Автор: #Трое в лодке
Название: Жизнь
Пейринг/Персонажи: Имшаэль, Каллен, ОМП, ОЖП
Категория: джен
Жанр: дарк, драма, АУ
Рейтинг: R
Размер: ~1800
Предупреждение: насилие, смена сущности
Ключ: Дарк, R, смена сущности, ОМП
На улицах Вал Шевина бурлила жизнь. Каллен задержал взгляд на молодом стражнике, оживленно беседующем с юной торговкой цветами. С кокетливой улыбкой та уговаривала купить букетик, между делом позволяя заглянуть себе за корсаж. Прохожие обходили сидящего у стены Каллена молча и аккуратно, точно боясь испачкаться. Иногда бросали презрительные взгляды, иногда – прибавляли к ним медную монетку, но презрения всегда было больше. Если Каллен мог обернуть его в деньги, он был бы самым богатым человеком в Тедасе.
– Завидуешь?
Каллен поднял слезящиеся глаза. Человек в синей мантии стоял чуть поодаль, прислонившись к стене, подбрасывал в ладони монетку.
Маг. Каллен почти ощутил знакомые эмоции: маг – означало опасность.
– Конечно, завидуешь, – продолжил незнакомец. – Посмотри на их лица. Они живут, в отличие от тебя. Никто из них не поменялся бы с тобой местами.
Каллен хмыкнул, опустив в голову. Все понятно: скучающий маг увидел опустившегося храмовника и задержался, чтобы пнуть, как полудохлого пса.
– Печально все это, – вздохнул человек в синей мантии, поддев носком сапога разбросанное тряпье. – Командор Каллен Стентон Резерфорд – и жалкий побирушка. Но я хочу помочь тебе.
Имя из прошлой жизни хлестнуло больнее пощечины. Каллен подобрался. Одеревеневшие мышцы отозвались тянущей болью.
– Зачем?
– Я дам тебе выбор. – Человек усмехнулся. – Возможность все изменить. Кстати, можешь звать меня Имшаэль.
Имшаэль, – что-то шевельнулось в сознании, что-то знакомое.
– Я помню тебя, Имшаэль, – устало проговорил Каллен. – Ты демон из крепости Суледин.
Имшаэль пожал плечами.
– Демон? Нет, я не демон. Я предлагаю тебе помощь, и не потребую ничего взамен.
– Так зачем тебе это?
Имшаэль улыбнулся.
– Считай это моей прихотью. Ну же, Каллен. Неужели с тобой может случиться что-то худшее?
Действительно, с горечью решил Каллен, разве подобное возможно? Как там сказал демон: никто из них не поменялся бы с тобой местами.
– Что я должен делать?
– Ты должен сделать выбор, командор, – сказал Имшаэль, приблизившись вплотную, и его глаза блеснули. – Правильный выбор. Ты просто ошибся. – Голос его звучал мягко, сочувственно. – Скажи мне, где?
Руки демона или духа, – Каллену было все равно – сжали его голову мертвой хваткой, сдавили до боли в висках.
– Лириум. Я согласился с Инквизитором, и вот к чему все пришло.
Имшаэль кивнул.
– Что ж, хорошо.
Пыльная улица померкла.
*
Его кабинет в Скайхолде. Каллен оглядел себя: доспех, оружие, все было при нем. И лириум. Инквизитор взволнованно мерил шагами комнату, затем остановился перед столом. Каллен заговорил, внутренне удивляясь, какими глупыми и напыщенными были его слова.
– Я не могу быть менее полезен Инквизиции, чем был Церкви. Я должен принимать его. Должен.
– Хорошо, просто делай свою работу, – сказал Инквизитор.
«Ты знаешь, как поступить», – шепнул невидимый Имшаэль.
Дверь за Инквизитором захлопнулась. Словно в полусне, Каллен сложил разбросанные принадлежности для лириумного зелья в коробку. Следовало избавиться от них и поскорее – жажда уже начинала глодать нутро.
С шумом задвинув ящик стола, Каллен встал, покачнулся. Каменные стены поплыли перед глазами, пол ушел из-под ног.
*
Внутренний двор Скайхолда был полон народу, толпа плотным кольцом смыкалась вокруг центра, откуда доносились голоса и плач. Инквизитор стоял на возвышении, мрачно глядя поверх голов собравшихся. Кассандра рядом с ним скорбно кривила губы
На каменной плите Каллен увидел себя. Тело, укрытое плащом, восковое лицо с искаженными в посмертии чертами. Руки, сложенные на груди, закаменели, сведенные судорогой, под пожелтевшими ногтями виднелась бурая грязь.
– Люблю ритуалы прощания, – делано всхлипнул за спиной Имшаэль. – Они такие торжественные.
– …пал в бою смертью храбрых, – говорил Инквизитор, и голос его дрожал и срывался. – Во время осады Адаманта. Покойся с миром.
– С миром, – глухо отозвалась толпа.
– Вообще-то нет. – Имшаэль бесшумно возник рядом. – Он лжет.
Он щелкнул пальцами, и Каллен упал на колени, сбитый с ног вихрем воспоминаний.
Темнота. Боль, рвущая внутренности. Кровь, теплая и соленая на губах, языке, ошметки плоти, застрявшие в зубах, горькие и волокнистые. Густой красный туман, застящий взор. Пальцы погружаются во что-то сырое, мягкое, брызжущее во все стороны. Каллен пытается вытереть руки об одежду, стряхнуть липкие капли, но вместо этого поддается искушению и слизывает соленые капли с ладоней.
– Обезумев от лириумной жажды, ты убил двоих солдат и пытался выпить их кровь, – равнодушно проговорил Имшаэль. – Ты снова ошибся, командор.
Каллен попятился, сдерживая тошноту. Маслянистый гнилостный привкус во рту сводил с ума. Тихо зазвенела монетка, брошенная под ноги.
– Но я не хочу – так!
– Тогда думай. Еще есть шанс.
Он обманывает меня, понял Каллен.
– Киркволл, – выдохнул он, стискивая кулаки. – Мередит.
– Отлично. – Лицо демона озарила улыбка.
*
Каллен шел коридорами Казематов, гулкое эхо швыряло ему в лицо звук собственных шагов. Попадавшиеся навстречу храмовники почтительно склоняли голову в приветствии.
– Рыцарь-капитан…
Он скучал по тем временам. Ох, Создатель, он никогда не думал, что служба в Киркволле закончится резней на улицах, когда маги и храмовники будут ожесточенно убивать друг друга. Но теперь Каллен точно знал, что было тому причиной.
