[Weisshaupt Fortress]

Привет, дорогой ДА-Фандом!

Совсем скоро начнётся подготовка к встрече Нового года, а значит, у нас есть повод снова собраться вместе, поздравить друг друга и вручить новогодние подарки. Кто хочет принять участие в традиционного для нашего фэндома новогоднего фикатона?

Вопрос: Secret Santa 2014

1. Буду участвовать, обязательно!		41	(60.29%)
2. Присоединюсь к поздравлениям, но участвовать не смогу.		27	(39.71%)
Всего:		68

@темы: орг, Secret Santa 2014/2015

---

Save & Kill

[Кротик мой любимый]

Правила:

Составляется список из 10 персонажей; у каждого из них по умолчанию на старте 10 баллов.

Первый игрок копирует список в свой комментарий к записи, ставит к одному из наших героев пометку kill (и уменьшает количество его баллов на 2), к другому - save (и увеличивает количество его баллов на 2) и подкрепляет свой ход драбблом-зарисовкой, в которой задействованы эти персонажи.

Затем следующий участник копирует результат предыдущего игрока с уже изменившимся количеством баллов и вносит свои изменения по тому же принципу. И так далее по очереди.
АПД. Ходить подряд нельзя. Давайте другим игрокам шанс спасти персонажа.

Те персонажи, у которых количество баллов дойдет до 0, попадают на Кладбище и их больше выбирать нельзя. Те, кто набирает 20 баллов, уходят из списка в Зал славы. Вместо отправленного на Кладбище или в Зал Славы добавляем нового персонажа.


1) Рендон Хоу
2) Грегор
3) Алистер
4) Натаниэль Хоу
5) Мередит
6) Ирвинг
7) Изабела
8) Морриган
9) Анора
10) Умница

Андерс отправляется в Зал славы с 22 очками. Его место занимает Рыцарь-командор Мередит Стеннард.

@темы: слэш, фемслэш, гет, джен

---

Список подарков по получателям

[Weisshaupt Fortress]

Дорогие со-фэндомцы! Наступающий год несет нам много нового — летом выйдет четвертая книга, подробно рассказывающую о Орлее, осенью обещают выпустить третью часть игры, «Dragon Age: Inquisition». Также этот год обещает насыщенную фэндомную жизнь - совсем скоро начнется Зимняя ФБ, возможно, соберется команда на Летнюю, будут новые фестивали, и разумеется Сикрет Санта, к которой вы готовились последний месяц.

От всего сердца желаем вам удачи, счастья, вдохновения, чтобы всё задуманное исполнялось в срок, чтобы про вас забыли страшные звери неписец и нерисуй.

С новым Годом!

Отданные подарки

Для  AWU:
— мини «Быть» авторства Kokosproduct, гет, Аришок / Сааребас, R, драма, ангст, смерть персонажа.
— арт «Самодоставка» авторства KirioSanjouin, джен, ж!Сурана, Зевран, G
Для  Astera Orey:
— мини «Свет» авторства AWU, Флемет, Морриган, хасинды, джен G, флафф
— портрет «Логейн Мак Тир» авторства Name|ess, джен
— коллаж «Mass Age» авторства lithven, джен, Натаниэль Хоу, кроссовер с «Mass Effect»
Для  aka Haru:
— мини «Воспоминания» авторства SistemK, гет, Зевран/ж!Табрис, G, ангст
Для  bettelgeyze
— арт «Битва за Денерим» авторства Doctor Mur, джен, порождения тьмы, люди
— арт «Казематы», джен, маги, храмовники, Хоук и компаньоны
Для  aka Haru:
— мини «Воспоминания», Зевран/ж!Табрис, гет, G, ангст
Для  .chels:
— мини «Вот она идет...» авторства Батори, гет, Каллен/фем!Хоук, PG-13, романс
Для  C_o_u_n_t__D:
— коллаж, 3D скульптура «Wanted Dead» авторства lithven, джен, Зевран, м!Кусланд, modern-AU
Для  Doctor Mur:
— мини «У тебя милые глаза» авторства Rii-sempra, гет, Алистер/ф!Кусланд, PG-13, романтика, юмор
Для  E.G.:
— мини «Путевые заметки»авторства [Fucking Gamer], джен, Финн, Ареана, G
Для  [Fucking Gamer]:
— серия драбблов «Clevermind» авторства Nikki Nihil, джен, м!Кусланд, Мервик, Логейн, G, экшн, ретейлинг, кроссовер с Bioshock: Infinite.
— арт «Бегство из Колумбии» авторства Тернуша, джен, Алистер, ГГ, G
Для  Green Irving:
— мини «Совершенная» авторства Эльдатиэр, джен, ж!Броска, G
Для  Imp_ch_r:
— мини «Встреча» авторства Бацыла, гет, Лелиана/Сайлас, NC-17 гет, PWP
— мини «Лириум» авторства Nikki Nihil, фемслэш, ж!Хоук/сестра Петрис, R, ангст, юст, PWP
— макси «Век предательства» авторства Astera Orey, гет, генерал Аларик / магистр Хараш, NC-17, ангст, смерть персонажа
Для  IcedWings:
— арт «Артихитектор» авторства E.G., джен, G
Для  Jokekiller:
— арт «Я придумал тебя» авторства Lissiel, гет, Варрик/ж!Хоук, G
— мини «Лучшие друзья» авторства Батори, джен, ж!Хоук, Варрик, PG-13
Для  Lissiel:
— драббл «Немного тепла для Варрика» авторства *Alerie*, гет, Варрик/ф!Хоук, PG-13, романс
— драббл «Безделица» авторства *Alerie*, джен, наемник, долийка, PG-13
Для  lithven:
— миди «В поисках Стража» авторства C_o_u_n_t__D, м!Кусланд, Зевран, Рендон Хоу, детектив, джен (преслеш), R, modern-AU
Для  KirioSanjouin:
— перевод мини «То, что нужно меньше всего» авторства Somniary, слеш, Андерс/м!Амелл, NC-17, PWP
— мини «Кара божия или Всё относительно» авторства Somniary, джен, сенешаль Бран, м!Хоук, Андерс, Изабелла, PG-13, юмор
Для  Kokosproduct:
— мини «Долг, от которого нельзя отречься» авторства Nemhain, джен, Женевьев|/Дункан, Бреган, Женевьев/Гай, Келл ап Морган/|Ута, Джулиан|/Николас, Фиона, парочка оригинальных персонажей, PG-13, романс, драма
Для  Loreley Lee:
— миди «Дорога домой» авторства Meredith and her Templar, гет, Орсино/Мередит, Каллен/Бетани, PG-13, AU
Для  Meredith and her Templar:
— сонет «Что если?..» авторства Jokekiller , гет, Карвер/фем!Хоук, Бетани, Лиандра, Андерс, agnst, ust, het, missing scene, hurt/comfort
Для  Morwgh:
— мини «long way» авторства чистый принц эльфов., слеш, Кайлан/Алистер, Анора, Дункан, R, романс, AU, инцест
Для  Name|ess:
— портрет «м!Махариэль» авторства Тернуша, джен
Для  Nemhain:
— цикл драбблов и мини «Пятнадцать осколков» авторства yisandra, от юмора и ПВП до драмы и ангста, персонажи "Зова", от PG до R
Для  Nikki Nihil:
— мини «Бог Лжи» авторства Батори, джен, Флемет, Фен'Харел (Локи), PG-13, кроссовер
Для  okunireika~:
— двойной арт «Махариэль и магия крови/полудохлая от скверны Махариэль» авторства IcedWings, джен, R
Для  Orlesian warden:
— 3D скульптура «Luminous Beings» авторства lithven, джен, Зевран и Алистер, G
Для  Papa-demon:
— мини «Стабильность» авторства yisandra, слеш, М!Хоук, Мииран, PG-13, missing scenes
— мини «Верный враг» авторства Loreley Lee, гет, Мииран/Атенриль, R, character study, romance
Для  Rii-sempra:
— «Благодарность» авторства SistemK, гет, ж!Махариэль/Зевран, PG-13 романс
Для  Serafino_Di_Aire:
— перевод мини «Дурацкая магическая уловка» авторства lithven, слеш, Фенрис/Андерс, NС-17, pwp, кинк: пирсинг члена
Для  SistemK:
— арт «Истории» авторства Геллика, гет, Натаниэль/ж!Кусланд, флафф
— арт «Эльфийка и Зевран» авторства Serafino_Di_Aire, гет, романс
Для  Somniary:
— мини «Беглый раб» авторства aka Haru, джен, оригинальные, PG-13, ангст, драма
— драббл «Новый Год в Киркволле» авторства aka Haru, Гаррет Хоук и все-все-все, юмор
Для  strange:
— мини «Мать и дочь» авторства Павловна, джен, Флемет, Морриган, PG-13
— мини «Один день из жизни Серых Стражей» авторства Батори, джен, фем!Броска, Огрен, Веланна, Натаниэль, Сигрун, Андерс, G,
Для  Virann Askel:
— миди «Mistress» авторства AWU, гет, Алистер/ж!Сурана, PG-13, драма
— миди «Before I go» авторства AWU, фемслеш, Солона Амелл/Мариан Хоук, PG-13, ангст
Для  yisandra:
— портрет «Ингрид Кусанд» авторства Catherine Earnshaw, джен, G
— миди «Корабль на Сегерон» авторства Аранжерта, слеш, Стэн/Дарриан Табрис, R-NC-17, романс
Для  Аранжерта:
— мини «Желание» авторства Манако, фемслеш, Мередит/Эльза, R, ангст, психология, драма
— миди «Старый друг» авторства грязный король людей., слеш, м!Хоук/Андерс, Джастис, PG-13, modern-AU, драма
Для  Банши без башни.:
— миди «Время для драконов» авторства Papa-demon, джен, гет, Алистер, императрица Селина, Морриган, Колгрим, другие, PG-13, AU, angst, romance
Для  БацЫла:
— мини «Расставляя приоритеты» авторства Гессада, гет, м!Махариэль/ж!Хоук, NC-17, романтика, психология, PWP
— мини «Сестринские чувства» авторства Virann Askel, фемслеш, Мариан Хоук/Бетани Хоук, PG-13, hurt/comfort, инцест.
Для  Батори:
— портрет леди Эдукан авторства Catherine Earnshaw, джен, G
Для  Беренника:
— мини «Три шага навстречу» авторства Green Irving, джен, Карвер, G
Для  Волшебная кошка Чудес:
— иллюстрации «Отбой» к фанфику «Польза и вред азартных игр» авторства Morwgh, гет, ж!Хоук/Каллен, Изабела, PG-13
Для  Геллика:
— мини «Брод» авторства Kokosproduct, джен, м!Кусланд, Логейн, PG-13, character study
Для  грязный король людей.:
— мини «Это вышло случайно» авторства .chels, гет, Андерс/Бетани Хоук, PG-13, романс, флафф
Для  Лия_Геллер:
— мини «Как я встретил вашу маму» авторства Волшебная кошка Чудес, гет, Малкольм Хоук/Леандра Амелл, драма, PG-13
Для  Манако:
— мини «Слова» авторства Лия_Геллер, слеш, Андерс/Фенрис, PG-13, ангст
Для  Озорная моль:
— мини «Компот как средство мотивации» авторства Ханна Нираи, джен ф!Амелл, м!Сурана и прочие обитатели Башни, PG-13, юмор
Для  Оми:
— мини «Последняя молитва» авторства Батори, джен, ОМП, авварские боги, G
Для  Павловна:
— мини «Sky is over» авторства Озорная моль, джен, f!Табрис, m!Махариэль (Серый страж), ОЖП, f!Сурана, G, недоангст, сонгфик, АU
Для  Смертничек:
— арт Себастьян Ваель в капюшоне авторства IcedWings, джен, G
Для  Ханна Нираи
— арт «Суранчик-пиранчик и Зеврюнчик-пирюнчик» авторства okunireika~, м!Сурана, Зевран, G, флафф
Для  Тернуша:
— мини «Высшие»,

спойлер

Уртемиэль/fem!Высший дракон авторства LenaSt, гет, драма
Для  Хисс:
— мини «Так ли радостно вернуться домой?» авторства Эльдатиэр, джен, м!Махариэль и компания, G, юмор
Для  Эльдатиэр:
— три Иллюстрации к фанфику "Внимательный целитель или Мнимый больной" авторства Doctor Mur, джен, Андерс, м!Хоук, G, флафф
— миди «Самое важное - это...» авторства gerty_me, слеш, Хоук/Андерс, Варрик, G - PG-13, крэк, AU, флафф, Хоук и Андерс - коты, Варрик - попугай.

Список подарков по авторам

запись создана: 01.01.2014 в 00:53

@темы: орг, Secret Santa 2013/2014

---

Деанон по авторам

[Weisshaupt Fortress]

Осталось совсем немного подарков, а пока...

Угадайка!

(список подарков по получателям - здесь)

Список подарков по исполнителям

 *Alerie*:
— драббл «Немного тепла для Варрика» для Lissiel, гет, Варрик/ф!Хоук, PG-13, романс
— драббл «Безделица» для Lissiel, джен, наемник, долийка, PG-13
 aka Haru:
— мини «Беглый раб» для Somniary, джен, оригинальные, PG-13, ангст, драма
— драббл «Новый Год в Киркволле» для Somniary, Гаррет Хоук и все-все-все, юмор
 Astera Orey:
— макси «Век предательства» для Imp_ch_r, гет, генерал Аларик / магистр Хараш, NC-17, ангст, смерть персонажа
 AWU:
— миди «Mistress» для Virann Askel, гет, Алистер/ж!Сурана, PG-13, драма
— миди «Before I go» для Virann Askel, фемслеш, Солона Амелл/Мариан Хоук, PG-13, ангст
— мини «Свет» для Astera Orey, Флемет, Морриган, хасинды, джен G, флафф
 .chels:
— мини «Это вышло случайно» для грязный король людей., гет, Андерс/Бетани Хоук, PG-13, романс, флафф
 C_o_u_n_t__D:
— миди «В поисках Стража» для lithven, м!Кусланд, Зевран, Рендон Хоу, детектив, джен (преслеш), R, modern-AU
 Catherine Earnshaw:
— портрет леди Эдукан для Батори, джен, G
— портрет «Ингрид Кусанд» для yisandra, джен, G
 Doctor Mur:
— арт «Битва за Денерим» для bettelgeyze, джен, порождения тьмы, люди
— три Иллюстрации к фанфику "Внимательный целитель или Мнимый больной" для Эльдатиэр, джен, Андерс, м!Хоук, G, флафф
 E.G.:
— арт «Артихитектор» для IcedWings, джен, G
 [Fucking Gamer]:
— мини «Путевые заметки» для E.G., джен, Финн, Ареана, G
 gerty_me:
— миди «Самое важное - это...» для Эльдатиэр, слеш, Хоук/Андерс, Варрик, G - PG-13, крэк, AU, флафф, Хоук и Андерс - коты, Варрик - попугай.
 Green Irving
— мини «Три шага навстречу» для Беренника, джен, Карвер, G
 IcedWings:
— двойной арт «Махариэль и магия крови/полудохлая от скверны Махариэль» для okunireika~:, джен, R
— арт Себастьян Ваель в капюшоне для Смертничек, джен, G
 Jokekiller:
— сонет «Что если?..» для Meredith and her Templar, гет, Карвер/фем!Хоук, Бетани, Лиандра, Андерс, agnst, ust, het, missing scene, hurt/comfort
 KirioSanjouin:
— арт «Самодоставка» для AWU, джен, ж!Сурана, Зевран, G
 Kokosproduct:
— мини «Ebasit» для AWU, гет, Аришок / Сааребас, R, драма, ангст, смерть персонажа.
— мини «Брод» для Геллика, джен, м!Кусланд, Логейн, PG-13, character study
 LenaSt:
— мини «Высшие»,

спойлер

Уртемиэль/fem!Высший дракон для Тернуша, гет, драма
 Lissiel:
— арт «Я придумал тебя» для Jokekiller, гет, Варрик/ж!Хоук, G
 lithven:
— коллаж «Mass Age» для Astera Orey, джен, Натаниэль Хоу, кроссовер с «Mass Effect»
— коллаж, 3D скульптура «Wanted Dead» для  C_o_u_n_t__D, джен, Зевран, м!Кусланд, modern-AU
— перевод мини «Дурацкая магическая уловка» для Serafino_Di_Aire, слеш, Фенрис/Андерс, NС-17, pwp, кинк: пирсинг члена
— 3D скульптура «Luminous Beings» для Orlesian warden, джен, Зевран и Алистер, G
 Loreley Lee:
— мини «Верный враг» для Papa-demon, гет, Мииран/Атенриль, R, character study, romance
 Meredith and her Templar:
— миди «Дорога домой» для Loreley Lee, гет, Орсино/Мередит, Каллен/Бетани, PG-13, AU
 Morwgh:
— иллюстрации «Отбой» к фанфику «Польза и вред азартных игр» для Волшебная кошка Чудес, гет, ж!Хоук/Каллен, Изабела, PG-13
 Nemhain:
— мини «Долг, от которого нельзя отречься» для Kokosproduct, джен, Женевьев|/Дункан, Бреган, Женевьев/Гай, Келл ап Морган/|Ута, Джулиан|/Николас, Фиона, парочка оригинальных персонажей, PG-13, романс, драма
 Name|ess:
— портрет «Логейн Мак Тир» для Astera Orey, джен
 Nikki Nihil:
— серия драбблов «Clevermind» для [Fucking Gamer], джен, м!Кусланд, Мервик, Логейн, G, экшн, ретейлинг, кроссовер с Bioshock: Infinite.
— мини «Лириум» для Imp_ch_r, фемслэш, ж!Хоук/сестра Петрис, R, ангст, юст, PWP
 okunireika~:
— арт «Суранчик-пиранчик и Зеврюнчик-пирюнчик» для Ханна Нираи, м!Сурана, Зевран, G, флафф
 Papa-demon:
— миди «Время для драконов» для Банши без башни., джен, гет, Алистер, императрица Селина, Морриган, Колгрим, другие, PG-13, AU, angst, romance
 Rii-sempra:
— мини «У тебя милые глаза» для Doctor Mur, гет, Алистер/ф!Кусланд, PG-13, романтика, юмор
 Serafino_Di_Aire
— арт «Эльфийка и Зевран» для SistemK, гет, романс
 SistemK
— мини «Воспоминания» для aka Haru, гет, Зевран/ж!Табрис, G, ангст
— мини «Благодарность» для Rii-sempra, гет, ж!Махариэль/Зевран, PG-13 романс
 Somniary
— перевод мини «То, что нужно меньше всего» для KirioSanjouin, слеш, Андерс/м!Амелл, NC-17, PWP
— мини «Кара божия или Всё относительно» для KirioSanjouin, джен, сенешаль Бран, м!Хоук, Андерс, Изабелла, PG-13, юмор
 Virann Askel:
— мини «Сестринские чувства» для БацЫла, фемслеш, Мариан Хоук/Бетани Хоук, PG-13, hurt/comfort, инцест.
 yisandra:
— цикл драбблов и мини «Пятнадцать осколков» для Nemhain, от юмора и ПВП до драмы и ангста, персонажи "Зова", от PG до R
— мини «Стабильность» для Papa-demon, слеш, М!Хоук, Мииран, PG-13, missing scenes
 Аранжерта:
— миди «Корабль на Сегерон» для yisandra, слеш, Стэн/Дарриан Табрис, R-NC-17, романс
 Батори:
— мини «Лучшие друзья» для Jokekiller:, джен, ж!Хоук, Варрик, PG-13
— мини «Вот она идет...» для .chels, гет, Каллен/фем!Хоук, PG-13, романс
— мини «Бог Лжи» для Nikki Nihil, джен, Флемет, Фен'Харел (Локи), PG-13, кроссовер
— мини «Один день из жизни Серых Стражей» для strange:, джен, фем!Броска, Огрен, Веланна, Натаниэль, Сигрун, Андерс, G
— мини «Последняя молитва» для Оми, джен, ОМП, авварские боги, G
 БацЫла:
— мини «Встреча» для Imp_ch_r, гет, Лелиана/Сайлас, NC-17 гет, PWP
 Волшебная кошка Чудес:
— мини «Как я встретил вашу маму» для Лия_Геллер, гет, Малкольм Хоук/Леандра Амелл, драма, PG-13
 Геллика:
— арт «Казематы» для bettelgeyze, джен, маги, храмовники, Хоук и компаньоны
— арт «Истории» для SistemK, гет, Натаниэль/ж!Кусланд, флафф
 Гессада:
— мини «Расставляя приоритеты» для БацЫла, гет, м!Махариэль/ж!Хоук, NC-17, романтика, психология, PWP
 грязный король людей.:
— миди «Старый друг» для Аранжерта, слеш, м!Хоук/Андерс, Джастис, PG-13, modern-AU, драма
 Лия_Геллер:
— мини «Слова» для Манако, слеш, Андерс/Фенрис, PG-13, ангст
 Манако:
— мини «Желание» для Аранжерта, фемслеш, Мередит/Эльза, R, ангст, психология, драма
 Озорная моль:
— мини «Sky is over» для Павловна, джен, f!Табрис, m!Махариэль (Серый страж), ОЖП, f!Сурана, G, недоангст, сонгфик, АU
 Павловна:
— мини «Мать и дочь» для strange, джен, Флемет, Морриган, PG-13
 Тернуша:
— портрет «м!Махариэль» для Name|ess:, джен
— арт «Бегство из Колумбии» для [Fucking Gamer]:, джен, Алистер, ГГ, G
 чистый принц эльфов.:
— мини «long way» для Morwgh, слеш, Кайлан/Алистер, Анора, Дункан, R, романс, AU, инцест
 Ханна Нираи:
— мини «Компот как средство мотивации» для Озорная моль, джен ф!Амелл, м!Сурана и прочие обитатели Башни, PG-13, юмор
 Эльдатиэр:
— мини «Совершенная» для Green Irving, джен, ж!Броска, G
— мини «Так ли радостно вернуться домой?» для Хисс, джен, м!Махариэль и компания, G, юмор

запись создана: 03.01.2014 в 15:05

---

[Weisshaupt Fortress]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Weisshaupt Fortress]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

для Kokosproduct

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Kokosproduct
От:

Название: «Долг, от которого нельзя отречься»
Автор:  Nemhain
Персонажи/Пейринги: Женевьев|/Дункан, Бреган, Женевьев/Гай, Келл ап Морган/|Ута, Джулиан|/Николас, Фиона, парочка оригинальных персонажей
Категория: джен
Жанр: пре-романс, пре-гет, джен, драма, все на нервах...
Рейтинг: PG-13
Размер: миди (около 4700 слов)
Аннотация: Дункан отказался от вступления в Орден, однако, судьба распорядилась иначе. Ему пришлось вспоминать, что такое жизнь, обязательства и чувства, заново.

Время текло медленно. Дункану казалось, что утро никогда не наступит. Он чувствовал боль и усталость в каждом члене своего тела. Особенно болела задница, которую попользовал его сокамерник-убийца, храпевший у противоположной стены. Он был чуть ли не вдвое крупнее юноши, исход схватки был очевиден. Риванец и не пытался особо отбиваться – смысл думать о гордости, если с первыми лучами солнца и ему, и его насильнику болтаться на виселице. Можно было бы, разве что, получить свою смерть раньше.
Дункан посмотрел на серое предрассветное небо, клочок которого можно было разглядеть в узкую щель под потолком, призванную, видимо, исполнять роль окна. Ему подумалось, что если бы снаружи зарядил дождь на долгие дни, то смертников можно было просто топить, не утруждаясь всякими веревками и плахами. Не то, чтобы он провел здесь довольно времени, дабы прикинуть, каково посиживать в этом мешке в непогоду, но справившая малую нужду аккурат в «окно» стража подкинула ему эту неожиданную мысль. Моча стекла по каменной стене на его сокамерника, тот ругнулся во сне и заворочался. Юноша ухмыльнулся: мужчина боялся смерти, а потому стремился взять от жизни все, что еще мог, хотя вряд ли ему снились спокойные сны.
Дункан не был храбрецом, и страх тоже точил его сердце, но в мире еще были вещи ужаснее виселицы. Он не жалел ни о чем. В конце концов, хоть одно доброе дело он в своей жизни сделал. Плохо только, что добрые дела нынче обходятся так дорого.
Юноша попытался подняться. Это удалось ему не сразу. Тело затекло: от насилия и холода камня все мышцы стали деревянными. В конце концов, он превозмог боль и выпрямился, опираясь о стену. Скоро его страдания закончатся, как закончились муки того мужчины, Серого Стража Гая, которого он нечаянно убил.
Послышался лязг открывающихся замков и дверь в их «комнаты» распахнулась. Дункан хотел было ухмыльнуться и поинтересоваться «Уже?», но слова застряли в его горле, когда он поднял взгляд и увидел за спиной угрюмого спросонья стражника беловолосую женщину.
Теперь Дункану стало по-настоящему страшно.
— Который? – безразлично спросил стражник.
— Мальчишка, — сухо ответила женщина.
Стражник вздохнул, вошел в камеру и, вцепившись железной хваткой в предплечье Дункана, поволок его к выходу.
— Нет! – попытался крикнуть тот, но выплюнул только невнятное шипение. – Нет! Нет! – он пытался отбиваться, но пара дней без еды и сна, замененных на побои и унижения, давали о себе знать. Его старания более походили на трепыхания полудохлой крысы в пасти мабари. — Я не буду вступать в Орден! – в конце концов, его лихорадочные хрипы стали похожи на речь.
Внезапно, хватка стражника ослабла, похоже, его отвлек сокамерник Дункана. Он вырвался, но ничего сделать не успел – женщина ударила его под дых кулаком в стальной перчатке. Он упал на четвереньки, панически пытаясь проморгаться и дышать. Стражник пнул его под ребра, окончательно выталкивая в коридор, и запер дверь камеры.
— Гаденыш, — безразлично заметил он.
— Вставай, — отдала приказ женщина.
Дункан замотал головой: он не будет ей подчиняться. Он уже выбрал смерть. Они не могут насильно затащить его в Орден! Ведь так?
Но, похоже, он ошибался. Женевьев схватила его за волосы и поволокла по коридору. Дункан инстинктивно вцепился в ее предплечье, хотя учитывая, что сегодня он собирался подыхать, на кой хрен ему нужны были его патлы, да и скальп заодно.
Стражник флегматично ухмыльнулся ему:
— Да эт всего лишь отсрочка на пару дней. Не переживай, на свидание со смертью не опоздаешь.
Дункана сильно дернули за волосы, послышался звук рвущихся волос и кожи. Он заорал. Хватка ослабла, но только потому, что Женевьев швырнула его вперед так, что он с хрустом впечатался лицом в ступени винтовой лестницы, ведшей наверх. Он, было, задумался, сломал ли он нос или ему уже чудятся лишние звуки, но женщина не дала ему опомниться:
— Вставай, тварь! – выплюнула она. — Или после Посвящения, которое ты точно переживешь, я одену на тебя ошейник и цепь. Ты будешь ходить за моим конем, как шальной мабари, на привязи!
Дункан почувствовал, что это все – истинная правда, до последнего слова. Он тихо застонал, но поднял руку, несмотря на тут же пронзившую его тело боль, как бы обозначая свое намерение встать. Кажется, эта ненормальная сделает его Стражем насильно. И либо он сейчас предпримет попытку самоубийства, что чертовски сложно без сподручных средств, либо лучше не спорить с ней, потому что она сделает все возможное, дабы гнев Создателя показался ему нежной лаской.

***

Очнулся Дункан от резкой боли в плече. Мир вспыхнул яркими красками и рванул по кругу так быстро, что у юноши тут же скрутило живот и его не вывернуло только потому, пожалуй, что в его желудке уж которые сутки ничего не было. Заорать он не мог, а потому тихо заныл и беспомощно зажмурился, без задней мысли о том, как ничтожно это может выглядеть. Он не понимал, почему еще жив.
Через пару мгновений он понял, что кто-то удерживает его за плечо. Он рискнул открыть глаза. Свет резанул, но было еще терпимо. Над ним склонилась коренастая женщина. Ее суровые черты лица были искривлены отвращением. Она поймала его взгляд и поспешила отойти, начиная быстро показывать что-то кому-то. Дункан не решился поднять голову и посмотреть. В его левом плече разливалась противная ноющая боль, но она была терпимой. Похоже, он выбил плечо, когда ударился о лестницу в тюрьме.
Как страшный сон он вспомнил свой путь «сюда»… богатый на плотное общение со всеми вертикальными поверхностями, пинки женщины по имени Женевьев, попыток не рухнуть под копыта ее лошади, пока они шли «сюда» и он держался за ее стремя, брезгливых взглядов прохожих… Где было это «сюда», он не знал, но скорее всего – штаб-квартира Серых в Вал Руайо. Он понятия не имел, где она располагалась. Когда Женевьев втолкнула его в какую-то комнату в этом доме и захлопнула дверь, он просто упал на колени и потерял сознание от напряжения.
Он хотел было спросить, где он … но из глотки вырвался только хрип, в горле запершило, он закашлялся и чуть не взвыл от боли в гортани. Ему хотелось просто заплакать, молить, чтобы его убили, но он сдержался.
— Тише, — послышался нейтральный голос.
В поле зрения появился высокий мужчина с невыразительным лицом. Он взял Дункана за плечи и усадил, точно куклу, прислонив спиной к стене. Точно. Именно куклой юноша себя и ощущал: для Женевьев – да, пожалуй, и для других Стражей – он был просто куклой, вещью, игрушкой, с которой можно делать что угодно, только потому, что он убил одного из них. Но уж нет, такой забавы он им не доставит!
За спиной мужчины хлопнула дверь. Тот вздохнул. На его лице внезапно отразилось что-то, похожее на сочувствие. Он поднес к губам Дункана чашку с какой-то жидкостью, отчетливо пахшей травами.
— Пей, это поможет восстановить силы, — сказал он.
Юноша плотно сжал губы.
— Пей. Тебя все равно не убьют. Решишь заморить себя – и не надейся. Лейтенант прикажет магам поддерживать твою жизнь, а Командор не появится здесь уже несколько недель.
Дункан почувствовал, как к горлу подступает ком. Таким бессильным и безвольным он не казался себе, даже когда помощник констебля безразлично бросил, не смотря на него, а просто выслушав охранника гостиницы, доставившего вора и убийцу, скучающее «Повесить».
Мужчина поднес чашку вплотную к его губам вновь, и на этот раз Дункан стал пить, перебарывая боль. Сперва было противно, потом по телу и правда пошло тепло. После четвертого глотка он поднял правую руку и забрал у мужчины чашку – он, конечно, был побитым, но никак не калекой или маленьким ребенком. Мужчина кивнул.
— Хорошо.
Когда юноша допил, мужчина заговорил снова:
— Как твое имя?
— Дункан, — тихо сказал юноша.
— Меня зовут Келл, — ответил тот. – Скоро тебе принесут еду, воду и смену одежды. Не делай глупостей.
— Это каких?
Келл посмотрел на него, как на идиота.
— Кто была эта женщина? – поинтересовался Дункан тогда.
— Ута. Она считает, ты должен умереть.
— Я тоже так считаю.
— Женевьев считает иначе.
— А ты?
— Не я принимаю решения.
— Но …
— Я бы дал тебе смерть.
— Пожалуйста…
Мужчина поднялся и направился к выходу. У двери он развернулся и повторил:
— Не делай глупостей.
Дункан отвернулся.

Через несколько дней за ним пришли. Это был Келл и лысый гном, на черепе которого были вытатуированы непонятные руны. Он скривился, но ничего не сказал. Лицо Келла и вовсе было похоже на маску.
— Пошли, — только и произнес он.
Дункан знал, что сопротивляться смысла нет – они просто вырубят его и донесут, куда им нужно. При ближайшем осмотре он понял, что ни у Келла, ни у гнома нет оружия – ему нечего было даже у них выхватить и вонзить в себя. Он обреченно поднялся. Келл пошел первым. Гном подождал, пока Дункан выйдет и пошел вслед за ним, громко хлопнув дверью.
— Воняет, как говно мабари! – буркнул гном.
Послышалось неодобрительное рычание сзади, Дункан оглянулся и увидел огромного пса, который вовсе не порадовался замечанию. Это был шанс.
— Я думал, мабари не признают гномов, — сказал он.
— Это Келла, — тот и не почуял подвоха.
Дункан бросился вперед и занес руку на Келла. Мабари кинулся к мужчине и обрушился всем своим весом ему на спину. Юноша чуть не крикнул «Ну же!», но на этом действия пса и закончились. Он не сходил с него, не давал себя скинуть, но вырывать глотку не собирался, неодобрительно порыкивая.
Келл ухмыльнулся, стоя над юношей.
— Кромсай, слезь, — пес недовольно рявкнул, но приказ выполнил. – Поднимайся.
Дункан встал.
— Вот ведь дебил, — прокомментировал этот цирк гном. – Не боись, к обеду сдохнешь.
Однако, в глазах Келла, который предпочел промолчать, Дункан увидел тень сочувствия, которая говорила вовсе об обратном.

