Раз уж мы здесь, нужно поискать приличного вина.
Название: «Трудовые будни» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Мерриль, ж!Хоук Категория: джен Жанр: повседневность, юмор Рейтинг: PG Размер: ~560 слов  В полумраке лачуги, озаряемой лишь огнём из камина, сверкнуло лезвие ножа. – Хоук, может, не надо? – замялась Мерриль, опуская уже занесённый было тесак. – Я знаю, что я должна этому научиться… но я не могу. – Надо, Мерриль, надо! – Хоук решительно сжала руку эльфийки и снова нацелила нож на связанную жертву, лежащую перед ними на столе. – Скажи себе, что ты делаешь это во имя возрождения эльфов – и режь! – Ну, Хо-о-оук… – Отложив тесак в сторону, Мерриль страдальчески подняла брови. – Он же такой молоденький. И хорошенький – ты только посмотри, какие у него милые глазки и ушки… И волосы мягонькие такие… Ой! – И зубы тоже просто замечательные, – ехидно заметила Хоук, глядя на текущую из пальца Мерриль кровь. – Я поняла: ты слишком впечатлительная, а он слишком хорошенький, и потому у тебя просто духу не хватает пустить ему кровь. Ладно, в следующий раз нашей жертвой станет кто-нибудь старый, лысый… и беззубый. Уж его-то тебе точно не будет жалко. Мерриль, пойми, тебе надо научиться выживать, клан больше не придёт тебе на помощь... Мерриль внимала Хоук, сунув в рот окровавленный палец и доверчиво взирая на неё круглыми, зелёными глазищами. Маленькая, хрупкая эльфийка сейчас так походила на ребёнка, слушающего сказку, что у Хоук рука сама тянулась потрепать её по голове и почесать за ушком, как котёнка. Умилился бы даже закоренелый храмовник, которому на завтрак, обед и ужин – а иногда и вместо них – читают проповеди о подлых и злобных магах крови. Хоук усмехнулась, подумав, что иной раз самое главное коварство малефикара заключается в его безобидной внешности. – Давай сюда палец, перевяжу, – предложила она, и девушки отошли к камину. Проводив мрачным взглядом своих палачей, предоставленный самому себе пленник принялся яростно извиваться в попытке дотянуться зубами до опутавших его верёвок. – Знаешь, я ни-ког-да раньше… – вздохнула Мерриль, пока Хоук промывала ей палец бальзамом и перевязывала чистой тряпицей. – Ничего, научишься! – оптимистично заверила её Хоук. И призналась: – Первые несколько раз мне тоже было не по себе – они иной раз так при этом смотрят… Но ничего, привыкла. Ты тоже привыкнешь. – И всё-таки резать других – не то же самое, что себя. У меня на него просто рука не поднимается. – Да-да, я помню – хорошенькие ушки, глазки… и зубки, – фыркнула Хоук, затягивая узелок на повязке. – Да. И мне ужасно не хочется делать ему больно. Мерриль жалостливо посмотрела на пленника, который уже добрался до верёвок и упоённо их грыз. Глаза её расширились, она стрельнула взглядом на Хоук, но та стояла к ней лицом, и не видела творящегося у неё за спиной безобразия: как освободившийся пленник пошевелил ушами, спрыгнул на пол и порскнул в соседнюю комнату. – Мерриль. – Хоук покачала головой. – Вообще-то ему в итоге полагается помереть и попасть в суп или жаркое. Собственно, для того их и разводят, и продают. Да мы же с голоду умрём, если станем жалеть каждого симпатичного кролика и поросёнка! Они же, заразы, все симпатичные. Ну, не можешь его зарезать – ладно, значит, в следующий раз. А сегодня я сама... – Она обернулась и увидела опустевший стол. – Сбежал, скотина ушастая! Перегрыз верёвки – и удрал! Мерриль спрятала смеющееся лицо в ладонях. – Ну, и что ты смеёшься? Это ты виновата – специально заговаривала мне зубы, пока он над верёвками трудился! – Хоук обвинительно ткнула в Мерриль пальцем, но не выдержала и тоже рассмеялась. – А, ладно! Давай пока поедим хоть бутербродов, что ли, а потом надо будет поймать его. Иначе этот хитрый крол сожрёт все твои запасы и обгрызёт раму твоего бесценного элювиана. Нет, в следующий раз я лучше принесу курицу. У неё хотя бы зубов нет!  Название: «Лотерингские встречи» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: м!Хоук/Морриган Категория: гет Жанр: романтика, повседневность, АУ Рейтинг: PG-13 Размер: ~1300 слов  Девочка странная. Одежда, речь, надменный вид – все отличает ее от деревенских детей. – Нам нельзя с ней разговаривать. – Ну, Карвер как всегда. – Она класивая! – Бетани капризно топает ножкой. – Я хочу. – Меня зовут Гаррет, мелких – Карв и Бет. А тебя? – Морриган, – важно произносит она, и в исполнении десятилетней девочки это весьма уморительно, но Гаррет не замечает – ему самому столько же. – Твои младшие докучливые очень, как их ты терпишь? – Морриган кидает камешки в болотце, метя в изумрудные спинки лягух. – Они моя семья, – пожимает худыми плечами Гаррет. – Если бы у тебя была сестричка, ты бы тоже о ней заботилась. Девочка фыркает: – Вот еще! Она заботилась бы о себе сама. – Старшие всегда заботятся о младших, – старательно произносит Гаррет, явно повторяя с чужих слов. – Разве твоя мать не заботится о тебе? Морриган отворачивается, камешки перестают лететь в воду. – Заботится, – глухо произносит она. – Если я расскажу тебе секрет, обещай, что никому не скажешь? – Гаррет взволнован не на шутку. Ему одиннадцать, и его странная дружба с девочкой из леса проверена целым годом нерегулярного и странного общения. – Ты знаешь, что рассказывать мне некому, – она хмурится: то ли не хочет его секретов, то ли жалеет, что только лотерингский паренек и станет слушать ее рассказы. – Поклянись! – горячо восклицает он. – Еще скажи, чтоб на крови. Мальчик неожиданно бледнеет. – Нет-нет, просто скажи: «Я обещаю, что никому не расскажу твою тайну, Гаррет». Морриган внезапно улыбается и дает торжественное обещание, как просит друг. Гаррет внимательно осматривается, словно боится, что кто-то их подслушает в этом лесном углу, наклоняется к самому уху подруги и шепотом произносит: – Я маг, – и в подтверждение зажигает на ладони крохотный огонек. Он ждет чего угодно: что девочка испугается и отскочит, что на ее личике появится гримаса призрения, в самом дальнем уголке сердца теплится крошечная надежда, что она посмотрит на него с восхищением. Кажется, ради этой нереальной, не до конца осознанной и понятой идеи и замышлялся весь разговор. Но Морриган делает то, чего он от нее никак не ждал: она хватает его за руку и впивается взглядом в язычки пламени. Когда она поднимает на него глаза, в них плещется жажда, которую Гаррет не может узнать и понять, он просто слышит, как она говорит: – Научи меня! Теперь его очередь отшатываться. – Ты тоже можешь колдовать? Морриган смеется, горько, как не должны смеяться дети. – Кто я по-твоему, Гаррет? Твои заботливые родители сказок на ночь тебе не рассказывают? – Демонова магия огня! Им по тринадцать, и они научились ругаться. Морриган швыряет кусок льда в кусты, и оттуда немедленно порскает лесная птица. Гаррет смеется, легко и заразительно. – Я не виноват! Я рассказал тебе все, что знаю. Видимо, это просто не твое. – Не мое? – Морриган раздосадована не на шутку. – Я могу сделать все, что захочу! – Кроме огня, – снова смеется мальчик. – Ах так! Спорим, я кое-что умею, чего