Ключ: 100 Герой заводит себе боевого мабари, но пес не желает воевать, любит только спать, есть или играть - даже на поле боя. Развитие событий
Название: Подарок
Пейринг/герои: Данариус, ОМП, Фенрис, мабари
Категория: джен
Рейтинг: G
Техника: цифровая графика
Ключ: 106 Дневник персонажа (допускается взять описание одного дня/эпизода из его жизни; обязательное условие— повествование в "дневниковой" манере и от имени героя)
Название: Одиннадцатый
Пейринг/герои: Данариус, упоминаются другие
Категория: джен
Жанр: POV, пре-гейм
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, 900 слов
9.24, Нубулис, 6 число
В очередной фазе эксперимента отказано.
Иногда я пытаюсь понять: почему они раз за разом запрещают мне делать то, что я делаю? Каждый из этих людей в Сенате готов убивать по сотне рабов каждый аннум, и еще тысячу – чужими руками, но стоит мне заговорить об экспериментах, они становятся похожи на стаю квохчущих на насесте куриц, только что не хлопаются в обморок, обмахиваясь веерами.
Человеческое тело не может быть субъектом эксперимента? Чушь. Серые Стражи и даже самые затравленные маги заштатных тедасовских Кругов порой осмеливаются переступить границу; чего стоят те слухи об экспериментах со скверной, которые мне удалось добыть из разгромленной Башни Ферелдена… но нет, я не собираюсь превращать людей в вурдалаков; все, чего я хочу – подняться еще на ступень выше дозволенного. Они, в Сенате, делают то же самое; если бы я мог пробиться за почти безусловные, как глотательный рефлекс, стены ментальной защиты, не преминул бы поделиться «информацией» с остальными, да хоть с самим Архонтом. Но только мне нужен лириум из казны – много лириума, собственных запасов не хватит, и я вновь и вновь подаю прошения, подтверждаю результатами менее значимых экспериментов…
Я добьюсь своего.
В конце концов, кунари снова угрожают – почти весь Сегерон захвачен, того гляди их чудовищные «Джаггернауты» войдут в воды Минратоуса. Архонт не может не замечать угрозы.
Я предлагаю… хорошо, если не решение, не панацею, то – шаг вперед.
Сенат боится меня и моей (возможной) силы, однако Архонт из тех, кто ставит интересы Империи превыше собственных.
Сегодня займусь номерами шесть, восемь и одиннадцать, надеюсь, они покажут хорошие результаты.
9.24, Нубулис, 20 число
Образец номер шесть: введение лириума в ткани сетчатки глаза. Предположительный результат: повышение зрительных функций. Реальный: кратковременное усиление, затем - слепота. (Пометка: провести исследование глазного нерва, сетчатки и хрусталика).
Образец номер восемь: введение смеси лириума и феландариса в паховую артерию. Результат: мгновенная смерть. Вскрытие показало инфаркт, хотя образцу на момент эксперимента исполнилось семнадцать лет, и прежде был диагностирован как абсолютно здоровый.
Итого, у меня остался один.
Ирония в том, что этот – одиннадцатый, старший (и откровенно говоря, не самый лучший из моих образцов; но лучший из тех, что я мог найти во всем Тевинтере, видят боги, я не скупился), сам желает стать «чем-то большим». Он напоминает мне говорящих попугаев магистра Аверуса: некоторые птицы способны проговаривать магические формулы, но разве они понимают смысл?
Этот, одиннадцатый, ничем не отличается от говорящей зверушки.
На самом деле, я не хотел бы тратить лириум на раба. Подвижки есть, если в самом начале не выживал никто, теперь летальный случай лишь один на десяток, и некоторые действительно … получают больше, чем теряют. Взять хотя бы номер третий: она лишилась языка, но все остальные мускульные реакции теперь вчетверо быстрее, чем до операции.
Лириум приходится закупать в небольших количествах – спасибо Мэйварис и ее связям с Торговой Гильдией гномов, по крайней мере, я могу не афишировать каждую сделку. Архонт молчит.
Эта страна называет себя передовой в области магических технологий, тогда почему чтобы совершить настоящий прорыв, приходится ломать ногти и зубы о каменную стену?
Риторический вопрос.
9.24, Элувиеста, 13 число
Слепота у номера шесть сменилась «странными видениями». Повторяет, что видит «чужие сны и тени за спиной». Я держу его запертым на замок: этот эльф приобрел скверную привычку кидаться на каждого, кто пытается приблизиться. Надеюсь, подобное «помешательство» - временный эффект.
Одиннадцатый по-прежнему настаивает на проведении работ с его телом. Между прочим, он требует за это свободу для матери и сестры; клянусь Старыми Богами, я готов выписать вольную, если только мне позволят продолжить.
Рабу этого не понять, но даже от магистра Сената зависит не все.
Прогнал одиннадцатого, пока работаю с шестым. Не забыть выслать новые данные Архонту. Хотя нет, лучше принесу лично: такое не стоит доверять посыльным, даже если они не умеют читать.
9.24, Молиорис, 19 число
Одиннадцатый ходит за мной по пятам, преданно заглядывая в глаза. Пригрозил, что прирежу на магию крови, он отстал, но похоже, не поверил. Знает, что физические параметры и психическая устойчивость – главные факторы, и я уже определился с выбором.
Чего он не знает…
Неважно, впрочем. Архонт наконец-то ответил.
Ничего определенного. «Ваш запрос на рассмотрении».
Сегодня приводил в Сенат шестого, и он опознал в молодом лорде Юстиасе одержимого. После того, как вырвался демон, и пришлось упокоить обоих, весь Опаловый Зал был в крови и внутренностях; всегда удивляюсь – откуда столько крови в человеке, пусть захваченном потусторонней сущностью.
Меня боятся еще больше. Даже не знаю, радоваться или нет; не лучшее время пугать престарелых тетушек из благородных родов.
Вечером панихида по Юстиасу. Надо сочинить какую-нибудь в меру слезливую и не чрезмерно фальшивую речь. Не могу же я сказать, что мальчишка был просто идиотом, если при всех деньгах и связях отца, связался с демоном Желания?
9.24, Молиорис, 27 число
Архонт забрал шестого. Обратился лично, сказал, что компенсирует стоимость подопытного и материала, а его «вИдение» пригодится Империи.
Ну-ну.
Считаю хорошим знаком. Я оптимист.
9.24, Фервентис, 1 число
Архонт разрешил взять из казны «столько лириума, сколько понадобится для вашего эксперимента, разумеется с отчетом по каждой унции»; и мне бы праздновать и отмечать свежеоткрытой бутылкой Агреджо, но его резолюция кажется издевательством.
Мне дозволено работать только с рабами.
Когда я разговаривал сегодня с Архонтом, он держался поодаль – сложив руки на груди, зачарованные кольца поблескивали, напоминая змеиные глаза, а от высоких витражных стекол наползали разноцветные сумерки. Он говорил так медленно и прочувствовано: вы не должны чрезмерно рисковать, что легко было принять за лживую орлессианскую проповедь о «грешных» магистрах древности.
Он говорил о номере шесть, который просыпается ночами и кричит от боли. Напомнил о бедолаге-Юстиасе.
Смешно. Архонт всегда казался мне величественным – и непоколебимым, словно все каменные големы Минратоуса. Выходит, он тоже – боится?
Всего лишь раб, значит.
Что ж, одиннадцатый будет доволен. Его родичи получат вольную вне зависимости, выживет или нет.
Он никогда не узнает, что настоящим объектом финальной фазы «эксперимента» должен был стать я сам.
