Внимание!
четверг, 24 сентября 2015
Join the Inquisition!
 |
 Веда ► текстовый автор ► командное элвенглори ► бетинг из-за Завесы |
 |
|
 |
 Rii-sempra ► артер, текстовый автор, командир выкладок ► собиратель агентов Инквизиции ► послала канон ради Хоука, потому что может |
 |
|
 |
 soul-keeper ► текстовый автор ► весь фикатон постигала культуру дайрей ► помощник Коула по сострадательной части |
 |
 $corpicora преданный читатель |
 Таинственный аноним отчаянный закулисный болельщик |
 |
фик «Вступай в Инквизицию!» – автор: Веда
фик «Шахматный долг – долг чести» – автор: Rii-sempra
фик «О желаниях и их осуществлении» – автор: Rii-sempra
фик «Видения прошлого – Призрак желания» – автор: soul-keeper
фик «Визит вежливости» – автор: Веда
арт «Запретный плод сладок» – автор: Rii-sempra
арт «Желание обладать» – автор: Nagi Frost
арт «Желания и необходимость» – автор: Rii-sempra
арт «Желай, стремись и побеждай» – автор: Nagi Frost
арт «Простые радости» – автор: Rii-sempra
арт «Призрак желания» – автор: Auriil
коллаж «Хотелка» – автор: Rii-sempra
видео «World on fire» – автор: Rii-sempra
фик «Шахматный долг – долг чести» – автор: Rii-sempra
фик «О желаниях и их осуществлении» – автор: Rii-sempra
фик «Видения прошлого – Призрак желания» – автор: soul-keeper
фик «Визит вежливости» – автор: Веда
арт «Запретный плод сладок» – автор: Rii-sempra
арт «Желание обладать» – автор: Nagi Frost
арт «Желания и необходимость» – автор: Rii-sempra
арт «Желай, стремись и побеждай» – автор: Nagi Frost
арт «Простые радости» – автор: Rii-sempra
арт «Призрак желания» – автор: Auriil
коллаж «Хотелка» – автор: Rii-sempra
видео «World on fire» – автор: Rii-sempra
фик «Призрак» – автор: волонтер $corpicora
фик «Превратности любви» – автор: Веда
фик «Неудачный выбор» – автор: Веда
фик «Кого ты мучаешь?» – автор: soul-keeper
фик «Зачем ты пришел?» – автор: soul-keeper
фик «Все зависит от тебя» – автор: Веда
фик «Холодное утро перестало быть холодным» – автор: soul-keeper
арт «Сожаления» – автор: Rii-sempra
арт «Что движет мной...» – автор: Rii-sempra
арт «В руках Защитника» – автор: Nagi Frost
арт «Инквизиция в глазах гражданина» – автор: таинственный аноним-волонтер
арт «Выбор» – автор: Auriil
арт «К демонам канон!» – автор: Rii-sempra
арт «Зачем ты пришел?» – автор: Auriil
стрип «Вы поедете на бал?» – автор: Rii-sempra
фик «Превратности любви» – автор: Веда
фик «Неудачный выбор» – автор: Веда
фик «Кого ты мучаешь?» – автор: soul-keeper
фик «Зачем ты пришел?» – автор: soul-keeper
фик «Все зависит от тебя» – автор: Веда
фик «Холодное утро перестало быть холодным» – автор: soul-keeper
арт «Сожаления» – автор: Rii-sempra
арт «Что движет мной...» – автор: Rii-sempra
арт «В руках Защитника» – автор: Nagi Frost
арт «Инквизиция в глазах гражданина» – автор: таинственный аноним-волонтер
арт «Выбор» – автор: Auriil
арт «К демонам канон!» – автор: Rii-sempra
арт «Зачем ты пришел?» – автор: Auriil
стрип «Вы поедете на бал?» – автор: Rii-sempra
фик «Святая кара» – автор: soul-keeper
фик «Фен'Харел» – автор: волонтер $corpicora
фик «Забота» – автор: Веда
фик «На благо всего Тедаса» – автор: Rii-sempra
фик «Один удар» – автор: Веда
коллаж «Расплата» – автор: Auriil
арт «Forever Alone» – автор: Nagi Frost
арт «Цена спасения мира» – автор: Rii-sempra
арт «Один шаг...» – автор: таинственный аноним-волонтер
арт «Укрощение Бычка» – автор: Nagi Frost
арт «Вместе навсегда» – автор: Rii-sempra
стрип «Инквизитор Крюк» – автор: Rii-sempra
фик «Фен'Харел» – автор: волонтер $corpicora
фик «Забота» – автор: Веда
фик «На благо всего Тедаса» – автор: Rii-sempra
фик «Один удар» – автор: Веда
коллаж «Расплата» – автор: Auriil
арт «Forever Alone» – автор: Nagi Frost
арт «Цена спасения мира» – автор: Rii-sempra
арт «Один шаг...» – автор: таинственный аноним-волонтер
арт «Укрощение Бычка» – автор: Nagi Frost
арт «Вместе навсегда» – автор: Rii-sempra
стрип «Инквизитор Крюк» – автор: Rii-sempra
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
трекитреки
A Day To Remember - End Of Me
Ivan Torrent (ft. Julie Elven) - Icarus
Disturbed - The Light
J2 - CHROMA (Immortal) - Heroes Will Rise
Les Friction - World On Fire
Les Friction - Louder Than Words
Poets of the Fall - Locking Up the Sun
Shockwave Sound - Call For Heroes
Thousand Foot Krutch - War Of Change
Zack Hemsey - See What I`ve Become
@темы: деанон, Фракционные войны: Реванш
21:28
Доступ к записи ограничен
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
   «Из всех угроз с той стороны Завесы, мало какая может сравнится в коварстве и смертоносности с демоном желания. Их называют «торгашами похотью», но на самом деле демоны имеют дело с любыми человеческими желаниями: богатством, властью и красотой, к примеру». Green Irving - автор, одержимый демоном Желания. Создатель таких работ, как: Что ты знаешь о демонах?, Все герои мечтают об этом, Чайку?, Красное, Настоящие герои, Маленькая принцесса шато д'Онтер.  «Тогда как демоны желания преимущественно пытаются подкупить смертных, демоны гордыни используют лучшие стороны человеческой натуры против их обладателей, заставляя умных перехитрить самих себя, сильных — победить себя, скромных — забыть себя, бдительных — бояться себя. Распад и порча для них — искусство.» Лиэс. - автор, одержимый демоном Гордыни. Создатель таких работ, как: Жажда жить, Нарушитель, Росток Гнева, Hope, Дом Одержимости, Демоническая коммуналка, Поздно, Настоящая опасность, День расплаты. А также тот самый человек, которого нужно винить в наличии у команды верстки. 
  код  код  код  код  код  код  код  код  код  код  код  код  код  код  Мы благодарны всем, кто гулял с нами по Тени. Но вы ведь в курсе, что все гуляющие рискуют подцепить демона? И далеко не всегда это именно тот демон, которого вы искали! Внесите элемент неожиданности в свою одержимость: выберете виспа и посмотрите, какой демон выбрал вас.                     | ||||||||||||||||||||||||
@темы: деанон, Фракционные войны: Реванш
Раз уж мы здесь, нужно поискать приличного вина.
@темы: деанон, Фракционные войны: Реванш
...а пока идет проверка и подсчет голосов, желающие могут поиграть в угадайку и попытаться "пронзить" авторов работ!
Флудить можно.
Флудить можно.
@темы: Фракционные войны: Реванш, флудилка
среда, 23 сентября 2015
Название: Исполнитель желаний
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Самсон, Мэддокс, Имшаэль, Кальперния, Корифей, Блэкволл, Дориан, Железный Бык
Категория: джен, гет
Жанр: modern-AU, нуар
Рейтинг: R
Размер: 3000 слов
Примечание: Окончание фиков «Начало», «Добро пожаловать в Ад» и «Хорошие девочки не умирают»
Предупреждение: смерть персонажа, violence&gore
— Не будь пессимистом, Сетий. — Короткий смешок: — Тебе это не идет.
— Не называй меня так. Ты же знаешь, я уже пытался уничтожить Хейвен.
— Да, и у тебя ничего не вышло. Но теперь все будет иначе. Доверься мне. Когда я тебя подводил?
— Всегда.
Имшаэль расхохотался.
— Тогда что ты теряешь, друг мой?
*
— Вставай, Мэддокс. Сегодня особенный день, — Имшаэль запрыгнул на кровать и принялся возбужденно топтаться. — Сегодня я исполню твое желание.
— К-какое желание? — Мэддокс сел на постели и застонал, болезненно сжимая виски.
Безумная попойка накануне. Словно они вырвались из ада и собирались вернуться обратно. Собственно, так и было. Последнее, что Мэддокс помнил, — это как чокался с HK-416 после бутылки Kavalan; все прочие события остались скрыты алкогольным туманом.
— Мы же поспорили, помнишь? — Имшаэль свернулся калачиком на животе Мэддокса и довольно заурчал. — Войду ли я в церковь.
— Но ты же не мог, тебя похитил тот психопат из муниципальной службы Хейвена.
— Верно, — согласился Имшаэль. — Но спор есть спор. В церковь я не вошел, поэтому пари полностью в твою пользу, Мэддокс. У тебя есть желание. Любое желание. — Он подмигнул. — Смотри, не просри его.
Имшаэль спрыгнул на пол, хлестнув Мэддокса хвостом по носу.
— Предложение в силе сегодня, до полуночи. — Он тихо засмеялся. — Используй его, и тогда твоя карета никогда не превратится в тыкву.
*
Самсон открыл глаза, и тут же закрыл. Комната медленно сделала оборот вокруг своей оси и повисла, покачиваясь, в похмельной невесомости. Голова трещала, глаза жгло, а во рту было пакостно, словно туда Имшаэль помочился.
Лежащая рядом Кальперния сладко спала — насколько вообще применимо понятие спала к девушке-зомби, с черной дырой от пистолетного выстрела на переносице. Девушке-зомби с кожей белой и гладкой, сияющей в темноте. С губами сладкими и прохладными…
Самсон тихо застонал. Кальперния открыла глаза, улыбнулась. Одеяло соскользнуло с ее обнаженных бедер.
— Мы что, это самое?.. — глупо спросил Самсон, приподнявшись на локте. Простыня под ним была влажной. И липкой. — У нас что-то было этой ночью?
Она насмешливо пожала плечами. Память услужливо нарисовала последовательность событий: они начали целоваться в бильярдной, на столе, где Кальперния и оплатила свой первый проигрыш, потом взяли бутылку марсалы наверх, где продолжили сводить счет по очкам.
— Этот счет в твою пользу, — хрипло пробормотал Самсон.
Кальперния медленно кивнула, закусила губу. Ее светлые глаза затуманились.
— И он еще не закрыт, — догадался Самсон, опрокидывая ее на подушку.
*
— Я понимаю, что бухать и трахаться намного интереснее, — Имшаэль пригладил усы и жеманно зажмурился. — Но нас ждет дело. Все согласны?
Он щелкнул когтями.
— Тогда приступим.
На плоском экране появилось первое фото.
— Шериф Хейвена, Каллен Резерфорд.
Кальперния засмеялась.
— Да, — согласился Имшаэль, — без головы он как-то не очень. Не внушает. Но это, увы, не все.
Кадр сменился. Самсон вскинулся: он уже видел этого человека на том собрании в хейвенской церкви, — и запомнил его. Мощный, угрюмый, темноволосый, с густой бородой в пол-лица.
— Том Ренье, личный телохранитель Эвелин Тревельян, — сообщил Имшаэль. — Очень личный, если вы меня понимаете. В прошлом наемный убийца. Безумно любит деньги. В общем, все как обычно: вооружен, опасен, не ждите, что будет легко и просто.
Следующее фото — мужчина с низким агрессивным лбом, сплюснутым носом и синюшной щетиной.
— Начальник службы безопасности Инквизиции, настоящее имя неизвестно. Прозвище — Железный Бык, сейчас вы поймете, почему…
Проектор мигнул. Фигура Железного Быка заняла собой весь экран.
— Чтоб меня… — меланхолично пробормотал Мэддокс.
Из головы Железного Быка торчали изогнутые металлические рога.
— Вживил их в черепную кость. — Имшаэль сверился с планшетом. — Мазохист. Множество биомодификаций — шрамирование по всему телу, пирсинг десен, сплит языка, вшитые титановые пластины под кожей, стальные импланты в мошонке, а также…
— Мы поняли, спасибо, — прервал его Самсон. — Давай дальше.
— О, дальше тоже интересно, — оживился Имшаэль, копошась в планшете. — Как вам это?
— Кадр из фильма «Рассвет мертвецов?», — спросил Мэддокс.
— Нет, — довольно ухмыльнулся Имшаэль, покосившись на Кальпернию, — такое умеет делать один из соратников нашей Тревельян, Дориан Павус. Одаренный молодой человек: некромантия, контроль разума, вуду. В общем, все как в «Американской истории ужасов», только по-настоящему.
Экран погас.
— Теперь вы знаете, с кем придется иметь дело.
— А остальные? — поинтересовался Мэддокс. — Что нам нужно знать об остальных членах Инквизиции?
Имшаэль скучающе посмотрел на свои когти.
— Ничего, — ответил он. — Сейчас это не ваша забота.
*
Хейвен был закрыт. Главный въезд в город был перегорожен бетонным блок-постом, ощетинившимся ежами из колючей проволоки и пулеметными гнездами. Кроме того, по обочинам были врыты бетонные столбы и установлены ворота — массивные, словно на их возведение не ушла всего одна ночь.
Имшаэль, принаряженный в миниатюрный тактический бронежилет натовского стандарта, влез на плечи Мэддокса и долго рассматривал позиции противника через бинокль.
— Дай сюда, — сказал потерявший терпение Самсон. — Ты смотришь не тем концом.
— Мне так удобнее, — Имшаэль отпихнул самсонову руку. — Однако они неплохо подготовились. И это за такое короткое время. Страшно подумать, что бы тут было через неделю.
Он присвистнул.
— Смотри сам.
Самсон занял его место.
— Странно… Я вижу только полицейский заслон возле ворот — и больше никого.
— Это потому что ты не можешь видеть то, что вижу я, — покровительственно сказал Имшаэль. — Поверь мне. Они приготовили нам королевскую встречу.
— И что делать?
Еще было довольно светло, но солнечные лучи уже рассеивались в предзакатной дымке.
— Ждать темноты и надеяться, — сказал Имшаэль, спрыгнув на пол. — Кстати, где мой походный лоток?
Мэддокс сделал неопределенный жест в сторону обочины.
— Что? — возмутился Имшаэль, выпучив глазищи. — Я же не человек, чтобы ссать, где придется.
— И все-таки, — Самсон вернул беседу к насущному. — Чего мы ждем? Кто-то придет с первым лучом солнца на пятый день с востока?
— Неплохо бы, — вклинился Мэддокс. — А то штурмовать втроем целый город… — Он задумчиво пересчитал боекомплект для Ares’а, затем гранаты для подствольника. — Может, и хватит, конечно…
— Вы же мне доверяете?
— Нет.
— Никто мне не доверяет, — обиделся Имшаэль. — Вот почему так?
Он шумно высморкался, выбрался из джипа и подставил Кальпернии ушко — почесать.
Ворота Хейвена распахнулись. Оттуда вышла Инквизитор Тревельян в сопровождении высокого человека в черном. Из-за их спин доносился странный гул.
— Я даже не сомневалась, что вы придете, — сказала Эвелин, усмехаясь.
Имшаэль невнятно выругался.
— Что? — спросил Самсон. Гул приближался, и внутренний радар зашкаливал, предупреждая об опасности.
— Это же тот парень с фото, — сказал Мэддокс, указывая на человека в черном. — Который поднимает мертвых.
«Городское кладбище Хейвена», вспомнил Самсон.
— О черт! Мэддокс, заводи мотор!
Поток гниющей плоти хлынул сквозь раскрытые створки ворот, образуя небольшую излучину вокруг Инквизитора и ее некроманта. Совсем свежие мертвецы соседствовали с пожелтевшими от времени скелетами, и все они дружно шли, ковыляли, ползли, повинуясь приказу того, кто вернул им эту не-жизнь.
— Лезь в машину! — заорал Самсон, пытаясь дотянуться до кота.
— И еще сюрприз от меня лично. — Инквизитор подняла руку, полыхающую зеленым огнем.
Зеленая молния ударила прямо в Имшаэля — ослепительная вспышка, кошачья шерсть занялась мгновенно, словно сухая солома. Запахло паленым.
Инквизитор торжествующе улыбнулась. Самсон застыл с курткой в руках. Слишком поздно — сбивать было уже нечего, обугленный скелетик тлел, кое-где пробегали зеленые искорки.
Инквизитор уже исчезла в воротах, бросив злорадный взгляд из-за плеча.
— Имшаэль все, — прошептал Мэддокс.
Кальперния опустилась на колени, погладила дымящиеся останки; в ее серебристых глазах стояли слезы.
У тебя есть желание. Любое желание. Смотри, не просри его
— Живи, — пробормотал Мэддокс, стукнув кулаком об асфальт. — Живи, демон. Вот мое желание.
Земля содрогнулась. Имшаэль исчез, окутанный призрачной дымкой, а затем материализовался на заднем сиденье джипа, целый и невредимый. Земля снова задрожала. Кто-то или что-то приближалось к ним, скрытое алым маревом.
Человек в длинной накидке, лицо его было скрыто металлической маской.
Асфальт трескался под его ногами. Самсон замер, ощущая знакомую силу.
— Старший…
— Падать ниц будем позже, — прокричал Имшаэль, вонзив когти в кевларовое плечо Мэддокса. — Вперед!
Армия мертвецов неумолимо продвигалась, покачиваясь на подгнивших ногах. Старший выпростал руку из-под плаща; закатные отблески окрасили его маску багровым цветом.
Он выкрикнул что-то на непонятном языке — гортанно и властно. Первая шеренга трупов отлетела назад, смятая невидимой силой
Мэддокс утопил педаль газа. Мотор взревел. Джип подпрыгнул и рванул с места, сшиб двоих наиболее шустрых мертвецов, и на полной скорости протаранил заграждение блок-поста. Мешки покатились по дороге, давя зазевавшихся зомби.
Имшаэль пролез к пулемету и вовсю жал на гашетку, щедро поливая окрестности струями свинца.
Мэддокс вывернул руль, слишком поздно заметив человека в черном, сжимающего в руках нечто вроде колдовского посоха. Тормоза яростно взвизгнули. Кальперния перелетела через сиденье и впечаталась в лобовое стекло, отчего оно треснуло попрек. Самсона и Мэддокса спас ремень безопасности. Имшаэль, как самый легкий из пассажиров, вывалился из машины и шмякнулся о землю. Мэддокс выскочил из джипа, хлопнув дверцей, схватил Имшаэля за шкирку, сунул в окно; Кальперния перелезла на водительское сиденье.
— Езжайте, — отрывисто приказал Мэддокс.
Человек в черном поднял посох. Самсона затопила неистовая боль. Кто-то вторгался, ввинчивался в его мозг, резал по живому, словно хирургическим скальпелем, причиняя невероятные мучения.
— Езжайте! — крикнул Мэддокс. — Быстрее.
Кальперния завела мотор. Самсон бросил отчаянный взгляд на Мэддокса: тот стоял, слегка набычившись, прижимая ладонь к набедренной кобуре. Пустынный орел — верный друг, но Самсон знал, кто противостоит ему.
— Поганый некромант, — сказал Имшаэль, оглянувшись. — Стервятник, пожиратель мозговых слизней.
Мертвецы снова бездумно пошли вперед, влекомые неумолимой волей. Мэддокс вытащил пистолет.
— Он может контролировать разум? — встревоженно спросил Самсон.
— Может, — процедил Имшаэль. — Но Мэддокс ему не по зубам.
Джип протаранил ворота и вылетел на усыпанную щебенкой мостовую. Они были в Хейвене. Мэддокс исчез из виду, как исчез и его враг.
*
Раздались одиночные выстрелы. Несколько мертвецов рухнули оземь, из пробитых черепов текла черная жижа. Некромант — Мэддокс помнил его по фото — как там его имя, Дориан? — сконцентрировался на нем.
— Брось пистолет, — вкрадчиво приказал тот. — Брось.
У некроманта было красивое, рельефное лицо. Гладкое, загорелое. Щеголеватые усики элегантно обрамляли верхнюю губу.
— Бросай, — шептал он, — и эхо отдавалось в мозгу Мэддокса, щекоча, словно перышко носоглотку.
Рука словно налилась жидким металлом.
— Бросай, — настаивал некромант, позволив себе тень торжествующей улыбки. — Ну же.
Мэддокс переложил «орла» в левую руку. Правая больше не слушалась, безвольно повиснув мертвой плетью. Не без удовлетворения Мэддокс успел отметить испуг на самодовольном лице некроманта, когда прогремел выстрел.
Наваждение спало. Некромант лежал на асфальте, его покрытая идеальным загаром кожа на лбу была испачкана красно-розовыми ошметками крови и мозга, осколками черепной кости и прочими неаппетитными вещами.
Мэддокс потер зудящий висок, ощутив под пальцами нагревшийся металл. После той истории в Чейн Сити, когда он схлопотал пулю в голову, — титановая пластина в виске здорово мешала, напоминая, что больше он никогда не будет прежним. Но, как оказалось, и от нее может быть прок.
Мэддокс спихнул тело некроманта на обочину и вошел в растерзанные ворота Хейвена, предоставив Старшему расправляться с оставшейся нежитью.
*
На улицах царила паника. Подручные Инквизитора Тревельян явно не ожидали эффектного появления Старшего, и возле ворот остался только заслон из нескольких полицейских машин.
Клацнули затворы ружей. Самсон пригнулся. Позади раздался жуткий, свистящий, какой-то неземной вой.
— Не стоит задерживаться, Старший явно в ударе, — торопливо пробормотал Имшаэль. — Сейчас тут будет горячо, а дружественный огонь еще никого не согрел.
Он выбрался из джипа, предусмотрительно укрывшись за дверцей. Но полицейским было не до того — они палили поверх крыш автомобилей под аккомпанемент отстрелянных гильз, падающих на асфальт.
Самсон не стал оглядываться. Имшаэль припустил так, словно участвовал в королевских скачках, и только одного этого было достаточно, чтобы понять — задерживаться не стоит. Кальперния не отставала.
— Сюда, — приказал Имшаэль, сворачивая в узкий проулок. — Так быстрее. И безопаснее.
Судя по доносящимся звукам, на улице кого-то с утробным урчанием рвали на части. Выстрелы смолкли. В воздухе повис смрад скотобойни.
К особняку на холме удалось подобраться с тыльной стороны. Имшаэль подергал неприметную дверцу в кованой решетке и удовлетворенно хмыкнул, когда она поддалась.
*
— Неплохо, — Самсон повертел головой, оценив внутренний двор инквизиторского имения.
Конюшня, дорожки для верховой езды, газоны, украшенные клумбами, повторяющими инквизиторский герб, гараж на десяток автомобилей.
К дверям особняка вела широкая мраморная лестница.
Пыхтя, Имшаэль вскарабкался на первую ступеньку. Затем плюхнулся на вторую, раскинув лапы и тяжело дыша.
— Кто-нибудь понесет меня? — смиренно спросил он. — Или будете наслаждаться моими мучениями?
Кальперния склонилась над ним, и в этот миг ее шею захлестнула гибкая черная петля.
— Кстати, о мучениях, — прогрохотало сзади.
Имшаэль испуганно мявкнул и стрелой взлетел вверх по лестнице. У подножия стоял человек-чудовище по прозвищу Железный Бык, обнаженный по пояс, с набухшими от стероидов венозными мышцами. В окорокоподобной ручище он сжимал хлыст, обвивающий горло Кальпернии.
— Ни с места. — Неуловимым движением Бык подтянул Кальпернию к себе и подмигнул Самсону. — Иначе я сверну шею твоей курочке.
Самсон медленно попятился, переместившись чуть выше по лестнице.
— Вот так, — ухмылка Быка стала еще шире.
Самсон встретился взглядом с Кальпернией. Она улыбнулась, едва заметно кивнула. Самсон выхватил пистолет, метя в широченное плечо монстра, Кальперния неуловимым движением ушла с линии огня, разорвав гибкий ремень хлыста, оплетающий ее горло. Второй выстрел угодил в коленную чашечку. Бык покачнулся и осел на одно колено, издав удивленный рык. Третий выстрел пробил ключицу.
— Не трать патроны, — прошипел Имшаэль, дергая Самсона за рукав. — Вся снаряга осталась в джипе, а джип остался сам знаешь где. Учись добивать врага экономно.
Словно услыхав его, Кальперния встала над поверженным Быком, взялась за его блестящие полированные рога и вогнала их в череп.
*
Эвелин Тревельян действительно знала толк в роскоши. Имшаэль восхищенно присвистнул, ступив на ковры ручной работы. Гобелены на стенах изображали сцены драконьей охоты. Старинная мебель красного дерева, зеркало в полный рост в инкрустированной раме.
Сама Инквизитор выглядела усталой, слегка заторможенной — и уже не такой самоуверенной, как возле хейвенских ворот. Зеленое свечение по-прежнему окружало ее, сочась из левой руки, и Самсон вздрогнул, вновь ощутив прикосновение чуждой силы. В правой руке Эвелин Тревельян держала стакан, наполненный янтарным напитком.
Телохранитель госпожи Инквизитор, одетый в дорогой кашемировый костюм, стоял сзади, массируя ей плечи. Эвелин взглянула на гостей с вежливым недоумением.
— Том, — мелодично произнесла она, — разберись с ними.
В руке Тома материализовалась тускло блестящая вороненой сталью «беретта», ее ствол неприятно уставился Самсону в лоб.
— Шесть, — сказал Имшаэль, — восемнадцать, сорок четыре, девяносто восемь, три ноля, три шестерки, девятка. Проверяй.
Том Ренье вынул смартфон, коснулся экрана, немного выждал и удовлетворенно кивнул.
— Все верно. Деньги пришли.
— Ну и отлично! — Имшаэль осклабился. — Если что, обращусь, у меня есть твоя визитка.
«Беретта» исчезла так же незаметно, как и появилась. Ренье подхватил легкий кожаный чемодан, мимолетно чмокнул Инквизитора в висок и направился к выходу. Эвелин Тревельян, остолбенело наблюдавшая за этой сценой, воскликнула:
— Но, Том!.. Куда же ты?
Ренье обернулся.
— Мне так жаль, Эвелин, поверь, я буду раскаиваться всю свою жизнь.
— … а часть денег переведу на благотворительность, — подсказал Имшаэль.
— Да, — с готовностью согласился Ренье, пригладив холеную бороду. Его глаза увлажнились. — Прости, любовь моя.
Дверь за ним закрылась.
— Профессионал, — восхищенно сказал Имшаэль, проводив его взглядом. — Ну что ж, приступим.
Он вынул из-за пазухи плотно скатанный кожаный чехол для хирургических инструментов. Инквизитор вскочила, лицо ее побагровело от ярости. Она вскинула левую руку…
— Ой, — Имшаэль спрятался за спину Самсона. — Ненавижу, когда она так делает.
…покачнулась, закатила глаза и рухнула на пол.
Самсон задумчиво поднял стакан, повертел в пальцах.
— Ее опоили. А ты предусмотрел все.
Имшаэль пожал плечами.
— Я действую наверняка.
Он выбрал компактную восьмиструнную хирургическую пилу.
— Вот эта отлично подойдет. — Он сунул Самсону резиновый жгут. — Помоги-ка. Вовсе необязательно, чтобы она истекла кровью. И не нужно так на меня смотреть, — сообщил Имшаэль, принимаясь за дело. — В определенном смысле, мы делаем ей одолжение...
Раздался грохот. Особняк наполнили звуки битвы. Самсон встал к двери, взяв ее на прицел. Имшаэль пилил инквизиторскую руку вдумчиво и сосредоточенно, останавливаясь лишь затем, чтобы подтереть натекшую кровь и воспользоваться антибактериальным спреем.
Закончив, он прижег рану микролазером, сшил края кожи и аккуратно перевязал. В качестве заключительного штриха в ход был пущен шприц-пистолет с антибиотиком.
— Ну вот. Теперь можно сваливать.
Самсон смутно ощущал подвох, но не мог понять, в чем именно он заключается. Тем временем Имшаэль хладнокровно упаковывал свою добычу.
Дверь распахнулась, и Самсон едва не выпустил всю обойму в запыхавшегося Мэддокса.
— Как ты нас нашел?
— У меня дозиметр в телефоне.
— Что? — Самсон криво ухмыльнулся. — Это шутка такая?
Мэддокс развернул Самсона к зеркалу.
— Ты фонишь на весь Хейвен. Наверняка от той дряни, которую глотаешь горстями последние дни.
Самсон всмотрелся в свое отражение. Зрелище и впрямь было не очень: бледная кожа в красных прожилках, глаза, налитые кровью, распухшие веки, потрескавшиеся губы.
Кальперния ласково погладила его по голове, и в ее тонких пальцах остались пряди волос. Самсон вспомнил, как утром Имшаэль заботливо сунул ему новую банку капсул, и открыл было рот, чтобы спросить, что это за дерьмо, но вдруг понял, что Имшаэля в комнате нет.
— А где Имшаэль?
Самсон огляделся. Кот исчез — вместе с отрубленной рукой Инквизитора.
*
— Я же говорил, все получится.
Хейвен пылал. Твари, призванные Старшим с той стороны бодро доедали остатки воинства Инквизиции.
Вынырнув из темноты, Имшаэль протянул Старшему руку, кокетливо перевязанную зеленым бантиком.
— Это тебе, наслаждайся.
Старший с вожделением схватил отрубленную конечность, затем его лицо исказилось от злобы и разочарования.
— Это не та рука!
— Ой, да ты что? — Имшаэль горестно прикрыл глаза лапами. — Ч-черт. А ведь и правда не та. Просто, знаешь, там столько частей тел было разбросано. Ну, прости, прости. Перепутал.
— Я знал, что тебе нельзя верить, — взревел Старший, до хруста стиснув тонкое кошачье горло. — Где якорь?!
Имшаэль захрипел. Пушистое тельце конвульсивно вздрогнуло, затем обмякло. С тихим яростным возгласом Старший ударил трупик об стену — раз, другой, третий — затем брезгливо отшвырнул в сторону.
Не удовольствовавшись расправой, он принялся крушить все вокруг.
— Ладно тебе, успокойся уже. — Очнувшийся Имшаэль с кряхтением собрал выбитые зубы, тщательно пересчитал и сунул обратно в рот. — Обидно, понимаю. Ну ничего, в другой раз повезет.
— Кто подговорил тебя предать меня, демон?
Имшаэль замер. Зеленые глаза засветились алым.
— Вот сейчас было обидно, — сказал кот, и голос его дрогнул. — Ты как никто, Сетий, знаешь, кто я на самом деле. Как ты мог?
Голос Имшаэля изменился. Ползущая тьма с тихим шипением обвилась вокруг Старшего.
— Неблагодарный, — с присвистом подхватила она слова Имшаэля, и эхо бросило их дальше во тьму, словно камешки. — Я столько дал тебе…
Силуэт Имшаэля вспух бесформенной массой.
— Знаешь, — задумчиво сказал Имшаэль, глядя на скрючившуюся в ногах фигуру. — Ты оскорбил меня, Сетий, и заплатишь за это…
*
— Нет, — простонал Самсон, глядя, как Кальперния соскальзывает с постели, как надевает через голову платье. — Нет! Пусть убираются к черту!
Обслуживание в номер. Самый шикарный отель в Вегасе, где они с Кальпернией поженились в часовне Элвиса Пресли. Мэддокс был свидетелем.
Кальперния вернулась минуту спустя, сияя так, что Самсон даже не сразу понял, в чем дело.
На руках у Кальпернии сидела кошечка. Маленькая, черная, гладкошерстная — Самсон в жизни не видел такого грациозного создания. На кошечке красовался ярко-алый ошейник с приколотой к нему запиской.
Кальперния млела, прижимая животное к груди.
— Хочешь ее оставить? — спросил Самсон, улыбаясь.
Он сполз с кровати и развернул свернутый трубочкой листок.
Скучаете по мне? — гласило письмо — А я по вам — нет. Ну ладно, кого я обманываю.
Эту малютку зовут Сетия, и она — мой вам подарок на свадьбу. Она страшно породистая, вы даже не представляете, насколько, поэтому заботьтесь о ней как следует, иначе мне придется навестить вас и вытащить вам кишки через задницу.
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Самсон, Мэддокс, Имшаэль, Кальперния, Корифей, Блэкволл, Дориан, Железный Бык
Категория: джен, гет
Жанр: modern-AU, нуар
Рейтинг: R
Размер: 3000 слов
Примечание: Окончание фиков «Начало», «Добро пожаловать в Ад» и «Хорошие девочки не умирают»
Предупреждение: смерть персонажа, violence&gore
— Не будь пессимистом, Сетий. — Короткий смешок: — Тебе это не идет.— Не называй меня так. Ты же знаешь, я уже пытался уничтожить Хейвен.
— Да, и у тебя ничего не вышло. Но теперь все будет иначе. Доверься мне. Когда я тебя подводил?
— Всегда.
Имшаэль расхохотался.
— Тогда что ты теряешь, друг мой?
*
— Вставай, Мэддокс. Сегодня особенный день, — Имшаэль запрыгнул на кровать и принялся возбужденно топтаться. — Сегодня я исполню твое желание.
— К-какое желание? — Мэддокс сел на постели и застонал, болезненно сжимая виски.
Безумная попойка накануне. Словно они вырвались из ада и собирались вернуться обратно. Собственно, так и было. Последнее, что Мэддокс помнил, — это как чокался с HK-416 после бутылки Kavalan; все прочие события остались скрыты алкогольным туманом.
— Мы же поспорили, помнишь? — Имшаэль свернулся калачиком на животе Мэддокса и довольно заурчал. — Войду ли я в церковь.
— Но ты же не мог, тебя похитил тот психопат из муниципальной службы Хейвена.
— Верно, — согласился Имшаэль. — Но спор есть спор. В церковь я не вошел, поэтому пари полностью в твою пользу, Мэддокс. У тебя есть желание. Любое желание. — Он подмигнул. — Смотри, не просри его.
Имшаэль спрыгнул на пол, хлестнув Мэддокса хвостом по носу.
— Предложение в силе сегодня, до полуночи. — Он тихо засмеялся. — Используй его, и тогда твоя карета никогда не превратится в тыкву.
*
Самсон открыл глаза, и тут же закрыл. Комната медленно сделала оборот вокруг своей оси и повисла, покачиваясь, в похмельной невесомости. Голова трещала, глаза жгло, а во рту было пакостно, словно туда Имшаэль помочился.
Лежащая рядом Кальперния сладко спала — насколько вообще применимо понятие спала к девушке-зомби, с черной дырой от пистолетного выстрела на переносице. Девушке-зомби с кожей белой и гладкой, сияющей в темноте. С губами сладкими и прохладными…
Самсон тихо застонал. Кальперния открыла глаза, улыбнулась. Одеяло соскользнуло с ее обнаженных бедер.
— Мы что, это самое?.. — глупо спросил Самсон, приподнявшись на локте. Простыня под ним была влажной. И липкой. — У нас что-то было этой ночью?
Она насмешливо пожала плечами. Память услужливо нарисовала последовательность событий: они начали целоваться в бильярдной, на столе, где Кальперния и оплатила свой первый проигрыш, потом взяли бутылку марсалы наверх, где продолжили сводить счет по очкам.
— Этот счет в твою пользу, — хрипло пробормотал Самсон.
Кальперния медленно кивнула, закусила губу. Ее светлые глаза затуманились.
— И он еще не закрыт, — догадался Самсон, опрокидывая ее на подушку.
*
— Я понимаю, что бухать и трахаться намного интереснее, — Имшаэль пригладил усы и жеманно зажмурился. — Но нас ждет дело. Все согласны?
Он щелкнул когтями.
— Тогда приступим.
На плоском экране появилось первое фото.
— Шериф Хейвена, Каллен Резерфорд.
Кальперния засмеялась.
— Да, — согласился Имшаэль, — без головы он как-то не очень. Не внушает. Но это, увы, не все.
Кадр сменился. Самсон вскинулся: он уже видел этого человека на том собрании в хейвенской церкви, — и запомнил его. Мощный, угрюмый, темноволосый, с густой бородой в пол-лица.
— Том Ренье, личный телохранитель Эвелин Тревельян, — сообщил Имшаэль. — Очень личный, если вы меня понимаете. В прошлом наемный убийца. Безумно любит деньги. В общем, все как обычно: вооружен, опасен, не ждите, что будет легко и просто.
Следующее фото — мужчина с низким агрессивным лбом, сплюснутым носом и синюшной щетиной.
— Начальник службы безопасности Инквизиции, настоящее имя неизвестно. Прозвище — Железный Бык, сейчас вы поймете, почему…
Проектор мигнул. Фигура Железного Быка заняла собой весь экран.
— Чтоб меня… — меланхолично пробормотал Мэддокс.
Из головы Железного Быка торчали изогнутые металлические рога.
— Вживил их в черепную кость. — Имшаэль сверился с планшетом. — Мазохист. Множество биомодификаций — шрамирование по всему телу, пирсинг десен, сплит языка, вшитые титановые пластины под кожей, стальные импланты в мошонке, а также…
— Мы поняли, спасибо, — прервал его Самсон. — Давай дальше.
— О, дальше тоже интересно, — оживился Имшаэль, копошась в планшете. — Как вам это?
— Кадр из фильма «Рассвет мертвецов?», — спросил Мэддокс.
— Нет, — довольно ухмыльнулся Имшаэль, покосившись на Кальпернию, — такое умеет делать один из соратников нашей Тревельян, Дориан Павус. Одаренный молодой человек: некромантия, контроль разума, вуду. В общем, все как в «Американской истории ужасов», только по-настоящему.
Экран погас.
— Теперь вы знаете, с кем придется иметь дело.
— А остальные? — поинтересовался Мэддокс. — Что нам нужно знать об остальных членах Инквизиции?
Имшаэль скучающе посмотрел на свои когти.
— Ничего, — ответил он. — Сейчас это не ваша забота.
*
Хейвен был закрыт. Главный въезд в город был перегорожен бетонным блок-постом, ощетинившимся ежами из колючей проволоки и пулеметными гнездами. Кроме того, по обочинам были врыты бетонные столбы и установлены ворота — массивные, словно на их возведение не ушла всего одна ночь.
Имшаэль, принаряженный в миниатюрный тактический бронежилет натовского стандарта, влез на плечи Мэддокса и долго рассматривал позиции противника через бинокль.
— Дай сюда, — сказал потерявший терпение Самсон. — Ты смотришь не тем концом.
— Мне так удобнее, — Имшаэль отпихнул самсонову руку. — Однако они неплохо подготовились. И это за такое короткое время. Страшно подумать, что бы тут было через неделю.
Он присвистнул.
— Смотри сам.
Самсон занял его место.
— Странно… Я вижу только полицейский заслон возле ворот — и больше никого.
— Это потому что ты не можешь видеть то, что вижу я, — покровительственно сказал Имшаэль. — Поверь мне. Они приготовили нам королевскую встречу.
— И что делать?
Еще было довольно светло, но солнечные лучи уже рассеивались в предзакатной дымке.
— Ждать темноты и надеяться, — сказал Имшаэль, спрыгнув на пол. — Кстати, где мой походный лоток?
Мэддокс сделал неопределенный жест в сторону обочины.
— Что? — возмутился Имшаэль, выпучив глазищи. — Я же не человек, чтобы ссать, где придется.
— И все-таки, — Самсон вернул беседу к насущному. — Чего мы ждем? Кто-то придет с первым лучом солнца на пятый день с востока?
— Неплохо бы, — вклинился Мэддокс. — А то штурмовать втроем целый город… — Он задумчиво пересчитал боекомплект для Ares’а, затем гранаты для подствольника. — Может, и хватит, конечно…
— Вы же мне доверяете?
— Нет.
— Никто мне не доверяет, — обиделся Имшаэль. — Вот почему так?
Он шумно высморкался, выбрался из джипа и подставил Кальпернии ушко — почесать.
Ворота Хейвена распахнулись. Оттуда вышла Инквизитор Тревельян в сопровождении высокого человека в черном. Из-за их спин доносился странный гул.
— Я даже не сомневалась, что вы придете, — сказала Эвелин, усмехаясь.
Имшаэль невнятно выругался.
— Что? — спросил Самсон. Гул приближался, и внутренний радар зашкаливал, предупреждая об опасности.
— Это же тот парень с фото, — сказал Мэддокс, указывая на человека в черном. — Который поднимает мертвых.
«Городское кладбище Хейвена», вспомнил Самсон.
— О черт! Мэддокс, заводи мотор!
Поток гниющей плоти хлынул сквозь раскрытые створки ворот, образуя небольшую излучину вокруг Инквизитора и ее некроманта. Совсем свежие мертвецы соседствовали с пожелтевшими от времени скелетами, и все они дружно шли, ковыляли, ползли, повинуясь приказу того, кто вернул им эту не-жизнь.
— Лезь в машину! — заорал Самсон, пытаясь дотянуться до кота.
— И еще сюрприз от меня лично. — Инквизитор подняла руку, полыхающую зеленым огнем.
Зеленая молния ударила прямо в Имшаэля — ослепительная вспышка, кошачья шерсть занялась мгновенно, словно сухая солома. Запахло паленым.
Инквизитор торжествующе улыбнулась. Самсон застыл с курткой в руках. Слишком поздно — сбивать было уже нечего, обугленный скелетик тлел, кое-где пробегали зеленые искорки.
Инквизитор уже исчезла в воротах, бросив злорадный взгляд из-за плеча.
— Имшаэль все, — прошептал Мэддокс.
Кальперния опустилась на колени, погладила дымящиеся останки; в ее серебристых глазах стояли слезы.
У тебя есть желание. Любое желание. Смотри, не просри его
— Живи, — пробормотал Мэддокс, стукнув кулаком об асфальт. — Живи, демон. Вот мое желание.
Земля содрогнулась. Имшаэль исчез, окутанный призрачной дымкой, а затем материализовался на заднем сиденье джипа, целый и невредимый. Земля снова задрожала. Кто-то или что-то приближалось к ним, скрытое алым маревом.
Человек в длинной накидке, лицо его было скрыто металлической маской.
Асфальт трескался под его ногами. Самсон замер, ощущая знакомую силу.
— Старший…
— Падать ниц будем позже, — прокричал Имшаэль, вонзив когти в кевларовое плечо Мэддокса. — Вперед!
Армия мертвецов неумолимо продвигалась, покачиваясь на подгнивших ногах. Старший выпростал руку из-под плаща; закатные отблески окрасили его маску багровым цветом.
Он выкрикнул что-то на непонятном языке — гортанно и властно. Первая шеренга трупов отлетела назад, смятая невидимой силой
Мэддокс утопил педаль газа. Мотор взревел. Джип подпрыгнул и рванул с места, сшиб двоих наиболее шустрых мертвецов, и на полной скорости протаранил заграждение блок-поста. Мешки покатились по дороге, давя зазевавшихся зомби.
Имшаэль пролез к пулемету и вовсю жал на гашетку, щедро поливая окрестности струями свинца.
Мэддокс вывернул руль, слишком поздно заметив человека в черном, сжимающего в руках нечто вроде колдовского посоха. Тормоза яростно взвизгнули. Кальперния перелетела через сиденье и впечаталась в лобовое стекло, отчего оно треснуло попрек. Самсона и Мэддокса спас ремень безопасности. Имшаэль, как самый легкий из пассажиров, вывалился из машины и шмякнулся о землю. Мэддокс выскочил из джипа, хлопнув дверцей, схватил Имшаэля за шкирку, сунул в окно; Кальперния перелезла на водительское сиденье.
— Езжайте, — отрывисто приказал Мэддокс.
Человек в черном поднял посох. Самсона затопила неистовая боль. Кто-то вторгался, ввинчивался в его мозг, резал по живому, словно хирургическим скальпелем, причиняя невероятные мучения.
— Езжайте! — крикнул Мэддокс. — Быстрее.
Кальперния завела мотор. Самсон бросил отчаянный взгляд на Мэддокса: тот стоял, слегка набычившись, прижимая ладонь к набедренной кобуре. Пустынный орел — верный друг, но Самсон знал, кто противостоит ему.
— Поганый некромант, — сказал Имшаэль, оглянувшись. — Стервятник, пожиратель мозговых слизней.
Мертвецы снова бездумно пошли вперед, влекомые неумолимой волей. Мэддокс вытащил пистолет.
— Он может контролировать разум? — встревоженно спросил Самсон.
— Может, — процедил Имшаэль. — Но Мэддокс ему не по зубам.
Джип протаранил ворота и вылетел на усыпанную щебенкой мостовую. Они были в Хейвене. Мэддокс исчез из виду, как исчез и его враг.
*
Раздались одиночные выстрелы. Несколько мертвецов рухнули оземь, из пробитых черепов текла черная жижа. Некромант — Мэддокс помнил его по фото — как там его имя, Дориан? — сконцентрировался на нем.
— Брось пистолет, — вкрадчиво приказал тот. — Брось.
У некроманта было красивое, рельефное лицо. Гладкое, загорелое. Щеголеватые усики элегантно обрамляли верхнюю губу.
— Бросай, — шептал он, — и эхо отдавалось в мозгу Мэддокса, щекоча, словно перышко носоглотку.
Рука словно налилась жидким металлом.
— Бросай, — настаивал некромант, позволив себе тень торжествующей улыбки. — Ну же.
Мэддокс переложил «орла» в левую руку. Правая больше не слушалась, безвольно повиснув мертвой плетью. Не без удовлетворения Мэддокс успел отметить испуг на самодовольном лице некроманта, когда прогремел выстрел.
Наваждение спало. Некромант лежал на асфальте, его покрытая идеальным загаром кожа на лбу была испачкана красно-розовыми ошметками крови и мозга, осколками черепной кости и прочими неаппетитными вещами.
Мэддокс потер зудящий висок, ощутив под пальцами нагревшийся металл. После той истории в Чейн Сити, когда он схлопотал пулю в голову, — титановая пластина в виске здорово мешала, напоминая, что больше он никогда не будет прежним. Но, как оказалось, и от нее может быть прок.
Мэддокс спихнул тело некроманта на обочину и вошел в растерзанные ворота Хейвена, предоставив Старшему расправляться с оставшейся нежитью.
*
На улицах царила паника. Подручные Инквизитора Тревельян явно не ожидали эффектного появления Старшего, и возле ворот остался только заслон из нескольких полицейских машин.
Клацнули затворы ружей. Самсон пригнулся. Позади раздался жуткий, свистящий, какой-то неземной вой.
— Не стоит задерживаться, Старший явно в ударе, — торопливо пробормотал Имшаэль. — Сейчас тут будет горячо, а дружественный огонь еще никого не согрел.
Он выбрался из джипа, предусмотрительно укрывшись за дверцей. Но полицейским было не до того — они палили поверх крыш автомобилей под аккомпанемент отстрелянных гильз, падающих на асфальт.
Самсон не стал оглядываться. Имшаэль припустил так, словно участвовал в королевских скачках, и только одного этого было достаточно, чтобы понять — задерживаться не стоит. Кальперния не отставала.
— Сюда, — приказал Имшаэль, сворачивая в узкий проулок. — Так быстрее. И безопаснее.
Судя по доносящимся звукам, на улице кого-то с утробным урчанием рвали на части. Выстрелы смолкли. В воздухе повис смрад скотобойни.
К особняку на холме удалось подобраться с тыльной стороны. Имшаэль подергал неприметную дверцу в кованой решетке и удовлетворенно хмыкнул, когда она поддалась.
*
— Неплохо, — Самсон повертел головой, оценив внутренний двор инквизиторского имения.
Конюшня, дорожки для верховой езды, газоны, украшенные клумбами, повторяющими инквизиторский герб, гараж на десяток автомобилей.
К дверям особняка вела широкая мраморная лестница.
Пыхтя, Имшаэль вскарабкался на первую ступеньку. Затем плюхнулся на вторую, раскинув лапы и тяжело дыша.
— Кто-нибудь понесет меня? — смиренно спросил он. — Или будете наслаждаться моими мучениями?
Кальперния склонилась над ним, и в этот миг ее шею захлестнула гибкая черная петля.
— Кстати, о мучениях, — прогрохотало сзади.
Имшаэль испуганно мявкнул и стрелой взлетел вверх по лестнице. У подножия стоял человек-чудовище по прозвищу Железный Бык, обнаженный по пояс, с набухшими от стероидов венозными мышцами. В окорокоподобной ручище он сжимал хлыст, обвивающий горло Кальпернии.
— Ни с места. — Неуловимым движением Бык подтянул Кальпернию к себе и подмигнул Самсону. — Иначе я сверну шею твоей курочке.
Самсон медленно попятился, переместившись чуть выше по лестнице.
— Вот так, — ухмылка Быка стала еще шире.
Самсон встретился взглядом с Кальпернией. Она улыбнулась, едва заметно кивнула. Самсон выхватил пистолет, метя в широченное плечо монстра, Кальперния неуловимым движением ушла с линии огня, разорвав гибкий ремень хлыста, оплетающий ее горло. Второй выстрел угодил в коленную чашечку. Бык покачнулся и осел на одно колено, издав удивленный рык. Третий выстрел пробил ключицу.
— Не трать патроны, — прошипел Имшаэль, дергая Самсона за рукав. — Вся снаряга осталась в джипе, а джип остался сам знаешь где. Учись добивать врага экономно.
Словно услыхав его, Кальперния встала над поверженным Быком, взялась за его блестящие полированные рога и вогнала их в череп.
*
Эвелин Тревельян действительно знала толк в роскоши. Имшаэль восхищенно присвистнул, ступив на ковры ручной работы. Гобелены на стенах изображали сцены драконьей охоты. Старинная мебель красного дерева, зеркало в полный рост в инкрустированной раме.
Сама Инквизитор выглядела усталой, слегка заторможенной — и уже не такой самоуверенной, как возле хейвенских ворот. Зеленое свечение по-прежнему окружало ее, сочась из левой руки, и Самсон вздрогнул, вновь ощутив прикосновение чуждой силы. В правой руке Эвелин Тревельян держала стакан, наполненный янтарным напитком.
Телохранитель госпожи Инквизитор, одетый в дорогой кашемировый костюм, стоял сзади, массируя ей плечи. Эвелин взглянула на гостей с вежливым недоумением.
— Том, — мелодично произнесла она, — разберись с ними.
В руке Тома материализовалась тускло блестящая вороненой сталью «беретта», ее ствол неприятно уставился Самсону в лоб.
— Шесть, — сказал Имшаэль, — восемнадцать, сорок четыре, девяносто восемь, три ноля, три шестерки, девятка. Проверяй.
Том Ренье вынул смартфон, коснулся экрана, немного выждал и удовлетворенно кивнул.
— Все верно. Деньги пришли.
— Ну и отлично! — Имшаэль осклабился. — Если что, обращусь, у меня есть твоя визитка.
«Беретта» исчезла так же незаметно, как и появилась. Ренье подхватил легкий кожаный чемодан, мимолетно чмокнул Инквизитора в висок и направился к выходу. Эвелин Тревельян, остолбенело наблюдавшая за этой сценой, воскликнула:
— Но, Том!.. Куда же ты?
Ренье обернулся.
— Мне так жаль, Эвелин, поверь, я буду раскаиваться всю свою жизнь.
— … а часть денег переведу на благотворительность, — подсказал Имшаэль.
— Да, — с готовностью согласился Ренье, пригладив холеную бороду. Его глаза увлажнились. — Прости, любовь моя.
Дверь за ним закрылась.
— Профессионал, — восхищенно сказал Имшаэль, проводив его взглядом. — Ну что ж, приступим.
Он вынул из-за пазухи плотно скатанный кожаный чехол для хирургических инструментов. Инквизитор вскочила, лицо ее побагровело от ярости. Она вскинула левую руку…
— Ой, — Имшаэль спрятался за спину Самсона. — Ненавижу, когда она так делает.
…покачнулась, закатила глаза и рухнула на пол.
Самсон задумчиво поднял стакан, повертел в пальцах.
— Ее опоили. А ты предусмотрел все.
Имшаэль пожал плечами.
— Я действую наверняка.
Он выбрал компактную восьмиструнную хирургическую пилу.
— Вот эта отлично подойдет. — Он сунул Самсону резиновый жгут. — Помоги-ка. Вовсе необязательно, чтобы она истекла кровью. И не нужно так на меня смотреть, — сообщил Имшаэль, принимаясь за дело. — В определенном смысле, мы делаем ей одолжение...
Раздался грохот. Особняк наполнили звуки битвы. Самсон встал к двери, взяв ее на прицел. Имшаэль пилил инквизиторскую руку вдумчиво и сосредоточенно, останавливаясь лишь затем, чтобы подтереть натекшую кровь и воспользоваться антибактериальным спреем.
Закончив, он прижег рану микролазером, сшил края кожи и аккуратно перевязал. В качестве заключительного штриха в ход был пущен шприц-пистолет с антибиотиком.
— Ну вот. Теперь можно сваливать.
Самсон смутно ощущал подвох, но не мог понять, в чем именно он заключается. Тем временем Имшаэль хладнокровно упаковывал свою добычу.
Дверь распахнулась, и Самсон едва не выпустил всю обойму в запыхавшегося Мэддокса.
— Как ты нас нашел?
— У меня дозиметр в телефоне.
— Что? — Самсон криво ухмыльнулся. — Это шутка такая?
Мэддокс развернул Самсона к зеркалу.
— Ты фонишь на весь Хейвен. Наверняка от той дряни, которую глотаешь горстями последние дни.
Самсон всмотрелся в свое отражение. Зрелище и впрямь было не очень: бледная кожа в красных прожилках, глаза, налитые кровью, распухшие веки, потрескавшиеся губы.
Кальперния ласково погладила его по голове, и в ее тонких пальцах остались пряди волос. Самсон вспомнил, как утром Имшаэль заботливо сунул ему новую банку капсул, и открыл было рот, чтобы спросить, что это за дерьмо, но вдруг понял, что Имшаэля в комнате нет.
— А где Имшаэль?
Самсон огляделся. Кот исчез — вместе с отрубленной рукой Инквизитора.
*
— Я же говорил, все получится.
Хейвен пылал. Твари, призванные Старшим с той стороны бодро доедали остатки воинства Инквизиции.
Вынырнув из темноты, Имшаэль протянул Старшему руку, кокетливо перевязанную зеленым бантиком.
— Это тебе, наслаждайся.
Старший с вожделением схватил отрубленную конечность, затем его лицо исказилось от злобы и разочарования.
— Это не та рука!
— Ой, да ты что? — Имшаэль горестно прикрыл глаза лапами. — Ч-черт. А ведь и правда не та. Просто, знаешь, там столько частей тел было разбросано. Ну, прости, прости. Перепутал.
— Я знал, что тебе нельзя верить, — взревел Старший, до хруста стиснув тонкое кошачье горло. — Где якорь?!
Имшаэль захрипел. Пушистое тельце конвульсивно вздрогнуло, затем обмякло. С тихим яростным возгласом Старший ударил трупик об стену — раз, другой, третий — затем брезгливо отшвырнул в сторону.
Не удовольствовавшись расправой, он принялся крушить все вокруг.
— Ладно тебе, успокойся уже. — Очнувшийся Имшаэль с кряхтением собрал выбитые зубы, тщательно пересчитал и сунул обратно в рот. — Обидно, понимаю. Ну ничего, в другой раз повезет.
— Кто подговорил тебя предать меня, демон?
Имшаэль замер. Зеленые глаза засветились алым.
— Вот сейчас было обидно, — сказал кот, и голос его дрогнул. — Ты как никто, Сетий, знаешь, кто я на самом деле. Как ты мог?
Голос Имшаэля изменился. Ползущая тьма с тихим шипением обвилась вокруг Старшего.
— Неблагодарный, — с присвистом подхватила она слова Имшаэля, и эхо бросило их дальше во тьму, словно камешки. — Я столько дал тебе…
Силуэт Имшаэля вспух бесформенной массой.
— Знаешь, — задумчиво сказал Имшаэль, глядя на скрючившуюся в ногах фигуру. — Ты оскорбил меня, Сетий, и заплатишь за это…
*
— Нет, — простонал Самсон, глядя, как Кальперния соскальзывает с постели, как надевает через голову платье. — Нет! Пусть убираются к черту!
Обслуживание в номер. Самый шикарный отель в Вегасе, где они с Кальпернией поженились в часовне Элвиса Пресли. Мэддокс был свидетелем.
Кальперния вернулась минуту спустя, сияя так, что Самсон даже не сразу понял, в чем дело.
На руках у Кальпернии сидела кошечка. Маленькая, черная, гладкошерстная — Самсон в жизни не видел такого грациозного создания. На кошечке красовался ярко-алый ошейник с приколотой к нему запиской.
Кальперния млела, прижимая животное к груди.
— Хочешь ее оставить? — спросил Самсон, улыбаясь.
Он сполз с кровати и развернул свернутый трубочкой листок.
Скучаете по мне? — гласило письмо — А я по вам — нет. Ну ладно, кого я обманываю.
Эту малютку зовут Сетия, и она — мой вам подарок на свадьбу. Она страшно породистая, вы даже не представляете, насколько, поэтому заботьтесь о ней как следует, иначе мне придется навестить вас и вытащить вам кишки через задницу.
С любовью,
Имшаэль
Имшаэль
Название: Двое
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Мэддокс/Бетани, Самсон, Имшаэль, Эримонд
Категория: гет
Жанр: драма, романс, АУ
Рейтинг: G
Размер: 2400 слов
Примечание: написано по мотивам арта «С первого взгляда»
Полуденное солнце стояло прямо над головой и тень, отбрасываемая стеной, превратилась в узкую темную полосу примерно в фут шириной. Бетани прижалась лбом к сырому камню, изо всех сил подавляя желание лизнуть его – пить хотелось невыносимо, с той самой минуты, как она ступила на пристань.
В плавании воды не хватало постоянно – беглецы расходовали свои запасы прозрачной драгоценности так бережно, как только могли. Но теперь они были на суше, и Бетани еще утром допила остатки со дна своей фляги. Теперь оставалось облизывать соленые сухие губы и надеяться, что Гаррет скоро появится – с питьем и хорошими вестями.
Бетани огляделась. Беженцы были повсюду: некоторые из них, так же как и ее семья, ждали позволения войти в город; кто-то пользовался передышкой перед тем, как снова отправиться в путь.
Солнце палило невыносимо. Оно висело прямо над головой, точно проклятие, ослепительное и обжигающее. И ни единого облачка.
А Гаррет все не возвращался. Мать отошла поближе к решеткам, чтобы не пропустить появление дяди Гамлена,
– Хочешь пить?
Бетани обернулась. Ей уже доводилось видеть киркволлских магов, но так близко – нет. Высокий, молодой, довольно симпатичный: грубоватое лицо, нос с горбинкой, голубые глаза, очень коротко остриженные волосы. Он был больше похож на воина, нежели на мага.
Парень протягивал ей кувшин.
– А… – Она помялась. Вода в кувшине была – Бетани просто ощущала это –прохладная, свежая, вкусная. – Сколько это будет стоить?
– Нисколько. Есть фляга?
– Фляга? – Бетани сглотнула: горло больно царапало.
Незнакомец терпеливо улыбнулся.
– Фляга, бутыль, что-нибудь, куда можно отлить воду?
– Да. Да, конечно, – Бетани неловко затеребила заскорузлые завязки котомки с вещами, украдкой принюхиваясь – не несет ли от нее потом.
– Вот, – вмешалась стоявшая чуть поодаль Авелин и протянула магу кожаный мешок. – Благодарю.
Он наполнил мех и с улыбкой вернул ей.
– Спасибо, – повторила Бетани, глядя, как маг с водой идет к следующей группке беженцев. – Ты очень добр.
Она едва удержалась, чтобы не выпить все до капли,
*
Новости оказались неутешительными. Киркволл не торопился гостеприимно распахнуть ворота перед семьей Хоуков. Город Цепей, где-то услыхала Бетани. Что ж, они как раз попали в оковы. Без платы в Киркволл не войти, денег взять неоткуда, на дядю Гамлена рассчитывать не приходилось.
Но сидеть на месте, в окружении тюков с пожитками было невыносимо.
Гаррет собирался дождаться дядю, чтобы выяснить денежные вопросы. Они торчали в Казематах уже второй день, и, судя по рассказам других беженцев, это был далеко не предел.
Бетани встала.
– Я прогуляюсь, – бросила она матери и Гаррету, которые озабоченно шептались о семейном имуществе, нерадивом дядюшке Гамлене и прочих важных вещах.
– Держись подальше от храмовников, – привычно наказал Гаррет.
– Не отходи далеко, – прибавила мать.
Бетани скорчила гримасу: неужели она похожа на идиотку?
– Стой! – Неприятный детина с сальными волосами в доспехе храмовника преградил им путь. – Куда собралась?
Бетани опустила глаза, опасаясь, что злость выдаст ее.
– А разве нельзя? – поинтересовалась она. – Вы не пропускаете нас в город. Но тут-то мы можем находиться?
– Как же вы надоели, нищее ферелденское отродье, – процедил храмовник, отходя. – И не сдохли ведь…
Я могла бы высвободить совсем немного силы, и этот урод летел бы до самых ворот, прищурившись, подумала Бетани. Отец научил ее презирать служителей Церкви. Цепные псы, которых натаскивают охранять то, что им не принадлежит. Проходивший мимо храмовник скользнул по ней заинтересованным взглядом.
– Если ты не прекратишь, привлечешь к себе ненужное внимание. – Кто-то осторожно, но крепко сжал ее локоть, заставив отвернуться.
– Что? – Бетани отняла руку, с усилием погасила внутренний огонь.
Парень в мантии. Тот самый, что принес питье накануне.
– Привет, помнишь меня?
– Я. Да, – Бетани поправила волосы, радуясь, что сегодня на ней чистое платье. – Конечно, помню. Спасибо.
– Я Мэддокс.
Он дружелюбно улыбнулся.
– А я Бетани Хоук.
– Из какого ты Круга, Бетани?
– Я… – Бетани замялась, не зная, что ответить.
– Просто, понимаешь, не знаю, как принято там, откуда ты родом, но в нашем Круге тебе придется привыкнуть к определенным правилам. Первый Чародей тебе все расскажет.
– Я не собираюсь ни к чему привыкать!
Мэддокс был так ошарашен, что Бетани не удалось сдержать улыбку.
– Никогда не встречал живого отступника?
Мэддокс сгреб ее в охапку и потащил за колонну.
– Тише, – прошипел он, побледнев до самых ушей. – Знаешь, что тут могут с тобой сделать за это?
– Представь себе, знаю, не наивная дурочка. Магов всегда хотят убить. Особенно тех, которые свободны.
– Если бы, – он горько усмехнулся. – Смерть еще не самое страшное. Усмирение – вот что по-настоящему ужасно.
Бетани содрогнулась. Отец рассказывал ей об усмиренных. О людях-вещах, людях-предметах. Ходячих инструментах.
Мэддокс выглянул из-за колонны.
– Извини, мне нужно идти. – Он показал на троих храмовников, появившихся во внутреннем дворике Казематов. – Вон тот, бритый, это сэр Алрик. Что бы ни случилось, держись от него подальше, во имя Создателя. Давай встретимся вечером? Как стемнеет, на этом же месте.
Он опустил голову и заспешил прочь.
*
– И ты не проходила Истязаний? – недоверчиво спросил Мэддокс. – Но как ты справляешься с демонами?
– Никак, – ответила Бетани. – Они не докучают мне, а я – им. И вообще, это скучно, Мэддокс, ничего такого интригующего. Никакой магии крови, человеческих жертвоприношений, ничего. Отец с детства учил меня всему, что знал, вот и все.
– Он тоже был отступником?
– Да. – Бетани бросила камешек в воду. Они сидели на берегу, чуть поодаль от пристани – у входа в порт дежурил высокий темноволосый храмовник, которого Мэддокс назвал Самсоном, он позволил спуститься к морю. – Отец был магом Круга, когда-то очень давно. Но потом сбежал, выбрав свободу.
– И что с ним стало?
– Он умер.
– Прости.
– Ничего. Это было три года назад. А ты?
– Что я?
– Ты никогда не хотел покинуть Круг?
Мэддокс смущенно улыбнулся.
– Я? Нет, что ты. Я тут столько, сколько себя помню, с самого детства.
– Тебе нравится?
– При чем тут нравится, Бетани, – Мэддокс пожал плечами. – Так нужно. Это правильно.
– Правильно? Что же тут правильного, Мэддокс? Ты даже пройтись по берегу не можешь без разрешения того парня, храмовника.
– Самсон тоже не имел права мне это позволять. Просто он… ну, он нормальный. Не то что другие храмовники.
– Тем более. – Бетани поднялась. – Тем более, Мэддокс. Ты словно пленник Круга. Разве ты сделал что-то плохое?
– Нет.
– Тогда почему ты здесь? – Бетани легонько толкнула его в плечо. – Только не говори, что действительно считаешь это правильным.
Мэддокс угрюмо посмотрел на нее.
– Потому что у меня не было выбора.
– Ладно. Не надо было затевать этот разговор… – Бетани направилась к причалу.
– Подожди.
– Что? – она оглянулась.
– Откуда мне знать, что ты не одержимая?
Мэддокс сложил руки на груди.
– Прямо сейчас. Откуда я знаю, что говорю с девушкой, а не демоном в обличии девушки?
– Ты сейчас взаправду это? – Бетани недоверчиво улыбнулась. – В смысле, не шутишь?
– Вполне, – Мэддокс подошел ближе. Его лицо было пугающе серьезным.
– Да. Откуда мне знать, что ты такое. Вдруг ты явилась, чтобы искушать меня?
– Слушай, это не смешно. – Бетани попятилась.
– И если ты демон, то…
Мэддокс не выдержал и расхохотался.
– … то ты очень милый демон, Бетани. Думаю, даже рыцарь-командор Мередит тебя бы не испугалась.
– Ну тебя, – Бетани шутливо ударила Мэддокса в грудь, в ответ он поймал ее за руки, обнял, преодолевая сопротивление.
– Но если ты все-таки демон, то я здорово рискую.
Тогда Бетани сама поцеловала его. Просто чтобы он наконец замолчал.
*
– Мы ведь еще увидимся? – спросил Мэддокс. – В смысле, раз вам позволили жить в Киркволле, мы ведь сможем видеться?
Им снова удалось встретиться на берегу, несмотря на явное неудовольствие темноволосого храмовника. Новый день пребывания Хоуков в Казематах принес известие: Гаррет нашел способ попасть в город.
Они целовались как одержимые, надежно укрытые вечерней темнотой. Он прижимал ее к себе так крепко, что перехватывало дыхание. От прикосновений Мэддокса у Бетани сладко замирало в животе.
– Так мы сможем видеться? – настойчиво повторил Мэддокс после очередного поцелуя. – Правда же?
Это было ужасно приятно слышать, но Бетани не знала, что ему ответить. Он – маг из Круга. Почти что раб, она помнила рассказы отца.
– Конечно. – Она поцеловала его. – Конечно, Мэддокс. Я бы очень хотела, правда.
– Я серьезно, – Мэддокс отодвинулся, в темноте глаза его лихорадочно блестели. – Самсон, мой друг, ты его видела… он надежный. Он поможет нам. Я попрошу его передавать тебе записки, и мы будем встречаться тут, в Казематах. Или даже, может быть, в городе, когда Самсон будет на дежурстве и сможет отпускать меня. Хоть иногда.
Бетани стало грустно. Он так верил в эту возможность, так цеплялся за нее.
– Обязательно.
Она поцеловала его, затем еще и еще. Не стоило говорить ему. Мэддокс сам поймет, со временем. Просто сейчас даже думать об этом было невыносимо.
У Бетани подкашивались ноги. Слишком многое навалилось за последние недели. Она покинула родной дом, потеряла брата; пересекла Недремлющее море, чудом не погибнув от болезней и жажды.
Бетани опустилась на песок. Было немного страшно, но возбуждение пересиливало. Мэддокс оказался рядом. От него исходил жар сильнее, чем от костра, который они развели, чтобы согреться. Бетани слегка отодвинулась, увлекая его за собой, так, чтобы он оказался сверху.
– Бет, ты же не хочешь?..
– Молчи, – она снова поцеловала Мэддокса, удержав его ладонь между ног. – Хочу.
Ливиус Эримонд прибыл в храм Думата на закате. Мэддоксу не нужно было выходить из лаборатории, чтобы узнать об этом: громкий голос магистра разносился по всему храму – новоприбывшего гостя нисколько не волновало, мешает ли его присутствие кому-либо.
Разложив инструменты по местам, Мэддокс тщательно вытер руки и поднялся наверх. Не ему выбирать, кому служить.
– Магистр Эримонд, приветствую вас…
– Оставь, – Эримонд махнул рукой.
Был он изможден и зол, несмотря на привычную улыбку.
– Мне нужны три такие штуковины, – отрывисто распорядился магистр Эримонд, швырнув Мэддоксу большую каменную чашу, покрытую тевинтерскими узорами. – И быстро. До завтрашнего утра.
Он стремительно вышел, пыля полами белого дублета.
Трое спутников магистра остались стоять возле входа, ожидая приказа. Двое мужчин в воинских доспехах, со щитами, украшенными грифонами. И женщина – маг в серой кольчужной мантии. Черноволосая, смуглая от въевшегося в кожу загара. Волосы собраны в пучок, виски выбриты. Сосредоточенный взгляд, жесткая линия рта, слегка искривленного, словно от скрытой муки.
Такое знакомое лицо. Мэддокс моргнул, тщательно сверяясь с хранящимися в памяти образами.
Киркволл. Рваный берег. Причал. Казематы. То же лицо, та же девушка. Тогда она была мягче, моложе, но он вспомнил ее. И имя: Бетани Хоук.
– Бетани Хоук, – повторил Мэддокс, и женщина вздрогнула, глядя на него темными, помутневшими от боли глазами.
– Мэддокс? – спросила она, подойдя ближе. Ее движения были слегка замедленными, будто каждый шаг давался ей с усилием. – Мэддокс. Святая Андрасте. Это ты! Что с тобой стало, Мэддокс?
Она протянула руки. Мэддокс увидел кольца застарелых шрамов на запястьях, следы укусов, когтей.
– Ты Серый Страж, – ответил он, так, словно это все объясняло.
– Да, – согласилась она, и ее лицо исказилось. – А ты… Как вышло, что тебя усмирили?
– Рыцарь-командор Мередит Станнард приказала сделать это со мной. –
Мэддокс выудил новое событие из череды воспоминаний. – Это было наказание.
– За что?
– За то что я написал письмо для девушки не из Круга и передал Самсону. Он должен был отнести записку в Нижний город, но его поймали. Нас обоих наказали за это. Меня – приговорили к ритуалу Усмирения. Его – к пожизненному изгнанию из ордена.
– Записку? Какую записку?
Мэддокс собрался с мыслями. Раз она спрашивает – нужно ответить.
– Записка, которая предназначалась для племянницы Гамлена Амелла. Для Бетани Хоук.
Она рухнула на колени. Слезы потекли из глаз, оставляя бороздки на покрытых дорожной пылью щеках.
– О, Мэддокс…
Странная женщина. Кажется, она хотела обнять его, но у Мэддокса не было на это времени. Нужно было возвращаться к работе, поэтому он вернулся в лабораторию, где его ждал заказ магистра Эримонда.
Но Серого Стража по имени Бетани Хоук ему так и не удалось выбросить из головы. Даже на пике сосредоточенности, она была где-то там, глубоко внутри. Она просто была. Как заноза.
*
Эмприз-дю-Лион встретил их леденящим ветром и снегом. Пришлось спешиться, и идти было тяжело, ноги проваливались сквозь хрупкий наст. Самсон сопровождал Мэддокса в крепость Суледин, к источнику лириума.
Они миновали карьер, где воздух полнился криками о помощи и стонами умирающих.
– Ты думаешь о ней? – неожиданно спросил Самсон.
– О ком? – Мэддокс сосредоточился на том, чтобы шагать, не сбиваясь с ритма: так тратилось меньше сил.
– О той девушке из Киркволла. Сестре Хоука.
Мэддокс рассказывал Самсону о том визите Эримонда в сопровождении измученных Стражей.
– Да. Это неправильно. Я пытаюсь перестать.
– Она так нравилась тебе, помнишь?
– Нет.
– Она была важна для тебя.
– Так же, как сейчас наше дело?
– Я думаю, да.
Мэддокс покачал головой.
– Это невозможно.
– Ты говоришь так, потому что тебя усмирили.
– Меня наказали.
– Ты не заслужил это наказание. И я тоже. Я бы хотел, чтобы ты стал прежним.
Мэддокс остановился. Смысл сказанного Самсоном ускользал от него. В этом была какая-то связь с мыслями о той женщине, но какая?
– Я не понимаю.
Перед ними высились грандиозные наросты лириума: вход в крепость Суледин. Стража у ворот отсалютовала своему командиру.
– Имшаэль…
– Найдешь его на площади, там, где лириумный обелиск.
Мэддокс был благодарен Самсону за то, что он не стал задавать вопросов.
*
Имшаэля искать не пришлось. Он поджидал Мэддокса у подножия первой из многочисленных лестниц, ведущих во внутренний двор крепости.