В огромной зале их поджидала Женевьев, в полном боевом облачении. Она смотрела ровно поверх головы своего пленника, а поза выдавала злое нетерпение. У ее ног валялся труп высокого мужчины. Когда они подошли ближе, Дункан рассмотрел белые бельма глаз и пошедшую ртом черную кровь, вонявшую гнилью. Знакомая ему гномка взяла труп за шкирку и отволокла в сторону. Она выглядела откровенно говоря недовольной его присутствием, но молчала. Келл указал ему на освободившееся место аккурат напротив Женевьев, а сам отошел к Уте и что-то коротко ей бросил. Она отрицательно мотнула головой и встала рядом с ним, скрестив руки на груди. Рукава ее рубашки были закатаны и можно было разглядеть линии шрамов, пересекавших ее руки.
Гном и мабари застыли за спиной Дункана.
За спиной Женевьев стоял высокий темноволосый мужчина. Он выглядел вовсе не как Страж, а как какой-нибудь шевалье. В руках он держал огромный кубок. Дункан не мог разглядеть ничего в его темных глазах, однако, когда Женевьев протянула руку, судя по всему, за кубком, он воспротивился:
— Женевьев…
— Кубок, Джулиан! – прошипела та.
— Не надо. Еще не поздно вернуть мальчишку туда, откуда ты его достала. Он выбрал свою судьбу, — покачал головой мужчина.
Ута что-то показала жестами, но Дункан не понимал этого языка.
— Он еще как будет полезен Ордену. Порождения Тьмы двадцать лет не могли достать Гая, а он – смог! Случайно! – рявкнула она. – Хватит! Кубок!
Мужчина по имени Джулиан протянул чашу. В его лице ничего не изменилось: Дункан не мог понять, почему он высказался в его защиту, или – против его присутствия в Ордене.
Женевьев протянула кубок ему. Жидкость в нем была практически черная и остро пахла медью и гнилью.
— Пей!
Гном за его спиной хмыкнул. Дункан понимал, что если он не сделает этого добровольно, ему помогут. Он принял кубок и сделал глоток.

***

Дункан не привык жаловаться, но он не раз и не два спрашивал Создателя, почему он выжил и стал Стражем. Что не удивительно, этот вопрос так и оставался без ответа.
В Ордене его не ждало ничего. Если тут и существовало братство, то никак не для него. Лучшее, на что он мог рассчитывать, это безразличие или жалость. Но так ему везло редко. В большинстве своем стражи одаривали его презрением и злостью. Командор и вовсе обратил на него ровно столько же внимания, сколько на бешенного пса. Бреган коротко кивнул, в его глазах блеснуло недовольство, впрочем, к самому Дункану оно, кажется, имело мало отношения. К этому момент юноше все же удалось выяснить, что Женевьев была лейтенантом Командора и его сестрой, а потому он, должно быть, вовсе не обрадовался принятию в Орден кого-либо без его одобрения.
Прежде Дункану приходилось выживать на улицах Вал Руайо, а теперь – в твердыне Монтсимарда. Раньше ему не хватало еды, теперь – воздуха и надежды. То, что дала ему Женевьев, было существованием, а не жизнью, и он подозревал, что надеяться на большее – глупо. Раньше он думал, что ничего хуже воровской славы быть не может, но теперь он носил шкуру гнусного убийцы.
Он надеялся, что ему повезет сдохнуть в первом же рейде против порождений тьмы. Точнее, он был уверен, что просто умрет от страха – он никогда не видел этих существ, обезображенных скверной, и, по утверждению кое-кого из его «собратьев», он бы не прошел Посвящение, если бы оно было проведено как полагается, потому что не выстоял бы против порождений и не добыл бы их крови. Однако, дни в твердыне в Вал Руайо сложились в неделю, они перебрались из столицы в Монтсиммард, и недели сложились в месяц, а Дункан так ни разу и не ступил за стены крепости. Женевьев не допускала его до битв.
Он пытался говорить с Женевьев и вымолить у нее либо прощение, либо смерть. Та бросала на него уничижающие взгляды и просто проходила мимо или захлопывала перед его носом дверь.
Он молился на то, чтобы какая-то из его выходок довела Командора настолько, чтобы тот выставил его из ордена на милость властей империи. К середине второго месяца после Посвящения его воровство и неявки на тренировки, наконец, привели к тому, что Командор приказал позвать его к себе.

Бреган смотрел в окно, стоя спиной к двери. Дункан подумал, что это – неплохой шанс все-таки покончить жизнь самоубийством: убить Командора. Однако, у него не было с собой никакого оружия.
— Командор, — обратился Келл, стоявший за спиной.
— Оставь нас.
Страж послушно хлопнул дверью.
— Командор, это я украл…
Мужчина поднял руку, призывая помолчать, и повернулся к нему. Плотная серая холщовая перчатка на его левой руке, доходившая ему до локтя, смотрелась инородно, учитывая царившую по летнему времени жару и закатанные рукава рубашки Командора вкупе с расстегнутым воротом и отсутствующим колетом. Но Дункан ни разу не видел его левую руку обнаженной.
— Я знаю, Дункан.
— Так вы выгоните меня из Ордена? – юноша постарался добавить в голос отчаяния и страха, но сомневался, что преуспел.
— Нет, — мотнул головой Командор. – Сядь, — он указал на стул.
Юноша подчинился.
— Мне рассказывали, как тебя приняли в Орден, — начал Командор. – Я наблюдал за тобой, чтобы понять, принесешь ли ты пользу Ордену, или и правда лучше дать тебе ту смерть, которую ты так просишь.
Когда Командор произнес это вслух, Дункан неожиданно для себя осознал, что он уже успел снова привыкнуть к своей жизни. Шанс за пределами Ордена казался ему пределом мечтаний, но смерть ли? Он начал сомневаться.
— Орден и в самом деле нуждается в твоих навыках. Поэтому я исправлю ошибку Лейтенанта, — он выпрямился, голос его стал, казалось, еще четче. — Присоединяйся к нам, брат. Присоединяйся к нам, сокрытым тенью, где мы бдим неусыпно. Присоединяйся, ибо на нас возложен долг, от которого нельзя отречься.
Последние слова резанули смыслом.
— Это – слова призыва, которые должны были быть донесены до тебя.
— Долг, от которого нельзя отречься? – уточнил Дункан.
— Я могу отпустить тебя из Ордена, но ты никогда не перестанешь быть Серым Стражем.
— Что это значит?
— Ты – один из нас. Живи и будь достоин нести бремя, возложенное на тебя, — он сделал паузу. — Можешь идти.
На следующий день Дункан впервые оказался в битве.

Маг ухмыльнулась, утирая пот со лба и опираясь на свой посох:
— Не так уж ты и плох, как тебя малюют.
Дункан глубоко дышал. Он не был уверен, что это – удачная идея, однако, восстановить дыхание не мог. Воздух пах гнилью и грязью, и вонь, казалось, впитывалась в его легкие. Его трясло от страха, с которым он умудрился совладать со время боя. Женевьев окатила его презрительным взглядом, за которым, впрочем, ему удалось заметить удивление: похоже, она тоже ожидала, что он предпочтет удрать с поле боя или просто безропотно подставиться под меч, нежели вступить в битву. Дункан посмотрел на свои руки, крепко сжимающие кинжал, застрявший в груди порождения тьмы. Ему стало дурно.
— На, выпей, — предложила маг, протягивая ему какое-то зелье.
Он заставил себя разжать рукоять, принять флакон и выпить содержимое. Ему и в самом деле стало немного лучше.
— Кстати, — продолжила эльфийка— Меня Фиона зовут.
— Дункан.
— Да я знаю, — она утерла со лба пот.
Юноша кивнул. Жизнь показалась ему внезапно не такой уж плохой штукой. Ради нее он готов был даже с Женевьев пободаться.

***

Дункан был в Ордене уже несколько месяцев. У него стали появляться если не друзья, то хотя бы собеседники. Он все еще оставался одиночкой, или ему было проще так считать. Женевьев по-прежнему с подозрением оценивала каждый его шаг, а большее, что он от нее услышал, было признание того, что он оказался не таким трусом, как она ожидала. Он предпочел не вступать в полемику на эту тему. Ему было страшно до колик каждый раз, когда они отправлялись зачищать появлявшиеся по Империи отряды порождений, но он был хорош в выживании.
Он следил за Женевьев, пытаясь понять, почему она так старательно, нарушая все правила Серых, затащила его в Орден, и приходил только к одному выводу. Она хранила свою боль. Боль позволяла ей не опускаться глубже в свою душу. Когда она видела его, Дункана, она вспоминала о том, что он убил Гая, и ненавидела. С ненавистью у этой женщины явно был роман всю ее жизнь. Ненависть она понимала и любила, черпала в ней свои силы. Ненависть не давала ей думать ни о чем, кроме цели. Женевьев не хотела ощущать себя одинокой и покинутой из-за отсутствия любимого мужчины, потому что это была слабость. Она не замечала, как ее ненависть возводит стены между нею и остальным Орденом… Фиона как-то раз обмолвилась, что когда Гай был жив, вообще трудно было понять, любила ли его Женевьев или хотела убить. Дункан чувствовал, что начинает понимать, почему мужчина благодарил перед смертью.

Командор вызвал его неожиданно. Дункан, честно говоря, даже не мог сообразить за что конкретно его собирались отчитать, а потому предпочел не гадать. Разве что недавно бывший тут посланник из Башни Магов обронил в Монсиммарде свой кошель, но так внимательнее надо быть.
Бреган снова удостоил его аудиенции один на один. Эта странная закономерность юношу нервировала: в прошлый раз Командор сумел его убедить в новом статусе, а что его поджидает теперь?
— Я хочу, чтобы ты сделал кое-что, — мужчина оперся о свой стол обеими руками, его лицо на миг перечеркнуло гримасой боли, но оно тут же стало беспристрастным вновь.
Дункан кивнул, понимая, что от него ожидают какого-то ответа. Ему стало неуютно: он знал, как Бреган отдает приказы, не задумываясь, четко и ясно, но сейчас больше походило на поручение личного характера.
— Когда Страж несет свое бремя слишком долго, он начинает слышать песнь, Зов, — начал Командор. – Это значит, что Скверна начинает поглощать его разум. Поэтому ни один из Стражей не доживает до своей естественной смерти: мы уходим на Глубинные Тропы и убиваем как можно больше порождений тьмы, в надежде умереть под их мечами, но не стать одним из них.
Дункан зацепился взглядом за черные разводы на шее Брегана. Что это? Он чем-то болен?
— Мое время пришло, но не время Женевьев. Она станет Командором.
Юноша кивнул снова.
— Ты вернул Ордену и Женевьев долг за смерть Гая, вступив в наши ряды. Я могу только просить тебя поддержать ее.
Бреган замолчал, пристально глядя на Дункана.
— Я не могу обещать того, что не могу исполнить, Командор, — отозвался тот, стараясь не опустить глаза. – Лейтенант со мной даже не разговаривает.
Мужчина ухмыльнулся неприятно:
— Она разговаривает только со мной.
Командор замолчал, точно обдумывая что-то. В конце концов, он продолжил:
— Я знаю, что ты не всегда был вором, Дункан, и теперь ты не являешься им. Ты никогда не был бессердечным убийцей, что бы не пыталась доказать Ордену моя сестра. Наверное, только это и позволяет мне надеяться, что ты не пропустишь мои слова мимо ушей, — Дункан хотел было что-то ответить, но Бреган перебил: — Свободен.
Мужчина выпрямился и отвернулся к окну. Кто знает, что он видел за горизонтом. Дункан-то рассмотрел только чернеющее в предгрозовых тучах небо.

На следующий день Бреган объявил Ордену о том, что слышит Зов, и назвал своих приемников: Женевьев в качестве Командора и Келла в качестве Лейтенанта. Стоя среди толпы собратьев, Дункан чувствовал, как становится все холоднее и холоднее: Стражи закрывались в своих мыслях, вовсе не обрадованные вестью. Все понимали, что иного выбора Командор бы не сделал, но, судя по всему, надеялись на какое-то внезапное чудо. Кто-то за спиной Дункана бросил в сердцах «Лучше б ты Женевьев прихлопнул!», но кто это был юноша так и не смог понять: когда он обернулся, то увидел рядом Джулиана и его друга Николаса, вовсе не тех людей, что позволили бы себе такие комментарии.
Бреган отбыл в тот же вечер в Ферелден, к единственному известному открытому входу на Глубинные Тропы, кроме копей Орзамара.

Дункан стоял под дверью комнаты Женевьев и не мог решиться ни на что. Он не знал, что он тут делает. Что он ей скажет? Чем он ей поможет? Она его на дух не переносит! Часовой у двери смотрел на него с интересом, но вопросов не задавал. Надо думать, он и вовсе не мог представить, что могло привести кролика к змеиной норе по доброй воле.
В конце концов, ничего так и не придумав, юноша просто постучал.
Женевьев открыла дверь и хотела было попросить нарушителя ее спокойствия убраться подальше, но увидев его внезапно отошла в сторону, давая войти. Дункан вошел.
— Что тебе нужно? – неприязненно поинтересовалась она.
— Я пришел выразить свои соболезнования … — промямлил он. Решительность его покинула аккурат на входе.
— По поводу чего, Архидемон тебя дери? – взметнулась Женевьев.
Внезапно Дункан заметил, как осунулось ее лицо, какими тонкими кажутся ее черты, а волосы – точно стали еще белее. Она прекрасно понимала, по какому поводу он соболезнует.
— Бреган не умер! Все еще. Но он уйдет как герой и как Серый Страж! Так, как никогда не уйти тебе!
Ей было страшно и одиноко. Ее ела зависть – она чувствовала, какое уважение испытывали все члены Ордена к ее брату, но не к ней, как все восхищались ее братом, но не ею.
— Я хотел сказать, что каждый из Стражей чувствует себя так же из-за ухода Брегана…
Она ударила его наотмашь, и это была вовсе не дамская пощечина. Рука у Женевьев была тяжела.
— Заткнись! Лучше бы ты убил меня, чем Гая! Как ты смеешь говорить что-то о Стражах, изгой?! Ты никогда не будешь одним из нас! Не смей говорить о Брегане!
— Мне не сметь говорить о нем, или о том, как все уважали его и ненавидят тебя?! – огрызнулся Дункан.
— Что ты знаешь об уважении, убийца! Ты отнял у меня любовь, а теперь насмехаешься над моим братом и мной! Мне бы следовало убить тебя! Я сделала ошибку, что приняла тебя в Орден!
— Я говорил тебе это! – он и не знал, откуда взялось столько храбрости, но позволять ей не видеть и дальше он не мог. – Женевьев, я слышал последние слова Гая. Почему мне кажется, что ты его не любила?!
— Как ты смеешь! – она попыталась ударить его снова, но Дункан увернулся.
Он не собирался бить в ответ.
В дверь постучали.
— Прочь! – рявкнула Женевьев на заглянувшего часового, и тот тут же скрылся.
— Зачем он был нужен тебе, Женевьев? Зачем тебе нужен я?
— Убирайся!
— Или что? Убьешь меня? – Дункан ухмыльнулся. – Я уже умер. А ты дала мне новое … новое что? Существование? Это – не жизнь, Женевьев! Я не знаю, почему я здесь и зачем, это был не мой выбор, а твой, но ты и сама не знаешь, зачем притащила меня в Орден! Твоя злоба будет твоей смертью, она, а не порождения тьмы!
— Стража! Уберите его с глаз моих!
Дверь открылась и две пары рук схватили его за плечи, потащили прочь.
— Если так и будешь пытаться быть кем-то еще, ты никогда не…
Кто-то из стражей отвесил ему подзатыльник и сбил с мысли. Ему пришлось уйти, понимая, что он никогда не сможет выполнить просьбу Брегана, если Командор сама ему не позволит.

Через несколько недель Женевьев объявила Ордену, что Бреган все еще жив, а это значит, что что-то пошло не так. Она обязана найти его и выяснить, в чем дело. Она спросила, кто пойдет с ней. Мало кто верил ее словам, но Дункана это не волновало. Он вызвался первым. Не так уж и важно, был ли Бреган действительно жив, но это был его шанс как и «поддержать ее», так и попытаться вырвать из ее цепей.
В тот вечер его снова позвали в комнаты Командора.
Женевьев старалась смотреть на него нейтрально. Ей это вполне удалось.
— Ты можешь остаться.
Дункан пожал плечами:
— Я знаю. Но я верю твоим словами.
— Ты, скорее всего, умрешь на Глубинных Тропах.
— Я не думаю, что ты будешь расстроена. Особенно, когда сама умрешь следом.
Она посмотрела на него со злым удивлением. Дункан понял, что сам того не осознавая, попал в яблочко: она надеялась найти Брегана и умереть вместе с ним, чтобы не пытаться более превзойти его. Что будет со всеми остальными ей было решительно все равно.
— Ты не так глуп, как я думала, — сказала, наконец, она.
— Женевьев, ты не обязана быть лучше Брегана. Просто будь Командором, — ответил он.
Та кивнула.
— Именно поэтому завтра мы выступаем на Глубинные Тропы, — но говоря это, она не выглядела уверенной или решительной, но слабой и уставшей женщиной, которая никогда не получала того, что хотела.
Дункану стало жаль ее.
— Хорошо, — согласился он и развернулся, чтобы уйти.
— Подожди, — он повернулся обратно.
Женевьев обошла стол и сняла с шеи цепочку, на которой висело кольцо. Дункан очень хорошо его помнил.
— Это твое, — она протянула цепочку ему.
Он покачал головой:
— Нет.
— Ты взял его. Ты заплатил за него. Забери эту дрянь! – она тряхнула рукой.
Дункан подошел к ней, взял кольцо и схватил ее за запястье, заставляя разжать ладонь. Он не был уверен, кто победит в этой схватке: Женевьев выглядела сильнее него, — но она сделала, как он хотел. Он вложил кольцо с цепочкой в ее ладонь и зажал в кулак, не убирая своих рук с ее.
— Я могу забрать это кольцо, но я не смогу забрать воспоминания, — она смотрела на него зло, но не яростно. У нее были красные, усталые глаза и очень холодные руки. Бреган был прав, ей нужна была помощь, но тот, кто решился бы ее оказать, должен был бы быть весьма самоотверженным идиотом. Был ли Дункан таковым? – Я не могу вернуть тебе Гая, Женевьев, но …
Она сделала еще один шаг, вплотную к нему. Дункан понимал, что, возможно, тысячу раз пожалеет об этом, но все-таки обнял ее за плечи…

***

В Ферелдене было неуютно. Кутаясь в теплый плащ, Дункан подозревал, что начинает ненавидеть эту страну. Вместе с пронзительным холодом и морозящим ветром, в душу забиралась ледяная тоска. Дункан не мог больше ненавидеть Женевьев, несмотря на то, что в ее отношении к нему мало что изменилось. Он знал теперь слишком много и умудрился привязаться к ней. Дункан, как никто другой, чувствовал, что она ищет своей смерти, но неужели дело было только в уходе Брегана и смерти Гая? Неужели его усилия – настолько тщетны?..
Возможно, дело было в том, что Женевьев была больна. По ее телу расползались черные отметины… такие же, как у Брегана. Дункан не понимал, что это, а Женевьев не говорила. Она вообще редко говорила с ним не на людях. Если ей нужно было его тепло, она брала его в молчании.
На одной из стоянок, до того, как они спустились на Тропы, Дункан отозвал в сторону Фиону.
— Мне нужно с тобой поговорить. О Дженевьев.
— Ну?
— Вчера, пока все устроились отдохнуть, она одна ушла в сторону.
— Зачем это?
— Мне тоже было интересно. Я последовал за ней.
— Она тебя не заметила?
— Ну, вообще-то, я был не самым плохим вором на улицах Вал Руайо.
— Хорошо, хорошо. И что?
— Она отошла от лагеря и стала снимать доспех и рубашку…
— Ты что, подсматриваешь за Командором?!
— Нет! Ну то есть да ... Ну в общем, я подумал, что она просто решила всё-таки отдохнуть, и хотел уже вернуться в лагерь... Как увидел это у неё на боку это ... какую-то язву. Было похоже, что она сама тоже удивлена.
— Эм ... может это след от старой раны?
— Нет. У него кожа там такого цвета, как у порождений тьмы.
— Может это болезнь какая? Это же не может быть скверна ... да? Серые Стражи ведь неподвластны скверне?..
Фиона хмыкнула и отвернулась. Она не знала, но догадывалась, так же как и он, что Женевьев вряд ли надеется вернуться из этого похода. Зачем только ей понадобилось тащить с собой на Тропы людей, которые ей верили? Этого никто из них так никогда и не узнал.

@темы: Николас, Женевьева, Гай, гет, джен, Фиона, Джулиан, Бреган, Келль, Secret Santa 2013/2014, Дункан

---

Для .chels

[Weisshaupt Fortress]

Для:  .chels
От:

Название: "Вот она идет..."
Автор:  Батори
Пейринг: Каллен/фем!Хоук
Категория: гет
Жанр: общий
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 1601 слово.

Вот она приходит, размахивая кинжалами вокруг себя, отбиваясь от призванных демонов, выгибается в спине, уворачиваясь от коварных ударов со спины и сбоку. Одета она в потрепанные, но удобные доспехи, в которых узнается личность воина — не для красоты одеты доспехи, а для защиты, укрепленные на груди и животе пластинами из вываренной кожи.
Вот заканчивается бой, и она переводит дух, убирает кинжалы за спину, скрепляет их ремешками. Поймав взгляд Каллена, она улыбается – растягивает губы, но не показывает зубов.
— Кажется, моя помощь была не лишней.
Она вызывается помочь ему с расследованием о пропаже храмовников. И достигает успеха – вот пропавший Керон уже в Казематах, растерянный и избитый, но живой и здоровый. И она появляется после, заступается за Керона, горячими словами убеждает Каллена проявить снисхождение к плененному магами крови.
И Каллен почему-то соглашается.
— Как вас зовут? – спрашивает Каллен, когда Керон и Мэша уходят, обнимая друг друга за плечи. Женщина слегка вскидывает голову и протягивает узкую, мозолистую ладонь.
— Меня зовут Мариан Хоук.
И Каллен пожимает протянутую руку с коротко остриженными ногтями. Ладонь Хоук теплая, пожатие ее уверенно. И улыбается она на этот раз открыто, обнажив белые, крупные зубы.
— Меня зовут рыцарь-командор Каллен.
Хоук прищуривает синие глаза.
— Так вас зовут рыцарь-командор? Или Каллен?
Храмовник на мгновение замирает, а потом нервно смеется. Он уже и забыл, как это делается.
— Просто Каллен, если позволите.
Он наконец-то отпускает ладонь Хоук, вспомнив вдруг, что по-прежнему крепко сжимает ее своей рукой. И с некоторым сожалением смотрит, как она уходит, положив руку на плечо светловолосого гнома.
В последующие дни Каллен занимался тем, что собирал информацию о Мариан Хоук. Поднял все связи, которые у него были, добрался даже до контрабандистов, которые поставляли в Казематы лириум.
Мариан Хоук – ферелденка, приехала в Киркволл с матерью и сестрой-отступницей, живет у дяди, работает на Миирана. Контрабандистка, замешана во многих грязных делах города, а так же дружит с новым капитаном стражи и Варриком Тетрасом.
Всего найденного на Хоук было бы достаточно, чтобы упечь ее за решетку, попади все это в неправильные руки.
Но рыцарь-командор Каллен – правильный человек. И все найденные донесения он сжигает одной из глубоких ночей, поднося бумаги одну за одной к ярко горящей свече, а потом размазывает пепел подошвой сапога.

* * *

Вот она приходит через три года. Вместо поношенного кожаного доспеха – на ней добротная одежда, вместо старых кинжалов – изящные клинки в новых кожаных ножнах. При виде Каллена она улыбается, встряхивает отросшими черными волосами и слегка кланяется.
— Хоук! Вернее – монна Хоук, — улыбается Каллен в ответ. – Вас ведь теперь так называют. Новая ветвь семейства Амелл.
— Я предпочитаю старое обращение, — ухмыляется в ответ Хоук, похлопывая себя по бедру. – От титула иногда уши режет. Куда ни плюнь – так все готовы за мной блевотину подтирать, а еще три года назад в мою сторону разве что не сплевывали, называя «собачницей».
— Я знал одну Амелл еще в Ферелдене. Мы жили в одной башне Круга, а потом ее завербовали Серые Стражи. Именно она остановила Мор, убив Архидемона. К сожалению, при этом она не выжила. Вы знали ее?
— К сожалению, нет. Не довелось познакомиться.
Каллен скованно кивает, не зная, то ли засмеяться, то ли сказать что-нибудь. Почему-то рядом с Хоук он забывал, как разговаривать.
— Вы пришли повидаться с сестрой, не так ли? – спросил Каллен.
Хоук кивнула.
— Как в воду смотрите.
— Вы понимаете, что встречи с магами Круга строго запрещены… но я сделаю для вас исключение. На первый раз.
Хоук обезоруживающе улыбнулась и внезапно сжала кисть Каллена своей рукой.
— Спасибо, рыцарь-командор.
— Каллен.
— Каллен.

* * *

Вот она приходит, бок о бок с Мередит, с окровавленными клинками и раной на щеке. Вокруг горит Киркволл, слышатся крики и яростные оклики воинов кунари. Повсюду трупы, трупы храмовников, магов, стражников и обычных горожан. Еле живой Орсино стоит рядом, поддерживая ослабшую Бетани, чей висок разбит в кровь.
— Рыцарь-командор, монна Хоук… — Каллен кивает, делая вид, что совсем не знает эту женщину. – Я собрал храмовников, мы готовы атаковать.
— У монны Хоук есть другая идея, — говорит Мередит. – Она предлагает войти одна со своим отрядом. А мы обходим дворец наместника и убиваем остальных кунари, пока монна Хоук тянет время.
— Но это же безумие!
Мередит лишь пожимает плечами и делает жест своим людям следовать за ней. Хоук двигается следом, но Каллен хватает ее за плечо, толкает к стене и склоняется над ней коршуном. Она не отводит взгляда, не шипит от боли – только спокойно смотрит ему в глаза.
— Безумие! – шипит Каллен, подступая ближе. – Аришок убьет вас, Хоук!
— Не убьет. – Хоук упрямо качает головой с уверенностью человека, которому все по плечу. – Я справлюсь, и дотяну до того времени, как вы придете на помощь. Все будет в порядке.
Она медленно кладет ладонь на нагрудник Каллена, поглаживает пальцем изображение меча Андрасте на нем.
— Все будет в порядке. – Голос ее снижается до едва слышного шепота. Горячая ладонь скользит выше, касается открытого кусочка шеи Каллена и останавливается на щетинистом подбородке.
Она целует его в уголок губ, быстро отстраняется, когда Каллен пытается поймать ее губы своими, и уходит, провожаемая магом-целителем, татуированным эльфом и капитаном стражи.
Когда Каллен видит ее снова, она жива. На ее теле нет ни единого белого участка кожи – все покрыто синяками и рваными ранами. Но вот она – живая, дышащая, находит в себе силы улыбнуться вбежавшему слишком поздно отряду храмовников, а у ее ног – бездыханный Аришок. Вокруг кричит знать, плачет и смеется, а Хоук стоит посреди этого шума, как скала в море, и растягивает разбитые губы в улыбке.
Она встречается глазами с Калленом и кивает ему, словно говоря «Ну вот видишь, все в порядке?»
И он, облегченно вздыхая, кивает в ответ.

* * *

Вот она приходит, женщина, которую теперь величают Защитницей. Волосы ее за семь лет отрасли до пояса, густой черной волной спадают на узкие плечи. Раны ее зажили, вот только правую бровь и глаз пересекает красный, незаживший тонкий рубец, а если снять с нее одежду, то Каллен может поручиться – под ним шрамов больше, и они куда уродливее.
Каллен старается не представлять Хоук без одежды. Он и без того плохо спит по ночам, незачем усложнять кошмары еще и образом белокожей Защитницы с распущенными волосами, упругой грудью и узкими бедрами, переходящими в длинные ноги.
— Рыцарь-командор… — Хоук запинается, точно ее ударили под дых. – Я знаю, что не имею права просить вас.
Каллен слегка подается вперед, воровато оглядывается – нет ли случайных слушателей их разговора? – и кивает.
— Я сделаю все, что в моих силах, Защитница.
Хоук слегка кривит губы, слыша свой новый титул.
— Рыцарь-командор, я знаю, что вы верны своему долгу. Но вы видите, что между магами и храмовниками зреет что-то ужасное. А моя сестра в Круге, и я так боюсь за нее! – Она опускает голову, пряча страх в глазах под длинными ресницами. – Прошу вас, проследите за тем, чтобы она не пострадала. Я не смогу ее защитить теперь, когда у Мередит – вся власть в руках. Если придет буря, я ничем не смогу ей помочь.
Каллен слегка хмурится.
— Вам совсем не нужно было просить меня об этом, Защитница. Я сделал бы это даже в том случае, если бы вы не пришли.
Хоук с облегчением улыбается.
— Благодарю вас, рыцарь-командор.
— Всегда рад вам помочь, Защитница.
Хоук снова кривит губы.
— Не называйте меня Защитницей.
— А вы не называйте меня рыцарем-командором. Я Каллен.
Он делает шаг ближе, касается щек Хоук руками, закованными в латные перчатки, и стоит так, не в силах сделать следующий шаг, коснуться ее губ своими. Она обвивает его руки своими, гладит холодный металл кончиками пальцев, и Каллен слегка прикрывает глаза, вдыхая запах дыхания Хоук.
— Каллен… ты думаешь, будет война? – Она впервые обратилась к нему на «ты», и по телу храмовника проходит теплая дрожь.
— Мне бы не хотелось этого, но, боюсь, очень скоро она нагрянет.
— И на чьей стороне вы будете, когда придет время? – спрашивает Хоук.
— На правильной стороне, — отвечает Каллен, отводя руки.

* * *

Вот она приходит, чтобы сразиться с Мередит за жизнь оставшихся магов. За ее спиной – ее спутники, и все они выглядят так, словно готовы умереть за Защитницу. Сама Хоук стоит, подняв голову, и смотрит спокойным взглядом на сходящую с ума Мередит, не вздрогнула, когда она наставила на нее свой сияющий красным светом клинок.
Каллен когда-то дал себе обещание – никогда больше не оставлять на войне тех, кого любит. Однажды он упустил одну Амелл, отпустил ее на верную, но героическую, смерть.
И теперь Каллен становится между Хоук и Мередит, отбивая замах Мередит своим мечом, защищая Хоук своим телом.
В этом бою они сражаются вместе, плечом к плечу, спиной к спине, точно единое целое. Каллен понимает, что своим поступком нарушил все обеты, данные когда-то, но все это не имеет значение.
Нанося последний удар, Каллен осознает лишь одно – наконец-то он поступает правильно.
Когда Мередит умирает, когда город вновь охватывает пожар войны, он выводит Хоук, ее сестру и спутников из города. Хоук сажает Бетани на лошадь, отдает приказ Изабелле везти ее как можно дальше, в Ферелден, и оборачивается к Каллену. В глазах ее пылают блики огня, руки ее в крови.
— Ну, вот и все, — выдыхает она, ссутулив плечи. – А я даже не знаю, что мне делать дальше.
— Бежать. – Каллен невесело усмехается. – Другого выбора у нас нет.
Защитница подходит к Каллену, высвобождает из его пальцев меч, сплетает свои пальцы с его. Наконец-то – не через латную перчатку, и он чувствует тепло ее кожи своей.
И целует он ее по-настоящему, долго и горячо, до сбившегося дыхания и бешеного стука сердца в груди, цепляясь зубами за зубы, проникая языком в ее рот.
— Бежим со мной, — выдыхает Хоук, когда поцелуй закончился. – Каллен, пожалуйста.
Храмовник оборачивается на пылающие дома и стены Киркволла, глубоко втягивает ноздрями дым и гарь.

