Сумерки сгущаются - остается ли у Серо выбор? Акт первый.

[Дедушка Позор]

Название: Сложные орлейские отношения Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Разбойница Местный Робин Гуд. Живет в лесу и ей норм. Скрытность, слухи среди народа - это все к ней. Неуловима, но с маркизами налажен контакт. Возможная тайная советница или телохранительница. , Охотница Маркиза Серо. Рождена сиять и править. В Игре и науках полный ноль, но может ударить мечом. А также дубиной и чем подвернется. /Охотник Говорит всего раз за игру. Заявляет, что не хотел после Вал-Руайо снова становиться чьей-то Тенью, но соглашается стать телохранителем. Поклоняется Андрасте в Маске и может перебить большую часть преступников и революционеров, получив трофей и прогулявшись ночью в город. Категория: джен, гет Жанр: юмор Рейтинг: PG-13 Размер: 1 728 слов Краткое описание: Маркизе надо срочно найти себе советника. Жеребец громко фыркал, бешено косил глазами, рвал удила и нетерпеливо плясал, желая вновь сорваться в галоп. Даже в лучшие дни с этим конем справлялись только двое конюхов разом. Маркиза сжимала кулаки до белых костяшек и гневно раздувала ноздри, копируя своего ездового монстра, – недаром говорят, что звери чувствуют состояние хозяев, и эти двое казались одним целым. Очень злым целым. Когда разбойница нагнала маркизу, пыль под копытами коня еще не улеглась, как не иссякла и злость всадницы. – Повтори, что они говорят, – бросила маркиза. Разбойница устало вздохнула. Эта скачка продолжалась уже полчаса, и ей всерьез хотелось предложить маркизе уже убить кого-нибудь и окончательно выместить ярость. Как тайная советница, разбойница честно донесла, что простой народ в восторге от решительной и гордой правительницы, а вот ее люди среди слуг знатных господ... – Это всего лишь вельможи! Устройте пару балов – и они тоже будут вас обожать! – Повтори. Голосом маркизы можно было резать. Резать, колоть и потрошить. – Они называют вас простофилей, – покорно повторила разбойницы. – И глупой выскочкой. – Простофилей, значит. Отвернувшись, маркиза вновь стегнула коня, и это чудовище в лошадиной шкуре, взбрыкнув для порядка, бросилось вперед, унося пригнувшуюся к гриве всадницу. – Простофилей, – повторила разбойница во время новой передышки. – И еще гордячкой. Невыносимой гордячкой. Ну, стойте же! Маркиза!.. Куда мы хоть еде-е-ем? К ее удивлению, маркиза остановилась. И даже спешилась, давая коню отдохнуть. Подъехавшая разбойница благодарно кивнула и тоже спрыгнула на землю. – Я не буду больше повторять. Что это было? – Ничего, – пожала плечами маркиза. – Просто теперь я могу думать. Потерев лоб, она обвела взглядом поля и излучину Последней реки, где возвышался Замок Тысячи Окон. – Я хозяйка этой земли, – твердо сказала маркиза. – А они... не уважают меня. Значит... – Вы думаете неправильно! – застонала разбойница. Но тут же помотала головой и собралась с мыслями. – Нет, поймите, я не против, если вы слегка проредите местных знатных засранцев. Но... – она всплеснула руками и, запрокинув голову, призналась в небеса: – Создатель в свидетели, не мне советовать вам такое, но... Но в том и дело! Я не умею заниматься подобными вещами! Знать, политика, распри среди верхов, – это все не мое дело. Я охотно помогу со слухами, поболтаю с простонародьем, принесу любые вести, но не это! А вам и вправду необходимо... подпустить к себе кого-то. Поставить рядом болванчика с родословной, если хотите, и сделать вид, что слушаете его. Показать, что вы тоже дворянка и не выбиваетесь из их рядов. С каждым словом лицо маркизы мрачнело и мрачнело. Разбойница сурово сдвинула брови и закончила непререкаемым тоном: – Вам нужно обзавестись советником. Необходимость связующего звена между правительницей и знатью заставила маркизу горестно вздохнуть. – По крайней мере, – осторожно добавила разбойница, – вы можете выбрать. Маркиза сначала удивленно вскинула брови, но тут же нахмурилась. – Еще бы я не могла, – фыркнула она. – Конечно!.. Ты ведь мне поможешь? *** Тем вечером в тронном зале собрались – барон, как всегда шумный и фамильярный; уважаемая в городе вдова, знавшая все новости и все слухи; строгая и собранная аббатиса; рыцарь, которого маркиза знала с детства; торговец чаем, уже успевший договориться с бароном о поставках; лорд Альон, с кем в последнее время удалось наладить добрососедские отношения, и... – Зачем вы позвали свинопаску, миледи? – поразилась разбойница, заняв место на низенькой табуреточке позади стула маркизы, откуда можно было удобно и относительно незаметно шептать. – И почему не пригласили ту милую рыжулю? – Милая рыжуля, как ты говоришь, лидер стекольщиков, и купится только на золото, которого у меня нет, – скривилась маркиза. – Ну, кто тебе больше нравится? Выбор советника маркиза замаскировала под небольшой прием. Внешняя серьезность происходящего резко контрастировала с нервозностью Ее светлости, что жутко веселило разбойницу. Маркиза вздыхала, ерзала, отвечала невпопад, когда спрашивали, и смотрела на собравшихся с откровенным отчаяньем. Кто ж знал, что в дворцовых делах правительница и вправду окажется простофилей. – Я бы выбрала вдову, – хорошо подумав, сказала советница. – Она знает почти все – понятия не имею, откуда, но это так, – уважаема среди горожан и торговцев... Но у вас и так сложные отношения с вассалами, а ее муж был свергнут своими же подданными. – Ты не помогаешь, – недовольно откликнулась маркиза. Она потянулась к кубку, но ее остановили. Быстрым осторожным жестом телохранитель тронул ее плечо. Разбойница вздрогнула – она и сама умела подкрадываться, но охотник маркизы неизменно заставал ее врасплох. Вот и сейчас словно из воздуха явился! – Яд? – маркиза бросила в его сторону взгляд. – Спасибо. Слугу видел? Охотник кивнул. – Запомни. Едва различимый смешок вместо ответа. – Хорошо, что сразу сообщил охране. С появлением телохранителя маркиза стала заметно спокойнее, не преминула отметить разбойница про себя. А вслух продолжила: – Поставщик чая неплох. Да, тоже далек от дворянства, но хотя бы при деньгах, и многие с ним торгуют. Такой выбор поймут. Охотник пошевелился. Маркиза повернула голову, пару секунд рассматривала его лицо, а потом покачала головой. – Продажен. Возможно, замешан в каких-то грязных делах. – Я тоже не образчик чистоты, вообще-то, – хмыкнула разбойница. – Но хорошо... Тогда ваш сосед. Отличный кандидат, и уж точно понравится вельможам. Охотник скрестил руки на груди. – Совсем не то, – сказала маркиза. – Почему? – Во-первых, он Игрок, и Игрок хитрый. А во-вторых, этот яд подсыпали по его приказу. – Что... Ладно. Неужели свинопаска – лучший вариант? – Она из Тевинтера, поползут слухи. – Барон? – Неплохо, но он жестокий человек, на самом деле. Крестьяне будут не в восторге. – Рыцарь? – Старый. – Значит, аббатиса? – Хорошо, но есть подозрения, что она глава культа Андрасте в Маске. Ничего плохого, просто надо иметь в виду. – Отлично, – кивнула разбойница и вздохнула, прикрыв глаза. – А теперь... А теперь объясните мне, наконец... А где охотник? – Скоро вернется, – маркиза нервно дернула плечом. – Так что объяснить? – Как вы это делаете, разумеется! – разбойница всплеснула руками и едва не подскочила от возмущения. – Что за переглядывания? Вы читаете мысли друг друга? Кто из вас маг или что это вообще было? Маркиза полминуты соображала, что вывело из себя тайную советницу. А потом махнула рукой и беспечно заявила: – А, это... Это – глубокое взаимопонимание. – Замечательно! – закатила глаза разбойница. – По крайней мере, с телохранителем вы точно угадали. Он, между тем, уже вернулся. И снова встал рядом, как ни в чем не бывало. Разбойница, сочтя свою миссию выполненной, цапнула со стола сначала пирожок, а потом увесистую кабанью ногу, и остаток вечера просидела, наслаждаясь едой и дожидаясь решения. Наконец, ужин подошел к концу, и гости, вдоволь наговорившись и подчистив тарелки, попрощались и, выразив всяческие благодарности за прием, разошлись. Маркиза немедленно выгнала слуг и охрану, стащила расшитый камзол и уселась поудобнее, закинув ноги на подлокотник. Разбойница вольготно развалилась рядом, заняв сразу два стула и подвинув к себе кувшин с вином. Охотник не пошевелился. – Ну, неплохо все вышло, ведь так, дорогая маркиза? – спросила разбойница. Она хотела заговорить про аббатису, но на ум внезапно пришла другая идея. В конце концов, маркизе не помешает улыбнуться. На то, чтоб растормошить охотника, она и не надеялась. – Теперь дело за малым, – строго сказала она. – Для окончательного восстановления вашей репутации вам осталось обзавестись еще одним человеком. Любовником. – Что?! Маркиза удивилась, а вот охотник посмотрел так, что у разбойницы зашевелились волосы на затылке. Но она не привыкла отступать! – Что вас удивляет? – захлопала она глазами. – Вы женщина красивая, знать болтает всякое, знаете ли... Гадает. И лучше бы им видеть реальную персону, а не тонуть в своих грязных фантазиях. – Зачем... – Позвольте, маркиза, да я же не замужество вам предлагаю! Хотя в замужестве тоже понадобится любовник, орлейские традиции, знаете ли. – Ты шутишь, – вздохнула маркиза. – Опять шутишь. – Я предельно серьезна! – Да-да, – кисло улыбнулась маркиза. – Создатель, что это?! Возглас относился не к тайной советнице. Просто Ее светлость, наконец, заметила маленькое красное пятно на полу. Охотник нехотя выпростал руку из рукава и показал пораненную руку. Из ладони пролилась скопленная кровь, а на рукаве, в месте, где ткань прижималась к боку, обнаружилось бурое пятно. Телохранитель хорошо скрыл ранение – если бы не просочившиеся между пальцев капли, никто ничего и не заметил бы. – Демоны тебя забери! – взвилась маркиза. – Почему ты не перебинтовал сразу?! Ругаясь не хуже пьяного барона, маркиза, под безмолвные возражения охотника, лихо оторвала рукав собственной рубашки, схватила кувшин со стола и принялась перевязывать рану. – Ничего бы не случилось со мной за лишние пять минут! – шипела она, время от времени бросая взгляд на бесстрастное лицо. – В следующий раз сама эту руку оторву, если так пойдет. И не спорь! Охотник вздохнул. – Охрана забрала тело? Это точно был человек лорда? Он кивнул. Разбойница не поняла, на какой из вопросов он ответил согласием, но маркиза, по всей видимости, поняла все. – Советник найден, – серьезно сказала разбойница, наблюдая сцену. – И он стоит прямо рядом с вашим троном, – она отпила вина и поперхнулась, когда две пары глаз уставились на нее. – Создатель, да у вас даже выражения лица одинаковые!.. Нет, посудите сами. Кто помогал вам выбирать? Да так, что никто бы и не догадался никогда! Вдобавок спас вам жизнь, или, самое меньшее, здоровье. Охотник пожал плечами. Это движение даже разбойница поняла – «ничего необычного», – и рассмеялась в голос. – Кроме того, это единственный человек на моей памяти, о котором вы так беспокоитесь, маркиза. – Я беспокоюсь обо всех своих подданных, – маркиза вернулась на стул и благовоспитанно сложила руки на коленях. – Такие у меня обязанности, если помнишь. Разбойницу это, разумеется, не провело. Она хихикнула и поскорее отпила еще вина. – Невероятно смешно, – маркиза попыталась сохранить серьезность, но не смогла. Весело улыбнувшись, она подмигнула телохранителю. – Что, пойдешь ко мне в советники? Разбойница затаила дыхание, ожидая, что вот-вот услышит, как Молчаливый Охотник говорит. Но он только с укором взглянул на маркизу. – Нет? – та с сожалением покачала головой. – А... А в любовники? Разбойница прыснула в кубок с вином. – Занимательная беседа, дорогая маркиза, но я, пожалуй, оставлю вас наедине, – она легко поднялась и подошла попрощаться. Склонившись над ухом маркизы, шепнула: – А он вздрогнул. Имейте в виду, Ваша светлость. Подмигнув, разбойница вскоре скрылась за дверью. Маркиза еще сохраняла на лице заученную улыбку какое-то время, а потом негромко рассмеялась и повернулась к охотнику. – Думаешь, она что-то заметила? – Она замечает многое, – охотник пожал плечами. Маркиза недовольно хмыкнула и покосилась в сторону двери. Нахмурилась, прикидывая, сколько слухов подарит ей необычайная внимательность тайной советницы. Осторожное прикосновение к плечу отвлекло ее от мрачных мыслей. Почему-то все его прикосновения поначалу были исключительно осторожными. Как движения на охоте. Как шаги по следу. Всегда – как впервые. – Но смех хорошо скрывает правду, – прозвучало у самого уха. Маркиза зажмурилась, поймав виском чужое дыхание. – И все-таки, как насчет новой должности? – не удержалась она. – Которой из?.. – Еще... неохваченной, – выдохнула маркиза, хотя охваченным оказалось уже как будто все – спина, плечи, бедра. Все помнило следы его рук и отзывалось на ласку. – Подумай сам, это же... такой... т-такой... шанс... Проклятье, ты сейчас оторвешь мне второй рукав! – От первого вы избавились самостоятельно, – заметил охотник, отступив, впрочем, на полшага. – Вот и дай Ее светлости снова взять дело в свои руки, – важно ответила маркиза, усадив его на стул. И принялась расшнуровывать рубашку, поблескивая глазами сквозь падающие на лицо волосы. – И не трогай, – шепнула она, приближаясь, – свою добычу ты еще не поймал. Название: Семейные орлейские отношения Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Позор Серо Легендарный прадед маркизов, из-за которого Серо была исключена из Игры и заслужила полнейшее неуважение в среде орлейской знати. Отступник, малефикар, одержимый и просто хороший человек. , Охотница Маркиза Серо. Рождена сиять и править. В Игре и науках полный ноль, но может ударить мечом. А также дубиной и чем подвернется. Категория: джен Жанр: мистика, повседневность Рейтинг: G Размер: 757 слов Краткое описание: Дедушка Позор всегда наблюдал за маркизатом и своими потомками Цитата и перевод: You Dream of the Shame His eyes are dark. His beard and moustache are precisely trimmed. His hands are burned to the bone. You stand together atop the Tower of Lights, but the Tower as it never was: scraping the sky, mantled in light, flicking bright messages to the furthest corners of Serault. There, lesser heliographs blink in answer, gleaming like buttons on the horizon. "I was so close," he says. His voice is rich and bitter as Southern wine. Something crawls under his skin, up across a cheekbone and into the socket behind his eye. You see a scuttle of legs behind his pupil. "You were a visionary," you tell him. "Your crime wasn't trying; it was failing." He weeps tears of silver "Then finish it," he says, gripping your hand in the fire-blackened bones of his own. "Make Serault all she was meant to be." You awake, the moon blazing in your window. In a fever you reach for a pen and ink, and draw while the dream is fresh in your mind. In the morning you hand the Smiling Guildmistress of the Glassworkers a pile of sketches showing the glass in the Tower of Lights as you saw them in your dream. She blinks, surprised at their precision. "We'll start immediately," she says Вам снится Позор Его глаза темны. Борода и усы аккуратно подстрижены. Его руки сожжены до кости. Вдвоем вы стоите на вершине Башни Огней, но Башня такая, какой никогда не была: стремится ввысь, окутана светом, передает мигающие сообщения в дальние уголки Серо. Меньшие гелиографы мигают в ответ, мерцая на горизонте. "Я был так близко", – говорит он. Его голос глубокий и горький, словно Южное вино. Что-то ползет под его кожей, вверх по скуле и в глазницу. Вы видите дергающиеся ножки за его зрачком. "Ты был мечтателем", – отвечаете вы. – "Твоим преступлением была не попытка, а провал". Он смахивает серебряную слезу. "Тогда заверши это", – говорит он, хватая ваши руки своими почерневшими от огня костями. – "Сделай Серо такой, какой она должна быть". Луна сияет в окне, когда вы пробуждаетесь. Вы лихорадочно хватаете перо и чернила и делаете зарисовки, пока сон свеж в вашей памяти. Утром вы вручаете Улыбчивой Главе Гильдии стопку набросков, демонстрирующих Башню Огней такой, какой вы видели ее в своем сне. Она часто моргает, удивляясь точности набросков. "Мы приступим немедленно", – говорит она. Еще никогда Серо не была так прекрасна. Маркиза, затаив дыхание, любовалась своей землей с вершины Башни Огней. Гелиографы перемигивались, отправляя сообщения, и Охотница знала их содержание: «Верховная Жрица простила Серо!». В городе ярмарка, и даже здесь маркиза слышала голоса зазывал и мастеров. – Да... Такой была моя цель, – раздался голос за ее спиной, и маркиза рывком обернулась, машинально опустив ладонь на рукоять стилета. Она успела заметить аккуратно подстриженную бороду и пугающие, нечеловеческие глаза, и тут же опустила взгляд, стараясь смотреть лишь на обгоревшие до костей руки прадеда. Не то чтобы это зрелище было вдохновляющим, но это в любом случае лучше, чем взглянуть ему в лицо. Позор Серо подошел ближе и вежливо поклонился ей. – Ты боишься меня, дитя? – Нет, дедушка, – маркиза, упрямо смотря на его руки, присела в реверансе. – Не ожидала увидеть вас здесь. – Ты в моем сне, дитя. – Так это сон? – Охотница вскинула голову, и заметила шевельнувшуюся тень в глубине зрачков прадеда. – Сон, который меня терзает каждую ночь. Сон, который говорит мне, что в свое время я сделал неправильный выбор. – Старый маркиз устало махнул рукой. – Всего лишь глупый сон. Охотница отвернулась, глядя на Серо. В домах стояли новые окна, улицы были ярко освещены... И все это – лишь грезы одержимого мага-отступника?! – Дедушка, правильный выбор или нет – но вы хотели для Серо лучшего. Уже за это вас бы стоило называть не... – маркиза замялась, чувствуя кожей насмешливый взгляд, – ну, не так, как сейчас называют. Позор хмыкнул и скрестил руки на груди. Охотница заметила проходящего по улице Серо Рогатого Рыцаря. Его шлем был украшен венком из одуванчиков. «А ему бы понравилось...» – подумала она, пряча улыбку. Можно было оставить все, как есть – считаться краем для изгоев, забытым уголком блистательной империи. А можно... Можно ведь и иначе. – Мне кажется, мы сможем сделать эту мечту реальной, – медленно сказала Охотница, любуясь новыми витражами. – В конце концов, уже Век Дракона. Пришла пора Серо выйти на свет и поразить всех своей красотой. Она вскрикнула от неожиданности, когда ее руки сжали обгоревшие костяные пальцы прадеда. – Сделай! Ты сможешь, ты обязательно сможешь сделать Серо такой, какой ей предначертано быть! Только, дитя, не оступись там же, где и я – пусть твой путь будет долгим и неспешным, но не призывай демонов. Я хотел, чтобы они все сделали за одну ночь, – и вот я здесь. Заперт в своем сне, став позором моей земли. Позором Серо. Маркиза кивнула, глядя ему в глаза – нечеловеческие, жуткие и исполненные тоски. Однако, прадедушка уже взял себя в руки и деловито кивнул. В голосе его зазвучала сталь и уверенность: – Значит, так. Запоминай – все, что ты видишь, ты можешь претворить в жизнь. Помнишь наш девиз? – вдруг рявкнул он, и Охотница, вздрогнув, выпалила: «Заплатим стеклом!». Позор довольно кивнул и продолжил: – Вот. Значит, со стекла и начнем. Эти витражи... я уверен, мастер гильдии стекольщиков – о, он будет прыгать от счастья, если ты ему опишешь узор. – Она, – поправила его маркиза, зачарованно уставившись на окна, силясь запомнить переход цвета. – Она? Мастер гильдии – женщина?! – Позор поперхнулся, с возмущением уставившись на Охотницу. – Дитя, ты меня что, разыгрываешь? – Нет, дедушка, я бы не посмела. Но, а чему вы удивляетесь? – Ну да, ну да... Век Дракона... О чем это я? Ах, да. Тебе обязательно нужен советник – и тайный тоже. И охранник. Сомневаюсь, что в этом вашем веке Дом Отдохновения разом забросил свое ремесло. – О, с этим у меня все в порядке, – поспешно заверила его Охотница. – У меня есть... ммм... человек, который успешно совмещает должность охранника и тайного советника. Позор довольно кивнул и перевел взгляд на лес. – И с этим что-то надо бы сделать... – С чем? – Ну с этим... Рогатым. – С Хозяином Леса я тоже договорилась, – довольно заметила маркиза, радуясь удивлению в глазах предка. – У него просто не было выбора. – Вот моя внучка! – Позор Серо расплылся в довольной ухмылке. – Умница. Ну, с соседями сама разберешься, что делать – ядов у меня много припасено, на худой конец – наймешь Воронов. – Дедушка, я, в принципе, разделяю ваши взгляды, но не во всем, – осторожно заметила Охотница. – Хотя, лорд Альон... скажем так, не внушает доверия. – Сама разберешься, – с ворчливой интонацией повторил Позор, щелкая пальцами. – Не маленькая. А теперь – кыш! Маркиза подпрыгнула на кровати. Полная луна светила в окна, и в покоях было светло, как днем. Перед глазами Охотницы все еще стоял витраж Башни Огней, и она поспешно скатилась с кровати, лихорадочно ища перо и хоть какой-то клочок бумаги. Кое в чем Позор Серо не ошибся. Гильдмистресса и правда чуть не запрыгала, увидев наброски маркизы. – Мы приступим к этому немедля, – сказала она, щурясь, как довольная кошка над горшком сметаны. – Мои ребята будут рады взяться за дело. Маркиза поблагодарила ее и кивнула, глядя на портрет Позора Серо. «Не волнуйся, дедушка. Я сделаю правильный выбор. Серо будет сиять». Название: Необратимые орлейские отношения Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: посол Инквизиции, Школяр Маркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. Категория: джен Жанр: драма, мистика Рейтинг: G Размер: 746 слов Краткое описание: что же случилось с послом Инквизиции в Серо? Цитата: Разведчики обнаружили в лесу странную хижину, внутри оказались маркиз и наш посланник. Они сидели друг напротив друга и играли в шахматы. Посланник отказался идти с разведчиками и бежал. Отчёт гласит, что у него были "нечеловеческие" глаза. Маркиз был нам очень благодарен за спасение, однако не смог или не захотел объяснить поведение нашего посланника. – Ставка командования: Поиск пропавших в Серо Запах трав и земли – лесных цветов, прелого перегноя, влажного мха, коры и древесного сока, – забивал ноздри, мешал вздохнуть свободно, знакомо, не давал почувствовать что-то привычное и обычное. Весь мир стал ярче, ощетинился сухими ветвями и острыми листьями, сузился до размеров одного только леса... И его все равно было слишком много. Он потряс головой, стараясь прогнать навязчивые запахи. Достал из кармана надушенный платок и приложил к носу. Отбросил с отвращением – какая невыносимая мерзость!.. Он заплакал. До того – он пробовал молиться. Но, должно быть, растерял последние крохи милости Создателя, раз в заброшенную лесную часовню на его молитву пришли волки, а чаша в руках статуи Андрасте наполнилась черной кровью земли. Ее ли он пил еще раньше, до своего ужасного пробуждения?.. Когда прогулка с маркизом обернулась пиром в чаще, а деревья обрели лица, когда листва заговорила внятными голосами и зеленовласая дриада увлекла его в хоровод?.. И разве не он сам отвернулся от Создателя ровно в тот миг, когда принял руку лесного отродья и стал танцевать с духами? Сам. Он все решил сам. Просто... Просто эта проклятая земля выворачивала наизнанку самое обычное решение. Такую мелочь. Всего лишь любопытство. Упав на траву, он подтянул к груди колени и крепко зажмурился, как будто закрытые глаза могли помешать ему чуять. И стал вспоминать. «Мне жаль, – говорил маркиз, расставляя на доске шахматные фигуры. – Мне так жаль». И сомнений не вызывала его искренность. Руки его, впрочем, не дрожали, когда он подвешивал над очагом чайник, разливал по кружкам кипяток и отмерял щепотки кипрея и мяты. Для него, верно, в привычку вошло привечать не только послов и ученых, но и разномастную лесную нечисть. «Как объяснить, – начал он, поднося к губам щербатую чашку. – Как объяснить, господин посол, что вы, несомненно, стали жертвой в этой... умопомрачительной игре, – сдержанная улыбка. – Не спрашивайте, господин посол, я за много лет не разгадал ее правил». Он молча сделал ход. Посол ответил – сдвинул на шаг вперед белую пешку. Маркиз задумался ненадолго и подставил под удар мага. Еще четыре – играли молча, – и белая пешка почти добралась до короля. «Белая пешка в сердце тьмы, – сказал маркиз и улыбнулся, извиняясь. За месяцы жизни в замке и общения с правителем Серо посол узнал, что тот не любитель столь пафосных оборотов. – Трагическая ошибка». «Она погибнет?» «Нет». Маркиз взял одну из своих пешек, выбитых из игры, и аккуратным движением заменил белую фигурку посла на черную. «Ваш король, – безжизненно произнес посол, кивая на доску, – он с рогами». «Это неправда! – вскинулся маркиз, впервые не сдержав эмоций. – Просто старый набор шахмат, зубцы короны здесь почти осыпались... Это неправда». Посол негромко рассмеялся и сам не понял своей реакции. «К тому же, в игре всегда двое правителей, – снова спокойно отметил маркиз. – Просто... – он развел руками. – Иногда пешки забираются столь далеко, что никто уже не в силах им помочь. Ни король, ни даже ферзь». Он кивнул на потрепанный герб Инквизиции на камзоле посла. Они продолжили играть. Что еще оставалось? Цепляться за остатки человечности, разве что. Словно в насмешку, Инквизиция скоро проявила себя – повернув голову на смутные звуки, чуждые Тирашану, посол услышал, как мягкие кожаные подошвы приминают траву, как листья шуршат по шерстяным капюшонам и вышивкам гербов, как агенты говорят свистом, в подражание птицам... Глупцы. Он теперь легко отличал настоящий клекот и чириканье от людской имитации. Маркиз смотрел внимательно. Заметил, наверняка. «Что ж, – сказал он. – Вы можете поговорить с ними. Можете попросить помощи. Или – выбраться через окно». Маркиз был вежлив. Он предлагал выбор. Только вот кого увидят агенты? И... кого увидит сам посол, реши он посмотреть в зеркало? «Они не должны видеть меня, – прошептал посол. – Не таким». Он допил чай одним махом, как вино, и отчаянно посмотрел на маркиза, а в голове уже стучало – опасность! близко! уходи! скройся в чаще, замети следы, они не пройдут, не смогут, глубже, в лес, в логово, домой, домой, домой!.. Маркиз помолчал недолго и повторил: «Мне жаль. Мне так жаль». Все так. И никто, в общем и целом, не виноват. Злость пропала еще на первой партии, а уж теперь, лежа в траве, он не мог выцепить даже воспоминания о ней. Поднявшись на ноги, господин посол сделал несколько шагов. Запахи проникали в ноздри, рождали образы, предупреждали и успокаивали. Он слабо усмехнулся, вспоминая слезы, и отчаянье, и безумную молитву в старой часовне. Быть может, волки снова там и снова разделят его бдение, а дриады вновь примут его в свои танцы на лесных опушках?.. Он брел, повинуясь звукам и запахам, почти закрыв глаза, – одна очень любопытная пешка, безнадежно почерневшая в объятиях леса. Дикий кабан, встревоженный шумом, повернулся в его сторону. Не испугался и не стал нападать. Посол протянул к нему руку. На землю упала когтистая тень. Название: Нежные орлейские отношения Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Бард Краса и гордость Серо. Повеса и плут, но знает много секретов и слышали бы, как поет! Предмет жгучего интереса Рогатого, мечтающего заполучить поэта в коллекцию. Возможный ЛИ. /Школяр Маркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. Категория: слэш Жанр: драма, hurt/comfort, романс Рейтинг: PG Размер: 703 слова. Краткое описание: все тлен, Барда надо срочно спасать! Цитата и перевод: "It's your Bard, your Grace. We were...ah...riding in the woods," you note the burrs in her hair; her grass-stained skirt. "But we were interrupted by a Horned Knight! He wore armor all of green and rode a stag, and he was accompanied by maidens with skin the colour of birch-bark and hair of leaves – each pretty as a willow. The knight said your Bard was to go with him, for there was a song he needed written. When your Bard tried to delay, the Knight said 'when you are on the road or in the fields, you belong to the Marquis, but here in the forest you belong to me.' He took your Bard away. You'll save him, won't you, your Grace?" "Ваш Бард, Ваша Светлость. Мы... ээм... катались в лесу", – вы замечаете репьи в ее волосах, испачканную травой юбку. – "Но нас прервал Рогатый Рыцарь! Он был в зеленом доспехе и ехал на олене, в сопровождении девушек с кожей цвета бересты и волосами из листьев, – каждая прекрасна, как ива. Рыцарь сказал, что Ваш Бард отправится с ним, ибо он должен написать песнь. Когда Ваш Бард попытался отказаться, Рыцарь сказал: "Когда ты на дороге или в полях, ты принадлежишь Маркизу, но здесь, в лесу, ты принадлежишь мне". Он забрал Барда. Вы спасете его, правда, Ваша Светлость?" Тихо. Слишком тихо было в коридорах шато без Барда, его бесконечных острот и заигрываний с прислугой в попытках вызвать в Маркизе ревность. Как будто целый мир пропал с его исчезновением. Тихо, холодно и пусто было в спальне, куда Маркиз совсем перестал заходить, не в силах вынести ночного одиночества, полного страха и горечи. "Когда ты в полях или на дорогах, ты принадлежишь Маркизу, но в лесах ты мой". Даже в устах деревенской девчушки эти слова Рогатого звучали угрожающе. И чем чаще вспоминал их Маркиз, тем больше ему чудилась в них злая насмешка. Но почему? За что? Маркиз не сделал ничего, что могло бы разозлить Рогатого. Он пытался жить с ним в мире, насколько это было возможно. За что же он отнял единственного дорогого правителю Серо человека? Тихо. Слишком тихо было в коридорах шато, и тишину эту никто не осмеливался нарушать вот уже несколько дней, опасаясь вызвать гнев Маркиза. Он послал Рогатому дары – лучшее, чем смогла поделиться с ним Серо, и теперь нервно оглядывался на каждый шорох, измотанный ожиданием ответа, которого все не было. Может быть, ему стоило сразу отправиться в лес? В ту же секунду, как он понял, что это не очередной глупый розыгрыш Барда. Может быть. Но выбор был сделан, и теперь оставалось только ждать. Тихое покашливание вывело Маркиза из задумчивости. Вестник стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу и явно желая оказаться где угодно, но только не здесь. И не сейчас. – Говори, – хмуро бросил Маркиз, уже зная, какой ответ прислал Рогатый. – Хозяин Леса сожалеет: его бард занят созданием произведения, имеющего величайшую важность для Серо, и не может быть возвращен к Вашему двору, – дрожащим голосом выпалил вестник, с каждой секундой теряя остатки храбрости под тяжелым взглядом Маркиза. – Кроме того, он напоминает вам, что вы обязаны ему. Тем не менее, в знак своего расположения к своему другу, Маркизу, он позволит барду время от времени посещать Серо... Вестник окончательно сник и на негнущихся ногах поспешил выйти. Маркиз молча проводил его взглядом и устало прикрыл глаза. Вот значит, как. "Время от времени посещать Серо..." Можно было оставить все, как есть. Формально, он не рисковал ничем, кроме нескольких так и не увидевших свет баллад о Серо да возможности выведать чуть больше секретов у знати. Можно было остаться в шато, напиться до бессознательного состояния и постараться забыть Барда. Заставить себя снова привыкнуть к одиночеству или найти подходящую пассию среди гостей. Можно было. Но... – Обойдешься, – процедил сквозь зубы Маркиз, рывком поднимаясь с кресла. Следующий час он потратил, собираясь на охоту. Проверял запасы, втолковывал псарям, чей след должны взять гончие, убеждал толпу обеспокоенных придворных, что справится сам. Разумеется, ему верили, но народ слишком любил своего Маркиза, чтобы отправлять в опасную "прогулку" одного. В конце концов, он был вынужден несколько раз прикрикнуть на них. Это было только его дело. Его и Рогатого. Лес встретил Маркиза неприветливо. Каждый куст сопротивлялся его продвижению. Тропы, знакомые вплоть до каждой травинки, уводили в совершенно противоположных направлениях. Гончие, скуля и поджимая хвосты, норовили убежать обратно в шато. Даже припасы остались в одном из многочисленных быстрых ручьев. Но Маркиз слышал голос Барда. Он был уже близко. И это стоило всех мучений. Острые шипы впивались в ладони, пронзая их почти насквозь. Сухие ветки исцарапали лицо, и кровь из рассеченного лба потихоньку начала заливать глаза. Дважды Маркиз оступался, в последний момент успевая увернуться от нацеленных в грудь острых обломков ветвей. Но он был упрям. И только это упрямство позволило ему из последних сил сделать один, а затем и еще один шаг – и выбраться на тускло освещенную поляну. К его Барду, испуганно обернувшемуся на шум. Только его Барду, покорно бегущему к оставленной по ту сторону кустарника лошади. Безраздельно его Барду, крепко обнимающему своего спасителя. – Ты мог умереть в этом чертовом лесу, – тихий голос нарушил уютную тишину ночного шато. – Но не умер, – Маркиз болезненно усмехнулся, наблюдая, как Бард прикладывает очередную припарку к его изодранной коже. – Почти умер. Посмотри на себя. Маски тебе не положено, так что мы не сможем дать бал еще по меньшей мере неделю. Какой скандал! Какая потеря репутации! – Ничего, Серо переживала еще и не такое. – Но... Маркиз устало вздохнул. – Знаешь, ты для меня важнее какого-то бала. И только попробуй сейчас объявить, что мой выбор досуга просто ужасен. Бард послушно промолчал, но выражение его лица сказало Маркизу все. В том числе и об их планах на эту ночь.

@темы: слэш, Бард, Охотница, гет, Разбойница, джен, Школяр, Позор Серо, Маркизат Серо, Фракционные войны: Реванш, Молчаливый охотник

---

Сумерки сгущаются - остается ли у Серо выбор? Акт второй.

[Дедушка Позор]

Название: Мистические орлейские отношения Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Хозяин Леса Он же Рогатый Рыцарь и "лорд леса". НЕХ из чащи. Одержим историей и бытом Серо, а также фигурой Позора. Носит доспехи и рогатый шлем, устраивает праздники на людской манер и вообще старается походить на человека. Правда, может одурманить, подчинить, похитить и превратить в живую клумбу. Изначально он доброжелателен к маркизам, но лучше не оставаться у него в долгу. / Охотница Маркиза Серо. Рождена сиять и править. В Игре и науках полный ноль, но может ударить мечом. А также дубиной и чем подвернется. , Аббатиса Лидер Аббатства Запретов, неортодоксальной церкви Серо и, скорее всего, глава культа Андрасте в Маске. Невероятно харизматична, может лечить и таинственным образом разгонять сумерки, сгустившиеся над маркизатом. Возможная советница или любовница. , ОЖП-сестра аббатства Категория: суровый гет, сумерки и олени дженогет Жанр: ужасы, романс Рейтинг: R Размер: 3 561 слово Предупреждение: может сквикнуть немного кровищи и вскрытие тела Примечание: герб Хозяина Леса – это зеркальное отображение серосского оленя, плачущего голубыми слезами, на красном поле. Краткое описание: Серо в глубоком сумраке, а у Хозяина Леса... странные представления об ухаживании. Цитата и перевод: [При сумерках 100]: Attend the rites of the Masked Andraste. The forest is stirring, the note reads in a relaxed, cursive sсript. Join us in the grove beyond the thundered oak, three nights hence. The Masked Andraste will quench its hunger. [Провал]: You don your antlered mask... You ride into the woods as they writhe and groan under a booming western wind. The trees are alive with night-shadows. In a grove, figures wrapped in chantry robes await you. Their eyes are afraid behind their black masks. Their leader - somehow familiar - is already deep in desperate prayer beneath the limbs of an ancient oak. A wooden icon hangs amidst the leaves above her. It has foxfur hair and a mask that hides all its face save for a mocking smile. The wind rages. A tree topples. Wood splinters. There is a loud braying, and the sound of fleeing hooves. 'The offering!' the disciples cry. More trees begin to lean, dangerously. The ceremony is abandoned, the disciples fleeing the forest's spite. [При сумерках 100]: Посетите обряды Андрасте в Маске. Лес полон событий, говорится в непринужденной записке. Присоединяйтесь к нам в роще за расколотым дубом, в три часа ночи. Андрасте в Маске утолит свой голод. [Провал]: Вы надеваете свою рогатую маску... Вы едете между деревьев, тогда как они корчатся и стонут под вой западного ветра. Деревья словно живые, в ночных тенях. В роще вас ждут фигуры в церковных одеждах. Их глаза полны страха за их черными масками. Их лидер – чем-то знакомый, – уже погружена в отчаянную молитву у корней древнего дуба. Деревянная икона висит над ней, среди листьев. У образа лисье-рыжие волосы и маска, скрывающая все лицо, кроме насмешливой улыбки. Ветер бушует. Деревья ломаются. Летят щепки. Громкий рев и топот копыт. «Жертва!» – кричат адепты. Больше деревьев начинают опасно крениться. Церемония сорвалась, адепты бегут от злобы леса. Ее проткнул насквозь острый сук. Просто так вышло – они бежали вместе, маркиза и сестра аббатства, спасаясь от бури. Вот она поскользнулась в грязи, и маркиза схватила ее за плечо, и потащила за собой. Вот она вырвалась вперед, а вот ее проткнуло насквозь. Молния ударила в старый ясень, ствол переломился в середине, повалился вперед и вбок, а она обернулась, чтобы подогнать маркизу. Испугалась новой вспышки, указывая куда-то за ее спину, запнулась о вывернутый ветром корень и рухнула на спину. На кол. Ее убило дерево. Несколько секунд маркиза смотрела на нее широко распахнутыми глазами, ожесточенно стирая с них воду и не в силах поверить. Так глупо. Она сняла тело быстро, рывком, оттолкнувшись ногой от ствола, и подошвы заскользили в лужах. Маркиза упала вместе с ношей и закусила губы, чтобы не заорать, потому что тело на ней тряслось и дергалось, из-за агонии и чудовищно сильных порывов ветра. Ее огромные пустые глаза смотрели в глаза маркизы, кровь пропитывала камзол и рубашку. Нет. Нет-нет-нет-нет! Она была еще жива. Во всяком случае, стоило понадеяться. Это лучше, чем цепенеть от ужаса. Ругаясь, глотая проклятья и дождевую воду, маркиза перевязала ее тело под грудью ее же разодранной накидкой – чуть ниже, и проткнуло бы живот, и кишки не собрал бы даже лекарь. По ушам стала бить тишина – нет, дождь еще шел, а деревья шумели, но все же гораздо тише, чем двадцатью минутами раньше. Грохот слышался в отдалении, в роще остался только ливень. Обыкновенный ливень. Никакой не гнев Андрасте. И эта сестра – никакая не жертва. Маркизе вообще мог просто послышаться этот крик – «Жертва!» – когда стихии взбесились, и люди бросились бежать. Просто гроза – и уже скоро можно будет вновь попытаться, попросить милости у Андрасте, чтобы та избавила Серо от темных сил. Но сначала маркизе надо вытащить из леса святую сестру. И она вытащит, – пульс еще чувствуется, – унесет в аббатство, и все будет хорошо. Все будет просто отлично. Настолько отлично, насколько возможно в Серо, когда солнца на небе не видно уже неделю и люди боятся покидать дома. Маркиза просунула одну руку под ее колени, другую – под плечи, и с трудом поднялась. Главное – больше не падать в том месиве, в которое превратилась земля. Главное... И хорошо бы вспомнить, что сестру аббатства напугало что-то за спиной маркизы. – Оставьте ее, охотница. Вы слышали, что кричали адепты. Маркиза глубоко вздохнула, выравнивая дыхание. Веки сестры дрогнули, голова свесилась на бок. Маркиза прижала к себе тело и развернулась. – Она еще жива. Хозяин Леса был здесь. Еще один подарочек славного дедули, порождение колдовства и в высшей степени непонятное существо, изо всех сил подражающее людям. Струи дождя стекали по его доспехам, зеленый плащ промок и висел тряпкой, но даже так Хозяин Леса внушал уважение. Как и всегда при встрече, он казался частью леса, неотделимой частью – будто рос из-под земли вместе с деревьями, будто мог раскинуть руки и в мгновение ока стать дубом, будто рогатый шлем мог превратиться в оленью морду. В прорезях тускло поблескивали нечеловечески зеленые глаза. И все-таки его фигура и лицо – вернее, подбородок и рот, единственное, что не скрывал шлем, – были человеческими. Ходил он прямо и говорил внятно. Он не неведомая сила, напомнила себе маркиза. Он почти человек. А с людьми можно спорить. – Она – моя подданная. И я вам ее не отдам. – Перестаньте, маркиза. – Рогатый Рыцарь повел плечом, насмешливо скривил тонкие губы. – Вы прекрасно слышали, что кричали адепты. Она – Жертва. Не моя, заметьте, а вашей жестокой богини. – Лес убил... – маркиза сглотнула подступивший к горлу ком. – Почти убил ее. Не божество. А мой долг – ее спасти. Хозяин леса подошел ближе, волоча за собой тяжелый мокрый плащ. Склонил голову – и железные ветвистые рога на несколько секунд зависли прямо перед носом маркизы. Когда он поднял голову, глаза не сразу вспыхнули в прорезях – он долго держал их закрытыми, очевидно, очень старательно подбирая слова или напоминая себе о терпении. – Но вы не можете, – медленно, как неразумному ребенку, но и безжалостно, сказал Рогатый. – Не можете ее спасти. Жизнь уже покидает ее. К тому же, – вы помните, маркиза, – она в моих владениях. Не в ваших. Так, она принадлежит мне. – Думайте, что хотите. Маркиза отступила. Руки начинали неметь. Проклятье, она уже успела бы выбраться отсюда, может, встретила бы кого-то из других адептов, они бы дотащили бедняжку-сестру до аббатства и... – Думайте, что хотите. И считайте себя, кем хотите. Но я говорила всегда, они – мои люди. Всегда и везде – мои. – Этот спор будет длиться вечно. – Рогатый Рыцарь сжал кулаки. – Но она Жертва, и она – моя. Капли дождя скользнули по шлему – и скатились по оленьей шкуре. Ноги в латных сапогах переступили по земле – и ударили в грязь копытами. Тяжелый плащ взметнулся под неощутимым ветром – и обернулся ворохом летящих листьев. Тело вырвали у нее из рук, и морок с мордой оленя через секунду вновь оказался Хозяином Леса. Он оглянулся через плечо, пока маркиза вытаскивала из ножен меч, и пропал в листвяном вихре. Лезвие прошило пустоту. Только капли дождя застучали по стали. Маркиза в сердцах сплюнула и выругалась. Сквозь шум непогоды слышались чужие крики. Побежав на них, маркиза столкнулась с группой адептов. Они столпились вокруг поваленного, вывернутого с корнем дерева. Растолкав сестер, маркиза увидела труп – на этот раз, очевидный труп. Ствол размозжил молодой девушке голову. – Это Жертва, – шепотом говорили сестры, вытирая слезы. Аббатиса – еще во время обряда маркиза заметила в лидере культа что-то знакомое, – склонилась над телом, шепча молитву. Поднялась, с лицом бледным и скорбным, и произнесла: – Это Жертва. Андрасте в Маске утолила свой голод. Будем надеяться, что в следующий раз она одарит Серо милостью, а не гневом. Она приказала поднять тело и нести в аббатство и лишь потом повернулась к правительнице. – Вы потеряли свою маску, миледи. Маркиза провела ладонью по мокрому лицу, пытаясь вспомнить, когда же ее выбросила. Чудесную маску, сохранившуюся еще с тех времен, когда Серо участвовала в Игре. Пусть маркизат и исключили из всеобщей орлейской забавы, но масками маркизы продолжали пользоваться, пусть и внешний вид этих масок заставил бы орлейских нобилей смеяться. Ее была – обтянутая бурой кожей, с рогами, как у гербового серосского оленя, украшенная стеклом. Больше подошедшая бы разбойнику, вздумавшему пугать ночных путников, а не благородной даме... Забавно, какими важными становятся мелочи, если о настоящих проблемах думать страшно. – Где сестра Дженна? – спросила аббатиса. – Майра сказала, что она бежала с вами. – Он забрал ее, – выдохнула маркиза. – Сказал, что Дженна – Жертва. Он... обманул меня! Аббатиса цепко ухватила ее за плечо. – Не собираетесь ли вы идти на ее поиски? – холодно произнесла она. – Прислушайтесь к голосу рассудка, миледи. Если кому и идти в чащу, так это мне. Но в аббатстве много сестер, подавленных происходящим в Серо, а в городе много людей, которые хотят видеть маркизу. – Со мной ничего не произойдет. – Как и всегда, – аббатиса уже вернула себе самообладание. Ее улыбка стала спокойной и слегка ироничной, как обычно. – Но посмотрите на небо. Вам следует думать, как вернуть Серо солнце, а не спорить с лесом. Она пошла следом за вереницей сестер, в отдалении, и маркиза поплелась следом, все еще пытаясь совладать с собственной злостью. – Мы можем попытаться снова? – спросила она. – Вновь попросить милости у Андрасте? – Можем, – согласилась аббатиса. – И попросим, непременно. – Или... мы можем организовать охоту на ведьм, – мрачно сказала маркиза. – Отступники, малефикары, нечисть – стоит сгуститься сумеркам, и они выползают из своих нор. – Или, – с нажимом ответила аббатиса, – вы можете договориться, по-хорошему договориться, с... одним из источников наших невзгод. Она остановилась и внимательно взглянула на правительницу. – Видит Андрасте, я не хотела, чтобы ради этого страдала Дженна, но раз вы согласились отдать ее Хозяину Леса... Будем считать, что это шаг к мирным переговорам. Маркиза не стала напоминать, что Дженну забрали силой, и она после этого крыла Хозяина последними словами. – Вы предлагаете мне говорить с этим... созданием? – Да, как вы делали это раньше. Только все-таки... будьте вежливее. Хотим мы этого или нет, он – наш сосед. – Аббатиса коротко вздохнула и призналась: – И у него железное терпение. Ведь Дженна – все-таки первая, кого он забрал, так? – Из тех, кого я знаю. Остальных удалось вернуть. Близнецов-разбойников вытащили из его лап месяц назад. Да, в Серо их ждала только казнь, но решение маркизы было твердым – они ее люди и судить их будут здесь, а не в лесном логове. Охотника, застрелившего «сына» Рогатого, – простого оленя, как ни посмотри, – маркиза тоже отбила. – Странно, миледи, что вам до сих пор везет на охотах, – заметила аббатиса, видимо, припомнив те случаи. – Очень странно. Маркизе не понравился тон ее голоса. – Я не осуждаю вас, миледи, – ответила аббатиса на невысказанный вопрос. – Просто подумайте. Хозяин Леса пытается договариваться с вами. Вы – нет. Больше они не говорили. Аббатиса прекрасно разбиралась в людях и знала, когда стоит остановиться и дать время слушателям осознать ее слова. Ту ночь маркиза провела в аббатстве – проспала пару часов, чтобы не ехать до замка ночью, – но, как и во все предыдущие дни, не увидела разницы между утром и вечером. Сумерки захватили Серо. Гости считали это простым ненастьем, причудами погоды, горожане же знали наверняка – в такую пору в Серо просыпается зло. Больше болезней, больше смертей, несчастий и необъяснимых происшествий. Лучше не выходить из дома. Лучше не говорить с незнакомцами. И ни за что не отправляться в лес. Из узкого окна кельи был виден Тирашан. С нижних этажей слышалось пение хора. И лес казался возмутительно мирным под звуки Песни. Маркиза сонно оглядывала двор и лес с тянущейся к нему от аббатства узкой тропкой и пользовалась тем, что несколько минут с утра можно не думать ни о чем и просто наслаждаться покоем... Тогда как на тропку ступила чья-то фигура. Маркиза сощурилась и свесилась из окна. Сердце забилось часто-часто. Некто носил одеяния сестры церкви. Маркиза быстро оделась, путаясь в шнурках и крючках, схватила меч и, на ходу цепляя к поясу ножны, выбежала из кельи и вниз по лестнице. Аббатиса, следившая за хором, заметила свою взволнованную гостью и, подобрав подол робы, быстро, но с достоинством подошла к ней. – Сестра, – коротко объяснила маркиза, выбегая во двор. – Похороны сестры Циллы состоятся днем, через три часа. Для нас будет честью, если вы... – Не она, – помотала головой маркиза. – Другая. Она указала мечом в сторону приближающейся фигурки. – Дженна. Аббатиса молчала пару минут, пока сестра не подошла еще ближе – настолько, что она смогла ее узнать, – и совершенно искренне улыбнулась. Прижала ладони ко рту. В ее глазах блеснули слезы, и только сейчас маркиза поняла, как хорошо аббатиса умела скрывать скорбь и волнение. – Дженна! Дженна, дитя мое! – Стойте! Их крики привлекли внимание. Несколько сестер, до того работавших в саду, отвлеклись от дел и тоже заметили возвращающуюся Дженну. – Всем стоять! – рявкнула маркиза, не опуская меч. Дженна шла очень неловко, как-то подозрительно. Ее шаги казались слишком твердыми, ноги сгибались с трудом. Плечи с каждым шагом двигались рывками, а руки болтались, будто плети. Голова резко дергалась то к одному плечу, то к другому. Однако чем ближе она подходила, тем ровнее и увереннее шла, и рядом уже показалась совсем-совсем обычной. – Дженна! Одна из сестер не выдержала и подбежала с объятиями. Аббатиса недовольно взглянула на маркизу, и та, помедлив, убрала меч в ножны. – Благой знак, – сказала аббатиса. – Милость Андрасте с нами. После гибели Циллы... Она показывает нам свое великодушие. Ты в порядке, дитя мое? Дженна нервно улыбнулась и церемонно склонила голову. – Да... Я проснулась недавно, прямо на земле, на теплом мху, и чувствовала, как свет Андрасте пронизывает меня, несмотря даже на все эти тучи. Только мышцы занемели, немного тяжело двигаться, но... Маркиза фыркнула. – Миледи. Рядом с собой я нашла это. Дженна протянула ей маску. Ее рогатую маску, брошенную вчера в роще. – Миледи благодарна, – ответила аббатиса, пока маркиза с подозрением вертела в руках ценную вещь. – Дженна, ты можешь отдохнуть, а после присоединяйся к работам по саду. Сестры разбрелись по своим делам, перешептываясь и радостно улыбаясь, а Дженна двинулась к дверям аббатства. – Не так быстро, – упрямо мотнула головой маркиза. Она догнала ее уже внутри, схватила за руку и потянула за собой, в каморку, где хранились метлы и ведра. Прежде чем аббатиса успела ее остановить, закрыла дверь на засов. Запалила лампу и поставила на полку над головой молодой жрицы. Дженна смотрела совершенно безмятежно, широко распахнутыми глазами, с вежливой улыбкой на губах. – Снимайте одежду, – выдохнула маркиза. – Что вы... – непонимающе нахмурившись, сестра отступила и прижалась к стене. – Что вы делаете?! Быстро растеряв все терпение, маркиза протянула руку и обхватила пальцами ее подбородок. Бесцеремонно задрала ее лицо к свету, повертела. – У тебя нечеловеческие глаза, – фыркнула она. – Я видела такие раньше. – Но вы... Дженна собиралась завопить, и маркиза закрыла ей рот ладонью. Сняв с пояса охотничий нож, приставила лезвие к ее груди. – Не дергайтесь, и я не причиню вам вреда. Легко вспоров ткань, маркиза просунула ладонь внутрь, к коже. Сестра немедленно завизжала, но это уже маркизу не волновало. Разодрав прореху руками, маркиза не увидела ничего – ни единого следа от пронзившего тело Дженны ясеневого сука. Аббатиса сначала стучала, потом кричала, и маркиза, опомнившись, отперла дверь. – Что вы себе... – Дело в том, что ее проткнуло насквозь, – сухо объяснила маркиза, побыстрее захлопнув дверь за аббатисой. – На моих глазах. Вы видели кровь на моем камзоле? Это ее кровь. Я снимала ее тело с кола. Сейчас – нет даже шрама. Аббатиса застыла прямо-прямо, как церковная статуя. Кто-то попытался открыть дверь за ее спиной. Она пнула створку, не глядя. Дженна, стягивая дыру на одежде дрожащими руками, переводила испуганный взгляд с одной женщины на другую. Маркиза ожидала, что аббатиса будет задавать вопросы или убеждать, что произошедшее ей лишь померещилось, но та обратилась к Дженне. – Кто зашил твою одежду? – изящный пальчик указал на то, что маркиза даже не заметила от волнения, приняла за одну из складок робы. На несколько тонких швов чуть правее прорези, оставленной ножом маркизы. – Я не помню, – всхлипнула Дженна. – Я лишь проснулась, и увидела маску, и... – Я полагаю, нам предстоит в этом разобраться, – ровно сказала аббатиса. – Нам понадобится больше света, и стол, и... полагаю, трапезная подойдет. Не пугайся, дитя мое. Ты стала жертвой опасного существа, но мы должны понять, что он с тобой сделал. Дженна прижала ладони ко рту и зарыдала. В трапезную стащили все лампы, которые нашлись в аббатстве. Затем оттуда прогнали всех. Осталась лишь Дженна, аббатиса и маркиза. Сестра, напоенная успокаивающим отваром и вином из церковных запасов, уже смирилась с происходящим и покорно легла на стол. Маркиза предложила привязать ее, но аббатиса отказалась, заявив, что не опустится до подобного варварства. И теперь аббатиса, попросив сестру смотреть только вверх, ласково гладила ее голову и заверяла, что все будет хорошо. Маркиза, тщательно промыв нож в крепкой целебной настойке, надавила острием на грудь Дженны, чуть повыше того места, где ее проткнуло суком. – Тебе больно? – спросила аббатиса. Дженна покачала головой. Маркиза глубоко вдохнула, и лезвие погрузилось в плоть. Дженна испуганно глядела в лицо аббатисы, но совсем не дергалась. – Немного холодно, – сказала она. – Это ненадолго, – аббатиса поддержала ее подбородок, чтобы та ненароком не увидела, как мягко нож движется через ее кожу. – Смотри в потолок. Только в потолок. Или закрой глаза. Дернувшись, Дженна не справилась со страхом и завертела головой. Попыталась вскочить. – Тихо, Дженна! – прикрикнула аббатиса, вливая ей в рот остатки отвара. Дженна метнулась из стороны в сторону – маркиза отшатнулась с ножом в поднятой руке, – и замерла. – Придет в себя через пару часов, – объяснила аббатиса действие зелья. – По крайней мере, мы точно знаем, что рана не принесла ей вреда. Маркиза не ответила, вновь примеряясь лезвием к телу. От верхнего пореза пошел новый – вниз и вправо, потом такой же – влево. Потом она подцепила шипцами край кожи с тонкой прослойкой застывшего жира и отогнула его. Тело Дженны вскрывалось, как конверт. Мелко дрожа, маркиза отступила от него и уронила щипцы. – Что это за... тварь... Травы переплелись с ее внутренностями, мягко опутали кишки и кости, проросли в живой плоти. Сердце окутал мох. Ребра обвили молодые побеги. Прямо в том месте, где сук прошел сквозь тело, теперь рос, слегка пораненный лезвием ножа, белый цветок. – Это Дженна, – аббатиса сохраняла хладнокровие. – Я хорошо знаю всех своих сестер и не могла спутать ее ни с кем другим. Это Дженна. Цветок, будто откликнувшись на звук, стал медленно раскрывать лепестки, обнажая ярко-желтую сердцевину. Маркиза смотрела на него, не моргая. В голове ее свистел ветер. Ни единой толковой мысли. – Как же теперь сшивать все обратно, – выдавила она, наконец. – Он... это... распустилось. – Это, – произнесла аббатиса, не дрогнув, – нимфея. Лесная кувшинка. Красивое растение. Она взяла одной рукой запястье Дженны и нащупала пульс, а другой – осторожно оборвала стебелек под самым цветком. Выдохнула. Протянула кувшинку маркизе. – И это, миледи, похоже на подарок. Не дождавшись, чтобы маркиза коснулась чудовищного цветка, аббатиса развернулась и, гневно сдвинув брови, воткнула кувшинку в петлицу ее камзола. – Он вернул нам Дженну, миледи, – строго сказала она. – Поговорите с ним! – Серо не договаривается с монстрами. Аббатиса отвернулась, на миг прижав ладони к лицу. И добавила еще строже – и гораздо холоднее: – Серо в глубоких сумерках, миледи. Мне бы хотелось считать возвращение Дженны милостью Андрасте, но Андрасте не выращивает в мертвых телах живые цветы. Это – его подарок. А вам, миледи, пора бы уже выбрать, что вам дороже – ваша гордость или процветание маркизата. Маркиза сжала кулаки в бессильной злобе. После она тянула время, как могла, но выбор был очевиден. Она осталась в аббатстве еще на ночь, сославшись на усталость после операции над Дженной. Аббатиса не одобрила, но согласилась – дала ей время на раздумья и взяла слово о том, что утром маркиза пойдет в лес. К тому же, маркиза отправила чернокрылку в замок, и к вечеру гонец доставил в аббатство сверток – ответный подарок Хозяину Леса. А ночью маркиза поднялась, разбуженная шумом, сонным взглядом обвела келью и вышла в коридор. Где Дженна, абсолютно голая, с зашитой грудной клеткой, сворачивала шею аббатисе. Резкими, дергаными движениями она разорвала ей горло и опустила вытянутую морду к ране. Подняла, капая кровью с черных губ и обнаженных клыков. Прижала к черепу острые уши. Маркиза сорвала со стены факел и взмахнула им перед носом твари. Тень Джены заметалась по стенам, длинная и изломанная. Мотая головой, Дженна бросила добычу и переступила вывернутыми ногами, с гнутыми в обратную сторону коленями и тяжелыми копытами вместо ступней. Сгорбилась и, цокнув по каменному полу, взвилась к потолку. И прошила маркизу рогами насквозь. Опять рога. Везде рога. Маркиза ухмыльнулась, сглатывая кровь. Ты забыла, глупая ты тварь, что у маркизов Серо не зря рога на масках? Кожа Дженны стала красной, из глаз потекли голубые слезы, – как на гербе Рогатого, в зеркальном отображении сигны Серо. Два оленя – желтый и красный, – столкнулись лбами в коридоре аббатства. – Вы наконец-то вспомнили о маске, – ласково сказала Дженна, вытирая голубые слезы. – Доброй ночи, миледи. Маркиза проснулась, перепугав криком сестер из соседних келий. – Все хорошо, – сказала она. – Просто дурной сон. Извините, что потревожила. Когда сестры ушли, она скинула влажную от пота простынь и подобрала с низкого прикроватного столика маску. С внутренней стороны она заметила шов, которого раньше не было. С зелеными нитками, как и на одежде Дженны. Подцепив нити острием ножа, маркиза распустила шов. Между кожей и металлическим каркасом лежал свежий дубовый лист. Поднеся к листку свечу, маркиза прочитала: «Как чувствую каждое дерево в своем лесу, так всегда я буду рядом». И зажмурила глаза, шумно глотая воздух. Она не любила это. Все это. Двусмысленные записки, многозначительные взгляды, особое обращение. Впрочем, внимание всегда скорее льстило, чем пугало. Но это... А впрочем, она врала себе. Это было приятно. Знать, что маркиза Серо особенная во всем – от родословной, до симпатии невиданных существ. Он почти человек, напоминала она себе утром, пробираясь глубже в лес. Он почти человек и если бы не споры о подданных, они бы, наверное, даже подружились. По крайней мере, лес они оба любят. И... она ему нравится. Маркиза озвучила это про себя и против воли улыбнулась. Дышать стало проще. Она дошла до дуба, где аббатиса молилась Андрасте в Маске. Ей не пришлось долго ждать. – Что значат все эти кошмары? То есть... Прошу прощенья. Она повернулась к высокой черной тени, застывшей среди деревьев. Облекшись в плоть, лес выступил вперед, тяжелыми латными сапогами по земле, так и не просохшей с прошлого ливня. – Примите мою благодарность, – заученно произнесла маркиза. – За Дженну. И за... за то, что ваше терпение столь же непоколебимо, сколь и... Проклятье. Я не умею красиво говорить. Спасибо. Это подарок. Зеркало. Мой прадед создал его, если верить архивам. С надеждой, что наши отношения станут ближе. Маркиза осеклась и закусила губу. Она сама начала говорить со странными подтекстами. – Забавно, – откликнулся Хозяин Леса, медленно приближаясь. Он остановился в двух шагах от нее, изучающе склонив набок голову в рогатом шлеме. Молчание затянулось. – А я как раз размышлял, что же еще стоит предпринять, чтобы вновь увидеть в своих владениях Ее светлость маркизу Серо. От неожиданности маркиза рассмеялась – нервно и тихо, но вполне искренне. – Ни за что бы не догадалась, если бы не аббатиса и Дженна. Знаете, вы выбираете очень сложные способы показать свой интерес. Теперь я понимаю – тайные записки и цветы... Но действительно страшно представить, до чего вы могли бы дойти. – Я не силен в людских порядках, – с досадой и недовольством фыркнул Рогатый. – Но вы похожи на человека. Многие бы спутали. Иногда этого хватает. – Вот как? Человечности будет достаточно? – Попытайтесь еще, – уже окончательно придя в себя, с привычной смелостью предложила маркиза. – Давайте я начну. Чудесный вечер, не так ли? – Уже ночь. То есть, да, чудесный, как и всегда, – серьезно кивнул Хозяин Леса. Несколько секунд соображал, мучительно изогнув губы. – А у вас очень красивая маска. – В этом мы похожи, – согласилась маркиза, картинным жестом дотронувшись до рогов. – Так что... Примете мой подарок? Она протянула сверток с зеркалом, сдерживая подступающий к горлу смех. – Конечно. Хозяин Леса взял в руки зеркало, но даже не размотал кусок бархата, – просто взял, огляделся и аккуратно положил подарок на землю. Шагнул ближе. – Только зачем он мне, если вы уже здесь? Маркиза подняла голову, посмотрела в ярко-зеленые глаза, каких не бывает у людей. Сталь шлема коснулась ее маски. Рога стукнулись о рога. Маркиза подняла руки, скользя ладонями по доспеху, и замерла, коснувшись края шлема. Хозяин Леса терпеливо ждал. Она подумала, что если снимет шлем, то увидит – что? Монстра, духа, демона?.. Что угодно, но это точно будет значит многое – ведь никто еще не видел лица Рогатого Рыцаря. Но подбородок и губы у него были человеческими, а потому маркиза подняла шлем и скинула его на землю. Ее маска упала рядом. И вихрь листьев поглотил их. Название: Спорные орлейские отношения Автор: Дедушка Позор Персонажи: Хозяин Леса Он же Рогатый Рыцарь и "лорд леса". НЕХ из чащи. Одержим историей и бытом Серо, а также фигурой Позора. Носит доспехи и рогатый шлем, устраивает праздники на людской манер и вообще старается походить на человека. Правда, может одурманить, подчинить, похитить и превратить в живую клумбу. Изначально он доброжелателен к маркизам, но лучше не оставаться у него в долгу. , невезучий охотник, рука маркиза Форма: арт Категория: джен Рейтинг: G Цитата и перевод: It is twilight, and a crescent moon smiles above the château's Tilted Tower when the Horned Knight strides into your hall. He is clad in armor of forest green, with an ivy cloak that hisses along the flagstones. He carries a deer slung over one shoulder. An arrow is buried in its flank. The gauntlet of his other hand is clamped on the shoulder of a bedraggled hunter, whose eyes are round with terror. "I seek justice," the Horned Knight says, his voice heavy. 'Though I am Lord of the Forest, you are Lord of the Road and Field, and this man is yours. He slew my son. Grant me his life, and he will serve my in my Heartwood Court until I deem his debt has been repaid." "A deer!" The hunter stammers. "I killed a deer!" "Just so," the Knight says. Сумерки, и полумесяц улыбается над Наклонной Башней шато, когда Рогатый Рыцарь шагает в ваш зал. Он одет в доспех лесной зелени, с плащом из плюща, шелестящего по плитам. Он несет оленя, перекинув через плечо. Стрела торчит из его бока. Перчатка его другой руки сжата на плече потрепанного охотника, чьи глаза круглые от ужаса. "Я ищу справедливости, - говорит Рогатый Рыцарь, его голос тяжел. - Хотя я Лорд Леса, вы - Лорд Дорог и Полей, и этот человек - ваш. Он убил моего сына. Даруй мне его жизнь, и он будет служить при моем дворе в Сердце Леса, пока я не посчитаю его долг выплаченным". "Олень! - заикается охотник. - Я убил оленя!" "Именно так", - говорит Рыцарь. Примечание: полный размер арта открывается в новой вкладке по клику на превью. Скачать тексты Маркизата в формате: Забрать баннер во славу Серо? <a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag%5B%5D=5331572&tag%5B%5D=5284628&find_by_tag=%CD%E0%E9%F2%E8+%E7%E0%EF%E8%F1%E8&signature=947c12b2d4d6615bf2adb9d08897eaf0"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/6/2896988/83293525.png" alt=изображение ></a>

@темы: арт, Охотница, гет, джен, Хозяин Леса, Маркизат Серо, Фракционные войны: Реванш, Аббатиса, оригинальные

---

[Weisshaupt Fortress]

Итак, оглашаем полученные оргбаллы за первый тур.

— Орг-баллы начисляются:
За минимальную выкладку - три балла, по одному за каждую работу.
Бонусный балл за дополнительную работу в выкладке (не больше двух дополнительных баллов)
Бонусный бал за работу, созданную на основе цитаты из кодекса, игровой записки или книги (команда выбирает сама) (Цитата отдельно прячется под кат под шапкой, чтобы читатели поняли, на что отсылка)

Таблица с результатами

Фракция	Баллы за количество работ	Бонусных баллов	Итого
Армия Корифея 7 исполнений Текст «Награда» текст «Начало» текст «Славь имя Его» + бонусный балл арт «Да отдайся ты этой скверне» + бонусный балл арт «Золотой Корифей, Золотые Мечты» + бонусный балл арт «С первого взгляда» арт «Жрица»	5 баллов	3 балла	8 баллов
Демоны 5 исполнений текст «Что ты знаешь о демонах?» + бонусный балл текст «Жажда жить» + бонусный балл текст «Все герои мечтают об этом» + бонусный балл текст «Нарушитель» крафт «Росток Гнева»	5 баллов	3 балла	8 баллов
Долийские Эльфы 6 исполнений текст «Шрам» + бонусный балл текст «Не в коже счастье» арт «Влечение» + бонусный балл арт «Наедине» арт «Вектор» арт «Знак силы»	5 баллов	2 балла	7 баллов
Инквизиция 13 исполнений текст «Шахматный долг — долг чести» + бонусный балл текст «Вступай в Инквизицию!» текст «О желаниях и их осуществлении» текст «Видения прошлого — Призрак желания» текст «Визит вежливости» арт «Простые радости» + бонусный балл арт «Запретный плод сладок» арт «Желание обладать» арт «Желания и необходимость» арт «Желай, стремись и побеждай» арт «Призрак желания» коллаж: «Хотелка» клип «World on fire»	5 баллов	2 балла	7 баллов
Круг Магов 8 исполнений текст «Абстинентный синдром» + бонусный балл текст «Последнее дежурство» + бонусный балл текст «Шрам на память» текст «Антиванский персик» текст «Немного о разнице подходов к решению магических задач» арт «А что у меня есть!» + бонусный балл арт «Ода о шлеме» арт «За нею — весь мир»	5 баллов	3 балла	8 баллов
Кунари 3 исполнения текст «Как ты можешь оставаться в таком… хаосе?» текст «Asit tal-eb» Коллаж «Аришок, тамассран»	3 балла	—	3 балла
Малефикары 6 исполнения текст «Твой Остагар» + бонусный балл текст «Небрежные записки» + бонусный балл текст «Последнее. Несбыточное» + бонусный балл текст «Бойтесь своих не-желаний» коллаж «Заветное желание» клип «The world is not enough…»	5 баллов	3 балла	8 баллов
Маркизат Серо 5 исполнения текст «Кровь Серо» + бонусный балл текст «О жажде знаний» + бонусный балл текст «Прекрасное вино и теплый летний вечер» + бонусный балл текст «Добро пожаловать в Серо!» крафт «Подарок»	5 баллов	3 балла	8 баллов
Мятежный Ферелден 5 исполнений текст «Путь в Арфистов брод» + бонусный балл текст «Чего желает королева» текст «Молодо-зелено» + бонусный балл текст «Я получил эту роль» + бонусный балл текст «Посольская рота» + бонусный балл	5 баллов	4 балла	9 баллов
Тевинтер 12 исполнений текст «Предел возможностей» + бонусный балл текст «Я к вам пишу» текст «Tomorrow belongs to me» + бонусный балл текст «Неожиданности» текст «Счастье» текст «Пьяный компас» арт «Свет во тьме» арт «Соблазн» арт «Ва-банк» арт «Искусительный шёпот» арт «Защитники справедливости» коллаж «Desire»	5 баллов	2 балла	7 баллов

• Голосование
Фракция-победитель определяется суммированием орг-баллов и результатов закрытого голосования.

— Голосование проводится закрытым способом: отправкой письма на специально созданный u-mail  Weisshaupt fortress vote

(лишнее удалить)
— Лучшая команда первого тура (обязательно)
Армия Корифея
Демоны
Долийские эльфы 
Инквизиция
Круг магов
Кунари
Малефикары
Маркизат Серо
Мятежный Ферелден
Тевинтер	
 
— Лучший текст первого тура (необязательно)
Название фракции: «Название работы»
Название фракции: «Название работы»
Название фракции: «Название работы»


— Лучший арт/крафт/коллаж первого тура:
Название фракции: «Название работы»
Название фракции: «Название работы»
Название фракции: «Название работы»

Цитата из правил

Участники не могут голосовать за свою команду, голоса от пустых дневников и виртуалов не принимаются.

— Голосование продлится до 23 сентября. Все голоса, полученные командами, суммируются.

— После завершения голосования - голоса будут раскрыты в отдельном посте.

Голосование осуществляется по командам и по конкретным работам: лучшая команда тура, лучшая текстовая работа тура от такой-то команды, лучшая визуальная работа тура от такой-то команды. Команды не должны повторяться в одной категории.

Тексты и визуальные исполнения, которые набрали больше всего голосов, принесут командам бонусные баллы:
+ 15 бонусных баллов — за первое место
+ 10 бонусных баллов — за второе место
+ 5 бонусных баллов — за третье место

Одна команда может получить только один бонус за лучший текст и один бонус лучший визуал за тур.
Если работы одной номинации разных команд получают равное количество голосов, бонус получают обе команды.
Если в одной номинации призовые места занимают работы одной команды, то команда получает бонус только за работу, набравшую большее количество голосов.
Окончательные итоги будут подведены 27 апреля.



