Для: Loreley Lee
От:
Название: «Дорога домой»
Автор: Meredith and her Templar
Пейринг: Орсино/Мередит, Каллен/Бетани
Категория: гет
Жанр: всеуползли-AU
Рейтинг: PG-13
Размер: миди, 3300 слов
От автора: Даже потеряв всё, можно найти свой дом. И иногда дом там, куда неожиданно сходятся совсем разные дороги.
Орсино знал своих демонов наперечёт и давно привык противостоять им, но что за демон заставил его натворить такое, он даже представить не мог. Кажется, это был демон глупости. Демон неоправданной, умопомрачительной, безнадёжной глупости. На страшные вещи способно отчаяние вкупе с возможностью сделать что-то, чего лучше не делать никогда.
«Никогда», — ещё раз сказал себе Орсино, выдираясь из мешанины частей тела и обрывков одежды, которые парой часов раньше были огромным мясным големом, а ещё раньше — его самыми лучшими, самыми верными учениками. Потом он оплачет их. Потом будет винить себя в их напрасной смерти. Сейчас он не чувствовал ничего, кроме слабости во всём теле и звона в ушах.
Держась рукой за стенку, Орсино поспешил уйти от кошмарной мясной кучи. Ему даже не пришлось сосредоточиваться: ноги сами вели по знакомой дороге. Пару раз он был вынужден прятаться от осоловевших храмовников, накачанных лириумом до прозрачных глаз. Магические силы Орсино, до последней капли вложенные в создание голема, были сейчас выжаты насухо, он был почти как обычный человек или как оглушённый силенциумом (были в его биографии и такие неприятные моменты, каждый с участием Мередит) — кажется, это спасло его от обнаружения.
На площади перед казематами творилось что-то странное. Все бронзовые статуи, эти огромные фигуры, были содраны со стен и постаментов и завалили площадь бесформенными грудами покорёженного металла. Орсино не мог точно сказать, какой силы магический ураган нужен, чтобы сдвинуть их с места. Он даже не знал, что в Круге есть маг, способный на такое. Всегда считал, что ему известен потенциал каждого, а ведь проглядел кого-то… хотя теперь уже не имело значения.
Под сапогом неприятно хрустнуло. Орсино мимоходом посмотрел: в трещине между плитами пульсировал злым кровавым светом осколок… чего-то. Осмотревшись, он увидел, что такими осколками, мелкими и покрупнее, усыпана вся площадь. И больше всего их было рассыпано вокруг фигуры, казавшейся совсем крохотной рядом с поверженными бронзовыми исполинами.
В красноватом свете застывшее лицо Мередит с суровой складкой между бровей казалось лицом каменной статуи.
Мередит.
Сколько лет Орсино повторял это имя.
Каким-то образом она всегда оказывалась ответом на все его вопросы. Как вам удалось стать самым молодым первым чародеем? Из-за неё, из-за Мередит. Это с ней он тягался всю жизнь, с самой первой их встречи. Что мешает вам работать? Мередит. Ну конечно, Мередит, кто ещё может так мешать. И спроси его кто-нибудь: боитесь ли вы чего-нибудь, Первый чародей? Смерти? Магии крови? Усмирения? Он бы и тогда ответил...
— Мередит, — испуганно позвал Орсино, бросаясь к ней. Пусть она и была врагом, но знакомым, привычным, практически любимым врагом. Что скрывать — иногда ему самому очень хотелось убить её, но больше никто не имел на это права. Их давнее противостояние принадлежало только им двоим.
Орсино тормошил её, и бил по щекам, и ругал последними словами, требуя: очнись. Очнись. Не смей оказаться мёртвой, ты мне ещё нужна. Давай, ну же, поднимайся. Мередит.
— Мередит, — позвал он в последний безнадёжный раз.
Тогда она открыла глаза.
— Ну слава Создателю, — с облегчением вздохнул Орсино, и в следующую секунду жёсткая рука сгребла его за воротник.
— Я убью тебя за то, что ты сделал, маг, — зло сказала рыцарь-командор.