ты не сможешь повторить? – Ну давай, – вяло соглашается Гаррет, он полностью уверен в своих силах. – Закрой глаза! Но он, конечно, подглядывает сквозь пальцы и видит, как подруга стягивает одежду – всю. На худом длинном теле Морриган россыпь веснушек, а грудь только-только начала наливаться. Гаррет еще не очень интересуется женщинами, но с любопытством разглядывает подругу. Но когда на месте Морриган оказывается темно-серый волк, он подскакивает, не зная за что хвататься – за лук, которым прикрыл свою очередную отлучку в лес, или за полусапожки, купленные на ярмарке за баснословные для семьи деньги. Нападать или бежать? Приглядевшись, он понимает, что волк – скорее волчонок, такой же худенький и голенастый как его подруга. Звереныш скалит белоснежные зубы, хватает в пасть одежду и трусит в кусты. – Ты никогда не сможешь это повторить, – с торжеством произносит Морриган, вновь появляясь на прогалине. Гаррет знает, что будет умолять подругу научить его. Он сделает все, чтобы она согласилась – даже подожжет ферму насолившего ей Барлина. – Я предупреждала, что не сможешь. Думаешь не так, как надо, ты. Гаррет злится. Ему пятнадцать и нестерпимо хочется произвести впечатление на подругу. – А как надо? – Я уже объясняла. Не понял тогда, не поймешь и сейчас. – Ну и ладно, не хочешь – не надо. Я домой, отец просил помочь с плетнем. Уходя, Гаррет чувствует, как взгляд желтых глаз прожигает ему спину. Не выдержав, он оборачивается: – В деревне храмовники, не наши, пришлые. Говорят, идут за Флемет. Будь осторожнее. Морриган нехорошо усмехается. Ему не нравится эта ухмылка, ведь он уже почти взрослый и кое-что понимает в этой жизни. – Мы будем ждать. Спасибо, что предупредил. Им по шестнадцать, и они грабят путешественников. Пока кучер и сердобольная благородная госпожа пытаются выяснить, не зашибли ли они деревенского парня, что выскочил прямо под копыта, юркая девчонка утягивает из кареты несессер, сумочку, все, что легко схватить. Им не столько нужны деньги, сколько острые ощущения. В одной из украденных шкатулок находится зеркало, и Морриган долго разглядывает себя в нем. – Ты красивая, – внезапно произносит Гаррет. Внезапно даже для себя. Юная девушка, в которую с годами превратилась Морриган, отрывается от своего отражения и внимательно разглядывает друга. Потом делает шаг к нему, встает на цыпочки и прижимается своими губами к его губам. Ее колет уже не по-юношески жесткая щетина. Не успевает Гаррет опомниться, как она отстраняется от него и вновь любуется на себя в зеркало. – Пожалуй, – соглашается она. – Карвер заявил, что скоро уйдет в армию, а Бетани хочет в Круг, – рассказывает Гаррет. – Мне кажется, скоро я останусь один. Отец заболел. Морриган молчит, ей нечего рассказать о себе, как нечего и ответить на сетования друга. Наконец, она находит подходящие слова: – У тебя есть я. Они лежат на старом плаще, укрывающем подстилку из еловых лап, голые и разомлевшие. Вокруг звенят комары, но ни один не садится на юных влюбленных. Гаррет улыбается и перебирает пальцами хвоинки. Пальцы становятся липкими от смолы, но он продолжает растирать их. – Давно хотел тебя спросить, – наконец прерывает молчание он, – твоя мать тебе что-нибудь рассказывала про магию крови? Морриган раскрывает сомкнутые дремой глаза и внимательно смотрит на парня. – Рассказывала. Что хочешь знать ты? – Она и правда так могущественна, как пишут в книгах? – Даже более того. Но есть у нее цена, которую не каждый возьмется заплатить. А взявшись, не всегда сумеет это сделать. И вот тогда платить придется жизнью. – Я собираюсь попробовать! – садясь, решительно произносит Гаррет. – Расскажи все, что знаешь! – Нет. Девушка тоже садится. Ее взгляд суров и серьезен. – Не знаешь ты, с чем связаться собрался. Опасность, запретность и … – это не все, что о малефикаруме знать надо. Неужели ты думаешь, я бы пренебрегла такой могущественной силой, если бы все было так просто? Но прежде, чем обращаться к крови, ты должен понять природу обычной магии, ее суть и ее законы! Нельзя играть в эти игры, не зная правил. – Я знаю об обычной магии все! – Гаррет хмурится и смотрит с недовольством: «Как она посмела усомниться в нем?». – Тебе так кажется. Но ты слишком мало, слишком редко и слишком однообразно пользовался чарами, чтобы проникнуться ими, осознать их, увидеть магические потоки мира. – Так вот в чем дело? Я просто не могу перекинуться в лягушку, а значит не вижу течения жизни, да? Морриган поджимает губы: – Ты и есть лягушка! И мозги у тебя лягушачьи! Им восемнадцать, и это их первая и последняя ссора. На вытоптанной, взрытой подкованными сапогами поляне стоят двое. – Пожалуйста, пойдем с нами! Скоро порождения тьмы захлестнут все Коркари, и что тогда будет с вами? Мы убежим! На север или на запад или на восток! Пойдем, ты не должна оставаться тут! Но Морриган качает головой. – Останься ты, пусть твоя семья бежит, но тебя мать защитит, я уговорю ее! Гаррет напряжен, выпрямляется, словно палку проглотил, в его глазах слезы. – Я думал, что если ты откажешься, я заставлю тебя с помощью магии крови. Что увезу тебя, даже если ты будешь против, – он показывает ей руку, испещренную продольными белыми полосами. – Я тренировался. И я хочу тебя увезти. – Ты глупец, – шипит Морриган. – Ты сделал это! Никуда я с тобой не поеду! Только попробуй применить ко мне эту гадость, тут же в ледяной столб превратишься! – Нет, я не стану, – голос молодого мужчины звучит безжизненно. – Прости меня, Морриган. Я люблю тебя. Но я должен заботиться о младших. Прощай.  Название: «Слово Ворона» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Калиен, ОП в количестве Категория: джен Жанр: экшн, драма Рейтинг: PG-13 Размер: ~2800 слов Предупреждение: смерть персонажа Примечание: Все описываемое целиком и полностью относится к книге «Последний полет». Диалог между Иссеньей и Калиеном взят из книги. 5:19 Священного века — И тогда демон предложил сделку? — Да. Секреты магии крови в обмен на исцеление его смертной оболочки. — И ты согласился? — она выпустила крыло Ревас и развернула грифона, чтобы осмотреть ее хвостовые перья. Кусок полировочной ткани стал серым от песка, поэтому Иссенья развернула его свежей, чистой стороной. — Согласился, — казалось, признание вызвало у Калиена отвращение и облегчение одновременно. — Я принял предлагаемое демоном знание, и я подлечил ее. Совсем немного. А затем воткнул нож ей в сердце. Вороны всегда верны своему слову. Дают ли они его демону или заказчикам. — И теперь ты — маг крови, — Иссенья мельком взглянула на него через широкую и просторную спину Ревас. — Похоже, этому не нужно долго учиться. 