Название: О щенках, шербете и цепочках
Бета: Ферелденская знать
Пейринг/Персонажи: Воган | Хайбрен
Категория: джен
Жанр: character study
Рейтинг: PG-13
Размер: ~ 3500 слов
Предупреждение: Вольная трактовка кодекса
Цитата:*Отец Хайберн стал всё больше волноваться за неё из-за сплетен о том, что она каждую неделю покупает себе новую собаку. Никто не знает, что случалось со старыми.
читать дальшеХайбрен всегда думала, что отличается от других детей. Когда она была совсем ребёнком, отпрыски благородных семей обзывали её орлесианкой и не принимали в игру. Общение с детьми прислуги ей запрещали гувернантки и не одобрял отец. Отец вообще мало что одобрял: он сторонился её, предпочитая откупиться подарком и спровадить с глаз долой.
Она старалась лучше читать, хорошо себя вести, не путать, какой вилкой есть десерт, а какой — рыбу, улыбалась гостям и говорила тоненьким голосом вычитанные из книжки и старательно заученные комплименты — лишь бы отец ею гордился. Он улыбался, кивал, гладил Хайбрен по голове, но, как только праздник заканчивался, скрывался в своих покоях, куда ей был запрещено входить без разрешения.
— Можно я почитаю в вашей библиотеке, папочка? Разрешите, я буду вести себя тихо-тихо! Я просто полюбуюсь на картинки, пока вы пишете.
— Девочка просто хочет посмотреть на картинки в бестиарии, милорд, — склонив голову, добавляла мадам Лоран. — Она не будет вам мешать, милорд.
Леонас в ответ на такие просьбы неловко улыбался гувернантке, бормотал слова извинений, что якобы новый секретарь слишком легко отвлекается, а письма сегодня предстоит написать важные, и сами понимаете… Мадам Лоран тут же уступала.
— Не расстраивайтесь, юная леди, вы сможете полюбоваться на бестиарий завтра, когда милорд уедет в город. Может, желаете прогулять в саду?
Хайбрен желала бы сейчас сидеть в кабинете отца, чтобы он сидел перед ней на коленях и держал книгу, а она на него смотрела. Или чтобы он развалился рядом на диване и рассказывал смешные истории про охоту и чудовищ, размахивая кружкой с глинтвейном, а она бы вдыхала вкусный запах подогретого вина, болтала ногами и смеялась. Но ей приходилось в ответ на отказ улыбаться самой милой из улыбок и соглашаться, что она с удовольствием поиграет в саду и покормит птичек — потому что Хайбрен знала, что за этот ответ отец её похвалит, а по возвращении с прогулки она найдёт в своей комнате бестиарий — тяжёлую книгу с роскошными иллюстрациями — и коробку дорогих карастианских конфет. Она улыбалась, сжимая под фартуком кулаки до боли в пальцах.
Впрочем, мысль о конфетах скрашивала обиду.
Она была уже большой девочкой и понимала, что отец её избегает. Почему? За что? Она сравнивала себя с другими и не понимала, как может задабривание подарками и забота сочетаться с холодностью и отстранённостью. И только когда Хайбрен подросла, она догадалась, что отец не мог пересилить себя и принять ребёнка, из-за которого умерла родами его жена.
Может, скажи ей об этом кто-то со стороны, раньше, чем она смогла бы это принять — Хайбрен бы злилась, протестовала, требовала внимания, но она уже не нуждалась в прямой родительской ласке и привыкла к дождю подарков, сыпавшихся на неё, стоило ей только попросить. Мир капризов, нарядов, сладких иноземных фруктов и вседозволенности был ей дороже.
И все же…
Ей сходило с рук всякое — она могла выкинуть в окно наскучившую книгу или косынку, выплеснуть на пол слишком горячий чай, разрезать новое платье с ужасно немодными оборками, но… Она могла это делать, только если отца не было рядом. Когда он был, что-то заставляло её щебетать и жеманничать, ластиться и из кожи лезть, лишь бы разгладились морщинки между его бровей.
Плохую злюку мадам Лоран, которая рассказывала папочке гадости про неё, она выжила из поместья. Потому что папочка любит её, а мадам Лоран гадкая, гадкая, гадкая. Зато леди д’Эстре, которую папенька выписал ей из самого Вал-Руайо, — хорошая. Ей можно отдавать старые шали и некрасивые драгоценности, и она ничего не будет рассказывать папеньке, если что-то испортится.
И все же чего-то не хватало.
Когда она сердилась и ломала в сердцах всякие хрупкие и милые сердцу вещицы, то ощущала краткий миг абсолютной спокойности и правильности. Какой бы ураган страстей ни бушевал вокруг, внутри неё царил покой. Она потом искренне плакала и переживала о своём поступке, ругала себя и просила прощения, но раз за разом повторялось одно и то же.
Наверное, именно поэтому Хайбрен нравилось дарить подарки, щедрость — это хорошо, и, когда все хвалят тебя за доброту, папенька улыбается. И никто не спрашивает, куда подевалась та или иная вещица, как спрашивают с более бедных и бережливых сверстниц Хайбрен.
Щедрость не только отводила глаза.
— Какая у тебя красивая тиара, дорогая! Откуда этот шёлк? — завистливо шептали девицы, которые совсем недавно избегали её. Теперь они окружали её стайкой, стоило ей только появиться. — О, Создатель, сколько же стоит такой браслет? Хайбрен, ты счастливица! Ой, а какой ошейник у Пуговки!
Хайбрен не питала иллюзий относительно скоропалительной привязанности сверстниц и обожания служанок. Если эта привязанность продаётся — Хайбрен купит её, если ей того захочется, и избавится, когда начнёт утомляться.
Вечерами она с замиранием сердца читала орлесианские романы. «Ах, во мне говорит кровь, — шептала она икающей от вина д’Эстре, — я так не терплю всего низменного и пошлого! Только в Орлее знают, как подобает обращаться к благородной госпоже!»
Д’Эстре поправляла подушку Хайбрен и глупо улыбалась. Но когда Хайбрен была в хорошем настроении, она почти не сердилась на гувернантку — откуда взяться подлинному благородству у бесприданницы?»
Зимние праздники, которые устраивал для неё отец, быстро приелись. Играть роль юной хозяйки дома перед одними и теми же лицами для Хайбрен было неинтересно. Совсем другое дело — посещать столичные балы. Каждого Собрания Земель Хайбрен ждала больше, чем своего дня рождения, потому что это означало поездку в Денерим, ярмарку с диковинными товарами, новых зверюшек и не только.
В столице все было иначе: шумно, людно, тесно, от гомона и многоцветья голова шла кругом. Там не было простора Южного Предела. Дома горожан жались друг к другу и росли ввысь, обступая заросшие вьюнком стены, за которыми скрывались поместья благородных семейств. Толпы плохо одетых людей ходили по улицам, пялились на её шёлковые платья и готовы были ползать в грязи ради единственной монетки.
