Название: «Молодо-зелено»
Пейринг/Персонажи: Вильгельм, Малькольм Хоук
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Размер: ~1400 слов
Примечание таймлайн 8:99, перед битвой на реке Дэйн. Использован канон DA2
Цитата: читать дальшеВильгельм любил пугать Шейлой деревенских жителей, тем самым демонстрируя свою власть. Он часто ходил в экспедиции на Глубинные тропы в поисках сокровищ и не боялся столкнуться с порождениями тьмы, поскольку имел в арсенале достаточно мощных заклинаний, чтобы справиться с ними. Вероятно, в одном из таких путешествий он и нашел Шейлу.
Мэрику Тейрину Вильгельм не нравился из-за нахального характера, но это было малой платой за его таланты в магии и возможность использовать в бою голема. Тем более, что Вильгельм, не смотря на все недостатки, все же был хорошим человеком.
— Мессер маг! — робко окликнул его молоденький солдат, остановившись на пороге шатра.
— Да?! — Вильгельм, застигнутый врасплох, отозвался чрезвычайно резко.
Он мгновенно сел на лежанке, напустив на себя хмурый и озабоченный вид, уцепив со стола, заваленного рукописями, первую попавшуюся. «Тьфу, вверх ногами!»
Вообще-то, он собирался просто поспать — день был не из легких. Восстановить силы на тот случай, если придется лечить очередную порцию неудачников, умудрившихся влететь в очередную засаду. Но разве Мэрику объяснишь, что магам тоже нужен отдых? Гораздо спокойнее этот не в меру деятельный юнец воспринимал чародея, занятого чем-то важным и непонятным, чем просто спящего…
Однако безусый солдатик, что нерешительно топтался на входе, не был курьером их непутевого предводителя. Слишком уж смущенным он выглядел для посредника их величества.
— К вам… посетитель. Того… поговорить хочет, — неловко кашлянул он. — Вот, записку просил передать…
Кустистые брови Вильгельма взлетели вверх. Он приложил колоссальные усилия и выдумку, создавая себе репутацию, вставшую щитом между ним и разнообразными докучливыми просителями, и почти отвык, что к нему можно было подойти вот так, запросто. Волшебник скрестил на груди руки и вперил в молокососа свой коронный взгляд — грозный и саркастический одновременно. Некогда под таким колючим взором даже эрл Рэндорн начинал чувствовать себя неловко. Мальчишку же этот прием просто добил. Он окончательно стушевался, опустил голову и, без нужды поправив перевязь меча, упавшим голосом пробормотал:
— Так я это… пойду. Скажу, что вы не принимаете…
И вот тут Вильгельму стало интересно: солдатик отчаянно трусил, но к магу, прославившемуся на весь мятежный Ферелден как мощью, так и скверным характером, все-таки пришел. Чье-то упорство и красноречие заставили?
— Постой-ка. И кто же это так возжаждал моего общества?
Паренек нервно дернул плечом.
— Да так… новобранец один. Его в эту часть лагеря не пускают, вот он и попросил…
О внутреннем кольце охраны, которое Роуэн и Логэйн выставили после очередного неудачного покушения на Мэрика, Вильгельм, конечно же, знал. Здесь могли находиться только те, кто так или иначе доказал свою преданность молодому королю. Разумеется, никому не известному рекруту путь сюда был заказан. Однако, каков нахал! Даже любопытно…
— Давай записку, — брюзгливо сказал маг и протянул руку.
Солдат поспешно зашел внутрь и вложил в нее свернутый аккуратной трубочкой кусок бумаги, а потом сделал шаг назад, словно испугался собственной смелости. Чародей небрежно развернул послание: «Досточтимый господин Вильгельм! Приношу свои извинения и всё такое прочее. Взял на себя смелость побеспокоить Вас и этого доблестного воина лишь потому, что нахожусь в затруднительном положении. Уверен, разрешение моей проблемы не слишком Вас озаботит — я займу буквально несколько минут Вашего поистине драгоценного времени».
Маг задумчиво хмыкнул. Без подписи, без объяснения сути проблемы… Да еще этот тон, выходящий за границы дерзости! Очередной ухарь-наемник? Не похоже — красивый, хоть и не слишком изысканный, почерк говорит скорее о профессиональном грамотее. Вильгельм пробежался по строчкам еще раз. Написано чисто, без ошибок, но судя по наклону букв и нажиму пера, автор сильно торопился. Либо это какой-то зарвавшийся баннов сынок, либо…
Вильгельм наморщил лоб. Шпион? Но не слишком ли затейливый план, чтобы подобраться к Мэрику? Проверить нахала придется в любом случае… Чародей вздохнул и подумал, что гнать гонца надо было сразу, как выяснилось, что он не от короля.
— Ладно, веди сюда этого новобранца, — пробурчал он.
Солдат торопливо кивнул и убежал, а маг, покопавшись в своем громоздком сундуке, достал ларец с хитрым замком и извлек из него руну паралича. На всякий случай. Положил двеомер на стол, прикрыл бумагами. А потом, подумав, вышел из шатра и отдал голему приказ нападать на гостя по сигналу. Снова уселся за стол, поставил рядом посох и принял раздраженный и скучающий вид. Бодрые шаги давешнего солдатика и незнакомца раздались несколько минут спустя.
— Добрый вечер, господин маг! — Голос у новобранца был не менее бодрым.
Вошедший отвесил почтительный поклон и замер, выжидательно глядя. Вильгельм окинул его цепким взором и поморщился. Опять юнец! Это многое объясняло — как минимум, неслыханную наглость.
Рекруту на вид было около двадцати. Тонкие правильные черты лица и прямая осанка укрепили мага в мысли, что перед ним отпрыск какого-то мелкого дворянина. Одежда, правда, выглядела не лучшим образом — грубая кожаная куртка явно с чужого плеча висела мешком, шерстяной плащ с капюшоном был грязен и поеден молью. Но, несмотря на это, пронзительно-синие глаза смотрели из-под обросшей чёрной челки с достоинством и непонятным, слегка нервирующим весельем.
«Всё им хиханьки! — с внезапным раздражением подумал Вильгельм. — Полная армия восторженного дурачья. Только успевай хоронить…»
Маг внутренне зарычал. Эта тема была его больным местом. Чародею и бывшему учителю было тяжело смотреть, как на полях сражений погибает будущее Ферелдена — все эти вдохновенные юноши с ясными глазами, из которых со временем могли бы получиться хорошие люди. С огнем, что бурлил в их крови, с мечтами о лучшей жизни. Благородные, храбрые, сильные. Молодая поросль патриотов, со свежим, еще не сломленным бунтарским духом, что горела желанием изменить мир. Они шли за своим таким же, как и они, молодым королем в огонь и в воду. И погибали первыми, потому что не умели отсиживаться за чужими спинами. Потому что слишком верили в победу и слишком ее жаждали… Сколько их осталось на Западном холме? Кто сейчас сосчитает?
— Ну? — самым неприятным из своего арсенала голосом осведомился маг. — Намерены тратить мое время и дальше?
