Раз уж мы здесь, нужно поискать приличного вина.
Название: «Твой Остагар» Автор: [L]Малефикары[/L] Бета: [L]Малефикары[/L] Пейринг/Персонажи: Ульдред, Винн, Ирвинг, Инес Арансия, ОМП Категория: джен Жанр: драма Рейтинг: G Размер: ~5500 слов Предупреждение: незначительный ООС Винн Примечание: Отсылка к кодексу «Винн вечно тыкала в глаза Ульдреду его долгом перед учениками, а он только хотел, чтобы его оставили в покое. Неудивительно, что он рехнулся и стал убивать всех подряд».  Когда в Кинлох пришел указ короля выделить магов в его армию, собираемую против порождений тьмы, Круг забурлил. Совет старших чародеев собирался два дня подряд, чтобы утвердить списки командируемых. Еще день ушел на согласование его с храмовниками. Но на четвертый день из башни на озере Каленхад выступил отряд из полутора десятков магов под присмотром трех десятков храмовников. – До сих пор не могу поверить, что тебе удалось протолкнуть кандидатуру Ронуса, – Винн поджала губы. Ульдред оглянулся в хвост колонны, где названный маг плелся на смирной соловой лошадке. Не многим жителям Круга удавалось за свою жизнь научиться ездить верхом. Поэтому в конюшнях на берегу всегда держали самых спокойных и флегматичных коней. Мерин самого Ульдреда, казалось, мог поспорить бесстрастностью даже с усмиренным. Они ехали уже пару часов, солнце начинало припекать, на потеющую кожу оседала дорожная пыль. Храмовники традиционно держались чуть особняком, и Винн по непонятной причине решила, что хочет побрюзжать именно на Ульдреда. – Не вижу ничего странного, Ронус сильный стихийный маг и еще не бывал снаружи после своих Истязаний. Он должен пройти и эту проверку. Чародей старался говорить ровно и не выдать своего раздражения. Винн, хоть и была любящей поучать всех вокруг занудой, в то же время являлась влиятельным членом Круга. Не стоит ее отталкивать по пустякам. – Ты прекрасно знаешь, что парень не слишком умен. И он либертарианец! – Как и я. Чего ты хочешь, Винн? – получилось скорее устало, чем раздраженно. Ульдред отер рукавом вспотевшее лицо, расстегнул ворот мантии. – Я буду присматривать за вами. – Как будто мало нам храмовников, – а вот теперь он, кажется, разозлился. – Если ты не возражаешь, я хотел бы насладиться путешествием, я, знаешь ли, тоже давно не выезжал из башни. Чародейка, оглядев его с головы до ног, фыркнула и пнула каблуками свою кобылу. «Определенно, есть какая-то вселенская несправедливость в том, что я так плохо приспособлен к тяготам внешнего мир, а старухе, обожающей свою клетку, все как с гуся вода». Ульдред снова оглянулся на Ронуса, удостоверился, что парень по-прежнему слегка ошалело озирается вокруг, и погрузился в свои мысли. Последнее письмо оставило странное ощущение. Его покровитель писал, что в Денериме сейчас неспокойно, зреет что-то непонятное, и поэтому он приостанавливает попытки задобрить Церковь. «Но, – говорилось в письме, – я почти уверен, что вижу другую возможность принять тебя в свою свиту. Может даже, кого-то захотят ко двору. Но помни, ты обещал служить мне, так что на дворец не рассчитывай. Пока ничего конкретного сообщить не могу, но постарайся попасть в армию – мне намекнули, что король затребует магов». Ответить со всеми предосторожностями у чародея уже не хватило времени, и он понадеялся, что покровитель и так все поймет. Путешествие на юг, несмотря на боль в бедрах, пыль и жару, доставило магам несомненное удовольствие. А оказавшись в королевском лагере, суматошном, полнолюдном и отличающимся от их обычной жизни настолько, насколько это вообще возможно, жители Круга совсем приободрились, даже несмотря на все возрастающее напряжение рыцарей Церкви. *** В Остагаре Ронус почувствовал себя дурно. Пусть во время путешествия огромные открытые просторы пугали его, пусть нескончаемый ветер вызывал головную боль, пусть лицо обгорело на солнце, но он был счастлив. Ему казалось, что его душа воспаряет прямиком к Создателю, что он птица, наемник, что идет куда хочет, неутомимый искатель приключений! И даже эскорт храмовников не умалял его радости от чувства свободы. Но в королевском лагере… Толчея, гомон, непередаваемая мешанина запахов и вони – даже в башне его не окружало столько людей, здесь все были незнакомцами, угрюмцами, странными, грубыми, непонятными. Ронус вздохнул с облегчением, когда их отряд, проследовав через хаос войск, отгородился частоколом и храмовниками от этого ужаса. Умом он понимал, что это от них отгородили солдат, потому что это маги опасны и непредсказуемы, но ему было плевать. На этот небольшой пятачок запретили заходить солдатам, они снова оказались заперты в своем привычном окружении – братья по дару-проклятию и надзирающие рыцари Церкви, и молодой маг почувствовал почти облегчение. – Ульдред, ты только посмотри! Целые тыщи вооруженных людей, способных уничтожить все на своем пути, а опасными считают нас! Смущенный своей радостью от