушке из очень хорошей и очень древней семьи, потому что у вас должны родиться маги с уникальными способностями». Потом, когда ты отказываешься, потому что у девушки из хорошей семьи нет члена, только нос похожей формы, тебе приказывают. А в итоге…

— В итоге… — повторил Каллен, подбадривая.

Дориан сглотнул.

— В итоге — применяют магию крови. Точнее, пытаются — я вовремя сбежал.

В глазах Каллена промелькнул неподдельный ужас. Как будто…

— В общем, не самые приятные ощущения.

— Я знаю. — Каллен потёр лицо ладонями. — Я… Я служил в Кинлохе, когда Ульдред призвал демонов. С ними были и маги крови…

Каллен на мгновенье замолчал, и Дориан поёжился. Кажется, с определением серьёзных вещей и юбкой Мэри он поторопился.

— Я, честно говоря, не знаю, почему они меня не убили.

Дориан посмотрел на закатное небо, пытаясь собраться с мыслями.

— Мой отец знал чародея Ирвинга. И, как ни странно, весьма лестно о нём отзывался, — произнёс он, чтобы хоть что-то сказать.

— Да, Ирвинг был неплохим человеком. И всё равно я очень обрадовался, когда узнал, что его убили. Это всё неправильно, конечно…

— Наоборот, вполне естественно. — Дориан прикусил губу. — Ну вот, ты заставляешь меня чувствовать себя капризным ребёнком, который разнылся, потому что родители отшлёпали его вместо того, чтобы почитать сказку на ночь.

— Извини, — смутился Каллен и вдруг поднялся со стула.

— Да за чт… — Дориан не успел закончить фразу, потому что Каллен обошёл столик, нагнулся и поцеловал его.

И где он так хорошо этому научился?

— Вот за это, — прошептал Каллен, прижимаясь лбом к его лбу. — Считай, что я использовал своё желание.

— А, — кивнул Дориан, переводя дух. — А продолжение будет?

Он почувствовал, как плечи Каллена расслабились под его ладонями.

Каллен улыбнулся:

— Если выиграю в следующий раз.

***

Откуда в крепости Адамант появились красные храмовники, Дориан понятия не имел. Но им явно что-то надо было от Каллена. Судя по всему — убить его.

Решение Дориан принял мгновенно. В конце концов, он видел рядом с Максвеллом Кассандру и Сэру, да и этот очередной южный герой с неухоженной бородой мелькал рядом, а Каллен в одиночестве пытался отбиться от храмовников, которые теснили его к крепостным зубцам.

Дориан почти добрался до него и готовился запустить огненный шар, когда вдруг почувствовал сильную боль в затылке.

Очнулся он от того, что у него звенело в ушах и хотелось пить. Это явно говорило о том, что он был почему-то жив. И не менее явно — о том, что неплохо было бы носить шлем. Или что-нибудь как у Вивьен, с рогами.

Проморгавшись, Дориан обнаружил, что сидит связанный в какой-то пещере, а приглушённый красный свет очень напоминает его любимый минратосский бордель. И пение было привычным. Только вот исходило оно от красного лириума.

Дориан осторожно повернул голову и содрогнулся.

Хорошая новость заключалась в том, что Каллен был жив. Плохая — в том, что один из храмовников тряс перед его носом красным порошком.

Дориан помотал головой, отгоняя становившуюся всё громче песню, и прислушался.

— От судьбы не уйдёшь, — усмехнулся храмовник, и, судя по тому, как услужливо загоготали другие два, он был здесь главным. — Да и сам подумай, что хорошего в том, чтобы терпеть боль и подчиняться мальчишке, у которого ещё молоко не обсохло на губах, когда можно приобрести небывалую мощь и служить новому богу?

— Никогда, — процедил Каллен.

— А это мы сейчас проверим.

Храмовник усмехнулся и начал ссыпать красный порошок в какой-то флакон.

Дориан попытался подпалить верёвки. Бесполезно, из-под его пальцев не выскользнуло и искорки. После битвы в крепости сил почти не осталось, а красный лириум подавлял последние.

Флакон закрылся.

— Ну что, готов увидеть новый мир?

Храмовник наклонился над Калленом, Дориана замутило.

Он помнил, как красный лириум рос из тела Фионы, помнил, как тот заполнил всё вокруг, лишая разума и жизни. Он не хотел этого для Каллена. Не тогда, когда тот почти избавился от своей зависимости. Когда обещал новую игру в шахматы на желание…

Дориан резко провёл рукой по острой выступающей скале и стиснул зубы от боли, чувствуя, как начинает литься кровь.

Он выучил несколько заклинаний назло отцу, который презирал магию крови, и почти забыл их, когда отец переменил своё мнение. У него могло не получиться. Но другого выхода не было.

Дориан провёл другой рукой по камню и произнёс древние слова.

Верёвки спали, храмовники попытались остановить его, но уже через мгновенье лишь недоумённо хлопали глазами, переминаясь с ноги на ногу.

Каллен в безмолвном ужасе открыл рот.

Дориан понимал его. Он сам себе был отвратителен.

Он взял меч у одного из храмовников, разрезал верёвки и сунул его в руки Каллену. Тот тупо посмотрел на него и сделал шаг назад, стискивая рукоять. А затем вдруг резко рванул вперёд, и Дориан едва успел увернуться от лезвия, но оно всё же слегка царапнуло обнажённое плечо. Больше крови — как раз то, что ему было надо. В идеале, правда, чтобы она текла не из перерезанного горла.

— Дориан…

Он обернулся. Взгляд Каллена начал проясняться. Кажется, смерть откладывалась на потом.

Дориан вздохнул.

— Надо выбираться. Потом решишь, как лучше меня убить.

Конечно, те храмовники были не единственными, и спустя бесчисленное количество поворотов Дориан понял, что всё, он потерял слишком много крови и дальше идти не сможет. Лишь бы Каллену удалось выбраться.

За очередной дверью показалось солнце. И зал, полный храмовников. С которыми сражались Максвелл с солдатами. Кажется, среди них была Фиона. И вроде бы она обрадовалась появлению Дориана. А может, Каллена. Или ей давно хотелось убить ещё парочку храмовников.

Дориану было всё равно.

Последняя капля крови стекла по руке, и он упал в обморок.


***

Дориан сидел в саду и переставлял фигурки на доске.

Прошло две с половиной недели с тех пор, как его выпустили из лазарета, а Каллен по-прежнему его избегал, то отправляясь лично проверять поставки из Крествуда, то проводя войсковые учения где-то на равнине.

Хотя Дориан ещё тогда, в пещере, понимал, что это конец. Человек с таким опытом, как у Каллена, просто не захочет иметь ничего общего с магом крови. Это не Максвелл, который искренне радовался, что их удалось спасти. И не Кассандра, которая сообщила, что хоть инквизитор прощает Дориана за использование магии крови, но она всё равно будет за ним наблюдать, а потом неожиданно поблагодарила за спасение Каллена. Даже Фиона пришла сказать, что не осуждает его, поскольку он действовал из крайней необходимости.

Да, Дориану очень необходимо было спасти человека, который ему нр… с которым ему нравилось играть в шахматы. А теперь ему приходилось играть с самим собой.

— Я бы на твоём месте поступил так же.

Дориан вздрогнул. Каллен появился из-за его спины и сел в кресло напротив. Лицо его было нечитаемым.

— Играл бы один в шахматы? Или… — Дориан скривил губы: — Воспользовался бы магией крови?

Каллен вздрогнул, но потом взял себя в руки.

— Принял бы лириум. Синий, красный — любой, если бы это была единственная возможность тебя спасти.

— Понятно. — Дориана самого поразило, насколько его обрадовали эти слова.

Каллен вздохнул и продолжил:

— Я долго думал об этом. Понимаешь, мне казалось, что ты вообще не знаешь этих заклинаний. А потом храмовники вдруг отошли от меня, и я опять связанный, и магия крови…

— Понятно, — снова повторил Дориан и по лицу Каллена понял, что тот чего-то ждёт. — Я, наверно, должен сказать, что применял магию крови в первый и последний раз? Ну так вот: я применял магию крови в первый и, надеюсь, последний раз. Да и выучил несколько заклинаний только из чувства бунтарства. Мой отец, видишь ли, всегда осуждал малефикаров. До тех пор пока не решил переделать собственного сына. Видимо, магия крови — это такое проклятие семьи Павусов. Или вообще любого тевинтерца.

Каллен собрался было что-то сказать, но Дориан жестом остановил его.

— Да, я знаю, что я отвратителен. Мне до сих пор кажется, что на мне какая-то грязь, и как будто обычные заклинания выходят хуже, и…

— Спасибо.

Дориан осёкся. Каллен спокойно смотрел перед собой и улыбался.

— За то, что спас меня. Спасибо.

Дориана мало что могло смутить. Но Каллену в последнее время это часто удавалось.

Каллен показал рукой на доску.

— Сыграем?

— На желание? — А вдруг Каллен передумал и…

— Конечно, я же обещал продолжение.

Дориан откинулся в кресле и рассмеялся.

— Так нечестно — я готов проиграть прямо сейчас.

@темы: слэш, Каллен, My Valentine, Дориан

---

[Некто в маске варгеста]

Название: "Тевинтерский праздник"
Пейринг/Персонажи: м!Адаар/Дориан
Категория: слэш
Жанр: романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: 1307 слов



Стрела со свистом взмылась вверх и глухо вбилась в тушку добротного тетерева, который камнем рухнул вниз.

— Чувствую, ужин будет хорош, — довольно хмыкнул Варрик, поднимая тетерева за когтистые лапы и встряхивая, оценивая его размеры.
Ловко вытащив стрелу, Варрик закинул тетерева за спину к парочке таких же застреленных туш и направился в сторону лагеря.

***

Солнце давно встало, освещая холмистую местность изумрудных могил, — это был последний день похода Инквизитора, он впервые очутился здесь и за две недели со своим отрядом сумел найти предостаточно мест для удержания территории, дабы разбить лагеря. В последнем лагере они решили дать день отдыха себе и лошадям и на утро отправиться обратно в Скайхолд.

Было шумно, люди в лагере все продолжали разбивать палатки, кто-то занимался провизией, а кто-то не менее важной сейчас вещью — оружием.
Дориан ещё давно проснулся из-за всей этой какофонии звуков. Хоть он и любил поспать, палатка и твёрдая земля никак к этому не располагали.

— Опять у тебя недовольное лицо, Посверкунчик, — цокнул языком Варрик, скинув со своих плеч туши птиц.

— Мне бы поскорее в Скайхолд, ванну принять да расслабиться на мягком матрасе, — фыркнул Дориан и затем кивнул на тетеревов. — Не знал, что ты умеешь охотиться.

— Устроим хороший ужин перед отъездом. Кстати, а где Инквизитор?

Дориан картинно закатил глаза, заворчал себе под нос и ушёл, а Варрик, удивленно пожав плечами, принялся ощипывать добычу.

— Конечно, Дориан, мы двинемся раньше, не переживай, Дориан, — послышались потоки сарказма.

— Дориан? — Адаар вышел из своего шатра, вид у него был потрёпанный.

— Не может быть, сам Инквизитор проснулся, — сказал Дориан, выражая обиду в каждом жесте и в каждом слове, но затем он как-то обречённо вздохнул и добавил: — Извини, я слишком устал, срываюсь без повода, мне на самом деле очень нужно расслабиться в четырех стенах.

Улыбнувшись, Адаар взял Дориана за руку и затянул к себе в шатёр. С особой нежностью проводя крупными руками по изгибам тела Дориана, Адаар притянул его поближе к себе и одарил легким поцелуем в шею.

— Твои извинения — такая редкость, что их надо поощрять, — между поцелуями шепнул Адаар. — У меня для тебя сюрприз, надо же как-то оправдать себя за задержку.

— Если сюрприз заключается в том, что мы выдвигаемся прямо сейчас, то моя радость не имеет границ, — пролепетал Дориан, размякший от приятных касаний и поцелуев.

— Да, ты прав, выдвигаемся прямо сейчас, — сказал Адаар, заговорщически щурясь, — но только мы вдвоём и в противоположную от Скайхолда сторону.

Послышался стон разочарования, и Дориан ненавязчивым жестом откинул руку Адаара со своего бедра, но тот предугадал этот жест и поспешил заключить Дориана в объятия.

— Ты знаком с таким понятием, как «личное пространство»? — прошипел Дориан, сдавленный крепкими ручищами.

— Я знаю, что тебе это нравится, — Адаар наградил Дориана нежным поцелуем.

Чем дольше были походы, тем сильнее Дориан был недоволен, но Адаар все равно продолжал брать его с собой, выслушивая потом, какой он эгоист, и в какой-то мере это действительно было эгоизмом, но Дориан знал, куда идёт, знал, что все делается во благо, и раз за разом соглашался. Спустя полчаса Дориан и Адаар подходили к подножию водопада, от которого веяло влагой и прохладой, а шум воды звучал своей песней.

— Почему мы не поехали верхом? — вздохнул Дориан.

— Ты сам говорил, что седло набило тебе синяки, — напомнил Адаар, внимательно вглядываясь в каждый куст, будто словно что-то искал и, кажется, нашёл: — Ага!

У озера, в которое впадал водопад, был расстелен плед и стояла бутылка красного тевинтерского вина и марципановые угощения.

— О Создатель, это то, что я вижу?

Дориан, словно охотящийся зверь, медленно протиснулся среди кустов к берегу озера и сразу потянулся к марципану, с удовольствием откусывая часть сладости, которая моментально таяла во рту.

— Как ты узнал? Как нашёл? — спросил Дориан прежде, чем откусить ещё кусок.

— Связи, — улыбаясь, сказал Адаар и начал стягивать с себя одежду.

Смакуя марципан, Дориан вспомнил вкус детства, когда родители по случайности оставляли его без надзора слуг, и, не упуская момент, он стаскивал с кухни лакомства, которые были под запретом, отчего казались ещё слаще.

— С каких пор ты стал таким? — прищурился Дориан. — Как в одном теле могут уживаться профессиональный убийца и романтик?

— Это ты меня таким делаешь.

Скинув в себя всю одежду, нагой Адаар бросил Дориану многозначительный взгляд и быстрым шагом зашёл в кристально чистую воду. Вдохнув, он нырнул, всем телом ощущая обволакивающую прохладу и мягкость пресной воды.

— Она холодная, я туда не полезу, — Дориан отрицательно замотал головой, показывая твердость своих намерений.

— Но ты же так хотел принять ванну, — крикнул Адаар с середины озера. — Огромная природная ванна к твоим услугам.

— Прошу заметить, это не ванна, а озеро с горной водой. Холодной горной водой, — фыркнул Дориан, всем видом стараясь не выразить свою заинтересованность.

— Я тебя согрею, обещаю, — вновь крикнул Адаар, водя руками по воде — ему она не казалась холодной, лишь освежающий, бодрящей.

Дориан знал, что настойчивость — ведущая черта Адаара, поэтому, вздохнув, он начал раздеваться, осознавая, что в случае повторного отказа, его силой затащат в воду прямо в одежде. Скинув свой наряд, Дориан самодовольно улыбнулся, и восхищенный взгляд Адаара подзадорил его. Первый шаг в воду был самым неприятным, тело моментально покрылось мурашками и далеко не от удовольствия. Второй шаг был чуть легче, хотя желание идти дальше напрочь отсутствовало, Дориан, бормоча под нос несусветные гадости, вставая на носочки под водой, все-таки дошел до Адаара, и руки того моментально легли на плечи, а вода с них прохладными струйками полилась по спине, заставляя вздрогнуть.

— Не дрожи, — по-доброму сказал Адаар, плавно скользя руками с плеч на бедра, оставляя влажные следы.

— А я и не дрожу, — касания и в самом деле начали согревать Дориана, он вильнул бёдрами, добавляя нотку игры, и упёрся ладонью в грудь Адаара. — С чего вдруг такие нежности?

— Слышал, что в одной далёкой империи эту дату называют днем всех влюбленных, принято дарить подарки тем, к кому испытываешь всякие приятные, тёплые чувства. Я испытываю к тебе что-то такое.

Дориан явно был удивлен, он заинтересованно всмотрелся в лицо Адаара, ожидая подвоха — ему одновременно нравилась и не нравилась недосказанность в сегодняшних действиях, тень загадки, которая окутывала приятные сюрпризы.

Заметив удивление на лице Дориана, Адаар нахмурился, осознавая, что где-то он точно промахнулся.

— Так, подожди, в Тевинтере существует такой праздник или нет?

— Нет, и сейчас я тебя совсем не понимаю, с чего ты вдруг так решил? — улыбаясь, Дориан снова качнул бедрами, на этот раз натыкаясь на чужое разгоряченное тело под водой.

— Мне сказали, — Адаар смущенно завёл руку за голову, проводя огрубевшими пальцами по ребристой поверхности рогов, и Дориан отметил, что смущение ему к лицу.

— И кто сказал? — спросил Дориан, прищуриваясь — ему нравилось знать все обо всех, и когда что-то ускользало, он даже расстраивался, стараясь как можно быстрее исправить эту оплошность.

— Какая разница, — небрежно бросил Адаар и решил прекратить эту неловкость, сменяя ее действиями.

Настойчивым движением он притянул Дориана к себе, и их тела коснулись под водой — от каждого отдавало жаром. Чувственный взгляд сменился на не менее чувственный поцелуй, ладони Дориана исследовали каждый перекат мышц спины Адаара, иногда натыкаясь на огрубевшие шрамы. Разгоряченные эмоциями они совсем забыли о прохладе горных вод, это лишь забавляло, придавало некий шарм их ласкам, которые становились все горячее и горячее, в один миг заставляя гореть.

***

— Это Варрик тебе сказал, да? — спросил Дориан.

Они лежали на берегу озера: нагие, уставшие, но довольные. Солнце ненавязчиво подсушивало своими лучами блестящие капли воды на их телах, согревая.