Ключ: 58 Он уполз ("Снейп не умер, он уполз!" - мем ГП-фэндома)
Название: Все заново
Пейринг/герои: Данариус, Варанья
Категория: джен
Жанр: missing scene, AU
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 1060 слов
За миг до того, как потерять сознание от боли, он успел поймать взгляд Вараньи. Глупая девчонка, вместо того, чтоб убежать, когда начался бой, забилась куда-то в угол, а теперь вот вылезла. А Волчонок совсем не умеет себя контролировать и так и не научился – новый хозяин, видно, совсем не умеет обращаться с рабами. Вот сейчас и умрет, дуреха…
Что было дальше, Данариус не увидел. Его собственных сил не хватило даже на простенькое целительское заклятье, а боль была слишком сильной, и он соскользнул в Тень.
Когда он открыл глаза в следующий раз, воздух пах как перед грозой, оставляя на языке сладковатый привкус. Варанья сидела рядом на корточках и с тревогой заглядывала в лицо.
Ага. Значит, девочке все же хватило ума не только выжить, но и использовать Милость Митал. Значит, за время путешествия она не только запомнила, какие флакончики зачем нужны, но и где они лежат и как пользоваться – хотя объяснял это Данариус не ей, а помощникам, которые лежали сейчас безнадежно мертвые. Пожалуй, все-таки она поумнее братца будет, да и толку от нее выйдет больше. Если доживет.
Милость Митал, старое эльфийское снадобье, буквально выдергивала умирающего обратно в смертный мир. Насильно, резко и болезненно – поэтому ее редко использовали на фронте: делать слишком сложно, слишком дорого, а бойца в строй все равно быстро не поставишь. Потом придется расплачиваться – несколько дней будет тяжело обращаться к магии, если Тень вообще будет откликаться, да и телу предстоит восстанавливаться не меньше месяца.
Но это ничего. Главное, что он жив.
Ему вдруг сделалось страшно: вместе с болью накатывало осознание, что только что едва не случилось непоправимое. Казалось, что продумано все просто отлично, этот Хоук производил впечатление разумного малого, лояльного к магам, дружил с ними и вроде даже жил не то с любовником, не то с любовницей из их числа. Но не тут-то было: на денежную компенсацию он не согласился, а когда Волчонок полез нарываться, не осадил его, а полез следом.
Варанья так и смотрела на него огромными глазами. Так же преданно, как десять лет назад ее брат. Лицо только поумнее.
Вся магия Данариуса истощилась в бою. Досуха. Если б сейчас на них напали, ему осталось бы разве что вяло отмахиваться рукавами, что, конечно, могло спасти от комаров, но не от агрессивных диких киркволльцев, бывшего ручного Волчонка или его ненормальных приятелей.
Дикие киркволльцы, к слову, осторожно выбирались из-под столов и из-за стойки, куда скрылись во время боя. Они боялись магов – лица у них были как у первокурсников, к которым на экзамен заглянул Архонт собственной персоной, – но Данариус прекрасно знал, что ненависть и отвращение могут переломить страх. Или большие деньги – а всех, кто отправлялся в Киркволл по делам, предупреждали, что здесь есть кому заплатить за мертвого мага.
Убираться следовало как можно скорее. И из грязного трактира, и из Киркволла вообще.
Варианта было два: попытаться рискнуть и использовать магию крови – или попробовать быстро объяснить Варанье, как лечить магией. Резать ее на глазах и без того нервных людей было глупо, а еще глупее – терять ценный материал и верную гражданку Империи.
Ладно. Не в первый раз испытание нового образца проходит на ходу в полевых условиях.
– Послушай. Ты должна мне помочь. Сделаешь – и мы сможем отсюда спокойно уйти. Поняла?
Она быстро-быстро закивала, часто моргая.
– Молодец. Я говорил тебе, что у тебя есть способности. Они действительно есть, и сейчас ты их используешь. Слушай меня внимательно. Это нетрудно. Ты сама – огромный резерв. Больше, чем ты думаешь. Ты зачерпываешь силу в себе – попробуй визуали… то есть представь ее себе как воду, например. Ты – большая бочка с водой. Я – пересохшая грядка. Помнишь, ты какие-то цветы выращивала, когда была маленькой? Помнишь, как поливала их? Ты зачерпываешь в себе воду и отдаешь ее мне. Представь обязательно, что в Тени тебя окружает тонкий пузырь. Поняла?
Ему ни разу не приходилось работать с неопытными и неумелыми магами. Учеников магистры выбирали после основного курса, когда и талант уже выявлялся, и базу они знали. Для полуграмотной эльфийки приходилось на ходу заменять всю терминологию чем попало, чтоб она хоть что-то усвоила.
Варанья зажмурилась покрепче, как девчушка-младшеклассница, которая впервые сама выполняет задание. Сложила ладони горстью, будто и правда зачерпывала воду – типичная ошибка новичков, у которых все идет через визуализацию.
И на Данариуса хлынул живой, целительный поток – искристый, свежий, как морской ветер. Половина лилась мимо, но даже то, что он впитал, заставило тело регенерировать, затягивать раны, вырабатывать новую кровь.
Необученная, но какая сильная. И что же будет потом, когда с ней поработать?
– Молодец. Все, все, хватит, больше нельзя.
Она тяжело дышала – щеки ввалились, отчего глаза казались еще больше и темнее, чем есть на самом деле, губы побелели. Устала. В первый раз у всех так.
– Господин, я сумела вам помочь?
– Сумела. Молодец.
Она все еще дрожала. Видно, по неопытности совсем истощилась, отдала слишком много; нужно будет присматривать повнимательнее, чтоб она не зашла ненароком в Тень и не нашла там на свою голову демона – они на бестолковых новичков особенно падки.
– А что нам теперь делать?
– Будем уходить. Согласись, этот грязный дом – очень глупое и неподходящее место, чтоб умереть. Глупее было бы разве что в лодочном сарае, где ты хотела встречаться с братом сначала.
Он добился своего – эльфийка на мгновение улыбнулась. Но тут же загрустила снова.
– Но Лето не вернется, да?
– Не вернется. Пошли. У нас корабль через полчаса. Дай руку, я на тебя обопрусь.
Без нее он, наверное, не добрался бы до порта, даже несмотря на то, что идти приходилось вниз, а не вверх. От пыльной взвеси с привкусом кисловатых испарений из канализации его мутило еще сильнее; но куда больнее било по нему отсутствие магии. Внутри было пусто – он знал, конечно, что магия вернется, если отдохнуть, но сосущая, глухая пустота страшила.
Варанья потихоньку пыхтела – иногда он наваливался на нее всем весом, не в силах удержаться на ногах. Но не жаловалась, а шла и шла вперед.
Капитан сразу предложил высокому гостю пройти в каюту и лечь, но Данариус отказался. Он хотел сам, своими глазами увидеть, как этот проклятый город скрывается за горизонтом. И еще немного подышать свежим воздухом, который бы отличался от киркволльских ароматов.
Где-то там, далеко впереди маячила перспектива доклада и отчета об окончательно потерянном проекте боевого раба и гибели отряда сопровождающих – а зная Архонта, можно было предположить, что он, солнечно улыбаясь, как бы невзначай предложит Данариусу самому написать семьям погибших. И никакого нового проекта, а значит, и денег теперь не видать.
– Господин, – тихо и робко спросила Варанья, – что теперь со мной станет?
– Я обещал тебе, что сделаю ученицей, если ты поможешь. Ты помогла. Я, в отличие от твоего братца, слов на ветер не бросаю. Ты станешь магом.
И новым проектом.
Ключ: 96 Герой ударяется в религию (любую) и все свои канонные действия производит согласно вере.
Название: Новый Андрасте.
Пейринг/герои: Данариус, Фенрис, оригинальные персонажи.
Категория: джен.
