Для: Aihito
Автор Achenne
Бета: nastyKAT
Название: По старой дружбе
Пейринг: м!Хоук/Фейнриэль, намек на м!Хоук/Андерс
Категория: слэш
Жанр: PWP c некоторым количеством сюжета
Рейтинг: NC-17
Размер: миди, 5200 слов
Предупреждение: местами сомнительное согласие, использование посторонних предметов и магии не по назначению
Комментарий автора: Даже если ты потерял все, у тебя остаются старые друзья. Которые рады помочь. Наверное.
«Клык дракона» медленно входил в порт. Легкий и быстрый корабль, он словно завяз в прибрежных водах Тевинтера — словно сам Амарантайнский океан превратился в пудинг или ежевичное желе.
Хоука мутило.
Прежде Хоук плавал всего один раз — из Ферелдена в Киркволл, и до сих пор вспоминал путешествие с содроганием. Их теперешний побег отличался в лучшую сторону только тем, что «Клык дракона» был комфортнее той баржи, забитой под завязку беженцами, половина из которых кашляла, а на бледных и мокрых от пота висках разбегалось черное витье подкожных капилляров.
Мор остался позади, но Хоук снова был беженцем.
Плюс: с золотом в кармане. Минус: золота мало — все, что успел прихватить среди всеобщего бардака.
Минус номер два: его разыскивали храмовники. Это не говоря о «преступнике номер один».
За его голову назначили столько, что Хоук на его месте испытал бы желание сдать самого себя.
— Напомни-ка мне еще раз, почему мы здесь? — он встряхнулся, как мокрый пес, отодвинулся от борта. Андерс пожал плечами:
— Потому что некуда больше идти? Потому что Тевинтер — единственное место в Тедасе, где нас не ждет виселица?
— Потому что ты, — Хоук ткнул в меланхоличного Андерса указательным пальцем, — заварил всю кашу, демон ее побери!
Он шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Нет, Андерс ничуть не раскаивался в содеянном, и хотя Справедливость благоразумно притих после взрыва Церкви, жалеть и отступать горе-революционер не собирался.
Как водится, проблемы друзей дубинкой-рикошетом возвращались к Хоуку.
Они удирали вместе. В Тевинтер — страну рабовладельцев, магов крови… а еще богатых и могущественных чародеев.
Тех, кто мог помочь.
Лучше магистры, чем духи из Тени, рассуждал Хоук — в те моменты, когда не спрашивал себя, не проще ли выпнуть Андерса за борт.
Ладно, он уже не злился. Почти.
— Прости, — Андерс моргнул. Яркое солнце вызолотило глаза, он жмурился.
— Иди ты… — буркнул Хоук. Он отвернулся, побарабанил пальцами по резному борту «Клыка», но вид медленно колышущегося моря поднимал из недр желудка полупереваренный завтрак (три яйца и кусок солонины). Сглотнул.
— Итак, ты хочешь просить помощи у кого-нибудь из этих…
Андерс кивнул.
— …что возвращает нас к первому вопросу. Почему этим должен заниматься именно я.
— Потому что ты предложил, — невозмутимо ответил Андерс. — Ты сам сказал, мол, «есть один годный паренек на примете». Конец цитаты.
Хоук застонал. Определенно, не стоило допивать ту бутылку антиванского бренди — авось, и демоны за язык бы не дернули.
Он сполз задом на горячие доски палубы.
— Есть. И ты даже его знаешь.
Хоуку представилась партия в Алмазный Ромб — пропахший кислятиной и потом «Висельник», засаленные карты. У него не лучшая ставка. Отступать поздно.
Андерс поднялся со своего ящика и сел рядом. Хоук обнял его за плечи — мощная рука свесилась, будто якорная цепь. Жизнь наемника и регулярные рейды против контрабандистов, порождений тьмы, драконов, храмовников и малефикаров сделали Хоука заметно сильнее большинства магов. Еще и потому, что он далеко не всегда полагался на посох, порой предпочитая меч.
— Так. И кто этот… избранник? — Андерс потерся щекой о плечо.
— Помнишь паренька из эльфинажа? Сновидца Фейнриэля? Говорят, он стал важной шишкой в Тевинтере.
Андерс кивнул.
— Спасибо, Хоук… За то что помогаешь мне.
Тот отмахнулся — ленивым жестом сильного зверя.
— Проведаю старого друга. По крайней мере, он не попытается выпустить нам кишки на ближайшем алтаре Старых Богов.
Хоук подумал и добавил:
— Во всяком случае… не сразу.
Они соскочили на берег на закате, когда море из ежевичного варенья превратилось в малиновое, а набухшее солнце захлебывалось за горизонтом. Рваные осторожные движения Андерса напоминали Хоуку ночного вора, однако он доверял вечному беглецу.
Порт колыхался. Два моря — из воды и плоти, лениво схлестывались друг с другом. Носильщики потели под мешками и коробами. В пятидесяти футах от «Клыка» сгружали с пузатого черного корабля живой товар — эльфов, смуглых ривейни, даже нескольких косситов, которым подрезали сухожилия так, чтобы они едва могли ходить.
— Добро пожаловать в Тевинтер, — проворчал Хоук. Андерс покраснел, открыл рот — и закрыл, потому что в этот момент щелкнул кнут надсмотрщика, и грузная косситская туша повалилась, словно рушащаяся крепость.
