Для Imp_ch_r

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Imp_ch_r
От:

Название: «Век Предательства»
Автор:  Astera Orey
Пейринг: генерал Аларик / магистр Хараш
Категория: гет
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: NC-17
Размер: миди (~20 000 слов)

Часть 1 – Минратоус

— Ты до сих пор пахнешь югом.
Женщина приподнялась на локте, рассматривая его в упор; шелковая ткань покрывала соскользнула, обнажая овал плеча и аккуратную грудь. Локон темных волос упал ей на глаза; она недовольно тряхнула головой, отбросила непослушные пряди. Свет луны мягко втекал сквозь решетчатое окно, серебристо-пепельным оттенял ее кожу.
В свои сорок семь лет магистресса Хараш все еще была ошеломительно красива.
Аларик знал, во что обходилась ей эта красота – о жертвоприношениях и кровавых ритуалах тевинтерских магов ходили легенды, и варвары пугали ими своих детей. Но сейчас все это не имело никакого значения – в конце концов его клинок забрал не меньше жизней, его армии сметали целые поселения.
Какая к демонам разница, если эта женщина сейчас в его руках, в его постели?
— Прости, — без особого раскаяния отозвался Аларик, потянув ее к себе. Усмехнулся, чуть сощурился. – Зато на юге меньше дождей.
И меньше политиков.
Хараш была единственной причиной, по которой генерал соглашался возвращаться в нелюбимый им Минратоус. Здесь правил Архонт и магистры, это была их вотчина; казалось, даже вода здесь отдает магией.
Магией, золотом и кровью.
Аларик был воином, прирожденным полководцем и генералом до мозга костей, но что-то в воздухе Минратоуса всегда душило его, гнало оттуда куда подальше. Прочь от насмешливого взгляда Зазикель, от холодного молчания Думата. Хоть бы и на юг, к варварам и эльфам, где никогда не прекращалась война.
На войне он хотя бы знал себе цену.
Хараш вывернулась из его рук, нахмурившись, провела пальцем по еще не до конца зажившему шраму на предплечье; Аларик чуть поморщился при воспоминаниях; стрела лучника-эльфа была отравлена, и только объединенные усилия двух магов-целителей спасли ему жизнь.
— Генерал должен командовать, а не сражаться, — глухо произнесла магистресса. – Зачем ты постоянно лезешь в битву? Или мне напомнить тебе, что ты не бессмертен?
Он перехватил ее запястье, улыбнулся уголком рта, неторопливо коснулся губами раскрытой ладони.
— Ты воскресишь меня.
— О Разикале!
Аларик отпустил ее, молча смотрел, как она нервно поднялась с кровати, отошла к окну, ничуть не стесняясь своей наготы. Замерла, пропитанная лунным светом – дерзкая, опасная и беспощадная к противникам женщина, с которой по некоторым слухам предпочитал не ссориться даже сам Архонт.
Женщина, которая боялась за его жизнь.
Генерал помедлил мгновение, потом встал следом, сдернул покрывало и шагнул к Хараш. Набросил легкую ткань ей на плечи, укутал, притянул к себе, и она поддалась, устало закрыла глаза, прислонилась спиной к его груди, откинула голову ему на плечо.
— Все в порядке, — тихо произнес Аларик. – Я вернулся, все в порядке.
Он знал, что единственный видел ее в моменты слабости, что никто больше не посмеет и предположить, что магистресса Хараш может оказаться бессильной. У нее, конечно же, были мужчины, пока он сражался на юге; и сам Аларик не брезговал телом рабынь – и они оба знали об этом, но все это не имело никакого значения.
Потому что генерал Аларик мог убивать во имя Империи и по приказу Архонта, но выживал он только ради Хараш.
— Ты не бессмертен, — словно в ответ его мыслям прошептали губы женщины. – Случайная стрела, случайный удар может все разрушить...
С неожиданной силой она вывернулась из его объятий, оказавшись к нему лицом. Аларик молча и беспрекословно позволил ей пробежаться кончиками пальцев по своему лицу, ключицам, спуститься к злополучному шраму.
— Но я сделаю тебя бессмертным, — глухо сообщила Хараш.

***

Она знала – за все есть своя цена.
Есть цена за жизнь и смерть, за верность и за предательство, за дружбу и за вражду, за обретенную силу и добытую власть. Магия не терпит ухищрений и попыток обмануть ее, обмен всегда должен быть честным – чем больше забираешь, тем больше отдаешь. А те, кто пытался нарушить негласный договор, давно отправились на растерзание демонам.
Магистресса хотела выменять бессмертие.
Опасная сделка.
Жизнь в Минратоусе кипела; Хараш только морщилась, выбирая обходные пути подальше от торговых площадей. Знать не приветстовала этот район, где жили ремесленники и торговцы, но порой без их услуг было не обойтись.
Ее телохранители – двое безмолвных, быстрых и верных ей до последней капли крови воинов скользили рядом, сохраняя максимально допустимую дистанцию в три шага. Когда-то Хараш выкупила их из рабства, осужденных за преступление на верную мучительную гибель на галерах – и теперь могла с уверенностью сказать, что эти двое будут защищать ее до конца.
Верность в Тевинтере была редким товаром.
Улица стала уже, свернула направо. Женщина прибавила шаг, отрешенно скользя взглядом по вывескам лавок и мастерских. Та, куда она направлялась, находилась в самом конце, почти незаметная для незнающего человека. Владелец ее не выставлял напоказ ни ниток жемчуга, ни дорогой парчи, ни показательно-острых, переливающихся под ярким солнцем Минратоуса кинжалов – и разве что скучающий прохожий захотел бы завернуть туда.
Но посвященные отлично знали, что мастер Санвил Гораф не нуждался в том, чтобы зазывать посетителей.
Побирушка, причитавшая на камнях, потянулась было к Хараш; магистресса раздраженно одернула тогу, подумав о том, что Архонту пора бы уже вымести шваль из города. К счастью, один из телохранителей, Левре, как-то незаметно переместился ближе, и нищенка, униженно сгорбившись, отползла обратно.
У Хараш не было на нее времени.
Перед непримечательной дверью женщина сделала знак охране дожидаться здесь – у мастера Горафа были свои правила, которые вынужденно принимали даже своенравные маги и члены Сената.
Нажать на ручку, приоткрыть створку, тенью скользнуть внутрь.
— Мастер Гораф?
В мастерской было жарко и душно; жар от кузницы поднимался и сюда, в приемную. Но Хараш была готова терпеть; она была готова вынести намного больше, тем более, что ее заказ стоил любых испытаний.
— Монна. Вы удивительно точны.
Санвил Гораф неторопливо поднялся по щербатой лестнице, прикрыв за собой дверь подвала. Коренастый и приземистый, он едва доставал Хараш до подбородка, но магистресса не обманывала себя – в руках невзрачного кузнеца скрывалась сила, достаточная, чтобы завязать узлом стальной прут.
— У меня не так много времени, мастер, — глухо сообщила Хараш. – Полагаю, вы успели выполнить мою просьбу.
О том, во сколько ей обошлась эта просьба, она предпочла не вспоминать.
Гораф чуть наклонил голову, беззвучно фыркнул в усы, поманил ее к едва заметной двери в подсобку. Магистресса недовольно сощурилась – чтобы пройти, ей пришлось согнуться, дабы не удариться о притолоку, чувствуя на себе насмешливый взгляд кузнеца.
Но женщина снова промолчала.
— Я всегда выполняю свои заказы, монна, — суховато произнес Санвил, зажигая факелы у входа, чтобы осветить крошечное помещение.
И сдернул мешковатую ткань с подставки.
Хараш задержала дыхание, невольно зачарованная прекрасной работой. Шагнула ближе, не удержавшись, провела кончиком пальца по нагруднику – ей показалось, что сталь запела в ответ; это был сильверит, пропитанный лириумом, зачарованный лириумом; и именно поэтому магистресса терпела все выходки Горафа – только он умел ковать такие доспехи, против которых была бессильна вражеская магия.
Заказ был выполнен идеально.
Слово пришло само – как будто воскресшая магия вспыхнула в ладони.
— Джаггернаут, — прошептала Хараш, восхищенно любуясь бликами огня на серебристой броне. – Доспехи Джаггернаута...
Это того стоило. Несомненно.
Усилием воли женщина заставила себя сфокусироваться на том, что ей еще предстояло сделать. Сделала шаг назад, обернулась к молчаливо ожидавшему Горафу. За свои услуги мастера-ремесленники всегда брали плату вперед, но подобная работа негласно требовала и дополнительного вознаграждения.
Хараш протянула раскрытую ладонь; небольшой капелька-амулет сверкнул в свете факелов и перекочевал в карман Санвила.
— Мои слуги заберут доспех, — негромко сообщила магистресса. – Мое уважение, мастер.
— Мое уважение, монна, — эхом отозвался Гораф.
Провожать ее никто не собирался.

