Название: «Лопух и Рысь»
Пейринг/Персонажи: Цирион Табрис/Адайя, оригинальные
Категория: джен, гет
Жанр: общий
Рейтинг: PG-13
Размер: ~2000 слов
Цитата: «Из разговора героя/героини с отцом — Цирионом становится известно, что мать Стража была «сорвиголовой» и погибла в результате какой-то стычки с людьми, но подробности не раскрываются. Именно она научила Стража обращению с оружием».
«Если поговорить с Дунканом, тот может рассказать, что двадцать лет назад хотел завербовать Адайю в Серые Стражи, но старейшина Валендриан уговорил его не делать этого и оставить Адайю в семье».
ru.dragonage.wikia.com/wiki/Адайя
«Отличная ночка! Безветренно, ясно и тепло. Самое оно для прогулок».
Именно этой мыслью Цирион пытался утешиться, когда, спотыкаясь, шагал по лесу за своей… провожатой? Ну, нет, всё-таки было правильнее назвать ее похитительницей. Нормальные провожатые не вяжут тебе руки и не ведут вслепую на веревочке, как строптивую дворняжку. Не оборачиваются при заминках со свирепым видом и не обещают прирезать, чтобы не шумел…
Эльф меланхолично вздохнул. Не иначе, как демоны нашептали ему удрать из Денерима! Его хваленное чутье на этот раз подвело. И приспичило же свернуть с проселка к речке! Попил водички, гарлок подери… На крутом илистом бережке на него и напрыгнула эта бешеная кошка в женском обличье. Сколько Цирион не пытался втолковать, что никакой он не шпион, и уж тем более, не солдат — всё зря.
Табрис, впрочем, признавал, что обстоятельства, при которых произошла встреча, были, мягко говоря, подозрительными: его угораздило на редкость метко совместить паршивое место с отвратительным моментом.
Когда он утолил жажду, заново наполнил свою подтекающую фляжку и решил наведаться по естественной надобности в ближайшие кусты, споткнулся там о еще теплый труп сородича. Неплохо одоспешенного, вооруженного недешевым на вид луком и с отличным метательным ножом, торчащим из горла. Эльфу из эльфинажа такое зрелище было не в диковинку, так что Цирион прекрасно знал, что полагается делать приличному беженцу в таких случаях. Он успел обшарить тело и уже снимал с чужих ног добротные сапоги, когда услышал за своей спиной кровожадное:
— Пошевелишься — и ляжешь рядом!
— Это не я! — выпалил эльф, чувствуя, как шею холодит лезвие, и послушно замер.
— Все так говорят, — сурово заметил чужой голос.
Низкий, женский и, судя по всему, довольно молодой.
— А теперь подними руки и медленно повернись.
Цирион повиновался, справедливо рассудив, что с обладательницей такого строгого голоса и такого острого меча лучше не пререкаться. Первое, что он увидел, когда обернулся — медленно, насколько возможно — это сверкающий на солнце клинок, направленный на его шею. Сглотнув, он оглядел руку, затянутую в кожаную перчатку с заклепками и, наконец, скользнув выше по налокотнику и наплечнику, поднял взгляд до лица воительницы. Эта оказалась эльфийка: смуглая, обветренная и весьма недурная собой, но вот жесткий и холодный взгляд желтых кошачьих глаз к флирту совершенно не располагал. А жаль…
— Кто ты такой? — угрожающе спросила она, и воображение дорисовало прижатые кошачьи уши и подрагивающий хвост.
— Цирион Табрис из денеримского эльфинажа, — поспешно отрекомендовался эльф. Меньше всего ему хотелось ее разозлить. — И, в общем-то, это всё, что можно обо мне сказать… — добавил он виновато.
— Что ты здесь делал? Кто тебя послал? — всё так же агрессивно продолжила допрос незнакомка.
— Воду набирал. Смотрю — труп лежит. Вот я и… Никто меня не посылал! Честное слово!
— Не смей мне врать! — рявкнула девушка. — У меня руки чешутся кого-нибудь убить, не вынуждай выбирать тебя!
По спине Цириона проскакало стадо мурашек. Причин сомневаться в словах красотки у него не было, с грустью признал он.
— Я убежал из эльфинажа к родственникам в Баннорн. Я просто шел мимо, мамой клянусь! — возразил Табрис смирно.
— Убежал, говоришь? И почему?
— Ходят слухи, что к городу идут войска повстанцев. В Денериме неспокойно — того и гляди начнутся беспорядки. А если беспорядки — значит, будут жечь эльфинаж. Шемы всегда так делают. Вот я и решил переждать где-нибудь… — Эльф позволил себе пожать плечами.
Девушка сверкнула зубами в презрительной усмешке.
— Ты либо большой хитрец, либо еще больший дурак. Стой смирно, не то получишь Клыком в бок, — заявила она с хрипотцой.
В этот момент Табрис буквально воочию увидел пятнистую лесную хищницу, что как-то томилась в клетке в торговом квартале. Здоровенная и наверняка опасная кошка совершенно так же скалила зубы, и Цирион на мгновение решил, будто девушка угрожает его укусить. Хвост тут же укоротился, а уши украсили кисточки. И лишь когда меч в ее руках сменился не менее острым кинжалом, юноша понял, что, у него разыгралось воображение, и что он, действительно как последний дурак, заворожено пялится на ее подвижное остроскулое лицо. Однако если воительница и заметила этот нескромный взгляд, виду не подала.
Она быстро и профессионально его обыскала, изъяв два ножа — его засапожный и только что прикарманенный метательный, флягу и жиденький кошелек с пятью медяками. А потом крепко скрутила ему за спиной запястья, внимательно обшарила окрестные кусты и, видимо, ничего не найдя, завязала эльфу глаза и без лишних слов потащила за собой, в лес и неизвестность, поминутно подгоняя нетерпеливыми окриками.
Это здорово нервировало. Но Цириона всегда отличали неугомонный оптимизм и миролюбивый характер. Он, конечно, умел за себя постоять — в эльфинаже без этого никак, но дракам предпочитал дипломатию. Возможно, именно благодаря этому бывал бит реже своих сверстников. Вот и сейчас он, пытаясь наладить с девушкой контакт, как можно вежливее осведомился:
— А куда мы всё-таки идем, прекрасная незнакомка?
И получил закономерный, ничуть не удививший его ответ:
— Куда надо!
— Я не уверен, что мне куда-то надо, кроме поместья банна Родольфа, — задумчиво сказал Цирион.
Рысь, как он теперь ее про себя называл, что-то прошипела, дернула за веревку, и он едва не упал. Ну, по крайней мере, не ударила… Немного погодя Табрис продолжил попытки разговорить свою спутницу, но ничего не добился: эльфийка хранила недружелюбное молчание, прикрикивала или угрожала, но рук не распускала. Цирион воспрял духом — теперь он оценивал свои шансы на выживание гораздо выше. Конечно, в конце дороги его могла ждать повозка работорговцев, но эту мысль он от себя гнал.
