Для: bettelgeyze
От: Раэлла, бета Йаррис
Название: «Право выбора»
Персонажи, пейринг: СС Алистер/ж!Хоук
Категория: гет
Жанр: драма, ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждение: Смерть основного персонажа
Размер: мини (~ 2900 слов)
Саммари: Они проводят много времени вместе, ожидая, когда Инквизитор выкроит время сходить с ними в Адамант. Над обоими нависают тяжелые воспоминания, обоим есть, что сказать друг другу. И уже непонятно – дружба это или нечто большее?
Она с криком проснулась среди ночи от знакомого кошмара и поняла, что уже не уснет. Этот сон всегда отпускал медленно и неохотно. Ее, почти бесплотную и полупереваренную прошлым, снова затрясло, но уже не от ужаса и отчаяния. Ей было холодно, хотя она упала в постель, не раздеваясь. Хоук медленно села, закутавшись в одеяло. Наверное, стоило развести огонь в камине, но мысль, что придется ворошить потухшие угли, пронзила отвращением — в этом присутствовал какой-то раздражающий символ. Она некоторое время сидела, уставившись в стену, всплывая из плотного и душного нагромождения образов обратно в благословенную пустоту. А потом пошарила под кроватью и извлекла из-под нее припрятанную бутылку «Золотой косы». Сделала пару жадных глотков, справилась со сбившимся дыханием. Жидкий огонь прокатился по пищеводу, разгоняя кровь и требуя какого-то действия. — Почему бы мне не прогуляться? — спросила она вслух. Голос прозвучал хрипло и незнакомо. Она отбросила одеяло и встала, по привычке застегивая поверх куртки пояс с ножами и зельями.
Когда-то давно — четыре года назад, еще в прошлой жизни — ей нравилось изучать старые крепости и лазать по древним развалинам. А если небо освещала такая же яркая, словно морской фонарь, луна, это казалось идеальным романтическим приключением. Сейчас она просто методично восполняла пробелы в мысленной карте цитадели, рассматривая и запоминая путаницу переходов, лестниц и выходов — на случай, если придется бежать и отсюда.
Сад Скайхолда утонул в чернилах густой мглы — луна спряталась в тень высоких крепостных башен. Смутно, словно тьма во тьме, рисовались стены замка, и то, что это именно сад, ей подсказал приятный пряный запах лекарственных трав.
Хоук осторожно двинулась вперед — ей было все равно, куда идти. Но через несколько шагов все же запнулась обо что-то, с трудом удержала равновесие и выругалась.
— Вот за это я и не люблю места с кучей народа. Мало того, что разбудят и наступят, так еще и обругают.
Голос, неожиданно раздавшийся из мрака, оказался знакомым. Она сказала его обладателю «Спокойной ночи» часа четыре назад.
Ледок, окружающий ее пустоту, хрустнул и осыпался. Ночь стала чуточку теплее.
— Алистер? Какого гарлока ты валяешься поперек дороги?
— Да у тебя везде дорога…
Когда глаза немного привыкли к отсутствию света, силуэт лежащего на земле человека стал более заметным. Мариан наклонилась и втянула носом воздух.
— Вроде не пьяный. Что ты тут делаешь?
— Предаюсь безудержному веселью, — проворчал он и все-таки сел. — Как и ты, видимо. В казарме душно, вот я и подумал, что поспать на свежем воздухе — хорошая идея… Откуда ж было знать, что тебе вздумается по мне пройтись?
Хоук села рядом, подтянув под себя край расстеленного плаща:
— Кошмар?
— В общем-то, да. Не хотел перебудить кучу народа своими воплями, — неохотно признался Алистер. — Утром поставлю себе палатку где-нибудь на отшибе, а пока переночую тут. А ты чего бродишь?
— Не спалось, решила пройтись. У тебя есть выпить? Эх, зря я с собой не захватила. У Инквизитора неплохой погребок, а он не пьет, дурилка. «Нельзя мне», — говорит.
Она с досадой нахмурилась, мысленно услышав ту же фразу, сказанную другим голосом. Воспоминания, излишне живые и яркие, почему-то всегда всплывали несвоевременно и неуместно, словно призраки, просочившиеся сквозь Завесу.
— Конечно, есть. Серый Страж я или нет?
Эти слова заставили ее поморщиться повторно. Хоук забрала из рук Алистера бутылку, нетерпеливо припала к горлышку, а потом отфыркнулась, вытирая рот ладонью:
— Фух, ну и дрянь!
