Тема: Голод
Персонажи: Алистер, ж!Эдукан, Винн, мабари
Жанр: Angst, Adventure
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: триллер, каннибализм.
6266 слов
Тишина– Винн! – во весь голос вопила Середа Эдукан, у которой прямо из-под носа утащили целительницу. В деревне было все так же тихо. Настолько тихо, что хотелось любимым щитом копать землю и, когда получится внушительная дыра, спрятаться в нее, прикрывшись своей импровизированной лопатой. Дома, окна и двери которых скрипели, раскачиваемые ветром, валяющиеся повсюду атрибуты повседневной жизни, будто хозяева этих простых вещей просто растворились в воздухе, когда направлялись по своим делам, и одинокая туфелька, валяющаяся прямо под ногами гнома, – все это навевало первобытный ужас.
Сзади, от дома, из которого выбежала девушка и из которого пропала целительница, раздался скрип. Середа затравленно обернулась, потянувшись к щиту, и начала высматривать то, что могло издавать звук: скорее всего, кто-то или что-то наступило на половицу. Но оказалось, что это всего лишь дверь, болтающаяся на одной петле. Куда могла подеваться волшебница, было неразрешимой задачкой, они ведь разговаривали, гном отвернулась буквально на секунду, и старушки не стало. Будто она испарилась в воздухе, оставив после себя лишь раскачивающийся на кривом навершии посох – подарок леди Эдукан после спасения Круга.
– Винн! – в отчаянии повторила Страж, жадно вслушиваясь в мрачную тишину, лишь изредка нарушавшуюся скрипом. Ответа не последовало. Это было неудивительно: с тех пор, как команда разделилась, гном не видела остальных спутников, как не видела и их следов. Это была глупая идея – понадеяться на то, что малочисленный отряд, пусть и обученных, закаленных в боях воинов справится там, где не справились жители не самой маленькой в Ферелдене деревни. Все-таки там, где не может победить и самый искусный боец, прекрасно справляется разъярённая толпа. Но никаких признаков битвы не было. Деревня была полностью невредима, если не считать дверь, которую выбила сама Середа, чтобы пробраться в дом и поискать там припасы: затем они и пришли в это проклятое место. Казалось, что все жители просто побросали свои дела, и отправились праздновать что-нибудь на главной площади, торопясь, чтобы не опоздать на праздник, о котором им сообщили очень поздно, и который они ни в коем случае не могли пропустить. Будто бежали так, что даже теряли обувь, куртки, шлемы, просто оборачиваясь, махая на них рукой и продолжая безумную гонку. Возможно, это было не так далеко от правды, что-то могло напугать жителей так, что они даже не задумывались о том, чтобы собрать вещи, и бежали, спасая свои жизни. Но что могло настолько сильно напугать такое количество народа и не оставить ни единого следа? Демон? Чудовище? Порождения? Может быть, это был старый знакомый – Архидемон?
Середа вновь повернулась спиной к скрипнувшей двери и начала высматривать хоть какие-то намеки на то, куда утащили Винн. Ветер, то стихающий, то с новой силой завывающий в пустых проулках, гонял по улицам опавшие листья и кусочки порванной кем-то бумаги. Глаза защипало, и гном зажмурилась. Возможно, её доброй старушки уже нет в живых. Возможно, что и человека, который порвал этот лист бумаги - тоже. Леди Эдукан казалось, будто она попала в царство смерти, царство молчания, где единственные жители – невидимые живому призраки погибших тут людей. Да, если бы у смерти могло быть прибежище, она бы явно не стала обделять вниманием такую уютную деревеньку. Здесь все просто кричало о неизбежности конца, о необратимости судьбы и мимолетности жизни. Видя все эти брошенные вещи, Середа почти слышала стоны о хозяевах, что покинули их. Ей казалось, что стоит только впустить в сознание ту силу, которая разгуливала тут, и сразу же перед глазами появится картинка, в подробностях показывающая, что делали эти люди, куда направлялись в тот момент, когда их настигла смерть.
– Винн! – очередной крик был последним, что успела сказать отвергнутая принцесса, пока на её голову не опустилось что-то тяжелое, вызвавшее острую боль и последующую уютную пустоту и забвение.
– Никто не видел красный сверток, на котором была записка «Не трогать - убьет»? – роясь в рюкзаке, громко, чтобы слышала даже находящаяся на почтительном расстоянии Винн, спросила Середа.
– Такой большой, с голову твоего пса, да? – с наслаждением жуя кусок сыра, последний из огромного кругляша, который ему удалось выпросить у эльфов, спросил Алистер.
– Да, – бросив своё занятие, гном повернулась к Стражу с выражением лица, которое нельзя было понять иначе, чем «я так и знала».
– Я видел, – улыбнулся воин, облизывая пальцы, которыми держал лакомство. – В лагере, около твоего шатра.
– И где он сейчас? – вкрадчиво спросила принцесса.
– Наверное, там же, где и лежал, – пожал плечами Тейрин. Заметив скептически изогнутую бровь сестры по ордену, юноша закатил глаза. – Да ладно, я умею читать, помнишь?