– Здравствуй, Мэддокс. Я ждал тебя.
– Тогда ты сам все знаешь, демон.
– О нет, – Имшаэль рассмеялся. – Ты ошибаешься. Я дух. Дух Выбора.
– Ты Имшаэль, демон из Недозволенных.
Имшаэль пожал плечами.
– Но ты прав в одном: я знаю, что тебе нужно, усмиренный Мэддокс. И это не имеет никакого отношения к лириуму.
Он хлопнул в ладоши: пространство вокруг них опустело, чернильная тень легла под ноги, образовав замкнутый круг.
– Что ты делаешь?
– Готовлюсь. Не так это просто, знаешь ли. Здесь я тебя вижу, но в Тени – тебя нет.
Имшаэль словно разбух на глазах, вбирая в себя свет.
– Я дам тебе выбор, усмиренный Мэддокс. Я обращу ритуал Усмирения, но взамен потребую кое-что от тебя.
– Что?
– Ты впустишь меня. И будешь делать это каждый раз, когда я захочу. – Он усмехнулся. – Никаких попыток меня изгнать. Никаких проб построить барьер.
– Зачем?
– За тем же, зачем мы извечно стремимся к вам, смертные.
Имшаэль коснулся клейма на лбу Мэддокса.
– Ты будешь жить, – голос демона звенел от едва сдерживаемой жажды. – И я тоже. Я познаю радость и боль, страсть и отчаяние, веселье и ненависть. Я буду памятью. Я буду твоей совестью и раскаянием. Все, что ты совершил, все твои ошибки, все преступления – ты будешь переживать снова и снова. И я разделю все это с тобой.
Мэддокс увидел Эмприз-дю-Лион словно с высоты птичьего полета. Увидел клетки, забитые пленниками – живыми и мертвыми. Увидел искалеченных красных храмовников. Увидел ростки лириума, пробивающиеся сквозь живую плоть; тела, усеявшие дно карьеров, обледеневшие трупы в лачугах Сарнии.
– Зато, – вкрадчиво прошелестел Имшаэль. – Вот что получишь ты.
Мэддокс почувствовал свежий соленый ветерок портовой пристани. Увидел девушку с темными волосами в поношенном платье, улыбку на ее потрескавшихся губах. Он снова обнял ее за талию и поцеловал, как в ту ночь на Рваном берегу, а когда разомкнул объятия, – она выглядела немного иначе, чуть старше – в своей серой мантии Стража-мага, с волосами, собранными в пучок и выбритыми висками. Оглядевшись, Мэддокс понял, что вокруг них больше не Рваный берег, а вымощенный брусчаткой внутренний дворик крепости Адамант, что в Западном Пределе. Бетани улыбнулась, и где-то в глубине души Мэддокс узнал радость, которая когда-то переполняла его сердце.
– Ты готов сделать выбор?
– Да, – ответил Мэддокс. – Готов.
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Мэддокс/Бетани, Самсон, Имшаэль, Эримонд
Категория: гет
Жанр: драма, романс, АУ
Рейтинг: G
Размер: 2400 слов
Примечание: написано по мотивам арта «С первого взгляда»
БЕТАНИ
Полуденное солнце стояло прямо над головой и тень, отбрасываемая стеной, превратилась в узкую темную полосу примерно в фут шириной. Бетани прижалась лбом к сырому камню, изо всех сил подавляя желание лизнуть его – пить хотелось невыносимо, с той самой минуты, как она ступила на пристань.
В плавании воды не хватало постоянно – беглецы расходовали свои запасы прозрачной драгоценности так бережно, как только могли. Но теперь они были на суше, и Бетани еще утром допила остатки со дна своей фляги. Теперь оставалось облизывать соленые сухие губы и надеяться, что Гаррет скоро появится – с питьем и хорошими вестями.
Бетани огляделась. Беженцы были повсюду: некоторые из них, так же как и ее семья, ждали позволения войти в город; кто-то пользовался передышкой перед тем, как снова отправиться в путь.
Солнце палило невыносимо. Оно висело прямо над головой, точно проклятие, ослепительное и обжигающее. И ни единого облачка.
А Гаррет все не возвращался. Мать отошла поближе к решеткам, чтобы не пропустить появление дяди Гамлена,
– Хочешь пить?
Бетани обернулась. Ей уже доводилось видеть киркволлских магов, но так близко – нет. Высокий, молодой, довольно симпатичный: грубоватое лицо, нос с горбинкой, голубые глаза, очень коротко остриженные волосы. Он был больше похож на воина, нежели на мага.
Парень протягивал ей кувшин.
– А… – Она помялась. Вода в кувшине была – Бетани просто ощущала это –прохладная, свежая, вкусная. – Сколько это будет стоить?
– Нисколько. Есть фляга?
– Фляга? – Бетани сглотнула: горло больно царапало.
Незнакомец терпеливо улыбнулся.
– Фляга, бутыль, что-нибудь, куда можно отлить воду?
– Да. Да, конечно, – Бетани неловко затеребила заскорузлые завязки котомки с вещами, украдкой принюхиваясь – не несет ли от нее потом.
– Вот, – вмешалась стоявшая чуть поодаль Авелин и протянула магу кожаный мешок. – Благодарю.
Он наполнил мех и с улыбкой вернул ей.
– Спасибо, – повторила Бетани, глядя, как маг с водой идет к следующей группке беженцев. – Ты очень добр.
Она едва удержалась, чтобы не выпить все до капли,
*
Новости оказались неутешительными. Киркволл не торопился гостеприимно распахнуть ворота перед семьей Хоуков. Город Цепей, где-то услыхала Бетани. Что ж, они как раз попали в оковы. Без платы в Киркволл не войти, денег взять неоткуда, на дядю Гамлена рассчитывать не приходилось.
Но сидеть на месте, в окружении тюков с пожитками было невыносимо.
Гаррет собирался дождаться дядю, чтобы выяснить денежные вопросы. Они торчали в Казематах уже второй день, и, судя по рассказам других беженцев, это был далеко не предел.
Бетани встала.
– Я прогуляюсь, – бросила она матери и Гаррету, которые озабоченно шептались о семейном имуществе, нерадивом дядюшке Гамлене и прочих важных вещах.
– Держись подальше от храмовников, – привычно наказал Гаррет.
– Не отходи далеко, – прибавила мать.
Бетани скорчила гримасу: неужели она похожа на идиотку?
– Стой! – Неприятный детина с сальными волосами в доспехе храмовника преградил им путь. – Куда собралась?
Бетани опустила глаза, опасаясь, что злость выдаст ее.
– А разве нельзя? – поинтересовалась она. – Вы не пропускаете нас в город. Но тут-то мы можем находиться?
– Как же вы надоели, нищее ферелденское отродье, – процедил храмовник, отходя. – И не сдохли ведь…
Я могла бы высвободить совсем немного силы, и этот урод летел бы до самых ворот, прищурившись, подумала Бетани. Отец научил ее презирать служителей Церкви. Цепные псы, которых натаскивают охранять то, что им не принадлежит. Проходивший мимо храмовник скользнул по ней заинтересованным взглядом.
– Если ты не прекратишь, привлечешь к себе ненужное внимание. – Кто-то осторожно, но крепко сжал ее локоть, заставив отвернуться.
– Что? – Бетани отняла руку, с усилием погасила внутренний огонь.
Парень в мантии. Тот самый, что принес питье накануне.
– Привет, помнишь меня?
– Я. Да, – Бетани поправила волосы, радуясь, что сегодня на ней чистое платье. – Конечно, помню. Спасибо.
– Я Мэддокс.
Он дружелюбно улыбнулся.
– А я Бетани Хоук.
– Из какого ты Круга, Бетани?
– Я… – Бетани замялась, не зная, что ответить.
– Просто, понимаешь, не знаю, как принято там, откуда ты родом, но в нашем Круге тебе придется привыкнуть к определенным правилам. Первый Чародей тебе все расскажет.
– Я не собираюсь ни к чему привыкать!
Мэддокс был так ошарашен, что Бетани не удалось сдержать улыбку.
– Никогда не встречал живого отступника?
Мэддокс сгреб ее в охапку и потащил за колонну.
– Тише, – прошипел он, побледнев до самых ушей. – Знаешь, что тут могут с тобой сделать за это?
– Представь себе, знаю, не наивная дурочка. Магов всегда хотят убить. Особенно тех, которые свободны.
– Если бы, – он горько усмехнулся. – Смерть еще не самое страшное. Усмирение – вот что по-настоящему ужасно.
Бетани содрогнулась. Отец рассказывал ей об усмиренных. О людях-вещах, людях-предметах. Ходячих инструментах.
Мэддокс выглянул из-за колонны.
– Извини, мне нужно идти. – Он показал на троих храмовников, появившихся во внутреннем дворике Казематов. – Вон тот, бритый, это сэр Алрик. Что бы ни случилось, держись от него подальше, во имя Создателя. Давай встретимся вечером? Как стемнеет, на этом же месте.
Он опустил голову и заспешил прочь.
*
– И ты не проходила Истязаний? – недоверчиво спросил Мэддокс. – Но как ты справляешься с демонами?
– Никак, – ответила Бетани. – Они не докучают мне, а я – им. И вообще, это скучно, Мэддокс, ничего такого интригующего. Никакой магии крови, человеческих жертвоприношений, ничего. Отец с детства учил меня всему, что знал, вот и все.
– Он тоже был отступником?
– Да. – Бетани бросила камешек в воду. Они сидели на берегу, чуть поодаль от пристани – у входа в порт дежурил высокий темноволосый храмовник, которого Мэддокс назвал Самсоном, он позволил спуститься к морю. – Отец был магом Круга, когда-то очень давно. Но потом сбежал, выбрав свободу.
– И что с ним стало?
– Он умер.
– Прости.
– Ничего. Это было три года назад. А ты?
– Что я?
– Ты никогда не хотел покинуть Круг?
Мэддокс смущенно улыбнулся.
– Я? Нет, что ты. Я тут столько, сколько себя помню, с самого детства.
– Тебе нравится?
– При чем тут нравится, Бетани, – Мэддокс пожал плечами. – Так нужно. Это правильно.
– Правильно? Что же тут правильного, Мэддокс? Ты даже пройтись по берегу не можешь без разрешения того парня, храмовника.
– Самсон тоже не имел права мне это позволять. Просто он… ну, он нормальный. Не то что другие храмовники.
– Тем более. – Бетани поднялась. – Тем более, Мэддокс. Ты словно пленник Круга. Разве ты сделал что-то плохое?
– Нет.
– Тогда почему ты здесь? – Бетани легонько толкнула его в плечо. – Только не говори, что действительно считаешь это правильным.
Мэддокс угрюмо посмотрел на нее.
– Потому что у меня не было выбора.
– Ладно. Не надо было затевать этот разговор… – Бетани направилась к причалу.
– Подожди.
– Что? – она оглянулась.
– Откуда мне знать, что ты не одержимая?
Мэддокс сложил руки на груди.
– Прямо сейчас. Откуда я знаю, что говорю с девушкой, а не демоном в обличии девушки?
– Ты сейчас взаправду это? – Бетани недоверчиво улыбнулась. – В смысле, не шутишь?
– Вполне, – Мэддокс подошел ближе. Его лицо было пугающе серьезным.
– Да. Откуда мне знать, что ты такое. Вдруг ты явилась, чтобы искушать меня?
– Слушай, это не смешно. – Бетани попятилась.
– И если ты демон, то…
Мэддокс не выдержал и расхохотался.
– … то ты очень милый демон, Бетани. Думаю, даже рыцарь-командор Мередит тебя бы не испугалась.
– Ну тебя, – Бетани шутливо ударила Мэддокса в грудь, в ответ он поймал ее за руки, обнял, преодолевая сопротивление.
– Но если ты все-таки демон, то я здорово рискую.
Тогда Бетани сама поцеловала его. Просто чтобы он наконец замолчал.
*
– Мы ведь еще увидимся? – спросил Мэддокс. – В смысле, раз вам позволили жить в Киркволле, мы ведь сможем видеться?
Им снова удалось встретиться на берегу, несмотря на явное неудовольствие темноволосого храмовника. Новый день пребывания Хоуков в Казематах принес известие: Гаррет нашел способ попасть в город.
Они целовались как одержимые, надежно укрытые вечерней темнотой. Он прижимал ее к себе так крепко, что перехватывало дыхание. От прикосновений Мэддокса у Бетани сладко замирало в животе.
– Так мы сможем видеться? – настойчиво повторил Мэддокс после очередного поцелуя. – Правда же?
Это было ужасно приятно слышать, но Бетани не знала, что ему ответить. Он – маг из Круга. Почти что раб, она помнила рассказы отца.
– Конечно. – Она поцеловала его. – Конечно, Мэддокс. Я бы очень хотела, правда.
– Я серьезно, – Мэддокс отодвинулся, в темноте глаза его лихорадочно блестели. – Самсон, мой друг, ты его видела… он надежный. Он поможет нам. Я попрошу его передавать тебе записки, и мы будем встречаться тут, в Казематах. Или даже, может быть, в городе, когда Самсон будет на дежурстве и сможет отпускать меня. Хоть иногда.
Бетани стало грустно. Он так верил в эту возможность, так цеплялся за нее.
– Обязательно.
Она поцеловала его, затем еще и еще. Не стоило говорить ему. Мэддокс сам поймет, со временем. Просто сейчас даже думать об этом было невыносимо.
У Бетани подкашивались ноги. Слишком многое навалилось за последние недели. Она покинула родной дом, потеряла брата; пересекла Недремлющее море, чудом не погибнув от болезней и жажды.
Бетани опустилась на песок. Было немного страшно, но возбуждение пересиливало. Мэддокс оказался рядом. От него исходил жар сильнее, чем от костра, который они развели, чтобы согреться. Бетани слегка отодвинулась, увлекая его за собой, так, чтобы он оказался сверху.
– Бет, ты же не хочешь?..
– Молчи, – она снова поцеловала Мэддокса, удержав его ладонь между ног. – Хочу.
МЭДДОКС
Ливиус Эримонд прибыл в храм Думата на закате. Мэддоксу не нужно было выходить из лаборатории, чтобы узнать об этом: громкий голос магистра разносился по всему храму – новоприбывшего гостя нисколько не волновало, мешает ли его присутствие кому-либо.
Разложив инструменты по местам, Мэддокс тщательно вытер руки и поднялся наверх. Не ему выбирать, кому служить.
– Магистр Эримонд, приветствую вас…
– Оставь, – Эримонд махнул рукой.
Был он изможден и зол, несмотря на привычную улыбку.
– Мне нужны три такие штуковины, – отрывисто распорядился магистр Эримонд, швырнув Мэддоксу большую каменную чашу, покрытую тевинтерскими узорами. – И быстро. До завтрашнего утра.
Он стремительно вышел, пыля полами белого дублета.
Трое спутников магистра остались стоять возле входа, ожидая приказа. Двое мужчин в воинских доспехах, со щитами, украшенными грифонами. И женщина – маг в серой кольчужной мантии. Черноволосая, смуглая от въевшегося в кожу загара. Волосы собраны в пучок, виски выбриты. Сосредоточенный взгляд, жесткая линия рта, слегка искривленного, словно от скрытой муки.
Такое знакомое лицо. Мэддокс моргнул, тщательно сверяясь с хранящимися в памяти образами.
Киркволл. Рваный берег. Причал. Казематы. То же лицо, та же девушка. Тогда она была мягче, моложе, но он вспомнил ее. И имя: Бетани Хоук.
– Бетани Хоук, – повторил Мэддокс, и женщина вздрогнула, глядя на него темными, помутневшими от боли глазами.
– Мэддокс? – спросила она, подойдя ближе. Ее движения были слегка замедленными, будто каждый шаг давался ей с усилием. – Мэддокс. Святая Андрасте. Это ты! Что с тобой стало, Мэддокс?
Она протянула руки. Мэддокс увидел кольца застарелых шрамов на запястьях, следы укусов, когтей.
– Ты Серый Страж, – ответил он, так, словно это все объясняло.
– Да, – согласилась она, и ее лицо исказилось. – А ты… Как вышло, что тебя усмирили?
– Рыцарь-командор Мередит Станнард приказала сделать это со мной. –
Мэддокс выудил новое событие из череды воспоминаний. – Это было наказание.
– За что?
– За то что я написал письмо для девушки не из Круга и передал Самсону. Он должен был отнести записку в Нижний город, но его поймали. Нас обоих наказали за это. Меня – приговорили к ритуалу Усмирения. Его – к пожизненному изгнанию из ордена.
– Записку? Какую записку?
Мэддокс собрался с мыслями. Раз она спрашивает – нужно ответить.
– Записка, которая предназначалась для племянницы Гамлена Амелла. Для Бетани Хоук.
Она рухнула на колени. Слезы потекли из глаз, оставляя бороздки на покрытых дорожной пылью щеках.
– О, Мэддокс…
Странная женщина. Кажется, она хотела обнять его, но у Мэддокса не было на это времени. Нужно было возвращаться к работе, поэтому он вернулся в лабораторию, где его ждал заказ магистра Эримонда.
Но Серого Стража по имени Бетани Хоук ему так и не удалось выбросить из головы. Даже на пике сосредоточенности, она была где-то там, глубоко внутри. Она просто была. Как заноза.
*
Эмприз-дю-Лион встретил их леденящим ветром и снегом. Пришлось спешиться, и идти было тяжело, ноги проваливались сквозь хрупкий наст. Самсон сопровождал Мэддокса в крепость Суледин, к источнику лириума.
Они миновали карьер, где воздух полнился криками о помощи и стонами умирающих.
– Ты думаешь о ней? – неожиданно спросил Самсон.
– О ком? – Мэддокс сосредоточился на том, чтобы шагать, не сбиваясь с ритма: так тратилось меньше сил.
– О той девушке из Киркволла. Сестре Хоука.
Мэддокс рассказывал Самсону о том визите Эримонда в сопровождении измученных Стражей.
– Да. Это неправильно. Я пытаюсь перестать.
– Она так нравилась тебе, помнишь?
– Нет.
– Она была важна для тебя.
– Так же, как сейчас наше дело?
– Я думаю, да.
Мэддокс покачал головой.
– Это невозможно.
– Ты говоришь так, потому что тебя усмирили.
– Меня наказали.
– Ты не заслужил это наказание. И я тоже. Я бы хотел, чтобы ты стал прежним.
Мэддокс остановился. Смысл сказанного Самсоном ускользал от него. В этом была какая-то связь с мыслями о той женщине, но какая?
– Я не понимаю.
Перед ними высились грандиозные наросты лириума: вход в крепость Суледин. Стража у ворот отсалютовала своему командиру.
– Имшаэль…
– Найдешь его на площади, там, где лириумный обелиск.
Мэддокс был благодарен Самсону за то, что он не стал задавать вопросов.
*
Имшаэля искать не пришлось. Он поджидал Мэддокса у подножия первой из многочисленных лестниц, ведущих во внутренний двор крепости.
– Здравствуй, Мэддокс. Я ждал тебя.
– Тогда ты сам все знаешь, демон.
– О нет, – Имшаэль рассмеялся. – Ты ошибаешься. Я дух. Дух Выбора.
– Ты Имшаэль, демон из Недозволенных.
Имшаэль пожал плечами.
– Но ты прав в одном: я знаю, что тебе нужно, усмиренный Мэддокс. И это не имеет никакого отношения к лириуму.
Он хлопнул в ладоши: пространство вокруг них опустело, чернильная тень легла под ноги, образовав замкнутый круг.
– Что ты делаешь?
– Готовлюсь. Не так это просто, знаешь ли. Здесь я тебя вижу, но в Тени – тебя нет.
Имшаэль словно разбух на глазах, вбирая в себя свет.
– Я дам тебе выбор, усмиренный Мэддокс. Я обращу ритуал Усмирения, но взамен потребую кое-что от тебя.
– Что?
– Ты впустишь меня. И будешь делать это каждый раз, когда я захочу. – Он усмехнулся. – Никаких попыток меня изгнать. Никаких проб построить барьер.
– Зачем?
– За тем же, зачем мы извечно стремимся к вам, смертные.
Имшаэль коснулся клейма на лбу Мэддокса.
– Ты будешь жить, – голос демона звенел от едва сдерживаемой жажды. – И я тоже. Я познаю радость и боль, страсть и отчаяние, веселье и ненависть. Я буду памятью. Я буду твоей совестью и раскаянием. Все, что ты совершил, все твои ошибки, все преступления – ты будешь переживать снова и снова. И я разделю все это с тобой.
Мэддокс увидел Эмприз-дю-Лион словно с высоты птичьего полета. Увидел клетки, забитые пленниками – живыми и мертвыми. Увидел искалеченных красных храмовников. Увидел ростки лириума, пробивающиеся сквозь живую плоть; тела, усеявшие дно карьеров, обледеневшие трупы в лачугах Сарнии.
– Зато, – вкрадчиво прошелестел Имшаэль. – Вот что получишь ты.
Мэддокс почувствовал свежий соленый ветерок портовой пристани. Увидел девушку с темными волосами в поношенном платье, улыбку на ее потрескавшихся губах. Он снова обнял ее за талию и поцеловал, как в ту ночь на Рваном берегу, а когда разомкнул объятия, – она выглядела немного иначе, чуть старше – в своей серой мантии Стража-мага, с волосами, собранными в пучок и выбритыми висками. Оглядевшись, Мэддокс понял, что вокруг них больше не Рваный берег, а вымощенный брусчаткой внутренний дворик крепости Адамант, что в Западном Пределе. Бетани улыбнулась, и где-то в глубине души Мэддокс узнал радость, которая когда-то переполняла его сердце.
– Ты готов сделать выбор?
– Да, – ответил Мэддокс. – Готов.
@темы: Корифей, Мэддокс, гет, Самсон, Блэкволл, Кальперния, Фракционные войны: Реванш, Имшаэль, Дориан
пятница, 18 сентября 2015
Результаты третьего тура голосования:
Бонусные баллы получают работы:
15 баллов — мини «Прививка» (Круг магов), арт «Я отпустил тебя» (Тевинтер) и арт «Forever Alone» (Инквизиция)
10 баллов — драббл «Настоящие герои» (Демоны) и арт «Свободный независимый маг» (Круг магов)
5 баллов — миди «Сорок первый» (Мятежный Ферелден) и арт «Последний друг» (Армия Корифея)
Список работ третьего тура, за которые проголосовали наши читатели
Текстовые работы
читать дальше
Визуальные работы (арты, коллажи, клипы, хендмейд, инсталляции и пр.
читать дальше
| Фракция | Результаты второго тура |
Голоса за команду | Бонусы за текст третьего тура |
Бонусы за визуал третьего тура |
Итого |
| Армия Корифея | 59 | 9 | — | 5 | 73 |
| Демоны | 59 | 9 | 10 | — | 78 |
| Долийские эльфы | 38 | 5 | — | — | 43 |
| Инквизиция | 49 | 3 | — | 15 | 67 |
| Круг магов | 114 | 12 | 15 | 10 | 151 | Малефикары | 69 | 2 | — | — | 71 |
| Маркизат Серо | 49 | 7 | — | — | 56 |
| Мятежный Ферелден | 64 | 7 | 5 | — | 76 |
| Тевинтер | 64 | 7 | — | 15 | 86 |
Бонусные баллы получают работы:
15 баллов — мини «Прививка» (Круг магов), арт «Я отпустил тебя» (Тевинтер) и арт «Forever Alone» (Инквизиция)
10 баллов — драббл «Настоящие герои» (Демоны) и арт «Свободный независимый маг» (Круг магов)
5 баллов — миди «Сорок первый» (Мятежный Ферелден) и арт «Последний друг» (Армия Корифея)
Список работ третьего тура, за которые проголосовали наши читатели
Текстовые работы
читать дальше
| Круг магов: «Прививка» | 12 |
| Демоны: «Настоящие герои» | 10 |
| Мятежный Ферелден: «Сорок первый» | 7 |
| Маркизат Серо: «Тhe Horned Knight's Lady» | 6 |
| Армия Корифея: «Песнь преображения» | 6 |
| Тевинтер: «Расплата» | 4 |
| Малефикары: «Расплаты мало не бывает» | 4 |
| Армия Корифея: «Кара» | 4 |
| Мятежный Ферелден: «Жаль, подмога не пришла…» | 3 |
| Мятежный Ферелден: «Еда или жизнь!» | 3 |
| Долийские эльфы: «Жалость» | 3 |
| Тевинтер: «Гордость и исцеление» | 2 |
| Маркизат Серо: «Цена единства» | 2 |
| Малефикары: «Зло, сокрытое внутри» | 2 |
| Малефикары: «По одной на каждого» | 2 |
| Круг магов: «Лиловое пламя» | 2 |
| Круг магов: «Too old for ths shit» | 2 |
| Демоны: «День расплаты» | 2 |
| Маркизат Серо: «Личное участие» | 1 |
| Армия Корифея: «Хорошие девочки не умирают» | 1 |
| Демоны: «Маленькая принцесса шато д'Онтер» | 1 |
| Демоны: «Настоящая опасность» | 1 |
| Инквизиция: «Один удар» | 1 |
| Инквизиция: «На благо всего Тедаса» | 1 |
| Круг магов: «Защитники справедливости» | 1 |
| Круг магов: «Непристойное продолжение» | 1 |
| Малефикары: «На свободе» | 1 |
Визуальные работы (арты, коллажи, клипы, хендмейд, инсталляции и пр.
читать дальше
| Тевинтер: «Я отпустил тебя» | 12 |
| Инквизиция: «Forever Alone» | 12 |
| Круг магов: «Свободный независимый маг» | 10 |
| Армия Корифея: «Последний друг» | 9 |
| Долийские эльфы: «Поглощение» | 7 |
| Малефикары: «So close…» | 7 |
| Армия Корифея: «Путешествие герцогини» | 6 |
| Армия Корифея: «Red prince» | 5 |
| Круг магов: «Кошмары» | 4 |
| Круг магов: «Слишком много лириума» | 4 |
| Долийские эльфы: «Лжепророчица» | 3 |
| Инквизиция: Один шаг... | 3 |
| Малефикары: «First day of the rest of your life» | 2 |
| Маркизат Серо: «***» | 2 |
| Тевинтер: «Плоды гордыни» | 2 |
| Долийские эльфы: «Искупление» | 1 |
| Инквизиция: «Расплата» | 1 |
| Малефикары: «Blessed With a Curse» | 1 |
| Мятежный Ферелден: «Королева» | 1 |
@темы: орг, голосование, Фракционные войны: Реванш
Итак, оглашаем полученные оргбаллы за третий тур.
— Орг-баллы начисляются:
За минимальную выкладку - три балла, по одному за каждую работу.
Бонусный балл за дополнительную работу в выкладке (не больше двух дополнительных баллов)
Бонусный бал за работу, созданную на основе цитаты из кодекса, игровой записки или книги (команда выбирает сама) (Цитата отдельно прячется под кат под шапкой, чтобы читатели поняли, на что отсылка)
Таблица с результатами третьего тура
Таблица с промежуточными результатами (без читательского голосования)
• Голосование
Фракция-победитель определяется суммированием орг-баллов и результатов закрытого голосования.
— Голосование проводится закрытым способом: отправкой письма на специально созданный u-mail Weisshaupt fortress vote
Цитата из правилУчастники не могут голосовать за свою команду, голоса от пустых дневников и виртуалов не принимаются.
— Голосование продлится до 23 сентября. Все голоса, полученные командами, суммируются.
— После завершения голосования - голоса будут раскрыты в отдельном посте.
Голосование осуществляется по командам и по конкретным работам: лучшая команда тура, лучшая текстовая работа тура от такой-то команды, лучшая визуальная работа тура от такой-то команды. Команды не должны повторяться в одной категории.
Тексты и визуальные исполнения, которые набрали больше всего голосов, принесут командам бонусные баллы:
+ 15 бонусных баллов — за первое место
+ 10 бонусных баллов — за второе место
+ 5 бонусных баллов — за третье место
Одна команда может получить только один бонус за лучший текст и один бонус лучший визуал за тур.
Если работы одной номинации разных команд получают равное количество голосов, бонус получают обе команды.
Если в одной номинации призовые места занимают работы одной команды, то команда получает бонус только за работу, набравшую большее количество голосов.
Окончательные итоги будут подведены 27 апреля.
Голосование продлится 23 сентября, до 23:59
Доголосовать или изменять поданый голос можно до окончания голосования.
— Орг-баллы начисляются:
За минимальную выкладку - три балла, по одному за каждую работу.
Бонусный балл за дополнительную работу в выкладке (не больше двух дополнительных баллов)
Бонусный бал за работу, созданную на основе цитаты из кодекса, игровой записки или книги (команда выбирает сама) (Цитата отдельно прячется под кат под шапкой, чтобы читатели поняли, на что отсылка)
Таблица с результатами третьего тура
Фракция |
Баллы за количество работ |
Бонусных баллов |
Итого |
| Армия Корифея 7 исполненийтекст «Хорошие девочки не умирают» текст «Кара» + бонусный балл текст «Песнь преображения » + бонусный балл арт «Red prince» + бонусный балл арт «Путешествие герцогини» + бонусный балл арт «Join the Inquisition!» + бонусный балл арт «Последний друг» + бонусный балл |
5 баллов | 5 баллов | 10 баллов |
| Демоны 5 исполненийтекст «Поздно» текст «Настоящая опасность» + бонусный балл текст «Настоящие герои» текст «Маленькая принцесса шато д'Онтер» + бонусный балл текст «День расплаты» |
5 баллов | 2 балла | 7 баллов |
| Долийские Эльфы 5 исполненийтекст «Жалость» текст «Поцелуй» + бонусный балл арт «Поглощение» + бонусный балл арт «Искупление» арт «Лжепророчица» |
5 баллов | 2 балла | 7 баллов |
| Инквизиция 12 исполненийтекст «Святая кара» + бонусный балл текст «Фен'Харел» + бонусный балл текст «Забота» текст «На благо всего Тедаса» текст «Один удар» арт «Расплата» арт «Forever Alone» арт «Цена спасения мира» арт «Один шаг...» + бонусный балл арт «Укрощение Бычка» арт «Вместе навсегда» арт «Инквизитор Крюк» |
5 баллов | 3 балла | 8 баллов |
| Круг Магов 8 исполненийтекст «Лиловое пламя» + бонусный балл текст «Непристойное продолжение» текст «Прививка» текст «Защитники справедливости» + бонусный балл текст «Too old for ths shit» арт-стрип «Кошмары» + бонусный балл арт «Свободный независимый маг» + бонусный балл арт «Слишком много лириума» + бонусный балл |
5 баллов | 5 баллов | 10 баллов |
| Малефикары 8 исполненийтекст «Расплаты мало не бывает» + бонусный балл текст «На свободе» текст «Нисса» текст «По одной на каждого» + бонусный балл текст «Зло, сокрытое внутри» клип «So close…» клип «First day of the rest of your life» клип «Blessed With a Curse» |
5 баллов | 2 балла | 7 баллов |
| Маркизат Серо 5 исполненийтекст «Masked marquisate» + бонусный балл текст «Цена единства» текст «the Horned Knight's Lady » + бонусный балл текст «Личное участие» + бонусный балл арт «б/н» (Иллюстрация к "Цена единства") |
5 баллов | 3 балла | 8 баллов |
| Мятежный Ферелден 6 исполненийтекст «Сорок первый» + бонусный балл текст «Не одно и то же» + бонусный балл текст «Еда или жизнь!» + бонусный балл текст «Жаль, подмога не пришла…» + бонусный балл текст «Опасно забывать» + бонусный балл коллаж «Королева» + бонусный балл |
5 баллов | 5 баллов | 10 баллов |
| Тевинтер 11 исполненийтекст «Глаза Города» + бонусный балл текст «Расплата» текст «Satisfaction» текст «Гордость и исцеление» арт «Я отпустил тебя» арт «Финал» арт «Плоды гордыни» арт «Расплата» коллаж «Post tenebras lux» арт «Дедлайн» + бонусный балл фанмикс «Silentium (The return of the Gods)» + бонусный балл |
5 баллов | 3 балла | 8 баллов |
Таблица с промежуточными результатами (без читательского голосования)
Фракция |
Орг-баллы за первый тур |
Орг-баллы за второй тур |
Орг-баллы за третий тур |
За голосование участников (суммарно) |
Итого |
| Армия Корифея | 8 баллов | 7 баллов | 10 баллов | 9 баллов | 34 балла |
| Демоны | 8 баллов | 7 баллов | 7 баллов | 3 балла | 25 баллов |
| Долийские Эльфы | 7 баллов | 6 баллов | 7 баллов | 3 балла | 23 баллов |
| Инквизиция | 7 баллов | 10 баллов | 8 баллов | 3 балла | 28 баллов |
| Круг Магов | 8 баллов | 8 баллов | 10 баллов | 3 балла | 29 баллов |
| Малефикары | 8 баллов | 8 баллов | 7 баллов | 7 баллов | 30 баллов |
| Маркизат Серо | 8 баллов | 10 баллов | 8 баллов | 3 балла | 29 баллов |
| Мятежный Ферелден | 9 баллов | 10 баллов | 10 баллов | 3 балла | 32 балла |
| Тевинтер | 7 баллов | 10 баллов | 8 баллов | 10 баллов | 35 баллов |
• Голосование
Фракция-победитель определяется суммированием орг-баллов и результатов закрытого голосования.
— Голосование проводится закрытым способом: отправкой письма на специально созданный u-mail Weisshaupt fortress vote
Цитата из правилУчастники не могут голосовать за свою команду, голоса от пустых дневников и виртуалов не принимаются.
— Голосование продлится до 23 сентября. Все голоса, полученные командами, суммируются.
— После завершения голосования - голоса будут раскрыты в отдельном посте.
Голосование осуществляется по командам и по конкретным работам: лучшая команда тура, лучшая текстовая работа тура от такой-то команды, лучшая визуальная работа тура от такой-то команды. Команды не должны повторяться в одной категории.
Тексты и визуальные исполнения, которые набрали больше всего голосов, принесут командам бонусные баллы:
+ 15 бонусных баллов — за первое место
+ 10 бонусных баллов — за второе место
+ 5 бонусных баллов — за третье место
Одна команда может получить только один бонус за лучший текст и один бонус лучший визуал за тур.
Если работы одной номинации разных команд получают равное количество голосов, бонус получают обе команды.
Если в одной номинации призовые места занимают работы одной команды, то команда получает бонус только за работу, набравшую большее количество голосов.
Окончательные итоги будут подведены 27 апреля.
Голосование продлится 23 сентября, до 23:59
Доголосовать или изменять поданый голос можно до окончания голосования.
@темы: орг, Фракционные войны: Реванш
среда, 16 сентября 2015
Настанет день, когда Серо воспрянет, смыв позор, но...
 Название: *** Автор: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Бард  Краса и гордость Серо. Повеса и плут, но знает много секретов и слышали бы, как поет! Предмет жгучего интереса Рогатого, мечтающего заполучить поэта в коллекцию. Возможный ЛИ. , Школяр Маркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. Форма: арт Категория: джен Рейтинг: G Примечание: 1. Иллюстрация к "Цена единства" 2. Полный размер арта открывается в новой вкладке по клику на превью.    |
@темы: арт, Маркизат Серо, Фракционные войны: Реванш
Join the Inquisition!
Название: Расплата
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан, Солас
Форма: комикс, коллаж
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: спойлер к новому DLC
Примечания: Я смогу доказать тебе, что ты был не прав.
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан, Солас
Форма: комикс, коллаж
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: спойлер к новому DLC
Примечания: Я смогу доказать тебе, что ты был не прав.
Название: Forever Alone
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: м!Тревельян, Кассандра, Жозефина, Железный Бык, Дориан, Каллен, Лелиана, Дагна, Сэра, Крэм, Коул, девицы
Форма: арт
Категория: гет, слеш, фемслеш
Рейтинг: PG
Предупреждения: спойлер к новому DLC.
Примечания: Инквизитор долго не мог определится со своим ЛИ, за что и поплатился.
Примечания 2: полный размер откроется по клику
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: м!Тревельян, Кассандра, Жозефина, Железный Бык, Дориан, Каллен, Лелиана, Дагна, Сэра, Крэм, Коул, девицы
Форма: арт
Категория: гет, слеш, фемслеш
Рейтинг: PG
Предупреждения: спойлер к новому DLC.
Примечания: Инквизитор долго не мог определится со своим ЛИ, за что и поплатился.
Примечания 2: полный размер откроется по клику
Название: Цена спасения мира
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: PG
Предупреждения: спойлер к новому DLC
Примечания: полный размер откроется по клику
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: PG
Предупреждения: спойлер к новому DLC
Примечания: полный размер откроется по клику
Название: Один шаг...
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Каллен
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечания: Каллен в любой момент может горько поплатиться за то, что когда-то стал храмовником.
Примечания 2: полный размер откроется по клику
Кодекс: «Красные храмовники», «Выдержка из письма Каллена в Южный предел», основано на цитатахцитатах: «Co временем красный лириум превратит их в чудовищ. Внутри их тел уже растут кристаллы; говорят, они прорастают даже в голове. В конце концов и тело, и дух красных храмовников полностью поглотит ревущее безумие»; «Со мной связалась Искательница Пентагаст. Желая прекратить войну между магами и храмовниками, она набирает людей и предлагает мне заняться военными нуждами своего коллектива. Если Конклав пройдет благополучно, в нас не будет нужды; если же нет, мы будем наготове. Я решил принять предложение Искательницы Пентагаст. Круги распущены. Мне больше нечем помочь Ордену храмовников, а он ничем не поможет мне. Создатель указал мне другой путь, и я должен следовать им».
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Каллен
Форма: арт
Категория: джен
Рейтинг: G
Примечания: Каллен в любой момент может горько поплатиться за то, что когда-то стал храмовником.
Примечания 2: полный размер откроется по клику
Кодекс: «Красные храмовники», «Выдержка из письма Каллена в Южный предел», основано на цитатахцитатах: «Co временем красный лириум превратит их в чудовищ. Внутри их тел уже растут кристаллы; говорят, они прорастают даже в голове. В конце концов и тело, и дух красных храмовников полностью поглотит ревущее безумие»; «Со мной связалась Искательница Пентагаст. Желая прекратить войну между магами и храмовниками, она набирает людей и предлагает мне заняться военными нуждами своего коллектива. Если Конклав пройдет благополучно, в нас не будет нужды; если же нет, мы будем наготове. Я решил принять предложение Искательницы Пентагаст. Круги распущены. Мне больше нечем помочь Ордену храмовников, а он ничем не поможет мне. Создатель указал мне другой путь, и я должен следовать им».
Название: Укрощение Бычка
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Железный Бык/ф!Лавеллан
Форма: арт
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Примечания: не следовало Железному Быку учить Инквизитора связыванию.
Примечание 2: по заявкепо заявке: «Инквизиция, нужны ж!Лавеллан и Бык»
Примечания 3: полный размер откроется по клику
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Железный Бык/ф!Лавеллан
Форма: арт
Категория: гет
Рейтинг: PG-13
Примечания: не следовало Железному Быку учить Инквизитора связыванию.
Примечание 2: по заявкепо заявке: «Инквизиция, нужны ж!Лавеллан и Бык»
Примечания 3: полный размер откроется по клику
Название: Вместе навсегда
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Тревельян/Каллен
Форма: арт
Категория: гет
Рейтинг: G
Примечания: Долгожданная награда – тоже расплата.
Примечания 2: полный размер откроется по клику
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Тревельян/Каллен
Форма: арт
Категория: гет
Рейтинг: G
Примечания: Долгожданная награда – тоже расплата.
Примечания 2: полный размер откроется по клику
Название: Инквизитор Крюк
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Жозефина, м!Тревельян
Форма: стрип
Категория: джен
Рейтинг: G
Предупреждения: спойлер к новому DLC
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Жозефина, м!Тревельян
Форма: стрип
Категория: джен
Рейтинг: G
Предупреждения: спойлер к новому DLC
@темы: фемслэш, Кассандра, Каллен, арт, Сэра, Лелиана, Дагна, гет, джен, Железный Бык, ж!Тревельян, ж!Лавеллан, Крэм, м!Тревельян, Фракционные войны: Реванш, Солас (Фен'Харел), Жозефина, Дориан, Коул
Join the Inquisition!
Название: Святая кара
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Каллен/ф!Тревельян
Категория: гет
Жанр: ангст, hurt-comfort, POV
Рейтинг: PG-13
Размер: 1051 слово
Примечание: Я не желал иметь никакого отношения к тому, что случилось в Киркволле, не хотел вспоминать, как погибали один за другим, мои товарищи в Ферелдеском Круге. Но я видел это.
Продолжение фика «Видения прошлого - Призрак желания» и «Кого ты мучаешь?» Можно читать отдельным фрагментом.
Кодекс: «Признания лириумщиков», основано на цитатецитате: «...Сначала ты пьёшь лириум как лекарство. От него всё тело поёт, словно огонь Создателя. Ты ничего не боишься, даже одержимых. Даже кошмары по ночам уходят. Но порция слишком мала. Если ты не получаешь достаточно, у тебя холодеют руки. На тебя начинает давить небо. Мелкие предметы выскальзывают. Так что никуда не деться...»
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Каллен/ф!Тревельян
Категория: гет
Жанр: ангст, hurt-comfort, POV
Рейтинг: PG-13
Размер: 1051 слово
Примечание: Я не желал иметь никакого отношения к тому, что случилось в Киркволле, не хотел вспоминать, как погибали один за другим, мои товарищи в Ферелдеском Круге. Но я видел это.
Продолжение фика «Видения прошлого - Призрак желания» и «Кого ты мучаешь?» Можно читать отдельным фрагментом.
Кодекс: «Признания лириумщиков», основано на цитатецитате: «...Сначала ты пьёшь лириум как лекарство. От него всё тело поёт, словно огонь Создателя. Ты ничего не боишься, даже одержимых. Даже кошмары по ночам уходят. Но порция слишком мала. Если ты не получаешь достаточно, у тебя холодеют руки. На тебя начинает давить небо. Мелкие предметы выскальзывают. Так что никуда не деться...»
Я не желал иметь никакого отношения к тому, что случилось в Киркволле, не хотел вспоминать, как погибали один за другим мои товарищи в Ферелденском Круге.
Но я видел это.
Каждый день, стоило только на секунду отвлечься и подумать о чем-то кроме текущих задач, их искаженные болью и гневом лица вмиг появлялись у меня перед глазами. Воспоминания воплощались в чем угодно, для этого даже не требовалось сосредотачиваться.
Я думал, что со временем научусь с этим жить. Как и солдаты, прошедшие через все ужасы и тяготы войны, я полагал, что смогу отсекать мысли, причиняющие боль, и посмотрю на происходящее с другой стороны.
Если бы не Тревельян, многие из моих неустанных попыток жить дальше потерпели бы крах.
Эвелина спасала из тьмы, но этого не хватало надолго.
Несмотря на ее нынешнее положение, она находила возможности побыть со мной. Однако угроза, нависшая над миром, не отличалась терпением, а уж тем более не собиралась ждать, пока Храмовник преодолеет тяготы лириумной ломки.
Без Эвелины становилось хуже. С каждым днем я все чаще замечал, что мое тело начинало изменяться. Вечерами ловил себя на мысли, что с последнего момента, как принимал лириум, минуло уже слишком много времени. Я научился бороться с воспоминаниями и галлюцинациями, но на смену им пришло физическое недомогание.
Иногда непроизвольно и безо всякой на то причины слезились глаза, начинался насморк, как при простуде, все тело охватывал странный озноб, появлялась «гусиная кожа». В последнюю неделю, как раз перед возвращением Тревельян из Эмприз-дю-Лиона, Кассандра обратила внимание на то, что у меня начисто пропал аппетит.
Я стал испытывать навязчивое состояние напряжения, беспокойства и какой-то необычайно сильной тревоги. Всё то же самое было и раньше, но теперь приобрело совсем уж извращенную и совершенно невыносимую форму.
Я старался отвлечь себя. Устраивал проверки солдат и снаряжения, инспектировал казармы, производил учет оружия и доспехов, посещал кузницу и следил за ранеными в лазарете. Мои солдаты привыкли к тому, каким дотошным и внимательным порой становился их командир.
Но в последние два дня перед приездом Тревельян мне пришлось отказаться от частых выходов на улицу.
Головные боли усиливались от малейшей нагрузки, совсем не удавалось уснуть. Озноб начинал сменяться чувством жара, я страшно потел. Мне казалось, что на меня давят не только стены: само небо грозилось обрушиться на крепкие скайхолдские стены.
Поочередно, то в спине, то шее, то в руках и ногах появлялось ощущение неудобства. Мышечное напряжение провоцировало желание потянуться, словно я «отсидел» конечность.
Советники и раньше обращали внимание на мою привычку разминать шею, теперь же я мог вскакивать с постели посреди ночи, чтобы «расходить» ноги. Мне казалось, что мышцы скручивает и жжет. Движение снимало боль, но лишь на какое-то время.
В таком состоянии я был способен на любое насилие, преступление или ложь, лишь бы достать хоть щепотку заветного зелья.
Мне стали сниться сны, в которых я проделывал привычный процесс приготовления лириума для принятия внутрь, и однажды поймал себя на мысли, что вовсе не сплю.
Я стоял возле шкафа и держал в руках взятую с полки шкатулку. В ней находились все необходимые мне предметы.
Тяга стала непреодолимой, мои ноги подкосились, и я осел прямо на пол, так и не выпустив коробочку из рук. Я плакал как ребенок, обиженный на весь мир. Мне казалось, что это произошло со мной если не по воле Создателя, то по чужой вине или из-за какого-то страшного проклятия. Я был уверен, что кто-то хочет сжить меня со свету.
Я так долго не спал, лишь впадал «в забытье» на короткое время и почти не выходил из своей башни. Хвала Создателю, что я потрудился заблаговременно раздать все поручения.
Эвелина должна была вернуться утром. Этой ночью я видел, как в Скайхолд прибыли её гонцы.
Солнечный луч, проникший сквозь дыру в башенной кровле, осветил небольшой участок пола. Занимался рассвет.
Я вспомнил звонкий смех Тревельян и то, как неумело вел ее в танце на балконе Халамширала. Неожиданное облегчение, которое подарило это воспоминание, позволило подняться и добраться до стола. Я положил шкатулку, а затем глубоко вдохнул и несколько раз похлопал себя по щекам.
Ты хотел этого, Каллен. Теперь – расплачивайся за свой выбор.
Вспоминая о Святой Каре, как об одном из орудий в борьбе с магами, я проводил невольные параллели со своим нынешним состоянием. Выброшенный за борт, беспомощный и бесполезный – я мог сделаться инвалидом.
Как-то раз прямо на моих глазах несколько храмовников едва не свели счеты с жизнью в попытке добыть побольше лириума. В Церкви никто не сообщал, куда их потом отправили. Никто не говорил, что с нами станет без очередной порции лириума. Я знал, что по этой извилистой тропе мне придется идти с завязанными глазами. Святая кара поджидала за каждым поворотом.
Если бы не Тревельян, мне не удалось бы сделать ни единого шага.
Озноб усилился, пришлось одеться. В привычном доспехе и меховой накидке я почувствовал себя значительно лучше. Страшно было представить, насколько измученным выглядело мое лицо. Хуже, чем во время тяжелой болезни. Страдальческое выражение, тусклые, глубоко запавшие глаза, сухая, землисто-серого цвета кожа.
Я клевал носом, сидя за письменным столом. Хотелось встретить Эвелину как полагается, но от бессилия меня наконец-таки сморил сон.
— Каллен, милый ты мой…
Это был ее тихий голос? Я не знал. Даже не помнил, как в итоге оказался в кровати. И кто положил холодную тряпку мне на лоб?
— Тише, тише. Я здесь! — Теплая, чуть шершавая ладонь коснулась моей щеки и нежно провела по ней. Почему мне не удавалось открыть глаза? — Поспи, мой генерал. — Голос тихо усмехнулся. — Ты такой упрямый.
Я хотел сжать руку покрепче и сказать, что счастлив видеть Эвелину целой и невредимой. А потом признаться, как нуждался в ней все эти долгие недели одиночества.
Но губы дрогнули, и мне не удалось произнести ни слова.
— Тебе скоро будет легче, потерпи. И выспись уже, наконец, перестань упрямиться. Я никуда не уйду! — От Эвелины так приятно пахло. Яблоками и еще чем-то сладким, травянистым. Кажется, она заварила себе ромашковый чай.
Так не хотелось ее беспокоить! В ней было столько энергии, столько сил, что мне даже стало немного стыдно. Спустя мгновение я ощутил, как Тревельян осторожно прилегла на кровать рядом со мной.
Она же только приехала, едва с дороги, наверняка голодна и устала!
Словно читая мои мысли, Эвелина нежно прикоснулась губами к моему лбу.
Кризис миновал, озноб медленно покидал мое тело, возвращались силы, мышцы наполнялись энергией. Присутствие Тревельян или моя собственная воля были тому причиной?
Расплата за выбранный путь будет преследовать меня и дальше. Мои страдания не закончатся. Но, неожиданно для себя, я не испугался. Сжимая ее теплую ладонь своей, меня переполняла уверенность, что я смогу выдержать все испытания.
Но я видел это.
Каждый день, стоило только на секунду отвлечься и подумать о чем-то кроме текущих задач, их искаженные болью и гневом лица вмиг появлялись у меня перед глазами. Воспоминания воплощались в чем угодно, для этого даже не требовалось сосредотачиваться.
Я думал, что со временем научусь с этим жить. Как и солдаты, прошедшие через все ужасы и тяготы войны, я полагал, что смогу отсекать мысли, причиняющие боль, и посмотрю на происходящее с другой стороны.
Если бы не Тревельян, многие из моих неустанных попыток жить дальше потерпели бы крах.
Эвелина спасала из тьмы, но этого не хватало надолго.
Несмотря на ее нынешнее положение, она находила возможности побыть со мной. Однако угроза, нависшая над миром, не отличалась терпением, а уж тем более не собиралась ждать, пока Храмовник преодолеет тяготы лириумной ломки.
Без Эвелины становилось хуже. С каждым днем я все чаще замечал, что мое тело начинало изменяться. Вечерами ловил себя на мысли, что с последнего момента, как принимал лириум, минуло уже слишком много времени. Я научился бороться с воспоминаниями и галлюцинациями, но на смену им пришло физическое недомогание.
Иногда непроизвольно и безо всякой на то причины слезились глаза, начинался насморк, как при простуде, все тело охватывал странный озноб, появлялась «гусиная кожа». В последнюю неделю, как раз перед возвращением Тревельян из Эмприз-дю-Лиона, Кассандра обратила внимание на то, что у меня начисто пропал аппетит.
Я стал испытывать навязчивое состояние напряжения, беспокойства и какой-то необычайно сильной тревоги. Всё то же самое было и раньше, но теперь приобрело совсем уж извращенную и совершенно невыносимую форму.
Я старался отвлечь себя. Устраивал проверки солдат и снаряжения, инспектировал казармы, производил учет оружия и доспехов, посещал кузницу и следил за ранеными в лазарете. Мои солдаты привыкли к тому, каким дотошным и внимательным порой становился их командир.
Но в последние два дня перед приездом Тревельян мне пришлось отказаться от частых выходов на улицу.
Головные боли усиливались от малейшей нагрузки, совсем не удавалось уснуть. Озноб начинал сменяться чувством жара, я страшно потел. Мне казалось, что на меня давят не только стены: само небо грозилось обрушиться на крепкие скайхолдские стены.
Поочередно, то в спине, то шее, то в руках и ногах появлялось ощущение неудобства. Мышечное напряжение провоцировало желание потянуться, словно я «отсидел» конечность.
Советники и раньше обращали внимание на мою привычку разминать шею, теперь же я мог вскакивать с постели посреди ночи, чтобы «расходить» ноги. Мне казалось, что мышцы скручивает и жжет. Движение снимало боль, но лишь на какое-то время.
В таком состоянии я был способен на любое насилие, преступление или ложь, лишь бы достать хоть щепотку заветного зелья.
Мне стали сниться сны, в которых я проделывал привычный процесс приготовления лириума для принятия внутрь, и однажды поймал себя на мысли, что вовсе не сплю.
Я стоял возле шкафа и держал в руках взятую с полки шкатулку. В ней находились все необходимые мне предметы.
Тяга стала непреодолимой, мои ноги подкосились, и я осел прямо на пол, так и не выпустив коробочку из рук. Я плакал как ребенок, обиженный на весь мир. Мне казалось, что это произошло со мной если не по воле Создателя, то по чужой вине или из-за какого-то страшного проклятия. Я был уверен, что кто-то хочет сжить меня со свету.
Я так долго не спал, лишь впадал «в забытье» на короткое время и почти не выходил из своей башни. Хвала Создателю, что я потрудился заблаговременно раздать все поручения.
Эвелина должна была вернуться утром. Этой ночью я видел, как в Скайхолд прибыли её гонцы.
Солнечный луч, проникший сквозь дыру в башенной кровле, осветил небольшой участок пола. Занимался рассвет.
Я вспомнил звонкий смех Тревельян и то, как неумело вел ее в танце на балконе Халамширала. Неожиданное облегчение, которое подарило это воспоминание, позволило подняться и добраться до стола. Я положил шкатулку, а затем глубоко вдохнул и несколько раз похлопал себя по щекам.
Ты хотел этого, Каллен. Теперь – расплачивайся за свой выбор.
Вспоминая о Святой Каре, как об одном из орудий в борьбе с магами, я проводил невольные параллели со своим нынешним состоянием. Выброшенный за борт, беспомощный и бесполезный – я мог сделаться инвалидом.
Как-то раз прямо на моих глазах несколько храмовников едва не свели счеты с жизнью в попытке добыть побольше лириума. В Церкви никто не сообщал, куда их потом отправили. Никто не говорил, что с нами станет без очередной порции лириума. Я знал, что по этой извилистой тропе мне придется идти с завязанными глазами. Святая кара поджидала за каждым поворотом.
Если бы не Тревельян, мне не удалось бы сделать ни единого шага.
Озноб усилился, пришлось одеться. В привычном доспехе и меховой накидке я почувствовал себя значительно лучше. Страшно было представить, насколько измученным выглядело мое лицо. Хуже, чем во время тяжелой болезни. Страдальческое выражение, тусклые, глубоко запавшие глаза, сухая, землисто-серого цвета кожа.
Я клевал носом, сидя за письменным столом. Хотелось встретить Эвелину как полагается, но от бессилия меня наконец-таки сморил сон.
— Каллен, милый ты мой…
Это был ее тихий голос? Я не знал. Даже не помнил, как в итоге оказался в кровати. И кто положил холодную тряпку мне на лоб?
— Тише, тише. Я здесь! — Теплая, чуть шершавая ладонь коснулась моей щеки и нежно провела по ней. Почему мне не удавалось открыть глаза? — Поспи, мой генерал. — Голос тихо усмехнулся. — Ты такой упрямый.
Я хотел сжать руку покрепче и сказать, что счастлив видеть Эвелину целой и невредимой. А потом признаться, как нуждался в ней все эти долгие недели одиночества.
Но губы дрогнули, и мне не удалось произнести ни слова.
— Тебе скоро будет легче, потерпи. И выспись уже, наконец, перестань упрямиться. Я никуда не уйду! — От Эвелины так приятно пахло. Яблоками и еще чем-то сладким, травянистым. Кажется, она заварила себе ромашковый чай.
Так не хотелось ее беспокоить! В ней было столько энергии, столько сил, что мне даже стало немного стыдно. Спустя мгновение я ощутил, как Тревельян осторожно прилегла на кровать рядом со мной.
Она же только приехала, едва с дороги, наверняка голодна и устала!
Словно читая мои мысли, Эвелина нежно прикоснулась губами к моему лбу.
Кризис миновал, озноб медленно покидал мое тело, возвращались силы, мышцы наполнялись энергией. Присутствие Тревельян или моя собственная воля были тому причиной?
Расплата за выбранный путь будет преследовать меня и дальше. Мои страдания не закончатся. Но, неожиданно для себя, я не испугался. Сжимая ее теплую ладонь своей, меня переполняла уверенность, что я смогу выдержать все испытания.
Название: Фен'Харел
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Фен'Харел, спойлерСолас
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Размер: 545 слов
Предупреждение: спойлер к новому DLC
Примечание: AU, спойлервольные домыслы автора, мало имеющие отношение к ЛОРу
Кодекс: «Фен’Харел: Ужасный Волк», основано на цитатецитате: «Фен’Харел всегда держался особняком и измышлял обмануть всех богов. И после разрушения Арлатана, когда боги не могли больше услышать наши молитвы, Фен’Харел, говорят, пробыл несколько столетий в отдалённом уголке земли, безумно хихикая и в восторге обнимая себя самого».
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Фен'Харел, спойлерСолас
Категория: джен
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Размер: 545 слов
Предупреждение: спойлер к новому DLC
Примечание: AU, спойлервольные домыслы автора, мало имеющие отношение к ЛОРу
Кодекс: «Фен’Харел: Ужасный Волк», основано на цитатецитате: «Фен’Харел всегда держался особняком и измышлял обмануть всех богов. И после разрушения Арлатана, когда боги не могли больше услышать наши молитвы, Фен’Харел, говорят, пробыл несколько столетий в отдалённом уголке земли, безумно хихикая и в восторге обнимая себя самого».
Тихая ночь висит над лесом, звёзды смотрят вниз сквозь завесу облаков на аравели и на дозорных, что сжимая свои луки вглядываются в самую тёмную даль. Фен’Харел идёт тихо, едва поднимая усталые лапы – не по земле и не по небу. Серый волчий хвост пушистой тенью волочится за ним, заметая следы его. Ужасный Волк бредёт дальше, не глядя на детей леса – его полнят воспоминания о былом могуществе эльфов и горечь утраты.
Эльфы превратились в жалкую тень себя, стали рабами людей, потеряли знания и историю своего рода. Даже те, кто строптиво считает себя потомками эльфов Долов, давно утратили прежнюю мощь. Они лишь могут поддерживать призрачное своё существование, больше похожее на увядание. Эльфы больше не те, кого он когда-то знал. Они потерялись в глухом лесу и потеряли всё, что имели. И это он виноват в этом...
В прежние времена эльфы были владыками всех лесов и земель. Они возводили города и дворцы, богаче и величественнее которых нет до сих пор. Они познавали мир, собирали и копили знания, и использовали магию такую сильную, что могла изменить облик мира. Эльфы были равны богам – а может, тогда они и были богами? По крайней мере, девять из них – самых смелых, самых мудрых, самых прекрасных и милосердных и самых жестоких. Фен’Харел был меж ними. Не самым мудрым, не таким уж прекрасным, точно не самым милосердным, но и не слишком жестоким. Теперешние эльфы считают его богом Хитрости, но хитрость присуща лисам, а не волкам. Нет, у него было другое имя. Гордость.
Он не мог смотреть, как другие боги сеют распри меж народом, хотел прекратить бесконечную череду войн, к которой привели завышенное самомнение и запретные знания. Даже богам нужно что-то запрещать, иначе они станут жестокими и потеряют свой божественный статус.
Он хотел уберечь, но как же он ошибся...
Ужасный Волк идёт неспешно дальше. Его путь долог, ибо путь без цели бесконечен. Он помнит слишком многое и жалеет о том, что вернуть невозможно. Время – река, в которую можно зайти лишь один раз.
Воспоминания оживают перед его взором – то ли наяву, то ли во сне. Он спал долго – много веков, уверенный, что обеспечил эльфам спокойную жизнь. Но он не мог знать, что и малейшая ошибка, вкравшаяся в расчёт, может загубить весь замысел. Ничтожная ошибка. Всего-то люди. Но они изменили ход истории, они поработили детей леса, они, а не эльфы, стали владыками мира. Не самыми лучшими, не самыми мудрыми, не самыми милосердными. Возможно, он просто заменил одних богов другими? Тень знает.
Только в Тени можно найти ответы на самые каверзные вопросы, только Тень станет вечным пристанищем древних эльфийских богов и всех эльфов. Тень – сон, Тень – смерть, Тень – опасность и знания. Да и сам он сейчас – просто тень...
Духи, демоны, драконы, спящие под землёй сотни лет – не они ли вестники старого мира? Ему среди них гораздо комфортней, чем среди теперешних сородичей. Его не понимают, не верят его историям, которым он был свидетель. Даже долийцы перестали понимать его, превратили в пугало для детей. "Придёт страшный Фен’Харел и тебя съест". Ему становится смешно, и одновременно печально от этого. Его почти забыли, но он никогда не забудет себе той ошибки. В этом мире ему нет места. Но древние верили во множество миров. Что, если смерть – не конец? Вдруг за ней – новый мир и новая жизнь? Иная, а может просто прежняя. Нельзя войти дважды в одну реку, но не будь он Фен’Харел, если не попробует...
Эльфы превратились в жалкую тень себя, стали рабами людей, потеряли знания и историю своего рода. Даже те, кто строптиво считает себя потомками эльфов Долов, давно утратили прежнюю мощь. Они лишь могут поддерживать призрачное своё существование, больше похожее на увядание. Эльфы больше не те, кого он когда-то знал. Они потерялись в глухом лесу и потеряли всё, что имели. И это он виноват в этом...
В прежние времена эльфы были владыками всех лесов и земель. Они возводили города и дворцы, богаче и величественнее которых нет до сих пор. Они познавали мир, собирали и копили знания, и использовали магию такую сильную, что могла изменить облик мира. Эльфы были равны богам – а может, тогда они и были богами? По крайней мере, девять из них – самых смелых, самых мудрых, самых прекрасных и милосердных и самых жестоких. Фен’Харел был меж ними. Не самым мудрым, не таким уж прекрасным, точно не самым милосердным, но и не слишком жестоким. Теперешние эльфы считают его богом Хитрости, но хитрость присуща лисам, а не волкам. Нет, у него было другое имя. Гордость.
Он не мог смотреть, как другие боги сеют распри меж народом, хотел прекратить бесконечную череду войн, к которой привели завышенное самомнение и запретные знания. Даже богам нужно что-то запрещать, иначе они станут жестокими и потеряют свой божественный статус.
Он хотел уберечь, но как же он ошибся...
Ужасный Волк идёт неспешно дальше. Его путь долог, ибо путь без цели бесконечен. Он помнит слишком многое и жалеет о том, что вернуть невозможно. Время – река, в которую можно зайти лишь один раз.
Воспоминания оживают перед его взором – то ли наяву, то ли во сне. Он спал долго – много веков, уверенный, что обеспечил эльфам спокойную жизнь. Но он не мог знать, что и малейшая ошибка, вкравшаяся в расчёт, может загубить весь замысел. Ничтожная ошибка. Всего-то люди. Но они изменили ход истории, они поработили детей леса, они, а не эльфы, стали владыками мира. Не самыми лучшими, не самыми мудрыми, не самыми милосердными. Возможно, он просто заменил одних богов другими? Тень знает.
Только в Тени можно найти ответы на самые каверзные вопросы, только Тень станет вечным пристанищем древних эльфийских богов и всех эльфов. Тень – сон, Тень – смерть, Тень – опасность и знания. Да и сам он сейчас – просто тень...
Духи, демоны, драконы, спящие под землёй сотни лет – не они ли вестники старого мира? Ему среди них гораздо комфортней, чем среди теперешних сородичей. Его не понимают, не верят его историям, которым он был свидетель. Даже долийцы перестали понимать его, превратили в пугало для детей. "Придёт страшный Фен’Харел и тебя съест". Ему становится смешно, и одновременно печально от этого. Его почти забыли, но он никогда не забудет себе той ошибки. В этом мире ему нет места. Но древние верили во множество миров. Что, если смерть – не конец? Вдруг за ней – новый мир и новая жизнь? Иная, а может просто прежняя. Нельзя войти дважды в одну реку, но не будь он Фен’Харел, если не попробует...
Название: Забота
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Тревельян, прочие герои Инквизиции
Категория: джен, прегет
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 978 слов
Примечание: Когда Инквизитор очень заботится о чужих моральных качествах.
Автор: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Тревельян, прочие герои Инквизиции
Категория: джен, прегет
Жанр: юмор
Рейтинг: G
Размер: 978 слов
Примечание: Когда Инквизитор очень заботится о чужих моральных качествах.
Стук молотков отдавался эхом в стенах крепости и болью в сердцах собравшихся зевак. Даже рабочие, трудившиеся сейчас в поте лица, чувствовали себя последними сволочами. Но ничего не поделаешь – приказ леди Инквизитора.
– Ну за что с нами так? – вздохнул какой-то парнишка из недавно рекрутированных.
– Мы воюем – привыкай к лишениям, – хмыкнул оказавшийся рядом Варрик. – На войне как на войне, парень.
– Это слишком жестоко, – покачал головой Дориан. – Особенно по отношению к друзьям! Что мы ей сделали?
– Кончай ныть – всем сейчас тошно, – пробурчал Железный Бык, исподлобья глядя на то, как рабочие разбирают единственный на всю округу бордель.
Инквизитор Эвелин Тревельян всем была хороша – красивая, честная, смелая. Вот только слишком уж легко поддающаяся чужому влиянию. И после того, как она познакомилась с матерью Жизель, Эвелин твердо вознамерилась укреплять боевой дух своих войск во имя веры. И начать почему-то решила с устранения разнообразных искушений. Конкретно – борделя.
– Я же о вашей нравственности забочусь! – провозгласила Эвелин, проходя мимо собравшейся в молчаливом трауре толпы.
Ответить ей, как хотелось, никто не решился.
– Леди Инквизитор приказала разойтись! – громко объявил солдат, выходя на середину зала таверны.
Со всех сторон в беднягу тут же полетели проклятья, пожелания пойти познакомиться поближе с разными представителями фауны Тедаса и пара кружек, правда, пустых.
– Это не я придумал! – твердым голосом повторил солдат. – Леди Инквизитор повелела закрыть таверну на ночь, а всем гостям отправиться спать! Таков приказ!
– Она что, совсем с ума сошла? – пробурчал из-за стойки гном-тавернщик.
– Не мое дело обсуждать количество ума у начальства, – с каменным лицом ответил солдат.
Ворча, гости принялись расходиться по комнатам и казармам, уводя с собой тех, кто сам идти не мог.
– Не для того я в Инквизицию вступал, чтобы всякие девки мне приказывали, когда надо и не надо пить, – ругался Железный Бык, забирая с собой початую бутылку вина. – Напомни, Крэм, зачем мы тут вообще торчим?
– Нам платят, шеф, – уныло подсказал Крэм, провожая взглядом симпатичную официантку, которую уже почти получилось пригласить куда-нибудь. Ну, как «получилось»… Он сказал ей «Привет», а затем вновь случайно ткнул себя бутылкой в нос. Но прогресс был очевидный.
– Ну и на кой демон нам деньги, если на выпивку и баб их не спустишь? – проворчал Железный Бык.
– А еще Инквизитор позволяет тебе убивать драконов и демонов. Подкидывает интересные дела. И ты шпионишь за ней для кунари.
– Ах да, точно, – вздохнул Железный Бык, немного остыв. – Ладно, будем считать это необходимой жертвой.
– Необходимой, шеф?
– Необходимой и безальтернативной. Бывали у нас наниматели и более странные. Она хотя бы заботится о нашей нравственности, что бы это там ни значило...
– Это чего за хренотень?! – выругалась Сэра в изумлении.
– Не «хренотень», а гобелены, – поправила ее Кассандра, хотя лицо у нее тоже сделалось недовольным.
– Да насрать! Что за уродские гоблинены она тут понавешала?!
– Инквизитор решила, что они сделают тронных зал более подобающим дл Инквизиции, – вздохнула Жозефина. – И заказала из Вал Руайо несколько штук. А еще пару ковров, мозаику, особенный трон...
– Лучше бы она шкуры везде раскидала, как предлагали аввары, – поморщился Варрик.
Эвелин всерьез взялась за культивацию церковного духа в Скайхолде. Следующим ее шагом стала полная смена внешнего вида крепости. Тронный зал теперь был увешан ликами Андрасте и символами церкви, стены украшали мозаики с религиозными мотивами, а трон угрожающим солнцем возвышался под сияющими андрастианскими витражами. Наверное, все это должно было производить грандиозное впечатление, приправленное золотом, алым красками, роскошью и одухотворенностью замысла. Но в совокупности с древними стенами эльфийской работы такое количество символов веры казалось неуместной насмешкой. Наверное, даже в соборах Вал Руайо не столь ярко и аляповато.
– Никогда не думал, что увижу подобный кошмар, – с каким-то затаенным надрывом в голосе произнес Солас.
– Да, я тоже предпочел бы никогда этого не видеть, – согласился Варрик. – А лучше – вовсе из памяти стереть.
– Инквизитор же хотела как лучше! – вступилась за Эвелин Кассандра, но без особого рвения. Ее тоже смущала окружающая роскошь.
– Да на стреле я ее хотелки вертела! – фыркнула Сэра, пнув стоявшую рядом статую и удаляясь прочь. – Выглядит страшно тупо и по-зажопински! Даже стоять тут противно! Фу!
– Боюсь спросить, откуда у Инквизиции деньги на все это. – Взгляд Соласа обратился на Жозефину.
– Казна Инквизиции способна восполнить потери, – немного чопорно ответила она, тут же заторопившись по делам.
Эвелин вынырнула из ставки командования, где советовалась о чем-то с Калленом, и, заметив друзей, поспешила к ним. Глаза ее горели удовлетворением.
– Ну, и как вам? – спросила она. – Инквизиция достойна только лучшего! Поэтому я не скупилась!
– Это заметно, – кашлянул Варрик. – Все очень... блестящее.
– Отлично! – просияла Эвелин и кокетливо стрельнула глазами в мрачного Соласа. – О, кстати... Солас, ты правда потрясающе рисуешь. Мне ужасно нравятся фрески в ротонде. Но тебе не кажется, что завесить их гобеленами будет лучше?
– Нет, – коротко ответил Солас и поспешно ушел следом за Жозефиной.
– Инквизитор, по-моему, ты немного перестаралась, – осторожно заметила Кассандра. – Я знаю, ты заботишься о нас и нашей нравственности, как ты постоянно говоришь, но это уже слишком.
– Разве? – удивилась Эвелин. – Да я еще и четверти запланированного не сделала! Пойдем, покажу тебе наш обновленный сад!
– Я начинаю думать, что Корифей со своими планами в сущности не так уж и плох, – обреченно пробормотал Варрик.
– Но почему нет?! – воскликнула Эвелин, разочарованно глядя на Блэкволла.
– Нехорошо это, – равнодушно пожал плечами тот. – Ты такая правильная, что мне неловко.
Эвелин расстроено закусила губу. Когда Серый Страж пригласил ее поговорить, Эвелин решила было, что он наконец-то обратил на нее внимание после всех тех неловких намеков. Но Блэкволл заговорил о какой-то ерунде, о людях, битвах и уважении... Ничего такого, на что Эвелин надеялась. И в конце вовсе отверг ее, разбив мечты и втоптав их в грязь.
– Но... но ты мне симпатичен, и вообще... Мы же взрослые люди! Неважно, что правильно, если мне нравится!
– А переживет ли твоя нравственность это? – хмыкнул в бороду Блэкволл. – Ты ж так о ней заботишься. Как истинная андрастианка. Я не могу на это посягнуть.
Эвелин открыла и закрыла рот, смотря ему вслед. Перед ее внутренним взором пронеслись наставления матери Жизель и текст Песни Света, лики Андрасте и гобелены со святыми символами в тронном зале.
– Нравственность переживет! – решительно заявила Эвелин, устремляясь следом за Блэкволлом.
Наблюдавшие за этой сценой с балкона Варрик, Солас и Дориан обменялись заговорщическими ухмылками.
– Ну за что с нами так? – вздохнул какой-то парнишка из недавно рекрутированных.
– Мы воюем – привыкай к лишениям, – хмыкнул оказавшийся рядом Варрик. – На войне как на войне, парень.
– Это слишком жестоко, – покачал головой Дориан. – Особенно по отношению к друзьям! Что мы ей сделали?
– Кончай ныть – всем сейчас тошно, – пробурчал Железный Бык, исподлобья глядя на то, как рабочие разбирают единственный на всю округу бордель.
Инквизитор Эвелин Тревельян всем была хороша – красивая, честная, смелая. Вот только слишком уж легко поддающаяся чужому влиянию. И после того, как она познакомилась с матерью Жизель, Эвелин твердо вознамерилась укреплять боевой дух своих войск во имя веры. И начать почему-то решила с устранения разнообразных искушений. Конкретно – борделя.
– Я же о вашей нравственности забочусь! – провозгласила Эвелин, проходя мимо собравшейся в молчаливом трауре толпы.
Ответить ей, как хотелось, никто не решился.
– Леди Инквизитор приказала разойтись! – громко объявил солдат, выходя на середину зала таверны.
Со всех сторон в беднягу тут же полетели проклятья, пожелания пойти познакомиться поближе с разными представителями фауны Тедаса и пара кружек, правда, пустых.
– Это не я придумал! – твердым голосом повторил солдат. – Леди Инквизитор повелела закрыть таверну на ночь, а всем гостям отправиться спать! Таков приказ!
– Она что, совсем с ума сошла? – пробурчал из-за стойки гном-тавернщик.
– Не мое дело обсуждать количество ума у начальства, – с каменным лицом ответил солдат.
