Автор: ноунейм
Название: Безнадежно поломанные
Пейринг/Персонажи: Райлен | Каллен
Категория: слэш, упоминается гет
Жанр: юст, дарк, дэсфик
Рейтинг: NC-17
Размер: 3018 слов
Предупреждение: смерть персонажа, зависимость
читать дальшеНазначение на должность командующего Грифоновыми Крыльями едва ли можно было назвать повышением. Невыносимая жара днем, пробирающий до самых костей холод ночью, недостаток питьевой воды, перебои со снабжением, хищная фауна и скудная флора были неотъемлемыми и малоприятными атрибутами нового места ведения службы. Но к ним можно было привыкнуть и даже научиться использовать в свою пользу. Сложнее было привыкнуть к пустынному и жуткому в своей спокойной безнадежности пейзажу. В Кирковолле во время разбора завалов Райлен впервые увидел застывший в немом крике, окаменевший труп рыцаря-командора Станнард. Вид этой статуи наполнял все естество необъяснимой тревогой. Она пугала, но в то же время притягивала и от этого казалась еще опаснее, еще неприятнее. Но если в Киркволле о существовании статуи из красного лириума легко можно было забыть, то вид Глубинной щели, этого гигантского, столетиями гноящегося скверной шрама на теле Орлея игнорировать было сложно. Райлен был практичным человеком, он любил чинить поломанный инвентарь, находить незаурядные решения для кажущихся невыполнимыми задач. Осознание того, что некоторые вещи безнадежно испорчены и не поддаются починке и восстановлению, вызывало у него ощущение бессилия и непреодолимой грусти.
Глубинная щель часто наводила его на мысли о Серых Стражах. До прибытия в Западный предел он никогда не видел порождений тьмы. Их обезображенная форма при первом столкновении шокировала его, несмотря на то, что ему уже приходилось сталкиваться и демонами, и с одержимыми. Он тогда невольно задумался, что может заставить кого-то посвятить собственную жизнь борьбе с этими чудовищами. Насколько сильным должно быть чувство долга, потребность спасать и оберегать чужие жизни, чтобы добровольно согласиться на такое самопожертвование? Он подозревал, что вступившие в Орден до Пятого Мора не до конца осознавали, что именно их ожидало. Возможно, кто-то руководствовался кровожадным садизмом, но ведь наверняка были и наивные идеалисты, наслушавшиеся рассказов про честь, благородство и грифонов. Так же как он тогда пятнадцатилетним мальчишкой не представлял, что вскоре в чужих глазах станет тюремщиком и угнетателем, а не защитником справедливости в сверкающих латах.
Райлен мог лишь благодарить Создателя за то, что старкхевенский Круг сгорел задолго до киркволлского восстания. Иногда он спрашивал себя, что бы он сделал, если бы Круг сохранился, а рыцарь-командор Карстен объявил Право Уничтожения. И ответа на этот вопрос у него не было.
Тяжелые мысли прервал сигнал с обзорной башни. Инквизитор и его спутники должны были прибыть несколькими днями позже, но, похоже, им тоже не слишком-то нравилось бродить по этой покинутой Создателем пустыне.
У Инквизитора был измождённый вид. Полопавшиеся сосуды в глазах красноречиво свидетельствовали о недосыпании. В его движениях, манере речи и взгляде читались признаки перенапряжения и выгорания. Но несмотря на то, что он с трудом держался на ногах, незаметно, но тяжело опираясь стертыми руками о посох, он провёл инспекцию гарнизона сразу же по прибытии. Райлену он понравился: такой человек не щадит себя и не делает поблажек окружающим. Многие его чуть ли не обожествляли, но Райлен был рад увидеть перед собой не фанатичного борца за веру, не чудесного мессию, а просто уставшего и упрямого человека.
— Что-нибудь ещё? — Тихо поинтересовался Инквизитор, выслушав доклад о бандитах, непригодном колодце и подозрительной активности порождений тьмы.
— Да, — Райлен глухо кашлянул, — дело в том, что я не единственный… храмовник здесь в крепости. Из-за удаленности от торговых путей следует ожидать перебоев в поставках снабжения. Поэтому я хотел попросить об увеличении ежемесячного рациона лириума для служащих здесь храмовников. Если... случится что-то непредвиденное, и мы на какое-то время будем отрезаны от снабжения.
Райлен говорил спокойно и размеренно, но каждое слово давалось ему с трудом. С тех пор, как он покинул Орден, его – их – общая нужда перестала быть естественной и нормальной потребностью, а стала чем-то постыдным и мешающим. В Круге, среди братьев и сестёр, приём лириума был частью повседневной, регламентированной рутины. Ему никогда ранее не приходилось говорить о зависимости с посторонними. Райлен не хотел себе в этом признаваться, но ему было вдвойне неприятно говорить об этой проблеме с магом.
Инквизитор внимательно на него посмотрел. Если он и старался оценить, насколько искренней была забота командующего о нуждах личного состава, и не пытался ли Райлен выбить для себя дополнительный рацион, то не подал вида. На его обветренном и обгоревшем лице читались лишь сосредоточенность и усталость, но Райлену показалось, что молчание длилось невыносимо долго.
— Я понял. Напишите Каллену, он разберётся.
— Так точно. Благодарю.
