I тур «А если бы...»
Название: Выбор, которого не было
Автор: Ритуалвейн по-ферелденски
Пейринг/герои: Серый Страж, Йован
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечания: В ранних концептах игры предполагалось, что после миссии в Редклиффе Серый Страж может, помимо всего прочего, рекрутировать Йована, сделав его Стражем. Выбор, которого так никогда и не дали. Выбор, который многое мог бы поменять.
I тур «А если бы...»
Название: Не надо
Автор: Ритуалвейн по-ферелденски
Бета: Ритуалвейн по-ферелденски
Пейринг/герои: ж!Сурана/Йован
Категория: гет
Жанр: AU, PWP
Рейтинг: R
Размер: мини (1122 слова)
Саммари: Йован пережил Посвящение и присоединился к Серым Стражам. Он все еще дважды должен Суране за ложь и уверен: она ненавидит его. Сурана могла бы сделать Йована своим, просто поранив палец, но, должно быть, так ей совсем неинтересно. Он презирает ее за это. Себя он презирает тоже.
«Нерия, пожалуйста, не надо».
Йован уже давно потерял право о чем-то ее просить, и она жмется, не слушая, нетерпеливо просовывает руки под тунику, к груди, животу, к паху и ниже, уверенно, нагло. Он дергается в темноте палатки, но зря: руки проворные, как и она сама, бесстыдно касаются, горячие, дразнящие. Она держит Йована в своих маленьких шустрых пальцах, гибких как побеги эльфийского корня, и он, как последняя похотливая скотина, легко толкается навстречу. Ему кажется — она его ненавидит, как и он себя, и эта пытка, разжигающая его естество неторопливо и легко — просто еще одно унижение, которым она хочет поставить его на место.
«Нет».
Сурана знает, что делает, откуда — одному Создателю известно, а может, известно загорелому ушлому эльфу, с которым она дружит, Йован честно не хочет этого знать. Мысли сталкиваются, разбиваясь, разгораясь, как огонь на сухой траве, пока она тянет, гладит, щекочет, так, как никто до нее и никто после, а он уже не может не отзываться в ответ.
Йован слишком долго был один, чтобы терпеть эти мучительные ласки: стоны предательски скребут его горло, выходя надсадно через пересохшие губы. Нерия смотрит неотрывно, и ее глаза горят в полумраке, словно драгоценные камни, притягивая ближе для мокрых, пошлых поцелуев.
Его терзает стыд, закручиваясь в паху, щекоча грудь и ноздри, и он хватается за ее плечи, такие хрупкие, с силой и мольбой, но Сурана глуха, он знает, и это его наказание.
Он не может, задыхается: это слишком для отвыкшего от потрясений тела, и понимает, что дело уже не только в ее ловких пальцах. Йован сам себе противен, моров кусок мяса, он старается дышать глубоко, медленно, он старается деть куда-то свои руки, но вместо этого хватается за нее, за ее зад и бедра, словно паук длинными пальцами забираясь под юбки, туда, где его рукам никогда не следовало быть.
Сурана улыбается краешком губ, ловит его язык своим собственным — победила.
Йован дергает ее ближе, и Нерия ненадолго убирает руки и упирается ему в грудь, приподнимаясь на коленях, а он, словно стервятник, уже не помнит себя. Сурана ему как сестра, так он говорит, но разве может он сестре нетерпеливо мять ягодицы, оставляя синяки? Разве сестра способна сипло дышать ему в рот, сминать тунику и тянуть ее наверх, бесстыдно и поскорее?
Голова кружится, ему душно в неказистой палатке, пока они, чавкая слюной и всхлипывая, помогают друг дружке кое-как оголиться, совсем немного и воровато.
Он мнет ее груди, мягкие, округлые, с твердыми розовыми сосками, упругие, как спелые груши. Его губы оставляют темные пятна и нитки слюны, тянутся, жадно и бессовестно, еще, еще, словно горящая внутри скверна расползается по ее телу темными цветами от губ к шее, к ключицам, к груди, к животу.
Это — неправильно, это — бесчестно, но Сурана стонет, низко, исступленно, сладко, и он повторяет за ней, чувствуя, как горит и перекручивается все внизу.
Сурана будто из воска — бледный, потерявший цвет малефикар, и Йован думает о Лили, румяной, точно кровь с молоком, милой Лили, возненавидевшей его больше, чем он себя сам. Он пытается соврать себе, обмануться, вспомнить, как в Круге они убегали, прятались ото всех, носились со своей любовью. Его руки забирались под ее мантию, и он умолял ее и молился, они молились вместе, в темноте и уединении закрытых часовенок, друг другу в уши, в губы, в шею.
«Нельзя, нельзя», — шептала она ему, целуя за ухом, влажно и развязно, но он все равно приходил, словно настоящий демон из Истязаний, и терзал ее душу и ее плоть до самого утра. Ему казалось, что ничего прекраснее и чище не было тогда, не было ничего приятнее их близости, не было ничего недостижимого, не было преград. Но Лили, мягкая, податливая и розовевшая всякий раз, как его пальцы касались ее кожи, осталась позади, отвернулась и сгорела вместе с Башней и его жизнью, вырвав из него клок, с кровью и мясом, оставив только пустоту. И светлый образ сморщился и распался, оставив вместо себя Сурану, белую, словно мел, и горячую, с ушами острыми, как кинжалы, и с руками изрезанными в кровь.
Йован хочет сделать ей больно. И хорошо.
«Создатель».
Сурана усаживается на нем сверху, победительница, миниатюрная и поджарая, и он кажется себе нескладным уродом, великаном с похотливым и разбухшим куском плоти между ног. Она дразнит и мучает: руками и влажным жаром скорой близости, медлит, приподнимая смятую юбку, и он тащит ее через голову, сам не зная почему.
Он тянется к ней, точно одержимый, гладит бедра, живот, ниже, к аккуратному, безволосому лобку и затравленно стонет, чувствуя ее руки, снова.
«Тихо».
