[Wintersend: Alistair-team]

Ключ: 119 Персонаж постепенно становится Одержимым. Внутренняя борьба с демоном. Автор: Alistair-team Пейринг/герои Алистер, Флемет Категория: джен Жанр: ангст Рейтинг: R Размер: миди (5602 слова) В Диких Землях все по-другому. По-другому встает и заходит солнце, по-другому слышится журчание воды, иначе выглядят даже растения. Когда по земле стелется густой туман, раскатываясь по траве ровным молочным покрывалом, обволакивая деревья и, извиваясь, ползет по каждой веточке, кажется, что это не явь — Тень. После того, как по этим местам прошагала Орда, заражая все, с чем соприкасалась, иссушая растения и умерщвляя животных, оставляя после себя стойкий запах скверны, запах самой смерти, и вовсе Дикие земли стали похожи на Черный Город, каким его описывает Церковь. Алистер шагал по агонизирующей земле и не понимал, где находится. Ему, уже побывавшему в Тени, все казалось знакомым. Однако кроме стойкого ощущения, что он уже видел что-то подобное и не до конца понятного слова «Тень», в памяти не было ничего. Ничего об этом месте, ничего из прошлой жизни, ничего, что подсказывало бы ему, кто он такой. Только какие-то жалкие обрывки, клочки воспоминаний: призрачные лица, фрагменты событий, фиолетовый и красный огни, полыхающие возле самого лица, свет, бьющий сквозь витраж и много, очень много крови. Не смотря на отсутствие памяти о более раннем времени, он хоть немного помнил, что происходило в последний месяц. Помнил, что не так уж часто мог сам управлять своим телом и с каким-то болезненным нетерпением ждал, когда его, наконец, вновь возьмут под контроль. Всегда, когда к нему возвращалась способность двигаться самому, с ней приходили нестерпимые чувства: голод, холод, боль. Он шел не первый день и сквозь прохудившуюся подошву когда-то красивых и богатых сапог чувствовал каждый камешек, на который ступал. Его ступни, истертые и сочащиеся сукровицей, горели от каждого шага. Каждая клеточка тела, казалось, была сдавлена невидимыми тисками, а живот крутило от невероятного голода. Где-то на подсознательном уровне он понимал, что становится ненужным тому, кто управлял его телом, как понимал и то, куда именно его гонит неизвестный кукловод. И единственным положительным моментом его редких просветлений, его пробуждений от блаженного забвения, были короткие воспоминания, которые проносились перед глазами. Он никогда не запоминал то, что видел, с каждым пробуждением его память будто сама очищалась, но просто знал, что в такие моменты прошлая жизнь ненадолго возвращается. Натягивая на себя обрывки одежды, которая, впрочем, уже почти ничего не прикрывала и, пытаясь хоть как-то согреться, растирая закоченевшие руки, Алистер уже не видел перед собой призрачных земель. Перед глазами одно за другим, будто яркие чуждые картинки проносились воспоминания: Вот он сидит перед улыбающимся мальчонкой лет шести и что-то ему объясняет. Голос его пропитан любовью и теплотой, а рука, которой он тянется к голове мальчика, чтобы потрепать рыжеватые волосы, касается макушки с такой нежностью, будто самого большого сокровища на этом свете. Вот в комнату вбегает взволнованный мужчина, с мечом наперевес и так быстро, что половины слов не разобрать, говорит о какой-то опасности. И почему-то зовет Алистера «ваше величество». Вот он хватает свой меч, выводит мальчика, уговаривая того отправляться в свою комнату и не выходить из нее и на пороге встречает растрепанную, в одной ночной сорочке женщину. Голубоглазую, со светлыми волосами, едва тронутыми сединой. Она спрашивает, что случилось и Алистер отправляет ее вместе с мальчиком, наказывая оставаться в безопасности, после чего сам торопливо уходит дальше по коридору, стараясь не оглядываться. Алистер остановился, когда почувствовал, что под ногами острые камни сменились пожухлой холодной травой и, проморгавшись, оглянулся. Он стоял на живой земле, которой не коснулась скверна порождений. Граница между выжженной пустошью и нетронутым лесом была настолько четкая, будто какая-то невидимая защита куполом охраняла это место во время Мора. Или порождения не рискнули перешагнуть невидимую черту. Алистер хотел рассмотреть границу, хотел попытаться понять, что могло произойти, но начал шагать вперед, стоило только этому желанию оформиться. Кто-то, кто управлял его телом и разумом, гнал, не давал остановиться, будто очень торопился, и не было выбора, кроме как подчиниться. Стопы приятно холодила трава, да и холодный воздух тут казался чище, от чего дышать становилось легче. Алистер смотрел по сторонам и где-то на обратной стороне глаз, будто чесалось. Он видел эти места прежде, он был уверен, только не мог вспомнить, когда и при каких обстоятельствах. Стоило ему пройти мимо одного из холмов, как на него неожиданно, будто из воздуха появился, выскочил моровой волк. Больное, умирающее животное смотрело безумными глазами и ровно в тот момент, когда оно сделало прыжок, норовя зубами вгрызться в человеческое горло, в голову зверя прилетела стрела. Алистер обернулся, но лучника не было видно. Даже следа, что тут еще кто-то живой не было. А когда он повернул голову на поверженного волка, увидел только старый треснутый череп, из которого выглядывал металлический наконечник. Он был здесь. Алистер совершенно точно был здесь когда-то и сражался с этим волком, но кроме видения память не давала никаких подсказок. Невидимый кукловод вновь гнал вперед и, стараясь не обращать внимания на холод, который становится еще злее, Алистер вернулся к тому воспоминанию о мальчике. На этот раз, это уже не просто чужие картинки, будто нарисованные талантливым художником. На этот раз, это настоящие воспоминания. — Поэтому тебя никто и не может победить, хоть ты и слишком мал, чтобы представлять реальную угрозу, — улыбаясь, говорит Алистер, смотря на Кайлана и отмечая, как мальчик похож на него самого в детстве. Внешнее сходство не удивительно, все-таки, они кровные родственники, но душу греет понимание того, что Кайлан не будет иметь лишних поводов для того, чтобы не считать себя сыном Алистера и Аноры. Когда они поженились, первый вопрос, который стал перед новой правящей четой — наследник. Отсутствие его у Кайлана вызвало такие беспорядки во время Мора, какие теперь истерзанный Ферелден пережить бы не смог. Все еще не восстановившейся стране нужна была стабильность, уверенность в завтрашнем дне. А время Алистера было ограничено скверной, текущей по его жилам и он не смог бы протянуть столько, сколько нужно Фередлену, чтобы окрепнуть и выбрать нового короля из другого рода. После года тщетных попыток обзавестись ребенком обычным путем, Алистер начал думать, что еще можно предпринять. Просто найти новорожденного, которого и выдать за сына, было просто, но в память о брате, об отце, Алистер не хотел этого делать. Ему нужен был ребенок, который был бы хоть как-то связан с Тейринами. И это оказалось достаточно просто. Бастардов Кайлана было не отыскать — то ли брат настолько хорошо скрывал свои связи, то ли умело избегал рождения незаконных детей. А вот о бастардах Мэрика было известно куда больше. Удалось отыскать