— Сюда, — Андерс повернул направо, попетлял по каким-то переулкам (Хоук торопился за ним, дыша ртом — воняло в порту гнусно, гнилой рыбой и чем-то пряным, щекочущим). Затем Андерс сменил направление.
— Ты чего кружишь? — не выдержал Хоук.
— Путаю следы. Капитан «Драконьего клыка» может передумать и решить сдать нас, а орлейских шпионов хватает, — спокойно ответил Андерс.
— Я мог бы догадаться.
Хоук остановился, потер колючий подбородок. Липкая жара ложилась на кожу, словно горячее и мокрое покрывало. Хоть чарами холода спасайся.
Впрочем, они уже выбрались из порта, а улицы Минратоуса оказались неожиданно чистыми, даже портовые трущобы. В отличие от киркволльских задворков, где порой приходилось брести по колено в помоях.
— Здесь жарко, — пояснил Андерс, когда Хоук поделился сравнением. — Тевинтерцы понимают, что, если будет еще и грязно, то начнется чума… и она коснется не только нищих и рабов. Так что лучше потратить немного денег из казны на уборку улиц.
— Я понял, почему в Ферелдене никогда не будет чисто: грязь-то замерзает, — фыркнул Хоук.
Они выбрались к местному трактиру — под навесом прямо на полу, на подушках и одеялах сидели люди. Люди мирно пили что-то из плоских кружек. На коленях у старика в пестром балахоне свернулась крупная пестрая змея.
— Ух ты, — сказал Хоук.
Змея подняла треугольную голову. Хоук обошел сонную парочку почтительным кругом, и решил, что предпочитает собак в качестве домашних питомцев.
Хозяин — толстяк в просторной хламиде — встретил их поклонами. Выговор его сильно отличался даже от акцента Вольной Марки, с трудом можно было разобрать, что он предлагает комнаты и ужин всего за пятьдесят серебряных монет. Если добавить еще десять — получишь горячую ванну.
— Не повредит, — объявил Хоук. Он переглянулся с Андерсом и снова почесал подбородок (кожу щипало — то ли от жары, то ли от морской соли, то ли блохи завелись — «Клык дракона» не отличался комфортом).
— И вот что, — Хоук поймал трактирщика (или как он там) за шиворот. — Еще золотой сверху, если кое-чего расскажешь…
Слово «золотой», а особенно блеск монеты, преодолели все языковые барьеры.
— Пойду один.
Андерс засопел, отодвинул тарелку с недоеденным ужином — пряный рис, мясо и фрукты. Выражение лица приобрело сходство с мордой мабари, которого хозяин не пустил в погреб — крыс ловить.
Хоук повторил, прислушиваясь к собственному голосу: вроде звучало довольно весомо:
— Один, понятно?
— Это опасно.
— Не опаснее, чем соваться вместе. Убегать проще вот из этой халупы, чем из магистерского поместья.
Андерс не нашелся с ответом. Он ударил кулаком в потертую подушку — наверное, когда-то она была шелковой, а может, простая холщовая ткань просто засалилась до идеальной гладкости.
На кончиках пальцев мелькнуло синим.
«Вот еще причина», — меньше всего Хоуку хотелось, чтобы Справедливость явил свой пресветлый лик прямо перед фейнриэлевым носом. Правда, с духом Фейнриэль в некотором роде знаком даже лучше, чем с ним самим, но…
«Нет. В Тевинтере одержимых любят не больше, чем везде, а еще — очень хорошо распознают».
Это ему, между прочим, сам Андерс рассказывал. Пусть теперь и не жалуется.
— Пойду сегодня же. Жди… скажем, пару дней. Если не вернусь… — Хоук задумался, потеребил перстень Защитника Киркволла — так и не решился избавиться от памяти, а Сэндал к тому же зачаровал печатку на усиление магии. Тогда Хоуку казалось забавной шуткой: сделать кольцо мага символом власти в городе, где Круг напоминал тюрьму. Изо дня в день перстень маячил перед носом Мередит. Она все понимала и злилась, старая сука, но лаять на Защитника не решалась.
Шутка в прошлом, а память — осталась.
Хоук надеялся, что Фейнриэль тоже помнит его.
— …забирай деньги и мой посох и беги прочь. Дорогу до порта найдешь, правда?
— Заткнись, Хоук, — Андерс царапнул ямку сгиба руки недосбритыми «пеньками» щетины. — Все у тебя получится, как получалось всегда.
Бывший Защитник полуразрушенного города мог бы возразить, но закашлялся приторным дымом курильницы-кальяна, и промолчал.
Заблудиться в Минратоусе почти невозможно, если идешь из бедного квартала к обиталищу магистров. Достаточно высматривать синевато-белые, как свежие кости, башни из мрамора и халцедона. Они мерцали в сумерках, отражая лунный свет.
Хоук миновал вечерний базар — на него пахнуло влагой перебродивших фруктов и чуть залежавшегося мяса. Остановился, пинком отогнал нищего — тот подбирался к кошельку, между прочим, почти пустому.
Кажется, толстый трактирщик сказал повернуть направо после статуи женщины… ага, вот она.
Хоук невольно фыркнул. Обнаженная, если не считать набедренную повязку, девушка вытянулась на пьедестале в позе ласточки. В бронзовых ладонях плясал настоящий огонь, а еще скульптор, несомненно, потратил много часов, придавая особенно правдоподобную форму груди.