***
Работы по расчистке завалов, оставшихся после взрыва Церкви и кровавой бойни между магами и храмовниками на улицах Киркволла, были изнурительными – физически и психически. Райлен никогда раньше не видел столько трупов. Столько впустую потерянных жизней. Первые несколько дней он чувствовал, как до боли сжимается сердце в груди, а к горлу подступает комок, каждый раз, когда он находил под завалами какие-нибудь трогательные мелочи: игрушки, детские башмачки, глупые безделушки. Спустя какое-то время он перестал чувствовать и ощущать что-либо вообще. Чернеющая под завалами плоть перестала вызывать приступы тошноты, чужие вещи, выгребаемые вместе со щебнем, перестали рисовать перед глазами картины внезапно оборванных жизней, содранная на руках кожа перестала саднить, а мышцы и кости перестало ломить. Он словно стал инструментом, единственным назначением которого было перекладывание камней и обломков с места на место. Вверх-вниз, вправо-влево.
Рыцарь-капитан Каллен Разерфорд координировал действия по восстановлению города. Он мало говорил, почти не спал и не ел. Для оставшихся в живых храмовников он старался создать иллюзию контроля над ситуацией. Контроля, которого так не хватало этому потерянному городу. Но Райлен видел, что командующий офицер с трудом балансировал на грани нервного срыва. Лириум помогал. Помогал засыпать по ночам, помогал вставать по утрам, несмотря на то, что надежда найти под обломками зданий кого-то живого с каждым проходящим днём становилась все более призрачной, а работы по расчистке завалов словно прибавлялось, несмотря на уже потраченные дни и недели. Лириум помогал им обоим. Хотя Райлен подозревал, что Каллен нуждался в нем сильнее.
Райлен часто вспоминал работы по расчистке того, что осталось от старкхевенского Круга после пожара. Осталось тогда не так много. И работ было значительно меньше. И атмосфера была не такой удручающей, а компания была намного веселее. Кайла, молодая, но опытная храмовница, одним своим присутствием скрашивала ежедневную монотонность нагрузок. У неё были шикарные сиськи, и совершенно обворожительная улыбка. А еще она была его первой женщиной. Он тогда был в том возрасте, когда влечение часто путают с влюбленностью. Он был от нее без ума, но ему казалось, что их физическая близость ей нужна была больше, чем ему. И он отдавал ей всего себя, выжимая до остатка оставшиеся после долгого дня работы силы. В надежде на то, что их жаркий и эмоциональный секс, полный громких и протяжных стонов, поможет ей залечить, починить ту пустоту, которую она пыталась заполнить их мимолетной связью.
У Каллена не было красивых сисек, и Райлен ни разу не видел, чтобы он улыбался. Но в нем он видел похожую надломленность. Они были равными по званию, и делили одну комнату в бараках. Они много молчали и часто общались односложными фразами или жестами, слишком измученные, чтобы складывать слова в предложения. Когда в один особенно напряженный день Райлен помогал валившемуся с ног Каллену снять доспех, он, руководствуясь каким-то внезапным порывом, провел большим пальцем по свежему шраму на его губе. Каллен вздрогнул и отшатнулся, но Райлену показалось, что чужое прикосновение вскрыло какой-то тщательно лелеемый, незаживающий нарыв.
Он не знал, что именно произошло, но в следующий момент Райлен почувствовал горячее и сбивчивое дыхание Каллена на своих губах и, повинуясь очередному необъяснимому порыву, притянул его к себе. Каллен целовался одними губами. Сухие и обветренные, они царапали губы Райлена, а жесткая щетина колола подбородок. Этот поцелуй был медленным и мучительно незаконченным, и Райлен не знал, связана ли нерешительность Каллена с нежеланием или неумением. Когда Райлен решился провести кончиком языка по верхней губе Каллена, тот застыл, и Райлен, не выдержав ожидания хоть какой-то реакции, резко прижал его к стене, крепко удерживая за затылок и углубляя их прежде целомудренный поцелуй. Они несколько раз ударились зубами, пытаясь найти удобный угол. Все получалось как-то неловко, поспешно и неумело. Неправильно. Но в этой неожиданной близости было столько необходимости и нужды, что Райлен не мог остановиться.
— Что ты… что мы… делаем? — Каллен осторожно, но твердо положил ладонь на грудь Райлена, отстраняя от себя, и напряженно посмотрел ему в глаза.
Райлен грустно усмехнулся. Он сам не знал, какого демона они делали.
— Тщетно пытаемся заполнить пустоту внутри? — Предложил он и сам рассмеялся от двусмысленности формулировки. Но ему показалось, что Каллен растерянно улыбнулся одним уголком рта, и от этого на его душе стало невероятно тепло.
Райлен проснулся внезапно и какое-то время не мог понять, почему он не в Казематах, в жесткой двухъярусной кровати, а в узкой койке посреди незнакомой крепости. Наконец сориентировавшись, он тяжело вздохнул и сжал переносицу, стараясь определить, насколько сильной будет накатывающая головная боль. Эти сны преследовали его с того момента, как он принял предложение Каллена присоединиться к Инквизиции. Наутро он редко мог вспомнить детали, но их всегда объединял мотив интимной близости с командующим войсками Инквизиции – человеком, которого он с большой гордостью называл товарищем. Эти сны сбивали с толку, потому что Райлен не помнил, чтобы во время их с Калленом непосредственного общения он испытывал к командующему что-либо, помимо глубокого и искреннего уважения. Но чем чаще его одолевали эти сны, чем ярче они становились, - а Райлену казалось, что они приходили все чаще и становились все интенсивнее, - тем сильнее и насыщеннее становилось его желание. Желание, которое было больше похоже на мучительную, изнуряющую жажду.
Поднявшись с койки, он, все еще сонный, подошел к небольшому, обшарпанному сундуку с личными вещами и выудил оттуда склянку с ярко-голубой жидкостью. Отпив половину, он вылил остатки в отхожее место. Вязкая жидкость задержалась на языке, медленно растекаясь по всему телу, успокаивая нервы и давая энергию и силы справиться с еще одним тяжелым днем под палящим солнцем. Напряжение немного отступило, но возбуждение проходило медленнее. Райлену казалось, что он все еще ощущает шершавое прикосновение чужих губ и жар чужого дыхания. Он прикоснулся грубыми пальцами к губам, но быстро отдернул руку.