— Никак нет, мессер! — проигнорировав суровые интонации, ответил новобранец. —Я из последних сил пытаюсь быть вежливым — младшим по возрасту и званию первым заговаривать как-то невместно.
— Говорите, рядовой, — разрешил чародей сварливо. — Только покороче и пояснее.
И всё же, что-то в юноше его настораживало. Бледность кожи и внешняя хрупкость подтверждали версию о записном книжном черве, но манера держаться напоминала скорее расслабленную боевую стойку. Однако меч на боку не казался продолжением тела, как это бывало у тертых вояк, а выглядел инородно. Сменил оружие? Зачем?
— Речь о Башне Кинлох, — деловито начал парень. — Я потратил демон знает сколько времени, чтобы найти тех, кто помнит ее обитателей примерно двадцатилетней давности. Кого-нибудь по фамилии Хоук.
Вильгельм презрительно фыркнул:
— Молодой человек, только не говорите, что вы пробрались в армию с единственной целью — найти меня и задать этот глупый и неуместный вопрос!
Солдат выпрямился еще сильнее, его глаза потемнели от гнева, но голос оставался спокойным, а на губах играла вежливая полуулыбка:
— При всем уважении, мессер, не вижу в своем вопросе ничего глупого. Я понимаю ваше нежелание помочь, но насмешка тут излишня.
Маг кисло поморщился. Он еще отчитывать его будет! Наглец…
— Это невыносимо скучно и банально! Очередной романтически настроенный сирота в поисках родителей. Я такое видел тысячу раз. Удивите меня, юноша, быть может, я и помогу вам, — и Вильгельм демонстративно зевнул. Юнец пожал плечами и потянулся, как показалось чародею, к мечу. Правая рука Вильгельма тут же метнулась к посоху, а левая — к двеомеру.
— Ага, вряд ли вы прячете там кинжал, уж скорее какую-нибудь руну. Я бы поставил на паралич, — произнес солдат, мгновенно замерев и демонстрируя пустые ладони. — Я не собираюсь нападать. — Успокаивающий тон тут же стал неуместно радостным. — А вы неплохо подготовились! Или вы всех так встречаете? Только не надо звать голема, я действительно не планирую затевать ничего этакого. Всего лишь хотел показать вам одну любопытную штуку. У меня на поясе кошелек, видите? Она там. Вы позволите?
Маг снова недовольно скривился: «Старею… Нервы сдают». А вслух сказал сурово:
— Только без глупостей, мальчик! Доставай, но медленно и без резких движений.
Улыбка юного наглеца стала шире.
— Как вам угодно.
Он нарочито неторопливо запустил пальцы в кошелек и выудил из него нечто, напоминающее брошь.
— Как вы думаете, что это? — спросил он все так же весело, держа серебристо посверкивающую вещицу на вытянутой ладони.
Это было изящное стилизованное изображение медведя, выполненное из серебра с вкраплениями какого-то неизвестного магу металла. Кажется, брошь. Явно эльфийской работы. Вильгельм провел над ней рукой и ощутил след магии.
— Эльфийский артефакт. Откуда он у тебя? — требовательно осведомился он у новобранца.
— Не поверите — нашел! — Эта белозубая улыбка начинала серьезно подбешивать Вильгельма. В конце концов, это его прерогатива — саркастически усмехаться в лицо просителям! Уж никак не наоборот. Выгнать бы его взашей… Но было уже поздно — любопытство победило.
— И где же ты его нашел? — сардоническим тоном поинтересовался маг. — В чьем-нибудь кошельке?
— Если бы в кошельке… — Раздражающий гость уже откровенно ухмылялся. — В Бресилианском лесу. Заблудился, знаете ли, когда ваш лагерь искал. Слегка притомился, упал под кустик дух перевести, и узрел эту штуковину во сне. Судя по всему, это какой-то ключ.
— Это тебе голоса во сне сказали? — пожевав губами, настороженно уточнил Вильгельм.
— Не совсем, — туманно отозвался юноша. — Вряд ли это были демоны, если вы об этом. Мертвые эльфы, думаю. Главное, что проснувшись, я точно знал, где найду этот ключ. И нашел. Я даже примерно представляю, где искать дверь, но пускаться в подобные авантюры в одиночку, без еды и лечебных зелий — немного слишком даже для меня…
Маг ухватил себя за подбородок, размышляя. История выглядела достаточно безумно для того, чтобы быть правдой. «Из этого могло бы получиться захватывающее, полезное и опасное приключение», — подумал он с некоторой завистью.
— Если хотите, мы могли бы как-нибудь сходить туда вместе, — предложил солдат неожиданно. — Лично я сгораю от любопытства. Вы тоже, как погляжу.
Вильгельм тяжело вздохнул и уперся руками в стол.
— Хорошо, рекрут. Насколько мне известно, магов Хоуков в Башне не было. Зато был храмовник с этой фамилией…
Юнец озадаченно моргнул.
— Храмовник? Это… неожиданно.
— Ничуть, я же говорю — банальная история. Связь между храмовниками и магами не то чтобы греховна, но не одобряется Уставом Ордена. Храмовник после такого рискует вылететь на улицу. Так что плоды интрижек, которые все равно время от времени случаются, отправляют с глаз долой, под присмотр матери-Церкви… — проворчал чародей. — Если тебя так интересует твое происхождение, то тебе повезло, мальчик, я помню эту парочку. Их, пожалуй, забудешь… Рыцарь-лейтенант Рикард Хоук и чародейка Ниониль.
Неожиданный гость оживлено фыркнул, потер переносицу и переспросил:
— Эльфийка, да? Ну надо же! Хорошо, что я не орлесианец, а то был бы конфуз. Ох, даже не думал, что моя история окажется настолько интригующей! — Он впился в Вильгельма внимательным взглядом и спросил. — А может быть, совершенно случайно, вам известно, где они сейчас?
— Зачем тебе это? — сердито спросил маг. — Они про тебя и думать забыли! Досадная ошибка юности, случайный результат случайной страсти…
Он сам не понял, почему его взволновала судьба этого сопляка. Может, тот напомнил ему самого себя в молодости? Он тоже никогда не лез за словом в карман и шел напролом.
— Они дали мне не только жизнь, но и имя, — мягко ответил солдат. — Обычно младенцев из Круга нарекают святые сестры. К тому же, отец дал мне свою фамилию. Мне кажется, я всё же что-то для них значил. Как и они для меня… Знаете, я с самого детства представлял — какими они были. Так часто, что почти их видел. Отец — высокий, сильный, с аккуратной черной бородой клинышком. У меня его глаза, его вспыльчивость и упрямство. Мама… Нет, я не думал, что она эльфийка, но знал, что она едва достает отцу до плеча, у нее красивые золотые волосы, насмешливый карий взгляд и острый язык… Я видел, как они держатся за руки, и знал, что они друг друга любят. Их присутствие помогало мне все эти годы… — Он сжал кулаки, глядя куда-то мимо мага. Глаза его затуманились. — Знаете, искать одобрения вымышленных родителей не так уж и весело. Но это лучше, чем ничего. Ребенком я решил, что когда-нибудь найду их. Я поклялся в этом пятнадцать лет назад, стоя перед статуей Андрасте в маленькой пустой часовне… Я жил и дышал этой мыслью! Она держала мой рассудок, стала почти одержимостью. — Рекрут криво усмехнулся. — Слышали бы меня мои воспитатели, их бы обязательно передернуло. А, пусть катятся к демонам. Так вы сможете дать мне ответ? — взгляд, обращенный к магу, вновь был спокоен. — Или мне снова вас удивить?