еще двоих. Один был уже давно мертв, а другой, молодой, моложе Алистера почти на пять лет, состоял на службе у банны Альфстаны. Уговорить юношу, бывшего уже женатым, обзавестись ребенком и отдать того на усыновление королю оказалось просто. Достаточно было только рассказать о том, чего боится сам Алистер — гражданской войны, беспорядков, захватчиков, позарившихся на обезглавленный Ферелден. Но вот уговорить Анору отправиться в Круг магов, якобы на лечение и под наблюдение целителей, было намного сложнее. В своем нежелании пятнать память брата бесплодием, Алистер совсем не думал о том, как будет чувствовать себя его королева. Но тут уже вступил Эамон, и Аноре пришлось сдаться. Она и бастард со своей женой переехали в Круг под ответственность Ирвинга, которому было запрещено показывать королеву и ее «свиту» другим магам. Через год Анора торжественно вернулась в замок с новорожденным Кайланом. Вопрос об имени даже не стоял: с того момента, когда Алистер начал разбираться в наследии брата, по кусочкам, клочкам узнавая того, понял, что своего первенца назовет именно в его честь. Тогда он еще не знал, что ни первенца, ни последующих детей ему иметь не суждено, лелеял свою надежду стать отцом. Однако в младенце текла кровь Тейринов, а значит, он был достоин носить имя своего дяди и Алистер не стал менять принятое два года назад решение. О том, что Кайлан не сын ни его, ни Аноры не знал никто, кроме горстки людей: настоящих родителей, которые теперь жили в замке, под присмотром, самих короля и королевы, а так же Эамона и Ирвинга с Грегором. И Алистер планировал, чтобы Кайлан никогда не узнал эту тайну. Поэтому с каждым годом, с которым мальчишка все больше становился похожим на него, с души будто сваливался тяжелый камень — он так боялся, что мальчик пойдет в свою мать. — То есть, потому что я принц, они все боятся меня? — вопросом подвел итог беседы Кайлан. И тут же нахмурился, обиженным тоном возражая: — неправда! Томас не ожидал, что я поставлю ему подножку и свалился! — Разве что только Томас, — рассмеялся Алистер, протянув руку и потрепав мягкие волосы сына, — но запомни, ты не должен пользоваться своим положением. Хороший король никогда не будет использовать свой титул, чтобы унижать других. А ты станешь королем и тебе нужно знать, что… Договорить Алистер не успел. В дверь нетерпеливо затарабанили. Не дождавшись приглашения, в кабинет ввалился один из стражников и начал тараторить о том, что на замок напали. Нахмурившийся было Алистер быстро глянул в окно — если бы на Денерим шла армия, достаточная для того, чтобы совершить нападение на замок, ему бы сообщили. Да и в самом городе ни у кого не было достаточного количества солдат. Памятуя о том, как Собрание земель отреагировало на его коронацию, Алистер предпринял все, чтобы никакой горячей голове не стукнуло претендовать на трон и развязывать войну. В Денерим можно было въезжать только с дюжиной своих людей, а право носить оружие было только у королевской стражи, да бывших солдат эрла Уриэна, которые так же поступили в распоряжение короны. По местам все расставил стражник, пытающийся быстро рассказать королю о нападавших: в его невнятной речи промелькнуло проясняющее ситуацию слово «отступники». Промелькнуло в тот же момент, когда за окном полыхнуло зарево. Схватив свой меч, Алистер кивком головы приказал стражнику выйти, а сам присел на одно колено, взяв Кайлана за плечи. — Мне нужно, чтобы ты сейчас пошел в свою комнату и не выходил из нее, хорошо? — попросил он. Мальчик кивнул в ответ и Алистер, приобняв его за плечи, сам направился к выходу. — Что происходит? — в дверях показалась растрепанная Анора в одной ночной сорочке. Выглядела она неважно: только вернулась из Гварена, все еще не отдохнувшая с дороги и проспавшая от силы часа три. Она была в ужасе, когда только показалась в проеме, но, стоило ей увидеть Кайлана, как лицо ее разгладилось и сквозь стиснутые зубы прорвался вздох облегчения. Еще только увидев Анору с младенцем на руках, Алистер понял, что им предстоит долгий и сложный путь, перед тем как она признает мальчика своим сыном. Вернувшись в замок, она старалась избегать лишних встреч с ребенком — приходила только, чтобы создать видимость кормления, а все заботы скинула на родную мать Кайлана. Аноре не терпелось поскорее вернуться к своим привычным делам и слабость, которую ей приходилось изображать перед всеми изрядно ее раздражала. Алистер отшучивался, мол, королева все никак не отойдет от возвращения в замок, где ей приходится делить сына со всеми няньками, лекарями и просто желающими посмотреть, но сам ходил мрачнее тучи. Ему тогда нелегко пришлось, он все не мог перестать думать о том, что его сыну придется пройти тот же путь, что пришлось пройти ему самому: чужая женщина, являющаяся хозяйкой в доме и не испытывающая к нему ни одного доброго чувства. Однако Аноре удалось его удивить — уже через полгода, она нет-нет да заходила к Кайлану. Тайком, конечно, скрывалась, да сама рассказывать об этом не спешила, но Алистер знал и даже видел несколько раз. Старался не показываться, не заставать ее за редкими визитами, чтобы ей не взбрело в голову перестать это делать. Но ближе ко времени, когда Кайлану исполнился год, случайно зашел к нему, когда Анора была там. Зашел и застал сына за его первым словом — «мама». Впрочем, первое оно было или не первое, он так и не узнал — может, Кайлан и раньше что-то бормотал, а может и нет, сама Анора рассказывать не стала, а Алистер не допытывался. Но именно в тот день первый раз подумал, что все будет хорошо. Подумал и поверил — такое выражение было на лице его жены, что невозможно было не поверить. — Пока не знаю, — признался Алистер, подталкивая сына к Аноре, — но разберусь. Уведи Кайлана в комнату, я отправлю к вам солдат. — Хорошо, — ответила королева, разворачиваясь и быстрым шагом удаляясь. — И сама не вздумай выходить! — бросил ей Алистер напоследок, улыбнувшись обернувшемуся Кайлану. На первом этаже полыхало почище Остагара. То тут, то там встречались трупы солдат, поверженных магией, а колдовской огонь пожирал богатое убранство. Благо, камень он не брал и тух, не уходя выше. Около выхода стояла группа магов, которые держали оборону и не нападали, даже окажись к ним кто спиной. Среди них был один, который больше всех привлекал взгляд — старец в простой одежде, он то и дело поднимал голову и будто высматривал кого-то. Когда Алистер спустился, перед тем направив нескольких солдат защищать Анору и Кайлана, старец, кажется, нашел, что искал. Их взгляды встретились, и маг отдал короткий приказ, по которому все маги около него обернулись на Алистера. И оставалось только удивляться, откуда в замок набилось больше дюжины магов-отступников, если исключить тех, кто должен был стоять снаружи. Как только Алистер ступил со ступеней на пол первого этажа, в солдат, шедших за ним, полетели магические стрелы и разряды молний. Сам он, прикрываясь щитом, дал команду рассредоточиться, и уже хотел было воскресить в памяти храмовничьи умения, как по щиту ударили. Пока солдаты прикрывали лучников, старающихся снять врага у входа, Алистер