должно магу быть круглым!
Название: Лиловое пламя
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Каллен/ф!Амелл, Желание/Каллен, м!Адаар/Каллен
Категория: гет, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Размер: 1430 слов
Кодекс: Демон Желания — «Оно приняло форму, которую можно бы назвать женской, хотя у меня нет сомнений, что оно может являться и в иных обличиях. <...> Насколько напуган я был известными по преданиям способностями этого существа уязвлять мужские сердца, настолько же легко стало мне, когда я взглянул через стол в ее тёмные глаза».
Предупреждение: Калленбыникогда!
Краткое содержание: страдания и воспоследовавшие выверты сознания, а также преступление и наказание (в некотором роде) сэра Каллена
1.
Когда Солона впервые переступила порог Башни, Каллен стоял на посту у дверей. Они отворились с тяжёлым скрежетом, снаружи шёл холодный осенний дождь, и дыхание сразу стало завиваться призрачным паром.
Девочка вошла, осторожно ступая между двух конвоирующих её храмовников, придерживая дорогой лиловый плащ, забрызганный понизу грязью, откинула капюшон и с любопытством огляделась. Она не плакала и совсем не выглядела испуганной, только крупно дрожала.
Девочка посмотрела на Каллена — что она могла увидеть там, под глухим казённым шлемом? — и улыбнулась лиловыми от холода губами.
За её спиной тёмное небо рассёк болезненно изломанный очерк молнии.
Девочка вошла, осторожно ступая между двух конвоирующих её храмовников, придерживая дорогой лиловый плащ, забрызганный понизу грязью, откинула капюшон и с любопытством огляделась. Она не плакала и совсем не выглядела испуганной, только крупно дрожала.
Девочка посмотрела на Каллена — что она могла увидеть там, под глухим казённым шлемом? — и улыбнулась лиловыми от холода губами.
За её спиной тёмное небо рассёк болезненно изломанный очерк молнии.
***
Он наблюдал за ней, стараясь быть незаметным. Это ведь и было его работой: приглядывать за магами, не так ли? В этом не было ничего плохого.
Он наблюдал за тем, как быстро она расцвела, превратилась в красивую девушку, душу компании, многообещающую ученицу. Как пышный северный цветок, щедро источающий сладкий запах, она раздавала всем вокруг свои чудесные улыбки. Перепадало даже статуям. Даже храмовникам, тщащимся походить на эти статуи неподвижностью, неколебимостью.
Но со статуями она хотя бы не разговаривала, и им не приходилось мучительно краснеть и потеть, неуклюже подбирая слова.
Однажды Каллен вошёл в спальню учеников, услышав болтовню в неурочный час, и она не спала, сидя на постели в не то лиловой, не то фиолетовой ночной рубашке из какой-то струящейся ткани, вроде шёлка — совсем не такой, как те, что выдавали всем ученицам. Те были жёсткими, шерстяными, и не подчёркивали никаких округлостей, ничего не облегали и ни на что не намекали.
Каллен утратил дар речи, и счастье, что само появление храмовника разогнало полуночничающих учениц по кроватям.
Он наблюдал за тем, как быстро она расцвела, превратилась в красивую девушку, душу компании, многообещающую ученицу. Как пышный северный цветок, щедро источающий сладкий запах, она раздавала всем вокруг свои чудесные улыбки. Перепадало даже статуям. Даже храмовникам, тщащимся походить на эти статуи неподвижностью, неколебимостью.
Но со статуями она хотя бы не разговаривала, и им не приходилось мучительно краснеть и потеть, неуклюже подбирая слова.
Однажды Каллен вошёл в спальню учеников, услышав болтовню в неурочный час, и она не спала, сидя на постели в не то лиловой, не то фиолетовой ночной рубашке из какой-то струящейся ткани, вроде шёлка — совсем не такой, как те, что выдавали всем ученицам. Те были жёсткими, шерстяными, и не подчёркивали никаких округлостей, ничего не облегали и ни на что не намекали.
Каллен утратил дар речи, и счастье, что само появление храмовника разогнало полуночничающих учениц по кроватям.
***
Конечно, он никогда не позволил бы себе ничего лишнего. Только изредка, наедине с собой представлял, как шёлк цеплялся бы за его ладони — мозоли мечника не для такой тонкой ткани — и медленно полз бы вверх, обнажая белые бёдра, рыжие завитки в паху, нежный мягкий живот… Есть ли у неё родинки? Какие прикосновения ей нравятся? Какое у неё лицо, когда она стонет от удовольствия?
В этих фантазиях не было ничего плохого — они не могли воплотиться в жизнь.
Храмовник и маг, разделивший страсть — не такая уж редкая и к тому же многократно повторённая в истории ошибка, но её последствия слишком ужасны — для обоих. Даже сейчас духовная склонность может ослабить его руку в случае опасности, излишне и говорить, чем чреваты ситуации, в которых к риску запретного влечения примешивается плотская сторона.
Однажды Каллен стоял на часах возле комнаты рожающей магички. Крики непонятной ему родовой боли звучали пугающе, но и в половину не так ужасно, как вопли «Нет! Она моя! Это моя дочь!», когда ребёнка унесли. Женщина кричала и плакала, пока кто-то из коллег не успокоил её чарами сна. Девочку увезли в приют, где она, возможно, выживет, чтобы в будущем тоже стать частью какого-нибудь Круга, а женщина долго ещё ходила по коридорам блеклая и погасшая. Каллен не желал подобного Солоне, как не желал себе позорного изгнания из Ордена или перевода в глушь.
Он лишь смотрел на неё и уверял себя, что любовь, не посмевшая подать голоса, не идёт в счёт на весах правосудия.
Он ошибался.
В этих фантазиях не было ничего плохого — они не могли воплотиться в жизнь.
Храмовник и маг, разделивший страсть — не такая уж редкая и к тому же многократно повторённая в истории ошибка, но её последствия слишком ужасны — для обоих. Даже сейчас духовная склонность может ослабить его руку в случае опасности, излишне и говорить, чем чреваты ситуации, в которых к риску запретного влечения примешивается плотская сторона.
Однажды Каллен стоял на часах возле комнаты рожающей магички. Крики непонятной ему родовой боли звучали пугающе, но и в половину не так ужасно, как вопли «Нет! Она моя! Это моя дочь!», когда ребёнка унесли. Женщина кричала и плакала, пока кто-то из коллег не успокоил её чарами сна. Девочку увезли в приют, где она, возможно, выживет, чтобы в будущем тоже стать частью какого-нибудь Круга, а женщина долго ещё ходила по коридорам блеклая и погасшая. Каллен не желал подобного Солоне, как не желал себе позорного изгнания из Ордена или перевода в глушь.
Он лишь смотрел на неё и уверял себя, что любовь, не посмевшая подать голоса, не идёт в счёт на весах правосудия.
Он ошибался.
***
2.
2.
Он несёт её на руках после её Истязаний — длинная рыжая коса и свесившаяся вниз рука покачиваются в такт его шагам. Сейчас он положит её на кровать, и она в последний раз проведёт ночь в спальне учеников…
— Каллен.
Она приподнимается, обнимая его за шею.
— Каллен, я больше не ученица.
Требовательно блестящие глаза совсем рядом. Он чувствует мягкое, но настойчивое прикосновение к щеке. Пахнет пылью.
— Теперь мы можем быть вместе.
— Нет, — шепчет он завороженно, не в силах отстраниться. — Мы не можем.
— Поцелуй меня, — тёмные губы лишь чуть двигаются, они так близко, что он чувствует их жар, пульсацию крови под тонкой кожей…
Пахнет кровью.
— Я люблю тебя, — говорит Солона и целует его сама. Её глаза открыты, и в них — торжествующие лиловые огоньки.
Остро пахнет лириумом.
Каллен разжимает руки.
— Каллен.
Она приподнимается, обнимая его за шею.
— Каллен, я больше не ученица.
Требовательно блестящие глаза совсем рядом. Он чувствует мягкое, но настойчивое прикосновение к щеке. Пахнет пылью.
— Теперь мы можем быть вместе.
— Нет, — шепчет он завороженно, не в силах отстраниться. — Мы не можем.
— Поцелуй меня, — тёмные губы лишь чуть двигаются, они так близко, что он чувствует их жар, пульсацию крови под тонкой кожей…
Пахнет кровью.
— Я люблю тебя, — говорит Солона и целует его сама. Её глаза открыты, и в них — торжествующие лиловые огоньки.
Остро пахнет лириумом.
Каллен разжимает руки.
***
Солнце пробивается сквозь щели в закрытых ставнях, будит прикосновением. Каллен открывает глаза, щурится. Под его рукой — узкая белая спина, неудобно подвёрнутая тонкая рука, разлив рыжих волос.
Солона медленно, лениво потягиваясь, поворачивается, дарит Каллену сонную улыбку, дразняще проводит пяткой по его бедру. Он тянется к ней, целует сначала в левую мягкую грудь, потом в правую. Солона смеётся и обнимает его, сцепляя руки в замок на спине.
— Поймала, — говорит она.
Он хочет согласиться, хочет сказать, что и сам бы никуда не ушёл от такого счастья, но что-то не так. Откуда-то веет слабый запах разложения и пыли. И лириума.
Солона всегда пахла тысячелистником. У неё никогда не было…
…лиловато-серой кожи, колец и цепочек в сосках, округло изогнутых, шершавых под пальцами рогов и гибкого хвоста…
Солона — не его, но настоящая Солона — была человеком.
Каллен отбрасывает от себя прильнувшее тело, разрывая крепкий захват рук демона.
— Убирайся! — кричит он и, крепко зажмурившись, декламирует Песнь Света — все части, которые только может вспомнить.
Солона медленно, лениво потягиваясь, поворачивается, дарит Каллену сонную улыбку, дразняще проводит пяткой по его бедру. Он тянется к ней, целует сначала в левую мягкую грудь, потом в правую. Солона смеётся и обнимает его, сцепляя руки в замок на спине.
— Поймала, — говорит она.
