Для Papa-demon

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Papa-demon
От:

Название: «Стабильность»
Автор:  yisandra
Пейринг: Мииран/м!Хоук
Категория: слэш
Жанр: missing scenes
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1205 слов)
Предупреждение: неканоничная внешность Хоука, грубая лексика

В жизни Миирана никогда не было переизбытка стабильности.
Может быть, поэтому он посещает "Цветущую розу" строго три раза в месяц, в первый день каждой декады. Мог бы и чаще — финансы позволяют — но зачем себя расхолаживать? Потрахаться можно и без затей, для того есть любовница, которая, если посчитать, обходиться заметно дешевле любой действительно хорошей шлюхи. В "Розу" же следует ходить за облизывающим сервисом, ванной и профессиональным массажем — а такое кого угодно превратит в мягкосердечного идиота, если слишком уж увлечься.
Увлекаться вообще не полезно для жизни, о чём бы ни шла речь. Видал Мииран парней, излишне увлекавшихся самыми разными вещами, от чьей-нибудь аппетитной задницы до желания власти. Все они загадочным образом жили недолго и умирали печально.
Поэтому Мииран балует себя нечасто — ровно трижды в месяц. Трижды в месяц, сидя в ароматной горячей воде, пока одна смазливая грудастая девочка усердно трёт пемзой его пятку, а вторая разминает плечи, он чувствует себя полностью довольным жизнью.
И в первый день каждого месяца к нему присоединяется Хоук, благо размеры ванны позволяют.

* * *

Впервые Хоук опаздывает спустя почти год после начала этих банных встреч. Является как раз когда Мииран решает, позвать симпатичную эльфиечку с неестественно-синими волосами к себе под мыльную пену, или плюнуть и сразу переходить к массажу.
— Прости, старик, опоздал, — без тени раскаянья произносит Хоук, выглядящий усталым и таким затраханным, что непонятно, зачем он в таком состоянии попёрся в бордель. — Грёбанный дракон.
— Думаешь, после дракона у тебя ещё хватит сил сделать мне приятное? — ухмыляется Мииран, которого происходящее откровенно веселит.
— А то! — Хоук стремительно раздевается — частично срывая с себя детали костюма, частично выскальзывая из них, как извивающаяся змея. — Я-то ещё молодой интересный мужик, я и больше одного раза в ночь могу. Не бросать же тебя, старичка, на местных шлюх. Совершенно очаровательных, кстати, — он обворожительно улыбается указанным шлюхам, числом три, которые кокетливо постреливают глазками в ответ, рассудительно ожидая лёгкой групповушки.
— Будто мне так уж есть разница, кого драть — тебя или их, — для острастки отвечает Мииран, но Хоука это, разумеется, ничуть не смущает. Он вообще поразительно неистеричен, за что Мииран его ценил задолго до того, как они впервые переспали.
— Разница в том, что я крашусь скромнее, — любезно подсказывает Хоук, с изысканным поклонном (чудно сочетающимся с полной наготой) выпроваживая хихикающих шлюх. — А ещё на меня у тебя стоит крепче, — самодовольно добавляет он, когда барышни скрываются за дверью. — Не говоря уж о том, что спать с тобой я начал только тогда, когда ты уже перестал давать мне деньги... Кстати, довольно глупо выглядит с моей стороны, если так подумать.
— Ты чокнутый засранец, — искренне произносит Мииран, и это комплимент.
— Благодарю, — вновь раскланивается Хоук, прижав ладонь к сердцу. Растрёпанная полуседая косица соскальзывает с плеча вперёд. — Вылезай уже из этого корыта, потому что я к тебе туда не полезу. Если я сейчас лягу в горячую воду, меня развезёт, и я буду бесполезен.
— Ты и так бесполезен, драконоборец хренов.
— Если ты перестанешь тянуть время и болтать, а по-быстренькому прыгнешь в кровать, то я ещё очень даже ничего буду. Даже "ого-го", а не "ничего". Ещё с полчаса где-то.
— А потом? — Мииран неохотно вылезает из воды. Он ненавидит этот момент — разомлевшее тело так отвратительно неуклюже, что кажется — младенец с ножом прирежет.
— А потом я усну прямо на тебе, — честно признаётся Хоук. — Ну или под тобой. Так что давай шевели граблями.
— Ничего, я тебя и спящего трахну, — обещает Мииран. — Раскомандовался, сопляк.

* * *

— Масло, маслице… — бормочет Хоук, сидя на бёдрах распростёртого на постели, как поверженный лев, Миирана, и придирчиво нюхая разноцветные флаконы из фигурного стекла. — Почему у них вечно такие запахи слащавые? Цветочки какие-то, причём, судя по всему, сдохшие от переизбытка сахара в соке…
— Может ты не заметил, но это самый дорогой бордель в городе, — невнятно по причине положения в пространстве отвечает Мииран. — И он, мать твою, даже называется "Роза". Чем у них должно пахнуть масло, по-твоему? Нажьим дерьмом или глубинными грибами, гений?
— Про грибы ничего не знаю, — Хоук наконец-то останавливает свой выбор на масле с запахом, кажется, лаванды, растирает его в ладонях и принимается за чужую спину. — Но вот с хвойным запахом, или там, не знаю, свежескошенной травы…
Мииран молчит, хотя в другой ситуации нашёл бы что сказать.
У Хоука узкие сильные руки с длинными замечательно цепкими пальцами, и массаж он делает лучше любой профессионалки, с какой Мииран когда-либо имел дело. После такого массажа сам секс уже становится факультативным, но озвучивать это Мииран не намерен. Ему и так вполне хватает хоуковых шуточек про разницу в возрасте. Иногда молодой любовник — скорее проблема, чем радость, особенно если этот любовник норовит сунуть нос в каждую сомнительную историю в этом городе, а сидя на тебе верхом, может внезапно схватить за уши, и заорать "Покатай меня, большая каракатица!".
За каракатицу Мииран, помнится, тогда вломил ему как сам хотел, но покатать покатал — хорошо так, сразу за неделю острот на тему недостаточной стариковской выносливости. Но каждый раз, слушая байки и анекдоты о героических и идиотских похождениях Хоука, невольно задавался вопросом, увидит ли его в начале следующего месяца, или, в лучшем случае, вскоре прослышит про его безвременную гибель. В конце концов, не так-то просто найти симпатичного парня, который бесплатно станет с тобой спать, делать массаж, смешить и не ебать при этом мозги. Бабы, кажется, именно таких вечно ищут, чтобы тут же затащить под венец.

— Как же надо было надраться, чтобы сделать наколку в таком месте, — ворчит Мииран, лениво поглаживая вытатуированного мабари.
— Бери выше — я был трезвый, как стекло!
— А, ну да, как я мог забыть, у тебя же всё своё, природное… как бишь…
— Эндогенное, — подсказывает Хоук, сладко щурясь и выгибаясь под его рукой.
— Хреногенное. Лапы подбери-ка.
— Почему это? Я тоже хочу тебя пощупать. А то вечно всё как у священниц каких — всунул-вынул, вот и все ласки. А у тебя вон какие шрамы занятные. Те, что на спине я давно все перещупал под благовидным предлогом, а спереди как-то не довелось…
— Свои заведи, их и щупай, паршивец.
— Обижаешь. Если у мага на теле шрамы — это верный знак, что маг совсем хреновый. Тактика, видишь ли…
— О, заткнись и соси!

* * *

В день, когда кунари выходят на улицы и режут всех, посмевших оказать сопротивление или просто застигнутых с оружием (а таких в Киркволле подавляющее большинство), Мииран как раз принимает ванну в "Розе", и успевает решить, что Хоук заставил себя ждать слишком долго, чтобы иметь моральное право возмущаться, если Мииран трахнет одну из девочек (или двоих). Реализовать свои планы он так и не успевает, вместо этого приходится вылезать из ванны, одеваться, надевать броню и ждать с оружием наготове. Покидать бордель глупо — тут отличная охрана, да и многие из клиентов те ещё опасные сукины дети, к тому же, случись действительно крупные военный конфликт, бордель будет отнюдь не первым кандидатом на поджог и разорением. По идее, сюда явятся заметно позже — когда конфликт завершится, и победители захотят отпраздновать свою победу.
Хоук приходит только через четыре часа, ушатанный примерно как после дракона и со свежей повязкой на голове.
— Привет, — говорит. — Я опять опоздал. Траханый Аришок… Надеюсь, вода не сильно остыла?

В жизни Миирана никогда не было переизбытка стабильности.
В этом вопросе ему вполне хватает немногого.

@темы: слэш, м!Хоук, Мииран, Secret Santa 2013/2014

---

Для Loreley Lee

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Loreley Lee
От:

Название: «Дорога домой»
Автор:  Meredith and her Templar
Пейринг: Орсино/Мередит, Каллен/Бетани
Категория: гет
Жанр: всеуползли-AU
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, 3300 слов
От автора: Даже потеряв всё, можно найти свой дом. И иногда дом там, куда неожиданно сходятся совсем разные дороги.

Орсино знал своих демонов наперечёт и давно привык противостоять им, но что за демон заставил его натворить такое, он даже представить не мог. Кажется, это был демон глупости. Демон неоправданной, умопомрачительной, безнадёжной глупости. На страшные вещи способно отчаяние вкупе с возможностью сделать что-то, чего лучше не делать никогда.

«Никогда», — ещё раз сказал себе Орсино, выдираясь из мешанины частей тела и обрывков одежды, которые парой часов раньше были огромным мясным големом, а ещё раньше — его самыми лучшими, самыми верными учениками. Потом он оплачет их. Потом будет винить себя в их напрасной смерти. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме слабости во всём теле и звона в ушах.

Держась рукой за стенку, Орсино поспешил уйти от кошмарной мясной кучи. Ему даже не пришлось сосредоточиваться: ноги сами вели по знакомой дороге. Пару раз он был вынужден прятаться от осоловевших храмовников, накачанных лириумом до прозрачных глаз. Магические силы Орсино, до последней капли вложенные в создание голема, были сейчас выжаты насухо, он был почти как обычный человек или как оглушённый силенциумом (были в его биографии и такие неприятные моменты, каждый с участием Мередит) — кажется, это спасло его от обнаружения.

На площади перед казематами творилось что-то странное. Все бронзовые статуи, эти огромные фигуры, были содраны со стен и постаментов и завалили площадь бесформенными грудами покорёженного металла. Орсино не мог точно сказать, какой силы магический ураган нужен, чтобы сдвинуть их с места. Он даже не знал, что в Круге есть маг, способный на такое. Всегда считал, что ему известен потенциал каждого, а ведь проглядел кого-то… хотя теперь уже не имело значения.

Под сапогом неприятно хрустнуло. Орсино мимоходом посмотрел: в трещине между плитами пульсировал злым кровавым светом осколок… чего-то. Осмотревшись, он увидел, что такими осколками, мелкими и покрупнее, усыпана вся площадь. И больше всего их было рассыпано вокруг фигуры, казавшейся совсем крохотной рядом с поверженными бронзовыми исполинами.

В красноватом свете застывшее лицо Мередит с суровой складкой между бровей казалось лицом каменной статуи.

Мередит.
Сколько лет Орсино повторял это имя.
Каким-то образом она всегда оказывалась ответом на все его вопросы. Как вам удалось стать самым молодым первым чародеем? Из-за неё, из-за Мередит. Это с ней он тягался всю жизнь, с самой первой их встречи. Что мешает вам работать? Мередит. Ну конечно, Мередит, кто ещё может так мешать. И спроси его кто-нибудь: боитесь ли вы чего-нибудь, Первый чародей? Смерти? Магии крови? Усмирения? Он бы и тогда ответил...

— Мередит, — испуганно позвал Орсино, бросаясь к ней. Пусть она и была врагом, но знакомым, привычным, практически любимым врагом. Что скрывать — иногда ему самому очень хотелось убить её, но больше никто не имел на это права. Их давнее противостояние принадлежало только им двоим.
Орсино тормошил её, и бил по щекам, и ругал последними словами, требуя: очнись. Очнись. Не смей оказаться мёртвой, ты мне ещё нужна. Давай, ну же, поднимайся. Мередит.
— Мередит, — позвал он в последний безнадёжный раз.
Тогда она открыла глаза.

— Ну слава Создателю, — с облегчением вздохнул Орсино, и в следующую секунду жёсткая рука сгребла его за воротник.
— Я убью тебя за то, что ты сделал, маг, — зло сказала рыцарь-командор.

Ничего другого он и не ждал — иначе это просто не была бы она.
Наверное, он был бы даже немного разочарован.

— Мередит, — Орсино вложил в голос всё спокойствие и всю убедительность, на которые был способен. Это было непросто, учитывая ворот, сдавивший горло. — Сейчас на это нет времени. Нам надо уйти из города.
Стальная хватка ослабла, и Орсино смог сделать нормальный вдох.
— Тебя усмирят, если найдут, — пообещала Мередит.
— Возможно.
— А меня, наверное, казнят.
— Возможно. Это всё неважно.
— А что тогда важно, если не это?
— Что мы ещё живы? — предложил он.

С этой точки отсчёта их положение казалось даже неплохим. Бежать в какую-нибудь глушь, начинать всё с нуля, притворяться обычными людьми, может, даже выращивать лук и репу… Они были давно не в том возрасте, когда перемены доставляют удовольствие, а неизвестность впереди интригует. Но Орсино был прав в главном: во всяком случае, они живы, хотя могли бы и не быть. А это уже немало.

…Пару лет назад рыцарь-командор завела привычку приходить к нему с «проверкой» — каждый день, в одно и то же время, будто точно по часам. Он не был уверен, что именно она проверяет, очевидно, главной целью было нервировать его. Требовательно постучав в дверь и не дожидаясь разрешения войти, Мередит брала с его стола что хотела, совала нос в его бумаги (скоро Орсино наловчился класть сверху самое безобидное, а то, где можно было углядеть малейший повод для недовольства, прятать в самый дальний ящик) и смотрела при этом так, будто ждала, что вот сейчас он схватит нож для бумаг, располосует запястья и призовёт с полдюжины демонов. Это очень нервировало, и Орсино ждал, когда ей надоест искать то, чего нет.
Однажды Мередит действительно не явилась в обычное время. Он облегчённо вздохнул, потянулся от души, до хруста, и придвинул к себе стопку требующих ответа писем. Но ему не работалось. Вымарав и скомкав третий неудачный лист, Орсино понял, что отсутствие рыцаря-командора тяготит его даже больше, чем её визиты. Он не мог начать спокойно заниматься своими делами, тревожно ожидая стука в дверь. Ожидание давило на него. Тогда он не выдержал и пошёл к ней сам.

Толкнув дверь, первый чародей сперва моргнул от неожиданности картины: Мередит была раздета по пояс, вместо привычной брони на ней была только закатанная нижняя рубаха. Потом в глаза бросилось и другое: привалившись бедром к столу и морщась, она разглядывала глубокий припухший порез на боку.
— Дайте я посмотрю, — предложил он.
Мередит резко развернулась, враждебно выставив руку ему навстречу.
— Шаг в сторону, маг!
— Если вы предпочитаете месяц лечиться припарками, но не довериться магии, воля ваша. Но магия умеет не только убивать, рыцарь-командор. Позвольте, я вам всё-таки помогу.
— Шаг в сторону, — повторила она.
Не слушая её, Орсино стянул эластичные перчатки. Заметив старый шрам, вьющийся белым жгутом поперёк ладони, Мередит отшатнулась:
— Магия крови, Орсино?
Его совесть была чиста, поэтому он только улыбнулся.
— Неудачное падение в детстве. Знаете, рыцарь-командор, скольким людям кажется забавным толкнуть того, кто недостаточно силен, чтобы давать сдачи?
— Знаю, — ответила она коротко, и Орсино подавил в себе мысль, была ли она среди тех, кто толкал или кого толкали. Зная стальной характер Мередит… Хотя было интересно для разнообразия представить её юной и безобидной. — Разве на такие случаи у тебя нет твоей магии?
Орсино подошёл поближе и вытянул к ней руки, окутывая рану мерцающим туманом целительной энергии. От него пахло дикими травами и старым пергаментом, и Мередит подумала, что он просидел в библиотеке всё утро.
— А возглавлял бы я сейчас Круг, если бы использовал в таких случаях магию? — Орсино отвечал спокойно, будто речь шла не о магии, которая давно и навсегда сделала их врагами, а о каком-нибудь праздничном пироге, или погоде, или ценах на зелья. — Или заряжал бы кристаллы вместе с другими усмирёнными?
— И ты просто позволял издеваться над собой? Это же трусость, Орсино.
— Нельзя обвинять меня в том, что я не пытаюсь защититься с помощью магии, но карать за попытку, Мередит, — спокойно сказал он. — Нельзя усидеть на двух стульях разом. Выбери, кому ты всё-таки сочувствуешь: мне или тем, кто считает, что всех магов нужно взять и усмирить без разбору.
Вопрос, оставшийся без ответа, повис в воздухе.
— Ты же не надеялся заслужить моё доверие, — проворчала Мередит. — Потому что если ты думаешь…
— Я просто привык сверять время по вашим ежедневным визитам, рыцарь-командор, — Орсино был так доброжелателен, что ей немедленно захотелось его удушить, это легко читалось на её лице. — Сегодня мой режим был безнадёжно сбит, а я во всём люблю порядок. И стараюсь поддерживать его по мере своих сил.

Он улыбнулся этим воспоминаниям.
Мередит с трудом поднялась, отпихнув его протянутую руку. Он даже не сомневался.

Орсино мельком подумал, что со стороны они, должно быть, выглядят нелепо: ковыляют, цепляясь друг за друга, как будто два увечных бойца ползут с поля боя. Усмехнулся себе под нос: мы теперь и есть увечные бойцы. Нам с тобой давным-давно пора было уйти с этой войны.

* * *

Каллен шёл по казематам, временами переходя на бег, шарил взглядом по углам и обломкам, ожидая и боясь вдруг увидеть знакомое лицо. На площади громоздились камни, обломки статуй и барельефов, то и дело попадались тела погибших — некоторые трупы обуглились до черноты, но на закопчённых панцирях ещё угадывался пылающий меч. Кровь растекалась по мостовой, струилась по трещинам между камней и густела, собираясь в выбоинах и ямках.

В узком проулке, узком настолько, что едва могли разойтись двое, молодая храмовница, имени которой он не помнил, выла над телом мага, обхватив его голову. Каллен осторожно тронул её за плечо и, переступив через её ноги, пошёл дальше. Мелькнул вдали кто-то похожий на Орсино, в окровавленных лохмотьях, в которых ещё угадывалась узкая мантия. Право Уничтожения предписывало опознать и казнить мага, но Каллен не собирался быть ему палачом. Большего зла, чем уже произошло, никто не причинит, подумал он и отвернулся. Если магу есть куда бежать… пусть бежит. В Ферелдене он думал иначе, но там всё и было иначе.

А ещё ценой вопроса была Бетани, и надежда увидеть её живой таяла с каждой минутой. В ожидании момента, когда он увидит её, изрубленную мечами и лежащую на мостовой, у Каллена подводило желудок. Наверное, он не сдержится и будет так же раскачиваться и завывать над Бетани, как та храмовница над своим магом.

…В первый раз он встретил её семь лет назад, в один из своих редких выходных дней. Выходной был возможностью наконец-то снять опостылевший двухпудовый панцирь, с наслаждением расправить плечи, надеть лёгкую одежду и праздно прогуляться по городу. Не по долгу службы, а по собственному желанию зайти в церковь. Потолкаться ради развлечения на рынке. Там Каллен и заметил, как Бетани — тогда ещё, конечно, никакая не Бетани, — едва не стала жертвой карманника. Вихрастый парень то безмятежно раскачивался с носка на пятку, то подбрасывал и ловил большое яблоко, напустив на себя расслабленный вид, но Каллен заметил, как хищно его взгляд стрижёт по толпе, выискивая лёгкую добычу. Когда он начал невзначай ошиваться возле девушки, Каллен шагнул вперёд и вклинился между ними, оттерев карманника в сторону.

— Берегите кошелёк, — шепнул он Бетани, та ойкнула и схватилась за пояс.

— Лучший товар из Орлея, — тут же похвалила торговка, увидев новое лицо около своего прилавка. Обнаружив, что стоит перед чулками и прочими дамскими мелочами, Каллен мучительно покраснел и позорно ретировался.

Бетани посмотрела ему вслед, он почувствовал, обернулся и увидел её глаза — давно знакомые и давно забытые, и на секунду ему показалось, что перед ним его Амелл. На долгую-долгую секунду ёкнуло и остановилось сердце. Сразу за этим пришло осознание: нет, не она. Ту он потерял. Не уберёг. Не защитил. Но эти первые мгновения узнавания чего-то близкого и родного было невозможно забыть.

В тот раз Каллен не решился подойти к ней и заговорить.

А потом у него не осталось выбора. Узнав, что она маг, он сам пришёл за ней домой. Один. Как будто не приказал, а позвал в Круг. И пообещал, что сможет защитить.

Он действительно защищал её, насколько мог. Представил как одного из магов ферелденского Круга, чья филактерия и документы были уничтожены при восстании Ульдреда, избавив этим от обвинений в отступничестве. Постоянно упоминал в отчётах как образцового и покладистого мага. Не позволял никому из храмовников отпускать в её адрес сальные шуточки. Ходил за ней, как приклеенный, присматривая издали: мало ли что.

— Что ты всё ходишь за мной, храмовник? — с улыбкой спрашивала она. Только как он мог объяснить ей, что она для него одновременно и она, и та, прошлая любовь, рыжая Амелл с насмешливыми глазами цвета гречишного мёда, что, опекая Бетани, он пытается выполнить какое-то не выполненное обязательство, отдать какой-то не отданный долг, который никогда уже не отдаст, потому что отдавать его больше некому? Поначалу его привязанность была попыткой просить прощения, но со временем Каллен начал понимать, что его это уже не отражение прошлой любви, что образ Амелл постепенно стирается из памяти и перед внутренним взором всё чаще встаёт другое лицо, круглое, открытое, с нежными детскими губами. Теперь он боялся потерять именно её.

Он нашёл Бетани, потому что знал, где искать. Однажды она сама сказала ему по секрету, что приходит сюда, когда ей грустно и хочется побыть в одиночестве. Это был странный закуток, попасть в который можно было, протиснувшись между двумя зданиями через малозаметный прооход. Оставалось только удивляться, как Бетани вообще пришло в голову сунуться туда. Должно быть, она была очень любопытна.

Каллен склонился над ней, лежащей ничком на земле, — в его глазах всё ещё стояло отчаяние, и он сперва тряс её так, словно хотел вытрясти душу, а потом целовал её лицо — глаза, лоб, щёки — с таким отчаянием, будто их растаскивали в разные стороны.
— Ты должен меня убить? — спросила она, и Каллена потряс даже не вопрос, а покорность в её голосе.
Он с силой притиснул её к себе, зарывшись пальцами в её волосы. Ей было неудобно и больно, прижатой к стальному панцирю, но она не отстранилась. То ли доверяла. То ли ей было уже всё равно.
— Нет. Никогда. Я должен тебя спрятать.
Потому что если он потеряет и её, то никогда себя не простит.

— Я сейчас вернусь, — пообещал он. — Найду одежду, в которой ты сможешь безопасно пройти по улицам.
— Каллен! — Бетани протянула руку, и он резко остановился, словно его придержали за плечо. Обернулся. — А брат — он?..
— Он жив. Ушёл из Киркволла с Андерсом.
Наградой ему был только благодарный взгляд. Каллен боялся вопроса, почему он отпустил Хоука. Того, у кого разве что на лбу не было написано «маг крови». Что он мог бы тогда ответить? Потому что это твой брат. Потому что я не хочу быть убийцей тех, кого ты любишь. Поэтому я не выполнил свой долг.
Как такое скажешь вслух.

Вернувшись, он протянул ей женский рекрутский доспех, облегчённый, с кожаными вставками вместо тяжёлых оплечий, запутался в тканых фалдах, неловко улыбнулся:
— Вот. Не уверен, что угадал с размером. Я взял запасной в оружейной, — торопливо добавил он, пока Бетани не успела испугаться, что доспех снят с убитой храмовницы.
Потому что вообще-то так оно и было.
— А если мы встретим магов и они нападут на нас?
Каллен свёл брови: отвечать на этот вопрос не хотелось. Но и не ответить было невозможно.
— Магов почти не осталось. Просто… пойдём, хорошо? Ты только ничего не спрашивай и не смотри по сторонам.

Он вывел Бетани за руку через узкий проход, помог перелезть через скользкий торс рухнувшей статуи. По сторонам она всё-таки посмотрела.
— Какие чудовища, — пробормотала она то ли про сломанные статуи, то ли про храмовников, а может, про то и другое вместе, и Каллен промолчал. Ему было нечего на это ответить.

Он вёл Бетани за руку через улицы, и она поводила плечами от непривычного ощущения тяжести доспеха. У городских ворот Каллен развернул её лицом к себе и взял за плечи.
— Ты сможешь вернуться домой. Тебя никто не найдёт. И никто не тронет. Я тебе обещаю.
Он никогда не решился бы сказать ей это, не останься он единственным, кто ещё мог её защитить. Когда-то Каллен хотел сказать Амелл «я обещаю». Но не смог решиться.
— Мне некуда идти. — Бетани покачала головой. — У меня больше нет дома.

У тебя ещё есть я, подумал Каллен. А дом — это просто четыре стены, дверь и крыша над головой. Всегда можно найти новый.

* * *

Мередит второй день была в отвратительном настроении и смотрела мрачнее тучи. Под глазами залегли тёмные круги, кончики пальцев подрагивали — это было заметно по звону ложки о стенки чашки. Орсино уже научился определять первые симптомы, потому что дальше было хуже. Один раз Мередит едва не убила его, требуя лириум, который, как ей казалось, он где-то прячет от неё, и с тех пор Орсино старался не тянуть до последнего.

— Я вернусь вечером, — сказал он, надевая сумку через плечо.
Это значило — «принесу тебе лириум». Мередит молча кивнула.

Ни разу за полгода она не спросила, где и как Орсино достаёт для неё этот лириум. Он тоже не распространялся на эту тему. Раз в неделю, а если везло, то и в две, он уходил рано утром и возвращался только под вечер, позвякивая пузырьками в сумке. Зелье из разведённого порошка предназначалось не для храмовников, слишком слабое, но оно тоже снимало лириумную ломку, а другого и не требовалось: Мередит больше не была храмовником. Ей было больше некого ловить.

А Орсино не собирался никуда от неё убегать.

Деревня, в которой они осели на самое долгое время и жили до сих пор, третья по счёту, если идти от Киркволла на север, была примечательна тем, что в ней не было ни магов, ни храмовников, ни здания Церкви — только крестьяне и несколько пустующих домов. Жители деревни довольно скоро полюбили Орсино и считали его великим врачевателем: на то, чтобы пользовать больной скот и лечить нехитрые крестьянские недуги, его познаний в целительской магии хватало. Лекарь в захудалой деревушке — сомнительное повышение после главы Круга, но если хорошо подумать, то лучше живой деревенский лекарь, чем мёртвый первый чародей, поэтому Орсино почти не жаловался. Почти: ему очень не хватало книг.

Он видел, что Мередит не чувствует себя счастливой — в какой-то дыре, вынужденная зависеть от него. Но это было единственное, что он мог ей предложить. Она становилась раздражительной, припоминала ему старые споры и старые ошибки — Орсино, наоборот, всё это постепенно забывал. Но и это тоже была жизнь, и в какой-то совсем не подходящий момент он осознал, что они стали чем-то вроде семьи: со старыми размолвками и вечными спорами, но всё-таки семьи.

Орсино вернулся с обещанным лириумом и поставил перед Мередит склянку. Вытащив пробку, она единым махом вылила себе в горло содержимое, с отвращением на лице поставила пустую стекляшку и откинула голову на спинку кресла. Орсино тихо двигался по дому, убирая склянки в шкаф и переодеваясь в домашнее, — он вообще бесшумно двигался, Мередит не раз рявкала ему «прекрати подкрадываться!» - сама она привычно чеканила шаг, будто до сих пор носила доспехи. Переодевшись, Орсино сел чинить барометр.

Барометр был его гордостью и любимой игрушкой. Он достался им вместе с домом, погоду показывал случайным образом и почти всегда неверно. По сути, «починка» каждый раз сводилась к покручиванию в руках и сожалеющему «не работает». Стрелка намертво застряла на слове «дождь», а погода устоялась на редкость солнечная и ясная. Орсино постучал по стеклу:
— Похоже, неисправен.
— Выброси. Сколько раз тебе говорила.
— Пусть висит. Красивый.
— Ты невозможен. Почему я вообще с тобой тут… - Мередит не договорила.
— Да потому что ты только мне одному и нужна, — устало улыбнулся Орсино. — Всегда была и всегда об этом знала. Хотя и предпочитала не замечать. Ничего, зато теперь заметила. Теперь и маг на что-то сгодился, а?

Мередит прикрыла глаза, слушая его бормотание. Оно успокаивало.

* * *

Прошла зима, потом сухая и тёплая весна, барометр снова не к месту показывал «дождь». Уже подступало лето, когда, выйдя к вечеру из дома, Орсино увидел новых жильцов в саду давно пустовавшего дома напротив. Сначала он почему-то узнал Каллена. И только потом с изумлением понял, что молодая женщина в простом, но опрятном крестьянском платье, сложившая руки на округлившемся животе и интересом разглядывающая дом, — это Бетани, его Бетани, которую он не раз успел оплакать, повзрослевшая, с отросшими заплетёнными в косу волосами. Почувствовав на себе взгляд, она обернулась, но её нерешительная радостная улыбка погасла, как только Мередит вышла на крыльцо следом за Орсино.

Каллен сразу подобрался, напрягся и закрыл Бетани разворотом плеч, отгородил собой от её пристального взгляда. Они опасались Мередит, как опасаются свирепого пса, оказавшегося вдруг не на цепи: не зная, в какой момент он бросится, и не ожидая договориться. Орсино смутно задела такая реакция: он-то знал, что бывшая рыцарь-командор уже не такая, какой была раньше. Но вряд ли их можно было винить.

Он ободряюще улыбнулся Бетани и покачал головой: не бойся.

— Помнишь, я тебе когда-то говорил, что нельзя наказывать за сопротивление и поощрять его же? — тихо сказал он Мередит. — Дай им шанс. Они куда меньше нас виноваты.

К ночи похолодало. Мередит стояла неподвижно, как статуя, и смотрела с крыльца на освещённые окна соседнего дома, за которыми двигались фигуры: новые жильцы наводили порядок, выметали пыль, снимали из углов паутину. Смотрела сквозь и видела что-то, чего не видели другие.

— Я столько лет не могла им простить, — вдруг сказала она, ни к кому не обращаясь. Орсино понял, что она уже забыла о Бетани с Калленом и говорит о чём-то своём, давнем, ему не известном. — Может быть, уже и хватит. Может быть, пора забыть. Столько лет прошло…

Лицо Мередит разгладилось, как у человека, которого впервые за долгое время отпустила привычная застарелая боль.
Орсино сходил в дом, принёс шерстяной плед и набросил ей на плечи.

@темы: Каллен, Бетани, гет, Орсино, Мередит, Secret Santa 2013/2014

---

Для Озорной моли

[Weisshaupt Fortress]

Для: Озорная моль
От:

Название: «Компот как средство мотивации»
Автор:  Ханна Нираи
Персонажи: ф!Амелл, м!Сурана и прочие обитатели Башни
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Размер: мини (1665 слов)

Сатиналью в ферелденском Круге обычно отмечали по-скромному, без излишеств и перверсий. Кое-кто, правда, бурчал, что праздничная трапеза могла быть поэкзотичнее, танцы поживее, выпивка покрепче, а маски к случаю — не младшими мажатами на переменке склеены, но на подобные возмущения Рыцарь-Командор Грегор, как правило, отвечал коротко и непреклонно — «здесь вам не Антива». Временами Первому Чародею удавалось задобрить его до такой степени, что Грегор, крепко подумав, разрешал не задействованным на постах храмовникам приглашать наиболее сдержанных и благонадёжных магичек на танец-другой и участвовать в традиционных розыгрышах, в разумных, конечно же, пределах. Это на какое-то время снимало с повестки дня вопрос живости танцев — вся магическая молодёжь, разумеется, тут же бросала свои дела и начинала созерцать картину поистине живописную: как смущающийся храмовник в полном парадном доспехе пытается не наступить себе на юбку во время сложного пируэта, пока специально отряжённая на дело благонадёжная и сдержанная магичка, поганка эдакая, наоборот, делает всё возможное, чтобы он на эту юбку таки наступил. То, что целью её является именно храмовничий конфуз, очевидно всем, кроме несчастного храмовника, и это привносит в празднование Сатинальи некоторую уместно-озорную нотку.

Розыгрыши, впрочем, в Круге получались обычно несколько кислыми и, можно сказать, довольно натужными, ибо не всегда находились ученики, способные сотворить по-настоящему впечатляющую каверзу под грозным взглядом Рыцаря-Командора, который на празднестве неизменно бдел, сложив руки на груди и обозревая вверенную ему территорию с горящим в глазах обещанием мучительной смерти любому озорнику, не утвердившему план розыгрыша у Ирвинга. Ирвинг же, как назло, утверждал исключительно скучнейшие и банальнейшие планы, способные вызвать зевоту даже у самых впечатлительных из младших учеников. Поговаривали, что так и было задумано: посмотреть, кто и каким именно образом отважится пойти против правил, отреагировать соответственно. Иногда, говорят, за творческий подход учеников поощряли. Но чаще — оставляли на неделю без компота.

***

Началось всё, собственно, в библиотеке, где нежданно-негаданно столкнулись лбами возле стеллажа с художественной литературой двое учеников. Поскольку они оба, несмотря на отсутствие в зоне видимости преподавателей, всё ещё носили маски, можно было смело утверждать, что эти ученики принадлежали к дивной породе подростков, во-первых, находящих нечто невероятно милое в том, чтобы напялить на себя маску косорылого зайчика или совы-дегенератки, нарисованных и раскрашенных младшими мажатами, видевшими означенных животных хорошо если пару раз на картинке, и во-вторых, достаточно уверенных в себе, чтобы носить эту маску по доброй воле там, где тебя могут увидеть, узнать и заклеймить позором на веки вечные коллеги-ученики.

Лобовое столкновение получилось достаточно сильным, чтобы сова-дегенератка сказала непечатное голосом личности, которая всегда безукоризнно вежлива, а косорылый зайчик отшатнулся и выронил книгу, которую до этого трепетно прижимал к груди.

То, с какой быстротой оба сомнительных зверя позабыли о своих ранениях и кинулись поднимать несчастную рукопись, выдало в них ещё и заядлых книголюбов из числа тех, что готовы убить за посаженное на страницу незначительное пятнышко. Внимательному обитателю Башни хватило бы этих примет, чтобы безошибочно опознать в сове-дегенератке любимца Ирвинга Сурану, а в косорылом зайчике разносторонне одарённую Амелл.

Снова столкнувшись лбами — на этот раз над раскрывшейся книгой — они одновременно взялись за неё. Тут, пожалуй, и началась взаправду эта история, потому что Амелл поспешила потянуть её к себе, Сурана машинально не отпустил и успел пробежать глазами абзац из середины. После чего вцепился в книгу уже гораздо крепче и спросил тоном храмовника-дознавателя:

— Где взяла?

— Где взяла, там уже нету, — огрызнулась Амелл и снова потянула книгу на себя.

— Если там есть магия крови, я обязан...

— Поори погромче, а то ведь ещё не все слышали, — убедившись, что просто так Сурана не отстанет, Амелл оставила попытки отобрать книгу. — Нету там никакой магии крови. Я первым делом на это проверила. Не глупее тебя.

— Только стандартные процедуры, значит? — уточнил Сурана с подозрением во взгляде.

— Нестандартные. Я таких вообще нигде не видела. Ну, отдай уже! — не встретив в его глазах сострадания, она быстро предложила: — Ну хочешь, я тебе потом расскажу, какой вышел результат?

— Хитрая какая! Ты, значит, проведёшь ритуал, получишь все плюшки, книжку припрячешь, результаты обнародуешь и станешь гениальной первопроходчицей? Я что, по-твоему, совсем дурак?

— А что тогда, храмовникам меня заложишь? Ну и что это даст? Для тебя? А для науки?

Сурана задумался, услышав заветное слово.

— Давай так, — наконец сказал он, оглядываясь, не шпионит ли кто, — мы вместе проводим ритуал. Если всё сработает, и мы действительно получим качественный прирост маны, то это можно выносить в народ. А если нет, то забудем, и всё.

Настал черёд Амелл размышлять.

— Или я иду к Грегору, — подстегнул её мыслительный процесс Сурана.

— Ладно! Договорились! Змеюка, — скривилась та.

— Спасибо. Всё же, где нашла? Неужели такую многообещающую вещь вот так запросто проглядели? Кто-то же должен был этот ритуал проводить...

— Зная наших-то умников? Да легко, представь, что она Суинни попалась на глаза, — фыркнула Амелл. — А нашла...ну, залезла на кой-какую полку. Всё равно все сейчас с Сатинальей бегают, никому дела нет. И я, кстати, не удивляюсь, что её спрятали. Ни один дурак ведь не откажется!..

