Дориан и все-все-все! Неделя зависти

Мелкая пыль лениво кружила в тонких солнечных лучах, проникавших сквозь маленькое окошко башни. Дориан сидел в старом кресле, подобрав под себя правую ногу, и читал книгу. Несколько томов в беспорядке валялись на полу рядом, отвергнутые тевинтерцем, терпеливо ожидая, когда их возвратят на полку.
Снизу послышались лёгкие шаги, и маг поморщился — Эвелин снова отрывала его от интересного чтения.
— Что там ещё? — пробормотал Дориан, не поднимая глаз от испещрённой мелким шрифтом страницы. Последнее время леди Инквизитор стала являться по душу Павуса несколько раз на дню, то обсудить насущные вопросы, а то и просто потрепать языком. Поначалу маг был весьма польщён сиятельным вниманием к своей персоне, но постепенно Эвелин стала вызывать в нём глухое раздражение, потому что возникала на горизонте очень не вовремя и её появление всегда сопровождалось возгласом вроде:
— Мне просто необходимо поговорить с тобой! Это срочно!
Обречённо вздохнув, Дориан отправил книгу к товаркам на полу, выпростал из-под себя ногу и поднялся, приготовившись выслушать очередную новость. Впрочем, вглядевшись в лицо Тревельян, он немного смягчился: вид у неё и правда был встрёпанный. В руках она комкала какое-то письмо, а на щеках её проступил лихорадочный румянец.
— Плохой день, Инквизитор? — осторожно поинтересовался Дориан.
— Я... я... ворон принёс сегодня письмо.
— Удивительно. Они ещё и письма носят, — попытался съязвить маг.
— Ты не понимаешь. Это ворон из Оствика, — страшным шёпотом поведала Эвелин, ткнув смятым письмом чуть ли не в лицо собеседнику. — Мой брат пишет, что хочет приехать в Скайхолд... э-э-э... погостить.
Судя по взволнованному голосу, речь шла о Максвелле, старшем брате, надежде отца и известном на всю Марку сердцееде. Как-то на очередном привале в морозных землях Эмприз-дю-Лиона Эвелин, изрядно подкрепившись для согрева добытой в захваченной крепости настойкой, поведала спутникам о хитросплетениях родственных связей в семействе Тревельян. О Максвелле она упомянула походя, но Дориан отметил про себя необычный блеск, появившийся в глазах Эвелин и лёгкую улыбку, заигравшую на её губах. Миледи Инквизитор явно испытывала далеко не сестринское влечение к своему родному брату, но в тот раз маг предпочёл оставить свои догадки при себе.
И вот теперь Максвелл собирался заявиться в Скайхолд.
— Что ж... — Дориан помедлил, подыскивая слова, — в таком случае, я полагаю, надлежит устроить ему подобающую встречу. Наверняка твой брат, как и многие в Тедасе, считает Инквизицию кучкой идиотов, гоняющихся за каким-то непонятным Корифеем, которого и не видел-то никто. Обратись к Жозефине, а я в таких делах не помощник. Как ты помнишь, я тут что-то вроде персоны нон-грата, и меня с позором не изгнали только потому, что миледи Инквизитор, — тут маг отвесил лёгкий поклон, в котором, впрочем, сквозила издевка, — желает иметь при себе ручного тевинтерца для душеспасительных бесед.
— Погоди! — взмолилась Эвелин, уцепившись за серебряную пряжку на поясе Дориана, видя, что тот собирается вернуться в своё кресло. — Я совсем не об этом хотела тебя попросить. Когда он приедет... ты не мог бы быть рядом со мной на идиотском обеде в его честь, который Жози обязательно устроит?
— Предлагаешь мне стать твоим пажом?
— Да нет же!.. Ну... в общем... — Эвелин мучительно покраснела от смущения, но всё-таки нашла в себе силы продолжить, — Понимаешь, в детстве мы с Максом были очень близки, и родители опасались даже, что это помешает ему сделать хорошую партию, но он вырос, нашёл себе невесту, и я давно уже покинула отчий дом... Но до сих пор я не могу смотреть на него спокойно. Я боюсь, что скажу или сделаю что-нибудь не то, а ты же знаешь, как Жози носится с репутацией Инквизитора. К тому же мне известно, что про меня распускают невесть какие сплетни все эти так называемые гости, которые вечно толкутся в крепости... Вот если бы ты мог сделать вид, что мы с тобой... ну...
— Что мы любовники?
— Ох! Ну да, что-то вроде того, — облегчённо выдохнула Эвелин, радуясь, что маг оказался таким понятливым. — Тогда если я и ляпну какую-нибудь глупость, это будет выглядеть, как обычное подшучивание сестры над братом.
— Эвелин, — терпеливо произнёс Дориан, отцепляя тонкие пальцы леди Инквизитора от своего пояса, — едва ли взять меня в любовники, пусть даже и воображаемые — хорошая идея. Я весьма одиозная личность в глазах этой публики, а уж наша дорогая Жозефина никогда в жизни не согласится на то, чтобы я выступил в качестве твоего спутника. Может, тебе лучше попросить Каллена? Или этого вечно угрюмого Стража — он с первого дня глаз с тебя не сводит.
— Блэкволл? Да у него же борода, — пробормотала Эвелин. — Слушай, тебе ведь не нужно будет делать ничего такого, просто не отходи от меня ни на шаг, а ещё иногда бери за руку, или что там делают влюблённые? Дориан, ну пожалуйста, я сделаю всё, что ты захочешь, только помоги мне!
— Всё, что захочу? — прищурился маг.
— Всё! — с жаром ответила Тревельян, видя, что ей удалось уговорить Дориана. — Всё, о чем бы ни попросил. Слово Инквизитора.