Нерия зажимает ему рот, несильно, и, помогая себе рукой, опускается вниз. Легкая, словно перышко, влажная от пота и желания, упругая и узкая, она дрожит с непривычки, скользя медленно и мучительно, и Йован шалеет от этого, точно понюхав лириума. Он давит на ее бедра руками, подаваясь вперед, сжимая резко, пока она не прижимается к нему крепко и полностью, через острую горячую боль вперемешку с возбуждением. Он крупнее, выше, сильнее маленькой эльфийки, он заполняет ее до паскудного неприличия, но все сожаления и мысли выбивает первый толчок, а второй выбивает стоны.
Йован хочет подхватить ее под спину, под колени, опрокинуть, подмять, накрыть своим телом, но она отталкивает его руки, ловит, раз за разом, словно в капкан, держит, двигаясь навстречу, впуская до боли в мягкую и горячую изнанку себя, с хлюпаньем и влажными, близкими выдохами.
Сурана его любит, любит, любит, ничтожество, которое поклялась ненавидеть, любит, обнимая его бедра, насаживаясь, глубоко, вязко, до мокрых сиплых стонов.
Нерия владеет им: его телом, горячим, податливым и ненасытным, и его жалкой, израненной душой. Оба они это знают, с той самой поры, как его губ впервые коснулась проклятая скверна. Йован может ненавидеть себя за это и ненавидит, за эту сладострастную испарину, за ее довольные всхлипы, за это изнеможение огнем разливающееся между ног, до которого она его доводит.
Они торопятся, толкаются, прижимаются друг к дружке, позабыв о мире за пределами палатки, об улыбчивой Лили, о Круге, о Винн и отряде, позабыв обо всем, кроме звуков собственных голосов и скорой разрядки.
Время играет с ними злую ядовитую шутку, то растягиваясь до сладострастия, то ускоряясь до неприличия, и он вжимается в Сурану, его Сурану, с силой и отчаянием, идущим откуда-то из самого его существа. Толкается, быстро, рвано, скоро, слишком поспешно, и она едва успевает помочь себе руками. Йован знает что нельзя, но Нерия держит его собой крепко, чувствуя как он сжимается, пульсирует, изливается внутрь, и сжимается сама, сильно и остро, утыкаясь лбом в его тощее плечо.
В тишине они дышат: надсадно и устало, а она гладит его по голове, осторожно, знакомо, как будто ласково.
Йован смотрит на нее осоловело, со смесью наслаждения и стыда, обмякший, вспотевший. Ему страшно дышать, а Сурана смотрит, не мигая, своими огромными лунными глазами, в которых плещется огонь, проводит своей ладонью по худому изможденному лицу, победно собирая его длинные спутанные волосы в кулак. Ее глаза становятся рубинами, когда она надкусывает собственный палец, и соленая кровь на губах кажется слаще меда.
Йован понимает: ей хочется еще. Ему, кажется, тоже.
I тур «А если бы...»
Название: Не рой другому яму
Автор: Ритуалвейн по-ферелденски
Пейринг/герои: Доран Эдукан
Категория: джен
Жанр:слайс-оф-лайф, Доран-центрик
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (1101 слово)
Саммари: нам кажется, что это Белен подставил обоих старших братьев и захватил власть. А вдруг все было не так? Никогда не надо считать другого полным идиотом – может быть, у него есть свой секретный план.
Доран Эдукан в этот знаменательный день встал раньше обычного. Сегодня его объявят Главнокомандующим, а это значит, что дел будет невпроворот. Вчера в Орзаммар прибыли посланники Кэл Шарока — опять будут требовать признания независимости своего тейга и разных привилегий. Доран в этом вопросе был полностью солидарен со своим отцом, королем Орзаммара Эндрином Эдуканом: пока Глубинные Тропы не очищены от Порождений Тьмы, пока Империя не восстановлена в своем величии — не может быть и речи о независимой политике тейгов.
В сопровождении верного Горима Доран вышел из своих апартаментов — он собирался посетить сначала бои в свою честь, а позже Хранителей. Следовало освежить в памяти сведения о Морах и Серых Стражах, благо что делегация оных прибыла в Орзаммар едва ли не одновременно с просителями из Кэл Шарока. Доран признавал компетентность Стражей в вопросе борьбы с Порождениями, даром что они занимались этим только раз в четыреста лет, в отличие от гномов. Зато гномы, в отличие от Стражей, не мудрствовали на тему «Откуда взялись Порождения и как их уничтожить навсегда». Хотя было бы неплохо очистить от них Глубинные тропы и возродить Империю.
Вот Триан и его «верный» Белен, прикидывающийся беззащитным нагом. Триан — прям как его молот и так же предсказуем. Устранить его с дороги будет несложно, благо что большая часть Совета Деширов его терпеть не может. А этот идиот возомнил себя наследником. Тут Орзаммар, и оглядываться на законы наземников не следует. Может быть, отец и назначил Триана своим наследником, но что скажет Совет? Совет, в котором половина деширов прямо таки обожает его, Дорана, за политические, экономические, военные и прочие таланты и воззрения, а вторая половина подкуплена Беленом. Пора показать зубы.
Очередная ссора с Трианом закончилась поражением Триана. Доран решил настоять на своем. Белен блеял что-то неуверенное. Ещё бы — он привык наушничать каждому по отдельности, а вешать мох на уши обоим старшим братьям одновременно ему ещё не доводилось. Доран усмехнулся в бороду. Игра начинается. Если Белен не догадается стравить их с Трианом, надо будет подсказать ему такую идею, пусть думает, что сможет избавиться от одного брата руками другого, а от того — через приговор Совета Деширов. Вот только смертный приговор требует абсолютного большинства голосов, все прочее — изгнание на Глубинные Тропы. А там Доран знал все закоулки от Орзаммара до Кэл Шарока и выходы на поверхность в том числе. А уж нычек с доспехами и оружием он наделал едва ли не в каждом тупичке — что бы Белен себе не воображал, эта игра началась не сегодня, а много лет назад, едва Вимма Броска доложила ему, что Белен купил Берата. Но вот только никто не доложит Белену, что Рина Броска, подложенная под него Бератом, все услышанное пересказывает своей старшей сестре, а та — Дорану.