Голосование продлится 23 сентября, до 23:59
Доголосовать или изменять поданый голос можно до окончания голосования.

@темы: орг, Фракционные войны: Реванш

---

[Qunari-team]

Название: «Как ты можешь оставаться в таком… хаосе?»
Персонажи: Аришок; Фенрис; м!Хоук (фоном)
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: PG-13
Размер: ~1200 слов

С погибшего дредноута удалось спасти лишь малую часть вещей, множество ценных мелочей унесло течением, и лагерь кунари, хоть и содержался в идеальном порядке, при ближайшем рассмотрении представлял собой жалкое зрелище. Но это меньше всего угнетало Аришока. Он совершил ошибку, бросив Антаам в погоню за похитителями реликвии Кунари, и теперь застрял в городе бас, в бездействии, словно связанный по рукам и ногам.

Когда в лагерь кунари приходили просители, Аришок встречал их, сидя на троне, который ныряльщики чудом обнаружили на месте крушения. Трон стоял на возвышении в нескольких десятках шагов от входа в лагерь, вокруг выстраивались бойцы Антаама в ритуальной раскраске. У просителей не было времени и возможности разглядывать лагерь во время разговора.

Впрочем, «разговор» это громко сказано, говорили в основном посетители. Гномы, люди, эльфы, старые, молодые, одетые в парчу или потёртую кожу. Им всем нужно было одно — секреты. Секреты, которые Аришок не мог и не хотел им открыть.

Некоторые пытались втереться в доверие — обманывая его или себя. Они заговаривали на языке кунари, словно от звука родной речи у Аришока должен помутиться разум. Но это было ошибкой.

— Ты говоришь на кунлате? — спрашивал у такого просителя Аришок и, получив ответ, продолжал: — Как ты можешь оставаться в таком… хаосе?

Аришок сидел на троне без движения, не намереваясь подсказывать, какой ответ желал бы услышать.

Баз отвечали по-разному, в силу своего разумения. Кто-то говорил о принятии и понимании, кто-то пытался путанно объяснить, кто-то делал вид, что не понимает вопроса, кто-то бахвалился, что убивает тех, кто испытывает их терпение. Таких он знаком приказывал гнать взашей.

Другие, более опасные, понимали вопрос правильно.

— Думаю о своей цели, — сказал один мужчина с ривейнским выговором, хмуря татуированный лоб. Он выглядел так, словно родом из Дарсмута: алый шёлковый туринаш распахнут на груди, из-за пояса выглядывает рукоять кривого ривейнского кинжала из драконьей кости, с шеи свисает резной медальон-цветок.

Глупый ответ. Размышления о поисках Тома Кослуна Аришоку с каждым днём угнетали всё больше. Глупый бас. Умный лазутчик не стал бы надевать женский символ плодородия.

— Стараюсь не обращать на это внимания.

Человек, чьё лицо загар покрывал лишь наполовину, прижимал к лицу надушенный платок. Аришок вздохнул — как можно было не обращать внимания на крики баз, на обман, на грабежи и убийства, на проплывающие мимо причалов трупы? Однако благовония, которые он продавал, разгоняли вонь, источаемую немытыми бас, объедками и тухлой водой из сточных канав.

— Пью вино, — неожиданно ответил небритый человек после небольшой заминки. — Тогда становится легче.

Аришок буравил его тяжёлым взглядом, потом проронил с отвращением:

— Вино отравляет разум.

Потом резко поднял подбородок, указывая на выход. Карашоки обступили непонятливых посетителей шеренгой, аккуратно вытесняя из лагеря прочь.

— Стэн, — позвал Аришок, потерев лицо. — Передай ашаадам на входе, что если опять придут просить разговора, пусть принесут в дар вино.

Воин приложил руку к груди и отправился выполнять приказ.

Через несколько дней, выпроводив очередных охотников за неназначенной наградой, Аришок рассматривал принесённую стэном бутылку. Жидкость за зелёным темным стеклом походила на кровь.

— Осуждаешь меня, стэн?

Стэн стоял, почтительно скрестив руки на груди. В его взгляде не было осуждения, только уверенность в правоте, своей и аришока. Это и пугало. Потому что с тех пор, как место Расаан за его плечом опустело, Аришок всё чаще чувствовал, что его разум блуждает во тьме.

Небритый бас в куртке наёмника тоже солгал. Вино не помогало смириться с отвратительным городом. Оно лишь дало лёгкий проблеск надежды, истаявший быстрее, чем Аришок успел найти хоть какое-то решение.

Снова пришли просители. Гном, с ним несколько людей и эльф с отличным большим мечом. Эти будут просить продать гаатлок, подумал Аришок. Если бы гнома не было, то люди бы пришли за наградой за убийство Серых. Почему бас так уверены, что его должна радовать смерть тех, кто его вине сбились с истинного пути без наставлений тамассран?

Эльф с мечом его удивил, поприветствовав на кунлате и замолчав. Его выговор был настолько чудовищен, что он совершенно точно не мог был ни Таллис, ни Гатт, ни кем либо ещё из Бен-Хазрат. Но он не был шпионом и не пытался произвести на него впечатление.

— Ты говоришь на кунлате? — задал традиционный вопрос Аришок, давя удивление в голосе.

Эльф испытующе взглянул на него и ответил:

— Немного.

Произнёс он это с таким акцентом, что Аришоку пришлось несколько раз про себя повторить сказанное, чтобы понять, какое слово пытался произнести эльф.

— Как ты можешь оставаться в таком… хаосе?

— Пью вино, — усмехнулся эльф, скосив глаза на своих спутников. Видимо, он решил, что вопрос относится к ним.

Аришок незаметно для себя покачал головой.

— Не помогает.

— Пей больше, — сорвалось с губ эльфа, и, спохватившись, он попытался скрыть дерзость поклоном.

Аришок нахмурился и сделал знак Стэну.

— Уходите, — приказал он.

Когда эльф проходил мимо привратника-ашаада, тот тронул его за плечо.

— Вечером приходи.

Эльф пришёл в тот же вечер, держа в руках полотняную сумку. Аришок хмуро усмехнулся — любил догадливых. Бутылок было четыре, каждая в два раза больше той, которую принесли в дар когда-то.

Вино в них было густо-красное, запах заполнил палатку, не сладкий, а горьковато терпкий, тревожа что-то тёмное в душе. Аришок махнул в сторону скамьи.

— Ты учился говорить на кунлате на Сегероне, — сказал он на всеобщем.

— Да, — не стал отпираться эльф. — Меня научили Воины Тумана. Это проблема?

Аришок покачал головой.

— Они достойные враги.

Эльф кивнул, взял наполненную до краёв кружку, отпил. Сделал глазами знак Аришоку, чтобы тот тоже приложился к вину. Аришок помедлил.

— Кунари не пьют вино.

— Вино пьют те, кто жаждешь веселья или забвения. Тебе, как я вижу, не до праздников.

Аришок слегка наклонил голову, как бык, на эльфа, видимо, произвело впечатление. Он моргнул и сказал:

— Если тебя что-то тревожит, то надо выпить и рассказать об этом. Немного. Потом снова выпить. И снова рассказать. И так пока раздражение отпустит.

— Но вино пьянит…

— Не навсегда же, — пожал плечами эльф. После глотка вина он осмелел, сел свободнее. А может, просто понял, что в данный момент ему ничего не грозит.

— Тогда говори.

— Я? — удивился эльф.

— Расскажи про Сегерон. Меня долго там не было.

Эльф оказался удивительно выносливым, хотя выпил вровень с Аришоком. Тот даже предложил базалит-ану остаться на ночь в лагере или хотя бы взять в сопровождающие пару карашоков, но эльф отмахнулся, ушёл в ночь, «поохотиться».

Аришок только покачал головой ему вслед. Так причина смертей имперских налётчиков — этот тощий эльф? Чудно. Выпитое вино бодрило разум, мозг работал, как никогда за это время. Грязь города, заполонившая его мерзость, прогнившие люди с фальшивыми улыбками и тухлыми глазами — всё это отошло на второй план.

Если вино пить не для веселья, то оно может принести пользу. Значит, кунари могут его пить. И Аришок приказывал ашаадам покупать вино, когда размышления заводили его в тупик.

Басалит-ан изредка приходил в лагерь, вместе со своим другом-бас. Этого бас, чудовищно любопытного и приставучего, язык не поворачивался признать достойным. В чём-то он вызывал уважение Аришока, хотя его путь не совпадал с путём Кун, в чем-то раздражал настолько, что его хотелось взять за шкирку и утопить в ближайшей канаве. Аришок даже задумывался — если бы при нём была Расаан — может быть, она сумела бы показать этому бас, в какие глубины невежества он пал?

Однажды, когда этот бас уже уходил, Аришок, сам не зная зачем, окликнул его на всеобщем:

— Как ты можешь оставаться в таком хаосе?

Тот оглянулся, пожал плечами и ответил:

— Если тебе что-то не нравится, ты всегда можешь попытаться это изменить.

И когда ашаады донесли, что тамассран басра приказала убить виддатари, сына наместника, чтобы разжечь пламя ненависти горожан к кунари, Аришок вспомнил эти слова.

Он обуздает хаос.


Название:
Пейринг Аришок, тамассран
Форма: коллаж
Категория: джен
Рейтинг: G
Референсы/источники:

<Название: «Asit tal-eb»
Персонажи: Арикун
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: PG-13
Размер: ~ 770 слов

Арикун ходит вокруг воспитанников медленно; почти с материнской заботой просит выпрямить спину; осторожно трогает за плечо забывшихся; с силой хватает за волосы, вперяя головы буйных в книгу.

Рабы, не ведавшие ласки ранее, с удовольствием ластятся к жрице; та едва приподнимает уголки губ, треплет по волосам — легко давит ладонью на затылок, заставляя вновь вчитываться в строки.

Арикун ненавидит непослушание; она спокойно смотри на то, как воспитанник резко дергает плечом, отбрасывая книгу с Кунлатом в сторону — слегка вздрагивает, когда фолиант падает на пол — хватается за одежду, норовя порвать ее; стальное «хватит» заставляет содрогнуться всех.

Жрица хватает взбунтовавшегося за рукав, заставляя смотреть на нее — это повторится? Он машет головой, слишком сильно для того, чтобы быть похожим на неправду. В ее взгляде читается нежность, а на лице расцветает оскал — конечно нет. В следующие дни, Арикун с любовью следит за тем, как воспитанник до истощения трудиться, помогая строить лагерь.

Арикун — мать, все остальные — дети ее; жрица любит заплетать красивые косы любимицам, пока те изучают Кунлат; изредка поправляя их в произношении. Арикун любит всех своих детей, но мужчины легче находят язык с мужчинами, поэтому она просто следит за их обучением; случайно дергая за волосы сильнее нужного.

Жрица поощряет послушных и наказывает непокорных; первые получают горячую похлебку и сахар, последние — доедают остатки, запивая водой. Послушным Арикун разрешает любить; других, отправляет работать на поля. Они возвращаются истомленными и уставшими, а под усмехающимся взглядом жрицы почти падают.

Но Кун не позволяет ничему пропасть зря.

***

Эльфийка оттряхивает руки о штаны, протягивая миску вперед. Ее быстро наполняют пресной кашей, выдавая глиняную кружку с чаем; она послушно забирает посуду, вытаскивая из стакана с приборами деревянную ложку.

Они рассаживаются на землю вокруг большого кострища; кто-то садится поодаль, другие, поближе друг к другу. Эльфийка замечает компанию из нескольких человек и быстро направляется туда.

Пара человек подтягивает поваленное бревно, мигом занимая места; какой-то чересчур худощавый эльф хлопает по месту рядом с собой — эльфийка натянуто улыбается, присаживаясь рядом.

Несколько минут никто не говорит, слышится лишь стук ложек о посуду и довольные вздохи.

— Арикун, названная мать наша, была сегодня благосклонна. — Поджаристый мужчина поднимает кружку вверх, приковывая общее внимание. — Нас забрали от господ наших, показали нам жизнь, свободную от гнета и избиений, — он останавливается, чтобы хлебнуть чаю, продолжает, — О нас заботятся, кормят и учат. Так выпьем же за Арикун, нашу мать, что подарила нам эту жизнь.

Все довольно кричат, поднимают кружки вверх, расплескивая питье; эльфийка доедает кашу, стараясь не обращать внимания на общий гомон — не выдерживает, хватается за кружку, скандируя вместе со всеми.

Еще минуту все радостно голосят, пока не выдержавшие кунари просят быть тише; сначала всего лишь предупреждением.

Худощавый, что сидит рядом эльфийкой, поворачивается к ней, явно чем-то заинтересованный.

— Поговаривают ты у Арикун в любимицах?

Она несколько секунд смотрит на него, отчаянно выискивая подвох в словах.

— А ты тот эльф, что порвал свою одежду и потом сутки отрабатывал на полях? — Эльфийка ставит посуду на землю, поворачиваясь к своему собеседнику. — У тебя совсем отсутствует чувство самосохранения или тебе плевать на собственную жизнь?

— Поверь, дорогая, меня не станут отправлять в виддатлок. — Он слащаво улыбнулся. — Считай это интуицией.

— Если следовать философии кунари, Арикун — жрица; и она должна заниматься политическими делами, а не нянчиться с бывшими рабами.

— Быть может, ей нравится обучать нас, помогать нам в познании Кун.

Эльф хитро ухмыльнулся, забирая кружку у кого-то зазевавшегося.

— Мне кажется, здесь кроется нечто иное.

— Ты считаешь помыслы Арикун — ужасными? — Эльфийка испугалась мысли, что произнесла; она никогда не думала о подобном. Ведь названная мать подарила ее знания, свободу, дала познать ласку.

— Я считаю их не такими, какими их видишь ты.

Он отвернулся, уставившись на огонь.

***

— Asit tal-eb.*

Арикун довольно покачала головой, перебирая в руках шелковистые волосы эльфийки.

— Все верно, Imekari.** — Она на секунду отвлекается, выбирая заколку. — Ты идешь по истинному пути, не стоит противиться Кун, как это делал твой друг.

Эльфийка сглатывает, перелистывая страницу книги.

— Если вы про того эльфа, то мы с ним общались лишь раз. — Она желает повернуться, но жрица не дает, продолжая прическу. — Могу ли я задать вопрос, Арикун?
— Спрашивай, Imekari. — Кажется, она вовсе ее не слушает, увлеченная волосами эльфийки.

— Вы носите имя Арикун; значит, вы душа триумвирата. — Она чувствует ее кивок, будто одобряющий ее слова. — Так почему же вы занимаетесь воспитанием тех, кого отправили в Бен-Хазрат?

— Раньше я была Тамассран; ты ведь знаешь кто это?

— Тамассран — те, кто говорят. Жрицы, занимающиеся воспитанием родившихся кунари.

— Верно. Наш прошлый Арикун, старик, великолепно разбирающийся в политике, прожил свои годы, поэтому нам пришлось избрать нового Жреца. Я же, помимо ухода за молодежью, отлично представляла смысл и идею Кун, неплохо разбираясь в политике. — Она случайно дернула эльфийку за локоны, шикнула, погладила по плечам. — Мы не выбираем, кем станем, но можем сами изменить свою судьбу; к тому же, от старых привычек трудно избавиться.

Табрис улыбнулась, завязывая волосы эльфийки красной лентой.

1*— «Это должно быть».
2* — ребенок.

@темы: джен, Кунари, Фракционные войны: Реванш

---

Тевинтер. Желание. Основная выкладка

[Чёрная шапочка]

Название: Я к вам пишу
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Анонимный доброжелатель
Пейринг/Персонажи: претор Тевинтерского Империума, племя аламарри
Категория: джен
Жанр: эпистолярный, юмор
Рейтинг: PG
Размер: драббл (500 слов)
Саммари: На заявку: можно про то, как тевинтерские захватчики врывались в варварские деревни и оставляли в них библиотеки, храмы, дороги...

Благородные господа, освященные милостью Богов, магистры Тевинтерского Магистериума, по вашему приказанию я начал предпринимать попытки приобщения этих варваров, именуемых аламарри, к благам цивилизации. Должен сказать, что мы, ваши преданные слуги, встречаем упорное и постоянное сопротивление со стороны местного населения.

Библиотеку они сожгли. Слава Богам, они сделали это прежде, чем туда завезли большую часть редких и ценных томов. Впрочем, аламарри же и помогли потушить то, что осталось от величественного строения — оказалось, поджог был непреднамеренным: они отмечали праздник своего божества и устроили состязания. Смысл их заключался в следующем — аламарри брали горшки с горючей смесью и забрасывали их в окна. Лучшие умудрялись докинуть до третьего этажа. Варвары объяснили, что они думали, будто «магический дом не горит».

Попытка обустроить купальни также не нашла поддержки среди аламарри. Они долго недоумевали, а затем кто-то принес тушу быка и опустил ее в один из подогреваемых бассейнов. Теперь аламарри варят в купальнях похлебку. Надо отметить, что именно за это нововведение они нам весьма благодарны.

Дороги также вызывают у аламарри непонимание. Верховую езду они не практикуют, пожитки предпочитают носить на себе, и когда я лишь начинал строительство, мой язык был недостаточно хорош для того, чтобы я мог составить фразу сложнее, чем «ровная земля, ходить хорошо, деревья нет». Впрочем, аламарри сумели извлечь из наших действий пользу — они изымают дорожные камни из почвы и используют их для строительства домов.

Отмечу, что нравственность находится на прискорбно низком уровне. Священный институт брака аламарри заменяет принцип «не дерется — значит, не против». Не лучше обстоят дела с гигиеной — аламарри живут с волками, спят с волками, а порой, кажется, и едят с волками. Должен обратить ваше внимание на то, что волки уже кажутся мне более приспособленными для приобщения к цивилизации.

Попытки внедрить судебную систему мне также не удались. В основном для решения конфликтов аламарри используют метод «кулака в морду». В случаях, когда ситуация вовлекает большое количество участников или несколько неясна, «банн», то есть вождь, может определить, кто и к кому применит этот метод.

Что касается отношения местных жителей к магии, то оно боязливо-уважительное. Меня они с тем же упорством, с которым делают все прочее, называют ведьмой. Попытки объяснить, что я претор Тевинтерского Имепериума и член Магистериума закончились ничем — в языке аламарри просто нет таких слов, и они, похоже, были приняты варварами за какое-то заклинание.

Некоторые охотники дарят мне добычу или свои трофеи. Я не знаю, является ли это своего рода приношением или брачной традицией — и боюсь выяснять. Два дня назад две варварки подрались за право проводить меня в болотистую местность, которую я собирался нанести на карту. В целом, учитывая особенности культуры аламарри, местное население относится ко мне весьма дружелюбно. Сидя у костра, они часто делятся со мной планами о том, как «переубивают всех этих поганых имперских собак».

Подводя итог, я могу заявить, что мое положение вполне удовлетворительно. Однако же я допускаю возможность того, что скоро буду убит (я допускаю такую возможность каждый день). Посему я попросил бы рассмотреть мое прошение о переводе на иную должность. Любую, на самом деле. Только поскорее. Прошу вас. Я хочу домой.

Магистр Тевинтерского Империума, претор провинции Аламарри, Марсселус из Карастеса.

Название: Tomorrow belongs to me
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Радонис, демон желания, прочие
Категория: джен
Жанр: авантюрная драма
Рейтинг: G
Размер: драббл (~700 слов)
По статье из Кодекса: Истинный магистр становится символом власти в Тевинтере. Остальные маги находятся у них в услужении, и маг, не имеющий знатной родословной, может полагаться лишь на собственный талант и имеющееся у него богатство. ― Сестра Петрина, церковная ученая, «Древний север»

Некоторые люди всегда хотят большего. Они готовы на всё, чтобы стать лучше других, но не могут остановиться, даже когда эта цель достигнута. Способные люди очень рано понимают, что достичь можно всего, чего угодно. Главное — найти подходящее средство.

— Чего ты хочешь?

У неё лицо и фигура Илизии, и юноша презрительно хмыкает: неужели это демоново отродье считает, что он стал бы заниматься всем этим, чтобы переспать с девушкой, — пусть и очень красивой?

— Знаний.

— Я видела, как ты год назад сдавал выпускной экзамен, — задумчиво говорит демон. — У тебя настоящая страсть к знаниям, да? Как тебя зовут?

— Радонис.

Кто владеет знанием — владеет миром. Особенно в Тевинтере.

***

В Магистериуме его сначала почти не замечали. Серьёзный молодой человек, держится в стороне, говорит тихо. Потом, один за другим, начали обращать внимание: говорит этот молодой человек очень дельные вещи. Предсказал, например, внезапное нападение кунари с точностью не то, что до дня — до часа. Посоветовал усилить наблюдение за импортом — и обнаружилось, что один очень влиятельный человек, находившийся до этого вне подозрения, поставляет лириум по искусственно завышенной цене. Упомянул об отсутствии контроля над застройкой центра — и немедленно выяснилось несколько интересных фактов о дырах в бюджете и нелегальных боях.

— Как получилось, что вы ещё не магистр? — спросили его после очередного триумфа.

— Я не считал себя достойным, — смущенно улыбнулся Радонис.

— Я буду ходатайствовать о том, чтобы вашу кандидатуру утвердили.

— Я тоже, господа.

— И я.

«Ты выглядишь настоящим святошей, дорогой», — рассмеялась демон в его голове.

«Я хочу нравиться людям».

«Ты и так им нравишься».

«Недостаточно. И это моя заслуга. Не твоя».

***

Радонис был сильным магом и дальновидным членом Магистериума. С другой стороны, в Тевинтере это не такая уж редкость. В молодом человеке было что-то ещё: на его открытое лицо было просто приятно смотреть. В его присутствии сами собой стихали споры, разговоры становились живее, и даже угрюмые старики долго ещё вспоминали интересно проведённый вечер. Архонт Дейвон сделал Радониса своим учеником именно поэтому: он очень ценил приятных людей. Радонису почти не завидовали — у архонта было трое сыновей, так что надежды ученика унаследовать престол были более, чем призрачны. А проводить много времени с брюзгливым, вечно ко всему придирающимся, брызгающим слюной главой государства — разве здесь есть удовольствие, которому можно завидовать?

Старший сын архонта Дейвона был убит на Сегероне. Никто не понимал, за каким демоном молодой наследник туда отправился: он никогда не проявлял особенного интереса к военному делу. Но как-то раз, когда в Магистериуме зачитывали очередной доклад об успехах (сомнительных) имперской армии, глаза наследника загорелись. Потом рассказывали, что он, вдохновленный чем-то, будто бы прошептал: «Я знаю, как нам победить их!»

Средний сын погиб спустя несколько лет. Какой-то фанатик заколол его на улице. Стража тут же изрубила убийцу на куски, так что причины нападения остались неясны. Возможно, это было связано с увеличением потока рабов — убитый был сторонником спонсирования южных торговцев.

Смерть младшего была, пожалуй, самой нелепой. В Тевинтере не существует даже термина «Истязания». Это выпускной экзамен, к которому готовят долго и дотошно. Лучшие маги страны следят за тем, чтобы не было никаких происшествий. Как демону гордыни удалось растерзать юношу и почему его не успели спасти — никому в Империи неведомо.

Радонис всегда был рядом с архонтом. Подносил стакан воды, занавешивал окна, чтобы не было видно заплаканных глаз, помогал создавать амулеты, притягивающие удачу и отпугивающие демонов.

Со своим демоном Радонис разговаривал всё реже. Ему было незачем, а не слышать её назойливый шёпот в своей голове он приучил себя ещё очень давно. И Желание решила, что с неё хватит.

Так что Дейвону пришлось погибнуть. Все знали, что в его смерти виновен безземельный выскочка Аврелиан Титус, но доказать это было невозможно. Радонис готов был волосы на голове рвать от бессилия — архонт не успел составить завещание.

Демон желания в его теле почти повизгивала от нетерпения: Радонис вот-вот даст волю отчаянию, и тогда его разум наконец сдастся. Раньше она боялась, что этот момент никогда не наступит — Радонис даже ей казался сделанным из камня.

— Значит, выбирать будет Магистериум, — невозмутимо проговорил Радонис, оставшись один. — Я всего-то должен завоевать популярность в Магистериуме.

— Хорошо, милый, — вздохнула демон желания. — Тебе снова понадобится лириум. И, я думаю, десяток рабов.

— И новый демон.

— Что?

— Я достаточно сотрудничал с тобой. Теперь я нуждаюсь в лучшем.

— Но это невозможно, — пробормотала Желание.

На самом деле она, конечно, знала: возможно. Просто для этого нужна сверхъестественная сила воли и сверхъестественная жестокость. В Радонисе она не сомневалась.

Название: Неожиданности
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан/Крэм, Железный Бык, ОМП,

спойлер

Халвард Павус
Категория: джен, преслэш
Жанр: драма, романс, немного флаффа
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (~2760 слов)
Саммари: Дориан очень хочет пообщаться с Крэмом. У Крэма есть веские причины этого избегать.
Примечание: вдохновлено игровым диалогом с Крэмом:

спойлер

— If you had the chance to use magic, would you change all the way?
— What? No. I don’t want any magic like that within ten yards of my body. When I was younger… I don’t know. Everyone has silly dreams. In Tevinter, dreams like that get you killed.

— Бык, почему твой лейтенант меня боится? — Дориан хотел бы, чтобы его слова прозвучали капризно, но вместо этого, к его досаде, вышло по-настоящему растерянно. Конечно, это случилось не впервые в его жизни: мужчина, который ему до неприличия нравился, прятался от него по углам. Просто сейчас, в многолюдном замке, он как никогда страдал от одиночества.

Кунари покосился на спящих в десятке метров от костра Быков и ухмыльнулся:

— Усы у тебя больно зловещие, — и добавил уже серьезнее: — Такие, как ты, таким, как он, в кошмарах снятся.

— Да вы все прекрасно знаете, что я не имею с ними ничего общего, — Дориан устало потер веки. Как бы ему хотелось самому до конца поверить в это.

— Ой ли, — покачал головой Бык.

Следующим утром, разминаясь перед завтраком, Бык как бы между прочим заметил:

— Наш нежный маг весь по тебе извелся, — и с неудовольствием отметил, как мгновенно помрачнел Крэм.

— Лучше мне будет не приближаться к нему, босс.

Бык закатил глаза.

— Я понимаю, ему сложно сочувствовать, все такое, но даже подлый имперец заслуживает того, чтобы получить прямой и честный отказ. Не съест же он тебя.

Крэм попытался улыбнуться, но вышло жалко. Бык выругался сквозь зубы.

— Если хочешь, я могу сам сказать ему, что он тебе отвратителен. Он гордый, ему хватит.

— Он мне не отвратителен, — юноша покачал головой. — Совсем не отвратителен. Дело... Прости, я просто трус. Я поговорю с ним, обещаю.

Когда парень, месяц кряду избегавший любой встречи с тобой, укладывавшийся спать в противоположной от тебя стороне лагеря, уходивший в уборную и не возвращавшийся, стоило тебе появиться на общих посиделках, — словом, когда такой человек вдруг зовет тебя выпить — сложно отнестись к этому без волнения. Повлиял ли его последний разговор с Быком? Или, может, до мальчика в принципе так медленно доходит? На всякий случай Дориан тщательно подготовился: поменял платье, выцыганил у Жозефины бутылку специального дипломатического ривейнского, в последний момент сунул в карман склянку с маслом.

Они устроились на замковой стене. Дориан мог бы многое сказать по поводу оптимального соотношения романтики и комфорта, но Крэм перебил его мысли неожиданно серьезным:

— Я бы не хотел, чтобы нас кто-нибудь слушал.

— Мы будем обсуждать военные тайны? — Дориан поднял брови.

— Скорее, личные, — Крэм печально улыбнулся. — Мне было довольно сложно решиться, так что я буду очень тебе благодарен, если ты не станешь иронизировать над моим рассказом.

Дориан не был идиотом. Он извинился и передал Крэму бутылку, чувствуя, как под ребрами начинает шевелиться на редкость дерьмовое предчувствие. Он был почти уверен, что не хочет сегодня знать чужих тайн. Никаких.

— Я родился в Каринусе, — начал Крэм. — Ты об этом не знал, да? Так странно: Империя такая большая, а в Инквизиции почему-то оказались два земляка. Я, наверное, лет на шесть тебя младше, — он отвернулся и, после короткой паузы, добавил: — И я родился девушкой.

***

— У него двухэтажный дом почти в центре. Двухэтажный, можешь себе представить?

Крэм убедился, что дверь заперта, и пошире раскрыл сумку. Пара монет — только и хватит, конечно, что два раза поужинать, но плевать. Нож. Что еще?

— Разумеется, ты не хочешь, но со временем тебе будет проще. Всем становится, поверь уж моему опыту.

Руки беспорядочно шарили по полкам, по кровати, под кроватью. В голове стучало: собрать вещи, собрать вещи. Но все они были отвратительно, вызывающе не его. Очень женские. Не брать же ему с собой выходное платье или новый гребень.

— Так что, я скажу, что ты принимаешь предложение, да?

— Нет.

Он зарекся отвечать — пусть себе уговаривает за закрытой дверью — но, как всегда, не выдержал.

— Почему нет? Ну почему? Ты бы действительно предпочла, чтобы все мы попали в рабство за долги, да? Как у тебя хватает совести отказываться, я не понимаю, вырастили дочь, а она...

Крэм стиснул зубы, чтобы не отвечать. Прижался лбом к холодному зеркалу, пытаясь успокоиться, но в висках все равно оглушительно стучала кровь. Взгляд упал на лежащие на комоде портновские ножницы.

— Дорогая, что ты там делаешь?

— Ничего особенного.

«Пытаюсь перестать быть дерьмом». Обрезать волосы оказалось сложнее, чем он думал: не удавалось захватить достаточно большую прядь, не получалось резать у самых корней, не получалось сделать так, чтобы не дрожали руки. Волосы падали на пол, на кровать, попадали в нос, заставляя его морщиться. Потом он достал свое длинное белое платье — самое дорогое и самое ненавистное: в нём его называли «невестой» десятки раз. Порезал его на длинные полосы, разложил их на кровати. Сначала обмотал так туго, что стало больно вдохнуть; пришлось переделать. Надел рубашку и штаны, выменянные на все его украшения ещё несколько месяцев назад.

Из зеркала на него смотрела отвратительно стриженная девчонка в мужской одежде. Губы у неё дрожали.

***

В это время суток трактир был переполнен: после долгого рабочего дня все стремились побыстрее накачаться дешёвым пойлом, чтобы можно было быстро уснуть, не видеть тяжёлых снов и наутро снова быть готовыми гнуть спину. Крэм сидел за столом в углу и пытался сообразить, что делать дальше. Большая кружка мутного эля помогала успокоиться.

— Прости, здесь свободно?

Не дожидаясь ответа, к нему подсели. Крэм глянул на незнакомца исподлобья. Мужчина, высокий и, кажется, довольно молодой. Тёмный капюшон скрывал половину его лица, но улыбался новый сосед вполне дружелюбно.

— Ты не против поболтать немного?

Незнакомец откинул капюшон, и стали видны внимательные светлые глаза и прямой нос. Крэм пожал плечами и мужчина, расценив это как согласие, смущённо кашлянул:

— Ты ведь парень, да? Тут темно, плохо видно.

Крэм кивнул и нерешительно улыбнулся.

— Я недавно в вашем городе, и вечерние экскурсии по кабакам пока не приносят результата. Но здесь вроде неплохо: по крайней мере, можно поглазеть на людей и выпивка дешёвая. Конечно, если бы у меня не попытались стянуть кошелёк, пока я беседовал с хозяином, было бы ещё лучше...

— Или если бы кислой капустой пахло поменьше.

Незнакомец расхохотался.

— Ну, на такую роскошь нам и рассчитывать не приходится. Взять тебе ещё выпить?

С каждым глотком Крэму всё больше нравилось в этом трактире, а собеседник делался всё приятнее. После второй кружки он рассказал, что всегда мечтал пойти в армию и собирается теперь это сделать. После третьей — признался, что ушёл из дома. Практически сбежал, если говорить начистоту. После четвёртой...

— Да ладно?! — Брутус хлопнул его по плечу. — Слушай, никогда бы не подумал!

Крэм краснел от удовольствия и смущённо смеялся. Он перестал считать выпитое и только безучастно отмечал, что трактирный гомон становится музыкой, лица вокруг — цветными пятнами, а поверхность стола и вообще все поверхности — зыбким колышущимся морем. Он как будто слышал свой голос со стороны: эмоциональный и запинающийся, но полностью мужской голос. И этот голос рассказывал вещи, которые он, кажется, никому никогда не рассказывал: об играх с мальчишками-рабами, которые считали его своим, о снах, в которых он брился и надевал мужскую одежду и после которых просыпался с блаженной улыбкой на лице, об отце, научившем его драться, и матери, мечтающей выдать его замуж. Брутус сочувственно кивал и заказывал ему ещё выпивки.

— Всё могло быть и хуже, с другой стороны, — заметил он, задумчиво постукивая по столу костяшками пальцев.

— Угу, — мрачно улыбнулся Крэм. — Если бы меня выдали замуж, было бы однозначно хуже.

— Да нет, — с пьяной серьёзностью возразил Брутус. — Я имею в виду, тебе повезло родиться в Тевинтере. Империи магов. Они многое могут.

Крэм потёр пальцами виски, пытаясь сосредоточиться. И, кажется, понял.

— Это... они, наверное, такого-то не могут. Всё-таки, — он попытался стать трезвее, но получилось плохо.

— Вообще-то нет, — Брутус доверительно наклонился к нему. — Но я как раз знаю магистра, который исследует такие вещи. Он ещё не рассказывал о результатах своих исследований, поэтому лучше будет помалкивать. Но там всё безопасно. У меня друг есть... ну, такой, как ты.

— Магистр, — после этого слова Крэму было сложно воспринимать всё остальное. С магами лучше даже не заговаривать, а уж магистров — вообще обходить за два квартала. Его отец мог бы рассказать, на что способны магистры.

— А сейчас у него... ну, у моего друга... даже если штаны свободные, видно, какой хороший... ну ты понимаешь, да? Через пару лет такие ритуалы будут обыденностью, но и стоить будут немало, конечно. Ты можешь и подождать, разумеется. Двумя годами раньше, двумя позже — куда тебе спешить, молодой еще. Тебе сколько лет-то?

— Девятнадцать, — Крэм машинально прибавил три года. Денег, конечно, у него не будет: если его и возьмут сейчас в армию, жалование понадобится родителям — это будет самое меньшее, что он должен для них сделать.

— Ну вот. Вся жизнь впереди. Там так здорово, даже голос и походка меняются. Не только... это самое. Тело.

Крэм парой глотков допил свою кружку. Наверняка это очень опасно. И миллион вещей могут пойти не так. Но, в конце концов, — разве ему есть, что терять?

***

Голова гудела, словно башенные часы. Мутило отвратительно, веки болели и язык прилипал к нёбу. Он никогда раньше так не напивался — честно говоря, он вообще никогда раньше не напивался. Каждое движение отдавалось болезненным эхом по всему телу. С трудом сдерживая стон, Крэм потёр кулаком глаза и приподнялся на локте. Он лежал в маленькой прохладной комнате. Узкая, но удобная кровать с чистым бельём, стол с парой стульев, зеркало на стене — комната производила бы приятное впечатление, если бы не отсутствие окон. Два старинных светильника на стенах давали тусклый, колеблющийся свет, внушавший невольную тревогу.

Хуже всего было, что он не помнил, как сюда попал. Вчерашний вечер распадался на отдельные картины: вот они выходят из трактира (ночь неожиданно холодная), вот идут по тёмному переулку, и дорога то уходит из-под ног, то, наоборот, стремительно приближается к лицу. Интересно, он вчера сообразил спросить хоть что-нибудь о предстоящем ритуале? Но при попытке вспомнить голова разболелась ещё сильнее.

— Ну и долго же ты спал! — вошедший в комнату Брутус был весел и бодр, словно и не напивался с ним вчера. — Ну как, готов к началу новой жизни?

— Не очень, — признался Крэм, поглаживая криво стриженый затылок — хоть бы голова перестала болеть!

— Ещё бы, такое счастье с неба свалилось, а, — Брутус так и излучал жизнерадостность, но при этом в его движениях было что-то нервное. Словно он торопился куда-то. — Пойдём, всё готово.

Крэм хотел возразить, но ничего внятного придумать не получалось. Мысли вообще требовали от него слишком много напряжения, которое немедленно отдавалось болезненной тяжестью в затылке и резью в глазах. Так что он просто осторожно встал, стараясь совершать минимум лишних движений, и направился за Брутусом в соседнюю комнату.

Она была длинной и тёмной, с низким потолком и тоже без окон. У стены стоял худощавый человек в длинном черном плаще с капюшоном, почти полностью закрывавшим его лицо: видны были только тонкие губы.

— Магистр... — Брутус почтительно склонил голову, но мужчина предостерегающе поднял руку.

— Не нужно имён.

Крэм кашлянул.

— Я... я хотел спросить...

Мужчина тряхнул головой, так что на миг стало видно, как блеснули его глаза. В правой руке он держал посох с каким-то кристаллом, который внезапно вспыхнул и начал переливаться мерным, успокаивающим светом.

— Всё в порядке, — медленно произнёс он, и Крэм тут же понял, что всё, действительно, в порядке. Ему просто нужно было лечь вон на тот стол у стены и расслабиться, возможно, даже закрыть глаза, чтобы не пугаться лишний раз...

Стол был жёстким и холодным: тут же заныли ещё и лопатки. Теперь нужно было расстегнуть рубашку. Несмотря на ежесекундно усиливающуюся головную боль, пальцы слушались его на удивление хорошо. Странно: он вообще не помнит, как разматывал тряпки, но сейчас их не было. Ну и идиотом он, наверное, выглядел утром! Да и сейчас, кажется, выглядит...

Голова стала болеть чуть меньше, так что Крэм, скосив глаза, постарался присмотреться к происходящему. Брутус куда-то исчез. Мужчина, так и не скинувший капюшон, пристально смотрел на пол, шевеля губами. Проследив за направлением его взгляда, Крэм увидел нарисованные на полу знаки. Круги, какие-то линии, какие-то буквы; всё это светилось тусклым, неестественным светом. Он слышал о чём-то подобном, кажется, он сейчас...

Мужчина поднял руку с посохом, и в голове как будто посыпались камни. Сдавленно застонав, Крэм зажмурился, но боль не проходила. Когда он снова открыл их, смаргивая слёзы, мужчина стоял прямо над ним и держал в руке нож. Что-то внутри — внутренний голос — тихий, сдавленный внутренний голос — заскулило, что нужно немедленно убегать отсюда, оказаться отсюда подальше любой ценой. Но его руки сами откинули полы рубашки, обнажая тело.

Магистр вдавил неестественно холодное лезвие в кожу над ключицей, но больно не было — то есть было, но как будто не ему. «Мне слишком страшно, чтобы чувствовать боль», — понял Крэм. Горячая липкая кровь текла по шее.

— Это хорошо, что тебе страшно, — улыбнулся ему магистр. — Они любят эмоции.

Крэм попробовал дёрнуться, но его словно сковало. Только в глазах потемнело от нечеловеческого усилия. Это, возможно, было к лучшему: знаки на полу засветились ещё сильнее, а в углах комнаты заклубилось нечто тёмное и пустое. Крэм не хотел туда смотреть. Он изо всех сил постарался зажмуриться.

— Смотри, — приказал магистр. — Лучше, чтобы ты их видел.

Сердце колотилось оглушительно громко, и в сознании забилась яростная, отчаянная надежда — пусть оно разорвётся в груди, пусть разорвётся прямо сейчас, так что ему не придётся больше так бояться, никогда больше не придётся...

— Магистр Павус, приехал...

Голос был незнакомым, очень нормальным и очень не к месту в этой комнате. Но с ним всё закончилось — резко, как обрывается крик. Кажется, слышались какие-то шаги, но Крэму было плевать. Он немедленно зажмурился, закрыл глаза руками, вжался затылком в стол. Ничего не происходило. Даже голова прошла; правда, заныл порез на плече. Когда дыхание чуть-чуть успокоилось, Крэм медленно открыл глаза и приподнял голову. Знаки на полу больше не светились. В комнате он был один.

На ходу застёгивая рубашку, Крэм выскользнул из комнаты. Увидел ведущую наверх лестницу и взбежал по ней, стараясь одновременно и не шуметь, и двигаться как можно быстрее. Откуда-то слышались мужские голоса, один говорил что-то об ужасной качке и как он думал, что никогда не доедет. Другой голос принадлежал магистру, но Крэм, не слушая, что тот ответит, ринулся к открытой двери. Позади послышался удивлённый возглас, но оглядываться он не стал.

***

Крэм давно замолчал, а Дориан все еще сидел, уставившись в одну точку. Казалось, его не было вовсе: была только многотонная тяжесть свалившейся на него вины. И — запоздалого ужаса. Раздавленный ею, он не мог поднять глаз и боялся вздохнуть. Снова и снова он переживал бесконечные недели взаперти, дома, когда каждый камень и каждая доска шептали ему, что он будет погребен здесь навсегда. Утро, когда он проснулся парализованным с головы до ног и понял, что бежать уже поздно. Скорчившегося в углу раба. Отца с тяжелым, беспокойным взглядом. Посох в его руке и свой единственный, панический рывок, инстинктивную судорогу, выплеснувшую наружу магию такой силы, что Халварда отшвырнуло к стене, а самого Дориана мгновенно вывернуло на пол. Только продышавшись, он осознал, что снова может двигаться. Отец лежал без сознания, и Дориан без малейших сомнений вырвал посох из его ослабевших пальцев. Он бежал, не оглядываясь.

— Эй, эй, чего ты.

Почувствовав руку на плече, Дориан понял, что плачет. Глотнул из бутылки — они к ней почти не притронулись — и, конечно, закашлялся.

— Тебе, наверное, никогда не было интересно, зачем ему это было нужно. А я никогда не задумывался, на что он ради этого пошел. Ведь ты наверняка не был единственным. Создатель, все эти годы он молчал и тренировался... на таких, как ты. Ненавижу его. И себя ненавижу. Я-то смог сбежать. Не то что они.

— Сбежать? — Крэм непонимающе нахмурился. — Ты сбежал от отца?

Дориан горько усмехнулся, метнул на него быстрый лихорадочный взгляд. Набрал побольше воздуха в легкие.

— Магистр Халвард Павус все эти годы, как я теперь понимаю, тренировался, отлавливая на улице таких, как ты, мечтающих изменить что-то в своем теле или в своей голове. Наверняка первыми он взялся за наших рабов. Сейчас вспомнил: эльфийский мальчишка, с которым я целовался еще до того, как меня отправили в Круг, исчез как-то раз, а я даже не поинтересовался, куда он делся. Мне вообще не было дела до других — тем более до рабов. А потом я вышел из-под контроля окончательно, и мой дорогой отец решил, что не может больше ждать. Тогда он устроил похищение собственного сына — руками наемников вытащил меня, буквально, из постели моего тогдашнего любовника и привез домой. Чтобы наконец исправить своего непослушного сына.

Крэм потерянно молчал. Дориан потрепал его по плечу.

— Расслабься, — он покачал головой. — Вот уж не думал, что мне придется рассказывать эту историю второй раз за неделю.

Они сидели так, привалившись друг к другу и наблюдая, как по заснеженным пикам разливается оранжевая закатная глазурь.

— Мне холодно, — пожаловался Дориан.

— А ведь ты меня тогда спас, — невпопад откликнулся Крэм.

— Случайно.

— Я тебе теперь не нравлюсь?

Дориан скосил на него взгляд, не зная, чему удивляться больше — непоследовательности или непосредственности этого парня.

— Нравишься, — подумав, ответил он. И не соврал, конечно: образ, преследовавший его все последнее время, образ молчаливого мальчишки с насмешливым умным взглядом, с сильными руками, с породистым северным профилем, вступив в схватку с новой информацией, никак не хотел сдавать позиций. От этого было никуда не деться — Крэм ему нравился. Все еще. Он поспешил добавить: — Но ты понимаешь: будет очень сложно.

— Мне тоже будет сложно, — пожал плечами Крэм. — Мне всегда была отвратительна мысль о том, что когда-нибудь придется целовать мужчину. В общем-то, я в принципе, с тех пор как сбежал, старался не допускать мысли о том, что мне может кто-то понравиться. Тем более — я кому-то, — он обхватил себя руками за плечи.

Дориан выругался про себя.

— Я свинья, что полез к тебе.

— Ты красивый, — откликнулся Крэм.

Дориан подумал, что с сегодняшнего дня в его жизни стало по крайней мере вдвое больше неожиданностей.

Название: Счастье
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Хоук/Фенрис, Данариус/Фенрис
Категория: слэш
Жанр: ангст
Рейтинг: R — NC-17
Размер: драббл (~700 слов)
Саммари: Фенрис вспоминает

Хоук любит задавать ему вопросы. Иногда ему нравится — он, например, с упоением описывает, как именно ответили за свои преступления очередные пойманные им работорговцы. Иногда ему неловко и приятно одновременно — возбуждение и стыд разливаются по телу, когда Хоук шёпотом просит его в деталях описать, чем они будут заниматься сегодня ночью. Иногда вопросы Хоука его раздражают — скажем, когда он с наивной непосредственностью выспрашивает о Тевинтере. Но хуже всего, когда вопросы Хоука ставят его в тупик.

«Чего ты хочешь, Фенрис?»

Этот вопрос выбивает почву у него из-под ног. Этот вопрос как ничто другое заставляет Фенриса почувствовать своё одиночество. Этот вопрос заставляет его чувствовать себя блуждающим в темноте посреди пустыни, и хоть бы какой-нибудь ориентир рядом.

Фенрис не знает, чего он хочет. Фенрис не хочет ничего. А кто ничего не хочет — ничего и не получит.

Страшнее всего то, что так было не всегда.

Его противников двое, оба крупнее и старше — один из них вообще человек. Но Фенрис хорошо знает свои преимущества — он быстрый, ловкий и безжалостный. Он умеет бить точно и больно. А ещё он сильнее, чем кажется. Один из его противников — эльф — наступает на него, размахивая кинжалами. Кинжалы блестят на солнце, его движения изящны и безупречны. Изящество его и губит: Фенрис выбирает момент, рубит с плеча, и вот уже один из кинжалов валяется на полу вместе со сжимающей его кистью. Второй противник осторожнее: ждёт, когда Фенрис начнёт атаковать, чтобы воспользоваться первой же его ошибкой. Фенрис не спешит, и они пританцовывают друг напротив друга, тяжело дыша. Зрители неодобрительно свистят, но ни эльф, ни человек не обращают на них никакого внимания. Зрителей не существует. Сейчас не существует ничего, кроме их поединка. Взгляд у человека совершенно шальной, почти безумный, и Фенрис предвкушает, как совсем скоро смерть сделает эти наглые глаза мутными и бессмысленными. Так и происходит. Ждать ошибки Фенриса было бесполезно — Фенрис не может позволить себе ошибиться. Он вытирает кровь с лица и слушает, как все ему рукоплещут. Зрители — другие рабы, горожане и даже магистры — смотрят на него. Хозяин улыбается ему. Фенрис победил. Он счастлив.

Раньше Фенрис не помнил всего этого, и было проще. Раньше он думал, что в принципе не умеет — ни хотеть, ни быть счастливым. Потом воспоминания стали возвращаться к нему — момент за моментом, образ за образом, как бусины на нитке. И многие из них были наполнены кристально-прозрачным, солнечным, беспримесным счастьем.

— Иди сюда.

Фенрис идёт. У него чудесная осанка и румянец на щеках.

— Разденься.

Фенрис раздевается. Хозяин смотрит на него, и ему нравится то, что он видит. Фенрису страшно и хорошо. Он знает, что будет больно. Зато Хозяин будет доволен им. Фенрис сумеет сделать так, чтобы ему было очень хорошо. И любая боль стоит этого.

— Расслабься.

Но Фенрис и не пытается. Он знает, что Хозяину нравится, когда он хныкает от боли. Хозяин раздвигает ему губы и вставляет кляп, так что стоны Фенриса становятся хриплым мычанием. Фенриса подташнивает, но ему всё равно.

— Тебе очень идёт быть связанным.

От этих слов его член, и без того возбуждённый, готов разорваться от напряжения. Фенрис стонет от наслаждения, на глазах у него — слёзы счастья.

— Ты прекрасно справился.

Фенрис справился так хорошо, что Хозяин даже позволил ему кончить. И теперь его голова лежит на хозяйских коленях, и Хозяин медленно поглаживает его ухо. Пропускает острый кончик между пальцами, теребит мочку, отводит чёлку со лба и тихо шепчет ему, каким хорошим мальчиком он был. Фенрис думает, что мог бы, наверно, умереть хоть сейчас — счастливее он уже никогда не будет.

Хоук любит его. Он любит Хоука. Они через многое прошли вместе — и ещё больше, видимо, им предстоит. Фенрис никогда не скажет этого вслух, но с Хоуком — сложно. Он заставляет думать о неудобных вещах, он просит странного, но хуже всего то, что Фенрис не понимает толком: чего же всё-таки хочет сам Хоук? Чего ждёт от него?

— Из обычного эльфа я сотворил совершенство. Встречайте: Фенрис, мой Волчонок.

Фенрис выходит к гостям. Он абсолютно голый, чтобы ничто не мешало гостям осмотреть его татуировки. От боли ему трудно двигаться, но Фенрис очень старается. К нему подходят, его рассматривают. Лириум жжёт Фенриса изнутри, ему кажется, что в мире нет ничего, кроме пылающей белой боли. Боли и счастья — потому что у его Хозяина всё получилось.

Фенрис надеется, что когда-нибудь сможет смириться с этими воспоминаниями.

— Хоук, — спрашивает он как-то, в особенно тоскливую ночь. — Что такое вообще — быть счастливым?

— Не знаю, — сонно отвечает Хоук. — Это сложно.

Название: Пьяный компас
Автор: elidoo
Оригинал: Drunken Compass
Переводчик: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: м!Тревельян/Дориан
Категория: слэш
Жанр: АУ, юмор, романтика
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1648 слов в оригинале)
Саммари: Тревельян всего лишь хотел утопить в стакане мысли о расставании с девушкой.
Примечание: Модерн!АУ; Дориан пьет итальянский ореховый ликер «премиум-класса» Франджелико, у которого чувственно-грешноватая реклама. Олд фешен — название коктейля на основе бурбона, скотча или виски.

— Поверить не могу, что она тебя бросила! — голос Быка, громкий, как горн, мгновенно привлек внимание окружающих. — Срань господня, вы, ребята, были вместе сколько — шесть лет?

— Семь, — Тревельян вздохнул и поднял руку, чтобы вышибала поставил на нее печать клуба. — И она меня не бросала. Я сделал предложение, и она сказала «нет». Опять.

— Мужик, это хреново. Вы с ней что, все еще вместе?

Вслед за Быком Тревельян вошел в клуб «Приют Вестника» — ужасное название для места, которое было чем угодно, но не приютом — и выудил телефон из заднего кармана.

Нет новых сообщений.

— Учитывая, что я ничего не слышал от нее уже неделю — наверное, нет.

— Значит, она тебя все-таки бросила.

Тревельян одарил Быка тяжелым взглядом.

— Тебе обязательно сыпать соль на свежую рану? Приятель, я вообще-то страдаю.

— Ну, забудь о Нере. Ты здесь как раз для этого! Мы собираемся напиться вдрызг, а потом найдем тебе милую девочку, с которой ты поедешь домой, — ухмылка Быка была заразительной, и Тревельян обнаружил, что тоже слегка улыбается. — Или двух, если ты сумеешь справиться сразу с двумя.

— Я собираюсь осуществить только первый пункт твоего плана, — сказал Тревельян, когда они распахнули двухстворчатую дверцу и мгновенно ослепли от ярких вспышек. Он кивнул на бар: — Пиво?

Четыре бокала спустя он все еще был слишком трезвым, чтобы не обращать внимания на скользкий пол, или острый запах искусственного дыма, или — о, ничего себе, в этом клубе было две пузырьковых машины! — или непрестанное бум-бум-бум, которое почему-то называлось музыкой.

Бык куда-то исчез — несомненно, демонстрировал свою впечатляющую мускулатуру восторженным и вусмерть пьяным посетителям.

Тревельян снова проверил телефон. Нет новых сообщений.

Возможно, пришло время перейти на что-то покрепче пива.

— Вы наливаете олд фешен? —Тревельяну приходилось перекрикивать музыку, чтобы молодая девушка за барной стойкой могла его услышать. Сквозь стеклянную столешницу под его руками он мог видеть живых тропических рыбок. Да что это за место?

— Что? — блондинка нахмурилась, глядя на него. — Это еще что за понтовое извращение?

— Забудьте, — он протянул ей двадцатку. — Просто бурбон. Чистый.

Девушка за стойкой что-то пробормотала — учитывая, сколько стоил напиток, она была не очень-то дружелюбна. Тревельян взял салфетку из стопки и бездумно повертел ее в руках, удерживаясь от желания вновь проверить телефон.

И тут он почувствовал, как чья-то рука задирает его рубашку и горячие пальцы касаются кожи, скользят вдоль позвоночника...

— Сто-оп! — Тревельян подпрыгнул и схватил шуструю руку. — Это совершенно неуме...

Оставшаяся часть предложения умерла у него на губах, когда бархатный рот накрыл его собственный, нежно посасывая и покусывая, а язык, сладкий от Франджелико, скользнул между его губ.

Тревельян даже не знал, кого целует — его глаза сами прикрылись в тот момент, когда их языки встретились — только что его партнер был демонически искусен; он не смог сдержать слабый стон, зародившийся в груди, когда поцелуй стал глубже.

— Риленус, — медово промурлыкали ему на ухо, когда их губы наконец разомкнулись. — Ты говорил, что позвонишь мне. Я уже был готов высылать поисковый отряд.

Тревельян открыл глаза и медленно моргнул.

— Хммм?

Невероятно красивый мужчина посмотрел на него в ответ — у него были темные волосы, глаза отливали серебром, а губы являли собой воплощение порочности. Холеные усики и маленькая эспаньолка объясняли, почему минуту назад Тревельян почувствовал легкую щекотку.

— Ты уже забыл обо мне? — спросил потрясающий незнакомец; алкоголь сделал его речь слегка неразборчивой. — Ты ведь сказал, что тебе нравится та штука, которую я делаю языком.

Тревельян судорожно сглотнул.

— Мне жаль, но ты ошибаешься. Я не...

Одна ладонь зарылась в его волосы, другая легла сзади на шею, и его вовлекли в еще один головокружительный поцелуй — и незнакомец сделал ту штуку языком.

Дыхание Создателя, Риленус был идиотом, раз не отозвался на приглашение этого мужчины.

Кто-то хлестнул их связкой соломинок для коктейлей и раздраженно буркнул:

— Нечего устраивать прелюдию посреди бара, алкоголики! Вы пройти не даете!

Тревельян, не выпуская незнакомца из объятий, поспешил к выходу, совершенно забыв о своем бурбоне.

Они ввалились в полутемное помещение, не переставая целоваться и отчаянно дергая друг на друге одежду, пытаясь добраться до обнаженной кожи.

Обворожительный незнакомец вжал Тревельяна в стену, с пьяной несдержанностью потираясь о его бедра своими.

Прикосновение заставило Тревельяна зашипеть, и он слегка отпрянул, чтобы сделать прерывистый вдох, который обернулся стоном, когда мужчина воспользовался моментом, чтобы втянуть в рот мочку его уха.

Благая Андарсте...

Руки! Руки в неожиданных местах!

Тревельян был пьян, но все еще соображал достаточно, чтобы осознавать: все происходящее было ужасно неправильным. Пользоваться тем, что незнакомец перебрал с выпивкой — и неважно, что он был безумно привлекателен и сам этого хотел...

— Подожди секунду! — Тревельян, вероятно, сказал это громче, чем собирался, но в этот момент его крепко ухватили за задницу, и действовать требовалось немедленно, если он хотел сохранить ясный рассудок. — Я не могу. Это неправильно.

— Не беспокойся, Риленус, — легкие, как перышко, поцелуи на шее заставили Тревельяна ахнуть, но он нашел в себе силы отстраниться. — Я обещал, что никому не скажу — и я буду молчать. Делай со мной что хочешь.

— Нет, дело не... — сбитый с толку, Тревельян ошарашенно моргнул. — Что?

Умелые пальцы приласкали выпуклость в его штанах, и ему пришлось прикусить губу, чтобы сдержать стон.

— Ты этого хочешь. Я этого хочу. Один-один.

— Послушай, ты очень привлекательный, и при других обстоятельствах я бы принял твое предложение, — Тревельян обхватил ладонями манящее, прекрасное лицо, заставляя мужчину посмотреть себе в глаза. — Но все это неправильно, потому что я не Риленус.

Серые глаза отчаянно пытались сфокусироваться.

— Ты не Риленус?

— Нет.

— Ты не Риленус, — это уже прозвучало как утверждение.

Отлично, они достигли хоть какого-то взаимопонимания.

— Верно.

— Тогда кто ты, мать твою, такой? И почему ты у меня дома?

— Тревельян. Меня зовут Тревельян, — он облизал губы — нервная привычка — и слегка покраснел, ощутив на них вкус поцелуев. Он позволил рукам опуститься. — Мне жаль. Не стоило мне сюда приходить.

— Тогда зачем пришел? — бровь любопытно приподнялась, и Тревельян поборол желание проследить ее изгиб большим пальцем.

— Потому что мне понравилось целовать тебя.

Простота его ответа, похоже, обескуражила пьяного хозяина квартиры. С оттенком любопытства Тревельян наблюдал за тем, как он глубоко вздохнул и задержал дыхание; его глаза широко распахнулись.

Когда незнакомец снова заговорил, на его губах возникла улыбка, сочащаяся коварством.

— Дориан, — произнес он; великолепные белые зубы блеснули в полутьме.

— Прошу прощения?

— Это мое имя. Запомни его. Чуть позже ты будешь кричать его.

Тревельян едва не поперхнулся.

— Ты слышал хоть слово из того, что я сказал? Я не...

— Не Риленус. Я уловил, — Дориан обвил его шею руками, притягивая ближе. — Но ты уже здесь, так что мы можем продолжить.

Бархатный язык лизнул его нижнюю губу, и мозг Тревельяна предпринял попытку отключиться.

— Нет, — он со всей возможной нежностью отстранил Дориана за плечи. — Я не хочу.

— В смысле «нет»? Разве не за этим ты сюда пришел?

— Ты пьян, так что — не за этим.

— Почему?

— Потому что я хочу быть чем-то большим, чем память о пьяной ошибке наутро.

Это был уже второй раз, когда Дориан посмотрел на него как на редкую зверушку, наклонив голову таким образом, что Тревельяну немедленно захотелось снова его поцеловать.

Соберись.

Он прочистил горло и поспешил перейти к действиям, чтобы не выкинуть какую-нибудь глупость.

— Давай-ка уложим тебя в постель. Я с удобством устроюсь на твоем... — он оглядел гостиную и нашел взглядом старенький диван, заваленный книгами, — э, видимо, на твоей книжной полке из черной кожи.

Утреннее солнце заглянуло в большие окна, заиграло в гранях чего-то блестящего и стало светить в глаза.

Тревельян горестно застонал и отвернулся, пряча нос в кожаных складках дивана и чувствуя запах старых книг и чернил.

Он не был жаворонком.

Как раз когда Тревельян счастливо соскальзывал обратно в сон, чувствительный тычок в спину бесцеремонно выдернул его из полудремы.

— Проснись, — тот же голос, что прошлой ночью шептал сладкие обещания ему на ухо, в жестокой реальности утра больше не звучал ласково и игриво. — Хочу посмотреть, не урод ли ты.

Он что, серьезно?

Ну, по крайней мере, Дориан его вспомнил.

— Нет, — недовольно пробормотал Тревельян в теплую кожу под щекой. — Еще полчасика.

Наглые руки потянули за рубашку, напрасно стараясь заставить его перевернуться. Он свернулся клубком, предоставив Дориану возможность ругаться на его спину; от осознания абсурдности ситуации в нем закипал смех. Тревельян перестал сдерживать его, когда Дориан начал щекотаться, царапая чувствительную кожу короткими ногтями.

— Да обернись ты, ленивый ублюдок! Я хочу знать, нужно ли мне прополоскать рот отбеливателем!

Тревельян от души потянулся и наконец обернулся, щурясь от света.

— Ты совсем другой человек при свете дня, Дориан.

Он сделал вид, что не заметил легкого румянца на щеках Дориана, но его пальцы, действуя словно по собственной воле, легонько коснулись родинки около правого глаза.

— Доброе утро, — сказал Тревельян с сонной улыбкой.

Когда Тревельян почувствовал, как телефон завибрировал в заднем кармане, он схватил его с такой торопливостью, что едва не выронил проклятую штуковину.

Одно новое сообщение.

Тревельян провел пальцем по экрану, чтобы разблокировать его, и прочел короткое послание.

Заканчиваю работать в 30. Закажем ко мне тайскую еду? хо

Он торопливо напечатал ответ.

Давай поужинаем у меня. Хочу отдать тебе кое-что.

Второй рукой он безотчетно скользнул в карман, ощупью найдя новенький ключ.

Название: Свет во тьме
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан!венатори/Каллен!красный храмовник
Категория: преслэш
Жанр: AU, дарк, романс
Рейтинг: PG-13
Размер: 1200*851

ссылка на оригинал в новой вкладке

Название: Соблазн
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан/м!Адаар
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Размер: 1200*851

ссылка на оригинал в новой вкладке

Название: Ва-банк
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Кальперния, Корифей
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 1374*2000

ссылка на оригинал в новой вкладке

Название: Искусительный шёпот
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Гереон Алексиус, Феликс Алексиус
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 500*875

ссылка на оригинал в новой вкладке

Название: Защитники справедливости
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Кальперния
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 500*875

ссылка на оригинал в новой вкладке

Название: Desire
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Размер: 684*1100
Исходники: собственные скриншоты из игры
Примечание: эскизная версия коллажа

ссылка на оригинал в новой вкладке

Наши баннеры:

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=4150311"><img src="http://storage8.static.itmages.ru/i/15/0825/h_1440483213_5575018_5b8b9b0284.jpg"></a></div>

+3

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=4150311"><img src="http://storage2.static.itmages.ru/i/15/0824/h_1440460471_6524515_26ab64f14c.jpg"></a></div>

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=4150311"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/3/4/0/3340474/83285350.jpg"></a></div>

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=4150311"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/3/4/0/3340474/83285354.jpg"></a></div>

Миди: первая часть | Миди: вторая часть | Основная выкладка

@темы: слэш, арт, Тевинтер, джен, Фракционные войны: Реванш

---

Тевинтер. Желание. Миди (первая часть)

[Чёрная шапочка]

Название: Предел возможностей (первая часть)
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан Павус|(/)Гереон Алексиус, Феликс Алексиус, м!Лавеллан, прочие
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, ангст, психология
Рейтинг: PG-13 — R
Размер: миди (~11 700 слов)
По статье из Кодекса: Не следует тешить себя заблуждением, будто магия может все. У нее есть свои пределы, и даже величайший из магов не может за них выйти. <..> И еще одно ограничение. Жизнь конечна. — Из Лекции Первого Чародея Венселуса.

Глава I

Утро было терпимым: по крайней мере, ему удалось проснуться самому. Просыпаться по звонку в коридоре было мерзко и унизительно, и больше пристало скотине в хлеву. «Вряд ли, конечно, коровы просыпаются по звонку. Если только они не кунари», — резонно возразил сам себе Дориан, торопливо одеваясь. В предыдущем Круге у каждого была своя комната, а здесь ученики спали в длинных залах, человек по двадцать в каждом. Будешь одеваться одновременно со всеми — обязательно начнётся: «На что это ты там пялишься, интересно?» — и спустя пять-шесть реплик приведёт к потасовке. Не то чтобы Дориан боялся потасовок: он не помнил уже, когда в последний раз проигрывал, а побеждать он любил чуть ли не больше всего на свете. Но пара-тройка историй с его участием — и нужно будет менять школу, а это, сколько бы он ни врал другим и себе, неловко и стыдно.

Так что лучше всего было действовать, как сегодня: одеться, пока все ещё спят, и выскользнуть в коридор. Их заставляли держать окна в спальнях открытыми в любую погоду, так что духота коридора казалась с утра приятной — зато пальцы не зябнут. Умывшись, Дориан принялся бродить по зданию, коротая время до завтрака. Круг медленно просыпался: мимо него спешили куда-то слуги, всё чаще слышались голоса. Хотелось побыть одному — он очень соскучился по одиночеству. Общие спальни — это, всё-таки, издевательство над человеческим достоинством.

В аудиториях, наверно, никого ещё нет. Спустившись на учебный этаж, Дориан вошёл в пустую комнату и, выбрав в шкафу подходящую книгу, расположился на скамье в первом ряду. Книга оказалась трактатом о магических барьерах, так что спустя несколько минут Дориан уже экспериментировал, защищая от вражеских заклинаний то себя, то дверь, то книжный шкаф. Вскоре он так увлёкся, что забыл обо всём на свете, даже о завтраке. Барьер, который он поставил на дверь аудитории, был безупречен. Интересно, сколько времени потребуется его учителям, поставь он такой барьер, скажем, на вход в жилой коридор? Понятно, что студенты не справятся вовсе, но и для его наставников это наверняка будет нетривиальной задачей: там комбинация четырёх видов магии, и не сообразишь сразу, каких.

В аудиторию вошёл человек в длинном уличном плаще. Просто прошёл через барьер, разорвав его, словно тонкий слой бумаги! И, как ни в чём не бывало, повесил плащ на крючок у входа, подошёл к кафедре и приветливо кивнул Дориану.

— Потрясающе, — Дориан наконец обрёл дар речи. — Как вам это удалось?

— Доброе утро, молодой человек, — На вид ему было лет сорок. Умные светлые глаза насмешливо смотрели на Дориана.

— Да ладно, не притворяйтесь. Вы не могли не заметить моего барьера! — Дориан старался выглядеть самоуверенно, но в глубине души немножко верил, что мужчина, действительно, просто не заметил. Было в нём нечто, что позволяло поверить в такое.

— Как скажете, — тот поклонился ему с издевательской учтивостью. — Ваш барьер, действительно, сложно было не заметить: он поставлен так грубо, что вокруг болтаются громадные лоскуты. По этой же причине его легко было нейтрализовать: он вообще не связан с Завесой, дотронешься в одном месте — и весь разваливается.

— Но ведь...

В аудиторию один за другим входили студенты. Это был выпускной класс, в который Дориана не взяли — он говорил всем, что это из-за поведения, но ещё — он никогда бы не признал этого вслух — у него были некоторые проблемы со школой электричества.

— Дориан, вы ошиблись аудиторией.

Их ментор был, как всегда, вежлив и непреклонен, как воспитанный бронто. Дориан решил, что будет присутствовать на этом занятии, а если для этого придётся обездвижить ментора или поджечь коридор — ничего не поделаешь, не повезло. Но всё оказалось намного проще.

— Мои лекции — не часть учебного плана, — возразил магистр. — Их могут посещать все студенты.

***

В этот единственный раз Дориан действительно был не виноват. Раньше его всегда обвиняли по делу: он, например, действительно устроил грозу прямо в спальне. Уговорил духа мудрости написать за него зачёт. Вселил виспов в нескольких дохлых кошек. Участвовал в паре-тройке дуэлей (в которых, кстати, никто даже не погиб!) Он никогда не отрицал своей вины — он был для этого слишком горд.

Но сейчас он правда не вселял никого в скелеты и не заставлял их маршировать по улице. Да, он лазил в подвал на них смотреть, но кто не лазил? Разве что совсем безнадёжные заучки. Но это же Дориан у нас часто бродит по зданию один (как будто это преступление), постоянно хвастается, как здорово он контролирует виспов (с его способностями это несложно, было бы, чем хвастаться), и вообще только и думает о том, как бы ещё выделиться (да об этом все думают, просто у него лучше получается). Дориану предложили подумать о своём поведении, а чтобы лучше думалось, заперли в карцер. В карцер, чтоб его. В его предыдущем Круге никакого карцера даже предусмотрено не было. Так что Дориан лежал на полу и пытался уснуть — чтобы отвлечься от мыслей о том, как всё плохо. Но только у него начало получаться, как дверь с тихим скрипом открылась.

— Эмм... Привет.

Амон был одним из тех, кто не вызывал у Дориана рвотного рефлекса. Таких здесь было немного, так что Дориан его ценил.

— Откуда у тебя ключ? — поинтересовался он после рукопожатия.

— Стащил, — довольно улыбнулся Амон. — Я пришёл сказать, что они, кажется, собираются тебя исключить.

— Нет! — это была скорее мольба, чем возражение.

— Я слышал, как они обсуждали... Говорили о тебе много лестного — ну, ты представляешь себе. Какой ты самовлюблённый и неконтролируемый. Что чем раньше они от тебя избавятся, тем лучше, потому что демоны знают, какие с тобой потом будут проблемы. Ну, и всё в таком роде.

— Я этого не делал.

— Да мне кажется, они в курсе. Им плевать, понимаешь? У тебя уже... ну, репутация, что ли, — он смущённо рассматривал стену, и это смущение, пожалуй, было Дориану обиднее всего. Как будто Амон в принципе с ними согласен. Как будто он считает, что Дориан всё это заслужил, и, может, ещё что похуже.

Хотя сложно сказать, что будет хуже. И что скажут дома. Хотя они и не скажут, конечно, просто смотреть будут так, что Дориану умереть захочется. От одного предчувствия их укоризненных взглядов начинало мутить.

— Тогда мне тоже плевать, — сказал Дориан, надеясь, что так он сейчас себя и почувствует. Но ему не было плевать. Ему было очень плохо. — Будь что будет, — решительно добавил он. — И счастливо вам тут оставаться.

В карцере, конечно, никакой магии, но дверь-то была уже открыта! Оставалось только выбрать самые пустынные коридоры, но Дориан не зря провёл так много времени, исследуя здание. По пути к выходу ему так никто и не встретился, а отвлечь привратника было парой пустяков.

Минратос он почти не знал, но решил, что будет просто каждый раз сворачивать на более узкую и грязную улицу — такие лучше соответствовали его настроению.

В очередной раз Дориан всех подвёл. Отец надеялся, что этот Круг сможет его исправить. Строгая дисциплина и всё такое. Но эти вещи ни за что не смогли бы его «исправить» — даже если представить себе, что в нём было, что исправлять. Дориану всё чаще казалось, что исправлять было нечего — он был не то чтобы божественно прекрасным, но просто... очень цельным, что ли. Он не мог просто взять и поменять какую-то часть себя, потому что вслед за ней неизбежно изменились бы и другие, важные черты, и в конце концов от него бы ничего не осталось.

Но такие вещи никому не объяснишь. Да и некому было их объяснять. Поборники жёсткой дисциплины уж точно не думают, что стоит прислушиваться к людям. Они и так всё про тебя знают. Лучше тебя самого практически.

«Отлично, — с горьким удовольствием поздравил себя Дориан. — Моя порочная сущность как на ладони». Ноги сами привели его к «Сердцу дракона» — самому большому борделю в городе. Как будто судьба дразнила его: слабо сделать всё ещё хуже? А Дориана всегда было легко взять на слабо.

