Раз уж мы здесь, нужно поискать приличного вина.
Внимание!
среда, 10 августа 2016
вторник, 09 августа 2016
• Голосование
Команда-победитель определяется суммированием орг-баллов и результатов закрытого голосования.
— Голосование проводится закрытым способом: отправкой письма на специально созданный u-mail Weisshaupt fortress vote
Скопируйте форму, в которой перечислены все работы, принимающие участие в голосовании и просто удалите лишнее.
Первый тур:
Второй тур:
Третий тур:
Четвертый тур:
Цитата из правилУчастники не могут голосовать за свою команду, голоса от пустых дневников и виртуалов не принимаются. Анонимные доброжелатели и соавторы (не входящие в команду) могут голосовать за команду, но не могут голосовать за свою работу. На анонимных бет эти ограничения не распростроняются.
— Голосование закончится 9 августа. Все голоса, полученные командами, суммируются.
— После завершения голосования - голоса будут раскрыты в отдельном посте.
Голосование осуществляется по командам и по конкретным работам: наиболее понравишиеся команды тура (обязательная часть) и наиболее понравившиеся работы тура (по желанию).
Тексты и визуальные исполнения, которые набрали больше всего голосов, принесут командам бонусные баллы:
+ 20 бонусных баллов — за первое место
+ 15 бонусных баллов — за второе место
+ 10 бонусных баллов — за третье место
+ 5 бонусных баллов — за четвертое место
Одна команда может получить только один бонус за лучшую работу в туре.
Если работы разных команд получают равное количество голосов, бонус получают все эти команды.
Если призовые места занимают работы одной команды, то команда получает бонус только за работу, набравшую большее количество голосов.
Окончательные итоги будут подведены 11-12 августа.
Голосование продлится 9 агуста, до 23:59
Доголосовать или изменять поданый голос можно до окончания голосования.
Команда-победитель определяется суммированием орг-баллов и результатов закрытого голосования.
— Голосование проводится закрытым способом: отправкой письма на специально созданный u-mail Weisshaupt fortress vote
Скопируйте форму, в которой перечислены все работы, принимающие участие в голосовании и просто удалите лишнее.
Первый тур:
Второй тур:
Третий тур:
Четвертый тур:
Цитата из правилУчастники не могут голосовать за свою команду, голоса от пустых дневников и виртуалов не принимаются. Анонимные доброжелатели и соавторы (не входящие в команду) могут голосовать за команду, но не могут голосовать за свою работу. На анонимных бет эти ограничения не распростроняются.
— Голосование закончится 9 августа. Все голоса, полученные командами, суммируются.
— После завершения голосования - голоса будут раскрыты в отдельном посте.
Голосование осуществляется по командам и по конкретным работам: наиболее понравишиеся команды тура (обязательная часть) и наиболее понравившиеся работы тура (по желанию).
Тексты и визуальные исполнения, которые набрали больше всего голосов, принесут командам бонусные баллы:
+ 20 бонусных баллов — за первое место
+ 15 бонусных баллов — за второе место
+ 10 бонусных баллов — за третье место
+ 5 бонусных баллов — за четвертое место
Одна команда может получить только один бонус за лучшую работу в туре.
Если работы разных команд получают равное количество голосов, бонус получают все эти команды.
Если призовые места занимают работы одной команды, то команда получает бонус только за работу, набравшую большее количество голосов.
Окончательные итоги будут подведены 11-12 августа.
Голосование продлится 9 агуста, до 23:59
Доголосовать или изменять поданый голос можно до окончания голосования.
@темы: орг, «Четыре демона»
понедельник, 08 августа 2016
Магия крови и простор для воображения!
Название: Собрание анонимных завистников
Автор: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: Мередит, и прочиеКаллен, Логейн, Андерс, Мариан Хоук, Табрис, Дориан, Нерия Сурана, Солас
Категория: джен
Жанр: юмор, стёб, повседневность
Рейтинг: PG
Размер: 884 слова
Предупреждение: школьное AU, модерн-AU
Женщина в строгом костюме поправила очки и позвонила в колокольчик.
– Прошу тишины. Итак, давайте начнём первое собрание нашего клуба. Представимся – меня зовут Мередит Станнард, и я завидую. Здесь собрались лишь те, кому требуется психологическая помощь и поддержка, и кто готов сам сделать первый шаг к тому, чтобы избавиться от зависимости. Кто хочет взять слово?
Кто-то в первом ряду тянет руку. Мередит благосклонно разрешает светловолосому мужчине встать.
– Меня зовут Каллен Стентон Резерфорд. Я завидую тем, кто никогда не пил "Лириум" и вообще живёт спокойной жизнью, не подозревая, какая опасность в лице наших «Химиков» угрожает обществу. Нужно немедленно прекратить допускать их к участию в школьных исследовательских проектах! Не прошло и года с того ужасного Хеллоуина, когда вышедшие из под контроля ученики напоили меня самогонкой и заперли в шкафу! – из горла преподавателя Права и по совместительству зам.директора доносится всхлип и Мередит сочувственно подаёт ему платочек.
– Несомненно, опасности научного прогресса подстерегают нас повсюду. Кто хочет продолжить?
– Я хочу, – поднимается другой мужчина, более рослый, с пронзительным взглядом и сединой в волосах.
– Да, простите, меня зовут Логейн Мак-Тир, и я завидую. Завидую неслыханной безнаказанности учеников из юношеской организации «Стражи серости». Не далее, как вчера, эти вредители разобрали макет древнего ящера, сделанный, к слову, на безвозмездной основе моими ребятами из школьного совета. И знаете, что мне на это сказали? Цитирую: «Эта тварь хорошо смотрелась в постановке «Мир без Архидемона»». Не проще ли хоть раз дать понять этим балбесам, что жизнь не вертится вокруг них?
– Что же, вопрос животрепещущий. Мы учтём его на следующем совещании. Кто-то хочет дополнить?
Неуверенная рука осторожно поднимается над головами сидящих.
– Можно? – спрашивает кто-то, и Мередит кивает.
Долговязый юноша неуверенно встаёт.
– Как представитель группировок «Химиков» и «Стражей серости» одновременно, я заявляю претензию. Не все из участников присутствовали как на Хэллоуине, так и на постановке. Списки отсутствующих могу предоставить и прошу для них снисхождения.
– Мы будем рады ознакомиться со списками. Как вас зовут?
– Андерс. И я вам не завидую. Списки реально длинные.
Пока представитель двух группировок передаёт заветные списки, в кабинет со смехом залетает черноволосая молодая девушка. Заметив строгие взгляды, обращённые к ней, она быстро садится на ближайший стул.
– Опаздываете, Хоук, – вздыхает Мередит. – Мы уже начали.
– Да, извиняюсь, меня задержали наши отстающие. Им не нравится, что их зовут «Зомбями» и «Порожденьками». Но, честно говоря, как их ещё называть, если они таблицу умножения не помнят?
– Вы забыли добавить…
– Я Мариан Хоук, и я никому не завидую. Обычно все завидуют мне. А тут, если честно, завидовать нечему.
Мередит поднимает руку и Хоук умолкает.
– Продолжим. И раз уж мы затронули проблемы педсовета.... что у нас на фронте борьбы с химической неграмотностью? Орсино, вы опять уклоняетесь от учебного плана, я знаю. Смотрела отчеты лабораторных работ по вашему предмету. «Спирт из сухостебля для внутреннего приема в домашних условиях».
Эльф недовольно бурчит и, опираясь на посох, поднимается.
– Во-первых, меня зовут Первый заместитель директора Орсино, и я алкоголик… то есть завидую. Во-вторых, насколько я помню, госпожа директор, вы сами на полном серьезе спросили у меня, как его гнать. «Вы же химик, Орсино. В стенах нашей передовой школы вы должны уметь варить все, что позволяет ваша квалификация!»
Мередит прерывает речь пожилого учителя и насильно усаживает его на место.
– С вами всё ясно. Никак не угомонитесь. Кто следующий?
Директор обводит кабинет властным взором и замечает пару учеников.
– А вы тут что делаете? – искренне удивляется она.
– Как глава организации «Стражи серости» заявляю, что ваше чучело из пенопласта уже собрали обратно. Логейн - лох, Андерс – предатель, и вообще, пошёл я отсюда, не смешно у вас.
Парень с примечательно угловатыми оттопыренными ушами встаёт и уходит, громко хлопая дверью.
– Табрис, вернись немедленно! – повышает голос Мередит, но из-за двери доносятся только приглушённые ругательства.
– Ну а вы что здесь делаете? – обращается к другому ученику директор.
– А я вообще мимо проходил. Я новенький, по обмену опытом, из Тевинтера. У нас в школах давно самоуправление, вот я и офигеваю немного, – развалившийся на стуле смуглый юноша явно не боится строгой Мередит, и та просто указывает ему на дверь.
– Кхм, подведём итоги. На собрании опять были не все. Где наши классные дамы пропадают? На них возложена такая ответственность, а они все романтику себе на рабочих местах устраивают. Создатель милосердный, поэтому у нас не школьники, а нахалы и анархисты какие-то... Представителя от «Спящих» опять не увидела, а вроде бы большие надежды группа подавала…
– Да тут я, тут! – донеслось из угла, откуда выглянула мышкой ещё одна эльфийка.
– Нерия я, и завидую со страшной силой вертихвостке Кусланд из выпускных классов. Дочка состоятельных родителей то может с Алистером тусоваться, их даже королём и королевой выпускного хотят выбрать. А меня он посылает каждый раз, когда коронуется. В общем, накладка у нас, «Спящие» в другом туре оторвутся.
Мередит хватается за голову и Сурана предпочитает скрыться.
– Вроде бы всё. Следующее совещание давайте проведём в отдельности от собрания Общества анонимных завистников. Благодарю за внимание, всем до свидания.
И только когда общество благодарных слушателей разошлось по своим делам, из-под парты сонный выполз он… Ужасный волк, как прозвали школьного психолога все, кто оказался жертвой его злостного влияния. Его агенты внутри всей школьной структуры наводили справки для этого манипулятора: кто из учеников что употребляет, в каких отношения с семьей, характерный социотип и прочее, что позволяло запустить Волку свои коварные пальцы в мозги наивных учеников и собственноручно управлять каждой их извилиной.
– И что я пропустил? – покрутил лысой головой Солас, но, не увидев в окружении ни педсовета, ни своих учеников с внеурочного тренинга "Сделай всех лучше", пожал плечами и спал дальше.
– Прошу тишины. Итак, давайте начнём первое собрание нашего клуба. Представимся – меня зовут Мередит Станнард, и я завидую. Здесь собрались лишь те, кому требуется психологическая помощь и поддержка, и кто готов сам сделать первый шаг к тому, чтобы избавиться от зависимости. Кто хочет взять слово?
Кто-то в первом ряду тянет руку. Мередит благосклонно разрешает светловолосому мужчине встать.
– Меня зовут Каллен Стентон Резерфорд. Я завидую тем, кто никогда не пил "Лириум" и вообще живёт спокойной жизнью, не подозревая, какая опасность в лице наших «Химиков» угрожает обществу. Нужно немедленно прекратить допускать их к участию в школьных исследовательских проектах! Не прошло и года с того ужасного Хеллоуина, когда вышедшие из под контроля ученики напоили меня самогонкой и заперли в шкафу! – из горла преподавателя Права и по совместительству зам.директора доносится всхлип и Мередит сочувственно подаёт ему платочек.
– Несомненно, опасности научного прогресса подстерегают нас повсюду. Кто хочет продолжить?
– Я хочу, – поднимается другой мужчина, более рослый, с пронзительным взглядом и сединой в волосах.
– Да, простите, меня зовут Логейн Мак-Тир, и я завидую. Завидую неслыханной безнаказанности учеников из юношеской организации «Стражи серости». Не далее, как вчера, эти вредители разобрали макет древнего ящера, сделанный, к слову, на безвозмездной основе моими ребятами из школьного совета. И знаете, что мне на это сказали? Цитирую: «Эта тварь хорошо смотрелась в постановке «Мир без Архидемона»». Не проще ли хоть раз дать понять этим балбесам, что жизнь не вертится вокруг них?
– Что же, вопрос животрепещущий. Мы учтём его на следующем совещании. Кто-то хочет дополнить?
Неуверенная рука осторожно поднимается над головами сидящих.
– Можно? – спрашивает кто-то, и Мередит кивает.
Долговязый юноша неуверенно встаёт.
– Как представитель группировок «Химиков» и «Стражей серости» одновременно, я заявляю претензию. Не все из участников присутствовали как на Хэллоуине, так и на постановке. Списки отсутствующих могу предоставить и прошу для них снисхождения.
– Мы будем рады ознакомиться со списками. Как вас зовут?
– Андерс. И я вам не завидую. Списки реально длинные.
Пока представитель двух группировок передаёт заветные списки, в кабинет со смехом залетает черноволосая молодая девушка. Заметив строгие взгляды, обращённые к ней, она быстро садится на ближайший стул.
– Опаздываете, Хоук, – вздыхает Мередит. – Мы уже начали.
– Да, извиняюсь, меня задержали наши отстающие. Им не нравится, что их зовут «Зомбями» и «Порожденьками». Но, честно говоря, как их ещё называть, если они таблицу умножения не помнят?
– Вы забыли добавить…
– Я Мариан Хоук, и я никому не завидую. Обычно все завидуют мне. А тут, если честно, завидовать нечему.
Мередит поднимает руку и Хоук умолкает.
– Продолжим. И раз уж мы затронули проблемы педсовета.... что у нас на фронте борьбы с химической неграмотностью? Орсино, вы опять уклоняетесь от учебного плана, я знаю. Смотрела отчеты лабораторных работ по вашему предмету. «Спирт из сухостебля для внутреннего приема в домашних условиях».
Эльф недовольно бурчит и, опираясь на посох, поднимается.
– Во-первых, меня зовут Первый заместитель директора Орсино, и я алкоголик… то есть завидую. Во-вторых, насколько я помню, госпожа директор, вы сами на полном серьезе спросили у меня, как его гнать. «Вы же химик, Орсино. В стенах нашей передовой школы вы должны уметь варить все, что позволяет ваша квалификация!»
Мередит прерывает речь пожилого учителя и насильно усаживает его на место.
– С вами всё ясно. Никак не угомонитесь. Кто следующий?
Директор обводит кабинет властным взором и замечает пару учеников.
– А вы тут что делаете? – искренне удивляется она.
– Как глава организации «Стражи серости» заявляю, что ваше чучело из пенопласта уже собрали обратно. Логейн - лох, Андерс – предатель, и вообще, пошёл я отсюда, не смешно у вас.
Парень с примечательно угловатыми оттопыренными ушами встаёт и уходит, громко хлопая дверью.
– Табрис, вернись немедленно! – повышает голос Мередит, но из-за двери доносятся только приглушённые ругательства.
– Ну а вы что здесь делаете? – обращается к другому ученику директор.
– А я вообще мимо проходил. Я новенький, по обмену опытом, из Тевинтера. У нас в школах давно самоуправление, вот я и офигеваю немного, – развалившийся на стуле смуглый юноша явно не боится строгой Мередит, и та просто указывает ему на дверь.
– Кхм, подведём итоги. На собрании опять были не все. Где наши классные дамы пропадают? На них возложена такая ответственность, а они все романтику себе на рабочих местах устраивают. Создатель милосердный, поэтому у нас не школьники, а нахалы и анархисты какие-то... Представителя от «Спящих» опять не увидела, а вроде бы большие надежды группа подавала…
– Да тут я, тут! – донеслось из угла, откуда выглянула мышкой ещё одна эльфийка.
– Нерия я, и завидую со страшной силой вертихвостке Кусланд из выпускных классов. Дочка состоятельных родителей то может с Алистером тусоваться, их даже королём и королевой выпускного хотят выбрать. А меня он посылает каждый раз, когда коронуется. В общем, накладка у нас, «Спящие» в другом туре оторвутся.
Мередит хватается за голову и Сурана предпочитает скрыться.
– Вроде бы всё. Следующее совещание давайте проведём в отдельности от собрания Общества анонимных завистников. Благодарю за внимание, всем до свидания.
И только когда общество благодарных слушателей разошлось по своим делам, из-под парты сонный выполз он… Ужасный волк, как прозвали школьного психолога все, кто оказался жертвой его злостного влияния. Его агенты внутри всей школьной структуры наводили справки для этого манипулятора: кто из учеников что употребляет, в каких отношения с семьей, характерный социотип и прочее, что позволяло запустить Волку свои коварные пальцы в мозги наивных учеников и собственноручно управлять каждой их извилиной.
– И что я пропустил? – покрутил лысой головой Солас, но, не увидев в окружении ни педсовета, ни своих учеников с внеурочного тренинга "Сделай всех лучше", пожал плечами и спал дальше.
Название: Магические плюшки
Автор: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: Мариан Хоук, Малькольм Хоук, Морриган, Лавеллан
Категория: джен, гет
Жанр: сет малых форм
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: POV, зависть, одержимость (во всех смыслах), инцест. Встречаются спойлеры на выкладку в неделе отчаянья.
Зовусь я по-простому, Хоук.
Кто-то Защитницей зовёт,
Отступницей, малефикаршей.
Ну вот.
Я белым стихом изъясняюсь,
Я по-простому не могу.
А ну пошёл отсюда Алистер
В тайгу!
Я был обычным беглым магом,
Разбойником и дураком,
Ну а запомнюсь нынче фандому
Веслом.
Я по лесам скакала с луком,
Я по оленям была в цель!
Как жаль, что вовсе я не Гала…
…дриэль.
Я с Фенрисом рассталась плохо,
Он комплиментов не дарил,
Нежнее чем «Я твой» и «Хоук».
Кретин.
Люблю писать я письма, братцы,
Леандре, Карверу, другим.
Как на меня ещё не вышли
По ним?
Я в детстве по лесам бродила,
Людей, зверей встречала там.
Я Морриган, не путать с Стражем
И Лавеллан.
Во мне течёт иная сила,
Во мне бурлит адреналин!
Позакрывали б сами Бреши,
Ну блин!
Завидуют обычно молча,
Но я опять не промолчу –
У Бет такая грудь! Я тоже
Хочу.
Меня в заявках было мало
Полконкурса я просидел.
Ну, что поделать, уж такой мой
Удел.
Меняла пол, болтала басом,
В ГТ ходила налегке.
Я даже с демоном Желанья
Накоротке.
Инцестом с братом увлекалась,
Тут шемлены из-за кустов.
Братишка лох, я одержалась.
Конец.
Кто-то Защитницей зовёт,
Отступницей, малефикаршей.
Ну вот.
Я белым стихом изъясняюсь,
Я по-простому не могу.
А ну пошёл отсюда Алистер
В тайгу!
Я был обычным беглым магом,
Разбойником и дураком,
Ну а запомнюсь нынче фандому
Веслом.
Я по лесам скакала с луком,
Я по оленям была в цель!
Как жаль, что вовсе я не Гала…
…дриэль.
Я с Фенрисом рассталась плохо,
Он комплиментов не дарил,
Нежнее чем «Я твой» и «Хоук».
Кретин.
Люблю писать я письма, братцы,
Леандре, Карверу, другим.
Как на меня ещё не вышли
По ним?
Я в детстве по лесам бродила,
Людей, зверей встречала там.
Я Морриган, не путать с Стражем
И Лавеллан.
Во мне течёт иная сила,
Во мне бурлит адреналин!
Позакрывали б сами Бреши,
Ну блин!
Завидуют обычно молча,
Но я опять не промолчу –
У Бет такая грудь! Я тоже
Хочу.
Меня в заявках было мало
Полконкурса я просидел.
Ну, что поделать, уж такой мой
Удел.
Меняла пол, болтала басом,
В ГТ ходила налегке.
Я даже с демоном Желанья
Накоротке.
Инцестом с братом увлекалась,
Тут шемлены из-за кустов.
Братишка лох, я одержалась.
Конец.
Название: Не завидуйте
Автор: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: Мариан Хоук, упоминаются Карвер, Бетани, Малькольм, Леандра
Категория: джен
Жанр: Character study, повседневность
Рейтинг: PG
Размер: 1180 слов
Предупреждение: Kidfic, ОЖП
Мариан Хоук десять лет. Она только-только подружилась с новой девочкой в классе, и сейчас, за школой, они разглядывают «сокровища» которые Ксан принесла с собой.
– Смотри, это волшебный камень, он переливается на солнышке. Папа подарил. Правда красивый?
Мариан кивает, уставившись на прозрачно-сверкающий опал, величиной с её ладошку. Отец Ксан торговец, так же, как и её папа, но ей никогда не дарили ничего подобного. Куклы, крольчата, ленты и простенькие ожерелья из янтаря, но никогда она не видела среди подарков такой красотищи.
– А вот ещё брошка, я её редко надеваю, она тяжёлая. Здесь узор нарисован, видишь? Папа говорит, что такие красивые цветы растут только на клумбах в Орлее. Он там сам не был, но ему рассказывал кто-то. Я таких точно ещё нигде не видела.
Хоук смотрит на разрисованную диковинными цветами брошь и вздыхает. У неё простая медная брошка, закалывать плащ в холодную погоду. А эту разве можно сравнить с той?
«На такую только смотреть не насмотреться, куда уж там плащ заколоть», – думает она. В душе поднимается неприятное чувство зависти. Почему у неё нет таких прекрасных вещиц?
Она неохотно выкладывает то, что до этого с гордостью считала своим «сокровищем»: несколько разноцветных бусинок, большую круглую пуговицу с позолоченным ободком – её посчастливилось найти в таверне, и с тех пор Мариан хранила её. К небольшой кучке добавляется ожерелье из бисера и янтаря, и большой жук с разноцветными крыльями, которого она поймала пару недель назад. Жук уже неживой, он высох, и стал частью коллекции.
Ксан ойкает и отдёргивает руку, почти коснувшуюся ожерелья.
– Ты чего? Испугалась? Так он дохлый, не укусит, – Хоук улыбается открыто, и подружка перестаёт бояться, но всё-таки трогать жука избегает.
– Красивые камушки, – показывает она на ожерелье. – Папа говорит, что янтарь – это смола, только она попала в воду и стала твёрдой, как камень. У меня дома есть такой камушек, только больше и гладкий, у него внутри комарик.
Мариан удивляется и кивает. Она хотела бы посмотреть на тот камушек, но отец не разрешает ей ходить в гости, и зазывать в гости к себе. Может, на этот раз разрешит?
Ксан прячет опал и брошку в махонький сундучок, и говорит, что ей пора домой.
– Завтра увидимся, Мари.
– Непременно, – заверяет Хоук и, помахав вслед подруге, тоже отправляется к дому.
Карвер и Бетани занимаются с мамой, Мариан проскальзывает мимо них, оставляя книжки и исписанные неровным почерком листы в сенях, а сама забирается на чердак. Пока никто не отыскал её, она может побыть наедине с мыслями.
На чердаке пыльно, но здесь хранятся интересные старые вещи. Она нашла однажды книгу со странными картинками, и пытается разобраться, что в ней написано. Но слова такие непонятные, непривычные, и что-то про магию. Книга – тоже сокровище, но её Мариан никому не показывает. Потому что на первой странице кто-то написал:
«Малкольму Хоуку».
Книга принадлежит отцу, или принадлежала, но он давно не заглядывал в неё. Зато она смотрит на неё каждый день. Отец немного рассказывал о магии – когда в дом зачем-то приходил храмовник. Рассказывал, что магию изучают в Круге, где храмовников больше чем во всём Лотеринге. И что никому из детей ни в коем случае не стоит даже заговаривать с кем-то из них, если не хотят оказаться там.
Мариан бы поглядела на этот Круг – хоть одним глазком. Но она знает, что родители очень расстроятся, если храмовники заберут её, или Карвера с Бетани.
Она старается опекать младших, хотя они, порой, доставляют больше проблем. Но уж точно она не отдала бы их храмовникам. Она старшая, на её плечи возложены многие заботы, так что Мариан просто не может допустить, чтобы что-то подобное случилось с братом и сестрой.
Близнецы пока ещё малы и мало что понимают. Их жизнь весела и беззаботна. Скоро они тоже пойдут в школу, где строгий учитель будет задавать им уроки, и вместе будут учить Песнь Света, хотя она длиннющая жутко, так что детям дают выучивать лишь короткие отрывки.
Хоук хотела бы побывать в Орлее, где, как рассказывают жрицы, есть большой пребольшой собор, но это ужасно далеко и не получится туда съездить, как в Редклиф, на пару дней. А было бы наверное здорово…
Мариан, примостившаяся с книгой на старом стуле, так и засыпает, пока мать не заканчивает заниматься с Карвером и Бетани, и не принимается искать её.
Вечером, когда вся семья собирается на ужин, Мариан неуверенно спрашивает у отца, можно ли ей сходить в гости к новой подружке.
– У неё такие красивые вещицы! Волшебный камень и брошка с цветами из Орлея.
Отец вздыхает и поясняет, в очередной раз, что лучше не вызывать подозрений. Он заметил, что она зачастила на чердак, и нашёл книгу. Хоук не собирается оправдываться – она же не маг, в конце концов. Ей просто интересно. Любопытство вообще её отличительная черта. Мариан интересно всё, но магия сама по себе загадочна и ужасна одновременно, и волнует её более всего.
Близнецы уплетают кашу и не прислушиваются к разговору взрослых, которым Хоук уже причисляет и себя. У них свои секреты, свои шутки и горе по пустякам. Они ещё не догадываются, что жизнь намного сложнее, им можно только позавидовать.
Утром Хоук встречается с подругой возле школы. Небольшое деревянное здание с лихвой вмещает в себя всех желающих обучиться грамоте. Ксан хмурится и говорит, что не может больше дружить с ней.
– Папа сказал, что семья у вас странная, живёте на отшибе, ни с кем знакомства не водите. Мне-то всё равно, ты весёлая, с тобой интересно дружить, но он запретил. Прости, Мари.
Хоук хлюпает носом и молча кивает, а потом разворачивается и бежит домой. Ну почему всё в жизни складывается неправильно? Слёзы льются из глаз, она добегает до дома и прижимается к двери сарая. Отец в лавке, мать дома с близнецами. Никому нет дела до того, что происходит с ней сейчас. От боли в душе всё переворачивается, а руки сжимаются в кулаки.
«Это всё магия, проклятая магия! Отец знает о ней так много, потому что сам маг, и храмовники ищут его…» – вдруг догадывается она. Руке становится отчего-то горячо, и. Мариан с удивлением смотрит на пылающий в ладони огонёк. Не больше огонька свечи, но она ужасно пугается, пытается стряхнуть его с руки, и огонь попадает на сухую траву. Сено вспыхивает в один миг, огонь подбирается к двери, а Хоук пытается потушить его, хватает с верёвки, где развешено настиранное бельё мокрую тряпицу и сбивает пламя.
Из дому выбегает взволнованная мать, Мариан пытается объяснить ей, что не виновата, не поджигала ничего специально, но видит понимание и беспокойство в её глазах. Мать знает, должно быть, давно ждёт, что с ней может случиться такое. Мариан плачет, не скрывая слёз, и мать, обнимая её, плачет с ней вместе, пытаясь успокоить, утешить…
По счастью никто из соседей не заметил пожара, а после обеда, когда отец возвращается из лавки, он зовёт её к себе в комнату и рассказывает так много, как только она может выслушать. Кажется, к обычным житейским проблемам прибавляется ещё несколько, но Хоук привыкла, и это переживёт.
Она никому не показывает, как ловко управляется с маленьким огоньком в ладони, даже Карверу и Бетани, у неё, как и прежде, очень мало друзей, зато теперь они могут говорить откровенно с отцом. Он выражает беспокойство, объясняет, что если кто узнает о них, храмовники тут же скрутят и заберут его и Мариан. Мать останется одна, и некому будет защищать её и близнецов. Хоук кивает. Она понимает. Но больше никогда не будет завидовать другим. Желания опасны.
– Смотри, это волшебный камень, он переливается на солнышке. Папа подарил. Правда красивый?
Мариан кивает, уставившись на прозрачно-сверкающий опал, величиной с её ладошку. Отец Ксан торговец, так же, как и её папа, но ей никогда не дарили ничего подобного. Куклы, крольчата, ленты и простенькие ожерелья из янтаря, но никогда она не видела среди подарков такой красотищи.
– А вот ещё брошка, я её редко надеваю, она тяжёлая. Здесь узор нарисован, видишь? Папа говорит, что такие красивые цветы растут только на клумбах в Орлее. Он там сам не был, но ему рассказывал кто-то. Я таких точно ещё нигде не видела.
Хоук смотрит на разрисованную диковинными цветами брошь и вздыхает. У неё простая медная брошка, закалывать плащ в холодную погоду. А эту разве можно сравнить с той?
«На такую только смотреть не насмотреться, куда уж там плащ заколоть», – думает она. В душе поднимается неприятное чувство зависти. Почему у неё нет таких прекрасных вещиц?
Она неохотно выкладывает то, что до этого с гордостью считала своим «сокровищем»: несколько разноцветных бусинок, большую круглую пуговицу с позолоченным ободком – её посчастливилось найти в таверне, и с тех пор Мариан хранила её. К небольшой кучке добавляется ожерелье из бисера и янтаря, и большой жук с разноцветными крыльями, которого она поймала пару недель назад. Жук уже неживой, он высох, и стал частью коллекции.
Ксан ойкает и отдёргивает руку, почти коснувшуюся ожерелья.
– Ты чего? Испугалась? Так он дохлый, не укусит, – Хоук улыбается открыто, и подружка перестаёт бояться, но всё-таки трогать жука избегает.
– Красивые камушки, – показывает она на ожерелье. – Папа говорит, что янтарь – это смола, только она попала в воду и стала твёрдой, как камень. У меня дома есть такой камушек, только больше и гладкий, у него внутри комарик.
Мариан удивляется и кивает. Она хотела бы посмотреть на тот камушек, но отец не разрешает ей ходить в гости, и зазывать в гости к себе. Может, на этот раз разрешит?
Ксан прячет опал и брошку в махонький сундучок, и говорит, что ей пора домой.
– Завтра увидимся, Мари.
– Непременно, – заверяет Хоук и, помахав вслед подруге, тоже отправляется к дому.
Карвер и Бетани занимаются с мамой, Мариан проскальзывает мимо них, оставляя книжки и исписанные неровным почерком листы в сенях, а сама забирается на чердак. Пока никто не отыскал её, она может побыть наедине с мыслями.
На чердаке пыльно, но здесь хранятся интересные старые вещи. Она нашла однажды книгу со странными картинками, и пытается разобраться, что в ней написано. Но слова такие непонятные, непривычные, и что-то про магию. Книга – тоже сокровище, но её Мариан никому не показывает. Потому что на первой странице кто-то написал:
«Малкольму Хоуку».
Книга принадлежит отцу, или принадлежала, но он давно не заглядывал в неё. Зато она смотрит на неё каждый день. Отец немного рассказывал о магии – когда в дом зачем-то приходил храмовник. Рассказывал, что магию изучают в Круге, где храмовников больше чем во всём Лотеринге. И что никому из детей ни в коем случае не стоит даже заговаривать с кем-то из них, если не хотят оказаться там.
Мариан бы поглядела на этот Круг – хоть одним глазком. Но она знает, что родители очень расстроятся, если храмовники заберут её, или Карвера с Бетани.
Она старается опекать младших, хотя они, порой, доставляют больше проблем. Но уж точно она не отдала бы их храмовникам. Она старшая, на её плечи возложены многие заботы, так что Мариан просто не может допустить, чтобы что-то подобное случилось с братом и сестрой.
Близнецы пока ещё малы и мало что понимают. Их жизнь весела и беззаботна. Скоро они тоже пойдут в школу, где строгий учитель будет задавать им уроки, и вместе будут учить Песнь Света, хотя она длиннющая жутко, так что детям дают выучивать лишь короткие отрывки.
Хоук хотела бы побывать в Орлее, где, как рассказывают жрицы, есть большой пребольшой собор, но это ужасно далеко и не получится туда съездить, как в Редклиф, на пару дней. А было бы наверное здорово…
Мариан, примостившаяся с книгой на старом стуле, так и засыпает, пока мать не заканчивает заниматься с Карвером и Бетани, и не принимается искать её.
* * *
Вечером, когда вся семья собирается на ужин, Мариан неуверенно спрашивает у отца, можно ли ей сходить в гости к новой подружке.
– У неё такие красивые вещицы! Волшебный камень и брошка с цветами из Орлея.
Отец вздыхает и поясняет, в очередной раз, что лучше не вызывать подозрений. Он заметил, что она зачастила на чердак, и нашёл книгу. Хоук не собирается оправдываться – она же не маг, в конце концов. Ей просто интересно. Любопытство вообще её отличительная черта. Мариан интересно всё, но магия сама по себе загадочна и ужасна одновременно, и волнует её более всего.
Близнецы уплетают кашу и не прислушиваются к разговору взрослых, которым Хоук уже причисляет и себя. У них свои секреты, свои шутки и горе по пустякам. Они ещё не догадываются, что жизнь намного сложнее, им можно только позавидовать.
Утром Хоук встречается с подругой возле школы. Небольшое деревянное здание с лихвой вмещает в себя всех желающих обучиться грамоте. Ксан хмурится и говорит, что не может больше дружить с ней.
– Папа сказал, что семья у вас странная, живёте на отшибе, ни с кем знакомства не водите. Мне-то всё равно, ты весёлая, с тобой интересно дружить, но он запретил. Прости, Мари.
Хоук хлюпает носом и молча кивает, а потом разворачивается и бежит домой. Ну почему всё в жизни складывается неправильно? Слёзы льются из глаз, она добегает до дома и прижимается к двери сарая. Отец в лавке, мать дома с близнецами. Никому нет дела до того, что происходит с ней сейчас. От боли в душе всё переворачивается, а руки сжимаются в кулаки.
«Это всё магия, проклятая магия! Отец знает о ней так много, потому что сам маг, и храмовники ищут его…» – вдруг догадывается она. Руке становится отчего-то горячо, и. Мариан с удивлением смотрит на пылающий в ладони огонёк. Не больше огонька свечи, но она ужасно пугается, пытается стряхнуть его с руки, и огонь попадает на сухую траву. Сено вспыхивает в один миг, огонь подбирается к двери, а Хоук пытается потушить его, хватает с верёвки, где развешено настиранное бельё мокрую тряпицу и сбивает пламя.
Из дому выбегает взволнованная мать, Мариан пытается объяснить ей, что не виновата, не поджигала ничего специально, но видит понимание и беспокойство в её глазах. Мать знает, должно быть, давно ждёт, что с ней может случиться такое. Мариан плачет, не скрывая слёз, и мать, обнимая её, плачет с ней вместе, пытаясь успокоить, утешить…
По счастью никто из соседей не заметил пожара, а после обеда, когда отец возвращается из лавки, он зовёт её к себе в комнату и рассказывает так много, как только она может выслушать. Кажется, к обычным житейским проблемам прибавляется ещё несколько, но Хоук привыкла, и это переживёт.
Она никому не показывает, как ловко управляется с маленьким огоньком в ладони, даже Карверу и Бетани, у неё, как и прежде, очень мало друзей, зато теперь они могут говорить откровенно с отцом. Он выражает беспокойство, объясняет, что если кто узнает о них, храмовники тут же скрутят и заберут его и Мариан. Мать останется одна, и некому будет защищать её и близнецов. Хоук кивает. Она понимает. Но больше никогда не будет завидовать другим. Желания опасны.
@темы: Морриган, Мередит, джен, ж!Хоук, ж!Лавеллан, «Четыре демона», Малкольм Хоук
воскресенье, 07 августа 2016
Автор: Треш-пати
Название: ***
Пейринг/Персонажи: все заявленные (и не только)
Форма: сет аватар
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Референсы/источники: Визуальный контент команды «Треш-пати»
| 1 | 2 | 3 | 4 |
 |
 |
 |
 |
| 5 | 6 | 7 | 8 |
 |
 |
 |
 |
| 9 | 10 | 11 | 12 |
 |
 |
 |
 |
| 13 | 14 | 15 | 16 |
 |
 |
 |
 |
| 17 | 18 | 19 | 20 |
 |
 |
 |
 |
| 21 | 22 | 23 | 24 |
 |
 |
 |
 |
| 25 | 26 | 27 | 28 |
 |
 |
 |
 |
| 29 | 30 | 31 | 32 |
 |
 |
 |
 |
Автор: Треш-пати
Бета: Треш-пати
Название: Человек с голодными глазами
Пейринг/Персонажи: Имшаэль, fem!Лавеллан, хранительница Дешанна
Категория: джен
Жанр: хоррор
Рейтинг: PG-13
Размер: 1100 слов
Предупреждение: смерть зайца
Примечание: ретеллинг рассказа С. Кинга "Человек в черном костюме"; пре-канон
В траве попадались редкие желтые цветы — пушистые, осыпающие колени и руки пыльцой. Эллана склонилась так низко к земле, что один особенно крупный цветок щекотал ей щеку.
Она дышала, как учил Энансаль — медленно, глубоко и ровно — и поглаживала большим пальцем оперение стрелы. Шуметь она себе запретила — иначе бурый зайчишка поймет, что не один на поляне, и пустится наутек. Эллана быстрая, но зайца ей не догнать. Энансаль говорил, самое важное — выбрать правильный момент, чтобы спустить тетиву. И не спугнуть добычу прежде, чем он наступит.
Заяц повернулся к Эллане лоснящимся от сытости боком, и она поняла: пора! Послушно поддалась наполовину натянутая тетива, ударила по запястью, когда Эллана разжала пальцы — слишком уж неудобной была позиция. Заяц и ухом дернуть не успел — упал набок, пронзенный едва ли не насквозь, и заверещал — почти как даллен.
Эллана вскочила на ноги, выпрыгнула из зарослей кустарника, оцарапав плечи и не обратив на это внимания, окрыленная успехом. Заяц попытался приподняться на лапах, она ему не позволила — прижала ладонью к земле и надавила лезвием охотничьего ножа — тоже как учили.
Шерстка на ощупь была — будто дорогая шемленская ткань, которой обивали книги. Эллана погладила остывающую тушку, гордясь собой, потом принялась свежевать. Выходило скверно, совсем не как у бывалых охотников, нож то и дело соскальзывал, шкура отходила словно нехотя.
Наверное, он подошел неслышно. Стоял на краю поляны и смотрел, как Эллана возится с окровавленной тушкой. Она так увлеклась своим делом, что совсем забыла, как старшие напутствовали: в лесу всегда гляди по сторонам, всегда будь настороже. Наверное, он заскучал, и поэтому сказал:
— Приветствую тебя, маленькая охотница!
Эллана вскочила на ноги. Лук с тулом остались в траве, и она тут же пожалела об этом. Оставался только охотничий нож, и она покрепче сжала его в окровавленных пальцах.
На нее смотрел шемлен — круглоухий и круглолицый. Он улыбался ласковой улыбкой, но глаза были голодными, как у заплутавшего в лесу ребенка. На нем была богатая одежда и расшитые серебряной нитью сапоги, совершенно непригодные для того, чтобы ходить в них по лесу, — но выглядел он больным и слегка исхудавшим.
— Я рад тебя видеть, маленькая охотница, — приветливо сказал человек. — Честно признаться, тебя-то я и ищу.
Он направился к Эллане, радостно улыбаясь. Ей показалось, он захочет ее обнять, когда подойдет достаточно близко, и она торопливо отступила на шаг, выставив перед собой руку с ножом.
Человек остановился.
— Что ты! — с веселым удивлением сказал он, а потом нахмурился, и в голосе у него задрожал гнев. — Глупая маленькая охотница, разве я явился к тебе не как друг? Ты боишься меня?
В его голодных глазах будто бы заплясали лиловые искры. Эллана сделала еще один шаг назад, и тут же разозлилась на себя за трусость.
— Я — долийская охотница, — сказала она; голос дрогнул, но только слегка. — Я тебя не боюсь. Я отрежу твои круглые уши, если ты захочешь обидеть меня. А если ты меня убьешь, то мой клан тебя найдет, и тебе будет плохо.
— Твой клан! — воскликнул шемлен. — Из-за них я тебя и ищу. Видишь ли, моя бесстрашная охотница, весь твой клан перебит.
Сперва Эллана заметила, что нож в ее руке задрожал. Потом она поняла, что трясется всем телом; по деревьям, и кустам, и высокой траве, которая режет, если не умеешь правильно поставить ногу, будто бы пробежала рябь.
— Это неправда, — хрипло сказала Эллана. — Ты врешь. Признайся, что ты врешь!
Человек с любопытством смотрел на нее, склонив голову набок.
— Мне очень жаль, — равнодушно сказал он. — Но все они умерли. Пришли люди из города, шемлен, как вы их называете, и перебили клан Лавеллан. Говорят, там, в городе, все просто с ума посходили. Наверное, так оно и есть: они жестоко расправились с вами. Хранительницу вашу повесили — я видел, как дергались ее ноги, пока она умирала. С красивыми охотницами, конечно же, позабавились. Впрочем, досталось и некоторым юношам посмазливей. Ты далеко ушла от вашей стоянки — иначе точно услышала бы, как они кричали.
Эллана опустила руку с ножом. Рыдания подкатывали к горлу, — от них ее и трясло — но слез почему-то не было.
— Ты все врешь, — сдавленно сказала она. — Ты все это придумал! Ты просто мерзкий шемлен, который выдумывает всякие гадости!
— Уверяю тебя, это не так, — человек пожал плечами и сделал еще несколько шагов к Эллане. — А я, ты знаешь, ужасно голоден. Я встретил людей, которые сделали мне очень больно. Они отправили меня сюда... поэтому, маленькая охотница, ты станешь моей пищей.
Эллана сглотнула. Ноги как будто приросли к нагретой солнцем земле, покрытой прошлогодними сосновыми иголками. Человек теперь стоял так близко, что она без труда могла разглядеть лиловый огонек в глубине его зрачков.
— Не ешь меня, — прошептала Эланна; слова вырвались словно против воли, и она торопливо зажала ладошкой рот, запоздало попытавшись их удержать.
Человек резко передернул плечами — как будто хотел вылезти из собственного тела. Лицо его исказило страдание, словно он не мог выбрать между двумя одинаково ужасными — или одинаково притягательными — вариантами.
— Нет, охотница, — хрипло сказал он. — Нет, ты не понимаешь — я умираю от голода...
Эллана торопливо опустила взгляд, чтобы не смотреть в его страшное лицо — и увидела не до конца освежеванную тушку. Не давая себе времени передумать, она торопливо подняла ее и сунула в руки человека, пачкая кровью его красивую одежду.
— Съешь вот это!
Человек схватил мертвого зайца своими длинными бледными пальцами. Челюсть его опустилась почти до груди, углы рта растянулись и порвались; человек принялся жадно засовывать тушку себе в глотку, даже не пытаясь разжевать его острыми зубами, и из глаз у него потекла кровь, густая и темная.
Эллана снова вспомнила слова Энансаля. Самое главное — выбрать момент.
Ноги отмерли — и она сорвалась с места.
Ушибаясь пальцами о выпирающие корни деревьев и царапая лицо и руки о ветви, Эллана бежала, не разбирая дороги, бежала, сбив дыхание и не понимая, что плачет.
— Охотница! — кричал человек ей вдогонку. — Маленькая охотница, постой!
Он преследовал ее, и когда Эллана обернулась, хотя не должна была оборачиваться, она увидела, что челюсть у него встала на место, а деревья будто бы расступаются перед ним, давая дорогу, и человек стремительно нагоняет ее.
— Я еще не насытился! — кричал он. — Но на этот раз я дам тебе выбор! Ты же знаешь — ты не сможешь уйти от меня!
И Эллана знала: он прав.
Хранительница Дешанна разбудила кричавшую девочку и долго прижимала к груди, успокаивающе гладя по взмокшей спине и слипшимся от пота волосам. Эллана, дрожа, зачем-то ощупала ее шею ледяными пальцами — а потом спрятала лицо на плече и отчаянно заревела. Давеча Дешанна отчитала ее за то, что негодница удрала в лес со сверстниками, которым предстояло стать охотниками, — теперь ссора была забыта, и Эллана доверчивым шепотом на ухо рассказала о своей встрече с демоном. Успокоилась она лишь к рассвету. Дешанна поплотнее укутала свою Первую в шкуру, ласково коснулась губами лба.
— Отдыхай, и помни — тебе не нужно бояться, — наставительно произнесла она. — В Тени имеет значение лишь то, во что ты веришь. Верь в себя.
Эллана кивнула, но когда Дешанна хотела подняться, придержала ее за рукав.
— Хранительница, — шепнула она. — Но что мне делать, если он снова придет ко мне, и у меня не будет зайца, чтобы его накормить?
Автор: Треш-пати
Название: Какой, храмовник, ты предпочитаешь?
