Для: Meghren От: SomniaryНазвание: «Новая жизнь» Персонажи/Пейринги: Малкольм Хоук/Лиандра Амелл, ОЖП и ОМП в количестве Категория: джен с элементами гета Жанр: приключения, ангст Рейтинг: PG-13 Размер: мини (~ 3600 слов)
Глава 1. Хайевер
Досужие слухи не подтвердились — Ферелден вовсе не пах собаками. В хайеверском порту витали те же запахи, что и в киркволлском — тины, моря, корабельной смолы и мокрого дерева. И царила точно такая же деловитая суета.
Малкольм со всеми предосторожностями свел бледную Лиандру с корабля на пристань. Проходивший мимо парень окинул их неожиданно цепким взглядом, и Малкольм, пристально посмотрев ему в глаза, положил руку на рукоять кинжала. Криво усмехнувшись, парень сплюнул и затерялся в толпе моряков. Для успокоения Малкольм скользнул рукой по поясу, в который было зашито десять золотых — часть платы за работу на Серых Стражей. Еще десять золотых были зашиты в куртку, остальные деньги лежали в поясном кошеле и дорожной сумке. Малкольм никогда не имел столько денег и ощущал себя сейчас этакой ходячей сокровищницей какого-нибудь банна или тэйрна.
Лиандра вдруг замерла, словно натолкнувшись на что-то, и мысли о богатстве тут же вылетели у Малкольма из головы.
— Что с тобой? Снова тошнит? — встревоженно спросил он жену, обнимая ее за плечи и заглядывая в лицо.
Глубоко вздохнув, Лиандра положила руку на заметно выпирающий живот. Склонив голову набок, она словно прислушалась к происходящему в ее теле, а потом слабо улыбнулась и заправила за ухо выбившийся из прически каштановый локон.
— Нет, просто меня сейчас сильно пнули изнутри. Видимо, малыш тоже устал от моря и хотел бы прогуляться по земле.
— Ну, для этого ему придется подождать еще пару-тройку месяцев, — с нежностью глядя на жену, усмехнулся Малкольм. — Пойдем, поищем таверну.
***
В портовой деревеньке была лишь одна таверна, и называлась она «Шляпа короля». Усадив Лиандру на лавку за столом в углу, подальше от пьющих пиво моряков, Малкольм с любопытством осмотрелся. Убранство было по-деревенски незатейливым: пять столов, потемневших от времени и пролитого на них пива, да барная стойка, за которой на стене, среди скелетов острозубых рыб и впрямь висела поношенная темная шляпа. Немолодая, но бодрая подавальщица — жена трактирщика — вместе с обедом принесла и байку о том, что ее муж некогда сражался сначала в армии самой Мятежной королевы Мойры, а потом и в армии короля Мэрика. Однажды будущий трактирщик ухитрился спасти жизнь королю, оттолкнув в сторону как раз тогда, когда в его беспечное величество летела стрела. А в качестве благодарности попросил себе шляпу с головы короля. Она была с ним все годы войны, и трактирщик почитал ее своим талисманом, уберегшим его от смерти...
Черпая щербатой деревянной ложкой густую рыбную похлебку, Малкольм подумал, что эта потрепанная шляпа на стене вряд ли та самая — сомнительно, чтобы такой раритет стали выставлять на всеобщее обозрение. Да и «спасение короля» тоже походило на бахвальство. Но мысли свои Малкольм благоразумно оставил при себе: ферелденцы очень трепетно воспринимали все, имеющее отношение к их обожаемым монархам-освободителям.
С улицы донесся пронзительный детский крик:
— Бей орлейцев! За Ферелден!
Малкольм бросил любопытный взгляд в окно. На деревенской площади кипело сражение: дрались мальчишки, двое против троих. Еще четверо детей стояли вокруг и подбадривали их выкриками «Мэ-рик! Ло-гэйн! Бей гадов!». Сталкивались с глухим стуком палки, босые пятки взбивали пыль, громкие выкрики распугивали мирно клюющих траву куриц.