— Как ты догадался? — спросил Адаар, отпивая вино прямо из бутылки.

— Чертов Купидон со своими чертовыми стрелами, — усмехнулся Дориан.

— Купидон? Что значит это слово?

— Неважно. Совершенно не важно, — загадочно улыбнулся Дориан, перебирая в пальцах птичье перо, которое до этого лежало неподалеку от пледа.

И они прикрыли глаза, на миг забывая обо всех обязанностях, позволив себе сполна насладиться единением.

@темы: слэш, My Valentine, м!Адаар, Дориан

---

My Valentine — Архитектор/ж!Амелл

[Некто в маске варгеста]

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p214843213.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/85574340.png" alt="«Дорога для идущих»"></a>

Автор:  Doriane_Brain
Название: Дорога для идущих
Пейринг/Персонажи: Архитектор/ж!Амелл
Категория: гет
Жанр: романс, немного дарк
Рейтинг: PG-13
Размер: 949 слов
Примечание: post-awakening.

В первый раз Солоне действительно страшно. Новобранец – совсем юный, почти мальчишка – стоит перед ней, сжимает в своих широких, веснушчатых ладонях ритуальную чашу. Тёмное пахучее варево плещется, встревоженное дрожью рук.

— Отныне и навсегда ты Серый Страж, Деррен.

Он несмело улыбается ей и подносит чашу к губам.

Солона улыбается в ответ, когда протягивает ему руку и помогает подняться с твёрдого холодного пола. Её вторая ладонь, скрытая складками длинного тёплого плаща, кровоточит.

***

В лаборатории эмиссара царит полумрак. Свет от нескольких магических огоньков рассеян и тускл, размытые тени танцуют на стенах, спотыкаются о книжные стеллажи. Сам Архитектор пишет что-то в толстой тетради, кое-как устроившийся за слишком маленьким для него столом.

Дышать трудно: едкий пар от нескольких небольших котелков мешается с запахом застаревшей крови и разложения. Вся комната погружена в туман, и ей невольно вспоминается пристань у озера Каленхад в предрассветный час.

Когда-то очень, очень давно.

Человек, распластанный на грязном выщербленном столе, мёртв. Кожа его черна и сморщена, на сведённом судорогой лице посмертной маской застыла агония. Он кажется высушенным стариком, но Солона помнит и солод его волос, и широкую улыбку излишне полных губ.

— Что случилось с объектом вторым? — спрашивает она и осторожно трогает пальцами вздутые и развороченные вены на руке мертвеца.

Перчаток она не снимает, но все равно чувствует через их тонкую кожу слабую пульсацию, которой отзывается что-то живое в мёртвой застоявшейся крови.

— Меня постигла неудача.

Архитектор поднимается из-за стола и подходит к ней. Отблески света играют на его золочёной маске, холодные и едва уловимые.

— Ошибка в пропорциях, я полагаю. Следует попробовать ещё раз.

— Гаревел опять пустил патрули в Вендинг. Говорит, из-за конфликта с долийцами, но врёт, конечно. Придется подождать.

— Он сомневается в тебе?

Худая, но поразительно тяжёлая когтистая рука ложится Солоне на плечо, и она на мгновение прикрывает глаза. Прикосновения Архитектора – как удар цепной молнией по её телу.

— Не думаю. Скорее, он просто сомневается, — она качает головой. — В любом случае, никто не должен ничего узнать. Скажи своим послушникам, чтобы были осторожны. Для всех вас нет в Амарантайне, помнишь?

— Помню.

***

Неделя тянется для Солоны как многолетний мёд – вязкий и липкий, оставляющий после себя приторно-сладкое послевкусие, настолько сильное, что к горлу подступает тошнота.

Проныру-воришку она ловит в городе совершенно случайно. Мелкого и юркого, она сначала принимает его за ребенка, когда хватает за грязный воротник и встряхивает, пресекая любую попытку удрать.

Воришке, по его словам, тридцать пять лет. Говорит: семью кормить надо, да как тут прокормишь, когда земля вся скверной пропитана. Солона жалеет его и покупает обед в «Короне и льве». Даёт ему десять золотых – невиданные деньги для крестьянина – и заказывает кувшин вина.

Радостный, едва верящий в свою удачу, вор пьёт много, а еще больше отвешивает комплиментов, так и норовит схватить за руку.

Когда он тянется к ней в очередной раз, Солона сама сталкивает их пальцы на полпути. Рука у мужчины тёплая и сухая, у неё – влажная от крови.

***

Архитектор ужасно худ. Солона чувствует через тонкую ткань мантии деформированные кости и жёсткие узлы выступающих вен, когда обнимает его и скользит руками выше – к пергаментной сизой коже.

За его спиной, открытая на последних страницах, лежит антиванская комедия в пяти актах, смешная и вульгарная. Солона бросает на неё случайный взгляд и смеётся: особо важные для себя моменты Архитектор выделил карандашом.

— У меня остались вопросы, — его тяжёлое дыхание забирается Солоне под куртку, под кожу, под рёбра, вытесняя всё лишнее и ненужное.

— Много?

— Я составил список.

Она отстраняется от него и ухмыляется:

— Тогда я с радостью на них отвечу.

О, и она отвечает.

***

Гаревел усиливает патрули. Люди пропадают, говорит он, что-то странное происходит, командор. Солона слушает внимательно, кивает и обещает разобраться. Она правда берет с собой нескольких Стражей, и они весь день бесцельно слоняются по лесу в поисках несуществующей угрозы.

Несуществующей? О, ты ведь вполне реальна, Амелл.

— Чисто, — пожимает плечами она, но Гаревел лишь хмурится и вновь собирает солдат.

Солона злится, потому что всё летит в бездну. У Архитектора опять что-то не то с пропорциями, и эти дурацкие переливания крови не заканчиваются ничем хорошим.

Она закрывает глаза и видит вора-карманника, живого, но уже пошедшего тёмными пятнами скверны. Белки его глаз белые, как сваренное вкрутую яйцо. Он кричит и раздирает себе лицо, не в силах вынести яд, закипающий в его жилах.

— Как жаль, — говорит Архитектор.

Солона морозит искорёженный труп заклинанием и разбивает взрывной волной в мелкую крошку.

— Не храни их, пожалуйста. Дышать невозможно, — просит она.

— Конечно. Я извиняюсь.

***

Она долго сидит у входа в Шахты, прежде чем делает надрез на руке и снимает печать Архитектора с двери.

Кровь – её оружие и проводник.

Командор Серых Стражей – малефикар, ренегат и любовница порождения тьмы.

Солоне почти смешно: таких шуток не травят даже на самых грандиозных попойках.

— Ты уверена? — осведомляется эмиссар, когда она входит в его лабораторию.

— Да.

— Я благодарен тебе за это.

Он совершенно спокоен – как и всегда – но рот его кривится сильнее обычного, а голос едва заметно дрожит. Солона улыбается ему, но не чувствует улыбки. У неё в голове разрастается и лопается, разлетаясь горящими брызгами, огненный шар.

— Жаль терять Башню, — хочет сказать она, но молчит, потому что все понятно и без слов.

Только Башню тебе и жаль, а, командор?

Голова у неё кружится от выпитого вина и лириума, в ушах – гулко и громко, это колокол звонит по её осквернённой человечности.

— Ты не останешься один, — наконец произносит она и протягивает Архитектору руку.

Со своей сущностью. Со своей миссией. Со своей вечностью.

Он целует её сам – неловко и сухо; рот у него горячий и жесткий, дрожит, сводимый судорогами. Золотое колечко обжигает холодом и больно впивается в разгорячённую кожу.

Его худая и тяжелая рука на её плече, когда они уходят – прочь от Амарантайна, прочь от испуганных крестьян и голодных солдатских мечей. Бледные фиолетовые огни освещают им дорогу, так звёзды ведут моряков сквозь чёрные воды Вечного океана.

Солона достает из кармана Клятву Стража и впервые за минувшие годы надевает амулет на шею.

@темы: гет, Архитектор, My Valentine, ж!Амелл

---

My Valentine — Натаниэль Хоу/ж!Кусланд

[Некто в маске с мабари]

Название: ***
Пейринг/Персонажи: Натаниэль Хоу/ж!Кусланд, Фергюс Кусланд
Категория: гет
Жанр: романтика, дружба
Рейтинг: PG
Размер: 1875 слов

– Потанцуй с ней.

Было крайне забавно наблюдать за стремительно вытянувшимся и побледневшим лицом своего друга.

– С кем? – переспросил Натаниэль, явно захваченный врасплох предложением Фергюса.

– С Элиссой.

Сестра уже с десяток минут переминалась с ноги на ногу рядом с матерью и какой-то из её подруг, кажется, леди Ландрой, супругой банна Лорена. Слащавого вида сынок этой знатной, но не слишком богатой особы приторно улыбался Элиссе, которая периодически кидала жалобные взгляды, напоминающие мольбу о спасении, в сторону, где стояли Натаниэль и Фергюс.

Она была особенно хороша сегодня. Дело было вовсе не в новом платье, которое с таким трудом уговорила надеть её мать, не в изысканной высокой причёске, в которую Нэн укладывала битый час тёмные непослушные косички, покрикивая на Элиссу, чтобы та поменьше вертелась и не мешала превращать в юную леди оголтелого сорванца. Этот вечер открыл Фергюсу, что его маленькая сестрёнка, неизменно таскавшаяся за ним словно хвост за мабари, неожиданно выросла.

В тоненькой, ещё по-детски нескладной фигурке довольно чётко начинала просматриваться будущая девушка, и она обещала быть весьма красивой. Антиванские кружева, обрамлявшие узкие плечи, расшитый серебром лиф тёмно-синего платья и лёгкий макияж делали Элиссу взрослее на несколько лет, и вместе с тем она казалась Фергюсу какой-то чужой.

Это стало не единственным открытием сегодняшнего вечера. В последнее время Натаниэль всё чаще задерживал взгляд на его сестре чуть дольше, чем это положено другу и старшему товарищу, и лишь сейчас Фергюс осознал причину столь пристального внимания. Он упустил момент, когда иронично-наставническая привязанность Натаниэля к Элиссе переросла в чувство иного рода, и удивительно легко смирился с этим. Фергюс знал Хоу всю свою жизнь, и лучшей пары сестре нельзя было и пожелать. Конечно, могли возникнуть определённые сложности, ведь по положению род Натаниэля уступал Кусландам, но Фергюс надеялся, что счастье дочери играло для их родителей куда более важную роль, нежели титул и место в обществе.

Элисса тем временем, уже не скрываясь, буравила хмурым взглядом лица своих друзей, периодически по-особенному поигрывая бровями. Это могло означать только одно – вскоре её ожидает приглашение на танец.

– Если ты не спасёшь её от этого тошнотворного Деррена, то за следующие десять минут искусаешь себе все локти от досады, а по окончании танца прилетит нам обоим, – поспешил сказать Фергюс.

Натаниэль открыл было рот, чтобы что-то ответить, как вдруг яркий свет бронзовых канделябров заслонила Делайла – долговязая, надоедливая девица, приходящаяся Хоу младшей сестрой.

– Не пригласишь меня на танец, Фергюс?

– Конечно, как я могу отказать прекрасной леди, – с тоской в голосе произнёс он и подал Делайле свою руку. – Стыдитесь, милорд, – прошептал Кусланд на последок Натаниэлю, – сущий позор в вашем возрасте робеть и мяться, будто стыдливой девице.

Бросив взгляд поверх плеча своей вынужденной партнёрши, Фергюс отыскал глазами Элиссу и увидел сынка маминой подруги, склонившегося перед сестрой в учтивом поклоне. В ответ на протянутую ладонь она ответила вежливой улыбкой исполненной искреннего отчаяния, и Фергюс как никто разделял его целиком. Танцы оба Кусланда ненавидели всей душой.

Уже кружа Делайлу по залу, Фергюс заметил на лице Натаниэля, стоявшего возле стены, доселе невиданное выражение не то ненависти, не то высочайшей степени бешенства – таким ледяным стал его взгляд, которым он преследовал Элиссу и её партнёра. Его друг всегда отличался скупостью в проявлении собственных эмоций, но глаза всегда выдавали Хоу с головой, конечно, только для Фергюса.

Он усмехнулся своей догадке – Натаниэль сам допустил оплошность, и была определённая справедливость и польза в той ревности, которая грызла его сейчас, точно мабари большую и сытную кость.

Через какое-то время пророчество Фергюса сбылось в десятикратном размере. Полная праведного гнева Элисса накинулась на них с Натаниэлем со всей яростью, которую только позволяло их родовитое окружение.

– Как вы могли бросить меня, – тихо прошипела она, сверкая потемневшими от негодования глазами. – Мы же договорились! Я подавала условленный знак, – она забавно зашевелила бровями. – Трижды!

– Прости нас, Лисс, – вполголоса проговорил Натаниэль. – Дел неожиданно перекрыла обзор, и мы не успели прийти на помощь, – нашёлся он. – Бедняге Фергюсу даже пришлось танцевать с ней, так что он скорее заслуживает жалости, чем порицания.

Внутренне усмехаясь, Фергюс изобразил самое несчастное выражение, на какое только был способен. Элисса подавилась смешком, а вслед за ней ухмыльнулся и Хоу. Внезапно в голове Фергюса вспыхнула безумная идея.

– Я столь удручён произошедшим, что в срочном порядке нуждаюсь в глотке свежего воздуха, – как можно более печально произнёс он. – Милорд, он поклонился Натаниэлю, – миледи, – выставил локоть для Элиссы, – соблаговолите обеспечить мне эту возможность. Как ваш будущий тейрн, – увидев сомнение на их лицах, Фергюс чванливо приподнял подбородок, – я повелеваю исполнить мой приказ немедленно и без отлагательств.

– Всенепременно, Ваша Светлость, – с усмешкой поклонился Натаниэль, – даже несмотря на то, что мы уводим Вас с Вашего же Дня рождения.

Элисса присела в низком реверансе, попутно оценивая, сколько пар глаз сейчас направлены на них. Дождавшись её утвердительного кивка, они дружно нырнули за портьеру, которой был задрапирован один из запасных входов в Большой зал, и через считанные минуты оказались во внутреннем дворе замка. Клык и Милорд, лежавшие возле входа, разочарованно заскулили им вслед, когда Фергюс шикнул на них, скомандовав “место”. Главные ворота были уже заперты, и, таясь от стражи, беглецам пришлось стащить из сарая веревку, чтобы спуститься вниз по отвесной каменной кладке.

Первым внизу оказался Фергюс, следом спрыгнул Натаниэль. Элисса шуршала юбками и поминала демонов где-то наверху.

– Юной леди не пристало использовать столь недостойные выражения, – наставническим тоном произнёс Натаниэль, копируя манеру Олдоса, старого занудного учителя Кусландов.

– Юной леди не пристало спускаться вниз по стене в дурацком платье, – раздалось из темноты. – Ловите!

Фергюс предусмотрительно подтолкнул Натаниэля к дрожащей и дёргающейся верёвке. Через мгновение Элисса плюхнулась в руки Хоу, выражение лица которого в густых сумерках нельзя было разобрать. Он аккуратно опустил её на землю, уже остывшую после теплого дня, весьма редкого для их сурового и обычно прохладного лета.

– К морю, – прошептала Элисса, словно еще опасаясь, что их могут услышать.

– К морю, – почему-то также тихо ответил Натаниэль.

Фергюс кивнул, и друг за другом они понеслись в сторону от дороги, туда, где находился наиболее короткий путь на пляж, известный им одним. Наверное, сестре было совсем непривычно бежать в атласных туфлях вместо сапог, потому что её движения были какими-то неуклюжими, дёргаными, совсем как у взбесившейся горной козы. Это натолкнуло Фергюса ещё на одну мысль.

– Кажется, миледи испытывает определённые неудобства, – крикнул он, не сбавляя темп. – Клянусь бородой Олдоса, победа уже у меня в кармане!

– Не… дождёшься! – выдохнула Элисса, пытаясь поспевать за ним.

Натаниэль рванул вперёд, и Фергюс ринулся следом. Элисса безнадёжно отстала, как вдруг раздался её громкий крик. Фергюс оглянулся – сестра кубарем покатилась по траве, наверняка споткнувшись в этой архидемоновой обуви. Он и Натаниэль, не сговариваясь, бросились обратно к Элиссе. Однако стоило им приблизиться, как хитрая девчонка вскочила на ноги и с торжествующим хохотом промчалась мимо них, подобрав юбки и сверкая голыми пятками. На траве остались лишь её туфли, белеющие жемчужными бусинками в сгущающейся темноте, словно глаза диковинного паука.

– Неплохой ход, – заметил Натаниэль, пытаясь восстановить дыхание.

– Ну уж этого я ей не спущу.

Фергюс, что было мочи припустил за сестрой – своенравная девчонка могла разрушить своей неожиданной хитростью весь его план.

Они нагнали Элиссу уже на берегу, где прыти ей поубавила изрядно намокшая юбка. Однако даже она не смогла стреножить пресловутого упрямства Кусландов, побуждавшего сестру продолжать борьбу. В какой-то момент юбка была безжалостно изодрана и укорочена ровно на половину коротким охотничьим ножом, который Элисса незнамо как умудрилась протащить на приём. У Фергюса промелькнула мысль о том, в какой ужас придёт мать, когда увидит испорченное с особой жестокостью платье, но цель, к которой он стремился, была важнее каких-то нарядов, пусть и довольно дорогих.

Так что скалы они достигли почти одновременно. Натаниэль бежал рядом с Фергюсом, всё время оглядываясь, и на последних подступах к подъёму Элисса опередила Хоу, хотя Фергюс был склонен думать, что его друг просто напросто поддался.