Вот и покои Мередит. Каллен быстро вошел, прикрыл дверь. Он знал, что времени у него достаточно – Мередит отбыла во Дворец наместника. Идол нашелся сразу. Рыцарь-командор надежно спрятала свое сокровище, но не учла одного: голос лириума сам позвал Каллена, сладко и маняще. Взломав половицу в дальнем конце комнаты, он запустил руки в тайник, ощупывая гладкую, обжигающую поверхность.
Идол оттягивал руки, теплый, точно живой. Каллен поспешно сунул его под мышку, обернув в плащ. Нужно было как можно скорее уничтожить эту мерзость.
Не торопись, тихий и вкрадчивый шепот вполз в уши. Посмотри сначала.
Не будь дураком, сказал себе Каллен, плотнее прижимая идола к себе, эта вещь свела с ума рыцаря-командора.
Да, возразил невидимый голос. Но… если ты взял не то?
Свистящий шепот сводил с ума. Коснувшись рукой двери, Каллен вдруг ясно понял, что уносит с собой массивную резную шкатулку красного дерева, которую часто видел в кабинете Мередит. Не может быть. Он замер, ощупывая ношу сквозь плотную ткань: скользкая полированная поверхность, твердый срез грани. Каллен поспешно развернул сверток. Идол ослепил его, проник в разум, цепко опутывая его лириумной паутиной.
*
– Хочешь знать, что случилось? – Насмешливый голос Имшаэля привел его в чувство.
– Что? – Каллен все еще был погружен в алые грезы.
Они снова были на улице Вал Шевина, и людской поток тек сквозь них, сидящих бок о бок.
– Точно? – Имшаэль глядел перед собой, подбрасывая монетку. – Тебе может не понравиться увиденное.
– Плевать. Я хочу знать.
*
Снег, укрывающий Сарнию, отливал красным. Не кровью, нет, – лириумом. Живым, оплетающим все вокруг, как кристаллический плющ.
– Вот только это не Сарния, – Имшаэль раздавил хрупкий алый росток ногой и усмехнулся: смотри. И Каллен смотрел, сколько мог. На Киркволл, Город Цепей, воплощение ночного кошмара.
Лириум пожирал город, высасывая из него соки, как огромный сорняк. И он был ненасытен: вгрызался в стены домов, уходил в землю, проникая в нее ядовитыми корнями, покрывал булыжники сверкающей коркой. Камень, сталь, дерево или плоть – лириуму было безразлично, его голод был поистине всепоглощающим.
Словно в оцепенении Каллен уставился на массивный кристалл, проросший сквозь оледеневший труп. Верхушка вышла из мертвого рта и продолжала расти, разваливая череп пополам. На щеках покойника запеклась то ли замерзшая кровь, то ли лириумный лишай.
Каллен попятился, не сводя глаз с оскаленного лица. Мертвец шевелился, точно приколотый иглой жук, конвульсивно вздрагивал всем телом. Живот трупа лопнул, обдав Каллена брызгами черной слизи, из разорванной плоти хлынуло алое крошево.
Имшаэль снисходительно наблюдал. В сероватых сумерках глаза демона отливали огнем.
«Ненавижу тебя», – хотел вымолвить Каллен, но не смог. Из глотки рвалось дикое рычание. Ладони – он поднес их к лицу, больше не принадлежали телу. Изломанные, в кроваво-алых наростах, – уродливое пиршество плоти, пульсирующей в едином ритме с алыми кристаллами.
Каллен завыл, чувствуя, как острые иглы клыков впиваются небо, пуская кровь. Смешиваясь с лириумной крошкой, она проникала в него, стекала в горло, обжигала пищевод. И это было лучшее, что ему довелось испытывать. Каллен содрогался от удовольствия, захлебываясь вязкой слюной.
– Ты можешь исправить и это, – Имшаэль отступил, изящно минуя назойливые кристаллы, цепляющиеся за мантию, точно мертвые руки. – А можешь оставить, как есть.
Он рассмеялся.
– Выбирай.
Бульканье, хрип и рев, которые Каллен смог извлечь из изувеченной глотки, мало напоминали слова, но чудесным образом Имшаэль понял его.
– Да будет так.
*
– Когда Каллену было восемь, он хотел стать храмовником, – сказала Мия, хитро улыбаясь. – Можешь себе представить?
– Если честно, с трудом, – ответила Мэйси, перекусывая нитку.
– Да-да, – не успокаивалась Мия. – Он был такой серьезный, и у него был маленький меч, который наш отец смастерил из деревяшки.
– Что ж, я рада, что он передумал. – Мэйси погладила круглый живот. – Плотником быть намного лучше.
Шитье на ее коленях предназначалось ребенку, Мия настаивала, что это дурной знак, но Мэйси только смеялась в ответ.
Она смелая, его жена. Улыбнувшись, Каллен отвел взгляд, поднялся, –проклятый забор сам себя не починит.
– … и вот этим мечом он однажды едва не выколол себе глаз, – нарочито громко продолжила Мия.
Мэйси расхохоталась.
– Представляю, как ты изводила его, – сказала она, дернув золовку за рукав.
Мия с довольным видом приосанилась, чем вызвала новый виток веселья.
Каллен вышел на улицу, подставил лицо солнечным лучам, наслаждаясь ощущением счастья. Прожитая им жизнь: настоящая, полная радостей и печалей, простая, но насыщенная. Он завидовал самому себе, завидовал собственным воспоминаниям. Побег из Хоннлита от Мора, гибель родителей, новый дом в Южном Пределе. И Мэйси, нежная Мэйси, с которой он познакомился на редклифской ярмарке.
Я сделал правильный выбор, в который раз подумал Каллен, мечтательно глядя на забор. Да, это был правильный выбор. Налетевший ветер донес до него звон монеты. Каллен вздрогнул, огляделся: ему показалось – или? Мужчина в мантии мага прятался за стогом, и Каллен узнал его.
– Броуди, – сказал он.
В Кинлохском Круге он знал мага-ученика по имени Броуди. Слабый, но хитрый, тот провалил Истязания, и единственным, кто распознал одержимость – был он, Каллен.
– Я не знаю тебя, – Броуди вышел из укрытия.
Он дрожал, то ли от страха, то ли от лихорадки, запавшие глаза тревожно блестели, тощее горло подергивалось.
– Они идут за мной, – пробормотал он, шаря в поясной сумке. – Они уже почти здесь. Я должен… Прости меня.
Лицо его исказило отчаяние. Знакомая злость и бойцовский азарт охватили Каллена; он привычно сосредоточился, нащупывая ток дремлющей в нем силы — сконцентрироваться, ударить, развеивая заклятие, — но к своему ужасу понял, что ничего нет. Он был пуст, как дырявый сосуд.
