Ключ: 8 Adrenaline rush
Название:
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Хоук
Категория: гет
Жанр: стеб, ангстЪ
Рейтинг: PG-13
Размер: 535 слов
Ашаад прекрасно понимал глубину своего позора, куда лучше, чем бас, что с кривыми ухмылками наблюдали за спешным отступлением отряда — куда больше похожим на позорное бегство — но ничего не мог с собой поделать. Как и другие братья.
Они старались сохранить достоинство, но ничем иным, кроме как позорным бегством, их поведение назвать нельзя.
При виже расслабленно шагающей темноволосой бас, мороз продирал по позвоночнику, волосы на затылке становились дыбом, а постыдный для кунари страх требовал бежать. Бежать от еще большего позора!
Хоук была странной бас. Странной и страшной. Куда опаснее сильнейших магистров крови — ибо их можно убить. Опаснее демонов Тени — ибо тех можно изгнать.
Благоволение Аришока сделало простую бас — басалит-ан.
Она убивала по приказу Аришока, приносила сведения по приказу Аришока и выполняла другие приказы Аришока. Даже те, перед которыми отступали Ашаады и Карашоки.
Хоук получила звание заслуженно, но гниль басра навсегда пропитала её душу.
В качестве оплаты она попросила не золото или защиту, как другие басра. Женщина хотела кунари.
Услышав требование Хоук, Аришок хотел убить наглую басра — но неоплаченный долг сделал её неприкосновенной перед гневом Кун. И Столп попытался прогнать наглую бас — только вашедан саирабазы из Тевинтера торгуют живым товаром.
— Хоук, — с плохо скрываемым презрением выплюнул Аришок, — если ты хочешь торговать косситами, то можешь забрать себе Тал’Васготов. Они заслуживают этой жалкой участи.
— Торговать? — женщина удивленно моргнула и захохотала. Тогда Ашаад напрягся, думая, что сейчас Аришок отдаст приказ убить обнаглевшую басра. Но та заговорила вновь: — Я богаче половины Киркволла! Одолжить. И... любить. В вашем лексиконе есть такое слово?
И она действительно их... любила. По одному, по двое и даже трое разом. В первый раз Ашааду даже... понравилось. Слишком долго он находился в этом грязном городе, слишком долго не мог удовлетворить животную потребность.
Вот только Хоук не знала меры, раз за разом доказывая всю опасность и ничтожность жизни басра.
И познавая предел выносливости Ашаада.
«Когда-нибудь», мечтал Ашаад, косолапой походкой выходя из особняка Хоук и мечтая о снеге или большом, прозрачном куска льда с вершины гор, что не сразу растает даже под прямыми лучами солнца, «Кун велит стереть с лица этот город. Когда-нибудь».
До встречи с темноволосой басра он не мог представить, что пах может болеть не от удара. Или ожога. Или раны. От... работы. А ведь Ашаад был не единственным, кто удовлетворял... низменные потребности басра Хоук. Удовлетворял старательно и с полной самоотдачей, ибо такова воля Кун.
Хоук оставалась довольной. Каждый раз. И каждый раз она требовала еще. Больше, глубже, сильнее! Требовала невозможного.
И он сдался. Отступился. Как и другие братья. Он бежал, бежал чувствуя жар в паху и сухость во рту, задыхаясь от ужаса и мечтая, чтобы баз шла за другим братом. Он познал всю горечь позора и глубины стыда, но встреча с Хоук, не собирающейся отступаться от своих требований, страшила его больше, чем признание ТалВасготом.
Намного больше.
Басра бродила по городу в поисках кунари. И они были обязаны пойти с ней, будучи пойманными.
Воля Аришока, воля Кун.
***
— Уничтожить! — короткий приказ Аришока наполнял сердце Ашаад счастьем. Три года. Три кошмарных года он не смел даже мечтать!
Десятки копий в едином и слаженном залпе полетили в гнусную баз.
Слишком ловкую и умную, чтобы под него попасть.
И Ашаад шагнул вперед, обнажая меч. Мир окрасился красным. Застарелый ужас подгонял словно кнут. Догнать и убить! Смыть позор этих лет!
— Anaan esaam Qun!
Ключ: 27 Персонаж выпускает птиц на волю
Название:
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Шеймус
Категория: джен
Жанр: общий
Рейтинг: G
Размер: 1100 слов
Бересаад — глаза и уши Антаама, личная гвардия Аришока, лучшие из лучших. Так думал Ашаад, так говорили учителя-тамассран. Так оно и было. Кун требовал от ашаадов держать ум и глаза открытыми, чтобы быть в состоянии ответить на любой вопрос Аришока.
В данный момент Ашаад следил за торжественной процессией в Верхнем городе. «Торжественной» по мнению Ашаада она не была — не было в разодетых в чудную одежду горожан ни капли достоинства, но они казались разумнее пьяных обитателей Порта, с гиканьем и хохотом избивающих друг друга мешками с надутыми бычьими пузырями.
Киркволл праздновал Сатиналью. От громких криков, пронзительного детского визга, звона шутовских бубенцов и бьющейся посуды у Ашаада гудела голова. Он прислонился к постаменту гигантской уродливой статуи, прикрывая на мгновение глаза и впитывая в себя её прохладу.
— Эй, кунари! Что ты тут забыл? — вырвал его из забвения голос.
Двое стражников настороженно на него уставились, впрочем, не пытаясь схватиться за оружие. Ашаад вытащил из-за пояса конверт с печатью наместника. Молча продемонстрировал и так же молча убрал. Стражники переглянулись.
— Эта... Не балуй тут! — сказал один из них. Второй попытался почесать шлем, ругнулся и добавил: — Мы за тобой следим!
Ашаад равнодушно пожал плечами. Стражники потоптались невдалеке, и ушли, оставляя его в покое.
Вскоре Ашаад услышал нарастающий шум, доносящийся от ворот в Сады наместника. Толпа, и так к этому времени поредевшая, отхлынула вслед за пёстро одетыми эльфами, несущими на шестах многочисленные клетки с птицами. Возбуждённые возгласы перерастали в крики, слышался слабый металлический перезвон и хлопанье крыльев. Совсем скоро улица опустела, если не считать фигуру в неприметном сером плаще до пят, внимательно изучающую приколотый к стене листок. Фигура повернулась, качнув капюшоном — под ним оказался длинный клюв цапли. Ашаад отступил на шаг в тень, фигура наклонила голову и приблизилась к кунари, шелестя полами плаща.