Рейтинг: G
Техника: цифровая графика
Ключ: 42 герой принадлежит к иной расе, нежели в каноне - это влияет на происходящие с ним события и отношения с окружающими.
Название: До и после
Пейринг/герои: кунари
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, 900 слов
Предупреждение: смерть второстепенного персонажа
Его момент осознания себя пришелся на разгар битвы – когда его цепи и маска были сняты, а темная мощь освобождена. За неопределнно-долгий отрезок времени «до» он не получал никакого удовольствия от вырвавшейся, освобожденной силы; способный к аналогиям разум сравнил бы высвобождение силы со рвотой: можно сдерживаться, но в конце концов либо захлебнешься, либо полупереваренная пища найдет выход, впрочем, его никогда не обучали сравнивать или анализировать – это задача Ашкаари; он же должен быть покорным своему Арвараду – и больше ничего.
В бесконечные мгновения «до» собственная суть казалась ему постыдной, недостойной Кун. Перед битвой Арварад сказал, что ее позволено отпустить, чтобы уничтожать врагов – бас, особенно врагов, отмеченных тем же изъяном – бас-сааребаз, даже зло способно служить Кун, произнес он; и сказав это, Арварад похлопал по шее, словно вьючное животное, а затем, не отрывая сдерживающего жезла от горла, разомкнул замки на цепях. Но осознал он себя позже.
Без маски кожа лица казалась голой и беззащитной, тоже до непристойности, словно половые органы, выставленные на всеобщее обозрение; хотелось поскорее уничтожить вражеских сааребаз, выдохнуть и вновь забыться в беспамятстве, где всегда находилось место боли, потому что Арварад часто применял жезл, но даже боль казалась привычной и размеренной – беспамятство паров кемек, единственный путь Кун для таких, как он.
Без цепей руки протянулись далеко и чудилось: легки, словно крылья; ему и прежде нравилось сидеть неподвижно – в том подобии медитации, что позволена «опасным», и наблюдать за крикливыми чайками, крохотными голубыми зимородками и большеклювыми туканами. Птицы не служили Кун, зато могли летать.
В сердцевине битвы, освобожденный, он впервые почувствовал нечто отличное от равнодушия и смирения, от признания собственной нутряной гнили, сделавшей его «сааребаз»; когда его атаковал бас в железе и с длинным мечом, оказалось очень легко оттолкнуть его молнией – и он подумал о темных бархатных ночах, тропическом ливне и зарницах. Затем бас-сааребаз в длиннополой одежде и с большой деревяшкой в руках призвал шквал огня, но ему оказалось легко закрыться и ответить тем же. Бас-сааребаз упал, охваченный рыжим пламенем, он кричал и пах печеным мясом, и это было красиво и правильно.
Как полет, наверное.
К охваченному огнем бас кинулись другие – они казались крохотными и смешно перебирали тонкими ногами; даже те, в доспехах, были маленькими и слабыми, и тогда он впервые задумался – почему мы, люди Кун, до сих пор не сумели одолеть их, слабых и недостойных, почему их «опасные вещи» не уничтожили друг друга изнутри, как о том говорят Ашкаари и Тамассран.
«Anaam esaam Qun», - говорят они все, но в тот момент он видел, как бас бегут к корчащемуся в пламени сородичу, кто-то пытается унести его с поля боя, другие – атакуют его – придется ответить огнем и молнией; и думал: у них нет цепей.
Они летают.
А еще он услышал слово – «Данариус», которое, возможно, заменяло бас обозначение принадлежности.
Они летают, думал он, пробуя на вкус чужое слово – имя; оно было хрупким и прекрасным, как разбитые цепи, как освобожденная и чистая сила, уже не похожая на мучительную рвоту, но на искусство, сродни чайной церемонии или пляскам с мечами.
Бас оставались врагами, а у врагов можно забрать принадлежащее им – это будет трофей, не кража.
Он назвал себя Данариусом, инако звучащим и завораживающим словом, и проговорил его прошитыми суровой ниткой, всегда кровоточащими и часто гниющими губами, и где-то внутри поселилось маленькое теплое чувство, для которого пока не мог подобрать названия, но полагал, что похоже на надежду.
Они выиграли эту битву.
Большинство бас – слишком гордые, чтобы сдаться в плен, - валялись мертвыми, и их сжигали, но уже не «опасным», а обычным огнем; выживших – будущих рабов-Кабетари сгоняли хлыстами, будто датраши; издалека толпа бас казалась очень голым, беззащитным стадом. От «стада» дурно пахло даже на расстоянии – кровью и страхом.
На сааребаза не торопились надевать цепи: требовалось залечить собственные и чужие раны, однако Арварад теперь держался близко, подкидывал и ловил жезл, дожидаясь, когда будет исцелен последний раненый. Цепи лежали на потемневшем от крови песке, похожие на клубок ядовитых змей.
Арварад протянул ему глиняную плошку с горячим и усыпляющим питьем, но теперь он называл себя Данариусом, и был хитрым, как бас-сааребаз из страны на юге, а потому только сделал вид, что пьет. Обжигающая жидкость больно вспыхивала на никогда не заживающих полностью ранках. Боль нравилась ему: мешала погрузиться в привычный транс обреченного безразличия – того, что предлагал Кун подобным ему.
«До» закончилось.
Начиналось «сейчас», за которым могло последовать – или не последовать, «потом». Его разум, не приученный принимать решения, метался под тяжелым черепом со спиленными ритуально рогами: да или нет, что делать, как действовать дальше. Мысли нахлынули непривычным потоком, воспоминания (первые проявления «зла», Тамассран, хищнолицая и наблюдающая; цепи и боль в проткнутых кривой иглой губах, Арварад и желз, снова боль, губы, жезл, боль).
Боль его не пугала; смерть – тоже. Он теперь был Данариусом, как тот бас-сааребаз и не хотел возвращаться.
Суета вокруг отвлекала других. Он поставил пустую чашку – питье до последней капли опрокинул мимо, жаркий ветер влажно прикасался к груди, и сделал шаг прочь. Потом еще один.
Арварад прикрикнул и пригрозил жезлом, однако он всегда отличался покорностью, приличествующей «опасным вещам»; сейчас мотнул головой и ускорил шаг.
- Мне нужно, - с усилием проговорил, отворачиваясь от Арварада. Влажные джунгли расступались впереди, где-то там, вдалеке, города бас и не только…
- Стой! – приказал Арварад.
Тот, кто теперь называл себя Данариусом, теперь почти бежал. Его сильное и крепкое, несмотря на многолетние мучения, тело рвалось прочь.
- Во имя Кун, подчинись, - приказал Арварад, и занес жезл, который должен был заставить его скорчиться - до крови из носа, горла и ушей, до вываренного бульона вместо мышц.
Он опередил Арварада.
Сила больше не была болезнью – она стала свободной; прекрасной и летящей, словно птица.
И убивала быстро.
Арварад задергался в искрах – серая кожа почернела и сползала клочьями, открывая жилистое ярко-розовое мясо; его собственный рот распахнулся, и оттуда вывалился похожий на раздутого слизняка черный язык. Желтые глаза побелели.
Потом он рухнул.
- Может быть, я опасен, - сказал тот, кто принял новое имя. – Но я хочу решать сам, когда мне быть опасным.
Он наклонился, чтобы поднять жезл, согнуть и отшвырнуть в густую траву. Потом снял с пояса мертвого Арварада кинжал и перерезал нити на своих губах. Предстояло много «потом», например, добраться до лодки или сделать самому; найти лагерь тал-вашотов, но он был уверен: справится и выживет.
Где-то глубоко в груди щекотала расправленными крыльями сила.
Это было хорошо.