Броуди махнул рукой, отшвыривая Каллена в сторону.
– Нет! – завизжала Мэйси, выбегая из дома. Где-то далеко вскрикнула Мия. Каллен вскочил, понимая, что опоздал: нож распорол горло Мэйси, лицо Броуди неудержимо менялось, выпуская наружу тварь из Тени. Сознание милосердно ушло, оставив Каллена в темноте.
*
Каллен скорчился на земле, сотрясаясь от рыданий. Вся его жизнь была ничтожной ошибкой.
Что-то дотронулось до его лба, Каллен поднял голову, всматриваясь сквозь пелену слез. Сапоги Имшаэля. В какой-то момент Каллен сжался, ожидая удара, но прикосновение к плечу было сдержанным, почти ласковым.
– Я все исправлю сам, – печально сказал Имшаэль, – если позволишь.
– Да, – выдохнул Каллен. Ему было все равно, лишь бы прекратить эти мучения. – Да. Сделай это.
***
Аланис Стентон торопилась домой. Предсвадебные хлопоты приятны, но так утомительны: она побывала у молочницы, оставив заказ на сыры, заглянула к мяснику, торговке зеленью, мельнику.
Свадьбы в Хоннлите были настоящим событием, но эта – самой особенной из всех. Аланис улыбнулась, чувствуя, как к щекам приливает кровь: ее собственная свадьба.
Вот и роща. Отсюда напрямик до отцовского дома примерно полмили. Аланис сделала танцевальное па вокруг дерева, мурлыча под нос мотив из «Пег в повозке». Эту песенку так любит Глен. Глен Резерфорд, ее будущий муж.
– Когда я встретил прелестную Пегги, – пропела она. – Был чудный день… – И запнулась.
Из-за дерева вышел мужчина в странной длиннополой одежде, – но не такой, как у жриц в Церкви, скорее, такой, как носят маги.
– Прекрасно поете, леди.
Он улыбался ей, открыто, приветливо. И с неприкрытым восхищением.
У Аланис сладко екнуло сердце. Образ Глена задрожал и истаял, растворившись в золотистых глазах незнакомца. Ноги ее подкосились, корзинка с цветами упала оземь и покатилась, роняя синие и красные лепестки.
Незнакомец протянул руки, сжал ладони Аланис в своих, привлек к себе.
– Зови меня Имшаэль, – нежно прошептал он.
Автор: #Трое в лодке
Название: Innuendo
Пейринг/Персонажи: ж!Лавеллан, Крассиус Сервис
Категория: гет
Жанр: ER (Established Relationship)
Рейтинг: R
Размер: ~1000
Предупреждение: нехронологическое повествование, кинк, стилизация
Ключ: ER (Established Relationship), R, нехронологическое повествование, кинк
Тонкие шелковистые шнуры оплетают руки и болезненно впиваются в нежную, тронутую легким золотистым загаром кожу. Три оборота на правое запястье, четыре - на левое. Пропустить через кольцо под потолком. Крепко, до красных отметин, затянуть узлы, сорвать с пересохших искусанных губ вздох боли с едва уловимым послевкусием разгорающегося нетерпения.
Напряжение мышц, едва слышный смех.
Так повелось с их самого первого раза.
Он завидовал Соласу. Завидовал с того самого дня, как впервые увидел его с Элланой.
Он осматривал Скайхолд, в котором милостивым велением леди Инквизитора ему предстояло работать, и в ротонде, причудливо изукрашенной яркими фресками, встретил их.
Они стояли рядом, в почти интимной близости соприкасаясь плечами, и разглядывали фрагмент барельефа, найденный в Западном Пределе, пропахший скверной песок которого, казалось, до сих пор хрустел на зубах.
Солас говорил, и слова лились, что игристое вино в подставленный хрустальный бокал. Он знал все и даже больше, а его интонации не давали отвлечься, завораживая и подчиняя.
Инквизитор млела от дат и имен, интимно нашептываемых ей на ухо. На девичьих щеках играл легкий румянец, пальцы нежно перебирали серебристый мех накидки, украшающей одеяние Соласа.
- Вы что-то хотели, мастер Сервис?
Голос Соласа как щелчок кнута, а в глазах индевеющая сталь. Крассиус пытался ретироваться с извиняющейся улыбкой, но замер на пороге, пригвожденный к месту новым окликом.
- И осколок верните, будьте любезны.
Солас...
Соперник. Препятствие. И неусыпный страж.
Зависть снедала, сплеталась с жадностью в уродливую химеру, выворачивала наизнанку, но разбивалась о годами взращиваемую стену самоконтроля, царапала ее, сдирала когти, но не могла порвать закаленных цепей воли.
До поры.
Глухой звон откидываемых прочь оков, чуть раздраженная ухмылка - сегодня их игра непростительно затянулась.
Дрожь томительного предвкушения. Плавные движения скрыты ночными тенями. Шепот ветра и тихий скрип дверей конюшни.
Сегодня они здесь. Укрыты от чужих завистливых взоров. Медвяный запах скошенных трав вплетается в волосы праздничной лентой. Он исчезнет еще до первой росы.
Коснувшийся ладоней металл кажется ледяным, но это ненадолго - золото быстро впитывает тепло кожи.
Его триумф.
Ее поражение.
Весь Скайхолд видел, что леди Инквизитор не находит себе места.
Весь Скайхолд знал причину.
Но ни один - ни отважный солдат, ни хитрый шпион, ни прилежный слуга - не мог вернуть ей покой.
Вернуть ей Соласа.
С его уходом изменилось все. Леди Инквизитор мрачнела день ото дня, под ее глазами залегли темные круги, а и без того бледная кожа стала и вовсе прозрачной.
Потухший взгляд то и дело замирал на пустых полках и стенах, словно силясь разглядеть нечто, недоступное другим.
От этого взгляда у ее друзей сжималось сердце.
- Абстрадалась вся, - говорила про Эллану Сэра, сосредоточенно отрывая струны у лютни Мариден, и все прочие скорбно склоняли головы.
Ушел, бросил. Почему? За что?
Так больно, что хочется пасть на землю, сбивая в кровь колени и подставляя нагое лицо холодным струям дождя. И кричать, кричать, на пределе сил, пока голос не оборвется надсадным беспомощным хрипом.
Тугой ком боли и обиды подступает к горлу, не давая дышать.
В груди кровоточит разбитое сердце, трепеща умирающей птицей.
Но не теперь, не сейчас.
Сейчас есть лишь приятная тяжесть, навалившаяся сверху и чувство вседозволенности.