* * *

Вот она идет, с клинками за спиной, в старом потертом доспехе и опаленными пожаром волосами.
А он идет рядом, сжимая ее ладонь в своей руке.

ссылка на ficbook

@темы: Каллен, гет, м!Хоук, Secret Santa 2013/2014

---

Для strange

[Weisshaupt Fortress]

Для:  strange
От:

Название: «Один день из жизни Серых Стражей»
Автор:  Батори
Персонажи: фем!Броска, Огрен, Веланна, Натаниэль, Сигрун, Андерс.
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Размер: мини (1002 слова)

Зима в Амарантайне — красивое время года. Реже приходят торговые суда, бойкая торговля сходит на нет, над городом кружатся крупные, пушистые снежинки, и оседают на дорогах, мостовых, на головах и плечах многочисленных статуй. Даже вонь большого портового города, кажется, становится менее заметной, словно замороженная пронзительными северными ветрами, пробирающими до костей.
Однако в Амарантайне любят зиму. И в Башне Бдения — тоже.

***

Командор Броска (для друзей — «Эй, пухленькая!») проснулась от того, что кто-то очень тяжелый бегал по коридору возле двери ее спальни, и горланил песни. Гномка нахмурилась, прислушиваясь к хриплому, заунывному ору — разумеется, так петь может лишь Огрен, спозаранку успевший нализаться эля.
— Мясо и жир на полу, эль в моем животе, и нет в мире чувства прекраснее! — горланил Огрен, притоптывая. — А я Серый Страж, я воюю со злом, а сейчас я пью, вот такие дела!
— Огрен, заткнись! — крикнула Броска, зажимая ладонями уши и переворачиваясь на живот, подавляя в себе желание встать и настучать гному по голове.
— А? Просыпайся, командор, праздник, так сказать, в самом разгаре, тебя только не хватает!
— Если я сейчас выйду, то праздник резко и разрушительно прекратиться, ты меня понял?
Наступило короткое мгновение тишины, а затем Огрен начал петь еще громче и отвратительнее, чем до этого.
Броска, ругаясь сквозь стиснутые зубы, сползла с кровати — она была высокой, настолько высокой, что ноги Броски не доставали до пола, когда она сидела на ней. Нашарив свою одежду, затолканную под кровать, и одевшись, Броска, придав лицу как можно более недовольное выражение, пинком открыла дверь и замерла, широко открыв рот.
Стены и весь коридор были украшены яркими, красными и синими лентами, еловыми ветвями и хрупкими шишками, на которые чья-то умелая рука нанесла позолоту. Пахло хвоей, а со стороны кухни тянуло ароматными запахами горячей еды.
— Ну что, командор, нравится тебе, а? — Огрен довольно ухмыльнулся и погладил себя по аккуратно заплетенной бороде. — Мы тут, понимаешь, с самого утра работаем, украшаем все, да.
Броска несколько раз моргнула, переведя взгляд с украшений на наряд Огрена. Тот зачем-то вырядился в невыразимо-ужасную рубашку с рюшами и панталоны с ромашечками. Видимо, такой вид отражал понятие Огрена о «нарядной одежде».
— В честь чего это мы такие красивые? — тактично поинтересовалась Броска. — Или ты снова Андерсу в карты продул, и он заставил тебя надеть это?
— Ничего ты не понимаешь, Страж. У нас тут праздник, и мы его уже празднуем.
— Какой еще праздник?
— А, хрен его знает. Наземники вон празднуют, в пору, когда эта белая фигня на землю ложится. Снег. Вот чей-то с ним связано. Я не вникал — праздник да праздник, он везде один.
Броска тяжело вздохнула.
— А остальные где? — беспомощно спросила она.
— Андерс на кухне, помогает готовить праздничный обед, а вот остальные шляются, кто где. Я вот эль пил.
— Понятно.
Казалось, что вся Башня Бдения охвачена какой-то праздничной лихорадкой. Все поздравляли друг друга, обнимали, дарили подарки, пили подогретое вино с пряностями, улыбались несколько безумно. Кто-то из стражников обнял Броску со спины, сунул в руки хрусткий бумажный сверток и, улыбаясь, удалился. В свертке оказались собственноручно связанные носки откровенно убогой работы. Со снежинками.
Броска попыталась ретироваться на улицу в надежде на то, что там будет меньше безумия — и тут же получила снежком в лицо от разрумянившейся Сигрун.
— Эй, с праздником, командор! — прокричала гномка, зарываясь пальцами в сугробы и начиная лепить очередной снежный ком.
Броска сплюнула попавший в рот холодный снег, после чего с мстительным видом начала лепить огромный снежок, который незамедлительно отправился в Сигрун. Та не успела увернуться, и упала, как подкошенная, после чего громко расхохоталась, молотя ногами.
— Ай-да командор, ай-да стерва!
Половину дня Броска и Сигрун провели вместе, пытаясь слепить во дворе крепости снеговика. Позже к ним присоединился Натаниэль, и они работали почти до самого вечера. Снеговик получился откровенно уродливый, бесформенный, с морковкой-носом и дырявым ведром на голове, а так же засушенным пучком травы на голове. Краем глаза Броска заметила Веланну — эльфийка, скорее, из вредности характера, старательно делала вид, что все происходящее ей не нравится, однако от Броски не укрылись попытки долийки слепить маленький снежный комочек с двумя пуговичными глазками.
Наконец Натаниэль, Броска и Сигрун отступили, любуясь на произведение своего труда и пряча в карманах озябшие, покрасневшие ладони.
— Эт чего за уродина? — поинтересовался вышедший подышать Огрен, ухмыляясь в бороду. — Чья-то эротическая фантазия? Если так, то вы забыли прикрепить снеговику большие снежные сиськи.
— Держи свои руки подальше от нашего снеговика, — буркнул Натаниэль. — Без снежных сисек обойдемся.
— Да больно надо. Я че сказать хочу — там Андерс на кухне ругается, говорит, что если вы все прямо сейчас не вернетесь, он разворотит все к наговой мамочке.
На кухне Андерс, едва видимый в клубах пара, улыбнулся при виде замерзших друзей, и поставил на стол кувшин с теплым вином и пряностями.
— С праздником вас, ребятки. Налетайте, ужин будет готов через несколько минут. Веланна обещала поколдовать над мясом и грибами, а мне нужно проследить, чтобы сэр Ланселап снова не стащил ничего со стола. С него станется.
Этот вечер на памяти Броски стал самым чудесным из всех, что она когда-либо переживала. Огрен не отрывался от кувшина с вином, Андерс пускал под потолок снопы разноцветных искр, поддразнивая сэра Ланселапа, который пытался поймать искорки пушистыми лапами. Натаниэль от выпитого вина раскраснелся и поцеловал Броску в горячую щеку, спрятав пьяный блеск глаз под темными ресницами. Даже Веланна улыбалась, устав кривить недовольную мину, и весело смеялась над шутками Андерса.
Поздней ночью Стражи вышли на улицу. На небе ярко горели холодные зимние звезды. На плечо Броски легла рука Натаниэля, согревая. А после они бросились в сугробы, где устроили бои на снежках. Победил, разумеется, Андерс — с помощью магии он зачаровал снежки, и они принялись летать вокруг остальных, попадая то в лоб, то в затылок. Огрен еще долго дулся на мага, бурча себе под нос что-то про заносчивых придурков в юбках — но обижался он недолго.
Броска улыбалась.
Быть может, завтра снова будет бой, в котором они, возможно, погибнут, но сегодня, прямо сейчас — они вместе, они живы, а самое главное — они счастливы.
Разумеется, они — Серые Стражи, и по мнению большинства, не имеют права на счастье, дружбу и любовь. Но на самом деле, Стражи — самые обычные люди, у которых праздник. А спасение мира может подождать.

@темы: Андерс, Сигрун, Огрен, Веланна, Натаниэль Хоу, джен, ж!Броска, Secret Santa 2013/2014

---

Для Orlesian warden

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Orlesian warden
От:

Название: «Luminous Beings»
Автор:  lithven
Пейринг: Зевран и Алистер
Категория: джен
Жанр: 3D скульптура
Рейтинг: G
Размер: ~4.5 Мb

ссылка на вращающуюся модель

@темы: Алистер, Зевран, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для Оми

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Оми
От:

Название: «Последняя молитва»
Автор:  Батори
Пейринг: ОМП, авварские боги.
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Размер: мини, 1003 слова

Холодны ветра в Морозных горах, воем кричат они в трещинах и между снежными скалами. В этом ветре слышится голос Корта, Отца Гор. Он гневается – небо затянуло сизыми тучами, и крупный снег заносит узкие каменистые тропы под ногами, а ветер швыряет снег в глаза, ослепляя.
Ах, Корт, Отец Гор, не гневайся, не слепи глаза мои старые, ведь не со злым делом иду я в сердце твоих владений, опираясь на посох мой. Не губи меня, вскоре я сам взойду к твоему ледяному престолу, склонившись пред волей твоей.
Ноги мои ступают все выше и выше. Загляну я вниз – и увижу под облаками да скалами долину глубокую, покрытую снегом да зелеными елями. Кажется все крошечным с этой высоты, дух захватывает в моей старой груди. Многое в жизни я повидал, старый шаман своего народа, но никогда еще не призывали меня голоса моих богов на высоту, человеку недоступную.
Сердце мое сжимается в трепете. Да простит меня Хозяйка Небес за страх мой, но страшно мне сейчас, о, как страшно!
Я опираюсь на посох мой дрожащими руками, поднимаюсь еще выше. Теперь я вижу каменные ступени, вырубленные точно руками самих богов. Они ведут меня вверх, и я ступаю по ним, склонив голову. Ветер холодный касается щек моих, и губ, толкает в спину. Кажется мне, что Корт Отец Гор подталкивает меня своими могучими руками, чтобы не побоялся я идти дальше, следуя велению богов. Но я не оглядываюсь назад, чтобы убедиться в мыслях моих – я иду только вперед, и хлопает порванный плащ мой у моих ног.
Вот я вижу странное свечение между двух скал. Я торопливо шагаю дальше, дыхание мое облаками пара кружит над моей седой головой. Вот колонны каменные по правую и левую руку мою, древние, как сам мир, нетронутые однако временем. Я вижу письмена на них, старинные руны и магические слова, и преклоняю колени, прижав руку к сердцу, замершему в священном трепете. Вой ветра утих, точно убаюканный. Снегопад превращается на моих глазах в медленный танец крупных снежинок. Они падают на мои плечи, ладони и волосы, и не тают, лишь светятся белым сиянием, словно озарил их лунный свет.
Я поднимаюсь и снова иду вперед, постукивая посохом по каменным плитам. Удивительно – я вижу зиму, но вот среди камней появляются цветы – белые, точно снег, и красные, как кровь. Я чувствую запах их острый и сладостный, как первая любовь.
Я вижу алтарь впереди. Он окружен цветами, покрытыми свежим снегом. Охватывает меня трепет с головы до ног, и я падаю на колени, чуть не плача. Сердце сжимается от чувства переполняющей его любви и страха. Я ощущаю присутствие своих богов. Они совсем близко, я чувствую их дыхание на своей коже. Я знаю – они стоят за моей спиной.
Дрожащими руками я кладу свой посох на алтарь. Ах, мой верный посох, ты долго служил мне, старому шаману своего племени. Своими собственными руками я выстругивал тебя из ветви дуба, своим ножом вырезал на тебе особые письмена, украшал тебя перьями любимой птицы Хозяйки Небес, белой куропатки, закалял над огнем и заговаривал над водой. С помощью посоха этого, да магии своей, лечил я недуги и болезни людей племени своего, дарил избавление от боли, али быструю сон-смерть. А когда приходила нужда, я защищал свое племя, призывая силу Гаккона Зимодыха, и пламенем да ледяным вихрем уничтожал врагов во имя богов своих.
Пришло время тебе покоится рядом со мной, перед глазами тех, кому я служил свою долгую жизнь.
Я достаю из складок плаща свой амулет из волчьих и медвежьих зубов, укладываю на посох свой, и закрываю глаза. Амулет мой, сделанный еще руками отца моего, заговоренный на силу и ясность ума, впитавший тепло тел предков моих, и моего тела. Переходил ты от отца к сыну поколения длинные, да вот только теперь будешь лежать ты у моих костей, потому что нет у меня сына, и не впитаешь ты ничьего живого тепла более. Станешь ты проводником моим в мире богов моих, сохранишь мой покой в этой древней гробнице под открытым небом, убережешь от жадности людской да глупости. Положу тебя я в нишу особую, на день зимнего солнцестояния направленную, да произнесу я наговор на имя богов своих, чтобы приняли они тебя в дар и не отвернулись от меня в момент, когда жизнь покинет меня, а кровь горячая остынет у сердца моего.
Губы мои шепчут молитвы богам, и отдается эхом мой голос от высоких скал.
Хлопанье крыльев слышу я за спиной, дыхание множества глоток улавливает мой слух. Я осторожно поворачиваюсь, открываю глаза свои старые, окруженные морщинами мудреца.
Вот на ветвь засохшего древа садится гордый орел, пронзая меня взглядом янтарных глаз. Вот ползет под стволом древа большая ящерица, шкурка ее ярко сияет, несмотря на сумрак. Вот рядом с ящерицей садится белый волк и черный медведь, и рыжая лисица, и гордый олень. Смотрят они на меня, окружив кольцом алтарь, смотрят пристально, точно испытывают меня.
Я кланяюсь своим богам, пришедшим встретить меня на пороге моей жизни. Они кивают мне, торжественно и медленно, подходят ближе, согревают своим дыханием. Я ощущаю в их дыхании холод зимы и сладость лета, горечь осени и терпкость весны, и мне хорошо.
Я засыпаю, убаюканный шепотом в скалах и шелестом перьев орла. Вот из рук моих уходит тепло, покидает теплая кровь и ноги. Боль оставляет мои суставы и кости, уплывает прочь. И сердце замедляет свой ход, и глаза закрываются. Мне хочется спать, и я засыпаю, ощущая лишь сладостный покой и глубокую бесконечность впереди.
Я старый шаман своего племени, и я умираю высоко в горах, по обычаям и традициям своего народа. Перед глазами своих богов, которым я верой и правдой служил, жизнь покидает меня, без боли и страданий. Травы и цветы укроют мое бездыханное тело, горные птицы, дети Хозяйки Небес, склюют мое мясо, а ветер запорошит снегом мои белые кости, укроют их от всего мира, и оставят в вечном покое.
Будут пролетать облака да тучи над могилой моей, будет орел летать сюда и вить гнезда в обиталище моих богов. Обращусь я в прах, впитаюсь в землю родную, холодную, неприступную, стану частью ее, частью мира огромного, что взглядом не охватить.
Я старый шаман, слуга и дитя богов своих. Перед лицом Хозяйки Небес, Корта Отца Гор и Гаккона Зимодыха, я нахожу покой. Да простят меня боги – я прожил жизнь свою достойно, и нечего мне бояться, когда боги мои спросят с меня о трудах и деяниях моих.

ссылка на ficbook

@темы: джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для strange

[Weisshaupt Fortress]

Для:  strange
От:

Название: «Мать и дочь»
Автор:  Павловна
Персонажи: Флемет
Категория: джен
Жанр: цикл драбблов
Рейтинг: R
Аннотация: Что есть чудо? Есть ли чудо в смене дня и ночи, в свете звезд, в дуновении ветра? Чудо ли круговорот жизни и смерти, любви и ненависти, добра и зла? И есть ли чудо в том непостижимом сплетении судьбы и случая, когда у темной колдуньи вырастает дочь, полная света?

Девчонка скачет вокруг, как молодая козочка, то цепляется тонкими пальчиками за мои юбки, то в мгновение ока скрывается в густой листве, и чаща звенит и полнится детским смехом. Вот она снова вынырнула из зеленого сумрака, в руках – охапка спешно нарванных цветов с жемчужно-белыми лепестками и сердцевиной цвета свежей крови.

— Матушка, смотри, какие красивые!

Матушка… Это слово, сказанное ласковым девчоночьим голоском, вызывает зубовный скрежет, доводит до исступления своей навязчивой нежностью и неприкрытой искренностью, которой я никогда не просила и не желала. Щелчок пальцев, и нежные лепестки увядают, стремительно покрываются желтыми гнилыми разводами, а сочные стебли безвольно обмякают в девичьих руках.

— Будь серьезней, девочка. Запомни, красота, как и любовь, уходит. Смысла в ней нет. Во власти и силе же он есть.

Ни слез, ни горя, ни обиды – ничего не отражается на этом милом детском личике. Наоборот, оно в раз становится задумчивым, отстраненным, пальчики рассеянно скользят по увядшим лепесткам и стеблям, будто ласкают пожухшие листья. Она что-то обдумывает, какая-то загадка решается сейчас за этими чуть насупленными бровками, и хотелось бы думать, что на этот раз урок достигнет своей цели и усвоится этой бестолковой головой. Но это, конечно, одна лишь видимость, обман. Хотя можно ли называть это обманом?

— Матушка…

И, как бывало уже сотни раз, лицо девчонки проясняется: решение найдено. Губы и пальцы приходят в неуловимое, удивительное в своей интуитивной красоте движение, и в следующее мгновение цветы в ее руках снова наполняются жизнью и ароматом, жемчужные лепестки расправляются, а стебли сочатся свежим соком.

— Разве любовь не дает власти?

Может быть, еще не поздно. Может, если надавить здесь, припугнуть тут, одернуть там – все встанет на свои места, и девчонка станет той, кем ей предназначено быть. Все будет так, как надо.

— Пожалуй, девочка. Если любишь не ты, а тебя.
— Почему же тогда цветы распустились?

Я озадаченно смотрю в ясные медовые глаза своей восьмилетней дочери, протягивающей мне свежий букет, и вижу в них неуемное, неуместное, ничем не прикрытое добро.
Ничего. Время еще есть.

~

Девчонка разводит руки, и превращения начинают сменять друг друга, как затейливые узоры калейдоскопа. То она оборачивается соловьем, и сладкие трели наполняют лесной воздух, то бабочкой порхает по лугу, и пестрые крылышки переливаются в солнечных лучах, то белкой достает шишки с самых высоких веток и бросает их под ноги, то ежом шуршит в траве, выискивая грибы и ягоды, и в глазах ее – восторг.

— Матушка, смотри, как я умею!

Я ошиблась. Спустя сотни лет, сотни человеческих жизней, когда все тактики и методики воспитания были выверены и отточены до мелочей, я оступилась и упустила что-то важное. Как иначе объяснить тот факт, что девчонка, которой судьбой было предназначено стать новой Ведьмой Диких Земель, всем воплощениям природной силы и могущества предпочитает облик белочек и певчих пташек?
Она, уставшая, ничком падает на траву и морщится, оттирая кровь с рассеченного камнем виска. Царапина стремительно бледнеет, и в считанные секунды о порезе напоминает только рубиновая капелька, запекшаяся у брови. Целительство у нее в крови, сила ее растет день ото дня, и это меня настораживает. Чем сильнее дух, чем больше в теле жизни, тем сложнее будет его получить…

— Прелестно, девочка. Враги будут плакать от умиления. Но что дальше?

Я с досадой смотрю в блестящие глаза своей двенадцатилетней дочери, полные печали и жалости, и так кроток и наивен этот взгляд, что кровь закипает от бешенства, жаром бьется в висках. Осознает ли эта девчонка, какое глубокое она разочарование, какой безнадежный провал? Не может не осознавать.
Но почему тогда она жалеет меня?
Как смеет она жалеть меня?

— Я не хотела огорчать тебя, матушка.

Мне больше ничего у нее отнять, потому что у нее ничего нет. Я не могу ее унизить, потому что сама учила ее управлять словами и знать им цену. Я не могу наказать ее, не могу причинить ей боль, потому что нет таких ран, которые она не смогла бы залечить. Ее магия придает ей сил, и никакие мои истории не могут поколебать в ней веру в добро.
Но не все еще потеряно. Возможно, если начать отпускать ее к людям, дать шанс увидеть мир таким, какой он есть вне лесной чащи и моих сказок... В конце концов, жизнь учит только тех, кто ее изучает.
Пусть идет. Время еще есть.

~

Дочь весь день крутится, как белка в колесе: смахивает пыль с полки над очагом, звенит тарелками у ручья, начисто протирает стол и выметает мусор из самых темных углов, набирает воду в бочки и развешивает на солнце свежевыстиранное белье. Наконец, она аккуратно расставляет политые и подрезанные цветы на окне, поправляет шторы, чтобы спадали красивыми ровными складками, и садится близ меня.

— Я ухожу, матушка.

Я усмехаюсь, опускаю в котел пару щепоток толченого эльфийского корня и шевелю поленья, чтобы горели ярче. Я ждала этого давно, еще с того происшествия в деревне близ Имперского Тракта, после которого храмовники гнали нас почти неделю, и до сих пор ищут. Тогда я смолчала, но только потому, что знала — этот день настанет.

— Неужели?

Я не собираюсь удерживать ее. В самом деле, зачем? Девчонка давно уже потеряна для меня, ибо я не знаю таких заклятий, которые смогут побороть силу, что живет в ней. Я не удержу ее, даже если захочу.

— Я должна. Я могу помочь, я хочу помочь им!

Дочь со слезами на глазах протягивает ко мне руки. Я смотрю на нее, тощую, большеглазую шестнадцатилетнюю девчонку, и понимаю: я рада, что она уходит. Рада, что мне не придется смотреть, как разум угасает в этих доверчивых глазах, как лицо тускнеет и становится пустым и равнодушным, как все то, что составляло суть этой странной девочки, уходит навсегда, освобождая место для другой души. Для моей души.

— Ну, раз должна, так уходи.

Глупая, глупая девчонка! Если она не сможет сдержать себя, если она откроет кому-нибудь свой секрет и Церковь узнает об этом – она обречена.
Ибо, пока сердце бьется, даже самые страшные, смертельные раны могут быть исцелены. Но есть вещи, неподвластные даже сильнейшим из смертных, и даже величайшие из тевинерских магистров, сумевшие прорвать Завесу Тени и войти в Златой Град во плоти, не могли вернуть жизнь в мертвое тело. Так было, так есть, так будет. Смерть вечна, неумолима и неподвластна никому.
Никому, кроме моей дочери.
Глупая, наивная, добрая девчонка!

— Помни, о чем я предупреждала тебя, девочка.
— Я помню, матушка. Не волнуйся.

Что будет с ней, когда она впервые проиграет? Когда впервые не успеет прийти вовремя, и вина тяжелым бременем ляжет на ее плечи? Когда она будет смотреть в мертвое лицо и слышать чужой плач, сможет ли она сдержать себя?
Я почему-то рада, что не узнаю этого.

— Я вернусь, обещаю!

Она уходит еще засветло, растворяется в водопадах золотой листвы. Я в облике соловья провожаю ее до границы Диких Земель, и поворачиваю на юг, к руинам Остагара. Фолианты надежно спрятаны в глуши, и возвращаться в хижину нет смысла.
Я стара, но дух будет поддерживать меня столько, сколько необходимо. Я уйду из этих мест, найду уголок достаточно отдаленный и безопасный, и начну все сначала. В конце концов, кто не ошибается, тот не живет.
Время еще есть.

@темы: Флемет, Морриган, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для AWU

[Weisshaupt Fortress]

Для:  AWU
От:

Название: «Самодоставка»
Автор:  KirioSanjouin
Пейринг/герои: ж!Сурана/Зевран
Категория: гет
Рейтинг: PG
Техника: комп.графика
Комментарий автора: Автор просит прощения за Сурану, которая вышла совсем не такой как в описании Т_Т

(По клику изображение откроется в большем размере)

@темы: арт, Зевран, гет, ж!Сурана, Secret Santa 2013/2014

---

Для Imp_ch_r

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Imp_ch_r
От:

Название: «Век Предательства»
Автор:  Astera Orey
Пейринг: генерал Аларик / магистр Хараш
Категория: гет
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: NC-17
Размер: миди (~20 000 слов)

Часть 1 – Минратоус

— Ты до сих пор пахнешь югом.
Женщина приподнялась на локте, рассматривая его в упор; шелковая ткань покрывала соскользнула, обнажая овал плеча и аккуратную грудь. Локон темных волос упал ей на глаза; она недовольно тряхнула головой, отбросила непослушные пряди. Свет луны мягко втекал сквозь решетчатое окно, серебристо-пепельным оттенял ее кожу.
В свои сорок семь лет магистресса Хараш все еще была ошеломительно красива.
Аларик знал, во что обходилась ей эта красота – о жертвоприношениях и кровавых ритуалах тевинтерских магов ходили легенды, и варвары пугали ими своих детей. Но сейчас все это не имело никакого значения – в конце концов его клинок забрал не меньше жизней, его армии сметали целые поселения.
Какая к демонам разница, если эта женщина сейчас в его руках, в его постели?
— Прости, — без особого раскаяния отозвался Аларик, потянув ее к себе. Усмехнулся, чуть сощурился. – Зато на юге меньше дождей.
И меньше политиков.
Хараш была единственной причиной, по которой генерал соглашался возвращаться в нелюбимый им Минратоус. Здесь правил Архонт и магистры, это была их вотчина; казалось, даже вода здесь отдает магией.
Магией, золотом и кровью.
Аларик был воином, прирожденным полководцем и генералом до мозга костей, но что-то в воздухе Минратоуса всегда душило его, гнало оттуда куда подальше. Прочь от насмешливого взгляда Зазикель, от холодного молчания Думата. Хоть бы и на юг, к варварам и эльфам, где никогда не прекращалась война.
На войне он хотя бы знал себе цену.
Хараш вывернулась из его рук, нахмурившись, провела пальцем по еще не до конца зажившему шраму на предплечье; Аларик чуть поморщился при воспоминаниях; стрела лучника-эльфа была отравлена, и только объединенные усилия двух магов-целителей спасли ему жизнь.
— Генерал должен командовать, а не сражаться, — глухо произнесла магистресса. – Зачем ты постоянно лезешь в битву? Или мне напомнить тебе, что ты не бессмертен?
Он перехватил ее запястье, улыбнулся уголком рта, неторопливо коснулся губами раскрытой ладони.
— Ты воскресишь меня.
— О Разикале!
Аларик отпустил ее, молча смотрел, как она нервно поднялась с кровати, отошла к окну, ничуть не стесняясь своей наготы. Замерла, пропитанная лунным светом – дерзкая, опасная и беспощадная к противникам женщина, с которой по некоторым слухам предпочитал не ссориться даже сам Архонт.
Женщина, которая боялась за его жизнь.
Генерал помедлил мгновение, потом встал следом, сдернул покрывало и шагнул к Хараш. Набросил легкую ткань ей на плечи, укутал, притянул к себе, и она поддалась, устало закрыла глаза, прислонилась спиной к его груди, откинула голову ему на плечо.
— Все в порядке, — тихо произнес Аларик. – Я вернулся, все в порядке.
Он знал, что единственный видел ее в моменты слабости, что никто больше не посмеет и предположить, что магистресса Хараш может оказаться бессильной. У нее, конечно же, были мужчины, пока он сражался на юге; и сам Аларик не брезговал телом рабынь – и они оба знали об этом, но все это не имело никакого значения.
Потому что генерал Аларик мог убивать во имя Империи и по приказу Архонта, но выживал он только ради Хараш.
— Ты не бессмертен, — словно в ответ его мыслям прошептали губы женщины. – Случайная стрела, случайный удар может все разрушить...
С неожиданной силой она вывернулась из его объятий, оказавшись к нему лицом. Аларик молча и беспрекословно позволил ей пробежаться кончиками пальцев по своему лицу, ключицам, спуститься к злополучному шраму.
— Но я сделаю тебя бессмертным, — глухо сообщила Хараш.

***

Она знала – за все есть своя цена.
Есть цена за жизнь и смерть, за верность и за предательство, за дружбу и за вражду, за обретенную силу и добытую власть. Магия не терпит ухищрений и попыток обмануть ее, обмен всегда должен быть честным – чем больше забираешь, тем больше отдаешь. А те, кто пытался нарушить негласный договор, давно отправились на растерзание демонам.
Магистресса хотела выменять бессмертие.
Опасная сделка.
Жизнь в Минратоусе кипела; Хараш только морщилась, выбирая обходные пути подальше от торговых площадей. Знать не приветстовала этот район, где жили ремесленники и торговцы, но порой без их услуг было не обойтись.
Ее телохранители – двое безмолвных, быстрых и верных ей до последней капли крови воинов скользили рядом, сохраняя максимально допустимую дистанцию в три шага. Когда-то Хараш выкупила их из рабства, осужденных за преступление на верную мучительную гибель на галерах – и теперь могла с уверенностью сказать, что эти двое будут защищать ее до конца.
Верность в Тевинтере была редким товаром.
Улица стала уже, свернула направо. Женщина прибавила шаг, отрешенно скользя взглядом по вывескам лавок и мастерских. Та, куда она направлялась, находилась в самом конце, почти незаметная для незнающего человека. Владелец ее не выставлял напоказ ни ниток жемчуга, ни дорогой парчи, ни показательно-острых, переливающихся под ярким солнцем Минратоуса кинжалов – и разве что скучающий прохожий захотел бы завернуть туда.
Но посвященные отлично знали, что мастер Санвил Гораф не нуждался в том, чтобы зазывать посетителей.
Побирушка, причитавшая на камнях, потянулась было к Хараш; магистресса раздраженно одернула тогу, подумав о том, что Архонту пора бы уже вымести шваль из города. К счастью, один из телохранителей, Левре, как-то незаметно переместился ближе, и нищенка, униженно сгорбившись, отползла обратно.
У Хараш не было на нее времени.
Перед непримечательной дверью женщина сделала знак охране дожидаться здесь – у мастера Горафа были свои правила, которые вынужденно принимали даже своенравные маги и члены Сената.
Нажать на ручку, приоткрыть створку, тенью скользнуть внутрь.
— Мастер Гораф?
В мастерской было жарко и душно; жар от кузницы поднимался и сюда, в приемную. Но Хараш была готова терпеть; она была готова вынести намного больше, тем более, что ее заказ стоил любых испытаний.
— Монна. Вы удивительно точны.
Санвил Гораф неторопливо поднялся по щербатой лестнице, прикрыв за собой дверь подвала. Коренастый и приземистый, он едва доставал Хараш до подбородка, но магистресса не обманывала себя – в руках невзрачного кузнеца скрывалась сила, достаточная, чтобы завязать узлом стальной прут.
— У меня не так много времени, мастер, — глухо сообщила Хараш. – Полагаю, вы успели выполнить мою просьбу.
О том, во сколько ей обошлась эта просьба, она предпочла не вспоминать.
Гораф чуть наклонил голову, беззвучно фыркнул в усы, поманил ее к едва заметной двери в подсобку. Магистресса недовольно сощурилась – чтобы пройти, ей пришлось согнуться, дабы не удариться о притолоку, чувствуя на себе насмешливый взгляд кузнеца.
Но женщина снова промолчала.
— Я всегда выполняю свои заказы, монна, — суховато произнес Санвил, зажигая факелы у входа, чтобы осветить крошечное помещение.
И сдернул мешковатую ткань с подставки.
Хараш задержала дыхание, невольно зачарованная прекрасной работой. Шагнула ближе, не удержавшись, провела кончиком пальца по нагруднику – ей показалось, что сталь запела в ответ; это был сильверит, пропитанный лириумом, зачарованный лириумом; и именно поэтому магистресса терпела все выходки Горафа – только он умел ковать такие доспехи, против которых была бессильна вражеская магия.
Заказ был выполнен идеально.
Слово пришло само – как будто воскресшая магия вспыхнула в ладони.
— Джаггернаут, — прошептала Хараш, восхищенно любуясь бликами огня на серебристой броне. – Доспехи Джаггернаута...
Это того стоило. Несомненно.
Усилием воли женщина заставила себя сфокусироваться на том, что ей еще предстояло сделать. Сделала шаг назад, обернулась к молчаливо ожидавшему Горафу. За свои услуги мастера-ремесленники всегда брали плату вперед, но подобная работа негласно требовала и дополнительного вознаграждения.
Хараш протянула раскрытую ладонь; небольшой капелька-амулет сверкнул в свете факелов и перекочевал в карман Санвила.
— Мои слуги заберут доспех, — негромко сообщила магистресса. – Мое уважение, мастер.
— Мое уважение, монна, — эхом отозвался Гораф.
Провожать ее никто не собирался.