— Шенедан, кадан, — певуче произнёс Шеймус, сбрасывая капюшон и снимая маску. Подкладка капюшона оказалась небесно-голубой.
— Имекари, — Ашаад склонил голову, отвечая на приветствие, — почему ты в маске птицы?
— Сегодня все мы птицы, — криво улыбнулся Шеймус. — Сатиналья, время выпускать птиц на свободу.
Юноша щёлкнул застёжкой плаща, распахнул полы и Ашаад увидел полотнище со свитками, плотно обмотанное поверх лазоревой куртки. Ашаад не стал спрашивать, почему юноша пришёл сам, а не переслал добычу через эльфа-виддатари. Видимо, ставки оказались слишком высоки, чтобы рисковать.
— Помоги, — попросил Шеймус, задирая локоть. — Слишком затянул, но узел можно разрезать. Если есть чем, конечно.
Клинка у Ашаада не было — Наместник запретил кунари открыто носить оружие, а Ашаад не имел привычку дразнить собак. Он просто поддел палец под узел, продырявил материю в нескольких местах и рванул. Повязка ослабла, Шеймус придержал её, чтобы свитки не рассыпались по мостовой.
— Здесь вся переписка отца за три месяца, эта – с союзом, эта с Вал Руайо, эта с Тевинтером, — торопливо уточнил Шеймус, опускаясь на колени и осторожно укладывая свою ношу на мостовую. Он показывал свитки Ашааду, перед тем, как сложить их в сумку кунари. — Тут отчётность таможни и порта... Я скопировал слово в слово, как ты и сказал. А это посмотри отдельно. Я не знаю, кому это письмо предназначалось, и было ли вообще отослано, но лежало оно отдельно.
Шеймус говорил с небольшими паузами, давая возможность Ашааду задать уточняющий вопрос. Времени у них было мало — всего несколько минут, пока стражники, наблюдающие за толпой, не выберутся обратно на патрули.
— Ты похож на птицу, — сказал Ашаад, возвышаясь над нахохлившимся юношей, вокруг которого полукружьями раскинулись полы серого плаща.Тот задрал голову и сходство с птицей усилилось. — На варакушку.
Шеймус нахмурился, потом тронул белый шарф, заколотый на груди, усмехнулся.
— Если меня тут обнаружат, сидеть мне в клетке. Или вообще из белозвёздной варакушки превращаюсь в краснозвёздную...
— Не бойся, — Ашаад забрал из его рук сумку с бумагами, привесил себе на пояс. В ту же секунду колокольный звон прорезал доносящийся гул голосов и Шеймус вздрогнул. Они оба обернулись в сторону площади — над крышами поместий, среди украшенных вымпелами шпилей порхали птицы — голуби, снегири, сойки, синицы. Птиц становилось все больше, радостные крики горожан звучали все громче, казалось, от воплей толпы, сопровождающих очередную вспорхнувшую пташку, вздрагивают стены.
Ашаад услышал вздох. Он посмотрел на Шеймуса — выражение лица юноши было странным, в нем читалась смесь тоски, жалости и обиды, но Ашаад не мог с точностью сказать, что именно вызвало такие эмоции.
— Опоздал, — без выражения произнёс Шеймус. Спохватился, вывернул плащ голубой стороной вверх, вытащил из кармана аккуратную, обсыпанную блёстками полумаску с небольшим клювом, быстро завязал шнурки на затылке. Маску цапли разломал и зашвырнул в слив сточной канавы. — Подожди, пару минут, потом уходи.
Шеймус не появлялся больше недели. Ашаад периодически видел слугу-эльфа, которого использовал в качестве соглядатая во дворце наместника, но тот отрицательно качал головой — юношу отец посадил под домашний арест и никаких вестей от него не было. Лишь к исходу декады Ашаад обнаружил в тайнике птичье перо. «Когда?». Ашаад сломал перо пополам, положил обратно и придавил пляжной галькой. «Завтра в полдень, на Рваном берегу».
Шеймус добрался до условленного места позже положенного. Ашаад уже закончил расставлять клетки по камням. Накормленные птицы галдели или грелись на скупом осеннем солнце, вороватые крачки и водорезы подлетали подобрать рассыпанное возле клеток зерно, пугая пленниц. Ашаад их не отгонял.
юноша завернул за скалу, скрывающий маленький пляж от посторонних глаз, упёрся взглядом в клетки и едва не споткнулся на ровном месте.
— Что это?
— Ты опоздал, кадан, — проронил Ашаад, одновременно делая замечание и отвечая на вопрос, — и не отпраздновал. Выпусти их всех, если хочешь.
Шеймус медленно покачал головой, поджимая губы.
— Зря ты это затеял. Я не люблю Сатиналью, если честно. Вся эта шумиха, маски... Когда-то мне казалось, что в это время можно действительно стать свободным, пусть ненадолго. Побыть самим собой... — Юноша подошёл к ближайшей клетке, просунул палец между прутьев и погладил птицу по перьям. Та заклокотала и клюнула. — Сейчас я понимаю, что это только лицемерие.
— Ты быстро учишься. Но ты хотел быть там. Я видел.
Шеймус вздохнул, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но махнул рукой.
— Откуда ты достал столько птиц, кадан? — спросил он вместо этого, обводя взглядом ряды клеток, из проволоки и лозы, больших и маленьких? — С ума сойти, как тебе это удалось?..
— Встретил ловцов. Решил, что тебе понравится.
Шеймус вздохнул и отвернулся, скрещивая руки на груди. Он смотрел на пару чаек, парящих над скалами и вдруг заговорил, медленно, будто с трудом подбирая слова:
— Если бы не было бы такого обычая, покупать птиц, чтобы выпустить их из клетки — их бы не ловили... Понимаешь, Ашаад? Если бы не обычай выпускать их на свободу по праздникам — их бы никто и не сажал в клетки! Вот что меня злит!