«Каменный стояк и ни одного борделя», - с некоторой долей самоиронии подумал Райлен. Зато сестра Лелиана давеча прислала сапожника. А посол Монтилье порывалась отправить ящик книг. Памятуя о скудности местной растительности и осознавая наиболее базовые нужды личного состава, Райлен посоветовал оставить книги там, где их будут использовать по прямому назначению. Он не был уверен, что посол поймет его намек, но не стал вдаваться в разъяснения.
Мысли о книгах и сапогах несколько остудили рассудок и вернули Райлена в реальность.
На его рабочем столе уже лежали отчеты о вчерашних миссиях и свежая корреспонденция из штаба. Среди свитков из Скайхолда он заметил письмо, адресованное ему лично в руки. Он сразу же узнал почерк, не задумываясь сорвал печать.
«Райлен,
старый друг, ты помнишь, о чем мы говорили после Конклава? Я верю в то, что есть возможность оборвать лириумные цепи, которыми нас сковала Церковь. Но я не могу требовать ни от кого кроме себя пойти на этот риск. Ты должен знать: я попросил Искательницу Истины и одну из основательниц нынешней Инквизиции, Кассандру Пентагаст, найти мне замену на случай, если я не смогу выполнять свои должностные обязанности. Я порекомендовал тебя в качестве возможного кандидата. Я хотел сообщить тебе об этом заранее, чтобы известие не стало для тебя неожиданностью. В случае чего. Пожалуйста, прими это предложение не как попытку взвалить на тебя тяжелую ношу, но как знак моего к тебе уважения и доверия.
Каллен»
Сложив свиток, Райлен отстраненно сунул его за нагрудник. Содержавшееся в письме предложение и правда было признаком глубокого доверия, которое Райлен не мог не оценить. Он был хорошим исполнителем, неплохим руководителем, но командование армией правоверных лежало в совершенно другой плоскости. Его беспокоила и нечто другое.
Он помнил их разговор. Каллен собирался прекратить прием лириума, хотел окончательно порвать с той жизнью, что, по всей видимости, оставила на его душе глубокие, кровоточащие раны, а тело подчинило цели и долгу, которые больше ничего не значили. Райлен тогда подумал, что это безумие, но в тот же вечер принял решение сократить собственное потребление. Ему раньше не доводилось видеть храмовников, надолго лишенных доступа к порошку, о возможных последствиях отказа он знал лишь по разрозненным рассказам. Он не был уверен, что именно из этих страшилок было церковной пропагандой, а чему следовало верить. В Киркволле он видел того, кто впоследствии стал генералом красных храмовников. Тогда он представлял собой печальное зрелище, разбитое и потерянное существо со сжирающей изнутри жаждой в глазах. Какое-то время Ралей Самсон ошивался в Казематах, кажется, искал что-то или кого-то, но потом исчез. Райлен лишь позднее узнал о его изгнании из Ордена. Тогда он не придал этой истории особого значения, но впоследствии он все чаще вспоминал опустившегося храмовника Самсона, невольно задумываясь о том, насколько серьезным может быть ущерб телу и духу от прекращения или сокращения приема. Решительность Каллена его вдохновила, и Райлен был готов попытаться.
***
У Каллена на теле почти не было шрамов. Райлен часто видел его раздетым во время мытья, но никогда раньше не испытывал такого острого желания прикоснуться к нему. Между ними висела какая-то тяжелая недосказанность. Но Райлен почему-то знал, что слова не помогут. Словно в забытьи, он подошел к Каллену сзади и провел ладонью между лопаток. Он не знал почему, но это прикосновение к незнакомому по сути человеку казалось совершенно естественным. Привычным. Каллен обернулся, а Райлен упал перед ним на колени и жадно обхватил его ртом. На языке ощущался вязкий, горьковатый привкус. Райлен не мог оторваться, он облизывал, посасывал и кусал, водил руками по твердым мышцам. Влажная кожа на ощупь походила на гладкое стекло. Он слышал чужие стоны, приглушённые, они напоминали музыку, но мелодия словно ускользала. Чужой оргазм отозвался в его собственном теле, звеня в ушах невыносимо прекрасной песней. На вкус Каллен был словно лириум, но крепче, насыщенней. Райлен поднял глаза и увидел перед собой застывшую в неестественной позе кроваво-красную статую. Раздался оглушительный звон, и в тот момент, когда острые осколки с силой вонзились ему в горло, Райлен успел заметить широко распахнутые, закатившиеся глаза и раскрытый то ли в экстатическом, то ли в болезненном крике рот. Перед тем, как потерять сознание, он удовлетворенно подумал, что Каллену понравилось.
— Твою же мать! — Райлен резко подскочил на койке. Его руки дрожали, он потянулся за кувшином с водой, но случайно опрокинул его. Глиняные осколки и разлитая на полу вода напомнили о завалах и щебне, о крови, впитавшейся в самый камень на улицах Киркволла. Его одолевало отвращение к себе, к своим болезненным видениям. Но сильнее и отчетливее всего он ощущал холодный, сковывающий страх. Он не понимал, что с ним происходит. Демон? Это не было похоже на то, чему их учили о демоническом присутствии. Лириумное безумие? Он не верил, что сходит с ума. Ведь если он подозревал, что сходит с ума, то все не так плохо, верно? Верно?! От беспорядочных мыслей у него закружилась голова, он попытался прочитать молитву, но строки путались и сливались в бессмысленный поток бессвязных слов.