— Так и было задумано, — отозвался Алистер и тоже отпил.
Они помолчали.
— Все зло — от безделья, — сказал он вдруг глубокомысленно. — Надо себя чем-нибудь занять — и тогда на всякую ерунду не останется времени. Когда отмотаешь за сутки двадцать лиг, просто падаешь и спишь, и никакие кошмары не страшны.
— Двадцать лиг? За сутки? — она с сомнением покачала головой. — Заливаешь.
— А ты вспомни — по Глубинным тропам ходить гораздо легче. Ну и потом, смотря по какой надобности идти. Шли мы как-то под Неваррой, — как всегда, без перехода, начал рассказывать Алистер. — Три человека и гномка. И ошиблись с поворотом — карта-то старая, затертая до дыр. Вместо нужного коридора угодили на старую штольню и попали под обвал. Повезло еще, что успели найти отнорок, но все равно заблудились. Два дня искали выход, а потом дорога пошла под уклон, с потолка закапало, и вокруг завоняло, знаешь, как дерьмо Архидемона. Забрели сдуру в какую-то пещеру. А оттуда… — он сделал драматическую паузу. — Представь большого медведя, только с рогами, как у оленя, с шипами, костяным воротником и броней по всей туше. И меч ему не страшнее соломинки. Создатель! Мы даже не знали, что умеем так быстро и долго бегать! Он гнал нас полдня, пока ему не наскучило… Но Микеля мы потеряли.
Алистер снова приложился к бутылке.
— Предлагаешь побегать?
— Ну, можно попробовать. Я буду тебя дразнить, а ты меня догонять. Хотя нет, не пойдет… — с сожалением прервал он сам себя. — Кинжал летает быстрее, чем я бегаю.
— Давай наоборот? — хмыкнула Хоук.
— Тоже не получится. Я не буду на тебя обижаться, вот и все.
— На дураков не обижаются, так что ли?
— Нет, просто… просто не буду, — в его голосе было смущение.
— Оу, — Мариан почему-то тоже почувствовала себя неловко, и это было странно.
Они дружили уже семь лет, несмотря на то, что редко встречались. Они могли злиться, браниться, подшучивать или разыгрывать друг друга. Но неловкости между ними не было никогда.
А потом она осознала, что именно изменилось. И почему ей было так тепло от соприкосновения с его затянутым в гамбезон плечом.
В Крествуде, когда Инквизитор умчался по своим делам, Хоук начала выспрашивать у Алистера подробности его изгнания. И, как это с ней бывало, нечаянно, но от души наступила на его больное место. Так Мариан узнала, что ее обычно добродушный и ироничный друг умеет рычать, давиться слезами и колотить кулаком в стену.
Эта вспышка ее поразила. В первое мгновение она показалась ей проявлением слабости. А потом Хоук поняла причину срыва и едва не захлебнулась собственной проснувшейся болью. Ей были слишком хорошо знакомы растерянность и ужас человека, потерявшего своих близких. И железный капкан одиночества, намертво захлопнувшийся поперек грудной клетки. И серый, тусклый свет солнца, и собственные ненужные вдохи и выдохи, и голос, больно бьющий по ушам. И еще больнее бьющая тишина — а потому ее надо было гнать, гнать и гнать! Поганой метлой, пустыми словами, чужим дыханием над ухом… Она словно разделила с ним эти переживания, взяв часть их на себя, и ощущение неразрывной близости накрыло ее с головой.
Хоук успокаивала его, как умела — была рядом, говорила банальности, отпаивала подогретым вином. А потом долго рассказывала разные дурацкие истории и крепилась, сдерживая желание упасть ему на плечо и разреветься.
Она не умела забывать. Поэтому прошлое возвращалось к ней, снова и снова выжигая душу и посыпая солью раны. Мариан все говорила и говорила, и слова падали, как горячие угольки в вязкий туман. А потом обнаружила, что это уже ее отпаивают вином и пытаются рассмешить.
Возможно, это воспоминания о близости и полной беззащитности так смущали их сейчас?
— Спасибо, дружище, — немного невпопад сказала она и положила ладонь поверх его руки.
Его пальцы слегка дрогнули. Хоук показалось, что ее жест сконфузил Алистера еще больше, и сразу же догадалась, почему. Им не раз доводилось спать под одним плащом, но они никогда не касались друг друга вот так — намеренно.