— За Ферелден! — раздался еще один крик, и к двум явно проигрывающим мальчишкам присоединилась... девочка. Видимо, она изображала Роуэн Геррин. И билась она не хуже мальчишек.
— Вмажь ему, леди, вмажь! — одобрительно заорал седой одноногий мужчина, сидевший у ближайшего дома.
Расхохотавшись, он загорланил, хлопая по колену:
— Львов корабли Денерим осаждают,
Ох, вмажь ему, леди, вмажь!
Король наш о помощи громко взывает,
Вмажь ему, леди, вмажь!..
Малкольму уже доводилось слышать эту песню — хайеверские моряки не раз пели ее во время плавания. Вот только речь в ней шла не о Роуэн Геррин, а о не менее знаменитой воительнице Элеаноре Мак-Энриг по прозвищу «Морская волчица», после победы над орлесианами и свадьбы с Брайсом Кусландом ставшей тэйрной Хайевера. Впрочем, к происходящему сейчас на деревенской площади песня тоже подходила.
Воспрянув духом, троица «освободителей» с удвоенной силой насела на «орлейцев» и вскоре один из противников «пал», а остальные позорно бежали и спрятались за спины зрителей. Победители торжествующе вскинули «мечи», а затем с важным видом заткнули их за пояс.
— Да здравствует король Мэрик и королева Роуэн! — один из зрителей «короновал» девочку и одного из мальчиков венками из желтых цветов.
— Да здравствует Логэйн Мак-Тир! — на голову третьего мальчика — кстати, темноволосого — лег венок из синих цветов.
Победители горделиво приосанились, а остальные опустились перед ними на одно колено и склонили головы. На площади воцарилось почтительное молчание, даже взрослые, наблюдавшие за игрой, смотрели на детей с одобрительной улыбкой. Но дети есть дети — затишье не продлилось долго, и вскоре вся босоногая орава с веселыми воплями убежала куда-то в сторону порта.
Проводив их взглядом, Малкольм повернулся к Лиандре, которая с умиленной улыбкой смотрела вслед детям.
— Может, Мэрик или Роуэн? — задумчиво сказала она.
Малкольм вздохнул. Не то, чтобы ему не нравились эти имена, но...
— Думаю, двум простолюдинам, каковыми мы, фактически, сейчас являемся, не пристало называть детей именами благородных, — осторожно заметил он.
Они до сих пор не определились с именем будущего ребенка. Многие называют детей в честь старших родственников или прославленных предков, но Малкольм своих родителей не помнил, а Лиандра со своими рассталась, мягко говоря, неласково: отец лишил ее наследства, а мать и вовсе отказалась не то, что разговаривать — даже видеться с ней. Лиандра, разумеется, расстроилась, но и обиделась тоже, поэтому и речи не шло о том, чтобы назвать детей их именами.
— Ладно, у нас есть еще пара месяцев, — вздохнула Лиандра, положив руку на живот. И вдруг зевнула, изящно прикрыв рот узкой ладонью.
— Пойдем наверх, любовь моя, тебе нужно отдохнуть, — предложил Малкольм. — Обоз в Амарантайн выходит послезавтра, нужно набраться сил.
Лиандра сонно кивнула и поднялась, опираясь на заботливо предложенную руку мужа.
Глава 2. Дорога
Волы неспешно влекли повозки, лениво отмахиваясь хвостом от назойливых мух. Мерное покачивание и жара усыпляли, и часть дня Лиандра дремала, восстанавливая подорванные нелегким плаванием силы, а остальное время разглядывала ферелденские пейзажи и подрубала пеленки для будущего ребенка.
Шел третий день пути. Путешественники мало-помалу перезнакомились и притерпелись друг к другу. В повозке с Лиандрой ехали еще три женщины: две крупные светловолосые селянки с мощными руками, грубоватыми лицами и маленькими голубыми глазками, на привалах занимающиеся стряпней, и худощавая темноглазая брюнетка, вдова погибшего в освободительной войне солдата. Стряпухи целыми днями болтали друг с другом либо строили глазки охранникам. Вдова отмалчивалась, погруженная в свои мысли. Лиандра по большей части слушала, желая узнать побольше об особенностях жизни простолюдинов.