Ничего другого он и не ждал — иначе это просто не была бы она.
Наверное, он был бы даже немного разочарован.
— Мередит, — Орсино вложил в голос всё спокойствие и всю убедительность, на которые был способен. Это было непросто, учитывая ворот, сдавивший горло. — Сейчас на это нет времени. Нам надо уйти из города.
Стальная хватка ослабла, и Орсино смог сделать нормальный вдох.
— Тебя усмирят, если найдут, — пообещала Мередит.
— Возможно.
— А меня, наверное, казнят.
— Возможно. Это всё неважно.
— А что тогда важно, если не это?
— Что мы ещё живы? — предложил он.
С этой точки отсчёта их положение казалось даже неплохим. Бежать в какую-нибудь глушь, начинать всё с нуля, притворяться обычными людьми, может, даже выращивать лук и репу… Они были давно не в том возрасте, когда перемены доставляют удовольствие, а неизвестность впереди интригует. Но Орсино был прав в главном: во всяком случае, они живы, хотя могли бы и не быть. А это уже немало.
…Пару лет назад рыцарь-командор завела привычку приходить к нему с «проверкой» — каждый день, в одно и то же время, будто точно по часам. Он не был уверен, что именно она проверяет, очевидно, главной целью было нервировать его. Требовательно постучав в дверь и не дожидаясь разрешения войти, Мередит брала с его стола что хотела, совала нос в его бумаги (скоро Орсино наловчился класть сверху самое безобидное, а то, где можно было углядеть малейший повод для недовольства, прятать в самый дальний ящик) и смотрела при этом так, будто ждала, что вот сейчас он схватит нож для бумаг, располосует запястья и призовёт с полдюжины демонов. Это очень нервировало, и Орсино ждал, когда ей надоест искать то, чего нет.
Однажды Мередит действительно не явилась в обычное время. Он облегчённо вздохнул, потянулся от души, до хруста, и придвинул к себе стопку требующих ответа писем. Но ему не работалось. Вымарав и скомкав третий неудачный лист, Орсино понял, что отсутствие рыцаря-командора тяготит его даже больше, чем её визиты. Он не мог начать спокойно заниматься своими делами, тревожно ожидая стука в дверь. Ожидание давило на него. Тогда он не выдержал и пошёл к ней сам.
Толкнув дверь, первый чародей сперва моргнул от неожиданности картины: Мередит была раздета по пояс, вместо привычной брони на ней была только закатанная нижняя рубаха. Потом в глаза бросилось и другое: привалившись бедром к столу и морщась, она разглядывала глубокий припухший порез на боку.
— Дайте я посмотрю, — предложил он.
Мередит резко развернулась, враждебно выставив руку ему навстречу.
— Шаг в сторону, маг!
— Если вы предпочитаете месяц лечиться припарками, но не довериться магии, воля ваша. Но магия умеет не только убивать, рыцарь-командор. Позвольте, я вам всё-таки помогу.
— Шаг в сторону, — повторила она.
Не слушая её, Орсино стянул эластичные перчатки. Заметив старый шрам, вьющийся белым жгутом поперёк ладони, Мередит отшатнулась:
— Магия крови, Орсино?
Его совесть была чиста, поэтому он только улыбнулся.
— Неудачное падение в детстве. Знаете, рыцарь-командор, скольким людям кажется забавным толкнуть того, кто недостаточно силен, чтобы давать сдачи?
— Знаю, — ответила она коротко, и Орсино подавил в себе мысль, была ли она среди тех, кто толкал или кого толкали. Зная стальной характер Мередит… Хотя было интересно для разнообразия представить её юной и безобидной. — Разве на такие случаи у тебя нет твоей магии?
Орсино подошёл поближе и вытянул к ней руки, окутывая рану мерцающим туманом целительной энергии. От него пахло дикими травами и старым пергаментом, и Мередит подумала, что он просидел в библиотеке всё утро.