пытался отбиться от своего же, которого взяли под контроль маги. Задача усложнялась тем, что убивать собственного воина он не хотел, а вывести из игры вооруженного булавой и щитом солдата, не сражаясь в полную силу, было делом непростым. Уходя от ударов и пробивая оборону противника, Алистер лихорадочно соображал, пытаясь улучить мгновение, чтобы очистить область от магических эффектов. Но взятый под контроль солдат этого времени ему не давал: удары сыпались один за другим. Когда же, приняв на свой щит удар щита противника, Алистер с силой оттолкнул того, повалив на землю и, наконец, получив драгоценное время, применил Очищение, его затылок пронзила острая боль. Вместе с магическим огнем, пожирающим любимую картину Аноры, погасло и сознание Алистера. Из воспоминаний его выдернуло болото под ногами. Оглядевшись вокруг, он увидел, что, пока вновь переживал события прошлых дней, зашел в какие-то развалины. Более того, он успел миновать основную часть, обогнуть то, что осталось от огромной смотровой башни, обойти груду камней, навевавших мысли о том, что это мог быть склад и зайти в болото, простиравшееся, покуда глаз видел, минуя развалившуюся ограду развалин и уходя далеко вперед. Куда именно гнал его невидимый кукловод, Алистер не знал, хотя и был уверен, что уже ходил этой дорогой. На этот раз память не стала показывать ему видений, только в голове из неоткуда появилась фраза «набрасываться нехорошо». И кроме нее, да навязчивого чувства, что он здесь был, больше ничего. Не обращая внимания на холод и месиво, по которому он шел, Алистер попытался вновь нырнуть в воспоминания. Однако на этот раз ничего не вышло. Он бы и в нормальном состоянии вряд ли смог бы сказать, что с ним происходило. Он только знал, что там, куда увели его маги, не часто приходил в себя. А когда это случалось, все его тело прожигала нестерпимая боль, от которой он вновь терял сознание. Иногда во время коротких пробуждений, он видел, что маги безостановочно проговаривают какие-то заклинания и льют на него кровь, смешанную с лириумом. Иногда он даже видел тех, чью кровь они использовали. Но ни одно из искаженных ужасом лиц не осталось в памяти, все слились в одну жуткую гримасу боли. Алистер поежился и, попытавшись отвлечься, задумался — сколько он уже не ел. Если верить тому, что он помнил о месяце после своего похищения, последний прием пищи случился еще в замке до того, как к нему прибежал радостный Кайлан. Как именно в нем поддерживалась жизнь, учитывая нагрузки, он догадывался. С памятью о нападении вернулись и некоторые знания еще с обучения в Ордене, и Алистер был полностью уверен, что одержим. А значит, жизнь в нем поддерживалась с помощью магии, и стоит демону покинуть его тело, как все вернется в норму и он погибнет от голода, возможно, из-за болезней, которые успел подхватить, слоняясь по этой земле с открытыми ранами на ногах, или просто замерзнет до смерти. И хотя сейчас больше всего на свете ему хотелось сдаться, умирать было не время. Алистер начал лихорадочно оглядываться вокруг, в поисках хоть какой-то пищи, но в болоте, простиравшемся вокруг, не было ничего, что можно было бы съесть. Оставалось только надеяться, что скоро он выйдет к лесу, в котором сможет насобирать каких-нибудь ягод или кореньев. А пока он шел по болоту, для того, чтобы не чувствовать пробирающий до костей холод и боль, нужно было хоть как-то отвлечься. Алистер попробовал сосредоточиться на том, что случилось после того, как его отпустили. Но вместо понятной и цельной картины получил только разрозненные фрагменты. Можно было сказать, что у него провалы в памяти, будь эта память в остальном цела. Первый раз он очнулся еще в городе. Денерим казался каким-то призрачным и чужим, словно Алистер смотрел через призму или грязное стекло. На улице никого не было и отсутствие освещения говорило о том, что была уже поздняя ночь. Где-то прошмыгнула маленькая тень крысы или кошки, вдалеке слышались громкие мужские голоса, а в одном из окружавших домов плакал ребенок. И больше ничего — никаких признаков того, кто оставил Алистера здесь. Поднявшись с земли, на которой лежал, он потянулся, чтобы размять ноющие мышцы и уже направился по дороге, надеясь добраться до более ли менее знакомого места. Переулок, в котором он оказался, был незнаком. Денерим — большой город и даже король (тем более, король) не может знать всех его улиц и закоулков. Все они сливались в один безликий пролет, где когда-то на него и его друзей нападали разбойники и наемные убийцы. Выйдя на освещенную улицу, Алистер осмотрелся: ничего знакомого. И никого, чтобы спросить, в какую сторону ему должно двигаться, чтобы дойти до замка. Отсутствию прохожих в такой час можно было и порадоваться: ему не оставили ничего из оружия и, напади на него кто-нибудь, Алистер вряд ли смог бы дать достойный отпор. Но где-то внутри разрасталось разочарование и раздражение. Не только потому что он не знал, куда идти, но и потому что чувствовал себя настолько отлично, как не было уже долгое время и для всей этой энергии требовался выход. А хорошая драка всегда была отличным способом сбросить напряжение. Завернув в один из проулков, просто на удачу, Алистер замер: оттуда прямо на него глядела испуганная девчонка лет тринадцати. Она была грязная, тощая и растрепанная, как уличная собака. Замерев в пяти-семи метрах от него, она, казалось, боялась пошевелиться. И правильно: город не самое спокойное место, чтобы расхаживать по ночам одной. — Я не причиню тебе зла, — сказал Алистер, подняв руки, показывая, что у него ничего нет. — Мне бы просто узнать, как дойти до замка. Или до торгового района, — добавил он, заметив, что реакции не последовало. Девчонка не спешила открывать рот. Даже больше — она насторожилась и напряглась еще сильнее, будто его голос был куда страшнее, самого его присутствия. И это было понятно. Отлично понятно. Но почему-то внутри начал разгораться гнев. Не похож же он на убийцу или насильника, в конце концов! И стоило ему об этом подумать, как девчонка, взвизгнув, развернулась и понеслась в обратную сторону, что есть силы. Быстрее, чем подумал, Алистер сорвался за ней. Бежали они недолго — как может соревноваться в скорости ребенок и закаленный в боях воин? Только вот он так и не понял, почему бежал? Почему преследовал бедную испуганную девочку? —Стой же ты! — схватив ее за плечо и прижав к стене с такой силой, что девчонка хрипло выдохнула, крикнул Алистер. Чумазая, с грязными подтеками слез на лице, с огромными испуганными оленьими глазами, она пыталась отдышаться. Жалкое зрелище, которое должно вызывать сочувствие и желание помочь. Но не вызывало ничего, кроме раздражения. — Как мне пройти к замку или торговому району? — повторил недавний вопрос Алистер, а девчонка упорно отводила глаза. — Смотри на меня! — отчего-то он сорвался на крик. Да такой, что сам невольно поежился. Что с ним происходило? Девчонка не отвечала. И это демонски злило. Хотелось взять ее за растрепанные космы, не познакомившиеся с гребнем, и потянуть вниз, заставив запрокинуть лицо и закричать. Хотелось ударить ее. Не залепить