Если бы Шеймус сейчас обернулся, он увидел бы, как Ашаад улыбается самыми уголками губ. Кунари неспешно подтянул к себе небольшую медную клетку, открыл дверцу, просунул внутрь руку. Голубка забила крыльями, хлопая по пальцам перьями, но кунари растопырил ладонь, мягко накрывая тельце и придавливая к поддону. Голубка вертела головой в страхе, норовя клюнуть Ашаада. Он осторожно извлёк птицу, пригладил пальцем мягкие белые пёрышки на шее и подбросил в воздух. Голубка, звучно хлопая крыльями, быстро набрала высоту. Шеймус, искоса посматривающий на кунари, вскинул голову, провожая взглядом её полёт.
— Я не неразумный баз, кадан, — миролюбиво проговорил Ашаад, вручая Шеймусу клетку с синей сойкой. — Я не платил.
Ключ: 48 Разговор без слов
Название: Верный путь
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Форма: ГИФКА
Пейринг/Персонажи: Ашаад
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: Ашаад жестами обьясняет куда
Ключ: 76 Персонажу жизненно необходима поддержка друга
Название: Дружба не всегда дружба
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Форма: Коллаж
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Петрис
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: нет
Ключ: 93 Тайный роман
Название: Ловушка
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Шеймус, СпойлерСпойлер же! Будет не интересно!
Категория: гет
Жанр: общий
Рейтинг: NC-17
Размер: 2170 слов
Ашаад встретил её в рыбацком посёлке, заброшенном после пожара.
Он брёл почти в бреду, надеясь, что дорога выведет его к какому-либо жилью. Рана кровоточила, не сильно, но в неё попали насекомые и Ашаад боялся, что они отложили туда яйца. Окрестности Киркволла не такие жаркие, как места, где он вырос, но кто знает, какие насекомые-паразиты тут встречаются?
Деревня была пуста. Трубы не дымили, не лаяли собаки, обжитой оказалась лишь лачуга у берега. Возле неё сидела женщина в простой рубахе и мужских штанах, и чинила сети. Она не закричала, увидев Ашаада, как это обычно делали местные обитатели, не попыталась убежать. Только сильнее стиснула челнок и отступила вглубь хижины.
— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — сказал Ашаад, подходя к лачуге и успокаивающе поднимая руку. Женщина не ответила, напряжённо смотря на него. Он пересёк порог. Что-то тихо тренькнуло, стреноживая его — и он упал, едва не потеряв сознание от боли. Ашаад схватился за раненое плечо, бросая затуманенный взгляд на свои ноги — их спутывала тонкая, почти невидимая, нить.
— Я не боюсь, — выпалила женщина, убедившись, что он не может встать. — Что ты мне сделаешь, ублюдок? Ты и твои приятели и так уничтожили всё, что могли.
У женщины были короткие светлые волосы, кожа её казалась бледной, несмотря на загар. Губы — тонкие и злые, а глаза полыхали ненавистью.
— Паршаара! Я порву твою леску и сверну тебе шею, бас, — прохрипел Ашаад. — Лучше помоги мне. Я отплачу тебе.
Женщина скривилась от его слов, но, поколебавшись, принесла корпию, бинт, бальзам. Ашаад думал, что она разрежет спутывающую его нить, но ошибся — она наклонилась, что-то дёрнула, и леска распалась сама собой.
Женщина быстро обмыла рану, стянула края, обмазав изнутри бальзамом. А потом наложила тугую повязку.
— Есть, поди, хочешь? Тоже скажешь, что отплатишь?
Ашаад нахмурился. Он не понимал причины направленной на него злости.
— Хочу.
Женщина швырнула на стол миску холодной каши, яростно откромсала хлеб кое-как заточенным металлическим осколком. Хлеб был пусть тронутый плесенью, но пока ещё съедобный.
— У тебя нет ножа, — произнёс Ашаад утвердительным тоном.
— Да откуда он возьмётся, если деревню подчистую выгребли?
Женщина встала у печи, скрестив руки.
Миска пустела, женщина становилась все нервознее. Когда Ашаад, встал и протянул ей миску с ложкой, женщина отшатнулась, как если бы Ашаад попытался её ударить.
— Я пообещал не причинять тебе вреда, — напомнил Ашаад. — Не надо бояться...
— Ты ещё скажи, что не будешь меня насиловать, — фыркнула она с презрительным видом, но дрожащие колени выдавали ужас, который она пыталась спрятать за маской бравады.
— Нет! — с возмущением запротестовал Ашаад. — Кун не позволяет такого!
— Ври больше! — фыркнула она. — Твоим дружкам-кунари эти позволения не помешали.
— Ни один кунари не тронет женщину против её воли. Никогда. Я могу удовлетворить свои потребности, если они возникнут. Но не так. Если тебя кто-то тронул — это не кунари.
Они проговорили до утра. Женщина назвала своё имя — Лирия, и говорила о своей жизни — о сетях, рыбаках, разбойниках. Её слова были обыденными и серыми, как те васготы, что разорили деревню. Они ссыпались на Ашаада, словно шипастые семена-виддори, раня до крови — о грабеже, вымогательстве, насилии. Ему оставалось только бессильно сжимать кулаки.
— Почему ты не уйдёшь отсюда?
Лирия покачала головой.
— Я тут родилась. Тут погибла моя семья. Да и куда я пойду? Я умею только сучить леску и плести сети. А уйду я — тут и рыбу ловить перестанут. Ещё две деревни вымрут. Если бы не эти ублюдки...
Ашаад говорил о серых отступниках, не-кунари, бесчестных и пустых, как большинство бас. О Кун. Столпах. О Аригене. Он увлёкся рассказом, сбивчиво объясняя и путаясь в словах. Лирия слушала его безотрывно, заглядывая ему в глаза, хоть он был ашаадом, а не тамаазран.
— Если Кун так добр и велик, то сделай хорошее дело. Убей этих ублюдков, — попросила Лирия. — Докажи мне.
Ашаад убил их всех. Не сразу, но выследил — и убил, и принёс их уши Лирии.
Она связала их леской и бросила в море.
С их первой встречи прошло два месяца. Когда Аришок приказывал следить за Рваным берегом, Ашаад по привычке наведывался к Лирии, оставаясь на ночёвки в её хижине. Он приносил в плату за постой выменянный в Киркволле конский волос, ножи, или помогал починить что-либо. С последним Лирия обращалась нечасто — она была крепкой и рукастой. И пусть Лирия лучше всего умела делать ловушки и всякие снасти, но она уверенно могла обращаться с плотницкими инструментами.