***
Она выбрала себе в покровители Лусакана-Ночь, но этот ритуал требовал благословения Андорала и Тота. И владыка битвы, и владыка рабов взимали свои жертвы – а эта жертва должна была быть особенной.
Заплатить чужой кровью – легко. Заплатить своей – намного сложнее.
Сегодня Хараш была готова и на такую цену.
Слуги заканчивали последние приготовления у алтаря; магистресса собственноручно расчертила пентаграммы – такую задачу она не доверила бы никому. В кадильниках танцевало пламя – настоящее, живое, а не созданное магией – Тот принимал только подлинный огонь. Острые изогнутые кинжалы легли у алтаря – по обе стороны – для крови заклинателя.
Страшная древняя сила должна была сковать воедино сталь, лириум и кровь, чтобы никто и никогда уже не смог разбить эту связь.
Достойный подарок.
Дверь распахнулась за ее спиной; Хараш услышала легкий топот ног, обернулась, чуть нахмурилась.
— Тебе нельзя сюда, Танор.
Вбежавший в залу темноволосый мальчик замер, широко раскрытыми глазами глядя на почти готовый к ритуалу алтарь, но его глазах не было страха – лишь любопытство. В шесть лет сын Хараш был достоин мужества своего отца.
Отца, который воевал где-то на юге и так не любил Минратоус.
Магистресса поднялась с колен, поправила багряную тогу. Слуги почтительно склонили головы, когда она прошла мимо, присела рядом с сыном.
— Танор?
— К нам прибыл мессер Делларн, — бодро оттарабанил мальчик, глядя на нее сияющими глазами. – У него "очень срочное сообщение для монны Хараш". Я бегаю быстрее, чем слуги, правда, я подумал, что раз это срочно...
Хараш только прохладно качнула головой.
— Передавать сообщения – задача низших и рабов, Танор. Не делай так больше, если нет надобности.
Мальчик потупился, опустил взгляд.
— Да, монна. Можно... можно я останусь посмотреть?
— Не в этот раз, — магистресса распрямилась, махнула рукой слугам, чтобы заканчивали оставшиеся приготовления. – Это длинный ритуал, ты заскучаешь. Но я разрешу тебе присутствовать на следующем, обещаю. А сейчас вернемся в приемную, нехорошо заставлять гостя ждать.
Тем более, когда этот гость – магистр Делларн.
Нехорошее предчувствие холодной змеей свивалось в груди.
Хараш отпустила сына с телохранителями; она могла только предполагать, что случилось, если Делларн решил наведаться к ней в канун ночи. А ее ребенок все еще слишком мал, чтобы принимать участие в тевинтерских интригах.
Спустилась по витой лестнице, приветственно сложила руки на груди в знак уважения.
— Мессер.
— Моя монна, — Делларн развернулся ей навстречу, коротко поклонился. – Видеть вас честь для меня.
Чересчур стройный и гибкий для мужчины, он мог бы сойти за эльфа, и злые шепотки за спиной продолжали твердить, что его родословная не так уж чиста. Но для Хараш это не имело ровным счетом никакого значения – по совести оценив его незаурядный ум и интуицию, несколько лет назад она провела его через доступные ей ранги, сделав своим негласным протеже и помощником. Дальше Делларн пошел сам, с легкостью разбив тех, кто смел смеяться над ним прежде.
Но никогда не забывал ту, кто помогла ему сделать первый шаг.
— Сожалею, что оторвал вас от дел, моя монна, — он виновато развел руками. – Но эти новости не могут ждать. Ходят слухи, что Архонт недоволен генералом.
Выражение лица Хараш не изменилось, лишь следующий вдох получился чуть более судорожным, чем обычно.
Не нужно было уточнять, которого из генералов Делларн имеет в виду.
— Я этого не знала.
— Для Архонта не секрет ваша связь с мессером Алариком, — лаконично отозвался магистр. – Вас намеренно не поставили в известность. Что до... ммм.... слухов, то Сенат считает генерала чересчур неуправляемым и своенравным. Немалую роль сыграло его последнее решение отозвать седьмой дивизион вопреки прямым приказам из Минратоуса.
Женщина раздраженно передернула плечами.
— Я знаю. Благородный глупец... эта битва была бы самоубийственной для армии, он не стал посылать их на смерть.
Делларн остался неподвижен.
— Я ни в коей мере не отрицаю военных талантов мессера Аларика, он непревзойденный воин и полководец. Но...
— Но он ничего не смыслит в политике, — с суховатой горечью закончила Хараш.
Боги и бездна...
На секунду задумалась, взвешивая перспективы.
Они хотят убрать его; что же, к этому все шло. И пока Аларик в Минратоусе, у Сената есть немало возможностей быстро провернуть все свои интрижки. Значит, надо было услать его подальше, туда, куда не дотянутся когти магистров, где еще не всеведущ даже взгляд Архонта. А потом... потом она сумеет доказать всем, почему генерала Аларика стоит оставить в покое.
Нужно было просто выиграть время.
Почему, ну почему им всегда не хватало времени?
— Делларн, вы сможете подготовить приказы? – глухо спросила Хараш, поднимая взгляд на бесстрастного гостя. – Я отошлю дивизион Аларика обратно на юг к варварам Клейна, у меня есть подобные полномочия. Там они его не достанут... пока что.
Магистр молча наклонил голову.
— Разумеется, моя монна. В таком случае, мне лучше поторопиться.
— Благодарю. Я не останусь в долгу, — тихо отозвалась женщина. – Вы знаете сами.
Делларн чуть улыбнулся ей уголком рта, подтянутый и собранный, вежливо поклонился в знак прощания и быстрым шагом вышел из приемной залы. Как бы там ни было, помогая ей, он мог быть уверен, что сам тоже никогда не останется в накладе.
Хараш стояла неподвижно, и лишь когда дверь закрылась за его спиной, на резком выдохе выплеснула ярость в клубок бурлящего пламени. Огненный шар пронесся к стене, расплескался золотыми искрами, оставив за собой уродливое обугленное пятно.
Злость, вскинувшаяся сейчас в сердце магистрессы, была такого же черного цвета.
Но ничего, ничего...
Предупреждение было получено вовремя, и сейчас у нее все еще есть время провести этих засидевшихся в своих башнях старых волков. Сегодня Аларик в Минратоусе, но завтра на закате его дивизион уже снимется с места, выступит обратно к замлям хасиндов – а там пусть они попробуют достать его.
"Пусть попробуют, — думала Хараш, торопливо поднимаясь обратно в ритуальную залу. – Никто не отнимет его у меня. Никто и никогда".

Дрожащие в нетерпении ноты магии она ощутила, как только распахнула дверь. Слуги уже убрались из залы; звонкая тишина и яркие танцующие языки огней словно бы рванулись женщине навстречу, вплавились прямо в кровь, слились с ней в одно целое.
Знакомый зов застучал в висках; ее боги ждали.
На матово-черном алтаре лежал доспех Джаггернаута.
Хараш на миг замерла перед ним – сверкание брони слепило глаза – затем опустилась на колени, неторопливо и с достоинством; лишь слугам и плебеям можно унижаться – но все Древние презирают червей, ползающих в грязи. Даже Андорал, Владыка Рабов, учил лишь верности в служении, но не раболепию.
Магистресса знала, что отдача просто не позволит ей удержаться на ногах. Да и потом, сам ритуал требовал... особого подхода.
Кинжалы – сверкающие лезвия – закреплены по обе стороны алтаря.
Она развела руки, запястья коснулись клинков. Острейшая сталь ответила холодом, чуть надрезала кожу. Хараш сощурилась, взывая к силе – сейчас, когда ее захлестнет Тень, главное будет не рассечь сухожилия из-за чересчур сильного нажима. Она не могла позволить себе тратить время на походы к целителям.
В конце концов, нужна была только кровь.
Тень уже дрожала рядом, застилала глаза пеленой; дробь предвкушения и азарта вечным пульсом-ритмом отдавалась в голове, просочилась в вены, настроило сердце на новый такт. Огонь в лампадах над алтарем словно ожил – потянулся к магистрессе; искры срывались и жадно просачивались под кожу.
Пора.
— Андорал, владыка смертных, к силам твоим взываю.
Лезвия клинков впились в плоть; боль пришла следом – но Хараш упрямо прикусила губу, отсекая от восприятия все лишнее. Тень бросилась на нее, жадно, неистово, подхватила, смяла, стремясь затянуть в свое вечное изменение, совсем рядом хрипло взвыли демоны Гнева. Завеса сочилась туманом, сливая воедино два мира.
Хараш простерла руки вперед, словно благословляя – и кровь густыми каплями пролилась на сверкающий доспех, растеклась по нагруднику, окрашивая алым сильверит.
А следом бросилась Тень.
Тень и кровь – неразрывны.
И пела магия в Хараш, звеня смехом Андорала, пела кровь, багряным изысканным узором выплетая руны на броне, пела Тень, жадно лакая кровь и пропитывая собой – вечной защитой, вечной силой, вечной изменчивостью – сверкающий металл доспеха.
И демоны больше не будут страшны тому, в чьей стали они остались вмурованы и впаяны навеки – своею жадностью, древней силой и чужой волей. Гнев, Гордыня и Желание отныне не коснутся его владельца, и будет он неуязвим для Тени, ибо внесена плата – большая плата за право стать почти-бессмертным.
Хараш прикусила губу; новая боль чуть отрезвила. Голова кружилась, слабость начинала наполнять тело – надо было торопиться.
— Тот, владыка огня, к силам твоим взываю!..
Голос сорвался под конец, но огонь уже выплескивался из лампадок, словно обретший душу и жизнь. Огонь жадно лился вниз, на алтарь, рыжиной и золотом расплескивался по окровавленной броне – закаляя сильверит новой силой.
И пусть же ни стрела, ни клинок, ни молот не пробьют ее, прошедшую всепоглощающее горнило Тота; пусть в яростное пламя обратит сердце владельца и в пепел – тех, кто осмелится выступить против него.
Два дракона, два древних бога сплетали песни, творили бессмертие.
Плата была внесена.
Ритуал исполнен.
...Тупая усталость тяжестью налила мышцы; Хараш бессильно осела рядом с алтарем, жадно глотая горячий воздух. Опустошающая тишина заполнила сознание – так всегда бывало, когда резко отступала Тень, отсекая изменение. Последние язычки пламени угасли, словно захлебнувшись темнотой – Тот ушел, исполнив свою часть сделки.
Исчез и Андорал, но ощущение их присутствия все равно осталось, едва ощутимо дрожало в остывающем на мраморе алтаря доспехе.
Доспех Джаггернаута.
Теперь у него были все основания так называться.