— Ой, да, — ответил Сурана тоном, подразумевающим полное осознание того, что к означенным дуракам можно отнести их обоих.

Он даже не подозревал, насколько был близок к истине.

***

Первый же пункт ритуала по увеличению магической мощи вызвал у заговорщиков разногласия. Амелл, розовея ушками, ругалась как сапожник и говорила, что пробраться в комнату Истязаний в полнолуние — ещё куда ни шло, но вот раздеваться там догола и исполнять шаманские пляски — это уже перебор! Сурана, не менее смущённый, уговаривал её пожертвовать гордостью ради науки, и обращал её внимание на то, что этот пункт легче всего будет замаскировать в глазах случайных свидетелей. Потому что, воистину, есть много запрещённых вещей, которым ученики могут предаваться в неположенных местах голышом, но всякие утраченные во тьме веков магические ритуалы точно занимают не первое место в списке.

Позже, когда крайне возмущённый храмовник тащил его через пол-Башни за ухо, чтобы предъявить Ирвингу как совратителя невинных магичек, Сурана всерьёз задался вопросом, не зря ли он так горячо отстаивал идею учёного, готового пожертвовать чем угодно ради науки.

***

— Не буду! — категорично заявил он пару дней спустя, когда все уже устали упражняться в остроумии на тему их с Амелл неуместного выбора любовного гнёздышка, и та наконец смогла поймать его с новым пунктом из списка.

— Ну Сураночка, — заюлила Амелл, — ну ты же сам говорил...

— Дело не в науке! Дело в здравом смысле! Это не может иметь никакого отношения к магии! Я отказываюсь жрать солёную овсянку!

— Ну так, может, там не надо всю кастрюлю, — потупила глазки Амелл, — может, там надо так, чисто символически... А всё, что тут сказано, я сама над ней прочту, не волнуйся. Мне бы только повариху убедить... Сурана, ну пожалуйста, не бросай меня теперь. Все знают, как ты убедительно сиротинишься, а тут всего-то надо выпросить кастрюлю каши. Ну Сурана! Она меня не любит, ты же знаешь! Ну... Какой же ты после этого учёный!

Сурана посмотрел на неё глазами раненого оленя, вздохнул и пошёл очаровывать повариху.

***

— Любопытное дело, Ирвинг, — заметил старший чародей Торрин за вечерней чашечкой чая, — двое лучших наших студентов третий день подряд общаются исключительно белым стихом, вид при этом имеют страдальческий и от вопросов уклоняются. Можешь как-то прокомментировать?

— Ах, эти юношеские творческие забавы! — отвечал Ирвинг и улыбался так, что у всех присутствующих на чаепитии неизменно возникало ощущение, что ему известно всё достойное внимания в Башне, и ещё немного из того, что вообще никакого внимания не стоит.

***

— Занятно. И что же вы можете сказать в своё оправдание?

Амелл и Сурана, которым сказать в своё оправдание было решительно нечего, скромно потупились.

— Вы, часом, календарные дни не перепутали? — ласково спросил Грегор. — Сатиналья уж месяц как закончилась, дорогие мои. И если краску на лице я ещё могу понять — каждый прихорашивается как умеет, в конце концов — то вот узоры на полу я одобрить не могу. Тем более такие.

— Какие «такие»? — рискнул возмутиться Сурана. — Не хуже прочих.

Амелл ткнула его локтем в бок. Она уже успела перевернуть картинку в голове и понять, в чём подлость.

— Встань, пожалуйста, на моё место, — Грегор был сама любезность. С точки зрения любого индивидуума в Башне, обладающего хотя бы зачатками инстинкта самосохранения, сейчас стоило либо бежать без оглядки, либо заткнуться и не перечить. — А ты, милая, давай-ка доставай эту замечательную книжку из-за шкафа, да пойдём к Ирвингу.

— Ой, мама, — сказал Сурана, который с нового ракурса разобрал наконец, во что складывается «магический шифр», которым они старательно украсили пол в пустующем по случаю выходного дня классе.

— Именно, — кивнул Грегор. — А теперь пошли.

***

— Помню я этого юношу, как же, — кивал Ирвинг, — очень талантливый был паренёк, с подходом таким...изящным. И хорошую шутку ценил. Помнится, последний раз его книжица всплывала...не подскажешь ли, Грегор?

— Лет семь назад, — ответил тот. — Я уже, честно говоря, забыть про неё успел. А может, надеялся, что не найдётся более идиотов, которые примут это за чистую монету... — с этими словами он выразительно покосился на Амелл и Сурану.

— Там же теоретическая часть вся правильная была! — шмыгнула носом Амелл. Она очень переживала за несостоявшийся магический эксперимент. Сурана же был мрачен без меры и пытался рукавом мантии стереть с лица узоры. Он не любил оказываться в дураках.

— Я же говорю: изящный подход! — назидательно поднял палец Ирвинг.

— Ты бы лучше сказал, что нам теперь с ними делать, — заметил Грегор. — Шутки шутками, но скрытные занятия незнакомыми ритуалами...

— Мы бы никогда!.. — вскочил Сурана, чуя, что дело принимает серьёзный оборот. — Ну, то есть, если бы там что-то такое, мы бы не стали...

— Цыц, — прервал его Ирвинг. Минуту помолчал, прикрыв глаза. — Значит, так. Класс — отмыть. Месяц будете учить малышей вместо Петры, она давно просила отпуск для восстановления нервов. А когда закончите, придумаем вам факультатив. Раз в вас энергии столько, что через край хлещет, будем направлять её в мирное русло.

— Ирвинг, — тихо, с нажимом протянул Грегор.

— Ах да, — посуровел тот, — и никакого компота!

Потом посмотрел на враз понурившихся учеников и смилостивился:

— Неделю. И книжку куда-нибудь на дальнюю полку засуньте потихоньку. Не мы, так преемники наши посмеются...

@темы: джен, м!Сурана, ж!Амелл, Secret Santa 2013/2014

---

Для Rii-sempra

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Rii-sempra
От:

Название: «Благодарность»
Автор:  SistemK
Бета: анонимный доброжелатель
Пейринг: ж!Махариэль/Зевран
Категория: гет
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1958 тыс. слов)

Аннотация: Зевран. Убийца из Антивы. Бывший Ворон, который оставил свой орден. Свободолюбивый эльф, привыкший брать от жизни всё то, что она ему предлагает. Но иногда... иногда может появиться желание взять немного больше предложенного.

Комментарий автора: Санта хотел написать ангстовую историю о постгейме и разбитом сердце Зеврана после гибели СС, но раз в условии стоит "без драмы"... В общем желание клиента заказчика закон =))
И прошу прощение за незначительное ООС Зеврана. Просто Санта обожает представлять его в роли наглого соблазнителя)))

Зевран сидел в тени большого дерева и, тихонько насвистывая, растирал какой-то бурый порошок. Перед ним на земле была расстелена старая, видавшая виды ткань, на которой горстями и щепотками были разложены разные ингредиенты. А сам он сидел по пояс обнажён. Нагрудник и рубаху свою он всегда снимал, когда занимался порошками. Каким-то непонятным ему образом, это помогало лучше сконцентрироваться. Да и возможность вымазать свои рукава значительно меньше.
Он занимался тем, что всегда делал, когда было свободное время. Изготавливал яды.
Но несмотря на расслабленный вид, он чётко следил за всем, что вокруг него происходил. И в данную минуту он чувствовал на себе пристальный взгляд со стороны Алистера. Этот недохрамовник опять подозрительно сверлил его своими глазами, будто только и ждал, что Зевран подскочит и начнёт вырезать всех вокруг.
Эльф поднял голов и тут же встретился с ним взглядом. Алистер только ещё сильнее сжал глаза, не скрывая свой подозрительности.
Бывший Ворон же усмехнулся и, обаятельно улыбнувшись, подмигнул Серому Стражу. Тот, побагровев от злости, наконец отвернулся, а эльф с трудом подавил свой смех. Этот детина был настолько прост и бесхитростен, что его даже жалко становилось. Таким, как он, управлять проще простого.
— Ну как, готово? — женский голос, который раздался почти у самого его уха, прервал его размышления.
Зеврану с трудом удержал себя то того, чтобы не дёрнуться. Никто кроме неё не мог так бесшумно подкрасться к нему. Хотя на то она и долийская эльфийка.
Девушка слегка нагнулась к нему так, что её чёрные волосы, среди которых виднелось несколько тоненьких косичек, перекинулись на плечи и свисали вниз, неуловимо касаясь его обнажённых рук. Юная эльфийка же с интересом рассматривала то, что успел уже сделать Зевран, совершенно не догадываясь о том, как выглядит и какой эффект производит.
— Конечно готово, — произнёс он, нацепив на лицо одну из самых очаровательных своих улыбок. Но, к сожалению, всё это впустую, так как девушка даже не посмотрела на него.
Эльф взял пару баночек, в которых плескалась жидкость зеленоватого цвета, и кинул в руки девушке.
— Ты что совсем ошалел, — возмутилась Лина Михариэль. — Это же яд. А если бы склянка разбилась?!
Зевран, нахально развалившись и уперев свою спину о дерево, рядом с которым сидел, опять улыбнулся, довольный наконец тем, что она посмотрела на него.
— Не переживай на этот счёт, у меня есть противоядие.
— Что ж ты сразу не сказал? — всё ещё хмуро смотрели на него её прекрасные зелёные глаза. Но ему было всё равно. Главное, чтобы она смотрела на него, замечала его. Пусть в её взгляде и было только раздражение или вежливое участие, сойдёт даже подозрительность, как у её друга храмовника. Главное, чтобы она не игнорировала его.
По каким-то странным причинам, он был готов следовать за ней куда угодно и сколько угодно, до тех пор, пока она сама не прогонит его. И хотя он надеялся, что такого не будет, но если всё же и прогонит... что ж, он уйдёт, гордо подняв голову. Ведь он Зевран Араннай, Антиванский Ворон, он ни к кому и ни к чему не привязывается, он легко приспосабливается к любым условиям.
Что касается этих зелёных глаз... что ж, ради них можно рискнуть, хотя бы на время забыть о том, кто он есть на самом деле.
— У меня ещё много чего интересного есть для тебя, о чём ты возможно даже не догадываешься, — насмешливо и в то же время сладострастно сказал он, скользнув взглядом по её нежной обнажённой коже у лифа.
— Правда? Покажи! — эльфийка так удивлённо и радостно на него посмотрела, что Зевран на миг растерялся, но потом от души рассмеялся.
"О, Создатель, благослови эту святую невинность," — подумал он, вытирая выступившие слёзы.
— Что? — обиженно произнесла Лина, не в силах понять причину смеха этого наглеца.
— Не-не, — замахал он рукой. — Всё нормально.
Потянувшись к своей сумке, которая лежала ярдом с ним, он достал небольшой флакончик и на этот раз осторожно подал ей.
— Вот, держи.
— Ох, — её глаза засияли, когда она увидела небольшую скляночку на своих руках, и он не удержался от улыбки, глядя на эту искреннюю радость. — А что это такое?
— Это частично гномье, частично эльфийское изобретение. Стоит разбить эту склянку, и поднимется густое ядовитое облако, которое поглотит всех вокруг. Очень классная штука, если кинуть её в толпу врагов. Хочешь попробовать?
— Конечно хочу, — она начала оглядываться вокруг выбирая место, куда можно кинуть этот необычный флакон.
— Эй-эй! — тут же подскочил Зевран, — только давай не здесь. А то небольшой ветерок, и ядовитый туман накроет весь лагерь. И несмотря на то, что это всё будут твоих рук дело, косые взгляды полетят в мою сторону.
Лина нахмурилась и крепко сжала скляночку в руке, чтобы не дай бог не уронить.
— Пойдём, отойдём немного отсюда, — сказал Эльф и накинул на себя рубаху. К сожалению, на его прекрасно сложенное тело обращали внимания только Рыжая Лелиана и Винн. И если первая ещё одобрительно улыбалась, то старая магесса недовольно качала головой, считая его поведения слишком вызывающим.
Одеваясь, он опять уловил на себе гневный взгляд, и сразу догадался от кого он. Повернувшись к Алистеру, эльф опять оскалил все свои зубы и заигрывающее ему подмигнул.
Алистер в очередной раз побагровел и, раздражённо отвернувшись, пошёл к гномам. Зевран только с усмешкой посмотрел ему в след. Не, ну это даже не интересно, он же весь как на ладони. Даже подшучивать не особо интересно.
— Ну пошли-пошли, — Лина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, прижимая к себе скляночку с опасной жидкостью. Она выглядела как ребёнок, которому подарили новую игрушку и которой не терпелось начать в неё играть.
Усмехнувшись подобному образу, Зевран подхватил свою сумку, в которой что-то звякнуло, и, повесив её на плечо, пошёл в сторону леса, уводя за собой предводительницу их маленькой компании.
Через некоторое время они достигли небольшой полянки. Это было идеальное место для практики.
— Вон, видишь тот полусгнивший пень, — сказал Зевран указывая куда-то в сторону. — Кинь в него склянку. Представь себе, что это злобный волк или медведь, порождение тьмы, ну или хотя бы, что это Алистер.
— Эй, — возмутилась девушка. — Алистер хороший человек, перестань его донимать.
— Хорошо-хорошо, — сказал эльф с кривой усмешкой. Он отошёл на пару шагов от Лины, чтобы ей не мешать. — Постарайся не промазать, тут нужна меткость.
— С меткостью у меня всё в порядке, — сказала сосредоточенная девушка, — я стреляю из лука с детский времён.
Она слегка присела и легонько бросила флакон. Склянка стукнулась о покрытый мягким мхом пень и откатилась в сторону.
Лина от досады закусила губу. А Зевран, тихо посмеиваясь, пошёл вперёд и, подобрав целёхонький флакон, вернулся обратно. Он имел удовольствие наблюдать за её смущением и раздосадованным выражением на лице. Эльф подошёл к ней ближе и, взяв её руку, вложил в неё поднятую склянку.
— Меткости, конечно, не занимать, — сказал он, ухмыляясь, — только на этот раз приложи больше сил. Тебе надо не просто попасть в цель, но и сделать так, чтобы флакон разбился. Иначе какой в нём толк?
— Хорошо, — сосредоточенно кивнула девушка и, замахнувшись как следует, сделала вторую попытку. На этот раз, ударившись о пень, склянка треснула, и с тихим шипением из неё вырвался зеленоватое облако дыма.
Лина с таким восторгом на это смотрела, что чуть было не сделал несколько шагов вперёд, однако Зевран, схватив её за руку, наоборот оттащил подальше.
— Осторожнее, Серая Стражница. Стоит вдохнуть этой гадости, и ты свалишься как минимум на несколько дней с лихорадкой и тошнотой.
— О-о-о, — только и смогла она выговорить, не отрывая глаз от рассеивающегося облака.
— Вот держи, — вдруг сказал ей эльф протягивая сумку, которую до этого держал на своём плече. — Здесь ещё несколько таких же банок. А ещё вот эти, — он достал одну из них, только на этот раз жидкость была оранжевой. — Это с элементом огня. Кинешь такую во врагов, и они загорятся. Особенно хороши против порождений.
Лина взяла из его рук склянку и хотела уже тоже кинуть в несчастный пень, но Зевран остановил её, вырвав флакон из рук
— Эй-эй осторожней. Я же сказал про огонь, ты хочешь пол леса спалить и нас вместе с ним? — он убрал страшное оружие обратно в сумку и начал показывать остальные склянки, описывая действие каждой. В конце концов, он повесил сумку ей на плечо. — Только бросай их осторожно, а то помимо врагов перебьёшь и всех союзников. Я потом тебе ещё сделаю. Возможно, они однажды спасут тебе жизнь.
Лина, довольно улыбаясь, посмотрела на эльфа.
— Спасибо, — сказала она, и Зевран не мог оторвать взгляда от её сияющий глаз.
— Теперь ты не жалеешь, что сохранила мне жизнь? — спросил он, улыбнувшись.
— Я никогда об этом не жалела, — серьёзно заявила она. — Ты же дал мне слово, что больше не причинишь мне вреда. А теперь ещё и помогаешь. Эти твои... не знаю, как их назвать... они просто бесценны.
На этот раз на его лице появилась самодовольная улыбка, но он по-прежнему не мог оторвать от неё глаз. Такая милая, наивная и невинная. Она действительно поверила отменному лжецу. Пусть он и не собирался нарушать данное слово, однако сам себе ни за что бы не поверил в той ситуации.
А она не только доверилась, пощадила, но ещё и не боится уходить с ним в лес полностью одна. Пусть до их лагеря всего пара шагов, но всё же он мог запросто перерезать ей горло и скрыться. Если бы хотел...
Но всё дело в том, что он не хотел.
— Правда. Огромное тебе спасибо, — повторила Лина, немного смутившись затянувшейся паузы и пристального взгляда Зеврана.
— Ну раз ты так довольна, — сказал он, делая к ней шаг ближе, — как на счёт того, чтобы отблагодарить меня.
— Отблагодарить? Как? — переспросила эльфийка.
— Благодарственный поцелуй, — сказал он широко улыбаясь.
Девушка вдруг вспыхнула и смущённо отвела взгляд.
— Ну я конечно благодарна, но...
— Обычный дружеский поцелуй.
— Я не знаю...
— Всего лишь один невинный поцелуй, это всё что я прошу. Это ведь такая малость.
— Если это малость, зачем просишь?
— Это приятная малость. Поцелуй девушки всегда награда.
Лина всё ещё смущённая опять посмотрела на него. В глазах Зеврана горел какой-то странный огонь, но она решила не придавать этому значение. В конце концов, что ей стоит подарить ему невинный поцелуй. Она часто целовала в щёку своих друзей ещё в лагере долийцев.
— Хорошо, — сказала она и сделала шаг вперёд, сокращая последнее расстояние между ними. Она привстала на цыпочки, чтобы чмокнуть его в щёку, но он, обхватив её лицо руками, притянул девушку к себе и впился поцелуем в её губы. Лина от неожиданности замерла, и Зевран, пользуясь этим, обхватил одной рукой долийку за талию и приближая ближе к себе.
Да. Поцелуй на деле оказался далеко не невинный.
Что ж, это была не первая его ложь и наверняка не последняя.
Он, конечно, ничего подобного заранее не планировал, но просто не смог устоять, когда Лина подошла к нему вплотную и привстала на цыпочки, приближаясь к нему своими губами. Да кто мог устоять в подобий ситуации?
Зевран крепче сжал руку, сильнее прижимая девушку к себе. Она трепетала в его объятиях, в то время как он своим поцелуем доводил её до беспамятства. Она была такой юной и неискушённой, ему бы следовало держаться от неё подальше, но он не мог найти в себе таких сил. Она манила его, как огонь светлячка. Он был готов превратиться в её верного сторожевого пса днём, а ночью... а ночью он бы не выпускал её из своей палатки, раскрывая ей все прелести плотской любви.
Поцелуй — это только начало.
Он исследовал её губы ощущая, как содрогается тело Лины, мягко ласкал её языком, словно давал обещания, рассказывая ей, как всё будет, если только она допустит его ближе. Если только позволит...
Лина вдруг вырвалась из его объятий и, опустив пылающее лицо, упёрлась в него своими руками, отталкивая от себя.
— Ты сказал... невинный... это не... — заплетающимся языком говорила она.
Зевран накрыл своей ладонью её руку, которая всё ещё лежала на его, вздымающейся от перехватившего дыхания, груди.
— Я могу показать тебе какой поцелуй я называю не невинным, чтобы ты могла почувствовать разницу, — дерзко произнёс он.
Лана резко отстранилась от него, вырывая свою руку. Лицо её, пунцовое и рассерженное, посмотрело на него.
— Обойдусь, — выдавила она сквозь зубы и, развернувшись, пошла к лагерю.
— Я подожду следующего раза, когда ты будешь меня благодарить, — крикнул Зевран ей вслед.
Лина чуть не споткнулась, услышав его слова.
— И не надейся!
— Ещё как надеюсь, — тихо, уже сам себе, произнёс эльф.
Уж он очень постарается, чтобы таких моментов было как можно больше.

ссылка на ficbook

@темы: Зевран, гет, ж!Махариэль, Secret Santa 2013/2014

---

Для Аранжерты

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Аранжерта
От:

Название: Старый друг
Автор:  грязный король людей.
Пейринг: м!Хоук/Андерс, Джастис
Категория: слеш
Жанр: modern-AU, драма
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, 4120 слов

* 1 *

Входная дверь гремит ключами, и вскоре открывается,видимо, когда гость обнаруживает, что она и так открыта. Громко захлопывается, на пол падает чья-то сумка, и гость, громко чеканя шаг, уверенно направляется к кухне. На кухне за столом сидит Андерс и смотрит на свои колени, не отрывая взгляда. Взгляд, кстати, какой-то стеклянный, словно мыслями он не в этом комнате, доме, или даже городе. Гостю это привычно и нормально, он не раз видел такой взгляд, если бы только… не капелька отчаяния, которая была заметна в этот раз. Даже когда гость входит в кухню и шаги становятся медленнее и тише, раздаваясь совсем близко, Андерс не поднимает головы, даже не двигается.
На стол звонко впечатывается бутылка, и Андерс поднимает голову: над ним нависает, поставив ногу на стул, гордо выпятив грудь и нагло ухмыляясь, его старый друг. Гаррет Хоук. Друг высок, хорош собой, особенно в обтягивающей майке, темные волосы коротко, по-армейски, острижены, да и бутылка отчего-то очень хорошо вписывается в образ и атмосферу.
— Я пришел тебя утешить! — тоном, не терпящим отказа, говорит он, и, оставив бутылку на столе, поворачивается лицом к плите и начинает шуршать по кухне, ставить чайник и готовить чай.
Смотреть за ним невообразимо приятно, успокаивает не столько друг, сколько уже то, что кто-то находится рядом, чье-то присутствие в этой комнате.
Плечи Андерса опускаются, он подтягивает ноги вверх и ставит их на стул, с некоторым трудом, но умещаясь на нем. Плечи наконец расслабляются, он кладет голову на колени и разморено прикрывает глаза, наблюдая за Гарретом. А потом тихо говорит:
— Я сегодня опять с ним разговаривал.
Гаррет, в этот момент достающий кружки с полки, замирает, его спина как будто каменеет, но он не поворачивается.
— С кем? — осторожно спрашивает он.
— Сам знаешь. С ним. Он появился прямо посреди встречи. Шел до самого дома, представляешь?
— Ты же знаешь, что его нет, — парень наконец поворачивается, взгляд у него полурассерженный, полужалостливый.
— Но я же видел сегодня его, у него волосы, волосы белые, а на лицо еще и десяти, и еще... — отчаянно шепчет человек.
— Послушай...
— У него глаза светятся, представляешь? Светом, светом таким... — шепот становится быстрее, глаза поблескивают безумной уверенностью в своей правоте.
— Да послушай же! — повышает голос Гаррет и подходит, так и не выпустив свою кружку из рук. — Послушай, никакого Джастиса нет, понял?
Андерс сникает и смотрит в пол резко остекленевшими глазами, словно высматривая на нем что-то. Гаррет садится рядом, берет его руки в свои и трется щекой о его ладонь.
— Мы же говорили об этом, помнишь? — успокаивающе начинает он, немного запинается, но продолжает. — Мы даже вместе искали, а потом ходили к доктору. Он сказал, помнишь же, что он сказал?
Андерс смотрит на Гаррета — у того тонкий шрамик посреди носа и очень, очень серьезный взгляд.
И, когда Гаррет наклоняет голову, и становится видно, что творится за его плечами, у Андерса перехватывает дыхание от ужаса. За спиной Хоука, на включенной для чайника конфорке, прямо на сине-желтом пламени, сидит мальчик. Он поигрывает ногой, как раздраженный кот, склоняет голову с выбеленными волосами набок, хитро сужает глаза и иронично выдает:
— Конечно, меня тут нет, Андерс.
Андерс прижимает к животу начавшие дрожать колени и закрывает глаза, но ничего не говорит. Гаррет поднимает его голову и обнимает за плечи, целуя в макушку.Проходит несколько минут, и Андерс, понимая, что ничего не может сделать ни с этим, ни с собой, сдается, и, вцепившись руками в колени, начинает тихо и безнадежно рыдать. Они стоят так еще несколько минут, и, когда Андерс наконец затихает и открывает глаза, Гаррет его отпускает, тихо бормоча:
— Так не пойдет... Какой тут, к чертовой матери, чай? — и идет к кухонным полкам.
Андерс тянется и хватает его за руку, отчаянно не желая оставаться в одиночестве даже на пару секунд.
Гаррет вздыхает, и выговаривает: я здесь, не волнуйся, — и, сжав на секунду ладонь Андерса чуть крепче обычного, отпускает, буквально через полминуты возвращаясь к столу вместе со стеклянными рюмками.
— Начнем? — бесцветным голосом говорит он, открывая бутылку.
Андерс кивает и берется за рюмку. Гаррет разливает и поднимает её вверх в знак тоста:
— Книги вышли отличными... — он опрокидывает рюмку в себя и продолжает, — но знаешь... Это всего лишь книги. Иногда я жалею, что у тебя получилось их издать.
— Вот паршивец, — презрительно дергает губой Джастис, — ты ему правда веришь, а, Андерс? А что он о тебе думает, знаешь?
Голос старого друга такой вкрадчивый и уверенный, что Андерс добела стискивает в руке рюмку, а потом молча выпивает, морщась и по-прежнему не поднимая на него глаз. Старый друг посмеивается, так, что Андерса пробирает дрожь, и он старается смотреть только на стол и Хоука, чтобы не видеть. Того, каким жутким стало лицо Джастика, того, как языка пламени пляшут по его телу.
— А редактора-то за что выгнал? — тихо интересуется Гаррет. — Она мне потом в слезах звонила, просила прийти...
— Она сказала, что это чушь, — без капли сожаления и вины твердо говорит человек. — И что мне надо повзрослеть.
— И?
— Ну, я ей тоже кое-что посоветовал... — со злым смешком говорит Андерс и тянется к бутылке правой рукой, в левой зажата рюмка.
— Сегодня я точно не уйду, — тоскливо и безысходно смотрит Гаррет на человека сквозь бутылку и тоже тянется за ней через половину стола.
...Когда они засыпают, напившись до совершенно свинского состояния (зато ничего не вспомнят наутро), Джастис спрыгивает с плиты, приподнимает прядь волос, рассматривая макушку Андерса и укоризненно вздыхает. Потом садится на подоконник и долго сидит там, поглядывая то на людей, то на начавшее розоветь небо. Скоро рассвет.
И, хотя ему рассвет совершенно не мешал, Джастис медленно растворяется в воздухе.

* 2 *

В то утро Андерс встал в довольно радостном настроении — наконец-то издают его книгу! Прямо сказать, это была не первая его книга, но она была одной из самых значимых. Так ему казалось сейчас, и он, с абсолютно счастливой улыбкой и папкой бумаг для редактора вышел из дома.
Сейчас, казалось ему, даже Фенрис, жутко ворчливый критик, которому не нравилась не одна его книга, а пуще того, он сам, не смог бы испортить ему настроение. Погода стояла солнечная, даже прохожие казались ему все до единого милыми и улыбчивыми,и он со спокойной душой отправился в назначенное место.
Во всяком случае, до середины встречи с фанатами все было нормально. Счастливые лица, интересные вопросы, Андерс думал, во сколько Хоук придет домой, чтобы отпраздновать это вместе с ним... Андерс поднимает голову и глотает заготовленные для очередного фаната слова. Перед ним стоит Джастис, очаровательно улыбаясь, и посверкивая голубыми глазами, даже в ярком дневном свете горящими синим огнем.
Человек, который был его лучшим другом. Человек, который поддерживал его, помогал бесценными советами, утешал после ссоры с родителями, играл, когда никого не было дома. Его самый старый и самый лучший друг.
Человек, от которого, как ему казалось, его вылечили.
Человек, который никогда не существовал. И даже сейчас, в его воссозданном больным сознанием виде, остался маленьким мальчиком.
Вот только когда они вновь встретились, его друг уже не был тем добрым мальчиком со слегка светящимися глазами. В смысле, был и мальчиком, и глаза были те же, только вот...что-то с ними стало не то.
Что-то неуловимо изменилось, и Андерс понял это стразу. И ему впервые при взгляде на друга стало очень, очень страшно.
— Ты что, правда всерьез думаешь, что хоть кто-то из этих людей может восхищаться тобой?
Тут Андерс понимает, что это точно не его друг. Но, вымученно натянув улыбку, держится еще полчаса фанатов, жутких шепотков и циничных замечаний. А потом убегает домой, никому ничего не сказав.
Наивно думая, что дома он будет в безопасности.

***

Когда он встает утром, то идет к раковине — умыться и освежить голову. Хоук еще спит — они оба так и уснули головой в стол.
Ему кажется, что вчера был просто ужасный сон. А потом просто пришел Гаррет, и они выпили, и все было нормально. Никакого Джастиса. Никаких жутко реалистичных кошмаров.Он больше не появлялся. Психиатр помог.
Он наклоняется, чтобы умыться, подставляет руки горстью под струю воды и плещет себе в лицо. Потом проводит по нему рукой, поднимает лицо, и..
— Доброе утро, Андерс! Соскучился? — едко улыбаясь и недобро сверкая синими глазами, спрашивает его Друг.
Не сон, думает Андерс и вцепляется в раковину пальцами, склоняя над раковиной голову, закусывая губы от страха и слушая, как за его спиной разносится и дробится о стены заливистый веселый смех.
Андерс неподвижно стоит над раковиной уже с полчаса, не в силах шевельнуть даже пальцем, только изредка его потряхивает от мелкой противной дрожи. Его Друг говорит что-то, но он не слушает, слова проскальзывают мимо ушей. Он думает — лишь бы не видеть, не видеть, не поднимать голову, не смотри, Андерс, не смотри...
Болтовню прерывает звук открывшейся двери и заспанное «Андерс?»
Он оборачивается к Хоуку очень медленно, боясь посмотреть заодно и на Него, но все равно — он как спасение, избавление от тяжкой участи, он шагает вперед и обнимает Хоука под его удивленно-заспанный вздох и раздраженное цоканье Друга. Он только сильнее вцепляется в него пальцами, растягивая ткань на майке и растрепывая еще сильнее волосы, хотя казалось бы, больше некуда. Проходит несколько минут, и Хоук таки удается мягко отцепить его от себя и беспокойно заглянуть в глаза, однако Андерс тут же начинает оглядываться по сторонам — и облегченно вздыхает. Его тут больше нет. Пока нет.

***

— Все, пора лечить тебя от воображаемых друзей! — кричит мать Андерса.
Что это именно она, Хоук слышат в открытое окно. Он подслушал этот разговор и побежал домой, с отчаянно дрожащим сердцем закрылся в своей комнате, и принялся вспоминать все странные разговоры, которые у него недавно были с Андерсом.
Якобы, у него уже давно появился Друг. Вот только Хоук его ни разу не видел. он думал, Андерс всего лишь навсего придумывает... А оказалось, да.
Придумывает.
Хоук запомнил его взгляд — растерянный и ищущий глазами друга. Но не его.
После того, как Андерса нашли в пижаме, растерянного и дрожащего, это уже нельзя было игнорировать. Детские игры закончились и родители потребовали у него ответа. Андерс сказал, что его позвал с собой друг, но когда родители позвонили родителям Гаррета, оказалось, что это не он.
Андерс сказал, что его позвал другой друг, а когда он начал сопротивляться и говорить, что ему нельзя, потащил его силой. После этого он не оказался на улице, сам не помнил как, но зайти в дом не смог — все двери были заперты, а звонок не работал.
Андерс протянул им руки с синяками. Как от чьих-то ладоней.
Гаррет заходил его проведать перед отъездом, залез в окно его комнаты и долго слушал рассказы о Джастисе. Больше он ни о чем не говорил. И совсем не смотрел Гаррету в лицо. Он смотрел ему за плечо, и кивал кому-то.
И этот взгляд Гаррет тоже запомнил надолго.
Андерс с родителями сменил школу, дом, и пробыл в психиатрической клинике ровно год, до сих пор посещая психиатра и только недавно отказавшись от препаратов. Когда он вернулся, он старался не вспоминать о мальчике с горящими синим глазами, зато принялся писать сказки.
Хоук радовался, хоть сначала ему и казалось долгое время, что Андерс вглядывается ожидающе куда-то позади него. Но, видимо, то, чего он ожидал, все не происходило. Он горестно вздыхал и продолжал прерванный диалог с Гарретом.
Да, Хоук надолго запомнил этот его взгляд.

***

Хоук понимающе ворчит что-то непонятное, ерошит его светлые волосы, и, держа его за руку, тянет за собой к умывальнику.
Там он сажает его на краешек ванной, и, открыв кран, заботливо умывает ему лицо и поправляет волосы. Проводит мокрыми пальцами по закрытым глазам, целует в кончик носа и принимается убирать волосы назад, заплетая их в косичку. На это время Андерс утыкается носом ему в живот и обнимает за талию, расслабляясь и успокаиваясь, слушая, как стучит сердце Гаррета и шуршат волосы, заботливо перебираемые его руками.
— Тебе сегодня в издательство, не забыл? — тихо и очень нежно произносит Гаррет, поправляет последние пряди и поднимает его голову.
Он по-прежнему его обнимает, поэтому голова оказывается так смешно запрокинута вверх, и Андерс смотрит на него, как побитый котенок, совершенно не желая не то чтобы куда то идти, но и вообще двигаться с места.
— Андерс, надо, — по прежнему мягко, но уже чуть-чуть тверже говорит Гаррет.
Андерс нехотя встает, но не отпускает его руку, смотрит очень устало и просяще. Хоук ужасно устал, не выспался, и с удовольствием послал бы всех и всё подальше, но он очень глубоко вздыхает, внезапно усмехается, и, подхватив его за другую руку, пропускает их обе над головой, и паровозиком тянет его к прихожей. Там они одеваются, как можно быстрее, обмениваясь взглядами, и словно ненароком касаясь друг друга кончиками пальцев, и, собравшись, рука об руку выходят на улицу.
Мерриль, как-то, когда они собрались вместе, сказала эту фразу. "Уютненький синхрон у вас получается", сказала она и посмотрела восхищенными глазами на Андерса с Хоуком. Те удивленно переглянулись и рассмеялись под общий дружный хохот. Андерсу сейчас почему-то вспомнилась именно эта фраза.
На улице Хоук кому то звонит, морозит пальцы о телефонную трубку и зябко передергивает плечами с открытым горлом. Звонящий, видимо, не очень рад, потому что Хоук громко кричит, ругается и выдает массу непечатных слов, но, вроде, до чего то договаривается и вешает трубку, поскорее сунув вторую руку с телефоном в карман.
Хоук работает вышибалой с командой таких же дурней, как и он сам. Та же Мерриль — как она оказалась в этой команде? С виду такая простушка, но когда он смотрит, как она ладно управляется с ножом на кухне, Андерс начинает в ней очень сильно сомневаться. Изабелла... Вот её Андерс побаивался.
Когда они оставались одни в комнате, он старался не поднимать взгляда, уж больно он у неё был пронизывающий. Андерсу даже не хотелось знать, о чем она думает. Был еще Варрик, любитель толкнуть длинную красивую речь, вместе с ним Андерс придумал не одну историю, и даже под настроение они вместе сочиняли короткие стишки какого-то абсолютно дурацкого содержания. Так или иначе, странности и дурости не мешают Хоуку и его команде выколачивать деньги из должников и "совсем ничего не понимающих" ребят.
— Ну все, Андерс, я сегодня весь твой, — улыбается Хоук, и Андерс крепче стискивает его руку, и чувствует, как на душе теплеет, и в груди тает что то огромное ледяное, оставляя за собой теплую весеннюю капель.
Андерс отпускает её руку, и Гаррет недовольно морщится, и в его взгляде, обращенном к нему, есть даже немного страха. Но Андерс стягивает с себя шарф, обматывает вокруг его шеи, прикрывая открытые места, потом снова берет его за руку, гораздо крепче прежнего, и тянет вперед, вдоль по улице, украдкой улыбаясь удивленной и очень теплой улыбке Хоука.