Он хочет согласиться, хочет сказать, что и сам бы никуда не ушёл от такого счастья, но что-то не так. Откуда-то веет слабый запах разложения и пыли. И лириума.
Солона всегда пахла тысячелистником. У неё никогда не было…
…лиловато-серой кожи, колец и цепочек в сосках, округло изогнутых, шершавых под пальцами рогов и гибкого хвоста…
Солона — не его, но настоящая Солона — была человеком.
Каллен отбрасывает от себя прильнувшее тело, разрывая крепкий захват рук демона.
— Убирайся! — кричит он и, крепко зажмурившись, декламирует Песнь Света — все части, которые только может вспомнить.
***
Хочется пить. Сколько он уже сидит здесь, пойманный в ловушку, в чужом барьере, пока существа, в которых нет ничего человеческого запускают свои пальцы в его разум, роются, доставая на свет и оскверняя касаниями самые хрупкие и самые сладкие из его желаний?
Он убил бы себя, если бы у него было хоть какое-нибудь оружие, но такой возможности ему не оставили.
— Каллен, — зовёт демоница.
На этот раз она выглядит точно как Солона в тот день, когда она покинула Круг, даже одета так же — в новенькую мантию мага, никаких шелков.
— Уходи, — кратко отвечает храмовник. Ему кажется, что язык прилипает к нёбу от жажды.
— Я пришла помочь! — возмущается Солона. — Сюда не так-то просто было пройти, между прочим.
— Я не поддамся на твои трюки, демон.
— Хорошо-хорошо! Ты давно тут сидишь, возьми хотя бы воды, — она снимает с пояса и протягивает ему флягу. — Ты же наверняка хочешь пить.
Он уже тянется к ней, когда понимает: настоящий маг не смог бы пересечь чужой барьер, не снимая его. Каллен бьёт по когтистой руке в кружевной манжете.
Солона растеряно смотрит на него.
— Я не поддамся, — он закрывает глаза, чувствуя запах гниющей крови и разложения, лириума и пыли. — Убирайся туда, откуда пришла!
Демоница смеётся.
Когда он открывает глаза, её уже нет. Он снова один в своей темнице.
Он убил бы себя, если бы у него было хоть какое-нибудь оружие, но такой возможности ему не оставили.
— Каллен, — зовёт демоница.
На этот раз она выглядит точно как Солона в тот день, когда она покинула Круг, даже одета так же — в новенькую мантию мага, никаких шелков.
— Уходи, — кратко отвечает храмовник. Ему кажется, что язык прилипает к нёбу от жажды.
— Я пришла помочь! — возмущается Солона. — Сюда не так-то просто было пройти, между прочим.
— Я не поддамся на твои трюки, демон.
— Хорошо-хорошо! Ты давно тут сидишь, возьми хотя бы воды, — она снимает с пояса и протягивает ему флягу. — Ты же наверняка хочешь пить.
Он уже тянется к ней, когда понимает: настоящий маг не смог бы пересечь чужой барьер, не снимая его. Каллен бьёт по когтистой руке в кружевной манжете.
Солона растеряно смотрит на него.
— Я не поддамся, — он закрывает глаза, чувствуя запах гниющей крови и разложения, лириума и пыли. — Убирайся туда, откуда пришла!
Демоница смеётся.
Когда он открывает глаза, её уже нет. Он снова один в своей темнице.
***
— Снова этот образ? — он слишком устал, чтобы хотя бы встать навстречу. — Неужели ты ещё не поняла, что это не сработает. Я не поддамся.
Демоница стоит за барьером, разглядывая его, словно видит впервые. Она внесла в свою иллюзию некоторые изменения — теперь её Солона облачена в потрёпанный походный наряд и коротко стрижена. Но она всё также сильно пахнет лириумом. Даже сильнее, чем раньше.
— Каллен? — окликает она, будто бы с трудом подбирая слова. — Ты не узнаёшь меня.
— Узнаю ли я? Ты в сотый раз издеваешься надо мной, показывая единственное, что я всегда желал и не мог получить! Будь ты проклята!
Она молчит, только хмурится и подходит ближе, но барьер не пересекает. До Каллена доносится запах свежей крови.
— Я поняла, — говорит демоница. — Когда я убью Ульдреда, его заклинание должно рассеяться. Держись.
Не глядя на него больше, она поворачивается и идёт к дверям Зала Истязаний, но Каллен ещё не верит.
Только потом, когда он сознаёт, что где-то глубоко под лириумом и кровью был запах тысячелистника, он признаёт, что — возможно — на этот раз Солона была настоящей.
И что он опять её упустил.
Демоница стоит за барьером, разглядывая его, словно видит впервые. Она внесла в свою иллюзию некоторые изменения — теперь её Солона облачена в потрёпанный походный наряд и коротко стрижена. Но она всё также сильно пахнет лириумом. Даже сильнее, чем раньше.
— Каллен? — окликает она, будто бы с трудом подбирая слова. — Ты не узнаёшь меня.
— Узнаю ли я? Ты в сотый раз издеваешься надо мной, показывая единственное, что я всегда желал и не мог получить! Будь ты проклята!
Она молчит, только хмурится и подходит ближе, но барьер не пересекает. До Каллена доносится запах свежей крови.
— Я поняла, — говорит демоница. — Когда я убью Ульдреда, его заклинание должно рассеяться. Держись.
Не глядя на него больше, она поворачивается и идёт к дверям Зала Истязаний, но Каллен ещё не верит.
Только потом, когда он сознаёт, что где-то глубоко под лириумом и кровью был запах тысячелистника, он признаёт, что — возможно — на этот раз Солона была настоящей.
И что он опять её упустил.
***
3.
3.
Скайхолд — крепость горная, и здесь всегда холодно, но хороший огонь в камине и немного физической активности обычно хорошо помогают согреться.
Инквизитор Адаар сидит на командорском столе, прямо поверх рассыпанных бумаг, бесцеремонно расставив ноги. Его рубашка расстёгнута сверху донизу, и видно, как тяжко вздымается от дыхания мускулистая грудь, нескромно украшенная золотыми кольцами в тёмных сосках, чудесно гармонирующими с лиловато-серой кожей.
Все двери в кабинет Командора заперты, и слышно, как в одну из них — со стороны главного корпуса — кто-то стучит, уже не особенно надеясь на ответ.
Инквизитор откидывает увенчанную округло изогнутыми рогами — (на ощупь они шершавы, как ни полируй, и энергично чесать их основание может оказаться очень хорошей идеей) — голову и беззвучно хохочет, выдыхая нежный призрачный пар.
Хвоста у Инквизитора, правда, нет. Зато есть кое-что другое.
— Командор Каллен, сэр, вы там? Срочное донесение от госпожи Лелианы! — безнадёжно доносится из-за двери.
Командор Каллен никак не может ответить — он слишком занят, стоя на коленях с членом Инквизитора во рту. Реализация плотских вожделений на практике требует изрядных усилий, особенно, когда плоть так щедра, а вожделение — так пылко.
Вестовой за дверью наконец сдаётся и уходит. Инквизитор тут же опускает широкую ладонь на голову Каллену, поглаживает, сжимает волосы в кулак, насколько захватывают пальцы.
— Ты можешь лучше, — хрипло мурлычет он, щуря горящие лиловые глаза. — Давай, постарайся.
Каллен действительно может, хоть это и нелегко.
Инквизитор пахнет желанием, потом и кожей, пахнет снегом и мазью от ожогов.
Каллен уверен, что в том, что они делают, нет ничего плохого.
Инквизитор Адаар сидит на командорском столе, прямо поверх рассыпанных бумаг, бесцеремонно расставив ноги. Его рубашка расстёгнута сверху донизу, и видно, как тяжко вздымается от дыхания мускулистая грудь, нескромно украшенная золотыми кольцами в тёмных сосках, чудесно гармонирующими с лиловато-серой кожей.
Все двери в кабинет Командора заперты, и слышно, как в одну из них — со стороны главного корпуса — кто-то стучит, уже не особенно надеясь на ответ.
Инквизитор откидывает увенчанную округло изогнутыми рогами — (на ощупь они шершавы, как ни полируй, и энергично чесать их основание может оказаться очень хорошей идеей) — голову и беззвучно хохочет, выдыхая нежный призрачный пар.
Хвоста у Инквизитора, правда, нет. Зато есть кое-что другое.
— Командор Каллен, сэр, вы там? Срочное донесение от госпожи Лелианы! — безнадёжно доносится из-за двери.
Командор Каллен никак не может ответить — он слишком занят, стоя на коленях с членом Инквизитора во рту. Реализация плотских вожделений на практике требует изрядных усилий, особенно, когда плоть так щедра, а вожделение — так пылко.
Вестовой за дверью наконец сдаётся и уходит. Инквизитор тут же опускает широкую ладонь на голову Каллену, поглаживает, сжимает волосы в кулак, насколько захватывают пальцы.
— Ты можешь лучше, — хрипло мурлычет он, щуря горящие лиловые глаза. — Давай, постарайся.
Каллен действительно может, хоть это и нелегко.
Инквизитор пахнет желанием, потом и кожей, пахнет снегом и мазью от ожогов.
Каллен уверен, что в том, что они делают, нет ничего плохого.
Название: Непристойное продолжение
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: храмовник/мажонок
Категория: cлэш
Жанр: юмор, ER (established relationship)
Рейтинг: PG-13
Размер: 673 слова
Краткое описание: Храмовник поддался искушению и теперь имеет последствия. Продолжение текста «Страдания молодого Веллера».
В кладовке было темно, душно и как-то не по уставу шумновато.
— А ты не можешь вот так извернуться? Я тогда ногу сюда...
— Издеваешься? Если я «так» извернусь, я стеллаж обрушу!
— Ой... жалко... А может, я эту ногу сюда, а вторую тебе на плечо?..
— Нет, ну ты попробуй, конечно... Только...
Что-то громыхнуло и зазвенело.
— ...ящик не столкни.
— Прости! Прости! Я нечаянно...
— Вся Башня, небось, слышала.