Ворча, гости принялись расходиться по комнатам и казармам, уводя с собой тех, кто сам идти не мог.
– Не для того я в Инквизицию вступал, чтобы всякие девки мне приказывали, когда надо и не надо пить, – ругался Железный Бык, забирая с собой початую бутылку вина. – Напомни, Крэм, зачем мы тут вообще торчим?
– Нам платят, шеф, – уныло подсказал Крэм, провожая взглядом симпатичную официантку, которую уже почти получилось пригласить куда-нибудь. Ну, как «получилось»… Он сказал ей «Привет», а затем вновь случайно ткнул себя бутылкой в нос. Но прогресс был очевидный.
– Ну и на кой демон нам деньги, если на выпивку и баб их не спустишь? – проворчал Железный Бык.
– А еще Инквизитор позволяет тебе убивать драконов и демонов. Подкидывает интересные дела. И ты шпионишь за ней для кунари.
– Ах да, точно, – вздохнул Железный Бык, немного остыв. – Ладно, будем считать это необходимой жертвой.
– Необходимой, шеф?
– Необходимой и безальтернативной. Бывали у нас наниматели и более странные. Она хотя бы заботится о нашей нравственности, что бы это там ни значило...
– Это чего за хренотень?! – выругалась Сэра в изумлении.
– Не «хренотень», а гобелены, – поправила ее Кассандра, хотя лицо у нее тоже сделалось недовольным.
– Да насрать! Что за уродские гоблинены она тут понавешала?!
– Инквизитор решила, что они сделают тронных зал более подобающим дл Инквизиции, – вздохнула Жозефина. – И заказала из Вал Руайо несколько штук. А еще пару ковров, мозаику, особенный трон...
– Лучше бы она шкуры везде раскидала, как предлагали аввары, – поморщился Варрик.
Эвелин всерьез взялась за культивацию церковного духа в Скайхолде. Следующим ее шагом стала полная смена внешнего вида крепости. Тронный зал теперь был увешан ликами Андрасте и символами церкви, стены украшали мозаики с религиозными мотивами, а трон угрожающим солнцем возвышался под сияющими андрастианскими витражами. Наверное, все это должно было производить грандиозное впечатление, приправленное золотом, алым красками, роскошью и одухотворенностью замысла. Но в совокупности с древними стенами эльфийской работы такое количество символов веры казалось неуместной насмешкой. Наверное, даже в соборах Вал Руайо не столь ярко и аляповато.
– Никогда не думал, что увижу подобный кошмар, – с каким-то затаенным надрывом в голосе произнес Солас.
– Да, я тоже предпочел бы никогда этого не видеть, – согласился Варрик. – А лучше – вовсе из памяти стереть.
– Инквизитор же хотела как лучше! – вступилась за Эвелин Кассандра, но без особого рвения. Ее тоже смущала окружающая роскошь.
– Да на стреле я ее хотелки вертела! – фыркнула Сэра, пнув стоявшую рядом статую и удаляясь прочь. – Выглядит страшно тупо и по-зажопински! Даже стоять тут противно! Фу!
– Боюсь спросить, откуда у Инквизиции деньги на все это. – Взгляд Соласа обратился на Жозефину.
– Казна Инквизиции способна восполнить потери, – немного чопорно ответила она, тут же заторопившись по делам.
Эвелин вынырнула из ставки командования, где советовалась о чем-то с Калленом, и, заметив друзей, поспешила к ним. Глаза ее горели удовлетворением.
– Ну, и как вам? – спросила она. – Инквизиция достойна только лучшего! Поэтому я не скупилась!
– Это заметно, – кашлянул Варрик. – Все очень... блестящее.
– Отлично! – просияла Эвелин и кокетливо стрельнула глазами в мрачного Соласа. – О, кстати... Солас, ты правда потрясающе рисуешь. Мне ужасно нравятся фрески в ротонде. Но тебе не кажется, что завесить их гобеленами будет лучше?
– Нет, – коротко ответил Солас и поспешно ушел следом за Жозефиной.
– Инквизитор, по-моему, ты немного перестаралась, – осторожно заметила Кассандра. – Я знаю, ты заботишься о нас и нашей нравственности, как ты постоянно говоришь, но это уже слишком.
– Разве? – удивилась Эвелин. – Да я еще и четверти запланированного не сделала! Пойдем, покажу тебе наш обновленный сад!
– Я начинаю думать, что Корифей со своими планами в сущности не так уж и плох, – обреченно пробормотал Варрик.
– Но почему нет?! – воскликнула Эвелин, разочарованно глядя на Блэкволла.
– Нехорошо это, – равнодушно пожал плечами тот. – Ты такая правильная, что мне неловко.
Эвелин расстроено закусила губу. Когда Серый Страж пригласил ее поговорить, Эвелин решила было, что он наконец-то обратил на нее внимание после всех тех неловких намеков. Но Блэкволл заговорил о какой-то ерунде, о людях, битвах и уважении... Ничего такого, на что Эвелин надеялась. И в конце вовсе отверг ее, разбив мечты и втоптав их в грязь.
– Но... но ты мне симпатичен, и вообще... Мы же взрослые люди! Неважно, что правильно, если мне нравится!
– А переживет ли твоя нравственность это? – хмыкнул в бороду Блэкволл. – Ты ж так о ней заботишься. Как истинная андрастианка. Я не могу на это посягнуть.
Эвелин открыла и закрыла рот, смотря ему вслед. Перед ее внутренним взором пронеслись наставления матери Жизель и текст Песни Света, лики Андрасте и гобелены со святыми символами в тронном зале.
– Нравственность переживет! – решительно заявила Эвелин, устремляясь следом за Блэкволлом.
Наблюдавшие за этой сценой с балкона Варрик, Солас и Дориан обменялись заговорщическими ухмылками.
Название: На благо всего Тедаса
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Лелиана, Жозефина, Каллен
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Размер: 1304 слова
Примечание: Не только Инквизитор работает, не покладая рук, на благо всего человечества.
Примечание 2: по заявкепо заявке: «Инквизиция, додайте, пожалуйста, работы советников»
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: Лелиана, Жозефина, Каллен
Категория: джен
Жанр: повседневность
Рейтинг: G
Размер: 1304 слова
Примечание: Не только Инквизитор работает, не покладая рук, на благо всего человечества.
Примечание 2: по заявкепо заявке: «Инквизиция, додайте, пожалуйста, работы советников»
– Генерал! Поступили новые раненые!
Громкий крик обеспокоенного новобранца отвлек Каллена от очередных разборок со снабжением продовольствием солдат из Эмприз-дю-Лиона. С тех пор как Инквизитор привел туда свой отряд, этот район добавил Инквизиции проблем и лишнюю головную боль. Беженцы, красные храмовники, солдаты Инквизиции, драконы… И все это легло на плечи Генерала, которому приходилось разрешать каждый военный конфликт с храмовниками, искать компромиссы между соотношением одеял и ящиков провизии, координировать отряды по зачистке территорий от опасностей, подписывать кучу рапортов и отчетов солдат и интендантов, все поставлявших запросы на какие-то очень нужные вещи. Также Владения Льва были богаты эверитом и веридиумом, поэтому, по просьбе Инквизитора, да и из практических соображений, Каллен организовал поисковые отряды из солдат, собиравших руду, до которой не добрался сам Инквизитор.
Каллен устало посмотрел на переминавшегося с ноги на ногу юного солдата и надавил пальцами на переносицу, зажмурившись.
«Создатель, еще раненые! У нас солдат столько нет, сколько этих раненых!» – подумал он, но сказал:
– Веди, будем разбираться. И позови Грекхема, пусть прихватит бумаги для их оформления.
Генерал Инквизиции – почетный титул, но, кровь Андрасте, как же он выматывал! Когда Каллен согласился возглавить армию Инквизиции, он понимал, что будет нелегко, но та начала разрастаться… И ноша Каллена стала, по мнению многих, непомерной. Конечно, у него были подчиненные, которые брали на себя часть его обязанностей, но без чуткого и неусыпного контроля Генерала все в любой момент могло пойти наперекосяк из-за одной незначительной оплошности. А такой роскоши Инквизиция себе позволить не могла.
Выйдя во двор Скайхолда, где был расположен лазарет, и, увидев новоприбывших раненых, Каллен понял, что заботы о продовольствии придется переложить а плечи Брета, хотя и обещал дать ему выходной сегодня. С другой стороны, Каллен и сам не отказался бы от выходного. Он давно хотел пойти на тренировочную площадку, чтобы размяться, и пропустить с Инквизитором и Быком пару кружек эля в таверне. Однако же каждый вечер Каллен поднимался по лестнице на второй этаж над кабинетом и засыпал сразу, как только его голова касалась подушки. Иногда даже не снимая доспеха. Или, не находя в себе сил забираться наверх, спал прямо за столом. Благодаря этому боли от отсутствия лириума в организме отступали на второй план, а кошмары не могли проникнуть в его полностью отключившееся сознание. Смертельная усталость и явно недостаточное количество часов для сна выматывали его, но Генерал знал, что он трудится для людей, на благо всего Тедаса, и это добавляло сил. Несмотря на боль, недосып и ограничения собственных желаний Каллен каждое утро поднимался вновь – и вся сумасшедшая канитель начиналась снова. Рапорты – новобранцы – военный конфликт – ограбление повозки с провизией… Это было уже привычным делом для него.
Но, видя, как Инквизитор, преодолевая страдания и переступая через собственные желания, жертвует всем, желая покончить с угрозой, неумолимо надвигавшейся с неба, Каллен понимал – он и сам должен сделать все возможное, чтобы спасти этот мир.
Прием был решительно погублен. И почему Инквизитор счел отличной идеей взять с собой на званый ужин к орлейской знати, готовой стать спонсорами Инквизиции, Сэру и Железного Быка? Благо, хоть Вивьен знает, как надлежит вести себя в кругу высокопоставленных особ. Да к Вивьен по части манер вообще никогда претензий не возникало. А вот эта парочка…
Жозефина выпила уже три с половиной бокала антиванского вина, но никак не могла совладать с собой и с объявшим ее гневом. Она с таким трудом устроила этот ужин, целых полгода обхаживала этих надутых индюков из верхушки, только бы процент их месячной прибыли перекочевал в казну Инквизиции!
Леди посол с досадой поджала губы. После того, как Сэра и Бык напились в стельку и устроили дебош в фамильном имении орлейских аристократов, денег Инквизиции не видать, как Инквизитору – новой перины из Вал Руайо, уж об этом она позаботится. Пусть хоть как-то поплатится за свою, как Жозефине казалось, намеренную выходку и поспит лишний месяц на набитом соломой матрасе.
Нервы леди посла были на пределе. За последнюю неделю они потеряли возможность заключить несколько весьма выгодных союзов с Неваррой, с Инквизицией расторгли договоры с десяток торговцев и теперь – пожалуйста! Инквизитор лишает денег собственную казну. На нее, хрупкую молодую девушку, возложили заботы о спонсировании, заключении союзов и поддержании статуса Инквизиции. Никто не будет спорить, что Жозефина – дама с сильным характером, да и ей самой нравилось заниматься дипломатией. Но здесь, в Инквизиции, ей приходилось прикладывать все силы, чтобы организация оставалась на плаву даже в самое трудное время. Ей нужно было из всего извлекать выгоду, знать всех потенциальных союзников и уметь выставлять в свете только лучшие стороны Инквизиции и ее предводителя, чтобы люди не отворачивались от них. А, учитывая шокирующие решения Инквизитора, это было очень нелегко.
Четыре бокала. Жозефина глубоко вздохнула. Уж у кого точно не останется нервов, когда все закончится, так это у нее. Однозначно.
Жозефина встала с кресла и расправила юбки. Что же, придется ей снова попотеть и постараться выставить бесцеремонные выходки команды Инквизитора как шутку или желание повеселить гостей. Вряд ли это сработает, но с изрядной долей упорства, лести и должного красноречия может получиться. Сев за свой письменный стол, она взяла в руки перо. Оно неприятно давливало на мозоли на пальцах, которые Жозефина старательно пыталась скрыть на публике с помощью длинных рукавов. Перо ловко заплясало по бумаге, оставляя извилистые черные следы за собой. Навыки каллиграфии, приобретенные еще в детстве, сейчас были просто незаменимы.
«Пара писем, щедрое предложение содействия со стороны Инквизиции во всех делах, небольшой сувенир – и дело в шляпе», – подумала Жозефина, стараясь не обращать внимания на боль в пальцах. Пара писем – и Инквизиция станет мощнее. Пара писем – и солдаты будут лучше экипированы. Слово здесь, слово там, слово в нужное ушко – и Инквизицию уже расхваливают чуть ли не в Ривейне. И каждое письмо, каждая лесть, уступка и новая мозоль на нежных пальчиках приближают их к концу, когда зло отступит, а мир будет спасен.
Лелиана перестала получать отчеты от верной разведчицы Амели, и это беспокоило ее уже несколько дней. Ворон так и не прилетел с ответной запиской. Зная Амели, Лелиана готова была дать руку на отсечение – что-то случилось, и, скорее всего, Амели больше не вернется в Скайхолд. Никогда.
Она тяжело вздохнула и отошла от окна, в которое смотрела всякий раз, когда находилась свободная минутка, пытаясь заметить на горизонте ворона. Лелиана вернулась к своему письменному столу, рядом с которым уже стоял посланник с пачкой писем. Она коротко кивнула ему и забрала бумаги.
«И что же на этот раз? Снова предложения руки и сердца Генералу? Провокационные и скандальные сплетни? Очередные попытки шантажа?»
Лелиана с усмешкой взглянула на письма, лежавшие сверху – орлейская печать. Что же, это сразу добавляет интриги. Лелиана села и начала развязывать аккуратный узелок бечевки, скрепляющей письма.
– Сестра Соловей! – окликнул ее голос откуда-то с лестницы, а вскоре там показался и капюшон посланника. – Мы получили новости о группе разведчицы Амели. – Он потупил взгляд, остановившись перед ней, стараясь не смотреть в глаза. – На них напали венатори, когда они исследовали новую местность. Убиты все, кроме новенького, он… дезертировал.
На последнем слове посланник перешел на шепот, так как знал, что Тайный Канцлер не выносит две вещи: предательство и неосторожное обращение с ее нагом. Лицо Лелианы осталось непроницаемым, но посланник знал, что внутри у нее кипит злоба и разочарование.
– Где он сейчас? – спросила Лелиана, флегматично взглянув на посланника.
– Сидит в комнате для допроса, агент Рейнор сам взялся за него.
– Хорошо, пусть предоставит мне отчет. И… я сама решу, что с ним делать. Можешь идти.
Посланник удалился, а Лелиана уткнулась лицом в ладони и – на секунду – ей захотелось вскрикнуть. Сколько жизней отличных разведчиков унесла эта Брешь, венатори, храмовники, Корифей, будь он проклят! Юнцы с горящими глазами приходили записаться в ряды Инквизиции и многие становились первоклассными агентами. И большей части из них уже нет в живых… Возможно, со стороны казалось незаметным, что Лелиана оплакивает каждого разведчика, но это было так. Всякого она знала по имени, знала биографию и непременно писала родственникам, если таковые были, письмо, красноречиво восхваляющее павших во имя Тедаса бравых юношей и девушек. Ее сердце готово было разорваться каждый раз, когда погибал очередной агент. Лелиана ненавидела терять верных людей. Но когда-нибудь и она расстанется с жизнью ради того, чтобы жили остальные. Такова цена, которую платят все, кто примкнул к Инквизиции.
Громкий крик обеспокоенного новобранца отвлек Каллена от очередных разборок со снабжением продовольствием солдат из Эмприз-дю-Лиона. С тех пор как Инквизитор привел туда свой отряд, этот район добавил Инквизиции проблем и лишнюю головную боль. Беженцы, красные храмовники, солдаты Инквизиции, драконы… И все это легло на плечи Генерала, которому приходилось разрешать каждый военный конфликт с храмовниками, искать компромиссы между соотношением одеял и ящиков провизии, координировать отряды по зачистке территорий от опасностей, подписывать кучу рапортов и отчетов солдат и интендантов, все поставлявших запросы на какие-то очень нужные вещи. Также Владения Льва были богаты эверитом и веридиумом, поэтому, по просьбе Инквизитора, да и из практических соображений, Каллен организовал поисковые отряды из солдат, собиравших руду, до которой не добрался сам Инквизитор.
Каллен устало посмотрел на переминавшегося с ноги на ногу юного солдата и надавил пальцами на переносицу, зажмурившись.
«Создатель, еще раненые! У нас солдат столько нет, сколько этих раненых!» – подумал он, но сказал:
– Веди, будем разбираться. И позови Грекхема, пусть прихватит бумаги для их оформления.
Генерал Инквизиции – почетный титул, но, кровь Андрасте, как же он выматывал! Когда Каллен согласился возглавить армию Инквизиции, он понимал, что будет нелегко, но та начала разрастаться… И ноша Каллена стала, по мнению многих, непомерной. Конечно, у него были подчиненные, которые брали на себя часть его обязанностей, но без чуткого и неусыпного контроля Генерала все в любой момент могло пойти наперекосяк из-за одной незначительной оплошности. А такой роскоши Инквизиция себе позволить не могла.
Выйдя во двор Скайхолда, где был расположен лазарет, и, увидев новоприбывших раненых, Каллен понял, что заботы о продовольствии придется переложить а плечи Брета, хотя и обещал дать ему выходной сегодня. С другой стороны, Каллен и сам не отказался бы от выходного. Он давно хотел пойти на тренировочную площадку, чтобы размяться, и пропустить с Инквизитором и Быком пару кружек эля в таверне. Однако же каждый вечер Каллен поднимался по лестнице на второй этаж над кабинетом и засыпал сразу, как только его голова касалась подушки. Иногда даже не снимая доспеха. Или, не находя в себе сил забираться наверх, спал прямо за столом. Благодаря этому боли от отсутствия лириума в организме отступали на второй план, а кошмары не могли проникнуть в его полностью отключившееся сознание. Смертельная усталость и явно недостаточное количество часов для сна выматывали его, но Генерал знал, что он трудится для людей, на благо всего Тедаса, и это добавляло сил. Несмотря на боль, недосып и ограничения собственных желаний Каллен каждое утро поднимался вновь – и вся сумасшедшая канитель начиналась снова. Рапорты – новобранцы – военный конфликт – ограбление повозки с провизией… Это было уже привычным делом для него.
Но, видя, как Инквизитор, преодолевая страдания и переступая через собственные желания, жертвует всем, желая покончить с угрозой, неумолимо надвигавшейся с неба, Каллен понимал – он и сам должен сделать все возможное, чтобы спасти этот мир.
***
Прием был решительно погублен. И почему Инквизитор счел отличной идеей взять с собой на званый ужин к орлейской знати, готовой стать спонсорами Инквизиции, Сэру и Железного Быка? Благо, хоть Вивьен знает, как надлежит вести себя в кругу высокопоставленных особ. Да к Вивьен по части манер вообще никогда претензий не возникало. А вот эта парочка…
Жозефина выпила уже три с половиной бокала антиванского вина, но никак не могла совладать с собой и с объявшим ее гневом. Она с таким трудом устроила этот ужин, целых полгода обхаживала этих надутых индюков из верхушки, только бы процент их месячной прибыли перекочевал в казну Инквизиции!
Леди посол с досадой поджала губы. После того, как Сэра и Бык напились в стельку и устроили дебош в фамильном имении орлейских аристократов, денег Инквизиции не видать, как Инквизитору – новой перины из Вал Руайо, уж об этом она позаботится. Пусть хоть как-то поплатится за свою, как Жозефине казалось, намеренную выходку и поспит лишний месяц на набитом соломой матрасе.
Нервы леди посла были на пределе. За последнюю неделю они потеряли возможность заключить несколько весьма выгодных союзов с Неваррой, с Инквизицией расторгли договоры с десяток торговцев и теперь – пожалуйста! Инквизитор лишает денег собственную казну. На нее, хрупкую молодую девушку, возложили заботы о спонсировании, заключении союзов и поддержании статуса Инквизиции. Никто не будет спорить, что Жозефина – дама с сильным характером, да и ей самой нравилось заниматься дипломатией. Но здесь, в Инквизиции, ей приходилось прикладывать все силы, чтобы организация оставалась на плаву даже в самое трудное время. Ей нужно было из всего извлекать выгоду, знать всех потенциальных союзников и уметь выставлять в свете только лучшие стороны Инквизиции и ее предводителя, чтобы люди не отворачивались от них. А, учитывая шокирующие решения Инквизитора, это было очень нелегко.
Четыре бокала. Жозефина глубоко вздохнула. Уж у кого точно не останется нервов, когда все закончится, так это у нее. Однозначно.
Жозефина встала с кресла и расправила юбки. Что же, придется ей снова попотеть и постараться выставить бесцеремонные выходки команды Инквизитора как шутку или желание повеселить гостей. Вряд ли это сработает, но с изрядной долей упорства, лести и должного красноречия может получиться. Сев за свой письменный стол, она взяла в руки перо. Оно неприятно давливало на мозоли на пальцах, которые Жозефина старательно пыталась скрыть на публике с помощью длинных рукавов. Перо ловко заплясало по бумаге, оставляя извилистые черные следы за собой. Навыки каллиграфии, приобретенные еще в детстве, сейчас были просто незаменимы.
«Пара писем, щедрое предложение содействия со стороны Инквизиции во всех делах, небольшой сувенир – и дело в шляпе», – подумала Жозефина, стараясь не обращать внимания на боль в пальцах. Пара писем – и Инквизиция станет мощнее. Пара писем – и солдаты будут лучше экипированы. Слово здесь, слово там, слово в нужное ушко – и Инквизицию уже расхваливают чуть ли не в Ривейне. И каждое письмо, каждая лесть, уступка и новая мозоль на нежных пальчиках приближают их к концу, когда зло отступит, а мир будет спасен.
***
Лелиана перестала получать отчеты от верной разведчицы Амели, и это беспокоило ее уже несколько дней. Ворон так и не прилетел с ответной запиской. Зная Амели, Лелиана готова была дать руку на отсечение – что-то случилось, и, скорее всего, Амели больше не вернется в Скайхолд. Никогда.
Она тяжело вздохнула и отошла от окна, в которое смотрела всякий раз, когда находилась свободная минутка, пытаясь заметить на горизонте ворона. Лелиана вернулась к своему письменному столу, рядом с которым уже стоял посланник с пачкой писем. Она коротко кивнула ему и забрала бумаги.
«И что же на этот раз? Снова предложения руки и сердца Генералу? Провокационные и скандальные сплетни? Очередные попытки шантажа?»
Лелиана с усмешкой взглянула на письма, лежавшие сверху – орлейская печать. Что же, это сразу добавляет интриги. Лелиана села и начала развязывать аккуратный узелок бечевки, скрепляющей письма.
– Сестра Соловей! – окликнул ее голос откуда-то с лестницы, а вскоре там показался и капюшон посланника. – Мы получили новости о группе разведчицы Амели. – Он потупил взгляд, остановившись перед ней, стараясь не смотреть в глаза. – На них напали венатори, когда они исследовали новую местность. Убиты все, кроме новенького, он… дезертировал.
На последнем слове посланник перешел на шепот, так как знал, что Тайный Канцлер не выносит две вещи: предательство и неосторожное обращение с ее нагом. Лицо Лелианы осталось непроницаемым, но посланник знал, что внутри у нее кипит злоба и разочарование.
– Где он сейчас? – спросила Лелиана, флегматично взглянув на посланника.
– Сидит в комнате для допроса, агент Рейнор сам взялся за него.
– Хорошо, пусть предоставит мне отчет. И… я сама решу, что с ним делать. Можешь идти.
Посланник удалился, а Лелиана уткнулась лицом в ладони и – на секунду – ей захотелось вскрикнуть. Сколько жизней отличных разведчиков унесла эта Брешь, венатори, храмовники, Корифей, будь он проклят! Юнцы с горящими глазами приходили записаться в ряды Инквизиции и многие становились первоклассными агентами. И большей части из них уже нет в живых… Возможно, со стороны казалось незаметным, что Лелиана оплакивает каждого разведчика, но это было так. Всякого она знала по имени, знала биографию и непременно писала родственникам, если таковые были, письмо, красноречиво восхваляющее павших во имя Тедаса бравых юношей и девушек. Ее сердце готово было разорваться каждый раз, когда погибал очередной агент. Лелиана ненавидела терять верных людей. Но когда-нибудь и она расстанется с жизнью ради того, чтобы жили остальные. Такова цена, которую платят все, кто примкнул к Инквизиции.
Название: Один удар
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан/Солас
Категория: гет
Жанр: драма, АУ
Рейтинг: PG-13
Размер: 843 слова
Предупреждение: спойлер к новому DLC
Предупреждение 2: АУ, постканон
Предупреждение 3: вольные трактовки некоторых моментов DLC «Чужак» автором
Примечание: Эллана Лавеллан добилась своего и осталась с Соласом.
Примечание 2: Солавеллан. Автор надышался новым DLC
Автор: Inquisition team
Бета: Inquisition team
Пейринг/Персонажи: ф!Лавеллан/Солас
Категория: гет
Жанр: драма, АУ
Рейтинг: PG-13
Размер: 843 слова
Предупреждение: спойлер к новому DLC
Предупреждение 2: АУ, постканон
Предупреждение 3: вольные трактовки некоторых моментов DLC «Чужак» автором
Примечание: Эллана Лавеллан добилась своего и осталась с Соласом.
Примечание 2: Солавеллан. Автор надышался новым DLC
– Как их мало вернулось, – прошептала Эллана, глядя на армию у подножия холма. Точнее, на то, что от нее осталось.
Эльфийское войско не потрясало воображение, не выглядело таким уж угрожающим и опасным. Короли и императоры Тедаса отнеслись к армии бывших слуг и рабов весьма снисходительно. Даже если ее возглавляет могущественный маг древности – это всего лишь эльф и кучка его последователей. В одиночку войну не выиграешь. Стоит ли обращать много внимания на такую ерунду? Брезгливо поджимая губы и насмешливо вскидывая брови, правители указывали на то, как плохо вражеское войско вооружено, сколь мало среди них настоящих бойцов и магов и на множество других причин, почему угроза весьма сомнительна. На предупреждения, сыпавшиеся от Инквизиции, внимания не обращали. Потому в день, когда эльфы вдруг оказались рядом с границами людских городов, тенями выскальзывая из зеркал и ведя за собой духов древней Империи, никто не успел даже подготовиться. Разобщенные, ведущие войну с кунари и вновь показавшимися из-под земли порождениями тьмы, люди встретили новую беду с изумлением. Не уберегла мир и верная Верховной Жрице Виктории реформированная Инквизиция под руководством Искательницы Кассандры Пентагаст. Эльфы почти не убивали, захватывая дворцы и казармы стражи несколькими точными ударами, но люди сопротивлялись отчаянно. Результаты борьбы сказались на количестве эльфийских войск не самым лучшим образом.
– Их и не было много, венан, – раздался голос позади нее.
Эллане не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто стоит за спиной.
– Дело не в том, сколько нас. Цель приближается, и каждая отданная за нее жизнь не будет забыта.
– Я знаю. – Эллана все-таки отвернулась от окна. Смотреть на дело собственных рук было больно.
Когда-то она пошла за Соласом, добровольно присоединившись к нему. Веря, что остановит безумного древнего бога, надеясь, что либо сумеет переубедить его, либо убьет. Один удар, всего один точный удар положит конец угрозе. Но когда Солас взял ее за оставшуюся целой руку, когда прижал к себе, будто единственную свою драгоценность, прошептал на ухо древние слова, смысла которых она даже толком не поняла, а затем оставил на ее губах горький и полный понимания поцелуй, Эллана не смогла совершить ничего из задуманного. Не смогла убить. И по-настоящему осталась с ним.
У нее не было левой руки, но Эллана сама возложила на себя обязанности правой – верной помощницы Соласа. Его товарища, единственного близкого друга, советника. Время в Инквизиции не прошло даром – Эллана отлично знала, как работают послы, тайные службы, военачальники. Она давала бесценные рекомендации, сама вела некоторые переговоры и путешествовала к долийским кланам, когда это требовалось. И всегда, во сне и наяву, любила своего бога, не давая себе шанса усомниться в его словах и действиях, не давая себе возможности пожалеть о собственной нерешительности. Величественный Ужасный Волк показывал Эллане мир за элювианами, делился сокровищами древних знаний, а по ночам брал ее совсем не так, как обещали и пугали долийские легенды.
Эллана чувствовала себя нужной и важной для него даже с одной рукой. И старалась часто не смотреть по сторонам.
– Завтра мы должны атаковать Инквизицию. – Солас старался говорить сдержанно, но горечь все равно проскользнула в голосе.
– Завтра? – Эллана подняла взгляд. Солас выглядел измотанным, лицо заострилось и посерело от усталости. – Так скоро?
– Мы и без того медлили, венан, – покачал головой Солас. – Но теперь это стало необходимостью.
Излишне было говорить, что миром дело не закончится.
– Вряд ли Кассандра сдаст нам Инквизицию без боя, просто так. – Он подтверждал худшие опасения, не одаривая ложной надеждой. Пальцы Соласа легли на плечи Элланы. – Как и Каллен. И все прочие… Это будет тяжело. Но мы обязаны забрать Скайхолд.
Эллана молча прижалась щекой к плечу любимого. Перед ее глазами встал серьезный лик Кассандры. И то, как она погибает, пытаясь защитить свой умирающий мир. Как выпадает меч из ослабевшей руки Каллена. Как выпускает свою последнюю стрелу Хардинг. Как горит огонь во внутреннем дворе, пожирая людей, постройки, чудесный сад… Как крики боли наполняют место, где раньше звучали смех и музыка.
Взгляд Элланы упал на нож, лежавший на столе. Обычное лезвие серой стали, острый, недавно наточенный, готовый резать и мясо, и хлеб. Если взять его, спрятать в рукав, а потом обнять Соласа – тот даже не заметит нависшего над ним лика погибели.
Решится ли она? Спасет ли мир в очередной раз, как должна была с самого начала? Всего один удар. Она знает, куда бить.
Ведь именно для этого она пошла за Соласом. Помочь Тедасу, уничтожить угрозу, если понадобится – ценой своей жизни. Главное – закрыть глаза, чтобы не видеть, как его кровь льется на чужой холодный пол и окрашивает ладонь. Ее левая рука некогда светилась зеленой меткой Фен’Харела. Правая же будет отмечена его кровью. Только это клеймо войдет гораздо глубже.
Солас чуть отодвинулся и посмотрел на Эллану.
– Ты ведь знаешь и знала, на что идешь, оставаясь со мной. Этот мир должен умереть ради будущего нашего народа. И все, что тебе, возможно, дорого, тоже. Такова плата. Ты ведь знаешь?
Эллана выдержала его заискрившийся на мгновение взгляд. Взгляд Фен’Харела, Ужасного Волка, того, кто забрал ее душу и верность. Всего один удар…
– Знаю.
Нож остается лежать на месте. Солас грустно улыбается и целует ее, горько и понимающе. Эллана гонит мысли о дивном мире для их народа прочь, понимая, что подвела друзей и родных, что не смогла сделать это, вновь не смогла. И не сможет. А завтра будет уже слишком поздно даже для одного удара.
@темы: Каллен, Лелиана, гет, джен, ж!Тревельян, ж!Лавеллан, Фракционные войны: Реванш, Солас (Фен'Харел), Жозефина
Название: Глаза Города
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: ОМП, Радонис/ОЖП
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Размер: мини (~1400 слов)
Примечание: заключительная часть трилогии. Первая часть — «Tomorrow belongs to me». Вторая — «Хранители»
По статье из Кодекса: спойлер«Широко известно, что лорды-магистры Тевинтерской империи за долгие годы употребления лириума настолько изменились внешне, что их не только не узнавали родные, но и вообще никто не принимал за людей», ― Брат Дженитиви, "В погоне за знанием: путешествия ученого Церкви".
The magister lords of the Tevinter Imperium were widely reputed to have been so affected by their years of lyrium use that they could not be recognized by their own kin, nor even as creatures that had once been human. — From In Pursuit of Knowledge: The Travels of a Chantry Scholar, by Brother Genitivi.
В Минратосе почти невозможно спрятаться. Разве что дома, где получается не обращать внимания ни на стены детской, ни на беседующих в гостиной, ни на шепоты слуг в людской. Дом можно не замечать. Не замечать Город — невозможно. С самого порога Город бросается в глаза. Башню Круга магов, кажется, видно отовсюду — величественную, сверкающую на солнце, как исполинский позолоченный клык. Запахи моря, и скалы, и ветер на щеках вездесущи, как собственное дыхание. Минратос говорит с ним, наблюдает пристальным, тяжелым взглядом, так что кажется: еще чуть-чуть, и он поймет, что Город хочет от него, что пытается сказать.
Фабиус был младшим сыном в семье; его старшие братья давно разъехались, а с сестрой было неуютно: сколько мальчик ее помнил, она вечно ждала чего-то неназванного. Даже весело смеясь, она по привычке комкала оборки платья и всегда, всегда прятала взгляд. Мать любила его, но тоже, казалось, хранила какую-то тайну, — в отличие от сестры, она скорее грустила, чем боялась. Еще, конечно, был отец, но отца он никогда не видел — он Архонт, нельзя ему мешать, на нем весь Тевинтер держится.
Мир огромен, силен и непознаваем. Порой кажется, что еще совсем немного — и что-то легкое и прозрачное наконец осядет на ладонях, позволяя рассмотреть себя как следует. Тогда он наконец-то поймет, в чем дело. Один раз у него почти получилось.
День был серым и влажным. Мальчик забрался на огромное дерево в саду и смотрел, как небо и море делаются одного цвета — тёмно-свинцового — пока не сольются совсем. Дождь, сперва только моросящий, быстро усиливался и вскоре начал хлестать по крышам и по траве, пока не промочил их насквозь; молнии разбегались по небу. Сделалось так темно, что невозможно стало разглядеть мост. Ветер завывал в узких улицах, гоняя перед собой целые стены воды; в конце концов мальчику стало казаться, что дождь не закончится никогда и Минратос погрузится в волны, величественный и грозный. «Будет страшно и очень красиво», — подумал Фабиус. И произнес с затаенным удовольствием:
— И уже ничего не сможет нас спасти.
Словно в ответ на эти слова, грохот дождя прорезал чей-то плач. Мальчик прислушался. Вновь рыдания, громкие, доносящиеся до него даже сквозь грозу. Свесившись с ветки, Фабиус увидел сгорбленную фигуру на балконе. Его сестра громко плакала, то закрывая лицо руками, то, наоборот, подставляя его ливню. Она стонала и выла, колотила кулаком по стене и вцеплялась пальцами в собственные спутанные волосы. Надежно скрытый листвой, мальчик смотрел, как его сестра отдается неведомому горю.
— Юлия, — мама выбежала на балкон, не обращая внимания на ливень. Она попыталась обнять сестру, но та вырвалась, продолжая исступленно рыдать. — Что с тобой?
— А то ты не понимаешь! — та кричала, рискуя сорвать голос. — Вы все очень милые и внимательные, но вы же всё, всё понимаете! Мне почти шестнадцать!
— Иногда она проявляется поздно, — мать положила руку Юлии на плечо, но та резко стряхнула её.
— Я не могу больше! Октавия уехала три года назад, Коринна — в прошлом году, а она ведь младше! У меня нет больше сил ждать, понимаешь, никаких больше сил нет! — на этот раз Юлия позволила матери обнять себя. Её плечи сотрясались от рыданий, но голос стал тихим и жалобным. — Я не хочу быть сопорати.
— Я понимаю, — мама гладила ее по голове. — Может, оно и к лучшему.
— Ничего не может быть хуже, — упрямо качала головой Юлия, — ничего.
Она снова разрыдалась, но теперь это было похоже на плач побитой собаки. Фабиусу стало вдруг так стыдно! Как будто он случайно увидел сестру обнаженной. Спрыгнув с дерева, он выбежал за ворота — садовница что-то крикнула ему, но мальчик был быстрее, — и бросился в город, не разбирая дороги. Страшные, уродливые рыдания звучали в ушах, а боль Юлии обжигала его, хотя он не понимал толком, что случилось и чего она ждала. Сопорати? Сопорати много среди простолюдинов; а они — старейшие из альтусов. Фабиусу еще шести не исполнилось, а он уже понимает, что Юлии нечего бояться. Но отчего тогда так больно внутри?
Добежав до конца улицы, мальчик спрыгнул на большой плоский валун, поближе к морю. Оно билось внизу, совсем близко, еще чуть-чуть — и лизнёт пятки. Фабиус смотрел на холодные серые волны, и на душе постепенно делалось спокойнее. Всё будет хорошо, он скоро вырастет и поймёт что-то важное, а что не поймёт — расскажут другие взрослые. Когда он почти решил возвращаться домой, совсем близко от него мелькнула черная фигура. Всё это время мальчик был не один. Огромная и бесформенная, она только слегка напоминала очертаниями человека. «Кунари», — понял Фабиус. Со слов няни мальчик знал, что кунари похищают непослушных детей и едят их, а их кровью рисуют на лицах жуткие узоры. «В Минратосе нет никаких кунари», — сказал он себе, но коленки всё равно дрожали.
Фигура пошевелилась, поворачиваясь к нему лицом, и Фабиус понял, что пропал. Из-под капюшона виднелись — нет, не рога, намного хуже. У существа вообще не было лица. На мальчика пристально и недобро смотрела бесформенная глыба, похожая на поросшую мхом серо-синюю скалу. Глаза у глыбы были черными, как пустота из ночных кошмаров, в которую падаешь и умираешь, а потом просыпаешься. В этом взгляде было что-то сильное и глубокое — боль? жестокость? сила? — Фабиус ни секунды не сомневался, что эта одушевленная, склизкая от дождя глыба способна выпить всю его кровь, перемолоть кости и высосать глаза.
Фигура снова шевельнулась. Отчаянно закричав, Фабиус собрал все свои силы, отвел глаза от цепенящего кошмара и рванулся, и побежал, спотыкаясь и плача, не оглядываясь и все равно чувствуя, как его рассматривает холодная пустота.
Он не помнил, как добежал до ворот, как заботливые руки внесли его в дом, раздели, согрели и уложили в кровать. Заснул он тут же, глубоким полуобморочным сном, и всю ночь чувствовал на себе чей-то взгляд. Во сне за ним следило каждое здание, каждая подворотня, даже само море, — куда ни поверни, не уйти от пустых черных глаз. «Так смотрит сам Город, — понял Фабиус во сне. — Он старый и жестокий, так что всё сходится».
Но утро было теплым и нестрашным, так что кошмарный сон выпустил его из когтей, а события вечера быстро стали казаться произошедшими очень давно, чуть ли не в младенчестве. Следующие несколько дней Фабиус быстро начинал плакать по пустяковым поводам и быстро раздражался, но в остальном вёл себя как обычно.
Юлия изменилась сильнее. Раньше нервная и бодрая, теперь девушка держалась тихо, словно провинилась в чем-то. Она подолгу сидела в своей комнате, закрыв дверь и запретив слугам входить к себе. Еду оставляли у порога; иногда Юлия брала её, иногда — нет. Пару раз к ней заходила мама и они приглушенно о чем-то разговаривали. Фабиус не подслушивал — ему вообще надоело пытаться понять. Он впервые осознал, что чужие тайны могут не только привлекать или пугать его, но и раздражать.
Через месяц Фабиусу исполнялось шесть. Мама и сестра в этот день улыбались ему искренне, хотя и неспокойно, в гости пришли другие мальчики, с которыми он играл вместе. Один из них — Децимус — с гордостью рассказывал, как месяц назад огромная молния ударила прямо в старую ель перед их домом, так что был настоящий пожар, хотя ель, конечно, быстро потушили. Фабиус завидовал — сам он никогда еще не видел пожара — и, когда внесли торт, все еще представлял горящую ель: как все стоят вокруг и смотрят, ощущая на лицах жар и вдыхая горький запах дыма.
— Фабиус! — всплеснула руками мама, и по комнате прокатился возглас удивления. — Ты сам-то понял, что только что сделал?
Их зеленые бархатные шторы тлели и дымились, но никто почему-то не спешил их тушить. Запах дыма оказался не таким приятным, как мальчик только что себе представлял. Слезились глаза, хотелось кашлять.
— Я случайно, — пробормотал Фабиус. Он понятия не имел, как ему удалось поджечь их красивые шторы. Ему не нравилось, что все так на него уставились.
Юлия, громко всхлипнув, выбежала из комнаты, но никто и головы не повернул в ее сторону. Матери мальчишек торжественно поздравляли маму, а она стояла смущенная и радостная. Изящным движением потушив шторы, она тряхнула головой и решительно взяла его за руку.
— Прошу простить нас на несколько минут, — улыбнулась она гостям. И, когда они с Фабиусом вышли из комнаты, наклонилась к его лицу: — Твой отец непременно должен узнать.
— Отец же работает, — машинально возразил мальчик, шагая за мамой. Отец всегда работал, на нем ведь держался весь Тевинтер.
— Конечно, работает. Но он будет гордиться тобой.
Коридор, в который детям нельзя было заходить. Потом — запретная тяжелая дверь.
— Прости, что отвлекаю, дорогой, но я подумала, что ты захочешь узнать сразу же. Нашему сыну всего шесть, а он только что...
Бесформенная серая фигура в плаще медленно повернулась. Фабиус понимал, что это было другое существо, не то, которое он видел у моря. А еще он знал, что это было неважно. С изуродованного, покрытого коркой лица на него смотрели нечеловеческие черные глаза.
Холодные и пустые, они не выражали ничего, кроме бесконечной усталости.
Название: Расплата
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: м!Тревельян/Дориан
Категория: слэш
Жанр: юмор
Рейтинг: R
Размер: драббл (~860 слов)
Саммари: Тревельян и Дориан познают превратности любви на расстоянии.
Примечание/Предупреждение: dirty talk, пост-канон
На притихший Минратос опускается ночь, и Дориан, обменявшись с Тревельяном новостям — и пожаловавшись на весьма утомительный день — крутит в пальцах медальон с кристаллом.
— Если бы я был рядом — что бы ты сделал со мной? — лукаво спрашивает он.
— Обнял и больше не отпускал, — отвечает Тревельян с неловким смешком, и от его слов Дориану хорошо и немного больно.
— Скоро, аматус, — обещает он. — Поверь мне, я жду этого не меньше твоего... Venhedis, я научил тебя целоваться — научу и говорить грязные словечки. Скажи мне, чем ты занимался до того, как услышал мой чарующий голос?
— Отвечал на письмо Блекволла. Помнишь бутылки Серых Стражей, которые мы находили по всему Тедасу? Он как раз думает подписать парочку.
Дориан закатывает глаза, не в первый раз смиряясь с тем, как глух Тревельян к намекам.
— Предлагаю тебе отложить в сторону перо. И устроиться поудобнее в кресле. Ты ведь сидишь в кресле?
— Да, — осторожно отвечает Тревельян, словно почувствовав, что ему предлагают принять участие в игре, правил которой он не знает.
Дориан опускает ресницы.
— Если бы я был сейчас там, я бы опустился перед тобой на колени.
— Знаешь, тут маловато пространства для такого маневра.
Факт, что Тревельян далеко, как никогда огорчителен — хочется стукнуть его по макушке.
— А ты представь, что его достаточно! Я апеллирую к твоему воображению, знаешь ли.
— Хорошо, — соглашается Тревельян с некоторым недовольством. — Я представил, что стола не существует.
Дориан снова прикрывает глаза и расслабленно откидывается на мягкую спинку софы.
— Так вот, я бы опустился пред тобой на колени, огладил твои бедра... взялся за ремень. Ты все еще носишь ту дурацкую пряжку в виде герба Инквизиции?
— Это подарок Кассандры.
Знакомые интонации в голосе Тревельяна — вопрос с пряжкой поднимался уже не раз — заставляют улыбаться.
— В общем, долой этот ужас. Раздвинешь для меня ноги?
Дориан говорит это тем особенным тоном, от которого, он знает, у аматуса пресекается дыхание — и слышит, как Тревельян судорожно вздыхает. Отлично, нужный эффект достигнут.
— Дориан... — смущенно тянет Тревельян.
— Будем считать, что ты сказал "да". Тогда я припущу твои штаны, прижмусь губами к низу живота...
— Моего? — уточняет Тревельян.
Дориан делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
— Нет, Жозефины. Думаю, она как раз зайдет узнать, как у нас дела.
Тревельян замолкает на пару секунд, а потом у него хватает наглости рассмеяться, и Дориан не может не присоединиться к нему.
— Ладно, — признает он. — Дурацкая была идея.
— Нет, — возражает Тревельян — не то из глупой вежливости, не то из упрямства. — Прости, я тебя сбил... Но я, кажется, понял, в чем... смысл.
— Может, сам попробуешь? — ехидно интересуется Дориан.
Тревельян молчит пару секунд, а потом говорит, слегка понизив голос, в который добавляется появившаяся вдруг волнительная хрипотца:
— Мне нравится видеть тебя на коленях.
Venhedis, это очень впечатляющее и обнадеживающее начало. Дориан слегка разводит ноги, устраиваясь поудобнее на широкой софе, обитой темно-красным бархатом. С тех пор, как он вернулся в Тевинтер, они с этой софой провели немало приятных минут наедине.
— Какое порочащее образ Вестника Андрасте признание.
— Хочу тебя поцеловать, — игнорирует шпильку Тревельян, кажется, всерьез взявшийся за дело. — И избавить от одежды, как можно быстрее. Создатель, ты такой красивый...
Дориан прикусывает нижнюю губу.
— Предлагаю тебе вообразить, что заваливаешь меня на стол, — выдыхает он. — Прямо сейчас.
— Но я же представил, что тут нет стола, — возражает Тревельян. — Проклятье, я не должен был об этом вспоминать, да?
— Именно.
— Тогда я уложу тебя на ковер. Он мягкий, тебе будет удобно.
Дориан улыбается от мысли, что Тревельян заботится даже о воображаемом любовнике; приподнявшее голову раздражение тает, как снег на солнце.
— Удобно, как в самой лучшей постели, — ласково подтверждает он, и вдруг само вырывается искреннее: — Я хочу тебя.
Тревельян резко выдыхает.
— Я обхвачу твои запястья ладонью, заведу их тебе за голову и начну ласкать твои... — аматус делает крошечную паузу и заканчивает шепотом, — соски.
Рука Дориана, начавшая было поглаживать пах через одежду, замирает, а потом соскальзывает на бедро.
— Почему шепотом? Воображаемая Жозефина что, все еще не ушла?
— Извини, — быстро говорит Тревельян. — Она ушла.
— Слава Андрасте.
— Прекрати, или я укушу тебя.
— Мне не будет по-настоящему больно, аматус, — Дориан против воли улыбается.
— Значит, ты недостаточно глубоко погрузился в фантазию.
— Наверное, это вина Жозефины.
Тревельян замолкает на мгновение, и Дориан взволнованно думает, что задел его за живое, но в следующий миг аматус заговаривает таким голосом, что тот посылает вниз по позвоночнику мурашки:
— Ты лежишь подо мной совершенно обнаженный, и я голову теряю от мысли, что это ты.
Дориан возвращает свою руку туда, где она была минутой раньше.
— Честно говоря, — продолжает Тревельян — дыхание у него слегка сбивается. — Сейчас мне очень хочется перевернуть тебя на живот и приподнять на колени.
— А мне хочется, чтобы ты трахнул меня, — быстро говорит Дориан и удивляется тому, как хрипло звучит его голос. — Как угодно, ты не представляешь, как я... как мне не хватает...
Он торопливо расстегивает пряжку ремня, добирается до члена и крепко сжимает его в ладони, не сдержав тихого стона.
— Ты что, трогаешь себя? — спрашивает Тревельян.
— Да! — рявкает Дориан, возбужденный и с ума сходящий от того, как неловко все у них выходит. — Может быть, тебе стоит сделать то же самое?
— Это тебе стоит убрать руку с члена, — говорит Тревельян. — Я хочу, чтобы твои пальцы оказались ниже. У тебя есть масло?
Дыхание Создателя.
Остаток ночи проходит очень приятно — масло у Дориана предусмотрительно припасено.
Расплата настигает Дориана недели через две — Тревельян достигает таких высот в искусстве непристойных разговоров, что Дориан собственное имя забывает, теряясь в его голосе.
Естественно, он ни в чем не раскаивается — до ближайшей встречи долгих три месяца.
Название: Satisfaction
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Дориан/Алексиус
Категория: слэш
Жанр: повседневность
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (~1350 слов)
Саммари: многие возможности — многие риски
Предупреждения: бессмысленный и беспощадный кинк на последствия магии для физиологии
Это время в жизни Дориана было особенным. Тишина библиотеки и шелест страниц, слуги, приносящие им напитки, — двигались на цыпочках, чтобы не мешать, трогательно нелепо жались к стенами, с ужасом глядя, как искрятся и светятся их посохи, — ночные звуки и запахи сада, медленно вплывающие в открытое окно... Постоянно засиживались до утра, чтобы проснуться потом за полдень и снова начать работать. В руках у них был весь мир, и чтобы познать его, не требовалось даже выходить из поместья. По крайней мере, именно так им тогда казалось.
— Его очень сложно активировать, конечно, но это не повод от него отказываться, — пробормотал Алексиус, в сотый раз подхватывая со стола и вертя в руках амулет. Длинные пальцы на гладкой поверхности камня — Дориан даже отвлекся на пару секунд. — ...идея хороша. Слегка подправить не сам амулет, а человека, который будет его использовать. Неэффективно, конечно, но с другой стороны — дополнительная защита, чтобы посторонний не смог им воспользоваться. Тогда это будет скорее плюсом.
От амулета, как бы ни было сложно заставить его работать, действительно жалко было отказываться — по их расчетам, он должен был в разы усилить связь владельца с Завесой. Это позволит, например, ставить защиту автоматически и моментально — Завеса оградит носителя от враждебной магии получше любого барьера. А уж как сильно такая связь увеличит и скорость, и эффективность атакующих заклинаний...
Только вот амулет не запускался. И, пока Алексиус вслух рассуждал о том, что именно стоит сделать, чтобы заставить его работать, Дориан поневоле задумался, какая сила заключена внутри. Огромная и чистая, она, казалось, заставляла воздух вокруг себя слегка вибрировать. Интересно, Алексиус тоже это чувствует? Движение почти незаметное, нежное, как колебание июльского марева над нагретыми крышами.
— Вы, кстати, замечали, что в магии есть нечто очень красивое? — не сдержался Дориан.
— Да, — Алексиус ответил, не задумываясь, как о чем-то очевидном. — Так что, ты согласен?
Дориан сглотнул. Сказать, что он все прослушал, будет равносильно признанию себя идиотом, а этого допустить было нельзя. С другой стороны, согласиться непонятно на что — тоже не лучшая стратегия: зная Алексиуса и его требовательность, вполне стоит ожидать серьезных последствий. «Что ж, зато в следующий раз отвлекаться не буду».
— Согласен, конечно.
План, в сущности, был простым и понятным: чтобы подопытный смог активировать амулет, требовалось усилить его чувствительность к Завесе. Для начала они решили пойти самым простым путем — ускорить обменные процессы и повысить концентрацию. При определенном везении этого должно было хватить.
— По одной каждое утро, — Алексиус поставил перед ним семь аккуратных небольших склянок. — Эффект будет слегка накапливаться, но ничего сверхнеобычного с тобой происходить не должно. Тем не менее, сообщай обо всех изменениях, даже незначительных.
— Ясно, — кивнул Дориан.
С одной стороны, Алексиус оказался прав: ничего сверхнеобычного с ним не происходило. В конце концов, ему уже за двадцать, и испытывать в неподходящем месте в неподходящее время... определенные ощущения ему доводилось не раз, — как, в общем, и всем. С другой стороны — такого с ним еще не было. Нет, Дориан, конечно, засматривался иногда на его ловкие пальцы, на необычный профиль, на резкие, скупые движения человека, не привыкшего терять время. Но чтобы дыхание перехватывало, стоило Алексиусу взглянуть на него — это было чересчур. Да что там дыхание! Дориан благодарил всех духов и демонов, что на нем просторная мантия, так что невозможно заметить, что с ним происходит. Покрасневшие щеки и влажные ладони могли, конечно, его выдать, но это все-таки не так очевидно, да и почти не стыдно.
В первые два дня Дориан посмеивался про себя. На третий, когда его возбудила необычная форма колбы, да еще так сильно, что пришлось выйти из комнаты, это перестало его забавлять. Отлучаться из комнаты требовалось все чаще, но легче становилось лишь ненадолго. Единственным разумным решением было сообщить Алексиусу, но Дориан с раздражением поймал себя на том, что не может. Кому угодно, только не ему. На шестой он уже старался смотреть только в книги и в пол, но и это не всегда спасало. Проклятый амулет никак не желал оживать, хотя Дориан старался изо всех сил. В конце концов он решил вовсе не выходить из своей комнаты, надеясь, что так будет проще сосредоточиться. Но проще не было: его тело переполняла болезненная энергия, которую невозможно было выплеснуть. Закрыв глаза, он подолгу сидел, накрыв ладонью злосчастный амулет, и отчаянно пытался направить ее туда. Туда, а не вниз, чтоб его! Он почти плакал от отчаяния. А потом дверь открылась.
— Ты стараешься?
Ладонь Алексиуса — прохладная, ласковая, восхитительная — легла на его плечо, и Дориан едва сдержался, чтобы не застонать сквозь зубы.
— Да.
— Как-то ты бестолково это делаешь.
— Как умею, — огрызнулся Дориан, раздражаясь больше на себя, чем на учителя.
— Я о том и говорю. Если не умеешь — научишь, а не бейся головой о стену, — но его тон не был резким — наоборот, почти заботливым. Это Дориана и добило.
— Да пошло оно все!
Он швырнул амулет в угол, внутренне содрогаясь от собственной дерзости: сломать его было вполне возможно — и, конечно, непростительно. Но Алексиус почему-то остался спокоен — или, по крайней мере, казался таким.
— Закрой глаза. — Дориан послушался. Под веками разбежались разноцветные пятна. — Чувствуешь его?
Лучше всего Дориан чувствовал, что Алексиус так и не убрал руку с его плеча. Но амулет тоже.
— Да.
— Ты говорил, что сильная магия очень красива. Посмотри, какая энергия от него идет — неужели тебе не нравится? Не пытайся так лихорадочно — сначала просто почувствуй эту энергию, пусть на нее откликнется что-то внутри тебя.
— Не откликается ничего!
— А ты расслабься.
— Да не могу я!
Алексиус терпеть не мог, когда он начинал так паниковать. Возможно, он уйдет сейчас, и тогда Дориан сможет наконец-то облегчить свое напряжение. Или расплакаться. Или побиться головой о стену. Или сделать все перечисленное, одно за другим. Но Алексиус не уходил.
— Так плохо? — сочувственно спросил он.
— Отвратительно, — честно ответил Дориан. — Сплошной комок нервов внутри. Я с ума сойду так.
— А говорил «терпимо», «терпимо», — Алексиус покачал головой. — Так, а с мышцами что?
Дориан понял, что пропал. Прохладные пальцы Алексиуса осторожно, но уверенно массировали его плечи. Он замер, боясь даже вдохнуть, но это не помогло: внутри что-то замирало и трепетало, заставляя тело содрогаться от импульсов наслаждения, мощных, как электричество. Он тихонько застонал.
— Уходите, а, — тихо попросил он. — Оставьте меня в покое, я... потом все объясню.
— Да нечего, кажется, объяснять, — а вот теперь Алексиус, кажется, по-настоящему злился. — Ты какого демона мне сразу не сказал? Я подозревал, что побочные эффекты возможны, но, естественно, счел, что раз ты молчишь — все идет нормально! Я отнесся к тебе как ко взрослому, и что? Твоя безответственность...
— Моя безответственность? Моя?! — Дориан чуть не захлебнулся от возмущения. — Как можно было не заметить, что со мной творится?! Как можно...
— Замолчи, — поморщился Алексиус. — Я ждал, что ты сам расскажешь — так обычно делают взрослые люди. И, конечно, я не думал, что все настолько плохо, — примирительным тоном добавил он.
— Не думали, как же, — ярость душила его, смешиваясь с радостью высказать наконец-то все это вслух.
— Я не намерен стоять здесь и с тобой спорить, — отрезал Алексиус.
Дориан вскочил, уперся ладонями в его грудь:
— Вы не... — он собирался, кажется, сказать что-то жестокое и обидное, оттолкнуть... но слова вдруг кончились, все до единого. Они стояли так близко друг к другу... почти обнимались. В висках гулко и громко и стучала кровь. Чувствительность — его демонова чувствительность, которой они так упорно добивались — была усилена до предела и по всем фронтам, так что Дориан, кажется, каждой клеткой ощущал электрическое напряжение в комнате, воздух между ними, их слегка учащенное дыхание.
Его тонкие губы оказались податливыми, а язык — ловким, словно Алексиус вовсе не был застигнут врасплох. «Не был, конечно, — подумал Дориан, сильнее сжимая пальцы на его плечах. — Пичкал меня этой дрянью, пусть теперь... знает...» Он потеснее прижался к нему, заставляя ощутить, каким сильным было напряжение. Алексиус оценил, кажется, — по крайней мере, отвечал на поцелуй и вырваться не пытался. Когда он положил руки на талию Дориана, в глазах потемнело, а колени подкосились от возбуждения.
— Вы ведь не могли не догадываться, да? — спросил Дориан, растянувшись на простынях. Он больше не злился — скорее, просто хотелось поговорить.
— Тебе, наверно, сложно поверить, но я действительно увлечен не только твоей персоной, — Алексиус не отводил взгляд, но и не рассматривал его. — Я действительно думал, что ты мне расскажешь, если будет что-то не так.
— Ну допустим, — Дориан хитро прищурился. — А потом почему не ушли? Когда поняли, что к чему.
Алексиус улыбнулся.
— Мне было интересно. И жалко тебя, конечно.
— Решили, что я заслужил некоторое... воздаяние, — подытожил Дориан, блаженно улыбаясь. — Нет, мы с вами в чем-то друг друга стоим.
— Определенно.
Амулет они, конечно, активировали другим путем.
Название: Гордость и исцеление
Автор: Чёрная шапочка
Бета: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан, м!Адаар
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (~1090 слов)
Саммари: настоящие герои идут в обход
Примечание: АУ относительно постканона
Дориан смотрит на один из его манекенов и смеется. Проследив за направлением его взгляда, Каллен краснеет. Дориан делает пару шагов вперёд и осторожно касается манекена. Солнечный луч играет в камне на его перстне.
— Кинжал в сердце, кинжал в лоб, кинжал в легкое, — медленно и довольно перечисляет он. — И кинжал в пах. Тоже, конечно, серьёзное ранение.
— Да... еще бы, — бормочет Каллен, мысленно обещая себе, что больше никогда не пустит в кабинет постороннего. — Может, мы все-таки сыграем в шахматы?
— В шахматы, значит. Хорошо, — Дориан на прощание проводит пальцами по рукояти последнего кинжала.
Они берут доску и идут в сад. Через полчаса Каллен уже не помнит об истории с манекеном.
— Вы каждый раз жульничаете одинаково, — он укоризненно качает головой. — Не надоело?
— А вы могли бы хоть раз дать мне выиграть, — улыбается Дориан. Он ничуть не смущён. Он вообще никогда не смущается.
Он вообще никогда не смущается: даже если знает, что на них все смотрят.
— Удачи вам, — говорит Адаар, по очереди пожимая им руки. По выражению его лица, впрочем, понятно: ни в какую удачу он не верит. А может, просто жалеет, что Дориан уезжает — они ведь были дружны.
— Она мне пригодится, — серьезно кивает Дориан. — Но всё будет хорошо. Наверное.
И вдруг обнимает его порывисто, и Каллен, стоящий рядом и минутой ранее ограничившийся сдержанным, хоть и сердечным, рукопожатием, почему-то краснеет. Хотя, казалось бы, что такого? В конце концов, непонятно, когда еще им предстоит увидеться с Инквизитором. Они ведь и понятия не имеют о том, что их ждёт.
— Я понятия не имею, что нас ждёт, — Дориан улыбается, но смотрит грустно и серьёзно. — Но мне кажется, что в любом случае времени у нас немного.
Каллен согласно кивает: он и сам часто не понимает, как умудрился дожить до своих тридцати с лишним — настоящее чудо, если посмотреть, что происходит вокруг.
— Вы имеете в виду, что то время, которое у нас осталось, нужно использовать как можно более эффективно? — уточняет Каллен.
— Нечто вроде того, да, — Дориан слегка кивает.
— Я тоже так считаю, — осторожно соглашается Каллен, но ощущение, что он не вполне контролирует происходящее, никуда не уходит. Он понимает, к чему клонит Дориан. Всё-таки он не такой наивный, каким многие его считают — к сдержанности обязывают многие причины. В том числе и страх ошибиться. Сейчас у него есть несколько вариантов окончания разговора, и Каллен не вполне понимает, какой именно предпочесть.
— И что же вы предлагаете? — Дориан улыбается выжидательно и бесстыдно.
— Возможно, нам следует перейти на «ты».
Брови Дориана взлетают вверх, а секунду спустя он хохочет, самозабвенно откидывая голову. Каллен смотрит, как он смеётся, — это очень красиво.
— Ты ведь понимал, что я не этого жду, — спрашивает вдруг Дориан, и Каллен подтверждает: понимал. — Тогда ты ещё восхитительнее, чем я думал, — подытоживает Дориан, и они целуются.
Они целуются коротко и смазанно. Дориан тут же вырывается и, бросая ему извиняющуюся улыбку, идёт к своей каюте. Стоя на палубе, Каллен смотрит, как исчезает из виду причал и корабль вырывается в открытое море. Оно неспокойно; волны катятся до самого горизонта, так что кажется, что твёрдой земли не существует вовсе. Это странное ощущение как нельзя точно отвечает его внутреннему состоянию: Каллен смирился с тем, что стабильности не было и не будет. В последнее время ему всё чаще кажется, что это к лучшему.
— Уйди куда-нибудь, пожалуйста.
Хотя в их отношениях с Дорианом некоторая стабильность не помешала бы, конечно.
— Я вообще думал, что у нас будет одна каюта.
— Получается, ты ошибался.
Из-за двери приглушённый голос Дориана кажется несчастным.
— Несчастным меня это, конечно, не сделает, — вздыхает Дориан. — По крайней мере, не сразу. Но я всё равно точно знаю, что моё место не здесь. Моё настоящее место, ты понимаешь.
— Ты ведь здесь, — Каллен делает вид, что не понимает. Выигрывает время.
— Да, пока Корифей не побеждён. Потом я уеду, — Каллен вздыхает, и Дориан тут же берет его руку в свою, поглаживает тонкими пальцами. — Я просто хочу, чтобы ты заранее знал, что так будет. Чтобы потом не было... сложнее.
— Придумаем что-нибудь, — пожимает плечами Каллен.
— Будешь теперь втайне надеяться, что мы не доживём, да? — смеётся Дориан. Каллен качает головой: в его голове только что промелькнула именно эта мысль.
— Именно эта мысль не даёт мне покоя, — сообщает Каллен, стоя у двери каюты Дориана. Дверь заперта, Дориан стоит с другой её стороны. Нелепость ситуации начинает бесить. — Что ты там потеряешь сознание, например, а дверь будет закрыта.
— Ты мне просто надоел, — возражает из-за двери Дориан. — Вот я и не хочу тебя видеть. Смирись и проваливай в свою каюту.
— В таком случае ты мог бы сообщить об этом раньше, — Каллен ведь знает, что он несерьезно? Почти знает. Почти уверен. — Чтобы я не таскался просто так в твой Тевинтер.
— Мог бы, — соглашаются за дверью. — Ты прав, я очень плохой. А теперь оставь меня в покое — это уже не смешно.
— Тебе самому-то не смешно? — качает головой Адаар. — Ты хочешь уехать в отпуск, но при этом яростно доказываешь мне, почему мне не следует тебя отпускать.
— Это слишком сложно, — вздыхает Каллен. — Я не знаю, правильно ли я поступлю, если уеду с ним. Но если Дориан уедет один — это точно будет неправильно.
— Поезжай, — пожимает плечами Адаар. — Теперь, когда мы одержали победу, мне нет нужды постоянно держать тебя здесь. Или ты не хочешь?
Каллен не знает. Перемены — это всегда неприятно. Он не хочет всё здесь бросать. С другой стороны, он уже сделал свой выбор, пообещав быть с Дорианом. А за выбор нужно расплачиваться.
— Я буду скучать, — вздыхает он. — По всему здесь.
— Да ладно тебе, — Адаар хлопает его по плечу. — Вернётесь, если что.
— Если что, я всегда смогу тебя выгнать, — сдается наконец Дориан — может, устав спорить, а может, и правда сжалившись.
Даже войдя в каюту, Каллен не сразу понимает, что именно не так. Дориан стоит у стены спиной к нему и, когда Каллен осторожно касается его плеча, дёргается и отворачивает лицо. Кожа у него бледная и влажная, лоб покрыт испариной, а губы искусаны.
— Ненавижу море, — цедит он сквозь зубы. — Не хотел, чтобы ты видел меня таким.
Пол под ними в очередной раз слегка подпрыгивает, и Дориан сгибается пополам, опираясь рукой об стену.
— Видишь? Уходи, — тихо просит он.
Каллен зажимает рот рукой. Вздрагивает. Видит гнев и недоумение в глазах Дориана, но поздно — он хохочет, и уже, кажется, ничто в мире не может этому помешать.
Через час, когда они сидят в кают-компании и ужинают, Дориан впервые за эти дни чувствует себя прекрасно, и потому не умолкая трещит о Тевинтере. Каллен усмехается. Оплот науки, мировое наследие... Порошок от морской болезни лет двадцать назад придумал формари из Оствика, и с тех пор немыслимо, чтобы у уважающего себя капитана пассажирского судна не было запаса этого средства — а Тевинтер продолжает расплачиваться за свою гордость, все еще силой запихивая своих детей на борт и надеясь, что досадная хворь испарится сама собой. Ему определенно предстоит многое поменять.
Наши баннеры:
@темы: слэш, Тевинтер, джен, Фракционные войны: Реванш
Название: Я отпустил тебя
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: м!Адаар/Дориан, семья Дориана
Категория: преслэш, джен
Жанр: АУ, ООС, дарк, драма, ангст
Рейтинг: G
Саммари: Несмотря на возражения Инквизитора, Дориан вернулся в Тевинтер.
Предупреждения: ООС Халварда. За неимением четкой информации в лоре сделано допущение, что читать дальшеритуал Усмирения не влияет ни на фертильность, ни на магические способности потомства (т.к. магические способности обусловлены генетикой, а не состоянием организма родителя на момент зачатия, а Усмирение влияет на эмоции, но не на физиологию). Сделано допущение, что факт Усмирения можно замаскировать. Видимое клеймо на лбу — художественная условность.
Размер: 800*1132
Название: Финал
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Алексиус, Феликс
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG
Размер: 500*875
Название: Плоды гордыни
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Кальперния
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: 500*875
Название: Расплата
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Размер: 401*491
Название: Post tenebras lux
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Каллен/Дориан
Категория: слэш
Жанр: романс
Рейтинг: G
Размер: 1400*1700
Исходники: собственные скриншоты из игры
Примечание 1: Расплата всегда настигает тех, кто вопреки всем резонам и опыту решает снова довериться другому человеку. Но осторожно! Расплата бывает и флаффной
Примечание 2: Post tenebras lux — латинская фраза, переведённая как "После мрака свет" (c)wiki
Примечание 3: если кто-то хочет заечек в формате обоев - пишите размер, автор адаптирует к деанону
Название: Дедлайн
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: дедлайн/м!Лавеллан/Дориан
Форма: коллаж, комикс
Категория: слэш, джен
Жанр: стеб, хоррор
Рейтинг: PG-13
Исходники: собственные скриншоты, собственный лавеллан и собственный горький опыт
Размер: 1000*630, 4 кадра
По статье из Кодекса: «...по мере того как могущество духов росло, некоторые из них стали высокомерно относиться к смертным. Такие духи побывали в самых черных уголках душ спящих. В их землях царили мучения и кошмары. <..> Вобрав в себя все темное, что они видели в душах, они стали первыми демонами» — Из "Первых детей создателя". Бендер, Старший Заклинатель Оствика. год 8:12 Благословенного века.
Название: Silentium (The return of the Gods)
Автор: Чёрная шапочка
Пейринг/Персонажи: Тевинтер и его боги
Форма: фанмикс, 10 треков
Категория: джен
Жанр: ангст, драма
Рейтинг: PG
Источники: исходники обложки — собственные скриншоты и фото из Интернета.
По статье из Кодекса: «Созвездие Силентир, обычно называемое "Тишиной", исторически ассоциировалось с Думатом, Драконом Тишины, возглавляющим пантеон древнего Тевинтера. Однако на рисунках созвездие изображается по-разному: на одних — в виде летящего дракона, на других (в том числе распространённых в наше время) — в виде человека с рогом и жезлом в руках» — Сестра Оран Петрархиус, "Астрономия народов Тедаса"
Тексты:
I. The Dawn of the Gods
01. Delerium — Silence
01. Delerium — Silence
Give me release
Witness me
I am outside
Give me peace
Heaven holds a sense of wonder
And I wanted to believe
That I'd get caught up
When the rage in me subsides
In this white wave
I am sinking
In this silence
In this white wave
In this silence
I believe
Passion chokes the flower
'til she cries no more
Possessing all the beauty
Hungry still for more
Heaven holds a sense of wonder...
I can't help this longing
Comfort me
I can't hold it all in
If you won't let me
Heaven holds a sense of wonder...
In this white wave
I am sinking
In this silence
In this white wave
In this silence
I believe
I have seen you
In this white wave
You are silent
You are breathing
In this white wave
I am free
Give me release
Witness me
I am outside
Give me peace
Heaven holds a sense of wonder
And I wanted to believe
That I'd get caught up
When the rage in me subsides
In this white wave
I am sinking
In this silence
In this white wave
In this silence
I believe
Passion chokes the flower
'til she cries no more
Possessing all the beauty
Hungry still for more
Heaven holds a sense of wonder...
I can't help this longing
Comfort me
I can't hold it all in
If you won't let me
Heaven holds a sense of wonder...
In this white wave
I am sinking
In this silence
In this white wave
In this silence
I believe
I have seen you
In this white wave
You are silent
You are breathing
In this white wave
I am free
02. Lorde — Everybody Wants To Rule the World
02. Lorde — Everybody Wants To Rule the World
Welcome to your life
There's no turning back
Even while we sleep
We will find you
Acting on your best behavior
Turn your back on mother nature
Everybody wants to rule the world
It's my own design
It's my own remorse
Help me to decide
Help me make the most
Of freedom and of pleasure
Nothing ever lasts forever
Everybody wants to rule the world
There's a room where the light won't find you
Holding hands while the walls come tumbling down
When they do I'll be right behind you
So glad we've almost made it
So sad they had to fade it
Everybody wants to rule the world
I can't stand this indecision
Paired with a lack of vision
Everybody wants to rule the world
Say that you'll never never never never need it
One headline why believe it ?
Everybody wants to rule the world
All for freedom and for pleasure
Nothing ever lasts forever
Everybody wants to rule the world
Welcome to your life
There's no turning back
Even while we sleep
We will find you
Acting on your best behavior
Turn your back on mother nature
Everybody wants to rule the world
It's my own design
It's my own remorse
Help me to decide
Help me make the most
Of freedom and of pleasure
Nothing ever lasts forever
Everybody wants to rule the world
There's a room where the light won't find you
Holding hands while the walls come tumbling down
When they do I'll be right behind you
So glad we've almost made it
So sad they had to fade it
Everybody wants to rule the world
I can't stand this indecision
Paired with a lack of vision
Everybody wants to rule the world
Say that you'll never never never never need it
One headline why believe it ?
Everybody wants to rule the world
All for freedom and for pleasure
Nothing ever lasts forever
Everybody wants to rule the world
II. The Gods are dead
03. Blind Guardian — Another Holy War
03. Blind Guardian — Another Holy War
I am God, the only One
I will bring back freedom to your heart
You won't believe that blind can't see
No one else before me ever knew the way to paradise
For another bloody crime I shall return
I am your light on through the night
Why am I born, will I fail to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, can't stop what's going on
Sooner or later you must understand
My words bring freedom and rescue for man
What else to call me your Messiah
Oh, I wish there could be another way
Cross and nails are already prepared
My sell out waits till I'm crucified
I will die before my vision ends
Why am I born, will I fail to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, can't stop what's going on
Wait for the dawn to take me away
What will be if I fail another golden calve
Never, never ending pain and agony
Hit me, nail me make me God
Why am I born, will I fall to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, can't stop what's going on
Why am I born, will I fall to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, just can't stop what's going on
I am God, the only One
I will bring back freedom to your heart
You won't believe that blind can't see
No one else before me ever knew the way to paradise
For another bloody crime I shall return
I am your light on through the night
Why am I born, will I fail to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, can't stop what's going on
Sooner or later you must understand
My words bring freedom and rescue for man
What else to call me your Messiah
Oh, I wish there could be another way
Cross and nails are already prepared
My sell out waits till I'm crucified
I will die before my vision ends
Why am I born, will I fail to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, can't stop what's going on
Wait for the dawn to take me away
What will be if I fail another golden calve
Never, never ending pain and agony
Hit me, nail me make me God
Why am I born, will I fall to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, can't stop what's going on
Why am I born, will I fall to rise again?
