Для: Loreley Lee
От: mari5787
Автор: SteveGarbage
Пейринг и персонажи: Каллен Стентон Резерфорд/Кассандра Пентагаст, Дориан
Рейтинг: PG-13
Размер: ~7700 слов
Жанры: романтика, дружба, может немного ангста.
Содержание: Она не побоялась бы сказать ему горькую правду, которую он не желал принимать. Она точно заставила бы его следовать верному пути, если бы это было необходимо. Она была сильной, надежной и упрямой сверх меры. Если и был в Скайхолде кто-то, кто мог объективно взвесить его желание покончить с зависимостью от лириума и принять беспристрастное решение, то это была она.
Глава 1
Шаг. Ещё шаг.
Его зрение было нечетким, и все качалось перед глазами, как будто он был на палубе корабля в бурном море. Левой рукой он крепко держался за каменные стены, а правой отряхивал пот со лба.
Каллен уже успел пройти половину лестницы, но ему пришлось остановиться. У него так кружилась голова, что он боялся, что если попробует сделать еще один шаг, то промахнется и упадет во двор. Впереди показались солдаты, патрулирующие стены.
Они не видели, как их командир споткнулся.
Каллен высоко поднял голову, делая вид, что изучает крепостные стены. Яркий свет вызывал тошноту, затуманивая зрение, и он честно не мог сказать, были ли неясные фигуры, движущиеся по стенам, часовыми или демонами. Пустой желудок бурлил. В ушах стоял громкий, постоянный, но далекий гул. Кровь пульсировала в венах, но все тело казалось пустым.
Восемь. Сегодня был восьмой день.
Проглоченный с утра завтрак на вкус был словно песок. Хоть он и вылил себе в глотку целый кувшин воды, но губы все еще сохли от жажды. Пока Каллен пытался сосредоточиться, письма с докладами от его полевых командиров слились воедино. Он пытался уловить суть, но в какой-то момент все поплыло перед глазами. Слова на странице с донесениями закружились, он закашлялся, дыхание перехватило и его желудок болезненно сжался.
Спотыкаясь, Каллен пересек кабинет и схватил с полки деревянную коробку. Он нащупал пальцами задвижку и, тяжело дыша, распахнул ее.
Там было пусто.
Он сам вынудил Кассандру отобрать у него маленький пузырек с лириумом и инструменты, чтобы исключить даже возможность сорваться. Каллен бросил коробку на пол, петля сломалась от сильного удара.
Кабинет покачнулся, когда он, спотыкаясь, направился к двери. Он цеплялся за косяк, пытаясь отдышаться и не дать затянуть себя в эту карусель. Каллен вспотел, но тело пробивала крупная дрожь словно от холода. Он толкнул дверь, выпрямился, насколько это было возможно, и направился к лестнице.
Его желудок снова скрутило, и он почувствовал, как рот наполняется слюной. Каллен закрыл глаза, замедляя дыхание и стараясь не блевануть. Он не осмеливался даже попытаться сглотнуть, зная, что даже кратковременная задержка дыхания и попытка протолкнуть слюну в горло наверняка вызовут у него рвоту. Точно так же, как это было вчера, и позавчера, и позапозавчера. Он наклонился в сторону, отворачивая голову от приближающегося патруля, и открыл рот, позволяя слюне стекать между губ длинными, толстыми нитями. Он снова задрожал и закашлялся, извергая еще больше слюны.
Он не мог продолжать в том же духе.
Когда-то ему казалось, что он сможет преодолеть жгучее желание новой дозы и болезненное состояние отказа от лириума. Никто не должен был знать, что он намерен раз и навсегда порвать с Орденом храмовников, с Церковью и со своими клятвами. Никто, кроме него, Андрасте и Создателя.
Поначалу все было не так уж плохо. Головные боли. Повышенная чувствительность. Легкая лихорадка и немного нечеткое зрение. А потом все эти симптомы с каждым днем становились все хуже. И Каллен обнаружил, что не может сосредоточиться, его мысли путались. Он не мог уследить за разговором. Он не мог прочитать отчет. Он снова и снова обдумывал каждое решение, которое пытался принять, потому что не был уверен в собственных суждениях. Очень скоро стало ясно, что он стал некомпетентен. Что он не может справиться в одиночку.
И тогда он открылся Кассандре.
Из всех душ в Скайхолде она лучше всех знала борьбу и мучения, которые он добровольно выбрал для себя. Она не побоялась бы сказать ему горькую правду, которую он не желал принимать. Она точно заставила бы его следовать верному пути, если бы это было необходимо. Она была сильной, надежной и упрямой сверх меры. Если и был в Скайхолде кто-то, кто мог объективно взвесить его желание покончить с зависимостью от лириума и принять беспристрастное решение, то это была она.
Но самое главное, Каллен знал, что среди слуг Церкви не было никого более заслуживающего доверия и никого, кто пользовался бы большим уважением в Скайхолде, чем Кассандра. Даже сам Инквизитор.
Поэтому Каллен покинул свой кабинет и направился к лестнице. В надежде найти ее. Он молился, чтобы она была там, где обычно находилась в этот час, вымещая свою злость или негодование на одном из тренировочных манекенов возле башни интенданта. Он вытер рот тыльной стороной ладони, скользкая нитка слюны побежала по его запястью, когда он снова начал спускаться.
Шаг за шагом.
Его нога соскользнула на третьей ступеньке, а левая рука еле удержала вес, когда он едва не потерял равновесие. Каллен снова закрыл глаза, поставил ногу на ступеньку и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить спуск.
Небо сегодня было безоблачным, но яркая синева казалась мутно-серой. Лучи солнца длинными белыми росчерками падали на крепость. Трава колыхалась медленнее, чем обычно, и даже ее зелень казалась тусклой и ненасыщенной. Он медленно шел через двор, избегая встречаться взглядом с солдатами Инквизиции и слугами, которые сновали туда-сюда. Звуки музыки, доносившиеся из «Приюта Вестника», гул разговоров, голоса каменщиков, ремонтирующих наружные стены Скайхолда, − все это звучало приглушенно, словно из-под толщи воды. И холод снова пополз по его спине, пробежал по обмякшим рукам и ногам.
«Дыхание Создателя, почему мне так холодно?» − подумал он, проходя мимо «Приюта Вестника», и хриплый смех, доносящийся из таверны, зазвучал набатом в голове. Подкрадывалась ли к нему смерть? Ярко светило солнце. Даже днем в горах сиял холодный снег, но внутри Скайхолда воздух всегда был теплым − остатки какой-то древней магии. Так почему же ему так холодно?
− Командир, − проходивший мимо солдат остановился и отдал честь. − Посол Монтилье просила...