Не сами балы влекли Хайбрен. Ей было рано думать о замужестве, безусая поросль баннов и эрлов Хайбрен не прельщала. Когда начиналась танцы, она ускользала от гувернантки и отправлялась гулять по галереям поместья. Если её обнаруживали раньше времени, она улыбалась и говорила, что уходила рассматривать наряды взрослых дам — надо успеть заказать столичным модисткам всё самое-самое красивое, чтобы все обзавидовались. Ей верили, советовали быть внимательнее, провожали до танцевального зала, и она вновь ждала возможности ускользнуть.
Если её присутствие в галерее не привлекало внимания, то ноги несли её вниз, в помещения служб хозяйского поместья, где девушке её происхождения находиться не подобает. Но при должной осторожности она могла увидеть то, что в обычных условиях было для неё недоступно. Увлекающую изнанку, иную сторону жизни.
Вышколенная прислуга в столице ценилась на весь золота, обученных слуг домоправители переманивали друг у друга всеми правдами и неправдами. И когда наступал сезон празднеств, в столице нанимали во временное услужение тех, кого в Пределе не пустили даже убирать навоз в солдатских конюшнях.
Она пряталась в темной нише коридора и слушала, как слуги-люди распекают нанятых на время бала эльфов-подёнщиков. Она видела разные вещи — противные и гадкие, и эльфов потом было даже немножко жаль, но всё равно продолжала сбегать и подсматривать. Однажды ей повезло: она увидела, как солдаты макали эльфа-вора головой в бочку с водой. Он молил о пощаде, кричал, что не виноват, но потом не выдержал и выдал тайник с награбленным и своих подельников. Его уволокли прочь, и она долго — день или два — думала, что с ним сталось?
В этот раз ей не удалось подглядеть чего-то особого. На кухне толстая повариха покрикивала на нерасторопных подручных. Закатав по локоть рукава, стегала их полотенцем, впрочем, без особой злобы. Хайбрен вернулась к кладовой — за то время, пока она смотрела на сердитую повариху, носильщики уронили поставленные друг на друга ящики с какими-то припасами, за что получили несколько подзатыльников от слуг-людей.
Хайбрен вздохнула: пора возвращаться. Она улучила момент, пока коридор окажется пуст, выскользнула из ниши и быстрым шагом направилась к лестнице. Позади послышалось приглушенное дребезжание тележки с посудой, она убыстрила шаги. Она не боялась, что её услышат: каблучки туфель утопали мягком в ковре.
— А ну, стой сейчас же! — раздался гневный голос.
Хайбрен судорожно охнула: её накажут! папенька рассердится! Но когда она быстро оглянулась, то никого не увидела. Тогда она осторожно выглянула за угол и отпрянула: высокий мужчина в светлом камзоле тащил вниз по лестнице неестественно изогнувшегося эльфа. На груди мужчины расплывалось кровавое пятно. «Нападение! На балу! А это пойманный убийца!» — промелькнуло в голове Хайбрен. Но как бы там ни было, ей нельзя было попадаться на глаза. Она толкнула ближайшую дверь и оказалась в тускло освещённой бельевой. Прикрыла дверь, оставив только маленькую щель, и уже хотела приникнуть к ней, чтобы поближе разглядеть убийцу, как с ужасом поняла, что окровавленный мужчина тащит свою добычу именно сюда. Она едва успела юркнуть за висящую простынь, как дверь с грохотом распахнулась.
— Господин, простите, господин! Я нечаянно! Простите меня! — выл эльф. — Господин…
Дверь столь же громко захлопнулась. Хайбрен осторожно выглянула за краешек простыни и застыла: мужчина бил эльфа кулаками по голове. Лицо эльфа было разбито в кровь. Он не пытался защититься, только закрывался руками и выкрикивал слова мольбы. Мужчину его покорность не останавливала, он, изрыгая ругательства, наносил удар за ударом. Эльф упал на колени, мужчина ударил его ногой — метил, кажется, в корпус, попал в живот.
Он пинал несчастного эльфа, и каждый удар сливался со злым:
— Остроухий! Дебил! С кривыми! Руками! Будешь! Смотреть! Куда! Прёшь!
Хайбрен вздрагивала, комкая в пальцах платок. Когда в комнате наступила тишина, нарушаемая только стонами избитого эльфа и тяжёлым мужским дыханием, она поняла, что у неё взмокли ладони, шея, она чувствовала, как пот течёт по спине, что вспотели даже коленки — там, где шёлк неплотно прилегает к впадине с обратной стороны. Мужчина возвышался над рыдающим у его ног эльфом. Он оскалился, сжимая кулаки, и было в его позе что-то звериное. Он походил на папенькиного мабари, замиравшего на мгновение перед тем, как перекусить пополам загнанную лисицу.
Хайбрен тихонько выдохнула. Мужчина резко поднял голову на, казалось, неслышимый звук. Она быстро отпустила простынь, но было поздно.
Несколько быстрых шагов, простынь смело в сторону, и пахнувшая вином и травами рука схватила её за плечо, выволакивая из укрытия. Хайбрен заметила высверк ножа и пронзительно взвизгнула. Щеку ожгло. Хайбрен завизжала ещё громче.
— Замолчи, идиотка!
И тут девушка поняла, что щека болит не от пореза, а от простой пощёчины.
— Что ты тут делаешь? Шпионишь за мной, дрянь?
Хайбрен хоть и испугалась — никому не позволялось обращаться к ней в таком тоне, но нашла в себе силы огрызнуться:
— Я Хайбрен Брайланд, дочь эрла Леонаса Брайланда! А если ты меня хоть пальцем тронешь — я пожалуюсь папеньке, и он тебя накажет!
— Вперёд, жалуйся! — недобро усмехнулся мужчина, пряча нож куда-то в рукав. — Заодно попроси папочку своего, чтобы он мозги тебе купил, кукла разряженная.
Полутьма больше не скрадывала возраст человека в светлом камзоле, и сейчас, вблизи, она смогла лучше его разглядеть. Он был молод, если и старше тех юнцов, с которыми ей приходилось танцевать, то ненамного. Он казался взрослым только из-за придворного камзола и рослого телосложения. И пятно на его груди было красное не от крови, а от вишнёвого шербета.
— Я не кукла! — осмелела Хайбрен. — И слуг нельзя бить! Даже если они эльфы!
— Этот идиот безрукий испортил мой костюм. И если таких вот баранов остроухих не учить уму-разуму, они не поймут, что надо смотреть по сторонам, а не нестись напролом. Верно я говорю? — спросил он, повысив голос.
Эльф согласно замычал.
— Убедилась? Пошла прочь, дура малолетняя.
— Ах так? Обзываться? Тогда я все расскажу папеньке! — Она капризно топнула ножкой. — И остальным! И тебя выпорют!
Он расхохотался.
— А правду болтали, что у Леонаса дочь полная идиотка, — проговорил он, отфыркавшись. — Запомни: если ты что-нибудь вякнешь и начнёшь вступаться за этого остроухого — я скажу, что обнаружил тебя в кухонном чулане, куда этот остроухий тебя затащил и попытался изнасиловать. Всё поняла?