Милорд Тревельян прибыл в Скайхолд точно в назначенный день в сопровождении всего лишь нескольких слуг, так что Жозефина была даже слегка разочарована. Впрочем, Дориан её мнения не разделял: Максвелл оказался симпатичным молодым человеком, одетым со вкусом и обладающим пусть и слегка провинциальными, но приятными манерами. За обедом он держался с достоинством, легко поддерживал беседу и выказывал неподдельную заинтересованность делами Инквизиции. Присутствующие дамы наперебой старались завоевать его внимание, расточая ему комплименты и одаривая улыбками, но Максвелл, вежливо отвечая на их похвалы, разговаривал преимущественно с Эвелин, и глаза его светились нежностью. Дориан, прилежно исполнявший обязанности поддельного любовника, неожиданно для себя почувствовал лёгкий укол зависти: в семье, в которой он вырос, столь открыто демонстрировать свои чувства считалось дурным тоном. Самое большее, на что он мог рассчитывать — это одобрительный кивок отца или снисходительная улыбка матери. Подливая вина в бокал Эвелин, Дориан видел, как на её щеках расцветал счастливый румянец, когда она встречалась глазами с братом, и вдруг понял, что он тоже хотел бы хоть раз в жизни испытать что-то подобное.
На него самого Максвелл порой кидал настороженные, исполненные подозрения взгляды: с того момента, как Эвелин представила ему Дориана как своего «близкого друга», стыдливо хихикнув, а затем усадила его за столом рядом с собой, маг чуть ли не всей кожей постоянно чувствовал неодобрение, исходившее от Тревельяна-старшего. Максвелл явно ревновал сестру, и Дориан испытал смутное чувство удовлетворения, словно в отместку за своё лишённое родительского тепла детство.
Наконец все угощение было съедено, вино выпито, и сонные гости начали расходиться из-за стола. Максвелл откланялся и направился в отведённые для него комнаты, а Дориан, проводив Эвелин вверх по лестнице до кованной двери в личные покои Инквизитора и тем самым сложив с себя шутовскую роль официального любовника, вернулся в любимое кресло в библиотеке и раскрыл «Легенду о Каленхаде». Когда он поймал себя на том, что уже в пятый раз читает один и тот же абзац, маг в раздражении захлопнул книгу и швырнул её в угол.
— Поаккуратнее там! — послышался недовольный голос библиотекаря.
Дориан вскочил и зашагал взад-вперёд. Он не мог толком сказать, почему вдруг пришёл в такое смятение: обычно чтение, наоборот, приводило в порядок его взбаламученные мысли. Ему не давали покоя мысли о Тревельянах, а точнее, о Максвелле. Старший брат Эвелин сразу пришёлся ему по сердцу, расположив мага к себе не только привлекательной внешностью, но и интересной беседой, однако то, что происходило в душе Дориана сейчас, совсем не походило на удовлетворение от приятно проведённого времени в компании нового знакомого. Больше всего магу хотелось сейчас с пристрастием расспросить Эвелин о Максвелле, узнать, как он рос, что он любит и не увлекается ли он, случайно, игрой в фигуры с малознакомыми тевинтерцами?
«Яйца Создателя!» — выругался про себя Дориан и решительно зашагал вниз по лестнице, ведущей в тронный зал. Ноги сами принесли его обратно к инквизиторским покоям, дверь в которые словно бы нарочно была приоткрыта, приглашая его внутрь. В любой другой ситуации Дориан никогда не позволил бы себе вот так запросто вломиться к Эвелин, справедливо полагая, что в комнатах леди Инквизитора ему делать нечего, однако сейчас его снедало жгучее желание удовлетворить своё любопытство, тем более, что у Тревельян был перед ним должок. Он уже почти добрался до самого верха лестницы, как вдруг услышанное заставило его замереть на месте и мысленно возблагодарить Создателя за то, что подбитые мягкой кожей сапоги позволяли передвигаться совершенно бесшумно.
— Макс, ты раздавишь меня, — послышалось сдавленное хихиканье Эвелин.
— Не волнуйся, малышка, я буду аккуратен, — отвечал ей брат. — Святая Андрасте, Эвелин, откуда у тебя этот шрам?
— А, этот... Антиванский нож, — буднично произнесла та. — На мне теперь много отметин, Макс. Боюсь, я уже не так привлекательна для мужчин...
— Для меня ты лучше всех, — перебил её Максвелл, — Я поцелую его — вот так — чтобы ты раз и навсегда выкинула из головы подобные мысли.
Эвелин счастливо рассмеялась, а Дориан подумал, что стук его сердца, наверное, слышен сейчас всем в Скайхолде. Он хотел было незаметно ретироваться, но раздавшийся тихий стон и последовавшие за ним звуки возни заставили его буквально прирасти к месту. Невероятно! Брат и сестра... да, Эвелин не преувеличивала, когда говорила об их необыкновенной близости.
Дориан осторожно встал на цыпочки, ухватился руками за каменный карниз и заглянул в комнату между каменных балясин. Он увидел крепкие икры Максвелла, его обнажённые ягодицы и мускулистую спину. Тревельян ритмично двигался, обхватив руками колени постанывающей Эвелин, и Дориану немедленно сделалось жарко. Он понимал, что ему не следует здесь находиться, но уйти теперь было выше его сил. Не отдавая себе отчёта, он любовался телом Максвелла, пока тот был занят сестрой, и лишь когда Тревельян в изнеможении рухнул на кровать рядом с Эвелин, маг тихонько прокрался к выходу и выскользнул в приоткрытую дверь, стараясь не наступить ненароком на какую-нибудь скрипучую половицу.

