Для: edelweisse
От: bettelgeyze
Название: Фиана
Категория: джен
Жанр: сказка
Рейтинг: G
Размер: мини (~1580 слов)
 Хочешь, я расскажу тебе сказку, дитя? Историю о былых временах, когда еще человечество было юным и только привыкало жить в этом мире. Историю о тех днях, когда мир населяли тьма и творения хаоса. Когда люди с наступлением сумерек торопились укрыться за стенами своего жилья, отгородиться дверьми и ставнями, засовами и замками.
В те времена, стоило солнцу коснуться краем горизонта, лорды и крестьяне, рыцари и торговцы спешили вернуться под кров – свой ли, чужой. Оградиться от наступающей ночи пусть хлипкой, но преградой. Они зажигали жалкие лучинки, слабенькие коптящие масляные лампадки и молились пережить эту ночь.
В те времена, дитя, люди знали, чего по-настоящему стоит бояться. Знали, как хрупка человеческая жизнь. И пускай днем наше королевство процветало, впервые объединенное сильной рукой, по ночам они снова чувствовали себя слабыми и беззащитными. И даже великий король Каленхад не миновал этой участи.
То, что я расскажу тебе, дитя, случилось в золотой век Ферелдена, когда предок наших правителей впервые объединил земли аламарри под своей властью, но до того, как рассорился со своим тестем, могущественным эрлом Мирддином из-за женского коварства. Тогда народ жил в радости и довольстве, под мудрым и справедливым правлением короля, осененный, наконец, божественным светом Создателя, принесенным церковными сподвижниками Каленхада. Однако и тогда еще ночные твари, что отравляли своим существованием жизнь людей, были сильны и многочисленны. И все также путники старались с приближением заката найти человеческое жилье, все также крепкие ставни и тяжелые двери были слабой, но необходимой защитой в ночное время суток. Все так же слабо трепетали язычки тщательно хранимых очагов, лучин и лампад.
Не было исключением и королевское жилье. После полного объединения всех земель и окончательной победы Каленхад и его молодая жена были коронованы, и вместе с верной дружиной поселились в Денериме и заняли замок поверженного тейрна Симеона. Это был отличный замок, с крепкими высокими стенами и необходимыми для жизни службами, с просторным донжоном и высокой башенкой. Замок был хорош и мог противостоять любому врагу. Любому живому врагу, дитя. Потому что был и другой враг – жуткий демон, с которым не мог справиться даже король вместе со своей дружиной.
Раз в год, в ночь накануне дня, что теперь зовется Сатиналией – в тот особый миг, когда осень кончилась, а зима еще не началась – Каленхад и его люди не укладывались спокойно в постели, как в другие дни, – они собирались в пиршественном зале, вешали бесполезные в эту ночь щиты и мечи на стены, зажигали все огни – в очагах, канделябрах и просто свечи на столах. Они пировали, ели и пили, громко разносились песни по залу, звучали шутки и зычный смех… Но в глазах прославленных, закаленных воинов из дружины короля не было настоящего веселья, взгляд их был тревожен, а души неспокойны.
Это была ночь, когда тьма властвовала безраздельно. В эту ночь порождения хаоса, злобные и непонятные существа, освобождались от заклятий и могли свободно бродить по земле. И не было защиты против сил ночи, и следовало покориться судьбе и смиренно ждать своей участи. Стоило взойти луне, в долине реки Драккон появлялась тень. Никто не знал, кому она принадлежит, но каждый год она неумолимо двигалась в направлении Денерима. Ее приближение сопровождалось музыкой – неземной, чуждой человеку мелодией, что погружала всех, слышащих ее, в беспробудный сон. Смертные, окутанные звуками теневой арфы, засыпали – не были исключением и дружинники короля и сам Каленхад.
С каждым шагом тень становилась все больше, а музыка все громче, отдаваясь прямо в хребет уплывающих в мистическую дрему людей. Они засыпали один за другим.
И вот огромный бесплотный гигант беспрепятственно входил прямо в пиршественную залу королевского замка. Он застывал над спящими на короткое мгновение, а потом…
Потом он выдыхал языки пламени вместе с едким дымом и колкими искрами. Огонь сжирал мебель, стены, балки и потолок. Те несчастные, что попали в пламя, сгорали в ужасных мучениях. Некоторые воины успевали проснуться, но, пойманные неизвестным заклятием, они исчезали навсегда. А страшная тень, бывшая причиной происходящего вместе с дымом вытягивалась сквозь прорехи в крыше и исчезала до следующей Сатиналии.
Всякий, кто хоть раз увидел призрачного гиганта, извивающегося в языках багрового пламени, не мог не признать в нем могущественного демона. В народе его прозвали Гакскангом Беспокойным – нет ему покоя на земле, но только в одну ночь он обретает свободу, и, влекомый жаждой мести, стремится к Денериму, забрать как можно больше жизней.
Так говорили люди, дитя.
Однако всему приходит конец, даже неправедному могуществу ужасной твари: в замок пришел человек, который заявил, что сразит демона. Этот человек был молод, пригож собой, ростом высок, а шлем его сверкал в свете очагов. В руке он сжимал копье отличной работы, за плечом в петле был добротный щит, а на поясе у него висел короткий меч. Благосклонно принял его Каленхад и пригласил к своему столу, желая выспросить все о госте.
– Я Фергюс, сын Брайса, – ровно сказал юноша, и дружина короля замолчала. Все смотрели на молодого воина, не зная, чего от него ожидать.