отрезвляющую пощечину, а серьезно, сжав пальцы в кулак, размахнувшись ударить в маленькую хрупкую скулу. Да так, чтобы послышался хруст. Хотелось развернуть ее спиной, схватить за затылок и, оттянув на себя, приложить лицом о камень, чтобы лицо выровнялось подобно стене. А потом повалить на землю и долго, с чувством пинать ногами, пока маленькая дрянь не затихнет. Убьем ее? — послышался в голове тихий голосок. И Алистер кивнул — убьем, конечно. Только помучаем. Он начал сжимать пальцы на плече девчонки, с упоением слушая ее вопли. Она кричала так громко, что хотелось даже пошутить «а притворялась немой». Но он не стал, только провел по зубам кончиком языка, сильнее сжав пальцы и надавливая, заставляя девчонку присесть. А второй рукой схватился за волосы и начал тянуть вверх, с любопытством прикидывая, что быстрее оторвется — ее безмозглая голова или грязные патлы. Девчонка закопошилась и, достав короткий нож, которым впору только хлеб резать, воткнула его в незащищенный бок Алистера. От боли сознание прояснилось и он, с ужасом посмотрев на то, что натворил, в голос выдохнул. Руки затряслись от натуги, а нож еще раз врезался в бок с новой силой. И тогда, обретя контроль над своим телом, Алистер оттолкнул от себя девчонку и шарахнулся, точно от чумной. Та быстро соскочила и рванула от него, прижимая одну руку к голове. Вторая болталась плетью вдоль тела. Алистер шокированно смотрел на место, где еще мгновение назад была его несостоявшаяся жертва, и не мог поверить в то, что сделал. Какого демона не него нашло?! Он ведь никогда не думал о том, чтобы так издеваться над кем-то. Даже его злейшие враги в самых смелых фантазиях только умирали. Не корчились от боли в его руках, не испытывали муки, кроме мук совести, просто умирали. Откуда в нем взялось столько жестокости? Откуда взялись все эти мысли, вся ненависть, которую он испытывал к бедному ребенку? Прислонившись головой к холодному камню, Алистер глубоко вздохнул и попытался выкинуть из головы то, что случилось. У него будет еще достаточно времени, чтобы осуждать и корить себя, сейчас же ему надо было понять, что произошло. Это не мог быть он сам! Маги. С ним что-то сделали маги. Иначе, зачем бы им было похищать его, а потом отпускать? Да и ритуал, который они проводили, ритуал магии крови. Его контролировали? Нет, это практически невозможно, он храмовник, пусть и бывший, и смог бы заметить, будь это так. Да и мысли в его голове, все эти отвратительные жестокие, пропитанные злобой и раздражением мысли, принадлежали ему. По крайней мере, вначале. Для того чтобы так тонко вмешиваться в разум, нужно было столько силы, что за Алистером должен был ездить маг с целой повозкой жертв, которых ему нужно было убивать каждую минуту. Нет, тут было что-то другое. Будто демон вселился. Только и это было невозможно. Глубоко вдохнув, Алистер зажмурился и выпустил воздух через сжатые зубы. В замок ему было нельзя. Что если такое приступ случится, когда рядом будут Анора или Кайлан? Нет, сначала ему надо было разобраться с этим. Найти мага и спросить, что это могло быть. Ему нужно было в Круг. Мысль о Круге вызвала внутри такую волну неприятия, что Алистер покачнулся — будто его резко начало мутить. Уверенность, что в Круг ему нельзя возрастала все больше, а доводы множились с невероятной силой: там дети, беззащитные умиренные, по дороге можно было встретить множество путников, да и, если ему не смогу помочь, весть о том, что король стал жертвой отступников, не сделает чести ни самой стране, ни королевской семье. Ему нужно было беречь то, что он нажил огромным трудом, беречь Кайлана и Анору, беречь свое наследство для них. Их имена неразрывно связанны с его именем, и запачкав одно, запачкаешь остальные. Нельзя, нельзя, чтобы страна узнала, что их король чуть не убил маленького ребенка, чуть не забил до смерти. Пусть лучше думают, что он пропал без вести. Коркари. Он пойдет в Коркари, найдет старуху и спросит у нее совета. Пусть это опасно, пусть дорога дотуда еще длиннее, но можно было пробраться через леса, не выходя на дорогу и избежать огласки. Тем более, ведьма ничего никому не сможет рассказать. Ей просто не поверят, решат, что это она убила короля, и не поверят ни единому слову. А если уж такая древняя колдунья не сможет ему помочь, то помочь не сможет никто. Алистер вышел из болота, на чудом миновав опасные участки, и ступил на траву. Чем ближе он был к своей цели, тем живее казалась природа — сочный зеленый так и бросался в глаза. Где-то даже росли ягоды, а под кустом шмыгнул, кажется, кролик. Слишком шустрый для того состояния, в котором был Алистер, но весьма большой. От скверны и мрачных пейзажей не осталось и следа — будто в другой мир попал. Слышалось чириканье птиц, холодный воздух кусался не так сильно, да и солнце, выглянувшее из-за туч, ощутимо грело. Недостаточно, чтобы перестать дрожать, но так приятны были его прикосновения оледеневшей коже. Коркари. Теперь, когда Алистер вспомнил, он был уверен — он шел по Коркари. Почему именно сюда, почему абсурдные доводы отвели его от Круга он еще не разобрался, но постепенно разум прояснялся. Мысли больше не вились, точно змеи и воспоминания больше не приходили видениями, в которые можно погрузиться. Теперь они были как часть его — вынимались из сознания одним только желанием и не застилали взор. Он помнил, что после решения идти в Коркари к рассвету набрел на один из выходов из города и прошмыгнул за стену. Помнил, что шел лесом, помнил, как дошел до того, что осталось от Лотеринга и помнил, как там убил человека. К тому моменту ему уже было сложно контролировать себя. То, что в нем, в самой душе, где-то глубоко-глубоко был кто-то еще, он уже понял. Иначе нельзя было объяснить голос, который иногда звучал в голове или чужие мысли, которые вплетались в его собственные так незаметно, что никакая магия крови не справилась бы. Тем более, за Алистером никто не следил. Но истории о том, что в Киркволле в храмовников вселяли демонов всегда казались сказкой, и до последнего истина прогонялась, точно назойливая муха. Он не знал, изменилось бы что-то, прими он правду раньше, но почему-то чувствовал себя виноватым за то, что не оценил всей опасности своего положения. Опасности самого себя. В моровые земли обычно не совались. Не было таких дураков, которые спешили подвергнуть себя риску заражения скверной ради сомнительных богатств, оставленных без хозяев. Да и редкие животные, которые забредали на пораженные территории сходили с ума и были в разы опаснее своих здоровых собратьев. Не говоря уже о вурдалаках и слухах, что порождения селятся в таких местах и там же охотятся на людей, которых с удовольствием съедают. А уж после Пятого Мора и подавно поползли слухи, что именно в таких местах порождения размножаются. Кто из гасителей, узнавших про Маток, распустил подобные сплетни, Алистер даже не пытался выяснять, но был уверен, что это был один из его боевых товарищей. Именно поэтому, подходя к Лотерингу, он вышел на дорогу и больше не прятался в лесах. Идти по дороге было в разы проще, под ногами не путались корни, в лицо не били ветки, да