− Нет, − сказал Каллен, снова приложив руку ко лбу и закрыв глаза, тщательно сглотнув, чтобы убедиться, что следующее, что сорвется с его губ, будет фразой, а не рвотой. − Мне очень жаль. Скажи послу... я не могу встретиться с ней прямо сейчас. Скажи ей, что я приду к ней позже.
Он не знал, сможет ли вообще подняться по лестнице в главный зал в таком состоянии. Одна лишь мысль о том, чтобы преодолеть ступени казалась невероятно пугающей.
− Да, командир. Так точно! − солдат не стал спорить и поспешил прочь. К счастью для него.
Когда Каллен снова открыл глаза, все окружающее было расплывчатым и покачивалось из стороны в сторону. Он не был уверен, то ли мир покачнулся, то ли его стали подводить глаза, то ли просто его всего качало. Он заставил себя сделать шаг. Еще один.
Звон стали и шумное прерывистое дыхание были так слабы, словно звучали за много миль, но он был уверен, что темный силуэт вдалеке − это Кассандра. Это должна была быть она. Если бы это оказался кто-нибудь другой, Каллен не знал, что ему тогда делать. Гул в ушах становился все громче.
Каллен отбросил даже видимость ровного шага, ковыляя вперед словно ходячий труп, сотни которых он убил за свою долгую карьеру. Он еле переставлял ноги и тащился вперед, прислонившись к стене «Приюта Вестника», чтобы не упасть лицом вниз.
− Кассандра, − пробормотал он. Ее имя сорвалось с его губ так слабо, что он сомневался, что она услышала бы его, даже если бы стояла рядом. Его горло сжалось, и внезапная волна желчи обожгла корень языка, рот наполнился горькой слюной.
Он согнулся, держась левой рукой за стену, и громко закашлялся, коричневая желчь и слюна капали из его рта. Его грудь горела, словно на нее упало что-то тяжелое. С трудом переводя дыхание, он заставил себя сплюнуть.
− Кассандра! − на этот раз произнес он с большей силой. Слово упало в землю, потому что Каллен не мог поднять голову. Может это был крик. Он не был уверен. Его собственный голос, казалось, эхом отдавался в пустоте его головы, бесконечно уносясь в бездну, оставленную внутри него лириумом.
Каллен снова задрожал, все его тело затряслось, когда волна холода пробежала от шеи вдоль позвоночника, распространяясь вниз по рукам и ногам, как заклинание мороза. Когда он снова попытался вдохнуть, дыхание замерло у него в горле. Его сердце сжалось от паники, а разум забился от страха, потому что у него не получалось втянуть в себя воздух. Он закашлялся так сильно, что его швырнуло вперед.
Рука Каллена соскользнула со стены и его потянуло к земле. Он не чувствовал, как мир движется вокруг него, словно Завеса откинулась и трава, и камни, и грязь растаяли в тусклой серой дымке. Все вокруг стало таким мягким и бесформенным, как будто он погрузился в темные грозовые тучи.
Каллену показалось, что он парит и это чувство было почти похоже на ощущение лириума, несущегося по его венам. Отрыв. Невесомость. Гул небесного хора в ушах. Может быть он провалился в потусторонний мир, в Тень, туда, куда всегда тянул его лириум и куда он никогда не мог добраться. И сейчас он был там.
Погружался все глубже и глубже.
Пока не почувствовал как сильные руки подхватили его.
Глава 2
Кожа командира была пепельно-белой и блестела от пота.
Дыхание Каллена было неглубоким, все его тело обмякло, ноги безвольно висели, руки болтались в суставах. Голова его поникла, глаза были закрыты.
Кассандра успела подхватить Каллена, заметив его падение. Но сейчас в ее объятиях он ощущался мертвым грузом. Она выдохнула, перенеся его вес на плечо, и, шаркая ногами, потащила к кузнице.
Кассандра не была нежным цветком, но командир − полностью вооруженный и в доспехах − был на голову выше и тяжелее ее. Нахмурившись, она заставила себя подойти к двери.
Она дала командиру обещание, что проследит за его состоянием, что будет единственной судьей в том, компетентен ли он. Она одна решит, слишком ли он слаб, чтобы служить делу Инквизиции.
Кассандра наклонилась, повернула ручку боковой двери в кузницу и распахнула ее. Она прислонила командира спиной к стене и выглянула ровно настолько, чтобы можно было просунуть голову в дверной проем.
− Всем выйти из кузницы! − крикнула Кассандра. Звук ее голоса резал столь же остро как и ее клинок. Верховная Жрица Джустиния всегда отчитывала ее за излишнюю суровость, поощряя быть более сговорчивой. Но резкость − это именно то, что ей нужно было сейчас.
Кузнецы, работавшие с мехами и печами, растерянно повернули головы. Ее рот искривился в свирепой гримасе.
− Сейчас же! Убирайтесь отсюда! − рявкнула Кассандра.
Люди побросали инструменты и бросились к входной двери, на ходу извиняясь, хотя они явно не понимали, за что.
Кассандра снова взвалила Каллена на плечо и скользнула внутрь кузницы, ногой захлопнув дверь. Она приложила руку ко лбу командира, чувствуя, что он горит. Очистив кузницу от любопытных глаз, Кассандра наклонилась, скользнула рукой под колени Каллена и подняла его на руки. Ее спартанское жилище находилось на два этажа выше, на чердаке. Кассандра глубоко вздохнула.
На первой ступеньке она развернулась всем телом и, чувствуя тяжесть обмякшего тела командира на руках, медленно двинулась по узкой лестнице, стараясь случайно не ударить его головой. Она уже ощутила, как тянет ее руки, как накапливается напряжение в пояснице, которое, несомненно, будет только усиливаться по мере подъема.
Веки Каллена дрогнули, как будто его глаза бешено метались взад и вперед, рот скривился от боли, и он что-то беззвучно пробормотал. Его тело внезапно дернулось, бормотание стало немного громче, а потом снова затихло.
Кассандра никогда не пила ни капли лириума.
Но за ее многолетнюю службу в Церкви она видела, как бесчисленное количество храмовников и магов теряли рассудок из-за него.
В молодости, в первые годы, когда она с гордостью носила на груди солнечные лучи Церкви как принадлежность к ордену Искателей истины, то думала, что Церкви угрожают только отступники, демоны и магия крови. Но за годы служения двум Верховным жрицам Кассандра открыла для себя и другие проблемы Церкви. Злоупотребление обрядом усмирения. Неконтролируемое пристрастие к лириуму даже самых высокопоставленных членов ордена храмовников. Маги, убегающие в мир Тени от холодной, тусклой реальности физического мира. Кражи. Контрабанды. Насилие внутри Кругов. Систематическая коррупция в ордене храмовников.