Внутри пахло дешёвыми духами и было много эльфов. Стараясь выглядеть так, словно он в подобных местах проводит каждые выходные, Дориан неторопливо опустошил поднесённый ему бокал вина. Сердце колотилось в груди как бешеное, но он широко улыбался и оценивающе щурился, глядя по сторонам. «Пусть ко мне кто-нибудь сам подсядет, а то я сижу здесь, как идиот». Он пригубил второй бокал.

— Не советую это пить, — на соседний стул присела худенькая блондинка. Она выглядела едва ли не младше самого Дориана и приветливо ему улыбалась, но в серых глазах девушки была такая усталая безнадёжность, что ему ещё сильнее захотелось напиться. — Вино у нас плохое, зато бренди отличный.

А ещё бренди намного крепче. Почему бы и нет, с другой стороны. В круг он всё равно не вернётся.

— Давай.

Бренди действительно был неплох. Дориан даже начал получать удовольствие от ситуации, когда девушка предложила:

— Если хочешь, можно сесть вон туда, — она показала на противоположный конец зала. — Там удобные мягкие диваны. А на втором этаже у нас есть отдельные комнаты.

— Ага, — Дориан употребил всю свою силу воли на то, чтобы не покраснеть. — Я думаю, что... Ну...

— Ты ведь знаешь, куда пришёл, да? — улыбнулась ему блондинка. Дориан поспешно кивнул. — Я бы на твоём месте воспользовалась моментом: ты ведь наверняка ещё учишься? — Дориан снова кивнул. — Так вперёд, пока наставники за тобой не следят.

Она улыбалась одними губами, а глаза всё ещё были печальными. Дориан начал злиться на себя за то, что обращает внимание на такие вещи. Она ведь права: ему нескоро ещё представится шанс оказаться в месте вроде этого. А ещё в груди комком поднимался стыд, и из-за этого он тоже начинал злиться. «Клиенты вроде тебя у них тоже бывают. Не ты первый, не ты последний. Давай». Но он так и не придумал, что ей сказать, только кивнул.

— Ты ведь думаешь о чём-то конкретном, да? — предположила блондинка. — Намекни мне, я догадливая.

Она переборщила совсем чуть-чуть, но всё-таки её тон был теперь чересчур покровительственным. Внутри поднялась очередная волна эмоций. Тоже мне, мамочка. Раздражение на себя, злость на неё и детское желание взять и показать всем захватили его полностью — возможно, примерно так демон контролирует сознание одержимого. Сквозь шум крови в висках Дориан услышал свой голос — уверенный и насмешливый, как всегда, когда ему хотелось плакать от смущения:

— Намекаю. Мужчины. Эльфы, но высокие, хорошо, если с длинными волосами. Худые. Двое.

Дориан снял с пальца перстень и опустил в ее узкую ладонь. Блондинка одобрительно улыбнулась.

— Здорово, когда мужчина точно знает, чего хочет. Садись вон туда, к тебе подойдут.

Это оказалось проще, чем он думал. Возможно, дело было в бренди, который отлично согревал изнутри и заставлял забыть о том, в какое дерьмо он вляпался. Через пару минут по обе стороны от него сидели чудесные эльфийские юноши — и смотрели они задорно, не то, что та блондинка. Больше не нужно было мучительно подбирать слова и выглядеть самоуверенным. Когда кто-то сидит у тебя на коленях и водит языком по шее, вообще не думаешь о подобных вещах.

Их пальцы были удивительно нежными. Дориан прикрыл глаза и, постанывая, позволил им раздеть себя. На миг мелькнула мысль, что нужно было, наверно, подняться в отдельную комнату на второй этаж, но в том, что, присмотревшись хорошенько, его может заметить любой посетитель, было нечто потрясающе волнующее. «Порочное, — решил Дориан. — Это очень порочно и поэтому так сильно возбуждает». Пальцы. Губы. Языки. Он словно купался во всём этом, не различая уже, кто из них что делает и что будет делать потом. Бурный поток уносил его всё дальше и глубже, и это было восхитительно, потрясающе правильно.

— Какая неожиданная встреча. Дориан Павус, правильно?

По телу прошла холодная дрожь. Он моргнул несколько раз, надеясь, что просто привиделось. Но магистр Алексиус никуда не исчез. Единственный человек в Минратосе, которым он по-настоящему восхищался. Лекции которого слушал с открытым ртом, не считая нужным скрывать изумление. Который делал с Завесой такие вещи, что Дориан готов был визжать от восторга.

Он смотрел на Дориана насмешливо-удивлённо, и так же с ним разговаривал: словно Дориан только что задал ему странный, но интересный вопрос, а не лежал на широком диване абсолютно голый. Рука сама потянулась прикрыться, но Дориан запретил себе подобную слабость и, наоборот, чуть пошире раздвинул ноги.

— Именно. И какая приятная встреча! Присоединитесь? Или вы предпочитаете смотреть?

Не выдержав, он все-таки зажмурился от стыда. Спрятал лицо на груди одного из эльфов. Но Алексиус молчал, и пришлось снова поднять на него взгляд. Было трудно дышать, но Дориан старательно растянул губы в самой нахальной из своих улыбок.

Он стоял совсем рядом, руку протяни — и коснёшься. Полностью одетый, он рассматривал его внимательно и бесстрастно. «Как раба на невольничьем рынке», — подумал вдруг Дориан, и от этой мысли член предательски дрогнул.

— Пойдёшь со мной. Одевайся.

***

— Дориан, почему магия так неэффективно используется для перемещения в пространстве?

— Неэффективно?

— А сколько энергии тебе нужно, чтобы преодолеть какие-то двадцать метров?

— Мне? Честно говоря, я пока не очень...

— Создатель, да не тебе! В принципе.

Это была большая комната, почти зала. В центре было обширное пустое пространство — видимо, для практических занятий. Вдоль стен стояли книжные шкафы и сундуки с разными ингредиентами. В дальнем углу на длинном низком столе валялся безжалостно расчленённый посох. «Интересно, почему он не отправил меня обратно в Круг? Почему он ни словом не обмолвился о вчерашнем?» Вчера он старался сохранить хотя бы подобие достоинства: оделся нарочито медленно и так же медленно, не глядя по сторонам, вышел. Алексиус велел ему садиться в карету. Они ехали долго; Дориан, вознамерившийся гордо молчать всю дорогу, сам не заметил, как уснул, прислонившись щекой к окну.

— Нужно очень много энергии, потому что для управления пространством надо искривлять Завесу, а это тяжело.

— Правильно. А почему это так тяжело, как ты думаешь?

— Ну как... её и почувствовать-то не всегда просто. Чтобы постоянно её ощущать, нужен весьма сильный дар. Я, кстати, ощущаю.

— Дориан.

— Простите, просто пытался разрядить обстановку. Ну вот, и сложно работать с тем, про что не знаешь толком, что это такое. Нащупать её — усилие, притянуть к себе — усилие, а уж как-то манипулировать ей...

— А если магией крови?

Дориан опешил. О магии крови можно было читать тайком, магией крови можно было пугать робких товарищей, но чтобы магистр, старший чародей, преподаватель, в конце концов, вот так запросто его спрашивал! Или это какая-то проверка?

— Понятия не имею, — поспешно ответил он.

Алексиус насмешливо посмотрел на него.

— А если подумать?

— Магия крови должна давать очень мощный выброс энергии. По идее, это может сработать.

— Ты не...

— Разумеется, нет. Я же не идиот.

— Ладно, тогда смотри и соображай, что происходит.

Дориану, вообще-то, хотелось зажмуриться от неправильности происходящего. Но он заставил себя смотреть, как Алексиус берет с одной из полок нож, закатывает рукав и ловким, точным движением делает надрез на руке повыше запястья. Пол под ними ощутимо дрогнул. Потом ещё раз, сильнее. Потеряв равновесие, Дориан шлёпнулся на пол. Третьего толчка не последовало; всё успокоилось. Алексиус протянул ему руку, помогая встать. У него были очень сильные пальцы, и от этого ощущения — он держит его за руку и тянет вверх — по спине вдруг прошёл холодок.

— Выводы? — Алексиус выжидательно посмотрел на него. Дориан отряхнул одежду, пытаясь потянуть время.

— Вы чуть дом не обрушили.

— Так, дальше.

— Это действительно был мощный выброс энергии. Она очень чувствовалась: прямо такая тяжесть в воздухе, — Алексиус нетерпеливо кивнул. — Но эта энергия, — сердце бешено скакнуло, как всегда, когда он рисковал и боялся проиграть. Очень хотелось, чтобы его ответ оказался правильным. Незаметно заведя руку за спину, он скрестил пальцы. — Эта энергия как будто заслоняет Завесу. Мешает её чувствовать, может быть даже... я не знаю... она может как бы вступать с ней в противодействие?

Алексиус улыбнулся ему. По-настоящему улыбнулся, без насмешки. Дориан едва сдержался, чтобы совершенно по-детски не улыбнуться в ответ.

— Да, так и происходит. Прибегая к магии крови, ты пытаешься пользоваться Тенью, минуя Завесу. Позволяешь демонам выполнять работу за тебя, но в итоге контролируешь смехотворно мало. И, в результате, можешь смехотворно мало. Например, я мог бы разрушить дом, но не весь город. С магией крови всегда есть предел — потому, что не ты, не только ты, отвечаешь за ситуацию. Этот предел может быть далеко или близко, но преодолеть его будет нельзя. А если ты научишься манипулировать Завесой — тогда предела не будет. Всё будет зависеть от тебя и только от тебя.

— Потрясающе, — выпалил Дориан.

Он думал, что сейчас Алексиус скажет: «Польщён твоей оценкой» или что-то подобное. Но он только коротко кивнул ему. «Как равному», — с замиранием сердца подумал Дориан.

В дверь постучали, потом она осторожно приоткрылась. На пороге стоял мальчик лет девяти.

— У вас тут всё в порядке, пап? Пол трясся; я сначала подумал, что у мамы, но она сказала, что нет.

— Это у меня, да, — Алексиус улыбнулся мальчику, и теперь это была совсем другая улыбка. Похоже улыбались иногда женщины, особенно — молодые матери. Дориан думал, что мужчины так не умеют. — Но всё в порядке, я специально.

Мальчик не спешил уходить.

— Там погода хорошая, — светским тоном заметил он. — Можно, я скажу накрывать к завтраку на террасе?

— Конечно, — кивнул Алексиус, по-прежнему глядя на мальчика так, что Дориан улыбнулся от... не от умиления, конечно. Из-за симпатии, что ли. — А сколько времени, Феликс?

— Полдень почти. Привет.

Подойдя к Дориану, мальчик протянул ему руку, как взрослый.

Перед завтраком Дориан не удержался — тихо спросил:

— Как вы не испугались показать мне магию крови? Это же... ну, считается жуткой мерзостью.

— Дело не в том, что это мерзость, а в том, что это глупо.

— Я понимаю. Но... это ведь аморально, нет?

Алексиус улыбнулся.

— Феликс, сбегай позови маму, ладно? Ей если не напомнить, до ночи работать будет. — И как ни в чём не бывало продолжил, наливая себе кофе. — Вспомни, при каких обстоятельствах мы с тобой вчера встретились. Я, как ты мог заметить, не отличаюсь ханжеством или щепетильностью.

— Я не хочу возвращаться в круг, — вдруг выпалил Дориан. — Я понимаю, что это по-детски, но там так плохо...

— Ты можешь остаться у меня, разумеется, — Алексиус казался удивлённым, словно Дориан спросил об очевидной вещи. — Мне нужен подмастерье. А к выпускному экзамену я тебя подготовлю, невелика наука.

— Спасибо, — будь Дориан на пару лет моложе, он вскочил бы и подпрыгнул несколько раз, чтобы выплеснуть переполнившую его безграничную радость. Ему и сейчас непросто было удержаться. — Я очень хочу, правда!

— Я вижу, — улыбнулся Алексиус. — Начинай есть, у нас сегодня много дел.

Глава II

— Партнёрство куда перспективнее работы в одиночку, — сказал ему Алексиус. Дориан вежливо покачал головой. — Подумай, от чего именно ты отказываешься.

— Парнёрство партнёрству рознь, — нехотя объяснил он. И добавил, не давая собеседнику вставить реплику: — Я хочу ещё винограда.

Виноград был божественным: сладким с легчайшей кислинкой, очень сочным и ароматным настолько, что стоит только прикрыть глаза, и кажется, что ты в цветущем саду. Дориан зажмурился от удовольствия, приоткрыл губы и позволил длинным сильным пальцам положить ему в рот ещё одну ягоду. Его погладили по губам. Сначала — совсем невесомо, словно это случайное прикосновение, но с каждой секунды пальцы делались увереннее и наглее. «Надеюсь, зрители не могут видеть, что со мной происходит», — подумал Дориан.

— Ну, если тебя это настолько волнует... — тут же отозвался демон. — Так будешь меньше смущаться?

Теперь с ним разговаривал симпатичный юноша его возраста. Высокий лоб, тёмные кудри, синие глаза. Дориан одобрительно улыбнулся.

— Хотя подожди... — юноша сосредоточенно нахмурился. — Ещё лучше будет вот так, да?

Теперь перед ним была девушка. Как две капли воды похожая на его невесту — такую, по крайней мере, какой он её себе представлял. Они не виделись лет шесть, так что реальность могла сильно отличаться от его фантазии.

— Нет, я не понимаю, — закатил глаза Дориан. — Ты демон желания или демон отчаяния, а?

— Да какая разница, — вздохнул демон, снова превращаясь в Алексиуса. — Ты ведь понимаешь, что отец никогда тебя не примет? Не потому, что не любит, а потому, что для него есть вещи важнее... важнее тебя, Дориан. Ты никогда не будешь ему интересен — такой, какой есть. Даже если мы с тобой совершим настоящий переворот в современной науке, даже если ты встретишь человека, с которым захочешь провести всю жизнь, — всё равно ты будешь для него в первую очередь разочарованием.

— Ну с ума сойти, — Дориану было не по себе, но он старался не показывать этого. Он и сам часто думал о таких вещах. «Разумеется, идиот, — напомнил он сам себе. — Тебе всё это и говорят, потому что ты думал о таких вещах. Это ведь не настоящие собеседники». — Мне попался демон уныния. Кто бы мог подумать, а!

— На самом деле нас несколько, — доверительно сообщил демон. — Многие в Минратосе, как ты понимаешь, будут рады, если ты с треском провалишься. Так что испытания для тебя подготовили на славу.

— Тем почётнее будет не провалиться, — улыбнулся Дориан. На всякий случай покрепче вцепился в посох: его предупреждали, что атакуют они очень внезапно. Демон скептически посмотрел на его сжавшиеся вокруг посоха пальцы.

— Да не вопрос, — заметил он (сейчас он снова стал незнакомым красивым юношей). — Разумеется, ты завалишь нас, если постараешься. Кто бы сомневался: самый талантливый выпускник в Минратосе — а может, и во всём Тевинтере. Только дело-то не в этом. А в том, что твоё будущее...

— Я как-нибудь разберусь, — пообещал Дориан. — Всё, последняя виноградина и давай драться.

— Да все так говорят, — отмахнулся демон. — Все, кто боится рискнуть, находят тысячу и одно объяснение, почему это делать нецелесообразно.

— А все, кто искушает, прибегают к этому аргументу, — отрезал Дориан. — Ты защищаться будешь или мне тебя просто сжечь?

Это было не так трудно, как он опасался, но сложнее, чем он надеялся. Не рассчитав, он вложил слишком много силы в первый удар, от которого демон неожиданно проворно увернулся. Пришлось прятаться за какой-то скалой, а надсадный смех ужасно мешал сконцентрироваться. Когда Дориан был уверен, что всё кончено, под ногами вдруг появилось море. Он стоял на крохотном плоту, и качка была намного хуже, чем в самых плохих воспоминаниях. «Всё закончится тем, что ты сбежишь, — вкрадчиво пообещал ему кто-то. — Ты ведь всегда считал в глубине души, что в предательстве есть что-то очень красивое. И уходить тебе нравится. Так что ты решишь, что пусть мир сам разгребает свои проблемы, а ты бросишь всё и уедешь подальше. Виноград есть».

— Никто не знает будущего, — возразил Дориан, готовя самое массивное заклинание, на которое он был способен. Пора было заканчивать эту комедию.

— Это не вопрос знания, — спокойно возразили ему. — Это логическая задачка. И достаточно получше тебя узнать, чтобы...

Взрыв был такой силы, что Дориан и сам немного испугался. Знал, что собственное заклинание его не ранит, но всё равно присел на корточки и прикрыл голову руками. Правда, тут же вскочил, глядя на выжженную землю вокруг.

— ...Чтобы понять, что меня не так-то просто провести, — гордо заключил он.

И проснулся. Вокруг гремели аплодисменты.

***

— Жаль, что они отменили систему мест, — вздохнул его отец. — Ты наверняка был бы первым. Ты ведь абсолютно уверен, что демонов было несколько, да?

— Ага, — кивнул Дориан, с жадностью налегая на вино. Ещё пару лет назад такое назойливое отцовское восхищение его бы смущало до раздражения. Но сейчас он понимал, что ужасно соскучился. А ещё теперь никто не сможет сказать: от Дориана у семьи одни проблемы. Теперь семья им гордится.

— Нам почти ничего не было видно, — пожаловалась мама. — Только какие-то смутные силуэты в воздухе. Без лиц, без всего такого.

— Трансляция из Тени — это вообще непросто, — возразил отец. — Когда мы сдавали выпускные, о таком и подумать никто не мог. Показательные выступления для красоты — а потом зрители просто сидели и ждали.

— Но все-таки интересно, — настаивала матушка, — что именно они тебе говорили?

— Мне кажется, я заметил, как он спалил их всех в конце, — вмешался Алексиус. — Очень впечатляюще.

— Да уж, такую стену огня сложно было не заметить, — радостно заключил отец. — Давайте возьмём ещё пару бутылок.

В честь выпускного лучший ресторан Минратоса так и сверкал красным и золотым. Играли музыканты, напитки лились рекой, а повара превзошли самих себя. Повсюду — в круге, на улице, в помещении — знакомые и незнакомые поздравляли его, и радость на их лицах была искренней. Дориан смотрел на счастливые лица родителей, на Алексиуса с женой, на то и дело перемигивавшегося с ним Феликса, — и понимал, что счастлив. Сразу после экзамена он чувствовал себя словно опустошённым, но теперь всё это исчезло без следа. Жизнь стала праздником, и праздник был — в его честь.

Он был счастлив часа полтора. А потом, за десертом, отец всё-таки спросил, на какое число назначать свадьбу.

— Я сейчас.

Игнорируя удивлённые взгляды, он быстрым шагом вышел во двор. Убедился, что его не видно из зала, и только тогда позволил себе врезать кулаком по стене. С пальцев брызнули электрические искры, свернулись змейкой и ушли в землю. Вжавшись лбом в прохладную стену, он горько усмехнулся. Он мог бы сдать этот экзамен еще год назад, но как мог, оттягивал неизбежное. Именно из-за моментов вроде этого. «Они не смогут заставить тебя», — прошептал он. Но дело было не в этом. Дориан был предметом родительской гордости всего несколько часов. Теперь он снова начнёт их разочаровывать. И так будет длиться всю жизнь — неважно, длинную или короткую. И никто не сможет ничего сделать. Тот демон в Тени был абсолютно прав. «Ну как, насладился своим отчаянием? А теперь быстро придумай, что ему ответить». И поживее, пока они не начали его искать.

Но когда он вернулся к столу, бледный и отчаявшийся, так ничего и не придумав, все уже обсуждали последнюю атаку кунари и государственный бюджет на следующий год. Только потом, когда они уже сели в карету, отец заметил:

— Странно: ты раньше совсем не интересовался политикой. Но я рад, что у тебя появились чёткие планы на будущее.

— Да, — поддержала его мать, — тебе всегда не хватало... знаешь, некоторой организованности. А оказалось, что это просто возрастное.

— А... ну да. Спасибо.

Дориан понятия не имел, о чём они говорят. Чёткие планы у него были только на эту ночь: утащить к себе в комнату бутылку чего-нибудь покрепче, а потом проспать, как убитый, часов шестнадцать.

Но ему не удалось осуществить даже такие простые планы. Бутылка кончилась неожиданно быстро, а уснуть не получалось, хотя он чувствовал себя очень усталым. Комната казалась зыбкой, по углам переливались что-то серо-синее, почти как в Тени. Или как на море — ещё и в ушах шумело, как будто волны плещутся. Он с детства не любил море, иногда достаточно было посмотреть на него, чтобы начало мутить, и с возрастом легче не становилось. С возрастом вообще мало что становится легче. Вот взрослый он теперь, и что? Не то чтобы он чувствует себя увереннее. А заклинания у него и так всю жизнь хорошо получались.

Он закрыл глаза и начал засыпать, но вдруг проснулся, резко, как от удара: а что, если он уснёт сейчас и окажется в Тени? Обычно он это контролирует, но сейчас, с этой давящей на плечи усталостью, он не мог быть уверенным, что получится. Поспать, впрочем, всё равно было нужно. «Неразрешимое противоречие», — издевательски прокомментировал Дориан, накидывая халат.

В кухне никого не было, даже слуги уже спали. Дориан собирался приготовить себе чаю или какао, но стало лень, так что он просто взял бутылку вина и отправился в библиотеку что-нибудь полистать. Как ни странно, там горел свет. Алексиус сидел в своём любимом кресле и, склонившись, выписывал что-то из пыльного фолианта. Дориан инстинктивно спрятал за спину руку с бутылкой, но тут же остановил себя: с Алексиусом это бесполезно.

— Я думал, ты спишь давно, — пробормотал он, не отрываясь от книги.

— Я собирался, — вздохнул Дориан, — но что-то пошло не так.

Алексиус предостерегающе поднял ладонь.

— Три минуты, хорошо? А то собьюсь. Потом поговорим.

— Конечно. Принести вам что-нибудь? Чаю?

Алексиус выразительно вздохнул.

— Я же сказал: три минуты.

На кухне он старался не греметь посудой — и ничего у него, конечно, не получалось. В очередной раз пообещав себе чаще делать что-то руками, Дориан вернулся в библиотеку.

— Спасибо, — теперь Алексиус отложил книгу и ждал его. — А сам ты предпочитаешь бросить вызов моему погребу? — он кивнул на бутылку у него в руке. Дориан неопределённо пожал плечами. — Выпускной — это всегда потрясение, как бы хорошо кандидат не был подготовлен. Знаешь, как такое мероприятие называют — ну, хоть в Орлее? — Дориан отрицательно помотал головой. — Истязания. И это, по-моему, куда точнее. Будь моя воля, я бы вас всех силой заставлял отдыхать сразу после экзамена. Сутки как минимум. А то ходите потом... — он снова неодобрительно покосился на бутылку.

— Мне там таких мерзких вещей наговорили, — с притворным легкомыслием рассмеялся Дориан. — До сих пор обтекаю.

— Ну, это естественно. Даже если забыть об этих смехотворных интригах против тебя... Элементарно — чем сильнее маг, тем больше демонам хочется завладеть им. Так что с тобой они старались изо всех сил.

Дориан смущённо улыбнулся.

— Вы знаете, как меня успокоить, да? Немного лести — и со мной всё, что хочешь можно делать.

— Знаешь, что меня в тебе раздражает больше всего? — Алексиус был так серьёзен, что Дориан внутренне подобрался. — Твоё кокетство. Я тебе не льстил, и ты прекрасно это знаешь. Я указал на твою особенность, которая, в зависимости от обстоятельств, может принести и пользу, и вред. Легкомыслие тут ни к чему.

Дориан грустно кивнул.

— А что вы сказали моим родителям... ну, про мои планы? — спросил он. Всё равно нужно будет узнать, так что тянуть с этим, опасаясь сложного разговора, — трусость.

Алексиус пожал плечами, неторопливо отхлебнул из своей кружки.

— Что ты хочешь остаться здесь и посвящать больше времени науке и политике. А когда станешь старшим чародеем, можно будет вернуться к разговору о женитьбе. Если ты не будешь пользоваться популярностью в Магистериуме — а ты не будешь, с твоим-то характером, ну и дружба со мной — тоже скорее минус, — так вот, ты сможешь стать старшим чародеем не раньше, чем года через четыре. А может, и через все шесть.

— Отлично!

Алексиус сочувственно улыбнулся, и Дориан тут же застыдился своей откровенной радости.

— Не знаю... Мне следовало бы сказать им, да?

— А ты не говорил?

Дориан дёрнул плечом.

— Намекал.

— А они, конечно, делают вид, что не понимают. — Дориан кивнул. — Большинство магистров меня раздражают именно этим: слишком много шор, из-за которых они не могут отличить главное от второстепенного. Какая радость будет Галварду, если ты не реализуешь свой потенциал? Он что, действительно сможет утешаться тем, что ты зато женат?

— Мы много говорили об этом в Тени, — вздохнул Дориан. — С демоном я так и не понял, чего.

— Не сомневаюсь, — грустно усмехнулся Алексиус. — Ты действительно думаешь, что будет хорошей идеей выпить всю бутылку? Учитывая, сколько ты сегодня пил до этого.

Дориан вызывающе запрокинул голову и сделал большой глоток. Вино показалось ему противным на вкус и пахнущим уксусом, но очень уж хотелось достичь блаженного пьяного отупения. Которое никак не желало приходить.

— Он, кстати, был в вашем обличии. Большую часть времени. Ну, демон.

— Польщён.

— Я хотел бы быть таким же блистательно ироничным, как вы, — признался вдруг Дориан. — У вас вот, небось, в моём возрасте таких проблем не было.

Вместо отупения пришло какое-то дурацкое оцепенение. Ему стало вдруг холодно, но пошевелиться было трудно, словно тело в несколько минут налилось свинцом. На всякий случай Дориан отхлебнул ещё вина. А потом бутылку отобрали.

— Страсть к саморазрушению у меня, конечно, была поменьше, — согласился Алексиус. — Но от проблем это не избавляло. Давай переместимся в твою комнату, пока ты ещё ходить можешь. Или поздно?

— Вот ещё, — буркнул Дориан. — Руку дайте, и отлично дойду.

Первая часть | Вторая часть | Основная выкладка

@темы: слэш, Тевинтер, джен, Фракционные войны: Реванш

---

Круг магов. Первый тур. Желание.

[Круглый маг]

Название: Шрам на память
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: ф!Табрис и члены её семьи (живые и покойные)
Категория: джен, упоминается каноничный гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Размер: 905 слов
Предупреждение: незначительное АУ относительно каноничного протекания квеста «Разорванный Круг»
Примечание: Вот так заходишь в Круг на огонёк, а чем всё в итоге заканчивается?

В воздухе витала смесь ароматов помойки, варёной капусты и мокрой земли. Садящееся солнце подсвечивало выросшие на мусорной куче ромашки рыжим огнём.

Над эльфинажем сгустилась сонная тишина.

— Эй, — Адайя села рядом с дочерью на крыльцо. — О чём задумалась?

Келлиан с улыбкой повернулась к ней:

— Да вот. Давно мы так не собирались, чтоб всей семьёй.

Адайя засмеялась. Солнечные блики плясали в её глазах.

— Вот заведёшь свой дом, вообще позабудешь стариков!

Келлиан безотчётно потёрла запястье.

Адайя подсела ближе и вполголоса добавила:

— Ты не представляешь, как я тобой горжусь, малышка. Я так счастлива, что погуляла на свадьбе своей дочери! Теперь только внуков дождаться — и можно спокойно помирать. А внуков, я чувствую, будет штуки три, не меньше.

Кел смущённо обернулась через плечо. Неларос помогал Сорису расставлять стулья вокруг большого обеденного стола, который уже сто лет не вынимали, а Шианни подгоняла их, стоя рядом со стопкой тарелок. Почувствовав взгляд, Неларос взглянул на Кел, покраснел и отвлёкся. Не рассчитывавший, что зять внезапно встанет столбом Сорис налетел на него, два стула оказались на полу. Шианни закатила глаза.

Кел поспешно отвернулась и спрятала лицо в ладонях.

— Это нормально, — утешила Адайя с усмешкой. — Вы же молодожёны... Он славный мальчик, твой Неларос, и ты ему очень нравишься.

Кел потёрла руку. Что-то её беспокоило.

Ветер заставлял ромашки на мусорной куче трепетать. Странно, что на улице ни души, время-то не позднее. Даже кошек нет.

— Дочка, — Адайя коснулась её плеча. — Скажи честно: ты счастлива?

«Да», — хотела сказать Кел. Но что-то было не так. Она взглянула на запястье. Ничего — нормальная гладкая кожа с грязным загаром, ни царапины, ни укуса насекомого.

Слишком тихо. Здесь никогда не было так тихо, даже ночью.

— Да, наверное, — сказала она, немного натянуто улыбнувшись. — Хотела бы я, чтобы мы почаще собирались за одним столом.

— Так теперь всегда и будет, — ласково заверила Адайя.

— Мы сядем сегодня есть, или нет? — поинтересовался Цирион из глубины дома. — Адайя? Кел?

— Надо идти, отец зовёт, — Адайя поднялась на ноги. — Без нас они никогда на стол не накроют, так и будут прыгать вокруг.

— Иди, я сейчас, — откликнулась Кел.

Солнце висело над мусорной кучей, подсвечивая ромашки и не двигалось по небу. Рука чесалась и что-то дёргало в запястье.

За её спиной мёртвые накрывали на стол вместе с живыми.

Конечно, она соскучилась по семейным ужинам — большой стол Цирион порубил на дрова после того, как убили Адайю. Двоим такая столешница ни к чему, а места занимает слишком много.

Кел опустила голову и всмотрелась в своё запястье.

Её мать была мертва. Её жениха убили до того, как брачный ритуал был завершён. Вот что было правдой, пусть и вспоминавшейся смутно, как в тумане. Она покинула эльфинаж, чтобы присоединиться к Серым Стражам. Там, под Остагарам она получила несколько ран, одна из которых оставила шрам на её руке. Почему-то он не был виден, но она знала — он здесь.

Кел медленно потёрла гладкое запястье и почувствовала неровную рубцовую ткань, которой не видели её глаза.

«Как я оказалась здесь?» — подумала она. Но где «здесь»? Это не мог быть её дом.

«Я Серый Страж», — сказала она себе. Она стала Серым Стражем, она была спасена ведьмой, она скиталась по опустошённой Мором и гражданской войной земле в поисках решения... и это привело её в башню Круга, в конце концов.

Она заставила себя вспоминать. Тёмная вода, плещущая о дно лодки, странный свет, порой появляющийся в ней. «Говорят, чего тут только не водится, — кто это сказал? Алистер, конечно. — Это потому что маги сливают всякие зелья в воду. Купаться не советую, если не хочешь, конечно, отрастить пару плавников или щупальце». Холодная каменная башня, полная отчаянья. Человек по имени Грегор, который сказал...

Сказал, что Круг захвачен малефикарами, магами крови. Что все её надежды на магическую помощь — там, за тяжёлыми дверями. Что он не пошлёт туда своих людей, потому что не верит, что есть кого спасать.

Внутри было много страха, много крови, много разбитых миров. Кел видела это, когда они боевым порядком заходили в разорённые, полные ошмётков тел и разбитой мебели залы и спальни: засохший огрызок яблока, книга, заложенная засушенным цветком, пяльцы с незаконченной вышивкой, кукла с раздробленной фарфоровой головой и выпавшим стеклянным глазом.

А ещё там были демоны и совершенно обезумевшие маги, нападавшие на всё, что подавало признаки жизни.

И одержимые. Эти-то и были самым страшным.

«Наверное, это со мной и случилось, — поняла Кел. — Раз я здесь и вижу то, чего не может быть. Мной завладел демон».

Но не совсем, верно? Иначе она не смогла бы понять, что что-то не так. Демон не допустил бы такого, если бы мог. Значит, не может. Это не в его власти.

Кел ничего не знала о Тени, но догадывалась, что это такая штука, в которой меньше всего имеет вес телесное, и больше всего — то, что проходит под рангом чувств и мыслей.

Она не питала страха перед неведомым или гнева. Понимание происходящего подняло в ней волну чистой, раскалённой белой ненависти — ненависти к тем, кто посмел примерять лица её родных и близких, кривляясь и выплясывая вокруг, чтобы обмануть её и лишить сил бороться.

Она встала на ноги и потёрла шрам на запястье.

— Я — Серый Страж, — сказала она, и даже не стала смотреть вниз на своё воображаемое тело: и без того знала, что свадебный наряд (где та кровь, которой я покрыла его в честь своей свадьбы и вдовства?!) сменила потрёпанная серо-синяя форма, поспешно подогнанная по размеру ещё перед Остагаром.

— Я не шляюсь безоружной! — процедила она, обнажая меч.

Затем Кел протянула руку и резким движением сорвала ненастоящее солнце с ненастоящего неба.

Название: А что у меня есть!
Автор: волонтёр Круга
Пейринг/Персонажи: магичка
Категория: гифка
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 415 кб
Кодекс: Сильнодействующее зелье лириума
Примечание: По мотивам дежурочного обсуждения «зачем у большого зелья лириума бутылочка в виде крючка? Чтобы вращать на пальце и нервировать храмовников!»

Название: Антиванский персик
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Бран/ОМП; ОЖП, ОМП в количестве
Категория: джен, преслэш
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Размер: 663 слова
Предупреждение: оригинальные персонажи, магохрамовнический юст снова с нами
Примечание: Луиджи точно знал, чего хочет: а) маринованных персиков и б) храмовника Брана

Луиджи лежал на своей кровати в ученической спальне (прямо поверх одеяла, не снимая сапог) и жалобно стенал, драматично заслонив глаза рукой:

— Пе-е-е-ерсиков хочу!.. Марино-о-о-о-ованных... В кисленьком марина-а-а-а-аде...

С верхней койки свесился Лягух и уставился на страдающего антиванца своими огромными эльфийскими глазищами:

— Слышь, Лу, а ты не беременный ли, часом?

— Нахрен иди, — вполголоса и не отнимая руки от глаз отозвался Луиджи. — Остряк.

— Не, ну серьёзно — лежишь тут, кисленьких персиков просишь... Симптомы-то знакомые! Может крепость по имени Бран таки выбросила белый флаг и ты теперь полон последствий?

— Скачи-ка отсюда, земноводное, — процедил Луиджи. — Пока лапки не оторвали.

Лягух фыркнул. Вся конструкция затряслась, когда он перепрыгнул на соседнюю койку.

Сверху ссыпалась недовольная его уходом Берга.

— Персики... — простонал Луиджи. — Ки-и-и-исленькие...

Берга смерила его оценивающим взглядом и ласково позвала:

— Адерин, золотце, у тебя нитки с иголкой не найдётся — рот этому шуту зашить, чтоб не ныл?

Адерин, мирно шивший в сторонке тряпичного щенка мабари для кого-то из младших учеников, перебросил ей аккуратный игольничек.

— Злые вы, — обиделся Луиджи, подглядывая из-под ладони. — Уйду я от вас!

— Ага, к Брану, — подколол Лягух с высоты своей койки.

— Кем я окружён! — тяжко вздохнул Луиджи, предусмотрительно скатываясь на пол прежде чем Берга, угрожающе поигрывающая игольником, успела напрыгнуть на него. — А ещё друзья называется! Да вы тут, небось, даже не знаете, что такое персик!

— Prúnus pérsica, — отозвался Адерин, пришивая мабари глаз-пуговицу. — Близкий родственник миндального дерева. Широко употребляется в пищу теми, кто может себе это позволить.

— Как можно говорить о таких вещах таким ужасным сухим языком! — Луиджи подполз к Адерину и уселся у его ног, глядя с негодованием. — Это всё равно что описывать любовь языком математики!

— Два пишем, три в уме, — пробормотал Адерин, не отвлекаясь от рукоделия.

— Всё равно, что описывать цветы исходя из нужд аптеки!

— Я сейчас вообще должен что-то говорить? — Адерин закрепил последний узелок, обрезал нитку и критически оглядел получившуюся игрушку.

— Я так несчастен и окружён бессердечными созданиями! — Луиджи уронил голову ему в колени и демонстративно всхлипнул.

Берга склонилась над Луиджи и принялась по возможности незаметно пришивать на его мантию сзади лист бумаги с кривой надписью «Я ИДИОТ».

Адерин аккуратно возложил на голову страдальца учебник Энтропии и сказал:

— Займись уже чем-нибудь полезным.

***

— Знаешь, что это, Бран?

Храмовник Бран тяжко вздохнул.

— Если я ещё раз скажу, что мне не положено болтать с тобой на службе, это ведь не поможет, да?

Луиджи радостно замотал рыжей башкой.

Бран вновь вздохнул:

— Это веснушки, насколько я вижу.

— А ты знаешь, что такое веснушки? Это не просто какие-то там пигментные пятна, а специфическая реакция кожи на солнце. А это доказывает, что ты подобен солнцу! Меня от одного твоего присутствия с ног до головы обсыпало, хочешь, покажу?

Бран был не то чтобы по-настоящему против, но не посреди коридора же!

— Нет, не надо! Пожалуйста.

Луиджи смотрел грустно и влюблённо.

— Слушай, — сдался Бран, — ну что ты творишь, парень? Чего тебе надо?

— Любви и тепла, — без малейшего раздумья ответил Луиджи. — И маринованных персиков. Но любви и тепла всё-таки больше. Давай встретимся в часовне после твоего дежурства? Я очень хороший, вот увидишь!

— За что мне всё это?.. — пробормотал Бран. — Может быть, я и зайду. Молиться тоже иногда надо.

Луиджи просиял, как будто ему кресло Первого Чародея пообещали.

***

— Ну и где там наш страдалец? — поинтересовался Лягух, запуская огоньков в хоровод под потолком. — Всё бегает за Браном и занимается навязчивой саморекламой?

— В часовне, насколько я знаю, — отозвался Адерин и перелистнул конспект.

— Что-то зачастил он к стопам Андрасте, — хмыкнула Берга. — Ох, подозреваю, не Песню Света он там читает...

— Поспорим? — оживился Лягух. — Я уверен, что Бран с ним дальше Песни Преображений не зайдёт.

— На что спорим? Тут должно быть что-то покруче компота.

— На все сырники и оладьи в течение месяца!

— Как знаешь...

Берга наклонилась и достала из-под кровати Луиджи початую банку, источающую слабый запах маринада. В банке плавали незнакомые рыжеватые плоды.

— Кажется, я выиграла, — самодовольно произнесла Берга.

Название: Ода о шлеме
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Бран, Финн, Дагна, намек на Бран/Финн/Дагна
Жанр: юмор
Категория: стрип
Рейтинг: G - PG-13
Размер: 4 ст.
Примечание: Тот факт, что Бран никогда не показывается без шлема - вымысел автора.
Предупреждения: возможно ООС

Название: Немного о разнице подходов к решению магических задач
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: м!Тревеллиан, Дориан, Феликс, Солас
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 917 слов
Предупреждение: лёгкое АУ относительно сюжета и, вероятно, развития науки в Тедасе
Примечание: сколько Кругов — столько и воззрений

Инквизитор отбросил книгу и, сопя, надвинулся на Дориана.

— Так больше нельзя, — решительно заявил он. — Надо что-то решать! Приходи сегодня вечером ко мне в спальню.

— Потрясающе! — восхитился Дориан. — И что же мы будем решать у тебя в спальне вечером? Надеюсь, не уравнения?

— Как пойдёт, — серьёзно откликнулся Инквизитор. — Кстати, обязательно попроси прийти Феликса, я захвачу Соласа — мне нужна вся палитра подходов. С Корифеем давно пора уже что-то делать. Вместе что-нибудь решим!

Он задумался, и вдруг спросил:

— Вот как у вас, тевинтерских магов, принято решать поставленные задачи? Достаточно сложные, чтобы вопрос о методах вообще вставал.

— Обычно ты ищешь единомышленников, объединяешься с ними и либо они используют тебя для решения общей задачи, либо ты — их. Вопрос лишь в том, как увернуться от необходимости жертвовать своими интересами и успеть подставить под эту необходимость кого-нибудь другого.

— Вот нас в Оствике учили, что любую задачу сначала нужно рассматривать отвлечённо, как чисто научную или техническую, — ещё более задумчиво отозвался Инквизитор. — Целый факультатив по этому поводу был...

— И как успехи?

— Ну, знаешь, рассмотреть-то не проблема, а вот решить её таким образом никто почему-то не мог. Кроме меня. Тут главное, сначала немножко выпить... но не сильно, чтобы мозги не затуманились.

— Про методики Соласа я даже спрашивать не рискну.

— И не надо! Методика ещё ничего, а как речь о методологии, тут-то и выясняется, что мы всё у эльфов спёрли, и становится как-то стыдно.

— Леди Вивьен тоже собираешься позвать?

— Неа. Она ужасная ретроградка. Какое счастье, что я учился не в её Круге! Думаю, она сожгла бы меня на костре.

***

— Итак, прежде всего необходимо выделить нашу основную цель, а затем уже двигаться в сторону поиска решений. Чего мы хотим?

— Счастья и просвещения, и пусть никто не уйдёт обиженным, — высказал свою версию Дориан, разглядывая Инквизитора сквозь стакан с лёгким кислым вином, бочонком которого сопровождался консилиум. — В принципе, можно ещё памятник. Но не золотой, это пошло.

— Да, но это всё незначительно и второстепенно, — поморщился Инквизитор. — В первую очередь мы хотим остановить Корифея, желательно с минимальными разрушениями. А лучше бы их вообще откатить назад.

— Без темпоральных игрищ, — подчеркнул Феликс.

— Без! — энергично подтвердил Инквизитор. — Темпоральные игрища вычеркиваем. Так, теперь самое интересное: как будем осуществлять задуманное?

— Настучать по голове и отнять Сферу?

— Неееет, это, во-первых, слишком прямолинейно, а потому скучно, а во-вторых слишком предсказуемо! Этого-то он и ждёт. Почему бы нам не поступить иначе... Хм, кто-нибудь здесь знает значение слова «инверсия»? Феликс, иди сюда, нас ждут великие дела.

***

Шли вторые сутки консилиума (или, как выразилась более хлёсткая и более честная Кассандра, вторые сутки шабаша). Полупьяный и весьма сонный Дориан изящно возлежал на кровати Инквизитора со стаканом вина, занимая примерно треть постели. Вторую треть постели занимали книги и свитки, третью — большая наглядная модель взаимовлияющих факторов, составленная из случайно попавшихся под руку вещей, как то: чулок Инквизитора, пустой графин, огрызок яблока, сломанное перо, коровий рог, серебряный подстаканник, переживающая наркотический трип мышь...

Хозяин спальни вместе с Феликсом стояли на коленях в окружении исписанных и исчерченных схемами листов бумаги. В запале чертили уже прямо на полу, отбирая друг у друга мелок и размахивая руками. Нить их беседы Дориан потерял несколько часов назад и с тех пор так и не смог найти. Речь там шла уже не о магии, а демоны знают вообще о чём. Возможно, о математике. Или нет.

Время от времени до него доносились фразы типа: «оно может быть, а может и не быть безынерционным, но пусть будет...», «допустим, Корифей имеет отрицательное значение...» и «если принять, что Сфера — куб, расположенный на плоскости...». Примерно пару раз в час кто-нибудь из спорщиков вскидывался и задавал расположившемуся в кресле с книгой Соласу какой-нибудь странный, лишённый смысла вопрос, получал такой же невнятный ответ и нырял обратно в бездны вычислений.

— Да не будет там точки сходимости! — вдруг запальчиво воскликнул Феликс, которого происходящее очень оживило, он даже раскраснелся.

— Вот ещё! Конечно, будет. Не может её не быть, существуют, в конце концов, объективные законы мироздания, на них так просто заклинание не наложишь, и вообще ничего не наложишь — накладывалка коротка!

— Но эта точка по условиям задачи может быть расположена на расстоянии, кратном бесконечность плюс один, то есть бесконечно от нас удалена!

— Тем не менее, она есть!

— Она-то есть, только толку нам с неё нет.

— А это уже, прости, совсем другой вопрос! Задача в принципе решаемая, причём не одним путём, а бесконечным множеством — это ли ни высшее счастье?

Солас с тонкой усмешкой перевернул страницу и, не поднимая взгляда от текста, вполголоса заметил:

— Я бы на вашем месте подумал, где вы собираетесь взять такое количество энергии, чтобы инверсировать свою конструкцию.

— В Тени, — ни секунды не задумываясь, откликнулся Инквизитор. — Где же ещё! И самая-то прелесть в том, что конструкция будет не моя, а Корифея. И как он потом станет выдирать структурирующие фрагменты себя из глубоких слоёв Тени — тоже будет его проблемой, а не моей. А нечего потому что!

«Всё-таки в этих южных Кругах что-то есть, — одобрительно подумал Дориан, разглядывая озадаченное и даже чуточку восхищённое лицо Соласа, переваривающего выданную ему информацию. — Что-то такое... свежее. До чего додумаются мои бывшие соученики, если дать им бочонок вина и два дня времени? Максимум, до демократии и налога на нестриженные ногти. А этого я бы вообще побоялся оставлять наедине хоть с простоквашей и хоть на пять минут. Не будешь уверен, в какой мир вернёшься и вернёшься ли вообще».

Инквизитор поймал его взгляд, широко улыбнулся и сказал:

— А из неструктурирующих можно датчики активности скверны смонтировать, сейчас чертёж набросаю...

Название: За нею — весь мир
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Андерс
Категория: арт с элементами коллажа
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Размер: 407 кб
Предупреждение: когда был Андерс маленький, с кудрявой головой магом Круга
Примечание: Использованы официальные арты к игре и изображение с просторов интернета.

Название: Абстинентный синдром
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: храмовник/магичка
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Размер: 1207 слов
Кодекс: Confessions of a Lyrium Addict (автор не нашёл аналога страницы в русской вики)
Предупреждение: Лириумная зависимость как двигатель сюжета (дети, не принимайте наркотики!). Также присутствуют влажные фантазии автора о судьбе Кинлоха в таймлайне ДАИ по мотивам дежурочных обсуждений.
Также автор хочет заранее попросить прощения за последнюю фразу в тексте.

— Я желаю, — сказал Рыцарь-Командор Грегор и обвёл подчинённых многозначительным взглядом, — чтобы в Башне был порядок.

Подчинённые все как один подобрались и на всякий случай приготовились к худшему.

— До тех пор, — продолжал Грегор, закладывая новый неспешный круг по залу, — пока ситуация не вернётся в норму, мы пребываем на положении, приближенном к военному. Официально наш Круг более не существует. Официально нашим подопечным полагается скакать по полям, подобравши юбки и очумев от нежданной свободы, а нам с вами — выступать в сторону Теринфаля. Хочу отдельно уточнить, что желающих никто не удерживает...

Тут он прервал речь и немного поколол храмовников взглядом. Самые молодые взгляда его традиционно не выдерживали и терялись.

— Впрочем, — сказал Грегор, — то же самое в настоящий момент сообщает и Первый Чародей своим зас... коллегам и студентам. Из чего следует сделать вывод, что наиболее асоциальные элементы в Круге не задержатся, а значит, пожертвовав малым, мы сможем сохранить большое. Я не буду перечислять вам основные положения инструкции, которую мы разработали для этих смутных времён, так как её вы заслушаете вместе с магами сегодня перед ужином, и хочу затронуть наиболее важный для нас с вами вопрос.

Он опять обвёл храмовников суровым взглядом.

— В связи с очевидными проблемами финансирования нам пришлось разработать схему выхода Круга на полное самообеспечение. Первый Чародей уверяет меня, что схема эта работоспособна и даже не потребует увеличения цеха Формари, что, безусловно, маги найдут особенно приятным. Однако до тех пор, пока Круг ещё не достиг точки финансового равновесия, перед нами стоит важный вопрос... на какие шиши мы будем покупать себе лириум?

Напуганные внезапной сменой тона начальства, младшие храмовники встрепенулись. Грегор посмотрел на них с неожиданно отечески-ласковым выражением, но потом снова посуровел.

— Всем, чей срок службы меньше пяти лет, я урезаю дозу. И не ныть! Вы единственные, кто в состоянии это перенести. Запасы в хранилище Кинлоха позволят нам всем продержаться то время, что маги будут претворять в жизнь свои финансовые пирамиды. Если Создатель окажется к нам милостив, всё это станет лишь кратковременным неудобством. Если нет... — Грегор покачал головой. — И учтите, что пока маги зарабатывают деньги, на наши плечи ложатся работы в самом Кинлохе. Те самые, за которые раньше платили местным. Да-да, сэр Гверн, кухонные дежурства возвращаются! И не только они. Но об этом подробнее на общем собрании перед ужином...

***

Майрет целенаправленно бился головой о каменную стену.

Не то чтобы в нём горела жажда членовредительства, да и на попытку самобичевания его плавные покачивания не тянули, просто он совершенно случайно выяснил, что так легче всего пережидать трудные часы, когда сложнее всего удержаться от грабительского набега на хранилище с лириумом. Ещё неплохо помогала физическая активность — пару мешков мажеских мантий снести в прачечную, натаскать воды, вскипятить (посредством отловленного в коридоре студента — не дрова же тратить, в самом деле, им ведь тут ещё зимовать!), потом стирать до кровавых мозолей, а развешивать всё это на просушку вообще красота, потому что к тому моменту освобождается и приходит помогать Селби, его Селби, а с нею ему никакой лириум вовсе не нужен — хоть пиши объяснительную записку Рыцарю-Командору, отказывайся и от уменьшенной дозы, другим нужнее... Но нет, тогда придётся рассказывать про Селби, а этого делать нельзя — как бы ни были нынче вольны порядки в Кинлохе, некоторые вещи остаются неизменными. Строгость Рыцаря-Командора, например.

— Кончай стену простукивать, — мрачно сказал Гверн. Его тоже крыло. — Бран ещё когда говорил, что эта сволочь Андерс наврал про тайные ходы...

— Отстань, — отозвался Майрет.

— Делом бы лучше занялся.

— У меня по графику свободное время.

— Дохрена продуктивно его проводишь, как я погляжу.

— Подерёмся? — предложил Майрет.

Гверн тяжело вздохнул. Раньше, до того, как Круги распались, они любили валять дурака и отрабатывать друг на друге сложные захваты. Но драка в лириумной ломке грозила перейти в неоправданно жестокий мордобой, а подобного ни Гверн, ни Майрет себе позволять не хотели. Поэтому вопрос остался висеть в воздухе.

— Майрет? — раздался от двери застенчивый голосок.

Он моментально забыл про Гверна, разворачиваясь к двери и светлея лицом. Селби — его Селби — мялась на пороге, не решаясь заходить в казарму, и улыбалась. О, Создатель, как она улыбалась!

— Я пошёл, — Майрет запрыгал на одной ноге, пытаясь скорее натянуть сапог.

— На час прикрою, — уныло пообещал Гверн, отводя взгляд.

Он завидовал. На него ещё не западала по-настоящему ни одна магичка.

***

Селби доверяли ключи от одной из мелких мажеских кладовок — тех, в которых хранятся самый ходовой инвентарь и самые безобидные ингредиенты, чтоб не бегать каждый раз в большое хранилище. В кладовке этой было тесно и сильно пахло сушёным эльфьим корнем — словно его тут не только хранили, но и раскуривали (зная магов — очень даже может быть). Под локоть Майрету всё время попадался какой-то мелкий закопчённый котелок. Не смахнуть бы... пол-Башни на грохот сбежится.

Селби целовалась жадно, голодно, словно они месяц не виделись. Висла на шее, прижималась всем телом, а он, словно в первый раз, бестолково шарил ладонями, тиская её бёдра, несправедливо скрытые плотной тканью мантии, и никак не мог вспомнить, что делать дальше.

— Это лириум, — шептал, извиняясь, он, — без него дуреешь...

— Плохо тебе? — шептала она в ответ, и целовала в шею, и гладила по голове, словно маленького.

— С тобой — хорошо, — уверял он, и она снова улыбалась, а это было главное.

***

— А у меня ведь для тебя подарок, — сообщила Селби. Тон её позволял предположить, что подарок этот весьма игривого характера.

И то сказать, после первых десяти минут в кладовке, когда мозги наконец вставали на место, самое время было подумать о чём-то посущественнее бестолковых обжиманий.

— И где же он? — ухмыльнулся Майрет.

Вместо ответа Селби легко вспрыгнула на самый краешек полки, опасно качнув какую-то корзину, и развела колени. Майрет не заставил себя упрашивать, поймал край подола её мантии и медленно потянул вверх, не забывая любовно оглаживать облачённые в волнительно-тонкие чулки девичьи ножки. Дойдя до внутренней поверхности бёдер — от поглаживаний в этом месте Селби обычно начинала мурлыкать потихоньку, что окончательно сводило его с ума — он, впрочем, остановился, озадаченный.

— Это... что?

— Доставай, — хихикнула Селби.

Майрет осторожно просунул пальцы за край чулка, стараясь не порвать тонкое кружево, и извлёк наружу подозрительно знакомый пузырёк. Размером не больше пальца, плотно заткнутый пробкой, толстое стекло... и одуряющая синева внутри.

— Селби... — у него перехватило дыхание. — Откуда?..

— Стащила, — она тряхнула чёлкой, а потом подалась вперёд, притянула его за шею и зашептала жарко в самое ухо: — Давно ещё, когда в нём недостачи не было. Всё хранила в заначке, думала, вдруг понадобится отмазываться от чего или об услуге просить... Герда вот всё подначивала, говорит, ты ещё пару прикармань, всегда сможешь с любым храмовником договориться... А я не хотела так, мне потом так стыдно было... А теперь вот как... Даже в общее хранилище не сдашь, там всё под такую строжайшую опись теперь, найдут лишний пузырёк, ещё разбираться станут... Я же вижу, что тебе не хватает. Там концентрированный, можно на два раза развести... Или на три, я не знаю, как ты себе считаешь...

Майрет посмотрел на зажатый в пальцах пузырёк. Тряхнул головой, отгоняя наваждение. И покачал головой:

— Я Гверну отдам. Он хуже меня переносит.

— А ты как же?

— А у меня, — прошептал он, пряча пузырёк в карман и снова возвращаясь ладонями на её бёдра, — сегодня в меню свой личный сорт лириума...

[

Название: Последнее дежурство
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: сэр Драсс, Ульдред, демон Желания
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: G - PG-13
Размер: 841 слово
Кодекс: Желание и необходимость
Примечание: храмовник Драсс отстаивает последнее дежурство.

Сэр Драсс нервно комкает в кармане клочок пергамента. Непонятно почему ему хочется перечитать грозную записку, но до конца дежурства еще два часа. Сегодня его пост у лестницы, ведущей на третий этаж, к казармам и мимо постоянно кто-то шляется. Еще бы, рядом кабинет Ирвинга. Да еще атмосфера сегодня какая-то нездоровая. Ульдред за его смену заходил к Ирвингу трижды и, выходя, корчил недовольную рожу. Драсс вздыхает, разминает затекшие плечи — доспех к концу дежурства всегда кажется особенно тяжелым — и размышляет о том как изменилась атмосфера в башне. С того дня, когда любимица Ирвинга, лучшая ученица, восходящая звезда современной магической науки и сердечная зазноба Каллена — на этой мысли Драсс ехидно усмехается — юная Амелл была поймана за попыткой украсть филактерию Йована, который оказался малефикаром, в башне стало еще неуютнее, чем раньше. И раньше-то с озера вечно тянуло промозглой сыростью, а каменные стены давили на голову, словно склеп, куда тебя уложили заживо. А теперь и подавно. Маги кучкуются по углам, шепчутся о чем-то, подозрительно оглядываются, когда Драсс приближается к ним. Он нутром чует, что затевается что-то нехорошее и скоро напряжение, копящееся в Кинлохе, прорвется, словно гнойник, и выплеснется наружу, потечет по каменным ступеням грязными потеками. Впрочем лично ему, храмовнику Драссу, недолго осталось во всем этом вариться. Сегодня, после вечернего построения, Серанд объявит ему решение Грегора. И, скорее всего, сэру Драссу с завтрашнего дня светит гоняться за подзаборными магами по дальним выселкам до тех пор, пока лириум не превратит его мозги в желе и вытеснит все мысли, кроме одной — где взять новую дозу.

И ведь он всего-то сказал рекрутам правду о лириумном поводке и о том - какие их ожидают последствия. Если бы он мог — давно бы ушел из Ордена. Да только вот кроме как в Ордене — ему нигде не светит разжиться зельем не выложив за унцию пару золотых. Драсс нервно зевает и пытается прикинуть сколько осталось до того как придет его смена и ему останется только переодеться и заранее собрать вещи, потому что нынче же вечером его выкинут отсюда как щенка. И, как ни странно, эта мысль воодушевляет его. Вместо того, чтобы оплакивать несостоявшуюся карьеру, Драсс словно видит впереди новые горизонты, новые заманчивые возможности.

Можно будет жениться, детей завести, думает Драсс. Эта мысль давно сидит занозой в его мозгу, но храмовнику, служащему в Круге, жениться особо-то не на ком. Тем более в Кинлохе. Не на сослуживицах же. И уж тем более не на магессах. Это зеленые юнцы типа Каллена могут ронять слюни на юных учениц, думая, что им обломится. Бывает, конечно, что и обламывается, да только ничего хорошего из этого не выходит. Драсс насмотрелся на последствия таких связей на всю жизнь. И, наблюдая, как Каллен ходит, словно в воду опущенный, лишний раз убеждается в своей правоте.

Время тянется, словно густой мед с ложки. Под потолком жужжит муха. В шлеме душно, намокшие волосы липнут ко лбу. Драссу уже почти хочется, чтобы все кончилось. Выслушать лицемерную речь Серанда перед строем, плюнуть ему под ноги, подхватить свой дорожный мешок и на пристань. Переплыть озеро и надраться в «Капризной принцессе» до зеленых демонов в глазах. И больше никогда не возвращаться в это проклятое создателем место…

— Сэр Драсс? — Ульдред стоит рядом и ухмылка у него нехорошая.

— Чего тебе, Ульдред? — несмотря на все усилия, в голосе все же прорывается раздражение. Да сколько можно, в конце-то концов? Его давно пора сменить, да и построение вот-вот начнется. А тут еще эта лысая образина со своими дурацкими вопросами.

— У меня, собственно, всего один вопрос, если позволите. — Вежливый голос Ульдреда резко контрастирует с выражением его лица. В его глазах, кажется, разгорается огонь и Драсс нервно вздрагивает. — Чего вы желаете?

— В каком смысле? — Драсс сглатывает ставшую вдруг горькой слюну.

— В самом прямом. Есть что-то, чего вы желаете больше всего на свете?

Драсс знает, что должен делать в таких случаях. Инструкции вколочены в его голову годами муштры. Ему надлежит сейчас прогнать назойливого мага с его странными вопросами, а потом должить об этом рыцарю-капитану. Но Ульдред смотрит пристально, в глубине его глаз полыхает пламя, и Драсс, почти против воли отвечает: «Семью. Мне хочется завести семью.»

Над ухом словно звенят хрустальные колокольчики — женский голос, отсмеявшись произносит «Ну я же говорила». Драсс недоуменно оглядывается, но ничего не замечает, да и Ульдред не оглядывается, все так же пристально смотрит, а значит ничего не слышал. «Кажется, я схожу с ума», — проскальзывает в его голове паническая мысль.

— Вас там ждут, — дружески говорит Ульдред и Драсс, внезапно, верит ему как самому себе.

Он открывает дверь на третий этаж и идет в свою спальню, которую делит с еще двумя сослуживцами. Ульдред тихо следует за ним, но его присутствие, почему-то, придает Драссу сил.

Дверь спальни распахивается и Драсс понимает, что он полный идиот — к чему было стоять целый день в унылом каменном коридоре, если можно было провести больше времени с семьей. Дети сидят за столом, перед ними стоят тарелки с кашей, а жена оборачивается на звук открытой двери и улыбается ему.

— Милый, наконец-то, — говорит она, и голос ее зенит, словно хрустальный колокольчик.

Сэр Драсс садится за стол и его совсем не смущает, что на миг ему показалось, будто у его жены фиолетовая кожа и здоровенные рога. Ведь показалось же…

Наши баннеры

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=4938970" target=_blank><img src="http://i.imgur.com/uBI726h.jpg"></a></div>

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=4938970" target=_blank><img src="http://i.imgur.com/NnWD0z6.jpg"></a></div>

@темы: слэш, арт, Финн, Андерс, Дагна, Грегор, гет, ж!Табрис, джен, храмовник Бран, Круг магов, м!Тревельян, Фракционные войны: Реванш, Солас (Фен'Харел), Феликс Герион, Дориан, оригинальные

---

Тевинтер. Желание. Миди (вторая часть)

[Чёрная шапочка]

Название: Предел возможностей (вторая часть)
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан Павус|(/)Гереон Алексиус, Феликс Алексиус, м!Лавеллан, прочие
Категория: джен, слэш
Жанр: драма, ангст, психология
Рейтинг: PG-13 — R
Размер: миди (~11 700 слов)
По статье из Кодекса: Не следует тешить себя заблуждением, будто магия может все. У нее есть свои пределы, и даже величайший из магов не может за них выйти. <..> И еще одно ограничение. Жизнь конечна. — Из Лекции Первого Чародея Венселуса.

Глава III

Глупость вызывала у Алексиуса настоящий гнев — до зубовного скрежета и сжатых кулаков. В возрасте Дориана у него были практически те же проблемы. И это доказывало, что за двадцать с лишним лет в обществе — в Тевинтере — ничего не изменилось. Он, конечно, был больше по девушкам, да и гордость у него, пожалуй, была не такая болезненная. Его юность и молодость были бы очень счастливыми — талант, с каждым днём распускающийся, как цветок, вера в себя, любимое дело и все возможности им заниматься — если бы не родители. Сначала их пугало, что он слишком погружается в учёбу. Потом — что он занимается какой-то не такой наукой. Потом — что совсем не интересуется политикой. Потом — что занимается какой-то не такой политикой. Он шёл на уступки, он давал им всё, что они хотели, — но каждый раз что-то снова было не так.

В конце концов он решил вовсе не обращать внимания на их желания. С той же женитьбой, например: отвергнув несколько подобранных отцом подходящих партий, он сделал предложение лучшей подруге. Отец год потом с ним не разговаривал — если, конечно, не считать нескольких пьяных проклятий. Хотя не мог ведь не понимать, что его сын живёт именно так, как хочет, в идеальной для него среде, позволяющей ему развиваться и наилучшим образом применять свои способности.

— Я бы вообще не женился, — мечтательно вздохнул Дориан.

Они сидели в столовой и ужинали при свечах. Не потому, что в них вдруг проснулась страсть к противоестественной романтике, а потому, что засиделись в лаборатории и только неприлично глубокой ночью вспомнили, что с завтрака ничего не ели.

— Ну, мы с Ливией и так всё время проводили вместе. Круг выделил нам кафедру и неплохой бюджет для исследований. Решили, что, если и жить начнём вместе, сэкономим время на дороге.

Дориан прыснул.

— Неужели даже свадьбу не устроили?

— Ну как, — Алексиус хитро улыбнулся. — Устроили. В Круге. Человек десять было.

— Аааа, потрясающе! Такой плевок в лицо всем традициям. Пощечина, — медленно проговорил Дориан, смакуя каждое слово.

— Да, мы тоже получили удовольствие.

Дориан положил им ещё по ломтику холодного мяса.

— Но сейчас-то отец, наверное, простил вас? После всех этих лет?

— Он погиб. Но сомневаюсь, что простил бы, — покачал головой Алексиус. — Он был консервативным магистром в самом плохом смысле слова.

— О, я даже представить боюсь, — засмеялся Дориан.

— Правильно делаешь.

По-своему его отец, наверное, был неплохим человеком. Но эту вот страсть ставить внешние признаки человека превыше его личности — превыше его самого — Гереон никогда ему не простит. Даже мёртвому.

Ему до сих пор иногда снилось: «Феликсу уже шесть, а он ещё ни разу не чувствовал Завесу?! Не видел во сне Тень?! В нашем роду никогда такого не было, и знаешь почему? Сказать тебе, почему? Потому что мы выбирали, на ком...» Отец был на голову выше него и намного тяжелее. И магом был не менее талантливым — по крайней мере, в том, что касается практики. Так что Гереону доставило тогда особенное удовольствие со всей силы шарахнуть его конусом холода и выйти, громко хлопнув дверью.

Потом было несколько опасных случайностей, одна другой подозрительнее. Трещина в земле, разверзшаяся прямо под ногами Феликса. Пожар в летнем домике, когда там не было никого, кроме его сына. И, наконец, отморозок с ножом, напавший на Феликса днём, в его собственном дворе — непонятно, кстати, на что надеявшийся.

— Ты действительно думаешь, что твой отец на такое способен? — спросила его тогда Ливия.

— Скажем, я не был бы удивлён, — осторожно ответил ей Гереон. — Но у меня нет полной уверенности, что это он.

Отвечая так, Гереон понимал, чем всё закончится. И был благодарен жене за то, что она взяла это на себя. Не то чтобы он сам не смог бы, конечно, — смог бы, и рука бы не дрогнула, и не сомневался бы потом, что поступил правильно. Но всё-таки было бы очень тяжело.

Его отца отравили быстродействующим ядом. Такие вещества убивают в течение пары минут после попадания на язык. Убийцу так и не нашли.

— Мне не хочется, чтобы вы уезжали, — заговорил вдруг Дориан. — Я буду отвратительно скучать.

— Неделю, — скептически уточнил Алексиус. — Да ты даже протрезветь не успеешь. Сможешь в Минратос сгонять, опять же.

— Зачем?

— С друзьями пообщаешься. Старыми и новыми.

— Какими еще новыми друзьями?

— Ну, есть такие специальные места, знаешь. Там можно обрести множество новых друзей на ночь-другую.

— Наслаждайтесь теперь моим смущением, — с фальшивой укоризной подытожил Дориан.

Наутро Алексиус с Ливией уехали в Орлей. Там они должны были встретиться с Феликсом, у которого как раз начались каникулы в университете, и вместе вернуться в поместье.

***

Дориан действительно съездил в столицу на несколько дней. Но в день их предполагаемого возвращения он был уже в поместье и даже встал чуть свет, на случай, если они приедут раньше намеченного. Но они не приехали. На следующий день — тоже. Дориан не волновался: они могли задержаться в Орлее или заехать по пути в Минратос. Он с головой погрузился в работу — перед отъездом Алексиуса им удалось совершить маленький, но очень значимый прорыв: теперь они могли зацепить Завесу таким образом, что можно было обернуться в неё, как в плащ, становясь невидимым человеческому глазу. А если ещё чуть-чуть поднапрячься, можно было вернуться назад во времени — на две с половиной-три секунды, но ещё год назад они оба не верили, что такое вообще возможно! То есть нет — верили, конечно, но сильно в глубине души, как верят в Создателя. Верили, но не особенно надеялись на быстрый прогресс.

Дориан долго практиковался в библиотеке, и в конце концов заснул там же, с ногами забравшись в любимое кресло. Он спал так глубоко, что, проснувшись, не сразу сообразил, где находится. Болели затёкшие руки и ноги. Глазам никак не удавалось привыкнуть к полумраку, так что Дориан не сразу заметил в кресле напротив знакомую фигуру.

— Ну наконец-то! — Вскочив, он подошёл к Алексиусу и нагнулся, заглядывая ему в лицо. С лицом было что-то не так, хотя Дориану не удавалось сходу понять, что именно. Глаза какие-то не такие. И цвет кожи. И губы неестественно сжаты. — Всё в порядке?

— Нет.

— Что?

— Всё не в порядке.

Дориану стало страшно. Потом он чувствовал разное: боль, сострадание, отчаяние, нежность, желание помочь. Но в тот момент Дориана охватил ужас, словно он стоял на самом краю обрыва и смотрел вниз. Ноги подкосились сами собой, и он рухнул на пол, не отрывая взгляда от Алексиуса. Теперь Дориан смотрел на него снизу вверх. Отсюда его лицо было похоже на восковую маску.

— Что случилось? — собственный голос звучал неожиданно высоко — почти фальцет.

Алексиус смотрел прямо перед собой.

— Нападение порождений тьмы. Демоны знают, как они там оказались. Ливия мертва. У Феликса скверна — если только не случится чуда. Но чудес не случается. Не со мной, по крайней мере.

Следующие несколько минут Дориан потом не мог вспомнить, как ни старался. Следующее, что он помнил: он сидит на полу, закрыв лицо руками, и его пальцы напряжены до боли. Оторвав руки от лица, он увидел, что Алексиус так и сидит, глядя прямо перед собой.

— Как вы?

— Никак пока. У меня шок. Всё как будто во сне.

— А где Феликс?

— У себя. Ему сложно было заснуть, когда я на него смотрел.

Оставлять Алексиуса очень не хотелось, но Дориан чувствовал, как сильно ему самому надо было сейчас сделать хоть что-то. Хотя бы пройтись до спальни Феликса. Хотя бы поговорить со слугами.

Феликс спал на боку, подложив руки под подушку. Во сне его лицо было почти детским и очень... нормальным. Как будто с ним всё в порядке. Как будто ничего не случилось. Пару минут послушав его дыхание, Дориан вернулся в библиотеку.

— Он спит, всё хорошо. Пойдёмте, вам тоже нужно прилечь.

— Как скажешь.

Его рука, которой он опирался на руку Дориана, была тяжёлой и холодной, будто каменной.

Потом, вспоминая эти часы, Дориан часто думал: а что было бы, не сумей Алексиус выйти из своего шока? Останься он таким жутко-безучастным еще пару дней, неделю, месяц, — не могло ли потом всё повернуться как-нибудь по-другому? Не смогло бы это помочь ему избежать своей губительной идеи?

Но следующим утром Алексиус был уже совсем другим. Дориан снова застал его в библиотеке, но теперь он яростно листал каталоги, помечая что-то пером и закладками. Дориан молча смотрел на него — ему казалось, что очень долго, но Алексиус так его и не заметил. В его быстрых движениях было что-то пугающе болезненное.

— Что вы делаете? — спросил, наконец, Дориан.

— Ищу всё, что может быть нам полезным. — На мгновение он поднял на Дориана блестящие сухие глаза. — Ты останешься со мной?

От нежности у Дориана сдавило горло, но Алексиус уже снова склонился над книгой.

— К-конечно.

— У нас два направления исследования: скверна и время.

— Время?

Алексиус нетерпеливо кивнул.

— Когда я сказал, что чудес не бывает, я ошибался. Мы с тобой годами исследовали взаимодействие с Завесой для воздействия на пространство и время. На время, понимаешь?

— Вы хотите?..

— Именно. Отменить это. Сделать так, чтобы мы поехали другой дорогой, понимаешь? Чтобы нападения не случилось, чтобы Ливия выжила, чтобы Феликс не заразился!

Теперь он говорил громко и хрипло, почти кричал, не прекращая при этом яростно листать страницы. Дориану стало немного жутко.

— А как?..

— Ну, соображай.

Он наконец-то посмотрел на него, и в этот момент Дориан поверил, что всё ещё может стать хорошо. Что у них может, вопреки всему, получиться. Как в ранней юности, он незаметно скрестил за спиной пальцы.

— Искривляя Завесу, мы научились переноситься во времени на несколько секунд назад. У нас уже есть технология, остаётся её усилить. Правда, в тысячи раз.

— Так.

— Не подсказывайте, я сам. Такого мощного эффекта можно достичь только комбинацией разных чар... и веществ, например... Вы думаете об амулете?

— Именно. Молодец, — Алексиус улыбнулся короткой, резкой улыбкой.

— Но... мне страшно представить, что произойдёт с Завесой. И со временем как материей.

— Страшно — не представляй.