Эльф умоляюще что-то простонал, но молодой человек не обратил на него внимания.
— Попытался что? — непонимающе нахмурилась Хайбрен.
— О, святая Андрасте, — закатил глаза он. — Из какого леса вы такие берётесь? Давай дуй отсюда, дурочка, и держи язык за зубами. Иначе будет хуже. Поняла?
Он легонько толкнул её в сторону двери и вернулся к эльфу. Хайбрен стояла, прижав платок к лицу, часто-часто дыша. Ей стало очень и очень стыдно, хоть она и не понимала, за что. Ноги словно приросли к полу, она шагу не могла ступить, словно на неё навели колдовские чары. На щеке засыхала чужая кровь.
Хайбрен снова услышала удары, возню и осторожно выглянула из-за платка. Молодой человек, повернувшись к ней спиной, вполсилы пинал эльфа, заставляя того подняться.
— Давай шевелись, скотина остроухая. Приготовь мне свежий костюм, и, если я на нем обнаружу хоть одно пятнышко, то так тебя отделаю, что на всю жизнь запомнишь. Понял?
Эльф с опухшим от побоев лицом согласно тряс головой и частил:
— Да, господин! Сию минуту, господин! Будет сделано, господин.
Втянув голову в плечи, Хайбрен выскочила за дверь и быстро побежала наверх.
— Я видела рыженького щенка с пятнышком. Хотела его погладить, а он убегал, — безмятежно соврала она в ответ на укор о пропущенном туре ремигольда.
Весь вечер Хайбрен была рассеянна. Она высмотрела того молодого человека в толпе и украдкой указала на него одной из девушек. Ей ответили, что это молодой Кенделс, Воган, и их кружок шептался о плохой репутации наследника эрла.
— Что, решила не рассказывать всем о небольшом известном нам инциденте?
Воган поздоровался с дамами, поклонившись ровно настолько, чтобы не нарушить приличия, бросил несколько незначащих фраз о погоде и танцах. Его слегка скучающий вид показывал, что он просто выполняет обязанности хозяина праздника и следит, чтобы гости были всем довольны. Хайбрен хмуро тёрла висок, думая, послышалась сказанная ей фраза или нет? Она слегка задержала на Вогане взгляд и вздрогнула: Воган поймал её взгляд и недвусмысленно указал глазами на колоннаду, под украшенными арками которой располагались столики с прохладительными напитками. Колебалась Хайбрен недолго.
— Пойду немного освежусь, — решившись, сказала она гувернантке. — Я ненадолго.
Она подошла к одному из столиков, мысленно ругая себя, и, уже решив, что навоображала неизвестно чего, услышала насмешливый голос.
— Ну что, дурочка, решила не вступаться за остроухих?
— Не называй меня так!
— Это значит «да»? — Он придвинулся ближе, вытянул из заднего ряда бокал, наполненный чем-то золотистым, и отрывисто спросил: — Что ты там делала?
— Я заблудилась, — с улыбкой ответила Хайбрен. — Только и всего.
— Врёшь. Зачем ты бегала к слугам? Ты ведь не в том возрасте, чтобы крутить романы со всяким сбродом, я ведь прав?
Хайбрен насупленно молчала, разглядывая свой бокал. Тёмно-красный, как то пятно на груди Вогана, как размазанная кровь на лице побитого эльфа. Пальцы опять вспотели, и ей пришлось крепче сжать скользкую ножку.
— Похоже, придётся расспросить о твоём интересе у Леонаса…
— Нет! — громким шёпотом воскликнула Хайбрен. Несколько гостей удивлённо на них оглянулись.
— Тише, тише, девочка, ты же не хочешь, чтобы о твоём секрете узнали остальные? Допивай и иди к музыкантам, там нас не смогут подслушать.
Он ввинтился в танцующую, смеющуюся, перекрикивающуюся толпу, а Хайбрен залпом выпила ставший безвкусным шербет, помахала рукой вставшей было д’Эстре и пошла к галёрке.
Это был странный разговор. Точнее — самый странный разговор в её короткой жизни, в котором слов было сказано так мало, что это вообще вряд ли можно было считать беседой. Воган смотрел на танцующих и задавал ей вопросы. Она смущалась, покусывала губы, иногда отрывисто отвечала. Воган кивал, слегка прищурившись, и, когда она совсем не находила слов, чтобы ответить — искоса смотрел на неё и облизывался, как ласка. Хайбрен все больше молчала в ответ на его вопросы. Она понимала, что Воган в этот момент думает, и это было неприятно.
Ей, конечно, льстило, что взрослый мужчина заинтересовался ею — не как поводом породниться с семьёй Брайландов, а ею самой. Пусть он называл её «дурочкой», смеялся и говорил непонятные вещи, но она чувствовала, что Воган слушает так внимательно, как до этого не слушал никто. У неё пересыхало горло, и музыка переставала звучать в ушах, когда в памяти всплывало пятно на кремовом атласе, вспухшее от ударов лицо эльфа. Неужели так можно? Может, если разок выплеснуть горячий чай не на пол, а в лицо горничной — возможно, та станет, наконец, следить за чайником, перед тем как подавать? И если выпороть швею — она не станет забываться и своевольничать с её платьями?
Как выяснилось в скором времени — нет, нельзя.
Хайбрен решила проверить свою теорию при первой же возможности. Ждать пришлось недолго — остроухая служанка, завивающая волосы Хайбрен, передержала щипцы и обожгла её. Было больно, страшно — а вдруг от ожога останется лысина, как в рассказах про ведьм? — пахло пережжённым волосом, обидно… Ведь до выезда оставались считанные минуты, а причёска Хайбрен безнадёжно испорчена.
Естественно, она разозлилась. Хайбрен выхватила щипцы из рук лепечущей девицы и несколько раз ударила её по лицу. Девица орала, как резаная, а Хайбрен испытывала то облегчение, которого ей не хватало. Она смотрела, как вспухают красные волдыри от ожогов, и холодно размышляла — отпустить идиотку или ударить ещё раз. Она могла положить щипцы обратно на жаровню и потом ещё раз ударить эльфийку, уродуя ей лицо… Могла отправить за льдом… Она чувствовала свою власть над будущим этой нерадивой девки, в конце концов, если она, Хайбрен, лишится своих роскошных волос, то почему это должно сойти с рук причинившей вред служанке? Волосы Хайбрен не стоят недели чистки котлов!
Она пыталась это объяснить д’Эстре, и та даже её поддержала, сказав, что в Вал Руайо наказание могло быть и не таким мягким. Однако служанка бросилась в ноги к папеньке, тот рассердился и выпорол Хайбрен, как безродную девку. А потом выпорол ещё раз, когда она сказала папеньке, что он не прав и если не наказывать эльфов — они возомнят, будто к ним надо относиться как к людям.
— Запомни, здесь не Орлей! Зря я послушался и принял в дом эту орлесианку. Она внушила тебе неподобающие ферелденке мысли. Никогда не смей поднимать руку на слуг, иначе…
Больше папенька ни слова не сказал, просто плюнул на пол и вышел.