***

Над Минратоусом занималась заря.
В казармах уже не спали; было объявлено срочное построение дивизионов Хива-Теш и Саар-То, и воины, бряцая оружием, и вполголоса поминая недобрыми словами магистров, демонов и чьих-то матерей, торопливо приводили себя в боевую готовность и бежали на плац, где уже били копытами кони знаменосцев.
Их снова звала война.
Аларик с трудом заставил себя оторвать взгляд от серебристо-серой брони и взглянуть на замершую в нескольких шагах от него магистрессу. Голова шла кругом – на столе лежал по всем регламентам написанный приказ, доставленный ему полчаса назад, в котором содержались лаконичные и очень четкие указания собирать армию и отправляться к землям хасиндов как можно быстрее.
Приказ был подписан ее светлостью магистрессой Хараш.
— Я не понимаю, — чистосердечно признался Аларик. Раздраженно развел руками. – Что происходит?
Женщина – его женщина – лишь чуть отвернулась, кивнула на недавно доставленный из ее покоев доспех.
— Тебе нравится?
Он был безупречен.
— Нравится? — чуть сипло переспросил генерал. Не удержавшись, шагнул ближе, провел ладонью по нагруднику, и сильверит словно запел ему в ответ. – Это лучшая броня, которую мне доводилось видеть за свою жизнь... а я повидал немало. Откуда она?
К ней хотелось прикасаться. Ее хотелось надеть и не никогда снимать.
Аларик встряхнул головой, заставляя себя посмотреть на Хараш.
— Это мой подарок, — глухо произнесла магистресса. – Не спрашивай о методах, генерал, у меня свои пути. У нас осталось не так много времени... я помогу тебе облачиться.
Этим занимались оруженосцы и слуги, но Аларик проглотил возражения. Молча скинул с плеч легкий плащ, оставшись в одном поддоспешнике, привычным, заученным за много лет движением поднял, продел через голову нагрудник, еще раз с удовольствием проведя большим пальцем по гладкому металлу.
Хараш встала рядом, сосредоточенно закрепляя ремни и связки.
Он только сейчас заметил, что сегодня она надела тонкие шелковые перчатки. Потянулся к ее рукам.
— Неудобно. Сними.
— Не стоит, — магистресса чуть качнула головой, кривовато усмехнулась. – Не самое приятное зрелище.
Огонь Тота не щадит ничего, а у нее не было времени вызвать целителя. Ее собственная сила – магия духа, а не созидания – увы, никак не могла помочь.
— Хараш...
— Слушай, — на миг их взгляды встретились, и Аларик заставил себя умолкнуть. Смотрел, не двигаясь, как магистресса опустилась рядом с ним на одно колено, закрепляя поножи. И глухо продолжила: — Тебе надо покинуть Минратоус. Архонт... Сенат недоволен и опять плетет козни, а здесь я не смогу тебя защитить. Тебе придется защищаться самому, Аларик. Все, что я могу сделать – дать тебе право сражаться на своей территории.
"Своя территория". Ну что же, по сравнению с Минратоусом, земли хасиндов и впрямь можно было бы назвать своей территорией.
Генерал сухо усмехнулся, пряча горечь.
— Не странно ли это, что лишь на войне с варварами я могу почувствовать себя в безопасности, Хараш?
Она тяжело поднялась на ноги, уставшая, но несломленная; невесомо провела кончиками пальцев по его щеке.
— Это ненадолго, обещаю, — в голосе магистрессы прорезался металл, и Аларику на миг показалось, что сталь вздрогнула и эхом запела вслед. – Месяц, может два, пока я разберусь с интригами Сената. Ты вполне можешь успеть разгромить Клейна и вернуться в Минратоус с победой... и тогда уже никто не посмеет поднять на тебя руку.
Победителей не судят. А победителей, которым боги подарили неуязвимость, не судят вообще никогда.
"Верь мне", — просили глаза Хараш, и Аларик верил.
Тяжело наклонил голову, принимая из ее рук перевязь меча.
— Хорошо. Значит, через два месяца.
Она дрогнула на мгновение – сильная и гордая женщина, у которой опять отнимали любимого – но тут же совладала с собой. В полшага оказалась рядом, и генерал не удержался, привлек ее к себе, жадно впился в губы. Рядом с закованным в броню воином магистресса казалась совсем невесомой и хрупкой, и Аларик невольно ощутил, как защемило в груди – хватит ли у нее сил?
Они не виделись полгода, провели вместе две ночи, вырванные у судьбы, и теперь ему вновь предстоит уехать.
Хватит ли у него сил?
— Похоже, мой сын вырастет без отца.
Хараш отвела взгляд, передернула плечами, зябко кутаясь в тогу.
— Он гордится тобой и считает честью произносить твое имя. И он не станет магом, Аларик, у него почти нет дара. Воспитывать его предстоит тебе, воспитывать как воина, под стать себе. Но он еще мал. У вас еще будет время.
Мужчина молча наклонил голову, аккуратно отведя рукой в латной перчатке упавшую на лицо магистрессы прядь волос. Еще пара минут...
— Иди, — Хараш отступила назад, первой разрывая объятия, упрямо сжала губы, пряча боль. – Иди, генерал. Трубят построение.
Аларик смотрел на нее, впитывая в себя ее облик, выжигая в пямяти – на два месяца разлуки, на всю оставшуюся жизнь. Жадно, до дрожи, до невозможности дышать – за эти пятнадцать лет он все еще не успел ей надышаться.
Медленно поклонился, скрестив руки на груди – как положено по уставу перед высшим командованием.
Хараш была для него и уставом, и командованием.
— Иди, — прошептали ее губы.
Это был приказ.
Магистресса смотрела из окна башни, как ему подводят коня, как он садится в седло, что-то отрывисто отвечает офицерам. И утреннее солнце мягко касается его брони, словно зажигая сильверитовый факел.
Как вскидываются стяги, багряно-серебристые стяги Империи, и чуть позади – штандарты Хива-Теш и Саар-То, дивизионов под командованием генерала Аларика.
Как герольды играют "на выход".
Два месяца – это не так и много, на самом-то деле. Два месяца вполне возможно пережить. Тем более, что у нее однозначно будет, чем заняться. И первое, что надо сделать – придумать достоверное обоснование своему последнему приказу. Архонт будет недоволен, более чем недоволен, ее могут лишить полномочий... но все это лишь временные санкции; все же магистресса Хараш – слишком опасный соперник, чтобы кто-то рискнул навязывать ей открытую дуэль.
Два месяца вполне можно пережить.

Часть 2 — Предательство

Аларик чувствовал – что-то шло не так.
Непонятное чувство тревожило его уже который день – неопреденное, смутное, зыбкое ощущение неучтенной опасности. Но этой опасности неоткуда было взяться; она вся была как на ладони, взвешена и просчитана – и наступающий кулак войск Клейна, битых, но все еще до конца не сломленных, и эльфийские охотники, до последней капли крови защищающие свои разгромленные племена, и...
— Генерал!
Маячившая где-то близко мысль мгновенно растворилась в небытие. Аларик раздраженно передернул плечами, натянул поводья, придерживая коня. Вороной жеребец позвавшего его Эскара Хелатона, одного из пятерки боевых офицеров Командующего Круга, тяжело взобрался по каменистой круче, роняя с пасти розоватую пену.
— Недалеко на западе стоит форпост Отуран, — Эскар рывком расстегнул ремни перчатки, смахнул со лба крупные капли пота. – Хоть гарнизона там нет, но судя по последним сведениям крепость заброшена; мы вполне можем переждать там пару суток. Демонова жара... Аларик, надо искать укрытие, долго на таком марше мы не протянем.
Генерал обернулся на миг, скользнул взглядом по растянувшемуся за ним отряду. Кони устали, да и люди устали не меньше – в конце концов, им совсем недавно пришлось сделать качественный бросок, отвлекая на себя внимание хасиндов...
— Как далеко от нас Клейн?
— Неделя, как минимум, — хрипло отозвался Стельв, второй офицер, напрявляя лошадь ближе. – Разведчики послали птицу; варвары купились и идут следом за нами. Но неделя – это много, мессер, мы вполне можем позволить себе переждать ночь в форпосте. Я согласен с Эксаром, отряду нужен отдых.
Эльфийский лес не любил чужаков.
Около века назад Тевинтер впервые прорубился сюда, сталью и кровью сметая все на своем пути. Там, где Империи мешал лес, они сжигали его огнем. И на одном из пепелищ, том, что удалось выгрызть у варваров, была построена крепость, которая должна была служить форпостом для подступавших дивизионов.
В тот раз лес оказался сильнее.
Армии Тевинтера пришлось отступить, причем это отступление слишком напоминало бегство. Крепость пала – но все же ее строили умелые мастера и маги, и чары, впаянные в камень подземных залов, не открыли чужакам дверей. И хасинды сдались, ушли, оставив стены на растерзание лесу.
Аларик не собирался останавливаться в Отуране; согласно изначальному плану его отряд должен был выманить армию варваров за собой, изобразить торопливое отступление до стен форта Теур. Там они собирались держать атаку до подхода основных сил Хива-Теш и Саар-То, которые должны были ударить с тыла и наконец-то завершить разгром Клейна.
Раз и навсегда.
И тогда он уже сможет наконец-то вернуться в Минратоус.
Отуран стоял чуть западнее, и оборонять его было задачей проблематичной. Но офицеры были правы – его людям требовался отдых, а они и так выиграли немало времени. Одни сутки действительно ничего не решат.
Вот только...
...что же за предчувствие постоянно не дает покоя?
— Идем в Отуран, — произнес Аларик, встряхивая головой. – Стельв, командуйте смену курса. Часа за три должны добраться.

Когда они подходошли к крепости, солнце уже садилось.
Разведка вернулась уставшая, но с обнадеживающими новостями – судя по всему Отуран действительно был заброшен. Воины не нашли ничего, что указывало бы на присутствие кого-то еще – лишь слои пыли и грязи, да истлевшие кости первых защитников. Двери на нижние ярусы так же остались нетронутыми – магическая печать держалась крепко.
— Генерал?
— Размещай солдат, Эскар, — пробормотал Аларик, щурясь. Розовые лучи заката скользили по серебристому металлу его брони, окрашивая ее в алый, словно сильверит омыли в чьей-то крови. – Пусть мессер Геторм пока что попробует разбраться с этой печатью.
Воину не положено быть суеверным, иначе до поражения будет рукой подать.
Эскар замешкался на секунду – задержал взгляд, словно солнечный блик, скользнувший по нагруднику генерала, ослепил и его тоже. Потом коротко наклонил голову, дернул поводья, направляя вороного в арьегард отряда.
Магистр Геторм, боевой маг и третий офицер Круга лично настоял на том, чтобы отправиться с Алариком, хотя тот предлагал ему остаться с дивизионом Саар-То. Впрочем, о своем решении генерал не пожалел; без чар Геторма им было бы намного сложнее оторваться от шаманов Клейна.
А теперь магистру нашлась еще одна работа.
Ворота и массивные двери на первый ярус были выбиты. Аларик соскочил с коня, взял того под уздцы – лошадь нервничала и пугливо косила глазом. Но оставлять коней снаружи было опасно, слишком непредсказуемым к чужакам казался лес.
С каких пор он стал думать о лесе, как о живом существе?
Шаги его гулко раздавались по залу, эхом отлетая от каменных плит. Все-таки, как бы ни был хорош доспех, надевая его, о скрытности можно было забыть.
Корни деревьев уже проникли сюда, разворотили тяжелые каменные ступени. Аларику даже показалось, что он слышит, как в воздухе звенит живая ненависть деревьев к захватчикам, вернувшимся на их землю. И даже знакомые с детства руны Империи, высеченные на колоннах и аркбутанах, не придавали чувства защищенности.
Генерал нахмурился и направился к двери на второй ярус, около которой опустился на одно колено Геторм, отслеживавший тонкими пальцами стыки узоров.
— Как успехи, мессер? – с ходу спросил Аларик, краем глаза отыскивая, куда пропал Стельв. – Сможете вскрыть печать?
— Полагаю, да, — отозвался магистр. Восхищенно прицокнул языком. – Тонкая работа! Ничего удивительного, что хасиндские шаманы не разобрались. Запечатано кровью, и только кровь вскроет обратно. Но хочу предупредить, генерал, в ближайшие пару часов после ритуала я вряд ли буду хорошим помощником.
Аларик мысленно помянул демонов. Сейчас идея переждать здесь ночь уже не казалась ему хорошей, и если бы не потраченное время, он бы даже согласился вывести отряд обратно к Теуру. Слишком уж...
...слишком давило на виски древнее дыхание смерти.
— Мне приступать? – спокойно соведомился Геторм.
Генерал сжал закованную в сильверит руку в кулак. Отрешенно кивнул.
— Да.
Им надо укрыться на втором ярусе – оставаться в незащищенном зале было еще большим безумием, чем идея прийти в Отуран.
Что-то было не так. Что-то было слишком не так – и Аларика, все время привыкшего доверять своей интуиции, это попросту выводило из себя. Он не мог найти опасность, ядовитую занозу, источавшую хворь, не мог даже предположить, откуда может быть нанесен удар.
Но сильверит беззвучно пел "ты в безопасности".
Он пел "верь мне, разве я хоть раз подводил тебя".
И Аларик решил поверить.
Оставив Геторма, он отыскал взглядом Стельва, раздававшего приказы часовым, кивнул сам себе и устало опустился на обломок колонны. Ему срочно требовался сон, обычный человеческий сон – зачарованная Хараш броня придавала сил, но это была иллюзия, потому что не ощущая потребности в отдыхе, можно было не заметить, как упадешь замертво.
Он не спал уже несколько дней.
...Хараш.
...говорят, маги могут видеть во сне кого захотят – ты видишь меня, Хараш? Или это вновь очередная байка, над которой ты посмеешься, когда я вернусь?
Аларик закрыл глаза.
Осталось совсем недолго. Неделя до Теура, неделя на подготовку и само сражение – оно продумано до мелочей, и поражение варваров так же неминуемо, как прилив в море. Две недели на то, чтобы утвердиться в прежних форпостах – бездна задери, кажется, Отуран все же придется отстраивать – да еще немного на возвращение в Минратоус.
...ты встретишь меня, Хараш?
Кто-то встряхнул его за плечо; мужчина дернулся, рефлекторно потянувшись к мечу. Эскар примирительно отступил на шаг, поднял руки.
— Геторм вскрыл печать, генерал. Двери открыты.
Аларик скрипнул зубами, поднялся.
— Сколько времени прошло? Надо отправить разведчиков...
— Уже, — беззлобно усмехнулся Эскар. – Я не стал тебя будить, впрочем, ты пропустил всего пару часов, ничего интересного. Внизу пусто, только воняет, как из гроба. Завести туда коней будет проблематично.
Генерал передернул плечами, взглянув на чернеющий в стене провал и заляпанные свежей кровью плиты перед раскрытыми настежь створками.
— Как Геторм?
— Не очень, — чистосердечно признался офицер. – С жертвой было бы проще, но не своих же резать. Впрочем, по его словам, он придет в себя через несколько часов, а к утру будет как новенький. Прикажешь спускаться?
Идти под землю Аларика не тянуло, но мысль о долгожданном сне окончательно перебила все хорошие и нехорошие предчувствия.
— Да, — сухо бросил он. – Ближе к утру собери Круг, надо будет обсудить маршрут. Не хотелось бы наткнуться на очередное эльфячье племя.
...что же было не так?