— Да какая... ох... какая Башня, на этом этаже сейчас и нет никого! Ну чего, чего же ты остановился?
— Слушай, я тебе что — двужильный, в такой позе гарцевать? У меня всё ещё пять минут назад затекло!
— Я же тебя... ох! Я тебя звал в свою комнату, ты сам сказал, что согласен только в кладовке!
В ответ на это замечание последовало лишь обиженное сопение.
— А ты не можешь вот так извернуться? Я тогда ногу сюда...
— Издеваешься? Если я «так» извернусь, я стеллаж обрушу!
— Ой... жалко... А может, я эту ногу сюда, а вторую тебе на плечо?..
— Нет, ну ты попробуй, конечно... Только...
Что-то громыхнуло и зазвенело.
— ...ящик не столкни.
— Прости! Прости! Я нечаянно...
— Вся Башня, небось, слышала.
— Да какая... ох... какая Башня, на этом этаже сейчас и нет никого! Ну чего, чего же ты остановился?
— Слушай, я тебе что — двужильный, в такой позе гарцевать? У меня всё ещё пять минут назад затекло!
— Я же тебя... ох! Я тебя звал в свою комнату, ты сам сказал, что согласен только в кладовке!
В ответ на это замечание последовало лишь обиженное сопение.
***
Нет, факт — мажонок, честь по чести пройдя Истязания и обзаведясь личными покоями, действительно звал его к себе, тут Веллеру крыть было нечем. Другое дело, что преодолеть страх быть схваченным за жопу на месте преступления оказалось не в его силах, и устроиться с уютом на мягкой перинке было смерти подобно. Стояла как живая перед глазами картина — вот он, интимно раскладывающий разомлевшего от жарких поцелуев Мирвена в очередную хитроумную позу, и вот Рыцарь-Командор, стоящий в дверях и вопросительно приподнимающий бровь.
Жуть!
Так что кладовка, только кладовка.
Правда, Мирвен ухитрился и тут ему подгадить. Всё, о чём сплетничал брат-храмовник, оказалось правдой — и про фантазию, и про кувыркания с выдумкой... Веллер, может, и порадовался бы, учитывая, что ножки Мирвена так споро и изящно укладывались ему на плечи, словно там Создатель и задумал их изначальное место. Но не в закутке же, где кошке присесть погадить негде! И хлама натащили... Мирвен нашептал, этой кладовкой вообще ученики часто пользуются, коли втихаря понежничать невтерпёж — так вот где, спрашивается, где они тут размещаются и как справляются, если все они такие учёные да с выдумкой?!
Пару раз вступив в ведро, заработав судорогу в мышце и наглотавшись пыли, Веллер собирался уж и вовсе плюнуть и прекратить эти свидания. Одно расстройство от них.
Мирвен, впрочем, как всегда, чуял слабину в его броне и в качестве утешительного приза сотворил с ним нечто совсем уж неприличное, о чём, как назло, лучше всего вспоминалось в казармах на сон грядущий. Снилось после этого тоже одно непотребство. И душу излить некому — как пить дать, поржут и спросят, жалуется он или хвастается...
Иначе сказать, Веллер страдал. То, что страдать ему приходилось с закинутой на плечо стройной эльфьей ножкой и, по возможности, не сбавляя темпа, скрашивало сию мрачную картину лишь слегка.
Жуть!
Так что кладовка, только кладовка.
Правда, Мирвен ухитрился и тут ему подгадить. Всё, о чём сплетничал брат-храмовник, оказалось правдой — и про фантазию, и про кувыркания с выдумкой... Веллер, может, и порадовался бы, учитывая, что ножки Мирвена так споро и изящно укладывались ему на плечи, словно там Создатель и задумал их изначальное место. Но не в закутке же, где кошке присесть погадить негде! И хлама натащили... Мирвен нашептал, этой кладовкой вообще ученики часто пользуются, коли втихаря понежничать невтерпёж — так вот где, спрашивается, где они тут размещаются и как справляются, если все они такие учёные да с выдумкой?!
Пару раз вступив в ведро, заработав судорогу в мышце и наглотавшись пыли, Веллер собирался уж и вовсе плюнуть и прекратить эти свидания. Одно расстройство от них.
Мирвен, впрочем, как всегда, чуял слабину в его броне и в качестве утешительного приза сотворил с ним нечто совсем уж неприличное, о чём, как назло, лучше всего вспоминалось в казармах на сон грядущий. Снилось после этого тоже одно непотребство. И душу излить некому — как пить дать, поржут и спросят, жалуется он или хвастается...
Иначе сказать, Веллер страдал. То, что страдать ему приходилось с закинутой на плечо стройной эльфьей ножкой и, по возможности, не сбавляя темпа, скрашивало сию мрачную картину лишь слегка.
***
В первую ночь, как Рыцарь-Командор уехал из Башни по делам, Веллер дёргался от каждого шороха. На вторую, впрочем, чутка попривык и расслабился, оценив все прелести отдельных мажеских спаленок. Кровать Мирвену, например, досталась почти королевская, с балдахином, не то что койки в казармах да студенческих спальнях.
Стоило ему расслабиться, как Мирвен снова нанёс удар.
— Слушай... — протянул он, глядя на Веллера добрыми-добрыми глазами. — Я тут подумал... У кровати столбики, да? А я в кладовке в прошлый раз верёвку спёр...
Веллер честь по чести собирался отказаться. Слишком рискованно: зайдёт кто, а на кровати мажонок, фигурно привязанный. Тут уж даже если сам в штаны успеешь впрыгнуть, не докажешь, что просто проверить зашёл.
Но соблазн сыграть в шаловливого ученика и строгого дознавателя был велик, спору нет.
— Ладно, — сдался Веллер. — Давай.
— Так ложись! — заулыбался Мирвен, разматывая верёвку.
— Чего? — не понял Веллер.
— Что «чего»? Ложись! Всё на дверь оборачиваешься, — тут мажонок демонстративно надулся, — будто сейчас бросишь меня да унесёшься, весь такой не при делах... Не-ет, вот так-то ты точно никуда не денешься! А потом я тебя...
Дальнейшее было сообщено ему на ушко жарким шёпотом и звучало, во-первых, ещё непристойнее, чем тот фокус в кладовке, а во-вторых, ещё соблазнительнее. Хотя казалось бы — куда уж...
— Создатель, за что мне это? — страдальчески вопросил Веллер. И лёг, повинуясь толкающей его в плечо ладошке.
— Не должно храмовнику сношаться с магом! — хихикнув, продекламировал Мирвен. — А взялся — так сношай как следует!
Стоило ему расслабиться, как Мирвен снова нанёс удар.
— Слушай... — протянул он, глядя на Веллера добрыми-добрыми глазами. — Я тут подумал... У кровати столбики, да? А я в кладовке в прошлый раз верёвку спёр...
Веллер честь по чести собирался отказаться. Слишком рискованно: зайдёт кто, а на кровати мажонок, фигурно привязанный. Тут уж даже если сам в штаны успеешь впрыгнуть, не докажешь, что просто проверить зашёл.
Но соблазн сыграть в шаловливого ученика и строгого дознавателя был велик, спору нет.
— Ладно, — сдался Веллер. — Давай.
— Так ложись! — заулыбался Мирвен, разматывая верёвку.
— Чего? — не понял Веллер.
— Что «чего»? Ложись! Всё на дверь оборачиваешься, — тут мажонок демонстративно надулся, — будто сейчас бросишь меня да унесёшься, весь такой не при делах... Не-ет, вот так-то ты точно никуда не денешься! А потом я тебя...
Дальнейшее было сообщено ему на ушко жарким шёпотом и звучало, во-первых, ещё непристойнее, чем тот фокус в кладовке, а во-вторых, ещё соблазнительнее. Хотя казалось бы — куда уж...
— Создатель, за что мне это? — страдальчески вопросил Веллер. И лёг, повинуясь толкающей его в плечо ладошке.
— Не должно храмовнику сношаться с магом! — хихикнув, продекламировал Мирвен. — А взялся — так сношай как следует!
Название: Кошмары
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Фейнриэль/Орсино
Жанр: драма, романс
Категория: стрип
Рейтинг: PG-13
Размер: 2 ст.
Кодекс: Усмирённые — «Процедура ритуала, как и в случае с Истязаниями, держится в секрете, но суть его известна всем: при этом ритуале разрывается связь с Тенью. Вследствие этого усмиренные перестают видеть сны. Этим устраняется самая большая опасность, которая угрожает слабому или неподготовленному магу — возможность привлечь демонов с той стороны Завесы. Но это еще самый малый из эффектов усмирения. У усмиренных исчезают не только сны и магические способности, но также и все эмоции.»
Краткое содержание: Ночные кошмары - не самая страшная плата за возможность быть вместе. Иллюстрация к пост-событиям фика «Хранитель».
Название: Прививка
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: маги, храмовники и ученики Ферелденского Круга
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Размер: 1129 слов
Предупреждение: содержит призывы к осознанию причинно-следственных связей, а также фантазии автора на тему судьбы Кинлоха прямо перед «Инквизицией»
Краткое содержание: Круг разогнан, и маги на собственном тяжком опыте должны постигнуть тёмные стороны свободы и независимости.
В библиотеке было не протолкнуться — сюда набился весь Круг от самых сопливых учеников до самых престарелых маразматичных чародеев, и, кажется, всё население храмовничьих казарм поголовно. Все топтались и недоумённо перешёптывались, гадая, для чего их тут собрали, и строя предположения одно другого ужаснее.
— Хорошо ли меня слышно? — довольно бодро вопросил откуда-то Первый Чародей Ирвинг и вдруг вознёсся над головами, забравшись на стол. — Хорошо ли меня видно?
— Слезь, не позорься, — вполголоса посоветовал стоящий рядом Рыцарь-Командор Грегор, но после краткого обмена репликами залез на стол рядом и скрестил руки на груди, грозно нахмурившись.