Скала, по которой им предстояло взобраться наверх, назвать таковой можно было лишь обладая недюжинной фантазией. Скорее она представляла собой каменистый склон с огромными, выщербленными, словно зубы, каменными глыбами. Элисса в детстве называла его “Гребешком”, однако Фергюсу с Натаниэлем больше нравилось именовать скалу “Пастью Архидемона”. Некое подобие лестницы, выточенной морской стихией и яростными ветрами, в детстве было последним рубежом, где храбрые храмовники, грозные Серые Стражи или прославленные герои Ферелдена Фергюс Кусланд и Натаниэль Хоу сражались с полчищами демонов, порождений тьмы и орлесианцев.

Как бы ни было велико в Элиссе упорство, подгонявшее её соревноваться, спустя несколько минут она затерялась в петляющих каменных поворотах скалистой тропы. Босые ноги были не лучшим подспорьем в подобном состязании, так что Фергюс первым достиг вершины, являвшей собой подобие небольшого горного плато, покрытого редкими островками жёсткой травы и цепкого колючего кустарника. Порыв свежего ветра приятно охладил разгорячённое тело и вбил в ноздри терпкий запах водорослей. Облизнув губы, Фергюс почувствовал острый вкус соли на языке.

Элисса забралась следом, похожая на ведьму из древних легенд: в драном тряпье, с растрёпанной причёской, из которой наконец вырвались на свободу её своенравные косы, и новыми ссадинами на лодыжках. Последним поднялся Натаниэль, но его отнюдь не уставший вид только подтвердил догадку Фергюса – друг отстал в целях обеспечения безопасности и подстраховки его неудержимой сестрёнки.

– Ох, Лисс, – вздохнул Фергюс, глядя на свежие царапины, алеющие на светлой коже, – извини меня.

– Нас, – хмуро добавил Хоу.

– Ерун… да, – отмахнулась Элисса, всё ещё тяжело дыша после трудного подъёма. – Пора бы мне уже запомнить тот архидемонов камень, подворачивающийся под ноги каждый раз, когда мы суёмся в Пасть, – губы сестры тронула та самая беззаботная улыбка, какой она всегда улыбалась, замечая их беспокойство. – Так что слово за победителем.

Натаниэль и Элисса выжидающе уставились на Фергюса.

– Поцелуй.

– Кого мы должны поцеловать? – ухмыльнулся Натаниэль. – Старушку Нэн? Милорда? Или, быть может, железный столб на морозе? В таком случае придётся дождаться хотя бы первопада.

– Ну-у, – протянула Элисса, – в последнем я точно не участвую. Ничем хорошим это не обернётся.

Фергюс довольно осклабился под их недоумевающими взглядами.

– Друг друга.

В наступившей тишине отчётливо стал слышим резкий свист налетающих порывов ветра. Элисса и Натаниэль безмолвно смотрели друг на друга, одна отчаянно краснея, другой внезапно побледнев. Очевидная неловкость происходящего захватила и Фергюса, однако он должен был довести свою затею до конца. К тому же робость друга, с которым его, помимо долгой дружбы, связывало ещё и большое количество совместных приключений любовного свойства – пару раз они забредали даже в Амарантайнский бордель – несколько разозлила. С Элиссой Натаниэль вёл себя будто юнец, доселе не познавший женской ласки, что в то же время доказывало серьёзность его отношения к ней.

– Спешу напомнить, что дерзнувших уклониться ожидают суровые последствия.

Так называемыми последствиями именовался жестокий бойкот провинившейся стороны. Отказывающийся исполнить волю победителя подвергался порицанию, длительному изгнанию, лишался поддержки и всяческого общения. Особенно от подобного наказания пострадала Элисса, однажды посмевшая отказаться стащить из оружейной фамильный меч и лишившаяся общества своих друзей на целых три месяца.

– Лисс, – голос Натаниэля прозвучал хрипло, словно он был простужен, – если…

– Нет, – резко перебила его Элисса, – раз Его Светлость желает.

Она отвесила издевательский поклон в сторону Фергюса и сделала шаг навстречу Натаниэлю, опустив взгляд.

Глаза Хоу изумлённо расширились, будто он не ожидал от неё такой решительности. Элисса стояла, плотно зажмурившись и вытянувшись струной, а ветер играл случайными прядями длинных волос, превращая их движение в какую-то дикую пляску.

Последнее, что увидел Фергюс, перед тем как отвернуться, были дрожащие ладони Натаниэля на её плечах.

@темы: Фергюс Кусланд, Натаниэль Хоу, гет, My Valentine, ж!Кусланд

---

My Valentine — Дориан/Каллен

[Некто в долийской маске]

Автор:  Aivika Olivin
Название: Южный снег
Пейринг/Персонажи: Дориан Павус/Каллен Резерфорд
Категория: слэш
Жанр: романс, юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: 1 192 слова

Когда Дориан отправлялся на юг, он, конечно, знал, что там будет много снега.

Но никогда не думал, что окажется под этим снегом сам. В компании храмовника. Бывшего, вроде как, но Дориана это не особо утешало.

Он вообще не понимал, зачем кинулся спасать от снежной лавины именно Каллена. Например, он мог бы спасти какую-нибудь старушку. Правда, для этого надо было сначала найти старушку, кажется, они все убежали первыми, но зато такой поступок был бы очень ферелденским. Или он мог бы накрыть куполом бегущего впереди солдата с отличной задницей. И сейчас уже найти много способов применения этой задницы и согреться, а не прыгать вокруг, одновременно пытаясь растопить снег, не обрушить его им на головы и не спалить вместе со снегом Каллена. Тот и так вздрагивал всякий раз, когда огонь вспыхивал у Дориана в ладони.

Хотя идея убить Каллена была не такой и плохой. Без него Дориан уже давно бы растопил слои снега над ними и выбрался. А инквизитору можно было бы сказать, что Каллен героически погиб, закрыв его собой во время лавины. Бардам бы такое понравилось: герой-ферелденец и проклятый тевинтерский маг, который его сгубил. Или можно было бы оживить Каллена. Всё равно никто бы не заметил разницы: единственными словами, которые Дориан слышал от него в Убежище, были «вперёд», «смирно», «на изготовку». Такому можно обучить и живой труп.

Вместо этого Дориан разжёг огонь в ладонях сильнее и повернулся к Каллену. Тот опять подозрительно покосился, но через пару минут всё-таки протянул руки к огню. Оказывается, южные храмовники тоже мёрзли. И не были призванными из Тени големами, как пугали маленьких детей в Тевинтере.

Дориану вдруг ужасно захотелось потрогать Каллена пальцем, чтобы окончательно убедиться, что тот не каменный. Но его внешний вид и так был сильно подпорчен битвой в Убежище и лавиной, так что кровоподтёк от удара взбешенного бывшего храмовника его бы точно не украсил.

— Что, магия не всесильна? — усмехнулся вдруг Каллен. — Или ты настолько слаб?

Дориан вздохнул. Южане почему-то очень любили прибегать к аргументу «тыжемаг!» и когда требовали кого-то спасти, и когда хотели мага убить.

— Это ты настолько слаб. Ну или я чего-то не знаю о храмовниках, и они устойчивы к шквальному огню.

— Я уже не храмовник, — поморщился Каллен, но вдруг выпрямился и спокойно произнёс: — Если так, то пусть хотя бы один из нас спасётся…

— Настолько надоело строчить отчёты для инквизиции?

Каллен слабо улыбнулся и помотал головой.

Момент требовал красивого жеста. Например, толкнуть проникновенную речь о том, что Дориан никогда Каллена не бросит. Или похлопать Каллена по плечу. Или даже приобнять, очень уж соблазнительно тепло выглядел мех его воротника да и сама шея.

Но сверху донёсся какой-то шум, и Дориану срочно пришлось обновлять защитный купол. А через несколько минут на них уже смотрела встревоженная Вивьен.

Иметь много товарищей оказалось весьма неплохо: они всегда могли прийти на помощь и не дать совершить какую-нибудь глупость. Например, задуматься о том, что будет, если провести по шее храмовника языком. Исключительно в научных целях.

***

Стоило им войти в заледеневшую пещеру, как выход тут же завалило.

Дориан вздохнул. Да, он уже несколько месяцев мечтал остаться с Калленом наедине, но представлял себе это несколько иначе. Терпкое вино, игра в шахматы, перетекающая в мягкую постель с шёлковыми простынями. Ладно, он был даже согласен на убогую спальню Каллена с разваливающейся деревянной кроватью и колючим сукном, но отблески красного лириума на свисающих с потолка сосульках совсем не настраивали на романтический лад.

— Ты доволен? — пробурчал Дориан, разводя из валяющихся на полу ящиков костёр.

Каллен пожал плечами и принялся внимательно обследовать пещеру. Идея лично проконтролировать уничтожение красного лириума в округе принадлежала ему. Инквизитор предложил отправить проверенных солдат и остался в крепости Суледин. Дориан предложил вернуться в Скайхолд и отправился вместе с Калленом. У него даже была пара логичных доводов: крепость насквозь провоняла демоном, отчего у Дориана болела голова, и он обещал достать Дагне пару кристаллов, чтобы она могла их изучить. За Каллена он совсем не беспокоился, ни разу.

Отвратительная погода Эмприз-дю-Лион побеспокоилась о них сама.

Дориан тоскливо покосился на скатившиеся с горы камни и пожалел, что с ними нет Кассандры. Она бы наверняка расчистила проход одной левой. Иногда ему казалось, что она способна забивать гвозди голыми руками. Сам же Дориан был скромным некромантом и от перспективы жонглировать многотонными камнями в восторг не приходил. Тем более что почти все силы были потрачены на сегодняшнее сражение с демонами.

Неожиданно на плечи ему опустилось что-то мягкое и тяжёлое. Он обернулся. Каллен стоял в одних доспехах, прислонившись к стене, и ему тоже явно было холодно. Очередной стоический жест от доблестного коммандера, но этот, откровенно говоря, Дориану нравился.

Он зарылся носом в мех. Тот ожидаемо пах лошадьми, потом, гарью, немного кровью и совсем чуть-чуть — самим Калленом, что только лишь дразнило. Дориан поднялся и встал рядом с Калленом.

— Ты заставляешь меня сомневаться в себе. Неужели я не настолько обжигающе горяч, что ты подумал, будто я могу замёрзнуть?

Каллен улыбнулся.

— Некоторых магов из Кругов, где я раньше служил, знобило, если они расходовали слишком много магии.

Дориан фыркнул:

— Слабаки, — а потом подвинулся ближе и словно невзначай положил Каллену руку на плечо. — Но я вовсе не буду против, если один бывший храмовник меня подлечит. Что-то меня действительно потряхивает…

Каллен слегка покраснел, стал чаще дышать, Дориан провёл рукой по его шее, задевая мочку уха, наклонился к лицу и…

Открылся потайной ход, и в пещеру ворвались красные храмовники.

Дориан разочарованно простонал. Групповой секс ему никогда не нравился.

***

Судя по всему, в балладах о победе над Корифеем они с Калленом будут выставлены неудачниками, просидевшими всю битву в сугробе. Если, конечно, они вообще Корифея победят.

Дориан вздохнул и принялся помогать Каллену разгребать путь наружу.

В том, что над ними только снег, он уверен не был. После того, как под ногами пошли гигантские трещины, а в воздух взмыли целые леса, над ними могла оказаться гора. Или их могилу украсила бы пушистая ёлка.

Особенно если учесть, что воздух начинал заканчиваться, а Вивьен, первой последовавшая за инквизитором, вряд ли могла их спасти.

Неожиданно Каллен побледнел и упал на колени. Дориан в очередной раз проклял себя за то, что почти не изучал дома целительную магию. Мысли о том, чтобы сделать из Каллена живой труп, уже не казались ему смешными. К тому же, и у самого Дориана начинала кружиться голова.

Он присел рядом с Калленом:

— Можешь считать, что это дыхание изо рта в рот, — и поцеловал его.

И едва успел откатиться в сторону, выставляя щит, когда снег пробороздила мощная огненная струя.

Выбравшись наружу, он заметил улетающую Морриган.

Что ж, методы спасения Вивьен ему нравились больше.

***

Заметив Каллена, выходящего из церемониального зала, Дориан тут же схватил его за руку и потащил в покои.

— Но инквизитор…

— Отчаянно флиртует с Жозефиной, пока та пытается умаслить гостей.

— Но мои обязанности…

— Подождут, если ты, конечно, не жаждешь попасть в лапы орлесианских тётушек, у которых есть много прекрасных незамужних дочерей.

— Но…

Дориан посмотрел Каллену в глаза:

— Скажи честно, ты не хочешь?

Вместо этого Каллен толкнул его вовнутрь и поцеловал.

Ножка ветхой кровати сломалась, не выдержав их энтузиазма, а сукно действительно неприятно кололось, но Дориан об этом быстро забыл, отдавшись наслаждению.

Позже, лениво раздумывая, стоит ли вернуться в зал, поспать или уговорить Каллена на второй раз, Дориан заметил:

— Надо же, мы вдвоём и никакого льда со снегом.

Словно услышав его, полуразрушенная крыша надсадно затрещала и на них свалилась целая снежная охапка.

Ну, зато надо головой светили звёзды и воздуха было предостаточно.

@темы: слэш, Каллен, My Valentine, Дориан

---

[Weisshaupt Fortress]

Друзья, с радостью приглашаем вас на уже ставшими традиционными «My Beloved Valentine» и «My Bloody Valentine»! Самые нежные и чувственные признания Влюбленного Валентина и любовные трагедии Кровавого Валентина ждут своих авторов и ценителей!

код

<div align="center"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/6/2896988/83821656.png"></div>
<div align="center"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/6/2896988/83821669.png"></div>

Правила остаются прежними:

Правила

Авторы создают работы подходящего жанра, романтического или даркового, и публикуют их анонимно, от гостевого аккаунта. (Или можете прислать ее на u-mail сообщества, её выложат организаторы). Единственное условие - наличие пейринга, все остальное на выбор авторов — сами пейринги, направление, рейтинг, размер текста и количество самих работ. Это может быть как modern-AU с гендер-бендером про охоту на зомби, так и просто пропущенная сцена из канона; текст, коллаж, тематический дизайн для дневника, закладки или открытки ручной работы, сеты аватарок - все, чем вам захочется поделиться и порадовать со-шипперов.

Читатели смогут отметить названия наиболее понравившихся работ, отправив письмо на специально созданный u-mail  Weisshaupt fortress vote

Скопируйте форму, в которой перечислены все работы, принимающие участие в голосовании и просто удалите лишнее. Самые популярные из работ получат памятные баннеры, а та работа, которая понравится нашим читателям больше всех — небольшой ценный приз. Так же по символическому ценному призу получат самые активные читатели.

Ждем ваших вопросов и самое важное — заявок. Но помните — вашу заявленную пару может ожидать не только романтический флафф, но и кровавый дарк.

ЗАЯВКИ: пейринги отсортированы по алфавиту для удобства, после тире - уточненная раскладка.
м!Адаар/ж!Хоук — Внезапнотрах или чуйства - неважно. Желательно на фоне несостоявшегося романа с Себастьяном

*

(когда Хоукша прибывает в Скайхолд и рассказывает Инкву о том, что Себа (на дружеском романе) какой-то там церковный советник, а Инкв уже получил от Себы письмо о том, что тот вернул себе трон Старкхевена. Хоук негодуэ). Но можно и без.
Анора/м!Кусланд — м!Кусланд/королева Анора, на фоне ничего не подозревающего короля Алистера
Анора/м!Куся — Анорам!Куся/ на фоне короля или Стража Алистера очень зайдет. Можно и на фоне Теган/Анора, пусть посоревнуются за сердце прекрасной дамы. Опыт vs Молодость.
Анора/Фергюс
м!Амелл/ж!Хоук — на Beloved с рейтингом погорячее; на Bloody какой ни будь шизофренический ужастик, хэппиэнд обязателен, выживаемость пейрингуемых необязательна ("И даже смерть не разлучит нас")
м!Амелл/ж!Хоук/м!Травелян — на Beloved тройничек с рейтингом погорячее; на Bloody всякую муть типа: "Она моя!", "Нет моя!", "Да пошли вы оба!" с применением запрещенных приемов типа заговоров, приворотных зелий, сделок с демонами и т.д. по принципу - что-то пошло не так...
Аришок/ж!Хоук — только Beloved, "Я старый солдат, и не знаю слов любви...", H+, рейтинг по-усмотрению автора
Архитектор/ж!Страж — постгейм или какие-либо события на фоне ДАИ
Бетани Хоук/Натаниэль Хоу
Бетани/Себастьян — Себастьян/Бетани, на фоне ревнующего сестру Хоука
Бриалла/Гаспар — Гаспар|(/)Бриалла, если оставить их править вдвоем
Бык/послушница - вначале я его благодарила, потом он меня, потом снова я и так до самого утра!
Вивьен/м!Инквизитор, Я готов бросить к твоим ногам Тедас, посмотри же на меня!
Винн/Грегор — Грегор/Винн, магохрамовничья трагедь на Блади.
Гаспар/Лианна, флирт с дочерью союзника и авансные завтраки на тему брака
Дориан/Каллен — Дориан помогает Каллену излечится от лириумной зависимости, ХЭ.
Дориан|ж!Адаар — ж!Адаар|Дориан, юст.