Деревня медленно, но оживала. Ашаад замечал свеженастеленные крыши домов, выстиранные рубахи на верёвках у берега, да и на столе Лирии появлялись редкие даже для Киркволла овощи.
— Ешь, — говорила она.
Он ел. Неуважительно отказываться от еды. И ему нравились, как Лирия готовила. Пряные плавники рыб — хрустящие, обваленные в муке и жареные масле, таяли на языке. Нравилось пробовать всякие экзотические блюда, которые он никогда не провал в Киркволле. Он отказался только от пива. Лирия не стала спорить с его выбором, выменивала у кого-то для Ашаада молоко.
Перед сном они говорили. Он учил Лирию языку кунари, искусству запоминать приметы и правильно складывать слова, чтобы точнее и лучше доносить свои мысли до других. Она учила его тонкостям языка марчан и в шутку предлагала вместе сплести сеть. Ашаад каждый раз отказывался, говоря, что это женское дело. Лирия смеялась. Она вручала Ашааду ворох ножей и разнообразных инструментов, и он правил их.
Но чем чаще Ашаад заходил к подруге, тем чаще замолкал, глядя на крепкую, но гибкую фигуру Лирии. Когда он начинал кусать губы и вздыхать, она смеялась, брала его за руку, вела в пристройку, служившую ей спальней.
— Не сопротивляйся, кадан, — шептала Лирия, со вкусом выговаривая недавно услышанное от Ашаада обращение. — Это глупо. И вредно.
Ашаад сам не понимал, почему так получалось, но если он несколько дней находился возле Лирии — его сердце начинало учащённо биться от её близости, руки дрожали, пересыхало горло. Ему хотелось подойти к ней, облизать, укусить за шею, вырвать зубами кусок плоти. Пусть Лирия была человеком, но если его тело требовало обладания ею — сопротивляться действительно было глупо. Ашаад опасался, что удерживая себя в руках он лишь усугубит свои желания.
Лирия шептала «не сопротивляйся», толкала Ашаада на длинный ларь, покрытый одеялом. Мужчина не сопротивлялся, послушно позволял Лирии освободить его от одежды. Лирия носила лишь грубую рубаху и холщёвые штаны, ей раздеться не стоило ни минуты. Она садилась Ашааду на колени, скрестив ноги за его спиной, тёрлась поджарыми ягодицами о член, целовала шею, грудь, гладила уши и чесала надкостницу рогов, отчего Ашаад млел, закатывая глаза.
Он мял её ягодицы, кусал за плечи, зарываясь лицом в тяжёлые и немного рыхлые груди. Возбуждаясь все больше, Ашаад трогал пальцами мякоть её половых губ — мясистых, горячих. Она вскрикивала, царапая до крови его плечи, а он водил языком по соскам и подмышечным впадинам, трогал зубами её груди — осторожно, удерживая себя от желания стиснуть челюсти, попробовать упругость кожи на своих клыках. Ему мало было того вкуса, что он мог получить, дотрагиваясь до Лирии языком. Ему хотелось ощутить вкус её плоти. Когда сдерживаться становилось невозможно — он закусывал губу, и, глотая собственную кровь, раздвигал пальцами складки вагины Лирии, насаживал её на себя, настойчиво проталкиваясь в слишком узкое для него лоно, причиняя боль себе и ей.
Он знал, что боль отступит — потом, после того, как Лирия, часто-часто дыша, словно после ожога, медленно двинется вверх, и так же невыносимо медленно — вниз. Ашаад не мог сказать, сколько это длилось, минуты или часы. Он был подобен мухе, угодившей в мёдовую ловушку. Мир вокруг застывал и всё, что имело значение — теснота вокруг члена. Кощунство — но в это время лоно Лирии заменяло ему весь мир.
Потом они лежали, обнявшись, и сплетя ноги — ларь был слишком узким, чтобы могли устроиться двое, а кровать в лачуге Лирии разместить было негде, да и незачем. Разговор снова продолжался. Насущные проблемы, слухи, просьбы и советы.
Время летит быстро. Прошла весна, за ней промелькнуло лето. Лирия почти не отходила от станка, выплетая всё новые и новые сети, или вымачивая в ромашковом мыле конский волос, чтобы хоть немного выбелить— материал от светлых пород стоили куда дороже, да и достать его было сложнее.
Они виделись реже — и Лирия, казалось не придавала этому значения, погружённая с головой в работу.
А осенью Ашаад пришёл не один.
За ним шагал изящно одетый юноша, похлопывая прутиком по голенищу сапога из вышитой кожи, и осторожно выбирая, куда ставить ноги — недавно прошёл дождь, дорога размокла и растекалась грязью.
— Это и есть твоя подруга? — юноша окатил Лирию оценивающим взглядом. Та испытала острый стыд. Раньше это казалось таким неважным — обгрызенные ногти, небрежно остриженные волосы, а под взглядом юноши всё выпячивалось, словно она состояла целиком из недостатков.
— Не суди по внешнему виду, кадан, — остановил его Ашаад. — Не все живут во дворцах. У неё нет другой одежды.
— О, ни капли не сомневаюсь, — кивнул юноша, пристально рассматривая прореху на её рубашке. Лирия не знала, что резануло больнее — издёвка в глазах явившегося в её дом незваного гостя или то, что Ашаад назвал его «кадан».
— Это мой друг, кадан. Он поможет тебе разобраться с налогами. И я хочу, чтобы вы подружились.
Лирия сверлила глазами юношу, пока тот непринуждённо осматривал её жилище, расположенный под навесом станок, рогульки для просушки, маленький и любовно украшенный курятник. Лирия сама возилась со стамеской и молотком, стараясь, чтобы цветочный узор получился идеальным. Юноша посмотрел на подкрашенную краской резьбу над воротцами и скривил губы.
— Ну и безвкусица. Ашаад, мы так и будем мокнуть под дождём?
«Дождём» еле заметную морось можно было назвать с очень большой натяжкой.
— Ах, да, барышня, заходите внутрь, — фыркнула Лирия. — Вы же причёску попортите...
Юноша вскинул на мгновение подбородок, точно оскорблённый орлесианский шевалье — достанет сейчас шпагу и воткнёт в живот. Что-то подсказывало Лирии, что дружба у них не сложится.