Малкольм, едущий верхом вместе с охранниками — хозяин обоза разрешил путешествовать в повозке лишь женщинам, — то и дело заглядывал к Лиандре, беспокоясь за ее самочувствие, и отъезжал, успокоенный ее улыбкой.
Еще один день — и у них начнется новая жизнь: свой дом, дети...
***
До деревушки, в которой предполагался ночлег, доехать не успели — на полпути у одной из повозок внезапно треснула ось и сломалось колесо. Пришлось вставать на ночлег на опушке леса. Волов и коней привязали к деревьям, а пять повозок поставили в круг, в середине которого разожгли костер. Стряпухи принялись готовить ужин, а двое из пятерых охранников отправились искать подходящую для ремонта лесину.
Утомленная тряской и болтовней спутниц Лиандра захотела прогуляться, и Малкольм, разумеется, пошел с ней. Румяное солнце опускалось за зубчатую гряду леса, окрашивая небо в золотисто-оранжевый цвет. В напоенном терпкими запахами листвы и трав воздухе вились мошки и запоздалые бабочки.
Подставив лицо под косые лучи закатного солнца, Лиандра прикрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Ты как-то говорил, что родился в Ферелдене, но не уточнил, где именно.
— Я просто не помню, — прихлопнув севшего на щеку комара, признался Малкольм. — Я был слишком маленьким, когда родители решили бежать в Вольную Марку. Хорошо, что они это сделали — окажись я в Цитадели Кинлох, мне пришлось бы несладко: тогда в Круге всем заправляли орлесианские прихвостни, а Владычица Церкви, мать Бронах, мягко говоря, недолюбливала магов. А в Казематах мне даже нравилось. Там отличная библиотека и лаборатории. И люди, которых я могу с уверенностью назвать своими друзьями.
— Тот храмовник с рычащим именем? Кар-р-р-вер-р-р. Я уже почти привыкла к мысли о том, что нашего сына, возможно, будут звать именно так. — Лиандра лукаво посмотрела на мужа. — А если мы, как истые ферелденцы, заведем мабари, то даже он наверняка сможет с легкостью произносить это имя.
Малкольм с нарочитой дурашливостью шлепнул ладонью по лбу и ахнул:
— Так вот почему ферелденцы так любят давать своим сыновьям имена с буквой «р»! Фергюс, Грегор, Мэрик, Брайс, Гаррет...
— О! Гаррет даже лучше, чем Карвер.
— Так-так, я, кажется, начинаю ревновать, — Малкольм с напускной суровостью посмотрел на жену. — Что это еще за Гаррет, а? И чем это он лучше моего доброго друга Карвера?
— Тем, что это имя звучит почти как «Грррр», и нашему мабари будет проще его выговорить... Ой, гляди, куманика! — Лиандра потянула Малкольма в сторону кустов, увешанных темными, крупными ягодами. — У нас дома подавали пироги с ней. Мы с Гамленом их просто обожали!..
Обрадовавшись этой нежданной находке, они вдоволь наелись спелых, сочных ягод и вернулись в лагерь.
После ягод похлебки уже не хотелось. Малкольм съел полтарелки, а остальное незаметно вылил под куст. Лиандра не стала есть, сославшись на отсутствие аппетита из-за беременности.
Малкольм помог ей забраться в повозку, где уже готовилась ко сну солдатская вдова, а сам, как всегда, устроился внизу, укрывшись плащом. Стряпухи остались с охранниками, и от костра еще долго доносилась болтовня и кокетливое хихиканье.
Малкольм не обращал на них внимания. Скоро то, о чем ему мечталось, станет явью. То, ради чего он пошел против знатного рода Амелл, ради чего прибег к магии крови в Тюрьме Стражей: любимая женщина, свой дом, семья. Магам Круга это не доступно. Впрочем, не каждый маг этого хочет. Сила, которой они обладают, многим кружит головы, заставляя использовать ее во зло. Малкольм еще в Круге поклялся сам себе, что магия в нем будет служить только лучшему.