Хайбрен две недели пришлось спать на животе. О её выходке болтали всякое, поболтали-поболтали и забыли: Хайбрен воспользовалась старым проверенным способом — задарила эльфийку подарками и повинилась перед ней, сославшись на вспышку плохого настроения. Она даже отдала девице одного из своих щенков — Рубинчика. Для эльфийки этот подарок был ценнее, чем десяток платьев.
Жаль, д’Эстре уволили в тот же день. Хайбрен привыкла к её безотказности.
Хайбрен старательно вела себя как паинька, и папенька оттаял. Он простил её, накупил столько подарков, что она и не рассчитывала выпросить, и перед отъездом в Южный предел разрешил отправиться в Форт Драккон, посмотреть на конный турнир.
Турнир оказался скучный — Хайбрен ожидала по меньшей мере рубку на мечах или рыцарских поединков, а воины состязались в искусстве верховой езды, и всех-то зрелищ были лошадиные крупы и болтающиеся на лентах кольца, которые надо было сорвать копьём. Она уже раз десять пожалела, что согласилась поехать… Можно было забраться с ногами в огромное кресло в библиотеке, выбрать книжку с картинками…
— Привет, дурочка, — окликнул её знакомый голос. Она оглянулась — вдруг кто-то услышал? — но её гувернантка и слуги были так увлечены турниром, что никто не обратил внимание на столь нелестное обращение.
— Не называйте меня так, милорд.
Воган прошёл мимо, не повернув головы.
— Хочешь поболтать — иди к торговцам.
Ей повезло — бдительность новой гувернантки и служанок оказалось легко усыпить — или в них оказалось больше азарта, чем они твердили, или поговорка про семь нянек говорила правду, так что Хайбрен быстро оказалась внизу, где во внутреннем дворе крепости раскинулась ярмарка. Вышитые чепраки, уздечки, оружие, золочёные доспехи, теснённые шнуры, цепочки искусного плетения, кольца, подвески, ленты и шёлк для вымпелов — и посреди этого толклась такая толпа народа, что купцы на Торговой площади от зависти должны были съесть собственные бороды.
— Дурочка! — Воган схватил её за рукав и потянул вдоль рядов. Он был в синем кожаном колете, что удивительно хорошо гармонировало с её лазурным платьем из бархата. Наверное, если не вглядываться, со стороны они были похожи на брата с сестрой, разглядывающих товары.
— Перестань меня обзывать! — спохватилась Хайбрен.
— С чего это вдруг? Так, самое главное: у тебя есть питомцы?
— Да! Бусинка, Пуговка, Бубенчик и Ягодка! Это щенки, ещё…
— О, Андрасте, — оглянулся на неё Воган. — Меня не интересует, сколько их, дурочка, я спросил, есть ли они у тебя. Значит, так, запомни: ты захотела купить ошейник для своего питомца, потерялась, я тебя вывел из толпы. Запомнила?
— Да. — Хайбрен в отместку не стала называть его милордом, но Воган не обратил на это внимания.
— Слышал я, что у вас произошло. Ну как, сильно выпороли? Сидеть, вижу, уже можешь?
— Нет! Меня папенька только поругал.
Воган чуть сильнее сжал её плечо, придвинул за себя, чтобы девушку не слишком толкали.
— Не верю. Перегнул через коленку, задрал юбку и отходил вожжами?
— Нет! Он просто шлёпнул. Один раз, — соврала она.
Воган бросил через неё пристальный взгляд. Хайбрен встретилась с ним глазами и вдруг поняла, что он только что облизнул нижнюю губу. Ей стало противно.
— Ты мерзкий, отвратительный, гадкий, — громко прошептала она, опасаясь, что её услышат посторонние. — Как ты можешь думать такое про меня! Никто меня не порол! И не вожжами!
Она тут же прикусила язык, но было поздно.
— А ты маленькая дурочка, которая плохо умеет врать. Тебя выпороли, об этом весь Денерим болтал.
— Это ты виноват.
Воган резко толкнул её в сторону, вплотную к прилавку со звенящими бубенцами, бляшками и прочими украшениями для сёдел.
— Знаешь, почему тебя выпороли?
— Потому что я дура, знаю, — рассердившись, прошипела Хайбрен.
— Потому что ты — не я. Запомни: отцовскими деньгами ты ничью покорность не купишь. Слуг надо держать в страхе. Только тогда они будут тебя слушаться и не смогут пожаловаться. Тебе мало лет, и у тебя нет своей власти и авторитета. Эй, любезный, — громко позвал Воган продавца. — Юная леди желает купить несколько цепочек, не длинных, плоских, полированных, таких, чтобы сделать ошейники для питомцев.
— Можно подумать, у тебя есть власть…
— Есть. Так вот, если не хочешь быть поротой — забудь обо всем этом. Вырастешь, выйдешь замуж, тогда и будешь хозяйничать в своём замке сколько влезет. А пока не вздумай наводить свои порядки. Поняла? — Воган незаметно встряхнул Хайбрен, она даже не поняла до конца, угроза это или наставление. Она смотрела сквозь слезы на разложенные перед ней цепочки, и блестящий металл расплывался в её глазах. — Да, любезный, леди в восторге и покупает все эти цепочки. Упакуй их и поживее. Сколько с меня?
Воган вывел её из толпы, молча довёл до трибун. Сказал: «Дальше иди сама», развернулся и ушёл прочь. Она в ярости бросила пакет с цепочками на землю и растоптала ногами, но легче не стало. Она подумала и подобрала помятый свёрток, из прорех которого посверкивали сильверитовые звенья.
Гувернантка, конечно, всполошилась, но Хайбрен устало ткнулась лицом в её необъятную грудь и попросила отвести её домой. Воган был неправ. Лаской тоже можно добиться от людей всякого, она точно это знает.
Пакет с цепочками провалялся среди неразобранных с осени подарков до самого Винтерсенда.
Хайбрен проводила это время дома, кашляя и изводя носовые платки стопками. Леонас Брайланд со свитой уехал поздравлять баннов и обещал вернуться через две недели. Ей было одиноко, плохо и тошно, хотелось взять палку и переломать вообще все, на что подал взгляд.
Цветочек, новый щенок, у которого на правом ухе было пятнышко с рыжим кружком в середине, с тявканьем бросался на её ноги.
— Фу, Цветочек. Перестань.
— Госпожа, куда положить это?
Эльфийка с рубцами на щеках держала порванный пакет. Хайбрен дотронулась до выпавшего из отверстия кончика цепочки толщиной в палец. Потянула.
Сильверит — холодный как лёд — слепил глаза в суровом зимнем солнце. Она пропустила его между пальцев.
— Оставь здесь. Иди.
Хайбрен некоторое время постояла у окна, вертя плоскую цепочку в руках. Цветочек, заинтересовавшись, подпрыгивал, требовательно тявкая, и тыкался носом ей в ноги, слюня юбку и оставляя следы от лап.
— Фу, Цветочек, успокойся.