Гном фыркнула и продолжила рыться в рюкзаке с надеждой, что все-таки взяла сверток с собой. В конце концов, там был её провиант, рассчитанный аккурат до ближайшего города, где можно было пополнить запасы. Если она оставила его в лагере, то сейчас девушке будет просто нечего есть. Она сама с месяц назад торжественно объявила, что теперь все, кто идет с ней в поход, должны добывать и запасать себе провиант сами. Решение это пришло в голову после того инцидента, когда Алистер, проснувшийся посреди ночи и мучаемый голодом, прикончил все их запасы в дне пути до леса Брессилиан. Тогда все перессорились и, когда напоролись на агрессивно настроенных сильванов, отряд чуть не потерпел поражение, истощенный голодовкой и непрекращающейся грызней. Единственным ответом Тейрина на обвинения в лишении остальных еды был намек на то, что все общее. И только потому леди Эдукан не убила собрата, что именно он спас всех от смерти, лихо управившись с кровожадными деревьями. Что, в общем-то, было неудивительно для единственного сытого члена отряда.
А теперь последствия того давнего решения пророчили принцессе долгих четыре дня без еды и воды. Возможно, водой-то с ней и поделятся, но вот едой – вряд ли. Винн, которая ела куда меньше, чем нужно было гному, постоянно таскающему за спиной щит, брала с собой так же четко отмеренное количество пищи, рассчитанное на время пути. И даже если волшебница отдаст все свои запасы, то Середе этого едва ли хватит на пару дней. Алистер, все ещё обиженный, вовсе не станет делиться, пока принцесса не попросит у него прощения, пусть даже в его большом рюкзаке кроме еды ничего больше и не было. А мабари с собой ничего не брал, путешествуя налегке и питаясь мелкими зверьками, которых ловил, пока все раскладывались на ночлег. Вымаливать прощение за своё правильное решение, на которое Тейрин сам же и нарвался, Страж не хотела, а просить пса, чтобы он принес ей какую-нибудь дичь, было выше достоинства королевской особы. К тому же из всего отряда готовить в походных условиях умел только Алистер.
– Да почему же никто не додумался взять этот забытый Камнем сверток! – раздраженно воскликнула девушка, отбрасывая от себя рюкзак, в котором, разумеется, не было искомого.
– Может быть потому, что там было серовато-зеленым по светло-серому написано, чтоб никто этого не делал? – ухмыляясь, спросил Алистер, отправляя в рот кусок хлеба и весело причмокивая. Гном шумно выдохнула и даже, кажется, зарычала, но говорить ничего не стала. Вот и славно, – подумал Тейрин, отламывая ещё один ломоть имеющегося у него в изобилии вкусного хлеба. Он ещё в лагере заметил, что девушка не взяла свой драгоценный сверток, который выложила перед шатром, на выходе, специально для того, чтобы не забыть – она всегда так делала, чтобы, выходя, наткнуться на вещь и вспомнить о ней, - но говорить ничего не стал. В конце концов, он ей не нянька, она сама сказала: каждый сам за себя. Да и её это решение о дележке провианта в очередной раз доказывало правоту этих слов. За что боролись, на то и напоролись, позлорадствовал воин, смотря на то, как сестра по ордену вскочила и стрелой понеслась к Винн, только бы не находиться в обществе своего обидчика. Что он такого сделал, останется тайной за семью печатями, но гном не заговорит с ним ещё несколько дней, обмениваясь только безразличными сухими фразами. Что не очень-то и огорчало.
– Тут есть деревня, в трех часах пути к югу отсюда, – деловито сказала Середа, сидя у костра с травинкой в зубах и картой в руках.
– И что? – лежащий рядом Алистер поглаживал полный живот, который даже разболелся от количества съеденного. Он знал, почему девушка решила заглянуть в деревушку, но так хотелось услышать от нее хоть один раз, что она признает свою ошибку.
– И то, что мы идем сначала туда, а уже потом продолжаем двигаться в Денерим, – холодным голосом отрезала гном.
Юноша усмехнулся, но спорить не стал: все-таки, если на них нападут, её помощь пригодится, а какой из голодной принцессы боец стало хорошо известно после того, как Алистеру пришлось чуть ли не вырезать девушку из ветвей сильванов. Благодарность за спасение выражалась в очередной гневной тираде о том, что он во всем виноват и, если бы не его прожорливость, гном смогла бы обойтись и без помощи, но Тейрину было достаточно того, что суровая командир спасена его рукой, рукой того, кого она постоянно пыталась высмеять.
– Как скажешь, – пожал плечами храмовник и застонал, поглаживая живот, который на самом деле болел, но не настолько сильно, чтобы вызвать стоны у бывалого воина.
– Ложитесь спать, утро вечера мудренее, – заметив, что Середа начинает закипать, мягко сказала до этого молчавшая Винн. – Завтра мы придем в деревню, где можно будет достать еды, так что завтрак я разделю с тобой.
Гном благодарно посмотрела на целительницу и, кивнув, улеглась, отвернувшись от костра. Волшебница бросила на Алистера осуждающий взгляд. Воин пожал плечами и только губами спросил: «Что?». Но старушка ничего не ответила.
Сытый и довольный Алистер так и хотел вприпрыжку пойти перед отрядом, распевая Песнь Света, так ему было хорошо оттого, что заминка в их путешествии случилась по вине вечно правильной принцессы. И плевать на то, что Песнь Света ему совершенно не нравилась, да и слова он толком не помнил, зато она была достаточно мелодична и, если немного ускорить ритм, могла быть даже весёлой. Если не вслушиваться, разумеется. Хотя, если на чистоту, ему бы больше понравился вариант с песней, состоящей из одной только констатации того, что они свернули с пути по вине леди Эдукан. Да, это был бы просто отличный вариант.