5:01 Священного века Тревизо был большим. Большим, шумным и очень вонючим. Рыбная требуха вперемешку со специфическим запахом дубленых кож, лошадиной мочой и специями создавали в порту такое амбре, что Калиен, позеленев после первого же вздоха, был вынужден прикрыть нос рукавом мантии. Стало чуточку легче. Пропахшая дымом трав за время путешествия в тесном трюме корабля ткань малость скрасила суровую антиванскую действительность. Найри, выросшая в Денеримском эльфинаже, косилась из-под неровно постриженной челки ярко-голубым глазом и каждые пятьдесят шагов предлагала насладиться прекрасным морским воздухом. Калиен сохранял гордое молчание, на самом же деле просто боялся раскрыть рот, чувствуя подступивший к горлу кислый твердый комок. Где-то между улицей Биндюжников и славящимся своими шлюхами Кварталом Улыбок, Огонек покинула их, изящно шаркнув ножкой. Огонек была ривейни. Высокая, крутобедрая, с кожей цвета расплавленного шоколада и таким невероятным бюстом, что порой, накурившись сухостебля, Калиен с трудом сдерживался от того, чтобы зарыться носом в ложбинку между резко очерченными полушариями и умолять ее о быстрой смерти — вот так. Она оказывала какое-то магическое действие на мужчин и даже женщин, так что договариваться с заказчиками всегда отправляли именно ее. Осмелев, Калиен отнял рукав от лица и решительно вздохнул. На прекрасный морской воздух, конечно, запах большого портового города не тянул, но теперь, вдали от пристаней, было хотя бы терпимо. Найри, заскучав, избавляла зазевавшихся прохожих от кошельков. Одрун пыхтел и обливался потом под тяжелым доспехом, ругаясь нудно и незатейливо, полуденное солнце красиво бликовало на его лысине. За последние три года они настолько привыкли играть роль недалеких наемников, что выходило это уже как-то само собой, будто маски приклеились к лицам намертво. Калиен, конечно, знал, что вроде бы неповоротливый, туповатый громила Одрун на самом деле хитер и ловок как снежный виверн, а хамоватая, чумазая Найри, чем-то похожая на отощавшего от голода кролика — одна из лучших взломщиц на востоке Тедаса. Ну а что касается Огонек, то ее чувственная красота в прямом смысле была убийственно-ядовита. Сам Калиен, пряча лицо в тени капюшона роскошной темно-бордовой мантии и многозначительно постукивая изящным кованым посохом, оставался собой — мрачным, таинственным и очень жадным магом. Когда требовалось поторговаться с заказчиком, Огонек всегда делала максимально глупую мордашку и бежала «советоваться» к Калиену, хотя именно она была мозговым центром их группы. В подписанной одним из прозвищ Гильдмастера Бено записке, которую они получили от связного в Киркволле, упоминались: выпорхнувшая из гнезда ласточка, золотая рыбка, красный петух, голубой щенок и две козы. Весь этот зверинец означал, что сбежавшая из Ферелдена отступница-малефикар обнаружена храмовниками в Тревизо, дальнейшие инструкции — на месте. Храмовники. От этого слова, по мнению Калиена, смердело еще сильнее, чем от всех портовых городов вместе взятых. Из-за храмовников половину своей сознательной жизни он провел в бегах, как крыса прятался по сточным канавам, зарабатывал на хлеб несложными ярмарочными фокусами и все время боялся. Сейчас у него уже было и золото, и связи, и дом в Антиве, и даже постоянная любовница, но храмовников Калиен по-прежнему старался обходить стороной. Он с невероятным облегчением вздохнул, когда Огонек отправилась на встречу сама. Сидя в переполненной таверне, вяло препирался с нахальной Найри, а сам думал о том, что все его силы и умения не стоят и выеденного яйца, если кто-то из храмовников вздумает выжечь его магию. Ворон он или нет, его запросто спеленают как малое дитя и отвезут в Круг, а там, скорее всего, усмирят. Задание нравилось Калиену все меньше и меньше — было в нем какое-то двойное дно, какой-то подвох. Если бы Калиен страдал манией величия чуть больше, то решил бы, что готовится облава именно на него. Настроение окончательно испортилось. — Милый, кажется, ты совсем загрустил? — раздался над ухом голос Огонек. Низкий, бархатисто-вибрирующий, он очень выгодно дополнял ее и без того выдающиеся достоинства. Калиен привычно вздрогнул, натянув капюшон глубже, чтобы скрыть предательский румянец на щеках — бледный от природы, он всегда легко краснел. Буквально истекающая похотью Огонек на деле была абсолютно и совершенно недоступна, во всяком случае, Калиену в свое время хватило очень недвусмысленного предупреждения на этот счет от Одруна. Огонек можно было шлепнуть по упругому заду и даже по-дружески подержаться за волшебное декольте, но не больше. — Не нравится мне эта выпорхнувшая из гнезда ласточка, — пробубнил Калиен. — И красный петух тоже. — Зато голубой щенок тебе должен прийтись по вкусу, — похабно заржала Найри, ткнув его в бок острым локтем. — Я видела, как ты смотрел на тех орлейских пидорасов. — Это были обычные музыканты, милочка, просто в масках, — отмахнулась от нее Огонек, внимательно глядя на Калиена. Между ними существовало какое-то необыкновенное взаимопонимание. Калиен зачастую с полуслова понимал запутанные комбинации, которые придумывала Огонек во время охоты на очередную жертву Воронов. Не всегда представлял, зачем так сложно, но с удовольствием следил за изощренностью и красотой замыслов. Огонек, в свою очередь, чутко воспринимала его душевные метания и была готова часами слушать пьяные жалобы на одну и ту же тему — храмовники и Круг. — Красный петух тут не по твою душу, Калиен, не беспокойся. Храмовников действительно интересует только сбежавшая магичка. Представь себе, малефикарша тут занимается… Нет, ты ни за что не угадаешь! — Стала шлюхой в Квартале Улыбок? Отсосу за две монетки, демон в подарок? — влезла Найри, почему-то подмигивая Калиену. — Нет, милочка, отнюдь, — закатила глаза Огонек. — Еще предположения? Нет? Калиен, дорогуша, тебе совершенно не идет такое выражение лица. Вижу, разгадка вам не по силам. Магичка выдает себя за простую торговку цветами! Цветы и магия крови, мне одной это кажется романтичным? — Одной, — буркнул Калиен. — Не будь таким занудой. Мы уберем ее так тихо, что она сама не поймет, что случилось. — Мне не нравится это задание. Почему храмовники сами ее не убрали? Здесь что-то не так. Я против. Огонек недовольно вздохнула и налегла на столешницу грудью, поигрывая висящим на шее амулетом. Калиен знал, что в такие моменты надо смотреть ей в глаза, но просто не мог. — Две козы, — вдруг сказал Одрун. — Да! — подхватила Огонек. — Это аргумент. — Тем более подозрительно, — поджал губы Калиен. — Целых две козы за какую-то отступницу. — Хм-м-м. А сколько, по-твоему, должна стоить отступница? — Не больше полутора тысяч. А тут дают две. Огонек прищурилась. Это был плохой знак. — Так, — сказала она нежно-нежно. — За ласточку с цветами нам дают две козы. И мы берем этот заказ. Всем понятно? Все молчали. Калиен демонстративно отвернулся, Одрун смотрел на амулет Огонек, Найри кончиком украденного кинжала царапала на столешнице неприличное слово. — Хорошо. Калиен, ты пойдешь со мной, поглядим на цветочницу. Найри, ты знаешь, у кого и что надо поспрашивать. Одрун, осмотри все у дома магички, потом мы подойдем, и я расскажу, что будем делать дальше. Рыночная площадь представляла собой невероятных размеров лабиринт из телег, лотков и людей. От гомона покупателей, зазывных криков продавцов, ржания, блеяния, квохтания и мычания закладывало уши. Калиен, страдая от этого обилия людей каждой