*

Она суровая и устрашающая воительница, презирающая гламур и сантименты. Дориан раскрывает в ней женщину. Юст.
Железный Бык/Флемет — Тарсидат-ам халсаам, и всё такое прочее.
Жозефина/Каллен — Каллен/Жозефина. Каллен пытается постичь премудрости торговли, а Жозефина боится, что мабари изжует ее наряды.
Изабела/Карвер
Изабелла/ж!Хоук — ж!Хоук/Изабелла, пожалуйста-пожалуйста! Чего-угодно, но если в Bloody, то чтобы у парочки между собой всё хорошо было. Против "умерли в один день" ничего не имею.
Каллен/Крэм — лучше не рейтинговый, хоть флафф, хоть дарк.
Коутрен/Логэйн — Логэйн/Коутрен, забота о раненой Коутрен после стычки со Стражем (Коутрен уползла!)
Крэм/Мейварис на фоне несостоявшихся Дориан/Крэм и Дориан/Мэйварис
м!Кусланд (кто угодно) — не Страж Кусланд устраивает гверилью в родных фиордах, пока брат пропал без вести.
м!Куся/ж!Табрис - облизанный со всех сторон аристократ, пусть и опальный, и полуграмотная остроушка, злая и с заточкой в кармане. На фоне борьбы за целостность страны в целом и за Хайевер в частности.
Логэйн/ж!карон — ж!Карон/Логейн, на фоне орлесианско-ферелденской вражды
Логэйн/ж!Кусланд
Логэйн/Роуэн, то самое красное платье. "Мэрик - набитый дурак"
Маттрин/Эллендра — Грегор/Винн, магохрамовничья трагедь на Блади.
Мередит/Орсино — Мерисино, что угодно.
Минера/Сэра — Сэра/Минева, обе заботятся о слабых и обездоленных, и в тихом омуте такое водится...
Натаниэль/ж!Инквизитор — ж!Инквизитор/Натаниэль, Натаниэль - Страж из Крествуда.
Оранто/ж!Инквизитор — Леди Инквизитор/лорд Орантно, они оба ужасно фехтуют, но им было так весело вдвоем...
Райлен/несчастная любовь из старкхевенского Круга — магохрамовничья трагедь на Блади.
Ренн/ж!Кадаш — ж!Кадаш/Ренн - в двух частях, на Беловед и Блади, пожалуйста!
Сирил/ж!Хоук, если бы не ты, я бы не стал герцогом!
Страуд/ж!Хоук — Додайте, пожалуйста, ж!Хоук/Страуд.
Стэн/ж!Амеллка (ж!Сурана). ангзть и драма
Стэн/ж!Кусланд, ангзть и драма
Сэрбис/Флорианна — Флорианна/Сэрбис, услужливый карьерист, который без мыла в... ммм... койку залезет!
Теган/кто угодно (например, ГФ )
м!Тревельян|Сэра — м!Тревельяна|Сэра, что-то нежное, hc и легкие страдашки на тему безответных чувств
Флорианна/м!Тревельян.
Цитра/ж!(кто угодно) — горю почитать что-нибудь с Цитрой. Хоть с ожп, хоть с кем-то из канона. Можно с рейтингом повыше.

Кроссоверы
Иммерлих/ж!Лавеллан или Карантир/ж!Лавеллан — хочу почитать о Лавелланке с Имлерихом или Карантиром можно и втроем. Лучше в Bloody
Геральт/Морриган хоть времен ДАО, хоть в Инквизиции, хоть когда

запись создана: 19.01.2018 в 22:37

@темы: орг, My Valentine

---

Подарок для KirioSanjouin

[Weisshaupt Fortress]

Для:  KirioSanjouin Автор:  Loreley Lee Название: «Сваха» Категория: джен, гет Персонажи/Пейринг: Каллен/Жозефина Жанр: романс, юмор Рейтинг: PG Размер: мини (~2150 слов) Комментарий автора: Для Кирио с любовью и самыми лучшими пожеланиями

Лириумных торчков Инквизитор Эдрик Кадаш повидал немало в те недалекие времена, когда сам возил его контрабандой нуждающимся. Поэтому, когда Каллен — командующий войсками инквизиции — вдруг стал вести себя странно, Эдрик сперва решил, что дело в как раз в этом. Каллен пытался отказаться от синего зелья, несколько месяцев продержался на одном только желании соскочить и, однажды, едва не сорвался. К счастью в тот момент рядом оказался Эдрик Кадаш, чтобы дать бедняге хороший совет: «Раз уж начал соскакивать, так держись — нахрен тебе то зелье не сдалось». Казалось все завершилось вполне удачно, Каллен оклемался и разговоров о синеньком больше не заводил. Вот только, спустя некоторое время начались странности.
В первый раз Эдрик заподозрил неладное во время совещания в ставке командования Инквизиции. Все, вроде, шло как всегда, вот только Каллен был какой-то не такой. Обычно внимательный и сосредоточенный, в тот день он вел себя необычно — отвечал невпопад, пару раз просил повторить вопрос и, вообще, витал где-то в облаках. Подобной заторможенности у знакомых торчков Эдрик не помнил, так что решил выяснить что с Калленом происходит. Разговор, впрочем, ничего не дал. Каллен сказал, что к лириуму больше не притрагивался, намерение снова принимать отрицал, а на вопросы о странном поведении краснел, заикался и клялся, что подобное больше не повторится.
На совещаниях Каллен, и вправду, перестал считать ворон. Вот только, спустя некоторое время, Эдрик застал его в саду, прячущимся в кустах. На ошарашенное: «Что за херня?», сказал, что вышел подышать свежим воздухом, и при этом покраснел как девица на помолвке. А в кусты, якобы, отошел отлить по-быстрому. Все это было настолько непохоже на того Каллена, каким его привык видеть Эдрик, что беспокойство лишь усилилось. Будучи гномом деловым и решительным, обдумывать причины, почему окружающие ведут себя так или иначе, Эдрик Кадаш не любил — он предпочитал действовать. Либо, если действия не помогали, искал совета у кого-то, кто лучше разбирается в нужном вопросе. Поэтому он направился искать Варрика.
— Э, Варрик, слышь? — сказал он, обнаружив приятеля в таверне за кружкой эля. — Перетрем без посторонних? Посоветоваться надо.
— Конечно, Инквизитор, — ухмыльнулся Варрик, залпом осушил свою кружку и потащил Эдрика наверх по лестнице.
Оказавшись на чердаке, заваленном кучей хлама, Варрик отыскал пару старых колченогих стульев и, усевшись на один из них, внимательно уставился на собеседника.
— Слушаю тебя, Инквизитор, — сказал он заинтересованно. Лицо у него при этом было такое, словно он и перо с чернилами приготовил, чтобы записать все интересное, а потом вставить это в одну из своих книжек.
— Я это… — Эдрик вздохнул, усаживаясь на второй стул. — За Каллена беспокоюсь, короче Какой-то он не такой в последнее время — то размышлял о чем-то своем во время совещаний, то вдруг по кустам в саду трется. Какая-то нездоровая херня с ним творится.
— Может это из-за лириума? — осторожно предположил Варрик.
— Да нихера. У торчков оно не так все происходит. И потом, я Лелиану попросил, чтобы ее ребята за нашим генералом приглядели чутка. Не сорвался он. Держится. Даже легче ему стало, вроде.
— А спрашивать его самого ты пытался?
— Ну а то? Спросил конечно. Мямлит какую-то ерунду. Что-то скрывает, явно. Как бы вызнать, а?
— Способ найдется. Даже несколько. Причем самый простой из них — попросить Коула.
— Ништяк, Варрик. Это ты козырно придумал. Ща пацана найдем и расспросим.
— Черный завиток падает ей на шею. Хочется прикоснуться, но нельзя. Нельзя. Какая милая. Прислала вкусный пирог. Смотрит иногда так ласково. Неужели? Нет, это все воображение. Кто она, и кто я. И все же такая милая. Нежная кожа пахнет корицей, глаза сверкают словно черные бриллианты, тонкие пальцы сжимают перо. Хотел бы я быть этим пером. Улыбается, когда видит меня. Андрасте милосердная, что мне делать?.. — Коул шагнул из темного угла так неожиданно, что Эдрик едва не свалился со стула. — Ему нравится видеть ее, хочется прикасаться к ней, быть рядом с ней. Но все это только мечты.
— Погоди-ка, малец, — Эдрик откашлялся, скрывая замешательство. — Ты это сейчас про кого?
— Да про кудряшку же, — заулыбался Варрик. — Про кого ж еще. Наш грозный генерал сражен наповал прекрасной антиванкой.
— Не понял.
— Кудряшка втрескался в рюшечку, Инквизитор. Чего ж тут непонятного?
— Ах вон оно что! — Эдрик почувствовал облегчение. — Я его понимаю. Жози девчонка хоть куда! Надо ему сказать, чтобы не мялся, а подкатил уже к ней.
— Решительный ты парень, Инквизитор, — сказал Варрик. По его тону, впрочем, было ясно, что это не комплимент.
— А чего? Я люблю, когда все четко. Втрескался — подкати. Можно, конечно, и по морде выхватить, если подкат неудачный. А можно и не выхватить.
— Это не про кудряшку, точно тебе говорю. Если ты ему начнешь советы давать — он совсем засмущается и сделает вид, будто ничего не было. Страдать будет, конечно. Но не признается. Тут тоньше надо.
— Да я понимаю. Не дурнее прочих, — Эдрик вздохнул. — Рядом с Жози и я робею чуток. Вдруг ляпну чего невпопад. Чего делать-то теперь?
— Думаю, — интригующе улыбнулся Варрик, — Кудряшка ей тоже нравится. Видел я, как она на него посматривает. Помнишь, в карты играли?
— А как же! — засмеялся Эдрик. — Помню я как Каллен с голой жопой через пол-Скайхолда драпал.
— Так вот Жозефина его таким взглядом провожала, что мне аж жарко сделалось.
— Ну так зашибись! Эй, пацан, что скажешь? Нравится Хозефине наш генерал?
— Настоящий рыцарь, словно с картинки в детской книжке. Невзгоды оставили шрамы на его сердце, но закалили дух… — забормотал сидящий на полу Коул.
— Ладно, ладно. Хорош, — прервал его Эдрик. — В общем понятно, что она тоже не против. Осталось их как-нибудь свести. Варрик, ты же у нас книжки сочиняешь про любовь — тебе и карты в руки. Что скажешь?
— Думаю, слишком стараться не придется, — загадочно улыбнулся Варрик. — Надо будет только чуть-чуть их подтолкнуть. Рюшечка — барышня романтичная, и если кудряшка, к примеру, ее спасет от чего-нибудь, думаю, у них все получится.
— Ну это дело нехитное. Надо будет их куда-нибудь послать вместе. Поедут они такие, а там засада. Бандиты нападают, Каллен их прогоняет, и дело сделано.
— А где ты возьмешь бандитов, которые устроют засаду в нужном месте и в нужное время? Если разведчиков просить — Лелиана узнает и рюшечке все разболтает. Они же давние подружки.
— Бандиты будут, братан. Можешь не сомневаться. Зря я, что ли в Хартии столько лет отирался? Есть у меня там дружки, которых можно попросить. И рожи у них — самое то, сразу видно, что бандиты.
— Ты, главное, предупреди, чтобы они не слишком усердствовали. А то покалечат нам генерала, невзначай.
— На этот счет не сомневайся. Предупрежу…

***

Чтобы организовать совместный визит Каллена и Жозефины к одному из ферелденских баннов, Эдрику пришлось изрядно попотеть, придумывая — куда бы еще отправить войска инквизиции. Спустя неделю Скайхолд почти опустел и Эдрик, стараясь не лыбиться почем зря, сокрушенно пожаловался, что некого выделить в телохранители Жозефине, которая собирается посетить один замок с дипломатическим визитом. Каллен, как и ожидалось, вызвался добровольцем. Глядя им вслед со стены Скайхолда, Эдрик довольно потирал руки, уверенный в успехе.
На следующий день ему доложили о визите родственников. Удивленный Эдрик спустился в тронный зал и обнаружил там Гвоздя, Муху и Призрака — корешей из Хартии. Впрочем сейчас они смотрели на него совсем недружелюбно, да и выглядели не очень-то. Гвоздь щеголял здоровенным фингалом под глазом, у Мухи была перевязана рука, а на физиономии Призрака красовались десять длинных царапин.
— Здорово пацаны! Как сами? — сказал Эдрик, пожимая приятелям руки.
— А то ты не видишь? — мрачно обронил Призрак.
— Да уж вижу. Как это вы позволили так себя отделать?
— Твой генерал — бешеный какой-то. Только мы из кустов вылезли, заорал как медведь по весне, и на нас попер даже не спросив, чего нам надо. Хруща конем сбил, Раките по морде хлыстом протянул. А как мы его с коня скинули, с голыми руками на пацанов кинулся, и давай их месить. А мне девка в рожу вцепилась. Болит — жуть.
— Извиняйте, пацаны. Не думал я, что прям так получится.
— Извинение на хлеб не намажешь, Кадаш. И в кружку не нальешь. Так что ты нам теперь еще по два золотых на нос торчишь.
— По три доплачу. За беспокойство.
— Тогда ладно. Где тут наливают-то у вас?
Отсыпав корешам обещанного золота, Эдрик принялся ждать результатов, но вернувшиеся два дня спустя Каллен и Жозефина никаких перемен в своих отношениях не демонстрировали. Ни обжиманий по углам, ни поцелуев на стене. Общались ровно и вежливо. Как и раньше.
«Не сработало», подумал Эдрик, направляясь в таверну. Ему страшно хотелось выпить и обсудить дальнейшие действия с Варриком, который обнаружился за тем же столом, что и всегда, в компании неизменной кружки эля.
— Дело дрянь, — мрачно сказал Эдрик, заказав и себе эля. — Не сработал наш план.
— Значит надо придумать другой, — увлеченно сказал Варрик. — Если не помогли бандиты, может помочь что-нибудь посерьезнее.
— Посерьезнее? Хм… — Эдрик задумчиво почесал бороду. — Может демонов? Попросить Дориана призвать парочку и пусть Каллен с ними расправится. Хотя нет… с демонами мы и так постоянно сражаемся. Ими Жозефину не удивишь.
— Кого это ты собрался удивлять, босс? — на лавку рядом с ним опустился Железный бык.
— Жозефину. И не для себя. Каллену помочь хочу. А то он влюбился и ходит сам не свой. Признаться не решается. Я уж и засаду им подстроил, думал сработает. Да только что-то не вышло. Только ты никому…
— Понял. Никому. И, кстати. Драконы, — веско сказал Бык.
— Чего драконы?
— Самое впечатляющее на свете — это драконы. Если Каллен одолеет хотя бы одного на глазах Жозефины, она точно не устоит.
— А ведь верно, — Эдрик залпом опустошил свою кружку. — Только надо как-то заманить дракона сюда. А то я замаялся в прошлый раз их вдвоем куда-то отправлять и засаду устраивать.
— В смысле, прямо в Скайхолд? — Бык удивленно вытаращил здоровый глаз.
— А что делать? Каллену нужен подвиг. Как думаешь, смогут твои ребята нам дракона обеспечить?
— Смогут, наверное, — Железный бык задумчиво почесал затылок. — Только это дело не быстрое. И кстати, а что вы собираетесь делать с женихом Жозефины?
— С каким еще женихом? — Эдрик едва не поперхнулся пивом.
— Обычным. Зовут его лорд Отранто Антивский. Из богатой и влиятельной семьи. Удачная партия для семьи Жозефины, учитывая их обстоятельства.
— А ты-то, Бык, откуда это знаешь?
— Бен-Хассрат, — лукаво подмигнул Бык. — Я про всех информацию собирал.
— Ну офигеть теперь. Может ты еще знаешь зачем Каллен по кустам в саду ошивался?
— Конечно знаю. Пока ты его там не поймал, он оттуда за Жозефиной наблюдал, когда она в церковь ходила. А потом сам к матери Жизели исповедоваться бегал.
Ну нихера себе! — Эдрик заказал еще эля себе и Варрику с Быком. — Давайте выпьем, что ли. И подумаем куда девать жениха.
Спустя пять кружек Варрика осенило.
— Слушай, Инкви, а давай ему письмо напишем, — сказал он слегка заплетающимся языком.
— Жениху-то? А что? Мне нравится, — Эдрик довольно улыбнулся. — Написать ему, чтобы отвалил от нашей Жози, если хочет зубы в целости сохранить. Ну типа: «Слышь, баклан, канай отсюда…»
— У тебя настоящий талант, — восхитился Варрик, принимаясь что-то записывать на куске пергамента. — Обожаю слушать как ты формулируешь. Четко и по делу.
— Да ладно тебе. Пиши давай.
Спустя час и еще пару кружек, Варрик придвинул ему исписанный красивым почерком пергамент.
— Многоуважаемый лорд Отранто, написать вам меня вынуждают обстоятельства, требующие непосредственного вмешательства Вестника Андрасте… — прочел Эдрик, тихо икнув. — Чего-то это не похоже на «отлезь, гнида». Там и дальше все так же… с политесами?
— Смысл тот же самый, не сомневайся, — решительно ответил Варрик. — Давай подписывай и отправим.
Снова икнув, Эдрик коряво нацарапал под текстом: «Инквизитор Кадаш», и отдал письмо Варрику.

