Фенрис остановился и плотнее укутался в плащ, натянув капюшон до самого носа. Он знал, что Скайхолд спрятан глубоко в горах, но и подумать не мог, что здесь будет настолько холодно. Его привычные ко всему ступни начинали замерзать, и он уже пожалел, что не догадался купить пару ботинок в попавшейся им пару дней назад деревне. Баркер, замерший у его ноги, заскулил, и Фенрис устало погладил мабари по голове.
— Уже скоро.
Хотелось бы ему верить, что это правда.
Они двинулись дальше, пробираясь по еле заметной тропинке. Та непостижимым образом извивалась меж то и дело преграждавших путь груд выступившей из-под снега породы. Обогнув очередную нависающую над тропинкой скалу, Фенрис остолбенел: перед ним, нагая и величественная среди горных вершин, лежала крепость. Скайхолд был огромным, намного больше, чем он мог себе представить. Шумно вздохнув, он двинулся вперед.
На подходе к крепости путь им преградили тяжелые ворота. Фенрис замер в нерешительности, когда вдруг раздался звук рога и рядом словно из ниоткуда возникли два стражника.
— Назовись, — потребовал один из них.
— Мое имя Фенрис, я друг Хоука... и Варрика. Мабари принадлежит Хоуку.
Стражники переглянулись и освободили проход:
— Проходите, мессер Фенрис.
Миновав ворота, он заметил кружащуюся над крепостью птицу.
Окунувшись в суету замкового двора, он даже не удивился, увидев Варрика, торопливо скатывающегося по лестнице к нему навстречу. Вслед за гномом спешил незнакомый Фенрису статный юноша.
— Молчун, — констатировал Варрик, отдышавшись. — Я не ждал тебя тут увидеть. Что стряслось?
— Где Хоук? — Фенрис не обращал внимания на человека, с изумлением переводившего взгляд с Варрика на него и обратно. Почему здесь нет Хоука?
Лицо гнома выразило искреннее удивление:
— Ты не получил письмо?
В душе зашевелилось мерзкое предчувствие. Фенрис покачал головой:
— Я старался держаться в стороне от дорог. Опасно.
Варрик замер в нерешительности, и человек тронул его за плечо:
— Может, я?
Гном вздохнул.
— Нет, нормально, — он перевел взгляд на Фенриса. — Он ушел, Фенрис. Нужно было ехать в Вейсхаупт.
Взгляд Фенриса стал бесцветным. Он коротко кивнул.
— Ясно. Спасибо, Варрик, — он развернулся на каблуках и зашагал к воротам.
— Молчун! — Варрик бросился за ним и ухватил Фенриса за руку. Невиданная смелость. — Не советую.
— Почему же?
— Будет буря, — подал голос человек, указывая на небо. Фенрис проследил за его жестом — над замком быстро собирались черные штормовые тучи. Фенрис нахмурился, стиснул кулаки, но плечи его опустились, а тело словно утратило способность сохранять вертикальное положение. С того самого утра, когда он проснулся один, найдя в комнате только записку и поскуливавшего мабари, он чувствовал себя сжатой пружиной, взведенным арбалетом. С того самого утра на его сердце словно сомкнулись стальные пальцы. Какая ирония! И теперь, когда он наконец добрался сюда, как оказалось, только для того, чтобы узнать, что Хоук ушел, снова, и он, Фенрис, даже не может сразу отправиться вслед... Фенрис чувствовал, что невидимый кулак в его груди вот-вот сожмется.
— Фенрис, — мягко, почти ласково произнес Варрик, — пойдем в замок. Ты отдохнешь, а когда буря утихнет, мы снарядим тебя в дорогу.
— Останьтесь, пожалуйста, — вежливо попросил человек. — Мы все тут в долгу перед Хоуком, так что позаботиться о его друзьях — самое меньшее, что мы можем сделать.
Еще мгновение Фенрис колебался, но потом устало кивнул:
— Ладно.
— Я Джереми Тревельян, — представился человек, слегка наклонив голову. И добавил с неудовольствием: — Тут все называют меня Инквизитором или Вестником, но, честное слово, Джереми — тоже отличный вариант, если вы не против.
— Не думал, что меня будет встречать сам Инквизитор, — пробормотал Фенрис, удивленно моргнув.
— Друзья Хоука — мои друзья, — беззаботно улыбнулся тот, увлекая Фенриса внутрь замка.
Вскоре Фенрис уже раскинулся в кресле, в уютных покоях, между подносом еды и кувшином вина. Ужинать в общем зале он отказался, так что они с Баркером питались прямо здесь. Быстро поев, он немного повозился с ремнями, снимая доспехи, и наконец добрался до постели, с каждой секундой все больше осознавая, как измотала его за эти дни неумолимая горная стужа.
