Для: strange
От:
Название: «Мать и дочь»
Автор: Павловна
Персонажи: Флемет
Категория: джен
Жанр: цикл драбблов
Рейтинг: R
Аннотация: Что есть чудо? Есть ли чудо в смене дня и ночи, в свете звезд, в дуновении ветра? Чудо ли круговорот жизни и смерти, любви и ненависти, добра и зла? И есть ли чудо в том непостижимом сплетении судьбы и случая, когда у темной колдуньи вырастает дочь, полная света?
Девчонка скачет вокруг, как молодая козочка, то цепляется тонкими пальчиками за мои юбки, то в мгновение ока скрывается в густой листве, и чаща звенит и полнится детским смехом. Вот она снова вынырнула из зеленого сумрака, в руках – охапка спешно нарванных цветов с жемчужно-белыми лепестками и сердцевиной цвета свежей крови.
— Матушка, смотри, какие красивые!
Матушка… Это слово, сказанное ласковым девчоночьим голоском, вызывает зубовный скрежет, доводит до исступления своей навязчивой нежностью и неприкрытой искренностью, которой я никогда не просила и не желала. Щелчок пальцев, и нежные лепестки увядают, стремительно покрываются желтыми гнилыми разводами, а сочные стебли безвольно обмякают в девичьих руках.
— Будь серьезней, девочка. Запомни, красота, как и любовь, уходит. Смысла в ней нет. Во власти и силе же он есть.
Ни слез, ни горя, ни обиды – ничего не отражается на этом милом детском личике. Наоборот, оно в раз становится задумчивым, отстраненным, пальчики рассеянно скользят по увядшим лепесткам и стеблям, будто ласкают пожухшие листья. Она что-то обдумывает, какая-то загадка решается сейчас за этими чуть насупленными бровками, и хотелось бы думать, что на этот раз урок достигнет своей цели и усвоится этой бестолковой головой. Но это, конечно, одна лишь видимость, обман. Хотя можно ли называть это обманом?
— Матушка…
И, как бывало уже сотни раз, лицо девчонки проясняется: решение найдено. Губы и пальцы приходят в неуловимое, удивительное в своей интуитивной красоте движение, и в следующее мгновение цветы в ее руках снова наполняются жизнью и ароматом, жемчужные лепестки расправляются, а стебли сочатся свежим соком.
— Разве любовь не дает власти?
Может быть, еще не поздно. Может, если надавить здесь, припугнуть тут, одернуть там – все встанет на свои места, и девчонка станет той, кем ей предназначено быть. Все будет так, как надо.
— Пожалуй, девочка. Если любишь не ты, а тебя.
— Почему же тогда цветы распустились?
Я озадаченно смотрю в ясные медовые глаза своей восьмилетней дочери, протягивающей мне свежий букет, и вижу в них неуемное, неуместное, ничем не прикрытое добро.
Ничего. Время еще есть.
~
Девчонка разводит руки, и превращения начинают сменять друг друга, как затейливые узоры калейдоскопа. То она оборачивается соловьем, и сладкие трели наполняют лесной воздух, то бабочкой порхает по лугу, и пестрые крылышки переливаются в солнечных лучах, то белкой достает шишки с самых высоких веток и бросает их под ноги, то ежом шуршит в траве, выискивая грибы и ягоды, и в глазах ее – восторг.
— Матушка, смотри, как я умею!
Я ошиблась. Спустя сотни лет, сотни человеческих жизней, когда все тактики и методики воспитания были выверены и отточены до мелочей, я оступилась и упустила что-то важное. Как иначе объяснить тот факт, что девчонка, которой судьбой было предназначено стать новой Ведьмой Диких Земель, всем воплощениям природной силы и могущества предпочитает облик белочек и певчих пташек?
Она, уставшая, ничком падает на траву и морщится, оттирая кровь с рассеченного камнем виска. Царапина стремительно бледнеет, и в считанные секунды о порезе напоминает только рубиновая капелька, запекшаяся у брови. Целительство у нее в крови, сила ее растет день ото дня, и это меня настораживает. Чем сильнее дух, чем больше в теле жизни, тем сложнее будет его получить…
— Прелестно, девочка. Враги будут плакать от умиления. Но что дальше?
