Название: «Полюбить»
Пейринг/Персонажи: Железный Бык/Дориан
Категория: слэш
Рейтинг: PG-13
Размер: 1364 слова
Примечание: Отсылка к диалогуОтсылка к диалогу
Вивьен: Нельзя появляться без рубашки перед знатнейшими особами Орлея. Давайте-ка подумаем...
Железный Бык: Нет и нет! Я не хочу наряжаться в пафосное тряпьё с дутыми рукавами!
Вивьен: Ну что вы, цветик мой. Дутые рукава испортили бы эти великолепные плечи. Пурпурный приталенный мундир, серебряные полосы, немного изумрудов. Воротник открытый, чтобы подчеркнуть грудь. Все женщины будут желать вас. Все мужчины будут желать быть на вашем месте.
Железный Бык: Ну... ладно, расскажите подробнее про мундир.
читать дальше
Железный Бык не особо слушает Дориана, когда тому вдруг приходит в голову распинаться о том, какой Бык дикарь и животное. Слова Дориана, как обычно, колко-насмешливые, а говорит он о грубости кунари вальяжно, словно не над ним Бык возвышается горой, а Дориан смотрит на него сверху вниз. Быка забавляет это отношение, то, как Дориан, смугло-золотистый, кажущийся совсем раздетым в своей одежде, считает себя выше и лучше других. Быка ни разу не раздражает снисходительность в голосе мага, потому что он знает, что вечером Дориан будет умолять тем же голосом, чтобы глубже и горячей, а потом отодвинется, кутаясь в тонкую шелковую простынь, и позволит уйти. Ему незачем что-то объяснять, потому что отношения эти, кажется, не стоят глубины признаний. Бык и хотел бы, чтобы оно было все серьезней, чем ночи, проведенные вместе, но ведь это Дориан — а значит, ничего ждать не приходится. Поэтому Бык не пытается рассказать, что в Бен-Хазрат не берут просто так, что кунари бы не потерпели бы грубость как что-то, мешающее быть полезным, что он умнее, чем кажется самому Дориану. И Дориан продолжает шутить о том, что Быку стоило бы взять пару уроков этикета, а Бык смеется и отвечает, что затащить дамочку в постель может и без этого, да и для того, чтобы срубить кому-то голову, этикет тоже не требуется.
____
Вивьен де Фер тонкая и острая, словно лезвие кинжала, а голос у нее тягучий и властный. Она чем-то схожа с Дорианом в жажде быть лучше других, точно так же придает значение одежде, а не тому, что запрятано вглубь, но если Дориана хочется потрепать по голове, взъерошив идеально уложенные волосы, чтобы затем услышать поток возмущений, то перед мадам де Фер можно и нужно только склоняться в поклоне. Быка мучит загадка того, как этой женщине удается быть похожей на тамассран — слово мать ему незнакомо — и Вивьен на все его догадки улыбается вежливо и холодно, не подтверждая и не опровергая, и продолжает помыкать кунари, как ребенком.
Иногда Бык чувствует себя огромной дорогой куклой, которую Вивьен каждый день рассматривает с неиссякаемым любопытством, и пытается понять, что привлек ее внимание, острое и цепкое, словно репей? Она пытается Быка воспитать, и кунари подсознательно настораживается ее игре: все выглядит так, будто она проверяет его. Но одновременно с этим с ней легко и просто, в женщине величавость проскальзывает вместе с уважением к другим, и в этом она разительно отличается от едкого и щедрого на подколки Дориана. При ней Бык наизусть рассказывает все основные шаги танца и ссутулит плечи, когда она пеняет на его непочтительность. Дориан всякий раз, когда это случается, оборачивается и смотрит недоверчиво. Так же недоверчиво, когда Солас предлагает сыграть Быку в шахматы и все вылазки, где присутствуют кунари с магом, превращаются в непрекращающийся шахматный поединок.
Но на очередную попытку им помыкнуть Бык упирается рогами: Вивьен задумчиво смотрит на его плечи и сообщает, что непозволительно щеголять голой грудью перед обществом. Бык кривится сразу же — он знает эту дурацкую орлейскую моду, и не собирается надевать на себя мешающиеся тряпки. Но Вивьен качает головой, говоря, что придумала что-то другое, и Бык прислушивается, вдруг с ужасом обнаруживая в себе желание согласиться и покрасоваться перед Дорианом.
____
Дориан в постели привычно мягкий и разомлевший, лежит, откинувшись на мягкие подушки, и томно сморит на Быка, который уже одевается, чтобы уйти. Быку кажется, что только в такие моменты Дориан — уставший, лишенный дневного лоска — настоящий и искренний, не щурится презрительно, не пытается поддеть, не волнуется о своей внешности. Потасканный и избалованный, павший во всех смыслах в порок.
Дориан не пытается остановить Быка, как ни пытался ни разу, у них не отношения, нет взаимных договоренностей, Бык просто приходит иногда, целует ласково в висок, а Дориан обнимает в ответ. Но сейчас вдруг, когда Бык пригибает голову, чтобы пройти в дверь, маг произносит лениво:
— А что у вас с Вивьен?