Как же унизительно было проделать весь этот путь только для того, чтобы услышать, что Хоуку приспичило уехать в Андерфелс. Гнев вздымался в нем, клокотал и свивался в узел, и клейма бледно вспыхивали в темноте спальни. Хоук его бросил, и неважно, что было в чертовой записке. Хоук бросил его, и Фенрис заставит его ответить, даже если ему придется бежать за Хоуком до самого Пар-Воллена.
Варрик со вздохом прикрыл дверь. Все, кого он позвал, собрались здесь, в покоях Инквизитора, и теперь смотрели на него с ожиданием. Буря должна была разразиться с минуты на минуту, и, если судить по предыдущим, она вполне могла продлиться пару-тройку дней. Этот срок уже требовал некоторых уточнений — и предосторожностей.
Он еще раз оглядел собравшихся — Джереми, Дориан, Каллен, Кассандра, Жозефина и Лелиана — и удовлетворенно кивнул.
— Я подумал, что в сложившейся ситуации некоторые вещи стоит озвучить. Насчет Фенриса, — начал он без обиняков.
— Он опасен? — Джереми изогнул бровь.
— Он может быть опасен, конечно, — хмыкнул Варрик, — но обычно он не устраивает ничего чудовищного и разрушительного без особой причины. В этом смысле он попроще Хоука.
— Он хороший боец, — кивнул Каллен. — Но, кажется, Авелин говорила, что он вспыльчив и весьма раним.
— Ты не представляешь себе насколько, — фыркнул Варрик.
— Это все очень трогательно, но я не вполне понимаю, что я здесь делаю, — скучно заметил Дориан. — Помимо того, конечно, что моя яркая личность и блестящие ораторские способности способны украсить собою любую беседу.
Варрик закатил глаза.
— Тебе придется быть с ним очень осторожным, Посверкунчик. Я думаю, тебе даже стоит волевым усилием полностью лишить его своего бесценного общества.
— Почему это? — нахмурился Джереми.
— Слышал о магистре по фамилии Данариус?
Дориан задумался на мгновение, и тут глаза его расширились от удивления. Он охнул:
— У этого Фенриса... отметины, верно? Из лириума?
На тевинтерца уставились все, но взгляд Варрика буквально прожигал в нем дыру.
— Откуда, демон тебя побери, ты об этом знаешь? — резко спросил он.
Дориан сглотнул и окинул присутствующих унылым взглядом. Увидев, что рассказа не избежать, он неохотно начал:
— Это было... двенадцать, может, тринадцать лет назад. Может, больше. Я был довольно молод. Не могу припомнить год. Мы с отцом были приглашены в поместье Данариуса, который собирался продемонстрировать свету свое «изделие», как он это называл. Хотел подлизаться к кому-то из магистров, я так и не понял, к кому и зачем.
— Это Фенрис был его «изделием»? — уточнил Варрик.
Дориан с отвращением кивнул.
— Мне не назвали имени раба, но Данариус им очень гордился. Он хотел, чтобы мы восхитились его работой, но не я, ни отец восхищаться не собирались.
— Отчего же? — интонации Варрика не предвещали ничего хорошего. Присутствующие удивленно переглянулись.
Дориан задохнулся от возмущения:
— Он загнал лириум бедному парню под кожу, Варрик! Мы можем сколько угодно ругаться с отцом, но он никогда не одобрял жестокости, ни к кому, тем более к рабам! И так же он воспитал и меня, — он покачал головой. — Все, что я помню — я подумал тогда, что раб вряд ли старше меня — а возможно и младше.
Варрик смерил его долгим испытующим взглядом, потом расслабился и кивнул:
— Просто уточняю, Посверкунчик. У Фенриса была нелегкая жизнь. Он сбежал от Данариуса, годами бегал от охотников за рабами, пока наконец не встретился со своим бывшим хозяином в Киркволле. Для Данариуса эта встреча, разумеется, закончилась плохо, — он махнул рукой. — В любом случае, он с трудом переносит присутствие тевинтерцев. Вероятно, он не засунет руку тебе под ребра, но вряд ли обойдется с тобой вежливо.
— Засунет руку ему под ребра? — Джереми выглядел озадаченным. — Это как?
— Лириумные клейма дают ему возможность... внедряться в тело, — объяснил Варрик. — Я видел это в деле. Он может с легкостью засунуть руку тебе в грудь, а потом уже задуматься, стоит ли раздавить твое сердце прямо в гнездышке, — он развел руками. — Не то чтобы он часто это проворачивает, он не настолько свиреп. Просто было бы здорово, если бы Посверкунчик его не бесил.
— Думаю, это в моих силах, — проговорил Дориан смиренно.
— И да, не стоит поднимать тему рабства, — добавил Варрик. — Он не очень любит ностальгировать.
— Что-нибудь еще, что нам надо знать об этом Фенрисе? — бесстрастно поинтересовался Джереми.
Варрик испустил очередной вздох и как-то ссутулился, став еще ниже ростом, чем обычно.