Они работали весь день, не прерываясь вообще. Феликс, бледный и молчаливый, сидел рядом с Алексиусом, то листая книгу, то опуская голову ему на плечо. Во всём этом была какая-то истерическая, отчаянная надежда: чем больше трудностей они видели, тем сильнее верили, что смогут их преодолеть.

Дориан чувствовал, что у него всё сильнее болят глаза, но никак не хотел отрываться от книги. Когда стало сложно разбирать текст, он сообразил посмотреть в окно. Небо было серо-розовым, как бывает перед рассветом. Они просидели в библиотеке почти сутки.

— Быстро спать, — он решительно поднялся. — Феликс, не высыпаться тебе в любом случае не полезно.

— Я тебя провожу, — Алексиус тоже встал.

От духоты болела голова. Дориан открыл окно, но это не особенно помогло, так что он решил спуститься в сад. Перед рассветом особенно сильными становились запахи трав, а звуки, наоборот, звучали приглушенно. Дориан смотрел на усыпанное звёздами небо и думал о том, что сегодняшний день — первый в череде очень многих подобных, и многие из них будут хуже — намного хуже, чем этот. Он должен был теперь стать сильным — за всех троих. Он бродил так по саду долго — пока небо окончательно не посветлело. Хотелось, чтобы устали ноги, хотелось замёрзнуть, хотелось почувствовать себя живым.

***

Следующие дни — многие, почти все — действительно были хуже. В тот, первый, у них было что-то светлое — новая близость, которая связывает только тех, кто вместе переживает катастрофу. Потом она никуда не делась, конечно, — кивок, прикосновение к плечу, плед на коленях и чай по утрам — но всё больше было другого, страшного. Когда Феликсу начинало казаться, что из темноты на него кто-то смотрит — точнее, что сама темнота смотрит на него из ночного сада и гулких коридоров. Когда Алексиус вдруг замирал над книгой, и сидел без движения минуту-другую, и во взгляде у него было тогда столько боли, что Дориан не мог заставить себя смотреть ему в лицо — только сжимал пальцы на плече. Когда Дориану снилась Тень, снова и снова — он как будто вовсе разучился контролировать своё сознание, — а в Тени ему с кровожадным сладострастием показывали, как Ливия, Феликс и Алексиус умирают, снова и снова.

Целыми днями Алексиус с Дорианом работали — до боли в глазах, до затекших спин и гула в голове, который не проходил даже ночью. Иногда Дориан боялся, что они медленно сходят с ума, теряют связь с реальностью и превращаются в призраков. Иногда он думал, что они обречены, что с каждым днём они не приближаются к цели, а вязнут в каком-то болоте. Алексиус, казалось, был далёк от сомнений. Он не видел перед собой ничего, кроме цели. Дориан представлял себе, что его мозг работает даже во сне — просчитывает вероятности, плюсует возможности.

Не считая сна и еды, Алексиус отрывался от работы только для того, чтобы прижать к себе Феликса — тогда его лицо искажалось от отчаянной, всепоглощающей нежности. Потом отпускал его и торопливо, словно именно эта упущенная минута может стать роковой, возвращался к работе.

Однажды — они опять засиделись почти до утра — идя в свою комнату, Дориан увидел, что дверь в спальню Феликса приоткрыта. Заглянув, он увидел Алексиуса. Тот неподвижно сидел на кровати и держал за руку спящего сына. Дориан понимал, что ему стоит уйти, прикрыв за собой дверь, но что-то мешало перестать смотреть. Поколебавшись, он всё-таки вошёл в спальню. Феликс дышал медленно и ровно, как дышат спящие. Дориан осторожно коснулся плеча Алексиуса.

— Пойдёмте, — шепнул он одними губами. — Он спит.

Алексиус покачал головой, но Дориан видел синяки у него под глазами и то, как устало он сутулит спину. Он не хотел позволять ему сидеть здесь всю ночь. Всё утро. Так что Дориан провёл пальцами по его руке, от плеча до запястья, и снова кивнул на дверь. На этот раз Алексиус послушался.

— Куда вы?

— В библиотеку, мне нужно ещё просмотреть...

— Потом, — решительно возразил Дориан.

— Отстань, — Алексиус нетерпеливо дёрнул головой. — Ты ложись, а я не собираюсь терять время.

— С нервным срывом вы, конечно, ему пригодитесь. Восхищаюсь вашей мудростью, — Дориан решительно упёр руки в бока.

Алексиус посмотрел на него, удивлённо изогнув бровь, а потом вдруг улыбнулся.

— Хорошо, Дориан. Спасибо тебе.

— Я вас провожу, — это вырвалось раньше, чем Дориан успел себя остановить.

— Ну проводи, — Алексиус удивлённо покачал головой.

Дориан не думал о том, что он делает и почему. Возможно, ему казалось, что, уйди он, Алексиус так и будет сидеть на краю кровати и смотреть в одну точку — бессмысленным взглядом, который так пугал Дориана. Возможно, ему не хотелось оставаться одному: пока было, о ком заботиться, Дориан чувствовал себя менее потерянным. Возможно, он просто действовал машинально: увидел застеленную кровать и решил помочь.

— Дориан, — голос был удивлённым, но только чуть-чуть. — Что ты делаешь?

Дориан обернулся к нему, потом медленно положил на стул покрывало.

— Сам не знаю.

— Тогда иди в свою комнату. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Они стояли в шаге друг от друга, и Дориан, шумно втянув носом воздух, вдруг крепко обнял его.

— Я хотел сказать кое-что, — зашептал он, почти касаясь губами его шеи. — Я... что бы ни случилось, я вас не брошу. Никогда. Обещаю, — теперь по его лицу катились слёзы, много слёз, он никак не мог остановиться, хотя было очень стыдно: кто у кого должен плакать на груди?!

— Я знаю, Дориан, — Алексиус провёл рукой по его волосам, потом ещё раз. — Я знаю. Мы справимся. Что угодно сделаем, но справимся, я тоже тебе обещаю.

— Обещаете? — он старался сдерживаться, но из-за этого рыдания почти душили его.

— Плачь, ничего.

— Я не должен... Вам тяжелее, и вообще...

— Дориан. Я позову, чтобы тебе принесли воды, — Алексиус мягко усадил его на кровать.

— Не надо. Обнимите меня, и всё пройдёт.

— Ну тихо, тихо.

Алексиус не удивился, когда Дориан снял с него рубашку, а потом скинул свою. Дориан не удивился, когда его поцеловали в шею — очень нежно и почти невесомо, так что непонятно, почему от возбуждения перехватило дыхание. Дориан дёрнулся, извиваясь, и почувствовал, как тёплые сильные руки гладят его спине. Он почему-то вспомнил Тень и свой выпускной — как демон Желания снова и снова принимал форму его учителя. Осторожно поднёс к лицу знакомое запястье, поцеловал костяшки пальцев, потом подушечки, потом провел ими по губам. Это было лучше, чем в Тени, — пальцы были потрясающе сильными, потрясающе родными и, самое главное, потрясающе настоящими.

— Дориан, ты не пожалеешь потом?

— Будет лучше, — он решительно мотнул головой. — От этого всегда только лучше.

Алексиус ласково погладил его по щеке, и Дориан, не выдержав, наконец-то впился поцелуем ему в губы.

— Сделаете это? Пожалуйста.

Он был очень нежным — Дориан уже знал, что в первый раз никто таким не бывает. Удивился внутренне, и пообещал себе потом расспросить его — потом, когда всё будет хорошо. Мысль о том, насколько всё не хорошо сейчас, заставила Дориана дёрнуться, и исступленно прижаться к нему, чтобы только вытеснить, вытолкнуть всё лишнее, страшное, они ведь совсем этого не заслужили... Вместо того, чтобы снова расплакаться, Дориан закрыл глаза и позволил себе забыться.

***

— Говорили, что мне осталось несколько месяцев. Не возражай только, я сам слышал.

— Не буду.

— А прошло больше года.

— Да.

— Как ты думаешь, что это значит?

Они с Феликсом прогуливались по саду. Дориан каждый раз удивлялся: каким спокойным он был, каким добрым. У Феликса всегда был чудесный характер, но во время болезни, казалось, он стал ещё мягче. Когда они проводили время втроём, Феликс казался даже умиротворённым, почти счастливым. Словно весь этот кошмар его не касался.

Только вот время втроём они проводили всё реже. Алексиус и раньше был невероятно увлечённым человеком, теперь же — теперь это переросло в настоящую манию. Каждую минуту, каждую секунду он думал только об одном: магии времени. Даже сны Алексиуса были наполнены бесконечным поиском. И сейчас он был почти уверен, что этот поиск обречён на провал. Они искали невозможного, и с каждым днём это делалось всё более ясным.

— Что мы не зря работаем, нет?

Феликс печально улыбнулся.

— Разумеется, не зря. Я очень благодарен вам за время, которое вы мне подарили. Только вот — понимаешь, мне очень трудно это говорить, но всё-таки — возможно, вам стоит перестать стараться.

Дориан стиснул его плечо.

— Почему?

— Потому что я не уверен, что мне нужна вот такая жизнь.

— То есть ты нас обманывал, да? — Дориан остановился и пытливо заглянул ему в глаза. — На самом деле тебе больно?

— Да нет, — взгляд Феликса был спокойным и грустным. — Не больно. Иногда чувствуешь себя, как во сне, как будто кругом колышется всё. Или лежишь в кровати и кажется, что медленно падаешь куда-то вниз. Но в этом нет ничего неприятного даже, не то что болезненного.

— А рука?

Феликс задумчиво повертел кистью левой руки, обтянутой кожаной перчаткой. От воспоминания о том, что было под ней, Дориан вздрогнул.

— Нет, она даже двигается, как раньше. Смотреть только мерзко — ну, я и отворачиваюсь обычно. Я не о боли хотел поговорить.

Они шли мимо кустов сирени, и Дориан вспомнил, как однажды, вскоре после своего переезда, ночевал в них летом. Запах, казавшийся сначала таким восхитительным, вскоре начал раздражать его, а потом и вовсе разболелась голова. Хотелось уйти в дом, но гордость не позволяла: Алексиус предупреждал, что это плохая идея, но он не слушал. До утра было ещё ужасно долго, и Дориан совсем загрустил, когда вдруг увидел, как по дорожке к нему идёт один из слуг-эльфов. «Госпожа просила передать, что вам постелили на веранде. Вы сможете вернуться сюда рано утром, если захотите». Он тогда так обрадовался. Ощущение, что всё это было вечность назад.

— Я часто играл в этой сирени в детстве, — Феликс словно отозвался на его мысли. — Я всегда очень любил поместье — куда больше, чем дом в Минратосе. Знаешь, почему у меня не было друзей в детстве, Дориан? — Дориан замялся. — Ага, догадываешься. Кто из магистров захочет, чтобы его дети играли с кем-то, кто и в Тени никогда не был, правильно?

— Это отвратительно с их стороны, — Дориан был взволнован куда больше, чем сам Феликс — тот оставался спокойным, как будто говорил об отвлечённых вещах.

— Это естественно, — он пожал плечами. — Общество если и меняется, то медленно, и всякие мерзости очень живучи. Так вот, ты можешь себе представить: у меня ни разу и мысли не возникло, что я чем-то хуже. Или что ко мне относятся как-то не так. Я вообще впервые задумался об этом только в Орлее. Мне говорили: «Ого, ты из Тевинтера! Там правда только магов считают нормальными людьми?» — и только тогда я начал задумываться, — Феликс вздохнул. — И я до сих пор не представляю до конца, чего это стоило моим родителям. Дать мне такое счастливое детство. Такую счастливую жизнь.

— Не говори так, словно она закончилась, — попросил Дориан. — Мы ведь можем ещё что-нибудь придумать. Повернём время вспять, и...

— Ты веришь в это?

— Как тебе сказать. Я бы не верил, если бы этим занимался не Алексиус. А с ним — ну, мне действительно кажется иногда, что пределов тому, чего он может добиться, просто нет.

Феликс покачал головой.

— Я очень мало, что знаю о магии, Дориан. Но я неплохо разбираюсь в физике и математике. И даже мне понятно, что нечто подобное, даже если оно в принципе возможно, приведёт к колоссальному выбросу энергии. Которую просто некуда будет девать. И даже мне страшно представить, сколько всего это энергия может разрушить. И если ты сейчас скажешь мне, что вы с отцом этого не понимаете, — прости, но я рассмеюсь тебе в лицо.

— Может, мы найдём способ нейтрализовать её, — вздохнул Дориан. — Должен быть какой-то выход.

Феликс улыбнулся ему, и в этой улыбке были мудрость, и тоска, и любовь.

— Нет никакого выхода. Люди умирают. И с этим ничего не поделаешь. — Дориан упрямо помотал головой. — Ты помнишь, когда мы последний раз так гуляли?

— Ну... в прошлом... Сдаюсь, — вздохнул Дориан. — Очень давно.

— А когда мы гуляли с отцом, даже я не вспомню. Целыми днями вы сидите над своими книгами, а я здесь один. Я даже думал вернуться в университет на семестр — там, по крайней мере, людям интересен я, а не скверна в моём теле.

— Феликс...

— Но я остался, как видишь. Уехать было бы глупым ребячеством. Я говорю всё это не для того, чтобы обвинить в чём-то тебя или отца. Просто помни: я скучаю по вам. И я бы правда предпочёл прожить меньше, но провести это время с вами. С отцом.

***

Глядя на шевелящего губами Алексиуса, Дориан понимал, что Феликс прав. При некотором везении они могли бы, наверное, сделать амулет — через полгода, может, через год. Но страшно было даже представить, как это отразится на Завесе, да и на мире в целом. Что будет, если Завеса искривится необратимым образом? Если порвётся? Если исчезнет совсем? Что случится с миром, если заставить его обернуться назад? Выдержит ли он это? Выдержит ли это время? С каждым днём Дориан всё лучше понимал, какое всё хрупкое на самом деле — Завеса, время, мир, даже Тень. Некоторые вещи нужно беречь, потому что сломать их будет равносильно катастрофе.

— Где ты был? — голос Алексиуса был теперь резким и хриплым. Он старел на глазах.

— Мы с Феликсом гуляли по саду. Знаете, он говорил мне такие грустные и правильные вещи...

— Для этого эксперимента нужно два мага. Быстрее, мне нужна твоя помощь.

— Вы не послушаете, что он сказал? — Дориан хотел, чтобы его реплика было удивлённо-ироничной, и тогда Алексиус, возможно, и сам бы понял нелепость своего поведения. Но вместо этого голос предательски дрогнул, так что получилось неубедительно.

— Послушаю, но позже. Не отвлекайся.

От него отмахнулись, как от ребёнка. В последнее время такое происходило всё чаще, а ведь раньше Алексиус никогда не позволял себе такого. Он прекрасно умел уважать — именно это в своё время так восхитило юного Дориана, вообще-то не склонного быстро сходиться с людьми. Беря в руки посох, Дориан, как обычно, постарался отбросить такие мысли. Чтобы работать с Алексиусом, нужно было верить в него. Вот только для того, чтобы верить, всё чаще приходилось закрывать глаза на очевидное.

***

Склянки из-под лириума грудой валялись на столе. Дориан вытер губы и бросил туда ещё одну, она неудачно задела остальные, так что большинство повалилось на пол. Зазвенело разбитое стекло. Алексиус даже не обернулся. Склонившись над расчётами, он в очередной раз что-то перепроверял.

— Дело не в количестве лириума, — устало повторил Дориан.

— А в чём?

— Не знаю, но больше лириума ничего не даст. Разве что он у нас скоро из ушей полезет.

На ладони Алексиуса лежал амулет. Они делали его не один месяц, так что теперь он чувствовался — намного сильнее, чем даже Завеса. Даже стоя в саду, можно было почувствовать амулет в библиотеке — Дориан и не думал раньше, что такое возможно.

А ещё амулет не работал. Никто не знал, почему. Над этим они тоже бились не первый месяц. Лириум действовал, но не помогал. После лириума амулет в их руках начинал реагировать сильнее, но ничего по-прежнему не происходило.

— Его нужно разбудить, — пробормотал Алексиус. — Нужно найти что-то, что его пробудит.

— Закрутить Завесу вокруг? — без энтузиазма предложил Дориан.

— Попробуем.

Вышло даже сильнее, чем они рассчитывали, — видимо, демонов лириум всё-таки начал нормально действовать. Пару секунд Дориану казалось, что у него сейчас вытекут глаза и искрошатся кости. Что-то словно выдавливало воздух из его груди, а ещё — было очень больно. Очнулся Дориан на полу. Он, кажется, кричал — горло слегка саднило. Рядом с ним Алексиус спешно промокал кровь из носа.

— Отлично, — объявил он, вставая. На лежащего на полу Дориана он даже не посмотрел. — Амулет реагирует. Осталось понять, как заставить его реагировать нужным нам образом. — Он потёр виски, сделал по комнате несколько шагов. Всё это время Дориан радовался, что выжил, и пытался начать дышать нормально. — Это, конечно, звучит странно, но, с другой стороны, попробовать стоит. Нам будут нужны рабы — может быть, несколько десятков.

— Зачем?

— Твои вопросы меня умиляют. Полы помыть, зачем же ещё.

Дориан тряхнул головой.

— Несколько десятков рабов. Просто, чтобы попробовать, — и вы не хуже меня знаете, что провал куда вероятнее успеха. Вы себя-то слышите?

— Если не сработает, поищем ещё что-то. Главное — не прекращать искать.

— Не нравится мне это. Очень не нравится.

— Тебе намекнуть, куда засунуть свою щепетильность, или сам сообразишь?

Если бы Алексиус хотя бы посмотрел на него, Дориану было бы проще. А так внутри начала подниматься обида, смешанная с возмущением. «Спокойно», — велел он себе. Донести свои идеи всегда проще без лишних эмоций.

— А если дело не в щепетильности?

— А в чём?

— Мне сложно разговаривать с вашим затылком, правда.

С нескрываемым раздражением Алексиус перестал расставлять склянки и повернулся к нему.

— Только быстро, мы теряем время.

— Сила магии крови. Сила амулета. Энергия самой Завесы. Они ведь почти наверняка войдут в конфликт друг с другом, и произойдёт нечто непоправимое. Порвётся Завеса, или, я не знаю, мы исчезнем сами. Время — очень тонкая материя, её нельзя ломать.

— «Почти».

— Что?

— «Почти наверняка войдут в конфликт». Я рискну ради этого «почти». У тебя всё?

— Нет, у меня не всё! Да мы минуту назад могли погибнуть, а вы даже внимания не обратили!

— Мы не погибли. Теперь всё?

— Нет, не всё!

— Если тебе хочется почесать языком, выйди и поболтай со слугами. Я здесь пытаюсь заниматься делом.

— А я пытаюсь вам помочь, и я думаю...

— А я вот думаю, что ты только и делаешь, что мешаешь.

— Мешаю?! — Дориан поперхнулся от возмущения. — Я вам мешаю?!

— Думаю, у меня бы давно получилось, если бы не ты, — он уже снова был занят, на этот раз — помешивал жидкость в одной из склянок. Это было чересчур. Сделав шаг вперёд, Дориан выхватил склянку у него из рук.

— А теперь повторите это, глядя мне в глаза!

Они стояли совсем близко друг к другу, и Дориан видел, что в глазах Алексиуса не было ни сожаления, ни даже беспокойства. Только лихорадочный увлечённый блеск, а за ним — вообще никаких эмоций. В этот момент Дориан отчётливо понял, что до безумия его учителю — один шаг. Возможно даже, что этот шаг уже сделан.

— Во-первых, — Алексиус схватил его за нижнюю губу и сдавил её, так что Дориан застонал от боли. — Не смей ничего здесь трогать без моего разрешения. Во-вторых, не смей повышать на меня голос. Ты слишком много начинаешь себе позволять.

Его отпустили, и Дориан стоял несколько секунд, не веря, что всё это происходит на самом деле.

— Я могу уйти, — тихо сказал он, морщась от боли. — Только вот обратно уже не вернусь.

— Прекрасно.

Вещи он собирал быстро и бестолково. Сильно болела губа, и Дориан отвлечённо подумал, что, наверняка, останется синяк. И что он понятия не имеет, куда поедет сейчас. И что всё это — отвратительно неправильно и просто не может происходить на самом деле. Он мог бы обогнуть библиотеку, но решил пройти мимо неё — надеялся, что в последний момент всё возьмёт и исправится. Алексиус увлечённо что-то записывал.

— Я ухожу, — пробормотал Дориан, чувствуя себя униженным и жалким.

— Да, проваливай. В борделе тебя уже заждались.

Глава IV

— Я вернулся, конечно, — Дориан подлил им вина. — Потому что не мог же я их действительно бросить. Но только через несколько месяцев. И мне хотелось бы сказать, что непреодолимые обстоятельства мешали мне вернуться раньше, что произошёл несчастный случай или что-то в этом роде — но нет, ничего этого не было. Просто я обидчивый самовлюблённый идиот.

— Просто ты не верил, что у него что-то получится, — возразил Лавеллан.

— А когда вернулся, там никого уже не было. Они с Феликсом уехали.

— Дориан, — осторожно начал Лавеллан. — Ты ведь видел, что произошло в будущем? То есть, произошло бы. То есть...

— Могло бы произойти, — твёрдо поправил Дориан. — Да, я там был, как ты мог заметить.

— Произошло, — возразил Лавеллан. — В той реальности — произошло.

— Пусть, — вздохнул Дориан с притворной усталостью: он уже догадывался, что сейчас последует. — Ты это к чему?

— Я не могу оставить Алексиуса в живых. Это было бы глупо, учитывая, на что он способен.

— Было бы глупо его казнить — учитывая, на что он способен.

— А чем ты, кстати, занимался эти три года? После того, как уехал, — Лавеллан осторожно улыбнулся.

Дориан медленно сжал лежащую на столе руку в кулак.

— Не заговаривай мне зубы. Ты можешь пообещать мне, что ничего плохого ему не сделаешь?

— А если я скажу, что нет?

Он рассчитал заранее, поэтому и место в таверне выбрал у самого выхода. Опрокинуть стол, потом выйти и барьер на дверь — и у него будет достаточно времени. Дориан, правда, надеялся, что до этого не дойдёт, но нет — значит нет.

Лавеллан оказался удивительно проворным: вскочил ещё до того, как опрокинутый стол коснулся пола. План Дориана полностью провалился.

— Что дальше? — издевательски поинтересовался Лавеллан. — Выйдем, поговорим?

Дориан улыбнулся.

— Ты такой сообразительный.

На улице он прижал эльфа к стене, навис над ним, вцепившись в тощие плечи. Лавеллан был на голову его ниже, но смотрел без робости и скалился на него, как маленький волк. Его глаза неестественно поблёскивали в темноте.

— Я могу сделать так, что любая еда будет превращаться в пепел, едва коснувшись твоих губ, — прошипел Дориан, глядя в эти блестящие глаза. — Я могу сделать так, что на твой клан нападут работорговцы, — и они непременно найдут его, как бы хорошо он ни прятался, и никто его не защитит, — он сжал плечо Лавеллана ещё сильнее. — Я могу сделать так, что каждый твой сон отныне будет кошмаром. Могу заставить тебя поверить, будто ты наглотался иголок, и твоя вера будет так сильна, что тебя будет рвать кровью... Но вообще-то, — Дориан убрал руки, сделал шаг назад и улыбнулся, — я действительно хочу помочь Инквизиции. И могу быть тебе полезен. Очень.

Лавеллан сдавленно всхлипнул — видимо, это должно было означать смех.

— Хорошо, и незачем было устраивать эту комедию, — он потёр шею, как будто Дориан только что его задушить пытался. — Я всё понял. И ты, знаешь ли, мог бы попросить нормально. Пепел, чтоб его.

***

Стоя на балконе, Дориан следил за тем, что происходит в главном зале. Он так и не смог заставить себя присутствовать на суде и теперь ненавидел себя за это. Впервые узнав о венатори, Дориан решил, что никогда больше не хочет видеть Алексиуса. Но постепенно эта идея казалась всё менее заманчивой: Дориан узнавал всё больше, детали не сочетались одна с другой, а главное — невозможно было представить, что его учитель действительно будет бороться за «возрождение былого величия Тевинтера». Он чувствовал, что не может оставить всё, как есть. Необходимо было разобраться.

Когда амулет перенёс их с Лавелланом в будущее, Дориан запретил себе чувствовать. Ему нужно было сообразить, как вытащить их обратно, сообразить быстро и до того, как их убьют — а желающих это сделать было хоть отбавляй. Тогда он считал, что у него неплохо получается: жалость, страх, гнев замирали где-то в животе и не мешали ему думать. Они справились, но теперь любая мысль о пережитом наполняла его болезненной горечью. Любая мысль об Алексиусе — тоже.

Сейчас его бывший учитель стоял внизу, в полосе закатного света, и не выглядел ни раскаявшимся, ни сломленным. Дориан никак не мог проглотить комок в горле: Алексиус был почти таким же, как раньше, — язвительным и сильным. Дориан в сотый раз пообещал себе перестать быть дерьмом и поговорить с ним. При мысли о том, что это обещание придётся сдержать, от волнения стало дурно.

— Гереон Алексиус, ты будешь исследовать магию под надзором Инквизиции.

Дориан готов был поспорить, что, вынося приговор, Лавеллан бросил быстрый насмешливый взгляд в его сторону.

— Я войду?

— Дориан, какая неожиданность.

От его насмешливого тона внутри стало больно, как будто открылась старая рана. Как же он соскучился. И каким же трусливым идиотом был, что не пришёл раньше.

— Я... давно хотел поговорить с вами.

— Что же тебя останавливало?

Алексиус изменился и остался прежним одновременно. Он постарел, и смотрел теперь по-новому: разочарование, смешанное с презрением. Жизнь, мир, он сам, Дориан — всё теперь казалось Алексиусу бессмысленным и не вполне настоящим, и он не считал нужным это скрывать.

— Страх, видимо. Увидеть вместо вас другого человека. Не того, которым я восхищался.

— Люди меняются, и со временем кумиры юности их разочаровывают. Это нормально, Дориан.

Изменись он сильнее — пожалуй, Дориану было бы даже проще! Но Алексиус, опустошенный и несчастный, оставался его учителем.

— Как вы вообще могли заключить союз с этим вашим Старшим? — с вызовом спросил он, скрестив руки на груди, как обиженный ребёнок.

— Он сильный, — голос Алексиуса звучал глухо, словно он говорил с Дорианом из-под толщи земли. — Я решил, что определённая логика в этом есть: чего не может человек, может бог, так почему бы не помочь ему стать богом?

— Это звучит так дико.

— Я знаю. Но для меня это было просто следующей степенью риска. Я рискнул всем — и проиграл.

— Как насчет принципов? Ваших идей о реформах в Тевинтере, которые так меня восхищали?

Алексиус вздохнул.

— Это важно, но не самое важное в жизни. Чтобы спасти самое важное, отказываешься от всего остального. Говорить об этом, впрочем, сейчас бессмысленно — у меня всё равно ничего не получилось.

— У вас получилось, — пробормотал Дориан. — То есть, почти получилось.

Он как мог оттягивал этот ответственный момент — боялся, что ничего не получится. Брешь на полнеба, прорастающий прямо из людей красный лириум, армия демонов — всё это было важно, но ему хотелось прежде всего передать атмосферу. Торжество зла, безнадёжность и уныние — всё это они ощущали тогда с каждым вдохом. Так плохо ему не было даже в кошмарах.

— Что?

— Мы с Вестником...

— «Вестником», — фыркнул Алексиус. — Вестником Андрасте, да? Не оскорбляй мой разум, будь добр.

— Это просто титул, — Дориан нетерпеливо пожал плечами. — Ваш амулет сработал, — Алексиус молчал, но это было необычайно громкое молчание. Он так и подался вперёд, впиваясь в Дориана внимательным взглядом. — Мы с Вестником перенеслись в будущее. На год вперёд.

— Что стало с Феликсом?

А он-то думал, с чего ему начать.

— Он выжил. Точнее, его убили прямо при нас. Только вот, — Дориан покачал головой. — Это был не он, и это была не жизнь. Не думаю, что он понимал, что происходит вокруг него. И внешне тоже, он...

— Не надо, — почти выкрикнул Алексиус, выставляя вперёд ладонь. — Я понял тебя, — объяснил он уже спокойнее. Ты не знаешь, почему я не перенес себя в прошлое?

— У вас не получилось.

— Значит, всё было зря, — вздохнул Алексиус. Точно так же, как и его двойник в будущем, и от этого Дориану захотелось расплакаться.

— Я хочу рассказать вам, — продолжил он. — О том, что ещё мы видели в будущем. Чтобы вы поняли, что именно было зря.

— Как скажешь, — но было видно, что он почти утратил интерес к разговору.

***

Кошмары бывают разными. Некоторые из них — просто сны, побочный продукт работы твоего мозга, неспособного полностью отключиться даже ночью. Такие сны либо не вызывают глубоких эмоций, либо, сильно испугавшись или разозлившись, ты тут же просыпаешься. Место действия других кошмаров — Тень. Там тебя, конечно, не могут убить или покалечить, но всё остальное случиться вполне может. Демоны послабее обожают так развлекаться: вытаскивать из сознания спящего страхи или воспоминания и разыгрывать их, снова и снова. Такие кошмары отличаются садистской изощрённостью, да и проснуться от них куда сложнее.

По понятным причинам кошмары второго вида чаще снятся магам, чем людям, лишённым магии. Обычно маги учатся контролировать такие вещи — не позволяют своему сознанию проваливаться в Тень против их воли. Но чем сильнее человек истощён эмоционально, тем сложнее ему это контролировать. У Дориана вот были с этим проблемы. Регулярно.

«Мы отменим всё, что произошло», — говорит Лавеллан, и косится на Дориана: сможем ведь? Дориан понятия не имеет.

«Прошлое нельзя отменить, — возражает Алексиус, и его голос полон неизбывной скорби. — Я много раз пробовал, но магия Бреши слишком сильна».

Лелиана вдруг резко подается вперёд, хватает сгорбленную фигуру в знакомой одежде, приставляет нож к горлу — и только сейчас Дориан понимает: это Феликс. Взгляд у него бессмысленный, а тело безвольно, как мешок с мукой, обвисает в руках Лелианы. На Феликсе широкий кожаный пояс, который Дориан когда-то ему дарил. «Я хочу проснуться, — думает Дориан. — Хватит, я хочу проснуться». Щеки у Лелианы впалые, на одной из них — огромная чёрная язва. Кажется, что она слегка пульсирует, как что-то живое.«Я знаю, что это сон!» Лелиана перерезает Феликсу горло, и кровь у него — совсем черная. Несколько капель падают Дориану на лицо. Алексиус дико кричит. «Хватит!»

Проснувшись, он сменил простыню — прежняя была мокрой от пота — и долго смотрел в потолок, заставляя себя успокоиться. Образы из кошмара стояли перед глазами как живые. «Я хочу, чтобы вы вернули мне мой мир». «Пожалуйста, не убивайте моего сына. Я сделаю всё, что попросите». «Прошлое нельзя отменить. Я много раз пробовал, но магия Бреши слишком сильна». «Магия Бреши?» Сосредоточившись, он попробовал вспомнить: Алексиус в будущем говорил ведь именно это? Но теперь Брешь закрыта. Значит ли это, что теперь ничего не будет мешать?

«Опомнись, Дориан, — осадил он сам себя. — Магия времени чрезвычайно опасна. Хрупкое равновесие мира...» «Но у него получилось в Редклифе, — возразил другой Дориан, посмелее. — И ничего с твоим драгоценным хрупким равновесием не случилось. Да и когда мы перенеслись в будущее — хрупкое равновесие вроде бы чувствовало себя нормально, нет?»

Неужели идея Алексиуса — безумная с самого начала — внезапно сможет стать реальностью? Дориан ворочался всю ночь, вспоминая детали, повторяя себе одни и те же аргументы и приводя одни и те же возражения.

***

— Так, ещё раз, — Лавеллан пожалел о том, что не выспался прошлой ночью. Определённо, сейчас ему требовались все его способности. — Ты считаешь, что после закрытия Бреши у твоего Алексиуса может получиться.

— Да, потому что...

— Не объясняй, всё равно не пойму.

— Хорошо. Мне кажется, это того стоит. Я понимаю, что это страшно, мне и самому очень страшно. Но мне кажется...

— Я должен созвать совет.

— Честно говоря, я не думаю, что это хорошая идея. Большинство будет против. Большинство склонно к выбору наиболее безопасных вариантов.

— Честно говоря, — передразнил Лавеллан, — мне кажется, что ты пытаешься не дать мне времени подумать. Боишься, что я откажусь, да?

— Есть немного.

— Теперь пытаешься подкупить меня своей честностью?

— Что-то в этом роде.

— Не получится, — отрезал Лавеллан. — Я всё равно посоветуюсь. Хотя бы с другим компетентным магом. С Соласом, например.

***

Дориан поймал себя на мысли, что уже очень давно он не был так счастлив. Алексиус слушал его, и каждое сказанное Дорианом слово, казалось, делало его чуть моложе. Или, по крайней мере, энергичнее.

— Повтори слово в слово, что именно я тогда сказал, — потребовал он.

Дориан повторил, и его голос дрогнул от предвкушения. Всё становилось правильным прямо на глазах.

— Смотри, — Алексиус показал ему лист бумаги, и при виде знакомого корявого почерка внутри что-то дрогнуло. — Вот здесь.

Эти подробные выкладки. Как он всё-таки скучал.

Дверь в камеру открылась, впуская Лавеллана, Соласа и Лелиану.

— Да я здесь скоро приёмы смогу устраивать, — пробормотал Алексиус, не отрываясь от бумаг. — Вы принесли мой амулет?

Лавеллан восхищенно покачал головой.

— Вообще-то, мы обсудили только, давать ли вам возможность попробовать.

— И?

— Да, — кивнул Лавеллан. — Хотя мне и очень не нравится эта идея.

— Подумай, — улыбнулась ему Лелиана, — зато никакой ответственности в будущем. И все эти смерти в Убежище — их тоже можно будет отменить. Или ты просто не насиделся на своём троне? — она рассмеялась.

— Да я, по логике, даже не вспомню, что он у меня был.

— О чём вы? — вмешался Дориан.

— Мы всё решили, — Лавеллан снова стал серьёзным. — В год 9:35 эры Дракона попадёт, во-первых, Алексиус. Во-вторых, Солас — у него... есть некоторые дела с Корифеем. Но сам он вернуться не сможет, потому что...

— Что значит «некоторые дела»?! — вскинулся Дориан. — Мы должны понимать...

— Хорошо, но это будет долгая история.

Когда история закончилась, Дориан тихо выругался, потом выругался ещё раз. Лелиана молча грызла ноготь — Дориан ни за что не поверил бы, что она способна на такое, если бы сам не видел. Только Алексиус остался безучастен. Дориан знал, о ком он сейчас думает.

— Так что нужно будет не дать Соласу связаться с Корифеем. Он передаст вам записку — для того, чтобы вам проще было заставить его поверить. В прошлом-то вы ещё не будете знакомы. Лелиана справится с этим — и вы поможете ей, если что, да? Потом ей нужно будет работать в Киркволле. Предотвратить заражение храмовников красным лириумом, например. Возможно, предотвратить гражданскую войну — это, конечно, план-максимум. — Лелиана серьёзно кивнула. — А я останусь здесь, — продолжил Лавеллан. — Если всё пройдёт гладко, никакого Конклава просто не будет.

— И ты не хочешь...

— Нет, — радостно помотал головой Лавеллан. — У меня нет ни малейшего желания помнить всё это дерьмо.

— Остаёшься ты, Дориан, — заметила Лелиана. — Ты предпочтёшь вернуться в прошлое, помня обо всех этих событиях, или захочешь, чтобы последних шести лет просто не было в твоей жизни? Хочешь прожить их заново?

Дориан пожал плечами: вопрос показался ему на редкость дурацким. Разумеется, он бы с радостью забыл о многих вещах, начиная с отцовского ритуала, вполне способного лишить его рассудка, и заканчивая предотвращённым будущим, которое он теперь видит в кошмарных снах. Но отказываться от шести лет своей жизни? Отказываться от опыта, который он приобрёл, от всего испытанного и пережитого? Никогда. Кроме того, кто-то ведь должен не допустить появления венатори в Тевинтере.

— Какова мощь этого амулета? — спросил вдруг Солас. — Тысячу лет он не...

Алексиус серьёзно покачал головой.

— Для этого потребовалась бы совершенно другая технология. Лет шесть-семь — как раз его потолок.

Эпилог

Они устали, но радовались, что наконец-то приехали. Дориан встречал их у ворот — знал, что ребячество жуткое, но ничего не мог с собой поделать.

— Не понимаю, как ты можешь предпочитать кареты кораблям, — заявил Феликс, выпрыгивая первым. — Тряска была отвратительная, а один раз мы умудрились свернуть не туда! Да хуже путешествия у меня в жизни не было!

— Феликс преувеличивает, — возразила леди Ливия. — Дорога как дорога. Могла бы занять меньше времени, конечно, но главное ведь, что мы дома.

— Да, — эхом отозвался Алексиус. — Главное, что вы дома.

Его жена и сын не спеша шли по садовой аллее. Дориан крепко стиснул его руку. Всё было хорошо.

Первая часть | Вторая часть | Основная выкладка

@темы: слэш, Тевинтер, джен, Фракционные войны: Реванш

---

Инквизиция. 1 тур: Желание. Визуал

[Blessed Inquisition]

Название: Запретный плод сладок
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Адаар, Каллен
Форма: арт
Категория: гет
Рейтинг: G
Примечания: полный размер откроется по клику

Название: Желание обладать
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Тревелиан/Кассандра Пентагаст
Форма: арт
Категория: фемслэш
Рейтинг: PG-13
Примечания:

по заявке

по заявке: «Инквизиция, додайте плз Кассандра/ф!Тревелиан»

Название: Желания и необходимость
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечания: полный размер откроется по клику

Название: Желай, стремись и побеждай
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Дагна
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечания: Никогда нельзя сдаваться на пути к своему заветному желанию, каким бы несбыточным оно всем ни казалось.
Примечания 2: полный размер откроется по клику

Название: Простые радости
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: разведчица Нитка Хардинг
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечания: полный размер откроется по клику
Кодекс: «Письмо от руки для Хардинг», основано на

циате

цитате: «Приложила рецепт твоего любимого рагу из брюквы c бараниной. Запах дома - он и от горного холода защитит»

Название: Призрак желания
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Каллен/ф!Амелл
Форма: арт
Категория: гет
Рейтинг: G
Примечания: Призраки прошлых и нынешних желаний мучают командора во сне и наяву.
Примечания 2: иллюстрация к фанфику «Видения прошлого - Призрак желания»
Примечания 3: полный размер откроется по клику

Название: Хотелка
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Инквизитор и Co
Форма: коллаж
Категория: джен
Рейтинг: G - PG
Референсы/источники: скриншоты из игры
Примечания: Чего желает Инквизитор и его соратники?

Название: World on fire
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Инквизитор и Co
Форма: клип
Категория: джен
Рейтинг: PG
Референсы/источники: видео взяты с этого канала, музыка Les Friction – Louder Than Words, Les Friction – World On Fire, перевод песни взят с этого сайта
Размер: 2:21
Примечания: Инквизитор хочет спасти мир в огне

Напев

Я вернусь из мира тьмы, чтоб тебя спасти.
Конец боли положу и свету разрешу войти.
Искупление придёт и с ним
Чувство будет не единственным.

Солнце гаснет и мир в огне,
Всему приходит свой конец.
Час настал за всё платить -
Но помощь на пути.

Я защищу тебя, когда разверзнутся небеса.
Пройду путь за тебя - ведь так грехи искупаются.
Ты знаешь - меч судьбы грядёт, посланный с небес.

@темы: фемслэш, Кассандра, Каллен, арт, Дагна, гет, джен, клип, ж!Амелл, ж!Тревельян, ж!Адаар, ж!Лавеллан, Фракционные войны: Реванш, Нитка Хардинг

---

Инквизиция. 1 тур: Желание. Тексты

[Blessed Inquisition]

Название: Вступай в Инквизицию!
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: разведчица Риттс, Эльдредда, ОМП
Категория: джен, намеки на префемслэш
Жанр: приключения
Рейтинг: PG-13
Размер: 1638 слов
Примечание: возможно вольное толкование некоторых деталей квеста «Необычный дуэт».

– «Вступай в Инквизицию», – говорили они... «Будешь защищать мир от зла», – говорили они...
Риттс сидела на поваленном дереве и жевала сухой хлебец. Сказать, что у нее было плохое настроение – означало изрядно преуменьшить. А все, конечно, из-за огромной несправедливости. Риттс была отличным разведчиком: сильным, ловким, умелым, не боявшимся ни разбойников, ни демонов. Она всегда легко находила нужную дорогу и читала следы без труда. Среди прочих агентов Инквизиции Риттс считалась профессионалом, никто не верил, что еще полгода назад она и лук-то впервые в жизни увидела. Но именно из-за ее репутации отличного специалиста Риттс обычно посылали на самые опасные задания. Что было в высшей степени несправедливо.
Двое ребят – недавно вступившие в Инквизицию желторотики из Редклифа, которых ей дали во временные напарники, остались в деревне. «Собирать информацию» – так нарекла их задание Риттс. На самом деле – чтобы не путались под ногами. Сама же Риттс отправилась проверить слухи о разбивших лагерь возле лесного озера магах-отступниках. Какой-то лохматый парень из местных рассказывал в таверне всем желающим, что видел странные огоньки на берегу.
«А любому известно: ежели происходит чего необычное или жуткое – наверняка маги виноваты, а то и кто похуже! – уверял он за кружкой пива собравшихся вокруг людей. – Так что забредать к озеру нынче никак нельзя, если к злокозненным отступникам в лапы попасть не хотите!»
В задачу Инквизиции входило защищать людей, оберегать их от зла и магической тирании, помогать всеми силами и собирать информацию. По крайней мере, так всегда говорил Инквизитор в своих речах и его советники. Командиры не зря первым делом вбивали в головы рекрутам именно это, стремясь искоренить ложные представления о назначении Инквизиции и злоупотребления своим положением. Учили Риттс хорошо, поэтому она без колебаний решила узнать доподлинно, кто у того озера скрывается и зачем.
И поэтому сейчас сидела одна, в лесной грязи, почти без припасов, с тоской размышляя о своей нелегкой судьбе. Она сама захотела присоединиться к Инквизиции. Риттс желала всем сердцем помогать людям и быть полезной для уже ставшего легендой Инквизитора, защищать мир и делать его лучше. Итог превзошел все ее ожидания, но одновременно и заставил пересмотреть собственные запросы. Не совсем такого она хотела, приходя в вербовочный пункт, ох, не такого...
Дожевав скудный обед, Риттс поднялась, поправила снаряжение и отправилась дальше. До озера оставалось полчаса пути. Хорошо, что она не взяла с собою напарников – те уже наверняка начали бы ныть: мы устали, хочется пить, давайте повернем обратно, нас кусают комары... Повидала Риттс достаточно молодых разведчиков из крестьян, и почти все сперва жаловались. Потом привыкали. Или умирали – в любом случае, жалобы прекращались.
Она почти добралась до места, когда услышала шаги. Кто-то пробирался недалеко от нее через чащу, топоча как друффало. И этот некто приближался. Риттс, пригнувшись, перебралась в кусты и взялась за рукоять кинжала. Повезет, если ее не заметят, но на всякий случай стоило быть готовой.
Кусты рядом разошлись, пропуская по едва заметной тропке женщину. Судя по типичной одежде с налетом недельной грязи – из отступников. И зря Риттс так переживала: женщина стремительно продиралась через лес, беспечно хрустя ветками, и совершенно не замечала притаившуюся в кустах разведчицу. Да вообще, казалось, ничего вокруг не замечала. Риттс только головой покачала от такой безалаберности. Не удивительно, что многих магов переловили – они совершенно не умеют прятаться, точно в лесу никогда не бывали. Риттс бесшумной тенью скользнула за отступницей следом.
Лес закончился неожиданно, будто Создатель резко сдернул огромный полог темноты и открыл солнце. Деревья с серовато-коричневыми стволами уступили место низким густым кустам, а те – едва шевелившимся под ветерком травам и цветам. Впереди блестела гладь озера. Именно к нему направлялась отступница спокойным шагом уверенного в себе человека. Риттс напряглась, когда отступница вышла на берег. Неужели какой-то темный ритуал с магией крови? Вызов демонов? Или кого-нибудь пострашнее?
Лицо Риттс вытянулось, когда отступница начала раздеваться. Это уже не очень походило на магию или ритуал. Может, малефикарша собирается плясать ужасные колдовские танцы и резать себе вены? Но Риттс слышала, что такое маги практикуют только в полнолуние. А сейчас царил день. Риттс задумчиво проследила, как ткань мантии скользнула по бедрам отступницы… отличным бедрам, надо сказать… открывая стройные ножки и то, что пряталось выше. Риттс еще раз подумала о задании, затем о ждавших ее желторотиках-разведчиках, о пути обратно, снова оценила бедра отступницы… И тихо спряталась в прибрежных кустах, наблюдая.
Отступница избавилась от одежды, с наслаждением потянулась, открывая взгляду Риттс все самое пикантное, и осторожно стала заходить в озеро. Стройные ножки медленно погружались в воду, затем озерная гладь поглотила округлые ягодицы. Риттс, устроившись поудобнее, смотрела на купавшуюся отступницу и вяло размышляла, что, пожалуй, иногда защищать этот мир не так уж плохо. Если бы все задания заканчивались похожим образом!
Приятное времяпрепровождение оборвалось резко, как лопнувшая струна на лютне менестреля. Из леса к озеру вдруг вышли несколько человек. Риттс тут же почуяла неприятности, накинула тетиву на лук и затаила дыхание, присматриваясь к ним. Рваная одежда, будто снятая с чужого плеча, и в целом довольно бандитский вид не оставлял сомнений в роде деятельности этих людей. Они заметили купавшуюся отступницу и направлялись к ней. Риттс затаила дыхание. Что теперь делать?
Тем временем отступница тоже увидела разбойников и замерла, стоя по шею в воде. Она могла бы применить магию и убить их всех. Могла бы, не будь на нее направлена стрела. С такого расстояния сложно промахнуться.
– Выходи-выходи, – потребовал разбойник, державший лук. Ничего хорошего для женщины его улыбка не сулила.
Тем временем другой разбойник вдруг обернулся к кустам, где затаилась Риттс, прищурился и гаркнул:
– Эй, ты! Думаешь, мы тебя не видим?! А ну сюда, живо!
Риттс запаниковала. Она ведь так хорошо умела маскироваться и готова была поклясться, что ее куртка разведчика идеально сливается с кустами. Как ее заметили?! Ее – лучшую из лучших?!
Разбойник приблизился резко, будто бросаясь на свою добычу, и вдруг вытащил из-за соседнего куста тощего лохматого паренька.
– Не бейте меня! Не бейте! Отпустите! – запричитал он. Риттс тут же узнала его – именно этот парень рассказывал, что ходить на озеро опасно из-за магов. Должно быть, не в первый раз он уже здесь наблюдал за «злокозненными отступниками».
И как Риттс его не заметила?
– Любишь подглядывать за девицами, а? – ухмыльнулся разбойник, таща паренька к своим товарищам. – Ну так щас насмотришься. И карманы выворачивай давай!
Отступница восприняла появление нового действующего лица с показным равнодушием, уже стоя по колено в воде. На лице ее застыла напряженная работа мысли.
Быстро размышляла и Риттс. Вот когда она пожалела, что оставила новичков в деревне. Конечно, вояки из них наверняка еще хуже, чем разведчики, но задержать разбойников и дать Риттс возможность перестрелять их всех было бы тоже неплохо. О том, чтобы сбежать, даже речи не шло. Не для того она всем сердцем желала присоединиться к Инквизиции, чтобы бояться и сбегать от трудностей! Инквизитор десятками выкашивает бандитов, красных храмовников и жестоких малефикаров, не говоря уже про уничтожаемых им демонов – как может даже подумать о побеге она, Риттс? Только вперед, только до победы.
Риттс тихо достала стрелу. Если выстрелить неожиданно – у нее будет преимущество. Сперва – человек с луком. Затем – бородатый разбойник, державший паренька. Оставалось еще трое, но тут Риттс искренне надеялась на чудо и на то, что отступница сообразит, как себя повести. Для опытного лучника и обученного мага трое разбойников – не так уж страшно.
План больше походил на импровизацию, но придумывать новый было некогда. Риттс поглубже вздохнула, накинула стрелу на тетиву и одним слитным движением приподнялась, стреляя в разбойника. Риттс целилась в шею, но стрела угодила в глаз. Разбойник повалился на землю, умерев быстро. Вторая стрела свистнула и вонзилась в плечо державшего паренька бородача. Тот не умер, но заорал благим матом и выпустил жертву из рук. Почуявший возможность спастись, паренек быстро отскочил к лесу. Трое оставшихся разбойников уже поняли, откуда стреляют, и заметили высунувшуюся из кустов Риттс. Дальше скрываться смысла не имело.
– Инквизиция! – громко объявила Риттс, выпрямляясь во весь рост и натягивая тетиву. – Сдавайтесь, и мы пощадим вас!
В ответ оставшиеся на ногах разбойники осыпали ее ругательствами. Наверное, вид тощей встрепанной эльфийки в кустах не произвел нужного впечатления. Но зато лук достаточно охладил пыл, чтобы не попытаться напасть.
И тут в дело вступила разгневанная отступница, оправдав все надежды Риттс. Она вытянула вперед руки, создавая над ними пучок огня, и, прежде чем разбойники заметили ее манипуляции, обрушила на них свою магию. Они буквально захлебнулись под ее гневом, закричали и кинулись в разные стороны, пытаясь сбить пламя. Риттс подстрелила одного, еще двоих добила отступница. И без того раненый выстрелом бородач остался лежать на земле, и Риттс не стала проверять, живой ли он. В другой раз поостережется. Пусть все знают, что нельзя сердить Инквизицию!
Когда Риттс выбралась из кустов и подошла к берегу, отступница уже хватала свою одежду и поспешно натягивала ее.
– Я бы справилась с ними сама, – бросила она Риттс. – Не нужна мне помощь!
– А я, может, не тебе и помогала, – фыркнула Риттс, украдкой поглядывая на еще не скрытые одеждой прелести отступницы. – Инквизиция стоит на страже людей и все видит.
– Я заметила – даже искупаться без вашего надзора невозможно!
– Поверь – я оказалась здесь почти случайно, просто проверяла слухи об отступниках, – смутилась Риттс.
– И что – есть тут отступники?
– Я еще не решила, – честно сказала Риттс, подмигнув собеседнице.
Та слегка покраснела и отвела глаза. Хотя отступница говорила возмущенно и даже зло, Риттс легко разглядела за этой сердитой маской страх. Страх сейчас владел большинством людей во Внутренних Землях, его ни с чем не спутать. Ничего, Риттс не привередливая, она в благодарностях не нуждается. Хотя и не отказалась бы получить что-нибудь от этой симпатичной девицы... Может, даже позже и получит. Но главное – отступница и паренек целы. Кстати о нем…
Спасенный парень сидел возле тропинки в лес и хлопал большими глупыми глазами. Убежать он даже не подумал. Когда же Риттс подошла к нему, парень почти что упал на колени.
– Спасибо-спасибо-спасибо! Вы спасли мне жизнь! Если бы не вы, то… Ох! Что я… что я могу сделать для вас?!
Отступница за спиной Риттс пренебрежительно фыркнула. Сама же Риттс задумчиво нахмурилась. Этот парень обманывал людей, чтобы подглядывать за голыми девицами и чуть не погиб из-за собственной глупости. Однако он же смог совершенно бесшумно пробраться мимо Риттс и ничем себя не выдать. Весьма неплохо для крестьянина.
Риттс приняла самый торжественный вид, на который была способна.
– Желаешь помочь? Вступай в Инквизицию. Будешь защищать мир от зла.

Название: Шахматный долг – долг чести
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Тревельян/Каллен,

спойлер

Мия
Категория: гет
Жанр: романтика, юмор
Рейтинг: PG
Размер: 2144 слова
Предупреждение: ER
Примечание: автор плохо знаком с шахматами, а потому воспользовался уже готовой стратегией.
Примечание 2:

по заявке

по заявке: «Инквизиция, а у вас очень хочется увидеть Каллен/фемТревелиан»
Кодекс: переписка Каллена с сестрой, цитата: см. первые два письма в тексте.

«Каллен!
Очень обрадовалась твоему письму. Кажется, тебе там хорошо. Я даже... (зачёркнуто) ...не обращай внимания. Надеюсь, и правда всё хорошо. Кстати, об этом...
Эвелин? Не Инквизитор? Не её милость Вестница Андрасте? Слишком короткое было то письмо.
– С любовью,
Мия»

«Мия!
Напишу подробнее, когда время будет. Не тяни клещами.
– Каллен»

«Сэр Генерал Каллен Стентон Резерфорд!
Как ваша сестра, я обязана была первая узнать, что вы расправились с угрозой, нависшей над миром. А вообще, братец, я жду твоего письма уже целый месяц, а его все нет. Так что я вынуждена его потребовать! «Не тяни клещами»? А с тобой по-другому не получается. Или выкладывай, или вези ее к нам!
– Любящая своего непутевого братца сестра
Мия
P.S. Кстати, поздравляю с разгромной победой. А мы думали, что ты погиб. Да, снова»

«Дорогая Мия!
Хоть мы и победили, времени у меня не прибавилось. Прости, что терзаю твое любопытство, но мне и рассказывать особо нечего. О леди Инквизиторе и без того все судачат, так что нарисовать ее портрет в своем воображении ты можешь. Нет, я не привезу ее, даже не проси.
– Каллен»

Эвелин Тревельян, читая эти письма, смаковала каждую строчку, а на самых кульминационных моментах даже приподнималась со своего кресла в кабинете и хмурилась. Особенно ее возмутили слова о том, что Каллену о ней, видите ли, «рассказывать особо нечего» и что он отказывается везти ее к своей семье. Эвелин свернула письма и уложила их обратно в аккуратный конверт, любезно предоставленный ей Лелианой. Тревельян хоть и была честной и воспитанной девушкой из благородной семьи, следить за деятельностью своих подчиненных в Скайхолде и их перепиской ей это не мешало. А особенно – за перепиской Каллена. Тем более, Лелиана и без того просматривала все бумаги и следила за каждым обитателем крепости, так что делиться сведениями и копиями писем с заинтересованным лицом в виде Инквизитора ей не составляло труда.
Эвелин откинулась на спинку кресла и задумалась. Каллен достаточно редко рассказывал о своей семье – только когда хмелел или сама Эвелин направляла беседу в нужное русло. В последний их разговор на эту тему ей удалось выяснить, что он, наконец, написал своей сестре, после чего Инквизитор обратилась за помощью к Лелиане. Письма были доставлены к вечеру того же дня, и вот Эвелин, сидя за своим массивным столом, заваленным кучей различных бумаг, перечитывала эти послания в энный раз. Ей все хотелось понять: какая она – сестра Каллена? Какая у него вообще семья, как он жил до их с Инквизитором знакомства? Нет, конечно, Каллен рассказал ей и о событиях в Киркволле, и о том, что был знаком с милой девушкой Амелл, которая потом стала Стражем и Героем Ферелдена, и о том, что начал обучение в ордене храмовников в 13 лет. Но все это были сухие факты, а Эвелин хотелось чувственных и пылких рассказов, полных действий, о его детских похождениях, проказах, об отношениях в их семье, о нелепых и забавных случаях в Ордене… А на такие истории Каллен был довольно скуп. Он однажды рассказал ей за игрой в шахматы, как долгое время тренировался со своим младшим братом Брансоном и, наконец, смог обыграть сестру, но быстро спохватился и вернулся к своему ходу на доске. Будучи в глубине души довольно любознательной и романтичной, Эвелин хотела знать о Каллене все, а не только то, что можно извлечь из его коротких рассказов. Ей раз за разом приходилось подключать Лелиану, чтобы она накопала о нем как можно больше информации. А о дне рождения Генерала армии Инквизиции Эвелин узнала только после бала в Зимнем дворце, когда Жозефина старательно допрашивала всех в Скайхолде.
Тревельян наклонилась и открыла один из ящиков стола, вытащив широкую толстую папку с пометкой «Каллен Стентон Резерфорд» в верхнем левом углу. Она развязала шнурки сбоку и раскрыла ее. Листы, накопленные здесь, не занимали даже четверти всего объема, и Эвелин уже не раз пожалела, что завела для досье такую большую папку. Инквизитор положила в нее конверт с письмами и уронила голову на руки, устало растянувшись на столе.
– Как же мало я о нем знаю, – почти провыла Эвелин тихим голосом. – Нужно как-то поправить положение дел. Тем более, заняться мне в последнее время практически нечем, если не считать эту тонну бумажек Жозефины, демон ее раздери!
Эвелин злобно посмотрела на кипу документов у себя под столом и нахмурилась. Почему Жозефина до сих пор не научилась подделывать ее подпись? Она ведь знает, что Эвелин все равно не станет читать ни один документ, а лишь найдет место для подписи и широко распишется на нем, закрепив печатью. Инквизитор лениво убрала черные волнистые пряди за уши и, повернув голову, молча уставилась на горящую свечу.
На лестнице послышались шаги и позвякивания, которые быстро привели Эвелин в чувство и заставили встрепенуться, а когда из-за перил выглянула светловолосая макушка Каллена, она, проклиная свою нерасторопность, резким движением скинула досье на Генерала под стол и ногой задвинула в самый дальний угол, после чего поторопилась встать и принять самый непринужденный вид.
– Каллен! Не ждала тебя здесь в такое время! – сказала она, усаживаясь на край стола.
– О, разве? – спросил он с иронией, слегка улыбнувшись.
– Я думала, ты занимаешься чтением очередных отчетов из Эмприз-дю-Лиона… Это что, шахматная доска?
Эвелин заметила, что Генерал принес с собой еще и бутылочку вина, помимо шахматной доски под рукой.
– Да, подумал, что ты не откажешь мне в удовольствии расслабиться. А в Эмприз-дю-Лионе пока что Мишель прекрасно справляется и один. – Каллен сложил принесенные вещи на низкий столик меж двух кресел. – Ну так как?
– Ты ведь и без того знаешь, что я отвечу утвердительно. – Эвелин улыбнулась и поцеловала своего Генерала.
Как она могла отказать ему? Тем более, в ее голове уже созрел хитрый план. Это была не первая их игра в шахматы, и Эвелин, наученная правилами хорошего тона поддаваться Оствикской знати, ибо негоже юной девушке играть лучше опытных седовласых эрлов, поддавалась и Каллену. Хотя она почти всегда играла, спустя рукава, так как сосредоточение на игре лишь мешало наблюдать за его чудесными янтарными глазами и этими забавными ямочками на щеках. А теперь у нее была цель: выиграть. Потому что игра будет на желание!
Они удобно расположились в креслах друг напротив друга и расставили фигуры на доске. Эвелин всегда играла белыми, так что ходила первой. Легким движением она передвинула пешку.
– Ваш ход, Генерал, – промолвила Эвелин, соблазнительно на него посмотрев.
Каллен улыбнулся и продвинул вперед свою пешку.
– Как насчет бокала вина? – Он покрутил перед собой бутылку. – Кухарка в погребе мне сказала, что оно одно из самых лучших.
– Не откажусь. А у нас есть повод?
Эвелин взяла пару бокалов, припрятанных в шкафу – было бы очень неловко, увидь кто, что Инквизитор временами выпивает на работе.
– Мы с тобой вдвоем, – сказал Каллен приглушенным голосом, – чем не повод?
Вскоре вино было разлито по бокалам, а игра продолжилась. Эвелин выпила пару глотков и хитро прищурилась.
– Слушай, Каллен, может быть, сыграем на желание?
Тревельян передвинула следующую пешку на две клетки вперед.
– С чего это ты вдруг решила на желание сыграть? Я ведь все время выигрываю. – На лице Генерала блеснула самодовольная улыбка.
– А может, я хочу отыграться? – Эвелин наклонилась поближе к Каллену. – Неужели тебе ничего не хочется от меня получить?
Каллен не ответил, сохраняя улыбку, но она стала более загадочной.
– Что ж, давай на желание, – сказал он, наконец, и черная пешка передвинулась на две клетки от коня, а бокал с вином опустел еще на один глоток.
– Это очень хорошо, что ты согласился, – промурлыкала Эвелин, – потому что тебе шах и мат! – С этими словами она передвинула ферзя по открывшейся диагонали и победоносно откинула рукой волосы. – Итак, мое желание, Генерал?
Каллен чуть было не раскрыл рот от удивления, но сдержался. Хотя он не мог понять, как его угораздило попасться на такую дешевую уловку с матом в три хода. Детский трюк, которым в начале его шахматной карьеры часто пользовалась Мия. Он вздохнул: такой шанс заставить Эвелин сделать что-то необычное упущен! Но шахматный долг – долг чести.
– Хорошо, выкладывай. Обязуюсь исполнить.
– Точно-точно?
– Точно.
Улыбка расползлась по лицу Инквизитора – дело в шляпе!
– Я хочу, чтобы ты свозил меня к своей семье! – выпалила она скороговоркой, но эти слова отчетливо врезались в сознание Каллена.
– Что?! – Два потрясения подряд пошатнули самообладание Генерала. – И речи быть не может! К тому же, у меня здесь столько дел… Да и тебе не следует надолго отлучаться… К тому же… Южный предел…
– Не так уж и далеко, если ты об этом. – Эвелин подошла к Каллену со спины и нежно обвила его руками. – Я просто очень хочу познакомиться с твоими родными.
– Как бы ты потом об этом не пожалела. – Каллен страдальчески закатил глаза.
– Брось! Они у тебя замечательные! Я поняла это по твоей перепи… кхм, по твоим глазам, когда ты рассказывал о семье!
Спустя примерно четверть часа уговоров и намеков на то, что рыцари свое слово держат, Каллен сдался. Вечер, конечно, был загублен, но Эвелин осталась довольна его исходом, даже когда дверь в ее комнату за Генералом с грохотом, перебудившим добрую половину Скайхолда, захлопнулась.
Отъезд не стали откладывать в долгий ящик и небольшой отряд снарядили уже через сутки. Инквизитор упаковала все самое необходимое: наиболее приличный парадный доспех, любимую пижамку и несколько гостинцев для брата и сестер Каллена. Сообщение о скором визите Инквизитора и Генерала Каллена было отправлено в Южный предел самым быстрым и надежным способом. Пункт назначения – город Джайнен, где в таверне «Павший дракон» их встретит Мия и проводит до скромного жилища ее семейства.
Во время поездки верхом Каллен почти не разговаривал с Эвелин и смотрел все время куда-то вдаль. Инквизитору даже стало совестно за такое обращение со своим возлюбленным, но что сделано, то сделано. Теперь ее ждут незабываемые два дня в компании Каллена и его семьи. Если, конечно, он перестанет дуться.
– Каллен, – попыталась начать разговор Эвелин, – прости за то, что я тебя заставила отвезти меня сюда. Но я очень хочу познакомиться с твоей сестрой Мией! И братом Брансоном. И с… Эм…
– Розали.
– Да, точно! Прости, пожалуйста! Я постараюсь возместить тебе нанесенный моральный ущерб… Например, сегодня вечером?
Каллен старался сохранить равнодушное выражение лица, но Эвелин успела заметить тень улыбки. А большего ей и не требовалось.
– Я разочарован, что ты избрала именно такой способ манипуляции мной, но, признаться, иначе я бы и не согласился. Я люблю свою семью и переживаю за них, но порой мне неловко от их навязчивости. Я подолгу нахожусь вдали от них, и встречаемся мы редко. Но каждый раз для меня это большое потрясение, потому что они, а в особенности Мия, весьма сентиментальны и пылки. Можешь так и записать у себя в той большой папке.
Сказав это, он пришпорил коня и выехал вперед, начав что-то обсуждать с командиром отряда, а Эвелин раскраснелась и почувствовала себя полной дурой.
К закату они достигли намеченного места для ночлега, разбили компактный лагерь и отужинали. Эвелин как могла обхаживала Каллена, оказывала ему знаки внимания, окружала лаской и заботой – и небезуспешно. От расстройства и обиды Каллена не осталось и следа. По крайней мере, строить обиженного он перестал.
На следующее утро путь был продолжен, а пункт назначения достигнут к вечеру. Город показался Эвелин достаточно милым и уютным, а таверна – просторной и немноголюдной. Люди косились на отряд Инквизитора то ли с подозрением, то ли с недоумением – Эвелин так и не смогла понять. Около получаса им пришлось ждать Мию, которая отлучилась в магазин, чем вызвала открытое недовольство Каллена. Он решил подняться наверх в свою комнату, чтобы отдохнуть и после заняться работой с документами, которые привез с собой, но к прибытию сестры обещал спуститься.
Эвелин терпеливо ждала сестру Генерала внизу, попивая некрепкий эль и рассматривая портреты на стенах. В один прекрасный момент колокольчик на двери весело звякнул, и в холл просочилась стройная светловолосая девушка, одетая в скромный наряд. По вьющимся волосам кукурузно-соломенного цвета Эвелин без труда идентифицировала в девушке Мию и поднялась с места, чтобы душевно поприветствовать ее. Та, в свою очередь, тоже заметила Инквизитора и поспешила навстречу. Однако сразу же после крепких объятий, в которые была заключена Эвелин в ответ на протянутую для рукопожатия ладонь, Мия шепотом поинтересовалась, где Каллен. Вопреки всем ожиданиям Эвелин, Мия даже обрадовалась, что он торчит наверху в своей комнате и не сможет им помешать.
– Только вот схожу поздороваюсь, – хихикнула она и быстро взлетела вверх по лестнице. И так же быстро спустилась вниз.
– У вас было такое короткое приветствие? – поинтересовалась леди Инквизитор.
– Ну что вы, что вы. Я просто заперла Каллена в его комнате.
Эвелин вопросительно подняла одну бровь.
– Иначе бы он нам не дал поговорить на все интересующие темы. А они есть, я права? – лукаво спросила Мия и получила утвердительный, но растерянный кивок. – Тогда нам не стоит здесь задерживаться! А то скоро он поймет, что дело нечисто, и пойдет выносить дверь. А она довольно хлипкая. Вперед и с песней! Дорогу до дома он, к слову, тоже знает, так что поторопимся.
Эвелин была несколько поражена активностью и беспощадностью Мии, но, собственно, она ведь для этого и приехала! И, если верить Мие, Каллен без труда выберется из ловушки и в скором времени настигнет их. Так что времени было в обрез, а вопросов – целый Амарантайн!
– Итак, с чего бы мне начать? – спросила Мия, открывая дверь таверны.
– С самых забавных детских историй, пожалуйста.
Эвелин встретилась взглядом с Мией, и обе широко улыбнулись. Да, они явно найдут общий язык.

Название: О желаниях и их осуществлении
Автор: Inquisition team
Бета: Анонимный доброжелатель
Пейринг/Персонажи: м!Лавеллан/Кассандра, Железный Бык, Сэра
Категория: гет
Жанр: романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: 1185 слов
Предупреждение: стеб над бедной влюбленной Кассандрой
Примечание:

по заявке

по заявке: «Инквизиция, хотелось бы м!Лавеллан(маг)/Кассандра, можно юмор»

Очередной дождливый день на Штормовом берегу. Инквизитор Лавеллан, присев, склонил свою голову над созревшим растением эльфийского корня. Откинув ниспадающие на лицо мокрые волосы цвета морковки, за что и получил себе такое прозвище от Варрика, он аккуратно выкорчевал его и уложил в дорожную сумку.
– Неужели нам правда нужно каждый раз тратить время на эту ерунду? Мы Инквизиция, а не садоводы! – пробурчала Кассандра.
– Брось, Касс! – усмехнулся Инквизитор Морковка. – Когда в следующий раз ты будешь корчиться от боли, я напомню тебе твои слова про драгоценный корень!
Искательница фыркнула, но не ответила, а Инквизитор увидел неподалеку кустик эмбриума и уверенным шагом направился к нему. Кассандра проводила его взглядом, останавливаясь по очереди на голове с острыми ушами, на подозрительно широкой для эльфа спине и на подтянутой филейной части. Она невольно закусила губу.
– Ты что, пялишься? – шепнул Железный Бык на ухо Искательнице, вызвав у нее нервный смешок, полный недоумения. – Я ведь видел, ты пялилась.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – поспешила отмахнуться Кассандра и, дабы ускорить процесс сбора таких важных трав, села на корточки у нового эльфийского корня.
– Я тоже видела, Бык. Наша Касси запала на Инквизитора! – с хохотом заметила Сэра. – Пусть притворяется больше, авось не будет так заметно!
Бык улыбнулся. Вроде такая суровая и смертоносная, а ведет себя как маленькая. И не признает очевидных вещей. То, что ее влечет к Инквизитору Лавеллан, было ясно, как день, для всех. Кроме, пожалуй, самого Инквизитора. Варрик, когда Кассандры не было в отряде, а Инквизитор ненадолго отлучался, каждый раз терзал всю партию расспросами о том, как лучше начать его новый комедийный любовный роман о влюбившейся воительнице. Ему повезло, что товарищи Инквизитора умели держать язык за зубами. Вот только выбить признание от самой влюбившейся воительницы никак не получалось: она упорно продолжала увиливать от ответа, находя различные предлоги для отлучки или же новые темы для разговора.
Бык подошел к Кассандре ближе и нагнулся, а Сэра пошла прочесывать берег речки на наличие чего-то интересного.
– Не хочешь поговорить об этом? – спросил он почти шепотом.
– Я повторяю, Бык: я не понимаю, о чем ты. Может, ты слишком сильно ударился головой о землю во время нашей последней тренировки? – парировала Кассандра, не отрывая глаз от корня.
Предводитель Боевых Быков в душе долго сомневался, стоит ли пытаться вывести Кассандру на чистую воду или же просто подкалывать. Но такую возможность было очень жалко упускать. Не так уж и часто воительница выходит из своего амплуа грозной женщины. Но колебания Быка прервала сама Кассандра, встав и направившись к Инквизитору, чтобы отдать корень. Лавеллан взглянул на нее с подозрением, но, тем не менее, раскрыл сумку.
– Ma serannas – спасибо, – сказал Инквизитор и улыбнулся самой обворожительной своей улыбкой (во всяком случае, так считала Кассандра).
Воительница на миг потеряла самообладание и блаженно вздохнула, смотря на этого удивительного эльфа, но быстро вернула себе свой обычный облик.
– Не, слишком эльфячья задница, на мой вкус, – цокнула языком Сэра, подойдя к оставшемуся в стороне Быку. – Я б не запала. К тому же, он с этой штукой… Бр-р-р! Долбаная хрень эта ваша магия.
– У каждого свои предпочтения. – Бык пожал плечами. – Разве что…
– Рыженькие, – сказали они с Сэрой в унисон, явно понимая друг друга.
Железный Бык смотрел на мечтательное выражение лица Кассандры и понимал, что тут все серьезно. Он уперся плечом в толстое дерево и скрестил ноги.
– Как ты думаешь, у них есть будущее?
– С этим-то? Пф-ф! Да его закадрить – это раз плюнуть!
– Я не о том, чтобы просто закадрить, Сэра, а о том, чтобы им жить вместе, детишек завести… Ну, ты знаешь, как оно бывает.
Сэру пробило на истерический смех, так что Бык так и не получил ответа на свой вопрос. Однако подобный смех Сэры можно было считать исчерпывающим ответом. Инквизитор повернулся к ним, недоумевающе смотря на валявшуюся в мокрой траве Сэру.
– Веселитесь? – спросил он. – Нам еще примерно пять корней нужно собрать, а затем можем отправляться обратно в Скайхолд. Если вы мне поможете, то, возможно, мы уйдем отсюда до того, как промокнем до нитки.
Намек был понят, и даже Сэра послушно поплелась выкорчевывать очередной корень, несмотря на то, что это вызвало у нее искреннее отвращение. Как и все эльфийское.
В Скайхолд отряд вернулся поздно, все были утомлены долгой дорогой и практически сразу разошлись по своим комнатам. Разве что Кассандра отправилась на тренировочную площадку. Она привыкла выжимать из себя все до последней капли: пока есть силы, она будет тренироваться.
Инквизитор Лавеллан проследил за ней, стоя на лестнице в тронный зал. Пожалуй, эта особенность Кассандры всегда поражала и восхищала его в ней больше всего. Касандра всегда тараном шла к своей цели и желаниям, сметала все препятствия и ни за что не останавливалась. Но одно желание Кассандра все же медлила исполнять. В любовных делах все-таки мужчинам нужно делать первые шаги. Инквизитор улыбнулся и спустился с лестницы, направившись к тренировочной площадке, где Кассандра присела перевести дух и… почитать.
– Уже довольно темно, не следует читать при таком освещении, – дружелюбно заметил Лавеллан и зажег в своей руке небольшой огонек. – Можно где-нибудь присесть?
На замечание об освещении Кассандра закатила глаза и отогнала уже летающий огонек подальше. На самом деле, она и сама прекрасно понимала, что читать в темноте вредно, но она не могла допустить, чтобы Инквизитор разглядел название книжки.
– Конечно, садись, – ответила ему Искательница и подвинулась. Все же хорошо, что она решила притащить сюда эту лавку, а верный табурет перенесла в свою комнату.
Ненадолго воцарилось молчание, и Кассандра не могла ни продолжить чтение, ни нарушить тишину.
– Красивый сегодня вечер, не правда ли? – сказал Инквизитор, глядя в небо. – У нас из лагеря такое красивое небо каждый день было видно. И притом – каждый раз разное!
– Ты… скучаешь по прежней жизни?
– Конечно, скучаю. В моем клане остались все друзья, галлы, Хранитель… – Он вдруг заметил, что Кассандра погрустнела, и поспешил добавить: – Но это не значит, что я недоволен тем, что имею сейчас. Правда, мир спасать приходится, а это слишком большая ответственность для меня. Иногда доходит даже до того, что приходится пропускать обед! Представляешь?
– Слишком хорошо представляю, Инквизитор, – усмехнулась Кассандра.
– Алларос.
– Что?
– Меня так зовут. Алларос. Все так редко называют меня по имени, что порой это даже раздражает. Хоть ты будь ко мне милосердна!
– Хорошо… Алларос. – Кассандра повернула голову и оказалась лицом к лицу с Инквизитором. Он смотрел на нее, широко раскрыв синие глаза и улыбаясь. Он явно чего-то ждал, но Кассандра даже предположить не могла, чего именно. – Что-то не так?
– Да вот смотрю на тебя и думаю: ты правда пялилась?
– Что?!
Кассандра в ту же секунду мысленно похоронила Быка и Сэру. И Варрика за компанию.
– Я, конечно, далеко стоял, но не следует вам забывать, что я долиец и что слух у меня развит получше, чем у вас. К тому же, Сэра всегда так громко разговаривает…
– Ничего я не пялилась! – прервала Кассандра его монолог. – И давай не будем об этом!
– А жаль, я уж было подумал, что ты…
– Что я что?
Инквизитор закатил глаза и, вздохнув, со словами «И что с тобой делать?» придвинулся к Кассандре ближе и поцеловал. Искательница первые несколько секунд пыталась осознать, что происходит, затем еще несколько успокаивала себя, чтобы не вскочить с этой треклятой лавки, и оставшиеся секунды просто ловила с наслаждением каждый момент, под конец даже решившись положить ладонь на щеку Инквизитора… Аллароса.
– А теперь последний вопрос, – начал Лавеллан, прервав поцелуй. – Ты действительно не носишь трусов? Так Сэра сказала. Если да, то это значительно упрощает дело…
– Дыхание Создателя! Я убью ее!