«Это же Андрасте по-тевинтерски, — сообразил Хоук, и негромко рассмеялся. — И ее сиськи».
Надо показать Андерсу. Он оценит.
Квартал магистров почему-то напомнил Хоуку Тень. Вернее, так он, маг-воин, пользующийся потусторонними «услугами» лишь чтобы жечь или морозить врагов, воспринимал ее.
Размытая твердь. Белые и серебристые башни казались обманчиво-уязвимыми, тоньше орлейских кружев, но были прочнее драконьей кости. По сравнению с тяжеловесным киркволльским стилем, Минратоус выглядел почти легкомысленно — Хоуку невольно припомнился текст церковника Дженитиви. «Тевинтер похож на пожилую кокотку».
«…Которая отчаянно хочет казаться юной», — добавил он.
Он рассматривал череду башенок и висячих садов, откуда расползался плющ и топорщились цитрусы, прикидывая — куда дальше и где нужный особняк.
Кажется, нашел: небольшой и почти скромный, всего пять мраморных ступенек и две витые, похожие на разукрашенный Венадалль, колонны.
— Ну что, пора отблагодарить своего спасителя, Фейнриэль, — пробормотал Хоук и дернул за длинный язычок дверного звонка.
Ему открыл затянутый в темно-вишневый шелковый наряд человек-слуга — или раб, но тогда — самый нахальный и самоуверенный раб в Тевинтере. Он смерил Хоука презрительным взглядом, за мгновение рассмотрев каждую дыру и заплатку на штанах гостя, и процедил: «чговмугдно».
«Врезать тебе по морде».
— Увидеть Фейнриэля… то есть, — быстро исправился Хоук, — магистра Фейнриэля.
«Трусы Андрасте. Магистра».
Слуга вздернул курносый нос:
— Как мне вас представить?
«Защитник Киркволла. Парень, который вытащил задницу твоего хозяина из демоновой пасти. Выбирай».
— Хоук. Просто Хоук.
— Я доложу о вас.
Слуга развернулся, блестя причудливой вышивкой на спине — драконом с ветвистым, как дикий виноград, языком.
Хоук помялся в холле, наслаждаясь прохладой и разглядывая низкий пузатый диван, большую пальму с рыжими крапинками несъедобных плодов, несколько кадок с цветами поменьше. Интересно, думал он, это тевинтерская мода на всякую зелень, или просто парень до сих пор помнит, что когда-то хотел присоединиться к долийским эльфам?
Как бы то ни было, Хоук отправил его в Круг — и не жалел об этом. Фейнриэлю тоже как будто не следует жаловаться.
Он успел заскучать и ободрать пару кисло пахнущих плодов, когда скорее почувствовал, чем услышал шаги.
Фейнриэль остановился на витой лестнице. Он вырос — вымахал, если точнее, кровь долговязого антиванца-отца проявилась во всей красе, а иззолото-белая мантия подчеркивала длинную тонкую фигуру, но по-прежнему напоминал эльфа — узким лицом, миндалевидными глазами, ушами с характерным выпирающим хрящом.
Еще он так и не срезал свои волосы, уложенные теперь в сложную прическу с россыпью золота и сапфиров.
На Хоука он смотрел настороженно — и молча.
— Привет, Фейнриэль, — прервал молчание Хоук. — То есть, магистр Фейнриэль. А я вот тут… решил навестить старых друзей. Не против?
Фейнриэль медленно поклонился.
— Добро пожаловать. И будь гостем в моем доме.
— А теперь скажи, зачем все-таки ты пришел.
Фейнриэль поставил тяжелый яшмовый кубок на стол. Вина в нем, невольно отметил Хоук, собираясь с мыслями для ответа, по-прежнему до краев. Что ж, надо отдать Фейнриэлю должное, сначала пригласил на ужин, а только потом спросил — какого демона приперся.
Хоук потыкал двузубой вилкой какого-то морского гада под острым соусом.
— Ну… ты слышал про Киркволл?
— Взрыв Церкви? Да. Говорят, это сделал ты. Еще говорят, что ты убил первого чародея и рыцаря-командора собственными руками, — Фейнриэль улыбнулся одним ртом, глаза остались неподвижными и глубокими, как…
«Ямы с порождениями тьмы», — почему-то предположил Хоук.
— В общем… там все было совсем не так, но это долгая история, — он отодвинул тарелку с гусиными костями и обгрызенными шкурками ананаса, теперь подумав об Андерсе. Тот ест пресноватый рис в паршивой таверне, или как они тут называются, зато и не пытается «все объяснить» тевинтерскому магистру…
«Стоп. Это просто Фейнриэль. Мальчишка из эльфинажа».
Хоук выдохнул.
— Мы… с моим приятелем хотим продолжить начатое. Не бойся, ничего не взрывать, просто немного навести порядок в старом-добром Тедасе. Так сказать, выкинуть старый сыр дядюшки Гамлена.
— Что, прости?
— А. Ты не знаком с моим дядюшкой. Ну, ничего не потерял.
— Значит, тебе нужна помощь, Защитник Киркволла? — в слегка расширенных из-за густого свечного полумрака зрачках Фейнриэля отразилась знаменитая печатка. Хоук испытал желание снять ее и спрятать.