Ускоряющиеся толчки, тяжелое дыхание и два голоса, слившихся в один ликующий крик.
В ту ночь она не плакала.
В ту ночь они смеялись.
Отчаянье способно толкнуть за грань. Чувство беспомощности способно уничтожить и растоптать.
Но ярость, ярость и решимость, приходящие вслед за ними, могут заставить открыться новому. Познать то, что казалось постыдным и запретным. То, что раньше пугало.
Эллана чувствовала поднимающуюся в груди волну жгучего стыда, когда срывающимся голосом просила Железного Быка уединиться с ней, просила открыть ей тайны искусства, о котором, смущенно рдея, перешептываются многие юные девы Скайхолда.
Она боялась отказа и в то же время ждала его.
У Железного Быка хватило решимости на них обоих.
Шелковистые петли ласкали, но стоило хоть на миг забыться и потерять контроль, как на коже проступали жгучие отметки.
И все же...
Затянуть до треска, ослабить, пропустить между пальцев.
Это дарило покой. Покой, которого Эллана не знала так давно.
- Отлично, теперь эту веревку сюда, эту сюда, тут закрепить. Ну вот, цветочек. Схватываешь налету, кадан.
Узел за узлом. Визг сплетающегося замысловатым узлом шнура. Жар разгоряченного тела под пальцами. И терпкий, кружащий голову запах благовоний, разлитый по часовне.
- Посмотрим, удастся ли тебе справиться с этим.
Молчание. Упрямо сжатые губы. Капля пота стекает по виску. Зыбкое пламя свечи превращает ее в сверкающую жемчужину. Взмокшие пряди льнут к шее.
Болезненный тычок под ребра. Сдавленный хрип. Глаза темнеют то ли от боли, то ли от предвкушения.
- Сегодня ты поплатишься за все. Андрасте свидетель.
Ухмылка змеится по тонким губам.
Еще посмотрим, Инквизитор, еще посмотрим.
***
- Итак, ты продал мой трон. Мой любимый трон из драконьей башки.
- Полно тебе, дорогая, ты на нем смотрелась душераздирающе.
Эллана отложила расческу и с негодованием уставилась на Крассиуса, нежащегося на алых простынях из тончайшего антиванского шелка.
- А коллекция вин душераздирающе смотрелась в подвале, да? А посох Тирдды, видимо, был меня недостоин?
- Ну да. Он же разваливался от старости. Музейный экспонат, а ты с ним на Корифея. Ну кто так делает?
- Ну хорошо, но шторы, шторы-то за что?
- Они создавали в тронном зале мрачную и гнетущую атмосферу.
Глядя в честные глаза Крассиуса, Эллана с тоской осознала, что не сможет на него злиться, даже продай он Скайхолд.
Она устало потерла лицо. Красс был чистым наказанием, и после, к счастью, предотвращенной Элланой попытки вынести из часовни статую Андрасте, вся крепость прокляла день, когда ему неосмотрительно было позволено поработать на Инквизицию.
Его пробовали отправлять заключать сделки - он заключал их на имя выдуманных родственников.
Пробовали оставлять под присмотром в Скайхолде - он продавал заезжим купцам древние артефакты.
Его выгоняли - он возвращался.
С уходом Соласа, отвечавшего за сохранность самых ценных экспонатов, Крассиус потерял последние остатки совести.
В конце концов Эллана решила взять дело под свой контроль и просто-напросто заперла его в тюрьме, стоило на горизонте появиться очередному каравану.
В тот раз он продал шлем командора Каллена, выторговав золота даже больше, чем тот весил.
После этого в Скайхолде вспыхнула настоящая война. Эллана находила все новые и новые способы сдерживания Крассиуса, а тот с упрямством драколиска раз за разом сбегал и крал очередную безделушку.
В какой-то момент Эллана даже решилась на отчаянный шаг: попросить Железного Быка научить ее вязать те хитрые узлы, о которых он постоянно рассказывал, таинственно подмигивая единственным глазом. Толку от этого почти не было, зато сплетенные леди Инквизитором панно раскупались на ура.
Лишь единожды Эллана, вместо того, чтобы вставать на пути очередной авантюры, поманила за собой, предложив то, от чего глаза Крассиуса загорелись.
В ночь победы над Корифеем они сбросили с крыши диван Вивьен.
Но то было лишь краткое перемирие, после которого их тихая война вспыхнула с новой силой. До сего дня Крассиус неизменно выходил победителем, но Эллана не сдавалась.
Она не умела отступать и была готова продолжать их борьбу до последнего камня Скайхолда.
Автор: #Трое в лодке
Название: Там, где хранится небо
Пейринг/Персонажи: Фен'Харел/Митал, Сетий Амладарис, Эльгарнан
Категория: гет, джен
Жанр: романс, АУ
Рейтинг: PG-13
Размер: ~3500
Предупреждение: насилие, АУ, смерть основного персонажа, частичный ретеллинг к/ф «Мумия» (1999)
Ключ: Романс, PG-13, насилие, смерть основного персонажа
I
Музыка и песнопения в честь празднеств Митал доносились до самых отдаленных уголков сада. Фен'Харел поморщился: страсть Эльгарнана к окружению себя атрибутами божественности приобрела поистине гротескные формы. С каждым годом он требовал все больше почестей и поклонения для себя и своей семьи, больше размаха, больше роскоши. И больше жертв.
Фен'Харел прислушался: славословия стихли. Должно быть, сейчас храмовый зал готовят к пиршеству. Огромные столы ломятся от снеди на золотой посуде, рабы устанавливают вертелы с дичью над раскаленными углями, ароматы еды и благовоний разлиты в воздухе.
На сердце было неспокойно – она опаздывала, и Фен'Харел мерил шагами свое убежище под ветвями дуба, стремясь избегать серебристых полос лунного света.
Поглощенный тревогой, он пропустил шелест травы, предупредивший ее появление.
– Это я. – Нежные губы коснулись щеки дуновением ветра.
Фен'Харел выдохнул с облегчением, рассмеялся, сжимая ее в объятиях, и на несколько мгновений мир вокруг них исчез. Она с сожалением уклонилась от его поцелуев.
– Все получилось? – прошептал он, прижавшись губами к ее щеке.
– Да, – она торопливо вложила ему в ладони шар, обернутый шелком. – Это моя, остальные в надежном месте, ты знаешь. Мне нужно идти, он ждет.
Она выскользнула из его рук и исчезла во тьме. Фен'Харел постоял немного, вслушиваясь в ночь: до него долетали смех, звон кубков, хмельные возгласы. Праздник во славу богини начался.