Доран умел заставить говорить о себе. Он часто выходил на Арену — но в этот раз он превзошел самого себя, оставаясь на ней с начала и до конца, не дав шанса ни одному из бойцов. Да, эти бои были воистину в его честь. Отец будет гордиться. Впрочем, Доран участвовал в боях не только ради отцовской похвалы. У него была Цель. Стать Совершенным. Любой ценой.
Возвращаясь в Алмазные залы, Доран наметанным взглядом оглядывал окружающее. Вот охотник на нагов, подобострастно склонившийся не перед ним, а перед какой-то из шестерок Белена. Запомнить. Вот гномка из касты кузнецов, кажется, дочка Джанара, помешанная на магии. Запомнить, может пригодиться. Вот бывший муж Совершенной Бранки... Огрен последнее время совсем рехнулся на почве постоянного пьянства, как ещё его в Легион не спровадили.
Если он, Доран, станет Совершенным, у Белена и тени шанса не станет — Деширы настолько не любят увеличивать число знатных Домов, что никаких богатств на подкуп не хватит. Тут только деяния помогут. А Белен привык действовать исподтишка. Правильно, кинжал в спину деянием, достойным Совершенства, не считается, это вам не бездымное топливо изобретать. Что бы там ни воображал себе Белен — контрабандистов контролировал не он, а Доран. А контрабанда с поверхности — это не только и не столько золото, сколько информация. О состоянии дел на поверхности второй сын короля Орзаммара знал куда больше, чем показывал. А у Хранителей он проводил не меньше времени, чем на Арене. Доран подумал и решительно свернул к Архиву. Отец его пока не ждет, а освежить в памяти информацию о Серых Стражах и Морах стоило бы. Неспроста они явились именно теперь. Как бы не Мор... Что там Кардол говорил? Количество тварей на тропах уменьшилось? Может быть, они отправились на поверхность? Совершить деяние, достойное признания Совершенным в Орзаммаре было затруднительно. Победа на Арене? Не смешите големов — это сколько соревнований подряд выиграть надо! Изобрести что-нибудь? Что? Новый способ создать знатный дом? Он же не кузнец, как Бранка. Как может прославиться представитель знатного дома? Королевского Дома? Доран криво усмехнулся, беря в руки летопись. Все изменения сейчас будут происходить на поверхности. Если начинается Мор — всю политику диктуют Серые Стражи. В том числе и в Орзаммаре — Доран собственными глазами видел договор, обязывающий Орзаммар предоставить войска и оказать прочую потребную помощь. Он подозревал, что такими же договорами связаны со Стражами и другие народы Тедаса. Если стать Серым Стражем и привести объединенную армию к победе над Архидемоном, а ещё лучше собственноручно этого Архидемона убить — объявят его наземником или нет, а вот Совершенным — гарантированно. Что ж, усмешка Дорана из ехидной стала жестокой, с Беленом вскоре произойдет несчастный случай, в Пыльном городе, например. Заодно будет повод прибрать к рукам Хартию. А Триан пусть живет. В случае чего избавиться от него недолго. А пока не стоит оставлять отца без пригляда — раз уж он, Доран отправляется на поверхность за головой Архидемона.
Итак, вопрос дня — как стать Серым Стражем и можно ли потом их покинуть? Летописи подробного ответа не давали. Найденный ранее дневник Серого Стража Горана Тревита намекал на какой-то ритуал. Но опять же, без подробностей. Это Доран понимал — подобное закрытое общество не может без тайных ритуалов. Может, кровь смешать или ещё что. Настораживало так же то, что все Серые Стражи, не погибшие в бою с порождениями, приходили умирать на Глубинные Тропы. Да и сроки жизни опять же... Впрочем, их нынешний командир Дункан молодым не выглядел, а умирать явно не собирался. Если даже этот пресловутый ритуал посвящения в Серые Стражи и влиял на продолжительность жизни — Доран надеялся, что ему хватит времени на все.
Отложив книги в сторону, Доран направился во Дворец — нельзя до бесконечности пренебрегать своими обязанностями, а то Триан получит новый повод для нотаций, хоть и недолго уже осталось его терпеть. Сейчас Дорана объявят Главнокомандующим, потом он закрепит знакомство с Дунканом, желательно в таверне, но это уж как повезет. Потом поговорить с Броской — о том, как нынче опасно гулять по Пыльному Городу, будь ты хоть сам принц Белен. Доран ехидно прищурился — Белен совершенно не умел играть в поддавки. Что ж, это только его проблема. Впереди была победа над Архидемоном и корона Орзаммара, а в перспективе — возрождение Империи. Если ради этого придется пройти по трупам братьев и наземников, он пройдет.
I тур «А если бы...»
Название: Свети, прощальная звезда
Автор: Ритуалвейн по-ферелденски
Бета: Ритуалвейн по-ферелденски
Пейринг/герои: Рельнор Хоуквинд/Каллиан Табрис
Категория: гет
Жанр: AU, романс
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (3468 слов)
Саммари: Предводитель Блэкстоунских Волонтеров Рельнор Хоуквинд – решительный и благородный человек. А теперь, вдобавок, безнадежно влюбленный. И из-за этого знакомая история слегка свернула в сторону.
Предупреждение: ООС персонажа, значительная разница в возрасте
Компания, замершая напротив, была пестрой, но грозной. Бесстрастный великан-кунари с огромным мечом, гном, ширина которого превосходила высоту, хмурый парень, принявший безупречную боевую стойку, красивая женщина с цепкими зрачками хладнокровной убийцы. И их предводительница, Серый Страж, вестница его смерти — молоденькая и тощая эльфийка в неожиданно дорогих, явно сделанных на заказ, доспехах. Она стояла, поигрывая кинжалом, в такой небрежной позе, словно они встретились на вечеринке, а не в темном переулке, и за спиной Хоуквинда не возвышались закованные в железо амбалы.