Название: Видения прошлого - Призрак желания
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Каллен/ф!Амелл, Каллен/ф!Тревельян
Категория: гет
Жанр: POV, ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: 1947 слов
Примечание: Лириумная зависимость, груз ответственности и навязчивые видения прошлого мучают Каллена.

Когда судьба ставит нас в жесткие рамки, мы поневоле пытаемся переосмыслить окружающую действительность, в поиске ответа на один единственный вопрос: как же это произошло?
Иногда я начинал анализировать и искать причины и следствия тех или иных событий, случившихся со мной.
По воле рока или благодаря собственным желаниям? Как я стал тем, кто я есть? Что привело меня сюда? Как получилось, что я являюсь командиром всех этих людей, когда не могу стать хозяином даже сам себе?!
Отвечать всегда было трудно. Особенно, когда на дворе глубокая ночь, а бутыль крепкого виски пуста уже наполовину. Хочу ли я того, что собираюсь здесь излагать? Я никогда не был силен в диалоге с самим собой, и уж тем более не записывал мысли на бумаге. Солдатская выучка воспитала во мне соответствующий характер, храмовники добавили к этому неисчерпаемый источник самообладания, а перипетии на моем недолгом веку сдобрили все это твердостью, не забыв об изрядной доли природного упрямства и гордости.
Таков Каллен Стэнтон Резерфорд… начал писать я, но тут же скомкал пожелтевший лист бумаги и швырнул его на пол. Спустя минуту обнаружил, что бездумно пялюсь на пламя свечей. Залпом опрокинул оставшийся на дне стакана виски и даже не поморщился. Пить в последнее время было совсем не трудно. Без лириума я не мог опьянеть. Организм ожидал удара под дых и недоумевал, что за жидкость в него пытаются влить вместо привычного лириумного порошка, растворенного в воде.
А ведь при употреблении первый раз часто наблюдалась тошнота и рвота. И если преодолеть их, то можно ощутить то самое чувство.
Кто-то, помнится, все время сравнивал его с оргазмом. Как по мне, если и похоже, то длится всегда минуту или две, а вслед за ним приходит полное расслабление и чувство неги. Но у каждого, кого я только ни спрашивал из чистого юношеского любопытства, это происходило по-своему.
После того, как начальный «пик» проходил, мне начинало казаться, что мою голову и тело сдавливали в мельничных жерновах, наступало чувство тяжести во всем теле, отрешенности от происходящего вокруг, как если я был окутан толстым пуховым одеялом. Лириум успокаивал нервы, но вызывал помутнение разума и заставлял потом чувствовать сонливость в течение нескольких часов.
Но тот комфорт и глубокое чувство удовлетворения…
Любые проблемы или напряженность, казались очень далекими в эти моменты времени. Это могло продолжаться в течение четырех-пяти часов. Мне казалось, что я сплю, но на самом деле я бодрствовал и исполнял задачи так дотошно, как если бы от этого зависела вся моя жизнь.
Еще хотя бы раз поймать эти мгновения эйфории и блаженства. Мгновения, когда я все могу, я хозяин мира, владеющий счастливейшей комбинацией из карт. Я знаю все, что собирается предпринять маг, я вижу, как его сила проникает в наш мир, сквозь Завесу тянутся нити, переплетающие его тело. Я владею его силой, слышу шепот голосов в Тени…
Моя рука дрогнула, по привычке потянувшись к ящику стола, в котором лежал набор для приема лириума. В ужасе, я отдернул ее и спрятал лицо в ладони.
Я так и не избавился от этой коробки! Все время откладывал и находил поводы просто не разбираться на столе, без конца заваленном бумагами. Но я знал, что она там есть. И это, демон раздери, было неоспоримым фактом. Я не смог избавиться от источника, пусть и без основной составляющей, я не смог. А значит мои желания все еще тут.
Как следует протерев глаза, я снова налил себе виски.
Отчеты закончены, смотр казарм завершен, мы прибыли в Скайхолд всего неделю назад, но мои соратники принялись за восстановление нового убежища с невероятным упорством. Часто я понятия не имел, чем себя занять. Я ни капли не смыслил в снабжении, которым с успехом занималась Жозефина, также чужд для меня оказался и шпионаж, вкупе с налаживанием необходимых связей, путем давления на определенных личностей.
Лишив себя лириума, я стал простым солдатом. Спустя месяцы жесточайшей ломки и во многом благодаря выдержке Кассандры, я смог вступить в ряды Инквизиции и даже принять на себя командование. Люди поверили мне.
Другое дело - они не знали, что я сам себе не верю. О моих проблемах было известно немногим, и я всегда старался держать себя в руках, не выставляя их на всеобщее обозрение.
Но эта Тревельян…
Девушка, вдохновившая всех казалось бы невозможной победой в Убежище, выжившая при чудовищной лавине, приведшая нас через снежные горы в этот невероятный замок… О да, она на всех произвела впечатление. Здесь даже я не стал бы исключением, ведь на какое-то время, благодаря ее назойливому вниманию и вправду забыл обо всех бедах и сомнениях, терзавших меня, даже о лириуме!
Однако на смену одним быстро приходят другие, и я давно свыкся с тем, что в моей жизни никогда не будет места спокойствию. Тревельян была любопытна и весьма шумна, что выглядело странным ввиду ее прошлого в Оствикском Круге Магов. Она вела себя излишне раскрепощено и умудрилась завести дружбу с самой невероятной на первый взгляд компанией. Каждый из них в какой-то степени поддерживал ее и принимал за командира.
И все это, несмотря на то, что она была магом!
После некоторого времени общения с ней, в мою голову полезли сомнения. Кто она такая, чтобы быть похожей на ту, что я знал?
Существо из плоти и крови, она улыбалась иначе, пахла иначе, чем та, которую я когда-то желал. Солона, мое проклятие, самое великое из искушений. Мой грех, тайна, о которой никто не знал. И я надеялся унести ее с собой в могилу.
Тревельян временами вела себя так, что я не мог сдерживаться, отвечая и действуя в точности, как в те времена, когда был знаком с Амелл. Каким-то невероятным образом ей удавалось расспрашивать меня о прошлом, не задевая за живое. Ей хотелось довериться, выразить все, что чувствуешь, все страхи и сомнения. Это пугало, ведь я твердо решил не вестись на поводу у своего сердца. Однажды оно уже подвело меня, и я не хотел оставлять ему шанс сделать это еще раз.
Я уединялся в башне, прерывая для нее всякую возможность прийти и заговорить со мной. Погрузился в бесконечную муштру своих солдат, порой, ночевал с ними в казарме и без устали упражнялся с мечом.
Это помогло мне избавиться от навязчивого желания употреблять лириум. Оно не было таким острым как раньше, я научился глушить его физической болью, тренируя тело до последнего надрывного вздоха, без сил падая ночью в кровать.
Не имея других шансов повлиять, моя зависимость притихла, чтобы спустя какое-то время вернуться в новой, ужасающей форме. Я стал видеть Амелл во сне.
Я слышал звонкий смех, видел ее в Башне Круга, когда она ночами проводила время за книгами, с невероятным, в отличие от остальных учеников, упорством в постижении науки магии. Я вспоминал и себя, еще совсем молодого, только заступившего на службу храмовника.
Первый раз, когда она заговорила со мной, произошел в день изучения стихийной магии.
Большинство учеников сторонилось нас, боясь даже взглянуть в глаза. Но Солона смотрела. Пристально, изучающее. С каким-то странным любопытством и легкой примесью хитрости. Я запомнил ее лицо, потому что мне показалось, будто она что-то задумала. Когда старшие чародеи закончили занудное чтение лекций и завершили урок небольшой практической разминкой, мы с напарником раскрыли двери, пропуская волну учащихся в коридоры, на следующее занятие. Амелл оказалась в самом хвосте колонны. Я вздрогнул, едва она вышла из строя и задержалась возле меня. Это был первый раз, когда мы заговорили и первый раз, когда кто-либо из учеников решил произнести передо мной хоть слово вообще.
— У тебя волосы такие смешные, лохматые, как грива у льва. Ты видел львов? — она замерла, по-птичьи склонив голову вбок и ожидая ответа. Я не знал, что сказать, мой напарник был чуть старше и тихо посмеивался над ситуацией. Позже он сообщил, что я покраснел, как спелый помидор.
Амелл же это вовсе не развеселило, она перевела взгляд с меня на напарника и обратно, затем гордо вскинув нос, хмыкнула и прошла в коридор вслед за остальными. Я продолжал стоять, и остолбенело пялиться на ее спину. Напарник зашелся смехом. Я стиснул ладони в кулаки и не смог придумать хотя бы какого-нибудь оправдания своему замешательству.
С тех пор я желал ее. Постоянно.
Она приходила на занятия, и волею судьбы я каждый раз присутствовал на них, стоя возле дверей и исподтишка наблюдая за ее поведением. И эти желания сыграли со мной злую шутку.
Я оторвал руки от лица и решил прогуляться по широкой замковой стене, чтобы проветрить голову. Выпитый виски меня не тревожил, куда больше я опасался повторяющихся в последнее время приступов бессонницы: я не хотел видеть снов, в которых была она. Мне казалось, даже не находясь рядом, Амелл продолжает дразнить меня, возвращаясь в мои мысли то в форме желаний, то в форме страстной жажды капли лириума.
Я молился в Скайхолдском святилище, а преподобная мать Жизель качала головой, тревожась за мой цвет лица и круги под глазами. Я молился, чтобы Амелл не вернулась, но вместо нее появлялась Тревельян, и это снова вышибало всю почву из-под ног.
Мой хрупкий мир рушился, когда я видел такой же любопытный и хитрый взгляд голубых, как ясное небо, глаз.
— Почему Варрик прозвал тебя Кудряшок? У тебя такие смешные волосы, ты специально зачесываешь их назад? Я уверена, если бы ты дал им волю, они превратились бы в львиную гриву.
Тот же вопрос, немного другая форма, но интонации, выражение лица, — все это до боли напоминало мне Солону. А я ведь вычеркнул эту часть жизни в Круге навсегда.
Холодный ветер, завывающий между зубчатой стеной и башнями, привел меня в чувство.
Я усмехнулся, подумав, что в последнее время пытался выбросить из своей жизни слишком много. Такими темпами в ней не останется ничего, что подтверждало бы мое существование.
Желания, с которыми я боролся, доводили меня до исступления, но я все еще зачем-то жил.
Мать Жизель как-то сказала, что стремление к счастью заложено в каждом человеке и составляет часть его природы. Осуществление же этого стремления вручено нам самим Создателем, как дар свободной воли. И если я сомневаюсь в том, для чего все еще существую, мне следует помнить о том, что Создатель наградил нас душой. А пока она жива, живы и наши стремления.
Я не знал, к чему конкретно стремится моя собственная душа, но был твердо уверен в том, что не позволю ей погибнуть. Я хотел жить.
Постояв какое-то время на стене, я развернулся и твердым шагом вернулся в свою башню. Усмехнулся, вспомнив, как Тревельян всплеснула руками, впервые оказавшись здесь. Больше всего ее поразила дыра в крыше и свалки из досок в углах комнаты.
Меня же все это абсолютно не волновало. До последнего времени мне казалось, что я существовал на каком-то клочке пространства: жить, как все нормальные люди у меня не было сил. Всюду, где только не находился, я обрекал себя на аскетичное существование. Я боялся, что, имей я больше того, что есть сейчас, я пожелаю еще. Я панически боялся любых желаний, ибо в каждом из них находился подтекст, толкающий меня ближе к той жизни, что я имел когда-то.
Решив отказаться от всего, кроме самого необходимого, я вдруг почувствовал глоток пьянящий свободы.
Я скинул с себя накидку и расстегнул ремешки доспеха. Лег на кровать и принялся произносить про себя слова из Песни света, которые помогали мне выбить из головы прочие назойливые мысли.
— Она похожа на меня? Серьезно? Да у нас нет ничего общего! — голос сотряс стены, подобно грому. Я подскочил на кровати и едва поверил своим глазам. На краешке кровати передо мной сидела Солона Амелл. Снова.
Видение улыбалось мне так снисходительно и нежно, как умела только она. Моя Солона. Я скучал по этой улыбке. Скучал по ее голосу. Я так хотел услышать его еще раз.
Не помня себя от радости, я потянул к ней руку. Амелл коснулась ее, а затем ласково переплела наши пальцы.
Мой собственный голос послышался мне будто издалека. Кажется, я пытался звать самого себя.
Что-то неправильное вторглось в мой разум. В Солоне Амелл было что-то неправильное. Я убрал руку, и она нахмурилась.
— Ты звал меня. Ты желал меня видеть. Я здесь, — недовольным голосом заметила она.
Снова, как и много лет назад, я не нашелся, что ответить. Сидел и смотрел на ее фигуру, взглядом ловя каждый изгиб, каждую черту, что поклялся забыть.
Я желал ее. О, Создатель, как я желал ее!

Название: Визит вежливости
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: м!Лавеллан/Жозефина
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 908 слов
Примечание: Жозефина хочет устроить ужин для важных гостей в Скайхолде. А Инквизитор Лавеллан не хочет.

Маханон Лавеллан задумчиво сдвинул брови.
– Кто-кто собирается приехать?
– Мои родители, – терпеливо повторила Жозефина, бегло просматривая бумаги на своем столе. – И, возможно, мой брат Антуан присоединится. Но они не собираются приехать – они уже в пути.
– Ага, – сказал Маханон, в одном слове выразив и свое понимание грядущего кошмара, и неуверенность, что готов ему противостоять. – А у нас случайно нигде не объявлялся Корифей? Или какие-нибудь мятежные Серые Стражи не проводили массовой оргии посреди Андерфелса? А то, знаешь, мое присутствие будет обязательно… Чтобы искоренить и не допустить, в смысле, а не поучаствовать…
Жозефина догадливо вздохнула и посмотрела на возлюбленного.
– Это всего на денек, солнце мое, потом родители отправятся домой через Вал Руайо. Они просто будут проезжать мимо и навестят меня, заодно смогут взглянуть на знаменитый Скайхолд...
– Просто будут проезжать мимо? – наморщил лоб Маханон. – А разве Антива не где-то за морем? Я думал, это далеко от Орлея.
– Не совсем – Антива находится на северо-востоке Тедаса. И правда не ближний свет, но мама и папа здесь будут по делам, – как-то вымученно улыбнулась Жозефина. И тут же добавила, заметив неуверенность во взгляде Маханона. – Ну чего же ты испугался? Это всего лишь визит вежливости. И даже не Корифея с армией демонов, а только двух людей, желающих взглянуть на свою дочь и ее избранника.
– Не уверен, что справиться с этим визитом будет проще, – честно ответил Маханон.
– Я все устрою, солнце мое, даже не переживай из-за таких пустяков, – улыбнулась Жозефина. – Мне хочется, чтобы визит родителей прошел хорошо. И я уверена, что ты сумеешь произвести прекрасное впечатление, как однажды произвел на меня.
На душе у Маханона сразу стало как-то тепло и спокойно. Действительно, чего он испугался? После всех испытаний, выпавших на долю Инквизиции, глупо бояться родителей Жозефины. А уж долийскому воину и подавно!
– Кстати, не забудь примерить костюм, – поднялась из-за стола Жозефина, собирая бумаги.
– Костюм? – хлопнул глазами Маханон.
– Я велела еще утром положить его тебе на постель. Проверь, чтобы был по размеру, иначе придется вызывать портного. О, и это тебе. – Жозефина вытащила из ящика стола толстую книгу, положив ее перед Маханоном. – Правила по столовому этикету.
– Правила? – вновь переспросил Маханон, как зачарованный глядя на книгу. – А что… я как-то не так веду себя за столом?
– Скажем, мне хотелось бы хоть раз увидеть, как ты пользуешься салфеткой, – увильнула от ответа Жозефина. – Я уверена, ты справишься, милый. Пойду найду Каллена и попрошу убрать эти ужасные палатки из внутреннего двора – право, сколько можно их там держать, у нас и раненных-то уже давно нет…
Она ушла, а Маханон остался в ее кабинете, тоскливо смотря на книгу. Он так и не решился сказать Жозефине, что вообще-то читать умеет до сих пор только по слогам.

Почти всю неделю перед визитом гостей слуги носились по Скайхолду, будто ожидали прибытия как минимум императрицы Селины. И в результате мрачная крепость в горах преобразилась, став удивительно чистой и уютной. Такой Маханон не видел ее никогда. Ему даже не хотелось ходить по надраенным до блеска полам, а в сад он и вовсе старался даже не заглядывать, боясь обнаружить там вместо привычных милых сердцу зарослей цветочные клумбы.
Родители и брат Жозефины оказались людьми приятными, но, на взгляд Маханона, несколько чопорными. Он весь вечер пытался развеселить их какими-нибудь забавными историями из жизни долийцев, потом – из будней Инквизиции, затем даже поведал пару шуток, рассказанных спьяну Варриком и Быком, но вызвал лишь натянутые улыбки на лицах. Решив, что семья Жозефины просто устала с дороги, Маханон обратил свое внимание на еду. Удивительно, но даже она была вкуснее, чем обычно готовили скайхолдские повара. Маханона, по крайней мере, такой вкуснятиной раньше не баловали. А под вечер он вместе с братом Жозефины Антуаном смог прогуляться по внутреннему двору и продемонстрировать ему арсенал Скайхолда. Расстались они, как показалось Маханону, уже друзьями.
В общем, ужин прошел превосходно.
Но почему-то на следующий день, когда Маханон заглянул в кабинет Жозефины, то застал ее, сидящую с крайне удрученным видом.
– А где твои родители?
– Уехали, – ответила Жозефина грустно.
– Что-то не так? – спросил Маханон, почуяв неладное. – Неужели они остались недовольны?
– Они были… поражены тобою наповал, – вздохнула Жозефина.
Маханон горделиво вздернул подбородок, радуясь, что смог угодить возлюбленной и ее семье.
– Скажи мне только: ты читал книгу, которую я тебе дала?
– Конечно! – соврал Маханон. – Ну… почти прочел. Но разглядывание картинок ведь тоже считается чтением? Я много просмотрел! По крайней мере, на первых страницах…
– Ясно, – вздохнула Жозефина. – Я почему-то так и подумала. А зачем ты стрелял в моего брата во дворе? Антуан, конечно, не подарок, но ты так его напугал…
– А как еще я мог показать свою меткость? – удивился Маханон. – Мне казалось, ему понравилось. Выстрел в лежащее на голове яблоко обычно многих впечатляет.
– Согласна – впечатлений у него теперь хватает на годы вперед, – покачала головой Жозефина. Ее печальный вид наталкивал на мысль, что Маханон чего-то не понимал.
– Ну, я хотел, чтобы твоя семья запомнила этот ужин, – почесал макушку он. – Уж прости, но они какие-то ужасно невежливые и скучные молчуны. Хоть бы раз пошутили или посмеялись. Весь вечер обсуждали политику, торговлю и сплетничали о своих соседях – какая глупость… Особенно когда заговорили о том парне, которого я едва не убил за тебя на дуэли. Невелика птица, чтобы и вспоминать! Но ради тебя я вытерпел все и даже, наверное, смог бы пережить такой визит снова. Потому что я тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива, вот.
Губы Жозефины растянулись в улыбке, а из груди вырвался смешок.
– Желание Инквизитора – закон. Пожалуй, действительно пока повременим с визитами родственников. И я буду вполне счастлива.
Маханон с облегчением вздохнул и обнял Жозефину, целуя в краешек карминовых губ. Как все-таки мало надо для счастья этой женщине! Не зря он любил ее всем своим долийским сердцем, ох, не зря.

@темы: Кассандра, Каллен, гет, джен, ж!Амелл, ж!Тревельян, м!Лавеллан, Фракционные войны: Реванш, Риттс, Жозефина

---

Долийские Эльфы. Первый тур. Желание

[Elven Glory!]

Название: Шрам
Автор:  Elven Glory!
Бета:  Elven Glory!
Пейринг/Персонажи: Хранительница Меретари, хагрен Пайвел
Категория: джен, гет
Жанр: ангст, херт/комфорт, флафф?
Рейтинг: PG
Размер: мини, 2 002 слова
Саммари: Хранительница Меретари была любима кланом и уважаема. Но всегда ли все было так радужно?
Предупреждение:

AU

AU: игнорирование информации, данной во втором томе «Мира Тедаса».
По статье из Кодекса: Бресилианский лес.

У Пайвела всегда получалось рассказывать истории лучше, чем охотиться — так же, как Меретари легче давалось целительство, чем что-либо иное.

Он сам увлекался очередным рассказом, буквально впитывал в себя каждое произнесенное слово, раз за разом проживая то одно событие, то другое; в такие моменты он казался снова молодым, словно не прошло несколько десятков лет, Меретари не стала Хранительницей клана, а он — хагреном; словно они — все еще столь же юные, глупые и неопытные ученик охотника и Вторая.

***

Меретари не привели в клан, как случалось со многими долийцами с даром: она родилась в нем, во время очередного перехода через леса на границе Орлея и Ферелдена. Мать говорила, что в мгновение, когда Меретари впервые закричала, за пределами аравеля прекратилась метель — наверняка, конечно, она выдумывала, но это была приятная и хорошая выдумка, которой хотелось верить.

К сожалению, когда у нее проявились способности к магии, у Хранителя клана уже был Первый; ему было уже почти двадцать, и на одиннадцатилетнюю Меретари он смотрел без зависти и опасения, но с грустью и пониманием — будто он точно знал, с чем ей придется столкнуться.

К счастью, Арлатвен был не так давно, и во всех кланах хватало учеников, так что Меретари осталась с родными: с матерью, скорбящей о погибшем не так давно на охоте муже, и маленьким братом, к которому ей запретили прикасаться после того, как она случайно обожгла обидевшего ее мальчишку. Ее начали сторониться — как сторонились и Первого, и Хранителя в некотором роде; они должны были беречь мудрость, крупицы знаний, которые их народу удалось сберечь, и направлять клан, должны были быть его лидерами, но не равными; должны были быть рядом, чтобы помочь, и в отдалении, чтобы не принести вреда.

Первый учил ее спокойствию и умеренности — и контролировать собственный дар; рассказывал о демонах, которые нашептывают магам из-за Завесы самые заветные, спрятанные глубоко-глубоко внутри желания, искушая, обещая их исполнения. Хранитель показывал Меретари, как можно при помощи дара не только вредить, но и помогать — и основы целебной магии давались ей легче, чем подчинение огня или льда, чем проклятия энтропии.

Пайвел, потирая шрам, оставшийся от ожога, рассказывал ей истории — те из них, во время которых остальные закрывали им уши, а сами как-то смущенно и неловко смеялись. Меретари он нисколько не боялся — чужой дар вызывал у него разве что неподдельное восхищение, любопытство и, как следствие, кучу вопросов. А шрамом Пайвел даже гордился — будто он делал его сильнее.



— Однажды Андруил, богиня-охотница, разгневалась на Фен’Харела, Ужасного Волка, за то, что тот охотился на галлу без ее благословения. Андруил, скорая на расправу, пленила Фен’Харела и привязала к дереву, обязав его прислуживать ей в постели в течение одного года и одного дня за его непочтительное отношение к священному животному, — полушепотом произнес Пайвел, протянув руки к потрескивающему костру.

Меретари обняла колени — начинало холодать, и ласковое лето сменяло дождливая осень, — не решаясь оторвать взгляд от огня. Если их поймают, то всенепременно накажут — и за эти глупые сказки, и за то, что они развели костер (Меретари его подпалила при помощи магии, сосредоточившись, а Пайвел ее на это подбил), — но жалеть об этом почему-то не хотелось. Меретари завидовала сверстникам, которые и учились, и росли, и играли вместе, в то время как она почти все время проводила за старыми и огромными книгами и наблюдала за Первым и Хранителем, ловя каждое их слово. Ее с неохотой принимали в свою компанию — и вскоре она перестала и пытаться. По правде сказать, ей хватало и Пайвела — тот был настырным и неутомимым, хоть и ворчливым не по возрасту.

— Когда Андруил поставила лагерь и уже собиралась заняться своим пленником, их нашел темный бог Анарис, поклявшийся убить Фен’Харела за его преступления против Забытых. После недолгого спора Андруил и Анарис приняли решения сразиться за право судить Фен’Харела. Как видишь, Ужасный Волк умудрился впасть в немилость у многих богов, — продолжил он. — Но он смог перехитрить их всех. Фен’Харел во время битвы подозвал Анариса и рассказал тому о прорехе в броне Андруил, которую успел рассмотреть, прямо над бедром. Когда Анарис нанес удар ей в это место, она пала. Взамен Фен’Харел потребовал освободить его, потому как Анарис ему задолжал, но тот был настолько разъярен дерзостью плененного бога, что развернулся в его сторону, начал выкрикивать ему обвинения и не заметил, как поднялась тяжело раненная, но живая Андруил за его спиной. Она выстрелила в него из своего лука, и Анарис пал с огромной золотой стрелой в спине. Пока они дремали, залечивая свои раны, Фен’Харел перегрыз веревки, которыми был связан, и сбежал.

— Наверное, у него были очень острые зубы, — предположила Меретари задумчиво.

Если бы связали ее, она, наверное, попыталась бы их спалить — и не важно, что, потеряй она контроль, то могла бы сильно обжечь заодно и свои руки. Пайвел так не мог — восхищения магией было недостаточно для того, чтобы ею обладать. Но…

— Может, это было такое преувеличение. А на самом деле он перерезал веревки спрятанным за поясом кинжалом. Или, того лучше, украл кинжал у изможденных Андруил или Анариса, — отозвался он. — В конце концов, все мы боимся Фен’Харела именно из-за его хитрости и изворотливости, хотя и силы ему не занимать.

Последнее Пайвел произнес со столь гордым видом, что сразу стало понятно: эту мысль, если не всю фразу целиком, он услышал от кого-то еще, а сейчас просто озвучил, чтобы покрасоваться.

Меретари негромко рассмеялась — и именно ее смех привлек к ним внимание.

Им обоим крепко влетело за разведенный костер (Пайвелу — от матери, Меретари — от Хранителя); за отчасти скабрезную историю — нет.

***

Первого Хранителя тоже считали в клане отшельником, но нисколько не сторонились его: в то время, которое он проводил, не погружаясь в головой в древние знания, он помогал. У него хорошо получалось ладить с галлами (в отличие от Меретари, которая была слишком подвижна и попросту их пугала); он мог перетаскивать тяжелые вещи или свежевать животных (Меретари тоже так могла — по мере своих сил, естественно, — но у нее зачастую не хватало смелости предлагать помощь первой или начинать разговор). Единственным, с чем у Первого не ладилось, было целительство; так что, стоило Меретари немного подрасти, он начал буквально таскать ее за собой — чтобы она не очень утомляла Хранителя расспросами (ей нравилось узнавать о прошлом, но иногда она становилась слишком докучливой) и училась новому на практике и самостоятельно.

Сначала Меретари не очень-то доверяли. В ее возрасте долийцы только-только начинали ходить в качестве учеников с охотниками в лес и редко кто действительно подстреливал дичь, больше они осваивали умения ее выслеживать и ступать настолько тихо, насколько это возможно. Что могла сделать еще неопытная девчонка, только-только становящаяся девушкой? Как оказалось, достаточно много. Вскоре Меретари перестали бояться; опасения сменились благодарностью, а благодарность — любовью, которой ей так не хватало и которой она из гордости, из упрямства, из неуверенности не пыталась добиться и не решалась попросить.

Меретари была почти счастлива — для счастья оказалось нужно не так уж много: всего лишь принятия, магии и долийских легенд, — пока не наступила зима.

Она видела, как умирают, и раньше, но никогда никто не делал на ее руках последний — рваный, через силу, невероятно трудный — вздох.

В тот год Меретари стала Первой — и единственной — ученицей Хранителя долийского клана Сабре.



Нанесение валласлина всегда считалось почетным ритуалом взросления, и редко кому позволялось проходить его раньше положенного срока, гарантировавшего, что он — или она — его выдержит. Тем не менее, ни у кого не возникало сомнений, когда следует остановить нанесение валласлина — если тот, кому его наносили, начинал кричать, проявляя слабость. В этом не было ничего постыдного, но и ничего почетного тоже не было.

Так что Меретари слушала Пайвела невнимательно, рассеянно потирая всего часть узора, нанесенного на лицо, и думая далеко не о долийских историях. Она понятия не имела, что с ней будет дальше и будет ли вообще: ее учили быть магом, но не будущим Хранителем; Хранителем должен был стать когда-нибудь другой, не Меретари. У него и получалось лучше — и заботиться, и помогать, и сопереживать, и вести. Меретари же такой уверенности не чувствовала и боялась. Что если она все испортит? Что если у нее ничего не получится — пусть не прямо сейчас, но когда-нибудь? Что если она всех подведет — и кто-нибудь снова умрет у нее на руках?

Пайвел, прервавшийся на некоторое время — одна история закончилась, а следующую он не успел начать, — заговорил внезапно, заставив Меретари вздрогнуть:

— Ты же помнишь Бресилианский лес в Ферелдене? Уж не знаю, как остальные — и даже я, — но ты должна была почувствовать, что Завеса там сильно истончилась. Как раз там и родился ребенок, который должен был стать одним из лучших лучников. Ему не повезло: звезды были неблагосклонны к нему, и мать назвала его Абелас — то есть, горе. Из-за этого — или из-за звезд, или из-за роковых случайностей — ему не очень-то везло: от него уходили ученики, а с луками, которые он изготавливал, происходили несчастья. Даже клан почти отвернулся от него — стали поговаривать, что скоро несчастья Абеласа затронут и их, и было бы неплохо его изгнать.

— Это довольно жестоко, — заметила Меретари грустно, снова прикоснувшись к незаконченному валласлину — в честь Силейз, хранительницы очага, даровавшей Народу огонь. — Разве мы не должны держаться друг за друга и друг другу помогать?

— Если бы Абелас любил клан насколько самоотверженно, как стоит каждому из нас, то ушел бы сам, чтобы не подвергать остальных опасности, — отозвался Пайвел и несильно шлепнул ее по рукам. — Не трогай. Не думаю, что тебе понравиться залечивать собственное лицо, сверяясь с отражением в ручье.

— А он все-таки подверг?

— Абелас узнал о разговорах, которые то и дело всплывали в лагере его клана, и решил переменить свою удачу, для чего направился в лес, чтобы найти дерево и сделать из него луки. Подходящей для этого ему показалась молодая рябинка, растущая у ручья. Он поднял свой топор и услышал, как испуганно вскрикнуло дерево, моля его пощадить. Но Абелас был решителен и, в некоторой степени, жесток. «Если я не отниму твою жизнь, то конец настанет моей», — ответил он. В два удара Абелас срубил рябину и сделал из нее три лучших лука за свою жизнь. Он вернулся в лагерь довольный и отдал свои луки охотникам. К вечеру поднялась суматоха: охотники вернулись в лагерь, но вся их добыча, стоило ее разрезать, оказалась полна червей и трухи. Их Хранитель сказал, что подобное случилось из-за того, что охотники лишили какого-то духа его тела, в котором тот обитал. Потом он наложил заклинания, чтобы загнать духа обратно в Тень, и весь клан, голодный, лег спать. Наутро охотники принесли самку оленя, подстреленную на охоте, и из ее тела снова посыпалась труха. Все были напуганы тем, что клан просто-напросто умрет от голода, и тогда Абелас вышел вперед и рассказал о срубленном им рябиновом дереве. Хранитель, после долгих раздумий, сказал, что нужно вернуть духу то, что отобрал у него Абелас. Охотники отправились в лес, выкопали росток рябины и принесли в лагерь. Потом Хранитель приказал посадить дерево и обратился к духу с просьбой о прощении.

Пайвел замолчал, уставившись пристально на Меретари — и та опустила руки, сцепив их перед собой в замок, чтобы не тянуться к лицу. Пауза, правда, была сделана скорее в угоду рассказу, а не из-за беспокойства.

Только когда Меретари готова была умолять продолжить, Пайвел снова заговорил:

— В тот же момент раздался ужасный звук — будто все деревья в лесу закричали. Лагерь погрузился во тьму, хотя только наступил полдень. Когда же тьма развеялась, на месте лагеря появилась рябиновая роща. И на стволе каждого рябинового дерева можно было увидеть перекошенное ужасом лицо. — Пайвел скорчил рожу. — С тех пор кланам запрещено рубить деверья в Бресилианском лесу.

— Поэтому ты сказал, что лучше бы Абелас покинул клан? Потому что знал конец истории?

— Не только. Нельзя всегда рассчитывать на удачу и быть эгоистичным, — отозвался он, а потом добавил: — Эй, ты же не принимаешь все это на свой счет?

Пайвел как-то неопределенно махнул рукой.

Меретари слабо улыбнулась.

— Любая история учит нас чему-нибудь. Предостерегает. Для этого истории и рассказывают, — заметила она.

— Или… — Он поднялся со своего места и сел совсем рядом, приобняв ее за плечи; взгляд зацепился за старый поблекший шрам от ожога. — Или истории рассказывают для того, чтобы развлекать. Или пугать. Скажи же честно, хоть на секунду, но ты испугалась? От всех этих лиц на рябинах…

Меретари согласно кивнула. Ей бы очень хотелось, чтобы некоторые — самые серьезные, самые страшные — истории рассказывали просто так; чтобы они не несли никакого смысла; чтобы можно было потом просто сидеть рядом и разговаривать ни о чем, не думая, придется ли когда-нибудь выбирать — остаться с кланом или спасти его. Меретари всего лишь хотела — всегда или уже очень-очень давно — быть кому-нибудь по-настоящему нужной — без своей магии и без своих знаний. Просто так.

И, кажется, она была нужна.

Название: Не в коже счастье
Автор:  Elven Glory!
Бета:  Elven Glory!
Пейринг/Персонажи: м!Махариэль, Тамлен, м!Кусланд, м!Табрис
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Размер: драббл, 820 слов
Саммари: Судьба никогда не спрашивает, чего ты хочешь и чего не хочешь.
Предупреждение: AU
Примечание: по

заявке.

заявке: «А можно суровых браконьеров? И быта, желательно с долей юмора?»

Их было двое — шем в богатой броне и тощий рыжий плоскоухий, и вместе они производили столько шума, пробираясь через бурелом и страстно, увлеченно переругиваясь, что обнаружить их оказалось очень легко, а следовать за ними — и того проще.

Тамлен некоторое время просто шел следом, с удовольствием отметив про себя, что идиоты блуждали кругами, а затем, соединившись с Махариэлем (в самом невинном смысле из всех возможных), предложил проучить наглых шемов.

Махариэль, у которого убийство шемленов в списке интересов стояло на первом, втором и третьем местах, ожидаемо и охотно поддержал идею.

— Вы двое зашли туда, куда не следовало бы, — сказал Тамлен особым высокомерным долийским тоном, разработанным в паре с Махариэлем, и выступил из тени деревьев, держа стрелу на тетиве.

Чужаки замерли. Тот, что был в богатой броне, взялся за рукоять клинка, но пока не спешил вынимать его из ножен — видимо, Тамлен с луком наизготовку выглядел достаточно впечатляюще. Искусанная комарами физиономия шемлена выражала скорее любопытство, чем страх, а вот плоскоухий явно приготовился прикрыться чужим телом, если начнется драка.

— Дернись — и я выстрелю, — скорее попросил, чем пригрозил Махариэль, заходя к нарушителям границ с противоположной от Тамлена стороны.

У него высокомерный долийский тон получался еще лучше.

— Твоя вина, хренов лорденыш, — пробормотал плоскоухий, почти не размыкая губ.

— Да пошел ты, — звучно отозвался шем, искусством чревовещания не владевший. — Сократить путь через лес — твоя идея.

— Не дать деру сразу — твоя идея.

— Он велел нам идти в Остагар, и мы идем в Остагар.

— Именно поэтому сейчас долийцы заживо сдерут с нас кожу и сошьют из нее плащи.

Тамлен бросил взгляд на Махариэля. Судя по задумчивому лицу друга, мысль о плащах нашла у него полное одобрение.

— Значит, вы направляетесь в Остагар? — спросил Тамлен, привлекая внимание чужаков к себе. — Зря вы решили пройти через наши владения, шемлены.

— Вообще-то, — сказал человек, и его искусанная морда стала выглядеть крайне ехидно. — Это владения короля Кайлана из династии Тейринов. Должен отметить, что вы довольно сильно изменились с нашей прошлой встречи, ваше величество.

Вероятно, выражение лица Тамлена было довольно живописно, потому что плоскоухий издал какой-то звук, похожий на хрип умирающего зверька, что в его исполнении, видимо, символизировало смех.

— Хватит разговоров, — обиделся за друга верный Махариэль. — Убьем их.

— А как же пещера? — вдруг ляпнул рыжий.

— Что за пещера? — раздражаясь, спросил Тамлен. — Нет здесь никаких пещер!

— Прежде чем войти в пределы ваших владений, господин долиец, мы случайно набрели на пещеру. В ней были эльфийские руины, и мы прихватили на память пару рун. Если господин долиец изволит не стрелять в нас... — тут плоскоухий бросил взгляд на шемлена. — Ну, или хотя бы в меня, то я с удовольствием отдам эти руны, несомненно, принадлежавшие вашему величайшему народу, и покажу путь до этой пещеры.

В его глазах было столько невинности и желания помочь, что Тамлен немедленно испытал желание пустить стрелу ему в горло.

— Глупости, — сказал Махариэль. — Даже если там и есть какая-то пещера, она наверняка кишит пауками, а то и чем похуже. Ты просто надеешься избавиться от нас. Лучше уж мы прямо сейчас сдерем с вас кожу и сошьем плащи.

Шить Махариэль не умел, так что очевидно блефовал, но плоскоухий немедленно побледнел и явно приготовился мучительно умирать.

— Там и правда есть пещера, — буркнул шем — так нехотя, как будто эта пещера лично просила его никому о ней не рассказывать.

Он достал из поясной сумки какой-то камень и протянул его Тамлену. Брать из шемленских рук нечто непонятное Тамлен побрезговал, но разглядел на камушке — или кости, сложно было определить — узор долийской руны.

— Вещь и правда эльфийская, — вынужден был признать Тамлен, виновато глядя на Махариэля.

Лицо Махариэля выразило скорбь от осознания отсрочки убийства шемленов, но он не стал возражать, когда Тамлен велел тем самым особым долийским тоном:

— Показывайте, где там эта пещера.

***

Придя в себя на третьи сутки в долийском лагере, Кусланд и Табрис выразили Хранительнице благодарность (в том числе и за неприкосновенность их кожи) и выказали желание как можно скорее покинуть гостеприимные эльфийские владения.

На память о походе в пещеру у них остались три шрама на двоих и стойкая неприязнь к зеркалам.

— Это клан должен благодарить вас за то, что вы уберегли от ужасной беды двоих наших охотников, — сказала Хранительница с коварной доброжелательностью. — Но им все еще нужна ваша помощь — они заражены скверной, и даже моя магия не в силах их спасти. Мерриль сказала, вы направляетесь в Остагар, к Серым Стражам. Вы окажите клану огромную услугу, если сопроводите Махариэля и Тамлена в их лагерь.

В ее тоне Кусланд прочел намек на то, что долийцы, обнаружив бессознательные шемленские тела, принесли их в свой лагерь (а могли и добить!) и ждут ответной благодарности, а Табрис — обещание перерезать глотку в случае отказа.

— Мы всей душой хотим помочь вашим охотникам, — заверил Кусланд.

— Они так же сильно хотят пройти этот путь именно с вами, — заверила Хранительница Меретари, и на сей раз под корочкой благожелательности явственно проступил сарказм.
Махариэль и Тамлен, стоявшие невдалеке, приветливо помахали.

Путешествие обещало быть удивительным.

Название: Влечение
Автор:  Elven Glory!
Пейринг/Персонажи: Мерриль | демон!фем!Махариель
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 625х575px
Примечание: намеки на фемслэш
По статье из Кодекса: Элувиан

Название: Наедине
Автор:  Elven Glory!
Пейринг/Персонажи: Солас/фемЛавеллан
Категория: джен
Жанр: бытовая зарисовка
Рейтинг: PG
Размер: 667х636

Название: Вектор
Автор:  Elven Glory!
Пейринг/Персонажи: Мерриль
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 500х688px
По статье из Кодекса: Мерриль

Название: Знак силы
Автор:  Elven Glory!
Пейринг/Персонажи: Солас
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Размер: 500x688px
Примечание: события происходят за несколько лет до появления разрыва
По статье из Кодекса: Солас

забрать себе

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=5340950"><div align="center"><img src="http://storage2.static.itmages.ru/i/15/0827/h_1440702136_3721825_8eb281076f.png"></a></div>

@темы: фемслэш, арт, гет, Мерриль, Тамлен, джен, м!Кусланд, м!Табрис, ж!Махариэль, ж!Лавеллан, Фракционные войны: Реванш, Меретари, Пайвел, Солас (Фен'Харел)

---

Второй лагерь армии повстанцев

[Мятежный Ферелден]

Название: «Путь в Арфистов брод»

Пейринг/Персонажи: Рендон Хоу, Тарлетон Хоу, Байрон Хоу
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: R
Размер: ~1000 слов
Цитата: Во время орлейской оккупации, после того как эрл Тарлетон Хоу перешел на сторону орлесианцев, Арфистов Брод был захвачен солдатами Хайевера. В конечном итоге Тарлетона повесили, и город перешел во владение его сына Рендона, поддержавшего восставших.

Ненасытный медведь. Так, смеясь, называл его дядя Байрон. Действительно, смешно… Худой и долговязый, в своей семье он менее всех напоминал гербового зверя. Если что и роднило его с лохматым повелителем лесов, так это вечно хмурый, невыразительный взгляд и крепкая хватка. Он всегда был жадным: хотел многого и сразу. То, что попадало в руки к Рэндону, обратно уже не возвращалось — будь то найденный на конюшне щенок или затейливая отцовская фибула, приглянувшаяся во время приема и позже уведенная из шкатулки.

Щенок-полукровка со временем вырос в устрашающего волкодава, беззаветно преданного хозяину и наводящего ужас на окружающих. А серебристая фибула в виде волка-оборотня, стилизованная под работу аламарри, словно наймит-ассасин сожгла мост между двумя Хоу. Когда отец выяснил, кто настоящий воришка и потребовал вернуть памятную ему вещь, юный Хоу лишь молчал, набычившись и посверкивая маленькими темными глазками. Глядя на эту фамильную челюсть, выпяченную вперед и узкую, как лезвие, глава рода пожал плечами и будничным тоном объявил о новой экзекуции. За неделю, пока велось расследование кражи, на конюшне под кнутом лакея успела побывать едва ли не половина слуг замка. Своеобразные представления о справедливости побудили эрла назначить сыну такое же наказание, но выпороть его собственноручно и за закрытыми дверями. Только вот протяжные, как у нубулисского кота вопли наследника все равно разносились далеко по каменным коридорам…

Бил Тарлетон молча, с оттяжкой, не делая скидки на малолетство, но и не калеча — равнодушно, жестоко и расчетливо, словно выполнял неинтересную и прискучившую работу. Закончив, вытер платочком забрызганные кровью пальцы и высказался так едко, что раскаленным гвоздем вогнал свои мысли в голову отпрыска.

И они остались там сидеть на всю его оставшуюся жизнь:

— Неудачник! Попался, как безмозглый босяк. Что, мозгов не хватило — следы замести? Вот и плати теперь… И запомни, никому не интересно, чего ты там хотел. Все запомнят — что из этого вышло! Даже ты сам. Серебряная дрянь сгинет среди твоих игрушек, а шрамы останутся навсегда. И вытри сопли, слабак! Хоу могут быть безумными, жестокими или подлыми, но никогда — жалкими!

Отец всегда вселял в него трепет почти священный: он был тираном, повелителем, недосягаемым совершенством и почти что божеством. Из тех, что по хасиндским сказкам могут и сожрать свое дитя. Но после того случая Хоу-старший пал в его глазах до обычного человека. Обычного, и наверняка очень даже смертного. И даже не из-за того, что поднял на него руки — а потому, что брезгливо морщился, вытирая с этих рук его кровь.

За желания нужно платить — о, да, уж это Рэндон выучил наизусть! Теперь он страстно мечтал отомстить, и был готов платить многим, очень многим. Желание царапало юную гортань хуже жажды, жгло его дремучее медвежье сердце хлеще ползучей крапивы. Не убить, нет — втоптать в грязь падшую святыню, посмевшую разочаровать, заставить отца самого почувствовать себя жалким и ничтожным. Посмеяться над его раболепно извивающимся телом, а потом плюнуть на него и уйти свободным.

Он сглатывал желчь и торопливо подрастал, не теряя времени даром — совершенствовал умения брать и не попадаться, притворяться и хитрить, избегать наказания и бить в спину. Он ждал долгие семь лет, и когда вспыхнуло восстание, безошибочно угадал в нем свой шанс.

Уиллиам Кусланд нанес визит соседу во главе своей армии. Не решаясь на прямой штурм многострадального, но все еще крепкого Амарантайна, он методично разорял земли эрла, выманивая того на открытое пространство. Загорелись поля, скот пошел на неотложные солдатские нужды, в столице эрлинга стало тесно от беженцев, а в надежные городские ворота пока еще робко постучался голод. И Тарлетон принял вызов, его войско, укрепленное прекрасно обученными и до зубов вооруженными шевалье, выступило навстречу мятежникам.
Рэндону тогда едва минуло пятнадцать. Он рвался на войну так неистово, что отец, в конце концов, уступил сокрушительной силе его желания. И отдал единственного наследника рода Хоу под командование и опеку шевалье Меньера, ветерана битвы за Лотеринг. Усатый, как сом, увешанный золотыми звездами, словно яблоня яблоками, орлесианец самоуверенно пообещал сделать из мальчика мужчину. А потом умер, тихо прирезанный в собственном шатре. И все бы ничего, хвала Создателю, — в усатых шевалье нет недостатка ни в Ферелдене, ни в Орлее. Но при этом исчез наследник Хоу. Мальчишка и его косматая недобро поглядывающая тень как сквозь землю провалились. Происки подлых Кусландов! Это было понятно всему войску, даже последним маркитанткам, которые в тот же день оплакали ненайденные останки молодого лорда за найденными остатками молодого вина, реквизированного для нужд армии.

Происки Кусландов — пытался втолковать самому Уиллиаму тощий юнец, заявившийся прямо в лагерь, чудесным образом миновав дозоры. В то, что дерзкий перебежчик и вправду исчезнувший Хоу, мятежный лорд поверил не сразу. Лишь после того, как тот предъявил подробные тактические карты, украденные из палатки генерала Лорана. И тогда план, изложенный Рэндоном, перестал казаться ему безумным бредом.

— Он придет за мной! — горячо втолковывал паренек, и тейрна невольно передергивало от этих по-медвежьи невыразительных глаз, так диссонирующих с маниакальным восторгом молодого голоса. — Назначьте выкуп, поставьте условие — явиться на дальнюю заставу, например, Арфистов брод, с небольшим отрядом. Он обязательно нарушит условие, но все равно придет! Я — его единственный наследник, слишком большая ценность, чтобы оставлять ее в чужих руках.

И Кусланд, скрепя свое большое и наверняка благородное сердце, согласился с ним и принял этот подлый, но такой изящный и практичный план. Но — ох уж эта ханжеская рыцарская натура! — так и не принял его самого. Предателя собственного отца и сына предателя.

А Рэндон смотрел на него и пьянел от мысли, что месть вот-вот свершится — сладкая, как первый летний мед, и уже чувствовал ее тягучую прохладу в гортани. Ему было совершенно все равно — переживет ли отец их встречу на Арфистовом броде. Все, чего он хотел — увидеть, как лицо Тарлетона расцветает пониманием, и как ему на смену приходит страх…

Рэндон знал, что когда месть свершится, он обретет новую жажду, новую цель — проложить путь наверх по этим рыцарям — в сущности, слабым и ничтожным людям… И снова был готов платить многим — очень многим, чтобы однажды вернуться домой, овеянным славой, сесть на отцовский трон, и стать богом для собственных детей.
Ведь важно не само желание, а его последствие, верно?




Название: «Чего желает королева»

Пейринг/Персонажи: Мойра Тейрин, Рендорн Геррин, Брандел Тейрин
Категория: джен
Рейтинг: PG
Размер: ~2100 слов

Я хочу...

...Чтобы мама вернулась ко мне...

Взрослых королев не принято баловать. Их задача — отдавать долг стране, давшей им династию и титул. Но об этом никогда не говорят вслух…

Малышка Тейрин бежала к воде, желая разглядеть авварскую кольчугу посла в лодке.

— Дочка, стой! — Усталый окрик не мог остановить колышущихся от бега раззолоченных дневным светом кудрей и затканных золотом атласных юбок. В майских лучах они горели ярким желто-рыжим пятном посреди моста над ручейком.
Словно паря над дорожкой заросшего сада, ступни девочки отстукивали ритм, когда она мчалась вслед за кортежем с послами союзников. Королевская дочь не считала зазорным быть первой. Брандел оперся о трость и заковылял еще быстрей, кляня старую незалеченную рану.

На полпути его встретила сама Мойра. Тараща округлившиеся глаза, она прошептала:

— Мама... Уиллиям сдал... ее... Я сказала... Отряд... Они обещали взамен...

Брандел свободной рукой прижал к себе плачущую дочь, пытаясь не упасть. Он так надеялся на надежность Хоу! Кто еще сильней его?

Лишь на свадьбе дочери, выпив за здоровье новобрачных, он понял, что в свои десять лет она выпросила отряд союзников в отместку за погибшую в осаде мать.


…Чтобы владение мечом дало мне больше сил…

— Здравствуйте, леди Тейрин, — Матильда коротко, по-воински, поклонилась и, не размениваясь на всякие церемонии, продолжила. — Вы говорили, что вам нужны учителя и оруженосцы? Я готова стать кем-нибудь из них.

— Да, — кивнула Мойра, с интересом разглядывая тугую косу на затылке своей почти наставницы. В закатных лучах она казалась отчеканенной из старой, крепко скрученной меди.

И как ей удалось убедить отца, что без войска и владения мечом хотя бы для самозащиты, её титул — ничто?

— Но прошу меня простить, если я не смогу научить вас и манерам, подобающим вашему титулу.

— О, не стоит, — Девчонка рассмеялась бы, кабы за сотню шагов от них не стоял королевский шатер. В свою пятнадцатую осень она отлично понимала, как переменчив нрав испуганного наступлением отца. — Я учусь у каждой встречной соратницы. Поэтому хочу сразу же перейти к самому главному. Идемте, пока у нас хватает времени на тренировки. Кстати, откуда вы?

— Я племянница тейрна Воррика.

— Ничего себе! Гварен! Как же давно я там не была! Леди Матильда, как поживают ваши кузены? Сожалею, что никак не навещу что младшую, что старшего... — При упоминании родича тейрна Воррика на лице девушки засияла улыбка.

Увидевший это Рендорн решил не выдавать подругу родителю, но, тем не менее, вскоре весь лагерь шептался:

— Король нашел кандидата на помолвку дочери! Неужели у нас скоро будут свадьба и наследник?

Тейрин задумчиво улыбался, думая о будущей гвареновской родне. Быть может, он доживёт, и вслед за дочерью у него появится преемник?


…Увидеть то, что по праву принадлежит мне…

— Он бы меня не отпустил, — убежденно заявила Мойра, стараясь не задеть краем капюшона нарисованные поверх белил веснушки.

Мирдин поджал губы:

— Я не рад вашему любопытству.

— А я разве не знаю? Но все равно благодарю.

Мирдин лишь кивнул, словно удерживая на языке официальное «Да, Ваше Величество».

Принцесса сильна и упряма, как и Брандел. И теперь она уже жаждала Денерима, уже говорила официальное «благодарю» вместо простого «Спасибо!» и обещала деньги за помощь в «осмотре окрестностей моего оккупированного узурпаторами дворца».

— Молли, — кивнул в сторону заколоченных ворот Рендорн. — Нам туда.

Тряхнув привязанной нитками к её родным волосам рыжей косой, Мойра поправила рюкзак с припасами и пошла в обход поста с орлесианскими солдатами. До квартала, который снился ей, как ожившая сказка из уст родителей, оставалась лишь одна охраняемая стена.

Скоро она увидит то, что должно когда-нибудь стать её домом. Денеримский дворец манил путников своей подсвеченной сияющим первым снегом крышей.


…Чтобы моя страна обрела забытое величие…

— Я знаю, ты помнишь, какой сегодня день, дочка, — Брандел открыл тщательно сберегаемую не один год бутылку. Мойра кивнула, протянув руку от округлившегося живота к кубку. Даже сейчас она бы не пропустила этот день.

— Ты научишь этим словам нашего наследника? Вдруг я не доживу и не узнаю, как он повторяет нашу общую клятву...

— О, не волнуйся, — поджав губы, отмахнулась дочь. — Он своими ногами ступит в родной дворец.

— Думаешь, получится? — Брандел был полностью захвачен идеей поскорее обзавестись наследником – принцессой или принцем.

Мойру все чаще злилась, но толкающийся в её животе ребёнок напоминал ей, что это – больше, чем ее желания. Все это ради государства. Ради того, чтобы ферелденцы не боялись иноземной речи. Ради того, чтобы хоть кто-то из её будущих детей правил мирным государством. Вдохнув поглубже, Мойра высоко задрала подбородок и принялась изучать складки шатра над головой, пока слуги, гремя посудой, не оставили их втроем: её, мужа и отца...

Затем на ум привычно полезли уже приевшиеся сомнения: как, зачем и почему они так живут? Перед глазами предстала сцена: мать, её похороны, первая бутылка того самого аламаррийского вина, которую прислал им посол... Моргнув от неожиданности, она тут же выловила в назойливом потоке воспоминаний одну давнюю мысль: «Никто не стоит жертвы, при которой все потерпят поражение». Её высказал отец после коронации. Её помнила она сама, её знал сидящий по правую руку супруг, ей же предстояло научить и ребёнка...

Резко вздохнув, Мойра выпрямилась гордо, как прежде, не смотря на боль в пояснице:

— Отец, плесни еще. Я хочу, чтобы мы помнили прошлое и боролись за будущее нашей страны. До последнего вздоха.


…Чтобы мой плен освободил ныне живущих…

Сэр Геррин никогда бы не поверил в подобное. Нет, слухи слухами, но так и в оживших грифонов можно уверовать. Пленница смотрела на него безотрывно. Уже ушла по двору отпущенная свита и сопровождающие, затих удивленный шепот прислуги. А Мойра не отступалась. Герб ее династии на атласном платке и вышитый шелк дорогой одежды на фоне грязной камеры, провонявшей испражнениями, казались неуместными деталями на картине умелого, но совершенно безвкусного художника.

Рендорн вообще не верил, что есть смысл смотреть в глаза той, кого он собирался предать. Пускай по её же собственному желанию, пусть оно и было продиктовано необходимостью спасения, (Ха, как заразительно лицемерие всех этих шевалье!), но он был намерен отдать её как сдавшуюся. И, тем не менее, он стоял здесь. Нет, им точно двигало не любопытство. Не желание разглядывать её, как селяне глазеют из окон на королевский кортеж — хоть что-то яркое в их жизни, хоть одним глазком! Дело было в другом. В попытке понять? Брандел сопротивлялся всю свою жизнь, с младых ногтей. Мойра тоже была пропитана этим упрямым несогласием, как вишня вином. Ее сторонники ручались за её несгибаемый энтузиазм. Ее сын рос за этой уверенной прямой спиной, как самый важный и защищаемый наследник — он был будущим страны. Даже слишком защищаемым, на взгляд многих.

И вот, она здесь, за решеткой, в двух шагах от плахи в Орлее — что же это даст Ферелдену? Рендорну не нравилась эта мысль. Эрл мрачнел, видя, что королева ждёт его слов — но он не её советник, чтобы она имела право вот так царственно выжидать, будто делая ему одолжение даже своим молчанием. Геррин не знал, что за планы громоздятся в этой в буквальном смысле светлой голове, и его это беспокоило. Он не мог себе признаться, что его тоже волнует, чего хочет добиться дочь Брандела Тейрина?

Он долго крепился, но всё же заговорил первым.

— И чего же ради вы решили попасть в плен? — он старался не цепляться взглядом за мелькающее между теней от прутьев камеры лицо.

— Разумеется, ради Ферелдена. Зайдите в любую деревню и поглядите на нашу родину, если память вас подводит. В лучшем случае шевалье просто жестоки. В худшем… Родиться юной селянкой среди них — проклятие. Понести от них нежеланного ребёнка — позор почти неизбежный! За ними следом неотступно ходят бесславная смерть, бесчестье, истязания и голод...

— Хватит! — прервал её Геррин, не сумев удержаться от беспокойного хождения взад и вперед вдоль этой маленькой камеры в подземелье. — Вы говорите так, будто я здесь не живу. И я отлично помню ваши, кхм, походы, покойного супруга и подавленные смуты. Вы не забыли, что я всю жизнь занят нуждами эрлинга? — Мужчина постарался изобразить в своем голосе скепсис, скрывая им недовольство. Выходило так же отвратительно, как пение менестреля в исполнении охрипшего пропойцы.

— Я помню. Помню, что вам всегда было всё равно. Вы хотите процветания и готовы ради фазана на столе подставить шеи подданных, как куропаток под нож. Лишь бы те дали есть крестьянам, а они за это прокормили вас. И что же в итоге? Вы впустили лису в курятник.

— Не знай я их оборотов речи, не понял бы ваших прихотливых сравнений, — удивлённо покачал головой эрл Редклифа.

— И что же?..— Мойра решила не продолжать вопроса.

— Мне странно все это слушать что от вас, что от вашего отца. Вы, — он махнул рукой в сторону железной преграды между ними, — уже здесь. И я обязан доставить вас с охраной в Орлей. Спрошу еще раз: чего вы хотите?

— Большего, чем вы.

— Чего именно? — Геррин-старший ощутил себя мабари, которого водят за нос лисицы. Ох уж эти ее загадки… Чувствовать себя дураком рядом с готовой признать свое поражение королевой (сама жертвенность, ну просто Андрасте в меньших масштабах, да простит его Пророчица!) он очень не хотел. А потому пытался понять: чего силится добиться от него Тейрин. Точнее, Тейрины. Все это неспроста. Где-то здесь ловушка… Но вот где? Они ослабли: свита выглядит небогато, армия кочует от замка к замку... Он испытующе глянул на пленницу, пытаясь выудить из неё ответ.

— Вернуть былое.

— Не сможете. Я вижу, что вы здесь, чтобы впечатлить меня. Только вот зачем вам это? Объясните, зачем? Я что – похож на вашего забывшего о клятве верности свекра? Или вы думаете, что мне станет стыдно, и я отпущу вас просто так, не боясь орлесианцев?

— Нет, — честно призналась Тейрин-младшая. – Дело не в стыде.

— Ладно. А если бы я вас отпустил, что бы вы сделали?

— Попросила бы вашей помощи.

В лице Рендорна проступило искреннее непонимание. Она не отступилась от своей цели даже сейчас. Создатель, да она и впрямь почти ведет с ним переговоры!

— Хорошо. Но разве вы так сильно уверены в моем эрлинге?

Если бы Мойра была младше и восторженней, она бы тайком улыбнулась – подданный проглотил наживку без малейшей лжи с её стороны.

— Я знаю, как отплатить за вашу помощь. Я вас прикрою. Я знаю, как мы можем быть союзниками без вреда для вас. — Голос Мойры звучал глухо, как из бездонного колодца.

— И как же вы хотите меня прикрыть? — Все-таки Рендорн верил, что её величество не лжёт. Поверить в обратное его так и не заставили.

— Я скажу, что принудила вас им стать. Спрячьте всех дорогих вам людей и оставьте мне дочь. Она будет моей невесткой.

— Это слишком... — Эрл вспомнил, как в Орлее подбирают слова поизящней, чтобы зазря не ранить самолюбие собеседников, но еле нашёл более простой синоним, — неожиданно. Как вы собираетесь уладить недовольство Орлея помолвкой? Тем более, я не смогу дать вам союзников прямо сейчас.

— Понимаю, — кивнула Мойра, приосанившись так, будто перед ней стоял военный совет. — В таком случае, я заберу её к себе. Если потребуется — и вас. Убежище найду по возможности.

— Я верю, – помолчав, сказал Рендорн. – Верю в ваше обещание, в честь и верность... Дождитесь ночи. При смене караула я дам вам двоих провожатых. Оставьте их в своем лагере в знак моей верности. Эти солдаты пробудут с вами, пока наши дети не будут помолвлены. Да присмотрит за всеми нами Создатель!

Последнюю фразу королева уже не слышала — Геррин уходил по лестнице.
Удивленный, он едва не оступился на выходе, хотя знал, что выдворять шевалье будет труднее.

Но отступаться от решения все же не хотел.

В конце концов, ему тоже нужна была вера в лучшее.


…Чтобы те, кто отчаялись, обрели веру благодаря мне…

— И если бы вы, мои сегодняшние гости, — переходя почти на рычание, как в гуще боя, выкрикнула Мойра, — не пришли, я бы в одиночку боролась за Ферелден, за его целостность и за трон моих предков. Знайте же, — Она приостановилась лишь на шаг, следуя вдоль праздничной палатки с луками для турнира, — ни разу не сдавшись, я получала раны и презрение предателей и узурпаторов. Но не прогнулась и не сдалась. И теперь, взгляните: шевалье, что проклинал меня и мою свиту, убит и висит на воротах. Его маска горит при вас, в этом огне. Если вы не верите — спросите Кусланда, Хоу, Мирдина: они подтвердят мои слова.

Названные выступили вперёд, склоняясь перед королевой.

— Так выпьем же за то, чтобы ваши сердца в договорах были так же чисты и честны как каждое сказанное мною слово!

Многие приехавшие не верили в успех... Но в честность Мятежной Королевы верил каждый присутствующий. Именно поэтому в День Проводов Зимы в военном совете Её Величества появилось вдвое больше союзников.

— Отпразднуем так, чтоб стало тошно орлесианским плебеям! — крикнул Воррик.
Толпа отозвалась одобрительным гулом.


…Чтобы мой сын был жив…

У Мойры слезились глаза, из гортани рвался хрип, волосы слиплись от крови. Сподвижники, ни на что не променявшие ей верность, лежали с глотками, пробитыми стрелами, стонали с разрезанными животами. Кому же из них она доверилась напрасно? Мысль убегала. Скользя ногами по грязи, королева рвалась навстречу испуганному сыновнему взгляду: помочь-уберечь-защитить, неважно как. Её восемнадцатилетний – но все же ребёнок – цепенел под взглядами предателей и их мечами наголо. Кто он теперь? Через её предсмертный хрип — уже король? Один? Обречённый?

Сын отступил лишь на малый шаг, и, если бы не рука, держащая ее за волосы до болезненной гримасы, Мойра бы одобрительно ему улыбнулась — верно, отступай в лес, иди, они в смятении. Осталось лишь чуть-чуть: отвлечь их.

Рванувшись навстречу лезвию, Мойра отчаянно выкрикнула:

— Мэрик, беги!

@темы: Рендон Хоу, гет, джен, Фракционные войны: Реванш, Мойра Тейрин, Рендорн Геррин, Байрон Хоу, Брандел Тейрин, Тарлетон Хоу, Мятежный Ферелден

---

Первый лагерь армии повстанцев

[Мятежный Ферелден]

Название: «Молодо-зелено»

Пейринг/Персонажи: Вильгельм, Малькольм Хоук
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Размер: ~1400 слов
Примечание таймлайн 8:99, перед битвой на реке Дэйн. Использован канон DA2
Цитата: Вильгельм любил пугать Шейлой деревенских жителей, тем самым демонстрируя свою власть. Он часто ходил в экспедиции на Глубинные тропы в поисках сокровищ и не боялся столкнуться с порождениями тьмы, поскольку имел в арсенале достаточно мощных заклинаний, чтобы справиться с ними. Вероятно, в одном из таких путешествий он и нашел Шейлу.
Мэрику Тейрину Вильгельм не нравился из-за нахального характера, но это было малой платой за его таланты в магии и возможность использовать в бою голема. Тем более, что Вильгельм, не смотря на все недостатки, все же был хорошим человеком.

— Мессер маг! — робко окликнул его молоденький солдат, остановившись на пороге шатра.

— Да?! — Вильгельм, застигнутый врасплох, отозвался чрезвычайно резко.

Он мгновенно сел на лежанке, напустив на себя хмурый и озабоченный вид, уцепив со стола, заваленного рукописями, первую попавшуюся. «Тьфу, вверх ногами!»

Вообще-то, он собирался просто поспать — день был не из легких. Восстановить силы на тот случай, если придется лечить очередную порцию неудачников, умудрившихся влететь в очередную засаду. Но разве Мэрику объяснишь, что магам тоже нужен отдых? Гораздо спокойнее этот не в меру деятельный юнец воспринимал чародея, занятого чем-то важным и непонятным, чем просто спящего…

Однако безусый солдатик, что нерешительно топтался на входе, не был курьером их непутевого предводителя. Слишком уж смущенным он выглядел для посредника их величества.

— К вам… посетитель. Того… поговорить хочет, — неловко кашлянул он. — Вот, записку просил передать…

Кустистые брови Вильгельма взлетели вверх. Он приложил колоссальные усилия и выдумку, создавая себе репутацию, вставшую щитом между ним и разнообразными докучливыми просителями, и почти отвык, что к нему можно было подойти вот так, запросто. Волшебник скрестил на груди руки и вперил в молокососа свой коронный взгляд — грозный и саркастический одновременно. Некогда под таким колючим взором даже эрл Рэндорн начинал чувствовать себя неловко. Мальчишку же этот прием просто добил. Он окончательно стушевался, опустил голову и, без нужды поправив перевязь меча, упавшим голосом пробормотал:

— Так я это… пойду. Скажу, что вы не принимаете…

И вот тут Вильгельму стало интересно: солдатик отчаянно трусил, но к магу, прославившемуся на весь мятежный Ферелден как мощью, так и скверным характером, все-таки пришел. Чье-то упорство и красноречие заставили?

— Постой-ка. И кто же это так возжаждал моего общества?

Паренек нервно дернул плечом.

— Да так… новобранец один. Его в эту часть лагеря не пускают, вот он и попросил…

О внутреннем кольце охраны, которое Роуэн и Логэйн выставили после очередного неудачного покушения на Мэрика, Вильгельм, конечно же, знал. Здесь могли находиться только те, кто так или иначе доказал свою преданность молодому королю. Разумеется, никому не известному рекруту путь сюда был заказан. Однако, каков нахал! Даже любопытно…

— Давай записку, — брюзгливо сказал маг и протянул руку.

Солдат поспешно зашел внутрь и вложил в нее свернутый аккуратной трубочкой кусок бумаги, а потом сделал шаг назад, словно испугался собственной смелости. Чародей небрежно развернул послание: «Досточтимый господин Вильгельм! Приношу свои извинения и всё такое прочее. Взял на себя смелость побеспокоить Вас и этого доблестного воина лишь потому, что нахожусь в затруднительном положении. Уверен, разрешение моей проблемы не слишком Вас озаботит — я займу буквально несколько минут Вашего поистине драгоценного времени».