— Уже не Защитник. Да… я прошу тебя о помощи, потому что ты великий маг, теперь магистр и все прочее. Кстати, — спохватился он. — Поздравляю. Кстати, как оно тут?
— Спасибо. Испытания в Тевинтере немногим лучше Истязаний. На самом деле, даже хуже… — Фейнриэль отвернулся. — Более индивидуальный подход, если угодно.
Пауза получилась неуклюжей. Словно штаны посреди официального приема свалились. Фейнриэль хлебнул из кубка — слишком много сразу — и закашлялся.
— Извини, — сказал Хоук.
Фейнриэль как раз справился со своим вином.
— Ничего. Все в порядке. Итак, что именно тебе нужно? Деньги? Магия?
— Скорее… Хм, — Хоук пожал плечами. — Все, что может пригодиться для магической революции по всему Тедасу. Звучит ужасно, но идея не такая уж плохая. Ну ладно, плохая. Но я уже согласился.
— И теперь просишь меня участвовать в этом.
Фейнриэль поднялся с невысокого стула — и сразу стал похожим на киркволльскую статую — длинный, тощий и почти грозный.
— Нарушить дипломатический нейтралитет. Рискнуть всем — а я очень юный магистр, у которого совсем не много влияния. Ради магов Тедаса.
Смотрел он куда-то в пространство. То ли на картину позади Хоука, то ли сразу в Тень.
— Поделиться деньгами, которые, по сути, мне не принадлежат. Или даром, который принадлежит не только мне.
Хоук тыкал вилкой щупальце, окруженное свернутыми в лепестки водорослями. Щупальце истекало коричневым соусом и прыгало по тарелке.
«Я перескажу все это Андерсу».
Фейнриэль рассмеялся:
— Почему бы и нет? Я помню то, что ты сделал для меня.
— Ты… — вытаращился Хоук.
— Согласен. О дополнительной… мм, оплате с твоей стороны поговорим позже. Будь же моим гостем — ешь, пей и отдыхай, Защитник.
«Киркволла», — он не сказал.
Хоуку снились разъяренные драконы, вернее, дракончики, каждый — не больше его пятки, зато было их словно пчел в улье. Они били крохотными кожистыми крыльями по лицу, почему-то голой спине и животу, пронзительно стрекотали и впивались двумя рядами крохотных иголок-зубов в запястья и ноги. Хоук отбивался — тщетно, дракончики только шипели и злились, и грызли кожу.
Потом пришел Фейнриэль и прогнал тварей. И сказал: можешь просыпаться.
Хоук так и сделал.
Он глотал пересохшим горлом — что за демонщина привиделась. «А Фейнриэль-то… правда приходил, или…»
Хотелось встать и выпить воды — лучше, конечно, вина. Хоуку даже казалось, что он приметил в гостевой спальне среди мебели и неизменных цветов бутылку.
Он понял, что дракончики остались: кусали его руки и ноги.
Он понял, что не может пошевелиться. Благовонная жара сменилась липковатой прохладой, а вдохнув глубже, Хоук учуял запах дерева и мокрого камня.
И еще было темно. Очень, очень темно.
Ночи Минратоуса полны огня и магического света. Магистры редко ложатся с закатом — в конце концов, они не крестьяне.
«Почему темнота?»
Хоук дернулся. «Дракончики» — всего лишь веревки, определил он на ощупь, — натянулись и врезались больнее.
Его привязали к доске — кажется, дыбе.
— Эй! — крикнул он. — Что за шутки?!
Его затрясло — от ярости, решил Хоук, потому что признаваться себе: испугался, получалось как-то стыдно. Он герой. О нем в «Висельнике» рассказывали, будто ободрал голыми руками (слишком мощными для мага руками) заживо огра, свернул шею виверну и…
«Это сон. Все еще сон».
В конце концов, Фейнриэль ведь — сноходец, для него Тень, как море для Изабеллы. Точно, его выходка — пусть Хоук и не понимал, зачем.
«Мы ведь договорились».
Он почти обиделся. А еще чесалось под коленкой, до судорог, до болезненного подергивания перетянутой ногой — и Хоук понимал, что сон слишком реален даже для проделок сомниари.
«Зачем?»
«Потому что он тевинтерский магистр», — пришел ответ сам собой. Из темноты потянуло металлическим запахом крови. Где-то скрипели цепи, и Хоук мог поклясться, что услышал сдавленные горловые стоны.
Услужливое воображение дорисовало подвал с дыбами, мясницкими крючьями и ржавыми цепями. Магия крови грязна и неприглядна, но удобна и практична. В конце концов, Хоук сам порой не брезговал рассечь мизерикордом ладонь, чтобы зачерпнуть дармовой силы.
«Тевинтерские магистры решают в свою пользу», — подумал он и хрипло захохотал, дергаясь в путах, словно спеленатая паутиной муха.
— Фейнриэль! — позвал он, собираясь… сделать что-нибудь.
Скорее всего, умереть. Не слишком почетно и совсем не красиво.
Еще он подумал: хорошо, что предупредил Андерса. Лишь бы у него хватило мозгов не лезть в ту же ловушку.
— Фейнриэль. Я знаю, ты наблюдаешь. Ну же. Что ты собираешься со мной сделать?
Яркий свет будто разбил глаза в мелкое крошево.
— Поговорить об оплате, — сказал Фейнриэль.