Пейринг/Персонажи: Имшаэль
Форма: коллаж
Категория: джен
Рейтинг: G
Референсы/источники: скриншоты из игры, кадр из фильма «Матрица», сетевой клипарт
Предупреждение: не воспринимать со звериной серьёзностью
Автор: Треш-пати
Название: Trash &
Пейринг/Персонажи: Самсон, Архитектор, Мать, Имшаэль
Категория: джен, юмор, упорос
Жанр: фанмикс
Комментарий: Фандом дарка и диснея © должен знать своих злодеев
Рейтинг: G
@темы: арт, Архитектор, Самсон, джен, ж!Лавеллан, Имшаэль, «Четыре демона», Треш-пати, Мать
суббота, 06 августа 2016
Таблица оргбаллов четвертого тураТаблица оргбаллов четвертого тура
Команда |
Баллы за кол-во работ |
Бонусных баллов |
Итого |
| «котики, ДА!» 4 исполнениямиди "Цугцванг" (Дориан, Мэйварис) мини "Завтра наступит позже " (м!Хоук/Андерс) мини "Добрые духи" (Андерс, Справедливость, Мерриль) комикс "Смеркалось..." (Каллен/Фенрис) |
4 балла | 12 баллов | 16 баллов |
| «Трое в лодке» 4 исполнениямини "Отчаяние" (Имшаэль/Зибенкек) мини "Тайна" (Сэрвис) мини "Цветок" (ж!Лавеллан/Солас) арт "Бзсхднст" (Самсон/ж!Лавеллан) |
4 балла | 16 баллов | 20 баллов |
| «Маги в законе» 4 исполнениямини "Не сложилось" (м!Морриган) комикс "Враг отчаянья" (Малкольм Хоук) мини "Приоритеты" (ж!Хоук/Изабела) комикс " Зима близко" (ф!Хоук) |
4 балла | 10 баллов | 14 баллов |
| «Треш-пати» 4 исполненияарт "Исторические неточности" (Архитектор) мини "Нормальная жизнь" (Имшаэль) миди "Тьма Амарантайна" (Самсон, Имшаэль) мини "Право выбирать" (Имшаэль) |
4 балла | 11 баллов | 15 баллов |
| «Команда Прекрасных Дам» 3 исполненияарт "Да потом закопаем" (Изабела/Авелин) арт "Перед смертью" (Кассандра, Вивьен) арт "Чаепитие в Тени" (Жозефина, демон Отчаяния) |
3 балла | 8 баллов | 11 баллов |
| H.V.A.T. 3 исполнениямини "Куда приводят мечты" (м!Табрис) мини "Мир должен узнать эту историю!" (ж!Хоук/Фенрис) миди б/н (Себастьян, ж!Натаниэль) |
3 балла | 11 баллов | 14 баллов |
| «Стражи поневоле» 4 исполнениямини "Погребённые в море" (Логейн, Роуэн) мини "Свобода" (Андерс, Натаниэль) мини "Смертельная вакцина" (Натаниэль/Элисса) мини "Мы есть" (м!Хоук/Карвер) (Натаниэль, Элисса Кусланд) |
4 балла | 15 баллов | 19 баллов |
| «Дориан и все-все-все» 1 исполнениемини "Отчаянье мне веру придаёт" (Дориан/м!Травельян) |
1 балл | 4 баллов | 5 баллов |
| «DA Supergirls» 2 исполненийкомикс "Любой ценой" (ф!Хоук) мини "Лгунья" (ф!Хоук) |
2 | 6 | 8 баллов |
| «Заблудившиеся в снах» 2 исполнениямини "Безнадежный" (Андерс, Дух Надежды) фанмикс "Despair Demon" (ж!Сурана, демон Желания) |
2 балла | 5 балла | 7 балла |
Бонусные баллы получают работы:
Визуал:
20 баллов — арт "Да потом закопаем" («Команда Прекрасных Дам»)
15 баллов — комикс "Смеркалось..." (команда «котики, ДА!»)
10 баллов — арт "Бзсхднст" (команда «Трое в лодке»)
5 баллов — комикс " Зима близко" (команда «Маги в законе»)
Тексты:
20 баллов — мини "Добрые духи" (команда «котики, ДА!»)
15 баллов — мини "Безнадежный" (команда «Заблудившиеся в снах»)
10 баллов — мини "Мы есть" (команда «Стражи поневоле»)
10 баллов — мини "Цветок" (команда «Трое в лодке»)
5 баллов — мини "Куда приводят мечты" (команда «H.V.A.T.»)
5 баллов — миди "Тьма Амарантайна" (команда «Треш-пати»)
Список работ четвертого тура, за которые проголосовали наши читателиСписок работ четвертого тура, за которые проголосовали наши читатели
Визуальные работыВизуальные работы
| Команда Прекрасных Дам: арт "Да потом закопаем" (Изабела/Авелин) | 27 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Чаепитие в Тени" (Жозефина, демон Отчаяния) | 25 |
| котики, ДА!: комикс "Смеркалось..." (Каллен/Фенрис) | 25 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Перед смертью" (Кассандра, Вивьен) | 19 |
| Трое в лодке: арт "Бзсхднст" (Самсон/ж!Лавеллан) | 19 |
| Маги в законе: комикс " Зима близко" (ф!Хоук) | 15 |
| DA Supergirls: комикс "Любой ценой" (ф!Хоук) | 14 |
| Треш-пати: арт "Исторические неточности" (Архитектор) | 13 |
| Заблудившиеся в снах: фанмикс "Despair Demon" (ж!Сурана, демон Желания) | 7 |
Текстовые работыТекстовые работы
| котики, ДА!: мини "Добрые духи" (Андерс, Справедливость, Мерриль) | 15 |
| Заблудившиеся в снах: мини "Безнадежный" (Андерс, Дух Надежды) | 14 |
| Стражи поневоле: мини "Мы есть" (м!Хоук/Карвер) | 13 |
| котики, ДА!: миди "Цугцванг" (Дориан, Мэйварис) | 13 |
| Трое в лодке: мини "Цветок" (ж!Лавеллан/Солас) | 13 |
| котики, ДА!: мини "Завтра наступит позже " (м!Хоук/Андерс) | 12 |
| H.V.A.T.: мини "Куда приводят мечты" (м!Табрис) | 11 |
| Треш-пати: миди "Тьма Амарантайна" (Самсон, Имшаэль) | 11 |
| Треш-пати: мини "Право выбирать" (Имшаэль) | 10 |
| DA Supergirls: мини "Лгунья" (ф!Хоук) | 8 |
| H.V.A.T.: миди б/н (Себастьян, ж!Натаниэль) | 8 |
| Стражи поневоле: мини "Свобода" (Андерс, Натаниэль) | 8 |
| Треш-пати: мини "Нормальная жизнь" | 8 |
| Дориан и все-все-все: мини "Отчаянье мне веру придаёт" (Дориан/м!Травельян) | 7 |
| Маги в законе: комикс "Враг отчаянья" (Малкольм Хоук) | 6 |
| Стражи поневоле: мини "Погребённые в море" (Логейн, Роуэн) | 5 |
| Стражи поневоле: мини "Смертельная вакцина" (Натаниэль/Элисса) | 5 |
| Трое в лодке: мини "Тайна" (Сэрвис) | 5 |
| Маги в законе: мини "Приоритеты" (ж!Хоук/Изабела) | 4 |
| Трое в лодке: мини "Отчаяние" (Имшаэль/Зибенкек) | 4 |
| H.V.A.T.: мини "Мир должен узнать эту историю!" (ж!Хоук/Фенрис) | 3 |
| Маги в законе: мини "Не сложилось" (м!Морриган) | 2 |
Сортировка по командамСортировка по командам
| Дориан и все-все-все: мини "Отчаянье мне веру придаёт" (Дориан/м!Травельян) | 7 |
| Заблудившиеся в снах: мини "Безнадежный" (Андерс, Дух Надежды) | 14 |
| Заблудившиеся в снах: фанмикс "Despair Demon" (ж!Сурана, демон Желания) | 7 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Да потом закопаем" (Изабела/Авелин) | 27 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Чаепитие в Тени" (Жозефина, демон Отчаяния) | 25 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Перед смертью" (Кассандра, Вивьен) | 19 |
| котики, ДА!: комикс "Смеркалось..." (Каллен/Фенрис) | 25 |
| котики, ДА!: мини "Добрые духи" (Андерс, Справедливость, Мерриль) | 15 |
| котики, ДА!: миди "Цугцванг" (Дориан, Мэйварис) | 13 |
| котики, ДА!: мини "Завтра наступит позже " (м!Хоук/Андерс) | 12 |
| Маги в законе: комикс " Зима близко" (ф!Хоук) | 15 |
| Маги в законе: комикс "Враг отчаянья" (Малкольм Хоук) | 6 |
| Маги в законе: мини "Не сложилось" (м!Морриган) | 2 |
| Маги в законе: мини "Приоритеты" (ж!Хоук/Изабела) | 4 |
| Стражи поневоле: мини "Мы есть" (м!Хоук/Карвер) | 13 |
| Стражи поневоле: мини "Свобода" (Андерс, Натаниэль) | 8 |
| Стражи поневоле: мини "Погребённые в море" (Логейн, Роуэн) | 5 |
| Стражи поневоле: мини "Смертельная вакцина" (Натаниэль/Элисса) | 5 |
| Треш-пати: арт "Исторические неточности" (Архитектор) | 13 |
| Треш-пати: миди "Тьма Амарантайна" (Самсон, Имшаэль) | 11 |
| Треш-пати: мини "Право выбирать" (Имшаэль) | 10 |
| Треш-пати: мини "Нормальная жизнь" | 8 |
| Трое в лодке: арт "Бзсхднст" (Самсон/ж!Лавеллан) | 19 |
| Трое в лодке: мини "Цветок" (ж!Лавеллан/Солас) | 13 |
| Трое в лодке: мини "Тайна" (Сэрвис) | 5 |
| Трое в лодке: мини "Отчаяние" (Имшаэль/Зибенкек) | 4 |
| DA Supergirls: комикс "Любой ценой" (ф!Хоук) | 14 |
| DA Supergirls: мини "Лгунья" (ф!Хоук) | 8 |
| H.V.A.T.: мини "Куда приводят мечты" (м!Табрис) | 11 |
| H.V.A.T.: миди б/н (Себастьян, ж!Натаниэль) | 8 |
| H.V.A.T.: мини "Мир должен узнать эту историю!" (ж!Хоук/Фенрис) | 3 |
@темы: орг, голосование, «Четыре демона»
вторник, 02 августа 2016
Название: Путь к успеху
Команда: котики, ДА!
Автор: sherrisscribbles (annella), Journey Before Destination
Разрешение на перевод: Запрос отправлен
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан
Категория: слэш
Жанр: PWP, романс
Рейтинг: NC-17
Размер: мини (2165 слов)
Предупреждение: грубая речь
Он встретился лицом к лицу с армией демонов — и не дрогнул. Он остался суровым и непреклонным, столкнувшись с попыткой бунта в Хейвене. Он лишь стиснул зубы — и только, когда ему пришлось пить чай со знатью, тянувшей руки куда не стоило и отпускавшей снисходительные замечания о его происхождении.
Но это.
Нет, ему не страшно. Ему...
- Страшно?
Каллен запрокидывает голову, отвлекшись от своего вызова. Дориан пристально смотрит на него — на лице видна легкая тревога.
- Нет! - быстро отзывается Каллен. - Нет, просто... двери точно закрыты?
- Да, - уверяет его Дориан, его ладонь ложится на щеку Каллену. - И уже два раза проверили.
- Хорошо.
Каллен медленно вдыхает, чувствуя запах возбуждения Дориана рядом со своим лицом. Дориан пахнет мускусом и пряностями, от него тянет теплом. Каллен вот уже несколько минут возится с его штанами, пытаясь разобраться во всех их шнурках и завязках, и теперь, кажется, ему наконец-то ясно, какие именно нужно распутать, чтобы снять эти чертовы...
Он подается вперед, утыкается носом в пах Дориану, чувствует, как твердеет его член — Каллен поднимает голову, следуя четкой линии, прижимает приоткрытые губы к головке. Дориан с шумом вдыхает, и его ладони скользят по лицу Каллена, оказываются у того в волосах, сжимают их — Каллен замирает, тяжело дыша.
- Если хочешь, пойдем наверх, - предлагает Дориан, и Каллен слышит возбуждение в его голосе — он звучит ниже, кажется более хриплым. Пульс в паху Дориана частит.
- Нет, - шепчет Каллен, - я хочу...
Каллен останавливается — не говорить же Дориану, как мечтал увидеть его таким — распластавшимся по столу, с широко разведенными ногами. Он сжимает руки на бедрах Дориана — и низкий смешок становится его наградой.
Намеки ему никогда не удавались.
Дориан стискивает пальцы в его волосах сильнее, когда Каллен губами сжимает головку члена через ткань брюк. Ему отчаянно хочется раздеть Дориана, сорвать с него дурацкую одежду, но даже больше этого Каллену хочется насладиться каждым моментом.
В конце концов, это его первый раз.
Нет, они целовались, и терлись друг о друга, и дрочили друг другу, пока не кончали, хватая ртом воздух. Всего лишь прошлой ночью Дориан уселся Каллену на колени, пока тот сидел за столом, достал их члены и отдрочил им обоим сразу, пока Каллен чуть не грохнулся со стула, слишком сильно откинувшись на спинку. А этим утром...
Каллен стонет и вдыхает горячий, влажный воздух рядом с пахом Дориана.
Утром он проснулся со стояком — и еще не пришел толком в себя, когда Дориан взял его член в рот и отсосал так, будто душу вынул. Одного только воспоминания оказывается достаточно, чтобы член в штанах запульсировал, а бедра невольно дернулись вперед в попытке потереться о внутреннюю сторону нижнего белья.
Никто никогда не делал ему минет — и Каллену отчаянно хочется заставить Дориана почувствовать то же, что чувствовал он.
- Ты совершенно не обязан, - с легкой тревогой говорит Дориан.
- Я хочу, - приглушенно отвечает Каллен.
- Уверен? Просто ты... - Дориан замолкает, прочищает горло. - Ну я просто имею в виду, что...
Он снова умолкает. Каллен смотрит на него снизу вверх, замечает, как горят щеки, как потемнели глаза.
- Я торможу? - спрашивает он — и, не дожидаясь ответа, трется носом о слегка влажную ткань.
- Создатель... - выдыхает Дориан. - Да тормози, сколько тебе угодно. Только не думаю, что я буду молчать по этому поводу.
Каллен, улыбнувшись, скользит руками по бедрам Дориана — большие пальцы идеально подходят к изгибам его паха, словно обрамляют очертания стоящего члена. Затем Каллен поддевает пальцами кожаные ленты на бедрах Дориана, чувствует жар его кожи сквозь тончайшую ткань под штанами.
Сквозь туман возбуждения до Каллена доносится сдавленное ругательство — и он незаметно улыбается, легко трет большими пальцами член Дориана сквозь ткань, проходит по всей длине — лижет головку члена, проводит по ней языком снова и снова, пока вдруг не чувствует острую горечь во рту — даже сквозь ткань.
- Сука, - стонет Дориан и тянет Каллена за волосы.
- Хочешь, я остановлюсь? - говорит Каллен и сильнее прижимается губами к члену, наслаждаясь странным вкусом не меньше, чем реакцией Дориана.
Тот дергает бедрами, и Каллен поднимает взгляд: рот у Дориана полуоткрыт, он тяжело дышит, за расширившимися зрачками едва видно радужку — и он пристально смотрит на Каллена сверху вниз с такой похотью во взгляде, что Каллен невольно стонет.
- Если остановишься, - выдавливает из себя Дориан, - я тебя сожгу к черту.
- Я и не собирался, - ухмыляется Каллен.
Он чувствует, как в его собственном члене отдается биение сердца, и прежде чем он успевает передумать, тянет за шнурок, удерживающий штаны Дориана.
Тот стонет от облегчения, когда ширинка на его штанах распахивается — и становится видно тончайшее, откровеннейшее нижнее белье, ткани на которое явно не хватает. Каллен более чем уверен, что практичность у белья, которое едва прикрывает пах, нулевая — особенно если оно сделано из белого шелка, такого нежного, что он, кажется, порвется, если только Каллен всего лишь вздохнет рядом с ним.
С другой стороны, теперь Каллен знает Дориана достаточно хорошо — и совершенно не удивлен. У Дориана, судя по всему, вообще нет нижнего белья, которое можно было бы описать как «практичное», пусть даже он и проводит большую часть времени в походах по пустыням и болотам вместе с Инквизитором.
Это белье, впрочем, выглядит весьма привлекательно: шелк блестит в сиянии свечей, выделяется на коже Дориана. Каллен уверен: надень он шелковое белье, он выглядел бы только бледнее — особенно теми частями тела, которые и без того были достаточно бледными.
О, Создатель...
Каллену видна головка члена, торчащего из белья — слишком тонкого и нежного, чтобы удержать его. Сквозь шелк ему прекрасно видна форма — и то, как шелк облегает член, не оставляя ровным счетом ничего воображению, сносит крышу.
- Это нелепо, - замечает он. - Смотри, я могу просто...
Он захватывает тонкую ткань большими и указательными пальцами, а затем резко разводит ладони в стороны. Усмехается в ответ на звук рвущейся ткани и возглас Дориана.
- Изверг! - восклицает Дориан, но на этом все его протесты заканчиваются, потому что Каллен касается носом его обнаженного члена.
Каллен никогда не видел его так близко — и отклоняется на секунду, чтобы рассмотреть внимательнее. И картина ему очень нравится: у Дориана стоит так, что подергивающийся член касается его живота, задирая нижнюю рубашку, оставляя мокрую дорожку под пупком. Член у него немного темнее остальной кожи, и Каллен невольно отмечает контраст между собственными белыми руками теплым тоном кожи Дориана. В кабинете горит немного свечей, свет мигает в отражении в мелких металлических украшениях на одежде Дориана — и играет на небольшом участке обнаженного тела, который Каллену теперь нестерпимо хочется облизать.
- Каллен, - стонет Дориан, гладит его по шее и плечам — хорошо, что он уже снял свою броню. Руки у Дориана горячие — обжигающе горячие. К тому же, ничто не убивает нужный настрой так, как трата времени на то, чтобы освободиться от брони.
Каллен весьма быстро понял во время их забав с Дорианом, что хотя и существует множество способов эротично снять одежду, нельзя того же сказать о броне. У Дориана на плече до сих пор темней синяк после первой — и единственной — попытки стащить с Каллена его металлические доспехи.
- Что-то не так? - спрашивает Каллен.
Он никогда не считал, что любит дразнить партнера, но — Создатель! — стоило увидеть Дориана в таком отчаянии, так хватающего ртом воздух, что теперь хотелось растянуть происходящее как можно дольше.
В ответ ему звучит лишь низкий стон, и Каллен улыбается, прежде чем неуверенно провести языком от основания члена к самому его кончику, а затем поцеловать головку. Он пробует ее языком на вкус — и от прикосновения появляется прозрачная жидкость.
Будь это один из ужасных порнороманов Кассандры, Дориан напоминал бы по вкусу вино и клубнику. Пах бы жарким летним днем, наводя на мысли о виноградниках и бездонном голубом небе.
Во вкусе от Дориана есть немного соли и пота, а пахнет он мускусом и немного мылом — этому Каллен как раз не удивляется. Он утыкается лицом в коротко стриженые волосы у основания члена Дориана и пытается не рассмеяться, когда в носу становится щекотно. Ладони Дориана, гладившие его шею, снова поднимаются выше, пальцы опять с силой вцепляются в волосы.
- Блядь, Каллен, - стонет Дориан, - пожалуйста...
- Пожалуйста что? - спрашивает Каллен и снова облизывает головку, блестящую от его слюны и смазки, отмечая ее идеальную форму. Дориан не отвечает, и он кончиком языка касается щели на головке, прежде чем вновь отстраниться. - Так что там, про пожалуйста?
- Отсоси мне, - срывается Дориан, - пожалуйста, ради Адрасте, отсоси мне уже!
Каллен только рад подчиниться — он берет головку члена в рот и нежно сосет, круговыми движениями лаская языком. Помогает себе рукой, уверенно и сильно дрочит — вверх и вниз, в одно непрерывное движение.
С губ Дориана срывается поток ругательств. Он начинает гладить лицо Каллена — пальцы скользят по его щекам и челюсти. Каллен чувствует, как сильно он напряжен, с каким трудом сопротивляется желанию отпустить себя — и просто трахнуть его в рот.
И он благодарен за это: Каллен не уверен, что сможет уместить во рту хотя бы половину члена Дориана, прежде чем начнет задыхаться, и он достаточно наслышан о последствиях неблагополучных минетов, чтобы нарываться на подвиги.
Так что он придерживает одной рукой бедра Дориана, а второй продолжает гладить его, ртом насаживаясь на член так глубоко, как только может. С силой сосет, двигаясь к головке, трет ее языком, собирает горькие капли — на вкус они не ужасные, и Каллен уверен, что сможет привыкнуть. Впрочем, стоит ему задуматься о сперме, которая неизбежно заполнит рот, как его охватывает легкая паника.
- Что такое? - хрипло спрашивает Дориан. Он тяжело дышит, и Каллен видит, как отчаянно он хочет, чтобы все продолжилось.
- Ничего, - отзывается Каллен. - Только... предупредишь меня?
- Само собой, - отвечает Дориан.
Его прикосновения становятся вдруг нежными. Он поднимает лицо Каллена — и у того перехватывает дыхание от одного только вида. Дориан тяжело дышит, рот полуоткрыт, грудь заметно поднимается и опускается с каждым вдохом. Волосы у него всклокочены, будто он запускал в них руки, когда не касался Каллена, усы тоже не в обычном своем идеальном виде. Он даже немного вспотел — в мерцании свечей видна легкая испарина на лбу.
И все это сделал Каллен. Он сделал это с Дорианом — довел его до испарины. Каллен широко ухмыляется, вдруг чувствуя себя легче пера, и возвращается к своему делу.
Вскоре он ловит нужный ритм — вверх, вниз, вокруг, — не ослабляя руки и следя за тем, чтобы не задеть Дориана зубами. Дориан направляет его руками, никогда не давя слишком сильно. В уголка рта копится слюна, но Каллен не заботится о том, чтобы выглядеть чистеньким: минеты должны быть беспорядочными — мокрыми, и шумными, и прекрасными, и... Каллен уже знает, что будет отсасывать Дориану снова и снова.
Дориан напрягается, его бедра движутся мелкими ритмичными толчками, и Каллен сосет сильнее, дрочит увереннее и быстрее. Он немного утомлен, но знает: Дориан скоро кончит — тот стонет все громче и настойчивее, с губ срываются проклятия, мольбы и восхищенные восклицания.
И Создатель, последние кружат Каллену голову — от стонов «так хорошо», и невнятных «только посмотри на себя», и «ты великолепен», и «создатель, до чего ты прекрасен с моим хуем во рту» по телу пробегает разрядом возбуждение, и не будь он так сосредоточен на удовольствии Дориана, он бы уже взялся за член и дрочил бы что есть силы.
Вкус и запах Дориана заполняет все чувства Каллена — это запах секса, мускуса, соли, пота, и Каллен открывает рот как можно шире, и скользит по члену, пока может не захлебываться. Дориан вскрикивает, стискивает с силой пальцы и выдыхает:
- Сейча... я... блядь!
Каллен отстраняется как раз вовремя, но продолжает быстро двигать рукой, пока Дориан кончает — горячие струйки попадают Каллену на лицо, шею, волосы, и он даже невольно задумывается, не проще ли было, чтобы Дориан кончил ему в рот. Потом он поднимает голову и смотрит на Дориана — вид у того усталый и восхищенный.
Каллен не успевает ничего сказать, а Дориан уже оказывается у него на коленях, и Каллен тянется к нему за поцелуем — Дориан смеется, отстраняется и достает чистый платок откуда-то из внутренних карманов рубашки.
- Хотя мне очень нравится видеть свою сперму на твоем лице, аматус, поверь, ты не хочешь, чтобы это все засохло у тебя в волосах.
Каллен смеется и позволяет Дориану вытереть себя. Немного спермы оказалось у его рта, и он облизывает губы, чувствуя соленый и горький вкус. Он далеко не из самых приятных, да и текстура оставляет желать лучшего, но Каллен сумеет к ним привыкнуть.
Наконец, он может поцеловать Дориана — лениво, жарко. Дориан тихо стонет, прежде чем его язык оказывается во рту Каллена, и тот так отвлекается на поцелуй, что не сразу замечает, как Дориан пропускает руки между их телами и развязывает шнурки на его брюках.
- Долго я не продержусь, - предупреждает Каллен, когда чувствует руки Дориана на своем члене.
- Думаю, я тебя заставлю, - отзывается Дориан с крайним интересом в голосе и сдвигается, оказываясь на коленях перед Калленом.
Каллен запрокидывает голову и стонет. Ему, конечно, следовало сразу понять, что так явно издеваться над Дорианом — глупейшая ошибка.
Название: Отчаянно тебя хочу
Автор: котики, ДА!
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан
Форма: анимированный тмблрколлаж
Категория: слэш
Рейтинг: G
Источники: видео ДА Инквизиция, собственные записи и скриншоты из игры
Предупреждение: бездонные пучины отчаяния, ДА!
900 пикселей
@темы: слэш, Каллен, арт, «Четыре демона», Дориан
Сам ты Наташа
Название: Уместность
Автор: H.V.A.T.
Бета: H.V.A.T.
Пейринг/Персонажи: м!Адаар, Вивьен, Гаспар дю Шалон
Категория: джен
Жанр: Hurt/comfort, политическая драма
Рейтинг: NC-17
Размер: ~4000 слов
Предупреждение: пытки, UST
Ключ: Hurt/comfort, NC-17, насилие, UST
– Вы желали меня видеть, цветик?
Адаар отвернулся от широкого окна, выходившего на заснеженные склоны гор, и повел рукой, приглашая гостью усесться на неширокую тахту, стоявшую ближе всего к лестнице, ведущей в его покои. В голосе мадам Вивьен отчетливо прозвучало недовольство, очевидно, его приглашение отвлекло ее от какого-то важного занятия, но она все равно присела.
– Мы поедем ко двору, похоже, мне нужны, – Адаар замолк на миг, – советы опытного человека. У Жозефины и Лелианы очень много дел, а остальные вряд ли мне помогут, – еще одна пауза. – Они порекомендовали обратиться к вам.
– Конечно, ведь у меня совершенно нет обязательств и забот, – Вивьен рассмеялась, хоть и не очень весело, как показалось Адаару, и поднялась. – Вы не освоите Игру за один день, Вестник, как бы мне ни хотелось вам помочь. Жозефина правильно делает, что пишет вам речи, вы подбираете слова со скоростью раненого бронто. Вы дважды оскорбили меня, пока я здесь нахожусь, хотя я понимаю, что вы сделали это не нарочно и даже сами не поняли, что произошло.
Она собиралась сказать что-то еще, но он перебил ее:
– Дважды?
Вивьен прищурилась и решила снизойти до объяснений.
– Вы практически в лицо назвали меня великосветской бездельницей, чьи навыки и умения годны только на то, чтобы, прошу прощения за эту вульгарную метафору, плевать ядом в других великосветских бездельников и отбивать их плевки.
– Вы сильный маг, – снова перебил Адаар. Вивьен отмахнулась от его возражения.
– Но дело не только в словах. Вы посмотрите на себя, цветик мой!
Он кинул быстрый взгляд вниз, убедился, что выглядит по-прежнему, и снова уставился на чародейку. Ее неодобрительный взгляд, в свою очередь, скользил по его фигуре, от босых широких ступней с темно-серыми жилками вен на бледно-серой коже, по широким свободным штанинам, по свободной же белой рубахе с широченным, распахнутым воротом, в котором виднелась пара старых бледных шрамов, по закатанным до локтя, обнажающим мощные волосатые руки рукавам, и наконец поднялся до его лица. Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, и Вивьен, словно сдаваясь, со вздохом произнесла:
– В таком виде, дорогой, вы можете утром встретить личного слугу, до того, как он подаст вам домашний наряд. Я похожа на вашего камердинера? Мне, вероятно, должно быть лестно, что вы решили так сократить дистанцию между нами, но, право, может, стоило сначала поинтересоваться моим мнением?
Она собиралась добавить что-то еще, но Адаар махнул рукой, слегка бликнувшей зеленым, и, буркнув: «Простите», отвернулся. Он зашагал к массивному гардеробу, но его остановил оклик:
– А впрочем, стойте.
Он так и замер, не оборачиваясь. Мадам Вивьен зацокала каблуками то звонче, когда ступала по каменному полу, то глуше, когда ей под ноги попадался толстый и теплый маркхэмский ковер. Она обошла Адаара по кругу, разглядывая его так, как сам Адаар выбирал бы себе жеребца. Пару раз он почувствовал легкие, скользящие прикосновения к спине, плечам, потом она остановилась прямо перед ним, взяла тонкими пальцами за широкий подбородок, для чего ей пришлось чуть ли не встать на цыпочки, повертела его голову туда-сюда. Ее прикосновения были легкими, и Адаар без малейшего усилия мог бы сохранить неподвижность, но все же позволил ей сделать все, что она посчитала нужным.
– Нет, Жозефина неправа. Попытка нарядить вас по последней придворной моде станет катастрофой. Вы в этих изящных камзолах со строчкой по силуэту и с кружевными манжетами и воротниками, в коротеньких бриджах с бантиками под коленом и, тем более, в остроносых туфлях на каблуке будете выглядеть не как равный собравшимся, а как дракон в оборках – совершенно неприемлемо.
Адаар против воли хмыкнул.
– Думаю, в следующем сезоне, мой дорогой, станет моден военный стиль – мундиры, подчеркивающие мужественную фигуру, яркие офицерские кушаки… – она на секунду задумалась. – Вот только танцевать в кавалерийских сапогах совершенно невозможно. Но впрочем, башмачники Вал-Руайо справлялись и не с таким. Придумают что-нибудь. – Мадам Вивьен кинула последний оценивающий взгляд на Вестника Андрасте и пошла к лестнице. – Надо срочно найти Жозефину. Надеюсь, она еще не заказала наряды, а если заказала, отменим.
Она почти дошла до выхода, когда Адаар ее окликнул.
– Да, цветик? – Вивьен обернулась.
– Не за один день.
– Что, простите?
Он внимательно оглядел ее фигуру – от маленьких, словно точеных ног, от элегантного каблука и изящных щиколоток, к широкими, потрясающе женственным бедрам и узкой, как ножка хрустального бокала, талии, к идеальным полукружиям груди, расчетливо обнаженным настолько, чтобы продемонстрировать их совершенство, но остаться в рамках приличий, к длинной шее, безупречно поддерживающей голову. Его взгляд остановился на полных блестящих губах и замер.
– Я говорю, что не за один день. Я собираюсь заниматься подготовкой к балу все оставшееся до него время, – Адаар секунду молчал, подбирая слова. – И я буду благодарен, мадам Вивьен, если вы поможете мне и поделитесь вашим богатым опытом.
Она хмыкнула.
– Не безупречно, но и не безнадежно. Что ж, приступим, как только вы будете подобающе одеты, цветик мой.
И она вышла, не обращая внимания на пристальный взгляд, которым провожал ее Вестник.
***
Предместья Халамширала, залитые ранним осенним солнцем, выглядели идиллически, на полях трудились крестьяне, убирая урожай, вдоль дорог тянулись подводы с запасами провизии и тканей, и совершенно ничто не намекало на идущую в стране гражданскую войну.
– Герцогиня Флорианна прекрасно справляется со своей ролью, – с легким одобрением заметила оглядывающая пейзажи Жозефина.
– Уверена, она не сама придумала эти переговоры, – ответила Вивьен. – Хоть она и сестра Гаспара, но в данном случае явно играет на стороне Императрицы. Только Селине выгодно прекращение войны: чем дольше она идет, тем популярнее Гаспар – в войсках, разумеется, но ему только их мнение и важно. И тем очевиднее его военный гений.
– Мы все это уже не раз обсуждали. Не похоже, что он побеждает, – возразила Жозефина.
В этот момент карета остановилась, и в дверцу заглянул один из солдат Инквизиции:
– Городские ворота уже близко, за следующим холмом.
Адаар выбрался наружу следом за женщинами и подошел к своему огромному жеребцу. Он окинул взглядом свой эскорт – на легком ветерке колыхались флаги и ленты в гривах коней, солдаты и слуги были наряжены в яркие праздничные мундиры, их шлемы и волосы украшали скромные цветки милости Андрасте. Впереди ехали знаменосцы со штандартами Инквизиции и личным значком Вестника, потом почетный караул. Кареты, в которых руководство проделало большую часть пути от Морозных гор до Долов, сейчас отводили на обочину тракта, они пойдут в конце кавалькады, перед арьергардом. Вместо них Инквизитор и его сопровождающие въедут в город верхом, при параде и под звуки гобоев. Люди должны будут видеть избранника их пророчицы, единственного, кто может закрывать извергающие демонов дыры, видеть в лицо и целиком, а не через шторку маленького окна. Предусмотрительная Жозефина отправила людей в город и во дворец, позаботиться, чтобы из встречающей толпы в Адаара не бросали цветов пиона, на которые у него была жуткая аллергия. Как выразилась леди Лелиана, «будет ужасный конфуз, если Вестник забрызгает соплями благодарных граждан». Герцогиня пообещала вырезать все цветущие кусты в знаменитом саду Халамширала.
– Трогаем, – зычный голос Командора Каллена привел колонну в движение. Адаар намотал повод на руку и пнул жеребца каблуками. Он в несколько шагов поравнялся с лошадью мадам Вивьен и спросил:
– Так что с войной? Не знал, что вы кроме прочего разбираетесь в руководстве армией.
– Неужели вы нас слушали, цветик мой? Мне показалось, за последние недели вы несколько утомились от наших бесконечных наставлений и советов. Кроме того, у вас был такой отстраненный вид…
– За несколько недель я привык слушать все, что вы и посол Жозефина мне говорите, – Адаар пристально посмотрел на собеседницу. – Особенно вы. Мне будет не хватать этого в дальнейшем.
Вивьен усмехнулась:
– Ваши незамысловатые комплименты по-прежнему наивны и неуклюжи. Прошу вас, Вестник, не пытайтесь флиртовать с дамами при дворе, этим вы только поставите себя в неловкое положение. Уверяю вас, образ сурового воина идет вам больше, чем маска дамского угодника. Без всяких усилий с вашей стороны к концу вечера наберется десяток-другой дам, которые в более или менее явной форме выразят свое желание провести остаток ночи с вами. У вас будет выбор, поверьте мне.
В ответ на ее слова Адаар только нахмурился.
– Что же касается вашего вопроса. Увы, я не сведуща в военных вопросах совершенно. Но у меня, как и у вас есть специальные люди, которые могут объяснить мне те вещи, которые сама я не понимаю. Один мой друг обратил мое внимание на то, что в начале войны положение Гаспара, его войск было весьма скверным. Пусть он и отрезал Императрицу от столицы, численное преимущество, законность действий, наличие союзников и прочие вещи, которые важны в таких ситуациях, все это было на стороне Селины. Только глупцы и очень преданные Гаспару люди верили в его победу. А посмотрите теперь. Положение герцога и Императрицы выравнялось. Не было ни громких побед, ни особо знаменательных событий, но теперь о том, что Селине осталось недолго, шепчется половина страны. Вряд ли это везение. Гаспар всегда был не так прост, как многим бы этого хотелось.
– Он узурпатор. Инквизиция не может поддержать его притязания. Нам придется слишком долго ждать, пока он укрепится у власти, а порядок в стране нужен как можно быстрее.
– Разумеется, Вестник. Вы не могли думать, что я забуду официальную позицию Инквизиции. Я просто призываю вас быть осторожным. Не следует недооценивать герцога.
– Я думал, это относится ко всем, кто играет в Игру.
– Браво, цветик! Вы отлично уловили главный посыл!
***
Адаар изо всех сил торопился спасти Императрицу, но стоило Флорианне увидеть, как он, окровавленный и с оружием в руках, входит в бальную залу, она закричала, указывая на него рукой и тем самым отвлекая внимание от себя. Он не успел ей ответить, не успел вымолвить ни слова – по темно-лазурному шелку Селины расползлось кровавое пятно.
То, что происходило потом, смутно запомнилось и ему, и многим присутствующим. Инквизитор рванулся за герцогиней, но запнулся о бездыханное тело Императрицы, вокруг люди Флорианны резали гостей, чтобы посеять еще большую сумятицу. Его люди пытались что-то сделать, но паника, вопли и беготня не прекращались, как и резня.
Гаспар, весь перемазанный кровью своей кузины, приставил клинок к горлу Адаара и удивительно спокойным на фоне происходящего голосом спросил:
– Я, конечно, благодарен вам за устранение последнего препятствия на моем пути к трону, Вестник, но я хочу знать всё, все детали заговора.
– Инквизиция не причастна к гибели Селины, – сумел выдавить Адаар. При этом лезвие слегка шаркнула по коже шеи, и если бы он был человеком, а не кунари с толстой кожей, его бы порезало до крови.
– Да? А моя сестра утверждает обратное, – Гаспар отнял нож, но не стал прятать его обратно в ножны.
Поднимаясь с пола, Адаар исподлобья следил за ним, опасаясь, что это было обманное движение, и что на него нападут в любой момент.
– Поднимите свой меч, – снисходительно посоветовал Гаспар и, повернувшись спиной к тому, кому минуту назад угрожал ножом у горла, подошел к перилам. Впрочем, в паре шагов от них стояли телохранители герцога.
Внизу, в бальной зале продолжалась неразбериха, стояли вой и крики. Понаблюдав за происходящим несколько мгновений, Гаспар отвернулся и дал кому-то знак.
Буквально через десяток минут дворец заполнили солдаты, но паники это не прекратило. Люди Гаспара убивали людей Флорианны, но хватали гостей и выводили их из залы. Адаар наблюдал, как на глазах какого-то пожилого аристократа, которого удерживали двое солдат, утащили его вырывающихся дочерей, и он даже не пытался сопротивляться, только с края маски на затянутую в голубой шелк грудь падали прозрачные капли. Он видел, как из зала вывели Жозефину и Вивьен. Каллена окружили солдаты, и похоже он собирался дать им отпор, но Адаар, глянув на Гаспара, крикнул, чтобы он не сопротивлялся и другим запретил. Командора тоже вывели.
– Я надеюсь, мои люди не пострадают?
– Это зависит от вас, Вестник. Но я уверен, мы договоримся. А пока прошу вас, проследуйте с капитаном, – он махнул рукой за спину Адаару. – Сейчас у меня много дел, но позже мы обязательно поговорим.
Его отвели в какую-то небольшую комнату – очевидно, гостевую спальню, и заперли. Снаружи, судя по доносящимся оттуда время от времени шорохам, осталась охрана. Адаар обследовал комнату, но кроме кровати, пустого гардероба и пустого же комода в ней ничего не было. Окно закрывала узорная решетка, при желании Адаар мог бы ее высадить, но шум однозначно привлек бы солдат.
Сначала он мерил шагами комнату, потом постучал в дверь. Ему не ответили Он постучал еще. И еще. Адаар колотил, наверное, не меньше часа, выкрикивая, что ему необходимо поговорить с великим герцогом, но так ничего и не добился. Рухнув на кровать и пропоров рогом одну из подушек, какое-то время Адаар поразмышлял, насколько ухудшит дело, если он все-таки выломает решетку.
За окном рассвело, когда замок наконец щелкнул. Ему принесли еды и вина, но не ответили ни на один вопрос. У Адаара все еще оставался его меч, пронесенный людьми Лелианы в обход дворцовой охраны, который так пригодился ему вечером и который велел ему подобрать Гаспар. Но солдат было много, а его люди были неизвестно где, и Адаар не рискнул напасть. Однако его выдержка уже была на исходе. Он и так-то никогда не был терпеливым, и только понимание ситуации удерживало его от какой-нибудь глупости. Кинув ненавидящий взгляд на принесенный поднос, он решил, что будет благоразумным до заката. Если до тех пор, как сядет солнце, ничего не произойдет, он сам что-нибудь предпримет. И пусть с последствиями разбирается кто-нибудь еще.
Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, когда за ним пришли. Целый отряд из десяти человек вел его по роскошным, но пустым коридорам Зимнего дворца. Тут и там попадались черепки посуды, лоскутья ткани и пятна – крови или вина оказалось не разобрать. Слуг было на удивление мало, но все они были заняты работой, и ни один не поднял голову на проходящих людей. Они шли и шли, время от времени спускаясь по лестницам, пока не оказались в винном погребе. Среди бочек и оплетенных бутылей разносились стоны, но шли они, как выяснилось не из погреба. Они пересекли сухое помещение, и один из солдат распахнул небольшую дверцу в толстой стене. Адаару пришлось согнуться почти вдвое, чтобы протиснуться в нее, но как только он выпрямился, он понял, где находится.
В неверном колышущемся свете факелов тускло блестели цепи вдоль стен, металлические крепления пыточного стола и инструменты, а также начищенный доспех Гаспара и его людей. В длинной полутемной комнате воняло мочой, дерьмом и кровью, и Адаар на мгновение почувствовало тошноту, но быстро взял себя в руки.
На столе кто-то лежал и тихо стонал.
– А, Вестник! Я рад, что вы почтили меня своим визитом. Простите, что в таком неподобающем месте, но я совершенно не мог вырваться. Надеюсь, вы меня поймете.
И он отвернулся, не дожидаясь ответа. Гаспар кивнул полуголому человеку, стоявшему у стола, и тот, окатив пленника ведром воды, чтобы немного пришел в себя, снова принялся за дело. Судя по распухшим, окровавленным пальцам, ногтей у лежащего на столе человеку уже не было, и палач, окинув взглядом стол с инструментами, выбрал короткий нож с кривым лезвием. Таким сам Адаар снимал шкуру с убитых животных. Похоже, палач собирался проделать то же самое. Он ловким движением сделал полукруглый надрез внизу живота, и пленник заскулил, сквозь слезы и сопли умоляя прекратить.
– Пожалуйста, не надо. Не надо, – захлебываясь в рыданиях, причитал он. – Не надо, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Когда палач поддел кожу и потянул ее от лобка к пупку, пленник сбился и завыл на одной ноте. Он бился в оковах, удерживающих его на столе, но его мучитель хорошо знал свое дело, несмотря на конвульсии ловко подрезая жировую ткань и уверенно отделяя выскальзывающую из пальцев кожу. Он аккуратно обрезал по кругу пупок и завернул в трубочку снятый лоскут, чтобы было проще удерживать. Уже весь живот был оголен, и алые с белым пульсирующие мышцы судорожно сокращались у всех на виду, когда пленник потерял сознание. Палач резким движением отсек кожу вдоль нижней линии ребер и швырнул ее в стоящее под столом ведро. Ополоснув в глубоком тазике руки, он приказал помощнику плеснуть водой на пленника, и когда немного воды попало на свежую рану, отвесил ему смачную затрещину. Человек на столе дернулся, но в себя не пришел.
– Нужен перерыв. Слишком слаб, чтобы продолжать, милорд, – поклонился он Гаспару. Тот в ответ пожал плечами и равнодушно приказал:
– Отрежьте ему мошонку.
Палач еще раз поклонился и взял тот же самый нож. Он уже держал в руке чужие яйца и примеривал нож между ног пленника, когда из угла раздалось хриплое «Хватит!».
Адаар резко обернулся. В углу на табуретке сидел – единственный во всей комнате – старик и наблюдал за происходящим.
– Ты победил, Гаспар. Я поддержу тебя, как наследника Селины. Оставь мальчика в покое.
– Я надеялся на твое благоразумие, Симон. Де Респили недаром столетиями выживали в Игре. Думаю, с твоим голосом у Совета герольдов больше не будет сомнений, кто должен будет занять императорский трон. В прошлый раз я пустил все на самотек, но дважды я одни и те же ошибки не повторяю. Пьер тебя проводит.
– А Анри? – герцог де Респиль не торопился вставать.
– Боюсь, твоему сыну придется еще какое-то время пользоваться моим гостеприимством. Обещаю, он не пострадает. Больше.
Гаспар широко улыбнулся, и старик плюнул ему под ноги.
– Аккуратнее, Симон, я не всегда так добр.
Когда герцог с сопровождающим ушли, а солдаты унесли его бессознательного сына, оставив их наедине, Гаспар наконец повернулся к Адаару.
– Как и говорил, очень много дел. Сами видите, Инквизитор, – пока убедишь каждого придворного, что ты достойный претендент на трон, уходит много времени.
Адаар промолчал.
– Я успел выяснить, Инквизиция и в самом деле не причем. Флорианна была так глупа, что поставила на Корифея.
– Она жива? – зачем-то спросил Адаар.
– Она моя сестра! – воскликнул Гаспар. – Но впрочем, сейчас не о ней. Прошу, присаживайтесь, – и он указал на единственную в подвале табуретку, с который несколькими минутами ранее встал Симон де Респиль.
– И кто тогда окажется на столе?
Гаспар укоризненно покачал головой и прошелся по подземелью.