— Множество вещей, Инквизитор. Он хороший парень. Я просто... мне не хотелось бы, чтобы его кто-нибудь случайно обидел. Он этого не заслужил.
— Ты так заботишься о своих друзьях, — криво улыбнулся Джереми. — Приятно видеть.
Кассандра что-то недовольно пробурчала, но никто не обратил внимания.
— Почему он так хочет найти Хоука, что готов ринуться за ним даже в бурю? — подала голос Жозефина.
Варрик замялся, но объяснил:
— Он и Хоук — любовники. Были до недавнего времени. Однако несколько лет назад, пока они еще не вынули головы из задниц, наблюдать за ними было одно мучение, поверьте. Какие были драмы! — он покачал головой. — А до чего хороша была сцена в Казематах, перед битвой с храмовниками! Я вообще-то довольно циничен в том, что касается любви, но эти двое умудрились тронуть даже мое каменное сердце.
— Ох, — Джереми явно не ожидал такого. — Я...
— Тем не менее, — сухо добавил Варрик, — Я никому не пожелаю оказаться на месте Хоука, когда Фенрис его догонит. Полагаю, Хоук решил отделаться запиской. И с рук ему это не сойдет.
Лелиана усмехнулась:
— В Киркволле, помню, Фенрис носился с ним, как наседка с яйцами.
— Это вообще разумно — отпускать его мотаться по горам посреди зимы? — поинтересовался Каллен.
Варрик фыркнул:
— Ну, если есть идеи, как его остановить...
Проснувшись, Фенрис не сразу вспомнил, почему он спит в нормальной кровати. К сожалению, вместе с приятным ощущением тепла и неги пришло осознание, что в этой нормальной кровати он один, а также — почему он один. Злость встрепенулась внутри, как потревоженный зверь. Еле слышно он зарычал — и нос к носу столкнулся с обеспокоенным мабари.
— Все в порядке, — он не мог не чувствовать себя чуть-чуть идиотом, разговаривая с собакой, но уже достаточно хорошо знал мабари, чтобы не удивиться, узнав, что пес понимает каждое его слово.
Поднявшись, он умылся, облачился в доспехи, закинул на плечо свой огромный меч и вышел из комнаты — Баркер следовал за ним по пятам. Вне комнаты было отлично слышно, как бушует снаружи вьюга, запершая его здесь, как в ловушке. Но сколько бы Фенрис ни злился на нее, он не был безумцем, чтобы соваться сейчас на улицу.
— Эй, Молчун.
Он обернулся и увидел Варрика, направлявшегося к нему по коридору.
— Варрик.
— Мое чувство времени не подвело, — весело сообщил гном. — Я так и думал, что ты скоро проснешься. Как насчет завтрака?
Было что-то преувеличенно-повседневное в том, как Варрик с ним разговаривал. Фенрис поднял бровь.
— Я бы поел, — ответил он наконец, решив поддержать непринужденный тон.
Варрик отвел его в общую обеденную залу. Взяв себе еды и вина, они присели за крайний стол, и Фенрис набросился на еду. Утолив первый голод, он покосился на Варрика:
— Ну? Что происходит?
Варрик как будто удивился:
— Кто сказал, что что-то происходит?
— Варрик.
Гном вздохнул.
— Тут у нас все, знаешь ли, довольно... любопытно, Молчун. И я подумал, что тебя стоит предостеречь о некоторых вещах, прежде чем ты попадешь в... ситуацию.
— Недостаточно зловеще, — скептически хмыкнул Фенрис.
— Ох, в этом плане я бездарен, — проворчал Варрик.
Фенрис усмехнулся и покачал головой:
— Просто расскажи уже, Варрик, пока что-нибудь «любопытное» не пришло к нам само и не устроило «ситуацию» прямо здесь.
— Ты прав, — Варрик вновь тяжко вздохнул. — Смотри. Инквизитор — хороший человек, и он, как и любой хороший человек, притягивает к себе всяких интересных людей. Один из них — маг из Тевинтера. Дориан Павус.
Фенрис прищурился:
— Я помню Дом Павус.
Варрик вдруг замолчал, так что Фенрис глянул на него с недоумением.
— Да, он сказал примерно то же прошлой ночью, — наконец проговорил гном.
— Насколько я помню, я сказал, что Данариус пригласил нас с отцом полюбоваться на его последний проект, и был сильно раздосадован, когда любоваться мы отказались.
Фенрис обернулся — клейма на мгновение вспыхнули, отражая его удивление. Он уставился на говорившего, но тут Варрик снова привлек его внимание тяжелым вздохом.
— Посверкунчик... — Варрик мученически потер лоб. Фенрис почувствовал смутное удовлетворение — надо же, не только их компании перепало дурацких прозвищ.