Но спеть у него не получилось: на горизонте показались крыши домов, и до деревни осталось всего ничего. Воодушевленные близостью цели, товарищи прибавили шагу и уже через четверть часа стояли на главной улице, озираясь.
– В этой деревне что-то не так, – щурясь и постоянно оглядываясь, произнесла Середа.
– Да, мне кажется, что здесь нет сыра, – кивнул Алистер, не заметив ни коров, ни следов этих замечательных животных, благодаря которым в Тедасе имелся тот самый сыр.
– Здесь нет людей, болван! – воскликнула гном, фыркнув и двинувшись вглубь поселения.
Тейрин посмотрел ей вслед и скорчил рожу. Мало ли куда могли подеваться люди, а вот коров точно не было – даже лепешек не наблюдалось, а это главный показатель благополучности деревень. Чем они питаются, в конце концов? Ни рогатого скота, ни птицы, никаких признаков животных. Даже собак, которые были почти священным в Ферелдене животным, и тех не было. Юноша посмотрел на огороды, смутно догадываясь, что и там ничего не обнаружится. Так оно и оказалось: грядки были перерыты, будто тут прошагала орда порождений. Но, разумеется, если бы орда побывала тут, Стражи почувствовали бы присутствие скверны, которая была неизменным спутником порождений тьмы. Не говоря уже о том, что эти чудовища не могли пройти мимо человека и не убить его. Но ни крови, ни скверны в деревне пока обнаружено не было. Люди должны были уйти отсюда добровольно, забрав с огородов всё, что можно было употреблять в пищу. А то, что грядки были перерыты именно с целью найти в них что-то съестное, было очевидно. Алистер свернул к ближайшему дому и пригляделся: такое ощущение, будто копали лапами или руками, но точно не лопатами. Кое-где даже остались бороздки.
– Эй, идите сюда, – крикнул юноша, махнув рукой. Гном и целительница поспешили к своему спутнику и удивленно уставились на перерытую землю. Мабари Середы, весело гавкая, помчался вперед и принялся ожесточенно рыть землю. Алистер даже немного позавидовал псу, которому было ровным счетом наплевать на то, что в этом месте что-то не так. Просто делает свои привычные дела и не жалуется. Мабари был полноправным членом команды, и всем, так или иначе, пришлось с ним считаться, особенно после того, как леди Эдукан серьезно предупредила всех и каждого по отдельности о том, что стоит кому-нибудь только посмотреть на собаку как-то не так, и этот кто-то отправится на вольные хлеба без припасов и оружия. В иные моменты принцесса могла быть так убедительна…
– Эй, Эндрин, – крикнула Середа, – что ты там нашел, мальчик?
Гном отправилась к своему любимцу, а Алистер покачал головой. Разумеется, мабари были очень умными животными, говорили даже, что где-то в их огромных головах, украшенных опасной пастью, притаилась мудрость, но Тейрин верил в это с трудом. Да, они самые умные собаки во всем Тедасе, но настолько переоценивать их смышленость, и даже делать полноправными членами отряда было верхом глупости. А Середа именно так и относилась к своему любимцу: она говорила с ним, советовалась, пусть и не получая никакой полезной информации, доверяла, будто перед ней был человек. Впрочем, надо признать, что уж доверие эти животные точно могли заслуживать. Их преданность не подвергалась сомнению.
– Он нашел в земле это, – вернувшись к спутникам и протягивая им открытую ладонь, удивленно произнесла гном. Храмовник, посмотрев на находку пса, твердо решил извиниться перед мабари за то, что недооценивал его. В руке леди Эдукан держала коготь. И ладно бы, если этот коготь принадлежал простому медведю или волку, но это был коготь, на котором тускло сияли руны, да и его размеры не позволили бы принцессе сомкнуть пальцы.
- Ого, - присвистнул юноша, - да если бы хозяин этой штуковины решил дружески похлопать меня по спине, меня бы отправили в свободное плавание с горящей стрелой в лодке.
- Это же… - пробормотала Винн, зачарованно смотря на руку гнома. - Можно?
- Разумеется, - фыркнула Середа, передавая коготь волшебнице и отряхивая руки. – Надо поискать еще, мало ли какие части тела тут зарыты.
Алистер кивнул и, сбросив с плеч рюкзак, зашагал в середину грядок. Земля была настолько рыхлой, что юноша проваливался по щиколотку, с трудом пытаясь удержать равновесие. На пути попадались глубокие ямы, в которые нога погружалась почти по колено, что заметно затрудняло передвижение. Тем более, постоянно казалось, будто сейчас какая-нибудь тварь выскочит из почвы и вцепится в доспех. Доспех, надо отметить, был добротный – дорогой, старинный, зачарованный, но даже понимание этого не спасало от ужасающих картин, в которых неведомая тварь прогрызала металл и добиралась до плоти. Ёжась от собственных страхов, Тейрин старался не думать об этом и уверенно шагал дальше от дома.
– Что у тебя? – отряхиваясь, спросила Середа, подходя к Винн, которая не принимала участия в раскопках, изучая коготь.
– Такое ощущение, что это усиливающие руны, такие же, как на твоем клинке, - вливая в находку магическую энергию и внимательно наблюдая за реакцией, произнесла волшебница. – Но знаешь, эти руны не только повышают силу носителя, я чувствую в них что-то еще.