Магический огонек взмыл вверх, обозначая сначала очертания фигуры, а затем и декорации. Хоук отвернулся, жмуря слезящиеся от резкого перехода из темноты глаза. Потребовалось несколько секунд — проморгаться.
«Хм», — подумал он.
Кажется, богатое воображение подвело. Немного.
Вместо подвала с дыбами и осклизлыми пятнами крови на камнях, он рассмотрел вполне обычную комнату. Каменную, да, но ведь это Тевинтер, где в деревянных домах живет только чернь.
Кажется, это была его спальня. Хоука никуда не утаскивали.
Он дернулся, надеясь, что веревки исчезнут тоже, однако остался привязанным к спинке кровати.
— Что все это значит? — спросил Фейнриэля.
— Заклинание Мрака. Уже закончилось, — тот пожал плечами. Хоук обозлился:
— Я про… вообще!
Фейнриэль ухмыльнулся.
— Ты пришел просить помощи. Ты всегда получал то, что хотел, Защитник, а еще очень легко распоряжался чужими жизнями и судьбами. Торговец апельсинами на рынке бережнее относится к товару, чем ты к людям, Хоук.
— Себастьян, что ты здесь делаешь и почему принял облик Фейнриэля? — Хоук снова попытался высвободиться. Плечи нудно болели от неловкой позы и натяжения. С кровати, между прочим, кто-то убрал матрац и все подушки — он лежал на голой доске.
Неудивительно, что принял за дыбу.
Фейнриэль поставил ногу на край кровати и с задумчивым видом оперся локтем о колено. Магический свет, такой яркий вначале, померк — и теперь, в каком-то карамельном полумраке, мальчишка казался отлитым из золота. Тяжелая коса змеилась по плечам, и даже глаза почему-то сменили цвет.
— На самом деле, я отчасти благодарен тебе. Наверное, если бы не ты, меня бы сожрали демоны.
— Да-да. Вот именно.
Хоук выгнулся. Веревки заскрипели.
— …вот только я просил отправить меня к долийцам, а не в Круг. И мне не нравится то, что я слышал о твоем участии в киркволльском инциденте.
На гладкой шее дернулся неявно выраженный кадык. На миг Хоуку почудилась пара — золотистых тоже — слез. Впрочем, Фейнриэль действительно стал магистром: научился скрывать эмоции.
— Я… Слушай, долгая история. Но тебе-то грех жаловаться!
— Возможно, — не стал спорить Фейнриэль.
— Тогда отпусти меня!
Проклятые веревки. У Хоука онемели пальцы, и выше запястья разбегались противные колкие мурашки.
— Нет. Кстати, не пытайся вырваться: это специальные зачарованные веревки для магов, они выдержат даже огонь и лед, — сказал Фейнриэль. Он склонился над Хоуком, и коса щекотно упала на голую грудь; светлые волосы смешались с темной порослью. От него пахло медом и пряностями. — Ты прав: не мне судить тебя, и я не буду притворяться судьей. Но ты пришел с просьбой к тевинтерцу, — он подчеркнул с какой-то мальчишеской гордостью, в иной ситуации (поменьше пут и побольше одежды) Хоук бы рассмеялся.
— Значит, ты готов заплатить. И я думаю…
Фейнриэль почесал заросший подбородок жестом «собачьей» ласки, затем дотронулся до соска.
Теперь Хоук осознал, что он еще и голый.
Очень голый.
— …ты доставишь мне немного удовольствия. Как тебе такая сделка, Защитник?
Подобное Хоук встречал только в сомнительного качества литературе. В орлейском романчике одном попадалось — он еще зачитывал особенно смачные отрывки вслух, перемежая сдавленным хохотом. Андерс хмыкал и заметно краснел. Мерриль, невинное дитя природы, хлопала своими глазами-блюдцами и все спрашивала «но зачем они так делают?».
А вот Фенрис, как всегда не к месту, вспомнил Тевинтер.
Мол, что магистры просто-таки близнецы-братья орлейским аристократам в вопросах разнообразия личной жизни. Тогда ответом зацикленному эльфу прозвучало всеобщее «заткнись, только не начинай снова про ужасы рабства».
Теперь Хоук думал: а Фенрис-то прав. Хорошего мальчика Фейнриэля вон… испортили.
— Слушай… ты серьезно, что ли?
Он попытался отодвинуться, когда парень сел рядом. Взгляд у того был туманный, словно провалился на ходу в Тень.
— Более чем.
Фейнриэль перебирал жесткие волосы на груди Хоука, потом рука метнулась ниже — к дорожке от пупка к паху.
— Знаешь, ферелденские рабы здесь ценятся как диковинки. У эльфов и ривейни не растет… там.
— Спасибо за ценную информацию, — фыркнул Хоук.
Ему стало смешно. Мальчишка впервые нормального мужика увидел, что ли? И не терпится попробовать? Ну так развязал бы, как будто Хоук возражает…
Он невольно вспомнил смуглого антиванского убийцу, кажется, его звали Зевраном. Андерс жутко бесился, когда они вдвоем удалились за ближайшие кустики. Потом Хоук заявил, что незачем устраивать скандал из-за жалкого отсоса… ладно, это был потрясающий отсос, но детали Андерсу знать необязательно.
— Что дальше?