— Итак, друзья, — Ирвинг подпустил в голос немного тщательно выверенной скорби. — Все вы, наверное, уже знаете о политических пертурбациях последних недель, в том числе о том, что большинство Кругов объявили себя распущенными. Что уж там, разговоры о свободе и справедливости никогда не звучали в этих стенах громче, чем в последние месяца два. Мы собрали вас здесь, чтобы объявить о том, что поддерживаем данную инициативу. Мы с моим старым приятелем Грегором отдали Кругу свои лучшие годы, все свои надежды и чаянья, так что именно нам принадлежит право торжественно объявить: отныне вы все свободны!
Грегор мрачно кивнул, поднял руку, перекрывая поднявшийся шум и гвалт, и кратко подытожил:
— Все маги и ученики старше двенадцати лет должны покинуть территорию крепости Кинлох в течение двух дней. Книги, мантии с символикой Круга, посохи и зачарованные предметы сдать интенданту. Однако с собой разрешается взять одну смену одежды, одно одеяло и краюху хлеба — мы не звери.
— Тише, тише! — замахал руками Ирвинг, поскольку аудиторию пояснения Рыцаря-Командора почему-то ничуть не успокоили, и даже наоборот. — Все, кто не достиг благословенного возраста двенадцати лет, а также Усмирённые и старички вроде меня могут остаться! Мы решили временно открыть в стенах крепости приют для сирот и немощных, поскольку недвижимость-то всё равно принадлежит Церкви, а наши храмовники любезно согласились поддержать богоугодное начинание.
— Можете расходиться, — скомандовал Рыцарь-Командор и быстро увёл бывшего Первого Чародея, отгораживая бронированными печами и спиной от бывших магов Круга, которые, как ни странно, расходиться отнюдь не хотели, а хотели задать ещё массу вопросу, кратко сводимых к «и что нам-то теперь делать?!»
— Хорошо ли меня слышно? — довольно бодро вопросил откуда-то Первый Чародей Ирвинг и вдруг вознёсся над головами, забравшись на стол. — Хорошо ли меня видно?
— Слезь, не позорься, — вполголоса посоветовал стоящий рядом Рыцарь-Командор Грегор, но после краткого обмена репликами залез на стол рядом и скрестил руки на груди, грозно нахмурившись.
— Итак, друзья, — Ирвинг подпустил в голос немного тщательно выверенной скорби. — Все вы, наверное, уже знаете о политических пертурбациях последних недель, в том числе о том, что большинство Кругов объявили себя распущенными. Что уж там, разговоры о свободе и справедливости никогда не звучали в этих стенах громче, чем в последние месяца два. Мы собрали вас здесь, чтобы объявить о том, что поддерживаем данную инициативу. Мы с моим старым приятелем Грегором отдали Кругу свои лучшие годы, все свои надежды и чаянья, так что именно нам принадлежит право торжественно объявить: отныне вы все свободны!
Грегор мрачно кивнул, поднял руку, перекрывая поднявшийся шум и гвалт, и кратко подытожил:
— Все маги и ученики старше двенадцати лет должны покинуть территорию крепости Кинлох в течение двух дней. Книги, мантии с символикой Круга, посохи и зачарованные предметы сдать интенданту. Однако с собой разрешается взять одну смену одежды, одно одеяло и краюху хлеба — мы не звери.
— Тише, тише! — замахал руками Ирвинг, поскольку аудиторию пояснения Рыцаря-Командора почему-то ничуть не успокоили, и даже наоборот. — Все, кто не достиг благословенного возраста двенадцати лет, а также Усмирённые и старички вроде меня могут остаться! Мы решили временно открыть в стенах крепости приют для сирот и немощных, поскольку недвижимость-то всё равно принадлежит Церкви, а наши храмовники любезно согласились поддержать богоугодное начинание.
— Можете расходиться, — скомандовал Рыцарь-Командор и быстро увёл бывшего Первого Чародея, отгораживая бронированными печами и спиной от бывших магов Круга, которые, как ни странно, расходиться отнюдь не хотели, а хотели задать ещё массу вопросу, кратко сводимых к «и что нам-то теперь делать?!»
***
Разумеется, нашлись решительные, попытавшиеся немедленно воспользоваться любезным позволением покинуть обитель знаний. Увы, разыгравшаяся на озере Каленхад ужасная буря не позволяла вывести лодки из гавани, так что на новом общем собрании Грегор великодушно позволил бездомным магам задержаться, пока погода не войдёт в норму, но казённые книги и посохи всё же потребовал сдать, а рацион обещал урезать, поскольку, ввиду роспуска Круга, бюджет сиротского приюта на несколько десятков лишних прожорливых ртов рассчитан не был.
В ученических спальнях и коридорах происходило брожение умов.
— Наконец-то! Свобода! — скандировали маги и норовили зажать в углу храмовников. Храмовники на провокации не поддавались, посты покинули и только совершали патрулирование, присматривая за порядком. В патруль выходили только по двое.
Маги постарше оказались дальновиднее и первыми взяли в оборот молодого Томаса — на данный момент самого бегучего мага в Круге, идейного последователя Андерса и признанного знатока свободной жизни.
На второй день к ним подтянулись младшие маги и ученики, и тут начали возникать неловкие ситуации.
— Для начала находите симпатичную маленькую деревушку, где рады будут иметь под рукой мага... — снисходительно вещал Томас с высоты своего опыта.
Успевшие подсчитать примерное количество толерантных ферелденских деревушек и соотнести полученное количество с числом отныне совершенно свободных магов, мрачнели.
— А если я умею только огненный шар лепить и молнии призывать, меня возьмут на содержание? — робко вопросил один из учеников, хорошенький эльф. — А то зима скоро, в полях замёрзнуть можно насмерть...
— О, да перезимовать — это совсем просто! — воодушевлённо ушёл от ответа Томас. — Находишь скучающую вдовушку, и всех делов. Тут тебе и стол, и кров, и постель согрета.
— А если я не хочу с ней в постель? — испуганно уточнил эльф.
— А если я не люблю женщин?
— А если я девушка?
— А если я ей не понравлюсь?
— А если она мне?
— А если мне тринадцать?
— А если мне семьдесят три?
— А если на меня вдовушек не хватит?
— А если мы с Никке любим друг друга и не можем изменить даже ради крова и еды?! — посыпалось со всех сторон.
— Ну значит вам не повезло! — огрызнулся Томас. — Что вы ко мне пристали, в самом деле?!
— Ну ты же обещал объяснить, как выжить во внешнем мире!
— Слушайте, если хотите с гарантией — окажите услугу какому-нибудь банну, да и дело с концом! — рявкнул Томас.
— А если я пока ничего не умею?
— А если ему не понравится?
— А если не подвернётся банн? Они ведь на дороге не валяются... обычно...
— А если он захочет такую услугу, которую я не могу?..
— Аррррргх! — взвыл Томас и принялся проталкиваться к выходу.
В ученических спальнях и коридорах происходило брожение умов.
— Наконец-то! Свобода! — скандировали маги и норовили зажать в углу храмовников. Храмовники на провокации не поддавались, посты покинули и только совершали патрулирование, присматривая за порядком. В патруль выходили только по двое.
Маги постарше оказались дальновиднее и первыми взяли в оборот молодого Томаса — на данный момент самого бегучего мага в Круге, идейного последователя Андерса и признанного знатока свободной жизни.
На второй день к ним подтянулись младшие маги и ученики, и тут начали возникать неловкие ситуации.
— Для начала находите симпатичную маленькую деревушку, где рады будут иметь под рукой мага... — снисходительно вещал Томас с высоты своего опыта.
Успевшие подсчитать примерное количество толерантных ферелденских деревушек и соотнести полученное количество с числом отныне совершенно свободных магов, мрачнели.
— А если я умею только огненный шар лепить и молнии призывать, меня возьмут на содержание? — робко вопросил один из учеников, хорошенький эльф. — А то зима скоро, в полях замёрзнуть можно насмерть...
— О, да перезимовать — это совсем просто! — воодушевлённо ушёл от ответа Томас. — Находишь скучающую вдовушку, и всех делов. Тут тебе и стол, и кров, и постель согрета.
— А если я не хочу с ней в постель? — испуганно уточнил эльф.
— А если я не люблю женщин?
— А если я девушка?
— А если я ей не понравлюсь?
— А если она мне?
— А если мне тринадцать?
— А если мне семьдесят три?
— А если на меня вдовушек не хватит?
— А если мы с Никке любим друг друга и не можем изменить даже ради крова и еды?! — посыпалось со всех сторон.
— Ну значит вам не повезло! — огрызнулся Томас. — Что вы ко мне пристали, в самом деле?!
— Ну ты же обещал объяснить, как выжить во внешнем мире!
— Слушайте, если хотите с гарантией — окажите услугу какому-нибудь банну, да и дело с концом! — рявкнул Томас.
— А если я пока ничего не умею?
— А если ему не понравится?
— А если не подвернётся банн? Они ведь на дороге не валяются... обычно...
— А если он захочет такую услугу, которую я не могу?..
— Аррррргх! — взвыл Томас и принялся проталкиваться к выходу.
***
Ужасающее понимание, что за пределами Круга за всё, включая еду и место для сна нужно платить, а деньги добываются либо наказуемым смертью разбоем, либо честной работой, подкосило вчерашних революционеров. Через три дня маги в подавляющем большинстве скорбно сидели по спальням, и атмосфера в целом была такая, будто в башне покойник. Кормили их теперь варёной морковью с хлебом — пищей, духовно возвышающей, но утомительно однообразной и весьма специфической на вкус.
Храмовники по двое гуляли по пустым коридорам, библиотека стояла запертая, Томас прятался в кладовке от преследующих его учеников.
На озере по-прежнему бушевала буря, что не помешало нескольким магам угнать лодку и тайно отплыть навстречу новой жизни. Излишне и говорить, что больше их никто не видел.
Храмовники по двое гуляли по пустым коридорам, библиотека стояла запертая, Томас прятался в кладовке от преследующих его учеников.