– Разобраться сможешь?
– Мне нужно время, - ответила маг. Леди Эдукан кивнула и шумно выдохнула, надув щеки. Они уже несколько часов копались в земле, но так больше ничего и не нашли. Утерев тыльной стороной ладони вспотевший лоб, девушка усмехнулась: королевская особа, копающаяся в земле, точно простая крестьянка. Глупо было надеяться на то, что можно ещё что-то найти, если Эндрин спокойно лежал у ног Винн и даже не думал продолжать искать. Надо было сразу обратить на это внимание и не тратить драгоценную энергию на бесцельные поиски, если мабари решил, что тут больше ничего нет – значит, тут больше ничего нет.
– Смотрите, что я нашел, – Алистер, грязный, как бывалый шахтер, подошел к компании и протянул зажатый между указательным и большим пальцами ноготь.
– Человеческий? – с отвращением спросила Середа.
– Мне кажется, да. Насколько же усердно надо копать, чтоб потерять ноготь? Это же надо наткнуться на что-то твердое и даже не подумать остановиться, – поморщился воин.
– Тут явно что-то неладное, – кивнула гном, отворачиваясь. Принцессе казалось, что сейчас весь скудный завтрак, который пожаловала ей волшебница, выйдет наружу. На пути, который она прошла от Остагара, до сегодняшнего дня встречалось много отвратительных вещей: порождения тьмы, скверна, матка, оборотни, сжигаемые проклятьем, даже пожирающие собственных товарищей гномы, но именно сейчас леди Эдукан стало настолько дурно, что даже голова закружилась. Все те ужасы, которые она наблюдала, собирая армию против Мора, были результатом чьего-то воздействия, всегда было что-то, что создавало страдания, но этот ноготь кто-то вырвал себе сам. Не думая о боли, продолжая делать то, что делал. Что же должно было тут произойти, чтоб жители дошли до такого отчаянного состояния?
– Эй, а где мой рюкзак? – растерянно спросил Алистер.
– А где ты его бросил? – устало поинтересовалась Середа.
– Тут, – воин указал на примятый участок травы, – вот прям сюда и скинул.
– Винн? – с сомнением в голосе, протянула принцесса.
– Я все время была тут, не мог же он просто испариться? Тем более, Эндрин тоже лежал рядом.
Юноша принялся искать своё имущество, а леди Эдукан гадала, не дурачится ли он. Здесь никого не было, это можно было сказать с уверенностью – мабари лежал рядом и обязательно дал бы знать, подойди кто-нибудь на столь близкое расстояние. Да и Винн отсюда не отходила, а волшебнице гном верила как самой себе. Но вот Алистер вполне был способен выкинуть что-нибудь эдакое. Например, спрятать свой рюкзак, чтобы напугать женщин.
Сомнений не осталось после того, как воин начал ныть о том, что голоден, под аккомпанемент бурчащего живота. Страж бы не стал подвергать себя таким мучениям из-за шутки. Насколько знала Середа, зависимость Тейрина от еды была сравнима с зависимостью храмовников от лириума. Он не мог адекватно себя вести, пока был голоден, не мог перестать ныть, пока не насытится, и всегда с неподдельным страхом говорил о том, что его организм скоро пожрёт себя изнутри. Нет, если бы это была шутка, то при первых признаках голода Алистер бы сдался и принялся поглощать пропавшую еду. Но это была не шутка. И понимание того, что этой в деревне происходили какие-то невероятные даже для их сумасшедшего мира вещи, ужасало. Середа уже была готова бросить всё и просто бежать отсюда, не оглядываясь, чтобы забыть об этом, как о страшном сне, и питаться дичью, которую принесет мабари, но гордость не пускала. Гном держалась на чистой силе воли и понимании последствий такого поведения.
– Что ж, если дошло до того, что мы потеряли последний провиант, который у нас был… - после глубокого вздоха, начала девушка.
– Который был у меня, – поправил Алистер.
– Не важно, – принцесса даже не хотела с ним спорить, настолько жалко выглядел спутник. – В любом случае, давайте просто найдем припасы и уйдем отсюда.
Леди Эдукан ожидала предположений, что она испугалась, подколок, даже высоких речей о том, что отряд не может бросить эту деревню, ни в чём не разобравшись, но никто и слова не произнёс. Мрачные лица спутников ясно говорили о том, что боится не одна она – всем было страшно, все не понимали, что происходит, и не были уверены, что хотят понять. Даже волшебница, которая всегда старалась во всём разобраться, и та только кивнула. Середа не знала, в чем было дело, в когте ли, в человеческом ногте, облепленном окровавленной землёй или в таинственном исчезновении рюкзака Алистера, но на лицах товарищей она читала только желание поскорее убраться отсюда. Даже Эндрин вел себя подозрительно тихо.
– Тут мы разделимся, – твердо сказала гном. – Я возьму Винн и пойду на запад, Алистер, ты возьмешь Эндрина и пойдешь на восток, встречаемся тут через полтора часа.
– А с чего это ты доверяешь мне своего мабари? – удивленно спросил храмовник.
– Если честно, то не его тебе, а тебя ему, – слабо усмехнулась девушка и, круто развернувшись, уверенно пошла прочь.