клеточкой своего тела, покорно шел за Огонек, сутулясь и надвигая капюшон как можно сильнее. Ему было жарко и очень тревожно. Выпорхнувшая из Монтсиммарского Круга ласточка оказалась маленькой улыбчивой девушкой с румянцем во всю щеку и блестящими темными глазами. Она щебетала не умолкая, уговаривая Калиена купить для выдуманной им возлюбленной то один букет, то другой. И ничего, абсолютно ничего не говорило о том, что эта милая пышечка на самом деле маг крови. Калиен рассеянно кивал, уже примерно представляя, что задумала Огонек. Поболтав с цветочницей еще немного, он купил букетик янтарно-желтых цветов с бархатистыми лепестками и совершенно непроизносимым названием. Огонек ждала его в переулке неподалеку. Калиен молча вручил ей букет, выслушав множество столь медоточивых благодарностей, что снова начал краснеть и нервничать. К этому невозможно было привыкнуть. Толпа перед Огонек как-то неосознанно расступалась, поэтому Калиен привычно шел чуть позади, заодно любуясь ее природными богатствами со спины. — Наша ласточка каждое утро на рассвете забирает товар со склада в западной части Тревизо. Найри также позаботилась о том, чтобы завтра поставщик внезапно не пришел, зато придем мы. Равноценная замена, как ты думаешь, милый? Смотреть за домом смысла нет — только спугнем пташку, так что в полночь сразу отправимся на склад. Огонек внезапно остановилась и молниеносным движением притиснула Калиена к ближайшей стене. Сдернула с него капюшон и, запустив руку в волосы, заставила приподнять голову. Поцеловала в уголок губ, потерлась щекой о его уже немного колючую щеку и, лизнув мочку уха, жарко зашептала: — И если ты еще хоть что-то вякнешь на тему того, что задание тебе не нравится, мне придется тебя очень больно наказать. Ты ведь будешь хорошим и послушным мальчиком? О, я чувствую, что будешь! Отстранилась и, не глядя не него, пошла дальше. Калиен сделал пару глубоких вдохов, привел в порядок мантию и двинулся следом. Без сомнения, он будет хорошим мальчиком. К полуночи в таверне стало вообще не продохнуть. Уставшие лавочники и купцы обмывали уходящий день, в воздухе висел тяжелый запах винных паров, немытых тел и не очень свежей еды. После этого человеческого котла тихий, прохладный склад показался Калиену несказанно прекрасным местом. Для предстоящей засады он выбрал себе удобный прикрытый деревянным ящиками закуток в отдалении от входа — не совсем угол, но и не на виду, положил рядом пузырьки с лириумом и приготовился ждать. Из-за горы мешков справа раздавались стоны, пыхтение и ритмичные шлепки — Одрун с Огонек решили провести время перед схваткой по-своему. Найри вовсе не было видно, но Калиен поставил бы золотой, что она, спрятавшись в тенях, с расстояния вытянутой руки наблюдает за совокупляющейся парочкой. Магичка действительно пришла вскоре после рассвета. Напевая песенку, вошла и тут же остановилась, поводя головой из стороны в сторону. Калиен прошептал пару слов, и двери за ее спиной с грохотом захлопнулись. В тот же момент в двадцати шагах от нее материализовалась Огонек. «Привет!» — сказала она, метнув с двух рук ножи. Серебристые рыбки, покрытые по режущей кромке тонкой пленкой яда, летели с такой скоростью, что Калиен их даже почти не заметил. Зато отступница каким-то невероятным образом просто от них отмахнулась. «Не может быть, — подумал Калиен растерянно наблюдая за расплывшимся в воздухе силуэтом атакующей Огонек. — Не может быть. Отразила так быстро? Неужели? О, Создатель!». Его буквально скрутило от ужасного подозрения. Маленькая улыбчивая магичка одним движением швырнула Огонек к стене. Та, перевернувшись в полете словно кошка, пружинисто приземлилась на корточки и снова ринулась на нее, заходя сбоку. А вперед с неумолимостью Мора выступил Одрун. Он шел очень спокойно, даже немного лениво, его татуированное лицо до жути напоминало ухмыляющийся череп. Отступница следила за каждым его шагом, будто загипнотизированная. Потом, очнувшись, резко подняла руку и тут же взвыла от боли — ее ладонь насквозь прошила полосатая, красноперая стрела. Найри любила раскрашивать древки стрел, по ее мнению, так было веселее тем, в кого стрелы попадали. Магичка низко, вибрирующе зарычала и вокруг нее стало расползаться кольцо огня. Калиен, экономя силы, не стал гасить огонь полностью, лишь освободил дорогу для Одруна и следом произнес заклинание Пылающего оружия, истово надеясь, что разбойница или воин успеют убить малефикаршу до того, как проявится ее истинная сущность. Одрун не успел. И Огонек тоже. Воздух вокруг отступницы взорвался зеленоватой взвесью, которая споро собралась в кажущиеся бесплотными щупальца. Как бороться с этой гадостью Калиен не имел ни малейшего представления, зато Одрун не стал тратить время на размышления и рубанул по одному из щупалец пламенным мечом. Помогло. От огня щупальце мгновенно истаяло. Одрун сделал небольшой шажок назад, уклоняясь от другого щупальца. Тянувшееся к его затылку третье щупальце прошило сразу несколько пылающих стрел подряд. Найри довольно заулюлюкала. Огонек металась среди туманных жгутов, пыталась подобраться ближе к малефикарше, но на месте развеянного тут же появлялось новое. В легком кожаном доспехе ей приходилось значительно хуже, чем закованному в металл Одруну — на предплечьях вспухали ожоги как от кислоты, штанина там, где ее мимолетно схватило щупальце, висела лохмотьями. Калиен услышал, как выругалась Найри и, отбросив бесполезный лук с пустым колчаном, кинулась в гущу схватки с кинжалами наперевес. Первым погиб Одрун. Он почти достал одержимую мечом, не заметив, как зеленоватый туман, стелившийся по полу, втянулся в сочленение между пластинами доспеха. Застыл, воткнув ей клинок прямо в живот, и тут же начал извиваться всем телом, истошно крича. Пытался содрать поножи, дергал наручи, потом отшвырнул шлем. Его голова превратилась в комок обожженной плоти, лоскуты кожи с шипением отваливались, пачкая блестящий металл нагрудника. Огонек взвыла, будто это ее заживо переваривало невидимое туманное существо, и сбоку ринулась на истекающую кровью магичку в совершенно самоубийственном прыжке. Сразу два щупальца пронзили ее насквозь, но она успела, подобравшись почти вплотную, метнуть оба кинжала. — Нет!!! — взвизгнула одержимая, пытаясь вытащить из груди кинжалы и одновременно зажать рану на животе. — Нет! Тело не должно умереть! — Еще как должно, сука! За спиной одержимой появилась из теней Найри и с размаху вонзила ей в глаз короткий изогнутый кинжал. Зеленые щупальцы взвились в агонии, потеряли форму, обвиваясь вокруг вопящей Найри туманным коконом. Калиен в ужасе закрыл глаза, съежившись за ящиками. Все, кого он считал своей единственной семьей, умерли, погибли в считанные минуты, а он ничего не смог противопоставить отступнице-малефикарше. А точнее, демону, принявшему ее вид. В наступившей тишине раздался громкий стон, а следом хриплое, лихорадочное бормотание: — Тело… тело умирает… нельзя… тело должно жить! Малышка хочет, чтобы тело жило! Калиен осторожно приподнялся. Одержимая сидела на полу и неуверенно