— А возглавлял бы я сейчас Круг, если бы использовал в таких случаях магию? — Орсино отвечал спокойно, будто речь шла не о магии, которая давно и навсегда сделала их врагами, а о каком-нибудь праздничном пироге, или погоде, или ценах на зелья. — Или заряжал бы кристаллы вместе с другими усмирёнными?
— И ты просто позволял издеваться над собой? Это же трусость, Орсино.
— Нельзя обвинять меня в том, что я не пытаюсь защититься с помощью магии, но карать за попытку, Мередит, — спокойно сказал он. — Нельзя усидеть на двух стульях разом. Выбери, кому ты всё-таки сочувствуешь: мне или тем, кто считает, что всех магов нужно взять и усмирить без разбору.
Вопрос, оставшийся без ответа, повис в воздухе.
— Ты же не надеялся заслужить моё доверие, — проворчала Мередит. — Потому что если ты думаешь…
— Я просто привык сверять время по вашим ежедневным визитам, рыцарь-командор, — Орсино был так доброжелателен, что ей немедленно захотелось его удушить, это легко читалось на её лице. — Сегодня мой режим был безнадёжно сбит, а я во всём люблю порядок. И стараюсь поддерживать его по мере своих сил.
Он улыбнулся этим воспоминаниям.
Мередит с трудом поднялась, отпихнув его протянутую руку. Он даже не сомневался.
Орсино мельком подумал, что со стороны они, должно быть, выглядят нелепо: ковыляют, цепляясь друг за друга, как будто два увечных бойца ползут с поля боя. Усмехнулся себе под нос: мы теперь и есть увечные бойцы. Нам с тобой давным-давно пора было уйти с этой войны.
Каллен шёл по казематам, временами переходя на бег, шарил взглядом по углам и обломкам, ожидая и боясь вдруг увидеть знакомое лицо. На площади громоздились камни, обломки статуй и барельефов, то и дело попадались тела погибших — некоторые трупы обуглились до черноты, но на закопчённых панцирях ещё угадывался пылающий меч. Кровь растекалась по мостовой, струилась по трещинам между камней и густела, собираясь в выбоинах и ямках.
В узком проулке, узком настолько, что едва могли разойтись двое, молодая храмовница, имени которой он не помнил, выла над телом мага, обхватив его голову. Каллен осторожно тронул её за плечо и, переступив через её ноги, пошёл дальше. Мелькнул вдали кто-то похожий на Орсино, в окровавленных лохмотьях, в которых ещё угадывалась узкая мантия. Право Уничтожения предписывало опознать и казнить мага, но Каллен не собирался быть ему палачом. Большего зла, чем уже произошло, никто не причинит, подумал он и отвернулся. Если магу есть куда бежать… пусть бежит. В Ферелдене он думал иначе, но там всё и было иначе.
А ещё ценой вопроса была Бетани, и надежда увидеть её живой таяла с каждой минутой. В ожидании момента, когда он увидит её, изрубленную мечами и лежащую на мостовой, у Каллена подводило желудок. Наверное, он не сдержится и будет так же раскачиваться и завывать над Бетани, как та храмовница над своим магом.
…В первый раз он встретил её семь лет назад, в один из своих редких выходных дней. Выходной был возможностью наконец-то снять опостылевший двухпудовый панцирь, с наслаждением расправить плечи, надеть лёгкую одежду и праздно прогуляться по городу. Не по долгу службы, а по собственному желанию зайти в церковь. Потолкаться ради развлечения на рынке. Там Каллен и заметил, как Бетани — тогда ещё, конечно, никакая не Бетани, — едва не стала жертвой карманника. Вихрастый парень то безмятежно раскачивался с носка на пятку, то подбрасывал и ловил большое яблоко, напустив на себя расслабленный вид, но Каллен заметил, как хищно его взгляд стрижёт по толпе, выискивая лёгкую добычу. Когда он начал невзначай ошиваться возле девушки, Каллен шагнул вперёд и вклинился между ними, оттерев карманника в сторону.
— Берегите кошелёк, — шепнул он Бетани, та ойкнула и схватилась за пояс.