— Трижды проклятая Песнь Света! Столько лет зубрить ее, чтобы забыть в самый неподходящий момент! — Райлен громко и витиевато выругался. Поднялся, зашагал по комнате, не обращая внимания на острые куски на полу. Приблизившись к своему сундуку, и, распахнув крышку, он застыл перед склянками с лириумом. Ему казалось, что их голубое содержимое светится холодным, ярким светом в темноте, обещая остудить воспаленный рассудок. Он не помнил, когда последний раз принимал свою дозу – несколько дней или несколько часов назад. Может быть, он только что осушил одну склянку и держал в руках уже другую? Время воспринималось как-то странно: не одним непрерывным потоком, а какими-то обрывками.
Наспех одевшись, он схватил меч. Ему хотелось убить что-нибудь мерзкое, разрубить напополам таскающегося возле крепости уродливого гарлока. Очистить землю от какого-нибудь проклятого существа, очистить себя от этого болезненного бреда. В дверях он резко остановился, вспомнив, что так и оставил открытую склянку валяться в сундуке.
***
Незадолго до похода в Арборскую глушь Райлен прибыл в Скайхолд для общего планирования. Часы и дни пролетали быстро, и он был рад тому, что занят делом. Постоянная и напряженная работа помогала отвлечься от ненужных мыслей.
— Какой кабинет себе отгрохал, — Райлен присвистнул, переступив порог башни командующего, — а крышу залатать не распорядился. Могу помочь с этим. Я тебе говорил, мой отец был каменщиком.
— Что? — Каллен растерянно посмотрел на потолок. — А, крыша. Ты знаешь… я ведь даже не замечал, что там дыра.
«Не замечал собственную прохудившуюся крышу», — с усмешкой подумал Райлен.
Каллен перебирал бумаги на столе и о чем-то напряженно думал. Райлен какое-то время пытался понять, сон это или нет. Ему хотелось подойти к Каллену, толкнуть его к стене, ставшим уже привычным движением впиться в сухие и холодные губы, провести горячим языком по шее, наслаждаясь знакомыми стонами-музыкой. Грань между реальностью и безумными видениями становилась все более размытой. Он крепко сжал кулаки, кое-как обстриженные ногти больно впились в кожу ладони, но сознание от этого не прояснилось.
— По поводу того письма, — сбивчиво произнес Каллен, помогая Райлену сконцентрироваться, — Извини за сумбур. Я тогда был… не в самом лучшем состоянии.
Райлен видел, что Каллен с трудом подбирал слова. Весь вид его кричал о том, что он не хотел говорить, но почему-то считал нужным пересилить себя.
— А сейчас? Лучше?
— Да… вернее, в какой-то степени, — Каллен тяжело вздохнул. — Инквизитор посоветовал… возобновить прием лириума. Чтобы не подвергать миссию опасности. Он… мы не можем позволить себе отвлекаться на… личные проблемы. Я хотел оставить прошлую жизнь позади, наивно думал, что смогу усилием воли преодолеть тот ущерб, который годами сам причинял своему телу. В этом эгоистичном стремлении я поставил под угрозу успех нашего дела. Это было безответственно.
Райлен задумчиво кивнул. Инквизитор был прагматичным, жестким, но эффективным человеком. И он был прав. Война не место и не время для поисков себя, для попыток на месте старого, поломанного, использованного и выброшенного Церковью «я» построить что-то новое.
Некоторые вещи невозможно починить. Но Райлен с некоторым облегчением подумал, что Каллен, видимо, успел вернуть ускользающий контроль. Похоже, ему самому повезло меньше. Он надеялся лишь на то, что сумеет сохранить остатки рассудка до окончания этой войны, каков бы ни был ее исход. А там будь, что будет.
***
В редкие моменты короткого просветления сознания, выныривая из глубин горячечного бреда, Каллен иногда вспоминал рассказы о последних днях рыцаря-капитана Райлена, командующего гарнизоном крепости Грифоновы Крылья и старого боевого товарища. Вскоре после победы над Корифеем из крепости в Западном пределе стали поступать тревожные сообщения о состоянии командующего. Агенты Лелианы были уверены, что офицер демонстрировал острые симптомы лириумной ломки. Каллен тогда не поверил сообщениям, потому что Райлен никогда не говорил ему, что пытался прекратить прием. В последний отчете говорилось, что после известия о роспуске Инквизиции командующий Райлен то ли в забытьи, то ли осознанно отправился на бой с небольшой группой порождений тьмы, а после окончания схватки уверенно шагнул в Глубинную щель.
Пытаясь сдержать начинавшуюся судорогу, Каллен с горечью и несвойственной ему завистью подумал, что Райлен легко отделался.
Название: Безнадежно поломанные
Пейринг/Персонажи: Райлен | Каллен
Категория: слэш, упоминается гет
Жанр: юст, дарк, дэсфик
Рейтинг: NC-17
Размер: 3018 слов
Предупреждение: смерть персонажа, зависимость
читать дальшеНазначение на должность командующего Грифоновыми Крыльями едва ли можно было назвать повышением. Невыносимая жара днем, пробирающий до самых костей холод ночью, недостаток питьевой воды, перебои со снабжением, хищная фауна и скудная флора были неотъемлемыми и малоприятными атрибутами нового места ведения службы. Но к ним можно было привыкнуть и даже научиться использовать в свою пользу. Сложнее было привыкнуть к пустынному и жуткому в своей спокойной безнадежности пейзажу. В Кирковолле во время разбора завалов Райлен впервые увидел застывший в немом крике, окаменевший труп рыцаря-командора Станнард. Вид этой статуи наполнял все естество необъяснимой тревогой. Она пугала, но в то же время притягивала и от этого казалась еще опаснее, еще неприятнее. Но если в Киркволле о существовании статуи из красного лириума легко можно было забыть, то вид Глубинной щели, этого гигантского, столетиями гноящегося скверной шрама на теле Орлея игнорировать было сложно. Райлен был практичным человеком, он любил чинить поломанный инвентарь, находить незаурядные решения для кажущихся невыполнимыми задач. Осознание того, что некоторые вещи безнадежно испорчены и не поддаются починке и восстановлению, вызывало у него ощущение бессилия и непреодолимой грусти.
