Для: yennefe
От: yisandra
Название: «Ведьма»
Автор: 
Пейринг: Лелиана/Морриган, Лелиана/ф!Амелл
Категория: пре-фемслэш
Жанр: юст
Рейтинг: PG
Размер: мини, 1000 слов
 Морриган худа и жилиста, с маленькой грудью, которая не становится больше из-за того, что выставлена напоказ, и маленькими глазами, которые изуродовали бы любое лицо, если бы ни странный цвет и обильный макияж. Она совсем не должна казаться красивой. Не должна казаться желанной.
Мужчин ещё можно понять — они создания простые и легко покупаются на любую достаточно яркую фальшивку. Стоит поманить их плавной походкой и приятным голосом, искушённым взором — они поверят, что женщина перед ними заслуживает всего возможного внимания. Но Лелиана куда опытней, и её не проведёшь так просто.
Это Солона красива, Солона желанна — маленькая, с округлой фигурой, с нежными боками и мягким животиком, с грудью, которой так приятно заполнить ладони. Ласковая, сладкая, верная Солона, с которой Лелиане было совсем легко найти общий язык. Заботливая Солона. Такая не предаст, преследуя свои интересы, и никуда не сбежит. В отличие от Морриган.
Морриган расставляет свою юрту в стороне от общего костра и, кажется, ничуть этим не тяготится. Её одежда оборвана, ветер холодит голый живот, но она держится прямо и оглядывается вокруг так, словно мир принадлежит ей.
«Ведьма», — думает Лелиана, и это совсем не спокойные мысли. Совсем не безразличные.
Морриган говорит с Солоной, плетёт сеть из насмешки и мнимой уязвимости своим протяжным голосом, щурит жёлтые звериные глаза. Её взгляд поверх круглого плечика Амелл мимолётен.
Лелиана хотела бы не ловить этот взгляд. Она бы так хотела ревновать или ненавидеть.
Это было бы куда проще.
***
Она замирает на миг, словно давая себя рассмотреть — вес перенесён на одну ногу, зрительно подчёркивая изгиб бедра и удлиняя талию.
Хотя ей в этом нет никакой необходимости. Она и так прекрасна.
И, вероятно, ещё прекрасней без одежды. Об этом Лелиана может только догадываться. Вряд ли Морриган повелась бы на предложения помочь ей с одеванием.
В отличие от Солоны.
— Сёстры Церкви так не красятся, — говорит Лелиана мстительно. — Кажется, ты перепутала с борделем. Смой поскорее.
Может быть, что-то не так с её взглядом или тоном, потому что вместо того, чтобы съязвить (разумеется, на тему Лелианы и борделей, жриц и борделей, андрастианства и продажной любви), Морриган лишь медленно цедит:
— Что ж, надеюсь, у Амелл есть время на твои придирки. Если её разделают на части, пока я смываю краску с лица, глупо получится.
Лелиана знает, что Морриган презирает мужчин за то, как легко ими управлять обещанием удовольствия.
Она никогда не задумывалась, как та относится к женщинам. Они ведь тоже легко управляемы, правда, немного иначе.
Мысль не самая приятная. Лелиана не хочет быть слабой, она навсегда покончила с той порой, когда позволяла вертеть собой другой женщине.
По крайней мере, сама она в это верит.
***
«Почему я всегда влюбляюсь в тех, от кого одни неприятности?» — спрашивает себя Лелиана в ночь после боя за Денерим, когда измученная Солона засыпает, сопя ей в бок и закинув перевязанную руку поверх чужих бёдер.
Морриган ушла на закате. Она не скрывала, что, получив желаемое, собирается просто исчезнуть.
Ведьма.
Вряд ли они когда-то увидятся снова.
2.
— Будь предельно осторожен с этой женщиной, — говорит Лелиана Инквизитору. — Она крайне опасна. От неё можно ждать всего.
Ведьма ходит по мраморным полам Зимнего дворца, шурша пурпурным подолом придворного платья, эффектная и приковывающая взгляды, щурит обильно подведённые пурпуром жёлтые глаза, улыбается пурпурными губами и, кажется, отлично чувствует себя в Игре.
Из-под подола выглядывают удобные кожаные сапоги опытного странника. Морриган ступает по мраморным полам с мягкостью кошки и самоуверенной властностью истинной императрицы.