Аларик проснулся от острого ощущения чужого присутствия. Дернулся, рванулся встать, щурясь от пронзительно-голубого света – он точно помнил, что перед тем, как провалиться в сон, запер двери и потушил факел.
И как враг сумел миновать часовых?
Кинжал лег в ладонь, как влитой, тело само приняло защитную стойку – сейчас, без брони он чувствовал себя непривычно уязвимым, но инстинкт бывалого воина взял свое, азартом и жаром взбудоражил кровь, готовя к битве...
...Человек у противоположной стены обернулся и коротким взмахом руки уменьшил магический огонек.
— Бездна вас раздери, Геторм! – выдохнул Аларик, роняя руку с оружием и чувствуя, как мышцы отпускает сковавшее его в преддверии схватки напряжение. – Война дело нервное; в следующий раз я мог бы успеть перерезать вам глотку.
Магистр пожал плечами. Его лицо все еще было бледным после недавнего ритуала, но на ногах он держался вполне уверенно.
— Что случилось? – Аларик, все еще щурясь, шагнул ближе, недоуменно нахмурился. – Что, разве уже утро?
Геторм отвернулся. С задумчивым любопытством провел ладонью над разобранным на гранитном столе доспехом – сейчас, в неестественно голубом свете сильверит казался чем-то не принадлежащим реальному миру, отголоском таинственной Тени, и уже привычная песня стали доносилась словно откуда-то издалека.
— У вас прекрасный доспех, генерал, — неторопливо произнес маг, не поворачиваясь к Аларику. – Доспех Джаггернаута, так, кажется, вы его называете? Мне все не выпадало случая изучить его как следует.
Аларик устало потер лоб, не скрывая раздражения.
Что здесь вообще происходит?
— Геторм, с вами все в порядке? – на всякий случай спросил мужчина. Голос со сна звучал хрипло и глухо. – Мне понятно ваше любопытство, но клянусь бездной, сейчас далеко не самое подоходящее время и место...
Он действительно слишком хотел спать.
— Такая сила, — завороженно проговорил магистр, словно не слыша его. – Сила так и звенит внутри, живая магия, которую ваша любовница заковала в сталь. Магия поет, магия умоляет, генерал. Разве вы не слышите, как она зовет? Разве вы не чувствуете, как она вздрагивает под касанием вашей руки?
Нахмурившись, Аларик осторожно шагнул ближе, вглядываясь в лицо Геторма. Что-то было определенно неправильно – возможно, чары, наложенные на входную печать, оказались сильнее, чем уверял маг.
А потом...
....дышать вдруг стало неожиданно тяжело.
Невозможно тяжело.
Не понимая, что случилось, Аларик опустил глаза и взглянул на разорвавший рубаху и выступивший из его груди кончик лезвия. И на небольшое алое пятно, расползающееся по светлой ткани.
...это происходит со мной?
Стремительная слабость ударила по ногам, прежде всегда послушные мышцы отказались повиноваться. Аларик тяжело рухнул на колени, с какой-то обидой пытаясь вытолкнуть мешающее дышать лезвие из груди окровавленными, изрезанными пальцами. Вдохнуть не получалось, воздух вылетал с жутким хрипом.
...я – умираю?
В комнате отчего-то становилось темнее; Аларик напряг глаза, пытаясь понять, почему Геторм решил убрать магический свет. Пол и потолок поменялись местами, очертания вокруг кружились и плыли, и у него никак не получалось сфокусировать взгляд.
— Геторм, — просипел он. – Гет...
Над ним склонился Эскар.
— Мне жаль, что так получилось, генерал, — спокойно произнес офицер. Несколько виновато развел руками. – Но с приказами Архонта не поспоришь. Видать, слишком уж вы насолили кому-то в Минратоусе, раз они решили избавиться от вас любой ценой. Вы – или ваша любовница.
Аларик смутно слышал голос Стельва, разговаривавшего с Гетормом о том, что объявить солдатам дивизиона.
Значит, все трое.
— Не... любой, — прохрипел он. Дотянулся – рука была словно каменная – бессильно мазнул одеревеневшими пальцами по ременной перевязи на груди Эскара, оставляя кровавые отпечатки. – Твоей... ценой. Верность... Эскар. Вы клялись. Почему... предали...
...почему?!
Хелатон поджал губы, легко поднялся на ноги. Аларик смутно слышал, как тот отошел к другим офицерам, но слух уже отказывал ему, смертельная темнота подкрадывалась ближе, жадно заглатывая последние крохи света. Последним усилием генерал перевернулся на живот, уже даже не ощущая боли от разорвавшего плоть лезвия. Пальцы бессильно царапнули камень, сжались в конвульсивном рефлексе.
Сильверит лгал, когда пел про безопасность. Сильверит лгал, когда просил верить. Все было ложью.
Все было ложью.
...где мы ошиблись, Хараш?
...Хараш...

***

Она проснулась, задыхась от беззвучного крика и ужаса, сжимая онемевшими пальцами пропитавшиеся потом простыни. Сон, страшный, невозможный сон все еще стучал в висках – и это ей сейчас пронзало грудь предательское лезвие, и это ее друг убивал ее ударом в спину, и это ее воины бесстрастно смотрели на корчащееся в предсмертной агонии тело.
И это с ее губ слетало последним выдохом имя.
...Хараш...
— Нет, — прошептала Хараш, широко раскрытыми глазами всматриваясь в темноту, словно пытаясь увидеть там опровержение. – Нет, пожалуйста, нет...
Но темнота молчала.
А память услужливо возвращала безумные мгновения в шаге-до-смерти и мягко говорила о том, что видения, посланные самой Тенью, всегда сбываются. Что маг ее силы уже настолько прочно связан с Тенью, что может смотреть на мир ее глазами.
— Ты лжешь, — выдохнула женщина.
Вскочила на ноги, вскинула руку в призыве. Пламя полыхнуло в кадильниках – голубой магический огонь, такой же, как в ее сне.
Тень изменчива. Тень может обманывать. Тень может ввергать в иллюзии, и слабые волей и разумом навеки теряют себя, покорившись, потерявшись в ее сетях. Тень есть опровержение и искажение реальности, и призрачная ложь – ее главное оружие.
Но она может и говорить правду.
— Левре! – пронзительно вскрикнула магистресса. – Левре, скорее!
Ее телохранитель стремительним силуэтом возник справа; Хараш даже не услышала, как открылась, пропуская его, потайная дверь. Замер, готовый к атаке – два кинжала уже звенели в его руках, готовые сорваться в смертоносный вихрь.
— Госпожа?..
Хараш махнула рукой, и Левре на выдохе опустил оружие. Его взгляд – чутко-острый и внимательный – мимолетно скользнул по ее обнаженному телу, но в нем не было липкой жажды обладания. Воин всегда воспринимал ее в первую очередь как хозяйку, а лишь потом как женщину.
— Найди Кордака, — отрывисто произнесла Хараш, дотягиваясь до колокольчика, зовущего слуг. – Готовьте лошадей, мы уезжаем немедленно.
Левре чуть склонил голову.
— Куда, моя госпожа?
Лес мгновенно возник перед ее глазами – опасный и таинственный, ненавидящий чужаков и полный древней, скопившейся злобы. Лес из сна-видения, в котором отпечатались следы коней Тевинтерского отряда, в котором ждала оставленная и все равно не сдавшаяся до конца крепость. Память принесла затерянное имя, обагренное кровью.
— В Отуран.
Телохранитель не продемонстрировал ни удивления, ни несогласия – эти качества у воинов успешно вытравляли с детства. Молча слегка наклонил голову в поклоне, развернулся; лезвия клинков мягко скользнули обратно в ножны – и вышел.
В спальню всочились слуги, покорные и тихие. Хараш хмурилась, позволяя облачать себя в походную одежду; вопрос, терзавший ее с момента пробуждения, жег грудь.
...то, что она видела, уже случилось?
...или только случится в будущем?
— Писца ко мне, — глухо приказала магистресса. – И управляющего. Пусть приготовят почтовую птицу для юга. Самую быструю.
Ей казалось, что время течет слишком медленно.
Слишком медленно двигаются слуги. Слишком медленно где-то во дворе готовит припасы и лошадей Левре. Хараш хотелось метаться, стонать и выть, как раненой волчице, и только нечеловеческий самоконтроль мага удерживал ее на месте.
Низкий тощий парень вбежал в комнату, торопливо склонился, отдавая дань уважения. Волосы его были растрепаны – писца подняли прямо с постели.
— Все прочие вон, – буркнула магистресса; тонкие пальцы торопливо застегивали пряжку ремня с ингредиентами. Дождавшись, как хлопнет, закрываясь дверь, Хараш обернулась на миг, сощурилась. – Пиши. Срочное сообщение генералу Аларику. "Не доверяй Кругу".
Она запнулась на миг – обычно все приказы Аларику она писала сама, и порой позволяла себе добавить в конце...
...то, чего никогда нельзя было показывать открыто.
Встряхнула головой.
— Второе сообщение. Магистру Делларну лично в руки...
...Лириумное кольцо с ее руки запечатало оба письма магией и силой, так что теперь только истинный адресат мог бы вскрыть их. Слуги принесли почтовых птиц, и, надевая ножны с кинжалами – боевым и ритуальным – Хараш смотрела, как клочки пергамента привязывали к лапкам, как легко хлопая крыльями, посланцы вырвались в начинающее светлеть небо.
Птица доставит сообщение быстрее человека. Но...
...птицу легко убить. И даже направляемая магией, она способна сбиться с курса.
Хараш не могла рисковать.
Спускаясь по лестнице и натягивая кожаные перчатки, чтобы поводья не резали рук, она отрывисто диктовала свои последние приказы едва успевавшему за ее стремительным шагом управляющему. Рабы распахнули перед ней двери – во дворе уже ждали Кордак и Левре, удерживавший под уздцы ее коня.
— Все готово, госпожа, — тихо уведомил ее Левре, передавая поводья. Он был при полном боевом вооружении, равно как и Кордак, под чьим плащом угадвалась рукоять меча, а у седла был приторочен арбалет.
Хараш кивнула, взлетела в седло. Махнула рукой управляющему.
— Вы все поняли? Ошибок я не приму...
Осеклась, развернулась на отчаянный выкрик:
— Мама?!
В другое время она отчитала бы сына за нарушение этикета на глазах у рабов, но сейчас слова застыли у нее на губах. В глазах выбежавшего к ним Танора плескались боль и страх – и Хараш слишком отчетливо ощутила его эхо в своей собственной груди. В своем собственном взгляде, под непроницаемым зеркалом стали.
Танор не обладал даром, достаточным для того, чтобы подняться до магистра. Но Тень причудлива и неразборчива в выборе милостей.
Или, напротив, слишком разборчива.
— Мне снился сон, мама! – Танор отчаянно ухватился за стремя Кордака, и даже бывалый телохранитель не одернул коня, лишь вопросительно взглянул на побледневшую Хараш. – Все было как взаправду... отец... мне было трудно дышать...
— Все будет хорошо, — магистресса слышала свой голос словно со стороны; отчаяние тугим обручем сдавливало ребра – двойное видение это намного больше, чем просто кошмар. – Все в порядке, Танор, возвращайся к себе.
Ребенок лишь сильнее уцепился за стремя.
— Ты уедешь, и сон сбудется, я знаю... Не оставляй меня здесь, мама, пожалуйста... монна... мама... пожалуйста...
Занималась заря. Кони нетерпеливо били копытами.
— Госпожа? – одними губами спросил Кордак.
— Устрой его к себе, — выдохнула Хараш. – Отвечаешь за него, слышишь!
Сощурившись, она смотрела, как воин, наклонившись, легко, словно тот ничего не весил, втянул всхлипывающего мальчика к себе в седло и устроил его на луке перед собой, укрыв собственным плащом. Встретилась взглядом с невозмутимым Кордаком, благодарно кивнула в ответ – и дала шпоры.
Оставшиеся во дворе слуги молча смотрели, как три всадника стремительно уносятся прочь, и как гулкое цоканье копыт по мощеной мостовой постепенно растворяется в сонном дыхании еще не проснувшегося Минратоуса.