Another crucifixion for another holy war
Another holy war, another holy war
Another holy war, just can't stop what's going on
04. Florence and The Machine — Seven Devils
04. Florence and The Machine — Seven Devils
Holy water cannot help you now
A thousand armies couldn't keep me out
I don't want your money
I don't want your crown
See I've come to burn
Your kingdom down
Holy water cannot help you now
See I've come to burn your kingdom down
And no rivers and no lakes can put the fire out
I'm gonna raise the stakes, I'm gonna smoke you out
Seven devils all around me
Seven devils in my house
See they were there when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Seven devils all around you
Seven devils in your house
See I was dead when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Before the day is done
And now all your lies will be exorcised
And we will find your sayings to be paradox
And it's an even sum
It's a melody
It's a final cry
It's a symphony
Seven devils all around me
Seven devils in my house
See they were there when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Seven devils all around you
Seven devils in your house
See I was dead when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Before the day is done
Before the day is done
Before the day is done
They can keep me out
Till I tear the walls
Till I save your heart
And to take your soul
For what has been done
Cannot be undone
In the evil's heart
In the evil's soul
Seven devils all around you
Seven devils in your house
See I was dead when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Before the day is done
Holy water cannot help you now
A thousand armies couldn't keep me out
I don't want your money
I don't want your crown
See I've come to burn
Your kingdom down
Holy water cannot help you now
See I've come to burn your kingdom down
And no rivers and no lakes can put the fire out
I'm gonna raise the stakes, I'm gonna smoke you out
Seven devils all around me
Seven devils in my house
See they were there when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Seven devils all around you
Seven devils in your house
See I was dead when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Before the day is done
And now all your lies will be exorcised
And we will find your sayings to be paradox
And it's an even sum
It's a melody
It's a final cry
It's a symphony
Seven devils all around me
Seven devils in my house
See they were there when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Seven devils all around you
Seven devils in your house
See I was dead when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Before the day is done
Before the day is done
Before the day is done
They can keep me out
Till I tear the walls
Till I save your heart
And to take your soul
For what has been done
Cannot be undone
In the evil's heart
In the evil's soul
Seven devils all around you
Seven devils in your house
See I was dead when I woke up this morning
I'll be dead before the day is done
Before the day is done
05. Enigma — Silence Must Be Heard
05. Enigma — Silence Must Be Heard
Look into the other's eyes
Many frustrations
Read between the lines
No words just vibrations
Don't ignore hidden desires
Pay attention
You're playing with fire
Silence must be heard
Noise should be observed
The time has come to learn
That silence...
Silence must be heard
Or diamonds will burn
Friendly cards will turn
Cause silence has the right
To be heard
People talk too much for what
They have to say
Words without a meaning, just fading away
Silence must be heard
Noise should be observed
The time has come to learn
That silence...
Silence must be heard
Or diamonds will burn
Friendly cards will turn
Cause silence has the right
To be heard
Silence must be heard
Silence must be heard
Silence must be heard
Silence
Silence must be heard
Look into the other's eyes
Many frustrations
Read between the lines
No words just vibrations
Don't ignore hidden desires
Pay attention
You're playing with fire
Silence must be heard
Noise should be observed
The time has come to learn
That silence...
Silence must be heard
Or diamonds will burn
Friendly cards will turn
Cause silence has the right
To be heard
People talk too much for what
They have to say
Words without a meaning, just fading away
Silence must be heard
Noise should be observed
The time has come to learn
That silence...
Silence must be heard
Or diamonds will burn
Friendly cards will turn
Cause silence has the right
To be heard
Silence must be heard
Silence must be heard
Silence must be heard
Silence
Silence must be heard
06. Therion — The Flesh Of The Gods
06. Therion — The Flesh Of The Gods
The black earth luxuriance
Is the food of the mind
In the alchemical lab of nature
Is the true tunnel of Set
The serpent coil, out of earth
And offer fruit of knowledge
Eat it and become like God
And enter the astral skies
There is a secret network of below
Here in the tunnel the flesh of gods grow
The gods of the earth of mind from the stars
Eat the flesh of gods and become one of them
Revive the old sacrament from the days of paganism
That open the third eye and enter astral skies
Falling down stardust into planet pores
Embryo of Godhead is in this spores
Enter dreamtime, the continuum of space
The gate of time
Is what you can reach
Flesh of the gods will fertilize the mind
The fruits of gods is what you will eat
The black earth luxuriance
Is the food of the mind
In the alchemical lab of nature
Is the true tunnel of Set
The serpent coil, out of earth
And offer fruit of knowledge
Eat it and become like God
And enter the astral skies
There is a secret network of below
Here in the tunnel the flesh of gods grow
The gods of the earth of mind from the stars
Eat the flesh of gods and become one of them
Revive the old sacrament from the days of paganism
That open the third eye and enter astral skies
Falling down stardust into planet pores
Embryo of Godhead is in this spores
Enter dreamtime, the continuum of space
The gate of time
Is what you can reach
Flesh of the gods will fertilize the mind
The fruits of gods is what you will eat
III. The Return of the Gods
07. Darkseed — Speak Silence
07. Darkseed — Speak Silence
Lost, misguided minds, feverish dumb
I wonder how your life will end one day
Your soul is caught in a smiling web of sins
You bring the world to it's knees, again and again
Speak silence, the knife is mine
The knife is mine, your emptiness
Devouring life as stars are waning overhead
You celebrate with demons in your home
You put the world to an end, that's why I say:
Speak silence! You're just walking shades
Go away, back into your mental cage
Live silence! Keep your demons locked
in your mouth, and your head, go away
Speak silence!
There's no cure for your disease
Denn Du bist Mensch, and humans never learn
Live silence! I pierce my bloody knife
in your mouth, and your head, in your veins
Speak silence, the knife is mine
Speak silence, silence
Mine, mine, this knife is mine
You walk towards the end
Feel the coldness in your veins
Down, down, now you get down
Your body crumbles
This fiery pulse of sin now stops to beat
This knife is mine, the pain is your's
Your broken dreams complete
This knife is mine, hurting deep
Again and again I say:
The sun has set and I enjoy the void
Without you the silence is so sweet
All living beings are sinking down
The sky is vacant and I smile
Speak silence when I smile
Speak silence in my loneliness
Lost, misguided minds, feverish dumb
I wonder how your life will end one day
Your soul is caught in a smiling web of sins
You bring the world to it's knees, again and again
Speak silence, the knife is mine
The knife is mine, your emptiness
Devouring life as stars are waning overhead
You celebrate with demons in your home
You put the world to an end, that's why I say:
Speak silence! You're just walking shades
Go away, back into your mental cage
Live silence! Keep your demons locked
in your mouth, and your head, go away
Speak silence!
There's no cure for your disease
Denn Du bist Mensch, and humans never learn
Live silence! I pierce my bloody knife
in your mouth, and your head, in your veins
Speak silence, the knife is mine
Speak silence, silence
Mine, mine, this knife is mine
You walk towards the end
Feel the coldness in your veins
Down, down, now you get down
Your body crumbles
This fiery pulse of sin now stops to beat
This knife is mine, the pain is your's
Your broken dreams complete
This knife is mine, hurting deep
Again and again I say:
The sun has set and I enjoy the void
Without you the silence is so sweet
All living beings are sinking down
The sky is vacant and I smile
Speak silence when I smile
Speak silence in my loneliness
08. Наутилус Помпилиус — Князь Тишины
08. Наутилус Помпилиус — Князь Тишины
По лунному свету блуждаем, посвистывая,
Но только оглядываться мы не должны —
Идет, идет вслед за мной вышиной в десять сажен
Добрейший князь, князь тишины.
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины.
И горе мне, если впал я в безмолвие
И уставился на лик луны —
Стон, треск — растоптал, стон, треск —
Растоптал бы меня, растоптал моментально
Добрейший князь, князь тишины.
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины.
По лунному свету блуждаем, посвистывая,
Но только оглядываться мы не должны —
Идет, идет вслед за мной вышиной в десять сажен
Добрейший князь, князь тишины.
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины.
И горе мне, если впал я в безмолвие
И уставился на лик луны —
Стон, треск — растоптал, стон, треск —
Растоптал бы меня, растоптал моментально
Добрейший князь, князь тишины.
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины,
Мой князь, князь тишины.
09. Simon & Garfunkel — The Sound Of Silence
09. Simon & Garfunkel — The Sound Of Silence
Hello darkness, my old friend
I've come to talk with you again
Because a vision softly creeping
Left its seeds while I was sleeping
And the vision that was planted
In my brain still remains
Within the sound of silence
In restless dreams I walked alone
Narrow streets of cobblestone
'Neath the halo of a street lamp
I turned my collar to the cold and damp
When my eyes were stabbed by the flash of
A neon light that split the night
And touched the sound of silence
And in the naked light I saw
Ten thousand people, maybe more
People talking without speaking
People hearing without listening
People writing songs that voices never share and no one dared
Disturb the sound of silence
Fools said I, you do not know
Silence like a cancer grows
Hear my words that I might teach you
Take my arms that I might reach you
But my words like silent raindrops fell
And echoed in the wells of silence
And the people bowed and prayed
To the neon God they made
And the sign flashed out its warning
In the words that it was forming
And the signs said, 'The words of the prophets
Are written on the subway walls and tenement halls'
And whispered in the sound of silence
Hello darkness, my old friend
I've come to talk with you again
Because a vision softly creeping
Left its seeds while I was sleeping
And the vision that was planted
In my brain still remains
Within the sound of silence
In restless dreams I walked alone
Narrow streets of cobblestone
'Neath the halo of a street lamp
I turned my collar to the cold and damp
When my eyes were stabbed by the flash of
A neon light that split the night
And touched the sound of silence
And in the naked light I saw
Ten thousand people, maybe more
People talking without speaking
People hearing without listening
People writing songs that voices never share and no one dared
Disturb the sound of silence
Fools said I, you do not know
Silence like a cancer grows
Hear my words that I might teach you
Take my arms that I might reach you
But my words like silent raindrops fell
And echoed in the wells of silence
And the people bowed and prayed
To the neon God they made
And the sign flashed out its warning
In the words that it was forming
And the signs said, 'The words of the prophets
Are written on the subway walls and tenement halls'
And whispered in the sound of silence
10. Ногу свело — Наши юные смешные голоса
10. Ногу свело — Наши юные смешные голоса
В комнате исскуственного лета
Мы лежим на кафельном столе,
И в лучах исскуственного света
Раны застывают как желе.
Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса —
Теперь их слышат только небеса...
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена —
Теперь их помнит только тишина...
Злой маньяк гуляет на свободе,
Чтобы жертву новую найти,
Он решает, что сегодня в моде,
У странников последнего пути.
Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса —
Теперь их слышат только небеса...
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена —
Теперь их помнит только тишина...
Ляжем, как продукты, в холодильник
И, обнявшись нежно, там уснем.
На прощанье нам больной светильник
Улыбнется кварцевым огнем.
Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса —
Теперь их слышат только небеса...
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена —
Теперь их помнит только тишина...
В комнате исскуственного лета
Мы лежим на кафельном столе,
И в лучах исскуственного света
Раны застывают как желе.
Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса —
Теперь их слышат только небеса...
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена —
Теперь их помнит только тишина...
Злой маньяк гуляет на свободе,
Чтобы жертву новую найти,
Он решает, что сегодня в моде,
У странников последнего пути.
Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса —
Теперь их слышат только небеса...
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена —
Теперь их помнит только тишина...
Ляжем, как продукты, в холодильник
И, обнявшись нежно, там уснем.
На прощанье нам больной светильник
Улыбнется кварцевым огнем.
Люди больше не услышат
Наши юные смешные голоса —
Теперь их слышат только небеса...
Люди никогда не вспомнят
Наши звонкие смешные имена —
Теперь их помнит только тишина...
@темы: слэш, арт, Тевинтер, джен, Фракционные войны: Реванш
должно магу быть круглым!
Название: Лиловое пламя
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Каллен/ф!Амелл, Желание/Каллен, м!Адаар/Каллен
Категория: гет, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: R
Размер: 1430 слов
Кодекс: Демон Желания — «Оно приняло форму, которую можно бы назвать женской, хотя у меня нет сомнений, что оно может являться и в иных обличиях. <...> Насколько напуган я был известными по преданиям способностями этого существа уязвлять мужские сердца, настолько же легко стало мне, когда я взглянул через стол в ее тёмные глаза».
Предупреждение: Калленбыникогда!
Краткое содержание: страдания и воспоследовавшие выверты сознания, а также преступление и наказание (в некотором роде) сэра Каллена
1.
Когда Солона впервые переступила порог Башни, Каллен стоял на посту у дверей. Они отворились с тяжёлым скрежетом, снаружи шёл холодный осенний дождь, и дыхание сразу стало завиваться призрачным паром.
Девочка вошла, осторожно ступая между двух конвоирующих её храмовников, придерживая дорогой лиловый плащ, забрызганный понизу грязью, откинула капюшон и с любопытством огляделась. Она не плакала и совсем не выглядела испуганной, только крупно дрожала.
Девочка посмотрела на Каллена — что она могла увидеть там, под глухим казённым шлемом? — и улыбнулась лиловыми от холода губами.
За её спиной тёмное небо рассёк болезненно изломанный очерк молнии.
Девочка вошла, осторожно ступая между двух конвоирующих её храмовников, придерживая дорогой лиловый плащ, забрызганный понизу грязью, откинула капюшон и с любопытством огляделась. Она не плакала и совсем не выглядела испуганной, только крупно дрожала.
Девочка посмотрела на Каллена — что она могла увидеть там, под глухим казённым шлемом? — и улыбнулась лиловыми от холода губами.
За её спиной тёмное небо рассёк болезненно изломанный очерк молнии.
***
Он наблюдал за ней, стараясь быть незаметным. Это ведь и было его работой: приглядывать за магами, не так ли? В этом не было ничего плохого.
Он наблюдал за тем, как быстро она расцвела, превратилась в красивую девушку, душу компании, многообещающую ученицу. Как пышный северный цветок, щедро источающий сладкий запах, она раздавала всем вокруг свои чудесные улыбки. Перепадало даже статуям. Даже храмовникам, тщащимся походить на эти статуи неподвижностью, неколебимостью.
Но со статуями она хотя бы не разговаривала, и им не приходилось мучительно краснеть и потеть, неуклюже подбирая слова.
Однажды Каллен вошёл в спальню учеников, услышав болтовню в неурочный час, и она не спала, сидя на постели в не то лиловой, не то фиолетовой ночной рубашке из какой-то струящейся ткани, вроде шёлка — совсем не такой, как те, что выдавали всем ученицам. Те были жёсткими, шерстяными, и не подчёркивали никаких округлостей, ничего не облегали и ни на что не намекали.
Каллен утратил дар речи, и счастье, что само появление храмовника разогнало полуночничающих учениц по кроватям.
Он наблюдал за тем, как быстро она расцвела, превратилась в красивую девушку, душу компании, многообещающую ученицу. Как пышный северный цветок, щедро источающий сладкий запах, она раздавала всем вокруг свои чудесные улыбки. Перепадало даже статуям. Даже храмовникам, тщащимся походить на эти статуи неподвижностью, неколебимостью.
Но со статуями она хотя бы не разговаривала, и им не приходилось мучительно краснеть и потеть, неуклюже подбирая слова.
Однажды Каллен вошёл в спальню учеников, услышав болтовню в неурочный час, и она не спала, сидя на постели в не то лиловой, не то фиолетовой ночной рубашке из какой-то струящейся ткани, вроде шёлка — совсем не такой, как те, что выдавали всем ученицам. Те были жёсткими, шерстяными, и не подчёркивали никаких округлостей, ничего не облегали и ни на что не намекали.
Каллен утратил дар речи, и счастье, что само появление храмовника разогнало полуночничающих учениц по кроватям.
***
Конечно, он никогда не позволил бы себе ничего лишнего. Только изредка, наедине с собой представлял, как шёлк цеплялся бы за его ладони — мозоли мечника не для такой тонкой ткани — и медленно полз бы вверх, обнажая белые бёдра, рыжие завитки в паху, нежный мягкий живот… Есть ли у неё родинки? Какие прикосновения ей нравятся? Какое у неё лицо, когда она стонет от удовольствия?
В этих фантазиях не было ничего плохого — они не могли воплотиться в жизнь.
Храмовник и маг, разделивший страсть — не такая уж редкая и к тому же многократно повторённая в истории ошибка, но её последствия слишком ужасны — для обоих. Даже сейчас духовная склонность может ослабить его руку в случае опасности, излишне и говорить, чем чреваты ситуации, в которых к риску запретного влечения примешивается плотская сторона.
Однажды Каллен стоял на часах возле комнаты рожающей магички. Крики непонятной ему родовой боли звучали пугающе, но и в половину не так ужасно, как вопли «Нет! Она моя! Это моя дочь!», когда ребёнка унесли. Женщина кричала и плакала, пока кто-то из коллег не успокоил её чарами сна. Девочку увезли в приют, где она, возможно, выживет, чтобы в будущем тоже стать частью какого-нибудь Круга, а женщина долго ещё ходила по коридорам блеклая и погасшая. Каллен не желал подобного Солоне, как не желал себе позорного изгнания из Ордена или перевода в глушь.
Он лишь смотрел на неё и уверял себя, что любовь, не посмевшая подать голоса, не идёт в счёт на весах правосудия.
Он ошибался.
В этих фантазиях не было ничего плохого — они не могли воплотиться в жизнь.
Храмовник и маг, разделивший страсть — не такая уж редкая и к тому же многократно повторённая в истории ошибка, но её последствия слишком ужасны — для обоих. Даже сейчас духовная склонность может ослабить его руку в случае опасности, излишне и говорить, чем чреваты ситуации, в которых к риску запретного влечения примешивается плотская сторона.
Однажды Каллен стоял на часах возле комнаты рожающей магички. Крики непонятной ему родовой боли звучали пугающе, но и в половину не так ужасно, как вопли «Нет! Она моя! Это моя дочь!», когда ребёнка унесли. Женщина кричала и плакала, пока кто-то из коллег не успокоил её чарами сна. Девочку увезли в приют, где она, возможно, выживет, чтобы в будущем тоже стать частью какого-нибудь Круга, а женщина долго ещё ходила по коридорам блеклая и погасшая. Каллен не желал подобного Солоне, как не желал себе позорного изгнания из Ордена или перевода в глушь.
Он лишь смотрел на неё и уверял себя, что любовь, не посмевшая подать голоса, не идёт в счёт на весах правосудия.
Он ошибался.
***
2.
2.
Он несёт её на руках после её Истязаний — длинная рыжая коса и свесившаяся вниз рука покачиваются в такт его шагам. Сейчас он положит её на кровать, и она в последний раз проведёт ночь в спальне учеников…
— Каллен.
Она приподнимается, обнимая его за шею.
— Каллен, я больше не ученица.
Требовательно блестящие глаза совсем рядом. Он чувствует мягкое, но настойчивое прикосновение к щеке. Пахнет пылью.
— Теперь мы можем быть вместе.
— Нет, — шепчет он завороженно, не в силах отстраниться. — Мы не можем.
— Поцелуй меня, — тёмные губы лишь чуть двигаются, они так близко, что он чувствует их жар, пульсацию крови под тонкой кожей…
Пахнет кровью.
— Я люблю тебя, — говорит Солона и целует его сама. Её глаза открыты, и в них — торжествующие лиловые огоньки.
Остро пахнет лириумом.
Каллен разжимает руки.
— Каллен.
Она приподнимается, обнимая его за шею.
— Каллен, я больше не ученица.
Требовательно блестящие глаза совсем рядом. Он чувствует мягкое, но настойчивое прикосновение к щеке. Пахнет пылью.
— Теперь мы можем быть вместе.
— Нет, — шепчет он завороженно, не в силах отстраниться. — Мы не можем.
— Поцелуй меня, — тёмные губы лишь чуть двигаются, они так близко, что он чувствует их жар, пульсацию крови под тонкой кожей…
Пахнет кровью.
— Я люблю тебя, — говорит Солона и целует его сама. Её глаза открыты, и в них — торжествующие лиловые огоньки.
Остро пахнет лириумом.
Каллен разжимает руки.
***
Солнце пробивается сквозь щели в закрытых ставнях, будит прикосновением. Каллен открывает глаза, щурится. Под его рукой — узкая белая спина, неудобно подвёрнутая тонкая рука, разлив рыжих волос.
Солона медленно, лениво потягиваясь, поворачивается, дарит Каллену сонную улыбку, дразняще проводит пяткой по его бедру. Он тянется к ней, целует сначала в левую мягкую грудь, потом в правую. Солона смеётся и обнимает его, сцепляя руки в замок на спине.
— Поймала, — говорит она.
Он хочет согласиться, хочет сказать, что и сам бы никуда не ушёл от такого счастья, но что-то не так. Откуда-то веет слабый запах разложения и пыли. И лириума.
Солона всегда пахла тысячелистником. У неё никогда не было…
…лиловато-серой кожи, колец и цепочек в сосках, округло изогнутых, шершавых под пальцами рогов и гибкого хвоста…
Солона — не его, но настоящая Солона — была человеком.
Каллен отбрасывает от себя прильнувшее тело, разрывая крепкий захват рук демона.
— Убирайся! — кричит он и, крепко зажмурившись, декламирует Песнь Света — все части, которые только может вспомнить.
Солона медленно, лениво потягиваясь, поворачивается, дарит Каллену сонную улыбку, дразняще проводит пяткой по его бедру. Он тянется к ней, целует сначала в левую мягкую грудь, потом в правую. Солона смеётся и обнимает его, сцепляя руки в замок на спине.
— Поймала, — говорит она.
Он хочет согласиться, хочет сказать, что и сам бы никуда не ушёл от такого счастья, но что-то не так. Откуда-то веет слабый запах разложения и пыли. И лириума.
Солона всегда пахла тысячелистником. У неё никогда не было…
…лиловато-серой кожи, колец и цепочек в сосках, округло изогнутых, шершавых под пальцами рогов и гибкого хвоста…
Солона — не его, но настоящая Солона — была человеком.
Каллен отбрасывает от себя прильнувшее тело, разрывая крепкий захват рук демона.
— Убирайся! — кричит он и, крепко зажмурившись, декламирует Песнь Света — все части, которые только может вспомнить.
***
Хочется пить. Сколько он уже сидит здесь, пойманный в ловушку, в чужом барьере, пока существа, в которых нет ничего человеческого запускают свои пальцы в его разум, роются, доставая на свет и оскверняя касаниями самые хрупкие и самые сладкие из его желаний?
Он убил бы себя, если бы у него было хоть какое-нибудь оружие, но такой возможности ему не оставили.
— Каллен, — зовёт демоница.
На этот раз она выглядит точно как Солона в тот день, когда она покинула Круг, даже одета так же — в новенькую мантию мага, никаких шелков.
— Уходи, — кратко отвечает храмовник. Ему кажется, что язык прилипает к нёбу от жажды.
— Я пришла помочь! — возмущается Солона. — Сюда не так-то просто было пройти, между прочим.
— Я не поддамся на твои трюки, демон.
— Хорошо-хорошо! Ты давно тут сидишь, возьми хотя бы воды, — она снимает с пояса и протягивает ему флягу. — Ты же наверняка хочешь пить.
Он уже тянется к ней, когда понимает: настоящий маг не смог бы пересечь чужой барьер, не снимая его. Каллен бьёт по когтистой руке в кружевной манжете.
Солона растеряно смотрит на него.
— Я не поддамся, — он закрывает глаза, чувствуя запах гниющей крови и разложения, лириума и пыли. — Убирайся туда, откуда пришла!
Демоница смеётся.
Когда он открывает глаза, её уже нет. Он снова один в своей темнице.
Он убил бы себя, если бы у него было хоть какое-нибудь оружие, но такой возможности ему не оставили.
— Каллен, — зовёт демоница.
На этот раз она выглядит точно как Солона в тот день, когда она покинула Круг, даже одета так же — в новенькую мантию мага, никаких шелков.
— Уходи, — кратко отвечает храмовник. Ему кажется, что язык прилипает к нёбу от жажды.
— Я пришла помочь! — возмущается Солона. — Сюда не так-то просто было пройти, между прочим.
— Я не поддамся на твои трюки, демон.
— Хорошо-хорошо! Ты давно тут сидишь, возьми хотя бы воды, — она снимает с пояса и протягивает ему флягу. — Ты же наверняка хочешь пить.
Он уже тянется к ней, когда понимает: настоящий маг не смог бы пересечь чужой барьер, не снимая его. Каллен бьёт по когтистой руке в кружевной манжете.
Солона растеряно смотрит на него.
— Я не поддамся, — он закрывает глаза, чувствуя запах гниющей крови и разложения, лириума и пыли. — Убирайся туда, откуда пришла!
Демоница смеётся.
Когда он открывает глаза, её уже нет. Он снова один в своей темнице.
***
— Снова этот образ? — он слишком устал, чтобы хотя бы встать навстречу. — Неужели ты ещё не поняла, что это не сработает. Я не поддамся.
Демоница стоит за барьером, разглядывая его, словно видит впервые. Она внесла в свою иллюзию некоторые изменения — теперь её Солона облачена в потрёпанный походный наряд и коротко стрижена. Но она всё также сильно пахнет лириумом. Даже сильнее, чем раньше.
— Каллен? — окликает она, будто бы с трудом подбирая слова. — Ты не узнаёшь меня.
— Узнаю ли я? Ты в сотый раз издеваешься надо мной, показывая единственное, что я всегда желал и не мог получить! Будь ты проклята!
Она молчит, только хмурится и подходит ближе, но барьер не пересекает. До Каллена доносится запах свежей крови.
— Я поняла, — говорит демоница. — Когда я убью Ульдреда, его заклинание должно рассеяться. Держись.
Не глядя на него больше, она поворачивается и идёт к дверям Зала Истязаний, но Каллен ещё не верит.
Только потом, когда он сознаёт, что где-то глубоко под лириумом и кровью был запах тысячелистника, он признаёт, что — возможно — на этот раз Солона была настоящей.
И что он опять её упустил.
Демоница стоит за барьером, разглядывая его, словно видит впервые. Она внесла в свою иллюзию некоторые изменения — теперь её Солона облачена в потрёпанный походный наряд и коротко стрижена. Но она всё также сильно пахнет лириумом. Даже сильнее, чем раньше.
— Каллен? — окликает она, будто бы с трудом подбирая слова. — Ты не узнаёшь меня.
— Узнаю ли я? Ты в сотый раз издеваешься надо мной, показывая единственное, что я всегда желал и не мог получить! Будь ты проклята!
Она молчит, только хмурится и подходит ближе, но барьер не пересекает. До Каллена доносится запах свежей крови.
— Я поняла, — говорит демоница. — Когда я убью Ульдреда, его заклинание должно рассеяться. Держись.
Не глядя на него больше, она поворачивается и идёт к дверям Зала Истязаний, но Каллен ещё не верит.
Только потом, когда он сознаёт, что где-то глубоко под лириумом и кровью был запах тысячелистника, он признаёт, что — возможно — на этот раз Солона была настоящей.
И что он опять её упустил.
***
3.
3.
Скайхолд — крепость горная, и здесь всегда холодно, но хороший огонь в камине и немного физической активности обычно хорошо помогают согреться.
Инквизитор Адаар сидит на командорском столе, прямо поверх рассыпанных бумаг, бесцеремонно расставив ноги. Его рубашка расстёгнута сверху донизу, и видно, как тяжко вздымается от дыхания мускулистая грудь, нескромно украшенная золотыми кольцами в тёмных сосках, чудесно гармонирующими с лиловато-серой кожей.
Все двери в кабинет Командора заперты, и слышно, как в одну из них — со стороны главного корпуса — кто-то стучит, уже не особенно надеясь на ответ.
Инквизитор откидывает увенчанную округло изогнутыми рогами — (на ощупь они шершавы, как ни полируй, и энергично чесать их основание может оказаться очень хорошей идеей) — голову и беззвучно хохочет, выдыхая нежный призрачный пар.
Хвоста у Инквизитора, правда, нет. Зато есть кое-что другое.
— Командор Каллен, сэр, вы там? Срочное донесение от госпожи Лелианы! — безнадёжно доносится из-за двери.
Командор Каллен никак не может ответить — он слишком занят, стоя на коленях с членом Инквизитора во рту. Реализация плотских вожделений на практике требует изрядных усилий, особенно, когда плоть так щедра, а вожделение — так пылко.
Вестовой за дверью наконец сдаётся и уходит. Инквизитор тут же опускает широкую ладонь на голову Каллену, поглаживает, сжимает волосы в кулак, насколько захватывают пальцы.
— Ты можешь лучше, — хрипло мурлычет он, щуря горящие лиловые глаза. — Давай, постарайся.
Каллен действительно может, хоть это и нелегко.
Инквизитор пахнет желанием, потом и кожей, пахнет снегом и мазью от ожогов.
Каллен уверен, что в том, что они делают, нет ничего плохого.
Инквизитор Адаар сидит на командорском столе, прямо поверх рассыпанных бумаг, бесцеремонно расставив ноги. Его рубашка расстёгнута сверху донизу, и видно, как тяжко вздымается от дыхания мускулистая грудь, нескромно украшенная золотыми кольцами в тёмных сосках, чудесно гармонирующими с лиловато-серой кожей.
Все двери в кабинет Командора заперты, и слышно, как в одну из них — со стороны главного корпуса — кто-то стучит, уже не особенно надеясь на ответ.
Инквизитор откидывает увенчанную округло изогнутыми рогами — (на ощупь они шершавы, как ни полируй, и энергично чесать их основание может оказаться очень хорошей идеей) — голову и беззвучно хохочет, выдыхая нежный призрачный пар.
Хвоста у Инквизитора, правда, нет. Зато есть кое-что другое.
— Командор Каллен, сэр, вы там? Срочное донесение от госпожи Лелианы! — безнадёжно доносится из-за двери.
Командор Каллен никак не может ответить — он слишком занят, стоя на коленях с членом Инквизитора во рту. Реализация плотских вожделений на практике требует изрядных усилий, особенно, когда плоть так щедра, а вожделение — так пылко.
Вестовой за дверью наконец сдаётся и уходит. Инквизитор тут же опускает широкую ладонь на голову Каллену, поглаживает, сжимает волосы в кулак, насколько захватывают пальцы.
— Ты можешь лучше, — хрипло мурлычет он, щуря горящие лиловые глаза. — Давай, постарайся.
Каллен действительно может, хоть это и нелегко.
Инквизитор пахнет желанием, потом и кожей, пахнет снегом и мазью от ожогов.
Каллен уверен, что в том, что они делают, нет ничего плохого.
Название: Непристойное продолжение
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: храмовник/мажонок
Категория: cлэш
Жанр: юмор, ER (established relationship)
Рейтинг: PG-13
Размер: 673 слова
Краткое описание: Храмовник поддался искушению и теперь имеет последствия. Продолжение текста «Страдания молодого Веллера».
В кладовке было темно, душно и как-то не по уставу шумновато.
— А ты не можешь вот так извернуться? Я тогда ногу сюда...
— Издеваешься? Если я «так» извернусь, я стеллаж обрушу!
— Ой... жалко... А может, я эту ногу сюда, а вторую тебе на плечо?..
— Нет, ну ты попробуй, конечно... Только...
Что-то громыхнуло и зазвенело.
— ...ящик не столкни.
— Прости! Прости! Я нечаянно...
— Вся Башня, небось, слышала.
— Да какая... ох... какая Башня, на этом этаже сейчас и нет никого! Ну чего, чего же ты остановился?
— Слушай, я тебе что — двужильный, в такой позе гарцевать? У меня всё ещё пять минут назад затекло!
— Я же тебя... ох! Я тебя звал в свою комнату, ты сам сказал, что согласен только в кладовке!
В ответ на это замечание последовало лишь обиженное сопение.
— А ты не можешь вот так извернуться? Я тогда ногу сюда...
— Издеваешься? Если я «так» извернусь, я стеллаж обрушу!
— Ой... жалко... А может, я эту ногу сюда, а вторую тебе на плечо?..
— Нет, ну ты попробуй, конечно... Только...
Что-то громыхнуло и зазвенело.
— ...ящик не столкни.
— Прости! Прости! Я нечаянно...
— Вся Башня, небось, слышала.
— Да какая... ох... какая Башня, на этом этаже сейчас и нет никого! Ну чего, чего же ты остановился?
— Слушай, я тебе что — двужильный, в такой позе гарцевать? У меня всё ещё пять минут назад затекло!
— Я же тебя... ох! Я тебя звал в свою комнату, ты сам сказал, что согласен только в кладовке!
В ответ на это замечание последовало лишь обиженное сопение.
***
Нет, факт — мажонок, честь по чести пройдя Истязания и обзаведясь личными покоями, действительно звал его к себе, тут Веллеру крыть было нечем. Другое дело, что преодолеть страх быть схваченным за жопу на месте преступления оказалось не в его силах, и устроиться с уютом на мягкой перинке было смерти подобно. Стояла как живая перед глазами картина — вот он, интимно раскладывающий разомлевшего от жарких поцелуев Мирвена в очередную хитроумную позу, и вот Рыцарь-Командор, стоящий в дверях и вопросительно приподнимающий бровь.
Жуть!
Так что кладовка, только кладовка.
Правда, Мирвен ухитрился и тут ему подгадить. Всё, о чём сплетничал брат-храмовник, оказалось правдой — и про фантазию, и про кувыркания с выдумкой... Веллер, может, и порадовался бы, учитывая, что ножки Мирвена так споро и изящно укладывались ему на плечи, словно там Создатель и задумал их изначальное место. Но не в закутке же, где кошке присесть погадить негде! И хлама натащили... Мирвен нашептал, этой кладовкой вообще ученики часто пользуются, коли втихаря понежничать невтерпёж — так вот где, спрашивается, где они тут размещаются и как справляются, если все они такие учёные да с выдумкой?!
Пару раз вступив в ведро, заработав судорогу в мышце и наглотавшись пыли, Веллер собирался уж и вовсе плюнуть и прекратить эти свидания. Одно расстройство от них.
Мирвен, впрочем, как всегда, чуял слабину в его броне и в качестве утешительного приза сотворил с ним нечто совсем уж неприличное, о чём, как назло, лучше всего вспоминалось в казармах на сон грядущий. Снилось после этого тоже одно непотребство. И душу излить некому — как пить дать, поржут и спросят, жалуется он или хвастается...
Иначе сказать, Веллер страдал. То, что страдать ему приходилось с закинутой на плечо стройной эльфьей ножкой и, по возможности, не сбавляя темпа, скрашивало сию мрачную картину лишь слегка.
Жуть!
Так что кладовка, только кладовка.
Правда, Мирвен ухитрился и тут ему подгадить. Всё, о чём сплетничал брат-храмовник, оказалось правдой — и про фантазию, и про кувыркания с выдумкой... Веллер, может, и порадовался бы, учитывая, что ножки Мирвена так споро и изящно укладывались ему на плечи, словно там Создатель и задумал их изначальное место. Но не в закутке же, где кошке присесть погадить негде! И хлама натащили... Мирвен нашептал, этой кладовкой вообще ученики часто пользуются, коли втихаря понежничать невтерпёж — так вот где, спрашивается, где они тут размещаются и как справляются, если все они такие учёные да с выдумкой?!
Пару раз вступив в ведро, заработав судорогу в мышце и наглотавшись пыли, Веллер собирался уж и вовсе плюнуть и прекратить эти свидания. Одно расстройство от них.
Мирвен, впрочем, как всегда, чуял слабину в его броне и в качестве утешительного приза сотворил с ним нечто совсем уж неприличное, о чём, как назло, лучше всего вспоминалось в казармах на сон грядущий. Снилось после этого тоже одно непотребство. И душу излить некому — как пить дать, поржут и спросят, жалуется он или хвастается...
Иначе сказать, Веллер страдал. То, что страдать ему приходилось с закинутой на плечо стройной эльфьей ножкой и, по возможности, не сбавляя темпа, скрашивало сию мрачную картину лишь слегка.
***
В первую ночь, как Рыцарь-Командор уехал из Башни по делам, Веллер дёргался от каждого шороха. На вторую, впрочем, чутка попривык и расслабился, оценив все прелести отдельных мажеских спаленок. Кровать Мирвену, например, досталась почти королевская, с балдахином, не то что койки в казармах да студенческих спальнях.
Стоило ему расслабиться, как Мирвен снова нанёс удар.
— Слушай... — протянул он, глядя на Веллера добрыми-добрыми глазами. — Я тут подумал... У кровати столбики, да? А я в кладовке в прошлый раз верёвку спёр...
Веллер честь по чести собирался отказаться. Слишком рискованно: зайдёт кто, а на кровати мажонок, фигурно привязанный. Тут уж даже если сам в штаны успеешь впрыгнуть, не докажешь, что просто проверить зашёл.
Но соблазн сыграть в шаловливого ученика и строгого дознавателя был велик, спору нет.
— Ладно, — сдался Веллер. — Давай.
— Так ложись! — заулыбался Мирвен, разматывая верёвку.
— Чего? — не понял Веллер.
— Что «чего»? Ложись! Всё на дверь оборачиваешься, — тут мажонок демонстративно надулся, — будто сейчас бросишь меня да унесёшься, весь такой не при делах... Не-ет, вот так-то ты точно никуда не денешься! А потом я тебя...
Дальнейшее было сообщено ему на ушко жарким шёпотом и звучало, во-первых, ещё непристойнее, чем тот фокус в кладовке, а во-вторых, ещё соблазнительнее. Хотя казалось бы — куда уж...
— Создатель, за что мне это? — страдальчески вопросил Веллер. И лёг, повинуясь толкающей его в плечо ладошке.
— Не должно храмовнику сношаться с магом! — хихикнув, продекламировал Мирвен. — А взялся — так сношай как следует!
Стоило ему расслабиться, как Мирвен снова нанёс удар.
— Слушай... — протянул он, глядя на Веллера добрыми-добрыми глазами. — Я тут подумал... У кровати столбики, да? А я в кладовке в прошлый раз верёвку спёр...
Веллер честь по чести собирался отказаться. Слишком рискованно: зайдёт кто, а на кровати мажонок, фигурно привязанный. Тут уж даже если сам в штаны успеешь впрыгнуть, не докажешь, что просто проверить зашёл.
Но соблазн сыграть в шаловливого ученика и строгого дознавателя был велик, спору нет.
— Ладно, — сдался Веллер. — Давай.
— Так ложись! — заулыбался Мирвен, разматывая верёвку.
— Чего? — не понял Веллер.
— Что «чего»? Ложись! Всё на дверь оборачиваешься, — тут мажонок демонстративно надулся, — будто сейчас бросишь меня да унесёшься, весь такой не при делах... Не-ет, вот так-то ты точно никуда не денешься! А потом я тебя...
Дальнейшее было сообщено ему на ушко жарким шёпотом и звучало, во-первых, ещё непристойнее, чем тот фокус в кладовке, а во-вторых, ещё соблазнительнее. Хотя казалось бы — куда уж...
— Создатель, за что мне это? — страдальчески вопросил Веллер. И лёг, повинуясь толкающей его в плечо ладошке.
— Не должно храмовнику сношаться с магом! — хихикнув, продекламировал Мирвен. — А взялся — так сношай как следует!
Название: Кошмары
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Фейнриэль/Орсино
Жанр: драма, романс
Категория: стрип
Рейтинг: PG-13
Размер: 2 ст.
Кодекс: Усмирённые — «Процедура ритуала, как и в случае с Истязаниями, держится в секрете, но суть его известна всем: при этом ритуале разрывается связь с Тенью. Вследствие этого усмиренные перестают видеть сны. Этим устраняется самая большая опасность, которая угрожает слабому или неподготовленному магу — возможность привлечь демонов с той стороны Завесы. Но это еще самый малый из эффектов усмирения. У усмиренных исчезают не только сны и магические способности, но также и все эмоции.»
Краткое содержание: Ночные кошмары - не самая страшная плата за возможность быть вместе. Иллюстрация к пост-событиям фика «Хранитель».
Название: Прививка
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: маги, храмовники и ученики Ферелденского Круга
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG
Размер: 1129 слов
Предупреждение: содержит призывы к осознанию причинно-следственных связей, а также фантазии автора на тему судьбы Кинлоха прямо перед «Инквизицией»
Краткое содержание: Круг разогнан, и маги на собственном тяжком опыте должны постигнуть тёмные стороны свободы и независимости.
В библиотеке было не протолкнуться — сюда набился весь Круг от самых сопливых учеников до самых престарелых маразматичных чародеев, и, кажется, всё население храмовничьих казарм поголовно. Все топтались и недоумённо перешёптывались, гадая, для чего их тут собрали, и строя предположения одно другого ужаснее.
— Хорошо ли меня слышно? — довольно бодро вопросил откуда-то Первый Чародей Ирвинг и вдруг вознёсся над головами, забравшись на стол. — Хорошо ли меня видно?
— Слезь, не позорься, — вполголоса посоветовал стоящий рядом Рыцарь-Командор Грегор, но после краткого обмена репликами залез на стол рядом и скрестил руки на груди, грозно нахмурившись.
— Итак, друзья, — Ирвинг подпустил в голос немного тщательно выверенной скорби. — Все вы, наверное, уже знаете о политических пертурбациях последних недель, в том числе о том, что большинство Кругов объявили себя распущенными. Что уж там, разговоры о свободе и справедливости никогда не звучали в этих стенах громче, чем в последние месяца два. Мы собрали вас здесь, чтобы объявить о том, что поддерживаем данную инициативу. Мы с моим старым приятелем Грегором отдали Кругу свои лучшие годы, все свои надежды и чаянья, так что именно нам принадлежит право торжественно объявить: отныне вы все свободны!
Грегор мрачно кивнул, поднял руку, перекрывая поднявшийся шум и гвалт, и кратко подытожил:
— Все маги и ученики старше двенадцати лет должны покинуть территорию крепости Кинлох в течение двух дней. Книги, мантии с символикой Круга, посохи и зачарованные предметы сдать интенданту. Однако с собой разрешается взять одну смену одежды, одно одеяло и краюху хлеба — мы не звери.
— Тише, тише! — замахал руками Ирвинг, поскольку аудиторию пояснения Рыцаря-Командора почему-то ничуть не успокоили, и даже наоборот. — Все, кто не достиг благословенного возраста двенадцати лет, а также Усмирённые и старички вроде меня могут остаться! Мы решили временно открыть в стенах крепости приют для сирот и немощных, поскольку недвижимость-то всё равно принадлежит Церкви, а наши храмовники любезно согласились поддержать богоугодное начинание.
— Можете расходиться, — скомандовал Рыцарь-Командор и быстро увёл бывшего Первого Чародея, отгораживая бронированными печами и спиной от бывших магов Круга, которые, как ни странно, расходиться отнюдь не хотели, а хотели задать ещё массу вопросу, кратко сводимых к «и что нам-то теперь делать?!»
— Хорошо ли меня слышно? — довольно бодро вопросил откуда-то Первый Чародей Ирвинг и вдруг вознёсся над головами, забравшись на стол. — Хорошо ли меня видно?
— Слезь, не позорься, — вполголоса посоветовал стоящий рядом Рыцарь-Командор Грегор, но после краткого обмена репликами залез на стол рядом и скрестил руки на груди, грозно нахмурившись.
— Итак, друзья, — Ирвинг подпустил в голос немного тщательно выверенной скорби. — Все вы, наверное, уже знаете о политических пертурбациях последних недель, в том числе о том, что большинство Кругов объявили себя распущенными. Что уж там, разговоры о свободе и справедливости никогда не звучали в этих стенах громче, чем в последние месяца два. Мы собрали вас здесь, чтобы объявить о том, что поддерживаем данную инициативу. Мы с моим старым приятелем Грегором отдали Кругу свои лучшие годы, все свои надежды и чаянья, так что именно нам принадлежит право торжественно объявить: отныне вы все свободны!
Грегор мрачно кивнул, поднял руку, перекрывая поднявшийся шум и гвалт, и кратко подытожил:
— Все маги и ученики старше двенадцати лет должны покинуть территорию крепости Кинлох в течение двух дней. Книги, мантии с символикой Круга, посохи и зачарованные предметы сдать интенданту. Однако с собой разрешается взять одну смену одежды, одно одеяло и краюху хлеба — мы не звери.
— Тише, тише! — замахал руками Ирвинг, поскольку аудиторию пояснения Рыцаря-Командора почему-то ничуть не успокоили, и даже наоборот. — Все, кто не достиг благословенного возраста двенадцати лет, а также Усмирённые и старички вроде меня могут остаться! Мы решили временно открыть в стенах крепости приют для сирот и немощных, поскольку недвижимость-то всё равно принадлежит Церкви, а наши храмовники любезно согласились поддержать богоугодное начинание.
— Можете расходиться, — скомандовал Рыцарь-Командор и быстро увёл бывшего Первого Чародея, отгораживая бронированными печами и спиной от бывших магов Круга, которые, как ни странно, расходиться отнюдь не хотели, а хотели задать ещё массу вопросу, кратко сводимых к «и что нам-то теперь делать?!»
***
Разумеется, нашлись решительные, попытавшиеся немедленно воспользоваться любезным позволением покинуть обитель знаний. Увы, разыгравшаяся на озере Каленхад ужасная буря не позволяла вывести лодки из гавани, так что на новом общем собрании Грегор великодушно позволил бездомным магам задержаться, пока погода не войдёт в норму, но казённые книги и посохи всё же потребовал сдать, а рацион обещал урезать, поскольку, ввиду роспуска Круга, бюджет сиротского приюта на несколько десятков лишних прожорливых ртов рассчитан не был.
В ученических спальнях и коридорах происходило брожение умов.
— Наконец-то! Свобода! — скандировали маги и норовили зажать в углу храмовников. Храмовники на провокации не поддавались, посты покинули и только совершали патрулирование, присматривая за порядком. В патруль выходили только по двое.
Маги постарше оказались дальновиднее и первыми взяли в оборот молодого Томаса — на данный момент самого бегучего мага в Круге, идейного последователя Андерса и признанного знатока свободной жизни.
На второй день к ним подтянулись младшие маги и ученики, и тут начали возникать неловкие ситуации.
— Для начала находите симпатичную маленькую деревушку, где рады будут иметь под рукой мага... — снисходительно вещал Томас с высоты своего опыта.
Успевшие подсчитать примерное количество толерантных ферелденских деревушек и соотнести полученное количество с числом отныне совершенно свободных магов, мрачнели.
— А если я умею только огненный шар лепить и молнии призывать, меня возьмут на содержание? — робко вопросил один из учеников, хорошенький эльф. — А то зима скоро, в полях замёрзнуть можно насмерть...
— О, да перезимовать — это совсем просто! — воодушевлённо ушёл от ответа Томас. — Находишь скучающую вдовушку, и всех делов. Тут тебе и стол, и кров, и постель согрета.
— А если я не хочу с ней в постель? — испуганно уточнил эльф.
— А если я не люблю женщин?
— А если я девушка?
— А если я ей не понравлюсь?
— А если она мне?
— А если мне тринадцать?
— А если мне семьдесят три?
— А если на меня вдовушек не хватит?
— А если мы с Никке любим друг друга и не можем изменить даже ради крова и еды?! — посыпалось со всех сторон.
— Ну значит вам не повезло! — огрызнулся Томас. — Что вы ко мне пристали, в самом деле?!
— Ну ты же обещал объяснить, как выжить во внешнем мире!
— Слушайте, если хотите с гарантией — окажите услугу какому-нибудь банну, да и дело с концом! — рявкнул Томас.
— А если я пока ничего не умею?
— А если ему не понравится?
— А если не подвернётся банн? Они ведь на дороге не валяются... обычно...
— А если он захочет такую услугу, которую я не могу?..
— Аррррргх! — взвыл Томас и принялся проталкиваться к выходу.
В ученических спальнях и коридорах происходило брожение умов.
— Наконец-то! Свобода! — скандировали маги и норовили зажать в углу храмовников. Храмовники на провокации не поддавались, посты покинули и только совершали патрулирование, присматривая за порядком. В патруль выходили только по двое.
Маги постарше оказались дальновиднее и первыми взяли в оборот молодого Томаса — на данный момент самого бегучего мага в Круге, идейного последователя Андерса и признанного знатока свободной жизни.
На второй день к ним подтянулись младшие маги и ученики, и тут начали возникать неловкие ситуации.
— Для начала находите симпатичную маленькую деревушку, где рады будут иметь под рукой мага... — снисходительно вещал Томас с высоты своего опыта.
Успевшие подсчитать примерное количество толерантных ферелденских деревушек и соотнести полученное количество с числом отныне совершенно свободных магов, мрачнели.
— А если я умею только огненный шар лепить и молнии призывать, меня возьмут на содержание? — робко вопросил один из учеников, хорошенький эльф. — А то зима скоро, в полях замёрзнуть можно насмерть...
— О, да перезимовать — это совсем просто! — воодушевлённо ушёл от ответа Томас. — Находишь скучающую вдовушку, и всех делов. Тут тебе и стол, и кров, и постель согрета.
— А если я не хочу с ней в постель? — испуганно уточнил эльф.
— А если я не люблю женщин?
— А если я девушка?
— А если я ей не понравлюсь?
— А если она мне?
— А если мне тринадцать?
— А если мне семьдесят три?
— А если на меня вдовушек не хватит?
— А если мы с Никке любим друг друга и не можем изменить даже ради крова и еды?! — посыпалось со всех сторон.
— Ну значит вам не повезло! — огрызнулся Томас. — Что вы ко мне пристали, в самом деле?!
— Ну ты же обещал объяснить, как выжить во внешнем мире!
— Слушайте, если хотите с гарантией — окажите услугу какому-нибудь банну, да и дело с концом! — рявкнул Томас.
— А если я пока ничего не умею?
— А если ему не понравится?
— А если не подвернётся банн? Они ведь на дороге не валяются... обычно...
— А если он захочет такую услугу, которую я не могу?..
— Аррррргх! — взвыл Томас и принялся проталкиваться к выходу.
***
Ужасающее понимание, что за пределами Круга за всё, включая еду и место для сна нужно платить, а деньги добываются либо наказуемым смертью разбоем, либо честной работой, подкосило вчерашних революционеров. Через три дня маги в подавляющем большинстве скорбно сидели по спальням, и атмосфера в целом была такая, будто в башне покойник. Кормили их теперь варёной морковью с хлебом — пищей, духовно возвышающей, но утомительно однообразной и весьма специфической на вкус.
Храмовники по двое гуляли по пустым коридорам, библиотека стояла запертая, Томас прятался в кладовке от преследующих его учеников.
На озере по-прежнему бушевала буря, что не помешало нескольким магам угнать лодку и тайно отплыть навстречу новой жизни. Излишне и говорить, что больше их никто не видел.
Храмовники по двое гуляли по пустым коридорам, библиотека стояла запертая, Томас прятался в кладовке от преследующих его учеников.
На озере по-прежнему бушевала буря, что не помешало нескольким магам угнать лодку и тайно отплыть навстречу новой жизни. Излишне и говорить, что больше их никто не видел.
***
На пятый день в комнату Ирвинга постучалась делегация наиболее социально-активных чародеев.
— Да-да, я вас слушаю? — благодушно приветствовал их Ирвинг. Делегация немного опешила, поняв, что вместо привычной мантии на нём надет бархатный халат с позолоченными кистями.
— Первый Чародей... — начал Торрин.
— Ну что вы, в самом деле! Я больше не Первый Чародей, можете звать меня просто «Ирвинг». А некоторые, — он с улыбкой смерил взглядом самых молодых визитёров, — даже и «дедушка Ирвинг».
— Ирвинг, ради всего святого, бросайте этот балаган и давайте вернём всё на свои места! — взмолился Торрин. — Мы уже поняли, что вы хотели до нас донести.
— В самом деле? Но Круг распущен, так что вряд ли я могу принимать подобные решения, — безмятежно пожал плечами Ирвинг. — Так что, друзья мои, шли бы вы к Грегору...
— Да-да, я вас слушаю? — благодушно приветствовал их Ирвинг. Делегация немного опешила, поняв, что вместо привычной мантии на нём надет бархатный халат с позолоченными кистями.
— Первый Чародей... — начал Торрин.
— Ну что вы, в самом деле! Я больше не Первый Чародей, можете звать меня просто «Ирвинг». А некоторые, — он с улыбкой смерил взглядом самых молодых визитёров, — даже и «дедушка Ирвинг».
— Ирвинг, ради всего святого, бросайте этот балаган и давайте вернём всё на свои места! — взмолился Торрин. — Мы уже поняли, что вы хотели до нас донести.
— В самом деле? Но Круг распущен, так что вряд ли я могу принимать подобные решения, — безмятежно пожал плечами Ирвинг. — Так что, друзья мои, шли бы вы к Грегору...
***
— Правильно ли я понимаю, — сурово оглядел собравшихся Грегор, — что вы требуете от меня восстановить Кинлохский Круг и взять вас под свою опеку?
Набившиеся в отпертую по такому случаю библиотеку маги нестройно подтвердили.
Грегор взглянул на Ирвинга. Тот поохал, чтобы все в полной мере осознали, какой он старый и больной, но всё же кивнул:
— Ну если все так настаивают, наверное, я тоже могу пойти против принципов и поуправлять этим безобразием ещё немного... Не могу же я бросить тебя, Грегор, одного в такой час... Так и быть. Побуду вашим Первым Чародеем. Только, ребятушки, — он ласково улыбнулся залу. — Давайте тогда уж без всех этих глупостей про независимость и свободу, ладно? Староват я уже учиться методом повторения.
Набившиеся в отпертую по такому случаю библиотеку маги нестройно подтвердили.
Грегор взглянул на Ирвинга. Тот поохал, чтобы все в полной мере осознали, какой он старый и больной, но всё же кивнул:
— Ну если все так настаивают, наверное, я тоже могу пойти против принципов и поуправлять этим безобразием ещё немного... Не могу же я бросить тебя, Грегор, одного в такой час... Так и быть. Побуду вашим Первым Чародеем. Только, ребятушки, — он ласково улыбнулся залу. — Давайте тогда уж без всех этих глупостей про независимость и свободу, ладно? Староват я уже учиться методом повторения.
***
Первый Чародей и Рыцарь-Командор пили чай с антиванским коньяком, приватно отмечая восстановление Круга.
— Можешь сообщить этой твоей «старой приятельнице», что бурю можно убирать, — проворчал Грегор, отставляя опустошённую кружку.
— А я уже! — довольный жизнью и собой Ирвинг вылил остатки коньяка в собственную кружку. — Завтра развиднеется.
— Можешь сообщить этой твоей «старой приятельнице», что бурю можно убирать, — проворчал Грегор, отставляя опустошённую кружку.
— А я уже! — довольный жизнью и собой Ирвинг вылил остатки коньяка в собственную кружку. — Завтра развиднеется.
Название: Свободный независимый маг
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: омп
Жанр: драма
Категория: арт
Рейтинг: G
Размер: 1000х709
Кодекс: Мятежные маги
Краткое содержание: Маги хотели свободы — маги получили свободу.
Название: Защитники справедливости
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: ученики Киркволлского Круга
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Размер: драббл, 850 слов
Кодекс: Право Уничтожения
Предупреждение: грубая лексика, дети в кадре
Краткое содержание: Андерс взорвал церковь, Рыцарь-Командор Мередит объявила Право Уничтожения. И был день, и была ночь.
Чародейка Бетани вела их вниз, время от времени нервно оглядываясь, чтобы проверить, не отстал ли кто. Она велела всем взрослым взять за руки младших учеников. На Иленну взрослых не хватило, и Бикки взял её за руку сам. Это было честно, потому что Иленна была младше, а ещё она девчонка и ревёт, не затыкаясь, с тех пор, как им сказали.
Сказали, что храмовники хотят их всех убить.
Конечно, маги не согласились сидеть и ждать, пока их перережут. Да и кто бы согласился? Люди не овцы. Все, кто способен сражаться, сейчас собрались во дворе, а в хранилище отослали детей, бесполезных младших учеников, стариков в маразме и Усмирённых — всех, от кого не будет пользы, но кто погибнет в беспорядке ночного боя. Чародейка Бетани отведёт их вниз, а потом вернётся наверх, к тем, кто будет сражаться и, наверное, умрёт.
Наверное, все они умрут, потому что женщина по имени Мередит решила, что они слишком опасны.
Бикки жил в Казематах всего две недели, но успел наслушаться, какой он опасный и как ему нельзя доверять. Он пока всего-то и мог, что заморозить миску воды, а храмовники в своих доспехах смотрели на него, как будто он демона призвал. Даже мама думала, что он опасный. Она сама отвела его в Казематы, и ещё сказала, что так будет лучше. Что так правильно.
— Эльза, — окликнул Бикки идущую рядом Усмирённую. — Почему Рыцарь-Командор хочет нас убить?
Эльза посмотрела на него спокойными глазами и ответила вежливо-доброжелательным тоном, каким говорила всегда:
— Рыцарь-Командор, вероятно, полагает, что маги нашего Круга сделались чересчур опасны для того, чтобы держать их под контролем.
Иленна захныкала. Бикки сильнее стиснул выскальзывающую, мокрую от пота ледяную ладошку, и спросил:
— Она вроде и раньше так считала, чего ж терпела тогда?
Из-за Эльзы высунулась ведомая ею за руку Кемри. Она была старше Бикки, эльфийка и, как он подозревал, настоящая бандитка.
— А ты не слыхал, что ль? — она на ходу поковыряла в ухе. — Тот клоачный малефикар бабахнул церковь вместе со всеми внутри. Кучу народу положил!
Было похоже, что её эта новость нисколько не огорчила.
— Но он даже не из нашего Круга! — крикнул кто-то позади.
Чародейка Бетани обернулась, проверяя своих подопечных, а может, на крик, и сказала:
— Мередит это никогда не волновало. Эта... женщина ненавидит всех магов без разбора.
— Ага, она та ещё ебанутая старая сука, — со знанием дела подтвердила Кемри.
— Кемри, следи за языком! — машинально одёрнула Бетани и без перехода продолжала. — Вот и хранилище, заходите скорее!
Она стояла у двери, пересчитывая их, словно кто-то мог потеряться по дороге. Бикки протиснулся мимо неё, таща за собой ноющую Иленну. Ему нравилась чародейка Бетани, она была к нему доброй и напоминала маму до того, как та узнала, что Бикки маг. А теперь Бетани убьют.
— Сейчас я закрою дверь, ты, Дейзи запрёшь её изнутри, и вы будете ждать здесь, пока... всё не кончится. За вами придут.
— Чародейка Бетани! — вдруг вскочил со своего места рыжий ученик из старших; имени его Бикки не помнил. — Я хочу пойти с вами, — он весь трясся, но говорил твёрдо. — Я умею создавать прочные, долговечные барьеры, сам Первый Чародей их очень хвалил!
— Останься здесь и будь готов закрыть барьером дверь, если понадобится, — распорядилась Бетани.
Кемри рядом с Бикки что-то невнятно пробормотала, вздохнула, выдернула у Эльзы свою руку и вразвалочку подошла к чародейке.
— Это, — сказала эльфийка решительно. — Я пойду с тобой. Колдунья из меня хуёвая, зато стреляю я хорошо, будь спокойна. И с ножами обращаюсь как надо, а сегодня к нам будут ломиться ребята, кое-кому из которых невредно бы укоротить женилку!
«Откажет, — уверенно подумал Бикки. — Ей тринадцать, она слишком маленькая»,
— Хорошо, иди за мной, — Бетани ещё раз оглядела остающихся, словно прощаясь, потом закрыла дверь хранилища, дождалась звука запирающихся замков и только после этого пошла прочь. Кемри шлёпала за ней.
Бикки прижал к себе ревущую Иленну. В хранилище было холодно и темно, хотя старшие ученики зажгли огоньки. Все молчали, пытаясь поймать хоть намёк на отдалённые звуки боя. Бесполезно — даже если во дворе уже лилась кровь, здесь ничего не было слышно.
— Юридически, Рыцарь-Командор поступает неправильно, — негромко заметила Эльза, видимо, считая нужным окончательно прояснить вопрос. — Существует процедура...
— Заткнись! — сорвался кто-то, в полумраке Бикки не разглядел лица. — Просто заткнись!
Усмирённая замолчала.
«Конечно, неправильно, — думал Бикки. Обессиленная плачем, икающая Иленна привалилась к нему, как дрожащий куль картошки. — Что вообще правильного в том, что происходит? Одна женщина ненавидит магов, а какой-то мерзавец взорвал кучу людей — но почему за это должны расплачиваться другие? Почему из-за этого надо убить чародейку Бетани, задаваку Кемри, доставучую плаксу Иленну? Почему из-за этого надо убить меня?»
— Ну что ты ревёшь, — сказал он Иленне, судорожно пытающейся вытереть нос о его мантию. — Она же сказала: за нами придут.
Да, придут — либо маги, чтобы выпустить, либо храмовники, чтобы дорезать выживших. Бикки объясняли, что значит «Право Уничтожения». Это значит: храмовники входят в двери Круга и не оставляют в нём ничего живого. Даже крыс. Ничего вообще.
Бикки понадеялся, что Иленне об этом не рассказывали, в конце концов, ему уже восемь, он почти взрослый, а она совсем малявка, ей ни к чему знать такие вещи.
Он подумал, не помолиться ли, но решил, что смысла в этом никакого. Церковь сама говорит, что Создателю на нас наплевать, да и Андрасте, наверное, тоже, иначе как она допускает подобное?
Он поудобнее опёр Иленну о своё плечо и стал смотреть на дверь.
Сказали, что храмовники хотят их всех убить.
Конечно, маги не согласились сидеть и ждать, пока их перережут. Да и кто бы согласился? Люди не овцы. Все, кто способен сражаться, сейчас собрались во дворе, а в хранилище отослали детей, бесполезных младших учеников, стариков в маразме и Усмирённых — всех, от кого не будет пользы, но кто погибнет в беспорядке ночного боя. Чародейка Бетани отведёт их вниз, а потом вернётся наверх, к тем, кто будет сражаться и, наверное, умрёт.
Наверное, все они умрут, потому что женщина по имени Мередит решила, что они слишком опасны.
Бикки жил в Казематах всего две недели, но успел наслушаться, какой он опасный и как ему нельзя доверять. Он пока всего-то и мог, что заморозить миску воды, а храмовники в своих доспехах смотрели на него, как будто он демона призвал. Даже мама думала, что он опасный. Она сама отвела его в Казематы, и ещё сказала, что так будет лучше. Что так правильно.
— Эльза, — окликнул Бикки идущую рядом Усмирённую. — Почему Рыцарь-Командор хочет нас убить?
Эльза посмотрела на него спокойными глазами и ответила вежливо-доброжелательным тоном, каким говорила всегда:
— Рыцарь-Командор, вероятно, полагает, что маги нашего Круга сделались чересчур опасны для того, чтобы держать их под контролем.
Иленна захныкала. Бикки сильнее стиснул выскальзывающую, мокрую от пота ледяную ладошку, и спросил:
— Она вроде и раньше так считала, чего ж терпела тогда?
Из-за Эльзы высунулась ведомая ею за руку Кемри. Она была старше Бикки, эльфийка и, как он подозревал, настоящая бандитка.
— А ты не слыхал, что ль? — она на ходу поковыряла в ухе. — Тот клоачный малефикар бабахнул церковь вместе со всеми внутри. Кучу народу положил!
Было похоже, что её эта новость нисколько не огорчила.
— Но он даже не из нашего Круга! — крикнул кто-то позади.
Чародейка Бетани обернулась, проверяя своих подопечных, а может, на крик, и сказала:
— Мередит это никогда не волновало. Эта... женщина ненавидит всех магов без разбора.
— Ага, она та ещё ебанутая старая сука, — со знанием дела подтвердила Кемри.
— Кемри, следи за языком! — машинально одёрнула Бетани и без перехода продолжала. — Вот и хранилище, заходите скорее!
Она стояла у двери, пересчитывая их, словно кто-то мог потеряться по дороге. Бикки протиснулся мимо неё, таща за собой ноющую Иленну. Ему нравилась чародейка Бетани, она была к нему доброй и напоминала маму до того, как та узнала, что Бикки маг. А теперь Бетани убьют.
— Сейчас я закрою дверь, ты, Дейзи запрёшь её изнутри, и вы будете ждать здесь, пока... всё не кончится. За вами придут.
— Чародейка Бетани! — вдруг вскочил со своего места рыжий ученик из старших; имени его Бикки не помнил. — Я хочу пойти с вами, — он весь трясся, но говорил твёрдо. — Я умею создавать прочные, долговечные барьеры, сам Первый Чародей их очень хвалил!
— Останься здесь и будь готов закрыть барьером дверь, если понадобится, — распорядилась Бетани.
Кемри рядом с Бикки что-то невнятно пробормотала, вздохнула, выдернула у Эльзы свою руку и вразвалочку подошла к чародейке.
— Это, — сказала эльфийка решительно. — Я пойду с тобой. Колдунья из меня хуёвая, зато стреляю я хорошо, будь спокойна. И с ножами обращаюсь как надо, а сегодня к нам будут ломиться ребята, кое-кому из которых невредно бы укоротить женилку!
«Откажет, — уверенно подумал Бикки. — Ей тринадцать, она слишком маленькая»,
— Хорошо, иди за мной, — Бетани ещё раз оглядела остающихся, словно прощаясь, потом закрыла дверь хранилища, дождалась звука запирающихся замков и только после этого пошла прочь. Кемри шлёпала за ней.
Бикки прижал к себе ревущую Иленну. В хранилище было холодно и темно, хотя старшие ученики зажгли огоньки. Все молчали, пытаясь поймать хоть намёк на отдалённые звуки боя. Бесполезно — даже если во дворе уже лилась кровь, здесь ничего не было слышно.
— Юридически, Рыцарь-Командор поступает неправильно, — негромко заметила Эльза, видимо, считая нужным окончательно прояснить вопрос. — Существует процедура...
— Заткнись! — сорвался кто-то, в полумраке Бикки не разглядел лица. — Просто заткнись!
Усмирённая замолчала.
«Конечно, неправильно, — думал Бикки. Обессиленная плачем, икающая Иленна привалилась к нему, как дрожащий куль картошки. — Что вообще правильного в том, что происходит? Одна женщина ненавидит магов, а какой-то мерзавец взорвал кучу людей — но почему за это должны расплачиваться другие? Почему из-за этого надо убить чародейку Бетани, задаваку Кемри, доставучую плаксу Иленну? Почему из-за этого надо убить меня?»
— Ну что ты ревёшь, — сказал он Иленне, судорожно пытающейся вытереть нос о его мантию. — Она же сказала: за нами придут.
Да, придут — либо маги, чтобы выпустить, либо храмовники, чтобы дорезать выживших. Бикки объясняли, что значит «Право Уничтожения». Это значит: храмовники входят в двери Круга и не оставляют в нём ничего живого. Даже крыс. Ничего вообще.
Бикки понадеялся, что Иленне об этом не рассказывали, в конце концов, ему уже восемь, он почти взрослый, а она совсем малявка, ей ни к чему знать такие вещи.
Он подумал, не помолиться ли, но решил, что смысла в этом никакого. Церковь сама говорит, что Создателю на нас наплевать, да и Андрасте, наверное, тоже, иначе как она допускает подобное?
Он поудобнее опёр Иленну о своё плечо и стал смотреть на дверь.
Название: Too old for ths shit
Автор: Круглый маг
Бета: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: ПЧ Ирвинг, РК Грегор, Герда, Годвин
Категория: джен
Жанр: юмор, драма
Рейтинг: PG
Размер: ~1300 слов
Предупреждение: Inspired by дежурка. Спасибо вам, аноны, за коммунизм в Кинлохе и прочие идеи на тему «как нам реорганизовать круги».
Краткое содержание: После роспуска кругов ПЧ Ирвинг и РК Грегор решают перевести Ферелденский круг на самоокупаемость. И у них получается...
Традиционное вечернее совещание Первого чародея Ирвинга и Рыцаря-командора Грегора началось, как и всегда, ближе к полуночи. Ирвинг привычным жестом достал из ящика стола наполовину опустошенную бутылку бренди и наполнил две крошечные чаши. Ни он, ни Грегор не были любителями пить много, но капелька чего-нибудь крепкого им явно была не лишняя. Грегор опустился в кресло и одним махом опустошил свою чашу.
— Что-то ты сегодня лихо начал, — покачал головой Ирвинг. — Добавить?
— Будь любезен, — хрипло ответил Грегор. — И, поверь мне, когда ты прочитаешь вот это — тебе тоже захочется напиться.
С этими словами он водрузил на стол свиток пергамента. Ирвинг покосился на него и достал из другого ящика похожий, но запечатанный не пылающим мечом, а эмблемой круга.
— Мне тоже сообщили, — спокойно сказал Ирвинг. — Не списывай меня со счетов раньше времени.
— Да из тебя вон песок уже сыплется, а все туда же, — грустно ухмыльнулся Грегор. — Короче, надо что-то решать.
— Что ты предлагаешь? — Ирвинг проследил за опустевшей чашей Грегора, и наполнил ее, налив заодно и себе.
— Самое ужасно, что я не знаю, что предложить. — Грегор мрачно проглотил свой напиток, даже не поморщившись, словно это была вода. — Мне почему-то совершенно не хочется тащиться в Теринфаль во главе толпы моих обалдуев.
— Мне, представь, тоже не улыбается перспектива шляться по полям и лесам на пороге зимы. Ночевать под открытым небом и летом-то холодно, а теперь... — Ирвинг допил свой бренди, придирчиво осмотрел обе чаши и, подумав, заменил их более вместительными емкостями, наполнив обе до краев. Бутылка опустела.
— Самое ужасное, — задумчиво произнес Грегор, — что я вполне понимаю всех проголосовавших за роспуск кругов. Когда в Ордене дебил на дебиле и идиотом погоняет — я бы тоже на вашем месте хотел сбежать куда-нибудь подальше.
С этими словами он взял предложенный ему кубок, одобрительно оглядел его и резким движением опрокинул в рот, махом проглотив содержимое.
— Давай, что ли, напьемся, как в старые-добрые времена. Что скажешь, Ирвинг? Или ты уже сошел с дистанции?
— Тебя еще перепью, — пробурчал Первый чародей и полез за новой бутылкой...
Спустя две бутылки бренди и кувшин эля, за которым пришлось посылать в погреб рекрута-храмовника, дежурившего в коридоре, оба собутыльника изрядно захмелели и приободрились.
— Да что нам, в конце-то концов, указания какого-то лорда-искателя? Он кто вообще? Тем более с его назначением не все чисто, — заплетающимся языком возмущался Грегор. — Ламберта же кто-то зарезал. И зарезал очень кстати. Не пойду я ни в какой Теринфаль, и парней своих не пущу. Нечего им там делать!
— Правильно, правильно, — закивал раскрасневшийся Ирвинг. — Тех, кто захочет уйти, конечно, удерживать не стоит, но остальным надо предложить остаться. В целях экономии твоим парням наряды по кухне можно вернуть, а мои обалдуи уж как-нибудь сумеют денег заработать. Одно только целительство какие перспективы открывает! Что мы, не справимся, что ли?
— Справимся! — грохнул по столу кулаком Грегор. — Наизнанку вывернемся, а справимся!
— Я в тебе никогда не сомневался! Давай за это выпьем! — Ирвинг взял опустевший кувшин и с удивлением уставился в него. — Только надо попросить кого-нибудь, чтобы нам еще эля принесли...
— Что-то ты сегодня лихо начал, — покачал головой Ирвинг. — Добавить?
— Будь любезен, — хрипло ответил Грегор. — И, поверь мне, когда ты прочитаешь вот это — тебе тоже захочется напиться.
С этими словами он водрузил на стол свиток пергамента. Ирвинг покосился на него и достал из другого ящика похожий, но запечатанный не пылающим мечом, а эмблемой круга.
— Мне тоже сообщили, — спокойно сказал Ирвинг. — Не списывай меня со счетов раньше времени.
— Да из тебя вон песок уже сыплется, а все туда же, — грустно ухмыльнулся Грегор. — Короче, надо что-то решать.
— Что ты предлагаешь? — Ирвинг проследил за опустевшей чашей Грегора, и наполнил ее, налив заодно и себе.
— Самое ужасно, что я не знаю, что предложить. — Грегор мрачно проглотил свой напиток, даже не поморщившись, словно это была вода. — Мне почему-то совершенно не хочется тащиться в Теринфаль во главе толпы моих обалдуев.
— Мне, представь, тоже не улыбается перспектива шляться по полям и лесам на пороге зимы. Ночевать под открытым небом и летом-то холодно, а теперь... — Ирвинг допил свой бренди, придирчиво осмотрел обе чаши и, подумав, заменил их более вместительными емкостями, наполнив обе до краев. Бутылка опустела.
— Самое ужасное, — задумчиво произнес Грегор, — что я вполне понимаю всех проголосовавших за роспуск кругов. Когда в Ордене дебил на дебиле и идиотом погоняет — я бы тоже на вашем месте хотел сбежать куда-нибудь подальше.
С этими словами он взял предложенный ему кубок, одобрительно оглядел его и резким движением опрокинул в рот, махом проглотив содержимое.
— Давай, что ли, напьемся, как в старые-добрые времена. Что скажешь, Ирвинг? Или ты уже сошел с дистанции?