- Я не вещь. У меня есть имя – Данариус.
Ключ: 69 Герой переживает предательство близкого человека и готовит месть.
Название: Последний тест
Пейринг/герои: Данариус, Адрианна, Архонт
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 1 540 слов
– Нет, нет и нет, – отрезал Архонт.
Данариус подозревал, что этим все и закончится. Но не попробовать не мог.
– Послушайте, это важно. Если у меня получится…
– Друг мой, вы один раз попробовали. Что вы в следующий раз захотите сделать? Гигантских орлов, которые будут нападать с воздуха? Ручных верховых бронто? Так в сегеронских джунглях ни орлы, ни бронто не помогут. Так что денег я вам не дам, даже не просите.
Налетевший ветер осыпал их персиковыми лепестками. В саду Серебряного шпиля всегда что-нибудь цвело – Архонт утверждал, что его это успокаивает.
– А если завтра я сумею убедить Сенат?
– Тогда дам. Но подумайте. Вчера прибыл еще один корабль с беженцами. Мне их кормить надо. Лечить. Где-то обустроить.
– Но пока будет война с кунари, сегеронские беженцы так и будут прибывать.
– Я знаю. Но победить мы пока не можем, зато я могу спасать своих людей.
– Народ и так вас любит.
– Естественно. И я буду делать все, чтоб народ продолжал в том же духе, – доверительно сообщил Архонт. – Но завтрашнего вашего выступления жду. Может, вы и меня переубедите, не только Сенат.
Этой ночью Данариус не спал – все думал и думал, стоит ли игра свеч, – может, стоит отказаться, может, пробовать по-другому, может, Архонт прав и в первую очередь стоит заниматься беженцами. Это граждане Империи, в первую очередь, и они заслуживают защиты. Нельзя оставлять их на Сегероне, если их города разорены кунари.
Но сдаваться-то нельзя тем более.
Заседания Сената начинались утром, когда солнце поднималось над крышами и еще не жгло, а грело. Не все любили рано вставать, конечно – Данариус не раз слышал, как бывшие военные смеются над обленившимися столичными магистрами, которые ничего тяжелее изящных узорчатых посохов в руках не держали и раньше полудня не вставали в принципе.
Данариус любил утро. По утрам ему легче дышалось и лучше думалось.
Адрианна, его гордость, его любимица, его лучшая ученица, стала магистром совсем недавно, а в Сенат попала только потому, что Данариус лично рекомендовал ее Архонту. И она ведь не зря сегодня здесь, она же знает, чему посвящено заседание и какой вопрос хочет поднять он. Она столько вложила в этот проект – у нее, наверное, тоже душа за него болит.
Самое важное – чтоб поддержал первый, кто станет высказываться. Тогда следующему будет уже сложнее вынести протест. Адрианна должна сообразить, сколько раз он брал ее на заседания, объяснял, что происходит… И если она первая выскажется «за», то можно считать, что все получилось.
Чтоб не утомить товарищей, Данариус постарался говорить кратко. Выкладки по проекту «лириумный воин» все уже видели не раз – когда стало понятно, что экземпляр удачный, он рассказывал и показывал результаты и комиссии, и всему Сенату. Только напомнить. И напомнить, что у всех здесь есть дети, которым ни к чему будет умирать на Сегероне и в море, если сделать таких воинов побольше. Нужно только разрешение на еще одну модель. И деньги.
От волнения голос слегка охрип. Десять лет работы. А если все получится, то и еще столько же, пока не удастся вывести дешевые и более стабильные модели.
Адрианна встала первой.
– Отклоняю.
Под сердцем остро, горячо кольнуло, грудь заныла. С ним и раньше такое бывало, надо б к целителям, но все недосуг и некогда.
Что же ты творишь, неразумная. И зачем, главное.
Сейчас на нее смотрели все. Даже Архонт подался вперед. А она, убедившись, что завладела всеобщим вниманием, торжествующе обвела взором зал и объявила:
– Я готова предложить альтернативное решение. Рабы слишком быстро умирают. Я нашла кое-что посущественнее. Как вам известно, в некоторых армейских частях используют дрессированных боевых скорпионов. Я предлагаю расширить их использование. Проведенное мной исследование позволило вывести программу, по которой управлять скорпионом сможет любой маг, а не только профессиональные рейнджеры. Представляю вам свои выкладки…
Дальше можно было не слушать. Ну разумеется, так намного быстрее. И значительно дешевле. Небезопасно, конечно, но это и не сенаторам служить в спецотрядах.
Адрианна говорила еще долго, около получаса. Кое-кто ухитрился потерять нить ее рассуждений и растерянно поглядывал на Архонта, Данариусу же не приходилось особенно прислушиваться. Он и так знал, что на чем основывается. Это она вела технику контроля разума лириумного воина. Теперь вот то же самое переложила на этих… членистоногих с хвостом. Как вообще, по ее представлениям, на них должны усидеть физически неподготовленные «любые маги»?
Она говорила хорошо. Убедительно. Насколько убедительно, можно было увериться, когда Архонт объявил голосование, и те, кто был «за», подняли руки.
Архонт посчитал их. Исключительно для соблюдения протокола – и без того все было ясно.
– Мы принимаем проект госпожи Адрианны. Я даю дозволение.
Все склонили головы в знак того, что услышали и приняли. Архонт поднялся с кресла.
– Совет окончен.
Данариус заметил, что Архонт явно намеревается оттащить его в сторону для разговора, и поспешил слиться с остальными. Меньше всего ему сейчас хотелось вести беседы; однако если Архонту чего-то хотелось, он этого обычно добивался, иногда довольно-таки бесцеремонно.
– Задержитесь на минуту.
– Вы не позволите мне пойти домой?
– Позволю. Через пять минут. Сядьте, во-первых. Во-вторых, я сейчас пошлю раба за отваром, иначе до дома вы не дойдете, потому что у вас прихватило сердце. В-третьих, я не дам денег на нового лириумного воина, но если вы достанете старого, я готов оплатить продолжение опытов. У меня растут племянники, которые мечтают стать героями, а я что-то не очень хочу, чтоб кунари их искалечили или убили.
Данариус помолчал.
– Я пробовал.
– Ну так пойдите и попробуйте еще. Это же просто раб, вы сами говорили. Удачи.
Вернувшись в поместье, Данариус заперся в лаборатории, велев никого не пускать, даже если явится лично Архонт.
Он медленно, страницу за страницей перелистывал журнал. Посторонний человек, наверное, вообще ничего не понял бы в бесконечных таблицах и формулах, часто записанных друг на друге, а то и поперек. Половина материала построена на собственных выкладках, половина высчитана в процессе, а кое в каких деталях он и вовсе до сих пор не уверен. А вот это Адрианна делала – все тесты здесь ее, все выводы по ним – тоже, и вот эту сводную таблицу писала она. И именно на этих выводах она смогла придумать, как приручать скорпионов. И зачем вообще скорпионы в джунглях? От бронто и то больше толку.
Десять лет. Пятнадцать, если считать подготовку. Семь лет, в течение которых поисковые команды уходят и не возвращаются. И снова таблицы и списки, уже не ее рукой, а его.
Жалко все бросить. Но еще более жалко – потерять союзника. Ученицей она была хорошей, союзницей могла бы стать верной. Но отчего-то не захотела. При всех. При Сенате и при Архонте.
Ему было немного жаль это признавать – но оставлять Адрианну за спиной теперь стало невозможно. Она не тыл прикроет, а ударит.
Что касается Фенриса… Прежде, чем окончательно решить, что с ним делать дальше, было бы неплохо выяснить, как именно на него, измененного, заточенного под войну, повлияла свобода. И повлияла ли как-то вообще, или он так и остался рабом.