***
— Мы поедем через Виммарк, госпожа? – негромко поинтересовался Левре.
Кони мчались по дороге с такой скоростью, что, казалось, даже не касались ее копытами. И лишь облако пыли, следующее за ними по пятам, говорило о том, что здесь совсем недавно пронеслись всадники.
Солнце стояло в зените.
Они скакали молча, постоянно погоняя лошадей. Здесь им нечего было опасаться; совсем рядом стоял неколебимый Вейсхаупт, и Серые надежно следили за своей территорией. Да и потом, главный торговый тракт охранялся едва ли не так же тщательно, как и столица, поэтому телохранители могли позволить себе ненадолго расслабиться.
Мысли Хараш все время занимало лишь одно.
— Да, — отрешенно отозвалась магистресса. – Срежем путь через Недремлющее море, там должна быть переправа. Чем скорее мы достигнем хасиндских земель, тем лучше.
Вороной Левре, летевший на полкорпуса впереди ее гнедой кобылы, чуть замедлил галоп, позволяя всадникам поравняться.
— До Виммарка не меньше двух недель пути, госпожа, — ровно заметил воин. – Придется сменить лошадей... или чаще давать отдых нашим. К тому же, было бы лучше, если бы мы останавливались на ночь в деревнях – не сочтите за дерзость, но юный мессер не привык к таким путешествиям, он очень устанет.
Хараш наклонила голову, сжимая поводья. Взять с собой Танора было глупой и ничем не оправданной идеей – надо было велеть ему остаться, заставить силой, если потребуется...
Но даже в беспощадной магистрессе порой просыпалась мать.
И мать не могла оставить сына.
— Мы доберемся до Виммарка за неделю, — глухо сообщила Хараш. – Не щадите коней. Будем спать в седлах, если придется. Время слишком дорого.
Телохранитель сощурился.
— Таким темпом кони падут к закату, монна.
— Я позабочусь об этом, — сквозь зубы пробормотала магистресса. Прикрыла глаза, легко пробежалась пальцами по вышитым на подкладке плаща рунам. – Не беспокойся, Левре. Просто делай свою работу.
Воин молча кивнул и вновь устремил цепкий взгляд на дорогу, привычно взяв на себя обязанности ведущего.
У Хараш на самом деле были прекрасные защитники.
Она позволила себе прикрыть глаза, отдаваясь дыханию Тени. В который раз, в который безумный раз предположить, что увиденное ею не было иллюзией. И спросить себя – мог ли Архонт переиграть ее?
Мог ли Архонт предвидеть, что она отправит Аларика подальше от глаз Сената? Туда, где в землях хасиндов горят война и кровь, где нет места придворным интригам?
Где так просто, так неимоверно просто списать любой предательский удар в спину на случайную стрелу врага или магические чары шаманов.
...бездна и боги.
Хараш с отчаянно-беззвучным стоном понимания покачнулась в седле, побелевшими пальцами стискивая поводья.
Конечно же, Архонт это предвидел.
Конечно же, она отреагировала именно так, как он ожидал.
Конечно же, он не мог не воспользоваться подобной возможностью разобраться с непокорным генералом – и остаться вне подозрений.
...при всем своем могуществе, против Архонта магистресса Хараш оставалась такой же наивной девчонкой, впервые допущенной ко двору.
Остался ли ей верен Делларн, или и к его сердцу Сенат нашел ключи?
— Госпожа? – негромкий голос Кордака выдернул женщину из тяжелых мыслей, заставил встряхнуться, фокусируясь на настоящем. – Мы совсем рядом с торговым поселком. Стоит остановиться и дать отдых коням...
Хараш отрывисто качнула головой.
— Едем дальше.
Она услышала, как заворочался уснувший было Танор, но телохранитель уже замолчал, и кони не сбавили хода. Деревня осталась позади.
...почему они предали тебя, Аларик? Командующий Круг – пятеро самых доверенных, самых верных, самых отважных, готовых защищать своего генерала до последней капли крови – как они могли предать тебя?
Что такого мог пообещать им Архонт, что оказалось дороже чести?
Тень насмешливо мазнула лицо инеем.
...Архонт?
Хараш вздрогнула, поддаваясь далекому зову, позволила увлечь себя к ответу, вернуться к истокам, к первоначалу – к тому, как она провожала Аларика в путь, к тому, как слуги вносили в его покои доспех – ее самый главный подарок. К тому ритуалу, который она провела, чтобы выкупить неуязвимость...
Тень рассыпалась искрами Тота, смеялась маревом Андорала.
И словно со стороны смотря на себя саму – там, у алтаря в Минратоусе – слушая, словно впервые, пение сильверита, Хараш поняла истину.
Она заковала демонов лириумом и волей, она оградила носителя доспеха от их влияния – но их силы остались с ними, и магия Тени сочилась из стали брони, как вода утекает из сита. А магия Тени – это всегда иллюзия, она всегда стремится обладать.
...что нашептывала тебе Гордыня, Эскар Хелатон, первый из пятерки Круга?
...что обещал тебе Гнев, верный Стельв, повернувший клинок против своего командира?
...чем завлекало тебя Желание, мудрейший Геторм, и как же ты не распознал его сладко-приторную песню?..
Доспех Джаггернаута стал ловушкой для своего носителя – оградив его от влияния демонов, он направлял их силу-зов на тех, кто был рядом.
Это была губительная, жестокая западня. Западня, которую Хараш создала сама.
Лично.
Момент осознания нес едва ли не большую боль, чем пронзивший плоть клинок друга.
Слова и обещания Архонта ничего не значили для тех, кто обвенчался с верностью; и весь Круг почел бы честью умереть, но не выдать своего генерала. Но Тень умеет находить брешь даже в самой прочной защите. Тень находит самое уязвимое место, просачивается в него ядом, и ты уже потом не мыслишь себя без этого яда.
И ты считаешь, что ты решил это сам.
Как же больно...