Вновь обернувшись к тевинтерцу, он сощурился. Память о детстве и юности так и не вернулась к нему, а воспоминания о том, что происходило после получения меток, слегка мешались. Тем не менее, стоящий перед ним мужчина казался смутно знакомым. Он не был уверен, встречал ли он его еще мальчишкой, или же в памяти отпечаталось лицо его отца.
— Я помню тебя, — медленно проговорил он. — Мне так кажется.
Дориан выглядел слегка растерянным:
— Да... сейчас, когда я тебя увидел... я тоже припоминаю твое лицо.
Фенрис нахмурил брови, силясь восстановить перед глазами эту картину.
— Ты выглядел... испуганным. Это я помню. Один из немногих.
Дориан заметно расслабился — в отличие от Варрика. Тот же наблюдал за ними двоими так пристально, будто каждую секунду был готов броситься их разнимать.
— Но почему-то это меня не удивило, знаешь, — Дориан неприязненно фыркнул, в голосе мелькнула насмешливая нотка. — Давайте побалуемся с магией, которой сами не понимаем, а потом преподнесем это почтенному собранию как чудо.
Фенрис не сдержал смешка:
— Ты очень странный для тевинтерского мага.
Дориан изогнул бровь, но в его взгляде заискрилось веселье.
— Должен оговориться, что перед тобой лучший из возможных образец тевинтерского мага, — он ухмыльнулся. — Ладно, не буду мешать твоей трапезе. Просто подумал, что стоит зайти поздороваться, пока Варрик тут не взорвался.
Дориан удалился, и Фенрис, здорово позабавленный, посмотрел на Варрика.
— Ну да, это Дориан, — проворчал гном. — Приятно знать, что ты решил не вырывать у него сердце, серьезно. Джереми наверняка был бы не рад потерять своего любовника.
Фенрис ошарашенно уставился на дверь, только что захлопнувшуюся за Дорианом.
— Они... не скрывают этого?
— Наши все знают, — пожал плечами Варрик. — А что не так?
Фенрис все еще не сводил взгляда с двери, но потом тряхнул головой и вернулся к еде.
— Ничего. Если он захочет, чтобы ты узнал, он сам тебе расскажет.
— А вот это уже несправедливо, Молчун.
— Я когда-то был справедливым?
— Аргумент, — согласился Варрик. — Ладно, давай я расскажу тебе про остальной зверинец, пока они все не решили по примеру Дориана ввалиться сюда и устроить мне сердечный приступ.
Фенрис обнаружил отличное местечко у Лелианы, в ее гнезде на верхнем ярусе, куда можно было забраться и спокойно размышлять, глядя на сталкивающиеся за окном и разбивающиеся в прах снежные стены. Тайный канцлер, знакомая ему под именем сестры Соловей, впервые заметив его там, коротко улыбнулась в знак приветствия, и с тех пор ее люди Фенриса не беспокоили. Он был благодарен.
Его мысли вновь и вновь возвращались к тому утру, когда он проснулся один. Они шли уже много дней, между делом расправляясь с попадавшимися на пути тевинтерскими работорговцами, пока наконец не набрели на деревню с пристойной таверной. Они сняли комнату, сходили в баню, поужинали и употребили мягкую и широкую кровать с максимальной пользой. Фенрис гадал, получил ли Хоук уже тогда Варриково письмо? Должно быть, получил. Должно быть, он ждал, когда они выйдут к более-менее населенным местам, чтобы не бросать Фенриса в глуши.
Он оставил записку — две строчки, аккуратные, четкие буквы — чтобы Фенрису было проще прочесть. Тому все еще сложно было разбирать чужую писанину, а почерк Хоука был отвратителен. Но не в тот раз. Он специально выкроил время, наверняка сидел, старательно выписывая каждую запятую... даже бросая его одного, Хоук был чудовищно заботлив. Записка, как можно догадаться, умоляла Фенриса понять и простить. Варрику нужна помощь, и он, Хоук, хочет, чтобы Фенрис оставался здесь, в безопасности. Никогда, ни до, ни после, Фенрису не было так горько.
Смутное движение на периферии зрения заставило его обернуться — и он увидел спускающуюся по лестнице Лелиану. Там, где она прошла, осталось лежать несколько листков бумаги. Подумав, он подобрал их: Лелиана явно не была из людей, допускающих подобные промахи. Значит, это для него. Отчет об осаде некоего места под названием Адамант... Потребовалась лишь пара абзацев, чтобы Фенрис понял, зачем Лелиана оставила ему эти бумаги. Именно для этого им нужен был Хоук. Стражи, обезумевшие от фальшивого Зова, созданного Корифеем.
Он хмурился, читая отчет. Схватка с Корифеем в подземной тюрьме Стражей была не из легких — несколько раз они все оказывались на грани гибели. Он помнил, как сам нанес последний, смертельный удар — меч Милосердия, подарок Хоука, легко пробил гнилые ребра оскверненного Магистра. И как это было похоже на Хоука — взять на себя вину за его возвращение из мертвых. Этот маг был полным идиотом, когда дело доходило до перетягивания на себя чужой ответственности.