Вильгельм, сохраняя все ту же брезгливую маску, пренебрежительно хмыкнул:
— Второй раз я на эльфийские цацки не поведусь!
— Идет! — быстро кивнул юноша. — Так что — по рукам?
Чародей прищурился и кивнул. Кажется, этот паренек действительно ему нравится. Дурачок и романтик, как и полагается в его возрасте. Но упорный и сообразительный. Сразу понял, на чем его можно ловить… Но все-таки, что-то с ним было не то.
А новобранец опять вызывающе ухмыльнулся и произнес, смакуя:
— Вы не поверите, но вообще-то, я тоже маг. Повисла пауза, а потом волшебник с искренней досадой хлопнул себя по лбу:
— Ну, конечно! Вот оно! Это стойка боевого мага, только без посоха, старый я осел!.. Ладно, удивил, хоть этот сюрприз оказался менее полезен, чем первый. И из какого же ты Круга? Постой, не отвечай — сам угадаю. Этот выговор… Я же такой слышал… А, Мигель из Оствика. Ты оттуда?
— Неужели я настолько растягиваю гласные? Киркволл, мессер.
— Далековато… И как же тебя отпустили в такое рискованное путешествие?
— А меня не отпускали. — Синие глаза юноши смеялись. — Я убежал.
Вильгельм разочарованно поджал губы. Жаль, очень жаль… А казался перспективным.
— Значит, ты глупее, чем выглядишь — тебя скоро поймают. Голем!
Каменный слуга, сотрясая землю, быстро вошел в шатер, перекрыв выход, и остановился по знаку. Гость бросил на него взгляд и с восторгом произнес:
— Ух ты! Вблизи он еще громаднее! — А потом прибавил примирительным тоном: — Только не надо меня хватать, я не побегу. Надо быть полным придурком, чтобы бежать, сломя голову, из центра лагеря, полного народу. И насчет побега из Казематов вы тоже промахнулись. Я озаботился уничтожением филактерии. К тому же, хорошо замел следы — меня не поймают. Так что, сдавать меня нет никакой нужды.
— Хочешь сказать, что ты не опасен? — спросил чародей с убийственным сарказмом.
— Разумеется, опасен, — буднично пожал юноша плечами. — Любой из нас опасен. А я — даже вдвойне, потому что маг очень хороший, не боюсь крови и умею за себя постоять. Но! — Он поднял палец и возвысил голос. — Я не малефикар и не псих. Честное слово. Прошел Истязание и могу противостоять демонам. Я уже год в пути — сплошь исплавал Недремлющее море и прошел через весь Ферелден пешком. И знаете зачем?
— Хотел найти родителей? — презрительно скривился Вильгельм.
— Просто нестерпимо! — страстно подтвердил он. — И я их найду, чтобы взглянуть им в глаза и освободиться от прошлого: от иллюзий, самообмана, страха и пустоты. Начать новую жизнь. Только мою, понимаете? Неужели вы считаете, что оно того не стоит?
— Ну, найдешь ты их, — предположил маг устало, почесав начинающую редеть макушку. — И что дальше? Всю жизнь от храмовников бегать будешь?
Парень опять улыбнулся, на этот раз самодовольно:
— Я все продумал. Прятаться в мои намерения не входит. Согласитесь, мага во мне признать непросто! А как только овладею протазаном, дела окончательно поправятся — снова достану посох, приделаю к нему лезвие — и вот он я, новый прекрасный наемник! В Ферелдене и сейчас работы — непаханый край. Война, например. Не то, чтобы очень доходно, но все-таки. Да и после победы на мой век драк хватит. Я, пока путешествовал, такого насмотрелся! — В ярких глазах, как тень под водой, на мгновение мелькнули гнев и отвращение. — Все-таки, на редкость мерзостная штука — война. Тем более, гражданская. Все кувырком. Значит, буду помогать вам тут все обустроить. Разбойников гонять, недобитков орлейских. Разного зверья, трупами раскормленного, тоже, хоть отбавляй. А страна хорошая, красивая, жалко ее. И люди тоже ничего. Душевные…
Вильгельм помолчал, раздумывая. Не похоже, что этот мальчишка — шпион. Хотя, после случая с Катриэль… Отпускать его в любом случае рано. Видимо, придется оставить при себе на испытательный срок — не отдавать же храмовникам, в самом деле?.. А так, глядишь, пригодиться. Если повезет, и этот безголовый энтузиаст выживет, можно будет сходить с ним в Бресилиан…
— Старшая чародейка Ниониль сейчас находится в баннорне Недремлющее море, в Круге Джайнена. А твой отец покинул храмовников. В данный момент он в составе полка Брайса Кусланда идет на соединение войск.
Глаза новобранца зажглись, как сигнальные костры — надеждой и энтузиазмом. Вильгельму захотелось выругаться. «Если он сейчас брякнет что-нибудь про неувядающую славу и светлое будущее, испепелю на месте!» — подумал маг свирепо.
Но тот сказал:
— Охренеть! Так скоро? Наверное, знатное будет рубилово!
И этим вернул магу веру в молодое поколение Ферелдена. Безмозглые идеалисты они, конечно, поголовно, но некоторые из них хотя бы забавны. Вильгельм твердо решил, что пока оставит этого Хоука себе. А там видно будет…
Название: «Я получил эту роль»
Пейринг/Персонажи: Мэрик Тейрин, Мойра Тейрин, Роуэн Геррин, Рэндорн Геррин
Категория: джен
Рейтинг: G-13
Размер: ~1000 слов
Примечание: таймлайн 8:92
Цитата: читать дальше«Все восемнадцать лет своей жизни он провел в лагерях мятежников либо отдаленных замках, в бесконечных переходах и маршах, неизменно в свите матери. Он даже представить не мог, что можно жить как-то по-другому, — сама мысль об этом была Мэрику совершенно чужда».
«Король? Мальчишка, удостоившийся стольких обеспокоенных взглядов и досадливых вздохов? Сопляк, за которого матери так часто приходилось оправдываться?»
— Мэрик, познакомься, это Роуэн Геррин. Роуэн — принц Мэрик Тейрин. — Голос матери был ласков, но за этим шелком, как обычно, скрывалась сталь.
Сегодня ему предписывалось быть дисциплинированным и производить хорошее впечатление. Пока он переодевался к ужину, Мятежная Королева тщательно и вдумчиво проинструктировала его — точь-в-точь как одного из своих полевых командиров. Эта мысль была лестной. Больше ничего хорошего в предстоящем мероприятии Мэрик не усмотрел. На выходе из комнаты мать внимательно его осмотрела, как разглядывала снаряжение накануне боя. Пригладила ему вихры и прошептала: «Выглядишь милым. Будь таким и дальше!» И вскользь поцеловала в висок. От мимолетной ласки, по которой он успел соскучиться, защемило сердце. «Я не подведу!» — хотел сказать он, и, как обычно, промолчал. Но намерение сделать все, что она хочет, переполнило принца, словно мех забродившим вином.
