Для: LenaSt
От: Boogiepop
Название: «Воспитательный момент»
Пейринг: Гордон Блэкволл (Том Ренье)/fem!Тревельян
Категория: Гет
Жанр: Романтика, Юмор
Рейтинг: NC-17
Размер: мини (3 632 слова)
Предупреждение: ООС, Нецензурная лексика
 Он её... избегал. Не то, чтобы Тревельян не могла понять причины, отчего взрослый мужик решил вдруг начать вести себя, как безусый шкет, но факта, что такое поведение невероятно бесило, это не отменяло.
После короткого разговора с медиком около главных ворот, выяснилось, что на перевязках Блэкволл не появлялся. К магам Гордон, – или следовало уже начать звать его Том? – тоже не подходил. Тревельян вздохнула и, прихватив с собой кулёк бинтов, кувшин кипячёной воды и пару припарок, направилась к конюшням. Если этого... упрямого человека, – сдержать поток нецензурной брани оказалось куда сложнее, чем могло показаться, – не окажется и там, она его точно вздёрнет. Или выпорет. Или хотя бы отведёт душу, засветив по зубам. Конечно, как только его найдёт. Если найдёт. Упрямый муда... мужчина.
В груди зародилось глухое рычание, и Тревельян, превращая остатки свежевыпавшего снега в грязь по средству очень злобных и от того по-комичному прыгучих шагов, толкнула ворота конюшни.
Он действительно был там и вздрогнул, когда тяжёлая дверная створка стукнулась о деревянную стену.
Тревельян замерла, явно ожидая, что мужчина обернётся и... Ну, например, что-нибудь скажет. Или уставится на неё, насупив брови ещё больше, чем обычно. Или попытается куда-нибудь удрать, сославшись на срочные дела, восстание лошадей или резкий приступ поноса... Не важно! А кто его знает?! Тревельян уже, кажется, начала смиряться с тем, что вряд ли когда-нибудь сможет с полной уверенностью сказать, что же ждать от этого человека.
Когда через полминуты он так и не пошевелился, показывая, что знает о её присутствии, она сделала несколько порывистых шагов к Блэкволлу и, уперев одну руку в бок, а второй прислонив нехитрую ношу к бедру, постаралась как можно нейтральнее спросить:
– Поговорим?
Девушка подозревала, что скажи она это с той интонацией, с которой хотела, Блэкволл, – или Ренье? – точно бы попытался смыться. Позорно и с огромной скоростью, сверкая портками в сине-белую полоску.
И, – о, чудо! – этот упрямый осёл бросил на неё взгляд через плечо. Короткий, из-под насупленных бровей и... раздражённый?! И тут же отвернулся обратно.
У Тревельян снова зачесались кулаки вдарить ему по челюсти. Это ей тут полагается раздражаться и рвать и метать, а не бородатому чудиле, готовому рисковать воспалением, лишь бы не сталкиваться с последствиями того... поступка, который он совершил.
Девушка вздохнула, снова загоняя злость поглубже.
Да, не смотря на то, какие проблемы это за собой повлекло, но у неё язык не поворачивался назвать действия Блэкволла... или кем он там был, глупостью. Это было храбро. Не слишком умно по исполнению, но невероятно храбро, и полностью соответствовало её внутреннему кодексу. Тому параграфу, где описывалось, как должен поступать в подобной ситуации благородный человек. Оставалось только каким-нибудь образом донести до Гордона то небольшое уточнение, что бесится она не из-за того, что Страж оказался не совсем Стражем, а из-за того, каким образом Блэкволл решил раскрыться. И что бросился грудью защищать кого-то там, ни с кем не посоветовавшись и не сказав никому ни слова. Не потрудившись рассказать ей.
Тревельян прикрыла глаза и медленно досчитала до пяти. Андрасте пресветлая, дай ей терпения, раз уж из них двоих, объективно говоря, сейчас взрослой придётся побыть ей.
Не зная точно с чего начать, – в голове вертелось слишком много резкого и обидного, – девушка решила попытаться зайти с нейтральной стороны.