Ее нисколько не удивило встречное предложение Рельнора.
— Да ла-адно. Ты серьезно? — гласные в словах она растягивала так же, как и прочие остроухие, которые встречались на его пути. А вот глаза были совсем другими: гордыни, уверенности и силы в них хватило бы на весь эльфинаж. А злости еще больше. Но как раз на это Рельнор успел насмотреться по самое не балуйся. Например, у Таорана.
— Вызвать на дуэль твоего сына? — продолжала допытываться она. — А потом не отшлепать, не привести в цепях — именно убить?
Голос Стража был глумливым, широкий рот кривился в ухмылке. Но она исчезла, едва Рельнор заговорил вновь:
— Я оплакал сына, когда узнал о предательстве. Я все еще люблю его, но выбора нет. Он уже убил меня в своих мыслях. Самое печальное, не только меня, но и дело, которому Блэкстоунские Волонтеры столько лет служат. Убил и надругался над ним. А значит, общая кровь уже не имеет значения.
Эльфийка молча смотрела на него своими раскосыми глазищами. Безжалостно и с любопытством. Решая — слушать дальше или нанести удар, как собиралась изначально. Хоуквинд подумал: так может глядеть судьба. Его неожиданно прошибло потом. Подворотня, в которой они встретились, была грязной, воняла псиной и блевотиной, но разве судьба хоть когда-нибудь выбирает место, чтобы заявить о себе? Они все-таки не стали драться, а заговорили.
И, демоны побери. Никогда и ни у кого раньше он не встречал таких ярких и яростных глаз.
— Я заплачу золотом, — нарушил он молчание. — Столько же, сколько обещал тебе Таоран.
— Золото — это хорошо. Я люблю золото. Ты — наемник, значит, тоже, м-м? Убил бы его сам — и тратиться не пришлось. Или боишься, что не совладаешь? — остроскулое лицо скривилось очередной ухмылкой — презрительной.
— Боюсь, — согласился он. — Таоран все же мой сын. Рука может дрогнуть в неподходящий момент. Уверен, что его не дрогнула бы. И боится он совсем другого.
Она запрокинула голову и расхохоталась. Смех у нее был неприятный, лающий, захлебывающийся.
Тогда Рельнора в первый раз посетила мысль о ее безумии.
— А ты забавный, — сообщила Страж, отсмеявшись, а потом смерила его оценивающе. — Ты, наверное, орлейцев отсюда собственноручно выгонял? Так значит, выгонялка еще работает?
— Если тебе угодно, обсудим мою стать позже, — услышал он свой голос. В голове мелькнуло: «Создатель, что я несу?» — Но сперва хотелось бы покончить с этим делом.
Страж снова рассмеялась, следом задумалась, по-птичьи склонив голову набок.
— У тебя ведь много людей под началом, так? — спросила она. — Здесь, в Денериме?
— Около трех десятков.
— А если я Таорана замочу, станет около шести?
— Именно.
— Хах. Ну, тогда сделаем так. Золотишко свое себе оставишь. Но когда я попрошу — придешь на помощь со всей своей кодлой. Заметано?
— Договорились, — Рельнор протянул ей руку, осознавая, что заключил самую спорную сделку за всю свою бурную и длинную жизнь.
— А доказательства не спросишь? — яркие губы опять изогнулись в усмешке. — Перстень, ухо, голова?
— Нет, благодарю. Не требуется. Мне сообщат о результатах.
— Ну, до встречи, стало быть! — она развернулась и, не дожидаясь ответного прощания, зашагала прочь. Ее команда, так и не произнеся ни слова, последовала за ней.
— Вот же дрянь, — тихо произнес за спиной Крис, его лейтенант. — Осторожнее бы с ней, капитан. Мало ли каким болтом в дурную башку выстрелит. Чует сердце, вовсе не с Мором воевать нас позовут...
— Спокойно. Вряд ли ей понадобится отряд из шестидесяти бойцов, чтобы ограбить чье-то поместье, — Хоуквинд старался говорить шутливым тоном.
Было бы здорово, если бы он сам верил в эти слова.
Вернувшись в свое убежище и оставшись в одиночестве, он заглушил горечь и тревогу вином, и принялся ходить из угла в угол. А потом изумленно моргнул, опять схватил со стола бутылку и сделал большой глоток.
— Демон мне под ребро, — пробормотал Рельнор.
Он что — волнуется за нее? За свою несостоявшуюся убийцу? За убийцу своего сына? За женщину, которая, по сведениям его людей, полностью вырезала магов Башни Кинлох, вместе с одержимыми и демонами? Андрасте, ему помоги.
Спустя неполные двое суток он получил ворона с сообщением, что дело сделано. А еще через двое ему доложили о возвращении Стража в Денерим. В этот же день она назначила ему встречу в «Жемчужине». Когда Рельнор подошел к ее столику в самом дальнем углу, не мог не отметить, что место выбрано крайне удачно — весь зал и оба выхода были, как на ладони, а они сами оказались скрыты полумраком.
— Ну что, готов поразмять свои старые кости? — она повела плечом, усмешка у нее была крайне скабрезной.
— Мы вернулись к вопросу о моей форме? — Хоуквинд пригубил эль, моментально поданный официанткой, и окинул Стража столь же нескромным взглядом. — Она достаточно хороша, уверяю.
— Тебе нравятся тевинтерцы? — неожиданный вопрос был задан с придыханием. — Смуглые такие парни с забавным акцентом?
— Только тогда, когда держатся подальше от меня и моей страны и воюют с кунари.
Она медленно облизнулась. Язык у нее был таким же ярким, как губы. В паху у Рельнора внезапно потяжелело. «Совсем с ума сошел», — подумал он сокрушенно. Но перестать есть ее взглядом не смог.
— Тогда тебе понравится твоя оплата: убить тевинтерцев, засевших в эльфинаже.
Она оскалилась, показав почти все свои ровные и острые зубы. Сумасшедшие глаза засияли еще ярче. Создатель, до чего она была красива в этот момент! И страшна.