Первым пал конь Левре – споткнувшись о выступавший камень, он рухнул на колени и тяжело завалился на бок, едва не придавив всадника. Летевшая следом кобыла Хараш встала на месте, дрожа всем крупом, и уже никакие понукания не могли заставить ее сделать хотя бы шаг. Кордак остановил своего вороного сам, но и узда того уже окрасилась розовой пеной.
Левре пружинисто вскочил на ноги, первым делом проверяя оружие. Чуть поморщился от кольнувшей в лодыжке боли, ткнул издохшую лошадь носком сапога и вопросительно взглянул на магистрессу.
Хараш закусила губу, соскочила с седла – пошатнулась от неожиданности. Мышцы ныли от долгой скачки, хотелось лечь в купальню и расслабиться, довериться мягким рукам слуг, втирающим в кожу нежное масло...
— Добейте этих тоже, — отрывисто приказала женщина, кивнув на изнемогающих от усталости коней. – Тела сюда, в одну кучу. И отойдите подальше.
Беззвучно охнул за спиной проснувшийся Танор, торопливо зажав себе рот ладошкой. Хараш хотела было велеть ему не смотреть, но потом лишь передернула плечами. В конце концов, он так просился присуствовать на ритуале.
С легким шелестом покинул ножны клинок Кордака, сверкнули в заходящем солнце кинжалы Левре – ее телохранители не были магами, но неплохо представляли себе, что случится, если магия решит взбунтоваться.
Сама Хараш не волновалась.
Ее воля была закалена в огне и стали, выточена изо льда – а теперь, когда в сознании звенела болью лишь одна цель, никто из демонов, никто из людей не смог бы остановить ее, как ветер не может остановить сорвавшуюся с тетивы стрелу.
Кровь стекала из перерезанного горла коней, жадно впитывалась сухой землей.
Более чем достаточно.
Кинжал очертил круг на песке, вскрывая Завесу; Тень торжествующе рванулась в мир, клацнула клыками рядом с правым виском. Но Хараш лишь упрямо сжала зубы, сворачивая чары в острие клинка.
И указывая ему на жертву.
Обычно демоны не вселялись в животных по собственному желанию; жизненная сила тех была слишком ничтожна, чтобы насытить созданий Тени. Но сейчас магистрессе не было дела до чьих-то желаний и жажды.
Пепельно-серые оболочки Гнева вцепились в лоснящиеся от пота крупы.
И растворились.
Молча сощурившись, Хараш смотрела, как мертвые лошади поднимаются с земли, неуверенно переступают копытами. От них веяло смертью и страхом, и Гневом – но ее воля обуздала этот гнев, направила его вовне, выплеснула в скорость и неистовство бега. Такова была плата за кровь.
— Вы уверены, госпожа? – тихо спросил Кордак.
Женщина кивнула.
Кобыла смотрела на нее пустыми глазами, из перерезанного горла продолжала вытекать кровь. Преодолев брезгливость, Хараш шагнула ближе, вцепилась руками в холку, тяжело забралась в седло. Подобрала уже почти ненужные поводья.
— Не теряйте времени.
Услышала только, как Левре, взлетая на своего коня, хмыкнул:
— Жаль, что запах отбить не получится...
Сзади едва различимо фыркнул Кордак и выразительно поморщился шестилетний Танор, широко раскрытыми глазами неотрывно следивший за ритуалом. Сын генерала и магистрессы Тевинтерской Империи был достоин своих родителей.
Хараш ощутила как под ее коленями пульсируют тягучие токи Тени. И отдала приказ.
Гнев воплотился в скорость.

@темы: гет, Secret Santa 2013/2014

Comments

[Weisshaupt Fortress]

Часть 3 — Отуран

Лес больше не молчал.
Насмешливая угроза звенела в его кронах, торжествующая и уверенная; лес знал, что захватчикам больше не оставаться безнаказанными, что идет нечто, что раздавит их в пыль и прах, и от этого нечта не скрыться — потому что каждый лист и каждая ветка выдаст врага.
— Мы почти у цели, — выдохнул Левре. — Монна, стоит замедлить бег... нас слишком легко обнаружить.
Тень послушно свернулась у ног.
Замерли мертвые лошади, одновременно наклонили голову. Хараш приняла руку Левре, который помог ей сойти с седла — своего тела женщина почти не чувствовала. Им удалось немного отдохнуть за время переправы, где перепуганная команда моряков гнала свое судно к Хайеверу, постоянно оглядываясь на застывших на палубе мертвых коней, от которых несло гнилью и тленом.
Отряд Хараш покрыл расстояние от Минратоуса до Отурана всего за девять дней.
Армии шли туда месяцами.
Беззвучно заплакал от ноющей боли Танор, и Кордак молча подхватил его на руки. Хараш в который раз выругала себя за непредусмотрительность — теперь Левре в одиночку должен был прикрывать их всех, что существенно усложняло задачу.
"Впрочем, — мрачно подумалось магистрессе, — настало самое время проверить, чего стоил мой ранг в Сенате".
Она не была боевым магом, но и чары духа способны на очень многое.
Тень выдохнула и успокоилась. Кони, словно подкошенные, рухнули на траву — демоны Гнева ушли из их тел, теперь уже окончательно расплатившись за кровь. Хараш заставила себя распрямиться и кивнуть ожидающему Левре.
— Веди.
...только бы ты был жив, только бы ты был жив — мне ничего больше не надо на самом-то деле; только узнать, что этот безумный сон был всего лишь кошмаром, что сейчас ты удивленно вскинешь бровь, увидев меня, и шагнешь навстречу...
Они спускались к Отурану. Огибая зловеще шептавшиеся над их головой сильваны, скользя вдоль одному Левре видимой тропы — упрямо держась заветного курса.
Хараш чувствовала — осталось уже совсем немного.
— Монна, — предупреждающе прошелестел телохранитель.
Она уже увидела сама.
Трупы лежали повсюду, не узнать их было невозможно — элитные воины Саар-То, которых настигла гибель в нескольких шагах за стенами Отурана. Крепость высилась совсем рядом, несломленная и пугающая.
И страшно, невозможно молчаливая.
Кордак, помешкав секунду, опустился рядом с павшим воином на одно колено, осторожно перевернул его на спину. Провел пальцами по оказавшейся смертельной ране, задумчиво качнул головой.
— У хасиндов зазубренные лезвия, он выдирает плоть, а здесь совсем не так. Это не войска Клейна и не лесные лучники — кто-то новый.
Хараш ощутила, как боль ударила снизу, ледяным жгутом стянула сердце.
— Быть может, остался кто-то живой...
— Быть может, — неожиданно ровно согласился Левре. Неторопливо распрямился. — Вот только я не думаю, что это друг.
Магистресса не успела заметить скользяще-стремительного движения — лишь сверкнуло острейшее лезвие, поймав луч восходящего солнца. А в следующую секунду уже горел клинок Кордака, невесть как оказавшегося по правую сторону Хараш.
— Стельв, — прошептала женщина.
Второй-из-Круга выронил арбалет и вцепился непослушными руками в кинжал Левре, вошедший ему в живот по самую рукоять. Покачнувшись, тяжело осел на колени — в его глазах, устремленных на Хараш, блестела боль.
— Он мертв, — хрипло выдохнул офицер. — Он мертв, а Геторм сошел с ума. А Эскар забрал доспех себе... забрал себе...
Мертв.
Хараш не поняла, как оказалась рядом, как судорожно вцепилась ему в волосы, вынуждая запрокинуть голову и встретить ее взгляд. В карих глазах, уже подернувшихся пеленой смерти, плясала тень безумия.
— Предатель! — выкрикнула женщина. Ветер в кронах взвыл громче, вороны отозвались захлебывающимся граем. — Тварь, как ты мог предать его?!
...ты знаешь, как.
Стельв мотнул головой, оставляя в ее руках клоки волос. Закашлялся, засмеялся, давясь собственной кровью.
— Он поет... поет... серебряная броня... не должна достаться Эскару... я должен забрать...
Пламя потекло с рук Хараш, непрощающее пламя Тота — и умирающий захрипел и выгнулся от нестерпимой боли; огонь пожирал его до костей, огонь залил вены вместо крови, огонь-огонь-огонь...
Магистресса распрямилась, безучастно взглянула на корчащееся в последней агонии тело, некогда бывшее доблестным офицером Круга.
— Не достанется.
Никому она не достанется.
Лишь одному человеку на земле был предназначен этот доспех, лишь для него одного заплачена была цена из крови и магии. И те, кто посмел поднять на него руку, сгорят в огне, и не будет пощады, никому не будет пощады...
Хараш выдернула чуть потемневший от пламени кинжал, развернулась к Левре, подавая ему клинок. Телохранитель молча взглянул на нее.
— Аларик мертв, — ровно произнесла магистресса. — Я пришла вернуть свое.
Воин пожал плечами, подкинул клинок в воздух, в который раз проверяя и без того идеальный баланс. Поймал; рукоять, как влитая, легла ему в ладонь, и Левре легко вогнал кинжал обратно в ножны.
— Ну, значит, не зря, — неожиданно насмешливо фыркнул Кордак. Кивнул на мертвого Стельва. — Было бы обидно просто так прикончить союзника.

[Weisshaupt Fortress]

Отуран был тих, Отуран истекал ядом и ложью иллюзий — оно запустило внутрь свои корни и разворотило сердцевину.
Ворота были выломаны — как во сне; Хараш не стала задерживаться, она шла напролом, как учуявшая кровавый след гончая. Предательство, погубившее Аларика, превратило ее в осколок льда, в острие стали, способное лишь на одно действие — убивать.
На полшага впереди скользил верный Левре, зорко оглядывая темноту залов. Факелы уже догорели — магистресса мимолетно махнула рукой, рассылая магическое пламя, голубыми отсветами заплясавшее на стенах.
Память, вернувшаяся из видения, скалила зубы.
Они прошли весь первый ярус, переступая через еще не остывшие тела воинов Саар-То, которых сгубила жадность их командиров. Может быть, плохо, что в тевинтерских дивизионах учат лишь повиноваться приказам, и никогда не оспаривать их?..
Завеса была тонкой, как пленка на вскипевшем молоке; смерть взвестью отравляла воздух — достаточно, чтобы призвать Тень.
Пальцы Хараш пробежались по вшитым в плащ рунам, взывая к чарам ограждения.
Они молчали, и лишь Кордак подхватил со стены факел, чиркнул огнивом — осторожность не позволяла воину полностью положиться на чужую магию. Сдавленно и тяжело дышал Танор, побелевшими ручонками вцепившись в поясную сумку телохранителя, словно пытаясь найти в нем опору.
Но сыновей Тевинтера с детства приучают к крови. И отучают от слез.
Переступив через сломанную печать врат, Хараш осторожно шагнула по ступеням, ведущим на второй ярус.
Тень смеялась и шептала — хочешь узнать, как все случилось?
Магистресса не хотела.
Кордак, миновавший одну из дверей, внезапно застыл и вскинул руку. И тут же скользнул в сторону, увлекая за собой Танора, прикрывая его собой. Следом мгновенно среагировал Левре — беззвучным пружинистым шагом подобрался к двери, на миг замер, вслушиваясь и, кажется, даже не дыша.
Неторопливо и аккуратно, не издав ни единого звука, приоткрыл створку.
И на внезапном выдохе бросился вперед.
Хараш вбежала следом, напрочь забыв о том, как Кордак когда-то учил ее не открываться потенциальному удару. Сила вскипела на кончиках пальцев — живая, злая, смертоносная сила — выплеснулась обжигающим комком огня, рванулась вперед, сметая все на своем пути, так, что даже оплавились плиты пола.
Словно хрупкую слюду, разбивая вдребезги магический щит-барьер, о который всего мгновение назад бессильно звякнул метательный нож Левре.
И мучительный, исполненный невыносимой боли крик Геторма показался Хараш ничуть не хуже той песни, что звенела в сильверите.
Пламя жадно глодало кости.
Женщина бесстрастно смотрела на корчащееся в судорогах тело и воскрешала в памяти каждую секунду сна-видения. Они получают по заслугам. Каждый из них. До последней капли крови. До последнего стона.
Геторм был еще жив, когда она опустилась рядом с ним на колени.
— Где Эскар? — процедила Хараш, и пламя капало с ее пальцев, прожигая чужую плоть. — Отвечай, мразь! Эскар Хелатон, где он?
Но маг уже не мог говорить.
Магистресса поднялась на ноги, еще секунду смотрела на обуглившееся тело — огонь Тота беспощаден ко всему. О, будь у нее время и возможность, она бы придумала для предателей гораздо более жестокую пытку, вечную боль, вечное безумие, которое только способен воссоздать мастер магии духа.
...ты немного опоздала с безумием, Хараш.
Иллюзии поглотили их раньше.
— Идем, — глухо приказала магистресса.
Они прошли еще один коридор, ориентируясь больше на количество трупов на плитах, чем зная, куда идти. Указательные руны стерлись от времени, а плана крепости не знал никто, так что приходилось ступать, вслушиваясь в каждое дуновение воздуха.
Спустя пролет Кордак остановился.
— Левре, — негромко позвал он. — Смени меня, я пойду впереди. Я слышал про Эскара, он хороший мечник. От меня будет больше проку.
Левре, мастер метательных ножей, лишь пожал плечами. Но спорить не стал, скользнул на место напарника, прикрывая собой с трудом бредущего Танора. Недавно Хараш дала тому один из элексиров, восстанавливающих силы, но ребенок все равно с трудом держался на ногах после их безумного забега.
Ничего, осталось немного.
— Скоро третий ярус, — предупредил Кордак, чуть приподнимая факел. — Госпожа... что если Эскар покинул Отуран?
Хараш мотнула головой.
— Нет, он здесь. Доспех его не отпустит.
...где ты, тягучая песня-музыка сильверита? Позови меня, ну же, позови к себе, ведь это я создала тебя, я вплела тебя в переливы огня и стали; разве ты не хочешь позвать меня?..
Тень хлестала в лицо и звенела торжествующим колоколом.
Ближе.
За третьим поворотом открывается еще одна галерея, заваленная трупами — верный знак правильного пути.
Ближе.
Свернуть направо, затем еще два раза направо.
Ближе...
— Здесь, — коротко выдохнула магистресса.

