Для: v0rona (grey_area)
От: .ashkaari. (NoCalibrations)
Название: «Дворняги»
Пейринг/Персонажи: Зевран/ж!Табрис
Категория: гет
Жанр: драма, романтика, фэнтези
Рейтинг: PG-13
Размер: 2810 слов
Примечание: возможно, это совсем не то, о чем думал заказчик, но зато это то, что я шмогла  С Новым годом!
Ссылка на фикбук: url
Он нашел её во дворе ветхой лачуги на задворках рыночной площади, где она лежала, раскинувшись на скамье и подставив своё тело слабым лучам осеннего солнца. Её лицо было наполовину спрятано под капюшоном, скрывая сильно выцветший валласлин, а грудь в легком доспехе, напротив, выставленная напоказ, спокойно вздымалась и опускалась в такт дыханию. Эльф засмотрелся на нее, пока мабари, охранявший сон своей хозяйки, не возмутился долгим присутствием чужака и не оскалился.
— Он всё никак не привыкнет ко мне, — голос с тяжелым антивским акцентом был тягучим и сладким, словно мёд.
В ответ из-под капюшона донёсся медленный вдох. Женщина, скрывающаяся под ним, неспеша потянулась, как кошка, подарив эльфу еще несколько приятных секунд, и поднялась на ноги.
— Я тоже не сразу к тебе привыкла. Запасись терпением, друг мой. Пёс, это свой, — сказала она, и мабари утвердительно рыкнул, зевая. — Говоря о терпении... ты опоздал на день. Я волновалась.
Ее объятия казались почти невесомыми, волосы пахли свежестью, а лицо было полно тревоги, которую она старалась скрыть.
— Всё оказалось не так-то просто, мой милый Страж, — усмехнулся Зевран. — Но не стоит ли нам пройти внутрь? Нынче у всего есть глаза и уши. Да, Пёс?
Мабари фыркнул, как бы подтверждая, что его глаза и уши уж точно на месте, и скрылся вместе с путниками за дверью.
* * *
Внутри лачуги, узкие окна которой были заколочены досками, стояла уютная, навевающая сон темнота, разбавляемая лишь редкими солнечными лучами, проникающими сквозь щели, и мерцанием единственной свечи на колченогом столе. Сырые каменные стены, не просушенные даже за жаркий утешник, отдавали плесенью. На полу была разложена узкая неприбранная постель. Она, стол и два стула и составляли всю скупую обстановку.
Страж предложила гостю хлеба, солонины и разбавленного водой вина, а сама нетерпеливо принялась за доставленное им письмо. Читала она жадно и быстро, водя указательным пальцем по строкам — эта детская привычка осталась у нее еще с тех времен, когда Винн обучала ее грамоте в лагере. Эльф помнил, как это было. Каллиан Табрис любила учиться и при всяком возможном случае училась у них всех. У Винн — общему языку, счёту и несложному травничеству, у Морриган — истории магии, у Лелианы — как быть незаметной и подрезать кошели в толпе, у гиганта Стэна, самого неохотного из ее учителей, — культуре и языку кунари, у Алистера — тайнам Серых Стражей. Сам эльф показывал ей, как вскрывать замки и варить простые и действенные яды. По вечерам он учил ее искусству грязной борьбы с мечом и кинжалом, а по ночам — искусству любви. Она была очень способной ученицей. Взяла у него всё, что смогла, и отдала не меньше — а потом предпочла ему прекрасного принца. Затем принц стал королем и в благородном порыве покинул её, а эльф остался при короле — делать ту работу, что он умел лучше всего. Страж звала его с собой, но хоть эльф и не кривил душой, когда предлагал ей остаться друзьями, другом он быть так и не сумел. Судьба развела их, вновь сводя лишь в те моменты, когда ей нужна была помощь. Порой он шутил, как и раньше, заявляя, что уже был бы богачом и жил у центральной площади Вал Руайо с какой-нибудь развратной баронессой, если бы продал Табрис и все её секреты. Вместо этого он глотал дорожную пыль и ловил за неё стрелы.