Хайбрен села на корточки, ловя вертящегося щенка, накинула цепочку на ему на шею, примеряя. Слишком длинная.
Она потянула за концы, чтобы выяснить, на сколько надо укоротить цепь. Цветочек не успокаивался, вилял обрубком хвоста и пытался ухватить её за пальцы.
— Фу.
Щенок подпрыгнул и клацнул зубами возле ее лица. Хайбрен нахмурилась и потянула за концы сильнее, отодвигаясь на корточках назад, чтобы когти щенка не порвали вышивку на платье.
— Я сказала «фу!», Цветочек. Тебе надо быть послушным. Как Пушок.
Цветочек перестал дёргаться и скулить. Хайбрен поднялась, задвинула тельце под кровать и расправила складки на платье. Завтра она скажет, что Цветочек испортился.
— Леора! Леора! — позвала она.
— Да, госпожа?
— Отнеси эту цепочку к ювелиру, — с улыбкой сказала она. — И скажи, чтобы укоротили вдвое.
Название: Лорнан. И другие.
Бета: Ферелденская знать
Бета: Ферелденская знать
Пейринг/Персонажи: Геррины
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Размер: 755
Предупреждение:
Запись из кодексаСтарший сын эрла Тиранона Геррина появился на свет довольно поздно, и многие возлагали на молодого человека большие надежды, считая, что он последует по стопам своего знаменитого отца. К несчастью, Лорнан Геррин в юности отличался чрезвычайной ленью и предпочитал тратить деньги отца, а не следить за порядком на своих землях. Разочарованный эрл решил построить форт в горах. Он послал туда Лорнана и заявил, что тот сможет вернуться в Рэдклифф, только когда разбойники, рыщущие в горах, будут истреблены.
Как говорят, в форте Лорнан изменился, начал охотиться на разбойников, а в Рэдклифф вернулся совершенно другим человеком. Однако в самой семье поговаривают, будто вернувшийся в Рэдклифф человек был на самом деле солдатом, который хорошо проявил себя в горных стычках с бандитами и внешне походил на Лорнана. Сам же Лорнан мирно жил в горном убежище до конца своих дней.
— Сестра Доркас Геррин, "Рэдклифф, как он есть"
читать дальшеЭрл с брезгливым недоумением рассматривал стоящих перед ним и не мог поверит, что ЭТО — его семья. Жена, когда-то одна из первых красавиц и трепетная возлюбленная. И сын, первенец, которым он так гордился... Тиранон смотрел на отпрыска и не верил, что его родной сын — в родстве, увы, сомневаться не приходится, эрл разорился на магов Круга — мог вырасти таким... таким...
Такой кучей дерьма.
— Ни за что! — взмахнул руками Лорнан и капризно скривил губы. — Матушка, скажи ему!
— Ни за что! — повторила эрлесса, некогда прекрасная орлейская дева, ныне пугающая отекшим лицом и визгливым голосом ведьма. — Мой сын не будет сидеть в этих ужасных горах в компании вонючих солдат и вылавливать вонючих разбойников!
— Не буду! — подтвердил Лорнан.
Собрав в кулак все терпение, отмеренное ему Создателем, Тиранон сумел не сорваться на крик.
— Будешь, — твердо сказал эрл. — И не сидеть, а участвовать в вылазках, делить с солдатами кров и пищу, доказывая, что достоин стать моим наследником! Тихааа! — все же рявкнул он, не дав жене даже рта раскрыть. — Я так сказал! А не подчинишься, прикажу привязать к мулу и тебя потащат в форт на веревке, понял?!
— Мы еще посмотрим, — прошипела дражайшая супруга, гневно сощурив глаза. — Пойдем, мальчик мой, не бойся.
Она уволокла за собой испуганного Лорнана, а эрл без сил опустился в кресло.
Десятки поколений, великий род, честь и достоинство... и это. Вероятно, Андрасте решила за что-то покарать Тиранона. Может быть, за брак с орлесианкой. Может быть, за излишнюю гордыню. А может быть, предвидя уже принятое решение... Создатель милосердный, это все равно лучше, чем устраиваемые сыном оргии. Следствие сильного влияния матери. От Тиранона сын точно не мог узнать, что можно развлечь себя переодеванием в женский наряд и курением веретенки. Тиранон и сам о таком не знал, пока эрл Денерима не вернул сына в Редклиф под охраной и проникновенной просьбой больше никогда не отпускать юношу в столицу без присмотра.
Как будто предстоящее станет легче, лишь потому... Но ни совесть, ни честь эрла не должны стать преградой: его долг — благополучие эрлинга. Все остальное не имеет значение. Оставить власть Лорнану — значит, обречь эрлинг. Сначала разорение, потом упадок, голод... а то, что останется, по клочкам растащат соседи.
— Вы звали, ваша милость? — постучавшись, в кабинет шагнул гвардеец. Истинный сын Ферелдена. Умелый воин и хороший командир, а ведь на полтора года младше Лорнана.
— Входи, мальчик мой, входи, — Тиранон покачал головой одновременно с радостью и печалью. Ради эрлинга он с легкостью пожертвует честью и сыном. Но легче откусить язык, чем просить того же от другого. — Садись. Разговор будет долгим.
— Как прикажите, ваша милость, — кивнул гвардеец и устроился на стуле для посетителей. Эрл изогнул брови и молча кивнул на кресло подле себя. Кресло для родственников и важных гостей. — Ваша милость?
— Пора тебе привыкать называть меня отцом...
***
Керен пребывал в глубокой задумчивости. Долгий и не такой уж простой путь в форт прошел мимо его внимания: он дежурил, готовил пищу и разведывал путь в свою очередь, но привычные действия почти не отвлекали от неприятных мыслей.
Нет, Керен был рад, что отец так высоко ценит его. И признание прямым наследником... это честь. И долг.
Долг, сейчас тяжело придавивший молодого гвардейца.
Ведь вместе с эрлингом он унаследует чужое имя — и грех братоубийства. Грех, о котором никогда и никому не посмеет рассказать: ради отца, ради благополучия земель и всех живущих на них.
Как иронично, что он, бесправный бастард понимает нужды эрлинга лучше, чем законный наследник.
Решить задачку, поставленную эрлом не так уж и сложно. Вернее, до неприличия просто. Солдаты дружно ненавидят сына господина. То еще дерьмецо. Во всех смыслах.
Гордые гвардейцы очень хорошо запомнили тот день, когда малолетний уродец приказал выпороть капитана за колкое высказывание. Конечно же, на крики Лорнана тогда никто не среагировал. И к счастью, эрл узнал об инциденте раньше, чем эрлесса...
Капитана это не спасло.
Умер. Грибами отравился. И ведь все в замке догадывались, что эрлесса приложила к этому свои пухлые ручки, но что поделать? Доказательств так и не нашли.
Наверное, справедливо, что уйдя на охоту за горными куропатками, её сын уже не вернется? То есть, вернется не тот сын. Не её.