Ночь прошла ужасно. Сначала Дориан никак не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок, но в конце концов собственноручно приготовленная сонная настойка сделала своё дело, и он провалился в сон, где, впрочем, его поджидали новые испытания. Ему снилось, что он снова в покоях Инквизитора, правда на этот раз не в качестве стороннего наблюдателя, а в качестве активного участника. Их было трое, их тела сплетались и расплетались в бесконечном танце страсти, и Дориан уже перестал различать, кто ласкает его — Максвелл или Эвелин. Всё происходящее было так реально, что он был очень удивлён и раздосадован, когда проснулся в своей комнате совершенно один на скомканных, влажных от пота простынях. А хуже всего было видеть, как утром леди Инквизитор, зевая и потягиваясь, спустилась во двор крепости, где её брат уже инспектировал вместе с Быком площадку для тренировочных боёв. Огромный кунари демонстрировал Максвеллу свои излюбленные упражнения, которые, конечно же, предполагали близкий контакт с противником. Почувствовав нарастающее раздражение, Дориан покинул свой наблюдательный пост на каменных ступенях лестницы и отправился искать спасения в библиотеке.
Правда, покоем он наслаждался недолго: к нему заявилась Эвелин и сбивчивым шёпотом поведала о том, чему Дориан и без того был свидетелем. Магу потребовалась вся его выдержка и воспитание, чтобы не послать Тревельян в бездну, но он мужественно выслушал её до конца, удивляясь только, почему вообще Эвелин решилась рассказать ему обо всём.
— Самым сложным оказалось объяснить Максу, что между мной и тобой ничего нет, — говорила Тревельян, устроившись на полу у ног тевинтерца. — Лишь только я вошла к себе, он появился словно из ниоткуда и потребовал объяснений. Я ещё никогда не видела его таким! Он почти кричал, грозился, что вызовет тебя на дуэль! Мне пришлось сказать, что ты предпочитаешь мужчин, чтобы как-то успокоить его.
— Эвелин!
— Послушай... — тут Тревельян покраснела до корней волос, а Дориан с интересом воззрился на неё. — Я не рассказывала тебе, но в определённых кругах Максвелл славится своими не совсем обычными предпочтениями. Родители закрывают на это глаза, коль скоро он соблюдает приличия и успешно играет роль примерного семьянина. Мэрид, его жена, давно махнула на всё рукой, ещё тогда, когда впервые застала его с одним из друзей семьи в охотничьем домике в лесах близ поместья.
— Наш пострел везде поспел, — хмыкнул Дориан, дивясь про себя, что Тревельян, сама того не подозревая, попала не в бровь, а в глаз.
— Да, Макс всегда делает то, что хочет, — улыбнулась Эвелин, а затем внезапно воскликнула: — Ох, Создатель, чуть не забыла! Брат велел спросить, не откажешься ли ты провести с нами сегодняшний вечер? Он говорит, ты показался ему интересным собеседником, и раз уж не имеешь притязаний на мою руку, то он готов извиниться перед тобой за проявленное вчера недружелюбие.
— Извиниться? — вкрадчиво проговорил маг, старательно скрывая улыбку. — Тогда я хочу попросить тебя кое о чём, Инквизитор. Помнишь, ты обещала мне сделать всё, что я пожелаю, если я помогу тебе пустить пыль в глаза Жозефине и её сиятельным остолопам? Так вот, я принимаю приглашение твоего брата, но с одним условием: ты тоже подыграешь мне и не будешь удивляться, если я стану вести себя так, будто и в самом деле предпочитаю мужчин. Ну, договорились?

Дориан и все-все-все! Неделя зависти

Смотрите также