Чем больше Страж читала, придвинув к себе коптящую свечу, тем мрачнее становилось ее лицо. Наконец, она отложила бумаги на стол и прикрыла глаза, вздыхая.
— Значит, всё бессмысленно. Стоило прикончить эту тварь много лет назад за то, что он сделал. Я поступилась справедливостью ради лучшего будущего для Ордена, а теперь у Стражей не будет ни того, ни другого, — нахмурившись, она устало потерла переносицу.
Эльф опорожнил свою кружку и откинулся на спинку неудобного стула, с наслаждением вытягивая вперед изнурённые долгим походом ноги.
— Ты поступилась ей ради себя, — напомнил он.
Табрис раздраженно отмахнулась.
— Орден — это я, а я — это Орден.
Губы Зеврана растянулись в едва заметной улыбке.
— Что пишет старик Авернус? — осведомился он, отправляя в рот кусок мяса.
— Что исследование идет полным ходом и он должен отметить большой прогресс. Но порой отрицательный результат — тоже результат. Передает благодарность за припасы и последнюю партию добровольцев, доставленных ему, как обычно, втайне.
То же послание Табрис получала от него несколько лет назад. И еще за пару лет до этого. Эльф сам доставлял одно из них, когда гонец Стражей отдал душу Создателю где-то неподалёку от Киркволла, так и не выполнив своего задания.
— По-моему, добровольцев он заставляет переписывать один и тот же отчет, а не испытывает на них противоядия. А сам, запершись в своем подвале, наворачивает твой паштет и читает книжки.
Страж грустно усмехнулась.
— Если бы только сейчас было время для шуток, — она встала и прошлась по комнате, бросая зажженное от свечи бесполезное письмо в камин, который здесь никогда не топили. — А что наш славный король? Что нынче творится при дворе? Я слышала, он спровадил Великую Чародейку вон, выдав ее этой новой Инквизиции.
Эльф рассмеялся.
— О, даже не знаю, с чего начать.
Его рассказ был ёмким и цветастым, как наряд той вымышленной орлейской развратницы, с которой Зевран Араннай планировал провести остаток дней. Страж всегда удивлялась его красноречию.
— ...и когда безумная сука чуть не сдала Рэдклиф тевинтерцам, боюсь, у него не осталось выбора. Тогда вперед неожиданно вышла Инквизиторша и предложила Фионе полноценный союз. Очень галантно с ее стороны, учитывая, что старушке в любом случае пришлось бы либо подчиниться, либо умереть.
Взгляд Табрис, рассеянно чесавшей своего нового мабари за ухом, загорелся любопытством.
— И какова она собой? Помимо волшебной метки и прочей магии.
— Инквизиторша? — Зевран пожал плечами. — Гномка-наземница, шпионка из Хартии. Шрам на пол-лица, недоверчивый и вызывающий взгляд исподлобья. Такая же дворняга, как мы с тобой.
— Да уж, — Страж задумалась, рисуя себе портрет новой героини Тедаса.
Воспользовавшись передышкой, Зевран вернулся к скудной трапезе.
Эта лачуга в Амарантайне была самым частым местом их с Табрис встреч; здесь же, вероятнее всего, она привечала и других своих агентов. Дом, окруженный кривым частоколом, был заброшен уже несколько поколений, и местные считали, будто он населен призраками и демонами желания. Один из мальчишек так и сказал Зеврану, когда он, впервые оказавшись в городе, искал нужное место.
— Демон желания? Её мне и надо, — развеселился эльф и бросил парню медяк.
И вот сейчас, спустя много лет, Каллиан сидела перед ним на том же стуле, что и в первую их встречу. Так же глядела на очередную оплывшую свечу и отрешенно опускала пальцы в горячий воск, играя с пламенем, а Зевран смотрел на блики, отражавшиеся в ее глазах и на бледную шею, где сквозь тонкую кожу едва заметно виднелись сосуды, по которым текла пораженная скверной кровь. Та же скверна была заключена в амулет, покоившийся на груди Стража вместе с обручальным кольцом, некогда принадлежавшим ее жениху. Однажды, приревновав, Зевран спросил ее об этом, и она ответила, что хранит кольцо в память не о любви, а о дне, когда ее жизнь изменилась навсегда.