Тихо потрескивал костер, шелестели листья, вздыхали и фыркали волы и кони, храпели спящие люди... Эти звуки сливались в монотонный гул, усыпляющий не хуже заклинаний и сонных трав. Веки смежились, и Малкольм начал постепенно уплывать в сон...
Вдруг раздался хрип и бульканье, сменившееся непонятным шорохом. Сна как не бывало, Малкольм открыл глаза и посмотрел в ту сторону. На земле у костра лежало тело охранника, над которым склонился мужчина в темной одежде. Он дернул рукой — и в лунном свете сверкнуло лезвие ножа. Еще несколько темных теней по-хозяйски неспешно шли к повозкам. Разбойники?! Нужно поднять тревогу, разбудить остальных мужчин...
Сверху вскрикнули женщины, и на Малкольма словно кипятком плеснуло. Откинув плащ, он выкатился из-под повозки, неуклюже поднялся на ноги и увидел мужчину, лезущего в повозку к Лиандре.
Малкольм схватил его за пояс, с натугой сдернул на землю и по-простому двинул кулаком в челюсть. Мыкнув, мужчина мотнул головой и обмяк. Малкольм разжал руку, и тело кулем осело к его ногам. Накатила дурнота, голова закружилась, и Малкольм, глубоко вздохнув, оперся рукой о борт повозки. Что с ним? Может, он ягодами отравился?..
Шум привлек внимание остальных разбойников. Бросив шарить по повозкам, они побежали к Малкольму, на бегу доставая ножи и мечи. С трудом сосредоточившись, он выпустил в их сторону ледяное заклинание, и разбойники застыли причудливыми изваяниями. Жаль, ненадолго. Малкольм быстро сосчитал их. Четверо под воздействием магии, еще один валялся у его ног. Слишком много, в своем странном болезненном состоянии Малкольм с ними не справится. Нужно попробовать спрятаться в лесу.
Он отдернул полог повозки. Вскрикнув, Лиандра отшатнулась, а вдова... швырнула в него заклинанием! Синяя вспышка с шипением прошла над его правым плечом, шевельнув волосы и обдав холодком. Если бы женщина от волнения не промахнулась, Малкольм вряд ли сумел бы уклониться — тело было неповоротливым и тяжелым, словно он только что вышел из воды на берег.
— Нет! Это мой муж! — воскликнула Лиандра, хватая за руку вдову, которая уже изготовилась к следующему заклинанию.
— Бежим! — он протянул руку жене и посмотрел на вдову-магессу: — Ты с нами?
Кивнув, та дергаными движениями доползла до края повозки и спрыгнула наземь.
Малкольм закинул за плечо дорожную сумку, ссадил жену на землю и, взяв ее за руку, потащил в лес.
— Подождите! Возьмите меня с собой! — запричитал кто-то совсем рядом, и из-за дерева выскочила одна из стряпух.
— Ладно, идем!
Полная луна освещала путь, лесная тропа словно сама ложилась под ноги, но долго по ней бежать нельзя — догонят. Заприметив в стороне от тропы овражек и поваленное дерево, Малкольм осторожно свел туда жену и усадил на траву. Женщины сгрудились рядом с ней, всхлипывая и тяжело дыша. Теперь можно и о себе позаботиться. Сняв с плеч дорожную сумку, Малкольм вынул целебное зелье и выпил.
От лагеря донеслись крики, и Малкольм осторожно выглянул из укрытия. Между деревьями мелькали факелы — разбойники бросились в погоню. Лиандра до сих пор дышала тяжело, бежать она не сможет, значит, придется сражаться. Малкольм посмотрел на магессу и стряпуху.
— Присмотрите за моей женой, пока я буду защищать нас.
Женщины закивали, глядя на него круглыми от страха глазами.