— Лучший товар из Орлея, — тут же похвалила торговка, увидев новое лицо около своего прилавка. Обнаружив, что стоит перед чулками и прочими дамскими мелочами, Каллен мучительно покраснел и позорно ретировался.
Бетани посмотрела ему вслед, он почувствовал, обернулся и увидел её глаза — давно знакомые и давно забытые, и на секунду ему показалось, что перед ним его Амелл. На долгую-долгую секунду ёкнуло и остановилось сердце. Сразу за этим пришло осознание: нет, не она. Ту он потерял. Не уберёг. Не защитил. Но эти первые мгновения узнавания чего-то близкого и родного было невозможно забыть.
В тот раз Каллен не решился подойти к ней и заговорить.
А потом у него не осталось выбора. Узнав, что она маг, он сам пришёл за ней домой. Один. Как будто не приказал, а позвал в Круг. И пообещал, что сможет защитить.
Он действительно защищал её, насколько мог. Представил как одного из магов ферелденского Круга, чья филактерия и документы были уничтожены при восстании Ульдреда, избавив этим от обвинений в отступничестве. Постоянно упоминал в отчётах как образцового и покладистого мага. Не позволял никому из храмовников отпускать в её адрес сальные шуточки. Ходил за ней, как приклеенный, присматривая издали: мало ли что.
— Что ты всё ходишь за мной, храмовник? — с улыбкой спрашивала она. Только как он мог объяснить ей, что она для него одновременно и она, и та, прошлая любовь, рыжая Амелл с насмешливыми глазами цвета гречишного мёда, что, опекая Бетани, он пытается выполнить какое-то не выполненное обязательство, отдать какой-то не отданный долг, который никогда уже не отдаст, потому что отдавать его больше некому? Поначалу его привязанность была попыткой просить прощения, но со временем Каллен начал понимать, что его это уже не отражение прошлой любви, что образ Амелл постепенно стирается из памяти и перед внутренним взором всё чаще встаёт другое лицо, круглое, открытое, с нежными детскими губами. Теперь он боялся потерять именно её.
Он нашёл Бетани, потому что знал, где искать. Однажды она сама сказала ему по секрету, что приходит сюда, когда ей грустно и хочется побыть в одиночестве. Это был странный закуток, попасть в который можно было, протиснувшись между двумя зданиями через малозаметный прооход. Оставалось только удивляться, как Бетани вообще пришло в голову сунуться туда. Должно быть, она была очень любопытна.
Каллен склонился над ней, лежащей ничком на земле, — в его глазах всё ещё стояло отчаяние, и он сперва тряс её так, словно хотел вытрясти душу, а потом целовал её лицо — глаза, лоб, щёки — с таким отчаянием, будто их растаскивали в разные стороны.
— Ты должен меня убить? — спросила она, и Каллена потряс даже не вопрос, а покорность в её голосе.
Он с силой притиснул её к себе, зарывшись пальцами в её волосы. Ей было неудобно и больно, прижатой к стальному панцирю, но она не отстранилась. То ли доверяла. То ли ей было уже всё равно.
— Нет. Никогда. Я должен тебя спрятать.
Потому что если он потеряет и её, то никогда себя не простит.
— Я сейчас вернусь, — пообещал он. — Найду одежду, в которой ты сможешь безопасно пройти по улицам.
— Каллен! — Бетани протянула руку, и он резко остановился, словно его придержали за плечо. Обернулся. — А брат — он?..
— Он жив. Ушёл из Киркволла с Андерсом.
Наградой ему был только благодарный взгляд. Каллен боялся вопроса, почему он отпустил Хоука. Того, у кого разве что на лбу не было написано «маг крови». Что он мог бы тогда ответить? Потому что это твой брат. Потому что я не хочу быть убийцей тех, кого ты любишь. Поэтому я не выполнил свой долг.
Как такое скажешь вслух.