и заблудиться было сложнее. Пусть Алистер и чувствовал в себе силы свернуть горы, но мелкие лесные неприятности весомо мотали нервы, высасывая все соки и доводя до апатичного состояния. Что, безусловно, играло на руку демону. Когда, увидев на дороге путника, Алистер почувствовал, что внутри все оборвалось, он все бы отдал, чтобы никогда не выходить на дорогу. Надежда на то, что путнику не взбредет в голову заговорить или напасть пропала в тот момент, когда разделся свист, и в землю возле ног Алистера воткнулась стрела. Возможно, не будь этой угрозы, не будь злости за глупость этого мужчины, демон не смог влиять на его разум. Но искра, которую появилась из-за этого предупреждающего выстрела, разгорелась бушующим пламенем. — Эй, это моя территория, найди себе другую кормушку! — пробасил разбойник, угрожающе натягивая тетиву. Без оружия, без щита и доспехов Алистер был беззащитен перед лучником на таком расстоянии, да и убивать того совсем не хотелось. Хотелось избить, втоптать в грязь, насладиться воплями и мольбами, а потом просто уничтожить. Это была практически невыполнимая задача: они находились на расстоянии двух выстрелов, трех, при должном умении и сноровке лучника и уклониться от всех стрел было просто невозможно. Мысль о том, что его сейчас, все-таки, убьют, почему-то порадовала. Кольнула где-то в сердце, но порадовала. Это означало конец всему отчаянию положения, в которое попал Алистер. С ним умрет и демон, а значит, больше не будет опасности одержимого короля, не будет даже возможности, что когда-то, когда демон одержит верх и вернется в Денерим, Алистер своими руками убьет свою семью, а потом устроит в стране хаос. Только вот маги, которые сотворили это с ним, все еще были живы. Живы и могли похитить Анору. Или, что заставило похолодеть — Кайлана. Демон, казалось, только этого и ждал. Ждал, пока Алистер сам потянется к нему, ища помощи. И с готовностью ответил. С кончиков пальцев, пугающе обыденно сорвался сгусток огня и полетел в лучника. Невероятная сила, магия растекалась по венам, вызывая ощущение непобедимости, и слетала с рук с ужасающей легкостью, находя свою цель, будто обладая собственным разумом. Эта сила, мощь, с которой ничто не могло сравниться пугала настолько же, насколько пьянила. Именно то, о чем Алистер всегда мечтал, то чего ему всегда недоставало. В несколько прыжков преодолев расстояние до поверженного лучника, он сбил с того магический огонь и опустился на одно колено. Лицо его преисполнялось скорбью, чем больше он смотрел на стонущего от боли человека. Где-то в этих эмоциях затерялся он сам. Не раз видевший, как убивают маги, он всегда сочувствовал их жертвам, сам предпочитая убивать быстро и безболезненно. А где-то таился демон, играющий со своей жертвой, упивающийся страданиями. Лучник поднял на Алистера глаза и быстрым, незаметным движением достал кинжал. Отчаянная попытка была обречена на провал — слишком долог и широк был размах. И именно это стало последним ударом по стене, которую выстроил между собой и демоном Алистер. Поймав руку лучника, он крепко сжал обожженное запястье, сдавливая, пока кинжал не выпал из слабой хватки. Крики, настолько громкие, что не давали слышать собственные мысли раздражали и выводили из себя. И взявшись второй рукой за мизинец лучника, Алистер медленно потянул палец к тыльной стороне ладони. До тех пор, пока не послышался хруст. И этот мерзкий звук, который еще недавно заставил бы поежится, музыкой прошелся по ушам. Алистер остановился и заставил себя не думать о том, что произошло дальше. Что он натворил дальше. Но ужасающие картины сами собой возникали перед глазами — как он срезал лучнику губы, как выламывал остальные пальцы, как сдирал маленькие кусочки кожи и как потом, поднявшись на ноги долго, с упоением давил конечности и пинал, к тому моменту, уже бездыханное тело. Пытаясь хоть как-то отогнать от себя воспоминания, Алистер принялся собирать ягоды и выискивать что-нибудь съедобное. Оставалось совсем немного времени, он уже почти дошел, и надо было подготовиться. Если ведьмы не окажется дома, ему самому придется как-то справляться с голодом и ранами. Сопротивляясь демону, гнавшему его вперед, он упорно не вставал, не собрав все ягоды, которые только видел. Алистер сосредотачивался на ярких шариках и отгонял от себя все иные мысли, концентрируясь только на еде, на том, что ее обязательно нужно собрать. Складывать ягоды в сооруженный из драной рубашки карман было непростым делом и, завязывая маленькие узелки на дырявых местах, а потом, кладя туда добычу, он всеми силами думал только о своем занятии. Думал настолько упорно, что не сразу заметил знакомый покосившийся домишко. Где-то он пошел не той дорогой. Это точно то место, куда ему нужно было попасть, но он никогда не видел дом с этой стороны. Зато отлично помнил холм возле дома, который было хорошо видно. Только не помнил, почему это место казалось ему таким знакомым. Он всматривался в выпирающий из земли горб так, что кроме того все остальное стало расплываться, что перед глазами пошли круги. Все остальное, кроме этого холма перестало существовать, даже звуки затихли. Дракон появился внезапно. Из воздуха. Повернул свою рогатую голову и обдал огнем из пасти. Алистер даже свалился от неожиданности, вскрикнув и выпустив из рук карман с ягодами, тут же рассыпавшимися по земле. Дракон исчез, превратившись в знакомую старуху, ту самую, к которой и шел за помощью Алистер. И он вспомнил, как она тащила его, почти бессознательного с этого холма до своего дома. Вспомнил то, что уже давно забыл. Флемет, так ее звали, именно она тогда спасла его и еще одного Стража из башни Ишала, где она попали в засаду порождений. Именно она дала им шанс освободить Ферелден от Мора, выходила и вручила свою дочь в помощницы. И Алистер вспомнил. Вспомнил, кто он и что сделал. Вспомнил, как получил трон, вспомнил битву с Архидемоном, его фиолетовый огонь, вспомнил, как пылал Драккон яркими красными языками, вспомнил реки крови, льющиеся по Денериму. Вспомнил свою коронацию, как он смотрел на витражное окно, в яркие до слез лучи солнца, пока произносил слова своей клятвы народы Ферелдена и Создателю. Вспомнил свое имя. — Алистер, — прошелестел он. — Знакомы уже, — отозвался ему скрипучий и насмешливый голос. Посмотрев в сторону дома, Алистер увидел Флемет, прислонившуюся к углу и смотрящую на него полным веселья, без капли сочувствия взглядом. — Смотрю, так спешил в гости, что все гостинцы растерял? — спросила она. — Мог бы и не стараться, я и сама могла отправить тебя собирать мои ягоды для праздничного пирога. Раздражение, вызванное словами Флемет, вспыхнуло так ярко, так сильно, что Алистер даже не заметил, как с его пальцев сорвался магический огонь. Будто демон только того и ждал, чтобы напасть на нее и копил силы. Огонь так и лился безудержным потоком, да и внутри все пылало. Убьем ее? Убьем? Убьем?! Убьем! Убьем ее!!! — заглушая все звуки, кричал в голове голос, заливаясь истеричным хохотом. Алистер вторил. Не мог остановиться, не мог даже пошевелить пальцем, настолько крепко держал его демон. Но все это было