— Тебя еще перепью, — пробурчал Первый чародей и полез за новой бутылкой...
Спустя две бутылки бренди и кувшин эля, за которым пришлось посылать в погреб рекрута-храмовника, дежурившего в коридоре, оба собутыльника изрядно захмелели и приободрились.
— Да что нам, в конце-то концов, указания какого-то лорда-искателя? Он кто вообще? Тем более с его назначением не все чисто, — заплетающимся языком возмущался Грегор. — Ламберта же кто-то зарезал. И зарезал очень кстати. Не пойду я ни в какой Теринфаль, и парней своих не пущу. Нечего им там делать!
— Правильно, правильно, — закивал раскрасневшийся Ирвинг. — Тех, кто захочет уйти, конечно, удерживать не стоит, но остальным надо предложить остаться. В целях экономии твоим парням наряды по кухне можно вернуть, а мои обалдуи уж как-нибудь сумеют денег заработать. Одно только целительство какие перспективы открывает! Что мы, не справимся, что ли?
— Справимся! — грохнул по столу кулаком Грегор. — Наизнанку вывернемся, а справимся!
— Я в тебе никогда не сомневался! Давай за это выпьем! — Ирвинг взял опустевший кувшин и с удивлением уставился в него. — Только надо попросить кого-нибудь, чтобы нам еще эля принесли...
***
— Первый чародей, Первый чародей, постойте!
При звуках знакомого голоса Ирвинг обернулся и, увидев бегущую к нему чародейку Герду, на какое-то мгновение испытал желание припустить со всех ног и спрятаться где-нибудь в шкафу.
— Сэр, подождите, пожалуйста! — Герда в два прыжка догнала его и цепко ухватила за локоть. — Мне нужно ваше одобрение.
— По какому поводу?
— Нам надо освободить вторую ученическую спальню.
— А, прости, куда мы денем учеников?
— Да какая разница? — Герда легкомысленно взмахнула рукой. — Куда-нибудь. Да вон хоть в казармы к храмовникам. У них там места полно, и парням веселее будет.
— Все-таки это как-то... — Ирвинг ценил организаторские способности молодой чародейки, но ее неуемный энтузиазм его порой приводил в замешательство.
— Но нам нужны места для размещения больных. Каждая ученическая койка — это еще один пациент. А каждый пациент это или деньги, или бесплатная рабочая сила. Мы же вам объясняли. Годвин, Годвин!
С этими словами Герда замахала рукой, подзывая старшего чародея Годвина, спешившего куда-то, уткнувшись носом в свиток пергамента. Тот оглянулся и, увидев Ирвинга и Герду, направился к ним, алчно сверкая глазами. Ирвинг внутренне поежился.
— Первый чародей, Герда, — поздоровался он, кивнув. — Мне нужно обсудить с вами кое-какие цифры.
— Погоди ты со своими цифрами, — отмахнулась Герда. — Лучше объясни еще раз — зачем надо освободить вторую спальню.
— Для того, чтобы увеличить количество коек в клинике, — сказал Годвин таким тоном, словно объяснял деревенскому дурачку, зачем надо вытирать ноги, входя в дом. — Наши доходы в этом полугодии выросли на двенадцать процентов. Но это очень мало. Мы можем зарабатывать гораздо, гораздо больше! К примеру, если выделить дополнительных людей из самых способных учеников в помощь Инес, то поля, которые опекают наши маги, дадут вдвое больший урожай. А это дополнительные двести пятьдесят золотых. А если на десять процентов поднять плату за участие наших боевых магов в охране городов — это даст дополнительно целую тысячу золотых.
Лицо Годвина выражало небывалое воодушевление, как и всегда, когда он говорил о деньгах. Ирвинг кивнул, пообещав Герде и Годвину непременно обдумать все их предложения, и хотел было ретироваться, когда его снова ухватили за рукав.
— Первый чародей, подождите, — Годвин совал ему пачку листов пергамента. — Мне срочно нужна ваша подпись на этих закладных и долговых обязательствах.
— Но зачем нам брать в долг, если ты сам сказал, что наши доходы растут? — поразился Ирвинг.
— Деньги не должны лежать без дела, Первый чародей. Мы берем в долг под небольшой процент, и пускаем деньги в рост. Это приносит нам сорок три процента наших доходов.
Ирвинг тяжело вздохнул, пристроился с пачкой пергамента на углу ближайшего стола, заваленного открытыми фолиантами , обмакнул перо в чернила и начал подписывать...
При звуках знакомого голоса Ирвинг обернулся и, увидев бегущую к нему чародейку Герду, на какое-то мгновение испытал желание припустить со всех ног и спрятаться где-нибудь в шкафу.
— Сэр, подождите, пожалуйста! — Герда в два прыжка догнала его и цепко ухватила за локоть. — Мне нужно ваше одобрение.
— По какому поводу?
— Нам надо освободить вторую ученическую спальню.
— А, прости, куда мы денем учеников?
— Да какая разница? — Герда легкомысленно взмахнула рукой. — Куда-нибудь. Да вон хоть в казармы к храмовникам. У них там места полно, и парням веселее будет.
— Все-таки это как-то... — Ирвинг ценил организаторские способности молодой чародейки, но ее неуемный энтузиазм его порой приводил в замешательство.
— Но нам нужны места для размещения больных. Каждая ученическая койка — это еще один пациент. А каждый пациент это или деньги, или бесплатная рабочая сила. Мы же вам объясняли. Годвин, Годвин!
С этими словами Герда замахала рукой, подзывая старшего чародея Годвина, спешившего куда-то, уткнувшись носом в свиток пергамента. Тот оглянулся и, увидев Ирвинга и Герду, направился к ним, алчно сверкая глазами. Ирвинг внутренне поежился.
— Первый чародей, Герда, — поздоровался он, кивнув. — Мне нужно обсудить с вами кое-какие цифры.
— Погоди ты со своими цифрами, — отмахнулась Герда. — Лучше объясни еще раз — зачем надо освободить вторую спальню.
— Для того, чтобы увеличить количество коек в клинике, — сказал Годвин таким тоном, словно объяснял деревенскому дурачку, зачем надо вытирать ноги, входя в дом. — Наши доходы в этом полугодии выросли на двенадцать процентов. Но это очень мало. Мы можем зарабатывать гораздо, гораздо больше! К примеру, если выделить дополнительных людей из самых способных учеников в помощь Инес, то поля, которые опекают наши маги, дадут вдвое больший урожай. А это дополнительные двести пятьдесят золотых. А если на десять процентов поднять плату за участие наших боевых магов в охране городов — это даст дополнительно целую тысячу золотых.
Лицо Годвина выражало небывалое воодушевление, как и всегда, когда он говорил о деньгах. Ирвинг кивнул, пообещав Герде и Годвину непременно обдумать все их предложения, и хотел было ретироваться, когда его снова ухватили за рукав.
— Первый чародей, подождите, — Годвин совал ему пачку листов пергамента. — Мне срочно нужна ваша подпись на этих закладных и долговых обязательствах.
— Но зачем нам брать в долг, если ты сам сказал, что наши доходы растут? — поразился Ирвинг.
— Деньги не должны лежать без дела, Первый чародей. Мы берем в долг под небольшой процент, и пускаем деньги в рост. Это приносит нам сорок три процента наших доходов.
Ирвинг тяжело вздохнул, пристроился с пачкой пергамента на углу ближайшего стола, заваленного открытыми фолиантами , обмакнул перо в чернила и начал подписывать...
***
Традиционное вечернее совещание Первого чародея Ирвинга и Рыцаря-командора Грегора началось, как и всегда, ближе к полуночи. Ирвинг разлил чай и, достав бутылку бренди, отхлебнул из горла, прежде чем налить Грегору и себе.
— Ничего себе, — Грегор подозрительно взглянул на него. — Ты сегодня лихо. Что-то случилось?
— Ничего особенного, — сказал Ирвинг, борясь с желанием еще раз приложиться к горлышку бутылки.
— Хватит кокетничать. Рассказывай, — отрезал Грегор, сверля Ирвинга взглядом.
— Меня сегодня Герда и Годвин снова просвещали в финансовых науках.
— Уууууу... — Грегор сочувственно вздохнул. — И что на этот раз?
— А ты еще не знаешь? Вторая ученическая спальня переезжает в казармы. Придется твоим ребятам потесниться.
— А, это! Ну ничего, разместим как-нибудь.
— Если это «ничего», то что же...
— А я тебе расскажу! — Грегор мрачно откашлялся и одним глотком осушил свою чашу. — Помнишь, в Ферелден приезжала недавно маркиза Мантильон с официальным визитом?
— Да я за этим не слежу. Ну, приезжала, и что?
— А то, что ей в силу статуса полагается почетный караул. И она предпочитает, чтобы этот караул был из храмовников. Я не знаю как эти твои обормоты Герда и Годвин прознали об этом, но они предложили ей в караул моих парней. Ну я и согласился. Думал «ну постоят ребята в карауле не в коридорах башни, а в королевском дворце, ну начистят лишний раз парадные доспехи». А эта старая карга, маркиза, как давай парней за задницы щипать при всяком удобном случае. Они у меня вымуштрованы как надо, виду не подавали, конечно. Но вот мне всю плешь проели жалобами. И самое гадкое знаешь что?
— Что? — машинально спросил Ирвинг, заранее зная ответ.
— Этой старой перечнице понравилось, и она снова собралась в Ферелден. Вон письмо прислала, просит два десятка парней ей выделить для почетного караула. Бран сегодня уже попросил назначить ему десять нарядов по кухне вместо этого...
— Сочувствую, — вздохнул Ирвинг.
— Самое обидное знаешь что? — продолжал Грегор, не услышав. — Этого Годвина в прежние времена я бы должен был под замок посадить. Он же лириумом еще тогда приторговывал. А в результате он не только нам лириум поставляет, но и моими людьми распоряжается, словно мы все у него в подчинении.
— Знаешь, Грегор, — грустно сказал Ирвинг, — у меня такое чувство, словно мы с тобой сами не заметили, как состарились. И теперь плетемся в хвосте, не поспевая за изменениями...
— Это точно, — подтвердил Грегор. — Мы оба слишком стары для всего этого дерьма. Давай по этому поводу выпьем!
И они немедленно выпили...
— Ничего себе, — Грегор подозрительно взглянул на него. — Ты сегодня лихо. Что-то случилось?
— Ничего особенного, — сказал Ирвинг, борясь с желанием еще раз приложиться к горлышку бутылки.
— Хватит кокетничать. Рассказывай, — отрезал Грегор, сверля Ирвинга взглядом.
— Меня сегодня Герда и Годвин снова просвещали в финансовых науках.
— Уууууу... — Грегор сочувственно вздохнул. — И что на этот раз?
— А ты еще не знаешь? Вторая ученическая спальня переезжает в казармы. Придется твоим ребятам потесниться.
— А, это! Ну ничего, разместим как-нибудь.
— Если это «ничего», то что же...
— А я тебе расскажу! — Грегор мрачно откашлялся и одним глотком осушил свою чашу. — Помнишь, в Ферелден приезжала недавно маркиза Мантильон с официальным визитом?
— Да я за этим не слежу. Ну, приезжала, и что?
— А то, что ей в силу статуса полагается почетный караул. И она предпочитает, чтобы этот караул был из храмовников. Я не знаю как эти твои обормоты Герда и Годвин прознали об этом, но они предложили ей в караул моих парней. Ну я и согласился. Думал «ну постоят ребята в карауле не в коридорах башни, а в королевском дворце, ну начистят лишний раз парадные доспехи». А эта старая карга, маркиза, как давай парней за задницы щипать при всяком удобном случае. Они у меня вымуштрованы как надо, виду не подавали, конечно. Но вот мне всю плешь проели жалобами. И самое гадкое знаешь что?
— Что? — машинально спросил Ирвинг, заранее зная ответ.
— Этой старой перечнице понравилось, и она снова собралась в Ферелден. Вон письмо прислала, просит два десятка парней ей выделить для почетного караула. Бран сегодня уже попросил назначить ему десять нарядов по кухне вместо этого...
— Сочувствую, — вздохнул Ирвинг.
— Самое обидное знаешь что? — продолжал Грегор, не услышав. — Этого Годвина в прежние времена я бы должен был под замок посадить. Он же лириумом еще тогда приторговывал. А в результате он не только нам лириум поставляет, но и моими людьми распоряжается, словно мы все у него в подчинении.
— Знаешь, Грегор, — грустно сказал Ирвинг, — у меня такое чувство, словно мы с тобой сами не заметили, как состарились. И теперь плетемся в хвосте, не поспевая за изменениями...
— Это точно, — подтвердил Грегор. — Мы оба слишком стары для всего этого дерьма. Давай по этому поводу выпьем!
И они немедленно выпили...
Название: Слишком много лириума
Автор: Круглый маг
Пейринг/Персонажи: Солона Амелл, Корифей и Архитектор бонусом
Категория: арт
Рейтинг: PG-13
Размер: 3 ст.
Кодекс: Лириум — «...У магов вдобавок к этому возникают и физические мутации. Широко известно, что лорды-магистры Тевинтерской империи за долгие годы употребления лириума настолько изменились внешне, что их не только не узнавали родные, но и вообще никто не принимал за людей».
Предупреждение: Амелл злоупотребляет лириумом. Легкие модификации тела.
@темы: Круг магов, Фракционные войны: Реванш
Название: Хорошие девочки не умирают
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Самсон, Мэддокс, Имшаэль, Кальперния, Мишель де Шевин, Каллен Резерфорд, Кассандра Пентагаст, мать Жизель
Категория: джен
Жанр: modern-AU, нуар
Рейтинг: R
Размер: 2887 слов
Примечание: Все еще WIP, но уже недолго. Продолжение фиков «Начало» и «Добро пожаловать в Ад»
Самсон не помнил, сколько простоял вот так – на коленях, прижав лоб к прохладному стеклу барокамеры, а когда поднял голову, то увидел, что глаза Кальпернии открыты.
— Молодец, быстро справился, — похвалил Самсона Имшаэль, сосредоточенно метивший угол особняка. — Привет, милашка.
Кальперния, повиснув на плече Самсона, вяло кивнула в ответ.
— Давай, клади ее на заднее сиденье. — Имшаэль вспрыгнул на капот. — Распусти ей волосы и завесь лицо. Не надо, чтобы все пялились на дыру на переносице. Придется тебе остричь челку, милашка.
Кальперния бросила на него злобный взгляд. Имшаэль стукнул себя лапой по лбу.
— Я знаю! Пластика! — он с сомнением оглядел безжизненно лежащую Кальпернию. — А пока... Жвачка есть?
— Нет, зачем? — спросил сбитый с толку Самсон.
— Залепим ей пулевое отверстие.
Кальперния потянулась вперед, одним движением сцапала упитанное имшаэлево тельце и принялась душить. Все это молча, без единого звука.
— Эй! — заорал Имшаэль. — Самсон! Спаси меня! Она меня задуууушииит…
Вой кота перешел в хрип, раздался тошнотворный хруст, затем все смолкло. Самсон устало покачал головой и сел за руль.
***
Имшаэль всю дорогу плаксиво жаловался на боль в сломанной шее, требовал отнести его к ветеринару и купить заводную мышку.
— Мэддокс тебя отвезет, — сказал Самсон, просто чтобы он наконец отвязался.
Кальперния сидела на диване в холле и сосредоточенно красила ногти на ногах алым лаком. Она по-прежнему не разговаривала и изъяснялась исключительно жестами. В зубах у нее была зажата незажженная сигарета; дыра на переносице заклеена телесного цвета пластырем.
Возвратившийся Мэддокс тщательно прикрыл за собой дверь и аккуратно положил замотанного в тряпье Имшаэля на диван.
— Что это с ним? — поинтересовался Самсон, обозревая неподвижную тушку.
— Вет сказал, сделать ничего нельзя, и усыпил его, — пояснил Мэддокс, тщательно отряхивая переноску от кошачьей шерсти. — Я не успел его остановить.
Кальперния брезгливо поморщилась и сбросила начавшее коченеть тельце на пол.
— Неужели сдох?
Имшаэль слабо пошевелил лапами.
— Не дождетесь, — сообщил он, приоткрыв заплывшие глаза. — Тупые пидоры.
Ночью Самсона разбудило странное чувство: словно он был не один в комнате. В полумраке отчетливо слышалось дыхание – размеренное, громкое, угрожающее. Он сел на постели, зажег ночник. Лампочка была тусклой, едва рассеивающейся мрак, но даже ее скудного света хватило: на противоположной стене красными выпуклыми буквами проступила надпись:
Хейвен.
— Слабо вам пока в Хейвен, — высказался за завтраком Имшаэль, прихлебывая теплое молоко с медом (от болей в горле), приготовленное Мэддоксом. — Это логово Инквизиции.
— Так пожелал Старший.
— Ну, Старшему, конечно, виднее. — Имшаэль потянулся к чашке Кальпернии, отпил глоток и с омерзением выплюнул. — Что это за дерьмо?!
От кружки несло затхлой печеночной вонью. Кальперния усмехнулась, сощурилась — глаза у нее стали еще светлее, чем помнил Самсон, и отливали странным чешуечным блеском, — и допила свою порцию, слизав все до последней капли.
***
Самсон остановился у придорожной закусочной. Пара сэндвичей для них с Мэддоксом, картофель фри для Имшаэля и непрожаренный бифштекс с кровью для Кальпернии.
Парень на кассе пробил заказ и дежурно улыбаясь пожелал счастливого пути.
— Мы едем в Хейвен, — неожиданно для самого себя сказал Самсон.
Улыбка парня увяла. Он почти грубо сунул Самсону фирменный пакет с едой и переключился на другого посетителя.
В город они въехали на закате.
Хейвен был пуст. Ни души. Никто не толпился возле свежеотремонтированного кинотеатра, окна закусочной были темными и плотно занавешенными, а стоянка зияла ровно расчерченными парковочными квадратами.
Мэддокс приглушил мотор. Кальперния выбралась наружу, повела плечами, шумно втянула ноздрями воздух. Самсон проследил за ее взглядом – и увидел.
Дом из снов. Дом на холме, обнесенный высокой стеной и колючей проволокой. Зубцы, впивающиеся в небо. Зеленые сполохи под облаками.
— Они там, — сказал Имшаэль, загадочно жмурясь. — Все, что ты хотел знать об Инквизиции, но боялся спросить.
— Куда подевались все жители? — Мэддокс запер машину и встал рядом. — Еще нет и девяти, комендантский час?
Они медленно двигались по главной улице городка. Дорога шла прямо, между аккуратных однотипных домов, утопающих в зелени. Мимо блестящих автомобилей, припаркованных на обочинах. Мимо маленьких магазинов с нарядными витринами. Мимо идеально подстриженных газонов и геометрически выверенных клумб. Мимо чугунных уличных фонарей, украшенных фигурной ковкой. Мимо затейливых почтовых ящиков с вензелями владельцев. Этот город просто пах деньгами, уютом и благополучием.
Хейвен точно вымер. Самсон вздрогнул: мерно и гулко зазвонили часы на остроконечной башне дома на холме. Девять вибрирующих ударов, с последним ударом включились поливалки на всех газонах одновременно, и в воздухе повис туман холодной водяной взвеси.
Улица слегка изогнулась, обозначив конец пути. Впереди была церковь: высокое добротное здание, выкрашенное прянично-кремовой краской; с алой остроугольной черепичной крышей и разноцветными мозаичными окнами.
— Я не пойду, — заявил Имшаэль. — Не люблю церкви.
— Да, обычно демоны их сторонятся, — согласился Мэддокс.
— Знаешь, — Имшаэль запальчиво хлопнул хвостом, — я бы даже зашел, просто из принципа, но не желаю вестись на дешевые подначки.
— Нет, я могу зайти, — не успокаивался Имшаэль. — Просто чтобы ты перестал обзывать меня демоном. Давай поспорим? Давай?! Если ты выиграешь, я исполню любое твое желание. Если проиграешь, то… тогда в ботинки тебе нассу. Идет?
Мэддокс равнодушно пожал плечами.
Самсон закинул в рот пригоршню капсул, и внезапно понял, что смущает его в рисунке церковного витража — черные, белые, красные элементы мозаики изображали глаз, пронзенный мечом в ореоле языков пламени.
Тяжелая резная дверь отворилась. На пороге появилась смуглая женщина в длинном коралловом одеянии и высоком, причудливо отделанном золотом чепце.
— Приветствую вас. — Она широко улыбнулась и любезно пригласила войти. — Служба уже началась, но это не страшно, вы можете посидеть в уголке и совершенно никому не помешаете.
Женщина провела их через узкий светлый холл, и указала на вход.
— Прошу вас.
Самсон вошел. Мэддокс и Кальперния последовали его примеру. Стало понятно, почему Хейвен опустел этим вечером. Казалось, все до единого жители города находились здесь, в этой церкви — огромный зал был полон народу. Ввысь уходили балкончики-ложи, словно в театре. Вдоль стен стояли стулья — на тот случай, если кому-то все же не хватит места.
Никто не взглянул на вошедших, внимание присутствующих было приковано к кафедре.
— …злые поступки питают завесу, — голос проповедницы разносился по залу, многократно усиленный эхом. — Зло нетребовательно и снисходительно. Оно поощряет к свершению.
«Бред какой-то», — подумал Самсон, с раздражением ерзая на скамье, узкое и твердое сиденье которой, видимо, само по себе являлось испытанием для верующего.
Он покосился на Кальпернию. Она бесстрастно смотрела перед собой, ее глаза казались белыми в окружении дымчато-черных теней. С момента невероятного воскрешения Самсону так и не удалось побыть с ней наедине, поговорить, обсудить произошедшее.
«Хотя, как и что обсуждать, если она не может разговаривать?»
В это время проповедница сошла с кафедры. Как ни странно, она нисколько не напоминала одухотворенных религиозных фанатиков с психопатически горящими глазами. Молодая, привлекательная, с приятной, чуть ироничной улыбкой; одета просто, но явно недешево.
Проповедь закончилась, но никто даже не собирался вставать со своих мест. Напротив, в зале повисло напряжение. В воздухе звенел страх, слышимый и ощущаемый, — точно едва различимый, но тошнотворный скрежет металла о стекло.
Проповедница внимательно всматривалась в свою паству.
— Ты. — Она указала на одного из прихожан в предпоследнем ряду. — Выйди сюда.
Стало тихо. Нет, и до этого царила образцовая тишина, но теперь все словно обмерли. Тот, на кого указали, обреченно поднялся, постоял так немного, словно в надежде, что ему велят сесть на место, затем, сгорбившись, начал протискиваться мимо соседей.
Но проповедница еще не закончила.
— Ты, — приказала она. — И ты. И еще ты, пожалуйста.
Все трое поднялись со своих мест и вышли вперед.
Кто-то всхлипнул. Проповедница подняла руку и мягко улыбнулась.
— Если эти люди не поддались злу, бояться нечего; если же поддались, я очищу их, и они будут спасены.
За ее спиной встал высокий бородатый мужчина в черном. Правая рука его легла на бедро знакомым Самсону жестом.
— У того типа оружие, — прошептал он сидящему слева Мэддоксу.
Тот кивнул.
Тем временем четверо избранных опустились на колени. Проповедница подошла к первому из них и возложила левую руку на лоб. От ее ладони исходило мягкое зеленоватое свечение. Задержавшись немного возле одного, тот же самый ритуал она проделала и со вторым прихожанином. Третьей была девушка. Она отшатнулась от руки проповедницы и простерлась у ее ног, заливаясь слезами. Человек с бородой встряхнул ее за плечи, вынудив подняться. Он что-то тихо сказал, и девушка успокоилась. Покончив с последним испытуемым, проповедница отступила на шаг, сосредоточенно всматриваясь в обращенные к ней лица, затем указала на девушку.
— Это она.
Трое мужчин облегченно переглянулись. Девушка пронзительно закричала. Проповедница недовольно поморщилась, сияние, исходящее от ее руки, усилилось, став ослепительно ярким. Она прикоснулась ко лбу девушки, и та занялась зеленым пламенем, словно сухая солома. Осев на пол, ее тело несколько минут содрогалось в мучительных конвульсиях, потом застыло в неестественной, скрюченной позе.
Самсон вскочил. Напряжение спало. Все зашевелились, одобрительно зашумели, потянулись к выходу. Кое-где раздавались добродушные смешки, люди обсуждали погоду, планировали пикники на уик-энд, словно ничего особенного не произошло. Словно все идет так, как и должно было быть. Самсон смешался с толпой, ошеломленный увиденным.
Чуть поодаль, у чугунных ворот, украшенных вывеской «Городское кладбище Хейвена», стояла патрульная машина с шерифским значком. Звезда была странная – присмотревшись, Самсон понял, что это тот же символ, что и на витражах в церкви.
Он постучал в окошко.
— Шериф, я хотел бы сделать заявление.
Дверца распахнулась. Оттуда выбралась коротко стриженая брюнетка в строгой форме и непроницаемых Ray-Ban, несмотря на вечер.
— Пожалуйста, сэр, отойдите от машины.
— А вы, сержант…
— Сержант Пентагаст, сэр. О чем вы хотели заявить?
— Вы в курсе, сержант, что в вашей церкви только что совершено убийство?
Она что-то пробормотала в рацию.
— Нет, сэр. Вызова не было, сэр. Вы первый, кто сообщил мне подобную информацию. Что произошло?
— Во время проповеди была убита местная женщина. В свидетелях недостатка нет, на самом деле, я очень удивлен, что никто кроме меня не посчитал нужным обратиться в полицию.
Сержант Пентагаст положила руку на кобуру.
— Сэр, я не подвергаю сомнению ваши слова, но давайте проверим?
Самсон оглянулся. Мэддокс безучастно рассматривал начищенные носки своих ботинок, делая вид, что не слушает. Кальперния едва заметно покачала головой, словно говоря «нет».
Из церкви продолжали выходить люди.
— Прикажите всем оставаться на своих местах, — велел Самсон. — Это место преступления, а эти люди — свидетели.
— Сэр, пожалуйста, сохраняйте спокойствие.
— Я вам сказал, что только что на моих глазах убили женщину. Какого черта вы просто стоите и смотрите?
— Сэр…
— Я сам полицейский. Бывший. И я знаю, что вы должны делать, что за хрень вы тут пытаетесь мне скормить!
— Сэр! Или вы успокоитесь, или я вынуждена буду…
— Все в порядке, Кассандра.
Подошедшая проповедница одарила Самсона теплой улыбкой.
— Мистер Самсон новичок в Хейвене. Он просто не разобрался. — Она притронулась к его рукаву. — Смотрите и убедитесь, что все в порядке.
В дверях церкви показалась та самая девушка, живая и с виду вполне здоровая. Она смеялась шутке своего спутника и ничуть не напоминала жертву, несколькими минутами назад объятую огнем.
— Видите?
— Это несправедливо, вы знаете мое имя, а я ваше — нет.
Проповедница протянула руку:
— Эвелин Тревельян, но вы можете называть меня…
— Инквизитор, не так ли?
Эвелин Тревельян отдернула ладонь, слегка побледнела, но тут же недобро усмехнулась.
— Зря, очень зря.
Она пожала плечами и отошла. Сержант Пентагаст вернулась в машину.
— Та девушка, она действительно жива и невредима? — спросил Мэддокс.
— Нет, — Самсон огляделся. — Это вообще была не она. Это кто-то, или что-то в ее теле.
— Что ты видел?
Ее глаза, словно гнилушки на болоте. Пустые, призрачные. Нечеловеческие.
— Пока не знаю.
Он привычно сунул руку в карман, где гремели красные капсулы. Благодаря им — или чему-то еще, Самсон мог поклясться, что видит нечто такое, что не заметно остальным.
Он взглянул на Кальпернию, та понимающе кивнула в ответ, потом скорчила гримасу и беззвучно мяукнула.
— Где Имшаэль? — догадался Мэддокс.
***
— А он был в церкви?
Кальперния покачала головой.
— Не был, — подтвердил Мэддокс. — Мы заключили пари, но он не вошел с нами.
Самсон зачем-то присел на корточки, заглянул под припаркованные авто.
— Кис-кис, — позвал он.
— Это демон, — сообщил Мэддокс. — Он не отзывается на «кис-кис».
— Это котодемон, — ответил Самсон. — Он может отзываться на что угодно. Или не отзываться.
— Может, его собаки задрали?
— Это должны быть очень специальные собаки.
Кальперния саркастически хмыкнула, соглашаясь.
Самсон огляделся. На Хейвен опустилась ночь, и рассеянный зеленоватый свет в небе над городом казался еще ярче.
— Вы это видите?
— Что именно?
— Зеленое свечение в небе. Вы его видите?
— Нет, — сказал Мэддокс.
Кальперния помотала головой, длинные серьги в ушах негодующе звякнули.
— Ищете кота?
К ним приблизился парень в сером прорезиненном комбинезоне, какие обычно надевают уборщики на месте дорожных происшествий. На груди он носил бейдж муниципального служащего с именем и фамилией.
— Точно. Здоровенный котяра, оригинального окраса: коричневый с золотистыми подпалинами. Вы его видели?
— Он утилизирован.
— Что? — поразился Самсон. — Это как?
— В Хейвене запрещены домашние животные.
— Видите ли, — вмешался Мэддокс, — Имшаэль не совсем домашнее животное, если можно так выразиться.
— Бродячие животные также подлежат утилизации, — разъяснил служащий. — Пожалуйста, пройдите к фургону, заберите останки. С вас штраф — сто пятьдесят долларов. — В его руке появилась розовая бумажка. — Вот квитанция.
— Мистер Шевин, — начал Мэддокс. — Позвольте…
— Де Шевин, сэр.
Служащий распахнул дверцы неприметного серого фургона без окон, вынул оттуда увесистый черный пластиковый пакет, туго перевязанный бечевкой, и швырнул на асфальт.
Пакет жалобно вякнул.
Самсон скрипнул зубами: Старший тысячу раз прав. Хейвен — это Ад на земле, и должен быть уничтожен.
— Я отказываюсь платить, мудак, — процедил он. — Это был всего лишь кот. Беззащитное и безобидное создание.
— Именно, — поддакнул пакет.
На гладком лице де Шевина появилась подленькая усмешка.
— С вас дополнительно сто пятьдесят долларов, сэр. За оскорбление муниципального служащего. — Он вынул из кармана еще один розовый листок с печатью. — Пожалуйста.
— Я твою мамашу в рот имел, — сдавленно пропищал пакет. — Было противно.
— Двести долларов. — Улыбка стала еще шире, словно говоря: пожалуйста, скажите еще что-нибудь; на свет появилась очередная квитанция.
— Я согласен, — сказал Мэддокс, приставив дуло пистолета ко лбу де Шевина. — А это во сколько мне обойдется?
— Тысяча долларов, — булькнул тот, и в следующий миг его голова взорвалась.
Мэддокс вынул бумажник, отсчитал ровно полторы тысячи и засунул их в нагрудный карман комбинезона мертвеца.
— В расчете, — констатировал он.
Кальперния заливисто расхохоталась.
***
Имшаэль страдал.
— Я чувствую себя изнасилованным, — ныл он. — Вы не представляете, что этот толстомордый извращенец со мной делал, пока вы там шлялись по церквям.
— Не знаю, и не хочу знать, — сказал Самсон, садясь за руль.
Мэддокс рассматривал себя в зеркале заднего вида, стирая с лица белоснежным платком кровь муниципального служащего.
— Этот урод удушил меня петлей — снова, а ведь я еще не успел залечить поврежденное горло — и собирался снять с меня шкуру. Вы представляете?
Знаете, как снимают шкуру? Сначала делают разрез вокруг анального отверстия! — Взволнованный Имшаэль залез к Самсону на колени, задрал хвост и попытался наглядно показать, как именно все происходило.
— Брысь, — сказал Самсон, впрочем, беззлобно.
— Тебе не понять, как может болеть разрез в таком деликатном месте. И как мне теперь ходить в туалет? Но это пройдет. А вот душевная травма — никогда.
— К слову о травмах. — Мэддокс указал на полицейский заслон посреди улицы. — Нас уже ждут.
— Это шериф города Хейвена. Выходите из машины с поднятыми руками, — раздался голос из громкоговорителя. — У вас есть две минуты, чтобы сдаться.
Мэддокс деловито полез в сумку за карабином.
— Или, может, сразу противотанковое взять? Автомобиль наверняка бронированный…
— Это шериф города Хейвена… У вас есть две минуты…
— Погоди. — Самсон ухмыльнулся. — Ты ведь уже понял, кто у нас шериф?
— Капитан Резерфорд?
— Он самый.
Имшаэль захихикал. Кальперния достала из сумки косметичку.
— Тогда точно противотанковое.
Самсон уже открыл дверцу и вышел, держа руки на виду.
— Эй. Не стреляйте, я безоружен.
— И я, — крикнул Имшаэль, намереваясь вылезти, но был пойман Кальпернией и усажен под сиденье.
Мэддокс выбрался следом, щурясь на свет прожекторов.
— Кто еще в машине? — прогрохотал громкоговоритель. — Выходите. Медленно, с поднятыми руками.
— Почему я не могу выйти с вами? — провыл Имшаэль. — Я тоже опасный!
Кальперния быстро докрасила губы, улыбнулась; зрачки ее серебристых глаз застыли, словно у слепой. Она подмигнула Имшаэлю и распахнула дверцу.
К ним уже спешили четверо копов, но внимание Кальпернии было приковано к знакомой высокой фигуре возле автомобиля.
Это же обычная проститутка, кому она нужна?
Обычная проститутка с дырой во лбу от тридцать восьмого калибра. Пули, выпущенной из полицейского пистолета. Но кто будет копать, верно?
— Встаньте на колени, руки за голову.
Имшаэль прилип к стеклу, возбужденно облизываясь. Самсон и Мэддокс повиновались приказу, но Кальперния осталась стоять, глядя прямо в лучи прожектора.
Одна глупая шлюха наболтала заезжим журналистам о том, кто крышует все подпольные бордели в городе. И поплатилась за это.
— Руки за голову, мэм, — один из полицейских взял ее за локти. — Не сопротивляйтесь, пожалуйста.
Кальперния отшвырнула его, не глядя. Каблуки застучали по асфальту. В спину ударил выстрел, заставивший ее покачнуться. Боли не было, отличная новость, — Кальперния всегда ненавидела боль. Послышался шум борьбы, звук падающих тел. Кто-то сдавленно вскрикнул.
— Мы будем стрелять! — донеслось спереди.
— Мы тоже! — крикнул Самсон.
Град пуль впился в тело. Идти стало тяжело, живот свело судорогой. Полицейские вели огонь из-за машин. Кальперния выдернула одного из них, отняла пистолет, бросив на крышу автомобиля; второго приложила головой о бронированный борт.
Уши заложило от выстрелов, очередная пуля раздробила коленную чашечку, но Кальперния была близка к своей цели.
Каллен Стентон Резерфорд.
— Какое красивое имя, — прошептала она.
Каллен попятился, держа перед собой пистолет. Он что-то сбивчиво говорил, но она не слышала.
— Каллен, — Кальперния вздрогнула, когда еще несколько пуль прошили грудь. — Не надо.
Оружие упало на асфальт с тихим звоном. Она прижалась к Каллену, ласково погладила по щеке, обхватила лицо ладонями. — Знаешь, я даже немного соскучилась...
Кальперния поцеловала его в губы и одним движением оторвала голову.
***
— Сорок четыре пули, — заключил Самсон, встряхивая эмалированный тазик и стараясь не пялиться на грудь Кальпернии. — Я думал, будет больше.
Мэддокс деловито провел металлодетектором вдоль живота и спины: — Чисто.
Кальперния натянула майку и зажгла сигарету. Примостившийся рядом Имшаэль горестно разложил на постели продырявленное платье и подпер щеку лапой.
— Какой пиздец, — скорбно сказал он. — Платье от Бальмен за восемьсот сорок пять фунтов, и коту, то есть, тьфу, феньку под хвост. Все. Теперь только «Зара», только хардкор.
Он потыкал когтем в клавиатуру ноутбука, развернув закладку Net-a-porter.
— Смотри, какой новый Эрв Леже, — восхищенно сказал он, развернув монитор так, чтобы Кальперния могла его видеть. — Тебе точно пойдет, ты у нас худышка.
— Ладно, — сказал Мэддокс, отпихивая Имшаэля, наседающего с требованием немедленно дать кредитку. — Что будем делать дальше?
— Как что? — Самсон мрачно усмехнулся. — Уничтожим Инквизицию.
To be continued
Автор: LenaSt
Бета: Армия Корифея
Пейринг/Персонажи: Самсон, Мэддокс, Имшаэль, Кальперния, Мишель де Шевин, Каллен Резерфорд, Кассандра Пентагаст, мать Жизель
Категория: джен
Жанр: modern-AU, нуар
Рейтинг: R
Размер: 2887 слов
Примечание: Все еще WIP, но уже недолго. Продолжение фиков «Начало» и «Добро пожаловать в Ад»
Самсон не помнил, сколько простоял вот так – на коленях, прижав лоб к прохладному стеклу барокамеры, а когда поднял голову, то увидел, что глаза Кальпернии открыты.— Молодец, быстро справился, — похвалил Самсона Имшаэль, сосредоточенно метивший угол особняка. — Привет, милашка.
Кальперния, повиснув на плече Самсона, вяло кивнула в ответ.
— Давай, клади ее на заднее сиденье. — Имшаэль вспрыгнул на капот. — Распусти ей волосы и завесь лицо. Не надо, чтобы все пялились на дыру на переносице. Придется тебе остричь челку, милашка.
Кальперния бросила на него злобный взгляд. Имшаэль стукнул себя лапой по лбу.
— Я знаю! Пластика! — он с сомнением оглядел безжизненно лежащую Кальпернию. — А пока... Жвачка есть?
— Нет, зачем? — спросил сбитый с толку Самсон.
— Залепим ей пулевое отверстие.
Кальперния потянулась вперед, одним движением сцапала упитанное имшаэлево тельце и принялась душить. Все это молча, без единого звука.
— Эй! — заорал Имшаэль. — Самсон! Спаси меня! Она меня задуууушииит…
Вой кота перешел в хрип, раздался тошнотворный хруст, затем все смолкло. Самсон устало покачал головой и сел за руль.
***
Имшаэль всю дорогу плаксиво жаловался на боль в сломанной шее, требовал отнести его к ветеринару и купить заводную мышку.
— Мэддокс тебя отвезет, — сказал Самсон, просто чтобы он наконец отвязался.
Кальперния сидела на диване в холле и сосредоточенно красила ногти на ногах алым лаком. Она по-прежнему не разговаривала и изъяснялась исключительно жестами. В зубах у нее была зажата незажженная сигарета; дыра на переносице заклеена телесного цвета пластырем.
Возвратившийся Мэддокс тщательно прикрыл за собой дверь и аккуратно положил замотанного в тряпье Имшаэля на диван.
— Что это с ним? — поинтересовался Самсон, обозревая неподвижную тушку.
— Вет сказал, сделать ничего нельзя, и усыпил его, — пояснил Мэддокс, тщательно отряхивая переноску от кошачьей шерсти. — Я не успел его остановить.
Кальперния брезгливо поморщилась и сбросила начавшее коченеть тельце на пол.
— Неужели сдох?
Имшаэль слабо пошевелил лапами.
— Не дождетесь, — сообщил он, приоткрыв заплывшие глаза. — Тупые пидоры.
Ночью Самсона разбудило странное чувство: словно он был не один в комнате. В полумраке отчетливо слышалось дыхание – размеренное, громкое, угрожающее. Он сел на постели, зажег ночник. Лампочка была тусклой, едва рассеивающейся мрак, но даже ее скудного света хватило: на противоположной стене красными выпуклыми буквами проступила надпись:
Хейвен.
— Слабо вам пока в Хейвен, — высказался за завтраком Имшаэль, прихлебывая теплое молоко с медом (от болей в горле), приготовленное Мэддоксом. — Это логово Инквизиции.
— Так пожелал Старший.
— Ну, Старшему, конечно, виднее. — Имшаэль потянулся к чашке Кальпернии, отпил глоток и с омерзением выплюнул. — Что это за дерьмо?!
От кружки несло затхлой печеночной вонью. Кальперния усмехнулась, сощурилась — глаза у нее стали еще светлее, чем помнил Самсон, и отливали странным чешуечным блеском, — и допила свою порцию, слизав все до последней капли.
***
Самсон остановился у придорожной закусочной. Пара сэндвичей для них с Мэддоксом, картофель фри для Имшаэля и непрожаренный бифштекс с кровью для Кальпернии.
Парень на кассе пробил заказ и дежурно улыбаясь пожелал счастливого пути.
— Мы едем в Хейвен, — неожиданно для самого себя сказал Самсон.
Улыбка парня увяла. Он почти грубо сунул Самсону фирменный пакет с едой и переключился на другого посетителя.
В город они въехали на закате.
Хейвен был пуст. Ни души. Никто не толпился возле свежеотремонтированного кинотеатра, окна закусочной были темными и плотно занавешенными, а стоянка зияла ровно расчерченными парковочными квадратами.
Мэддокс приглушил мотор. Кальперния выбралась наружу, повела плечами, шумно втянула ноздрями воздух. Самсон проследил за ее взглядом – и увидел.
Дом из снов. Дом на холме, обнесенный высокой стеной и колючей проволокой. Зубцы, впивающиеся в небо. Зеленые сполохи под облаками.
— Они там, — сказал Имшаэль, загадочно жмурясь. — Все, что ты хотел знать об Инквизиции, но боялся спросить.
— Куда подевались все жители? — Мэддокс запер машину и встал рядом. — Еще нет и девяти, комендантский час?
Они медленно двигались по главной улице городка. Дорога шла прямо, между аккуратных однотипных домов, утопающих в зелени. Мимо блестящих автомобилей, припаркованных на обочинах. Мимо маленьких магазинов с нарядными витринами. Мимо идеально подстриженных газонов и геометрически выверенных клумб. Мимо чугунных уличных фонарей, украшенных фигурной ковкой. Мимо затейливых почтовых ящиков с вензелями владельцев. Этот город просто пах деньгами, уютом и благополучием.
Хейвен точно вымер. Самсон вздрогнул: мерно и гулко зазвонили часы на остроконечной башне дома на холме. Девять вибрирующих ударов, с последним ударом включились поливалки на всех газонах одновременно, и в воздухе повис туман холодной водяной взвеси.
Улица слегка изогнулась, обозначив конец пути. Впереди была церковь: высокое добротное здание, выкрашенное прянично-кремовой краской; с алой остроугольной черепичной крышей и разноцветными мозаичными окнами.
— Я не пойду, — заявил Имшаэль. — Не люблю церкви.
— Да, обычно демоны их сторонятся, — согласился Мэддокс.
— Знаешь, — Имшаэль запальчиво хлопнул хвостом, — я бы даже зашел, просто из принципа, но не желаю вестись на дешевые подначки.
— Нет, я могу зайти, — не успокаивался Имшаэль. — Просто чтобы ты перестал обзывать меня демоном. Давай поспорим? Давай?! Если ты выиграешь, я исполню любое твое желание. Если проиграешь, то… тогда в ботинки тебе нассу. Идет?
Мэддокс равнодушно пожал плечами.
Самсон закинул в рот пригоршню капсул, и внезапно понял, что смущает его в рисунке церковного витража — черные, белые, красные элементы мозаики изображали глаз, пронзенный мечом в ореоле языков пламени.
Тяжелая резная дверь отворилась. На пороге появилась смуглая женщина в длинном коралловом одеянии и высоком, причудливо отделанном золотом чепце.
— Приветствую вас. — Она широко улыбнулась и любезно пригласила войти. — Служба уже началась, но это не страшно, вы можете посидеть в уголке и совершенно никому не помешаете.
Женщина провела их через узкий светлый холл, и указала на вход.
— Прошу вас.
Самсон вошел. Мэддокс и Кальперния последовали его примеру. Стало понятно, почему Хейвен опустел этим вечером. Казалось, все до единого жители города находились здесь, в этой церкви — огромный зал был полон народу. Ввысь уходили балкончики-ложи, словно в театре. Вдоль стен стояли стулья — на тот случай, если кому-то все же не хватит места.
Никто не взглянул на вошедших, внимание присутствующих было приковано к кафедре.
— …злые поступки питают завесу, — голос проповедницы разносился по залу, многократно усиленный эхом. — Зло нетребовательно и снисходительно. Оно поощряет к свершению.
«Бред какой-то», — подумал Самсон, с раздражением ерзая на скамье, узкое и твердое сиденье которой, видимо, само по себе являлось испытанием для верующего.
Он покосился на Кальпернию. Она бесстрастно смотрела перед собой, ее глаза казались белыми в окружении дымчато-черных теней. С момента невероятного воскрешения Самсону так и не удалось побыть с ней наедине, поговорить, обсудить произошедшее.
«Хотя, как и что обсуждать, если она не может разговаривать?»
В это время проповедница сошла с кафедры. Как ни странно, она нисколько не напоминала одухотворенных религиозных фанатиков с психопатически горящими глазами. Молодая, привлекательная, с приятной, чуть ироничной улыбкой; одета просто, но явно недешево.
Проповедь закончилась, но никто даже не собирался вставать со своих мест. Напротив, в зале повисло напряжение. В воздухе звенел страх, слышимый и ощущаемый, — точно едва различимый, но тошнотворный скрежет металла о стекло.
Проповедница внимательно всматривалась в свою паству.
— Ты. — Она указала на одного из прихожан в предпоследнем ряду. — Выйди сюда.
Стало тихо. Нет, и до этого царила образцовая тишина, но теперь все словно обмерли. Тот, на кого указали, обреченно поднялся, постоял так немного, словно в надежде, что ему велят сесть на место, затем, сгорбившись, начал протискиваться мимо соседей.
Но проповедница еще не закончила.
— Ты, — приказала она. — И ты. И еще ты, пожалуйста.
Все трое поднялись со своих мест и вышли вперед.
Кто-то всхлипнул. Проповедница подняла руку и мягко улыбнулась.
— Если эти люди не поддались злу, бояться нечего; если же поддались, я очищу их, и они будут спасены.
За ее спиной встал высокий бородатый мужчина в черном. Правая рука его легла на бедро знакомым Самсону жестом.
— У того типа оружие, — прошептал он сидящему слева Мэддоксу.
Тот кивнул.
Тем временем четверо избранных опустились на колени. Проповедница подошла к первому из них и возложила левую руку на лоб. От ее ладони исходило мягкое зеленоватое свечение. Задержавшись немного возле одного, тот же самый ритуал она проделала и со вторым прихожанином. Третьей была девушка. Она отшатнулась от руки проповедницы и простерлась у ее ног, заливаясь слезами. Человек с бородой встряхнул ее за плечи, вынудив подняться. Он что-то тихо сказал, и девушка успокоилась. Покончив с последним испытуемым, проповедница отступила на шаг, сосредоточенно всматриваясь в обращенные к ней лица, затем указала на девушку.
— Это она.
Трое мужчин облегченно переглянулись. Девушка пронзительно закричала. Проповедница недовольно поморщилась, сияние, исходящее от ее руки, усилилось, став ослепительно ярким. Она прикоснулась ко лбу девушки, и та занялась зеленым пламенем, словно сухая солома. Осев на пол, ее тело несколько минут содрогалось в мучительных конвульсиях, потом застыло в неестественной, скрюченной позе.
Самсон вскочил. Напряжение спало. Все зашевелились, одобрительно зашумели, потянулись к выходу. Кое-где раздавались добродушные смешки, люди обсуждали погоду, планировали пикники на уик-энд, словно ничего особенного не произошло. Словно все идет так, как и должно было быть. Самсон смешался с толпой, ошеломленный увиденным.
Чуть поодаль, у чугунных ворот, украшенных вывеской «Городское кладбище Хейвена», стояла патрульная машина с шерифским значком. Звезда была странная – присмотревшись, Самсон понял, что это тот же символ, что и на витражах в церкви.
Он постучал в окошко.
— Шериф, я хотел бы сделать заявление.
Дверца распахнулась. Оттуда выбралась коротко стриженая брюнетка в строгой форме и непроницаемых Ray-Ban, несмотря на вечер.
— Пожалуйста, сэр, отойдите от машины.
— А вы, сержант…
— Сержант Пентагаст, сэр. О чем вы хотели заявить?
— Вы в курсе, сержант, что в вашей церкви только что совершено убийство?
Она что-то пробормотала в рацию.
— Нет, сэр. Вызова не было, сэр. Вы первый, кто сообщил мне подобную информацию. Что произошло?
— Во время проповеди была убита местная женщина. В свидетелях недостатка нет, на самом деле, я очень удивлен, что никто кроме меня не посчитал нужным обратиться в полицию.
Сержант Пентагаст положила руку на кобуру.
— Сэр, я не подвергаю сомнению ваши слова, но давайте проверим?
Самсон оглянулся. Мэддокс безучастно рассматривал начищенные носки своих ботинок, делая вид, что не слушает. Кальперния едва заметно покачала головой, словно говоря «нет».
Из церкви продолжали выходить люди.
— Прикажите всем оставаться на своих местах, — велел Самсон. — Это место преступления, а эти люди — свидетели.
— Сэр, пожалуйста, сохраняйте спокойствие.
— Я вам сказал, что только что на моих глазах убили женщину. Какого черта вы просто стоите и смотрите?
— Сэр…
— Я сам полицейский. Бывший. И я знаю, что вы должны делать, что за хрень вы тут пытаетесь мне скормить!
— Сэр! Или вы успокоитесь, или я вынуждена буду…
— Все в порядке, Кассандра.
Подошедшая проповедница одарила Самсона теплой улыбкой.
— Мистер Самсон новичок в Хейвене. Он просто не разобрался. — Она притронулась к его рукаву. — Смотрите и убедитесь, что все в порядке.
В дверях церкви показалась та самая девушка, живая и с виду вполне здоровая. Она смеялась шутке своего спутника и ничуть не напоминала жертву, несколькими минутами назад объятую огнем.
— Видите?
— Это несправедливо, вы знаете мое имя, а я ваше — нет.
Проповедница протянула руку:
— Эвелин Тревельян, но вы можете называть меня…
— Инквизитор, не так ли?
Эвелин Тревельян отдернула ладонь, слегка побледнела, но тут же недобро усмехнулась.
— Зря, очень зря.
Она пожала плечами и отошла. Сержант Пентагаст вернулась в машину.
— Та девушка, она действительно жива и невредима? — спросил Мэддокс.
— Нет, — Самсон огляделся. — Это вообще была не она. Это кто-то, или что-то в ее теле.
— Что ты видел?
Ее глаза, словно гнилушки на болоте. Пустые, призрачные. Нечеловеческие.
— Пока не знаю.
Он привычно сунул руку в карман, где гремели красные капсулы. Благодаря им — или чему-то еще, Самсон мог поклясться, что видит нечто такое, что не заметно остальным.
Он взглянул на Кальпернию, та понимающе кивнула в ответ, потом скорчила гримасу и беззвучно мяукнула.
— Где Имшаэль? — догадался Мэддокс.
***
— А он был в церкви?
Кальперния покачала головой.
— Не был, — подтвердил Мэддокс. — Мы заключили пари, но он не вошел с нами.
Самсон зачем-то присел на корточки, заглянул под припаркованные авто.
— Кис-кис, — позвал он.
— Это демон, — сообщил Мэддокс. — Он не отзывается на «кис-кис».
— Это котодемон, — ответил Самсон. — Он может отзываться на что угодно. Или не отзываться.
— Может, его собаки задрали?
— Это должны быть очень специальные собаки.
Кальперния саркастически хмыкнула, соглашаясь.
Самсон огляделся. На Хейвен опустилась ночь, и рассеянный зеленоватый свет в небе над городом казался еще ярче.
— Вы это видите?
— Что именно?
— Зеленое свечение в небе. Вы его видите?
— Нет, — сказал Мэддокс.
Кальперния помотала головой, длинные серьги в ушах негодующе звякнули.
— Ищете кота?
К ним приблизился парень в сером прорезиненном комбинезоне, какие обычно надевают уборщики на месте дорожных происшествий. На груди он носил бейдж муниципального служащего с именем и фамилией.
— Точно. Здоровенный котяра, оригинального окраса: коричневый с золотистыми подпалинами. Вы его видели?
— Он утилизирован.
— Что? — поразился Самсон. — Это как?
— В Хейвене запрещены домашние животные.
— Видите ли, — вмешался Мэддокс, — Имшаэль не совсем домашнее животное, если можно так выразиться.
— Бродячие животные также подлежат утилизации, — разъяснил служащий. — Пожалуйста, пройдите к фургону, заберите останки. С вас штраф — сто пятьдесят долларов. — В его руке появилась розовая бумажка. — Вот квитанция.
— Мистер Шевин, — начал Мэддокс. — Позвольте…
— Де Шевин, сэр.
Служащий распахнул дверцы неприметного серого фургона без окон, вынул оттуда увесистый черный пластиковый пакет, туго перевязанный бечевкой, и швырнул на асфальт.
Пакет жалобно вякнул.
Самсон скрипнул зубами: Старший тысячу раз прав. Хейвен — это Ад на земле, и должен быть уничтожен.
— Я отказываюсь платить, мудак, — процедил он. — Это был всего лишь кот. Беззащитное и безобидное создание.
— Именно, — поддакнул пакет.
На гладком лице де Шевина появилась подленькая усмешка.
— С вас дополнительно сто пятьдесят долларов, сэр. За оскорбление муниципального служащего. — Он вынул из кармана еще один розовый листок с печатью. — Пожалуйста.
— Я твою мамашу в рот имел, — сдавленно пропищал пакет. — Было противно.
— Двести долларов. — Улыбка стала еще шире, словно говоря: пожалуйста, скажите еще что-нибудь; на свет появилась очередная квитанция.
— Я согласен, — сказал Мэддокс, приставив дуло пистолета ко лбу де Шевина. — А это во сколько мне обойдется?
— Тысяча долларов, — булькнул тот, и в следующий миг его голова взорвалась.
Мэддокс вынул бумажник, отсчитал ровно полторы тысячи и засунул их в нагрудный карман комбинезона мертвеца.
— В расчете, — констатировал он.
Кальперния заливисто расхохоталась.
***
Имшаэль страдал.
— Я чувствую себя изнасилованным, — ныл он. — Вы не представляете, что этот толстомордый извращенец со мной делал, пока вы там шлялись по церквям.
— Не знаю, и не хочу знать, — сказал Самсон, садясь за руль.
Мэддокс рассматривал себя в зеркале заднего вида, стирая с лица белоснежным платком кровь муниципального служащего.
— Этот урод удушил меня петлей — снова, а ведь я еще не успел залечить поврежденное горло — и собирался снять с меня шкуру. Вы представляете?
Знаете, как снимают шкуру? Сначала делают разрез вокруг анального отверстия! — Взволнованный Имшаэль залез к Самсону на колени, задрал хвост и попытался наглядно показать, как именно все происходило.
— Брысь, — сказал Самсон, впрочем, беззлобно.
— Тебе не понять, как может болеть разрез в таком деликатном месте. И как мне теперь ходить в туалет? Но это пройдет. А вот душевная травма — никогда.
— К слову о травмах. — Мэддокс указал на полицейский заслон посреди улицы. — Нас уже ждут.
— Это шериф города Хейвена. Выходите из машины с поднятыми руками, — раздался голос из громкоговорителя. — У вас есть две минуты, чтобы сдаться.
Мэддокс деловито полез в сумку за карабином.
— Или, может, сразу противотанковое взять? Автомобиль наверняка бронированный…
— Это шериф города Хейвена… У вас есть две минуты…
— Погоди. — Самсон ухмыльнулся. — Ты ведь уже понял, кто у нас шериф?
— Капитан Резерфорд?
— Он самый.
Имшаэль захихикал. Кальперния достала из сумки косметичку.
— Тогда точно противотанковое.
Самсон уже открыл дверцу и вышел, держа руки на виду.
— Эй. Не стреляйте, я безоружен.
— И я, — крикнул Имшаэль, намереваясь вылезти, но был пойман Кальпернией и усажен под сиденье.
Мэддокс выбрался следом, щурясь на свет прожекторов.
— Кто еще в машине? — прогрохотал громкоговоритель. — Выходите. Медленно, с поднятыми руками.
— Почему я не могу выйти с вами? — провыл Имшаэль. — Я тоже опасный!
Кальперния быстро докрасила губы, улыбнулась; зрачки ее серебристых глаз застыли, словно у слепой. Она подмигнула Имшаэлю и распахнула дверцу.
К ним уже спешили четверо копов, но внимание Кальпернии было приковано к знакомой высокой фигуре возле автомобиля.
Это же обычная проститутка, кому она нужна?
Обычная проститутка с дырой во лбу от тридцать восьмого калибра. Пули, выпущенной из полицейского пистолета. Но кто будет копать, верно?
— Встаньте на колени, руки за голову.
Имшаэль прилип к стеклу, возбужденно облизываясь. Самсон и Мэддокс повиновались приказу, но Кальперния осталась стоять, глядя прямо в лучи прожектора.
Одна глупая шлюха наболтала заезжим журналистам о том, кто крышует все подпольные бордели в городе. И поплатилась за это.
— Руки за голову, мэм, — один из полицейских взял ее за локти. — Не сопротивляйтесь, пожалуйста.
Кальперния отшвырнула его, не глядя. Каблуки застучали по асфальту. В спину ударил выстрел, заставивший ее покачнуться. Боли не было, отличная новость, — Кальперния всегда ненавидела боль. Послышался шум борьбы, звук падающих тел. Кто-то сдавленно вскрикнул.
— Мы будем стрелять! — донеслось спереди.
— Мы тоже! — крикнул Самсон.
Град пуль впился в тело. Идти стало тяжело, живот свело судорогой. Полицейские вели огонь из-за машин. Кальперния выдернула одного из них, отняла пистолет, бросив на крышу автомобиля; второго приложила головой о бронированный борт.
Уши заложило от выстрелов, очередная пуля раздробила коленную чашечку, но Кальперния была близка к своей цели.
Каллен Стентон Резерфорд.
— Какое красивое имя, — прошептала она.
Каллен попятился, держа перед собой пистолет. Он что-то сбивчиво говорил, но она не слышала.
— Каллен, — Кальперния вздрогнула, когда еще несколько пуль прошили грудь. — Не надо.
Оружие упало на асфальт с тихим звоном. Она прижалась к Каллену, ласково погладила по щеке, обхватила лицо ладонями. — Знаешь, я даже немного соскучилась...
Кальперния поцеловала его в губы и одним движением оторвала голову.
***
— Сорок четыре пули, — заключил Самсон, встряхивая эмалированный тазик и стараясь не пялиться на грудь Кальпернии. — Я думал, будет больше.
Мэддокс деловито провел металлодетектором вдоль живота и спины: — Чисто.
Кальперния натянула майку и зажгла сигарету. Примостившийся рядом Имшаэль горестно разложил на постели продырявленное платье и подпер щеку лапой.
— Какой пиздец, — скорбно сказал он. — Платье от Бальмен за восемьсот сорок пять фунтов, и коту, то есть, тьфу, феньку под хвост. Все. Теперь только «Зара», только хардкор.
Он потыкал когтем в клавиатуру ноутбука, развернув закладку Net-a-porter.
— Смотри, какой новый Эрв Леже, — восхищенно сказал он, развернув монитор так, чтобы Кальперния могла его видеть. — Тебе точно пойдет, ты у нас худышка.
— Ладно, — сказал Мэддокс, отпихивая Имшаэля, наседающего с требованием немедленно дать кредитку. — Что будем делать дальше?
— Как что? — Самсон мрачно усмехнулся. — Уничтожим Инквизицию.
To be continued
Название: Кара
Автор: Диванный Шейд
Бета: LenaSt
Пейринг/Персонажи: Пантеоны Тедаса, ОМП, ОЖП
Категория: джен
Жанр: Историческое AU
Рейтинг: G
Размер: 1050 слов
Цитата: читать дальше
Все чаще в наши дни во всемирной лириумной сети можно натолкнуться на так называемые «фанфики», произведения молодых авторов, скрывающих имена «никами», сетевыми личинами. Произведения эти, как правило, имеют тенденцию новаторски толковать и переосмысливать существующие каноны, как то: книги известных авторов, синематографические картины, исторические события и даже религиозные писания. Последний пункт вызывает особенно жаркое негодование в среде верующих. По словам представителей таких религиозных течений как сетиизм и эвануризм, авторы фанфиков своими произведениями богохульствуют и восстают против сил, что выше их понимания.
Да я вас засужу за оскорбление чувств верующих!
Бог есть любовь. Даже если у любви рейтинг NC-21.
― Нет, вы видели, что они пишут? «Фен'Харел взглянул на томно выгнувшееся тело Митал, белеющее на фоне шелковой зелени травы, и почувствовал, как в золотых лосинах стало тесно». Когда это я носил золотые лосины? Откуда эти лосины вообще пошли? Уже не первый раз их упоминают.
― Сам виноват. Надо было лучше фрески рисовать, раз уж за кисть взялся. Хоть не в сарафан обрядили. О! Господа из Тевинтера, вам это понравится:
«Думат погрузил свой могучий орган в тугое колечко мышц Разикаль и сладостно застонал в безмолвном наслаждении.
― Ах, ах, ах! ― отозвалась Пвелительница Тайн, вонзая ногти в рельефную спину Дракона Тишины».
― «Сладостно застонал в безмолвном наслаждении» это вообще как?
― Мне больше интересно, что такое «тугое колечко мышц» и «рельефная спина».
― Поверь, дорогая, тебе не интересно.
― О! Обновление про последователей новенького!
«Мускулистые руки Ралея сгребли Кальпернию в охапку и прижали к широкой груди бывшего храмовника. Девушка затрепетала, чувствуя под нежной щекой глухие удары пылкого сердца любимого».
― Э, простите, а сколько их там вообще? Пятеро? Сетий, в твоей армии в ходу была групповушка? Как жаль, что меня с вами не было!
― Если и была, то я об этом ничего не знал, Фалон'Дин.
― Погодите, тут еще продолжение есть!
«― Не бойся, моя птичка, я не позволю Корифею повернуть свой ключ в воротах твоего Золотого Города!
― Ах, мой дерзкий герой, ― воскликнула жрица, и из прекрасных глаз покатились хрустальные слезы, ― ты не сможешь его остановить. Он придет за моей невинностью уже этой ночью!
― Не плачь, любимая, мы с Мэддоксом знаем, что нужно делать!»
― О да, судя по следующим пяти страницам, они с Мэддоксом действительно знали... ой! А вот это, второй абзац сверху, это вообще анатомически возможно?
― Как хорошо, что Самсон с Кальпернией уже веков двенадцать как мертвы.
― Ааа! «Длинные ноги Андрасте впились в высокий тяжелый зад Создателя». Во имя всего сущего! Дэвид, ну-ка повернись, покажи высокий тяжелый зад.
― Отвали, Корт. Тут и про тебя есть: «Мужские мозолистые пальцы гладили его обнаженную кожу. Схватив Гаккона за запястье, Корт оторвал его руку»... Кто-нибудь, принесите Корту воды!
― А их не волнует, что по их же легендам Корт мой отец?
― Наоборот волнует. Как пишет некий Сорок Первый Кот Архонта, это в фике самое пикантное. У, тут дальше еще и Хозяйка к веселью присоединяется. И судьба куропатки меня тревожит.
― Да они там с ума посходили!
― Не без этого. Наших девочек, кстати, тоже вниманием не обошли:
«Гиланнайн могла бы поклясться, что она видела сквозь тонкую ткань кольчуги твердеющие кончики ее грудей и, больше того, чувствовала спазмы глубоко внутри нее, в пылающих и темных глубинах, о существовании которых сама она едва знала. Сексуальная улыбка оттянула щеки Андруил к эротично заостренным ушам».
― Так, хватит, а то у меня сейчас тоже что-нибудь к эротичным ушам под тонкой тканью кольчуги оттянется.
Эльгарн'ан выключил монитор и устало откинулся на спинку кресла. Остальные боги продолжили прерванное спонтанным изучением паствы застолье. Однако от уютной атмосферы не осталось и следа. Митал и Андрасте, забыв про бокалы, пили вино прямо из бутылки, передавая ее друг другу и периодически горестно вздыхали. Диртамен от переизбытка эмоций лег спать. Корифей пилил отбивную ножом с таким остервенением, будто на ее месте видел одного из фикрайтеров, а Хозяйка Небес задумчиво выковыривала глаза заливному осетру.
― Может, пора вмешаться? ― робко подал голос Гельдауран. ― Устроим парочку стихийных бедствий. Или сервера обвалим. Глядишь, они и образумятся.
Корифей и Фен'Харел задумчиво переглянулись.
Дитнэр Дженитиви, корректор сетевого журнала «Распутная Вдова», устало потер глаза. От присланного на проверку текста хотелось плакать. За годы работы он уже привык к чудовищной безграмотности, но «трепетные губы» и «глаза цвета кофе с молоком» изо дня в день подтачивали его веру в общество.
И если замечания по орфографии и пунктуации авторы текстов еще соглашались учитывать, то расставаться с фразами типа «выходит из-за стола, делая фрикционные движения животом» отказывались напрочь, ссылаясь на уникальный стиль.
― Чем я занимаюсь? Я же на инженера учился. Лучший на курсе, такие перспективы, и тут это.
Дитнэр перевел взгляд на монитор.
«― Я люблю тебя, — произнес Маферат, пока его тупое копье проникало во влажную путаницу пепельных завитков».
С отчаянным воплем Дитнэр выключил компьютер. Комнату затопила тьма.
Дитнэр подошел к окну, вглядываясь в бушующую на улице стихию. Дождь лился сплошной стеной, от грома дребезжали стекла. На ум невольно приходили мысли о богах древности, решивших покарать погрязших во грехах смертных.
― Корифей, по легендам ты был последним богом, что внимал молитвам. Если ты все еще где-то там, прошу, сделай так, чтобы мне перестали присылать этот кошмар. Пусть все любители писать про то, как кто-то превратился в одну единственную мурашку, на своей шкуре почувствуют, каково их персонажам.
В раскатах грома Дитнэру послышался зловещий хохот.
Пламя пожарищ полыхало уже третьи сутки. Ураганы, насланные веселящимися богами, высушили последствия недавних наводнений, поэтому горели немногие уцелевшие постройки смертных как хворост.
Корифей взобрался на оставшийся нетронутым во всеобщем хаосе холм и глянул на город у подножия, затянутый клубами черного дыма. Оттуда то и дело доносились многократно усиленные эхом счастливый хохот Гиланнайн и душераздирающие крики ее жертв. Если прислушаться, то можно было расслышать и Имшаэля, предлагающего очередному пойманному выбрать, что ему отрастят: «нефритовый жезл» или «трепещущую плоть».
Корифей оперся спиной о кристалл красного лириума, в котором были запечатаны те несколько не окончательно свихнувшихся смертных, которым предстояло пережить конец света и дать начало новым цивилизациям.
― Я всего лишь хотел принести смертным надежду, ― печально пробормотал Корифей, наблюдая за кружащими в небе Уртемиэлем и Урзарой, делящими особенно плодовитого автора. ― А вместо этого участвую в уничтожении мира. И как так вышло?
Ответом ему был лишь треск пламени.
Автор: Диванный Шейд
Бета: LenaSt
Пейринг/Персонажи: Пантеоны Тедаса, ОМП, ОЖП
Категория: джен
Жанр: Историческое AU
Рейтинг: G
Размер: 1050 слов
Цитата: читать дальше
Лжесвидетели
И обманщики, знайте:
Есть лишь одна Истина.
Всё ведомо нашему Создателю
И Он станет судить их ложь.
источник
И обманщики, знайте:
Есть лишь одна Истина.
Всё ведомо нашему Создателю
И Он станет судить их ложь.
источник
Все чаще в наши дни во всемирной лириумной сети можно натолкнуться на так называемые «фанфики», произведения молодых авторов, скрывающих имена «никами», сетевыми личинами. Произведения эти, как правило, имеют тенденцию новаторски толковать и переосмысливать существующие каноны, как то: книги известных авторов, синематографические картины, исторические события и даже религиозные писания. Последний пункт вызывает особенно жаркое негодование в среде верующих. По словам представителей таких религиозных течений как сетиизм и эвануризм, авторы фанфиков своими произведениями богохульствуют и восстают против сил, что выше их понимания. Из статьи «Покайтесь, грешники! или чем бы дитя ни тешилось» с веб-портала «ТедасТудей»
Автор неизвестен
Автор неизвестен
Да я вас засужу за оскорбление чувств верующих!
Отец Думат Ралаферин,
настоятель храма Всеблагой Триединой Хозяйки Небес Митал Андрасте
настоятель храма Всеблагой Триединой Хозяйки Небес Митал Андрасте
Бог есть любовь. Даже если у любви рейтинг NC-21.
Наголопа-в-шарфике-танцует-вальс,
известный сетевой фикрайтер, автор эротического бестселлера «Последний девственник Тедаса»
известный сетевой фикрайтер, автор эротического бестселлера «Последний девственник Тедаса»
― Нет, вы видели, что они пишут? «Фен'Харел взглянул на томно выгнувшееся тело Митал, белеющее на фоне шелковой зелени травы, и почувствовал, как в золотых лосинах стало тесно». Когда это я носил золотые лосины? Откуда эти лосины вообще пошли? Уже не первый раз их упоминают.
― Сам виноват. Надо было лучше фрески рисовать, раз уж за кисть взялся. Хоть не в сарафан обрядили. О! Господа из Тевинтера, вам это понравится:
«Думат погрузил свой могучий орган в тугое колечко мышц Разикаль и сладостно застонал в безмолвном наслаждении.
― Ах, ах, ах! ― отозвалась Пвелительница Тайн, вонзая ногти в рельефную спину Дракона Тишины».
― «Сладостно застонал в безмолвном наслаждении» это вообще как?
― Мне больше интересно, что такое «тугое колечко мышц» и «рельефная спина».
― Поверь, дорогая, тебе не интересно.
― О! Обновление про последователей новенького!
«Мускулистые руки Ралея сгребли Кальпернию в охапку и прижали к широкой груди бывшего храмовника. Девушка затрепетала, чувствуя под нежной щекой глухие удары пылкого сердца любимого».
― Э, простите, а сколько их там вообще? Пятеро? Сетий, в твоей армии в ходу была групповушка? Как жаль, что меня с вами не было!
― Если и была, то я об этом ничего не знал, Фалон'Дин.
― Погодите, тут еще продолжение есть!
«― Не бойся, моя птичка, я не позволю Корифею повернуть свой ключ в воротах твоего Золотого Города!
― Ах, мой дерзкий герой, ― воскликнула жрица, и из прекрасных глаз покатились хрустальные слезы, ― ты не сможешь его остановить. Он придет за моей невинностью уже этой ночью!
― Не плачь, любимая, мы с Мэддоксом знаем, что нужно делать!»
― О да, судя по следующим пяти страницам, они с Мэддоксом действительно знали... ой! А вот это, второй абзац сверху, это вообще анатомически возможно?
― Как хорошо, что Самсон с Кальпернией уже веков двенадцать как мертвы.
― Ааа! «Длинные ноги Андрасте впились в высокий тяжелый зад Создателя». Во имя всего сущего! Дэвид, ну-ка повернись, покажи высокий тяжелый зад.
― Отвали, Корт. Тут и про тебя есть: «Мужские мозолистые пальцы гладили его обнаженную кожу. Схватив Гаккона за запястье, Корт оторвал его руку»... Кто-нибудь, принесите Корту воды!
― А их не волнует, что по их же легендам Корт мой отец?
― Наоборот волнует. Как пишет некий Сорок Первый Кот Архонта, это в фике самое пикантное. У, тут дальше еще и Хозяйка к веселью присоединяется. И судьба куропатки меня тревожит.
― Да они там с ума посходили!
― Не без этого. Наших девочек, кстати, тоже вниманием не обошли:
«Гиланнайн могла бы поклясться, что она видела сквозь тонкую ткань кольчуги твердеющие кончики ее грудей и, больше того, чувствовала спазмы глубоко внутри нее, в пылающих и темных глубинах, о существовании которых сама она едва знала. Сексуальная улыбка оттянула щеки Андруил к эротично заостренным ушам».
― Так, хватит, а то у меня сейчас тоже что-нибудь к эротичным ушам под тонкой тканью кольчуги оттянется.
Эльгарн'ан выключил монитор и устало откинулся на спинку кресла. Остальные боги продолжили прерванное спонтанным изучением паствы застолье. Однако от уютной атмосферы не осталось и следа. Митал и Андрасте, забыв про бокалы, пили вино прямо из бутылки, передавая ее друг другу и периодически горестно вздыхали. Диртамен от переизбытка эмоций лег спать. Корифей пилил отбивную ножом с таким остервенением, будто на ее месте видел одного из фикрайтеров, а Хозяйка Небес задумчиво выковыривала глаза заливному осетру.
― Может, пора вмешаться? ― робко подал голос Гельдауран. ― Устроим парочку стихийных бедствий. Или сервера обвалим. Глядишь, они и образумятся.
Корифей и Фен'Харел задумчиво переглянулись.
***
Дитнэр Дженитиви, корректор сетевого журнала «Распутная Вдова», устало потер глаза. От присланного на проверку текста хотелось плакать. За годы работы он уже привык к чудовищной безграмотности, но «трепетные губы» и «глаза цвета кофе с молоком» изо дня в день подтачивали его веру в общество.