То, что ему не рады, Фен'Харел понял тотчас, как пересек порог храма. С высоты золотого трона Эльгарнан метнул в него злобный взгляд, сдобренный фальшивой улыбкой. Губы его скривились.
– Рад видеть тебя с нами, Фен'Харел, – произнес он.
Сидящая рядом Митал едва заметно кивнула. Эльгарнан положил руку ей на плечо, поглаживая мраморно-белую кожу – сдержанный жест собственника. Фен'Харел ощутил укол зависти.
– Присоединишься? – спросила Митал, указав бледной ладонью на пиршественные столы. Браслеты, обвивавшие ее запястья, сверкали, отражая разноцветные огни светильников.
Быть здесь не хотелось, но Фен'Харел знал, что не вправе отказаться.
– Благодарю. – Он запнулся, пряча ехидную улыбку, глядя, как багровеет красивое лицо Эльгарнана, и продолжил: – за милость твою, Отец Всего, за твое радушие, Мать Защитница.
Эльгарнан важно кивнул, и Фен'Харел, сдерживая смех, в который раз подумал, действительно ли тот верит во всю эту чушь, или просто стал жертвой созданного им образа?
Стоящий перед троном летописец заунывно читал очередное свеженаписанное деяние сияющего Первенца Солнца, Бога Мести, могущественного владыки, лучезарного Эльгарнана, первого из пантеона элвен.
Фен'Харел сел на первое попавшееся место и придвинул кувшин с вином. Как он и думал, празднество было роскошным. Эльгарнан превзошел сам себя – сотни гостей сдвигали чаши, прославляя Митал, десятки рабов услужливо наполняли тарелки и кубки господ, ни на секунду не обделяя их своим вниманием.
Солнце и земля безмерно любили Эльгарнана, ибо он был прекрасен и умен. В дар Эльгарнану земля породила огромных птиц и зверей, обитателей неба и леса, а также множество дивных растений.
– Довольно, – остановил Эльгарнан разливавшегося соловьем летописца. – Сегодня довольно похвал в мой адрес, сегодня мы славим мою супругу Митал.
Фен'Харел подавил усмешку. Летописец болтал добрых полчаса, прежде чем Отец соизволил заметить. Нимало не смущаясь, летописец смиренно поклонился и, как ни в чем не бывало, продолжил: «В тот самый миг из моря слез Земли вышла на берег Митал…
Глядя на пройдошистое лицо летописца, Фен'Харелу стало любопытно, сколько же платит ему Эльгарнан за сочинение этого высокопарного бреда. Занятый своими мыслями, Фен'Харел не заметил, как гул голосов стих. Церемониал празднества перешел в следующую стадию.
Повинуясь знаку жреца, избранные гости проследовали вглубь храма. Наступило время вновь посвященным испить из Источника Скорби, Фен'Харел смешался с процессией, испытывая смутное волнение.
Что-то было не так во всем этом. Начиная с нарочито холодного приема Эльгарнана. Фен'Харел не обольщался, какие чувства они питают друг к другу, но сегодня он прочел в глазах Эльгарнана подлинную ненависть. Фен'Харел отогнал ненужные мысли, здесь, в святилище Источника Скорби следовало соблюдать осторожность. Он вдохнул аромат благовоний, зачарованно наблюдая, как в мутной воде движутся вихри душ, лишенных покоя.
Ритуал начался. Вновь посвященные Митал жрецы входили в Источник, преклоняли колени, омывали губы в темных водах. Не всем удавалось сберечь рассудок – троих бедняг увела стража храма. Митал наблюдала, бледная и бесстрастная. Когда последний адепт испил из Источника Скорби, к нему подвели Старшего над Жрецами. Такое событие было редкостью, и Фен'Харел вскинулся, с любопытством всматриваясь в того, чьи знания и жизненная сила будут подарены богине.
«Жертва, жертва, – пронеслось под сводами храма. – Особая жертва».
Когда время, отмеренное Старшему над Жрецами, оказывалось на исходе, его мудрость, многократно умноженная годами, возвращалась в Источник.
Митал выступила вперед, положила руку на плечо жреца. Слуги почтительно окружили его, помогая встать на колени. Взяв голову жреца в ладони, Митал запечатлела благодарный поцелуй на лбу, затем и резко дернула вверх и влево. Сломанные позвонки хрустнули, точно сухая ветка; без единого звука жрец повалился навзничь. Отпустив его, Митал позволила весу мертвого тела увлечь его туда, откуда он начал свое служение ей. В Источник. Вода забурлила, принимая тягостный дар.
С усилием отведя глаза, Фен'Харел принялся пробираться к выходу.
– Это не все. – Голос Эльгарнана ударил в спину, как щелчок хлыста.
Повинуясь его кивку, гости начали спешно покидать храм.
– Мы еще не закончили. – Улыбаясь, он встал рядом с женой, взяв ее за руку.
Фен'Харел увидел, что за спиной Эльгарнана стоит его любимица Андруил, и ее лицо, так похожее на лицо Митал, искажено злобной гримасой. Чудовищный лук выглядывал из-за ее плеча. Андруил принесла оружие в храм, и это могло означать лишь одно – она собирается убивать.
Все пятеро были здесь – первенцы Диртамен и его близнец, Фалон'Дин, одинаковые, точно кинжалы, отлитые из одной заготовки. Различить их не могли даже мать с отцом, – поговаривали, что они так привыкли меняться местами друг с другом, что теперь и сами точно не знают, кто из них кто. Джун, с лицом грубым, точно вытесанным из полена, мрачно смотрел перед собой. Печальная светловолосая Силейз стояла, опустив глаза. Она была единственная, кто испытывал явное сожаление от происходящего.
На лбу Митал выступили капли пота. Эльгарнан сжимал ее запястье с силой, заставившей посинеть кончики пальцев.
– Где сферы? – спросил Эльгарнан.
Он толкнул Митал на пол.
– Тебе было мало нарушить священную супружескую клятву, это я бы еще смог простить. Но ты украла наши сферы и отдала – кому? Этому ничтожеству, называющему себя Ужасным Волком.
Эльгарнан сгреб в кулак темные волосы Митал, разметавшиеся по плечам, потянул, заставив ее поднять голову.
– Ты их не получишь, – с вызовом сказала она, скалясь, как раненое животное. – А без них вы все ничто.
– Это он ничто, – Эльгарнан склонился к Митал, словно желая поцеловать, но вместо этого сжал ее горло. – Твой любовник, сочащийся завистью к нашей силе.
– Отпусти ее, – Фен'Харел шагнул вперед, – отпусти, и я скажу, где сферы.