Фейнриэль усмехнулся. Забрался с ногами на кровать, возвышаясь над Хоуком, словно недосягаемая киркволльская статуя. Босая и очень белая ступня легла на шею.
Он был нетяжелым, несмотря на рост, но сумел бы раздавить горло.
Длинные пальцы с аккуратными ногтями прижались ко рту Хоука.
— Оближи, — сказал Фейнриэль.
— Слушай…
— Оближи, — повторил он тоном тевинтерского магистра. Веревки больно вонзились под кожу, и Хоук подчинился.
Пальцы оказались прохладными, нежными, Фейнриэль щекотно шевелил их во рту.
— Глубже, — скомандовал он.
Пришлось почти проглатывать ступню — она оказалась узкой и миниатюрной, чуть больше хорошей (ферелденской) ладони. Когда Хоук вылизывал пятку, Фейнриэль забавно вздрагивал — щекотно, наверное.
Или не только.
У него раскраснелись щеки и припухли губы. Хоук почувствовал, что «сделка», конечно, дурацкая… но он сумеет вытерпеть.
— Хватит, — сказал Фейнриэль, выдернув обслюнявленную ногу. — Я все-таки собираюсь… наказать тебя за те неприятности, которые ты причинил мне и другим. Думаю, что это справедливо.
— Не произноси при мне слова «справедливо». Ну, то есть, надеюсь, ты не собираешься сунуть мне в задницу селитру.
— Селитру — нет. Но вот все остальное… пожалуй, звучит неплохо.
Хоук застонал. Наверное, ему стоило промолчать — но начинать учиться этому сейчас, кажется, поздновато: в следующее мгновение Фейнриэль ударил его.
Ударил — громко сказано, конечно. Шлепнул. По внутренней стороне бедер — прикрыться мешали злосчастные путы — и явно добавил какое-то заклинание, потому что получилось чувствительно, с хлопком и оттяжкой. Хоук почувствовал, как на «раненом» месте растекается краска.
— Эй!
Фейнриэль шлепнул вновь. Сильнее.
Лицо его оставалось бесстрастным, как у настоящего пыточника. Выдавал блеск глаз и налитые кровью, не хуже хоуковских бедер, губы — их хотелось раздвинуть…потрогать… засунуть...
Теперь Хоук чувствовал, что крови хватает не только на «отшлепанные» места.
— Тебе нравится, — сказал Фейнриэль.
— Извини, парень. Я голый, если ты не заметил, так что придется тебе любоваться, — собственный стояк его ничуть не смущал.
Он не мальчишка, вообразивший себя великим магистром, в конце концов.
— А ежели тебя хер стремает, давай прекратим и поиграем в куклы, — подмигнул Хоук; против воли акцент сделался нарочито-ферелденским, с почти комичной грубостью. В том-самом орлейском романчике ферелденцы изъяснялись именно так.
Щеки Фейнриэля запунцовели.
— Я хочу наказать тебя, — почти выкрикнул он, сделал жест рукой, будто выдергивая нож из куска мяса — и в ладони слабо засветился кусок льда.
Сосулька, если точнее. Длинная толстая сосулька.
Хоук вытаращился.
— Ты же не собираешься…
— Трахнуть тебя этой штуковиной, — мальчишка запнулся на непристойном слове. Хоук отметил: мантия у него оттопыривалась.
Жара превратилась в целый булькающий котел. Он облизал губы, думая: пожалуй, сумеет вытерпеть и сосульку.
Выбора-то все равно нет.
Веревки, демон бы их побрал. Веревки не поддавались.
Сосулька настойчиво ткнулась между ног, и Хоук фыркнул от контраста разгоряченной кожи и холода. По ягодице потекла талая вода.
Фейнриэль склонил голову набок, и очень напоминал юного исследователя с мухой и оторванными мушиными крылышками.
«Наказание!» — Хоук сжал зубы, когда сосулька стала раздвигать ягодицы, проникая внутрь. — «Тебе просто поразвлечься охота, так бы и сказал!»
Фейнриэль полуоткрыл рот, словно обсасывая ледяное «орудие». Внутрь оно проникало медленно, но без особого труда.
Мороз растекался по заднице, к животу — кишкам, желудку, крался по позвоночнику. Хоук не был уверен, что ему это нравится — с другой стороны, прохладная вода приятно охлаждала «отшлепанный» зад.
— Ладно… ты сунул мне сосульку. Доволен?
— Еще нет, — сказал Фейнриэль.
Он закусил губу. Рванул ледяной конус на себя. Потом вперед. Снова на себя.
— Твою мать! — заорал Хоук.
Было не больно — холодно и чужеродно, и когда подтаявший до закругленной формы наконечник дотрагивался внутри под правильным углом, он шипел и матерился, но ничего не мог поделать, подмахивал бедрами.
«Дорожку» волос на животе пачкала прозрачная жидкость. Яйца ныли.
Сосулька стекала по пальцам Фейнриэля. Светло-золотистый рукав его мантии потемнел от воды. Фейнриэль высовывал язык — длинный, розовый, на каждом рывке вперед облизывал верхнюю губу, назад — нижнюю.
Хоук отстраненно думал (сжимая ягодицами клятую сосульку, жалко растаявшую теперь): сойдет с ума.
Яйца лопнут. Или из ушей польется. Андерс бы ответил, возможно ли нечто подобное.