[Weisshaupt Fortress]

Она знала эту дверь. Она помнила ее из сна-видения — эти два факела у стены, сейчас они уже погасли, но тогда горели ярко. Двое воинов с развороченной грудной клеткой — часовые, которые должны были стеречь сон командира.
Хараш пошатнулась. Она слишком хорошо знала, что увидит внутри.
...бездна и боги.
Дверь едва держалась на петлях — Кордак вышиб ее одним ударом, бросился внутрь, сразу уходя в сторону от встречной атаки. Мечи скрестились, запели злобно и яростно, словно бы под силу было стали воплотить в себе эмоции воинов.
Эскар Хелатон на самом деле был одним из лучших мечников Минратоуса.
Эскар Хелатон, надевший броню Джаггернаута, был практически неуязвимым.
Кордак отступал к центру комнаты, едва успевая отражать атаки — казалось, что в офицера вселился дух, не знающий ни усталости, ни пощады. Не выдержав, сорвался с места и бросился в бой Левре, отвлекая на себя внимание противника и давая крошечную передышку напарнику. Но сильверит, пропитанный лириумом, был неуязвим против обычной стали, и лезвия клинков лишь бессильно соскальзывали по сверкающим доспехам.
Хараш, застывшая в дверях, не в силах двинуться с места, смотрела на распростершееся на полу тело.
Она узнала бы его из тысячи.
Она до последнего мгновения не переставала надеяться, что все это окажется лишь фантазией Тени, очередной ее иллюзией.
Но смерть не была иллюзией.
Душа, казалось, разбилась на тысячи глиняных черепков, присыпанных золой и пеплом — женщина хотела бы кричать, но воспитание вытравило из нее эмоции; она хотела бы плакать, но аритократам не положены слезы. И когда ничего не осталось — ни боли, ни слез — им на смену пришла пустота.
Медленно, невообразимо медленно магистресса Хараш перевела взгляд на Эскара, легко, словно играючи, отражавшего удары ее телохранителей.
Неимоверным усилием воли она заставила себя вспомнить, что это значит — быть магом Тевинтерской Империи.
И пепел в ее груди перетек в ледяную сталь.
Демоны, заключенные в сильверит брони, ограждали владельца от любой враждебной магии, и даже чары Хараш ничего не могли с этим поделать. Но в конце концов, это она создала доспех Джаггернаута.
Это она принесла жертву древним богам и обуздала Тень.
Магия кипела вокруг, взрывалась искрами и обжигала гортань. Хараш потянулась к своим печатям, к силе-и-воле — она видела их так отчетливо, как будто бы они лежали перед ней, ожидая приказа. Это были надежные печати — никогда не стоит недооценивать демонов и их возможности.
...Освобождаю.
Эскар скорчился и захрипел от боли, выронив меч — Тень рухнула на него, Тень пожирала его изнутри, как кислота — изголодавшиеся твари рвали его плоть на части в отместку за продолжительное пленение. Ничто больше не удерживало демонов — ни огонь, ни сталь — и они забирали свое.
В конце концов, им не было разницы, кого убивать.
— Хараш...
Их взгляды встретились — но в глазах женщины не было ни ненависти, ни удовлетворения, лишь один лед, словно все до конца выжгло за эти долгие девять дней пути. И Эскар Хелатон, в последние минуты жизни ощутивший, как уходит из его разума пьянящее, обволакивающее безумие, вдруг с отчаянием и беспросветной виной осознал, что они совершили.
Рухнул на колени, давясь собственной кровью — но Тень уже рассеивалась, сытая и довольная, утекала прочь. Неимоверным усилием поднял голову, ища Хараш — это было очень важно, очень нужно — именно сейчас, пока еще не поздно...
— Архонт, — прохрипел Эскар. — По приказу Архонта... Сенат... все знает.
Магистресса равнодушно пожала плечами.
— Они умрут следом.
Закованная в латную перчатку рука бессильно мазнула по подолу ее плаща — на большее у Эскара уже не оставалось сил.
— Варвары идут сюда... — на последнем свистяшем выдохе просипел офицер. — Крепость... окружена. Бегите отсюда... беги...
Первым опомнился Левре.
Буркнув что-то зажимавшему раненый бок Кордаку, воин бросился наружу, уже даже не заботясь о незаметности. Хараш отрешенно слушала, как затихают снаружи его шаги, потом отвернулась от мертвого Эскара и опустилась на колени рядом с телом Алариком. Кусая губы, перевернула его на спину, отвела слипшиеся от крови волосы со лба.
...моя вина. Это моя вина.
Но все, кто причастны к ней, осуждены и умрут.

[Weisshaupt Fortress]

Хараш не умела плакать, и боль в ней была послушная и прирученная, подконтрольная стальной воле. Но сейчас ей казалось, что все ее заполнила пустота, тихая и давящая — словно это не Аларик, а она на самом деле умерла тогда, и сейчас смотрит со стороны на оставленную за спиной жизнь.
...наделенным властью запрещено любить, ибо их любовь приносит лишь гибель. Как ты могла забыть про эту истину?
...как ты осмелилась надеяться, что сумеешь ее обмануть?
Рядом замер Танор, испуганно глядя на отца — трупное разложение уже коснулось тела, и Хараш почти физически чувствовала, как дрожит ребенок. Время выточило бы из него острый клинок, не подверженный мимолетным эмоциям, но сейчас мальчик был еще слишком мал — слишком рано было для него видеть подобное.
Магистресса рывком поднялась на ноги, подтолкнула Танора к выходу.
— Подожди снаружи с Кордаком. Где Левре?
— Здесь, — телохранитель, тяжело дыша, вбежал в комнату, рвано выдохнул, запустив пятерню себе в волосы. — Кажется, у нас крупные проблемы.
Кордак, поморщившись от боли, зубами затянул жгут, останавливая кровь. Вопросительно взглянул на Левре.
— Так этот собачий сын не врал? Варвары?
Воин сумрачно кивнул.
— Они пришли с юго-запада, видимо, поэтому мы с ними не столкнулись. Но сейчас уже поздно — крепость окружена со всех сторон. Я выглянул за парапет — проскользнуть без боя будет невозможно.
Он замолчал, и Хараш вдруг с неожиданной четкостью поняла, что этот бой будет иметь только один итог.
Заставила себя встряхнуться.
— Мы все еще можем спрятаться здесь, дождаться, пока они уйдут. Я сумею укрыть нас от шаманов Клейна — а едва они снимут лагерь, мы уйдем...
Кордак тяжело качнул головой.
— Сожалею, госпожа. Но хасинды не бросают крепостей, в которых распахнуты двери. Печать сломана, и вход для них открыт. Они не успокоятся, пока не заглянут в каждый закуток — это же стервятники и падальщики, они разроют здесь все, ища тевинтеские "богатства".
Повисла тишина.
И лишь спустя минуту Танор негромко спросил:
— Мы умрем, да? Как отец?
Тень смеялась. Тень шептала: разве я была неправа? Разве я хоть раз обманывала тебя в твоих видениях?
Хараш скрипнула зубами.
В ней вдруг пробудилась злость — уже казалось было потухшая навеки, погребенная под слоем пепла — она колючими искрами пробежалась по венам, заставляя сердце забиться чуть быстрее, полыхнула пронзительно-голубым огнем на кончиках пальцев.
Женщина стиснула кулаки.
— Я так не думаю.
Ни один магистр не справится с многотысячной армией в одиночку, даже Архонт, даже весь Сенат. Но кое-что она вполне была в состоянии сделать.
Кровь закапала из рассеченной ладони — Хараш вновь платила своей и вновь взывала к Андоралу, потому что лишь владыке рабов и цепей было подвластно вечное пленение. На меньшее магистресса не соглашалась.
Тень бесновалась. Тень, едва избавившаяся от оков сильверита, не хотела подчиняться.
Но Хараш не было дела до ее желаний.
Она слышала, как сдавленно выругался Кордак, отшатнувшись к стене, как дернулся от неожиданности Левре, оттаскивая подальше остолбеневшего от страха Танора, когда мертвый Эскар Хелатон медленно, словно нехотя, поднялся на ноги, не обращая никакого внимания на текущую по его лицу кровь.
И в его глазах была лишь пустота и пыль.
И смерть.
— Оставь нагрудник здесь, — ровно приказала Хараш. — Найди еще двоих. Разделите броню и спрячьте, чтобы никто не сумел отыскать. А коли отыщет, сделайте так, чтобы он уже не смог ею воспользоваться.
Никто и никогда не получит ее.
В полном молчании она смотрела, как тот-кто-раньше-был-Эскаром, снимает нагрудник, орошенный равно кровью врагов и обоих своих единственных владельцев, и деревянно-чеканным, нечеловечески ровным шагом выходит из комнаты, будучи не в состоянии противиться чужой силе.
Гордыня вела его, Гордыня, что его погубила, запечатанная в мертвом теле. Демон, волей Хараш обреченный существовать в облике человека.
Женщина прикрыла глаза, отдаваясь течению Тени.
Вот поднимается с плит обгорелый труп того-кто-раньше-был-Гетормом; Желание течет по его венам и сокращает мышцы.
Вот неловко встает на ноги тот-кто-раньше-был-Стельвом — и Гнев струится из кожных пор, из мертвых, вытекших глазниц.
...приказ будет исполнен. Доспех был предназначен лишь одному человеку, но теперь не достанется никому.
Хараш тяжело выдохнула, согнулась пополам, жадно глотая воздух. Ныла ладонь; чары призыва такого масштаба должен проводить целый отряд магов, но никак ни один, потому что на это уходят едва ли не все силы.
Потому что одной толики сомнения достаточно, чтобы Тень вырвалась из-под контроля, выплеснулась в мир, растерзала всех, кто стоит рядом.
Но Хараш разучилась сомневаться.
— Госпожа? — тихо окликнул ее Кордак.
— Уходите, — пробормотала магистресса. — Ты и Левре. Уходите, у вас может получиться ускользнуть от варваров в одиночку. Или сдайтесь в плен, а потом бегите — они ценят доблесть и умелых воинов.
...но всегда убивают магов без пощады.
Отвернувшись, она не видела, как Левре переглянулся с Кордаком. И, шагнув ближе, осторожно тронул ее за плечо.
— Мы присягали, монна.
— Так что не думайте, что так легко от нас избавитесь, — насмешливо сообщил Кордак. Чуть склонил голову, коснулся правым кулаком груди, отдавая старинный салют чести. — Что мы можем сделать? Выиграть время?
Хараш смотрела на тех, кто предпочел всему верность, и ощущала, как огонь в ее крови разгорается сильнее.
Архонт, сыгравший на подлости, Сенат, изощрявшийся в предательстве — что вы можете противопоставить такому?