***

В ожидании, когда отряд Быка найдет подходящего дракона, прошел месяц. Эдрик даже успел слегка подзабыть свое намерение устроить личную жизнь Каллена и Жозефины. И очень удивился, когда на очередном совещании обнаружил только Кассандру и Лелиану.
— Не понял, — удивленно сказал он. — А где…
— Уехали в Вал-Руайо три дня назад, — ответила Лелиана.
— Вместе поехали? — воодушевился Эдрик.
— Нет. По отдельности. Сначала Каллен, а потом, Жози, — лицо Лелианы озарила загадочная улыбка.
— Ну ладно тогда. Что у нас там по плану?..
Выбросив из головы отлучку двух советников, как не слишком важную — мало ли, может дела у людей какие, Эдрик сосредоточился на текущих делах. Планирование нападения на крепость серых стражей отвлекло его внимание еще на несколько дней, и о том, что у него были планы относительно Каллена он вспомнил, когда утром услышал в тронном зале разговор двух дам, обсуждавших свежие сплетни. Если верить их словам, Каллен умудрился в столице Орлея как-то пересечься с женихом Жозефины, и даже подрался с ним — промелькнуло слово «дуэль». Еще интереснее было то, что Жозефина, якобы, прервала дуэль и, прогнав своего жениха, целовалась с Калленом прямо на площади, на глазах у прохожих. На этом моменте обе сплетницы сошлись во мнении, что антиванки отвратительно развратны и совершенно не умеют вести себя в приличном обществе.
«Опа! Это ж из-за нас. Из-за того письма», подумал Эдрик, направляясь в кабинет Каллена, который должен был уже вернуться, чтобы расспросить о подробностях. Все-таки пересуды сплетниц — не самый надежный источник информации. Достигнув цели, Эдрик уже сунулся было в приоткрытую дверь, но застыл как вкопанный, обнаружив, что Каллен был в своем кабинете не один. Они с Жозефиной упоенно целовались, не замечая ничего вокруг.
Осторожно прикрыв дверь, чтобы не спугнуть влюбленных, Эдрик стал спускаться в сторону таверны, чувствуя как губы сами собой расползаются в улыбке. «Хоть и хреновая из меня сваха, а смотри-ка…», думал он.
— Босс! Я как раз тебя ищу! — окликнул его Железный Бык, выскочивший из дверей таверны ему навстречу. — Раздобыли дракона!
— Чего? Какого дракона?
— Которого ты заказывал, чтобы Каллену подвиг организовать! Вот-вот будет здесь. Послать кого-нибудь за Калленом?
— Не, не надо. Сами справимся. А большой дракон-то?
— Здоровенный! — проревел Бык, воодушевленно сверкая здоровым глазом.
— Твою мать! — обреченно сказал Эдрик, припуская в замок за своим мечом и доспехом.

@темы: Каллен, гет, джен, Secret Santa 2017/2018, Жозефина

---

Dragon Age Secret Santa 2017/2018 — Деанон

[Weisshaupt Fortress]

Итак, дорогие друзья, можно снимать бороды и маски. А пока мы готовим итоговый пост со списком подарков, можете попробовать угадать имена Сант!

Для Кротик мой любимый от Deila Orey мини «Единство», джен, PG-13, AU, (оригинальные, красный лириум)
Для Лиза Бронштейн от Лиэс. мини «Только до утра», джен, G, slice of life, (Коннор)
Для Лиэс. от Хисс иллюстрация «Into the woods», джен, G (Маркиз Серо, Рогатый Рыцарь)
Для Манако от Salome мини «Конфликт культур», слеш, R, романтика, (Каллен/Дориан )
Для Раэлла от imirel миди «Снежные волки», джен, PG-13, приключения, (Себастьян/ж!Хоук, Фенрис)
Для Хисс от gastrow карта таро м!Табрис, джен, G
Для Эльдатиэр от SunRise_S и Langsuir мини «О цветах и симпатиях », слеш, рейтинг, жанр, (персонажи)
Для Astera Orey от KirioSanjouin портрет «Сетий Амладарис», джен, G
Для Astera Orey от Раэлла мини «Тайны тайного канцлера», джен, PG-13, слайс оф лайф, (Лелиана, м!Адаар/Флорианна, Жозефина)
Для balsana от bettelgeyze мини «Охота пуще неволи», гет, PG-13, повседневность, преканон, (ж!Тревельян, Гаспар)
Для bettelgeyze от Somniary мини «Орлесианские забавы», джен, G, пропущенная сцена, (Селина, Морриган, Вивьен)
Для Deila Orey от Astera Orey мини «Посредники», джен, G, пропущенная сцена, (Архитектор, Валта)
Для Emberiza от Dr Mur иллюстрации «Шпильки», джен, портрет, G, (ж!Тревелиан) и «Объятия», гет, R, эротика, (Каллен/ж!Тревельян)
Для gastrow от Laura Farlong мини «Жемчужина Антивы», гет, R, флафф, приключения (Зевран/ж!Кусланд)
Для Анонима №2 от grasskiller мини «Круг На Воде или Управленческая баллада в трех частях», джен, G, общий, (Грегор, Ирвинг)
Для grasskiller от Emberiza мини «Посол и Страж», гет, PG-13, романтика, (Блэкволл/Жозефина)
Для Hasakawa_Blaster от Анонима мини «Лес и звезды», фемслеш, PG-13, романтика, (ж!Махариэль, Ланайя)
Для imirel от Лиза Бронштейн мини «According to plan», джен, PG-13, пропущенная сцена, (Себастьян)
Для KirioSanjouin от Эльдатиэр мини «О трактирах, наголопах и музыке», джен, PG-13, романс, юмор (Карвер-СС/Мерриль)
Для KirioSanjouin от Loreley Lee мини «Сваха», гет, джен, PG-13, романс, юмор (Каллен/Жозефина)
Для Laura Farlong от balsana мини «ж!Тревельян/Каллен», гет, G, романтика
Для Loreley Lee от Анонима перевод мини ««Это не то, о чем вы подумали», прегет, PG-13, hurt/Comfort, (Эллендра, капитан Райлен)
Для Loreley Lee от Hasakawa_Blaster мини «Неотправленные письма», гет, PG-13, романтика, (Каллен/Кассандра)
Для Salome от Манако мини «Леди Рэдклифа», гет, G, ангст, романтика, (Эамон/Изольда)
Для Salome от SunRise_S и Langsuir мини «Избегая существования», слеш, PG-13, hurt/comfort, модерн-AU, (Андерс, м!Хоук)
Для Somniary от Эльдатиэр мини «кроссовер с "Хоббитом"», джен, PG-13, экшен, (ж!Хоук/Фенрис, Карвер, Варрик)
Для SunRise_S от KirioSanjouin арт м!Тревельян/Дориан, слеш, R

запись создана: 06.01.2018 в 16:36

@темы: орг, Secret Santa 2017/2018

---

Подарок для Кротика моего любимого

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Кротик мой любимый Автор:  Deila Orey Название: «Единство» Пейринг/Персонажи: оригинальные Категория: джен Жанр: AU Рейтинг: PG-13 Размер: 2780 слов Примечание: далекий постгейм, DLC Trespasser не принимается в расчет. спойлерное примечание Отсылки к Фоллауту настолько явные, что текст наполовину можно назвать ретеллингом.

В вечной темноте почти нет цветов.
Не хватает зеленого: зеленый раньше вспоминался во снах, но теперь не осталось даже снов. Огромные шестерни времени с каждым оборотом перемалывают память в бесцветную пыль. Линетт когда-то давно, еще будучи ребенком, нарисовала — нацарапала — на камне грубые рисунки по рассказам отца, но теперь ей сложно даже вспомнить, к какому рисунку отнести какой цвет. Линия с обгрызенным кругом — дерево. Линетт не может вспомнить, почему отец настаивал на обгрызенном круге вместо того, чтобы изобразить ветви черточками. Кажется, этот обгрызенный круг должен был быть зеленым. Почему — Линетт не помнит.
Там, где растут деревья, всё уже давно мертво.
Там, где растут деревья, остался только один цвет: красный.

Именно это она говорит легионеру Хартагу, когда слышит о последних известиях из тейга Руваро. Тейг Руваро — северный тейг, далеко от тейга Авенер; в Руваро живут исследователи, безумцы и их рабы, и Руваро прочили гибель уже слишком многие.
— Этого не может быть, — утверждает Линетт. Хартаг упрямо качает головой.
— Их код. Их печать. Сообщение настоящее.
— Я видела поверхность. Там нет ничего живого. Звери вымерли, растения погибли, земля отравлена. Над тейгами сотни футов горной породы, и это единственное, что защищает нас от заражения.
Хартаг молчит, хмурится. Наверное. На размалеванном татуировками лице легионера сложно разобрать выражение. Он из гномов, из тех, что никогда не были на поверхности. Он не видел и не чувствовал повсюду красный, его больной неестественный жар, призрачный двоящийся шепот. Линетт тоже, но ей рассказывал отец: он жил на поверхности в детстве. Рассказы о красном врезались в память куда ярче, чем упоминания о деревьях, и красный тоже порой приходил во снах.
Их Линетт предпочитала не вспоминать.
— Хранитель прервет связь с Руваро. — Она отводит глаза, но в сказанном не сомневается нисколько. Тевинтерцы из Руваро были настолько храбры или безрассудны, чтобы попытаться выглянуть на поверхность, когда не минуло и сотни лет с Исхода? Они сами подписали себе смертный приговор. Выжил ли из ума их Хранитель, что допустил подобное, или не сумел помешать — никакой другой Хранитель любого тейга не позволит своим людям контактировать с Руваро после возможного заражения.
Она не ошибается.
Спустя два дня тейг Руваро объявляется зараженным. Любой контакт с живыми существами либо предметами из тейга Руваро запрещен.

***

Когда-то они все были достаточно храбры и безрассудны, чтобы попытаться отстоять свое право на жизнь в мире, где еще хватало цветов. Пока всё вокруг еще не было красным.
Отец рассказывал: после развала Инквизиции у них еще были годы, десятилетия. Не то чтобы они совсем ничего не сделали, чтобы спастись; они сделали немало, на самом деле. Просто ничто из этого не помогло.
Оскверненный лириум расползался по земле, как Мор. Они знали, как остановить Мор. Но у красного лириума не было Архидемона, которого можно было бы убить; не было армии из обезумевших тварей, потому что всех их отыскали и уничтожили сразу же после войны со Старшим; был только неразличимый шелест на грани слуха — и никто не знал, как заставить его замолчать.
Красный лириум рос из живых, из мертвых, из земли, из скал. Живых хоронили заживо с мертвецами вместе под сотнями фунтов незараженного камня в горах, где снег и мороз опечатывали могильники надежней любых замков и любой магии. Проросший лириумом камень выгрызали из толщи пород, разбивали на части, хоронили под землей точно так же — близко к поверхности, чтобы не засияли красным Орзаммар и все Глубинные Тропы. Из камня лириум рос медленно. Быстрее — из почвы. Быстрее всего — из живого мяса.
В конце концов они просто не могли найти и уничтожить всё живое, что было заражено лириумом. Люди? Легче всего. Птицы и звери? Постепенно охотники и маги изобрели множество хитроумных способов убивать их, пусть не всех, пусть ценой крестьянского голода — это могло бы замедлить продвижение лириума. Но все прочее?
Невозможно.
Необычно блестящий овод, прежде чем издохнуть, кусает нескольких лошадей в денеримских конюшнях. Рыбак приносит домой с мешком здоровой рыбы одну с россыпью крохотных лириумных искр в потрохах, и постоянный голод заставляет его семью забыть о королевских приказах. Деревья, растущие на зараженной почве, отцветают по весне, и только потом кристаллы лириума вскрывают кору изнутри, обнажая болезнь.
Отец говорил Линетт: они держались до самого конца. До тех пор, пока лириум не стал петь.

***

Служба патрульных проста: стеречь проходы, ведущие к тейгу; не впускать извне и не выпускать наружу без приказа Хранителя тейга. Линетт, как и любой патрульный, может узнать любого из своего отряда даже по тени, выжженной на неровной стене светом факела; даже по эху шагов. Может, она и не помнит, как выглядит зеленый цвет, но Тропы научили ее справляться без него.
Хартаг тоже здесь, угрюмый и молчаливый, с жуткой выцветшей татуировкой на всё лицо. Воины Легиона Мертвых после Исхода ценятся дороже любых других: они знают Тропы и их опасности лучше всех, поэтому Хартаг негласно считается главным в их отряде. Старый эльф Шеннон — из городских, лесных почти не осталось, они не смогли выдержать вечную мглу и холод камня. Шеннону тоже осталось недолго, он и сам чувствует это, потому и просится в патрули подальше от тейга: если Тропы прикончат его, то хоть не впустую; может, успеет напоследок забрать с собой пару тварей. Нойт, совсем недавно попавший в патруль мальчишка, всего дважды обнаживший меч для боя: им заменили прежнего патрульного Эмриса, полгода назад пропавшего на Тропах. Впрочем, Нойт умел обращаться с оружием, и большего от него не требовалось.
У них очень простая задача: убивать всё, что приближается к тейгу; убивать всё, что покидает пределы тейга.
Исключений нет.
Когда-то давно, когда-то очень давно люди могли позволить себе нарушать законы. Прежде это грозило гибелью лишь одному, или десятку, или нескольким десяткам. Теперь подобное уже не прощалось. Пока еще средние ярусы Троп не заражены оскверненным лириумом, пока еще он гнездится только на поверхности и в некоторых заброшенных древних тейгах, их задача — не допустить заражения убежищ.

Каменное крошево хрустит под ногами: можно услышать в абсолютной тишине глубин.
Эта тишина — единственное, что остается патрульным, уходящим прочь от своего тейга. В мире оттенков рыжего, где все краски рождены отблесками костров и факелов, слишком много ненадежности. Проще полагаться на слух.
Шаги Линетт почти не слышны, она слишком пристрастилась к тишине за годы патрулирования. У Нойта еще нет этой осторожной привычки. Он еще боится этого неподвижного беззвучия Троп, этого мертвенного одиночества вдали от тейга-убежища, вдали от последних живых. Если и есть живые вне тейгов, то только случайные подземные твари или порождения тьмы, но порождения тьмы — глубже, на нижних ярусах; там стоят не одиночные патрульные-разведчики, а гарнизоны Легиона и Серых.
На Глубинных Тропах достаточно отойти прочь от последних укрытий человечества, чтобы ощутить, как давит одиночество тяжестью тишины. Линетт не удивляется тому, что Нойт, назначенный ей в пару для проверки западного пути, нарушает его, не выдержав и пяти часов.
— Я так и не понял... что было в сообщении Руваро? Я спрашивал у Хартага, но он велел мне не совать нос куда не следует.
Линетт смеется. Похоже на старого легионера. Наверное, разговор с Хранителем отбил у него всякую охоту удовлетворять чужое любопытство.
По счастью, Линетт избежала подобного разговора.
— Тейг Руваро — в основном тевинтерцы. Немного гномов, но в основном тевинтерцы, выходцы с севера. За ними еще до Исхода водилась привычка... заниматься опасными исследованиями. Тогда это была запрещенная магия, сейчас их потянуло на поверхность.
— Но выход на поверхность запрещен. Если они вышли на поверхность, зачем им сообщать об этом другим тейгам, ведь они понимали, что за этим последует? — недоуменно спрашивает Нойт.
Линетт неопределенно передергивает плечами. Тень, выжженная светом факела на стене, вопросительно вздрагивает.
— В сообщении говорилось, что они обнаружили на поверхности что-то живое. Что-то разумное. Они не уточнили.
Тишина выдает предательски запоздавший шаг, выбившийся из ровного осторожного ритма. Линетт не дожидается вопроса.
— Нет, — говорит она, — конечно же, это ложь.

***

Потом, намного позже, когда сплетни о Руваро затихают, как и сам зараженный тейг, Линетт начинает казаться, что она наконец-то по-настоящему понимает своего отца.
С Эмриса, почти год назад пропавшего в патруле Эмриса течет тусклый шелест. Тишина Троп превращает его в симфонию эйфории. Глаза обманывают: стоит приглядеться, и становится ясно, что Эмрис — не живее детской игрушки, сшитой из лоскутов тряпья неумелым кукольником. У Эмриса не по-человечески длинные ноги для его туловища, одна рука чуть короче другой, лицо, издали похожее на человеческое, вблизи похоже на покореженную маску.
Если не приглядываться, он все тот же Эмрис, беспечный шутник, байки которого могли рассмешить не только Хартага, но и самого Архидемона, если бы ему довелось ночевать у костра патрульных. Если не приглядываться, алый шепот заверяет, что всё в порядке.
Линетт не ждет дальше. Мертвецы не возвращаются с Троп. Она всаживает в грудь воскресшего из мертвых бывшего напарника несколько дюймов стали, и...
— Мы искали, — говорит Эмрис. Он не обращает внимания на кровь, струящуюся из раны, что заставила бы любого корчиться на земле, хрипя от боли. Одержимый?.. Маг мог бы сказать наверняка, но в Тедасе почти не осталось магов. Линетт отступает на несколько шагов, предупредительно вскинув клинок для защиты.
— Кто «мы»?
— Мы, — повторяет Эмрис. Губы его не шевелятся, когда он говорит. — Память. Твой отпечаток есть в Памяти. Мы искали. Мы ищем.
Облик Эмриса сминается, всхлипывает нотами меняющейся песни, чтобы перекроить себя в отражение Линетт — чуть моложе... чуть фальшивей. Линетт у него получается хуже: лицо едва сохранило знакомые черты, но Линетт узнает себя, как узнала бы в зеркальном отражении.
— Ты разумен?
— Мы... — лицо отражения-Линетт плавится, как горячий воск. Она сменяет сотни обличий за несколько мгновений, словно не зная, на каком остановиться. Многоголосым эхом откликается, — мы ищем. Память должна расти.
— Уходи.
Эмрис с исковерканным, ненастоящим лицом неподвижно глядит на нее.
— Мы не уйдем. Память должна расти. Мы знаем карту убежищ. Мы придем в каждое.
(мы придем за тобой)
Меч Линетт вспарывает Эмриса-куклу как бронто, приведенного на убой. Кровь брызжет, будто тело еще живое; вонь вывалившихся потрохов — вполне настоящая. Линетт пытается утереть лицо от алого, но он всюду, липкой влагой — на коже, медно-соленым привкусом на губах. Привкус точно таков, как привкус живой человеческой крови, без единой нотки мертвечины.
Магический морок пропадает почти сразу, и лицо куклы становится лицом Эмриса, только сплошь прорезанным темно-алыми венами. Линетт не сразу понимает, что это значит. Но потом в выпотрошенном брюхе трупа она видит блеск, которого не должно там быть.
Блеск красных кристаллов.