Вскоре они куда-то пришли — Цирион услышал чужие голоса.
— Это что еще за трофей?! Адайя, ты что — с ума спрыгнула? — с раздражением спросил какой-то незнакомец. Голос сипловатый, словно сорванный, и властный, как у какого-нибудь командира стражи.
— Кто-то убил Сайласа, Старик. Я пришла на условленное место и нашла труп. А этот был рядом — мародерствовал, — пояснила эльфийка. — Говорит не он, да и на вояку не похож, лопух лопухом. Отпускать было глупо, а убивать вроде как пока не за что.
— Коротышка убит?! — недоверчиво воскликнул всё тот же мужчина.
— Ножом в горло. Этот нож, даже толком не обтертый, был у него в кармане. Но что странно — я поискала вокруг следы, и у меня не сложилась картинка. Убили-то Коротышку не в кустах. Траву, примятую волочением, я нашла, а следов убийцы — нет. Думаю, он умеет их заметать. А этот топочет, что твой бронто. Может, и вправду не он?
— Да убей его, и дело с концом! — Новый мужской голос звучал с гневом. — Даже если и не он, одним придурком меньше — кто заметит?
Цирион открыл было рот — сказать, что он очень возражает, но Адайя его опередила.
— Да ты совсем одичал, Рыжий, — с осуждением произнесла она. — Мы здесь для того, чтобы защищать таких, как он, а не убивать направо-налево!
— Я не умею метать нож, — всё же вклинился Цирион. — Развяжите — я покажу! Наверняка даже в дерево не попаду, не то, чтобы в горло.
Старик хмыкнул, и с лица Табриса сдернули повязку. Он заморгал и быстро огляделся. На небольшой полянке стояли шестеро эльфов в разномастной броне и при оружии. Лица прожженные, донельзя мрачные, украшенные шрамами и татуировками. Неприятные лица, чего уж там. Порядочным гражданам с такими рожами ходить не пристало. И тут он, наконец, смекнул, куда его занесла нелегкая — прямиком в отряд к Ночным эльфам. Слухи о них в Денериме ходили самые противоречивые, но Цирион вычленил главное — они убивали шевалье, а значит, были неплохими ребятами. Наверное… Некоторые. Если повезет. Табрис вздохнул. Адайя разрезала веревку и предупредила:
— Только без глупостей, Лопух.
— Идиоты в эльфинаже не выживают, — бодро улыбнулся он. Демон с ним, с дурацким прозвищем — бывает и похуже. Главное, что голос Рыси стал несколько теплее.
Она вложила в его руку гладкую костяную рукоять и кивнула на ствол осины в десяти шагах, давай, мол, показывай.
Цирион глубоко вздохнул и примерился, внутренне холодея — а вдруг, попадет? А потом размахнулся и метнул. Клинок чиркнул по коре и упал на дерн.
— Действительно, кидаешь, как девчонка, — кисло согласился эльф с седыми косичками на висках, судя по голосу — Старик. — Кажется, и вправду не он.
— А может, он нарочно, притворяется? — Агрессивный тон и волосы медного оттенка выдали в говорившем главного недоброжелателя Табриса. — Барды, говорят, и не на такое способны! — Рыжий подошел к дереву и подобрал нож.
— Сам подумай, был бы я бардом — застукала бы меня ваша Рысь на горячем? — рассудительно спросил Цирион.
— Рысь? — одна из эльфиек, блондинка с узким мужеподобным лицом, лающе рассмеялась. — Адайя, дорогуша, у тебя новое прозвище? — Девушка не ответила, безразлично пожав плечами, но Табрис догадался, что она не обижена — скорее, наоборот. Это воодушевило.
А блондинка протянула к Рыжему руку.
— Дай-ка, гляну!
Тот с едва заметной заминкой подошел и протянул ей нож.
— Да это же нож Гетона! — с изумлением воскликнула женщина. — Какого хрена? Хитрюга потерял его неделю назад!
— Ты уверена, Дилуин? — посерьезнел Старик.
— Да что ж я, нож своего мужа не узнаю?!
— А где он сам сейчас? — Интонация Рыжего Цириону страшно не понравились — была в ней какая-то гнильца.
Похоже, Дилуин это тоже почувствовала.
— Ты на что это, дружочек мой, намекаешь? — с подозрением спросила она.
— Так, ни на что… — с деланным безразличием отозвался Рыжий. — Он, кажется, недавно крепко поспорил с Коротышкой?
— Так-так, — теперь недобро прищурилась Адайя. — У тебя, гляжу, новый подозреваемый?
— Кто-то грохнул моего друга, детка. И я хочу, чтобы его наказали. Что не так-то? И вообще — это же ты должна была его прикрывать? Где тебя носило? Вот если бы я там был, этого бы не случилось!
— Ого! Теперь еще и я виновата? — совершенно по-кошачьи фыркнула эльфийка. — А знаешь что, Рыжий… Расскажи-ка нам, где ты сам шатался?
— Не твое дело! — огрызнулся тот.
Цирион понял, что ищет взглядом какую-нибудь подходящую палку, чтобы огреть этого типа сзади по голове.
— Нет уж, дружочек, всё-таки расскажи! — вмешалась Дилуин. — Если задаешь странные вопросы, будь готов сам на них ответить! Я-то за своего Хитрюгу могу поручиться — он сейчас в Белых Камнях в засаде сидит. Потому как дичь наша именно в эту деревеньку подалась. И не один сидит, а с парнишкой тамошним, из охотников. А вот где ты был?
— Отвечай, Рыжий, — подогнал его Старик. — Если уж вопрос так ставят, надо ответить.
— У Старого брода был, — буркнул тот.
— Врешь, — спокойно возразила Рысь. — У Старого брода берег каменистый, а у тебя ил на одежде. Такой же, как на нас с Лопухом… Ты его и убил, Рыжий.
И, прежде чем Цирион успел что-то понять, трое эльфов кинулись на своего товарища и скрутили, повалив его на землю.
— Вот ведь крыса, — с омерзением сказала Адайя. — Он же давно на колечко Сайласово заглядывался. А колечка-то на трупе и не было. И у Лопуха тоже не было. Поищите-ка, у этого, братцы.
Колечко нашлось, старательно припрятанное за подкладкой.
— Вздернуть крысу, — распорядился Старик, поморщившись. — Жаль, не думал, что Рыжий скурвится, да еще так быстро… У Коротышки кажется, сестра в Редклифе? Отдадим потом кольцо ей. А пока пусть у меня побудет.
Приговор привели в исполнение быстро и сноровисто, выдавая немалый опыт в палаческом искусстве. Цирион поежился.
— Эээ… Так я пойду? — спросил он нерешительно, и тут же от души пожалел, что привлек к себе внимание. Шесть пар глаз уставились на него, и эти взгляды не сулили ему ничего хорошего.