И у всех этих проблем был один корень. Синий, светящийся камень.
Кассандра снова развернулась на втором этаже перед лестницей, поудобнее перехватывая Каллена и не обращая внимания на жгучую боль в пояснице, когда поставила ногу на следующую ступеньку. Каллен снова дернулся, его правая рука взметнулась и ударилась о деревянные перила, глаза зажмурились, несколько слов сорвались с его губ.
− ...из моего... не сломается...
Кассандра помнила как он взял с нее обещание.
− Обещай мне, − сказал он тогда. − Обещай мне, что ты освободишь меня от моего долга, если я не выдержу, − левая ладонь командира обхватила рукоять длинного меча, пальцы сомкнулись вокруг эфеса. На лице Каллена уже проступали следы усталости. Он не принимал лириум уже четыре дня до того, как доверился ей. Даже Инквизитор не знал. Каллен не хотел беспокоить ни его, ни кого-либо еще.
− Кто поведет наши армии, если ты не сможешь служить? − спросила Кассандра. Как всегда прямо и прагматично рассчитывая риски. Скорее всего, он ожидал, что она ответит именно так.
− Я думаю, что ты была бы лучшим кандидатом, − ответил Каллен. − В противном случае я составил список кандидатов. Рыцарь-капитан Райлен или сэр Жан-Гаспар из Лидии показали себя с лучшей стороны. Я также слышал слухи, что бывший телохранитель императрицы Мишель де Шевен был замечен в Сарнии, если нам удастся его убедить.
Кассандра видела, как многие храмовники чахли, расставшись с лириумом. Одни потому, что были изгнаны из Ордена. Некоторые потому, что были слишком стары и никакая доза лириума не могла удовлетворить их потребности. Другие − потому что она сама заковала их в кандалы за преступления и ждала, когда жажда развяжет им языки.
Сначала приходила болезнь. Потом − безумие. А следом, если повезет, смерть.
Историй успеха было мало, а вот неудач даже больше, чем она смогла бы вспомнить. Шипы зависимости от лириума глубоко впивались в тело и разум человека и, в попытке вырвать их, причиняли гораздо больше вреда, чем чувства освобождения.
− Ты уверен в правильности своего решения? − ей хотелось сказать что-нибудь еще, но она не могла смягчить тон своего голоса или подобрать слова, которые прозвучали бы правильно.
− Я отдаю себе отчет в том, что рискую, − мрачно отозвался Каллен.
Это была не совсем та уверенность, которую она хотела услышать от него. Его светлые волосы и общее мрачное настроение напомнили ей одного рыцаря-лейтенанта. Он был ложно обвинен − она даже не могла вспомнить, в чем именно, − но яростно настаивал на своей невиновности даже под жестким допросом. И все же она не могла забыть, как гордого и набожного рыцаря поставила на колени зависимость, как он завывал и скреб окровавленными пальцами по железным прутьям, умоляя о лириуме.
Через пять дней, − на третий день после того, как он закричал, что сознается во всем, что они хотят, − ее начальство приказало освободить его. Он был так слаб, что им пришлось влить лириум ему в рот, так как все его тело дрожало в агонии. Со временем его силы восстановились, но рассудок был сломлен и не поддавался восстановлению.
Она не хотела, чтобы Каллена постигла та же участь. Но Кассандра не могла найти способа объяснить ему это. Ее сердце бешено колотилось, а в голове крутились сотни способов дать ему знать, но все слова застряли у нее в горле.
− Каллен... Я...
Я не могу позволить тебе сделать это.
Я не хочу, чтобы тебе было больно.
Я не знаю, что делать, если... если...
Но Кассандра не смогла выдавить из себя ни одного из этих предложений. Годы, проведенные в жесткой хватке Верховной жрицы, закалили ее до такой степени, что она научилась не сочувствовать тем, за кем должна была присматривать. Она уже не была связана обетами Церкви, но старые привычки так просто не умирают.
Когда она ворвалась в Казематы Киркволла, требуя ответа от рыцаря-капитана, он не стал уклоняться от ее сурового допроса. Он подготовил как можно более полные отчеты о Мередит, об Орсино, о Хоуке и его соратниках и о красном лириуме. Он отвечал на каждый ее вопрос без колебаний и обмана.
Каллен был солдатом по натуре, который видел слишком много трагедий, но все еще понимал ценность дисциплины, порядка и правил. Призраки его прошлого были бременем, которое он смиренно нес, не позволяя ему поглотить его личность, как это было с Мередит или другими храмовниками, с которыми обычно сталкивалась Кассандра.
Но его слова были полны гордыни. Кассандра чувствовала, что совершает ошибку, возможно фатальную.
− Я помогу тебе.
Поднявшись по лестнице и осторожно уложив Каллена на свой спальный мешок, она нахмурилась, вспомнив, как убедительно в тот момент прозвучало ее согласие. Они были товарищами, даже друзьями, но она говорила с ним так, словно он был всего лишь еще одним солдатом под ее командованием. Она аккуратно уложила его голову на свою подушку.
Его голова металась из стороны в сторону, дыхание было прерывистым и неглубоким.
− Нет... − пробормотал он. − Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы! − крикнул он. Его тело рывком поднялось с кровати, руки попытались ухватить пустоту. Он открыл глаза и в панике огляделся по сторонам.
− Каллен. Я здесь, − сказала Кассандра, положив руку ему на плечо, чтобы попытаться успокоить его. Он тяжело моргнул, сглатывая и оглядывая чердак, пытаясь определить, где находится. − Мы над кузницей. Здесь ты в безопасности.
Он глубоко вдохнул, и его лицо исказилось от болезненного приступа тошноты. Он закрыл глаза, его рука нащупала руку Кассандры на своем плече. Она сжала его ладонь в ответ.
− Лириум, − отчаянно прошептал Каллен. − Мне... нужен лириум.
− Это просто ломка. Это пройдет, − сказала Кассандра, хотя и не была в этом уверена.
Его пальцы дрожали в ее руках, и он снова попытался глубоко вдохнуть, но задохнулся и закашлялся, пытаясь отдышаться.
− Я не могу...
− Ты можешь, − твердо сказала Кассандра.
− Лириум. Пожалуйста.
Ему было больно. Его тело было таким слабым, но он так крепко держал ее за руку. Так отчаянно.
Возможно, это было милосердием − дать ему лириум.
Но это было бы неправильно.
− Нет, − строго сказала Кассандра, толкая его обратно на кровать.
Слова вновь угрожали застрять у нее в горле, но она протолкнула их, заставляя себя произнести:
− Я буду рядом и позабочусь о тебе.
Кассандра аккуратно натянула на Каллена свое тонкое, колючее одеяло, и его голова повернулась на плоской подушке в ее сторону.