— Как тебя зовут? — Хоуквинд не узнал свой голос.
— Каллиан. Каллиан Табрис. А что? Хочешь завещать мне своих Волонтеров?
— Для этого тебе придется выйти за меня замуж. В дочери я тебя брать не намерен. Не после Таорана.
Она опять захохотала-залаяла. Хотя шутка, если честно, вышла крайне жалкой.
— Значит, ты предлагаешь взять эльфинаж штурмом? — вернул он ее внимание.
— Я сходила туда на разведку. Они наврали про чуму, чтобы потихоньку надевать на эльфов ошейники и увозить к себе в рабство. Главный тип окопался в лечебнице, охраны у него не меряно. Прокрасться незаметно туда можно. Но я не хочу. Хочу, чтобы они все сдохли! Мучительно. Чтобы плавали в лужах своей крови, а перед смертью наложили полные штаны от страха. Чтобы все запомнили — безнаказанности не будет! Чтобы никто больше не смел нас продавать! — последнюю фразу она прорычала. По его хребту пробежали искры, как после удара волшебной стрелой. Он залпом ополовинил свою кружку и спросил:
— Ты же понимаешь, что стража не пропустит наш отряд? А если пропустит, попытается остановить резню?
Табрис опять ухмылялась, словно не было только что этой безумной и яростной вспышки:
— У меня есть письмо от королевы. Что она дозволяет и это... уполномочивает.
Хоуквинд задумчиво кивнул и долил из кувшина эля себе и ей:
— Тевинтерцы нуждаются в уроке.
— И наши бараны тоже. Так что? По рукам?
— По рукам, Каллиан.
Она, хохоча, во второй раз протянула ему ладонь. Маленькую, но крепкую и твердую. Он пожал ее. Хотя с гораздо большим удовольствием прижал бы к губам. Поймал себя на этой мысли и с досадой поморщился. Будь он хотя бы на десять лет моложе... Но что толку об это мечтать?
Потом они снова пили эль и сидели над нарисованным Каллиан чертежом эльфинажа, придумывая план. Табрис не хотела, чтобы в суматохе пострадал кто-то из ее сородичей. Решили, что Волонтеры разделятся на два отряда — меньший будет оттеснять эльфов к домам и прикрывать их щитами от случайных ударов, а больший сосредоточится на тевинтерцах и сомнет охрану и патруль, чтобы основной бой не разгорелся на улице.
— Надеюсь, эти придурки все же сами разбегутся при виде вооруженных шемов, — Каллиан поковыряла столешницу ножом. На лицо Стража наползла тень тяжелых воспоминаний. Даже яркие глаза словно погасли. — Вооруженные шемы там — всегда не к добру.
— Но не в этот раз, — мягко напомнил Рельнор. — Сейчас мы будем сражаться за вас.
Снова смех. Но не лающий, как обычно, а тихий и горький:
— Разочек, да. И то, как плата за чужую смерть. Даже Мором вас не пронять, проклятые шемы...
Хоуквинд прикусил язык. И с неожиданной ясностью понял, что пойдет за ней и дальше. И будет стоять у ее плеча рядом с гномом и кунари. И будет сражаться с порождениями тьмы, орлейцами, тевинтерцами, или гвардией Логэйна, если понадобится. Иначе все его слова о чести будут пустым звуком.
Он сказал ей о своем решении, когда они возвращались из эльфинажа, с головы до ног забрызганные чужой кровью.
— Ха. Ладно, — согласилась она, не задумываясь ни на мгновение. — Ты, старичок, не промах. И ребята у тебя боевитые. Идем, познакомишься с Эамоном.
Он раздал распоряжения своим лейтенантам и отправился с ней.
А уже через день оказался в королевском дворце на Собрании Земель. Он знал, что его присутствие многих удивило. Все-таки Блэкстоунские Волонтеры обладали определенной репутацией. Хоуквинд в очередной раз вознес хвалу Андрасте, что Таоран не успел ее испоганить. Потому что сейчас эта репутация играла в пользу Табрис. Как и следовало ожидать, мнения знати разделились. Он не мог их винить. Мак-Тир был фигурой, знакомой всем много лет, а Табрис... Рельнор снова посмотрел на ее юное, перекошенное злостью лицо, и вздохнул. Не вмешайся в том мерзком переулке судьба, кто знает, на чьей стороне он сейчас стоял бы?
А потом страсти достигли апогея. Взбешенная Табрис шипела, как дикая лесная кошка, и это не придавало весомости ее словам. Тогда она сняла перчатку и запустила ею в Мак-Тира. По залу прокатился ропот. Но вызов есть вызов. Логэйн не мог его не принять.
— Выйдешь сама или выставишь своего представителя? — в голосе Мак-Тира было столько надменности, что Хоуквинд понял, что произойдет дальше.
— Позволь мне!.. — все-таки начал он, оттесняя прочих ее спутников, так же рвущихся в бой.
— Нет уж, — прорычала Табрис. — Никто не лишит меня удовольствия оторвать этому тупому шему его уродливую башку!
Переубедить ее было невозможно. Хотя, видит Создатель, он старался.
В левом подреберье Рельнора стало тесно и холодно. Он видел Каллиан в бою, и знал, что она дерется, как сотня демонов гнева. Но разве сможет она противостоять такому хитрому и опытному бойцу? Хоуквинд наблюдал за поединком, забывая дышать. Руки в латных перчатках вцепились в резные перила балкона, оставляя на дереве тупые царапины.
Но постепенно сердце перестало ныть и запело. Он поверил в ее победу.
Вот Табрис, неуловимая, как ртуть, проскальзывает у Логэйна под рукой и бьет его в сочленение доспехов. Вот она уклоняется от очередного сокрушительного удара и ставит подножку. Вот пинает героя и практически правителя страны в пах, не сомневаясь, не раздумывая, не медля. И вот — опрокидывает Логэйна навзничь, обнимая его, словно любовника, и прижимает клинок к его горлу. При этом ухмыляется так сладко и так кровожадно, что Рельнор задыхается от острого, как кинжал в ее руках, желания.