Утром он послал Адрианне приглашение. В гости, к утреннему чаю и приятной беседе.
Когда она была совсем юной, они часто завтракали вместе в саду. Данариус, чтоб не тратить время, попутно проверял ее самостоятельные работы и конспекты, а она повторяла теорию.
Что ж, повторить будет приятно. Как тебе удастся твоя самостоятельная работа, девочка?
Данариус встречал ее, полулежа в любимом кресле. Ему даже не пришлось особенно притворяться: Архонт был прав насчет того, что с сердцем лучше не шутить. Прогуливаться за приятной беседой он и так не смог бы, только и оставалось, что лежать.
Адрианна явилась быстро. Щеки немного раскраснелись – не то спешила, не то в ней запоздало зашевелилась совесть. На второе Данариус не поставил бы.
– Вы звали?
Она быстро оглядела его, явно отметив и бледность, и ввалившиеся за ночь щеки, и подрагивающие пальцы. Смотри-смотри, девочка, твой учитель уже в том возрасте, когда любое потрясение может свести в могилу. Видишь?
– Да. Я хотел выразить тебе уважение, моя девочка. Ты переиграла своего старого учителя.
Она широко, победно улыбнулась.
– Мой проект хорош. Сами видите.
– Вижу. Но я хотел кое о чем попросить. И в обмен на исполнение моей просьбы я напишу тебе дарственную на мою лабораторию. Ты ведь хочешь работать, а своей у тебя нет.
У нее загорелись глаза. Конечно, ведь в дни ученичества ее оттуда было не вытащить. Она и домой-то ездила изредка, по праздникам – там скучно, там нет испытательного полигона и при упоминании магии крови за столом матушка нервно роняет вилки. А чтобы оборудовать подходящее рабочее место, нужны деньги. А денег у нее нет.
Крючки у всех разные. У кого-то власть, у кого-то деньги, у кого-то – возможности. Кому-то нравится считать других слабее и глупее себя – особенно этим страдают молодые и неопытные, – и это тоже крючок. Что ж, вот рыбка и попалась. Как можно пройти мимо своего старого, глупого учителя, если он еще и лабораторию предлагает, правда, девочка?
– И что нужно сделать?
– Я слишком стар, чтобы путешествовать. Так что прошу тебя доделать то, что не могу закончить. Привези Фенриса назад. Людей я тебе дам.
– Вы думаете, что сможете его доделать?
– Просто хочу оставить что-нибудь на память о работе. Привезешь его – отпишу лабораторию тебе. Мне все равно больше не пригодится.
– Я… Я все сделаю, учитель! Спасибо вам!
На миг Данариус задумался: не остановить ли ее? Если сейчас оборвать надежду, по бывшей ученице это уже ударит. Но нет, тогда он приобретет врага. А своих врагов Данариус предпочитал видеть мертвыми. Да и глупо поманить и бросить. Он игрок не того уровня, чтоб толкать под руку. Пускай все сделает сама.
В Киркволл Адрианна уехала следующим же вечером, зафрахтовав ближайший подходящий корабль. Данариус пошел провожать и долго и задумчиво следил, как корабль исчезает за синим горизонтом.
Фенрису предстоит пройти последний тест. И если получится – а получиться должно – тогда Данариус начнет второй этап игры. И вернет его сам.
Ключ: 48 Персонаж находит огромный драгоценный камень, о чем становится известно всем, включая все преступные сообщества.
Название: Слеза Андрасте
Пейринг/герои: Данариус, ОМП
Категория: джен
Жанр: приключения
Рейтинг: G
Размер: мини, 1012 слов
Колокол на главной башне пробил три часа после полуночи. Ночь как раз выпала безлунная, самое благоприятное для воровства время. Магистр неспешно перевернул страницу. С тех пор, как он получил в собственность этот алмаз, весь Минратоус словно с ума сошел. Да, камешек и правда выглядел эффектно – редчайшей чистоты, уже прозванный за это «Слезой Андрасте». Хотя с тем же успехом его можно было именовать «Головой Андрасте» за впечатляющие размеры. Или даже задницей.
Вот этот алмаз и стал желанной добычей для половины города, а особняк Данариуса – воистину оживленным местом по ночам.
Одна из стилизованных черных фигурок в капюшоне шевельнулась и протяжно вздохнула. Данариус поднял взгляд – на столе перед ним раскинулось приличных размеров полотно, черная, алая и коричневая краски на нем тоже перетекли, повинуясь магии. Теперь они изображали схематично очерченные западные окрестности особняка. Искомая фигурка шустро пересекла черту забора. Первая мышка в лабиринте.
Этого Данариус знал – не лично, конечно, но именно этот вор похвалялся, что добудет «Слезу Андрасте» не позднее следующей луны. К тому же, именно он следующим принял заказ от гильдии воров.
В этот раз вор попался толковый – без труда миновал охрану, легко разобрался с замком на входных дверях – фигурки в шлемах и близко к нему не подошли. С другой стороны, Данариус не любил портить все в самом начале, и держал охраны ровно столько, чтобы не вызывать подозрений.
Наверное, план этого особняка висел на самом видном месте в гильдии воров не один день – в планировке ребята оттуда ориентировались прекрасно. Вот и этот вор точно знал, где он найдет «сокровищницу». И большинство механических ловушек он тоже обошел, крайне многообещающий парень.
Когда вор добрался до комнаты с пауками, Данариус оторвался от чтения и посмотрел на схему. Черная фигурка в капюшоне застыла перед чертой, символизирующей дверь, а потом пересекла ее. Две красных фигурки по углам комнаты встрепенулись в ответ. Пауков магистр пытался натаскать на охрану помещений, получалось как-то серединка на половинку.
Видимо, они показались на глаза, потому что фигурка резко отпрыгнула назад. Пауки начали обходить его с двух сторон, но после короткой вспышки света завалились набок. Вор шустро проскочил вперед.
«Учесть чувствительность пауков к световым бомбам», – поставил заметку на полях магистр.
Фигурка тем временем осторожно пробиралась по коридору, который постепенно затягивало туманом. Пройдя две трети пути фигурка замедлила ход, задрожала, а потом и вовсе упала лицом вниз.
«Продолжительность воздействия ядовитого тумана – тридцать восемь секунд. Вот уже пятнадцать испытуемых эффект безусловен», – скурпулезно записал Данариус.
Фигурка вдруг зашевелилась и поднялась. Медленно, пошатываясь, но она преодолела коридор.
«Четырнадцать испытуемых, – поправил записи Данариус. – Пятнадцатый оказался устойчив к действию заклинания. Причины рассмотреть подробнее».
Вор тем временем справился с очередной дверью и вывалился в свободную от магии комнату. Ему понадобилось время, чтобы прийти в себя, отдышаться, поправить здоровье зельем. Но после упрямый образчик двинулся вперед. Возможно, даже не за алмазом – просто вернуться назад тем же путем он уже не мог. Но лучше бы все-таки за добычей, Данариусу импонировало упрямство, даже такое безнадежное.
Вор не обманул ожиданий, пусть медленней, чем раньше, но он все-таки добрался до «сокровищницы». Минут двадцать возился с замком – Данариус не поскупился, чтобы запереть настолько важную дверь. Магией же в этом запоре он не пользовался – если кто и забрался так далеко, то заслужил награду полюбоваться на «Слезу Андрасте». Напоследок. А этого парня и вовсе не было резона так быстро убивать.
Вор все-таки справился с замком, толкнул двери. Он забыл о предосторожности, как только завидел алмаз. Слеза, задница и все святые потроха Андрасте – он, словно дразнясь, лежал в центре зала, на ярко освещаемом постаменте, так что свет дробился в его гранях на тысячу искристых радуг. Вор даже не разглядел, если что еще в этих комнатах, наверняка туго соображал после ядовитых испарений заклятья, а тут еще сокровище из сокровищ прямо перед носом.