Поняла она и еще одну вещь — ей ужасно не хочется разрывать этот контакт. А потому решительно поднялась на ноги.
— Пойду я. — Короткая фраза почему-то прозвучала фальшиво.
Алистер встал следом.
— Собираешься хлестать свое сокровище из Инквизиторского погребка? В одиночку? — Он даже не подозревал, насколько правдива его шутка.
— Завидовать нехорошо. — Хоук не собиралась показывать, что уязвлена.
— Ну, ты же знаешь, что за гадость мне приходится пить? — в его голосе не было ничего, кроме простодушия, но Мариан все равно почудился какой-то подвох. Впрочем, повод для отказа так и не придумался.
— Ладно, — вздохнула Хоук. — Заберем бутылку и погуляем по крыше.
Наверху было заметно холоднее — возможно, от того, что дело шло к утру? Многострадальный плащ Алистера был расстелен на парапете; они сидели, передавая друг другу бутылку, пили обжигающий напиток мелкими глотками, смотрели на звезды и молчали. А когда эта странная ночь выгорела дотла, и небо посерело, Алистер вдруг сказал:
— Я тут понял одну штуку — я безнадежный дурак, Хоук. Потому что решил, что все: цепь порвалась, звенья рассыпались, и я теперь навсегда один, сломанный и ненужный. Но на самом деле я не один, а цепь можно и нужно починить. Вместо того чтобы злиться и горевать я должен был думать — как отвести от них беду. И как добраться до тех, кто все это затеял.
— Ну, раз понял, значит все-таки не безнадежный. Надерем им задницы! И тем, и другим. Потому что, уж прости, но твои товарищи — полные придурки. На их фоне ты просто гений.
Алистер тихо рассмеялся:
— Ты потрясающий друг, Хоук.
Кажется, он хотел прибавить что-то еще, но потом просто подал ей руку. Она ответила рукопожатием:
— Ты тоже, — и все-таки не удержалась, на мгновение задержав его ладонь в своей.
В голове шумело, но она была уверена, что Алистер выделил голосом не «друг», а «потрясающий». Поразмыслив, Хоук решила, что ей это нравится. Ее не называли потрясающей слишком долго.
Когда Хоук вернулась в свою комнату, на ее губах блуждала странная улыбка. Если бы ее сейчас спросили, о чем она думает, Мариан ответила бы: о надежде. С этой новой мыслью она и уснула.
Хоук проспала до обеда и проснулась в неожиданно трезвом и спокойном расположении духа. Груз вины и сожалений с ее плеч никуда не делся, но дышать стало легче. Ее снова переполняла жажда деятельности.
А потом она узнала, что Инквизитор отложил поход в Западный предел. Он решил, что важнее положить конец гражданской войне, опустошающей Священные равнины, и настроение Хоук мгновенно испортилось.
Скайхолд забурлил, готовясь к походу, но единственное, чем она сейчас могла помочь — не путаться под ногами. Поэтому отправилась в «Приют Вестника».
Там она застала Варрика и Алистера и, подсев к ним, выяснила, что они неплохо знакомы.
— Я уезжаю с Инквизитором, Хоук, — Варрик развел руками. — Постарайся не скучать без меня.
В сердце плеснула невнятная зависть и обида, но Мариан, подыгрывая, спрятала лицо в ладонях:
— Я буду страдать, о жестокий!
— Мне она такого никогда не говорила! — пожаловался Алистер вслух.
— Радуйся, — непонятно усмехнулся Варрик и тоже пошел собираться.
— Ненавижу ждать. — Хоук проводила его долгим взглядом, а потом занялась принесенной подавальщицей кашей.
— Тогда давай сходим и изобьем какое-нибудь чучело, — предложил Алистер. — А потом ты подготовишь тут вечеринку в честь их отъезда. У тебя получаются отличные вечеринки!
— Ты только на одной и был, — отозвалась Мариан ворчливо.
— И до сих пор вспоминаю. Вот, что значит высокий класс!
За хлопоты Хоук взялась сначала с неохотой, но потом втянулась и даже начала получать от этого удовольствие. Алистер вызвался помочь, и вместе с ней развешивал по стенам разноцветные флажки и помогал придумывать смешные напутствия.