На озере по-прежнему бушевала буря, что не помешало нескольким магам угнать лодку и тайно отплыть навстречу новой жизни. Излишне и говорить, что больше их никто не видел.
***
На пятый день в комнату Ирвинга постучалась делегация наиболее социально-активных чародеев.
— Да-да, я вас слушаю? — благодушно приветствовал их Ирвинг. Делегация немного опешила, поняв, что вместо привычной мантии на нём надет бархатный халат с позолоченными кистями.
— Первый Чародей... — начал Торрин.
— Ну что вы, в самом деле! Я больше не Первый Чародей, можете звать меня просто «Ирвинг». А некоторые, — он с улыбкой смерил взглядом самых молодых визитёров, — даже и «дедушка Ирвинг».
— Ирвинг, ради всего святого, бросайте этот балаган и давайте вернём всё на свои места! — взмолился Торрин. — Мы уже поняли, что вы хотели до нас донести.
— В самом деле? Но Круг распущен, так что вряд ли я могу принимать подобные решения, — безмятежно пожал плечами Ирвинг. — Так что, друзья мои, шли бы вы к Грегору...
— Да-да, я вас слушаю? — благодушно приветствовал их Ирвинг. Делегация немного опешила, поняв, что вместо привычной мантии на нём надет бархатный халат с позолоченными кистями.
— Первый Чародей... — начал Торрин.
— Ну что вы, в самом деле! Я больше не Первый Чародей, можете звать меня просто «Ирвинг». А некоторые, — он с улыбкой смерил взглядом самых молодых визитёров, — даже и «дедушка Ирвинг».
— Ирвинг, ради всего святого, бросайте этот балаган и давайте вернём всё на свои места! — взмолился Торрин. — Мы уже поняли, что вы хотели до нас донести.
— В самом деле? Но Круг распущен, так что вряд ли я могу принимать подобные решения, — безмятежно пожал плечами Ирвинг. — Так что, друзья мои, шли бы вы к Грегору...
***
— Правильно ли я понимаю, — сурово оглядел собравшихся Грегор, — что вы требуете от меня восстановить Кинлохский Круг и взять вас под свою опеку?
Набившиеся в отпертую по такому случаю библиотеку маги нестройно подтвердили.
Грегор взглянул на Ирвинга. Тот поохал, чтобы все в полной мере осознали, какой он старый и больной, но всё же кивнул:
— Ну если все так настаивают, наверное, я тоже могу пойти против принципов и поуправлять этим безобразием ещё немного... Не могу же я бросить тебя, Грегор, одного в такой час... Так и быть. Побуду вашим Первым Чародеем. Только, ребятушки, — он ласково улыбнулся залу. — Давайте тогда уж без всех этих глупостей про независимость и свободу, ладно? Староват я уже учиться методом повторения.
Набившиеся в отпертую по такому случаю библиотеку маги нестройно подтвердили.
Грегор взглянул на Ирвинга. Тот поохал, чтобы все в полной мере осознали, какой он старый и больной, но всё же кивнул:
— Ну если все так настаивают, наверное, я тоже могу пойти против принципов и поуправлять этим безобразием ещё немного... Не могу же я бросить тебя, Грегор, одного в такой час... Так и быть. Побуду вашим Первым Чародеем. Только, ребятушки, — он ласково улыбнулся залу. — Давайте тогда уж без всех этих глупостей про независимость и свободу, ладно? Староват я уже учиться методом повторения.
***
Первый Чародей и Рыцарь-Командор пили чай с антиванским коньяком, приватно отмечая восстановление Круга.
— Можешь сообщить этой твоей «старой приятельнице», что бурю можно убирать, — проворчал Грегор, отставляя опустошённую кружку.
— А я уже! — довольный жизнью и собой Ирвинг вылил остатки коньяка в собственную кружку. — Завтра развиднеется.
— Можешь сообщить этой твоей «старой приятельнице», что бурю можно убирать, — проворчал Грегор, отставляя опустошённую кружку.
— А я уже! — довольный жизнью и собой Ирвинг вылил остатки коньяка в собственную кружку. — Завтра развиднеется.
Название: Свободный независимый маг
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: омп
Жанр: драма
Категория: арт
Рейтинг: G
Размер: 1000х709
Кодекс: Мятежные маги
Краткое содержание: Маги хотели свободы — маги получили свободу.
Название: Защитники справедливости
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: ученики Киркволлского Круга
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, 850 слов
Кодекс: Право Уничтожения
Предупреждение: грубая лексика, дети в кадре
Краткое содержание: Андерс взорвал церковь, Рыцарь-Командор Мередит объявила Право Уничтожения. И был день, и была ночь.
Чародейка Бетани вела их вниз, время от времени нервно оглядываясь, чтобы проверить, не отстал ли кто. Она велела всем взрослым взять за руки младших учеников. На Иленну взрослых не хватило, и Бикки взял её за руку сам. Это было честно, потому что Иленна была младше, а ещё она девчонка и ревёт, не затыкаясь, с тех пор, как им сказали.
Сказали, что храмовники хотят их всех убить.
Конечно, маги не согласились сидеть и ждать, пока их перережут. Да и кто бы согласился? Люди не овцы. Все, кто способен сражаться, сейчас собрались во дворе, а в хранилище отослали детей, бесполезных младших учеников, стариков в маразме и Усмирённых — всех, от кого не будет пользы, но кто погибнет в беспорядке ночного боя. Чародейка Бетани отведёт их вниз, а потом вернётся наверх, к тем, кто будет сражаться и, наверное, умрёт.
Наверное, все они умрут, потому что женщина по имени Мередит решила, что они слишком опасны.
Бикки жил в Казематах всего две недели, но успел наслушаться, какой он опасный и как ему нельзя доверять. Он пока всего-то и мог, что заморозить миску воды, а храмовники в своих доспехах смотрели на него, как будто он демона призвал. Даже мама думала, что он опасный. Она сама отвела его в Казематы, и ещё сказала, что так будет лучше. Что так правильно.
— Эльза, — окликнул Бикки идущую рядом Усмирённую. — Почему Рыцарь-Командор хочет нас убить?
Эльза посмотрела на него спокойными глазами и ответила вежливо-доброжелательным тоном, каким говорила всегда:
— Рыцарь-Командор, вероятно, полагает, что маги нашего Круга сделались чересчур опасны для того, чтобы держать их под контролем.
Иленна захныкала. Бикки сильнее стиснул выскальзывающую, мокрую от пота ледяную ладошку, и спросил:
— Она вроде и раньше так считала, чего ж терпела тогда?
Из-за Эльзы высунулась ведомая ею за руку Кемри. Она была старше Бикки, эльфийка и, как он подозревал, настоящая бандитка.
— А ты не слыхал, что ль? — она на ходу поковыряла в ухе. — Тот клоачный малефикар бабахнул церковь вместе со всеми внутри. Кучу народу положил!
Было похоже, что её эта новость нисколько не огорчила.
— Но он даже не из нашего Круга! — крикнул кто-то позади.
Чародейка Бетани обернулась, проверяя своих подопечных, а может, на крик, и сказала:
— Мередит это никогда не волновало. Эта... женщина ненавидит всех магов без разбора.
— Ага, она та ещё ебанутая старая сука, — со знанием дела подтвердила Кемри.
— Кемри, следи за языком! — машинально одёрнула Бетани и без перехода продолжала. — Вот и хранилище, заходите скорее!
Она стояла у двери, пересчитывая их, словно кто-то мог потеряться по дороге. Бикки протиснулся мимо неё, таща за собой ноющую Иленну. Ему нравилась чародейка Бетани, она была к нему доброй и напоминала маму до того, как та узнала, что Бикки маг. А теперь Бетани убьют.
— Сейчас я закрою дверь, ты, Дейзи запрёшь её изнутри, и вы будете ждать здесь, пока... всё не кончится. За вами придут.
— Чародейка Бетани! — вдруг вскочил со своего места рыжий ученик из старших; имени его Бикки не помнил. — Я хочу пойти с вами, — он весь трясся, но говорил твёрдо. — Я умею создавать прочные, долговечные барьеры, сам Первый Чародей их очень хвалил!
— Останься здесь и будь готов закрыть барьером дверь, если понадобится, — распорядилась Бетани.
Кемри рядом с Бикки что-то невнятно пробормотала, вздохнула, выдернула у Эльзы свою руку и вразвалочку подошла к чародейке.
— Это, — сказала эльфийка решительно. — Я пойду с тобой. Колдунья из меня хуёвая, зато стреляю я хорошо, будь спокойна. И с ножами обращаюсь как надо, а сегодня к нам будут ломиться ребята, кое-кому из которых невредно бы укоротить женилку!
«Откажет, — уверенно подумал Бикки. — Ей тринадцать, она слишком маленькая»,
— Хорошо, иди за мной, — Бетани ещё раз оглядела остающихся, словно прощаясь, потом закрыла дверь хранилища, дождалась звука запирающихся замков и только после этого пошла прочь. Кемри шлёпала за ней.
Бикки прижал к себе ревущую Иленну. В хранилище было холодно и темно, хотя старшие ученики зажгли огоньки. Все молчали, пытаясь поймать хоть намёк на отдалённые звуки боя. Бесполезно — даже если во дворе уже лилась кровь, здесь ничего не было слышно.
— Юридически, Рыцарь-Командор поступает неправильно, — негромко заметила Эльза, видимо, считая нужным окончательно прояснить вопрос. — Существует процедура...
— Заткнись! — сорвался кто-то, в полумраке Бикки не разглядел лица. — Просто заткнись!
Усмирённая замолчала.
«Конечно, неправильно, — думал Бикки. Обессиленная плачем, икающая Иленна привалилась к нему, как дрожащий куль картошки. — Что вообще правильного в том, что происходит? Одна женщина ненавидит магов, а какой-то мерзавец взорвал кучу людей — но почему за это должны расплачиваться другие? Почему из-за этого надо убить чародейку Бетани, задаваку Кемри, доставучую плаксу Иленну? Почему из-за этого надо убить меня?»