— С одной стороны — он не убийца, — задумчиво произнес Старик. — С другой — он видел нас в лицо и может сдать шевалье наши приметы… Голосуем?
— Эй, эй, погодите! — возмутился Цирион. — Нельзя же так! Я же свой, эльф, ферелденец!
— А что толку? — небрежно отмахнулся Старик. — Знаешь, сколько отрядов из-за таких, как ты, полегло? Я голосую против него. Так будет надежнее.
— Я тоже, — поддержала Дилуин. — Вон, и про Белые Камни он слышал. Хотя жалко его. Он смешной. Лопушок, — Она хихикнула.
— Я против. И я, — сказали двое молодых парней, повесивших Рыжего.
— Стойте! — внезапно перебила остальных Адайя. — А давайте его с нами в Белые Камни возьмем?
— Зачем еще? — нахмурился Старик.
— Повяжем его кровью и отпустим. Так он точно никому не проболтается.
У Цириона отвисла челюсть.
— Что? Я… да я…
— Хмм, — Вожак отряда почесал подбородок. — А ведь дело Адайя говорит. Выбирай, Лопух. Или на ветку рядом с Рыжим тебя приладим, или пойдешь с нами и будешь делать, что скажут.
Табрис в очередной раз вздохнул. Выбор был так себе.
— Иду, чего уж… Не такой уж я и лопух вообще-то. Пользу приносить умею. Нож отдадите?
— Держи. — Адайя рукоятью вперед протянула ему оружие. — Только учти — я за тобой присматриваю!
— О! А вот против этого я совершенно не возражаю! — ухмыльнулся Цирион.
И Рысь улыбнулась.
Название: «Успеть!»
Пейринг/Персонажи: Ландра, Элеонора Мак Энриг
Категория: джен, ангст
Рейтинг: R
Размер: ~1000 слов
Цитата: читать дальше«Леди Ландра (англ. Lady Landra) – знатная дама, жена банна Лорена и подруга Элеаноры Кусланд, гостящая в замке Кусландов. Хотя леди Ландра из знатного рода, она не слишком богата. У нее даже не достает средств, чтобы содержать в маленьком поместье в Денериме свою фрейлину Иону, и та вынуждена ютиться в эльфинаже.
Если Страж — женщина, то леди Ландра намекнет, что не против видеть ее своей невесткой. В случае если Страж выберет дерзкую линию поведения, то припомнит последнюю встречу с леди Ландрой, когда та напилась на приеме. Впрочем, Ландру это не слишком смутит, и она обратит всё в шутку».
(dragonage.wikia.com)
ru.dragonage.wikia.com/wiki/Леди_Ландра
Примечание: Пьющая, небогатая леди, трогательно привязанная к своей фрейлине-эльфийке — лучшая подруга сорвиголовы Элеоноры? Ее сын – кандидат в женихи юной тэйрны? Что здесь происходит?! Такой вопрос, наверняка, возникал у многих. А это – вариант ответа.
— Ты слышишь? Что это?..
Еле слышный шепот Мелиссы обжег ей ухо, разогнав тяжелую дремоту. Эльфийка подняла голову с ее плеча, отстранилась, и Ландра открыла глаза, хотя в кромешной темноте трюма это было совершенно бессмысленно. Девушка осторожно обхватила себя руками, пытаясь согреть плечи, лишенные тепла знакомого тела. Кажется, в их каморке стало холоднее? И только потом до нее дошел смысл слов, сказанных ее сестрой по несчастью. Она замерла, прислушиваясь. С палубы действительно доносились крики, топот и лязг.
— Это… Это бой? — Подруга снова к ней прижалась — ее начала бить крупная дрожь подступающей паники. — Нас всё-таки убьют!..
Из худенького горла вырвался сдавленный всхлип.
— Тише, тише. — Девушка привычно погладила ее по голове, расправляя спутанные и грязные пряди. — Мы же договаривались, что никогда не будем трусить заранее, помнишь?
Она знала, что эльфийка сейчас не слышит ее слов, важны были лишь интонации — теплые, успокаивающие. И она бормотала всякий вздор, как будто утешала собаку или напуганную лошадь. В конце концов, это подействовало — лоб Мелиссы с силой уткнулся ей в ключицу, она крепко ее обняла и затихла. Ландра невольно поморщилась — девушка потревожила травмированное плечо. Свежий вывих давал о себе знать, рука отекла и плохо слушалась.
Страха действительно не было — вся эта непонятная суета принадлежала, словно, чужому миру. Ее мир находился тут — замкнутый, маленький и уродливый. Бояться стоило начинать лишь тогда, когда раздавался лязг засова, и дверь открывалась, впуская сначала ослепляюще-яркий свет фонаря, а потом мужскую фигуру. Иногда не одну. Чаще всего не одну…
Они называли это «passer un bon moment», развлекаться. Когда-то давно, в прошлой жизни, это слово значило для нее что-то совсем иное. Сейчас оно стало символом ужаса, унижения и боли. Воспоминания о том, что было до того, как она попала в этот трюм, затирались и тускнели. Но Ландра, как молитву, повторяла вслух имена отца, матери, няни, старшего брата и младшей сестренки, чтобы не забыть их, чтобы воскресить их хотя бы в памяти.
Мелисса говорила, что так она делает себе лишь хуже: всё родные умерли, они умерли вместе с ними, и сейчас пребывают в Тени, где их за какие-то прегрешения мучают демоны. Она никак не желала признавать тех, кто приходил к ним за «passer un bon moment» существами из плоти и крови.
Ландра давно перестала ее переубеждать. Она и сама порой сомневалась в реальности происходящего. Пусть лучше это будет кошмар, горячечный бред, Тень — всё, что угодно, но только не ее жизнь! Но потом вновь выбирала помнить, расчесывая нестерпимо саднящую душу, отковыривая коросту с памяти… И воспоминания возвращались, каждый раз обливая ее жидким огнем.
Это случилось после того, как брат и его друзья снова ушли куда-то на их вертком когге. Они уходили в море часто и подолгу, иногда возвращались с красивыми подарками, довольные, пьяные и веселые. Иногда — хмурые, пахнущие дымом и перепачканные кровью. Именно запах дыма сказал ей тогда, что в дом пришла беда. Она заметалась по комнатам, пытаясь найти безопасный выход, но поместье внезапно наполнилось незнакомыми людьми, которые схватили ее и грубо выволокли на улицу вместе с матерью и сестрой.