Он надулся, как индюк, прошёл мимо Лирии в хижину. Повеяло слабым, но очень вкусным ароматом и Лирия внутренне сжалась от того, что её маленький мирок сейчас пойдёт крахом.
— Я не ожидала, что у нас... То есть, что ты будешь не один, — Лирия не смогла выговорить «кадан». У неё язык не поворачивался назвать так того, кто привёл в её дом врага. В ней всё клокотало от обиды. — Вряд ли смогу накормить вас обоих. Да и не думаю, что моя стряпня удовлетворит столь взыскательный вкус, как у твоего друга.
Хлыща не впечатлила фраза, как ловко ввёрнутая Лирией. Кажется, он вообще пропустил её реплику мимо ушей, осматривая старую печь и закопчённые балки потолка.
Ашаад подошёл к лавке, снял с плеча сумку. Достал свёрток, вручил Лирии.
— Это тебе.
Лирия, стараясь не думать о юнце, развернула бумагу. Внутри оказалась клеёная коробочка с тонкими стальными крючками для вязания и маленький челнок из проволоки, на замену недавно вышедшему из строя.
— Спасибо! То, что нужно!
— О.
Лирия оглянулась на возглас. Хлыщ стоял возле обеденного стола, бесцеремонно поднял салфетку, прикрывающую плошки с едой, и с деланным удивлением рассматривал заготовленную снедь.
— Ты кормишь Ашаада жаренными плавничками? Мясо с орехами и яйца с зеленью? А это что — трепанги? — он отбросил салфетку, повернулся на каблуках и обвиняющим тоном спросил: — А чего ты его сразу отваром йохимбовой коры не напоишь?
— Повтори, — тихо приказал Ашаад. Лирия вздрогнула. Она быстро перевела взгляд на кунари — тот стоял с глазами, потемневшими от еле сдерживаемого гнева.
— Это не то, что ты подумал, — предупредила Лирия.
— Вашадан! — выругался Ашаад. — Это правда?
— Нет, кадан. Эти кушанья, — с издевательским добродушием произнёс хлыщ, — специально подобраны так, чтобы способствовать увеличению мужской силы. Чтобы хотелось и моглось, как говорят в народе. Так что ничего из ряда вон выходящего с тобой не происходило. От такой еды любой мужчина будет вожделеть. Эта бас просто использовала тебя.
Щёголь взглянул прямо в глаза Лирии. И беззвучно произнёс, так, чтобы читалось по губам: «Шлюха». Лирия не выдержала, рванулась, норовя разодрать наглецу лицо в клочья, но Ашаад ухватил её за плечо, отшвырнул в противоположную сторону. Лирия вскрикнула, взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Крючки высыпались из коробки, закатываясь в щели между досками, проволочки челнока не выдержали и смялись в кулаке.
— Я ухожу, — глухо сообщил Ашаад. — Больше мы не встретимся.
— Кадан, постой! — взмолилась Лирия. — Я всё объясню!
Кунари резко оглянулся, приподняв верхнюю губу, показав острые, как у хищника, зубы.
— Никогда не называй меня так, бас!
Он вышел, вслед за ним вышел разряженный ублюдок, растоптавший её достоинство.
Лирия положила голову на лавку и заплакала. Вся её жизнь была похожа смятый проволочный челнок. Слишком хрупкий, слишком недолговечный. Который можно использовать и выбросить вон. Смысл жизни появился и сразу же исчез, Кун оказался точно такой же обманкой, как латунная цепочка — блестит как золотая, но пачкается и рвётся.
Куда она могла податься? Что она умела? Сучить леску да плести сети... А ещё — запоминать приметы, складно выражать свои мысли и немного говорить на кунлате.
Ашаад не сдержал своего обещания. Они увиделись, меньше чем через полгода.
Лирия, наоборот, сдержала его последнее требование — она никогда не называла Ашаада «кадан». По крайней мере, вслух. И она почти простила мерзкого мальчишку, укравшего у неё Ашаада. Если бы не он, она бы так и сидела на берегу, мастерила рыбацкие снасти, выменивая их на лакомства для своего глупого кадана.
Как ей кажется, жизнь в городе не сильно отличается от её прежней жизни.
Ногти она по-прежнему обгрызает — так быстрее. Всё никак не хватает терпения отрастить волосы — обрезает кое-как, совершенно не заботясь о собственной привлекательности. Она давно поняла, что человеческие мужчины ей неприятны, а кунари она слишком ненавидит, чтобы думать о них.
Она занимается тем же, что и раньше: связывает нити узелками в сеть, латает их — и меняет на что-то важное: сплетни, слухи, информацию. Только добыча в её сетях не рыба, а человеческие души и жизни. И каждый раз, слыша своё новое имя она криво улыбается, вспоминая лицо унизившего её спесивого юнца.
«Я раздавлю тебя, Шеймус».
Это обещание она намерена сдержать.
Бонус: 550 слов
Задача Ашаада - изучение. Разведка. Наблюдение. Вмешательство - в крайнем случае. Это знает любой кунари, воспитанный разведчиком. Наверное, Ашаад медленно становиться Тал'Васготом и теряет душу. Он не сомневался в трудах тамаазран - жрицы не ошибаются. В отличие от него, вмешавшегося в жалкую и ничтожную повседневную жизнь басра.
Он часто видел грабежи и убийства в Нижнем Городе. Никогда не препятствовал. Кун не желает вмешиваться в возню басра. Но Ашаад нарушил Волю Кун.
Эльфийка, тщедушная и грязная, лупала своими огромными глазищами и с испугом таращилась на Ашаада. Он почти ее понимал. Басра всегда пугаются вида крови. И вида трупов.
- Вставай, - злясь на свою несдержанность, Ашаад коротко кивнул, показывая эльфийке, что она может уходить.
Трупами разбойников пускай занимаются стражники. Может быть хотя бы в этом басра не покажут себя полными ничтожествами.
Эльфийка пискнула что-то похожее на "спасибодобрыйгосподин!" и убежала так, что даже Ашаад оценил ее скорость.
Спасение бас было ошибкой.
Уже на следующий день она обивала порог лагеря, пытаясь дознаться, кто именно из кунари спас ее вчера вечером. Ашааду было стыдно. Ведь именно он был виновен в том, что грязная басра отвлекает братьев.