— Ну что ты ревёшь, — сказал он Иленне, судорожно пытающейся вытереть нос о его мантию. — Она же сказала: за нами придут.
Да, придут — либо маги, чтобы выпустить, либо храмовники, чтобы дорезать выживших. Бикки объясняли, что значит «Право Уничтожения». Это значит: храмовники входят в двери Круга и не оставляют в нём ничего живого. Даже крыс. Ничего вообще.
Бикки понадеялся, что Иленне об этом не рассказывали, в конце концов, ему уже восемь, он почти взрослый, а она совсем малявка, ей ни к чему знать такие вещи.
Он подумал, не помолиться ли, но решил, что смысла в этом никакого. Церковь сама говорит, что Создателю на нас наплевать, да и Андрасте, наверное, тоже, иначе как она допускает подобное?
Он поудобнее опёр Иленну о своё плечо и стал смотреть на дверь.
Сказали, что храмовники хотят их всех убить.
Конечно, маги не согласились сидеть и ждать, пока их перережут. Да и кто бы согласился? Люди не овцы. Все, кто способен сражаться, сейчас собрались во дворе, а в хранилище отослали детей, бесполезных младших учеников, стариков в маразме и Усмирённых — всех, от кого не будет пользы, но кто погибнет в беспорядке ночного боя. Чародейка Бетани отведёт их вниз, а потом вернётся наверх, к тем, кто будет сражаться и, наверное, умрёт.
Наверное, все они умрут, потому что женщина по имени Мередит решила, что они слишком опасны.
Бикки жил в Казематах всего две недели, но успел наслушаться, какой он опасный и как ему нельзя доверять. Он пока всего-то и мог, что заморозить миску воды, а храмовники в своих доспехах смотрели на него, как будто он демона призвал. Даже мама думала, что он опасный. Она сама отвела его в Казематы, и ещё сказала, что так будет лучше. Что так правильно.
— Эльза, — окликнул Бикки идущую рядом Усмирённую. — Почему Рыцарь-Командор хочет нас убить?
Эльза посмотрела на него спокойными глазами и ответила вежливо-доброжелательным тоном, каким говорила всегда:
— Рыцарь-Командор, вероятно, полагает, что маги нашего Круга сделались чересчур опасны для того, чтобы держать их под контролем.
Иленна захныкала. Бикки сильнее стиснул выскальзывающую, мокрую от пота ледяную ладошку, и спросил:
— Она вроде и раньше так считала, чего ж терпела тогда?
Из-за Эльзы высунулась ведомая ею за руку Кемри. Она была старше Бикки, эльфийка и, как он подозревал, настоящая бандитка.
— А ты не слыхал, что ль? — она на ходу поковыряла в ухе. — Тот клоачный малефикар бабахнул церковь вместе со всеми внутри. Кучу народу положил!
Было похоже, что её эта новость нисколько не огорчила.
— Но он даже не из нашего Круга! — крикнул кто-то позади.
Чародейка Бетани обернулась, проверяя своих подопечных, а может, на крик, и сказала:
— Мередит это никогда не волновало. Эта... женщина ненавидит всех магов без разбора.
— Ага, она та ещё ебанутая старая сука, — со знанием дела подтвердила Кемри.
— Кемри, следи за языком! — машинально одёрнула Бетани и без перехода продолжала. — Вот и хранилище, заходите скорее!
Она стояла у двери, пересчитывая их, словно кто-то мог потеряться по дороге. Бикки протиснулся мимо неё, таща за собой ноющую Иленну. Ему нравилась чародейка Бетани, она была к нему доброй и напоминала маму до того, как та узнала, что Бикки маг. А теперь Бетани убьют.
— Сейчас я закрою дверь, ты, Дейзи запрёшь её изнутри, и вы будете ждать здесь, пока... всё не кончится. За вами придут.
— Чародейка Бетани! — вдруг вскочил со своего места рыжий ученик из старших; имени его Бикки не помнил. — Я хочу пойти с вами, — он весь трясся, но говорил твёрдо. — Я умею создавать прочные, долговечные барьеры, сам Первый Чародей их очень хвалил!
— Останься здесь и будь готов закрыть барьером дверь, если понадобится, — распорядилась Бетани.
Кемри рядом с Бикки что-то невнятно пробормотала, вздохнула, выдернула у Эльзы свою руку и вразвалочку подошла к чародейке.
— Это, — сказала эльфийка решительно. — Я пойду с тобой. Колдунья из меня хуёвая, зато стреляю я хорошо, будь спокойна. И с ножами обращаюсь как надо, а сегодня к нам будут ломиться ребята, кое-кому из которых невредно бы укоротить женилку!
«Откажет, — уверенно подумал Бикки. — Ей тринадцать, она слишком маленькая»,
— Хорошо, иди за мной, — Бетани ещё раз оглядела остающихся, словно прощаясь, потом закрыла дверь хранилища, дождалась звука запирающихся замков и только после этого пошла прочь. Кемри шлёпала за ней.
Бикки прижал к себе ревущую Иленну. В хранилище было холодно и темно, хотя старшие ученики зажгли огоньки. Все молчали, пытаясь поймать хоть намёк на отдалённые звуки боя. Бесполезно — даже если во дворе уже лилась кровь, здесь ничего не было слышно.
— Юридически, Рыцарь-Командор поступает неправильно, — негромко заметила Эльза, видимо, считая нужным окончательно прояснить вопрос. — Существует процедура...
— Заткнись! — сорвался кто-то, в полумраке Бикки не разглядел лица. — Просто заткнись!
Усмирённая замолчала.
«Конечно, неправильно, — думал Бикки. Обессиленная плачем, икающая Иленна привалилась к нему, как дрожащий куль картошки. — Что вообще правильного в том, что происходит? Одна женщина ненавидит магов, а какой-то мерзавец взорвал кучу людей — но почему за это должны расплачиваться другие? Почему из-за этого надо убить чародейку Бетани, задаваку Кемри, доставучую плаксу Иленну? Почему из-за этого надо убить меня?»
— Ну что ты ревёшь, — сказал он Иленне, судорожно пытающейся вытереть нос о его мантию. — Она же сказала: за нами придут.
Да, придут — либо маги, чтобы выпустить, либо храмовники, чтобы дорезать выживших. Бикки объясняли, что значит «Право Уничтожения». Это значит: храмовники входят в двери Круга и не оставляют в нём ничего живого. Даже крыс. Ничего вообще.
Бикки понадеялся, что Иленне об этом не рассказывали, в конце концов, ему уже восемь, он почти взрослый, а она совсем малявка, ей ни к чему знать такие вещи.
Он подумал, не помолиться ли, но решил, что смысла в этом никакого. Церковь сама говорит, что Создателю на нас наплевать, да и Андрасте, наверное, тоже, иначе как она допускает подобное?
Он поудобнее опёр Иленну о своё плечо и стал смотреть на дверь.
Название: Too old for ths shit
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: ПЧ Ирвинг, РК Грегор, Герда, Годвин
Категория: джен
Жанр: юмор, драма
Рейтинг: PG
Размер: ~1300 слов
Предупреждение: Inspired by дежурка. Спасибо вам, аноны, за коммунизм в Кинлохе и прочие идеи на тему «как нам реорганизовать круги».
Краткое содержание: После роспуска кругов ПЧ Ирвинг и РК Грегор решают перевести Ферелденский круг на самоокупаемость. И у них получается...
Традиционное вечернее совещание Первого чародея Ирвинга и Рыцаря-командора Грегора началось, как и всегда, ближе к полуночи. Ирвинг привычным жестом достал из ящика стола наполовину опустошенную бутылку бренди и наполнил две крошечные чаши. Ни он, ни Грегор не были любителями пить много, но капелька чего-нибудь крепкого им явно была не лишняя. Грегор опустился в кресло и одним махом опустошил свою чашу.
— Что-то ты сегодня лихо начал, — покачал головой Ирвинг. — Добавить?
— Будь любезен, — хрипло ответил Грегор. — И, поверь мне, когда ты прочитаешь вот это — тебе тоже захочется напиться.
С этими словами он водрузил на стол свиток пергамента. Ирвинг покосился на него и достал из другого ящика похожий, но запечатанный не пылающим мечом, а эмблемой круга.
— Мне тоже сообщили, — спокойно сказал Ирвинг. — Не списывай меня со счетов раньше времени.
— Да из тебя вон песок уже сыплется, а все туда же, — грустно ухмыльнулся Грегор. — Короче, надо что-то решать.
— Что ты предлагаешь? — Ирвинг проследил за опустевшей чашей Грегора, и наполнил ее, налив заодно и себе.
— Самое ужасно, что я не знаю, что предложить. — Грегор мрачно проглотил свой напиток, даже не поморщившись, словно это была вода. — Мне почему-то совершенно не хочется тащиться в Теринфаль во главе толпы моих обалдуев.
— Мне, представь, тоже не улыбается перспектива шляться по полям и лесам на пороге зимы. Ночевать под открытым небом и летом-то холодно, а теперь... — Ирвинг допил свой бренди, придирчиво осмотрел обе чаши и, подумав, заменил их более вместительными емкостями, наполнив обе до краев. Бутылка опустела.
— Самое ужасное, — задумчиво произнес Грегор, — что я вполне понимаю всех проголосовавших за роспуск кругов. Когда в Ордене дебил на дебиле и идиотом погоняет — я бы тоже на вашем месте хотел сбежать куда-нибудь подальше.
С этими словами он взял предложенный ему кубок, одобрительно оглядел его и резким движением опрокинул в рот, махом проглотив содержимое.
— Давай, что ли, напьемся, как в старые-добрые времена. Что скажешь, Ирвинг? Или ты уже сошел с дистанции?
— Тебя еще перепью, — пробурчал Первый чародей и полез за новой бутылкой...
Спустя две бутылки бренди и кувшин эля, за которым пришлось посылать в погреб рекрута-храмовника, дежурившего в коридоре, оба собутыльника изрядно захмелели и приободрились.