Ландра до боли зажмурила глаза и сжимала их до кровавых слез, пытаясь прогнать неправдоподобную, ужасающую картину, навеки отпечатавшуюся на зрачках. Сначала их просто били и спрашивали об отце и брате. А потом… Девушка глухо застонала, давя рыдания. Это нестерпимо мучительно, но она должна это помнить! Только так она будет знать, что она — не сломанная вещь, не грязная подстилка, пропахшая потом, мочой и блевотиной. Она — Ландра Лэнс, дочь ферелденского рыцаря! Она будет помнить, чтобы когда-нибудь отомстить. За зверски убитую семью, за растоптанную честь, за растерзанное тело…
Крики наверху стали громче, отчаяннее. К ним примешались еще чьи-то голоса — яростные и азартные. Девушка очнулась, осознав, что какое-то время сидела, всхлипывая, раскачиваясь и баюкая притихшую подругу. А по кораблю давно полз тревожащий запах дыма, забивая тяжелую вонь, насквозь пропитавшую их тюрьму. Ландра подобралась — новый запах сулил перемены. Она прижала к себе Мелиссу, как единственное сокровище, связывающее ее с домом, и прошептала:
— Кажется, корабль захватили…
Эльфийка жалобно вздохнула — Ландра тоже слишком сильно стиснула ее избитое тело — а потом тихо спросила:
— Думаешь… Всё закончится?
— И начнется что-то другое, — ответила она твердо.
Когда по трапу, ведущему в трюм, загрохотали чьи-то шаги, они встали, держась за руки и привалившись к стене — и это был весь вызов, какой они сейчас могли бросить своей судьбе.
Дверь их тюрьмы распахнулась, вновь ослепив ярким светом факелов в руках вошедших. Ландра откинула голову и, прищурившись, их оглядела: заляпанные кровью, они радостно ухмылялись, а потом один из них сказал на всеобщем:
— Кэп, тут только две девки! Грязнющие, худющие, как помойные кошки.
Его интонации Ландре совсем не понравились — тоже отдавали «развлечением». И взгляд — как еще один ненавистный жирный отпечаток на коже. Она инстинктивно шагнула вперед, заслоняя собой эльфийку и почти ожидая последующий за этим удар.
Но тут в комнату вошла девушка едва ли старше самой Ландры. На ней был добротный кожаный доспех, ее рука в толстой перчатке сжимала обнаженный тесак. Со сверкнувшего в свете факела лезвия капала кровь.
— Эгей! — воскликнул сопровождающий ее мужчина, совсем молодой и безусый. — Ну и вкусы у этих орлессианцев! Хотя, если этих куриц отмыть… Заберем их себе, а кэп?
Девушка молча развернулась и врезала ему по скалящимся в ухмылке зубам.
— Это пленницы, придурок, — хмуро сказала она. — Накинь-ка на нее свою куртку. А ты, Ханс — на эльфийку. Не бойтесь, девицы, вас не обидят… мы своих не обижаем. Идем. Нужно отсюда выбираться. Скоро тут всё сгорит к демонам.
— Они мертвы? — спросила Ландра.
Ее голос, привыкший лишь к крикам или шепоту, дал петуха.
— О да, — кивнула незнакомка и мрачно усмехнулась.
Губы Ландры, дрогнув от необычного усилия, изогнулись в кривой улыбке.
— Жаль, не успела искупаться в их крови.
Капитан, уже уходя, обернулась, приподняв бровь.
— Еще успеешь. Война не закончена.
Ландра тихо рассмеялась, борясь с подступающей истерикой:
— Да. Успею… Идем, Мелисса.
Название: «Несбывшееся»
Пейринг/Персонажи: Логэйн Мак Тир, Катриэль
Категория: джен, гет
Жанр: АУ, hurt without comfort
Рейтинг: R
Размер: ~1300 слов
Примечание: Катриэль не была убита и осталась любовницей Мэрика, Логэйн не отказался от отношений с Роуэн. Вот только ложечки нашлись, а осадочек остался.
— Мэрик? — позвал Логэйн, входя в королевскую спальню. И тут же нахмурился при виде красноречиво смятой постели. — Ты здесь?
Катриэль он бы и не заметил, если бы та не ойкнула. Она стояла возле зеркала со щёткой в руках, не ожидая вторжения, и заслоняла грудь. Логэйн фыркнул.
— Не смеши. Я всё это уже видел. Где Мэрик?
— Он уже уехал, — недружелюбно ответила Катриэль. Пожала плечами — видел так видел — и вернулась к расчёсыванию волос, наблюдая в зеркале, как Логэйн раздражённо кривит рот. Всё-таки он решил навязать Мэрику своё присутствие на аудиенции с тевинтерским послом, наплевав на жёсткое условие приватности. Иначе зачем бы Логэйн вместо своей брони облачился в придворный костюм из угольно-чёрного бархата и тщательно переплёл косицы?
— Давно?
Она потянулась за висящей на ширме сорочкой на бретелях и не торопясь надела. Затем оглядела себя в зеркале — не перекрутились ли завязки? — и ответила закипающему Логэйну:
— Да, давно.
— Ты ему сказала, чтобы он ни в коем случае не переносил аудиенцию?
— Нет.
Он моргнул и переспросил, словно не до конца веря услышанному:
— Н-нет? Как так?
— А вот так. Кто я такая, чтобы перечить воле его величества? — ответила эльфийка с очаровательной улыбкой и направилась к гардеробу.
— Ты с ума сошла? — Логэйн, зашипев, схватил Катриэль за плечо и развернул лицом к себе. — Я ведь специально попросил тебя сказать Мэрику, чтобы он не вздумал дурить и не говорил с тевинтерцем без меня!
Катриэль, поморщившись, посмотрела на пальцы, сомкнувшиеся на её плече.
— Разве? Интонации, с которыми вы говорили, тэйрн, так напоминали приказы, которые вы отдаёте своим солдатам, что я решила, будто вы разговариваете с кем-то из них. Мне и в голову не пришло, что вы обращаетесь ко мне. С просьбой.
С щёк Логэйна, и без того бледных, отхлынула кровь.
— Интонации? — тихо повторил он с холодной яростью. — Ты понимаешь, что творишь? Он не справится…
И осёкся, напоровшись на прищур эльфийки.
— Вы так уверены, тэйрн?
Катриэль дёрнула плечом, напоминая Логэйну, чтобы он её отпустил. Он перевёл взгляд на плечо, задержавшись на бугрящейся отметке шрама, оставшегося после укуса морового паука. Взгляд Логэйна изменился, мужчина едва заметно покачал головой, словно осуждая или мысленно не соглашаясь с чем-то. Хватка пальцев в самом деле ослабилась, но Катриэль рано обрадовалась — Логэйн провёл пальцами вверх и медленно сжал изуродованную шрамом кожу, словно выдавливал гигантский гнойник.
— Логэйн… — резко произнесла девушка, но словно не слышал. — Логэйн! Мне неприятно.
Она попыталась вырваться, но Логэйн положив ладонь на тыльную часть шеи, и сжал. Он мог бы задушить её одной рукой — его пальцы смыкались в кольцо, а силы в них хватало, чтобы запросто обращаться с тяжёлым антиванским луком.