восстановления статус кво, Ронус посчитал нужным погромче выразить лояльность либертарианцам, а то вдруг лидер и наставник заметит неподобающие эмоции и посчитает его предателем или – хуже – слабаком. В ответ чародей глянул нечитаемо и пошел в выбранную палатку. Кусок лагеря, отведенный для представителей Круга, организовали заранее, кто-то из присутствующих тут церковников озаботился их «правильным» проживанием. От них же маги и храмовники получили кашевара, и, как впоследствии выяснилось, похоже, парень этот был послушником в ордене или даже простым ополченцем, выдернувшим короткую соломинку. После ухода Ульдреда Ронус заозирался вокруг, выбирая себе незанятую палатку, и напоролся на осуждающий взгляд Винн. Старуха неимоверно бесила его еще в бытность его учеником, и очень захотелось показать ей какой-нибудь неприличный жест. Но, осознавая свою значимость, все-таки его откомандировали к армии – к армии! Как взрослого и ответственного! – Ронус задрал нос и надменно произнес: – Что, старшая чародейка, хотите сказать, я не прав? – он уже собирался разразиться речью о несправедливости угнетения магов, но Винн только хмыкнула и тоже ушла. Случившийся рядом храмовник обидно заржал: – Нашел кого переубеждать. Иди уже, недоросль, складывай манатки, сейчас инструктаж будет. *** Ульдред, сжимая в кулаке обрывок пергамента, выглянул через щель проема. У костра сидело несколько человек, но вокруг царила ночь, и если миновать пятно света, он сможет скрыться незаметно для всех. Проблема была в том, что все палатки были установлены входом к центру, и ночная стража, и просто любой любопытный увидит, если кто-то куда-то пройдет. Если сделать вид, что отлучился до выгребной ямы, то пройти можно, но стоит немного задержаться, как пошлют храмовника проверить. Одна молоденькая магесса, Ульдред не помнил ее имени, от местного обеда сделалась скорбна животом: но рыцари все равно приставили к ней наблюдающего, чтобы она не выскользнула за частокол. Поэтому, убедившись, что темнота наступила в полной мере и вне света костра никто его не увидит, чародей отошел от входа, торопливо стянул мантию, достал припасенный дублет и подошел к задней стенке. Через некоторое время к воротам их лагеря приблизилась фигура – обычный солдат, заурядный чумазый мужик, бритый наголо от вшей, в замызганном дублете с прорехой в правой подмышке, выцветших штанах, заправленных в стоптанные сапоги. Немного не доходя до освещенного факелами прохода, Ульдред задрал куртку и сделал надсечку на голой коже живота. Одинокая капля, черная в темноте, покатилась по буграм шрамов от таких же порезов, пока сильная воля не дернула ее вверх и вперед. Исчезающе тихий шепот пронесся в ночной темноте и вонзился прямо в уши одному из караульных. Еще одна надсечка – и второй караульный присоединяется к недолгой беседе со случившимся рядом солдатом. Ночные дежурства такие скучные, а вокруг новые люди, интересные события. Мужик оказался нормальным, пара фраз о погоде, о жратве, уверенность в победе – и он отправился дальше, бедняга полуночник, нагуливающий сон. Караульные увидят его ночью еще раз, но это будет уже другая смена, ничего подозрительного, что накануне начинающегося Мора кому-то не спится. Чародей шел по лагерю, стараясь не выдать своего беспокойства или неуверенности. Он озирался, пытаясь найти хоть какие-то ориентиры из записки, но вокруг были только костры, палатки, солдатня, грязь под ногами, пару раз Ульдред запнулся о спящих собак, вяло огрызнувшимся ему вслед. Он начинал переживать, что даже если сумеет дойти до назначенного места, то его там просто не дождутся. В какой-то момент, не найдя ничего лучше, он нырнул в густую тень, дождался одинокого гуляку и снова пустил кровь. Заставив одурманенного солдата довести его до разрушенного купола и старательно запомнив дорогу, чародей снял чары и отправил его восвояси, заставив забыть об этом происшествии. Несмотря на всего две потраченные капли, Ульдред чувствовал себя измотанным – сложнее всего контролировать и сдерживать процесс, потому что так и подмывает пошире вскрыть тело, чтобы кровища хлестала потоком, сметая своей силой все препятствия. Научиться филигранно и аккуратно использовать каждую каплю драгоценной влаги – самая сложная часть запретной практики, о чем зачастую даже не догадываются ее адепты. Ульдред пришел к этому знанию сам и очень им дорожил, прибегая к нему лишь изредка, в самых важных случаях. Его еще ни разу не заподозрили в малефикаруме, и это было его самое значительное достижение. Переведя дух и вновь достав нож с пояса – посох он взять не мог, а так будет защита на случай подставы – маг вступил в полуразрушенное здание. Сначала ему показалось, что он опоздал, и в руинах никого нет, но через пару мгновений одна из теней под стеной пошевелилась. К нему подошел мужчина, оглядел его и кивком головы поманил за собой. Они куда-то шли, в темноте переступая