Каллен выдавил слабую улыбку, несмотря на свое состояние, и закрыл глаза, пытаясь уснуть.
Глава 3
Каллен не мог сказать, спит он или бодрствует.
Даже открывая глаза и видя безошибочно узнаваемый наклон деревянных балок потолка, он не мог быть уверен. Черные и оранжевые тени от мерцающего пламени фонаря сливались воедино, темнота окутывала стены и скользила вниз, словно мокрая краска, стекая с потолка длинными тягучими мазками, которые неуклонно тянулись к нему. Каллен закрыл глаза, глубоко дыша и убеждая себя, что это всего лишь игры его разума, а не когти демонов, желающие поглотить его.
Когда он открыл глаза в следующий раз, то не почувствовал ни тонкого матраса, ни боли в спине от деревянного пола, ни тонкой шершавой ткани одеяла. Каллен сразу понял, что спит. Когда он повернул голову, неясные очертания по краям реальности расплылись. Его сознание кидало образы, которые он едва успевал улавливать. То он сидел в своем кабинете и рассматривал кристально чистые карты Орлея. То просыпался в своей постели в разрушенной башне. То снова стоял в Ставке командования, а рядом с ним − золотистый силуэт Жозефины и гибкая, скользящая фигура Лелианы. И где-то в уголках его зрения люди − тени, которые то появлялись, то исчезали.
Но на грани сна и яви он всегда слышал тихий гул, похожий на бренчание струн где-то далеко-далеко. Он постоянно ощущал, как кто-то царапает его кожу, проникая глубоко в мозг.
И еще было нежное прикосновение пальцев Кассандры и звук ее голоса, мягко говорящий ему на ухо.
Каллен вновь открыл глаза и увидел наклонные балки крыши над головой, ощутил прохладу влажной ткани на лбу и легкое прикосновение пальцев к правому плечу. Его рука потянулась к руке Кассандры, просто чтобы убедиться, что он все еще может чувствовать ее.
Он весь вспотел. Каллен чувствовал, как влажна его рубашка, чувствовал влагу на ногах, сырость вдоль спины, где она соприкасалась с матрасом. На нем больше не было доспехов, и кто-то расстегнул его легкую нижнюю рубашку на три пуговицы, чтобы охладить.
− Тебе приснился кошмар.
Кассандра убрала ткань с его лба, и он услышал, как она окунула ее в ведро с водой, выжимая излишки. Капли воды, стекающие с ткани и капающие обратно в ведро, были ужасающе громкими, в то время как ее голос, казалось, едва шептал. Она сложила ткань и снова положила ему на лоб.
Во рту у него пересохло, и он открыл потрескавшиеся губы, втягивая воздух. Словно суховей пустыни воздух обжигал горло.
− Пей, − тихо сказала она, и Каллен почувствовал прохладный край чашки у своих губ. Он слегка приподнял голову с подушки, Кассандра положила руку ему за спину, слегка поддерживая, и наклонила чашку. Он зашипел, когда первая капля жидкости попала ему в рот, но попытался проглотить. Эликсир стекал из уголков его рта. У жидкости был вкус имбиря и меда, прохладный и немного вязкий, но успокаивающий его раздраженное горло.
У эликсира не было вкуса лириума.
Прохладный вкус напитка был далеко не так приятен, как легкое прикосновение пальцев Кассандры к его волосам. Он снова закрыл глаза, медленно дыша через нос, сосредоточившись только на прикосновении ее руки к своей голове.
В висках у него стучало, в голове ритмично бился собственный пульс. Он слышал каждый свой вздох. Создатель, ему было так жарко.
Каллен поднял левую руку, пальцы слабо упали на грудь, когда он потянул воротник рубашки.
− Я знаю, − сказала Кассандра, касаясь его руки, чтобы дать ему понять, что она поняла. − У тебя поднялась температура. Она скоро утихнет.
Каллен плохо слышал, звуки то появлялись, то исчезали, но он не мог отделаться от мысли, что она не была уверена в собственных словах. Он закрыл глаза и с наслаждением выдохнул, почувствовав прикосновение прохладной влажной ткани к своей обнаженной груди. Он чувствовал, как струйки воды стекают по груди, по плечам, оставляя на его сверхчувствительной плоти полосы покалывающей прохлады.
Он сосредоточился на этих ощущениях, а потом спустя некоторое время его тело словно стало невесомым и темнота за глазами наполнилась белым светом. Удушающий жар исчез, усталость улетучилась, пульсирующая боль в висках исчезла. Преследующий его гул постепенно перерос в отчетливую, тихую, но прекрасную мелодию. Песнь Света. Он слышал хор. Низкие ноты становились все яснее, выше, сливаясь в прекрасное пение хора послушников Денеримского Собора.
Он открыл глаза − знакомый красно-золотой ковер тянулся по центральному проходу. Собор переливался всеми цветами радуги в свете утреннего солнца, льющегося из окон. Неугасимый огонь, пылающий в святилищах Андрасте, ее руки и глаза, поднятые к сводчатому потолку Собора, к фреске, изображающей сияющий золотой город, дом Создателя.
Преподобная мать молилась перед святыней, служители в капюшонах и мантиях стояли перед алтарем, их небесные голоса пели Песнь, слова непрошено слетали и с его губ.
...потеряла все, когда мои глаза подвели меня,
И вкус крови наполнил мой рот, тогда...
− Каллен Резерфорд, дитя Создателя, выросший под пламенем Пресвятой Андрасте, невесты Создателя. Создатель призывает тебя к служению. Будешь ли ты служить? − рука преподобной матери простерта над его головой, ее благословение и призыв падают на него. Храмовники стоят неподвижно позади нее.
...Ты, кто создал миры из ничего.
Мы схожи в печали, скульптор и глина...
− Я буду служить, − его голова низко в почтении склонилась под благословенной рукой преподобной матери. Его руки молитвенно сложились на коленях, сверкающий металл доспехов на груди стал янтарно-малиновым, отражая свет пламени.
... Не печалься из-за меня, Создатель Всего.
Хотя остальные могут забыть Тебя...
Преподобная мать подняла чашу, мягкий свет пульсировал прямо над краем церемониальной чаши.
− Создатель, услышь мой зов. Благослови своего слугу, дай ему силы быть светом во тьме, силу духа защищать слабых и невинных, защищать нас от зла, которое уводит твоих детей с истинного пути.
...не забуду Тебя, даже если забуду себя.
Создатель, хотя меня окружает тьма, я прибуду...