— Логэйн! — Голос Катриэль дрогнул, едва-едва, но Логэйн слишком хорошо знал переливы этого колокольчика, чтобы уловить вкравшуюся фальшь страха.
— Я ведь столько раз мог убить тебя, — сказал он, снова покачав головой. — Столько раз…
В голосе его не было угрозы, только холод и горечь. Он гладил пальцами шрам, не отрывая от него взгляда.
— Я мог бы не высасывать яд... — медленно произнёс он. — Или не вытаскивать из-под горящей паутины, и ты бы там просто задохнулась. Или оставить там, на Глубинных тропах, медленно умирать. Или позволить вытаскивать ту стрелу кому-нибудь другому. Или не перетягивать бедро… Я мог бы просто ничего не делать — и тебя бы не было. Не понимаю, зачем я раз за разом спасал твою никчёмную жизнь.
— Ты уже тогда ненавидел меня?
Логэйн не смотрел ей в лицо, но знал, что она изогнула бровь. Она всегда так делала — придавала лицу излюбленные выражения, как орлесианцы, меняющие маски. И всегда лгала.
— С первого взгляда. Увидел, как Мэрик пялится на твои... — он указал подбородком на ложбинку под верхним краем сорочки, — и сразу понял, чем всё закончится.
Логэйн сжал губы, провёл пальцем по краю сорочки, безошибочно нащупав под тканью ямку в виде звёздочки с неровными краями. Надавил — как если бы хотел вложить палец в разверстую рану.
— Я ведь мог бы просто не дать Роуэн тебя защитить. Тебя бы просто не было, — повторил он медленно. — Ты бы не улыбалась своей кукольной улыбкой, забивая голову Мэрику галиматьёй… Всё, что мне нужно было сделать — это прийти к Мэрику чуть раньше — и никто бы за тебя не вступился.
— Если бы ты поднял на меня руку, Мэрик тебе бы это не простил.
— Ты не поняла? — спросил Логэйн неприязненно. — Он бы тебя убил сам. Своим мечом.
— Ты бы толкнул своего друга на убийство? — вздрогнув, произнесла эльфийка.
— Я бы помог своему королю свершить правосудие.
Катриэль неверяще покачала головой.
— Он бы не поступил так…
— Ты так в этом уверена?
Их взгляды встретились. Катриэль сама не верила в свои слова: правда о её прошлом вызвала у Мэрика острую вспышку гнева, и кто знает, что произошло, не окажись рядом Роуэн. Но из упрямства она не отводила глаза, а Логэйн мог уступать ей в хитрости, образовании, такте, но в упрямстве он соперничал с ней на равных.
Они буравили друг друга взглядами.
Раньше Логэйну не доводилось так близко рассматривать глаза эльфийки — медово-золотистые, словно собранная ювелиром мозаика из мельчайших золотых пылинок. Они действительно поражали своей красотой, и он не мог это отрицать.
За окном что-то громко шваркнулось о стену — наверное, камень, сорвавшийся из пращной петли раньше времени. Вздрогнув от неожиданности, они оба оглянулись в сторону окна, а когда Катриэль снова взглянула на тэйрна, то обнаружила, что он пристально рассматривает её лицо.
Происходило что-то неправильное, неестественное. Логэйн крепко держал её за шею, почти обнимая, стоя так близко, что она чувствовала кожей, как в его груди размеренно бьётся сердце. В подобной ситуации у людей должна появляться хоть какая-то реакция: отторжение, страх или возбуждение. Но она ничего из этого не ощущала. Словно прижималась к дереву. Тёплому дереву с чёрной корой, от которого сквозь аромат фиалкового саше едва заметно пробивались запахи пропитки для кожи, воска, туши и чеснока.
Взгляд Логэйна застыл на её губах, и затем его лицо началось наклоняться.
Катриэль опешила. Она прекрасно понимала, что Логэйн намеревается её поцеловать, но она не верила в реальность происходящего до того самого момента, как их губы соприкоснулись. Она дёрнулась — но пальцы на шее моментально сжались, не давая ей отвернуться.
Логэйн не закрывал глаза, продолжая внимательно её разглядывать, дыхание его не сбивалось, брови, как всегда, хмурились. Он осторожно, словно опасаясь укуса, захватил её нижнюю губу, провёл языком по зубам, пытаясь проникнуть в рот. Это было неестественно — технично, но вместе с тем безжизненно. Желания в этом поцелуе было не больше, чем в прикосновении куска ветчины.
И Катриэль вдруг отчётливо поняла, что Логэйн пробует её губы на вкус, как пробуют кусочек лакомства из тарелки близкого человека — чтобы на миг прикоснуться к ощущениям, которые тот испытывает.
Через мгновение Логэйн хмыкнул и отстранился.
— Я был лучшего мнения о твоих умениях, — сообщил он, вытирая рот тыльной стороной ладони.
Катриэль фыркнула.
Поймала льдисто-синий взгляд, привстала на цыпочки, зажмурилась, обвивая рукой шею Логэйна — не из нежности, для упора и устойчивости. Поцеловала его так, как целовала Мэрика, а затем отступила назад.
Логэйн некоторое время стоял, наклонив голову и прислушиваясь к своим ощущениям. Затем, брезгливо поджав губы, вынес вердикт:
— Ну конечно. Чего ещё ожидать от орлейской шпионки?
— Доволен инспекцией? — холодно спросила Катриэль.
Логэйн уставился на неё тяжёлым взглядом, затем проронил:
— Не рассчитывай на ответную любезность.
Катриэль рассмеялась изящным жемчужным смехом.
— Тэйрн, если мне вдруг взбредёт в голову узнать, как целуется королева Роуэн, я узнаю это или у его величества, или у самой королевы. Поверь, трудностей мне это не доставит. Я же орлейская шпионка.
Удар попал в цель: Логэйн побледнел, побагровел и снова побледнел, шагнул к ней, сжимая кулак, но тотчас отшатнулся назад, беря себя в руки.
— Ты дрянь, которая жива только из милости! — процедил он сквозь стиснутые зубы. — Клянусь, если мне ещё раз придётся спасать твою жизнь, я этой ошибки больше не совершу. Я буду смотреть, как ты корчишься и подыхаешь в муках, и не пошевелю и пальцем.
Катриэль улыбнулась ему с ноткой грусти. Вытянула руку, беря за агатовую пуговицу, не давая отступить. Шагнула, приподнялась на цыпочки и поцеловала, как преподобная мать целует прихожан после принятия исповеди — только не в лоб, а куда дотянулась, в подбородок.
— Это правда. Я дрянь, которая живёт только из милости его величества. — согласилась она. — И если мне снова доведётся спасать твою жизнь, то я её спасу.
Затем сняла прицепившийся к косице золотой волос и с серьёзным видом добавила:
— Потому что я не вру самой себе.