Керен вздохнул — не меньше грядущего, тревожили дела в Редклифе. А что если эта грымза отравит отца? И мать Керена, заодно? Бастарда она ненавидит всей душой, но видя, что тот не получил от эрла никаких милостей и не продвинулся дальше простого гвардейца, перестала замечать.
Юноша потряс головой. Нет. Отец обещал разобраться с эрлессой. Это его задача и его головная боль. А Керен решит вопрос со сводным братом.
Что ж, его ждут годы учебы и настоящее испытание стойкости. Прежде чем убить Лорнана, следует научиться вести себя как он и узнать все, что тот знает.
Отец на него надеется. Они должны сохранить Редклиф.
Название: Один день из жизни Мятежной королевы
Автор: Ферелденская знать
Бета: Ферелденская знать
Пейринг/Персонажи: Королева Мойра, ферелденская знать
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: 1537
Предупреждение:
читать дальшеБанны Ферелдена никогда не были людьми, простыми в общении. Суровые до грубости, мужественные до глупого бесстрашия, умные до чисто крестьянского хитрожопия, правители порой совсем крохотных клочков земли, они были плоть от плоти своих земель.
И как дороги между баннорнами порой свивались в причудливые петли на зависть козьим тропкам, так каждый из баннов требовал особого подхода. Один терпеть не мог церемонного общения, второй бесился от обращения на «ты», третий стеснялся имени, данного по орлейской моде — и так без конца.
Но Жоан Эремон выделился даже в пестрой толпе прочих баннов. Старик был старой закалки, настоящий кремень, упрямый, как прибрежные скалы и капризный, словно погода осенью. Впрочем, управлять баннорном Недремлющего Моря человек с другим характером и не смог бы. А Эремоны держали в кулаке вольницу местных жителей не первое столетие.
Мойра вздохнула и рассеяно потерла лоб. Жоан мог стать как хорошим союзником и опорой трону, так и сложным врагом. Банн не желал общаться через посланников и переписку, старик хотел лично оценить мятежную королеву.
И теперь Мойре и её крохотной свите предстояло хорошенько подготовится, продумать все возможные варианты беседы, или Эремон выставит взашей и ее, и свиту. Орлейский ставленник не нравился коренному ферелденцу, но еще меньше понравится, если истинная королева Ферелдена предстанет перед ним жалкой побирушкой.
А потому...
— Зеленое или красное, ваше величество? — хриплым басом спросила «фрейлина». По совместительству. А по основной должности — гвардеец.
Пусть в Ферелдене женщины не столь изнеженны, жеманны и манерны, как в том же Орлее или, например, в Марке, но мускулатура даже у простых служанок за время постоянных переходов и сражений стала почти мужской. Благородные леди теперь не слишком отличались от воительниц, разве что оружием владели на порядок хуже.
Да и сама Мойра уже не могла похвастаться гладкой кожей, изящной фигурой и нежными руками. Королева всегда стояла впереди своей армии и вдохновляла своих последователей личным примером.
— Красное. И каддис на всех мабари должен быть один! Будем следовать традициям.
Все почти готово. Королева посмотрела на себя в ростовое зеркало, чудом уцелевшее во всех походах и сражениях. Придется чуть отводить плечи назад и не снимать перчаток — грязь из под ногтей вычистили, но с загрубевшей кожей ничего не смог поделать даже Вильгельм. Не в такие сжатые сроки. А требовать от единственного официального мага вместо помощи в сражениях и ухода за ранеными, варить мази для смягчения кожи, Мойра сочла недостойным и как королева, и как урожденная ферелденка.
— Корону, — королева вновь кинула взгляд на свое отражение и постаралась придать лицу выражение спокойного достоинства. Да, она готова. Величественный вид, как подобает королеве, осанка полна достоинства, и выглядит подобающе даже для большого приема. Первое впечатление у банна Эремона должно быть хорошим.
Фрейлина растерянно стояла над сундучком с регалиями.
— Короны нет. Вероятно, ее забрали на чистку после прошлого раза... — растерянно пробормотала женщина.
О да, тот раз, не первый и, скорее всего, не последний. Каким образом символ королевской власти мог оказать в общем котле с солдатской кашей не понятно до сих пор, а выпоротый на всякий случай Мэрик с достоинством несправедливо обвиненного отрицал свою причастность.
Может, святыне королевского рода просто не нравилось мотаться по стране и духи-покровители так выражали свое недовольство?
— Вели отыскать. Побыстрее, — недовольно бросила Мойра. Встреча назначена на полдень. Следует поторопиться.
Быстрее не получилось. Совсем никак. В лагерем поднималась суматоха, кругами паники постепенно расходясь от королевского шатра: еще не «вражеский отряд», но и не «общая побудка».
Мэрик, бледный, но не испуганный, клялся честью и любимым щенком, что корону не трогал и последний раз видел в прошлом месяце, когда мать надевала ее во время битвы с орлейскими шевалье.
— В-ваше величество, мы обыскали все котлы! — к поиску пропавшей короны подключился весь лагерь, и сейчас перед раздраженной королевой спешили отчитаться интендант и главный повар. — На кухнях короны нет!
— Значит, она где-то еще! — стараясь не повышать голоса и не выглядеть слишком взволнованной, отрезала Мойра. — Обыщите весь лагерь. Через полтора часа я должна прибыть на встречу с банном Эсмерелем!
— Так точно!
— Вильгельм? Твоя магия может отыскать корону? — дождавшись, когда олухи (на самом деле, люди достойные и дело свое знающие, но... полтора часа!) уберутся, Мойра обратилась к магу.
— Нет. Простите, ваше высочество. Я умею чувствовать металл, но сами понимаете, в лагере очень много металла.
— А рубины? На короне большие рубины.
Вильгельм развел руками. Драгоценности он искать не умел.
Через полчаса верные подданные дошли до ручки. У загона со скотиной вспыхнула драка. Кто-то предположил, что корону мог сожрать бык. Или мул. И нужно зарезать скотину и посмотреть их желудки. На пути у гениев встали возницы, защищая подопечных.
Все громче звучали предположения о проникшем в лагерь шпионе. Раз посланные ранее убийцы не смогли одолеть королеву, то узурпатор решил нанять воров и оскорбить Мятежную Королеву!
Мойра сидела на походном стуле на холме, устало наблюдая за суетой лагеря и рассеяно принимая то один, то другой доклад. Корона упорно не желала находиться...
— Диадема на месте? — спокойно поинтересовалась Мойра, когда окончательно стало ясно, что корону к нужному сроку не найдут.
— Д-да, ваше величество, — кивнула фрейлина-гвардеец.
— Отлично, — Мойра поднялась, разглаживая складку платья. — Несите диадему и седлайте лошадей. Мы выступаем.
— Ваше величество! — Вильгельм остановил королеву. — Может быть, тогда стоит сменить... ммм... образ? Пускай банн увидит королеву-воительницу, которой больше подобает носить броню и шлем, а не красивую, но бесполезную в бою корону?
Мойра вздохнула. Хоть Вильгельм и был незаменим во многих вещах, вопросы этикета оставались для него темным лесом и топким болотом. Иначе бы ее придворный маг знал, что шлем королевы выкован так, чтобы на него можно было надеть корону и не потерять ее во время скачки и в пылу сражения.