* 3 *

Андерс ходит к своему психологу, он опять принимает препараты. Хоук поглядывает за ним, остается у него по ночам, обнимает и целует на ночь, надеясь успокоить его и облегчить его страх.
И это действительно происходит так, эти дни оказываются самыми счастливыми днями из всех последних, Гаррет и не помнит, когда они были вместе столько времени. Гаррет отпрашивается с работы уже который день, и ему дают эти выходные. Команда понимающе хмыкает и делает за него его работу, а он пишет им благодарные смс и обещает пригласить как нибудь на ужин.
Как-нибудь потом, не сейчас, думает Хоук.
Но потом он начинает замечать тот самый взгляд. Андерс смотрит на крыши ларьков так, словно там сидит по меньшей мере демон, подманивая его к себе. Все чаще он вжимает голову в плечи, хватает Гаррета за руку и тащит на другую сторону улицы, нервно оглядываясь. Хоук оглядывается с ним, и ни разу никого не видит.
Хоук выходит на работу и возвращается поздно по вечерам, но приходит, гладит Андерса по голове и целует его, а потом тащит в постель. И ему неважно, что ужин стынет на плите, а сам он устал как собака. Только так Андерс перестает дрожать от страха. Только так он может обнять его и быть уверенным, что все в порядке.
Но однажды, когда они беседуют за ужином, Андерс вздрагивает и роняет вилку на пол. Хоук вопрошающе смотрит на него, но Андерс даже не поворачивается в его сторону. Он смотрит на кухонную стойку и почти кричит, зажмуриваясь и закрывая уши руками:
— Я никуда с тобой не пойду!
Хоук вскакивает, зовет его, обнимает, в конце концов пытается встряхнуть за плечи — но тот его не замечает, не слышит, как будто его здесь и нет.
В конце концов Гаррет тащит его в ванную, еле удерживая отчаянно брыкающегося Андерса, и вместе с ним встает под струи ледяной воды. Поставь он его одного — тот бы вырвался и убежал.
Андерс еще какое-то время вырывается и кричит, но через десяток минут успокаивается и тихо благодарит Хоука. Тот ничего не спрашивает, он и так все понимает.
Поэтому раздевает его, насухо вытирает, одевает в пижаму и укладывает в кровать. Хоук ложится рядом поверх одеяла и свирепо оглядывает углы комнаты, готовый по первому шороху встать и защитить Андерса от того, что так мешает ему жить и выводит из равновесия. Но они оба знают— это в его голове. Это нельзя заковать в наручники или вырубить ударом ребром по нужной точке. И от этого Гаррету еще хуже.
Но Андерс чувствует заботу Хоука, и, почти мгновенно успокаиваясь в его объятиях, скоро засыпает.
На следующий день Андерс принимает двойную дозу. И это действительно помогает.
На какое-то время.
В какой то из дней Гаррет возвращается с работы и находит Андерса в спальне. Тот сидит,бессильно прислонившись лбом к стене, а на ней виднеются свежие кровавые разводы. На лбу у Андерса— тоже. Хоук сжимает кулаки, не зная, что ему делать, но берет себя в руки и усаживается рядом. Он аккуратно и медленно кладет голову Андерса себе на плечо, а тот, похоже, только сейчас замечает его.
— Гаррет, — нежно произносит Андерс и придвигается к нему поближе. — Скажи, ты же всегда будешь со мной? Я ведь тебе нужен, верно?
Он еще не успевает ответить, как Андерс вздрагивает и краснеет, как от пощечины, и говорит еще раз, настойчивее, нервно поглядывая куда-то в угол:
— Ну же, Гаррет, ответь мне?
Вместо этого Хоук поднимает его на руки и тащит его к кровати. Там он осторожно опускает его, присаживается рядом и шепотом начинает говорить.
Андерс стискивает его пальцы, и Хоук продолжает говорить, тихо, так говорят с пробегающей мимо кошкой, которую бояться спугнуть. Хоук говорит, что будет хорошо, и солнечно, и чисто, и никто, никто больше не испортит им жизнь и друг от друга не отвернет.
Андерс закрывает глаза и прижимается к нему, Хоук перебирается на кровать позади Андерса, продолжая говорить. И его голос обволакивает Андерса, как мягкое одеяло, как запах сахарной ваты, размягчая его и заставляя поверить.
К сожалению, только до того времени, пока их розовый сахарный кокон не взрезает, как нож, голос его Друга.
— Ты ему веришь? — проникает в уши мягкий шепоток, и Джастис присаживается совсем рядом с ним, опираясь руками на кровать, чтобы было лучше слышно. — Он уже предал нас, не заступился, не сказал молчать, когда было нужно. О, то жуткое место, в котором ты провел год, ты ведь помнишь?
Андерс вздрагивает и вжимается спиной в Хоука.
— Помнишь, я вижу по глазам. Сколько лет прошло, а ты помнишь. Согласен, такое сложно забыть. У них были довольно интересные...методы,— его друг перебирает прядку его волос, а голос вбуравливается в голову, и Андерс скоро будет готов кричать, потому что ему жутко, но он и сам бы не смог сказать, что же такого ужасного было в голосе его старого Друга.
Он почти не слышит Хоука, когда Джастис шепчет совсем уж вкрадчиво, на ухо, тихо тихо, так, чтобы даже если Хоук и мог бы его слышать, не услышал бы:
— Пошли же уже со мной.
Дальше Андерс решает его не слушать, подтягивает повыше на кровати, поворачивается, приподнимается на локтях и целует Хоука в губы, прерывая на полуслове. Голос за спиной остер и ехиден, но уже тише— в ушах у Андерса громко и отчаянно стучит кровь.
Андерс целует еще отчаяннее, выдыхает громко, слишком близко, чтобы ничего не слышать и не чувствовать, кроме них двоих и его губ.
Хоук сначала не понимает, все еще переживает за него, думает, что же не так, но потом поддается.
Аккуратно кладет руки на спину, проводит по ней ими, и Андерс выдыхает в него совсем горячо.
Тогда Гаррет переворачивает его на спину, и нависает над ним, долго смотря в глаза, но Андерс ничего не показывает и не говорит. Только тянет к нему руки и смотрит почти умоляюще.
Гаррет расстегивает верхние пуговицы его пижамы и целует Андерса в губы, рвано, пока слишком отвлеченно, чтобы его успокоить, и Андерс скулит от страха, и Хоук, хоть и не знает, отчего это, возвращается всеми своими мыслями только к нему.
Он гладит его по голове и очень нежно целует то в уголок губ, то щеки, опускает одну руку между его ног, на внутреннюю сторону бедра, и задумчиво проводит, сжимая в самых интересных ему местах. Он задевает пальцем пах, и рука там и остается, ощупывая и словно вжимая Андерса в кровать еще больше. Гаррет открывает глаза и смотрит на Андерса, желая, наверное, спросить разрешения, но...
Андерс плачет. Не так, как плачут, изнывая от желания и безмолвно прося не останавливаться.
Хоук со вздохом укладывается на кровать рядом с ним, целует в висок и укладывает его голову к себе на живот.
Андерс хочет попросить прощения, но не может выдать ничего, кроме всхлипа.
Призрака больше нет, он исчез, когда Хоук стал слишком близко, но Андерс знает — в следующий раз его это не остановит.
Гаррет распутывает его волосы и гладит по голове, запутываясь в светлых прядях, и Андерс успокаивается, перестает всхлипывать и целует Хоука в живот, сквозь одежду.
Гаррет хмыкает и треплет его по голове, как большого пса.
Андерс делает вид, что засыпает, но на самом деле его мучает только одна мысль.
Хоук уже не может ему помочь. И он в опасности.
А значит, должен защитить самое дорогое, что у него осталось.

***

На следующий день Гаррет встает, нежно целует на прощание сонного Андерса и уходит на работу. Тот остается в тяжелых раздумьях, однако решение находится довольно быстро. Джастис пока не появляется, и Андерс принимает сразу три таблетки, значительно увеличив дозу, однако надеясь, что сможет пробыть с ясной головой как можно дольше.
Пока не поговорит с ним.
Когда Хоук приходит вечером, дверь заперта. А ведь обычно Андерс держит дверь открытой, ему нипочем воры и взломщики, он бы и их, наверное, усадил с собой пить чай, так думается иногда Гаррету. Дверь открыта всегда — днем и ночью, в любое время года. Тем более для него.
Но сейчас дверь закрыта.
Гаррет задумчиво дергает ручку, все еще думая, что что-то не так с дверью, пока не слышит тихие шаги за дверью.
Кто то присаживается совсем рядом и говорит:
— Прости, Хоук. Я больше не могу тебя видеть.
Гаррет пытается что то сказать, придумать что-то, но Андерс быстро уходит, и вслед за ним почему то шлепают очень тихие босые ноги.
— Эй, Андерс. Там есть еще кто-то, рядом с тобой.
Шаги останавливаются и Андерс отвечает:
— Я никогда не был один, Гаррет.
Он говорит это очень нежно, и тихо, так, что Хоук едва его слышит. Потом Андерс совсем уходит из коридора и больше Гаррет ничего не слышит. И ничего не может сказать— слов слишком много, чтобы сказать что то сейчас, поэтому он просто садится с рядом с дверью и собирается ждать, пока Андерс выйдет. Он ведь не сможет просидеть там слишком долго, верно?

***

После сотен криков, уговоров, попыток выломать дверь, вскрыть замок чем попало и дежурств три дня подряд Гаррет Хоук совсем обессиливает. Он больше не слышит шагов за дверью, ему никто не отвечает. Он боится, слишком сильно. Страх за Андерса стал частью его. Но сейчас он стал настолько огромен, проникая в каждую его клеточку и убирая из головы все другие мысли, что его трясет от страха и чувства безнадежности.
Он сидит, как огромный черный пес, у двери, в ожидании хозяина, и не слышит ни малейшей подсказки, ни ответа, ни чего нибудь хоть сколько нибудь полезного, что могло бы дать ему хоть крохотный лучик надежды.
Он бы поскребся лапой в дверь, но Андерс ему не откроет. Да и лап у него нет.
Хоук в отчаянии сидит еще с час, а потом сдается и набирает на телефоне номер.
— Хоук? — слышится из телефонной трубки. — Ты где пропадал, черт возьми, а?
— Варрик, послушай. Мне нужна твоя помощь. Точнее... Ваша помощь.
На том конце замолкают и Гаррет выкладывает все как на духу. Через пару часов вся его команда собирается возле двери и договаривается о суточной вахте, отправляя Гаррета спать домой к Варрику. Тот еле соглашается, позвонив перед этим паре друзей, чтобы быть уверенным, что они придут в нужное время, если тот их попросит.
Он не сможет ждать слишком долго.

***

Через еще несколько дней Гаррет не выдерживает, достает каких-то знакомых из экстренных служб, и они заявляются вместе с ним и инструментами к Андерсу на порог, снимают дверь, оставив в коридоре кучу грязи, пыли, и недовольных этим соседей.
Но Гаррету наплевать. Как только дверь снимают, он боком протискивается в помещение и обыскивает все комнаты.
Он заглядывает в спальню и кухню, в ванную, гардероб, на балкон, даже зачем-то осматривает все ящики и холодильник.
Андерса нет нигде. Ни записки, ни намека.
Хоук обессиленно проходит на кухню, садится на его стул, и, закрыв лицо ладонями, плачет.
Звуки эхом отдаются в абсолютно пустой квартире.

***

Спустя месяц скитаний, звонков по каким то связям, знакомым людям, сыщикам, и поиска хоть каких нибудь записей с камер, Хоук впервые за полтора года заходит в свою квартиру и чувствует ужасную пустоту, которую не заполнить ничем. Позвякивают ключи, брошенные прямо на пол. Он садится на кровать и долго сидит, смотря в стену. Потом он выходит на лестничную клетку и вытаскивает из ящичка почту. Самой первой вываливается синяя коробка, обвязанная лентой. Хоук завороженно, сам не зная отчего, берет её в руки, дергает за конец ленты и та с шелестом разворачивается. Хоук поднимает крышку и потрясенно падает на колени.
В коробке одна единственная записка, и Хоук даже не вытаскивает её, чтобы обернуть и посмотреть, что на задней стороне. Он прислоняется к стене и скатывается по ней на пол, выкидывая коробку куда подальше.
Коробка катится в какой то пыльный угол и из нее вываливается записка, написанная второпях, но очень аккуратно.
"Я наконец-то забрал его."

@темы: слэш, Андерс, м!Хоук, Secret Santa 2013/2014

---

Для Аранжерта

[Weisshaupt Fortress]

Для: Аранжерта
От:

Название: «Желание»
Автор:  Манако
Пейринг: Мередит/Эльза
Категория: фемслэш
Жанр: ангст, психология, драма
Рейтинг: R
Размер: мини (3497 слов)

В Киркволле нет человека, который бы не знал Рыцаря-Командора Мередит. Одна лишь тень высокой женщины в доспехах заставляла если не разбегаться, то поспешно заняться преувеличенно обычными делами и не поднимать глаза. Её боялись все. От эльфийских служанок, что самыми первыми высыпают на улицы города, чтобы исполнить очередной каприз своих господ. До знати, которые, казалось, круглые сутки занимались только тем, что топтали ковры в Крепости Наместника, ожидая аудиенции. С одной целью — пожаловаться на тяжелое положение города, и, как следствие, попросить увеличения жалований для них и их благоверных женушек. Мередит же просто не было до этих мошек никакого дела. Конечно, ровно до тех пор, пока сынок знатного папаши не увлечется магией крови. Тогда к дому малефикара под покровом ночи бесшумно направлялся отряд храмовников, которые, повинуясь приказу Командора, одевали вместо привычной брони, благословленной Церковью, менее звенящие при каждом шаге доспехи. Малефикара забирали, часто прямо из кровати, выдергивая, не давая шанса сообразить, что происходит. В одних подштанниках его вытаскивали на улицу и, заткнув рот тряпкой, уводили в Казематы. Больше таких ребят никто не видел. Хотя поговаривали, что среди усмиренных в дальних залах круга работают гладко выбритые парни и девушки, похожие на отпрысков знатных родов Киркволла. Город дрожал от ужаса перед Священным орденом. Появление храмовника на улице вызывало почти панику. Окна моментально захлопывались, двери запирались на все засовы.
Последние месяцы Рыцарь-Командор словно обезумела. Знать стала отправлять своих детишек в Ферелденский Круг Магов, который почти восстановился после Пятого Мора. К тому же, если верить слухам, условия там гораздо мягче, чем во многих других. Станнард пришла в ярость. Три корабля были обстреляны с берега и затоплены вместе с беженцами и командами. И, как считала Мередит, с малефикарами. Пользуясь тем, что место Наместника пустовало, Командор взяла бразды правления в свои руки. На выезжающих из города накладывалась немыслимая пошлина. Знать регулярно подвергалась досмотрам. На улицах слонялись шпионы Храмовников. Теперь, одно неосторожное слово, один кивок в сторону дома, и через час все жильцы арестовывались, а вызвавшие подозрение у Рыцаря-Командора — усмирялись. Чаще это были все, кого находили в доме.
Мередит испытывала просто несравнимое ни с чем удовольствие от вида усмиренных, что безжизненными тенями бродили среди колонн Каземат и смиренно выполняли любое поручение. Чувство власти, безнаказанности, того, что Мередит стоит лишь шевельнуть пальцем, как ее любой каприз будет выполнен. И кем? Ненавистными магами крови. Теми, которые считали, что прикоснулись к великим тайнам и стали непобедимыми. Теми, кто боролся за свободу. Теми, что сейчас ползали у ее ног.
Она чистильщик Киркволла. Она избавит его от скверны, что въелась в город, в людей, иногда казалось, сам воздух пропитан ненавистной магией. Она сможет. Только она. Больше никто. Мередит спасет город любой ценой, даже если всех его жителей придется усмирить. Им так будет лучше. Станнард слышала разговоры о том, что она окончательно сошла с ума. И всегда только улыбалась и направлялась к себе в кабинет, чтобы одним росчерком определить достойных жизни.
Рассвет едва загорался над городом, когда рыцарь командор встала. Мало кто ее такой видел. В белой ночнушке, с рассыпавшимися по плечам золотыми волосами, сейчас не приглаженными тяжестью венца. Около кровати стоял ее меч, мягко переливаясь красными бликами. Тот гном запросил за идол бешеную цену, но что-то в тот момент подсказало Мередит, что переплавленный красный лириум принесет ее клинку сокрушающую силу. И это оказалось правдой. С тех пор меч ее не знал промаха, разрезая плоть и кости словно масло. Красные переливы то замедлялись, то ускорялись, затягивая в свои глубины. Меч говорил со своей хозяйкой. Давал обещания абсолютной власти, чистой мощи, полного подчинения со стороны магов. Картины одна ярче другой появлялись в ее сознании, усиливаясь, когда она брала меч в руки.
— Рыцарь-Командор. Я принесла лириум. — Безжизненный женский голос резко выдернул ее из красного цвета, что начал заполнять весь взор женщины.
— Эльза, не смей больше заходить без стука! — Мередит резко развернулась и зло посмотрела на свою помощницу. — Давай его сюда и пошла вон!
— Как прикажете. — Девушка, облаченная в простое платье грязно-желтого цвета, подошла к столу и поставила на него поднос, после чего также спокойно вышла и тихо прикрыла дверь.
— Запомнила-таки — Хмыкнула Мередит, вспоминая, что сначала девчонка, явно не знавшая правил хорошего тона оставила дверь нараспашку, позволяя проходящим мимо храмовникам увидеть Командора в не совсем привычном виде. Пока красная от злости Мередит не захлопнула дверь, проорав ассистентке, что двери надо закрывать. Эльза, как подобает, приняла все к сведенью. В следующий раз она, повторив один в один действия начальницы, с размаху хлопнула дверью.
Мередит поднялась и подошла к ненавистному подносу с дозой свежего лириума. Женщина презирала себя за эту зависимость, которой подвержены были все храмовники. Зависимость от лириума. Едва тело, привыкшее к силе, что нес с собой проклятый минерал, не получало ее, начиналась ломка. Тело скручивало, внутренности словно горели огнем, в агонии сворачивались клубком кишки. Голову словно клали на наковальню и били, били со всей силой молота. В ушах звенело и единственное, что слышали храмовники и единственное, что они говорили, было только требование дать им лириум. Ходили слухи, что если оставить несчастного страдать дальше — он в припадке откусывает себе язык и захлебывается кровью. До такого старались не доводить, хотя иногда в воспитательных целях воинов лишали лириума, давая почувствовать зависимость от него и от ордена. А доза увеличивалась со временем. Тело привыкало к малым количествам и требовало большего. Так, порция Рыцаря-Командора была в десять раз больше, чем доза простого храмовника, только принявшего присягу. Командор привычно поднесла чашу с лириумом к губам и закрыла глаза, не желая смотреть на противно светящийся голубым минерал.
Однако внезапно руки свело судорогой, словно чьи-то когти впились в ее запястья, не давая поднести чашу ко рту. Тело прошила волна боли, что спустилась вниз по спине и ушла в пол. Позвоночник выгнулся под немыслимым углом, заставляя женщину сначала уткнуться лицом в колени, затем резко дернуться назад. Чаша выпала из рук, разбившись о каменные плиты пола, лириум расплескался, часть субстанции попала на обнаженные ноги Командора. Заорав от боли, что принесли проклятые капли, она рухнула на пол, выгибаясь до хруста костей всем телом, катаясь по полу, стараясь стереть жгучие капли с ног. Голова запрокинулась, и ей показалось, что затылком она ударилась о лопатки. В голове билась мысль об отравлении, лихорадочно перебирались известные ей яды. И ни один, ни один, демоны всех забери, не подходил! Мередит с воем скрутило практически в кольцо. Ноги, с полупрозрачными голубыми каплями оказались перед ее лицом, и женщина явственно почувствовала запах тлеющей плоти.
В этот момент в покои вошла Эльза. Не торопясь, она прошла мимо разбившейся чаши, удивительным образом не наступив ни на один осколок, прижала женщину к полу, смотря своими стеклянными глазами в ее широко распахнутые, которые словно зацепились за ее образ. Мередит не отводила взгляд от своей помощницы, осознав, что когда она сконцентрировалась на одном предмете, боль утихла. Однако нога, которую Мередит уже могла контролировать и распрямила, давая крови приток к затекшей конечности, проскользнула по осколкам и пятну лириума. Женщины взвыла от боли и провалилась в темноту.
— Ты наша… - голос исходит со всех сторон чего? Что ее окружает? Она словно внутри сосуда, а крутом только красные разводы, двигающиеся в такт шипящим словам, словно течение реки. — Наашааа… не трогай верхний камень… он низок для тебя… ты наша…
— Кто ты? — Женщина не знала, к кому она обращается, но вопрос сам сорвался с ее губ.
— Наша… — Красные разводы резко скучковались и напали на нее.
Рыцарь Командор медленно выплыла из тьмы. Которая и не тьма вовсе была, не может же тьма быть алой. Привстав, она обнаружила Эльзу, которая протирала влажной тряпкой ее ноги.
— Рыцарь-Командор, Дирта приказала обтереть Вас. Также передала, чтобы Вы зашли к ней, как сможете встать. — Эльза прополоскала тряпку в ведре и направилась к пятну лириума, что еще зловеще оставалось на полу.
Мередит вздохнула и откинулась на подушки. Создатель Милосердный! Что же это было? Повинуясь секундному порыву, она с удивлением обнаружила, что лихорадочно сжимает в руках свой меч. Но что еще удивительней, красный лириум утолял ее жажду, медленно проникая через кожу в кровь.
— Не трогай верхний камень… — одними губами прошептала Командор, склонившись к клинку.
— Рыцарь-Командор?
— Ничего. Уберись здесь.
Эльза молча наклонилась к полу и принялась вытирать пятно и аккуратно откладывать осколки в сторону. Мередит скользнула взглядом по фигуре девчушки, откровенно не помня, почему ее усмирили. Она же больше похожа на одну из «работниц» Цветущей Розы. Пышная грудь, плавные изгибы, округлые бедра. Все это только подчеркивало платье, которое явно было ей мало и обтягивало фигуру ее подчиненной. Командор резко нахмурилась, осознав, куда идут ее мысли и отвернулась от помощницы, вновь взглянув на красный лириум, который словно обнял ее клинок.
— Посмотри на нее… ну же… — Мередит не знала, куда отвести взгляд от красного цвета, что вновь заполнял весь ее взор. А голос, или голоса, продолжали нашептывать. — Она подчинена Нам… она выполнит любой твой каприз… любой Наш каприз…. Посмотри… — Кроваво-красная пелена перед глазами расступилась, и Рыцарь-Командор в шоке уставилась на открывшееся ее взору зрелище. Эльза так же вытирала пол, она была в том же платье. Но что-то изменилось. Спина плавно и неторопливо выгибается по-кошачьи. Девушка потягивается за дальним осколком, соблазнительно изгибаясь в спине, заставив платье на груди натянуться и сжать мягкие груди, почти оголив их. Ткань вскоре не выдерживает и рвется. Однако вопреки всей логике на подоле, где лежала складками. Грубые нитки медленно расходились вверх, обнажая молочно белую кожу. Женщина почувствовала, что ей нечем дышать. Жалкая девчонка разожгла в ней настоящий пожар. Мередит простонала, не в силах сопротивляться больше огню, что сковал ее грудь и свернулся клубком внизу живота. Последнее, что она запомнила, перед тем, как вновь забыться, что все снова заполнил огненно красный, и течение потянулось к ней.
Очнулась Станнард в больничном корпусе. Недалеко звенела склянками Дирта — главный лекарь при ордене. Она была с храмовниками уже очень давно, иногда казалось, что была здесь всегда. Низенькая, немного располневшая к закату своих дней женщина с седыми волосами, всегда аккуратно собранными в пучок. Добрые карие глаза располагали к ней с первых минут знакомства, так, что многие храмовники звали ее тетушкой. Повернувшись к Командору, лекарь внимательно посмотрела сначала ей в глаза, потом глянула на плечи, взгляд задержался на руках, которые нервно сжали простынь, после чего Дирта вновь посмотрела Мередит в глаза и нежно улыбнулась.
— Вам следует больше отдыхать, Рыцарь-Командор — подойдя к кровати, она присела на край и положила руку на лоб Мередит, которая тут же прикрыла глаза. Руки у этой целительницы всегда были теплыми, почти горячими. И приносили облегчение. Однако тепло со лба вскоре исчезло. — Я настаиваю на хорошем отдыхе. Желательно Вам на пару-тройку дней отойти от дел.
— Я не могу. Киркволл не сможет без меня.
— Киркволл потерпит пару дней. — Голос милой «тетушки» преобразился до сурового тона, не терпящего возражений. Означало это только одно - дело действительно серьезное.
— Хорошо. — Мередит устало откинулась на подушки. Тело явно требовало отдыха. Только….- Принесите сюда мой меч. — Командор сама не до конца понимала, зачем ей клинок в лазарете, однако в сознании сидела твердая необходимость чувствовать его рядом.
— Мередит, - целительница перешла на шепот — этот меч словно проклят, он никого не подпускает к себе. Может, следует избавиться от него, пока не начались жертвы?
В следующее мгновение в шею Дирты вцепились пальцы Мередит, сама Командор, с поразительной для ее состояния легкостью, приблизила к себе лицо старушки.
— Я сама со всем разберусь. Сделайте одолжение и не лезьте не в свое дело! Вам поручено лечить раненых — вот и лечите! А с моим мечом я разберусь сама, ясно?
Получив слабый кивок, Мередит разжала пальцы, позволяя тут же закашлявшейся целительнице осесть на пол, судорожно хватаясь за горло.
— Он сведет Вас с ума, Командор. Он уже сводит, Вы изменились.
— ВОН!!!
— Мередит, послушай. Я помню тебя совершенно другой. Где та милая девушка с золотыми волосами, что радостно носилась по двору? Убегала тайком в лес и возвращалась нагруженная цветами? Мередит, послушай себя, ты стоишь на краю. — Дирта встала, и, схватив командора за плечи, заставила посмотреть себе в глаза. И увидев напротив холод. Голубые глаза Станнард сияли льдом, в глубине которого плескалось красное марево.
— Стража!!! — В комнату моментально влетели два храмовника, что сторожили палату Рыцаря-Командора. — Арестовать ее. По обвинению в нападении на Рыцаря-Командора и Наместника Киркволла. И бросить в самую темную и грязную камеру.
— Но, Рыцарь-Командор. — Мужчины замялись, не в силах арестовать ту, что не раз вытаскивала их из когтей смерти.
— Выполнять приказ! Или вы завтра же будете казнены!! — голос Командора отразился эхом от стен лечебницы.
Храмовники с робостью подошли к той, которая всегда принимала их и помогала, или лекарством, или теплым словом. И не важно, был ли это день, или же звезды давно зажглись в небе над Казематами. Дирта вздохнула, и слегка неуклюже встала. Так встают люди, у которых к годам уже начинает ломить спина и элементарное, в прошлом, встать-сесть сейчас приносит тянущую боль в позвоночнике и мышцах. Женщина подошла к страже, даже не думая о сопротивлении, да и какое сопротивление — в её-то возрасте!
— Командор, может хотя бы в обычную камеру? — Подал голос один из мужчин, аккуратно подхвативший целительницу под руку, помогая ей стоять. — Она же пожилая женщина, а там холодно и грязно, да и крысы…
— Я сказала в самую темную и грязную!!! Выполнять! — Мередит отвернулась, показывая, что разговор окончен.
— Есть. — Храмовники развернулись и аккуратно вывели целительницу из больничного крыла. Едва закрыв дверь, ведущую в палату Командора, один из стражников, тот, кто пытался возразить Мередит, аккуратно взял на руки Дирту, ответив на возмущенный взгляд женщины, что донести тетушку до камеры — самое меньшее, что они могут для нее сделать.
Тем временем, Станнард, с трудом поднявшись, проковыляла к своим покоям, где на кровати так же лежал ее верный меч, слабо переливаясь красным течением внутри лириума. Только тогда, когда она забралась под одеяло и прижала к себе клинок, боль утихла, и она смогла заснуть.
И проспала неделю. Храмовники на третий день начали перешептываться о смерти Командора, надо сказать весьма желанной даже в ордене. Маги днями просиживали в Церкви, где неустанно молили Создателя и Великую Пророчицу смилостивиться над ними и даровать смерть их верной слуге, что сбилась с истинного пути. В городе стали распространяться слухи. Защитнику удавалось пока сдерживать народные волнения. Если бы не он, то уже давно в покои Рыцаря-Командора забралась тень и покончила со всем этим кошмаром. Или нет? За Мередит ухаживала только ее помощница — Эльза. Больше к телу Командора подойти никто не мог. Словно невидимая сила защищала ее, не пуская к ней. Мередит спала. Она не знала о массовом побеге магов, на который закрыли глаза ее подчиненные. Рыцарь-Командор не знала, что глубоко в подземелье, не смотря на теплое одеяло, принесенное одним из храмовников, на пятый день умерла Дирта. На шестой — ее похоронили со всеми возможными почестями. На седьмой — Мередит очнулась.
Первое, что увидела командор, когда очнулась, было спокойное лицо своей помощницы, что поправляла ей одеяло. Рядом на стуле лежали грязные простыни. Мередит даже знать не хотела, в чем они испачканы.
— Рыцарь-командор. Вы плохо выглядите. — Эльза внимательно посмотрела на свою начальницу.
— Сколько дней я спала? — Мередит была не глупа, и, сложив то, что последнее воспоминание было как она засыпала и грязное белье на стуле, быстро поняла, что прошла далеко не одна ночь.
— Семь дней.
— Эльза, приготовь мою форму. Передай кузнецу, чтобы начистил доспехи. И принеси поесть. — Добавила женщина, почувствовав, как желудок свернулся от голода.
— Хорошо. — Помощница встала, и забрав простыни направилась к дверям.
— И ради Создателя, переоденься! — Мередит не могла смотреть на мятое грязное платье, что совершенно непонятным образом так соблазнительно смотрелось на ее ассистентке.
— У меня нет вещей, Рыцарь-Командор. - Этот безжизненный голос начал выводить Мередит из себя. Хотелось вырвать из этого горлышка эмоции… хоть одну. Но Командор разумом понимала, что это невозможно. Усмирение безвозвратно лишает человека эмоций. Навсегда.
— Пойди к Кенон, она выдаст тебе одежду. — Командор стряхнула наваждение и сурово посмотрела на свою помощницу. Однако едва взгляд скользнул по фигуре девушки, в голову словно вцепились клещами, нещадно ее сдавив. Перед глазами поплыли красные круги. В ушах шумело, а тело словно горело изнутри.
— Рыцарь-Командор, с Вами все в порядке? — Эльза подошла к женщине. Так говорили люди на улице, когда кому то было плохо. Потом они слегка обнимали другого человека за плечи. Эльза посмотрела на тряпки у себя в руках и аккуратно переложила их стул. После чего, повторяя увиденное когда то, приобняла женщину за плечи, непроизвольно прижавшись к ней.
Станнард же словно в кипяток окунули. Голоса в ее голове нашептывали, что желанное как никогда близко. Полное подчинение этого тихого, усмиренного существа. Голоса утверждали, что Мередит сможет вырвать из этого горла что-то кроме тихого голоса и смиренного тона. Голоса обещали наслаждение. И полную власть. С тихим стоном она схватила помощницу за руки и опрокинула на кровать, тут же нависнула сверху, зажав руки над головой, а коленом раздвинув ноги. Эльза же не выразила удивления или хоть чего-нибудь, кроме спокойствия и полного безразличия.
— Рыцарь-Командор, с Вами все в порядке? — Эльза повторно задала тот же вопрос, словно выучила только его, и все остальные слова ей незнакомы. Однако предприняла слабую попытку вырваться, видно крохи своей воли все же остались в ней.
— Лежи.
Женщины глубоко дышала, пытаясь прийти в себя, однако красное вновь ударило всплеском в глаза, и она прижалась к своей помощнице бедрами, при этом уткнувшись носом в шею. Почувствовав спокойный пульс под своими губами, Мередит мазнула поцелуем выше, после чего нежно спустилась к ключице. Руками огладила изгибы своей подчиненной. Такой послушной. Такой хорошей. Одна рука задрала так надоевшее ей платье и проскользнула между чужих бедер. Мередит глубоко поцеловала свою помощницу, желая получить ответ. Хоть какой-нибудь. Она согласна была на истерику, на яростные попытки вырваться, на проклятья, даже на приставленный к своему горлу кинжал. Но ее злила эта холодная отстраненность. Эльза смотрела в потолок, её пульс не участился, оставаясь таким же спокойным. Ей было все равно, что с ней делают. Темное желание начало захлестывать Командора, подстегивая взять эту девчонку любой ценой, заставить пытками, ударами, лаской, чем угодно, но закричать. Сорвать себе горло. Мередит словно наяву увидела закатившиеся в блаженстве глаза напротив, дорожки слез на разрумянившихся щеках, приоткрытый рот, тяжелые вздохи, стоны. И она была готова на все, чтобы заставить девушку кричать. Вены на руках Командора вздулись и засияли под кожей кроваво-красным светом. Одна из рук потянулась к горлу помощницы.
— Эльза! Что ты так долго? Рыцарь-Командор? — Появившаяся в дверях служанка, заставшая начальство явно не в лестном положении, моментально залилась краской.
В свою очередь стыд настолько охладил Мередит, что она молнией слетела с кровати и прижалась к стене. Стараясь с детства быть во всем идеальной, она и представить себе не могла, как кто-то застанет ее в нелепом положении. Этот страх засел так глубоко, что еще юной, Мередит решила даже наедине с собой вести себя по всем правилам и нормам приличия. А сейчас она лихорадочно придумывала оправдания, как провинившийся рекрут, одновременно с тем, бросив все свои силы, чтобы не покраснеть еще сильнее.
— Эльза. - Женщина сама не узнала свой голос. — Иди.
Эльза послушно встала и вышла из покоев, не забыв прихватить грязные простыни. Служанка ошарашено посмотрела вслед помощнице Командора и повернулась, чтобы самой удалиться, но Станнард ее остановила.
— Расскажешь хоть слово кому-нибудь — и тебя тут же казнят. — Мередит вернула себе самообладание и холодно смотрела на замершую в дверях служанку. — А также всю твою семью. Поняла? — Получив лихорадочное кивание в ответ, женщина слегка улыбнулась. Правда больше это было похоже на звериный оскал. — Проследи, чтобы Кенон выдала Эльзе одежду. Церковное одеяние. На размер больше положенного. Иди.
Служанка выскочила за дверь, оставив Командора наедине с собой. Только одна ли она была? Эти неутихающие голоса в голове возмущались, требовали от Мередит, чтобы она перестала упрямиться и приняла всю полноту власти. Ведь только она это сможет сделать. Женщина не знала, сколько она просидела в покоях, отчаянно сражаясь одна против множества.
— Ты уже не сможешь без Нас… ты Наша… если Мы уйдем — ты не услышишь больше Песню…
— Какую песню? О чем вы, демоны вас забери?
— Прислушайся… Мередит… и ты услышишь… священную и прекрасную Песнь… услышь…
И она услышала. Тихая песня. Хор сотен, нет, тысяч голосов. Слов было не разобрать, а может она пелась на другом языке? А может она вообще без слов? Мелодия затягивала, убаюкивала. Ничего прекрасней в своей жизни Мередит не слышала. Ей казалось, что в тихой мелодии раздается Песнь Света, и поет её сама Андрасте. Звенят клинки храмовников, эта сталь всегда звучит немного по-другому, ибо она благословлена Создателем. Во множестве голосов ей слышатся крики умирающих магов. Громче других она слышит голос своей сестры, одержимой демоном. Так она кричала, когда убивала отца, мать и других жителей деревни. А так она смеялась, когда храмовник нанес ей последний, смертельный удар. Слаще этой Песни для Станнард ничего нет. Она слышит одобрительные возгласы толпы, просящие ее вступить в крепость Наместника и править ими. В переливах Песни она различает каждый падающий камень Круга Магов. Каждый стон этих проклятых, что должны умереть. Они должны умереть! Она должна очистить город от скверны! Она — чистильщик этого города!
— Рыцарь-Командор, я принесла еду. — Эльза вносит поднос, ставит его на стол, и, дождавшись кивка — уходит.
Песня затихает, но не исчезает. Низменное желание есть затмевает ее высокий мотив. Мередит жадно набрасывается на еду, попутно отмечая, что реагирует на Эльзу гораздо спокойней. Может причина в том, что она переоделась в церковное платье, которое закрывает ее тело с ног, до самой шеи плотной тканью. А может потому, что темное и сильное желание направилось на более важную и более доступную цель — безграничную власть. Когда будет власть, можно и девчонкой заняться, куда она денется. Командор усмехнулась — она спасет Киркволл. И не нужен ему больше будет Защитник. А пока, надо написать многоуважаемому Хоуку с просьбой помочь ей, такой бедной и несчастной женщине. Игра началась. И Мередит знала, что выиграет ее. Её вела сила воли. Её вело желание отомстить. Её вели призраки отца и матери у нее за спиной. Её вела тихая Песня в голове.