– Доктор сказала, что ты пропустил две последние перевязки, – ровным голосом произнесла она, обошла сидящего на табурете мужчину и с силой стукнула кувшином с тёплой водой о стол. Ладно, это было немного не по-взрослому, но ей можно. – Показывай плечо.
Всё это время Блэкволл не отрывал от неё тяжёлого взгляда и, казалось, слегка испугался, когда вместо криков услышал то, что услышал.
Тревельян принялась деловито развязывать узел на связке с бинтами и готовить раствор для перевязки. Он с удивлением посмотрел на неё, высоко поднимая брови.
– Ну что? – строгим, не терпящим возражения голосом бросила девушка и резко повернулась в его сторону, сцепляя их взгляды.
Она не раз слышала подобный тон от матери, когда возвращалась с содранными коленками с тренировки, хотя, вроде как, должна была вышивать со старшей сестрой крестиком. Честно говоря, до этого момента у Тревельян ни разу не получалось воспроизвести эту интонацию. Очевидно, из-за того, что раньше она никогда не сталкивалась с ситуацией, когда предмет недовольства хотелось одновременно избить до полусмерти и обнять самым нежным образом, зацеловывая все бо-бо, одновременно.
Блэкволл тут же стушевался и снова отвёл глаза в сторону, хмурясь ещё сильнее. Руки на коленях сжались в кулаки, всё его тело напряглось, как перед прыжком или в ожидании удара.
Тревельян некстати поймала себя на мысли, что хочет запустить пальцы ему в волосы, дернуть его голову вверх, заставляя посмотреть ей в лицо, и поцеловать. Глубоко и долго, пока лёгкие не начнут болезненно пульсировать от нехватки воздуха. Девушка раздражённо вдохнула и выдохнула: момент явно был неподходящий. У неё тут разгар воспитательного момента, а между ног уже некстати печёт при мысли о... всяком. Да и, если думать головой, а не другими местами, Блэкволл сейчас не дастся. Он и до этого сдувал с неё пылинки, каждый раз напоминая, что Тревельян, всё-таки, леди, а не Создатель пойми что, а сейчас и вовсе, наверняка, вталдычил себе в голову, что он её недостоин и прочее бла-бла-бла.
В отношении Блэкволла Тревельян ещё никогда настолько сильно не бесили все эти пляски с этикетом и традиционными расшаркиваниями. Когда от одной мысли о чьих-то широких, мозолистых ладонях или груди, покрытой жёсткой тёмной порослью, дорожкой спускающейся за линию ремня с тяжёлой пряжкой, покрываешься мурашками от затылка до щиколоток, хочется мало думать о нормах поведения. А если быть точнее, не хочется абсолютно!
Создатель милосердный... Захотелось застонать и, запрокинув голову и закусив губу, прикрыть глаза ладонью. Тревельян в жизни своей не вела себя, как гулящая девица, у которой начинает зудеть в одном месте при виде мужчины. Более того, она всегда порицала подобное поведение. А стоило сестре хотя бы начать хихикать, обсуждая в девичьем кругу очередного смазливого служку, тут же принималась громко фыркать и нелицеприятно сомневаться в её умственных способностях. Теперь было понятно почему: как и в случае с приказным тоном любимой маменьки, с ней просто не случалось подходящей ситуации. Точнее, подходящего мужчины.
– Это лишнее, миледи Инквизитор, – глухо произнёс Блэкволл, не глядя на неё.
Тревельян не сразу осознала, что верхняя губа у неё резко дёрнулась вверх, обнажая сжатые до скрипа зубы, а пальцы стиснули влажный бинт настолько, что тот снова стал сухим. И всё-таки каким-то чудом, – очевидно, Андраста всё-таки услышала её молитву и даровала Тревельян смертельно необходимое (ради жизни одного бородатого идиота) терпение, – ей удалось пробирающим до дрожи спокойным голосом выдавить:
– Показывай. Плечо. Блэкволл.