Глубинная щель часто наводила его на мысли о Серых Стражах. До прибытия в Западный предел он никогда не видел порождений тьмы. Их обезображенная форма при первом столкновении шокировала его, несмотря на то, что ему уже приходилось сталкиваться и демонами, и с одержимыми. Он тогда невольно задумался, что может заставить кого-то посвятить собственную жизнь борьбе с этими чудовищами. Насколько сильным должно быть чувство долга, потребность спасать и оберегать чужие жизни, чтобы добровольно согласиться на такое самопожертвование? Он подозревал, что вступившие в Орден до Пятого Мора не до конца осознавали, что именно их ожидало. Возможно, кто-то руководствовался кровожадным садизмом, но ведь наверняка были и наивные идеалисты, наслушавшиеся рассказов про честь, благородство и грифонов. Так же как он тогда пятнадцатилетним мальчишкой не представлял, что вскоре в чужих глазах станет тюремщиком и угнетателем, а не защитником справедливости в сверкающих латах.
Райлен мог лишь благодарить Создателя за то, что старкхевенский Круг сгорел задолго до киркволлского восстания. Иногда он спрашивал себя, что бы он сделал, если бы Круг сохранился, а рыцарь-командор Карстен объявил Право Уничтожения. И ответа на этот вопрос у него не было.
Тяжелые мысли прервал сигнал с обзорной башни. Инквизитор и его спутники должны были прибыть несколькими днями позже, но, похоже, им тоже не слишком-то нравилось бродить по этой покинутой Создателем пустыне.
У Инквизитора был измождённый вид. Полопавшиеся сосуды в глазах красноречиво свидетельствовали о недосыпании. В его движениях, манере речи и взгляде читались признаки перенапряжения и выгорания. Но несмотря на то, что он с трудом держался на ногах, незаметно, но тяжело опираясь стертыми руками о посох, он провёл инспекцию гарнизона сразу же по прибытии. Райлену он понравился: такой человек не щадит себя и не делает поблажек окружающим. Многие его чуть ли не обожествляли, но Райлен был рад увидеть перед собой не фанатичного борца за веру, не чудесного мессию, а просто уставшего и упрямого человека.
— Что-нибудь ещё? — Тихо поинтересовался Инквизитор, выслушав доклад о бандитах, непригодном колодце и подозрительной активности порождений тьмы.
— Да, — Райлен глухо кашлянул, — дело в том, что я не единственный… храмовник здесь в крепости. Из-за удаленности от торговых путей следует ожидать перебоев в поставках снабжения. Поэтому я хотел попросить об увеличении ежемесячного рациона лириума для служащих здесь храмовников. Если... случится что-то непредвиденное, и мы на какое-то время будем отрезаны от снабжения.
Райлен говорил спокойно и размеренно, но каждое слово давалось ему с трудом. С тех пор, как он покинул Орден, его – их – общая нужда перестала быть естественной и нормальной потребностью, а стала чем-то постыдным и мешающим. В Круге, среди братьев и сестёр, приём лириума был частью повседневной, регламентированной рутины. Ему никогда ранее не приходилось говорить о зависимости с посторонними. Райлен не хотел себе в этом признаваться, но ему было вдвойне неприятно говорить об этой проблеме с магом.
Инквизитор внимательно на него посмотрел. Если он и старался оценить, насколько искренней была забота командующего о нуждах личного состава, и не пытался ли Райлен выбить для себя дополнительный рацион, то не подал вида. На его обветренном и обгоревшем лице читались лишь сосредоточенность и усталость, но Райлену показалось, что молчание длилось невыносимо долго.
— Я понял. Напишите Каллену, он разберётся.
— Так точно. Благодарю.
***
Работы по расчистке завалов, оставшихся после взрыва Церкви и кровавой бойни между магами и храмовниками на улицах Киркволла, были изнурительными – физически и психически. Райлен никогда раньше не видел столько трупов. Столько впустую потерянных жизней. Первые несколько дней он чувствовал, как до боли сжимается сердце в груди, а к горлу подступает комок, каждый раз, когда он находил под завалами какие-нибудь трогательные мелочи: игрушки, детские башмачки, глупые безделушки. Спустя какое-то время он перестал чувствовать и ощущать что-либо вообще. Чернеющая под завалами плоть перестала вызывать приступы тошноты, чужие вещи, выгребаемые вместе со щебнем, перестали рисовать перед глазами картины внезапно оборванных жизней, содранная на руках кожа перестала саднить, а мышцы и кости перестало ломить. Он словно стал инструментом, единственным назначением которого было перекладывание камней и обломков с места на место. Вверх-вниз, вправо-влево.
Рыцарь-капитан Каллен Разерфорд координировал действия по восстановлению города. Он мало говорил, почти не спал и не ел. Для оставшихся в живых храмовников он старался создать иллюзию контроля над ситуацией. Контроля, которого так не хватало этому потерянному городу. Но Райлен видел, что командующий офицер с трудом балансировал на грани нервного срыва. Лириум помогал. Помогал засыпать по ночам, помогал вставать по утрам, несмотря на то, что надежда найти под обломками зданий кого-то живого с каждым проходящим днём становилась все более призрачной, а работы по расчистке завалов словно прибавлялось, несмотря на уже потраченные дни и недели. Лириум помогал им обоим. Хотя Райлен подозревал, что Каллен нуждался в нем сильнее.