Потом он прочитал про Тень. Отчет, очевидно, был написан Инквизитором, у которого была ясная, довольно изящная манера изложения. Он писал о духе, который представился им покойной Верховной Жрицей, о Кошмаре, который почти поймал их в ловушку... О жертве, которую принес Страуд, потому что Инквизитору пришлось выбирать между ним и Хоуком. Потому что Хоук не мог не предложить ему этот выбор.
— Venhedis, — выплюнул Фенрис, сжав бумагу так крепко, что испугался порвать ее.
Он больше почувствовал, чем увидел, как Лелиана неслышно возникла за его плечом. Она бережно вынула отчет из его пальцев и отложила в сторону.
— Сегодня утром Инквизитор сказал мне, что, хоть он и очень сожалеет о смерти Стража, он очень рад, что вытащил оттуда Хоука — для вас, — сказала она мягко.
Фенрис смотрел на нее, не находя слов: гнев, и горечь, и тоска смешались в одно. Но Лелиана поняла и так — и взяла его за руку, и ее прикосновение было достаточно деликатным, чтобы Фенрис мог его допустить.
— Он чувствует себя ответственным за Корифея, — сказала она.
— Он дурак, — рявкнул Фенрис.
Лелиана грустно усмехнулась.
— Разве не все мы бываем такими? В Киркволле произошло множество вещей, которые он пытался, но не мог проконтролировать или исправить. Думаю, это была одна из тех, про которые он решил, что мог бы.
«Но как же я?» — хотел было возразить он. Какое все-таки место он занимает в жизни Хоука? Слишком уж легко тот согласился остаться в Тени. Не похоже, чтобы ему очень хотелось вернуться.
Лелиана снова будто прочитала его мысли:
— Я не думаю, что это был для Хоука легкий выбор.
— Он мог умереть, — отрезал Фенрис.
— Но не умер, и вы наверняка сможете его догнать, — Лелиана пожала плечами.
Фенрис не успел ответить — его прервала птица. Изможденный, растрепанный почтовый ворон буквально вывалился на них из верхнего окна. Казалось невероятным, что это создание пролетело сквозь бурю и осталось в живых. Лелиана бросилась к нему и бережно осмотрела крылья и клюв, прежде чем отдать измученную птицу одному из своих людей. Развернув письмо, она вскинула брови и, не скрывая удивления, глянула на Фенриса.
— Хоук возвращается.
— Что?!
— Никаких подробностей, только то, что он возвращается сюда. Скорее всего, будет в течение двух-трех дней после того, как утихнет буря.
Фенрис нахмурился. В уголках глаз защипало, и сглотнул, изо всех сил стараясь удержать лицо. Вспомнив о Лелиане, он потерянно кивнул и опустился на один из тюков с соломой. Он все еще был зол, но теперь раздражение мешалось с беспокойством: что могло заставить Хоука вернуться? Тот не был человеком, готовым просто так свернуть с намеченного пути и изменить только что сделанный выбор. Он почти не заметил, как Лелиана вышла.
В Лелианино «гнездо» Фенрис больше не возвращался. Сидеть и смирно ждать, даже не зная точного дня, у него не хватало ни сил, ни терпения. В итоге он часами бесцельно бродил по Скайхолду. Замок был очень большой, и к тому же запутанный, как кроличья нора, так что он часто терялся, забредая в странные места и наталкиваясь на незнакомых людей, которые понимающе ухмылялись и кивали на его просьбу о помощи, а потом отводили куда-нибудь в более обитаемые помещения.
Буря бушевала уже третий день, когда, позавтракав, Фенрис решил все-таки добраться до библиотеки. Читал он уже довольно хорошо, а потому надеялся, что в запасах Скайхолда найдется парочка книг, которые отвлекли бы его от кажущегося бесконечным ожидания. Варрик указал ему на дверь — та пряталась в нише возле камина, где обычно отдыхал гном, — и, когда Фенрис шагнул внутрь, перед ним открылась просторная круглая комната, стены которой были почти полностью покрыты невероятной красоты фресками. Он замер посреди, разглядывая их и гадая, что же они изображают.
— Здравствуй. Ты, должно быть, Фенрис.
Он обернулся и оказался лицом к лицу с другим эльфом. Не долиец, значит, методом исключения...
— Верно, — ответил он. — Солас?
Солас слегка наклонил голову:
— Верно.
Фенрис не удивился, когда взгляд эльфа скользнул по его меткам. Однако Солас неожиданно нахмурился:
— Это не валласлин, — сказал он резко. — Это... — его хмурый взгляд вспыхнул неожиданной злостью: — Это лириум.
Фенрис фыркнул:
— Варрик тебе не сказал?