Вернувшись, он протянул ей женский рекрутский доспех, облегчённый, с кожаными вставками вместо тяжёлых оплечий, запутался в тканых фалдах, неловко улыбнулся:
— Вот. Не уверен, что угадал с размером. Я взял запасной в оружейной, — торопливо добавил он, пока Бетани не успела испугаться, что доспех снят с убитой храмовницы.
Потому что вообще-то так оно и было.
— А если мы встретим магов и они нападут на нас?
Каллен свёл брови: отвечать на этот вопрос не хотелось. Но и не ответить было невозможно.
— Магов почти не осталось. Просто… пойдём, хорошо? Ты только ничего не спрашивай и не смотри по сторонам.
Он вывел Бетани за руку через узкий проход, помог перелезть через скользкий торс рухнувшей статуи. По сторонам она всё-таки посмотрела.
— Какие чудовища, — пробормотала она то ли про сломанные статуи, то ли про храмовников, а может, про то и другое вместе, и Каллен промолчал. Ему было нечего на это ответить.
Он вёл Бетани за руку через улицы, и она поводила плечами от непривычного ощущения тяжести доспеха. У городских ворот Каллен развернул её лицом к себе и взял за плечи.
— Ты сможешь вернуться домой. Тебя никто не найдёт. И никто не тронет. Я тебе обещаю.
Он никогда не решился бы сказать ей это, не останься он единственным, кто ещё мог её защитить. Когда-то Каллен хотел сказать Амелл «я обещаю». Но не смог решиться.
— Мне некуда идти. — Бетани покачала головой. — У меня больше нет дома.
У тебя ещё есть я, подумал Каллен. А дом — это просто четыре стены, дверь и крыша над головой. Всегда можно найти новый.
Мередит второй день была в отвратительном настроении и смотрела мрачнее тучи. Под глазами залегли тёмные круги, кончики пальцев подрагивали — это было заметно по звону ложки о стенки чашки. Орсино уже научился определять первые симптомы, потому что дальше было хуже. Один раз Мередит едва не убила его, требуя лириум, который, как ей казалось, он где-то прячет от неё, и с тех пор Орсино старался не тянуть до последнего.
— Я вернусь вечером, — сказал он, надевая сумку через плечо.
Это значило — «принесу тебе лириум». Мередит молча кивнула.
Ни разу за полгода она не спросила, где и как Орсино достаёт для неё этот лириум. Он тоже не распространялся на эту тему. Раз в неделю, а если везло, то и в две, он уходил рано утром и возвращался только под вечер, позвякивая пузырьками в сумке. Зелье из разведённого порошка предназначалось не для храмовников, слишком слабое, но оно тоже снимало лириумную ломку, а другого и не требовалось: Мередит больше не была храмовником. Ей было больше некого ловить.
А Орсино не собирался никуда от неё убегать.
Деревня, в которой они осели на самое долгое время и жили до сих пор, третья по счёту, если идти от Киркволла на север, была примечательна тем, что в ней не было ни магов, ни храмовников, ни здания Церкви — только крестьяне и несколько пустующих домов. Жители деревни довольно скоро полюбили Орсино и считали его великим врачевателем: на то, чтобы пользовать больной скот и лечить нехитрые крестьянские недуги, его познаний в целительской магии хватало. Лекарь в захудалой деревушке — сомнительное повышение после главы Круга, но если хорошо подумать, то лучше живой деревенский лекарь, чем мёртвый первый чародей, поэтому Орсино почти не жаловался. Почти: ему очень не хватало книг.
Он видел, что Мередит не чувствует себя счастливой — в какой-то дыре, вынужденная зависеть от него. Но это было единственное, что он мог ей предложить. Она становилась раздражительной, припоминала ему старые споры и старые ошибки — Орсино, наоборот, всё это постепенно забывал. Но и это тоже была жизнь, и в какой-то совсем не подходящий момент он осознал, что они стали чем-то вроде семьи: со старыми размолвками и вечными спорами, но всё-таки семьи.