Однако выглядеть милым оказалось труднее, чем он думал. Этот замок — слишком большой, пафосный и богатый — не нравился ему до печеночных колик. Не нравился хозяин, посмевший посадить его мать в темницу, угрожать ей выдачей врагам, а сейчас потчующий их экзотическими фруктами и даже на вид дорогущим вином. Не нравились его дети, потому что… Не нравились, и все тут! И материнские инструкции не помогали.
Принц исподлобья взглянул на девчонку, которую ему только что представили. Рыжая, большеротая, тощая — сплошные локти и коленки. Смотреть абсолютно не на что. Эрлова дочка сделала книксен и чопорно улыбнулась:
— Рада знакомству, Мэрик.
Голос у нее был писклявым и противным.
— Угу, — буркнул он и, поймав леденящий взгляд Мойры, поправился. — В смысле, тоже рад, Роуэн. — Подросток отвесил быстрый неуклюжий поклон. — Э-э… Как дела?
Воротничок нового камзола нещадно натирал шею. Она внезапно зачесалась так, словно ткань была сплетена из ползучей крапивы. Да-да, лучше думать о воротничке! А не об этих неприятных и заносчивых людях…
«Я милый, я, демоны меня раздери, такой милый, что уже тошнит!» — внушал себе Тейрин.
— Спасибо, хорошо, — излишне коротко, но хотя бы вежливо ответила ему девчонка.
В ее серых глазах плескалось нескрываемое любопытство, и Мэрика против воли передернуло. Она разглядывала его, как какого-то забавного зверька! И зачем он здесь?.. Потому что желание королевы — закон. Так, кажется, говаривал Хирем? Нет-нет, он не сдался! Юный принц тяжело вздохнул. Второй пункт инструкций гласил: «Чаще улыбайся эрловой дочке!» И он послушно растянул губы в улыбке столь же обаятельной, что и оскал подзаборной дворняги. Роуэн вздрогнула, а Мэрик, довольный произведенным эффектом, тихо фыркнул. Третий пункт: «Развлеки ее разговором».
— Э-э… Погода нынче неплоха, — осторожно начал Тейрин, пробуя на вкус роль записного дипломата. Гадость, но есть можно. — Исключительно красивое небо сегодня. Такое синее. И дождей давно нет, дороги окончательно подсохли. — Он задумался над продолжением. — И это, в самом деле, прекрасно, значит, не застрянем опять в какой-нибудь глухомани, в грязище по пояс, мокрые и голодные.
Он замолчал, удовлетворенный своей кратной и образной речью, но, заметив предостерегающе выгнутую бровь Мойры, понял, что ляпнул что-то не то, и снова сник. Он медленно прогулялся с девчонкой по залу, полному народа, терпеливо снося зуд, внимательно следя за тем, чтобы не поскользнуться на отполированном паркете или не столкнуть с места какую-нибудь вазу или парадную алебарду. Что там дальше по списку? Проводить Роуэн к ее месту? Принц подал ей руку и деревянной походкой зашагал к длинному столу, уже уставленному разными яствами. Дойдя до него, немного замешкался, сообразив, что завел свою даму не с той стороны, снова вздохнул и с тоской посмотрел на кусающую губы мать. И что же делать дальше? Снова вести ее через весь зал? Возникла неловкая пауза. Мэрику казалось, что все гости Рэндорна, позабыв про свои важные разговоры, глазеют именно на него, и ему с новой силой захотелось убежать и спрятаться в каком-нибудь темном сарае.
Эрлова дочка хихикнула:
— Спасибо, дальше я сама! — и бочком протиснулась через гостью и отца к своему месту.
Мэрик обреченно сел рядом с матерью. Сейчас должна начаться самая страшная часть этой пытки — ужин. Принц не был деревенщиной, он знал наизусть все правила этикета, но только в теории. Гораздо чаще ему приходилось ужинать у костра, торопливо выскребая подгоревшую кашу из котелка, чем за изысканно сервированным столом. И он с удовольствием променял бы на эту проклятую кашу все деликатесы Тедаса, лишь бы не отбывать сейчас эту ужасающую повинность в Редклифе!
Эрл Рэндорн встал и произнес длинную и полную патриотической патетики речь, во время которой Мэрик из всех сил старался не клевать носом, не теребить скатерть и не катать в пальцах хлебные мякиши. Получалось не всегда. Потом заговорила Мойра, и юноша сразу же проснулся. Принц жадно впитывал ее завораживающие интонации, напоминающие ему звучание виолончели, услышанной в детстве в чьем-то поместье — глубокие, бархатные, ласкающие слух. Завладевающие вниманием, уводящие за собой. Материнский голос околдовывал не только Мэрика — гости Герринов смолкли, внимательно глядя на Мятежную Королеву, захваченные ритмом ее речи и силой ее убеждения.
А потом королева звучно провозгласила свой любимый тост, как будто в атаку подняла:
— За свободный Ферелден!
И все повскакивали с мест, подхватывая этот клич. И Мэрик тоже. Но лучше бы он этого не делал — от излишнего воодушевления принц неловко взмахнул рукой и… разумеется, опрокинул на себя полный кубок. Но в краску его вогнал не смех, который раздался вслед за этим, а огорченный вздох матери. Такой красивый момент испортил…
Налетевшие слуги мигом вытерли вино полотенцами, избавив Тейрина от необходимости убегать и приводить себя в порядок. Багровый, как геральдический мабари на щите матери, Мэрик боялся оторвать взгляд от своей тарелки. Попытка быть милым только что с треском провалилась. И почему она не попросила его быть смешным? Это у него получается гораздо лучше. Скольких обеспокоенных взглядов и досадливых вздохов он удостоился за свою жизнь — и не упомнишь…
Несомненно, он испортил все, что только смог — и красоту выступления матери, и торжественность момента, и впечатление о Тейринах… Он всегда все портил. Глупый шут при прекрасной королеве-воительнице, ее вечный позор и несбывшаяся надежда…
Только вот он никогда не просил на него надеяться! И никто его не спрашивал — хочет ли он быть принцем украденного королевства! Он мечтал об обычной жизни — подсмотренной украдкой между вечными разъездами и окольными дорогами. Дом, собственная комната с собственной кроватью, неторопливые беседы за завтраком, прогулки по саду, охота ради удовольствия… Друзья-ровесники, в конце концов! Всего этого он был лишен, сметенный праведным желанием Мятежной Королевы вернуть трон Тейринам. И ему.
Стыд и гнев жгли Мэрику глаза, отчаяние невыносимо терзало сердце, и принц сдерживал подступающие слезы только из чистого упрямства.
А потом почувствовал, как его колена коснулась материнская рука, и успокаивающий шепот прошелестел над ухом: «Все хорошо, милый. Успокойся. Ты обязательно справишься».
