My Valentine — человек/долийка

[Некто в долийской маске]

<a href="http://dragonage-ton.diary.ru/p214889274.htm" target=_blank><img src="http://static.diary.ru/userdir/2/4/4/6/2446822/85574389.png" alt="«Долийское небо»"></a>

Автор:  queen of nothing
Название: Долийское небо
Пейринг/Персонажи: омп/ожп
Категория: гет
Жанр: дарк, десфик
Рейтинг: PG-13
Размер: 1519 слов
Предупреждения: смерть персонажа

Снег хрустел под ногами, словно тонкие птичьи косточки. С пропитанием в окрестностях Сарнии стало совсем плохо, когда река замерзла, и этот звук стал хорошо знаком Сорайе.
Она жила в хижине в горах, и в Сарнию спускалась не так и часто. Единственное, что ей нравилось в местной погоде — платок удачно скрывал длинные уши и избавлял от излишнего внимания. Та же госпожа Пулен скользнула рассеянным взглядом, явно занятая своими мыслями: Сорайя не стала ее приветствовать. Деревня выглядела более пустой, чем пару месяцев назад, когда она появлялась тут в последний раз.
Возможно, Эмприз-дю-Лион стал не самым уютным местом для того, чтобы скрыться от войны, но здесь ее никто не трогал.
Сорайе думалось, что это скоро закончится, ее затянувшееся спокойствие. Это ощущалось во всем: в метели, утихающей у ее ног, в сизом дыме от печей, накрывавшем затихшую, замеревшую, замерзшую Сарнию.
В дорожке из алых капель на снегу, пересекавшей ее путь.
Сорайя остановилась, не сводя взгляда с крови под ногами. Замялась, задумалась: ей казалось, это не самая умная идея, идти проверять, что там случилось. Но, с другой стороны, это могла быть кровь зайца или даже рогача, подранного волком, что сулило хотя бы пару дней без голода.
Он лежал лицом в снег, серебристо-алым пятном на белом. Не рогач, человек — в пробитом насквозь доспехе, с дырой во всю спину. Кровь красными осколками окропляла все вокруг, замерзшая, затвердевшая кристаллами. Как будто его догнали и ударили в спину, поняла Сорайя, не отводя взгляда.
Ей не стоило трогать его, но Сорайя слишком заинтересовалась. С трудом, но перевернула мужчину на спину и замерла, застыла, разглядывая его. До тех пор, пока он не открыл глаза и не застонал.
Привыкнув к серому, низкому небу Эмприз-дю-Лиона, Сорайя отшатнулась от синевы взгляда, затуманенного болью. Агонией, возможно.
На мгновение ей показалось, что она снова дома. Где густая листва укрывала от жаркого летнего ветра и прятала от глаз высокое, ярко-синее небо, но оно то и дело проглядывает в просветы. И если забраться на ветку повыше, подставить лицо ветру и солнцу, прислушаться к птицам, то…
Их стоянку на границе Изумрудных Могил давно уничтожили Вольные Граждане. Клан разбежался кто куда — и она оказалась здесь, в морозном, заснеженном и опустевшем Эмприз-дю-Лионе, зима в котором была неестественной и долгой.

— Эй, ты жив? — спросила она, легко подтолкнув человека носком сапога в бок.

От людей она старалась держаться подальше. В клане жилось просто: там были все свои. Мир же вне его оказался жестоким и чуждым, и хоть поневоле она прибивалась к людским поселениям, с местными почти не общалась.
Даже казалось порой, что забывала их язык. И слова сейчас давались с трудом.
Вместо ответа человек застонал и прикрыл глаза. Сорайя прекрасно знала, что помочь ему не сможет. Да, она знала травы и умела лечить, но с такой дырой в груди не живут. Даже странно, что он сейчас еще дышал.
Но что-то мешало ей просто уйти. Забросать почти труп снегом, чтобы он успел замерзнуть до прихода волков, раскидать ногами красную дорожку. Отвести взгляд от крови, замерзшей странными кристаллами, и перестать прислушиваться к дуновению ветра, в котором едва, на самой грани слышалось что-то.
Сорайя наклонилась, подхватила его за тяжелые сапоги и потащила к тропе наверх. Ну, если он умрет, она будет в полном праве забрать себе его вещи. Ей казалось это логичным.
Он не приходил в себя долго. Метался на лежанке в бреду, стонал и звал кого-то. Сорайя извела на него огромное количество своих трав и теперь ругалась себе под нос, поминая Ужасного Волка, не иначе как коварно подначившего ее на это глупое и необдуманное решение.
Очнувшись и придя в себя, он мог попытаться причинить ей зло, едва заметив, что спас его не человек. Это было обычным и понятным, но Сорайя отчего-то упрямо верила в то, что этого не случится.
Воды он попросил на вторые сутки, когда она уже думала, что он близок к кончине. Даже лопату приготовила, закопать его останки — а он разлепил иссохшиеся губы и едва слышно позвал:

— Воды.