Если бы не злость, заставившая её смежить веки лишь бы не зарычать на его заново прорезавшуюся «миледи Инквизитор», Тревельян, наверное, заметила бы как Рейнье вздрогнул. Однако с места так и не сдвинулся.
– Не следует зря беспокоиться, – он прочистил горло. – Рана меня совершенно не беспоко!..
Поток глупости, который Блэкволл посчитал необходимым произнести вслух, внезапно прервался его же шипением пополам с полу-рыком, полу-зажёванным ругательством. На этот раз он вздрогнул вполне заметно и попытался дёрнуться, разворачиваясь лицом к источнику резкой боли: Тревельян обхватила пальцами его плечо и несильно надавила большим в районе повыше ключицы.
– Серьёзно? – Тревельян с нескрываемым сарказмом приподняла уголок губ. – Ну, если это не беспокоит, то мне хотелось бы посмотреть на рану, от которой ты будешь мучиться.
Блэкволл вздохнул и долгим, хмурым взглядом посмотрел ей в глаза.
– Перевязка, Блэкволл. – Девушка кивнула на его плечо. – Я всего лишь хочу тебя перевязать, раз уж разговаривать ты со мной не намерен.
Его кольнула просочившаяся в её голос обида. И это оказалось больнее, чем Блэкволл мог предполагать. Он бы предпочёл, чтобы она орала, срывалась на визг, попыталась огреть его чем-нибудь. Или выгнала бы взашей, обдав презрением. А вместо этого он чувствовал, будто бы обидел невероятно дорогого человека. Хотя почему «будто бы». Он несколько мгновений молча посмотрел на свои руки, а потом послушно стал расстёгивать дублет. Слегка вспотевшая под плотной тканью кожа на шее тут же покрылась мурашками от тянущего из распахнутых ворот холода.
Тревельян скосила взгляд, заметив, как он поёжился и, закатив глаза, закрыла ворота. Когда она вернулась обратно к столу, дублет и нижняя рубашка уже лежали рядом с ним на полу. Но стоило Тревельян взглянуть на его плечо, как всякие пошлые мысли, как впрочем и раздражение с обида мгновенно вылетели из её головы: посеревшие бинты были покрыты мокрыми желтоватыми пятнами и даже, кажется, начали попахивать.
– Пожалуйста, скажи мне, что запах от того, что ты просто не мылся несколько... недель?
На последнем слове она позорно дала козла. И Тревельян бы даже смутилась этому факту, если бы беспокойство не перекрыло всё остальное. Она подлетела к Блэкволлу, резко присела на корточки перед ним и, механическим жестом отодвинув его руки, принялась искать край бинта.
Блэкволл смотрел на неё нахмуренное, сосредоточенное лицо, – Тревельян то кусала губы, то что-то беззвучно шептала перебирая что-то в голове, – и не знал, что сказать, чтобы она ушла. А ещё боролся с абсолютно глупым и незаслуженным, в свете последних откровений, собственным желанием, чтобы она не уходила. Мягкие прохладные подушечки пальцев скользили вдоль линии бинтов, разматывая сероватую ткань.
– ...срезать бы... нож забыла... балда... – бурчала себе под нос Тревельян, обхватывая его поперёк груди снова и снова, видимо, совершенно забывая о том, как смущалась голой кожи в прошлый раз.
Блэкволл прикрыл глаза и недовольно выдохнул, отворачиваясь. Нашёл о чём думать...
– Побоялся испугать лекаря запахом, мидели, – попытался хохотнуть мужчина и тут же охнул, получив болезненный тычок в районе рёбер.
– И поэтому решил, что само заживёт? – ядовито растянула губы Тревельян, на секунду поднимая на него глаза.
Вид Тревельян, сидящей перед ним на коленях и смотрящей снизу вверх, – пусть даже таким недовольным взглядом, – заставил Блэкволла снова отвернуться и глухо заворчать. Ощущение холода постепенно сменялось растекающимся по бёдрам и животу теплом, ни коим образом не относящимся на к температуре воздуха, ни к количеству одежды, оставшейся на нём. А чувство вины и убеждённость в том, что ему ни при каких обстоятельствах нельзя хватать её за затылок и... В общем, всё вышеперечисленное, по идее и функции, должно было бы такие желание пресекать. Но вместо этого заставляли штаны быть всё неудобнее и неудобнее с каждым насупленным взглядом Тревельян.