Увлекшись воспоминаниями, он не сразу заметил, как лицо Табрис исказилось от боли. Крепко зажмурившись, она сжала голову руками и потрясла ей, словно отгоняя мучительное наваждение.
Очнувшись, эльф ловким движением отодвинул от нее свечу, чтобы Страж не обожгла предплечья.
— Эй, — он склонился к ней и легко коснулся её локтя. — Надеюсь, дело не в Инквизиторе? Если так, то твоя слава всё еще гремит звонче, и ты гораздо красивее, если хочешь знать, — серьезность давалась ему неизменно плохо.
Каллиан не ответила. Она сидела так еще какое-то время, и когда эльф уже начал беспокоиться, ее лицо наконец разгладилось. Она потянулась к своему поясу, висящему подле нее на стуле, осушила одну из снятых с него склянок и опустила руки на стол, рассматривая потемневшие вены.
— Так как там Алистер? — невпопад повторила она вопрос, который Зевран пропустил раньше мимо ушей, и устремила на него рассеянный взгляд.
Он отстранился, безразлично разводя руками.
— Ну, выглядит он, раз тебе так интересно, паршиво, — откупорив бутыль, Зевран разлил остатки вина себе и Стражу. — Неделю до моего отъезда он почти не покидал своих покоев, и по двору уже поползли слухи о неведомой хвори, которые, конечно, пришлось пресечь. Но если ты спросишь, что с ним — то я не знаю. Напиши ему письмо.
Грустно улыбаясь, Табрис потянулась за своей кружкой.
— А я — знаю, — промолвила она, пригубив вина.
— О, это ваша особенная стражья связь, или что? — поинтересовался эльф, против воли чувствуя досаду.
— Это Зов, — объяснила Каллиан, глядя ему в глаза. — И я тоже его слышу.
Он не сразу поверил.
— Мне помнится, Зов приходит ближе к старости, а с тебя, дорогая, пока песочек не сыпется. Да и Алистер... выглядит не настолько плохо, на самом-то деле.
Табрис какое-то время молчала, наблюдая за тем, как Пёс устраивается у заколоченного окна, стараясь ухватить последнее тепло заходящего солнца. Нынче он так напоминал ей ее саму.
— Сейчас его слышат все, даже самые молодые Стражи. Все и везде, насколько мне известно.
Так, она рассказала ему о том, что творилось в Ордене. Как даже среди старшего состава началась паника и как Табрис удержала порядок, всеми правдами и неправдами убеждая своих людей в том, что Зов ложный, что это происки врагов, что существует лекарство, а гонцы уже отправлены во все концы и скоро возвратятся с вестями из Андерфелса. Как в Башне Бдения приютили с десяток усмиренных магов, дабы те, не покладая рук, варили зелье, немного успокаивающее разум Стражей и ярость скверны, бушующей в их крови — хоть в этом Авернус оказался полезен. У многих не было и того.
Зевран внимательно выслушал её.
— Но, конечно, люди напуганы, — подытожил он. — А когда они напуганы, то начинают творить самые внезапные глупости.
Табрис кивнула.
— Наши агенты передали мне печальные новости об орлейских Стражах. Может статься, многие из них очень скоро совершат ритуальное самоубийство. Зная их командора Кларель, я бы сказала, что это практически неизбежно. Тем временем, Первый в Вейсхаупте совсем плох. Мы отправляли ему донесения, и Монтсиммар тоже — это я точно знаю — но не получили никаких разумных указаний.
Она немного помолчала.
— И знаешь, о чем я не могу перестать думать? Что это был бы прекрасный шанс, окажись у меня в руках лекарство. Жаль, мои главные надежды недавно догорели в камине.
— О, — рассмеялся эльф, с интересом следивший за ходом ее мыслей. — Я восхищаюсь твоей жадностью, милый друг. Как бы только однажды она не прикончила тебя.
Табрис тепло улыбнулась ему.
— Возможно, так и случится, если Зов не сделает этого раньше.
— Насколько всё плохо?