– Ну что вы, Инквизитор. Мы, люди доброй воли, я думаю, мы сумеем договориться. Вам же все равно, кто будет на троне, лишь бы помог в войне с Корифеем, не так ли?
Сам Адаар так и думал, но были вещи, в которых его мнение не было и не могло быть решающим.
– Мне нужны мои советники.
Гаспар как бы невзначай глянул на стол и прошел к так и не занятой табуретке. Его взгляд оказался на уровне пояса Адаара, но Гаспара это, похоже, ничуть не смущало. Он слегка приподнял маску и промокнул лицо батистовым платком, который аккуратно сложил и убрал в карман.
– Нет.
На какое-то время в подземелье воцарилась тишина, в которой слышно было, как капли одна за другой срываются с края стола и с тихим плеском разбиваются об пол.
– Позвольте пояснить вам, Инквизитор, – от любезности Гаспара ничего не осталось. – Либо Инквизиция с вами во главе поддерживает меня, либо я решу, что Инквизиции нужен новый глава. Вы, конечно, можете рассчитывать на то, что выживете, ваше уникальное умение позволяет вам надеяться на это. Но в каком виде и качестве вы будете жить, и что станет с вашими людьми – вот в чем вопрос. Подумайте об этом.
И он ушел.
Адаар сидел на полу в вонючем подземелье, выбрав кусок пола почище – садиться на табуретку не хотелось из глупого чувства противоречия – и жалел. Жалел, что не попытался воспользоваться мечом, когда они были наедине с Гаспаром. Тогда его остановило благоразумие – герцог умелый шевалье, а снаружи его наверняка ждали солдаты, и уж до их прихода он точно бы продержался, даже против Адаара. Жалел, что так и не притронулся к вину и еде, принесенных ему ранее. Он испытывал жуткую жажду, а живот уже подводило от голода. Но более всего он жалел, что мало внимания при подготовке к балу уделили политике. Они быстро обсудили расклад власти, кто на что может и будет претендовать, выбрали линию поведения – поддерживать Селину, и сосредоточились на этикете, чужих генеалогических древах и прочих глупостях. У Инквизиции не оказалось запасного плана, и теперь Адаар не знал, имеет ли он право согласиться на предложение Гаспара или нет. Он не мог предугадать последствий, не мог определить, чем и кому это грозит. У него не хватало опыта, чтобы разобраться в хитросплетениях власти и дипломатии. Скорее всего, он согласится, когда время на размышления иссякнет, и места для маневра не останется. Выбор, по сути небогат, но Адаар надеялся, что до этого времени у него появится возможность переговорить с кем-нибудь из советников. В идеале – с Лелианой или Жозефиной.
Или с мадам Вивьен.
Отвлекшись на секунду на мысли о том, что она могла бы сказать о его невеселом положении, он сам не заметил, как уснул.
Разбудил его грохот распахнувшейся дверцы – солдаты вносили очередного пленника. Адаар подскочил, но не узнал человека, которого уже приковывали к столу.
– Следуйте за мной, – приказал ему один из пришедших, и, кое-как разгладив одежду и вздохнув, Адаар снова пошел, куда повели. Коридоры, как и прежде, сменялись один другим, беспорядка почти не встречалось, как и слуг. Возможно, стояла ночь, он совсем потерял счет времени.
Его привели в кабинет, красивый, уютный кабинет, который, похоже, принадлежал Селине. В креслах у камина сидели Гаспар и мадам Вивьен. Чародейка поднялась ему навстречу и окинула внимательным взглядом.
– Вестник, мой дорогой, вы ужасно выглядите.
Сама она была безукоризненна, словно и не разворачивался вокруг кровавый захват власти. Но Адаар, привыкший замечать мелочи, разглядел несколько маленьких капель крови на ее одежде.
– У вас прекрасные соратники, Инквизитор, – Гаспар снова превратился в дружелюбного великосветского аристократа. – Прошу, присаживайтесь. Угощайтесь.
Он лично налил в кубок вина из кувшина и протянул Адаару. Тот, измученный жаждой, схватил сосуд и в несколько глотков осушил его. Он уже почти было вытер рот рукавом по привычке, но, заметив, как Вивьен смотрит на него, остановился.
– Благодарю, – хриплым голосом произнес он и сел в последнее свободное кресло.
– Берите еще, – тут же предложил Гаспар. Адаар, вспомнив о приличиях, в которых наставляла его Вивьен, в этот раз пил медленно и небольшими глотками.
– Цветик мой, Император сказал мне о предложении, которое сделал вам. Вы должны согласиться, оно приемлемо и играет на руку и Инквизиции, и Орлею.
– Если бы я знал, что советник вам нужен, чтобы подтвердил выгодность моего предложения, я бы сразу допустил их к вам, – улыбнулся Гаспар.
– То есть мы поддержим Гаспара, а Гаспар поддержит Инквизицию, – на всякий случай уточнил Адаар. Он вполне допускал мысль, что вариант рассказанный Вивьен, и вариант, предложенный ему, могут сильно отличаться.
– Именно. Я дам свободный проход по землям Орлея для вашей армии, свои войска для сражения с армией Корифея, когда он решится на открытое противостояние, золота – точную сумму определим позднее, когда я выясню, в каком состоянии казна и кто мои союзники и соперники. Я закреплю за вами все уже занятые Инквизицией крепости, кроме крепости Суледин – у меня на нее кое-какие планы. Я позволю вам вербовать народ в ваше войско в моей стране и, более того, следующий выпуск в Академии шевалье, если захочет, сможет присягнуть вам. И я помогу договориться с Церковью.
– Вы очень щедры, ваше величество, – улыбнулась Вивьен.
– От вас же требуется только признать меня законным императором Орлея и взять на себя вину за смерть Селины.
Адаар подскочил, Вивьен выпрямилась и нахмурилась.
– Об этом не было речи, цветик мой.
– А, видимо, я забыл об этой мелочи, – Гаспар снова разлил вино, оставаясь расслабленно сидеть в кресле. – Сами посудите, на балу было три заинтересованных стороны – Селина, я и вы. Я, по понятным причинам, не могу быть ответственным за ее смерть, остаетесь вы.
– Почему не сказать правду? – Адаар сел обратно.
– Я ведь уже говорил, Инквизитор, Флорианна – моя сестра.
– Но она агент Корифея, ваше величество, – включилась в торг Вивьен. – Мы можем объявить, что она действовала под влиянием магии крови.
– Даже не думайте. Это неприемлемо.
– Однако обвинить Вестника Андрасте в гнусном убийстве – тоже никуда не годиться, ваше величество. Половина андрастиан не поверит в такое святотатство, а другая половина обвинит нас в том, что он не истинный посланник пророчицы. Вам нужна репутация Инквизитора, а не только имя, признайте это.
– Пожалуй, вы правы, мадам де Фер. Но какой у нас выбор?
Гаспар и Вивьен торговались, как на базаре, и Адаару оставалось только молчать в ожидании, когда они придут к какому-то решению. Он почти перестал их слушать, перебирая в памяти события прошедшего бала и пытаясь решить, могла ли мадам Вивьен сговориться с Гаспаром заранее. И тут он кое-что вспомнил.
– Погодите, была еще одна сторона.
Как выяснилось, Бриалу никто не воспринимал всерьез, кроме, может быть, Селины, поэтому о ней все забыли. Гаспар даже не знал, жива ли она еще, и послал человека выяснить это. Они еще какое-то время обсуждали этот вариант и, найдя его удовлетворительным, разошлись.
Через несколько часов, когда объявленный наследником Императрицы Селины Гаспар и умытый, переодетый и накормленный Инквизитор Адаар произносили из императорской ложи заученный текст – для Адаара его в очередной раз написала Жозефина – перед помятой и сильно поредевшей толпой аристократов, когда в ответ те старательно хлопали, нервно косясь на стоящих вдоль стен солдат, Адаар мог думать только о том, что без мадам Вивьен все было бы намного, намного хуже.
Об этом он и сообщил ей, когда они покинули Халамширал.
– Я знаю, цветик мой. Но мне нужно было позаботиться не только о вас, но и о семье Бастьена. Лорана не было на балу, но необходимо было уверить в его лояльности Императора, мальчик пока не готов самостоятельно вести Игру. Гаспар решил, что после смерти Бастьена и роспуска Кругов со мной можно не считаться, – Вивьен фыркнула. – Мне пришлось пробиваться к нему с боем. Теперь я должна отдать Императору трех шевалье.
Адаар, сглотнув, начал хриплым голосом:
– Мадам…
Она окинула его внимательным взглядом и перебила:
– Никогда не повторяйте этой ошибки, мой дорогой. Не переставайте со мной считаться, – и, толкнув кобылу, направилась в голову колонны, где было меньше пыли. Адаар проводил ее тоскливым взглядом и повернулся к Каллену. Следовало обсудить дальнейшие шаги армии в новых условиях.
@темы: Вивьен, джен, м!Адаар, Гаспар де Шалон, «Четыре демона»
понедельник, 01 августа 2016
Сам ты Наташа
Название: Мир должен узнать эту историю!
Автор: H.V.A.T.
Бета: H.V.A.T.
Пейринг/Персонажи: ж!Хоук/Фенрис, Изабелла
Категория: гет
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Размер: 1142 слова
Ключ: юмор, R, ОМП, грубая речь
К тому времени, когда они всё-таки переспали, о сексе с Фенрисом Хоук уже и не думала: отчаявшись после нескольких безуспешных попыток взять штурмом эту неприступную девственную крепость, она переключилась на более отзывчивого Саймона из «розария» монны Лусины. Остроухий красавчик охотно подхватывал флирт и намёки понимал исключительно правильно, так что Хоук несколько раз в месяц посещала его и думать забыла о том, что когда-то пыталась соблазнить Фенриса. Он её вполне устраивал и в роли боевой поддержки в их вылазках.
В тот вечер, когда это произошло, она вернулась с «прогулки» по окрестностям. Между прочим, гуляли они там как раз из-за Фенриса, которому приспичило отыскать пришедшую по его лириумную шкурку тевинтерскую магессу, его давнюю обидчицу. Магессу нашли, Фенрис благополучно убил её, внезапно занервничал, а потом после попытки утешить его, отчего-то распсиховался, снова обвинил магов во всех бедах этого мира и сбежал. Хоук обиженно подумала, что если он уйдёт насовсем – то и демоны с ним. Нервы дороже. И плевать, что Фенрис оставался чуть ли не единственным мечником среди посвящённых в её тайну знакомых – недотёпистый братец стал храмовником, а капитана стражи на нелегальное (но такое прибыльное!) дело не позовёшь.
Так что Хоук прихватила дожидавшуюся её у выхода из пещеры Орану и отправилась восвояси. Пока познакомила новую служанку с остальными домочадцами и с обязанностями, пока поужинала, выпила вина и приняла ванну, уже стемнело. И когда Орана поскреблась в спальню и заявила, что «пришёл господин Фенрис», Хоук со вздохом вылезла из тёплой воды, затянула поясок на халате и, зевая, спустилась вниз.
Одиночная прогулка на свежем воздухе подействовала на слабую нервную систему эльфа благоприятно. Успокоившийся Фенрис начал разговор традиционно – с извинений. И традиционно уже ухитрился в своих извинениях смешать с грязью магов и магию. Хоук слушала его молча, только хмурилась всё сильнее и сильнее.
– Я не принимаю твои извинения, – сказала она, когда эльф выдохся и вопросительно посмотрел на неё. – Мне надоело каждый раз служить громоотводом для твоих истерик на почве магии. И потому либо ты учишься не обливать дерьмом магов, либо идёшь в жопу!
Фенрис вспыхнул – не полыхнул лириумными клеймами, предвещая кое-чью скорую смерть, а просто густо покраснел от гнева. Зло глянув на Хоук, он развернулся и пошёл к выходу.
– А ну стой, я ещё не закончила! – Хоук в запале схватила его за плечо.
Полыхнуло синим, зажмурившуюся Хоук протащило по коридору и впечатало спиной в стену, вышибив из груди весь воздух. Хоук открыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула… и обнаружила, что во время этого буйства лириумной остроухой стихии полы халата разошлись, выставив на обозрение её обнажённое тело. Фенрис зачарованно глазел на её колышущуюся грудь, и Хоук гордо выпятила её – пусть и не как у Изабеллы, но тоже есть на что посмотреть!
Фенрис, словно обжёгшись, отдёрнул руки и опустил глаза. Попятился, заливаясь румянцем. А Хоук, неожиданно для себя умилившись его смущению, обняла его за шею и поцеловала. Фенрис неуверенно ответил на её поцелуй, робко пытаясь ретироваться к выходу, но Хоук решительно схватила его за плечи и в свою очередь припечатала к стенке, чтоб не сбежал. Поняв, что отступать некуда, Фенрис расслабился и получил-таки удовольствие.
Уже засыпая, умиротворенная и довольная, Хоук решила, что к Саймону можно больше не ходить, раз уж у неё теперь появился постоянный любовник. И потому, когда Фенрис на следующее утро сбежал, отговорившись какой-то ерундой, Хоук была ошеломлена, подавлена и морально уничтожена как женщина. До сих пор от неё ещё никто не сбегал после первой же ночи! Наоборот бывало не раз, к тому же она обычно разрывала отношения при малейшем подозрении на то, что тайна её магической одарённости будет вот-вот раскрыта, но чтобы вот так, наутро после восхитительной, как он сам сказал, ночи...
– Ушёл? Что, правда? – веселилась Изабелла, когда обиженная Хоук поведала ей о произошедшем накануне. – Ну, подруга, тебя развели, как мужика – обычно это девушки исчезают наутро после страстной ночи, чтобы покрепче влюбить в себя любовника. Скоро вернётся, вот увидишь.
Но прошла неделя, а Фенрис, вопреки прогнозам Изабеллы, возвращаться не спешил. Более того, пару раз Хоук заставала в его особняке саму Изабеллу! Хоук удивилась, поняв, что, кажется, ревнует. Попытка утешиться в «Розе» провалилась – Саймон внезапно показался ей слишком уж умелым, у Хоук возникло ощущение, что он проделывал всё машинально, лишь бы поскорее от неё отделаться. И даже то, что он тоже зеленоглазый, белокурый и смуглый, стало вызывать у неё неприязнь.
Несколько месяцев Хоук блюла невольный целибат в попытках вернуть строптивого беглеца. Уязвлённое самолюбие взывало об отмщении. Она вернёт Фенриса и потом сама бросит его! Но возвращение затягивалось – Фенрис на флирт не реагировал, на провокации в виде обнажённого тела Хоук и хватания за плечи больше не вёлся, и, отчаявшись, Хоук стала при нём флиртовать с Андерсом – пусть Фенрис не думает, что он незаменим! Фенрис мрачнел и отводил взгляд, но каяться и возвращаться не спешил.
Зато Андерс внезапно накинулся с поцелуями, но иметь его в любовниках Хоук не хотела: его буйный, взывающий к справедливости внутренний постоялец её откровенно пугал. Хоук пообещала стать предводителем революционного движения магов, прочитать все его манифесты и даже устроить из своего дома приют для бездомных кошек, лишь бы только Андерс от неё отстал!
«От мужиков одни беды, пошлю их нахрен и перейду на женщин!», – думала Хоук, поглядывая то на Изабеллу, то на Мерриль. Но быстро поняла, что столько ей не выпить, а на трезвую голову женщины её не привлекают. И даже мужчины уже не привлекают, за исключением одного остроухого упрямца.
***
Данариус на первый взгляд производил благоприятное впечатление, но когда он раскрыл рот, Хоук самой захотелось его убить – она не терпела тех, кто любит говорить гадости с таким доброжелательным видом.
– Фенрис никому не принадлежит! – Хоук и сама заметила, до чего обиженно это прозвучало.
Данариус понимающе посмотрел на неё и ухмыльнулся. Хоук испугалась, что он сейчас брякнет что-нибудь компрометирующее её чувства, и превентивно щелкнула пальцами, заклинанием разметав его охрану.
После того, как Данариус замолчал навсегда, а сестра Фенриса, Варанья, благодаря Хоук благополучно избежала смерти от разбитого сердца, Фенрис снова впал в чёрную меланхолию. Заверив его в своей непреходящей дружбе, Хоук вспомнила, что у неё дома есть одна вещица, которая может поднять настроение этому страдальцу. Торопливо простившись с ним, она поспешила домой, и не заметила, каким потерянным взглядом проводил её Фенрис.
– Не дрейфь, всё идёт как надо, – шепнула Фенрису на ухо Изабелла, оттирая от крови кинжалы.
– Не уверен, – тяжело вздохнул Фенрис, в качестве релаксации пиная труп Данариуса. – Что-то твои советы не помогают.
– Вот увидишь, она сегодня же придёт к тебе. И если ты не будешь вести себя как лопух…
Обнадёжив Фенриса, Изабелла пошла к Хоук.
– Наш мрачный эльф снова заперся у себя в особняке и, похоже, нацелился опорожнить весь погреб. Не хочешь спасти его от утопления в вине? От моей помощи он отказался.
Хоук с надеждой посмотрела на неё и спросила, указывая на здоровенный двуручник, выбранный ею в качестве подарка:
– Меч донести поможешь?
Изабелла и меч помогла донести, и под дверью покараулила, подсматривая и подслушивая, пока оба её подопечных благополучно не слились в примирительном поцелуе.
– Надо будет сказать Варрику, что именно Фенрис проявил инициативу и заарканил Хоук, – пробормотала Изабелла, сбегая по ступеням к входной двери. – Мир должен узнать эту историю!
Название: ***
Автор: H.V.A.T.
Бета: H.V.A.T.
Пейринг/Персонажи: Себастьян, ж!Натаниэль
Категория: джен,
Жанр: Hurt/comfort, кейс-фик, драма
Рейтинг: G
Размер: ~5300 слов
Предупреждение: смена пола, лишение воли, *игнорируется пара строк из МТ2, в том месте, где есть конфликт с игровой информацией.
Ключ: Кейс-фик, G, смена пола, лишение воли
Название: Куда приводят мечты
Автор: H.V.A.T.
Бета: H.V.A.T.
Пейринг/Персонажи: м!Табрис, Морриган, Стэн
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: NC-17
Размер: 1515 слов
Предупреждения: каннибализм, смерть основного персонажа
Примечание: продолжение фанфиков прошлых туров о дарк!Табрисе
Ключ:
Табрис задрал голову к недосягаемо высокому пролому в потолке – до него не дотянуться было даже со спины медведя, в которого превращалась Морриган, – и прислушался. Ни звука голосов, ни шороха шагов. Никто не ищет их. Он разочарованно вздохнул и поёжился – от каменной стены за спиной вдруг повеяло холодом. А может это четыре дня без еды давали себя знать ознобом и противной слабостью в теле.
Он снова обвёл взглядом их узилище, в которое они так глупо провалились шесть дней назад, и подумал, что предки были теми ещё затейниками – интересно, для чего им во дворце нужна была эта потайная комната без двери размером десять на десять шагов. Тайник? Темница? Комната для уединённых молитв? А выбирались они отсюда через люк в потолке или каким-то иным способом? Говорят, все древние эльфы были магами, может, они и летать умели.
Или же комната наверху была сокровищницей, а этот каменный колодец – ловушкой для неудачливых воров. И стоило лишь пройти по нажимной плите, как в полу открывалась дверца, и вор падал. И либо расшибался насмерть, либо позже умирал от жажды – вряд ли раньше здесь была вода, камни в стенах слишком плотно пригнаны. Но со временем корни деревьев пробили себе путь в каменной толще, а за ними пришла и вода – по одной из стен сочился ручеёк, стекая в подставленный шлем Стэна. За сутки шлем наполнялся дважды, и если бы не это, они от жажды, наверное, поубивали бы друг дружку ещё пару дней назад.
Вздохнув, Табрис принялся простукивать стены и пол в поисках пустот – может, упавших сюда воров всё же забирали для суда через дверь, которую позже почему-то замуровали? Камень отзывался глухим звуком, никакого эха. Впрочем, Табрис исследовал всё вдоль и поперёк ещё в первые три дня и сейчас проделывал это без охоты и без надежды – просто чтобы чем-нибудь занять себя.
Надо было идти к магам, или к гномам в Орзаммар. Так ведь нет, попёрся в Бреселианский лес. Видите ли, хотел посмотреть на вольных и счастливых долийских эльфов, о которых каждый эльфинажник наслышан с детства и мечтает однажды увидеть.
Ну что, посмотрел. Долийцы приняли эльфинажного сородича немногим лучше, чем его спутников-шемленов. Они бросали на него косые взгляды, на вопросы отвечали неохотно, а пару раз Табрис даже слышал за спиной шепотки «плоскоухий». Только Хранитель Затриан и его Первая отнеслись к Серым Стражам с неким подобием гостеприимства, правда, взамен потребовали убить какого-то бешеного волка, перекусавшего половину клана. Табрис колебался. Охотиться он не умел. Но желание утереть нос долийским гордецам оказалось сильнее сомнений.
Он побродил по лагерю, привычно прихватывая всё, что нравится, и даже походя соблазнил одну красотку, цветом волос напомнившую ему Шианни. Обладать ею, представляя на её месте Шианни, оказалось вдвойне сладко. А ещё говорят, что долийки неприступны! Да они ничуть не лучше денеримских уличных шлюх. Табрис не отказал себе в удовольствии рассказать жениху своей случайной любовницы о том, что его невеста готова лечь с первым встречным, и злорадно понаблюдал за их ссорой. Побить самого обидчика у долийца оказалась кишка тонка. Слабак. Табрис ради Шианни не побоялся влезть в дом самого знатного и влиятельного шемлена, а долийцам плевать на честь их девушек и даже волка в своём лесу убить не могут. Хиляки и трусы. Правильно его мать не захотела жить с долийцами! Табрис покажет им, что такое настоящий эльф!..
Сев на прежнее место, Табрис поморщился. Показал себя, ага. Теперь эти самые долийцы его спасут и ещё выше задерут носы. Затриан наверняка знает, как пройти через барьер, а уж Алистер и Лелиана не бросят Табриса и остальных в беде. Табрис бы их бросил, а они – нет. Слишком добренькие.
От нечего делать он принялся наблюдать за остальными.
Пёс, так и оставшийся безымянным, с видом невыразимого блаженства чесал себя за ухом задней лапой. Вот уж кому было всё равно, где находиться.
Стэн спал. При падении он сильно ушибся, к тому же ему упавшими сверху камнями раздробило правую руку, она опухла и загноилась. Руку можно было отрезать, но Стэн отказался, предпочитая умереть воином, чем жить безруким калекой. Человек или эльф уже сгорели бы в лихорадке, но кунари пока держался, хотя с каждым днём ему становилось всё хуже.
Морриган читала какие-то свитки – ей вполне хватало для этого голубоватого магического огонька на навершии посоха и слабого солнечного света, льющегося из пролома сверху.
– От твоей магии никакого толку, – беззлобно поддел её Табрис, – ни вытащить нас отсюда, ни еды наколдовать...
– Да, еды я наколдовать не могу, – согласилась ведьма, отложила свитки в сторону и кивнула в сторону пса, – зато смогу дружка твоего поджарить, когда мы окажемся на грани голодной смерти. Или ты предпочтёшь съесть его сырым?
– Лучше мы с ним тебя съедим, – огрызнулся Табрис, обнимая пса и мрачно думая, что если в ближайшие дни их не спасут, беднягу и правда придётся съесть.
– Отравитесь, – ухмыльнулась ведьма. – Не хочешь пса – съешь тогда кунари, – она кивнула в сторону спящего Стэна, – в нём мяса больше. Всё равно он скоро умрёт, да и на вкус он куда лучше собачатины.
– Будто бы ты пробовала, – фыркнул Табрис, желая уязвить ехидную ведьму.
– Кунари не пробовала, – невозмутимо призналась Морриган, – а вот людей и эльфов не раз. Вряд ли мясо кунари слишком отличается по вкусу…
– Ты… ела человечину? – прохрипел Табрис, ощущая рвотный позыв.
– И эльфятину тоже, – насмешливо глядя на него, подтвердила Морриган. – У медведя, знаешь ли, меча и кинжалов нет, только зубы. И когда ты во время боя отхватываешь ими от врага кусок плоти, иной раз не получается вовремя его выплюнуть.
Табрис облегчённо выдохнул, но понял, что больше не сможет целовать Морриган. И вообще поторопился сделать её своей любовницей. Необычного захотелось, пряной приправы к пресным походным будням. Но приправа оказалась слишком уж острой, такое он не переварит. Нет, уж лучше он соблазнит Лелиану, та гораздо проще и предсказуемей. И грудастей. И ещё она рыжая и худощавая, можно брать её со спины и представлять на её месте Шианни…
Сверху донеслось какое-то шебуршание, Табрис с колотящимся от волнения сердцем поднялся на ноги и вышел на середину комнаты. Он ждал знакомых голосов, знакомых лиц… но услышал утробное рычание и увидел силуэт мохнатой волчьей головы. Сзади полыхнуло, под шипение заклинания и вой оборотня Табрис бросился в сторону, перекатился по полу и тут же снова вскочил на ноги, выхватывая нож и принимая боевую стойку. Но сражаться было не с кем – горящий оборотень бился в агонии, царапая когтями каменный пол. Он выл так громко, что Табрис закрыл уши ладонями, но звук просачивался даже через них. Мабари прыгал вокруг живого факела и заливался лаем, пока огонь не прогорел и от оборотня не остался дымящийся чёрный остов.
Комнату окутал сизый чад. Но сквозь смрад палёной шерсти пробивался дивный аромат жареного мяса... Рот наполнился слюной, и Табрис сглотнул. Унявшийся было голод снова дал о себе знать болью в желудке.
– Вот тебе и еда, – сказала Морриган, подходя к мёртвому оборотню.
– Сама жри такое, – проворчал Табрис, глотая предательски набегающие слюни.
Ведьма достала кинжал и невозмутимо срезала с задней лапы оборотня пласт мяса. Захрустела поджаристая корочка, и Табриса передёрнуло от отвращения. Некоторые бедняки в эльфинаже жарили и ели крыс, Табрис из интереса и сам их как-то пробовал, но уравнять оборотня, бывшего некогда разумным существом, с крысой у него не получалось.
Морриган швырнула мясо умильно вилявшему хвостом псу – тот подпрыгнул и с рычанием перехватил его в воздухе, срезала ещё один кусок…
– Дай мне, – внезапно сказал Стэн. – Хоть помру сытым.
Табрис с брезгливой гримасой наблюдал за тем, как они едят. Ну ладно, Стэн – кто его знает, чем привыкли питаться кунари, к тому же он всё равно скоро умрёт, а перед смертью чего только ни сделаешь. Но Морриган?
– Вам не противно? – не выдержав вида их довольных лиц, спросил Табрис. – Это же, фактически, человек, пусть и в другом обличии.
Стэн промолчал, а Морриган пожала плечами и сказала равнодушно:
– Может, когда-то он и был человеком, но сейчас это всего лишь дикий зверь. К тому же убитый и поджаренный, так чего ж пропадать добру? Да и когда ты свежевал оборотней, тебя не заботило, что они раньше были людьми.
Табрис смотрел, как она облизывает пальцы, и думал, что они сидят здесь уже шесть дней. Целых шесть! За это время даже глупый Нытик мог догадаться, что с ними случилась беда, и поднять эльфов на поиски. Или прийти вдвоём с Лелианой – благодаря Табрису и его отряду дорога через лес теперь практически безопасна. А через барьер их мог бы провести Затриан, раз уж он так нуждается в смерти Бешеного клыка.
Но Алистер и Лелиана не пришли, а значит, бросили их и направились к магам или гномам – договора-то Табрис оставил Алистеру… дурак! Вымещая злость и отчаяние, Табрис саданул кулаком по полу, затем резко поднялся, подошёл к туше оборотня и, стараясь не думать о том, кем тот был раньше, отхватил ножом кусок полугорелого-полусырого мяса и ожесточённо в него вгрызся. Жёсткое волокнистое мясо горчило и плохо жевалось, да и на вкус было как опалённая деревяшка, но слишком уж хотелось жить, и неважно, сколько они ещё тут протянут, питаясь сначала оборотнем, потом собакой… а потом, быть может, и кунари… То ли последняя мысль оказалась столь тошнотворной, а то ли ослабевший желудок не принял грубой пищи, но Табриса согнуло от боли в животе, а потом вывернуло на пол желчью и пережёванными мясными ошмётками.
Распрямиться он так и не успел. По ушам полоснули крики и волчий вой, неимоверная тяжесть придавила к полу, в шею словно факелом ткнули – так стало горячо и больно. Последним, что увидел Табрис, был чёрный силуэт оборотня на фоне яркой огненной вспышки.
@темы: Стэн, Изабела, Натаниэль Хоу, гет, Фенрис, Морриган, Себастьян Ваэль, джен, ж!Хоук, м!Табрис, «Четыре демона»
Автор: Веда
Бета: Йаррис
Название: Безнадежный
Пейринг/Персонажи: Андерс, Дух Надежды (Демон Отчаяния), Варрик, ж!Хоук
Категория: джен, гет
Жанр: AU, драма, романс
Рейтинг: R
Размер: 2623 слова
Предупреждение: Насилие.
Примечание: AU от канона. Андерса одержал не Дух Справедливости, а Дух Надежды.
Ключ: Hurt/comfort, R,
– «..Город окутывала тишина, плотная, как кокон. Среди тьмы улиц блуждали редкие пьяницы, а в тенях переулков таились воры. Город не изменился, в отличие от Доннена, которому теперь предстояло еще больше работы». – Варрик закончил читать и с любопытством взглянул на Андерса. – Что скажешь? – Если этот черновик попадет в руки Авелин – тебе придется прятаться в каком-нибудь потерянном гномьем тейге до конца дней своих, – хмыкнул тот.
– С Авелин я уж как-нибудь разберусь. Ты же знаешь – я умею находить подход к людям. Лучше скажи: как тебе сама история?
– Довольно любопытно, – уклончиво ответил Андерс. Выросший в Круге, он любил читать, но в основном научные труды и книги по лекарскому делу, на крайний случай – что-то из запрещенных Церковью фривольных орлейских пьесок. Поэтому всяческие развлекательные книжки Варрика казались ему слишком уж простецкими. – Живенько так, затейливо даже. Хотя кое-что я бы переписал – например, тот эпизод с магом-ривейнцем... Или абзац про подозреваемых тевинтерских магистров... Да и над предсказуемостью концовки поработал бы...
– Дай вам волю, критикам – вы всю книгу перечеркаете, – недовольно фыркнул Варрик, прикрыв черновики другими бумагами, будто боялся, что Андерс бросится переписывать его творение немедленно. – И так знаю, что не идеально. Просто надеялся, что ты меня по-дружески поддержишь и поможешь вдохновиться на исправления. Уж лучше бы я Мрачного эльфа попросил оценить – он хотя бы никогда не отказывается выпить в хорошей компании. А под кружку крепкого пива любая ахинея Песнью Света покажется.
– Ты же знаешь, я могу выпивать, – Андерс устало закатил глаза.
Варрик постоянно напоминал ему об этом, будто не представлял масштаба последствий, если Андерс, все же, однажды сорвется. А, может, и представлял, и дразнил специально, веря, что благоразумие в Андерсе победит. Если так – это было лестно.
– Да-да, не продолжай, – Варрик пролистал бумаги на столе, морщась. – Ладно, попробую действительно заменить кое-какие эпизоды. Мой редактор настоятельно советовал поторопиться, будто его там мабари за пятки кусают.
– Так ты позвал меня за тем только, чтобы прочитать отрывки из своего нового шедевра? – поднял бровь Андерс. – Я, конечно, рад помочь тебе с книгой, Варрик, но у меня полно работы в лечебнице. Лучше бы правда позвал Фенриса – тот и читать сам не умеет, и в литературе не разбирается.
– Не занудствуй, Блондинчик – становишься похожим на брата-Певчего, – весело хмыкнул Варрик. Впрочем, веселость слетела с него уже через несколько мгновений, уступив место деловой сосредоточенности. – Хотел поговорить лично. А книга просто была удачным поводом.
– Я слушаю, – поудобнее уселся в кресле Андерс.
«Разговоры не помогут. Хотелось бы, чтобы ими можно было решить все проблемы, но нет... Надо возвращаться к работе. Дарить людям завтрашний день».
Мысль была привычно-неожиданной и ясной. Андерс слегка тряхнул головой, прогоняя ее.
– Говорил сегодня утром с парой людей из тех, что поставляют продукты в Казематы, – начал Варрик, поигрывая писчим пером. – Ну, знаешь – самые скопидомные типы из всей Гильдии. К счастью, даже такие умудряются стать должниками... В смысле, конечно же, моими хорошими приятелями. Так вот. Одна птичка шепнула моему приятелю, будто бы на прошлой неделе из Казематов пропало двое магов. Мужчина и женщина. Рыцарь-командор Мередит рвет и мечет, а храмовники винят во всем магическое подполье.
Андерс улыбался, слушая это, хотя внутренне весь сжался. Пальцы закололо от холода.
«Он не может знать наверняка. Но он слишком умный».
– Я не буду спрашивать, знаешь ли ты что-нибудь об этой истории, – продолжал Варрик как ни в чем не бывало. – Да и не мое это дело. Но та же птичка шепнула моему приятелю, что храмовники теперь начнут куда внимательнее следить за своими подопечными и обращаться с ними строже. По крайней мере – в ближайшую пару месяцев. Так что если ты, Блондинчик, вдруг соберешься прогуляться до Казематов – лучше не надо. Идеально будет вообще сидеть тише воды ниже травы. Ни записок туда, ни всякого такого…
– Как ты не понимаешь?! – все-таки сорвался Андерс. – Я не могу просто сидеть, сложа руки! Они ведут себя, будто наши господа! В чем мы виноваты перед ними и Создателем?!
– Давай без этой демагогии, – поморщился Варрик. – Я уже слышал и про свободу, и про волю, и про все остальное. На других магов, уж извини, мне плевать. Я о тебе забочусь, дурья башка. Вот нынче ты помог увести двух магов из Круга – и только напрасно рисковал. Все равно спокойной жизни им не будет в качестве отступников, а храмовники рано или поздно выйдут на след.
– Женщина – она была беременна, Варрик, – покачал головой Андерс, успокоившись. – Она просто хотела жить с любимым мужем и ребенком вместе, одной семьей. Что в этом плохого?
– Ничего, но из-за ее желания теперь прочим магам придется подзатянуть пояса и стать еще осторожнее. И кому теперь легче, что эти двое сбежали? Ты палишь огненным шаром по мухам, Блондинчик.
– Я приношу кому-то надежду, – упрямо ответил Андерс.
Его мысли бурлили, чувства метались и не могли собраться воедино.
Варрик махнул рукой, явно не желая продолжать этот спор.
– Ладно, мое дело – предупредить тебя. А там уж поступай как хочешь, ты взрослый отступник... – неожиданно, он хитро прищурился: – А ты давно в последний раз видел Хоук?
– Хоук? – Внезапная смена темы сбила Андерса с мысли и почти лишила сосредоточенности. – Причем здесь Хоук?
– Просто вспомнил, что ты давненько не приходил посидеть с нами вечером за картами. И вообще давно не вылезал из клиники. Хоук спрашивала, не съели ли еще тебя там беженцы. Как я понял, в два своих последних визитка в лечебницу она не могла тебя застать.
– Это… – Андерс кашлянул, нервно улыбнувшись. – Я отлучался за лекарствами и бинтами в Нижний город, видимо. Мы разминулись. Я был бы рад снова как-нибудь прийти, просто у меня много работы…
– О да, я вижу. Когда ты в последний раз спал?
Андерс раздраженно потер переносицу и, как назло, зевнул. Варрик насмешливо улыбнулся.
– Дружище, если ты хочешь произвести на Хоук впечатление – прикидываться больным для этого совсем не обязательно. Я думал, ты куда изобретательнее.
– Я ни на кого не хочу производить впечатление! – гораздо резче, чем стоило, ответил Андерс. И попытался сгладить впечатление, чуть понизив голос: – С чего ты вообще это взял?
– Ну не знаю. Может, с того щенячьего взгляда, которым ты смотришь на нее каждый раз. Или с ваших нежных улыбочек друг другу. Или…
– Я понял, хватит, – Андерс глубоко вздохнул.
Он не обязан был отчитываться перед Варриком, и уж точно не собирался посвящать его в собственные переживания. Но все равно хотелось, чтобы Варрик выслушал и указал ему верный путь.
«Ты и сам знаешь, какой путь верный. Не сходи с него».
– Просто не уверен, что сейчас подходящее время, – уклончиво сказал Андерс в итоге. – Я много работаю, чтобы подарить людям надежду на лучшее, показать, что даже в Клоаке их не забудут и всегда помогут. Из-за этого у меня совершенно нет времени на всякие… отвлечения.
– Ну-ну, – Варрик даже не стал делать вид, что поверил. – Через час я запланировал партию в «Порочную добродетель». Оставайся – отлично проведем время, а ты немного развеешься. Или твой демон установил круглосуточный рабочий график?
– Надежда – не демон! – поморщился Андерс, вставая. – Спасибо за приглашение, Варрик, но мне и правда уже пора. Может, через пару дней.
– Пришлю тебе весточку, Блондинчик. И помни, о чем мы говорили. – Варрик кивнул ему, прощаясь.
Андерс выскользнул из комнаты друга и незамеченным покинул «Висельник». Люди, сидевшие за столиками и болтающие о чем-то своем, даже не обратили на него внимания.
На улице уже вступали в свои права сумерки, людей вокруг почти не было видно. Андерс сделал вдох – запах тухлятины, моря и помоев ударил в нос. Но в Нижнем городе все равно пахло свежее, чем в Клоаке.
«Ты отвлекаешься, Андерс. Что ты сделал сегодня для окружающих тебя людей? Для страдающих без помощи магов?»
Андерс закусил губу, медленно направившись по улице вперед.
Неудержимо и верно его настигали мысли о том, что сказал Варрик. Если бы Андерс не помог тем двоим сбежать – оставшимся магам сейчас не приходилось бы туго. В Казематах было мало хорошего, однако многие привыкли и жили так годами. Нынче же, возможно, они проклинают и сбежавших, и того, кто им помог. Андерс хотел подарить им надежду на освобождение, веру в лучшее будущее, а в результате стал едва ли не хуже Мередит. Осознание этого навалилось на плечи, как скала.
«Но не делать ничего означает смириться. Мы должны продолжать, рано или поздно они поймут. И оценят. Надежда – все, что многим из магов остается».
Шепот в голове был привычным, будто собственный внутренний голос. Однако Андерс не питал иллюзий. Надежда слилась с ним в единое целое, но сознание духа все же отличалось от его, и слова были чужими. И каждое падало, точно камень.
Если бы он не принял предложение Надежды, смог бы он добраться до Киркволла? Смог бы пригодиться в Ферелдене так же, как беженцам здесь?
Смог бы дальше писать Карлу? Был бы он жив сейчас, не захоти Андерс и ему помочь?
Андерс отлично помнил, как явился за ним в Церковь вместе с Хоук. Как застал Карла с клеймом Усмиренного на лбу, а рядом – храмовников. Гнев и скорбь Андерса были так велики, что он позволил Надежде в очередной раз вырваться наружу. Нет, не Надежде. Тот мрачный дух — демон — что появлялся в нем в тягостные минуты, звался иначе – Отчаянием. Хоук потом говорила, что кожа Андерса посерела, а холод, исходящий от него, мог проморозить до костей. Андерс никогда не видел себя со стороны в такие минуты, но подозревал, что в толпе он бы точно не затерялся.
Глядя на навсегда потерянного Карла, ему хотелось выть от безнадежности, от тоски и боли, но получалось лишь вымещать свои чувства на врагах. Андерс помнил, что белая пелена будто застила глаза, он мог заставить тело храмовника внутри доспеха заледенеть, застыть и покрыться инеем. Мог проморозить его до костей, пока холод не коснется сердца и не заставит кровь остыть. Доспехи мешали – а с каким отчаянным воодушевлением он бы разбил новоявленную статую на кусочки! Которые, растаяв, обратились бы кучей плоти и крови — но Андерсу было не жаль. Он мог бы… Но храмовников оказалось слишком много. Спасибо Хоук, которая не бросила его тогда.
При мыслях о Хоук Андерс осознал, как и без того тоскливые мысли становятся совсем печальными. Он не солгал Варрику – работы и правда было много, время казалось неподходящим… И, конечно, стоит ли пытаться ему, одержимому, испортить своими чувствами жизнь этой прекрасной женщине? Наверное, нет. Андерс должен нести надежду, а не боль.
Ужасно хотелось вернуться в «Висельник» и напиться. Но он отлично знал, что если в таком состоянии позволить себе лишнего, уныние и боль вырвутся из-под контроля, а там недалеко и до появления Отчаяния.
«Слишком много гнева способно извратить любого. Особенно – духа. Надежде просто не повезло с выбором отступника».
За этими невеселыми мыслями Андерс вдруг понял, что забрел куда-то не туда, и отнюдь не в Клоаку. Причалы рядом красноречиво подтверждали его догадку. Воды Недремлющего моря казались отражением темного неба над головой. Андерс поднял воротник, чувствуя, как прохладный ветерок коснулся кожи.
Пора было возвращаться в лечебницу. Пожалуй, Варрик прав – отдохнуть немного не помешает, а то уже невесть что в голову лезет.
«Город окутывала тишина, плотная, как кокон. Среди тьмы улиц блуждали редкие пьяницы, а в тенях переулков таились воры», – некстати вспомнились ему финальные строчки черновиков Варрика.
И стоило Андерсу лишь подумать об этом, как впереди замаячило несколько темных фигур. В порту ночами всегда было опасно, и, разумеется, умные люди не совались сюда с наступлением темноты. К сожалению, Андерс не раз убеждался, что умом его Создатель наделил каким-то альтернативным.
– Ребята, может, договоримся? – без особого воодушевления предложил он.
Посох Андерс оставил в лечебнице, не желая показываться с ним на людях и рассчитывая, что в Клоаку доберется через проход рядом с Нижним городом. Без посоха разобраться будет труднее.
«Но дело небезнадежно. Надежда вообще мой конек».
– Договоримся! – весело сообщил голос одного из стоявших впереди. – Отдавай-ка нам все, что есть, и тряпки свои – и вали откуда выполз!
Андерс и хотел бы обойтись малой кровью, но денег у него все равно не водилось, из ценностей был разве что тевинтерский амулет, подаренный Хоук, а без одежды возвращаться домой он точно не собирался.
«Как же все паршиво. И вечно заканчивается кровью…»
Не ответив на предложение, Андерс напал первым. Тоска в его душе вырывалась на свободу магией, холод, покалывающий пальцы иголочками снежинок, ринулся на врагов. Стоявший впереди всех закричал, когда неожиданно сильный мороз коснулся его кожи и одежды. Возможно, впервые почувствовал на себе силу настоящего мага.
«Что же, наслаждайся этой возможностью».
Андерс ударил холодом и по другим ворам, замедляя их движения, сковывая и покрывая инеем. Но этого было недостаточно. Просвистела стрела – кто-то выстрелил в него из лука. Если бы не реакция, полученная после тренировок в Башне Бдения, пожалуй, Андерс мог остаться в порту навсегда. Он бросился за бочки с сырой рыбой, пытаясь создать хоть какую-то преграду. Ругань и угрозы прибывающих на подмогу новых противников, впрочем, прекрасно слышались даже оттуда.
– Андерс!
Голос Хоук оказался абсолютной неожиданностью. Андерс выглянул из-за бочек и увидел ее, смело направлявшуюся к уже оттаявшим фигурам воров и вновь прибывшим. Темнота толком не давала ничего разглядеть, но Андерс почему-то был уверен, что на лице Хоук гневное выражение. И страх, но отнюдь не перед ворами.
Андерса затопило ужасом при мысли, что сейчас она может погибнуть. Из-за него.
Он выскочил из своего укрытия и бросил всю магию ей на помощь. Вдвоем биться оказалось гораздо проще и привычнее. Андерсу всегда было легко творить заклинания, зная, что Хоук прикроет его и удержит любого врага на расстоянии.
Его злость и усталость постепенно побеждали, и холод рвался с рук уже сам собой. Андерс заметил лучника, выстрелившего в него ранее и прицеливавшегося снова, и бросился к нему. Отчаянье дрожал от холода и предвкушения внутри. Лучник покрылся корочкой жгучего льда не мгновенно, но очень быстро – даже тетиву как следует натянуть не успел. Последовавший затем удар чистой силы отбил ему руку, и та сгинула в бездне морской воды. Отчаянье хотел большего, хотел, чтобы все кончилось, и мир перестал быть полным угнетения и изменчивости. Хотел подарить всем покой. Закованный в лед лучник, еще живой где-то там, внутри, отправился следом за своей рукой.
– Андерс!
Андерс оглянулся, кое-как сбрасывая наваждение. Хоук требовалась его помощь. Хотя и не слишком большая – стоять остались всего трое. Остальные либо лежали мертвыми, либо сбежали.