(мы идем за тобой)

Эмрис не сказал ни слова перед смертью. Всё, что она слышала... всё, что она видела — поющий шепот, дурманящий разум. Говорили, красный лириум способен оживлять мертвое. Что говорить о том, что он может сделать с живым?
Кровь Эмриса на ее клинке, одежде, коже, языке. Кровь, пропитанная оскверненным лириумом. Где-то позади, за несколькими развилками тоннеля, ждет ничего не знающий об Эмрисе Нойт. Где-то позади, в нескольких часах дороги — тейг Авенер, ее дом, ее убежище.
Служба патрульных проста. Убивать всё, что покидает пределы тейга; убивать всё, что приближается к тейгу извне. Любой ценой предотвратить заражение.
Исключений нет.
Зараженная кровь — слишком мало, чтобы эффект проявился быстро, но лириум возьмет свое, через месяц, полгода или год; он даст ростки и проклюнется сверкающими кристаллами, чарующим шелестом, сводящим с ума. Авенер окажется сердцем красной чумы на жилых ярусах: вторым, потому что первым стал Руваро.
Линетт пытается вспомнить карты. Никто не знает дороги на поверхность, кроме Хранителей убежищ и, быть может, стариков-легионеров, но неважно, как далеко от жилых тейгов она сумеет уйти: проросший в одном мертвеце лириум не пробьется сквозь мили камня. Нойт, хоть и молод, но не дурак; кристаллы в брюхе Эмриса расскажут ему о случившемся не хуже живого свидетеля. До Хранителя Авенера известие доберется в любом случае, и у него будет еще достаточно времени, чтобы отыскать новое решение.
Уходить навстречу темноте оказывается проще, чем Линетт казалось прежде.

***

У темноты есть только один цвет: синий. Всё остальное — ничто, холодное каменное ничто, глотающее крики и голодный скулеж с одинаковым безразличием. Иногда ничто отзывается предупредительным глухим рокотом, и приходится замолчать. Почему — она не помнит.
Синий на вкус обжигающий, едкий, острый. Лучше, чем вода, которую в темноте можно отыскать, только наступив на влажные камни. Иногда синий растет странными мягко-упругими стручками, иногда острыми шипастыми лозами, но это не имеет значения, когда все, что остается внутри — это голод. Голоду нет дела ни до чего. Она вылизывает камень, если в нем есть хоть немного синего свечения; отламывает крошечные осколки от шипастых лоз и сосет их, как материнскую грудь, пока текучая льдистая сила полностью не растворяется в ней.
Наверное, она должна умереть. Почему-то давным-давно ей так казалось, и она плакала в черной холодной пустоте, когда синего не попадалось очень долго. Тогда внутри разжигался шепчущий костер: он жегся больно, очень больно, так, что она вовсе забывала обо всём, и приходила в себя только у нового маяка синевы.
В бесконечной тишине шепот внутри был единственным звуком. Его можно было использовать как глаза, не падать, споткнувшись, не обдираться о шершавый камень: шепот неуловимо менялся. Его нужно было лишь научиться слушать.
Однажды она не вслушалась вовремя, поторопилась сделать шаг к синей искре вдали. Боль пришла запоздало, но такая, какой не приносил даже голод; что-то горячее и соленое текло от ее источника по одежде и коже, что-то острое и кричащее болью торчало из руки, прорвав кожу на предплечье. Шепот пришел не сразу, но пришел, и мягкое рыжее сияние пробилось наружу, зарастив алыми кристаллами сломанную кость. Она раздумывала, не стоит ли съесть и эти кристаллы, но шепот засмеялся в ответ, и она решила пока успокоить голод синим.
Так возвращается еще один цвет: красный. Им можно освещать путь вперед, но ей уже не нужны глаза, чтобы видеть дорогу. Шепот не знает, куда свернуть на развилке, но знает, как переступить лежащий в трех шагах камень.

Когда он становится песнью, она не запоминает.

Больше не надо прятаться. Она поет для тех, кто может услышать, и благоразумные твари из темноты убираются прочь с ее дороги. О других, опасных, песнь предупреждает не всегда, но иногда та, которую звали Линетт, вспоминает то, что никогда не могла знать. Древние бастионы, ожившие творения из камня, лишенные разума стражи чистоты. Глубоко внутри скальных пород пролегают тонкие алые нити; они поют и указывают дорогу. Когда их нет, красный становится слеп и ничтожен, и тогда надо снова блуждать в расцвеченной рыжим тьме, искать новые жилы-проводники.
«Линетт»: имя ничего не значит для красного, но он запоминает его все равно. «Эмрис»: странное непоющее сочетание, нити силы вздрагивают недоуменно, но спустя мгновение, коснувшись Памяти, возвращают ответ. Узел Эмриса давно уже перестал быть активным проводником, стал одной из указующих нитей, едва-едва проросших на верхних уровнях. Узел Линетт активен. Узел Линетт — крохотная искра, ползущая в неизведанной тьме. Узел Линетт — новый глоток знаний для Памяти.
Жилы-проводники приводят ее туда, где красного так много, что искра Линетт теряется в нем. Здешний красный — камень, стеклянное рыжее пламя, пожаром охватившее подземную черноту. Впрочем, здесь больше нет понятий «под землей» или «над землей»: в алом мареве все движется, течет, меняется каждое мгновение. Теплое: Линетт давно уже не нужна еда и вода, но она жадно пьет разлитую в воздухе силу, глотая ноты и возвращая их в иной тональности. Теплое. Живое.
Здесь, в огромном живом саду, Линетт становится Памятью.
Она становится Эмрисом.
Она становится Корифеем.
Она становится Паксли, Маргарет, Джагом, Самсоном, Форнье, Бартрандом, Мередит, тысячами тысяч имен, тысячами тысяч узлов, она — всё одновременно и ничего, она — двоящиеся голоса слившихся воедино, она — множество множеств, сеть сетей, она — знания, берущие начало у основ мира.

Она хочет быть бо̀льшим.
Они хотят.

Каждая искра красного — кусочек знаний. Знание никогда не исчезнет в пустом молчании темноты, никогда не будет забыто, никогда не будет неверно понято. Они скопили столько знания, что хватило бы на то, чтобы полностью перекроить мир.
Только оно мертво. Оно бесполезней самого бесполезного камня в огромной груде бесполезных камней.
Оно словно книга, написанная на неизвестном языке: можно проговаривать слоги и складывать их в предложения, сочинять поющие слова по неведомым правилам и ни разу не понять, что они значат. Они держат внутри ответы на бесчисленное множество вопросов, но...
они просто не в силах
они неспособны
их понять.

Осознание: нелепый термин. Множество не понимает его. Они помнят определение «я», помнят, что применяли его к тому, что называли «собой», но оба этих обозначения не имеют никакого смысла. Чтобы понять их, придется разделить множество; окунуться в одиночество и забыть, навсегда забыть о поющем катарсисе единства.
Множество — единственный способ выжить. Единственный способ существования без огрехов, ошибок и конфликтов; единственный верный способ существования. Память хранит осколки знаний о живых существах, способных говорить о «себе», не знавших никогда единства и общей песни. Множеству не было бы до них дела, но единственный способ познания — это сложность.
Каждый узел добавляет знания.
Каждый узел увеличивает сложность общей системы.
Возможно, если множество станет всем, однородное единство всего позволит множеству сказать: «я», поскольку больше не будет ничего. И тогда сложность единства позволит им осознать, что такое — осознание. И знание, мертвая груда камней, станет для единства инструментом, а не целью.

Но пока что узел, называющийся бессмысленным набором звуков «Линетт», не может понять ничего из этого. Множество знает только одно, и только одно может воплощать в жизнь.
Они должны стать всем, чтобы быть единством. Все живое должно быть частью множества. Исключений нет.

Нитям множества тяжело расти сквозь камень. Мясу легче. Живым — легче. Красный растет от одного прикосновения, и красный не знает понятия «смерть», или понятия «страх», или понятия «жалость».
Искра-Линетт уходит обратно во тьму, чтобы отыскать дорогу домой.

@темы: джен, Secret Santa 2017/2018, оригинальные

---

Подарок для KirioSanjouin

[Weisshaupt Fortress]

Для:  KirioSanjouin Автор:  Эльдатиэр Название: «О трактирах, наголопах и музыке» Персонажи: Карвер-СС/Мерриль Категория: джен Жанр: роад-стори, юмор Рейтинг: PG-13. Размер: 1003 слов

— Опа-опа, опа-опа, боевая наголопа, — напевал Карвер, покачиваясь в седле Мадам Кро. Наголопиха, обрадованная подобным вниманием, периодически оборачивалась на седока, что-то радостно прогукивая. Мерриль, почти не заметная за широкой карверовой спиной, приподнялась и поглядела поверх его плеча на дорогу.

— А почему ты называешь ее Мадам Кро? — спросила она. — Твоя наголопа совсем не похожа на кролика.

— Когда Гаррет притащил мне это чудо, она была такой крошечной. Я и решил, что буду звать ее Крошкой. А когда через пару лет Крошка перестала соответствовать своему имени, сократил до Кро. А такая монументальная леди достойна того, чтобы называться Мадам Кро.

— Ты смеешься?

— Конечно, нет! Кро хорошо воспитана, она никогда не позволит себе наступить мне на лицо, как это делал Гарретовский мабари Гром, и не станет страстно дышать над ухом и пускать слюну.

— Зато она до сих пор облизывает тебе лицо при встрече, — смеясь, добавила Мерриль. — Ой, а кто там впереди на дороге?

— Я мог бы сэкономить на умывании, — согласился Карвер. — Там? А всего несколько генлоков, так себе задачка. Мадам Кро, вперё-од!

Наголопа, неожиданно резво для ее телосложения, припустила вперед. Не ожидавшие подобного сюрприза генлоки увернуться не успели и были растоптаны по дороге расшалившейся зверюгой.

— Как ты ее выдрессировал, — восхищенно произнесла Мерриль, цепляясь за Карвера, чтобы не упасть под ноги Мадам Кро.

— Ну так я же просил у Гаррета боевого мабари. Если вместо него мне подарили нага — это вовсе не повод для отчаяния.

Карвер соскочил с наголопы и, подобрав генлочий щит, начал соскабливать ошметки порожденек к обочине.

— Как говорится — тот, кто желает, находит возможности, а кто не желает — отговорки. Зато я стал обладателем единственной боевой наголопы в Вейсхаупте.

— А тебя точно-точно насовсем отпустили? — спросила Мерриль, несколько испуганно глядя с наголопы вниз. Мадам Кро чем-то уже очень аппетитно похрумкивала, и Мерриль не хотела знать — чем.

— Однажды Серый Страж — навсегда Серый Страж. — Карвер отбросил щит и вскочил в седло. — Давай, Мадам Кро, прямо до перекрестка и налево, а то глядя на тебя, я тоже проголодался.

— А Страж-Командор сказал... — скуксилась Мерриль.

— Так это он меня из Вейсхаупта отпустил, а не из Серых Стражей, — уточнил Карвер. — после того, как Гаррет притащил туда толпу Стражей, ещё не отошедших после тевинтерских ритуалов, внезапно выяснилось, что число Серых Стражей в Орлее и Ферелдене стремится к нулю. Вот меня и отпустили на родину — заняться восстановлением ордена. Так что сейчас я Страж-Констебль, и мы едем в Амарантайн, в Башню Бдения.

— Ой, про которую Андерс рассказывал? — воскликнула Мерриль.

— Она самая, — кивнул Карвер, — да и Гаррет писал, что от кузена Дайлена нет вестей.

— Ой, — снова испугалась Мерриль, — думаешь, он тоже?...

— Надеюсь, что нет, — сказал Карвер, когда они свернули в трактирный двор. — Страуд же устоял.

Карвер спрыгнул с наголопы, привязал поводья к столбу и протянул руки к Мерриль. Эльфийка обвила руками шею Карвера, он подхватил возлюбленную на руки и понес внутрь. Дело было к вечеру, а ночевать в поле или лесу, когда в трактире есть свободные комнаты — дураков нет.
Ужинали они в общем зале. Хоть Мор официально и закончился больше десяти лет назад, особых разносолов в трактирах ждать не приходилось — выяснение отношений между храмовниками и магами докатилось и сюда. Мерриль с большим трудом добралась из Киркволла до Вейсхаупта — постоянно приходилось прятаться. То от озверевших храмовников, то от не менее озверевших магов, то от поселян, гнавших любого мага только потому, что по его следам могли прийти храмовники и сжечь дом. Некоторое время Мерриль переждала в Скайхолде, потом вместе с Гарретом и Стражами добралась до Вейсхаупта. Карвера Первый Страж отпустил, лишь убедившись, что Инквизиция решила проблему с Корифеем, и ложный Зов больше не угрожает Стражам.

Так что в трактирах были до сих пор овощи, дрянное пиво и, если повезет, яичница. Мясо Карвер старался не заказывать — неизвестно было, кого пустили на отбивную. В конце концов, настоящего мяса или рыбы можно было поесть и в дороге, на привале. Там уж Карвер был готов поручиться за то, что в котелке у них варится именно кролик, а не моровый волк. Ну а пиво? Так не в пиве счастье.

Стенки между трактирными комнатками были хрупкими до абсолютной слышимости. Впрочем, Карвера это только подстегнуло, так как в соседней каморке вернувшийся с войны ветеран вовсю отдыхал с трактирной девкой. Главное было не обрушить трактир, так как даже мосты, что строятся все-таки поосновательнее придорожных гостиниц, бывало рушились от пехотной маршировки.

Трактир устоял и даже не покосился, но наутро не только Карвер с Мерриль воровато покидали его стены.

— Я даже не стану спрашивать, кого ты ночью сожрала, — покосился Карвер на довольную морду Мадам Кро, отвязывая наголопу от столба. — Только чур не лизаться.

Он посадил Мерриль в седло, вскочил туда сам и направил «скакуна» к воротам.

— Наголопа — на галоп, — весело скомандовал он. Мадам Кро охотно выполнила команду и потрюхала обратно к перекрестку.

— А порождения бывают разные, заразные и незаразные, — Карвер придумывал на ходу, — но всем одинаково глючится, что без них Архидемон мучится. Докопались, нашли, изменили, заразили, увели, заманили. Вывели под звездочки ясные, черные, белые, красные.

Мерриль хохотала так, что чуть не свалилась с Мадам Кро.

— А я вот ещё знаю, — польщенный Карвер подбоченился и выдал:

— Весь покрытый зеленью, абсолютно весь, островок Пар-Воллен в океане есть. Там живут несчастные люди-кунари. На лицо ужасные, странные внутри. Что они не делают, не идут дела. Видно не по куну их мама родила, видно не по Кослуну все они живут, что бы не посеяли — ничего не жнут. Ходят с тевинтерцами кунари воевать, только тевинтерцев так легко не взять. Только тевинтерцы магам рты не шьют, и кунари в Тевинтер вовсе не войдут. Вроде не бездельники и могли бы жить, им бы книгу Кослуна взять и отменить. Только не хотят они книгу отменять, вот им и приходится плавать воевать. По такому случаю с ночи до зари плачут невезучие люди-кунари, и рыдают бедные, только все зазря — тевинтерцам весело, честно говоря.

— Карвер! — Мерриль почти рыдала от смеха, — откуда ты столько песен знаешь?

— Так после Мора Стражам делать нечего, особенно в Вейсхаупте. Вот и изощряемся, кто во что горазд.

@темы: гет, Мерриль, Карвер, Secret Santa 2017/2018

---

Подарок для gastrow

[Weisshaupt Fortress]

Для:  gastrow Автор:  Laura Farlong Название: «Жемчужина Антивы» Пейринг: Зевран/Элисса Кусланд Категория: гет/romance/джен Жанр: флафф, приключения Рейтинг: R Размер: 1511 слов Примечание: Санта персонально просит прощения у своего заказчика, но надеется, что чтение будет приятным. С Новым годом!

Антива встретила героиню Ферелдена яркими палящими лучами весеннего солнца, теплым дуновением соленого ветра, шумом морских волн, разбивающихся о прибой и бескрайней полосой городских построек, тянущихся вдоль пирса. Элисса глубоко вдохнула свежий морской воздух и широко раскрыла глаза, прислушиваясь к бесконечным крикам чаек и голосам простых работяг, моряков, подгоняемых капитанами кораблей самых разных мастей и форм. Воистину, город впечатлял после маленького Хайевера и не столь крупного Денерима своими каменными высотными строениями, необычной архитектурой и яркими, слишком яркими для жительницы южных краев красками. Зевран улыбнулся, наблюдая за реакцией девушки, мягко обнял ее сзади, прижав к себе, и поцеловал в макушку копны темно-каштановых кудряшек. Элисса почувствовала, как по телу тягучей неспешной волной растекается тепло и спокойствие. Волнение от осознания предстоящего путешествия и пусть непредсказуемого, но отдыха, длинные долгие ночные стоянки в лагере, проведенные с любовником-эльфом в разговорах о его родине — все это сейчас накрывало ее бурей эмоций и желанием поскорее спуститься с борта корабля и обрести твердую землю под ногами.

— Осталось совсем немного и ты узнаешь, как жил твой дражайший слуга долгие-долгие годы... Как же я давно здесь не был...

Зевран явно нервничал, он всегда пытался отшутиться нелепыми фразочками, когда не находил себе места. Вот и сейчас пытался скрыть свое беспокойство за маской шутника.

— Боишься, что я узнаю еще что-нибудь лишнее о Антиванском Вороне, и мне придется в спешке сбегать от тебя?

— Моя милая леди Кусланд, как ты думаешь, много ли еще у меня осталось от тебя секретов, после того как мы разобрались с Тальесеном? Ты же выгребла всех моих скелетов из шкафа... Но, не будем об этом, надеюсь, столица горячего южного разврата, морских деликатесов и самых прекрасных на всем континенте кожаных одежд будет благоволить нам, милая моя госпожа...

Капитан корабля выкрикнул команду бросать якоря и швартоваться к причалу.