– Слышал? Теперь только ты и я. И если я умру, моя смерть будет на твоей блохастой совести, – посмотрев на пса, буркнул Тейрин. Эндрин ответил рычанием, что было ожидаемо, а вот Винн, не спешившая следовать за принцессой, нервно хохотнула, отчего по спине воина пробежали мурашки: если даже старушка так себя ведет, значит, они очень крупно влипли. Одарив юношу нежным взглядом, в котором читалось сожаление, волшебница развернулась и засеменила за Середой, а Алистера бросило в холодный пот. Неужели она с ним прощалась? По крайней мере, именно так выглядел этот взгляд, всё это сожаление, эта нежность, которую Винн отродясь не демонстрировала храмовнику, предпочитая над ним подшучивать. Внимательные глаза колдуньи, казалось, пытались запомнить каждую черточку его лица. Потому что она была не уверена, встретитесь ли вы вновь, – накалил обстановку внутренний голос, и воин не выдержал. Все эти тайны, мистика и прочее – все это не для него, он знает, когда надо рубануть мечом, знает, что враги должны искупаться в собственной крови, знает, как побеждать. Но как можно бороться с тем, чего не видишь? Что ему противопоставить врагу, которого не заметил даже мабари? Создатель, как можно победить, если даже не представляешь, с чем имеешь дело? И Алистер сделал то, что делал всегда, когда ему было не по себе: уже спустя несколько минут после расставания с Середой и Винн Тейрин принялся орать Песнь Света во все горло и старался не прекращать, потому, что иначе станет совсем невыносимо.
Улица, по которой их отправила Середа, была ещё более зловещей, чем та, по которой они вошли в деревню. Скорее даже не улица – просто узкий участок земли между домами, изломанный неровным расположением заборов. Тут и там валялись свитки, детские игрушки, одежда и прочее, что обычно не бросают в огородах и на пороге дома. А именно на таких неподходящих местах эти вещи и находились. Будто никому не было дела до них, будто они вмиг стали не нужны. Возле скамейки под окном одного из покосившихся домиков валялась переплетом вверх книга. Даже с того места, где стоял Алистер, было хорошо видно, что страницы измяты. Книгу бросили, не смотря, как она приземлится, а рядом валялась закладка, которая, возможно, просто выскользнула при падении. Тейрин поежился: все это нагоняло ужас, заставляло верить в то, что вот-вот на него выскочит орда неведомых монстров и начнет рвать на куски его плоть, стараясь утолить свой голод. Но даже несмотря на это, юноша продолжал заунывно тянуть Песнь Света, путаясь в словах и куплетах, не понимая смысла того, что поет. Пел просто для того, чтобы хоть что-то делать и не слышать скрип и шорохи, которые создавал резвящийся на пустынной улице ветер. Пусть сейчас его песнь была и не такой громкой, пусть сейчас она становилась все более слабой и вымученной, но он все ещё мог на нее отвлекаться.
Именно тогда-то юноша и понял, почему принцесса взяла с собой именно старушку, а не своего верного мабари – для того, чтоб ей было с кем поговорить, чтоб было чем занять голову, пока они рассекали по царству пугающей пустоты. Эндрин иногда тявкал, ничуть не веселее, чем пел Алистер, но это не помогало. На несколько мгновений воин переключал внимание на пса, но осознание ужаса, творящегося вокруг, не отпускало его.
– Слушай, если мы быстро найдем припасы, то можем отправиться искать твою хозяйку, как думаешь? – спросил Тейрин у пса, твердо решив, что уже готов трусливо поджать хвост и бежать, несмотря на то, как его встретит Середа. – Найдем ее, будем охранять. Да и вчетвером куда как веселее, верно? Вот сейчас зайдем в этот дом, пройдем на кухню, возьмём всё, что надо, и быстренько уйдем отсюда. Можешь считать меня трусом, но я готов даже ягодами питаться, только бы убраться из этого проклятого места.
Мабари согласно гавкнул, и Алистер, не мешкая, заходя в дом.
– Как ты думаешь, что тут произошло? – озираясь по сторонам, спросила Середа.
– Знаешь, дорогая, я даже думать об этом не хочу. На своем веку я ещё ни разу не встречалась с подобными ситуациями, и, признаться, врагу такого не пожелаю, - спокойно ответила Винн, но в голосе её чувствовалось напряжение, пусть и тщательно скрываемое. – Что-то, что заставило всех жителей деревни бесследно исчезнуть, обладает великой силой. И я не уверена, что готова испытать эту силу на себе, так что давай не будем тратить время на пустую болтовню, быстро найдем то, зачем пришли, и вернемся на дорогу в Денерим.
Гном кивнула и прибавила шагу. Волшебница была права: сколь бы ни было велико влияние Серых Стражей на народы Тедаса, сколь бы ни были опытны её спутники, но то, что властвовало здесь, было им явно не по зубам. Леди Эдукан старалась не терять надежду. Она была полностью уверена в том, что Алистер, каким бы болваном ни был, справится даже с несколькими вооруженными противникам. Была уверена в том, что её верный пес не даст себя в обиду. Тем более была уверена в том, что они с Винн могут выступить против врага, намного превышающего их числом. Но что если чудовище, которое прошло по этой деревне, не сразить простым оружием? Что если боевых умений им будет недостаточно? Никогда ещё в своей жизни она не встречала упоминаний о поселениях, в которых пропадали все жители. Враг, против которого им сейчас предстояло бороться, был чем-то неведомым, что совершенно не способствовало повышению боевого духа.