ощупывала рукоятку торчащего из глазницы кинжала, не прекращая причитать. Под ней расплывалась лужа маслянисто блестевшей темной крови. Обычное человеческое тело действительно умирало быстро и неотвратимо. Демоническая воля, истощенная схваткой, лишь незначительно замедляла смерть своего хрупкого материального сосуда. Теперь одержимая был слаба как котенок. Калиен подошел к ней, готовя Дробящую темницу. Он мог бы наслать заклинание из укрытия, но хотел взглянуть в глаза существу, убившему тех, кто был ему дорог. Взглянуть и насладиться страданием. Калиен пылал местью. — Не трогай! — взревела одержимая с отчаянием. — Не трогай мое тело! Малышка не причинит тебе вреда! Наоборот, я готова предложить тебе много, очень много, всего лишь за сущий пустяк, поступок, достойный сильнейшего. Исцели оболочку, я дам тебе силу крови! Дам ключик к магии крови, научу ей. Ты ведь хочешь силу… Хочешь, Малышка видит. Хочешь не бояться… — Заткнись! — рявкнул Калиен, с силой опуская посох на ногу одержимой. Хруст кости и вой демона музыкой отзывался в его ушах. — Сейчас единственное мое желание — твоя долгая и мучительная смерть. Знаешь что, Малышка, или как тебя там, в человеке много костей, и я еще успею переломать каждую, даже самую мелкую, прежде чем ты сдохнешь. Твоему телу будет очень-очень больно. — Одумайся, маг! Я дам тебе силу против храмовников! От смерти тела Малышки ты не получишь ничего, кроме сиюминутного удовлетворения местью. Вылечи тело, и Малышка одарит тебя свободой и могуществом. Они не смогут получить тебя. Выбирай, маг. Смерть Малышки сейчас, и что ты сможешь противопоставить ордену через год, через два? Калиен потряс головой. Голос одержимой, казалось, существовал отдельно от ее израненного тела, окутывал каким-то туманом. Рядом, на расстоянии нескольких шагов, он увидел самого себя: изможденный мужчина с угловатым, вытянутым лицом выпускает из рук посох и падает на колени, его окружают плотным кольцом храмовники. — Или твоя жизнь за жизнь Малышки? Вдруг кольцо храмовников распадается, один из них сносит голову ближайшему соратнику. На него нападают сразу все оставшиеся, и завязывается бой. В противников летят молнии и сгустки пламени. Чуть поодаль на земле сидит двойник Калиена, с его запястья капает кровь. — Выбирай… Голос демона гулко стучит где-то внутри головы Калиена. Там, перед его мысленным взором воздвигаются и рушатся дворцы, счастливо смеются дети, перед огромным камином на снежно-белой шкуре лежит невероятно желанная Огонек с кожей шоколадного цвета и расплавленным золотом глаз. Там, в его воображении, король Антивы спрашивает его совета, а Вороны кланяются своему новому Гильдмастеру. — Хватит! — помотал головой Калиен, изгоняя наваждение. — Хватит! Он отвернулся и посмотрел на изломанное тело Огонек, на посеревшую после смерти кожу. Магия крови, запрещенная во всем Тедасе, за занятия которой полагалась смерть, причем не всегда быстрая. Сила, от которой так трудно отказаться. «Я не собираюсь резать рабов и занимать трон Создателя. Я хочу просто жить» — Я согласен. Я буду лечить твою оболочку! Но сначала ты обучишь меня магии крови. Демон ничего не ответил, но в тот же миг Калиену показалось, что в его черепе будто появилась дыра, сквозь которую в него, как в бочку, начали вливаться чьи-то воспоминания. Он помнил уголки Тени, где никогда не был и не мог быть, знал заклинания, о которых прежде никогда не слышал. Древние, пугающие знания просто появились в голове сами собой. Колени ослабли и его повело вправо, Калиен тяжело оперся на посох. — Ты обещал исцелить тело Малышки! — требовательно напомнил демон. — Да, обещал, — эхом отозвался Калиен. Он склонился над телом одержимой. Демон торопился не зря — тело было почти мертвым, силы одержимой все ушли на исцеление раны, нанесенной Найри, но раны в животе и груди по-прежнему оставались смертоносными для хрупкой человеческой плоти. Калиен вытащил свой нож, аккуратно разрезал мокрое от крови платье и осмотрел повреждения. Потом положил одну ладонь чуть выше пупка и прошептал заклинание исцеления. Сила сочилась из Тени, наполняла его энергией, повинуясь велению разума исправляла нанесенный пылающим клинком вред. Другой рукой Калиен вогнал нож в сердце Малышки по самую рукоять. — Вороны всегда верны своему слову. Дают ли они его демону или заказчикам. Название: «О важности исследований» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Авернус, София Драйден Категория: джен Жанр: даркфик, повседневность Рейтинг: NC-17 Размер: ~3100 слов Предупреждение: графичные описания, насилие, мучительная смерть, реакции организма, манипуляции с трупом Примечание: По мотивам заметок Авернуса «У нас новый командор. Может хоть она поймет важность исследований?» Мысль дрейфовала по сознанию, возникая в самые неожиданные моменты. То в момент наложения заклятья огня, чтобы выжечь все подземелье от крысиных экскрементов, пыли и застарелой паутины, то во время сортировки и каталогизирования разрозненной литературы Пика Соладата, но чаще всего – перед сном. На самой границе погружения в сон бродил его личный демон – жажда знаний. Молодой, всего пару месяцев как принятый в орден маг из Кинлоха поначалу поверить не мог в свое счастье, когда его кандидатуру только приняли к рассмотрению легендарные Серые стражи. Когда же его выбрали, он думал, что это иллюзия демона, что он не должен соблазниться, что воля его крепка… Пока его и еще двух недавно прошедших Истязания магов не привезли в Пик Солдата. Посвящение пережил он один. Но и тогда радость и предвкушение не оставляли его. Ему было жаль погибших собратьев по дару, но что это блеклое чувство могло противопоставить предчувствию чего-то прекрасного, великого, восхитительного. Нет, не свобода всегда манила Авернуса, а только лишь желание все знать. Для Серых стражей не было границ, на них не распространялось большинство законов, они были неприкосновенны. И молодой маг уже рисовал в своем воображении картины своих будущих открытий. Ровно до того момента, как ему не поручили первую работу. Авернус взвыл. Его, молодого и неопытного, направляли на черную тупую работу, с которой справился бы и необразованный крестьянин при некотором усердии и достаточном времени. На все попытки возразить, что он умен, начитан, склонен к теории, что он маг, в конце концов, ему изредка пытались объяснить, что новички всегда начинают с этого, а чаще просто советовали «Не зарывайся». Но Авернус был настолько самоуверен, что пошел прямиком к Стражу-Командору. Тот, как ни странно, его принял, выслушал, молча, покручивая седой ус, и, выдав «Свободен!», вернулся к бумагам. О невозмутимости и молчаливости командира Серых в Ферелдене ходили легенды, и у Авернуса теплилась надежда, что хоть его эмоциональный и преисполненный деталями для вящей наглядности рассказ и не был радостно воспринят, но, возможно, принят к сведению и в скором времени приведет к изменению его, Авернуса, положения. Не привел. *** Спешно поддевая под легкий доспех, весящий почти как сам маг, все свои теплые вещи, торопливо, а оттого