– А почему нет? – он хохотнул. Ну, попытался. Вышло натянуто и нервно. К тому же, он попытался обхватить ладонью затылок, но совершенно не вспомнил о ране на плече. После короткое и болезненного шипения, Блэкволл снова оскалился в улыбке. – На мне всё, как на собаке, миледи.
Приподнятая бровь Тревельян и скрещенные на груди руки задушила очередной приступ нервного посмеивания в зародыше. Она тяжко вздохнула и поднялась на ноги.
– Бинт присох. Придётся дёрнуть.
Она упёрлась одной рукой в его здоровое плечо, а второй без подготовки и паузы потянула покрытую подтёками сукровицы ткань. Мужчина вскрикнул, непроизвольно впиваясь ей в бок. Тревельян поморщилась и переступила с ноги на ногу. Ну, он до неё дотрагивается, – пусть и в приступе боли, – уже кое-что...
Через пару секунд осознав, что сжимает рукой что-то мягкое, Блэкволл попытался отдёрнуть руку, но её накрыла ладонь Тревельян.
– Я не сержусь за то, что ты сделал. Хотя Лелиана и Каллен обещали с тобой поговорить по поводу последствий некоторых скоропалительных решений, и почему следует обсуждать их последствия с более осведомлёнными людьми. – Девушка вздохнула, оторвала пальцы от тыльной стороной его ладони на своей талии и дотронулась до его щеки, заставив Блэкволла приподнять к ней лицо. – Я сержусь... Хотя, нет. Я не сержусь. Я в грёбанной ярости от того, как ты это сделал. Но я остыну. – Она поджала губы и неопределённо повела плечами. – Со временем. Если, конечно, ты пообещаешь мне больше не совершать идиотских самопожертвований. Если рассказывать товарищам о своих проблемах их, знаешь ли, можно решить куда меньшей кровью.
Блэкволл несколько секунд смотрел на неё, а потом его лицо вдруг отразило невероятную усталость. Его ладонь скользнула вдоль пояснице Тревельян, и мужчина прижался лбом к её животу.
– ...не думал, что настолько близок моей леди, чтобы обременять её своим постыдным прошлым, – немного глухо произнёс он.
Тревельян закатила глаза и застонала, запуская пальцы ему в волосы.
– Знаешь, Блэкволл, ты – кретин. Большой такой, волосатый, бородатый, медведе-подобный кретин с засевшим в печёнках комплектом собственной, ну, не знаю, неполноценности? Я тут на изнанку перед ним выворачиваюсь, не знаю уже что сказать и сделать, чтобы намекнуть, а он, оказывается!.. – Девушка прочистила горло, проглотив оскорбительную завершающую половину предложения. Вздохнула. – Давай закончим с твоим плечом. Воспаления, кажется, нет, но я не успокоюсь, пока не промою её и не замотаю всё чистыми бинтом.
На этот раз до неё донесся глухой короткий смешок. Оторвав его лицо от своего живота, Тревельян поцеловала Блэкволла в лоб и отвернулась к столу.
Это глупо. Глупо и самонадеянно. И он, кажется, опять совершенно не думал о последствиях, на которые так не многозначительно намекнула Тревельян (если Каллен просто вычитает, то Лелиана отрежет ему яйца... да, определённо отрежет... с особой жестокостью... ржавым ножом). Но ей каким-то образом, парой фраз удалось разрубить покрытый струпьями комок из ненависти к себе и чувства вины в его душе, и последнее, о чём Блэкволлу сейчас хотелось думать, так это том, что определённо не должно происходить, и как было бы неправильно пялиться на её задницу. Однако он пялился, и ассоциации о сдобных булочках заполняли его голову.