Райлен часто вспоминал работы по расчистке того, что осталось от старкхевенского Круга после пожара. Осталось тогда не так много. И работ было значительно меньше. И атмосфера была не такой удручающей, а компания была намного веселее. Кайла, молодая, но опытная храмовница, одним своим присутствием скрашивала ежедневную монотонность нагрузок. У неё были шикарные сиськи, и совершенно обворожительная улыбка. А еще она была его первой женщиной. Он тогда был в том возрасте, когда влечение часто путают с влюбленностью. Он был от нее без ума, но ему казалось, что их физическая близость ей нужна была больше, чем ему. И он отдавал ей всего себя, выжимая до остатка оставшиеся после долгого дня работы силы. В надежде на то, что их жаркий и эмоциональный секс, полный громких и протяжных стонов, поможет ей залечить, починить ту пустоту, которую она пыталась заполнить их мимолетной связью.
У Каллена не было красивых сисек, и Райлен ни разу не видел, чтобы он улыбался. Но в нем он видел похожую надломленность. Они были равными по званию, и делили одну комнату в бараках. Они много молчали и часто общались односложными фразами или жестами, слишком измученные, чтобы складывать слова в предложения. Когда в один особенно напряженный день Райлен помогал валившемуся с ног Каллену снять доспех, он, руководствуясь каким-то внезапным порывом, провел большим пальцем по свежему шраму на его губе. Каллен вздрогнул и отшатнулся, но Райлену показалось, что чужое прикосновение вскрыло какой-то тщательно лелеемый, незаживающий нарыв.
Он не знал, что именно произошло, но в следующий момент Райлен почувствовал горячее и сбивчивое дыхание Каллена на своих губах и, повинуясь очередному необъяснимому порыву, притянул его к себе. Каллен целовался одними губами. Сухие и обветренные, они царапали губы Райлена, а жесткая щетина колола подбородок. Этот поцелуй был медленным и мучительно незаконченным, и Райлен не знал, связана ли нерешительность Каллена с нежеланием или неумением. Когда Райлен решился провести кончиком языка по верхней губе Каллена, тот застыл, и Райлен, не выдержав ожидания хоть какой-то реакции, резко прижал его к стене, крепко удерживая за затылок и углубляя их прежде целомудренный поцелуй. Они несколько раз ударились зубами, пытаясь найти удобный угол. Все получалось как-то неловко, поспешно и неумело. Неправильно. Но в этой неожиданной близости было столько необходимости и нужды, что Райлен не мог остановиться.
— Что ты… что мы… делаем? — Каллен осторожно, но твердо положил ладонь на грудь Райлена, отстраняя от себя, и напряженно посмотрел ему в глаза.
Райлен грустно усмехнулся. Он сам не знал, какого демона они делали.
— Тщетно пытаемся заполнить пустоту внутри? — Предложил он и сам рассмеялся от двусмысленности формулировки. Но ему показалось, что Каллен растерянно улыбнулся одним уголком рта, и от этого на его душе стало невероятно тепло.
Райлен проснулся внезапно и какое-то время не мог понять, почему он не в Казематах, в жесткой двухъярусной кровати, а в узкой койке посреди незнакомой крепости. Наконец сориентировавшись, он тяжело вздохнул и сжал переносицу, стараясь определить, насколько сильной будет накатывающая головная боль. Эти сны преследовали его с того момента, как он принял предложение Каллена присоединиться к Инквизиции. Наутро он редко мог вспомнить детали, но их всегда объединял мотив интимной близости с командующим войсками Инквизиции – человеком, которого он с большой гордостью называл товарищем. Эти сны сбивали с толку, потому что Райлен не помнил, чтобы во время их с Калленом непосредственного общения он испытывал к командующему что-либо, помимо глубокого и искреннего уважения. Но чем чаще его одолевали эти сны, чем ярче они становились, - а Райлену казалось, что они приходили все чаще и становились все интенсивнее, - тем сильнее и насыщеннее становилось его желание. Желание, которое было больше похоже на мучительную, изнуряющую жажду.
Поднявшись с койки, он, все еще сонный, подошел к небольшому, обшарпанному сундуку с личными вещами и выудил оттуда склянку с ярко-голубой жидкостью. Отпив половину, он вылил остатки в отхожее место. Вязкая жидкость задержалась на языке, медленно растекаясь по всему телу, успокаивая нервы и давая энергию и силы справиться с еще одним тяжелым днем под палящим солнцем. Напряжение немного отступило, но возбуждение проходило медленнее. Райлену казалось, что он все еще ощущает шершавое прикосновение чужих губ и жар чужого дыхания. Он прикоснулся грубыми пальцами к губам, но быстро отдернул руку.
«Каменный стояк и ни одного борделя», - с некоторой долей самоиронии подумал Райлен. Зато сестра Лелиана давеча прислала сапожника. А посол Монтилье порывалась отправить ящик книг. Памятуя о скудности местной растительности и осознавая наиболее базовые нужды личного состава, Райлен посоветовал оставить книги там, где их будут использовать по прямому назначению. Он не был уверен, что посол поймет его намек, но не стал вдаваться в разъяснения.
Мысли о книгах и сапогах несколько остудили рассудок и вернули Райлена в реальность.
На его рабочем столе уже лежали отчеты о вчерашних миссиях и свежая корреспонденция из штаба. Среди свитков из Скайхолда он заметил письмо, адресованное ему лично в руки. Он сразу же узнал почерк, не задумываясь сорвал печать.