Наложив на себя «каменный доспех», Малкольм осторожно подобрался к ближайшему дереву, встал на одно колено и выглянул из-за ствола. По тропе бежали трое разбойников. Сосредоточившись, Малкольм поразил одного из них молнией. Упав, тот задергался на земле, а его подельники тут же попрятались за деревья.
Встряхнув руками, Малкольм задумался. Что бы такого наколдовать, чтобы разбойники отстали от них? Нужно что-то массовое, но не огненное, чтобы потом глупо не погибнуть в пожаре. Жаль, что он не знает «вьюгу»...
За спиной раздался вскрик, какая-то возня, а потом насмешливый женский голос произнес:
— Медленно выйди на тропу, маг, и сдайся, иначе твоей жене не жить.
Малкольм резко обернулся. Стряпуха одной рукой держала Лиандру за волосы, а другой прижимала к ее шее нож. Магесса скорчилась чуть поодаль, с ужасом глядя на происходящее.
— Значит, ты их сообщница, — медленно произнес Малкольм, который наконец-то понял причину своего странного недомогания. — Что за дрянь ты подмешала в еду?
— То, что позволило бы тебе тихо и спокойно умереть во сне, — ехидно усмехнулась разбойница. — А теперь ты сдохнешь в мучениях, но сначала полюбуешься, как умрет твоя жена.
Скрипнув зубами, Малкольм в упор посмотрел на мерзавку. Сдаться? В этом случае их точно убьют. Попробовать применить магию? Но что именно? Жаль, что взглядом нельзя испепелить. Возможно, придется прибегнуть к магии крови. Лишь бы эта дрянь подольше постояла спокойно... вот как сейчас.
Малкольм ощутил недоумение — разбойница на удивление терпеливо ждала, пока он примет какой-то решение, не понукала и не угрожала.
— Скорее, забери у нее нож! — вдруг крикнула магесса. — Паралич долго не продержится...
На земле вокруг разбойницы и Лиандры мерцал светлый круг. Магесса использовала руну паралича!
Подскочив к заколдованным женщинам, Малкольм дождался, когда свечение начнет тускнеть, схватил руку с ножом, отвел в сторону и заломил разбойнице за спину. С другой стороны магесса уже вынимала волосы Лиандры из второй руки разбойницы.
Когда женщины оказались разделены, Малкольм вынул нож из руки разбойницы, резко дернул ее в сторону и повалил на землю лицом вниз. Стянув с нее пояс, связал ей руки за спиной, а край платья сунул ей в рот вместо кляпа. И лишь тогда посмотрел на жену.
Магесса уже усадила плачущую Лиандру на траву и, обняв за плечи, успокаивающе поглаживала по голове и спине.
Малкольм подсел к жене, испытывая разом тревогу, облегчение и стыд — не защитил! не уберег!..
Всхлипывая, Лиандра бросилась ему на грудь, и Малкольм обнял жену, шепча какие-то успокаивающие глупости.
За спиной вдруг раздались звуки удара о землю и разноголосая ругань.
Похолодев, Малкольм обернулся. Разбойники! Он совсем забыл о них!
Зато не забыла их спутница-магесса — это она использовала руну отталкивания. Ободренный Малкольм заморозил лежащих на земле разбойников — заодно с их подельницей, — и на этот раз довел дело до конца и расколол все три тела.
Где-то там, в лагере, остались еще трое разбойников — или четверо, если вторая стряпуха тоже входит в их шайку.
Малкольм осторожно выглянул из-за дерева и прислушался. Но ночной лес был пуст и тих — видимо, сражение распугало всю живность в округе. Если остальные разбойники и следили сейчас за беглецами, то Малкольм все равно не увидит их, пока они не подберутся вплотную. А может, они уже сбежали, ограбив обоз и бросив подельников на произвол судьбы.
— Малкольм! — с тревогой в голосе окликнула его магесса. — Твоей жене плохо. Она, кажется, рожает.
Лиандра дышала часто и трудно, беспокойно ощупывая живот.
— Малкольм... — жалобно произнесла она, испуганно глядя на него.