Выбросив из головы все мрачные мысли, гном решительно остановилась возле ближайшего дома и, убедившись, что дверь заперта, не долго думая выбила ее.
– Ты правильно поступила, – стоило им только зайти, разлепила губы волшебница.
– Что? – не поняла Середа, подумавшая было, что старушка говорит о способе проникновения. – Ты о чем?
– Правильно поступила, что не взяла с собой мабари. Я чувствую здесь магию, могущественную темную магию. И если бы с тобой был пёс, вы были бы полностью беззащитны.
– А раньше ты не могла сказать? – взвилась гном. – Камень! Почему я узнаю об этом только сейчас, Винн?
– Не горячись. До этого я думала, что мне просто чудится, но чем ближе мы подходим к окраине, тем сильнее эта магия. Мне кажется, что где-то тут проводится ритуал, – прошептала старушка, вглядываясь затуманенным взором куда-то вдаль через дверной проем. – Если он сейчас в самом разгаре, то мы можем остаться незамеченными.
– То есть, это все сотворил какой-то вшивый маг? – с облегчением отозвалась гном. – Просто колдунишка, решивший провести ритуал, и из-за него мы тут трясемся, как дети малые?
Середе было стыдно за то, что она так легко испугалась и даже показала свой страх товарищам. Ей было стыдно и противно оттого, что её напугал какой-то жалкий заклинатель. И все это после того, как она убила демона Гордыни и его подручных! После того, как выбралась из Тени!
– Послушай меня, Страж, – серьезно посмотрев в глаза принцессе, сказала Винн. – Я знаю о магии куда больше твоего, и не смей сомневаться в моих словах. А я говорю тебе, что мы не зря трясемся. Возможно, это даже не человек. Возможно, это одержимый. И сила его во много раз превосходит силу Ульдреда, который чуть не убил и меня, и тебя, и даже Ирвинга. Вдумайся, дитя.
Надо было не отпускать Алистера. Храмовник, пусть и недотепа – серьезная сила против магии во всех её проявлениях. Естественный противник всего колдовского, а Середа так легко отправила его в противоположную сторону. И если сейчас в этот самый дом ворвётся тот монстр, которого боится даже Винн, ей будет нечего ему противопоставить. Да и где сейчас искать единственное действенное оружие против напасти, которая случилась с деревней, гном представления не имела. Возможно, Алистер уже далеко, а может быть, дожидается их в условленном месте, но в любом случае, случись что здесь и сейчас, его не будет рядом.
– Что это? – резко развернулась принцесса, услышав стук за спиной. Щурясь, пытливо всматриваясь в сумрак, девушка пыталась понять, что могло издать подобный звук, и только когда он повторился, выдохнула. – Ставни. Замечательно, теперь у меня сердце в пятки падает, стоит только ставням хлопнуть, – нервно рассмеялась гном.
Позади раздался ещё один стук, и девушка вновь резко обернулась. На месте, где только что стояла Винн, остался только её посох.
- Мы обыскиваем уже третий дом, - простонал Алистер, присаживаясь на скамью, возле которой валялась книга, недавно привлекшая внимание воина. - И нигде нет даже следов хоть чего-то съестного.
И действительно в домах не было даже одиноко завалявшихся в щелях стареньких буфетов зернышек, не говоря уже о чем-то более сытном. Будто кто-то или что-то было настолько голодно, что искало еду везде, вплоть до тряпок, которыми стряхивали крошки со стола. После посещения второго дома Тейрин начал догадываться не только о том, что во всех последующих покинутых жилищах они ничего не найдут, но и о причине исчезновения всех животных в селении. Ведь даже птицы, если поднапрячь память, перестали петь за час-полтора до деревни, а домашним скотом тут и вовсе не пахло. Животный ужас, который и так властвовал над воином, бесстыдно пуская по его коже мурашки, сконцентрировался внизу живота и, казалось, просто свернул внутренности узлом: так вот куда пропали все люди. Но разве не должны были жители бежать, поняв, что помимо еды, пожирать начинают и их самих? Разве не должны были они драться, спасая свои жизни, если не смогли убежать? Почему же тут нет даже крови? Даже малейших намеков на сопротивление?
– Ладно, дружок, – вставая, наигранно бодро сказал Алистер, – к демонам эти поиски, давай поищем что-то более осязаемое, чем несуществующие припасы. Мы идем к твоей хозяйке, – повинуясь внезапному порыву, воин подобрал с земли книгу и, засунув её подмышку, твердым шагом двинулся на запад.
Уже через несколько минут ходьбы, юноша вновь затянул Песнь Света. Возможно, хоть в этой ситуации Создатель или Андрасте – или кто там у них заведовал ответом на молитвы? – не оставит горе-храмовника? Может быть, ему повезет, и благодать небесная снизойдет на него и убережет от бед? Впрочем, Алистер в это не особо верил. Он был бы последним человеком, которого коснулся перст Творца, если бы этот самый Творец вообще решил кого-то коснуться. Не потому, что Тейрин был настолько неугоден церкви или совершал противные божественной воле деяния, но потому, что утратил веру очень давно. Ещё в тот день, когда Эамон уехал, оставив мальчика одного на ступенях монастыря. И сейчас юноше было противно оттого, что слепой страх заставляет его надеяться на чудо.