***
Она выбрала себе в покровители Лусакана-Ночь, но этот ритуал требовал благословения Андорала и Тота. И владыка битвы, и владыка рабов взимали свои жертвы – а эта жертва должна была быть особенной.
Заплатить чужой кровью – легко. Заплатить своей – намного сложнее.
Сегодня Хараш была готова и на такую цену.
Слуги заканчивали последние приготовления у алтаря; магистресса собственноручно расчертила пентаграммы – такую задачу она не доверила бы никому. В кадильниках танцевало пламя – настоящее, живое, а не созданное магией – Тот принимал только подлинный огонь. Острые изогнутые кинжалы легли у алтаря – по обе стороны – для крови заклинателя.
Страшная древняя сила должна была сковать воедино сталь, лириум и кровь, чтобы никто и никогда уже не смог разбить эту связь.
Достойный подарок.
Дверь распахнулась за ее спиной; Хараш услышала легкий топот ног, обернулась, чуть нахмурилась.
— Тебе нельзя сюда, Танор.
Вбежавший в залу темноволосый мальчик замер, широко раскрытыми глазами глядя на почти готовый к ритуалу алтарь, но его глазах не было страха – лишь любопытство. В шесть лет сын Хараш был достоин мужества своего отца.
Отца, который воевал где-то на юге и так не любил Минратоус.
Магистресса поднялась с колен, поправила багряную тогу. Слуги почтительно склонили головы, когда она прошла мимо, присела рядом с сыном.
— Танор?
— К нам прибыл мессер Делларн, — бодро оттарабанил мальчик, глядя на нее сияющими глазами. – У него "очень срочное сообщение для монны Хараш". Я бегаю быстрее, чем слуги, правда, я подумал, что раз это срочно...
Хараш только прохладно качнула головой.
— Передавать сообщения – задача низших и рабов, Танор. Не делай так больше, если нет надобности.
Мальчик потупился, опустил взгляд.
— Да, монна. Можно... можно я останусь посмотреть?
— Не в этот раз, — магистресса распрямилась, махнула рукой слугам, чтобы заканчивали оставшиеся приготовления. – Это длинный ритуал, ты заскучаешь. Но я разрешу тебе присутствовать на следующем, обещаю. А сейчас вернемся в приемную, нехорошо заставлять гостя ждать.
Тем более, когда этот гость – магистр Делларн.
Нехорошее предчувствие холодной змеей свивалось в груди.
Хараш отпустила сына с телохранителями; она могла только предполагать, что случилось, если Делларн решил наведаться к ней в канун ночи. А ее ребенок все еще слишком мал, чтобы принимать участие в тевинтерских интригах.
Спустилась по витой лестнице, приветственно сложила руки на груди в знак уважения.
— Мессер.
— Моя монна, — Делларн развернулся ей навстречу, коротко поклонился. – Видеть вас честь для меня.
Чересчур стройный и гибкий для мужчины, он мог бы сойти за эльфа, и злые шепотки за спиной продолжали твердить, что его родословная не так уж чиста. Но для Хараш это не имело ровным счетом никакого значения – по совести оценив его незаурядный ум и интуицию, несколько лет назад она провела его через доступные ей ранги, сделав своим негласным протеже и помощником. Дальше Делларн пошел сам, с легкостью разбив тех, кто смел смеяться над ним прежде.
Но никогда не забывал ту, кто помогла ему сделать первый шаг.
— Сожалею, что оторвал вас от дел, моя монна, — он виновато развел руками. – Но эти новости не могут ждать. Ходят слухи, что Архонт недоволен генералом.
Выражение лица Хараш не изменилось, лишь следующий вдох получился чуть более судорожным, чем обычно.
Не нужно было уточнять, которого из генералов Делларн имеет в виду.
— Я этого не знала.
— Для Архонта не секрет ваша связь с мессером Алариком, — лаконично отозвался магистр. – Вас намеренно не поставили в известность. Что до... ммм.... слухов, то Сенат считает генерала чересчур неуправляемым и своенравным. Немалую роль сыграло его последнее решение отозвать седьмой дивизион вопреки прямым приказам из Минратоуса.
Женщина раздраженно передернула плечами.
— Я знаю. Благородный глупец... эта битва была бы самоубийственной для армии, он не стал посылать их на смерть.
Делларн остался неподвижен.
— Я ни в коей мере не отрицаю военных талантов мессера Аларика, он непревзойденный воин и полководец. Но...
— Но он ничего не смыслит в политике, — с суховатой горечью закончила Хараш.
Боги и бездна...
На секунду задумалась, взвешивая перспективы.
Они хотят убрать его; что же, к этому все шло. И пока Аларик в Минратоусе, у Сената есть немало возможностей быстро провернуть все свои интрижки. Значит, надо было услать его подальше, туда, куда не дотянутся когти магистров, где еще не всеведущ даже взгляд Архонта. А потом... потом она сумеет доказать всем, почему генерала Аларика стоит оставить в покое.
Нужно было просто выиграть время.
Почему, ну почему им всегда не хватало времени?
— Делларн, вы сможете подготовить приказы? – глухо спросила Хараш, поднимая взгляд на бесстрастного гостя. – Я отошлю дивизион Аларика обратно на юг к варварам Клейна, у меня есть подобные полномочия. Там они его не достанут... пока что.
Магистр молча наклонил голову.
— Разумеется, моя монна. В таком случае, мне лучше поторопиться.
— Благодарю. Я не останусь в долгу, — тихо отозвалась женщина. – Вы знаете сами.
Делларн чуть улыбнулся ей уголком рта, подтянутый и собранный, вежливо поклонился в знак прощания и быстрым шагом вышел из приемной залы. Как бы там ни было, помогая ей, он мог быть уверен, что сам тоже никогда не останется в накладе.
Хараш стояла неподвижно, и лишь когда дверь закрылась за его спиной, на резком выдохе выплеснула ярость в клубок бурлящего пламени. Огненный шар пронесся к стене, расплескался золотыми искрами, оставив за собой уродливое обугленное пятно.
Злость, вскинувшаяся сейчас в сердце магистрессы, была такого же черного цвета.
Но ничего, ничего...
Предупреждение было получено вовремя, и сейчас у нее все еще есть время провести этих засидевшихся в своих башнях старых волков. Сегодня Аларик в Минратоусе, но завтра на закате его дивизион уже снимется с места, выступит обратно к замлям хасиндов – а там пусть они попробуют достать его.
"Пусть попробуют, — думала Хараш, торопливо поднимаясь обратно в ритуальную залу. – Никто не отнимет его у меня. Никто и никогда".

Дрожащие в нетерпении ноты магии она ощутила, как только распахнула дверь. Слуги уже убрались из залы; звонкая тишина и яркие танцующие языки огней словно бы рванулись женщине навстречу, вплавились прямо в кровь, слились с ней в одно целое.
Знакомый зов застучал в висках; ее боги ждали.
На матово-черном алтаре лежал доспех Джаггернаута.
Хараш на миг замерла перед ним – сверкание брони слепило глаза – затем опустилась на колени, неторопливо и с достоинством; лишь слугам и плебеям можно унижаться – но все Древние презирают червей, ползающих в грязи. Даже Андорал, Владыка Рабов, учил лишь верности в служении, но не раболепию.
Магистресса знала, что отдача просто не позволит ей удержаться на ногах. Да и потом, сам ритуал требовал... особого подхода.
Кинжалы – сверкающие лезвия – закреплены по обе стороны алтаря.
Она развела руки, запястья коснулись клинков. Острейшая сталь ответила холодом, чуть надрезала кожу. Хараш сощурилась, взывая к силе – сейчас, когда ее захлестнет Тень, главное будет не рассечь сухожилия из-за чересчур сильного нажима. Она не могла позволить себе тратить время на походы к целителям.
В конце концов, нужна была только кровь.
Тень уже дрожала рядом, застилала глаза пеленой; дробь предвкушения и азарта вечным пульсом-ритмом отдавалась в голове, просочилась в вены, настроило сердце на новый такт. Огонь в лампадах над алтарем словно ожил – потянулся к магистрессе; искры срывались и жадно просачивались под кожу.
Пора.
— Андорал, владыка смертных, к силам твоим взываю.
Лезвия клинков впились в плоть; боль пришла следом – но Хараш упрямо прикусила губу, отсекая от восприятия все лишнее. Тень бросилась на нее, жадно, неистово, подхватила, смяла, стремясь затянуть в свое вечное изменение, совсем рядом хрипло взвыли демоны Гнева. Завеса сочилась туманом, сливая воедино два мира.
Хараш простерла руки вперед, словно благословляя – и кровь густыми каплями пролилась на сверкающий доспех, растеклась по нагруднику, окрашивая алым сильверит.
А следом бросилась Тень.
Тень и кровь – неразрывны.
И пела магия в Хараш, звеня смехом Андорала, пела кровь, багряным изысканным узором выплетая руны на броне, пела Тень, жадно лакая кровь и пропитывая собой – вечной защитой, вечной силой, вечной изменчивостью – сверкающий металл доспеха.
И демоны больше не будут страшны тому, в чьей стали они остались вмурованы и впаяны навеки – своею жадностью, древней силой и чужой волей. Гнев, Гордыня и Желание отныне не коснутся его владельца, и будет он неуязвим для Тени, ибо внесена плата – большая плата за право стать почти-бессмертным.
Хараш прикусила губу; новая боль чуть отрезвила. Голова кружилась, слабость начинала наполнять тело – надо было торопиться.
— Тот, владыка огня, к силам твоим взываю!..
Голос сорвался под конец, но огонь уже выплескивался из лампадок, словно обретший душу и жизнь. Огонь жадно лился вниз, на алтарь, рыжиной и золотом расплескивался по окровавленной броне – закаляя сильверит новой силой.
И пусть же ни стрела, ни клинок, ни молот не пробьют ее, прошедшую всепоглощающее горнило Тота; пусть в яростное пламя обратит сердце владельца и в пепел – тех, кто осмелится выступить против него.
Два дракона, два древних бога сплетали песни, творили бессмертие.
Плата была внесена.
Ритуал исполнен.
...Тупая усталость тяжестью налила мышцы; Хараш бессильно осела рядом с алтарем, жадно глотая горячий воздух. Опустошающая тишина заполнила сознание – так всегда бывало, когда резко отступала Тень, отсекая изменение. Последние язычки пламени угасли, словно захлебнувшись темнотой – Тот ушел, исполнив свою часть сделки.
Исчез и Андорал, но ощущение их присутствия все равно осталось, едва ощутимо дрожало в остывающем на мраморе алтаря доспехе.
Доспех Джаггернаута.
Теперь у него были все основания так называться.

***

Над Минратоусом занималась заря.
В казармах уже не спали; было объявлено срочное построение дивизионов Хива-Теш и Саар-То, и воины, бряцая оружием, и вполголоса поминая недобрыми словами магистров, демонов и чьих-то матерей, торопливо приводили себя в боевую готовность и бежали на плац, где уже били копытами кони знаменосцев.
Их снова звала война.
Аларик с трудом заставил себя оторвать взгляд от серебристо-серой брони и взглянуть на замершую в нескольких шагах от него магистрессу. Голова шла кругом – на столе лежал по всем регламентам написанный приказ, доставленный ему полчаса назад, в котором содержались лаконичные и очень четкие указания собирать армию и отправляться к землям хасиндов как можно быстрее.
Приказ был подписан ее светлостью магистрессой Хараш.
— Я не понимаю, — чистосердечно признался Аларик. Раздраженно развел руками. – Что происходит?
Женщина – его женщина – лишь чуть отвернулась, кивнула на недавно доставленный из ее покоев доспех.
— Тебе нравится?
Он был безупречен.
— Нравится? — чуть сипло переспросил генерал. Не удержавшись, шагнул ближе, провел ладонью по нагруднику, и сильверит словно запел ему в ответ. – Это лучшая броня, которую мне доводилось видеть за свою жизнь... а я повидал немало. Откуда она?
К ней хотелось прикасаться. Ее хотелось надеть и не никогда снимать.
Аларик встряхнул головой, заставляя себя посмотреть на Хараш.
— Это мой подарок, — глухо произнесла магистресса. – Не спрашивай о методах, генерал, у меня свои пути. У нас осталось не так много времени... я помогу тебе облачиться.
Этим занимались оруженосцы и слуги, но Аларик проглотил возражения. Молча скинул с плеч легкий плащ, оставшись в одном поддоспешнике, привычным, заученным за много лет движением поднял, продел через голову нагрудник, еще раз с удовольствием проведя большим пальцем по гладкому металлу.
Хараш встала рядом, сосредоточенно закрепляя ремни и связки.
Он только сейчас заметил, что сегодня она надела тонкие шелковые перчатки. Потянулся к ее рукам.
— Неудобно. Сними.
— Не стоит, — магистресса чуть качнула головой, кривовато усмехнулась. – Не самое приятное зрелище.
Огонь Тота не щадит ничего, а у нее не было времени вызвать целителя. Ее собственная сила – магия духа, а не созидания – увы, никак не могла помочь.
— Хараш...
— Слушай, — на миг их взгляды встретились, и Аларик заставил себя умолкнуть. Смотрел, не двигаясь, как магистресса опустилась рядом с ним на одно колено, закрепляя поножи. И глухо продолжила: — Тебе надо покинуть Минратоус. Архонт... Сенат недоволен и опять плетет козни, а здесь я не смогу тебя защитить. Тебе придется защищаться самому, Аларик. Все, что я могу сделать – дать тебе право сражаться на своей территории.
"Своя территория". Ну что же, по сравнению с Минратоусом, земли хасиндов и впрямь можно было бы назвать своей территорией.
Генерал сухо усмехнулся, пряча горечь.
— Не странно ли это, что лишь на войне с варварами я могу почувствовать себя в безопасности, Хараш?
Она тяжело поднялась на ноги, уставшая, но несломленная; невесомо провела кончиками пальцев по его щеке.
— Это ненадолго, обещаю, — в голосе магистрессы прорезался металл, и Аларику на миг показалось, что сталь вздрогнула и эхом запела вслед. – Месяц, может два, пока я разберусь с интригами Сената. Ты вполне можешь успеть разгромить Клейна и вернуться в Минратоус с победой... и тогда уже никто не посмеет поднять на тебя руку.
Победителей не судят. А победителей, которым боги подарили неуязвимость, не судят вообще никогда.
"Верь мне", — просили глаза Хараш, и Аларик верил.
Тяжело наклонил голову, принимая из ее рук перевязь меча.
— Хорошо. Значит, через два месяца.
Она дрогнула на мгновение – сильная и гордая женщина, у которой опять отнимали любимого – но тут же совладала с собой. В полшага оказалась рядом, и генерал не удержался, привлек ее к себе, жадно впился в губы. Рядом с закованным в броню воином магистресса казалась совсем невесомой и хрупкой, и Аларик невольно ощутил, как защемило в груди – хватит ли у нее сил?
Они не виделись полгода, провели вместе две ночи, вырванные у судьбы, и теперь ему вновь предстоит уехать.
Хватит ли у него сил?
— Похоже, мой сын вырастет без отца.
Хараш отвела взгляд, передернула плечами, зябко кутаясь в тогу.
— Он гордится тобой и считает честью произносить твое имя. И он не станет магом, Аларик, у него почти нет дара. Воспитывать его предстоит тебе, воспитывать как воина, под стать себе. Но он еще мал. У вас еще будет время.
Мужчина молча наклонил голову, аккуратно отведя рукой в латной перчатке упавшую на лицо магистрессы прядь волос. Еще пара минут...
— Иди, — Хараш отступила назад, первой разрывая объятия, упрямо сжала губы, пряча боль. – Иди, генерал. Трубят построение.
Аларик смотрел на нее, впитывая в себя ее облик, выжигая в пямяти – на два месяца разлуки, на всю оставшуюся жизнь. Жадно, до дрожи, до невозможности дышать – за эти пятнадцать лет он все еще не успел ей надышаться.
Медленно поклонился, скрестив руки на груди – как положено по уставу перед высшим командованием.
Хараш была для него и уставом, и командованием.
— Иди, — прошептали ее губы.
Это был приказ.
Магистресса смотрела из окна башни, как ему подводят коня, как он садится в седло, что-то отрывисто отвечает офицерам. И утреннее солнце мягко касается его брони, словно зажигая сильверитовый факел.
Как вскидываются стяги, багряно-серебристые стяги Империи, и чуть позади – штандарты Хива-Теш и Саар-То, дивизионов под командованием генерала Аларика.
Как герольды играют "на выход".
Два месяца – это не так и много, на самом-то деле. Два месяца вполне возможно пережить. Тем более, что у нее однозначно будет, чем заняться. И первое, что надо сделать – придумать достоверное обоснование своему последнему приказу. Архонт будет недоволен, более чем недоволен, ее могут лишить полномочий... но все это лишь временные санкции; все же магистресса Хараш – слишком опасный соперник, чтобы кто-то рискнул навязывать ей открытую дуэль.
Два месяца вполне можно пережить.

Часть 2 — Предательство

Аларик чувствовал – что-то шло не так.
Непонятное чувство тревожило его уже который день – неопреденное, смутное, зыбкое ощущение неучтенной опасности. Но этой опасности неоткуда было взяться; она вся была как на ладони, взвешена и просчитана – и наступающий кулак войск Клейна, битых, но все еще до конца не сломленных, и эльфийские охотники, до последней капли крови защищающие свои разгромленные племена, и...
— Генерал!
Маячившая где-то близко мысль мгновенно растворилась в небытие. Аларик раздраженно передернул плечами, натянул поводья, придерживая коня. Вороной жеребец позвавшего его Эскара Хелатона, одного из пятерки боевых офицеров Командующего Круга, тяжело взобрался по каменистой круче, роняя с пасти розоватую пену.
— Недалеко на западе стоит форпост Отуран, — Эскар рывком расстегнул ремни перчатки, смахнул со лба крупные капли пота. – Хоть гарнизона там нет, но судя по последним сведениям крепость заброшена; мы вполне можем переждать там пару суток. Демонова жара... Аларик, надо искать укрытие, долго на таком марше мы не протянем.
Генерал обернулся на миг, скользнул взглядом по растянувшемуся за ним отряду. Кони устали, да и люди устали не меньше – в конце концов, им совсем недавно пришлось сделать качественный бросок, отвлекая на себя внимание хасиндов...
— Как далеко от нас Клейн?
— Неделя, как минимум, — хрипло отозвался Стельв, второй офицер, напрявляя лошадь ближе. – Разведчики послали птицу; варвары купились и идут следом за нами. Но неделя – это много, мессер, мы вполне можем позволить себе переждать ночь в форпосте. Я согласен с Эксаром, отряду нужен отдых.
Эльфийский лес не любил чужаков.
Около века назад Тевинтер впервые прорубился сюда, сталью и кровью сметая все на своем пути. Там, где Империи мешал лес, они сжигали его огнем. И на одном из пепелищ, том, что удалось выгрызть у варваров, была построена крепость, которая должна была служить форпостом для подступавших дивизионов.
В тот раз лес оказался сильнее.
Армии Тевинтера пришлось отступить, причем это отступление слишком напоминало бегство. Крепость пала – но все же ее строили умелые мастера и маги, и чары, впаянные в камень подземных залов, не открыли чужакам дверей. И хасинды сдались, ушли, оставив стены на растерзание лесу.
Аларик не собирался останавливаться в Отуране; согласно изначальному плану его отряд должен был выманить армию варваров за собой, изобразить торопливое отступление до стен форта Теур. Там они собирались держать атаку до подхода основных сил Хива-Теш и Саар-То, которые должны были ударить с тыла и наконец-то завершить разгром Клейна.
Раз и навсегда.
И тогда он уже сможет наконец-то вернуться в Минратоус.
Отуран стоял чуть западнее, и оборонять его было задачей проблематичной. Но офицеры были правы – его людям требовался отдых, а они и так выиграли немало времени. Одни сутки действительно ничего не решат.
Вот только...
...что же за предчувствие постоянно не дает покоя?
— Идем в Отуран, — произнес Аларик, встряхивая головой. – Стельв, командуйте смену курса. Часа за три должны добраться.

Когда они подходошли к крепости, солнце уже садилось.
Разведка вернулась уставшая, но с обнадеживающими новостями – судя по всему Отуран действительно был заброшен. Воины не нашли ничего, что указывало бы на присутствие кого-то еще – лишь слои пыли и грязи, да истлевшие кости первых защитников. Двери на нижние ярусы так же остались нетронутыми – магическая печать держалась крепко.
— Генерал?
— Размещай солдат, Эскар, — пробормотал Аларик, щурясь. Розовые лучи заката скользили по серебристому металлу его брони, окрашивая ее в алый, словно сильверит омыли в чьей-то крови. – Пусть мессер Геторм пока что попробует разбраться с этой печатью.
Воину не положено быть суеверным, иначе до поражения будет рукой подать.
Эскар замешкался на секунду – задержал взгляд, словно солнечный блик, скользнувший по нагруднику генерала, ослепил и его тоже. Потом коротко наклонил голову, дернул поводья, направляя вороного в арьегард отряда.
Магистр Геторм, боевой маг и третий офицер Круга лично настоял на том, чтобы отправиться с Алариком, хотя тот предлагал ему остаться с дивизионом Саар-То. Впрочем, о своем решении генерал не пожалел; без чар Геторма им было бы намного сложнее оторваться от шаманов Клейна.
А теперь магистру нашлась еще одна работа.
Ворота и массивные двери на первый ярус были выбиты. Аларик соскочил с коня, взял того под уздцы – лошадь нервничала и пугливо косила глазом. Но оставлять коней снаружи было опасно, слишком непредсказуемым к чужакам казался лес.
С каких пор он стал думать о лесе, как о живом существе?
Шаги его гулко раздавались по залу, эхом отлетая от каменных плит. Все-таки, как бы ни был хорош доспех, надевая его, о скрытности можно было забыть.
Корни деревьев уже проникли сюда, разворотили тяжелые каменные ступени. Аларику даже показалось, что он слышит, как в воздухе звенит живая ненависть деревьев к захватчикам, вернувшимся на их землю. И даже знакомые с детства руны Империи, высеченные на колоннах и аркбутанах, не придавали чувства защищенности.
Генерал нахмурился и направился к двери на второй ярус, около которой опустился на одно колено Геторм, отслеживавший тонкими пальцами стыки узоров.
— Как успехи, мессер? – с ходу спросил Аларик, краем глаза отыскивая, куда пропал Стельв. – Сможете вскрыть печать?
— Полагаю, да, — отозвался магистр. Восхищенно прицокнул языком. – Тонкая работа! Ничего удивительного, что хасиндские шаманы не разобрались. Запечатано кровью, и только кровь вскроет обратно. Но хочу предупредить, генерал, в ближайшие пару часов после ритуала я вряд ли буду хорошим помощником.
Аларик мысленно помянул демонов. Сейчас идея переждать здесь ночь уже не казалась ему хорошей, и если бы не потраченное время, он бы даже согласился вывести отряд обратно к Теуру. Слишком уж...
...слишком давило на виски древнее дыхание смерти.
— Мне приступать? – спокойно соведомился Геторм.
Генерал сжал закованную в сильверит руку в кулак. Отрешенно кивнул.
— Да.
Им надо укрыться на втором ярусе – оставаться в незащищенном зале было еще большим безумием, чем идея прийти в Отуран.
Что-то было не так. Что-то было слишком не так – и Аларика, все время привыкшего доверять своей интуиции, это попросту выводило из себя. Он не мог найти опасность, ядовитую занозу, источавшую хворь, не мог даже предположить, откуда может быть нанесен удар.
Но сильверит беззвучно пел "ты в безопасности".
Он пел "верь мне, разве я хоть раз подводил тебя".
И Аларик решил поверить.
Оставив Геторма, он отыскал взглядом Стельва, раздававшего приказы часовым, кивнул сам себе и устало опустился на обломок колонны. Ему срочно требовался сон, обычный человеческий сон – зачарованная Хараш броня придавала сил, но это была иллюзия, потому что не ощущая потребности в отдыхе, можно было не заметить, как упадешь замертво.
Он не спал уже несколько дней.
...Хараш.
...говорят, маги могут видеть во сне кого захотят – ты видишь меня, Хараш? Или это вновь очередная байка, над которой ты посмеешься, когда я вернусь?
Аларик закрыл глаза.
Осталось совсем недолго. Неделя до Теура, неделя на подготовку и само сражение – оно продумано до мелочей, и поражение варваров так же неминуемо, как прилив в море. Две недели на то, чтобы утвердиться в прежних форпостах – бездна задери, кажется, Отуран все же придется отстраивать – да еще немного на возвращение в Минратоус.
...ты встретишь меня, Хараш?
Кто-то встряхнул его за плечо; мужчина дернулся, рефлекторно потянувшись к мечу. Эскар примирительно отступил на шаг, поднял руки.
— Геторм вскрыл печать, генерал. Двери открыты.
Аларик скрипнул зубами, поднялся.
— Сколько времени прошло? Надо отправить разведчиков...
— Уже, — беззлобно усмехнулся Эскар. – Я не стал тебя будить, впрочем, ты пропустил всего пару часов, ничего интересного. Внизу пусто, только воняет, как из гроба. Завести туда коней будет проблематично.
Генерал передернул плечами, взглянув на чернеющий в стене провал и заляпанные свежей кровью плиты перед раскрытыми настежь створками.
— Как Геторм?
— Не очень, — чистосердечно признался офицер. – С жертвой было бы проще, но не своих же резать. Впрочем, по его словам, он придет в себя через несколько часов, а к утру будет как новенький. Прикажешь спускаться?
Идти под землю Аларика не тянуло, но мысль о долгожданном сне окончательно перебила все хорошие и нехорошие предчувствия.
— Да, — сухо бросил он. – Ближе к утру собери Круг, надо будет обсудить маршрут. Не хотелось бы наткнуться на очередное эльфячье племя.
...что же было не так?

Аларик проснулся от острого ощущения чужого присутствия. Дернулся, рванулся встать, щурясь от пронзительно-голубого света – он точно помнил, что перед тем, как провалиться в сон, запер двери и потушил факел.
И как враг сумел миновать часовых?
Кинжал лег в ладонь, как влитой, тело само приняло защитную стойку – сейчас, без брони он чувствовал себя непривычно уязвимым, но инстинкт бывалого воина взял свое, азартом и жаром взбудоражил кровь, готовя к битве...
...Человек у противоположной стены обернулся и коротким взмахом руки уменьшил магический огонек.
— Бездна вас раздери, Геторм! – выдохнул Аларик, роняя руку с оружием и чувствуя, как мышцы отпускает сковавшее его в преддверии схватки напряжение. – Война дело нервное; в следующий раз я мог бы успеть перерезать вам глотку.
Магистр пожал плечами. Его лицо все еще было бледным после недавнего ритуала, но на ногах он держался вполне уверенно.
— Что случилось? – Аларик, все еще щурясь, шагнул ближе, недоуменно нахмурился. – Что, разве уже утро?
Геторм отвернулся. С задумчивым любопытством провел ладонью над разобранным на гранитном столе доспехом – сейчас, в неестественно голубом свете сильверит казался чем-то не принадлежащим реальному миру, отголоском таинственной Тени, и уже привычная песня стали доносилась словно откуда-то издалека.
— У вас прекрасный доспех, генерал, — неторопливо произнес маг, не поворачиваясь к Аларику. – Доспех Джаггернаута, так, кажется, вы его называете? Мне все не выпадало случая изучить его как следует.
Аларик устало потер лоб, не скрывая раздражения.
Что здесь вообще происходит?
— Геторм, с вами все в порядке? – на всякий случай спросил мужчина. Голос со сна звучал хрипло и глухо. – Мне понятно ваше любопытство, но клянусь бездной, сейчас далеко не самое подоходящее время и место...
Он действительно слишком хотел спать.
— Такая сила, — завороженно проговорил магистр, словно не слыша его. – Сила так и звенит внутри, живая магия, которую ваша любовница заковала в сталь. Магия поет, магия умоляет, генерал. Разве вы не слышите, как она зовет? Разве вы не чувствуете, как она вздрагивает под касанием вашей руки?
Нахмурившись, Аларик осторожно шагнул ближе, вглядываясь в лицо Геторма. Что-то было определенно неправильно – возможно, чары, наложенные на входную печать, оказались сильнее, чем уверял маг.
А потом...
....дышать вдруг стало неожиданно тяжело.
Невозможно тяжело.
Не понимая, что случилось, Аларик опустил глаза и взглянул на разорвавший рубаху и выступивший из его груди кончик лезвия. И на небольшое алое пятно, расползающееся по светлой ткани.
...это происходит со мной?
Стремительная слабость ударила по ногам, прежде всегда послушные мышцы отказались повиноваться. Аларик тяжело рухнул на колени, с какой-то обидой пытаясь вытолкнуть мешающее дышать лезвие из груди окровавленными, изрезанными пальцами. Вдохнуть не получалось, воздух вылетал с жутким хрипом.
...я – умираю?
В комнате отчего-то становилось темнее; Аларик напряг глаза, пытаясь понять, почему Геторм решил убрать магический свет. Пол и потолок поменялись местами, очертания вокруг кружились и плыли, и у него никак не получалось сфокусировать взгляд.
— Геторм, — просипел он. – Гет...
Над ним склонился Эскар.
— Мне жаль, что так получилось, генерал, — спокойно произнес офицер. Несколько виновато развел руками. – Но с приказами Архонта не поспоришь. Видать, слишком уж вы насолили кому-то в Минратоусе, раз они решили избавиться от вас любой ценой. Вы – или ваша любовница.
Аларик смутно слышал голос Стельва, разговаривавшего с Гетормом о том, что объявить солдатам дивизиона.
Значит, все трое.
— Не... любой, — прохрипел он. Дотянулся – рука была словно каменная – бессильно мазнул одеревеневшими пальцами по ременной перевязи на груди Эскара, оставляя кровавые отпечатки. – Твоей... ценой. Верность... Эскар. Вы клялись. Почему... предали...
...почему?!
Хелатон поджал губы, легко поднялся на ноги. Аларик смутно слышал, как тот отошел к другим офицерам, но слух уже отказывал ему, смертельная темнота подкрадывалась ближе, жадно заглатывая последние крохи света. Последним усилием генерал перевернулся на живот, уже даже не ощущая боли от разорвавшего плоть лезвия. Пальцы бессильно царапнули камень, сжались в конвульсивном рефлексе.
Сильверит лгал, когда пел про безопасность. Сильверит лгал, когда просил верить. Все было ложью.
Все было ложью.
...где мы ошиблись, Хараш?
...Хараш...