Лелиана не уверена, хочет ли натравить на неё Инквизитора или же просто выцарапать себе глаза.
Когда прошлое нагоняет тебя, нет ничего хуже, чем вдруг обнаружить, что что-то в тебе, — что-то, что ты давно считал мёртвым, похороненным и забытым — живо и как раз очнулось от долгого сна.
***
Походный костюм ведьмы похож на тот, что она носила тогда, десять лет назад, лишь немного скромнее.
Ведьма обустроилась рядом со скромной часовней Андрасте, в такой же маленькой келье. Лелиана наблюдает за ней день и ночь глазами своих агентов, слуг и чернокрылок.
Кажется, с возрастом Морриган стала умнее и мягче. Немного — но это заметно. Особенно, когда она разговаривает с сыном.
Сын. У неё есть сын. Прошло так много времени, нет уже Солоны, нет Джустинии, нет в живых отца этого ребёнка, да и та девочка, которой была когда-то Лелиана, мертва. А Морриган всё смотрит вокруг с пренебрежением, заботясь лишь о собственных скрытых и непонятных планах. Даже единственный отпрыск зачат ею не случайно и не ради продолжения рода, а для этих самых планов, в блеске тёмного ритуала.
Самая настоящая ведьма.
Лелиана говорит себе, что слишком стара и цинична для каких-то чувств по этому поводу.
Плохо то, что с некоторых пор она совсем не ощущает себя старой и временами почти не ощущает себя циничной.
***
Лелиана приходит в общую часовню в саду, чтобы побыть одной. У неё наверху не бывает ночи — агенты сменяют друг друга, чернокрылки уносят и приносят сообщения, и даже у лика Пророчицы невозможно уединиться. А в саду по ночам едва ли кто-то бывает.
Морриган стоит у подножья статуи, среди гаснущих церковных свечей и смотрит в лицо Андрасте. Лелиана безмолвно и недвижно замирает в дверях, становится тенью. Отсюда ей виден только тёмный силуэт живой женщины, глядящей на каменную, только напряжённая поза, какой она не припомнит у Морриган — по крайней мере, когда она знает, что за ней наблюдают. Кулаки сжаты, словно она спорит с кем-то невидимым или существующим только в её мыслях, словно ведёт тяжёлый разговор с тем, кто не желает её понять.
Наконец Морриган делает шаг назад, поворачивается, чтобы уйти — и замечает Лелиану. Миг, когда она осознаёт, что кто-то видел её беззащитно подставившей спину краток, но Лелиане приятно поймать даже мимолётное его отражение в чужом лице.
— Пришла помолиться? — едкость в голосе ведьмы словно ослаблена, разбавлена, звучит как бы по привычке. — Что ж, не буду мешать. Развлекайся.
— Сегодня это популярное место для молитвы, как я погляжу, — парирует Лелиана.
— Мне ни к чему заступничество давным-давно мёртвой женщины.
— Что же ты тут делала? Оценивала искусство резчика?
— Резчика? О нет. Скорее задавалась вопросами из разряда вечных, — в умирающем свечном свете видна зыбкая злая улыбка. — Например, почему в месте вашего поклонения такой бардак.
Она проходит мимо, невольно задевая Лелиану плечом, и та не смотрит вслед. Поднимает руку, касаясь места случайного соприкосновения, потом встряхивается и поднимает валяющийся в углу брошенный канделябр и поправляет лавки. Никакого настроения молиться или размышлять не осталось, словно Морриган отравила сам воздух своим ядом.
— Ведьма, — вздыхает Лелиана и садится на покосившуюся лавку.
Каменная Андрасте смотрит на неё с безмятежной печалью и словно руки протягивает для утешения, в котором Лелиана, конечно же, вовсе не нуждается.
|
 |
-
-
02.01.2016 в 00:44Прекрасно как рассвет, до боли в бедном моем сердце прекрасно! Спасибо Вам за эту никуда не ушедшую спустя годы окололюбовь, Лелиана просто чудесная, Морриган -— ее образ такой, знаете, в деталях рассыпанный, что чудесно, — вхарактерная, и... в общем, сложно выразить, какими восторгами я тут растекаюсь, так что просто спасибо. Замечательный подарок. Всего вам самого-самого хорошего в уже наступившем году
-
-
02.01.2016 в 03:21автор очень польщён добрыми словами