И если замечания по орфографии и пунктуации авторы текстов еще соглашались учитывать, то расставаться с фразами типа «выходит из-за стола, делая фрикционные движения животом» отказывались напрочь, ссылаясь на уникальный стиль.
― Чем я занимаюсь? Я же на инженера учился. Лучший на курсе, такие перспективы, и тут это.
Дитнэр перевел взгляд на монитор.
«― Я люблю тебя, — произнес Маферат, пока его тупое копье проникало во влажную путаницу пепельных завитков».
С отчаянным воплем Дитнэр выключил компьютер. Комнату затопила тьма.
Дитнэр подошел к окну, вглядываясь в бушующую на улице стихию. Дождь лился сплошной стеной, от грома дребезжали стекла. На ум невольно приходили мысли о богах древности, решивших покарать погрязших во грехах смертных.
― Корифей, по легендам ты был последним богом, что внимал молитвам. Если ты все еще где-то там, прошу, сделай так, чтобы мне перестали присылать этот кошмар. Пусть все любители писать про то, как кто-то превратился в одну единственную мурашку, на своей шкуре почувствуют, каково их персонажам.
В раскатах грома Дитнэру послышался зловещий хохот.
***
Пламя пожарищ полыхало уже третьи сутки. Ураганы, насланные веселящимися богами, высушили последствия недавних наводнений, поэтому горели немногие уцелевшие постройки смертных как хворост.
Корифей взобрался на оставшийся нетронутым во всеобщем хаосе холм и глянул на город у подножия, затянутый клубами черного дыма. Оттуда то и дело доносились многократно усиленные эхом счастливый хохот Гиланнайн и душераздирающие крики ее жертв. Если прислушаться, то можно было расслышать и Имшаэля, предлагающего очередному пойманному выбрать, что ему отрастят: «нефритовый жезл» или «трепещущую плоть».
Корифей оперся спиной о кристалл красного лириума, в котором были запечатаны те несколько не окончательно свихнувшихся смертных, которым предстояло пережить конец света и дать начало новым цивилизациям.
― Я всего лишь хотел принести смертным надежду, ― печально пробормотал Корифей, наблюдая за кружащими в небе Уртемиэлем и Урзарой, делящими особенно плодовитого автора. ― А вместо этого участвую в уничтожении мира. И как так вышло?
Ответом ему был лишь треск пламени.
Название: Песнь преображения
Автор: Achenne
Бета: LenaSt
Пейринг/Персонажи: Себастьян Ваэль, упоминаются Самсон и Корифей
Категория: джен
Жанр: драма (АУ)
Рейтинг: R
Размер: 748 слов
Предупреждение: трансформация тела
Цитата: читать дальшеТе, кто трогал красный лириум или хотя бы подходил к нему, сообщают, что он им "поёт". Эта песня постепенно сводит их с ума.
Что повлечёт продолжительное воздействие красного лириума ― мы пока не знаем. Безумие ― безусловно, но будут ли физические изменения? Что случится, если маг или храмовник будет использовать красный лириум взамен обычного?
Ты должен решить, что есть истина. Однажды ты должен решить, и выбора у тебя не останется, и возможно, пожалеешь в любом случае - или же не станешь жалеть ни о чем.
Себастьян не пожалел ни разу.
Отступник отнял у него город, который он называл своим - после того, как стал изгнанником и лишился Старкхевена. Отступник объявил войну, но убил не врагов, а невинных; так всегда бывает, и сознание того, что терять нечего и помогло Себастьяну решиться.
Истина в том, что порой жалость и сомнения неуместны. В конце концов, отступник ведь не мучился выбором.
Справедливость, говорил он.
Себастьян ему не верил. Проще всего свалить все на духа, демона... Андрасте.
Андрасте тоже в прошлом. Она не защитила Эльтину, грош цена такой Невесте - и такому Создателю, если не в силах он защитить тех, кто служит ему верой и правдой.
Киркволл остался без наместника, Круга магов и без Церкви. Себастьян бродил по улицам - когда-то желтым, а ныне черно-алым от крови и гари. Себастьян взывал к Создателю, но слышал лишь тишину.
Тишину - и еще вопли умирающих; тишину - и вой демонов, тишину и ругань портовых рабочих, визг собак и людей, уподобившихся собакам, лязганье стали и отвратительное чавканье : кто-то пожирал кого-то. Создатель по-прежнему молчал.
Вокруг Себастьяна плыла пустота. Его молитвы звучали глухо, как стук по гнилому дереву. Иногда он вскидывал лук, чтобы выстрелить в груду окровавленной плоти, и думал: это тоже выбор, перестать быть и передать себя кому-то иному. Церковники вверяют себя Создателю и Андрасте. Одержимые - демонам. Похоже, разница невелика.
Себастьян знал уже тогда, что и ему придется однажды выбрать. Все что угодно казалось лучше киркволльской раскаленной пустоты.
И все же он не жалел и после.
Наверное, ему всегда нужен был бог, в которого легко верить. Андрасте - всего лишь статуя и гравюры, Создатель безлик, словно философский силлогизм. Эльтина была настоящей - из плоти и крови, ладони у нее пахли ладаном, веретенкой и дымом, церковными курильнями. Она мягко гладила его по волосам, и Себастьян думал то ли о матери, хотя мать его давно умерла и он ее почти не помнил, то ли о престарелой шлюхе в борделе. Он никак не мог отделаться от кощунственного сравнения.
Теперь это не имело значения. Себастьян ждал бога, который бы ответил ему.
Он дождался.
Корифей не похож ни на Создателя, ни на Андрасте, ни тем более на Эльтину. Он появился в облике бородатого хмурого Стража и поначалу называл себя Ларием, но скоро им обоим надоело притворяться. Корифей оказался богом.
Себастьян поверил ему. Почему бы нет? Он навел порядок в храмовничьем ордене, причем поставив во главе изгнанного из ордена бродягу. Он освобождал рабов, и Киркволл поддался его воле. По крайней мере, Корифей избавил город от одержимых. И демонов.
Демоны служили ему. Еще одно доказательство божественности.
Себастьяну Корифей пообещал Киркволл - и всю Вольную Марку. Но главное - всегда отвечать на молитвы.
Ты должен решить, и возможно ты пожалеешь, сказал Корифей.
Себастьян не жалеет.
Его стрелы в крови от наконечника до оперения. Его войско маршировало по Киркволлу: он вытаскивал всех мужчин и крепких женщин на улицы и давал им выбор.
Истина всегда одна, улыбался Себастьян. Тех, кто отказывался признать нового бога ждала быстрая смерть - от стрел, мечей его войска. Позже бывший бродяга - храмовник приказал отдавать "материал" ему. Себастьян согласился.
Когда ты веришь - не задаешь вопросов.
Однажды он увидел то, что случалось с теми, кто отверг новую веру. Самсон прятал свои "шахты", но одну разместили в Костяной Яме - Себастьян вошел туда, и замер у входа в пещеры.
В них цвели люди. Минерал Корифея, красный лириум, пронизывал их насквозь - отростки торчали из груди, открытых ртов; у кого-то упрямые кристаллы вырвали суставы из лунок, чтобы проклюнуться, подобно траве из-под камня.
Люди еще дышали. Лириум пел.
Себастьян коснулся его и засмеялся: в тот момент он осознал, насколько могущественен Корифей..
Самсон сказал Себастьяну: будь одним из нас. Старшему не нужны простые смертные. Присоединяйся.
Он согласился.
Себастьян не жалеет даже теперь, когда спина у него сверкает колючей каменной крошкой, пальцы срослись с перчатками, а вместо ног соцветия лириума, похожие на разбухшие и вырвавшиеся из-под кожи вены.
Вольная Марка признает истинного бога.
*
Но однажды приходит Инквизиция.
Себастьян сражается храбро - ущелье Костяной ямы покрыто трупами, точно ковром в конце битвы.
Их просто больше.
Себастьян не боится плена и казни, но взывает к богу, что прежде всегда отвечал на молитвы: вот я, твой кровью и плотью, не покинь меня в час торжества врагов моих.
Корифей молчит.
Корифей молчит и месяцы спустя, когда у Себастьяна остается лишь песнь лириума, черная мокрая клетка тюрьмы - водопад и такая гулкая пустота.
Автор: Achenne
Бета: LenaSt
Пейринг/Персонажи: Себастьян Ваэль, упоминаются Самсон и Корифей
Категория: джен
Жанр: драма (АУ)
Рейтинг: R
Размер: 748 слов
Предупреждение: трансформация тела
Цитата: читать дальшеТе, кто трогал красный лириум или хотя бы подходил к нему, сообщают, что он им "поёт". Эта песня постепенно сводит их с ума.
Что повлечёт продолжительное воздействие красного лириума ― мы пока не знаем. Безумие ― безусловно, но будут ли физические изменения? Что случится, если маг или храмовник будет использовать красный лириум взамен обычного?
Ты должен решить, что есть истина. Однажды ты должен решить, и выбора у тебя не останется, и возможно, пожалеешь в любом случае - или же не станешь жалеть ни о чем.Себастьян не пожалел ни разу.
Отступник отнял у него город, который он называл своим - после того, как стал изгнанником и лишился Старкхевена. Отступник объявил войну, но убил не врагов, а невинных; так всегда бывает, и сознание того, что терять нечего и помогло Себастьяну решиться.
Истина в том, что порой жалость и сомнения неуместны. В конце концов, отступник ведь не мучился выбором.
Справедливость, говорил он.
Себастьян ему не верил. Проще всего свалить все на духа, демона... Андрасте.
Андрасте тоже в прошлом. Она не защитила Эльтину, грош цена такой Невесте - и такому Создателю, если не в силах он защитить тех, кто служит ему верой и правдой.
Киркволл остался без наместника, Круга магов и без Церкви. Себастьян бродил по улицам - когда-то желтым, а ныне черно-алым от крови и гари. Себастьян взывал к Создателю, но слышал лишь тишину.
Тишину - и еще вопли умирающих; тишину - и вой демонов, тишину и ругань портовых рабочих, визг собак и людей, уподобившихся собакам, лязганье стали и отвратительное чавканье : кто-то пожирал кого-то. Создатель по-прежнему молчал.
Вокруг Себастьяна плыла пустота. Его молитвы звучали глухо, как стук по гнилому дереву. Иногда он вскидывал лук, чтобы выстрелить в груду окровавленной плоти, и думал: это тоже выбор, перестать быть и передать себя кому-то иному. Церковники вверяют себя Создателю и Андрасте. Одержимые - демонам. Похоже, разница невелика.
Себастьян знал уже тогда, что и ему придется однажды выбрать. Все что угодно казалось лучше киркволльской раскаленной пустоты.
И все же он не жалел и после.
Наверное, ему всегда нужен был бог, в которого легко верить. Андрасте - всего лишь статуя и гравюры, Создатель безлик, словно философский силлогизм. Эльтина была настоящей - из плоти и крови, ладони у нее пахли ладаном, веретенкой и дымом, церковными курильнями. Она мягко гладила его по волосам, и Себастьян думал то ли о матери, хотя мать его давно умерла и он ее почти не помнил, то ли о престарелой шлюхе в борделе. Он никак не мог отделаться от кощунственного сравнения.
Теперь это не имело значения. Себастьян ждал бога, который бы ответил ему.
Он дождался.
Корифей не похож ни на Создателя, ни на Андрасте, ни тем более на Эльтину. Он появился в облике бородатого хмурого Стража и поначалу называл себя Ларием, но скоро им обоим надоело притворяться. Корифей оказался богом.
Себастьян поверил ему. Почему бы нет? Он навел порядок в храмовничьем ордене, причем поставив во главе изгнанного из ордена бродягу. Он освобождал рабов, и Киркволл поддался его воле. По крайней мере, Корифей избавил город от одержимых. И демонов.
Демоны служили ему. Еще одно доказательство божественности.
Себастьяну Корифей пообещал Киркволл - и всю Вольную Марку. Но главное - всегда отвечать на молитвы.
Ты должен решить, и возможно ты пожалеешь, сказал Корифей.
Себастьян не жалеет.
Его стрелы в крови от наконечника до оперения. Его войско маршировало по Киркволлу: он вытаскивал всех мужчин и крепких женщин на улицы и давал им выбор.
Истина всегда одна, улыбался Себастьян. Тех, кто отказывался признать нового бога ждала быстрая смерть - от стрел, мечей его войска. Позже бывший бродяга - храмовник приказал отдавать "материал" ему. Себастьян согласился.
Когда ты веришь - не задаешь вопросов.
Однажды он увидел то, что случалось с теми, кто отверг новую веру. Самсон прятал свои "шахты", но одну разместили в Костяной Яме - Себастьян вошел туда, и замер у входа в пещеры.
В них цвели люди. Минерал Корифея, красный лириум, пронизывал их насквозь - отростки торчали из груди, открытых ртов; у кого-то упрямые кристаллы вырвали суставы из лунок, чтобы проклюнуться, подобно траве из-под камня.
Люди еще дышали. Лириум пел.
Себастьян коснулся его и засмеялся: в тот момент он осознал, насколько могущественен Корифей..
Самсон сказал Себастьяну: будь одним из нас. Старшему не нужны простые смертные. Присоединяйся.
Он согласился.
Себастьян не жалеет даже теперь, когда спина у него сверкает колючей каменной крошкой, пальцы срослись с перчатками, а вместо ног соцветия лириума, похожие на разбухшие и вырвавшиеся из-под кожи вены.
Вольная Марка признает истинного бога.
*
Но однажды приходит Инквизиция.
Себастьян сражается храбро - ущелье Костяной ямы покрыто трупами, точно ковром в конце битвы.
Их просто больше.
Себастьян не боится плена и казни, но взывает к богу, что прежде всегда отвечал на молитвы: вот я, твой кровью и плотью, не покинь меня в час торжества врагов моих.
Корифей молчит.
Корифей молчит и месяцы спустя, когда у Себастьяна остается лишь песнь лириума, черная мокрая клетка тюрьмы - водопад и такая гулкая пустота.
Название: Red prince
Автор: Aihito
Пейринг/Персонажи: Себастьян Ваэль (ау)
Категория: арт
Рейтинг: G
Примечание: иллюстрация к драбблу "Песнь преображения"
Цитата: читать дальшеЯ чувствовал себя так, будто держу в ладони весь мир и могу раздавить его одной лишь мыслью. Так ли себя чувствует Создатель?
Автор: Aihito
Пейринг/Персонажи: Себастьян Ваэль (ау)
Категория: арт
Рейтинг: G
Примечание: иллюстрация к драбблу "Песнь преображения"
Цитата: читать дальшеЯ чувствовал себя так, будто держу в ладони весь мир и могу раздавить его одной лишь мыслью. Так ли себя чувствует Создатель?
Название: Путешествие герцогини
Автор: IcedWings
Пейринг/Персонажи: Флориана де Шалон
Категория: арт
Рейтинг: R
Предупреждение: Кровькишки
Цитата: читать дальше«Что ж, не могу сказать, что я доволен, Инквизитор. Теперь у меня в подчинении есть солдат, чья единственная обязанность — потрясать головой герцогини перед всеми, кто хочет вставить палки в колёса. Неужели это правда было необходимо? Можно было просто заказать в Киркволле табличку "Нельзя!". Или самим такую нарисовать — это уж Варрику решать, его идея. Как бы там ни было, я не уверен, что проблема решена. По-правде сказать, теперь я забыл, в чём она заключалась. Так что вот, дело сделано.»
Автор: IcedWings
Пейринг/Персонажи: Флориана де Шалон
Категория: арт
Рейтинг: R
Предупреждение: Кровькишки
Цитата: читать дальше«Что ж, не могу сказать, что я доволен, Инквизитор. Теперь у меня в подчинении есть солдат, чья единственная обязанность — потрясать головой герцогини перед всеми, кто хочет вставить палки в колёса. Неужели это правда было необходимо? Можно было просто заказать в Киркволле табличку "Нельзя!". Или самим такую нарисовать — это уж Варрику решать, его идея. Как бы там ни было, я не уверен, что проблема решена. По-правде сказать, теперь я забыл, в чём она заключалась. Так что вот, дело сделано.»
— Каллен
источник
источник
Название: Join the Inquisition!
Автор: Русалка Милюля
Пейринг/Персонажи: Эримонд
Категория: арт
Рейтинг: G
Цитата: читать дальшеСамо название не вполне точно, потому что смирения в них мало, скорей они смахивают на вдруг ожившие предметы обихода. Точно так же держался бы стол, если бы он вдруг пожелал продать вам зачарованный перочинный ножик. Глаза усмиренных лишены всякого выражения, голос монотонный. Они могут быть несравненными ремесленниками, но простой народ их все же побаивается.»
Автор: Русалка Милюля
Пейринг/Персонажи: Эримонд
Категория: арт
Рейтинг: G
Цитата: читать дальшеСамо название не вполне точно, потому что смирения в них мало, скорей они смахивают на вдруг ожившие предметы обихода. Точно так же держался бы стол, если бы он вдруг пожелал продать вам зачарованный перочинный ножик. Глаза усмиренных лишены всякого выражения, голос монотонный. Они могут быть несравненными ремесленниками, но простой народ их все же побаивается.»
— Из книги "В поисках знания: Путешествия церковного ученого", написанной братом Дженитиви.
источник
источник
Название: Последний друг
Автор: Русалка Милюля
Пейринг/Персонажи: Самсон, котик
Категория: арт
Рейтинг: G
Цитата: читать дальше “You say the pain and the craving for lyrium takes you harder than most. It may be true—some grow more reliant on it than others—but I cannot share my supplies. There are rumors you've become friendly with mages since you were thrown out of the Order. lf 1 were discovered handing you even a single drop of Iyrium, Meredith would have our heads on display at the Gallows. Take this coin and buy passage out of here. Kirkwall is no place for a templar without a Chantry. Or anyone else, these days."
Samson remained in the city of Kirkwall. A once-proud knight of good martial prowess was reduced to a guttersnipe scrounging for gold to purchase smuggled lyrium. One can imagine the resentment: templars who retire honorably are given a small stipend of lyrium to stave off the hunger. Being cut offal] at once is said to be agony. No matter what transpired afterward, the bitterness of the abandonment left a lasting mark on Samson's heart.
Источник: МТ2, сc. 247-248
Автор: Русалка Милюля
Пейринг/Персонажи: Самсон, котик
Категория: арт
Рейтинг: G
Цитата: читать дальше “You say the pain and the craving for lyrium takes you harder than most. It may be true—some grow more reliant on it than others—but I cannot share my supplies. There are rumors you've become friendly with mages since you were thrown out of the Order. lf 1 were discovered handing you even a single drop of Iyrium, Meredith would have our heads on display at the Gallows. Take this coin and buy passage out of here. Kirkwall is no place for a templar without a Chantry. Or anyone else, these days."
Samson remained in the city of Kirkwall. A once-proud knight of good martial prowess was reduced to a guttersnipe scrounging for gold to purchase smuggled lyrium. One can imagine the resentment: templars who retire honorably are given a small stipend of lyrium to stave off the hunger. Being cut offal] at once is said to be agony. No matter what transpired afterward, the bitterness of the abandonment left a lasting mark on Samson's heart.
Источник: МТ2, сc. 247-248
@темы: Каллен, арт, Мэддокс, гет, Самсон, Себастьян Ваэль, джен, Кальперния, Фракционные войны: Реванш, Эримонд, Имшаэль
Название: Сорок первый
Категория: гет, ангст
Персонажи: оригинальные
Рейтинг: R
Размер: ~2800 слов
Цитата: читать дальше«Говорят, что шевалье не ведом страх, а их преданность империи абсолютна. Наказание за бесчестие – смерть, которую шевалье должен приветствовать, если он или она подведет орден».url
Примечание: по мотивам фильма Григория Чухрая «Сорок первый» (1956)
Если бы еще месяц назад кто-нибудь сказал ей, что она будет кормить с ложки орлейца — Мэгги плюнула бы мерзкому лгуну прямо в морду! А вот — поди ж ты — она уже вторую неделю нянчится с шевалье…
Мэг вздохнула и облизнула натертый костяным скребком палец. Наверное, ей все же повезло. Она не утонула и не разбилась о камни, не простыла, проведя в ледяной воде почти три часа, и даже не потеряла ценного пленника. А когда выбралась на берег — избитая и полумертвая от усталости — не стала добычей волков и медведей. Но главной ее удачей стало обжитое зимовье долийских охотников, найденное в первый же вечер.
И теперь она делит хижину со злейшим врагом… Мэгги бросила на Русселя косой взгляд, снова вздохнула, отложила свежую волчью шкуру, над выделкой которой трудилась с утра, и подкинула дров в очаг. А потом подошла, заново намочила тряпку на лбу — единственное лечение, которое она могла ему предложить — и поправила на мужчине вытертое меховое одеяло. Орлесианца снова знобило. Но, похоже, он все-таки раздумал помирать от горячки, которая изводила его все это время. Лучница поджала губы — какое все ж изнеженное создание! Жаль, что приказ капитана был так прям: во что бы то ни стало доставить пленного в ставку. Кабы не это распоряжение, она бросила бы шевалье еще в реке, когда бурлящая вода силилась вырвать тяжелое и неудобное тело из ее постепенно слабеющих рук. Ни одного мужика в своей жизни она не прижимала к себе так крепко, как этого высокомерного ублюдка! И даже с малолетками-братьями не возилась так подолгу.
Мэг покраснела от разноголосых воспоминаний. Хорошо еще, что этот хлыщ почти не приходил в сознание — все спал или бредил, лопоча что-то на своем голубином языке. Иначе она нипочем бы не заставила себя прикоснуться к чужаку, и уж тем более переодевать его и мыть. Но ведь пришлось, тихо ругаясь и мешая в одну фразу: «Не смей помирать, сукин ты сын!» и: «Чтоб ты сдох, гадина орлейская!» А уж о том, как согревала его раскаленное, сотрясаемое непрекращающейся крупной дрожью тело своим, она не расскажет никому и ни за что… Она уснула тогда не сразу, крепко вцепившись в рукоять меча. И вовсе не потому, что страшилась нападения — он и глаза-то свои открытыми держать не мог! А от того, что искала в оружии уверенность и силу, которых не находила в своем сердце.
— Вот же наказание! — сердито сказала девушка вслух. А потом не удержалась, отвела прядь пепельно-русых волос с его покрытого испариной лба и добавила грустно. — Эх, мать моя, и почему ты такой красивый?..
Мэгги отогнула край одеяла и поменяла повязку на бедре: рана все никак не хотела заживать: гноилась и мокла. Но красная, чуть твердоватая опухоль хотя бы не расползалась дальше, оставаясь размытым пятном с пол ее ладони размером.
— Беда мне с тобой, — покачала головой лучница. — И помирать не спешишь, и выздоравливать не торопишься. Зимовать мне тут теперь, что ли?
Она собрала бинты и только собралась идти на ручей их полоскать, как почувствовала спиной взгляд. Чутье охотницы редко ее обманывало. Мэг развернулась, и нож сам прыгнул ей в ладонь. Орлесианец лежал неподвижно, но девушка готова была поклясться, что он уже не спит.
— Снова хитришь, лисячья морда? — низким угрожающим голосом спросила она.
Бледные губы шевалье тронула улыбка, и он открыл глаза.
— А вы, любезная барышня, опять видите меня насквозь? — голос его был слабым, но насмешливым.
— И вижу насквозь, и проткну насквозь, ежели дурить будешь, — предупредила она.
— У меня нет причин вам не верить. — Руссель попытался придать лицу высокомерное выражение, но результат оказался довольно жалким. — И что же вы планируете делать, если мое поведение не будет вызывать у вас нареканий?
Его манера строить речь Мэгги не смутила — зря, что ли, она с Освальтом в одном отряде три года служила?
— Как на ноги встанешь, в Гварен отведу. А там уж не моя печаль, что с тобой будет!
— А до тех пор будете все так же трогательно обо мне заботиться? — в числе других полезных и не очень вещей, десятник научил лучницу распознавать сарказм, и она мгновенно вспыхнула от злости.
— Ты давай, зубы-то мне тут не скаль! А то вмиг пары-тройки недосчитаешься!
— Да, я заметил, что у вас превосходно получается бить беспомощных, — с подчеркнутой кротостью отозвался он. И прежде, чем она успела огрызнуться, прибавил, — Впрочем, заботиться о беспомощных у вас выходит не менее ловко. Благодарю.
Мэг захлопнула рот, а потом буркнула:
— Пожалуйста, — подхватила кожаное ведерко, бинты и выскочила из хижины, не забыв подпереть дверь.
Пока дошла до ручья — успела испинать все подвернувшиеся под ногу корни и немного успокоиться. А когда вернулась обратно, надумала вести себя с ним с презрительным спокойствием, как и полагается охраннику. Но решимость мгновенно испарилась, едва она переступила порог — пленник, придерживаясь за стену, пытался хозяйничать в крохотной комнате, заглядывая в короба и шарясь по полкам!
Мэгги яростно выругалась, поставила ведро, бросила мокрые бинты на колоду, служившую ей табуретом, и, на ходу отматывая веревку с пояса, подошла к нему.
— А ну, повернись спиной! — приказала она.
— Зачем же так грубо, монна? — примирительно спросил Руссель. — Я ведь не сделал ничего дурного.
— Ага, всего лишь искал оружие, — презрительно фыркнула лучница.
— Ну, почему же сразу оружие? — он мягко улыбнулся и пожал плечами.
— Ну, не еду же! Потому как — вон котелок, на виду стоит!
— Вообще-то, я рассчитывал найти свою одежду, — спокойно пояснил пленник. — Чувствую себя некомфортно, оставаясь практически неглиже.
Девушка, прищурившись, посмотрела ему в глаза, пытаясь отгадать — брешет он или говорит правду? И тут же об этом пожалела: зеленые, как трава волноцвета, глаза опять отняли у нее и волю, и память.
— Не шуткуй со мной, слышишь? — глухо сказала она. — Я ведь и вправду не посмотрю, что безоружный и хворый…
— Постараюсь, — кивнул он смиренно. — Вы, как погляжу, девушка серьезная и юмора не одобряете…
— Я не прочь пошутить с друзьями. А ты мне не друг, орлеец поганый, — отрезала Мэг. Она подошла к топчану, заменяющему кровать, откинула тощий матрац, сгребла вещи и кинула в пленника.
— Одевайся. Ешь. А потом давай мне руки.
Зря шевалье хорохорился, ох зря. Уже к вечеру у него снова поднялся жар, рана начала кровоточить сильнее, а опухоль расползлась на целый палец.
Мэг была и рада, и не рада. С одной стороны — вот он, снова смирный и тихий, а с другой — кто бы знал, насколько он отбросил свое выздоровление? И вообще — как бы не помер… Ночью орлесианец снова принялся метаться и бредить.
— Придурок несчастный! — бормотала Мэгги, раскраивая ножом волчью шкуру в неверном свете лучины. — И кто тебя вставать дергал, демоны тебя сожри?
И вздрогнула, когда со стороны топчана раздалось слабое:
— Вы правы, милая барышня… Донельзя неразумный поступок.
— Что ли не спишь? — спросила девушка настороженно, откладывая нож и берясь за меч.
Слабый смешок:
— О, уверяю вас, эта предосторожность излишня.
Мэг посмотрела на него с сомнением, а потом, сурово нахмурившись, подошла, сняла с его лба высохшую тряпицу, не глядя макнула в миску с водой и, слегка отжав, водрузила обратно.
— Благодарю, — снова сказал он. — Что бы я без вас делал?
— Ну, не знаю даже, — буркнула лучница. — Может, с дружками своими коффей распивал?
— Ба! Да вы никак шутите? — и снова этот смех — тихий, но такой искренний.
Девушка неуверенно улыбнулась в ответ, и тут же, спохватившись, приказала:
— Дай-ка, ногу осмотрю!
Руссель без споров подчинился. Мэгги размотала бинты и присвистнула:
— Плохо дело, шевалье. Совсем загноилась. Чистить надобно…
Он попытался привстать, но не хватило сил.
— Могу лишь положиться на ваши умение и здравомыслие…
Мэг вздохнула и, повесив над огнем котелок с водой, предупредила:
— Будет больно…
— Я рыцарь, монна, — пожал он плечами, как будто это все объясняло.
Она зажгла еще с десяток лучин, воткнув их вокруг топчана, отыскала иглу и нитки и ошпарила их кипятком. Зачем это было нужно, она не знала, но видела — так делал Освальт. А потом прокалила над огнем нож и повернулась к Русселю:
— Ну, держись, рыцарь… Нежничать не буду.
Нож вспорол кожу, открывая выход загнившей ткани. Лучница безжалостно выскребала мясо, пока не убедилась, что вычистила от гноя все без остатка. Орлессианец переносил пытку стойко. И лишь когда Мэг наложила на рану последний стежок, позволил себе судорожно выдохнуть сквозь зубы. Девушка намотала новую чистую повязку и сказала:
— А теперь молись…
— Надеюсь, Создатель не обидится, если я просто посплю, — вымучено улыбнулся он.
— Тоже недурственная мысль, — одобрила лучница, вытирая окровавленные руки.
Вскоре стало понятно, что мужчина медленно, но верно, двинулся на поправку — жар, как и опухоль, пошли на спад, а с лица пропала пугающая восковая бледность. Их отношения с той ночи тоже стали более здоровыми — орлесианец перестал испытывать на прочность ее нервы, а Мэг — чуть что, хвататься за оружие.
Ежедневно видя друг друга в замкнутом помещении, они учились сначала терпеть, а потом — доверять. Однажды Мэгги дала Русселю свой нож и попросила нарезать мясо, пока она ходит за водой. Шевалье принял рукоятку, не моргнув глазом, и продемонстрировал, что умеет кухарить не хуже нее самой.
Так прошел месяц.
Он называл ее монна, а она его — рыцарь. Она ходила на охоту и за дровами, он помогал ей с разделкой туш и ужином. Она учила, как ловчее расставить силки или на какую приманку лучше всего клюет в дни первопада. Он пересказывал орлейские приключенческие книги, которых прочитал великое множество. И как-то вечером, сидя на топчане рядом с Русселем и уплетая запеченную им рыбу, Мэг вдруг поняла, что ненавидимый враг куда-то пропал. Вместо него, близко настолько, что ощущалось тепло кожи, находился человек, с которым ей было интересно. Мужчина, случайные прикосновения которого действовали на нее, как выпитый залпом стакан крепчайшего самогона — пол норовил уползти из-под ног, в голове шумело, а мысли разбегались стайкой испуганных лесных птичек. Эта мысль настолько напугала девушку, что она, подхватив остатки еды, засобиралась наружу — проветрить голову.
— Что такое, монна? — забеспокоился шевалье. — Неужели не пропеклось?
— Нет, все вкусно! Я тут вспомнила кое-то…
Она взяла самодельное копье и нож и отправилась проверять дальние силки: в последнее время все ближе раздавался волчий вой — небольшая стая, откочевавшая было от неприятной соседки, снова вернулась. Да только ее голова была забита совсем не охотой, а лес, как известно, не прощает невнимательности. Хрустнула ветка, нога поехала по сырой от недавнего дождя траве, и Мэг кубарем скатилась, как ей показалось, в овраг, и со всего размаха приложилась обо что-то твердое головой. Свет померк.
Когда она открыла глаза, сперва испугалась, что ослепла. И лишь потом поняла, что это просто ночная тьма. Лучница огляделась и сдавлено ойкнула — кажется, ее угораздило провалиться в какое-то древнее подземелье. Давний оползень расколол каменный свод, обнажив метровую щель в потолке. Сквозь щель виднелся кусок звездного неба, но чтобы дотянуться до потолка, требовались две таких Мэг.
— Ну, шею не свернула, ничего вроде не сломала… Что-нибудь придумаю… — успокоила она себя.
Голос прозвучал глухо и дико. Лучница попыталась обойти помещение, стараясь не выпускать из вида разлом, но быстро поняла, что рискует провалиться еще глубже или сломать себе ногу — неровный пол пересекали трещины и россыпи камней. Она вернулась к месту падения, села на пол, а потом и вовсе прилегла — утро вечера мудренее.
Спала Мэг долго и беспокойно. Разбудил ее холод. Попрыгав немного для согрева, она доела рыбу и отправилась изучать место, в которое угодила. Все, что ей удалось понять — место было очень и очень старым, древнее тевинтерских развалин, на которые она успела наглядеться в окрестностях Лотеринга. Обойдя подземный зал, она, наконец, нашла ведущий куда-то проход, и, пожав плечами, двинулась по темному коридору, касаясь рукой шершавой стены и непрерывно прислушиваясь. Мэгги решила, что будет считать шаги и повернет обратно на сотне.
Однако зловещий шорох из темноты послышался раньше, гораздо раньше. Лучница замерла: это шебаршение и тихий свист никогда ей не встречались. По спине, несмотря на промозглый холод, пополз липкий пот. Мэг сделала шаг назад, потом еще и еще, и вот она уже несется назад, к тусклому свету, охваченная паникой перед темнотой и неизвестностью. Выбежав в зал, она остановилась, и это было ошибкой, потому что шорох из тьмы коридора приближался гораздо быстрее, чем она была способна себе представить. Девушка все отступала и отступала, выставив перед собой копье, пока на свет не выскочил источник шороха — гигантский паук, покрытый отвратительными редкими щетинками. Чудовище щелкнуло жвалами, и Мэг закричала. Но когда обитатель подземелья атаковал, к ней вернулось хладнокровие: это был бой, а она считала себя солдатом. И пусть с луком она чувствовала бы себя гораздо увереннее, копье в руках тоже добавляло твердости. Ложный выпад, потом уворот — девушка чудом проскочила под взметнувшейся лапой, вонзила копье в брюхо паука, и все же получила скользящий удар по спине. Покатилась кубарем, пружинисто вскочила — и поняла, что безоружна. Нож выпал из петли при падении, а копье осталось торчать в панцире твари.
— Ах, твою же ж мать! — выругалась она сердито, быстро огляделась, и, не придумав иного плана, бросилась к куче камней, схватила первый попавшийся и метнула в паука.
Чудовище снова зашипело и устремилось к ней, волоча по полу копье. Мэг, кинулась ему наперерез, собираясь вытащить оружие, как существо издало скрежещущий визг и отвернулось от нее в другую сторону. Она позволила себе оглянуться только тогда, когда древко вновь оказалось у нее в руках.
Разумеется, это был Руссель. Вооруженный ее коротким мечом, в его руке казавшимся почти кинжалом, он не выглядел сколько-нибудь опасным противником. А потом Мэг поняла, что ошиблась. Он шел, припадая на раненную ногу, но лезвие плясало в его руках, как сияющая бабочка. Паук казался завороженным мельканием и блеском и медлил с нападением. Девушка сделала несколько осторожных шагов ему навстречу, и атаковала одновременно с шевалье, метя в подбрюшье твари, как если бы охотилась на кабана. На смену страху пришел азарт. Она думала лишь об уязвимых местах хищника и пыталась предугадать его движения. Шаг, выпад, удар, уворот — наверное, со стороны это было похоже на какой-то сложный танец, который полагается исполнять втроем. Тварь ревела уже непрерывно, а потом, не выдержала, развернулась и сбежала обратно в темноту коридора…
— Вот так встреча! — насмешливо воскликнул орлесианец и приветственно отсалютовал ей мечом.
Не помня себя от радости, Мэг кинулась ему на шею, и пришла в себя лишь тогда, когда его руки осторожно легли ей на плечи.
— Ты так вовремя! — она улыбнулась ему смущенно и слегка испуганно.
Он провел ладонью по слипшемуся от крови меху ее куртки и встревоженно спросил:
— Ты ранена?
— Ерунда, царапина, — мотнула она головой и неохотно отстранилась.
Однако мужчина не спешил ее выпускать.
— Кажется, ты лукавишь… монна.
Девушка, по-прежнему упираясь в его плечи, медленно сказала:
— Меня зовут Мэг, рыцарь.
— А меня — Луи, — усмехнулся он и в то же мгновение поцеловал ее — жадно, требовательно, испытующе.
Она замерла, а потом послала к демонам все на свете, и ответила — с приглушенным стоном, как от сладкой муки, зарываясь пальцами в его пепельные волосы, вжимаясь в него телом, только что чудом избежавшим смерти… Холод, война, сомнения — все вдруг стало совершенно неважным, когда его шершавая от мозолей ладонь огладила ее по спине и скользнула под куртку, совершая медленное и сводящее с ума путешествие по ее коже. Сердце кувыркнулось в груди, затрепыхалось дробно и загнанно, дыхание зачастило, сбившись с ритма, а перед глазами поплыли разноцветные пятна. Ненасытный голод окончательно затуманил ей голову. Она требовательно прикусила губу мужчины, а руки сами скользнули к застежкам на его куртке. Она не боялась показаться бесстыдной. В этот момент она вообще ничего не боялась. Мир сузился до ласковых и настойчивых рук, впавших в безумие губ и пожирающего естество жара. Нетерпеливо сорванная одежда летела на пол неряшливой кучей, а потом ее смяла тяжесть двух обретших друг друга тел, желающих брать и отдавать, здесь и сейчас, отныне и навсегда. И своды зала, привыкшего за долгие тысячи лет к тишине, расцветила музыка утоляемой страсти…
Много позже они вернулись в хижину, но по-прежнему оставались в собственном мире, наполненном друг другом. День шел за днем, но сладостное сумасшествие не отпускало. Казалось, так будет всегда…
И лишь выпавший снег вернул их из сияющих кущей на грешную землю.
— Нельзя нам здесь больше оставаться, — озабоченно сказала Мэг, глядя на запорошенные снегом тропинки. — Надо назад, к людям…
— К людям, — печально повторил Луи. — К каким, Мэг?
И девушка, наконец, проснулась, оглянулась на него со страхом.
— Ты же пойдешь со мной, правда? Расскажешь нашим про клад этот, попросишься в армию к Мэрику — они тебя возьмут, я знаю!
Шевалье отпустил голову.
— Нет, Мэг. Я не смогу. Я рыцарь и орлесианец, а это — навсегда… Идем со мной! Я увезу тебя в Серо, там никто не спрашивает о прошлом! Я куплю нам дом на опушке леса, и, если ты захочешь — дам тебе свою фамилию…
Глаза лучницы потемнели.
— Нет! Моя родина здесь! И я еще не закончила тут дела! Кое за кем должок, и я клялась, что он его заплатит!
— Мэг… Подумай, прошу. Тебе не обязательно это делать…
— А тебе?! — спросила она с яростью, удивившей ее саму. — Ты будешь не ты, если пойдешь со мной. И я буду не я, если пойду с тобой!
Она вырвала руку из его ладони и прикусила ее зубами, справляясь с подступившими рыданиями.
— Так может, останемся здесь? — невесело спросил Луи.
— Хочешь замерзнуть насмерть или умереть от голода?
— Зато, держась за руки… — Шутка получилась совсем несмешной.
В конце концов, они решили не думать о будущем и положиться на судьбу…
Сборы не заняли много времени, и уже на следующие сутки они вышли на тропку, которая, как утверждала Мэг, должна была вывести их в сторону тракта. И чем дальше они уходили от зимовья, заменившего им целый мир, тем более молчаливыми и замкнутыми становились. Лишь в самодельной палатке, зияющей прорехами, счастье принимало их в свои объятия обратно. Но от этого просыпаться и продолжать путь было лишь больнее…
Когда они достигли тракта, Луи порывисто прижал ее к себе.
— Paiement pour le bonheur, — прошептал он.
— Что-что? — переспросила Мэг.
— У нас есть такая поговорка: «Расплата за счастье». Чем сильнее было твое счастье, тем тяжелее будет за него расплата…
— Страшно… — всхлипнула она, утыкаясь лицом ему в грудь. Мужчина ласково провел рукой по ее щеке и поцеловал в лоб.
А потом они оба насторожились. Где-то вдалеке послышался стук многочисленных копыт.
— Разъезд, — еле слышно выдохнула Мэгги.
Они стояли, обнявшись, посреди дороги и неотрывно смотрели друг другу в глаза, задавая безмолвный вопрос: «Кто?»
А их руки медленно тянулись к оружию…
____________________________________________________________
Название: «Не одно и то же»
Категория: гет, драма
Персонажи: Логэйн Мак Тир, Роуэн Геррин, фоном Мэрик и Катриэль
Рейтинг: R
Размер: ~1000 слов
Предупреждение: Смерть персонажа
Цитата: Д. Гейдер «Украденный трон»«И вдруг она осознала, что во всем происшедшем была и ее вина. Именно ее разведчики обнаружили, что Катриэль тайком покинула Гварен. Именно она сговорилась с Логэйном проследить за эльфийкой, именно она скрыла все эти сведения от Мэрика, чтобы получить подтверждение подозрений, и получила. Да, поведение Катриэль и для нее стало полной неожиданностью, но тем не менее она допустила, чтобы Логэйн говорил с Мэриком один на один.
— Дело сделано, и теперь есть два варианта. Либо Мэрик захлебнется в жалости к себе и от него не будет никакого проку, либо он наконец поймет, что быть королем и быть человеком — далеко не всегда одно и то же.»
(Д. Гейдер «Украденный трон»)
— Стало быть, Катриэль — бард? — задала Роуэн риторический вопрос, положив письмо эльфийки рядом с резным ларцом.
Девушка поочерёдно надавила солнце и бутон, как было указано в письме. Раздался щелчок, крышка приподнялась. Логэйн придвинулся, поднимая лампу повыше.
Роуэн откинула крышку. В неверном свечном свете заблестели гранёные бока стоящих в гнёздах флаконов. Разного размера, помеченные разноцветными ленточками, они были не похожи один на другой.
— Умно, — произнёс Логэйн. — Даже в полной темноте не перепутаешь.
Выдавленный на флаконах рисунок не повторялся — там были косые линии, квадратная гранка, шестиугольная, простые полоски с разными расстояниями между линиями.
— С ума сойти, — выдохнула Роуэн. — Я не могу представить, сколько может стоить такой ларец со всем содержимым.
— Орлесианским убийцам хорошо платят, — фыркнул Логэйн. — В Ферелдене пока есть, кого грабить.
Роуэн подцепила пальцем позолоченный язычок, секция с флаконами поднялась, и на дне ларца показался неплотно набитый мешочек из темно-зелёной кожи, лежащий поверх нескольких прямоугольных керамических банок.
— Да, вот и та самая пыль с оружейным маслом. Всё как в письме. Но что это за склянки, как думаешь?
— Яды, — предположил Логэйн с отвращением в голосе. — Не думаешь же ты, что это духи. Хотя чего вообще можно ждать от орлесианцев?
Роуэн покачала головой, словно не до конца веря в увиденное. В зыбком свете её лицо выглядело смертельно бледным от напряжения, на висках выступили бисеринки пота.
— Так что мы будем делать? — хмуро спросил Логэйн.
— Я… Я не знаю. Это всё так неожиданно… То есть я всегда подозревала, что Катриэль не так проста, как кажется, но…
— Теперь-то мы скажем Мэрику о её предательстве?
— Не надо. Не сейчас.
Логэйн скривил рот, как от зубной боли.
— Думаю, здесь мы увидели всё, что нужно. Пойдем отсюда. По моим расчётам, она вернётся из Денерима через две недели. Даже если её перехватят люди узурпатора, нам успеют сообщить.
После благополучного возвращения из Глубинных троп в отношениях между королём, его наречённой и генералом многое поменялось. Мэрик, конечно, не афишировал свою связь с эльфийкой, но её невозможно было утаить в тесном солдатском лагере. Молодому королю казалось, что его любовные отношения надёжно скрыты под покровом тайны, но это было иллюзией. Иначе стали бы эльфийке, даже если она являлась важным информатором одного из баннов, выделять отдельную комнату в замке? Причём одну из немногих комнат рядом с комнатой самого короля, со стенами без трещин, целыми ставнями и с отличной крепкой кроватью.
Мэрик проводил почти каждую ночь в комнате Катриэль, а стоящие на посту стражники делали вид, что не замечают, как король, крадучись, сворачивает не в свою спальню.
Впрочем, если стражники и замечали, что леди Роуэн проскальзывала в комнату генерала Логэйна, то тоже старались смотреть в другую сторону и поменьше трепать об этом языками. В конце концов, если квартирмейстер распорядился выделить им комнаты рядом — это не их, стражи, дело.
Внешне всё было благопристойно и чинно. Мэрик однажды выразил мельком свое одобрение выбором Роуэн, получил ожидаемый взрык Логэйна, означающий просьбу не совать нос не в своё дело, и больше не затрагивал эту тему. Логэйн, как всегда, связи Мэрика не одобрял, Роуэн делала вид, что всё в порядке, а Катриэль смиренно опускала взгляд в пол.
Можно было долгое время делать вид, что всё нормально.
Но найденное письмо в комнате Катриэль разрушило весь их устоявшийся мирок.
— Всё это похоже на какой-то балаган, — пробормотала Роуэн. — Это всё лишено смысла.
Уже светало, но сон всё не шёл. Логэйн лежал без движения, грудь его равномерно взымалась, но Роуэн знала, что он не спит. Она тихонько вздохнула и продолжила:
— Я не понимаю, зачем ей это понадобилось?
— Отправиться в Денерим?
— Нет. — Девушка осторожно приподнялась на локте, стараясь не тревожить раненое плечо. — Зачем она оставила письмо. Получается, она знала, что за ней будут следить? Она отправилась в Денерим, чтобы порвать с Севераном. Она могла просто ничего не написать, и у нас были бы только смутные догадки. Мало ли почему она тайком отправилась в Денерим, вдруг у неё там информатор?
— Во дворце? — со скепсисом поинтересовался Логэйн.
— Хотя бы и во дворце. Она никогда не говорила, что была какой-то там посудомойкой. А так... Она сама вложила нам в руки улики против себя.
— Говорят, барды просчитывают всё наперёд.
Роуэн покачала головой. Заплетённая на ночь коса окончательно расплелась, каштановые пряди растеклись по забинтованным плечам и подушке.
— И поэтому она оставила признание в своих преступлениях и подробную инструкцию?
— Наверное, не думала, что выйдет из дворца живой, — нехотя сказал Логэйн.
Роуэн откинулась на подушку и долго молчала, глядя на едва виднеющиеся потолочные балки.
— Сколько людей сейчас об этом знают?
— В полной мере мы двое, — начал загибать пальцы Логэйн, — возможно, твой сержант, Дара, который её заметил. Он смышлёный малый, даже слишком. Мои парни из следопытов, что её выслеживали, наверняка догадались. Ханна могла что-то заподозрить, когда я попросил её вскрыть замок. У неё тоже глаз цепкий, два и два сложить сумеет.
— Значит, не удержим.
— А ты что, собиралась удержать это в тайне? — Логэйн резко сел на кровати. — Из-за неё мы проиграли бой, она сдала армию, убила Байрона Хоу, из-за неё погиб твой отец! Из-за неё полегли мои Ночные, сотни других хороших людей! Сотни! Она соблаз…
— Я читала письмо, — перебила его Роуэн, тоже садясь и натягивая одеяло повыше. — Я прекрасно помню, что она сделала. Но я пытаюсь учитывать последствия.
— Какие последствия? — воскликнул он со злостью в голосе. — Её надо судить!
— Это безумие, Логэйн! Всё Собрание земель видело её рядом с Мэриком. Мы сейчас должны думать не о справедливости, а о будущем страны! Ты представляешь, что скажут банны, если выяснится, что мы потеряли армию из-за любовницы Мэрика? Кроме того, она спасла Мэрика, спасла всех нас! Мэрик любит её, он не перенесёт этого!
Логэйн открыл рот, чтобы возразить, но Роуэн отвернулась. Он вздохнул, привлёк рассерженную девушку к себе. Поцеловал пахнущую целебной мазью повязку и шепнул:
— Ещё есть время. Мы что-нибудь придумаем.
И буря грянула. Её приход не был внезапен, она долго зрела на горизонте, приметы накладывались одна на другую.
Мэрик грустил без Катриэль, улыбался Роуэн, шутил с Логэйном. Вот только ответная улыбка Роуэн с каждым днём становилась всё более вымученной, а Логэйн мрачностью своей соперничал с небом.
Когда ты не хочешь принять решение, его принимают за тебя.
«Дело сделано и теперь есть два варианта, — сказал Логэйн. — Либо Мэрик захлебнётся в жалости к себе и от него не будет никакого проку, либо он наконец поймёт, что быть королём и быть человеком — далеко не всегда одно и то же».
Только это было не всё, что услышала Роуэн в его словах.
«Ты не хотела суда — его не будет. Предательница мертва, справедливость восторжествовала, огласки не будет. Мы сейчас должны думать о будущем страны, верно?»
Для неё это звучало похоронным колоколом — «быть королевой и быть человеком — далеко не одно и то же».
И если Мэрик во имя правосудия отказался от самого дорогого, то это жертву придётся принести и им всем.
Ведь это справедливо, не так ли?
____________________________________________________________
Название: Еда или жизнь!
Категория: джен, ангст
Персонажи: оригинальные
Рейтинг: R
Размер: ~2300 слов
Предупреждение: смерть персонажа
Цитата: читать дальше «Винтивер – типичное маленькое сообщество, известное, прежде всего, своими виноградниками, виноделием и праздниками урожая. Расположен в юго-восточной части Ферелдена, в Южных Холмах... Вокруг… имеется немало ферм, которые, хоть и считаются частью Винтивера, удалены от центра деревни на милю или даже больше… Деревня имеет древнюю, но мирную историю: здесь нет преступности, характерной для густонаселённых городов, войны и пограничные конфликты её тоже не затронули». url
Примечание: Даже самые мирные области не могут оставаться в стороне, когда страна полыхает в братоубийственном пожаре. Две мощные армии сходятся в боях где-то юго-востоке. Но кто кормит эти армии?
Освальт внимательным взглядом окинул с пригорка безымянный хутор, залитый ярким, но холодным солнцем жнивеня. Ничего необычного для окрестностей Винтивера — большой дом с соломенной крышей, рядом солидный амбар и несколько хозяйственных строений поменьше. Все это в окружении давно сжатых полей и убранных виноградников. Хозяев не видно, лишь двое работников-эльфов бросили возиться с телегой и уставились на солдат из-под козырька ладоней, да цепной пес забрехал сипло, с ленцой. Покойно и благостно — хоть картину пиши.
— Красота-то какая! — удовлетворенно сказал Освальт. — Гляньте, все чистое, целое. Народец непуганный. И урожай собран.
Десятник привычным жестом подкрутил щегольский ус. От мысли, что в этой развороченной и израненной стране еще есть островки мира и тишины, становилось теплее на душе. Жаль, что радоваться подобным видам удавалось нечасто.
— Подозрительно как-то. Слишком тихо. Скотину не слышно, — словно в ответ на его размышления мрачно пробурчал Вэйс, в недавнем прошлом сам фермер. — Небось, и тут шевалье раньше успели, как на ферме Фалдоров…
— Умеешь ввернуть доброе словечко, — неодобрительно заметил Пит, который из-за поспешно намотанной портянки стер себе ногу, и второй день смотрел на всех волком.
— Ничего, Фалдоров растрясли — и этих растрясем! — как всегда, с апломбом, заявил Снежок, разминая пальцы.
— Уж ты-то тряс, конечно, — Миллен посмотрел на приятеля с сомнением. — Опять за повозкой с луком просидишь…
— Это все потому, что я, сударь мой, лучник! — задрал эльф длинный подбородок. — Точнее, мы вдвоем с прелестной Мэгги. Нам в кучу-малу лезть ни к чему. Если надо кому нос расквасить — обращайся к Дрейзу. Триста фунтов молодецкой удали зазря пропадает!
— Чо сразу пропадает? — пробубнил здоровяк и покраснел. В прошлой драке он пропустил удар и сейчас расхаживал с живописным фингалом под глазом.
— Что ли опять подкатываешь? — с подозрением осведомилась у Снежка девушка, поправляя на плече лук. — Неймется? Ухи оборву.
— На засаду бы не напороться, — неуверенно протянул Грег. — И вправду, как-то слишком тихо…
— Вот прям, вижу орлейцев, что трое суток в погребе сидят, чтоб тебе, обормоту, кишки выпустить! — хохотнул Эдвар.
— В подвале — не в подвале, а наши кишки на кулак намотать — для них дело первейшее. Так что, клювом щелкать я бы не стал, — проворчал Пит.
— Ладно, хорош болтать. Идем, на месте разберемся, — прервал их десятник и махнул рукой в кольчужной перчатке. — Айда, ребята! Но Пит прав, аккуратнее там. На всякий…
Продотряд дисциплинированно затих и потопал вниз по скользкой дороге за своим командиром. Последним, сохраняя традиционно-пасмурное выражение лица, нога за ногу плелся Харви, осторожно ведя в поводу такого же хмурого вола, запряженного в громоздкую повозку. Освальт посмотрел на свою команду с любовью и одобрением: оружие держали под рукой, но пока не доставали — значит, собирались решать дело миром. Хорошие ребята, сознательные. Недаром именно их отряд числился у капитана Рикарда на хорошем счету. Бывший храмовник, а ныне один из командиров Брайса Кусланда, загрузил их работой по самое не балуй. Зато и оружие с доспехами выдал лучшие из возможных. Не то, чтобы новая задача десятника радовала — встречали-то их на фермах действительно по-разному — но у него с этой работой выходило справляться лучше, чем у других. Поэтому и груз ответственности придавливал плечи не так болезненно. Ведь надо же кому-то этим заниматься?
Растущая, как на дрожжах, армия принца Мэрика вызывала не только панику у орлейцев и патриотический экстаз у ферелденцев, но и неслабую головную боль у командования. Попробуй, вооружи и накорми этакую хренову ораву! И если первое худо-бедно удавалось: ополченцы редко приходили на войну с пустыми руками, то с провиантом стало окончательно невесело. Мэгрен ввел продовольственный налог на свою армию еще год назад, безжалостно опустошая амбары фригольдеров. Мэрик, убедившись, что сидеть и ждать сознательности от фермеров можно долго и безрезультатно, воспользовался вражеским опытом. И по крестьянским дворам отправились продотряды мятежников, действующие на опережение, готовые к переговорам, но вооруженные до зубов. Так, на всякий разбойный случай.
Этот рейд для Освальта и его команды был десятым. Круглая дата. Возможно, именно поэтому им не везло — перспективный на первый взгляд Винтивер оказался выпотрошенным солдатами Мэгрена почти до дна. В повозке болтались жалкие крохи — пара мешков разномастных круп да три куля с мукой. Мало, возмутительно мало… Но и это добыть было ох, как нелегко. Освальту пришлось отболтать весь язык и продемонстрировать все свое неистощимое судейское красноречие, чтобы убедить йоменов оторвать от себя хоть что-нибудь. Ну, зато пока никто не попытался поднять их на вилы — конфликты заканчивались обычной кулачной потасовкой между хозяйскими сынками и горячей молодежью из отряда. Десятник молил Создателя, чтобы так было и дальше. Но Создатель, как известно, обладает скверным характером и весьма своеобразным чувством юмора…
Когда отряд подошел к ферме, их уже встречали. Командир огляделся с удивившим его самого беспокойством, но ничего подозрительного не обнаружил — ни конских следов, ни укрытий, за которыми могли бы прятаться орлейцы. Немного успокоившись, он перевел взгляд на семейство фермеров.
Хозяин — высокий и крепкий еще старик, опирающийся на отполированную ладонями клюку, его такая же жилистая и сухая жена, баба на сносях — то ли дочка, то ли невестка, девчушка лет двенадцати и пяток чумазых ребятишек в возрасте от двух до семи. За их спинами маячили эльфы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся почти подростками. Смотрели все молча, но недружелюбно и с опаской, как на лютых врагов. Освальт мысленно вздохнул — в последнее время на него по-другому и не глядели. Он нацепил самую располагающую улыбку из всех возможных и начал:
— Доброго здоровья, хозяева!
— Кто такие, с чем пожаловали? — не отвечая на приветствие, неприязненно спросил фермер густым басом.
— Вас приветствует командир продотряда армии свободного Ферелдена Освальт Дрейк…
— Продотряда? — сразу же перебил его старик, и, кивнув на повозку, зло спросил. — Опять грабить будете? У нас ничего нет! Все уже забрали!
— Тихо, тихо, никакой это не грабеж, — успокаивающе поднял руку Освальт. — Это сбор продовольственного налога по указу нашего законного сюзерена Мэрика Тейрина. Мы принимаем продукты строго по описи, после войны вам все возместят — я напишу расписку…
— Засунь свою расписку, знаешь, куда?! — сипло заорал хозяин. — Мне дюжину ртов кормить — твоими бумажками, что ли? Пошли вон отсюда!
Десятник смертельно устал от этих криков, от собственной настойчивости, от дружелюбия, которое надо было демонстрировать до последнего. Он все-таки вздохнул — еле слышно, но тяжело — и мирно сказал:
— Слушай, дед, не только тебе нелегко. Идет война. Наша армия бьет шевалье, и совсем скоро выкинет их из страны — ради тебя и твоих голопузов, в том числе. Но солдат тоже нужно кормить…
— Да плевать я хотел на твою армию, сопляк! Что вы, что орлейцы — одна холера! Бандиты и головорезы! Сыновей свели, скотину свели, хлеб весь украли! Чтоб вас демоны сожрали! Чтоб вас чума побрала вместе с вашим сюзереном!
«Он слишком нервничает для человека, с которого нечего взять», — понял Освальт. И уже хотел переходить к более детальному торгу, как у Питера, вымотанного тяжелой дорогой и бесконечными спорами, окончательно сдали нервы.
— Ах, ты ж сучий потрох! — гневно воскликнул он. — Гнида поганая, жируешь тут, на отшибе, думал, всю войну так отсидеться?! А вот хрен тебе!
— Пит, не лезь, — одернул парня десятник, но было поздно — эти двое уже сцепились.
Свара — дело в таких ситуациях обычное, без нее не обошлось ни разу. Так почему же чувство тревоги, возникшее в самом начале, заполыхало с новой силой? Десятник привык доверять своим предчувствиям. Он закрутил головой, гадая, откуда может нагрянуть беда, попутно прикрикнув:
— Питер! Отставить ор, я сказал! — Когда надо, в его голосе появлялось достаточно железа: солдат оборвал себя на полуслове и оглянулся на командира.
И тут впавший в неистовство дед замахнулся на Пита клюкой. Воин по привычке, не раз спасавшей ему жизнь, схватился за меч. Наверняка, он бы успел остановиться и придержать удар, а то и вовсе, просто отбил бы палку — но воздух, словно проводя границу между «до» и «после», прочертила стрела. Питер нелепо взмахнул руками и упал, разбрызгивая кровь из пробитого горла. Бабы пронзительно завизжали. Освальт скрипнул зубами. Он успел заметить, откуда прилетела стрела — с чердака дома. Вряд ли это было засадой орлейцев, скорее уж самодеятельностью кого-то из местных. Наверняка, какого-нибудь юнца, доведенного до отчаяния. Однако десятник знал, что нет на свете более опасного существа, чем человек, загнанный в угол. А значит, следовало его вразумить — действенно и жестко.
Он мгновенно скользнул фермеру за спину и приставил к его шее кинжал. В то же самое время Миллен, Дрейз, Эдвар и Вэйс обнажили мечи, прикрыв собой вопящих женщин и детей. Снежок и Мэг заскрипели тетивами луков, высматривая стрелка, а Грег встал, заслоняя командира. К крикам селянок прибавился истошный рев малышни. Окончательно очумев от непонятной и страшной суеты на своей территории, зашелся лаем пес.
— А теперь выходи, умник! — перекрывая поднявшийся гам, взревел Освальт. — И давай, без глупостей…
Его колотило от бездарности и безысходности этой ситуации. Сука-война, кровожадный монстр, перемалывала и превращала в чудовищ всех, кто оказывался с ней рядом. Даже беззащитных крестьян в оглушающе-мирном краю. Что уж говорить о них самих — убийцах с руками по локоть в крови? Были ли они хоть чем-то лучше тех же орлейцев, обездоливших эту семью?
— Пощади… — прохрипел старик, задрожав всем телом. — Все отдам, до последней крошки, только не убивай его!
— Ты не понимаешь, — десятник заговорил, всаживая слова, словно ножи в мишень, и горечь мешалась в нем со злостью. Не на фермеров, нет — он не мог обвинять их в том, что они пытались выжить в это страшное время. Освальта скручивало от ярости на обстоятельства, изменить которые было ему не по силам. — Я мог бы забрать все, не спрашивая, у меня есть такие полномочия. Но пожалел вас. Теперь жалеть не буду. Упустил ты свой шанс, голубь мой. Слышишь, ты, герой недоделанный?! — снова заорал он в пространство, нагнетая жути. — Считаю до десяти, и мы возьмем кровь за кровь! Выбирай — чью?! Раз… Два… Три…
— Стойте! — Голос, раздавшийся из чердачного окна, был ломким и испуганным. — Я выхожу…
Освальт прищурился, прикидывая исход конфликта и выгоду, которую можно будет из него извлечь. Это помогало отвлечься от безнадеги, которая стояла, положив тяжелую лапу ему на плечо.
— О ком еще мне следует знать? — осведомился он у фермера ядовито. — Кажется, ты говорил о дюжине ртов?
— Еще Ясочка, дочка моя, она в доме, спит, — заливаясь слезами, ответила беременная баба. — Не троньте ее, прошу!
— Кто стрелок? — даже не посмотрев в ее сторону, спросил старика десятник.
— Мика, внучок мой… — дрожащим голосом, так не похожим на его прежний хриплый рык, отозвался тот. — Пощади, солдат…
— Снежок — встреть. Мэг — прикрой его, — велел Освальт, впиваясь взглядом в дверь дома.
Через несколько мгновений она открылась. На невысокое крыльцо медленно вышел парень, до дрожи похожий на Пита — рыжеватая челка, длинный нос, россыпь веснушек. Разве что помоложе лет на пять. Вышел, помедлил, а потом поднял пустые руки над головой.
— Иди сюда! — приказал десятник отрывисто. Смотреть на него было почему-то муторно. Он не выглядел преступником — обычный напуганный мальчишка, каких Освальт перевидал за время войны превеликое множество.
Пацан медленно спустился по ступенькам и зашагал к застывшей в центре двора группе, сопровождаемый двумя лучниками.
— Посмотри на него, Мика, — кивнув на тело Пита, заговорил Освальт — утомленно, без огонька. Больше всего на свете ему хотелось сейчас послать всех к демонам, сесть прямо на мокрую землю рядом с мертвым бойцом, пригладить его непослушные вихры и дохлебать из фляжки остаток самогона. — Разве ж он похож на врага? Ты все перепутал, дурья твой башка… Убил не того, не там и не так. Хотел семью защитить, придурок несчастный, а вместо этого стоишь тут, под прицелом, а твой дед под ножом, как скот… А мне теперь решать, что с вами со всеми делать дальше.
Губы паренька задрожали. Видно было, что он был готов к чему угодно, но не к этим словам усталого, опустошенного и пораженного горем человека.
Освальт убрал руку с кинжалом. На душе было так гадко, что хоть вой.
— Бери эльфов, нагружай повозку, — сухо велел он фермеру.
Старик поспешно закивал, махнул рукой батракам и заковылял вместе с ними к дому.
— Вэйс и Снежок — следом. Грег, туда же, составишь опись, — распорядился десятник, и, встав напротив мальчишки-убийцы, посмотрел ему в лицо, словно силился прочесть мысли.
— Ты знаешь, что по законам военного времени я должен вздернуть тебя на ближайшем суку? — задумчиво спросил он.
Притихшие было бабы снова заголосили. Старуха даже сделала попытку дернуться куда-то, но ее задержала каменная лапища Дрейза. Мика болезненно нахмурился, но промолчал. А Освальт, похлопывая лезвием кинжала о ладонь, продолжил все тем же усталым голосом:
— Военные преступления смывают кровью. А в это трижды клятое демонами время военным преступлением считается любой чих — что с нашей стороны, что с Мэгреновой… Так что, юноша, я буду тебя судить. Благо, опыт в этом захватывающем деле у меня есть.
Глаза мальчишки сверкнули гневом, и он прошипел:
— Тебе пугать меня не надоело? Вешай или режь — решай, раз я сдался.
Из дома, нагруженные мешками, вышли фермер, эльфы и солдаты.
— Упакованная ухоронка, — радостно доложил Грег на ходу. — Половину плана тут сделаем!
Освальт рассеянно кивнул, а потом сделал то, о чем думал — присел рядом с Питом и потрепал его по волосам.
— Прости, парень… Уродская штука, жизнь, будь она проклята…
Он закрыл ему глаза, обломал стрелу, несуразно торчащую из шеи, и снова поднялся на ноги.
— Итак, граждане Ферелдена! Полномочиями, данными мне командованием, я объявляю о начале суда над этим человеком. Он обвиняется в вооруженном нападении и предумышленном убийстве бойца свободной армии Питера Эшли. Свидетели, есть ли у вас что-нибудь по существу вопроса?
— Застрелил наповал, гад, — печально пробасил Дрейз. — Что тут скажешь?
— Он деда Джесса защищал! — неожиданно пискнула девчушка, аккуратно, но крепко придерживаемая Милленом. — И отца тоже хотел от орлейцев защитить, да мать оттащила. Ему плетей дали и отпустили. А папку все равно забрали… Не убивайте Мику, он хороший! — последние слова потонули в судорожном всхлипе.
— Еще что-нибудь? — сдержанно спросил Освальт.
— Пощади кровиночку мою, солдатик! — Теперь рванулась женщина. Эд успел ее поймать, слышно было, как на ней затрещала одежда. — Ты ведь добрый, по глазам вижу! Создателем тебя заклинаю — отпусти его! Мы все будем делать, как ты скажешь!
— Разумеется, — ответил десятник холодно. — Выбора-то у вас сейчас нет. Да только раньше думать надо было. Апелляция отклоняется.
Баба не поняла заумного слова, но отлично распознала интонации — и обвисла на руках Эдвара, рыдая страшно и безутешно. Рядом протяжно и глухо застонал старик.
— Подсудимый, у тебя есть, что сказать в свое оправдание?
Парень гордо поднял голову.
— Вы пришли к нам, как враги — с оружием, собирались отнять у нас последнее! А этот рыжий кричал на деда и хотел ударить его мечом. Я сделал то, что сделал. А прав я был или нет — Создателю решать, не вам.
Освальт кивнул, выдержал паузу, еще раз взвешивая свое решение.
— Граждане Ферелдена. Я признаю этого человека виновным в убийстве, а его семью — в укрывательстве налога. И рекрутирую его в свободную армию принца Мэрика, дабы он своим трудом, потом и кровью искупил содеянное. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит… Ступай в повозку, Мика. Пока поступаешь под начало Харви, а там посмотрим.
Десятник обвел фермеров тяжелым взглядом.
— Слава принцу Мэрику! — гаркнул он хрипло.
— Слава! — подхватил отряд.
— Слава… — прошептал старик-фермер, захлебываясь беззвучными слезами.
— Суд окончен, — бросил Освальт и в который раз подумал о том, насколько он ненавидит эту работу. — Покажи, что там у тебя, Грег…
@темы: Мэрик Тейрин, Логэйн, Роуэн Геррин, Катриэль, Фракционные войны: Реванш, Мятежный Ферелден, оригинальные
Название: «Жаль, подмога не пришла…»
Категория: джен, ангст
Персонажи: Брайс Кусланд, Мэрик Тейрин, оригинальные
Рейтинг: R
Размер: ~4400 слов
Предупреждение: Смерть персонажа
Цитата: Д. Гейдер «Украденный трон»— Логэйн ждет, что мы ему поможем.
— Им можно пожертвовать. — Эрл произнес последнее слово с явной неловкостью, но, тем не менее, произнес. — Мы должны делать то, что должно. Чтобы выжить. Так поступала королева Мойра, и так поступит ее сын. Этот Логэйн и те, кто отправился с ним, просто исполняют свой долг на службе у короля.
(Д. Гейдер «Украденный трон»)
…Рикард вошел в шатер Брайса с нехорошим предчувствием, и выражение лица полковника предвидение беды только усилило. «Что у нас плохого?» — едва не спросил он по стародавней привычке, но сдержался. Воздух был насыщен гневом, словно предгрозовыми разрядами, и юмор, пусть даже кладбищенский, был тут неуместен.
— Сер, — сказал он кратко, отдавая салют.
Приглядевшись к Кусланду, капитан слегка нахмурился — командир здорово сдал за последнее время. Парень, который был вдвое моложе, сейчас выглядел едва ли не ровесником сотника: под красными от бессонницы глазами — тяжелые мешки, лоб изборожден морщинами, а на отдающих желтизной щеках — неопрятная щетина. Брайс приветственно кивнул и хрипло пригласил:
— Присаживайся, Рик.
Стол, занимающий большую часть палатки, застилала трофейная тактическая карта с расставленными флажками. Среди разноцветной пестроты капитан разглядел значки и своих отрядов.
— Я только что из главной ставки, — Брайс, не глядя, достал из-под стола початую бутыль самогона и быстро наполнил оловянные стаканы. — Обсудили план завтрашнего боя. Держи. Пей. — Полковник сунул один из стаканов ему в руки.
Синхронно опрокинули в глотку мутноватую обжигающую жидкость, синхронно поморщились.
— Что, совсем дерьмово? — хмуро спросил сотник, утирая рот. От невнятного беспокойства выпитое встало поперек пищевода колом.
— Не то, чтобы… Шевалье больше почти на треть. Но сумрачный гений Мак-Тира снова нашел выход. — В голосе Кусланда промелькнула ирония. — Отвлекающий маневр с переодеванием, вроде того, что он сам как-то раз провернул во Внутренних землях.
Рикард знал эту историю. Его зрачки расширились: предощущение ловушки, в которую он вот-вот угодит, обожгло сердце ледяным дыханием. Однако он, сохраняя внешнее спокойствие, уточнил:
— Каков его план?
— Один из флангов орлесианцев упирается в непроходимый ручей с крутым берегом, за которым лежит болото. — Брайс ткнул пальцем в карту. — На втором стоят лучники и легкая кавалерия. В начале боя летучие отряды застрельщиков должны начать тревожить лучников и кавалерию Мэгрена, создавая видимость угрозы удара во фланг.
— Их командующий не поверит, — произнес Рикард с сомнением. — Он решит, что это отвлекающий маневр и удержит легкую кавалерию от ответной атаки.
— Точно. Он уже сталкивался с Логэйном. Так что будет лишь парировать атаки, а в серьезное преследование не пойдет. После этого мы показываем им ферелденскую конницу, которая действительно движется с того же фланга, что и застрельщики, и начинает выстраивать линию перед позицией шевалье для атаки. Идеально, если рыцари возьмут щиты и копья. — Кусланд говорил, все более увлекаясь. — Я знаю орлесианцев: это создаст у командующего впечатление, что «собачники решили атаковать нас, как рыцари». Но голос разума все равно скажет, — Брайс передразнил картавый акцент, — «если фег’елденцы успеют постг’оиться и начнут г’азгон до того, как мы выйдем на дистанцию г’ывка, то мы понесем ненужные потег’и!»
Бывший храмовник промолчал с каменным лицом. Лихорадочный блеск в глазах полковника не нравился ему точно так же, как и его усталая апатия. Парню явно требовался нормальный отдых.
— Дальше надо показать орлесианцам знамена и штандарт Мэрика, чтобы у них возник соблазн покончить с войной одним ударом. Они начнут двигать линию тяжелой кавалерии вперед, сначала шагом, потом ускоряясь, нашей коннице придется имитировать неумение, засуетиться, подставляясь под удар. Задача — заставить шевалье протаранить и смять выстраивающуюся ферелденскую линию. Затем этот отряд должен разделиться на две части. Большая группа будет отбиваться до последнего и максимально свяжет шевалье боем. А пятьдесят твоих бойцов на более легких конях и пяток настоящих рыцарей «уведут» лже-Мэрика, изображая панику: «Король ранен, спасайте короля!». Их надо поставить на вторую-третью линию, чтобы случайно не убили. Коней, кстати, надо замаскировать попонами, чтобы скрыть отсутствие панциря. Легкую кавалерию орлесианцев задержат застрельщики. А шевалье, не связанные боем, бросятся в погоню. Они знают, что ущелье из-за разлившейся реки стало тупиком, и будут «гнать» лже-Мэрика туда, надеясь прославиться. Там их и накроют.
— А что с отвлекающими десятками? — негромко спросил капитан. Не мог не спросить, хотя уже догадывался, каким будет ответ.
— Пусть рассчитывают только на себя, — жестко отрезал Кусланд. — Шансов, что мы успеем прийти им на помощь, нет.
— Но это же половина моей сотни, Брайс. — Его голос дрогнул от неожиданно острой безысходности. Он отчетливо понимал, что слова ничего не изменят, но смолчать было выше его сил. — Мы не можем их бросить…
— Это и мои люди, Рикард. — Молодой полковник поднял на сотника усталый взгляд. — Мне так же тяжело выполнять этот приказ, как и тебе. Но чтобы никакой самодеятельности, ты понял?
— Так точно, — вздернул подбородок Рикард и поднялся на ноги. — Разрешите отправиться в составе группы?
— Не разрешаю! — тоже вставая, обрубил полковник и зло сверкнул глазами.