− А теперь пей, слуга Создателя. Пусть благодать Создателя наполнит тебя и наделит силой, чтобы ты мог стать пламенем, которое поможет распространить Песнь по всему миру, − объявила она, поднося золотую чашу к его губам. Мерцающий бело-голубой лириум переливался в чаше. От жидкости пахло металлом и камнем, мягкий голубой свет омывал лицо Каллена, и он мог поклясться, что слышал легкий гул, доносящийся от чаши, который сливался с песнопениями.
...создал ты, не в силах никто сокрушить.
Кто знает меня так, как Ты? Ты...
Чаша накренилась, теплая густая жидкость потоком хлынула ему в рот, заливая рот и горло. Он закашлялся и поперхнулся, густой напиток застрял в горле. Преподобная мать сильнее наклонила чашу, продолжая вливать в него лириум, заставляя его захлебываться. За закрытыми веками Каллена темнота взорвалась светом, по венам разлилось покалывание. Гул теперь звучал в его голове, хор певчих терялся в мягком звуке.
Хотя его колени были прижаты к полу собора, дух его воспарил. Его клятва, его преданность, его вера возносили Каллена к высочайшим вершинам, к дверям самого Золотого города. И он мог видеть сверкающие башни. Он чувствовал тепло вечной любви Создателя. Песнь звала его домой.
Каллен вытянул вперед руки. Потянувшись, цепляясь за спасение.
Но он не мог встать. Не мог дотянуться. Волны спокойствия и счастья, омывающие его прекратились. Пальцы его повисли в воздухе. Свет Золотого города потускнел и померк, башни и стены превратились в черноту.
И он упал.
Тьма сомкнулась вокруг него, вопли демонов заполнили его разум. Их злобные когтистые лапы тянулись, чтобы схватить его. Их мертвые, искаженные лица, покрытые запекшейся кровью, тянулись к нему, желая утащить его вниз.
Тело Каллена дернулось. Он замахал руками и ногами, пытаясь вырваться из цепких лап теней и демонов, схвативших его, прижавших к земле и вцепившихся в его плоть.
Он закричал о пощаде, звук собственного крика вырвал его из кошмара.
Каллен все еще лежал на мокром от пота матрасе, над ним нависали знакомые деревянные балки крыши.
Он снова почувствовал прикосновение пальцев к своему плечу и услышал голос Кассандры, хотя и не мог понять, что она сказала. Когда ее пальцы снова начали гладить его волосы, он повернулся и заплакал.
Его руки отчаянно цеплялись за воздух. Страх все еще сжимал его горло.
Он потянулся к своей голове, к руке Кассандры, к единственному утешению, в окружающей его темноте.
Глава 4
Ее плечи ныли от тяжести деревянного коромысла, по краям которого свисали два больших ведра с водой.
Ладони Кассандры уже были сухими и натертыми, когда она вновь обхватила коромысло, отвернувшись от колодца, и направилась обратно в кузницу. Ей предстояло еще несколько раз повторить это действие. Деревянная бадья не была чем-то экстравагантным, просто достаточно большой, чтобы один взрослый мужчина мог удобно сидеть. Тем не менее, она вмещала около пятидесяти галлонов воды. Пятьдесят галлонов, которые нужно было принести из колодца на чердак кузницы.
− Знаешь, есть более простой способ поднять воду по лестнице. И тут я подумал, что если бы ты купалась вообще, то это был бы ледяной горный ручей.
Кассандра остановилась и раздраженно выдохнула, слегка приподняв голову, но не поворачиваясь к мужчине.
− Я не ищу легких путей, Дориан, − фыркнула она. − В труде есть благочестие. «Пусть Он обратит на тебя внимание и воссияет над тобой, ибо ты совершил Его дело в этот день».
Дориан шагнул к ней, его зубы с хрустом вонзились в твердую мякоть красного яблока, которое он держал в руке. Не прожевав, он переместил кусок яблока за щеку и поднял правую руку, устремив взгляд в небо.
− «И звезды остановились, и ветры успокоились, и все твари земные и небесные затаили дыхание. И все молчали в молитве и благодарении», − насмешливо процитировал он. − Надеюсь, ты не забыла, что в Тевинтере мы поем ту же самую Песнь? Во всяком случае, в основном ту же самую. Вся эта чушь о гордости Тевинтера, порождениях тьмы и магии не получает такого же освещения, как здесь.
Дориан насмешливо улыбнулся.
− Я уверен, что завтра Создатель будет в восторге от твоей больной спины. Он так добр, что получает удовольствие от твоих страданий.
Кассандра проигнорировала его богохульство и направилась к двери кузницы.
− Чего ты хочешь?
Дориан усмехнулся, прожевав и проглотив кусок яблока.
− Хочу? С чего ты взяла, что мне что-то нужно? Я всего лишь лихой джентльмен готовый помочь даме в беде, − сказал он с широкой улыбкой. − Я ведь не ошибаюсь, правда? Ты ведь дама?
− Уходи, − последовал ее резкий ответ.
− Пожалуйста, позволь мне открыть для тебя дверь, − сказал Дориан, указывая на боковую дверь кузницы, слегка приоткрытую, чтобы ее можно было открыть легким толчком ноги.
− В этом нет необходимости. Уходи, − повторила она.
Он остановился, прислонившись к стене, когда Кассандра остановилась перед дверью, ожидая, что он уйдет, прежде чем она войдет. Коромысло тяжестью давило ей на плечи.
− Знаешь, сегодня днем произошла странная вещь, − продолжал Дориан, снова откусывая яблоко. − Мне захотелось сыграть партию в шахматы. Но в Скайхолде очень мало талантливых умов, способных понять правильные тактики и приемы игры. Поэтому я подумал, что могу отвлечь командира Каллена от его обязанностей одной быстрой игрой или возможно двумя. И все же, когда я зашел за ним в кабинет, его там не оказалось. На самом деле оказалось, что он не был там весь день. Это очень странно, не находишь?
Кассандра нетерпеливо нахмурилась.
− Я командиру не сторож.
Дориан прожевал яблоко и усмехнулся, пожав плечами.
− Тогда это странно, Кассандра, − сказал он. − Зачем же инквизитор послал меня проверить тебя и состояние командира, пока он борется со своей лириумной зависимостью?
− Он не послал бы тебя, − ответила Кассандра, и, откинув голову назад, застонала, осознав свой выбор слов.
− Я думаю, ты хотела сказать: «я не знаю, о чем ты говоришь, умный, красивый маг», − насмешливо произнес Дориан низким голосом с широкой улыбкой на лице.
Кассандра пинком ноги распахнула дверь, которая качнулась и ударилась о внутреннюю стену. Когда она повернулась боком, чтобы проскользнуть внутрь, не зацепившись ведрами, то вновь посмотрела на Дориана.
− Скажешь кому-нибудь об этом хоть слово, и я лично усмирю тебя, магистр, − пригрозила она.