Солас мотнул головой — и вдруг его рука оказалась совсем рядом с подбородком Фенриса. Все случилось очень быстро: Фенрис отпрянул, пригнулся, выхватил меч...
— Прости меня, Фенрис, — Солас мгновенно отступил, и даже спрятал руки за спину. Он явно пытался успокоиться. — Я забылся. Мои манеры оставляют желать лучшего. Я просто... — он медленно вдохнул, выдохнул, и снова Фенрис заметил ярость в его глазах. — Кто это с тобой сделал?
Фенриса вызывающе ухмыльнулся:
— Мой бывший хозяин. Он умер от моей руки — благодаря тем самым способностям, которыми он наградил меня, оставив эти метки.
Солас помолчал, затем по его лицу промелькнула такая же ухмылка:
— Славно.
Фенрис был удивлен. Он привык, что люди хотя бы делали вид, что чувствуют себя неуютно, услышав об этом. Не о том, что он убил Данариуса, но о том, как именно он это сделал. Однако Солас, казалось, был чрезвычайно доволен.
— Я заметил, тебе понравились фрески, — Солас кивнул на стену.
— Что они означают?
— Летопись того, что успела совершить Инквизиция.
Фенрис пригляделся. Его внимание привлекло тут и там встречавшееся на фресках изображение волка. Вот что больше всего выдавало в Соласе недолийское происхождение. Они так боялись своего Ужасного Волка! Фенрису это казалось глупостью, но потом Данариус стал частенько называть его своим «волчонком», и имя, тесно сплетенное с репутацией безжалостного убийцы, осталось с ним даже после побега. Впрочем, исправленное, прозвище звучало гораздо лучше — вот почему позже Фенрис позволил Хоуку называть его «волком». Слово наконец избавилось от груза связанных с ним воспоминаний — те уступили место новым, лучшим.
— Объясни, если несложно, — предложил Фенрис, выныривая из воспоминаний.
Солас с достоинством улыбнулся.
— Конечно, — он повел Фенриса к первой фреске, рассказывая о Конклаве и о взрыве, о Вестнике и закрытии Бреши. Они двинулись по кругу, Солас рассказывал о каждом событии, запечатленном на стенах. Когда они дошли до фрески, изображавшей Адамант, Солас рассказал и об этом — об осаде, и о путешествии Инквизитора в Тень, с Хоуком и Страудом.
— Ты был там? — спросил Фенрис, не в силах скрыть напряжение в голосе.
— Был, но не с Инквизитором. С ним провалились те, кто оказался поблизости, когда он ринулся за Кларель. Кассандра, Дориан и Варрик.
Фенрис проворчал что-то себе под нос, продолжив разглядывать фреску и сжимая кулаки. Он знал, что Солас стоит совсем рядом, но, к счастью, тот ничего не ответил.
— Лириум светится в темноте, узоры, как вены под кожей. Такой красивый, как тяжело, когда же. Он мне так нужен, его здесь нет, не могу без него. Нужно любить, защищать, всегда оберегать, не могу потерять его.
Фенрис взметнулся на незнакомый голос — рука снова дернулась к мечу, с губ слетело проклятие. Что еще? Солас с неожиданной силой удержал его за предплечье.
— Фенрис! Все нормально. Это Коул.
На столе посреди комнаты сидел юноша. Огромная шляпа закрывала его лицо почти полностью, но отчего-то при взгляде на него Фенриса бросило в дрожь, а по клеймам пробежал неприятный холодок.
— Что это такое? — прошипел он.
— Коул дух.
— Одержимый? — метки ярко вспыхнули в сумрачной комнате.
— Нет, — отрезал Солас. — Он никем и ничем не овладевал. Коул... пришел в наш мир, чтобы помочь, и каким-то образом сам обрел свое тело. Он дух Сострадания, Фенрис. Он не причинит вреда.
Свет меток медленно угасал, но Фенрис все еще не сводил с юноши напряженного взгляда.
— Повтори, что ты только что говорил? — потребовал он, отметив, как пристально наблюдает за ним эльф. Кажется, тот здорово беспокоился об этом духе. — Что это было?
— Хоук, — сказал Коул. — Ему было плохо, потому что тебя здесь не было. Так что я мог его слышать.
Фенрис нахмурился и вопросительно взглянул на Соласа.
— Коул может слышать мысли людей, когда те страдают, — отозвался тот. — Его природа требует от него помогать, если есть такая возможность. Облегчать их боль. Конечно, у него не всегда получается. Он еще только учится.
— Хоук много думал о тебе, — поведал Коул. — Потому что тебя здесь не было. Я понял не все его мысли. Солас бы не стал объяснять.
Солас хмыкнул, и Фенрис тут же ожег его сердитым взглядом.
— Коул, он... невинен, в полном смысле этого слова. Не все, что Хоук думал про тебя, относилось к сферам, которые можно свободно обсуждать на публике.