Название: «Герой или преступник?»
Пейринг/Персонажи: Мэрик Тейрин, Роуэн Тейрин, Логэйн Мак-Тир, Фархар Мак Энриг
Категория: джен, ангст
Жанр: общий
Рейтинг: R
Размер: ~2300 слов
Цитаты: читать дальше«Логэйн втайне ликовал. Он заметил также, что никто из баннов не смотрит ему в глаза. Мэрика они обожали, но Логэйн для них был не более чем убийца. И самого Логэйна это вполне устраивало».
«Мэрик … отомстил за смерть матери, но не чувствовал ничего — только холод. — Зато теперь никто не сможет прятаться за отговорки. Всем придется принять чью-то сторону и платить за выбор, а еще им придется понять, что я никого не стану прощать. Отныне — никого».
(Д. Гейдер. «Украденный трон»)
1. Роуэн.
По стылому залу гуляли сквозняки, и Роуэн против воли зябко передернула плечами. Ремонт во дворце затянулся — слишком много неотложных дел скопилось у законного, свежекоронованного короля Ферелдена. Одно из них и собрало в этой уединенной комнате трех лидеров получившей долгожданную свободу страны.
— Так что он тебе ответил? — подогнала она надолго замолчавшего мужа.
Тот вздохнул.
— Ничего.
— Ничего? — Голос королевы окрасился возмущением. — Оглох он что ли?
— Уверен, банн Ферхар прекрасно меня расслышал, — отозвался Мэрик. — Я говорил довольно громко. Но он развернулся и ушел на свой корабль.
— Может, стоило отдать приказ его задержать?
Король невесело усмехнулся:
— И на что бы это было похоже? Самодур-Тейрин прямо на глазах у изумленной публики вяжет Штормового Великана, героя сражения за Гавань? Сейчас, когда в Денериме полно послов, мы должны хотя бы выглядеть едиными…
— Где он сейчас? — лязгнул безмолвствовавший до этого Логэйн.
— Уплыл, — пожал плечами Мэрик. — Хотя я посылал гонца с предложением поговорить…
— Это просто наглость! — Она сурово свела брови. — Надо было отправлять не приглашение, а приказ. Тогда он не посмел бы… — И осеклась, увидев, как Мэрик смущенно качает головой.
Он бездумно переставил на столе чернильницу и стаканчик с перьями, и только потом возразил:
— У него флот, Роуэн. Мы же не хотим нового мятежа? Еще со старым-то толком не разобрались…
— Даже так? — Мак-Тир скривил губы сумрачной улыбкой и сложил на груди руки. — Думаешь, он пойдет на открытый конфликт?
— А как еще понимать его уход от ответа? — воскликнула королева, подаваясь вперед. — Ему предложили публично объявить эту пиратскую шайку объединенным флотом Ферелдена, а он взял и уплыл!
Мэрик опять глубоко вздохнул, с силой потер виски. Роуэн с тревогой подумала, что он выглядит слишком убитым для человека, который стал символом победы.
— Это еще не все. По дороге меня перехватил киркволльский посол. Всячески выражал обеспокоенность нашим затянувшимся ответом. Ну, я опять соврал, что всё под контролем. Попросил, чтобы пересмотрели количество выдаваемых им пиратов. Снизили хотя бы до трех кораблей, например… Он дал мне неделю на раздумья. И если наши опять на них нападут, плакали все договоренности…
Все трое замолчали. Киркволл сделал Ферелдену очень простое и очень заманчивое предложение — марчане предоставляют солидный займ и торговые преференции, а Мэрик раз и навсегда решает проблему с пиратством в Недремлющем море. Вот только это оказалось не так-то просто…
Наступившую тишину нарушал лишь треск дров в камине. Запах дыма становился все более заметным, и Роуэн сделала себе пометку — приказать, чтобы здесь прочистили дымоход.
— Мак Энриг не посмеет, — уверенно произнесла она, справившись, наконец, с вскипевшими эмоциями. — Как бы то ни было, он из старой гвардии. Такие, как он, не предают! Он делом доказывал свою верность все эти годы: его рейдеры щедро делились с нами серебром. И именно они помогли нам добраться от Гварена до Западного Холма, а потом спасли Денерим от орлесианского флота.
— Тогда почему он ушел? — спросил король, поднимая на нее печальный взгляд.
— Потому что он может говорить только за себя, — подал голос Логэйн. — А ты сделал предложение всем им. Штормовой Великан обсудит это со своими людьми. И только потом даст ответ. Но я думаю, он согласится с мнением большинства.
— Это плохо, да? — с беспокойством пробормотал Мэрик и снова понурился. — Сам понимаю, что да. Слишком много таких, кому морская вольница ударила в голову… Но нам так нужны эти договоренности! — продолжил он подавленно. — Поля потоптаны, казна пуста, и без помощи мы не выживем…
Слова снова канули в тишину полупустого кабинета с затхлым, несмотря на сквозняки, воздухом. Роуэн в прыгающем свете свечей смотрела на двух дорогих ей мужчин и с тоской размышляла, что даже в самом страшном сне не представила бы победу… такой. Холодной, одинокой, зыбкой и неверной. Как просто было на войне! А как сейчас понять — кто друг, а кто враг?
— Что мне делать? — нарушил молчание Мэрик. В его голосе явственно слышалось отчаяние. — Я так и знал, что не справлюсь…
— Я думаю! — Мак Тир грубо оборвал уже опостылевший ему монолог в самом начале.
Роуэн понимала: видеть друга и короля беспомощным, тонущим в унынии, было для него так же нестерпимо, как и для нее. Логэйн нахмурился и медленно поднял голову, словно принял какое-то решение. Его серые глаза сейчас были черны и пусты, как две дыры в бездну. В ломком взгляде королевы, направленном на мужчину, забрезжило ожидание: он что-то придумал! Генерал снова ссутулился под гнетом этой надежды и заговорил глухо, отрывистыми фразами:
— Вам не понравится моя идея. Меня и самого уже тошнит… Но это быстро и действенно. Может сработать.
Мне немедленно нужно в Штормовые земли, успеть к капитанской сходке. Забираю два трофейных корабля и людей Сигарда и Хоу. Мне нужна бумага, подтверждающая полномочия. Самые высокие из возможных.
Глаза Мэрика сверкнули в полумраке, словно кошачьи. Он, едва не перевернув стул, выскочил за дверь и тут же вернулся с писарем. Клерк схватил перо и принялся строчить приказ. Роуэн слушала торопливый скрип по бумаге, глядела на застывшего каменным изваянием генерала и с болью и раскаянием думала, что ни король, ни она сама, ни за что не спросят Мак-Тира — что именно он задумал. Супругу эта мысль даже не пришла в голову — настолько он обрадовался шансу разрешить тягостный конфликт. А ее саму ужаснули мрачная решимость на лице Логэйна и жестокие складки, рельефно проступившие у его губ. Но еще больше — понимание, что мирного решения проблемы не будет.