Его будто ледяным заклинанием приложило. Сердце ожгло холодом, ноги словно к земле приморозило.
— Ей нужно лечь, — требовательно сказала магесса, обнимая Лиандру за плечи.
И куда только подевались ее испуг и робость? Сейчас она действовала спокойно и уверенно. Это выдернуло Малкольма из странного оцепенения. Сняв куртку, он положил ее на траву и помог Лиандре лечь.
— Держись, любовь моя... Вот, выпей, — он вынул из сумки целебное зелье, непослушными пальцами выдернул пробку и приложил бутылек к губам жены.
Всхлипывая, та выпила зелье.
— Тебе легче?
— Да. Но ребенок все равно сильно шевелится...
— Зелье немного уймет боль, но и только, — покачала головой магесса. — Роды не болезнь, раз уж начались — не остановишь. Нужны одеяла, побольше воды, и чистые тряпицы, чтобы запеленать ребенка...
Лиандра всхлипнула, и Малкольм тяжело вздохнул. Почему-то им обоим не приходило на ум, что она может родить в пути. Они воображали город или деревеньку, чистый дом и опытную повитуху. К родам в ночном лесу никто из них не был готов.
— «Лечение» и «Защитную руну» знаешь? — спросил Малкольм магессу.
— Да.
— Присмотришь за моей женой, пока я схожу в лагерь за вещами?
— Куда я денусь? — Магесса пожала плечами и выразительно обвела руками темный лес.
Малкольм поцеловал жену в щеку и уверенным тоном произнес:
— Ничего не бойся, я скоро.
Наложив на себя «каменный доспех» и стараясь не шуметь, он направился к обозу.
***
В лагере никого не оказалось. Никого из живых: и хозяин обоза, и все охранники были мертвы, а разбойников и след простыл — вместе со стряпухой, лошадьми и товаром незадачливого торговца. Впрочем, волов они оставили — слишком уж те медлительные.
Малкольм заглянул в «их» повозку. Большая часть вещей исчезла, однако, к счастью, пеленки разбойников не заинтересовали. Плащ Малкольма которым тот укрывался, так и валялся под повозкой, незамеченный разбойниками. Взяв его, пеленки, а также одеяла, котелок, и кое-что из еды, Малкольм поспешил обратно к женщинам.
Глава 3. Новая жизнь
К полудню Лиандра разродилась горластой девочкой. Утомленный сражениями и переживаниями прошлой ночи Малкольм безучастно смотрел на сунутый ему магессой орущий сверток. Спеленатое теплое тельце увесисто лежало в руках, маленькую головку с носом-пуговкой венчал клок черных волос. Сморщившись и покраснев от натуги, девочка громко выражала недовольство дурными родителями, которые заставили ее появиться на свет посреди неуютного леса.
Ни радости, ни любопытства уставший Малкольм не испытывал — лишь облегчение от того, что эта кошмарная ночь наконец-то благополучно завершилась. Он со вздохом закрыл глаза и оперся затылком о ствол дерева, возле которого сидел. Даже в тюрьме Серых Стражей ему не было так трудно — там он опасался только за свою жизнь, а здесь оказался ответственным еще за две... Точнее, теперь уже за три. Слабо улыбнувшись, Малкольм посмотрел на дочь, затем на лежащую невдалеке на одеяле Лиандру, которую магесса поила каким-то отваром.
— Укрепляющие травы, — пояснила та в ответ на вопросительный взгляд Малкольма. — Твоя жена изрядно поволновалась и потрудилась этой ночью. Да и тебе бы не помешало их выпить...
Малкольм кивнул, и магесса налила из котелка отвар и протянула ему. Пока он медленно потягивал теплое, терпко-сладковатое питье, она переложила ребенка на одеяло к Лиандре, помогла ей приложить дочь к груди и села рядом с ними, устало опершись спиной о дерево.
Малкольм покатал последний глоток на языке, и уточнил со знанием дела:
— Веретенка и эльфийский корень?