И отчаяние разжало свои отравленные когти. Мэрик поднял голову и расправил плечи.
«Да, мама», — прошептал он в ответ.
Он вытерпит эту пытку, будет и дальше пытаться быть милым. Он обещал — пусть и не вслух. Он не сдастся.
Название: «Посольская рота»
Пейринг/Персонажи: Логэйн Мак Тир, Роуэн Геррин, оригинальные
Категория: дженогет
Жанр: пропущенная сцена, лёгкий романс
Рейтинг: PG
Размер: ~2300 слов
Предупреждение: UST
Примечание: Использованы цитаты из "Украденного Трона", таймлайн: зима 8:96 года
Путь из Амарантайна протекал в молчании. Роуэн не обладала умением Мэрика нести восторженную чушь, не обращая внимания, слушают ли спутники, Логэйн сохранял привычную мрачность и неразговорчивость, односложно отвечая на вопросы, а те несколько солдат, которых они взяли с собой за хорошее знание Баннорна, старались лишний раз не открывать рот при лейтенанте и леди Геррин.
Ни Роуэн, ни Логэйн не горели желанием покидать армию, но кто-то должен был нести весть о мятеже, и их слегка утешала мысль, что Мэрик тоже направляется во Внутренние земли, в компании сварливого Вильгельма и его голема, для встречи с баннами, сочувствующими повстанцам.
Наиболее безопасный путь из Амарантайна в Баннорн пролегал вдоль берега Хафтера, но для того, чтобы выйти к реке, необходимо пересечь Северный тракт, где полно жадных торговцев, которым всё равно, из чьих рук получать награду, и лазутчиков Мегрена. А до деревни, где можно остановиться на ночлег без риска быть схваченными, оставалась как минимум половина дневного перехода. Так что при их нынешней скорости, засветло они не успеют точно.
Чавкала под копытами грязь, ледяной ливень норовил превратиться в мокрый снег.
Логэйн слегка ткнул коленями бока лошади, понуждая её поравняться с конём одного из солдат, Вильяма.
— Езжай вперёд. Надо отыскать место для лагеря. И посуше.
Сегодня они остановились в подлеске. Завтра заглянут в деревню, пополнят запасы да потолкуют с трактирщиком насчёт баннов, к которым имело смысл навести визит. Листья с деревьев почти облетели, голые ветки и стволы — плохое укрытие от рыскающих повсюду роялистов, так что придется быть настороже.
Позвякивание сбруи за спиной приблизилось. Роуэн его окликнула, но Логэйн предпочёл сделать вид, что погружен в размышления. Он не хотел праздной болтовни — быть учтивым получалось плохо, а грубить не хотелось. Девушка подождала, когда тропа расширится настолько, чтобы можно было ехать рядом и ускорилась, так что её боевой конь шагал вровень с лошадью Логэйна.
— Логэйн, — настойчивее окликнула Роуэн. — Мы не должны останавливаться! Я не устала…
— Зато лошади — устали, — отрезал Логэйн. — Сейчас меня волнуют только они.
Роуэн сразу же замолчала. Логэйн скосил взгляд. Тень от кожаного капюшона скрывала лицо, но он видел, что девушка с чуть виноватым видом закусила губу.
Он вздохнул — не хотел, но опять обидел. Сразу захотелось утешить Роуэн, сказать что-то ободряющее. Например, что дождь к утру ослабнет или вовсе пройдёт, и завтра они окажутся в Баннорнах. Но рот словно склеила магия. Он даже не мог заставить себя поднять руку и похлопать Роуэн по плечу, вдруг этот простецкий жест оскорбит девушку ещё больше?
Лагерь разбили быстро. Вилли поджидал отряд на тропе, отвёл по бездорожью вглубь леса, где пряталась полянка, защищённая от ветра и чужого взгляда каменной грядой и старым поваленным дубом. Над участком повыше натянули два полотнища: одно для лошадей, второе для костра и ночёвки. На деревья забирался Логэйн, как самый ловкий. Попыталась вызваться Роуэн, но ей бы пришлось снимать под дождём плащ и массивную броню, поэтому Логэйн, не слушая возражений, подхватил моток бечевки и полез вверх. Сидя на пружинящей ветке и затягивая узел, он поглядывал на Роуэн. Она напряжённо смотрела вверх, будто могла взглядом удержать его, если ветка подломится. Капюшон свалился, и подшлемник с этого расстояния походил на детский чепчик, из-под которого торчали мокнущие каштановые кудри. Но, несмотря на смешной вид, Роуэн выглядела очень мило. В голову даже закралась шальная мысль — может, и в самом деле свалиться? Вроде невысоко.
Вилли и солдат по прозвищу Рыбак отправились в подлесок, один за хворостом, второй решил проверить, есть ли живность в ручье. Останавливать его никто и не вздумал — прозвище было заслуженное — парень обладал сверхъестественным талантом к рыбалке, а у добытчиков в армии повстанцев имелись небольшие поблажки. Оставшийся в лагере третий солдат, Уорт, раскладывал под тентом провизию для ужина. Роуэн достала из подсумка щётки и скребки для лошадей, встала слева от своего коня, и с несколько неуверенным видом начала снимать пот с лошадиной шеи.
Логэйн занялся было костром, но заметив, что к лагерю возвращается грустный Рыбак, решил, что кони всё-таки важнее. Махнув Рыбаку в сторону топора и ельника, Логэйн убедился, что тот понял приказ, и присоединился к Роуэн.
— В четыре руки? — предложила она с облегчением. Он кивнул.
Роуэн была из тех благородных, что с детства обучаются верховой езде — и в природе лошадей разбиралась посредственно, больше интересуясь сёдлами и конным боем, а не чисткой и воспитанием жеребят. До того, как стать браконьером и лейтенантом Ночных эльфов, Логэйн рос на хуторе, где его семья разводила лошадей. Ему, потомственному объездчику, не составило бы труда взять на себя обязанность Роуэн, но он подавлял любые порывы в ее отношении, которые со стороны можно было принять за поблажку или особое отношение.
Раньше у Роуэн не было возможности практиковаться в уходе за лошадьми. Как командиру отряда рыцарей, ей хватало других дел, да и рабочих рук в лагере было в достатке. Сейчас же все заботы о сохранении здоровья верховых легли на плечи отряда. Болезнь хоть одной лошади серьёзно бы усложнила выполнение их задачи.
Логэйн исподтишка рассматривал работающую Роуэн. Как она хмурится, налегая на скребок, как улыбается. Как ласково шепчет коню, что тот сильный и замечательный, — Логэйн даже вздохнул, подумав, что отдал бы полжизни, если она прошептала эти слова ему… Услышав вздох, Роуэн замолчала, и ему в голову не пришло ничего умнее, чем сказать, что если ей нравится разговаривать с конём, то пусть продолжает. И тут же мысленно ударил себя по голове — настолько грубо это прозвучало.
Роуэн поджала губы и надолго замолчала. Только когда присела почистить копыта, встревожилась и позвала его. Логэйн наклонился взглянуть, что она там увидела, — почти касаясь щекой её волос — и решил, что пока беспокоится не о чем, и если лошадям не придется стоять в грязи, беды не будет.