***

Она проснулась, задыхась от беззвучного крика и ужаса, сжимая онемевшими пальцами пропитавшиеся потом простыни. Сон, страшный, невозможный сон все еще стучал в висках – и это ей сейчас пронзало грудь предательское лезвие, и это ее друг убивал ее ударом в спину, и это ее воины бесстрастно смотрели на корчащееся в предсмертной агонии тело.
И это с ее губ слетало последним выдохом имя.
...Хараш...
— Нет, — прошептала Хараш, широко раскрытыми глазами всматриваясь в темноту, словно пытаясь увидеть там опровержение. – Нет, пожалуйста, нет...
Но темнота молчала.
А память услужливо возвращала безумные мгновения в шаге-до-смерти и мягко говорила о том, что видения, посланные самой Тенью, всегда сбываются. Что маг ее силы уже настолько прочно связан с Тенью, что может смотреть на мир ее глазами.
— Ты лжешь, — выдохнула женщина.
Вскочила на ноги, вскинула руку в призыве. Пламя полыхнуло в кадильниках – голубой магический огонь, такой же, как в ее сне.
Тень изменчива. Тень может обманывать. Тень может ввергать в иллюзии, и слабые волей и разумом навеки теряют себя, покорившись, потерявшись в ее сетях. Тень есть опровержение и искажение реальности, и призрачная ложь – ее главное оружие.
Но она может и говорить правду.
— Левре! – пронзительно вскрикнула магистресса. – Левре, скорее!
Ее телохранитель стремительним силуэтом возник справа; Хараш даже не услышала, как открылась, пропуская его, потайная дверь. Замер, готовый к атаке – два кинжала уже звенели в его руках, готовые сорваться в смертоносный вихрь.
— Госпожа?..
Хараш махнула рукой, и Левре на выдохе опустил оружие. Его взгляд – чутко-острый и внимательный – мимолетно скользнул по ее обнаженному телу, но в нем не было липкой жажды обладания. Воин всегда воспринимал ее в первую очередь как хозяйку, а лишь потом как женщину.
— Найди Кордака, — отрывисто произнесла Хараш, дотягиваясь до колокольчика, зовущего слуг. – Готовьте лошадей, мы уезжаем немедленно.
Левре чуть склонил голову.
— Куда, моя госпожа?
Лес мгновенно возник перед ее глазами – опасный и таинственный, ненавидящий чужаков и полный древней, скопившейся злобы. Лес из сна-видения, в котором отпечатались следы коней Тевинтерского отряда, в котором ждала оставленная и все равно не сдавшаяся до конца крепость. Память принесла затерянное имя, обагренное кровью.
— В Отуран.
Телохранитель не продемонстрировал ни удивления, ни несогласия – эти качества у воинов успешно вытравляли с детства. Молча слегка наклонил голову в поклоне, развернулся; лезвия клинков мягко скользнули обратно в ножны – и вышел.
В спальню всочились слуги, покорные и тихие. Хараш хмурилась, позволяя облачать себя в походную одежду; вопрос, терзавший ее с момента пробуждения, жег грудь.
...то, что она видела, уже случилось?
...или только случится в будущем?
— Писца ко мне, — глухо приказала магистресса. – И управляющего. Пусть приготовят почтовую птицу для юга. Самую быструю.
Ей казалось, что время течет слишком медленно.
Слишком медленно двигаются слуги. Слишком медленно где-то во дворе готовит припасы и лошадей Левре. Хараш хотелось метаться, стонать и выть, как раненой волчице, и только нечеловеческий самоконтроль мага удерживал ее на месте.
Низкий тощий парень вбежал в комнату, торопливо склонился, отдавая дань уважения. Волосы его были растрепаны – писца подняли прямо с постели.
— Все прочие вон, – буркнула магистресса; тонкие пальцы торопливо застегивали пряжку ремня с ингредиентами. Дождавшись, как хлопнет, закрываясь дверь, Хараш обернулась на миг, сощурилась. – Пиши. Срочное сообщение генералу Аларику. "Не доверяй Кругу".
Она запнулась на миг – обычно все приказы Аларику она писала сама, и порой позволяла себе добавить в конце...
...то, чего никогда нельзя было показывать открыто.
Встряхнула головой.
— Второе сообщение. Магистру Делларну лично в руки...
...Лириумное кольцо с ее руки запечатало оба письма магией и силой, так что теперь только истинный адресат мог бы вскрыть их. Слуги принесли почтовых птиц, и, надевая ножны с кинжалами – боевым и ритуальным – Хараш смотрела, как клочки пергамента привязывали к лапкам, как легко хлопая крыльями, посланцы вырвались в начинающее светлеть небо.
Птица доставит сообщение быстрее человека. Но...
...птицу легко убить. И даже направляемая магией, она способна сбиться с курса.
Хараш не могла рисковать.
Спускаясь по лестнице и натягивая кожаные перчатки, чтобы поводья не резали рук, она отрывисто диктовала свои последние приказы едва успевавшему за ее стремительным шагом управляющему. Рабы распахнули перед ней двери – во дворе уже ждали Кордак и Левре, удерживавший под уздцы ее коня.
— Все готово, госпожа, — тихо уведомил ее Левре, передавая поводья. Он был при полном боевом вооружении, равно как и Кордак, под чьим плащом угадвалась рукоять меча, а у седла был приторочен арбалет.
Хараш кивнула, взлетела в седло. Махнула рукой управляющему.
— Вы все поняли? Ошибок я не приму...
Осеклась, развернулась на отчаянный выкрик:
— Мама?!
В другое время она отчитала бы сына за нарушение этикета на глазах у рабов, но сейчас слова застыли у нее на губах. В глазах выбежавшего к ним Танора плескались боль и страх – и Хараш слишком отчетливо ощутила его эхо в своей собственной груди. В своем собственном взгляде, под непроницаемым зеркалом стали.
Танор не обладал даром, достаточным для того, чтобы подняться до магистра. Но Тень причудлива и неразборчива в выборе милостей.
Или, напротив, слишком разборчива.
— Мне снился сон, мама! – Танор отчаянно ухватился за стремя Кордака, и даже бывалый телохранитель не одернул коня, лишь вопросительно взглянул на побледневшую Хараш. – Все было как взаправду... отец... мне было трудно дышать...
— Все будет хорошо, — магистресса слышала свой голос словно со стороны; отчаяние тугим обручем сдавливало ребра – двойное видение это намного больше, чем просто кошмар. – Все в порядке, Танор, возвращайся к себе.
Ребенок лишь сильнее уцепился за стремя.
— Ты уедешь, и сон сбудется, я знаю... Не оставляй меня здесь, мама, пожалуйста... монна... мама... пожалуйста...
Занималась заря. Кони нетерпеливо били копытами.
— Госпожа? – одними губами спросил Кордак.
— Устрой его к себе, — выдохнула Хараш. – Отвечаешь за него, слышишь!
Сощурившись, она смотрела, как воин, наклонившись, легко, словно тот ничего не весил, втянул всхлипывающего мальчика к себе в седло и устроил его на луке перед собой, укрыв собственным плащом. Встретилась взглядом с невозмутимым Кордаком, благодарно кивнула в ответ – и дала шпоры.
Оставшиеся во дворе слуги молча смотрели, как три всадника стремительно уносятся прочь, и как гулкое цоканье копыт по мощеной мостовой постепенно растворяется в сонном дыхании еще не проснувшегося Минратоуса.

***
— Мы поедем через Виммарк, госпожа? – негромко поинтересовался Левре.
Кони мчались по дороге с такой скоростью, что, казалось, даже не касались ее копытами. И лишь облако пыли, следующее за ними по пятам, говорило о том, что здесь совсем недавно пронеслись всадники.
Солнце стояло в зените.
Они скакали молча, постоянно погоняя лошадей. Здесь им нечего было опасаться; совсем рядом стоял неколебимый Вейсхаупт, и Серые надежно следили за своей территорией. Да и потом, главный торговый тракт охранялся едва ли не так же тщательно, как и столица, поэтому телохранители могли позволить себе ненадолго расслабиться.
Мысли Хараш все время занимало лишь одно.
— Да, — отрешенно отозвалась магистресса. – Срежем путь через Недремлющее море, там должна быть переправа. Чем скорее мы достигнем хасиндских земель, тем лучше.
Вороной Левре, летевший на полкорпуса впереди ее гнедой кобылы, чуть замедлил галоп, позволяя всадникам поравняться.
— До Виммарка не меньше двух недель пути, госпожа, — ровно заметил воин. – Придется сменить лошадей... или чаще давать отдых нашим. К тому же, было бы лучше, если бы мы останавливались на ночь в деревнях – не сочтите за дерзость, но юный мессер не привык к таким путешествиям, он очень устанет.
Хараш наклонила голову, сжимая поводья. Взять с собой Танора было глупой и ничем не оправданной идеей – надо было велеть ему остаться, заставить силой, если потребуется...
Но даже в беспощадной магистрессе порой просыпалась мать.
И мать не могла оставить сына.
— Мы доберемся до Виммарка за неделю, — глухо сообщила Хараш. – Не щадите коней. Будем спать в седлах, если придется. Время слишком дорого.
Телохранитель сощурился.
— Таким темпом кони падут к закату, монна.
— Я позабочусь об этом, — сквозь зубы пробормотала магистресса. Прикрыла глаза, легко пробежалась пальцами по вышитым на подкладке плаща рунам. – Не беспокойся, Левре. Просто делай свою работу.
Воин молча кивнул и вновь устремил цепкий взгляд на дорогу, привычно взяв на себя обязанности ведущего.
У Хараш на самом деле были прекрасные защитники.
Она позволила себе прикрыть глаза, отдаваясь дыханию Тени. В который раз, в который безумный раз предположить, что увиденное ею не было иллюзией. И спросить себя – мог ли Архонт переиграть ее?
Мог ли Архонт предвидеть, что она отправит Аларика подальше от глаз Сената? Туда, где в землях хасиндов горят война и кровь, где нет места придворным интригам?
Где так просто, так неимоверно просто списать любой предательский удар в спину на случайную стрелу врага или магические чары шаманов.
...бездна и боги.
Хараш с отчаянно-беззвучным стоном понимания покачнулась в седле, побелевшими пальцами стискивая поводья.
Конечно же, Архонт это предвидел.
Конечно же, она отреагировала именно так, как он ожидал.
Конечно же, он не мог не воспользоваться подобной возможностью разобраться с непокорным генералом – и остаться вне подозрений.
...при всем своем могуществе, против Архонта магистресса Хараш оставалась такой же наивной девчонкой, впервые допущенной ко двору.
Остался ли ей верен Делларн, или и к его сердцу Сенат нашел ключи?
— Госпожа? – негромкий голос Кордака выдернул женщину из тяжелых мыслей, заставил встряхнуться, фокусируясь на настоящем. – Мы совсем рядом с торговым поселком. Стоит остановиться и дать отдых коням...
Хараш отрывисто качнула головой.
— Едем дальше.
Она услышала, как заворочался уснувший было Танор, но телохранитель уже замолчал, и кони не сбавили хода. Деревня осталась позади.
...почему они предали тебя, Аларик? Командующий Круг – пятеро самых доверенных, самых верных, самых отважных, готовых защищать своего генерала до последней капли крови – как они могли предать тебя?
Что такого мог пообещать им Архонт, что оказалось дороже чести?
Тень насмешливо мазнула лицо инеем.
...Архонт?
Хараш вздрогнула, поддаваясь далекому зову, позволила увлечь себя к ответу, вернуться к истокам, к первоначалу – к тому, как она провожала Аларика в путь, к тому, как слуги вносили в его покои доспех – ее самый главный подарок. К тому ритуалу, который она провела, чтобы выкупить неуязвимость...
Тень рассыпалась искрами Тота, смеялась маревом Андорала.
И словно со стороны смотря на себя саму – там, у алтаря в Минратоусе – слушая, словно впервые, пение сильверита, Хараш поняла истину.
Она заковала демонов лириумом и волей, она оградила носителя доспеха от их влияния – но их силы остались с ними, и магия Тени сочилась из стали брони, как вода утекает из сита. А магия Тени – это всегда иллюзия, она всегда стремится обладать.
...что нашептывала тебе Гордыня, Эскар Хелатон, первый из пятерки Круга?
...что обещал тебе Гнев, верный Стельв, повернувший клинок против своего командира?
...чем завлекало тебя Желание, мудрейший Геторм, и как же ты не распознал его сладко-приторную песню?..
Доспех Джаггернаута стал ловушкой для своего носителя – оградив его от влияния демонов, он направлял их силу-зов на тех, кто был рядом.
Это была губительная, жестокая западня. Западня, которую Хараш создала сама.
Лично.
Момент осознания нес едва ли не большую боль, чем пронзивший плоть клинок друга.
Слова и обещания Архонта ничего не значили для тех, кто обвенчался с верностью; и весь Круг почел бы честью умереть, но не выдать своего генерала. Но Тень умеет находить брешь даже в самой прочной защите. Тень находит самое уязвимое место, просачивается в него ядом, и ты уже потом не мыслишь себя без этого яда.
И ты считаешь, что ты решил это сам.
Как же больно...

Первым пал конь Левре – споткнувшись о выступавший камень, он рухнул на колени и тяжело завалился на бок, едва не придавив всадника. Летевшая следом кобыла Хараш встала на месте, дрожа всем крупом, и уже никакие понукания не могли заставить ее сделать хотя бы шаг. Кордак остановил своего вороного сам, но и узда того уже окрасилась розовой пеной.
Левре пружинисто вскочил на ноги, первым делом проверяя оружие. Чуть поморщился от кольнувшей в лодыжке боли, ткнул издохшую лошадь носком сапога и вопросительно взглянул на магистрессу.
Хараш закусила губу, соскочила с седла – пошатнулась от неожиданности. Мышцы ныли от долгой скачки, хотелось лечь в купальню и расслабиться, довериться мягким рукам слуг, втирающим в кожу нежное масло...
— Добейте этих тоже, — отрывисто приказала женщина, кивнув на изнемогающих от усталости коней. – Тела сюда, в одну кучу. И отойдите подальше.
Беззвучно охнул за спиной проснувшийся Танор, торопливо зажав себе рот ладошкой. Хараш хотела было велеть ему не смотреть, но потом лишь передернула плечами. В конце концов, он так просился присуствовать на ритуале.
С легким шелестом покинул ножны клинок Кордака, сверкнули в заходящем солнце кинжалы Левре – ее телохранители не были магами, но неплохо представляли себе, что случится, если магия решит взбунтоваться.
Сама Хараш не волновалась.
Ее воля была закалена в огне и стали, выточена изо льда – а теперь, когда в сознании звенела болью лишь одна цель, никто из демонов, никто из людей не смог бы остановить ее, как ветер не может остановить сорвавшуюся с тетивы стрелу.
Кровь стекала из перерезанного горла коней, жадно впитывалась сухой землей.
Более чем достаточно.
Кинжал очертил круг на песке, вскрывая Завесу; Тень торжествующе рванулась в мир, клацнула клыками рядом с правым виском. Но Хараш лишь упрямо сжала зубы, сворачивая чары в острие клинка.
И указывая ему на жертву.
Обычно демоны не вселялись в животных по собственному желанию; жизненная сила тех была слишком ничтожна, чтобы насытить созданий Тени. Но сейчас магистрессе не было дела до чьих-то желаний и жажды.
Пепельно-серые оболочки Гнева вцепились в лоснящиеся от пота крупы.
И растворились.
Молча сощурившись, Хараш смотрела, как мертвые лошади поднимаются с земли, неуверенно переступают копытами. От них веяло смертью и страхом, и Гневом – но ее воля обуздала этот гнев, направила его вовне, выплеснула в скорость и неистовство бега. Такова была плата за кровь.
— Вы уверены, госпожа? – тихо спросил Кордак.
Женщина кивнула.
Кобыла смотрела на нее пустыми глазами, из перерезанного горла продолжала вытекать кровь. Преодолев брезгливость, Хараш шагнула ближе, вцепилась руками в холку, тяжело забралась в седло. Подобрала уже почти ненужные поводья.
— Не теряйте времени.
Услышала только, как Левре, взлетая на своего коня, хмыкнул:
— Жаль, что запах отбить не получится...
Сзади едва различимо фыркнул Кордак и выразительно поморщился шестилетний Танор, широко раскрытыми глазами неотрывно следивший за ритуалом. Сын генерала и магистрессы Тевинтерской Империи был достоин своих родителей.
Хараш ощутила как под ее коленями пульсируют тягучие токи Тени. И отдала приказ.
Гнев воплотился в скорость.

@темы: гет, Secret Santa 2013/2014

---

Для KirioSanjouin

[Weisshaupt Fortress]

Для:  KirioSanjouin
От:

Название: «Кара божия или Всё относительно»
Автор:  Somniary
Персонажи: сенешаль Бран, м!Хоук, Андерс, Изабелла
Категория: джен
Жанр: стёб, юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1630 слов)
Предупреждения: присутствует чёрный юмор

Бран нервозно расхаживал перед лечебницей Андерса, то и дело поднося к лицу надушенный платок: в Клоаке пахло далеко не фиалками — скорей уж тем, чем их удобряли. Два больших, круглых фонаря, висящих над дверями лечебницы, источали до неприличия жизнерадостный розовый свет и были один в один как те, которые освещали неправедный путь посетителям «Цветущей розы». Бран усмехнулся. Наверняка это мадам Лусина, сговорившись с магом, тонко и ненавязчиво напоминала его клиентам о своём заведении: мол, исцелился — и добро пожаловать к нам, отметить возвращение к жизни в приятной компании!.. Пожалуй, стоит навестить сегодня её милых цыпочек…

— Эй, рыжий, пропустишь меня вперёд? — вырвал его из мечтаний чей-то подозрительно знакомый голос.

Рыжий?!.. Задохнувшись от возмущения, будто жрица, которую ущипнули за зад во время торжественной проповеди, Бран стремительно обернулся к вопрошавшему. Негодующий взгляд его упёрся в знакомую всей Вольной Марке самодовольную бородатую рожу разбойничьего вида, на которой тут же отобразилось недвусмысленное потрясение в духе «Портки Андрасте, это ж сенешаль!»

Конечно, кто ещё мог в полном одиночестве бродить по опасной для жизни Клоаке поздним вечером? Только самоубийца, безумец — или Хоук, который имел самоубийственные замашки, и чьё чувство юмора наводило на мысль, что в младенчестве он регулярно выпадал из люльки.

— Ну, если у Вас там так свербит… — желчно процедил Бран, сухо кивнув в знак приветствия.

Хоук тоже не расщедрился на благие пожелания. Сделав жалостливую мину, от которой у Брана рука сама дёрнулась к кошелю — подать «неместной сиротинушке» медяк «на хлебушек», он доверительно, как жрице на исповеди, сообщил:

— Вы не представляете, сенешаль, насколько сильно свербит. Да ещё течёт беспрестанно...

Бран опешил. Конечно, он знал, что такт никогда не числился среди достоинств этого ферелденского дикаря, утомительно шумного и непосредственного, словно целая стая щенков мабари, но подобные неаппетитные подробности — это уже слишком! Пьян он, что ли?.. Как-то подозрительно глаза у него блестят… А жаждущий общения пьяный Защитник — бедствие почище шторма, урагана и нападения кунари вместе взятых; от него, как оказалось, даже под землёй не укрыться! Должно быть, Создатель решил за что-то покарать Брана, раз вместо приятной компании, о которой тот недавно грезил, подсунул пьяного и не в меру разговорчивого Хоука. И Бран решил, что наилучшим выходом будет промолчать — глядишь, Хоуку надоест говорить с самим собой, и он тоже замолчит.

— А знаете, кому я обязан этой радостью?.. — вкрадчиво поинтересовалась «божья кара», многозначительно умолкая после этого провокационного вопроса. Хоук явно собирался всласть помучить собеседника неизвестностью перед тем, как морально добить его сообщением об очередной своей любовной победе.

Бран страдальчески закатил глаза. Меньше всего ему хотелось знать подробности любовных похождений Хоука, но когда это того волновали правила приличия и мнение окружающих? Будучи ещё безвестным наёмником, Защитник учил жизни самого наместника Думара, втолковывая ему, что сын его уже взрослый и потому имеет полное право общаться с кунари когда пожелает и где пожелает, и что любви не ведомы половые и видовые различия!.. И как только Хоук ухитрился дожить до своих лет, имея несовместимую с жизнью привычку совать нос куда не следовало? Брана так и подмывало послать Защитника в… Казематы, давать свои непрошенные «компетентные» советы Рыцарю-командору. Глядишь, убьются друг об дружку, дышать легче станет…

— Нашей глубокоуважаемой Мередит! — радостно известил Хоук взгрустнувшего собеседника. — А я ведь говорил ей...

«А, нет, поздно, Казематы отменяются…» — меланхолично отметил Бран. …Мередит?! Он встрепенулся и осознал, как был неправ, не желая слушать о похождениях своего болтливого собеседника. Узнать пикантные подробности о Рыцаре-командоре было бы полезно. Вдруг удастся, наконец, подобрать ключик к непреклонной храмовнице? Изобразив на лице повышенный интерес, Бран приготовился запоминать компромат.

–…отправила меня на поиски магов, а они в пещере укрылись, а там такая сырость и холод! Я и простыл. Третий день лихорадит, в горле першит, в носу свербит...

Бран, смекнувший, наконец, что над ним подшутили, почувствовал, что у него тоже засвербело. Только не нос, а ладонь, которую хотелось сложить в кулак и некуртуазно двинуть Хоуку в зубы, чтоб не скалился так жизнерадостно. Но как бы после этого акта возмездия своих зубов не лишиться. Точнее, вставных челюстей. Которые стоили столько, что огласи Бран эту запредельную даже для него сумму — и ему начнут подавать милостыню, сочтя жертвой гномьей жадности. И потому Бран благоразумно удержал свою карающую длань от суровой расправы над глумящимся над ним неприятелем. Позже сочтутся.

— …Вас сюда тоже насморк привёл? — кивнул Хоук на платок Брана.

Можно было напоказ трубно высморкаться, чтоб наглый ферелденец наконец отстал от него, но Бран, в последние дни нервно воспринимающий даже намёки на свою непристойную болезнь, предпочёл отплатить той же — фальшивой — монетой:

— Ногу подвернул на дворцовой лестнице.

«Лучше б шею», — читалось в разочарованном взгляде Хоука.

«Не дождёшься, я ещё тебя переживу!» — отрубил Бран ответным взглядом.

На самом деле всему виной была Изабелла. Пиратка из Ривейна, обладающая большой… душой и другими, не менее выдающимися, достоинствами, при помощи которых она и взяла сенешаля на абордаж. Именно после того, как Бран пришвартовался в её гавани, у него и начались кое-какие проблемы со здоровьем, о которых не принято говорить в приличном обществе — ну, если ты, конечно, не Хоук. И всё же, вспомнив Изабеллу, Бран вздохнул ностальгически — «Ах, какая женщина!..» — и невольно поднял затуманившийся от приятных воспоминаний взгляд на фонари, чья форма и размер напомнили ему содержимое корсажа разбитной ривейнки.

И тут дверь лечебницы, наконец, распахнулась, и оттуда вышла — Бран не поверил своим глазам — та самая, обладающая выдающимися достоинствами, «ах-какая-женщина»!

— Защитник! Сенешаль! — она изобразила насмешливый реверанс, сверкнув декольте, глубоким, как пропасть у Расколотой горы. — Вот так встреча!

— Изабелла, мне нужно с тобой поговорить кое о чём... — начал Хоук неуверенно, с трудом отведя взгляд от захватывающей дух «пропасти».

— Хоук! — ткнула в него пальцем ривейнка. — Ты-то мне и нужен! Представляешь, у меня с ожерелья сняли подвеску! Найду эту ловкую сволочь — убью!..

Стоящая неподалёку «ловкая сволочь» смущённо кашлянула в платок.

…Ну, снял, но ведь не корысти ради, а на память!

— Э, нет, прости, но за заведомо безнадёжные дела не берусь! — Защитник явно испугался масштабов задания — это ж весь город придётся перевернуть, чтоб найти одну-единственную маленькую золотую висюльку! — Но если случайно поймаю вора — убью с особым цинизмом!

«Спрятать коллекцию трофеев ещё в один сейф», — сделал мысленную пометку Бран.

Послав Защитнику благодарный воздушный поцелуй и игриво подмигнув сенешалю, повеселевшая Изабелла проплыла мимо них, как каравелла по зелёным волнам, с таким размахом покачивая кормой… то есть, бёдрами, что окажись она в толпе, ей не пришлось бы даже работать локтями, чтобы проложить себе дорогу. А два огромных кинжала и пара бомб у пояса обещали массу незабываемых ощущений каждому, кто рискнёт взять на абордаж эту каравеллу.

Из лечебницы выглянул Андерс. Такой растрёпанный и помятый, что Бран задался вопросом, кто же там кому оказывал услуги: Андерс — Изабелле или Изабелла — ему.

Целитель увидел новых пациентов — и на лице его появилось обречённое выражение.

— Только не говорите, что и вы с «орлейским насморком»!..

— Ну-у-у… — многозначительно промычали оба мужчины, блуждая взглядами где-то над головой целителя и не желая вслух признавать свой малоприличный недуг при свидетеле.

— У меня все силы ушли на то, чтобы вылечить Изабеллу, если я сейчас ещё хоть одно заклинание прочту, то натурально помру, — тоскливо вздохнул правильно понявший их Андерс.

Ответом ему были такие укоряюще-скорбные взгляды, что пробудившаяся совесть целителя поспешно затолкала его обратно в лечебницу и выпустила лишь с какими-то двумя баночками.

— Вот, помажьте пока этим. От вашей болезни за несколько часов не умирают, так что, приходите завтра! И лучше снова вместе, чтобы я вас обоих разом вылечил одним заклинанием! — И дверь захлопнулась.

Бран мрачно покосился на Хоука. Прийти вместе с ним? Никогда! Да с ним он даже на одном поле… эээ… ромашки собирать не станет! Уж лучше он завтра заплатит целителю вдвое больше… или нет, как обычно плюс один серебряк, чем проведёт ещё хоть полчаса в «приятной» компании Хоука!.. И Бран отошёл в сторону и помахал над головой платком, оповещая ожидавших его в отдалении телохранителей, что уже пора возвращаться за ним: Андерса почему-то нервировало присутствие вооружённых людей рядом со своей обителью, а бродить по Клоаке одному — это к смерти: примета такая есть.

Топчущийся у лечебницы Хоук растерянно поскрёбся в дверь и запричитал:

— Андерс! Ты что, так и выставишь меня за дверь? Ночью? В Клоаку? Тут же полно головорезов! Тебе что, совсем не жаль единственного друга?..

На месте целителя Бран ещё и приплатил бы бандитам, чтоб уж наверняка, а то они, похоже, совсем зажрались: по их владениям невозбранно шатался сам Защитник Киркволла, чьи доспехи, амулеты и оружие по стоимости равнялись чуть ли не месячному бюджету Дворца — а они и ухом не вели!

— Как по мне, то жалеть нужно как раз головорезов, которым не повезёт набрести на идущего в темноте одинокого тебя! — засмеялся целитель, открыв дверь.

— Я такой, — горделиво приосанился Хоук. И небрежно добавил: — Когда я шёл к тебе, то недалеко отсюда меня трое каких-то недоумков попытались схватить, ну, я их и обезвредил…

— Как — «обезвредил»? — подозрительно уточнил Бран, от волнения перейдя на «ты» и даже не замечая этого.

— Насмерть, конечно же, — оскорбился заподозренный в милосердии к разбойникам Защитник.

— Ты убил моих телохранителей! — траурным голосом сообщил Бран, гадая, удастся ли ему сбежать от напавших на него убийц и малефикаров, пока они будут корчиться от смеха при виде его «грозного» оружия — ножичка для чистки ногтей.

— Ну, извините, сенешаль, — пожал плечами Хоук, — я-то думал, это засада работорговцев. Они так радостно на меня набросились... Жалованье Вы им не платили, что ли? Так, считайте, повезло — и не придётся больше!

Бран возмущённо открыл рот, набирая воздуха в грудь, чтобы высказать всё, что он думал о самоуправстве и чувстве юмора Хоука, но, глотнув ядрёного клоачного смрада, поперхнулся и поспешно уткнулся лицом в платок, чтобы не раскашляться на всю Клоаку.

— Хоук, как честный человек, ты теперь просто обязан проводить сенешаля до дома! — заявил целитель, сочувственно глядя на мужественно пытающегося сдержать рыдания Брана. Надо же… Говорили, что сенешаль скупердяй и чёрствый сноб — а он вон как переживал о смерти своих слуг! Наверняка и другие слухи о нём — неправда…

— А я что? Я не против… — пробормотал пристыженный Защитник, смущённо ковыряясь в земле носком сапога.

Бран чуть было не ляпнул, что сегодня Создатель его уже достаточно покарал обществом Хоука, но вовремя прикусил язык. В конце концов, два часа в компании этого шута — не такая уж и большая плата за жизнь. Особенно если заткнуть уши.

ссылка на ficbook

@темы: Андерс, Изабела, м!Хоук, джен, Сенешаль Бран, Secret Santa 2013/2014

---

Для KirioSanjouin

[Weisshaupt Fortress]

Для:  KirioSanjouin
От:

Название: То, что нужно меньше всего
Ссылка на оригинал: dragonage-kink.livejournal.com/3197.html?thread...
Переводчик:  Somniary
Пейринг: Андерс/м!Амелл
Категория: слеш
Жанр: PWP
Рейтинг: NC-17
Размер: мини (2027 слов)

Глава 1

Андерс только что узнал о том, что орда порождений Тьмы приближалась к Башне Бдения.

«Ну и где мой рыцарь в сияющих доспехах, когда он мне нужен?» – подумал он без малейшего сарказма.

Доминик Амелл – Герой Ферелдена – был хорошо известен своим вызывающе неприветливым поведением и почти полным отсутствием терпения и чувства юмора. Внешность его соответствовала характеру: излишне длинные растрёпанные тёмные волосы, смуглая кожа и пронзительные ярко-серые глаза («Единственный родовой признак о котором я знаю», – говаривал он, прибыв в Круг). Андерс и сам не понимал, почему он полюбил мужчину, который скорее станет сражаться с ним, чем трахнет.

Хуже того, у Стража уже была любовница – ведьма, столь же бесцеремонная, сколь и красивая, – и пусть она сейчас была далеко, но слишком уж дорога она Стражу, чтобы его можно было отбить у неё. И всё же Андерс находил неотразимым это его упрямое следование личному, пусть и своеобразному, кодексу чести. И обнадёживающим. Всё, что ни делал Страж, казалось дерзким, впечатляющим и значимым. И его внезапный приезд в Башню не стал исключением.

– Хвала Создателю, ты здесь! Я уже говорил, что обожаю тебя? – Поймав ошеломлённый взгляд Стража, Андерс поспешно уточнил: – Эээ… не в этом смысле.

Андерс и не думал, что тот вернётся, он не смел и надеяться, что это ради его спасения. «Даже если я и не могу быть с ним, то я могу защищать его» , – думал он. Задатки целителя были у него уже тогда.

Несколько часов спустя, их двоих загнали в угол какого-то каменного амбара порождения Тьмы, и возвестивший победу низкий рёв рога показался им гласом божьим. Твари бросились врассыпную, настигаемые их дальнобойными заклинаниями.

– Мы победили! – неверующе выкрикнул Андерс. Ноги его подкашивались.

Страж подхватил ослабевшего мага, не дав ему упасть, хотя при этом тот и осел бесцеремонно ему на колени, заставив спасителя недовольно нахмуриться. Отступник был истощён, но дрожал и смеялся от облегчения и возбуждения. Он схватил хмурящегося Амелла за плечи и потряс его, крича:

– Я не верю! Мы и вправду сделали это! Мы и вправду победили!

– Из-за твоей глупости мы чуть не умерли. Зачем ты полез за мной в этот тупик? Если ты знал о том, куда я пошёл, надо было вызвать подкрепление!

И ликование его собеседника тут же сменилось бурным возмущением.

– А ты трижды умереть успел бы, если б не моё своевременное вмешательство, Страж-командор! – Последние слова он буквально выплюнул, произнеся их с большей язвительностью, чем намеревался.

Этот мужчина никогда не поймёт его и не оценит. «Не люби его» , – всплыло из глубин памяти.

– Этот титул подразумевает, что я – единственный, кто имеет право менять тактику.

Возбуждение от схватки ещё не схлынуло окончательно, но Страж осознал, что бессмысленно срывать зло на Андерсе, особенно когда они победили. А иначе они друг дружку просто поубивают.


Глава 2

Но до того как он успел сказать ему что-нибудь обнадёживающее, он внезапно обнаружил, что не может дышать. Он приоткрыл рот, и тут же ощутил тепло и влагу. Разум его не смог быстро распознать, что это было. Чья-то рука вплелась в его волосы, а чьё-то твёрдое тело настойчиво прижималось к нему. Андерс. Это Андерс целовал его. Осознание этого заставило Амелла тотчас же разорвать прикосновение.

– Андерс, перестань! – В голосе его прозвучало предупреждение, почти злость.

Но Андерс не слышал его – не хотел слышать. Он был зол, уязвлён и возбуждён. И снова впился в его рот поцелуем. Поначалу импульсивно, но потом осознал, что не сможет остановиться. Язык Стража в его рту, запах сандала и пепла, неожиданно мягкие волосы, струящиеся меж его пальцев – всё это было слишком. Он не смог бы остановиться, даже если б захотел.