«Райлен,
старый друг, ты помнишь, о чем мы говорили после Конклава? Я верю в то, что есть возможность оборвать лириумные цепи, которыми нас сковала Церковь. Но я не могу требовать ни от кого кроме себя пойти на этот риск. Ты должен знать: я попросил Искательницу Истины и одну из основательниц нынешней Инквизиции, Кассандру Пентагаст, найти мне замену на случай, если я не смогу выполнять свои должностные обязанности. Я порекомендовал тебя в качестве возможного кандидата. Я хотел сообщить тебе об этом заранее, чтобы известие не стало для тебя неожиданностью. В случае чего. Пожалуйста, прими это предложение не как попытку взвалить на тебя тяжелую ношу, но как знак моего к тебе уважения и доверия.
Каллен»
Сложив свиток, Райлен отстраненно сунул его за нагрудник. Содержавшееся в письме предложение и правда было признаком глубокого доверия, которое Райлен не мог не оценить. Он был хорошим исполнителем, неплохим руководителем, но командование армией правоверных лежало в совершенно другой плоскости. Его беспокоила и нечто другое.
Он помнил их разговор. Каллен собирался прекратить прием лириума, хотел окончательно порвать с той жизнью, что, по всей видимости, оставила на его душе глубокие, кровоточащие раны, а тело подчинило цели и долгу, которые больше ничего не значили. Райлен тогда подумал, что это безумие, но в тот же вечер принял решение сократить собственное потребление. Ему раньше не доводилось видеть храмовников, надолго лишенных доступа к порошку, о возможных последствиях отказа он знал лишь по разрозненным рассказам. Он не был уверен, что именно из этих страшилок было церковной пропагандой, а чему следовало верить. В Киркволле он видел того, кто впоследствии стал генералом красных храмовников. Тогда он представлял собой печальное зрелище, разбитое и потерянное существо со сжирающей изнутри жаждой в глазах. Какое-то время Ралей Самсон ошивался в Казематах, кажется, искал что-то или кого-то, но потом исчез. Райлен лишь позднее узнал о его изгнании из Ордена. Тогда он не придал этой истории особого значения, но впоследствии он все чаще вспоминал опустившегося храмовника Самсона, невольно задумываясь о том, насколько серьезным может быть ущерб телу и духу от прекращения или сокращения приема. Решительность Каллена его вдохновила, и Райлен был готов попытаться.
***
У Каллена на теле почти не было шрамов. Райлен часто видел его раздетым во время мытья, но никогда раньше не испытывал такого острого желания прикоснуться к нему. Между ними висела какая-то тяжелая недосказанность. Но Райлен почему-то знал, что слова не помогут. Словно в забытьи, он подошел к Каллену сзади и провел ладонью между лопаток. Он не знал почему, но это прикосновение к незнакомому по сути человеку казалось совершенно естественным. Привычным. Каллен обернулся, а Райлен упал перед ним на колени и жадно обхватил его ртом. На языке ощущался вязкий, горьковатый привкус. Райлен не мог оторваться, он облизывал, посасывал и кусал, водил руками по твердым мышцам. Влажная кожа на ощупь походила на гладкое стекло. Он слышал чужие стоны, приглушённые, они напоминали музыку, но мелодия словно ускользала. Чужой оргазм отозвался в его собственном теле, звеня в ушах невыносимо прекрасной песней. На вкус Каллен был словно лириум, но крепче, насыщенней. Райлен поднял глаза и увидел перед собой застывшую в неестественной позе кроваво-красную статую. Раздался оглушительный звон, и в тот момент, когда острые осколки с силой вонзились ему в горло, Райлен успел заметить широко распахнутые, закатившиеся глаза и раскрытый то ли в экстатическом, то ли в болезненном крике рот. Перед тем, как потерять сознание, он удовлетворенно подумал, что Каллену понравилось.
— Твою же мать! — Райлен резко подскочил на койке. Его руки дрожали, он потянулся за кувшином с водой, но случайно опрокинул его. Глиняные осколки и разлитая на полу вода напомнили о завалах и щебне, о крови, впитавшейся в самый камень на улицах Киркволла. Его одолевало отвращение к себе, к своим болезненным видениям. Но сильнее и отчетливее всего он ощущал холодный, сковывающий страх. Он не понимал, что с ним происходит. Демон? Это не было похоже на то, чему их учили о демоническом присутствии. Лириумное безумие? Он не верил, что сходит с ума. Ведь если он подозревал, что сходит с ума, то все не так плохо, верно? Верно?! От беспорядочных мыслей у него закружилась голова, он попытался прочитать молитву, но строки путались и сливались в бессмысленный поток бессвязных слов.
— Трижды проклятая Песнь Света! Столько лет зубрить ее, чтобы забыть в самый неподходящий момент! — Райлен громко и витиевато выругался. Поднялся, зашагал по комнате, не обращая внимания на острые куски на полу. Приблизившись к своему сундуку, и, распахнув крышку, он застыл перед склянками с лириумом. Ему казалось, что их голубое содержимое светится холодным, ярким светом в темноте, обещая остудить воспаленный рассудок. Он не помнил, когда последний раз принимал свою дозу – несколько дней или несколько часов назад. Может быть, он только что осушил одну склянку и держал в руках уже другую? Время воспринималось как-то странно: не одним непрерывным потоком, а какими-то обрывками.
Наспех одевшись, он схватил меч. Ему хотелось убить что-нибудь мерзкое, разрубить напополам таскающегося возле крепости уродливого гарлока. Очистить землю от какого-нибудь проклятого существа, очистить себя от этого болезненного бреда. В дверях он резко остановился, вспомнив, что так и оставил открытую склянку валяться в сундуке.
***
Незадолго до похода в Арборскую глушь Райлен прибыл в Скайхолд для общего планирования. Часы и дни пролетали быстро, и он был рад тому, что занят делом. Постоянная и напряженная работа помогала отвлечься от ненужных мыслей.