@темы: Эльза, фемслэш, Мередит, Secret Santa 2013/2014

---

Для Лии Геллер

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Лия_Геллер
От:

Название: «Как я встретил вашу маму»
Автор:  Волшебная кошка Чудес
Пейринг: Малкольм Хоук/Леандра Амелл
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: мини

Войдя в зал из полумрака галереи, Малкольм едва не ослеп от обилия света. Множественные канделябры, настенные светильники с белым светящимся раствором, хрустальные люстры, заполонившие потолок...
Казалось, наместник приложил все усилия для того, чтобы пришедшие дамы могли рассмотреть каждую деталь вечерних туалетов друг дружки. А рассматривать было что! Хоук, вначале поразившийся освещением, вслед за этим просто растерялся в буйстве красок, которыми пестрили шелка и бархат пышных платьев, переливались оправленные в золото и платину самоцветы, притягивали взгляд скрывающие глаза маски...
Мог ли кто сомневаться, что киркволльский визит императрицы Селины будет ознаменован именно балом-маскарадом? Для Малкольма, мало знающего об орлейских нравах и веяниях, это оказалось сюрпризом. Но сюрпризом, вне сомнений, хорошим: спрятавшись под маской, он мог запросто проникнуть сюда под видом гостя (благо, знакомый жулик все еще промышлял подделкой приглашений на званые вечера), отыскать среди какофонии комплиментов и оценивающих взглядов Леандру Амелл... И попрощаться.
Скажи кто Хоуку каких-то полгода назад, что он заявится в Верхний Город, пройдется от напичканного храмовниками борделя мимо нескольких сторожевых постов и заявится на самое охраняемое мероприятие Киркволла, рискуя потерять все ради того, чтоб переброситься парой слов с какой-то девчонкой, он засмеял бы этого идиота. Но, тем не менее, он здесь. В расшитом серебром камзоле, неудобном и узковатом в плечах, штанах из кожи виверна, одолженных у знакомого контрабандиста, в мягких туфлях с пряжками – с чужой ноги. Лицо его скрыто под темно-синей бархатной маской, взгляд лихорадочно рыщет по залу, а в мыслях настойчиво стучится «Да это ведь ты идиот, Малкольм Хоук».
С Леандрой Амелл он познакомился в книжном магазине, пока ее не слишком почитавшая литературу компаньонка ждала девушку снаружи. Отпустил пару удачных комментариев в адрес рассматриваемой ею книги, посоветовал что-то, пошутил, добавив свое обаяние, — этого оказалось достаточно, чтобы в синих глазах девушки зажегся заинтересованный огонек. Уж Хоук-то знал, как не дать ему погаснуть.
Они встретились на следующий день во дворике заброшенного особняка, затерявшегося среди белого мрамора Верхнего Города. Леандра умудрилась улизнуть из-под носа зазевавшейся компаньонки после воскресной службы, и, судя по сияющему лицу, несказанно этим гордилась. Это была восторженная юная аристократка, задурить голову которой оказалось проще простого. Она страдала из-за скучной жизни под присмотром родителей и гувернантов, из-за приближающейся помолвки с глупым сыном старой материной подруги, из-за лицемерия и напыщенности ее окружения, из-за того, что ее единственная мечта – увидеть мир, сокрытый за стенами Верхнего города, — навсегда останется неосуществимой в текущих обстоятельствах. Малкольм добросовестно кормил эту томящуюся в золотой клетке птичку историями о далеких странах и морских путешествиях, о дикарских обычаях хасиндов и неизменной предрешенности в религии страшных косситов. Леа жадно поглощала его рассказы, искренне восхищаясь и завидуя.
Их встречи продолжались – гувернантка, до смерти боявшаяся гнева лорда и леди Амелл, предпочла принимать от юной Леандры золотые монеты и молчать, делая вид, что все в порядке. Золотые монеты с деланной неохотой принимал от нее и сам Малкольм – собственно, для таких низменных целей, как дополнительный заработок к тому, что выходило от контрабанде, он и затеял знакомство с милой мечтательной дочкой богатых родителей, проникшейся симпатией и сочувствием к побитому жизнью скитальцу.
После того, как его работа в Кирколле подойдет к концу, Хоук собирался забрать все свои сбережения и на первом же судне уплыть в Ферелден, дабы осесть там в глубинке и прожить спокойную жизнь. В той жизни не будет места магии и преследующим его храмовникам, там его не найдут многочисленные наемники и серые стражи… оставалось подождать совсем немного. И он ждал.
Ждал, на досуге открывая для своей новой знакомой «целый мир»: захолустные улочки Нижнего Города, какой-то праздник леса в местном эльфинаже, провонявшие треской доки и рынок, громкий и пестрый, точно экзотический попугай. Что уж скрывать, ему было весело наблюдать, как постигающая основы поведения на базаре Леа спорит с антиванским торговцем, требуя сбавить цену на совершенно не нужный ей рулон ткани. Он искренне смеялся, когда расхрабрившаяся после кружки темного пива Леа зачем-то вызвала полупьяного гнома на поединок «кто больше выпьет». И даже здоровый цинизм, помогавший Малкольму выживать всю сознательную жизнь, исчезал без следа, когда он видел Леандру, раздающую сладости эльфийским детям и пытающуюся поиграть с ними в догонялки.
И в тот вечер, когда вместо привычного расставания во дворике заброшенного особняка они забрались внутрь и занялись любовью прямо на пыльных, треснувших плитах холла, Малкольм засомневался, что ему безразличная эта девушка.
Одно появление подобных сомнений было достаточным для того, чтоб понять: нужно положить конец отношениям с Леандрой Амелл. Но понимание нечасто ведет к совершению правильных поступков… Их следующие свидания чаще проходили в хозяйской спальне старого дома. Леа, до Малкольма никогда не бывавшая с мужчиной, оказалась по-настоящему ненасытной, а сам Хоук… никогда не был себе врагом.
Калейдоскоп масок кружил вокруг в бешенном темпе. До прибытия Селины и официального открытия вечера оставалось менее получаса. Гости взволнованно переговаривались. Многие дамы то и дело нервно поправляли складки на своих безукоризненных нарядах и донимали кавалеров вопросами из ряда «не стерлись ли румяна» и «точно ли розовый меня не полнит». Слуги носились по залу, как угорелые, даже не успевая извиниться перед случайно задетыми аристократами: страх прогневить наместника опустевшими бокалами вина, неубранным стеклом от разбившихся и прочими мелкими неприятностями был не в пример сильнее. Все должно было быть идеально.
Пробирающийся через толпу Малкольм заметил брата Леандры, Гамлена. Это был франтоватый молодой человек, легкомысленный и охочий до женского внимания. Юные леди, облепившие его, точно мухи бочку с тухлой рыбой, пискляво хихикали над каждым слетевшим с его уст словом. Хоук подумал, что, раз этот Амелл здесь, остальные вполне могут находиться неподалеку.
Он осторожно, стараясь не сталкиваться с вездесущими, не иначе как ошпаренными прислужниками, продвинулся вглубь зала, в средоточие всеобщего ажиотажа. Прошел длинный ряд столов с бокалами и изысканно оформленными закусками на огромных плоских блюдах из тонкого фарфора. И лишь добравшись до другого конца залы, где располагались выходы на балкончики, нашел то, что искал.
Леандра стояла, опершись на перила и любовалась видом, насколько это позволяли густеющие с каждой минутой сумерки. Она смотрела на море, вне сомнений, завороженная тонкими лунными бликами на его такой спокойной сейчас поверхности. Мечтала о кораблях, плывущих в далекие страны. Мечтала оказаться на борту одного из них…
Хоук аккуратно тронул ее за локоть, заставив девушку вздрогнуть и быстро повернуться.
— Мы не виделись почти целую неделю! – возмущенно заявила Леа, ослепительно прекрасная в пышном синем платье, украшенном жемчугом и белыми кружевами. Ее глаза смотрели с упреком в прорези изысканной орлессианской маски, украшенной лебедиными перьями и мелкой алмазной россыпью. – Я скучала.
— Прости, были дела, — Хоук замялся; камзол как будто сделался еще уже, сдавливая ребра. Во всяком случае, воздуха стало меньше. И это на балконе! – У меня новости…
— Погоди, у меня тоже новости, — загадочно улыбнулась девушка, дотронувшись пальцами до его руки, заставляя вспомнить, как же сильно он соскучился по ее прикосновениям. – У меня не было возможности сказать тебе об этом раньше, и я сомневалась, к тому же, но… кажется, я беременна.
Оглушенный новостью, Малкольм пожалел о своей уверенности в том, что это ему не послышалось. Он мог представить, сколько ужасов придется пережить Леандре, когда ее родители узнают. Возможно, они отрекутся от нее и вышвырнут на улицу. Или заставят вытравить плод. Или заточат в монастыре до конца ее дней. Встревоженный мыслью об этом, Хоук не сразу заметил, что сама Леа словно совершенно не разделяет его волнений. Она легко улыбалась, а ее синие глаза в прорезях маски блестели от счастья.
— У меня будет малыш, — прошептала девушка. Глупая, смелая, отчаянная, она не сказала «у нас», возможно, замечательно понимая то, чего не должна была понимать в силу обыкновенной житейской ограниченности. Малкольм остолбенело глядел на нее, чувствуя свою беззащитность и бесконечно стыдясь своих равнодушных улыбок и ленивых неопределенных ответов на сказанное Леа множество раз «я люблю тебя».
— Завтра я покидаю Киркволл, — сказал Хоук, наконец, удивляясь тому, как спокойно звучит его голос.
Даже сочувствие может стать прочной основой для любви, подумал он, подозревая, что дело здесь уже давно не только в сочувствии. Малкольм с трудом улыбнулся, но решительно стиснул ладонь Леандры через тончайший шелк ее перчаток.
— Вместе с тобой.

ссылка на ficbook

@темы: гет, Леандра, Secret Santa 2013/2014, Малкольм Хоук

---

Для Virann Askel

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Virann Askel
От:

Название: «Before I go»
Автор:  AWU
Пейринг: Солона Амелл/Мариан Хоук
Категория: фемслэш
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: миди (10 131 слово)
Предупреждение: OOC
Комментарий автора: Спасибо автору заявки, кажется теперь ж!Амелл/ж!Хоук - моё ОТП.
И меня так зацепило, что я планирую писать ещё более фемслэшный постгейм, в общем огромное спасибо, это не заявка - это сплошное удовольствие! :З
Ах да: нон-канон, ибо Лиандра не умирает.

Старейшего пришла пора;
Сегодня преисполнена я печалью;
Глазам уставшим нужен отдых
И сердце стало серым и неспешным;
В недремном сне свобода
Поем и радуемся мы,
Истории слагаем,
Смеемся мы и плачем,
Ещё день можем мы любить.

Chapter I. Cousin

Мариан бесшумно прокралась в дом. Порой ей казалось, что в собственном доме быть бесшумной и незаметной куда сложнее, чем на поле боя, когда и вовсе нет времени на раздумья. А стать невидимкой Хоук очень хотелось, потому что после событий произошедших сегодня она бы не выдержала стального и холодного взгляда матери. Она бы не выдержала вновь её немых упрёков. Нет, чем встретиться с матерью, лучше уж вновь на глубинные тропы. Генлоки хоть не смотрят так, как будто бы ты — величайшее разочарование их жизни и самая большая ошибка, которую они совершили.

Разбойница даже застыла на пороге, когда услышала непривычный шум. Из холла доносились голоса. Там кто-то был! Не просто Лиандра и Бодан обмениваются ничего не значащими фразами, вовсе нет. Хоук явно различала доносившиеся оттуда голоса. Мариан прислушалась и поняла, что один из них принадлежит… Бетани!

Девушка даже не стала снимать окровавленные сапоги, наплевав на то, что скажет Лиандра о её манерах, столь тщательно прививаемых матушкой с самого детства. Бет! Её сестра! Она не видела её с тех самых пор, как вернулась с Глубинных Троп. А потом Бетани оказалась в Круге Магов…

— Я предлагаю тебе свободу, Бет. Подумай над этим. Достаточно было одного моего слова, чтобы рыцарь-командор Мередит безоговорочно отдала тебя на моё попечение, — голос был совершенно незнакомым и даже немного пугающим. Глубокий с лёгкой хрипотцой, он явно принадлежал женщине.

— Солона, мы говорим о моей дочери! Я уже потеряла сына, и если ты сейчас ты заберёшь её… — Хоук услышала Лиандру.

— Уважаемая тётя, просто хочу напомнить, что я имею применить Право Призыва, и ваше мнение не будет иметь никакой силы. Вопрос я задавала именно вашей дочери, не думаю, что требуется ваше вмешательство, — холодно сказала женщина.

— Кузина, я должна подумать, — неуверенно заявляет Бетани. — Это решение, которое нельзя принимать поспешно. Кто мне даст гарантии, что я выживу?

— Я даю тебе гарантии, — насмешливо фыркает та, кого мать назвала Солоной. — Кровь Амеллов в тебе сильнее, чем кровь Хоуков. Если пережила я, сможешь и ты. В этом я более чем уверена.

Мариан ворвалась в гостиную и сразу же бросилась к сестре. Со стороны казалось, что она, словно щенок мабари ластиться к Бет, стремится обнять, думалось, что вот-вот и Хоук банально заплачет. Однако в чувство её привёл стальной и как всегда спокойный голос матери:
— Мариан, если ты не заметила, у нас гости.

Девушка лишь обиженно поджала губы, отстранившись от слегка опешившей Бетани, и ответила:
— Я знаю, матушка. Не были бы вы так любезны, представить нашу гостью. А то получается действительно неловко.

В глазах матери читался явный упрёк: «Где твои манеры?», вопрошал взгляд. Хоть мать и сбежала с магом-отступником, хоть и прожила множество лет под некой «личиной» простой крестьянки, аристократка из матери никуда не исчезла.

— Это Солона Амелл, моя племянница и соответственно ваша с Бет кузина. Ты должна была её помнить. Вы часто виделись в детстве.

Разбойница усмехается. Конечно же, она должна была помнить. Помнить встречи чуть ли не пятнадцатилетней давности. Да и виделись они не больше двух раз… Но стоит Хоук лишь скользнуть взглядом по волшебнице, сознание услужливо поднимает из недр памяти моменты детства.

— Сол-Сол? — удивлённо спрашивает Мариан.

— Малютка Мари, — слегка натянуто улыбается Солона, поднимаясь из кресла. — Несколько неожиданно увидеть тебя сегодня. По словам уважаемой монны Лиандры тебя и вовсе сегодня не должно было быть дома.

— Значит, мама ошибалась, — резко обрывает её Хоук. Конечно же, мать предпочитает и вовсе не замечать её отсутствие. А если Мариан не пришла домой, значит её всегда можно было найти в «Висельнике»… «Висельник» всё же уютнее поместья Амеллов.

-Ну что ж, это замечательно. Хорошо, что она ошиблась. Видимо иногда даже ошибки бывают… приятными. Значит, теперь у меня есть два кандидата, вместо одного. Но на этом нам, увы, придётся распрощаться. Милая кузина Бет, мне следует отвезти тебя обратно в Круг Магов. Всё-таки я обещала Орсино и рыцарю-командору Мередит доставить тебя в целости и сохранности.

«И проследить, чтобы ты не убежала», — красноречиво давал понять её взгляд.

— Погодите, — сказала Хоук, обращаясь к Солоне. — Я помогу вам сопроводить сестру до Круга. Ночью на улицах бывает опасно.

— Не опаснее, чем на Глубинных тропах, — парирует чародейка. — Впрочем, решать всё же вам.

Несмотря на последние слова, было видно, что лишней компании она не желает. Но у Хоук был такое редкий, уникальный шанс переброситься хотя бы парой слов с Бетани.

Младшая сестра Хоук тоже поспешно начала собираться для возвращения в Круг. Мариан множество раз перечитывала письма, которые ей писала сестра из Круга. Но читать о том, что «всё хорошо» и видеть Бетани, бледную, слегка осунувшуюся — это совсем другое. Девушка даже стало жаль, что у её маленькой сестрёнки нет тех по-детски трогательных пухлых щёчек и круглого личика… Да и её, её Бетани, тоже нет.

— Солона, ты бы могла остаться в нашем поместье на время своего пребывания в Киркволле, — предложила Лиандра.

На губах чародейки растянулась злая улыбка, а взгляд сверкающих глаз будто бы обдавал холодом, она посмотрела исподлобья на монну Хоук, усмехаясь:
— К Ревке вы не были так милостивы. Да и ко мне, в прошлый раз, тоже. Благодарю вас, но у меня уже есть место, где я остановлюсь. Всего доброго.

— Матушка, можете не ждать меня к ужину, — бросила на прощание Хоук, уходя вместе с Амелл и Бетани. Разбойница была уверена, что и к завтраку она опять не вернётся. Скорее, пойдёт к Варрику.

***

Когда они шли по вечерним улицам Киркволла, Мариан попыталась обнять и тем самым приободрить сестру, но из этой затеи ничего не вышло. Солона Амелл же, оторвалась от них и шла впереди, не обращая на сестёр Хоук никакого внимания, словно их и вовсе не было.

Наконец, Мариан не выдержала, окликнув кузину:
— Сол, вы… ты сказала, что у тебя два кандидата. Кандидата для чего?

Чародейка ответила, не поворачиваясь к ним, продолжая идти тем же размеренным шагом:
— Мариан, ты же взрослая девочка. И я знаю, что ты слышала часть разговора. Не изображай дурочку, ты всё прекрасно поняла. Я прибыла в Вольную Марку в поисках новых рекрутов для Ордена. Бетани — первая кандидатка, а ты, как я уже поняла — будешь идеальным вторым претендентом.

Старшая Хоук быстро стушевалась. Равнодушие, с которым говорила кузина Амелл пугало и её, и её сестру, да так, что последняя и вовсе молчала всю дорогу, не решаясь вымолвить и слова.

У Круга Магов их уже ждал целый отряд Храмовников. Солона никак не дала понять, что это её удивило или же взбесило. Лишь гордо вздёрнутый подбородок, прямая осанка и «ледяная» вежливость в голосе:
— Рыцарь-командор Каллен, я привела маленькую Хоук с магическими способностями. Как видите, она не стала одержимой, мы не бежал в Ферелден и магии крови я её тоже не учила. Сегодня вы наверняка получите подачку от Мередит, за «хорошо выполненную работу». Верная. Цепная. Собака.

Каллен «награждает» Солону ненавидящими, полным ярости взглядом. Но возразить не посмеет. Она — Серый Страж. Вне политики, вне всей этой странной игры между странами и королями, между магами и храмовниками, между религиями и расами.

— Благодарю вас, монна Амелл, — подчёркнуто вежливо отвечает храмовник, сквозь зубы.

— А ферелденский акцент я различаю ясно, — Солона усмехается. — Моя кузина Бетани ведь прошла ваши Истязания? Дайте угадаю — вы следили за ней. Ну и как, не нашли у неё знакомых малефикаров?

— Нет, — чуть ли не скрепя от злости отвечал рыцарь-командор.

— Значит, плохо искали! — так же зло отвечает чародейка. Оборачивается к Бетани : — Я даю тебе, шанс, который больше может не представиться. Я могу подарить тебе свободу. Думай, кузина. У тебя есть две недели.

И она уже собиралась уйти, не дожидаясь того, что скажет младшая Хоук, но всё же повернулась ещё раз к Каллену:
— И да, рыцарь-командор, если вы всё же заподозрите мою сестру в связи с малефикарами — вызовите меня. Я немедленно применю Право Призыва. И вам меньше головной боли, и я спокойна.

— Всего доброго, монна Амелл, монна Хоук, — распрощался с ними обеими храмовник, уводя Бет.

Мариан только и успела обнять Бетани на прощание, шепнув на ухо:
— Всё будет хорошо, Бет. Теперь у нас появился шанс.

— Матушка сойдёт с ума, — слегка улыбнувшись, ответила сестра.

***

Разбойница еле догнала Солону на обратном пути, даже чуть запыхалась, когда, наконец, поравнялась с ней.

— Солона, ты действительно могла бы остановиться у нас, в поместье Амеллов, — предложила Хоук.

Чародейка повернулась, слегка удивлённая, будто бы она не понимала, как Мариан оказалась здесь:
— Нет, благодарю. Когда мне было нужно убежище в вашем доме, я его не нашла. А сейчас оно мне не так уж и необходимо, — девушка пожала плечами. — Мы, кстати. Уже давно прошли поместье, я думаю, тебе следует повернуть назад, — Хоук смущённо отвела взгляд. — Ясно. Ладно, не моё это генлоково дело. Если ты и твоя сестра всё же решитесь на моё предложение — я буду в Цветущей Розе.

— Ты сняла комнату в борделе? — не то чтобы Хоук была ханжой.. просто слышать это от своей кузины, почти забытой кузины, несколько необычно.

— Видишь ли, не люблю, когда моя постель пустует. Да и я слышала, что Киркволльские ночи холодны… — отмахнулась Солона. Спустя пару секунд неловкого молчания, чародейка спросила: — А почему ты срезала свои косы?

Хоук провела пятернёй по взъерошенным тёмным коротким волосам:
— Да как-то так получилось. Мешали они.

— Жаль, малютка Мари. У тебя были очень красивые косы.

Chapter II. I made them pay

В Клоаке всегда было шумно, и источниками звукам зачастую служили совершенно разные люди, вещи, события. Тем удивительнее было находиться в притихшей Клоаке, словно бы все разом бежали назад в Ферелден или же тут порождения тьмы прошлись… Впрочем, она услышала голоса из лечебницы Андерса. И это было ещё более удивительно, ведь именно у него всегда был покой и тишина. Да и громкие звуки бы привлекли храмовников, а Андерс, каким бы замечательным человеком не был, всё же оставался магом-отступником. Одержимым магом-отступником.

— И всё же ты бежал, — она услышала холодный женский голос и сразу же узнала его обладательницу, вчерашнюю гостью и малознакомую ей кузину. — Побег рассматривается как измена. Ты хоть это понимаешь? Понимаешь, что мне следовало бы тебя увезти с собой из Киркволла и уже вместе с орденом решать, что с тобой делать?

— Если ты пришла сюда ещё и затем, чтобы увезти меня отсюда, то советую тебе сразу уезжать. У тебя это не получится, — холодно ответил лекарь.

— Андерс, ты же знаешь, что я не собираюсь тебя в чём-либо упрекать. Мы оба понимали, что ты совсем не подходишь для роли Серого Стража и то, что я использовала право Призыва — твоя большая удача. Тебя бы казнили, не будь меня там. Я знаю, что ты никогда не стал бы хорошим Стражем, но… ты мог хотя бы попытаться.

— Нет, — отрезал маг.

— Я понимаю. И не виню. Ты — моё искупление, — слегка раздражённо отвечает Солона.

— Можешь собираться. Твой визит к сенешалю Брану прошёл без последствий. К твоему вящему счастью. Киркволл — город полный заразы.

— Но у меня есть хороший знакомый целитель, который всегда мне поможет, — фыркнула чародейка. Но вдруг, Мариан наблюдавшая за ними из-за угла, заметила, что её кузина опасливо огляделась по сторонам и сердце Хоук застучало быстрее, а сама девушка поняла… что не может пошевелиться, а Амелл направляется прямо к ней. Выйдя за пределы лечебницы Андерса, в мантии больше походившей на платье, столь неуместное здесь, с полу расшнурованным лифом. — О, малышка Мари, — в голосе женщины слышалось снисхождение с лёгкой долей призрения. — Разве тебя не учили, что подслушивать не хорошо? — Солона сделала несколько замысловатых пассов руками. — Давай-давай, не бойся, дышать теперь сможешь. Я специально такому училась, чтобы подобных нежеланных слушателей не было. Хотя был меня один эльф, которого никак не остановишь… — магесса приподняла правый уголок рта, улыбаясь.

— Ты… что ты сделала? — Мариан слегка удивлённо смотрела на кузину, которая была на полторы головы ниже неё, от того их «гляделки» выглядели почти комично.

— Заморозила тебя, — пояснила Солона. — Только не снаружи, а «внутри». Начала понижать температуру тела, замедляя процессы организма… Это дело тонкое, одно лишнее движение — и цель мертва.

— То есть ты могла меня убить?

— Ну, в теории да. А что тут такого? Это нормально, вместо тебя мог оказаться храмовник или некий злоумышленник планировавший по-тихому прирезать меня, — чародейка нахмурилась, не понимая возмущения Хоук. — Все хорошие девочки сидят по домам. Как ты здесь оказалась? Неужели меня искала?

— Не тебя, а Андерса, — тихо ответила Мариан. Откровенно говоря, пристальный взгляд кузины её пугал. Её генлоки с бездумным и пустым взглядом не пугали так, как Солона.

— О, так вы знакомы, — задумчиво пробормотала она. — Тогда ясно, почему он не хочет возвращаться со мной в Амарантайн. Здесь он обрел нечто большее, чем у него было там. И всё же… если бы я увезла Амарантайн тебя…

— Ни я, ни Бетани ещё не давали согласия на то, чтобы вступить в Орден, — возразила Хоук.

— А ты думаешь, я буду тебя спрашивать? — парировала Солона.

— Солона, неужели наш гость оказался храмовником? — донёсся голос лекаря.

— Вовсе нет. Это моя кузина, и как выяснилось — твоя знакомая, — отозвалась чародейка.

— Амелл, ты же говорила, что у тебя не осталось близких.

— А я их не осталось.

— Хватит, — перебила их Мариан. — Я пришла сюда не за этим, а чтобы…

— Подслушивать, — услужливо подсказала Сол.

— Чтобы сказать, что сегодня мы идём на Рваный Берег и будем помогать Авелин. И ты нам нужен, потому что Мерриль чувствует себя не очень… после визита к своему клану. А больше магов у нас и нет, — пояснила Хоук.

— Ты не против… если с вами пойду я? — неожиданно спросила Солона. — Я прекрасно осознаю, что лезу не в своё дело, но я предлагаю лишь сделку. Я вам — предлагаю свои услуги в качестве мага, а вы дадите мне наводку на нужных, сильных людей, которых ничто не держит в Киркволле. Которых я могу забрать с собой в Амарнтайн.

— Хоук, тебе не кажется, что это нечестная… — попытался возразить Андерс.

Но Мариан, не раздумывая, ответила:
— По рукам.

***

— Мы договорились встретиться с Варриком и Изабеллой у «Висельника», — сказала Хоук безошибочно ведя за собой Амелл по извилистым переулкам Нижнего города. — После отправимся ближе к Горам и…

— Погоди-погоди, я правильно поняла, что мы идём в один конец города, чтобы встретиться там с двумя людьми, а потом отправится на другой конец города и ещё дальше? Не легче бы было сразу встретиться в конечном пункте назначения? — чародейка снова нахмурилась.

— Ну, в «Висельнике» мы ещё сможем взять пару бутылок доброго эля. Потому что прогулки по берегу обещают быть долгими. В конце концов, мы же помогает Авелин. И в принципе это мы. Значит, что-нибудь обязательно случится, — Мариан очаровательно улыбнулась.

— Ты помогаешь женщине, которая даже не платит тебе за это. Она даже не одной с тобой крови, не Амелл. Ты поступаешь бесхарактерно, кидаясь на помощь всем и каждому, — Солоне кажется это глупым и безумным.

— Авелин — моя подруга. Хотя она упорно это отрицает, — разбойница ухмыльнулась. — А друзьям надо помогать. Тем более в делах любовных.

— В этом городе ты не найдёшь друзей. Мне хватило двух дней здесь, чтобы понять это. Неужели до тебя это не дошло? Тебя лишь используют. Ты весёлая, милая, улыбчивая… марионетка. Ты лишь прислуживаешь им и помогаешь. Не думаю, что они считают тебя за друга… Я знаю, что это такое, малютка Мари. Принимать людей, которые ищут в общении с тобой лишь выгоду, а ты принимаешь их за друзей.

— Это не правда, — прервала её Мариан. — Может это и было с тобой, я могу понять. Но что ты сделала? Что ты смогла исправить? Всё это уже дела минувших дней, тем более дней чёрных, во время Мора все были…

— Я заставила их заплатить. За свою наивность, — губы Солоны изогнулись в злой усмешке. — И не будем об этом более. Договорились?

— Не будем, — согласилась Хоук. — Но все знают тебя, как Героиню Ферелдена, а я вижу перед собой зарвавшуюся магичку, неизвестно каким образом получившую свободу.

— То есть до вас слухи ещё не дошли, — рассмеялась Солона.— Известно, каким способом, малютка Мари. Миром правят мужчины, миром правят короли. Но находятся те женщины, которые способны управлять королями. Если тебя так уж интересует, как я получила свою свободу, то вот мой ответ — через постель. Я добилась своей свободы через постель. А ещё с помощью тёмных ритуалов и тёмной магии, запрещённой Церковью. Ну и ещё я убила двух драконов, которых не видели в Ферелдене с тех пор, как Логейн Мак-Тир увидел дракона перед битвой на реке Дейн. Вот как я добилась своей Свободы.

— Убить Дракона, что может быть проще? — улыбнулась Хоук. — Значит моя кузина — маг, использующий запретный заклинания и Женщина-Несущая-Смерть-Драконам?

Амелл лишь слегка повернула голову, опережая во время ходьбы Мариан.
— Как же быстро меняется твоё настроение. Минуту назад ты меня оскорбляла, а теперь придумываешь смешные прозвища. Ты Хоук. От Амеллов в тебе нет и малой толики.

— Спасибо за комплимент, — шутливо поклонилась разбойница, остановившись на мгновение. — Мы уже близко кстати.

***

— Конечно риск того, что я напьюсь, очень мал. Ведь меня учил пить гном. Но всё же, если твои друзья не придут в ближайшее время, я затяну «Песнь Света» в пахабном варианте. А у меня ещё и голоса нет, так что… — осторожно произнесла Амелл, оглядывая «Висельник». — И вообще-то это очень странное заведение. И тут есть… косситы.

— Кунари, — поправила её Мариан, заказывая ещё одну кружку эля.

— Это — косситы. Их оружие небрежно лежит в сторонке, они прислонились к стене, стоят в расслабленной позе. Воины Кун никогда не позволят себе… подобного, — возразила Солона.

— А какая по большому счёту разница? — удивилась разбойница неспешно потягивая алкоголь.

— Это как разница между луком и арбалетом. Стреляют вроде похожими боеприпасами, но одно другим не заменишь. И они далеко не одно и то же. Косситы — те отреклись от Кун, веры Кунари. Во многом, кроме внешности, они становятся похожи на людей. Могу стать продажными, лживыми, иногда трусливыми. Становятся не тем, кем им «предназначили быть», а к примеру воин может стать землепашцем или же кузнецом, а может даже и персоной продающей свою любовь… когда-нибудь твоя кузина расскажет тебе увлекательную историю о сюрпризе в одном из Борделей Денерима… Кунари же всегда следует той роли в своей жизни, что им предназначили, стараясь стать полезным членом общества и они сражаются до последнего бойца. Среди людей нечасто встретишь подобное. Точнее я не встречала подобного нигде и никогда. С самого предательства Логейна Мак-Тира под Остагаром.

— Возможно, ты просто мало видела, — улыбнулась Мариан. Вообще, рядом с кузиной ей постоянно хотелось улыбаться. Хоук Амелл казалась вечно хмурой букой и хотелось её развеселить, к сожалению, все подколки разбойницы оборачивались лишь неудачей.

— Хоук, а мы пришли! — пиратка воткнула кинжал в деревянную поверхность стола, за которым сидели разбойница и чародейка.

Амелл от неожиданности подскочила на месте, опрокинув стул:
— Ты! Изабелла! — зло прошипела. — Это ты украла в том борделе мои деньги… сто пятнадцать золотых!

Мариан удивлённо перевела взгляд на Изабеллу:
— Вы знакомы?

— О, привет, красавица! — та чарующе улыбнулась. — Ну, это же была достойная плата за замечательную ночь?

— Это. Были. Мои. Деньги! Генлок бы тебя побрал! Ты забрала у меня всё то, что я заработала за год, на что я планировала подкупать баннов на Собрании… ты, огра тебе в глотку, порушила все мои планы и заставила меня унижаться перед лордами…

— Да ладно тебе, пташка, — Иза чарующе улыбнулась, сразу стало ясно, у кого Мариан «переняла эту улыбочку». — Нам же было хорошо вместе. Я просто взяла у тебя пару блестящих монеток. Это не так уж и много, ты бы заработала ещё.

— Ривейни, расскажешь нам поподробнее о ваших приключениях? Это будет замечательная байка в дополнении о Хоук, — в таверне показался и Варрик.

— Мы поговорим обо всём боже, — раздражённо сказала чародейка. — Скоро и я, и сестра напьёмся в стельку. Не лучше будет нам отправиться туда, куда мы собиралась?

— Так это твоя вторая сестра, Хоук? — спросил гном у разбойницы, когда они выходили из таверны. Опережая их, Изабелла и Солона оказались далеко впереди, и у друзей выдалась возможность перекинуться парой слов. — И почему же ты нам не рассказывала о ней? Это могло бы стать интересной…

— Не спрашивай ни о чём, Варрик. Ни. Слова.

Chapter III. Wounded Coast.

Изабелла мастерски отвлекала на себя бандитов, пока Варрик и Хоук отстреливали их из-за укрытия. Солона же пускала сгустки волшебной энергии и иногда замораживала песок под ногами врагов, Мариан казалось забавным их крики когда скользят по льду и просто падают — открытые для удара, Изе ничто не мешало попросту их прикончить.

— Почему почти все здесь носят лоскутно-тканевые так называемые «доспехи»? — негодовала Амелл. — У вас тут что — одни дураки живут? Посмотрела бы я на Вольную Марку, охваченную Мором…

— Это нам же на пользу, — улыбнулась Хоук. — И я бы не хотела, чтобы Мор пришёл в Киркволл, мне вполне хватило Лотеринга.

— Пускай стрелу, — неожиданно сказала чародейка. — Четверо окружили твою пиратку. Время ей помочь. Надеюсь она достаточно ловка, чтобы увернуться… Пускай стрелу, я сказала! — достаточно громко произнесла Солона, из-за чего один из бандитов увидел её и обернулся к ней.

Мариан натянула тетиву до предела и выпустила стрелу, пара движение посохом — Амелл выпускает небольшой огненный шар. Пламя настигает стрелу, и она загорается, сначала сгорает оперение, потом начинает исчезать и древко и тут, почти в последний момент и орудие настигает цель. Разбойник вскрикнул и упал, завыв нечеловеческим голосом. Изабелла метнула в него один из кинжалов, если, не прекращая его мучения, то приближая их конец. Таким образом они поразили и всех остальных.

— Что ты сделала? — почти шёпотом спрашивает Хоук.

— Ты знаешь каково, когда в тебя впивается раскалённая стрела? Тем более, летевшая на огромной скорости? Попробуй как-нибудь — поймёшь. Наконечник входит глубоко и эти ощущения словно выворачивают тебя наизнанку. Если наконечник и возможно извлечь — со сгоревшим древком это не так просто — за эти последует огромная кровопотеря. Без толкового лекаря, которого у них нет, раненому не выжить. Если бы я лучше рассчитала силу, а ты лучше стреляла…

— Я стреляю лучше всех в Киркволле! — вспыхнула Мариан.

— Даже послушница церкви и сын изменника стреляет лучше тебя! — рявкнула чародейка. — Если бы ты стреляла лучше, стрела бы долетела до него горящей! Он бы начал паниковать, наверняка столкнулся бы с другим, поджигая его…

— Где этому научилась? — бесцеремонно перебила её разбойница. Хоук была готова с упоением слушать кузину, ведь как оказалось её опыт в битвах был куда богаче.

— Спасая одну захудалую страну от порождений тьмы, — усмехнулась Солона. — Моя знакомая очень хорошо стреляла из лука. Так ловко, что могла попасть медведю в глаз со ста метров. В Бресилианском лесу нам подарили колчан восхитительных стрел. Они горели, но не сгорали. Представляешь? Цель начинала воспламеняться, а стрела всё горела и горела в теле человека. На три вещи можно смотреть вечно — на огонь, на воду и на смерть врага. Это было два в одном, чарующе, пугающе, незабываемо. Но скоро стрелы закончились, а недругов только прибавилось. Пришлось искать новые способы «воспламенения» стрел. Мы пару раз пытались их заморозить, но корочка льда, покрывающая древко, делает его слишком тяжёлым, и стрелу тянет вниз.

— Ты обязана провести мне с Себастьяном краткий ликбез на эту тему, — попросила Мариан.

— Всё что угодно, для малютки Мари, — протянула Амелл.


— Надо же кто-то умеет быть нежным, когда захочет, — фыркнула Изабелла, пытаясь стереть кровь бандитов со щеки.

— Да ты как-никак ревнуешь, Ривейни? — улыбнулся Варрик.

— Ещё чего. Просто эта магичка странная. Я как-нибудь тебе всё расскажу. Ты поймёшь тогда, почему я переживаю за Мариан.

— Буду ждать с нетерпением, Ривейни. Потому что Хоук отказалась комментировать что-либо по поводу своего родства с Героиней Ферелдена.

— Я уверена, тебе будет, что рассказать.

Изабелла недовольно посмотрела на удаляющихся от них Солону и Мариан. Хоук пыталась шутить, Солона лишь равнодушно фыркнула, выражая недовольство. Если Солона и согласиться помогать Мариан, ничем хорошим это не обернётся. Хотя бы из-за рыцаря-командора Мередит. Ведь рыцарь-командор так не любит свободных магов.

***

— Кунари, угнетённые маги, недалёкий наместник… — бормотала чародейка, шагая по улицам Верхнего города рядом с Мариан. — Мы стоим над пропастью грядущего. Мир ждёт своего часа, чтобы рухнуть в бездну. И когда этот миг настанет…

— Не бойся и прыгай, — завершила Мариан. — Я слышала это от одной старой женщины, именно она спасла нас в Лотеринге.

— Не бойся и воспари над этой бездной, — покачала головой Солона. — У меня со старой Флемет разные понятия о том, что надо делать в случае если «разверзнуться небеса и Создатель обрушит на нас свой гнев»… Поверь «в случае пожара — горите» не самая лучшая тактика, которою можно использовать. И уж тем более такая стратегия губительная во время войны… А этот город — он стоит на краю бездны. Лучше бы тебе уговорить Бетани и монну Лиандру бежать. Этот город не принесёт вам ничего хорошего. Кстати, ты обещала мне рассказать про кунари, которые обосновались здесь.