неправильно. Совсем не то, зачем он пришел к дому ведьмы. Он пришел просить ее помощи, а вовсе не убивать, не нападать. Он был обязан ей жизнью, обязан ей всем: семьей, благополучием Ферелдена. Да весь Тедас был ей обязан за предотвращение Мора, который без нее и по сей день, возможно, терзал бы землю. И она была нужна Алистеру. Нужна настолько же сильно, насколько и в прошлый раз. Только она могла освободить его. Только она могла помочь. Вернуть ему его жизнь. Вернуть разум. Вернуть Кайлана. — Помоги мне, — Алистер, с огромным трудом усмирив ненадолго демона, прошипел свою просьбу сквозь зубы. — Королевский способ заставить кого-то помочь? — смеялась Флемет, на которой даже платье не опалилось, не смотря на гарь вокруг ее силуэта. Алистер не нашел, что ей ответить. Неужели она не видит, что это не он? Неужели не замечает, каких усилий ему стоит держать тело под контролем? — Ох, Тейрины, — вздохнула Флемет, заметив страдальческое выражение лица Алистера. — Из поколения в поколение одно и то же. Передай своему сынишке, чтобы забыл и думать о дороге к моему дому! — пригрозила она. И сразу добавила, подходя к Алистеру и поднимая того на ноги: — да разве ж это поможет? Ключ: 110 Персонаж по ошибке попадает в психбольницу. Автор: Alistair-team Пейринг/герои Алистер Категория: джен Жанр: ангст Рейтинг: R Размер: мини (1352 слова) Когда он только прибыл, когда его только вели по коридорам, достойным самой страшной пыточной, Алистер еще пытался бороться. Вырывался, брыкался, доказывал что-то. Кричал, что есть мочи, что это ошибка. Но когда дверь его палаты закрылась за конвоирами, затих. Лечебница, точно живой организм переваривала его, иссушала, высасывала все соки и забирала силы. В этом месте не было надежды, не было веры, только напряженное ожидание конца. Сами стены, казалось, сочились отчаянием, а редкий, протяжный вой больных только усиливал впечатление. А на следующий день его привели к врачу — жрице, которая и давала распоряжения по поводу лечения больных. Сначала Алистер хотел было доказать ей, что его здесь быть не должно, но, посмотрев в пустые и безразличные глаза, даже рта раскрыть не смог. Это был первый раз, когда он потерялся. Жрица назначила ему лечение, записывая все, что говорила и ни единого слова из ее монолога не было понятно. Она бормотала какие-то странные слова, некоторые из которых звучали даже не так страшно: Грозовое избавление, Очищающий огонь, Божественный свет. Будто возвращали в то время, когда Алистер еще обучался в Ордене. А в лечебнице то время казалось счастливым. Через неделю, когда он уже готов был подвывать кому-то из соседних палат, когда чуть ли не на стену лез от тоски, когда ему даже говорить было трудно, за ним пришли. Первым у него в списке стояло Грозовое избавление. Алистер наивно думал (может, надеялся, пытался себя успокоить), что это будет что-то очень захватывающее и грандиозное. Возможно, немного громкое и мокрое. Когда же его приковали к стене и в комнату вошел маг, иллюзии рассеялись. Ничего доброго на лице «врача» он не увидел. А когда из рук избавителя вырвались тоненькие, точно светящиеся призрачные змейки, молнии, которые раскаленными иглами впились в виски, превращая все содержимое головы в кашу, и вовсе реальность навалилась тяжелым грузом. Здесь никто не хочет ему помочь, даже не думает об этом. И будь он больным по-настоящему, единственное, что бы его ждало здесь — смерть от рук мучителей. После Избавления его первый раз пустили в общую комнату. После лечения он чувствовал себя настолько потерянным, будто вновь попал в Тень — все было чуждо и непонятно, а мир, незнакомый и путанный, живущий по неизвестным Алистеру законам, будто выталкивал из себя. В общей комнате было много людей и несколько эльфов. И все они как один разительно отличались от своих надзирателей: потерянные, запутанные, отчаявшиеся и с застывшей, точно застарелая кровь на доспехах болью в глазах. И в каждом из них Алистер узнавал себя. Первый раз он попытался сбежать перед сеансом Божественного света. Все то, что было хоть как-то связано с предписаниями жрицы страшило его. И он больше не хотел знать, что кроется за красивыми названиями. Не хотел настолько, что не видел иного выхода — бежать. Возможно, не будь у него в голове того месива, в которое превратило мысли Грозовое избавление, он добился бы своей цели, но дезориентированный, неспособный даже примерно представить, сколько шагов от одной стены до другой, он смог разве что выбежать на улицу. И, выбежав, замер, не в силах пошевелиться — лечебница находилась посреди пустыря, конца которому он не видел. И все это пустое пространство наваливалось на него, будто сжирало и в то же время заставляло чувствовать себя маленьким и ничтожным. Оно давило так, что дышать было невозможно, было огромным настолько, что Алистер терялся в этом гигантском количестве свободного места и лишь отчаянно желал забиться куда-нибудь, в тесное место, где его никто не найдет и не выходить оттуда. Сколько он стоял так, ошеломленный, убежденный, что выхода нет и быть не может, он не знал, но в какой-то момент к нему подбежали те самые конвоиры, которые первый раз затащили его в палату и, повалив на землю, связали руки и увели. Обратно в зияющую пасть сумасшедшего монстра, названного лечебницей точно в насмешку. Божественный свет не был похож на Грозовое избавление. Он был назойливым, раздражающим и жужжащим, но не было в нем той боли и отчаяния. Процедура была проста — его усадили в комнату, которую как-то наполняли слепящим светом. И при этом что-то постоянно жужжало. Сначала незаметно, не мешая думать, разбираться в себе, решать, что делать, но потом все более и более навязчиво, наполняя собой, казалось, каждую частичку тела и души. Ближе к концу, Алистер начал кричать. Так громко, как только мог, лишь бы не слышать жужжания. Когда свет погас, а вместе с ним пропали почти все звуки, кроме собственного тяжелого дыхания Алистера, его, обессиленного, не способного даже пошевелиться, выволокли из комнаты и оттащили в палату. После этого он лихорадил несколько, смешавшихся в один дней. Стоило ему прийти в себя, как его тут же отвели на Грозовое избавление, а потом вновь на Божественный свет. Эта череда мучений, казалось, длилась целую вечность. И вскоре Алистер уже не мог вспомнить, кем он был. Каждый раз, когда он пытался, картины из прошлой жизни чувствовались чужими и неправдоподобными, будто на деле все было не так, а то, что, как ему казалось, он помнил, он просто придумал. И чем больше он пытался убедить себя в этом, тем сильнее в нем становилось отторжение. Это не неправильно. Все, что он думал, все, что его заставляли думать, было неправильно. И эта неестественная убийственная гладкость, с которой он все смиреннее признавал, что безумен, была противна, казалось, самому его существу. Тогда Алистер бежал второй раз. Его настигли час на третий. Недоедавший, находящийся в постоянном состоянии дезориентации, обессиленный всеми процедурами, проводившимися в лечебнице, он просто не мог соревноваться со здоровыми и полными энергии молодыми мужчинами. И даже огромная фора