камни развалин, упавшие ветки и прочий мусор. Молчание не нарушил ни один из них. Ульдреду стало казаться, что они уже вышли за пределы королевского лагеря, как проводник остановился, кивнул и растворился в тенях. Маг уселся на подвернувшееся бревно и стал ждать. К счастью, его визави подошел почти сразу. Он выглядел как типичный ферелденский аристократ – смуглый, темноволосый, со здоровенным носищем. *** Когда король объявил о совете и приказал представителю магов прибыть, чтобы назначить им цели в грядущем сражении, Ульдреду пришлось выдержать баталию прямо в своей палатке. Винн попыталась самоназначиться на пост представителя на правах самой старшей чародейки, с чем и пришла к нему. Отправляя магов в Остагар, Ирвинг не назначил главного. Пытаясь усидеть на двух стульях, он понадеялся, что Ульдред и Винн уравновесят друг друга, и каждый из них не позволит другому слишком увлечься и забыть, кто они и где. И поэтому сейчас чародей был вынужден приложить все силы, чтобы получить доступ на совет. – Винн, я не против того, чтобы ты представляла нас перед королем, в конце концов, ты образец для нас всех. Чародейка поджала губы. – Не думай, что я куплюсь на эту лесть, Ульдред. Я не глупенькая ученица. – Ну, так и я не дурной подросток. Я к тому, что тебя знают даже вне Круга, твое слово, если и не веское, но его выслушают. Я, и ты прекрасно это знаешь, никогда не пытался лезть во внешнюю политику, искренне полагая, что все свои беды маги могут решить без посторонней помощи. Как бы там ни было, конечно, ступай на совет. Винн замерла в нерешительности. Ей не понравились оскорбительные намеки, сказанные задушевным голосом, но этого можно было ожидать. А вот то, что старший чародей так легко согласился отдать пусть невеликую, но все же главенствующую роль, было подозрительно. Ей начинало казаться, что он что-то задумал или что-то знает. Ульдред выгнул бровь, как бы намекая, что чародейке пора убираться. И Винн, понимая, что все равно ничего не выяснит, уже собралась уходить, но тут в палатку заскочил Ронус. Увидев, что у его старшего товарища посетительница, он замялся, не решаясь начать разговор. И это должно было поставить точку в разговоре и подтолкнуть уже чародейку уйти, но странным образом, наоборот, остановило. – В чем дело, Ронус? Что ты хотел сказать?– Винн обязательно нужно было выяснить, в чем дело, прежде, чем уйти, она не могла оставить либертарианцев без присмотра. Хотя Ульдред отличался значительным благоразумием, Винн полагала, что он способен закрыть глаза на чужое безрассудство и даже потакать чьим-нибудь глупостям в корыстных целях. – Я… вообще-то я… – молодой маг обычно бывал задирист и даже нахален, но в этот раз запинался и таращил глаза, словно ученик, которого только привели в башню. Это окончательно убедило Винн, что дело нечисто. – Вообще-то, – Ульдред подпустил сарказма в голос, – тебя ждет король. Он видел, что магесса сомневается, что хочет остаться и вытрясти душу из оболтуса Ронуса, что ее долг – о, этот удобный, прекрасный, такой уместный сейчас долг – не позволяет ей пустить дела на самотек. И он не хотел давать ей ни минуты на то, чтобы собраться с мыслями. – Ты только что с жаром доказывала мне, как важно, чтобы магов Ферелдена представляла ты. Что твои рассудительность и опыт помогут на военном совете полководцев и короля, но стоило сопливому мальчишке распустить нюни, как ты, наплевав на государственные дела, понеслась их подбирать, – теперь мужчина не скрывал презрения. – Недаром говорят, что война – не женское дело. – Я не сопливый! Я думал, вы меня уважаете! – Ронус из всего сказанного услышал слова только про себя. Ничего удивительного в этом не было. Ульдред намеревался поговорить с ним потом, поблагодарить за столь удачное появление, иначе пришлось бы выдать свою заинтересованность в участии в совете. Ну и конечно, кто станет воспринимать всерьез обиды этого глупца. – Ульдред! Ты не должен так неуважительно отзываться о нашем младшем коллеге! Ты всегда с пренебрежением отзываешься об учениках, но полноправные маги… – кажется, Винн села на любимого конька. – Король, Винн! – Ах да! До этого момента Ульдред чувствовал, что все идет, как надо, однако сейчас, вступая на тонкий лед, он знал, что рискует. Винн могла его раскусить. Она, несмотря на все свои недостатки, бывала проницательна. Ульдред не хотел ей давать ни малейшего повода заподозрить себя, а в этом он был мастер. – Реши уже, старшая чародейка Винн, пойдешь ли ты представлять магов перед власть имущими или останешься возиться с нашими внутренними вопросами! – в этот раз ни сарказма, ни презрения, ничего. Суровая решимость в холодных глазах. Магесса раздраженно махнула рукой: – Тогда иди ты! Вряд ли прославленный Ульдред станет заниматься насущными проблемами сопливых юнцов. Когда-нибудь ты поймешь, что пренебрегать молодежью непростительно! Прославленный чародей Ульдред