Он почти не чувствовал боли и жжения, когда она обтирала его плечо, потому что спереди у Тревельян тоже имелись... некоторые объекты, не помогающие избавиться от сладко-мягких ассоциаций.
Когда она сделала шаг обратно к нему с пропитанным лекарством компрессом и слегка наклонилась вперёд, Блэкволл тихо сглотнул: нижние пуговицы свободной рубашки не были застёгнуты, а за пояс её девушка не заправила. То ли специально, то ли слишком торопилась избавиться от доспеха и найти его, но мужчина не мог отделать от мысли, что низ живота, покрытый тончайшим пушком, как шкурка персика, так и просил, чтобы к нему прижались губами. А когда она задрожит от прикосновения, провести по коже языком.
Она ворчала, переступая с ноги на ногу, и снова попыталась перегнуться через него, к плечу. Нормальный человек, благородный и благодарный за заботу, давно бы предположил, что со стороны спины накладывать припарку было бы легче. Но Блэкволл не чувствовал себя ни благородным, ни благодарным. Ни в этот момент. Или, во всяком случае, в том ключе, в котором это было бы пристойно. Вместо этого он прижался носом к крошечному треугольнику кожи между поясом её брюк и полами рубашки и вдохнул полной грудью. Сладковатый аромат персиков наполнил лёгкие, слюна загустела. Блэкволл практически ощутил водянистую сладкую мякоть на языке.
А Тревельян действительно вздрогнула и замерла, чувствуя, как покрывается мурашками, волосы на затылке встали дыбом, а резко ослабевшие пальцы почти выронили треклятый компресс, когда широкая ладонь сначала легла на бедро, а потом плавным движением обхватила ягодицу.
Тревельян зажмурилась и напряжённо вдохнула и выдохнула через нос несколько раз, прежде чем пришла к выводу, что может совладать с голосом.
– Б...Блэкволл?.. – Дохлый номер. Слова всё равно дрожали, и она закусила губу, ощущая, как кровь стремительно приливает к щекам. И шее. И груди. И к тому месту, которое Тревельян не могла назвать даже в мыслях из-за остатков строгого адрастеанского, мамочкиного воспитания.
Он даже ничего не сказал. Блэкволл просто промычал что-то в знак того, что услышал её. Это Тревельян не помогло от слова «совсем». Особенно, с учётом того, что мычание вибрацией растеклось в районе от пупка до места соединения ног.
– П...плечо... – удалось выдавить ей на влажном выдохе.
– Продолжай.
Вполне невинная фраза, сказанная низким, приглушённым голосом всё-таки заставила колени предательски дрогнуть. Контраст мягких прикосновений губ и жёстких, щекочущих волос на подбородке заставляли Тревельян хрипло постанывать и хихикать, вплетать в его голову пальцы и хвататься за здоровое плечо.
Блэкволл медленно и аккуратно потянул за край её рубашки и мелкие, круглые пуговицы одна за одно выскользнули из петель. Он прикусывал, лизал и целовал кожу вокруг её пупка. Та пульсировала и горела почти болезненно, и Тревельян не удержалась и, чтобы не упасть, скользнула ладонью по его плечу, на которое полминуты назад каким-то чудом сумела ляпнула компресс, не промахнувшись. Блэкволл дёрнул плечом и повернул голову с недовольной гримасой на лице.
– Так. Стоп! – Тревельян подняла ладонь и сделала шаг назад. – Плечо. Сначала перевязать.
Вопрос «А потом?» повис между ними в воздухе, заставляя её дуреть, окончательно откидывать доводы рассудка и не обращаться внимания на обещающий уйму неприятностей храп конюха за стенкой. Спрятанная в густой бороде улыбка с едва поднятыми уголками губ решимости думать головой, а не пульсирующими от прилива крови участками тела так же не прибавляла.