[Weisshaupt Fortress]

Если бы она могла, она бы одарила их всеми сокровищами, что у нее были там, в далеком Минратоусе, она бы возвела их из рабов в ранг командующих — но сейчас все это было пустым и не имело никакого значения.
— Я заберу доспех ниже, на третий ярус, — произнесла Хараш. — Запечатаю двери магией, но на это нужно время. Если вы сумеете удержать второй ярус хотя бы пару часов, этого будет более чем достаточно.
Левре кивнул. С ухмылкой подбросил один из метательных ножей.
— Достойный вызов, моя монна.
— Достойный, — эхом отозвался Кордак. — Мы удержим.
Хараш смотрела, как они уходили, вдвоем — словно навсегда врезаясь в память — на свой последний бой, из которого было невозможно вернуться, из которого они не даже собирались возвращаться, и пыталась понять, чувствовали ли они то, что все закончится именно так, еще когда садились на коней в Минратоусе...
Все это казалось таким несравненно далеким.
— Мама? — тихо произнес Танор.
Хараш встряхнулась, с усилием подхватила нагрудник — сильверит был сравнительно легким металлом, но все равно предназначался для воина, а не для мага-аристократа, никогда не носившего доспехов.
Нельзя было терять времени — неизвестно, сколько продержатся Левре и Кордак.
— Идем, — магистресса сжала руку сына, торопливо потянула его к выходу. — Идем, нам надо спуститься ниже.
Танор не успевал за ее шагом, ему приходилось то и дело переходить на бег; он тяжело и хрипло дышал — но все равно пытался не оставать.
— А если ты закроешь дверь, как мы потом сумеем выйти?
"Вопрос не в том, как, — мрачно подумалось Хараш. — Вопрос в том, когда."
Печать-на-крови закроет створки третьего яруса, как некогда магистры опечатали Отуран, оградив его от хасиндских шаманов. Но если армия Клейна остановится в крепости надолго, то им грозит неминуемая гибель от голода и жажды. Потому что даже Тень не способна питать живое тело, потому что ни один элексир и зелье не заменит настоящей пищи.
Хараш не хотела умирать так.
— Мы уснем, — негромко пообещала она, чуть сжимая маленькую ладошку сына. — Мы уснем, а потом проснемся, когда все закончится. Я спою тебе песню, Танор, и ты будешь видеть только хорошие сны.
Она никогда не пела ему колыбельных. Наверное, она была не лучшей матерью.
Но было уже поздно это исправлять.
— А что это... за песня? — на бегу, но очень серьезно спросил мальчик. И Хараш так же серьезно ответила:
— Утенера.

Это были древние чары, дошедшие в Тевинтер из покоренного Арлатана, и даже магистры толком не понимали, как они работают, и избегали использовать эти знания. Хараш когда-то давно читала покрытые пылью манускрипты — и этот ритуал вплавился ей в память, но даже она, уверенная в своей силе, не решалась опробовать его.
Но сейчас у нее не оставалось выбора.
Нижний ярус был криптой, могильником для павших воинов, и любой маг прочел бы в этом открытый знак. Но останавливаться было нельзя.
Где-то там сражались из последних сил Левре и Кордак.
Задыхаясь от усталости, Хараш и Танор вбежали в последний зал. Женщина добралась до могильного пьедестала, с усилием втащила на него сильверитовый нагрудник. Песня его теперь уже не радовала слух, а, словно назойливый рой, зудела в ушах, и магистресса лишь морщилась от невольного раздражения.
...где я ошиблась, Аларик? Где я ошиблась?
— Пора, Танор, — выдохнула Хараш, оборачиваясь. — Ложись сюда.
Саркофаги стояли открытыми, их так и не успели использовать по назначению.
Мальчик послушно забрался внутрь, поежившись, вытянулся на каменном ложе. Он казался таким маленьким и хрупким, что у магистрессы на мгновение защемило сердце. Но это была секунда слабости, а слабость была непозволительна.
И Хараш лишь поощрительно кивнула и коснулась дрогнувшей рукой лба сына.
...первая руна.
Водой и холодом оплетает Тень, древностью леса сочится изо всех щелей — и эта сила, чуждая, незнакомая, непонятная сила — втекает в вены. И Хараш начинает петь — странные, незнакомые слова на уже исчезнувшем языке; они придают форму воде и ограняют холод.
...вторая руна.
Танор закрыл глаза. Дыхание его постепенно выровнялось и замедлилось, как при очень глубоком сне.
Хараш пела.
Вода рассекает плиты снаружи, просачивается сквозь камень, наполняет выемку. Холод превращается в кувшин — его не разбить, не сломать, потому что чары древнее, чем сама эта крепость, создали его.
...третья руна.
Пошатнувшись, магистресса поднялась с колен, взглянула на сына. Танор спал, и лицо его было строгим и бледным, каким-то исхудавшим, словно разом потерявшим все краски жизни. Но это был сон, а не смерть, а значит, у них все еще был шанс.
Время истекало. Хараш с усилием обеими руками захлопнула тяжелые створки ворот, навалившись на них всем телом — ей показалось, что эхо разлетелось по всему Отурану. Лязгнули засовы, но этого было недостаточно, печати надо было укрепить магией крови, как сделали первые пришедшие сюда маги.
Самая надежная жертва.
Тень нервничала и металась. И даже кровь, послушно стекавшая из рассеченных запястий, не могла ее успокоить.
Это было... неправильно.
Хараш стиснула зубы, вычерчивая окровавленным кинжалом знаки на створках врат — что-то было не так, что-то шло вразлад — немного, самую малость — словно ее магии мешало нечто чужое, стороннее, неприемлющее ее чар.
И там, где печати должен был замкнуть огонь, руны покрылись инеем.
И там, где кровь должна была высветить знаки, корка льда скрыла их ото взгляда.
...вода и холод.
Пошатнувшись, магистресса упала на колени и лишь спустя минуту с трудом заставила себя подняться на ноги. Силы утекали из нее вместе с кровью, привычная и подвластная Тень уже не клубилась рядом — вместо нее в вены затекало что-то совсем другое, чему Хараш не знала ни имени, ни меры — но это другое было намного сильнее, это другое было словно пробудившимся сном, зовущим обратно в сон.
Спотыкаясь на каждом шагу, женщина с усилием добралась до саркофага, где она оставила сильверитовый нагрудник. Ей показалось, что и он уже покрылся льдом.
Хараш заставила себя улечься в каменный гроб, не чувствуя ни холода, ни боли — лишь какое-то тупое онемение. С трудом сосредоточилась на том, чтобы вновь вызвать в памяти древние слова Утенеры.
...первая руна.
Они заснут сейчас и проснутся через год, да, пусть это будет год — достаточное время для того, чтобы варвары Клейна покинули эти места, или были стерты с лица земли подоспевшими дивизионами Империи. Она разбудит Танора, и они вместе вернутся в Минратоус, где никто из Сената не ожидает их появления — и этого будет достаточно, чтобы нанести удар и вернуть долг сполна — и за нее, и за Аларика.
...вторая руна.
Ведь именно это подразумевал ритуал, не правда ли? Сон вместо смерти, сон, из которого можно вернуться обратно, а иначе какой в этом смысл? И только странно, что его придумали эльфы... может быть, в этом все и дело, что его придумали эльфы? Или, может быть, это магия крови вызывает подобный диссонанс — магия крови плохо соседствует с силами природы, с силами жизни...
Или это все сильверит — сколько уже намешано в этой броне Джаггернаута — сколько ужаса и смерти успела впитать она; что даже Тень не хочет связываться с этим...
Это был не лучший подарок, Аларик, прости.
...третья руна...

ссылка на ficbook

[Achenne]

авв, какая чудесная драма
здорово написано, пробирает.

[Гость]

Спасибо большое! Санта счастлив )))

[Кротик мой любимый]

Мадре мия. я дочитал, я пошёл осмысливать. Я счастлив.

Санта, вы божественно прекрасны, как всегда! _

[Кротик мой любимый]

Пока -огромное спасибо за то, что не стали убивать Танора. И вообще - потом обсудим фик. Тут или на фикбучике.

[Гость]

Чес сказать, я думаю, что там вполне могут быть недоканонные ляпы... черт, Санта не мог подумать, что будет настолько сложно писать без возможности спросить у знатока лора о разных важных мелочах типа *в какой вообще период таймлайна происходили эти события?!???!* Так что да, после деанона будет массовая перередакция текста ))

Впрочем, что-то мне подсказывает, что деанон вам не так и нужен )))

Ну а вообще, Санта безумно счастлив, что вам понравилось, правда-правда! Счастливого Рождества и Нового Года!

[lithven]

чудесный текст! Я теперь этот квест просто как сбор лута воспринимать не смогу да и не только его, наверное. Дорогой Санта, вы обогатили мое восприятие игры! Спасибо вам большое!

[Гость]

lithven, спасибо большое! Ну... там не просто сбор лута, там СУРОВЫЙ сбор лута, потому как меня эти ребята стабильно грохали как минимум парочку раз, прежде чем упокаивались с миром )))

[Papa-demon]

обалденная история!!!!
большое спасибо автору!

[Astera Orey]

Большое спасибо вам! Очень-очень приятно, что вам понравилось ))