— Пока терпимо, но это пока. Если верить моему сенешалю, скоро начнутся кошмары, а потом я не смогу отличать видения от реальности. Не хотелось бы дожить до этого дня.
У нее был вид раненого хищника, загнанного в тупик, но не сдавшегося, а ощерившегося, выжидающего, готового атаковать, как только выдастся возможность. Эльф наблюдал это раньше, когда они путешествовали и сражались вместе.
Протянув ладонь, он коснулся руки Стража, успокаивающе поглаживая ее запястье. Они долго смотрели друг на друга, и взгляд Табрис волнующе блуждал по его лицу. В углу у окна мирно храпел Пёс. Зевран молчал, хотя ему было, что сказать и чем утешить ее, но то, как она смотрела на него сейчас, рождало слишком много сладостных воспоминаний. Она была рядом, и он чувствовал нежный цветочный аромат эмбриума на её волосах, в которые он так любил утыкаться носом, прежде чем прильнуть губами к её шее, где над ключицей виднелся едва заметный шрам, оставленный им когда-то в честь их незаурядного знакомства.
Каллиан так страстно хотела жить и жить хорошо, что ее жажда была заразительной, как чума, и порой — настолько же смертоносной. Эльф не упомянул об этом, но до переправы через Хафтер за ним увязался «хвост». Шпионы из пары косситов оказались неважные, зато воины — хоть куда, и стоило немалых трудов отбиться от них, сохранив в целости и письма, что он нёс, и себя самого. Теперь те косситы, как сказали бы Вороны, спали с рыбами, а их убийца опоздал на встречу, зализывая раны. Ну, а Страж вот-вот получит то, чего просила, потому что она всегда, по большому счёту, получает, что хочет, и раньше эльф думал, что он сам из таких. Пока не встретил её.
— Знаешь, что мне так в тебе нравится? — он первым прервал молчание. — Когда наступают темные времена, ты, как никто другой, ищешь, как обратить их себе на пользу.
— У нас, дворняг, есть такая привычка, — усмехнулась Табрис.
Зевран хитро сощурился, предвкушая.
— У меня есть для тебя кое-что. Возможно, это поможет твоей жизнерадостности обрести под собой почву, — он выпустил руку Стража и извлек из плаща скрученную в свиток стопку вырванных откуда-то листов мелко исписанной бумаги, пожелтевшей от времени.
— Помнишь, ты некогда просила меня разузнать о слухах, что Великая Чародейка в прошлом очистилась от скверны? — говорил он, пока Табрис разворачивала документ и вглядывалась в его содержимое. — Так вот, это оказалось не слухами.
С ее слов эльф знал, что она сама пыталась разговорить Фиону — и не узнала ничего, подсылала своих людей — и они тоже провалились, перерыла все архивы Дункана, доставленные по ее приказу в Башню Бдения — но и там не было об этом ни единого слова. Не удалось добиться ничего путного и от Круга. Она уже начала думать, что Посвящения и впрямь не было, и Фиона лишь путешествовала вместе со Стражами, которые нуждались в магии. Так старуха сама поведала ей, когда Каллиан ездила к ней в Орлей. Каллиан не поверила. «Истинно говорю тебе, эта моровая крыса лжёт, как дышит», — сообщила она эльфу, когда тот резонно заметил, что Страж и сама держала при себе мага, не прошедшего ритуал, и даже не одного. «Когда открывается её бывалый рот, оттуда изливается лишь скверна». Расхохотавшись, эльф ответил ей, что если скверна заодно и попадала в Великую Чародейку подобным образом, то, пожалуй, Зов ей и впрямь не страшен. Табрис бранилась. Табрис не умела проигрывать. Зевран обещал помочь, если сумеет, и это было еще до Конклава, когда и так шаткий мир взлетел на воздух во всех возможных смыслах.
Нахмурившись, Каллиан водила пальцами по строкам. Наконец, дочитав, она воззрилась на эльфа в изумлении.
— Святая Андрасте, где ты это нашел?
— В Монтсиммарском круге, пока тот был еще не совсем разграблен, — отозвался он. — И поверь, ты не захочешь узнать, каким образом оно мне досталось.