Фенрис почувствовал, как щеки заливает румянец. До Хоука он думал, что не умеет краснеть, но проклятый дурацкий маг вновь и вновь выставлял его идиотом. Даже в свое отсутствие!
— Ему бы стоило...
— Знаю, — Солас чуть улыбнулся. — К сожалению, Коул не может управлять своими способностями, они часть его, как наше дыхание, или биение сердца. Он так хорошо слышал Хоука лишь потому, что его боль от разлуки с тобой была достаточно сильной. И постоянной.
Румянец на щеках Фенриса сменился бледностью, и он еле успел отвернуться, чтобы не выдать собственную слабость.
— Он любит тебя. Он не хотел оставлять тебя.
— Заткнись! — выкрикнул Фенрис, сжимая кулаки.
— Не сейчас, Коул, — мягко сказал Солас.
— Ладно, — грустно отозвался дух, и тут же Фенрис почувствовал, как легкая рябь пробежала по клеймам — Коул исчез.
— Он лжет? — голос еле подчинился.
— Коул не в силах понять смысл самого понятия лжи. Только то, что ложь влечет за собой боль.
Фенрис обхватил голову руками и сдавленно выдохнул. Когда на его плечо легла чужая рука, он напрягся, но тут же усилием воли велел себе успокоиться.
— Все, что сказал Коул — правда, — тихо сказал Солас. — Я не знаю, что случилось до того, как Хоук появился здесь, но я видел, каким измученным и печальным он был — это несложно было заметить, стоило только взглянуть на него.
— Он ушел, — тускло сказал Фенрис. — Я проснулся — а он ушел. Оставил мне записку и свою собаку.
— Тогда все сходится, — Фенрис удивленно взглянул на него. Солас поднял бровь: — Собака, о которой ты говоришь — это тот мабари? — Фенрис кивнул. — Тогда очевидно, что Хоук был уверен, что вернется.
Удивительно, но это никогда не приходило Фенрису в голову. Он был так поглощен своей обидой, так задыхался от мысли о том, что его самого бросили, что не подумал, что Хоук никогда бы не оставил Баркера — если бы только не собирался вскоре вернуться. А Баркер никогда не остался бы, если бы не был уверен, что хозяин придет за ним, и если бы ему не велели защищать Фенриса во время хозяйской отлучки.
Впервые с того самого утра Фенрис почувствовал, как с плеч сваливается часть отравлявшей его дни неподъемной тоски.
— Даже Кошмар в Тени знал, что достать Хоука проще всего через тебя, — заметил Солас. — С чего бы демону так думать, если бы Хоук вычеркнул тебя из своей жизни?
Фенрис пристыженно обмяк, чуть не подавившись непослушным воздухом:
— Я идиот.
— Ты не идиот, — в голосе Соласа послышалась улыбка. — Ты просто влюблен. Хотя, конечно, кто-то наверняка скажет, что это почти одно и тоже.
Фенрис фыркнул:
— Они будут правы.
Солас рассмеялся.
— Да что такое жизнь без любви и глупостей? Инквизитора и Дориана мы выдержали — что ж, полюбуемся еще на двоих.
— Этот тевинтерец..? — Фенрис сощурился.
— Можешь ему доверять, — Солас понял вопрос. — Он не похож на твоего хозяина.
— Ты знаешь что-то про Данариуса?
— Только то, что рассказали мне Варрик и Дориан. И ты — своими реакциями. Дориан не похож на него.
Фенрис кивнул — ему хотелось бы верить.
— Пожалуй, не буду тебе больше мешать. Варрик сказал, отсюда можно пройти в библиотеку.
Солас улыбнулся:
— По этой лестнице вверх. Вероятно, ты встретишь там Дориана — у него там свое маленькое убежище.
Фенрис помедлил, но кивнул. В конце концов, это же библиотека. Вряд ли тевинтерский маг набросится на него посреди книжных полок.
Минуло уже три дня с тех пор, как буря улеглась, и Фенрис успел известись до такой степени, что торчал на укреплениях возле ворот и, несмотря на жуткий холод, часами испепелял взглядом скалы на подступах к замку. Он не доверял себе и избегал чужого общества. Он уже успел пообщаться практически с каждым — кроме, разве что, орлесианской чародейки Вивьен — впрочем, он не думал, что упустил приятное знакомство. Общество большинства из них он мог выносить, но легче всего было, на удивление, с Соласом, Дорианом и Инквизитором. И еще с кунарийским шпионом по имени Железный Бык.
На третьи сутки его пребывания в Скайхолде Джереми и Дориан пригласили его пообедать с ними. Он почти отказался, но любопытство, которое вызывали у него эти двое, все-таки победило. Опыт оказался интересным, но не самым приятным. Интересным потому, что они оба, умные и хорошо образованные, поддерживали беседу легко и непринужденно, не заставляя его краснеть за свое невежество. Однако близость между ними неизбежно напоминала ему о Хоуке, поднимая под ребрами такую бурю эмоций, что сложно было проглотить очередной кусок.