Маг задумчиво хмыкнул. Без подписи, без объяснения сути проблемы… Да еще этот тон, выходящий за границы дерзости! Очередной ухарь-наемник? Не похоже — красивый, хоть и не слишком изысканный, почерк говорит скорее о профессиональном грамотее. Вильгельм пробежался по строчкам еще раз. Написано чисто, без ошибок, но судя по наклону букв и нажиму пера, автор сильно торопился. Либо это какой-то зарвавшийся баннов сынок, либо…

Вильгельм наморщил лоб. Шпион? Но не слишком ли затейливый план, чтобы подобраться к Мэрику? Проверить нахала придется в любом случае… Чародей вздохнул и подумал, что гнать гонца надо было сразу, как выяснилось, что он не от короля.

— Ладно, веди сюда этого новобранца, — пробурчал он.

Солдат торопливо кивнул и убежал, а маг, покопавшись в своем громоздком сундуке, достал ларец с хитрым замком и извлек из него руну паралича. На всякий случай. Положил двеомер на стол, прикрыл бумагами. А потом, подумав, вышел из шатра и отдал голему приказ нападать на гостя по сигналу. Снова уселся за стол, поставил рядом посох и принял раздраженный и скучающий вид. Бодрые шаги давешнего солдатика и незнакомца раздались несколько минут спустя.

— Добрый вечер, господин маг! — Голос у новобранца был не менее бодрым.

Вошедший отвесил почтительный поклон и замер, выжидательно глядя. Вильгельм окинул его цепким взором и поморщился. Опять юнец! Это многое объясняло — как минимум, неслыханную наглость.

Рекруту на вид было около двадцати. Тонкие правильные черты лица и прямая осанка укрепили мага в мысли, что перед ним отпрыск какого-то мелкого дворянина. Одежда, правда, выглядела не лучшим образом — грубая кожаная куртка явно с чужого плеча висела мешком, шерстяной плащ с капюшоном был грязен и поеден молью. Но, несмотря на это, пронзительно-синие глаза смотрели из-под обросшей чёрной челки с достоинством и непонятным, слегка нервирующим весельем.

«Всё им хиханьки! — с внезапным раздражением подумал Вильгельм. — Полная армия восторженного дурачья. Только успевай хоронить…»

Маг внутренне зарычал. Эта тема была его больным местом. Чародею и бывшему учителю было тяжело смотреть, как на полях сражений погибает будущее Ферелдена — все эти вдохновенные юноши с ясными глазами, из которых со временем могли бы получиться хорошие люди. С огнем, что бурлил в их крови, с мечтами о лучшей жизни. Благородные, храбрые, сильные. Молодая поросль патриотов, со свежим, еще не сломленным бунтарским духом, что горела желанием изменить мир. Они шли за своим таким же, как и они, молодым королем в огонь и в воду. И погибали первыми, потому что не умели отсиживаться за чужими спинами. Потому что слишком верили в победу и слишком ее жаждали… Сколько их осталось на Западном холме? Кто сейчас сосчитает?

— Ну? — самым неприятным из своего арсенала голосом осведомился маг. — Намерены тратить мое время и дальше?

— Никак нет, мессер! — проигнорировав суровые интонации, ответил новобранец. —Я из последних сил пытаюсь быть вежливым — младшим по возрасту и званию первым заговаривать как-то невместно.

— Говорите, рядовой, — разрешил чародей сварливо. — Только покороче и пояснее.

И всё же, что-то в юноше его настораживало. Бледность кожи и внешняя хрупкость подтверждали версию о записном книжном черве, но манера держаться напоминала скорее расслабленную боевую стойку. Однако меч на боку не казался продолжением тела, как это бывало у тертых вояк, а выглядел инородно. Сменил оружие? Зачем?

— Речь о Башне Кинлох, — деловито начал парень. — Я потратил демон знает сколько времени, чтобы найти тех, кто помнит ее обитателей примерно двадцатилетней давности. Кого-нибудь по фамилии Хоук.

Вильгельм презрительно фыркнул:

— Молодой человек, только не говорите, что вы пробрались в армию с единственной целью — найти меня и задать этот глупый и неуместный вопрос!

Солдат выпрямился еще сильнее, его глаза потемнели от гнева, но голос оставался спокойным, а на губах играла вежливая полуулыбка:

— При всем уважении, мессер, не вижу в своем вопросе ничего глупого. Я понимаю ваше нежелание помочь, но насмешка тут излишня.

Маг кисло поморщился. Он еще отчитывать его будет! Наглец…

— Это невыносимо скучно и банально! Очередной романтически настроенный сирота в поисках родителей. Я такое видел тысячу раз. Удивите меня, юноша, быть может, я и помогу вам, — и Вильгельм демонстративно зевнул. Юнец пожал плечами и потянулся, как показалось чародею, к мечу. Правая рука Вильгельма тут же метнулась к посоху, а левая — к двеомеру.

— Ага, вряд ли вы прячете там кинжал, уж скорее какую-нибудь руну. Я бы поставил на паралич, — произнес солдат, мгновенно замерев и демонстрируя пустые ладони. — Я не собираюсь нападать. — Успокаивающий тон тут же стал неуместно радостным. — А вы неплохо подготовились! Или вы всех так встречаете? Только не надо звать голема, я действительно не планирую затевать ничего этакого. Всего лишь хотел показать вам одну любопытную штуку. У меня на поясе кошелек, видите? Она там. Вы позволите?

Маг снова недовольно скривился: «Старею… Нервы сдают». А вслух сказал сурово:

— Только без глупостей, мальчик! Доставай, но медленно и без резких движений.

Улыбка юного наглеца стала шире.

— Как вам угодно.

Он нарочито неторопливо запустил пальцы в кошелек и выудил из него нечто, напоминающее брошь.

— Как вы думаете, что это? — спросил он все так же весело, держа серебристо посверкивающую вещицу на вытянутой ладони.

Это было изящное стилизованное изображение медведя, выполненное из серебра с вкраплениями какого-то неизвестного магу металла. Кажется, брошь. Явно эльфийской работы. Вильгельм провел над ней рукой и ощутил след магии.

— Эльфийский артефакт. Откуда он у тебя? — требовательно осведомился он у новобранца.

— Не поверите — нашел! — Эта белозубая улыбка начинала серьезно подбешивать Вильгельма. В конце концов, это его прерогатива — саркастически усмехаться в лицо просителям! Уж никак не наоборот. Выгнать бы его взашей… Но было уже поздно — любопытство победило.

— И где же ты его нашел? — сардоническим тоном поинтересовался маг. — В чьем-нибудь кошельке?

— Если бы в кошельке… — Раздражающий гость уже откровенно ухмылялся. — В Бресилианском лесу. Заблудился, знаете ли, когда ваш лагерь искал. Слегка притомился, упал под кустик дух перевести, и узрел эту штуковину во сне. Судя по всему, это какой-то ключ.

— Это тебе голоса во сне сказали? — пожевав губами, настороженно уточнил Вильгельм.

— Не совсем, — туманно отозвался юноша. — Вряд ли это были демоны, если вы об этом. Мертвые эльфы, думаю. Главное, что проснувшись, я точно знал, где найду этот ключ. И нашел. Я даже примерно представляю, где искать дверь, но пускаться в подобные авантюры в одиночку, без еды и лечебных зелий — немного слишком даже для меня…

Маг ухватил себя за подбородок, размышляя. История выглядела достаточно безумно для того, чтобы быть правдой. «Из этого могло бы получиться захватывающее, полезное и опасное приключение», — подумал он с некоторой завистью.

— Если хотите, мы могли бы как-нибудь сходить туда вместе, — предложил солдат неожиданно. — Лично я сгораю от любопытства. Вы тоже, как погляжу.

Вильгельм тяжело вздохнул и уперся руками в стол.

— Хорошо, рекрут. Насколько мне известно, магов Хоуков в Башне не было. Зато был храмовник с этой фамилией…

Юнец озадаченно моргнул.

— Храмовник? Это… неожиданно.

— Ничуть, я же говорю — банальная история. Связь между храмовниками и магами не то чтобы греховна, но не одобряется Уставом Ордена. Храмовник после такого рискует вылететь на улицу. Так что плоды интрижек, которые все равно время от времени случаются, отправляют с глаз долой, под присмотр матери-Церкви… — проворчал чародей. — Если тебя так интересует твое происхождение, то тебе повезло, мальчик, я помню эту парочку. Их, пожалуй, забудешь… Рыцарь-лейтенант Рикард Хоук и чародейка Ниониль.

Неожиданный гость оживлено фыркнул, потер переносицу и переспросил:

— Эльфийка, да? Ну надо же! Хорошо, что я не орлесианец, а то был бы конфуз. Ох, даже не думал, что моя история окажется настолько интригующей! — Он впился в Вильгельма внимательным взглядом и спросил. — А может быть, совершенно случайно, вам известно, где они сейчас?

— Зачем тебе это? — сердито спросил маг. — Они про тебя и думать забыли! Досадная ошибка юности, случайный результат случайной страсти…

Он сам не понял, почему его взволновала судьба этого сопляка. Может, тот напомнил ему самого себя в молодости? Он тоже никогда не лез за словом в карман и шел напролом.

— Они дали мне не только жизнь, но и имя, — мягко ответил солдат. — Обычно младенцев из Круга нарекают святые сестры. К тому же, отец дал мне свою фамилию. Мне кажется, я всё же что-то для них значил. Как и они для меня… Знаете, я с самого детства представлял — какими они были. Так часто, что почти их видел. Отец — высокий, сильный, с аккуратной черной бородой клинышком. У меня его глаза, его вспыльчивость и упрямство. Мама… Нет, я не думал, что она эльфийка, но знал, что она едва достает отцу до плеча, у нее красивые золотые волосы, насмешливый карий взгляд и острый язык… Я видел, как они держатся за руки, и знал, что они друг друга любят. Их присутствие помогало мне все эти годы… — Он сжал кулаки, глядя куда-то мимо мага. Глаза его затуманились. — Знаете, искать одобрения вымышленных родителей не так уж и весело. Но это лучше, чем ничего. Ребенком я решил, что когда-нибудь найду их. Я поклялся в этом пятнадцать лет назад, стоя перед статуей Андрасте в маленькой пустой часовне… Я жил и дышал этой мыслью! Она держала мой рассудок, стала почти одержимостью. — Рекрут криво усмехнулся. — Слышали бы меня мои воспитатели, их бы обязательно передернуло. А, пусть катятся к демонам. Так вы сможете дать мне ответ? — взгляд, обращенный к магу, вновь был спокоен. — Или мне снова вас удивить?

Вильгельм, сохраняя все ту же брезгливую маску, пренебрежительно хмыкнул:

— Второй раз я на эльфийские цацки не поведусь!

— Идет! — быстро кивнул юноша. — Так что — по рукам?

Чародей прищурился и кивнул. Кажется, этот паренек действительно ему нравится. Дурачок и романтик, как и полагается в его возрасте. Но упорный и сообразительный. Сразу понял, на чем его можно ловить… Но все-таки, что-то с ним было не то.

А новобранец опять вызывающе ухмыльнулся и произнес, смакуя:

— Вы не поверите, но вообще-то, я тоже маг. Повисла пауза, а потом волшебник с искренней досадой хлопнул себя по лбу:

— Ну, конечно! Вот оно! Это стойка боевого мага, только без посоха, старый я осел!.. Ладно, удивил, хоть этот сюрприз оказался менее полезен, чем первый. И из какого же ты Круга? Постой, не отвечай — сам угадаю. Этот выговор… Я же такой слышал… А, Мигель из Оствика. Ты оттуда?

— Неужели я настолько растягиваю гласные? Киркволл, мессер.

— Далековато… И как же тебя отпустили в такое рискованное путешествие?

— А меня не отпускали. — Синие глаза юноши смеялись. — Я убежал.

Вильгельм разочарованно поджал губы. Жаль, очень жаль… А казался перспективным.

— Значит, ты глупее, чем выглядишь — тебя скоро поймают. Голем!

Каменный слуга, сотрясая землю, быстро вошел в шатер, перекрыв выход, и остановился по знаку. Гость бросил на него взгляд и с восторгом произнес:

— Ух ты! Вблизи он еще громаднее! — А потом прибавил примирительным тоном: — Только не надо меня хватать, я не побегу. Надо быть полным придурком, чтобы бежать, сломя голову, из центра лагеря, полного народу. И насчет побега из Казематов вы тоже промахнулись. Я озаботился уничтожением филактерии. К тому же, хорошо замел следы — меня не поймают. Так что, сдавать меня нет никакой нужды.

— Хочешь сказать, что ты не опасен? — спросил чародей с убийственным сарказмом.

— Разумеется, опасен, — буднично пожал юноша плечами. — Любой из нас опасен. А я — даже вдвойне, потому что маг очень хороший, не боюсь крови и умею за себя постоять. Но! — Он поднял палец и возвысил голос. — Я не малефикар и не псих. Честное слово. Прошел Истязание и могу противостоять демонам. Я уже год в пути — сплошь исплавал Недремлющее море и прошел через весь Ферелден пешком. И знаете зачем?

— Хотел найти родителей? — презрительно скривился Вильгельм.

— Просто нестерпимо! — страстно подтвердил он. — И я их найду, чтобы взглянуть им в глаза и освободиться от прошлого: от иллюзий, самообмана, страха и пустоты. Начать новую жизнь. Только мою, понимаете? Неужели вы считаете, что оно того не стоит?

— Ну, найдешь ты их, — предположил маг устало, почесав начинающую редеть макушку. — И что дальше? Всю жизнь от храмовников бегать будешь?

Парень опять улыбнулся, на этот раз самодовольно:

— Я все продумал. Прятаться в мои намерения не входит. Согласитесь, мага во мне признать непросто! А как только овладею протазаном, дела окончательно поправятся — снова достану посох, приделаю к нему лезвие — и вот он я, новый прекрасный наемник! В Ферелдене и сейчас работы — непаханый край. Война, например. Не то, чтобы очень доходно, но все-таки. Да и после победы на мой век драк хватит. Я, пока путешествовал, такого насмотрелся! — В ярких глазах, как тень под водой, на мгновение мелькнули гнев и отвращение. — Все-таки, на редкость мерзостная штука — война. Тем более, гражданская. Все кувырком. Значит, буду помогать вам тут все обустроить. Разбойников гонять, недобитков орлейских. Разного зверья, трупами раскормленного, тоже, хоть отбавляй. А страна хорошая, красивая, жалко ее. И люди тоже ничего. Душевные…

Вильгельм помолчал, раздумывая. Не похоже, что этот мальчишка — шпион. Хотя, после случая с Катриэль… Отпускать его в любом случае рано. Видимо, придется оставить при себе на испытательный срок — не отдавать же храмовникам, в самом деле?.. А так, глядишь, пригодиться. Если повезет, и этот безголовый энтузиаст выживет, можно будет сходить с ним в Бресилиан…

— Старшая чародейка Ниониль сейчас находится в баннорне Недремлющее море, в Круге Джайнена. А твой отец покинул храмовников. В данный момент он в составе полка Брайса Кусланда идет на соединение войск.
Глаза новобранца зажглись, как сигнальные костры — надеждой и энтузиазмом. Вильгельму захотелось выругаться. «Если он сейчас брякнет что-нибудь про неувядающую славу и светлое будущее, испепелю на месте!» — подумал маг свирепо.

Но тот сказал:

— Охренеть! Так скоро? Наверное, знатное будет рубилово!

И этим вернул магу веру в молодое поколение Ферелдена. Безмозглые идеалисты они, конечно, поголовно, но некоторые из них хотя бы забавны. Вильгельм твердо решил, что пока оставит этого Хоука себе. А там видно будет…



Название: «Я получил эту роль»

Пейринг/Персонажи: Мэрик Тейрин, Мойра Тейрин, Роуэн Геррин, Рэндорн Геррин
Категория: джен
Рейтинг: G-13
Размер: ~1000 слов
Примечание: таймлайн 8:92
Цитата: «Все восемнадцать лет своей жизни он провел в лагерях мятежников либо отдаленных замках, в бесконечных переходах и маршах, неизменно в свите матери. Он даже представить не мог, что можно жить как-то по-другому, — сама мысль об этом была Мэрику совершенно чужда».
«Король? Мальчишка, удостоившийся стольких обеспокоенных взглядов и досадливых вздохов? Сопляк, за которого матери так часто приходилось оправдываться?»

— Мэрик, познакомься, это Роуэн Геррин. Роуэн — принц Мэрик Тейрин. — Голос матери был ласков, но за этим шелком, как обычно, скрывалась сталь.

Сегодня ему предписывалось быть дисциплинированным и производить хорошее впечатление. Пока он переодевался к ужину, Мятежная Королева тщательно и вдумчиво проинструктировала его — точь-в-точь как одного из своих полевых командиров. Эта мысль была лестной. Больше ничего хорошего в предстоящем мероприятии Мэрик не усмотрел. На выходе из комнаты мать внимательно его осмотрела, как разглядывала снаряжение накануне боя. Пригладила ему вихры и прошептала: «Выглядишь милым. Будь таким и дальше!» И вскользь поцеловала в висок. От мимолетной ласки, по которой он успел соскучиться, защемило сердце. «Я не подведу!» — хотел сказать он, и, как обычно, промолчал. Но намерение сделать все, что она хочет, переполнило принца, словно мех забродившим вином.

Однако выглядеть милым оказалось труднее, чем он думал. Этот замок — слишком большой, пафосный и богатый — не нравился ему до печеночных колик. Не нравился хозяин, посмевший посадить его мать в темницу, угрожать ей выдачей врагам, а сейчас потчующий их экзотическими фруктами и даже на вид дорогущим вином. Не нравились его дети, потому что… Не нравились, и все тут! И материнские инструкции не помогали.

Принц исподлобья взглянул на девчонку, которую ему только что представили. Рыжая, большеротая, тощая — сплошные локти и коленки. Смотреть абсолютно не на что. Эрлова дочка сделала книксен и чопорно улыбнулась:

— Рада знакомству, Мэрик.

Голос у нее был писклявым и противным.

— Угу, — буркнул он и, поймав леденящий взгляд Мойры, поправился. — В смысле, тоже рад, Роуэн. — Подросток отвесил быстрый неуклюжий поклон. — Э-э… Как дела?

Воротничок нового камзола нещадно натирал шею. Она внезапно зачесалась так, словно ткань была сплетена из ползучей крапивы. Да-да, лучше думать о воротничке! А не об этих неприятных и заносчивых людях…

«Я милый, я, демоны меня раздери, такой милый, что уже тошнит!» — внушал себе Тейрин.

— Спасибо, хорошо, — излишне коротко, но хотя бы вежливо ответила ему девчонка.

В ее серых глазах плескалось нескрываемое любопытство, и Мэрика против воли передернуло. Она разглядывала его, как какого-то забавного зверька! И зачем он здесь?.. Потому что желание королевы — закон. Так, кажется, говаривал Хирем? Нет-нет, он не сдался! Юный принц тяжело вздохнул. Второй пункт инструкций гласил: «Чаще улыбайся эрловой дочке!» И он послушно растянул губы в улыбке столь же обаятельной, что и оскал подзаборной дворняги. Роуэн вздрогнула, а Мэрик, довольный произведенным эффектом, тихо фыркнул. Третий пункт: «Развлеки ее разговором».

— Э-э… Погода нынче неплоха, — осторожно начал Тейрин, пробуя на вкус роль записного дипломата. Гадость, но есть можно. — Исключительно красивое небо сегодня. Такое синее. И дождей давно нет, дороги окончательно подсохли. — Он задумался над продолжением. — И это, в самом деле, прекрасно, значит, не застрянем опять в какой-нибудь глухомани, в грязище по пояс, мокрые и голодные.

Он замолчал, удовлетворенный своей кратной и образной речью, но, заметив предостерегающе выгнутую бровь Мойры, понял, что ляпнул что-то не то, и снова сник. Он медленно прогулялся с девчонкой по залу, полному народа, терпеливо снося зуд, внимательно следя за тем, чтобы не поскользнуться на отполированном паркете или не столкнуть с места какую-нибудь вазу или парадную алебарду. Что там дальше по списку? Проводить Роуэн к ее месту? Принц подал ей руку и деревянной походкой зашагал к длинному столу, уже уставленному разными яствами. Дойдя до него, немного замешкался, сообразив, что завел свою даму не с той стороны, снова вздохнул и с тоской посмотрел на кусающую губы мать. И что же делать дальше? Снова вести ее через весь зал? Возникла неловкая пауза. Мэрику казалось, что все гости Рэндорна, позабыв про свои важные разговоры, глазеют именно на него, и ему с новой силой захотелось убежать и спрятаться в каком-нибудь темном сарае.

Эрлова дочка хихикнула:

— Спасибо, дальше я сама! — и бочком протиснулась через гостью и отца к своему месту.
Мэрик обреченно сел рядом с матерью. Сейчас должна начаться самая страшная часть этой пытки — ужин. Принц не был деревенщиной, он знал наизусть все правила этикета, но только в теории. Гораздо чаще ему приходилось ужинать у костра, торопливо выскребая подгоревшую кашу из котелка, чем за изысканно сервированным столом. И он с удовольствием променял бы на эту проклятую кашу все деликатесы Тедаса, лишь бы не отбывать сейчас эту ужасающую повинность в Редклифе!

Эрл Рэндорн встал и произнес длинную и полную патриотической патетики речь, во время которой Мэрик из всех сил старался не клевать носом, не теребить скатерть и не катать в пальцах хлебные мякиши. Получалось не всегда. Потом заговорила Мойра, и юноша сразу же проснулся. Принц жадно впитывал ее завораживающие интонации, напоминающие ему звучание виолончели, услышанной в детстве в чьем-то поместье — глубокие, бархатные, ласкающие слух. Завладевающие вниманием, уводящие за собой. Материнский голос околдовывал не только Мэрика — гости Герринов смолкли, внимательно глядя на Мятежную Королеву, захваченные ритмом ее речи и силой ее убеждения.

А потом королева звучно провозгласила свой любимый тост, как будто в атаку подняла:

— За свободный Ферелден!

И все повскакивали с мест, подхватывая этот клич. И Мэрик тоже. Но лучше бы он этого не делал — от излишнего воодушевления принц неловко взмахнул рукой и… разумеется, опрокинул на себя полный кубок. Но в краску его вогнал не смех, который раздался вслед за этим, а огорченный вздох матери. Такой красивый момент испортил…
Налетевшие слуги мигом вытерли вино полотенцами, избавив Тейрина от необходимости убегать и приводить себя в порядок. Багровый, как геральдический мабари на щите матери, Мэрик боялся оторвать взгляд от своей тарелки. Попытка быть милым только что с треском провалилась. И почему она не попросила его быть смешным? Это у него получается гораздо лучше. Скольких обеспокоенных взглядов и досадливых вздохов он удостоился за свою жизнь — и не упомнишь…

Несомненно, он испортил все, что только смог — и красоту выступления матери, и торжественность момента, и впечатление о Тейринах… Он всегда все портил. Глупый шут при прекрасной королеве-воительнице, ее вечный позор и несбывшаяся надежда…

Только вот он никогда не просил на него надеяться! И никто его не спрашивал — хочет ли он быть принцем украденного королевства! Он мечтал об обычной жизни — подсмотренной украдкой между вечными разъездами и окольными дорогами. Дом, собственная комната с собственной кроватью, неторопливые беседы за завтраком, прогулки по саду, охота ради удовольствия… Друзья-ровесники, в конце концов! Всего этого он был лишен, сметенный праведным желанием Мятежной Королевы вернуть трон Тейринам. И ему.

Стыд и гнев жгли Мэрику глаза, отчаяние невыносимо терзало сердце, и принц сдерживал подступающие слезы только из чистого упрямства.

А потом почувствовал, как его колена коснулась материнская рука, и успокаивающий шепот прошелестел над ухом: «Все хорошо, милый. Успокойся. Ты обязательно справишься».

И отчаяние разжало свои отравленные когти. Мэрик поднял голову и расправил плечи.

«Да, мама», — прошептал он в ответ.

Он вытерпит эту пытку, будет и дальше пытаться быть милым. Он обещал — пусть и не вслух. Он не сдастся.




Название: «Посольская рота»

Пейринг/Персонажи: Логэйн Мак Тир, Роуэн Геррин, оригинальные
Категория: дженогет
Жанр: пропущенная сцена, лёгкий романс
Рейтинг: PG
Размер: ~2300 слов
Предупреждение: UST
Примечание: Использованы цитаты из "Украденного Трона", таймлайн: зима 8:96 года

Путь из Амарантайна протекал в молчании. Роуэн не обладала умением Мэрика нести восторженную чушь, не обращая внимания, слушают ли спутники, Логэйн сохранял привычную мрачность и неразговорчивость, односложно отвечая на вопросы, а те несколько солдат, которых они взяли с собой за хорошее знание Баннорна, старались лишний раз не открывать рот при лейтенанте и леди Геррин.

Ни Роуэн, ни Логэйн не горели желанием покидать армию, но кто-то должен был нести весть о мятеже, и их слегка утешала мысль, что Мэрик тоже направляется во Внутренние земли, в компании сварливого Вильгельма и его голема, для встречи с баннами, сочувствующими повстанцам.

Наиболее безопасный путь из Амарантайна в Баннорн пролегал вдоль берега Хафтера, но для того, чтобы выйти к реке, необходимо пересечь Северный тракт, где полно жадных торговцев, которым всё равно, из чьих рук получать награду, и лазутчиков Мегрена. А до деревни, где можно остановиться на ночлег без риска быть схваченными, оставалась как минимум половина дневного перехода. Так что при их нынешней скорости, засветло они не успеют точно.

Чавкала под копытами грязь, ледяной ливень норовил превратиться в мокрый снег.

Логэйн слегка ткнул коленями бока лошади, понуждая её поравняться с конём одного из солдат, Вильяма.

— Езжай вперёд. Надо отыскать место для лагеря. И посуше.

Сегодня они остановились в подлеске. Завтра заглянут в деревню, пополнят запасы да потолкуют с трактирщиком насчёт баннов, к которым имело смысл навести визит. Листья с деревьев почти облетели, голые ветки и стволы — плохое укрытие от рыскающих повсюду роялистов, так что придется быть настороже.

Позвякивание сбруи за спиной приблизилось. Роуэн его окликнула, но Логэйн предпочёл сделать вид, что погружен в размышления. Он не хотел праздной болтовни — быть учтивым получалось плохо, а грубить не хотелось. Девушка подождала, когда тропа расширится настолько, чтобы можно было ехать рядом и ускорилась, так что её боевой конь шагал вровень с лошадью Логэйна.

— Логэйн, — настойчивее окликнула Роуэн. — Мы не должны останавливаться! Я не устала…

— Зато лошади — устали, — отрезал Логэйн. — Сейчас меня волнуют только они.

Роуэн сразу же замолчала. Логэйн скосил взгляд. Тень от кожаного капюшона скрывала лицо, но он видел, что девушка с чуть виноватым видом закусила губу.

Он вздохнул — не хотел, но опять обидел. Сразу захотелось утешить Роуэн, сказать что-то ободряющее. Например, что дождь к утру ослабнет или вовсе пройдёт, и завтра они окажутся в Баннорнах. Но рот словно склеила магия. Он даже не мог заставить себя поднять руку и похлопать Роуэн по плечу, вдруг этот простецкий жест оскорбит девушку ещё больше?

Лагерь разбили быстро. Вилли поджидал отряд на тропе, отвёл по бездорожью вглубь леса, где пряталась полянка, защищённая от ветра и чужого взгляда каменной грядой и старым поваленным дубом. Над участком повыше натянули два полотнища: одно для лошадей, второе для костра и ночёвки. На деревья забирался Логэйн, как самый ловкий. Попыталась вызваться Роуэн, но ей бы пришлось снимать под дождём плащ и массивную броню, поэтому Логэйн, не слушая возражений, подхватил моток бечевки и полез вверх. Сидя на пружинящей ветке и затягивая узел, он поглядывал на Роуэн. Она напряжённо смотрела вверх, будто могла взглядом удержать его, если ветка подломится. Капюшон свалился, и подшлемник с этого расстояния походил на детский чепчик, из-под которого торчали мокнущие каштановые кудри. Но, несмотря на смешной вид, Роуэн выглядела очень мило. В голову даже закралась шальная мысль — может, и в самом деле свалиться? Вроде невысоко.

Вилли и солдат по прозвищу Рыбак отправились в подлесок, один за хворостом, второй решил проверить, есть ли живность в ручье. Останавливать его никто и не вздумал — прозвище было заслуженное — парень обладал сверхъестественным талантом к рыбалке, а у добытчиков в армии повстанцев имелись небольшие поблажки. Оставшийся в лагере третий солдат, Уорт, раскладывал под тентом провизию для ужина. Роуэн достала из подсумка щётки и скребки для лошадей, встала слева от своего коня, и с несколько неуверенным видом начала снимать пот с лошадиной шеи.

Логэйн занялся было костром, но заметив, что к лагерю возвращается грустный Рыбак, решил, что кони всё-таки важнее. Махнув Рыбаку в сторону топора и ельника, Логэйн убедился, что тот понял приказ, и присоединился к Роуэн.

— В четыре руки? — предложила она с облегчением. Он кивнул.

Роуэн была из тех благородных, что с детства обучаются верховой езде — и в природе лошадей разбиралась посредственно, больше интересуясь сёдлами и конным боем, а не чисткой и воспитанием жеребят. До того, как стать браконьером и лейтенантом Ночных эльфов, Логэйн рос на хуторе, где его семья разводила лошадей. Ему, потомственному объездчику, не составило бы труда взять на себя обязанность Роуэн, но он подавлял любые порывы в ее отношении, которые со стороны можно было принять за поблажку или особое отношение.

Раньше у Роуэн не было возможности практиковаться в уходе за лошадьми. Как командиру отряда рыцарей, ей хватало других дел, да и рабочих рук в лагере было в достатке. Сейчас же все заботы о сохранении здоровья верховых легли на плечи отряда. Болезнь хоть одной лошади серьёзно бы усложнила выполнение их задачи.

Логэйн исподтишка рассматривал работающую Роуэн. Как она хмурится, налегая на скребок, как улыбается. Как ласково шепчет коню, что тот сильный и замечательный, — Логэйн даже вздохнул, подумав, что отдал бы полжизни, если она прошептала эти слова ему… Услышав вздох, Роуэн замолчала, и ему в голову не пришло ничего умнее, чем сказать, что если ей нравится разговаривать с конём, то пусть продолжает. И тут же мысленно ударил себя по голове — настолько грубо это прозвучало.

Роуэн поджала губы и надолго замолчала. Только когда присела почистить копыта, встревожилась и позвала его. Логэйн наклонился взглянуть, что она там увидела, — почти касаясь щекой её волос — и решил, что пока беспокоится не о чем, и если лошадям не придется стоять в грязи, беды не будет.

— Теперь надо подложить под копыта остатки лапника и покрыть сухими попонами, — подытожил он, одобрительно кивнув. — А я пойду, помогу Вилли.

* * *

До таверны у моста через Хафтер они так и не добрались.

— Стойте, — приказал Логэйн, когда его спутники, увидев дымок за деревьями, пришпорили лошадей. — Что-то не так.

Слишком много следов копыт на мокрой дороге, и слишком мало следов от колёс. Вроде бы ничего удивительно — деревня кормится с тракта, но…

— Вилли, слезай с коня и дуй через огороды по деревне. Позаглядывай в окна. Что-то мне не нравится.

Вилли вернулся примерно через час, принеся вместе со сведениями котелок горячей каши и каравай хлеба в полотенце.

— Едва не напоролся на орлесианцев! Придётся нам переждать здесь, пока они не покинут деревню…

— На ночь глядя? — нахмурился Логэйн.

Они с Роуэн переглянулись.

— Трактирщик так и сказал: «Переждать»? А он не спрашивал, в какой стороне мы стоим?

— Нет, не спрашивал, он только предупредил, что орлесианцы поедут на запад, а я сказал, что это не страшно… — Вилли охнул, бледнея. — Так вот чего он так долго с кашей возился, паскуда!

— В седло, живо! Ходу!

Вилли вспорхнул в седло, и они помчались во весь опор, разбрызгивая грязь и рискуя переломать лошадиные ноги. Промелькнула пологая насыпь Северного тракта, промелькнула и сгинула за спиной, как и не было. Позади слышались отголоски облавы роялистов.

Посольство в Баннорны началось с приключений.

* * *

Логэйна невероятно раздражали банны, которым они наносили визиты. Большинство из знати смотрели на него, как на пустое место, произносили напыщенные фразы о любви к отчизне и о необходимости бороться с узурпатором, а сами либо палец о палец не ударили, а то и вовсе пытались заманить их в ловушку. Зато Логэйна слушали простые люди, и в их сердцах он раздувал настоящее пламя. Бедняки, чью измождённую плоть едва прикрывали жалкие лохмотья, слушали рассказ Логэйна о спасении принца Мэрика, и в глазах у них загоралась яростная решимость, надежда, что ещё не всё потеряно. Только бедняки мало чем могли помочь мятежу. У них едва хватало денег на то, чтобы накормить своих детей. Лишь самые отчаянные, которым благодаря солдатам Мегрена было нечего терять, отправлялись в Амарантайн, чтобы бросить в горнило бунта единственное, что у них осталось — свою жизнь.

Но целью дипломатической поездки была не вербовка солдат. Им нужна была помощь знати и купцов: деньги, провизия, фураж, оружие, даже такая мелочь, как возможность тайно пройти через те или иные земли. И это было куда сложнее, чем напоминать седым старикам о проигранной войне.

За неполных три месяца путешествия по Баннорнам Логэйн уже перестал считать, сколько было баннов-ферелденцев, приславших приглашение на встречу и заодно — весточку орлесианцам. Не раз и не два отряду приходилось сражаться спина к спине. А сколько раз приходилось второпях сворачивать лагерь и стараться оторваться от подручных того или иного аристократа, решившего заслужить расположение узурпатора — даже не упомнишь.

В подобных ситуациях Логэйн запрещал себе держаться с Роуэн так, словно её нужно оберегать или спасать. Он всем своим видом показывал, что ожидает от неё, такого же ожесточённого сражения, как от остальных солдат — и она ни разу не обманула его ожиданий.

Роуэн восхищалась способностью Логэйна с ходу определить, предаст ли их тот или иной банн. Но среди местной знати с избытком хватало и тех, кто честно предупреждал, что не готов поддерживать повстанцев сейчас, пока узурпатор одерживает победу, и тех, кто был по-настоящему заинтересован в дружбе с мятежниками.

В гостях у этих отважных людей, у маленького посольского отряда появлялась возможность хорошенько выспаться в тепле и безопасности, привести в порядок снаряжение и пополнить запасы.

На переговорах с аристократами Логэйн почти всегда молчал — для баннов его слова веса не имели, несмотря на его звание лейтенанта. Говорила Роуэн, а он запоминал доводы, которыми банны подкрепляли свои оправдания в невозможности помочь мятежу.

В лагере они обсуждали эти доводы у костра, придумывая, как лучше их опровергнуть. Это были едва ли не единственные разговоры, которые Логэйн отваживался вести с Роуэн. Ему нравилось загонять Роуэн в угол в словесном поединке, видеть её раскрасневшееся от гнева лицо. Она сыпала ругательствами и совсем не походила на зажатую в тиски воспитания леди. Логэйн смотрел на неё — и ронял фразы, от которых кулаки сжимались не только у Роуэн и Вилли, но и у всегда спокойного Уорда.

Логэйну и самому было не по себе от осознания, что мятеж был бы обречён на провал, если бы не жестокость Мэгрена. Легко восставать против иноземного безумца, упивающегося страданиями и презирающего свой народ. Легко нападать на тех, кто отнимает земли, жжёт дома, насилует, грабит и убивает. И если бы Узурпатор соблюдал законы, как прошлые наместники из Денерима, правившие без волнений почти сорок лет, никого из них здесь не было бы.

Эти слова выводили Роуэн из себя настолько, что она даже попыталась ударить его по лицу. Логэйн не стал перехватывать руку, уклонился и легонько встряхнул её за талию, приводя в чувство.

— Извини, — буркнула она, отводя глаза.

— Учись сдерживаться, — отрезал Логэйн, выпуская её. — Баннов побоями не уговоришь.


Потом он мысленно смаковал этот момент во время ночных дежурств — она вскакивает, волосы её подсвечены пламенем. Он видит краем глаза, как сжимается отведённый назад кулак, но не может оторвать взгляда от изогнувшиеся в гневе губ. Можно перехватить или блокировать удар, но вместо этого он просто вытягивает руку вперёд, касается грубых штанов, под которыми через несколько слоёв шерстяного полотна прячется обнажённая девичья кожа. Роуэн делает второй шаг, пальцы уже не касаются её бедёр — упираются, он чувствует, как под одеждой движутся мышцы. Он отводит голову вбок, рукав её поддоспешника чёркает по уху. Он поднимается с бревна, скорее догадываясь, чем чувствуя, как её рука соскальзывает с плеча на грудь. Его ладони с силой скользят по бёдрам вверх, по краям ягодиц, большие пальцы проводят по животу — и вот он крепко держит её за талию. Он мог бы в это миг привлечь её к себе, прижаться к губам, и плевать, что она благородная леди и невеста принца. Но на них смотрят Уорт и Вилли, и он тянет девушку — но не к себе, а от себя.

Ему и раньше снилось, как он подходит прилюдно к Роуэн и целует, властно и нежно, как забирает её в седло и увозит домой… Но, проснувшись, Логэйн вспоминал, что его дом много лет назад сгорел, он мятежник, и если орлесианцы его поймают — его голова будет торчать на копье рядом с головами отца и Мятежной королевы. Логэйн кусал губы и гнал мысли о Роуэн прочь. Ему некуда её приводить. И нечего предложить. Он бездомный бродяга, а она — будущая королева Ферелдена. И эту пропасть не перепрыгнуть.

* * *

Как-то снегопад загнал их на самую границу Лотеринга, всё валил и валил. Отряду пришлось выйти на Западный путь, потому что покров снега в иных местах доходил до бедёр, и вести лошадей по такой тропе было попросту небезопасно. Да и следы, которые они оставляли в лесу, смог бы прочесть даже слепой крот.

У излучины дороги Вилли с Уортом устроили совещание в полголоса, Роуэн сидела, задумчиво перебирая поводья. Затем кашлянула, привлекая к себе внимание.

— Я знаю место, где мы можем пересидеть снегопад. Нас там не предадут…

— Но? — спросил Логэйн.

— Как бы мы сами не принесли беды, — вздохнула Роуэн. — Там живут мои родичи. И за поместьем могут следить.

Они поступили так: съехали по примятому телегой снегу с Западного пути, соорудили из двух мешков подобие большой наплечной сумки, навьючили её на Рыбака, и отправили его пешком на разведку в деревню, расположенную возле аккуратного, типично ферелденского поместья. Если не приглядываться, Рыбак был вылитый коробейник, намеревающийся продать фермерам нехитрый товар. Роуэн дала ему свое кольцо и подробно описала дома и внешность людей, к которым он мог обратиться.

Рыбак вернулся с добрыми вестями: в деревне ждут друзья, а пожилая хозяйка усадьбы велела им идти по «Длинному жёлобу». Логэйн было нахмурился, но Роуэн серьёзно кивнула, сделала знак следовать за ней и направила коня на север. Длинным жёлобом оказалась узкая замёрзшая речка, которой, как выяснилось, местные фригольдеры пользовались, как санным путём.

В поместье их ждали. Сразу распахнулась задняя калитка, лошадей приняли конюхи, а самих гостей отвели в баню. Разомлевший от жара Логэйн плохо запомнил ужин — в память врезался только образ Роуэн с влажными волосами, сидевшей напротив него за господским столом. На ней было простое светлое платье с накинутой на плечи шалью.

Он старался почаще смотреть в тарелку, где исходило паром мясное рагу, и поменьше — на голую шею и ключицы Роуэн. Грудь у нее оказалась небольшая и аккуратная, её мягко поддерживала синяя лента под лифом. В ложбинке между полукружьями посверкивал диск с выгравированным солнцем, а когда Роуэн вставала или протягивала руку за хлебом, лиф платья колыхался, и Логэйн с трудом заставлял себя жевать.

Пожилая леди, похожая на Флемет как две капли воды, только без привычки разражаться хохотом, Логэйна почему-то невзлюбила. Она сердито отворачивалась, когда он входил в зал, где у камина сидела Роуэн, поджимала губы, когда он обращался к ней со всей подсмотренной у Мэрика учтивостью. Однажды Логэйн услышал, как старуха, проходя за его спиной, отчётливо прошипела: «Бесстыдник!» Но кроме этого, ничего из ряда вон выходящего не происходило.

Кроме слуг, в поместье жили только старуха и двое детей. Ни мужчин, ни молодых женщин в поместье не было, а Роуэн строжайше запретила Логэйну хоть словом упоминать мятеж и повстанцев, так что Логэйн сложил два и два и помалкивал. Приводил в порядок снаряжение, залечивал раны и наслаждался передышкой. Две маленькие девочки, Доркас и Лоран, то ли воспитанницы, то ли внучки хозяйки поместья, поначалу допытывались, точно ли он не принц Мэрик, а затем потеряли к нему всякий интерес.

Впрочем, единожды разговор о мятеже всё-таки состоялся. Логэйн случайно стал свидетелем, как старуха вручила Роуэн увесистый кошель и заставила поклясться именем Пророчицы, что ни монеты из этого кошеля не пойдёт на нужды войны, и чтобы Роуэн не вздумала разменивать соверены на серебро, в попытке уйти от данного слова. Логэйн почувствовал себя лишним и вышел, тихонько затворив дверь. А ведь действительно, Роуэн заплатила за мятеж куда больше, чем любой из солдат-добровольцев. Герринам было что терять. Даже в обедневшем, по словам слуг, поместье, Логэйн чувствовал себя не в своей тарелке. Какой же тогда была жизнь в большом замке?

Пока снегопад продолжался, отряд почти безвылазно сидел в поместье, лишь один раз съездив со слугами на Лотерингскую ярмарку.

— Купи себе что-нибудь, — внезапно сказал Логэйн. — Покажешь… Ей.

— Ты подслушивал? — засмеялась Роуэн, покачав головой.

— Подсматривал! — вспыхнул юноша.

Вилли с Уортом стали наперебой предлагать купить то новую попону для коня, то отличные сапоги на волчьем меху, которые шили в этих местах, а Рыбак неуверенным голосом посоветовал купить вязаную шаль. Солдаты переглянулись и хором засмеялись.

— А что такого смешного он сказал? — удивилась девушка.

— Да представил вас, миледи, с шалью поверх доспехов, — хлопая себя по ляжкам, прохрюкал Вилли.

— Да ну вас, — закатила глаза Роуэн, спрыгвая с саней. — Уйду я от вас.

— Долго не броди! — крикнул вслед Логэйн и выписал по подзатыльнику и Вилли, и Уорту. — Идиоты.

Они пошли следом, стараясь держать её в поле зрения. Серый полушубок, одолженный у одной из служанок, не выделялся среди фермеров. Роуэн застыла около одного шатра, возле которого сгрудилась целая толпа молодых женщин и девушек, с благоговением взирающих на развешанные шёлковые ленты и полотна — такие яркие, что рябило в глазах. А затем наклонила голову и решительно ввинтилась в толпу, точь-в-точь как раньше врубалась с обнажённым мечом в гущу врагов.

Роуэн не выходила из шатра так долго, что Вилли пришлось положить руку на плечо нервничавшего Логэйна, дескать, всё в порядке, опасности нет. А когда вышла, прижимая к груди обтянутый мешковиной короб, размером чуть ли не с колыбель.

— Ну и куда она думает эту дуру приторочить? — скептически произнёс Вилли.

Похожая мысль возникла и у Логэйна, но на лице Роуэн блуждала такая мечтательная улыбка, что сразу становилось ясно, насколько важна для неё покупка.

— Так, олухи, — быстро прошипел Логэйн солдатам, для верности хватая их за рукава, — если из вас кто-то хоть заикнётся миледи, что её короб слишком велик для багажа, все ребра пересчитаю, ясно? Что-нибудь придумаем.

* * *

Перводень застал их в пути.

Холод стоял лютый, не спасал даже костерок и наброшенные на плечи шерстяные одеяла — колени пекло, спина мёрзла, даже хитроумная конструкция из скошенного полотна, должная направлять тепло от костра вниз, спасала мало. Самым важным для отряда было оградить лошадей от переохлаждения, и каким-то образом не выдать себя охотникам за головами.

Солдаты спали, прижавшись друг к другу. Лошади тихо всхрапывали.

Роуэн сидела по ту сторону костра, спиной к лошадям, и у неё изо рта вырывались морозные облачка пара. Девушка ощутимо мёрзла, и сердце Логэйна разрывалось между желанием развести огонь посильнее и опасением выдать себя преследователям. Да, они надёжно укрылись в распадке, но толк в этой скрытности, если Роуэн простынет и подхватит лихорадку?

Он смотрел на неё и гадал — что будет, если он сейчас признается в своих чувствах? Сейчас они почти что наедине… Колючие звезды висели над ними, как магические фонарики. Логэйн никогда их не видел, но запомнил восторженный рассказ Мэрика. Перводень — хороший повод начать что-то новое. Например, открыться в своих чувствах.

Роуэн внезапно подняла голову, поймав его взгляд. Напряжённо посмотрела на него в упор, словно знала, что он собирается сказать. И он почти набрался духу признаться, как костёр стрельнул, нарушив тишину. Роуэн вздрогнула и отвела взгляд, кутаясь в одеяло. Логэйн тихо выдохнул, обнаружив, что всё это время сидел, не дыша. Он вглядывался в темноту за спиной Роуэн — не разбудил ли хлопок солдат? Ему не хотелось, чтобы то, что предназначалось для её ушей, услышал кто-нибудь другой.

— Роуэн… — Губы его почти одеревенели, то ли от мороза, то ли от волнения. — Я думаю о тебе с того самого дня, как впервые увидел...

Девушка моргнула, отогнула край одеяла и чуть подалась вперёд.

— Прости, ты что-то сказал?

Её голос был вежлив, но и только. Зачем же она смотрела ему в глаза? В любом случае она должна была услышать его слова, на плохой слух Роуэн не жаловалась никогда. Значит...

— Я забыл тебя поблагодарить, — ровным голосом произнёс Логэйн.

— За что? — с растерянным видом спросила Роуэн.

Он мрачно усмехнулся. Действительно. За что? За то, что из-за неё он почти год торчит в лагере повстанцев, сталкиваясь каждый день с Мэриком, из-за которого его жизнь полетела в выгребную яму? За то, что она снится ему по ночам, днём мучает его надеждами, которым не суждено сбыться, а как только он решается сделать шаг вперед, так сразу натыкается на стену из условностей? За то, что рядом с ней он чувствует себя неотесанным чурбаном, который не может даже рот открыть, чтобы не обидеть ту, которую всей душой хотел бы холить и лелеять? Или за то, что он ни за что бы не согласился избавиться от тоски, которая поселилась в его сердце с тех пор, как он впервые увидел её?

Роуэн смотрела с вежливым удивлением. Логэйн какое-то время искал в её взгляде знак, указание, хоть что-нибудь... Затем он вздохнул.

— Тогда, во время боя, ты пришла мне на помощь. Прискакала, если быть точным.

— Не стоит…

— Стоит, — резко перебил Логэйн. — Я знаю, что именно ты сделала для меня, и за это благодарен тебе. Я...

Он хотел сказать еще два слова, с жадной надеждой ловил её взгляд. Роуэн молчала, опустив глаза и невозможно было понять, слушает она его или нет. Потом нагнулась, подобрала ветку и поворошила угли в костре.

— Я благодарен тебе, — проговорил он, наконец, сдаваясь. — Хоть мне и следовало бы сказать об этом давным-давно.

@темы: гет, Мэрик Тейрин, Логэйн, джен, Роуэн Геррин, Фракционные войны: Реванш, Мойра Тейрин, Рендорн Геррин, Мятежный Ферелден, Малкольм Хоук, оригинальные, Вильгельм

---

Армия Корифея. Желание

[Армия Корифея]

Название: Награда
Автор: Achenne
Бета: LenaSt
Пейринг/Персонажи: Эримонд/Кларель_де_Шансон
Категория: гет
Жанр: character study, PWP
Рейтинг: NC-17
Размер: 1600 слов

Все дело в скверне, думает Эримонд.
Кровь у порождений тьмы темно-алая, но чистая скверна - отрава, которая превращает людей и животных в вурдалаков с запекшейся в уголках рта слюной и серебряными глазами дохлой рыбы, - черная, как Черный Град из лживых сказок южной Церкви. Одной капли скверны достаточно, чтобы отравить, изменить, трансформировать.
На белом скверна смотрится некрасивым пятном. Эримонд одет в строгую приталенную мантию - белую с золотом, на спине стилизованная вышивка иглоспина - семейный герб его дома, на пальцах перстни, в руке посох из древесины сильвана, он идеален, как только может быть идеален альтус из Минратоуса, один из лучших учеников Круга Магов, в двадцать с небольшим уже занявший место в Магистериуме.
Все дело в скверне, думает Эримонд, зная, что единственная черная капля - она на рукаве, почти у самого запястья, - перечеркивает все.
Впрочем, теперь это не имеет значения.
Ничего, кроме скверны, не имеет значения.
Эримонд знает: пятно будет замечено - и, скорее всего, найдутся те, кто почует магию, подобно тому, как хищники чуют кровь. Почти каждый в Магистериуме знает многое о магии - и о крови. Эримонд мог бы спрятать пятно, но оно знак: свидетельство того, что ему не приснилось, что его идеальная жизнь идеального тевинтерского альтуса наконец-то обрела то, что скучающие и отошедшие от политики философствующие старики называют "смыслом".
Старики-философы любят абстракции, но у Эримонда "смысл" во плоти, в нем двенадцать футов роста и ужасающий облик: он чудовище, он - божество. На самом деле, Эримонд не сомневается, что это одно и то же.
А скверна - могущественная магия, что выше крови и в некотором смысле, чище ее. Порождения тьмы не сомневаются и не ведают страха, отчаяния, раскаяния.
Эримонду поручено привлекать сторонников, а его тошнит от холеных сытых рож. Он с удовольствием шагнул бы на Глубинные Тропы - если бы только его хозяин даровал ему власть над черной, как Черный Град из церковных сказок, силой.
Конечно же, он это сделает. Эримонда нельзя назвать доверчивым или наивным, но на сей раз у него нет ни малейших сомнений.
Иногда ему даже удается убедить себя, что сумеет направить Мор во благо Империи.
*
Сторонников немного. В Империи к венатори относятся настороженно: в приличном обществе не упоминают, делают вид, будто их не существует, но кто-то втайне поддерживает и анонимно жертвует изрядные суммы.
Эримонд отдал семейные сбережения в общее дело; приходится кормить ораву поросших красным лириумом уродов, кривозубую экс-рабыню с не в меру раздутым самомнением, еще какое-то завшивленное отребье. Золото течет из его пальцев и чернеет - ему нравится подобная метафора. Он думает, что с удовольствием вошел бы в Златой Град, Черный Град, сам. Конечно, Корифей предназначил высшую цель для себя, обещал стать тем единственным богом, что ответит на молитвы. Эримонду придется смириться и принять награду черноты.
Теперь у Эримонда куда меньше белых одежд. Это просто замечательно: не надо лукавить и притворяться.
Почти не надо.
Все боги испытывают своих верных. Эримонд ожидал чего-то подобного, и все же, услышав приказ Корифея в первый раз, с трудом сдерживает смех.
Бойтесь своих желаний, так это называется? Бойтесь, потому что они исполняются.
Он мечтал приблизиться к скверне и владеть ею, как владеют пролитой на алтаре кровью; и Корифей позволил ему это. Сполна.
Осталось только поймать тех, в чьих жилах течет темнота - и кого почему-то называют Серыми.
*
Ее зовут Кларель, ей сорок или шестьдесят - бритая почти налысо, сухопарая и костистая, с некрасивой мужеподобной фигурой; шрамов у нее столько, что они кажутся чем-то вроде годовых колец в древесном стволе. Кларель тусклая и серая, глядя на нее, Эримонд представляет как добровольно принятая тьма - "во имя вящего блага да отдайся ты этой скверне", говорят Стражи на своем Посвящении, - выпила из нее краски, соки, саму жизнь.
Жалкое зрелище. Корифей просто немного подтолкнул их своим Зовом. Нет ничего дурного в том, чтобы выжечь сухостой и удобрить пеплом землю.
Кларель - одна из северных магов, и она знает кое-что о призыве демонов. Когда Эримонд приходит к ней впервые, она сопротивляется и близка к тому, чтобы гнать его взашей, а то и переломать кости "дробящей темницей".
Эримонд думает о Корифее: защити меня, боги хранят жрецов своих. В отличие от драконов и несуществующего Создателя, Корифей помогает. Бледное лицо Кларель словно идет трещинами, кончиками пальцев она сжимает виски. Эримонд наблюдает за ней, задаваясь вопросом: на что похож Зов?
Говорят, он ужасен и прекрасен одновременно. Эримонду почти хочется услышать его.
- Демоны, - говорит Кларель.
- Которые не ведают ни усталости, ни боли и голода, ни сомнений.
Совсем как порождения тьмы, сравнивает Эримонд. Вот только для призыва демонов нужна кровь, много крови, поэтому-то столько возни с Серыми Стражами - кровь не берется из-под земли, в отличие от скверны.
Эримонд знает как управлять демонами, но хотел бы обменять одну силу на другую. Магистериуму бы понравилось. Он не сомневается.
*
Прежде Эримонд убивал сам.
Впрочем, он не считал убийством перерезанные глотки нескольких рабов, чьей силой напитывался перед важными этапами - экзаменом в Круге, поединком с одним из своих врагов (в этом поединке никто не погиб, однако проигравший был посрамлен и вынужден сбежать куда-то в глушь). Перерезая тонкую эльфийскую шею, Эримонд старался только не слишком запачкаться. Тогда это его еще волновало.
Теперь нет.
Теперь он не убивает, впрочем. Стражи-маги во главе с Кларель делают все сами. Адамант наполняется шепотом и стонами, из-за надорванной Завесы выныривают безмозглые виспы, а настоящие демоны бродят по казармам вместе с магами. Те и другие восхитительно покорны.
Однажды Эримонд наблюдает забавную сцену: светловолосый маг лежит на кровати, вытянув руки по швам, смотрит в бесконечный серый потолок. Рядом с кроватью вспыхивает гигантским факелом демон гнева. На бледном лице мага багряные отблески напоминают румянец, и со стороны кажется, будто демон сторожит своего хозяина, подобно верному псу.
На самом деле, оба принадлежат Корифею. Не Эримонду. Это расстраивает.
Эримонд верит в Корифея, но боги не всегда исполняют всякое желание смертного. Эримонд мечтает владеть скверной.
Может быть, Кларель способна помочь в этом.
Они в кабинете Кларель: это темное и очень аскетичное помещение. Старый стол, деревянный манекен, несколько шкафов с книгами, на верхних полках густая пыль.
Она отталкивает его поначалу: уходите, говорит Кларель, я не дура и я вижу, что вы творите какое-то дерьмо, да, во имя всеобщего блага, мы всегда умирали именно поэтому - и всем на нас наплевать. Я согласилась с твоим планом, но держись от меня подальше, потому что я умею держать в руках не только посох.
Убирайся, кричит Кларель, когда Эримонд осторожно гладит тыльной стороной ладони ее горячий затылок с неожиданно мягким ежиком серых волос. Она отталкивает его поцелуй. Эримонда нечасто отвергают женщины, поэтому он немного теряется, ровно на мгновение.
Кларель отдалась скверне, а Эримонд хочет владеть скверной. Все просто.
Она уступает.
Под доспехом она еще хуже, чем в нем: выступающие кости, мышцы, шрамы и загрубелая кожа. Одна грудь уродливо деформирована: когда-то была рассечена мечом или кинжалом. У нее темные соски и колючая поросль между ног и под мышками. Эримонд едва не морщится от брезгливости, но заставляет себя думать о заточенной в Кларель силе, Зов Корифея проявил ее явственно - черным витьем вен на блеклой коже. Эримонд ведет указательным пальцем по отметинам, похожим на изображения рек на географической карте. Черные реки, черная вода.
- Хватит, - выплевывает Кларель. У нее дикий взгляд. Эримонда она ненавидит. Плевать.
- Нет.
Физически она - больше воин, чем маг, - сильнее, и все же подчиняется. Эримонд всегда умел убеждать. Сейчас он позволяет себе улыбнуться.
- Ну же. Мы очистим Глубинные Тропы, и все будет хорошо.
- Пошел ты.
Кларель пихает его в живот локтем, пока он трогает ее голое, костлявое и увитое скверной тело. Эримонд кашляет, кашель переходит в смех. Она обнажена - он одет. Он познает ее не раздеваясь.
Так трахают проституток и рабов. Кларель - то и другое сразу.
Она запрокидывает голову в движении, которое можно принять за страсть, но выражение лица мученическое, точно у Андрасте на южных фресках. Эримонд отмечает это с равнодушием и продолжает исследовать, трогать, царапать черные вены под кожей. Он вытащил бы их из Кларель, эти вены.
Она отвратительна, но скверна - могущество, сокрытое в жалком человеческом теле, - прекрасна. Эримонд толкает Кларель, заставляя лечь на стол и раздвинуть ноги. Эримонд вдыхает ее запах - сухой, песчаный, как весь бесплодный Западный Предел, ловит сладковатую нотку темноты.
Корифей обещал. Корифей обещал Эримонду, что он сумеет владеть Мором.
Можно сказать, Эримонд начинает прямо сейчас.
Входя в Кларель, он глубоко погружает ногти в ее плоть. Не открывая глаз, знает, что точно попадает в самые заметные и набухшие темные следы. С каждым толчком Эримонду мерещится, будто он извлекает из уродливого тела Кларель драгоценную скверну.
- Отдай мне это, - шепчет он.
Стражи отдают себя скверне - глупцы и рабы, всегда ими были, еще до того, как пришел хозяин. Эримонд сумеет стать хозяином.
- Отдай.
Он проводит языком в выемке шрама на плече Кларель. Она не остается в долгу и хватает его за волосы, точно пытаясь выдернуть с корнем. Эримонд не боится боли.
Пятно скверны на белом рукаве появилось после того, как он узрел истинного бога. Пятна недостаточно, и Эримонд готов платить даже болью.
- Отдай.
Он чувствует себя дикарем: может быть, из племени Воинов Тумана. О них много рассказов: будто бы совокупляются с умирающими врагами, отгрызают куски горячего, еще трепещущего мяса, надеясь отобрать силу и приумножить собственную. Тевинтер презирает Воинов Тумана, но сколько лаэтан и даже альтусов закончило свои в соитии с ними, в их желудках? Возможно, в их дикарских ритуалах есть смысл.
Эримонд прикусывает плечо Кларель. Кровь у нее кисловатая на вкус. Одновременно он выгибается, заполняя ее семенем, и Кларель, пользуясь слабостью, отталкивает его с неподдельным омерзением.
- Следующий раз я вырву твои кишки, - обещает она, зажимая кровоточащую ранку на плече.
- Тебе ведь понравилось.
Эримонд стирает горько-соленую влагу с губ. Пятен теперь много, гораздо больше одного. Он одевается, но замирает на секунду или две.
Он слышит Зов Корифея. Он слышит, как в небесах взмахивает рваными крыльями оскверненный дракон.
Это длится лишь мгновение, и все же Эримонд ухмыляется. Еще немного и скверна подчинится ему.
Скверна будет служить Эримонду: такова его награда.
Корифей обещал ему величие и могущество. Он молил о другом. Корифей промолчал; и все же он истинный бог, тот, кто отвечает на молитвы.
Кларель отдала; он - принял.

Название: "Да отдайся ты этой скверне"
Автор: Aihito
Пейринг/Персонажи: Эримонд
Категория: арт
Рейтинг: G
Примечание: Мой господин возродит Империю во всем величии, какой она не была с того дня, когда наши предки ступили в Златой град. Он будет править не одной страной, а целым миром. Тем, кто проявит преданность сейчас, воздастся с лихвой, когда весь мир преклонит колени перед венатори.
ссылка
Примечание -2: вольная иллюстрация к тексту "Награда"

Название: Славь имя Его
Автор: Диванный Шейд
Бета: LenaSt
Пейринг/Персонажи: Корифей
Категория: джен
Жанр: Историческое AU
Рейтинг: G
Размер: 1270 слов
Примечание: Молитва Новому Богу.
Славь имя Его, восставшего из тьмы.
Славь имя Его, боровшегося за свет.
Славь имя Его, ступившего в Златой град.
Славь имя Его.
Древних богов больше нет.
Создателя нет и не было.
Новый бог — среди нас.
Славь имя Его.
ссылка

В 9:41 году Века Дракона Верховной Жрицей Джустинией V был провозглашен Конклав, призванный положить конец кровопролитному конфликту между магами и храмовниками. На призыв откликнулись главы обеих фракций, истерзанных бессмысленным противостоянием, однако их надеждам на мир не суждено было сбыться — парламентеры погибли в чудовищном взрыве, уничтожившем Храм Священного Праха.
Никто не знал причин катастрофы, унесшей жизни не только влиятельных магов и храмовников, но и многих дворян и самой Верховной Жрицы. В воцарившейся атмосфере всеобщего недоверия не было и шанса на возобновление переговоров. Лишившись лидеров маги, храмовники и даже некогда единая Церковь раскололись на множество мелких враждующих меж собой групп.
В этот период всеобщей смуты впервые появляются упоминания секты, именуемой "Свидетелями Сетия". Ее адепты отвергают Создателя и провозглашают новым богом Корифея, одного из Семи, воссевшего на Золотой Трон и вернувшего свет в Черный город.
Секта быстро находит приверженцев из числа простонародья Ферелдена и Орлея, обещая равенство и мир, но статус религии получает лишь в 9:43 году Века Дракона, когда на трон Империи Орлей восходит императрица Флорианна I, сменив своего брата Гаспара, свергнутого и казненного после раскрытия его причастности к убийству Селины. Флорианна провозглашает сетиизм второй государственной религией и проводит мягкую политику по постепенному замещению андрастианства.
Новая религия, словно пожар, охватывает Тедас. Быстрее нее распространяется лишь весть о том, что новый бог отвечает на молитвы. Вслед за Орлеем сетиизм захватывает Неварру, Антиву, Андерфелс и Ривейн. Вольная Марка бескровно объединяется вокруг Киркволла и также принимает новую веру.
В тот же период король и королева Ферелдена становятся жертвами неизвестной болезни, и следующим правителем страны избирают ярого сетииста Берчена Вулффа, единственного пережившего Пятый Мор сына эрла Галлахера. Первым же приказом король Берчен обещает амнистию всем восставшим магам и храмовникам, которые согласятся сложить оружие и принять новую веру.
В Ферелден начинают стекаться уставшие от войны мятежники. Малая их часть рекрутируется в армию, остальные же отправляются в малонаселенные и негостеприимные Пасмурные земли за Коркари. Суровый климат вынуждает недавних противников объединить усилия, и со временем им, во многом благодаря поддержке Ферелдена, удается образовать несколько процветающих крупных поселений.
В Империи Тевинтер Архонтом избирают Кальпернию, бывшую рабыню, по слухам, освобожденную и возвышенную самим Корифеем. В кратчайшие сроки Тевинтер становится республикой и избавляется от рабства.
Последними сетиизм приняли Сегерон и Пар Воллен. Фанатики Кун сопротивлялись новой религии вплоть до 9:56 года Века Дракона, но после загадочного исчезновения Триумвирата их сопротивление было сломлено.
В 9:57 году Века Дракона сетиизм становится официальной религией всего Тедаса, андрастианство приравнивается к ереси и прекращает существование.
Так заканчивается Темная Эпоха Верховной Жрицы и начинается Эпоха Возрождения.

— Из лекций профессора Орлейского Государственного Университета Фердинанда Дженитиви, год 10 от начала Эпохи Возрождения.

***

Корифея переполняли противоречивые чувства. С одной стороны в Храме Священного Праха все прошло не совсем так, как планировалось, и перед погибшими последователями было немного неудобно. С другой — он все же попал в Тень и теперь стоял у подножия вожделенного Золотого Трона.
Трон выглядел несколько скромнее, чем мечталось, и был вовсе не золотым, а грязно-желтым, но впечатление производил. А уж исходящая от него аура мощи...
Корифей нерешительно помялся. Трогать артефакт колоссальной силы было страшновато, но поворачивать назад в шаге от заветной цели не хотелось. Опять же, отступи он сейчас, неизвестно, удастся ли ему вообще выбраться из Тени. Да и Трон казался таким удобным.
Решившись, Корифей осторожно присел на краешек.

...добрался ли Ты уже до Трона и слышишь ли меня вообще, но знай, Твой верный последователь Ливий счастлив уже просто знать о Твоей попытке. Ничего для себя не прошу, но если слышишь, подай знак Твоим слугам, дабы могли мы нести весть о Тебе миру...

Корифей вздрогнул от неожиданности.
Первая молитва. Первое желание, которое он исполнит.
Корифей улыбнулся, и в лагере венатори в Западном пределе вся вода, к вящей радости рядового состава, превратилась в вино.

***

Славь имя Его, восставшего из тьмы.
Славь имя Его, боровшегося за свет.
Славь имя Его, ступившего в Златой град.
Славь имя Его.
Древних богов больше нет.
Создателя нет и не было.
Новый бог — среди нас.
Славь имя Его.

Каждый день одно и то же. Множество голосов на разный лад твердили злосчастную молитву, будто рутинное повторение заученных слов должно было радовать их бога.

Славь имя Его...

Корифей сжал пальцами виски.
Пятьдесят лет назад он стал новым богом Тедаса.
Мог ли он тогда, с восторгом внимая первым робким молитвам, подумать, что спустя каких-то полвека будет мечтать оглохнуть.
Искренних молитв становилось все меньше. Поняв, что бог готов не только слушать, но и отвечать, верующие просили все больше и все меньше задумывались над последствиями желаний.

Хочу быть богаче соседа.
Пусть Клара бросит мужа и влюбится в меня.
Хочу жить в пряничном домике.

Последняя просьба, исходившая от маленькой девочки из трущоб Оствика, даже порадовала Корифея своей необычностью и искренностью.
А вот реакция родителей ребенка не порадовала нисколько.

Хочу быть самой красивой на балу.
Хочу получить наследство и чтобы старшая сестра от меня зависела.
Хочу, чтоб все меня боялись.
Славь имя Его.

Но хуже всего были придуманные кем-то речевки, восхвалявшие величие Корифея и обязательные к повторению всеми верующими.
Как же Корифей их ненавидел.
Различить за ними просьбу о помощи становилось все труднее.
В попытке прекратить этот гул Корифей как-то раз даже обрушил свод храма на головы верующим, но вопреки надеждам молиться ему стали еще усерднее.

Славь имя Его.

— О, Думат, я начинаю понимать, почему молитвой тебе почиталась тишина.

***

Даруй нашей ферме здоровый приплод, поросят пожирнее и коровок поудойней. И чтоб у старика Брайса скотина передохла.

Древних богов больше нет.

Удостой меня по великой милости Своей вырастить моих детей для служения Тебе. Заставь их забыть этот их проклятый технический университет Пар Воллена. И да будут они преисполнены Твоего Закона и покорны в его изучении.

Создателя нет и не было.

Да пребудет царствие твое в душах наших, да падет Твоя милость на наш дом. Пусть "Ферелденские Грифоны" порвут в завтрашнем матче "Орлейских Львов", а если и не порвут, так пусть хотя бы Пит забудет, что я ему должен.

Новый бог — среди нас.

Смиренно прошу Твоего благословения в завтрашнем отравлении. Обещаю пожертвовать храму Твоему половину выручки.

Славь имя Его.

Хватит. Хватит. Хватит.
Два века нескончаемых жалоб и требований. Просьбы о лучшем для всех? Давно в прошлом. Ответственность за свои поступки? Новые поколения о ней даже не знают. Ведь воля Бога неисповедима и все в Его власти.
Как могло до этого дойти? Как вера, призванная служить утешением для нуждающихся, вдруг стала оправданием любому, пусть даже самому мерзкому поступку?
Невыносимо.
Корифей сжал подлокотники Трона и со стоном встал. И покачнулся от обрушившейся на него абсолютной тишины.
Голоса верующих смолкли, и это было так прекрасно, что хотелось плакать.
— Ну как, понравилось?
Корифей опустил взгляд к подножию Трона, у которого стоял невзрачного вида полненький лысеющий мужичок в очках.
— Что, прости?
— Спрашиваю, понравилось ли тебе быть богом. По лицу вижу, что не очень.
Корифей поежился.
— Ужасно. Они все чего-то хотят. Все время, все больше. А ты вообще кто?
Мужичок дружелюбно улыбнулся.
— Я Создатель, но ты можешь звать меня Дэвид. Мы же вроде как собратья по несчастью. Ты молодец, надо отдать тебе должное, больше двухсот лет продержался. Дольше только у Фен'харела получилось, но он от этого безнадежно свихнулся. Все время хихикает и обнимает себя, а иногда плачет. При разговоре с ним не упоминай охоту или волков, а то у него истерика начнется.
— Так все старые боги...
— Уволились, все верно.
Корифей обессиленно прикрыл глаза. Он так хотел достичь Золотого города, так гордился тем, что завоевал его, а оказалось, что Трон был попросту никому, кроме него не нужен.
— Эй, да ты не расстраивайся, — утешил его Создатель. — Все мы через это проходили. Не ты первый, не ты последний. Кстати, божественные силы от тебя никуда не денутся, так что теперь, когда слез с Трона, можешь исполнить любое желание. Любое свое желание. Чего бы ты хотел?
Корифей улыбнулся.
В данный момент больше всего на свете он хотел бы поспать.

Название: "Золотой Корифей, Золотые Мечты"
Автор: IcedWings
Пейринг/Персонажи: Корифей
Категория: арт
Рейтинг: G
Примечание: И тогда прозвучал в душе их вкрадчивый шёпот:
Ужели, могучие, вы покоритесь
Времени, точно твари лесные?
Вы – Властелины земли!
Воссядьте же на пустующий трон
Небес и станьте богами.
ссылка

Название: Начало
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Самсон, Мэддокс, Джанека
Категория: джен
Жанр: нуар, модерн-АУ
Рейтинг: G
Размер: 2105 слов

Свет фар проезжающих автомобилей слепил сквозь прорехи в занавеске. Дешевый придорожный мотель с покрытой паутиной надтреснутой вывеской и навсегда потухшей неоновой табличкой «Мест нет».

Самсон вытянулся на узкой кровати, чувствуя первый приступ чудовищной боли.

На прикроватном столике стоял продолговатый пузырек из коричневого пластика. Свет тусклой настенной лампы преломлялся сквозь полупрозрачные стенки, отчего красные капсулы на дне казались черными.

Боль нарастала, превращаясь в тугую алую пелену, заливая глазницы. Самсон сглотнул, ощутив металлический привкус на языке. Жажда становилась невыносимо-жгучей, рвущей внутренности.

Чтобы это прекратить, достаточно всего лишь простого жеста. Стоит только протянуть руку. Боль уйдет бесследно, оставив вместо себя ошеломляющее ощущение могущества.

И он решился.

*

— Я видел бога, — сообщил Мэддокс.

Самсон как раз ставил пакет из супермаркета и упаковку пива на стол.

Мэддокс выпивал редко, и только чтобы составить Самсону компанию. В отличие от Самсона, предпочитавшего проводить время в легком подпитии, когда шумящий в голове хмель заглушал ненужные мысли, Мэддокс предпочитал сохранять сосредоточенность.

— Что?

— Я видел его. Он был красный в красном зареве. Красный как кровь.

Самсон пожал плечами.

— Или как кетчуп.

Он вскрыл банку — первую за этот долгий вечер, бросил вторую Мэддоксу.