Он подумал, что на этом бой окончен. Но в дело вмешался Серый Страж из Джейдера, который предложил принять Логэйна в Орден, дабы тот помог в битве и искупил свои преступления. Рядом возмущенно завопил Алистер, а Хоуквинд воззрился на Риордана в немом изумлении. И вновь укорил себя в глупости.
Табрис тоже бросила на Риордана взгляд — бешеный и презрительный. А потом с рычанием вспорола Логэйну глотку, и в самом деле почти отделив голову от плеч. Встала, страшная, залитая фонтанирующей кровью все еще содрогающегося врага. Обвела примолкшее Собрание яростным взглядом. И смачно плюнула себе под ноги.
Ситуацию исправил эрл Эамон, он закричал что-то, привлекая внимание дворян, а Рельнор снова повернулся к Риордану и ухватил его за локоть.
— Вы хотите сказать, что уполномочены принимать присягу Серых Стражей? — уточнил он. — В таком случае, завтра я приведу не менее десятка отличных бойцов! Каждый из них будет счастлив отдать свою жизнь за Ферелден!
Риордан мрачно кивнул:
— Не то сейчас время, чтобы быть переборчивым. Даже если хотя бы половина из них переживет Посвящение, наши шансы победить Мор возрастут. Нам нужна кровь порождений тьмы и хороший маг. Морриган, вы поможете приготовить зелье?
Ведьма прищурилась. В ее рысьих глазах блеснул какой-то огонек:
— О том недурно Стражу рассказать. Коль даст она согласье — помогу я.
Риордан едва заметно поморщился. Видимо, все еще не мог простить, что здесь распоряжается какая-то девчонка.
— Хорошо. Поговорим в поместье. Когда вернемся.
Хоуквинд не стал дожидаться окончания Собрания, пропустив скандальное объявление Алистера наследником короля Мэрика и его не менее скандальную помолвку с Анорой, и направился на базу Волонтеров. Он выступил перед своими людьми так пламенно, что желание вступить в Орден Серых Стражей изъявили не десять, а сразу пятнадцать человек. Сам он был шестнадцатым.
Некоторые считают это число счастливым.
Обряд Посвящения провели в Редклифе, после первого в их жизни боя с порождениями тьмы. И Рельнор вызвался быть первым.
Нестерпимая горечь выжгла дыхание, потекла по венам, достала до сердца. Оно остановилось, и Хоуквинд рухнул на каменные плиты. Чтобы через минуту подняться Серым Стражем.
В эту ночь на ноги встали десять из шестнадцати Волонтеров, и в глазах Риордана появилась надежда. Когда он рассказал Табрис, Алистеру и новым Стражам о цене победы над Архидемоном, никто не проронил ни слова. К призыву как следует отдохнуть, бывшие Волонтеры отнеслись с пониманием.
Когда Хоуквинд возвращался в свою комнату после сложного разговора с их новым королем, на который его позвала Табрис, заметил, как его товарищи прогуливаются по полутемным углам в компании симпатичных служаночек. А Невлин, самый молодой его сержант, с обожанием глядит на желтоглазую ведьму, рассказывая ей о своих подвигах, разумеется, наполовину выдуманных. Самым странным казалось то, что та внимала с насквозь фальшивой благосклонной улыбкой. Заметив Рельнора, она прищурилась, взяла парнишку за руку и повела куда-то в сторону гостевых комнат. Его толкнуло нехорошее предчувствие. Невлин был хорош в бою и крайне исполнителен. Но, насколько помнил Рельнор, никогда не отличался ни обаянием, ни красноречием. Зачем Морриган понадобился этот щеночек? Вряд ли она сделает ему что-то плохое прямо под носом Табрис. Но проследить за их дальнейшей связью все же стоило.
Он вошел в свою комнату, снял доспехи и налил вина. Признание Риордана не давало ему покоя, но вовсе не потому, что он опасался за свою жизнь. Но только он встал, чтобы пойти и поговорить с Каллиан, как она сама постучала в его дверь. Она была без амуниции, как и сам Рельнор, с единственным ножом, торчащим из голенища. Вошла, огляделась, хотя смотреть в этой тесной каморке было, в общем-то, не на что.
— Спасибо, что помог уговорить этого упрямого осла не лезть на рожон, а просто толкнуть речь перед армией.
— Не за что. Мне тоже кажется, что живым он будет гораздо полезнее.
Табрис привычно усмехнулась, прошлась по комнате, бесцельно переставила на прикроватном столике стаканы:
— Выпьем?
— Почему бы и нет? — стараясь ничем не выдать бешеное сердцебиение, согласился он.
Табрис уселась на его постель, он, сбросив со стула плащ и поясную сумку, устроился напротив. Вино почему-то горчило. Может, из-за зелья Посвящения, а может потому, что он отчетливо понимал, как смешны все его фантазии и мечты.
— Странно как-то, — Каллиан рассматривала на просвет рубиновую темноту вина и тянула слова медленнее, чем обычно. — Мне за этот год куча народа пыталась помешать. И еще куча помогала. Но в Орден попросился ты первый, — она поставила стакан и поглядела в упор: — Почему? Ты ведь наемник. Только честно.
— Я создал нашу роту сразу после войны с Орлеем. Орлейцы оставили нам в наследство не только разоренную дотла страну. Но и тьму разбойников и мародеров. С этим нужно было что-то делать. Мы и делали — все это время. И сейчас делаем примерно то же самое, только уже по-другому.
— А. То есть, благородство взыграло, — Табрис в очередной раз скривила губы насмешливой улыбкой. — А я уж решила, что ты того... Ладно, забудь.
Сердце бухнуло с болезненной оттяжкой. Он накрыл ладонь Каллиан своей:
— Это тоже причина. Но если бы она была единственной, я пришел бы в Орден один.
Ее глаза загорелись странным темным огнем, отозвавшимся в нем головокружением и легкой дрожью.