А дело было в том, что Брайс Кусланд был когда-то предводителем королевской дружины, прославленным и могучим воином, что прошел плечом к плечу с Каленхадом не одно сражение. Но Брайс был убит одним из рыцарей, а его малолетнего сына, опасаясь мести, давным давно выслали из страны.
– Чего ты хочешь, Фергюс, сын Брайса, – задумчиво спросил Каленхад, оглаживая бороду.
– Я хочу получить место, которое причитается мне по праву, – быть предводителем твоего войска, – рыцари в зале удивленно охнули, а некоторые заулыбались. – Я докажу, что достоин этого. Я убью Гаксканга Беспокойного.
Слова и вид юноши были уверенными, спина прямая, а смелый взгляд он не отводил от взгляда короля.
– Я согласен, – подумав, решил Каленхад. – А пока будь нашим гостем.
***
И наступила Сатиналия.
Над горизонтом поднялась луна, а вместе с ней на краю долины встала тень. И полились звуки жуткой мелодии, вгоняющей в сон. Вся дружина и король по традиции заперлись в пиршественном зале, и только молодой Фергюс остался снаружи. Он ждал на крепостной стене, опершись на свое копье, и старательно боролся с наползающей дремой. Голова его в шлеме то и дело клонилась вперед, но стоило ему уткнуться лбом в древко копья, как тут же встряхивался воин, скидывая с себя сонную одурь.
Гасканг был все ближе, музыка звучала все громче, с каждой минутой все настойчивее навевая сонливость, но Кусланд боролся. И вот призрачная тень оказалась прямо перед ним. Демон был темным колышущимся силуэтом на три головы выше Фергюса, с красными маленькими глазками и тенью арфы в руке.
Не успел воин ничего сделать, как тварь распахнула пасть. Но ни слова не вырвалось из нее. Зато призрачные руки потянулись к Фергюсу, желая схватить его. Юноша выставил свой щит перед собой, и сам ударил Гасканга копьем. Там, где жало вспороло призрачную плоть, полыхнули языки пламени, и демон отшатнулся. Но огонь успел перекинуться на щит, и Фергюсу пришлось скинуть его с руки. Гасканг тут же попытался снова напасть, но лишь напоролся на еще один удар копья.
Надо сказать, дитя, что это было не простое оружие. Кусланд получил его в наследство от своего отца, а Брайсу оно досталось от его отца, и история этого копья теряется в веках. Его лезвие было украшено необычным орнаментом, а его древко Фергюс выстругал сам из древесины священного растения ясеня.
И вот второй удар этого копья не просто пропорол смутный силуэт, но вонзился во что-то твердое под призрачным пологом. Раздался визг, а в следующее мгновение Фергюс стоял на стене один. Он видел, как жуткая тварь катится по долине обратно в свои владения, и не смог удержаться. Жажда победы, воинский азарт, ярость сражения вели его по следам раненого демона и привели к самому его логову. Голые ветви цеплялись за его одежду, южный ветер хлестал его по лицу, но Кусланд гнался за врагом.
Он догнал его в диком распадке и немедленно атаковал. Они сражались остаток ночи, юноша не единожды пронзал копьем самое сердце демона, но тот никак не умирал, а только когтил и рвал тело воина, из его пасти то и дело вырывались языки пламени, но молодой Кусланд не желал сдаваться. Он ударил снова, в последний раз, и Гасканг наконец был повержен. Его сумрачные очертания поплыли, исказились и словно впитались в землю, оставив перед юным победителем только уродливое, искривленное существо и – прекрасную арфу из белого дерева. Однако струны ее дрожали не от музыки, звуки, что она издавала, были похожи на скулеж издыхающей собаки. Это было невыносимо, и Фергюс сильным ударом каблука раздавил ее. Мелодия стихла, а ее отголоски затаились в том распадке.
***
Когда дружина короля на рассвете очнулась от колдовского сна, пред их глазами предстало ужасающее зрелище. Юный Фергюс Кусланд, весь в крови, грязи и саже, сжимал копье, как тогда, когда предстал перед ними в первый раз. Но теперь на острие его оружия была нанизана омерзительная голова жуткой твари. Из разверстой пасти демона до сих пор стекала черная слюна и струйкой сползала по руке юноши. Он швырнул трофей к ногам Каленхада и произнес:
– Я выполнил свое обещание. Теперь твоя очередь, король.
И Каленхад признал его и сделал своим полководцем и предводителем. Фергюс, сын Брайса по праву стал воеводой королевской дружины.
***
– Что, Нэн, опять Ферги у тебя сказки выпрашивает?
Ехидный голосок Элиссы развеял волшебную атмосферу повествования, и Фергюс вздрогнул. Он с неприязнью покосился на сестру и зло бросил:
– Тебе какое дело? Что хочу, то и слушаю.
– А я тоже хочу! – вредина Эли всегда все делала не вовремя. – Нэн, расскажи про Черную Флемет! Ту, что живет в корнях огромного старого дерева, – девочка сделала страшные глаза: – А на стенах у нее вместо ковров висят кожи похищенных ею детей.
Мальчишка фыркнул, а старая нянюшка вздохнула:
– Ох, дитя. Ну как пожелаешь.
Говорят, где-то в Диких землях Коркари живет могущественная, но злобная ведьма, ненавидящая весь род людской. И есть у нее дочь по имени Элисса...
|
 |