— Так что твой бог хотел-то?

— Он не мой. Сказал, мы нужны ему, — Мэддокс отпил из жестянки. — Он желает, чтобы мы выполнили его поручение. Он хочет, чтобы мы отправились в путь.

— Вот как? — Самсон присел на край стола. — Не знал, что ты веришь в бога, Мэддокс.

— Я видел кого-то, кто называет себя богом. И он говорил со мной. Он показал мне кое-что.

Мэддокс встал, отобрал у Самсона пустую жестянку и аккуратно положил в мусорное ведро; туда же отправилась и его собственная банка. Аккуратно протер стол бумажным полотенцем, тщательно сложил его, перед тем как сунуть в ведро. Движения его, быстрые, четкие, тем не менее всегда казались Самсону немного замедленными — словно Мэддокс планировал каждый жест заранее.

— Что именно?

— Это было здесь, — Мэддокс постучал себя по виску. — Я не могу объяснить.

Бог Мэддокса хочет, чтобы мы отправились в путь — мелькнула мысль. Что ж, это неплохая идея. Давно пора оставить этот поганый город, сбросить чертовы цепи.

— А ты попробуй. — Самсон вскрыл вторую банку. — Ты расскажи, как сможешь. А я послушаю. Обожаю истории.


*

Фары проезжающих машин не беспокоили его. Самсону снился чернильный город, залитый яркими огнями, но сумрачный, словно подернутый дымкой. Темное небо отливало алым в вечном закате. Угловатые покосившиеся постройки, сверкающие небоскребы. Грязные улицы перемежались чистыми, ярко освещенными. Сгорбленные фигуры с тележками шаркали облепленными грязью подошвами. Хорошо одетые мужчины галантно распахивали двери авто перед своими шикарными спутницами. Запахи духов и гнили сплетались в воздухе.

Стеклянные витрины искажали отражения прохожих, отчего они казались длинными, непропорционально изогнутыми, ненастоящими.

На холме в центре города, словно его безмолвно пульсирующее сердце, возвышался особняк, надежно укрытый высокой кованой изгородью. Он поглощал свет прожекторов, точно сгусток темной материи.

Цитадель с зубчатыми стенами и остриями башен, вонзающимися в небо.

«Ты хочешь узнать, как выглядит зло?», — спросил тогда Мэддокс. А Самсон ответил, что он его уже видел. Много раз.

«Ты знаешь, что это?»

Самсон вздрогнул и проснулся.

«Ты знаешь, что это?», — повторил вкрадчивый голос.

— Нет, — ответил Самсон, всматриваясь во тьму до рези в глазах; никого в пустой темной комнате. Он был один в душной ночной тишине, и голос, вползший ему в голову, не был сном.

*

— Первая остановка здесь, — Мэддокс сверился с картой. — У меня есть двадцатка, этого хватит, чтобы купить еду на сегодня.

В сером свете его лицо было изможденным, татуировка на лбу казалась выпуклой, словно нарыв.

Деньги. Самсон откинулся на сиденье, забарабанил пальцами по приборному щитку. Старенький форд был заправлен под завязку, но наличных оставалось в обрез — все, что они смогли раздобыть в Чейн Сити, включая остаток страховки Мэддокса. Знакомая боль впилась в виски, Самсон торопливо нашарил в кармане пузырек, сунул в рот две таблетки.

— Сколько осталось? — Мэддокс кивнул на сжатый кулак.

— Немного. — Самсон тяжело дышал, чувствуя, как железные клещи вокруг головы разжимаются. — На пару дней хватит.

Мэддокс кивнул, соглашаясь.

— Я куплю тебе пива, — серьезно сказал он, выходя из машины и бережно прикрыв за собой хлипкую дверцу. — Я все равно не хочу ужинать.

Прикрыв глаза, Самсон наблюдал, как он входит в стеклянную дверь круглосуточного магазинчика возле заправки. Высокий, прямой, одетый с иголочки — Мэддокс всегда носил белую выглаженную рубашку и черные брюки, которые несмотря на без малого двое суток в пути смотрелись так, словно пару минут назад их сняли с вешалки в магазине.

Новый прилив боли заставил Самсона скрючиться на сиденье. Дела были плохи: они выехали из Чейн Сити два дня назад, и почти весь запас таблеток истаял, как гребаный прошлогодний снег на крыше мэрии. Ни на какие пару дней их не хватит, понял Самсон, высыпая еще три продолговатые капсулы на ладонь. Еще на день, быть может, и… и. И все. Если только они не найдут деньги.

За стеклянной стенкой магазина Мэддокс неторопливо бродил вдоль полок, внимательно всматриваясь в ценники, перебирая коробки и изучая этикетки. Вот он выбрал упаковку сэндвичей, бутылку пива. Вот направился к кассе, сложил покупки на прилавок перед сонно позевывающим продавцом…

Самсон напрягся. Почему продавец отшатнулся, словно от зачумленного?
В левой руке Мэддокс сжимал бумажный пакет для покупок, а в правой — Самсона точно током подбросило — в правой он держал пистолет, направив его продавцу в лоб.

— Вот твое пиво, — Мэддокс устроился за рулем, положил бутылку на колени Самсону, придержав, чтобы она не скатилась на пол. — И еще есть сэндвичи, если хочешь.

— Я видел, что ты сделал.

Мэддокс завел мотор, включил фары, вывернул со стоянки, сосредоточенно глядя в зеркало заднего вида.

— Я видел, что ты сделал в магазине, — повторил Самсон, срываясь на крик. — Я видел, что ты ограбил его!

— Да, — безмятежно отозвался Мэддокс, когда они вырулили на шоссе. — Я ограбил его. У меня не было выхода.

Он вытащил из кармана сложенный бумажный пакет.

— Нам нужны были деньги. Если ты не купишь свои таблетки — ты умрешь.

— Я и с ними сдохну, — проворчал Самсон, открывая пакет и высыпая оттуда купюры. — Это, знаешь ли, не лечится.

— Знаю, — Мэддокс сбросил скорость. — Но с лекарством ты проживешь немного дольше.

— Спасибо, что напомнил, — с горечью ответил Самсон. — Это так вдохновляет, знаешь ли.

Мэддокс серьезно кивнул.

Самсон быстро пересчитал деньги.

— Почти полторы сотни.

— Этого хватит?

— На какое-то время. — Самсон сунул часть купюр в карман, остальное вернул Мэддоксу. — Долго еще?

— Нет, — Мэддокс бросил взгляд на спидометр. — Три часа, сорок две минуты…

— Я понял, понял. — Самсон откинулся на спинку сиденья. — Давай, вундеркинд. А я посплю немного.

*

Рассвет застал их в пути. Полоска неба, видимая в лобовом стекле автомобиля, окрасилась серо-розовой мутью. Холодный воздух, врывающийся сквозь полуопущенное окно пах гарью, свежим асфальтом, бензином.

Мэддокс вел машину сосредоточенно — как и все остальное, что он делал. Именно в эти моменты наивысшей концентрации, когда его взгляд становился пустым и отрешенным, а глаза – похожими на закопченные медные монеты, — можно было понять, что он не такой, как обычные люди.

Самсон помнил, как они впервые встретились.

Ночь. Самое нелюбимое им время. Ночью всегда приключалось какое-нибудь дерьмо. Казалось, сотни подонков Чейн Сити, впавшие в дневную спячку в своих норах, с наступлением темноты расползались по городу как крысы. Самсону порой казалось, что ночной Чейн Сити — это изнанка, тыльная сторона дневного города. Другое измерение.

Вызов поступил из порта. Как обычно. Даунтаун и порт — отстойник для человеческих отбросов, которых щедрое море в изобилии прибивало к берегам Чейн Сити. Самсону было все равно. Головная боль, терзавшая его с самого утра, к обеду превратилась в раскаленное шило, вонзившееся в левый глаз. Мотаться по пыльной жаре пришлось целый день, и к вечеру Самсон ощущал себя телячьей отбивной в панировке. И только серый аптечный бланк с печатью, сложенный пополам в бумажнике, придавал силы дожить до конца дежурства. Детектив-сержант Денам, напарник Самсона, подал прошение о переводе в другой отдел, и нового напарника Самсон должен был получить со дня на день.

Он взглянул на часы. Время тянулось, словно патока. Самсон подошел к умывальнику, зачерпнул пригоршню теплой несвежей воды, промыл налитые кровью глаза. Какого черта. Никто не заметит, если он быстро смотается, заберет то, что нужно и наконец почувствует себя человеком. Ночь только началась.

Коронер с бригадой судебных медиков уже были на месте. И не только они. Высокий парень в штатском встретил Самсона на ступеньках лестницы, ведущей к порту.

— Детектив-лейтенант Ралей Самсон, — парень бросил взгляд на бейдж, кивнул и протянул руку. — Я Мэддокс. Ваш новый напарник, детектив. Вот мои документы.

Самсон безо всякого интереса взглянул на протянутые бумаги. Откуда, черт побери, он вообще взялся?

— Привет, Мэддокс. Прости, что присоединился позже. Что там у нас?

— Труп. Мужчина, возраст примерно от тридцати до тридцати пяти, белый. Причина смерти не установлена. Трупное окоченение, на кожном покрове видны соответствующие пятна, ткани холодные, расслоившиеся, роговицы влажные, слизистые…

— Просто расскажи по-человечески, в двух словах, для остального есть отчет. Утопленник?

— Тело выловили из воды три часа назад. Причина смерти в настоящий момент не установлена.

Самсон остановился под уличным фонарем, вытащил сигареты.

— Будешь?

Мэддокс шел рядом, сосредоточенно глядя под ноги. Казалось, он не расслышал вопроса.

Они приблизились к месту преступления. Эксперты деловито сновали по огороженной лентой площадке, одинаковые в своих защитных костюмах.

Самсон приподнял ленту, намереваясь пройти.

— Это место преступления, детектив. — Мэддокс остановился перед заградительной полосой, словно вампир, не получивший разрешения переступить порог. — Погасите, пожалуйста, сигарету.

— Слушай, — Самсон усмехнулся: ох уж эти новенькие. — Я знаю инструкцию, никаких проблем. Я только взгляну на тело.

— Нарушите место преступления — и я подам на вас рапорт. — Мэддокс невозмутимо заложил руки за спину.

— Давай ты не будешь указывать мне, что делать? — Самсон бросил окурок, метя в безупречно начищенный носок ботинка. — Хотя бы потому что я старше тебя по званию.

— Да, сэр, — Мэддокс кивнул и отошел, давая дорогу. — Есть двое свидетелей, которых нужно опросить. Я займусь.

— Отлично, — сказал Самсон ему в спину. — Мне тоже было приятно познакомиться.

Самсон потер лоб.

— Кофе? — Голос Мэддокса вырвал его из воспоминаний.

Кружка-термос в держателе. И кофе. Паршивый, с заправки, но горячий, как гудрон, обжигающий до крови, как раз такой, как нужно.

Мэддокс всегда умел творить маленькие чудеса.

*

Мэддокс притормозил у придорожной закусочной, припарковался. Перегнувшись через сиденье, он распахнул дверцу и бесцеремонно вытолкнул Самсона на тротуар.

— Тебе пора. До назначенной встречи осталось двенадцать минут. Я заеду за тобой через час.

— А ты не пойдешь? — Самсон похлопал себя по карманам. — Ч-черт. Сигареты.

Мотор взвыл, автомобиль тронулся с места, обдав Самсона смердящим облаком выхлопных газов. Смятая пачка сигарет вылетела из окна и шлепнулась на асфальт.

Самсон закурил, думая о том, что собирается на встречу с кем-то, кого Мэддокс увидел то ли во сне, то ли в галлюцинациях, и ради чего они проехали пару сотен миль, истратив последние деньги на горючее. Самым интересным было то, что и самого Самсона этот факт нисколько не смущал.

Закусочная оказалась пустой, по-утреннему неуютной. Мертвенный свет галогеновых ламп, обшарпанные столешницы, вызывающе дешевая обивка диванчиков, грязноватый, в разводах, кафель.

Из подсобки вышла зевающая официантка и едва не облила Самсона кофе, промахнувшись мимо его чашки на добрую пару дюймов.

— Спасибо.

Он пододвинул пепельницу. Меню на столе обещало блины с кленовым сиропом на завтрак, и Самсон призадумался, стоит ли так рисковать желудком.

— Самсон?

Она подошла так тихо, что Самсон от неожиданности снова пролил злосчастный кофе и чертыхнулся.

— Простите, — он поднялся, неуклюже промакивая лужу на столе бумажными полотенцами.

— Проще пересесть. — Незнакомка взяла у него чашку. — Вон туда.

— Да, конечно.

Они устроились друг напротив друга, и Самсон наконец получил возможность рассмотреть собеседницу.

Высокая, худая, короткие темные волосы. Лицо рельефное, даже грубоватое. Узкий, плотно сжатый рот, вертикальная складка между бровей. Одета неброско, но дорого.

— Я Самсон. А вы?..

— Джанека, — она cняла перчатку, протянула ладонь — бледную и жесткую.

— Желаете кофе? — Самсон поискал глазами сонную официантку.

— Не стоит, — она повела плечами и слегка улыбнулась.

Повисла пауза.

Окей, подумал Самсон, прикидывая как бы ненавязчиво начать разговор. Вы знаете, мой друг Мэддокс увидел во сне чувака, который назвался богом. Он сказал, чтобы мы тащились за сотни миль, чтобы встретиться в стремной дыре с неким субъектом. Им, вернее, ею оказались вы. Я ничего не упускаю?

— Нет, — ответила Джанека. — Все верно.

— Я что, сказал это вслух? — на всякий случай осведомился Самсон. Всегда оставалась вероятность, что принятых в машине таблеток было слишком много.

— Нет.

— Не знаю, кто вы, леди, — доверительно сообщил Самсон, — но с вами удивительно приятно беседовать. Ни с одной женщиной у меня не было такого взаимопонимания.

Она сняла с плеча увесистую сумку на молнии, водрузила ее на стол.

— Открой.

Самсон покачал головой.

— Чересчур грубо, леди. Я все-таки бывший полицейский.

— Открывай. — Она подтолкнула сумку поближе.

— Только когда вы объясните все это.

Джанека смотрела на него исподлобья, с едва заметной насмешкой. Ее рука скользнула вперед, быстро и плавно, схватила Самсона за запястье.

Мир вокруг взорвался миллионами осколков. А затем сложился в сотни калейдоскопических образов.

Самсон дернулся, точно обожженный.

Джанека сочувственно похлопала его по плечу.

— Ты видел, — утвердительно сказала она. — Всю эту мерзость.

— Да.

Самсон глотнул кофе, и удивился, когда он успел остыть.

— Ты понимаешь, что нужно делать.

— Да. Уничтожить.

— Тогда открой сумку.

Самсон повиновался. Молния разъехалась, обнажив пачки денег, небрежно рассыпанные между черных лоснящихся стволов.

— Оружие.

— О нет. Игрушки.

Джанека встала у него за спиной, разжала кулак. На стол с дробным стуком посыпались красные капсулы.

— Оружие — вот.

To be continued

Название: "С первого взгляда"
Автор: Русалка Милюля
Пейринг/Персонажи: Мэддокс/Бетани, Хоук, Авелин
Категория: арт
Рейтинг: G
Примечание: Три дня, которые семейство Хоуков провело в Казематах, навсегда изменили жизнь Мэддокса и Бетани.

Название: "Жрица"
Автор: Русалка Милюля
Пейринг/Персонажи: Корифей, Кальперния
Категория: арт
Рейтинг: G
Примечание: Эта женщина — справедливый вождь для своих последователей, и её страстное стремление воскресить былую славу Империи укрепляет их мужество и верность.
ссылка

Забрать баннер

<div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=5340882"><img src="https://img-fotki.yandex.ru/get/6102/158595252.20/0_13cb32_680c4252_orig"></a></div>

@темы: Бетани, Корифей, арт, Мэддокс, гет, Авелин, Самсон, джен, ж!Хоук, Кальперния, Джанека, Фракционные войны: Реванш, Эримонд, Кларель_де_Шансон

---

Желания Серо исполняются всегда. Или почти всегда.

[Дедушка Позор]

Название: Добро пожаловать в Серо! Автор: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Охотница (Маркиза Серо), Хозяин Леса Категория: джен Жанр: черный юмор Рейтинг: PG-13 Размер: 746 слов «Распутная вдова изнывает от летнего зноя за чтением «Между лесом и замком» – книги о жаркой и запретной страсти между целомудренной девой и загадочным духом леса. Что же одержит победу – добродетель или страсть? Распутная вдова: издание для благородных мыслями и скорых на поступки. Мнение самой Леди: «Стоит заметить, что в этом сезоне маркизат Серо пользуется неслыханной популярностью. Впрочем, с такими-то произведениями это неудивительно. Чувствуется рука Тетраса. От шока трепещет пять платочков из пяти» «– Что? Серо?! Да ноги моей там больше не будет!» Из разговора, подслушанного на балу в Орлее. Хозяин Леса сам не понимал, как оказался в это втянут. Да, все начиналось вполне безобидно – дорога через его лес, безопасность охотников... А затем грянул гром. За несколько месяцев Серо вдруг превратилась в популярный и изысканный курорт. Сливки орлейского общества стремились посетить Замок Тысячи Окон, принять участие в увеселительной прогулке по Яблоневой Роще – разумеется, по безопасной ее части, и полюбоваться шедеврами мастеров-стеклодувов. Конечно, иногда попадались и такие, кто не воспринимал всерьез запрет на охоту в Чаще... Что ж, одним деревом больше, одним деревом меньше. А на охоте всякое может случиться. А иногда бывали и такие гости. Барон Солье находился в том состоянии, который простой люд называл «пьян как друффало». Правда к нему, человеку благородного сословия, такое определение не могло относится, высший свет предпочитал завуалированное «слегка навеселе». Хозяин Леса недовольно вздохнул и сделал шаг в Зеленолесье. – Что ты ищешь здесь, человек? – устало поинтересовался он, глядя как барон упрямо продирается сквозь переплетенные ветви. Ответ человека в очередной раз убедил Рогатого, что людей он не понимает и вряд ли когда-нибудь поймет: – Орхидеи! – Какие еще орхидеи? – Болотные. Которые цветут! – Барон повис на услужливо прогнувшихся ветках. – Ведь они уже зацвели? – Нет. Здесь нет никаких орхидей. – Как нет? Почему нет? Это возмутительно! – Барон подозрительно уставился на Хозяина Леса. – Ты здешний егерь? Деревья застыли, несмотря на легкий ветерок, скользивший между неподвижными листьями. – Нет. – Все равно! Чтоб к следующему моему приезду орхидеи были! Хозяин Леса усмехнулся, и деревья вновь стали дышать. – Тебе следует вернуться в Замок, человек. Гулять по лесу – особенно в Серо и особенно ночью – небезопасно для подобных тебе. Я дам тебе проводника. Я чту наше соглашение с Хозяйкой Дорог и Полей. Рогатый кивнул, и к барону подошел олень. – Лошадка! – неподдельно обрадовался барон Солье и в порыве чувств обнял оленя за шею. – Хочешь сахарок? Олень страдальчески фыркнул и с укоризной взглянул на Хозяина Леса. – Он не любит сахар. – Ужасно. Лошади должны любить сахар. Вы что, его совсем не кормите? Такой худой, несчастный... – барон шмыгнул носом. – Сердца у вас нет! – Терпения тоже. – Я обязательно скажу маркизе о вашем поведении, – гордо заявил барон, поворачиваясь спиной к Хозяину. – Уверен, она примет меры! Рогатый в этом не сомневался, но предпочел промолчать. Еще до захода луны маркиза прибыла в Лес, благоразумно не заходя в Чащу. Хозяин Леса некоторое время молча наблюдал из теней, как маркиза, ругаясь сквозь зубы, пытается вытащить каблуки изящных бальных туфелек из сырой земли, а потом, вздохнув, протянул ей руку. – Спасибо! – она с благодарностью схватилась за протянутую ладонь и, наконец, встала ровно. – И прошу простить поведение барона. Я не думала, что он... появится у вас. – Вам следовало лучше следить за своими гостями, – упрекнул ее Рогатый, оставив тщетные попытки освободиться из ее хватки. – И зачем они вообще здесь? – Ну, знаете ли, я не могу уследить за всеми, а барон, после такого количества вина, должен был мирно спать в своей постели! – возмутилась маркиза и жестом предложила ему прогуляться. – А зачем все эти гости... Я хочу, чтобы к Серо вернулась ее слава и честь. Чтобы люди не считали нас дикой местностью. Рогатый рыцарь хмыкнул, заметив лесного духа, спешащего под корни векового дуба. Маркиза проследила за его взглядом и поправилась: – Ну, хотя бы с первых мгновений не считали нас таковыми... – Похвальное желание, – наконец, вымолвил Рогатый, когда до границы леса оставались считанные шаги. – Вы можете стать Честью Серо, как ваш предок – ее Позором. Вот только выдержите ли вы это? Маркиза пожала плечами, глядя на сияющие окна замка. – В любом случае, Серо стоит этого. Не так ли? И, к слову сказать... На этих балах можно услышать очень многое. Например, что некий гость с тевинтерским акцентом изъявил желание поохотиться в лесу. На оленей. – Неужели? – медленно произнес Хозяин Леса, и его глаза недобро блеснули зеленым. – Да. Он сказал, что его коллекции охотничьих трофеев как раз не хватает головы серосского оленя. Для полноты картины. – Полагаю, на охоте может всякое случиться, – Хозяин Леса с деланным безразличием отвернулся, скрываясь в тенях деревьев. Маркиза, кивнув, поспешила в замок, пока никто не озаботился ее чрезмерно долгим отсутствием. В конце концов, ей тоже было интересно, что за дерево прорастет из тевинтерца. Название: Кровь Серо Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Школяр, Затворница Категория: джен Жанр: драма, мистика Рейтинг: G Размер: 966 слов Цитата и перевод: "I'm the Shame's shame. His get. Seduced one of the abbey's sisters, didn't he? Tut, tut. Couldn't have that secret getting out. Not to his pretty lily-wife and her lord father of Alyons. It would have meant disgrace at best; war more likely. "So he left me in the woods for the wolves and the wind. I didn't die, though. Too stupid. It was two days before my mother found me. She ran away from the Abbey of the Bans and raised me here in the woods. Like a fairytale it was. Moss for our pillow. Weaving blankets from grass. Dew to drink every morning. You know: from buttercups." She cackles. "You like that story? Or do you like your stories as real and nasty as gout? All shitting in ditches and strangling squirrels for scraps, our ribs pushing at our skin in the bitter winter? "He regretted doing it later. Said so, anyway. Except when he was saying he wished he'd done the job proper - usually when I couldn't follow his lessons, or when I beat him at Archon. "So let's see. You must be his great-grandchild. That'd make me your... great aunt?" She laughs, as if it's the funniest thing in the world. "Sorry I missed all your birthdays, precious. I was rotting in the woods." "Я позор Позора. Его отпрыск. Сестру аббатства совратил, а? Ай-ай. Нельзя было эту тайну раскрывать. Только не его хорошенькой жене и ее отцу, лорду Альона. В лучшем случае впал бы в немилость; вероятнее всего началась бы война. Так что он оставил меня волкам и ветрам. Только я не умерла. Слишком глупо. Через два дня мать нашла меня. Она сбежала из Аббатства Запретов и вырастила меня в этих лесах. Словно в сказке. Спали на мшистых подушках. Плели одеяла из травы. Каждое утро пили росу. Ну, знаешь: с лютиков", – она усмехается. – "Нравится тебе такая история? Или предпочитаешь правдивые и противные, словно подагра? Такие, где гадят в канавы и душат белок ради огрызков, а ребра выпирают под кожей суровой зимой? Потом он сожалел о своем поступке. Говорил так, по крайней мере. Кроме тех случаев, когда говорил, что следовало довести дело до конца – обычно когда я не понимала его уроков или обыгрывала в Архонта. Что ж, посмотрим. Ты, должно быть, его праправнук. Тогда я тебе... двоюродная прабабка?" – она смеется, словно в мире нет ничего забавнее. – "Прости, что пропустила твои дни рождения, золотце. В лесу гнила". В шато ее так и звали – Затворница. Эксцентричные выходки, странное поведение, теперь еще и прозвище вместо имени – пожалуй, она была ребенком этой земли гораздо больше, чем знатные господа, пытающиеся следовать порядкам Орлея и всегда держать лицо. Маркиз так часто думал об этом, но никогда не говорил ей. Хотел сказать, но не мог. Рядом с бабушкой – двоюродной прабабкой, если быть точным, – он всегда чувствовал неловкость. И не столько из-за выходок и неуместных речей, сколько из-за смутной вины. Как будто это он бросил ее в лесу. Как будто он соблазнил ее мать, сестру Аббатства Запретов, а после забыл об обеих. Или не забыл – если, конечно, считать доказательством некоторые сны с участием прадеда. Еще одно наследие Позора. Сегодня бабушка точно так же, как и в другие вечера, отужинала с маркизом и так же съела обязательное, обожаемое вареное яйцо, быстро счищая сухими пальцами скорлупки и внимательно глядя на внука. Но после, устроившись у камина, когда маркиз в очередной раз просматривал многочисленные письма и сочинял ответы в уме, она вдруг не стала, как делала всегда, наблюдать за пламенем и попивать вино. Маркиз отвлекся из-за тихого металлического перестука. Поднял голову – в руке бабули мелькали спицы. – А что? – заметила она взгляд и усмехнулась себе под нос. – Матушка, знаешь ли, многому меня научила, да и располагает это – жизнь в лесу... Холод сковывает сердце, мороз пробирается под кожу... Теплая шапка – самое то. Жаль только, что не было у нас таких замечательных штук, – она кивнула на клубок шерсти. – Приходилось прясть, знаешь ли, из лебеды и крапивы. Зато крапивка знаешь, как греет? Как обычно, он не понял, всерьез она, или шутит. Но решил поддержать. – А после вы ждали диких гусей, – мечтательно произнес он, потягиваясь, – и накидывали на них травяные рубашки, и обращались они в прекрасных юношей... – Мама тебе тоже сказки рассказывала, как я погляжу? – Нет. Сам читал. – Ха-х, стоило бы догадаться, – она бросила в его сторону подозрительный взгляд. Мать действительно не читала ему никогда. Она тоже несла печать Позора, и все мысли ее тоже занимал лишь маркизат. Не за что судить – всегда и для всех главной была Серо, и это правильно. – Первый готов, – сказала бабушка, демонстрируя шарф. – На-ка, лови. – Цвета Серо. Красиво, – сдержанно отозвался маркиз. – Второй, но первый вышел плохо, совсем плохо, – посетовала бабушка. – Так что будем считать первым. – Зачем? Здесь не было холодов уже много лет... Ох, ты мерзнешь? Надо было сразу сказать, выберем другие покои, и нужна одежда потеплее, и... – Я, золотце, в лесу выросла, – криво ухмыльнулась бабуля. – Это тебе. Подарок, так сказать. Как-никак, тридцать дней рождения пропустила. Это – первый. Маркиз открыл рот и закрыл. – Я, конечно, та еще глухомань, но кажется, везде принято «спасибо» говорить, нет? – Спасибо! – маркиз вскочил с кресла, роняя письма. – Просто я... Это... Он поспешно замотал шарф на шее и только тогда продолжил. – Но тут не было зимы лет сто... И я ведь ничего тебе не дарил! Бабушка развела руками, то ли соглашаясь, то ли наоборот, охватывая и новое жилье, и приличную одежду, и вкусную еду. – Чего ты хочешь? – маркиз от нетерпения притопнул ногой, увидев шанс выразить свою признательность и уважение поступком, раз словами не получается. – Я тоже пропустил непозволительно много твоих дней рождения, а на них, кстати говоря, принято загадывать желания. Ты мое выполнила, – он показательно расправил кисточки шарфа и погладил гербового оленя, – всю жизнь о таком мечтал! – Ну, помечтай тогда еще о носках, и шапочке, и... – Бабушка, я серьезно. – Серьезно, говоришь, – бабушка призадумалась. – Зимы не было, говоришь... А я и хотела бы зиму. Зимний праздник, знаешь ли. Этот... Венец Зимы. В лесу особо не попразднуешь, а к людям нам выходить нельзя было... Сидела себе, думала о них, о кострах, о дереве наряженном, и чтоб все пели, и много всех, и пляски чтоб... И пирог. – И пирог, – серьезно кивнул маркиз. – Решено! Недавно в Серо прибыли послы Инквизиции – и демоны знают, что они подумают, узрев внезапный праздник. Из знати выходку поддержит разве что барон – и то лишь потому, что всегда не прочь выпить и закатить пирушку. Советница будет в ярости. Казна от внезапных расходов опустеет. Орлей – если до него дойдут вести, – рассмеется так громко, что будет слышно и в Тирашане... Все это пронеслось в голове маркиза за пару секунд. Он и сам никогда не был большим любителем праздников. Но до настоящего Венца Зимы оставалось полгода – непростительно долгий срок, если бабушка хочет! – Решено! – повторил маркиз. – Прямо сейчас отдам нужные распоряжения! Жаль, что не будет снега, но его и так здесь не было... Он бормотал уже на ходу. Бабушка проводила его задумчивым взглядом и поднялась с кресла. Кутаясь в мягкий плед, который ей теперь подносили по одному только жесту расторопные слуги, прошла к высокому окну. Выбрала фрагмент витража посветлее и принялась ждать. Не прогадала. К тому моменту, когда внучок перебудил половину замка, отдавая приказы и ставя всех в известность о грядущем празднике, с неба начал падать снег. – Это невероятно! – маркиз ворвался в зал спустя несколько минут. – Ты это видела? Бабушка! – А? Извини, внучок, задумалась, – она кивнула на снежинки. – Урожай побьет, – убитым голосом сказал маркиз, прижавшись лбом к стеклу и крепко зажмурившись. Снег не пропал. – Что же... – он помотал головой и вымученно улыбнулся. – Ну и что, выберемся, всегда выбирались. Это хорошо ведь! Снег! – А ты пожелай, – серьезно сказала бабушка. – Чтоб дальше тепло, и земля выдержала. У тебя это лучше выходит. Сам говорил, в день рождения положено, а у тебя и подарок есть. Пожелай, – она вернулась к созерцанию снежинок. – Сильно-сильно пожелай, как вот сейчас. Спасибо, кстати. Как обычно, он не понял, всерьез она, или шутит. Промолчал. – Хотела я вернуться, – негромко произнесла бабушка. – Хотела все то получить, что полагалось, и больше. Чего тебе стоило, ну скажи, золотце мое, раньше сунуться в ту церковь, что мешало? Маркиз пожал плечами. Он и сам не знал, какие демоны потащили его в запертую часовню как раз накануне приезда Джустинии Пятой. Чудом же выпутался потом, чудом отмахался от нарушенного запрета. – Хотела я вернуться, да, – повторила бабушка. – Только кровь Серо, она такая... И вправду, видать, кровь твоя гуще... Мне потребовалось много лет. Название: Подарок Автор: Дедушка Позор Форма: крафт (вязаный шарф) Размер: 115 см без учета бахромы Категория: джен Рейтинг: G Примечания: 1. Иногда маркиз очень хочет иметь не слишком изящные, но удивительно практичные вещи. А если хочет - получает. 2. Своеобразная иллюстрация к тексту "Кровь Серо". 3. Полный размер фото открывается по клику в новой вкладке. Название: О жажде знаний Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Бард, Школяр Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 1 117 слов Цитата и перевод: The Château chantry, sealed these three generations as punishment for the Shame's excesses. The Divine may choose to unseal it, if she's very impressed. Or you could enter... if you can. If you dare. This is unwise and may have lasting repercussions. Замковая часовня, запечатанная три поколения назад в качестве наказания за выходки Позора. Верховная Жрица может приказать открыть ее, если будет впечатлена приемом. Или вы могли бы войти... если сможете. Если осмелитесь. Это неразумно и может иметь долгосрочные последствия. Утро выдалось на редкость ненастное, и бард, прислушавшись к собственному голосу, с ужасом обнаружил, что слегка – самую малость, – простыл. От легкого першения в горле не спас ни травяной отвар, ни даже подогретое вино. Столкнув со стола чашку с настоем и допив остатки вина – с горя, – бард спустился в тронный зал. Не то чтобы на судах и переговорах требовалось его присутствие, но он все же был не простым жителем, а певцом и музыкантом, красой и гордостью Серо, что обязывало, во-первых, чаще появляться на людях, а во-вторых, быть в курсе всех дел маркизата. Маркиз его печального настроения не разделил – как назло, сиял ярче витражей на свету и лучился жизнелюбием. Несмотря даже на бледность, воспаленные глаза и залегшие под ними тени. Маркиз и так не славился железным здоровьем, благополучно избежав в детстве всех тренировок и закаливаний, теперь же и вовсе походил на упыря. Упырей бард никогда не видел – и не хотел видеть, – но много читал про них. И даже всерьез задумался о романтичной балладе с участием благородного кровопийцы, коварного, мрачного и властного, как Архонт Тевинтера, и юной прелестницы, нарушившей покой его существования... Но маркиз как нарочно раз за разом топтал только что придуманный бардом образ. – Что? Слухи о революции? – маркиз весело рассмеялся. – Сущая ерунда, милая моя вдова, завтра же выйду и побеседую с этим новоявленным «парламентом». Уверен, мы легко найдем общий язык! Бард прикрыл глаза ладонью. Он уже начал волноваться. Маркиз, который никогда и не дрался, предпочитая книжки обществу, вознамерился общаться с толпой! – ...И таинственные знаки появились на стенах, вы говорите? Конечно, я все выясню. Думаю, это просто дети играют, но, несомненно, надо посмотреть. Бард отметил про себя, что надо бы найти маркизу, чтоб та приказала своим доверенным людям прочесать окрестности и пристукнуть самых активных подстрекателей. Иначе маркиз точно не вернется из города живым. – Наш поставщик? Этот милый господин с чудесным синим чаем? Непременно загляну к нему. Он обещал познакомить меня со своими друзьями. Этот проклятый маркиз точно хочет свести его в могилу!.. Или все-таки издевается? На лице маркиза читалось только воодушевление, но он умел играть. – Предлагаете разведать лес? Кто-то таинственный мешает строительству дороги? Конечно, сам и съезжу, и посмотрю... – Милорд, – натянуто улыбнулся бард. – Позволите? На пару слов. – Конечно! Крестьянина, пришедшего с какими-то бредом о пропавших в лесу близнецах, вежливо попросили подождать. Охрана и советница почтительно отошли чуть подальше от трона – все знали, что бард обычно приходит с новостями, не предназначенными для чужих ушей. – Хорошо, – начал бард быстрым шепотом, – я долго молчал, но должен заметить – вчерашний успех очевидно вскружил вам голову! Маркиз мгновенно посерьезнел и обеспокоенно нахмурился. Вдохновленный такой реакцией, бард продолжил уже спокойнее: – Пойми, то, что у тебя... у нас получилось проникнуть в церковь незаметно вовсе не значит, что удача всегда на твоей стороне! Она, знаешь ли, дама с норовом. – Что такое ты говоришь? – ахнул маркиз. – То есть, как ты говоришь? Ты что, простыл? – Ты меня слушаешь вообще? Ты... Вы, милорд, – бард бросил взгляд в сторону заинтересованной советницы-вдовы и поспешно понизил голос. – Перестаньте лезть на рожон, я знаю, что вами движет. – О? Наверное, мальчишеская тяга показать свою отвагу? – Не бойтесь, я гораздо лучшего мнения о вас, – кисло улыбнулся бард. – Это ваше... твое... твое дурацкое желание все знать! Придите в себя, ваша милость, оно принесло уже достаточно бед. – Ты уж определился бы, на «вы» мы, или на «ты», – заметил маркиз, показательно поправляя манжеты и продолжая игнорировать предостережения. – Что такое вы увидели в этой проклятой часовне? – бард вздохнул. – Не увидел, а нашел, – педантично поправил маркиз, соизволив-таки услышать вопрос. – И не что, а кого! Бард задумался. Задумался о том, что за три поколения ничто живое в часовне не выживет. – Не хочу об этом знать. – Позже познакомлю. Конечно, взлом и ее появление принесет определенные проблемы, но... Ты говорил о бедах? – Давайте перечислим. Кто решил прогнать советницу самой императрицы из замка? Маркиз помотал головой, заранее отрицая все. – Да кто она такая, чтобы хозяйничать в наших цехах? – Это сказала бы ваша сестра, я бы не удивился, – зашипел бард. – А у вас прямо на лбу было написано «Я хочу знать, что будет, если так смачно плюнуть в сторону Орлея»! И теперь вы удивляетесь, откуда в цехах взялись призраки! – Лишний повод проверить. – Разумеется! Продолжим? Вспомним, сколько раз вы спорили с этим рогатым королем леса? Почему это вдруг пропадают люди, а? Или поговорим об ученом, который, благодаря вашему гостеприимству, излазил замок вдоль и поперек – самое то, чтобы рассказать о подноготной вашей жизни народу! Откуда такое неуважение среди горожан, да? Да? – Успокойся. Твердый и спокойный голос подействовал правильно – бард и сам понял, что зарвался. – Я беспокоюсь, ваша милость. О маркизате и вашей безопасности. – И я благодарен за это. Однако жажда знаний – не порок. Маркиз помолчал, задумчиво глядя на свои руки, и вдруг резко повернулся к барду. Подмигнул. Бард уже с облегчением вздохнул, ожидая заверений в будущем благоразумии... Но маркиз спросил восторженно: – А ты знал, что у Гессариана с мозаики в той часовне лицо моего прадеда? Даже рядом с троном бард услышал, как громко ахнула вдова, и мученически закатил глаза. Советница болтлива, а маркиз... он никогда не изменится. В зал вошел один из шевалье и доложил о срочном-срочном деле. Ночью стражники слышали подозрительные звуки, доносившиеся из запертой часовни. Замки остались на месте, поэтому все предположили призраков. Спокойно так предположили – шевалье все же не стекольщики, да и привыкли уже ко всему. – Но часовня по-прежнему заперта, так? – безмятежно улыбнулся маркиз. – Значит, все хорошо. Никто ведь не боится каких-то там призраков?.. – Я боюсь, – шепотом вставил бард исключительно из-за желания спорить. – У одного был в гостях, не понравилось. Но маркиз вернулся к делам, и барду оставалось только вздыхать и обдумывать, как бы побыстрее вылечить эту ужасную хрипоту, вызванную ночной прогулкой по часовне. А вечером, когда бард успешно подлечился сначала в таверне, а потом за ужином, и как раз шел до своей спальни в шато, он встретил призрака. Ожидаемо. – Хм-м, недурно, – прищурился бард, оглядывая потасканный черный балахон и таинственную черноту под капюшоном. – Только не забудь помыться после этого маскарада. И ты хрипишь. Все-таки тоже простыл прошлой ночью? – он хмыкнул и развел руками, демонстративно удивляясь. – И как же отреагирует бард на настоящего призрака? Я же маркиз, я хочу знать все и всех!.. Очень глупая выходка, скажу я. Бард, гордо задрав подбородок и стараясь держаться прямо, прошествовал к дверям собственной комнаты. Будет маркизу хотя бы один урок – не держать его за идиота. Другие до него все равно не доходят... Но в этой вечной жажде знаний, – бард все-таки это признавал иногда, – был и определенный шарм. В конце концов, он даже поразмыслил и пришел к выводу, что, вероятно, Серо – несомненно, удивительная, – существует именно такой во многом благодаря желанию маркиза везде сунуть свой нос. И всегда делать не то, что от него ждут и требуют советники, придворные, гости, народ, Орлей... здравый смысл и один-единственный бард, наконец. А призрак тем временем шаркал ногами по холодной плитке пола и все силился понять, отчего его завываний и хрипов не испугался даже полупьяный пройдоха. Название: Прекрасное вино и теплый летний вечер Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Бард/Школяр Категория: слэш Жанр: романс Рейтинг: PG-13 Размер: 515 слов. Цитата и перевод: Wake up with the Wayward Bard in your bed Was it your intention? A happy accident? Does it matter? He's experienced, confident and canny, both in politics and the bedchamber. Проснуться в постели со Своенравным Бардом Был ли это ваш план? Счастливая случайность? Имеет ли это значение? Он опытен, уверен и хитер как в политике, так и в спальне. Прекрасное вино и теплый летний вечер, танцы и смех, интриги на грани отчаянного флирта – Серо давно отвыкла от настолько орлейских вечеров. Но все меняется, и грядущий приезд Верховной Жрицы вновь пробудил интерес Двора к маркизату, вдохнув жизнь в полупустые залы Замка Тысячи Окон и взбудоражив даже крестьян. Маркиз все чаще давал балы и приемы, не забывая мимоходом принимать многочисленные подарки в обмен на милые и полные благодарностей письма, и Серо расцветала подобно юной девушке, на которую обратил внимание красавец-шевалье... или пожилой вдове, за которой начал ухлестывать богатый сосед. Каждый бал длился чуть дольше предыдущего и наконец настал день, когда гости танцевали до самого заката. Только когда последние алые отблески садящегося солнца стали ласкать витражи шато, гости все-таки разошлись, украдкой улыбаясь под изящными масками. Кому-то повезло стать богаче, кому-то – разжиться парой секретов, разболтать которые их собеседники могли только в удивительной, пока еще остающейся обесчещенной Серо. Мягкие сумерки опускаются осторожно, а воздух настолько пропитан пряными ароматами Яблоневой Рощи, что голова идет кругом вовсе не от напитков. Маркиз глубоко вдыхает пьянящий запах, ощущая настоящий азарт, какого не чувствовал даже на охоте с Бароном. Игра снова пришла в Серо. – Серо снова в Игре, Ваша Милость, – голос Барда, почти слово-в-слово повторившего мысли Маркиза, заставляет его вздрогнуть. – Большое достижение для Нее, не находите? – Для нас, – Маркиз улыбается, наблюдая, как загораются первые звезды. – Боюсь, если бы не твои прекрасные песни о Ней, все эти в высшей степени замечательные люди еще долгое время избегали бы моих приглашений. – Было бы действительно упущением с их стороны вести себя так. Ви́на, оставшиеся от Вашего... знаменитого родственника заслуживают самого пристального изучения. – Только не говори этого гостям. Боюсь, они не оценят иронии. Бард довольно усмехается, осторожно обнимая Маркиза за талию. Что-то подсказывает ему, что сегодняшний вечер – самое подходящее время для в высшей степени неподобающих действий. Маркиз колеблется всего секунду, – и легкий, почти невесомый поцелуй отмечает теплом смеющиеся губы. – От Вас пахнет вином, которого я не припомню на приеме, – шепот будоражит, обещая и дразня. В этом шепоте кроется вопрос, вежливый и аккуратный, и ответом на него служит тихий нежный смех. – Никто в здравом уме не подаст к столу личные запасы. Но для особых гостей всегда можно сделать исключение. Еще один невесомый поцелуй, переходящий в долгий и чувственный, – окончательное решение. Тепло чужого тела. Холод каменных стен. Секундный порыв ветра и долгая прогулка по коридорам шато. Нетерпеливый стон у самых дверей и остужающая прохлада свежих простыней, сминаемых горячими ладонями. Бард нежен и терпелив, и Маркиз в первые в жизни подчиняется кому-то, не стоящему несоизмеримо выше него, покорно изгибаясь под умелыми ласками и отдавая всего себя во власть этого теплого летнего вечера. – Ваше вино невероятно изысканно, – Бард осторожно перебирает локоны льнущего к нему Маркиза. – Это честь для меня... – Еще слово – и я тебя казню, – довольно мурчит Маркиз, подняв смеющийся взгляд на своего любовника. – Невозможно! – И почему же? – Потому что если Вы это сделаете, Вам не с кем будет разделить личные запасы! Неужели Вы всерьез полагаете, что сможете справиться с ними в одиночку? Маркиз бессильно закрывает глаза, то ли смеясь, то ли рассчитывая, что собеседник испарится сию же минуту, и Бард, от всей души надеясь на первое, ласково целует Маркиза в нос. Забрать баннер во славу Серо! <div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p205582572.htm"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/8/9/6/2896988/83259715.png"></a></div>

@темы: слэш, Бард, Охотница, крафт, джен, Хозяин Леса, Школяр, Маркизат Серо, Фракционные войны: Реванш, Затворница

---

Малефикары: Кровавые ритуалы и контроль сознания. Том 1

[Дориан и все все все]

Название: «Бойтесь своих не-желаний» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Алим Сурана, Йован, Ульдред за стеллажом Категория: джен Жанр: психология Рейтинг: G Размер: ~950 слов — Алим! — окликнул Сурану заметно нервничающий Йован. — Нам надо поговорить! Только не здесь... Алим со вздохом закрыл учебник по травоведению, всего на день выпрошенный у Винн, и повернулся к приятелю. — Чем тебе библиотека для разговора не подходит? Ах, да! Ты же настолько не любишь учиться, что библиотека для тебя сродни карцеру. — Зато ты заучился до занудности за нас обоих... —... и прошел Истязания раньше тебя, хотя пришел в Круг на два года позже. — А я, может, вообще их не пройду! Ну, Али-и-им! С трудом поборов желание послать Йована к демонам в Тень, Сурана встал из-за стола, засунул фолиант подмышку и направился к выходу из библиотеки. Йован тенью скользнул следом. В коридоре он обогнал Алима и пошел впереди. Вскоре они пришли в какой-то зал, где обычно занимались магией Старшие Чародеи. Сурана присвистнул: — Не понимаю я тебя, то тебе в библиотеке лишних полно, то приходишь в любимый зал Старшего Чародея Ульдреда. — Не беспокойся, ни Ульдреда, ни других в это время здесь не бывает, — убежденно сообщил Йован, — в нашем распоряжении целых два часа. — Тебе этого хватит? — хмыкнул Сурана, удобно устраиваясь за столом — тяжеленный фолиант изрядно оттянул руки. — Я постараюсь, — Йован сел напротив и сцепил пальцы в замок. Кисти его рук едва заметно подрагивали, что не укрылось от внимательного взгляда Алима. «Всё нервничает, — подумал маг, — который уже день. И что с ним такое? И как это Йован с его фантастической ненаблюдательностью ухитрился вычислить, что Ульдред в это время любит «охотиться на пауков» в пещерах?» Сам Алим установил эту нехитрую истину достаточно давно, как и то, что на самом деле пауки не имели никакого отношения к отлучкам Ульдреда. То, что Старший Чародей (и не только он) оказался магом крови, Сурана вычислил гораздо раньше, чем прошел Истязания, но не заложил малефикара по одной простой причине — пришлось бы рассказать, как он об этом догадался. И при этом выдать самого себя или как минимум попасть под пристальное наблюдение (какая разница, чьё). Сурана отвлекся от раздумий и глянул на Йована — тот по-прежнему молчал и трясся от плохо скрываемого страха. — Йован, — опасно-ласково позвал его Алим, — я тебя очень внимательно слушаю. — Расскажи мне об Истязаниях, Алим, — попросил Йован, — что я там встречу... Или кого? — Это всего лишь проверка твоих способностей, — презрительно фыркнул Сурана, — этакий практический экзамен. Ничего опасного, если ты готов. Могу только дать пару советов — ничего не бойся и не верь всему, что тебе говорят. — Говорят, при Истязаниях попадают в Тень... — Да мы попадаем в Тень каждую ночь во сне, нашел чего бояться! — Легко тебе говорить, а мне как-то во сне демоница желания встретилась. — Красивая хоть? — Да ну тебя, только об одном и думаешь! Она страшная — фиолетовая и с рогами! Она говорила, что исполнит любое моё желание и подбиралась все ближе и ближе, — Йован сглотнул, заново переживая ужас того сна, — хорошо Дай меня с кровати скинул, оказывается, я кричал во сне... — Дайлен скинул тебя с кровати? — опасно сощурив глаза, уточнил Алим. — С чьей? — Да с моей же! Я на верхнем ярусе сплю, а Дай подо мной на нижнем. А потом он долго ругался. Алим с облегчением вздохнул и разжал кулаки. — Что там дальше про демоницу? Ну проснулся ты, дальше что? — Так я боюсь, что она мне на Истязаниях встретится и захватит. — Пффф, дай ей между рогов файрболлом, она и отстанет. Да скажи, что свои желания ты и сам исполнить можешь. Никогда не проси у демона того, что впоследствии не сможешь удержать. А то, что можешь удержать — реально получить и без демона. Так ей и скажи. Я же сказал, больше не приставала. — Так что ж ты меня об ее красоте выспрашивал? — возопил Йован и тут же опасливо оглянулся на дверь. — Ну не одна же она в Тени, — меланхолично отметил уже заскучавший Сурана, — ты все свои страхи мне в мантию выплакал или ещё осталось? — Я боюсь, что меня вообще до Истязаний не допустят, — решился сказать главное Йован, — кажется, меня хотят усмирить... — Когда кажется, молиться надо, — наставительно произнес Алим, сам бывавший в молельне исключительно по церковным праздникам, — за что хоть «кажется, хотят» ? — Они подозревают, что я малефикар... — Ты — малефикар? — Сурана рассмеялся во весь голос, не боясь быть услышанным. — Да из тебя малефикар, как из того же Ульдреда король Ферелдена! — Вот как бы это ещё Грегору объяснить, — огрызнулся Йован, уже уставший слушать подколки приятеля. Заучка Алим временами его прямо-таки раздражал. Ну да, такой любитель неподъемных фолиантов по травоведению никогда даже не задумается о том, что такое кабала Круга и свобода за его пределами. Вырваться из Круга можно было только с помощью такой силы, которая не подвластна храмовничьим умениям. То есть, только с помощью магии крови. Йован уже многое успел узнать и мог бы бежать, только как бы добыть свою филактерию. Дверь в хранилище отвечала только храмовнику и магу, прошедшему Истязания. Храмовничий пароль обещала вызнать Лили, а вот маг... Йован поднял голову от стола как раз вовремя, чтобы увидеть спину выходящего из зала Алима. Йован подорвался за ним. Вслед им смотрел стоящий за одним из стеллажей Ульдред, которого оба юнца исхитрились не заметить. Чародей в этот раз не отправился «поохотиться на пауков», так как один из членов организации попал в карцер за какую-то пустячную провинность, и Ульдред перенес очередное заседание «клуба малефикаров» на более позднее время. — Бойтесь своих не-желаний, мальчики, ибо они могут сбыться, — хмыкнул чародей, возвращаясь к своему занятию. — Но кое в чем Сурана прав — так называемый демон желания не может исполнить наши истинные желания. Тут нужен демон помощнее. Название: «Небрежные записки» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Персонажи: Квентин Категория: гет Жанр: ангст, ужасы, POV Рейтинг: R Предупреждения: насилие, налёт некрофилии Размер: ~1300 слов Примечание: Отсылка к кодексу Я брожу по улицам Киркволла уже – сколько? Месяц, три месяца, полгода, может, уже целый год? Потребность в календаре отпадает сама по себе, когда к тому, что называется жизнью, более нельзя примерить шкуру обыденности – той самой, наполненной привычной рутиной дня и ночи. Я не знаю, что такое день; я не понимаю, когда ночь. Вокруг меня непроглядный туман из неясных шепотов, шороха пергаментов, капель чернил и аромата белых лилий. О, она так любила белые лилии! Этот приторный до тошноты запах цветов – всё, что у меня есть. Всё, что она мне оставила. Я вдыхаю его полной грудью. Глубоко, до головокружения, затягиваясь собственными воспоминаниями, точно лириумной пылью. Мне хорошо? Мне плохо? Я не знаю. Белые лилии сладко пахнут разложением. *** Про меня узнали. Киркволльское подполье магов - подзаборный сброд нытиков и запуганных дураков. Заправляет этими отбросами Тароне, которая подобно любой королеве магической клоаки мнит себя уникальной. Её познания в магии крови жалки, умения ничтожны, стремления пусты. Я вдоволь посмеялся над её потугами впечатлить меня. И как я мог думать, будто это отребье, которое мне стыдно признавать собратьями по дару, окажется в состоянии хоть чем-то мне помочь? Тароне пыталась выпытать, каковы мои намерения здесь; что я - тевинтерский магистр - ищу в Киркволле, столь далеком от границ Империи. «Я хочу убить тебя». Я испытал нечто напоминающее злорадство, когда Тароне натолкнулась на эту мысль в моей голове. Больше она никогда не пыталась "читать" меня. *** Оказалось, что шайка Тароне не настолько безнадежна, как я предполагал поначалу. Свои люди - информаторы - имелись в местном Круге Магов, были вхожи в святилище знаний и виделись мне вполне способными добыть кое-что. Я увидел эту возможность и стал чуточку снисходительнее к Тароне и тем просителям, которых она присылала. Я даже стал посещать сходки киркволльских малефикаров. Иногда. Когда мне было скучно. На одном из таких собраний Тароне с гордостью, будто это было достижением, представила мне своих людей из Круга. Я запомнил только её, только Марен. Марен. Забавное имя. Длинные тонкие пальцы, прекрасная кожа – это руки настоящего ученого, вот бы еще хоть раз взять своими пальцами её… Марен… Ма… н… Откуда взялось столько черных клякс? Мои руки дрожат. Я снова и снова переживаю мгновения нашей первой встречи. Я чувствовал боль, ужасную боль в груди. Сердце моё, от которого я столь отвык, что даже смирился с тем, будто оно иссохло за ненадобностью, трещало как камень под ударами молота. Я весь осыпался осколками. В остатки меня забивали клинья, пока я не разлетелся тысячей частей, но меня сшили заново искрящимся бешенством молний, моё собственное сознание обманывало меня! Я едва дышал, мне казалось, я умираю. Умираю на руинах прежнего себя, на тех самых остатках, которые я бережно сохранил, чтобы помнить любовь, чтобы помнить смерть. Марен улыбнулась - и неожиданно я ожил. Моя кровь обернулась огнем, жгущей лавой жизнь забурлила во мне, сквозь меня – из-за неё. Я был счастлив, я был без ума. Я с трудом выпустил её руку из своей. Я до сих по чувствую то прикосновение, как будто оно было вчера. И мне так же приятно. Я точно так же безумен. Я пьян. Я совершенно пьян от этой любви, я по-прежнему голоден до того исступления. Я отправил Марен букет белых лилий. Она – избрана. Она – моя невеста. Навсегда. *** Я любил Марен. Долго, с упоением, со страстью. Я любил без спешки, я любил её так, словно медленно задыхался гарью пожарищ. Тяжело, жарко, по спине катились липкие капли. И каждый вздох, точно последний перед глубоким погружением во тьму. И я с радостью тонул в этой одержимости, я угасал в этом черном омуте. Я с блаженством закрывал глаза, отдаваясь своему желанию, и открывал их уже другим. Обновленным, настоящим. Её тело раскрылось. Она вся раскрылась для меня – только для меня одного! – так, как не раскрывалась еще ни для одного мужчины. Её тело расцвело остовом белых ребер, бархатом упругих лепестков нежной плоти, густым ароматом алого нектара. Я держал её сердце в своей руке, я ощущал, как оно вздрагивает в такт моему дыханию, как нить пульса неистово бьется в мою ладонь. Ей не нужен рот, чтобы говорить. Я избавил её от надобности подбирать слова, от возможности повторять вслух нелепые глупости, уже слышанные мною не один раз. Я не хочу портить наши отношения пустой болтовней. Её лицо божественно, её глаза прекрасны, её взгляд тянет жилы из моей души. Я обмирал всем нутром, я чувствовал, как мне становится горячо. Мне тесно в собственном теле, оно неспособно вместить в себя всё, что я испытывал тогда и продолжаю испытывать сейчас. О, как бы я хотел длить и длить те мгновения. Я безотрывно, жадно смотрел в её глаза, я видел тот восхитительный миг, когда последнее эхо надежды затихло в тишине, когда отчаяние приобрело форму обреченного покоя. Я был ласков с ней, я сказал ей, что люблю. В её глазах – застывший ужас неизбежного. Спустя еще один удар сердца – истинное понимание. Вот теперь она верит мне. Я никогда не обманываю. Экстаз ослепил и срезал все ощущения этого мира. Я сгорел дотла. Кровь на моих руках теплая, яркая. И пахнет лилиями. *** Я не помню, сколько дней прошло. Кажется, я бродил по Киркволлу, я тенью следовал за зыбкими силуэтами людьми, я даже с кем-то говорил, кого-то случайно толкнул. Я не помню, не помню ничего. Я очнулся в холодном поту. Это был всего лишь сон. Я здесь, а она осталась там. Нас снова разлучили. Мне так не хочется просыпаться! Но я обещал ей найти способ быть вместе, и я найду его. *** Эйфория отпускала меня мучительно и больно, будто гнилые струпья сползали с костей. Разум возвращался неохотно, но я должен думать. Я запер себя наедине с собой и принялся за работу. После безумного опьянения пришел холодный расчет без грамма мешающих эмоций. Я собрал все свои записи, отредактировал перспективное, сжег ненужное. Последний опыт провалился, образец оказался испорчен. Я пробовал негашёную известь, чтобы сохранить ноги. Но что-то теперь не нравится текстура кожи. Попробую что-нибудь еще. Другое. *** Через людей Тароне со мной связался Первый Чародей киркволльского Круга магов. Я был удивлен его письму. Кажется, этот Орсино кое-что смыслит в магии. И не только в академической. Что ж, посмотрим, куда заведет нас это завязавшееся общение. Книга, которую он прислал в подарок, весьма любопытна. *** Я остываю. Я не должен терять над собой контроль как тогда, с Марен. Я должен быть осторожнее. Киркволл – город храмовников. К тому же до меня дошли слухи, будто некто выспрашивает обо мне. Я навел справки. Новости порадовали. Мой ученик не вынес разлуки и приехал за мной. О, Гаскар, надеюсь, я выкрою минутку, чтобы увидеться с тобой, но сейчас я слишком занят. И слишком устал. В последнее время мне всё чаще кажется, что портрет смотрит на меня с укором. Я знаю, я всё понимаю, и я так же, как и ты, хочу воссоединиться, как можно скорее. *** Никогда бы не подумал, что буду готов поверить в подобное, но воистину неисповедимы пути Создателя. Я увидел её выходящей из борделя. Я узнал её, и мне стало тошно. Я едва поборол в себе желание ударить её за бесчестье. Как же можно это божественное тело пятнать грязными лапами продажной любви?! Осквернение. Это осквернение моей святыни. Я проследил за ней до её дома в Верхнем городе. Завтра утром к этому порогу доставят букет белых лилий. *** Нинетт. От неё пахло дорогими духами, мятым в сладком беспамятстве шелком и десятками чужих рук. Я вычищу её от этой грязи. Я ненавидел её порок, я безжалостно выжигал его, я чувствовал, как через страдания уходит чернота из этой трухлявой души, из оскверненного тела и остается только чистый восторг единственной эмоции. Боль. Она умоляла меня остановиться, я хотел, чтобы она кричала еще громче. Никто не услышит её, никто не помешает мне сделать то, что я задумал. Она упивается ложной надеждой, захлебывается мольбами. Пусть. Её руки, её ноги, её пустая голова мне ни к чему. Только тело. Я подправил его по своей памяти: распорол это творение Создателя, превращенное в ошибку, и сшил заново. Вот теперь – идеально. *** Скоро годовщина. Я надеялся завершить работу к этому времени, но одного фрагмента не хватает. Извини, радость моя. Подожди еще. Я не забыл своего обещания. Когда я увижу этот фрагмент, то узнаю. Это лицо я узнаю, где угодно. Название: «Последнее. Несбыточное» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Ульдред/ж!Амелл, Йован, Ирвинг Категория: гет Жанр: драма, юст, AU Рейтинг: PG-13 Размер: ~2800 слов Предупреждение: кинк Примечание: Отсылка к кодексу — Мастер Ульдред?.. Воздух потревожил свечу, качнув пламя в сторону. — Хм? — Я хотела бы узнать, как именно связь с демоном отзывается в сознании. — Никак. — Но... Учитель молчал. Ульдред был мужчиной средних лет с примесью северных кровей. Он обладал своеобразной привлекательностью: резкие черты лица, густые тёмные брови вразлёт и карие глаза в сочетании с бритой головой и крючковатым носом, придавали ему вид заезжего факира из театральной труппы, подтянутого и моложавого. Её наставник был немногословен, частенько отмахивался от вопросов и исполнял свои обязанности крайне небрежно. Солону задевало такое отношение, но, как ни странно, в то же время заставляло из кожи вон лезть, чтобы завоевать хоть малейшее его расположение. Она поджала пальцы в тесных туфлях: новые выдадут нескоро, а старые, с потёртостями и дырками на дешёвой коже, натирали мозоли на косточках, так что она предпочитала незаметно скидывать обувь при удобном случае. Ученицей Ульдреда она стала около полугода назад. Первый чародей Ирвинг отказался от наставничества над ней и назначил нового ментора, не потерпев никаких обсуждений с обеих сторон. Нужно ли говорить, что это не пришлось Старшему чародею по душе? Ульдред часто бывал в разъездах, к тому же отвлекался и на личные исследования, хотя всё больше его занимали дела политического характера в среде обществ, а ученица, похоже что, стала для него обузой. В покоях её учителя всегда было мало света из-за окон-бойниц, так что даже днём приходилось зажигать свечи. Чародей любил бывать в одиночестве и, хоть затворником его никак было не назвать, не любил пустую болтовню, большие сборища и пересуды. По углам сплетники шептались, будто бы Ульдред ярый борец с магией крови, о чём она как-то сообщила наставнику. Спустя какое-то время он приказал Солоне обращаться к нему не иначе как Мастер — как называют своих наставников в Тевинтере. Игра слов, понятная только им двоим. — Но почему тогда проявляется одержимость? — Потому что чужая воля берёт верх. — Как принуждение? — Как неосознанное влечение. — То есть незаметно? Ульдред улыбнулся себе под нос. Амелл сглотнула комок в горле. — Зачем вы доверились мне? — повела она плечом. Мастер что-то промычал и посмотрел в окно. Ответа не последовало. Тогда она опять нарушила тишину: — Я разобралась с тригоном Тенебриума. Посмотрите? — Конечно. Можешь иди, Солона. Амелл неловко поднялась из-за стола, влезла в узкие лодочки и запихнула книги со стола в заплечный мешок. Уже у дверей её окликнул спокойный голос: — Так ты всё поняла? — Да. *** Тактика была проста. Она находила среди учеников тех, кто был недоволен жизнью в Круге. Разделяла их чувства и тем самым постепенно становилась той, кому можно открыть свои мысли. Мастер Ульдред называл такие встречи проверкой, и она не могла её завалить. Сначала было страшно, но, как оказалось, все, что нужно делать, это внимательно слушать, что говорит собеседник, смотреть на его жесты и мимику и пытаться почувствовать чужие переживания. С каждым разом получалось лучше и лучше, а после того, как она освоилась подстраиваться, само собой вышло и управлять ими. Как говорил учитель: «И никакой магии крови тебе не понадобится». Поначалу она упивалась тем, как ловко у неё получалось разоблачать магов, склонных к мятежу. Раз за разом она называла имена Ульдреду, а он внимательно слушал и кивал головой. Но он не говорил ничего, и в конце концов её воодушевление пошло на спад: она делала что-то не так. Позже Солона поняла, что это бессмысленное занятие — недовольных магов в Круге было большинство, и лишь немногие гордились своим положением взаперти. — Мастер Ульдред, вы просили меня говорить обо всех, кто поддерживает идею, чтобы храмовники убрались из Башни. Но я ещё не встречала того, кто целиком и полностью не разделял моего мнения. — Ты можешь дать ответ, почему так выходит? — Они все этого хотят? — неуверенно произнесла Солона. — Да. На самом деле каждому человеку противна сама мысль, что кто-то будет контролировать каждый его шаг, проверять, следить, сомневаться. Предавать доверие. Подумай, в чём твоя ошибка. Она сдвинула брови: — Следует различать, чего они хотят и на что они способны. — Именно. Ты должна оценивать их возможности. Пустые заявления ни к чему не приведут. Слушай внимательнее, наблюдай, анализируй. — Скажите, Мастер, вы думали над тем, почему Ирвинг отправил меня к вам? Ульдред подошёл к ней, облокотился на стол и коснулся пряди волос выбившейся из туго собранного пучка: — Отчасти, чтобы ты научилась тому, что я умею. Эту партию я передаю тебе, временами получая огромное удовольствие, — Солона боялась дышать, от подобной близости учителя в голову лезли развязные мысли. Он ей не просто нравился, она восхищалась им. Приходилось сохранять самообладание, чтобы не выдать себя, хотя она была не уверена, что это поможет, что он не читает её как открытую книгу, что он не наслаждается ею. Последнего ей хотелось больше всего. — Но главная причина, почему ты здесь, это то, что Первый чародей подозревает меня в маленьком заговоре, а потому попросит тебя рассказывать обо всём подозрительном, что ты заметила. Обо всём, что мы с тобой тут обсуждаем. — Ульдред завёл прядь ей за ухо. — Если он уже этого не сделал, да, малышка? Солону будто ошпарили кипятком, а потом вылили ведро ледяной воды, и она забыла как дышать. От лица отлила кровь. — И чего ты сидишь? Беги к старику скорей. И она стрелой вылетела в коридор и бросилась вниз, в комнаты. Уже у дверей она заметила как голые пятки шлёпают по холодному камню. Её туфли остались наверху под столом. *** На следующий день она как ни в чём ни бывало прошла в комнату Старшего чародея. Лодочек нигде не было, по телу пробежала лёгкая дрожь: она испугалась, что Ульдред просто выбросил их со злости и не захочет больше иметь дело с такой неуравновешенной дурой. — Не это ищешь? — он держал в руках новую пару обуви, красные туфельки на небольшом каблуке, как у чародеек. — Не совсем, — ответила она, выпрямив спину. К её стыду Мастер подошёл к ней и опустился на одно колено: — Подай мне ногу. Жар снова подступил к телу, в голове метались сотни виспов. Она неосознанно вытянула носок, запоздало вспомнив, что её пальцы оставляют желать лучшего: все в натоптышах и содранных корках, к тому же, ей пришлось пройтись по башне босиком. Она чуть не умерла со стыда. Но Ульдред невозмутимо взял в ладонь стопу и лёгким медленным движением вдел в туфлю. Тот принял ногу с лёгким шлепком. — Идеально, — прошептал он. Проделав то же самое второй ногой, он выпрямился, разгладил складки на мантии и сел в своё кресло возле книжного шкафа. Новая обувь была как будто продолжением ног — действительно, идеально. Солона набрала воздуха в лёгкие и не спеша повернулась обратно к столу, плавными движениями достав из сумки, в которую Мастер аккуратно сложил все её вещи, чернила, перо и свиток. Она подышала на кончик пера и макнула его в баночку. Ульдред всё это время внимательно смотрел за её действиями, сидя в кресле, вальяжно расставив ноги и подперев голову рукой. — Что ты делаешь? — наконец, спросил он. — У нас сегодня нет занятий. — Пишу письмо Первому чародею, чтобы он поменял наставника. — Вот как, и зачем же? — Потому что я не смогу больше врать вам. — Так не ври. — Я не могу. — Можешь. Просто не хочешь. Твой выбор определяет желание. — Не могу! — она поставила жирную кляксу и прошипела: — Проклятье… — В таком случае, может, ты и права, — махнул рукой Ульдред. — Пиши свою бумажку и убирайся отсюда. К глазам подступили слёзы. Руки тряслись и не хотели слушаться. — Ну? — переспросил учитель. — Что же ты перестала писать? Солона отложила перо и взяла в руки свиток. А потом порвала его на четыре части. — Я всё расскажу, — сказала она чётко. Ульдред улыбнулся: — Внимательно послушаю. *** Солона с Йованом когда-то проводили много времени вместе. В библиотеке, в классах, в комнатах. Он стал ей как брат, но когда участились индивидуальные уроки, времени на общение почти не осталось. В какой-то миг она даже испугалась, что может потерять его, а потом, окончательно усилив её страхи, Йован поделился догадками, что его намерены Усмирить. Был способ, чтобы подобного не случилось, чтобы и дальше оставаться вместе. Только нужно, чтобы Ульдред не разочаровался в новом ученике, а Йован не догадался, что она к этому причастна. Мастер предостерёг её, чтобы к ней вело как можно меньше ниточек, сказал использовал третьих лиц и ни в коем случае не признаваться другу кто же на самом деле руководит ими. А Солоне так хотелось поделиться с Йованом всем, что происходит с ней в жизни. О глупой игре в шпиона, в которой она может стать единственной проигравшей, о своих переживаниях, сомнениях. Столько времени она выслушивала других, не имея возможности выговориться, что хотелось кричать. Солона не знала, сколько ещё выдержит в двойной игре, а хуже того, она до сих пор не знала на чьей же она всё-таки стороне. — Кто-нибудь ещё? Она помотала головой. — Не знаю. Представляешь, Элодия — маг крови... она утверждает, что хочет защитить себя. Я в это не верю. Друг нервничал. — Опасно говорить об этом здесь. Коридор между спальнями просматривался с двух сторон и, когда тут не толклись ученики или храмовники, был отличным местом для переговоров. — Будет странно, если мы спрячемся в углу. — Все и так считают, будто мы парочка, — бросил он хмуро. — А и пусть, так даже лучше. — Тебе никогда не было дела до того, что думают другие. Амелл фыркнула: — А тебе было что ли? Йован осмотрелся по сторонам: — Спасибо, что предупредила. В последнее время все только и шепчутся, что о малефикарах в башне, тайных заговорах и перевороте. — Глупости и только. Не переживай. — Я и не переживаю. Может, было бы и хорошо, если начался переполох. И Солона безошибочно поймала его мысли. Он захочет попробовать. Он способен. Её друг именно тот, кто нужен. — Храмовник... — мрачно протянула она, когда тень показалась из-за поворота. *** Ульдред подлил чая в её кружку. Сладкого, с лёгкой с горчинкой. — Благодарю, Мастер, — Солона сделала глоток и прижала горячую чашку к щеке. Он отставил чайник на стол и вернулся в кресло, как обычно, переплетая пальцы между собой, поставил локти на подлокотники. Амелл разместилась на полу, сидя на краю полотна огромной карты Тедаса, пристроив свой зад где-то в районе Сегерона и мысленно извиняясь перед его жителями. На карте они магией обозначили места Моров, охватывающих Тедас. Четыре цвета виспов подсвечивали очаги наибольшего скопления порождений тьмы, а красными точками были отмечены места, где погибли Архидемоны. — Что ты видишь? — Это ужасно. — Само собой, но что ты видишь? Что она должна была видеть? Перед глазами вставали картинки из страшных рассказов, реки крови и орды тварей из учебников по истории. Горящие сёла и города, опустошённые земли, выжженный Андерфелс. — Я вижу смерть. — А ещё? Думай как учёный, а не как обыватель. Она собралась с мыслями. Что-то должно было зацепиться за взгляд. — Нет системы, как они появлялись и как проходили. Первый Мор пришёл тихо, незаметно, из-под земли, второй вспыхнул стихийно, хаотично... — Что ты сказала? — Хаотично, — она просияла, — Зазикель — Бог Хаоса! Как же ещё он должен был начаться… Думат вышел на поверхность из тишины, когда собрал полную армию порождений тьмы. Андорал, Бог Рабов, примечательно, что его убил эльф, но ещё и то, что праздник андоралис символизирует лето. Антива и лето связаны неразрывно как солнце и луна. Ульдред мягко посмеялся: — Всё это очень занимательно, но смотри ещё. Она смутилась и слегка отодвинулась в сторону моря, чтобы была видна вся суша. — Ферелден ещё не был объят Мором. — Да. Это имеет под собой какой-то смысл, особенно когда в башню приходят новости о том, что гарлоки были замечены недалеко от земель Коркари. Войска короля выдвигаются к Остагару, а к нам едет Серый Страж в поисках рекрутов. И всё это, само собой, не настоящий Мор. Она пролила чай на колени. — Ты боишься? — спросил он, перебирая пальцами в воздухе, будто бы дёргал за невидимую нить. — Нет. — Война — это хаос. А в хаосе рождается новый порядок. Стоит подумать, что Круг может получить от неё. — Вопрос в том, что ты хочешь получить с этой войной. — Как всегда проницательна, моя Соль. Я назначил твои Истязания на начало грядущего аннума, и у тебя останется три дня, чтобы подготовиться. Я намерен дать тебе пару томов занимательной литературы для внеклассного чтения. — А это законно? — посмеялась она. — Естественно нет! — в тон ей парировал он. — Но это то, что тебе сейчас нужно. Солона одним глотком допила остатки чая и поднялась на ноги. — Возьми с третьей полки. Старайся прочитать их как можно быстрее и не при свидетелях. У нас скоро дойдёт до того, что будут сжигать всякую книгу, где упоминаются демоны и способы взаимодействия с ними. Помни, что в первую очередь книги — источник знаний, а уж насколько полезный, оценивать тебе. — Что-нибудь ещё, Мастер? — переспросила она. Ульдред смотрел ей прямо в глаза. От этого взгляда у неё по спине пробежали мурашки. — Позволь мне надеть их. Солона перевела взгляд на туфли под столом. *** Амелл мчалась в библиотеку, крепко прижав к груди лямку рюкзака. Будет война, несомненно. Ульдред не стал бы тревожить её без надобности, он дал ей знать, чтобы она готовилась. Ей придётся вычислить тех, кто сдался, тех, кто преследует не цели Мастера, а свои личные, и сравнить, насколько они выгодны всем. Или же нет. Она не знала, что хуже из двух пыток — терпеть, надеяться, служить, или же если бы Ульдред тогда прогнал её прочь, но не давал вовсе никаких надежд. Чего он ждёт от неё?.. Чего хочет?.. Доверяет ли?.. Лица учеников и магов мелькали тенями, она не смотрела в них и проносилась мимо, погружённая в мысли. Никто не здоровался с ней, хоть многих в башне она знала по именам. Солона чувствовала их всех: они боялись её, боялись, потому что она хранила их секреты, никто не хотел привлекать внимание к их связи, и потому инстинктивно обходил стороной. Сети расставлены повсюду, и она ходит, переступая через петли, всего одна ошибка — и она в силках. Щё-л-к. Она резко обернулась на лязг стали и застыла посреди лестницы. Показалось. — Проклятье, — всё ещё оборачиваясь назад, Солона сделала шаг. Она ударилась о что-то твёрдое и искры сверкнули в глазах. Железо встретилось с носом, кровь хлынула на подбородок и грудь, каплями орошая пол. — О, прости, пожалуйста! — храмовник бросился было помочь ей, но латной перчаткой саданул по щеке, оцарапав кожу. — Да ты издеваешься что ли?! — вскрикнула она и отшатнулась от него. — Смотри, куда прёшь, истукан! — Я не нарочно!.. Я не видел, извини!.. Молодой паренёк со смешными светлыми кудряшками на голове, что-то ещё промямлил, опустил голову и поспешил удалиться. Амелл достала платок из сумки и приложила к носу. Ученики застыли, глядя, как шёлк становится алым. Солона махнула рукой, что всё в порядке, и направилась дальше. Как только она дошла до общего зала, нырнула за колонну с удобным тупиком, и прошептала заклятье. Кровотечение тут же остановилось. Пальцы гудели от всепронизывающей энергии. *** Первый чародей расхаживал по кабинету, заложив руки за спину. Он тревожно вздыхал и кряхтел, как настоящий старик, хотя Солона не раз была свидетелем, что Ирвинг прекрасно обходится и без этого маскарада. Метроном тревожно отмерял время, стуча в голове как набат. Она вжалась в спинку резного кресла, будто и сама хотела стать её частью. Было бы странно, если она не нервничала в такой день, приходилось соответствовать. — Значит, ваши занятия с Ульдредом проходили успешно? «Те, что касаются магии крови, несомненно. За спиной шептались издевающиеся голоса: шёлковые платки и туфельки чародеек — да ты в фаворе, не иначе». — Да, — бросила она, — более, чем успешно. Я в восторге. — И ты не заметила ничего странного за всё то время, что находилась со Старшим чародеем? «Он трётся о мои ноги, словно послушный пёс, гладит их и исступлённо дрожит от каждого прикосновения. Можно ли это считать нормой?» — Нет, что вы, ничего такого я не отметила. — Выходит, что его деятельность по поимке магов крови искренняя инициатива, проявленная как высшая форма лояльности Кругу. «Ульдред сотрёт тебя в пыль при первой удобной возможности, он уже раскинул паутину по всему Кругу, осталось дёрнуть за ниточку. Тебе и Грегору достаются только те маги, которые не прошли проверку. Малая жертва. Меньшее зло». — Выходит, что так. — Ну что же, раз он допустил тебя до Истязаний, твоё обучение подошло к концу. Хотела бы ты что-то ещё рассказать мне перед тем, как отправишься в зал испытаний? — Мне повезло, что у меня в наставниках были такие великие чародеи, как вы и Ульдред. — О, благодарю, дитя. Надеюсь, мы сможем ещё многому научить тебя и в будущем, только уже как равную. Она смущённо улыбнулась. — Ах да, — спохватился он, — Чуть не забыл спросить, пока ты здесь. Твой друг, этот юноша, Йован, как он? В последнее время он выглядит весьма встревоженным. Сердце пропустило удар. — В порядке. Немного волнуется, ждёт своей очереди на Истязания. Что-то случилось? Ирвинг махнул рукой и улыбнулся сквозь бороду лучезарной улыбкой: — Нет, что ты! Не переживай, тем более в такой день. Я спросил совершенно к слову, ведь очень часто старшие ученики болезненно переживают достижения младших друзей. — Да, он немного дуется на меня, — выдавила она. — Зависть — неблагодарное чувство. — Не думаю, что у него всё настолько серьёзно. — Верно, поговорим о нём позже. Тук-тук-тук. Метроном остановился. *** Написано наскоро, на конверте пятна свежей крови. «Передаю это письмо со Стражем и надеюсь на его порядочность. Никто из нас не мог подумать, что выйдет всё так, как произошло, но, давай признаемся честно — мы отделались малой кровью. Йовану удалось бежать. Пожалуйста, не дай ему погибнуть. Я знаю, ты можешь всё. И последнее. Ты как-то сказал мне, что желание определяет выбор, который мы совершаем. Я поведаю тебе о самом бредовом, несбыточном желании. Оно приторно-сладкое, как корень сухостебеля, что ты давал мне на ночь, и иллюзорное, как Тень. Я хочу, чтобы мы с тобой ещё встретились в Остагаре. — Твоя(?) Соль». Название: «Заветное желание» Автор: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Квентин, его жена Форма: коллаж Категория: гет Рейтинг: G Референсы/источники: скриншоты из игры Забрать баннер? <a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=5340859" target="_blank"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/6/6/3066042/83282697.png" alt="<span class=" border="0"/></a