− О, конечно, конечно. Осторожность − мое второе имя, − сказал Дориан, следуя за ней внутрь. А потом тихо добавил: − Но очевидно не твое...
***
Рука Дориана порхала над наполовину заполненной бадьей, маленькие кристаллики льда образовывались в воздухе и падали в воду с тихим всплеском.
− Если задуматься, это, возможно, самая обыденная вещь, для которой я когда-либо использовал магию, − сказал Дориан, закатав рукав на правой руке и погрузив ее в воду. Магическое пламя зажглось между его пальцами. − Я, представитель древней семье Альтусов, сижу и наполняю ванну. У меня и вправду увлекательная жизнь.
Кассандра проигнорировала его, вытирая пот со лба Каллена. Он снова заснул и с полудня дремал уже более спокойно. По сравнению с тревожными, иногда бурными утренними кошмарами, сейчас он заметно успокоился. Его кожа на ощупь все еще была довольно горячей, и потел он значительно быстрее, чем она успевала его протирать, однако, похоже, ему становилось лучше.
− Храмовники в Тевинтере используют гораздо меньше лириума, чем здесь, на юге, − сказал Дориан, медленно нагревая бадью, в которой таяли кристаллики льда. − Полагаю, если бы им действительно требовалось выполнять свою работу, то они потребляли бы больше. Но на самом деле это не более чем показуха, чтобы поддерживать видимость законности Церкви.
Как правая рука Верховной жрицы Кассандра никогда не пересекала границу Тевинтера. Она не была желанной гостьей там, где Жрица считалась лжепророком южных варваров. Кассандра очень мало знала о тевинтерской Церкви, их Кругах и обычаях.
− У них есть какие-нибудь лекарства? − спросила она.
Голос Дориана стал мрачнее по сравнению с его обычным оптимистично высокомерным тоном.
− К сожалению, мне ничего не известно.
Дориан вынул руку из бадьи и стряхнул воду с пальцев. Количество воды значительно увеличилось в течение нескольких минут благодаря его магии. Ей потребовался бы еще час и гораздо больше усилий, чтобы наполнить ее вручную.
− Спасибо. За помощь, − она не любила Дориана, но даже у Кассандры не было недостатка в обычной вежливости.
Дориан отмахнулся от ее благодарности.
− Он хороший человек, и без него нам всем пришлось бы значительно хуже, − а потом он снова ухмыльнулся. − А сейчас, может, тебе помочь раздеть командира и уложить его в эту импровизированную ванну?
− До свидания, Дориан, − резко сказала она, нахмурившись.
− Спокойной ночи, Кассандра, − ответил Дориан, слегка наклонив голову. − Я постараюсь найти в библиотеке что-нибудь полезное. Сомневаюсь, что мне повезет, но ты же меня знаешь, люблю вечерком побродить среди ровных рядов.
Он пригладил пальцами усы, и у Кассандры создалось впечатление, что он говорит не только о книгах. Маг повернулся к лестнице и начал спускаться.
− Позови меня, если ему станет хуже, − крикнул Дориан, спускаясь по лестнице и выходя из кузницы, тихо щелкнув замком и выскользнув в сумерки.
Тебе помочь раздеть командира?...
Словно удар копья ее пронзила паника при этой мысли. Переведя взгляд на Каллена, Кассандра засомневалась хватит ли у него сил помыться самому, настолько слабым и больным он выглядел. Ей даже скорее всего придется наблюдать за ним, чтобы убедиться, что он не потеряет сознание и не скроется под водой. Раньше она об этом не задумывалась и теперь нервно сглотнула.
− Каллен, − тихо сказала она, слегка толкнув его, чтобы пробудить ото сна.
Командир застонал, приходя в сознание. Его глаза медленно открылись. Он несколько раз моргнул и на мгновение сосредоточился на потолке, прежде чем поднести руку ко лбу. И снова, как и весь этот день, его рука потянулась к ее руке.
− Тише, − сказала Кассандра, снова легонько коснувшись кончиками пальцев его плеча, как делала весь день, чтобы успокоить его во время резких пробуждений. Его пальцы скользнули по ее руке. − Как ты себя чувствуешь?
− Ужасно, честно говоря, − тихо ответил он, его голос был хриплым и скрипучим. − Но лучше. Сколько времени прошло?
− Уже закат, − сказала Кассандра, глядя на тусклое небо цвета индиго, едва освещенное последними лучами заходящего солнца. Каллен попытался приподняться с матраса, и она скользнула ему за спину, просунув руки под мышки, чтобы помочь принять сидячее положение. Она схватила чашку с медово-имбирным эликсиром и поставила ее перед ним, чтобы он смог дотянуться и взять ее.
− Я... я приготовила тебе ванну. Подумала, что это может помочь, − сказала Кассандра, немного запинаясь и надеясь, что командир все еще был немного ошеломлен после пробуждения, чтобы это заметить. − Помочь справиться с лихорадкой.
Каллен отхлебнул из чашки медово-имбирной воды и закрыл глаза. Он медленно поставил чашку обратно на пол, его рука на секунду замерла, как будто он был уверен, что она упадет.
Его руки уперлись в пол, и он слегка приподнялся с матраса. Но его плечи дрожали, и, после того как поднялся всего на дюйм или два, он медленно опустился вниз. Каллен глубоко вздохнул, снова уперся руками в пол и вновь попытался подняться, прежде чем рухнуть на матрас.
− Я не думаю, что смогу стоять.
Он устыдился своей слабости и опустил голову. Каллен всегда гордился своей силой и выносливостью, а теперь ломка и лихорадка свели все на нет.
− Я могу помочь тебе принять ванну, − произнесла Кассандра, хотя чувствовала, как ее сердце учащенно забилось от этого предложения.
Каллен на мгновение замолчал.
− Я не уверен, что это будет уместно, − наконец, произнес он.
− Тебе пойдет это на пользу. Тем более я сама сказала, что позабочусь о тебе. − сказала Кассандра. − И я вовсе не какая-нибудь краснеющая девица.
Почему-то ей подумалось, что последнюю фразу она произнесла скорее, чтобы убедить себя, чем его.
− Мы с тобой солдаты. Ты нуждаетесь в помощи. Твое здоровье важнее ложной скромности, − сказала она, на этот раз более уверенная в себе.
Каллен медленно кивнул. Он мог бы рассмеяться, если бы у него хватило на это сил.
− Как прикажешь.
Он медленно поднял руки над головой, чтобы Кассандра смогла стянуть с него мокрую от пота рубашку. Невольно она отметила, как напряглись обнажившиеся мышцы его спины.