— Теперь надо подложить под копыта остатки лапника и покрыть сухими попонами, — подытожил он, одобрительно кивнув. — А я пойду, помогу Вилли.
* * *
До таверны у моста через Хафтер они так и не добрались.
— Стойте, — приказал Логэйн, когда его спутники, увидев дымок за деревьями, пришпорили лошадей. — Что-то не так.
Слишком много следов копыт на мокрой дороге, и слишком мало следов от колёс. Вроде бы ничего удивительно — деревня кормится с тракта, но…
— Вилли, слезай с коня и дуй через огороды по деревне. Позаглядывай в окна. Что-то мне не нравится.
Вилли вернулся примерно через час, принеся вместе со сведениями котелок горячей каши и каравай хлеба в полотенце.
— Едва не напоролся на орлесианцев! Придётся нам переждать здесь, пока они не покинут деревню…
— На ночь глядя? — нахмурился Логэйн.
Они с Роуэн переглянулись.
— Трактирщик так и сказал: «Переждать»? А он не спрашивал, в какой стороне мы стоим?
— Нет, не спрашивал, он только предупредил, что орлесианцы поедут на запад, а я сказал, что это не страшно… — Вилли охнул, бледнея. — Так вот чего он так долго с кашей возился, паскуда!
— В седло, живо! Ходу!
Вилли вспорхнул в седло, и они помчались во весь опор, разбрызгивая грязь и рискуя переломать лошадиные ноги. Промелькнула пологая насыпь Северного тракта, промелькнула и сгинула за спиной, как и не было. Позади слышались отголоски облавы роялистов.
Посольство в Баннорны началось с приключений.
* * *
Логэйна невероятно раздражали банны, которым они наносили визиты. Большинство из знати смотрели на него, как на пустое место, произносили напыщенные фразы о любви к отчизне и о необходимости бороться с узурпатором, а сами либо палец о палец не ударили, а то и вовсе пытались заманить их в ловушку. Зато Логэйна слушали простые люди, и в их сердцах он раздувал настоящее пламя. Бедняки, чью измождённую плоть едва прикрывали жалкие лохмотья, слушали рассказ Логэйна о спасении принца Мэрика, и в глазах у них загоралась яростная решимость, надежда, что ещё не всё потеряно. Только бедняки мало чем могли помочь мятежу. У них едва хватало денег на то, чтобы накормить своих детей. Лишь самые отчаянные, которым благодаря солдатам Мегрена было нечего терять, отправлялись в Амарантайн, чтобы бросить в горнило бунта единственное, что у них осталось — свою жизнь.
Но целью дипломатической поездки была не вербовка солдат. Им нужна была помощь знати и купцов: деньги, провизия, фураж, оружие, даже такая мелочь, как возможность тайно пройти через те или иные земли. И это было куда сложнее, чем напоминать седым старикам о проигранной войне.
За неполных три месяца путешествия по Баннорнам Логэйн уже перестал считать, сколько было баннов-ферелденцев, приславших приглашение на встречу и заодно — весточку орлесианцам. Не раз и не два отряду приходилось сражаться спина к спине. А сколько раз приходилось второпях сворачивать лагерь и стараться оторваться от подручных того или иного аристократа, решившего заслужить расположение узурпатора — даже не упомнишь.
В подобных ситуациях Логэйн запрещал себе держаться с Роуэн так, словно её нужно оберегать или спасать. Он всем своим видом показывал, что ожидает от неё, такого же ожесточённого сражения, как от остальных солдат — и она ни разу не обманула его ожиданий.
Роуэн восхищалась способностью Логэйна с ходу определить, предаст ли их тот или иной банн. Но среди местной знати с избытком хватало и тех, кто честно предупреждал, что не готов поддерживать повстанцев сейчас, пока узурпатор одерживает победу, и тех, кто был по-настоящему заинтересован в дружбе с мятежниками.
В гостях у этих отважных людей, у маленького посольского отряда появлялась возможность хорошенько выспаться в тепле и безопасности, привести в порядок снаряжение и пополнить запасы.
На переговорах с аристократами Логэйн почти всегда молчал — для баннов его слова веса не имели, несмотря на его звание лейтенанта. Говорила Роуэн, а он запоминал доводы, которыми банны подкрепляли свои оправдания в невозможности помочь мятежу.
В лагере они обсуждали эти доводы у костра, придумывая, как лучше их опровергнуть. Это были едва ли не единственные разговоры, которые Логэйн отваживался вести с Роуэн. Ему нравилось загонять Роуэн в угол в словесном поединке, видеть её раскрасневшееся от гнева лицо. Она сыпала ругательствами и совсем не походила на зажатую в тиски воспитания леди. Логэйн смотрел на неё — и ронял фразы, от которых кулаки сжимались не только у Роуэн и Вилли, но и у всегда спокойного Уорда.
Логэйну и самому было не по себе от осознания, что мятеж был бы обречён на провал, если бы не жестокость Мэгрена. Легко восставать против иноземного безумца, упивающегося страданиями и презирающего свой народ. Легко нападать на тех, кто отнимает земли, жжёт дома, насилует, грабит и убивает. И если бы Узурпатор соблюдал законы, как прошлые наместники из Денерима, правившие без волнений почти сорок лет, никого из них здесь не было бы.
Эти слова выводили Роуэн из себя настолько, что она даже попыталась ударить его по лицу. Логэйн не стал перехватывать руку, уклонился и легонько встряхнул её за талию, приводя в чувство.
— Извини, — буркнула она, отводя глаза.
— Учись сдерживаться, — отрезал Логэйн, выпуская её. — Баннов побоями не уговоришь.
Потом он мысленно смаковал этот момент во время ночных дежурств — она вскакивает, волосы её подсвечены пламенем. Он видит краем глаза, как сжимается отведённый назад кулак, но не может оторвать взгляда от изогнувшиеся в гневе губ. Можно перехватить или блокировать удар, но вместо этого он просто вытягивает руку вперёд, касается грубых штанов, под которыми через несколько слоёв шерстяного полотна прячется обнажённая девичья кожа. Роуэн делает второй шаг, пальцы уже не касаются её бедёр — упираются, он чувствует, как под одеждой движутся мышцы. Он отводит голову вбок, рукав её поддоспешника чёркает по уху. Он поднимается с бревна, скорее догадываясь, чем чувствуя, как её рука соскальзывает с плеча на грудь. Его ладони с силой скользят по бёдрам вверх, по краям ягодиц, большие пальцы проводят по животу — и вот он крепко держит её за талию. Он мог бы в это миг привлечь её к себе, прижаться к губам, и плевать, что она благородная леди и невеста принца. Но на них смотрят Уорт и Вилли, и он тянет девушку — но не к себе, а от себя.