качнул головой, словно бы с легким изумлением признавая свое поражение, подхватил посох и был таков. На пути в королевскую ставку чародей позволил себе несколько мгновений торжества. Порой ему казалось, что люди прозрачны и предсказуемы не менее, чем демоны, стоит только найти эмоцию или чувство, на которых они «паразитируют», и ими можно вертеть хоть вокруг своей оси. У него была точная информация о том, когда будет совет и когда придут с приглашением на него. Он точно знал все сильные и слабые стороны своих собратьев. Поэтому достаточно было при сплетнице Алейне обмолвиться, что он знает способ выйти за частокол и провести время с женщиной, как в течение часа можно ждать одного из двух молодых магов, с которыми дружит Алейна. И если Солим постеснялся бы прийти к Ульдреду, то Ронус был достаточно нагл и самоуверен для этого. Конечно, подгадать его точный приход было невозможно, но этого и не требовалось: любой момент разговора с Винн или даже до начала разговора его бы вполне устроил. От Ронуса требовалось только не опоздать. И он не подвел. А уж сыграть на чрезмерном стремлении Винн опекать молодежь смог бы и идиот. Пусть теперь разбирается с юношескими фантазиями. Почти весь совет Ульдред молчал. На самом деле здесь легко могли бы обойтись без него или любого другого мага. Им бы передали потом приказ, а они бы выполнили. Но это была политика. Король – или скорее его советник и военачальник тейрн Логейн Мак-Тир – хотел что-то сказать Церкви. И еще чародею отвели маленькую роль, ради которой он сегодня сцепился с Винн. Впрочем, и стычки со старухой были делом если не привычным, то и не слишком редким, и резоны попасть на совет у него были свои. Когда речь пошла о сигнальном огне, Ульдред предложил магов. Кто, как не они умеет зажигать высоко и ярко. Но проблема была в том, что он не знал никого из этих людей и не смог подобрать наиболее действенной формы предложения, поэтому просто изобразил готовность помочь и желание быть полезным – не слишком явные, но заметные. Преподобная мать, что коршуном смотрела на него с момента появления и целесообразность чьего присутствия на совете была еще меньшей, чем его собственная, тут же перебила мага, даже не дав толком развить мысль. В общем, ночной собеседник предупреждал, что так, скорее всего, и будет. Но это было неважно. Весь совет чародей приглядывался к тейрну Логейну, пытаясь определить, что он за человек. Он понял несколько вещей: Мак-Тир не политик, а солдат. Он подавил свою солдатскую прямую сущность, чтобы стать политиком, потому что так было необходимо для страны, и он ненавидит себя за это. И самое главное: он способен и рискнуть ради победы, и отвернуться от союзника в случае успеха. И то, и другое вполне устраивало Ульдреда – он предпочитал иметь дело с расчетливым мерзавцем, а не с принципиальным идеалистом. Определившись, он произнес условную фразу, подтверждающую его участие в заговоре. Теперь осталось выжить в сражении. *** Три храмовника и восемь магов пробирались по вязким топям, выбиваясь из сил. Две лошади, везущие троих неспособных идти самостоятельно –в отряде магов быстро лечатся раны, но не истощение. Жалкие остатки плесневеющего хлеба, несколько полос завяленного мяса, да две лошади, что еще идут. Десять пузырьков лириума, из которых только четыре по своей концентрации предназначались храмовникам. Ульдред не знал, радоваться ему, что у них есть средство пополнить запасы сил на случай встречи с группой порождений тьмы, с бандой дезертиров, с кем угодно, или бояться, что рыцари Церкви начнут сходить с ума от нехватки своего наркотика. Надо признать, храмовники доблестно выполняли свой долг и защищали магов не только от них самих, но и от окружающей агрессивной действительности, что и привело к значительному сокращению числа рыцарей. Так получилось, что их все уменьшающийся отряд оказался сначала без рыцаря-лейтенанта, а затем и без сержантов. Оставшиеся три рыцаря, один из которых был опустошен после схватки с эмиссаром, были весьма молоды. Ульдред перетягивал на себя одеяло командования постепенно, и теперь стал полноправным лидером их жалкой группы. Маги, совершенно не приспособленные не только к походной жизни, но даже просто к длительным пешим переходам, постоянно ныли, храмовники стоически терпели их стансы, а Ульдред насмешками, сарказмом и просто злостью заставлял их заткнуться и идти. Ему самому было тяжело, ноги гудели, сапоги грозили развалиться в любой момент, влажная жара выматывала быстрее всяких сражений, но он не мог позволить себе слабости. По ночам он делал мелкие надрезы на боках и заговаривал кровь на отдых всего организма. По-хорошему, надо было бы накладывать заклинание на всю их группу, но тупица Ронус еще в начале их бегства стал агитировать за побег, заявлять, что им не нужно возвращаться в башню – все посчитают их мертвыми, и они смогу спокойно прожить остаток жизни. После того