Она обхватила его руками, чувствуя, как на груди и спине выступает пот, и потянула, медленно поднимая Каллена на ноги. Он слегка пошатывался после целого дня, проведенного в сонном беспамятстве. Его руки схватили ее за предплечья, чтобы удержать равновесие, крепко сжимая их. Кассандра отвела взгляд, почувствовав дрожь от его прикосновения, и, придерживая его, обошла сбоку, когда он начал развязывать и снимать штаны.
Его руки опустились на пояс, штаны свободно соскользнули вниз по ногам, и он вышел из них. Кассандра подняла глаза к потолку, заставляя себя не смотреть. Но краем глаза она все равно видела мускулистый изгиб его спины и блеск пота на коже.
Некоторое время он стоял молча.
− Я не уверен, что смогу залезть сам, − сказал он. И снова в его голосе прозвучало разочарование.
− Сейчас, − сказала Кассандра, оборачиваясь и изо всех сил стараясь не смотреть вниз. − Я помогу тебе.
Рука Каллена легла ей на плечо, чтобы собраться с силами, когда он перекинул левую ногу через край деревянной бадьи. Она услышала мягкий всплеск, когда его нога погрузилась в воду, и следом почувствовала давление на плечо, когда он сильнее на нее оперся, чтобы перекинуть через край другую ногу. Каллен медленно наклонился, осторожно опускаясь в воду, и расслабленно вздохнул, устраиваясь поудобнее.
− Не ожидал, что будет так тепло, − сказал он, положив руки на край бадьи и откинув голову назад.
Она не осмелилась сказать ему, что за это он должен благодарить Дориана.
− Ты весь день метался, − вместо этого проговорила она. − Я подумала, что это поможет тебе расслабиться и сбить жар лихорадки.
− Спасибо тебе, − произнес Каллен. − Честно говоря, это здорово − оказаться где-то помимо пола. Ты действительно спишь на нем каждую ночь? Я уверен, что мы сможем найти для тебя кровать.
Кассандра усмехнулась.
− Вообще-то я предпочитаю спать на полу. В дикой природе нет перин.
− Логично, ты чаще меня ходишь в походы. Но я при первой же возможности выберу свою кровать и хорошую мягкую подушку, − командир плеснул немного воды себе на грудь и провел мокрой рукой по лицу. Он повернул голову, вытягивая шею.
− У тебя что-то с шеей? − спросила Кассандра.
− Нет. Просто немного затекла.
− Позволь мне, − сказала Кассандра. Она хрустнула костяшками пальцев, ее руки на секунду зависли над его плечами, прежде чем Кассандра заставила себя опустить их. Она сразу же почувствовала напряжение в его мышцах. Сказать, что его мышцы немного затекли было грубым преуменьшением.
Она начала разминать его плечи, массируя скованность в том месте, где его шея соприкасалась с плечами. Она провела много ночей, массируя свои собственные больные мышцы после битвы, выжимая боль из бедер или собственных рук после того, как бесчисленное количество раз поднимала и опускала щит и меч. Но никогда никому другому.
Плечи командира слегка ссутулились, когда он расслабился под ее прикосновением. Голова Каллена чуть наклонилась вперед, а руки погрузились в воду. Тихий, приглушенный стон сорвался с его губ.
Кассандра замерла, слегка приподняв руки, ее пальцы все еще лежали на его плечах, но она прикусила губу, надеясь, что он не повернет голову. Она могла поклясться, что ее щеки покраснели.
− Ох, прости, − извинился Каллен, поняв, что она остановилась. Он покачал головой. − Я не хотел... просто почувствовал... прости. Ты можешь остановиться.
− Нет, − ответила она, снова опуская ладони ему на плечи. − Я не ожидала... стонов.
− Извини. Просто... − Каллен замолчал и слегка опустил голову. − Это было чудесно. Я буду сдерживаться.
Кассандра снова принялась за массаж и больше ничего не сказала. Ей не хотелось вести себя как робеющая придворная дама. Она и так уже достаточно выставила себя дурой.
Хотя Каллен больше не издавал никаких звуков, то, как его голова раскачивалась из стороны в сторону, продолжало свидетельствовать о его удовольствии.
− Ты веришь, что я поступаю правильно, Кассандра? − тихо спросил он. − Я знаю, что физически отделен от Ордена уже больше года. Но сделать еще один шаг вперед.
− День моего посвящения был одним из самых важных в моей жизни. Я была безмерно горда, что Церковь позволила мне принести торжественную клятву, что я буду поддерживать учение самой Андрасте, − голова Каллена поникла. − Но та восторженность ушла так давно, что я с трудом могу вспомнить, каково это было. Я часто задаю себе вопрос, не являются ли мои действия последним предательством всего в чем я поклялась.
Пальцы Кассандры сомкнулись вокруг узла за правой лопаткой Каллена, пытаясь размять скованные мышцы. Она помолчала, прежде чем заговорить, обдумывая его вопрос. В течение многих лет, как Искательница, ей было поручено наблюдать за храмовниками и магами, служить Верховной жрице и выполнять ее волю.
Ее карьера Искательницы не была лишена тяжелых времен, дел и поступков, которые другие могли бы счесть достойными сожаления. Она жестоко подавляла еретические культы. Ее призывали убивать священнослужителей, храмовников или магов по воле Жрицы, часто по причинам, которые были либо неясны, либо просто сомнительны. Бывали моменты, когда ей приходилось запугивать, принуждать и выпытывать правду у своих подопечных способами, которые больше подходили для темницы замка, чем септы Церкви. До недавнего времени она никогда не сомневалась в своем долге.
С падением Ордена, расколом магов и храмовников, убийством Верховной жрицы и тайнами, которые она раскрыла об истинной природе Искателей истины, сомнение не было слабостью, за которую она всегда осуждала его.
− Я бы не сидела, растирая спину голому мужчине, если бы не верила в правильность его дела, − сказала она, стараясь хоть немного пошутить, чтобы снять напряжение, которое ощущала. Юмор никогда не был ее сильной стороной.
И все же Каллен усмехнулся.
− Тогда я полагаю после меня ты пойдешь к инквизитору?
− Фу, − простонала она, тут же пожалев о своем решении развеселить его. − Я не... я только хотела сказать, что уважаю твое решение. Опасность велика, но я знаю, что ты не стал бы так рисковать, если бы не верил, что это правильно.
Он слегка кивнул головой.
− И все же я не могу избавиться от чувства, что отказался от веры.
Кассандра положила руки ему на плечи.
− Ты возглавляешь силы Инквизиции. Твои неустанные усилия по обучению и снабжению нашей армии защищают нас. Солдаты под твоим командованием защищают Ферелден и Орлей, они защищают людей от ужаса бреши и Корифея.
Она скользнула руками вверх по его шее, ее пальцы обхватили его голову, зарываясь в в светлые вьющиеся волосы.