Ему и раньше снилось, как он подходит прилюдно к Роуэн и целует, властно и нежно, как забирает её в седло и увозит домой… Но, проснувшись, Логэйн вспоминал, что его дом много лет назад сгорел, он мятежник, и если орлесианцы его поймают — его голова будет торчать на копье рядом с головами отца и Мятежной королевы. Логэйн кусал губы и гнал мысли о Роуэн прочь. Ему некуда её приводить. И нечего предложить. Он бездомный бродяга, а она — будущая королева Ферелдена. И эту пропасть не перепрыгнуть.
* * *
Как-то снегопад загнал их на самую границу Лотеринга, всё валил и валил. Отряду пришлось выйти на Западный путь, потому что покров снега в иных местах доходил до бедёр, и вести лошадей по такой тропе было попросту небезопасно. Да и следы, которые они оставляли в лесу, смог бы прочесть даже слепой крот.
У излучины дороги Вилли с Уортом устроили совещание в полголоса, Роуэн сидела, задумчиво перебирая поводья. Затем кашлянула, привлекая к себе внимание.
— Я знаю место, где мы можем пересидеть снегопад. Нас там не предадут…
— Но? — спросил Логэйн.
— Как бы мы сами не принесли беды, — вздохнула Роуэн. — Там живут мои родичи. И за поместьем могут следить.
Они поступили так: съехали по примятому телегой снегу с Западного пути, соорудили из двух мешков подобие большой наплечной сумки, навьючили её на Рыбака, и отправили его пешком на разведку в деревню, расположенную возле аккуратного, типично ферелденского поместья. Если не приглядываться, Рыбак был вылитый коробейник, намеревающийся продать фермерам нехитрый товар. Роуэн дала ему свое кольцо и подробно описала дома и внешность людей, к которым он мог обратиться.
Рыбак вернулся с добрыми вестями: в деревне ждут друзья, а пожилая хозяйка усадьбы велела им идти по «Длинному жёлобу». Логэйн было нахмурился, но Роуэн серьёзно кивнула, сделала знак следовать за ней и направила коня на север. Длинным жёлобом оказалась узкая замёрзшая речка, которой, как выяснилось, местные фригольдеры пользовались, как санным путём.
В поместье их ждали. Сразу распахнулась задняя калитка, лошадей приняли конюхи, а самих гостей отвели в баню. Разомлевший от жара Логэйн плохо запомнил ужин — в память врезался только образ Роуэн с влажными волосами, сидевшей напротив него за господским столом. На ней было простое светлое платье с накинутой на плечи шалью.
Он старался почаще смотреть в тарелку, где исходило паром мясное рагу, и поменьше — на голую шею и ключицы Роуэн. Грудь у нее оказалась небольшая и аккуратная, её мягко поддерживала синяя лента под лифом. В ложбинке между полукружьями посверкивал диск с выгравированным солнцем, а когда Роуэн вставала или протягивала руку за хлебом, лиф платья колыхался, и Логэйн с трудом заставлял себя жевать.
Пожилая леди, похожая на Флемет как две капли воды, только без привычки разражаться хохотом, Логэйна почему-то невзлюбила. Она сердито отворачивалась, когда он входил в зал, где у камина сидела Роуэн, поджимала губы, когда он обращался к ней со всей подсмотренной у Мэрика учтивостью. Однажды Логэйн услышал, как старуха, проходя за его спиной, отчётливо прошипела: «Бесстыдник!» Но кроме этого, ничего из ряда вон выходящего не происходило.
Кроме слуг, в поместье жили только старуха и двое детей. Ни мужчин, ни молодых женщин в поместье не было, а Роуэн строжайше запретила Логэйну хоть словом упоминать мятеж и повстанцев, так что Логэйн сложил два и два и помалкивал. Приводил в порядок снаряжение, залечивал раны и наслаждался передышкой. Две маленькие девочки, Доркас и Лоран, то ли воспитанницы, то ли внучки хозяйки поместья, поначалу допытывались, точно ли он не принц Мэрик, а затем потеряли к нему всякий интерес.
Впрочем, единожды разговор о мятеже всё-таки состоялся. Логэйн случайно стал свидетелем, как старуха вручила Роуэн увесистый кошель и заставила поклясться именем Пророчицы, что ни монеты из этого кошеля не пойдёт на нужды войны, и чтобы Роуэн не вздумала разменивать соверены на серебро, в попытке уйти от данного слова. Логэйн почувствовал себя лишним и вышел, тихонько затворив дверь. А ведь действительно, Роуэн заплатила за мятеж куда больше, чем любой из солдат-добровольцев. Герринам было что терять. Даже в обедневшем, по словам слуг, поместье, Логэйн чувствовал себя не в своей тарелке. Какой же тогда была жизнь в большом замке?
Пока снегопад продолжался, отряд почти безвылазно сидел в поместье, лишь один раз съездив со слугами на Лотерингскую ярмарку.
— Купи себе что-нибудь, — внезапно сказал Логэйн. — Покажешь… Ей.
— Ты подслушивал? — засмеялась Роуэн, покачав головой.
— Подсматривал! — вспыхнул юноша.
Вилли с Уортом стали наперебой предлагать купить то новую попону для коня, то отличные сапоги на волчьем меху, которые шили в этих местах, а Рыбак неуверенным голосом посоветовал купить вязаную шаль. Солдаты переглянулись и хором засмеялись.
— А что такого смешного он сказал? — удивилась девушка.
— Да представил вас, миледи, с шалью поверх доспехов, — хлопая себя по ляжкам, прохрюкал Вилли.
— Да ну вас, — закатила глаза Роуэн, спрыгвая с саней. — Уйду я от вас.
— Долго не броди! — крикнул вслед Логэйн и выписал по подзатыльнику и Вилли, и Уорту. — Идиоты.
Они пошли следом, стараясь держать её в поле зрения. Серый полушубок, одолженный у одной из служанок, не выделялся среди фермеров. Роуэн застыла около одного шатра, возле которого сгрудилась целая толпа молодых женщин и девушек, с благоговением взирающих на развешанные шёлковые ленты и полотна — такие яркие, что рябило в глазах. А затем наклонила голову и решительно ввинтилась в толпу, точь-в-точь как раньше врубалась с обнажённым мечом в гущу врагов.
Роуэн не выходила из шатра так долго, что Вилли пришлось положить руку на плечо нервничавшего Логэйна, дескать, всё в порядке, опасности нет. А когда вышла, прижимая к груди обтянутый мешковиной короб, размером чуть ли не с колыбель.
— Ну и куда она думает эту дуру приторочить? — скептически произнёс Вилли.
Похожая мысль возникла и у Логэйна, но на лице Роуэн блуждала такая мечтательная улыбка, что сразу становилось ясно, насколько важна для неё покупка.
— Так, олухи, — быстро прошипел Логэйн солдатам, для верности хватая их за рукава, — если из вас кто-то хоть заикнётся миледи, что её короб слишком велик для багажа, все ребра пересчитаю, ясно? Что-нибудь придумаем.
* * *
Перводень застал их в пути.
Холод стоял лютый, не спасал даже костерок и наброшенные на плечи шерстяные одеяла — колени пекло, спина мёрзла, даже хитроумная конструкция из скошенного полотна, должная направлять тепло от костра вниз, спасала мало. Самым важным для отряда было оградить лошадей от переохлаждения, и каким-то образом не выдать себя охотникам за головами.