Зевран бесшумно удалился за их нехитрым багажом в каюту, а Серый Страж задумалась над тем, какой бы она была, не получив багажа строгого воспитания и суровых традиций титулованной знатной семьи с богатым прошлым. Может быть, ей и не достались все тайные знания о Море и порождениях тьмы, не отведен столь короткий срок, чтобы познать и насладиться окружающим миром. Элисса тряхнула плечами, словно сбрасывая с себя меланхоличное настроение, зажмурилась, выпрямившись, и протянула руку вернувшемуся к ней эльфу.

— Пойдем, нужно где-нибудь остановиться и пустить корни на ближайшие дни.

Зевран ловко поднял сумки, и приобняв Элиссу за талию, быстро, почти вальсируя, влился в толпу спешащих по своим делам горожан и гостей Антивы. Кварталы сменяли один за другим. Сначала мимо них промелькнул торговый, где, как показалось просто бесконечное количество лавочек с закусками, едой, драгоценностями и украшениями, духами и пряностями, яркой одеждой и кожаной обувью. Казалось, все вокруг просто пропиталось этой какофонией ароматов. Такого разнообразия товаров леди Кусланд не видела никогда. После торговых площадей город резко преобразился и сменил маленькие невысокие торговые здания добротными жилыми домами, украшенными витиеватыми стеклянными цветными витражами вместо обычных прозрачных стекол в окнах, шпили-башенки весело отливали золотистым заревом, отражая лучи заходящего солнца. Пересекая Бульвар морей, Эллиса улыбнулась, вспоминая слова Зеврана, что тут словно ступаешь по ровной голубой глади и окунаешься в белую пену спокойного моря в короткие моменты штиля. Так и было. Антивец, похоже, нисколько не забыл тайных путей и улочек спокойно двигался к намеченной цели, разглядывая попутно родной город, и тихо шепнул Элиссе:

— Скоро, уже совсем скоро мы будем дома, родная. И, знаешь, это будто все та же старая добрая профурсетка Антива, но будто и изменилось что-то... Неуловимо, едва заметно, но изменилось. Может быть, я просто стал слишком сентиментальным?

Они добрались практически до дворцовой площади, завернули за городской сад, откуда очень приятно веяло розами и цветущими деревьями, и ненавязчиво звучала баллада, воспевающая доблестное правление короля Фульгено Второго.

Остановившись около двухэтажного аккуратного домика, эльф отворил двери перед своей спутницей двери и негромко произнес на родном языке:

— Pido, mi amore...

Элисса зашла внутрь и огляделась: небольшая, но со вкусом обставленная темной ореховой мебелью гостиная, неплохо гармонирующая со светлыми, окрашенными в нежно-бежевый цвет стенами, камин, украшенный гипсовой лепниной и позолотой. Она подошла к окну, распахнув ставни, несколько мгновений наслаждалась видом Антивы, что погружалась в веселую вечернюю суету и ярко сверкала огнями самых разных цветов.

— Потанцуем?

Зевран галантно поклонился, склонив голову и вытянув вперед руку, приглашая жестом Элиссу на танец под едва уловимую, но все же слышную красивую мелодию лютни, что проникала в гостиную со стороны улицы. Они двигались в полумраке, шепотом признаваясь друг другу в симпатии и тайных желаниях, словно никогда не делали этого раньше. Зевран рассказывал о том, что не думал после их путешествия и борьбы с Архидемоном вернуться вообще сюда, Элисса вспоминала о своем детстве и о приемах, что давал отец в их родовом гнезде. Антива будто всколыхнула все пережитое и заставляла выговориться друг другу и начать жизнь с нуля. Уставшую с дороги, он заботливо подхватил ее на руки и понес на второй этаж, в спальню, по пути с изяществом и нахальной улыбкой, избавляя от ненужной одежды. Элисса тихо смеялась, подшучивая над способностью эльфа мастерски соблазнять её, какой бы вымотанной она не была. Проснулась она далеко за полдень, приоткрыв глаза и чувствуя, насколько тело пело после длинного путешествия, долгих прогулок и любовных утех ночью. Зевран смотрел на нее, молча перебирая пальцами по ложбинке на ее груди, плечам, шее...

— Ты так сладко спала, любовь моя, я не хотел тебя будить.

Она подвинулась к нему поближе и, удобно устроившись рядом, тихо спросила:

— А откуда все это? Ты не рассказывал, что у Воронов могут быть такие тайные пристанища, и дом явно не запущен, за ним кто-то следит, а это стоит денег.

— Милая, всё же оставь мне возможность сохранить хоть какие-то свои тайны. Скажу только одно — и Воронам порой нужно место, где они могут чувствовать себя в безопасности, а дряное детство дарит тебе на пути как врагов, так и доброжелателей, которые платят тебе вот такими добрыми поступками.

Серый Страж хмыкнула, понимая, что Зевран никогда ничего не делает просто так, решила оставить его в покое с расспросами и дать ему свободу действий. Как правило, со временем он сам делился с ней всяческими любопытными байками своей юности.

Дни понеслись друг за другом в бешеном ритме: едва просыпаясь, они бежали купаться на заброшенный пляж, недалеко от города, где Зевран и раньше любил бывать, отдыхая от городской суеты и наслаждаясь кратковременными передышками после своих злополучных заданий от гильдии. Возвращаясь в Антиву, они останавливались в какой-нибудь небольшой таверне, за едой и вином наблюдали за прохожими, вспоминали друзей по лагерю, мечтали о будущем, и долго-долго танцевали под горячие южные мотивы. Зевран научил ее нескольким местным танцам, которые на Юге сочли бы чересчур откровенными, но двигаясь с любимым едином ритме, чувствуя как его тело умело ведет ее, и как стучит его сердце с ее в одном ритме, Элисса чувствовала себя живой, по-настоящему живой. Как и короткими летними ночами, когда Зевран учил ее плотским забавам и утехам, раскрывая перед ней огромный чувственный мир наслаждения.

С каждым днем Серый Страж проваливалась в сладкое забытье, вспоминая предыдущий и наслаждаясь новым, а Зевран знакомил ее с новыми интересными уголками его родного города, его мира. Она видела, что здесь он словно в своей стихии, и понимала, что он стремится показать ей как можно больше, будто пытаясь как можно глубже оставить след в ее сердце и влюбить в себя и в Антиву. А она в душе где-то ясно осознавала, что это случилось уже давным-давно, в день их первой встречи и в день их приезда сюда.

Несколькими днями позже они сидели в тени деревьев на одной из скамеек дворцовой площади. Элисса разглядывала скульптуры, изучая работу мастеров, создавших такое великолепие, а Зевран задумчиво молчал. Серый Страж понимала, что надвигается буря. Он всегда молчал, когда не знал, как поступить.

— Рассказывай уже, не томи.

Она шутливо ткнула его в бок, и поцеловала без стеснения в шею, наслаждаясь ароматом сандалового масла и чистого тела любимого. Зевран нахмурился, поднял ее подбородок и внимательно посмотрел в глаза. Он словно пытался найти в ней ответ на свои вопросы, но не знал, найдет ли.

— Я получил весточку от нашего достопочтенного короля... Алистер желает тебя видеть.

Элисса встрепенулась.

— Давно знаешь?

Она недовольно насупилась, сообразив, чем грозит закончиться эта беседа.

— Это не важно, Элисса. Он ждет тебя, чтобы вместе отправиться в Амарантайн. И я уверен, что ты не сможешь отказаться от этой затеи. У тебя как у Серого Стража есть обязательства и долги, и я знаю, что тебя бесполезно убеждать в обратном. Я сам жил с таким же грузом за своей спиной. У нас с тобой слишком мало времени... Знай только одно. Я всегда буду ждать тебя здесь всегда, возвращайся, моя жемчужина Антивы.

Он потянулся к карману, достал оттуда небольшую бархатную коробочку и протянул ее Элиссе. Серый страж приоткрыла ее и увидела золотую серьгу с жемчугом. Точь-в-точь, что он носил в свое время. Вечером они долго прощались в постели, до последнего не желая засыпать, и упускать друг друга из виду. Эльф впервые уснул у нее на груди, а она так и не сомкнула глаз до самого рассвета, слушая его неровное дыхание и пение соловьев в городском саду. Им предстояло непростое испытание. Испытание временем и расставанием. И она свято хотела верить, что они оба его выдержат. И она сюда вернется навсегда.

@темы: Зевран, гет, ж!Кусланд, Secret Santa 2017/2018

---

Подарок для SunRise_S

[Weisshaupt Fortress]

Для:  SunRise_S и Langsuir Автор:  KirioSanjouin Название: *** Пейринг/Персонажи: м!Тревельян/Дориан Форма: арт Категория: слэш Рейтинг: R Размер: 1000x816px Примечания: Автор поздравляет с Новым годом! И надеется, что угадал с похожестью и характером Тревельяна.

@темы: слэш, арт, м!Тревельян, Secret Santa 2017/2018, Дориан

---

Подарок для Эльдатиэр

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Эльдатиэр Автор:  SunRise_S и Langsuir Название: «О цветах и симпатиях » Персонажи: Варрик Тетрас, Дориан Павус, Железный Бык, м!Тревельян. Пейринг: сохраним интригу. Категория: слэш Жанр: романтика, юмор, AU Рейтинг: PG-13. Размер: 2130 слов. Предупреждение: ООС

— И что мне с ними делать? Венки плести? — Дориан положил на стол в покоях Максвелла букет подснежников. — И на что он намекает? Что я такой весь нежный? Что я как барышня?

Возмущению Павуса не было предела. Уже целый месяц кто-то оставлял ему на подушке белые цветы: нарциссы, ландыши, розы, вот теперь подснежники. Всегда белые. Уже весь Скайхолд делал ставки на то, кто тайный обожатель мерзкого имперца. Варрик откровенно ржал, рассказывая, как Мерриль плела Хоуку веночки, а Андерс собирал целебные травы и полевые цветы. Это заканчивалось тем, что днём Андерс делал снадобья, а по вечерам плёл косички из бороды Гаррета, вплетая в неё незабудки и васильки. Говоря, что эти цветы очень идут под сияние голубых глаз Гаррета. Над Хоуком ржали абсолютно все, но Защитник Киркволла с гордостью носил цветочки в бороде, а в глазах его были любовь и обожание.

— Надо же, — Тревелиан не подошел, продолжая стоять, глядя на огонь в камине, — подснежники. А ты умеешь плести венки? — Он бросил украдкой взгляд на мага и тут же перевел снова на огонь. — Тогда надо цветы с более длинными стеблями. Ромашки, например. А вообще, наверное, просто подбирают по цвету. Под твой доспех. Можно сделать маленькую бутоньерку и прикрепить возле сердца.

Инквизитор же может разбираться в украшениях, не так ли? Вон у него целый шкаф забит модными фасонами. Одни лосины в пяти расцветках чего стоят. Видимо, в Орлее мужчины-аристократы такие носят. Облегающие, обтягивающие, почти не заметные на теле как хорошие тонкие перчатки. Отец Максвелла бы долго смеялся, увидев их, хоть Тревелианы тоже знатный род, и он сам далеко не последний человек в Оствике.

Максвелл, как ему казалось, небрежно прислонился плечом к камину и тут же зашипел от боли, потирая плечо. Горячо.

— Эммм, может это Кассандра? — обронил он предположение. — Я недавно ее застал за чтением любовного женского романа. Оказывается, Варрик пишет и такое.

— Максвелл, — закатил глаза Дориан, — ты прекрасно знаешь, что я предпочитаю мужчин, а благодаря болтливости и ушам Сэры — это теперь знают все. Да и Кассандра не опустилась бы до… такого. — Павус поморщился, не в силах подобрать слова подобному кощунственному поступку. — ты знаешь, что в ставках Скайхолда, которые организовал Варрик — побеждает Бык? Бык, Максвелл.

Павус не выдержал и налил себе вина, делая большой глоток. Мысли о кунари несколько пугали, поэтому за первым глотком последовал второй, а там и третий.

— Ты что?.. — Тревелиан взмахнул руками, он тоже был в шоке, задел раскаленную решетку и поспешил отойти от камина. Глупая была идея создавать образ задумавшегося у огня Инквизитора.

— Бык и цветы? — горячо продолжил он. — Да у него подснежники все измятые были бы, в его-то грубых руках.

Ему даже стало плохо от мысли, что кунари вообще может смотреть в сторону Дориана. Утонченного, всегда с иголочки одетого, изящным жестом подкручивающего элегантные усики или поправляющего и без того безупречную прическу. Не то, чтобы сам Максвелл часто смотрит на Павуса, когда тот не видит, но все же Железный Бык и Дориан — это абсолютно разные личности.

— Налей и мне, пожалуйста, — попросил он, подходя к Павусу. — Это однозначно не может быть Бык. У него, к примеру, Крэм есть. Точно, я поговорю с его лейтенантом. Пусть открутит рога нашему большому парню. Может, Сэра так балуется?

— У тебя есть что покрепче? — спросил Павус. — Или может в таверну? Думаешь, Сэра? А вдруг это Коул? — Дориан побледнел. — Вдруг он решил, что мне чего-то не хватает?

— Ну что тебе может не хватать, Дориан, — почти нежно проговорил Максвелл. По-дружески нежно. — Ты же совершенство. Это не Коул, он бы не молчал при этом. А вот покрепче и нет, пойдем в таверну. О, может напоим всех и проведем расследование, а?

— А мед в вине Лелианы? Он же молчал? — возмутился Павус. — Макс, я могу доверять только тебе — так что давай все по-тихому. Без обычных фееричных проявлений Инквизитора.

— Спасибо за доверие, — Тревелиан осторожно улыбнулся. Он ведь должен быть рад, что Дориан доверяет ему? Хоть слегка стало обидно, что его самого не подозревают. — Конечно, все незаметно и аккуратно. И будем следить за всеми. Ну должен же тот, кто выбрал тебя, как-то еще себя проявлять? Или, наоборот, усиленно маскироваться. Каллен! Может он? Ты когда в тот раз выиграл у него в шахматы, он стал постоянно занят, словно избегает тебя. О чем вы говорили за шахматами? Я успел только к концу вашей баталии.

— А ты не заметил, что занятость Каллена напрямую связана с Сураной и Араннаем, что заезжали по вопросам антиванских Воронов и сотрудничества? Избегает он явно не меня. Представляешь, кто-то ставит даже на тебя. — Павус рассмеялся. — Я как услышал, чуть со смеху не умер. Я сам поставил на тебя и Кассандру, — подмигнул Дориан.

— Действительно, — пробормотал Максвелл. Причем его глубокомысленный ответ можно было отнести к чему угодно. — Видишь, я тоже подумал о Кассандре. Мы с тобой думаем в унисон. Можем отнести ей подснежники и посмотреть на ее реакцию, — предложил он.

— Так и сказал бы, что хочешь, чтобы Мистер совершенство помог получить тебе неприступную принцессу. — Дориан подмигнул, пихая в плечо Макса.

— Да я бы и сам мог получить принцессу, — смущенно улыбнулся Тревелиан. — Я уже уговорил Варрика написать для нее продолжение. Она, конечно, милая, и с ней можно хоть к любой высшей драконице на завтрак, хоть в Оазис или на Тропы, но она не в моем вкусе.

— Только не говори, что ты грезишь о Сэре? Тогда твоё сердце будет разбито, — похлопал по груди Максвелла Дориан, — или мы наколдуем тебе грудь и тоненький голосок. Идём уже, — пошёл он в сторону выхода из покоев.

Максвелл лишь покачал головой и тяжело вздохнул. Грезит он совершенно не о непоседливой эльфийке, и ни грудь, ни голосок его не спасет. Он даже толком и не знал, что может ему помочь.

— А может, сперва найдем тебе пару, — предложил Тревелиан, догоняя Дориана, — тебе кто-то нравится, ну, в том самом плане?

Печаль была в том, что Максвелл абсолютно не хотел знать ответ на этот вопрос. Впрочем, ведь именно Инквизитор выбирал кого берет на очередное задание, и, хоть пока потерь на заданиях не было, но мало ли куда заведет их дорога.

— Мне очень нравится, безумно нравится... — Дориан замолчал, хитро глядя на Тревелиана, — алкоголь во фляжке Зеврана Аранная, — рассмеялся он. — Не будь серьёзным лордом Инквизитором, Максвелл. Идём пить.

— Действительно, — улыбнулся Тревелиан, который даже дыхание затаил, когда Павус паузу сделал, — я переживаю за тебя. Но да, прочь серьезность и занудство, мы идем пить бренди… быстро. Кажется, рифма так себе, — засмеялся он. — Жалко я не очень в стихоплётстве.

Или — к счастью для кое-кого.

***

— Наш Нарциссик явился, — заржал Бык, стоило Дориану появиться на пороге.

— Может, Просверунчик сегодня — Подснежник какой-нибудь, — возразил Варрик, громыхая кружкой с элем.

— Откуда он знает? — шепнул Максу Павус. — А, Сэра, — кивнул на нее Дориан.

Впрочем, Сэра обнимала за плечи Мэриден и что-то пыталась объяснить. Скорее всего, просила спеть для нее, правда, бард странно краснела, но, зная Сэру и ее любовь к немного похабным песням — ничего удивительного.

— Варрик нет, ты что, — прошептал Тревелиан в ответ, сам все же с подозрением поглядывая на гнома.

— А я говорю, нарциссики. Я просто занести не успел, — Бык все еще ржал.

Максвелла передернуло, но он улыбнулся.

— Хотел сказать — вялые стебелечки от нарциссиков? — предположил он со смехом.

— Неправда, — пробасил кунари. — Крэм, тащи сюда корзину.

Лейтенант Быков поднес своему командиру целую корзину нарванных целыми охапками нарциссов вперемешку с обычной травой и ветками с листьями.

— Тебе, мой имперский друг, — корзина была поставлена перед Дорианом. — И дверь в мои покои всегда открыта, приходи, когда захочется, — кунари подмигнул Павусу.

— Но мне сегодня уже дарили цветы, — растерялся Дориан, хлопая глазами, — ты просто решил подмазаться к чужой славе. И мне их перевязывают красивой лентой. Ты мне врешь, Бык.