его не спасла. Его нашли и притащили к жрице, которая помотала головой, осуждающе поглядывая своими пустыми глазами, и призналась, что не хотела этого делать. Тогда он был слишком слаб, чтобы спросить, чего именно она не хотела делать, но, даже без малейшего представления о грядущем наказании, его моментально бросило в холодный пот. Наказанием был Очищающий огонь. Самое страшное и болезненное, что ему пришлось пережить в лечебнице. Каждый раз, когда его приводили в маленькую, прокоптившуюся комнатку, он молил Создателя только об одном — чтобы побыстрее потерять сознание и не чувствовать этого ада. Очищающий огонь был прост — больного приковывали к столбу посередине комнаты, а затем один из магов создавал вокруг него защитный пузырь, а второй бил струей огня. Пламя не могло коснуться кожи, но от температуры пузырь не защищал, и уже ко второй минуте этой пытки казалось, что даже глаза вот-вот закипят. Время и сила струи огня были очень точно выверены и возвращался Алистер в свою палату живым и почти здоровым — только около недели после Огня не мог и двух слов связать, как вслух так и про себя. Все это сводило с ума. Ни о каком выздоровлении и речи быть не могло, наоборот, чем больше Алистер находился там, чем больше процедур проходил, тем более безумным чувствовал себя. Он пытался убежать в любой удобный и не очень момент, но каждый раз его ловили и приводили обратно. Со временем в лечебнице даже стали по-доброму шутить и воспринимать его попытки как традицию. И от этого Алистер еще больше погружался в безумие. Он даже не знал, сколько времени прошло с того момента, когда его только привели сюда. Но иногда, когда оставался наедине с собой и был в состоянии думать, смотрел на свои покрывающиеся морщинами руки и думал, что, наверное, очень давно. Общая комната — место, куда стекалось все безумие. Иногда Алистеру казалось, что у нее есть своей разум. Извращенный, поврежденный, такой же, как у тех, кто проводил в ней свое время, но разум. И каждый раз, когда комната расцветала новыми оттенками безумия, пестря искореженными лицами и заломанными руками, она будто доказывала, что попасть сюда случайно невозможно. Алистер сидел на грубо сколоченной скамье, тяжело опираясь на спинку, и смотрел в потолок. Он уже не чувствовал в себе никакой силы, чтобы сопротивляться, иногда только пытался сбежать по привычке и за хорошее поведение процедур не было уже долго. Возможно, за последние года это был один из самых ясных дней в его жизни: без спутанных мыслей, без вязкости в голове. — Алистер, — прошелестел смутно знакомый голос рядом. Он повернул голову и увидел почтенного возраста женщину. Она была богато одета, ухожена, вся сверкала украшениями, и морщинки на остром лице ничуть не портили ее. В больших глазах все еще пылал какой-то юношеский огонек, который не скрыл даже ужас. — Алистер, что они сделали с тобой? — спросила она и что-то в ее интонации показалось знакомым. Будто когда-то они были хорошо знакомы. Знакомы где-то в той иллюзии жизни, от которой его пытались излечить. Ключ: 3 "Идут года, мне всё ещё за "(с) Персонаж где-то отхватил себе вечную молодость. Автор: Alistair-team Пейринг/герои Алистер, Флемет Категория: джен Жанр: ангст Рейтинг: G Размер: драббл (815 слов) — Руки! — больно шлепнув Алистера по пальцам, проворчала Флемет. И еще добавила несколько раз, на каждый удар приговаривая: — Руки! Руки! Неохотно, но видя, что пальцы уже начали краснеть, да и чувствуя жар, растекавшийся по побитой коже, Алистер перестал нагло тянуться к пирогу. «Жадина», буркнул он и вышел с кухни, а потом и вовсе пошел во двор. Поднявшись на холм, тот самый, на котором очень-очень давно убивал Флемет, он присел на скамью, погладил маленькую статую дракона и всмотрелся в узкую улочку, за которой лежала огромная площадь. Бастардова, так ее называли горожане. Алистер не обращал внимания, хотя и смутился, первый раз услышав народное название. Впрочем, в городе, названном его именем, иной площади быть не могло. Алистер воздвигли после того, как Мертвый король, защитник Ферелдена и покровитель рода Тейринов… все могло бы быть очень величественно, но именно в тот год, когда приняли это решение, Алистер не сделал ровным счетом ничего. Отсиживался уже лет пять в Андерфелсе, грел старые косточки на солнце и пил дешевое пойло, на которое только и хватало денег. Тогда он все еще был (уже которое десятилетие) в восторге от своего состояния и устраивал себе всяческие проверки, а потому Недремлющее море пересек вброд, а до Андерфелса шел пешком. Такой маршрут, разумеется, не предполагал большой поклажи и маленькая сумка, набитая золотом кончилась в первый месяц. Но уезжать не хотелось. Где-то в Ферелдене, глубоко под землями Коркари были зарыты нехилые пожитки, которые могли бы обеспечить Алистеру не одно десятилетие красивой жизни, да ведь это слишком просто, верно? Потому он не спешил домой, подрабатывал, где придется, да отогревался. Тогда-то, к слову, он и познакомился с Флемет. Вернее, узнал старую ведьму получше. Тейрины, покачала она тогда головой, впервые увидев Алистера, ни на год не постаревшего после битвы с Архидемоном — уже вековой давности события. А он только безумно обрадовался хоть кому-то из прошлой жизни. Ходил за ней попятам, пытался разговорить, старался не выпускать из виду. Да разве на Флемет такое сработает? Исчезала, лисица, будто испарялась, смеялась над ним, да не спешила завязывать дружбу. А как-то резко смягчилась и долго, охотно говорила. Правда, посреди разговора резко встала и ушла. Не появлялась она несколько месяцев. Алистер успел уже подумать, что тот разговор был единственным, на что хватило ведьминского терпения, но Флемет опять объявилась. И рассказала о том, что Ферелден разрастается и застраивает Коркари. Сначала Алистер похолодел — мало того, что места не самые дружелюбные, так еще и клад его там лежал! А потом, услышав название нового города вблизи Остагара, залился хохотом. Клад его не опознать было невозможно, даже носки там лежащие, и на тех было вышито его имя. — Подвезешь? — отсмеявшись, спросил он тогда Флемет. — А наглость-то растет от года в год? — ответила она и подвозить не стала. Алистер встал со скамьи и пошел к площади. Там, в самом центре, была табличка. От времени она почернела, а текст, выбитый на ней, смазался, размытый дождями и был почти нечитаем. Да только в Ферелдене эти истории передавали из уст в уста. Как Мертвый король, бывший тогда еще живым и не королем, спас страну от Мора. Как потом, почивший, через пять лет после своей смерти, явился на поле боя, не постарев ни на год. Как воевать ходил годков двадцать спустя. Как убил дракона, напавшего на Башню Круга. Как спас своего правнука на коронации, которого чуть не убил подосланный убийца. Да много чего там было, а больше половины — даже правда. О кладе тоже писали, да рассказывали. Только звучало это куда благороднее — Мертвый король принес несметные богатства в Денерим, да сказал своему потомку, возьми, сын, пусть стелется Ферелден до самого края мира. На клад этот и отстроили Алистер. Табличку памятную поставили, да переврали, откуда