Оказавшись рядом, Андерс в первую очередь занялся исцелением Хоук. Потому и проморгал момент, когда на него накинулся кто-то со спины. Не ожидавший нападения, Андерс сделал несколько шагов вперед и ухнул в воду.
Когда он вынырнул, отплевываясь, несколько отрезвленный и пытавшийся понять, что происходит, заметил склонившуюся над водой Хоук. Ее лицо выражало озабоченность.
– Эй, ты живой?
– Д-да, – кое-как выдавил Андрес.
Он только что обнаружил, что вода просто-напросто ледяная.
Андерс стоял у камина Хоук, стараясь не дрожать слишком уж откровенно.
– Я в порядке, п-правда. Не стоило так волноваться. Я способен себя исцелить, если вдруг заболею.
– И отпустить тебя, такого мокрого и жалкого, одного в Клоаку? Чтоб ты уж точно заболел по дороге? Ты наверняка считаешь меня каким-то монстром, – покачала головой Хоук.
Стоило признать, что Хоук нельзя было счесть монстром при всем желании. Андерс бы даже признался ей, что девушки замечательнее на свете не существует, если бы не слишком устал для подобных объяснений.
Мало того, что Хоук последовала за ним по совету Варрика и поучаствовала в битве, мало того, что собственные полученные и уже залеченные раны ее не волновали, так она еще и помогла Андерсу выбраться из воды, привела к себе и теперь обещала теплую одежду. В богато обставленной гостиной особняка Амеллов он походил на мокрого уличного кота, которого жалостливая хозяйка принесла в дом.
Ее прикосновения были теплыми и совершенно не напоминали о холоде Отчаяния.
«Но мне не нужна ее жалость. Я не готов принять даже этого».
– Хватит капризничать, Андерс – снимай уже свои тряпки, – недовольно закатила глаза Хоук. – Я найду тебе что-нибудь переодеться. Переночуешь в одной из гостевых комнат. Я не шучу, хватит кривиться. Хотя бы раз поужинаешь горячим – на тебя же смотреть больно. Магия-магией, но лучшее средство от болезни – вообще ее избежать.
– Ты просто святая, Хоук, – сдался Андерс. – Напомни мне помолиться в твою честь при следующем посещении Церкви.
И вскоре он уже сидел в кресле, греясь у камина. Из кухни неслись чудесные запахи, от которых пустой желудок подводило. Хоук сидела рядом и рассказывала какую-то глупую историю из детства про них с братом и сестрой. Было так хорошо и спокойно, что Андерс всего на миг закрыл глаза, а когда открыл, то понял, что его голова уже покоится на плече Хоук.
Как там сказал Варрик? Сказаться больным, чтобы произвести впечатление – неизобретательно? Может, и так, зато вполне действенно. Он снова закрыл глаза, стараясь улыбаться не слишком откровенно.
«Ты безнадежен, Андерс. Совсем безнадежен».
Автор: Йаррис
Название: Despair Demon
Пейринг/Персонажи: Демон отчаяния, его жертвы и одержимые
Категория: джен
Жанр: фанмикс
Рейтинг: PG—13
Ключ: ER (Established Relationship),
@темы: Андерс, гет, Варрик, джен, ж!Хоук, демон Отчаяния, «Четыре демона», дух Надежды
Автор: Команда Прекрасных Дам
Название: Да потом закопаем
Пейринг/Персонажи: Изабела/Авелин, мертвый Демон Отчаяния
Форма: арт
Категория: фемслэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: кроссовер с "Сверхъестественным", инцест.
Ключ: мистика, NC-17, инцест, кроссовер
Название: Да потом закопаем
Пейринг/Персонажи: Изабела/Авелин, мертвый Демон Отчаяния
Форма: арт
Категория: фемслэш
Рейтинг: NC-17
Предупреждения: кроссовер с "Сверхъестественным", инцест.
Ключ: мистика, NC-17, инцест, кроссовер
Автор: Команда Прекрасных Дам
Название: Перед смертью
Пейринг/Персонажи: ОМП, Кассандра, Вивьен
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: R
Предупреждения: каннибализм
Примечание: читать дальшеизображение КХ на заднем плане взято из интернета
Ключ: дарк, R, ОМП, каннибализм
Название: Перед смертью
Пейринг/Персонажи: ОМП, Кассандра, Вивьен
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: R
Предупреждения: каннибализм
Примечание: читать дальшеизображение КХ на заднем плане взято из интернета
Ключ: дарк, R, ОМП, каннибализм
Автор: Команда Прекрасных Дам
Название: Чаепитие в Тени
Пейринг/Персонажи: Жозефина, демон Отчаяния
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Примечание: Однажды Жозефине приснился очень странный сон.
Название: Чаепитие в Тени
Пейринг/Персонажи: Жозефина, демон Отчаяния
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Примечание: Однажды Жозефине приснился очень странный сон.
@темы: фемслэш, Кассандра, Вивьен, арт, Изабела, Авелин, джен, демон Отчаяния, «Четыре демона», Жозефина, оригинальные
23:47
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
23:46
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
Автор: Стражи поневоле
Бета: Стражи поневоле
Название: Погребённые в море
Пейринг/Персонажи: Логейн, Роуэн, фоном Селина, упоминание прочих персонажей
Категория: джен
Жанр: драма, кроссовер (вселенная Biochock), ретеллинг, сонгфик
Рейтинг: R
Размер: 1521 слово
Краткое содержание: Вариация ретеллинга ДЛСи "Погребение в море" на тему Логейна. Писалось под впечатлением песни Мелоди Гардо - Your Heart Is As Black As СТа Биошока в ценлом.
Предупреждение: ООС, POV, обращение к персонажу по прозвищу
Ключ: Songfic,
Если вдруг когда-нибудь спросят.
Она бледным призраком выплывает из тумана сигаретного дыма в полумрак моего кабинета. Плотный никотиновый смог вступает в схватку с нежным парфюмом из черёмухи и липы, и неторопливый стук женских каблуков вторит моему сердцебиению. Верхняя половина лица незнакомки прикрыта чёрной паутинкой вуали, усыпанной крапинками, и мне остаётся следить лишь за движением её кроваво-алых губ.
Она подходит вплотную к столу и критически рассматривает и меня, и моё скромное пристанище. Единственный источник света в комнате — старая настольная лампа, под которой нагреваются официальные прошения, зацепки и вырезка из кулинарной книги "Приготовь себе сам". На самом краю стола застенчиво стоит календарик, и оттуда же на меня с крошечной фоторамки смотрят чья-то жена и дочь. Пепельница и открытая пачка сигарет лежат прямо передо мной так, будто я собираюсь ими ужинать.
В каком-то смысле, я и впрямь собирался, но мне уже и так ясно, что не удастся.
— Я ищу сына, — говорит она и, не дожидаясь моего приглашения, садится на стул. Женщина извлекает из чёрной сумочки крошечный неразборчивый сепийный снимок, протягивает его мне и говорит: — Это — он.
— Вот и нашли его, — небрежно бросаю я, даже не удосужившись взглянуть на фото, и лишь затем в мою голову закрадывается мысль об учтивости. Незнакомка отвечает мне ненавидящим молчанием, но почему-то она совсем не похожа на отчаявшуюся мать. — Извините, — всё же выдавливаю я. — Как к вам обращаться, миссис ...?
— Зови меня Ро, — говорит она. — И у нас нет времени на формальности.
Возможно, если бы не канун нового года и не острое желание поскорее избавиться от бедной мамаши, у меня бы было и желание и время на то, чтобы подвергнуть сомнению или хотя бы прокомментировать это утверждение.
Возможно, с ретроспективной точки зрения, это всё же стоило сделать.
— Тогда скажи, Ро, как давно ты видела своего сына?
— Очень давно.
Даже сквозь вуаль видна скорбь, с которой она прикрывает глаза. Даже сквозь не столь отдалённые звуки джаза снаружи слышно, как её шёпот пропитан горечью утраты. Даже отчасти ослеплённый настольной лампой, контрастно заливающей светом мой стол, я вижу, что эта женщина впитала в себя траур, как губка.
И всё же мне почему-то кажется, что что-то не так. В Восторге можно встретить разных женщин: не слишком богатых и доступных и довольно богатых, но гордых. Сердца у первых разбиваются чаще, у вторых — реже, а кошельки полнеют наоборот. Я успел повидать здесь самые разные сочетания, но богатых, — а Ро, несомненно, принадлежит именно к этой когорте, — и убитых горем — вижу впервые.
— Кто-нибудь до этого занимался поисками вашего сына?
— Только я.
— Ваш муж?
— Пропал без вести некоторое время назад.
Я едва сдерживаю язык за зубами, чтобы не сострить на тему того, как ей жутко везёт с мужчинами, но меня больше интересует другое.
— Но вы не пытаетесь искать его? — спрашиваю я.
— Его пропажа — не ваше дело. Пропажа моего сына — ваше.
— И оно стало моим, когда ...?
— Когда он пропал, — пожав плечами, отвечает она и встаёт из-за стола. — Если ваш допрос окончен, я бы хотела, чтобы мы скорее приступили к делу.
* * *
Она ведёт меня по серпантинным лестницам, то вверх, то вниз по Восторгу. Мы минуем магазины и рестораны, идём мимо театра и спускаемся в жилые кварталы. Очевидно, у неё в голове есть чёткий план — у меня его нет. Если Ро и собирается им делиться, она либо не знает, как, либо постоянно забывает об этой немаловажной детали.
На самом деле, спрашивать на этот счёт особо и не хочется. Более того, от мыслей о задумках и планах этой женщины, так и тянет проверить, не исчез ли куда револьвер, спрятанный у груди.
На глаза то и дело попадаются новогодние афиши, сплошь и рядом заклеенные массивными плакатами “КТО ТАКОЙ АНДЕРС?”, и мне это не нравится. Если честно, мне вообще мало что нравится во всём этом Восторге, и сейчас острее, чем когда-либо, я сожалею о том, что не уточнил деталей давнего соглашения. Зовите это шуткой, если угодно, но я знаю, что сам пошёл на встречи с подводными камнями, до сих пор при этом надеясь, что они расступятся передо мной сами собой.
Вот ещё один совет: никогда не заключайте сделок с магами. Они, возможно, и оттянут неизбежное, но процент набежит просто астрономический. Я просто предупреждаю об этом.
И я просто чую это.
Она останавливается у массивных дверей, над которыми ярко высвечивается название заведения — “Львиный Грот”. Я не знаю о нём ничего, кроме того, что он менял имена чаще, чем некоторые дамочки — перчатки, и последним запомнившимся было “Водопады Императрицы”.
Наверное, это театр. Или косметический салон. Впрочем, с тем же успехом это помещение может оказаться борделем, и тогда, не знаю, как Ро, а мне и впрямь не помешает сходить сюда.
Обе стены коридора обклеены обоями цвета глубокого океана с золотистыми звёздочками-крапинками. Поверх них плотными рядами висят ровные прямоугольники плакатов. Изображения и заголовки представлений раз на раз не совпадают, но все они одинаково эксплуатируют тему сказки о Ледяной Королеве и маленьком мальчике. Только на адаптированной вариации, мелькающей перед глазами, мальчик — вполне себе взрослый юноша, да и Королева не скрывает, зачем она хочет оставить его в своих владениях.
— Мне нужно встретиться с леди Вальмон, — говорит Ро дворецкому, который встречает их с надменным каменным выражением лица.
— Нет-нет, здесь нет никаких леди Вальмон, — возмущённо мотает тот головой, враз растерявшись. — Нет и быть не может! Как же так? Я этого не перенесу! Неужели мсье Шалону удалось выкупить детище Императрицы? Но если она теперь не Императрица, а леди, а он, стало быть…
— Заткнись, — рявкает Ро, и дворецкий застывает в ожидании не то стального удара по челюсти, не то не менее стальной пощёчины. — Селина. Мне нужна Селина.
— Вы записывались на приём к моей госпоже?
Это — не бордель, а значит, что задерживаться здесь для меня нет никакого смысла. Я прохожу мимо напыщенного петуха, с которым Ро всерьёз взялась спорить, и он, не представляя, как можно бороться этикетом против отсутствия моих манер, со скулежом убегает в служебную дверь.
Нам даже не приходится начинать поиски. Молодая женщина — копия Ледяной Королевы с плаката — встречает Ро, как давнюю подругу. В одной её руке — бокал вина, в другой ключи, и она лопочет что-то моей новой знакомой о том, что её ждали, что осведомители Селины предупреждали, и что она готова. Возможно, я был бы благодарен, если бы хотя бы одна из этих женщин удосужилась посвятить меня в свои тайны, но в то же время мне кажется, что я должен быть ещё благодарнее за то, что они решили этого не делать.
Не без прежней дрожи в голосе, Ро говорит.
— Я ищу своего…
— Да, знаю. Милейший Кай. Милый обаятельный Кай, — произносит она и не слишком ровной походкой уносится наверх, подзывая нас за собой.
— Ты слишком заигралась в свой спектакль, — едва сдерживая гнев, произносит Ро. Она добела стискивает кулаки и, обернувшись назад, ко мне, с абсолютно взбешённым выражением на лице торопит меня за собой. Я прощупываю под курткой револьвер, и на этот раз я не успокаиваюсь, пока тайком не отстёгиваю кобуру.
Селина заводит нас в небольшую комнатку. Она вполне демонстративно открывает потайной вход, ведущий вниз и, как профессиональный гид, идёт вперёд, подсвечивая ступени лампой и предупреждая обо всех скрипучих досках. Воздух наполняется гнилью, и если в начале ещё можно было утешать нос ароматом Ро, то теперь он бесполезен.
— Ро, — шёпотом говорю я, тяжело положив на её плечо руку. — Тебе, возможно, лучше уйти. Я знаю этот запах.
— Я тоже, — неумолимо отвечает она и решительно продолжает путь.
То, что предстаёт перед глазами, не подлежит описанию. Человеческое тело — даже не живое — не может складываться в тугие геометрические каркасы. Я слабо узнаю посеревшее лицо, и мне становится дурно.
Селина хохочет над онемевшей Ро и просит у той финальный аккорд. Ро мешает смотреть сквозь слезы траурная вуаль, и моя заказчица срывает с себя шляпу, к которой тяжёлой брошью крепилась эта сеть. В глаза бросается до одури знакомый каштан волос, но в моей голове зарождается лишь воспоминание о воспоминании, и когда она толкает меня в грудь, извлекает из внутренней кобуры револьвер и срывает предохранитель, меня мимолётно пронзают серые, полные сожаления глаза.
Первая пуля летит в лоб Селине. Вторая — мне в грудь, и, несмотря на то, что я не знаю, почему, мне очень трудно этому удивиться.
— Потому что заслужил, — говорит она, словно прочитав мои мысли. — Ты подвёл моего мальчика здесь, ты подвёл его там. Оставил на растерзание порождениям тьмы, отдал в рабство извращенкам, взорвал корабль, на котором он был. И ты ведь везде, ты ведь всегда убеждал меня перед смертью, что ты его защитишь. А я везде верила. Ведьма дала тебе шанс скрыться, но она и дала мне шанс отомстить. Мы снова встретимся, Логейн. И я снова отомщу тебе за предстальство.
Автор: Стражи поневоле
Бета: Стражи поневоле
Название: «Свобода»
Пейринг/Персонажи: Андерс, Натаниэль, Мариан Хоук, Фенрис, остальные
Категория: джен
Жанр: deathfic, драма
Рейтинг: R
Размер: 1205 слов
Краткое содержание: Обрести свободу нелегко, помочь ее обрести другому - еще тяжелее
Ключ: Дарк, R, насилие, смерть второстепенного персонажа - выполнен полностью
Когда-то он ненавидел Башню, стремясь на волю. Затем он ненавидел эту самую волю, некогда манившую собой и оказавшуюся всего лишь более обширной клеткой. Свобода? Ха! Маги не бывают свободными. На них охотятся, их презирают, мало кто согласится помочь, даже собратья-чародеи, которые боятся храмовников настолько, что этим страхом заглушают жалость и сочувствие. Вейсхаупт дал на время короткую передышку в вечной погоне за свободой, совмещенной с побегом от плена. Но даже каменные стены не смогли защитить от ночных кошмаров, в которых Андерс видел дом. Видел, а наутро забывал о нем, не позволяя себе думать о чем-либо, кроме выживания. Дом остался в Андерфелсе, далеко в прошлом, до него теперь не добраться. Вейсхапут не стал домом, хотя Андерс отчаянно пытался сделать его таковым.
А теперь он был заперт в Киркволле. Сам же себя и запер, добровольно и осознанно. Впрочем, что он мог еще сделать, Андерс не представлял. Большей свободы он не смог бы добиться при всем желании. Только не сейчас, не с одержимостью. Справедливость внутри был надежней любых оков, держал, твердил, не выпускал. Или это сам Андерс сдерживал его? Он уже не понимал. Он не сожалел о принятом решении, просто иногда казалось, что оно было чересчур поспешным.
— Да к Архидемону под хвост это все, — вслух сказал он, не понимая, по какому поводу вообще это говорит.
Лечебница, хотя, какая это лечебница — просто грязный подвал, открытый сквознякам, — навевала лишь тоску. Андерс в сотый раз осмотрел ее, тщетно надеясь, что хоть что-то изменилось за пять минут. Нет, все те же лежанки, запачканный кровью стол, отсутствие трав и перевязочного материала. Пока что спасало лишь его искусство целителя, но когда-нибудь его может не хватить.
— Помогите…
С иными криками и стонами сюда не входили. Только так, умоляя, упрашивая, надеясь на чудо. Андерс повернулся и улыбнулся. Когда-то давным-давно его улыбку называли успокаивающей. Тогда, в прошлой жизни, где у него были друзья…
"- Перестань так радостно ухмыляться, — простонал Натаниэль.
— Это не радость, — тихо ответил Андерс. — Помолчи. Не разговаривай.
— Какая теперь разница, маг.
Андерс покачал головой, затем снова забормотал заклинания, отчаянно глядя на то, как сквозь пальцы сочится темная густая кровь, становясь понемногу все светлей и светлей.
— Я тебя спасу.
— Не спасешь, — Натаниэль запрокинул голову назад, в свете факелов виднелась белая полоска зубов в приоткрытом рту.
Если бы Андерс хотя бы нашел его чуть раньше, если бы Натаниэль был немного уворотливее, бесконечные "если бы". Андерс повторил бесполезное заклинание.
— Знаешь, чего мне сейчас хочется? — Натаниэль глотнул немного воздуха, кровь в ответ выплеснулась сильней.
— Выпить?
— Я тебе, что, Огрен? — он даже смог засмеяться. — Нет. Дай мне лук… Дай мне мой лук.
Андерс пошарил вокруг, разыскав оружие Натаниэля, вложил его в руки товарищу, помог сжать пальцы. Так и замер, боясь отпустить, словно жизнь умирающего зависела от того, уберет Андерс руки или нет.
— Умирать — это так обидно.
— Тогда живи, — Андерс стиснул пальцы сильнее. — Твою мать, Хоу, я лучший целитель в этом проклятом Вейсхаупте, я влил в тебя всю силу, которую имел, а ты валяешься здесь и уверяешь меня, что вот-вот сдохнешь. Но ты не сдохнешь.
— Почему?
— Я же сказал… Я ЛУЧШИЙ ЦЕЛИТЕЛЬ В ТЕДАСЕ!!!
Волоски на руках Андерса приподнялись, словно шерсть у кота, которого долго гладили, по пальцам пробежали крохотные синие искры, потом откуда-то из самой глубины души рванулось нечто, названия чему Андерс подобрать не мог, заставило Натаниэля дрогнуть всем телом, затем обмякнуть. Андерс тяжело дышал, все еще боясь убрать руки с его пальцев. Затем Натаниэль приоткрыл глаза и слабо прошептал:
— Лучший… Коновал ты лучший, а не целитель".
Андерс встряхнулся, выныривая из воспоминаний. Какая теперь разница, лучший он или нет. Прошлое перечеркнуто, копаться в памяти — не самое приятное занятие, даже если руки сами, без участия разума уже что-то промывают, сшивают, накладывают повязку из остатков материала.
— Спасибо вам.
Андерс смотрел на женщину, благодарившую его за помощь ее мужу, распоровшему невесть где бок, улыбался, но не слушал ее. Все происходившее вокруг казалось каким-то наваждением, словно затянувшийся сон, от которого он очнется в Вейсхаупте. Они соберут отряд, спустятся на Глубинные Тропы, проверить, как там обстоят дела.
Никто никуда не спустится. Он передернулся всем телом, когда шею тронул порыв ветра, проникшего через очередную щель в стене или крыше. Хватит мечтать о том, что он сейчас зажмурится, а когда откроет глаза, окажется далеко отсюда. Не окажется. Сочащиеся зеленым гноем нарывы, распластанные клинками животы с вываливающимися внутренностями, плохо поддающиеся лечению припадки кровавого кашля — вот реальность.
— Андерс!
Он повернулся на крик, посмотрел с некоторым удивлением, не понимая, что происходит. В лечебницу кого-то втащили, уложили на операционный стол.
— Что ты стоишь, помоги ему! — истерично взвизгнула какая-то девица, в которой Андерс с удивлением опознал Мариан Хоук.
А на столе корчился какой-то окровавленный кусок мяса, в котором с немалым трудом опознавался Фенрис. Или не Фенрис, хотя беглый пересчет показал, что именно его и не хватает.
— Что случилось? — Андерс склонился к столу.
— Данариус… Кажется…
Они все примолкли вдалеке, их голоса исчезли, как и всегда, когда Андерс отрешался ото всего, оставаясь наедине с пациентом.
Андерс любил рассматривать руки собеседника, наверное, какая-то профессиональная привычка. Кисти Фенриса ему всегда нравились, эльфийские и изящные, несмотря на род занятий того. Сейчас их не было, руки заканчивались промокшими от крови тряпками, намотанными на запястья. Та же картина наблюдалась и на ногах.
— Плохо дело…
— Но ты же его спасешь? — прохныкали сзади, кажется, Мерриль.
"Зачем?", — мысленно ответил ей Андерс. Зачем спасать жизнь Фенрису, если она закончилась в тот момент, когда тот расстался с руками. Как просто и даже красиво — лишить кистей и ступней беглого раба и бросить жить дальше. Добивать его такого незачем, раны несмертельны, сам он чересчур горд, чтобы просить товарищей о смерти. Если вообще сможет попросить — Андерс бесцеремонно залез Фенрису в рот, поморщился. Так и есть, чересчур острого порой языка тоже нет, хотя заклинание исцеления заботливо наложили, чтобы не истек кровью раньше времени.
— Мне кажется, я тут уже бессилен.
Андерс лгал, не было ничего такого уж особенного в том, чтобы исцелить эти раны. Но из глаз искалеченного Фенриса на Андерса смотрел он сам. Клетка… Тело стало просто клеткой для свободолюбивой души, которая сейчас заходилась в агонии и боялась всего на свете, больше всего — что исцелят, спасут, поволокут обратно в жизнь чересчур заботливые товарищи.
— Он умирает. Самое милосердное, что мы можем сделать — освободить его.
Фенрис что-то слабо замычал.
— А если он просит его спасти? — пискнула Мерриль.
— Нет, он просит свое оружие. Я знаю. Я уже видел такое.
Меч был возложен на грудь Фенрису, Андерс скрестил его изуродованные руки на лезвии. Нахлынуло чувство, что это уже когда-то с ним было: умирающий товарищ, его руки на оружии, пальцы Андерса, пытающиеся удержать раненого в жизни.
— Хоук? — вопросительно бросил он.
Она подошла, прикусив губу, бледная и молчащая, по щекам текли слезы, положила руку на плечо Фенрису. Следом подошли все остальные, окружили стол, каждый старался коснуться умирающего. А потом Мариан почти без замаха вогнала лезвие точно в его сердце.
— В конечном итоге, он умер так, как и хотел, — тихо заметил Варрик. — В кругу друзей, сжимая в руках оружие. Многим ли доведется уйти вот так.
Андерс отошел от стола. Следовало вымыть руки, а когда все уберутся в таверну рыдать, ему еще нужно привести в порядок тело Фенриса, подготовить его для похорон. Дел полно.
Автор: Стражи поневоле
Бета: Стражи поневоле
Название: Смертельная вакцина
Пейринг/Персонажи: Натаниэль/Элисса, немного Зевран, Огрен, Веланна, упоминается Андерс
Категория: гет
Жанр: повседневность, драма, модерн-АУ, ER
Рейтинг: NC-17
Размер: 1913 слов
Краткое содержание: Как выяснилось, создать суперсолдата - не сложно, а вот создать его так, чтобы это не имело побочных эффектов - совсем другое.
Предупреждение: кинк, зависимость
Ключ: ER (Established Relationship), NC-17, кинк, зависимость - выполнен полностью
— А потом, значит, он входит, и застаёт её... ха-ха, вот прям враскорячку! — Огрен хрюкнул, тщетно попытавшись сдержать смех, но потом всё равно громко заржал. — Ну, вы понимаете, вот прям голая и с тем мужиком.
— Огрен! — возмущённо перебила Веланна.
Гном в приступе искреннего веселья несколько раз ударил массивной ладонью по столу, не переставая смеяться. Натаниэль сдержанно улыбался, история и правда была занятной, но виделась ему скорее пикантной, нежели смешной. Правда, в пересказе Огрена любая история могла стать смешной. Зевран, быстро доев, отодвинул свой контейнер из-под каши в сторону, широко улыбнулся и придвинулся ближе, азартно начав говорить:
— О, а у меня что было на последнем заказе, даже стыдно рассказывать!
— Стыдно? Тебе? — с сомнением переспросила Веланна, переведя взгляд на собрата по расе.
Зевран развёл руками, показывая, что он сам в недоумении, отчего почти успокоившийся было Огрен снова зашёлся смехом. Натаниэль полуобернулся к Зеврану, приготовившись слушать ещё одну интересную историю, явно, куда более интересную и пошлую, чем мог рассказать гном. Но, заметив, что в комнату зашла Элисса, Натаниэль понял, что ему продолжить вечер тёплых историй придётся в другой день. Встретившись взглядом с Натаниэлем, Элисса кивнула на дверь и сразу вышла, даже не посмотрев, следует ли он за ней. Стараясь не привлекать к себе внимания товарищей, Натаниэль поднялся и прошёл к выходу в коридор. Разумеется, незамеченным этот манёвр не остался. Зевран проводил товарища взглядом, но рассказ прерывать не стал. Остальные же сделали вид, что ничего не видели, хотя стоило Натаниэлю закрыть за собой дверь, как Зевран быстренько закруглил свою историю и с лёгкой ноткой напускной мечтательности заметил:
— Эх, завидую ему, какую женщину отхватил, а?
— Зевран! Только не начинай, — снова возмутилась Веланна, взглядом показывая, что посиделки пора сворачивать.
— Может... — начал было Зевран придвигаясь ближе.
— Нет, — Веланна в свою очередь выставила вперёд руку, на кончиках пальцев уже плясали огоньки. — Или мы проверим, кто из нас более ловкий, но совсем не тем способом, что тебе хочется.
Зевран усмехнулся, поднялся и полуобернулся к двери, ведущей в коридор, как будто мог слышать, что происходило за ней.
Это было глупо, но Натаниэль ничего не мог с собой поделать. Ему безумно нравилось вот так прижимать Элиссу к стене, дразнить её, забираясь рукой под одежду и поглаживая по боку, норовя большим пальцем дотянуться до груди. Нравилось покусывать за шею, под ухом, а затем прихватывать губами мочку, совершенно невинно, но невозможно было описать, как это заводило обоих. Особенно от того, что постоянно маячила возможность быть застуканными. И каждый раз им удавалось остаться незамеченными, хотя Натаниэль подозревал, что это не их заслуга.
Но в этот раз всё шло не так гладко, как обычно, Элисса была настолько напряжена, что у Натаниэля даже мелькнула мысль остановиться. Впрочем, он решил, что если что-то не так, Элисса сама его остановит. Мягко, будто пробуя, Натаниэль коснулся губами губ, целуя, нежно и ласково. Элисса ответила не сразу, но всё же ответила, как будто решившись, закинула руки Натаниэлю на плечи и обняла его, прогибая спину и подаваясь навстречу его рукам. Восприняв это как хороший знак, Натаниэль потянул вниз собачку на молнии форменной куртки Элиссы, расстёгивая. Облегающий топ под ним Натаниэль просто задрал вверх, чтобы не мешал мять и гладить грудь девушки, которая уже пыталась сдерживать тихие стоны. Разорвав поцелуй, Натаниэль стал опускаться ниже, поймал губами сосок, облизнул и стал чуть посасывать, продолжая помогать себе руками. Элисса сдавленно застонала, вскинула к лицу руку и прикусила кожу на пальцах, чтобы оттенять ощущения и сдерживаться. Вдоволь наигравшись с сосками девушки, Натаниэль стал на одно колено перед ней, так же уверенно расстегнул молнию на штанах и потянулся уже к трусам, когда Элисса упёрлась руками ему в плечи, останавливая.
— Нат, подожди. Нам нужно было поговорить.
— Это можно перенести на то время, когда мы закончим, Лисёнок? — спокойно уточнил Натаниэль.
Он готов был прерваться, если Элисса считала разговор важным. Даже планировал извиниться за то, что вот так стал приставать, даже не выслушав зачем его выдернули из компании друзей. Но Элисса закусила губу, прикрыла глаза и снова прижалась спиной к стене. Натаниэлю даже показалось, что Элисса и сама не хотела говорить сейчас, так что его вопрос лишь добавил сомнений. Решив, что лучше и правда расспросит потом, Натаниэль вернулся к прерванному занятию, приспустил штаны девушки до середины голени, затем медленно туда же стянул трусы. Начав целовать от выпирающей косточки на бедре, он смещался ниже, то и дело проводя языком, как будто пробуя кожу на вкус. Но напряжение девушки только росло, поэтому прелюдию он решил сократить, переходя к более активным ласкам. Поглаживая пальцами вдоль нежной кожи между ног, Натаниэль провёл там же языком, заставив Элиссу сдавленно вскрикнуть и вцепиться ему в плечи. Он знал, что большинство мужчин считают подобное занятие любовью чем-то ненормальным, но какая, право, разница, что думают другие, если нравится самому? Нравится слушать стоны, чувствовать, как женщина буквально трепещет в твоих руках и готова отдаваться без остатка? Плавно введя пальцы внутрь горячего и мягкого лона, Натаниэль стал тщательно вылизывать и посасывать сходящуюся чуть выше плоть. Он прекрасно знал, что если правильно это делать, то бурный оргазм не заставит себя долго ждать. Лаская сразу изнутри и снаружи, Натаниэль уверенно дарил Элиссе ни с чем не сравнимое удовольствие и доводил её до пика. Девушка стонала, выгибаясь и пытаясь царапать плечи партнёра, но плотная ткань форменной куртки не давала возможности оставить следов на коже. Добавив к двум пальцам третий, Натаниэль стал двигать рукой быстрее, заставляя Элиссу уже не стонать, а вскрикивать от удовольствия. Захватив губами выпирающую спереди складочку кожи, он начал посасывать её, помня, что так получается особенно ярко. В последнем вскрике Элиссы слились и удовольствие, и явный стыд. Натаниэль чуть отстранился, убирая руки и давая девушке отдышаться. так же неторопливо, чтобы не разрушить момент, подтянул наверх трусы и штаны. Видя, что взгляд Элиссы всё ещё расфокусирован, и она явно пребывает в блаженстве, Натаниэль продолжил одевать её, так же как недавно раздевал. Закончив с курткой и одёрнув воротник, Натаниэль ещё раз поцеловал девушку в губы, затем спокойно спросил:
— Ты как? Поговорим сейчас или отложим на потом?
Закрыв ещё на несколько секунд глаза, Элисса с трудом, но заставила себя собраться и даже стать ровно, Натаниэля, однако, не отстраняя. Оттягивать неприятный разговор дальше уже было просто некуда, поэтому Элисса тяжело вздохнула, обняла Натаниэля, ища у него поддержки и как будто защиты. Он понятливо обхватил её за талию, прижимая к себе и поглаживая по спине в попытках успокоить. Не нужно было быть прорицателем, чтобы понять, что что-то случилось.
— Нат, я не знаю, что делать.
Ему даже показалось, что Элисса всхлипнула. Хотя, показалось ли? Заметно дрогнувшим голосом она продолжила:
— Нас обманули. Поставщик больше не пришлёт сыворотку. Он сказал, что слишком накладно и опасно с нами работать.
По спине Натаниэля пробежали самые настоящие мурашки. Такой темы для разговора он никак не ожидал. Это был как контрастный душ. Нет, как удар под дых, когда ты этого не ожидаешь. Сыворотка была чем-то неотъемлемым для их организации. Засекреченная много лет назад военная разработка "Серый Страж" должна была бесследно исчезнуть, когда её авторы поняли, что за дрянь изобрели. Она была настоящим прорывом своего времени, да и сейчас её всё ещё отрывали с руками, в прямом и переносном смыслах. Те, кто её принимали, становились суперсолдатами, которых так жаждали правительства многих стран. Сыворотка давала многое: силу, ловкость, живучесть, отменные рефлексы, звериную интуицию, куда сильнее раскрывала потенциал человеческого тела, чем это можно было добиться обычными тренировками. Но, как водится, нет ложки мёда без бочки дёгтя — чудосредство вызывало стопроцентное привыкание с первой же дозы, а отказ от неё сопровождался жуткой ломкой со смертельным исходом. Для заказчиков сыворотки это был огромный плюс, что может быть лучше, чем солдаты, сидящие у тебя на игле, да так, что они не могут ни соскочить, ни предать, ибо тогда их ждёт достаточно мучительная смерть? Но, к счастью для всего мира, человек, изобретший "Серых Стражей", был не только умным, но и разумным, что, как показывала практика, далеко не всегда сочеталось в одной личности. Он уничтожил свои документы, устроил пожар в лаборатории, хороня вместе с собой своё гениальное изобретение, оружие, способное изменить ход истории. Такова, по крайней мере, была официальная версия. Ни Натаниэль, ни Элисса, да и никто в их организации не знали, выжил ли тот учёный, но факт оставался фактом, спустя пару десятков лет вакцина снова появилась. Это явно была то ли более ранняя её версия, то ли не самая удачная копия, на основе оставшихся черновиков записей. Теперь к побочным эффектам добавилось ещё и ускоренное старение, совершенно жуткие и психоделичные кошмары, что только ускоряло разрушение разума "Стражей". Впрочем, некоторых вакцина просто убивала на месте.
Потом эксперимент и вовсе вышел из-под контроля. Натаниэль слышал от Элиссы, а та, в свою очередь пересказ этой истории от Дункана, своего наставника и бывшего главы "Серых Стражей", что в той лаборатории пошло заражение, уничтожившей не только её, но и весь город вокруг. Как позже стали предполагать сами Стражи, дело было в том, что вакцина делалась из крови каких-то монстров, которых нашли при бурении шахт на юге. Именно через эту кровь и передавалась зараза — страшнейший вирус, превращавший людей в монстров, подобных найденным. А вакцина "Стражей" содержала в себе какие-то антитела, частично подавляющие заражение. Вот тогда за ней и стали охотится все подряд, но было слишком поздно, производство было потеряно, а запасы бесследно пропали. Официально пропали. На самом деле несколько "Стражей" успели их спасти, вынести из города, пользуясь тем, что заразиться второй раз не могли, так как уже носили в себе вирус. Именно тогда и была создана организация "Серых Стражей". Они занимались разными вещами, чаще — наёмничали, но в то же время взяли на себя обязанность очищать мир от тварей, порождённых вирусом, названным "Скверной". И всё бы ничего, но, что закономерно, всё имеет свойство заканчиваться, и спасённые запасы вакцины тоже. Натаниэль знал, что они подходят к концу, видел, как переживала Элисса, но потом вроде бы всё разрешилось. Нашёлся человек, обещавший достать партию вакцины. "Стражи" даже успели перевести аванс. И вот теперь всё оказалось обманом. Впрочем, Элисса и без того не верила, что всё получится, она постоянно пребывала в состоянии близком к отчаянию, понимая, что если не придумать что-то в кратчайшие сроки, то все, кто останется без вакцины, просто умрут. Все, кто был ей друзьями, товарищами и даже учениками.
Прокручивая это в голове, Натаниэль стоял и молча гладил всхлипывающую девушку. Сейчас она совсем не выглядела как командор — именно так прозвали её в организации Стражей. Сам Натаниэль не мог сказать, что чувствовал, но точно это был не страх перед возможной смертью. Он был уверен, что выход есть, должен быть. Продолжая гладить Элиссу, на этот раз по голове, Натаниэль тепло улыбнулся, не задумываясь о том, что этого никто не видит, и уверенно сказал:
— А помнишь одного из наших, Андерса? Тот засранец, который вечно таскался со своим котом?
Элисса приподняла голову, удивлённо посмотрела на Натаниэля, совершенно не понимая, к чему он клонил, но кивнула.
— Помню. Только при чём тут Андерс? Он же мёртв, он сбежал больше полугода назад и не взял ни одной ампулы с собой, я пересчитывала.
На этот раз улыбка Натаниэля была улыбкой человека, который наконец-то поймал и обдумал мысль, оказавшейся возможным решением проблемы.
— А вот и нет. Мой соглядай в Киркволле сообщил, что видел человека, как две капли воды по описанию похожего на нашего беглеца.
— А это значит... — медленно начала говорить Элисса, да так и не закончила фразу, догадавшись, что имеет в виду Натаниэль.
— Именно. Если это он, значит, он либо справился с побочными эффектами, либо нашёл, где достать вакцину. Так что нам осталось только его найти и...
Развить мысль дальше, у Натаниэля не получилось, обрадованная Элисса просто не дала ему говорить, закрыв его рот жарким поцелуем, в котором чувствовалось облегчение. Такое, что впору было проверять, не пробил ли пол камень, упавший с души девушки.
@темы: Зевран, Андерс, Огрен, Веланна, Натаниэль Хоу, Фенрис, Логэйн, ж!Хоук, Роуэн Геррин, «Четыре демона», Стражи поневоле
Автор: Стражи поневоле
Бета: Стражи поневоле
Название: «Мы есть»
Пейринг/Персонажи: м!Хоук/Карвер
Категория: слэш
Жанр: драма, POV
Рейтинг: NC-17
Размер: 3056 слов
Краткое содержание: за негативными эмоциями можно попытаться скрыть очень многое. Но иногда это становится вредно.
Предупреждение: инцест, missing scene, ненормативная лексика, пара упоминаний нестандартной внешности Хоука
Ключ: Драма, NC-17, инцест, пропущенная сцена - выполнен полностью
Примечание: приведены слегка изменённые цитаты из игрового диалога
В общем, как говорится, отчаяние и до Глубинных Троп доведёт.
Нас вон наверняка доведёт, и уже скоро — Гаррет, разумеется, в предложение младшего из Тетрасов вцепился мёртвой хваткой. (Мне доставляло удовольствие так думать о Варрике: «младший из Тетрасов» — хотя бы у себя в голове я пытался ему отплатить за приклеенное им ко мне издевательское «Младшенький». Правда, узнай он, потешаться бы начал. И нисколько бы его это не задело. Ни капельки).
Братец грёб обеими руками, и ногами себе помогал — почти каждый раз, когда от нас чего-то хотели, он требовал денег и вечно искал вариант повыгоднее. Местами я одобрял, но, конечно же, куда чаще меня это бесило. Бесило то, как он зубоскалил, бесили его кретинские шуточки, бесила сама лёгкость, с которой он приторговывал своей магией да моим мечом, и та деловитость, с которой Гаррет обирал убитых.
«Если так дальше пойдёт, — думалось мне в особо безнадёжные вечера, — то до Троп мы не дотянем. Раньше швырнут известно куда, и никакая Авелин не поможет. А то и поспособствует. Хм, зато казённая еда... Регулярно...».
Сарказм не помогал.
Но шло время, и нас почему-то никуда не швыряли.
Нет, правда. Я не понимал, в чём дело: Мииран ладно, он обеспечивал нам какое-никакое прикрытие, так что там всё понятно — но сейчас, сейчас-то как? Каким образом мы умудрялись выезжать, выходить из воды сухими, хотя число оставленных за спиной трупов только росло, и о многих можно было легко заключить: убиты с применением магии. А о других — что голова снесена двуручником, или что разрублены, или... А нас не трогали. Вообще. И меня это поражало: после года у Клинков в Клоаке-то нас уж точно знала каждая собака, и сдать мог почти любой. А вот поди ж ты.
Ну не хотел я верить, что мы выруливали только на ненормальной удачливости Гаррета. Или там на его обаянии.
А тут ещё скандалы с Гамленом посыпались, и завещание мы нашли это дурацкое, и это отчего-то оказалось так обидно, так разозлило, что я чуть стенку кулаком не снёс сначала, а потом чуть не попёр реветь в Гаррета. Как маленький. Ну и скрыл желание реветь за агрессией, как всегда. Как будто это могло его обмануть.
Он пришёл поговорить, а я нёс какую-то чехарду о том, что если бы у меня была возможность вернуться назад, я бы исправил то, что пошло не так, а не стал бы возвращать всякие там дома и деньги, я блеял что-то невнятное о чужих ошибках — это если очень мягко говорить — а на самом деле, больше всего мне хотелось завыть, повиснуть у старшего на шее, и чтоб он погладил меня по голове и сказал что-нибудь вроде невероятного «не переживай, Карви, всё будет хорошо».
Странное желание, детское-предетское. Собственно, он мне такого с моих девяти лет не говорил — я тогда бежал, упал и расшиб лоб, и было больно и страшно, хотя я и понимал, что ничего плохого не должно случиться, но мама охала и ругалась, Бетани меня жалела и даже, кажется, плакала, папа хмурился — меня нельзя было лечить с помощью магии, само собой, да и слаб он был в целительной — а Гаррет, единственный из всех, гладил меня по волосам и утешал. Это потом уже мне лоб промыли, перевязали и на всякий случай ещё раз меня выругали — а он и после этого продолжал сидеть со мной и гладить по злосчастной башке.
А теперь, десять лет спустя, я огрызался, словно подросток, хотя девятнадцать уже, и активно искал повод к Гаррету придраться. И там он был для меня не прав, и тут. И вот здесь ещё. И в этом тоже.
Меня все считали завистливым и никчёмным, не ценящим того, что у него есть.
И меня это устраивало, потому что если бы кто-то разглядел то, что я так старательно за всем этим прятал, я бы вообще на месте умер, наверное.
Дураком я всё-таки не был, так что разобраться, чего я там на самом деле хочу от Гаррета, особых проблем не составило. Куда труднее было после этого не сигануть нафиг с Расколотой горы, или с причала, да прямо в Недремлющее. Или вообще на меч броситься, вящего пафоса ради.
И уж конечно, не из-за желания порыдать у него на груди.
Желаний там было много — и совсем других. Неправильных.
Тьфу.
И всё наше общение я видел со своей стороны в убийственно кривом зеркале. Такое не то, что на стенку повесить — в кармане носить было бы стыдно.
Я не желал, чтобы Гаррет меня касался — не позволял ему ни по плечу меня потеребить, ни между лопаток хлопнуть. Потому что на любое братское прикосновение я мог отреагировать совсем не по-братски.
Я мог ругаться с ним до хрипоты, орать на него, что он-де ничего не понимает и вообще. Потому что очень боялся того, что он как раз легко может всё понять. И потому что до хрипоты мне хотелось совсем не орать.
Я отчаянно шипел, что от него все проблемы, и что я вечно в его тени, и что если он ещё раз задвинет меня за спину — и в прямом, и в переносном смысле — то горько об этом пожалеет. Потому что я не мог сказать, что помогу ему справиться со всеми проблемами (впрочем, это он, по совести, и так понимал), и уж тем более не мог признаться, что за его спиной — невыносимо комфортно и правильно. Особенно иногда.
И, пожалуй, ещё немного — и дошло бы до того, что мне хватило бы ума рявкнуть ему в лицо, что я его ненавижу.
Конечно же, потому что любил.
Само собой.
***
Но вышло иначе.
Собственно, тогда он пришёл со мной поболтать после того, как мы нарыли завещание маминого отца. Мне было чудовищно грустно и тяжело — не хотел я всего этого. Мне не было места в той жизни, какую мама начинала возрождать из пепла. Так я Гаррету, среди прочего, и сказал.
И слово за слово, «ты бы мог», «ты бы не мог», «ничего не исправить»...
— Хорошо поговорили, — процедил напоследок Гаррет. И шагнул к двери в нашу комнатёнку.
И у меня на душе заскребли никакие не кошки, а сразу драконы. Парочка.
— Я как мама, — вырвалось у меня, когда я его дозвался. Страшно было, отчаянно страшно, у меня едва ли не поджилки тряслись, когда он решал, обернуться или нет. — Она срывалась на нас, когда была расстроена, — оправдался, Карв, блестяще.
Я перевёл дух и выпалил то единственное приемлемое из всего, что крутилось в моей бедной голове:
— Я всегда буду рядом, только позови, — Гаррет поднял брови, и я с силой закусил изнутри щёки, чтобы хоть как-то удержать выражение лица. — Но мне нужно найти своё место.