Он ощутил, как руки Стража вдруг с силой сдавили его бока. Возможно, Командор хотел лишь оттолкнуть его, но из-за этой нежданной близости их тел Андерс не сдержался и застонал в его рот. Он сгорал от желания, и ничто из того, что он мог сказать, не помогло бы скрыть это. И он сдался, отбросив в сторону последние крупицы гордости. Не прерывая поцелуя, он подался вперёд, толкая Стража на холодную землю и накрывая его своим тёплым телом. Неожиданный контраст холода и тепла заставил обычно невозмутимого Стража невольно затаить дыхание под поцелуями будущего любовника, который в ответ поцеловал его ещё сильней.

Больше никаких недомолвок! И Андерс с безмолвным отчаянием вжался членом в бедро Амелла. Тот содрогнулся, то ли от желания, а то ли от едва сдерживаемого гнева – Андерс не знал. Но стоило лишь отступнику пропустить пальцы сквозь его волосы и взять его лицо в ладони, поцеловав крепче, стало ясно, что тело Стража отвечало на ласки Андерса вопреки намерениям Амелла. Истина оказалась такова: кого бы ни любил Страж, по крайней мере, плотское желание между ним и Андерсом – здесь и сейчас – было взаимным. Андерс не мог больше сдерживаться.

И словно та же мысль вдруг пришла на ум его смуглокожему партнёру – Андерс почувствовал, как его вновь отталкивают, на сей раз гораздо решительней.

– Нет. Остановись. Я не буду этого делать. Не с тобой, не…

– Заткнись, – прошептал Андерс скорее умоляюще, чем угрожающе. – Пожалуйста, замолчи. Хотя бы на этот раз. – Андерс нуждался в этом больше, чем мог сказать словами. – Пожалуйста, просто поцелуй меня. Ничего не говори. Мне всё равно.

Просто будь со мной. Хотя бы так.


Глава 3

Страж-командор разглядывал его оценивающе и холодно – холоднее, чем когда-либо. Может, если бы их взгляды не встретились, Андерс смог бы обмануться в чувствах, испытываемых этим мужчиной к нему. Оставаясь внешне спокойным, он уткнулся взглядом в каменный пол. «Жаль» , – подумал он о всей ситуации в целом. Секунды тянулись, как часы, он терзался ожиданием неизбежного суда. А потом они вдруг принялись неистово целоваться, вжимаясь друг в друга всем телом. Андерсу было всё равно, что Амелл не любил его и никогда не полюбит. Он возьмёт своё просто взяв его сейчас.

«Пожалуйста» – услышал он свой задыхающийся умоляющий голос в промежутке между грубыми ласками и жадными поцелуями. Амелл безуспешно пытался стянуть с него одежду. Андерс хотел было оттолкнуть Стража, чтобы сделать это самому, но тот вдруг опрокинул его наземь. Удар о землю на миг вышиб весь воздух из его груди. Рука Амелла уже шарила под его мантией, сминая и поглаживая его тело до боли грубыми движениями, заставляя его трястись от желания. Андерс невольно заелозил бёдрами, желая большего. Он ощущал напряжённый член Стража и сквозь тонкую ткань чувствовал, как он вздрагивал при каждом его стоне, при каждом движении. В нетерпении Андерс начал целовать шею Стража, иногда останавливаясь и всасывая в рот чувствительную кожу. Тот продолжал терзать его ласками, и Андерс, задыхаясь от желания, принялся покусывать его шею.

Его затуманенное сознание отметило, как Страж то ли стянул, а то ли сорвал с него одежду. Андерсу было всё равно. Он попробовал стащить со Стража доспех, но не смог. «Доспех! Проклятые боевые маги» , – подумал он мрачно. К счастью, Страж, разобравшись с одеждой Андерса, наконец, скинул и свою. И вновь их тела соприкоснулись, впервые – обнажёнными. От нахлынувших ощущений Андерс содрогнулся, проводя ногтями по спине Амелла, изучающе трогая твёрдые мышцы, лопатки, посасывая его ключицу и оставляя красные отметины – он хотел пометить его, хотел, чтобы он запомнил этот их единственный раз. Страж задышал прерывисто, но не доставил Андерсу удовольствия слышать свои мольбы. Руки Амелла продолжили блуждать по его груди, по его подтянутому животу, коснулись выпирающих косточек на бёдрах… и тут Андерс почувствовал, как Страж подхватил его бёдра и свёл вместе их члены, потирая их один о другой. Андерс ощущал, насколько твёрд уже был член его любовника, да и сам он был «готов» не меньше него. Страж ласково провел языком по чувствительному местечку за ухом Андерса. Эта нежданная нежность сломила волю отступника, заставив поддаться чувству, которому нельзя было возникать в этот их первый и последний раз.

Нет, я не должен…

Губы Амелла всё ещё были у его уха, когда Андерс осознал, что маг тихо читает какое-то заклинание. Он ощутил скользкие пальцы у своего ануса и невольно прыснул – он ждал боли, но Амелл придумал новое применение заклинанию «Жир».

Когда же он перестанет быть со мной таким предупредительным? Как он смеет? – шептало что-то внутри него. Но все мысли тут же улетучились от ощущения медленно входящего в него, заполняющего его пальца Стража. Он пронзительно вскрикнул, не ожидая, что ощущения будут столь сильны и доставят столько удовольствия. Должно быть, свою роль сыграла и недавняя горячка боя наряду с ликованием от вида мёртвого врага у их ног. Это было слишком… Слишком сильно – и слишком мало. Второй палец присоединился к первому, медленно разрабатывая его вход, настойчиво проникая глубже и двигаясь быстрей, до тех пор, пока мир перед его глазами не потонул в обжигающей вспышке. «Боже мой!» – крикнул он. Будто хоть один бог существовал, будто хоть один был причастен к тому, что происходило в этот момент. «Доминик…» Да, для него он и был кем-то наподобие бога.


Глава 4

– Трахни меня. Пожалуйста, трахни меня, пожа… – его бессвязные мольбы вскоре заглушил грубый поцелуй – собственнический, требовательный, жадный.

Язык Амелла двигался в его рту, рождая ощущение, сходное с тем, как если бы он сунул в него снизу третий палец. Невыносимо. Мало. Бёдра его резко дёрнулись, и Амелл проглотил его приглушённый вскрик, застонав в ответ. Страж больше не мог сдерживаться и Андерс почти всхлипнул от облегчения, когда ощутил скользкую головку члена, толкающуюся в его анус. Касание показалось горячим, обжигающе-горячим, Амелл словно хотел ещё больше разжечь его желание этим медленным проникновением. Слишком медленным, мучительно медленным. Андерс хотел большего и подался вперёд, приняв в себя ещё чуть больше плоти любовника, и вырвав у него низкий, чувственный рык.

– Стой, – скомандовал Страж, обычно бесстрастный и строгий тон его голоса сейчас был окрашен вожделением. Он лёг. Его горячее дыхание шевельнуло спутавшиеся волосы Андерса.

– Я почти кончил… – прошептал он на ухо Андерсу, вызвав у него мурашки на коже.

Какое-то время они лежали спокойно, но тела их были напряжены. Андерс дрожал, и никак не мог остановиться. Страж то ли не замечал этого, а то ли ему было наплевать.

Наконец он немного отодвинулся и обнял Андерса за талию, чтобы поставить его под нужным ему углом, и вошёл глубже. Андерс бессвязно хныкнул. Каждый толчок вырывал у него слабый приглушённый стон, пока он не ощутил спиной живот Стража и не осознал, что тот вошёл в него полностью. Он с трудом привыкал к подобной наполненности, мышцы его сжимались и разжимались от забытых уже ощущений. «Создатель, это было так давно». И теперь, когда это случилось – на самом деле случилось – он почти сходил с ума от удовлетворения этой потребности. Он нуждался в этом больше, чем в жизни, чем в воздухе, чем в чём угодно ещё.

– Так долго… – услышал он свой шёпот, пока Страж входил в него снова и снова. – Я жаждал этого так долго… долго… Я… а-а-а-ах… хотел этого… – Страж проникал глубже, задевая внутри что-то, заставляющее руки Андерса дрожать, а его самого с трудом находить слова, которые он не мог не произносить.

– Я… – и он ощутил нарастающий оргазм, даже без каких-либо прикосновений к своему члену. Он готов был излиться даже от того, что его просто брали, пусть даже его член и недостаточно сильно тёрся о живот Амелла. Внезапно мир потонул в обжигающе-белой вспышке, всё его тело напряглось, теснее сжимаясь вокруг любовника.

– Я люблю тебя, люблю… – лепетал он бессмысленно, – ...тебя, люблю… Я… тебя…

И почувствовал, как Страж задвигался быстрее, трахая его с горловым стоном, таким низким, что он с трудом смог расслышать его.

– Да, кончи в меня… прошу… – И тут же почувствовал пульсацию внутри, снова и снова, спазм за спазмом. И вновь испытал наслаждение, содрогаясь, будто от очередного оргазма, хотя на сей раз его не было. Он смутно ощутил, как Страж – Доминик – лёг на него всем телом.

Сначала сражение, потом секс… оба они чувствовали себя обессиленными и неспособными лишний раз шевельнуться. Страж ещё успел укрыть их большим куском ткани (от палатки, должно быть), перед тем как заснуть. Андерс вскоре последовал его примеру.

К тому времени, как он вновь начал смутно осознавать реальность, Страж уже почти оделся. Все эмоции, которые Андерс до того подавил, вернулись и захлестнули его. Сказать, что он запаниковал, значило серьёзно преуменьшить его состояние. Он сказал ему, что любит его. Почти заставил взять себя. А ведь Страж, возможно, никогда и не помышлял о том, чтобы разделить ложе с мужчиной, у него ведь была любовница.

– Ребёнок. – Лишь секунду спустя Андерс догадался, что это не он сказал. – У меня есть ребёнок. От неё. Ты и я никогда не будем вместе, ясно тебе? И теперь, когда всё, наконец, окончилось, я собираюсь отыскать её. – Сказал Стража строго и решительно, тоном, не допускающим возражений.
.
– Прости. Можешь забыть всё, что я сказал. Я просто… Я нуждался в этом… но я не полагал, что это случится именно так.

– Это, – для большей выразительности Страж сделал паузу, в голосе его прозвучало отвращение, – мне меньше всего было нужно.

@темы: слэш, Андерс, м!Амелл, Secret Santa 2013/2014

---

Для Беренника

[Weisshaupt Fortress]

Для: Беренника
От:

Название: «Три шага навстречу»
Автор:  Green Irving
Персонажи: Карвер, на втором плане - фем!Хоук, Авелин, Каллен
Категория: джен
Жанр: психология
Рейтинг: G
Размер: мини (1208 слов)

Он на своем месте.
Каменные лабиринты улиц Киркволла, стены, лестницы. Величественная громада Казематов, статуи в плаче, вода, лижущая ступени.
И даже поместье — которое никогда не было ему нужно, — теперь в полном его распоряжении. И правда, зачем оно Наместнице Киркволла и будущей правительнице Старкхевена?.. Вспыхнула злость на сестру — надо же, умудрилась все-таки привязать его, Карвера, к какому-то дому и каким-то Амеллам! Плевать он хотел на это поганое семейство и все его влияние! Он — Карвер Хоук, а не потомок Амеллов. И этот дом — сродни обноскам одежды, которые всегда достаются младшим детям от старших!.. Злость вспыхнула и погасла. Осталась где-то там, в прошлом. Он уже другой.
Он — в своем времени.
Время восстанавливать и время лечить. Приводить в порядок и город, и жителей. Показывать, что жизнь продолжается. Демонстрировать спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Киркволл — место отсчета катастрофы, но этот город — будет жить дальше.
Восстание доказало необходимость существования храмовников. На выживших магов, признаться, и смотреть было страшно — сами воочию убедились, что даже Первый Чародей может прибегнуть к магии крови. Да, к той самой, от которой остерегал юных учеников... Уцелевшие вели себя тише мышей. Это в других землях, далеко отсюда, Круги восстают один за другим. «Дурачье, — раздраженно думал Карвер. — Хоть бы кто из гордых повстанцев догадался посетить Киркволл, догадался поговорить с магами...» Нынешняя сплоченность и магов, и храмовников поражала всех.
Он там, где должен быть. И тогда, когда должен... Пусть кое-кто с этим и не согласен.
— Карвер!
Карвер сделал вид, что не услышал, — так и продолжил идти через площадь, надеясь поскорее добраться до Казематов. — Карвер! — его требовательно развернули за плечо.
Можно было поправить — «сэр Карвер», — и стряхнуть чужую руку, но храмовник вовремя опомнился. Чистое ребячество показывать свою неприязнь.
— Прошу прощенья, капитан, но я...
Авелин тяжело и грозно посмотрела на него. «Мне бы так уметь», — невольно подумал Карвер. С Авелин он опять чувствовал себя мальчишкой, бежавшим в Киркволл от Мора. Мальчишкой, которого даже в стражу не приняли из-за ее, Авелин, нелестной рекомендации.
— Тебя нигде не поймать, — раздраженно дернула плечом Авелин. — Так что будь любезен выслушать меня хоть сейчас.
Карвер постарался улыбнуться. Не получилось. Уже давно не получалось — он даже не помнил, улыбался ли после победы над обезумевшей Мередит и во время провозглашения сестры Наместницей.
— Мариан отчего-то интересуется тобой через меня. Не подскажешь, с чего бы?
— Авелин, я действительно должен идти.
Попытка скрыться провалилась — Авелин только крепче вцепилась в его плечо. Но... Но Карвер ожидал злости и бессмысленных выговоров (не в первый раз!), а не этой внезапной усталости и серьезного, внимательного взгляда.
— Зря ты так, Карвер, — вздохнула капитан. — Сейчас всем нужно держаться вместе, совсем не время вспоминать ссоры...
Ничего она не понимает.
— Дело не в ссорах, Авелин. А в том, что у нас двоих сейчас свои жизни, и я не хочу ни вмешиваться в ее дела, ни...
«Ни пускать ее — в свои», — хотел добавить Карвер, но не договорил. Сестренка всегда вмешивалась в его дела без спроса — так он считал долгое время. Всегда занимала его место. Всегда становилась центральной фигурой... И очень сложно было поверить, что Мариан не слишком-то этого хотела.
— Дурак ты, Карвер, — вздохнула Авелин. Впервые на его памяти не разозлилась. — Защитил дом, но теряешь семью.
Ее вмешательства хватило, чтобы разбить мнимое спокойствие. Но все же Карвер пытался отвлечься до последнего — и у него бы непременно это получилось, если бы не...
Если бы не Керан, в который раз заговоривший о Мэше. От парня просто несло эдакой сопливой братской любовью!
Если бы не парочка магов, все перемалывающих события прошлых дней. Надо же, отступница стала не только Наместницей одного города, но вот-вот станет правительницей другого!
Если бы не рыцарь-капитан, давший Карверу несколько выходных — и это сейчас, когда на счету каждый рыцарь! Просто так, разумеется. И это не имело никакого отношения к тому, что в Старкхевене со дня на день пройдет свадьба Мариан Хоук и Себастьяна Ваэля.
«Они действительно держат меня за дурака!» — раздраженно думал Карвер уже вечером, возвращаясь в свою комнату и намереваясь выспаться — и уж точно выкинуть из головы ненужные мысли.
Однако дойти не удалось, на полпути его перехватили и попросили зайти в кабинет рыцаря-командора Каллена.
— Сэр Карвер, — глядя в сторону, начал тот. — Вы отказались брать отгулы, хотя я настоятельно, — повторяю, настоятельно, — рекомендовал ими воспользоваться.
Карвер ожидал упреков в духе Авелин, разве что тщательнее замаскированных под нотацию, но... Но рыцарь-командор выглядел еще более серьезным, чем обычно, и упирал совсем не на семейные ценности и прочую ерунду.
— Вы понимаете, что нас ждет? — негромко поинтересовался он. — Понимаете, что это восстание было лишь началом? В будущем ордену понадобится каждый рыцарь, а я прекрасно знаю, как... личная неприязнь и всякого рода недомолвки... могут ослабить боевой дух. Поэтому, сэр Карвер, если у вас остались незавершенные дела, я советую с ними разобраться.
Карвер только кивнул, понятия не имея, как ответить на неожиданные слова.
«А пожалуй, в этом есть смысл...» — думал он, покидая кабинет. Он увидит сестру и... скажем так, «разъяснит ситуацию». В конце концов, они оба теперь люди при делах — и не стоит эти дела смешивать. Она свой долг выполнила, он тоже. Время разойтись.
Он сам не заметил, как повеселел. Однако стоило на следующий день покинуть Киркволл, как вновь пришлось себе напоминать, что он теперь — совсем другой человек. Не мальчишка, с которым Мариан пыталась когда-то возиться, искупая тот факт, что все время отца было посвящено ей и Бетани. Не младший братец, к которому сестричка всегда относилась покровительственно — искренне недоумевая, отчего это его так раздражает. Не «предатель», сбежавший в храмовники... А, да что там! Карвер мысленно одернул себя, стараясь быть честным, — сестра ни разу не упрекнула его за выбор. Наоборот, отнеслась спокойнее даже, чем можно было ожидать от отступницы, да и позже поддержала. «Это из-за меня? — спросил он после битвы. — Ты встала на сторону храмовников из-за меня?»
«Нет, — ответила Мариан и долго не могла подобрать слов. — Просто это... правильно». Вот так. Она умудрялась делать правильный выбор даже в ущерб себе — ведь знала же, что при всех заслугах Мередит не оставит заступницу в живых. Однако — выбор...
Он тоже выбрал, отказавшись выполнять приказ, опустив меч и выступив против рыцаря-командора... И тоже выбрал правильно.
И Карвера не покидало, не могло покинуть ощущение того, что вот именно сейчас он совершает другой выбор — и уже в корне неверный. В конце концов, они семья, последние из Хоуков... сначала не стало Бетани, потом матери, и он сейчас хочет разорвать последние узы...
Он прибыл в Старкхевен и через посыльного договорился о встрече — не во дворце, хвала Создателю, а на площади, — и ощущение достигло пика.
Мир опасно сузился до этой самой площади, прохожие отступили на второй план. Сестра, которую не изменило нынешнее положение Наместницы, просто стояла, поджидая брата. И ни шага не делала навстречу.
«Действительно, это выбор», — почти обреченно подумал Карвер.
Его опять толкнули на этот путь, — сначала Авелин, а потом Каллен. Шаг первый и шаг второй.
Третий шаг — за ним.
Глубоко вздохнув, Карвер решительно подошел к сестре... И ранее заготовленная речь разом вылетела из головы. Вместо этого он обнял Мариан. Обнял, лихорадочно соображая, что опять все портит и делает не так. Только вот то самое чувство правильного выбора не вязалось с мыслями.
— Рад тебя видеть, сестричка, — хрипло выговорил Карвер. — Только мы друг у друга остались, верно?.. — он разжал объятия, старательно пряча глаза. — То есть, я, конечно, не то имел в виду, у тебя жених и...
— Нет, — покачала головой Мариан. — Нас двое — двое Хоуков. Все правильно.
Карвер подумал, что впервые на его памяти она выглядит настолько счастливой. Еще подумал, что этот шаг — последний, — был очень трудным. Но, пожалуй, улыбка сестры того стоила.

@темы: Каллен, м!Хоук, Карвер, Авелин, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для Nemhain

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Nemhain
От: Secret Santa

Название: «Пятнадцать осколков»
Автор:  yisandra
Пейринг: Николас/Джулиан, фем!Николас/фем!Джулиан, Николас/фем!Джулиан, Джулиан/фем!Николас, Мэрик|фем!Николас, Дункан/Фиона, Бреган/Женевьев
Категория: слэш, гет, фемслэш
Жанр: цикл драбблов и мини от юмора и ПВП до драмы и ангста
Рейтинг: от PG до R
Размер: 19 746 слов
Краткое содержание: Зеркало разбилось, и двое людей перед ним отразились в пятнадцати разных мирах.
Предупреждение: мат, гендербендер, инцест, АУ, модерн-АУ, тайм-АУ, космическая АУ, сказочная АУ, мистическая АУ, вампирская АУ, каноничная и неканоничная смерти персонажей, смена расы и биологического вида персонажей, сомнительные половые практики, жестокость к детям и взрослым

- 1 -

Дурная примета
Жанр: драма, missing scene
Предупреждения: слэш, вялая мистика
Размер: 428 слов

* * *
— Надо же, разбилось! — удивленно произнёс Ник, рассматривая блестящие на каменном полу осколки. Зябко поджал пальцы ног. — Странно, я его только задел слегка.
— Выдающаяся способность к разрушению, — прокомментировал Джулиан. В спокойном голосе плыла плохо скрытая теплота. — Самая амбивалентная и самая привлекательная твоя черта.
Он всегда говорит: мы больше всего стремимся к тому, что с наибольшей вероятностью нас разрушит.
Наверное, так и есть. По крайней мере, их никто не заставляет ехать с Женевьев. Они сами решили.
— Моя мамаша считала, если разобьёшь зеркало, тебя будет семь лет несчастья преследовать, — заметил Ник вслух. — Хотя откуда ей знать? У неё-то настоящего зеркала никогда не было, а если б она разбила чьё-то, то уж точно было бы то ещё несчастье... Знаешь, если я сейчас немного потопчусь тут, то завтра никуда не поеду. И ты тоже никуда не поедешь, потому что — да ладно, все уже привыкли, что мы идём в комплекте.
— Я тебе потопчусь, — ласково пригрозил Джулиан. — Сядь на кровать и подбери ноги.
— А ты придёшь ко мне на кровать? — поддразнил Ник, тем не менее послушно садясь.
— Я приду собирать осколки.

Шансов вернуться — никаких. Шансов на успех — почти никаких.
Не сказать, чтобы Ник не хотел жить. Он хотел, и у него была жизнь, может, не лучшая, но ему нравилось. У него было место, где спать, люди, рядом с которыми можно сражаться, враги, которых хорошо убивать — и у него был Джулиан. Иногда он думал, что с радостью провёл бы так вечность. Вечность в зимнем Монтсиммаре, среди Стражей, вечность сражений с порождениями, вечность рядом с Джулианом, в его объятьях.
И был бы счастлив.
Но человек не может жить вечно, с ещё меньшей вероятностью на это может рассчитывать воин, а уж Стражу лучше вообще забыть это слово, как сладкий сон.
Это не о счастье — вся их жизнь, их выбор. Это о "правильно" и "нет".
Ник смотрел, как Джулиан методично собирает осколки в льняную салфетку, и понимал, что лет десять назад даже не подумал бы прислушаться к Женевьев. Тогда он тоже любил жизнь, а ещё больше — себя. Тем ещё засранцем он был, если так вспомнить.
— Знаешь, — произнёс он, взглядом находя в осколках дробящееся отражение Джулиана: синюю котту, тусклую пряжку ремня, мелькающую руку, тёмные глаза. — Я думаю, ты как-то хорошо на меня влияешь. Серьёзно.
Он поймал руку с очередным блестящим осколком. Настойчиво потянул к себе.
— Зеркало, — тихо произнёс Джулиан. — Кто-то из нас наступит на него, забыв, и тогда точно будет несчастье.
Голос Джулиана. Взгляд Джулиана. Его улыбка. Вечность в его объятьях…
Николас приподнялся, коснулся губами тёплых улыбающихся губ. Пробормотал:
— Вертел я это зеркало…

Позже он нашёл лопаткой осколок, но так и не переменил мнения.

Может быть, это случилось намного позже.

* * *

- 2 -
Сломанные вещи
Жанр: повседневность, драма
Предупреждения: modern!AU, гендер-бендер, гет, упоминается жестокое обращение с детьми и взрослыми
Размер: 1641 слово

* * *
Джулия как раз возвращается с утренней пробежки, мечтая только о лёгком контрастном душе и завтраке, когда Фиона буквально выскакивает на неё из кухни.
— Как хорошо, что ты пришла! — выпаливает юница, причём на лице у неё сложное, одновременно агрессивное и виноватое выражение, в глазах — паника, а на блузке — свежая кровь.
"Сейчас она скажет, что кого-то убила, и я должна помочь ей спрятать труп, — с олимпийским спокойствием думает Джулия. — И я помогу. Родственников нельзя бросать в беде. Опять же, у меня есть опыт".
— Разве ты не должна быть на занятиях? — всё-таки спрашивает Джулия, уже понимая, что душ непредсказуемо откладывается.
— В жопу занятия! — нервно отвечает умница, красавица, хорошая студентка. — У меня там парень на кухне, и, кажется, я ему нос сломала!
— Фиона, ну сколько можно, — Джулия утомлённо потирает шею. — Я тебя отправлю к психологу, не дожидаясь, пока то же самое сделает суд, куда очередная твоя жертва всё-таки обратится. Что на этот раз?
— Я не виновата! Я стояла, думала, заехать в магазин до занятий или после, отвлеклась, а он подошёл со спины и тронул за плечо! Ну, я автоматически…
— Почему ты не отвезла его в больницу?
— Ага, он же расскажет, что это я сделала!
— Так, я — в душ. Если хочешь, чтоб парень замолчал навсегда, используй по возможности бесшумные и не слишком грязные методы.
— Джули! У него кровь хлещет и никак не останавливается! — вопит Фиона обиженно, обвиняюще и жалобно. В этом вся Фиона.
— Кто из нас медик — ты или я?
— Я всего-то на втором курсе! Ну Джули, ну ты же хорошая, ну помоги уже!
— Когда-нибудь у меня кончится терпение, и я верну тебя твоей матери, — бормочет Джулия, проходя на кухню. — Это будет счастливый день освобождения, и я обязательно напьюсь, чтоб его отметить…
На кухне сидит незнакомый смуглый паренёк, прижимающий к лицу мокрое от крови кухонное полотенце. По ошалевшим глазам понятно, что Фиона ввела его в прострацию, и он уже не чает выбраться живым.
— Так, юноша, — деловито заговаривает Джулия, забирая у него полотенце. — Дайте я взгляну… Да, придётся ставить на место носовую перегородку. Будет больно. Готовы?
Дункан, перед которым внезапно оказывается замечательно обтянутый потемневшей от пота майкой бюст, осторожно кивает. Обычно он ничего не имеет против упругих женских бюстов и свежего женского пота, но сейчас замечает только качающиеся туда-сюда перед его лицом армейские жетоны и уверенный голос.
— На счёт "три", — предупреждает Джулия. — Раз, два…
Она вправляет перегородку. Дункан сдавленно вопит от неожиданной боли.
— Ну вот, молодец, — Джулия поворачивает его голову за подбородок то в одну сторону, то в другую, придирчиво осматривая. Лезет в морозилку и кидает на колени парню пакет льда. — Умойтесь, и Фиона отвезёт вас в больницу.
— Но Джули…
— Да не надо, мэм…
— Заткнитесь, оба, — командует Джулия, и юнцы машинально повинуются. — Юноша, вам нужен полноценный осмотр, и всё равно я не уверена, что вашей переносице не предстоит обзавестись интересной горбинкой. Фиона, пора бы тебе научиться нести ответственность за свои поступки. Сент-Джеймс, дежурит Эрроу. И не забудь позвонить в универ, — она бросает Фионе ключи от машины и уходит в душ. В этот момент она искренне надеется, что не увидит Фиону хотя бы до вечера, а её жертву — вообще никогда.
* * *
В следующий раз он заявляется через месяц, днём, и долго звонит в дверь, пока Джулия всё-таки не решает открыть.
— Добрый день, мэм. Я — Дункан, — произносит парень, улыбаясь обаятельно, но чуточку неуверенно. — Не знаю, помните ли вы меня…
— Не так уж часто у меня на кухне кто-то истекает кровью. По крайней мере, последние лет пять — нечасто. Фионы нет дома.
— Я знаю, — он мнётся, проникновенно смотрит карими глазами. — Я хотел бы с вами поговорить. Можно?..
Джулия смиряется и впускает его, приглашая устраиваться в гостиной.
— Я должен сразу сказать, что служу в спецкорпусе, как и вы когда-то, — с места в карьер начинает Дункан, устроившись на диване. — Отряд "Страж". Вы сами понимаете, что это такое — полная секретность и никому ничего толком нельзя рассказать.
Джулия кивает. Она ушла со службы, но связи остались, так что слова Дункана для неё не сюрприз — она наводит справки о каждом парне, ошивающемся рядом с Фионой дольше пятнадцати минут.
— Вы немного чересчур юны для этой службы, — замечает она.
— Полностью согласен, — он морщится. — Но у меня был выбор: в тюрьму пожизненно или в отряд. Для тюрьмы я уж точно слишком молод, и я там ничего не забыл. Но речь не о том. Понимаете, мы с Фионой вроде как начали встречаться — ну, то есть, ещё не встречаться, просто общаться. Она злится из-за того, что я ей ничего не рассказываю. Вот я и подумал, может, вы могли бы как-то потихоньку намекнуть? На вас-то подписка о неразглашении распространяется только в общем смысле… и Фиона вам доверяет.
Джулия трёт висок:
— Позвольте мне избежать погружения в мутные болота вашего мыслительного процесса. Предполагается, что я напою в уши моей племяннице, какой вы невероятно тайный агент и спаситель мира, со скрытностью и прочими особенностями которого нужно просто смириться и терпеть?
— Ну, как бы, да, — смело кивает Дункан.
— Сами скажете — ровно столько, сколько позволяет ваша подписка. Посоветуете спросить у меня. Я выслушаю Фиону и, если вы не заврётесь, подтвержу ваши слова. Так же, я должна предупредить вас, что если вы каким-то образом обидите мою племянницу, пожизненное заключение покажется вам желанной мечтой. Мы поняли друг друга?
— Да. И вот о чём ещё я должен спросить: Фиона иногда ведёт себя странно. Слишком агрессивно, резко, и… — он медленно подбирает слова. — Её уже кто-то однажды обидел?
Он напряжён, как будто ожидает нападения, но Джулия не собирается нападать. Она подвигает к себе пепельницу и закуривает.
— Исключительно потому что вы уже месяц общаетесь с моей племянницей, и вместо того чтобы сбежать, ищете пути подхода, я пойду на небольшую откровенность. Для вашего блага, надеюсь, мне не придётся об этом пожалеть. Когда Фионе было одиннадцать, её похитил серийный маньяк. Фиона из, как принято считать, неблагополучной семьи. Отца нет, мать — моя сводная сестра — имеет проблемы с алкоголем. Из-за этого Фиону и выбрали, надо полагать. При этом была упущена маленькая деталь, что объясняется, надо думать, излишней секретностью вокруг проекта "Страж": из-за скверной семейной обстановки, Фиона с ранних лет многовато времени проводит со мной. Я отвратительная родительская фигура и не бог весть какой воспитатель, да и большую часть времени меня вовсе нет с ней рядом, но кое-чему я её учила с тех пор, как она начала воспринимать речь. К счастью для Фионы, похитивший её ублюдок был не из незамысловатых насильников, закапывающих жертву в ближайшем лесу в течение часа после похищения. Он держал девочек в подвале заброшенного дома и постепенно морально ломал, запугивая и унижая. Без этого трахать и убивать их у него не получалось. Фиона сумела освободиться, нанесла своему похитителю тяжкие телесные и позвонила мне с его телефона. К тому моменту она почти неделю как считалась пропавшей без вести, и её не особенно надеялись найти живой. Того ублюдка освидетельствовали, признали невменяемым и приговорили к принудительному лечению. По пути к месту лечения он скончался. От естественных причин, — Джулия лениво стряхивает пепел. — Фиону, естественно, направили к психотерапевту, но она отказалась сотрудничать. Невозможно работать с человеком, который активно сопротивляется. В конце концов, её оставили в покое. Опасности для окружающих она, как правило, не представляет, но на мужчин в личном пространстве до сих пор реагирует нервно. В ближайшее время это не изменится, так что имейте в виду: вы намереваетесь "общаться" с травматиком. Возможно, лучше одуматься, пока не поздно.
— Простите, но мне кажется, уже поздно.
Джулия собирается что-то ответить, и в этот момент оживает входной звонок. Она поднимается и выходит, через пару минут заглядывает в гостиную:
— Прошу прощения, мне нужно отойти ненадолго. Подождите здесь, если хотите.
Дункан кивает, и слушает, как захлопывается входная дверь.
Невозможно противостоять искушению. Он быстро взбегает по лестнице и толкает первую дверь.
У него и в мыслях нет что-то украсть. Этот период его жизни давно позади. Но любопытство не позволяет упустить возможность заглянуть в частную жизнь людей, которые интригуют его и, кажется, уже стали ему небезразличны.
Рассказ Джулии его не удивил — может, где-то глубоко внутри он подсознательно ожидал чего-то подобного. Фиона была неглупой девушкой, очень цельной — у её гипертрофированной реакции на некоторые вещи должно было быть логичное объяснение.
Почему-то он ожидает, что первая комната у лестницы принадлежит Фионе, но нет — это ванная с мелкой холодно-зелёной плиткой и новенькой блестящей стиральной машиной. Вторая комната чётко поделена на зоны — спальную и рабочую, разделённые даже покраской стен и пола. Обстановка здесь очень аскетичная, только над аккуратно заправленной кроватью висит увеличенное фото в рамке: уходящая вдаль бледно-жёлтая степь под закатным солнцем, рассечённая разбитой бетонкой. На комоде лежит армейская аптечка, на рабочем столе слева стоит лампа, справа — стопка журналов, зеркало и письменный прибор. На стене над столом прикоплено несколько старых фотографий, и Дункан подходит посмотреть, хотя уже понимает, что примерно увидит на них. Это ведь, со всей определённостью, не комната Фионы.
На фото Джулия — намного моложе, чем сейчас — и незнакомый белокурый парень примерно её лет. Они в одинаковой форме спецотряда "Страж", с одинаковыми знаками различия. Ни в одной фотографии нет ничего компрометирующего: пара сослуживцев обнимает друг друга за плечи, улыбаясь в камеру, делит бутылку портвейна, треплет за уши полицейскую собаку (хозяин собаки, участник совместной операции, стоит за их спинами), забирается на полуразрушенную стену без страховки…
— Так и думала, что найду вас здесь, — произносит Джулия.
— Он был вашим парнем? — спрашивает Дункан, не понимая, почему ему так тоскливо от чужой скверно сложившейся судьбы.
— Он был почти всем, — спокойно произносит женщина за его спиной. — "Парнем" тоже.
Она подходит неторопливо, и поэтому момент, когда столешница ударяет Дункана в лицо и грудь, становится неожиданностью. Он непроизвольно дёргает рукой, шаря по столу в поисках опоры, и сталкивает на пол зеркало.
Джулия отпускает его.
— Чтобы расставить точки над "и". Я не запрещаю вам ухаживать за моей племянницей. Но и благословения я не даю. И дело не в ней, а в вас — у вас криминальное прошлое, и вы из "Стража". Это кончится бедой, вопрос только в том, как скоро и какой именно. Некоторые вещи нельзя починить. А если я ещё раз увижу, как вы лезете, куда не просят — я вам что-нибудь сломаю. Может быть, руку. Может быть, шею. Мы поняли друг друга?
Дункан осторожно кивает, в последний раз бросает взгляд на светловолосого мужчину, весело улыбающегося вечности, и начинает собирать с ковра осколки.