Удивленно подняв бровь, магесса кивнула.
Катая между ладонями деревянную чашку, Малкольм внимательно посмотрел на магессу. Его задумчивый взгляд скользнул по стройной, соразмерной фигуре женщины, по ее точеному профилю, по красивой формы рукам... Выглядит не как простолюдинка. Да и речь правильная. Во время путешествия магесса почти не выходила из повозки и ни с кем не общалась, так что за эту ночь он услышал от нее больше слов, чем за все три дня пути вместе взятые... Да он даже не знает, как ее зовут!
— Спасибо тебе, — от всей души поблагодарил он магессу. — Сегодня ты спасла нас обоих... — он глянул на дочь и поправился: — точнее, нас троих, а мы даже имени твоего не знаем. Как тебя зовут?
— Анна-Мария, — как-то напряженно сказала магесса и отвела взгляд. — Это тебе спасибо. Без тебя я бы погибла еще там, в лагере... — голос сорвался, и она замолчала.
— Ты, наверное, сбежала из Круга? — миролюбиво сказал Малкольм. — Потому что на самоучку ты не похожа, у тебя знания и жесты выучеников Круга. Да и магия созидания — не то, что выбирают отступники. Они предпочитают что-нибудь более... зрелищное и действенное. Энтропию. Стихии. На худой конец, магию крови.
— Ты прав, — сухо призналась магесса, теребя подол платья. — Я жила в Цитадели Кинлох. Бежала почти три года назад, после изгнания орлесиан. Видишь ли, я и сама наполовину орлесианка...
Малкольм кивнул и сочувственно посмотрел на магессу. Настрадавшиеся за годы орлесианской оккупации ферелденцы после победы рьяно взялись истреблять бывших притеснителей. Порой их гнев изливался и на невиновных, которых угораздило родиться в смешанных семьях, либо в результате насилия.
— Анна-Мария... — задумчиво произнесла Лиандра, и магесса перевела взгляд на нее. — Красивое имя. На орлесианском оно, кажется, звучит как Анн-Мари?
Магесса кивнула, ее лицо смягчилось.
— Так меня называл отец. Для всех остальных я была Анна-Мария, а одна пожилая женщина из Лотеринга почему-то называла меня Мэри-Энн.
— Мэри-Энн... Мэриэн... Мэриан, — словно пробуя имя на вкус, медленно произнесла Лиандра и ласково провела пальцами по лицу спящей дочери.
— Мэриан — хорошее имя для маленькой ферелденки. Заодно и мы будем с благодарностью вспоминать нашу спасительницу. — Она улыбнулась смутившейся Анн-Мари и посмотрела на Малкольма: — Что скажешь, любимый?
— Скажу, что полностью с тобой согласен, любовь моя, — со всей искренностью ответил Малкольм.
В конце концов, он и сам хочет наречь будущего сына именем своего спасителя.
Лиандра зевнула и утомленно прикрыла глаза.
— Сегодня нам нужно хорошенько отдохнуть, а завтра с утра пойдем дальше, — зевая, произнес Малкольм. — Анн-Мари, ты пойдешь с нами в Амарантайн или у тебя другие планы?
Та пожала плечами.
— С вами. Мне нужно в Амарантайн. Спите, я покараулю. Если что, защитную руну поставлю и разбужу.
Малкольм облегченно закрыл глаза и расслабился, но ум его продолжал работать.
... При расставании надо будет отблагодарить Анн-Мари деньгами — с него не убудет, а беглой магессе несколько золотых не помешают. Тела в лагере лучше не сжигать — пусть их найдут и отдадут родственникам. Задерживаться в Амарантайне тоже не стоит: они отдохнут там несколько дней, чтобы Лиандра оправилась после родов, пополнят запасы и уйдут. А для дальнейшей жизни подыщут деревушку поспокойней. Разбойников наверняка будут искать, ни к чему Малкольму попадать в руки правосудия, которое вряд ли станет разбираться в том, связан он с разбойниками или нет. Ведь его новая жизнь только началась...
|
|