Королева открыла рот, чтобы объяснить это магу, но застыла с самым глупым видом.
— Дора! — вместо этого крикнула она, подзывая гвардейца. — Мой шлем! Быстро!
На выслушивание возгласов о мудрости королевы времени не осталось. Корону начистили так быстро, как могли и завернули в шелковую тряпицу. Не доверяя реликвию рода Тейринов никому другому, Мойра убрала ее в свою седельную сумку.
До замка банна они добрались без приключений. А вот у стен в дело вступил случай, третий игрок в этой войне. И он сулил большие проблемы. Эльф-разведчик доложил о целом отряде шевалье.
— Ловушка, ваше величество, — высказал очевидную мысль Вильгельм. Советники согласно закивали. Чем еще это могло быть? — Банн продался узурпатору.
— Возможно. Они стоят возле стен? Ворота открыты? Сколько точно людей? — игнорируя советы немедленно поворачивать обратно и уводить армию, королева обратилась к эльфу.
— Ворота закрыты, ваше величество. И отряд прибыл недавно. Даже лагерь не разбит. Десять рыцарей и с полсотни обслуги, половина с оружием. Увы, подобраться ближе и подслушать не смог, слишком открытая местность. Простите.
— Не извиняйся. Вильгельм, — Мойра повернулась к магу. — Мы атакуем. Готовь свои заклинания.
— Сотня человек, ваше величество! Нас всего двадцать!
— С нами маг. И неожиданность. Если бы шевалье устраивали засаду, то сделали бы это в замке, где все преимущества на их стороне, — королева надевала кожаный нагрудник прямо на платье. От прямого удара меча не спасет, но от шальной стрелы может уберечь. — Банн не рассказал о нас, это очевидно. Это шанс доказать, что сила и удача на нашей стороне. Выдвигаемся, как только Вильгельм будет готов, - приказала Мойра, надевая корону.
Атака вышла как по писанному — в трудах по искусству войны. Часть шевалье спешилась, разминая ноги, прислуга разбрелась, подготавливая место для лагеря. Смести одной внезапной атакой десяток растерянных рыцарей, когда с тобой маг, а у противника магов нет — достаточно простая задача.
С простыми солдатами и слугами Мойра не церемонилась. Не потому, что считала их не опасными, или себя — великой воительницей. Просто манерные пижоны не захватили с собой копий, а её и скакуна окружило голубоватое свечение — магический барьер Вильгельма. Чародей очень внимательно относился к безопасности своей королевы.
Рубанув мечом налево, она добила раненого солдата, едва стоящего на ногах. Бросила коня вперед, сбивая слугу с ног — под копытами тошнотворно хрустнуло и хлюпнуло. Может быть, он и был невинным человеком, но он не убежал, а предпочел остаться рядом со своими орлейскими хозяевами.
— Ваше величество! — гвардеец закрыла собой королеву, подняв щит. Для этого женщине пришлось убрать меч, чтобы освободить руку. — Назад!
Мойра внутренне похолодела, натягивая поводья. Банн не идиот. Он прекрасно знает, как узурпатор непредсказуем в своих поступках. Тот может наградить ферелденца за поимку Мятежной Королевы и на следующий день посадить на кол за грязные сапоги.
— Банн Эремон, — поприветствовала Мойра, объезжая гвардейца. — В ваших владениях неожиданно много мусора.
Банн выехал в сопровождении всего десятка солдат. Конечно, на стенах лучники... вероятно, те самые, благодаря которым в некоторых орлейских спинах прибавилось перьев. Поэтому Мойра их не слишком опасалась.
— Ваше величество, — банн Эремон спешился и опустился на колено. Примеру властителя последовали его солдаты. — Счастлив принимать вас в своем замке. Чувствуйте себя как дома, и простите за легкий беспорядок: волны приносят к моему порогу разное — и настоящие сокровища, и смердящий мусор.
Мойра благосклонно кивнула, прощая банну небольшой инцидент у ворот и направила коня к воротам.
— Прошу, ваше величество, — банн приглашающе махнул рукой, и вновь получил поощрительный кивок от королевы. — И... ваше величество, — понизив голос, Эремон решил перейти от обмена любезностями к серьезной беседе. — Сейчас трудные времена... вы нужны своей стране как никогда. Прошу вас, не рискуйте своей жизнью так... опрометчиво
— Что вы хотите сказать? — слегка изогнув брови, спросила Мойра.
— Ваш наряд... и украшения. Я думаю, королеве Ферелдена сейчас лучше послужат доспехи и шлем, а не платье и корона.
Название: О яблоньке
Автор: Ферелденская знать
Бета: Ферелденская знать
Пейринг/Персонажи: Ферелденская знать
Категория: джен
Жанр: эпистолярный жанр, юмор
Рейтинг: PG-13
Размер: 639
Предупреждение:
Текст кодекса«Центральная часть Ферелденской долины всегда представляла собой настоящую загадку: каждому из баннов по отдельности принадлежит не более нескольких дюжин лиг сельскохозяйственных земель, однако в совокупности они управляют большей территорией, чем все тэйрны и эрлы вместе взятые. Содружество независимых баннов так и называется ― Банны. Именно оно составляет основу власти в Ферелдене.
Как показывает история, на трон Ферелдена может сесть только тот правитель, который сперва добился расположения Баннов. Королева Фионна, коей судьба уготовила злую участь ― оказаться на троне в восемнадцатый год Века Стали, ― писала о Баннах, "В этом году в нашей стране было три войны, вспыхнувших вследствие ухода жены от мужа, пять ― из-за шерсти и одна ― из-за яблони. А ведь до конца года еще есть время! И кто поверит, что те самые банны, которые так старательно режут друг другу глотки, лишь в прошлом году объединились, чтобы надеть на меня корону?”»
― Из сборника "Ферелден: фольклор и история", составленного сестрой Петриной, церковной ученой.
читать дальшеВашество!
Драный деманами Ульфик со своим драными деманами сыновьями попытался обибрать нашу яблоню! Я и Хлюпик отогнали их, но они ж дубоголовы! Обирут нашу ябланьку, как пить дать обирут! Вы видили, какой у нее нынча уражай? Клянусь Саздателем, не меньше двух (зачеркнуто) трех бочек сидру!
Посылаю сынишку с письмом. Разберитесь!
Писано со слов Джо-садовника старостой Уриком во первый день Утешника-месяца.
***
4 Утешника, 6:19 Стали.
Сенешалю банна Эдвига, Леольду, от старшего смотрителя яблоневого сада (того, что на границе с землями банна Сворика)
Милорд!
Я уже писал в прошлом году, что яблоню нужно пересадить в наш сад или срубить (тщательно замазанное слово)! Крестьяне банна Сворика и наши садовники скоро начнут резать друг другу глотки, угонять скотину и жечь дома - настолько ожесточенный спор развернулся за урожай!