— Откуда ты знаешь Флемет? И почему ты считаешь, что Кирквол…

— Откуда, что, почему и как. Мариан, ты словно неразумное дитя! — зло оборвала её Амелл. — Я просила тебя рассказать тебя про кунари, потому что хочу уберечь вас и жителей этого города от надвигающейся опасности. Я видела лишь косситов, но ты говорила, что здесь есть и те, кто следует Кун. Как долго они здесь находятся?

— Уже несколько лет…

— Несколько лет? — удивилась Солона. — Мариан, чего они ждут?

— Ну, их э… предводитель сказал, что их корабль разбилась, они ждут новый и… — Хоук действительно не понимала, почему кузина так обеспокоена. Ещё наместник нервничал и что-то бормотал, но ведь Аришок совсем не собирался что-либо предпринимать.

— Несколько лет? — повысила голос чародейка. — Запомни, малютка Мари, люди Кун никогда не сидят на месте просто так. Их корабль с Сегерона давно должен был сюда прибыть, я знаю… Они чего-то ждут. Несколько лет на одном месте…

— Сол-Сол расслабься, у них просто задержался корабль. Скоро они наверняка уедут. Давай лучше я познакомлю тебя с моими друзьями за кружкой эля. Ты сразу забудешь все свои…

— Ты обещала меня навести на людей, которые хоть отдалённо напоминают воинов и могут стать рекрутами. Мне нужны воины, а не твои друзья-разбойники сомнительной репутации. Я приехала сюда по делам ордена, а не для того, чтобы напиваться в кабаках! И чёрт возьми, я даже вмешиваюсь в то, что меня не касается! — перебила её Амелл.

— Эй, твоя работа подождёт, — Мариан панибратски приобняла Солону за плечи. — Твой приезд в Киркволл прошёл слегка не так как ты ожидала, но я покажу тебе этот прекрасный город во всей красе. Ты ни на минуту не пожалеешь, что о своей «Отлучке по делам Стражей»!

— Во сколько? — пряча лицо в ладонях, устало спросила чародейка.

— После того, как проведут вечернюю службу в Церкви. В Висельнике.

***

— А потом Иза прихватила мой кошелёк и сбежала… хм, Изабелла, а куда ты сбежала? — спросила чародейка.

Уже несколько часов огромной компанией сидели в таверне. Амелл успела изрядно набраться, как и все присутствующие здесь, кроме Мерриль и Андерса. Долийка пила воду с лимоном, так как тяжело было представить, что эта милая эльфийка пьёт что-то крепче… воды, а магу не позволял Справедливость.

— Да сюда и сбежала, на корабле, который разбился, — рассмеялась Изабелла.

— Это карма, — заключила чародейка. — За карму! — она подняла кружку, произнося тост.

Варрик усмехнулся, обращаясь к разбойнице:
— Хоук, похоже, твоя сестра и гнома перепьёт.

— Солона и перепила, — вмешался Андерс. — В Башне Бдения она поспорила с нашим знакомым Огреном. Ей надоело, что он постоянно в подпитии, и она заключила пари — если перепьёт его, он будет тянуться к выпивке только по праздникам…

— Я уехала, у него сейчас такой «праздник». Будем все вместе выводить, — вздохнула Солона. — Мне безумно понравилось в вашей компании, но мне пора. Себастиан, Мариан, лекцию вам и Мерриль по поводу горящих стрел я проведу завтра. Думаю, вы очень способные, — чародейка зевнула и встала из-за стола.

— Эй, я с тобой, мне всё равно до «Цветущей Розы», — ободряюще улыбнулся Андерс. — Меня попросили осмотреть нескольких девушек из заведения.

— Безотказный и добродетельный целитель, как и в старые-добрые времена, — фыркнула Солона. — Пойдём… Мариан, ты с нами? Или на эту ночь снова останешься в Висельнике.

— Нет, сегодня не останусь, — ответила разбойница, тоже собираясь уйти. — До завтрашнего дня. Надо будет завтра подробнее расспросить Авелин о том, осуществили ли мы её замысел. Я хочу, наконец, чтобы у неё прекратили нервные срывы из-за того, что у неё мужчины под боком нет.

— Да ладно, — ухмыльнулась Изабелла. — Я всё равно думаю, что она так и останется непробиваемым — леди командором. Значит мы вчера устраивали личную жизнь нашего «тарана»…

— Иза! — хмуро уставилась на неё Мариан.

— А что я такого сказала? — пожала плечами пиратка.

— Неважно. Нам уже пора, — устало сказала Хоук.

— Не переживай, Ривейни. Похоже, плохое настроение передаётся по наследству, — подбодрил Изабеллу Варрик.

***

— Андерс, тебе бы следовало рассказать мне о том, что в вашем городе целый отряд Кунари, — рассерженно укорила мага Амелл, когда они шли к цветущей Розе вместе.

— Что стало с сером Ланселапом? — вместо ответа спросил Андерс.

— Так это тот самый сер Ланселап! — подала голос Хоук. — Я не думала, что именно ты подарила его Андерсу. Это было наверняка очень ми…

— Я нашла этого кота во дворе. Просто кроме Андерса мне некому было его спихнуть. А раз уж он пережил нападение Порождений Тьмы, погибать от голода и холода — было бы очень обидно, как мне кажется. Вот я и отдала его. Сейчас за ним присматривает Сигрун. Она, кстати, так и не ушла назад в Легион Мёртвых. Если тебя вообще интересует, что случилось с теми, кого ты когда-то называл друзьями.

Маг замолчал. Мариан не знала, что чувствует её кузина и Андерс. Не понимала, какое общее прошлое их объединяло. И это путало все её мысли. Ведь Солона казалась странной связующей ниточкой между многими её друзьями. Она знала их тогда, когда сама Хоук только осваивалась в Киркволле. Когда Солона и Андерс воевали с Порождениями Тьмы, она помогала провезти контрабанду в город и пользовалась низменными методами, чтобы получить своё, чтобы выжить. А кузина… была другая. Угрюмая и воинственная, она могла перепить гнома и…

Поток мыслей Мариан о Солоне прервали неожиданные прохожие.

В одном из переулков и встретился небольшой отряд храмовников. Среди них был рыцарь-капитан Каллен и рыцарь-командор Мередит.

Андерс совсем не походил на мага в своей обычной одежде — просторной рубашке и штанах, скорее крестьянин, нежели беглый маг. Но вот Амелл не на секунду не расставалась со своим посохом. Но ведь храмовники были в курсе, что она — Серый Страж, значит они не опасны для неё…

Посох выпал из рук чародейки, она склонилась, чтобы поднять его. Как же ей хотелось, чтобы они просто прошли мимо, не заметили…

— Страж-командор, — над ухом раздался властный голос Мередит. — Разве вы не должны были вернуться в Амарантайн?

Солона бросила на храмовницу нервный взгляд:
— Я нахожусь в Вольной Марке по делам Ордена и пробуду здесь столько, сколько потребуется.

— В любом случае, очень радостно видеть в наших краях сознательного мага. Который понимает всю опасность этого проклятия Создателя. Только лучше было бы, если вы и ваш знакомый-отступник тоже присоединились к вашим собратьям в Ферелденском Круге. Я приношу вам благодарность за всё совершённое вами, — отчеканила Мередит.

Хоук мельком заметила, как у Солоны задрожали руки.

Кален слегка кивнул Мариан:
— Доброго вам вечера, монна Хоук, — Амелл и Андерса просто проигнорировал.

Они отправились дальше, оставив разбойницу в замешательстве. Она удивленно обернулась к Андерсу, который гневно сжал кулаки, казалось, что вот-вот Справедливость вырвется на свободу. Посмотрев на кузину, она увидела, что её лицо сделалось мертвенно бледным, а глаза «пустыми».

— О чём говорила командор Мередит? Что она имела в виду? Сол-Сол?..

— Мариан, тебе пора домой. А нам с Андерсом по делам, — осипшим голосом сказала магесса.

— Но…

— Я сказала, что тебе пора домой! Непослушное ты дитя! — зло бросила девушка. Совсем как много лет назад…

— Хоук, я расскажу тебе всё как-нибудь потом, — слегка прикрыв глаза и покачиваясь на месте, сказал Андерс.

— Ты ей не расскажешь, — перебила его Солона. — Ни ей! Никому!

Сейчас магесса напоминала эгоистичного ребёнка-подростка, которым Мариан её помнила. В глаза плясали зловещие огоньки, губы были сжаты в плотную линию. Впрочем, скоро спокойное выражение лица сменилось гримасой ярости. Девушка круто развернулась и быстрым шагом стала удаляться от компании.

— Может, действительно было лучше, сели мы бы оказались там вместе со всеми, — равнодушно пожал плечами Андерс. — Удачи, Хоук.

Он тоже медленно побрёл в сторону «Цветущей Розы».

И Мариан опять осталась одна. Так ведь так было всегда. В конце концов, какой бы весёлой, жизнерадостной и открытой она не была, её всё равно оставляют в одиночестве.

Chapter IV. The Regret

На постели лежал эльф. До неприличия красивый, особенно когда он был озарён лучами утреннего солнца. Таких красавцев в «Цветущей Розе» было несчётное множество, но, ни один из них надолго в постели Амелл не задерживался. За две недели пребывания в Вольной Марке в постели женщины побывало восемь мужчин, но ни один из них не задерживался там надолго. Чародейка всегда платила звонкой монетой за услуги и обычно оставляла приличную сумму лично для того, кто продаёт свою любовь. Работники Цветущей Розы узнали об этом и каждый хотел попасть в покои к «щедрой монне».

— Неужели вы не хотите воспользоваться тем, что купили? Ночь прошла, а просидели у окна. Наверняка вас что-то тревожит, я помог бы вам снять напряжение… — мужчина почти мурчал, когда произносил это. Он приглашающим жестом похлопал по месту на кровати рядом с собой.

— Твои деньги лежат на столе. Десять золотых. Впятеро раз больше того, что за тебя запросили, — холодно отозвалась Солона. — Будь так добр, помоги мне сделать причёску. Не думаю, что вас обучают этому, но всё же…

Эльф подошёл к чародейке, которая стояла напротив зеркала. Девушка протянула ему сетку для волос, украшенную жемчужинами, вместо того чтобы взять сетку, мужчина начал аккуратно расстёгивать её платье. Солона зашипела и повернулась лицом к эльфу.

— Я. Сказала. Помоги. Мне. С. Причёской.

— Монна не в настроении? — ухмыльнувшись, спросил он. — Я уверяю, вам понравится. Ни один клиент не уходил от меня недовольным.

— Если ты сейчас же не сделаешь то, о чём я тебя попросила, я заявлю твоей хозяйке о том, что ты ничего не смог. Как думаешь, что с тобой станет? — слегка сжав кулаки, спросила Амелл.

— Как жаль, как жаль… — притворно вздохнул он, разворачивая девушку обратно к зеркалу, возвращая застёжки в их исконное положение. — У монны есть богатые друзья, раз дарят ей украшения с таким жемчугом.

— У монны много таких побрякушек, — прикрывая глаза, отвечает она. — Благо знатные лорды щедро наградили монну за царапины и ссадины, за шрамы и увечья, за потерянных друзей и растоптанную честь. Монна многое пережила и вот её награда — сундук блестящих украшений, которые монне-чародейке к генлоку не сдались, — порывисто, с придыхание, отвечает она. Во взгляде промелькнули яростные огоньки. — А ещё монне дарили много красивых одежд и приглашали на приёмы. А ей бы вернуться назад, на Глубинные тропы, да раскидывать порождения тьмы…

— Это из-за сражений у вас такой шрам на шее? Ощущение, что вам словно голову отрубить пытались.

— Не твоё дело, — спокойно отмахнулась Амелл, когда он, наконец, помог ей уложить волосы под сетку. Девушка, не попрощавшись. Вышла из комнаты и спустилась вниз по ступеням в главный зал Цветущей розы.

Хозяйка заведения, изобразив приветливую улыбку, спросила у магессы:
— Сегодня мне вновь готовить для вас комнату?

— Благодарю, но нет, вам больше не придётся искать мне смазливых мальчиков, — магесса фыркнула. Пожалуй, этот бордель порядком ей опостылел.

— Но куда же вы теперь, монна? — мягко спросила женщина. — Здесь вы всегда находили утешения в объятиях мужчины, а так же постель и пищу… хотя обычно, мы редко предоставляю подобные услуги, мы делали для вас исключения…

— Вы делали исключение мне потому, что я платила вам за одну шлюху на ночь столько, сколько она заработала бы вам с месяц, — огрызнулась Солона. — Я уже нашла таверну, в которой смогу остановиться. Скоро сюда прийдёт мальчик-слуга, он и отнесёт мои вещи туда. Благо, их не так уж и много. Сейчас я направляюсь в Церковь, что находится в Верхнем городе…. Из публичного дома сразу в Церковь. Есть в это какая-то ирония…

— Вы говорите в точности, как ваша кузина Хоук.

— Значит, все уже наслышаны о нашем родстве, — ничуть не удивилась Солона. — Может оно и к лучшему.

— Она тогда шла из нашего заведения вместе с Себастьяном Ваэлем. Знали бы вы, как этот душка стеснялся…

— Да я смотрю, вы падки на сыновей знатных домов, — ухмыльнулась Солона.

— Отпустите этот грешок старой женщине.

— Попросите у забывшего нас Создателя прощения, монна. Пусть ваша «Роза» цветет и радует усталых путников ещё много лет!

Уж что-то, а говорить пафосные речи и напутствия за годы странствий и выступления перед баннами она научилась.

***

Хоук в окровавленной броне даже не привыкала внимания. Жители Верхнего города даже не оборачивались на девушку с пятнами крови на удобном лёгком доспехе, с всклоченными короткими волосами и рассеянным взглядом. Мариан Хоук, или же известная здесь больше под фамилией Амелл, всегда была перепачкана в крови. И, похоже, горожане давно смирились с этим, ведь если что — бежать со своей проблемой придётся именно к Мариан. Так зачем же возмущаться из-за неподобающего вида монны?..

— Эй, девушка, с вами всё в порядке? — спросила разбойница, одёргивая женщину, стоявшую в пол оборота. В руках она держала скомканную жемчужную сетку для волос. — Сол-Сол?! — слегка удивлённо произносит Хоук.

Солона оборачивается к ней, и Мариан готова в ужасе сбежать от неё. Глаза… такие пустые.

— Знаешь, я ведь выучила всю «Песнь Света» наизусть, — почему-то сказала она. — И после окончания Мора достаточно большая часть из казны Стражей, уходила на содержание приютов и домов призрения. Хотя по идее, это было в моей компетенции… Но всё равно, все они верят им. А может это и правильно. Ведь историю всегда пишут выжившие.

— Сол, по-моему ты просто перегрелась под Киркволльским солнышком, раз даже толком объяснить ничего не можешь, — улыбнулась Хоук, похлопав кузину по плечу.

— Меня преподобная мать Эльтина выгнала меня из Церкви, — коротко объяснила Амелл.

— Я смотрю ты совсем сбрендила со своей скверной. Не то, чтобы я очень верующая, но насколько я знаю — Эльтина принимает всех. Нищих и богатых, убогих, старых и молодых, крестьян и знатных лордов. Не может быть такого, чтобы она тебя прогнала. Себастьян о ней так отзывался… — Мариан нахмурилась.

— Она сказала, что таким, как я, там нет места.

— Вообще, может потому, что ты — маг, но… А где тебе тогда место? — удивилась разбойница.

— Видимо в «Висельнике», в котором я уже сняла комнату, — ответила Солона.

— Зачем тебе останавливаться в гостинице, если у тебя есть здесь семья, а у семьи есть дом?

— Но у меня здесь нет семьи, — возразила чародейка.

— Ты Амелл. Значит, точно уж приходишься родственницей моей матушке, — Хоук улыбнулась.

— Монне Амелл я уж точно не хочу быть ни племянницей, ни напоминанием о её сестре, ни вообще кем-либо, — слегка раздраженно ответила девушка.

— Двери поместья Амеллов всегда открыты для тебя. Не важно, считаешь ли ты себя родственницей моей матушки или нет, но ты навсегда останешься моей сестрой.

— Ты всё такая же наивная малютка Мари, — Солона даже попыталась выдавить из себя улыбку.

— Только вот косы обрезала, — захохотала разбойница.

Chapter V. Family

— Интересно, — ухмыльнулась магесса, захлопнув одну из книг, в которой была куча не скрепленных между собой бумажек. — Манифесты Андерса?

Хоук, перегнувшись через спинку кресла Солоны, успела мельком глянуть на книгу. На лице разбойницы появилась искренняя улыбка:
— Ну, ты ещё матушкино чтиво не видела. Она недавно нашла «50 оттенков Серых Стражей» и зачитывается им. Я смеялась и плакала, прочитав пару страниц. А манифесты… ну они хотя бы забавные и не такие бредовые.

— «Забавные», — передразнила её Амелл. — Ты словно малое дитя, тебя всегда всё забавно. Этими бумажками Андерс хочет устроить самую настоящую революцию в Киркволле, разве ты не понимаешь? Я, помнится, терпела это до поры до времени, ещё в Амарантайне… Но вот потом, городские стражники нашли труп хамовника. Он был словно распят, его конечности прибили гвоздями к стене рядом с Башней Бдения. Хотя он был трупом лишь отчасти… когда его сняли со стены, нашим целителям так и не удалось его спасти. Но самое интересное, что рядом с ним, на стене, кровью было написано: “Мы рождены свободными. И больше эту свободу у нас не отнимут”. Мариан, мы — маги опасные существа, и я никогда не осуждала храмовников за то, что они отчасти ограничивают нашу свободу, хотя могли бы делать это менее жестоким способом, используя при этом другие методы, но… Они всё делают правильно. Они защищают других от магов, и самих магов от их губительной силы. Малютка Мари, ты же знаешь, что сейчас происходит в империи Тевинтер.

— Фенрис — беглый раб, его хозяином был маг из Тевинтера, — печально кивнула головой Хоук. — Он рассказывал мне об их мироустройстве. Когда-то я подумывала, что нам с Бетани лучше бежать туда. Ведь она — маг…

— Теперь Андерс хочет сделать Киркволл второй империей Тевинтер, — вздохнула Солона. — Именно поэтому, я была даже отчасти рада, когда он сбежал. Мариан, он — опасен. И это поначалу его манифесты кажутся пустой чепухой, но потом, как знать, к чему они приведут… возможно ваша храмовница Мередит была права и на счёт меня…

— В чём права? — отозвалась Мариан. Андерс всё же был ей другом, да она не поощряла его революционные действия и вовсе не стремилась к той цели, которую одобрял он, но всё же он не был ей чужим, и слышать такое про него так было неприятно.

— Неважно, — снова отмахнулась Солона.

— Ты никогда не любишь рассказывать о временах, когда побеждала Мор, — опять по-детски надулась Мариан.

Только здесь, рядом с кузиной она чувствовала себя действительно ребёнком. Мариан всегда была старшей. Мариан ухаживала за двойняшками, она же их защищала от соседских мальчишек и девчонок, которые задирали её младшеньких. Она впервые перематывала обожжённую руку Бетани, когда та открыла магический дар. Хоук же пришлось обрабатывать раны Карвера, когда он впервые подрался с соседским мальчуганом. И будучи старшей сестрой, ей пришлось рассказывать как мальчики могут понравиться девочкам, когда её брат впервые влюбился. Но вот Солона… она была у них лишь однажды, когда она, со своей матерью Ревкой бежала через Лотеринг и пробыли они там не больше двух недель. Амелл, на три года старше самой разбойницы и тогда она казалась ей взрослой и уже состоявшейся девушкой. Когда Солона появилась, она сразу же взяла на себя обязанности старшей сестры и… матери. Вечерами, на большой деревянной кровати, покрытой кучей тюфяков, она сначала расчёсывала волосы Бетани и Мариан, готовя их ко сну, а потом к ним приходил Карвер и кузина рассказывала им сказки. Всегда о драконах и славных королях. Эти сказки были до ужаса банальны, но не было для Мариан ничего дороже, чем эти повторяющиеся и однотипные истории, которые рассказывала ей сестра. Но однажды утром, Солоны попросту не оказалось в доме Хоуков, как и её матери. Лиандра даже не ответила на вопросы дочери… Хоук тогда хотелось плакать. Всё же она была ребёнком, а детям такие чувства позволительны. Пусть они даже и старшие сёстры.

— Никто не любит вспоминать о войне, — тихо ответила магесса. — Вспоминать лица людей, у которых я забрала жизнь, порой бывает мучительно больно.

— Людей? — переспросила девушка.

— К сожалению, я убивала не только порождений тьмы. Были и те, кому я и король Ферелдена только мешали. Были те, кто просто хотел обчистить наши карманы… Среди них были и люди, и эльфы, и гномы, и даже парочка косситов, — пожала плечами Солона.

— Кунари, ты убивала кунари? — в голосе разбойницы было неподдельное удивление. — Нет, то есть я тоже, но всё же… Не думаю, что Аришоку это понравится.

— Я убивала косситов, — снова поправила её кузина. — Косситы — ничто для людей Кун. Ваш Аришок не будет в бешенстве, можешь не беспокоиться.

— Вот давай ты ему сама об этом скажешь. Хорошо? — пробурчала Хоук.

— Как только ты отправишься в лагерь, я сразу пойду с тобой, — согласилась Солона. — Ты думаешь монна Лиандра очень недовольна моим присутствием? — пробормотала она.

— Ты — часть нашей семьи, — возразила Мариан. — Она не может быть против.

— Как знать, как знать, — задумчиво произнесла магесса.

***

Случай попасть в лагерь кунари им выдался достаточно скоро, благодаря наместнику Думару. Когда они подошли, Изабелла неожиданно вспомнила, что у неё есть дела в порту, зато Фенрис остался вместе с Солоной и Мариан.

Аришок встретил их не лучшим образом, увидев посох в руках Амелл.
— Хоук, базалит-ан, почему ты ведёшь с собой сааребаса? Или же ты… её арваарад? Это достойное дело, вести и контролировать зло.

— Зло само может за себя говорить! — отозвалась Солона. — И кто из нас двоих ведомый, а кто ведущий — ещё вопрос.

— Бас-сааребас следовало бы зашить рот, — ответил Аришок.

— «Бас»! — возмутила девушка. — Некогда один из вас назвал меня «кадан», близкой сердцу. Для людей, что остались за воротами вашего лагеря, я — Кунарон вель. Я знаю, что ваши герои не остаются в живых, но если бы всё было наоборот, разве Аришок не выслушал бы его? — магесса на мгновение замолкла ожидания реакции военного предводителя кунари. — Почему же сейчас я должна слышать от вас обвинения?

— Зачем ты пришла сюда, сааребас? — не похоже, чтобы слова Амелл сильно изменили мнение Аришока.

— Моя кузина рассказал мне о том, что вы ждёте корабль, который отвёз бы вас на родину. Я хочу помочь вам с этим нелёгким делом, — пояснила чародейка. — Я способна нанять вам корабль, который доставит всех вас в Пар-Воллен за минимальное время

— Пока мы не найдём священную реликвию, нам нет дороги домой, — ответил он.

Солона застыла на месте, потом с трудом проговаривая слова, ответила:
— В таком случае, ничем не могу помочь, — чародейка резко развернулась и вязла Хоук за локоть. — Уходим. И быстро, — шепнула она, буквально волоком уводя сестру за собой. Фенрис молча последовал за ними.

— Ты мне даже слова не даёшь сказать, — прошипела Мариан.

— Я знаю кунари дольше тебя, вот что тебе следует знать сейчас — этот город в опасности, — тихо ответила Солона. — А возможно и ты тоже. А ты… моя семья. Мы должны найти реликвию, выбора у нас нет. Мариан, вот она — пропасть. И мы не должны упасть. Не будем же плясать по дудку старой Флемет…

***

Шлёпая мокрыми и босыми ногами по полу, Солона наспех закрепила полотенце на груди, чтобы оно не упало. Но кажется, когда шла, перепутала комнаты.

— Сол-Сол? — удивленно спросила Хоук, поднимаясь с кровати. — Кажется, ты ошиблась… твоя комната по соседству.

Чародейка слегка удивленно склонила голову:
— А, да, прости. Видимо я действительно задумалась.

— Если уж зашла ко мне, то оставайся. Можем поговорить, как в старые добрые времена, — улыбнулась Мариан. Она подошла к комоду, стоявшему в комнате, и достала из него один из своих домашних нарядов. — У нас с тобой вроде один размер. Так что держи.

Солона протянула руку, неловко забирая одежду и накидывая на себя это подобие халата, она бросила полотенце на кровать.

— Мари, я должна забрать тебя. Тебя и Бетани. Использовать право призыва, сделать всё что угодно, но забрать вас из этого города.

— Но если мы найдём реликвию, которую хотят кунари — всё будет хорошо, — возразила Хоук. — Мы и не такое распутывали, в конце концов.

— Но мы не найдём эту реликвию, — возразила Амелл. У неё так легко вырывалось это «мы». За время пребывания в Киркволле она успела привязать ко многим здесь… и к Хоук особенно. — Единственное, что я могу сделать — это забрать тебя, Бетани и уехать из Киркволла, из Вольной Марки. Потому что скоро этот город будет охвачен огнём, а следом за ним — и вся страна.

— А ты уверена, что Мередит позволит тебе забрать Бетани из круга? — переспросила Мариан. — Она может тебя и уважает, за твоего грифона на этой робе, что ты носишь, но Первый Чародей Орсино похоже тебя ненавидит.

— Это неважно, я использую право Призыва. Он не сможет воспротивиться.

— Но почему? Почему он ненавидит тебя?

— Да имеет ли это вообще какое-то значение, если кто-то меня ненавидит! — рявкнула Солона. — Ты — моя семья. И только твоё мнение имеет хоть какое-то значение. На остальных мне глубоко плевать.

— Но мне не плевать! — возразила разбойница, кулаки непроизвольно сжались.

— Он ненавидит меня за то, что я сделала! За то, что сейчас его ученики находятся под присмотром сумасшедшего ублюдка, зависимого от лириума! Сейчас они все находятся под присмотром хармовника, который не дрогнув убьёт ребёнка, десятки, сотни детей, лишь заподозрив их в магии крови! И ты должна меня ненавидеть за то, что твоя сестра сейчас рядом с ним! — зло выкрикнула чародейка. — Это ты хотела знать.

— Сол-Сол, о чём ты? — не поняла Хоук.

— Что ты знаешь об Уничтоженном Ферелденском Круге Магов? — уже тихо спросила Амелл. На лице её кузины отразилась смесь непонимания, раздражения и ярости. — Это я. Я посылала прошение о Праве Уничтожения. Я смотрела, как уничтожают тех, с кем я много лет обучалась магии, тех с кем каждый день разговаривала и кому улыбалась.

— Солона… — выдохнула Мариан. Разбойница порывисто обняла кузину.

— Рыцарь-капитан Каллен. Он соврал. Соврал мне. Он сказал, что если мы используем право Уничтожения они только казнят малефикаров. Он сказал, что остальных пощадят, что в башне будет мир… Они убили даже маленьких детей, кто лишь недавно приехал в башню. Тех, кто не захотел выходить их своих комнат они… они сожгли их там. Они поджигали двери и комнаты заполнялись едким дымом… там везде была кровь, крики, трупы… Это всё была моя вина, — магесса вцепилась в Мариан. — И Бетани, наша Бет, она там. И если, если что-нибудь случится… он убьёт её, Мариан. Он не пожалеет. Он никогда не поверет ей, никто из них, если хоть один раз она оступится. И всё это — моя вина.

— Не твоя вина. Это никогда не было твоей виной.

Чародейка подняла на неё глаза. Мариан казалось, что Солоне следовало бы плакать, но вместо этого в её глазах была холодная ненависть. И лишь где-то там, глубоко, за семь замками, было спрятано отчаяние.

— Потому что у меня ещё есть шанс исправить, — кивнула она.

— У всех нас есть второй шанс, — согласилась Мариан.

— Хоук… спасибо. За то, что не оставила меня, там. Правда спасибо, — чародейка легко поцеловала разбойницу. — Обычно так благодарят в Ферелдене, — она слегка усмехнулась.

— Жаль, что в Вольной Марке благодарят по-другому.

Солона подхватила полотенце с кровати и направилась к выходу из комнаты. Но Хоук её окликнула:
— Сол-Сол, ты не знаешь — Церковь сильно осуждает соблазнение собственной сестры?

Амелл обернулась:
— Кузины, Хоук. Кузины, — на лице девушки появилась странная, шальная улыбка. — Раз уж Создатель всё равно отвернулся от этого мира…

— В любом случае, мы всегда сможем забыть это, как страшный сон. Тебе ведь через неделю в Амарантайн, — Мариан потянулась к поясу халата Амелл. — И после сегодняшнего, мысль забрать Бетани и поехать с тобой к Стражам, не кажется мне такой уж бредовой, и вообще…

— Хоук, тебе лучше помолчать, — с придыхание ответила Солона, уже помогая Мариан раздеться. — И хотя бы сегодня я не буду видеть плохие сны.

Следующий поцелуй был удивительно тёплым и приятным. Солона вовсе не помнила свою ночь с Изабеллой, поскольку была пьяна в хлам. И тем страшнее было проводить ночь с Мариан, хотя Мариан вовсе не была её первой женщиной, как и Изабелла. Но всё же… соблазнение собственной кузины было удивительно странным и волнующим событием. И, пожалуй, в ту ночь им не удалось избавиться от неловкости. Но удалось в последующие.

@темы: фемслэш, м!Хоук, ж!Амелл, Secret Santa 2013/2014

---

Для Virann Askel

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Virann Askel
От:

Название: «Mistress»
Автор:  AWU
Пейринг: Алистер/ж!Сурана
Категория: гет
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (3 332 слова)
Предупреждение: OOC
Комментарий автора: Драма не драма, но я пытался и старался С Новым годом!

В дальней стране, укрытой зимою, ты краше весны и пьянее лета…
(с) Мельница — Королевна

Гвардейцы друг за другом ударяли в щиты, громко выкрикивая приветствия и тем самым сообщая всему замку о прибытии важного гостя:
— Страж-командор! Страж-командор!

Гул разносился по коридорам замка, слуги начали суетиться, королевская гвардия вытянулась по струнке, а советники и приближённые короля начали собираться в тронном зале, так как при прибытии такого гостя король Ферелдена всегда требовал их присутствия.

— Страж-командор Серых Стражей! Нерия Сурана! – прокричал мальчик-глашатай, хотя это уже и не требовалось.

Невысокая эльфийка вихрем ворвалась в тронный зал, и казалось, что будь её воля, она бы разнесла здесь всё до самого основания здания. Непослушная копна волос «торчала» во все стороны, как у какой-нибудь блаженной с одной из грязных улочек Денерима, взгляд у девушки метал молнии, губы изогнулись в злом оскале.

Синяя роба сидела на её фигуре, странно перекосившись на бок, сапоги были в пыли, а кожаные штаны под робой были стёрты. Из-за быстрой езды девушка порядком испортила свою одежду, но её дело действительно не терпело отлагательств, именно поэтому она доскакала из Амарантайна в Денерим меньше, чем за неделю.

Приветствовать её вышла королевская чета. Анора и Алистер стояли на возвышении, в окружении приближённых лордов. Королева ограничилась приветствующим кивком, король же спустился по каменным ступеням и подошёл к Суране.

Взяв её хрупкую ладонь в свои руки, он нежно её поцеловал.

— Рады приветствовать вас, Страж-Командор, — сказал мужчина, смотря ей прямо в глаза. Казалось, ему доставляло удовольствие наблюдать за тем, как лицо Нерии искажает яростная гримаса.

— Бывший Страж-Командор. Вашими стараниями, король Алистер, — тихо шипит она, пытаясь незаметно убрать свою руку из его ладоней.

Теперь для него всё встаёт на свои места. Конечно же она в бешенстве, конечно же она не понимает, почему он вызвал её во дворец, она не понимает, почему он решил, что Натаниэль будет лучшим командором, чем Нерия… Ведь быть Серым Стражем – единственное, что умела эльфийка, другой жизни она себе и не представляла. А он – её король, просто так взял и отнял у неё всё, чем она жила.

— Зачем вы вызвали меня в столицу, ваши величества? – хмуро спросила Сурана. Ведь в послании, которое она получила, значились подписи королевской четы, а не одного короля. Хотя, в глубине души она подозревала, что подпись Аноры банально подделана. Ведь каждое письмо Алистера к ней было подписано и королём, и королевой, а чародейка крайне сомневалась, что Анора горела желанием читать и подписывать каждое послание мужа… Вероятнее всего, это кто-то делал за неё. А её разрешения не спрашивали вовсе.

Глупая, глупая королева. Хотела сделать марионеткой мужа, а вместо этого обвенчалась с кукловодом.

— Ваша помощь понадобилась при дворе, — уклончиво отвечает королева, неуверенно подав голос.

Как удивительно видеть женщину, которая не больше года назад была величественной, уверенной в себе правительницей. Как быстро ломаются эти слабые люди…

— Вам понадобилась помощь эльфийки-чародейки? Не смешите меня, — фыркнула она, и лорды опешили от такого фамильярного отношения к правящей чете. – Быстро рассказывайте, зачем меня вызвали в столицу, иначе я вернусь в Башню Бдения и неважно, в каком статусе – Командора или же помощницы кастелянши.

Королева обращается к приближённым:
— Благодарю вас, милорды, вы можете быть свободны. На сегодня с церемониями покончено.

— Я думаю, моя дражайшая супруга распорядится, чтобы вам отвели покои для почётных гостей. Мы будем ждать вас к праздничному ужину в вашу честь. А теперь вам следует оправиться и привести себя в порядок. До скорой встречи, Страж-Командор, — король видимо решил закончить приём важной гостьи и собирался удалиться вместе со своими лордами.

Но стоило ему развернуться, Сурана истошно завопила:
— Стоять на месте, Алистер Тейрин! Если вы, королевский… ублюдок, немедленно не обратите на меня своё царственное внимание, я сожгу этот дворец дотла вместе со всеми обитателями! – эхо её крика разнеслось по всему залу и заставило королевскую процессию остановиться.

Тогда она показалась Алистеру снова той неуверенной девчонкой, которую он увидел в Остагаре, маленький и неуверенной эльфийкой, которая чуть что – плакать, а в случае если не переспорит собеседника – начинает кричать. Глупый и наивный ребёнок. Неужели они оба были такими… детьми?

— Удачного дня вам, Страж, — с улыбкой сказал Король, развернулся и… ушёл.

Нерия так и осталась стоять в зале, напротив Аноры. Потерянная и напуганная.

Королева, точнее её бледный призрак, призрак её былого величия, плавно подошёл к ней:
— Пойдёмте, я покажу вам ваши покои, — говори она.

Стражница обиженно поджала губы, посмотрев на женщину:
— Вы издеваетесь? Неужели в вашем замке нет слуг? Зачем королеве сопровождать гостью, пусть и почётную?

— То, что мне предстоит с вами обсудить, не предназначается для посторонних ушей, — строго и даже чопорно произнесла королева.

Эльфийка следовала за ней, мимоходом рассматривая убранство коридоров. Сурана с грустью отметила, что было бы замечательно зайти в каждую дверь и рассмотреть комнаты. Там наверняка должны были быть ещё десятки и сотни гобеленов и картин, как в коридорах. На одних были изображены драконы, подобные тому побеждённому ими в походе за Урной Священного праха. На других был храбрый Логейн Мак-Тир и королева Роуэн, там они гнали орлесианских шевалье после битвы у реки Дейн. А на третьих был король Мэрик Тейрин в золотых доспехах, опирающийся на меч, величественный и одухотворённый… освободитель Ферелдена. Их было бесконечное множество, и каждая принадлежала кисти талантливых известных и не очень мастеров. Стражнице хотелось рассмотреть их все, и часто она жалела, что убитый эрл никогда не проявлял интереса к живописи, и потому в Амарантайне были лишь портреты представителей семейства Хоу.

А ведь Нерия любила картины.

Наконец, Анора завела её в одну из комнат, небрежно махнула рукой, показывая комнату:
— Надеюсь, вас устроят эти покои. Они не так уж далеко от королевских. Менять перины вам будут каждый день, не думаю, что вы останетесь недовольны.

— Я не настолько разнежилась за время командования эрлингом Амарантайн, чтобы спать на перинах, которые несчастные слуги мне буду менять каждый день, — зло бросает Сурана.

Что это? Очередная подачка от королевы? Она сыта этим по горло.

— Зачем же вы вызвали в столицу? – наконец решается спросить чародейка. – Это была инициатива Алистера, не так ли?

— Об этом я и хотела поговорить с вами, — устало говорит королева, опускаясь в одно из кресел, что стоят в помещении.

«Вы». Теперь эта женщина обращается к ней на «вы». А не более полугода назад, она обращалась к ней исключительно «эльфийка».

«Ты действительно думаешь остаться фавориткой при Алистере? Потому что эрлы и банны никогда не примут эльфийку-мага в качестве королевы. Куда бы ты не пошла, будучи его фавориткой, тебя ждут тонны грязи и презрения. И однажды ты найдёшь надпись на дверях дома, подаренного тебе твоим королём, которая будет гласить «королевская подстилка». Да и именовать тебя буду так же. Ты думаешь, что ты — первая симпатичная девушка, которая пробилась к королю в постель? Матери Алистера связь с королём не принесла ничего хорошего, подумай над этим. Лучшее, что я могу тебе предоставить – это уговорить всех передать эрлинг Амарантайн в полное владение такой… как ты. Уезжай, эльфийка. Позволь Алистеру стать достойным королём, позволь ему быть с королевой, которую заслуживает Ферелден. Ты быстро залечишь душевные раны. Уезжай и ты никогда более не испытаешь боли и унижения».