— Не показалось, значит, — Табрис встала, подошла к нему, посмотрела задумчиво. Кровь в его ушах стучала так, что Рельнор подумал, будто Каллиан прислушивается к этому стуку. — И чего молчал? Струсил что ли?
Хоуквинд осторожно коснулся ее руки, провел пальцем по запястью.
— Да, можно сказать и так. Я боялся тебя обидеть.
— Чего? — она недоверчиво рассмеялась, но руку не убрала. — Это как же?
Он вздохнул.
— Ты и без того будто под прицелом. От тебя все постоянно что-то хотят. К чему тебе лишняя заноза?
— Ни генлока не поняла, — покачала она головой.
— Я боялся, что тебя оскорбит любовь старого шема, — Рельнор закончил свою мысль с нервным смешком, но решительно, словно прыгнул в холодную воду.
— Все равно не поняла. Как любовь может оскорбить? И вовсе ты не старый.
Табрис склонилась ниже, внимательно заглядывая в глаза. Его пожирал огонь — изнутри и снаружи, но он все еще не мог поверить. Вот так, не веря, взял ее лицо в ладони и поцеловал. Нежно и очень целомудренно.
— Странный ты какой-то, — Каллиан покачала головой. — Я хочу остаться у тебя этой ночью. Я ясно выражаюсь?
— Тебе тоже страшно? — спросил Рельнор.
— Ужасно.
Он взял ее на руки, отнес на кровать, укрыл одеялом, лег рядом. И начал рассказывать разные истории — из своей жизни, солдатские байки, наемничьи анекдоты. Табрис смотрела сначала обиженно. Потом удивленно, а потом расслабилась и начала слушать по-настоящему, то ахая, то посмеиваясь. А потом незаметно уснула. Хоуквинду сон не шел долго. Он смотрел на женщину в своей постели и никак не мог понять, кем себя рядом с ней ощущает — застенчивым подростком или столетним мудрым старцем?
Утром она разбудила его поцелуем — жарким и глубоким. А потом отстранилась и сказала:
— Спасибо. Но в следующий раз сделаем по-моему.
Он почувствовал на своих губах глупую мальчишескую улыбку. Каллиан поднялась с кровати, но он удержал ее руку.
— Погоди. У меня все-таки есть одна просьба.
Табрис снова расхохоталась своим неприятным смехом.
— Ну и время ты выбрал. Ладно, валяй. Клад найти или с тетушкой помирить?
— Я хочу нанести последний удар.
Каллиан сразу поняла, о чем он. Смех затих. Ее глаза глядели сердито и испытующе. А потом фыркнула:
— Хрен тебе, — и вышла.
Рельнор посмотрел на дверь — спокойно и ласково. И сказал:
— Посмотрим.
Денерим был похож на воплощенный кошмар. Несмотря на то, что Риордану и Арлену, Стражу из Волонтеров, удалось ранить Архидемона и заставить его приземлиться на башню Форта Драккона. Несмотря на серьезную поддержку големов, храмовников и долийских лучников. Они поднимались по залитым скверной и кровью улицам все выше и выше — через дым, зловоние и огонь, прорубаясь сквозь врагов, теряя союзников. Табрис сражалась рядом, неукротимая и неутомимая. А когда они достигли крыши Форта, Хоуквинд понял, что на самом деле почти не устал. Его, как на крыльях, несла на себе уверенность — мощная, холодная и устойчивая, словно осенний ветер с Ледяного моря.
Эта уверенность помогла выдержать бесконечный бой с чудовищным порождением тьмы и его подручными. Дала силы не обращать внимания на боль.
И понять, когда наступил нужный момент.
Дракон ревел, не переставая, из многочисленных ран лилась черная, смердящая скверной кровь. Он все еще стоял на ногах и поливал все вокруг ужасающим синим огнем, но Хоуквинд понял — Архидемон уже издыхает, ему сейчас хватит одного по-настоящему серьезного удара. Рельнор неожиданно отбросил Табрис от дракона щитом, вспрыгнул ему на спину, добежал до головы и глубоко вонзил клинок между шипастых пластин, навалившись на него всем весом. Архидемон содрогнулся, забился, пытаясь стряхнуть с себя врага, но Хоуквинд лишь отчаяннее вбивал свой меч в мозг чудовища.
Внезапно из разруба на голове ударил широкий сияющий луч света. Белое пламя охватило и Рельнора, и тело Архидемона, а потом чудовищная вспышка швырнула его вниз.
Очнулся он от того, что кто-то над самым ухом очень громко и очень тоскливо крыл его на все лады.
— Да чтоб тебя тухлый выкидыш огра немытым кирпичом отымел, сволочь ты стукнутая, я же не разрешала, какого лысого демона ты полез геройствовать?!
На фоне ее голоса раздавались радостные крики, смех и рыдания. Кажется, он все еще был жив. У него невыносимо болело все, что только могло болеть, и даже то, что не могло, ногти на руках, например.
— Прости, Страж...
«Теперь вся слава достанется мне», — хотел пошутить он, но из горла вырвался только невнятный сип.
— Морриган! — рявкнула Табрис, оборвав поток брани. — Беги сюда срочно!
— Случилось что-то? — голос ведьмы был безмятежен.
— Мне кажется, я что-то услышала. Проверь, вдруг он еще жив?
— Риордан ясно нам сказал, что Страж умрет, коль нанесет удар последний.
— Проверь!
Ведьма вздохнула и положила пальцы ему на шею.
— Не чую пульса я.
«А ведь она врет, — подумал Хоуквинд. — Я жив, и пульс у меня еще есть. Правда, надолго ли?»
Но внезапно проснувшаяся жажда жизни заставила его собрать последние силы и застонать, привлекая внимание.
— Вот! Я же слышу! — закричала Каллиан с радостью и надеждой. — Ты не проверяй, ты лечи уже!
— Как тебе угодно, — пробурчала Морриган.
И Рельнор понял, что, кажется, перестает умирать. А следом почувствовал, как Табрис осторожно снимает с него шлем и подшлемник и берет его лицо в ладони. На обожженную кожу упала горячая капля.