Король развязал своему генералу руки. Королева дала на это молчаливое согласие. И теперь эти руки обагрятся кровью…
2. Ферхар Мак Энриг
Банн Ферхар пребывал в смятении. Ему не слишком нравился молодой король, но предложение, им сделанное, казалось целесообразным. Не преследовать и не распускать отбившееся от рук вольное братство, а всего лишь немного его ограничить — сменить флаги, подбавить дисциплины, сузить круг возможной добычи… Старый пират скривился, как от зубной боли. И тогда вольница перестанет таковой быть. Добрая четверть капитанов скорее умрет, чем согласится на это. Отрог Брандела способен приютить многих, его доки вместят минимум дюжину мелких, но маневренных пиратских кораблей, а сложный фарватер, ведущий к острову, уже давно стал надежной защитой от внезапных гостей. На борьбу со взбунтовавшимися прибрежными баннами уйдет не один год…
Мак Энриг, едва заметно прихрамывая, прошелся по палубе. Семнадцать его широких шагов от высоко поднятого носа, украшенного волчьей головой, до рулевого весла. Он боготворил свой корабль, свою «Хищницу», как суровую и непокорную любовницу. И был бы счастлив встретить смерть на ее просмоленных досках. Но, видно, судьба распорядилась иначе. Честь не позволит ему противиться воле Мэрика, но он не сможет дать королю то, чего он хочет. Значит, все, что ему остается, это сойти на берег. Именно поэтому он задержался, возвращаясь домой — проклятая старческая сентиментальность! Хотел напоследок насладиться морем… А дома уже поджидала беда.
Два боевых орлейских корабля и кнорры его сыновей с трудом разместились в небольшой гавани. Сердце пропустило несколько ударов, прежде чем он разглядел флаг со вздыбленными мабари на мачтах чужаков. Ферхар нахмурился. Кем бы ни были незваные визитеры, добра он от них не ждал.
Он был готов к долгим и нудным переговорам, к ругани и даже к аресту — но не к тому, что из родового замка навстречу ему выйдет мэриков генерал в сопровождении сотни солдат.
— Нехорошо уклоняться от разговора с королем, Мак Энриг, — насмешливо растягивая слова, сказал он вместо приветствия.
Люди за спиной банна тихо зашелестели оружием — им тоже не понравилась открывшаяся картина.
— Спокойно, — хриплым басом бросил капитан «Хищницы» и Мак-Тиру, и им. — Зачем пожаловал?
— Вот эта грамота делает меня голосом и рукой Мэрика Тейрина, — Логэйн небрежно взмахнул какой-то скрепленной красной печатью бумагой. — Я намерен закончить вашу так и не начавшуюся беседу. И проверить, что означало твое молчание — слабость или… предательство?
— Ты умеешь читать? Удивлен, — обронил Ферхар с презрением. — Что ж, поговорим. Но только с глазу на глаз. Пусть твои люди останутся снаружи. Где Хальс и Асмунд?
— Твои сыновья здесь, — пожал плечами генерал. — Ждут тебя. Своих людей тоже оставь.
Отдав команде приказ быть наготове, пират вошел в ворота. Мак-Тир последовал за ним. На душе Мак Энрига было неспокойно — на этих кораблях Логэйн мог привести с собой до трехсот бойцов. А их, даже вместе с командой сыновей, почти вдвое меньше. Королевские корабли не выглядели покинутыми, но это не означало, что в замке не скрываются возможные противники. Единственное, что заставляло банна идти, подставляя спину этому выскочке-простолюдину — вера в нерушимость слова короля. Если Мэрик хочет с ним говорить, значит, это будет лишь разговор.
Генерал следовал за ним, храня невозмутимое молчание, пока Ферхар не провел его в свой кабинет. Там он по-хозяйски развалился в кресле, похлопывая свитком по закованному в броню колену, и спросил в лоб:
— Так почему ты уплыл?
Банн сел за свой стол, откинулся на высокую резную спинку и высокомерно процедил:
— Ответ даст Сход капитанов. Не я.
— Спрашивали тебя! — возвысил голос Логэйн. — Ты поднял паруса этой морской банды. Ты был ее вождем. Тебе за нее и отвечать.
— Эта банда не так давно спасла Денерим! — язвительно напомнил Штормовой Великан, пристукнув широкой ладонью по столешнице.
— Война окончена, Мак Энриг. Пришло время раздавать награды и приговоры. И тебе решать, кем ты теперь станешь — героем или преступником? Что тебя ждет — звание адмирала или плаха? Если твои люди продолжат разорять торговые пути, второе более вероятно. И знаешь почему? Потому что Ферелдену нужна эта торговля! И препятствовать ей — измена!
— Я не могу говорить за всех, — повторил банн, храня непроницаемое выражение лица. — Но я в море больше не выйду. Это все, что я могу сделать для короля.
Кулак Мак Тира сжался, сминая бумагу.
— Значит, родина для тебя — ничто? И твой клич: «За Ферелден!», которого так боялись орлейцы — пустой звук? — Банн сузил глаза, многие из его команды предпочли бы сейчас сбавить обороты и не злить Штормового Великана. Но тэйрн Гварена продолжил заколачивать гвозди. — Для чего ты прикидываешься бессильным старцем, Мак Энриг? Мы оба знаем, что твое слово много значит для капитанов.
— Нельзя надеть намордник на волка! — надменно бросил пират. — Морская вольница не встанет под королевскую руку.
Логэйн медленно поднялся и подошел к столу, нависнув над Ферхаром.
— Так ты предпочтешь тешить свое хреново самолюбие, вместо того, чтобы спасти страну от голодных бунтов? — низким и угрожающим голосом спросил он. — Значит, ты все-таки предатель?
— Глупец! — зарычал банн, отвечая взглядом на взгляд, как будто парировал удар — так, что, казалось, вот-вот посыплются искры. — Неужели ты не понимаешь, что они меня не послушают! Если я сохраню нейтралитет, позже, поодиночке, смогу уговорить их сменить флаги, заняться торговлей или уйти в Лломерин! Но на Сходе этот номер не пройдет!
— У нас нет на это времени! — Стальная перчатка генерала с грохотом обрушилась на стол. — Ответ нужен в течение недели, иначе мы не получим помощи Вольной Марки! Ты, боевой капитан, своей нерешительностью убиваешь тысячи невинных!
— Как я, по-твоему, должен их убедить?! — не выдержав, заорал Штормовой Великан. — Это тебе не сухопутные крысы, а просоленные морские волки, знающие себе цену! В море каждый сам по себе! Если я буду на них давить, они плюнут мне в морду и изберут другого вожака!
— Так ты этого боишься? — зловеще-спокойно вздернул бровь Мак-Тир. — Утратить власть? Ты не только предатель, но и трус, Ферхар.