— Да что нам, в конце-то концов, указания какого-то лорда-искателя? Он кто вообще? Тем более с его назначением не все чисто, — заплетающимся языком возмущался Грегор. — Ламберта же кто-то зарезал. И зарезал очень кстати. Не пойду я ни в какой Теринфаль, и парней своих не пущу. Нечего им там делать!
— Правильно, правильно, — закивал раскрасневшийся Ирвинг. — Тех, кто захочет уйти, конечно, удерживать не стоит, но остальным надо предложить остаться. В целях экономии твоим парням наряды по кухне можно вернуть, а мои обалдуи уж как-нибудь сумеют денег заработать. Одно только целительство какие перспективы открывает! Что мы, не справимся, что ли?
— Справимся! — грохнул по столу кулаком Грегор. — Наизнанку вывернемся, а справимся!
— Я в тебе никогда не сомневался! Давай за это выпьем! — Ирвинг взял опустевший кувшин и с удивлением уставился в него. — Только надо попросить кого-нибудь, чтобы нам еще эля принесли...
— Что-то ты сегодня лихо начал, — покачал головой Ирвинг. — Добавить?
— Будь любезен, — хрипло ответил Грегор. — И, поверь мне, когда ты прочитаешь вот это — тебе тоже захочется напиться.
С этими словами он водрузил на стол свиток пергамента. Ирвинг покосился на него и достал из другого ящика похожий, но запечатанный не пылающим мечом, а эмблемой круга.
— Мне тоже сообщили, — спокойно сказал Ирвинг. — Не списывай меня со счетов раньше времени.
— Да из тебя вон песок уже сыплется, а все туда же, — грустно ухмыльнулся Грегор. — Короче, надо что-то решать.
— Что ты предлагаешь? — Ирвинг проследил за опустевшей чашей Грегора, и наполнил ее, налив заодно и себе.
— Самое ужасно, что я не знаю, что предложить. — Грегор мрачно проглотил свой напиток, даже не поморщившись, словно это была вода. — Мне почему-то совершенно не хочется тащиться в Теринфаль во главе толпы моих обалдуев.
— Мне, представь, тоже не улыбается перспектива шляться по полям и лесам на пороге зимы. Ночевать под открытым небом и летом-то холодно, а теперь... — Ирвинг допил свой бренди, придирчиво осмотрел обе чаши и, подумав, заменил их более вместительными емкостями, наполнив обе до краев. Бутылка опустела.
— Самое ужасное, — задумчиво произнес Грегор, — что я вполне понимаю всех проголосовавших за роспуск кругов. Когда в Ордене дебил на дебиле и идиотом погоняет — я бы тоже на вашем месте хотел сбежать куда-нибудь подальше.
С этими словами он взял предложенный ему кубок, одобрительно оглядел его и резким движением опрокинул в рот, махом проглотив содержимое.
— Давай, что ли, напьемся, как в старые-добрые времена. Что скажешь, Ирвинг? Или ты уже сошел с дистанции?
— Тебя еще перепью, — пробурчал Первый чародей и полез за новой бутылкой...
Спустя две бутылки бренди и кувшин эля, за которым пришлось посылать в погреб рекрута-храмовника, дежурившего в коридоре, оба собутыльника изрядно захмелели и приободрились.
— Да что нам, в конце-то концов, указания какого-то лорда-искателя? Он кто вообще? Тем более с его назначением не все чисто, — заплетающимся языком возмущался Грегор. — Ламберта же кто-то зарезал. И зарезал очень кстати. Не пойду я ни в какой Теринфаль, и парней своих не пущу. Нечего им там делать!
— Правильно, правильно, — закивал раскрасневшийся Ирвинг. — Тех, кто захочет уйти, конечно, удерживать не стоит, но остальным надо предложить остаться. В целях экономии твоим парням наряды по кухне можно вернуть, а мои обалдуи уж как-нибудь сумеют денег заработать. Одно только целительство какие перспективы открывает! Что мы, не справимся, что ли?
— Справимся! — грохнул по столу кулаком Грегор. — Наизнанку вывернемся, а справимся!
— Я в тебе никогда не сомневался! Давай за это выпьем! — Ирвинг взял опустевший кувшин и с удивлением уставился в него. — Только надо попросить кого-нибудь, чтобы нам еще эля принесли...
***
— Первый чародей, Первый чародей, постойте!
При звуках знакомого голоса Ирвинг обернулся и, увидев бегущую к нему чародейку Герду, на какое-то мгновение испытал желание припустить со всех ног и спрятаться где-нибудь в шкафу.
— Сэр, подождите, пожалуйста! — Герда в два прыжка догнала его и цепко ухватила за локоть. — Мне нужно ваше одобрение.
— По какому поводу?
— Нам надо освободить вторую ученическую спальню.
— А, прости, куда мы денем учеников?
— Да какая разница? — Герда легкомысленно взмахнула рукой. — Куда-нибудь. Да вон хоть в казармы к храмовникам. У них там места полно, и парням веселее будет.
— Все-таки это как-то... — Ирвинг ценил организаторские способности молодой чародейки, но ее неуемный энтузиазм его порой приводил в замешательство.
— Но нам нужны места для размещения больных. Каждая ученическая койка — это еще один пациент. А каждый пациент это или деньги, или бесплатная рабочая сила. Мы же вам объясняли. Годвин, Годвин!
С этими словами Герда замахала рукой, подзывая старшего чародея Годвина, спешившего куда-то, уткнувшись носом в свиток пергамента. Тот оглянулся и, увидев Ирвинга и Герду, направился к ним, алчно сверкая глазами. Ирвинг внутренне поежился.
— Первый чародей, Герда, — поздоровался он, кивнув. — Мне нужно обсудить с вами кое-какие цифры.
— Погоди ты со своими цифрами, — отмахнулась Герда. — Лучше объясни еще раз — зачем надо освободить вторую спальню.
— Для того, чтобы увеличить количество коек в клинике, — сказал Годвин таким тоном, словно объяснял деревенскому дурачку, зачем надо вытирать ноги, входя в дом. — Наши доходы в этом полугодии выросли на двенадцать процентов. Но это очень мало. Мы можем зарабатывать гораздо, гораздо больше! К примеру, если выделить дополнительных людей из самых способных учеников в помощь Инес, то поля, которые опекают наши маги, дадут вдвое больший урожай. А это дополнительные двести пятьдесят золотых. А если на десять процентов поднять плату за участие наших боевых магов в охране городов — это даст дополнительно целую тысячу золотых.
Лицо Годвина выражало небывалое воодушевление, как и всегда, когда он говорил о деньгах. Ирвинг кивнул, пообещав Герде и Годвину непременно обдумать все их предложения, и хотел было ретироваться, когда его снова ухватили за рукав.
— Первый чародей, подождите, — Годвин совал ему пачку листов пергамента. — Мне срочно нужна ваша подпись на этих закладных и долговых обязательствах.
— Но зачем нам брать в долг, если ты сам сказал, что наши доходы растут? — поразился Ирвинг.
— Деньги не должны лежать без дела, Первый чародей. Мы берем в долг под небольшой процент, и пускаем деньги в рост. Это приносит нам сорок три процента наших доходов.
Ирвинг тяжело вздохнул, пристроился с пачкой пергамента на углу ближайшего стола, заваленного открытыми фолиантами , обмакнул перо в чернила и начал подписывать...
При звуках знакомого голоса Ирвинг обернулся и, увидев бегущую к нему чародейку Герду, на какое-то мгновение испытал желание припустить со всех ног и спрятаться где-нибудь в шкафу.
— Сэр, подождите, пожалуйста! — Герда в два прыжка догнала его и цепко ухватила за локоть. — Мне нужно ваше одобрение.
— По какому поводу?
— Нам надо освободить вторую ученическую спальню.
— А, прости, куда мы денем учеников?
— Да какая разница? — Герда легкомысленно взмахнула рукой. — Куда-нибудь. Да вон хоть в казармы к храмовникам. У них там места полно, и парням веселее будет.
— Все-таки это как-то... — Ирвинг ценил организаторские способности молодой чародейки, но ее неуемный энтузиазм его порой приводил в замешательство.
— Но нам нужны места для размещения больных. Каждая ученическая койка — это еще один пациент. А каждый пациент это или деньги, или бесплатная рабочая сила. Мы же вам объясняли. Годвин, Годвин!
С этими словами Герда замахала рукой, подзывая старшего чародея Годвина, спешившего куда-то, уткнувшись носом в свиток пергамента. Тот оглянулся и, увидев Ирвинга и Герду, направился к ним, алчно сверкая глазами. Ирвинг внутренне поежился.
— Первый чародей, Герда, — поздоровался он, кивнув. — Мне нужно обсудить с вами кое-какие цифры.
— Погоди ты со своими цифрами, — отмахнулась Герда. — Лучше объясни еще раз — зачем надо освободить вторую спальню.
— Для того, чтобы увеличить количество коек в клинике, — сказал Годвин таким тоном, словно объяснял деревенскому дурачку, зачем надо вытирать ноги, входя в дом. — Наши доходы в этом полугодии выросли на двенадцать процентов. Но это очень мало. Мы можем зарабатывать гораздо, гораздо больше! К примеру, если выделить дополнительных людей из самых способных учеников в помощь Инес, то поля, которые опекают наши маги, дадут вдвое больший урожай. А это дополнительные двести пятьдесят золотых. А если на десять процентов поднять плату за участие наших боевых магов в охране городов — это даст дополнительно целую тысячу золотых.
Лицо Годвина выражало небывалое воодушевление, как и всегда, когда он говорил о деньгах. Ирвинг кивнул, пообещав Герде и Годвину непременно обдумать все их предложения, и хотел было ретироваться, когда его снова ухватили за рукав.
— Первый чародей, подождите, — Годвин совал ему пачку листов пергамента. — Мне срочно нужна ваша подпись на этих закладных и долговых обязательствах.
— Но зачем нам брать в долг, если ты сам сказал, что наши доходы растут? — поразился Ирвинг.