Тогда королева Анора так просто разбила хрупкий счастливый мирок Героини Ферелдена.

— Зачем? – в словах обида, злость и закипающая ярость. – Что не так сделал Алистер? Вы хотели, чтобы он стал достойным королём, раз уж вы не смогли править единолично. Тогда я уехала. Чего вы хотите от меня теперь? Чтобы я уговорила Алистера посещать вашу спальню хоть изредка?

— О, будьте уверены, король посещает меня каждый вечер, когда полагается отойти ко сну, и уходит далеко за полночь, но, всегда не дожидаясь рассвета, — королева грустно улыбнулась.

Эти слова заставили сердце Сураны болезненно сжаться, а после «пуститься вскачь».

«Забыл. Выбросил из сердца. Как ненужную куклу. Я была первой, кто разделил с ним ложе, но, видимо далеко не последней», — промелькнуло в мыслях у эльфийки.

Он присела на соседнее кресло и спокойно спросила:
— Тогда чего же вы хотите? Мне надоело ходить в округ да около.

— Он не хочет оставлять мне ребёнка, — пояснила женщина.

— Простите, а зачем вам оставлять ребёнка? Для этого есть няни и куча дядюшек-тётушек, которые будут рады следить за насл… — Сурана запнулась, осознав, о чём говорила королева. – Вы вызвали меня из далёкого эрлинга, я ехала на лошади без отдыха чуть ли не неделю, из-за того, что король, ваш супруг не хочет сделать вам ребёнка? Это ваши проблемы. Исключительно ваши. Я – Страж-Командор, а не бабка-целительница, которая поможет бедной сиротинушке забеременеть, чтобы та мужа-пьяницу не потеряла.

— Я уже нашла целительницу, что готовила для Алистера зелья, так что в этом мне ваша помощь не понадобится, — поспешила «успокоить» чародейку Анора. – Я вызвала вас не за этим. Я уверена, что в скором времени я смогу понести, но тогда для короля путь в мою спальню будет закрыт. Не желаю, чтобы он ходил по различным заведениям и подхватил заразу. Не лучше ли если он будет ходить к одной определённой женщине?

— И вы хотите, чтобы этой женщиной стала я, — уже более спокойно говорит Сурана, поднимаясь с кресла. — Я уезжаю. Немедленно. С меня хватит.

Анора несколько расслабленно смотрит на эльфийку:
— Вас не отпущу не я, Алистер не позволит вам уйти.

Девушка склоняется над блондинкой, лишь слегка касаясь её щеки своей, и тихо шепчет:
— Если я получу в свои покои короля, то я вас уничтожу, моя королева.

Но Анора не боится. Почему-то.

Женщина встаёт и собирается уходить, напоследок бросает фразу:
— Вспомните, чем вы привязали его к себе во время Мора и постарайтесь повторить этот ошеломляющий успех сегодня на приёме.

— Я, вся в крови порождений тьмы кидаю фаербол в бегущего на нас морового волка. Тогда он в меня влюбился. По его словам. У вас есть кровь гарлоков и волк? – с издёвкой спрашивает Стражница.

За королевой закрывается дверь в гостевые покои.


Несколько служанок эльфийского происхождения с несчётным количеством платьев. Самая старшая из них, судя по паре морщинок на лбу, заговорила с Героиней Ферелдена первая:
— Мы принесли для вас платья. Я прошу вас примерить их все.

Огромная кипа шёлка и бархата вызывал у чародейки долю скептицизма и ужаса. Всё это – для неё?
— Я должна выбрать, что мне подойдёт?

— Не переживайте, миледи. У нас были образцы одежд, оставленных вами в поместье эрла Геррина, мы знаем все ваши размеры. Одежда должна подойти вам. Вся одежда. Всё это готовилось специально для вас. Видимо король предполагал, что вы останетесь здесь надолго.

Эта завуалированная издёвка не укрылась от Нерии. «Конечно же, они все знают, знают, зачем я здесь» — подумала она. А был ли их роман с Алистером секретом хоть для кого-нибудь в этой проклятой Создателем стране?

— Благодарю вас. Я думаю, стоит начать примерку.

Её облачили во множество странных, вычурных нарядов. В чём-то похожие на орлейские костюмы. Больше всего на свете Сурана мечтала облачиться в свою старую робу времён учёбы в Круге. С широкими рукавами и длинным подолом, там могло поместиться две таких, как она и несоразмерность, по мнению чародейки, была главным достоинством той одежды.

Как оказалось, большинство этих нарядов были ей велики, эльфийка слишком осунулась со времени своего последнего визита в Денерим. Корсеты приходилось затягивать потуже, а на тех нарядах, где это не предусматривалось перевязывать длинными и широкими полосками ткани, завязывая их в невероятные конструкции. Девушке приходилось лишь обречённо терпеть.

Они хотели сделать её более изящной, что было невозможно, так как изящности в ней не было ни грамма, хотели сделать её более красивой, но ведь когда одежду сорвут красоты не останется ни капли… И Суране было непонятно, откуда в них такое рвение совершить невозможное. Не уж то королева Анора «попросила»?


Во время трапезы её посадили по левую руку от Алистера. Тот со смехом сказал Нерии:
— Раньше рядом со мной сидел мой советник. А теперь будет сидеть ты. Он наверняка в бешенстве.

Впрочем, эльфийка отнюдь не разделяла её радости. Ведь эльфы здесь подавали блюда и убирали, а она – сидела рядом с приближёнными к королевской чете.

— Ты не имел никакого права перекладывать мои обязанности Командора на плечи Натаниэля Хоу, — шёпотом возмущается эльфийка.

— Я и не делал этого, — Ал улыбнулся, как в старые добрые времена. Нерия ещё помнила, как он постоянно шутил во время Мора, а на его лице была это неизменная улыбочка. Когда не был королём, когда он не был последним из рода Тейринов… — Прочтите письмо внимательнее, Страж-Командор. Я «рекомендовал» вам вернуться в столицу, а не «приказывал». Я советовал оставить вместо себя Натаниэля Хоу, а вовсе не снимал с вас обязанности Стража-Командора. Моя подпись там поставлена лишь для пущей надёжности. Вы ведь правильно сказали, что у короля нет никакой власти на Серыми Стражами. То, что это приказ – придумали вы. Но получив письмо, вы немедля бросились в столицу.

У лордов-советников, услышавших это высказывание, вырвались непроизвольные смешки. Сурана от неожиданности уронила столовый прибор на пол и шокировано посмотрела на своего короля.

«Дура, как есть дура», — думала Нерия, вспоминая письмо. «Действительно, прямого приказа там не было. А я, не думая уехала в столицу. Лишь уловив в письме намёк о том, что я нужна ему. Кто из них двоих со мной играет: Алистер или всё же Анора?»

— Я подберу миледи, — пробормотал слуга, поднимая нож с каменного пола.

««Миледи» — какое странное обращение…» — грустно подумала эльфийка. Ей это не нравилось. Какая же из неё миледи?

Остаток трапезы чародейка хранила молчание, не желая вмешиваться в разговоры совершенно посторонних и чужих ей людей. Даже Алистер казался ей таким далёким и незнакомым, от этого сердце защемило в груди.

Кажется, за столом обсуждали проблемы в эльфинаже. Первая банна Денеримского Эльфинажа – Шианни прекрасно справлялась со своими обязанностями, но внезапным возвышением эльфов были недовольны многие знатные дома, причём подавляющее число из них были те, кто не помогал в борьбе против Орлея. Лорды – повстанцы некогда помогавшие королю Мэрику не выказывали никакого неудовольствия против реформ Алистера.

— Я думаю, нам следует награждать эльфов за воинские заслуги и возводить их в более высокие звания, нежели банны. Многие из них живут в городах Ферелдена поколениями, а прав имеют меньше любого приезжего, — начал Алистер.

Тут, совершенно неожиданно голос подала королева Анора:
— Вы слишком любите эльфов, Ваше Величество. Вашему отцу эльфийка не принесла ничего хорошего. Подумайте над этим.

В зале воцарилось гробовое молчание. Нерия, услышав это, вновь окаменела. Похоже, судьба-злодейка была беспощадна к своим героям и решила поиздеваться над девушкой. Ну что ж, она вытерпела унижение на Собрании Земель, вытерпит и сегодняшний «тёплый приём».

Сурана, аккуратно встала из-за стола, поклонилась лордам-советника и вполне учтиво попрощалась:
— Вынуждена откланяться, милорды. Приятного вам вечера.

Она быстро ушла из зала, пытаясь, в конце концов, банально не зареветь, как ребёнок. Ей так хотелось, чтобы Алистер встал, покинул всех этих дворян и побежал за ней, наплевав на всех.

Но он же теперь король.

А её пригласили на роль королевской игрушки.

И она согласилась.


Придя в кабинет Алистера, чародейка так и застыла на пороге. Это тоже была одна из многих комнат, которую Нерия никогда не видела и не бывала в ней. После Собрания Земель осмотреть этот замок так и не удалось, а после ей хотелось быстрее сбежать отсюда…

— Заходи, — пригласила Алистер, уже давно ожидавший её здесь.

— Значит вот как выглядят короли за работой, — Сурана окинула взглядом кучу стопок наверняка важных бумаг. Ал стоял у камина и пытался открыть бутылку.

— Будешь? Это вино со специями, Винн прислала. Не поверишь, для тебя специально берёг. Она прислала всего несколько ящиков, так как боялась, что большую партию не дадут перевезти из Тевинтера. По её словам она готовила всё это невообразимое количество… ну добавляла специи и всё такое…

— Винн? Это она прислала? Правда? – с улыбкой спрашивает Сурана.

Столько времени прошло, а ничто не изменилось. Алистер всё такой же, хоть и король, но немного наивный в душе и всё так же привязан к Винн. Нерия помнила их тёплые разговоры в лагере, видимо они и сейчас поддерживали связь, переписываясь.

— Это вино принято подавать подогретым, — пояснил мужчина. – Я рад, что ты приехала. Без тебя и вина здесь было холодно и сыро, — сказал он, когда эльфийка подошла к нему и положила голову ему на плечо, бутылка чуть не выпала у короля из рук и оба засмеялись. – Смотри, это один из портретов… эльфийки, — Нерия скользнула усталым взглядом по картине. – На самом деле, некогда это был кабинет моего отца, — во взгляде Алистера промелькнула грусть. – Поселившись здесь, я многое узнал о нём. Раньше мне казалось, что у меня нет ничего общего с Мэриком. Но общего оказалось куда больше, чем я думал…

Нерия ободряюще на него посмотрела. Она так хотела его утешить, снова стать для него «щитом». Ведь так было всегда – он защищал её во время боя, она же всегда находила слова утешения для него в лагере.

Тогда всё было по-другому.

Лишь на миг девушке показалось, что всё будет как прежде, как во время Мора. Что снова у них будут совместные вечера, только вместо песен Лелианны они будут слышать не ладные песни придворных шутов. Но они всё равно буду вместе, Алистер будет любить её… разве нужно больше ей, Стражу-Командору?

Только ничего уже не будет как прежде.

Вино было как-то слишком быстро забыто, оставлено на столе, когда Алистер заключил Нерию в крепкие объятия.

Когда он попытался её поцеловать, эльфийка слегка отстранилась, король понял, почему и лишь прижал девушку покрепче, поцеловал в лоб:
— Я же всё это сделал ради тебя, — с его губ сорвался глухой стон. – Улучшение жизни городских эльфов, дарование привилегий магам.


— А ещё ты спал с Анорой, — тихо добавляет Нерия.

— Потому что это ты меня заставила, — обессилено заявил Алистер. – Ты же требовала, чтобы она стала королевой. Ты же говорила, что без неё мою власть никогда не признают. Ради этого я больше полугода был ещё в разъездах, подавляя в зародыше восстания в разных концах страны…

«Однажды ты станешь великим королём, Алистер. Я знаю. Я верю» — сказала она ему тогда, во время Мора. А для неё казалось, что это было века назад.

— И ты обещала, что будешь рядом со мной, — его слова звучат почти обвиняющее.

— Я хочу уехать, Алистер. Мне здесь не место. Я Страж-командор в первую очередь и лишь во вторую – женщина. Если в тебе осталась ещё хоть капля любви ко мне, молю тебя, мой король, распорядись седлать лошадь и дай мне уехать пока ещё не слишком поздно.

— Ты уедешь, когда я тебе разрешу, — отрезал мужчина. – Потому что твоими стараниями – я король , которому ты подчиняешься.

— У тебя есть Анора, которая планирует родить тебе наследника. Она и вызвала-то меня сюда на…

— Тебя пригласил в Денерим я, — возразил Алистер. – Я, а не Анора. Ты серьёзно думаешь, что теперь она что-либо решает? Она – женщина, которая так и не смогла родить своему короля наследника. И я не уверен, что сможет забеременеть в этот раз. На королевском троне уже сидит бастард. Что помешает взойти новому бастарду на трон после?

— Алистер, но…

— Пока я подавлял волнения в стране, королева пыталась подготовить заговор. После я узнал об этом и ограничил её права. Теперь она пытается зацепиться за трон с помощью наследника. Я клянусь, что не зайду в спальню, если ты останешься со мной. Ты моя женщина и я буду верен лишь тебе, если ты согласишься.

«Глупый, наивный король, — подумалось Нерии. — Я же так пыталась научить тебя уму-разуму, сказав о том, что все люди думают лишь о себе. А ты всё равно… такой Алистер».

Эльфийка поцеловала своего короля, жадно, страстно, требовательно. И он не остался равнодушным, помогая Суране развязать пояс из золотой парчи, а затем и завязки на корсете, король покрыл поцелуями её лицо, шею, плечи и чародейка часто и тяжело задышала от этих ласк.

И сейчас ей почему-то вспомнились сказки Винн, которые старшая чародейка рассказывала ей. Иногда вместо уроков старая целительница читала ей о драконах и рыцарях… В тех сказках всё всегда заканчивалось хорошо.

Жаль, что для её истории хорошего конца не предвидится.

Она даже тогда понимала, чем всё обернётся. Никогда ей не будет спокойной жизни рядом с любимым человеком, рядом с королём. И вполне вероятно, что однажды Анора решит устранить её, как ненужную пешку в этой странной игре аристократов. Ну и пусть, Нерии было уже всё равно. Она уже всё сама решила.

И пусть ей будут плевать в след, пость она будет окружена ненавистью и презрением тех, кто всегда недолюбливал эльфов…

Теперь она официальная любовница короля. Его женщина. Хоть и сделает всё возможное, чтобы на утро следующего дня уже направляться обратно в Амарантайн.

Фаворитка – первая женщина для короля, последняя – для королевства.

@темы: Алистер, Анора, гет, ж!Сурана, Secret Santa 2013/2014

---

Для БацЫлы

[Weisshaupt Fortress]

Для:  БацЫла
От:

Название: «Сестринские чувства»
Автор:  Virann Askel
Пейринг: Мариан Хоук/Бетани Хоук
Категория: фемслэш
Жанр: hurt/comfort, инцест
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 2500 слов

Огромная луна серебристым диском светила высоко в небе, освещая своим холодным зимним светом все вокруг, свечение ее пробивалось сквозь тонкую ткань занавесок, мазками скользило по полу и стенам. Небольшими, но верными шагами лунные зайчики забирались на кровать и играли в волосах, легко очерчивали подрагивающие ресницы и губы спящей рядом девушки.

Мариан проснулась посреди ночи, должно быть, от кошмара, но уже полчаса она лежала в кровати, переводя взгляд то на потолок, то на лежащую рядом и тихо сопящую Бетани. Грудная клетка ее мерно вздымалась, завязки ночной рубашки из шершавой и колючей, как войлок, ткани ослабели, открывая ключицы и высокую девичью грудь.

Во сне Бетани перевернулась на бок, обняв сестру и прижавшись к ней посильнее. От Бетани пахло сухими травами, спиртом и анисовым маслом. Ее мягкая кожа во сне покрылась мелкими мурашками, и девушка вздрогнула, прерывисто и волнительно выдохнув. Эта зима выдалась безумно морозной, а за окном уже которую ночь подряд бесчинствовала вьюга, заметающая весь двор и облепляющая снегом окна.

В доме всегда горел камин, он не погасал даже на секунду, но жилище продолжало оставаться холодным, как ледяная крепость. Когда-то давно, когда отец еще был жив, он каждую ночь вставал по несколько раз, расшаркиваясь по дому и следя за тем, чтобы камин не погас. Лиандра рассказывала, что иногда находила его свернувшимся в кресле у огня и обнимающим одной рукой сухое полено.

Бетани вновь вздрогнула во сне, она нахмурилась и тихо захныкала, ерзая на кровати. Рубашка на ее груди ослабела и сползла еще ниже. Мариан усмехнулась. От холода у сестры даже встали соски, и она задышала чуть чаще.
Мариан поправила на сестре плотное одеяло и вновь уставилась в потолок, стараясь не смотреть на лицо Бетани, на ее грудь, на то, как тяжело она дышит; стараясь не представлять, как Бетани извивается под ней, Мариан, как стонет и крепче льнет к ней всем телом, обхватывая ее сильнее бедрами, говоря неприличные и безумно приятные вещи…

Мариан потерла ладони друг о друга, чтобы немного согреться. Она поднялась в кровати, стараясь не потревожить спящую и наконец успокоившуюся Бетани. Теперь сестра выглядела умиротворенной.
Мариан потерла ладони друг о друга, и непроизвольно в руках появился небольшой язычок пламени. Когда Мариан испуганно отвела ладони друг от друга, огонь разделился на два небольших шарика, и она успела дать ему немного силы, чтобы огоньки в руках окончательно не погасли.
Руки горели жаром от непривычного тепла, и от рук жар этот прошел по всему телу, покололся иголками на кончиках пальцев, скользнул змейкой по животу.
Мариан прикрыла глаза, наконец согревшись, и заснула беспокойным сном.
Ей снилось ночное небо со сверкающими на нем звездами. Во сне она неслась по небосводу на прекрасном, гнедом коне, и его копыта, касаясь крошечных сияющих огоньков, рассыпали с неба звездную пыль. Во сне на Мариан крепкий доспех, а в руках сверкающий меч, какие она видела только в далеком детстве в иллюстрациях к книгам о еще более далеких героических временах. Даже у лучших рыцарей, которых Мариан знавала в Лотеринге, не было таких доспехов и такого меча

Она видела себя, борющейся на королевском турнире, и хлопающую ей Бетани. Глаза младшей сестры блестели восторгом и восхищением, и только этот взгляд заставлял Мариан двигаться дальше и побеждать. Бетани одета в вышитое огненными розами платье с корсетом на шнуровке, ее волосы были уложены в высокую прическу, которые так любят все эти дворцовые дамы, и выглядела она как настоящая леди.
Мариан никогда раньше не видела «настоящих леди», но Лиандра любила рассказывать о том, какими они должны быть. Как только младшей дочери исполнилось 14 лет, Лиандра начала планировать, как выдаст ее замуж за влиятельного и прекрасного ликом герцога, она одевала ее во все эти женские платьица, прикалывала волосы заколками с искусственными камнями, которые были совсем как настоящие.

Лиандра любила повторять, что Создатель послал ей двух сыновей и всего одну дочь. Так уж завелось, что из Мариан Хоук не вышла примерная девица: драться, учить Карвера держать меч в руках и лазать по деревьям ей всегда нравилось намного больше, чем заниматься всеми этими благопристойными вещами.
Мариан ненавидела благопристойные и правильные вещи, но ей нравилось наблюдать, как Бетани, такая женственная и мягкая, такая непорочная и, в сущности, еще являющаяся ребенком, учится делать реверансы и соблюдать этикет.

Сладкие мечты на секунду оборвались, столь желанный мир во сне исказился, и вот уже Мариан сидит посреди огромного пепелища. Бетани бьется, пытаясь вырваться из удерживающей ее стены пламени, а Мариан кричит в попытках прорваться к ней, но огонь не пускает ее, еще больше запутывая, с силой цепляясь за руки и ноги и застилая дымом глаза. Бетани зовет на помощь и с криком исчезает в огне…

Мариан проснулась от крика и все еще чувствовала привкус пепла на губах и запах горения.
Открыв глаза, она увидела, как Бетани мечется по комнате, пытаясь потушить горящие занавески.

— Создатель милосердный, я проснулась, а тут все горит!..
Мариан Хоук стыдливо отвела взгляд, чтобы не смотреть в глаза младшей сестры, иначе та все бы поняла по одному выражению ее глаз. Бетани, наверное, действительно умела читать мысли. Мариан жаль, что, заснув, она не сумела удержать огонек в ладони. Она не была магом, скорее в ней иногда появлялись искорки так и не родившегося дара, но проблем из-за ее недомагии, появляющихся очень редко, это не отменяло.
— Помоги же мне, чего ты расселась! — Бетани бросила на сестру возмущенный взгляд.
От этого взгляда Мариан как молнией прошибло. Она соскочила и кинулась ей на помощь, а в груди у нее странно щемило после текущей ночи.

* * *


Бетани шестнадцать лет, и она похожа на Лиандру Амелл в молодости. Бетани стала взрослее и привлекательнее, ее щеки приобрели тот застенчивый и женственный румянец, который искусственно создают себе с помощью румян аристократки, ее грудь налилась, как спелые сливы, то и дело привлекая взгляд к разрезу декольте. Все мужчины вокруг желали ее. И теперь Бетани знала об этом и умела использовать свою красоту.
Ей нравилось получать подарки, внимание и ухаживания, нравилось, как соседские «мальчишки» теряют дар речи в ее присутствии, и нравилось манипулировать глупыми мужчинами.

Бетани исполнилось шестнадцать, и теперь она стала ходить на свидания и возвращаться домой позже. Переживать было не за что, Карвер всегда встречал ее и заботился о младшенькой, но Мариан беспокоило отнюдь не это.
Ее взрослую сестренку уже не волновали рассказы о рыцарях и турнирах. Теперь она делилась со старшей сестрой своими любовными переживаниями, она приносила домой подарки от неизвестных ухажеров и, смеясь, рассказывала о том, какой Герберт веселый и забавный.
Мариан не знала, кто такой Герберт, но она ненавидела его всем своим существом. Она знала, что, стоит им только встретиться, некий загадочный Герберт, о котором так много говорила ее сестренка, уже не будет жильцом.
Мариан не понимала, что с ней творится, и становилась все злее, но ничего не могла с этим поделать. Она в очередной раз поссорилась с Карвером, ожидая, пока Бетани наконец-то вернется домой, и не находила себе места, ходя из угла в угол.

— А знаешь что? По-моему, ты просто ей завидуешь. — Вдруг заявил Карвер.
Мариан изумленно уставилась на него, уже и забыв, в чем он провинился.
— Кому? — смогла лишь тупо переспросить она.
— Бетани. Ты на два года старше нас, но тебя не приглашают на свидания, — не унимался он. — Просто она добрее и, в отличие от тебя, хотя бы похожа на девчонку. Красивую девчонку. А кто захочет пойти на свидание с такой уродливой злюкой, как ты? Вот ты и ревнуешь.

Со злости Мариан кинула в Карвера попавшимся под руку резиновым сапогом, который стоял на столе мастерской в ожидании, когда его починят, но сорванец Карвер увернулся и, состроив гримасу, скрылся за дверью.
А Мариан задумалась: может быть, он прав?..
Да нет же, не в этом дело. Она никогда не интересовалась мальчишками, любовными проблемами, и никогда не стремилась кому бы то ни было нравиться. В этот раз она вновь успокоила себя тем, что всего лишь переживает за сестру, но в душе засел гадкий червь сомнений.

Когда Бетани, вернувшись домой, заперлась в их комнате и проплакала весь вечер в подушку, Мариан Хоук не знала, как подобраться к ней и что сказать, чтобы она успокоилась. Лиандры не было дома, она пошла на день рождения одной из своих лотерингских подруг — ведь нужно было ей хоть с кем-то общаться — а Мариан была совсем плоха в этих делах и не терпела чужих слез.
Она лишь поняла, что произошло нечто очень плохое.
Как оказалось, ее маленькой сестренке впервые разбили сердце, а у Мариан не оставалось сомнений в том, что тому, кто посмел обидеть ее милую Бетани, следует разбить рожу.

Но на следующий день, узнав о том, что сделала ее старшая сестра, Бетани была вне себя от ярости. Она действительно злилась, и это была первая и последняя их серьезная ссора.

Бетани не разговаривала с сестрой целый месяц, старательно игнорируя ее и избегая. Но потом, вдруг смягчившись, подарила ей самодельную бумажную розу. И между ними сам собой наладился мир. О произошедшем они никогда больше не говорили — Бетани не рассказывала, а Мариан не задавала вопросов.

* * *


Жизнь в Киркволле была насыщенной и шумной. Ни сам город, ни Круг Магов, в котором она была заточена, не нравились Бетани. Но иногда ей удавалось встречаться с семьей или писать письма. Уже три года прошло, как семья бежала из Ферелдена, охваченного Мором, бросив свой дом и все, что у них было в Лотеринге.

Три года прошло со дня смерти Карвера. И эти потрясения изменили всех их.
Жизнь в Киркволле не стала хуже или лучше, она просто стала другой. И их семья тоже стала другой. Дорога в прошлое была навсегда закрыта.
Больше всех эти изменения затронули именно Мариан. О Хоук в Киркволле знали все. После экспедиции на Глубинные Тропы она приобрела определенный вес в обществе, к ее мнению начали прислушиваться, в ее помощи и советах — нуждаться. Мариан, всегда умевшая только лишь воевать, нашла себе достойное применение. Она даже сумела вернуть их семейное имение, чему мать была неописуемо рада.
Но встречаясь с ней на улицах или во время ее визитов в Казематы, Бетани не узнавала по глазам этой сильной и независимой женщины того человека, который был всегда так близок и дорог ей.

В эту ночь на сердце у Бетани было особенно неспокойно. Она знала, что многие воспитанники тайно покидают Круг, и предусмотрительно выведала все тайные ходы, которыми они выбираются наружу. Она также знала, что если ее поймают, то в лучшем случае очень сурово накажут, а в худшем, с учетом тех событий, что сейчас творились в Киркволле, — усмирят. Но хоть какое-то действие было лучше безропотного ожидания и потакания всем злостным и нелепым мыслям, что настойчиво лезли в голову.

Накинув черный плащ и натянув капюшон до самых глаз, Бетани бесшумно неслась по улицам темного города. Она знала, что Киркволл никогда не спит, и его нынешнее спокойствие было скорее затишьем перед бурей. А ночью нужно быть особенно осторожной и не привлекать к себе внимания. Жизнь тут ничего не стоила, а жизнь мага — тем более.
Подобравшись к дому, она на секунду заколебалась. Очертания особняка отличались от того, что сохранилось в ее памяти, а в большей части окон в доме горел свет. Она постучала в дверь, удерживая ворот своего капюшона.

Дверь отворилась не сразу, на пороге появилась Изабелла, эта вечно веселая развратная пиратка.
— Бетани, малышка! Это ты?
Изабелла выглядела удивленной. Бетани — тоже.
— А ты?.. Изабелла, ты тут живешь?
— Нет, конечно! Идем, Хоук будет рада тебя видеть. Когда очнется.
Она обняла Бетани, до боли стиснув ее в объятиях, и слюняво чмокнула ее в щеку на радостях.
— А что с сестрой? И мамой? Они в порядке?!
Но Изабелла не ответила, схватив ее за руку и потащив наверх. То, что члены команды Мариан то и дело пропадают в доме Хоуков, Бетани знала, но вот почему дверь открывала Изабелла, а не кто-нибудь другой, и где остальные — для нее было загадкой. За секунду в голове промелькнула сотня не самых приятных мыслей, которые Бетани с трудом отогнала.

У дверей спальни Мариан было столпотворение. Все присутствующие старательно заглядывали в проем, им была интересна происходящая в комнате Хоук процедура; у ее постели отступник Андерс вместе с доллийкой Мерриль синхронно читали заклинания и водили руками над обнаженным телом Хоук, бездыханно лежащим на кровати.

— Мариан… Мама, что с ней?
Лиандра обняла младшую дочь и всхлипнула, а Бетани погладила ее по седым волосам и прошептала слова успокоения. Затем, скинув свой плащ, она бросилась в комнату.
— Может, я смогу помочь? Я тоже маг, для ритуала вам не помешал бы еще один.
Мерриль и Андерс переглянулись, а затем так же синхронно кивнули.

* * *


Пока Хоук была без сознания, в бреду она сотни раз звала ее. Просыпаясь посреди ночи, сестра выдыхала: «Бетани…», а ее друзья тихо удалились, стараясь не создавать шума и не мешать Бетани оставаться наедине с сестрой.

Мало кто, кроме Бетани, звал Мариан по имени. Бетани оставалась Бетани, Варрик — Варриком, фамилий остальных друзей Мариан Бетани не знала, но только ее храбрую сестру, то ли в знак уважения, то ли боясь фамильярности, звали просто — Хоук.

Всю ночь Бетани оставалась у постели сестры. Делать это ей категорически воспрещалось, она должна была еще до рассвета вернуться в Круг — но, подумаешь, снова станет отступницей и будет прятаться от храмовников. Жизнь дома стоила возможной опасности. Да и двое спутников Мариан были магами-отступниками, один одержимый, а другая — наивная малефикарша. Если им удавалось избегать проблем, то уж Бетани и подавно сможет.

За ночь Мариан дважды приходила в себя, хоть и совсем ненадолго, но потом говорила, что устала, и снова погружалась в сон. Следы от паучьих жвал заживали на теле Мариан, а яд постепенно выводился из организма.

Бетани держала сестру за руку и гладила ее по лицу, рассказывая ей, спящей, смешные истории. Руки сестры были загрубевшими и сильными, как у мужчины, а лицо было умиротворенным и нежным, как у ребенка, ведь Мариан сейчас не хмурилась, не переживала и не была вовлечена в войну. Она просто спала, как всякий человек, трудом выживший и нуждающийся в отдыхе.

Взяв влажную тряпку, Бетани принялась стирать пот со лба Мариан, слегка откинула одеяло и прошлась тканью по ключицам, тугой атлетичной груди и почти плоскому шраму на животе. Мариан тихо простонала сквозь сон, и Бетани инстинктивно отдернула руку, как будто сестра была диким раненным зверем, который может напасть.
Она была такой беззащитной и слабой: Бетани чувствовала, что должна защищать ее — даже если придется защищать ее от нее самой.
Поддавшись неведомому прежде порыву нежности, Бетани склонилась над сестрой и поцеловала ее в губы, прикоснувшись свободной рукой к коротким черным волосам.
Бетани всегда было интересно, каковы же на вкус губы Мариан. Она не знала, был ли это обычный интерес, но самой ей он казался неправильным, и в глубине души она испытывала стыд за подобные порывы.

Бетани на несколько секунд замерла в поцелуе. Но затем покачала головой, отбрасывая наваждение, и села обратно в свое кресло. Она снова взяла сестру за руку, а та слегка сжала ее ладонь.
Хоук открыла глаза и сонно улыбнулась. Она приложила ее ладонь к своей щеке, медленно провела пальцами по ее тонкому запястью. От этого прикосновения Бетани вздрогнула и улыбнулась ей в ответ.
— Ты не спишь? — спросила она, хотя было совершенно очевидно, что Мариан проснулась.
— Нет, малышка.
— Тебе нужно отдыхать.
— Я люблю тебя, ты ведь знаешь? — прошептала Хоук.
— Да, Мариан, ты и мама — единственное, что у меня осталось. Я тоже тебя люблю.
Губы Мариан сложились в кривое подобие улыбки. Прикрыв глаза, она поцеловала тыльную сторону ладони Бетани.
Магесса почувствовала себя неловко, как будто сказала что-то обидное, и сбивчиво заговорила:
— Андерс сказал, через пару дней ты поправишься и полностью придешь в себя. Он добавляет в напитки, которые мы тебе даем, снотворное и болеутоляющее...

— Полежи со мной, — перебила ее Хоук. — Как в детстве.
— Э-э... Хорошо.
Просьба эта была неожиданной, но все же Бетани легла рядом и обняла сестру так, чтобы это не причинило ей боли. Они лежали вдвоем, тесно прижавшись друг к другу, пока Мариан вновь не погрузилась в сон.

@темы: фемслэш, Бетани, м!Хоук, Secret Santa 2013/2014

---

Для БацЫла

[Weisshaupt Fortress]

Для:  БацЫла
От:

Название: «Расставляя приоритеты»
Автор:  Гессада
Пейринг: м!Махариэль/ж!Хоук, Алистер в упоминаниях
Категория: гет
Жанр: романтика, психология, PWP
Рейтинг: NC-17
Размер: мини (2000 слов)
Предупреждение:
Комментарий автора: У каждого свой долг, своё призвание, свое место в этом мире. Но что будет, если твой путь перешла чёрная кошечка с сапфировыми глазами и в ярком орлесианском платье?..

Факел причудливо изогнул лепестки пламени, покоряясь порыву прохладного, наполненного свежестью ночи ветра, и Терон прикрыл ресницы, подставляя лицо его ласке. Неуверенная молодая луна робко прятала тонкий серп в чёрных рваных облаках, звёзды мерцали холодными углями в бархате ночного неба… Он лишь немного освежит голову, непривычную к шуму людских селений или каменному величию замков, и вернётся в отведённые ему в Рэдклифе покои, кои-то веки полноценно закрыв глаза, наконец имея возможность опустить голову на подушку. О, пожалуй это именно то единственное, о чём Махариэль мог сейчас мечтать.
Практически единственное…

Изначально Мариан казалась ему в отряде чем-то чужеродным, неподходящим и почти лишним. Её яркое платье под лёгкой бронёй, её глубокий грудной смех, её развязная манера общения, её запах — пряно-сладкий аромат, оборачивающийся шипровой горечью, стоило вдохнуть его чуть глубже… Вся она. «Шпионка», как охарактеризовал её Алистер, выплюнув это слово, будто имел ввиду что-то совсем другое… «Одна из особ, приближенных к Кайлану… В Остагаре она была рядом с ним, а сейчас может помочь нам. Она… вхожа в знатнейшие дома Ферелдена» — храмовник усмехнулся, покосившись на тонкую фигурку стоявшей неподалёку и ждавшей решения Хоук, — «Я бы взял её с собой. Но доверять бы ей не стал».
Однако уже после первой стычки с порождениями тьмы, когда из-под цветастой юбки были выхвачены два тонких кинжальчика, и манерная, томная Мариан в одно мгновение превратилась в смертельно жалящую подвижную змейку, Терон почувствовал, что она своя. Даже своя в доску — когда девушка, прикончив последнего врага, поставила ножку ему на грудь, наклонилась, вытирая с лезвий кровь о его броню, и небрежно откинула юбку, демонстрируя стройные бёдра и опоясывающие их хитроумные ножны. Она подмигнула застывшему чуть ли не с открытым ртом Алистеру, заставив его вспыхнуть до кончиков волос и поспешно отвернуться, а затем улыбнулась Махариэлю. Открыто и дружелюбно, без капли напускной игривости. Да, Хоук — привлекательная, знающая, какое впечатление производит, женщина… но ещё она и отличный, верный товарищ.

Терон вздохнул, задумчиво подходя ближе к каменному ограждению террасы, и опёрся спиной о стену.

Их отношения с Алистером, точнее отношение Алистера к Мариан, незаладились изначально. Махариэлю периодически казалось, что у этих двоих какая-то богатая предыстория, но храмовник фыркал и не желал разговаривать на эту тему, а девушка наоборот охотно рассказывала что то увела у Алистера любовь всей его жизни (это были и мужчины, и женщины, и Дункан, и даже мабари, смотря в каком настроении в момент рассказа находилась Хоук), то победила его в «Догони меня дракон» на глазах у всех сослуживцев, то перепила на какой-то пирушке… Терону нравилось слушать её рассказы, пусть в них не было и ни капли правды. Ему вообще приятна была компания Хоук, да и девушка словно невзначай всё чаще оказывалась в его обществе, в переходах ли или на привале устраиваясь по левую руку и поднимая на эльфа свои светящиеся сапфировые глаза…

Так продолжалось до вчера, до того момента, как отряд подошёл к Редклифу. Как Алистер рассказал правду о своём происхождении. В этот вечер Хоук смотрела на Махариэля всё время, смотрела долго, напряжённо, ищуще… А когда он наконец сделал шаг к ней, намереваясь выяснить, что происходит, желая поговорить — исчезла, появившись лишь к ночи. Появившись… и сосредоточив всё своё внимание на молодом Тейрине. Сначала Алистер недоверчиво хмурился, потом отпускал шутки разной степени остроты… а потом сдался, позволив девушке класть свою очаровательную головку ему на плечо, водить ноготком по его ладони, что-то тихо шептать на ухо.

Терон нахмурился, вонзая в ночное небо острый взгляд. Он передёрнул плечами, пытаясь понять, почему ему настолько неприятно это новое поведение Хоук. Она ведь наверняка сегодня ночью придёт к Алистеру… Зачем ей это надо?