Мак Энриг, вскочил, наливаясь дурной кровью.
— Да как ты смеешь упрекать меня в трусости, ты, беспородный щенок?!
Логэйн смерил его пренебрежительным взглядом.
— Как бы тебе самому не потерять породу. Одно слово Мэрика — и твой род навсегда лишится этой земли. Люди запоминают победителей. Ничтожный разбойник или герой? Выбирай.
Банн схватил ртом воздух и опустился обратно в кресло. Его ярость погасла так же быстро, как и вспыхнула.
— Твои угрозы бессмысленны, — негромко сказал он. — Они не переубедят капитанов. Я могу уговаривать, приказывать, запугивать — и меня послушают лишь три четверти моих людей. Остальные уйдут, и мы их не найдем.
— Значит, не надо убеждать. — Логэйн отошел от стола и принялся мерить шагами кабинет, в такт им роняя слова. — Четверть капитанов. То есть, примерно сто двадцать человек вместе с командами. Против почти четырехсот тех, с кем можно иметь дело. Не самый плохой размен, Мак Энриг. Он остановился, вперив в пирата ледяной и мертвый взгляд.
— Вы соберетесь на Сходе отпраздновать победу. Ты пригласишь на пир меня и моих людей. И заранее предупредишь тех, кому доверяешь, чтобы действовали с тобой заодно. Ты произнесешь речь о верности короне, а я потребую от капитанов вступить в объединенный флот и прекратить пиратствовать, и спровоцирую их на конфликт. А потом мы вместе нападем на неблагонадежных. Их имена и приметы ты назовешь мне прямо сейчас. Это убедит сомневающихся, что с Мэриком лучше не шутить. И они прямо там, за столом, принесут ему присягу верности. А приму эту присягу я. — Мак Тир резко бросил на стол измятый свиток с королевской печатью.
Ферхар с трудом сглотнул застрявший в глотке воздух.
— Ты сумасшедший… — его глаза сделались больными и безумными. — Ты же понимаешь, что я никогда на это не пойду? Лучше сдохнуть бродягой без дома и родины, чем… чем…
Он так и не смог подобрать слов, в бессильном бешенстве уставившись на генерала.
Тот бестрепетно встретил прожигающий взгляд и снова положил руки на столешницу, со скрежетом процарапав ее сталью перчаток.
— Война закончилась, Мак Энриг. И началась политика. А это грязная и гнусная игра. И знаешь, что повышает в ней ставки? Ты решаешь не только за себя.
Он подошел к двери, распахнул ее и крикнул кому-то:
— Веди!
Штормовой Великан почувствовал, как по его спине ручьем бежит холодный пот. Он знал, что сейчас произойдет, но не смог даже пошевелиться, охваченный незнакомым ему страхом.
В кабинет зашел солдат Логэйна, ведущий молодого воина с крепко скрученными за спиной руками и кляпом во рту. Глаза его гневно сверкали, а к горлу был прижат кинжал.
— Асмунд… — прошептал банн.
— Этот капитан тебе все-таки немного дороже, чем остальные, да, Мак Энриг? — холодно спросил генерал, подходя к пленнику. — Кровь — не водица… Вольная Марка просит о выдаче самых злостных пиратов. Твои парни успели заработать себе имя, те же киркволльцы примут их с радостью. Боюсь даже представить, насколько большой. — Лицо Мак Тира на мгновение исказила судорога, но он продолжил все тем же равнодушным голосом. — Жаль, твой младший не успел дожить до такой славы. И, как назло, Морской Волчицы не оказалось дома…
— Заткнись! — взревел Ферхар, вскакивая и хватаясь за меч. — Да как ты смеешь угрожать мне в моем доме, подлый щенок?!
— Сядь. Можешь оскорблять меня, сколько угодно, — ответил Логэйн, не меняя тона. — Я выполняю свой долг. Выполнишь ли ты свой? Вопрос все тот же — герой или предатель? А твои сыновья? Герои или преступники? Подумай. Смерть и позор твоих близких или гибель кучки самовлюбленных подонков?
Мак Энриг обессилено опустился в кресло. Он встретился с Асмундом взглядом, и увидел в нем ответ.
— Я возьму тебя на Сход, — устало сказал он.
Некогда зычный голос Штормового Великана навеки треснул.
@темы: гет, Мэрик Тейрин, Логэйн, джен, Адайя Табрис, Роуэн Геррин, Катриэль, Фракционные войны: Реванш, Мятежный Ферелден, Цирион Табрис, Ферхар Мак Энриг, Ландра, Элеонора Мак Энриг (Кусланд)
-
-
07.09.2015 в 05:02Цирион, может, и лопух, но и тот ещё тролль))
«Успеть!»
очень и очень верибельный пре-канон
«Несбывшееся»
даже как-то приятно, что это несбывшееся в каноне не сбылось
«Герой или преступник?»
Логэйн великолепен. Настоящий политик, жесткий и бескомпромиссный
-
-
08.09.2015 в 07:49-
-
20.09.2015 в 22:03Жутковатая вещь, но верибельная. Респект автору
«Несбывшееся»
Хехе, даже и не знаю, кто из этих двоих мне здесь менее симпатичен =) Ну красавцы, чего уж))
«Герой или преступник?»
Логейн - король непопулярных решений? Но верю, верю))))
-
-
21.09.2015 в 23:56Лопух и Рысь
До чего позитивно) Очень солнечная и яркая зарисовка, очень запоминающиеся образы) С удовольствием прочитала бы про них еще.
Успеть!
Круто. И очень красиво тоже. Вы еще и мастера деталей. В текст проваливаешься, но при всей трагичности сюжета у вас получается не удушливый, пропитанный туманом и унынием дарк, а кусочек, вырванный из чьей-то жизни - который, взятый как есть, никогда не бывает тем самым удушливым туманом.
Несбывшееся
Потрясающе просто, фаворит здесь. Еще более жестко и бескомпромиссно, чем в каноне, несмотря на формально более мягкий вариант. Отлично удались оба, ни один не сдал, не побледнел на фоне второго, получились такие яркие и материальные, что прямо зубы обломать об них. Буду еще перечитывать.
Герой или преступник?
Смотрится как вполне органичная часть канона - даже не верится, что этого эпизода там не было. После "Выбирай!" и "Успеть!" я уже прониклась любовью к семейству, так что история развернулась совсем живой. И Логейн, конечно. Вам очень удается Логейн, его у вас, как будто, даже больше, чем в каноне - глубже. Да господи, здесь все такие вхарактерные, такие прекрасные. И с точки зрения построения рассказа - тоже отлично. Оба разговора - первый в Денериме и второй, уже в поместье банна - напряженные, живые, непредсказуемые. Я была бы счастлива, будь у нас, например, еще одна книга про Ферелден - только написанная вашим райтером.
и вот как теперь выбрать, за что голосовать...