— Надеюсь, я сумею компенсировать твои затраты? — она смотрела на бумаги так, словно перед ней уже лежало назначение ее на пост Первого Стража.
Зевран рассмеялся.
— О, даже не знаю, во что я могу оценить свою поруганную честь.
Табрис повела бровью.
— Всё было настолько плохо?
— Лучше и не спрашивай.
Довольно оскалившись, она встала из-за стола, подошла к дальней стене и, ловко нажав на один из камней, извлекла из тайника несколько увесистых кошелей.
— Значит, Дункан знал ее секрет и унес его с собой в могилу, — рассуждала Страж, возвращаясь с кошелями и ставя их перед эльфом. Монеты в них зазвенели, лаская слух. — И другие, которые могли его знать, тоже мертвы. Остается разговорить лишь саму Фиону. И, может статься, не только разговорить... пожалуй, старому Авернусу еще найдется работа.
Эльф не сдержал самодовольной улыбки.
— Пасьянс почти сложился, но твоему торту не хватает вишенки.
— Вот как?
— Еще один слух, бывало, ходивший по Денериму, который оказался не совсем слухом: Великая Чародейка приходится матерью нашему королю.
Каллиан убедилась, что он не шутит, и лишь тогда засмеялась.
— Да-да. Наш некогда юный товарищ по сражениям, а ныне правитель Ферелдена — наполовину орлесианский эльф, и его родители пошли на многое, чтобы это скрыть. У меня нет письменных подтверждений, но источник надежный, уж поверь. Я... — Зевран на мгновение замялся, — принимал у него предсмертную исповедь.
История вышла грязной даже по меркам бывшего Ворона — действительно, лучше не вспоминать.
Страж в задумчивости провела пальцами по губам.
— И Алистер не знает? — засомневалась она. — Не потому ли он дал ей приют в Рэдклифе?
— Уверен, что нет, — эльф покачал головой. — Если бы знал он — знал бы и я.
Табрис какое-то время молчала, расставляя в уме фигуры на невидимой карте, пока на ее лице в конце концов не расцвела хищная, как плотоядный цветок, улыбка.
— Зевран, друг мой, ты оказал мне неоценимую услугу, — изрекла она наконец, — и, вполне возможно, спас мою жизнь. Проси, чего хочешь: я у тебя в долгу.
Эльф почувствовал, как у него вдруг пересохло в горле.
— Значит, дело того стоило, — многозначительно промолвил он.
Казалось, она пропустила его слова мимо ушей. Каллиан смотрела на него и сквозь него — на свои блестящие перспективы. Или так ему мнилось. Но она сказала, что сказала, и он намеревался этим воспользоваться, чтобы кое-что разрешить — раз и навсегда.
Наконец, она поймала на себе его взгляд и задумчиво кивнула на окна. Щели в досках полыхали кроваво-красным.
— Скоро солнце зайдет, — заметила Страж. — Дороги нынче небезопасны даже в моем эрлинге. Думаю, нам лучше остаться здесь до утра и разойтись на рассвете, — она указала на гостеприимно расстеленную постель.
Зевран медлил с ответом. В ее предложении не было ничего необычного — им уже случалось проводить вместе ночи. Когда Табрис в первый раз просила его о помощи со своими делами в Вольной Марке и посулила солидный куш, он согласился, сказав себе, что это будет только лишь деловое предприятие по старой дружбе. А потом, когда они прощались, Страж посмотрела на него тем взглядом, который трогал какие-то особые струны в его сердце, и оказалась в его объятиях раньше, чем он успел как следует подумать о последствиях. Затем это случилось снова. И снова. Раз, обозлившись без всякой причины, он думал спросить, благодарит ли она так всех своих агентов, но у него не хватило духу, и, по правде говоря, он не хотел этого знать. Каллиан ни в чем ему не клялась и никак не обманула — и всё же он чувствовал себя обманутым. Он был её, как и обещал, а она — не обещала и не была. Разве можно винить её за это?
Наконец, решившись, эльф усмехнулся и покачал головой.