Тревельян помотала и потрясла головой, пытаясь вернуть мозги на место. Она рассчитывала... Ладно, не рассчитывала, но всем сердцем надеялась на чудесное примирение, но ни в одной, даже самой смелой фантазии не мечтала о таком... горячем примирении. В конюшне. Опять. Маменька бы побелела и покрылась от стыда красными пятнами. Что несколько отрезвляло. Зато образ старшей сестрёнки, ехидно хихикающей и показывающей сразу два пальцы вверх, почти заставит Тревельян саму беззвучно захихикать. И вытеснить из сознания орущую дурным голосом совесть. В купе со стыдливостью.
Бинт она развернула почти автоматически, но момент, когда стало нужно его обматывать, заставил её замереть в нерешительности: Тревельян надо было либо садиться обратно на корточки, что с учётом давящего со всех сторон «А потом?» предстало перед ней в совершенно ином свете, либо садиться к Блэкволлу на колени.
Решение помог принять сам мужчина. Он сам потянул её колено к себе, побуждая Тревельян сделать шаг, шире расставляя ноги.
– А как же ра?.. – слабым голосом начала девушка, осторожно садясь на мужские колени, но он прижался губами к её подбородку.
– У меня ранено плечо, а не колено, – с улыбкой в голосе сказал Блэкволл. – Думаю, выдержу, если моя леди решит на мне немного поездить.
– Ха-ха, твою мать! – тихо ругнулась Тревельян и скользнула зубами по его скуле в попытке укусить.
Блэкволл отклонился, захохотав чуть громче, а девушка обхватила его поперёк груди, закрепляя петлю на плече. Она даже сделала пару оборотов, когда почувствовал, как шероховатые пальцы ныряют ей за пояс и оттягивают край брюк вниз.
– Блэкв!.. – снова затыкающий поцелуй в подбородок.
С каждым его неторопливым движением Тревельян чувствовала, как у неё всё сильнее краснеют уши, а мышцы живота и бёдер непроизвольно сокращаются.
– Не отвлекайся. – Блэкволл обвёл губами линию её челюсти и нырнул к шее, зубами отодвигая ворот рубашки.
– Легко сказать, – хихикнула Тревельян и, резко вдохнув, слегка выгнулась вперёд.
Простая, казалось бы, задача туго обмотать человеческий торс бинтом резко усложнилась. Ни когда между ног нежно и сильно одновременно хозяйствуют пальцы человека, которого ты хочешь до дрожи во всём теле и капризного хныканья.
Вторая рука Блэкволла аккуратно приподнялась, стараясь не тревожить рану, и сжала её бедро, ещё ближе придвигая к нему Тревельян.
– Знаешь, – выдохнула между стонами девушка и зажмурилась, запрокидывая голову и почти теряя мысль, которую хотела сказать, – было бы проще, если бы я сначала закончила.
– Ну... – Блэкволл оторвался от её шеи, стянул через голову полу-расстёгнутую рубашку и чмокнул в губы. – Проще? Может быть. Интереснее? Хм... – Он сделал вид, что задумался. – Вряд ли.
– Ах тебе ещё и интереснее... – попыталась язвительно проговорить Тревельян и даже сощурила глаза, но именно в этот момент Блэкволл убрал руку у неё из-за пояса, обхватил поясницу и, рывком встав на ноги, усадил её задницу на край стола.
– Портки Андрасте! – успела воскликнуть Тревельян и тут же зажала себе рот рукой.
– Рановато, миледи, – ухмыльнулся Блэкволл.
Бинт выскользнул из её пальцев и грустно покатился по дощатому полу конюшни.
Сапоги и брюки исчезли с ног Тревельян почти мгновенно. Эластичный бинт, утягивающий грудь заставил повозить чуть дольше, но его тут же сменили ладони Блэкволла. Однако против такого сдавливания девушка была абсолютно не против.
Она прижималась к нему, тёрлась о тело Блэкволла своим, наслаждая их контрастом. Широкие ладони с узловатыми пальцами мяли и тискали её спину и бёдра. А грудь и шея от прикосновений его бороды завтра утром, наверняка, будет саднить и чесаться. Но думать о таких прагматичных вещах у Тревельян сейчас не было ни желания, ни возможности.