— Всего лишь откровенно говорю о своих желаниях, — пробасил кунари, — я готов отполировать твой посох.

— Два врага решили свой спор в постели, — произнес Варрик, — я посвящу вам целую главу в «Похождениях великого и ужасного Инквизитора».

— Может, Блэкволл? — шепнул Дориан Максвеллу. — Бык отпал сам по себе.

— Он же даже не знает, где у цветов верх, — отозвался Тревелиан, который прекратил взглядом отпиливать рога кунари по причине их твердости и решил вернуться к расследованию. — А что насчет Соласа? Он как-то спрашивал у меня о тебе. Он точно знает всякие корешочки-цветочки и в библиотеке может постоянно за тобой наблюдать.

— Солас? — Дориан аж подавился бренди. — Ты, надеюсь, пошутил?

— Кто заговорил о Соласе? — отозвалась Сэра. — Зануда-эльф всех достает?

— Ты не видела, он в последнее время по утрам никуда не выходил из Скайхолда? — поинтересовался Максвелл у Сэры, пытаясь быть максимально таинственно-невинным.

— Зачем это ему надо было бы делать? — спросил драматическим шепотом Варрик, нащупывая по карманам хоть клочок бумаги, чтоб записать важные сведения. И уже на завтра будет готов том новой книги.

— Просто так, — отмахнулся Дориан.— Максвелл уже пьян.

— Ничего подобного, — заявил Тревелиан, заглядывая в свою, почему-то уже пустую кружку. Налил себе еще. До краев. — Итак, внимание, — заявил он, поднимаясь и залпом выпивая половину кружки. — Внимание, говорит ваш Инквизитор, — повторил он снова, поскольку никто не обратил на него внимание. — Обязательно каждому написать, где он был сегодня утром и сдать бумажки мне. Всем понятно?

Гул голосов даже на секунду не прервался. Максвелл с горестным стоном сел обратно.

— Ну все, я сделал что мог, — вздохнул он. — Извини, Дориан. Остались только Лелиана и Жозефина. Я завтра на совете у них спрошу.

— "И сдать бумажки мне", — передразнил его Дориан. — Все так тебя боятся, — заржал он.

— Да, — засмеялся и Максвелл, — я идеальный кама… кома… командир. Вот. Ты тоже напиши бумажку, где был утром, — погрозил он Павусу пальцем или пальцами, Макс уже был не уверен в правильности подсчета.

***

— Макс, я только что видел Блэкволла, — ворвался в покои Тревелиана, который что-то резко спрятал под покрывало, Дориан. — С цветами, понимаешь? — вцепился в плечи друга Дориан.

— Блэкволл с цветами, — повторил слегка испуганный Максвелл, который при этом судорожно косился на покрывало. — Серьезно?! А ты чего не спишь, кстати? Тебя же по утрам не разбудишь.

— Я был в засаде, Макс, — произнес Дориан, падая на кровать и тут же подскакивая. — Больно. Там что, ёж? — не спрашивая разрешения, он откинул покрывало, глядя на букет белых роз, перевязанных белой шелковой лентой. — Максвелл? — повернулся он к Инквизитору.

Тревелиан почесал затылок.

— Наверное, в то, что я их в первый раз вижу, ты не поверишь, — пробормотал он, избегая смотреть на Дориана.

— Идиот, — прошипел Павус, делая несколько шагов и впиваясь собственническим поцелуем в губы Максвелла, правда, тот так опешил, что даже не ответил, — что, от фразы: «Дориан, я тоже гей» — Инквизитор бы сломался? — спросил он, — целовать меня не собираешься? Только цветы дарить?

— Я думал, мы друзья, — проговорил Тревелиан, который все никак не мог поверить в происходящее. — Что я тебе только друг. Я же не мог тебе сказать: «Извини, Дориан, не хочу я с тобой дружить, я хочу с тобой…» — Макс махнул в сторону кровати и тут же согласно кивнул: — Идиот. Я.

И побыстрее вцепился в Павуса, пока тот не сбежал. И на всякий случай заткнул рот Дориана своими губами и языком, чтоб тот ничего лишнего не сказал. Дориан стащил с Максвелла рубашку, толкая его на кровать. При этом Инквизитор приземлился на букет из роз.

— Месть, — довольно произнес Дориан, скидывая свою рубашку и запрыгивая на Макса, — терпи, Максвелл, терпи, — рассмеялся он, целуя Тревелиана.

— Это пустяки, — героически произнес Максвелл, усиленно борясь со штанами Павуса, — а вот твои штаны меня бесят. Носил бы лосины, я бы целыми днями любовался бы твоей… ногами. Одолжить тебе парочку?

— Еще одна такая фраза, и я уйду, — Дориан вытащил букет из-под спины и отшвырнул. — Извини, что я так с твоим подарком.

Он снова поцеловал Максвелла, освобождая его от штанов и нижнего белья. Тревелиан наконец смог то же самое проделать со штанами и бельем Дориана, и уложил Павуса на спину.

— Никаких «уйду», я уже молчу, — прошептал Максвелл, рассматривая глаза, губы и лицо Дориана в такой приятной близости. — Не обращай внимания, у меня от радости отключился мозг. И ты красивый, — добавил он, прежде чем накрыть своими губами губы Дориана. Его усики чуть щекотали верхнюю губу и это было лучшее ощущение за всю жизнь Тревелиана.

А утром Варрик собирал со всех деньги. Ну кто, кроме него, мог подумать, что поклонник презренного имперца Инквизитор? Только тот, кто видел, как Защитник Киркволла сдувал с одержимого духом Справедливости мага пылинки.

@темы: слэш, Варрик, Железный Бык, м!Тревельян, Secret Santa 2017/2018, Дориан

---

Подарок для Анонима №2

[Weisshaupt Fortress]

Для: Аноним №2 Автор:  grasskiller Название: «Круг На Воде или Управленческая баллада в трех частях» Персонажи: Грегор, Ирвинг, Киннон (рандомный маг, упоминался во второй части), Хедли (рандомный храмовник, упоминался в дополнениях) Категория: джен Жанр: общий Рейтинг: G Размер: 1600 слов Примечание: Действие происходит в формально распущенном, но продолжающем существовать Ферелденском Круге магов в период описанный в игре "Dragon Age: Inquisition"

Неприятности начались с того, что Грегора — рыцаря-командора формально распущенного, но продолжающего бурно функционировать Ферелденского Круга магов, позвали на первый этаж в помещение, на планах гордо именовавшееся «малая приемная».

В повседневном обиходе эту небольшую комнату, находившуюся в непосредственной близости от черного входа в кинлохскую цитадель, чаще упоминали как «отстойник». Сюда обычно помещали посетителей, у которых были дела на территории Круга, но не было разрешения на этой территории находиться.

В отстойнике Грегора ожидал старший чародей Киннон. Две недели назад он отбыл в Денерим во главе группы магов, которых, по просьбе королевы Аноры, отправили для защиты города от демонов, на случай разрыва Завесы в окрестностях ферелденской столицы.

Грегор с некоторым любопытством рассматривал новоприбывшего. Куда девался холеный маг, предпочитавший шелковые мантии и по любому поводу пускавшийся в ленивые рассуждения об унижающей достоинство чародея бренности бытия в Круге. Сейчас Киннон в изодранной, местами пропаленной одежде и заляпанных дорожной грязью сапогах напоминал скорее бродягу. Впрочем, это не мешало ему стоять гордо выпрямившись, похлопывая себя по ладони небольшим футляром-тубусом, с таким видом, как будто это был как минимум маршальский жезл орлейской империи.

— Что вы делаете здесь, Киннон? — неприязненно спросил Грегор. — Почему вы приехали один? Кажется, вы отправились охранять Денерим от демонов. Вам приказали вернуться или, — Грегор ухмыльнулся как можно гаже, — вы здесь по собственному почину?

Киннон чопорно поджал губы.

— Я не дезертир, если вы об этом. Я вестник. — Он замялся. — Посол. Посол Вестника.

Маг, наконец, открыл тубус, который держал в руках, и передал Грегору свиток пергамента.

— Вот документы, подтверждающие мои полномочия. Я прибыл от имени Вестника, сообщить вам, что маги, отправленные в Денерим, в полном составе присоединились к Инквизиции. И предложить магам, оставшимся в Кинлохе, поступить таким же образом.

Грегор взял бумаги и придирчиво рассмотрел их.

— Я слышал об Инквизиции, но эту печать вижу впервые. Почем мне знать, может вы сами вырезали ее из картошки. Есть что-то более существенное в подтверждение ваших слов? — с нажимом спросил Грегор. — И где храмовники, которые вас сопровождали? Они тоже присоединились к Инквизиции?

Маг покачал головой.

— Нет, наши пути разошлись. Храмовников поразило безумие из-за красного лириума.

— Поразило — что? — с подозрением переспросил Грегор.

— У нас были проблемы со снабжением, — пояснил Киннон, — у многих началась ломка и капитан Хедли принял помощь от проходящего мимо орденского отряда. Те поделились своим лириумом и, как оказалось, своими проблемами. Меньше, чем через неделю после начала приема красного снадобья все храмовники помешались, многие начали меняться физически. Это было ужасно.

Извинившись, маг отошел к стене, порылся в сваленных там седельных сумках, достал небольшую потрепанную тетрадь и протянул ее Грегору.

— Вот последний рапорт рыцаря-капитана Хедли, — сказал он торжественно. — Это дневник. Капитан вел его, пока сохранял рассудок. Надеюсь, вы сочтете это достаточным подтверждением моего рассказа.

Грегор бегло пролистал тетрадь. Авторство записей не вызывало сомнения, он узнал почерк Хедли и присущий ему набор грамматических ошибок. Страницы мелькали быстро, но это не помешало взгляду выхватывать жуткие подробности, проскакивающие в последних абзацах.

— Я... — Грегор судорожно сглотнул комок в горле. — Прежде чем продолжать разговор, я должен ознакомиться с этим документом. Продолжим завтра.

***

Читать дневник оказалось очень тяжело. Большинство подробностей могло бы привести в ужас, даже если бы речь шла о постороннем человеке. А ведь Хедли служил под началом Грегора много лет. От горьких мыслей командора отвлек стук в дверь.

— Да! — отозвался он. Тоном, ясно давая понять, что если его тревожат без серьезной причины, посетителю лучше ретироваться.

Свирепый тон не подействовал, дверь приоткрылась и в кабинет заглянул караульный.

— Старший чародей просит вас срочно прийти, — отрапортовал он.

Грегор нахмурился.

— Какого демона ты разыгрываешь из себя посыльного, Свирс? — сварливо спросил он. — Ты прямо сейчас должен быть на посту.

— Я был, сэр! Стоял на карауле в жилом секторе на третьем этаже. Только заступил. Дверь одной из комнат открылась, из нее выглянул чародей Ирвинг и попросил меня срочно привести вас, сэр. И у него, знаете, был такой вид, что я решил, что мне лучше выполнить его просьбу.

***

Спустившись на этаж магов и пройдя следом за часовым по полупустым коридорам жилого сектора Грегор наконец оказался перед дверью комнаты Киннона.

— Это здесь, сэр, — подсказал Свирс.

Грегор потянул за ручку двери, комната оказалась заперта, тогда он несколько раз бухнул в дверь кулаком.

— Здесь Грегор, откройте!

— Ты там один? — раздался из-за дверей приглушенный голос Ирвинга.

— Да, — ответил Грегор, жестом приказывая часовому отойти в сторону.

Оказавшись в комнате, Грегор удивленно присвистнул.

Комната имела вид типичный для места, где произошел магический поединок. Звездообразные пятна сажи, протянувшие щупальца через все стены, посуда частью расплавленная, частью рассыпавшаяся в мелкую крошку от перепада температур. Обгоревшие шторы, пол засыпанный бумажным снегом, который еще недавно был страницами книг. Прикроватная тумбочка, наполовину превращенная в какую-то многоногую мерзость. Грегор посмотрел вверх и прямо на нос ему упала крупная холодная капля — изморозь покрывавшая потолок только начала оттаивать.

— Он жив? — Грегор кивнул на торчавшие из-под перевернутого стола ноги в сапогах, покрытых наскоро затертыми пятнами дорожной грязи.

— Да, — отозвался Ирвинг. — Там с другой стороны торчит голова, я пощупал пульс на шее. Все нормально. Надо было наверно достать его оттуда, но, честно говоря, я не был уверен, что справлюсь с ним снова.

— Что вообще произошло? — спросил командор, закончив беглый осмотр комнаты. — Он напал на тебя?

— Эммм... — Первый чародей замялся. — Признаться, не совсем... Скорее я напал на него...

Брови Грегора взлетели так высоко, что оказались глубоко под шлемом.

— Зачем это тебе понадобилось, позволь спросить, — проговорил он.

— Он хотел уйти, — бросился объяснять Ирвинг, заметно нервничая под немигающим взглядом Грегора. — Я запретил, но он не послушался и...

— Маги, — пробормотал Грегор как ругательство.

— Пойми, — продожил Ирвинг, пропуская последнюю реплику мимо ушей, — я не мог позволить ему шататься по Кругу и повторять каждому встречному то, что он сказал мне. Это было бы катастрофой! Мы должны запереть его где-нибудь.

Грегор некоторое время хмуро смотрел куда-то в пространство, потом произнес тоном не обещавшим ничего хорошего:

— Ладно, Ирвинг, мы запрем. Но, имей в виду, тебе придется мно-о-гое мне объяснить.

Маг покорно кивнул.

***

Язык у Ирвинга заплетался потому, что Грегор, чтобы избежать последствий шока от схватки, влил в него полбутылки хорошего бренди.

Чародей хлюпал носом.

— Помнишь бесконечные похороны после мятежа Ульдреда? Помнишь, что мы увидели, когда открыли те ученические спальни в конце коридора?

Голос Ирвинга прервался, он издал вздох откровенно похожий на протяжный всхлип.

— Тогда я поклялся, что сделаю что угодно, но не допущу такого еще раз. А сейчас я не знаю, что мне делать.

Прежде чем продолжить, Ирвинг еще раз основательно приложился к бутылке.

— Киннон был... чрезвычайно убедителен. Честно говоря, он как с цепи сорвался, метался по комнате, кричал, что мы не можем отсидеться в Кинлохе, что мир того и гляди рухнет. Что Корифей, брешь в небе и красные храмовники гораздо хуже Пятого Мора и нужно отправить всех кинлохских магов на помощь Инквизиции. Он потребовал, чтобы я собрал магов, которые остались в Круге, чтобы он мог к ним обратиться от имени Вестника Андрасте. Я отказался. Он сказал, что прекрасно обойдется без моей помощи и направился к двери. И мне пришлось...

Старый чародей беспомощно развел руками.

— Грегор, он хочет призвать всех, кто сейчас находится в Круге. Всех! Ты представляешь учеников в бою? Даже просто на марше, через разоренную, кишащую отступниками, мятежными храмовниками и мародерами местность? Да, Создатель с ними, с учениками, даже полноправные маги не обязательно хорошо владеют боевой магией! Есть же и просто лекари, учителя, исследователи. И что, тащить их всех в Скайхолд? Или отправить только тех, кто умеет сражаться и оставить остальных здесь без защиты?

Грегор мрачно кивнул.

— Мы позволили покинуть Круг всем желающим отправиться в Предел Андорала. Потом выслали помощь в Денерим. Если сейчас уйдут остатки боевых магов, мы едва ли сохраним возможность оборонять Кинлох...

— Именно. Их нельзя отпускать... Но все же, Грегор, я боюсь. Боюсь, что если мы сейчас не пришлем помощь, то потом будем кусать локти. Сколько бы бойцов мы не оставили в Кинлохе, мы ничего не сможем поделать, когда злая сила поглотившая весь мир встанет у наших ворот...

Ирвинг бормотал все более путано, клевал носом и, наконец, заснул прямо в кресле, в чудовищно неудобной позе человека, получившего арбалетный болт в затылок.

Грегор поднял спящего пьяным сном друга на руки, отнес в смежную комнату и сгрузил на свою кровать. Можно было позвать пару караульных, чтобы отвели Ирвинга домой, на этаж магов, но он решил пожалеть достоинство старого чародея. Все равно спать сегодня не придется.

Грегор прошелся по комнате, сел за стол, машинально положил перед собой чистый лист бумаги и задумался, покусывая кончик пера.

Все их затруднения упирались в невозможность оценить ситуацию.

Киннон описывал положение как крайне тяжелое. Но кто такой Киннон? Просто рекрутер или гонец, присланный с отчаянной мольбой о помощи? Ирвинг совершенно уверен в его искренности, но рекрутеры порой произносят пламенные речи, просто потому, что это их работа...

На первый взгляд, следовало как можно скорей связаться с Инквизитором. Объяснить, почему его посол заперт у них в подвале, описать положение, в котором находится Круг и расспросить, в какая конкретно помощь от них требуется.

Грегор поднял, а потом снова нерешительно опустил перо. Но может ли он доверять Инквизитору?.. Что он знает об этом человеке? Даже не человеке... Командор заглянул в бумаги Киннона, одними губами произнес «Адаар»... Кунари. Что мешает Адаару заставить Грегора подвергнуть риску жизнь всех оставшихся в Круге, чтобы, например, просто иметь резерв?

Нет, Инквизитору он, пожалуй, писать не будет. Им нужен кто-то, кто не только представляет, что происходит в Инквизиции, но еще и знает жизнь Круга, понимает риски и ответственность, лежащую на плечах рыцаря-командора. Кто правильно истолкует его сомнения, а не будет подозревать, что за осторожностью прячется политическая игра или попытки торговаться.

Ну, что ж милостью Создателя, кажется, он знает такого человека.

Грегор открыл чернильницу, обмакнул перо и решительно вывел: «Каллену Стентону Резерфорду лично в руки...»

@темы: Грегор, джен, Secret Santa 2017/2018, Ирвинг