— Ты ведь понимаешь, ушастик…

Тихий голос за спиной раздался ответом на незаданный вопрос, практически немедленно. Терон не повернул головы, произнося в темноту расстилающегося перед ним пейзажа:

— Понимаю что?

— Моё место рядом с королём.

Неспешный звук шагов босых ножек по каменным плитам, и знакомый запах духов заполняет пространство. Мариан встаёт рядом, слева, как всегда. Она одета лишь в короткую ночную сорочку из белёного льна, чёрные пряди волос свободно рассыпались по фарфоровым плечам. Махариэль лишь чуть повернул к ней голову — девушка стояла, подставив лицо дуновениям ночного ветра, глядя строго вперёд. Решительная, красивая, очень… нежная сейчас. В груди поднялось горячее желание обнять хрупкую фигурку, прижать, разрушить эти глупые правила. Ведь он не оценит её, не поймёт так, как Терон. Ведь он её не…
Мысль прервал девичий голосок. Всё так же тихо:

— Но есть одна проблема, — Мариан глубоко вздохнула, разворачиваясь к нему, и Махариэлю ничего не осталось, как развернуться к ней тоже. — Ты, ушастик. Ты моя проблема. Твой смех, твои чёртовы тонкие пальцы, твои уши, твоя искренность и твоя дурацкая преданность долгу… — девушка запнулась, на мгновение закусив губу, а затем продолжила: — Ты, демон тебя дери, один из этих чокнутых долийцев! Создатель знает, что творится в твоей ушастой башке, что ты прячешь за расплавленным серебром глаз! О, к праху всё это!.. Просто держись от меня подальше, хорошо? Просто… Не мешай мне. Не мешай…

Взлетевший было до крика голосок вновь опустился до едва различимого шёпота, девушка постояла рядом ещё несколько мучительно долгих мгновений, а затем развернулась, медленно пошла к выходу с террасы.

Нельзя её отпускать. Невозможно, физически невозможно отпустить, всё равно, что не дышать!
Терон тяжело опёрся обеими ладонями о широкие каменные перила террасы.
Она же попросила…

* * *


Коридоры замка Редклиф освещались на славу. Мариан Хоук без труда вернулась в выделенную ей комнату, хотя перед глазами продолжали стоять чернильная синева ночного неба и благородный абрис лица Махариэля. Упрямая линия подбородка, чуть сведённые тонкие брови, танцующие на ветру пряди светлых волос, глаза… Отражающие лунный свет глаза, смотревшие слишком глубоко, слишком серьёзно. Слишком.
О, демон побери!

Хоук прикрыла глаза, глубоко вдыхая и с шумом выдыхая, а затем решительно встала, мимоходом поправила волосы перед посеребрённым зеркальцем, и вновь вышла в замковый коридор. У неё есть цель, есть призвание. Она точно знает, что должна сделать.

Комната, выделенная Алистеру, находилась в самом конце коридорчика. Десяток лёгких шагов, осторожно толкнуть тяжёлую дверь…
Лёгшую на резное дерево руку неожиданно резко схватили за запястье. Мариан не слышала, как к ней кто-то подошёл, резко обернулась, готовая дать отпор… но это оказался Терон. Молча потянул за собой, не давая возможности не подчиниться, буквально втолкнул обратно в комнатку, которую девушка покинула совсем недавно. Сердце стучало как сумасшедшее, Хоук и не думала вырываться, смотря на эльфа с непонятной смесью чувств, от ярости до… надежды?..

— Я не хочу, чтобы ты это делала, — глухо проговорил Терон, продолжая сжимать запястье Мариан, чуть встряхивая её руку, словно от злости. — Я не считаю, что ты должна. Слышишь? Ты свободна, и от той чуши, что забила в свою голову, тоже…

Он замолчал и наконец поднял глаза на девушку. Мягкость расплавленного серебра, казалось, вобравшего в себя лунный свет, против ярких, холодных и острых сапфиров…
Секунды вместили в себя вечность. Терон потянул девушку на себя, сам подходя на шаг, проскользнул второй ладонью на её шею, под волосы…

Поцелуй получился властный, почти грубый. Махариэль словно показывал свою злость, с силой скользя губами по губам девушки, заставляя её приоткрывать рот, приподнимать лицо, подчиняясь его напору… Хоук чувствовала, что телом завладевает предательская томящая нега, как от ладоней эльфа на её коже становится маетно и жарко, как бёдра стягивает горячее полотно желания.
Ноги уже с трудом держали тело, когда эльф отстранился, мгновенно отпуская девушку, отступил на шаг. Сдержать разочарованный стон удалось с трудом.

— Я…

— Ты ведь не отпустишь меня к Алистеру? — торопливо проговорила, почти прошептала девушка, с трудом справляясь с дыханием. — Не отпустишь, не позволишь?.. Если ты уйдёшь — я пойду к нему…

Не стоило, наверное, дразнить и так разбуженного зверя, но разгорячённая произошедшим кровь ударила в голову почище гномьего эля. Мариан даже сделала попытку обойти застывшего недалеко от порога Махариэля, задев его при этом плечом…
Всё. Больше шансов остаться в живых у неё не осталось.

Эльф схватил проходящую мимо девушку за предплечье, и резко развернулся, вжимая её в стену всем своим весом.

— Ты хочешь пойти к нему?.. — пытаясь удержаться на тонкой грани реальности, прошептал он, прижавшись лбом к её лбу и глядя в глаза.

Мариан закусила нижнюю губу, с азартом отвечая на взгляд Терона, но не собираясь, кажется, отвечать на его вопрос. Эльф гневно раздувал тонкие ноздри, а затем вскинул ладонь, накладывая её на шею Хоук.

— Ответь, — властно прошипел он, словно борясь сам с собой… и явно проигрывая.

Ладонь на тонкой шейке девушки была беспокойна, чуть сжимала горло и тут же отпускала, большой палец ловил биение голубой венки, ласкающе мял кожу… А затем горячая и чуть влажная рука Махариэля и вовсе пришла в движение, медленно, практически не касаясь кожи, опустилась ниже…
Напряжённая тишина, пересечение взглядов и эта протяжная ласка, едва ощутимая, мучительно-приятная… От легчайших прикосновений мужчины по коже Мариан, казалось, растекается расплавленный металл, заставляющий затвердевать соски, приподнимающий все волоски на теле, обжигающими дорожками стекающий к низу живота…

Тонкие пальцы походя распустили шнуровку рубашки, переместились на обнажённую округлость груди. Медленно, очень медленно, слишком нежно, будто бы случайно задевая сосок…
Хоук прерывисто выдохнула, на мгновение прикрывая глаза, и тут же распахивая их снова. Нет, она не сдастся так легко!
А оставив грудь после этой небрежной, мучительно-лёгкой ласки напряжённо жаждать следующего прикосновения, ладонь эльфа скользнула ниже, по мгновенно покрывшейся мурашками коже на рёбрах, по по-девичьи мягкому животику…

— Скажи мне, — почти неслышно прошептал Терон, и Мариан раскрыла влажные, налившиеся алым губки, дыша его дыханием.

— Нет, — наконец выдохнула она, вздрагивая и сбиваясь. — Нет, нет… Я хочу тебя. О, Создатель, как же я хочу тебя…

Фраза не успела закончиться, прервавшись поцелуем. Жадным, влажным поцелуем, столкновением языков, зубов, необходимым сейчас больше, чем воздух.
И это движение навстречу друг другу, наконец, словно развязало Хоук руки. Лёгкие ладошки легли на плечи эльфа, на мгновение зарылись в его волосы, и тут же скользнули ниже, по тяжело вздымающейся груди, умело расправляясь с ремешками кожаного жилета и шнуровкой рубахи…

Замереть, оторвавшись друг от друга, но не отстранившись, замереть на один удар сердца…

И снова соединиться ртами, горячо и исступлённо, ласкать друг друга… Нежность уступила место пожирающей, дикой страсти, взаимные ласки стали сильнее и злее.
Проникнуть ладонями под мягкую рубашку эльфа и оглаживать напряжённые мышцы пресса, грудь и снова ниже, на бока, на поясницу… Преодолеть барьер ремня и добраться до бёдер, до ягодиц, жадно и нетерпеливо прижимая мужчину к себе.
В то же время ощущать его горячие ладони, сминающие кожу на боках, пальцы ласкающе проходятся по груди, теребя напряжённые соски… Эльф нетерпеливо дёргает край сорочки вверх, и девушка подхватывает его желание, через голову избавляясь от ненужной теперь тряпки.

Стоит ей оголить тело, подняв обе руки вверх, как горячие влажные губы завладевают грудью. Мариан вздрагивает, выгибаясь на встречу этой ласке, с её губ слетают сбивчивые ругательства вперемешку с тихими стонами. А когда пальцы мужчины проходятся по самому низу живота, по чувствительной, по-девчачьи гладкой коже… Легко-легко, практически неощутимо, затем протяжнее, интимней, и, наконец, нежно ласкают набухшие влажные лепестки, приникают к эпицентру жаркой пульсации, проникают в горячую тесноту естества…
Девушка запрокидывает голову, судорожно хватаясь за стены, она сладко, невозможно призывно стонет сквозь нещадно кусаемые губы.

— Аааххх… Архидемон тебя разрази... Ммммм… Махариэллль!.. Возьми меня…

Эльф чуть слышно усмехается, но выполняет просьбу немедленно, ибо дольше ждать не в состоянии тоже… Он входит одним глубоким, протяжным движением.
Оба на мгновение замирают, оглушённые силой морозящих ощущений, а затем мужчина начинает двигаться, припав губами к влажной шее девушки, приподнимая её раскрытые бёдра, почти сходя с ума от того, какая она податливая, тесная, горячая…

Ритм ускоряется, подчиняясь нарастающей внутри безумной возне наслаждения, Мариан вцепляется в плечи долийца, вскрикивая от каждого толчка и безумно желая следующего, убивающего, размазывающего силой ощущений…

Терон выдыхает сквозь сцепленные зубы, он не может не ускорять темп, глубоко и резко вдалбливаясь в дрожащее тело девушки… Мужчина чувствует, что ещё чуть-чуть, и он кончит, а потому пытается отстраниться, но Хоук крепче прижимает его к себе, обнимая ногами, всё быстрее, всё развратней толкаясь навстречу.

— Не волнуйся… Ну же… Сделай это… Оо!..

Она вскрикивает и прижимается всем телом, впиваясь коготками в спину, а зубами в ключицу. Волны дрожи пронзают тело девушки одна за одной, передаваясь мужчине, и он не выдерживает тоже. Пара глубоких, конвульсивных движений…

С трудом пройдя несколько шагов до кровати, Махариэль опускает на неё любовницу и сам ложится сверху. Мариан что-то мурлычет, расслышать удаётся не сразу:

— После нашей победы над Мором ты же будешь героем, приближенным к королю…

— Я не знаю этого. Никто не знает.

— Нет, ты не понял, — засыпающая было Хоук на мгновение раскрывает яркие глаза. — Я не спрашиваю, я утверждаю. Моё место в высшем свете, знаешь ли…

@темы: гет, м!Хоук, м!Махариэль, Secret Santa 2013/2014

---

Для SistemK

[Weisshaupt Fortress]

Для:  SistemK
От:

Название: «Эльфийка и Зевран»
Автор:  Serafino_Di_Aire
Категория: джен
Жанр: романс
Рейтинг: G
Техника: цифровая графика

(По клику изображение откроется в большем размере)

@темы: арт, Зевран, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для SistemK

[Weisshaupt Fortress]

Для:  SistemK
От:

Название: «Истории»
Автор:  Геллика
Пейринг/герои: Натаниэль/ж!Кусланд
Категория: гет
Рейтинг: G
Техника:диджитал
Комментарий автора: Когда весь спасенный с побережья провиант был доставлен в башню, Серые Стражи решили просушиться и немного отдохнуть.

(По клику изображение откроется в большем размере)

@темы: арт, Натаниэль Хоу, гет, ж!Кусланд, Secret Santa 2013/2014

---

Для Батори

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Батори
От:

Название: «Портрет леди Эдукан»
Автор:  Catherine Earnshaw
Пейринг/герои: Соня Эдукан
Категория: джен
Рейтинг: G
Техника: digital art

(По клику изображение откроется в большем размере)

@темы: джен, ж!Броска, Secret Santa 2013/2014

---

Для lithven

[Weisshaupt Fortress]

Для:  lithven
От:

Название: «В поисках Стража»
Автор:  C_o_u_n_t__D
Персонажи: м!Кусланд, Зевран, Рендон Хоу, Морриган
Категория: джен, преслеш
Жанр: детектив
Рейтинг: R
Размер: миди (4529 слов)
Предупреждение: modern-AU.

— Айден, — сказал Хоу, — был позором нашего семейства.

Зевран сочувственно покивал, подумав про себя, что стать позором для Брайса, основателя «Хайевер Индастриз» и одного из богатейших людей страны, было легче легкого. Особенно если ты – младший сын и любимец Элеоноры Кусланд, рожденный ею в позднем возрасте и забалованный до невозможности. А уж если у тебя натянутые отношения с лучшим другом отца, Рендоном Хоу, прослыть позором и вовсе раз плюнуть.

— Он подделывал чеки, — говорил Хоу, медленно багровея, — проматывал деньги отца, не вылезал из клубов, прыгал из постели в постель, принимал наркотики. Брайс пытался ограничивать его, заставить пойти учиться, но тот связался с драгдилерами... К сожалению, масштабы проблемы и угрозы, которые подобное поведение могло нести нашей семье, понимал только я, отчего у нас и случались с ним некоторые… недопонимания.

— Вы имеете в виду те скандальные обвинения, которые Айден предъявил вам на пресс-конференции после его выхода из больницы?

Хоу почернел лицом.

— Разумеется, — процедил он. — После трагедии я, понимая, что не при его образе жизни становиться главой "Хайевер индастриз", предложил выкупить его долю, выплачивать ему приличную ренту. Однако щенку хватило наглости не только отказаться, но и обвинить меня в гибели его родителей! Заявить, что отправит меня под суд и сам станет управлять корпорацией! Он, не вылезавший несколько лет из притонов...

— Мне показалось, что последнее время он почти не появлялся в светских хрониках, — осторожно заметил Зевран.

— Сейчас я думаю, что было бы лучше, если бы он и дальше продолжил прыгать по клубам, — вздохнув, признался Хоу. — Вы знаете об утрате, постигшей компанию?

— Разумеется, — кивнул Зевран.

— Самолет Брайса, на котором он с семьей возвращался из Ниццы, разбился, — словно не слыша, продолжил Хоу. — Выжил только Айден — до сих пор не понимаю, как. Пролежал полгода в больнице, его собирали буквально по частям, пересаживали кожу, вставили несколько протезов. Я лично следил за процессом его восстановления. Поймите, как бы я не относился к нему, он был сыном Брайса и последним, что осталось от моего друга.

— Видится мне, он не оценил вашу заботу, — укоризненно покачал головой Зевран, словно порицая неблагодарного Айдена.

— О, это мягко сказано, — горько усмехнулся Хоу. – Едва выйдя из больницы, он заявил, что я должен быть благодарен за то, что он не подал на меня в суд за организацию крушения самолета! Признаться, я пропустил это мимо ушей, списал на шок, думал, он оправится, смирится с утратой семьи и признает ошибочность своих обвинений, но он… Он изменился. Сначала я радовался, что он перестал болтаться по клубам, вроде бы взялся за учебу, решил поступать в университет, начал покупать книги. Верите, он несколько лет ничего не читал!

— Но?..

— Вы видели его карту?

— Разумеется, — сокрушенно поцокал языком Зевран.

— Шизофрения. Параноидальный бред. И ко всему прочему, он увлекся сатанизмом! Видели бы вы книги, которые он собрал у себя! Шок от потери семьи и от травмы, и вот результат – он рассказывает психиатрам, что его преследуют демоны, что они собираются захватить наш мир и только он может всех спасти. Я немедленно настоял на госпитализации и, наверное, совершил

ошибку. В клинике его состояние только ухудшилось. Начались припадки. Он кричал, что если его не отпустят, то все погибнет, обвинял меня… А потом сбежал. Дверь палаты была отперта, камеры на этаже не работали. Несомненно, у него был сообщник в клинике, но кто, а главное, зачем мог бы помочь ему сбежать – не представляю.

— Хотите найти Айдена или его сообщников? – деловито сказал Зевран.

— Мне плевать на сообщников, — поморщился Хоу. – Если найдете, им же хуже. Но меня волнует Айден. Поймите, молодой человек, несмотря на все обвинения, на некоторые недопонимания между нами, он остается сыном Брайса. Он – единственное, что у меня осталось от лучшего друга, и даже если он никогда не излечится… — Хоу сглотнул и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Мне нужен архив Айдена и досье на него, составленное вашей службой безопасности, — сказал Зевран.

Зевран «Ворон» Араннай без ложной скромности считал себя одним из лучших детективов агентства «Антива», специализировавшемся на маленьких проблемах больших людей. Он умел располагать к себе клиентов, хранить их тайны, давал стопроцентную гарантию на разрешение проблемы, и к тому же не гнушался браться за дела откровенно «с душком», вроде заказа Хоу. Уже практически глава «Хайевер Индастриз» был влиятельным человеком, предлагал более чем приличное вознаграждение, мог составить хорошую рекламу всему агентству и лично решившему его проблему детективу. И кому какое дело, что кто-то, пусть и не открыто, поддерживал выдвинутые Айденом обвинения? Зевран ценил деловых людей и считал, что Рендон Хоу в друзьях станет отличным дополнением к уже существующей репутации Ворона.

Хоу не подвел – к возвращению в отель Зеврана уже ждало пухлое досье и несколько дисков с фотографиями, видео и личным архивом Айдена. На полу стояли связки книг – Хоу прислал их по настоянию детектива, не исключавшего, что книги могут содержать скрытые шифры. Чтение обещало быть увлекательным — Зевран удобно расположился в кресле, налил в бокал минералки и принялся за изучение материалов.

Где-то на десятой минуте Араннай понял, что читает сухое досье как увлекательный роман и местами даже немного завидует главному герою. Сумасшедший или нет, Айден Кусланд определенно умел весело проводить время. Длинные списки курортов, клубов, алкоголя, наркотиков, случайных партнеров, партнерш и более-менее постоянных пассий (одна из которых была с этим Казановой целых две недели) только заставляли удивляться, как при таком сыне старший Кусланд до сих пор не вылетел в трубу вместе с компанией. Торговля наркотиками, очевидно, была придумана Айденом как пугалка для отца — пара проданных по дешевке доз случайным знакомым никак не тянула на серьезный бизнес.

Зевран вздохнул, отложил досье, которое уже стало выглядеть форменной издевкой, – описывать такие развлечения так скучно! – и принялся за видео, втайне надеясь найти там запись хотя бы части вышеописанного.

Увы, его постигло жестокое разочарование. Большая часть видео была записями с каких-то семейных торжеств. Окруженный бизнес-партнерами отца, их женами и дочерьми, Айден явно не блистал – он вымученно улыбался в объектив, исподтишка закатывал глаза и рано или поздно ускользал из кадра – видимо, чтобы отправиться в очередной клуб. Чаще всего на этих торжествах его сопровождал широкоплечий блондин с таким же унылым выражением лица – из досье Зевран уже знал, что это Алистер Тейрин, сын еще одного нувориша и верный спутник Айдена в его похождениях. В принципе, этот парень выглядел наиболее вероятным сообщником младшего Кусланда – у него наверняка были и деньги, и возможности для организации побега. В уме Зевран сделал себе первую пометочку – поговорить с Алистером.

Переписка Айдена оказалась еще менее увлекательной – бесконечный флирт с моделями и обсуждение этих же моделей с разнообразными друзьями, которых, судя по всему, Айден менял едва ли не быстрее, чем любовниц. В последних после трагедии вообще наблюдалось ужасное однообразие — несколько месяцев Айден питал слабость к танцовщице, чьим хобби было забрасывание воздыхателей мыльными фоточками своих грудей.

«Морри детка ты просто чудо. хочу в следующий раз увидеть тебя в костюме ангела. вот в таком. сможешь?!»

Соответствующая картинка прилагалась.

«конечно милый* все ради тебя

у меня есть еще костюм вот такой. хочешь?”

Еще одна картинка – теперь размытая фотография собеседницы в паре разноцветных ленточек.

«боже конечно. ты просто обалденная в нем»

Зевран хмыкнул – на его вкус, ничего обалденного в костюме, да и в самой танцовщице не было. Он быстро промотал ленту – на протяжении сотен сообщений Айден и Морриган кидали друг другу эротические костюмы, фото с вечеринок, дурацкие картинки, иной раз и вовсе не подходящие к теме разговора.

А что, если это разговор не подходил к картинкам?

Осененный внезапной догадкой, Зевран отложил ноутбук, покопался в сумке и вытащил оттуда флэшку с коллекцией разнообразных дешифровальных программ, частично – написанных самостоятельно. Он предпочитал не называть себя специалистом в компьютерном шпионаже, однако не уставал повторять, что хороший детектив не побежит к хакеру, если нужно будет подобрать простейший пароль.

Через пару часов, когда уже темнело, Зевран наконец отлип от компьютера. Ему хотелось петь и танцевать, как и всегда, когда он на шаг приближался к раскрытию дела. Большая часть фотографий действительно были вполне безобидными, однако в оставшихся были зашифрованы преинтереснейшие вещи.

— я внимательно изучил Молот Ведьм. считаю что там содержатся указания на способы борьбы с тем же злом.

— В любом случае, мы не сможем пользоваться такими методами. Посмотри книги по экзорцизму.

— современные – потакание модным веянием. надо еще отличить зерна от плевел а ошибка может нам стоить слишком дорого.

— Вчера погиб Джори. Первое задание.

— мне жаль. нужны деньги на похороны?

— Нет. Орден позаботится о нем.

— Опекун ни о чем не подозревает?

— он может подозревать сколько угодно. я почти собрал доказательства необходимые для его обвинения.

— Будь осторожен. Ты понимаешь, как много мы сможем сделать, если будем контролировать прессу? Серый во главе Хайевер Индастриз! Дункан бы гордился нами.

— Что это было?!

— Я не сдержался.

— Ты не сдержался?! Ты выглядел как полный псих!!! Додуматься предъявить обвинения, не имея на руках доказательств!!!

— я разозлился. ублюдок так самодовольно разглагольствовал о перспективах развития компании и о том что он продолжит курс отца что я решил сбить с него немного спеси.

— Надо было сдерживаться! Я не удивлюсь, если он теперь засадит тебя в психушку, и никто – слышишь, никто! – не усомнится в этом после твоего демарша!! О чем ты только думал?!

— о том что последними словами отца были «рендону понравится сувенир».

«о да детка, ты весьма горяча в этом костюме».

— Прости. Просто будь осторожен. Серому Стражу не пристало быть таким несдержанным.

— Интере-е-есные он темы обсуждает, — протянул Зевран, набирая в поисковике «Серый Страж» и делая в уме вторую пометочку – найти таинственную танцовщицу Морриган.

Сайт «Серых Стражей», молодежного клуба для интересующихся эзотерикой, был идеален – сделанный на коленке начинающим программистом, поражающий вырвиглазным сочетанием красного и черного, обвешанный блестящими пентаграммами и заметно тормозящими загрузку анимациями. Он был эталоном самопального сайта, убогим до тошноты, реалистичным и убедительным, словно мороженое в рекламе – при взгляде на него хотелось перекреститься и скорее закрыть страницу.

Вот только Зевран знал, что мороженое в рекламе делают из силикона и полиэтилена.

«Серые Стражи» определенно заслуживали внимания. Пожалуй, начать стоило именно с них.

На увлекающегося колдовством подростка Зевран не походил при всем желании, так что пришлось изобразить журналиста, пишущего о молодежных субкультурах. По указанному на сайте телефону получилось дозвониться не сразу, и сонная девушка на том конце не очень-то и радовалась звонку, пока Зевран официальным, но вместе с тем располагающим к себе тоном не рассказал ей о невероятных возможностях для представления маргинального увлечения с положительной стороны – мы делаем самое непредвзятое исследование, милая леди, забудьте о вашем негативном опыте общения со СМИ, только то, что вы сами захотите увидеть в нашем молодом и прогрессивном журнале! Сонная девушка оживилась и предложила встретиться в месте, где у Стражей обычно проходят собрания, пообещала все подробно рассказать и даже разрешила сделать пару снимков ритуальной залы.

Два часа, проведенные с девицей (как ее называть? Стражница? Стражка?) оказались самыми худшими в жизни Зеврана. Та без остановки бубнила что-то про очищение духовного биополя, про рецепцию исторического сознания и трансформацию коллективного бессознательного через соединение с биополем предков, Зевран делал вид, что записывал, кивал в нужных местах и думал, что такую чушь не взяли бы даже в самую желтую газетенку. Все очевиднее становился печальный факт – клуб был именно тем, чем и казался, а упоминание в письме Морриган Серых Стражей – совпадение. В конце концов, тайный орден, члены которого обсуждали закупку оружия, мог и не иметь сайта в сети.

— У нас гости? – звонкий женский голос пробудил окончательно уснувшего Зеврана. Стоящая в дверях рыжеволосая и голубоглазая девушка, почему-то казавшаяся детективу очень знакомой, с интересом разглядывала его.

— Это журналист, — буркнула его собеседница, явно недовольная тем, что ее прервали. – Тебе что-то нужно было, Лелиана?

— Лелиана? – не дав ей ответить, переспросил Зевран. Он вспомнил наконец-то, где он видел девушку.

— Мы знакомы? – улыбнувшись, спросила Лелиана. Глаза ее, лучащиеся весельем, говорили, что она совсем не против знакомства.

Зевран покачал головой. Девушке явно не понравилось бы, скажи он, что видел ее фотографию в личных делах работников частной психиатрической клиники, где лежал Айден. Красавица Лелиана работала там санитаркой.

— Я бы запомнил такую прелестную особу.

Серые Стражи были теми самыми Серыми Стражами – в этом Зевран мог поклясться. Девушка охотно и куда более интересно рассказывала о еженедельных лекциях, посвященных магическим практикам, о собственных исследованиях, но стоило начать задавать ей вопросы о работе, как она замкнулась, сказала только неохотно, что трудится не по специальности. А уж когда Зевран начал исподволь расспрашивать о членах клуба, она насторожилась так, что стало понятно – оно.

Дабы не настораживать девушку еще больше, он свернул разговор, откланялся, пообещав назначить встречу и оставив маленький сюрприз – жучок на ее пальто. Жучок был похож на булавку, и Зевран не сомневался, что через пару дней он будет найден и безжалостно выкинут, но за эти пару дней Лелиана, которая, вне всякого сомнения, помогла Айдену покинуть лечебницу, вполне может связаться с кем-то очень интересным.

На очереди была встреча с прекрасной танцовщицей.

Морриган была из той редкой породы клубных артисток, что и вне сцены, без грима и яркого наряда, сохраняли свое обаяние. В кафе, где Зевран назначил встречу, девушка вошла как на танцпол, задержалась на несколько секунд в дверях, словно призывая обратить внимание на нее, и под восхищенными взглядами немногочисленных посетителей прошествовала к столику.

Довольно скоро Зевран понял, почему уже несколько месяцев Айден хранил относительную верность этой женщине – Морриган была не только красива чарующей, экзотической красотой, но и умна. Очень быстро Зевран отказался от идеи представляться страховым агентом, и рассказал Морриган правду – почти всю. Что волнующийся за названного племянника Хоу нанял его, частного детектива, разыскать блудного ребенка и вернуть в семью. Что он ни в коем случае не подозревает прекрасную леди в укрывательстве, но, может быть, любивший ее Айден хоть словом обмолвился?.. Намекнул?..

— Я не имею ни малейшего понятия, где может скрыться он, — холодно сказала Морриган, выслушав сбивчивые объяснения Зеврана. – Я вам благодарна, что сообщили мне о его плачевном

душевном состоянии. И если он посмеет заявиться, немедленно я вас уведомлю. Вам больше нечего сказать? Прошу меня простить, но у меня дела.

— Запишите мой телефон, — торопливо попросил Зевран, видя, что девушка встает. – Я буду очень благодарен, если вы мне позвоните.

Девушка поморщилась, но достала телефон и записала продиктованный номер, всем своим видом показывая, что её номера какой-то там детектив не дождется.

Зевран про себя улыбнулся – ох уж эти модные смартфоны. Сами к сети подключаются, сами полезные сюрпризы ловят. Даже неинтересно, право слово.

Сигнал об исходящем вызове с телефона Морриган поступил почти сразу же, как только она вышла из кафе. Зевран схватил трубку, молясь про себя, чтобы танцовщица не захотела вдруг поболтать с маникюрщицей.

— Айден?

Как же все оказалось просто.

— Морриган? – отозвался бархатно-низкий голос. – Что-то случилось?

— Айден, тебя ищут. Приходил какой-то хлыщ, говорил, что его нанял Хоу для твоих поисков.

Как же все оказалось просто!

— Что за хлыщ?

— Представился частным детективом. У меня есть его фото.

— Отдашь в «Белой лошади», — после долгой паузы ответил Айден. – Ты сегодня до скольких?

— Долгая смена, до четырех.

— Договорились. До встречи в «Белой лошади», в четыре.

Запретить принимать входящие звонки от абонента «Айден».

Переадресация сообщений от абонента «Айден».

Новое сообщение абоненту «Айден».

«Перенесли смену. Постараюсь успеть к 2. М.»

«Буду ждать».

Игра стремительно близилась к завершению.

Только увидев Айдена Кусланда, Зевран сразу понял, чего не могли передать ни фотографии, ни видео, и что заставляло девчонок без раздумья прыгать в постель к богатому мажору, забыв про деньги. От Айдена за милю разило пресловутой маскулинностью, которая заставляла девушек в клубе провожать горящими глазами вроде бы ничем не примечательного парня. В том, как он разговаривал с барменшей, как улыбался ей, как двигался – в каждом его жесте, в каждом слове ощущалась выплескивающаяся через край сила и агрессия. Было ли это следствием душевной болезни или личным качеством, Зевран не знал, но если было верно первое, то все психушки можно было срочно преобразовывать в эскорт-агентства – от клиенток не было бы отбоя.

Зевран подхватил свой бокал и тенью скользнул к столику, внутренне настроившись на недоуменный взгляд и холодный отказ – вон как обшаривает глазами хихикающих за соседним столиком девиц, даром что две недели назад слюни пускал в палате для буйных.

— Вы позволите? – спросил он, подпуская в голос немного хрипотцы.

Айден Кусланд медленно повернулся, кинул на Зеврана оценивающий взгляд из-под полуприкрытых век и приглашающе кивнул.

— Прошу.

Голос у него был под стать всему облику – низко-бархатный, обволакивающий, соблазняющий. Таким голосом можно было самые невинные просьбы превращать в предложение на месте заняться грязным сексом. Встретить бы его при других обстоятельствах, не имея на него заказа, вдруг подумал Зевран.

— Скучаешь в одиночестве? – спросил Кусланд, и наваждение вмиг исчезло. Араннай поморщился – что он, девица, чтобы клеить его такими вопросами?

— Уже не скучаю, — в тон собеседнику ответил он, принимая правила игры. Хотя какая это игра, вздохнул Зевран про себя, пересев поближе – неприкрытое предложение, без флирта, без интереса. Было бы времени побольше, обучил бы Казанову, как правильно пользоваться данными ему возможностями, а пока нетерпеливость Кусланда была ему очень кстати.

Одной рукой Зевран ненавязчиво приобнял Айдена, а другой словно ненароком провел над его бокалом.

— За наше знакомство, — широко улыбнулся он, глядя Кусланду прямо в глаза.

Объект оказался тяжелым, как слон — Зевран успел несколько раз проклясть весь мир, пока тащил отключившегося Кусланда, зловредно цеплявшееся ногами за все косяки. А ведь еще попутно приходилось улыбаться каждому встречному, закатывать глаза и вздыхать, мол, перепил друг, вырубился, бывает. Ничего страшного, нет-нет, помогать не нужно, я как-нибудь сам... Зевран источал улыбки, ласково поддерживал якобы само идущее тело под локоток и молился, чтобы снотворное не вступило в реакцию с тем диким количеством алкоголя, что Айден успел выхлебать — блюющий отключившийся Кусланд, без сомнения, добавил бы очков восхитительности вечеру.

В переулке у входа в клуб было темно, хоть глаз выколи. Плюнув на возможных свидетелей, Зевран перехватил тело поудобнее и поволок к машине, чертыхаясь сквозь зубы и нарочно протаскивая его по самым глубоким лужам — мелкая месть за слишком громкую музыку в клубе, слишком дешевый алкоголь и слишком липкие прикосновения. Во имя этой же мести он как следует приложил объект головой об дверцу, запихивая на заднее сиденье. Распахнул полы пиджака и присвистнул – подмышкой у Кусланда был не один пистолет, а целых два, да еще и под плечом был закреплен нож. Беглый осмотр выявил наличие еще нескольких ножей за голенищами. Они оказались серебряными – совсем парень двинулся, жалостливо покачал головой Зевран, сгружая всю эту выставку на переднее сиденье.

Курить хотелось неимоверно. Зевран вытер пот со лба, похлопал по карманам куртки — пачки вполне ожидаемо там не оказалась. Валялась сейчас где-нибудь в клубе, выпавшая во время этого представления. Цирк с конем, черт бы его побрал. А может быть, мокла в грязи под ногами, улетевшая при последнем рывке – в переулке было темно, хоть глаз выколи, и как назло, ни одного бездельника, у которого можно было бы стрельнуть сигарету, лишь у входа маячила темная фигура.

— Эй, уважаемый, закурить не найдется? – крикнул он. Человек не ответил, лишь мотнул головой, что, наверное, можно было расценить как отказ.

— Ну, нет так нет, — вздохнул Зевран, решив все-таки поискать свою пачку. Вытащил телефон из кармана и выругался – чудо техники, только с утра заряженное, успело разрядиться. А в переулке меж тем было до неприличия темно – последние фонари перегорели, что ли? И как теперь прикажете еще один укол делать, чтобы объект до клиники доехал, не дрыгаясь?

— Может, хоть зажигалка найдется? – крикнул Зевран не спешащему уходить человеку. – У меня тут другу плохо, укол нужно сделать. Подсветите, а?

Человек не двигался. Неясная тревога вдруг кольнула сердце Зеврана. Почему-то захотелось сесть быстрее в машину, выехать на светлую улицу и уже там, не спеша, сделать нужный укол.

— С вами все в порядке? – спросил он, осторожно приближаясь к человеку. – У вас не найдется зажигалки, или телефона, подсветить им?

Глаза постепенно привыкали к темноте, и фигура становилась все более четкой. Мужчина, широкоплечий, в куртке с очень объемным капюшоном, со странной прической вроде дред…

— Вы меня слышите?

Мужчина наконец-то обернулся – и Зевран подавился словами. То, что он принял за капюшон в темноте, было оторванной головой, болтающейся на лоскутках кожи. А вместо человеческого лица на детектива смотрела морда, не похожая ни на что, виденное ранее – словно куски плоти перемешали и слепили в массу, придав ей форму головы. Прежде чем заорать от ужаса и выхватить пистолет, Зевран подумал, что улыбка на этом подобии лица и одинокий глаз посреди лба – вполне себе человеческие, наверняка доставшиеся твари от захваченного ею тела.

Глухо щелкнул курок – осечка. И зачем тогда Кусланд обвешивался пистолетами, отстраненно подумал Зевран в следующее мгновение, когда тварь уже прижимала его к стене с нечеловеческой силой, и дышала адским смрадом прямо ему в лицо.

— Эй, ублюдок! – раздалось вдруг. – Бросай эту тряпку и иди сюда, если хочешь драки!

Монстр недовольно взрыкнул, отвлекшись, а прижатый к стене Зевран истерично захохотал, ничему уже не удивляясь – Айден, которому он вкатил двойную дозу успокоительного, пришел в себя. Он стоял, пошатываясь, опираясь на машину одной рукой, а другой целился из пистолета в тварь.

— Иди сюда, давай! – нетвердым голосом закричал Айден. – Или мне помочь тебе? Pater noster, qui es in caelis…

Чудовище – демон, Зевран наконец-то вспомнил, как называл их сумасшедший Кусланд – завизжало совсем по-бабьи, отшвырнуло жертву в сторону и бросилось на безумца. Полуоглушенный, Зевран увидел, как Айден поднял свободную руку, а затем что-то сверкнуло, и

детектив совсем потерял способность видеть – слышал только визг демона да грохот. Зрение восстановилось за какие-то секунды, но Зеврану показалось, что прошла целая вечность.

Быстрого взгляда хватило, чтобы понять, как плохи дела – теперь уже Айден висел, прижатый к стене, с распоротой когтями (откуда они только взялись?!) грудью, а демон злорадно скалился, шипя на обездвиженную жертву.

Драпать! Немедленно драпать отсюда, Хоу явно не расстроится, если подопечный вернется к нему по частям и в растерзанном виде. А демон… исчезнет куда-нибудь.

Удар получился смазанным – Зевран целил в мешанину плоти на плечах, но Кусланд словно старался сделать свое оружие как можно более неудобным, руку в последний момент повело, и нож вошел ниже, в болтающуюся голову. Впрочем, как оказалось, так тоже было неплохо.