Бык замирает, пораженный вопросом, и пытается уловить в нем толику ревности. Дориан все такой же расслабленный, и вопрос как будто небрежный. Бык мгновение думает, а потом произносит:
— Увидишь позже.
____
Дориан умоляет себя не быть глупцом. Он знает, что Бык — кунари, что должен быть грубым и глупым, ведь так проще вознестись над косситом. Но Бык умен, проницателен и образован, и Дориан не может не признать, что образ грубоватого наемника — лишь образ. И понимает, что влюбляется в то, что спрятано глубже, сокрыто от чужих глаз. Бык с ним мягок и нежен, почтительно-вежлив, словно бы делает одолжение, приходя каждый раз. В его прикосновениях всегда мягкая забота и внимание, и Дориан, когда Бык нависает над ним, беря томно и нежно, хочет плакать от бессилия и умолять. Ему хотелось бы, чтобы Бык принадлежал только ему, и целовал — не только ночью, когда Скайхолд кроет пеленой тьмы, но и днем, ласково в щеку, обнимал небрежно и будто бы случайно. Дориан умоляет себя не влюбляться, понимает, что это слишком нелепо и неправильно, и ничего не получится. Он умоляет себя посмотреть на кого-то другого, но каждый раз Доориан находит взглядом фигуру Быка и с горечью признается себе, что вляпался так, что не выбраться уже.
Бык с ним пошловато-груб, но с другими легко показывает свой ум. Дориан пытается повести разговор дальше шуток, намекающих на страстную ночь, но Бык всегда отвечает так, что магу остается только скрипеть зубами от бессилия и вздыхать.
В последнее время Бык пропадает в покоях мадам де Фер — Дориан впервые обнаруживает, что способен ревновать. Ревность злая, густая и едкая, и Дориан силится узнать, что связывает этих двоих. Ему обидно, что с орлейским магом Бык ведет себя, как послушный щенок, исполняя любую ее просьбу, но не смеет сказать что-то против — между ним с Быком только секс. И потому Дориан запирается в библиотеке и в последние дни угрюм и тих. Скайхолду странно: Бык крутится рядом с женщиной, а Дориан не сыплет сарказмом, но сидит, уткнувшись, в книги.
А потом становится и того хуже — Бык не приходит, как обычно, серьезный и тихий, и Дориан, закутавшись в одеяло, в шелка и бархат, плачет в своей комнате, вдруг понимая, что любит. Понимая, что с признанием опоздал. Наутро он встает и долго смотрит на себя в зеркало, на тени под глазами и опухшее лицо, и начинает умываться, но без какого-либо желания: тот, перед кем хотелось бы красоваться, смотрит на другую. И когда последний волосок уложен, а складки на плаще укладываются ровно как надо, Дориан бессильно опускает руки и не хочет никуда идти.
До библиотеки он добредает только через час, и там его уже ждет Вестница, от нетерпения едва не прыгающая на месте. Она, едва заметив мага, цепляется ему в руку и сетует на то, что он опоздал и вообще, она-то ожидала от него большей прыти. Дориан позволяет себя куда-то вести, вяло оглядываясь по сторонам, но когда понимает, что они идут к таверне, резко останавливается, и тело прошивает страхом.
— Что-то случилось? — спрашивает Лавеллан, хмуря брови, и тянет за запястье.
— Не уверен, что я там что-то забыл, — неохотно и неловко отвечает Дориан, но Лавеллан делает большие глаза и толкает его уже в плечо. Маг вздыхает и шагает за эльфийской, без особого желания переставляя шаги.
Внутри таверны тесно и шумно, но Лавеллан уверенно тащит его вперед, куда-то вглубь помещения. Дориан чувствует себя ненужным и просто позволяет ей делать все, что вздумается. А та вдруг подтаскивает его к столу, где сидят Быки, и толкает в спину, чтобы его точно все заметили и оценили неважный вид.
Дориан сразу взглядом находит Быка и едва не охает: тот одет в пурпурный приталенный мундир, через который идет несколько серебряных полос. Через открытый воротник виднеется слабо грудь. Дориан чувствует, как во рту становится сухо, и не может оторвать глаз от выреза, чтобы взглянуть Быку в лицо. Рядом хохочет Крэм:
— Ого, босс, тебя теперь действительно все хотят!
Эта фраза тут же отрезвляет: Дориан сжимает губы в узкую полосу и смотрит холодно на Быка. Тот внезапно улыбается и смотрит с нежностью, а потом произносит:
— Ты ведь спрашивал, что у меня с мадам де Фер. Она сделала мне мундир — правда, жмет чуть в плечах. Подумал, тебе понравится.
Бык весь настороженный и словно чего-то боится, а Дориану после его слов кажется, что он не слышит ничего. Осторожно переступая, он приближается и с интересом кладет руку на покатое плечо, обтянутое толстой и приятной на ощупь тканью. Гладит бездумно, чувствуя, как отпускает ревность, и улыбается уголком губ:
— Без одежды ты мне нравишься больше, аматус.
И прежде, чем любопытная Лавеллан воскликнет: «Аматус? Бык, что это значит?», — разворачивается и идет к выходу из таверны. Бык ухмыляется ему в спину, а Крэм одобрительно свистит.