@темы: Квентин, арт, Йован, гет, Ульдред, джен, м!Сурана, ж!Амелл, Фракционные войны: Реванш, Ирвинг

---

Малефикары: Кровавые ритуалы и контроль сознания. Том 2

[Дориан и все все все]

Название: «Твой Остагар» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Ульдред, Винн, Ирвинг, Инес Арансия, ОМП Категория: джен Жанр: драма Рейтинг: G Размер: ~5500 слов Предупреждение: незначительный ООС Винн Примечание: Отсылка к кодексу «Винн вечно тыкала в глаза Ульдреду его долгом перед учениками, а он только хотел, чтобы его оставили в покое. Неудивительно, что он рехнулся и стал убивать всех подряд». Когда в Кинлох пришел указ короля выделить магов в его армию, собираемую против порождений тьмы, Круг забурлил. Совет старших чародеев собирался два дня подряд, чтобы утвердить списки командируемых. Еще день ушел на согласование его с храмовниками. Но на четвертый день из башни на озере Каленхад выступил отряд из полутора десятков магов под присмотром трех десятков храмовников. – До сих пор не могу поверить, что тебе удалось протолкнуть кандидатуру Ронуса, – Винн поджала губы. Ульдред оглянулся в хвост колонны, где названный маг плелся на смирной соловой лошадке. Не многим жителям Круга удавалось за свою жизнь научиться ездить верхом. Поэтому в конюшнях на берегу всегда держали самых спокойных и флегматичных коней. Мерин самого Ульдреда, казалось, мог поспорить бесстрастностью даже с усмиренным. Они ехали уже пару часов, солнце начинало припекать, на потеющую кожу оседала дорожная пыль. Храмовники традиционно держались чуть особняком, и Винн по непонятной причине решила, что хочет побрюзжать именно на Ульдреда. – Не вижу ничего странного, Ронус сильный стихийный маг и еще не бывал снаружи после своих Истязаний. Он должен пройти и эту проверку. Чародей старался говорить ровно и не выдать своего раздражения. Винн, хоть и была любящей поучать всех вокруг занудой, в то же время являлась влиятельным членом Круга. Не стоит ее отталкивать по пустякам. – Ты прекрасно знаешь, что парень не слишком умен. И он либертарианец! – Как и я. Чего ты хочешь, Винн? – получилось скорее устало, чем раздраженно. Ульдред отер рукавом вспотевшее лицо, расстегнул ворот мантии. – Я буду присматривать за вами. – Как будто мало нам храмовников, – а вот теперь он, кажется, разозлился. – Если ты не возражаешь, я хотел бы насладиться путешествием, я, знаешь ли, тоже давно не выезжал из башни. Чародейка, оглядев его с головы до ног, фыркнула и пнула каблуками свою кобылу. «Определенно, есть какая-то вселенская несправедливость в том, что я так плохо приспособлен к тяготам внешнего мир, а старухе, обожающей свою клетку, все как с гуся вода». Ульдред снова оглянулся на Ронуса, удостоверился, что парень по-прежнему слегка ошалело озирается вокруг, и погрузился в свои мысли. Последнее письмо оставило странное ощущение. Его покровитель писал, что в Денериме сейчас неспокойно, зреет что-то непонятное, и поэтому он приостанавливает попытки задобрить Церковь. «Но, – говорилось в письме, – я почти уверен, что вижу другую возможность принять тебя в свою свиту. Может даже, кого-то захотят ко двору. Но помни, ты обещал служить мне, так что на дворец не рассчитывай. Пока ничего конкретного сообщить не могу, но постарайся попасть в армию – мне намекнули, что король затребует магов». Ответить со всеми предосторожностями у чародея уже не хватило времени, и он понадеялся, что покровитель и так все поймет. Путешествие на юг, несмотря на боль в бедрах, пыль и жару, доставило магам несомненное удовольствие. А оказавшись в королевском лагере, суматошном, полнолюдном и отличающимся от их обычной жизни настолько, насколько это вообще возможно, жители Круга совсем приободрились, даже несмотря на все возрастающее напряжение рыцарей Церкви. *** В Остагаре Ронус почувствовал себя дурно. Пусть во время путешествия огромные открытые просторы пугали его, пусть нескончаемый ветер вызывал головную боль, пусть лицо обгорело на солнце, но он был счастлив. Ему казалось, что его душа воспаряет прямиком к Создателю, что он птица, наемник, что идет куда хочет, неутомимый искатель приключений! И даже эскорт храмовников не умалял его радости от чувства свободы. Но в королевском лагере… Толчея, гомон, непередаваемая мешанина запахов и вони – даже в башне его не окружало столько людей, здесь все были незнакомцами, угрюмцами, странными, грубыми, непонятными. Ронус вздохнул с облегчением, когда их отряд, проследовав через хаос войск, отгородился частоколом и храмовниками от этого ужаса. Умом он понимал, что это от них отгородили солдат, потому что это маги опасны и непредсказуемы, но ему было плевать. На этот небольшой пятачок запретили заходить солдатам, они снова оказались заперты в своем привычном окружении – братья по дару-проклятию и надзирающие рыцари Церкви, и молодой маг почувствовал почти облегчение. – Ульдред, ты только посмотри! Целые тыщи вооруженных людей, способных уничтожить все на своем пути, а опасными считают нас! Смущенный своей радостью от восстановления статус кво, Ронус посчитал нужным погромче выразить лояльность либертарианцам, а то вдруг лидер и наставник заметит неподобающие эмоции и посчитает его предателем или – хуже – слабаком. В ответ чародей глянул нечитаемо и пошел в выбранную палатку. Кусок лагеря, отведенный для представителей Круга, организовали заранее, кто-то из присутствующих тут церковников озаботился их «правильным» проживанием. От них же маги и храмовники получили кашевара, и, как впоследствии выяснилось, похоже, парень этот был послушником в ордене или даже простым ополченцем, выдернувшим короткую соломинку. После ухода Ульдреда Ронус заозирался вокруг, выбирая себе незанятую палатку, и напоролся на осуждающий взгляд Винн. Старуха неимоверно бесила его еще в бытность его учеником, и очень захотелось показать ей какой-нибудь неприличный жест. Но, осознавая свою значимость, все-таки его откомандировали к армии – к армии! Как взрослого и ответственного! – Ронус задрал нос и надменно произнес: – Что, старшая чародейка, хотите сказать, я не прав? – он уже собирался разразиться речью о несправедливости угнетения магов, но Винн только хмыкнула и тоже ушла. Случившийся рядом храмовник обидно заржал: – Нашел кого переубеждать. Иди уже, недоросль, складывай манатки, сейчас инструктаж будет. *** Ульдред, сжимая в кулаке обрывок пергамента, выглянул через щель проема. У костра сидело несколько человек, но вокруг царила ночь, и если миновать пятно света, он сможет скрыться незаметно для всех. Проблема была в том, что все палатки были установлены входом к центру, и ночная стража, и просто любой любопытный увидит, если кто-то куда-то пройдет. Если сделать вид, что отлучился до выгребной ямы, то пройти можно, но стоит немного задержаться, как пошлют храмовника проверить. Одна молоденькая магесса, Ульдред не помнил ее имени, от местного обеда сделалась скорбна животом: но рыцари все равно приставили к ней наблюдающего, чтобы она не выскользнула за частокол. Поэтому, убедившись, что темнота наступила в полной мере и вне света костра никто его не увидит, чародей отошел от входа, торопливо стянул мантию, достал припасенный дублет и подошел к задней стенке. Через некоторое время к воротам их лагеря приблизилась фигура – обычный солдат, заурядный чумазый мужик, бритый наголо от вшей, в замызганном дублете с прорехой в правой подмышке, выцветших штанах, заправленных в стоптанные сапоги. Немного не доходя до освещенного факелами прохода, Ульдред задрал куртку и сделал надсечку на голой коже живота. Одинокая капля, черная в темноте, покатилась по буграм шрамов от таких же порезов, пока сильная воля не дернула ее вверх и вперед. Исчезающе тихий шепот пронесся в ночной темноте и вонзился прямо в уши одному из караульных. Еще одна надсечка – и второй караульный присоединяется к недолгой беседе со случившимся рядом солдатом. Ночные дежурства такие скучные, а вокруг новые люди, интересные события. Мужик оказался нормальным, пара фраз о погоде, о жратве, уверенность в победе – и он отправился дальше, бедняга полуночник, нагуливающий сон. Караульные увидят его ночью еще раз, но это будет уже другая смена, ничего подозрительного, что накануне начинающегося Мора кому-то не спится. Чародей шел по лагерю, стараясь не выдать своего беспокойства или неуверенности. Он озирался, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры из записки, но вокруг были только костры, палатки, солдатня, грязь под ногами, пару раз Ульдред запнулся о спящих собак, вяло огрызнувшимся ему вслед. Он начинал переживать, что даже если сумеет дойти до назначенного места, то его там просто не дождутся. В какой-то момент, не найдя ничего лучше, он нырнул в густую тень, дождался одинокого гуляку и снова пустил кровь. Заставив одурманенного солдата довести его до разрушенного купола и старательно запомнив дорогу, чародей снял чары и отправил его восвояси, заставив забыть об этом происшествии. Несмотря на всего две потраченные капли, Ульдред чувствовал себя измотанным – сложнее всего контролировать и сдерживать процесс, потому что так и подмывает пошире вскрыть тело, чтобы кровища хлестала потоком, сметая своей силой все препятствия. Научиться филигранно и аккуратно использовать каждую каплю драгоценной влаги – самая сложная часть запретной практики, о чем зачастую даже не догадываются ее адепты. Ульдред пришел к этому знанию сам и очень им дорожил, прибегая к нему лишь изредка, в самых важных случаях. Его еще ни разу не заподозрили в малефикаруме, и это было его самое значительное достижение. Переведя дух и вновь достав нож с пояса – посох он взять не мог, а так будет защита на случай подставы – маг вступил в полуразрушенное здание. Сначала ему показалось, что он опоздал, и в руинах никого нет, но через пару мгновений одна из теней под стеной пошевелилась. К нему подошел мужчина, оглядел его и кивком головы поманил за собой. Они куда-то шли, в темноте переступая камни развалин, упавшие ветки и прочий мусор. Молчание не нарушил ни один из них. Ульдреду стало казаться, что они уже вышли за пределы королевского лагеря, как проводник остановился, кивнул и растворился в тенях. Маг уселся на подвернувшееся бревно и стал ждать. К счастью, его визави подошел почти сразу. Он выглядел как типичный ферелденский аристократ – смуглый, темноволосый, со здоровенным носищем. *** Когда король объявил о совете и приказал представителю магов прибыть, чтобы назначить им цели в грядущем сражении, Ульдреду пришлось выдержать баталию прямо в своей палатке. Винн попыталась самоназначиться на пост представителя на правах самой старшей чародейки, с чем и пришла к нему. Отправляя магов в Остагар, Ирвинг не назначил главного. Пытаясь усидеть на двух стульях, он понадеялся, что Ульдред и Винн уравновесят друг друга, и каждый из них не позволит другому слишком увлечься и забыть, кто они и где. И поэтому сейчас чародей был вынужден приложить все силы, чтобы получить доступ на совет. – Винн, я не против того, чтобы ты представляла нас перед королем, в конце концов, ты образец для нас всех. Чародейка поджала губы. – Не думай, что я куплюсь на эту лесть, Ульдред. Я не глупенькая ученица. – Ну, так и я не дурной подросток. Я к тому, что тебя знают даже вне Круга, твое слово, если и не веское, но его выслушают. Я, и ты прекрасно это знаешь, никогда не пытался лезть во внешнюю политику, искренне полагая, что все свои беды маги могут решить без посторонней помощи. Как бы там ни было, конечно, ступай на совет. Винн замерла в нерешительности. Ей не понравились оскорбительные намеки, сказанные задушевным голосом, но этого можно было ожидать. А вот то, что старший чародей так легко согласился отдать пусть невеликую, но все же главенствующую роль, было подозрительно. Ей начинало казаться, что он что-то задумал или что-то знает. Ульдред выгнул бровь, как бы намекая, что чародейке пора убираться. И Винн, понимая, что все равно ничего не выяснит, уже собралась уходить, но тут в палатку заскочил Ронус. Увидев, что у его старшего товарища посетительница, он замялся, не решаясь начать разговор. И это должно было поставить точку в разговоре и подтолкнуть уже чародейку уйти, но странным образом, наоборот, остановило. – В чем дело, Ронус? Что ты хотел сказать?– Винн обязательно нужно было выяснить, в чем дело, прежде, чем уйти, она не могла оставить либертарианцев без присмотра. Хотя Ульдред отличался значительным благоразумием, Винн полагала, что он способен закрыть глаза на чужое безрассудство и даже потакать чьим-нибудь глупостям в корыстных целях. – Я… вообще-то я… – молодой маг обычно бывал задирист и даже нахален, но в этот раз запинался и таращил глаза, словно ученик, которого только привели в башню. Это окончательно убедило Винн, что дело нечисто. – Вообще-то, – Ульдред подпустил сарказма в голос, – тебя ждет король. Он видел, что магесса сомневается, что хочет остаться и вытрясти душу из оболтуса Ронуса, что ее долг – о, этот удобный, прекрасный, такой уместный сейчас долг – не позволяет ей пустить дела на самотек. И он не хотел давать ей ни минуты на то, чтобы собраться с мыслями. – Ты только что с жаром доказывала мне, как важно, чтобы магов Ферелдена представляла ты. Что твои рассудительность и опыт помогут на военном совете полководцев и короля, но стоило сопливому мальчишке распустить нюни, как ты, наплевав на государственные дела, понеслась их подбирать, – теперь мужчина не скрывал презрения. – Недаром говорят, что война – не женское дело. – Я не сопливый! Я думал, вы меня уважаете! – Ронус из всего сказанного услышал слова только про себя. Ничего удивительного в этом не было. Ульдред намеревался поговорить с ним потом, поблагодарить за столь удачное появление, иначе пришлось бы выдать свою заинтересованность в участии в совете. Ну и конечно, кто станет воспринимать всерьез обиды этого глупца. – Ульдред! Ты не должен так неуважительно отзываться о нашем младшем коллеге! Ты всегда с пренебрежением отзываешься об учениках, но полноправные маги… – кажется, Винн села на любимого конька. – Король, Винн! – Ах да! До этого момента Ульдред чувствовал, что все идет, как надо, однако сейчас, вступая на тонкий лед, он знал, что рискует. Винн могла его раскусить. Она, несмотря на все свои недостатки, бывала проницательна. Ульдред не хотел ей давать ни малейшего повода заподозрить себя, а в этом он был мастер. – Реши уже, старшая чародейка Винн, пойдешь ли ты представлять магов перед власть имущими или останешься возиться с нашими внутренними вопросами! – в этот раз ни сарказма, ни презрения, ничего. Суровая решимость в холодных глазах. Магесса раздраженно махнула рукой: – Тогда иди ты! Вряд ли прославленный Ульдред станет заниматься насущными проблемами сопливых юнцов. Когда-нибудь ты поймешь, что пренебрегать молодежью непростительно! Прославленный чародей Ульдред качнул головой, словно бы с легким изумлением признавая свое поражение, подхватил посох и был таков. На пути в королевскую ставку чародей позволил себе несколько мгновений торжества. Порой ему казалось, что люди прозрачны и предсказуемы не менее, чем демоны, стоит только найти эмоцию или чувство, на которых они «паразитируют», и ими можно вертеть хоть вокруг своей оси. У него была точная информация о том, когда будет совет и когда придут с приглашением на него. Он точно знал все сильные и слабые стороны своих собратьев. Поэтому достаточно было при сплетнице Алейне обмолвиться, что он знает способ выйти за частокол и провести время с женщиной, как в течение часа можно ждать одного из двух молодых магов, с которыми дружит Алейна. И если Солим постеснялся бы прийти к Ульдреду, то Ронус был достаточно нагл и самоуверен для этого. Конечно, подгадать его точный приход было невозможно, но этого и не требовалось: любой момент разговора с Винн или даже до начала разговора его бы вполне устроил. От Ронуса требовалось только не опоздать. И он не подвел. А уж сыграть на чрезмерном стремлении Винн опекать молодежь смог бы и идиот. Пусть теперь разбирается с юношескими фантазиями. Почти весь совет Ульдред молчал. На самом деле здесь легко могли бы обойтись без него или любого другого мага. Им бы передали потом приказ, а они бы выполнили. Но это была политика. Король – или скорее его советник и военачальник тейрн Логейн Мак-Тир – хотел что-то сказать Церкви. И еще чародею отвели маленькую роль, ради которой он сегодня сцепился с Винн. Впрочем, и стычки со старухой были делом если не привычным, то и не слишком редким, и резоны попасть на совет у него были свои. Когда речь пошла о сигнальном огне, Ульдред предложил магов. Кто, как не они умеет зажигать высоко и ярко. Но проблема была в том, что он не знал никого из этих людей и не смог подобрать наиболее действенной формы предложения, поэтому просто изобразил готовность помочь и желание быть полезным – не слишком явные, но заметные. Преподобная мать, что коршуном смотрела на него с момента появления и целесообразность чьего присутствия на совете была еще меньшей, чем его собственная, тут же перебила мага, даже не дав толком развить мысль. В общем, ночной собеседник предупреждал, что так, скорее всего, и будет. Но это было неважно. Весь совет чародей приглядывался к тейрну Логейну, пытаясь определить, что он за человек. Он понял несколько вещей: Мак-Тир не политик, а солдат. Он подавил свою солдатскую прямую сущность, чтобы стать политиком, потому что так было необходимо для страны, и он ненавидит себя за это. И самое главное: он способен и рискнуть ради победы, и отвернуться от союзника в случае успеха. И то, и другое вполне устраивало Ульдреда – он предпочитал иметь дело с расчетливым мерзавцем, а не с принципиальным идеалистом. Определившись, он произнес условную фразу, подтверждающую его участие в заговоре. Теперь осталось выжить в сражении. *** Три храмовника и восемь магов пробирались по вязким топям, выбиваясь из сил. Две лошади, везущие троих неспособных идти самостоятельно –в отряде магов быстро лечатся раны, но не истощение. Жалкие остатки плесневеющего хлеба, несколько полос завяленного мяса, да две лошади, что еще идут. Десять пузырьков лириума, из которых только четыре по своей концентрации предназначались храмовникам. Ульдред не знал, радоваться ему, что у них есть средство пополнить запасы сил на случай встречи с группой порождений тьмы, с бандой дезертиров, с кем угодно, или бояться, что рыцари Церкви начнут сходить с ума от нехватки своего наркотика. Надо признать, храмовники доблестно выполняли свой долг и защищали магов не только от них самих, но и от окружающей агрессивной действительности, что и привело к значительному сокращению числа рыцарей. Так получилось, что их все уменьшающийся отряд оказался сначала без рыцаря-лейтенанта, а затем и без сержантов. Оставшиеся три рыцаря, один из которых был опустошен после схватки с эмиссаром, были весьма молоды. Ульдред перетягивал на себя одеяло командования постепенно, и теперь стал полноправным лидером их жалкой группы. Маги, совершенно не приспособленные не только к походной жизни, но даже просто к длительным пешим переходам, постоянно ныли, храмовники стоически терпели их стансы, а Ульдред насмешками, сарказмом и просто злостью заставлял их заткнуться и идти. Ему самому было тяжело, ноги гудели, сапоги грозили развалиться в любой момент, влажная жара выматывала быстрее всяких сражений, но он не мог позволить себе слабости. По ночам он делал мелкие надрезы на боках и заговаривал кровь на отдых всего организма. По-хорошему, надо было бы накладывать заклинание на всю их группу, но тупица Ронус еще в начале их бегства стал агитировать за побег, заявлять, что им не нужно возвращаться в башню – все посчитают их мертвыми, и они смогу спокойно прожить остаток жизни. После того разговора в палатке молодой маг все еще дулся на Ульдреда и совершенно не воспринимал слов старшего коллеги: на резонные возражения, что идея абсолютно дурацкая и полностью лишена смысла, он не рисковал отвечать, но на лице его яснее ясного читалось «Ты нас предал! Испугался свободной жизни!» Ульдреду совершенно не улыбалась роль гонимого отступника, ее он мог обеспечить себе почти в любой момент. Он хотел, чтобы его оставили в покое на законных основаниях, чтобы никто не смел тыкать ему в лицо его магией. Поэтому он предпочитал политику исследованиям. И исследования наставничеству. Глупцы раздражали его не меньше надзирателей, хоть и бывали порой удобны, а ученики почти никогда не отличались умом. Даже уже прошедшие истязания. Поэтому заклинание на восстановление тела он накладывал только на себя. Когда остальные еле тащились и уже мечтали о горячей ванне и теплой постели вместо вольных хлебов, Ульдред был собран, относительно бодр и, главное, уверен в себе, что кроме его статуса способствовало его лидирующей роли. Естественно, у подобных манипуляций были и побочные эффекты: раздражительность, которую чародей списывал на неприятную обстановку и усталость, начинающаяся бессонница и конечно же навязчивые мысли. Ульдред пока с легкостью различал зов Тени в своем сознании, но он никогда раньше не использовал магию крови так часто, и не знал, как долго сможет балансировать на грани, не переступая ее. Но риск стоил того, и чародей вновь разверзал свою плоть. – Солдаты! Храмовники были подготовлены к путешествиям лучше магов, и они первыми заметили большой отряд вдали. Ульдред приказал остановиться и на всякий случай приготовиться защищаться. От отряда к ним направилась небольшая конная группа – переговорщики. – Караульный разъезд армии тейрна Логейна! Назовитесь! – Маги из Кинлоха. Возвращаемся в Круг. Старший группы, окинув их взглядом, хмыкнул. – Ну и жалкие же вы, ребята. Пошли, дадим вам еды и коней. Люди Ульдреда явно воспряли духом. Пока магов откармливали и укутывали, расспрашивая, как они выбрались из котла порождений тьмы, пока храмовников вынимали из покореженных лат и подбирали доспехи взамен, у старшего чародея случилась небольшая беседа с командиром отряда. Задачей солдат было патрулировать границы Диких земель и подбирать всех выживших для новой армии против порождений тьмы. Были у командира сера Мербола и особые приказы, про один из которых он и рассказал собеседнику. – Значит, это ты Ульдред? – произношение командира выдавало в нем простолюдина, выслужившегося до рыцаря. Чародей провел грязной ладонью по лысому черепу и утвердительно кивнул. – Есть особый приказ на твой счет. Сказано искать тщательно и в случае обнаружения передать следующее: договоренность в силе, но нужен совет. Рэдклифф. – Что «Рэдклифф»? – Ульдред недоуменно нахмурился. Он понятия не имел, о чем идет речь. – А я знаю? Приказано передать дословно. Я и передал. Взбодренные маги и храмовники в сопровождении небольшой группы солдат отправились на север. Их пока не призывали в армию повторно, и каждый мечтал насладиться комфортом до того, как это случится. А Ульдред продолжал ломать голову, что хотели сказать его высокопоставленные друзья. Когда они прибыли в Лотеринг, вопрос наконец разрешился. *** – Йован? Какой еще Йован? Перед Ульдредом стояла женщина-солдат. Чародей не сомневался, что она одним движением руки может сломать ему шею, но это не помешало ему оценить открывающуюся перед ним картину. Женщина была хороша, и это не способствовало плодотворности попыток освежить память. Воительница скрестила на груди руки, чем только подчеркнула свою очевидно не мужскую сущность. – Он сказал, ты его учил. Ульдред посмотрел на нее скептически, как бы говоря «где я и где учил?». Женщина уже собралась добавить еще что-то, как их перебили. – Прошу прощения! – к ним тяжелой поступью подошел храмовник. Он был не из остатков кинлохского отряда, совершенно незнакомый. – Да, сер? – Ульдред уже понял, что сейчас произойдет. – Вы маг. Это не было вопросом. – Старший чародей Ульдред, если быть точным. Рыцарь был местный, лотерингский. Он дотошно выспросил все детали их военной кампании, выяснил, где остановились остальные маги и храмовники, и ушел проверить слова чародея, не забыв на прощание кивнуть своему собрату по ордену. Теперь еще один храмовник внимательно следил за магом издалека. – Так что там с Йованом? – напомнила о себе женщина. – Не знаю такого. Все настроение беседовать пропало. – Он сказал, что бежал, потому что его хотели усмирить. – Что? – Ульдред снова включился в разговор. Он попытался вспомнить все о том случае перед отправкой в Остагар. Кажется, парень тогда залил кровью весь этаж. *** Их встретили как героев. И как побежденных. По Кругу неслись шепотки о новом призыве и плач по погибшим. Их вежливо ни о чем не расспрашивали, но в каждой паре глаз горело любопытство, каждый ждал, что он окажется тем самым избранным, кому ветеран битвы под Остагаром поведает о всех тяготах и горестях и ужасах войны. Вот прямо сейчас, сей момент… А Ульдред маялся. После встречи с разъездом он не прибегал к магии крови, но симптомы, что начались во время скитания по Диким землям, не проходили. Это пугало и мешало, потому что сейчас требовалась вся выдержка, все самообладание и весь разум, чтобы повести игру как следует и избавиться уже от вечного надзора. Добиться покоя. На следующий день после прибытия горстки магов, Ирвинг собрал совет. На нем произнесли торжественную речь по погибшим, особо помянув Винн. Вторым вопросом было выбрать новую группу магов для армии, если информацию о Море подтвердят. И, наконец, слово взял Ульдред. – Возможно, нам всем грозит Мор. Это еще не доказано, но мы обязаны допустить такую возможность. Но я обращаюсь к вам не поэтому. Мы – маги. Мы – чародеи. Нашей воле подвластны стихии, жизнь и сама смерть. Ирвинг нахмурился, Торрин отодвинул свиток, на котором рисовал схему руны. Все остальные подобрались, впитывая каждое слово. – Мы выполним свой долг, когда бы нас ни призвали. Мы защитим страну, нет – страны, которых мы почти не видели. И вернемся в свою башню, вспоминать, возможно, самое великое деяние в нашей жизни. По крайней мере, этого от нас ожидают. Но я заявляю – даже Мор не должен отвлечь нас от наших насущных проблем. Я даже думаю, что наоборот: Мор – это прекрасная возможность показать всему миру, что маги – это не зло. Маги – союзники, маги сражаются рядом, бок о бок с простым солдатом. Я сражался. Никто из присутствующих не был под Остагаром. Поэтому не знал, как Ульдред и другие чародеи поливали огненными потоками группку солдат, что оказалась окружена огромным числом порождений тьмы. Они были и так обречены, но осознание этого не делало работу легче, пусть вместе с ними сгорали заживо десятки, сотни моровых тварей. – Мор – это способ доказать, что мы достойны освобождения. Ульдред чувствовал, что вспотел. Это не имело никакого отношения к речи, он произносил их, разной степени пафосности и бессодержательности, почти на каждом совете, потому что этого от него ожидали. Настоящая работа велась не так. Озноб и испарина были новыми последствиями магии крови, он чувствовал это. И чувствовал, как на периферии сознании эхом отдается «…освобождения …свобождения …ждения». – Если ты закончил… – поднялся Ирвинг. Он с легкостью заметил малейшую заминку в речи своего старшего чародея. – Вообще-то, нет. Не в этот раз. Я должен спросить вас, коллеги, на что вы реально готовы, чтобы получить свободу. Потому что сейчас, прямо сейчас мы можем ее получить. Если только вы не станете сидеть сложа руки. Головы заинтересованно склонились, в глазах появился расчетливый блеск. Безумные проекты либертарианцев чаще всего оказывались пшиком, но Ульдред слыл очень разумным и очень прагматичным. Он никогда не бросал слов на ветер и если что-то предлагал, это стоило как минимум выслушать. – Король мертв. Не вздрагивайте, вы это знаете. Для нас, магов, это мало что меняет. Взглянем правде в глаза – ничего не меняет. На трон сядет новый король и станет править по-своему. Только одно будет неизменно – стены клетки вокруг нас. Потому что королям нет дела до нас. Но нам есть дело до них. Если мы окажем услугу будущему королю, ему придется отблагодарить нас. Вряд ли мы избавимся от надзора Церкви совсем, но даже определенное смягчение условий будет лучше, чем ничего. И это станет первым шагом. – Но мы даже не знаем, кто станет следующим королем! У Кайлана нет детей. Как мы сможем оказать услугу кому бы то ни было, если не знаем, кто он и что хочет. Ульдред с трудом удержался от закатывания глаз: Годвин сидел в совете не за ум, а для перевеса лоялистов (хотя этот просто подпевал Ирвингу, чтобы Первый чародей не прикрывал его контрабандные делишки). – Ты зришь в корень, старший чародей Годвин. Нет однозначного наследника трона, а значит начнется борьба за власть. Если мы предложим свою поддержку одному из претендентов, мы сделаем его обязанным нам. – И кого ты предлагаешь поддержать? Чувствовалось, что молодой еще – не старше самого Ульдреда – лидер эквитарианцев Торрин будет решать не за или против плана, а в зависимости от личности претендента. – Я думаю, мы должны решить это сообща. Ульдред сел. Первая партия была разыграна, как ожидалось, без проблем. Но это была разминка, вскоре начнется самое сложное, самое главное, для кого-то самое интересное. Но не для лидера лоялистов. Ульдред был хорош в интригах и заговорах, но никогда не получал от этого удовольствия. Это был способ достичь цели, не более того. – Кхе-кхе! – Ирвинг откашлялся. – Не кажется ли вам, уважаемые чародеи, что мы недостаточно осведомлены о внешней для нас политике государства, чтобы мы могли решать, кто достоин нашей поддержки, а кто нет? Не лучше ли нам переждать волнения и примкнуть к победителю, чтобы нас не вырезали в чужой борьбе за власть? Не лучше ли нам остаться при своих? – У нас нет никаких своих! – неожиданно выступил Фонст. – Все одолжено Церковью. И хуже в любом случае не будет. Мы не ввязываемся в войну, нас на нее призывают. Я уверен, каждая из сторон захочет получить нас к себе. И мы наконец сможем действительно что-то выбрать. По крайней мере, я уверен, что мы должны попробовать. Поддержка эквитарианцев оказалась весьма кстати. Лоялисты остались в меньшинстве, и Ирвинг постановил: – Две недели, чтобы выяснить все, что сможете, во внешнем мире о политике, претендентах, Море и аристократах. Две недели на то, чтобы братства ознакомили своих членов с вариантами и выбрали предпочтительные. Через две недели соберемся вновь. На выходе из зала совета Ульдреда уже ждал Гревид. Старший чародей кивнул и произнес «Собирайте». *** В комнате Ульдреда было прохладно. Он, как истинный ферелденец, не жаловал жар и топил камин только зимой. Но Инес была мерзлячкой и, входя сюда, первым делом зажигала огонь. Вот и в этот раз она направилась к очагу, краем глаза наблюдая за хозяином. Он был без мантии, в одних штанах и тонкой рубахе с распахнутым воротом, покрытый легкой испариной. Он явно был болен, но Инес не собиралась заострять на этом внимание – Ульдред уже взрослый, и сам во всем разберется. – Я первая? – слегка удивленно спросила она. Женщина существенно задержалась в библиотеке и полагала, что все уже в сборе. – Ты единственная, – Ульдред умел быть обаятельным, если хотел. – Ну что ж. Давно не виделись и не уединялись. О, вино. Откуда? – У меня свои секреты, и я их не раскрываю. Чародей уже вплотную подошел к гостье и положил руку ей на талию. – Так что, сначала выпьем, потом все остальное? Инесс некуртуазно фыркнула: – Вино подождет. И первая начала распускать завязки на мантии. Вечером, уже в своей жарко натопленной комнате, Инес и думать забыла об Ульдреде, полностью погрузившись в найденную ранее книгу. А сам Ульдред сидел на смятой постели, ощупывая шрамы на животе, груди, боках, даже на бедрах, и пытался справиться с подступающим ужасом. Он не спал уже третью ночь. *** Гревид был вторым лицом либертарианцев в Кинлохе, он был одаренным педагогом и многие ученики, прошедшие через его руки примыкали к братству, порой радикально меняя свои взгляды на гораздо более свободолюбивые. Его академический труд по истории братства был известен во всех кругах. А еще он был, пожалуй, единственным другом Ульдреда и его доверенным лицом. Но и ему чародей не сказал о своих проблемах. Если уж не помогли предпринятые им самим меры, не поможет ничего. Зато о договоренности с людьми Логейна он поведал другу без утайки, и они вместе разработали несколько сценариев проведения совета. Реализовался наиболее благоприятный для них, и сейчас они собирали весь свой актив, чтобы объяснить, кого им поддерживать и что говорить остальным. Они разворачивали широкую сеть пропаганды, лжи, замешанной на правде, и обещаний, подкрепленных сомнительными намеками. Они искали временных союзников и наиболее влиятельных врагов, пытаясь заполучить первых и устранить вторых. Работа шла на всех уровнях, от совета Круга до ученических спален. В пространство обсуждения включили и храмовников, как Грегор ни сопротивлялся и ни пытался запретить. У магов было право поддержать власть, политическую волю, сторону в войне. Отбирая у них свободу, их забыли лишить и права делать выбор не за себя, но за целые народы. Поэтому даже рыцари приняли участие в обсуждении будущего Ферелдена. Вернувшиеся из Остагара маги и храмовники окончательно вознеслись на пьедестал. А уж Ульдред потратил достаточно времени, чтобы объяснить им, что с ними случилось в армии короля. Они были свято уверены, что Логейн спас положение. И все шло прекрасно, Круг очевидно склонялся к поддержке тейрна Мак-Тира, объявившего о своем регентстве, пока в башню не вернулась Винн. Эта морщинистая старуха одним своим праведным гневом и возмущением расстроила половину договоренностей и планов. Она стала более «свежей» героиней и свидетельницей, ее лишения были новее, чувства – острее, а репутация слишком непоколебимой. Она во всеуслышание объявила, что «видела смерть короля своими глазами», как будто от этого событие становилось достоверней, а все ее суждения становились правдивей. И она сообщила, что не все в мире так гладко, как хотелось бы некоторым: Серые стражи, говорят, выжили – как будто не могло быть доказательством их злого умысла, население волнуется, аристократы собирают войска – ну словно и в этом непосредственно виноват Логейн, а не начинающийся Мор. И еще кто-то отравил эрла Рэдклиффа, дядю короля. Почему ведьма смотрела при этих словах на него, Ульдред не знал. Она не могла ничего выяснить, заподозрить или просчитать – туда не вело никаких ниточек от чародея. Скорее всего, разыгралась вновь приобретенная паранойя, и Винн просто мечтала испепелить более удачливого мага взглядом. О да, Ульдред видел в ее глазах зависть – от того, что он выбрался из бойни раньше, что он не шел один, что ему помогли солдаты. Что в Круге к нему все прислушались, стоило только предложить что-то реальное. Винн, как и многие лоялисты полагала, что либертарианцы могут либо бежать, либо сотрясать воздух. Они очень редко понимали, что вся жизнь члена братства либертарианцев – ждать, ждать, возможно, единственного в жизни, но шанса чуть-чуть ослабить удавку. И как только Ульдред его увидел, он воспользовался им, и теперь Винн ненавидела его за это. Чего не мог предугадать расчетливый и рациональный Ульдред, так это того, что эмоции Винн смогут так сильно повлиять на его планы. На поле логики его позиция была безупречна, Логейн был идеальным кандидатом для поддержки Кругом. Но старуха просто обвиняюще кричала «Он виновен в смерти короля!», и люди отключали разум. Выкидывали его на свалку. Король, которого они никогда не видели, которому не было никакого дела до них, оказался важнее, чем целая башня заключенных в ней людей. Для этих самых людей! Мертвый король стал символом торжества иррациональности над всем – личной выгодой, общим благом, здравым смыслом. Поэтому, когда совет круга проголосовал поддержку одобренного Церковью кандидата, это не стало неожиданностью. «Они же не просто предпочли другого кандидата, которого привяжут к себе обещанной помощью и политической поддержкой, они похерили саму идею получить задолжавшего им монарха». С непроницаемым лицом Ульдред встал и ушел в свою комнату. Ему нужно было подумать. По дороге его нагнал Гревид. Он не спросил, как прошел совет, это было понятно с самого начала, а кто еще не сообразил, тому уже донесли и точные результаты голосования. Он просто спросил: – Что дальше? Эта вера в тактический гений друга и лидера, это доверие и понимание зацепили какие-то струнки в глубине души Ульдреда, он встрепенулся, еще не осознавая мыслей, что в любой момент могли обрушиться на него. Поэтому механически произнес: – Мне надо подумать. Будь готов. Когда в его комнату пришла Инес, она нарушила какой-то звенящий баланс, державший чародея в оцепенении последние пару часов. – Винн всегда была вся из себя моралистка, ты же знаешь. – М-м. – Я не собираюсь тебя утешать, я не умею. Но могу предложить немного отвлечься. Что хорошего было в Инес – ее не пугали его шрамы. И она не считала получение знаний зазорным. Ей нравились растения, а кому-то вот власть, что такого? И этот здоровый цинизм и, может быть, даже бездушие сблизили двух немолодых магов. В определенном смысле, она даже была дорога Ульдреду. – У тебя поездки никуда не запланировано? – Собиралась в Хайевер. А что? – Когда ты сможешь уехать? Самый ближайший срок? Нерешительность и сомнения окончательно оставили Ульдреда, и теперь он решительно шагал по комнате, рассекая воздух ладонью. Инес хмуро на него посмотрела – совершенно нехарактерная для чародея нервозность в движениях напрягла ее, но она ответила только, что-то прикинув в уме: – Послезавтра. – Тогда уезжай. Иди прямо сейчас и начинай собираться. Не задерживайся. – Ты скажешь мне, что задумал? Чего ты хочешь, Ульдред? – Я просто мечтаю, чтобы меня оставили в покое, Инес. Забрать баннер? <a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=5340859" target="_blank"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/6/6/3066042/83282697.png" alt="<span class=" border="0"/></a>

@темы: орг, Винн, гет, Ульдред, джен, Фракционные войны: Реванш, Инес Арансия, оригинальные, Ирвинг

---

Кровавые ритуалы и контроль сознания. Том 3

[Дориан и все все все]

Название: «The world is not enough…» Автор: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: ж!Хоук/Орсино, фоном Мерриль и остальные персонажи игры Форма: клип Категория: дженогет, AU Рейтинг: R Референсы/источники: игра Dragon Age II Размер: 52 mb, 3:25 мин. Примечания: каноничная смерть Андерса и совершенно неканонично выживший Орсино Забрать баннер? <a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=5340859" target="_blank"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/0/6/6/3066042/83282697.png" alt="<span class=" border="0"/></a>

@темы: гет, Орсино, клип, ж!Хоук, Фракционные войны: Реванш

---

Желания смертных влекут демонов в этот прекрасный мир.

[DA-Demons]

Название: Что ты знаешь о демонах? Автор: DA-Demons Бета: DA-Demons Пейринг/Персонажи: Мерриль, Зибенкек Категория: джен Жанр: драма, AU Рейтинг: PG-13 Размер: 736 слов Цитата: "Кровь кормит, кровь питает. В крови слышен зов. Кровью скреплен договор. Мой хозяин омыл себя в реке крови, и пришел Великий Зибенкек!" - запретные знания. «Что ты знаешь о демонах, Мерриль?» — спрашивала Изабела, когда уставала рассказывать о себе. Редко, но все же такое случалось, и тогда пиратка долго перебирала все темы, на которые можно поговорить. В представлении Изабелы две подруги могли обсуждать земли и страны, приключения и битвы, секс, женщин, мужчин и еще сотню маленьких милых штучек... И ничего из этого не годилось для беседы с Мерриль. Страны эльфийка видела лишь мельком, не отходя далеко от лагеря, главным приключением стало знакомство с Хоуком, «милые штучки» всегда почти всегда значили что-то невообразимо важное для эльфов, а секс... Тогда беседа превратилась бы в лекцию, и Мерриль вновь только слушала бы. «Что ты знаешь о демонах, Мерриль? — спрашивала тогда Изабела, облизывала губы и лукаво подмигивала. — Только не о тех громадных уродах или вывернутых наизнанку одержимых, а о... Ты знаешь, о чем я». Мерриль улыбалась и смеялась, рассказывая о демонах Желания, неумело перевирая байки и нет-нет, да вставляя парочку серьезных замечаний. «Гордыня считается самым опасным демоном... но это все враки, — временами в ее голосе даже сквозила надменность — которая, впрочем, быстро забывалась после кружки-другой. — Гордыня имеет одно лицо, тогда как Желание... Желание становится всем, что ты хочешь видеть». «О-ох, котеночек, когда ты говоришь так, воображение разыгрывается ни на шутку!» Изабеле не надоедает слушать — бурная фантазия всегда подкидывает новые идеи. Возможность проверить домыслы предоставилась очень быстро, во время сна Фейнриэля, и Изабела сдалась с легкостью — демон предложил корабли, а их она всегда любила больше, чем людей. «Что ты знаешь о демонах, Мерриль?» — спрашивала Хранительница Маретари, устало и печально, встретив Мерриль и вновь разочаровавшись. Нет, она не собиралась возвращаться в клан — лишь пришла вместе с Хоуком. И новая беседа не принесла ничего — по мнению Хранительницы, Мерриль так ничего и не знала, и не понимала, и делала все неправильно. Впрочем, Мерриль заверяла, что все хорошо, и Хранительница ей верила. Маретари не ведала об одном — о том, что запретные книги Тароне не уничтожены. Хоук, всюду совавший свой нос, сбросил их Мерриль, купившись на большие глаза и пламенные обещания быть осторожной. Хранительница хотела видеть девочку-ученицу, играющую с огнем, но все-таки способную не обжечься, а Хоук хотел видеть искусную колдунью и верную соратницу — и Мерриль легко удавалось дать им обоим то, чего они желали. «Кровь кормит, кровь питает, — писал Даббон Хайт. — В крови слышен зов». И Мерриль действительно слышала — и голосов было больше, чем один. «Кровью скреплен договор», — читала Мерриль, капая кровью на грязный пол. Голос Желания звучал громче, а Мерриль хотела многого. И все это у нее будет, говорил голос. Элувиан, память, наследие... и то, в чем она пока боялась признаться даже себе. И главное — осознание того, что она, Мерриль, вполне способна совладать с кем угодно. Даже с... со старым-старым демоном, ведь не может же Зибенкек и впрямь быть одним из тех, кто учил древних магистров магии крови? «Что ты знаешь о демонах, Мерриль?» — спрашивал Фенрис время от времени, хмурясь и цедя слова сквозь зубы. Она широко распахивала глаза и рассказывала с восторгом и дружелюбием, так просто, будто говорила о котятах. Фенрис — он крепкий, лучше отвести подозрительный взгляд и дождаться, пока он сам фыркнет и прервет ее. «Мой хозяин омыл себя в реке крови», — шептала Мерриль одними губами, когда запретное учение, наконец, явило себя во всей полноте. «Реки крови» оказались не иносказанием, не вскрытыми венами, а множеством, множеством жертв. Клан не поверил ни ей, ни Хоуку, — и вот... Десятки тел, десятки мертвых сородичей — вот чем стал клан Сабре. Рекой крови. Но отступать уже было поздно, и Мерриль, вытирая залитое алым лицо, оставляя светлые следы на красной коже, прошептала последнее: «И пришел Великий Зибенкек». ...Но правда была в том, что пришел он уже давно. И вот, уже в доме Хоука, прорыдав несколько дней кряду, Мерриль вновь слушала это «Что ты знаешь о демонах, Мерриль?» — и знала все. — Я просто вспоминаю, — Хоук тер лоб в раздумьях, — тот случай с Фейнриэлем, Тень... Еще тогда стало ясно, что ты не подвержена влиянию демонов. Помнишь, от меня отвернулись все, стоило демонам заговорить. И Изабела, и Фенрис... А тебя они будто и не увидели. Так почему Маретари все равно не верила в твою стойкость? — Хранительница, — Мерриль тихонько всхлипнула и страдальчески изогнула брови, — она всегда... боялась за меня. Как мать. — Извини, я не хотел... «Все он хотел», — думала Мерриль. Хотел и хочет быть нужным, хочет расспрашивать, успокаивать и слышать благодарности, хочет защищать — после смерти сестры и матери он и не видит ничего другого. «И не увидит», — думала Мерриль, нежась в объятиях и трогательно склонив голову ему на плечо. Эта компания была слишком интересна, чтобы покидать ее так скоро. Название: Жажда жить Автор: DA-Demons Бета: DA-Demons Пейринг/Персонажи: рандомный обитатель Тени Категория: джен Жанр: драма, ангст Рейтинг: PG Размер: 602 слова Предупреждение: все тлен. Цитата: «Постарайтесь представить себе главные побуждения, присущие человечеству. Агрессия? Голод? Да. Но главное, первородное ― это страх...» ― Из лекции прославленного храмовника сэра Хэйворда Мир был по-своему прекрасен. Малейшее усилие, — которое усилием, по-сути своей, не являлось, — и все вокруг менялось подчас до неузнаваемости. Каждое движение отражалось на ветрах, каждое слово — на землях и водах. Удивительный, безграничный мир сотканного из паутин мечтаний миража, реального для его обитателей и иллюзорного для гостей. Тень, — так его называли смертные, попадавшие сюда. Они блуждали по Тени, кто-то восхищаясь и мечтая задержаться подольше, кто-то — пугаясь и отчаянно пытаясь выбраться. За ними было интересно наблюдать, им было... приятно помогать. Их страдания нарушали порядок вещей, искажали легкую дымку сна Тени, и не помогать им попросту не получалось. Но это все равно было приятно. И он помогал. Частично — ради себя, частично — ради всего своего родного мира. И совсем немного — ради самих страдающих. Он утешал безутешных, показывал путь потерянным, будил слишком загостившихся. Успокаивал потревоженных вторжением виспов и помогал спрятаться самым боязливым духам, не желающим даже близко оказаться к тропам, которыми гуляли гости. Он был счастлив, мир — спокоен и легок. И все шло так, как должно. До тех пор, пока его не вырвали из Тени. Поначалу он не понял, что происходит. Он слышал зов, мольбу о помощи — и не мог противиться ей. Он шел дальше и дальше, повинуясь настойчивым уговорам, пока не заметил, что они не похожи на обычные просьбы — скорее, на властный, не терпящий возражений приказ. Ритмичные фразы, подкрепленные грубой силой, болезненно отдавались во всем его естестве, не давая свернуть или остановиться. Он уже не шел — его тащило, выдирало из Тени мощным вихрем чужой воли. Теперь уже он кричал, звал и молил оставить его. Но ничего не менялось от его мольбы. Он кричал, корчась от боли, когда мир вокруг него становился все плотнее и плотнее. Кричал, когда его раздирало изнутри приказом, которому он не мог, но был обязан подчиниться. Кричал, когда тело внезапно стало таким же ощутимым и настоящим, как и этот чужой, страшный мир. Он молил вернуть его домой, пока не стало слишком поздно. Молил отпустить, ослабить сковавшие его цепи. Молил не мучить его и убить, пока он еще был способен принять эту смерть. Он звал, пытаясь понять, где он оказался. Звал, ища своих мучителей. Звал, ожидая приказа. — Смотри, — выдохнул юный маг, потрясенно глядя на скорчившегося на полу демона. — Получилось! Мы вызвали его! — Тише, — нервно оглядываясь на забаррикадированную дверь, шикнул его товарищ. — Не хватало еще, чтобы нас тут накрыли храмовники. — А теперь пусть и накроют, не жалко! Мы вызвали настоящего демона! Кто нам теперь посмеет противостоять! — Тшшш! Это ты хотел кому-то доказать свою силу. Не я. Я просто хочу выжить. Самый осторожный из магов выглянул в окно и удрученно сообщил: — Кстати говоря, уже вечер. — И что? — А то, что разбойников на дорогах стало больше. — Ты совсем мало спал, да? — сочувственно уточнил первый, разглядывая вызванного демона. — Мы натравим на них эту тварь. Думаешь, много людей способно ей противостоять? — Я все еще считаю это плохой идеей. — Ты хочешь жить или нет? — Да, но... — Тогда заткнись и помоги мне. Надо же как-то им управлять... Он не чувствовал ничего, кроме боли. Иссушающей, сводящей с ума боли, застилающей все мысли и желания, кроме одного: уничтожить источник этой боли. Но где он? Почему так страшно и горько, пусто и больно, больно, больно... Перед ним стояли смертные. Маленькая группа ужасно могущественных, но в то же время невероятно слабых смертных. Раздувающихся от собственного величия, отчаянно боящихся его. И пытающихся ему что-то приказать. Каждое их слово и жест отдает ненавистью и страхом, болезненным и сладким, таким... вкусным. Он потянулся к ним, ломая слабые оковы, чуя, как шаг за шагом их страх становится все сильнее. Ароматнее. Желаннее. Но слаще всего была их смерть, полная отчаяния и осознания безысходности. И разрывая последнего из них он улыбнулся впервые с тех пор, как был вызван в этот мир. Название: Нарушитель Автор: DA-Demons Бета: DA-Demons Пейринг/Персонажи: маленький демон Гнева, демон Желания Категория: джен Жанр: AU, юмор Рейтинг: G Размер: 926 слов Предупреждение: сова не моя, траву одолжил по заявке из Дежурки по заявке из Дежурки: Испорченных духов у нас хватает, а напишите про испорченного демона! Мир был огромен и изменчив. Точнее, он знал что мир огромен и изменчив, но никогда не видел этого. Наблюдая за смутными обрывками чужой истории и трепеща под действием проносящихся в воздухе сильных, но мимолетных желаний, он никогда не смел пойти куда-либо за пределы своего маленького уголка, выжидая случая пройти свое Испытание. *** — Обратите внимание: страсти смертных никогда не бывают статичными. Они плавно перетекают одна в другую, окрашиваясь самыми разнообразными оттенками, и от того, насколько удачно вы определите текущую главенствующую эмоцию, будет зависеть своевременность вашего предложения и, в итоге, вероятность подчинения смертного себе. Исходя из формулы перед вами, успех будет зависеть от таких коэффициентов, как... Я вижу, у нас есть желающие пройти Испытания прямо сейчас? С чарующим звоном многочисленных золотых цепочек Желание, объяснявшая совсем еще молодому поколению демонов основы проникновения в человеческое сознание, обернулась к слушателям. Секция Лени как обычно спала во главе со своим воспитателем, подопечные Отчаяния, безутешно рыдая, строчили шпаргалки, а в стороне брошенных на произвол судьбы воспитанников Кошмара то и дело раздавались приятно леденящие сознание крики. Нарушитель, из-за которого Желание была вынуждена прервать лекцию, обнаружился среди подрастающего поколения Гнева. Уничтожая рабочую атмосферу всеобщей полыхающей кучи-малы, он бродил между приличными, сражающимися демонами и убеждал их помириться. Желание с удовольствием схватилась бы за сердце, если бы оно у нее было. Но пришлось ограничиться выдворением нарушителя за пределы его сектора и небольшой беседой, в ходе которой выяснилось, что он не только совершенно не осознает себя демоном, что было бы приемлемо, но и не имеет ни малейшего представления о том, как полагается вести себя его виду. Что было хуже, гораздо хуже. Не потому, что тот мог рассеяться раньше, чем станет полноценным демоном, но потому, что подобное невежество означало только одно: он не слышал ни слова из лекций Желания. Ничто так не выводило ее из себя, как невнимание к ней. — Итак, ты полагаешь, что вон те большие сгустки пламени должны жить мирно, я не ослышалась? — Да, — часто-часто закивал подобием головы нарушитель. — Я не понимаю, как они вообще могут жить в этом беспорядке! Это приводит меня в ярость, но они не слушают, они никого не слушают, тупицы! — Если тебя это так злит, почему ты не перебьешь их всех? — Потому что я ненавижу насилие! Оно злит меня еще больше! Желание удовлетворенно кивнула, наблюдая, как ярко заполыхал ее ученик. Случай оказался не совсем безнадежным, хотя и достаточно странным. — Так позволь своей ярости струиться сквозь тело. Прими ее силу и сделай своим оружием против тех, кто посмел тебя рассердить, — ядовито улыбнулась Желание. — Уверена, с такими впечатляющими данными тебе не составит труда одержать победу и подчинить их себе. — Но зачем? — Чтобы они выполняли твои приказы, разумеется. Сможешь заставить их сделать все, что нужно тебе. Будешь старшим, хм, демоном. Нарушитель задумался. Даже немного потух, пытаясь примерить высказанное учителем предложение. А Желание, сочтя свою работу блестяще выполненной, вернулась в центр площадки, готовясь продолжить лекцию. — Итак, на чем мы остановились? — А что такое Испытания? — Громко спросил кто-то из совсем новеньких подопечных самой Желания. На него тут же зашикали демоны постарше, высказывая каждый свою интерпретацию, но быстро смолкли, слушая ответ. — Это ваш выпускной экзамен. Его должен пройти каждый выживший за время обучения для того, чтобы стать полноценным демоном. На время Испытания вам предоставляется в личное пользование небольшой мир, который вы будете обживать по своему вкусу. Рано или поздно, в этот мир занесет смертного мага, который попытается встретиться с вами и пережить эту встречу. В ваших интересах, конечно, сделать так, чтобы не пережил. В таком случае возможны два варианта: в первом вы справляетесь сами, получаете отметку "хорошо" и обустроенный вами мир в полноправное и единоличное пользование. Во втором вызываете на помощь старшего наставника, получаете "удовлетворительно" и становитесь его слугой. — А как получить "отлично"? — Чтобы получить "отлично", малыш-Лень, нужно заставить смертного заключить с тобой сделку и овладеть его телом. Тогда вы получите славу и, что важнее, невероятное удовольствие войти в мир смертных, и не просто войти, а почувствовать его. — И это лучше хорошего сна? — О. Да. Намного лучше. Что еще там происходит? — Последнюю фразу Желание почти прорычала, оборачиваясь к секции Гнева. Увиденное заставило ее содрогнуться: все младшие демоны едва мерцали, слушая того самого нарушителя. Казалось, они вот-вот превратятся в нечто совершенно иное, чужое и пугающее даже ее, а ведь она живет уже тысячи лет. — Прекратить! — рявкнула Желание, поднимая нарушителя в воздух. — За растление младшего поколения отправляешься на Испытания без подготовки! *** К нему еще ни разу никто не зашел, и это приводило его в неописуемую ярость. Он-то надеялся сразу найти в своем мире мага, рассказать ему о недопустимости насилия и отправиться нести идею идеального сосуществования всех со всеми, родившуюся во время последней лекции Желания, в мир смертных. Но вот мага-то и не было. Ни одного. В его сознание закрадывались самые жгучие подозрения. Казалось, его нарочно отправили в какой-то изолятор, куда ни один смертный никогда не зайдет. Он часами бродил по гористой местности, создавал и рушил бурлящие лавой вулканы, заставлял разгоряченные гейзеры быть в небеса и резко исчезать. Наблюдал за историей, иного мира, — как он теперь понимал, мира смертных, в сотне ее осколков и приходил в неистовство от их войн, сражений, нападений, любого акта насилия, которыми история изобиловала. Его жажда сделать миры лучше росла пропорционально гневу, но смертных все не было. *** — Думаешь, из него вообще выйдет толк? — задумчиво спросил Гордыня. — Он там маринуется уже почти полвека, а никаких особых улучшений не заметно. — Не "уже", а "всего", — тихо рассмеялась Желание, наблюдая за метаниями своего ученика. — Ему полезно. Смотри, видишь? Он уже на пару оттенков ярче, чем был десять лет назад. Ничего, скоро совсем забудет, из-за чего так злится. Останется чистая Ярость. Вот тогда и откроем его мирок для смертных. А то что это за демон, не демон, а срам один! Перед магами неудобно даже! Название: Все герои мечтают об этом Автор: DA-Demons Бета: DA-Demons Пейринг/Персонажи: Кошмар, Желание и троица героев в Тени Категория: джен Жанр: юмор, стеб, AU Рейтинг: PG-13 Размер: 850 слов Цитата: «Из всех угроз с той стороны Завесы, мало какая может сравнится в коварстве и смертоносности с демоном желания. Их называют «торгашами похотью», но на самом деле демоны имеют дело с любыми человеческими желаниями: богатством, властью и красотой, к примеру» — демон желания. — Ты проиграешь, — демонстративно сложив руки на внушительной груди, сказала Желание. — Я знаю этих героев, уж поверь, и говорю — ты проиграешь. Все проигрывают без запасного плана. — Не у всех есть поддержка бога! — огрызнулся Кошмар, клацнув зубами и растопырив паучьи лапы за спиной. — Пф-ф, этот твой бог однажды уже вылетел из Тени с треском, а сейчас — глядите, какая наглость! — собрался, видите ли, вернуться! И первую попытку, хочу заметить, он уже провалил. Кошмар задумчиво пошевелил хоботками и, фыркнув, отвернулся к бескрайнему морю. Желание решила сменить тактику и подлетела ближе, обняла его за плечи, просунув тонкие руки между уродливыми отростками. — Я ведь не собираюсь отбирать у тебя успех, миленький. Просто пойми, я и сама не прочь заполучить всех и вдоволь наиграться с ними. И потому искренне желаю тебе победы! И лишь предлагаю впустить меня в твое царство и подготовить маленькую, крохотную, славную ловушку на тот случай, если ты облаж... Демон зашипел. — Если ты вдруг, в каких-то невероятных обстоятельствах, станешь сдавать позиции, — поспешно исправилась Желание. — Такая малость! — Желание состроила жалобную мину и заканючила. — Ну что тебе стоит помочь своей давней подруге, мы же столько пережили вместе! Тех храмовников, например, ты помнишь? Ох, что были за лица, когда прелестная дева вдруг обернулась помесью берескарна с гигантским нагом! — Они так испугались... — причмокнул Кошмар, вспоминая. — Ладно. Но не высовывайся без нужды. Запомнила? Твой выход — только в самом, самом, самом крайнем случае! — Ты лапочка! — Желание чмокнула Кошмара в бурый нарост на морде и подмигнула. — Как раз успею посмотреть их сны! И вытащить самые сокровенные желания! Желание растворилась, оставив после себя лишь сиреневую дымку, и отправилась осуществлять план. Кошмар питался страхами, и страхи могли стать отличной клеткой, но Желание знала наверняка — самый верный плен это тот, который жертва выбирает сама. Для начала она сунулась в мечты главного гостя Тени — Инквизитора. К великому сожалению, тот оказался на редкость тщеславен и властолюбив, а потому искренне считал, что у него уже есть все, и необходимость спасти мир — мелочи жизни по сравнению с данным ему могуществом. Любви у него не нашлось, разве что смутная симпатия к некой даме — сейчас слишком размытая, закрытая насущными проблемами. Однако... Желание проникла глубже — должен же он чего-то хотеть? Пусть какой-то мелочи, пусть сущей ерунды, но сильно-сильно... «Быть не может, — подумала Желание, узрев навязчивую тайную мечту и сожаление Инквизитора. — Надо же. Лицом недурен, сложен отлично, да и цена желанию лишь в пару золотых, а он все...» Желание посмотрела на спутников Инквизитора — кунари, усатого мага и испуганную эльфийку-лучницу. И каково же было ее удивление, когда их потаенная мечта точь-в-точь повторяла стремление предводителя! Слегка растерявшись, Желание обернулась к Серому Стражу. Этих придурков она не любила — в их мозгах обычно не оставалось ничего, кроме долга и Высоких Речей. Но... Этот Страж был молодым, веселым и простодушным — и отлично помнил времена, когда он еще не носился по стражеским делам, а в теплой компании спасал Тедас от Мора на пару с лучшим другом, магом Круга. Желание увидела дружеские посиделки, услышала беззаботную болтовню, невесть как вмешавшуюся в такую важную миссию и бывшую истинным наслаждением и отдыхом... Но все это не годилось. Желание углубилась в воспоминания и, наконец, выцепила одно, постыдное, но очень, очень волнующее! Она едва удержалась от хихиканья. То, что надо! И тоже совпадает с мечтой Инквизитора. «Ну надо же, какое единодушие, — усмехнулась про себя Желание. — И какая милая простота!» Желание перешла к Хоук, отступнице и малефикарше, к которой, по понятным причинам, даже испытывала определенную симпатию. И Хоук порадовала ее в очередной раз. «Лапушка моя! — восхитилась Желание. — Так вот чего тебе не хватает! Ты моя бедненькая, погрязшая во всех этих подвигах!.. Ну ничего, тетушка Желание обеспечит все в наилучшем виде!» Желание Хоук совпадало с желаниями остальных. К великому сожалению демона, оно оказалось не развеселой оргией, но тоже было неплохим. Улыбаясь и предвкушая встречу, Желание занялась приготовлениями. *** Свист и мелодичный смех раздался как раз тогда, когда отряд добил последнего призрака на пути к Кошмару и даже разделил между собой пузырьки с лекарственными зельями. — Чего вам не хватало? О чем вы страдали денно и нощно, в тяготах и заботах о судьбах мира?.. Первым обернулся Страж. — Демон Желания? — неуверенно произнес он. — Надо же, какая встреча... — Пошла вон, — махнула рукой Хоук. — Ты нас не проведешь. Инквизитор только поднял брови. Он впервые видел такого рода демонов. — Гляньте одним глазком, что тут у меня... На зазывной шепот повернулся даже дух-проводник — светящаяся фигура в шапке Верховной Жрицы. — Э-э-э... — сказал Страж. — Мы не должны поддаваться ее чарам! — Вероятно, это одна из загадок Тени, — предположил Инквизитор. — И мы должны ее разгадать, чтобы двинуться дальше. — Вот тварь, — мрачно припечатала Хоук, не отрывая взгляда от видения. — Но я... пожалуй, соглашусь. Там может быть что-то важное! — Может, — краснея на глазах, пробормотал Страж. И принялся разглядывать носки собственных сапог. — Нет! — пронзительно вскрикнул дух. — Это лишь мираж! Помните о предназначении! Там... — На секундочку, — сказал Инквизитор. — Мы только посмотреть, — в один голос отозвались его спутники. — Мы быстро, — кивнула Хоук. — Одна нога здесь, другая там, — заверил Страж. Дух еще что-то кричал им вслед, взывал к разуму, но напрасно. То, чего им всем так не хватало, то, на что они надеялись и о чем мечтали, вступив на нелегкую стезю героев, находилось совсем рядом — и они не могли устоять. Желание довольно рассмеялась и распахнула двери восхитительного, роскошного, умопомрачительного... первого в Тени борделя. Название: Росток Гнева Автор: DA-Demons Пейринг/Персонажи: демон Гнева... очень маленький демон Гнева. Форма: крафт; игрушка Категория: джен Рейтинг: G Примечания: 1. Каждый маленький демон хочет быть большим и страшным. Очень хочет. Правда-правда. 2. Материалы: шерсть, акрил; наполнение - синтепух; деревянные бусины; высота ~10 см от пола до кончика носа. 3. Полный размер фото открывается в новой вкладке по клику на превью. Забрать баннер? <div align="center"><a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p205571486.htm"><img src="http://static.diary.ru/userdir/3/3/4/0/3340439/83265531.png" alt="изображение"></a></div>

@темы: Мерриль, крафт, джен, демон Желания, Фракционные войны: Реванш, Зибенкек

---

[Weisshaupt Fortress]

код баннера

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/?tag=5278632"><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/82723987.png"></a>

Итак, на старт выходят следующие команды:

• Долийские эльфы	— координатор -доставляется к пиву
• Демоны	— координатор Лиэс.
• Корифей и Со	— координатор LenaSt
• Тевинтер	— координатор Noordkrone
• Малефикары	— координатор bettelgeyze
• Круг магов	— координатор Ханна Нираи
• Инквизиция	— координатор Rii-sempra
• Маркизат Серо *	— координатор Ковасептат
• Мятежный Ферелден *	— координатор Ортенсия
• Кунари *	— координация через Сообщество
• Преступный мир Тедаса *	— координация через Сообщество

В командах со значком астерикса есть вакантные места, если вы хотите присоединиться, то обращайтесь к координаторам.
Если вы не участник и хотите просто послать свою работу какой-либо команде в качестве волонтерской помощ, тоже обращайтесь к координаторам.

Темы туров

1 — Желание
2 — Выбор
3 — Расплата

Если вы хотите попросить у команд исполнить какую либо заявку — это можно сделать в комментариях к этому посту.

Вопрос:  

1. Пожелать вдохновения командам!		77	(100%)
Всего:		77

@темы: Фракционные войны: Реванш