Монстр вспыхнул. Зевран невольно зажмурил глаза, а когда открыл – лишь пепел опускался на землю и на ошарашенного Кусланда.

— Не знал, что так можно, — задумчиво сказал Айден, рассеянно вытирая со лба слизь, брызнувшую из взорвавшегося монстра.

— Веришь, я тоже, — нервно засмеялся Зевран, отряхнулся, протянул Айдену нож. – Что это было?

— Демон, — ответил Айден и посмотрел ему прямо в глаза тяжелым взглядом. – Тот, о которых я предупреждал. Теперь веришь, что я сумасшедший?

— Я видел человека с оторванной головой, в котором что-то сидело, — медленно сказал Зевран. – К несчастью, больше я не могу верить. Однако не думаю, что твоих врачей можно затащить в этот переулок.

— Это как раз проще простого, — ответил Айден и неожиданно улыбнулся. Улыбка получилась вымученная, недобрая, а в сочетании с грязным лицом и текущей из порезов на груди кровью и вовсе составляла весьма неприглядную картину. – Я сбежал из клиники, потому что демоны шли за мной. Останься я там еще на пару дней – и была бы бойня. Выжившие мне бы поверили. А может, и нет. Не у всех, знаешь ли, такие широкие взгляды на мир.

— Выходит, твоей Лелиане можно сказать спасибо?

— Умница, — протянул Айден и улыбнулся еще шире. – Все верно, это Лелиана вытащила меня, она и деньги Алистера. Надеюсь, моих сообщников Хоу не заказал? Если да, то прости, я тебя отпустить не смогу.

— А если нет, то отпустишь? – усмехнулся Зевран.

— А почему нет? – спросил Кусланд и оскалился совсем уж неприлично. – Хочешь драться – попробуй. С удовольствием доразмазываю тебя по этой стене. Только вот на место тебя придут другие, которых я в лицо не знаю. А так ты можешь вернуться к Хоу, наврать ему с три короба, попробовать вытянуть еще денег. И мне хорошо, и тебе.

— Кто ты вообще такой? – спросил Зевран, вместо того, чтобы ответить.

— Серый Страж, — сказал Айден таким голосом, что стало ясно – на эту тему он больше ни словечка не проронит. Молча Зевран наблюдал за тем, как его объект вытащил из кучи праха ножи, вытер их об куртку, засунул за голенища, застегнулся, прикрывая раны, и не спеша, словно дразня незащищенной спиной, пошел прочь, еле заметно прихрамывая.

— И вот еще, — вдруг крикнул Айден, уже выйдя на улицу. – Скажи Хоу, что мне пока не до него, пусть живет спокойно, но как только я разделаюсь с демонами, я его найду, пусть хоть в сейф запрячется. И он будет гореть, так и передай ему. Будет гореть!

***

Весна в этом году выдалась прекрасная – теплая, цветущая, полная чудесных запахов и ярких красок. По крайней мере, такой она наверняка была на родине Зеврана, вдали от мегаполисов, пропахших выхлопными газами и грязью. Зевран стоял в небольшом скверике недалеко от входа в небоскреб «Хайевер», курил, опершись на ограду вокруг чахлого деревца, и думал, что выправить загранпаспорт можно за пару дней, если знать, кому дать на лапу. Махнуть за океан, осесть в небольшом симпатичном городке недалеко от моря, например, в чудесном Тревизо, где на улицах растут кипарисы и из окон домов выплескивается герань…

— Курить вредно, — раздался над ухом знакомый бархатный голос.

— Совершенно верно, — сказал Зевран, не спеша затушил сигарету, развернулся и аккуратно снял темные очки с довольно улыбающегося Кусланда. – А еще вреднее, мой друг, дразнить бешеного пса, вертясь у него прямо под носом. Видишь ли, не далее, чем полчаса назад, Логейн изменил условия нашего контракта. Отныне я не связан никакими ограничениями и, между нами говоря, вовсе не обязан доставлять тебя твоему любящему опекуну целиком – сгодится и какая-нибудь часть.

— Что за варварство? – ухмыльнулся Айден. – Неужели дорогому Рендону надоело играть в интеллигентного бизнесмена?

— Узнав о нашей с тобой короткой встрече, Хоу выказал мне свое недовольство. Долго выказывал и витиевато, признаться, я даже заслушался. А когда я указал, что в сложившейся ситуации – конечно, я не рассказал ему о демоне, зато в подробностях описал весь твой обширный арсенал – так вот, когда я указал, что мне затруднительно было бы скрутить тебя и приволочь в больницу, он недовольно сказал, что вовсе не обязательно приволакивать тебя куда-либо живьем.

— И что теперь будешь делать? – спросил Айден, как бы невзначай прижимая Зеврана к ограждению, то ли для того, чтобы продемонстрировать пистолет подмышкой, то ли еще для каких-то неясных целей.

— Есть много прекрасных городов в Европе, друг мой… — туманно протянул Зевран.

— А давай со мной, — вдруг заявил Кусланд. – Резать демонов ты уже пробовал, мне понравилось. Хоу, если захочет, тебя и в Европе достанет. А он захочет, поверь.

— Что, если я просто хочу пожить в тишине и покое, в домике с геранью, без демонов?

— Ты, в тишине и покое? – расхохотался Кусланд, блеснув белоснежной улыбкой. – Да ты на вторую неделю людям от скуки герань на головы сбрасывать начнешь. К тому же, — он вдруг нехорошо прищурился, — без демонов не получится. Думаешь, они только в Америке вылезли? А запах своей крови на тебе они почуют. Так что даже две недели ты спокойно не высидишь.

— Выходит, я из охотника сам превратился в жертву? – вздохнул Зевран, про себя прокляв тот момент, когда решил броситься на подмогу. Совсем чуть-чуть прокляв, все-таки в том решении плюсов было несоизмеримо больше.

— А вот это уже тебе решать, — снова оскалился Айден. Он вообще только и умел, что скалиться и мрачнеть, иногда даже одновременно. Псих, что с него взять.

— Ну уж нет, позволь поручить этот выбор тебе, — покачал головой Зевран и едва не рассмеялся, глядя в широко распахнутые от удивления глаза Кусланда. Голубые, между прочим. До безобразия голубые, как самое вульгарное небо. – Видишь ли, я готов стать охотником, но только при одном условии – что твоя прекрасная Лелиана перестанет держать меня на мушке. А то какой из меня охотник под прицелом?

— Догадался все-таки? – протянул Кусланд.

Зевран улыбнулся хитро и прижался к нему близко-близко.

— Видишь ли, друг мой, — шепнул он внезапно покрасневшему Айдену на ухо, — я же профи. Я увидел ее в отражении.

ссылка на ficbook

@темы: Зевран, Лелиана, Морриган, джен, м!Кусланд, Secret Santa 2013/2014

---

Для Doctor Mur

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Doctor Mur
От:

Название: «У тебя милые глаза»
Автор:  Rii-sempra
Пейринг: Алистер/ф!Кусланд
Категория: гет
Жанр: романтика, юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 1925 слов
Предупреждение: возможен OOC персонажей

Близилась Сатиналья. В это время снег уже лежал на земле тонким слоем, крестьяне утепляли одежды, а в замках начинали топить камины и прогревать каменные стены, чтобы холодные ветра не разгуливали по широким коридорам. Ленора уже кожей ощущала дух праздника и чувствовала, что в этом году он будет особенным. Когда она и ее спутники только переступили через порог ворот в торговый квартал Денерима, их сразу окутала неповторимая атмосфера: на дверях домов висели красивые венки из хвои, обвязанные бантиками, над головами прохожих между домов натянуты разноцветные флажки, неподалеку от рынка стояла величественная елка, с ветвей которой свисали бумажные фигурки и бахрома, вязаные игрушки и металлические маленькие снежинки. Пахло корицей и имбирем, подметила Кусланд. А еще вокруг витал тот интересный запал заморских фруктов, которые привозят из теплой Антивы и Вольной Марки. Почему-то урожай этих плодов приходился именно на время Сатинальи, и у местных торгашей всегда имелся добрый кулек сладкого экзотичного удовольствия. По крайней мере, первые десять минут после завоза. Кусланд, лежа на своей койке в «Покусанном дворянине», как раз подумала, что неплохо было бы прикупить их к столу на праздник. Она все время забывала название этих фруктов. Наверно, потому, что ела она их в своей жизни от силы раза три. Да, хоть они и появляются каждый год, но настолько быстро расходятся, что боишься, как бы тебе пальцы не оторвали на базаре, когда будешь уносить кулек с фруктами из лавки. А на вторую волну праздничных лакомств торговцы заламывают такую цену, что даже отец Леноры хватался за голову и незамедлительно приходил к выводу, что в этом году «обойдутся». Девушка цокнула языком. На этот раз она их купит, непременно купит! Даже если придется потратить все отрядные деньги или продать Алистера в бордель — она все равно их достанет.
Зевран и Винн сидели за столом в таверне и пили эль, о чем-то разговаривая. Кусланд удивленно вскинула брови, глядя на старую чародейку с кружкой, но решила не привлекать внимания и незаметно проскользнуть мимо. Зевран внезапно громко засмеялся, и Ленора подскочила на месте. «И о чем они там разговаривают? Впервые вижу, чтобы вот так вот!» — подумала про себя Кусланд. Она подошла к трактирщику и заказала куриный суп. Тот неспешно довытирал тарелку и без особого желания что-либо делать поплелся на кухню за порцией супа. Ленора же растянулась на барной стойке и надула щеки. Странно: канун праздника, а ей настолько нечего делать, что она вешаться готова. Конечно, можно было бы и зачистить пару мест скопления преступников, но зачем же прямо перед вечеринкой получать пару-тройку новых ссадин и шрамов?
— Эй, ну где там мой суп? Вы до самого Редклиффа за курицей убежали, что ли? — недовольно проворчала Ленора.
— Что, без доспехов и меча ты уже выглядишь не настолько устрашающе, что трактирщики не несутся исполнять твои заказы? — послышался знакомый голос сзади.
— Видимо, так и есть.
Ленора улыбнулась — это был Алистер. Как всегда, с очаровательной улыбкой на лице и приветливым тоном голоса.
— Решила наконец вылезти из этой груды железок. Надоело, а то я скоро прирасту к ним.
Кусланд сидела в легкой холщевой рубашке, подвязанной поясом, и простых поддевочных штанах. Тем не менее, это не мешало ей выглядеть обворожительно. «Впрочем, как и обычно», — подумал Алистер.
Трактирщик нес маленькую пиалу с супом Леноры, и Алистер тут же поспешил отправить его за еще одной порцией. Проигнорировав недовольное ворчание хозяина заведения, храмовник вернулся к диалогу с Кусланд.
— Ну а что же ты оденешь на вечеринку, в таком случае?
— Хороший вопрос… Честно говоря, я об этом не особо заботилась. Меня больше волнует проблема закупки выпивки и закусок. Хотя, учитывая то, что с нами нет Огрена, покупать нужно не так уж много…
— С нами Винн, не забывай, — усмехнулся Алистер. — Она Огрену еще фору даст!
Они одновременно обернулись и посмотрели на хихикающих Винн и Зеврана. На их столе красовались две опустошенных бутылки эля.
— Что-то они рано начали… М-м-м… праздновать, — сказала Кусланд с улыбкой.
— Надеюсь, оставят немного места в своих желудках до завтра, а то я не хочу быть единственным пьяным на празднике.
— Ох, не переживай насчет этого, я не дам тебе опустошать бутылку в одиночку!
Ленора засмеялась. На самом деле, она давно не пила ничего крепче забродившего компота, а тут предстоит выпить гномьего эля. То, что после пары кружек ее мозг не будет отвечать за язык, понятно, а вот что будет делать Алистер, который старательно избегал даже встречи с тем самым компотом? Она очень сомневалась, что это празднование пройдет без последствий, но так даже веселее. В конце концов, она так же сомневалась, что им представится еще одна возможность позволить себе отвлечься от мирских проблем и просто развеяться.
— Судя по всему, Винн у нас самая крепкая, — сказал Алистер, поднося ко рту ложку только что принесенного горячего бульона.
— Ты имеешь в виду, выпьет больше всех?
— Я имею в виду, даже если напьется, все равно трезвая. Переупражнялась.
— Ой, да ладно тебе. Пусть развлечется на старости лет. — Ленора подула на суп. — В конце концов, надо же иногда отвлекаться от всех этих мрачных событий.
— Тут ты права… Надо же, никогда бы не подумал, что буду…
Алистера прервал Зевран, от которого сильно несло алкоголем.
— О чем шепчемся, голубки?
— Обсуждаем, сколько тратить денег на выпивку для тебя и твоей многоуважаемой леди, — огрызнулся Алистер.
— Как некрасиво! Миледи, как ты его терпишь?
Кусланд пожала плечами:
— Приходится, у него очень милые глаза.
Алистер смутился, а Зевран расхохотался.
— Что ж, — он обернулся, — Винн, моя милая чародейка, ты выиграла спор!
Ленора вопросительно посмотрела на эльфа.
— Что за спор? О чем ты?
Но Зевран уже поспешил обратно за стол к Винн. Они чокнулись кружками и за раз осушили их. Ленора посмотрела на Алистера. Он старательно дул на ложку с супом, который уже был давно холодным, и отводил взгляд от командира отряда. У Кусланд появился коварный план.
— Ал, не прячь свои милые глаза, ну!
«Ал» вздрогнул и чуть не выронил ложку с супом из рук. Затем резко встал и, бросив что-то похожее на «Встретимся вечером», почти бегом припустился из таверны. Когда дверь хлопнула, Ленора снова растеклась по барной стойке, а в ее голове заплясали цифры и математические выражения, ловко складывающиеся в сумму, которая скоро должна была перекочевать в карман трактирщика.

* * *

— Итак, поздравляю всех с наступлением Сатинальи! — громко произнесла тост Кусланд, стоя во главе стола с большой кружкой эля. — Желаю всем, чтобы вы не унывали и слушались своего командира! И тогда все будут счастливы!
— Да уж, тебя попробуй ослушаться, миледи, — промурчал Зевран. — О наша жестокая предводительница!
— Ну, ну, не надо переигрывать, Зевран, а то на меня уже косо смотрят посетители, — отмахнулась Ленора.
— Я попытался сделать комплимент. — Эльф пожал плечами и поднял кружку. — За нашего командира!
— За нашего командира! — подхватили все.
— За скорейшее окончание войны, — немного грустно сказала Ленора. — Пусть все кончится как можно быстрее. Я устала.
— Все устали, Ленора. — Алистер робко положил ей руку на плечо. — А сейчас давайте развеемся?
Кусланд улыбнулась.
— Действительно, чего это я всем порчу настроение? Винн, толкни-ка речь!
Под бурные овации троих членов отряда Винн встала со своего места, подняла кружку и, вместо того, чтобы произносить пламенную речь, вмиг выпила все ее содержимое. Громко брякнув ею о стол, она произнесла:
— За любовь молодых и счастье в семейной жизни!
Зевран зааплодировал, и Винн, наигранно раскланявшись, села обратно на свое место. Ленора и Алистер переглянулись. Кусланд чуяла задним местом, что у этих двух на уме что-то нехорошее.
— Винн, с чего бы это ты о семейной жизни вспомнила? — спросила командир, отпивая эля из кружки.
— Да ты только посмотри на улицу! Вокруг елки так и вьются маленькие дети, играют в снежки, веселятся и хохочут, а рядом стоят родители, за руки держатся. Не это ли счастье? Семья, любовь и дети!
Кусланд посмотрела в окно таверны. Действительно, отсюда хорошо была видна елка на центральной площади. И вокруг бегали ребятишки, размахивая деревянными мечами и закидывая друг друга снежками. Она расплылась в улыбке. И внезапно учуяла знакомый запах праздника.
— Кажется, время дарить подарки? — спросил Алистер, протягивая ей маленький бумажный кулек.
Ленора осторожно взяла его, распаковала. Запах становился все сильнее. Под слоями бумаги показалась оранжевая кожура.
— Алистер… — Она удивленно посмотрела на него и улыбнулась. — Спасибо!
— Ах, тамарин! Забытый вкус детства! — откомментировал подарок Зевран.
— Тамарин? Точно! Вот, как он называется! — Ленора стукнула себя по лбу. — Ну что, разделим его на… четверых?
Кусланд покрутила перед собой небольшой плод, четыре части от которого смотрелись бы совсем жалко.
— Взял последний. Буквально выцепил из рук у одной мадам. — Храмовник почесал затылок. — Кажется, больше поставок не предвидится…
— Ну и ладно! — усмехнулась девушка. — Зевран, расскажи что-нибудь про антиванскую Сатиналью! Я слышала, что ее там празднуют шире, чем в любой другой стране! — Тем временем Ленора начала очищать тамарин от кожуры.
— О, да, миледи, ты абсолютно права! У нас утраивают шикарный маскарад: столько незнакомых и знакомых девушек в помпезных нарядах и масках, так что даже если ты утащишь с собой в постель хоть старую знакомую, вряд ли узнаешь! А сколько возможностей для Воронов открывается… Я определенно люблю антиванскую Сатиналью!

* * *

Спустя несколько часов, атмосфера разрядилась настолько, что комплексы и чувство стыда улетучивались куда-то пропорционально выпитому элю. Как Ленора и подозревала, Алистер не выдержал и полкружки и уже нес какую-то ахинею, хотя она и сама с трудом могла следить за собой. Винн сидела гордо и неприступно, не позволяя антиванскому проказнику лезть, куда не надо. Тут, что ни говори, Алистер был прав: даже когда пьяная, сохраняет ясность ума.
— Пожалуй, мне надо отлучиться комнату… — Кусланд почувствовала, что если она сейчас же не окажется рядом с туалетом, ее сопартийцы вряд ли когда-либо снова будут воспринимать ее как отважного предводителя. — Мне нужно… О-ох… Носик припудрить…
Пошатываясь, она встала из-за стола и, хватаясь за каждую лавку (а далее — за каждый выступ на стенке), кое-как дошла до комнаты. Она попыталась найти в кармане ключи, но нащупала лишь крупную дырку.
— Ты… не это… ищешь? — пробормотал Алистер, внезапно появившийся сзади, держа в рук ключ. — Нашел под столом.
Взгляд у обоих был мутный, руки дрожали, и поэтому в замочную скважину ключ попал только после пары десятков неудачных попыток. И повернулся в нужную сторону примерно чрез столько же. Открыв дверь, Кусланд мгновенно плюхнулась на кровать, рывком достала из-под нее ведро и зависла над ним.
— Не смотри на меня… так, — выдавила из себя Ленора, еле ворочая языком.
— А если у тебя тоже… Ик! Милые глаза? — Алистер облокотился на дверной косяк.
Неприятное чувство тошноты постепенно покидало Кусланд, и глаза застилало опьяняющее желание. Она бросила на храмовника откровенный взгляд. Тот мгновение колебался, но затем тоже повалился на кровать, сверху на Кусланд.
— Очень милые глаза, — повторил он.

* * *

— Эй, Алистер! Вставай! — Ленора потрясла его за плечо. — Живо встал с моей кровати, кому говорю!
Храмовник подскочил, как ошпаренный, и сразу же начал с опаской осматриваться по сторонам. От резких движений тут же закружилась голова, а во рту он распробовал отвратительный привкус вчерашнего эля. Он смутно начал узнавать в очертаниях помещения комнату Леноры, а потом и саму предводительницу отряда. Она сидела на корточках рядом с кроватью, положив руку ему на плечо. Алистер совершил последнюю проверку, которая в данной ситуации показалась ему наиболее уместной: он приподнял одеяло и обнаружил, но на нем нет штанов.
— Ленора, я… Мы..?
— Ах, если бы! — Кусланд всплеснула руками. — Ты отключаешься от одной кружки эля быстрее, чем порождения тьмы от сонного заклинания Морриган!
— То есть ничего не было?
— Ну, сначала мне показалось, что что-то наметилось, но затем ты скоропостижно отчалил в мир сна, сладко задремав прямо на мне.
— Прости, я… Я не думал, что… Я не хотел…
Алистер был настолько растерян, что выглядел как последний дурачок. Ленора мягко улыбнулась.
— Не волнуйся так об этом. Попробуем как-нибудь в другой раз.
Алистер потерял дар речи и застыл с полуоткрытым ртом.
— Ах да, кстати! — Кусланд наклонилась к нему поближе. — Спасибо за подарок!
Мягкие губы Леноры накрыли жаркие, пылающие и сухие губы храмовника. Он оторопел и даже не успел толком понять, что произошло, когда Кусланд уже крикнула ему из дверей:
— Собирайся скорее, мы уходим через пятнадцать минут! И не забудь сдать ключ трактирщику!
А затем она ушла, оставив Алистера бессознательно пялиться в одну точку.

ссылка на ficbook

@темы: Алистер, гет, ж!Кусланд, Secret Santa 2013/2014

---

Для Astera Orey

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Astera Orey
От:

Название: «Mass Age»
Автор:  lithven
Персонаж: Натаниэль Хоу
Категория: джен, кроссовер с «Mass Effect»
Техника: коллаж, 3D модель
Рейтинг: G

(По клику изображение откроется в большем размере)

@темы: арт, Натаниэль Хоу, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для Astera Orey

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Astera Orey
От:

Автор:  Name|ess
Персонаж: Логейн Мак Тир
Категория: джен
Техника: цифровая живопись
Рейтинг: G

(По клику изображение откроется в большем размере)

@темы: арт, Логэйн, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для Astera Orey

[Weisshaupt Fortress]

Для:  Astera Orey
От:

Название: «Свет»
Автор:  AWU
Персонажи: Флемет, Морриган, хасинды.
Категория: Джен
Жанр: Флафф
Рейтинг: G
Размер: мини (1 269 слов)
Предупреждение: OOC
Комментарий автора:Немножко OOC'ная Флемет. Но будем считать, что она такая суровая только, когда дочь её видит, а когда Морри засыпает, может и любит её. Санта склонен к хэдканону, что Флемет всё же любила своих дочерей.

Почему так оглушительно темно?

Волчьи лапы ноют, всё тело ломит. Но Морриган даже отчасти счастлива, счастлива чувствовать эту волчью, не имеющую ничего общего с человеческой, боль. Длинный розовый шершавый язык вывалился изо рта, клыки тоже словно выставлены на показ, грудная клетка тяжело вздымается от быстрого бега. «Не подходи – убьёт».

Если бы она бежала по Диким Землям в облике девицы, она бы не преодолела и половины того расстояния, что пробежала обернувшись волком. А так, она даже смогла вернуться домой, к Хижине Старой Флемет, на негнущихся лапах.

Как же много она пробежала, за то время, когда… за сколько? Морриган не помнит, когда убежала от своей матери. Может день назад, может два, а может она пробегала всю неделю. Волк же может долго прожить без пищи? Может же?.. Потому что ей очень не хотелось есть сырое и окровавленное мясо кролика, что тем утром пробегал рядом с ней. Племя хасиндов дали ей пищу и приютили у костра, но как же давно это было…


Морриган совершенно случайно наткнулась на то племя. Когда ветки кустов хлестали по лицу и оставляли зачастую кровавые следы на морде волка, когда под ногами шелестела листва. А воздух был наполнен ароматами уходящего лета, ей удалось забраться так далеко вглубь леса, как наверняка не удавалось старой Флемет, дочь ведьмы Диких Земель увидела множество хижин, зачастую скрытых между стволов деревьев, а некоторые дома и вовсе были скрыты листвой, так как построили их прямо на вершине деревьев.

Отступница в шкуре израненной волчицы побрела к одному из костров. Это пламя зачаровывало её, окруженное аккуратными круглыми камешками, оно не вырвалось на свободу, чтобы сжечь всё вокруг себя, огненные языки вздымались до неба, и тонкая струйка дыма растворялась на фоне ночного неба. Несколько мужчин следили за костром, так как разводить его в лесу было опасно.

Они должны были прогнать её, вспороть кинжалом брюхо, пустить ей стрелу, что пробила бы серую шкуру, кинуть горящую головёшку, чтобы отпугнуть её. Но вместо этого, один мальчишка, ещё младше её, неразумный и шумный, подбежал к ней, и, ухватившись за серую шерсть на загривке, повёл её прямо к костру. Морриган не хотела его кусать, нельзя же ранить неразумное дитё.
Старый мужчина, с седыми волосами до плеч и длинной бородой, странно заплетённой в косички, не без труда поднялся с земли, опираясь на посох.

— Пустите её к костру, братья. Она и так проделала долгий путь, — севшим голосом сказал он. – Поделитесь с ней нашей скромной добычей.

Ещё несколько мужчин, в кожаных доспехах, встали и направились к другим кострам, чуть поменьше, где на вертеле жарилось сочное мясо. Стараясь не обжечься, мужчины сняли вертел с небольшим окороком на ней и поднесли волчице. Морриган, обжигая лапы и язык, буквально стащила с вертела еду и стала проглатывать хорошо прожаренные куски мяса, не пережевывая.

— Хе-хе, — старый мужчина, тот, что попросил других принести ей еды, глухо рассмеялся. – Смотрите, она, бедняжка изголодалась. Небось, обернулась, убежала, а обернуться человеком не может. Вы не шугайте её, парни. Да и за дитятю не бойтесь. Не тронет она его. Сама ещё, как щенок мелкая. Она вас боится просто.

— Вы скажите, Шаман, ну скажите, а кто она? – спросил мальчик, снова приближаясь к Морриган, норовя обнять её. Ведьма лишь утробно рычала, пытаясь немного отпугнуть парнишку, чтобы тот оставил её.

— Не знаешь, кто кроме хасиндов лесным зверем оборачивается да бежит, куда глаза глядят? – добродушно спросил седой мужчина, потрепал мальчишку по голове. – Это, стало быть, одна из дочерей Флемет. Разозлилась, стала волчицей, да вот и к нам прибежала… Оставь её, мальчик, сейчас ей не до тебя.

Волчица легла рядом с костром, желая согреть свою шкуру. Морриган казалось, что она даже задремала ненадолго, слушая предания старого Шамана, вождя этого племени хасиндов. Старая Флемет, никогда не пускала её к людям, даже к диким племенами. И к чему это привело?..


Зеркало разлетается на тысячи осколков. По щекам катятся предательские слёзы. Она же так старалась, пытаясь пробраться незамеченной, забрала себе зеркало и смогла убежать назад, к матери...

— Никогда не привязывайся к вещам. Они должны оставаться вещами, пусть и блестящими, — одним движением руки она скидывает зеркало. – Ты не одна из тех девиц, что пляшут под мелодии менестрелей на базарных площадях.

Флемет укоряющее посмотрела на свою дочь:
— Ты отправилась туда, где тебя схватили бы храмовники. И мало того – ещё и в человеческом обличии. Никогда из тебя не получится ведьмы Диких Земель. Ты готова вечно смотреть, как волки загоняют добычу, как паук плетёт свою паутину. Но ты никогда не сможешь стать одной из них, не почувствуешь вкус свободы.

Морриган так отчаянно хочется ответить ей. Сказать, что матушка не права, что когда-нибудь она сможет стать похожей на неё. На загадочную Флемет из Диких Земель.

Дверь в хижину с грохотом захлопывается. Но как же Морриган плевать. Лишь бы убежать подальше от матери, хоть в Башню Круга, хоть в Империю Тевинтер! Но подальше от этой проклятой, сумасшедшей женщины!

Острые камни до крови ранят нежные девичьи ступни, так как сапоги, вместе с ненавистным капюшоном были оставлены в хижине. Морриган, в лёгкой робе, отчаянно бежит, почти задыхаясь. Но от осознания того, что она бессильна против матери, против слабой человеческой природы, юная ведьма только сильнее злиться и начинает бежать быстрее. Где-то там, недалеко от неё, в лесу слышится волчий вой. Ещё один шаг…

Морриган словно выворачивает наизнанку, конечности ломаются и срастаются вновь, принимая новую форму за считанные секунды, и вот уже на ней, вместо лёгкой робы – серая шерсть.


Вспоминая всё это, ведьма почувствовала лёгкое раздражение. Ну и куда это её завело? Она не знает, как вернуться назад, в человеческую форму и оказалась среди хасиндов, в лесу…

— Беги на юг, девочка, — сказал ей шаман. – Будучи волком твои лапы стали крепки, ты без труда проделаешь этот путь. Путь назад к мудрой женщине, что ты зовёшь матерью.

Волчица снова утробно зарычала, поднимаясь с земли и убегая на крепких лапах туда. Откуда пришла.

Вы говорили, что я никогда не смогу стать такой. Вы ошибались, матушка.


Назад к хижине старой Флемет, она добежала уже под утро, может быть даже не под конец той ночи, когда сбежала от хасиндов. Морриган не помнит. И тогда, стоя перед домом, храбрость и решительность, которыми она была преисполнена ранее, куда-то улетучилась. Из волчицы, в шкуре которой она была в ту ночь, она вновь превратилась в маленькую девочку, которая отчаянно хотела завоевать любовь и уважение матери.

И почему же, почему именно сейчас, так оглушительно темно? Почему глаза словно не видят? Почему ей не хватает сил даже ровно стоять на крепких волчьих лапах?

Старая, но добротная дверь скрипнула и отворилась. Старая ведьма Диких Земель вышла из дома и подошла к маленькой волчице, присела рядом с ней и погладила по голове. Нет, вовсе не потрепала, как собаку, а погладила.

— Вернулась? – Флемет усмехнулась, волчица низко заскулила, уткнувшись в тёплую раскрытую ладонь матери. Старая женщина села на землю, Морриган положила голову ей на колени. – Не знаешь, как вернуться назад? – юная ведьма фыркнула и уткнулась тёплым волчьим носом в живот Флемет. Ведьма положила ладонь на холку волчицы и снова погладила её, пытаясь успокоить. Вскоре дыхание волчицы выровнялось, стало медленным и размеренным, а сама она перебралась к Флемет, почти полностью помещаясь у неё на коленях . А Флемет не могла, да и не хотела пошевелиться.

Морриган уже не слышала последующих слов, мирно засыпая на коленях Флемет. Но для Старой Ведьмы Диких Земель это было уже и не важно. Она вернулась. Она дома:
– Моя маленькая храбрая девочка. Тебе не следовало убегать, не следовало превращаться в волка, — она услышала, что волчица словно сопит и иногда фыркает. – Я боялась, что тогда храмовники найдут тебя. И заберут мою маленькую, такую глупую дочь, которая привязывается к блестящим вещам…

Даже в облике волка, даже когда так оглушительно темно, даже когда в сердце царит злость и обида, Свет матери всё равно приведёт её домой. Туда, где безопасно.

У Флемет на руках мирно дремала маленькая девочка.

ссылка на ficbook

@темы: Флемет, Морриган, джен, Secret Santa 2013/2014

---

Для E.G.

[Weisshaupt Fortress]

Для:  E.G.
От:

Название: «Путевые заметки»
Автор:  [Fucking Gamer]
Персонажи: Финн, Ареана
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Размер: мини

В отличие от большинства магов Круга, Финн терпеть не мог покидать башню. Твердыня Кинлоха, может быть, и не была крепостью уюта и теплой семейной обстановки, но мужчина был доволен и тем, что было — обширной библиотекой, возможностью изредка появляться в хранилище и знаниями. О, да, знаний всегда было слишком мало, а он все стремился и стремился к большему.

Именно эта тяга к знаниям заставила волшебника поддаться безрассудной авантюре, которая с самого начала так и кричала: «я полна неудобств и сомнительных приключений». К сожалению, а может даже и к счастью, желание мага поближе познакомиться с элювианом и огнями Арлатана оказалось куда сильнее неприязни к грязи, походным условиям и даже холоду. К тому же, в это приключение его втянул собрат по Кругу, пусть они и не были близко знакомы.
Но размышляя о том, что все может оказаться не так плохо, как рисовало себе воображение Финна, он даже и полагать не мог, что подобные приключения ведут за собой не только ряд неудобств, но и ряд опасностей. Зачастую даже страшных опасностей. Единственное, что спасало чародея в этой ситуации — журнал, который он вел практически с самого начала путешествия.

Сейчас, ворочаясь в своей донельзя неудобной палатке и проклиная всех насекомых, существующих на этом свете, мужчина перелистывал свои записи, надеясь расслабиться хотя бы таким способом.

«Погода на улице просто ужасна, — гласила одна из записей, попавшаяся на третьей странице. — Эта сырость сводит с ума, а мелкая морось только портит дорогу. Я больше не могу шататься по Ферелдену в таких условиях. Вся моя мантия испачкана грязью, а её подол пожевала собака. Создатель, пошли нам сухой погоды или перенеси меня обратно в Круг»

Финн ухмыльнулся, покачав головой и продолжая читать дальше. Сейчас, когда их миссия подошла к концу, стал бы он волноваться о том, что мантию пожевал мабари? Внезапным стало осознание того, что даже несмотря на то, через что им пришлось пройти, мантия все ещё оставалась приоритетным предметом, о чистоте которого маг готов был заботиться в любой момент. Все же слишком неприятно было бы шататься по округе в чем-то, что больше напоминает изодранный дорожный плащ, чем чародейские одеяния.

«Теперь, когда собака находится со мной рядом круглые сутки, — продолжал читать волшебник. — Я понимаю, почему иностранцы так много говорят о том, что Ферелден насквозь пропах мокрой псиной. Забери их демоны, так и есть! Терпеть не могу, когда эта мохнатая туша норовит уснуть где-то рядом со мной»

И в очередной раз маг хмыкнул, покосившись на сопевшего неподалеку пса. За это время он настолько к нему привык, что ни запах, ни даже храп по ночам шатена не беспокоили. К тому же, мабари был неимоверно полезен в бою и неимоверно добр — даже пытался разговаривать со своими спутниками. Жаль только, что собачку никто, кроме хозяина, не понимал.

«В Круге частенько упоминали то, что передвижение на лошадях очень утомительно и неудобно, но я никогда не думал, что это окажется настолько противным, — новая страница начиналась с новых причитаний. Наверное, если бы чародей не делал этих заметок, ему пришлось рассказывать обо всем этом Амеллу, а тот, Финн был в этом уверен, только рассмеялся бы. — Мы ехали проклятых несколько часов и теперь я практически не чувствую собственных ног. Понятия не имею, как эти рыцари в тяжеленных латах катаются на них практически сутками»

Мужчина отлично помнил тот день, когда им пришлось двигаться именно на лошадях — путь был неблизкий, а тратить время и силы на пешую прогулку не было ни времени, ни возможности. Лошадь под самим чародеем постоянно брыкалась и так и норовила скинуть его с крупа, чувствуя страх и неприязнь к себе. К слову, эта неприязнь оказалась неимоверно взаимной, потому что к вечеру маг проклинал не только ноющие ноги, но и скотину, которая чуть не укусила его за ногу в тот момент, когда он спускался с неё особо экстравагантным способом. Смех Арианы, которым она залилась в тот момент, до сих отдавался где-то глубоко в сознании волшебника.

Вспоминался магу и ещё один день, заметок о котором он так и не нашел. Тот самый, когда они наконец-то отыскали все огни и добыли часть разрушенного элювиана, о котором говорила эльфийка. Сам ритуал поиска второго зеркала неимоверно увлекал Финна, но вот тот инцидент, который произошел во время его проведения…
Шатену до сих пор помнилось, насколько его шокировала собственная кровь. В Круге, где возможность порезаться существовала разве что только о книжную бумагу, но и это было явлением настолько редким, что, например, самому мужчине так и не удалось сотворить этого с собственной плотью. А вот порезаться осколком зеркала — дело совсем другое. К тому же, в тот момент он умудрился на несколько секунд потерять сознание, вследствие чего ударился о какой-то камень головой и добился ещё одного кровотечения — на сей раз это была небольшая царапина на затылке. Как ни крути, а день был кошмарный…

Отмахнувшись от назойливого комара, который летал по палатке уже добрых минут пятнадцать, чародей подумал о том, что стоило бы уже выбираться отсюда и собираться в путь, но желание дочитать свой походный дневник каждый раз оказывалось сильнее. «Ещё одну страничку», каждый раз говорил себе Финн, продолжая читать.

«С тех пор, как Ариана узнала мое полное имя, она каждое наше утро начинает именно с его произнесения, — маг улыбнулся, читая очередную запись, которая наконец-то носила более позитивный характер, чем все остальные. — И ещё ни разу у неё не вышло произнести его правильно до последней буквы. Иногда я серьёзно задумываюсь о том, о чем же думали мои родители, называя меня Флориан Финеас Горацио Алдебрант Эсквайр. Наверное, им казалось, что с таким именем я действительно буду выделяться среди других людей. Именно потому сейчас все зовут меня Финном»

Солнце поднялось выше и прекратило освещать страницы журнала, теперь уже нагло светя в глаза шатену и заставляя его возмущенно хмуриться. Сначала комары, теперь ещё и солнце. Финн был многим недоволен и постоянно ворчал, но все же этот период его жизни стал для чародея самым запоминающимся и сильным. Вряд ли ещё когда-то ему придется столкнуться с подобным — не в башне Круга же искать приключения, в самом деле.
Где-то снаружи раздавались шаги и тихие разговоры, а значит остальные уже встали и начали собираться. А маг до сих пор лежит в своей палатке, глядя на следы их подошедшего к концу приключения, история которого навсегда останется на страницах неизвестного, но все же очень дорогого для самого мага дневника.

@темы: Финн, джен, Secret Santa 2013/2014