Гаррет тяжело помолчал. Потом шагнул ко мне ближе и без колебаний решительно опустил руку мне на плечо. Горячую, огненную, тяжёлую лапищу.
Я едва не взвыл. Ибо от его прикосновения стократ усилилось желание приникнуть к нему, вжаться лицом в шею (хоть я был и выше — да разве б это помешало?), сомкнуть ладони у него на спине и то ли поцеловать пылающую кожу, то ли... не знаю. А только вот так стоять я больше не мог. Не мог и всё.
Братец смотрел на меня — чудовищно серьёзно, почти не моргая, цепкими своими голубыми глазищами — у меня почти такие же, только выражение не то, конечно — и, гад такой, был близко. Невыносимо близко: я чувствовал жар его тела едва ли не как свой собственный. Маг-стихийник-огневик, что с него взять.
Но я, наверное, всё-таки был немного идиотом. Умный человек давно бы сбросил руку и отошёл, чтоб себя не искушать — и заодно не выдать с потрохами.
— Пошли в комнату, — негромко позвал Гаррет. — У меня прикопана бутылка чего-то, что пытаются выдать за орлесианское плотское*, но всё лучше, чем ничего. А разговорчик тот ещё будет, да и ты на ногах не стоишь.
И тут бы мне вывернуться, разораться, возмутиться, крикнуть, что не нуждаюсь я ни в алкоголе, ни в «разговорчиках», ни в сраной его опеке...
Но я, конечно, пошёл.
Пошёл как дурак.
Гаррет был Гарретом.
А моя привычка его слушаться была... ну, в общем, этой самой привычкой.
Я ж правда его слушался. Может, конечно, всем казалось, что это не так, но что они понимали-то.
...Он вытянул пойло из-под лежанки — конечно, бутыль не могла оказаться чистой и без паутины — откупорил, хлебнул из горла и протянул мне.
И... блин. Конечно, было бы странно, если бы мы с ним не пили из одной посуды: в дорогах и передрягах только так и получалось, а последняя склянка целебного зелья, разделённая на двоих — это вообще было привычно и как-то демонски интимно даже, до странно сладкого нытья внутри. Но вот сейчас совать в рот горлышко бутылки, которой только что касались губы Гаррета — в спальне, когда ни мамы, ни Гамлена не было дома, за закрытой дверью — вот уж это мне казалось куда более интимным.
Но, понимая, что щёки сейчас зальёт краской, я поспешно приложился к пойлу — покраснею, так хоть на алкоголь спишу.
«Орлесианское плотское», естественно, оказалось жуткой дрянью, хотя честно отдавало персиком. Но для серьёзных разговоров, от которых тошно — в самый раз. Тошнить потом будет куда сильнее, но уже не от темы беседы.
Наверно, ради этого во время тяжёлой болтовни многие и пьют.
— Своё место, значит... — Гаррет вытянул у меня вино, снова глотнул, снова сунул обратно. Стекло, где он его касался, потеплело, и я почти против воли сжал бутыль сильнее. — Карв, ты же понимаешь, что это — только твоё дело, да? И что если я тебе в этом помощь предложу, ты меня пошлёшь куда подальше.
Ну и что ему отвечать-то теперь?
Когда он был спокойным таким, рассудительным, не зубоскалил — безо всех этих «здрасьте, лорд Карвер», тьфу! — да ещё и сидел так близко, паля меня одним своим присутствием?..
Я с трудом глотнул ещё.
— Не пошлю, — ну и, как это обычно бывало, я принял его правила. — Но и помощи не приму. Ты прав, это только моё. И только от меня зависит.
В повисшей паузе мне чётко слышались другие слова: «Я не приму твою помощь в том, что очень для меня важно, и это нормально, ситуация такая — но ты-то можешь принять мою помощь в любой».
Поганый характер, поганая трусость — язык не поворачивался произнести это вслух.
— Я всё забываю, что тебе девятнадцать, — вздохнул брат, уронив руки между коленей. — А это тот возраст, когда не разберёшь, где ты серьёзен, и где понял умную и правильную вещь, а где — ведёшь себя, как подросток. Не обижайся.
И настолько это было на него не похоже, что я совсем растерялся. Я не знал, что с ним таким делать. Просто не знал.
Ему, казалось, было тяжело настолько, что за несколько секунд и за пару фраз он постарел лет на десять. И мне это очень, очень не нравилось.
Стыдно было невыносимо. Я, естественно, прекрасно понимал, насколько ему вообще хреново. Взвалить на себя бремя главы семьи и почти сразу же не уберечь одного из нас — да пиздец просто. И это я ещё молчу о самой боли потери. Я об этой потере до сих пор думать боюсь. Когда тебя рвут пополам, о таком как-то тяжело вспоминать.
Забыть тоже невозможно, ага.
А я, сволочь такая, ещё и ему напомнил.
И, честное слово, помыслить было страшно, как я его огорчал-то, наверно, своими воплями и прочей грызнёй. Это даже если «сейчас» не считать.
Скрыть я от него хотел... Дурак. Во-первых, это Гаррет. Он всё равно догадается. Рано или поздно, так или иначе. А во-вторых...
Во-вторых — если понимаешь, что один способ сокрытия оказался дерьмовым, то придумай другой.
Или не скрывай.
Другой способ придумываться не желал.
Я хлебнул вина — сколько смог удержать во рту. С трудом проглотил, стёк на пол на корточки и протянул бутыль Гаррету, оказываясь с ним лицом к лицу:
— Выпей.
В голове один раз стукнуло паническое «зачем?!» — и тут же утихло.
Брат почему-то очень медленно протянул руку и так же медленно глотнул — насколько я видел, тоже довольно много.
А потом отставил бутылку на пол. И посмотрел на меня как-то... странно. То ли не знал, чего от меня сейчас ждать...
То ли, наоборот — знал.
На корточках было неудобно, и я сменил позу — встал перед братом на колени. Мда, положеньице... Если бы не напряжение и страх, я бы пьяно захихикал.
— Карви, — и он позвал меня полузабытым, даже полустёртым детским ласковым именем, и я почти услышал грохот обломков рухнувшей между нами воображаемой стены, — какого хрена ты творишь?
И я решил, что лучше всего отвечать не вслух.
Сцепив руки в замок у него на загривке, я по-детски зажмурился и поцеловал его в губы, царапнувшись подбородком о щетину — как будто это было сейчас важно, тьфу ты.
Наверное, худшее, что действительно мог сделать в такой ситуации Гаррет — отстраниться, потрепать меня по плечу или по голове, тяжело посмотреть и уйти, а потом делать вид, что ничего не было, ничего я не делал, не говорил и не чувствую неправильного. И продолжал бы свои шуточки, и тянул бы меня во все авантюры, и творил бы равно как кучу хуйни, так и много полезного — а я бы шлялся с ним и каждую секунду сдерживал бы вой. Серьёзно.
Но он ответил.
Причём ответил так, что было ясно — не одолжение делал, не пытался идти у меня на поводу, чтоб я отстал, и не ещё какие глупости. А просто сам хотел того же.
И от этого осознания у меня аж перед глазами вспыхнуло, я разжал руки и наверняка упал бы, но оказалось, что Гаррет держал меня за плечи. Сильно держал, крепко. И горячо, конечно, куда ж без этого.
Поцелуй я разорвал аж со всхлипом. С раненым криком зверька, угодившего прямо в лапы хищнику, да ещё и по своей воле. И разлепил глаза.
Ассоциация со зверьком и хищником усилилась многократно — и только от того, как Гаррет смотрел и улыбался. Аж голова закружилась, и я, в свою очередь, вцепился брату в плечи — нет, он бы удержал, но я всё ещё глупо надеялся сохранить хоть какие-то остатки собственного достоинства.
— И что, — зачем-то я ещё что-то говорил, — сейчас обзовёшь извращенцем и выкинешь нафиг?
Едва у меня это вырвалось, я прикусил язык, но было поздно.
А он только фыркнул:
— Дурак ты.
Отпустил одно плечо, сгрёб за волосы и снова притянул в поцелуй.
Соз-да-тель, блядь, а я ещё, помню, мальчишкой радовался, впервые поцеловавшись с какой-то девчонкой в Лотеринге. Мне тогда ещё казалось, это было здорово.
Да что я раньше вообще знал о поцелуях, идиот!
Гаррет касался языком именно там, где было надо. Прикусывал именно тогда, когда я только-только ловил мелькавшую мысль, что мне не хватает укусов. Держал за волосы так, что у меня встал, казалось, от одного этого.
Снова отстранившись, Гаррет уткнул меня лбом себе в плечо и принялся с какой-то обманчивой мягкостью гладить мою шею — чувствительно, конечно, из-за натянувшейся-то кожи...
Я глухо всхлипнул, и он чуть хрипло рассмеялся:
— А раньше ты чуть ли не дрался с понравившейся девчонкой. Я мог бы догадаться, Карви.
— Значит, хорошо маскируюсь, — меня даже хватило на возмущённое фырканье. Возмущение, впрочем, по большей части было деланым. Я досадовал только на то, что... нашёл, короче, что вспоминать. — Ты так и собираешься трепаться, а?
И чуть боднул его плечо.
Гаррет хмыкнул, нагло ероша мне волосы — и это оказалось отчего-то так охуенно, что я в очередной раз чуть с колен не свалился.
— И что ты собираешься делать, чтоб я не трепался?
Знал бы ты, сколько у меня вариантов...
— Занять свой рот, — так, я правда это сказал? — Тогда тебе будет не до трёпа. Да и я тебе отвечать не смогу.
«Если ты сейчас заржёшь, — неожиданно всколыхнулась в голове злая мысль, — я просто не знаю, что с тобой сделаю, сволочь».
Но Гаррет, конечно же, не заржал. Как всегда, блин, чуткий донельзя. Просто надавил на плечо, одновременно направляя мою голову, утыкая себе в пах, и я едва успел опереться руками о его бёдра — снова повело, едва я ощутил его стояк своей щекой.
Не в силах противостоять порыву, я потёрся о его член, услышал хриплый выдох и только потом приспустил его штаны.
Нахер всё — снимать, надевать... Не до того.
Я много раз видел брата голым, но какие тут могут быть сравнения вообще. Конечно, я ещё его рассматривал, как впервые. Тьфу, глупость.
От желания прикоснуться, от вида, от запаха я одурел окончательно.
И сразу взял глубоко, так, что член уперся в горло, и я закашлялся.
Гаррет, хрипло и коротко простонав что-то бессвязное, снова ухватил меня за волосы, но на этот раз — несильно. Чуть отстранился, выдохнул сверху:
— Ну тихо ты. Не торопись. Что я, убегу?
Я поднял голову, повинуясь его руке. На языке вертелось почти безнадёжное, жалобное такое: «А что, нет?» — но нафиг оно надо, если я ему верил?
А он меня направил. Слегка толкнулся в губы и велел ещё:
— Просто держи рот открытым, ладно?
Ответить я, конечно, не смог. И «просто» держать рот открытым тоже — слишком хотел сделать всё сам, но Гаррет же меня держал...
Зато я мог облизать головку. Ну ладно, не то, чтобы облизать, но касаться языком — точно. И пока мог, касался — Гаррет так от этого стонал, протяжно и с пресловутой хрипотцой — я и предположить не мог, что он такой. Вот вроде бы и командует, но при этом как-то немного... податлив, что ли...
В какой-то момент собственное возбуждение стало невыносимым, и я без лишних сантиментов сунул ладонь себе в штаны. Конечно, чего там лукавить, мне хотелось рук Гаррета — но если бы ждал, не выдержал бы и спустил так.
Но он всё равно умудрился кончить быстрее меня. Кончить мне в рот, не успев отстраниться — а я ещё и придерживал его за одно бедро — и рухнул спиной на лежанку, тяжело дыша.
Я сглотнул его сперму, и это вот осознание того, что она — его, вытолкнуло меня за грань.
Кажется, я даже кричал. А может, и нет. Какая разница.
Через какое-то время я осознал, что по-прежнему стою у лежанки на коленях, уткнувшись лицом в то, что заменяло мне матрас, а Гаррет тянет меня за плечо — наверное, чтобы уложить рядом с собой.
— В следующий раз дождёшься, чтобы это сделал я, — произнёс он невыносимо будничным тоном. Как что-то, само собой разумеющееся. И притянул к себе, когда я упал около него, слишком потрясённый, чтобы что-то говорить.
«В следующий раз»...
Я уткнулся ему в плечо, даже не пытаясь подавить идиотскую улыбку.
Снаружи было всё дерьмо Киркволла, вонь, грязь, нищета и смутные перспективы.
А здесь — здесь были мы.
И будь я проклят, если теперь всё не образуется.
Хотя бы как-нибудь.
__________________________________________________
*Орлесианская настойка для решительных и тех, кто хочет таковыми казаться. Если верить отзывам, повышает чувствительность. На дне - персиковая косточка с резным эротическим рисунком. Рисунок довольно примитивный, но винодел уверяет, что сам процесс его создания был скандальным ©
@темы: слэш, м!Хоук, Карвер, «Четыре демона», Стражи поневоле
Автор: Треш-пати
Название: Исторические неточности
Пейринг/Персонажи: Корифей, Архитектор, Мать, упоминается Андрасте
Форма: стрип
Категория: джен
Рейтинг: R
Предупреждение: вольное обращение с каноном, стеб
Ключ:
Автор: Треш-пати
Бета: Треш-пати
Название: Нормальная жизнь
Пейринг/Персонажи: ОМП, демон отчаянья, демон страха, Архитектор
Категория: джен, гет
Жанр: крэк, повседневность
Рейтинг: PG
Размер: 1500 слов
Предупреждение: фьючер!АУ: Солас все-таки разрушил завесу, и всем пришлось научиться с этим жить.
Ключ:
Утро понедельника не задалось: едва Джек пересек порог кухни, как босая ступня поехала по заледеневшему полу, и он, коротко вскрикнув, растянулся во весь рост, пребольно ударившись копчиком и весьма ощутимо — затылком.
— Хельм, твою мать! — простонал Джек, ощупывая макушку. — Что на этот раз?
— «Роза Ферелдена», — виновато прошелестел Хельм, обладавший неприятной способностью замораживать все вокруг в минуты крайнего душевного волнения. — Прости, парень.
— Я отключу кабельное, — обиженно пообещал Джек. — Смотри, мать твою, мультики.
— Какой ты жестокий, Джек, — укорил Хельм. — Ты же знаешь, у демонов нет матерей.
Он помолчал немного, наблюдая, как Джек с кряхтением поднимается на ноги, и грустно добавил:
— А мультики страшные. Особенно тот, про льва.
Осторожно, держась за край стола, Джек добрался до холодильника, достал пакет со льдом и приложил его к пояснице. Ощущение, что его ткнули штырем, стало не таким настойчивым, и Джек вполне благодушно поинтересовался:
— Сегодня я везу тебя на работу?
Долгое время Хельм пытался устроиться в хоспис или тюрьму, но попасть туда было невероятно трудно. В конце концов он нашел свое призвание в Денеримском Государственном Университете и был вполне удовлетворен своим существованием в должности методиста.
— Сегодня — ты, — кивнул капюшоном Хельм.
Порой он порывался добраться до университета на метро, проводя аналогии с бесплатной столовой, но Джек такие попытки безжалостно пресекал из острого чувства жалости. Жалко было, во-первых, Хельма, которому в утренней толкучке пришлось бы несладко, а, во-вторых, себя: однажды Джек уже ездил в травмпункт для духов и демонов (после того, как один из головных отростков Параксора угодил в кастрюлю с кипящей водой) и повторять опыт не стремился.
Время от времени Хельма подвозила Итиль — соседка сверху, получавшая третье высшее образование и упорно настаивающая на том, чтобы ее называли «Душечкой». О своем существовании Душечка напоминала часто, хоть и опосредованно: в квартиру Джека то и дело ломились мужчины с блуждающими взглядами и одухотворенными лицами, многословно извинялись, поняв, что ошиблись этажом, и устремлялись наверх подобно лососю, рвущемуся к морю.
***
Улицы оказались на редкость пустынны (скорее всего, ночью произошло что-то из ряда вон выходящее, но Джек предусмотрительно не включал радио и остался в счастливом неведении), и потому дорога заняла времени вдвое меньше, чем ожидалось. Однако когда Джек прибыл в лабораторию, Архитектор, его непосредственный начальник, уже был на месте (Джек, впрочем, подозревал, что рабочее место Архитектор не покидает вообще никогда, и все собирался как-нибудь осторожно намекнуть ему о наличии такой опции, да никак не мог выбрать подходящий момент).
— Вы опоздали, — скорбно сказал Архитектор и переплел длинные пальцы — зрелище было воистину завораживающим.
— Вообще-то, я приехал на полчаса раньше, — обиделся Джек.
— Правда? — обрадовался Архитектор. — Так это же чудесно!
Но ничего чудесного в этом не было, потому что, едва Джек включил рабочий телефон, на него обрушилась лавина звонков от Стражей, которые, на правах финансирующей организации, хотели от него примерно всего. Архитектор, как незаменимый эксперт, счастливо пользовался привилегией иметь дело только непосредственно с Первым Стражем и, судя по обращению «мой страж», которое он использовал во всех официальных документах, даже не утруждал себя тем, чтобы запоминать имена быстро сменяющих друг друга смертных.
Где-то к полудню демоны гнева из всего комплекса начали то и дело заглядывать к Джеку без особого повода, оставляя за собой темные следы на несгораемом половом покрытии. Джек ругался, просил оставить его в покое, и демоны счастливо вздыхали.
Возможно, кто-то из Богов все же симпатизировал Джеку — словно в компенсацию за ужасное утро, после обеда к нему заглянула прелестная Лили и принесла стаканчик кофе. Джек смягчился, сделал комплимент ее платью, привычно ни на что не рассчитывая — и Лили, взмахнув длиннющими ресницами, предложила:
— Может, сходим вечером в кино? Тебе явно стоит немного отдохнуть.
Возможно, кто-то из Богов был в Джека даже немножко влюблен.
***
Вернулся домой Джек в приподнятом настроении. Хельм передернул плечами, а Параксор, готовивший ужин (у него здорово выходило управляться с кухонной утварью сразу всеми конечностями) обнадеженно спросил:
— Посмотрим фильм ужасов, Джек?
Параксор мечтал работать с детьми, но по понятным причинам бессердечные работодатели раз за разом отвергали его кандидатуру. Джек ему весьма сочувствовал — до тех пор, пока, проснувшись посреди ночи от липкого кошмара, не обнаружил Параксора сидящим у себя в ногах и обвившим одним из головных отростков его щиколотку. От души прооравшись и по счастливой случайности избежав заикания, Джек настойчиво попросил больше так не делать, а в качестве компромисса они уговорились на совместные просмотры ужастиков. Хельм обычно присоединялся к ним, и это было так по-домашнему, почти по-семейному, что пугало куда сильнее скримеров и распотрошенных тел на экране. Параксор издавал тихие довольные звуки, оплетая руку Джека своими отростками — и получал по ним, если отростки начинали тянуться к шее.
— Не сегодня, — провозгласил Джек и обнаружил в себе достаточно совестливости, чтобы испытать легкое чувство вины.
— В таком случае, займись ванной, — тихо велел Хельм. — У нас засорился стояк.
— Я не при чем, — быстро сказал Джек. — Любые проблемы со стояками — не моя вина. Обратитесь в квартиру этажом выше.
— Не хочу тебя расстраивать, парень, — вкрадчиво прошелестел Хельм. — Но из нас троих только у тебя есть волосы.
— Я не могу! — решительно заявил Джек. — У меня на вечер планы! Святые сиськи Андрасте, вы старше меня в несколько раз, почему я обязан с вами нянчиться?
В конце концов, главная ошибка его жизни состояла в том, что пару месяцев назад он не глядя поставил подпись под документом, обязующим его принять участие в социальной программе по помощи демонам! Джек считал, его всецело извиняло то, что девушка, подсунувшая ему бумаги, была невыносимо хороша — это очень притупляло бдительность.
Хельм и Параксор смотрели на него с обиженным недоумением — глаз не было ни у того, ни у другого, но Джек давно выучился чувствовать подобные вещи.
— Я ухожу, — провозгласил он — может быть, чересчур высокопарно, учитывая, что он собирался вернуться через несколько часов, но сердце требовало патетики. — Я нормальный человек и хочу хоть немного пожить нормальной жизнью!
В удовольствии показательно хлопнуть дверью все же пришлось себе отказать — Осгил, живший в квартире напротив, жутко не любил шум и отличался крайней мстительностью.
***
Лили благосклонно приняла букет лилий, взяла Джека под руку, и он, больше глядя на нее, чем на кассиршу, приобрел пару билетов на фильм с невинным названием «Мечта». Когда выяснилось, что сюжет повествует о мечте маньяка, было уже слишком поздно покидать кинозал с воплями ужаса. Джека хватило минут на тридцать (и если он пару раз и прикрывал глаза, то в темноте этого, слава Создателю, никто не видел), прежде чем он ткнул рукой в пространство справа от себя с испуганно-повелительным: «на!»
Замах вышел на совесть; угодил Джек аккурат по носу своей прекрасной дамы.
После где-то двух десятков принесенных в различной форме извинений и отправившейся в мусорку пачки носовых платков Лили попросила отвезти ее домой. Джек, осчастливленный возможностью хоть как-то искупить то, что сломал ей нос, галантно открыл перед Лили дверь, и она, тихонько шмыгая распухшим носом, даже улыбнулась.
Когда они встали на перекрестке (кажется, проблема была в путешествовавшем верхом эльфе), Джеку начали ожесточенно названивать, и он, извинившись, поднял трубку.
— Они погибли, — трагично возвестил Архитектор, и у Джека все похолодело внутри — будто Хельм полез ледяными пальцами за ворот.
— Я... — пробормотал Джек. — О, Создатель... Как это случилось?
— Неожиданно, — грустно сказал Архитектор. — Как и все ужасные события.
С эльфом как-то разобрались, и сзади ожесточенно забибикали. Дух Порядка усиленно махал рукой, веля Джеку проезжать, но он не тронулся с места, переживая свою потерю — отвлекся только на то, чтобы высунуться в окно и посоветовать активно сигналящему парню сосать красный лириум.
— Такие крошечные, — продолжал страдать Архитектор. — И такие значимые.
Вот это уже было довольно странно.
Джек встряхнул головой и наконец задался вопросом, почему ему звонит никто иной, как Архитектор, который не знал не только о наличии у Джека соседей по квартире, но и о том, как звучит его фамилия. В представлении Джека, если бы что-то случилось с Параксором или Хельмом, перед ним немедленно материализовался бы тот мерзкий специалист по защите прав, в белом костюмчике, с чемоданчиком и непреодолимым стремлением поболтать о Создателе и выборах, как будто он на полставки подрабатывал одновременно проповедником и агитатором избирательной кампании.
— Вы говорите о... — пробормотал Джек. — В смысле, о том, о чем я думаю?
— О колонии бактерий, да, — вздохнул Архитектор. — Мой бедный страж, он такие надежды возлагал на этот эксперимент. Какая неудача!
— Ужасно, что все они умерли, — неприлично жизнерадостным тоном согласился Джек, зажал динамик ладонью и, повернувшись к Лили, поспешил обрадовать притихшую бедняжку: — Моих друзей не развоплотило!
Лили посмотрела на него глазами подстреленной лани, и Джек, торопливо объединив соболезнования с прощанием, повесил трубку и наконец нажал на газ. До дома Лили, располагавшегося в тени зеленеющих деревьев, они добрались без происшествий, и Джек неуверенно вызвался проводить ее до квартиры. Лили немедленно согласилась (это обрадовало), но, поднимаясь по ступеням, почему-то постоянно оборачивалась (это заставляло насторожиться).
— Ну что ж, — ломким голосом сказала она, поворачивая ключ в замке своей двери. — Спасибо... за вечер.
Дверь приоткрылась, и из темного проема немедленно вынырнул юркий черный комок. Джек знал этих тварей — они наводняли квартиру, если Параксор нервничал, превращаясь то в здоровых пауков, то в личинок. Джек хорошенько замахнулся ногой, Лили закричала, и он успел подумать, что, возможно, реабилитируется в глазах девушки, о которой он мечтал больше месяца, избавив дом от мелкой нечисти, когда ее однотонный вопль превратился в звонкое «моя кошка!»
Кошка, словно отреагировав на призыв, прыгнула и вцепилась Джеку в колено. Он заорал, запрыгал на одной ноге, и Лили немедленно схватила проклятое животное, прижала к груди и скрылась за дверью, с грохотом захлопнув ее за собой.
Джек, потирая расцарапанную ногу и ругаясь золотыми градами вперемешку с гребанными котами, робко потянулся к дверному звонку, передумал и убрал руку.
По пути домой он заехал в прокат и взял «Мечту» на DVD.
Автор: Треш-пати
Бета: Треш-пати
Название: Право выбирать
Пейринг/Персонажи: Кассандра, Имшаэль, fem!kid!Тревельян
Категория: джен
Жанр: AU, флафф, кидфик, ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: ~1600 слов
Комментарий: AU, в котором Вестнице Андрасте около 10 лет. (спойлер)Автор хедканонит дружеские отношения между Недозволенными.
Ключ: Флафф, PG—13, Kidfic, фобии
Ворон, севший на голову чучела, смешно подпрыгивает и разводит крылья каждый раз, когда Кассандра попадает по соломенному туловищу мечом.
— Дурацкая птица! — бормочет она, со злости ударив так сильно, что голова чучела отлетает напрочь, укатившись куда-то в сторону солдатских палаток.
Бросив меч на землю, Кассандра наклоняется и опирается руками о колени, переводя дух, а когда вновь поднимает голову, то видит, что ворон и не думал никуда улетать — сидит себе на обезглавленном условном противнике, нахохлившись. Кассандра невольно поёживается — в предрассветных сумерках действительно зябко; выйти тренироваться, пока все ещё спят, было, вероятно, не лучшей затеей.
— Воронятня дальше. Лелиана — тоже. Кыш отсюда, — строго говорит она, но на птицу слова не производят никакого впечатления. — Если ты не из Лелианиных воронов, то тем более — кыш!
Ворон наклоняет голову и разевает клюв, отвечая на претензии раскатистым «Кар-р-р!». Кассандра поднимает глаза к небу и вздыхает.
— Ну, то есть, я хотел сказать, что я точно не из лелианиных воронов.
Среагировав молниеносно, Кассандра хватает с земли меч, наспех бормоча слова какой-то молитвы, замахивается... и так и застывает на месте.
— Я безоружен, — говорит незнакомец, выглядывающий из-за чучела, и поднимает руки. Кассандра подмечает, что он одет в мантию с наплечниками из вороньих перьев, — а вот птица сгинула бесследно.
«Маг», — мелькает первая мысль. «Шпион», — мгновенно приходит вторая.
— Демон, — шипит Кассандра.
— Не ругайся, — хмурится незнакомец, обогнув чучело и встав перед ним. — Я не демон. Но и не шпион. Меня зовут Имшаэль.
Имя кажется Кассандре смутно знакомым, но где она могла слышать его раньше, припомнить не удаётся.
— Что тебе нужно?
— Обсудить с тобой бедственное положение Инквизиции, Кассандра. И предложить свою помощь.
— Нам нечего обсуждать, демон!
— Я — дух, — Имшаэль поднимает вверх указательный палец. — И опусти меч, я чувствую себя неуютно.
Кассандра лишь фыркает, и не подумав выполнить просьбу.
— Ладно, — вздыхает Имшаэль. — Мне кажется странным, что человек, каждую ночь просыпающийся от кошмарных видений, не хочет принимать помощь.
— Не лезь ко мне в голову, демон, — говорит Кассандра, отступая на шаг.
— Мне не нужно лезть к тебе в голову, чтобы увидеть, как отчаяние своими когтями впивается тебе в сердце и хватает за щиколотки, удерживая на месте. Как маг, чьё лицо скрыто капюшоном, одним взмахом меча отрубает голову твоему брату. Как голова подкатывается к твоим ногам и смотрит небесными глазами маленькой Вестницы...
— Заткнись!
— Разве вымещать злобу на чучеле — лучшее решение всех проблем? — пожимает плечами Имшаэль. — Твой страх — беспомощность, но не стоит забывать, что гордыня, с которой ты отвергаешь мое предложение, как раз-таки может оказаться демоном.
Кассандра несколько мгновений молча смотрит Имшаэлю в глаза, затем медленно опускает меч и выпрямляется.
— Я владею сведениями, которые могут быть полезны, — говорит Имшаэль. — И пусть то, что я, рискуя жизнью, явился сюда в этом обличье, будет залогом твоего доверия.
— Неубедительно, — качает головой Кассандра.
— Ну-у... — тянет Имшаэль, — тогда сразу о главном: Эвелина Тревельян, столь оберегаемая вами Вестница, — маг. Думаю, этого вполне достаточно, чтобы... Ох, видела бы ты себя сейчас!
Кассандра пропускает последне восклицание мимо ушей. Вестница — маг?! Стройная картина мира, составленная из десятка предположений и сотни вариантов развития событий, разбивается вдребезги одним-единственным фактом. Который, впрочем, несомненно стоит проверки.
— Всё-таки твой знакомый сочинитель, Тетрас, не совсем ошибался, описывая тебя «вечно хмурой и прямолинейной женщиной, у которой все эмоции сразу проступают на лице», — с чувством произносит Имшаэль, явно процитировав строки какой-то книги. — Один известный мне демон Зависти коллекционирует ненаписанные главы несуществующих книг. Я там это вычитал, если тебе интересно.
— Если Вестница действительно маг, то всё... сложнее, чем я предполагала, — задумчиво говорит Кассандра.
— Не интересно, значит, — бормочет Имшаэль. — Ладно.
— Что?
— Да так, ничего, — улыбается он. — Зато мне становится всё интересней быть наблюдателем — чувствую азарт.
— Демон, — зло выдыхает Кассандра, — откуда мне знать, что ты говоришь правду? И почему Вестница сама не сказала мне?
Имшаэль вопросительно приподнимает бровь.
— Серьёзно? Но это ведь бессмысленные вопросы! Проверить мои слова легко, знаешь ли. А молчит она, потому что.. боится, что её заругают. Ты, — Имшаэль бесцеремонно упирает палец в кожаный нагрудник Кассандры, — в особенности. А ещё юная леди Тревельян думает, что родители всенепременно откажутся от неё. Вспоминает истории, которые рассказывал погибший на конклаве брат, — о магах Круга, которых он «охранял», и о демонах, искушающих их. Она плохо спит, но не из-за ужасов и смертей, на которые успела насмотреться, а из-за того, что ледяное отчаяние сковывает её маленькое сердечко каждый раз, когда она вспоминает слова Каллена о том, что всё зло — от магов.
Кассандра в отрешенной задумчивости прикладывает ладонь ко лбу. Да, действительно, всё это очень похоже на правду.
На последнем совете, где решался вопрос, чью помощь принять — магов или храмовников, — Эвелина лишь робко сказала, что сама бы обратилась к магам, на что Каллен ответил излишне эмоциональной — для объяснения своей точки зрения десятилетнему ребёнку — тирадой. Сама Кассандра промолчала, поглядывая то на генерала, то на напуганную его речью Эвелину. Обсуждение было отложено на день: Лелиана пообещала предоставить больше сведений о той и о другой сторонах.
— Пообещай мне, что окончательное решение будет за Вестницей. Каким бы оно ни было.
— Ты что-то знаешь, демон? Или хочешь на неё повлиять? — недоверчиво спрашивает Кассандра.
Имшаэль тяжело вздыхает, всем своим видом показывая, что не в первый раз слышит подобные вопросы и уже устал отвечать на них.
— Нет, я не демон. Нет, не знаю. Нет, не хочу повлиять. Какой мне с этого прок?
— Тогда объясни свою цель.
Звук сигнального рога, возвещающего подъём, слишком резкий, внезапный и громкий. Кассандра вздрагивает.
— Нет времени объяснять, — торопливо говорит Имшаэль. — Обещай мне, что дашь ей выбрать!
— Я ничего не буду обещать демону, — презрительно фыркает Кассандра.
— Да что ж такое... Я — не демон! — досадливо морщится Имшаэль. — И я ещё вернусь!
— Эй, Искательница!
Кассандра оборачивается на окрик и видит Варрика, семенящего от ворот к тренировочной площадке.
Когда она поворачивается обратно к Имшаэлю, то обнаруживает, что тот исчез; лишь из места, где голова чучела крепилась к туловищу, торчит чёрное воронье перо.
***
— Они ведь думают, что мы умерли, да? — тихо спрашивает Эвелина.
Кассандра не отвечает — вздыхает и крепче прижимает дрожащую девочку к себе. Через какое-то время ей кажется, что Эвелина заснула.
— Они не вернутся за нами, и мы умрём от холода?
Нет, не заснула. Плохо.
— Мы не умрём, — твердо говорит Кассандра, хотя самой ей в это верится с большим трудом.
— Няня говорила, что если умереть там, где холодно, то будешь как живой даже спустя век. А я не верила. Век — это очень долго, целых сто лет!
— Да, — соглашается Кассандра. — Долго.
— А ещё она говорила, что нельзя спать, если холодно, а то демоны заморозят во сне...
— Вздор, Эвелина. Спи, — Кассандра устраивается поудобнее, насколько это возможно на холодном и твёрдом полу пещеры.
— В этот раз меня спасла ты, а не Пророчица Андрасте...
— На то была воля Создателя. Это Он своей рукой направил нас. Моей заслуги нет, — терпеливо объясняет Кассандра. — И сейчас Он даёт нам не так много времени на отдых, Эвелина. Неизвестно, насколько долгим будет наш завтрешний путь.
— Ладно, — вздыхает Эвелина. — Я поняла.
Кассандра вздыхает тоже. Самой ей спать нельзя — неизвестно, какие опасности таит в себе эта странная пещера, в которую они с Вестницей провалились, спасаясь от лавины и Старшего.
Всё произошедшее этой ночью не укладывается у Кассандры в голове. Она думает, что расскажи ей подобное Варрик — не поверила бы ни единому слову: нападение на Убежище, жуткие красные твари, моровой дракон и его хозяин — древний магистр... Кассандру слегка передёргивает от воспоминания, как он поднял Эвелину в воздух за руку с Якорем и тряс, словно тряпичную куклу...
А затем — выстрел требушета. Падение.
Немедленно помоливщись Создателю — который уже раз за ночь, интересно? — Кассандра благодарит Его за то, что помнит вообще хоть что-то: приземлившись на трухлявые балки, она сильно приложилась головой.
— Я боюсь спать, — ни с того ни с сего говорит Эвелина.
Ну вот, только этого не хватало.
— Глупости.
— Нет. Я боюсь тех, кто приходит ко мне во сне...
«А вот это вот уже плохо. Даже скверно», — думает Кассандра.
— Расскажи про них, — говорит она осторожно.
— Они очень страшные, я думаю, что это... демоны. — Последнее слово Эвелина говорит шепотом, будто существа из снов могут явиться при одном их упомиании.
— Если расскажешь — будет не так страшно.
Эвелина довольно долго молчит, будто решаясь, стоит ли рассказывать Кассандре что-то столь личное.
— Там, где они живут, идёт какой-то чёрный дождь, и один из них, весь покрытый зубами, сказал мне, что это — слёзы Завесы. А другой посмеялся, говорит, нет, это — кровь Создателя. Стоит мне испугаться — они становятся тем, чего боюсь... ужасными крысами или пауками, или страшными мертвыми мамой и папой. Один из них как-то стал тобой и долго ругал меня за что-то. А я плакала, а потом — проснулась, и было так плохо.
Эвелина всхлипывает, подтягивает коленки к груди, а спиной ещё сильнее вжимается в Кассандру. Та растерянно гладит её рукой по плечу и целует в макушку, — Эвелина всхлипывает ещё раз.
— А иногда я слышу каких-то... других, у них даже голоса кажутся горячим. Они пытаются заставить меня злиться или начинают говорить со мной, когда злюсь. Но мне становится страшно, и они уходят. И снова приходят другие. У меня Солас спрашивал про мир, где люди будут дружить с демонами, но... разве с ними можно дружить?
— Нельзя! — отвечает Кассандра резче, чем хотела. — То есть, Эвелина. Послушай... С ними нельзя разговаривать. Для них твой страх — что пища...
— Да, он тоже так говорил.
—Солас?
— Нет, — снова шмыгнула носом Эвелина, — другой. Во сне. Он какой-то другой, не похожий на демонов. Но он тоже говорит со мной, и когда он говорит, то другие молчат. Он говорит, что мой Якорь в Тени светится как огонь, и на него, как насекомые, слетаются всякие... — она запинается, подбирая слово.
— Плохие твари.
— Да. Злые. А он, вроде, не злой. Ещё он рассказывал мне сказки, — Эвелина переводит дыхание и, вроде как, немного успокаивается. — Про эльфа, который стал драконом, а другие его за это сделали каким-то чёрным существом, и ещё про двух духов, которые ослушались приказов королей, и те изгнали их из королевства, и духи очень грустили, а потом стали плохими...
Она зевает.
— Ещё он говорит, что всё это — потому что он неправильно что-то выбрал. Я не поняла, что. И что я могу ему помочь не повторить ошибки, если позволю быть рядом. Рядом с Якорем. Что тот поможет ему вспомнить... Что каждый имеет право на выбор, даже он сам...
Эвелина умолкает. Через какое-то время, прислушавшись к её дыханию, Кассандра понимает, что та наконец уснула.
Переварить и осмыслить всё сказанное Вестницей оказывается сложной задачей: мешают думать холод, неудобство и — чуть менше — боль в ушибленном затылке. Кассандра морщится и втягивает воздух сквозь зубы.
«Вот ведь хитрый демон... — зло думает она. — Решил теперь смущать её, а не меня. Но зачем тогда вообще со мной говорил? Покрасоваться?»
Она вспоминает рассказ Дориана о страшном варианте будущего, который тот видел в Редклиффе. О том, что тот видел сам, заглядывая в некоторые комнаты замка без Эвелины. О странном маге, поросшем лириумом, который просил передать Кассандре: «Если бы я, дух, выбрал зло, то всё было бы так».
Ещё она размышляет о том, что даже какой-то паршивый демон может утешить ребёнка, а сама она не умеет; знает, как сразить любого, кто может угрожать жизни Вестницы, но не может защитить ту от демонов в собственных снах.
Завывания ветра в коридорах пещеры напоминают Кассандре вопли Отчаяния, и подступившую дремоту как рукой снимает. Здесь опасно. И спать нельзя.
Совсем-совсем нельзя.
@темы: арт, Архитектор, джен, Имшаэль, «Четыре демона», Треш-пати, Мать
Автор: Треш-пати
Бета: Треш-пати
Название: Тьма Амарантайна
Пейринг/Персонажи: Самсон, Имшаэль, Сетий Амладарис, читать дальшеАрхитектор, Мать
Категория: джен
Жанр: модерн-AU, мистика, ужасы
Рейтинг: PG-13
Размер: 5800 слов
Ключ: Мистика, PG-13, модерн-AU, UST
Примечание: действие происходит в Тедасе с его культурой, религиями и географией, но уровень сверхъестественного, в целом, как в нашем мире. Примечание-спойлерПоскольку настоящее имя Архитектора в каноне не упоминалось, автору пришлось придумать его.
Клиент был серьезный. Самсон это понял еще по целому парку-саду, небольшому круглому фонтану перед двухэтажным особняком и мраморным голым девицам-статуям. Встретил их очень вежливый дворецкий, от его взгляда Самсону захотелось ноги вытереть, а может и башмаки свои, потертые и не слишком чистые снять, вместе с носками, разумеется, и прямо босиком шлепать по прохладному мрамору пола. Мимо абстрактных картин с какими-то яркими пятнами — небось, каждая такая стоит больше, чем Самсон за всю жизнь заработал в десять раз. Мимо подставок с тонкими фарфоровыми вазами неваррской работы. Самсону доводилось бывать в богатых домах, но там все больше сияло и сверкало напоказ золото — чуть не сортиры из него же, — а здесь вроде и сдержанно, а вроде и не по себе.
Он отстал от напарника, Имшаэль уверенно топал впереди. Имшаэль был наглым мордастым упырем, но надо отдать должное — никогда не терялся, ни в притоне, ни во дворце, — и со своим отлично подвешенным языком умел найти подход к любому клиенту.
Даже такому серьезному, как этот господин Амладарис.
Тот принял их в просторном и темноватом кабинете, с полками, заставленными книгами от пола до потолка. Большинство надписей на корешках Самсон прочитать не сумел: незнакомые языки, древний арканум и прочее в том роде. Сам Сетий Амладарис оказался немолодым человеком, одетым в мышиного цвета костюм. Он говорил тихим голосом, почти без пауз, словно зачитывал какой-нибудь доклад.
— Мой друг еще со студенческой скамьи, профессор Секундус, пропал несколько недель назад. Обычно мы общались, созванивались хотя бы раз в несколько дней, а потом он просто замолк. Насколько я знаю, дом, в котором он жил последнее время, сейчас пустует. Учитывая место, где этот дом находится...
Амладарис сделал паузу, будто сомневаясь, стоит ли продолжать.
— Он занимался исследованием так называемого феномена «пропавшего города», возможно, вам попадалась информация об этом загадочном происшествии. Точка зрения официальной науки — обвал, буйство стихий и подземные пожары, но мой друг и коллега придерживался иной точки зрения. Возможно, вы слышали об этом?
Имшаэль сидел по правую руку от Самсона. В просторном кожаном кресле он устроился просто-таки по всем правилам тренингов личностного роста: одновременно открытая, чуть расслабленная и уверенная в себе поза, доброжелательная улыбка, пара верхних пуговиц белой рубашки расстегнуты, а остальные аккуратны вдеты в петли. Самсон же от костюмов категорически отказывался, равно как и вести переговоры. К этому Амладарису он тоже заявился в камуфляже и молчал с мрачной рожей.
Пусть Имшаэль треплется, это по его части.
— Да-да. Амарантайнская загадка, — покивал Имшаэль.
Самсон в упор не помнил, о чем речь. Зато Амладарис удовлетворенно улыбнулся краем тонкогубого рта:
— Именно. Вы найдете работы Аврелия Секундуса по моему особому доступу. Видите ли, мой друг немного эксцентричен и, с одной стороны, не торопился публиковаться в научных журналах, а современным технологиям, вроде этой... электронной сети, и вовсе не доверял, а с другой — научное сообщество зачастую считало его теории...
«Бредом собачьим», — мысленно подсказал Самсон. Ему ужасно хотелось убраться отсюда подальше. Он не мог отделаться от размышлений о том, сколько пыли в этих демоновых книгах. Даже если слуги каждый день пыхтят за уборкой. Пыли и всякого книжного заумного дерьма.
— ...немного преждевременными, — сказал Амладарис. — Однако мой друг — несомненный талант, пусть и несколько эксцентричен. Поэтому я и не хочу впутывать полицию. Я уверен, Аврелий найдется, но вы же понимаете. Он мой друг.
«А ты это уже пятый раз повторяешь».
Имшаэль рядом делал очень правдоподобно-сочувствующую морду. Когда-то он был преуспевающим адвокатом, потом впутался в какую-то темную историю, и пришлось стать частным детективом. И если Самсон честно говорил: «Я уволился из полиции потому что убил мудилу, который сам бы поубивал еще десяток человек, дело замяли, но меня попросили в отставку», то напарник каждый раз выдумывал новые версии.
Одно точно: у него получалось нравиться людям. В конце встречи Амладарис пообещал изрядную сумму — приблизительно вдвое больше обычного гонорара частных детективов. И, конечно же, бесплатные билеты до этой дыры мира — Амарантайна.
Дыры.
Вот именно.
*
Имшаэль дремал на пассажирском сиденье. Самсон изредка на него поглядывал, даже не пытаясь скрыть зависти. Тот милостиво «уступил» Самсону вести взятую напрокат колымагу, а сам уютно сопел носом, и это было во много раз приятнее и интереснее, чем следить за болотистой, заросшей бурьяном и плешивым подлеском, дорогой. Из кармана имшаэлевой куртки торчал пакет с ореховыми ирисками — почти пустой.
Самсон решил, что тот вполне может поделиться. Можно даже не спрашивать. Он потянулся за ириской, и Имшаэль открыл заспанные глаза.
— А, чего? Уже приехали?
— Почти. Судя по координатам, этот Амарантайн где-то тут... был.
Болота, камни, снова болота и серый, какой-то весь измученный лес. Кривые дорожные знаки предупреждали о лосях, неровной дороге — как будто и без того незаметно — и почему-то ограничении по массе транспортного средства.
— Был, вот именно. Ты хоть почитал материалы?
— Времени не было, — отмахнулся Самсон. Имшаэль завозился, достал свои конфеты, и сунул в рот сразу две.
— А зря. Здесь действительно был целый город... ну, городок, так скажем. Который — пуф! — исчез в одночасье. Миллион теорий: от вулканической природы здешних болот, до собственно, гм, болот.