Сорайя, не ожидавшая этого, подскочила и заметалась по дому, подхватила котелок, ринулась на улицу за снегом. Тот растаял быстро, и через некоторое время она уже поила своего гостя из жестяной кружки, о которую то и дело гулко клацали его зубы.

— Спасибо, — наконец, выдохнул он и снова закрыл глаза.

Сорайя перевела дыхание и убрала кружку. Огляделась.

— Я Джером, — снова проговорил человек, не открывая глаз. — А ты?

— Сорайя, — почему-то вышло очень грубо и нервно, и она отвернулась, смущенная неуместным тоном своего ответа.

Просто не ожидала, что едва придя в себя, он станет представляться.

— Красивое имя, — наконец, набравшись сил, ответил Джером.

Сорайя покосилась на него и тут же снова отвернулась, наткнувшись на его взгляд, долийское небо, по которому она так скучала и совсем не надеялась увидеть вновь.
После этого разговора он снова впал в забытье. Сорайя успела сходить на охоту: вылазка оказалась удачной, и пару зайцев она подстрелила.
Джером проснулся как раз к обеду. Чувствовал он себя явно лучше, и это удивляло.
Как будто она сама не видела дыры в его спине, насквозь, через грудь. А сейчас он даже кое-как сидел и интересовался, чем так вкусно пахнет.

— Зайчатина, — коротко отозвалась Сорайя, не смотря на него.

Ну, разве что, одним глазом, мельком.
В отсвете лучины в синеве долийского неба мелькнули красные росчерки, изрядно ее напугавшие. Но Джером моргнул, и наваждение спало.

— Я хочу есть, — признался он, снова прикрыв глаза. — Ты… можно?

— Да, — кивнула Сорайя, поднимаясь.

Присела рядом с лежанкой и подвинула поближе миску. И замерла — не знала, может ли он есть сам или придется его кормить. Перспектива делать это ее пугала.
Но Джером действительно пошел на поправку, что странно было говорить о человеке с дырой в груди. Он ел сам, с жадностью вгрызаясь в заячье мясо. Слишком жадно, почти с рычанием, и Сорайя не отрываясь следила за ним. Как будто опасалась, что следующий укус придется не сваренному зайцу, а ей.
Наевшись, Джером благодарно кивнул и снова уснул, с присвистом дыша. Сорайя понимала, что ему могли повредить внутренние органы, но всем своим видом он показывал, что его самочувствие улучшилось.
Так продолжалось с пару недель. Джером шел на поправку, начал шутить и даже ничего не говорил по поводу того, что Сорайя — эльфийка. Как будто не считал это чем-то из ряда вон выходящим.
Да и она оттаяла, перестала бояться прямого взгляда, слишком грубо говорить и отодвигаться, когда Джером протягивал руку.
И чем чаще заглядывала ему в глаза, тем больше отблесков видела в них. Это пугало и завораживало одновременно, как магия, которой она никогда не обладала.

Вьюга снова накрыла Сарнию и окрестности, и уже на третий день Сорайя не смогла выйти из дома на охоту: все тропы замело. Последних птиц они растягивали, как могли, но вскоре голод дал о себе знать.
А с ним пришел и холод.

— Иди сюда, — попросил Джером и закашлялся.

В последнее время он то и дело кашлял, будто пытался избавиться от чего-то, выплюнуть, вытащить из себя. Сорайя не могла не отметить царапины на шее, там, где он пытался разодрать себе горло и выпустить это наружу. Эти мысли звучали страшно, но их заглушало что-то, с каждым днем становившееся все громче.
Вьюга, наверное. Шум ветра, волчий вой, стоны деревьев, клонившихся под гнетом снега к земле. Они слушали это вместе, обнявшись, и Сорайя думала, что не зря спасла его, выходила, вырвала почти из-за Завесы. Как чудо какое-то, и она до сих пор не понимала, как он выжил.

— Ты слышишь? — спросил Джером, поворачиваясь к ней.

Лучина давно прогорела, но все еще не погасла в его глазах.

— Вьюга, — послушно согласилась Сорайя, не отводя взгляда.

— Песня, — не согласился Джером и наклонился к ней, касаясь горячими, сухими губами ее губ.

Сорайю еще никогда не целовали. Будучи слишком юной, в свое время в клане она этим еще не интересовалась, а потом никому не верила настолько, чтобы подпускать близко.
Ей понравилось. Близкое тепло, даже, скорее, жар его тела, стук собственного сердца, готового вырваться из груди куда-то навстречу Джерому — все это кружило голову, и Сорайе казалось, что и она слышит ту музыку, песню, которую слышал Джером.
Только вкус крови оказался совсем неожиданным. Сорайя отстранилась, коснулась своих губ — на пальцах осталось что-то твердое, как кристаллы.
Совсем как те, которые окружали Джерома на снегу.
Он отвернулся и закашлялся: словно на пол просыпали зерно. Мелкое, твердое.
Алое, наверное, но в темноте она не видела.
Джером зарычал и вскинул обе руки вверх.