денег добыли на столь богатый город, что даже с Денеримом тягаться мог. Сначала, правда, будто проклят был — то зараза какая пойдет, то здания рушились, то вовсе оборотни нападут, а Алистер стой и защищай. Потом прошло. Только не просто так, как казалось горожанам. А все той же помощью Мертвого короля. Долго ему тогда пришлось перед Флемет выплясывать. Но со временем ведьма смягчилась. Помянула весь род Тейринов до самого Каленхада и обустроив свою лачугу в богатое поместье, поставила на холме статую дракона да сделала все, чтобы горожане обходили ее жилище стороной. Алистера, правда, это не останавливало и он к ней зачастил. Не было у них дружбы, но было какое-то тонкое, особое взаимопонимание. Двое, что перешагнули уже не одну сотню лет, будто смотрелись в зеркало. Алистер, правда, с восторгом, а Флемет — кривясь. Она постоянно смеялась над ним, говорила загадками, да такими, что хотелось скрутить ей голову. Но как-то по-доброму. Это было незаметно, но Алистер знал. Он же воспринимал ее как очень отвратную, самую худшую, которую только можно пожелать, но единственную бабушку. Которая пекла пирог раз в пару десятков лет, да редко упускала случай вставить в разговор издевку. Вернувшись, Алистер зашел на кухню и, с удовольствием вдыхая ароматы, спросил: — Ну, готово? — Садись, именинник, — буркнула Флемет и сама присела. — Сколько там тебе стукнуло уже? — Двести с чем-то. Я забыл, — ответил Алистер и потянулся к пирогу, на этот раз не получив по рукам. Ключ: 145 - ПАФОС-АУ: каждое действие и слово персонажа невероятно вычурно и напыщенно. Автор: Alistair-team Пейринг/герои Алистер, Шартан, Андрасте Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: драббл (700 слов) — О, друг мой, доколе нам терпеть муки и унижения? — заламывая руки, воскликнул Алистер, просеменив по сценическому балкону. Иначе не получалось, он путался в длинном подоле платья и рисковал упасть. — Разве мы будем терпеть то, что наших братьев и сестёр приносят в жертву жестокосердные магистры? Разве мы может закрыть глаза и остаться в стороне, разве отвернёмся от тех, кто просит нашей помощи? — О, возлюбленная сестра, твои слова зажигают в моей груди огонь мести! — ответил ему негромкий голос. — Мы слабы, у нас нет оружия, мы скованы цепями. Но мы не будем просто стоять и ждать, когда нас настигнет смерть. Наши цепи станут нашим оружием, наши воля опалит тиранов, которые жаждут нашей покорности. Голос Дарриана окреп, он выступил на шаг вперёд, воздел сжатую в кулак руку. — Ты, сестра наша возлюбленная, показавшая нам другой мир, другую правду, мы не отступимся теперь. Пусть магистры выставят против нас свои легионы, мы не беззащитны теперь. Нас будет хранить длань Создателя, и мы пойдём против солдат в броне духа своего. Мы поделимся последней краюшкой хлеба с теми, кто умеет держать меч, чтобы они были в силах поднять его против Минратоуса! Мы разрушим его серебряные стены и окрасим их кровью магистров! Алистер тем временем спустился с балкончика, вышел вперёд, мимоходом шепнув Дарриану: «отлично в роль вошёл, брат». — Наши силы двинулись вперёд, — произнёс он плавно, как на репетиции, слегка отведя руку к наспех нарисованному заднику. — Мы освободили Ферелденскую долину, освободили Эмериус, дав свободу всем, кто её желал. И никто не остался в стороне, бывшие рабы отринули свои оковы. Мы были в неотплатном долгу перед теми, кто упал и не поднялся под натиском угнетателей. И вот мы подошли к полям Валлариан, где нам сразиться предстоит с магистрами… Алистер отступил назад, стараясь не упасть — и Дарриан, за время монолога склонивший голову и скрестивший руки на груди, сделал эффектный жест. — Стоит мне только сказать — и небо почернеет от стрел. Тень упадёт на тех, кто противостоит нам. Те, кто только недавно тянул лямку в шахтах, натянут тетивы — и наконечники стрел вопьются в тела солдат. Они не рабы, но так же подневольны. Они защищают своих хозяев, убивая тех, кто не покорился, кто посмел поднять руку на мировой порядок. — Дарриан протянул руку Алистеру, переключая внимание немногочисленных зрителей на товарища. — Стоит мне только сказать — десять тысяч мечей покинут свои ножны. Сотни и сотни людей и эльфов будут убиты, а магистры как были, так и останутся неуязвимыми в своих золочёных башнях. Кому не известно потрясение семьи, когда она узнает о потере единственного кормильца? Сколько сирот появится к утру, сколько вдов будут вырывать волосы? Сколько матерей проклянут нас? — Алистер воздел руки в скорбном жесте. «Переигрываешь», — прошипел Дарриан стараясь шевелить только одной стороной рта. — Сестра, не поддавайся сомнению. Тот мир, что мы должны оставить после себя, должен быть защищён от войн и тирании. Но если мы не сможем устоять сейчас, если мы дадим слабину, кто поверит в наше слово? Кто пойдёт по нашим стопам? Мы должны быть уверены, что наш храм, наше будущее, будет построен не на зыбучих песках или трясине, а на твёрдой скалистой основе. — Гимн, что исторгнулся из нашей груди с ликованием, взлетел над полями Валлариан… — Так, стоп! — возмущённо отозвались снизу Лелиана и Зевран. Алистер, почему ты не поешь? В этой части ты должен петь! — Ладно. Я предупредил, — с нормальной интонацией произнёс Алистер и неожиданно завыл дурным голосом, от которого из-под ближайших крыш брызнули перепуганные птицы: — Теее, кто хотеееелии занять Силоюююю Небооо … — Нет, нет, Алистер, замолчи! — заорали Лелиана и Зевран, затыкая уши. — Играй дальше, не надо петь, мы согласны! — Ликующий гимн взлетел над полями: Те, кто были рабами, стали свободны! — закончил пьесу Дарриан, воспользовавшись суматохой и перескочив несколько строф, оставшихся до финала. Внизу зааплодировали, замученные актёры раскланивались. Алистер поймал брошенный Лелианой цветочек, Дарриан украдкой показал кулак Зеврану, небрежно помахивающего яблочным огрызком. Зевран разом выпрямился и, кажется, проглотил несчастный огрызок. — И все-таки, я не понимаю, почему Андрасте должен был играть я? — возмутился Алистер, Ты же эльф, ты изящный! И у бродячих комедиантов женские роли всегда играют эльфы. — Мой дорогой друг, — начал Дарриан, потом сплюнул, — вот прилипчивая зараза, а? Алистер, из меня может, ничего Андрасте получится, но я как подумаю, как ты мог сыграть Шартана, мне становится страшно. У эльфов не так много героев… Алистер ткнул его кулаком в бок. — А из тебя отличный Шартан получился. Дарриан горделиво подбоченился, выпятив губу. — Давай, снимай платье. Нам ещё «Андрасте и Гассариана» играть. Ладно уж, покажу тебе, как надо играть Пророчицу! А Гассариана мне не жалко.

Comments

[Somniary]

Персонаж постепенно становится Одержимым. Внутренняя борьба с демоном.

Великолепно!

Персонаж по ошибке попадает в психбольницу.

Не оставляет вопрос: кто его туда упрятал? Неужели, Анора?

Персонаж где-то отхватил себе вечную молодость.

какая дивная бабушка получилась из Флемет

ПАФОС-АУ: каждое действие и слово персонажа невероятно вычурно и напыщенно.

я как подумаю, как ты мог сыграть Шартана, мне становится страшно. У эльфов не так много героев…

[Achenne]

первый фик очень хороший