Быка он встретил тем же вечером, когда укрылся в таверне, твердо намеренный залить собственные проблемы таким количеством вина, какое сможет вместить его тело. Гигантского кунари и так было сложно не заметить, однако Бык не замедлил представить — сначала себя, а потом и свой отряд. Фенрис смотрел на него с подозрением, пока не понял, что о том, что тот из Бен-Хазрат, в Скайхолде знает каждая мышь. Бык был самым прямодушным агентом Бен-Хазрат, которого Фенрис знал, а учитывая, что в списке была также Таллис — это о чем-то да говорило. Ему было любопытно, насколько строго Бык следует Кун — но откровенничать тот не спешил, и Фенрис рассудил, что это, в сущности, не его дело. Большую часть времени они провели, меряясь мечами и боевыми уловками, пока, в какой-то несусветный утренний час, Бык и его лейтенант, Крэм, не отволокли Фенриса в постель.
Но шел шестой день, и утром Лелиана получила записку, что Хоук будет здесь к вечеру. Поэтому Фенрис укрылся ото всех на стене, вглядываясь в снег, и когда он увидел знакомую фигуру, еле волочащую ноги по изрытому ветром склону, он вихрем слетел вниз и замер в ожидании во внутреннем дворе. Инквизитор уже был здесь, и Фенрис отступил, давая тому возможность выслушать Хоука первым.
— Дороги забиты красными храмовниками, — говорил Хоук, стряхивая снег с капюшона и плеч, — их целые тучи. Понятия не имею, куда они направляются, но у них с собой клетки с пленниками. Проблема великовата, чтобы разбираться самому, так что я подумал, вы захотите узнать. Я могу показать Каллену, где это.
— Дерьмо, — выругался Джереми. — И где, дракон его задери, теперь Корифей?
— Да чтоб я знал, — устало вздохнул Хоук — и тут заметил Фенриса. И словно окаменел. — Фенрис.
— Ах, да, — коротко улыбнулся Джереми. — Ваш друг пришел к нам, ненамного опередив буран.
Хоук не слушал. Он смотрел на Фенриса, и эмоции с бешеной скоростью сменялись на его лице. Хоук никогда не был скрытным, и теперь Фенрис видел их все — сначала тоску, потом любовь и наконец просто мучительное, месяцами сдерживаемое желание — и Фенрису было стыдно. Но еще там, на дне его глаз, было робкое беспокойство и тоскливое чувство вины, и это заставило утихший было гнев взвиться на дыбы.
— Хоук. Ты бросил меня, — резкая горечь в его голосе заставила Хоука дернуться.
Хоук был достаточно умен, чтобы не трогать его прямо сейчас. И достаточно безрассуден, чтобы приблизиться на расстояние удара. Фенрис стиснул зубы.
— Мне жаль, Фенрис, — их взгляды встретились, и Хоук не отвел своего. — Но ты меня понимаешь. Я не мог позволить Корифею причинить еще больше вреда. Это моя ответственность.
— Я тебя не понимаю! Мы убили его, — прорычал Фенрис. — Там, в этот сраный момент, твоя ответственность и закончилась!
— Но он вернулся.
— Вот только не из-за нас.
— Фенрис...
— Ты собирался остаться в Тени.
Хоук побледнел. Инквизитор за спиной Фенриса прикрикнул на столпившуюся челядь, и сам поспешил убраться прочь.
— Бьешь ниже пояса, — скривился Хоук, разом ссутулившись и растеряв все свое упрямство. — Я знаю. Я был идиотом. Мне жаль. Что я еще тебе скажу? Я не мог бросить там Страуда, Фенрис. Я не мог... Я хотел хоть раз в жизни сделать хоть что-то правильно, — он отвернулся. — И я опять ошибся.
Фенрис пытался злиться, но злиться на Хоука сейчас, когда тому было так больно, не получалось. Душила нежность. Он так скучал, так боялся... Если быть честным с самим собой, ему не хотелось злиться. Да, он мог потерять Хоука. Но сейчас Хоук был здесь.
Он протянул руку — осторожно, словно не веря — и коснулся небритой щеки.
— Ты идиот.
Хоук выдавил слабую улыбку.
— Не ты один так думаешь, — он наклонился, и их лбы соприкоснулись. Когти латной перчатки холодили висок, и это было самое нежное прикосновение, о котором он только мог мечтать. — Поедешь со мной в Вейсхаупт?
— Кто-то должен следить, чтобы тебя не убили, — фыркнул Фенрис привычно, чувствуя, как медленно разжимается проклятый кулак, стискивавший его сердце.
-
-
01.01.2016 в 17:03-
-
04.01.2016 в 17:47Прекрасное ОТП, да
Спасибо большое, хороший фик)
-
-
10.01.2016 в 20:13