— Но, сер… — клокочущим голосом начал сотник, глядя на командира исподлобья, однако тот с размаха жахнул по столу кулаком и рыкнул:
— Отставить, капитан! Вы мне нужнее здесь. А теперь ступайте и доведите до десятников боевую задачу, — и, увидев, что Рикард все еще медлит, снова рявкнул, — Выполнять!
— Есть, сер, — сквозь зубы процедил сотник, вышел из шатра и размашистым шагом направился к своей палатке.
***
…Небо набухло тяжелыми свинцово-фиолетовыми тучами, вот-вот грозящими пролиться стылым дождем. Промозглый ветер стегал лицо колючими порывами, раздувал полы подбитого мехом плаща, сковывал тело мерзкой дрожью. Но капитан не делал попыток запахнуться поплотнее или хотя бы накинуть капюшон. Холод, заледенивший его изнутри, был сильнее студеного умбралиса. Бывший храмовник быстро двигался сквозь хаотично-упорядоченную суету лагеря, и в то же время находился вне ее, мысленно вернувшись в то время, когда сдал интенданту щит и кирасу, украшенные пылающим мечом, и навсегда покинул Орден. Бросил своих братьев, бросил магов, которых когда-то клялся защищать… Бросил женщину, которую любил больше жизни и чести… Пересекая озеро Каленхад, он принес Создателю новый обет: быть надежным защитником тем, кто ему доверился, и никогда больше не предавать…
***
…Он громко кликнул ординарца и вошел в свою палатку, с мясом срывая фибулу плаща. А потом схватил со стола кувшин с дрянным разбавленным вином и жадно приложился к горлышку.
— Вызывали, сер? — за спиной раздался знакомый молодой голос.
Рикард со стуком поставил кувшин, тяжело развернулся к преданно глядящему на него юноше и велел:
— Сбегай за Роном, Фраем, Свеном, Хансом и Освальтом. Пусть срочно придут ко мне.
Парень кивнул и поспешно выскочил наружу. Сотник сел за стол, расстелил свою копию карты и в задумчивости в нее уставился, нервно щипая то ус, то аккуратно подстриженную бороду. Оживленно пересмеивающиеся десятники подоспели совсем скоро. Бывший храмовник встрепенулся и вышел им навстречу.
— Здорово, капитан! — Молодой великан Рон, бывший кузнец из Лотеринга, был, как всегда, благодушен и фамильярен. — Что за спешка?
Остальные десятники ограничились салютом и выжидающе уставились на командира.
— Дело есть, братцы, — Рикарду удалось справиться с голосом, норовившим уйти в безрадостный хрип. — Очень важное и очень опасное. Настолько опасное, что пойму, если кто откажется.
Он спокойно и обстоятельно пересказал их роль в плане Логэйна, упустив лишь одну деталь. Ее он приберег под самый конец.
— Подкрепления не будет. — У этих слов был тухлый привкус и такой же мерзкий смысл.
Десятники переглянулись и притихли. Через пять ударов сердца, показавшихся сотнику долгими, как во сне, Освальт преувеличенно изящно смахнул с рукава пылинку, ухмыльнулся и заявил:
— Чур, я Мэрик! Во мне больше шика.
— Чой-то? — возмутился Рон. — У тебя волосья не в цвет! А я вот, башку помою, и снова красавец-блондин!
— Патлы у тебя коротковаты. Да и принцев доспех не налезет, — скептически поднял бровь сухопарый, как орлейская гончая, Свен, исходивший с караванами весь Ферелден вдоль и поперек. — К тому же, на коне ты, как куль, смотришься. Так что, Освальт. Он и брякнуть что-нибудь этакое сумеет. Поднимающее настроение…
Обычно немногословный, Ханс коротко хохотнул и показал большой палец. В глазах бывшего денеримского головореза Фрая промелькнуло сомнение, но и он кивнул:
— Авось пронесет… Зато всыплем этим говнюкам, как следует!
— Решено. — Рикард решительно кивнул. — Я отправлю разведчиков с запасом стрел и копий, которые они спрячут в ущелье. Унесут немного, но все-таки. Они организуют вам какую-никакую баррикаду и подготовят склон для обвала, что накроет часть шевалье. Это немного облегчит вашу задачу. В плюс вам — ширина ущелья от пятнадцати до тридцати шагов, места для маневров нет, и толпой не сомнут. Минус — у них лучше доспехи, они более умелые воины и их будет намного больше… Есть вопросы?
— Сколько стоять-то? — деловито поинтересовался Свен. — Одно дело — пара часов, другое — сутки с лихом.
— Столько, сколько потребуется, — сурово ответил капитан. — Здесь время никто не считает. Слишком много неясностей.
— Отобьемся, — уверенно заявил Рон, почесывая грудь. — Если уж луки будут, да еще и лавину на башку им обрушат, всяко отобьемся.
— Или продержимся, — поддержал Свен. — Не вечно же в низине бой будет. Как разобьют шевалье — к нам подоспеют. Главное — дожить.
— Угу, — задумчиво пробормотал Фрай. — Рикард руку бы отдал на отсечение, если в голове у этого жулика сейчас не рождался хитрый план отступления. — Два часа по-любому осилим…
Ханс, не менее опытный наемник, чем сам сотник, наморщил лоб.
— А что, река там совсем быстрая? Плавать вообще никак? А если без доспеха и с бревном?
— Где ты там бревно возьмешь, дурень? — насмешливо поинтересовался Рон. — Ты был в том ущелье? Один голый камень, а стремнина такая, что лося к демонам унесет, не то, чтобы человека…
— А ты, стало быть, там прохаживался? — Ханс поглядел на парня с интересом. — И как там с тропками в скалах? Если мы поднимем лучников наверх, отбиваться будет веселее.
— Тропки, понятное дело, есть, но я их не знаю, — неохотно признался тот. — Край дикий, козопасы разве что бродят, и долийцы. Да были бы укрепления, а лучников найдем, где устроить!
— Коней порежем, — предложил Фрай. И в ответ на недоуменные взгляды, пояснил, — Нам-то они уже без надобности будут. А вал из туш и от стрел закроет, и шевалье ходу дальше не даст. Полсотни конских трупов — шутка ли! Не вдруг переползешь. Мы тоже зевать не будем, перехватим придурков на подходе.
— Фу! — с чувством сказал Освальт. — Вечно у тебя идеи… с душком.
— А ты все в чистеньких ходить думаешь? — насмешливо спросил головорез. — Я бы с радостью рядышком постоял, когда ты личиком в грязь ухнешь!
— Фрай дело говорит, — вмешался Ханс добродушно. — Дополнительная защита будет кстати. Лучше лошади, чем мы.
Десятник продотряда поморщился, но промолчал. Рикард всегда симпатизировал этому воину, более похожему на денеримского щеголя, чем на командира группы ополченцев. Но здесь приходилось думать о выживании, а не об этике. Бывший храмовник кивнул:
— Хорошо. Коней под нож. Еще вопросы?
— Да вроде как, все ясно, — протянул Рон. — Замочить как можно больше шевалье и не скопытиться самим. А ежели выжившим премию назначат, это будет просто распрекрасно!
— Не сомневайся, боевые будут знатные, — уверенно заявил Ханс. — Кусланд в таких делах не мелочится. А там, глядишь, и от короля что-нить перепадет.
— Своим говорить станем? — негромко спросил Освальт. — Я — да. Так будет честно.
— Я — пас, — покачал головой Свен. — Меньше знаешь — крепче спишь. Чего людей зазря пугать?
— А о чем говорить-то? — удивился Рон. — Обычное солдатское дело. Все мы тут под смертью ходим, никто в бессмертные не лезет.
— Я скажу. — Ханс пожал плечами. — Из штанов будут выскакивать, чтобы выжить!
— А я со своими вообще откровенничать не привык, — хмыкнул Фрай. — Обойдутся. Чего их баловать?.. Ну, все, командир, кажись, нету больше вопросов. Пойдем собираться.
Рикард кивнул и тихо произнес:
— Да хранит нас Создатель…
***
…План Логэйна, как всегда, сработал — орлесианцы с аппетитом проглотили наживку. Освальт с заметным удовольствием отыграл принца, пятеро рыцарей, выданных им Кусландом для усиления и достоверности, умело его поддержали, и вдогонку за отрядом пустились, по меньшей мере, триста всадников. Легкая конница ушла в отрыв, едва позволив загнать себя на дорогу, ведущую через ущелье. Вскоре цокот копыт, многократно подхваченный эхом, перекрыл оглушительный грохот и дикие крики: человеческие и лошадиные — Рикардовы умельцы таки устроили обвал.
— Однако, здесь, — придержал шарахнувшегося коня Рон. — Камни, вон, подходяще навалены, кажись это и есть капитанова баррикада. Опять же, узенько тут, неплохой вал выйдет, высокий.
— Я своего коня не дам, — решительно возразил один из рыцарей, сер Лукас, когда понял, о чем идет речь.
— И не надо,– пожал плечами Фрай. — Нам и своих хватит. Тащи его к реке, а то еще подстрелят тут. Будет орать и мешаться.
Четыре рыцаря удалились, уводя под уздцы боевых коней, всем своим видом выражая неодобрение, а пятый остался наблюдать за скотобойней, настукивая сильверитовой перчаткой по налокотнику нервный ритм.
— Я бы тоже прошелся… — Освальт задумчиво прищурился. Этот жест выглядел подозрительно знакомым. Однако лицо рыцаря скрывало опущенное забрало. — Но наши картавые друзья наверняка как раз спешиваются. Самое время готовиться к обороне. Поможешь расставить людей, мессер?
Панцирник глухо хмыкнул и снял шлем. Десятник криво ухмыльнулся, нисколько не удивленный:
— Зачем такая конспирация, мой капитан?
Рикард вернул ему такую же невеселую усмешку:
— Была нужда, капрал. О, прошу прощения — мой принц…
Освальт фыркнул и щелчком опустил лицевой щиток.
— А вот теперь, да, принц… — Он приосанился и повелительно заорал. — Эй! Лучники! По местам, живее, живее! Копейщики! Взяли щиты, встали наизготовку!
В этот момент десятник был похож на особу королевской крови едва ли не больше, чем сам Мэрик.
— Напомни спросить, почему ты до сих пор торчишь в капралах, — негромко произнес храмовник, снова надевая шлем.
***
…Если первую волну атаки мятежники отбили с легкостью, то вторая оказалась для них кровавой: орлесианцы, обломав зубы на лобовом штурме, перешли на арбалеты, поливая обороняющихся колючим дождем. Мечники и копейщики, потеряв сразу десятерых, попрятались за сырыми и холодными валунами и вынужденно отдыхали. Лучники отстреливались, пока им удавалось держать врага на расстоянии, но и их ряды заметно редели.
Освальт сидел, привалившись к камню спиной, и пытался хотя бы примерно сосчитать количество выпущенных в них болтов. Не телегу же с колчанами они с собой пригнали! Рано или поздно, их запас иссякнет. Рикард сидел справа, положив сильверитовый меч на колени, и, кажется, молился про себя. А слева тихо и беззлобно переругивались бойцы его отряда.
— Тридцатый, — самодовольно сказала Мэгги Снежку. — Обскакала я тебя уже на троих, зайка ушастая.
— Сама ты зайка! — недовольно пробурчал тот. — Еще не вечер, я еще тебя сделаю!
Он наложил стрелу, выдохнул и пружинисто подскочил, отпуская тетиву. Снова засвистели болты, но ушлый эльф опять умудрился нырнуть в укрытие целехоньким.
— Двадцать восемь, — гордо доложил он. — Ты устала и скоро начнешь мазать, а я только разошелся! Посмотрим еще, кто из нас зайка!
— Миллен всенепременно ввернул бы про развесистые ухи и такой же длинный нос. Который надобно натянуть… — проворчала девушка грустно, и повторила маневр эльфа. На них вновь обрушился смертоносный град, Мэгги ударило болтом, она покачнулась, но успела пустить свою стрелу. Плюхнувшись на место, он ухватилась за древко, вонзившееся в кожаный наплечник, и сильно дернула. Наконечник был окрашен красными разводами.
— Ерунда, царапина, — бодро заявила лучница и достала новую стрелу. — Тридцать один… Нужен свежий колчан. Кто побежит?
— Скинемся? — предложил Снежок, и поморщился, когда его ножницы утонули в ее колодце. А потом поднялся с места и, пригибаясь, побежал к кучке с боезапасом.
— Никогда не понимал позиционную войну, — сказал Освальт с неодобрением, а потом вдруг заорал в сторону баррикады. — Эй! Venez, lâ che sale! Porcs vils! — замолчал, прислушиваясь к ропоту с той стороны, и с удовлетворением отметил, — Бесятся… Наверное, с акцентом ругался. Сам терпеть не могу, когда так делают — всю красоту убивает!
Кто-то из солдат засмеялся, а Ханс с любопытством спросил:
— Чего кричал-то?
— Назвал их грязными трусами и подлыми свиньями, — невозмутимо перевел сер Лукас. — И да, акцент у тебя ужасный.
Мэгги поменяла позицию и снова вынырнула из-за баррикады, отправляя в полет стрелу, а потом ойкнула и повернулась к Освальту:
— Кажись, в атаку пошли!
— Приготовились! — скомандовал Рикард, поднимая щит.
— Тридцать два? — с тревогой спросил эльф, подбегая с двумя колчанами и устраиваясь поодаль.
— Нет, промазала, — огорченно призналась девушка, тоже отступая в укрытие.
Рыцари, Освальт и храмовник выстроились в линию, закрываясь щитами. За их спинами встали копейщики. Губы Рикарда по привычке, вошедшей в плоть и кровь, шевелились в беззвучной молитве.
— Андрасте, храни нас! — пробормотал кто-то, когда над валом появились противники.
— Отобьемся, — буркнул Рон, осторожно пошевелив раненным левым плечом.
— Ну да, — подтвердил Фрай. — Рыцари нам попались неслабые. Да и сотник наш — чисто демон в людском обличье. Я б на месте орлейцев полные штаны уже наложил. Чудовище железное…
— Отставить обсуждать командира! — беззлобно прикрикнул храмовник, слегка улыбнувшись.
А потом им всем стало не до смеха…
***
… Льняные волосы эльфа были испачканы грязью, кровью, кусочками костей и мозгов, но лучница, словно не замечая этого, успокаивающе гладила его по голове и лицу, как гладила бы испуганного кота.
— Хорошо, что ты хоть Мику не взял. — Мэгги не плакала, просто сидела рядом с телом, страдальчески сведя красиво очерченные брови. Ее рука остановилась на лбу товарища. — Хоть он и орал, как резанный, а рано ему помирать. Да и Снежку рано… И всем нам тоже, чего уж… Эх, даже не думала, что мне будет так не хватать этого сукина эльфа…
Освальт промолчал. Он чувствовал себя дырявым мешком, из которого все высыпалось, остались лишь усталость и холодная злость. За четыре года, проведенных на войне, он должен был привыкнуть к чужим смертям. Но почему-то, не привык. Сосущая пустота растет с каждым мертвым бойцом, и когда-нибудь поглотит его без остатка. Здесь, у ревущей, распухшей и мутной, как будущее, реки, лежали пятеро из его десятка и еще пятнадцать солдат, знакомых ему в лицо. Скорее всего, пройдет не так уж много времени, и он сам к ним присоединится. Это казалось естественным, как смена дня и ночи. Но от этого не менее отвратительным.
— Все умирают, Мэг. Но не все когда-нибудь жили… — тихо сказал Рикард, и десятнику захотелось, чтобы он замолчал, не тревожил тишину и пустоту напрасными словами. Но бывший храмовник зашептал до оскомины знакомые слова молитвы, которые не утешали никого на свете, включая его самого.
— К демонам твоего Создателя! — внезапно прошипела девушка, и ее глаза зажглись темным пламенем гнева. — Не больно-то он нам помогает! Злобный ублюдок, бросил нас тут, так же, как все эти ваши полководцы! Им плевать, что мы мрем ни за грош! Только и могут, что флажочки по карте двигать… Кто мы им — грязь?!
— А ты что — ради них сюда пришла? — Освальт отвернулся от реки и посмотрел на нее в упор. — Ты пришла сюда ради себя самой и ради своей родины! Вытри сопли, боец. Ты знаешь, что делать.
— Что значит — бросил? — напряженно спросил сер Джарвис, до этого молча стоящий рядом.
— А то и значит, — угрюмо ответила Мэгги, поднимаясь с колен и подбирая свой лук. — Никто нас спасать не будет, ясно?
— Но… Полковник сказал… — на лице рыцаря были недоумение и недоверие.
— Наврал тебе твой полковник, — и Мэг, закинув лук и колчан на плечо, побрела в сторону баррикады.
Дворянин развернулся к капитану:
— О чем она тут болтала?! Сер Брайс никогда бы…
— Да, разумеется, — легко махнул рукой десятник. — Полковник — отличный мужик и в жизни никому не соврал. Так что, ждем подкрепления и дальше…
Стоп. Я сказал: «ждем»? Демона лысого! Не ждать надо, а пойти и надавать по репе шевалье! Нас тридцать, и мы по-прежнему сила. Или сомневаешься, сер рыцарь?
— Идемте, сер Джарвис, — бросил на него хмурый взгляд сотник. — Враги наверняка уже отдохнули и вот-вот пойдут на новый штурм.
Когда рыцарь двинулся в баррикаде, капитан достал из подсумка небольшой пузырек, сверкнувший синевой, и быстро его опустошил.
— Ого! — негромко присвистнул Освальт. — А я-то думал: ушел из Ордена — лириум врозь… Где берешь?
— У меня очень насыщенная жизнь и обширные связи, — криво усмехнулся Рикард. — Я рад, что все это, наконец-то, пригодилось…
***
… — Сколько мы уже тут? — задыхаясь, спросил Грег. Он полулежал, привалившись спиной к валуну, и Мэгги пыталась перевязать его располосованную грудь.
— Если по солнцу смотреть, часа три, — пробурчала она. Бинты мгновенно намокали, и кровотечение все никак не желало униматься. — А если по нам всем — сутки, не меньше… Холера, да что ж это такое!
— Три часа… Эх, не придут они… Иди к остальным, Мэг, не трать время… — на его губах пенилась ярко-алая кровь.
— Сначала я тебя перевяжу, — упрямо сжала зубы девушка.
— Да брось ты это гиблое дело. — Грег попытался усмехнуться, но усмешка вышла окровавленной и жуткой, как у вурдалака. — Скажи лучше, было у тебя со Снежком что?
— Чего? — лучница даже застыла от неожиданности. — Дурак! Нет, конечно!
— Эх… — печально произнес солдат. — А я думал — было… И вправду, дурак. Только время зря терял… — Голос его звучал все тише. — А меня ты тоже кулаком приветила бы?
— Грег… — Глаза Мэгги заволокли слезы. — Ты чего, прекрати! Вот поправишься и снова меня спросишь, а? Грег?! — но он не ответил.
— Чтоб этот ваш Орлей к демонам в бездну провалился! — она с отчаянием потрясла головой, а потом сердито вытерла кулаком глаза, проморгалась и, подхватив лук, вернулась к баррикаде…
… Арбалетный болт ударил Освальта в спину в опасной близости от шеи. Он резко развернулся и увидел мелькнувшую в камнях тень.
— Лазутчик! — рявкнул он. — Брать живьем!
— Вижу его! — Мэг вскинула лук, стремительно наложила последнюю стрелу и выстрелила.
Раздался возглас и глухой стук. На каменистую дорогу упало тело.
— Сорок первый! — с мрачным удовлетворением произнесла девушка.
— Я же сказал — живьем! — десятник свирепо обернулся к лучнице.
К упавшему уже подбежали Ханс и Фрай. Денеримец присел рядом, пощупал пульс, пошевелил лежащего.
— Живой. — Он хмыкнул. — Нога прострелена и башкой чутка приложился. Везучий, подлец… А на хрена он тебе?
— Он же по тропе откуда-то сверху пришел. А где один прошел, другие тоже смогут, — подойдя, пояснил Освальт. — Обыщи его, на всякий случай. И свяжи понадежнее.
Мэгги сердито запыхтела, тоже приблизилась к орлесианцу и замерла, словно пораженная громом. Лазутчик был молод и так красив, что у нее сперло в горле дыхание.
— Мать моя! — вырвалось у нее. — Я и не знала, что в Орлее таких делают…
— Каких это — таких? — с подозрением глянул на нее Освальт.
Девушка смутилась и ответила намеренно грубо:
— Которые козлами горными по скалам ползают!
— Ха! — отвлек их от опасного для лучницы разговора Фрай. — Никак, депеша? — Он аккуратно разрезал куртку раненого и извлек из-за подкладки запечатанный конверт. — Тьфу, тарабарский язык! — сплюнул он с огорчением.
— Дай-ка. — Рикард протянул руку, и головорез с сожалением отдал ему письмо.
Капитан быстро пробежался взглядом по строчкам и удивленно хмыкнул:
— Это Луи Руссель, племянник командира панцирников. Руссель-старший вывез и где-то припрятал казну своего эрлинга. Видимо, планировал выйти на покой. Вот и попросил орлейскую родню помочь с надежной охраной. Своим подчиненным он не доверяет. Парень привез ответ — через пару месяцев пришлют людей…
— Хм, раз письмо не отдал, хана командиру панцирников, — задумчиво протянул Ханс.
— Казна эрлинга?! — Глаза Фрая вспыхнули, как фонари. — Да это ж демонова уймища золота! И выходит, вот этот, — он легонько пнул лежащее тело, — знает, где она спрятана?
— Выходит, так, — согласился Освальт. — Ценный пленник… Да что толку? — в голосе десятника промелькнула безнадега.
— Заткнись! — Фрай агрессивно ощерил поломанные зубы. — Мы живы! Мы уложили почти полторы сотни шевалье, нас пятнадцать, и мы все еще на ногах! Да я теперь из вредности не подохну!
— Перевяжи его, Мэг, — велел сотник. — И приглядывай за ним. Уж больно шустрый, не убежал бы, как очнется. Может, и вправду, пригодится…
Лучница кивнула и присела рядом с молодым шевалье, снова в него вгляделась, а потом воскликнула с удивлением:
— Да он уже очухался! Вот же хитрый сукин кот!
Убедившись, что притворство обнаружено, орлесианец открыл глаза, и сердце Мэг снова ухнуло в пропасть — такими ярко-зелеными они были. Она закусила губу, а потом спросила дерзко:
— Ну, как? Много услышал, лисячья морда?
— Достаточно, чтобы понять, что остатки кавалерии рискуют собой совершенно напрасно. — Лазутчик отвечал с чуть заметным акцентом, спокойно, словно не сидел на холодной каменистой земле со связанными руками в окружении врагов. — Дважды самозваный принц… Какая ирония!
— Тревога! Новая атака! — закричали с баррикады.
Десятники и рыцари быстро вернулись на позицию, а сотник, чуть замешкавшись, подманил Мэг и прошептал ей на ухо:
— В камнях у реки лежит надутый бурдюк — Фрай подготовил себе бегство. Хватай шевалье и плывите отсюда. Хоть какой-то шанс. Постарайся доставить Русселя к командованию. Приказ ясен?
— Но, сер… — Мэг вытаращила глаза и побледнела.
— Выполнять! — рыкнул Рикард и, развернувшись, побежал к строю рыцарей, уже приготовившихся к обороне.
— Есть, сер… — пробормотала девушка и за шиворот вздернула пленного с земли. — Иди, давай…
— Вам не выстоять. — Он с трудом опирался на раненную ногу, но умудрялся сохранять надменный вид. Девушка, не обращая внимания на эти слова, потащила его к реке. За спиной вновь загремели звуки боя.
И тут, перекрывая лязг, раздался громкий крик лазутчика:
— Это не Мэрик! Il est un faux!
Мэг с размаха врезала ему в челюсть, шевалье, не удержавшись, упал, кубарем покатился по земле, но было уже поздно. Орлесианцы засуетились, залопотали что-то, и откатились назад. А потом в ход снова пошли арбалеты. Лучница застонала — а ведь они были уверены, что у противников иссякли болты!
— Вставай, орлейская морда, — зашипела она, снова поднимая пленника на ноги. Шум и стоны позади говорили ей о многом, и она не хотела оборачиваться. Она упрямо волокла отчаянно хромающего мужчину к реке.
— Ты что задумала? — с ужасом спросил он, увидев, как она вытаскивает из-за валуна ненадежное плавсредство и бросает на землю бесполезный лук и пустой колчан.
— Заткнись! — закричала она и поставленным ударом впечатала кулак в его подбородок.
Шевалье снова упал. На берег рядом с ним полетела куртка лучницы и ее кожаный нагрудник. Ощупав себя, Мэг начала быстро отстегивать поножи, наручи и наплечники, не осознавая, что ревет в голос. Освободившись от лишней тяжести, она примотала руку к бурдюку, схватила в охапку безвольное тело врага и бросилась в ледяную воду…
…Битва у Совиного ручья была выиграна — мысль об этом пьянила Брайса не хуже вина. И хотя отдельные стычки еще не завершились, было ясно, что они вновь блестяще разгромили превосходящего противника. Кусланд, легко раненный в бедро, вышел из боя и только-только расположился на отдых, как к нему примчался вестовой от Логэйна. Генерал напомнил ему о трех сотнях шевалье, уведенных отрядом смертников. Полковник нахмурился: действительно, они так и не вернулись на поле брани и отсутствовали более пяти часов — слишком долго. Он передал гонцу ответ: «Отправляюсь выяснять», собрал свою сотню и поскакал к ущелью.
Орлесианцев они встретили на полпути — полторы сотни всадников в запыленных и помятых доспехах.
— За Ферелден! — вскричал Кусланд, не давая им опомниться, и его отряд понесся вниз по склону, безжалостно сминая не успевшую выстроиться в боевой порядок вражескую конницу.
Бой был недолгим: шевалье оказались настолько деморализованными, что даже уставшие ферелденские рыцари стали для них слишком грозным противником. Оставив после себя искромсанные трупы и потеряв лишь пятерых, Брайс продолжил путь.
То, что он увидел в ущелье, преследовало его всю оставшуюся жизнь. Горстка ополченцев сделала невозможное — истребила полторы сотни превосходно вооруженных элитных шевалье и в течение четырех часов удерживала оставшихся. Эти воины продержались дольше, чем по силам человеку… Брайс шел по узкой, обильно залитой кровью дороге, не понимая, что он испытывает — ужас или благоговение? Наверное, все-таки ужас, подобный тому, что он изведал на Белой Реке.
И не вид изрубленных на куски тел заставлял его сжимать зубы и бороться с удушливой волной, не вонь от свернувшейся крови и нечистот. А острое, как лезвие бритвы, осознание собственной смертности, которое накрыло его тогда и вернулось теперь. Кем нужно быть, чтобы избавиться от самого могучего человеческого инстинкта? Поверить ли, что обладаешь не смертной плотью, а сияющей неуязвимостью чистого духа? Или достаточно просто знать, что поступаешь правильно и достойно?
Брайс вытер со лба пот. Вот, чего не хватало ему, и было в избытке у его подчиненного и старого друга. Он сделал еще несколько шагов и застыл в гневе и скорби. Тот, о ком он думал, находился прямо перед ним. Распятый на отвесной стене, пронзенный десятком клинков, но… все еще живой. Справившись со ступором, Кусланд лихорадочно шаря в поясном кармане, бросился к сотнику, вытащил пузырек с драгоценным зельем и поднес к его губам.
— Не нужно, — Рикард с усилием открыл глаза. — Не удерживай меня от встречи…
— Дружище, ты бредишь… Выпей! Ты должен жить! — Брайс говорил мягко и убедительно, но спокойный синий взгляд храмовника свел его уверенность на нет.
— Я искупил свой грех. — Запекшиеся губы дрогнули в подобии улыбки. — И теперь свободен. Она ждет меня с той стороны. Она простит, я знаю… Брайс. Люди — не пешки, не фигурки на карте… Пообещай мне… всегда защищать тех, кто тебе доверился…
Последние слова Кусланд еле расслышал. Яркие глаза потускнели, словно их присыпало пылью…
— А ведь мы могли прийти раньше… — потрясенно пробормотал он. — Всего лишь на час раньше! Простите меня…
Ему никто не ответил.
____________________________________________________________
Название: «Опасно забывать»
Категория: гет, ангст
Персонажи: Мэрик Тейрин, Флемет
Рейтинг: R
Размер: ~1200 слов
Цитата: Д. Гейдер «Украденный трон»«Ты причинишь боль тем, кого любишь, — повторил он чьи-то слова, — и станешь тем, что ты ненавидишь, чтобы спасти то, что любишь.»
«Мэрик вышел притихший, явно потрясенный до глубины души и на все попытки Логэйна как бы невзначай что-нибудь выпытать упорно отмалчивался.»
(Д. Гейдер «Украденный трон»)
Примечание: Так о чем же говорили Мэрик и Флемет?
Это никак не могло быть правдой. Но чему, кроме реальности или веры в иллюзию, здесь быть ещё?
Мэрик зашёл, с испуганно-непонимающим взглядом замявшись буквально на пороге. Неужели его не съедят, как того доходягу — ожившее дерево?
— Ох уж эти мальчишки, — захлебнулась своим кашляющим хохотом старуха. — Прежде чем идти на дракона, так старательно изображают героев! А потом точно так же писаются в шелковые панталончики, как и младенец, — добавила она, будто речь шла о неурожае в посевах.
Мэрик ошарашенно потянулся к дверной ручке. Ворчливо, как голос хозяйки дома, скрипнули петли вместе с отпущенной ручкой.
— Ч-че...
Последняя фраза старухи заставила его чуть ли не свалиться на пыльный, посыпанный разномастными то ли ядовитыми, то ли зачарованными (Мэрик знал, что разница все-таки есть!) травами пол.
— Ну тебе же есть дело до своего будущего, мальчишка? — ведьма явно специально сделала упор на последнем слове, как эрл Рендорн, играл на его слабостях и страхах. — Ведь дел у тебя и так невпроворот, чего тебе слушать каверзные бредни какой-то старухи, а? — Ее голос опять был готов сорваться на зловеще-ехидный смех, а всклокоченная седина топорщилась чуть ли не сильней, чем при зимнем ветре.
Мэрик мог бы уйти, сказать, что она совсем выжила из ума.
И тем самым потерпеть поражение...
Но на мгновение пристальней вгляделся в ее янтарно-медовые глаза, как у дикой пумы на рисунке в книжке, которую он читал в детстве — "Животные Сегерона", кажется.
... которого она так сильно и наверняка обречённо ждала
— Что же мне нужно узнать?
Вместо ответа колдунья отвернулась к котлу, мурлыкая какую-то неясную песню на незнакомом языке. Мэрику вдруг захотелось понять о чем же она так подвывает.
— Знаешь, о чем эта песня?
Мэрик готов был съёжиться от ее ответа на собственную мысль.
— Я знаю одну легенду, — сладковато-монотонным голосом продолжила варившая что-то пыхтяще-булькающее в котле. — Когда-то давным давно один народ желал знать больше, чем могли вынести их умы от этого знания. Они думали, думали и... — Она замоклка, будто и не начинала свой рассказ, оставляя Мэрика в полнейшем смятении. — А потом они решили, что это знание убьет их. И создали легенду, которая заставила забыть их потомков об этом, и верить в придуманное предками. И с тех пор они не боялись новых знаний. Именно отсутствие расплаты за их забвение довело их до краха. Так бывает не с одним народом, знаешь ли? Так что береги это знание вместе с тем, что я тебе расскажу, пускай пока ты и не готов. Но попрыгав и поушибавшись, можно и сильван разрубать научиться, верно?
Кишки того мерзавца, на которого напал сильван, были зеленее мха на болотных кочках, но даже само упоминание вдруг ожившего на глазах дерева заставило мимолетно вздрогнуть юного Тейрина, но он не мог удержаться от вопроса:
— Почему один я?
— О-о, ты повторяешь еще один народ, который тоже не учился на своих ошибках...
Юноша ей верил. Верил, что она по-настоящему знает его будущее. Что её магия на такое способна. Что она в нем разглядела, раз Логейн ночует на улице?
Когда он подошел к угрожающему не то развалиться от старости не то рассыпаться трухой от самых ножек столу, то чуть не столкнулся нос к носу с несущей какой-то отвар старухой. Неловко попятившись, как будто для реверанса для задетых локтем на торжественном приёме, он буквально упал на почему-то удачно оказавшийся под ним крепкое кресло, даже не ударившись об крепкие подлокотники.
— Пей давай, — скрипуче произнесла ведьма.
Запахло полынью и ромашкой. Глиняные узоры из трещин на явно столетней кружке смутили не так сильно, как настойчивость этой старухи.
Мэрик осторожно, боясь скорее того что случится после, чем обжечься, по-телячьи вытянул губы, отпивая глоток. Едва вяжущее и пряное варево обожгло десны, отчего-то холодным слизняком скользнув вниз по глотке.
"Отравит, отрава! Обманет... Как маму!" — он не успел отмахнуться от такой недоверчиво-дикой мысли как услышал наверняка драконий рев и шелест, перемешанный с рваными, точно парусы на кораблях, хлопками. Ему уже виделся дракон, но стоило моргнуть, как он вернулся к окружающей его обстановке: напротив него уселась в кресло-качалку старуха и гладила кошку на коленях, как и в первый раз, когда они разглядели её в тумане.
— Это лишь для того, чтобы ты не смог забыть сказанное. Побольше бы королей меня слушали — жилось бы скучней, — старуха опять запрокинула голову, клокочуще смеясь. — А теперь запоминай... Да подушку обнять не забудь!
Была ли последняя фраза советом поспать или же отрывком всего прочего бреда, что она несла, Мэрик так и не понял. Правда, слушать её это ему не помешало.
Чуть не задев макушкой что-то засушенное низко над столом (было ли это живым или же росло, цвело и развивалось, экс-принц боялся предполагать), он подвинул кресло поближе.
— Для того, чтобы ты услышал сказанное, нам придется условиться, что ты — Тейрин. Во всем. Как и Каленхад. Знаешь, как кормил мабари Каленхад? Брал свинину и швырял им прямо в морды. Так и ты должен успеть поймать.
— Поймать что? — запутался в этой абракадабре последний из Тейринов.
— Кусок мяса, ах-ха-ха! Я дам тебе больше, чем ты можешь иметь в бою, а ты отдашь общее мне. Потом. Если поборешься, как любая ваша псина, конечно. Здесь капля силы, от которой шли все твои предки, король Мэрик. Ну или не король, если тебя кто-нибудь не поймает. Драконья кровь дает мно-ого интересных вещей. Узнаешь будущее и примешь его — трон твой. За это ты должен будешь вернуться ко мне. Ну или моей дочери.
Мэрику почудилось, что он слышит детский смех где-то у чердака этой очень высокой для, как говорят, для хасиндов хижины. Звук мимолетно, словно сквозняк, промчался на самой границе слышимости и так же резко пропал.
— Что? Это дух заблудившихся этих землях. Тут много таких, — насмешливо хмыкнула колдунья. Мэрику оставалось лишь цепенеть и довериться ей дальше.
— Вы же нас выведете? И расскажете?
— Всё будет, мой глупый мальчик. Всё-е... — Наверное так говорят призраки. Или демоны.
Мэрик поджал губы и насупился. Его и впрямь выведут. Он и впрямь нужен этой старухе. И миру. Возможно даже, и этому ворчливому Логэйну с его Ферелденом. Его. Ферелденом. Он — Тейрин. Потомок и кровь великого Каленхада. Как он может отказаться и подвести всех так нечаянно?
— Я готов. Рассказывайте.
— Знай же, что ты придешь сюда тайно под конец своих лет, ради того чтобы выполнить нашу сделку. Но прежде ты должен запомнить: ты причинишь боль тем, кого любишь, и станешь тем, что ты ненавидишь, чтобы спасти то, что любишь.
Во сне у хижины Мэрику грезились странные видения, едва заглушаемые страшным — теперь он это точно знал — драконьим ревом. Плечи хрупкой женщины, наверняка эльфийки, тряслись над свертком со спящим младенцем, молодой мужчина в золотых доспехах, с волосами точь-в-точь как цвет его кудрей был отброшен в гущу битвы огромнейшей силой, словно големом из их армии, он же, мертвый, был прибит ржавыми пиками к дереву посреди ледяных гор, Роуэн улыбалась ласковей и нежнее, чем его мать, а он кожей чувствовал вину, заботу и разочарование...
Наутро Мэрик вышел притихший, явно потрясенный до глубины души и на все попытки Логэйна как бы невзначай что-нибудь выпытать упорно отмалчивался. Сойка указывала им путь.
₪₪₪
Он должен был помнить. И помнил. Но нарочно отгонял эту правду, как нищенку с мостовой Денерима.
Логейн позволил ему убить Катриэль. Он захотел быть с Роуэн, а потом обидел ее, сделав вид, что они не были вместе. Потом отдалился. Он вернул Серых Стражей, пытаясь хоть как-то переварить свои знания о скверне и едва не забыл про Мор. Мэрика старательно предупредили — Мэрик не верил. И нависшая сейчас над ним и ласково трепавшая его кудри под звуки гвареновской грозы Роуэн была лишь малейшей ценой непринятия этого знания.
____________________________________________________________
Название: «Королева»
Категория: гет, ангст
Персонажи: Роуэн Геррин, Мэрик Тейрин
Рейтинг: G
Размер: (817x888 px)
Цитата: Д. Гейдер «Украденный трон»«...Звук этих рыданий испугал Роуэн, и сердце ее сжалось от нестерпимой печали.
А потом светильник наконец погас, и комната погрузилась во тьму. Девушка все так же обнимала Мэрика, и вскоре рыдания его стихли, и они так сидели в темноте, прижимаясь друг к другу. Роуэн отдавала принцу свою силу, то немногое, что еще могла отдать. Ему это было нужно. Быть может, именно для этого и нужны королевы. Чтобы в темноте, в недрах замка обнимать венценосных мужей и дарить им возможность хоть на миг проявить слабость, которой они не могут показать никому другому. И отдавать им свою силу, быть может, потому, что все остальные не дают, а только отнимают.
Логэйн был прав, будь он проклят.
В притихшей темноте Роуэн наклонилась к Мэрику и поцеловала его в губы. Он с готовностью заключил ее в объятия, страстно желая получить прощение… и получил. Он был так неловок, так не уверен в себе, что это оказалось даже легче, чем думала Роуэн. Его нежность, тепло его тела пробудили в ней слезы, но она не могла допустить, чтобы Мэрик увидел их. Сегодня ночью она должна быть для него сильной. Сегодня она наконец приняла ту роль, ради которой родилась...»
(Д. Гейдер «Украденный трон»)
@темы: арт, гет, Флемет, Мэрик Тейрин, джен, Брайс Кусланд, Роуэн Геррин, Мятежный Ферелден, оригинальные
Настанет день, когда Серо воспрянет, смыв позор, но...
| Название: Masked marquisate Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Школяр Маркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. , Барон Дворянин, крепко друживший с матушкой маркизов, что привело к возмутительным слухам о связи между ними. Любит охотиться, пить, есть и праздновать что угодно, но подданных держит в ежовых рукавицах и, пожалуй, перегибает палку. Во всем. Возможный советник. , Охотница Маркиза Серо. Рождена сиять и править. В Игре и науках полный ноль, но может ударить мечом. А также дубиной и чем подвернется. , Лорд-сосед Правитель Альона, владений маленьких, но, по понятным причинам, гораздо более уважаемых в Орлее, нежели маркизат Серо. Позор Серо был женат на дочери старого лорда Альона, поэтому сейчас между Серо и Альоном сохраняются неплохие взаимоотношения. Однако, не стоит забывать, что лорд - давний участник Великой Игры. Возможный советник. и мятежникиКатегория: джен Жанр: драма Рейтинг: PG-13 Размер: 1 728 слов Краткое описание: особенности Великой Игры в опальном маркизате. Цитаты и перевод: читать дальшеThe meat is rich and red, fresh from the forest. The wine sears your throat. His musicians are the finest in Serault. The Baron toasts your presence and contribution. His laughter shakes the glass-eyed hunting trophies that crowd his walls: hind and hare, wolf, boar, bear. He brandishes a dripping haunch like a truncheon. His beard glistens with fat. Tonight, he has ordered his servants dressed as lords of Tevinter. They serve you in cumbersome, flaring robes of black and silver, their faces painted white. Мясо сочное и красное, прямиком из леса. Вино иссушает ваше горло. Его музыканты – лучшие в Серо. Барон пьет за ваше присутствие и участие. Его смех сотрясает охотничьи трофеи со стеклянными глазами, развешанные на стенах – лани и зайцы, волки, кабаны и медведи. Он размахивает капающим окороком, как дубиной. Его борода блестит жиром. Сегодня он приказал слугам одеться как лордам Тевинтера. Они служат вам в громоздких, блестящих одеждах черного и серебряного цвета, их лица окрашены в белый. The moon is a razor-thin crescent. In a barn in a nameless hamlet, men and women gather. Their faces are hidden behind animal masks – pigs, cows, horses. A sound outside makes them pause in their plotting. Then the barn door bursts inward as your soldiers - clad in dark cloaks - pour in. They are not gentle in their arrests. All across Serault, the scene is repeated. Луна – бритвенно-острый полумесяц. В сарае, в безымянной деревушке собираются мужчины и женщины. Их лица скрыты за масками животных – свиней, коров, лошадей. Звуки снаружи заставляют их замолчать. Затем дверь сарая распахивается, и врываются ваши солдаты, одетые в темные плащи. Они не вежливы, когда арестовывают. Сцена повторяется по всей Серо. Еще один чудесный день в Серо. Маркиз выпил залпом и поморщился. Барон доставал лучшее вино, но маркиз все равно не привык пить так много разом. Обычно компанию барону составляла сестра, но сейчас она носилась по Серо в компании телохранителя и тайной советницы, пытаясь выяснить причину бунтов и погасить первые очаги восстания. А обижать барона отказом очень не хотелось – кто его знает, сколько у правителей Серо осталось союзников? К тому же, он расщедрился. Мясом с господского стола можно было накормить полк солдат и целую псарню в придачу, а вино все не кончалось, несмотря на старания хозяина вечера и его гостей. Маркиз в который раз обвел взглядом знакомые лица. Здесь, в Серо, они его вассалы, требующие соответственного отношения и уважения. Однако иллюзий маркиз никогда не питал – для всей остальной империи и он, и они лишь кучка варваров из дикого края. Барон, впрочем, никогда с этим не соглашался. Каждый его прием был роскошен, был вызовом империи... Если бы империя, конечно, им интересовалась. Сегодняшней находкой – а в понимании маркиза, «выходкой», – барона стали слуги, разодетые, как магистры Тевинтера. Тяжелые темные одежды, белые маски... Знать смеялась над шуткой и не упускала случая проехаться по Тевинтеру и его обитателям. Маркизу идея не понравилась сразу. Не так давно Фредерик отписал из Инквизиции – рассказал о новом тевинтерском культе венатори и о том, что эти венатори расползлись по Орлею и Ферелдену. Проникли даже во дворцы правителей, и если бы не Инквизиция... Поэтому слуги-«тевинтерцы» заставляли маркиза нервничать, и нервничать сильно. Никакие доводы рассудка – зачем культу опальный край? – не действовали. Проклятые белые маски глазели на него со всех сторон, слуги двигались медленно и тихо, буквально источая опасность. Маркиз допил второй кубок и натянуто улыбнулся барону, пробравшемуся через залу, заполненную танцующими парами. – Приберег специально для вас! – одной рукой барон сжимал капающий соком окорок, а другой полупустой кувшин, и маркиз искренне растерялся, не зная, что брать. – Десятилетней давности, лучший урожай в этом веку! – Спасибо, – маркиз подставил кубок. В глазах уже плыло, но барон хлестал вино, как воду, и не понимал отказов от выпивки. – Ну? – он допил остатки, пролив часть на кружевное жабо. – Изумительно, – соврал маркиз. – Выпьем еще? – Вот это я и хотел слышать! Вовремя подошедший слуга с поклоном принял кувшин и туманно пообещал принести «того самого, лучшего, из запасов». Маркиз почувствовал, что от улыбки у него свело скулы. Барон рассказывал что-то о трофеях – головах диких зверей, развешанных по стенам залы, – размахивая окороком так, что вскоре рядом не осталось никого, кроме очень вежливого серосского правителя. Его голос мешался с музыкой, за спиной двигались пары, внушительная фигура расплывалась в одно большое пятно. Пламя свечей плясало на украшениях и столовых приборах, в стеклянных глазах чучел, делая взгляды укоризненными и пугающими, и сам барон был как огромный кабан, вставший на задние лапы, разодетый в камзол и бриджи. Винное пятно на воротнике алело как кровь. – Ну, дорогой друг, – начал барон, забирая с подноса два кубка, – выпьем за... Стой-ка, сынок. Маркиз замер с полуоткрытым ртом. Барон обращался к нему столь фамильярно лишь в минуты редких потрясений. – Сделай вид, что пьешь, – шепнул барон. – Ох, придумал, выпьем за нашу милую маркизу! И слова барон обычно выбирал лучше. «Милой» сестру называла разве что их старая нянюшка, ныне глухая. – Отличный выбор, – подыграл маркиз, слегка протрезвев от неожиданности. Барон придвинулся ближе, ткнув его полуобгрызенным окороком. – Уж свое вино я узнаю и по запаху, – фыркнул барон тихо. – Эта шваль принесла его только нам, посмотрела, как пьем, и тут же ушла. Понимаешь? – Яд?.. Барону хватило ума не орать и не ругаться прямо на празднике. Однако красное лицо покраснело еще больше, и губы искривились, обнажая желтые зубы. По мнению маркиза, ему не хватало клыков. – Не поднимайте стражу, – решил маркиз. – Посмотрим сами. Сестра бы одобрила такой ход, а с сестрой барон ладил гораздо лучше. Так что с готовностью кивнул и пошел вслед за маркизом, громко сославшимся на необходимость проветриться. Не отдавая себе отчета в действиях, маркиз подобрал по пути длиннозубую вилку для мяса. Опьянение легло на тревогу, а тревога на слухи, и вот маркиз уже добежал до слуги и схватил того за шиворот. Его бы ранили, если бы не барон. Слуга развернулся, будто ждал чего-то подобного, в руке мелькнул нож. Громадный кулак врезался ему в челюсть, и лезвие звякнуло о каменный пол. – Посмотрим еще трофеи? – осведомился маркиз, втаскивая слугу в комнату. Новый удар заставил того сложиться пополам. – «Venhedis»? – подсказал маркиз, пока слуга пытался откашляться. – Извини, не силен в тевене. – Стойте! – выдохнул тот. – Это... всего лишь приказ. – О! – барон замахнулся снова, но маркиз его остановил. – И кто же приказал тебе отравить нас? – Отравить? – искренне удивился лазутчик. – Нет... – он снял маску, показывая искаженное отчаяньем лицо. – Эт-то лишь... шутка! Должны возникнуть галлюцинации и... – Чей был приказ? – Лорд Альон, – слуга отдышался и выпрямился, взяв себя в руки. На лице даже нарисовалась надменность. – Вы должны понимать, маркиз, – произнес он, кривя тонкие губы, – это Игра, и вы, как всегда, нарушаете правила. – Наш добрый сосед... – пробормотал маркиз, в свою очередь возвращая самообладание. – Должен заметить, вам везет. Моя сестра нарушает правила гораздо грубее, и если бы... – Что передать моему лорду? Барон двинулся вперед, как разъяренный бык. Маркиз цепко схватил его за плечо. – Как невежливо. Но я обязан вас поблагодарить. План сложился очень быстро и легко. Маркиз не был бы собой, если бы не умел извлекать выгоду из чего угодно. – Вы хотите Игры? – он приблизился к шпиону, помахивая вилкой. – Мы, в Серо, тоже, знаете ли, умеем играть, что бы ни думал ваш лорд. Может, он был слишком пьян. Может, шпион оказался очень труслив. Но он подался назад. Маркиз придержал его за рукав. – Передайте своему лорду... – Слуга рванулся, но поздно. Острые длинные зубцы вошли в плоть над самым краем воротника. – Передайте ему привет, когда встретитесь в Тени! Тело забилось на полу, пальцы заскребли по полу, маркиз каблуком надавил на ладонь, не давая шпиону остановить хлещущую кровь. – Вы! – выдохнул барон. – Ты!.. Ты удивляешь меня, сы... Ваша милость. – Кажется, я говорил, что в Серо сейчас слишком неспокойно? Я всего лишь нашел решение многих проблем. Он повернулся к барону. – Мне нужна сестра. И вы. Точнее, вам нужно будет сказать то, что скажу сейчас я. Барон покосился на труп. Насмешливо фыркнул и перевел взгляд на маркиза. «Неужели мне удалось впечатлить вас, барон?» – подумал маркиз. – Я буду долго рассказывать об этом приеме! – тот громогласно расхохотался, отчего стекла, казалось, задрожали, и запрыгали оскаленные звериные морды на стенах. – А я буду блевать все утро, – прямо сказал маркиз. – Но сейчас – слушайте. Он поднял с пола маску и примерил на себя. Символ Игры, сама Игра... За ней было и впрямь легче строить обман. *** На небе сиял острый серп полумесяца. Безымянная деревушка казалась совсем мертвой в темноте и тишине. Обмотанные тряпками копыта почти бесшумно ступали по утоптанной земле. Лазутчик указал на хижину, где собрались мятежники, отряд спешился и тенями метнулся к дверям и окнам. Маркизе, прислонившейся к деревянной стене, слышалось то, что слышать она никак не могла из-за пульсирующей в висках крови. Шепот заговорщиков. Тевинтерские проклятия. Она резко кивнула, и солдат выбил дверь. Первого мятежника он встретил мечом в живот. На них оказались маски, личины животных – кабанов, лошадей, свиней и коз. К лучшему – они казались зверьем и кричали, как зверье. Убивать было просто. – Маски, маски, снова маски, – поморщилась маркиза, отталкивая ногой безвольное тело. – Казалось бы, Орлей выгнал нас из Игры, но – надо же! – кто поддерживает игры презренной знати? Простолюдины! Солдаты молчали. Опасная тишина – час назад, на дороге, они были полны решимости убить каждого врага, но теперь, когда увидели трупы, – возможно, – своих знакомых... Телохранитель тоже молчал. Но он молчал всегда, и его верность не вызывала сомнений – как и было оговорено, он оставил одного из мятежников живым и подтащил ближе к своей госпоже. – Venhedis! – выплюнул тот, силясь вырваться. – Добро пожаловать в Серо, – ощерилась маркиза, издевательски раскланиваясь. – Пусть империя и не помнит о нас, – она схватила его за шиворот, – но Серо помнит о ней. И не позволит вам, тевинтерским ублюдкам, шляться по этой земле. В ответ он разразился бранью, мешая языки и проклятья. Кто-то из солдат пробормотал ругательства. Кинжалом маркиза ткнула в скрытую под одеждой броню, лезвие утонуло в ткани и скользнуло в подмышку. «Тевинтерец» натурально захрипел и задергался. Маркиза жестом приказала отходить. Несколько подкупленных головорезов, заучивших пару тевинтерских слов и бредовых обещаний, – такая малость. Найти и втереться в доверие к мятежникам не составило особого труда, как и проникнуть на собрание. Да и обнаружить места сходок получилось давно. Мешало лишь одно – смерть простых горожан, пусть и бунтовщиков, лишь поддержала бы народные волнения. А вот смерть гнусных захватчиков, тевинтерских шпионов, воспользовавшихся человеческой слабостью и трудным для Серо временем... В дверях маркиза обернулась. Подставной «мятежник» лежал, изображая труп. Маркиза, закусив губу, поймала вопросительный взгляд своего телохранителя, не торопившегося отходить от тела. Она дернула подбородком, указывая. Охотник склонился и быстро вогнал нож в горло дернувшегося бандита. Брат бы возразил, но маркиза считала, что свидетелей оставлять нельзя. В конце концов, брат не видел мятеж иначе как из окна... И здесь уже играет она. И правила – ее. *** – Ты долго, – отметил маркиз, отлипая от стены. Брат встретил ее в коридоре, устроившись, по привычке, в одной из ниш, вместе со свечой и книгой. – Убивать повстанцев – дело хлопотное. – Надеюсь, все по плану? – Разумеется, – улыбнулась маркиза. – Все как ты сказал, и эти подставные отлично сыграли свою роль. – Ты не умеешь врать, – вздохнул брат. – Сегодня получилось вполне успешно. А у тебя как? Маркиз хмыкнул и повел сестру за собой. Ожидаемо – в темницы. – Наш дорогой сосед, – светским тоном сообщил он, отпирая тяжелую дверь и кивая стражнику. – Обвиняемый в предательстве. – Довольно! Лорд Альон вскочил и прижался к решетке. Вынули его практически из постели, и сейчас, грязный и жалкий, он мало напоминал того мужчину с тяжелым взглядом и изысканными манерами, что гостил в Серо и совсем недавно заверял маркиза в доброй и крепкой дружбе. – Вы не имеете никакого права так поступать и... – И это Игра, мы помним, – перебил маркиз с благостной улыбкой. – У вас всего лишь не осталось простора для собственного хода. Слухи о венатори дошли до наших ушей, и вот всплыла ваша позорная связь с врагами Орлея... И, что гораздо важнее, врагами Серо. – Культисты, – подхватила маркиза, горестно вздыхая. – Как необдуманно с вашей стороны! – Вы... – Будем судить вас. Послы Инквизиции в замке, и они в глубоком шоке от произошедшего, а их патроны будут только рады уничтожению еще одной вражеской ячейки. Вы забыли одну вещь, лорд, когда решили сыграть против нас, – маркиз снова улыбнулся, замечая, как глаза лорда стекленеют от страха. Будто у чучела со стены трофеев. – Империя в хаосе. Но Серо живет в нем давно. И Игра в подобных условиях – только наша.  Название: Цена единства Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Хозяин Леса  Он же Рогатый Рыцарь и "лорд леса". НЕХ из чащи. Одержим историей и бытом Серо, а также фигурой Позора. Носит доспехи и рогатый шлем, устраивает праздники на людской манер и вообще старается походить на человека. Правда, может одурманить, подчинить, похитить и превратить в живую клумбу. Изначально он доброжелателен к маркизам, но лучше не оставаться у него в долгу. , БардКраса и гордость Серо. Повеса и плут, но знает много секретов и слышали бы, как поет! Предмет жгучего интереса Рогатого, мечтающего заполучить поэта в коллекцию. Возможный ЛИ. /ШколярМаркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. , Молчаливый Охотник Говорит всего раз за игру. Заявляет, что не хотел после Вал-Руайо снова становиться чьей-то Тенью, но соглашается стать телохранителем. Поклоняется Андрасте в Маске и может перебить большую часть преступников и революционеров, получив трофей и прогулявшись ночью в город. Категория: джен, фоном слэш Жанр: AU, мистика, ангст Рейтинг: PG Размер: 1 369 слов Краткое описание: Берегись, посмевший обидеть Хозяина Леса. Маркиз очень хотел надеяться, что эти перемены связаны именно с приходом осени. Только с ним. Надежда эта то крепла в солнечные дни, то в муках умирала, когда стаи ворон с громким, хриплым смехом проносились над Яблоневой рощей, закрывая небо черной тучей. В галдящих стаях Маркизу виделось отчетливое послание: "Берегись, посмевший обидеть Хозяина Леса". И сколько Рыцарь ни пытался убедить его в обратном, указывая на объяснения и примеры из старых книг прадеда, сколько ни приводил толкователей, старательно переводящих резкий ветер и пронзительные крики ворон как известия о готовящемся мятеже, Маркиз не мог отделаться от этого видения. Хоть ничего более страшного, чем обычное ворчание нескольких недовольных, не происходило, его снедал страх, ночами переходящий в ужас. И ни спокойные, уверенные увещевания Свинопаски, его тайной, самой доверенной советницы, ни теплые, полные нежности объятия Барда, не могли его успокоить. То, что его телохранитель одним тихим вечером просто растворился в сгустившихся сумерках, не оставив ни намека на причины своего ухода, перечеркнуло все, что могли говорить остальные. – Он всегда был странным, – поежившись, прокомментировал уход Охотника Бард. – Молчал, как неживой. Удивительно что дышал вообще. Я даже не уверен, был ли он человеком, в конце-концов, так что, как по мне, так его уход только к лучшему. Защитить тебя и без него найдется кому, будь уверен. – Найдется, – эхом отозвался тогда Маркиз, глядя в чернеющий мрак за окном. – Но не от всякой опасности... Бард помрачнел и крепче обнял своего любовника. Память о похищении была еще свежа. Хоть он и старался не вспоминать время, проведенное при дворе Рогатого, сердце предательски похолодело от слов Маркиза. Больше они к этому разговору не возвращались. А потом начали пропадать люди. Не только преступники, которым Маркиз нет-нет, да и позволял сбежать в лес, но и простые крестьяне, слишком далеко отошедшие от дорог. Они пытались собрать хворост, догнать отбившийся от стада скот, собрать лечебных трав – и пропадали. Вдовы, сироты, лишившиеся детей пары – все приходили к Маркизу, убитые горем, подавленные, с мольбой о помощи на устах. Он выслушивал их. Говорил что-то ободряющее. Обещал. Но в глубине души он знал, что не сможет помочь этим людям. Более того, он и есть единственная причина их страданий. Тот, кто посмел пойти наперекор Рогатому, оскорбить его – и не единожды. Маркиз тяжело вздохнул, снова и снова вспоминая прошлое. Когда Рогатый Рыцарь впервые пришел к нему как проситель, требуя справедливости, он не понял, кто перед ним. Он был напуган почти так же, как несчастный охотник, убивший оленя – зверя, которого проситель называл своим сыном. Маркиз посмеялся тогда, посчитав происходящее глупой шуткой вольнолюбивого народа. Отпустил охотника, прогнал Рогатого. Казалось, ничего не изменилось, разве что лесные тропы необъяснимым образом начали менять свое направление. Еще дважды встречался Маркиз с этим странным существом, и каждый раз они расходились в ярости. Маркиз считал себя в праве распоряжаться своими лесами и людьми. Рогатый думал иначе. Последней каплей, разрушившей даже призрачную надежду на доброе соседство, видимо, стал отказ Маркиза принять подарок для Джустинии, приготовленный Лесным Двором. С гневом Рогатого, настоящего Хозяина Леса, не справиться обычной армией. Тем более такой малочисленной, как армия Серо, состоящая большей частью из личной охраны Маркиза. Возможно, ему могли бы помочь маги, но где их найти теперь, когда он сам отослал придворную чародейку Императрицы прочь? Чем больше Маркиз размышлял о происходящем, тем более бевыходным казалось ему положение. Серо только-только вынырнула из мрака презрения и позора – он не мог, не имел права сейчас просить помощи придворных чародеев, посылать официальные запросы в Церковь. Это могло привести к краху только-только начавшего налаживаться контакта со Двором. Своих магов у него не было. Воины бесполезны в борьбе с демонами, а кем был Рогатый, как не демоном? Договариваться... оставалось только договариваться. Маркиз понимал, что толку от этих переговоров не будет – слишком сильное оскорбление он нанес Лесному Двору, но иных вариантов он не видел. Тринадцать послов Маркиза пропали в чаще. Серо замерла, парализованная ужасом. Люди начали пропадать не только в лесу, но и в полях, на дорогах, даже в самом городе. Иногда находили окровавленные трупы, но чаще не находили никого. Никто не явился, чтобы донести ответы Рогатого на все мольбы о мире. Никто больше не выходил на улицу, когда опускались сумерки. Никто не мог дать Маркизу совет. И Маркиз решился на последний шаг. Он был Серо, как Она была им. Он был Ее последним оплотом, единственной надеждой. И не мог Ее подвести. Тихим прохладным вечером, когда все обитатели шато уже забылись тревожным сном, Маркиз тихо выскользнул в ночную тьму, твердо намеренный разыскать Рогатого. И будь что будет. На краю леса его ждал Охотник. Не было сказано ни слова – только тень усмешки едва коснулась его губ. Когда Маркиз приблизился почти вплотную, Охотник сдержанно склонил голову и сделал приглашающий жест, указывая в глубину леса, откуда веяло холодом и стелился густой туман. Стиснув зубы, Маркиз шагнул вперед. Жители Серо были в трауре: их правитель пропал, и никто не мог сказать, что стало причиной. Люди были в панике, и паника эта питалась мрачными слухами о магии крови, демонах и даже самоубийстве. Но что-то не позволяло им сбежать из осиротевшей Серо. Странная, необъяснимая жуть охватывала каждого приближавшегося к Ее границам. Но исчезновения на этом прекратились и народ постепенно вернулся к прежней жизни. Двор оцепенел, пытаясь возместить потерю. Сосед Серо, попытавшийся было занять место Маркиза, сбежал буквально на следующее утро, и регентом стала Вдова. Ко всеобщему удивлению, она даже не пыталась начать поиски Маркиза – только вздрагивала и затравленно озиралась, стоило кому-либо произнести его имя при ней. Только Бард не оставил попыток выяснить, что же случилось с его возлюбленным. День за днем, пядь за пядью он обшаривал лес в поисках хоть какой-то зацепки, постепенно забираясь все глубже. Он упрямо продирался сквозь заросли, до изнеможения загоняя себя, увидев смутный призрак впереди. Наконец, спустя месяцы поисков, он неожиданно вышел на огромную поляну, усеянную прекрасными цветами. Молчаливые, прекрасные девушки с кожей, похожей на кору деревьев, ухаживали за ними, создавая причудливые сочетания цвета и аромата. Лишь сделав шаг вперед и приглядевшись, Бард заметил, что все без исключения цветы растут на человеческих телах. Кто-то еще дышал. Кто-то иссох, став основой для удивительных композиций из веток и кореньев. Бард тяжело осел, пытаясь отогнать видение. Но оно не проходило. Неожиданно чья-то тень накрыла его. Бард с трудом заставил себя обернуться и взглянуть в глаза Охотника, бесстрастно его разглядывающего. – Где... он? – Сипло выдавил Бард, страшась ответа. Охотник молча указал на противоположный край поляны. Там, в тени деревьев, одиноко стояла, наблюдая за "садовницами", фигура в рогатом шлеме. – Не он, – мотнул головой Бард. – Маркиз. Охотник усмехнулся и одним движением поднял его на ноги, одновременно подталкивая вперед. Бард подчинился, окончательно запутавшись. Только стоя перед Рогатым он начал понимать, что произошло на самом деле. – Я ждал тебя, – хриплый голос из-под маски был едва слышен. – Ждал, но надеялся, что ты не придешь. В голосе слышалась тоска, смешанная с торжеством. Бард осторожно подошел вплотную, протягивая руку. Стоящий перед ним не отшатнулся, лишь слегка склонил голову, позволяя гостю дотронуться до рогатого шлема-маски, закрывающего лицо. Бард осторожно потянул за рога, открывая такое родное и знакомое, но в то же время совершенно чужое лицо Маркиза. Тот немного осунулся. Глубокие тени залегли под глазами, на самом дне которых жгуче горело яркое, зеленое пламя. – Как... что... – Бард впервые в жизни не находил правильных слов. – Я победил, – грустно вздохнул Маркиз. – Если можно так выразиться. Защитил Серо от Рогатого. Как смог. Видишь ли, он действительно был духом. Или демоном. Думаю, мой недоброй памяти предок смог бы сказать точнее. И чтобы хоть как-то контролировать его, мне пришлось... нам пришлось стать единым целым. Думаю, теперь и Серо наконец-то едина – и у лесов, и у полей теперь один господин. Он горько усмехнулся, глядя прямо в глаза своего любовника. Бард поежился под тяжестью этого взгляда, но выдержал. – Не слишком ли велика цена? Маркиз помедлил с ответом. – Никакая цена не может быть слишком высокой, – он запнулся и во взгляде его Бард прочел гораздо больше, чем было сказано. – Ваша Милость, – он отвесил церемонный поклон. – Разрешите остаться при Вас? Вашему новому Двору наверняка понадобится хороший бард, чтобы воспевать его великолепие! – Разве могу я отказать столь прославленному человеку? В глазах Маркиза плескался смех, и лес вокруг шумел теперь тихо и ласково. Название: the Horned Knight's Lady Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Охотница Маркиза Серо. Рождена сиять и править. В Игре и науках полный ноль, но может ударить мечом. А также дубиной и чем подвернется. , ШколярМаркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. , Хозяин ЛесаОн же Рогатый Рыцарь и "лорд леса". НЕХ из чащи. Одержим историей и бытом Серо, а также фигурой Позора. Носит доспехи и рогатый шлем, устраивает праздники на людской манер и вообще старается походить на человека. Правда, может одурманить, подчинить, похитить и превратить в живую клумбу. Изначально он доброжелателен к маркизам, но лучше не оставаться у него в долгу. , дриадаКатегория: джен, гет фоном Жанр: AU, мистика, драма Рейтинг: PG-13 Размер: 2 710 слов Краткое описание: эльфы-отступники, пир в лесу, духи, Лесная Леди и Рогатый Рыцарь, у которого лучше не оставаться в долгу, – история непростых взаимоотношений маркизов и Леса. Цитата и перевод: читать дальшеGreet the Horned Knight's Lady She is a dryad, brown and wrinkled as a walnut. She wears a grey-green moss coat about her shoulders and a crown of woven twigs. "Welcome, Huntress," she says, taking your hands in her brittle fingers. "You are not what I imagined." She studies you closely. "Forgive my husband's eccentricity. He is, by his nature, single-minded. He is a creation of the Shame, while your roots - and mine - go deeper and wider. It is my hope that the two of you will learn something from one another." Поприветствуйте леди Рогатого Рыцаря. Она дриада, коричневая и морщинистая, как грецкий орех. Она носит плащ из серо-зеленого мха и корону из сплетенных ветвей. «Добро пожаловать, Охотница», – говорит она, взяв ваши руки в свои хрупкие пальцы. «Вы не такая, какой я вас представляла». Она внимательно изучает вас. «Простите эксцентричность моего мужа. Он, по своей природе, упрям. Он создание Позора, в то время как ваши корни – и мои, – уходят глубже и шире. Это дает мне надежду, что вы двое узнаете что-то друг о друге». Маркизам по восемь лет, сестренка старше на десять минут. Всего на десять минут – на целых десять минут! – и потому думает, что ей позволено чуть больше. – Эй! Где ты? Пара стрижей срывается с ветки, испугавшись громкого крика. Мальчик, тощий как спица, оборачивается кругом, страдальчески изогнув светлые брови. Деревья-деревья-деревья, он ровным счетом ничего не понимает и не видит никакой разницы между одной стороной и другой. Сложив ладони у рта, мальчик набирает побольше воздуха в легкие и снова кричит: – Э-эй! Сестра-а-а! Сестренка! Девочка, спрятавшись за стволом старого дуба, закусывает костяшку указательного пальца, а потом осторожно идет вперед и вправо, держась поближе к зарослям дикой малины, чтобы в случае чего быстро скрыться за ними. Пригибаясь к земле, оббегает жутко шумного брата и подбирается к нему сзади. – Да где ты?.. – его голос начинает дрожать, и это плохо, это очень плохо. Этого допускать никак нельзя, и девчонке стыдно, но и весело тоже. С громким «Аы-арр!», должным изображать рычание медведя, она прыгает ему на спину, и оба они валятся на землю. Потом мальчик отчитывает ее, как будто он здесь старший, говорит, что теперь их хватятся, их потеряют, и сестру аббатства, чьей заботе их поручили, отругают, а это, он говорит, совершенно недопустимо. Совершенно недопустимо! Девчонка в общем-то согласна, но смеется, чтобы показать – эй, братец, мы выкрутимся, не в первый же раз. Так уж заведено – ты выкрутишься, ты умный, а я буду кивать. А потом залезу на шкаф и сниму со стены чучело вепря, которое страшно зыркает стеклянными глазищами. А после снова убегу и не дам тебе киснуть на скучных занятиях или за проповедями святых сестер. Брат смотрит по сторонам, не находя пути, а потом вздыхает совсем по-взрослому и ложится рядом с сестрой на траву. Голова к голове, рассказывает, что этот лес – очень страшный, очень жуткий страшный лес, – полон призраков и духов, околдованных людей и тех демонов, что выпустил когда-то в мир их безумный прадед. Это то, чего она так ждет. Говорит, что в чаще правит злобный дух, олений король, рогатый рыцарь, лесной лорд. – И в следующий раз – он заберет тебя, – серьезно заканчивает брат. В карманах у него – смятые листы, исчерканные строчками и задачками, он знает многое и любит говорить. Перевернувшись на живот, сестра подначивает забраться дальше в лес, найти уже этого короля и посмотреть... И тогда – падает на них густая тень. Вот он – Хозяин Леса, ветвистые рога подпирают небо, плащ стелется по земле, и лучи солнца тают на зеленых доспехах. Юный маркиз с визгом вскакивает на ноги, а юная маркиза открывает рот – и забывает закрыть. И смотрит. И вспоминает, как бабушка говорила – встретишь его, не бойся. Поклонись и представься, как подобает, держись прямо и гордо, говори ровно и правильно. Прояви уважение, и он не тронет, вы не хозяева здесь, но и не чужаки, вы в лесу – гости. Поэтому она делает все, как надо, и Рогатый садится на корточки, чтобы разглядеть воспитанных маленьких маркизов. – Значит, вы – его потомки? – спрашивает он, и сразу ясно, о ком он говорит. Он отпускает их, взмахивая рукой в направлении аббатства, и дети несутся, сначала со страхом, потом с хохотом и визгом, потому что под ноги им бросаются лесные духи, маленькие, коричневые, зеленые, сморщенные и дивно страшненькие. Они хватают их за ноги и щекочут, прыгают вокруг и тащат в хороводы, суют в руки лесные орехи и маленькие кислые яблоки, забирают в ответ мелкие монетки, шнурки с рубашек и ленточки из косичек маркизы. Лесные духи любят маленьких людей – еще чистеньких, совсем светленьких, смеющихся так звонко и улыбающихся так широко. Они всегда рады поиграть, а Рогатый рыцарь – он разрешил. Маркизы возвращаются только под вечер, уставшие, но очень довольные, и даже маленькому маркизу уже лень объяснять, почему они вновь доставляют своим нянькам столько хлопот. Они засыпают едва ли не стоя, подпирая друг дружку, и сквозь сон обещают, что нет-нет, больше никогда. Тирашан зелен, густ и опасен, и опасность эта только растет с каждым шагом вглубь Зеленолесья. Маркизам пятнадцать, тридцать на двоих, и они разные. Они совсем разные, предельно разные, и ближе них друг у друга нет никого на свете. Но весь свет – это маркизат, отдаленный, позабытый, исключенный из Игры, и хочется видеть больше, видеть все, но это, увы, невозможно. Поэтому остается лес, Тирашан, что зелен, густ и опасен. И в этом лесу молодому маркизу уже немного не по себе. Но сестра тащит вглубь, рассказывает про следы, учит читать по солнцу и теням, говорит про птиц и зверей – она не помнит названий, но знает все о повадках, в свои пятнадцать она здесь – как дома, – и это пугает. Ведь маркизам пристало повелевать с трона, блистать на балах и приемах, а не гоняться за зверьем сутки напролет. Но он видит сестру – раскрасневшуюся от вдохновения и восторга, гибкую, дикую, сильную, – и не может не радоваться за нее. Ведь они разные, и это правильно. Они разные, и они – одно целое. – Ты видела его снова? – спрашивает маркиз, когда речь заходит о Рогатом Рыцаре. Сестра нервно смеется – видела не раз и не два. И пусть маленькие духи уже не играют с подросшими маркизами, но и не мешают им. Лес видит будущих правителей и не хочет с ними ругаться. Зачем ссоры, если Серо должна быть едина? Серо – отлученной от Игры, – хватает проблем и так. Лес учит править – замечать, быть осторожным и жестоким, если нужно. В тот день они вместе убивают вепря. Правда, маркиз попадает в бок, на три ладони правее головы, в которую собирался стрелять. Маркиза же бьет точно в глаз. Но все-таки это общая охота и общая добыча, и они стояли – одинаково, с двух сторон, как витязи на эльфийских мозаиках. Мозаики они видели в руинах – и кусочки стекла были не желтыми, как в Серо, и не зелеными, как на рисунках в книгах про древнюю эльфийскую империю. Мозаики были бело-красными, и лица с них казались злобными. Мозаики они видели в руинах, откуда их погнал домой разбушевавшийся ветер. И ветер тот доносил крики и незнакомые слова. Тирашан темен, злобен и жесток. В Зеленом Убежище, где ясени выше храмовых колонн, собираются головорезы. Их игрища просты, споры о деньгах, решения – только кровью. Они не привыкли к лукам и они далеко, а потому у молодой маркизы есть шанс. Ей двадцать, она стреляет с детства, ее глаза остры, и ей нужны двое. Ей нужны двое – слишком рано она выяснила, что справедливость Серо не всегда настигает преступников, а эти двое как раз бежали. Бежали, чтобы грабить дальше, чтобы воровать у Серо, чтобы принижать и медленно уничтожать ее. Она убивала раньше только на охоте, зверей. Но тетива оттянута до самого уха, еще миг – и переждешь, упустишь момент, руки ослабнут и дрогнут, стрела полетит мимо. А потому стрела срывается и вонзается в горло, и времени думать уже нет. Потому что бандиты всполошились, и она опять нарушила чьи-то правила, и... Ей нужны двое, но пока сойдет и один. Она бежит. Среди деревьев мелькают фигуры – низкие, пригибающиеся к земле, почти сливающиеся с сумерками, – не охотники, не браконьеры, не отшельники и уж точно не торговцы. Вскарабкавшись по склону оврага, она не знает, куда стрелять. Где тот преступник, что погнался за ней, а где... кто они? Их глаза – как с красно-белых мозаик в руинах, – пустые, блестящие и злые. По-кошачьи светятся в темноте. Узоры на лицах отдают краснотой. Острые уши делают похожими на зверей. Долийцы? Но долийцы никогда не заходили столь далеко, в этот край, такой близкий к Тевинтеру, такой дикий и суровый, где даже человек не может чувствовать себя в безопасности. Остановившись прямо перед ней, эльф вскидывает лук. И прежде чем маркиза успевает прицелиться в ответ, отпускает тетиву. И эльфы кричат, зовут незнакомых богов, бесятся, пластаются в воздухе, прыгая с деревьев, несутся к ней... И мимо нее. Туда, куда улетела стрела, срезав прядь волос у самого ее уха. Туда, где стонет и загребает землю, пытается ползти, полумертвый от страха, преступник. Тот, что бросился за ней. Маркиза стоит, боясь шевельнуться, пока последний из странных эльфов не пробежит мимо, и только потом переводит дух. – Спасибо, – шепчет она. – Спасибо. – Пожалуйста, – отвечает Хозяин Леса. Поднимается с колен, стряхивает с плаща листья и хвою, снимает с рогов шлема пушистый белый мох, и то, что казалось секунду назад большим муравейником, оказывается лесным королем. – Люблю охоты, – говорит он. – Те, когда вы охотитесь друг на друга. Оглядываясь назад, маркиза уже не видит эльфов – взяв свое, они ушли. Хозяин Леса говорит об алтарях и кровавых жертвах, но отказывается указать место. – Они чужие мне, но живут здесь давно, – объясняет он. – Чтут порядки. Кто я такой, чтобы прогонять их из дома? – Но рано или поздно они станут нападать на жителей. Станут подбираться к окраинам леса, а потом к городу. – Станут. Когда-нибудь. Возможно, – отвечает Хозяин Леса. – Тогда и будете воевать, маркиза. И придумывать, как их выгнать. Разозлившись, маркиза смотрит в упор – плевать, кто он, плевать, где она. – А вы, – говорит она, – станете наблюдать? – Да. Или... Вы можете попросить помощи. И тогда будете мне должны. По крайней мере, они оба уважают честность. «И в следующий раз – он заберет тебя», – звучит в ушах голос брата. Тирашан ярок, весел и звонок. В ночь праздника на поляне собираются духи и дриады, и маркизы приглашены – в память о доброй дружбе, в память о детстве. Маркизам уже по тридцать – лучший в мире возраст, – и они знают все и готовы ко всему. Они одно целое, и они – Серо. И Серо приглашена на прием. Нужно думать о том, как прогнать эльфов – в последнее время все чаще их замечают в Яблоневой роще. Нужно думать об этом – но только не сегодня. Ведь нельзя оскорблять Лорда Леса невниманием и отворачиваться от его прекрасной леди. – Мой муж, – говорит дриада, держа ладони маркизы в своих тонких пальцах, – по своей природе, очень упрям. Он создание Позора, в то время как мои корни – и ваши, – разрастаются глубже и шире. Это дает мне надежду, что вы узнаете многое друг о друге. И... – Ее глаза мерцают в темноте, будто стеклянные пузырьки, полные светлячков. – Сделаете Серо, наконец-то, единой. Маркиза вежливо улыбается, не замечая ни странного тона, ни чересчур внимательного взгляда. Брат внутренне бесится, чего с ним не случалось еще никогда, он звенит и гремит внутри, чувствуя смутную угрозу в словах и жестах Леди Рогатого Рыцаря. «И в следующий раз – он заберет тебя!» – хочется крикнуть ему. Но Леди обращает на него взор и звонко смеется, добродушно разводя руками. – А-ах! Простите мне мои манеры, дорогой маркиз, я загляделась на вашу прекрасную сестру, – она лукаво подмигивает. – А не страшно ли вам, мой друг, отправлять столь прелестную леди в самую чащу леса? Знаете ведь, как часто ее путь пересекается с его тропами... Угроза рядом, вот-вот и набросится, спеленает сестренку комом темноты и проглотит без остатка! Но он не воин, он сражается лишь словами, а потому заводит разговор о другом – о лесе, о полях, о дорогах, о прадеде и нынешних жителях... О чем угодно, лишь бы эта бестия не тянулась вновь к его сестре. Утром, вернувшись в замок, он хочет попросить ее не уходить больше. Не покидать шато, не гулять в лесу, не охотиться ночью, не... Но правда проста – они разные. Ему блистать при дворе, говорить и договариваться, принимать послов и торговцев, Играть в маске и без. Ей – сражаться и охотиться, вертеться в самом пекле, в омуте, где собираются силы мрачные и злые. В Тирашане. В Тирашане, что сегодня так ярок, весел и звонок. Тирашан тих, мертв и безжизнен. Деревья молчат, и между ними скользят тени. Редко – и все же слишком часто, – раздаются вскрики, да чья-то стопа неосторожно приминает сухие листья. – Они наступают. Опять, – говорит маркиза, и ее глаза полны отчаянья. – Эти эльфы... Они поклоняются Забытым, злым эльфийским богам, они хотят только смерти и крови, и... Сегодня они чуть не убили моего сержанта! Нашего, то есть... – Нашего, – повторяет маркиз. За последний месяц этот налет – третий. Первый и второй закончились на отшельничьих хижинах, и земляной пол там пропитался кровью на метры вниз. – Что мы можем? Он спрашивает, но прекрасно понимает: если сестра бессильна – со своим отрядом, со своими егерями и солдатами, – то решить может только он. А потому спускается вместе с ней к конюшням, снаряжает отряд и опережает его, чтобы воочию увидеть то, что осталось после нового налета эльфов-отступников из Тирашана. Выпотрошенные трупы. Будто туши на бойне. Тела висят на толстых ветвях, и под кровью трудно разглядеть что-то человеческое. – Они знают лес лучше, – говорит маркиза, без дрожи глядя на жестокую картину. – Они здесь как дома. И Хозяин Леса не станет нам помогать. – Они... – раненый сержант догоняет их. – Считают нас... кем-то вроде скота. – Как иронично, – рассеянно замечает маркиз. – Но... почему? – он жестом просит сержанта помолчать. Он говорит с сестрой. – Почему Лорд Леса не вспомнит о нашей дружбе? – Вероятно, ему нужна плата. Вперед. Хозяин Леса не помогает просто так, это маркиз знает. Это они оба знают. Все отношения с ним – это игра в долги. То один пойдет навстречу, то другой. Оба – вовремя припомнят любезность. Демоническая игра. – Я знаю, что можно сделать, – говорит сестра тихо и твердо. – Это самое лучшее. И самое простое. Реши я так раньше, никто из моих солдат не пострадал бы. Мы... отправимся в чащу. К их руинам. К их алтарям... – она молчит, собираясь с духом, чтобы озвучить кощунственную здесь мысль. – Мы придем с огнем. И сожжем их дом. Деревья оживают, начинают шуметь, и маркиза оглядывается, бормочет проклятья и хмурит брови, глядя в никуда. «Она тоже как дома здесь. Она уже видит больше, – думает маркиз с ужасом. – И спорит с ними... С ним». – Мы сожжем Тирашан, – повторяет она угрозу, склонив голову, как зверь перед атакой. И лес замолкает. Она вновь осматривается, в ярости и смятении, но лес молчит. Делайте, что хотите. Делайте, что считаете нужным. – Да будет так, – шипит маркиза, и брат не узнает ее. Тирашан чист, светел и спокоен, и эльфы-отступники больше не тревожат покой маркизата. В сердце Тирашана выжжена земля, в ней истлевают кости. Пятна пожаров изуродовали лес, изрыли, как оспины – кожу. Но Тирашан все еще чист, светел и спокоен – и это пугает. Это пробуждает воспоминания о том, как они впервые столкнулись с Ним – с Лесом. Только в детстве не было тревог и опасностей, и Хозяин был – скорее ожившей сказкой, все еще трогательной и волшебной... Вовсе не мрачным господином, который никогда не прощает долгов. – Ваша светлость. Аббатиса склоняет голову. Поднимает – и, привстав на цыпочках, – касается губами его щеки. Его верная подруга, ближайшая соратница, и много больше того. – Ваша светлость, приятно видеть, что в Серо снова пришла радость, – она улыбается мягко и тепло, и в прорезях маски глаза лучатся нежностью. – Чудесный день сегодня, не правда ли... – Моя сестра. – Маркиз глубоко вздыхает. – Она вернулась? Аббатиса качает головой и берет его за руку. «Будь спокоен, мой родной, я рядом. Я тебя не покину». Но сестры нет уже второй день. – Мне нужно... Нужно в лес. Туда... Куда-нибудь. Это... Или это сожрет меня изнутри. Аббатиса отвечает взглядом, и по этому взгляду – тревога пополам с жалостью, – он понимает, что случилось. Тирашан зелен, густ и опасен – это он помнит по словам сестры. Никогда еще он, рожденный править в шато, а не на полях, не забирался так глубоко. Но ему спокойно. Впервые с детства ему спокойно быть здесь. Его встречает дриада – Хозяйка Леса, Леди Рогатого Рыцаря. Она появляется между деревьев, вдалеке, будто смеясь и издеваясь над ним – неуклюжим, тщетно ищущим сестру. Но когда он бежит и падает, почти оглохший от быстрого-быстрого стука сердца и бьющейся в виски крови, она подходит ближе. – Такое дело – долг, – говорит Леди, стоя за его спиной. – Не я придумала сделки с силами столь могущественными и коварными, мой дорогой маркиз. Она присаживается рядом с ним, прямо на землю, и гладит его волосы, пока он, зажмурившись, не решается посмотреть ей в лицо. – Странно, что тебе самому не пришла в голову эта идея, – говорит она немного растерянно. – В конце концов, Хозяин Леса хотел сделать Серо единой, и во всех приличных сказках единство достигается очень простым способом. Браком. Обычно – случайно и по большой чистой любви. Но здесь ничего не бывает обычным. – Он... обманул тебя. Вынудил. Заставил. – Нет. Ты слышал. Решала – я. А ты, если помнишь, предсказал это. Очень давно. «И в следующий раз – он заберет тебя». Он открывает глаза, и видит, что сестра улыбается. Потянувшись – руки будто стебли, простершиеся к солнцу, – она ложится на траву. Он снова жмурится, мотает головой, отказываясь поверить... Но все-таки ложится рядом. Голова к голове. Как в детстве. И сестра говорит, что вот оно – наконец-то Серо едина, наконец-то не нужно играть с Лесом, вымаливая помощь и силу, наконец-то Лес и Поля вместе навечно, ведь старая Лесная Леди не зря заводила с маркизой ту беседу – оборванную, но все же фатальную для всех. Маркиз улыбается и смаргивает слезы. Серо – вся, – одно целое, теперь уж наверняка. Но – он прекрасно это понимает, – часть себя он потерял. Потерял безвозвратно. Название: Личное участие Автор: Дедушка Позор Бета: Дедушка Позор Пейринг/Персонажи: Хозяин Леса Он же Рогатый Рыцарь и "лорд леса". НЕХ из чащи. Одержим историей и бытом Серо, а также фигурой Позора. Носит доспехи и рогатый шлем, устраивает праздники на людской манер и вообще старается походить на человека. Правда, может одурманить, подчинить, похитить и превратить в живую клумбу. Изначально он доброжелателен к маркизам, но лучше не оставаться у него в долгу. , ШколярМаркиз Серо. Умен, хитер, начитан, обаятелен и провел много лет, избегая тренировок с оружием. Библиотеку предпочитает... да всему на свете. Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: 759 слов Краткое описание: маркиз самоотверженно помогает Хозяину Леса произвести хорошее впечатление на свою сестру. Примечание: что-то вроде приквела к "Мистическим орлейским отношениям" из второго тура – анон предложил расписать процесс зашивания одежды лично Рогатым. Цитата: Тот, кто пренебрегает хитростью серосцев, многое упускает. А соперникам их лучше поберечься, ибо в Игре жители Серо искушены не меньше, чем в делах стеклянных, хоть их и держат за изгоев после выходки Позора. Воспринимайте их гостеприимство как улыбку шулера, дабы не остаться без штанов или без головы. – Кодекс: Стекло маркизата Серо Но проклятая нитка была наглее, а проклятая иголка не слушалась. И больно колола. – Ай! Хозяин Леса сам вздрогнул от собственного же несдержанного вскрика и тут же заозирался, выглядывая свидетелей позора. – Я же предлагал тебе взять наперсток, – сказал маркиз, кутающийся в теплый плащ. – Или не снимать перчаток. Несовместимость природы ставила их – маркиза и Рогатого Рыцаря, – по разные стороны бытия. Пропасть разделяла их жизни. Годы и годы Лорды Полей и Дорог пытались завязать добрососедские отношения с Лордом Леса, но никогда еще не случалось такого, чтобы кто-то из смертных обращался к жуткому Рогатому Рыцарю на «ты». Маркиз стал первым. Потому что у него была чудесная сестра. Рогатый сам так сказал. «Чудесная?!» – искренне поразился тогда маркиз, вспоминая о сестринских привычках решать споры мечом и приветствовать просителей нацеленной в лоб стрелой. «Чудесная, – повторил Хозяин Леса, опуская рогатую голову и ковыряя землю носком латного сапога. – Необыкновенная». Общая любовь – пусть и в разных аспектах, – сближает. Это маркиз сказал вслух и со всей видимой ответственностью пообещал помочь с пониманием людских порядков и традиций ухаживания. А про себя решил, что теперь уж точно, как может, но обязательно отыграется за годы смутной тревоги из-за соседства со столь загадочным и могущественным существом. Однако надевать костюм по последней орлейской моде – шелк, пышные рукава, кружево и перья-перья-перья, – Хозяин Леса напрочь отказался, вдобавок опасно заполыхав зелеными огнями в глубине зрачков, а потому маркиз слегка сбавил обороты. Так, Рогатый начал с собственного понимания знаков внимания, которые следует оказывать прекрасной деве, а маркиз подключился чуть позже. Жрица аббатства, вытащенная из недавней бури, очевидно, умерла бы, не вмешайся Хозяин Леса. Сестра, разумеется, никогда бы в это не поверила, и потому жрицу следовало вернуть в целости и сохранности. И вот тут маркиз не мог упустить возможности полюбоваться на таинственного духа, столкнувшегося с суровым бытом. В очередной раз уколов пальцы, Хозяин Леса прорычал что-то злобное, и пауки, попадавшие с деревьев, принялись быстро и ловко затягивать прореху тонкими паутинками. – Нет-нет-нет! – замотал головой маркиз, стряхивая паучка с собственного плеча. Недавно маркиз неудачно зацепился камзолом за сук, а паук относился к приказам Рогатого серьезно и обстоятельно. – Это никуда не годится! Помнишь, что я говорил? – Личное участие! Одним стремительным движением Хозяин Леса поднялся с колен, мигом нависнув над маркизом стальной громадой. Сжал кулаки. – Личное участие, будь оно неладно! Я могу привести ей живого виверна в наморднике из железной коры! Я могу заставить птиц петь ей песни древних рыцарей! Я могу... – И этим ты только заставишь ее схватиться за оружие, испугавшись колдовства, – невозмутимо ответил маркиз. – Уж я-то знаю. Ну же, милорд, кому нужна грязная гигантская ящерица или сотня гадящих птиц? А такой милый, трогательный поступок обескуражит ее, точно тебе говорю. Она увидит в тебе человека. – Но мне не нужно, чтобы она видела во мне человека, – проворчал Рогатый Рыцарь, неохотно возвращаясь к иголке и ниткам. – Мне нужно... Он замялся. Маркиз понимающе вздохнул и присел рядом, на заботливо взращенный теплый мох, на котором лежало тело жрицы, во избежание конфуза спеленатое травами, пока Хозяин Леса занимался ее порванной робой. – Тебе нужно, чтобы она видела в тебе тебя, – глубокомысленно изрек маркиз. – Что? Я книги читал, я понимаю. Но, для начала, тебе нужно, чтобы она не пыталась на тебя напасть. А значит – за иголку, проявлять человечность и заботу о подданных. Зрелище Рогатого Рыцаря, сопящего над стежками, восхищало и дарило умиротворение. Когда страшный лесной король высунул кончик языка, изо всех сил пытаясь завязать самый аккуратный узелок в мире, маркиз окончательно расслабился и устроился поудобнее между корнями громадного старого дуба. Довольно вздохнул. Годы забот и тревог – все искупала эта изумительная картина. – А потом, – мечтательно сказал маркиз, – я буду учить тебя танцам... Что? Надо же чем-то удивить прекрасную даму! Или чем вы это собрались заниматься? Рогатый Рыцарь не ответил, ниже склонившись над шитьем, но маркиз готов был поклясться, что кожа на его подбородке едва уловимо покраснела. – Нет, я ее брат, знаешь ли, – непререкаемым тоном сообщил маркиз. – Первый поцелуй – лишь на третьем свидании, и то, если она сама... А она все делает сама, в общем-то. Хозяин Леса бросил на него быстрый жгучий взгляд. Маркиз подумал, а не перегибает ли он палку в своем торжестве над сутью леса, но Рогатый Рыцарь только произнес после недолгого молчания: – Надо было взять черные нитки. С зелеными шов заметен, – он критично рассмотрел залатанную робу. – Но ладно, это будет знак. И ладно, танцы. Как скажешь, – он вздохнул. – Танцы. – Ты будешь такой галантный и учтивый, – заверил маркиз. – Не стыдно и матушке представить. Хозяин Леса с преувеличенным рвением взялся за маску. Маркиз вежливо улыбнулся. Эта маленькая победа была самой удивительной в его жизни. И главное веселье еще предстояло. |
@темы: слэш, Бард, Барон, Охотница, гет, джен, Хозяин Леса, Школяр, Маркизат Серо, Фракционные войны: Реванш, Лорд-сосед, Молчаливый охотник
Раз уж мы здесь, нужно поискать приличного вина.