Он нерешительно шагнул вперед, будто пол в любую секунду мог провалиться под ногами – но ничего дурного не произошло, так что он все быстрее и быстрее заковылял вперед, пока его руки, наконец, не сомкнулись на блистающих боках королевы всех алмазов.
И вздрогнул, услышав сухие хлопки. Резко развернулся, неосознанно прижав добычу к груди. С ужасом в глазах уставился на магистра, явившегося сюда собственной персоной.
Данариус усмехнулся краешком рта – пафос и ярмарочные фокусы рука об руку идут с магией, и даже если ты тевинтерский магистр и не желаешь иметь с этой мишурой ничего общего – а все равно приходится. Действует ведь – вон, как парнишка впечатлился.
А ведь что самое смешное – это не магистр появился ниоткуда, это вор вломился в комнату, в которой он сидел. И никакой магии – всего лишь удобная планировка. Расположишь свой стол в нише возле входа, и ни один тать не заметит – до того будет занят разглядыванием алмаза. Жадность – тоже своего рода магия.
Глаза магистра привычно выхватывали признаки отравления – изжелта-зеленая кожа, покрасневшие глаза, хриплое дыхание, болезненная поза – а вот причину, благодаря которой вор пережил действие заклинания, еще предстояло отыскать.
– Браво-браво, – произнес Данариус, видя, что вор колеблется между тем, чтобы броситься бежать и тем, чтобы хлопнуться в обморок. – А теперь посмотри, что ты держишь в руках.
Тот послушно глянул в руки и разочарованно вскрикнул. Стекляшка и правда крупная, но разве что под пресс-папье и сгодится.
– Алмаз! – возмущенно воскликнул вор. – Я видел!
– Ты видел то, что хотел видеть. Точно так же, как остальные верят в то, что хотят поверить. Даже в гигантский алмаз с поэтичным именем.
– Так у тебя совсем нет алмаза, – выпучился вор. Сообразительный парень, хоть и немного зацикленный на работе.
– Совсем, – легко согласился Данариус. – Такие выдающиеся драгоценности на дороге не валяются и по волшебству не возникают.
– Но… зачем?!
– Ну надо же мне испытывать на ком-то свои наработки. Рабы денег стоят, а вы, можно сказать, сами лезете. Очень удобно.
Вор сделал задумчивое лицо, а потом развернулся на каблуках и живо рванул в сторону незапертых дверей, продолжая сжимать бесполезную стекляшку в руках. Словно не он только что страдал от последствий отравления.
Далеко убежать ему не удалось – подчинить его разум, ослепленный паникой, не составило особого труда. Одурманенный вор покорно вернул «Слезу Андрасте» на постамент и проследовал, куда ему было указано – дожидаться, когда у Данариуса найдется время разобраться, где же формула яда дала осечку.
На поле импровизированной карты особняка заступила новая черная фигурка в капюшоне.
До тех пор, пока идея увести алмаз у Данариуса будет практически делом чести каждого уважающего себя магистра, бесплатный исследовательский материал вряд ли переведется.
Ключ: 4 Герой узнает, что он — внебрачный сын (дочь) известного (и могущественного) тевинтерского Магистра. Его мысли и действия.
Название: Белка
Пейринг/герои: Данариус, оригинальные, спойлерВаранья
Категория: джен
Жанр: missing scene
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 1800 слов
Предупреждение: пара нецензурных слов
Говорили, будто матерью его была эльфийка, и если так, то человеческая кровь в нем выгнала, уничтожила эльфийскую, словно некогда сами люди – народ элвен; в свои десять он вымахал не по возрасту длинным, костлявым; над погодками-эльфами возвышался почти на голову. Но слухи упорно бродили: челядь из людей не принимала, называя «выблядком остроухой», кричали – «вали к своим», а эльфы плевались обидным шипящим словечком «шемлен».
Сам себе он казался нелепым, а хуже всего – «господское» имя «Данариус», которое сокращал в «Дэйна», прячась и пытаясь не выделяться, и все равно оставаясь чужим.
Матери своей не помнил. Кажется, она умерла родами.
Отца не знал.
Он принадлежал магистру Флориану и это все, что приличествовало знать о своем происхождении.
На самом деле, сторонились не только и не столько из-за предположительной эльфийской мамаши: Дэйну исполнилось десять, а хозяин до сих пор не определил, чему его обучать. Других уже в три отдавали на кухню, в поле или выделывать кожи, кого-то (но здесь везло обычно настоящим эльфятам) – в танцовщики и комнатные слуги, впрочем, судьба средней завидности – пока молод и красив, будешь ублажать господина и ходить в шелках и драгоценностях, а потом… в лучшем случае, в полотеры.
Дэйна же гоняли по мелким поручениям и только: дурной знак. Таких сами же рабы называли «мечеными», или же – «алтарными», что обозначало: проживет мальчишка недолго, а кровь из перерезанного горла стечет по желобам-кровоприемникам, питая хозяйские чары.
Сам он предпочитал не задумываться. Куда больше, например, беспокоило, что из «людской» окончательно выгнали (сам виноват, не стоило задираться с толстой кухаркой), а в «эльфячью» не принимают – у рабов своя иерархия, и среди «мелюзги» правили остроносые, похожие на крыс братья Лэн и Ринай, которые были на полголовы ниже долговязого Дэйна, зато по-крысиному же отчаянны.
Даже в Минратоусе холодно на исходе Умбралиса; сидя на ветке раскидистого сегеронского клена, прижимал колени к подбородку, Дэйн прикидывал – стоит ли сражаться до последнего, или сдаться. Синяк под глазом и широкая царапина вдоль щеки убеждали смириться, но природный нрав звал отомстить наглым братьям и установить новые правила.
Вот только эльфы своих поддержат, гады остроухие.
Медлительные лиловые сумерки текли на землю. Они пахли лепестками подгнившей магнолии. Холод пробирался по следам уходящего солнца.
Дэйн изо всех сил старался не всхлипывать, помогала злость. На эльфов, например.
В полумраке мелькнула тень. Дэйн подобрался: кого демоны принесли, если опять с кухни, так он картошку почистил и помои вынес, а больше ему заданий не давали… и врет все Берта, что управляющему пожалуется, ее же первую и высекут, мол, ерундой отвлекает…
Тень оформилась в маленькую фигурку. Приглядевшись, Дэйн хмыкнул: эльфийка где-то одного с ним возраста, рыжая, похожая на белку.
Неужели братцы сами мириться решили да прислали «гонца»?
- Чего тебе? – свесился с ветки Дэйн.
- Замерзнешь. Пойдем, - она протянула руку и коснулась царапины почти обжигающе-горячими пальцами.
- Мне не рады, - Дэйн отстранился.
- Будут рады, - объявила эльфийка. – Ты же Ланеллии сын, они тебя примут, хоть ты и… не наш.
Она замялась, неловко перебирая босыми ступням, а затем решительно тряхнула рыжими волосами:
- Идем же, ну, - и когда Дэйн все-таки спустился, сжала его жесткую длиннопалую ладонь своими – маленькими, еще мягкими, несмотря на работу в саду, словно пара цыплят. – Кстати, меня зовут Ниа.
Позже он думал, что подпустил к себе эту рыжую белку просто потому что сидеть на ветке сегеронского клена вдвоем лучше, чем одному.
Дэйн не называл это «дружбой». У рабов друзей не бывает, как любви – теоретически, ненависти тоже, правда, ненависть все равно пробивается, самый живучий сорняк.