разговора в палатке молодой маг все еще дулся на Ульдреда и совершенно не воспринимал слов старшего коллеги: на резонные возражения, что идея абсолютно дурацкая и полностью лишена смысла, он не рисковал отвечать, но на лице его яснее ясного читалось «Ты нас предал! Испугался свободной жизни!» Ульдреду совершенно не улыбалась роль гонимого отступника, ее он мог обеспечить себе почти в любой момент. Он хотел, чтобы его оставили в покое на законных основаниях, чтобы никто не смел тыкать ему в лицо его магией. Поэтому он предпочитал политику исследованиям. И исследования наставничеству. Глупцы раздражали его не меньше надзирателей, хоть и бывали порой удобны, а ученики почти никогда не отличались умом. Даже уже прошедшие истязания. Поэтому заклинание на восстановление тела он накладывал только на себя. Когда остальные еле тащились и уже мечтали о горячей ванне и теплой постели вместо вольных хлебов, Ульдред был собран, относительно бодр и, главное, уверен в себе, что кроме его статуса способствовало его лидирующей роли. Естественно, у подобных манипуляций были и побочные эффекты: раздражительность, которую чародей списывал на неприятную обстановку и усталость, начинающаяся бессонница и конечно же навязчивые мысли. Ульдред пока с легкостью различал зов Тени в своем сознании, но он никогда раньше не использовал магию крови так часто, и не знал, как долго сможет балансировать на грани, не переступая ее. Но риск стоил того, и чародей вновь разверзал свою плоть. – Солдаты! Храмовники были подготовлены к путешествиям лучше магов, и они первыми заметили большой отряд вдали. Ульдред приказал остановиться и на всякий случай приготовиться защищаться. От отряда к ним направилась небольшая конная группа – переговорщики. – Караульный разъезд армии тейрна Логейна! Назовитесь! – Маги из Кинлоха. Возвращаемся в Круг. Старший группы, окинув их взглядом, хмыкнул. – Ну и жалкие же вы, ребята. Пошли, дадим вам еды и коней. Люди Ульдреда явно воспряли духом. Пока магов откармливали и укутывали, расспрашивая, как они выбрались из котла порождений тьмы, пока храмовников вынимали из покореженных лат и подбирали доспехи взамен, у старшего чародея случилась небольшая беседа с командиром отряда. Задачей солдат было патрулировать границы Диких земель и подбирать всех выживших для новой армии против порождений тьмы. Были у командира сера Мербола и особые приказы, про один из которых он и рассказал собеседнику. – Значит, это ты Ульдред? – произношение командира выдавало в нем простолюдина, выслужившегося до рыцаря. Чародей провел грязной ладонью по лысому черепу и утвердительно кивнул. – Есть особый приказ на твой счет. Сказано искать тщательно и в случае обнаружения передать следующее: договоренность в силе, но нужен совет. Рэдклифф. – Что «Рэдклифф»? – Ульдред недоуменно нахмурился. Он понятия не имел, о чем идет речь. – А я знаю? Приказано передать дословно. Я и передал. Взбодренные маги и храмовники в сопровождении небольшой группы солдат отправились на север. Их пока не призывали в армию повторно, и каждый мечтал насладиться комфортом до того, как это случится. А Ульдред продолжал ломать голову, что хотели сказать его высокопоставленные друзья. Когда они прибыли в Лотеринг, вопрос наконец разрешился. *** – Йован? Какой еще Йован? Перед Ульдредом стояла женщина-солдат. Чародей не сомневался, что она одним движением руки может сломать ему шею, но это не помешало ему оценить открывающуюся перед ним картину. Женщина была хороша, и это не способствовало плодотворности попыток освежить память. Воительница скрестила на груди руки, чем только подчеркнула свою очевидно не мужскую сущность. – Он сказал, ты его учил. Ульдред посмотрел на нее скептически, как бы говоря «где я и где учил?». Женщина уже собралась добавить еще что-то, как их перебили. – Прошу прощения! – к ним тяжелой поступью подошел храмовник. Он был не из остатков кинлохского отряда, совершенно незнакомый. – Да, сер? – Ульдред уже понял, что сейчас произойдет. – Вы маг. Это не было вопросом. – Старший чародей Ульдред, если быть точным. Рыцарь был местный, лотерингский. Он дотошно выспросил все детали их военной кампании, выяснил, где остановились остальные маги и храмовники, и ушел проверить слова чародея, не забыв на прощание кивнуть своему собрату по ордену. Теперь еще один храмовник внимательно следил за магом издалека. – Так что там с Йованом? – напомнила о себе женщина. – Не знаю такого. Все настроение беседовать пропало. – Он сказал, что бежал, потому что его хотели усмирить. – Что? – Ульдред снова включился в разговор. Он попытался вспомнить все о том случае перед отправкой в Остагар. Кажется, парень тогда залил кровью весь этаж. *** Их встретили как героев. И как побежденных. По Кругу неслись шепотки о новом призыве и плач по погибшим. Их вежливо ни о чем не расспрашивали, но в каждой паре глаз горело любопытство, каждый ждал, что