— Какой кабинет себе отгрохал, — Райлен присвистнул, переступив порог башни командующего, — а крышу залатать не распорядился. Могу помочь с этим. Я тебе говорил, мой отец был каменщиком.
— Что? — Каллен растерянно посмотрел на потолок. — А, крыша. Ты знаешь… я ведь даже не замечал, что там дыра.
«Не замечал собственную прохудившуюся крышу», — с усмешкой подумал Райлен.
Каллен перебирал бумаги на столе и о чем-то напряженно думал. Райлен какое-то время пытался понять, сон это или нет. Ему хотелось подойти к Каллену, толкнуть его к стене, ставшим уже привычным движением впиться в сухие и холодные губы, провести горячим языком по шее, наслаждаясь знакомыми стонами-музыкой. Грань между реальностью и безумными видениями становилась все более размытой. Он крепко сжал кулаки, кое-как обстриженные ногти больно впились в кожу ладони, но сознание от этого не прояснилось.
— По поводу того письма, — сбивчиво произнес Каллен, помогая Райлену сконцентрироваться, — Извини за сумбур. Я тогда был… не в самом лучшем состоянии.
Райлен видел, что Каллен с трудом подбирал слова. Весь вид его кричал о том, что он не хотел говорить, но почему-то считал нужным пересилить себя.
— А сейчас? Лучше?
— Да… вернее, в какой-то степени, — Каллен тяжело вздохнул. — Инквизитор посоветовал… возобновить прием лириума. Чтобы не подвергать миссию опасности. Он… мы не можем позволить себе отвлекаться на… личные проблемы. Я хотел оставить прошлую жизнь позади, наивно думал, что смогу усилием воли преодолеть тот ущерб, который годами сам причинял своему телу. В этом эгоистичном стремлении я поставил под угрозу успех нашего дела. Это было безответственно.
Райлен задумчиво кивнул. Инквизитор был прагматичным, жестким, но эффективным человеком. И он был прав. Война не место и не время для поисков себя, для попыток на месте старого, поломанного, использованного и выброшенного Церковью «я» построить что-то новое.
Некоторые вещи невозможно починить. Но Райлен с некоторым облегчением подумал, что Каллен, видимо, успел вернуть ускользающий контроль. Похоже, ему самому повезло меньше. Он надеялся лишь на то, что сумеет сохранить остатки рассудка до окончания этой войны, каков бы ни был ее исход. А там будь, что будет.
***
В редкие моменты короткого просветления сознания, выныривая из глубин горячечного бреда, Каллен иногда вспоминал рассказы о последних днях рыцаря-капитана Райлена, командующего гарнизоном крепости Грифоновы Крылья и старого боевого товарища. Вскоре после победы над Корифеем из крепости в Западном пределе стали поступать тревожные сообщения о состоянии командующего. Агенты Лелианы были уверены, что офицер демонстрировал острые симптомы лириумной ломки. Каллен тогда не поверил сообщениям, потому что Райлен никогда не говорил ему, что пытался прекратить прием. В последний отчете говорилось, что после известия о роспуске Инквизиции командующий Райлен то ли в забытьи, то ли осознанно отправился на бой с небольшой группой порождений тьмы, а после окончания схватки уверенно шагнул в Глубинную щель.
Пытаясь сдержать начинавшуюся судорогу, Каллен с горечью и несвойственной ему завистью подумал, что Райлен легко отделался.
@темы: слэш, Каллен, гет, My Valentine, Райлен
-
-
21.02.2018 в 19:31Но мне очень понравилось. Спасибо!
-
-
22.02.2018 в 10:41-
-
23.02.2018 в 11:24и на 95% безопаснее!
Инквизитор посоветовал… возобновить прием лириума.
господи, я прямо будто услышала, как у меня в сердце что-то треснуло! это такой ужас! я не была готова к этой строке, где мой виски?
блошка
Ну что, прекрасный анонимный товарищ, вот за текстами такого качества я и заглядываю на эти ваши секондари!
-
-
26.02.2018 в 05:39черт
Ыыыы
Слова кончились, простите.
читать дальше
Тысячу сирдец вам, автор!
-
-
26.02.2018 в 15:08Раэлла, спасибо огромное за то, что прочитали и прокомментировали! Безумно рада, что вам понравилось!
Люблю обоих, не заслужили они такого. Последний абзац вообще писала чуть ли не с закрытыми глазами
Спасибо вам еще раз!
Jason~Voorhees, спасибо большое! Не думала, что кто-нибудь будет читать про этот странный пейринг
birdroid,
и на 95% безопаснее!
Учитывая, что дело происходит во сне, оно безопасно на все 100%
господи, я прямо будто услышала, как у меня в сердце что-то треснуло! это такой ужас! я не была готова к этой строке, где мой виски?
Маг плохого не посоветует, так ведь? Тем более храмовнику.
Но если серьезно, я для этого и постаралась ввести Тревьельяна в повествование в самом начале. Чтобы показать, что он не какой-то садист, а просто задолбавшийся человек, который от себя и от окружающих требует стопроцентной отдачи и абсолютной преданности делу.
блошка
Спасибо! Я уже после публикации заметила еще пару опечаток, но не была уверена, что можно исправлять выложенный текст.
Спасибо вам огромное за отзыв! Невероятно приятно слышать такие теплые слова!
Salome, аааааа! Вам спасибо за то, что дали тексту второй шанс!
кто такой Райлен пришлось смотреть в вики, да и проблемы храмовников...
Понимаю! Я даже не помню, как выглядят командующие другими захваченными крепостями, чем они знамениты и как их зовут. Но храмовники у меня все наперечет.
Большущее спасибо за комментарий!
-
-
27.02.2018 в 00:52-
-
27.02.2018 в 10:18Спасибо за отзыв!