Эльгарнан выпрямился. На его шее дрожала синяя жилка. Ярость клубилась вокруг него, окутывая почти видимым ореолом. Он был чудовищно силен, и Фен'Харел внутренне подобрался, готовясь отразить шквал магической мощи; спрятанная на груди сфера раскалилась, мешая дышать.
Вместо этого Эльгарнан ударил его в челюсть. Вульгарно, как дерутся рабы на жертвенных празднествах, развлекая толпу. Из рассеченных губ Фен'Харела брызнула кровь. Рыча, словно звери, они с Эльгарнаном покатились по полу; ослепленные ненавистью, они избивали, рвали и грызли друг друга.
Митал закатила глаза. Воздух в храме сгустился. Светильники вспыхнули, затем их пламя поблекло. Тьма с тихим шипением вползла под каменный свод.
– Отец, – обеспокоенно проговорила Андруил, следя взглядом за бесформенными тенями, мечущимся по стенам. – Берегись.
– Уходи, – прошептала Митал. Неслышимый для других, ее голос звучал в голове Фен'Харела. – Ты знаешь, что делать.
Эльгарнан побеждал. С неукротимой свирепостью он вжал его в пол и осыпал ударами. Скорчившись, Фен'Харел тщетно пытался уворачиваться, превозмогая рвущую нутро боль. Эльгарнан поднялся, с усмешкой глядя под ноги.
– Вот так намного лучше, Фен'Харел, – сказал он, воздев ладонь.
Время застыло. Фен'Харел задыхался, отхаркивая кровь, для защитных чар не оставалось ни сил, ни времени.
– Беги! – воскликнула Митал, на этот раз ее голос разнесся по храму. – Сделай…
Она пронзительно закричала; отчаяние, боль и ярость слились в этом крике. Леденящий холод вихрем обрушился на святилище. Фен'Харел бросился прочь, не разбирая дороги сквозь пелену застивших глаза слез; предсмертный вопль Митал еще долго звенел у него в ушах.
II
Сетий Амладарис, магистр, верховный жрец Думата и член Звездного Синода стоял у окна. Терзавшее его нетерпение достигло апогея. С утра он уединился в своих покоях, приказав немым слугам не впускать никого и стать подобными теням.
С неудовольствием слушая их шаги, он подумал о том, что, возможно, действительно стоило сделать их тенями, и погрузился в обдумывание необходимого для этой цели заклятия. Мысли о слугах-призраках развлекли Сетия, но ненадолго.
Драгоценный груз давно уже должен быть в Минратосе, и каждый миг, проведенный в ожидании, раздражал Сетия до низменного зубовного скрежета. Когда наконец ворота отворились, Сетий готов был превратить в призраков не только слуг, но и половину своих шпионов. Долгие годы он изучал, исследовал, искал. О, как он искал, Сетий взволнованно сжал кулаки. Теперь его мечты сбудутся.
Во двор въехала повозка, груженая длинным широким ящиком, накрытым рогожей. Ящик был тяжел, судя по тому, как проседало днище повозки. Возница прикрикнул на лошадей, принуждая остановиться.
Сетий поспешно спустился во двор, стараясь идти чинно, как подобает магистру, а не бежать, спотыкаясь, как мальчик на посылках. Когда драгоценный ящик был препровожден в покои, Сетий прогнал слуг, и приступил к долгожданной находке.
В ящике лежало тело, бережно обернутое в слои промасленной ткани. Об этом распорядился сам Сетий, дабы труп не пострадал при перевозке. Впрочем, Сетий мрачно усмехнулся, вряд ли понятие «труп» подходило к этому, этому… существу. Торопливо размотав тканевый покров, Сетий увидел мужчину-эльфа, одетого в длинную льняную тунику. В отличие от его соплеменников, рост и стать древнего не уступали человеческим, если не превосходили их.
Сетий отступил, с легким оттенком зависти любуясь созданием, поднявшимся несоизмеримо выше по ступеням пути к божественности, нежели он, Верховный жрец Думата. Гармонично сложенный, бритый наголо, с высоким и гладким лбом, жесткий абрис губ, прямой нос с едва заметной горбинкой, ямочка на подбородке. Древний спал, глубоко и без сновидений, веки были сомкнуты, а глазные яблоки – неподвижны.
– Пробудись, – прошептал Сетий, положив ладонь на грудь древнего. – Пора.
Он закрыл глаза, концентрируя свою силу, но вместе с тем действуя осторожно, чтобы не навредить спящему. Древний открыл глаза. Его взгляд был пустым, и на миг Сетий испугался, что годы, проведенные в упокоении, повредили сознание божества. Да, в том, что легенды не лгали, и лежащий перед ним – бог, Сетий больше не сомневался. Наконец глаза древнего потемнели, становясь осмысленными.
– Где я? – спросил он, пытливо глядя на Сетия.
В его голосе не было беспокойства, лишь бесконечное любопытство. Сев на своем деревянном ложе, древний устало потер лоб, словно прогоняя ночные кошмары.
Легко поднявшись, он приблизился к Сетию и принялся бесцеремонно разглядывать, с интересом склонив голову.
– Смертный, – произнес он, видимо, удовлетворенный увиденным. – Маг.
Пора было кое-что прояснить.
– Это я разыскал и пробудил тебя, – сообщил Сетий, жестом предлагая древнему место на софе, устланной расшитой парчой. – Думаю, нам нужно многое обсудить.
– Нет, – коротко сказал древний, направляясь к дверям.
Что ж, он был готов и к такому развитию событий.
– У меня есть – это. – Сетий сделал знак невидимому слуге.
Дождавшись, пока нужный предмет принесут, он откинул крышку с резной шкатулки и вынул оттуда шар, ярко-желтый, с примесью черного на дне. На поиски этой сферы он потратил десятилетия своей жизни, даже не зная точно, существует ли этот предмет где-то еще, кроме как в преданиях и на полустертых фресках. Изучая забытых богов Элвенана, Сетий не раз натыкался на изображения странного шара в руинах эльфийских храмов.
Глаза древнего запылали.
– Сфера Эльгарнана, – проговорил он. – Откуда она у смертного?
Сетий поморщился, но решил, что урок хороших манер можно отложить.
– Ты – Фен'Харел, Ужасный Волк, – осторожно сказал он, маскируя вопросительную интонацию.
Многое, слишком многое зависело от того, не ошибся ли он в своих изысканиях.
– Да. – Древний по имени Фен'Харел сузил глаза, всматриваясь в сферу.
Он не спросил имени в ответ, и Сетий вновь ощутил себя уязвленным.