он окажется тем самым избранным, кому ветеран битвы под Остагаром поведает о всех тяготах и горестях и ужасах войны. Вот прямо сейчас, сей момент… А Ульдред маялся. После встречи с разъездом он не прибегал к магии крови, но симптомы, что начались во время скитания по Диким землям, не проходили. Это пугало и мешало, потому что сейчас требовалась вся выдержка, все самообладание и весь разум, чтобы повести игру как следует и избавиться уже от вечного надзора. Добиться покоя. На следующий день после прибытия горстки магов, Ирвинг собрал совет. На нем произнесли торжественную речь по погибшим, особо помянув Винн. Вторым вопросом было выбрать новую группу магов для армии, если информацию о Море подтвердят. И, наконец, слово взял Ульдред. – Возможно, нам всем грозит Мор. Это еще не доказано, но мы обязаны допустить такую возможность. Но я обращаюсь к вам не поэтому. Мы – маги. Мы – чародеи. Нашей воле подвластны стихии, жизнь и сама смерть. Ирвинг нахмурился, Торрин отодвинул свиток, на котором рисовал схему руны. Все остальные подобрались, впитывая каждое слово. – Мы выполним свой долг, когда бы нас ни призвали. Мы защитим страну, нет – страны, которых мы почти не видели. И вернемся в свою башню, вспоминать, возможно, самое великое деяние в нашей жизни. По крайней мере, этого от нас ожидают. Но я заявляю – даже Мор не должен отвлечь нас от наших насущных проблем. Я даже думаю, что наоборот: Мор – это прекрасная возможность показать всему миру, что маги – это не зло. Маги – союзники, маги сражаются рядом, бок о бок с простым солдатом. Я сражался. Никто из присутствующих не был под Остагаром. Поэтому не знал, как Ульдред и другие чародеи поливали огненными потоками группку солдат, что оказалась окружена огромным числом порождений тьмы. Они были и так обречены, но осознание этого не делало работу легче, пусть вместе с ними сгорали заживо десятки, сотни моровых тварей. – Мор – это способ доказать, что мы достойны освобождения. Ульдред чувствовал, что вспотел. Это не имело никакого отношения к речи, он произносил их, разной степени пафосности и бессодержательности, почти на каждом совете, потому что этого от него ожидали. Настоящая работа велась не так. Озноб и испарина были новыми последствиями магии крови, он чувствовал это. И чувствовал, как на периферии сознании эхом отдается «…освобождения …свобождения …ждения». – Если ты закончил… – поднялся Ирвинг. Он с легкостью заметил малейшую заминку в речи своего старшего чародея. – Вообще-то, нет. Не в этот раз. Я должен спросить вас, коллеги, на что вы реально готовы, чтобы получить свободу. Потому что сейчас, прямо сейчас мы можем ее получить. Если только вы не станете сидеть сложа руки. Головы заинтересованно склонились, в глазах появился расчетливый блеск. Безумные проекты либертарианцев чаще всего оказывались пшиком, но Ульдред слыл очень разумным и очень прагматичным. Он никогда не бросал слов на ветер и если что-то предлагал, это стоило как минимум выслушать. – Король мертв. Не вздрагивайте, вы это знаете. Для нас, магов, это мало что меняет. Взглянем правде в глаза – ничего не меняет. На трон сядет новый король и станет править по-своему. Только одно будет неизменно – стены клетки вокруг нас. Потому что королям нет дела до нас. Но нам есть дело до них. Если мы окажем услугу будущему королю, ему придется отблагодарить нас. Вряд ли мы избавимся от надзора Церкви совсем, но даже определенное смягчение условий будет лучше, чем ничего. И это станет первым шагом. – Но мы даже не знаем, кто станет следующим королем! У Кайлана нет детей. Как мы сможем оказать услугу кому бы то ни было, если не знаем, кто он и что хочет. Ульдред с трудом удержался от закатывания глаз: Годвин сидел в совете не за ум, а для перевеса лоялистов (хотя этот просто подпевал Ирвингу, чтобы Первый чародей не прикрывал его контрабандные делишки). – Ты зришь в корень, старший чародей Годвин. Нет однозначного наследника трона, а значит начнется борьба за власть. Если мы предложим свою поддержку одному из претендентов, мы сделаем его обязанным нам. – И кого ты предлагаешь поддержать? Чувствовалось, что молодой еще – не старше самого Ульдреда – лидер эквитарианцев Торрин будет решать не за или против плана, а в зависимости от личности претендента. – Я думаю, мы должны решить это сообща. Ульдред сел. Первая партия была разыграна, как ожидалось, без проблем. Но это была разминка, вскоре начнется самое сложное, самое главное, для кого-то самое интересное. Но не для лидера лоялистов. Ульдред был хорош в интригах и заговорах, но никогда не получал от этого удовольствия. Это был способ достичь цели, не более того. – Кхе-кхе! – Ирвинг откашлялся. – Не кажется ли вам, уважаемые чародеи, что мы недостаточно осведомлены о внешней для нас политике государства, чтобы мы могли решать, кто достоин нашей поддержки, а кто нет? Не лучше ли нам переждать волнения и примкнуть