Когда Инквизитор и его компания собрались вечером в разукрашенном броскими плакатами зале, Мариан сияла, словно новенький золотой. Она ощущала, что сбросила с десяток лет — мутных и тяжелых лет, проведенных за пределами Ферелдена. Танцевала с Инквизитором, флиртовала с Дорианом, подпевала Мариден, во все горло спорила с Быком…
А еще — то и дело ощущала направленный на нее взгляд Алистера. И чувствовала себя как никогда живой.
Вечеринка была в самом разгаре, когда она вышла из трактира, чтобы остудить голову и немного протрезветь. Хоук стояла, привалившись спиной к стене и бездумно улыбалась — впервые после побега из Киркволла. И совсем не удивилась, когда скрипнула дверь, и к ней подошел Алистер.
— Все в порядке? — спросил он.
— Да. Даже удивительно… Знаешь, я понимаю, что это не мои друзья, а Инквизитора, что уже завтра они поедут на войну, и мало ли, что там может случиться. Но мне почему-то не страшно. Я как будто начала верить, что все может быть хорошо.
Алистер улыбнулся, разглядывая ее лицо.
А потом неожиданно положил руку ей на плечо.
— Помнишь, я говорил, что я дурак? Тогда я подумал еще и об этом…
Хоук напряглась. Ей безумно хотелось его обнять, но мысль о том, что это может стать окончанием прекрасной дружбы, ее пугала.
— Ты пьян, — она старалась говорить ровно, но голос все равно дрогнул.
— И это просто здорово. Потому что иначе никогда не скажу того, что собираюсь.
— Не надо, — попросила Хоук, мягко снимая его руку.
— Из-за меня? Или… из-за Андерса?
Алистер никогда не заговаривал о нем — ни до, ни после взрыва в Киркволле. Она не придавала этому значения, а сейчас вдруг отчетливо осознала: ни разу за семь лет — это действительно необычно.
— Яйца Создателя! — пробормотала Хоук, чувствуя легкое головокружение.
Она вдруг поняла, что это означает, и внезапное открытие ее обезоружило. Алистер не двигался и не сводил с нее глаз. Казалось, ему безразлично, что его секрет раскрыт. Он смотрел на нее так, как будто в мире не существовало ничего кроме. Как будто пытался проникнуть взглядом в дремучие глубины ее мыслей. В его взгляде была безрассудная храбрость и отчаянная жажда.
— Только не говори мне, что ты все это время…
— Ты похожа на стрекозу, Хоук. Вроде бы рядом — а ухвати, попробуй. И сейчас опять…
Хоук судорожно вздохнула. Не было никакой дружбы. Был влюбленный в нее мужчина и ее собственная слепота. А значит, и терять ей нечего. Выжженное пепелище ее души уже стонало от пронзающих его стрелок свежих зеленых побегов. Будь что будет.
— Кто же ловит стрекоз в полете, Алистер? Протяни руку, а когда сядет сама — держи и не отпускай.
— Мне держать тебя?
Она молча оторвалась от стены и, как потрепанный бурей корабль, медленно поплыла в надежную бухту его протянутых рук. Кровь стучала в висках оглушительно, как барабан на галере. Кровь кипела лавой на Глубинных тропах. Ей было тесно в жилах, тесно во всем теле, и она победно запела, когда губы Мариан прикоснулись к чужим и отныне навеки родным губам.
— Мы вернемся в трактир? — спросила она, с трудом вырвавшись из туманной, бессловесной и бесконечно восхитительной пучины обратно на землю.
— Им и так хорошо. Мы пойдем к тебе.
Ее холодная темная комната никогда не была таким прекрасным местом. Теперь здесь неистовствовали стихии, а глухая первобытная страсть раскручивала спираль, чтобы, зазвенев, начинать свой танец снова и снова. Но жажда все не утихала, раскаленные души и тела сплетались, желая насытиться, наполниться, проникнуть друг в друга, исследовать, запоминать и полыхать, наводняя мир невиданным счастьем.
Хоук проснулась от ярких солнечных лучей, бьющих в окно. Алистер лежал рядом, его дыхание было ровным и спокойным, и почему-то это зрелище наполняло ее неизъяснимой радостью. Почувствовав взгляд Мариан, он открыл глаза и сразу же притянул к себе. И это было так привычно и уютно, что глаза Хоук вдруг наполнились слезами.
— Почему ты такой дурак, Алистер? Семь гребанных лет!
Он вздохнул.