неаккуратно, наматывая портянки – о чем он успеет пожалеть еще до выхода из двора крепости – Авернус собирался в свой первый боевой поход-дежурство. Вместо того, чтобы оставить его в пыльной тиши просторной комнаты, которую Стражи использовали как библиотеку и архив, позволить ему углубиться в протоколы ритуалов, дневники древних Стражей, в книги по истории Моров, написанные мороборцами, его отправляли в места, где водились порождения тьмы. Где его в любой момент могли убить, растерзать, разорвать на тысячи маленьких кровоточащих ошметков. Воображение новобранца было столь развитым, что он побледнел. Сглотнув и смирившись, Авернус приступил к работе Стража. Свое первое сражение он провел, выблевывая скудный завтрак чуть в стороне от основных событий. До момента, как спазм свел его желудок, а посох с грохотом покатился прямо под ноги тут же запнувшегося об него мага, Авернус успел с близкого расстояния поджарить тварь. Тварь и до встречи с раскаленным магическим пламенем была уродливой – серая, чуть в струпьях кожа, практически обнаженные мышечные кольца вокруг глазных яблок, иссушенные губы, не скрывающие кривых бурых зубов… Огонь такой температуры почти прозрачен, и ничто не мешало Авернусу наблюдать, как сначала скукоживается, а затем лопается безжизненная кожа твари. Как из разлома паром выходит то, что еще мгновение назад было телесной жидкостью. Как единомоментно белеют, спекаясь, глаза, опадают и вязким сгустком вытекают из глазниц, тут же застывая на почерневших уже щеках. Как из раззявленной пасти рвется новое пламя, желтые языки которого разгорелись от одной только лишь температуры и теперь сжигают, как топливо, гнилое нутро твари. Изо всех сил стараясь сосредоточиться на блевотине прямо перед собой – на вязкой белесой жиже и плавающих в ней бесформенных комочках, прочерченных почти прозрачными нитками слюны, хотя от этого тошнило только сильней, Авернус уже не мечтал о карьере исследователя, первооткрывателя новых знаний. Он хотел только никогда не видеть картину обгорающей плоти. Маг понимал, что забыть такое будет выше его сил, поэтому молил Создателя и Андрасте, чтобы… Он просто молил. Гораздо позднее Авернус осознал, что этот опыт – сражений, рвотных спазмов, парализующего ужаса, кровавых мозолей, второпях из последних сил залечиваемых перед сном, чтобы назавтра набить их по новой, отупения от бесконечной усталости – все это было нужно молодому магу. Без всего этого он никогда бы не стал полноценной личностью, настоящим Серым стражем, способным отринуть человеческие законы, чтобы совершить невозможное по меркам других людей. Чтобы стать тем, кем он стал. *** Еще почти год с посвящения Рыцарь-Командор, имя которого затерлось в веренице лет, хранящихся в памяти Авернуса, не допускал молодого мага к тому, чего тот хотел. За это время бывший воспитанник Круга магов окончательно разобрался в замысловатом кодексе Стражей, поднаторел в бытовых и повседневных мелочах, о которых раньше вообще не задумывался – вроде готовки и стирки, научился прилично сражаться в отряде, при необходимости врачевать раны без магии и разговаривать с простыми людьми на понятном им языке. Но главное, в этот год Авернус стал малефикаром. Обращение к магии крови произошло как-то незначительно и обыденно. Их отряд в очередном боевом дежурстве поблизости от известного выхода с Глубинных троп на поверхность попал в засаду. Эмиссар порождений тьмы сумел на некоторое время скрыть шорох скверны, распространяемый тварями, и Стражи уверенно вступили в ловушку. Их спасло то, что члены Ордена всегда были настороже, и внезапность нападения не сыграла большой роли. А вот количество нападавших, которых не почуяли заранее, оказалось критическим. Так бы и остался отряд в безымянном каменистом распадке, если бы не жажда жить отдельных его членов. Авернус, сумев в горячке боя оценить имеющийся расклад как бесперспективный, принял решение, которое могло бы показаться трудным, но на самом деле таковым не было. С легкостью отринув годами вдалбливаемое прямо в мозг убеждение «Магия крови – зло, и ничто в мире не стоит ее применения», Серый страж подскочил к ближайшему собрату по ордену. Лучник с огромной скоростью поражал нападающих тварей и отвлекаться на струсившего зеленого юнца был не намерен. Но Авернус ухватил его за руку, мешая стрелять. Тот оглянулся в гневе, и маг, скороговоркой пробормотав «Верь мне, я знаю, что делаю», полоснул ножом по оголенному предплечью воина. Тот в ужасе шарахнулся в сторону, но Авернус, уже чувствуя, как из чужого тела вытекает сила, сделал к нему еще один шаг и длинным резким движением вскрыл кожу на незащищенном бедре человека. Он не задел бедренную артерию, но этого и не требовалось. Пока лучник валился под ноги магу, тот, подхватив высвобождаемую силу, сокрушительной волной направил ее на врагов. Густая, вязкая, черная от скверны кровь порождений тьмы забурлила в их венах, вынуждая остановиться на бегу, в замахе, под ударом. Оскверненная кровь с трудом поддавалась заклинанию, вскипая медленно, почти размеренно. И твари вместо того, чтобы падать замертво, когтями вцеплялись себе в тело, истошно воя, кусками выдирая фрагменты плоти. Авернус, окруженный красным маревом чужой жизненной силы, видел, как один из вожаков воткнул кинжал прямо себе в живот, ведя его от самого паха к груди, как погружает корявые пальцы в рану, ухватывая брюшную стенку и раздирая в стороны. Из разверстой влажной дыры, слегка напоминающей женское лоно, на землю повалились парящие бурые петли кишок, разматываясь в полете. В самом верху раны можно было углядеть часть все еще пульсирующего, покрытого волдырями ожогов черного сердца. Авернусу казалось, что он бог. Древний кровавый бог жестоких тевинтерцев. В рык и вой порождений тьмы диссонансной нотой вплетались изумленные возгласы еще минуту назад обреченных Серых стражей, а основную мелодию выводили стоны и проклятия корчащегося прямо у ног малефикара лучника-жертвы. Авернус наслаждался могуществом. Ровно до того момента, как потерял сознание от точного удара в висок от одного из своих собратьев. *** Потом было много криков, угроз и обвинений. Авернус пришел в себя спеленатым, словно младенец. Только удостоверившись, что он не одержим, по крайней мере, явно, и не помешался, Стражи развязали его. Командир отряда буркнул «Ответишь перед Командором» и больше не разговаривал с ним. Остальные стали его сторониться, не совсем, но все же ощутимо. «Как будто, меня это может задеть!» – думал Авернус, кипя от злости. Он спас их жизни и совершенно не понимал, что предосудительного в том, что он занял немного крови у своего товарища – тот все равно пролил бы ее, только гораздо более бессмысленно и без возможности исцеления, – когда до него добрались бы порождения тьмы. – Откуда ты знаешь магию крови? – спросил его много позже Страж-Командор. – Я читал, – Авернус все еще злился на собратьев и не собирался оправдываться за свои знания и за свой ум. – И применял? – Нет. Это был первый раз. – Почему ты выбрал Бролла? Почему не начал с себя? – Я ничего