— Все утонули в трясине?
— Вроде того. Вместе с домами и местной церковью. Довольно бредово. Это все случилось тридцать лет назад, и с тех пор ученые, вроде приятеля нашего клиента, развлекаются тем, что пытаются выяснить судьбу Амарантайна.
Самсон зевнул. Имшаэль-то выспался, во всяком случае, умудрялся даже после самолета и дремы в подпрыгивающей убитой колымаге выглядеть свежим и бодрым. Самсон подобными талантами не обладал. Ему хотелось уже куда-нибудь приехать, что-нибудь сделать и найти этого «чокнутого профессора», как он мысленно обозвал Аврелия Секундуса. Небось, заблудился и утонул в болоте. Неприятно, печально, но скучно, как урок литературы в старших классах. Одно утешение — Имшаэль выбил немалый залог, и еще больше обещал богатый тевинтерец после того, как они найдут пропавшего ученого.
— Кажется, нам сюда, — пробормотал Самсон, когда из-за обглоданных деревьев проступили контуры зданий. — И, кстати, дальше ехать нельзя, — не без ехидства добавил он, затормозив прямо перед красноречивым «кирпичом».
Имшаэлю придется тащиться через все эти кочки и топкие лужи прямо в своих начищенных до блеска ботинках. Если задуматься, день начинался не так уж плохо.
— Идем.
Самсон подхватил объемистый рюкзак с пожитками. Имшаэль скривил нос, ограничился небольшим кейсом с ноутбуком и блестящей от отражателей спортивной сумкой.
— Свежий воздух, гм, — прокомментировал он.
— Не очень-то свежий. Торфом несет и гнилью какой-то, — Самсон подкурил сигарету. — Болото.
— И вулканическая порода под ногами. Здесь должны попадаться характерные дыры. Смотри, не провались.
Имшаэль зашагал первым. Спустя ярдов двадцать он-таки вляпался в зеленоватую лужу стоячей воды и грязи, выразительно скривился, а Самсон не удержался от смешка.
— Между прочим, здесь раз десять проводили раскопки. Только ничего не нашли, — зачем-то уточнил Имшаэль. — И обычно ученые нанимали целую бригаду помощников. А вот наш клиент, похоже, работал в одиночку.
— Лично проверял каждую лужу?
— Вероятно. Или же знал, что именно ищет.
В сообщениях прессы, которые изучал Имшаэль, а Самсон глянул краем глаза, сообщалось, что Амарантайн исчез целиком, но это оказалось художественным преувеличением. Покосившиеся развалины домов нет-нет да и торчали из каменисто-болотистой земли, выглядывали из-за разросшихся и покрытых мхом деревьев, печально кренились к влажной почве. Самсон сходу насчитал около десятка. К одиннадцатому они подошли. Этот дом выглядел пристойнее остальных — почти целый, только обшарпанный, с покосившейся крышей и щелистыми деревянными ступеньками. С перил свисала длинная паутина. Дверь норовила соскользнуть с петель, Имшаэль поднял с размокшего коврика ключ и попытался ее открыть, но замок только ржаво крякнул. Самсону пришлось приложить немного силы. Дверь сдалась с третьего раза.
Однако внутри убогий домишко оказался чуть менее убогим.
— Здесь действительно жили, — Имшаэль сунул нос в очаг, подошел к столу и поднял большой алюминиевый чайник. Рядом с чайником лежало несколько книг. — Жили и работали. Притом, Секундус, похоже, не отличался требовательностью к комфорту. Смотри, свечные огарки.
— И печь на угле, — Самсон ткнул носком мешок. — Амарантайн ведь был современным городом?
— Более или менее. Да. Видимо, этот дом — один из самых старых. И электричество в нем так и не успели провести. Брр, как же здесь холодно и сыро, — все-таки не удержался от жалобы Имшаэль. Он выразительно потер ладонями пухлые плечи. Самсон фыркнул.
— Сейчас затоплю печь. Снаружи колонка. А, да, вон то деревянное строение...
— Можешь не пояснять, я догадался. Пойду проверю, что наверху.
Имшаэль выложил на стол ириски. Самсону почудился какой-то особенно решительный жест, подразумевающий нечто вроде: «Я готов на лишения во имя великой цели». Может, он выразился бы как-то иначе, но столь же пафосно.
Трухлявая лестница скрипнула.
Самсон успел растопить печь, согреть воды и приготовить варево из консервов и лапши быстрого приготовления — завтрак, от которого Имшаэль точно будет кривиться еще больше, чем от сырости и плесени на стенах, — когда ступени снова заскрипели.
— Ты чего там возился три часа? — преувеличил Самсон лишь немного.
Имшаэль улыбнулся:
— Я нашел дневники Секундуса. Он... провел здесь немало времени. Думаю, мы скоро его найдем.
— Утонувшим в болоте, — от своей версии Самсон отступаться не собирался. Ну в самом деле, что еще могло случиться с «чокнутым профессором»? Трясина. Путаный, неприятный лес. Может, еще и сердечный приступ или что-то в таком роде.
— Возможно, — не стал спорить Имшаэль. Он взял большую кружку чая, которую Самсон вообще-то налил для себя, и после некоторых колебаний устроился на деревянном стуле. Самсон пододвинул ему тарелку с едой и сел рядом.
Честно говоря, он ощущал себя несколько лишним: из кого тут выжимать показания, с кем устраивать перестрелку? Пистолет в кобуре казался почти таким же неуместным, как притащенный Имшаэлем ноутбук: все равно некуда подключить зарядиться.
Записи какие-то, дневники. Пропавшие города.
Чушь собачья.
*
«Тайна притягивает тайну. Судьба Амарантайна остается неведомой по сей день, невзирая на многочисленные попытки моих коллег из Ферелдена, Орлея, даже Неварры и Тевинтера выяснить причины загадочного исчезновения целого города. Порой разгадки такого рода историй оказываются весьма тривиальны — до вульгарности, — но не в данном случае. Поблизости от Амарантайна, ещё до невероятного и трагичного происшествия, географами и археологами действительно был замечен кратер давно уснувшего вулкана, а так же небольшая сеть карстовых пещер, — в настоящее время все они заполнены болотом. До того как встретиться со своей судьбой, Амарантайн был шахтерским городом, славился добычей так называемой «драконьей кости». Здесь осмелюсь сделать примечание, что согласно моим исследованиям и анализу структуры этого вещества, некое родство с костями действительно имеется; «драконья кость» в действительности является органикой углеводородного ряда, хотя любые поверья о не только исключительной твердости, но и якобы сверхъестественных свойствах этого материла не могу назвать ничем, кроме антинаучной чуши. Однако я отвлекся. Итак, Амарантайн процветал и поставлял сырье на территории всего юга, местный «костяной барон», некто Рендон Хоу, планировал даже выйти на ривейнский и тевинтерский рынок. Его честолюбивым планам не суждено было сбыться: Амарантайн в один прекрасный день просто прекратил существовать.
Я прибыл сюда, чтобы выяснить правду; признаться, эта странная история давно привлекала меня, хотя досужие домыслы газетных писак нанесли столько мистики, выдумок и откровенного бреда, что историческую правду придется восстанавливать с не меньшим тщанием, чем вытаскивать из гнилого болота останки несчастных обитателей Амарантайна, да простят мне эту не слишком корректную метафору.
Тайна притягивает тайну. Мне нет никакого дела до окончившихся полным фиаско попыток обнаружить город, не хочу вдаваться в критику предшественников, ограничусь только кратким: у меня получится».
Дочитав первую запись, Имшаэль кашлянул.
Самсон встрепенулся: он успел почти задремать. Заунывный стиль Секундуса убаюкивал, словно колыбельная.
— Ну? И чего он там дальше пишет?
— Бла-бла, — Имшаэль пошуршал пустым пакетом. Ириски закончились. На его лице заметно отразилось разочарование. — Многословно и длинно. Вкратце — он успел прожить здесь несколько месяцев. Я продолжу читать?
— Потом. Записи всякие... — наверное, дневники Секундуса и впрямь были неплохой подсказкой, а может, и нет. Самсон по-прежнему думал про болото. — Давай лучше посмотрим, что тут в окрестностях.
Он все еще надеялся в первый же день отыскать «профессора». Или его труп. Амладарис платил за то и другое совершенно одинаково.
От торфяного воздуха першило в горле. Болото подбиралось к единственному почти-жилому дому, а темные тучи обещали дождь. Имшаэль пробормотал, мол, ему мерещится, что весь порос грибами.
— Поганками, — не удержался Самсон.
— Тебе не понять. Ты слишком прокурен... и проспиртован, вероятно, тоже, — не остался в долгу Имшаэль.
Он зачем-то прихватил одну из карт, найденных среди бумаг Секундуса. Профессор не доверял картографам и с истинно тевинтерской скрупулезностью перерисовывал ландшафт собственноручно.
— Смотри, давай попробуем сюда, — Имшаэль ткнул в какую-то точку на мятом обрывке бумаги, после чего огляделся. — То есть, туда.
Он имел в виду один из полузатопленных остовов. Довольно большой и просторный даже после того, как почти ушел в раскисшую почву; может быть, когда-то здесь располагался магазин.
«Или больница», — уточнил Самсон, когда они переступили порог. Нижние уровни провалились и завязли в грязной жиже, под ногами мерзко хлюпало, спускаться он решился бы не иначе как в специальном водолазном костюме. Оставалось надеяться, что профессор тоже не питал любви к водолазному спорту. И совершенно точно здесь размещалась когда-то больница — длинные коридоры, кафельные стены. На полу- ржавые судна и остатки инструментов — скальпелей, зажимов, Создатель знает чего еще. Имшаэль едва не запнулся о поваленное на бок кресло на колесиках — кожаная его часть выгнила, осталось лишь искореженное железо.
— Интересно, что он тут искал? — пробормотал Имшаэль, несомненно имея в виду Секундуса. — Зачем-то ведь отметил на карте...
Он остановился у шахты лифта — очень темной, очень глубокой. Его заметно передернуло. Самсон открыл рот, чтобы съязвить что-нибудь, или предложить слазить внутрь — вдруг профессор оступился, грохнулся и свернул себе шею.
Он не успел.
Тень мелькнула из темноты, как будто отрыгнутая ею. Имшаэль вякнул и отскочил, Самсон выхватил «бесполезный» пистолет; три пули врезались в порожденную темнотой фигуру. Что-то захрипело.
Шахта лифта по-прежнему лежала перед ними. Имшаэль приземлился пухлой задницей в чистеньких брюках прямо в грязную лужу, он всхлипывал и круглыми глазами, напоминая вспугнутую птицу, таращился во тьму.
— Ч-что это...
— Не знаю. Херня какая-то, — мрачно проговорил Самсон.
Тень. Просто тень — словно плоть от плоти самой шахты.
Ладно, кажется, он зря понадеялся, что дело профессора Секундуса ограничится болотом. Самсон подошел ближе. Вот здесь он выстрелил, и не промазал — точно.
— Ч-что это, — повторил Имшаэль скорее истерично, чем вопросительно, когда Самсон прикоснулся к вязкой субстанции, слишком черной и густой, чтобы оказаться кровью.
— Понятия не имею. Ты захватил микроскоп и прочую херню?
Имшаэль дергано кивнул. В прошлой жизни он работал адвокатом, но умел не только трепаться, надо отдать ему должное.
— Пальцами не лезь, испортишь улику, — ворчливо проговорил он. Самсон протянул руку, помогая подняться. Имшаэль поколебался, проверил — не та ли, которой влез в липкую дрянь, и лишь убедившись, что другая, принял помощь.
— Вернемся. Я продолжу читать дневники Секундуса.
Самсон подумал о хлипкой двери их жилища.
И о том, что патронов у него — всего несколько штук.
— Конечно. Мы его найдем, — сказал он вслух.
*
«...многие называли мои теории необоснованными или, не побоюсь этого гадкого выражения, «притянутыми за уши». Эти умы, слишком средние, слишком ограниченные рамками традиционной науки, всегда опирались лишь на авторитетов и превалирующее мнение, не в состоянии принять ничего, что противоречило бы сложившейся, с позволения сказать, научной картине мира. В своей заскорузлости они ничем не отличаются от средневековых мракобесов, верящих в «магию крови» или «волшебные» свойства сверхпроводниковых материалов, таких как лириум. Исчезновение Амарантайна и его обитателей они все рассматривали лишь с точки зрения извержения давно затихшего вулкана, землетрясения, либо иной геоактивности, и никто прежде не удосужился изучить культуру города.
А она заслуживает, между тем, весьма пристального внимания. Я обратился в архив за биографией последнего неофициального «хозяина» города, и с удивлением обнаружил более чем неожиданное увлечение Рендона Хоу: он интересовался древними культами, в том числе теми, на которые указывают в своих работах историки Дженитиви, Серо и другие (примечание: я отправил запрос в библиотеки Минратоуса, Камберленда и Денерима, получил некоторые выписки, это радует: мое имя все еще оказывает нужное влияние на людей). Однако вернемся к необъяснимым обычаям амарантайнцев; мне удалось найти неопровержимые свидетельства сходства местных традиций с отвратительными, чудовищными и богомерзкими культами древности, включавшими в себя ритуальные жертвоприношения, каннибализм и ритуальную же некромантию. Без сомнения, Хоу и его последователи были своеобразными людьми.»
Имшаэль расковырял лапшу быстрого приготовления и отодвинул ее от себя.
— Дрянь какая-то.
— Другого нет, — Самсон проверил дверь. И окна. Так, на всякий случай; разумеется, журнал Секундуса его ничуть не тревожил — «чокнутый профессор», правильную он ему кличку придумал, вот и все.
Всего-навсего защищался от сырости. И сквозняков.
— Умру от голода — ты будешь виноват, — Имшаэль снова толкнул вилкой пенопластовую упаковку.
— Нет, всего лишь потеряешь несколько фунтов. Тебе полезно, — огрызнулся Самсон. Он стоял у окна. Сумерки легли на болото сразу и целиком, словно птичью клетку накрыли шерстяным одеялом. Ни зги не видно. Действительно, нужно быть законченным психом, чтобы торчать здесь месяцами — и в здешнем климате придумаешь какие угодно кровавые культы, просто оттого, что мозги зарастут мухоморами.
— Что там у него дальше?
— Я читаю. Кстати, попробовал изучить слизь...
— И?
— Ничего. То есть, формально похоже на кровь. Но не кровь. Структура отличается, даже на коленке определить можно. Я не знаю, что это.
Голос у Имшаэля дрожал. Самсон вздохнул, сел рядом с ним и положил руку на плечо.
— Все в порядке. Мерзкое место, и только. И мы вдвоем, я вооружен, а у тебя твоя соображалка. Все в порядке.
Имшаэль слабо улыбнулся.
— Конечно.
— Вот что. Давай ляжем спать. Скоро свеча догорит, у нас всего одно запасное зарядное устройство и то нужно для твоих приборов. Как там говорится, утро вечера мудренее?
Имшаэль снова улыбнулся.
— Только если мне приснятся кошмары, я приду спать тебе под бок.
Самсон фыркнул.
— Всегда пожалуйста.
Но проснулся Самсон среди ночи вовсе не от того, что в сыроватую постель забрался напарник: от шороха и тихих шагов. Перед сном свечу он погасил, и чтобы разорвать непроницаемый, чернильный мрак, пришлось чиркнуть зажигалкой.
— Эй?
Самсон уступил Имшаэлю кровать в кабинете Секундуса — там, где тот держал и все свои записи, а сам устроился внизу, на трехногом диване. Он сел и прислушался. Вверху что-то шуршало.
— Имшаэль, если тебе надо в сортир, то...
«Можешь отлить в окно».
Самсон прикусил язык. Шорох повторился — громче и яростней, словно по старым деревянным стенам карабкалась целая стая крыс, огромных крыс, каждая с небольшую кошку, голые хвосты сплелись друг с другом и зубы оскалены.
— Имшаэль? — Самсон вытащил пистолет и соскочил с дивана. Вверху раздался пронзительный вопль.
Самсон перепрыгнул через три ступеньки, запнулся о четвертую — трухлявая доска провалилась под его весом.
— Имшаэль!
Он вскинул оружие. Из света — только его зажигалка, но все же ее хватило, чтобы высветить полусогнутую тварь с как будто выгнившей мордой, оскалом безгубого рта и пустыми глазами.
Самсон выстрелил. Крик раздался вновь, а за ним — звон разбитого стекла.
Тварь кинулась на Самсона, захлебываясь черным ихором. Самсон нажал на спусковой крючок дважды, прежде чем она затихла.
— Имшаэль!
Во мгле повисла тишина.
Медленно, подобно наползающему холоду и сквозняку, Самсон осознал: слишком поздно. Он подобрал свечу и подпалил фитиль: постель Имшаэля оказалась пуста. На пороге кабинета Секундуса распластался труп неведомой твари. В открытое окно бился ветер и частый дождь. Имшаэль исчез без следа.
Самсон пнул труп твари, прежде чем глухо завыть.
*
«Откровение — так я могу назвать это. Я потратил много месяцев на бесплодные поиски, я блуждал в болотах, несколько раз едва не закончил свои дни, прискорбно завязнув в трясине; здешняя природа холодна и жестока, однако ни о чем не жалею. Теперь я знаю правду, а правда знает меня, у меня мало времени, и я должен оставить последние слова, пока мои пальцы и перо в них подчиняются мозговым импульсам.
Я не рискну описывать это в подробностях, потому что нет в человеческом языке слов, способных дать представление о таящемся в полузатопленных останках Амарантайна ужасе, том воистину космически, невыразимо древнем и могущественном наследии, к которому взывали, быть может, еще варвары-аввары и эльфийские племена из тех, кто мазал кровью «шемленов» своих каменных и деревянных истуканов. Догадывался ли «костяной барон» Хоу, чьим путем идет? Или просто искал наживы и выгоды, не зная что найдет на самом деле?
Это неважно. Я знаю, что такое Амарантайн теперь, чем он и его обитатели стали. И я...»
— Чокнутый гребаный мудак, — прохрипел Самсон.
Он с яростью швырнул журнал на письменный стол. Пожелтевшие страницы тихо зашелестели, по одной пополз надрыв, похожий на трещину в камне. Последние строчки плясали и путались, будто Секундуса подвесили вверх ногами и он пытался писать в таком положении.
Самсон обернулся к трупу твари.
Времени. Мало времени, писал Секундус, а у него — еще меньше. Он должен успеть отыскать Имшаэля, а единственная подсказка — дохлое чудовище и путаные бредни сумасшедшего ученого.
Самсон сел рядом с дохлой гадиной. За окном уже светало, но он все равно поднес к обезображенной морде свечу, в очередной раз разглядывая присохшие губы, оскал желтовато-коричневых зубов, торчащих из белесых десен, и такие же белесые, похожие на комки слизи, глаза — на вид, совершенно слепые, но Самсон помнил, что тварь не только была зрячей, но и прекрасно видела в темноте. Он не считал себя брезгливым, но едва заставлял себя прикоснуться к гнусным лохмотьям, заменяющим твари одежду — и к бесчисленным черным язвам на липковатой коже.
Тварь напоминала человека, вот только Самсон отказывался поверить в то, что она имеет к людям какое-то отношение.
«И его дружки забрали Имшаэля».
Самсону хотелось выть. Стрелять. Делать что угодно — быстро. А вместо этого ему пришлось разбирать путаные записи Секундуса, словно какому-нибудь книжному червю, зато теперь, кажется, он знал, куда идти.
Амарантайн не умер и не исчез, просто... изменился. И таился теперь в темноте, под землей, потому что боялся света. Если только Секундус прав. Если только...
Самсон напоследок еще раз пнул мертвую тварь.
*
Если Имшаэль тащил с собой ноутбук и микроскоп — первый, между прочим, так и не пригодился, -то Самсон предпочел набор того, что поможет выжить. Пистолет и нож, например. Ну и инвентарь для того, чтобы залезть в труднодоступное место.
Правда, стоя рядом с шахтой лифта в заброшенном госпитале и подсвечивая в черноту фонарем, он сомневался, что длины его альпинисткой веревки хватит.
Ладно. Не зря же он старался более или менее поддерживать себя в форме. Если не тридцать футов разницы, то спрыгнет, не разобьется.
Не бросать же напарника.
— За тобой должок, Имшаэль, — пробормотал Самсон, закрепляя веревку на ржавом штыре. Фонарик он взял в зубы. И прыгнул.
Темнота схлопнулась над головой; даже специальный фонарик, купленный в отделе инвентаря для спелеологов, не помогал. Тьма казалась живой и едва ли не дышащей. Самсон попытался высветить низ: безрезультатно. Он висел в воздухе, посредине черного «ничто».
«Придется прыгать наугад».
Это решение далось ему неожиданно спокойно, и с тем же спокойствием он резанул ножом крепления своей страховки. Он успел подумать, что если все-таки разобьется, то хотя бы с чистой совестью — сделал что мог и не бросил напарника в беде.
Он сгруппировался в воздухе, готовя тело к бетонному полу или чему-то еще менее дружелюбному, но плюхнулся в полужидкое месиво, похожее на растаявшее желе — самое зловонное желе в мире. Самсон чуть не заорал от отвращения; ему приходилось падать в мусорные контейнеры, но по сравнению с этим они вспоминались пуховыми перинами.
Зато он жив. Спасибо Создателю. Ладно, в Создателя Самсон не верил.
Можно даже снова включить фонарик, наверняка он уцелел, и осмотреться — что это за слизь и где Самсон вообще. Но прежде — оружие: пусть будет наготове. В этой воняющей, словно отключенный от электричества морг вперемешку с мусорной кучей, яме наверняка водятся те самые твари.
Синеватый луч обозначил «желе» — черную склизкую массу. Самсон попытался оглядеться — с помощью фонарика и такой-то матери, — и обнаружил себя в узком коридоре. Коридор вел прямо. Похоже, выбора у Самсона не было, как и волшебной катушки ниток, что указывала бы дорогу. Про катушку рассказывал Имшаэль. Или там упоминался клубок пряжи?
Отчаянно хотелось курить. Самсон достал из чудом уцелевшей пачки и жевал незажженную сигарету: опасался приманить тварей. Вряд ли у них аллергия на табачный дым. Сапоги вязли в вонючем месиве. Оно же свешивалось с потолка сталактитами слизи.
Коридор тянулся и тянулся, по ощущениям — все глубже. Палец Самсона скользил по спусковому крючку: мрак шевелился и двигался, и в нем крались тени. Но не нападали, а Самсон помнил: всего шесть патронов. Лучше не паниковать и экономить.
Коридор вильнул два или три раза. Черная дрянь подступила до колен, затем — по бедра.
— Имшаэль, — решился позвать Самсон. В ответ раздался стон или вскрик, гулкое эхо неправдоподобно исказило его. Самсон ускорил шаг, насколько позволяло гнусное «желе».
— Имшаэль, мать твою, я здесь. Только не вздумай сдохнуть. Только не...
Самсон поймал себя на том, что бормочет вслух. Коридор в очередной раз вильнул, провалился еще футов на пять вниз — похоже, когда-то здесь была лестница, ныне полностью покрытая слизью. Самсон замер, сигарета выпала изо рта.
Он застыл, не в силах даже вздохнуть — куда там выстрелить. В голове вяло ворочалась единственная мысль: вот оно.
То, о чем писал сумасшедший Секундус. То, что таилось под Амарантайном.
Коридор привел в залу настолько огромную, что вместила бы целый бизнес-центр или небольшой стадион; но просторной она не казалась, потому что почти всю ее занимало гигантское существо. Неимоверная громада плоти, возвышалась над Самсоном футов на двенадцать или пятнадцать, а в ширину она разрослась во все стороны. Самсон подумал о грибах: Имшаэль ему как-то рассказывал о самом огромном живом организме в мире. Грибница под какой-то рощей. Весом в несколько сотен тонн. Самсону подумалось, что это создание могло бы поджарить ту грибницу на сковородке и закусить ею на завтрак.
Раздутые холмы плоти сочились черной жижей, и повсюду шевелились щупальца, каждое длиной и толщиной в столетнее дерево. Они вздрагивали, сплетались между собой клубком змей. Неимоверная тварь дышала и покачивалась, словно во сне.
Еще она была женщиной — или гротескным подобием. Самсон насчитал двадцать пар грудей, лежащих друг на друге — они уменьшались снизу вверх, в нижних набрякших мешках спрятался бы внедорожник, но чем выше, тем сильнее они напоминали настоящую женскую грудь. Из сосков текло все то же мерзкое »желе«.
Самсон заставил себя поднять голову.
Тварь действительно оказалась женщиной. Ее лицо — если бы не черные потеки — не только напоминало человеческое, но и оказалось почти красивым.
— Демонова жопа, — сказал Самсон шепотом. Тварь мерно дышала, глаза оставались закрыты, она не обращала на визитера никакого внимания. Самсон посветил фонариком на монструозные складки — поблескивающая от выделений кожа, наверняка, толще бетона.
«А если выстрелить в лоб? Башка у нее обычного размера». Словно у динозавра с картинки...
«Имшаэль».
«Где он».
Из-за щупалец и наростов черно-сероватого мяса выглянули сразу три человекоподобные твари. Они щерились и шипели на Самсона, но почему-то не нападали.
«Я убью это».
«Нет. Надо найти Имшаэля».
Тот мертв, скорее всего, как и профессор. Самсон все еще мог выстрелить в лоб исполинской гадине. Словно почуяв опасность, щупальца пошевелились и медленно поползли к нему.
Самсон щелкнул курком.
— Не делайте этого, — голос звучал справа — мягкий голос, чуть хрипловатый и с заметным тевинтерским акцентом. Самсон едва не засмеялся. Он уже нажимал спусковой крючок, и все-таки сумел остановиться.
— Это вы, — он обернулся к Секундусу и скрипнул зубами. Амладарис показывал фото своего друга — сухопарого мужчины лет сорока пяти, рано поседевшего интеллигента, вполне под стать своим занудным дневникам, но рядом с гигантской тварью стояло нечто иное.
Черты лица, впрочем, угадывались. Самсон махнул фонариком дважды, чтобы убедиться. Черты половины лица. Вместо второй — деформированный вырост, похожий на гребень или плавник с натянутой на него сероватой кожей. Ростом тот, кто когда-то был Аврелием Секундусом, вытянулся футов до семи, отчего казался ещё костлявей. Костюм его превратился в лохмотья, но держался. Костистые пальцы заканчивались когтями, но больше всего почему-то поразила Самсона маска.
Золотая маска без прорезей для глаз.
«Ему влили ее прямо в глазницы», — понял Самсон. Его передернуло. Желудок скрутило — от всего вместе: от вони, от вида исполина с чередой сисек, от слизи и вот этой золотой штуки.
— Аврелий Секундус.
Главное, не блевануть.
— Я предпочитаю теперь называть себя Архитектором. В некотором смысле это прозвище соответствует истине, потому что благодаря мне жителям Амарантайна более нет нужды замыкаться в географических рамках данной местности, — маска качнулась в сторону зубастых тварей. Те выбирались из бесчисленных складок мяса, словно дети выглядывающие из-за материнской юбки.
— Мать хочет большего. Не вижу причин ей возражать.
Кажется, Секундус пытался улыбнуться нетронутой половиной рта; Самсон не разглядел, потому что выстрелил в него.
Грохот разорвался где-то вверху. Самсону почудилось, что на него рухнула вся эта невероятная туша. Он ошибся: всего лишь щупальце. Вышибло оружие и теперь обвило Самсона от голеней до плеч. Он подумал об анакондах и удавах. Кости трещали, он задыхался.
«Сейчас меня сожрет разбухшая баба-монстр», — воздуху засмеяться не хватало. Самсон плюнул прямо на щупальце. Оно было тугим, прохладным и влажноватым.
Секундус-Архитектор подошел ближе.
— Понимаю, нелегко принять сущность Матери. Я даже допускаю, что мои мотивы кажутся вам безумными. Однако, если вы позволите объяснить...
— Пошел ты, — прохрипел Самсон.
Архитектор продолжал, игнорируя его:
— Амарантайн — не случайное название. «Амарантос» означает «неувядаемый» на древнем арканум. Это место всегда ассоциировалось с неким присутствием, рискну именовать его божественным. Приверженцы андрастианства подвергли бы меня анафеме за богохульство, — в интонации Архитектора появилась насмешка. — Но это правда. Древние боги существуют, они старше нашей расы, посвященные им культы существовали, когда мы еще бегали в шкурах и дрались дубинками. Мать — одна из изначальных богинь, а Амарантайн — место бессмертия. Да, вы меня поняли правильно: трансформация, которой я подверг себя, равно как и остальные жители города, — добровольна.
Архитектор дотронулся глянцевитым черным когтем до своей слепой маски — и до щеки Самсона.
— Хотели бы вы жить вечно, Ралей Самсон? Подумайте, у вас есть немного времени, до того как Мать проснется. Опережая решение, упомяну, что ваш друг сделал выбор.
Щупальце чуть ослабило хватку.
Самсон судорожно вдохнул — и заорал: подсвечиваемый упавшим в «желе» фонариком, к нему вышел Имшаэль.
*
— Привет, — сказал Имшаэль.
Фонарик тонул в вязких выделениях, яркость его поугасла: своего рода милосердие. И все же Самсон рассмотрел изменения. Губы присохли к деснам, отчего Имшаэль лыбился двойным рядом зубов. Верхние уже превратились в клыки. »Вряд ли он теперь согласится на пакет ирисок», — как-то отстраненно подумал Самсон. Пухлые щеки обвисли и сморщились. Имшаэль подслеповато жмурился: остатки света от фонарика явно причиняли ему дискомфорт. Еще он был раздет, не считая белья, и весь покрыт язвами — от крохотных, до бугров с кулак размером, — кое-где они сливались по две и три, громоздились друг на друга и оттого лопались.
— Имшаэль.
— Чешется, — пожаловался тот, расковыривая самую крупную гроздь язв заострившимся ногтем. Потянулась полоска кожи или загустевшего гноя. Самсона снова замутило, и на сей раз вывернуло прямо на щупальце твари, которую чокнутый профессор называл Матерью.
«Бессмертие».
Самсон сплюнул кислую рвоту.
— Это... того стоило?
На бельма опустилась пленочка прозрачных век — будто у ящерицы. Должно быть, Имшаэль так моргал.
— Полагаю. Да. Я изучил записи... Архитектора. Когда меня приволокли сюда, я уже был готов. Прости. Мне следовало предупредить тебя раньше, но...
— Мы в любом случае не могли позволить вам уйти, Ралей Самсон, — добавил Архитектор.
— Не называй меня по имени, — простонал тот. — И так тошно.
Имшаэль подполз ближе, погладил сначала щупальце Матери, а затем попытался сжать ладонь Самсона. Когти царапались.
— Соглашайся. Это неплохой выбор. Амарантайн бессмертен, а Мать хочет большего.
— Чего? — вяло спросил Самсон.
Женская голова на вершине холма из плоти покачнулась. «Она спит», говорил Архитектор. Или уже не совсем. Имшаэль помедлил, Архитектор опередил его:
— Сделать всех своими детьми. Подумайте, Самсон: мы не ведаем ни разногласий, ни противоречий, ни войн, ни ненависти. Мы — единое целое. Можно считать древних богов немыслимым, неописуемым ужасом и предвечным злом, но... все относительно, не так ли?
— Давай, — Имшаэль шмыгнул остатками носа. — Соглашайся. Это хороший выбор.
Щупальце ослабило хватку, словно Мать предугадывала то, что Самсон ответит. Этого мгновения хватило, чтобы выхватить нож и ударить.
Мясистая «змея» взвилась, инстинктивно отдернулась. Самсон пнул щупальце для верности, и покатился по слизи. Нос и рот забило вонючее желе. Фонарик завяз слишком глубоко, а вот пистолет еще поблескивал хромированным стволом где-то у ноги Архитектора.
Самсон вцепился в рукоять обеими руками и выстрелил туда, где в пронзительном визге раскрылась цветком с покрытыми частоколом зубов лепестками морда Матери.
«Бессмертие», — думал он.
Поглядим, насколько ты бессмертна.
*
Его звали Самсон. Ралей Самсон. Свое имя он терпеть не мог.
Ему отчаянно, невыносимо хотелось спать. В самолете его едва растолкала стюардесса: «Сэр, мы прилетели, мы уже в Минратоусе, вам нужно выходить». Его не разбудил даже шум аэропорта и двойной черный кофе. Обычно он брал машину напрокат, но сейчас тупил перед терминалом, а потом его позвали, он пошел лишь затем, чтобы с облегчением забраться в неприметный «серебристый металлик» и вырубиться еще на час или полтора, до самого особняка Амладариса.
Амладарис. Это имя клиента. К нему Самсон ехал, чтобы сказать...
Чтобы объяснить...
Чтобы...
Он пытался вспомнить — не получалось. В кабинет с книгами Самсон вошел на негнущихся ногах, без приглашения плюхнулся в кожаное кресло. Он обнаружил, что все это время прижимал к груди замызганную тетрадь, а теперь она раскрылась на столе из красного дерева перед Сетием Амладарисом.
Клиентом. Который хотел, чтобы Самсон...
И еще Имшаэль. Был Имшаэль. Что с ним случилось? Тоже никак не мог ухватить нужную нить памяти. Наверное, Амладарис выставит его. Может, даже пинками — не лично испортит кожаные туфли, но поручит кому-нибудь, вроде дворецкого.
Амладарис долго и странно смотрел на Самсона, а затем рассмеялся.
— Благодарю вас, — сказал он. И перевернул страницу измочаленного журнала. Он читал и читал, Самсон вновь успел провалиться в дремоту, ему снилось, что Амладарис отрастил щупальца — они прорвали идеально выглаженный костюм, — и пытался затолкнуть их Самсону в глотку.
— Благодарю вас, — повторил Амладарис, когда Самсон проснулся. За окном успело стемнеть. На столе лежал конверт, судя по форме — с деньгами. Наличные. Это хорошо.
— Можете не считать, все как договаривались. Благодарю вас, — в третий раз сказал Амладарис. Он поднялся, укладывая журнал в небольшой кожаный чемодан.
Уходя, Самсон расслышал, как он заказывал билеты до Амарантайна; не через дворецкого или слуг. Лично.
В средней руки отеле пахло табачным дымом в фойе и номере, и Самсон решил, что от его сигареты хуже не будет. Закурив, он вяло вспомнил: не ел уже пару дней. Мысль о еде вызвала тошноту.
Он решил принять душ.
Он закричал, едва расстегнув рубашку; зажженная сигарета покатилась по кафельному полу и пшикнула в луже под ванной.
Вместо пупка расплылась черная язва, похожая на рану от перерезанной пуповины. Язва заползла на дорожку темных волос к паху, и Самсон вспомнил, где видел подобное: на чуть нависающем над резинкой трусов брюшке Имшаэля.
Еще он вспомнил Амарантайн, его обитателей, Архитектора — и Мать.
«Я убил ее».
«Что я сделал?»
Он не знал, но внезапно в голове как щелкнуло фонариком (тем самым, из набора спелеолога, демоны бы его побрали), и Самсон выскочил из ванны, чтобы распотрошить конверт Амладариса. Вместе с пачкой денег вывалилось письмо.
«Господин Самсон», — обращалась к нему аккуратная вязь почерка, — «если вы читаете это, вероятно, уже пришли в себя и заметили все, что с вами происходит. В свою очередь, должен принести извинения: мне, наверняка, следовало оставить вас в доме, а затем все объяснить лично, но после некоторых деталей, упомянутых в послании моего друга, я остерегся беседовать с вами наедине. Простите, Самсон, вы — настоящий воин, а мы с Аврелием, или же как он себя теперь называет, Архитектором, — нет.
Наверное, мне стоило бы рассказать, что мы с моим другом уже много лет искали легендарный рецепт бессмертия. Философский камень, чудесный эликсир из крови Андрасте, и все прочие алхимические и трансцендентные категории, что для большинства людей давно стали абстракцией. Но мы упорны. Как видите, мой друг добился своего.
Жаль, что вы отказались принять дар сразу же. Впрочем, это неважно.
Вы все равно вернетесь. Вы попытались убить Мать, но она бессмертна, она ждет вас — как и я, и Архитектор, и конечно же, ваш друг Имшаэль.
Конечно, вы можете выпрыгнуть в окно или пустить себе пулю в лоб, но это лишено всякого смысла. В смерти нет ничего, кроме смерти. А тьма полна жизни, вы уже убедились в этом. Возвращайтесь, Самсон.
Мать уже простила вас».
@темы: Архитектор, Самсон, Имшаэль, «Четыре демона», Треш-пати, Мать
Магия крови и простор для воображения!
Название: Не сложилось
Автор: Маги в законе
Бета: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: м!Морриган (Морган), Терон Махариэль, Алистер, Лелиана, Амелия(ОЖП)
Категория: джен
Жанр: флафф, ангст, повседневность
Рейтинг: PG-13
Размер: 1972 слова
Предупреждение: смена пола, ОЖП, смерть второстепенного персонажа
Ключ: флафф, PG-13, смена пола, ОЖП
Кот был рыжий, пушистый, с лоснящимся мехом с вкраплениями более тёмного пигмента, составляющего сложный полосатый узор. Закрыв глаза и довольно урча, он лежал подле порога таверны, приоткрывая зелёные глаза только тогда, когда кто-то проходил мимо. Должно быть, кот был балован, даже в это непростое время, и совершенно доверял людям.
Морган внимательно посмотрел на него, не мигая уставившись в его глаза. Почувствовав угрозу, кот поднялся и недовольно ушёл – медленно и величаво, не оборачиваясь. Фыркнув вслед коту, Морган зашёл в таверну, куда уже успели пробраться Терон и Алистер.
Таверна встретила его избытком запахов и духотой, какая бывает, только если натолочь в скромную хибару полсотни человек. Морган скривился, и прислонился к не слишком чистой стене. Стражи разговаривали с какими-то вояками, разговор явно не клеился, и вскоре и те и другие схватились за мечи. Терон мигом выхватил свои парные клинки, нацелился на командира, Алистер, острастки ради, больше мечом размахивал, нежели бил. Морган не спешил вмешиваться – похоже было, что воины не совсем безголовые, видят, что не на тех нарвались. Так в итоге и вышло. К тому же вмешалась какая-то девица, ловко раздавая пинки и орудуя кинжалом.
– Передайте Логейну, что не все Стражи погибли и что мы знаем, как всё было на самом деле, – проговорил Терон. Вообще, долиец не страдал излишней любовью к людям, но где можно было решить вопрос мирно – решал именно так. Наверное, в силу привычки.
Моргану было всё равно, его не волновали мелкие дрязги, его ждала иная цель. Он тихо отлип от стены и двинулся было дальше, вслед за Стражами, но дорогу преградила та самая девица в церковной робе. Было в ней что-то неестественное – то ли в вороватых повадках и продемонстрированных навыках, то ли во взоре – быстром, колком и предостерегающем, коим она оглядывала посетителей таверны, а может, в самой её внешности и рыжих коротко стриженных волосах? Моргану то было неведомо, но он нутром чувствовал, что девица не просто так подошла к ним.
– Повезло вам, что я рядом оказалась. Эти солдаты вас, видно, и поджидали.
– Кажется, твоя помощь была необычной. Чего ты хочешь? – спросил Терон, убирая кинжалы в ножны на спине. Доставал он их стремительно, а вот убирал гораздо медленнее. Впрочем, это зависело от ситуации.
– Я должна пойти с вами.
При этих словах Морган внимательно уставился на незнакомку. Прямо как на кота до того. Девица взгляд выдержала, но дальше понесла какую-то околесицу про Создателя, видение и всё такое прочее. Страж, не веривший в людских богов, пророчиц и святых, слушал её с таким искренним сочувствием, что можно было подумать, будто он собирается лечить её.
– Нам это ни к чему. У нас долгий путь впереди. Видение, или что там было у тебя, забудь и уходи подальше отсюда. Скоро тут будет Орда Порождений Тьмы, и никто их не остановит. Потому что просто некому.
Морган мысленно аплодировал Терону. Сама заботливость о человеческих жизнях. Но девица так просто не сдавалась.
– Я вам пригожусь, – уверяла она, вцепившись пальцами в край плаща Терона. – Я же помогла, вы видели, в бою не дамся, смогу себя защитить. Я из лука стреляю, хотите, покажу?
Моргану стало интересно, где она прячет лук, но он придержал интерес при себе. Видимо, последнее признание вызвало расположение Стража, поскольку он вздохнул и указал на дверь. Морган покачал головой. Он был голоден, денег у него почти не было, а смотреть, как Стражи возятся с новоиспечённым компаньоном, вовсе не хотелось. Оглядевшись, маг выбрал угол потемнее и заказал похлёбку.
После ухода солдат и Стражей в таверне стало оживлённее – барды наверху наигрывали какую-то незатейливую мелодию, посетители вернулись к пиву и закускам, даже официантка, подававшая ему сомнительной вкусовой ценности еду, показалась милой. Морган взглянул на неё и увидел в тёмно-синих, как море, глазах страх. Она боялась. Не его конкретно, но кого-то боялась.
– Сядь, – попросил маг, оглядываясь. – Не бойся, ничего тебе не сделаю.
Девушка осторожно присела рядом, словно боялась ослушаться. Она выглядела тихой, но не похоже было, что в таверне кто-то её обижал.
– Ты здесь недавно, верно? – наблюдательность ему ещё не отказывала. Морган не часто бывал в Лотеринге и в тавернах вообще, но каждый отдельный случай запоминался надолго и во всех подробностях.
– До тебя тут была другая, пухлая и с отвратительными манерами. Ты не из беженцев, и вообще не селянка. У тебя ухоженные руки. И подаёшь ты так, словно эта миска – змея гремучая.
Девушка молчала, всё больше бледнея. Её кожа, и без того белая, стала словно прозрачной, на скуле обозначилась вена, жилка билась всё быстрее, и на висках выступила испарина. Русые волосы, мягкими волнами спускающиеся на плечи, прилипли к шее. Её руки дрожали, но при этом были маленькими, мягкими, с аккуратными ноготками на тонких пальцах. Нечасто Моргану приходилось видеть такие.
– Говори, не думаю, что тебя услышит кто-то, ещё и при таком гвалте.
Таверна и впрямь гудела. Стукались с глухим звуком кружки с пенным пивом, произносились сомнительные тосты, съестное уничтожалось в поражающих воображение масштабах.
Она решилась не сразу. Несколько раз вдохнула и выдохнула, словно набираясь смелости, успокаиваясь. Пальцы перебирали край не слишком чистого фартучка. Он обратил внимание, что платье ей великовато.
– Ты прав. Я нездешняя. Я из Круга сбежала…
Ей словно полегчало, когда она проговорила это. Поняла ли, что он тоже маг? Или решила просто довериться ему, чтобы хоть кому-то выговориться? Выложить свои переживания?
– Понятно… – протянул Морган, присматриваясь, как бы кто и вправду не услышал. – И давно?
– Достаточно. Здесь уже три дня, пряталась по амбарам, насилу набралась храбрости в таверну сунуться. Дочка у хозяина приболела, я ему приглянулась, вот и… – она пожала плечами, словно объясняя этим невольным движением всё, что произошло.
– Долго тебе оставаться тут нельзя. Мор скоро будет здесь. Идём со мной?
Кажется, она удивилась. Брови взметнулись вверх, а в сапфировых глазах появилась надежда.
– Вот так просто? Не зная, кто я на самом деле, не зная моего имени, с храмовниками на хвосте, берёшь?
– Знаю, что ты маг, мне этого достаточно. А имя и прочее – уже подробности. Меня зовут Морган, и я такой же, как ты – маг и отступник.
– Амелия.
Девушка протянула руку, и он, хмыкнув, пожал её.
– Видела Стражей? Я с ними. Так что, идём? Нам всё равно долго ещё до цели добираться, но ты можешь спокойно уйти с нами и остаться где-нибудь, где ещё безопасно. А можешь и дальше следовать за нами. Ты же маг, лишней не будешь.
Лицо Амелии приобретало привычные краски – оказалось, она совсем не бледная, а даже слегка румяная, просто страх сковывал.
– А они не будут против?
Морган посмотрел в сторону дверей, где послышались голоса Терона и Алистера. В тон им вторил тонкий голосок той жрички.
– Они только что приняли в отряд какую-то ненормальную с видением. Не думаю, что будут сильно против ещё одного мага…
Из Лотеринга они вышли под вечер – Терон, вздохнув, принял в отряд Амелию, и та прямо расцветала на глазах. Морган не без удовольствия наблюдал, как она шла впереди, крепко сжимая в руках купленный им посох. Посох был довольно простенький, на что получше у них денег не хватило бы, да и где тут взять лучше?
В первом же бою с Порождениями Амелия показала себя хорошим магом, жутких тварей испугалась не слишком сильно, держалась ближе к Моргану и не зацепила ни разу никого из Стражей, чем сразу заслужила их привязанность. Он тоже был доволен тем, что не прогадал.