Не уверен, что ссора началась лишь из-за одной яблони, наверняка, сейчас припоминают более давние обиды, но это нужно остановить! Сад разбит слишком близко к границе, если не успокоить крестьян — десятилетия труда пойдут прахом! Прошу вас донести до банна всю важность сложившейся ситуации!
Уповаю на ваше благоразумие.
Ерман, ст.см.
***
10 Утешника, 6:19 Стали.
Банну Эдвигу от сенешаля Леольда
Милорд Эдвиг!
События на востоке ваших владений принимают опасный поворот. Смотритель сада докладывает о грандиозных стычках между крестьянами. Уже есть погибшие. Боюсь, без вашего вмешательства крестьяне-тупицы развяжут полноценную войну. После прошлогодней кампании в казне нет средств на новый военный конфликт. К тому же, пора собирать урожай, свободных людей для ополчения просто нет!
Предлагаю обратиться к королеве Фионне за судом, храни Создатель, спора о яблоне.
Ваш преданный слуга, сенешаль Леольд.
***
24 Утешника, 6:19 Стали
Банн Эдвиг капитану Мэйсу
Что они там устроили?! Немедленно пошли отряд, пусть солдаты разгонят эту шваль и срубят демонскую яблоню!
***
1 Августа 6:19 Стали
Банн Сворик банну Эдвигу
Мой дорогой брат!
Ты окончательно выжил из ума, старый хрыч? По какому праву твои солдаты перешли границу и казнили МОИХ крестьян? Лишь вколоченная тумаками любимого родителя моего вежливость заставляет написать тебе, отрыжка плешивого кота, что отныне ты мне не брат, а хрен свиной! Надеюсь, ты не сильно любил свои восточные владения, потому что теперь они мои!
С пожеланием всех кар Создателя, банн Сворик.
***
12 Августа 6:19 Стали.
Банн Эдвин эрлу Эртестану Вулффу.
Милорд Вулфф!
Без объявления войны, мой брат (бывший) Сворик напал на мои владения. Как я полагаю, с полного одобрения своего сюзерена — тейрна Кусланда, ибо коварство последнего широко известно за пределами его владений. Прошу вас оказать поддержку мне и моим людям в этот сложный час.
Список необходимого прилагаю к письму.
Банн Эдвин.
***
16 Августа 6:19 Стали.
Тейрн Альфред Кусланд эрлу Эртестану Вулффу.
Со всем уважением, эрл Вуллф!
Я понятия не имею, что за кавардак творится на границе. Нет, я не отдавал приказа своим людям нападать на банна Эдвина, более того, лишь на прошлой неделе вернулся из Киркволла. И нет, моя жена в жизни не начала бы войну первой!
Я уже отдал распоряжения. Ожидаю к концу месяца прекращение этого фарса и поимки виновных. Также прошу составить вас смету нанесенного вашим владениям ущерба. В свою очередь, посылаю вам отчет своего сенешаля. Полагаю, мы сможем разрешить этот конфликт.
С надеждой на торжество истины, тейрн Кусланд.
***
21 Августа 6:19 Стали.
Эрл Томас Геррин, Её Величеству Фионне Тейрин
Ваше Величество, да хранит Вас Создатель и Невеста Его!
Прошу Вас немедленно созвать Собрание Земель! Очевидно, что эрл Вулфф и тейрн Кусланд не могут договориться миром! Сейчас Ферелден не может позволить себе раздор и склоки! Мои разведчики докладывают, что аввары уже готовятся к очередному набегу.
Нужны солдаты и припасы. Даже королевская казна не сможет компенсировать фураж и продукты из Хайвера и Западного Холма, слишком длинное плечо поставок получается. Либо стычка между Вулффо и Кусландом закончится в этом месяце, либо озверевшие варвары пустят дымом еще десяток деревень!
С надеждой на вашу мудрость, эрл Геррин.
***
3 Первопада 6:19 Стали.
Её Высочеству Селиссе Ваэль от Её Величества Фионны.
Венценосная сестра моя!
До нас доходят слухи об ужасающей угрозе с севера. Надеюсь, ты и твой город не узнают ужаса вторжения варваров. Уверена, Антива и Ривейн дадут достойный отпор этим кунари. И богохульные магистрах Тевинтера! Насколько я помню, весной ты писала, что напавшие на север варвары не знают магии? Тогда что, прости Андрасте, они смогут поделать с тевинтерскими чародеями? Не тревожься. Создатель да убережет тебя и твоих подданных!
И, желая отвлечь тебя от тяжелых мыслей, выполняя давнее свое обещание, прикладываю к письму рассказ о нашей маленькой войне — ты только подумай! — из-за яблони на границе. Впрочем, зная своих подданных, могу с уверенностью сказать, что до конца года вспыхнет еще парочка. Возможно, в следующий раз я развлеку тебя историей о распре из-за заблудшей овцы или супружеской измены.
С наилучшими пожеланиями и с мольбами к Создателю о твоем благополучии, Фионна.
@темы: Хайбрен Брайланд, Фракционные войны, Воган Кенделлс, Ферелденская знать
-
-
07.04.2015 в 00:57Текст оставил стойкое ощущение гадливости. Несмотря на как бы причины из детства и т.д. Это комплимент
но лучше бы определиться - ставить пробелы между абзацами или нет, а то читать трудно
Лорнан. И другие.
Один день из жизни Мятежной королевы
А это замечательно
-
-
07.04.2015 в 01:16Это правильная реакция.
-
-
07.04.2015 в 07:49я рыдал
это прекрасно
О щенках, шербете и цепочках
а вот это дивная крипота про малолетних и не очень психопатов. хотелось бы продолжения, ю ноу. кстати, я не оч помню - Хайберн это не та, случаем, девочка, которая себе еще и фенька просила, а потом он в колодце оказался?
-
-
07.04.2015 в 09:42жуткая жуть. Воган и Хайбренн созданы друг для друга.
О яблоньке
История о том, как муравей запинал слона.
Спасибо, отличная выкладка!) С нетерпением жду следующих))
-
-
07.04.2015 в 10:48-
-
07.04.2015 в 23:13-
-
08.04.2015 в 03:16Браво!
теперь я буду шипперить Воган/Хайбрен и додумывать, кто из них кого сломает однажды, или кто сломает их обоих
О яблоньке
-
-
08.04.2015 в 06:31Боги, это прекрасно! Сама история и в кодексе гадливая, но как уместно подтянут обоснуй с Воганом для мелкой садистки. И холодность папочки, и попытка компенсировать любовь собачками, шмотками, притворной лаской. Не удивительно, что скрытая агрессия дала себе выход. Я хочу теперь продолжение пейринга)))
Лорнан. И другие.
Отлично выписан обоснуй, люто канонирую!
О яблоньке
Посмеялась от души! Вся суть управления среди высших чинов )) Спасибо за выкладку!
-
-
08.04.2015 в 16:00ааа, прелесть какая! сливки ферелденского общества жгут, родные!
очень понравилась история, большое спасибо автору!
-
-
14.04.2015 в 20:41-
-
20.04.2015 в 22:42-
-
20.04.2015 в 22:42