не выбирал, он просто был ближе всех, – Авернус окончательно набычился. Если его сейчас обвинят – это будет верхом несправедливости. И хотя терпеть несправедливость не было так уж ново для него, он надеялся, что навсегда избавился от этого вместе с повинностью Кругу. – Почему не себя? – повторил Командор. – Мне казалось это очевидным. Если я поврежу себя, мне станет сложнее сражаться. Если мне будет сложнее сражаться, то я не смогу эффективно использовать полученную силу. Если я не смогу эффективно использовать силу, то толку от моей магии крови наг начхал. А если так – то и браться не стоило! Обыкновенный прогрессивный чисто условный полисиллогизм! К тому же вылечить Бролла я бы смог, а он меня – вряд ли. – В следующий раз ты должен предупредить твоих соратников о том, что планируешь использовать их в качестве жертвенных животных. И если они скажут «нет», то ты не станешь. Это приказ. Ты понял? – Угу. Приказ пришлось исполнять. К счастью, Авернус никогда не отмахивался от слушателей фразой «Ты все равно не поймешь». Наоборот, он засыпал их таким ворохом подробностей, деталей, специальных терминов, что собеседник быстро терял нить рассуждений. В итоге, Стражи либо не хотели показаться идиотами, либо доверяли непонятным рассуждениям, либо на самом деле оценили рациональность позиции Авернуса, но постепенно большая часть гарнизона Пика Солдата согласилась оказаться под ножом молодого мага, если этого требовала ситуация. В свою очередь, Авернус никогда не злоупотреблял доверием и прибегал к крайним мерам только в случае действительной необходимости. Но он все еще был новичком – новобранцем, которому поручали самую скучную, неблаговидную, неприятную работу. И вот наконец «У нас новый командор. Может хоть она поймет важность исследований?» *** Нового командора звали София Драйден, и она была из местных аристократов. Видимо, ее поэтому выбрали – чтоб легче было давить на знать и выбивать подати, почести и привилегии – какому-нибудь эльфу легко отказать, а пойди откажи дочке человека, чьих предков можно проследить чуть не до самого Хафтера. Ну, сам-то Авернус мог отказать, но почему-то в среде дворян это было не принято. Командор принялась за дела Ордена очень усердно, целыми месяцами пропадая в королевском дворце в Денериме, в поместьях влиятельных эрлов и баннов, в портах, в Орзаммаре. Поймать ее в Пике солдата было проблемой – боевых вылазок, в том числе и на Тропы, стало больше, а она сама бывала здесь редко. А уж добиться аудиенции и вообще практически невозможно. Но маг сумел. – Что? Опыты? – похоже, Страж-Командор попросту прослушала все, о чем говорил ей Авернус, полностью сосредоточившись на бумаге, которую читала. – Да, – с досадой ответил Авернус. Он с трудом сдерживался, чтобы не раскричаться. – Опыты позволят получить новую полезную информацию. – О чем? – О порождениях тьмы! София Драйден наконец оторвалась от пергаментов и в упор, холодно уставилась на Авернуса. – Ты полагаешь, Стражи выяснили еще не все, что возможно о своем вековечном враге? – Я не знаю! – буквально взвыл Авернус. – У меня нет доступа к закрытым записям! Да у меня нет времени даже на общедоступные источники! Я вынужден все свое бодрствование заниматься бессмысленной рутиной! У меня не остается сил на чтение перед сном! Зачем вам я? Мою работу мог бы делать любой – самый тупой маг, прошедший Истязания! А я ученый! Исследователь! Вы просто вышвыриваете гениальный мозг на помойку, используя только примитивные рефлексы бездумного тела! Это было очень близко к истерике, и взгляд Рыцаря-Командора стал еще холоднее. Авернус взял себя в руки и заткнулся. По-хорошему, следовало бы еще и извиниться, но это было выше его сил. А потом София Драйден дала ему индивидуальное задание, приказ практически. Он должен за два месяца перебрать всю имеющуюся в Пике литературу, все записи и архивы и предоставить перечень задач, план исследований и ожидаемый практический результат. Для мага из Круга такая постановка задачи была естественной, но вот откуда о научных методах работы знала высокомерная дворянка, так и осталось загадкой. *** Еще через полгода у Авернуса была своя лаборатория, куда доставили трех плененных порождений тьмы – двух генлоков и одного гарлока. Это было поистине беспрецедентное событие – никто и никогда не брал тварей в плен. «Это было омерзительно» – сказал Старший страж, чей отряд захватил пленных. Даже связанные, закованные и заткнутые кляпами, порождения тьмы доставляли очень много хлопот и требовали неусыпного внимания. А их еще и нести надо было, потому что идти по доброй воле их так и не смогли заставить. Авернус в предвкушении потирал руки. У него было все готово, и ему не терпелось приступить к работе. Поэтому, как только тварей рассовали по разным клеткам, стоящим тут же, в лаборатории, маг наложил парализующие чары на гарлока, бесстрашно вошел в клетку и снял все путы и рванье, служившее твари защитой. Потом, наложив на себя ауру силы, в одни руки вынес бездвижное существо в противоположную часть помещения, положил на специально предназначенный для этого выскобленный дощатый стол и зафиксировал его конечности широкими сыромятной кожи ремнями. Затем такие же ремни зафиксировали голову, грудную клетку и таз порождения, и Авернус снял паралич. Тварь сразу же завозилась, вызывающе взрыкивая, но, как с удовольствием отметил маг, осталась практически неподвижной. Значит, крепления достаточно. – Ну что ж, приступим. Исследователь пробежался тонкими пальцами по мягко мерцающим в свете магического огонька инструментам, на секунду замер, словно бы выбирая с чего начать. Мерзкие звуки от стола с подопытным несколько сбивали настрой. Авернус, постояв еще немного, отошел к письменному столу и сделал первую запись в журнале экспериментов. «4 элувиеста 7.05 Века Бурь. 1 этап. Цель – оценить магический потенциал крови порождений тьмы. Подопытный №1, гарлок». Отложив перо, маг вернулся к столу с инструментами. Взяв тонкий скальпель и колбу, он подошел к распластанному на столе существу. – Ну что ж, любезный, заглянем в твой внутренний мир. Выбрав для своих целей бедренную артерию, Авернус сделал короткий, но глубокий надрез почти в паху твари. На нем тут же выступила темная кровь, вытекая густым вязким потоком. Ученный подставил под него горлышко колбы, собирая жидкость для исследования. Прикинув, что стоять так придется долго, Авернус пальцами второй руки раздвинул кожу вокруг раны, ритмично надавливая на нее в попытках подтолкнуть кровь. Пальцы быстро окрасились в бурый цвет, периодически соскальзывая в стороны, а один раз даже прямо в рану. Гарлок взвыл, когда ему в мышцу вонзился ноготь. От скуки, в ожидании, когда сосуд наполнится, маг рассматривал порождение тьмы. В общем и целом его тело походило на тело человека. А в паху, рядом с которым Авернус и проводил свои манипуляции, был даже атрофированный детородный орган. Недоразвитый, вялый и бесформенный, он смотрелся почти по-детски, а мошонку вообще почти не было видно. Из любопытства Авернус провел скальпелем по члену, но под разошедшейся