Солдаты спали, прижавшись друг к другу. Лошади тихо всхрапывали.
Роуэн сидела по ту сторону костра, спиной к лошадям, и у неё изо рта вырывались морозные облачка пара. Девушка ощутимо мёрзла, и сердце Логэйна разрывалось между желанием развести огонь посильнее и опасением выдать себя преследователям. Да, они надёжно укрылись в распадке, но толк в этой скрытности, если Роуэн простынет и подхватит лихорадку?
Он смотрел на неё и гадал — что будет, если он сейчас признается в своих чувствах? Сейчас они почти что наедине… Колючие звезды висели над ними, как магические фонарики. Логэйн никогда их не видел, но запомнил восторженный рассказ Мэрика. Перводень — хороший повод начать что-то новое. Например, открыться в своих чувствах.
Роуэн внезапно подняла голову, поймав его взгляд. Напряжённо посмотрела на него в упор, словно знала, что он собирается сказать. И он почти набрался духу признаться, как костёр стрельнул, нарушив тишину. Роуэн вздрогнула и отвела взгляд, кутаясь в одеяло. Логэйн тихо выдохнул, обнаружив, что всё это время сидел, не дыша. Он вглядывался в темноту за спиной Роуэн — не разбудил ли хлопок солдат? Ему не хотелось, чтобы то, что предназначалось для её ушей, услышал кто-нибудь другой.
— Роуэн… — Губы его почти одеревенели, то ли от мороза, то ли от волнения. — Я думаю о тебе с того самого дня, как впервые увидел...
Девушка моргнула, отогнула край одеяла и чуть подалась вперёд.
— Прости, ты что-то сказал?
Её голос был вежлив, но и только. Зачем же она смотрела ему в глаза? В любом случае она должна была услышать его слова, на плохой слух Роуэн не жаловалась никогда. Значит...
— Я забыл тебя поблагодарить, — ровным голосом произнёс Логэйн.
— За что? — с растерянным видом спросила Роуэн.
Он мрачно усмехнулся. Действительно. За что? За то, что из-за неё он почти год торчит в лагере повстанцев, сталкиваясь каждый день с Мэриком, из-за которого его жизнь полетела в выгребную яму? За то, что она снится ему по ночам, днём мучает его надеждами, которым не суждено сбыться, а как только он решается сделать шаг вперед, так сразу натыкается на стену из условностей? За то, что рядом с ней он чувствует себя неотесанным чурбаном, который не может даже рот открыть, чтобы не обидеть ту, которую всей душой хотел бы холить и лелеять? Или за то, что он ни за что бы не согласился избавиться от тоски, которая поселилась в его сердце с тех пор, как он впервые увидел её?
Роуэн смотрела с вежливым удивлением. Логэйн какое-то время искал в её взгляде знак, указание, хоть что-нибудь... Затем он вздохнул.
— Тогда, во время боя, ты пришла мне на помощь. Прискакала, если быть точным.
— Не стоит…
— Стоит, — резко перебил Логэйн. — Я знаю, что именно ты сделала для меня, и за это благодарен тебе. Я...
Он хотел сказать еще два слова, с жадной надеждой ловил её взгляд. Роуэн молчала, опустив глаза и невозможно было понять, слушает она его или нет. Потом нагнулась, подобрала ветку и поворошила угли в костре.
— Я благодарен тебе, — проговорил он, наконец, сдаваясь. — Хоть мне и следовало бы сказать об этом давным-давно.
@темы: гет, Мэрик Тейрин, Логэйн, джен, Роуэн Геррин, Фракционные войны: Реванш, Мойра Тейрин, Рендорн Геррин, Мятежный Ферелден, Малкольм Хоук, оригинальные, Вильгельм
-
-
27.08.2015 в 23:43Мэрик тут такой... подросток. Вот иначе не сказать. Автор просто идеально попал в возраст, даже напомнил о моем собственном отрочестве. И Мойра шикарная. Такая суровая и нежная одновременно. Настоящая королева-мать. И то, насколько давят на Мэрика все возложенные на него надежды - прям чувствуется, что ему непросто. И если бы не поддержка Мойры, он бы давно сбежал. К той несуществующей идеальной "обычной" жизни. Это все так верибельно написано, что прям восторг-восторг (я повторяюсь?)! Спасибо огромное, автор!
-
-
28.08.2015 в 05:08«Молодо-зелено»
Нереально прекрасный и очень верибельный Малкольм
Маг Вильгельм тоже хорошо выписан
«Я получил эту роль»
«Я милый, я, демоны меня раздери, такой милый, что уже тошнит!» — внушал себе Тейрин.
«Посольская рота»
трогательная зарисовка, но финал мне показался скомканным
-
-
29.08.2015 в 12:37Нереально прекрасный и очень верибельный Малкольм
Маг Вильгельм тоже хорошо выписан
уж на что я не люблю Мэрика, но здесь он и правда очень милый)) Как же здорово такое читать!)) Огромное вам спасибо!
-
-
29.08.2015 в 20:13«Молодо-зелено»
Маг внутренне зарычал. Эта тема была его больным местом. Чародею и бывшему учителю было тяжело смотреть, как на полях сражений погибает будущее Ферелдена — все эти вдохновенные юноши с ясными глазами, из которых со временем могли бы получиться хорошие люди. С огнем, что бурлил в их крови, с мечтами о лучшей жизни. Благородные, храбрые, сильные. Молодая поросль патриотов, со свежим, еще не сломленным бунтарским духом, что горела желанием изменить мир. Они шли за своим таким же, как и они, молодым королем в огонь и в воду. И погибали первыми, потому что не умели отсиживаться за чужими спинами. Потому что слишком верили в победу и слишком ее жаждали… Сколько их осталось на Западном холме? Кто сейчас сосчитает?
— Ну? — самым неприятным из своего арсенала голосом осведомился маг. — Намерены тратить мое время и дальше? SO SWEET! Этот контраст между его мыслями и поведением
И Хоук чудесен. Отличный парень, к такому сложно не проникнуться симпатией.
«Я получил эту роль»
Какой же Мэрик тут настоящий! И как же его жалко. Солнышко.
«Посольская рота»
Хорошо. Очень хорошо. И Логейн, и Роуэн - очень каноничные. В конце прямо комок в горле.
-
-
29.08.2015 в 23:27Но особо хочу сказать спасибо за Вильгельма! Он здесь такой потрясно-верибельный, что прям ащ!
Команда, вы супер!
-
-
30.08.2015 в 04:30Этот контраст между его мыслями и поведением Ага)) Склочный дядька с золотым сердцем)
И Хоук чудесен. Отличный парень, к такому сложно не проникнуться симпатией. Не могу не согласиться!) (Малькольм разлива DA2 - авантюрный и безбашенный, нравится мне гораздо больше типа из нового лорбука)
Какой же Мэрик тут настоящий! И как же его жалко. Солнышко. Да, неплохой паренек. Жаль, что не на своем месте((
-
-
30.08.2015 в 04:33Команда, вы супер!