Она пришла и на следующий день. И через него. Всю следующую неделю. Всегда приносила какую-то странную еду. Ашаад ее не пробовал. Все еще испытывая стыд.
Отчаявшись дознаться у кунари, кто ее спас, эльфийка притихла. Ашаад свободно вздохнул и вновь взялся за свои обязанности - наблюдал за жизнью басра.
Спасенная каким-то образом его нашла. Впрочем, она не надоедала болтовней. Просто пыталась подкормить Ашаада круглыми штучками, которые обозвала "домашнее печенье". И не отходила от него ни на шаг, намекая на... честно говоря, Ашаад плохо понимал, на что она намекает.
Она мешала в любом случае.
- Иди, - в который раз приказал Ашаад и махнул рукой. Эльфийка упрямо замотала головой, прижимая к груди платок со своей снедью.
Она пыхтела за его спиной, обливалась потом, но упорно не отступала. Ашаад мрачно думал, что из всех кунари только он опустился до такого позора - убегать от жалкой басра.
Убегать и терпеть в этом неудачу.
- Паршаара, - Ашаад остановился и недовольно схватил за шкирку эльфийку, не ожидавшую такой резкой остановки и врезавшуюся в него. - Уходи.
- Нет! - пискнула эльфийка.
- Вашедан басра, - сплюнул Ашаад. Кажется, он начинал понимать тех бас, что хотели ее убить. - Уходи или умрешь.
- Нет! Ты хороший! - почти возмутилась эльфийка. И заплакала.
Кунари закатил глаза и вздохнул. Проблемы басра его не касаются. Нужно продолжать от нее бегать и ждать, когда она устанет и отстанет. Хотя это позор. Но большим позором будет марать оружие о такую жалкую бас.
К концу вечера на эльфийку было жалко смотреть. Мокрая, трясущаяся, побледневшая и едва стоящая на ногах. Она бежала за Ашаадом весь день, не отстала даже на Рваном Береге, где кунари вдоволь полазил по скалам.
Жалкая, ничтожная и очень упорная бас.
- Пошли, - коротко бросил Ашаад. Эльфийка вскинула голову и со страхом на него посмотрела. - Виддатари.
- Что?
Ашаад не ответил. Он разведчик, не тамаазран. Учить эльфийку будут другие.
Ключ: 102 Персонаж попадает в Тень
Название: Победитель во всем - 2
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Форма: скетч чб
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Хотелка
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: R (за насилие над
Ключ: 125 Персонаж дает интервью
Название: Еженедельный Кослун
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Форма: Коллаж
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Аришок, Мараас
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: нет
Ключ: 142 Персонаж находит инклюз и ему кажется, что он сам заключен в ловушку
Название:
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Аришок\Хоук
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Размер: 836 слов
Ашааду и раньше доводилось попадать в ловушки. Однажды он и вовсе несколько часов провисел в паутинном коконе гигантского паука, абсолютно уверенный, что на этом его служение Кун и закончится.Но никогда еще кунари не чувствовал себя настолько беспомощным, как в Киркволле. Грязный и душный, погрязший в нечистотах и чужой глупости город. Его миазмы отравляли разум, по капли просачивались в душу, липкой грязью лени и бессмысленности сковывали движения.
Наверное, Ашаад провел здесь слишком много времени, слишком часто общался с басра: жители Города цепей заразили его своими грехами.
Только так можно объяснить его поступки.
Четвертый день месяца. Его очередь наводить порядок в шатре Аришока: жилище столпа не для грязных басра или почти отмытых виддатари. Хватит с них и остального лагеря.
В этот раз работы было больше, чем всегда и уборка затянулась. Совершенно не похоже на Аришока, но он даже не заправил постель.
А рядом с ней стояли грязные бокалы из-под вина и пустые бутылки, вешалка для доспехов валялась на полу и, судя по истерзанному дереву, использовалась как мишень для кинжалов. На низком столике беспорядочной грудой громоздились книги и свитки — а под — кость, с отчетливыми отпечатками острых зубов.
Этот город отравляет их всех.
Мысли о пагубности гостеприимства басра прервал следующий шаг: под сапогом перекатился круглый камешек. Ашаад убрал ногу, и поднял с пола странный мусор. Гладко отполированный абсолютно круглый камень, закрепленный на порванной цепочке. Находка покачивалась в пальцах кунари, издевательски блестя в солнечном светом. Внутри желтого полупрозрачного камня навсегда застыл огромный комар.
Почему эта гадость оказалась в шатре Аришока? Очередные происки саирабаз?!
И почему он уже несколько минут не может отвести взгляда от раскачивающего кулона? Странное сродство с плененным паразитом захватило мысли кунари: насекомое в толще камня, он сам, братья, город и басра...
Казалось, сейчас он поймет что-то очень важное. Важное и опасное...
Но голоса у входа в шатер вспугнули наваждение, и Ашаад, сунув опасный мусор в карман, поспешил спрятаться за занавесью, что разделила жилище Аришока на несколько частей.
Позже он решил, что чужое зло толкнуло его на поступок, подобающий лишь басра, но тогда кунари просто хотел избежать встречи с кем бы то ни было.
И сразу же осознал всю глупость и несуразность своего поступка. Но выходить было поздно. И почему-то неловко. Он мог признать свою вину перед Аришоком, но показать глупость перед басра? Это не есть путь Кун.
— Хм, а ничего у тебя тут, — скучающим тоном заявила басалит-ан Хоук, заставив Ашаада усомниться в том, что она достойна уважения Аришока. Ведь Аришок не мог ошибиться? Не мог же?!
— Ты видела все вчера, — недовольно прервал гостью Аришок, поймав её за плечо в трех шагах от укрытия Ашаада.
— Могла бы, — с наглым видом согласилась женщина, сбросив руку «гостеприимного» хозяина с плеча. — Но кто-то набросился на меня и не дал этого сделать...
Аришок только хмыкнул, выражая свое мнение о басра и их наблюдательности, и толкнул Хоук в сторону ложа.
От легкого тычка женщина не устояла на ногах и, пробежав три шага, рухнула на старательно уложенные Ашаадом три минуты назад подушки.
Кунари за занавесью едва удержался от сердитого ворчания.
— А моя кровать больше! И удобней, — перекатившись на спину, Хоук показала Аришоку язык.