Хорошо, что Андерс не видит его сейчас — пойманного мальчишкой-магистром, с дурацким ледяным хреном в заду, с закатившимися от удовольствия глазами, и…
Он взвыл — болезненным, мучительным воем скованного зверя. Фейнриэль ухмылялся, ярко-красные губы были далеки, словно луна и пятна на ней. Хоук отдал бы все, согласился на сделку с демоном, чтобы приблизить его — тяжело дышащего, сумасшедшего.
А затем раздался треск, и веревки повисли беспомощными кусками рваной ткани. Отдачей швырнуло руки за спину; Хоук едва не рухнул с кровати.
Веревки могли бы удержать мага — все верно, но он был еще и мечником.
Фейнриэль выронил остатки сосульки — крошечный огрызок, прозрачный и тут же растекшийся в лужицу на полу.
— Попался, — ласково оскалился Хоук.
Фейнриэль пискнул и попятился к двери. Он поскользнулся на ледышке, взмахнул обеими руками, словно пытаясь улететь. Хоук перехватил его.
— Попался, — повторил он.
— Отпусти!
— Вот еще.
Фейнриэль забился, как птица в силках, запутался в собственных тряпках. Хоук рванул переливчатый шелк мантии, и тот соскользнул к ступням, еще мокрым — то ли от лужицы-сосульки, то ли от хоуковой слюны.
Мысль об облизанных ногах откликнулась жаром в паху. Фейнриэль тоже был горячим, гладеньким и юрким. Ну уж нет, такое счастье добровольно не отпускают.
— Отвали, тебе говорят! — взвизгнул Фейнриэль, когда его ткнули носом в кровать. — Хуже будет!
— А что ты сделаешь? Будешь мне каждую ночь являться в кошмарах? — Хоуку не требовалось веревок или цепей, для длинного, но тоненького полуэльфа вполне хватало собственных лап. Даже одной. Свободной он потискал ягодицы Фейнриэля и дотронулся до яичек. Они тоже были теплые и смешно-голенькие, разве чуть с мягким пушком. — …Эротических, — закончил Хоук.
— Я… Я…
Пока ткнутый носом в доску Фейнриэль придумывал кары и бесполезно дрыгался, Хоук опустился на колени.
Уж очень понравилось трогать яички и задницу цвета густых сливок — с едва уловимым золотистым оттенком.
Он по-собачьи лизнул между ног, вытянул язык, чтобы попробовать «пушок» на вкус, а затем скользнул в сжатое пока отверстие.
Фейнриэль выгнулся всем телом.
Сопротивлялся… или уже не очень. Хоук мысленно усмехнулся, просовывая язык глубже — это оказалось приятно, мальчик был чистенький, надушенный какими-то тевинтерскими пряными благовониями, а от быстрых рывков туда-назад явно поплыл — вскидывал зад, расслабился и всхлипывал сквозь стиснутые зубы.
Совсем не протестующе всхлипывал.
— Ох, да, — выдохнул он, наконец. Хоук больше не удерживал — разве, языком и чуть помогая себе пальцами.
— Другое дело, — прервался немного. Собственный голос звучал укоризненно и издалека. — А то выдумываешь всякие сосульки, веревки… шлепки…
Он хлопнул Фейнриэля по откляченной заднице. Небольно. А потом сжал, наверное, чувствительно, но было так здорово тискать — ягодицы у того маленькие, аккуратные, в растопыренной ладони Хоука каждая помещалась целиком. На них оставались розовые отпечатки, точно клейма.
— Хоук! — дернулся Фейнриэль.
— Чего?
— Э… ты не мог бы… — он выразительно вильнул бедрами. Хоук продолжал невозмутимо тискать. Ничего, он потерпит — хоть яйца давно ноют, а член мог бы посоревноваться твердостью с колоннами Минратоуса.
— Продолжить?
Фейнриэль мотнул светловолосой макушкой.
— Ну… теоретически, да. Хотя у меня есть идея получше, — в хорошо смазанное слюной отверстие палец проскользнул легко. Хоук отметил, что мальчик не совсем девственник, кто-то там уже побывал… даже лучше. От девственников он старался держаться подальше.
— Убери свои грязные…
— Они не грязные, — палец продвинулся глубже. Фейнриэль напряг мышцы живота, сдерживая новый стон. Хоук осторожно дотронулся. — Тебе же нравится?
Мог бы не спрашивать. Фейнриэль всхлипнул и шумно задышал носом, когда Хоук прикоснулся к небольшому члену парня, рука у него сделалась мокрой — мокрее вылизанной задницы.
Он добавил и этой жидкости, немного «разбавив» магией. И только после этого ткнулся членом в полуоткрытое отверстие.
Фейнриэль оглянулся. Глаза у него были огромные; в расширенном зрачке Хоук увидел свое отражение и наклонился, чтобы поцеловать скулу и затылок.
— Будет хорошо, — пообещал он.
И продвинулся глубже.
Было жарко и тесно. Хоук навалился всем весом, вжимая Фейнриэля в доски кровати; прикусил загривок, словно кобель, удерживающий строптивую суку. А потом подтолкнул руки под грудь и живот.
Стал гладить и теребить маленькие соски, ущипнул — Фейнриэль жалобно вякнул, подмахнув задом. Хоук остерегался пока вбиваться, зато наслаждался тем, как сжались вокруг члена мышцы, как колотится сердце и тычется в ладонь член.