Имперский тракт вывел их к лесу, высокому, тёмному, стеной встававшему за посёлком. Здесь было поразительно тихо – после скрипящих повозок, проезжающих по тракту, и многочисленных конных и пеших, бегущих от Мора, лес встретил их тишиной. Стражи решили скоротать путь до Редклифа, пройти часть по тропе, что отходила от тракта и мелькала средь деревьев, углубляясь в чащу. Алистер рассказал, что она подводит вплотную к самому городу, а поскольку он вырос в этих местах, то знает это наверняка. Терон словно ожил, оказавшись средь родных деревьев – наверное, уловил привычные запахи и звуки, оказался в знакомой среде, даже расслабился немного. Амелии лес наоборот не внушал доверия. Она жалась ближе к Моргану, игнорируя протянутую руку Лелианы – так звали ту послушницу, что пристала к ним в таверне. Та, кажется, даже обиделась, но Моргану не было до этого дела. Ему явно импонировало общество магессы, да и ей, похоже, было приятно идти рядом с ним.
– Я впервые чувствую себя спокойно с того дня, как сбежала, – призналась она, глядя на свешивающиеся над тропой ветви елей. – Мне всюду мерещились храмовники, за каждым поворотом я ожидала засады. Ты не представляешь, как ты меня выручил!
Она повернулась лицом к нему, и Морган чуть улыбнулся, видя открытую улыбку на губах магессы. В следующий момент её губы мягко коснулись его щеки, и приятная дрожь пробежала по телу.
– Спасибо тебе…
Амелия отвела взгляд, но он дотронулся до подбородка и осторожно повернул её к себе. В сапфировых глазах отражалось ночное небо с крохотными точечками звёзд, она невольно вздрогнула, и звёзды рассыпались мириадами брызг. Морган, как заворожённый смотрел в её глаза, не понимая, почему ему это так приятно. Амелия смутилась и отвернулась, обняв плечо рукой. Свободной, правой, по прежнему стискивала посох.
– Прости, я только хотела поблагодарить тебя за всё. И за посох тоже. У меня был там, в башне, но пришлось оставить…
Она развернулась, словно хотела сказать что-то ещё. Маленькая рука коснулась вдруг его плеча, и Морган поймал её своей. Она была прохладной, и пахла ежевикой, которую Амелия собирала по пути.
– Не за что. Тебе не холодно? – вдруг спросил он, озираясь по сторонам. Уже стемнело, надвигалась ночь, и с ней неизменная прохлада. Они прошли не так уж много, всего несколько вёрст, но одно дело шагать по выложенному каменными плитами тракту, и совсем другое – по лесной тропе, к тому же ночью.
Морган огляделся – Терон с Алистером сошли с тропы и готовились к ночёвке на небольшой укрытой от ветра поляне. Разжигали костёр, ставили палатки, Лелиана помогала им, собирала хворост, и только они вдвоём, два мага, остались не у дел.
– Не холодно. Ночи в Кинлохе жутко стылые, я привыкла. Пойдём, что ли, поможем?
Амелия указала на поляну, где уже весело теплился огонёк костра, к которому Алистер прилаживал котелок на двух разномастных сучьях, и вопрошал, есть ли среди дам кто-то, умеющий готовить. Кашеварить в итоге вызвалась Лелиана, так что на магов, шушукающих в стороне и разговаривающих о чём-то своём, почти не обратили внимания.
Морган уступил Амелии своё одеяло, и, укутавшись плащом, мысленно пожелал, чтобы этой ночью не случилось ничего ужасного… Но не всем желаниям мага суждено было исполниться
– Это ты нас втянул в передрягу с этой магессой! Ты во всём виноват! – раздавался по лесу голос Алистера. Взмокший и злой, он нервно расхаживал по краю опушки. Морган равнодушно взирал на поле битвы. Встреча с храмовниками не прошла спокойно, они всё же нашли Амелию, и она не выдержала. Поддалась на уговоры демонов.
Останки храмовников раскатало по поляне ровным багровым крошевом. Доспехи были измяты и проплавлены, оружие не спасло доблестных воинов. Досталось и Стражам – Терон отплевывался кровью, ловко бинтуя предплечье, Алистер, хоть и орал на всю округу, подозрительно хромал и старался не опираться на больную ногу. Только Моргану и Лелиане одержимая не успела причинить вреда, но и они оба были обильно политы чужой кровью.
Алистер разъярялся всё больше, а Морган смотрел на изувеченное тело магессы, и в душе закипала злость, а от отчаяния хотелось выть. Она была весёлой и живой всего полчаса назад. Она смеялась над его шутками, поддерживала его в розыгрышах и поддёвке Алистера, она нравилась ему, что уж там. Амелия подходила ему. Идеально подходила для того, что он хотел сделать. Того, что когда-то прочёл в книге матери. Стражи могли принять Амелию в Орден, она пережила бы их Посвящение – он был уверен в этом. И тогда, перед битвой с Архидемоном, он предложил бы ей провести один ритуал. А может быть, и предлагать не было нужды – он нравился ей, их тянуло друг к другу, возможно, всё сложилось бы само собой, и не пришлось бы ничего никому объяснять? Дитя с душой Древнего Бога стало бы их общим ребёнком… Не сложилось. Всё это теперь невозможно.
«Глупая, маленькая глупая ошибка. Как я не учёл её? Как не увидел корни её страха, ужаса перед этими людьми в доспехах… так просто сдалась…Теперь ничего не выйдет».
Морган уселся на окровавленную траву, отгоняя звенящего над ухом комара, и просто уставился на поляну перед собой. Все планы летели к демонам.
А в этот момент где-то в Тени Отчаяние завывало всё громче, заставляя Моргана испытывать поистине ужасные муки…
Морган внимательно посмотрел на него, не мигая уставившись в его глаза. Почувствовав угрозу, кот поднялся и недовольно ушёл – медленно и величаво, не оборачиваясь. Фыркнув вслед коту, Морган зашёл в таверну, куда уже успели пробраться Терон и Алистер.
Таверна встретила его избытком запахов и духотой, какая бывает, только если натолочь в скромную хибару полсотни человек. Морган скривился, и прислонился к не слишком чистой стене. Стражи разговаривали с какими-то вояками, разговор явно не клеился, и вскоре и те и другие схватились за мечи. Терон мигом выхватил свои парные клинки, нацелился на командира, Алистер, острастки ради, больше мечом размахивал, нежели бил. Морган не спешил вмешиваться – похоже было, что воины не совсем безголовые, видят, что не на тех нарвались. Так в итоге и вышло. К тому же вмешалась какая-то девица, ловко раздавая пинки и орудуя кинжалом.
– Передайте Логейну, что не все Стражи погибли и что мы знаем, как всё было на самом деле, – проговорил Терон. Вообще, долиец не страдал излишней любовью к людям, но где можно было решить вопрос мирно – решал именно так. Наверное, в силу привычки.
Моргану было всё равно, его не волновали мелкие дрязги, его ждала иная цель. Он тихо отлип от стены и двинулся было дальше, вслед за Стражами, но дорогу преградила та самая девица в церковной робе. Было в ней что-то неестественное – то ли в вороватых повадках и продемонстрированных навыках, то ли во взоре – быстром, колком и предостерегающем, коим она оглядывала посетителей таверны, а может, в самой её внешности и рыжих коротко стриженных волосах? Моргану то было неведомо, но он нутром чувствовал, что девица не просто так подошла к ним.
– Повезло вам, что я рядом оказалась. Эти солдаты вас, видно, и поджидали.
– Кажется, твоя помощь была необычной. Чего ты хочешь? – спросил Терон, убирая кинжалы в ножны на спине. Доставал он их стремительно, а вот убирал гораздо медленнее. Впрочем, это зависело от ситуации.
– Я должна пойти с вами.
При этих словах Морган внимательно уставился на незнакомку. Прямо как на кота до того. Девица взгляд выдержала, но дальше понесла какую-то околесицу про Создателя, видение и всё такое прочее. Страж, не веривший в людских богов, пророчиц и святых, слушал её с таким искренним сочувствием, что можно было подумать, будто он собирается лечить её.
– Нам это ни к чему. У нас долгий путь впереди. Видение, или что там было у тебя, забудь и уходи подальше отсюда. Скоро тут будет Орда Порождений Тьмы, и никто их не остановит. Потому что просто некому.
Морган мысленно аплодировал Терону. Сама заботливость о человеческих жизнях. Но девица так просто не сдавалась.
– Я вам пригожусь, – уверяла она, вцепившись пальцами в край плаща Терона. – Я же помогла, вы видели, в бою не дамся, смогу себя защитить. Я из лука стреляю, хотите, покажу?
Моргану стало интересно, где она прячет лук, но он придержал интерес при себе. Видимо, последнее признание вызвало расположение Стража, поскольку он вздохнул и указал на дверь. Морган покачал головой. Он был голоден, денег у него почти не было, а смотреть, как Стражи возятся с новоиспечённым компаньоном, вовсе не хотелось. Оглядевшись, маг выбрал угол потемнее и заказал похлёбку.
После ухода солдат и Стражей в таверне стало оживлённее – барды наверху наигрывали какую-то незатейливую мелодию, посетители вернулись к пиву и закускам, даже официантка, подававшая ему сомнительной вкусовой ценности еду, показалась милой. Морган взглянул на неё и увидел в тёмно-синих, как море, глазах страх. Она боялась. Не его конкретно, но кого-то боялась.
– Сядь, – попросил маг, оглядываясь. – Не бойся, ничего тебе не сделаю.
Девушка осторожно присела рядом, словно боялась ослушаться. Она выглядела тихой, но не похоже было, что в таверне кто-то её обижал.
– Ты здесь недавно, верно? – наблюдательность ему ещё не отказывала. Морган не часто бывал в Лотеринге и в тавернах вообще, но каждый отдельный случай запоминался надолго и во всех подробностях.
– До тебя тут была другая, пухлая и с отвратительными манерами. Ты не из беженцев, и вообще не селянка. У тебя ухоженные руки. И подаёшь ты так, словно эта миска – змея гремучая.
Девушка молчала, всё больше бледнея. Её кожа, и без того белая, стала словно прозрачной, на скуле обозначилась вена, жилка билась всё быстрее, и на висках выступила испарина. Русые волосы, мягкими волнами спускающиеся на плечи, прилипли к шее. Её руки дрожали, но при этом были маленькими, мягкими, с аккуратными ноготками на тонких пальцах. Нечасто Моргану приходилось видеть такие.
– Говори, не думаю, что тебя услышит кто-то, ещё и при таком гвалте.
Таверна и впрямь гудела. Стукались с глухим звуком кружки с пенным пивом, произносились сомнительные тосты, съестное уничтожалось в поражающих воображение масштабах.
Она решилась не сразу. Несколько раз вдохнула и выдохнула, словно набираясь смелости, успокаиваясь. Пальцы перебирали край не слишком чистого фартучка. Он обратил внимание, что платье ей великовато.
– Ты прав. Я нездешняя. Я из Круга сбежала…
Ей словно полегчало, когда она проговорила это. Поняла ли, что он тоже маг? Или решила просто довериться ему, чтобы хоть кому-то выговориться? Выложить свои переживания?
– Понятно… – протянул Морган, присматриваясь, как бы кто и вправду не услышал. – И давно?
– Достаточно. Здесь уже три дня, пряталась по амбарам, насилу набралась храбрости в таверну сунуться. Дочка у хозяина приболела, я ему приглянулась, вот и… – она пожала плечами, словно объясняя этим невольным движением всё, что произошло.
– Долго тебе оставаться тут нельзя. Мор скоро будет здесь. Идём со мной?
Кажется, она удивилась. Брови взметнулись вверх, а в сапфировых глазах появилась надежда.
– Вот так просто? Не зная, кто я на самом деле, не зная моего имени, с храмовниками на хвосте, берёшь?
– Знаю, что ты маг, мне этого достаточно. А имя и прочее – уже подробности. Меня зовут Морган, и я такой же, как ты – маг и отступник.
– Амелия.
Девушка протянула руку, и он, хмыкнув, пожал её.
– Видела Стражей? Я с ними. Так что, идём? Нам всё равно долго ещё до цели добираться, но ты можешь спокойно уйти с нами и остаться где-нибудь, где ещё безопасно. А можешь и дальше следовать за нами. Ты же маг, лишней не будешь.
Лицо Амелии приобретало привычные краски – оказалось, она совсем не бледная, а даже слегка румяная, просто страх сковывал.
– А они не будут против?
Морган посмотрел в сторону дверей, где послышались голоса Терона и Алистера. В тон им вторил тонкий голосок той жрички.
– Они только что приняли в отряд какую-то ненормальную с видением. Не думаю, что будут сильно против ещё одного мага…
* * *
Из Лотеринга они вышли под вечер – Терон, вздохнув, принял в отряд Амелию, и та прямо расцветала на глазах. Морган не без удовольствия наблюдал, как она шла впереди, крепко сжимая в руках купленный им посох. Посох был довольно простенький, на что получше у них денег не хватило бы, да и где тут взять лучше?
В первом же бою с Порождениями Амелия показала себя хорошим магом, жутких тварей испугалась не слишком сильно, держалась ближе к Моргану и не зацепила ни разу никого из Стражей, чем сразу заслужила их привязанность. Он тоже был доволен тем, что не прогадал.
Имперский тракт вывел их к лесу, высокому, тёмному, стеной встававшему за посёлком. Здесь было поразительно тихо – после скрипящих повозок, проезжающих по тракту, и многочисленных конных и пеших, бегущих от Мора, лес встретил их тишиной. Стражи решили скоротать путь до Редклифа, пройти часть по тропе, что отходила от тракта и мелькала средь деревьев, углубляясь в чащу. Алистер рассказал, что она подводит вплотную к самому городу, а поскольку он вырос в этих местах, то знает это наверняка. Терон словно ожил, оказавшись средь родных деревьев – наверное, уловил привычные запахи и звуки, оказался в знакомой среде, даже расслабился немного. Амелии лес наоборот не внушал доверия. Она жалась ближе к Моргану, игнорируя протянутую руку Лелианы – так звали ту послушницу, что пристала к ним в таверне. Та, кажется, даже обиделась, но Моргану не было до этого дела. Ему явно импонировало общество магессы, да и ей, похоже, было приятно идти рядом с ним.
– Я впервые чувствую себя спокойно с того дня, как сбежала, – призналась она, глядя на свешивающиеся над тропой ветви елей. – Мне всюду мерещились храмовники, за каждым поворотом я ожидала засады. Ты не представляешь, как ты меня выручил!
Она повернулась лицом к нему, и Морган чуть улыбнулся, видя открытую улыбку на губах магессы. В следующий момент её губы мягко коснулись его щеки, и приятная дрожь пробежала по телу.
– Спасибо тебе…
Амелия отвела взгляд, но он дотронулся до подбородка и осторожно повернул её к себе. В сапфировых глазах отражалось ночное небо с крохотными точечками звёзд, она невольно вздрогнула, и звёзды рассыпались мириадами брызг. Морган, как заворожённый смотрел в её глаза, не понимая, почему ему это так приятно. Амелия смутилась и отвернулась, обняв плечо рукой. Свободной, правой, по прежнему стискивала посох.
– Прости, я только хотела поблагодарить тебя за всё. И за посох тоже. У меня был там, в башне, но пришлось оставить…
Она развернулась, словно хотела сказать что-то ещё. Маленькая рука коснулась вдруг его плеча, и Морган поймал её своей. Она была прохладной, и пахла ежевикой, которую Амелия собирала по пути.
– Не за что. Тебе не холодно? – вдруг спросил он, озираясь по сторонам. Уже стемнело, надвигалась ночь, и с ней неизменная прохлада. Они прошли не так уж много, всего несколько вёрст, но одно дело шагать по выложенному каменными плитами тракту, и совсем другое – по лесной тропе, к тому же ночью.
Морган огляделся – Терон с Алистером сошли с тропы и готовились к ночёвке на небольшой укрытой от ветра поляне. Разжигали костёр, ставили палатки, Лелиана помогала им, собирала хворост, и только они вдвоём, два мага, остались не у дел.
– Не холодно. Ночи в Кинлохе жутко стылые, я привыкла. Пойдём, что ли, поможем?
Амелия указала на поляну, где уже весело теплился огонёк костра, к которому Алистер прилаживал котелок на двух разномастных сучьях, и вопрошал, есть ли среди дам кто-то, умеющий готовить. Кашеварить в итоге вызвалась Лелиана, так что на магов, шушукающих в стороне и разговаривающих о чём-то своём, почти не обратили внимания.
Морган уступил Амелии своё одеяло, и, укутавшись плащом, мысленно пожелал, чтобы этой ночью не случилось ничего ужасного… Но не всем желаниям мага суждено было исполниться
* * *
– Это ты нас втянул в передрягу с этой магессой! Ты во всём виноват! – раздавался по лесу голос Алистера. Взмокший и злой, он нервно расхаживал по краю опушки. Морган равнодушно взирал на поле битвы. Встреча с храмовниками не прошла спокойно, они всё же нашли Амелию, и она не выдержала. Поддалась на уговоры демонов.
Останки храмовников раскатало по поляне ровным багровым крошевом. Доспехи были измяты и проплавлены, оружие не спасло доблестных воинов. Досталось и Стражам – Терон отплевывался кровью, ловко бинтуя предплечье, Алистер, хоть и орал на всю округу, подозрительно хромал и старался не опираться на больную ногу. Только Моргану и Лелиане одержимая не успела причинить вреда, но и они оба были обильно политы чужой кровью.
Алистер разъярялся всё больше, а Морган смотрел на изувеченное тело магессы, и в душе закипала злость, а от отчаяния хотелось выть. Она была весёлой и живой всего полчаса назад. Она смеялась над его шутками, поддерживала его в розыгрышах и поддёвке Алистера, она нравилась ему, что уж там. Амелия подходила ему. Идеально подходила для того, что он хотел сделать. Того, что когда-то прочёл в книге матери. Стражи могли принять Амелию в Орден, она пережила бы их Посвящение – он был уверен в этом. И тогда, перед битвой с Архидемоном, он предложил бы ей провести один ритуал. А может быть, и предлагать не было нужды – он нравился ей, их тянуло друг к другу, возможно, всё сложилось бы само собой, и не пришлось бы ничего никому объяснять? Дитя с душой Древнего Бога стало бы их общим ребёнком… Не сложилось. Всё это теперь невозможно.
«Глупая, маленькая глупая ошибка. Как я не учёл её? Как не увидел корни её страха, ужаса перед этими людьми в доспехах… так просто сдалась…Теперь ничего не выйдет».
Морган уселся на окровавленную траву, отгоняя звенящего над ухом комара, и просто уставился на поляну перед собой. Все планы летели к демонам.
А в этот момент где-то в Тени Отчаяние завывало всё громче, заставляя Моргана испытывать поистине ужасные муки…
Название: Враг отчаянья
Автор: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: Кровавые весла, Малкольм Хоук, ОМП
Форма: мини-комикс
Категория: джен
Рейтинг: PG
Размер: 8 страниц
Предупреждения: пропущенная сцена, ОМП
Ключ:
Название: Приоритеты
Автор: Маги в законе
Бета: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: Эллана Лавеллан, Махаон Лавеллан, спойлердемон Отчаяния
Категория: гет
Жанр: hurt/comfort, драма, ангст, established relationship
Рейтинг: NC-17
Размер: 3494
Предупреждения: насилие, горизонтальный инцест, грубая речь, смена сущности*: одержимость, изнасилование, смерть основного персонажа
Ключ: Hurt/comfort, NC-17, насилие, инцест
Кинжалы, экстракт эльфийского корня, капкан на всякий случай. В темноте до жути неудобно, но зажечь свечи нельзя. Капкан выскальзывает из дрожащих рук и с громким лязгом падает на пол.
- Ужасный волк! – Махаон выругался сквозь зубы и притих, поглядывая на кровать сестры. Эллана, не смотря на созданный им шум, не проснулась – лишь заворочалась, а затем снова стихла. Махаон выдохнул, быстро подняв капкан, и спрятал в рюкзак, который закинул на спину. Волнение вперемешку со страхом подстегивало собираться быстрее, но он и так уже порядком нашумел, а если проснется кто-то еще…
Отряд его уже наверняка ждал, но Махаон все никак не мог решиться. Это, само собой, не первая его подобная вылазка, но в этот раз ребята вроде как затеяли что-то более грандиозное. И его позвали с собой! Эллана не одобряет эти походы, но он ведь ее брат, а не сын. Она уверена, что они заставляют Махаона, что это не его решение, а навязанное ребятами из других кланов. Но она ошибается! Она никак не может понять (или поверить), что он сам этого хочет. Возможно, поймет потом. Если вообще узнает о том, что он продолжает с ними встречаться.
Оттягивать дальше уже было некуда и Махаон, судорожно вздохнув, поднялся на ноги, идя к выходу из аравеля. У самого входа он остановился, оглядываясь на сестру. Эллана лежала к нему спиной, укутавшись одеялом. Она всегда его поддерживала, всегда ему помогала, всегда… Любила. Подойдя к ее кровати, Махаон присел рядом, нерешительным движением протягивая руку к ее волосам. Но в последний момент отдернул руку – она могла проснуться. Дверь за собой он прикрыл как можно тише.
Эллана, свернувшись калачиком, прикусила губу в попытке сдержать слезы.
«Ты ему больше не нужна»
- Замолчи! – Эллана закрыла уши ладонями, но Голос настойчиво звучал в самой голове.
«Он тебя избегает»
- Ты лжешь. Я тебя не слушаю. – Эллана отчаянно замотала головой, однако Голос продолжал долбить по вискам пронзительным тоном.
«Ты можешь лгать себе, но я вижу все, как есть»
Голос звучит везде и нигде, шепчет прямо рядом с ухом, словно назойливое насекомое, но не отмахнешься, бьет в самые больные места израненного сердца, и не защитишься. Эллана тихо скулит, обнимая свои коленки, пытается переключить свои мысли на что-то другое. Но образы один хуже другого – вот матушка заплетает ее непослушные волосы в тугую косу, а вот ее искалеченное тело, найденное в лесу. Вот отец помогает выбрать подходящую древесину для посоха, а вот Хранительница, скорбно опустив голову, говорит о его гибели. Вот Махаон ласково прижимает ее к себе, успокаивая, гладит по голове, пропуская пальцы сквозь волосы, так нежно, что щемит сердце. А вот он снова сбегает от нее в темноту.
«Он уйдет тоже»
Мысли не помогают перекричать Голос, образы не приносят спокойствия и не помогают уснуть. Эллана обнимает подушку, представляя, что это Махаон, что он здесь и никуда не ушел. И что тоже не может уснуть. Но мысли то и дело возвращались к словам, которые ей нашептывал демон. И, самое ужасное, что в глубине души Эллана была с ним согласна. Родители погибли, и она ничего не смогла с этим поделать. Теперь брат, который, казалось, любит ее, отдаляется все дальше. И она снова ничего не может сделать с этим. Ужас сжимал сердце, паника отчаянно билась в груди, гангреной расползаясь все дальше по телу. Махаон последнее, что осталось у нее в жизни. Без него она не сможет.
Elgara vallas, da'len
Melava somniar
Mala taren aravas
Ara ma'desen melar
Iras ma ghilas da'len
Ara ma'nedan ashir
Dirthara lothlenan'as
Bal emma mala dir
Tel'enfenim, da'len
Irassal ma ghilas
Ma garas mir renan
Ara ma'athlan vhenas
Ara ma'athlan vhenas
Она поет очень тихо, а голос дрожит от накатывающих слез, но Эллана продолжает петь, на ходу вспоминая слова колыбельной, что мать пела им с братом в далеком детстве, когда те не могли уснуть. Она поет снова и снова, заканчивая и начиная сначала, доходя до последних строк и возвращаясь к первым. Голос в голове продолжает что-то говорить, но слова песни, наконец, заглушают его, и Эллана проваливается в такой же беспокойный сон.
Рассвет наступает слишком быстро, но спать до полудня привилегия ей недоступная. Эллана поднимается с трудом, а дурной сон не помогает столь же дурному самочувствию. Радует лишь одно – в ее голове больше нет чужих голосов, лишь ее собственные мысли. Эллана рассеяно осматривает кровать, но видит лишь смятые простыни – Махаон все еще не вернулся. И от этого и без того паршивое настроение упало еще ниже.
Все утро Эллана бродит, словно потерянная. Когда говорит с кем-то, смотрит будто сквозь, отвечает невпопад. У нее, как у Первой клана, нет особой работы – она должна учиться контролировать свои силы и постигать эльфийскую историю, чтобы передать будущим поколениям, но даже с этой горячо любимой работой она не справляется. Забывает то, что раньше знала, путается в годах. Хранительница, не сумев добиться от нее ответа, раздосадовано качает головой и отправляет обратно в аравель, наказав отдохнуть. Эллане, в общем-то, все равно.
Она заходит внутрь, понурив голову, и застывает прямо в проходе. Перед ней на коленях сидит Махаон, испачканный в грязи и крови, дышащий, как лисица, бегающая от гончих. Он поднимает дикий взгляд на Эллану, вытирая щеки от слез и пачкая их в крови сильнее, и его лицо искажает гримаса боли.
- Эллана, Эллана! - Махаон подрывается и кидается на нее с объятиями, вцепляется в нее, как в спасительную соломинку, уткнувшись в плечо лицом. Эллана обнимает его в ответ - его трясет, как от сильной лихорадки, он тяжело дышит, сбиваясь в истошные рыдания, и у нее сжимается сердце, глядя на то, что вдруг случилось с ее братом. - Ты была права, во всем права, прости меня, прошу. Я такой идиот, я столько всего натворил...
- Тише-тише, - она ласково гладит его по голове, пока Махаон продолжает шептать неразборчивые слова извинения куда-то в ее шею то на эльфийском, то на общеизвестном. – Все хорошо, letallin. Успокойся. Что случилось?
- Я убил ее. Я убил ту девочку, я… Они заставили меня, Эллана, я клянусь, я не хотел. – Махаона трясет все сильнее, а Эллана молится только о том, чтобы кровь на его одежде оказалась чужой. – Мне так жаль, милостивая Митал, так жаль!
Эллана укачивает его, как младенца, шепча ласковые слова успокоения, поглаживая по взъерошенным волосам, пока Махаон плачет в ее плечо. Она боится, она очень боится того, что он мог натворить, но сейчас ее переживания второстепенны. Главное, чтобы успокоился он. Когда истерический плач стихает до коротких всхлипов, Эллана осторожно касается губами виска Махаона, затем берет его лицо в свои руки и прижимается губами ко лбу. Он обреченно вздыхает, прикрыв глаза, закрывает ее ладони своими, – совсем как раньше! – сжимает перед тем, как поцеловать. И успокаивается.
- Я знаю, что ты не одобрила, но я по-прежнему ходил с теми ребятами из другого клана. Мы не делали ничего ужасного. Из самого страшного – обворовывали некоторые караваны шемов да пугали заблудших, но это все, я клянусь. Но недавно мне сказали, что планируется кое-что серьезное. И если бы я знал, я клянусь!..
Махаон закрыл лицо руками, борясь с новой волной слез, и Эллана ободряюще обняла его, прижав к груди.
- Они нашли стоянку какой-то шемленской семьи, вроде как. Я подумал, что мы сейчас их прогоним, заберем еду и ценности… Но ребята на них напали. Они словно взбесились, убивали так жестоко, что меня чуть не вывернуло. А ведь там были почти только женщины и дети! Они.. Они и меня заставили. Я хотел сбежать оттуда, как только началась бойня, но Нетрас поймал меня. Они смеялись надо мной, говорили, что взяли с собой только чтобы посмотреть, не испугаюсь ли я. Заставили.. Заставили меня убить девочку. Она была совсем маленькая, понимаешь? – Махаон вцепился в плечи Элланы, заглядывая в глаза. – Они заставили меня перерезать ей горло, а пока она жива… Пока она жива вспороть ей… Милостивая Митал, я не хотел, я так жалею, что не верил тебе. Но я не мог.. Их было больше, они бы и меня убили, если бы я отказался, понимаешь?
Он выглядел безумным – лицо опухло и покраснело от слез, руки по-прежнему дрожали, а во взгляде блестел страх.
- Успокойся, letallin, я все понимаю. – Но для Элланы он все еще был любимым братом. – Они больше ничего тебе не сделали? Не угрожали? Еще кто-то знает об этом?
- Они меня избили и бросили рядом с телом девочки. Я пролежал без движения, пока они не ушли. Я тоже собрался обратно на стоянку клана, но в этот момент вернулись мужчины этой семьи. Точнее только один – остальных я просто услышал. Я знаю, что должен был убить его и уйти, но я.. Я не смог. Я просто сбежал.
Махаон опустил голову и плечи, сжался и, казалось, уменьшился в размерах – от страха или от стыда? Он словно одновременно и ждал, и боялся реакции Элланы. Накричит? Прогонит? Поведет к Хранительнице?
- В таком случае мы ничего никому не скажем, хорошо? – Но Эллана вопреки его страхам приняла его сторону. – И не бойся. Я с тобой. И всегда буду с тобой, ma venan.
- Спасибо, - в голосе Махаона слышалось неподдельное счастье. Он снова обнял Эллану за талию, притянув к себе, и уткнулся в ее шею носом. - Ma'arlath, venan.
Голос в голове снова пробудился. Он говорил что-то про убийство, про предательство и одиночество, настойчиво зудел в затылке. Но Эллане наконец-то было на него наплевать. Ее брат был снова с ней: родной, теплый, любимый Махаон снова рядом, сжимает ее в объятиях и говорит, что любит. Большего ей не нужно – счастье ее уже переполняет. Главное, что брат вернулся. Остальное не важно.
Эллана разомкнула объятия, погладив Махаона по щеке большим пальцем, и заключила в поцелуй, который тот охотно продолжил.
- Но первым делом тебя нужно отмыть, - рассмеялась она, когда Махаон повел руки выше. Тот лишь виновато улыбнулся в ответ.
Эллана почти летала. После того срыва, Махаон перестал сбегать по ночам. Теперь она засыпала в его объятиях и просыпалась от его поцелуев, они почти постоянно виделись днем, когда были заняты каждый своей работой, и старались проводить время вместе, когда дел больше не оставалось. Бессонница, кошмары и леденящий Голос уже перестали быть реальностью, Эллана в какой-то момент даже засомневалась, а были ли они вообще? Впрочем, последний иногда пытался мучить ее, но теперь бороться с ним было проще.
- Ты сегодня свободна?
Эллана отвлеклась от галлы, которую увлеченно кормила с рук, и повернулась к привлекшему ее внимание Махаону.
- Да, пожалуй. А что?
- Может, прогуляемся?
Когда они отошли от лагеря достаточно далеко, Махаон взял ее за руку и переплел их пальцы, от чего Эллана всю дорогу не могла сдержать широкую счастливую улыбку. Он вел ее по знакомой дорожке – Эллана догадывалась, что они идут к месту, где они первое время прятались от клана. И оказалась права.
- Хотел побыть только вдвоем, - шепнул ей на ушко Махаон, когда они присели на слегка заросшей, но той самой поляне, что прятала их от чужих глаз.
- Я всегда разделяю твое желание. – Эллана положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной вокруг и теплом родного тела рядом. Время летело незаметно – за беззаботной болтовней и приятными объятиями часы пролетели, словно минуты.
- Надо бы возвращаться, - потянулась Эллана и тут же испуганно пискнула, прижав руки к бокам – Махаон попытался пощекотать ее.
- Еще пять минут? – довольно протянул он, взяв недовольную его выходной Эллану за подбородок и утянув в поцелуй.
«Может быть десять», - подумала Эллана, обнимая брата за шею.
- Так-так, кто это тут у нас?
Эллана тут же отпрянула от Махаона, оглядываясь на звук. На поляну прямо перед ними вышел мужчина – человек, причем явно не настроенный дружелюбно.
- Литвин, это он? – К нему присоединился еще один, чуть постарше.
- Он-он. Мы с ним вдоволь друг на друга насмотрелись, пока он деру не дал, - Литвин осклабился, разминая плечи. – Интересно, ножичками своими он так хорошо работает, как бегает?
Эллана медленно шагнула назад, разводя руки так, чтобы в случае их атаки посох можно было вытащить максимально быстро. В голове стрелой пролетели все заклинания, которым ее обучила Хранительница. Противников было всего двое, значит шансы более менее равные – главное не задеть Махаона.
- С этим все понятно, а баба его, видать, ведьма, - первый мужик потер подбородок, рассматривая Эллану.
- Ведьма без рук и посоха – обычная баба, Фиррус. – Внутри у Элланы похолодело, а сердце пропустило удар – голос прозвучал прямо у нее над ухом. Через мгновение с ее спины сорвали посох, а чужие руки сжали запястья – Эллана зашипела от боли, когда мужчина выкрутил ей руки.
- Но-но-но, рыпнешься – убью, - цокнул языком Литвин, целясь точно в лоб Махаону, уже дернувшемуся на помощь сестре. Тот, сглотнув, послушно отступил назад.
«Он тебя бросит. Будет молча смотреть, что они с тобой делают»
Эллана тряхнула головой. Пронзительный Голос снова ударил по вискам, так неожиданно, так не вовремя. Главное не слушать его. И не вдумываться в то, что он говорит.
- Что, сволочь, отдыхаешь, да? – Фиррус подошел к Махаону и изо всех сил ударил в живот. Махаон сдавленно вскрикнул, схватившись за место удара, и рухнул на колени. – Совесть не мучает, паскуда ты эдакая?
- Меня заставили! – захрипел Махаон, сгибаясь от боли.
- Заставили! Его заставили, вы слышали, ребята? – Литвин расхохотался, присев на одно колено перед Махаоном. – Заставили жестоко поубивать безоружных женщин и детей. Ну, раз заставили, то это все меняет, правда, ребят?
Мужчины согласно закивали, а Литвин, выпрямившись, ударил Махаона коленом в нос – тот застонал, распластавшись по земле, но встать не попытался. Эллана дернулась, пытаясь вырваться и помочь, но безуспешно – держали ее крепко.
- Тише, дорогуша, с тобой мы поговорим следующей, не волнуйся, - Фиррус похлопал Эллану по щеке, едва успев убрать руку – та клацнула зубами в миллиметре от пальцев. – Тальсен, держи ее покрепче. Если вырвется – всех порешает. Эльфские колдуньи, говорят, с демонами якшаются.
- Прости, дружище, нога дернулась. Не сильно я тебя задел? – Литвин поднял Махаона, ставя его на колени, и присел рядом, по-дружески положив на плечо руку.
- Я клянусь, меня правда заставили! – Махаон захлебывался кровью, хлещущей из разбитого носа. Его голос дрожал, а на глазах заблестели слезы. – Я бы никогда такого не сделал! Я думал, что мы идем просто прогнать вас с территории, а не убивать!
- Тише, не плачь, ты же мужчина! Я тебе верю. - Литвин ободряюще похлопал его по плечу. – Такое ссыкло, как ты, точно бы не решилось на это само. Но тут проблемка одна есть…
Махаон покосился на него, запрокинув голову в попытке остановить кровь.
- Убивать-то ты все равно убивал.
Махаон рванул в сторону, но Литвин схватил его за шкирку, рывком сажая обратно.
- Куда собрался? А как же твоя дама, неужели ее бросишь? - Литвин снова приобнял Махаона и достал из-за пояса кинжал, подкинув его и поймав, а затем его взгляд упал на Эллану. – Любишь ее хоть?
- Люблю, - всхлипнув, глухо ответил Махаон.
- Верю! Ну, раз тебя и правда заставили, то убивать я тебя не буду, - Литвин поднялся на ноги, поигрывая кинжалом, а его место занял Фиррус, крепко держа Махаона на плечи. – Но наказать тебя как-то надо.
«Он даже не попытается тебя защитить, ты бессильна»
Когда он подошел ближе, Эллана поняла, что он собирается делать. Во рту пересохло, а сердце рухнуло в пятки – если бы ее не держали, то она точно бы рухнула на землю. Живот скрутила тошнота, едва она представила дальнейшее.
- Держи ее покрепче. Не хочу без члена остаться. – Тальсен сел на землю и рывком опустил Эллану, заламывая ей руки, чтобы не дергалась. Литвин схватил ее за пояс штанов и потянул на себя, окончательно распластав по земле, а затем легким движением кинжала распорол ткань на поясе и стянул до колен.
- Убери от меня свои мерзкие руки, грязный шемлен! – Эллана выгнулась, пытаясь уйти от рук Литвина, согнула ноги и сильным толчком пнула его в груди. Литвин с глухим кряхтением упал на спину, но быстро поднялся.
- Будешь сопротивляться – будет больнее, - паскудно усмехнулся тот и отвесил Эллане размашистую пощечину, от которой у той в глазах засверкали звезды. Но Эллана быстро пришла в себя – так просто сдаваться она не собиралась. Началась возня, обоюдная ругань – Эллана пиналась и ворочалась в попытке освободить руки – со свободными руками ей тут никто не соперник.
- Может ее лицом в землю, а? Вьется, как змеюка, - прохрипел Тальсен, рывком поднимая руки Элланы и вдавливая в землю перед собой, наваливаясь на них всем своим весом.
- Нет, пусть смотрит. И этого сосунка поближе подтащи, - Литвин, устроившись между ног Элланы, чтобы та не смогла их свести, разрезал ее штаны, сползшие на уровень коленей, по шву. – Пусть видит, как за его никчемную шкуру его баба отрабатывает.
- Ar tu na'lin emma mi, - прошипела Эллана, пытаясь согнуть ноги и хорошенько пнут Литвина в живот, но тот уперся ладонями в ее бедра не давая не то что бы согнуть ноги – не получалось даже свести их.
Глядя на представление, Фиррус усмехнулся и сгреб Махаона за грудки, подтащив ближе к Эллане с Литвином и завалив на землю. Убедившись, что тот не оказывает никакого сопротивления, Фиррус скрутил ему руки и задрал голову.
- Слушай, сосунок, - Литвин подозрительно прищурился, поглядывая то на Эллану, то на Махаона, - а она тебе кто?
- Только отвечай честно. Я ложь не люблю, - Фиррус провел острием кинжала по щеке Махаона, - соврешь – ухо отрежу. Отвечай на вопрос.
- Сестра, - обреченно простонал Махаон, избегая взгляда Элланы.
Мужчины расхохотались.
- То-то я смотрю, больно вы похожи. Слышь, а у вас это как – в порядке вещей? Или вы поэтому тут на полянке ютились? – Тальсен наклонился к Эллане и, получив смачный плевок в лицо, ударил по лицу наотмашь.
- Остроухая, вас за что наказывают сильнее – за ребенка от брата или за ребенка от человека? – Литвин расстегнул ремень, а затем и штаны, спустив их до колен.
Эллана забыла, как дышать. Так страшно ей не было никогда в жизни – она всегда полагалась на свои силы, но сейчас она не могла ими воспользоваться, ее держали настолько крепко, что запястья начали болеть, а кисти затекать. Она боролась, она пыталась – но сейчас была бессильна. Оставалась лишь одна надежда.
- Махаон! Помоги мне, - к горлу подкатил ком, из-за которого каждое слово отдавалось болью, в уголках глаз щипало от подступающих слез. – Сделай что-нибудь! Пожалуйста.
«Он не поможет – ему плевать. Он слишком любит себя. Больше, чем тебя»
Литвин плюнул на свои пальцы и размазал слюну по головке, устраиваясь между ног Элланы поудобнее.
- Нет-нет-нет, - она отчаянно забормотала, замотала головой, снова задергалась в руках Фирруса, но тот лишь больнее сдавил руки, прошипев, чтоб не дергалась. Литвин прижался к ее промежности членом, потерся несколько раз, а затем слабо толкнулся вперед. Эллана стиснула зубы, невольно напрягаясь всем телом, чувствуя, как с трудом внутрь входит головка. Она молила всех богов, чтобы это остановилось, чтобы случилось что-нибудь, что угодно, чтобы все это оказалось лишь дурным сном. Но молитвы были тщетны.
Упершись руками в траву, Литвин сделал резкий толчок, довольно захрипев, и вошел полностью. Низ живота Элланы пронзила острая боль, внутри словно разгорелся огонь – она болезненно вскрикнула и прикусила губу в кровь, снова завозилась на траве, но теперь шансы выбраться и вовсе были никакими.
- Охх, хороша, - довольно протянул Литвин, начав ритмично двигаться не взирая на крики, проклятья и возню Элланы под ним. – А ты что скажешь, сосунок? Стоила твоя жизнь того?
- Я б ей рот заткнул, больно она вопит громко, - задумчиво протянул Фиррус, расстегивая штаны одной рукой, пока второй держал смиренно наблюдающего за изнасилованием Махаона.
- Я бы на твоем месте рисковать не стал, - покачал головой Тальсен, - откусить может. Дождись лучше своей очереди.
Больно-больно-больно.
В голове яростно билась лишь одна мысль, перекрывающая все остальные. Боль узлом засела внизу живота, с каждым толчком Литвина волной расползаясь по всему телу, а затем спадая обратно. От злости и горечи хотелось выть – и Эллана выла, тихо, глотая слезы, всхлипывая и кусая губы. Она повернулась к Махаону, но тот по-прежнему избегал ее взгляда. Он бы мог попробовать что-то сделать. Попробовать вырваться, ранить Фирруса, обезоружить Тальсена, пока Литвин занят. Да, они бы возможно были бы сильно ранены, возможно едва выжили бы – но неужели это лучше? Неужели он лучше будет смотреть за тем, как трое шемов насилуют ее по очереди? И кто знает, что придет им на ум потом?
«Ему просто наплевать на тебя»
Не верю.
«Даже если они решат взять тебя втроем, он даже пальцем не пошевелит»
Это неправда.
«А если предложат присоединиться, то согласиться. Потерпи еще пару раз и увидишь, так и будет»
Мне больно. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я хочу, чтобы Махаон это прекратил.
«Он безвольный трус. Он тебе не поможет. Но я помогу. Только попроси – и я закончу твои мучения»
Резкий толчок вывел Эллану из лабиринта собственных мыслей, а затем живот заполнило горячее семя. Тепло немного уняло боль, но она по-прежнему пульсировала снова и снова. И не нужно было уметь предсказывать будущее, чтобы догадаться, что это не конец. Эллана снова посмотрела на Махаона и, наконец, встретилась с ним взглядом. И не увидела там ничего, кроме страха за жизнь. Отнюдь не за ее.
Он ей не поможет. Ему просто наплевать.
«Я могу тебе помочь. Позволь мне – и все они пожалеют о содеянном»
- Ну, моя очередь? Извини, ушастая, я буду не так нежен, - ухмыльнулся Фиррус, сменив Литвина между ее ног. Его член был толще – резкий толчок, которым Фиррус вогнал его на всю длину, для Элланы стал еще более сильной волной боли. Она снова закричала, не в силах сдерживать слезы, но сил сопротивляться уже не было. Да и какой смысл? Они сильнее. Все попытки просто бесполезны. Пока они не насытятся – не отпустят. Да и потом не отпустят – убьют.
«Только я могу тебе помочь»
- Помоги мне, - прошептала Эллана, закрывая глаза и впуская демона в свой разум.
- Ужасный волк! – Махаон выругался сквозь зубы и притих, поглядывая на кровать сестры. Эллана, не смотря на созданный им шум, не проснулась – лишь заворочалась, а затем снова стихла. Махаон выдохнул, быстро подняв капкан, и спрятал в рюкзак, который закинул на спину. Волнение вперемешку со страхом подстегивало собираться быстрее, но он и так уже порядком нашумел, а если проснется кто-то еще…
Отряд его уже наверняка ждал, но Махаон все никак не мог решиться. Это, само собой, не первая его подобная вылазка, но в этот раз ребята вроде как затеяли что-то более грандиозное. И его позвали с собой! Эллана не одобряет эти походы, но он ведь ее брат, а не сын. Она уверена, что они заставляют Махаона, что это не его решение, а навязанное ребятами из других кланов. Но она ошибается! Она никак не может понять (или поверить), что он сам этого хочет. Возможно, поймет потом. Если вообще узнает о том, что он продолжает с ними встречаться.
Оттягивать дальше уже было некуда и Махаон, судорожно вздохнув, поднялся на ноги, идя к выходу из аравеля. У самого входа он остановился, оглядываясь на сестру. Эллана лежала к нему спиной, укутавшись одеялом. Она всегда его поддерживала, всегда ему помогала, всегда… Любила. Подойдя к ее кровати, Махаон присел рядом, нерешительным движением протягивая руку к ее волосам. Но в последний момент отдернул руку – она могла проснуться. Дверь за собой он прикрыл как можно тише.
Эллана, свернувшись калачиком, прикусила губу в попытке сдержать слезы.
«Ты ему больше не нужна»
- Замолчи! – Эллана закрыла уши ладонями, но Голос настойчиво звучал в самой голове.
«Он тебя избегает»
- Ты лжешь. Я тебя не слушаю. – Эллана отчаянно замотала головой, однако Голос продолжал долбить по вискам пронзительным тоном.