Ниа запретила задиристым братьям трогать его – они послушались. Ниа добыла ему лежанку из скатанного войлока – хорошее место в углу, спали они прижавшись друг к другу, словно пара щенят. Среди людей Дэйну приходилось ночевать на пороге.
Он чувствовал себя неловко: девчонка опекает, и стал помогать делать ее работу; теперь он сильнее уставал, но и радовался этому.
Его по-прежнему гоняли на кухне, только теперь Дэйн старался урвать кусок получше не для себя, а для «белки». Он ощущал себя просто-таки легендарным героем, когда приносил Ниа завернутый в грязные тряпки кусок еще теплого, только из печи, хлеба. Она давила виноград, руки и ноги ее были словно покрыты кровью, а еще кислый сок разъедал до глубоких язвочек.
Дэйну хотелось помочь, и тогда он поделился самой сокровенной тайной.
Однажды он просто прикоснулся к истерзанной ступне Ниа – голубоватое свечение закрыло ногу, отразилось в расширившихся от удивления зрачках, а потом исчезло, оставив чистую здоровую кожу.
- Молчи, - сказал Дэйн, отворачиваясь.
Ниа кивнула. Никто не должен знать, понимали оба; потому что из раба-мага, скорее всего, сделают мастера по лириумному зачарованию – усмиренного.
Или принесут в жертву раньше положенного срока, а ведь Дэйн почти забыл о том, как его называли «алтарным»…
Она и помалкивала, зато теперь самому Дэйну хотелось показать еще больше секретов; и порой в тихий предрассветный час, когда спали даже стражи господского имения (их бы высекли, а то и казнили за нарушение правил, но они все равно спали), Дэйн уводил ее в глубины сада, и там плел из синеватых огоньков гирлянды, украшал ее призрачными диадемами, ожерельями и серьгами. Ниа становилась похожа на королеву – ну, или на магистрессу Сената; только смеялась, стоило Дэйну произнести сравнение вслух. Иллюзорные драгоценности быстро гасли, а им пора было возвращаться к ежедневной страде.
Однажды она поцеловала его в щеку.
А потом, - кажется месяц спустя, - за Дэйном пришел сам хозяин, магистр Флориан.
Его вытащили прямо с кухни – переполох поднялся, словно лиса в курятник забралась, Дэйн, не разобравшись, попытался удрать в сад, как делал частенько, спасаясь от кухаркиного гнева, однако выволокли, выпнули; маленький мирок изнанки магистерского поместья дрожал, когда хозяин обращал слишком много внимания.
Так и очутился Дэйн – босой, в грязных штанах из грубой холстины, по пояс голый, - посреди темной залы, где магистр Флориан обычно принимал гостей. Дэйн ежился: магические светильники сияли слишком ровно – словно равнодушные глаза мертвецов наблюдали; и у самого Флориана взгляд был ничуть не лучше.
Сам Дэйн рассматривал остроносые расшитые золотом господские туфли. Он - не танцовщик и не комнатный раб, не очень-то знал, как правильно себя вести в присутствии хозяина.
Падать ниц? На колени? Просто стоять и украдкой разглядывать массивные книжные шкафы красного дерева, черный мраморный пол и золотые «подсвечники»?
- Значит, ты все-таки оказался магом, - сказал Флориан. Он сам приблизился к Дэйну – длинные пальцы с заостренными и окрашенными хной ногтями вонзились в подбородок. Магистр Сената был еще не совсем стариком, но смуглая кожа обтянула череп, отчего Флориан напоминал мумию, а подведенные глаза глубоко запали. Не требовалось прочесть тысячу книг, чтобы понять: магистр умирает.
Даже магия неспособна прогнать смерть.
«Или способна? Он… убьет меня», - сердце Дэйна заколотилось, а ладони сделались влажными.
Но ответил он честно до нахальности, как говорил всегда.
- Да. Я маг.
- Очень хорошо, Данариус, - магистр назвал его полным именем; из коловерти мыслей осталась одна: «Откуда?»
«Откуда он знает, как меня зовут?»
Нет, не так.
«Почему он помнит?»
Пауза затягивалась – достаточно длинная, чтобы прочувствовать гадковатую липкую испарину на пальцах, словно пленку на гниющем мясе; магистр дышал тяжело, через раз, словно борясь с чудовищной болью. Наверняка, так оно и было.
Потом он сказал:
- У меня мало времени, но тебя успею подготовить. И заставлю их принять тебя… ах да, Данариус. Ты станешь моим учеником и наследником. С полным на то основанием, если интересуют подробности: ты мой сын.
Когда случается нечто, переворачивающее твою жизнь с ног на голову, очень редко испытываешь «правильные» эмоции. Так жены с каменными лицами дежурят над погребальным костром любимых мужей, порождая злые сплетни, и только спустя несколько недель, осознав, кидаются в неостановимую истерику. Так счастливые невесты рыдают на свадьбах. Так вызывают на дуэль из-за неверно брошенного слова.
Сначала Дэйн подумал: мне придется привыкнуть к настоящему имени.
Потом: какая дрянь выболтала магистру наш с Ниа секрет?
И только чуть позже:
- Я больше не раб? - это он спросил вслух.
- Свободный человек, маг и будущий магистр. Конечно, тебе придется перегрызть пару глоток… фигурально выражаясь, потому что найдутся желающие обозвать тебя бастардом и…
«Выблядком остроухой», - предположил Данариус; Сенат и людская не больно-то отличались.
- …так далее, но я успею обучить тебя всему, что знаю сам, и со временем они признают тебя.
Флориан замолк, чтобы достать из тяжелых парчовых одежд какой-то фиал и с брезгливой гримасой выпить содержимое. Сиплое дыхание стало чуть ровнее.
«Я магистр», - Данариус передергивал голыми плечами.
«Флориан мой отец».
Ему отчаянно хотелось расхохотаться.
- Но для начала тебе придется сделать кое-что, - сказал Флориан. Он тронул колокольчик из черного вулканического стекла; Данариус оглянулся – дверь залы распахнулась с гулким звуком катящегося по Глубинным Тропам камня.
На пороге появилась Ниа. Рыжие волосы закрывали лицо – она дрожала.
Флориан щелкнул пальцами, и девочка рухнула под ноги, а он вложил в ладонь Данариуса очень легкий, изящно выделанный кинжал:
- Она связывает тебя с рабством. Ты должен избавиться от прошлого – в прямом смысле. Убей ее.
Совсем не трудно.
Просто подойти и перерезать горло. Данариус, пока еще был Дэйном, частенько обезглавливал цыплят… пару раз белок – тоже.
У цыплят и белок черные глаза. У Ниа – зеленые, но сейчас потемнели от ужаса, а может, флорианова заклинания; она пыталась дернуться, а розовые губы приоткрылись раздавленной устричной раковиной, в уголках пенилась слюна.
Совсем не трудно, сказал отец-магистр, а Данариус шагнул ближе; изящный и легкий кинжал по-кошачьи ластился к ладони, точно признавая наследника хозяина своим хозяином.
Магические светильники тускло вспыхивали. Шкафы скрывали знания – Данариус подумал, что всегда больше всего на свете мечтал научиться читать и узнать больше, чем полагалось знать мальчишке-рабу.
Это стоило недорого.
Одну рыжую «белку».
Вполне сходная цена.
Он наклонился, прижал лезвие к дрожащему горлу. Кожа была горячечной, жгучей, словно Ниа наглоталась углей из печки. Потом она моргнула и попыталась закрыть рот, или сказать что-то.
- Ненавижу тебя, - пробормотал Данариус. Он толкнул эльфийку ногой, запнулся, больно ушиб палец – и отбросил кинжал прочь.