Название: «Расплаты мало не бывает» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: м!Сурана, Йован, Ульдред, Грегор, Лелиана, Теган Категория: джен, АУ Жанр: юмор Рейтинг: G Размер: ~1000 слов Предупреждение: продолжение текстов «Бойтесь своих не-желаний» и «Когда выбираем не мы» с туров Желание и Выбор Примечание: Йован мог стать Серым Стражем Из Вики: "Изначально предполагалось, что Йован станет полноправным спутником Стража. Нанять его можно было, воспользовавшись Правом Призыва после исцеления эрла Эамона. Но от этой задумки отказались в самом начале разработки игры".  Алиму очень хотелось посмотреть на банна Тегана, как на вошь. На такую большую, откормленную, наглую вошь. Которую можно прибить одним щелчком. Но вместо этого он в который уже раз терпеливо повторил: – Вы заблуждаетесь, банн Теган, я имею полное право призвать Йована в Серые Стражи. Если уж на то пошло, я и Вас имею право призвать, буде у меня возникнет такое желание, – при этих словах Алим постарался улыбнуться как можно более угрожающе. Судя по резко побледневшему лицу Тегана, ему это удалось. – Право Призыва было подтверждено для Серых Стражей в Ферелдене ещё королем Мэриком. Согласно ему, мы имеем право брать для нужд Ордена что угодно и призывать в Стражи кого угодно. Таким образом, я имею право Призвать упомянутого Йована в Серые Стражи, а Вы не имеете права мне это запрещать… – Эй, а ты не слишком много тут «права поимел»? – ехидным шепотом поинтересовалась сзади Лелиана, – пять раз на четыре фразы. – В самый раз, – ответно прошептал ей Алим, – вон как у Тегана глаза закатились. Пора добивать. В конце концов, – продолжил он в полный голос, обращаясь к Тегану, – если бы не Йован, нам пришлось бы отправляться в Круг за тамошними магами, уговаривать их спасти одержимого ребенка и плюс время на обратный путь. Одному Создателю известно, что могло бы случиться за это время в Рэдклифе. Кроме того, эрлесса Изольда виновата в произошедшем не меньше Йована, но если она уже расплатилась за свои заблуждения, то Йовану придётся платить всю оставшуюся жизнь. – А я могу отказаться? – проблеял вусмерть запуганный Йован. – Может, лучше в тюрьму? «Как его затрясло сразу, – мысленно ухмыльнулся Алим, сохраняя на лице максимально серьёзное выражение, – поздно, братец, спохватился, раньше думать надо было». – Отсюда – только на плаху, – ответил Сурана малефикару-недоделку, – если Лили только лишь за пособничество тебе отослали в Эонар, то у тебя на счету применение контроля сознания против храмовников и магов, отравление эрла и обучение без лицензии. Ты ведь не Чародей – учеников брать. Так что, если эрл Эамон решит тебя казнить – считай, повезло, могут и в Круг сдать на Усмирение. А посему, рекрут, молчать и бояться! Йован послушно заткнулся. А Сурана сделал пометку в памяти поговорить с Алистером насчет Ритуала Посвящения. Сам Алим помнил только, что для него нужна кровь порожденек и маги. Узнав у Тегана денеримский адрес брата Дженитиви, Сурана сотоварищи отбыл из Рэдклифа. Из трех Договоров остался невостребованным только один – Алим так не хотел возвращаться в Круг даже на время, что оставил визит туда напоследок. Так что сначала Денерим, потом – куда скажет Дженитиви, и в последнюю очередь в Круг. *** На пристани было так же тихо, как и тогда, когда Стражи шли по следам Дженитиви. У лодочки по-прежнему маячил Кэррол. Но на этот раз Алим уверенно направился к спуску. С собой он взял Алистера, Стэна и Лелиану. Хоть лучница и предлагала взять ещё и Йована, оба мага решительно отказались. Ну, с Йованом-то все понятно – боится. Но и Алим опасался, что Грегор просто не обратит внимания на уже провозглашенное Право Призыва – Алим всегда робел в присутствии Рыцаря-Командора. А поскольку Йован пока не стал полноценным Серым Стражем (тайник Серых в Денериме им так и не удалось отыскать, так что Ритуал пришлось отложить), его запросто могли забрать. Очередной попытки побега Алим не опасался – в лагере кроме мабари оставался и Зевран, должным образом проинструктированный на предмет охраны. Кэррола Алим одолел выработанным за последний год взглядом «ты вошь безмозглая», так что проблем с возвращением в Круг не возникло, хотя Кэррол и попытался было что-то вякнуть. Встреча с Грегором оказалась на удивление мирной. Храмовник хоть и попрекнул Алима побегом Йована, но чувствовалось, что он делает это исключительно по долгу службы – сейчас Грегора занимали совсем другие проблемы. Полная башня одержимых; не вернувшиеся из Денерима гонцы, отправленные за Правом Уничтожения; Ульдред, решивший с помощью магии крови захватить власть в Круге. Грегор хотя бы догадался не обвинять во всем произошедшем Алима и Йована. Сурана мельком подумал, что все-таки стоило взять с собой бывшего приятеля – чтобы посмотрел, к чему приводит малефикарство, но вслух сказал другое: – Не будем ждать подкрепления из Денерима – дороги нынче небезопасны. Гонцы могли и не добраться. Мы сами очистим башню. – Вы-ы-ы? – немного издевательским тоном переспросил Грегор. – Мальчик мой, да ты одержимого видел хоть раз? – Видел, – кивнул Алим, не уточняя, что только один раз и тот Коннор, – а ещё видел Матку и ее порождений на Глубинных Тропах, сражался с Высшей Драконицей у Храма Священного Праха и ожившими деревьями в Брессилиане. А тут все свое родное. Да может и Овэйн Литанию Адраллы для нас не пожалеет. – Ну тогда идите, – Грегор посмотрел на Алима с легким намеком на уважение, – но учтите, дверь я открою только Первому Чародею Ирвингу. Лишь его воля достаточно сильна, чтобы не поддаться контролю разума. – Да я и сам заинтересован в том, чтобы побыстрее отыскать и спасти своего Наставника, – хмыкнул Сурана, проходя мимо храмовника в открытую перед маленьким отрядом дверь. Стэн ещё успел высказать Грегору свое одобрение по поводу обращения с магами, но после этого дверь во внешний мир закрылась за ними с гулким лязгом. *** В конце концов, преодолев все препятствия в виде одержимых, демонов и разъярённого Каллена, запечатанного в энергетическую клетку, «неистовый квинтет» вступил в Зал Истязаний. Алим несколько секунд (пока Винн сзади не начала на него шипеть) понаблюдал за превращением мага в одержимого (никакой опыт лишним не бывает, Авернус наверняка спросит), а потом, разглядев в кучке валявшихся на полу связанных магов пока ещё живого и не одержимого Первого Чародея, не слишком вежливо прервал ритуал: – Эй, Ульдред, а ты в курсе, что храмовники объявили Право Уничтожения? Сейчас они зачищают нижние этажи, а мы быстренько сюда. Мне не хотелось самое интересное пропустить. «Ну да, соврал. И что? Не хватало, чтобы Уль понял, что нас тут всего пятеро, и мы уже выдохлись. А так, глядишь, и засуетится». В планы Алима не входило забалтывать Ульдреда и его ручных одержимых до подхода несуществующего отряда храмовников. Напротив, следовало довести его до полной потери самоконтроля – с этим неплохо справились острая на язык лучница и не переносящий магов кунари. Оставив на поддержке Винн (ауры, Литания), Алим бросил свой отряд в битву. Пока Лелиана отвлекала Гордыню-Ульдреда, носясь вокруг него со своим луком, Стэн и Алистер вышибали одержимых меньшего калибра, а сам Алим пробовал на Ульдреде все свои познания в стихийной магии. После того, как к избиению главного одержимого присоединились воины, стало попроще – главное вовремя подсунуть ледяную хватку и пара трещин на Ульдреде обеспечена. Пока охрипшая от постоянного чтения Литании Винн объясняла Ирвингу – кто и зачем его спас, Алим пытался отдышаться. Уже уходя из Зала Истязаний, он оглянулся на труп Ульдреда. «Расплата должна соответствовать преступлению, – подумал он, – но, кажется, кое-кто слишком легко отделался...»  Название: «На свободе» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Эмиль де Копьи, Пиявка, м!Хоук Категория: джен Жанр: юмор Рейтинг: PG Размер: ~1100 слов Сонная нега не спешила выпускать его из своих объятий, и Эмиль блаженствовал, смакуя воспоминания о вчерашнем дне. Дурак он был, что так долго тянул с побегом. И чего боялся, спрашивается? На воле не так уж и страшно. Эвелина, не раз выручавшая его в Круге, и тут не бросила, помогла добраться до дома. Матушка, правда, раскудахталась – мол, бледненький да худенький: не кормят их там, в Круге, что ли? Но денег дала. А деньги – это такая полезная штука… С ними жизнь просто восхитительна! Все тебя любят, вина наливают, а девчонки из таверны прямо-таки дерутся за право поцеловаться с тобой… И не только поцеловаться! Не то, что магессы из Круга – те слишком много о себе воображают, даже поцелуя от них не дождёшься. Воистину, вчерашний день был лучшим в жизни Эмиля! И даже Защитник Киркволла, пришедший чтобы отвести беглого мага обратно в Круг, смягчился, махнул рукой и разрешил ему жить, как хочется. Наверное, Эмиль всё-таки немножко малефикар, раз сумел уговорить даже самого Защитника, который тоже, как говорят, маг не из последних… – Эй, ты, хватит дрыхнуть! – кто-то грубо прервал сонное довольство Эмиля, больно ткнув его в бок. Эмиль дёрнулся и открыл глаза. Над ним нависал эльф. Чернявый, тощий и недовольный. И совершенно незнакомый. – Ты кто? Новичок? – пробормотал Эмиль, с грустью осознав, что всё, что будто бы случилось вчера – побег, таверна, выпивка, девица – это сон, а он так и живёт в Круге. – Новичок – ты! И здесь тебе не Круг, чтоб до обеда спать! Вставай давай! Эмиль неуклюже сел на кровати, повёл головой, осматриваясь – и мир накренился и пошёл в пляс. Эльф едва успел отскочить, а иначе его красивые сапоги оказались бы непоправимо испорчены содержимым желудка Эмиля. – Ну, полегчало? Вставай! – О-о-о… Создатель… – простонал Эмиль, сводя глаза к переносице и умирающим лебедем оседая обратно на постель. – Моя голова… Умираю… Целителя… Столь сокрушительное похмелье он испытывал впервые: ядрёный моряцкий ром, на который он вчера налегал в «Висельнике», оказался совсем не тем же, что разбавленное винцо, подаваемое в Круге. Эльф, ругаясь, выскочил за дверь и вернулся с двумя громилами, рядом с которыми даже сэр Алрик в доспехе выглядел бы худосочным дрищом. Они бесцеремонно подхватили страдающего мага под руки и ноги и куда-то понесли. От тряски головная боль и тошнота усилились, и Эмиль закатывал глаза и душераздирающе стонал, не в силах даже поинтересоваться, кто все эти люди и эльфы и куда они его несут. Да пусть хоть усмирят, лишь бы только его мучения поскорей прекратились! Вскоре его положили на что-то мягкое, Эмилю полегчало и он рискнул открыть один глаз. Но тут же зажмурился – над ним снова навис тот тощий и ещё более недовольный эльф. – Рот открой! – рявкнул он таким тоном, что Эмиль предпочёл послушаться. – Прольёшь хоть каплю или сблюёшь – самого на ингредиенты пущу! В горло полилась терпкая жидкость, в которой Эмиль после первого же глотка опознал целебное зелье из эльфийского корня и эмбриума. Головная боль и тошнота тут же отступили, и он облегчённо вздохнул. Жизнь снова была прекрасна. За вычетом неизвестного сердитого эльфа. Эмиль лежал зажмурившись и тихо надеялся, что эльф как-нибудь сам собой исчезнет, а он окажется в родительском доме или хотя бы в таверне. Ох, он даже согласен на Круг… Эх, там сейчас, поди, завтракают… Овсянкой и хлебом с маслом… «Вку-у-усно», – заурчал желудок, и Эмиль, всегда ненавидевший овсянку, сейчас с ним был всецело согласен. Тут хоть вообще кормят, интересно?.. – Кончай притворяться. Я в тебя влил столько зелья, что хватило бы и на смертельно больного, а не то что на похмельного сопляка. – П-предупреждаю – я маг! – пригрозил Эмиль, открывая глаза и садясь. – И дружу с Защитником К-киркволла! Он з-за меня отомстит! – Наверное, это прозвучало бы куда весомей и серьёзней, если бы Эмиль при этом не стучал зубами от страха и не срывался на фальцет. Эльф скептически взирал на него из кресла, стоящего у кровати. Пальцами правой руки он выбивал нетерпеливую дробь по подлокотнику, а на его левой ладони мерцало синее пламя, способное мгновенно стать ледяной стрелой или молнией. Маг!.. Как ни странно, это успокоило Эмиля. Маги ему были ближе, чем некуртуазные мускулистые грубияны, склонные к бессмысленному маханию мечом. А этот эльф его даже лечил… Но что ему может быть нужно от Эмиля, если он и сам маг? Может, он хочет получить за него выкуп? – Что вам от меня нужно? – заискивающе поинтересовался Эмиль. – Денег у меня уже нет, но мои родители – знатные и уважаемые люди… – Мне нужна твоя магия. Что ты умеешь? – Знаю ледяную и духовную стрелы, молнию… Даже огненный шар! Умею составлять зелья… – Эмиль решил не уточнять, что магические стрелы и молнии у него редко попадают в цель, шар получился всего один раз, да и то случайно, с перепуга, а к составлению зелий его не подпускают с тех пор, как он вместо эльфийского корня положил кровавый лотос, и получившаяся субстанция разнесла поллаборатории. – Я это умел ещё когда пешком под стол ходил. А как насчет магии крови? Ты на весь «Висельник» орал, что ты малефикар. – Э-э-э… Д-да, я малефикар… – чтобы умилостивить угрюмого эльфа согласился Эмиль, вспоминая, что получилось из того, когда он однажды попробовал надрезать руку и вызвать демона. – Немножко. Иногда! Не очень часто и не очень сильно. Но я знаю по-настоящему могущественных малефикаров! Их зовут Хион и Эвелина… – Они мертвы, – бесстрастно заявил эльф, – и потому, как ты догадываешься, уже не могут мне пригодиться. А ты можешь. Я – Пиявка, главарь «Кровавых зубов», и мне в подручные позарез нужен маг крови. Придётся тебе научиться. Эмиль придушенно пискнул. Вот уж попал, так попал! Он же соврал, что он малефикар, он же только хотел с девчонкой позабавиться… – Н-но… – Ведь ты же хочешь стать могущественным магом крови? – Пиявка выразительно поглядел на Эмиля, и тот согласно закивал, опасаясь, что в противном случае он будет вынужден участвовать в кровавых ритуалах в качестве жертвы. И уже через час Эмиль, бледно-зелёный от телесных и душевных переживаний, стоял над несвежим трупом, специально принесённым кем-то из банды для обучения новоиспеченного малефикара. – …а если под рукой не окажется подходящей жертвы, то можно использовать свою кровь, – поучал Эмиля Пиявка. – Только надрез делай не вдоль вены, а поперёк… – и он демонстративно провёл ножом по своему запястью. Эмиль закатил глаза и упал в обморок. *** – Ну и удружил ты мне, Хоук, – вздохнул Пиявка, катая по столу пустую бутылку. – Этот твой маг глуп, как селёдка, прожорлив, как чайка, пуглив, как мышь, не знает, с какой стороны у ножа лезвие, боится трупов, а от вида крови падает в обморок. Хорош малефикар, нечего сказать! – Зато он послушный, – усмехнулся Хоук, отвлекаясь от вина. – Податлив, как глина – лепи из него всё, что душе угодно. И не рвётся в главные, так что смена власти твоей банде не грозит. Идеальный подручный! – Только потому я его и оставил, – кисло согласился Пиявка. – Ну, ещё по одной? За нас, малефикаров! Хоук молча отсалютовал ему кружкой. Название: «Нисса» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Нисса, Хион Категория: гет Жанр: драма, кроссовер с ПЛиО Рейтинг: G Размер: ~800 слов Предупреждение: смерть персонажа Примечание: Отсылка вот к этой легенде. «Когда тьма окутала мир, герой по имени Азор Ахай был выбран для борьбы с ней. Чтобы победить тьму, Азору нужно было выковать особенный меч». Нисса зачитала до дыр эту тоненькую книжку сказок. Каждый раз, когда она читала о великом герое древности, по щекам ее текли слезы, отчего буквы на многих страницах расплылись и стали неузнаваемы. Но это было неважно, Нисса помнила текст наизусть. Они с Хионом так любили эту историю. «Ты моя Нисса-Нисса», – шептал ее муж, обнимая крепко, сильно, и обязательно добавлял: «Но я никогда не променяю тебя на меч». Они были так счастливы вместе. Придумали уже имена, которыми назовут своих детей. Нисса сшила для Хиона красивый наряд из остатков ткани, он собирался идти в Верхний город, наниматься в богатый дом. Их маленькая лачужка в эльфинаже – такая же как у всех – лучилась уютом и теплом. Пока однажды не случилась трагедия. Хиона забрали в Круг, и все надежды, мечты и чаяния обратились горьким пеплом. Мужняя Нисса осталась одна. Иногда она жалела, что они не успели обзавестись детьми, тогда ее одиночество не было бы столь отравляюще страшным. Но чаще радовалась – как бы она прокормила их сама? Да и проклятая магия могла перейти к ним. Разве бы пожелала она своим детям такое? Нисса просыпалась по утрам, приводила себя в порядок, садилась за шитье – и не знала зачем. Она все делала без ума и души, сердце ее застыло. Хагрен сказал ей, община поможет, но чем они могли помочь? Не вытащить ее мужа откуда-то из-за страшных толстых каменных стен. А ее даже не пускали его проведать. Со временем Нисса смирилась. Она так и не стала больше счастливой, радость обходила ее стороной, но хотя бы тупая боль в груди рассосалась, а страх и горечь отступили во тьму. Когда Хион пришел к ней десять лет спустя, она не узнала его. Она помнила, пусть и смутно, молодого и красивого мужчину с теплыми карими глазами и крепкими объятиями. Эльф, что стоял перед ней, был ей незнаком. Мутные белесые глаза и выбритая голова, лишь по центру оставлена полоса дыбящихся, словно гребень дракона, волос, непонятная татуировка под правым глазом. И тело, здоровое, крепкое тело – видно, что он хорошо питался. Только его руки остались неизменны – Нисса поняла это, когда он взял ее ладони в свои. Раньше они были мозолистыми от работы, что он выполнял, чтобы заработать денег для семьи. Сейчас на них тоже ощущались шершавые кругляши натертостей, кожа на подушечках была загрубелой. Почувствовав, как его пальцы переплелись с ее, тонкими и ловкими пальцами швеи, женщина ощутила, как смятение, что охватило ее при его появлении, отступает, позволяя наконец ощутить радость, всепоглощающее облегчение и счастье. Счастье. – Тебя отпустили! – она кинулась ему на шею, с трудом сдерживая слезы, пытаясь не разрыдаться в голос. – Не говори глупости, Нисса, – его голос был ниже, чем она помнила, но она все равно узнала бы его в толпе. – О, Хион! – она все-таки разревелась. Он держал ее содрогающееся тело в своих объятиях, прижимаясь щекой к ее макушке, успокаивающе поглаживая по спине. – К тебе еще не приходили храмовники? – спросил он через некоторое время. Нисса отстранилась и в некотором замешательстве посмотрела на него. – Приходили. Утром, – она вытерла куском ткани глаза и сжала его в кулаке. – Так ты сбежал. Голос ее стал безжизненным. Когда Хион ответил, в его голосе тоже не было особых эмоций. – Мне надо спрятаться, Нисса. Переждать какое-то время. Потом мы уедем. Я обещаю тебе. Пришло время побороть всех порожденных тьмой монстров, моя Нисса-Нисса. Он помнил эту книгу. Несмотря ни на что, не забыл тех прекрасных вечеров, когда они были счастливы. А ведь ему нечего было перечитывать. Она не могла отвернуться от него, несмотря на то, что в его глазах блестел огонек безумия. – Приходи вечером, Хион. Скоро в лавку придет хозяйка, а здесь мне негде спрятать тебя. Я буду ждать тебя на закате, – она поднялась на цыпочки и коснулась ставших незнакомыми губ. А Хион, как когда-то в молодости, крепко, сильно обнял ее и поцеловал в ответ. И надежда на то, что они снова смогут обрести счастье, зажглась в ее душе. *** Зачем она сказала этому Хоуку, когда придет Хион? Она и сама не поняла. Может, потому что несмотря на его слова, она продолжала его бояться? Он принес с собой надежду, радость, сомнения, ее муж буквально оживил ее, но страх – это тоже часть жизни. Она боялась, особенно его мертвых белесых глаз с затаившимся на самом дне безумии. Что с ним сделали в Казематах? – Нисса, – из теней выступил Хион. В руке он держал отполированный посох. – Пойдем, мне надо укрыться. Он шагнул к ней, обнимая за талию. Боковым зрением Нисса увидела как по лестнице в Нижний город спускаются люди, она развернулась, чтобы убедиться, что это не храмовники и не Хоук, но это на самом деле был Хоук. Видимо, она побледнела, потому что Хион мгновенно ощетинился, в его пальцах мелькнули искры. Хоть человек был далеко, эльфийка видела, как он открывает рот, чтоб окликнуть ее мужа. Хион оскалился. – Оголи грудь, моя Нисса-Нисса! – прошипел он и вонзил ей в сердце неизвестно откуда взявшийся у него в руке нож. Она еще успела услышать, как он лихорадочно шепчет – В этот раз меч мне нужнее жены. Монстры поглотили этот мир. А я его спасу. На пустынной эльфинажной улочке диковинным цветком распускался кровавый туман.  Название: «По одной на каждого» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Адейн Старкхевенский, ОЖП, ОМП Категория: джен Жанр: экшн, фэнтези Рейтинг: PG-13 Размер: ~1900 слов Примечание: отсылка к записи «Хладнокровный» Старкхевен. Зимняя стужа винтермарша холодней, чем сердце болотной ведьмы, и суровей, чем лицо рыцаря-командора. Ветер надсадно завывает в замке, протяжно гудит в рожок: «уху-у-у-у, уху-у-у-у» — стонет под потолком, между стенами, прячется в коридорах. Ученики кутаются в шерстяные плащи и греют замёрзшие пальцы прерывистым дыханием. Руки не слушаются, зубы стучат, а холод поджидает их повсюду — в постелях, в залах — так, что невозможно согреться, так, что кажется, словно мороз давно пробрался чрез кожу прямиком в душу. «Он сбежал! Адейн сбежал!» — проносится в скованной льдом башне и замолкает вместе с посвистом ветра. *** — А я тебе говорю, храмовники рыскали по деревне. — Ну. — Во дела! — Искали мага. Говорят, малефикар, убийца и демон. А глазищи, что два блёклых омута — как посмотрит на тебя, так душу вытащит. — Да откуда у нас маги. Они ж в своих тряпках ходят и заклинания вечно читают, а тут ни одной новой рожи за десять лет. — Хе… — Вот и я так сказал им — да хрен его знает! Мы таких не видали. Адейн сидел рядом с мужичьём и смотрел в кружку, пряча взгляд. Он никогда никому не смотрел в глаза, уж слишком они были приметные из-за андерских корней — светлые, пронзительные. Замотанные в тряпки руки тряслись как у заядлого пьяницы, выбивая по кружке пальцами дробь. Крестьяне толклись в трактире, напиваясь медовухой после тяжелой работы в поле, и обменивались последними новостями. — А я слышал, что трупак какой-то возле леса ходил. Язык высунут, глаза навыкате, башка размозжённая. А смердит что твоя задница. Ночью бабу Кастарика напугал и уволокся в лес обратно. — Однако, надо бы милсдаря попросить нам выставить стражу. Мож, этот беглый маг и поднял мертвяка. — Может и поднял. — А что, если он прячется среди нас?.. Адейн резко встал с места. Дверь качнулась на петлях, запуская в таверну прохладный весенний ветер. — Во Годард даёт. — Зайца чтоль увидел?.. Раздался дикий хохот. *** Лесничий Хэмблтона Годард жил в миле от деревни и славился неразговорчивостью, скверностью характера и даже дикостью, а от этого необщительностью. Он был отшельником, и свои обязанности исполнял из рук вон плохо, а потому никто из деревни по большому счёту не обращал на него внимание и принимал за местного чудака. У него была густая нечёсаная борода, заляпанный жиром бесформенный кафтан и безразмерные сапоги из шкуры оленя. И крутой норов — его взгляд горел сумасшедшим огнём человека, давно оставившего свой разум. Подобный образ сыграл Адейну на руку, когда той ночью, в безжалостную стужу, он появился на пороге одинокой хижины. Увы, договориться мирно с Годардом не удалось: как только Адейн открыл рот, топор чуть было не проломил ему череп. Вспышка сломанного магического щита отбросила от себя нападавшего, а холод, сотворённый заклинанием, остановил в его венах кровь. Как только последний вздох вышел из его лёгких, Адейн поменялся с ним одеждой, и, сбрив топором бороду, для верности размозжил как следует голову и лицо. Даже если бы труп и нашли, то приняли за неизвестного беглого мага. Лесника он закопал глубоко и, как тогда казалось, надёжно, но, увы, ходячий мертвец свидетельствовал об обратном. Днём нежить не любила выходить на свет — он делал её слабее, уязвимей — и оттого предпочитала прятаться где-нибудь в сырых пещерах или, что чаще, своих могилах. Первым делом стоило проверить именно её. Адейн спрыгнул с камня, и в груди зашевелился червь тяжёлых воспоминаний: здесь, среди снега и льда он вгрызался лопатой в мёрзлую почву — одинокий дуб в окружении стройных осин скрывал под корнями неприглядную тайну. Поднятая земля, как будто бы её вспахали, проваливалась под ногами. Кто-то не так давно рылся в почве. Он почувствовал остаток магии, творившейся здесь, и истончившуюся завесу. Сомнения, которые ещё оставались до осмотра места, развеялись в одночасье. Это не просто мертвец, это призванное в тело возмездие. Адейн огляделся по сторонам — лес ответил ему тишиной и покоем. Мир замер в предвкушении зла. Мощная волна заклинания прокатилась по земле, сотрясая её. Если бы он не был готов к чему угодно в любую секунду, то мстительный дух смог бы застать его врасплох, но не сейчас. Адейн при кинетическом ударе кувыркнулся через плечо и снова встал на ноги. Увы, сделал он это не так грациозно и потянул шею. Прошипев ругательство, он поднял взгляд. Мертвец в его мантии ещё сохранил на себе плоть, что ошмётками сползала с изуродованного черепа. Кости пожелтели, рёбра пиками торчали из грязных лохмотьев, и всё-таки чужая магия вдохнула в эту искорёженную форму жизнь. И теперь это существо хотело только одного — его смерти. Мертвецы не ведают усталости, не чувствуют боли. Они идут напролом, не знают что значит отступать. Рано или поздно они находят свою жертву, и горе тому, кто встанет у них на пути. Жене Кастарика несказанно повезло, что монстр не тронул её, неизвестно, что тогда заставило неупокоенного покинуть деревню. Увы, духов не поймать в сети, не заточить в ментальную клетку. Их связь с тенью слишком прочна, чтобы сломить сознание, даже такое убогое, вмещающее всего-навсего одну эмоцию, направленную на разрушение. Адейн видел только один путь, чтобы победить его. И он сбросил с изрезанных ладоней тряпки. Незаживающие раны превращались в глубокие борозды, достающие до кости. Чужими жизнями он рассчитываться не привык, а на постоянное исцеление не было ни времени, ни лишних сил: его исследования требовали новой крови, и если бы он каждый раз брал её из разных мест, то очень скоро стал бы похож на изрезанную куклу ривейнских пророчиц. От нехватки маны сосало под ложечкой и тянуло суставы, но как только он нырнул в поток энергии, зачерпнув её из крови, грудь словно распахнулась, а реальность, контролируемая разумом, заиграла тысячей красок. Жизнь течёт, как кровь и вода. Тот, кто способен перенаправлять силу в другое русло, имеет всё. Овладевая искусством управления стремительными потоками воды, преобразования её из жидкости в лёд, изо льда в густой пар, легко овладеть и искусством управления кровью. Адейн умел подчинять стихии как никто другой. Ревущий поток, который должен был обрушится на мертвеца в виде дождя, превратился в острые иглы льда, рассекая мантию в клочья, начисто срезая с костей гнилое мясо. Некоторые заклинания выглядят не просто пугающе — отвратительно. Естественно, что магов страшились. Но ни ветер, ни вьюга не остановили надолго того, кто движим духом. Тогда Адейн вложил ещё больше силы в заклятие, так, что мертвец покрылся инеем и замедлил шаг. Секунда, и скелет издал пронзительный хруст: позвоночник переломился пополам, грудная клетка отделилась от ног, и поползла дальше, цепляясь за землю. Костлявая рука пыталась дотянуться до него, но через мгновение застыла в воздухе и замерла. Адейн с силой пнул череп, отделяя его от туловища. Растащив по роще конечности скелета, он намеревался закопать их в разных местах, чтобы уже никто и никогда не потревожил старые кости. Эльфийские ритуалы именно так предписывали поступать с одержимыми. Огонь тоже неплохо справлялся с подобной задачей, если кости прогорали дотла. Когда он присыпал последний холм прелыми листьями и травой, из леса вышли девятеро, окружая кольцом: вот и пришли те самые храмовники в стальных латах и мечами наголо. Он ждал их всю зиму и даже стал переживать, что про него позабыли. Ожидание — худшее из состояний. Но вот чего он не мог ожидать, так это то, что они придут с магом. — Вот и наш беглец, Адейн, — из-за шеренги храмовников вышел Вейлр, предводитель лоялистов. — Ну и как тебе доля отшельника? Не научился ещё говорить с волками и слушать деревья? Следовало ожидать, что науськивание мертвеца стало его идеей. Вейлр любил нестандартные методы. В руке он сжимал амулет-филактерию с капелькой крови Адейна, по которой его и нашли. Коллеге тоже не были чужды секреты запретной магии. — Надо думать, что ты быстро догадался, кто на самом деле жил в хижине. — Гораздо сложнее было найти её старого хозяина. Знаешь, какую кличку тебе дали в Круге? Хладнокровный. Правда, не из-за каких-то личных характеристик, уж прости. Все считали, что ты давно замёрз, и всё, чего мы добьёмся, это найдём твой хладный труп. Кто-то из храмовников глупо посмеялся. — Кровь внутри сосуда не могла обманывать и упрямо указывала на сие захолустье, да и бедный мёртвый Годард вывел нас к деревне. Мы боялись, что ты убежишь, как только услышишь, что тебя ищут. Но я знал, что ты не оставишь бедных жителей в беде и пойдёшь их спасать от нежити, — он поднял руку, остерегая его от резких движений. — Не советую сопротивляться, Адейн. Всем будет лучше, если ты сразу сдашься. Он мало что мог сделать с девятью собаками, обученными находить и уничтожать отступников — они бы порвали его разум в клочья, подавили связь с Тенью и оставили на коленях беспомощно хватать воздух ртом. Но даже если бы Адейн мог защититься от их чар, даже если бы попробовал бежать и попытался истреблять их по одному, ведя тропой, на которой расставил силки и ловушки, то Вейлр в любое мгновение мог осушить его резерв до дна. Он выпил бы его силу, и смог использовать её сам. Но Хладнокровный слишком долго ждал своих палачей, ждал, чтобы расплатиться сполна. И у него было время, чтобы подготовиться к встрече. Адейн разжал кулаки. Кровь из порезов просачивалась сквозь бинты и медленно стекала по пальцам, капая на землю. — О, я бы обязательно вернулся, — металлическим тоном проговорил он, — А вот что действительно лучше, так это если бы тебя здесь не было. Он никогда ещё не видел как действует заклятие подчинения крови на людей. Ему приходилось использовать его на мышах-полёвках, птицах, бешеных собаках, а однажды к хижине подошёл медведь-шатун, разбуженный ранней оттепелью. Но никогда на людях. Их крики стояли в ушах. Интересно, услышат ли шум в деревне? Лица исказила гримаса боли, они пальцами пытались вырвать себе глазницы, чтобы только не чувствовать агонию. Насколько она ужасна? Когда Адейн опустил руки, тела храмовников рухнули на землю словно марионетки с перерезанными ниточками. Вейлр был ещё жив. Из его носа ручьём текла кровь, в глазах полопались сосуды, белки налились красным, а в зрачках горел страх. Маг попятился, поскуливая и причитая, пока не упёрся спиной в дерево: — Адейн, пощади!!! — он всё ещё судорожно сжимал филактерию, как будто бы она могла его спасти. — Тебя здесь не было, — повторил Адейн и щелчком пальцев взорвал пузырёк в руке Вейлра. *** Сатиналья медленно подкрадывалась к Хэмблтону, совершая с местными жителями удивительные метаморфозы. Всё больше среди угрюмых крестьян встречалось радостных лиц, хозяйки наводили порядок и украшали дома хвойными веточками и бумажными фонариками, их мужья приезжали из города с корзинками подарков, которые тут же наперебой расхватывала счастливая детвора. Мягкая зима в этом году позволяла ходить без толстых шапок и варежек, а солнце ласково грело, почти как ранней весной. Адейн сидел па пороге хижины, вырезая ножом древко. Посох почти был готов, осталось только забрать у кузнеца стальной набалдашник и прицепить на другой конец острое лезвие-гарпун, которым можно и рыбу поймать и, в случае чего, отбиться от разбойников. Никто в таком приспособлении и не заметит магического оружия. Растянутые шкурки зайцев, куниц и песцов висели стройными рядами на веревке — вынужденное занятие охотой оказалось неплохим постоянным источником дохода. Ему хватало и на скромный быт, и на гнедую лошадку с повозкой, и на магические реагенты, что он приобретал через Хартию в Маркхаме. Его достаток тут же был оценен отцами с невестами на выданье, а через какое-то время Адейн стал замечать, что дочка молочника зачастила к нему: то парного молока принесёт, то сметаны отложит в довесок. Она была миленькой: смешливой и скромной. Слушала его рассказы про магию, легенды, про всё, что знал и вычитал в книгах, с совершенно искренним любопытством и удивлением. И как-то он словно в шутку, но совершенно серьёзно сказал: «А ты знаешь, на самом деле я маг». Поверила ли она? Неизвестно. Но после этого больше к нему не приходила. Было ли глупостью подвергать свою жизнь опасности ради одной-единственной надежды на искреннее чувство? Ждать ли ему облавы с вилами и факелами или, может быть, она ещё вернётся, и тогда он попросит её руки без дурацких шуток. Кто знает. А пока — Хладнокровный поставил на посохе девять засечек. По одной на каждого храмовника, что пришли за ним. Ну а Вейлр… его ведь не было. Название: «Зло, сокрытое внутри» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Вивьен, ОМП Категория: джен Жанр: экшн, фэнтези Рейтинг: PG-13 Размер: ~2500 слов …Лошади беспокойно переступили с ноги на ногу, дернули хвостами – и вновь замерли, повинуясь коротко брошенному негромкому слову. Высокая фигура в плотном плаще, цвет которого было не разобрать в надвигающихся сумерках, неподвижно всматривалась в лежащие впереди тени. Крупное поместье с десятком зданий – большой центральный дворец, в три этажа, с башенками и многоскатной крышей, окруженные флигелями и изящными павильонами в регулярном, по недавней Вал-Шевинской моде, парке, приземистые хозяйственные постройки и конюшни – выглядело как будто нормально. Так же, как и приветливые крестьяне-арендаторы, встреченные позавчера, вежливые завсегдатаи деревенской харчевни, где пришлось провести ночь, и даже целомудренные пастушки, с час назад указавшие дорогу. Благообразие, довольство и прочие пасторали, словно сошедшие с картин Гийома Монуара. В вечернем небе летали вороны. – Едем, – сказал всадник своему спутнику, не отличавшемуся высоким ростом, зато узкоплечему и – это было заметно там, где дорожные перчатки выглядывали из-под пол плаща и обнажали предплечья – смуглому. Они миновали широкую аллею, обрамленную огромными старыми платанами, неизвестно как уживающимися со здешним, слишком южным, климатом, и по усыпанным мелким гравием дорожкам регулярного парка неспешно и все так же молча направились к парадному крыльцу, где начиналось мельтешение серых в сумерках теней – очевидно, об их приезде уже знали, и теперь слуги готовились встретить поздних гостей. *** – И не говорите, мессир Антуан, и не говорите! Порой так и хочется, вслед за записными пессимистами, возгласить: последние дни наступают, и отвернется от нас Создатель по грехам нашим и небрежению заботами Невесты Его… – мощный, с вьющимися серебристыми волосами хозяин с праведным возмущением взмахнул руками, так что в отсветах каминного пламени блеснули перстни, унизывавшие крупные пальцы. – Отступники, малефикары, одержимые – и расплодившаяся их стараниями нечисть – заполоняют мир да смущают умы людские. Вот и мать Мари-Аннет, благослови ее Андрасте, на прошлой проповеди говорила… Гость, сидящий во втором глубоком кресле перед ярко пылающим камином, согласно кивал, грея в ладони бокал с легким антиванским вином. После обильного ужина и обязательного светского разговора он, казалось, расслабился, рассеянно смотря вокруг, и лишь в глазах его мерцал какой-то серебряный огонек, который можно было бы принять за блик камина – если не сильно всматриваться. – …а так – совершенно ничего, мессир Антуан, совершенно. Даже брат Гвидо, его светлости двоюродный племянник, по стечению обстоятельств служащий в наших краях по храмовничьей части, уж на что дотошен и ко всякой ереси с мажеством нечестивым суров – и тот, хвала Андрасте, найти ничего не смог. Так, длинноухую ведьму какую-то сыскал о прошлом годе, из вольных, не из Круга – да и ту на правеж в Монтсиммар отправили, потому как жечь ее не за что было… Хозяин говорил со степенством, за которым слышалось несколько раздосадованное недоумение – и чего, мол, вздумалось у нас выискивать? – переходящее, впрочем, в раздражение. Потому что поздний гость дородного хозяина был магом, что само по себе было непривычно – и при том магом, посланным на поиски другого мага. Отступника. Этого уж никто себе и представить не мог, и если бы не специальное письмо от монтсиммарского рыцаря-капитана, брата Гортензия, подтвержденное властями духовными… – Благодарю вас, лорд дю Гарьен, – мессир Антуан порывисто поднялся из кресла. Казалось, он внезапно вынырнул из дремы, в которую погрузился под переливы хозяйской речи. Его жест мог бы показаться неуклюжим, если бы не точно подловленный момент: дю Гарьен сделал паузу, собираясь с мыслями, что бы еще рассказать непонятному, но наделенному определенными полномочиями, гостю. – Благодарю и за прекрасный ужин, и за приятную беседу. Однако ж мы ехали весь день, и, боюсь, еще немного, и я совсем усну. Позвольте мне теперь откланяться… *** Утром гости встали довольно рано, еще до хозяина, чем несколько смутили слуг. Скандализированный дворецкий распоряжался подачей им завтрака: мессир Антуан со своей спутницей – теперь было видно, что это именно спутница, хрупкая, с непривычными для южан крупными глазами и губами, темная уроженка самого севера Ривейна – мало того, что допоздна нарушали приличия благородного дома, так еще и вышли к столу чуть ли не в дорожных плащах и болотных сапогах. Однако перечить высоким и важным гостям он не стал, а едва услышав их застольный разговор, вообще предпочел притвориться усмиренным: вникать в планы прочесывания окружающих рощ на предмет поиска малефикара… Чур-чур, упаси Андрасте: эдакая-то гнусь… Когда два всадника скрылись в аллее, дворецкий неторопливо отправился наверх: надо будить его светлость. *** – Не надо так напрягаться, Вивьен. Даже наличие рун в конструкции здания говорит лишь о богатстве владельца и мастерстве строителя. – Но, учитель, их ориентация весьма красноречива… – Несомненно, Вивьен, несомненно, – мессир Антуан оглядел небольшую поляну и, на миг замерев, сильным движением вогнал заранее запасенную вешку в землю, так, чтобы она была точно посередине между двумя сломанными перед этим ветвями по обоим сторонам поляны. По коре скользнула искра, и маг кивнул. – Но само по себе это не будет доказательством. Таким доказательством не стало бы даже отсутствие лириума в рунах – это можно списать на декоративный характер. А тут лириум точно есть, хотя и в малой концентрации, так что хозяин, если не станет все отрицать, ссылаясь на давность постройки, просто скажет, что это лишь защитные чары. – А парк? Его аллеи образуют… – Образуют. Очевидно, образуют. Но ты же знаешь, что такое парки аристократов: семейные традиции, эстетика предков и гордость поколений… – маг отряхнул ладони о полы плаща, еще раз оглядев поляну. – Гораздо существеннее другое. То, что его до сих пор не выследили храмовники, означает одно из двух. Либо он настолько силен, чтобы пробить их блокировку и контролировать сознание, либо… – он помолчал. – Либо брат Гвидо не просто родственник его светлости, но и покрывает малефикара. Пойдем дальше. – Да, учитель. *** – Постарайся не смазывать карту, Вивьен! – Простите, учитель. – чародейка закрыла глаза, чтобы удержать концентрацию. Созданный ею объемный образ окрестных земель колыхался перед мессиром Антуаном, пунктиром отмечая проделанный ими путь. Маг, сверяясь с картой, сделал несколько шагов в сторону и вогнал в землю очередную вешку. На карте появилась еще одна точка, замыкая намеченную фигуру – Вивьен не видела, какую, но учитель довольно кивнул. – Ну-с, на этом, пожалуй, все. Осталось подождать, пока знак накопит нужную силу. – Два дня, учитель? – Ты права, Вивьен. Два дня. Все-таки, слишком большое расстояние между опорными точками, много энергии рассеивается… Они неспешно собрали разложенные на поляне амулеты в дорожные мешки, когда ученица решилась спросить. – Учитель Антуан… Вы думаете, малефикар не следит за нами? Ведь не может же он быть столь беспечным… – Скорее всего следит. – Чародей улыбнулся. – Но что он видит, подумай? Мы бродим по окрестностям, выискивая какого-то дикого отступника. Ведем разговоры – а слышать их он не может, в противном случае не только я, но и ты почувствовала бы следящие чары. Я наставляю тебя в плетении чар – он знает, что ты моя ученица. Ничего подозрительного… – Но если он приглядится… – А что бы он не приглядывался, сейчас мы покажем ему еще кое-что… Иди ко мне, негодница! – и руки Антуана жадно смяли плащ ученицы. *** Два дня они добросовестно бродили по рощам и лугам поместья, уходя с утра и возвращаясь под вечер. Пока чародей неспешно беседовал перед камином с дю Гарьеном, Вивьен, стараясь не отвлекаться на воспоминания о дневных ласках среди осеннего леса, до которых оказался столь охоч наставник, сосредоточенно следила за прихотливыми извивами рун в поместье, пытаясь обнаружить точку их фокуса. То, что она находится в одном из зданий, сомнений у них не было с самого начала, но искусно наложенные чары и малозаметные линии фигур на таком большом пространстве делали задачу обнаружения нелегкой. Поэтому волшебница прослыла у слуг не только развратницей, но и чистюлей: в теплой ванне было легче сосредоточиться и скрыть свои занятия. *** – Что же, лорд дю Гарьен, полагаю, наше дело здесь закончено. – Мессир Антуан как обычно сидел в глубоком кресле перед камином, блаженно вытянув уставшие за день ноги. – И что же, мессир Антуан, каков результат? Маг пожал плечами: – Как вы и говорили в самом начале, здесь все спокойно и тревоги Ордена были напрасны. Завтра мы с Вивьен покинем ваш гостеприимный кров… Хотя, видят духи, как же не хочется вновь возвращаться в Круг из здешних мест! Хозяин на миг замер, после чего осторожно заметил: – Хотел бы я предложить вам остаться здесь подольше, но… – Что вы, что вы, милорд! – Антуан отмахнулся. – Увы нам, даже за доверенными лоялистами учрежден строгий контроль, да и стеснять вас, испытывая ваше гостеприимство, было бы некуртуазно. Дю Гарьен делано улыбнулся, исподволь всматриваясь в мага. – Да, кстати, милорд, не могли бы вы завтра проводить нас немного по вашим землям? Мы заметили одно любопытное местечко, и неугомонная Вивьен хотела спросить о нем владетельного сеньора. Если, конечно, это не слишком нагло с нашей стороны… *** – Будь готова. Мне не удалось уговорить нашего хозяина завтра проводить нас, так что придется брать его здесь, в центре его мощи. Хуже того, боюсь, он что-то заподозрил, и вряд ли у нас есть время ожидать отряд брата Вениамина – возможно, он ударит уже этой ночью. Вивьен кивнула и, поцеловав пальцы наставника, выскользнула из-под одеяла: следовало одеться. Маг, чуть помедлив, тоже решительно поднялся с постели. *** Скрипы ночного дома прорезали тишину – так же, как тени прорезали разлитое лунное сияние, преображаясь сами и преображая окружающее пространство в нечто неизвестное, инаковое, чуждое. То, что было обычным секретером днем, в серебряной тишине обретало вид диковинного замка; столбы балдахина напоминали сначала шпили Вал-Руайо – а затем стройные сосны в тумане-пелерине. Малахит пудрениц и ящиков трюмо струился в отраженном зеркалом лунном свете, и казалось, что завитки инкрустации на двери, так похожие на буквы тевинтерского алфавита, изразцы на стенах, в чьих виньетках можно было бы углядеть пристрастным взором круги и линии, и роспись на потолке, на которой пастушки и вестники Создателя беззаботно восседали на причудливо искривленных венках, по странной случайности слагающихся в третий градиент инвокации… казалось, что всюду в комнате сплетаются бледная зелень и серебро, отчего тени обретают глубину, и можно протянуть руку, коснуться их мягкой шерсти. Под которой скрывается теплая плоть, слегка просвечивающая багрянцем. Переплет окна в зеркале, как алебарды – иногда в Вал-Руайо можно видеть, как шеренги гвардейцев одновременно тонут в тумане и сверкают начищенной сталью на солнце. Ярком утреннем солнце, встающем над миром и приветствующем добрых граждан – как тогда, полтора года назад, когда процессия в роскошных одеждах неспешно привела ту, облаченную в просторные белые полотнища, а добрые граждане столицы благонравно слушали речь герольда. Речь, в которой перечислялись доказанные судом Церкви вины ведьмы-отступницы. И гвардейцы блистали на солнце меньше, нежели холодил – сквозняком из неплотно закрытого окна! – стеклистой мощью недлинный строй храмовников. Вспышка! Пламя в зеркале охватывает страшно изогнутую фигуру отступницы, и толпа бурлит, накатывая на латников внешнего оцепления – и кажется, что откуда-то с небес, где безмятежно играют на свирелях вестники Создателя, тянутся, тянутся обернутые в ядовитую зелень тени от самого Темного города, когтистыми лапами прямо к горлу, обвиваясь… – Вивьен! Чародейка судорожно вздыхает, машинально перехватывая руку с блестящим в лунном серебре клинком, выворачивая ее – и из тонких черных пальцев бьет молния… …темная фигура с шипением падает, бьется в конвульсиях – и другие тени в ужасе закрываются руками от нестерпимо-ярко горящих кольчуг двух чародеев, в чьих десницах бликуют пламенные мечи. *** Бледно-желтый полукруг с гудением оборачивается вокруг размытого силуэта – двое, некогда бывших людьми, а теперь страшно искореженных… существа? – на вершине лестницы ломаются пополам, не успев отпрыгнуть – и их останки падают вниз, оставляя за собой кровавые полосы. – Вперед! – и Вивьен прыгает за ними вслед, выбрасывая руку, с которой бьют синие молнии – в стену, в пол, в проем двери, за которой, она чувствует, скрылись сгустки враждебности: клубящиеся багровые силуэты, острые шипы, бессильно скребущиеся по перламутру ее барьера. Пол несильно касается подошв мягких туфель, и Вивьен мягко отскакивает вбок, уступая место учителю. Откуда-то сзади внезапно прорезается ненависть, ее сполохи тянутся к сердцу чародейки, и та, продолжая движение, разворачивается, припадая на колено. Из вытянутой левой руки опять бьет молния – почти белая, ровная, она утыкается в темную фигуру в обрывках ливреи, отбрасывая очередного врага, разрывая его на горячие запекшиеся куски. Уши словно сдавливает тисками. Вивьен оборачивается, вскидывая свой бледно-желтый клинок, но опасности нет. Высокая напряженная фигура, черный силуэт на ало-золотом фоне: в фойе за дверями, где прятались последние враги, пляшет огненный столп, разбрасывая капли пламени, сжирающие все, чего коснутся… Короткий нечеловеческий визг раскаленной иглой вонзается в основание черепа, чтобы тут же пропасть. Вивьен видит: скребущая когтями тварь на пороге беспомощно разевает пасть, истаивая в пламени. …за опавшим пламенем открывается ночная тьма: парк и аллеи, ведущие к флигелю, где – они узнали – фокусируются силовые поля, сотворенные малефикаром. *** Учитель с шипением запинается и падает на гравий дорожки, среди срезанных его клинком тел: слипшиеся от крови камни облекают его несколько потускнувшую фигуру, стараясь прорасти между кольцами доспеха, впиться в тело, разорвать его, выпить силы и дыхание. Вивьен кошкой выпрыгивает вперед, поводя полупрозрачным мечом перед глазами пятящихся перед нею существ. Их глаза пылают яростью, лица искажены, но Вивьен чудится: это уже не слуги, те – точнее, то, во что они превратились, – остались в сгоревших развалинах дворца, все, включая погибшего первым дворецкого. Обрывки грубой одежды, сапоги на лапах. Крестьяне-арендаторы. На миг она содрогается от ужаса: скольких же они убьют сегодня… сколькими же овладел малефикар! – и толпа перед ней с ревом бросается вперед, тщась разорвать ее когтями, растерзать клыками, хотя бы схватить… …и с воем отшатывается назад от сверкающей фигуры чародейки, вскинувшей сведенные вместе руки над головой. Перламутр барьера наливается злым сиянием, гудит – Вивьен видит сквозь закрытые глаза плывущие морды тварей, струящуюся от вложенной мощи реальность – и в разные стороны с шипением бьют раскаленные жгуты энергии, пляшут по воющим от боли и ужаса телам, разрывая их на кровоточащие ошметки, и это длится, длится, длится, пока перед ней не вырастает другая пылающая фигура. Учитель оправился и вновь пошел вперед… *** Тяжелый удар сметает со ступеней последних защитников малефикара, разбивает дверь в его заклинательный зал. Вивьен и Антуан вместе шагают в разверстый зев искалеченного здания, навстречу трепещущей багровой мгле, и сияние их барьеров, кольчуг и клинков тонет в ней. Вивьен чувствует, как ноги прилипают к полу – стоит больших усилий оторвать подошву от неровного камня, и еще больших усилий стоит шагнуть дальше. – Умри! – страшный приказ бьется внутри головы, стремясь разорвать ее. – Умри! Умри! Глаза заливает темная пелена – кажется, какое-то болото засасывает ее, облегая, гася движение, волю, разум: все кончено, Вивьен, все закончилось и все уже не важно… умри, Вивьен… умри… Дернувшись, она на мгновение вынырнула из жуткого омута: языки пламени на полу сплетаются в дуги и прямые рун, на стенах мерцают – в такт сердца! – еще руны, а в центре, в трепещущем багровом сиянии стоит… Малефикар! Она наткнулась на острие его взгляда, и затрепетала – бабочка на игле, птица в силках. «Теперь точно все», – обреченно подумала она, кожей ощущая, как снимается напряжение с рун кольчуги. «Теперь…» – Погасло сияние барьера, но окружающий мир не обрел надлежащей четкости: перламутровое марево сменилось багрово-зеленым. «Как же…» – Вивьен отстраненно наблюдала, как вокруг нее сплетаются огненные столбы, стягивается огонь, разлитый по полу. «Что же…» – Она ощутила, как кусками опадает ее доспех, обнажая тут же затрещавшую от жара кожу, как вспыхнули ее волосы. Ноги Вивьен подломились… – …Учитель?.. *** Сажа и уголь скрипели под ногами. Мокрые камни и обломки – ничего интересного, но что-то тянет сюда снова и снова. Вивьен хромала, но все равно приходила на развалины заклинательного зала малефикара. Развалины своего погребального костра. Хмурые храмовники провожали ее взглядами: следили. Она ежилась от их присутствия, кутаясь в теплый, напоенный восстанавливающими чарами, плащ, но холодный ветерок все равно гулял вдоль позвоночника. Рыцари пожимали плечами: служба – и Вивьен соглашалась. Служба. Учитель рассказывал – тела вывозили два дня, телегами испуганных, согнанных приказом рыцарей, владетеля и матери-настоятельницы из соседнего владения крестьян. Пятьсот двадцать шесть человек, включая детей и стариков. Она ужаснулась: неужели?.. Нет, ответил учитель: в основном они сами. Детей, стариков, почти всех женщин – сами. Пришли, разлеглись по рунам, а эти – Антуан изобразил тварь – резали. А мы?.. Слуг. И еще с полсотни крестьян – точнее тех, кто раньше был крестьянами. Остальное – сами. Вивьен это странным образом успокоило – так, что она даже не стала, не захотела, расспрашивать, отчего у учителя седая голова и почему он отводит глаза. …сами… Когда она спросила, победили ли они, учитель пожал плечами. Да, сказал он, мы убили врага.  Решили десять магов крови в Тевинтер уехать, Но встретили храмовников и их осталось девять. Подверглись девять магов крови пыткам и допросу, Один из них не выдержал – и магов стало восемь. Восемь магов крови вошли все вместе в Тень, Поддался демону один, и их осталось семь. Семь малефикаров творить решили месть, Напутали в заклятье, и их осталось шесть. Шесть малефикаров с жертвою играли, «Девчонка – маг!» – вдруг крикнул кто-то, пятеро сбежали. Под дубом пять малефикаров ритуал творили, Один из них на нож упал, и стало их четыре. Четыре мага крови пришли к дракону в горы, Дракон разинул пасть, дохнул – и вот их только трое. Решили три малефикара поиграть в слова – Сработал ключ к заклятью, и их осталось два. Из двух малефикаров одного поймал васгот И водит на цепочке, зашив покрепче рот. Малефикар последний приехал на Конклав – Нарушил ритуал один и весь теперь в делах. |
@темы: Нисса, Пиявка, Вивьен, Лелиана, Йован, Грегор, гет, м!Хоук, Теган Геррин, Ульдред, джен, м!Сурана, Эмиль де Копьи, Хион, Фракционные войны: Реванш, Адейн Старкхевенский, оригинальные
Secondary Quests
Авторизация
Записи
- Календарь записей
- Темы записей
-
554 джен
-
423 гет
-
287 арт
-
195 орг
-
190 м!Хоук
-
188 слэш
-
138 Андерс
-
123 Wintersend
-
107 My Valentine
-
101 Каллен
-
93 Алистер
-
92 Варрик
-
90 Фенрис
-
83 оригинальные
-
73 Зевран
- Список заголовков
Главное меню