— Когда мы познакомились, ты была по уши влюблена в другого мужчину. И потом, я — Серый Страж. Мне нечего было тебе предложить. У нас ведь каждый день, как последний.
Смех Мариан был похож на рыдание.
— Вы, Стражи, все такие придурки, или это только мне так везет? Какого демона вы думаете, что имеете право решать за меня?!
Она привстала на локте и сердито уставилась на Алистера.
— И что ты намерен делать дальше? Теперь, когда все уже случилось? Делать вид, что ничего не было, потому что — а вдруг ты завтра возьмешь да и помрешь от своего Зова?
Он сглотнул.
— Я… Честно говоря, я об этом не думал. Я просто понял, что не могу больше терпеть.
— Тогда думай и отвечай, а то я не знаю, что с тобой сделаю!
Алистер встретил ее взгляд прямо и серьезно.
— Я поступил вчера, как конченый эгоист, когда открылся. Но я ни о чем не жалею. Может, мне и следовало бы держаться на расстоянии, но теперь-то что об этом говорить? Я буду с тобой столько, сколько смогу. Столько, сколько ты захочешь. Просто, жизнь Серого Стража…
— Жизнь Серого Стража — что?! — Мариан с негодованием села. — Опасная? Кочевая? Неустроенная? А теперь взгляни на меня. Я что, похожа на человека, который привык к спокойной, оседлой и устроенной?! Ну, скверна, да… Знаешь, что? Я ведь могу и вступить в ваш Орден.
— Нет! — быстро ответил он. — Ни за что.
— Починим крышу вашим Стражам — и меня никто не остановит. — Хоук свирепо нахмурилась.
— Мариан, нет, прошу тебя. — Алистер тоже сел. Его глаза лихорадочно горели. — Это очень плохая идея! Я не хочу, чтобы ты погубила свою жизнь.
Она посмотрела на него, откинув голову, а потом медленно сказала:
— Я уже сделала это. И не раз. Ты молчал семь лет. Почему? Может, потому что мечтать обо мне проще, чем быть со мной?
— Я хочу быть с тобой. — Он коснулся ее колена. — Я ведь говорил, что я дурак? Ты имеешь право решать. Но я имею право бояться за тебя и хотеть тебе добра.
Хоук покачала головой.
— Андерс тоже боялся за меня и хотел мне добра. А потому лгал мне и действовал за моей спиной. И, поверь, это худшее, что один любящий человек сможет сделать другому. Некоторые говорят, что я убила его из-за этого. — Она мрачно усмехнулась. — На самом деле, я это сделала, потому что он был неправ. И потому что он попросил. Так было милосерднее, чем оставлять его в живых. Я не могла поступить по-другому…
Алистер притянул ее за руку и обнял.
— А может, все было не так? Прости, но если бы ты хотела, ты бы выяснила правду. Но ты предпочла думать так, как было удобнее.
Хоук напряглась в его руках, готовая вырваться, но он продолжил:
— Ну, у меня было так. Я просто понадеялся… Не знаю, на что. На ее избранность, быть может? У нее всегда все так легко получалось. И когда она сказала: «Будешь защищать город, тут ты нужнее», — я предпочел поверить и согласиться. Я должен был спорить, понимаешь? Доказывать, не послушаться, наконец. Но мне было удобнее думать, что меня лишили выбора. Но потом, когда она погибла, я понял, что лучше бы мне было оказаться на ее месте, чем жить с этим дальше…
Мариан прижалась лбом к его плечу:
— Я не знаю, что было бы, знай мы правду. Но остается ли добром добро, причиненное вопреки желанию?
Он вздохнул и повторил эхом:
— Я не знаю. Но все равно не хочу, чтобы ты проходила Посвящение. В Ордене хватает всякой грязи и лжи. Только ты права. Если это твое желание — твердое и осознанное — я не могу тебе запрещать.
Она отстранилась и посмотрела ему в глаза:
— Повтори.
— Ты имеешь право на собственный выбор…
Спустя четыре месяца, стоя между гигантской многоглазой тушей Кошмара и далеким зеленым мерцанием, сулящим спасение, они переглянулись.
— Уходи, — повторил Алистер.
— Ни за что. Помнишь, что ты мне обещал? Я выбираю сама. Поэтому я остаюсь. Мы его задержим!
И Хоук побежала к демону.
— Прощай, Инквизитор, — и Алистер последовал за ней.
@темы: Алистер, гет, ж!Хоук, Secret Santa 2016/2017