- Можете убивать меня вместо нее, - он очень старался, чтобы звучало спокойно, равнодушно, героически (как в тех книгах, в тех сказках, которые никогда не прочтет теперь), и все-таки сорвался в «петуха».
Он обменял гору золота и лириума на беличью шкурку… точнее, на живую белку, и самое обидное: ничуть об этом не жалел.
Поэтому когда Флориан рассмеялся своим больным кашляющим смехом и объявил: ты выдержал испытание, ты не покорный раб, но воистину мой сын, позорно и по-детски разревелся.
Кажется, в последний раз в жизни.
Варанья убрала руки от лица. Ее немного мутило: бывший хозяин не просто «рассказывал», она будто смотрела его глазами, влезла в его кожу и воспоминания, и теперь отдирать их оказалось больно, точно бинт от засохшей раны. Наверное, хозяин… то есть, магистр Данариус использовал какие-нибудь чары.
- Ч-что… случилось с… девочкой? – спросила она.
Данариус пожал плечами и нервным движением коснулся массивного рубинового перстня на указательном пальце:
- Флориан все равно настаивал, что она «связывает» меня с прошлым. Ее продали. Кому – я не знал… очень долго. Однако нашел спустя много лет.
Варанья кивнула.
- Моя мать.
- Ваша с Лито, - уточнил Данариус, и протянул ладонь - то ли приласкать, будто животное, то ли схватить за горло.
Всего лишь взял ее пальцы в свои.
- Она забыла меня или не хотела вспоминать. Или, напротив, запомнила только слова.
Варанья снова кивнула.
Лито всегда был похож на мать.
Она тоже - внешне. «Белка» - ее детское прозвище.
- Теперь ты согласна помочь найти твоего брата? - Данариус сжал ее пальцы. – Ты не понимаешь, что я в любом случае не причиню никому из вас вреда.
Ключ: 73 модерн-АУ: персонаж учится в обыкновенной современной школе.
Название: Любимое чтение
Пейринг/герои: Данариус, ОЖП
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Размер: драббл, 700 слов
На переменах школа оживала, коридоры переставали пустовать и наполнялись торопящимися куда-то или спешившими просто ради самого процесса беготни школьниками – сквозь распахнутые двери класса шум от этого человеческого муравейника долетал просто замечательно, поневоле отрывая от чтения. Данька поморщился и потер переносицу над очками. Сам он этой вакханалии предаваться не спешил, у него были дела поважнее. Например, новая книга – даже не загруженная в читалку мимоходом, а прямиком из типографии, свеженькая, в яркой обложке. Обложка, правда, сейчас была обернута в безликую клеенку для учебников – в целях конспирации. И все-таки непрочитанная книга, от корешка пока еще ровного, без сгибов до по-особому пахнущих страниц, манила к себе таинственным и неизведанным. Конечно, вполне вероятно, что она окажется скучной, глупой или вторичной по отношению к тому, что он уже читал – но пока что книга была идеальной.
Данька, не глядя на обложку, запихнул учебник для следующего урока под дневник, чтобы не маячил на виду, а сам взялся за книгу. С должным пиететом он раскрыл хрустящую обложку, любуясь рисунком на внутренней стороне, а также сценкой, изображенной на одной из первых страниц.
Читал он много, с удовольствием и почти всегда фэнтези. Потому что больше всего на свете Данька любил книжки про магов и магию. Он перечитал их столько, что давно сбился со счета, где-то на второй сотне, и теперь был, наверное, главным знатоком всех разновидностей волшебного дара. Начиная от колдовства с помощью волшебных палочек и заканчивая шаманством и темной волшбой с помощью магии. В интернет-баталиях он тоже всегда выигрывал, даже несмотря на юный возраст, ведь подкован он был едва ли не лучше всех остальных людей на свете – потому что отдавался своей страсти со всем пылом и жаром.
Рассказать о своем увлечении, он, пожалуй, тоже мог бы много и увлекательно, только оно мало кому было интересно. Родители считали это причудой, которая, к тому же, мешает учебе – Данька от природы был одаренным мальчиком, но не тратился на то, что ему было не интересно. А учеба была ему не интересна, и из класса в класс он переваливался с тройки на четверку, только чтобы не расстраивать родителей.
Ведь когда они расстраивались, то отлучали от книг. Вернее, пытались, потому что запретить Даньке читать они все равно не могли – он находил способ этому помешать. Это было долгое и практически кровопролитное противостояние, но он был упорен – и в конце-концов родители Даньки смирились с тем, что их сын не станет круглым отличником просто потому, что ему это не интересно, а сам Данька – возможность спокойно читать столько книг, сколько ему хочется, при условии четверти без двоек.
В этот раз Даньке повезло – книга попалась увлекательная, так что он рискнул продолжить чтение и во время урока: мельком взглянул на новую учительницу – этот предмет у них появился впервые – привычно пропустил мимо ушей ее приветственное слово и едва дождался, когда можно будет раскрыть учебники. Сам же он вместо этого раскрыл свою книгу и углубился в чтение.
Примерно с этого момента реальный мир для него переставал существовать и оставалась лишь волшебное забытье сказки, в которой можно на время представить, что ты тоже можешь колдовать.
Правда, в этот раз забытье долго не продлилось, его прервали самым грубым образом. Новая учительница выхватила у Даньки книжку из рук, раскрыла на первой попавшейся странице, покачала головой и сказала что-то – он опять не расслышал, и не придав значения, и смертельно обидевшись.
Все их прежние учителя давно знали, что у Даньки нельзя отбирать книги. Просто нельзя. Он после этого вообще перестает что-либо делать на уроке и начинается очередная муторная череда с приходом родителей в школу и их слезными мольбами «пойти навстречу».
А эта вот – отобрала. Еще и одноклассники вокруг довольно захихикали. Они при этом что-то говорили, но Данька наизусть знал все, что они могли сказать по этому поводу, а потому привычно пропускал лишнюю информацию мимо ушей.
Вместо этого он надулся, принципиально скрестив руки на груди. Но дуться ему быстро надоело – пытливый ум требовал деятельности, вынужденное ничегонеделанье ему претило. Поэтому Данька пошарил взглядом по столу и от скуки решил полистать учебник. В конце-концов, он ничуть не хуже хрустел новенькой обложкой и свежими страницами.
Урок был длинный, времени, чтобы оценить попавшийся в руки материал – предостаточно, так что к концу Данька уже внимательно слушал учительницу, попутно придирчиво изучая учебник. Да, этот предмет открывал перед ним доселе невиданные перспективы.
Конечно, не магия, но магии в мире нет.
А вот такая наука, как химия – есть.
Ключ: 89 Макдональдс-АУ: персонаж работает официантом. Побольше бытовухи и жизнерадостных криков "Свободная касса!"
Название: Лучший работник месяца
Пейринг/герои: Данариус, Фенрис, ОЖП.
Категория: джен
Рейтинг: G
Техника: цифровая живопись
@темы: арт, Фенрис, Данариус, джен, Wintersend
-
-
03.02.2013 в 13:46Да, Гаррет-вор, это святое! А его воровской арсенал вообще выше всяких похвал.
Особенно моховые стрелы %-)))А световые бомбы должны быть в арсенале у всякого уважающего себя вора, который не хочет держать за спиной зомби или, вот, паучковСпасибо!
Какой кавайный флафф) Автор детектед, как мне кажется, и проникся Данариусом )
Это была любовь с первого взгляда!
-
-
03.02.2013 в 13:49Главное, сохранять позитивный взгляд на мир - все на благо науки
химия подходит)) я бы почитала про то, как данечка претворяет в школьную жизнь сомнительные химические опыты)))
Право слово, пожалейте бедную школу...
Спасибо!