– Я Сетий Амладарис, Проводник Хора Тишины, – представился он. – Верховный жрец Думата, Бога Тишины.
– Думат? – Фен'Харел недоуменно поднял брови. – Ни разу не слышал о таком боге.
– Бог-дракон, – терпеливо сказал Сетий, не желая тратить время на ненужные разъяснения. – Первый из Древних.
Фен'Харел снисходительно улыбнулся, но от Сетия не укрылось, с каким вниманием гость изучил убранство покоев, барельефы на стенах, роспись, украшавшую своды.
– Низшим свойственно верить в странное и поклоняться тому, чего не ведают.
Вера в опасности, напомнил себе Сетий. Если бы он не нуждался в знаниях Фен'Харела, он бы и секунды не потратил на эту беседу, но вера в Древних переживала тяжкие времена в Тевинтере. Людям нужны чудеса, а боги-драконы слишком редко отзывались на молитвы.
– Я нашел тебя в руинах храма, – сказал он. – Вмурованным в камень, окруженный защитным заклятием.
Лицо Фен'Харела помрачнело.
– Да. Я проводил один ритуал, который меня обессилил.
Сетий ощутил, как его охватывает ликование.
– Завеса. Ты создал Завесу.
Фен'Харел кивнул.
– Тогда ты мне скажешь, как пройти сквозь нее.
Сетий невозмутимо дождался, пока Фен'Харелу надоест веселиться. На веранде меж тем накрывали стол к трапезе, бесшумные слуги подносили амфоры с драгоценными настойками, зажигали свечи. Прекрасный во всех отношениях вечер.
– Присоединишься к моему скромному ужину?
Когда они уселись за накрытым столом – к раздражению Сетия, Фен'Харел без приглашения занял место почетного гостя, – к ним приблизилась девушка-эльф с лютней. Ее лоб, переносицу, скулы и подбородок украшал тонкий орнамент татуировки в виде тонких раскидистых ветвей.
Казалось, напряжение, исходящее от Фен'Харела, можно было ощутить кожей.
– Она бард, – благодушно пояснил Сетий, дожидаясь, пока прислужник предложит им яства и нальет напитки. – Прелестно поет, просто прелестно. Во время трапезы она будет услаждать наш слух.
Девушка выждала миг и затянула песню, аккомпанируя себе на лютне. Голос ее был хорош, глубокий и звонкий, с богатым тембром.
Она исполняла балладу на языке элвен. О Митал, Матери Всего, милостивой и созидающей, заступнице и защитнице. Фен'Харел слушал, с каждым словом становясь белее морской пены. Сетий с аппетитом жевал кусочек перепелиной грудки, томленой в соусе из феландариса. Поистине пища, достойная бога.
Когда бард смолкла, Фен'Харел встал, задумчиво глядя на выложенный плиткой внутренний двор, где лунный свет отражался от поверхности озерца, наполненного ручейной водой.
– Вы далеко ушли от дикарей, которыми я вас считал когда-то, – признался он. – Я смотрю на эти статуи, фрески. Они несовершенны, но это не те убогие поделки, которые выходили из-под ваших рук раньше. Но что стало с моим народом? – он указал на девушку, замершую в полумраке. – Я вижу, она из моего народа, но ее внешность и речь… – Он содрогнулся.
Сетий поднял брови.
– Это долгая история, – сказал он, угощаясь муссом из дыни, – но я готов ответить на все твои вопросы. А взамен ты ответишь на мои.
Он хлопнул в ладоши. Осторожно ступая, слуга принес откупоренную бутыль, увитую золотой лозой.
– Редчайшее белое вино из местечка под названием Солас, – сказал Сетий, вдыхая аромат, – на песчаной прибрежной почве виноград дает урожай один раз во много лет, и каждая такая бутыль ценится на вес золота.
Когда Сетий окончил свое повествование, бутыль опустела, и тогда пришла очередь Фен'Харела. То ли обессиленный после долгого небытия, то ли опьяненный вином, но он поведал обо всем, что так жаждал узнать Сетий.
– Эванурисы убили Митал, которая была лучшей из нас, – с горечью завершил свой рассказ Фен'Харел. – Я создал Завесу, как она задумала, и запер эванурисов в Тени. Не знаю, живы ли они, и что стало тогда с ними в Храме Митал после ее гибели, но даже если так, без сфер им никогда не выбраться из заточения.
Это был миг, которого Сетий ждал, призывая в своих безмолвных молитвах. Он наклонился вперед, сложив ладони.
– Если я верну тебе Митал, ты научишь меня, как пройти сквозь Завесу?
III
Рабынь были сотни. Смуглые уроженки островов, белокожие жительницы долин, оливковолицые девушки из южных равнин, миниатюрные эльфийки и статные обитательницы Андерфелса. Сотни пар блестящих от любопытства глаз, карих, зеленых, голубых и серых.
– Эта, – Фен'Харел указал на темноволосую рабыню, чье лицо заставило его сердце учащенно забиться.
Она действительно поразительно напоминала Митал: такая же бледная кожа и выступающие скулы, только глаза у нее были светло-карие, а не цвета расплавленного золота. И она была человеком.
– Как тебя зовут? – спросил ее странный тевинтерский магистр, Сетий Амладарис, жрец человеческого бога, чьего имени Фен'Харел не запомнил.
К его удивлению, лицо жреца, с жесткими, несимметричными, как у всех смертных чертами, было при том не лишено благородства.
– Флемет, – ответила девушка, и, подумав, прибавила. – Господин.
– Хорошо. – Сетий Амладарис кивнул, жестом отпустив остальных рабынь. – Очень хорошо. Ты готов?
– Да, – ответил Фен'Харел, не совсем понимая, что от него требуется.
Эта девушка, Флемет, не была Митал, внешность еще не все, она – не отражение сути. Смертный жрец заинтересовал его. В его существе таилась сила, магия, мощная и незнакомая Фен'Харелу. Была ли эта сила присуща только этому человеку? Или люди действительно шагнули так далеко вперед в изучении магического искусства? Фен'Харел желал знать ответы на эти вопросы.
Если Сетий Амладарис вернет ему Митал, Фен'Харел сдержит свое обещание, несмотря на таящуюся в нем опасность. Сфера Эльгарнана, которую каким-то образом отыскал смертный – самая могущественная среди всех остальных сфер, поскольку оскверненной магии Пустоты в ней было больше, чем магии, принадлежащей этому миру.
Фен'Харел с горечью вспомнил, как уничтожил собственную сферу, устанавливая Завесу. Сфера Митал, позволившая ему выжить после ритуала, утеряна, следовало отыскать другие сферы, сохранившиеся, как он надеялся, несмотря на неумолимый ток всеразрушающего времени.