Орсино вернулся с обещанным лириумом и поставил перед Мередит склянку. Вытащив пробку, она единым махом вылила себе в горло содержимое, с отвращением на лице поставила пустую стекляшку и откинула голову на спинку кресла. Орсино тихо двигался по дому, убирая склянки в шкаф и переодеваясь в домашнее, — он вообще бесшумно двигался, Мередит не раз рявкала ему «прекрати подкрадываться!» - сама она привычно чеканила шаг, будто до сих пор носила доспехи. Переодевшись, Орсино сел чинить барометр.
Барометр был его гордостью и любимой игрушкой. Он достался им вместе с домом, погоду показывал случайным образом и почти всегда неверно. По сути, «починка» каждый раз сводилась к покручиванию в руках и сожалеющему «не работает». Стрелка намертво застряла на слове «дождь», а погода устоялась на редкость солнечная и ясная. Орсино постучал по стеклу:
— Похоже, неисправен.
— Выброси. Сколько раз тебе говорила.
— Пусть висит. Красивый.
— Ты невозможен. Почему я вообще с тобой тут… - Мередит не договорила.
— Да потому что ты только мне одному и нужна, — устало улыбнулся Орсино. — Всегда была и всегда об этом знала. Хотя и предпочитала не замечать. Ничего, зато теперь заметила. Теперь и маг на что-то сгодился, а?
Мередит прикрыла глаза, слушая его бормотание. Оно успокаивало.
Прошла зима, потом сухая и тёплая весна, барометр снова не к месту показывал «дождь». Уже подступало лето, когда, выйдя к вечеру из дома, Орсино увидел новых жильцов в саду давно пустовавшего дома напротив. Сначала он почему-то узнал Каллена. И только потом с изумлением понял, что молодая женщина в простом, но опрятном крестьянском платье, сложившая руки на округлившемся животе и интересом разглядывающая дом, — это Бетани, его Бетани, которую он не раз успел оплакать, повзрослевшая, с отросшими заплетёнными в косу волосами. Почувствовав на себе взгляд, она обернулась, но её нерешительная радостная улыбка погасла, как только Мередит вышла на крыльцо следом за Орсино.
Каллен сразу подобрался, напрягся и закрыл Бетани разворотом плеч, отгородил собой от её пристального взгляда. Они опасались Мередит, как опасаются свирепого пса, оказавшегося вдруг не на цепи: не зная, в какой момент он бросится, и не ожидая договориться. Орсино смутно задела такая реакция: он-то знал, что бывшая рыцарь-командор уже не такая, какой была раньше. Но вряд ли их можно было винить.
Он ободряюще улыбнулся Бетани и покачал головой: не бойся.
— Помнишь, я тебе когда-то говорил, что нельзя наказывать за сопротивление и поощрять его же? — тихо сказал он Мередит. — Дай им шанс. Они куда меньше нас виноваты.
К ночи похолодало. Мередит стояла неподвижно, как статуя, и смотрела с крыльца на освещённые окна соседнего дома, за которыми двигались фигуры: новые жильцы наводили порядок, выметали пыль, снимали из углов паутину. Смотрела сквозь и видела что-то, чего не видели другие.
— Я столько лет не могла им простить, — вдруг сказала она, ни к кому не обращаясь. Орсино понял, что она уже забыла о Бетани с Калленом и говорит о чём-то своём, давнем, ему не известном. — Может быть, уже и хватит. Может быть, пора забыть. Столько лет прошло…
Лицо Мередит разгладилось, как у человека, которого впервые за долгое время отпустила привычная застарелая боль.
Орсино сходил в дом, принёс шерстяной плед и набросил ей на плечи.
@темы: Каллен, Бетани, гет, Орсино, Мередит, Secret Santa 2013/2014
-
-
02.01.2014 в 04:49-
-
02.01.2014 в 05:05-
-
02.01.2014 в 11:19-
-
02.01.2014 в 14:46Так заявки-то в плане сюжета были скорее примером, чем просьбой написать именно это. Так что сюжетно получилось просто замечательно. И в заявки вполне попало, особенно с Калленном!
-
-
03.01.2014 в 19:29-
-
08.02.2014 в 14:55Особенно было интересно про Мередит с Орсино почитать.