кожей оказалась только сероватая неоднородная масса без следа крови. «Хм» – подумал маг и вернулся мыслями к заветной колбе. Когда сосуд наполнился, Авернус заклятием заживил рану на гарлоке. Он поднял колбу, разглядывая ее на свет. Это было начало его будущего триумфа, начало великих деяний, и ему казалось, что он должен запечатлеть это событие в собственной памяти навечно. *** – Ты понимаешь, что тебя ненавидят? Рыцарь-Командор спустилась поболтать. Ее никогда не смущало то, что тут творилось, это вызывало уважение, но порой Авернус жалел, что ее не тянет блевать, как многих других – может, тогда бы она реже ему досаждала? К сожалению, он не мог ее выставить. На письменном столе в беспорядке были разбросаны бумаги, стояли разные сосуды с кровью и лириумом, а на рабочем столе лежал труп молодой женщины. Авернус срезал с нее одежду и присутствие Софии его раздражало, и он сделал слабую попытку заставить ее уйти – он сам понимал, что она слабая, но других у него не было. – Мне не помешает новая порция крови. Чтобы не злить моих товарищей еще больше, может ты дашь мне свою, Командор? Ты вроде еще не снисходила до такой милости. Драйден фыркнула. – И не снизойду. Хватит с тебя того, что я прикрываю всю эту мясную лавку. Авернус смирился, что от нее так просто не избавиться, и приступил к своему делу. Одежда с трупа была уже полностью срезана, и перед Серыми стражами предстало тело крепко сложенной, мускулистой женщины. Ее лицо было искажено предсмертной мукой. «...не рожала, следов сильных ранений нет, на ребрах большой синяк, возможно от падения при ритуале» – торопливо вывел Авернус в журнале эксперимента под датой, номером и подробным описанием цели и подопытной. Вести записи уже давно стало рутинной привычкой для мага. Он открыл рот мертвеца, заглянул туда, потом запустил пальцы. Прощупал мягкий, слегка распухший язык, нёбо, проверил состояние зубов. – Ты знаешь, что это мерзко? – тон Софии был неуместно весел. Вместо ответа маг внес результат наблюдений в журнал. Потом раздвинул веки, внимательно рассмотрел налитые кровью глазные яблоки, лопнувшие капилляры, пальцем надавил на застывшую роговицу. Записал и это. Наконец взялся за инструменты. Приставив скальпель к горлу под самой челюстью, он повел его вниз почти до пупа, делая очень глубокий разрез. Прошептав какое-то заклинание, он разделил и раздвинул замерцавшие невинным белым светом ребра, почти без усилий. Отложив скальпель, Авернус развел кожу на шее, погрузил пальцы в рассеченную трахею, раздвинул ее половинки и добрался до пищевода. Аккуратно вытянув его на поверхность разреза, он, поддевая пальцами, повел по его длине, поднимая его над телом и внимательно разглядывая каждый дюйм его поверхности. Где требовалось, он вновь брался за скальпель, рассекая мешающие ткани. Дойдя до желудка, он бережно вынул орган и положил его на стол. Вслед за ним потянулись и другие внутренности, но Авернус безжалостно их отсек, тщательно осмотрев места разреза. Потом руками, измазанными слизью и кровью он долго писал в журнале, полностью погруженный в работу, но когда встал, собираясь перейти к следующему этапу, Командор отвлекла его. Именно поэтому он ненавидел, когда кто-то сидит в его лаборатории во время исследований. Она сказала: – Ты начал с порождений. Теперь вскрываешь не прошедших Посвящение рекрутов и собираешь кровь у прошедших. Что дальше, Авернус? Станешь вскрывать наших братьев, пока они еще живы? К сожалению, Софию Драйден нельзя было проигнорировать. Ей нужно было ответить, чтобы она отстала. – Не думаю, что ты мне разрешишь, Командор. Хотя, может быть, кто-нибудь согласится сам. Как думаешь? Это бы сильно продвинуло мои исследования. – Чего ты добиваешься, Авернус? – Ты знаешь. Того, чтобы такого, – он махнул в сторону стола с лежащей на нем выпотрошенной женщиной, – не случалось. Чтобы наши товарищи не были вынуждены уходить на Глубинные тропы и умирать там в забвении и бесславии. – Почти все в этом мире умирают в забвении и бесславии. Это не такая уж трагедия, – София кривила губы, произнося это. – Просто признай, что ты сам не хочешь умереть на Глубинных тропах. В забвении и бесславии. – Это должно быть стыдно? Признаю, я сам не хочу. – Не буду тебе мешать. Но, Авернус, завтра ко мне приедут гости. Мне понадобится твои особые таланты для их убеждения. – Эй, труп и так быстро коченеет. А скоро начнет разлагаться! Я не могу надолго отвлекаться, а новое посвящение состоится не скоро. – Авернус. Отложи свои дела и сделай то, о чем я тебя прошу. Если хочешь и дальше резать своих соратников. – Как скажешь, – недовольно буркнул Авернус. Опять только половину запланированного успеет. Он вернулся к трупу и обеими руками достал печень. В свете магического огня, маслянисто поблескивая и колыхаясь, словно жульен, она была практически черной, как у порождений тьмы. – Так-так. А вот это уже интересно. Даже хлопнувшая дверь лаборатории не смогла его отвлечь. |
@темы: гет, Морриган, м!Хоук, Мерриль, Авернус, джен, ж!Хоук, Фракционные войны: Реванш, Калиен, София Драйден, оригинальные
-
-
06.09.2015 в 22:18сложное впечатление - скорее понравилось, чем нет, но скомканность и непричесанность несколько испортили впечатление.
но все равно спасибо
-
-
07.09.2015 в 05:24-
-
07.09.2015 в 08:52Раэлла, о, мы обязательно передадим ваш восторг автору. Он будет рад узнать, что его анатомические штудии не прошли бесследно. Оставайтесь на ашей волне!
-
-
17.09.2015 в 15:12«Лотерингские встречи» - внезапный пейринг но внезапно же очень зашло
«О важности исследований» - понравилось
Спасибо)
-
-
18.09.2015 в 05:00А по поводу неверибельности такой Мерриль - то будь Мерриль рядовой эльфийкой, я бы с вами всецело согласилась. Но существует также и возможность, что Мерриль, как Первая Хранительницы, изучала лишь магию и историю своего народа, а не охоту и кулинарию, не говоря уж о том, что у неё особый статус - зачем Хранительнице и её Первой самим ловить и резать кроликов, когда на это есть клан, в котором имеется куча желающих услужить им - и накормят, и одежду сошьют... В общем, что не упомянуто в каноне, то в рамках здравого смысла может быть интерпретировано как угодно))
-
-
18.09.2015 в 08:17Мы очень рады, что вам понравилось!
-
-
23.09.2015 в 17:59Я знал, я знал!
Только думал, что это будет маленький розовый нажик
«Лотерингские встречи»
Вообще Гаррет появился в Лотеринге уже 15-тилетним, но АУ есть ау. Не очень зацепило - но мне вообще не слишком нравятся "растущие" фики, так что тут ничего удивительного. А вот финал - хороший.
*
«Слово Ворона»
*
«О важности исследований»
обязательно дочитаю, но чуть позже.
-
-
23.09.2015 в 18:46Браво. Самое вкусное напоследок, да?
Восхитительная реконструкция! Характеры, диалоги, детали, описание самих исследований... Огромное вам спасибо за такой продуманный текст.
Единственный минус - читается, как первая глава крупного произведения, и становится грустно, что это, увы, не так.
-
-
24.09.2015 в 05:10Автор долго выбирал между нажиком и кроликом, и кролика почему-то оказалось не так жалко