«Ты можешь лгать себе, но я вижу все, как есть»
Голос звучит везде и нигде, шепчет прямо рядом с ухом, словно назойливое насекомое, но не отмахнешься, бьет в самые больные места израненного сердца, и не защитишься. Эллана тихо скулит, обнимая свои коленки, пытается переключить свои мысли на что-то другое. Но образы один хуже другого – вот матушка заплетает ее непослушные волосы в тугую косу, а вот ее искалеченное тело, найденное в лесу. Вот отец помогает выбрать подходящую древесину для посоха, а вот Хранительница, скорбно опустив голову, говорит о его гибели. Вот Махаон ласково прижимает ее к себе, успокаивая, гладит по голове, пропуская пальцы сквозь волосы, так нежно, что щемит сердце. А вот он снова сбегает от нее в темноту.
«Он уйдет тоже»
Мысли не помогают перекричать Голос, образы не приносят спокойствия и не помогают уснуть. Эллана обнимает подушку, представляя, что это Махаон, что он здесь и никуда не ушел. И что тоже не может уснуть. Но мысли то и дело возвращались к словам, которые ей нашептывал демон. И, самое ужасное, что в глубине души Эллана была с ним согласна. Родители погибли, и она ничего не смогла с этим поделать. Теперь брат, который, казалось, любит ее, отдаляется все дальше. И она снова ничего не может сделать с этим. Ужас сжимал сердце, паника отчаянно билась в груди, гангреной расползаясь все дальше по телу. Махаон последнее, что осталось у нее в жизни. Без него она не сможет.
Elgara vallas, da'len
Melava somniar
Mala taren aravas
Ara ma'desen melar
Iras ma ghilas da'len
Ara ma'nedan ashir
Dirthara lothlenan'as
Bal emma mala dir
Tel'enfenim, da'len
Irassal ma ghilas
Ma garas mir renan
Ara ma'athlan vhenas
Ara ma'athlan vhenas
Она поет очень тихо, а голос дрожит от накатывающих слез, но Эллана продолжает петь, на ходу вспоминая слова колыбельной, что мать пела им с братом в далеком детстве, когда те не могли уснуть. Она поет снова и снова, заканчивая и начиная сначала, доходя до последних строк и возвращаясь к первым. Голос в голове продолжает что-то говорить, но слова песни, наконец, заглушают его, и Эллана проваливается в такой же беспокойный сон.
Рассвет наступает слишком быстро, но спать до полудня привилегия ей недоступная. Эллана поднимается с трудом, а дурной сон не помогает столь же дурному самочувствию. Радует лишь одно – в ее голове больше нет чужих голосов, лишь ее собственные мысли. Эллана рассеяно осматривает кровать, но видит лишь смятые простыни – Махаон все еще не вернулся. И от этого и без того паршивое настроение упало еще ниже.
Все утро Эллана бродит, словно потерянная. Когда говорит с кем-то, смотрит будто сквозь, отвечает невпопад. У нее, как у Первой клана, нет особой работы – она должна учиться контролировать свои силы и постигать эльфийскую историю, чтобы передать будущим поколениям, но даже с этой горячо любимой работой она не справляется. Забывает то, что раньше знала, путается в годах. Хранительница, не сумев добиться от нее ответа, раздосадовано качает головой и отправляет обратно в аравель, наказав отдохнуть. Эллане, в общем-то, все равно.
Она заходит внутрь, понурив голову, и застывает прямо в проходе. Перед ней на коленях сидит Махаон, испачканный в грязи и крови, дышащий, как лисица, бегающая от гончих. Он поднимает дикий взгляд на Эллану, вытирая щеки от слез и пачкая их в крови сильнее, и его лицо искажает гримаса боли.
- Эллана, Эллана! - Махаон подрывается и кидается на нее с объятиями, вцепляется в нее, как в спасительную соломинку, уткнувшись в плечо лицом. Эллана обнимает его в ответ - его трясет, как от сильной лихорадки, он тяжело дышит, сбиваясь в истошные рыдания, и у нее сжимается сердце, глядя на то, что вдруг случилось с ее братом. - Ты была права, во всем права, прости меня, прошу. Я такой идиот, я столько всего натворил...
- Тише-тише, - она ласково гладит его по голове, пока Махаон продолжает шептать неразборчивые слова извинения куда-то в ее шею то на эльфийском, то на общеизвестном. – Все хорошо, letallin. Успокойся. Что случилось?
- Я убил ее. Я убил ту девочку, я… Они заставили меня, Эллана, я клянусь, я не хотел. – Махаона трясет все сильнее, а Эллана молится только о том, чтобы кровь на его одежде оказалась чужой. – Мне так жаль, милостивая Митал, так жаль!
Эллана укачивает его, как младенца, шепча ласковые слова успокоения, поглаживая по взъерошенным волосам, пока Махаон плачет в ее плечо. Она боится, она очень боится того, что он мог натворить, но сейчас ее переживания второстепенны. Главное, чтобы успокоился он. Когда истерический плач стихает до коротких всхлипов, Эллана осторожно касается губами виска Махаона, затем берет его лицо в свои руки и прижимается губами ко лбу. Он обреченно вздыхает, прикрыв глаза, закрывает ее ладони своими, – совсем как раньше! – сжимает перед тем, как поцеловать. И успокаивается.
- Я знаю, что ты не одобрила, но я по-прежнему ходил с теми ребятами из другого клана. Мы не делали ничего ужасного. Из самого страшного – обворовывали некоторые караваны шемов да пугали заблудших, но это все, я клянусь. Но недавно мне сказали, что планируется кое-что серьезное. И если бы я знал, я клянусь!..
Махаон закрыл лицо руками, борясь с новой волной слез, и Эллана ободряюще обняла его, прижав к груди.
- Они нашли стоянку какой-то шемленской семьи, вроде как. Я подумал, что мы сейчас их прогоним, заберем еду и ценности… Но ребята на них напали. Они словно взбесились, убивали так жестоко, что меня чуть не вывернуло. А ведь там были почти только женщины и дети! Они.. Они и меня заставили. Я хотел сбежать оттуда, как только началась бойня, но Нетрас поймал меня. Они смеялись надо мной, говорили, что взяли с собой только чтобы посмотреть, не испугаюсь ли я. Заставили.. Заставили меня убить девочку. Она была совсем маленькая, понимаешь? – Махаон вцепился в плечи Элланы, заглядывая в глаза. – Они заставили меня перерезать ей горло, а пока она жива… Пока она жива вспороть ей… Милостивая Митал, я не хотел, я так жалею, что не верил тебе. Но я не мог.. Их было больше, они бы и меня убили, если бы я отказался, понимаешь?
Он выглядел безумным – лицо опухло и покраснело от слез, руки по-прежнему дрожали, а во взгляде блестел страх.
- Успокойся, letallin, я все понимаю. – Но для Элланы он все еще был любимым братом. – Они больше ничего тебе не сделали? Не угрожали? Еще кто-то знает об этом?
- Они меня избили и бросили рядом с телом девочки. Я пролежал без движения, пока они не ушли. Я тоже собрался обратно на стоянку клана, но в этот момент вернулись мужчины этой семьи. Точнее только один – остальных я просто услышал. Я знаю, что должен был убить его и уйти, но я.. Я не смог. Я просто сбежал.
Махаон опустил голову и плечи, сжался и, казалось, уменьшился в размерах – от страха или от стыда? Он словно одновременно и ждал, и боялся реакции Элланы. Накричит? Прогонит? Поведет к Хранительнице?
- В таком случае мы ничего никому не скажем, хорошо? – Но Эллана вопреки его страхам приняла его сторону. – И не бойся. Я с тобой. И всегда буду с тобой, ma venan.
- Спасибо, - в голосе Махаона слышалось неподдельное счастье. Он снова обнял Эллану за талию, притянув к себе, и уткнулся в ее шею носом. - Ma'arlath, venan.
Голос в голове снова пробудился. Он говорил что-то про убийство, про предательство и одиночество, настойчиво зудел в затылке. Но Эллане наконец-то было на него наплевать. Ее брат был снова с ней: родной, теплый, любимый Махаон снова рядом, сжимает ее в объятиях и говорит, что любит. Большего ей не нужно – счастье ее уже переполняет. Главное, что брат вернулся. Остальное не важно.
Эллана разомкнула объятия, погладив Махаона по щеке большим пальцем, и заключила в поцелуй, который тот охотно продолжил.
- Но первым делом тебя нужно отмыть, - рассмеялась она, когда Махаон повел руки выше. Тот лишь виновато улыбнулся в ответ.
Эллана почти летала. После того срыва, Махаон перестал сбегать по ночам. Теперь она засыпала в его объятиях и просыпалась от его поцелуев, они почти постоянно виделись днем, когда были заняты каждый своей работой, и старались проводить время вместе, когда дел больше не оставалось. Бессонница, кошмары и леденящий Голос уже перестали быть реальностью, Эллана в какой-то момент даже засомневалась, а были ли они вообще? Впрочем, последний иногда пытался мучить ее, но теперь бороться с ним было проще.
- Ты сегодня свободна?
Эллана отвлеклась от галлы, которую увлеченно кормила с рук, и повернулась к привлекшему ее внимание Махаону.
- Да, пожалуй. А что?
- Может, прогуляемся?
Когда они отошли от лагеря достаточно далеко, Махаон взял ее за руку и переплел их пальцы, от чего Эллана всю дорогу не могла сдержать широкую счастливую улыбку. Он вел ее по знакомой дорожке – Эллана догадывалась, что они идут к месту, где они первое время прятались от клана. И оказалась права.
- Хотел побыть только вдвоем, - шепнул ей на ушко Махаон, когда они присели на слегка заросшей, но той самой поляне, что прятала их от чужих глаз.
- Я всегда разделяю твое желание. – Эллана положила голову ему на плечо и прикрыла глаза, наслаждаясь тишиной вокруг и теплом родного тела рядом. Время летело незаметно – за беззаботной болтовней и приятными объятиями часы пролетели, словно минуты.
- Надо бы возвращаться, - потянулась Эллана и тут же испуганно пискнула, прижав руки к бокам – Махаон попытался пощекотать ее.
- Еще пять минут? – довольно протянул он, взяв недовольную его выходной Эллану за подбородок и утянув в поцелуй.
«Может быть десять», - подумала Эллана, обнимая брата за шею.
- Так-так, кто это тут у нас?
Эллана тут же отпрянула от Махаона, оглядываясь на звук. На поляну прямо перед ними вышел мужчина – человек, причем явно не настроенный дружелюбно.
- Литвин, это он? – К нему присоединился еще один, чуть постарше.
- Он-он. Мы с ним вдоволь друг на друга насмотрелись, пока он деру не дал, - Литвин осклабился, разминая плечи. – Интересно, ножичками своими он так хорошо работает, как бегает?
Эллана медленно шагнула назад, разводя руки так, чтобы в случае их атаки посох можно было вытащить максимально быстро. В голове стрелой пролетели все заклинания, которым ее обучила Хранительница. Противников было всего двое, значит шансы более менее равные – главное не задеть Махаона.
- С этим все понятно, а баба его, видать, ведьма, - первый мужик потер подбородок, рассматривая Эллану.
- Ведьма без рук и посоха – обычная баба, Фиррус. – Внутри у Элланы похолодело, а сердце пропустило удар – голос прозвучал прямо у нее над ухом. Через мгновение с ее спины сорвали посох, а чужие руки сжали запястья – Эллана зашипела от боли, когда мужчина выкрутил ей руки.
- Но-но-но, рыпнешься – убью, - цокнул языком Литвин, целясь точно в лоб Махаону, уже дернувшемуся на помощь сестре. Тот, сглотнув, послушно отступил назад.
«Он тебя бросит. Будет молча смотреть, что они с тобой делают»
Эллана тряхнула головой. Пронзительный Голос снова ударил по вискам, так неожиданно, так не вовремя. Главное не слушать его. И не вдумываться в то, что он говорит.
- Что, сволочь, отдыхаешь, да? – Фиррус подошел к Махаону и изо всех сил ударил в живот. Махаон сдавленно вскрикнул, схватившись за место удара, и рухнул на колени. – Совесть не мучает, паскуда ты эдакая?
- Меня заставили! – захрипел Махаон, сгибаясь от боли.
- Заставили! Его заставили, вы слышали, ребята? – Литвин расхохотался, присев на одно колено перед Махаоном. – Заставили жестоко поубивать безоружных женщин и детей. Ну, раз заставили, то это все меняет, правда, ребят?
Мужчины согласно закивали, а Литвин, выпрямившись, ударил Махаона коленом в нос – тот застонал, распластавшись по земле, но встать не попытался. Эллана дернулась, пытаясь вырваться и помочь, но безуспешно – держали ее крепко.
- Тише, дорогуша, с тобой мы поговорим следующей, не волнуйся, - Фиррус похлопал Эллану по щеке, едва успев убрать руку – та клацнула зубами в миллиметре от пальцев. – Тальсен, держи ее покрепче. Если вырвется – всех порешает. Эльфские колдуньи, говорят, с демонами якшаются.
- Прости, дружище, нога дернулась. Не сильно я тебя задел? – Литвин поднял Махаона, ставя его на колени, и присел рядом, по-дружески положив на плечо руку.
- Я клянусь, меня правда заставили! – Махаон захлебывался кровью, хлещущей из разбитого носа. Его голос дрожал, а на глазах заблестели слезы. – Я бы никогда такого не сделал! Я думал, что мы идем просто прогнать вас с территории, а не убивать!
- Тише, не плачь, ты же мужчина! Я тебе верю. - Литвин ободряюще похлопал его по плечу. – Такое ссыкло, как ты, точно бы не решилось на это само. Но тут проблемка одна есть…
Махаон покосился на него, запрокинув голову в попытке остановить кровь.
- Убивать-то ты все равно убивал.
Махаон рванул в сторону, но Литвин схватил его за шкирку, рывком сажая обратно.
- Куда собрался? А как же твоя дама, неужели ее бросишь? - Литвин снова приобнял Махаона и достал из-за пояса кинжал, подкинув его и поймав, а затем его взгляд упал на Эллану. – Любишь ее хоть?
- Люблю, - всхлипнув, глухо ответил Махаон.
- Верю! Ну, раз тебя и правда заставили, то убивать я тебя не буду, - Литвин поднялся на ноги, поигрывая кинжалом, а его место занял Фиррус, крепко держа Махаона на плечи. – Но наказать тебя как-то надо.
«Он даже не попытается тебя защитить, ты бессильна»
Когда он подошел ближе, Эллана поняла, что он собирается делать. Во рту пересохло, а сердце рухнуло в пятки – если бы ее не держали, то она точно бы рухнула на землю. Живот скрутила тошнота, едва она представила дальнейшее.
- Держи ее покрепче. Не хочу без члена остаться. – Тальсен сел на землю и рывком опустил Эллану, заламывая ей руки, чтобы не дергалась. Литвин схватил ее за пояс штанов и потянул на себя, окончательно распластав по земле, а затем легким движением кинжала распорол ткань на поясе и стянул до колен.
- Убери от меня свои мерзкие руки, грязный шемлен! – Эллана выгнулась, пытаясь уйти от рук Литвина, согнула ноги и сильным толчком пнула его в груди. Литвин с глухим кряхтением упал на спину, но быстро поднялся.
- Будешь сопротивляться – будет больнее, - паскудно усмехнулся тот и отвесил Эллане размашистую пощечину, от которой у той в глазах засверкали звезды. Но Эллана быстро пришла в себя – так просто сдаваться она не собиралась. Началась возня, обоюдная ругань – Эллана пиналась и ворочалась в попытке освободить руки – со свободными руками ей тут никто не соперник.
- Может ее лицом в землю, а? Вьется, как змеюка, - прохрипел Тальсен, рывком поднимая руки Элланы и вдавливая в землю перед собой, наваливаясь на них всем своим весом.
- Нет, пусть смотрит. И этого сосунка поближе подтащи, - Литвин, устроившись между ног Элланы, чтобы та не смогла их свести, разрезал ее штаны, сползшие на уровень коленей, по шву. – Пусть видит, как за его никчемную шкуру его баба отрабатывает.
- Ar tu na'lin emma mi, - прошипела Эллана, пытаясь согнуть ноги и хорошенько пнут Литвина в живот, но тот уперся ладонями в ее бедра не давая не то что бы согнуть ноги – не получалось даже свести их.
Глядя на представление, Фиррус усмехнулся и сгреб Махаона за грудки, подтащив ближе к Эллане с Литвином и завалив на землю. Убедившись, что тот не оказывает никакого сопротивления, Фиррус скрутил ему руки и задрал голову.
- Слушай, сосунок, - Литвин подозрительно прищурился, поглядывая то на Эллану, то на Махаона, - а она тебе кто?
- Только отвечай честно. Я ложь не люблю, - Фиррус провел острием кинжала по щеке Махаона, - соврешь – ухо отрежу. Отвечай на вопрос.
- Сестра, - обреченно простонал Махаон, избегая взгляда Элланы.
Мужчины расхохотались.
- То-то я смотрю, больно вы похожи. Слышь, а у вас это как – в порядке вещей? Или вы поэтому тут на полянке ютились? – Тальсен наклонился к Эллане и, получив смачный плевок в лицо, ударил по лицу наотмашь.
- Остроухая, вас за что наказывают сильнее – за ребенка от брата или за ребенка от человека? – Литвин расстегнул ремень, а затем и штаны, спустив их до колен.
Эллана забыла, как дышать. Так страшно ей не было никогда в жизни – она всегда полагалась на свои силы, но сейчас она не могла ими воспользоваться, ее держали настолько крепко, что запястья начали болеть, а кисти затекать. Она боролась, она пыталась – но сейчас была бессильна. Оставалась лишь одна надежда.
- Махаон! Помоги мне, - к горлу подкатил ком, из-за которого каждое слово отдавалось болью, в уголках глаз щипало от подступающих слез. – Сделай что-нибудь! Пожалуйста.
«Он не поможет – ему плевать. Он слишком любит себя. Больше, чем тебя»
Литвин плюнул на свои пальцы и размазал слюну по головке, устраиваясь между ног Элланы поудобнее.
- Нет-нет-нет, - она отчаянно забормотала, замотала головой, снова задергалась в руках Фирруса, но тот лишь больнее сдавил руки, прошипев, чтоб не дергалась. Литвин прижался к ее промежности членом, потерся несколько раз, а затем слабо толкнулся вперед. Эллана стиснула зубы, невольно напрягаясь всем телом, чувствуя, как с трудом внутрь входит головка. Она молила всех богов, чтобы это остановилось, чтобы случилось что-нибудь, что угодно, чтобы все это оказалось лишь дурным сном. Но молитвы были тщетны.
Упершись руками в траву, Литвин сделал резкий толчок, довольно захрипев, и вошел полностью. Низ живота Элланы пронзила острая боль, внутри словно разгорелся огонь – она болезненно вскрикнула и прикусила губу в кровь, снова завозилась на траве, но теперь шансы выбраться и вовсе были никакими.
- Охх, хороша, - довольно протянул Литвин, начав ритмично двигаться не взирая на крики, проклятья и возню Элланы под ним. – А ты что скажешь, сосунок? Стоила твоя жизнь того?
- Я б ей рот заткнул, больно она вопит громко, - задумчиво протянул Фиррус, расстегивая штаны одной рукой, пока второй держал смиренно наблюдающего за изнасилованием Махаона.
- Я бы на твоем месте рисковать не стал, - покачал головой Тальсен, - откусить может. Дождись лучше своей очереди.
Больно-больно-больно.
В голове яростно билась лишь одна мысль, перекрывающая все остальные. Боль узлом засела внизу живота, с каждым толчком Литвина волной расползаясь по всему телу, а затем спадая обратно. От злости и горечи хотелось выть – и Эллана выла, тихо, глотая слезы, всхлипывая и кусая губы. Она повернулась к Махаону, но тот по-прежнему избегал ее взгляда. Он бы мог попробовать что-то сделать. Попробовать вырваться, ранить Фирруса, обезоружить Тальсена, пока Литвин занят. Да, они бы возможно были бы сильно ранены, возможно едва выжили бы – но неужели это лучше? Неужели он лучше будет смотреть за тем, как трое шемов насилуют ее по очереди? И кто знает, что придет им на ум потом?
«Ему просто наплевать на тебя»
Не верю.
«Даже если они решат взять тебя втроем, он даже пальцем не пошевелит»
Это неправда.
«А если предложат присоединиться, то согласиться. Потерпи еще пару раз и увидишь, так и будет»
Мне больно. Я хочу, чтобы это прекратилось. Я хочу, чтобы Махаон это прекратил.
«Он безвольный трус. Он тебе не поможет. Но я помогу. Только попроси – и я закончу твои мучения»
Резкий толчок вывел Эллану из лабиринта собственных мыслей, а затем живот заполнило горячее семя. Тепло немного уняло боль, но она по-прежнему пульсировала снова и снова. И не нужно было уметь предсказывать будущее, чтобы догадаться, что это не конец. Эллана снова посмотрела на Махаона и, наконец, встретилась с ним взглядом. И не увидела там ничего, кроме страха за жизнь. Отнюдь не за ее.
Он ей не поможет. Ему просто наплевать.
«Я могу тебе помочь. Позволь мне – и все они пожалеют о содеянном»
- Ну, моя очередь? Извини, ушастая, я буду не так нежен, - ухмыльнулся Фиррус, сменив Литвина между ее ног. Его член был толще – резкий толчок, которым Фиррус вогнал его на всю длину, для Элланы стал еще более сильной волной боли. Она снова закричала, не в силах сдерживать слезы, но сил сопротивляться уже не было. Да и какой смысл? Они сильнее. Все попытки просто бесполезны. Пока они не насытятся – не отпустят. Да и потом не отпустят – убьют.
«Только я могу тебе помочь»
- Помоги мне, - прошептала Эллана, закрывая глаза и впуская демона в свой разум.
Название: Зима близко
Автор: Маги в законе
Пейринг/Персонажи: ф!Хоук, Сэмвелл, белые ходокипорождения тьмы
Форма: мини-комикс
Категория: джен
Рейтинг: R
Размер: 4 страницы
Ключ: юмор,
@темы: арт, гет, Морриган, джен, ж!Хоук, ж!Лавеллан, демон Отчаяния, «Четыре демона», Малкольм Хоук
|
@темы: арт, Зевран, гет, Тамлен, джен, ж!Хоук, ж!Махариэль, «Четыре демона»
Раз уж мы здесь, нужно поискать приличного вина.
Название: Отчаянье мне веру придаёт
Автор: Дориан и все все все
Бета: Дориан и все все все
Пейринг/Персонажи: Дориан Павус/Максвелл Тревельян,
Категория: слэш
Жанр: Ангст, сонгфик
Рейтинг: R
Размер: 1032 слова
Предупреждение 1: смерть основного персонажа, преступная деятельность
Предупреждение 2: использованы отрывки из «Баллад» Франсуа Вийона
Ключи: Ангст, R, смерть основного персонажа, преступная деятельность
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
До того, как стать Вестником Андрасте, а затем Инквизитором, Максвелл Тревельян разбойничал на большаках. И неплохо разбойничал – во всяком случае, ни разу не попался на глаза так называемым «стражам правопорядка». Ну как – поблизости от городов максова банда не работала, так что у городской стражи не было повода принимать меры. А охрана купеческих караванов стабильно оставалась с носом, ибо вечером все товары были на месте, а утром купцы недосчитывались денег или драгоценностей. Никто не мог понять в чем дело: в караване все были свои – и купцы друг друга знали, и охрана была проверенная – а пропадало самое ценное. И хоть тресни и не спи всю ночь, ходи патрулем вокруг палаток с товаром, или вовсе не выгружай их с телег – сопрут.
То, что после взрыва на Конклаве дорожные грабежи данной конкретной банды прекратились – никого не насторожило, хватало и других, свеженьких. Ну и война храмовников с магами добавляла хаоса.
От жажды умираю над ручьём.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошёл, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
– Я был младшим в семье, – пьяно исповедовался Максвелл, - ну вот что мне было делать? В храмовники идти, или.. эт-та… купцы, как дядюшка Лорнан по материнской линии? А я риск люблю! Как там говорится – по велению души и зову сердца. Обнести этих купчишек так, чтобы они даже не поняли, как и когда это сделано. Первый-то я раз это сдуру сделал – на пари. Мерились с приятелями – кто круче. Нас тогда родители отправили под присмотром дяди Лорнана и его охраны в город, на ярмарку. Утащил я у дядюшки из повозки ларец с драгоценностями, а тот не заметил. Ну потом обратно подложил, как приятелям показал. Дядя как раз сообразил, что ларец пропал, заметался. А я положил его по-тихому на место, чтоб даже никто не увидел, что я рядом с той повозкой ошивался. Никто и не заметил, дядя решил, что ларец в щель между ящиками с товаром упал. Ну погуляли мы на ярмарке, домой вернулись уже все вдребадан. А наутро я понял, что так жить скучно. Балы, приемы, а ещё того и гляди или в храмовники отдадут или дядюшке в подручные – кому я в доме был нужен? И такое отчаяние меня взяло – собрал с утра остатки своих карманных денег, пару кинжалов, переоделся во что поплоше, чтоб во мне аристократа не опознали, и дал деру. Своим даже письма не оставил – не больно-то они с моим мнением считались, не расстроятся. А мне в чужой стране лучше, чем дома.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
– Да-а, о чём это я? – Максвелл налил себе и Дориану ещё по одной. – А, так вот. Удрал я из дома, собрал шайку таких же как я, и занялись мы… жизнью. Караваны одной дорогой ходили, и на ночёвки в одних местах вставали. Ограбить таких идиотов было проще, чем отнять конфету у ребёнка. Так мы изощрялись вовсю – грабили так, чтобы ни один самый старательный следопыт-расследователь не догадался, как это все было проделано. Хэх, я слышал, что про нашу банду ходили слухи, что у нас маги все сплошь, и что мы души демонам запродали. Захотели! Да купцы в охрану даже храмовников нанимали – помогло им это? Нисколько! Да мы некоторые слухи сами распускали, такого туману вокруг себя навеяли, что потом сами правду от вымысла отличить не могли.
Долина слез мне радостнее рая.
Я скуп и расточителен во всем.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Парни злились на меня, что я трачу общак в основном на обмундирование, оружие и средства подготовки, а на погулять да на шмотки почти и не оставляю ничего. А я им – вы что, бабы – шмотничать? Или на очередной караван решили разодетыми по последней моде пойти да со шпильками, по недоразумению называемыми оружием? Тут то и возьмут тёпленькими – в шуршащих шелках, да скрипучих новомодных сапогах. Да и трактиры для пьянок с умом выбирать надо – у пьяного что на уме, то и на языке, пара фраз и мы в глубокой… – Макс прервал свою страстную речь для очередного глотка.
– А куда же тогда девались остальные деньги, если ты не позволял их тратить? – полюбопытствовал Дориан, вертя в руках свою кружку. Пьянка с Инквизитором шла уже третий час и заканчиваться определённо не собиралась. Дориан решил, что тут есть какая-то закономерность – всякий раз после ночи страсти в Инквизиторской постели Макс тащил Дориана в таверну и изливал ему душу. И пил. К счастью, он не следил за тем сколько пьёт Дориан, и пьёт ли вообще.
– Так мы прятали, я ж тогда считал, что главное заработать, а уж потратить найдём, как и куда. Главное ведь на большой дороге – трезвая голова, холодное сердце и…
– Чистые руки? – усмехнулся Дориан.
– Не, какие чистые руки на большаке? Полная тайна, Дориан. Пока стража даже не подозревает, кто ты, пока нет свидетелей, которые могут что-то рассказать или кого-то опознать – ты свободен и можешь продолжать жить, как тебе нравится.
Уже ворочаясь в своей постели и тщетно пытаясь заснуть, Дориан думал – что же подвигло Максвелла вдруг открыть душу. Неужели устал хранить все в себе? Впрочем, что там хранить? Да, слухи о неуловимой банде доходили даже до Тевинтера, да никто даже там не подозревал – кто колобродит. И что? Банда проворачивала свои дела в обстановке строжайшей тайны, их никто не видел, трупов они за собой не оставляли – Максвеллу нечего было опасаться, даже если все раскроется – его борьба с Корифеем все спишет.
Наутро они отправились в очередной рейд – Свистящие пустоши, дракон, венатори, поиски того, что поможет им справиться с Корифеем.
В очередной гномьей гробнице они наткнулись на отряд венатори, которые тоже что-то искали и не пожелали видеть конкурентов живыми. Завязалась драка. Словом, все как обычно. В то, что его ударили кинжалом в спину, Дориан поверил не сразу. Сначала он подумал, что какой-то венатори подкрался сзади, и решил сначала прибить гада, а потом попытаться сделать хоть что-нибудь с раной. Ещё не успев обернуться, Дориан услышал сзади тихий, на грани слышимости, шёпот Максвелла:
– Полная тайна, помнишь, Дориан?
… и темнота…
Через несколько месяцев, сразу после победы над Корифеем, Инквизитор Максвелл Тревельян покончил с собой на могиле Дориана в Свистящих пустошах.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не знаю, что длиннее - час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придаёт.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
До того, как стать Вестником Андрасте, а затем Инквизитором, Максвелл Тревельян разбойничал на большаках. И неплохо разбойничал – во всяком случае, ни разу не попался на глаза так называемым «стражам правопорядка». Ну как – поблизости от городов максова банда не работала, так что у городской стражи не было повода принимать меры. А охрана купеческих караванов стабильно оставалась с носом, ибо вечером все товары были на месте, а утром купцы недосчитывались денег или драгоценностей. Никто не мог понять в чем дело: в караване все были свои – и купцы друг друга знали, и охрана была проверенная – а пропадало самое ценное. И хоть тресни и не спи всю ночь, ходи патрулем вокруг палаток с товаром, или вовсе не выгружай их с телег – сопрут.
То, что после взрыва на Конклаве дорожные грабежи данной конкретной банды прекратились – никого не насторожило, хватало и других, свеженьких. Ну и война храмовников с магами добавляла хаоса.
От жажды умираю над ручьём.
Смеюсь сквозь слезы и тружусь, играя.
Куда бы ни пошёл, везде мой дом,
Чужбина мне - страна моя родная.
– Я был младшим в семье, – пьяно исповедовался Максвелл, - ну вот что мне было делать? В храмовники идти, или.. эт-та… купцы, как дядюшка Лорнан по материнской линии? А я риск люблю! Как там говорится – по велению души и зову сердца. Обнести этих купчишек так, чтобы они даже не поняли, как и когда это сделано. Первый-то я раз это сдуру сделал – на пари. Мерились с приятелями – кто круче. Нас тогда родители отправили под присмотром дяди Лорнана и его охраны в город, на ярмарку. Утащил я у дядюшки из повозки ларец с драгоценностями, а тот не заметил. Ну потом обратно подложил, как приятелям показал. Дядя как раз сообразил, что ларец пропал, заметался. А я положил его по-тихому на место, чтоб даже никто не увидел, что я рядом с той повозкой ошивался. Никто и не заметил, дядя решил, что ларец в щель между ящиками с товаром упал. Ну погуляли мы на ярмарке, домой вернулись уже все вдребадан. А наутро я понял, что так жить скучно. Балы, приемы, а ещё того и гляди или в храмовники отдадут или дядюшке в подручные – кому я в доме был нужен? И такое отчаяние меня взяло – собрал с утра остатки своих карманных денег, пару кинжалов, переоделся во что поплоше, чтоб во мне аристократа не опознали, и дал деру. Своим даже письма не оставил – не больно-то они с моим мнением считались, не расстроятся. А мне в чужой стране лучше, чем дома.
Я ночью бодр, а сплю я только днем.
Я по земле с опаскою ступаю,
Не вехам, а туману доверяю.
– Да-а, о чём это я? – Максвелл налил себе и Дориану ещё по одной. – А, так вот. Удрал я из дома, собрал шайку таких же как я, и занялись мы… жизнью. Караваны одной дорогой ходили, и на ночёвки в одних местах вставали. Ограбить таких идиотов было проще, чем отнять конфету у ребёнка. Так мы изощрялись вовсю – грабили так, чтобы ни один самый старательный следопыт-расследователь не догадался, как это все было проделано. Хэх, я слышал, что про нашу банду ходили слухи, что у нас маги все сплошь, и что мы души демонам запродали. Захотели! Да купцы в охрану даже храмовников нанимали – помогло им это? Нисколько! Да мы некоторые слухи сами распускали, такого туману вокруг себя навеяли, что потом сами правду от вымысла отличить не могли.
Долина слез мне радостнее рая.
Я скуп и расточителен во всем.
Я жду и ничего не ожидаю.
Я нищ, и я кичусь своим добром.
Парни злились на меня, что я трачу общак в основном на обмундирование, оружие и средства подготовки, а на погулять да на шмотки почти и не оставляю ничего. А я им – вы что, бабы – шмотничать? Или на очередной караван решили разодетыми по последней моде пойти да со шпильками, по недоразумению называемыми оружием? Тут то и возьмут тёпленькими – в шуршащих шелках, да скрипучих новомодных сапогах. Да и трактиры для пьянок с умом выбирать надо – у пьяного что на уме, то и на языке, пара фраз и мы в глубокой… – Макс прервал свою страстную речь для очередного глотка.
– А куда же тогда девались остальные деньги, если ты не позволял их тратить? – полюбопытствовал Дориан, вертя в руках свою кружку. Пьянка с Инквизитором шла уже третий час и заканчиваться определённо не собиралась. Дориан решил, что тут есть какая-то закономерность – всякий раз после ночи страсти в Инквизиторской постели Макс тащил Дориана в таверну и изливал ему душу. И пил. К счастью, он не следил за тем сколько пьёт Дориан, и пьёт ли вообще.
– Так мы прятали, я ж тогда считал, что главное заработать, а уж потратить найдём, как и куда. Главное ведь на большой дороге – трезвая голова, холодное сердце и…
– Чистые руки? – усмехнулся Дориан.
– Не, какие чистые руки на большаке? Полная тайна, Дориан. Пока стража даже не подозревает, кто ты, пока нет свидетелей, которые могут что-то рассказать или кого-то опознать – ты свободен и можешь продолжать жить, как тебе нравится.
Уже ворочаясь в своей постели и тщетно пытаясь заснуть, Дориан думал – что же подвигло Максвелла вдруг открыть душу. Неужели устал хранить все в себе? Впрочем, что там хранить? Да, слухи о неуловимой банде доходили даже до Тевинтера, да никто даже там не подозревал – кто колобродит. И что? Банда проворачивала свои дела в обстановке строжайшей тайны, их никто не видел, трупов они за собой не оставляли – Максвеллу нечего было опасаться, даже если все раскроется – его борьба с Корифеем все спишет.
***
Наутро они отправились в очередной рейд – Свистящие пустоши, дракон, венатори, поиски того, что поможет им справиться с Корифеем.
В очередной гномьей гробнице они наткнулись на отряд венатори, которые тоже что-то искали и не пожелали видеть конкурентов живыми. Завязалась драка. Словом, все как обычно. В то, что его ударили кинжалом в спину, Дориан поверил не сразу. Сначала он подумал, что какой-то венатори подкрался сзади, и решил сначала прибить гада, а потом попытаться сделать хоть что-нибудь с раной. Ещё не успев обернуться, Дориан услышал сзади тихий, на грани слышимости, шёпот Максвелла:
– Полная тайна, помнишь, Дориан?
… и темнота…
***
Через несколько месяцев, сразу после победы над Корифеем, Инквизитор Максвелл Тревельян покончил с собой на могиле Дориана в Свистящих пустошах.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Не знаю, что длиннее - час иль год,
Ручей иль море переходят вброд?
Из рая я уйду, в аду побуду.
Отчаянье мне веру придаёт.
Я всеми принят, изгнан отовсюду.
Наш БАННЕР
@темы: «Четыре демона»
среда, 27 июля 2016
Таблица оргбаллов третьего тураТаблица оргбаллов третьего тура
Команда |
Баллы за кол-во работ |
Бонусных баллов |
Итого |
| «котики, ДА!» 4 исполнениямиди "Связанные" (Каллен/Дориан) мини "Невозвратники" (Андерс/Фенрис) перевод мини "Тссс!" (Каллен/Дориан) комикс "Идем со мной" (м!Хоук/Андерс) |
4 балла | 16 баллов | 20 баллов |
| «Трое в лодке» 4 исполнениямини "Медленная стрела" (Солас) мини "История одного предательства" (Сэрвис) мини "Будни Инквизиции" (Гаррет Хоук, ж!Лавеллан) арт "Маленькое чудо" (Имшаэль) |
4 балла | 16 баллов | 20 баллов |
| «Маги в законе» 4 исполнения мини "К цели" (м!Морриган) комикс "Кошмарные желания" (ж!Хоук, Морриган) мини "(Не) бойся своих желаний" (ж!Хоук/Изабела) комикс "К чему приводят желания" (ж!Лавеллан) |
4 балла | 14 баллов | 18 баллов |
| «Треш-пати» 3 исполнениямини "Своды Красоты" (Архитектор) мини "Из двух зол" (Имшаэль) фанмикс "Desire Demon Choice Spirit" (Имшаэль) |
3 балла | 11 баллов | 14 баллов |
| «Команда Прекрасных Дам» 3 исполненияарт "Шалости господина Монтилье" (м!Жозефина/ОМП) арт "Я буду всегда на твоей стороне" (Вивьен) комикс "Полегчало?" |
3 балла | 10 баллов | 13 баллов |
| H.V.A.T. 2 исполненияклип "I like it so much" (Фенрис/ж!Хоук) мини б/н (м!Табрис) |
2 балла | 6 баллов | 8 баллов |
| «Стражи поневоле» 4 исполнениямини "Мы рождены звёздами" (Андерс) мини "Лучше для всех" (Логэйн) мини "Ошибочка вышла" (Карвер) мини "Жертвы обстоятельств" (Натаниэль, Элисса Кусланд) |
4 балла | 15 баллов | 19 баллов |
| «Дориан и все-все-все» 2 исполнениямини /н (Дориан, Мэйварис) мини "Чего желают демоны" (Дориан, Феликс) |
2 балла | 4 баллов | 6 баллов |
| «DA Supergirls» 0 исполненийШтраф за пропуск тура |
- | - | -10 баллов |
| «Заблудившиеся в снах» 2 исполнениямиди "Счастье, которое не купишь" (ж!Сурана) мини "Тебе просто нужно сказать, что хочешь..." (ж!Сурана, демон Желания) |
2 балла | 8 балла | 10 балла |
Бонусные баллы получают работы:
20 баллов — комикс "Полегчало?" («Команда Прекрасных Дам» )
15 баллов — комикс "Идем со мной" (команда «котики, ДА!»)
10 баллов — комикс "К чему приводят желания" (команда «Маги в законе»)
5 баллов — арт "Маленькое чудо" (команда «Трое в лодке»)
Тексты:
20 баллов — мини "Мы рождены звёздами" (команда «Стражи поневоле»)
20 баллов — миди "Счастье, которое не купишь" (команда «Заблудившиеся в снах»)
15 баллов — миди "Связанные" и мини "Невозвратники (команда котики, ДА!«»)
10 баллов — мини б/н (команда «H.V.A.T.»)
5 баллов — мини Т: мини "Будни Инквизиции" (команда «Трое в лодке»)
Список работ третьего тура, за которые проголосовали наши читателиСписок работ третьего тура, за которые проголосовали наши читатели
Визуальные работыВизуальные работы
| Команда Прекрасных Дам: комикс "Полегчало?" | 32 |
| котики, ДА!: комикс "Идем со мной" (м!Хоук/Андерс) | 22 |
| Маги в законе: комикс "К чему приводят желания" (ж!Лавеллан) | 21 |
| Трое в лодке: арт "Маленькое чудо" (Имшаэль) | 20 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Я буду всегда на твоей стороне" (Вивьен) | 16 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Шалости господина Монтилье" (м!Жозефина/ОМП) | 12 |
| H.V.A.T.: клип "I like it so much" (Фенрис/ж!Хоук) | 11 |
| Треш-пати: фанмикс "Desire Demon Choice Spirit" (Имшаэль) | 5 |
Текстовые работыТекстовые работы
| Стражи поневоле: мини "Мы рождены звёздами" (Андерс) | 14 |
| Заблудившиеся в снах: миди "Счастье, которое не купишь" (ж!Сурана) | 14 |
| котики, ДА!: миди "Связанные" (Каллен/Дориан) | 13 |
| котики, ДА!: мини "Невозвратники" (Андерс/Фенрис) | 13 |
| H.V.A.T.: мини б/н (м!Табрис) | 12 |
| Заблудившиеся в снах: мини "Тебе просто нужно сказать, что хочешь..." (ж!Сурана, демон Желания) | 12 |
| Трое в лодке: мини "Будни Инквизиции" (Гаррет Хоук, ж!Лавеллан) | 11 |
| котики, ДА!: перевод мини "Тссс!" (Каллен/Дориан) | 10 |
| Треш-пати: мини "Из двух зол" (Имшаэль) | 10 |
| Треш-пати: мини "Своды Красоты" (Архитектор) | 9 |
| Дориан и все-все-все: мини /н (Дориан, Мэйварис) | 6 |
| Маги в законе: комикс "Кошмарные желания" (ж!Хоук, Морриган) | 6 |
| Стражи поневоле: мини "Жертвы обстоятельств" (Натаниэль, Элисса Кусланд) | 5 |
| Дориан и все-все-все: мини "Чего желают демоны" (Дориан, Феликс) | 4 |
| Стражи поневоле: мини "Ошибочка вышла" (Карвер) | 4 |
| Трое в лодке: мини "История одного предательства" (Сэрвис) | 4 |
| Маги в законе: мини "(Не) бойся своих желаний" (ж!Хоук/Изабела) | 3 |
| Трое в лодке: мини "Медленная стрела" (Солас) | 3 |
| Маги в законе: мини "К цели" (м!Морриган) | 1 |
| Стражи поневоле: мини "Лучше для всех" (Логэйн) | 1 |
Сортировка по командамСортировка по командам
| Дориан и все-все-все: мини /н (Дориан, Мэйварис) | 6 |
| Дориан и все-все-все: мини "Чего желают демоны" (Дориан, Феликс) | 4 |
| Заблудившиеся в снах: миди "Счастье, которое не купишь" (ж!Сурана) | 14 |
| Заблудившиеся в снах: мини "Тебе просто нужно сказать, что хочешь..." (ж!Сурана, демон Желания) | 12 |
| Команда Прекрасных Дам: комикс "Полегчало?" | 32 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Я буду всегда на твоей стороне" (Вивьен) | 16 |
| Команда Прекрасных Дам: арт "Шалости господина Монтилье" (м!Жозефина/ОМП) | 12 |
| котики, ДА!: комикс "Идем со мной" (м!Хоук/Андерс) | 22 |
| котики, ДА!: миди "Связанные" (Каллен/Дориан) | 13 |
| котики, ДА!: мини "Невозвратники" (Андерс/Фенрис) | 13 |
| котики, ДА!: перевод мини "Тссс!" (Каллен/Дориан) | 10 |
| Маги в законе: комикс "К чему приводят желания" (ж!Лавеллан) | 21 |
| Маги в законе: комикс "Кошмарные желания" (ж!Хоук, Морриган) | 6 |
| Маги в законе: мини "(Не) бойся своих желаний" (ж!Хоук/Изабела) | 3 |
| Маги в законе: мини "К цели" (м!Морриган) | 1 |
| Стражи поневоле: мини "Мы рождены звёздами" (Андерс) | 14 |
| Стражи поневоле: мини "Жертвы обстоятельств" (Натаниэль, Элисса Кусланд) | 5 |
| Стражи поневоле: мини "Ошибочка вышла" (Карвер) | 4 |
| Стражи поневоле: мини "Лучше для всех" (Логэйн) | 1 |
| Треш-пати: мини "Из двух зол" (Имшаэль) | 10 |
| Треш-пати: мини "Своды Красоты" (Архитектор) | 9 |
| Треш-пати: фанмикс "Desire Demon Choice Spirit" (Имшаэль) | 5 |
| Трое в лодке: арт "Маленькое чудо" (Имшаэль) | 20 |
| Трое в лодке: мини "Будни Инквизиции" (Гаррет Хоук, ж!Лавеллан) | 11 |
| Трое в лодке: мини "История одного предательства" (Сэрвис) | 4 |
| Трое в лодке: мини "Медленная стрела" (Солас) | 3 |
| H.V.A.T.: мини б/н (м!Табрис) | 12 |
| H.V.A.T.: клип "I like it so much" (Фенрис/ж!Хоук) | 11 |
@темы: орг, голосование, «Четыре демона»
Secondary Quests
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
554 джен
-
423 гет
-
287 арт
-
195 орг
-
190 м!Хоук
-
188 слэш
-
138 Андерс
-
123 Wintersend
-
107 My Valentine
-
101 Каллен
-
93 Алистер
-
92 Варрик
-
90 Фенрис
-
83 оригинальные
-
73 Зевран
- Список заголовков
Главное меню