* * *

- 3 -
Причины жить
Жанр: драма
Предупреждения: лёгкое АУ, гендербендер, гет, беременность, смерть персонажа
Размер: 1870 слов
* * *
Надо полагать, в иной ситуации Мэрик не на шутку заинтересовался бы Фионой — что скрывать, он всегда был неравнодушен к хорошеньким эльфийкам. Но в отряде Серых Стражей оказалась Николь — рослая воительница с весёлой улыбкой, дружелюбная и разговорчивая. При первой встрече она смело и крепко пожала королю руку, и в дальнейшем вела себя так приветливо, словно задалась целью непременно помочь Мэрику почувствовать себя своим среди Стражей.
Несмотря на все очевидные различия, несмотря на то, что она была яркой блондинкой и к тому же орлейкой, Николь чем-то живо напоминала Мэрику Ровен, и это странное, неуловимое сходство заставляло его сердце сжиматься от болезненной нежности.
На подобном фоне у замкнутой нервной эльфийки просто не было шансов.
Джулиан находился рядом с Николь постоянно, и они явно предпочитали общество друг друга, поэтому можно только удивляться, как Мэрик мог не понять, что к чему, даже не заподозрить. Отчего-то он сразу подумал, что Джулиан, верно, родственник Николь или, может, старый друг — уж очень явно было из их поведения давнее-давнее знакомство, и только с Николь молчаливый Джулиан оживлялся; и только он мог парой слов угомонить разошедшуюся Николь — словно старший брат.
А может, свою роль сыграло то, что Мэрик ни разу не видел этих двоих за выражением друг к другу симпатии большей, чем дружеская, и, ненавязчивая ухаживая за Николь, не чувствовал ни её протеста, ни ревности со стороны Джулиана.
Мэрик смотрел, как Николь держит перед бреющимся Джулианом оправленный в кожу осколок зеркала, и дразнится, говоря, что он больше следит за своей внешностью, чем она — за своей — и при всём желании в этом невозможно было найти ничего предосудительного, ни капли эротики.

Он так и заблуждался бы дальше, и кто знает, куда бы их это завело, но Фиона, видимо, устав смотреть на разворачивающиеся события молча, решила открыть ему глаза.
— Они вместе, — значительно произнесла она, отведя его в сторону. — Пара. Любовники. Очень давно — никто не помнит их отдельно друг от друга. И вряд ли что-то или кто-то сможет вбить клин между ними.
Она пытливо заглянула ему в глаза, словно спрашивая: теперь понял?
Мэрик вежливо поблагодарил девушку, но молча позволил себе немного усомнился. Во-первых, она могла попросту заблуждаться, будучи новичком в ордене. Во-вторых, Николь и Джулиан могли оказаться из тех пар, что вовсе не против пригласить в гости третьего. Орлейцы — мастера по разного рода любовным изыскам, а Мэрика уже не пугали никакие постельные эксперименты. В своей жизни он по-настоящему любил — или думал, что любит — только двух женщин, и обе теперь мертвы. Речи о верности и телесной чистоте давно утратили всякий смысл. Возможно, устрой Стражи групповые забавы и позови его присоединиться, он и тогда не нашёл бы причин отказаться, даже участвуй в веселье келлев Кромсай.
После беседы с Фионой, Мэрик начал с особым вниманием наблюдать за Николь, хоть и старался сделать это скрытно. И слежка дала свои плоды — более чем неожиданные.
С удивлением Мэрик обнаружил, что так понравившаяся ему девушка, кажется, серьёзно больна, но считает нужным скрывать это от спутников — знал только Джулиан, помогавший ей маскировать накатывающее время от времени недомогание. И теперь ещё Мэрик.
Признаться, поначалу он решил, что Николь просто-напросто отравилась, и не придал этому значения, но с течением времени понял, что дело куда серьёзнее — в конце концов, он сам провёл изрядную часть жизни в походных условиях, и был отлично знаком со всеми прелестями пищевых отравлений, дизентерии и реакции на незнакомую пищу. И то, что он наблюдал, не было ничем из перечисленного. Откровенно говоря, Мэрик с тревогой думал о том, как обернутся дела, если приступ недомогания скрутит Николь во время сражения. Он не ожидал такой безответственности от опытного воина — о чём она только думала, утаивая болезнь от командора и тем, возможно, подставляя весь отряд? О чём думал Джулиан, помогая ей в этом?
"Ута говорит тебе, что нашим командором движет любовь", — вспомнил он. Жаркие отсветы костра на оживлённом лице белокурой женщины, огоньки, бродящий в хрустале светлых глаз… Спокойное замкнутое лицо темноволосого мужчины за её плечом, тёмные глаза, в которых ничего невозможно прочесть…
Мысль о том, что всё действительно так — безответственно и очень сентиментально — тронула Мэрика. В конце концов, разве он сам не был именно так безответственен и сентиментален не так уж давно? Разве не за это годами корили его Логейн и Ровен?
Ровен…
Мэрик не лгал себе. Сейчас им двигало не благородство, не сентиментальность и, конечно, не жажда приключений. Уйдя в самоубийственный поход, он искал смерти. Это было простым решением, может быть, трусливым — его это мало волновало. Но он не верил, что Николь ищет того же. Она была слишком живой, слишком цельной, слишком довольной своей жизнью и своим спутником.
Он недолго колебался: пойти ли спросить прямо у самой Николь, или же сообщить об обнаруженных фактах Женевьев? Что ж, Мэрик ведь так долго был безответственным идиотом — выбор оказался очевиден.

Они переглянулись, словно в безмолвном разговоре, и Джулиан крепко взял Мэрика за локоть. Негромко сказал:
— Ни к чему ещё кому-то слышать.
Они отошли за поворот подземного коридора. Николь шла молча, её обычно подвижное лицо казалось застывшим.
Мэрик ожидал, что она, как всегда, будет говорить, а её любовник — помалкивать, но тут поначалу вышло наоборот.
— Николь ждёт ребёнка, — вполголоса произнёс Джулиан с непроницаемым видом, но усилившийся орлейский акцент выдавал его волнение.
— Что?! — непроизвольно воскликнул Мэрик, но тут же понизил голос. — Почему… зачем же ты отправилась в этот поход?!
Он обращался к Николь, и та тихо ответила:
— Я не была тогда уверена. Считается, что Серые Стражи теряют фертильность, особенно женщины. Мы, — она взглянула на любовника так, что не было сомнений, имелось в виду "мы с Джулианом". — Оба Стражи и не вчера прошли Посвящение. Только в Ферелдене стало окончательно понятно, что это всё-таки не несвежая еда, а ребёнок, — она слабо и невесело улыбнулась. — Я обдумала всё и решила не сворачивать с пути.
— Женевьев знает?
— Нет, конечно. Командор бы этого так не оставила: может, отослала бы меня назад, а может, велела бы выпить зелье.
Мэрик повернулся к Джулиану, который спокойно наблюдал за разговором.
— Почему ты позволяешь ей так рисковать?
— А как я могу не позволить? Николь сама решает за себя, я могу лишь сопровождать её, когда она пытается пережить свои решения, — по ровному тону было, тем не менее, ясно, что с последним решением возлюбленной он не согласен.
Неожиданно Мэрик почувствовал тёплое прикосновение. Он обернулся и увидел, что это Николь взяла его за руку.
— Не выдавай меня. Мы уже на Тропах, так что это всё равно ничего не изменит, только разозлит командора. Ты ведь понимаешь, как малы наши шансы вернуться на поверхность? Это не худшая смерть, и она суждена всем Стражам, — она вновь обменялась взглядами с Джулианом. — Хоть я и мечтала о другом, я готова.
— Но ты убиваешь не только себя.
— Я никогда не хотела детей, и у меня была безумная и жуткая юность. Это будет не первый ребёнок, матерью которому я не стану — хоть тут и нечем гордиться. И не упрекай меня, Мэрик, — мягко произнесла она, сжав пальцы. — Где твой сын — родившийся, живой, одинокий сын? Почему ты сейчас не с ним?
Он закрыл открытый для возражений рот. Николь покачала головой, повторила:
— Просто не выдавай меня, — и отпустила его руку.

* * *
— Нет! — Николь обнимала мёртвое тело Джулиана, прижимала его голову к своей груди. — Нет, попробуй ещё раз! Он жив! Просто вылечи его!
— Я пытаюсь! — жалобно всхлипывала Фиона. — Пытаюсь!
Даже Мэрик видел, что шея Джулиана сломана, но ему не нужно было задаваться вопросом, как Николь или Фиона могут не замечать этого. Он знал.
— Нет, — ровно произнесла Женевьев, вставая над ними. — Посмотри на него. Он мёртв.
Николь, содрогаясь от гнева и слёз, уложила голову любовника на пол и склонилась, прижавшись грязной щекой к нагруднику с огромной вмятиной. Её дрожащие пальцы касались мёртвого тела, словно надеясь встретить движение, тепло, какие-то признаки жизни — и судорожно отдёргивались, не находя ничего.
Мэрик смотрел, как Женевьев неловко пытается подобрать слова сочувствия, и в нём нарастало чувство протеста. Он с отвращением и болью вспоминал первые дни после смерти Ровен, и то, как его пытались утешить, заставить вернуться к реальности, и как глупо и бессмысленно это было. Он не хотел жить. Он не хотел ни за что отвечать. Он не хотел ничем больше жертвовать — ни ради страны, ни ради сына, ни ради Создателя, ни ради чего.
Только скорбеть, бесконечно оплакивать Ровен и себя — вот чего он хотел. Бесцельное, самоубийственное, сладостное желание.
Он отстранил командора, сел рядом с дрожащей и белой от ярости и горя Николь, схватил её за плечи и встряхнул:
— Джулиана больше нет, но ведь кое-что осталось. Вспомни! — она отчаянно замотала головой, но он не замолчал. — Дать себе погрузиться в боль легче всего, я это знаю, но это его не вернёт. Сделай, что должно, и выберись на поверхность — тогда от него останется хоть что-то. Что-то настоящее, живое, не воспоминания! То, что будет с тобой.
— Я не могу его тут оставить, — сдавленно выговорила Николь. — Я не могу!
— Ты должна. Ты знаешь, чего бы хотел Джулиан. Ты знала это с тех пор как… вы пересекли границу Ферелдена.
— Не говори мне, что я должна!
— Простись с Джулианом, — властно поддержала Мэрика Женевьев. — Но недолго.
Неожиданно Николь поникла. Слёзы вновь заструились по её окровавленному лицу. Мэрик воспользовался случаем, чтобы заставить её подняться и отойти от мёртвого тела. Она сопротивлялась, но не слишком сильно, и даже сама выпустила руку Джулиана, когда удерживать его, не сдвинув с места, стало невозможно. В этот миг из её горла вырвался тихий болезненный вой, сразу оборвавшийся.
Мэрик нашёл взглядом подавленного Дункана и движением подбородка предложил ему скрыться с глаз. Он примерно представлял, что может начаться, если Николь сейчас увидит косвенного виновника гибели её возлюбленного.
Мэрик всё ещё не стремился выбраться из всей этой истории живым, но, кажется, он только что понял, что хочет любой ценой вывести живым кое-кого другого.

* * *
Фиона выскользнула в коридор и шёпотом предупредила:
— Не тревожь её слишком. Я ненадолго. И смотри…
Позволив фразе выразительно и предостерегающе повиснуть в воздухе, магичка удалилась. Мэрик покачал головой, задаваясь вопросом, когда это превратился в гостя на территории собственного дворца, и постучал в дверь.
— Зайди, — глухо донеслось из комнаты.
Николь сидела у окна с книгой на коленях, но не читала.
— Здравствуй, — негромко произнёс Мэрик, прикрывая за собой дверь.
— Здравствуй, — отозвалась женщина, слегка наклонив голову. Её лицо было строго и замкнуто, уголки рта опущены. Мэрик понял, что уже не может вспомнить, когда она в последний раз смеялась.
— Я хочу, чтобы ты знала: я написал письмо в Вейсхаупт, прося отпустить тебя со службы в связи с перенесёнными испытаниями и состоянием здоровья, и сегодня получил ответ. Положительный. Прежде чем ты морально размажешь меня по стенке, выслушай. Я вовсе не пытаюсь говорить тебе, что делать. Я лишь хочу, чтобы ты знала — есть не один путь. Их больше.
— Если я вернусь в орден, то не смогу оставить ребёнка, — отстранённо произнесла Николь, ведя пальцами по краю подоконника. — В том маловероятном случае, если вообще рожу живое и здоровое существо.
Она помолчала, глядя в окно, потом медленно, задумчиво произнесла:
— Мы с Джулианом, бывало, мечтали о том, что будем делать, если доживём до возраста, когда Страж может просить освободить его со службы, чтобы приготовиться к смерти. Мы могли бы уехать в Арбор, жить вдвоём в маленьком домике, любить друг друга и забыть про весь остальной мир. Всё было так тщательно, так хорошо продумано… Мы никогда не верили, что всё получится. Но всё-таки… прекрасная мечта.
— Ты всё ещё можешь уехать туда, — осторожно произнёс Мэрик. — Если захочешь — когда ребёнок станет достаточно большим для путешествий. Или ты можешь остаться.
— В качестве кого? — она невесело улыбнулась тенью прежней своей яркой улыбки.
— В качестве моей гостьи и моего друга, — твёрдо ответил он. — А не хочешь сидеть в четырёх стенах — дело тебе найдётся.
— Я подумаю, Мэрик, — Николь вздохнула. — Я подумаю.

* * *

- 4 -
Бессердечный
Жанр: драма, романс
Предупреждения: вампирское АУ, слэш, лёгкий блад-плей, мозгоёбство, ксенофилия, смерть оригинальных персонажей
Размер: 2758 слов

* * *
Нику тринадцать, когда он впервые встречает Джулиана. К этому моменту он твёрдо уверен, что никогда больше не сможет доверять ни единому живому человеку.
Забегая вперёд, надо заметить, его уверенность близка к пророческой.
Сначала он нагло врёт Джулиану и ищет способ ухватить столько денег или годных для перепродажи вещей, сколько уместится в карманах, и драпануть. Потом он ждёт, когда ему выдвинут условия — ведь ничто хорошее не даётся на халяву.
Ему требуется год, чтобы расслабиться и просто признать: ему несказанно повезло встретить единственного на свете человека, которому не всё равно.
Потом Ник узнаёт, что тот вовсе не человек, но ему уже наплевать.
Люди били его смертным боем и окончательно выгнали на улицу зимой, без гроша в кармане и с тремя классами посредственной окраинной школы в анамнезе. И без шапки. Люди пинали его по почкам, поймав на воровстве. Люди порезали его спьяну в грязном переулке, и ему повезло, что он не сдох тогда — людской-то заслуги в том не было.
На этом фоне Ник не видел ничего плохого в том, чтобы иметь собственную комнату с отдельной ванной и запирающейся дверью в доме чудовища, которое нанимает ему учителей и отсыпает карманные деньги за успехи в учёбе, а в остальное время не лезет в душу.
Иногда это чудовище кого-то убивает и жрёт, но для четырнадцатилетнего Ника в этом нет ничего нового: в его мире все жрут друг друга.

* * *
Нику шестнадцать, когда он впервые осознаёт, что опекун занимает в его сексуальных фантазиях многовато места.
Между ними нет ничего такого, никакой двусмысленности. Ник вообще не уверен, кто он для Джулиана — воспитанник, объект наблюдения, сокровище или домашнее животное. Джулиан никогда не заговаривает с ним первым, но всегда находит время и отвечает на вопросы, если Ник приходит к нему сам. Кажется, будто он получает особое удовольствие от собственной ничем не сдержанной откровенности.
Он показал Нику своё колдовство, и тот так и не смог решить, это было охрененно или просто поразительно пугающе. Однажды Ник попросил разрешения присутствовать на суде, и Джулиан не отказал. В ту ночь слушалось дело о превышении полномочий, и после вынесения приговора Джулиан пробил грудную клетку осуждённого рукой, достал сухое чёрное сердце — или что-то очень похожее — и съел, с улыбкой глядя на свою жертву, пока тот не осыпался тонким серым пеплом. Ник смотрел и думал, какого рода магией было это действо, если учесть, что обычно вампира можно надёжно истребить только солнечным светом или хорошим ударом тяжёлого острого лезвия по шее.
Однажды Ник захотел посмотреть, как Джулиан ест. Тот улыбнулся своей обычной странной, тревожащей улыбкой, не обнажая зубов, и согласился. В ту ночь Ника неоднократно стошнило на ковёр, и он долго потом не мог отделаться от кошмаров и засыпал только при свете.

В доме нет других людей, и, конечно, ходят слухи о той извращённой связи, которая, несомненно, должна быть между Ником и Джулианом. Под этими слухами нет никаких оснований, и Ник на них просто не обращает внимания. Его они не задевают, он понимает, что болтуны завидуют. Да, чёрт побери, он и сам себе иногда завидует и не может поверить, хочется ущипнуть себя: три года назад он воровал и шарился по помойкам, чтоб выжить, а сейчас имеет всё, что только можно хотеть в его возрасте, включая личную массажистку и перспективу на отличный аттестат, с которым можно будет поступать куда душенька пожелает. Кажется, Джулиан вообще ни разу не сказал ему "нет". Его тактика была иной — он давал воспитаннику всё, что тот просил, а потом любовался, как тот давится отхваченным куском. Это сработало — быстро отучило жадничать.

Ник завороженно смотрит на Джулиана, пытаясь понять, что видит, и просчитать свои шансы. У Джулиана серовато-бледная, чуточку восковая холодная кожа, белые слизистые глаз. У Джулиана худое неестественно лёгкое тело и сухие сильные пальцы с острыми наманикюренными когтями. Джулиан улыбается тревожащей, бередящей сердце жестокой улыбкой — не размыкая губ.
Ник думает, какова вероятность, что Джулиан, как всегда, улыбнется и согласится, если просто прийти к нему и предложить заняться сексом. Нику шестнадцать, и он не знает, чего опасается больше — стать объектом насмешки опекуна или вызвать его презрение.
Поэтому он просто ходит следом, тенью присутствуя во всех занятиях Джулиана, смотрит, слушает и лишь иногда, когда они остаются наедине, просит объяснить что-нибудь. Джулиан всегда отвечает кратко и точно, словно забавляясь, ведь это почти никогда не вносит ясности, а потом заводит разговор издалека — иногда от Древнего Рима, иногда от Реконкисты, иногда от войны Севера и Юга, зависит от темы — так что постепенно всё становится более или менее понятно. Иногда Ник с тёплым самовлюблённым чувством думает о том, что Джулиан же тратит на него не только деньги, но и чёртову уйму личного времени. Это что-то да значит.

Нику семнадцать, когда он впервые пробует "кровь" Джулиана — чёрную, густую и вязкую, как смола, субстанцию, горько-сладкую и такую острую, что у Ника опухает язык и долго ещё огнём горит гортань. Джулиан смеётся и обещает: ты привыкнешь.
Он не лжёт и не заблуждается. Вскоре Ник привыкает.

* * *
Люди верят, будто каждый из них может стать вампиром, пройдя более-менее мучительную процедуру инициации. Антинаучные бредни и ничего больше, разумеется. Люди любят думать, что могут получить силу и бессмертие, ничем не жертвуя. Ради этого они бы с готовностью предали свой вид.
Потому что вампиры — не бывшие люди, вкусившие от источника вечной жизни. Они чудовища из доисторических времён, эволюционировавшие вместе с прочими видами, и неплохо приспособившиеся к своему положению. Паразитирующие на человечестве вместо того, чтобы создать и поддерживать собственную культуру.
Ну, то есть какая-то культура у них есть — пыльная и дряхлая, хранящаяся только в мёртвых сердцах старейшин. Ник наблюдает за современными монстрами, развлекающимися и охотящимися на ночных улицах, в клубах и на вечеринках, и думает, что они неприлично очеловечились. Тут он согласен с Джулианом.
Ник смотрит множество фильмов про вампиров, от произведений искусства до откровенного треша, и почти нигде не находит ни крупицы правды. Однажды, когда он пересматривает чёрно-белый немой "Носферату — Симфония ужаса", Джулиан неслышно подходит сзади и опускается на подлокотник.
— Чистая выдумка, — произносит он. — Но забавная. У меня есть небольшая необъяснимая слабость к этой картине.
— Сейчас умеют снимать намного лучше, — Ник нажимает на паузу, невольно поймав комично-смазанный кадр. — Да и страшнее.
— Я видел кое-что из нового, в том числе и образы претендующие на настоящий ночной кошмар. Они просто смехотворны. Первые из нас не были и близко так человекоподобны, как это изображают.
— Первые люди тоже были те ещё уроды. Все приспосабливаются и меняются. Иногда даже к лучшему.
Джулиан беззвучно смеётся и уходит, как он умеет — тихо, стремительно, словно уносящийся в ночь клок тумана на сильном ветру. Ник выключает плеер. У него нет никакого настроения досматривать историю графа Орлока.

Рассматривая схему, изображающую вампира в разрезе, Николас думает, что, может, когда-то они и впрямь произошли от людей или кого-то очень похожего — выкидыш чьего-то злого колдовства или божественная шутка. Уж больно много общего в строении тела — хотя, кое-что, безусловно, никак не могло сформироваться у человека в реально существующих земных условиях.
Ник не может понять, зачем им этот маленький сморщенный орган, расположенный на месте человеческого сердца — только справа, а не слева. Вампиры придают ему огромное значение, хотя он, кажется, вообще никак не используется.
— Может, вы инопланетяне? — спрашивает он как-то, заваливаясь головой на колени читающему сводку происшествий Джулиану.
— Возможно всё, — отвечает тот, меланхолично почёсывая макушку Ника аккуратно подстриженными когтями, способными, при необходимости, пробить тому череп без особых усилий. — Но, полагаю, я бы знал. Так что не рассчитывай на это объяснение слишком сильно.

* * *
Нику восемнадцать, когда он приходит к Джулиану и говорит: чёрт, я без понятия, как это сказать.
Он говорит: мне восемнадцать — на всякий случай, если вдруг тебе не плевать на наши людские законы — то есть, я взрослый.
Он говорит: я от тебя без ума, ну или просто влюблён и жутко тебя хочу, но, в любом случае, я бы без ума от тебя охотно побывал.
Он говорит: давай займёмся сексом, мне бы этого очень хотелось.
Джулиан улыбается и отвечает:
— Боюсь, ты получишь не вполне то, что, как думаешь, хочешь получить. Я, видишь ли, могу испытывать вожделение, но вряд ли в нашем случае стоит ждать эрекции. Все эти забавные человеческие вещи с кровью и пещеристыми телами… Полно, Николас, ты так долго разглядывал медицинские схемы, неужели тебя что-то ещё удивляет?
— А как же вы размножаетесь? — ляпает Ник, краснея от злости. Кажется, всё идёт по наихудшему из возможных сценариев. На схемах он действительно видел весьма неожиданную и странную на вид кость с длинным шипом и прилагающийся к ней обвес из мышц там, где у человека-мужчины в состоянии покоя нет ничего твёрдого.
— Это великая тайна, — интимно понижая голос, отвечает Джулиан. — Если бы ты был женщиной-вампиром, я открыл бы её тебе немедленно и во всех необходимых подробностях.
И, прежде чем Ник успевает в ярости и разочаровании сбежать к себе в комнату, Джулиан берёт его за руку и ласково добавляет:
— Ш-ш-ш, тихо… Разве я сказал "нет"? Всего-то, поскольку ты мужчина и человек, я хочу предложить тебе кое-что другое.
И он берёт его вторую руку.
…Сначала теряется ощущение веса собственного тела, притупляется слух, перед глазами расплываются снежные пятна. Ник слышит только, как глухо и яростно грохочет кровь в ушах, чувствует только настойчивое биение собственного пульса. Как будто он превратился в одно огромное мерно сокращающееся сердце.
Затем ощущения от рецепторов начинают возвращаться, но сам Ник не возвращается к реальности — и понимает это. Понимание, не заслонённое накатывающим эндорфиновым угаром, пронзает его: раньше он только видел, как Джулиан колдует; теперь тот применил свою силу на нём.
Ник не чувствует своего тела, только стремительно нарастающую эйфорию, восторг за пределами гравитации и здравого смысла, острый, болезненный. Разум ускользает, но Ник заставляет себя вспомнить девушку с розовыми кудряшками. Милая, по крайней мере, она казалась такой, пока Джулиан не начал есть. Джулиан не умеет или не считает нужным делать это хоть сколько-то деликатно. После того, как он отпустил девушку, голова с розовыми кудряшками соединялась с телом только лоскутом кожи и, кажется, парой случайно сохранившихся мышц. Визжать она перестала, конечно, намного раньше — примерно тогда же, когда Ника вывернуло на ковёр в первый раз.
Ник с усилием открывает глаза — каждое веко словно весит целую тонну. Он мокрый, как мышь и дрожит, будто в лихорадке; а ещё он в жизни не был так ужасно возбуждён.
Джулиан смотрит на него без улыбки. Чёрные глаза горят на серовато-белом лице: как будто так бывает — чёрный огонь.
— Я лишь взял тебя за руки, — тихо произносит он.
— Т-ты… — выдавливает Ник, но на этом его власть над собственным речевым аппаратом временно исчерпана. — Ты!..
— И показал, что ты можешь иметь со мной, — чуть громче и живее произносит Джулиан. — Какого рода секс. Если тебя это устраивает…
Ник молча стискивает его пальцы.
— Полагаю, это "да", — резюмирует Джулиан и, наконец, улыбается. — Моя спальня там.

* * *
Сердце Николаса бьётся медленно и размеренно. Джулиан прижимается ухом к его груди, чтобы послушать. Его завораживает этот привычный человеческому уху звук.
"Вы просто не можете понять, — говорит он, имея в виду, надо полагать, весь род людской. — Какое это чудо".
Он слушает.
Как оно — слабое, уязвимое — бьётся. Горячее и солёное на вкус. Так хочется взять его в ладони, заслонить, как заслоняют от ветра огонёк свечи.
…Слабое.
Собственное сердце Джулиана справа между рёбер — сухое, горькое, никогда не знавшее ни тепла, ни движения. Бесполезный орган, быть может, вмещающий душу. По крайней мере, так считают.
— Почему они называют тебя Бессердечным? — хрипло спрашивает Ник, мимолётно хмурясь и прикусывая губу, когда коготь неглубоко взрезает его кожу чуть ниже левого соска. — Ты ведь не такой.
— Потому что у меня нет сердца, — отвечает Джулиан, слизывая его горячую кровь с солёной от пота кожи. — Я не знаю жалости, — добавляет он мягким шёлковым тоном.
Ник шипит и непроизвольно дёргается вверх, когда бледный сероватый язык обводит его напряжённый сосок мягким шёлковым прикосновением.
Тоненькая струйка крови прихотливым следом змеи бежит по бурно вздымающимся рёбрам на постель.
— Ну, похоже, это и впрямь так! — выдыхает Ник. — Потому что ты дашь мне состариться раньше, чем кончить!
Джулиан улыбается, размыкает губы и облизывается, скользнув языком по верхнему левому клыку. Чёрная смолообразная капля неохотно выступает, словно подталкиваемая мгновенно затягивающимся порезом. Джулиан демонстративно раскатывает эту каплю по нёбу и спускается вниз, уверенным рывком раздвигает колени Ника и берёт в рот его член.
Ник выгибается, упираясь затылком в скользкую подушку, полными кулаками сгребает простыни, и самозабвенно вопит в экстатическом припадке, ничуть не считаясь с тонкой душевной организацией подслушивающих завистников.

* * *
Ник подтягивается к притолоке своей двери, скрестив лодыжки. Джулиан, как всегда неслышно, подходит со спины и, как всегда, опустив приветствие, произносит:
— Почему бы тебе не спуститься и не потанцевать?
— Сорок один… — считает Ник, мерно подтягиваясь. — Сорок два… А ты пойдёшь со мной, что ли? Прям так?
— С удовольствием схожу.
— Сорок пять… И будешь танцевать?
— Я не танцую.
— Сорок семь… Ага, и не пьёшь вина.
Джулиан фыркает, ждёт, когда Ник доведёт счёт до пятидесяти, и перехватывает его, обняв за рёбра и зафиксировав. Отпусти Ник сейчас притолоку — остался бы висеть в том же положении.
— Ты будешь танцевать, я буду смотреть, — шепчет Джулиан в красное от физических усилий горячее человеческое ухо. — Каждый получит своё.
— А потом я сниму девицу и буду её трахать, а ты будешь смотреть? — зло спрашивает Ник.
Он чувствует ухом вибрацию беззвучного смеха. Затем Джулиан позабавленно произносит:
— Я люблю смотреть. Что в этом неожиданного для тебя, Николас?
— Отпусти, — требует Ник. Джулиан тут же разжимает руки.
Ник выпрямляет ноги и отпускает притолоку. Трёт ухо и поворачивается к Джулиану лицом.
— Лучше отведи меня в Волшебную страну, — с лёгкой настороженностью и вызовом произносит он.
Джулиан совсем не выглядит удивлённым.
— Ну, поскольку ты даже сподобился выучить шумерский эмеги, чтобы читать эти дневники… Пойдём. Я знаю дорогу.
Он привычным жестом берёт Ника за руку и подводит к окну. Касается двумя пальцами губ и быстро, резкими движениями, чертит на стекле сложный символ, наливающийся чёрным огнём.
Джулиан делает шаг, и Ник шагает вместе с ним — в окно.
Цветная завеса дождя расходится, открывая влажный лиловый лес, полный искажённых мерцающих форм. Змея с нежным женским лицом поднимается из травы.
— Из её чешуи выходят неплохие амулеты, — весело говорит Джулиан.