к победителю, чтобы нас не вырезали в чужой борьбе за власть? Не лучше ли нам остаться при своих? – У нас нет никаких своих! – неожиданно выступил Фонст. – Все одолжено Церковью. И хуже в любом случае не будет. Мы не ввязываемся в войну, нас на нее призывают. Я уверен, каждая из сторон захочет получить нас к себе. И мы наконец сможем действительно что-то выбрать. По крайней мере, я уверен, что мы должны попробовать. Поддержка эквитарианцев оказалась весьма кстати. Лоялисты остались в меньшинстве, и Ирвинг постановил: – Две недели, чтобы выяснить все, что сможете, во внешнем мире о политике, претендентах, Море и аристократах. Две недели на то, чтобы братства ознакомили своих членов с вариантами и выбрали предпочтительные. Через две недели соберемся вновь. На выходе из зала совета Ульдреда уже ждал Гревид. Старший чародей кивнул и произнес «Собирайте». *** В комнате Ульдреда было прохладно. Он, как истинный ферелденец, не жаловал жар и топил камин только зимой. Но Инес была мерзлячкой и, входя сюда, первым делом зажигала огонь. Вот и в этот раз она направилась к очагу, краем глаза наблюдая за хозяином. Он был без мантии, в одних штанах и тонкой рубахе с распахнутым воротом, покрытый легкой испариной. Он явно был болен, но Инес не собиралась заострять на этом внимание – Ульдред уже взрослый, и сам во всем разберется. – Я первая? – слегка удивленно спросила она. Женщина существенно задержалась в библиотеке и полагала, что все уже в сборе. – Ты единственная, – Ульдред умел быть обаятельным, если хотел. – Ну что ж. Давно не виделись и не уединялись. О, вино. Откуда? – У меня свои секреты, и я их не раскрываю. Чародей уже вплотную подошел к гостье и положил руку ей на талию. – Так что, сначала выпьем, потом все остальное? Инесс некуртуазно фыркнула: – Вино подождет. И первая начала распускать завязки на мантии. Вечером, уже в своей жарко натопленной комнате, Инес и думать забыла об Ульдреде, полностью погрузившись в найденную ранее книгу. А сам Ульдред сидел на смятой постели, ощупывая шрамы на животе, груди, боках, даже на бедрах, и пытался справиться с подступающим ужасом. Он не спал уже третью ночь. *** Гревид был вторым лицом либертарианцев в Кинлохе, он был одаренным педагогом и многие ученики, прошедшие через его руки примыкали к братству, порой радикально меняя свои взгляды на гораздо более свободолюбивые. Его академический труд по истории братства был известен во всех кругах. А еще он был, пожалуй, единственным другом Ульдреда и его доверенным лицом. Но и ему чародей не сказал о своих проблемах. Если уж не помогли предпринятые им самим меры, не поможет ничего. Зато о договоренности с людьми Логейна он поведал другу без утайки, и они вместе разработали несколько сценариев проведения совета. Реализовался наиболее благоприятный для них, и сейчас они собирали весь свой актив, чтобы объяснить, кого им поддерживать и что говорить остальным. Они разворачивали широкую сеть пропаганды, лжи, замешанной на правде, и обещаний, подкрепленных сомнительными намеками. Они искали временных союзников и наиболее влиятельных врагов, пытаясь заполучить первых и устранить вторых. Работа шла на всех уровнях, от совета Круга до ученических спален. В пространство обсуждения включили и храмовников, как Грегор ни сопротивлялся и ни пытался запретить. У магов было право поддержать власть, политическую волю, сторону в войне. Отбирая у них свободу, их забыли лишить и права делать выбор не за себя, но за целые народы. Поэтому даже рыцари приняли участие в обсуждении будущего Ферелдена. Вернувшиеся из Остагара маги и храмовники окончательно вознеслись на пьедестал. А уж Ульдред потратил достаточно времени, чтобы объяснить им, что с ними случилось в армии короля. Они были свято уверены, что Логейн спас положение. И все шло прекрасно, Круг очевидно склонялся к поддержке тейрна Мак-Тира, объявившего о своем регентстве, пока в башню не вернулась Винн. Эта морщинистая старуха одним своим праведным гневом и возмущением расстроила половину договоренностей и планов. Она стала более «свежей» героиней и свидетельницей, ее лишения были новее, чувства – острее, а репутация слишком непоколебимой. Она во всеуслышание объявила, что «видела смерть короля своими глазами», как будто от этого событие становилось достоверней, а все ее суждения становились правдивей. И она сообщила, что не все в мире так гладко, как хотелось бы некоторым: Серые стражи, говорят, выжили – как будто не могло быть доказательством их злого умысла, население волнуется, аристократы собирают войска – ну словно и в этом непосредственно виноват Логейн, а не начинающийся Мор. И еще кто-то отравил эрла Рэдклиффа, дядю короля. Почему ведьма смотрела при этих словах на него, Ульдред не знал. Она не могла ничего выяснить, заподозрить или просчитать – туда не вело никаких ниточек от чародея. Скорее всего, разыгралась вновь приобретенная паранойя, и