— Заткнись! — потребовал он, ударяя себя по голове. — Замолчи, утихни!

Сорайя отодвинулась к краю лежанки, испуганно вжалась в стену, не сводя с него глаз. Кровь на губах жгла кожу, словно разъедала, пожирала ее. Кровь ли?
Замолчал он так же неожиданно. Но спросить она ничего не успела: Джером обернулся, и его глаза она разглядела даже в темноте. Никакой синевы долийского неба, только кроваво-красная ярость.

— Джером? — попыталась позвать Сорайя, но голос подвел, царапнул изнутри горло алой крошкой, и она закашлялась, прижимая дрожавшие пальцы ко рту.

Когда он поднялся и двинулся на нее, Сорайя закричала и закрылась руками.
Когда заострившиеся пальцы пробили насквозь ее грудь — задохнулась от боли и нехватки воздуха.
Когда перед глазами потемнело — почувствовала, как жжет, печет, разъедает ее изнутри рана, нанесенная Джеромом.
Когда ударилась затылком об пол, невидяще вглядываясь в черноту пустого дома, Сорайя услышала песню.
Она была прекрасна.

@темы: гет, My Valentine, оригинальные

Comments

[Кротик мой любимый]

Называется, не делай добра незнакомым людям. Сорайю жаль, невезучая наивная девочка, если не сказать глупая. К некоторым местам в тексте у меня есть претензии, например, к ране и скоротечности заражения. Но в целом мне понравилось. Печальная история.

замечания

человек — в пробитом насквозь доспехе, с дырой во всю спину.

но с такой дырой в груди не живут.

Как будто она сама не видела дыры в его спине, насквозь, через грудь.

Если рана такая, как вы описываете, то странно, когда Сорайя думает, что внутренние органы могут быть поражены. И вообще странно, как Джером может дышать, хоть с присвистом, хоть как. ИМХО, переборщили вы как-то с серьезностью раны.

подхватила его за тяжелые сапоги и потащила к тропе наверх.

А это вообще какой-то изощренный способ убийства, волочь так, чтобы весь вес на раскрытую рану пришелся.

перестала бояться прямого взгляда, слишком грубо говорить и отодвигаться, когда Джером протягивал руку.

Я бы поменял местами, и про "перестала бояться прямого взгляда" поставил в конец, иначе читается, что она заодно перестала бояться слишком грубо говорить и отодвигаться.

Сорайя отстранилась, коснулась своих губ — на пальцах осталось что-то твердое, как кристаллы.

Как бы губы не менее, а то и более чувствительные, чем пальцы. У нее же губы никакой заморозкой не обколоты. Как она могла не почувствовать твердые кристаллы на губах?

И было бы здорово, если бы вы выделяли абзацы по всему тексту, а не только абзацев с прямой речью, потому что а) неединообразное оформление сбивает с толку, б) в таком виде не всегда очевидно, когда заканчивается один абзац и начинается другой.

[Раэлла]

Какая грустная история! Да уж, милосердие иной раз лучше затолкать куда поглубже(((

[bettelgeyze]

Ооооо, какая прекрасная прекрасность! Протащило, пробрало и поразило
Шикарный ангст и дарк, прекрасная тема красных храмовников и просто умиротворяющее "всеумерли"
Отдельно доставил композиционно мощный финал

[edelweisse]

Не без шероховатостей, и все-таки мне очень понравилось! Погладили прям все - и то, что герои свои, и что действие происходит в Эмпризе, и холод, и голод, и выживание, и крипотный плузомби-красный храмовник, и драматичный финал.

[Некто в долийской маске]

Кротик мой любимый, спасибо за отзыв и за замечания, это очень ценно!

А это вообще какой-то изощренный способ убийства, волочь так, чтобы весь вес на раскрытую рану пришелся.

Она мысленно его хоронить собралась и добро себе прибирать, так что, думаю, об этом не задумывалась. Ну и да, просто по-человечески глупая и наивная, не без этого

С остальным со всем соглашусь, особенно, с оформлением. Хотела поэкспериментировать - вышло не очень. Спасибо еще раз!

Раэлла, в этом мире милосердным вообще быть чревато, на что очень часто намекают записи Кодекса Спасибо за отзыв!

bettelgeyze, спасибо!) Сама люблю, когда все драматишненько умерли

Отдельно доставил композиционно мощный финал

Особенно приятно, что вы его отметили, очень хотелось закончить на такой ноте.

edelweisse, очень рада, что удалось погладить! Спасибо!

[$corpicora]

Очень драматично вышло. Но понравилось, очень живо всё себе представила.

[hooliefae]

$corpicora, спасибо большое! Рада, что понравилось