— Не знаю, как ты это провернул, но раз уж выжил, то и не смей помирать, ясно? Ну, скажи, что ты меня слышишь?!
Лицо казалось ему сплошной запеченной коркой, как на фуналисском гусе. Однако Хоуквинд выдохнул:
— Да.
— Убила бы тебя прямо сейчас! Но сперва выздоровей, встань на ноги, и будь уверен, я тебя так отделаю, что Архидемону не снилось! — вопила Каллиан, вливая ему в глотку какие-то ужасно горькие зелья. — Волонтер гребанный, чтоб тебя матка щупальцами трахнула! Скотина ты, Рельнор! Живи, слышишь?!
Он подумал, что это самые прекрасные слова, которые ему когда-либо говорили. И что он совсем не прочь выжить. Ему тоже было интересно — как это у него получилось? И почему Морриган солгала? И не был ли в этой загадке как-то замешан бедолага-Невлин?
Ну а главное — разве можно подвести, когда тебя так убедительно просят?
@темы: «Другая реальность», Герои Ферелдена
-
-
26.09.2017 в 04:15-
-
26.09.2017 в 21:26Свети, прощальная звезда - мне понравилось! люблю пейринги с редкими персонажами, да ещё и с разницей в возрасте. сначала казалось, что с такой дурной Табриской концовка будет мрачной, но опасения не подтвердились, и это хорошо)
— Странный ты какой-то, — Каллиан покачала головой. — Я хочу остаться у тебя этой ночью. Я ясно выражаюсь?
есть, мэм
-
-
26.09.2017 в 22:57-
-
27.09.2017 в 00:29-
-
27.09.2017 в 07:54-
-
27.09.2017 в 09:06-
-
01.10.2017 в 12:26-
-
01.10.2017 в 17:15-
-
05.10.2017 в 11:04Свети, прощальная звезда - очень понравилось
-
-
06.10.2017 в 14:05-
-
08.10.2017 в 20:55Здоровский арт, зацепил. Правда, Йован тут такой юный, не узнал бы без приписки. Стилизация - она коварная.
Не надо
Мммм, не очень понял, что тут аушного, ну да ладно. Не все изменения на что-то влияют. А так было любопытно - всегда интересно, как люди расписывают на такое большое количество слов секс, не повторяясь. Это несомненный талант.
моров кусок мяса
Забавный оборот, понравился.
Не рой другому яму
Дюран, конечно, на всю голову отмороженый, раз на такое решился. Полный псих. И меня еще удивили просители из Кэл Широка - я не понял, к чему эта отсылка, что они просят о независимости и так далее. ((
Автору
Свети, прощальная звезда
Очаровательный романс! Понравились персонажи и вообще всё.
Он подумал, что это самые прекрасные слова, которые ему когда-либо говорили.
-
-
08.10.2017 в 21:01а вот Вимма Броска поставила в тупик меня тоже - ни фига не помню как девиц Броска звали, а текст так зацепил, что не до Вики было.
Полный псих. значит, мне удалось
спасибо.
-
-
08.10.2017 в 21:09Это я помню, меня потому и удивило, что из Кэл Шерока прибыли просители(!) требовать независимость(!) и за привилегии. Да там как бы наоборот, они громко Орзаммар послали и не хотели выходить на связь с ним. Этокак бы к ним король Эдукан пёр по Глубинным тропам, а не наоборот. Поэтому и спросил.
-
-
08.10.2017 в 21:13-
-
08.10.2017 в 21:14Автор арта и Не надо передает пламенные приветы и большое спасибо!
По поводу стилизации, тут было определенное вдохновение со стороны DA askа и тамошнего Йована, которое так ядрено помножилось на свой стиль, что вот. Ну и концепт-арты с нормальным на лицо Йованом сыграли свою роль.
За комментарии к драбблу спасибо, хотя да, подводки бы к событиям, которая нормально бы дала обстоятельства АУ, не хватило. Особенности жанра, однако.
-
-
08.10.2017 в 21:14-
-
22.10.2017 в 11:00какой прекрасный арт, какой прекрасный Йован. Всегда было жаль, как же его бездарно слили - ладно, не бездарно, но всё-таки жаль, что вот так убрали. И Йован-Серый Страж вполне себе отличное завершение - и продолжение - истории для персонажа.
Не надо
Очень логичное продолжение истории о Сером Страже и Суране, которая дорвалась до сладкого
Не рой другому яму
Я очень извиняюсь, немного мимо меня. Скорее похоже на авторские фаноны, которые автор записал и выложил как фик. Автор молодец, что так хорошо копнул в матчасть, но в нюансы гномьей политики я никогда не вникала сверх необходимого, поэтому могу быть слишком субъективна.
Свети, прощальная звезда
А красиво получилось, хоть я в упор не помню, кто такой Рельнор) Страж вполне в духе канона, а легкая шиза делает её только интереснее)
Тогда Рельнора в первый раз посетила мысль о ее безумии.
Согласна, что нормальному человеку трудно геройствовать в таких условиях, оставаясь адекватным после пережитого. Ваша эльфийка вышла впечатляющей, как и история любви. И всё-таки, почему Морриган солгала?
Хорошая выкладка.
-
-
22.10.2017 в 11:27Признаюсь, хэдканоню, что из всех ГФ ж!Табрис самая шизанутая и нетерпимая. Эта ее кровавая свадьба и последующая жесть... Мне кажется, там есть, от чего поехать кукушечкой.
И всё-таки, почему Морриган солгала?
Так было намного удобнее - ее главная цель осталась ото всех в тайне, и если бы еще и убийца Архидемона помер в процессе, все было бы шито-крыто))
Спасибо вам за отзыв!
-
-
22.10.2017 в 12:25Люблю играть Эдуканом. Правда заигралась в ДАИ, и матчасть нимношк забылась((((
-
-
22.10.2017 в 13:01Думаю, у тебя с матчастью там как раз проблем нет.
-
-
22.10.2017 в 13:22