Тем временем Сетий Амладарис коснулся лба Флемет, и та сникла, будто безвольная кукла. Он вложил нож в ее правую руку и отступил, точно ожидая чего-то. Это волшебство было совсем не похоже на привычные Фен'Харелу ритуалы, в происходящем отсутствовало должное благоговение к силам природы, дарующим свою милость, напротив, чувствовалось нечто темное и запретное.
– Думай о Митал, – сказал ему Сетий Амладарис. – Сконцентрируйся. Ищи. Дотянись к ней сквозь Тень. Там ничто не исчезает бесследно.
Флемет слепо смотрела перед собой, затем, следуя чужой воле, погрузила лезвие в свой живот, выпустив тонкую струйку крови. Сетий Амладарис одобрительно кивнул. Она пошатнулась, но снова ударила себя в живот, кровь хлынула у нее изо рта, заливая подбородок.
– Довольно.
И тогда Фен'Харел ощутил, как истончилась реальность. Многоголосый шепот духов наполнил покои, и среди всех голосов он безошибочно различил ее. Флемет умирала, вздрагивая от пронизывающей ее боли, и она, как маяк в темноте, привлекала к себе все новые и новые сущности Тени. Фен'Харел закрыл глаза, сосредоточившись на той, что растерянно блуждала вместе со всеми. Его магия стала нитью, ведущей из небытия к свету.
Та, что более не была Флемет ахнула и уронила кинжал. Ее колени подогнулись, но Фен'Харел подхватил ее, прижал к груди.
– Митал, – прошептал он, охваченный безумной радостью.
Сетий Амладарис деликатно отвернулся.
IV
Он был доволен собой. Сетий редко испытывал столь бесполезные чувства, предпочитая принимать достижения как должные плоды своих трудов, – но теперь он мог гордиться с полным на то правом. Он войдет в Тень, узрит Золотой Город. И вера в Думата, чей жрец сотворил невиданное чудо, вновь расцветет в Тевинтере.
Сфера покоилась на возвышении, сияя золотым светом, черные всполохи внутри нее кружились в бесконечном вихре. Сетий благоговейно коснулся теплой поверхности. Фен'Харел что-то говорил об опасности и магии Пустоты, многословно и назойливо требуя присутствия при ритуале, но это уже было неважно. Цель всей его жизни лежала перед ним на расстоянии вытянутой руки.
– Начинайте! – скомандовал Сетий.
Первый раб рухнул под ударом сабли. Жертвоприношение имело целью напитать сферу силой, и поэтому Сетий не скупился, собираясь отдать столько рабских жизней, сколько потребуется. Предрассветный час, когда небо уже розовеет, но и синие сумерки не спешат покидать землю – самое удачное время для ритуала. Фен'Харел и его возлюбленная еще долго будут заняты друг другом. Никто не помешает.
Второе обезглавленное тело повалилось навзничь. Шестеро других жрецов стояли за Сетием, и он ощущал их нетерпение, как свое собственное. Все они ждали так долго. Вторая шеренга рабов сменила первую. Сфера налилась красным огнем, но Сетий по-прежнему чувствовал ее голод. Кровь лилась по изразцовым плиткам. Настала очередь третьей шеренги, и лишь тогда жажда сферы пошла на убыль.
Он коснулся сферы, и та послушно поднялась в воздух, отворяя вход в Тень.
V
Фен'Харел очнулся ото сна, пробужденный тревогой. Митал спала рядом, положив голову ему на плечо.
Тягостное предчувствие, как тогда, в храме: что-то надвигалось, чудовищное в своей неумолимости. Фен'Харелу казалось, что он слышит крики, в ноздри вполз пряный аромат крови. Сетий Амладарис, самонадеянный и глупый, как все смертные, в одиночку начал ритуал входа в Тень, несмотря на его, Фен'Харела, запрет.
– Проснись, – прошептал он Митал, не удержавшись от искушения прихватить губами мочку нежного уха. – Я скоро вернусь, дождись меня.
Одевшись, Фен'Харел выскользнул за двери. Внутренний дворик встретил его запахом бойни, столь знакомым по излюбленным забавам Андруил.
Трупы рабов, убитых во время ритуала, лежали вперемешку с мертвыми слугами и стражниками, чьи тела были густо вымазаны маслянистой слизью. Смрад, висящий над двориком не оставлял надежды, — скверна, порождение Пустоты, чуждая этому миру, поедающая его, точно плесень.
Сетия Амладариса нигде не было видно, но долго искать не пришлось. Черные вязкие следы вели по мраморным ступеням внутрь дворца. Миновав бесконечный коридор Фен'Харел вошел в залитый слабым утренним светом зал под полукруглым расписным куполом. В центре стоял трон в форме драконьей головы. У подножья ползало несколько бесформенных созданий, изувеченных скверной, но от Андруил-Охотницы Фен'Харел знал, что скоро они обретут силу.
На троне, сгорбившись, сидело существо, некогда бывшее Сетием Амладарисом, и из его глаз на Фен'Харела скалилась Пустота.
– Ты нарушил мой запрет, – сказал Фен'Харел, жалея, что верный посох не с ним. – Ты уничтожил сферу, выпустив магию Бездны.
Он не сможет долго удерживать эту тварь; не теперь, когда силы на исходе. Оставалось надеяться, что Митал успеет уйти. Фен'Харел сложил руки на груди, закрыл глаза, сосредотачиваясь на защитных чарах. Кончики пальцев пощипывало. Он успел завершить заклятие, запечатав выход из зала, прежде чем потоки скверны опутали щиколотки, колени и поползли вверх, к горлу.
VI
Митал опустила капюшон, наслаждаясь морозным воздухом. Ее долгий путь был окончен, пора расставаться. Она склонилась над усыпальницей, запечатлела прощальный поцелуй на холодных губах. Здесь, в Месте, где хранится небо, Пустоте не добраться до Фен'Харела. Он проведет столетия во сне, а когда очнется, Митал поклялась себе, что отыщет способ вернуть ему бессмертие.
Автор: #Трое в лодке
Название: И зеленый попугай
Пейринг/Персонажи: Эллана Лавеллан, постапокалиптическая фауна
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Референсы/источники: использован текст "Песенки Красной Шапочки"
Предупреждение: songfic, постапок-АУ, кроссовер с Fallout 4
Ключ: Songfic, G, постапок-AU, кроссовер
@темы: Каллен, арт, Митал, гет, джен, ж!Лавеллан, Имшаэль, Солас (Фен'Харел), «Четыре демона», Крассиус Сервис