«Лучше, чем веревки, правда?» — но вслух не сказал, сам дыша в затылок и ухо.
Теперь он входил-выходил чаще. Фейнриэлев член почти помещался в ладони — размеры у него все-таки скорее эльфийские, подумал Хоук, ну разве чуть побольше. Он старался сдергивать аккуратно — лапы жесткие, колючие от мозолей, а с мальчиком надо ласково. Магистр он или нет, а все-таки — свой.
И заглянул к нему Хоук по дружбе, на дружескую же помощь надеясь.
А веревки и сосульку он уже простил. Андерсу вон церковь простил, шлепки и кусок льда в заднице — ерунда.
Фейнриэль перестал изображать протест. Извивался, стонал от каждого «выпада» вперед, размазывал по пальцам вязковатую теплую жидкость.
А потом как-то тонко пискнул — и выстрелило несколькими «фонтанчиками», отчего Хоук и сам кончил, по-прежнему сжимая Фейнриэля в объятиях и прикусывая мягко очерченное плечо.
И забрался на кровать, обнимая, целуя куда-то невпопад — то ли подбородок, то ли шею, то ли вообще ямочку под мочкой уха. Фейнриэль дышал, полуоткрыв рот. Глаза у него оставались закрытыми, а выражение лица почему-то казалось почти скорбным, хотя Хоук уже и не слишком тискал.
— По-моему я сдержал обещание, — проговорил Хоук.
Фейнриэль фыркнул, открыл один глаз, и весь залился краской — снова.
А потом кивнул.
— Считай, что вопрос с оплатой улажен. Вот только, — он хитро прищурился. — Что скажет Андерс?
— А вот это, — Хоук поцеловал (эй! Ты колючий!) Фейнриэля. — Я как-нибудь решу сам.
Луна раскидала все лучи по небу, соткала блекло-серое предрассветное марево и теперь тихо блекла.
Андерс высунулся из низкого окна. Никого. Даже бродяга, что с вечера обнимал бутылку возле стены соседнего дома, уполз спать. Улица казалась пустынной и призрачной, словно сама Тень.
Теплый ветер лениво гнал клок тряпки, ореховую скорлупу и прочий мусор.
«Три дня», — напомнил себе Андерс. Хоук сказал: жди три дня. А потом — бери посох и удирай, снова удирай затравленным зверем — теперь и единственного места, где маг не чувствует себя проклятым.
«Я пойду его спасать», — решил Андерс.
Свой посох он потерял в последней киркволльской битве, а хоуковский ложился в руку скверно — тяжелый, низ зазубрен глефой — не только магическое оружие. К тому же зачарован на стихийную магию, в которой Андерс никогда не был силен.
«Сойдет».
Он со скрупулезной честностью истинного преступника оставил на подушке остатки платы за комнату и чаевые.
Прислушался к приглушенному храпу соседних гостевых комнат.
Почти зажмурившись, перешагнул порог.
И столкнулся с Хоуком в дверях.
Тот ввалился — рослый, крупный, сразу стало тесно в комнате. И тепло — не душно-жарко, а будто у камина.
— Хоук, — Андерс на шею не бросился, нет. Только руку сжал.
— Ага, — тот зевнул и почесал бороду. От него пахло пряностями и чем-то неуловимым, резковато-знакомым. На запястьях темной вязью сплелись синяки.
Андерс подозрительно уставился на них, но Хоук обнял его.
— У меня все получилось. Фейнриэль согласился помогать… — и сжал, жестко до жестокости, но Андерс привык и послушно обмяк.
— И еще… он приглашает тебя. Говорит, есть парень по имени Коннор, о котором ты слышал и с которым хочет познакомить лично.
Он ухмыльнулся, показывая зубы.
— Фейнриэль обещает, что из нас четырех получится отличная команда. Так сказать, сотрудничество по старой дружбе.
@темы: слэш, Андерс, м!Хоук, Фейнриэль, Secret Santa 2012/2013
-
-
01.01.2013 в 14:35-
-
01.01.2013 в 14:36АХЭ Я ТЕБЯ УЗНАЛА!
Это ПРЕКРАСНО! ААААААААААЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ, Я ТЕПЕРЬ ТРИ ДНЯ БУДУ КАПСОМ РАЗГОВАРИВАТЬ!!!!!!
Нет, серьезно, это очень
дрочибельноздорово, я просто в восторге))))) Кусок льда в заднице! Обоже!Хоук! А!!!! КАкой он тут классный!
А ФЕЕЧКА! Не особенно ему удалось *наказание*, но в итоге все остались довольны, это правильно))))
-
-
01.01.2013 в 14:41-
-
01.01.2013 в 22:53Я весь в ногах у автора валяюсь. Потрясающе!
-
-
01.01.2013 в 23:38-
-
01.01.2013 в 23:44-
-
02.01.2013 в 20:33-
-
03.01.2013 в 02:07совершенно невозможная прелесть! такая забавная и.... эээ... вставлятельная!)))
Фейнриэль с его тевинтерскими замашками совершенно очарвательная редиска)))) Хоук как всегда прекрасен в своей наглости, его ПОВ - это сплошная радость))
голая Андрасте!!! и то что Хоук опознал ее по сиськам!!))) это пять)))))))))))))))))
супер!!
я хочу, чтобы это было каноном!))))))))))))