— Изнеженная басра, — мысли столпа полностью совпали с мнением подчиненного, а вот действия в корне разошлись. Ашаад бы точно не стал снимать доспех, шагая к заливисто хохочущей гостье, и бросать их на пол.
А потом повторять то же самое с доспехом басра.
— Паршара, — резко ответил Аришок что-то еще говорящей Хоук, и дернул за завязки нижней рубашки.
— Ты с ума сошел! — басалит-ан ударила — УДАРИЛА! — Аришока по рукам и откатилась на край ложа. — Это же орлейский шелк! Ты хоть представляешь, сколько он стоит?!
Аришок наверняка этого не знал — зачем ему знать, сколько стоит обычная тряпка? Это дело Аригены — поэтому вместо ответа просто схватил басалит-ан за руку и развернул к себе спиной.
Творящееся в шатре будило в Ашааде весьма противоречивые чувства. Кунари не мог позволить себе осуждать действия Столпа, но и не мог понять его выбор. Это так... противоречит Кун, брать басра. С другой стороны, Кун не запрещает удовлетворить потребность. А еще присутствовал стыд за собственную глупость и возбуждение от вида обнаженной басалит-ан. Как и Аришок, Ашаад имел... потребности.
Басра громко вскрикнула и, повинуясь движениям Аришока, упала на колени, прогибаясь в спине и отставив зад. Очень... волнующее зрелище. Ашаад честно попытался закрыть глаза, но ни один мускул не дрогнул в ответ на приказ разума.
Он в ловушке. Обречен вечно стоять здесь и страдать от позора своих поступков.
— Слезай, — пропыхтела Хоук спустя маленькую вечность и, не дожидаясь, пока Аришок найдет слова для окорота наглой бас, сама выползла из-под Столпа. — Разожрался на халявных харчах. Смотри!
Басалит-ан с возмущением продемонстрировала отбитые и покрасневшие колени.
— Мараас басра, — Аришок едва заметно улыбнулся, переворачиваясь на спину и растягиваясь на лежаке.
— Сам такой! — фыркнула Хоук, залезая на Аришока сверху. — Кстати, я... — басалит-ан завозилась, рукой направляя в себя Аришока, — в прошлый раз тут подвеску потеряла... из-за тебя, к слову... не видел?
— Я не разглядываю мусор, — равнодушно ответил Аришок, придерживая бедра бас. Ашаад крепче сжал в кулаке странный камешек. — Найдешь себе другой.
— Ну ты сволочь! — не то возмутилась, не то восхитилась басалит-ан, мерно двигая бедрами. — Чтоб я еще раз согласилась, что к тебе ближе!
Ключ: 159 Персонаж выживает в шторме
Название: Шторм
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Форма: Коллаж-обложка + фанмикс
Пейринг/Персонажи: Ашаад
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: нет
Ключ: 163 "Под маской"
Название: Пусть говорят
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Шеймус
Категория: джен
Жанр: не слеш
Рейтинг: G
Размер: 1050 слов
Жара взяла Киркволл в осаду. Конечно, кунари, выросшие во влажных джунглях Пар Воллена переносили её легко. Чего нельзя было сказать о смраде, жирными пластами поднимающегося из Клоаки — вонь тухлой рыбы, гниющих водорослей и помоев, невычищенных сточных канав, помоев и экскрементов. Марчане, наоборот, не жаловались на запахи, и недоумевали от требований кунари соблюдать чистоту в порту. Зачем, если можно откупиться штрафом? Всяко дешевле, чем нанимать эльфов на чистку стоков.
Поэтом от жары страдали все.
Ашаад радовался любой возможности вырваться из города. Конечно, служба Аришоку это почётная обязанность, но нести её можно разными способами. Можно быть телохранителем. А можно на пляже Рваного берега — лежать на мелководье, растянувшись, подобно морской звезде на горячем каменном языке и млеть от окатывающих тело волн.
Сторонний наблюдатель мог бы подумать, что Ашаад праздно проводит время, но это было не так. С той точки, где расположился кунари, все морские подступы к Киркволлу были видны как на ладони. Ашаад считал корабли, смотрел, как сильно они нагружены, под какими флагами идут. Куда идут. Намереваются заходить в Коридор Близнецов, идут мимо, в орлейские воды, или жмутся к берегу, чтобы нырнуть в бухту и выгрузиться в обход таможни.
Нападения Ашаад не боялся. Во-первых, его для этого его надо было вначале найти. Во вторых — одинокий кунари не представлял интереса для грабителей, для работорговцев он был не интересен тем, что являлся кунари, а для контрабандистов он не представлял угрозы. Единственное, что могло создать сложности, если бы на него наткнулась группа отступников-серых, но их лагерь находился значительно выше по берегу. В-третьих, тонкая нить, которую Ашаад прицепил к придорожным камням — подала бы знак, что кто-то спускается по тропинке к пляжу. Как, например, сейчас, нарушив равновесие деревяшки и звонко рассыпав гравий.
Ашаад повернул голову, готовый в ту же секунду соскользнуть с камня в воду, если на тропинке появится лучник или копейщик. Но там оказался лишь Шеймус. Юноша нёс колет в руке, рубашка намокла от пота и липла к груди.
Ашаад расслабился и снова откинулся на камень.
— Я в беде, Ашаад, — тихо сказал Шеймус вместо звонкого приветствия. Он остановился в нескольких от Ашаада, переступая с ноги на ногу. — За мной следят. Двое. Прости.
Ашаад прикусил губу. Он не был удивлён. Когда-нибудь всё тайное становится явным. Киркволл слишком мал, и слишком много в нем посторонних глаз, кто-нибудь да заметил, что сын Наместника слишком сильно интересуется обычаями кунари. А сложить два и два способны даже самые неразумные из баз.
Парень выглядел виноватым, точно запертый в помещении щенок, напрудивший лужу. И он точно не заслуживал того, чтобы его отчитывать.
— Ты правильно сделал, что не стал уходить от слежки. Присоединяйся, — Ашаад похлопал рукой по каменному языку и подвинулся.
— Ты не сердишься? — удивился Шеймус.
— Глупо сердится на зиму, когда попал под снег. Нужно заботиться о крыше над головой. Для начала, скажи, кто за тобой следит?
— Двое, — Шеймус скинул рубашку и принялся расстёгивать крючки на поясе. — Это точно. Двое. Я чувствую, когда на меня смотрят. Кто-то всю дорогу до сюда смотрел мне на затылок, но без зла, а кто-то сверлил взглядом между лопаток, точно выцеливал.