Я с досадой смотрю в блестящие глаза своей двенадцатилетней дочери, полные печали и жалости, и так кроток и наивен этот взгляд, что кровь закипает от бешенства, жаром бьется в висках. Осознает ли эта девчонка, какое глубокое она разочарование, какой безнадежный провал? Не может не осознавать.
Но почему тогда она жалеет меня?
Как смеет она жалеть меня?
— Я не хотела огорчать тебя, матушка.
Мне больше ничего у нее отнять, потому что у нее ничего нет. Я не могу ее унизить, потому что сама учила ее управлять словами и знать им цену. Я не могу наказать ее, не могу причинить ей боль, потому что нет таких ран, которые она не смогла бы залечить. Ее магия придает ей сил, и никакие мои истории не могут поколебать в ней веру в добро.
Но не все еще потеряно. Возможно, если начать отпускать ее к людям, дать шанс увидеть мир таким, какой он есть вне лесной чащи и моих сказок... В конце концов, жизнь учит только тех, кто ее изучает.
Пусть идет. Время еще есть.
~
Дочь весь день крутится, как белка в колесе: смахивает пыль с полки над очагом, звенит тарелками у ручья, начисто протирает стол и выметает мусор из самых темных углов, набирает воду в бочки и развешивает на солнце свежевыстиранное белье. Наконец, она аккуратно расставляет политые и подрезанные цветы на окне, поправляет шторы, чтобы спадали красивыми ровными складками, и садится близ меня.
— Я ухожу, матушка.
Я усмехаюсь, опускаю в котел пару щепоток толченого эльфийского корня и шевелю поленья, чтобы горели ярче. Я ждала этого давно, еще с того происшествия в деревне близ Имперского Тракта, после которого храмовники гнали нас почти неделю, и до сих пор ищут. Тогда я смолчала, но только потому, что знала — этот день настанет.
— Неужели?
Я не собираюсь удерживать ее. В самом деле, зачем? Девчонка давно уже потеряна для меня, ибо я не знаю таких заклятий, которые смогут побороть силу, что живет в ней. Я не удержу ее, даже если захочу.
— Я должна. Я могу помочь, я хочу помочь им!
Дочь со слезами на глазах протягивает ко мне руки. Я смотрю на нее, тощую, большеглазую шестнадцатилетнюю девчонку, и понимаю: я рада, что она уходит. Рада, что мне не придется смотреть, как разум угасает в этих доверчивых глазах, как лицо тускнеет и становится пустым и равнодушным, как все то, что составляло суть этой странной девочки, уходит навсегда, освобождая место для другой души. Для моей души.
— Ну, раз должна, так уходи.
Глупая, глупая девчонка! Если она не сможет сдержать себя, если она откроет кому-нибудь свой секрет и Церковь узнает об этом – она обречена.
Ибо, пока сердце бьется, даже самые страшные, смертельные раны могут быть исцелены. Но есть вещи, неподвластные даже сильнейшим из смертных, и даже величайшие из тевинерских магистров, сумевшие прорвать Завесу Тени и войти в Златой Град во плоти, не могли вернуть жизнь в мертвое тело. Так было, так есть, так будет. Смерть вечна, неумолима и неподвластна никому.
Никому, кроме моей дочери.
Глупая, наивная, добрая девчонка!
— Помни, о чем я предупреждала тебя, девочка.
— Я помню, матушка. Не волнуйся.
Что будет с ней, когда она впервые проиграет? Когда впервые не успеет прийти вовремя, и вина тяжелым бременем ляжет на ее плечи? Когда она будет смотреть в мертвое лицо и слышать чужой плач, сможет ли она сдержать себя?
Я почему-то рада, что не узнаю этого.
— Я вернусь, обещаю!
Она уходит еще засветло, растворяется в водопадах золотой листвы. Я в облике соловья провожаю ее до границы Диких Земель, и поворачиваю на юг, к руинам Остагара. Фолианты надежно спрятаны в глуши, и возвращаться в хижину нет смысла.
Я стара, но дух будет поддерживать меня столько, сколько необходимо. Я уйду из этих мест, найду уголок достаточно отдаленный и безопасный, и начну все сначала. В конце концов, кто не ошибается, тот не живет.
Время еще есть.
@темы: Флемет, Морриган, джен, Secret Santa 2013/2014