В условленном месте, где отряд разделился и должен был воссоединиться, разумеется, никого не было. Времени прошло слишком мало, но храмовник нутром чувствовал, что что-то пошло не так. Если начистоту, то все пошло не так ещё в тот момент, когда они ступили на территорию этой проклятой деревни. Да, ещё с того самого момента можно было ждать беды. И почему только эта упрямая принцесска не смогла произнести простое «извини»? Он бы поделился с ней едой, ему не жалко! От нее требовалось всего лишь сказать это треклятое слово, которое надолго бы избавило обоих от разногласий. Нет, она предпочла отправиться в деревню, свернуть с пути и оказаться в центре странностей. Разумеется, это ведь была Середа Эдукан, чего ещё ждать от дочери короля Орзаммара?
– Эндрин, ты можешь взять след?
Голова болела. Нет, она просто взрывалась от боли, будто её зажали в тиски и скоро расколют, точно орех. Все тело ломило, и не получалось почувствовать собственные конечности. Должно быть, она связана, иначе не объяснить всего этого букета ощущений. Стараясь не показывать виду, что пришла в себя, Середа внимательно вслушивалась. Но ничего, кроме гула, который раздавался то ли в голове, то ли отовсюду, не было слышно. Звук, точно маг сотворил Электрический Шторм, а леди Эдукан находилась в его эпицентре. Хотелось закрыть уши руками и закричать, только бы не слышать этого, но гном изо всех сил старалась сдержаться. Пока она ничего не знает о том, где находится, лучше ей быть «без сознания». Тем более, если она действительно в зоне такого страшного заклинания и все ещё жива, значит маг, сотворивший его и искусно управляющий стихией, может в любой момент превратить её в кусок жареного мяса.
Девушка медленно и осторожно приоткрыла глаза, что мгновенно привело к вспышке острой боли, заставившей до скрипа сжать зубы. Зато она получила хоть какую-то информацию: взору открылась часть комнаты, в которой действительно бесновались молнии. Стараясь привыкнуть к ярким вспышкам, которые резали по глазам, Середа, не обращая внимания на слезы, упрямо не опускала веки. Если бы её попросили назвать самое сложное испытание во всем походе против Мора, гном не раздумывая указала бы именно на эту ситуацию. В остальных передрягах все было куда проще – кто оказался сильнее и умелее, тот и победил. Никаких сложностей, хитростей и тем более тайн. По крайней мере, не настолько леденящих кровь.
– Ты проснулась, моя маленькая пухлая радость, – сзади раздался приторный голосок, точно мёд, стекающий по лезвию острой бритвы. – Как хорошо, что мы все в сборе.
Середа постаралась извернуться, наплевав на осторожность и боль во всем теле, и увидеть говорящего, но тот, кто её связал, позаботился о том, чтобы у нее ничего не получилось. Девушка зарычала от отчаяния, не прекращая попыток. Пусть это и было сущей глупостью, тратить силы на заведомо провальное дело, но бешенство, которое волнами накатывало на сознание, придавало сил и застилало здравый смысл.
– Не мучай себя, как только ты будешь готова, я покажусь тебе. А пока лучше посмотри вперед, думаю, это куда интереснее, – хохотнул говорящий.
Гном говорила себе, нет, убеждала, что не стоит смотреть, но любопытство сработало быстрее, и девушка чуть не захлебнулась от ужаса: прямо напротив неё к стене была прикована Винн. Старушка истекала кровью, и молнии, что, казалось, просто скачут по комнате, на самом деле исходили из волшебницы. Они не просто разлетались, они отскакивали от стен и устремлялись прямо в сторону, откуда раздавался голос. Середа старалась сдержать рыдания, яростно вырывавшиеся из груди помимо воли. И сколько времени её хорошая, милая Винн вот так прикована к этой стене? Сколько времени леди Эдукан просто валялась тут без сознания, даже не подозревающая о мучениях соратницы? Пыталась ли колдунья разбудить ее? Звала ли на помощь? Что чувствовала она, когда Середа не отзывалась?
– Вот молодец, - вновь отвратительно сладко шепнул голос. – Правда, занимательное зрелище?
– Что? – только и смогла выдавить из себя гном, проглатывая стоны и слезы.
– О, это моя любимая часть! – воскликнул их мучитель и, кажется, даже захлопал в ладоши. – Сейчас я тебе все расскажу и, когда ты будешь готова созерцать меня, мы сможем поговорить лицом к лицу, – чуть ли не через слово мерзко хихикая, пообещал голос. – Я так кормлюсь, милая. Понимаешь ли, мы с твоей подружкой очень похожи: в ней есть частичка Тени, и во мне тоже, она родилась изгоем, ненавидимым обществом, и я тоже. Мы с ней части одного целого, того, что вы называете магией. Но на самом деле, все куда сложнее. Правда, тебе, как представителю низшей расы, той, что никогда не сможет постичь даже Тень, этого не понять, поэтому останавливаться на этом я не буду. - Середа почувствовала, как почти нежно её погладили по голове: так она обычно гладила несмышленых детей или животных – снисходительно. – То, что тебе стоит узнать, можно выразить так: я одержим голодом и, пока я могу кормить его, он спит. А маги – самая вкусная закуска и, надо отметить, самая питательная. Так что мы с тобой ещё долго будем вместе, пока голод вновь не потребует пищу. Да и в вашем рюкзачке еще осталось немного, как думаешь, лучше съесть самому или скормить тебе, чтоб не похудела?