− Если это не работа во имя Создателя, то я не знаю, чего еще он может ожидать, − сказала она. − Я не могу требовать большего от такого преданного и добродетельного человека, как ты, Каллен.
Каллен сделал долгий, медленный вдох, наслаждаясь прикосновением Кассандры. Его мокрые руки поднялись из воды, откинув назад волосы, капли воды побежали по его светлым локонам и по ее пальцам. Он потер ладонями щеки и снова вздохнул.
− Спасибо. Не знаю, достоин ли я такой высокой похвалы, − произнес он. − Но я очень это ценю.
Глава 5
Пальцы Каллена легонько постучали по дверному косяку входа в Часовню.
Прошла уже неделя, но худшая часть его лириумной ломки, казалось, была позади. После того ужасного дня с каждым последующим днем ему становилось все легче. Сейчас он чувствовал себя настолько хорошо, что и не мог ожидать. Только сейчас Каллен осознал насколько цельным себя чувствовал, никогда прежде по-настоящему не замечая той пустоты в своей душе, которую пробил в нем лириум.
А теперь она исчезла. И его разум был ясен. И тело вновь обрело свою силу. И цепи, связывавшие его с Орденом, были окончательно разорваны.
Он знал, что не смог бы сделать этого сам. Боль. Страх. Пустота. Они могли бы поглотить его целиком, если бы не она...
− Надеюсь, я не помешал, − произнес Каллен, хотя точно знал, что нарушил ее уединение.
Кассандра всегда молилась в это время дня. Он знал это, потому что незаметно следил за ней в течение последних трех дней, выискивая подходящее время для реализации своего неуклюже составленного плана, нацарапанного на обороте какого-то отчета из Редклиффа.
Кассандра испуганно вскочила на ноги. Или, по крайней мере, удивленно. Она потянула за край своей рубашки, поправляя ее, хотя, насколько он мог судить, она не задралась и не помялась.
− Командир Каллен, − сказала она, глядя на сад позади него. − Конечно, ты не помешал. Как ты себя чувствуешь?
Он вошел в часовню, толкнул дверь ногой, закрывая ее, и проскользнул внутрь. Он знал, что должен выглядеть подозрительно, спрятав левую руку за спину. Честно говоря, он чувствовал себя нелепо, быстро проскальзывая через главный зал и переполненный сад. Слишком много праздно шатающихся придворных провожали его взглядами.
− Я уже много лет не чувствовал себя так хорошо, − сказал он, хотя его желудок трепетал. − Собственно, именно поэтому я здесь.
Он подошел на несколько шагов ближе и протянул ей маленький букет цветов.
− Я... я хотел принести тебе вот это. В знак признательности. За то, что помогла мне пережить худшее, пока я боролся со своей лириумной зависимостью. И за то, что верила в меня.
Кассандра посмотрела через его плечо на закрытую дверь, потом на его скудное подношение.
− Цветы? − ее недоверчивый ответ был совсем не таким, как он ожидал.
− О, ты их не любишь, − сказал Каллен, опуская букет. − Я не был уверен, но Варрик сказал, что это твои любимые...
− Они прекрасны, − сказала Кассандра, протягивая руку и обхватывая стебли прямо над руками Каллена. − Подожди... Варрик?
Каллен не удержался и смущенно повернул голову.
− Признаюсь, я не очень разбираюсь в цветах. Он был удивительно хорошо осведомлен.
Кассандра застонала и опустила голову, чтобы понюхать цветы. Она закрыла глаза, наслаждаясь душистым ароматом. Желтые маргаритки. Ее любимые.
− Откуда этот гном все обо мне знает?
Каллен не смог сдержать улыбки.
− Я просто хотел еще раз поблагодарить тебя. Когда я был слаб духом и телом, ты всегда была рядом.
Его правая рука скользнула по ее боку и мягко легла на левое бедро. Его левая рука поднялась и коснулась ее правого локтя. Он сделал уверенный шаг вперед, повернул голову к ней и легонько, по-джентльменски поцеловал ее в щеку.
По крайней мере, этого Варрик не предлагал. Он ломал голову над этим два дня, записывая этот поцелуй на бумаге, вымарывая, снова записывая и снова зачеркивая. В конце концов, он убедил себя, что этот маленький жест будет говорить гораздо громче, чем любой подарок или безделушка.
Когда он медленно отстранился, то увидел, как слегка дрожат цветы в ее руке. Ее рот был слегка приоткрыт в ошеломленном молчании, а глаза широко раскрыты, как он надеялся, от удивления, а не от ярости.
Он замолчал, и ее глаза на мгновение встретились с его глазами. В этом взгляде было то, чего Каллен раньше не видел, но теперь мог ясно почувствовать. Это было больше, чем простое восхищение его храбростью или преданностью. Это было больше, чем взаимное уважение, которое они разделяли как солдаты и товарищи. Это было нечто большее, чем дружба, готовность протянуть руку помощи другому в минуты слабости.
И этот взгляд пробудил в нем тайное чувство, с которым он боролся всю неделю до этого момента. Ее забота, ее нежность и ее прикосновения были не просто уходом целительницы за своим больным. За этим таилось нечто большее.
Он отчетливо это чувствовал, когда лишь одного ее прикосновения хватало, чтобы унять его страхи. Одного простого жеста, тепло которого успокаивало и боль и все сомнения, что терзали его на пути преодоления лириумной зависимости. Именно поэтому он и выбрал Кассандру, потому что доверял ей и уважал ее. Но теперь его охватили и другие чувства, от которых он не мог избавиться.
Когда он был полностью сломлен и жалок, Кассандра не жалела его. Вместо этого она собрала его по кускам, склеила их вместе и вдохнула в него силы преодолеть свою слабость.
Его пальцы жестче сомкнулись вокруг ее бедра, а глаза не могли оторваться от нее. Каллен притянул ее ближе и наклонил голову. И прежде чем он успел пошевелиться, ее губы уже были на его губах, руки крепко обнимали его, а на полу валялись забытыми цветы.
По его телу пробежал огонь от ощущения ее дыхание на своих губах, от игривого танца их сплетающихся языков, скользящих между губами, от ответного сжатия ее пальцев на спине, когда руки Каллена блуждали и прижимали ее к своей груди. Ее поцелуи отдавали освобождением.
Там, где когда-то лириум струился по его венам, унося его к вершинам, обещавшим отпущение грехов и спасение, он нашел новое вероучение и новое дело, достойное его рвения.
Каллен нашел Кассандру.
|
 |
-
-
04.01.2021 в 00:41Спасибо большое за перевод
-
-
04.01.2021 в 04:36-
-
07.01.2021 в 06:05-
-
07.01.2021 в 11:09Я рада, что вам понравилось )