Винн просто мечтала испепелить более удачливого мага взглядом. О да, Ульдред видел в ее глазах зависть – от того, что он выбрался из бойни раньше, что он не шел один, что ему помогли солдаты. Что в Круге к нему все прислушались, стоило только предложить что-то реальное. Винн, как и многие лоялисты полагала, что либертарианцы могут либо бежать, либо сотрясать воздух. Они очень редко понимали, что вся жизнь члена братства либертарианцев – ждать, ждать, возможно, единственного в жизни, но шанса чуть-чуть ослабить удавку. И как только Ульдред его увидел, он воспользовался им, и теперь Винн ненавидела его за это. Чего не мог предугадать расчетливый и рациональный Ульдред, так это того, что эмоции Винн смогут так сильно повлиять на его планы. На поле логики его позиция была безупречна, Логейн был идеальным кандидатом для поддержки Кругом. Но старуха просто обвиняюще кричала «Он виновен в смерти короля!», и люди отключали разум. Выкидывали его на свалку. Король, которого они никогда не видели, которому не было никакого дела до них, оказался важнее, чем целая башня заключенных в ней людей. Для этих самых людей! Мертвый король стал символом торжества иррациональности над всем – личной выгодой, общим благом, здравым смыслом. Поэтому, когда совет круга проголосовал поддержку одобренного Церковью кандидата, это не стало неожиданностью. «Они же не просто предпочли другого кандидата, которого привяжут к себе обещанной помощью и политической поддержкой, они похерили саму идею получить задолжавшего им монарха». С непроницаемым лицом Ульдред встал и ушел в свою комнату. Ему нужно было подумать. По дороге его нагнал Гревид. Он не спросил, как прошел совет, это было понятно с самого начала, а кто еще не сообразил, тому уже донесли и точные результаты голосования. Он просто спросил: – Что дальше? Эта вера в тактический гений друга и лидера, это доверие и понимание зацепили какие-то струнки в глубине души Ульдреда, он встрепенулся, еще не осознавая мыслей, что в любой момент могли обрушиться на него. Поэтому механически произнес: – Мне надо подумать. Будь готов. Когда в его комнату пришла Инес, она нарушила какой-то звенящий баланс, державший чародея в оцепенении последние пару часов. – Винн всегда была вся из себя моралистка, ты же знаешь. – М-м. – Я не собираюсь тебя утешать, я не умею. Но могу предложить немного отвлечься. Что хорошего было в Инес – ее не пугали его шрамы. И она не считала получение знаний зазорным. Ей нравились растения, а кому-то вот власть, что такого? И этот здоровый цинизм и, может быть, даже бездушие сблизили двух немолодых магов. В определенном смысле, она даже была дорога Ульдреду. – У тебя поездки никуда не запланировано? – Собиралась в Хайевер. А что? – Когда ты сможешь уехать? Самый ближайший срок? Нерешительность и сомнения окончательно оставили Ульдреда, и теперь он решительно шагал по комнате, рассекая воздух ладонью. Инес хмуро на него посмотрела – совершенно нехарактерная для чародея нервозность в движениях напрягла ее, но она ответила только, что-то прикинув в уме: – Послезавтра. – Тогда уезжай. Иди прямо сейчас и начинай собираться. Не задерживайся. – Ты скажешь мне, что задумал? Чего ты хочешь, Ульдред? – Я просто мечтаю, чтобы меня оставили в покое, Инес.   |
@темы: орг, Винн, гет, Ульдред, джен, Фракционные войны: Реванш, Инес Арансия, оригинальные, Ирвинг
-
-
29.08.2015 в 18:51Чего не мог предугадать расчетливый и рациональный Ульдред, так это того, что эмоции Винн смогут так сильно повлиять на его планы. На поле логики его позиция была безупречна, Логейн был идеальным кандидатом для поддержки Кругом. Но старуха просто обвиняюще кричала «Он виновен в смерти короля!», и люди отключали разум. Выкидывали его на свалку. Король, которого они никогда не видели, которому не было никакого дела до них, оказался важнее, чем целая башня заключенных в ней людей. Для этих самых людей! Мертвый король стал символом торжества иррациональности над всем – личной выгодой, общим благом, здравым смыслом. THIS.
Очень больно, что всё так закончилось. Кажется, что ещё чуть-чуть, и вот тогда...
Спасибо за текст. Очень верибельно, умно и эмоционально написан.
-
-
29.08.2015 в 21:44Ждем вас на следующих турах!
-
-
22.09.2015 в 19:21О мой Бог... Деанон уже через два, жди меня, автор!
Я этот текст ждал года четыре, как минимум, может и пять лет - и дождался. Конечно, там были мелкие отклонения от фактажа, но это мелочь, не сильно влияющая на повествование. В целом - это ровно то, что мне хотелось почитать. Связь Ульдреда и Инес была неожиданна, но по размышлению зашла, описания Ульдреда идеально созвучны моему мнению о персонаже, ООСа Винн не наблюдаю.
Много вкусных деталей, приятный ритм. И Боже, какой умный Ульдред, "я прям ору" ©
-
-
22.09.2015 в 19:46После деанона автор сам к вам придет, за корректировкой фактажа, кстати
-
-
22.09.2015 в 21:55-
-
22.09.2015 в 22:04