– Ты больной ублюдок! – уже даже не думая о том, чтоб сдерживать рыдания, завопила гном, начав яростно брыкаться. – Ты сдохнешь, тварь, я удавлю тебя собственными руками!
Ужас, бешенство, отчаяние, которые охватили девушку, придавали ей сил и затмевали боль, она хотела только одного – вырвать сердце у этого монстра, вырвать и растоптать, даже станцевать на нем. Раздирать его плоть, медленно отрывая кусок за куском, наслаждаясь, упиваясь его криками. Смотреть на его муки и с новой силой продолжать, чтоб полностью утолить свою жажду крови, жажду мести, выплеснуть на это всю свою ярость. И только это помогало ей оставаться в сознании, цепляться за реальность, не давая провалиться в манящее забытье, только это позволяло не задохнуться от ужаса.
Все случилось внезапно: молнии перестали сверкать, уничтоженные волной мягко светящегося голубоватого дыма, который расходился по помещению со стороны твари. Середа не видела, что произошло, но уже то, что гул больше не давил на нее, заставило безумно смеяться. А потом наступила темнота: видимо, весь свет в комнате исходил именно от энергии Винн, которую высасывали. Она слышала копошение, ругань, даже показалось, что рычание, но девушка не была уверена в том, что ей не почудилось. Сколько это продлилось, гном не знала, уже через несколько мгновений она, лишенная поддержки ярости, потеряла сознание.
– И тогда Эндрин взял след. Мы долго плутали по закоулкам, пока, наконец, не наткнулись на дыру, вход сюда. И только унюхав, что ты там, пес бросился вниз. Что мне оставалось делать? Абсолютно не готовый, даже не представляя, с чем придется иметь дело, я нырнул за ним и… – Алистер, помогающий Винн пить лириумное зелье, замялся. – Ну и, в общем, пришлось быстро вспомнить все, чему меня учили храмовники.
– Он говорил с тобой? – хрипло спросила волшебница у Середы. – Рассказывал о том, что сделал с деревней?
– Нет, – девушка покачала головой, почему-то полностью уверенная в том, что ей очень повезло. – Он только сказал, что одержим и планирует сначала перекусить тобой, а потом и мной.
- Оборотничество и Магия Крови. Сначала он приходил сюда и таскал животных, потом разрывал огороды, добывая себе пищу. Когда стало не хватать того, что он мог достать сам, он поймал несколько детишек и использовал их кровь, чтобы усилить себя. Вкупе с силой демона, он сотворил настолько мощное заклинание, что смог подчинить своей воле всю деревню, и, пока у них не кончилась еда, жители носили ему всё, что могли найти. Вплоть до крошек и завалявшихся на полу зерен, – Винн закашлялась. На глаза её начали наворачиваться слезы, но старушка взяла себя в руки и продолжила: – А когда у них кончилась вся еда, он начал есть людей. Сначала детей, потом женщин, а потом в ход пошли мужчины, которые до этого охотились в лесах.
– Не надо, – храмовник приобнял Винн за плечи, стараясь успокоить.
– Надо, Алистер, – слезы крупными каплями катилась по щекам, но колдунья будто не замечала их. – Потом настала очередь мужчин. Но к тому времени его заклинание уже ослабло, и люди начали приходить в себя. И он пожирал их, когда они были в сознании. Они кричали, пытались вырваться, но он держал их и даже не убивал, пока они сами не испускали дух, – громко всхлипывая, старушка яростно вытерла слезы. – И самое ужасное в том, что он не был одержим в классическом понимании, он не был под контролем демона, наоборот, он держал голод в узде тем, что утолял его жажду. И все эти ужасы творил не демон, все эти ужасы творил человек. Коготь, который мы нашли, принадлежал ему, и я не могла определить, что за руны на нем были, потому, что он сам их придумал. Руны, сдерживающие демона. Ни один маг никогда не стремился держать в себе демона, поэтому в таких чарах нет необходимости, а этот… - женщина поморщилась, с отвращением посмотрев на труп одержимого, - этот сознательно шёл на такие зверства.
Отряд стоял на краю глубокой ямы, в которой кучей валялись обглоданные кости. Кости животных и людей, все вперемешку. Кости были его запасом на черный день, если бы ему больше нечего было есть, одержимый начал бы поглощать их, чтоб продержаться, пока не найдет пищу. Стремление мага оставаться в сознании и совершить то, что до него не мог совершить никто, – справиться с демоном, стало его навязчивой идеей, целью жизни, стало тем, чем он мог оправдывать свои поступки. Поступки, противные самой природе – ни одно существо, кроме человека, не было способно на такой ужас. А может быть, порождения тьмы и не настолько чудовищны, если сравнивать их с людьми? – подумал Алистер.
Открыв книгу, подобранную в деревне, юноша на распев прочитал строки Песни Андрасте.
Се бездонная бездна, колодец всех душ.
Из сих изумрудных вод рождается новая жизнь.
Приди же ко мне, дитя, дай тебя обнять.
В моих объятиях - Вечность.
Песнь Андрасте, 14:11
Из сих изумрудных вод рождается новая жизнь.
Приди же ко мне, дитя, дай тебя обнять.
В моих объятиях - Вечность.
Песнь Андрасте, 14:11