* * *
Нику девятнадцать, и он привязан к ржавому железному стулу в безымянном подвале. Это место чертовски сильно напоминает ему о детстве. Та же вонь.
Зеркальные осколки блестят на полу. Ник видит их левым, незаплывшим глазом.
— Кончить его, да и вся недолга! — горячится самый молодой из охотников. — Вампирья подстилка!
— Не вопи, — одёргивает его старший. — Погляди на него — он же пацан совсем. Вряд ли он вообще понимает, что к чему.
Ник как никогда благодарен своему лицу, всегда помогавшему его выглядеть на пару лет младше реального возраста.
Сейчас, впрочем, половину этого лица он совсем не чувствует — только дёргающую боль в наливающемся синяке. Он молча надеется, что лицевые кости не сломаны.
— Слушай, — обращается к Нику средний охотник, обладатель слегка неопрятных рыжих усов. — Сколько тебе было лет, когда Бессердечный тебе пригрел? Десять? Одиннадцать? Думаешь, ты такой первый? Думаешь, он тебя, я не знаю, любит там, или что? Раз даёт игрушки и кладёт в миску корм, то он хороший, добрый, и о тебе заботится? Да он развлекается просто за твой счёт. Некоторые гигантских муравьёв заводят, некоторые собак, а Бессердечный — человеческих мальчиков, чтоб и развлечься можно было, и схарчить, если понадобится. Никогда не задумывался, откуда у него так рука набита, откуда он знает вообще, что с вами, подзаборышами, делать-то?
Ник осторожно трогает языком шатающийся зуб.
— Ты хоть знаешь, сколько он людей сожрал? — теряет терпение усач.
— Нет, — отвечает Ник. — Я видел один раз его ужин… меня вывернуло наизнанку как носок.
— Представляешь, сколько ему лет, хоть примерно? И человек в полгода, минимум, — со значением произносит усач. — Скумекал?
Ник неохотно кивает.
Джулиан чудовище, питающееся людьми мрачное порождение кошмара из древних времён. Джулиан не человек, и Ник бессилен сделать его таковым. Если он хочет, чтоб они были похожи, ему придётся самому стать чудовищем.

— Прежде чем твои ребята их покрошили, они успели сделать мне заманчивое предложение.
— Стать охотником? — Джулиан передаёт ему пакет со льдом. — Или просто убить меня, воспользовавшись эффектом неожиданности?
— Они пробовали провернуть второе, но я не такой идиот, чтобы подряжаться на самоубийственное задание ради чужих дядей, — мрачно произносит Ник, прижимая пакет к синяку. — Но в их болтовне было своё здравое зерно. И я подумываю принять предложение — хотя самих предлагавших, собственно, уже нет в живых. Мне не на что пожаловаться, ты был добр ко мне, Бессердечный Джулиан. Но что-то всегда было не так для меня. Может, став охотником, я смогу сделать свою жизнь правильной.
— И ты пришёл ко мне и сказал это, чтобы я — что? — ласково спрашивает Джулиан, опускаясь в своё любимое кресло. — Осудил тебя, убил, зловеще хохоча? Этого не будет. Отговорил тебя? Это и впрямь твоя жизнь, только тебе решать, что делать с ней. Может быть, ты слишком долго пытался смотреть на мир моими глазами. Может быть, тебе будет полезно взглянуть на обратную сторону.
— Ты мог бы сказать хоть что-то!
— Я говорю: иди. Меняйся. Если хочешь.
— Когда мы увидимся в следующий раз, возможно, я приду за твоей головой.
Бессердечный улыбается, не размыкая губ.
— Это будет интересно, — говорит он нежно. — Посмотрим. Может быть, мой дом всё ещё будет твоим домом, когда это произойдёт. Может быть, я всё ещё буду рад видеть тебя.

* * *
Николас не лжёт и не заблуждается. Ему двадцать восемь, когда они встречаются снова.
И Джулиан действительно рад его видеть.

* * *

- 5 -
Те самые Серые Стражи
Предупреждения: time!AU (действие перенесено в таймлайн DA:O), гендербендер, фемслэш
Размер: 1105 слов

* * *
— А давай я тебя с нашими познакомлю? — предложил Алистер. — Я так и думал, что на ночь глядя никто вас на болото не погонит, а так хоть посмотришь на других Стражей.
Алим Сурана поколебался, не сказать ли, что жутко хочет спать, потом — не спросить ли, отчего это Алистер не зовёт с собой прочих кандидатов... Но спать ему не хотелось, было любопытно, а прочие кандидаты разбредись по лагерю. Так что Алим только кивнул.
— О, я знаю, с кем тебе познакомлю! — обрадовался Алистер. — Помнишь, я говорил насчёт женщин-Стражей? Короче, это как раз те два украшения Ордена, а какой у них боевой счёт, ты бы знал! Шикарные дамы!

"Шикарные дамы" действительно оказались именно дамами — в том плане, что Алим навскидку оценил из возраст лет в тридцать с небольшим. А судя по состоянию стражнической формы — хоть и весьма ухоженной — ясно было, что они далеко не новички. Тем не менее, вели они себя неожиданно дружелюбно, без следа обычного для более опытных коллег высокомерия.
— Джули и Николь, — представил Алистер. — А это Алим, один из наших рекрутов. Ну, вы помните, Дункан говорил.
Темноволосая Джули с длинной, скрученной в узел косой, улыбнулась и кивнула со своего места, а белокурая Николь подскочила к Алиму и энергично пожала ему руку:
— Точно! Надеюсь, твоё Посвящение пройдёт удачно. Дункан вас в земли Коркари посылает?
— Ага, завтра, — пробормотал Алим, чувствуя себя чуточку неловко. От Николь вкусно пахло костром, мятой листвой, оружейным маслом и немного — потом. Он никогда не думал, что от женщины может пахнуть так — и что это может быть так… здорово.
Дамы переглянулись, Джули чуть наклонила голову, и Николь с широкой улыбкой предложила:
— Ну, садитесь, выпьем, что ли. Расскажем что-нибудь занятное и несекретное, идёт? — она подмигнула.
Алим хотел по привычке сказать, что не пьёт, но потом решил, что новую жизнь нужно начинать с новых привычек, и промолчал.

* * *
Над руинами Остагара сгущалась зябкая темнота.
— Итак, переубедить короля не удалось, — констатировала Джули. Она говорила с отчётливым орлейским акцентом, что в Ферелдене частенько становилось той ещё проблемой, так что обычно темноволосая воительница предпочитала помалкивать. Она и вообще-то была неразговорчива — Николь болтала за двоих.
— Увы, — кратко отозвался Дункан и вручил ей пакет с договорами Серых Стражей. — Я буду на поле вместе с остальными, на тот маловероятный случай, если нам повезёт, и Архидемон появится, — он помолчал и продолжал, указав точку на карте. — Вы будете ждать здесь. Если увидите, что мы проиграли, разворачивайтесь и идите требовать исполнения договоров.
— Может быть, Алистер и Алим будут вместе с нами? — неожиданно спросила Джули. — Они неопытны и их отсутствие на поле боя не будет критичным.
— Я постараюсь убрать их из котла, — кратко ответил Дункан. — Если повезёт, они выживут. Но их жизнь — не ваша забота. Ваша забота — остановить Мор. Если поймёте, что собрать армию достаточно быстро не удастся — отступайте в Монтсиммар или Вейсхаупт. Пока скверна будет пожирать Ферелден, Орден успеет подготовиться. Его величество сам выбрал судьбу для своей страны, нам не под силу что-то изменить в этом. Помните, что вы не герои. Вы Серые Стражи.
— Мы всё сделаем, — сказала Джули.
— Положись на нас, — сказала Николь. — Да присмотрит за тобой Создатель, Дункан.
— Да присмотрит он за каждым из нас, — ответил Дункан.

* * *
— Что значит "тут уже были Серые Стражи, и одеты были точно как вы"? — изумился Алим.
Алистер с надеждой воззрился на храмовника. Тот вздохнул:
— Две женщины. После них ещё из кабака вынесли несколько трупов. Впрочем, лично у меня к вашим девицам претензий нет. Они неплохо помогли с кое-какими мелкими, но неприятными проблемами в округе.
— Когда они покинули Лотеринг? — спросил Алим.
— Вчера утром, кажется. Пошли в сторону Бресилиана, и с ними была одна из наших послушниц.

* * *
— Эльфы, — бормотала Николь, передёргиваясь и всё ускоряя шаг. — Эльфы, эльфы, эльфы! Андрасте ради, надеюсь, в моей жизни больше не будет эльфов! Эти долийцы кого угодно достанут. Джули, плевать на всё — давай лошадей купим, а? Я так больше не могу.
— Будем бросаться в глаза, — предупредила Лелиана, идущая следом на Стражами. — В Ферелдене любой всадник приметен, как дракон на капустном поле.
Николь застонала. Джули похлопала её по плечу и сунула в руку кусочек зачерствевшего сыра. Та благодарно вгрызлась, пробормотала:
— Но только чтоб без эльфов, ладно?
В следующий момент за поворотом раздался заполошный топот, и тут же на дорогу выбежала запыхавшаяся просто одетая женщина.
— Помогите! — завопила она. — На нас напали бандиты! Спасите!
— Ну естественно, — пробурчала Николь, деловито догрызая сыр. — Как же без бандитов. Успокойся, добрая женщина, мы тебе поможем.

* * *
— У них какая-то неадекватная реакция на нас, — тихонько заметил Алим Алистеру, подразумевая обитателей небольшого села, куда они завернули пополнить припасы. — Будь готов драться или драпать.
— Вы надеть что-нибудь кроме формы не пробовали? — ядовито осведомилась Морриган. — Стражи нынче — преступники в бегах, если вы забыли.
— Далеко ещё до этого твоего Редклифа? — тоскливо спросил Алим. — Сил больше нет выносить одновременно Морриган и сопротивление среды. Ну почему я не остался в Башне?

* * *
— Ах, тут уже были Серые Стражи, — протянула Николь. — Всех спасли? Молодцы. Часом, не такой крепкий парень-воин и субтильный эльф-маг? Вот как, очень хорошо... Говорите, девица почти без ничего? Да ладно, как же она не простужается! Тут не Антива, всё-таки! И огромный странный мужик с мрачной рожей и двуручным мечом? И где они, говорите, сейчас? В замке, значит… Ну что, пошли повидаем местный нобилитет! Может, горячая ванна перепадёт, мыло там нормальное, да и умываться перед осколком зеркала я основательно задолбалась. Да, Зевран, спасибо, я знаю, что здесь не Орлей. Так на штурм же! Узнаем, что приготовила нам стерва-судьба!

* * *
— Я одного не понимаю: мы же выступили с разницей в один день, как же вы умудрились так отстать? — Николь разлила вино из запасов эрла по стаканам, перевернула бутылку и немного потрясла, убеждаясь, что та опустела. Взяла любезно поданное Лелианой яблочко. — Мы вон и от эльфов ушли, и с магами успели познакомиться ближе, чем хотелось — да вон, даже логейновы убийцы нас разок нашли, так уж мы засветились…
Один из названных убийц приветливо улыбнулся новым знакомым, удобно устроившись в кресле со стаканом вина.
Алистер и Алим переглянулись, но Морриган не дала им сохранить лицо:
— Эльф оказался не готов шагать весь день, — едко отозвалась она. — Жаловаться начинал ещё до полудня.
— Ну знаете, я не виноват, что раньше мне не доводилось столько ходить! — насупился Алим. — И, кстати, спасибо Морриган, дорогая, я уже намного легче выдерживаю дневной переход!
— Верно: брать на ручки приходится только один раз из двух.
— Но не тебе же! — показал язык маг.
— И на том спасибо! — огрызнулась ведьма.
— Приятно видеть, как отлично вы ладите, — заметила Николь весело. — Но давайте, что ли, допивать и по постелькам, благо сегодня нас всех ждёт чистое постельное бельё в тёплом помещении — это ли не счастье? Лично я намереваюсь заняться на этом белье головокружительным сексом, и то же самое советую всем здесь присутствующим. Помогает от всех болезней и поднимает настроение. Лелиана, ты с нами? Завтра с утра выдвигаемся в этот ваш Денерим, поищем загадочного брата Дженитиви.
Джули молча улыбнулась и отсалютовала стаканом.

* * *

@темы: Николас, слэш, фемслэш, Женевьева, Мэрик Тейрин, Фиона, Джулиан, Бреган, Secret Santa 2013/2014

---

Для Nikki Nihil

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Nikki Nihil
От:

Название: «Бог Лжи»
Автор:  Батори
Персонажи: Флемет, Фен'Харел (Локи).
Категория: джен
Жанр: кроссовер-AU
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1336 слов)

Есть легенда у народа долийцев – легенда про лживого бога, Фен’Харела, Ужасного Волка. Был он хитрым и коварным, и таил он злобу на Творцов за то, что они не желали признавать его своим. Тогда Фен’Харел отправился к Забытым Богам, и приняли они его за себе подобного. Путем лжи и хитрости, столкнул Фен’Харел Творцов и Забытых богов, а после заточил Творцов на небесах, а Забытых – под землей, и ни те, не другие, больше не могли сходить к смертным, с добрыми или злыми намерениями.
Остался один Фен’Харел на земле, беспринципный и изворотливый. Умные и знающие боятся его и проклинают, но почти все просто забыли про него, и про остальных богов. Но Фен’Харел есть, и лишь глупцы отрицают это.
Долийцы молятся Творцам, упрашивают их уберечь народ от зла и проказ Ужасного Волка, приносят жертвы Митал-Защитнице и сжигают ароматные травы перед алтарем Силейз-Хранительницы. Они верят, что Творцы услышат их молитвы, но, по правде говоря, их никто не услышит. А Ужасный Волк подходит все ближе. Мы можем почувствовать его длань на всех несчастьях, что обрушиваются на наш мир, можем услышать его смех над павшими на войне солдатами.
Он всегда рядом. Он уже совсем близко. Нам остается лишь уповать на то, что он пройдет мимо нас, не заметив. Мы слышим его по ночам, в наших снах, и он является нам, шепчет о том, что грядет новая война. Война, которая изменит мир.
Ему ли не знать о этой войне? Ведь он сам положил ей начало, в те времена, когда отправил Забытых под землю, обманув их – их и Творцов. То была его шутка, его очередная игра, но очень скоро эта игра перестанет казаться забавной.
Война грядет. Мы чувствуем ее запах в северном ветре с гор, слышим ее грохот в эхе драконьего рева. Что-то надвигается, что-то страшнее, чем демоны Завесы.

* * *

Ярко горел костер в самом сердце Диких Земель. Красные снопы искр с шипением вырывались из огня, взлетали к черным небесам, усеянным звездами и увенчанными полной, белой луной, и таяли там, быстро и светло. Травы, покрытые инеем, тихо шумели вокруг, тревожимые лишь холодным ветром с севера. Мрачно стонали под ветром могучие, старые сосны и дубы, да вдалеке, на холмах, завывала волчья стая.
Неспокойная была эта ночь в Диких Землях Коркари. Творилась магия в глухой степи под луной, магия древняя и могущественная, с тех времен дошедшая, когда еще не было могущественных городов и государств на континентах. Магия, замешанная на крови, времени и позабытых словах.
Пылал огонь, разведенный с помощью магии, на земле, полной ведьминского колдовства. Плыла над землею песня, гудящая и зовущая, на канувшем в века языке, перебором слов и фраз лилась она и обрывалась так же резко, как и начиналась. Стекала кровь по тонким запястьям, к длинным пальцам и прочь, тяжелыми, солеными каплями на землю. Горело пламя в желтых, нечеловеческих глазах ведьмы.
И Дикие Земли замерли в напряженной тишине, прислушиваясь к колдовству могущественной и вечной Флемет, и, казалось, само время замерло, потому что женщина-дракон (а женщина ли, а человек ли?) читала свои заклинания, нашептывала и кричала, заходилась хриплым, лающим смехом, от которого в жилах стыла кровь, танцевала вокруг костра и резко замирала, вытянувшись. И тени плясали вокруг костра вместе со старухой Флемет, едва касаясь примятой сухой травы.
Белые волосы Флемет затрепал ветер, откидывая пряди с разгоряченного лица. Ведьма вскинула голову вверх, растянула темные губы в улыбке, слизнула кровь с запястья и простерла руки вперед, к западу.
— Явись ко мне, предатель и лжец, явись ко мне, бог, изменчивый и неуловимый, предстань передо мною, ибо я слышу твой зов во сне, и внемлю словам твоим.
Глухо пророкотали недра земли в ответ, мелкой дрожью прошлись травы под голыми ногами Флемет, померк звездный и лунный свет. Под ногами Флемет трещинами пошла земля, засветилась глубоким синим цветом, причудливыми узорами растекаясь вокруг полыхающего костра.
Флемет склонила голову в поклоне, когда Он ступил ногами на сухую землю Коркари, прищурив светлые глаза и искривив рот в ухмылке. Полы его одеяний затрепетали под налетевшим ветром, обвиваясь вокруг длинных ног.
— Ах, как приятно снова ощутить землю под ногами! – выдохнул Он, откидывая голову назад. Крылья его тонкого носа задрожали. – Грязную, вонючую землю, полную ведьм, жаб и волков. Я так давно покинул эти края, но здесь ничего не изменилось.
Взгляд призванного обратился к Флемет – со склоненной головой и опущенными глазами, но не поклонившейся в спине.
— Я рад видеть тебя, Аша’Беланнар. Сколько веков прошло с нашей последней встречи, по меркам смертных – огромное количество времени, но что время для нас с тобой, верно?
Флемет подняла желтые глаза и кивнула.
— Все верно, Фен’Харел. Времена проходят, но мы с тобой не меняемся.
Он поморщился.
— Старое имя – как ножом по стеклу.
— Так уж мы все тебя зовем.
— У меня много имен. И Фен’Харел – менее любимое из них.
— Могу сказать такое и о своем имени.
Он слегка сузил глаза, рассматривая покрытое сеткой морщин лицо Флемет, ее белые волосы, заплетенные во множество толстых кос, ее руки, выпачканные в крови уже мертвого хасинда – необходимой жертвы для ритуала. Сам хасинд лежал в тени, глядя остекленевшими, мертвыми глазами в пустоту. Грудь его была вскрыта, сердце извлечено и брошено в костер, а белые ребра, выломанные из тела, белели в неверном свете пламени.
— Я взывал к тебе во сне, Флемет, и мне радостно, что ты откликнулась. Хотя я не был уверен, что ты поступишь именно так.
— Наша вражда давно в прошлом, Фен’Харел, — произнесла Флемет спокойно. – Прошло время взаимных оскорблений и обид. Мир стоит на краю пропасти, и угрозою ему являются Забытые боги, спящие боги. Боги, которых коснулась скверна.
Фен’Харел склонил голову к плечу, ласково улыбнулся.
— Когда просыпались первые архидемоны, ты так не переживала. Но этот… Уртемиэль пробужден, и он зовет… да, я слышу его зов в сердце Диких Земель, на Глубинных Тропах. Он поет свою дивную, скверную песнь, и его армия, подобная черному потоку, спешит к нему, чтобы после выступить наверх. Я чувствую запах скорой войны. Я чувствую запах крови. Ты тоже это видишь и чувствуешь. И тебя это тревожит. Почему именно Утремиэль тревожит твое мудрое сердце? Почему именно сейчас ты призвала меня, чтобы спросить совета?
Флемет качнула головой, потерла сухие пальцы друг о друга. Под ногтями ее засыхала кровь, кровь эта расцвечивала и руки по локоть.
— Я чувствую, как грядет война, которая изменит все. Мне видятся люди, под которыми покачнется мир, изменится навсегда, и, быть может, уничтожится, если продолжать следить за этим издалека. Я чувствую острую потребность вмешаться, подтолкнуть в нужном направлении, потому что понимаю – что-то происходит, что-то, чего не было раньше. Мир вращается, времена меняются, и мы стоим на границе, за которой – смерть.
— Что же, кроме Мора, так страшит тебя?
— Меня страшит неопределенность. Я вижу человека с красным клеймом на носу, от решений которого зависит уже такой хрупкий мир.
Он улыбнулся, показав ровные, белые зубы.
— Я тоже его вижу. Но он придет еще нескоро, а пока – я чувствую, что ты решила затеять игру, не хуже той, что планирует человек с клеймом. Хочу сказать, дорогая Урзара, что твой план радует меня. По части коварства и хитрости ты превзошла меня.
Флемет содрогнулась.
— Не называй меня так!
— Старое имя вызывает старые воспоминания? – ухмыльнулся Он. – Что ж, понимаю. Понимаю так же хорошо, как и твое желание возродить Уртемиэля в человеческом обличье.
Он потянулся, расправив плечи. Губы его растянула широкая, злая улыбка.
— Ах, я чувствую, что эта игра будет долгой! Долгой и кровавой, затянувшейся на десятилетия! И все складывается, как кусочки мозаики на моих храмах в других мирах. Мор, возрождение Уртемиэля, война между магами и храмовниками… Я подготовил чудесное поле для нашей с тобой игры! А ты знаешь, как я люблю игры!
— Твоя игра может обернуться плохо для всех смертных.
— Кому нужны смертные? Смертные – это стадо блеющих баранов, и ему всегда надлежит помнить, где их место. На коленях, передо мной.
Он отвернулся, втянул холодный воздух ноздрями и вновь улыбнулся.
— Ты знаешь, что тебе делать, Флемет. Подготовь все для ритуала, а когда ты закончишь свою игру – я начну свою. И могу поклясться – ее запомнят!
— А что останется после твоей игры, Локи?
Он слегка повернул голову, зажмурился, точно любимое имя, произнесенное Флемет, зазвучало для него, как музыка.
— Только кровь и смерть. Собственно говоря – что такой, как я, может оставить после себя?

ссылка на ficbook

@темы: Флемет, джен, Secret Santa 2013/2014, Солас (Фен'Харел)

---

Для Imp_ch_r

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Imp_ch_r
От:

Название: «Встреча»
Автор:  БацЫла
Персонажи: Лелиана/Сайлас
Рейтинг: NC-17
Жанр: гет, PWP
Размер: мини, 1445 слов.
Аннотация: Одна из коротких встреч Лелианы и Сайласа.

За стенами церкви шумел дождь. Ветер, то стихая, то вновь усиливаясь, трепал ставни и стяги с символом Андрасте, красовавшиеся на шпилях церкви, бросал в лицо редким прохожим тяжелые холодные капли. Погода под стать настроению ― мрачная и беспросветная. Лелиане, порой, казалось, что дождь не прекратится никогда, и на небе, так же как в её душе, больше не появится солнце.
В полупустом церковном зале, где молилась Лелиана, было прохладно и сыро. Сквозняк струился по полу, проникая под платье, отчего Лелиана зябко ежилась. Даже тихий шепот эхом отражался от стен, поэтому она молилась мысленно, про себя, чтобы её не услышали немногочисленные прихожане. Она молилась, пытаясь найти в этом утешение. Молилась, пытаясь заглушить голос Маржолайн.
«Ты такая же, как я! ― кричала та Лелиане. ― Такая же, как я!».
«Нет», ― отвечала Лелиана сама себе, и вновь обращалась к Андрасте, моля пророчицу дать ей сил смириться с тем, что с ней случилось.
Сколько лет Лелиана думала, что ведет игру, подобно знатным орлесианцам. А на самом деле она сама была фигурой в игре Маржолайн. Все, что та говорила ей, все, что якобы испытывала к своей напарнице, было фальшью, обманом. Боль от измены не утихала и отказывалась покидать Лелиану, как бы та не старалась изгнать это чувство из своей души.
Но больше всего её беспокоила неизвестность. Её судьба оказалась в подвешенном состоянии. Её жизни угрожает опасность, и если она покинет стены церкви, ей некуда будет идти, негде будет укрыться от преследования.
И в довершение ко всему ― у нее никого не осталось. Таг мертв, Скетч исчез, Маржолайн… Лелиана никак не могла свыкнуться с мыслью, что её друг, может даже больше чем друг, в одночасье превратился во врага. Думать об этом было тяжелее всего. Теперь её окружением стали Доротея, давшая ей приют и церковную защиту, и изредка навещавший её...
Лелиана вздрогнула от чужого прикосновения. Кто-то положил руку ей на плечо. Обернувшись, она увидела Сайласа. Он стоял над ней в мокром от дождя плаще и улыбался.
― Извини, не хотел тебя напугать, ― сказал он вместо приветствия.
― Сайлас, я как раз думала о тебе. ― Лелиана поднялась с колен и поправила платье.
― Надеюсь, хорошо, ― улыбка у Кортвейта была лукавая и обаятельная.
― Что ты здесь делаешь?
― Мать Доротея просила кое-что сделать для нее. Я пришел отчитаться.
― Преподобной матери сейчас нет в церкви, она гостит у короля. Можешь подождать её у меня. ― Лелиана предложила это без всяких задних мыслей, из одного лишь гостеприимства, забыв ненадолго, что сама была здесь гостьей.
В комнате Лелианы было куда теплее, чем в зале. Сестры жили в скромных кельях, но Лелиане досталась одна из комнат, отведенных для гостей церкви, не привыкших к строгим церковным условиям. В покоях, потрескивая, горел очаг. Сайлас повесил плащ на вешалку у входа и тут же подошел к огню, протянув к нему озябшие руки.
― А ты неплохо устроилась. ― Он окинул помещение взглядом. ― Пока я плачу за комнату в гостинице кровно заработанными деньгами, кто-то на халяву спит на шелковых простынях.
Сам того не желая, мужчина затронул еще одну тему, на которую Лелиана не хотела бы говорить. За все надо платить, и за гостеприимство Доротеи тоже. Лелиана не знала, сколько еще сможет пользоваться покровительством преподобной матери.
― Я подумываю, не вступить ли мне в орден храмовников, ― сказал вдруг Сайлас.
― Ты серьезно? ― Лелиана не ожидала подобного поворота.
Кортвейт, как ей казалось, был птицей вольного полета. Она не представляла его в строгих рамках церковного устава. И тут он, без тени иронии в голосе, говорит о вступлении в орден.
― А почему бы и нет? ― произнес он. ― Есть разница, зарабатывать на миску похлебки, бегая по лесам за дикими зверьми и прячась от людей банна, или за ту же миску постоять в карауле, а потом отоспаться на казенной кровати.
Немного помолчав, он сказал:
― Подумай. Может, тебе тоже будет лучше остаться в церкви? Это сильная организация, она сможет защитить тебя.
«Беспокоится», ― отметила Лелиана. Забота Сайласа о ней была одновременно и приятна и не очень. Приятна постольку, поскольку женщине приятна забота мужчины о ней, тем более ― мужчины красивого, с добрым сердцем. Сайлас был и впрямь неплох собой ― рыжеватый, с выразительными скулами и челюстью, лукавыми глазами и подтянутой мускулистой фигурой. Но Лелиана боялась новых привязанностей. Слишком тяжело ей далось предательство Маржолайн.
О том, чтобы присоединиться к церкви, она думала. Но пока не представляла, как будет привыкать к церковному укладу, строгим правилам и лишениям. В словах Сайласа был смысл. Церковь действительно могла её защитить. Здесь она могла найти тихую, безопасную гавань, далекую от орлесианских игр и интриг Маржолайн.
― Я думала об этом, ― ответила Лелиана, ― но… Нужно подумать еще.
Некоторое время они молчали. Отогревшись у очага, Сайлас сказал:
― Ладно, пойду посмотрю, не пришла ли Доротея.
― Подожди, ― вдруг остановила его Лелиана. ― Побудь со мной еще немного.
Она не знала, зачем попросила его об этом. Ей просто не хотелось, чтобы он уходил.
Сайлас сел на кровать, и не найдя что сказать, принялся просто смотреть на Лелиану. Она видела, как именно он это делает, и знала, что за желания скрываются за такими взглядами.
«А почему бы и нет?», ― подумала она. Ей вдруг отчаянно захотелось ринуться к нему в объятия. Чтобы забыться, отвлечься от тяжелых мыслей, что не давали ей покоя. Она не хотела к нему привязываться, да ей это и не нужно было. И он именно тот мужчина, который понимает это, и наверняка мыслит так же.
Её руки сами поползли к шнуровке на спине. Платье с шорохом сползло вниз. Лелиана осталась в чем мать родила. Она медленно подошла к Сайласу и положила ему руки на плечи. Если Кортвейт и колебался, то не долго. Он крепко схватил её руками за талию и прижался лицом к её животу. Лелиана запустила руки ему в волосы и прижала покрепче к себе, пока он терся о её тело щекой. Щетина неприятно колола кожу, но на это она не обратила внимания.
Лелиана быстро опьянела от возбуждения. Она как в тумане торопливо расстегивала пуговицы куртки Сайласа, помогала ему стянуть рубашку.
Потом они оказались на кровати. Руки Сайласа, еще недавно холодные после дождя, сделались горячими. Он настойчиво и грубовато прикасался к ней, тискал полную грудь, гладил тонкую талию, крепкие округлые бедра. Лелиана отвечала ему тем же, шаря руками по спине мужчины, опуская их вдоль талии к ягодицам.
Их поцелуи были страстными и нетерпеливыми. С тихими стонами они жадно облизывали друг другу губы и толкались языками. Рука Кортвейта поползла вниз по её животу, скользнула между ног. Лелиана зажала её между бедрами и принялась тереться ими. Ладонь мужчины сжала её лобок, а когда палец проник ей внутрь, она не выдержала и застонала в голос. Чтоб заглушить его, Лелиана положила руку на затылок Сайласу и крепко прижалась к нему губами. Он ответил так же настойчиво. Его пальцы продолжали ласкать её между ног, проникать между половых губ, теребить едва заметный бугорок лобка.
Оторвавшись от её губ, Кортвейт покрыл поцелуями плечи Лелианы, её шею, грудь, живот. Она ждала, что он опуститься ей между ног, но вместо этого он прошелся губами по внутренней стороне её бедер, погладил их руками, спустился к голеням, затем ступням. Он целовал её колени и продолжал шарить руками по её стройным, крепким ногам.
Лелиана со стоном откинулась на простыни, сжала руками свои груди и тискала их, пока пальцы и губы мужчины щекотали её икры.
А потом он лежал на ней и двигался, быстро и страстно. Он лежал упершись локтем в кровать, так чтобы не падать на Лелиану всем весом. Свободная ладонь сжимала её грудь, играла с маленькими, розовыми сосками. Лелиана стонала под ним, обхватив его узкие мускулистые бедра ногами, накрывая его руку своей. Ей было хорошо с ним. Даже лучше, чем с Маржолайн. Член приятно, со сладкой болью растягивал её лоно. Прикосновения рук и губ Кортвейта словно били её магическим током.
Это длилось долго и, наконец, Лелиана больше не смогла терпеть. Закрыв глаза и откинув голову на подушку, она кончила, чувствуя, как внутрь тут же полилось семя мужчины. В этот момент он сам не выдержал и с громким стоном упал на нее всем телом и лежал на ней пару минут, пока не почувствовал, как ей стало тяжело дышать.
Потом они долго лежали на кровати, играли, целовались, разговаривали о том, что ждет каждого из них впереди, и просто наслаждались обществом друг друга.
― И все-таки, ― сказал он вылезая из постели, ― хорошо подумай о том, чтобы остаться в церкви. Я не хочу, чтобы ты пустилась в погоню за своей подружкой.
― Она мне не друг, больше, ― ответила Лелиана, приподнимаясь на кровати, и прикрывшись простыней. ― А ты в храмовники, случаем, не из-за меня рвешься?
― Я не рвусь. ― Кортвейт принялся натягивать одежду. ― Я пока, как и ты, только думаю.
Он подошел к ней, нагнулся и поцеловал. Но не в губы, а в щеку. Не как любовник. По-дружески.
― Увидимся, ― сказал он ей на прощание.
― Возвращайся, ― прошептала Лелиана, когда за ним закрылась дверь.

ссылка на ficbook

@темы: Лелиана, гет, Сайлас Корвейт, Secret Santa 2013/2014