Ашаад вздохнул. Глупый имекари. Никак не поймёт, что не важно, что за оружие в руке. Важно, кто этим оружием владеет.
— Кто заплатил за слежку? — уточнил он вопрос, приподнимаясь на локте.
Шеймус вначале забрался в воду, потом тихо буркнул:
— Мой отец. Кажется, он всё знает.
— «Кажется» или «знает»?
Юноша кусал губы, избегая взгляда Ашаада.
— Отцу донесли, что я встречаюсь с тобой и что я интересуюсь Кун. Он приказал обыскать мои комнаты и нашёл копию той книги, что ты мне давал. Я сделал список, — пояснил он. — Но он пока не догадывается, что именно я делал. Он думает, что я... Что мной движет другое.
— Похоть, — ровным голосом озвучил Ашаад, переводя взгляд с почтовой барки на всполошившихся чаек. — Бас.
Скулы и уши Шеймуса порозовели.
— Лучше пусть он думает так, — с лёгким вызовом ответил Шеймус, — чем узнает правду. Если ему легче принять, что я поддаюсь пороку, чем думаю о своей душе, то пусть!
— Разумно.
Шеймус закашлялся.
— Прости, что?
— Я сказал: «Твоё решение разумно», — всё таким же ровным голосом повторил Ашаад, не отрывая взгляда от чаек. Те кружили у утёса, выдающегося за край бухты, словно туда пробрался разоритель гнёзд — Успешность разведки заключается не только в добыче верной информации. Но и в ведении противника в заблуждение.
Шеймус робко повернулся к нему лицом, взглянул в глаза.
— Ты уверен? Нам придётся сделать вид, что мы... И потом все будут говорить, что ты занимался этим со мной...
— Кунари не будут. А разговоры бас... В них правды меньше, чем в карканье ворон.
Шеймус зябко поёжился, хотя волны на мелководье были прогреты солнцем. Он зачерпнул горстью воду, плеснул себе в лицо.
— Это была плохая идея, — пробормотал Шеймус, сползая по камню вниз, по самую шею. Набегающая волна накрыла его с головой. — Я надеялся, что ты меня прогонишь.
— На виселицу? Нет, — покачал головой Ашаад, переворачиваясь на бок. — Соглядатаи увидят то, что хочется наместнику.
Он протянул руку, подцепил юношу за плечо, потянул к себе.
— Один из них смотрит на нас с утёса, — сказал он, дотрагиваясь до скулы Шеймуса, — даже если у него подзорная труба, он мало что увидит, волны ему помешают. Второго я не заметил. Скорее всего, он за моей спиной. Посмотри. Но незаметно.
Шеймус обнял кунари за шею. Прижался носом к шершавой щеке. Для этого пришлось привстать и опереться на руку, но через несколько секунд он радостно доложил:
— Есть! Сидит в кустах, выше по тропе!
— У него есть подзорная труба?
— Я не вижу... Но я не такой зоркий, как ты.
— Переворачиваемся, — решил Ашаад.
Блеска подзорной трубы он не разглядел. Это заметно облегчало задачу. Бас неразумны, они предпочитают видеть то, что хотят. А желания бас полны грязи и порока.
— Я так понимаю, этого им не достаточно? — уточнил Ашаад, сползая по камню в воду и притягивая Шеймуса к себе. Волны разбиваясь о торс слегка возвышавшегося кунари. Шеймус кивнул.
— Хорошо. Ты выучил захват карастена? — спросил Ашаад, — Сейчас я научу тебя, как из него можно вырваться.
У Шеймуса болели ноги, болела поясница, плечи и вывихнутый от усердия локоть — так всегда было после тренировок с Ашаадом.
Болела вся левая половина лица от пощёчин отца — от брови до подбородка. Когда Шеймус, прихрамывая, добрался до своих покоев, Наместник уже ждал его.
Не болела только душа. Шеймус ликовал, думая о сработавшем плане.
«Пусть кричит, — улыбался Шеймус в лицо отцу, слизывая кровь с рассечённой губы. — Зато все из нас будут живы».
@темы: арт, гет, м!Хоук, Аришок, Петрис, Ашаад, Сеймус Думар, джен, Satinalia, демон Желания, Мараас
-
-
02.11.2013 в 01:428 Adrenaline rush
ыыыы, Аришок подкладывает своих подчиненных под Хоук. и она их совсем заездила, вот зверская женщина
я прямо горжусь ею. чорд, кунари-проституты, мстящие за свои былые унижения, - это, оказывается, очень может торкнуть.
Персонаж выпускает птиц на волю
— Я не неразумный баз, кадан, — миролюбиво проговорил Ашаад, вручая Шеймусу клетку с синей сойкой. — Я не платил.
хорошая финальная фраза - очень в кунарийском духе.
93 Тайный роман
Название: Ловушка
Автор: Satinalia: Ashaad-team
Пейринг/Персонажи: Ашаад, Шеймус, Спойлер
под слово "Спойлер" хорошо бы и в самом деле спрятать спойлер)))
Дружба не всегда дружба
понравился коллаж - четкий, чистый по цветам и прямолинейный, как мысли кунари.
Персонаж находит инклюз и ему кажется, что он сам заключен в ловушку
— Ну ты сволочь! — не то возмутилась, не то восхитилась басалит-ан, мерно двигая бедрами. — Чтоб я еще раз согласилась, что к тебе ближеЙ!
не поняла, простите - что девушка хотела этим сказать?
фанмикс очень милый и романтичный, спасибо!
-
-
02.11.2013 в 02:41-
-
02.11.2013 в 03:10К.О. предполагает, что если бы они пошли к ней, а не к нему, она бы потеряла подвеску у себя и там бы её прекрасным образом нашла) а буква Й - просто опечатка, близко к восклицательному знаку))
-
-
02.11.2013 в 09:37Победитель во всем - 2 -
-
-
03.11.2013 в 02:06К.О. предполагает, что если бы они пошли к ней, а не к нему, она бы потеряла подвеску у себя и там бы её прекрасным образом нашла) а буква Й - просто опечатка, близко к восклицательному знаку))
все, дошло! большое спасибо за разъяснение! а то я че-то затупила)))