— Когда-то я сказал, что приму всё, что ты готова мне дать, — вымолвил он, поднимаясь на ноги, — но боюсь, теперь мне этого мало. Я не возьму тебя как уплату долга. И в то же время, я не евнух, чтобы просто лежать с тобой в одной постели.
Он ждал, что Табрис разозлится или, напротив, равнодушно пожмет плечами: мол, не хочешь — дело твоё, но она лишь загадочно улыбалась и молчала. Ободрённый этой тишиной, Зевран подошел к ней так близко, что почувствовал на себе ее дыхание. К его удивлению, оно оказалось слишком частым для той, кому должно быть всё равно.
— Ты сказала, я могу просить, чего захочу, да? Так вот, когда ты снарядишь свой неправедный поход, я хочу отправиться с тобой. И сегодня я хочу взять тебя так, как будто это что-то для тебя значит. Не награду за помощь, не милость бывшему любовнику и не возможность отвлечься от дел. А затем — каждую ночь после этой.
Взгляд Каллиан вдруг осветился нежностью. Эльф чувствовал его на себе прежде, давным-давно и уже забыл, какое это блаженство. Сегодня он ощутил его снова.
Закусив губу, Страж потянулась к завязкам на его плаще.
— Я ни разу не была с тобой из милости или благодарности, — серьезно проговорила она. — И если бы ты сказал мне эти слова раньше, я никогда бы не оставила тебя. Ведь кажется, что ты прочел свои сомнения в моей собственной душе.
Ее тело под бронёй и рубахой казалось таким горячим. Когда Зевран усадил Табрис на стол, помогая избавиться от наголенников, она случайно смахнула на пол один из кошелей, и золотые соверены рассыпались по полу, но никто не обратил на них внимание.
* * *
Эльфу казалось, рассвет наступил слишком быстро. Непомерно рано разорались птицы за окном, чересчур бесцеремонно тыкалось в него настырное солнце, прицельно метя прямо в глаза.
Каллиан, растянувшись у эльфа на груди, чертила пальцем узоры, вторящие контурам татуировки на щеке, и играла его волосами. Пёс, под утро перебравшийся к ним в ноги, был выдворен вон, а когда он протестующе зарычал, Зевран сказал ему, что он породистый мабари, а они — простые дворняги.
— И, — прибавила к тому Страж, — кажется, настало время нам познакомиться с еще одной такой, добившейся внезапных высот.
Прощаясь, они договорились встретиться в трактире на Северной дороге ровно через две недели. Табрис передала королю Алистеру наспех составленное письмо и рецепт зелья, смягчающего муки Зова. Затем, подумав, она сняла с цепочки на своей шее обручальное кольцо и перевесила его на плотный кожаный шнур, на котором Зевран носил амулеты.
— Значит ли это, что сегодня моя жизнь изменилась навсегда? — смеялся он, припомнив ее слова и стараясь скрыть за смехом свои чувства.
Пёс радостно гавкнул.
— Поживем — увидим, разве нет? — заправляя потяжелевший шнур за ворот рубашки, улыбалась Табрис.
Их с Зевраном путь из кровавых пятен лежал на запад, где посреди заснеженных, укрытых туманом гор подпирала небеса древняя эльфийская твердыня.
|
 |
-
-
04.01.2021 в 00:08Очень классная Табрис - ловкая, умная, всегда желающая большего, всегда готовая действовать. Какой и должная быть героиня Ферелдена и Командор Серых. И Зевран, за медовыми улыбочкам и двусмысленными шутками которого скрывается способность на глубокую преданность и глубокое чувство.
Хорошее, очень подходящее название, и выдворенный из общей постели "чистокровный" мабари, как и воспоминания о "прекрасном принце", оказавшемся вовсе не таким уж и благородным, как думалось, в отличие от "дворняги".
Прекрасный подарок, спасибо!
(И прошу простить за такую задержку с ответом)
-
-
04.01.2021 в 16:35Прекрасный подарок, спасибо!
Я прям слышу голос Морриган )))
Спасибо еще раз за отзыв, и еще раз с Новым годом вас!