Она сама гладила и мяла его спину и плечи, на краю сознания заставляя себя помнить о ране. А через несколько минут, когда во всём теле от тягучего напряжения стало практически больно, нырнула ладонями за пояс его брюк и с нескрываемым удовольствием сжала ягодицы.
Блэкволл вздрогнул и даже приподнял лицо от неё, приподнимая бровь и ловя её руки за запястья.
– И снова продолжаешь торопиться, миледи.
– А по-моему, это ты слишком не торопишься... дедуля. – Игривое выражение на лице Блэкволла слегка померкло.
Он оторвал её руки от своей задницы и прижал их к столешнице у неё надо головой. Тревельян медленно растянула губы в зубастой улыбке.
– Миледи, – многозначительно произнёс он, снова склоняясь к ней для поцелуев.
Но у Тревельян были несколько иные планы.
Ей нравилось то, что делал Блэкволл. Нравился его характер и модель поведения. Нравилось даже то, что бесило. В своём, особенном смысле. Но вот привычка вечно сдувать с неё пылинки, – ну, по крайней мере, пытаться, потому что Тревельян была не из тех людей, легко принимающих покровительство других, – не торопиться, медлить и долго ходить вокруг да около... Эту его привычку девушке хотелось из него выколупать, засунуть в задницу какому-нибудь демону (беря в расчёт то, что у демоном, всё-таки, есть хотя бы теоретически подходящее для этой цели отверстие) и пнуть того обратно в тень.
Хотя, в принципе, она довольно быстро научилась небольшому трюку, обходящему эту вредную черту Блэкволла.
– Прости-прости! – «испуганным» тоном выдавила она. – Ты бы сказал, что радикулит разыгрался. Или тебе нужно... эм... время.
Прикрытая плотной тканью штанов некоторая часть Блэкволла, твёрдо упирающаяся в неё, красноречивейшим образом доказывала, что «время» мужчине, мягко говоря, не требовалось. И Тревельян это знала. И Блэкволл это знал. Как знал, что она его провоцирует. Но маленькая дрянь, – прости его, Адрасте, за такие слова к любимой женщине, – откровенно напрашивалась.
– Тревельян, прекрати. – Не перевернуть откровенно забавляющуюся положением девицу на живот и не оставить на её шикарном нижнем бюсте розоватый отпечаток ладони стоило больших усилий. Ещё больших усилий стоило заставить голос звучать спокойно.
– Ну, тише-тише, не переживай так, милый. – Она повозилась, обхватывая его талию ногами и «устраиваясь поудобнее». – Я же всё понимаю. И подожду. Не против, если я схожу за чем-нибудь вкусненьким, пока ты...
Каким именно образом он умудрился за пару мгновений развязать тесьму на штанах она так и не поняла. Зато абсолютно точно почувствовала, как заполнилась и болезненно растянулась её собственная плоть, когда Блэкволл потерял терпение. Или сделал вид, что потерял терпение, поддавшись Тревельян.
Смысл был вовсе не в этом. А в мощных, быстрых толчках, когда сладкие, как мёд и патока одновременно, судороги сменялись лёгкими уколами боли, когда он заполнял её полностью. Стонать не получалось. Получалось вскрикивать. Да и то, по большей части, не отдавая себе в этом отчёта.
Но Тревельян было всё равно. Как всё равно и относительно того, что раскатистых храп конюха в определённый момент оборвался.
Не всё равно ей станет только утром. И она, возможно, даже поможет найти Лелиане достаточно ржавые ножницы.
|
 |
-
-
04.01.2016 в 03:39божестводостойную личность (с)Надо было еще и выпороть, честное слово
Очень кинковая ситуация
В общем, спасибо огромное, автор, за подарок и я надеюсь это же сказать вам в аватарку)
-
-
04.01.2016 в 10:45Йей! Рада, что вам понравилось) Очень переживала.
Надо было еще и выпороть, честное слово
Не ну, кто ж знает! Может, и выпорет, когда в очередной раз проштрафиться х))) Тревельян такая, Тревельян может xDD
И персики. Я могу есть персики часами (с)
*очень. пошлое. гыыы*