— Деньги не должны лежать без дела, Первый чародей. Мы берем в долг под небольшой процент, и пускаем деньги в рост. Это приносит нам сорок три процента наших доходов.
Ирвинг тяжело вздохнул, пристроился с пачкой пергамента на углу ближайшего стола, заваленного открытыми фолиантами , обмакнул перо в чернила и начал подписывать...
***
Традиционное вечернее совещание Первого чародея Ирвинга и Рыцаря-командора Грегора началось, как и всегда, ближе к полуночи. Ирвинг разлил чай и, достав бутылку бренди, отхлебнул из горла, прежде чем налить Грегору и себе.
— Ничего себе, — Грегор подозрительно взглянул на него. — Ты сегодня лихо. Что-то случилось?
— Ничего особенного, — сказал Ирвинг, борясь с желанием еще раз приложиться к горлышку бутылки.
— Хватит кокетничать. Рассказывай, — отрезал Грегор, сверля Ирвинга взглядом.
— Меня сегодня Герда и Годвин снова просвещали в финансовых науках.
— Уууууу... — Грегор сочувственно вздохнул. — И что на этот раз?
— А ты еще не знаешь? Вторая ученическая спальня переезжает в казармы. Придется твоим ребятам потесниться.
— А, это! Ну ничего, разместим как-нибудь.
— Если это «ничего», то что же...
— А я тебе расскажу! — Грегор мрачно откашлялся и одним глотком осушил свою чашу. — Помнишь, в Ферелден приезжала недавно маркиза Мантильон с официальным визитом?
— Да я за этим не слежу. Ну, приезжала, и что?
— А то, что ей в силу статуса полагается почетный караул. И она предпочитает, чтобы этот караул был из храмовников. Я не знаю как эти твои обормоты Герда и Годвин прознали об этом, но они предложили ей в караул моих парней. Ну я и согласился. Думал «ну постоят ребята в карауле не в коридорах башни, а в королевском дворце, ну начистят лишний раз парадные доспехи». А эта старая карга, маркиза, как давай парней за задницы щипать при всяком удобном случае. Они у меня вымуштрованы как надо, виду не подавали, конечно. Но вот мне всю плешь проели жалобами. И самое гадкое знаешь что?
— Что? — машинально спросил Ирвинг, заранее зная ответ.
— Этой старой перечнице понравилось, и она снова собралась в Ферелден. Вон письмо прислала, просит два десятка парней ей выделить для почетного караула. Бран сегодня уже попросил назначить ему десять нарядов по кухне вместо этого...
— Сочувствую, — вздохнул Ирвинг.
— Самое обидное знаешь что? — продолжал Грегор, не услышав. — Этого Годвина в прежние времена я бы должен был под замок посадить. Он же лириумом еще тогда приторговывал. А в результате он не только нам лириум поставляет, но и моими людьми распоряжается, словно мы все у него в подчинении.
— Знаешь, Грегор, — грустно сказал Ирвинг, — у меня такое чувство, словно мы с тобой сами не заметили, как состарились. И теперь плетемся в хвосте, не поспевая за изменениями...
— Это точно, — подтвердил Грегор. — Мы оба слишком стары для всего этого дерьма. Давай по этому поводу выпьем!
И они немедленно выпили...
— Ничего себе, — Грегор подозрительно взглянул на него. — Ты сегодня лихо. Что-то случилось?
— Ничего особенного, — сказал Ирвинг, борясь с желанием еще раз приложиться к горлышку бутылки.
— Хватит кокетничать. Рассказывай, — отрезал Грегор, сверля Ирвинга взглядом.
— Меня сегодня Герда и Годвин снова просвещали в финансовых науках.
— Уууууу... — Грегор сочувственно вздохнул. — И что на этот раз?
— А ты еще не знаешь? Вторая ученическая спальня переезжает в казармы. Придется твоим ребятам потесниться.
— А, это! Ну ничего, разместим как-нибудь.
— Если это «ничего», то что же...
— А я тебе расскажу! — Грегор мрачно откашлялся и одним глотком осушил свою чашу. — Помнишь, в Ферелден приезжала недавно маркиза Мантильон с официальным визитом?
— Да я за этим не слежу. Ну, приезжала, и что?
— А то, что ей в силу статуса полагается почетный караул. И она предпочитает, чтобы этот караул был из храмовников. Я не знаю как эти твои обормоты Герда и Годвин прознали об этом, но они предложили ей в караул моих парней. Ну я и согласился. Думал «ну постоят ребята в карауле не в коридорах башни, а в королевском дворце, ну начистят лишний раз парадные доспехи». А эта старая карга, маркиза, как давай парней за задницы щипать при всяком удобном случае. Они у меня вымуштрованы как надо, виду не подавали, конечно. Но вот мне всю плешь проели жалобами. И самое гадкое знаешь что?
— Что? — машинально спросил Ирвинг, заранее зная ответ.
— Этой старой перечнице понравилось, и она снова собралась в Ферелден. Вон письмо прислала, просит два десятка парней ей выделить для почетного караула. Бран сегодня уже попросил назначить ему десять нарядов по кухне вместо этого...
— Сочувствую, — вздохнул Ирвинг.
— Самое обидное знаешь что? — продолжал Грегор, не услышав. — Этого Годвина в прежние времена я бы должен был под замок посадить. Он же лириумом еще тогда приторговывал. А в результате он не только нам лириум поставляет, но и моими людьми распоряжается, словно мы все у него в подчинении.
— Знаешь, Грегор, — грустно сказал Ирвинг, — у меня такое чувство, словно мы с тобой сами не заметили, как состарились. И теперь плетемся в хвосте, не поспевая за изменениями...
— Это точно, — подтвердил Грегор. — Мы оба слишком стары для всего этого дерьма. Давай по этому поводу выпьем!
И они немедленно выпили...
Название: Слишком много лириума
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Солона Амелл, Корифей и Архитектор бонусом
Категория: арт
Рейтинг: PG-13
Размер: 3 ст.
Кодекс: Лириум — «...У магов вдобавок к этому возникают и физические мутации. Широко известно, что лорды-магистры Тевинтерской империи за долгие годы употребления лириума настолько изменились внешне, что их не только не узнавали родные, но и вообще никто не принимал за людей».
Предупреждение: Амелл злоупотребляет лириумом. Легкие модификации тела.
@темы: Круг магов, Фракционные войны: Реванш
-
-
17.09.2015 в 00:05Прививка Да, так их! На самом деле, маги в кругах к вольной жизни должны быть не приспособлены почти все. Интересно, почему они сами обэтом почти не упоминают.
Защитники справедливости Жутко. В таких историях всегда больше всего жаль невинных.
-
-
17.09.2015 в 01:14пейринг с адааром весьма внезапен
Название: Кошмары
подрочилвосхитился-
-
17.09.2015 в 03:41Too old for ths shit
Прекрасные тексты! Ирвинг и Грегор лучшие ПЧ и РК ever after
— Наконец-то! Свобода! — скандировали маги и норовили зажать в углу храмовников.
-
-
17.09.2015 в 06:15Вы прекрасны, маги!
Too old for ths shit - прелесть. Бедные, бедные старички.
Свободный независимый маг, - ааа, отдайте котика, его срочно надо комфортить! Хм, пожалуй, отдайте всех котиков. А мага можете оставить, где есть, сам хотел.
-
-
17.09.2015 в 12:17Too old for ths shit
Ирвинг и Грегор - лучшие
-
-
17.09.2015 в 15:17-
-
17.09.2015 в 16:58автор "Прививки" благодарит за ваши добрые слова
слава цареубийце,
пейринг с адааром весьма внезапен
страшилка для маленьких храмовников: полюбишь мага, так тебя полюбит большой кунарь!
-
-
17.09.2015 в 19:29Защитники справедливости
Too old for ths shit
Авторы, вы прекрасны, как тыща рассветов! Грегор почти перестал меня бесить
Защитники справедливости - такой вроде бы и спокойный рассказик, и такой страшный - из-за этого спокойствия и обреченности. Отлично написано, спасибо!
-
-
17.09.2015 в 23:11Очень понравился ваш стиль. Очень впечатляет. Особенно так часть, что про Желание) Немножко не хватило концовки, если честно, - больно внезапен Адаар. Непонятно, что именно у них с Калленом.
Но текст очень прет.
Непристойное продолжение
МИМИМИ! Они солнышки!
Кошмары
Очень красиво.
Прививка
Блин, это ужасно смешно)) Ирвинг и Грегор суперские такие)
Свободный независимый маг
КОТИК ТАКОЙ!!!)
Защитники справедливости
Очень жутко. Очень грустно. Очень классно написано.
Too old for ths shit
Очень здорово у них всё продумано, молодцы!
Слишком много лириума
Вы очень клёвые! ^^
-
-
17.09.2015 в 23:48спасибо за ваш отзыв!
-
-
18.09.2015 в 17:44Защитники справедливости Очень сильно цепляет... Такой безнадегой обдало. Написано просто великолепно!
Спасибо!
-
-
22.09.2015 в 16:41Грегор и Ирвинг просто чудесные! Автору большое спасибо за наших старичков.
Прививка
Давно так не смеялась!
-
-
22.09.2015 в 22:48Прививка
Предсказуемо, но до чего прекрасно!
Too old for ths shit
Главное, во время осознать, что пора передать командование другим))) Ну и сохранить за собой право слегка "посовещаться" вечерами)))
-
-
23.09.2015 в 12:17так вот. ЛУЧИ ЛЮБВИ вам
отличный Каллен, отличные параллели, прекрасный Адарчег с прекрасным же (и неожиданным для меня
вообще, сложно сказать, почему не ожидала, бо оно вроде как а пркуа бы и не па, но однако же, но зато какая изюминка к происходящему *_*) доминированием ))))и написано очень приятно *_*
в общем, и проголосовала за него, и в закрома унесла.
СПАСИБО!
-
-
23.09.2015 в 14:59-
-
23.09.2015 в 15:11ЛУЧИ ЛЮБВИ вам
Ваши слова согревают авторское сердце
немного доминирования в холодном скайхолде