] [изображение] Для: Тернуша От: Аларис Название: Помнить Персонажи: Высшая драконица (возрождённая Андрасте), ...

среда, 07 января 2015

17:27

все записи пользователя в сообществе Weisshaupt Fortress

Для: Тернуша
От: Аларис

Название: Помнить
Персонажи: Высшая драконица (возрождённая Андрасте), Стэн (Аришок), ОЖП, упоминается героиня Ферелдена
Категория: джен, очень условный гет
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: драбблы в количестве трёх штук (1095 слов)
Комментарий автора: Автор-дедлайнер дико извиняется, что затянул с текстом, и очень надеется, что хотя бы местами попал в заявку.

Странные существа. Они называют меня именем женщины, убитой их предками. Они приносят мне кровавые жертвы. Они почитают меня, словно я – их божественная пророчица, предвестница жизни, в которой они воссядут на троне рядом с тем, кто сотворил их. Они возносят мне хвалебные гимны. И они боятся меня. Боятся того, чем я являюсь, боятся, что однажды их выдуманное божество обернётся против них. Люди… Странные существа.
Они хотели быть ближе к тому, кто сотворил мир, им не хватало того, что он рядом, они жаждали диктовать ему свою волю. И они пришли туда, где им не место, изуродовали его дом, исказили, не думая о последствиях.
А последствия – вот они, перед глазами. Вечное напоминание о совершённом преступлении, о грехе, которому нет прощения.
Но люди… Они всегда ищут виноватых в своих ошибках. И они нашли. Старейших из нас, сильнейших, могущественнейших. Что они знали о Семерых, помимо очевидного? Семеро были богами, древними хранителями этого несчастного мира. А стали… Чудовищами, упивающимися кровью и страданиями. Монстрами, несущими разрушение, ужас и смерть. Архидемонами. Бездумными машинами убийства, ведущими в бой своих последователей, таких же бездумных и безжалостных. Они не стали лучше или сильнее, совсем наоборот. Их боятся и ненавидят те, кто сделал их такими. А они просто следуют путём, который им начертали, который бросили под ноги окровавленной, опалённой ковровой дорожкой чужих искромсанных жизней. Им не оставили права выбирать. Они были обречены с самого начала, все семеро.
Четверо уже ушли, осыпались сухим шелестом полузабытых имён, осели на гранитные плиты прошлого пылью воспоминаний о минувшей славе и небесах, тёмных от росчерков могучих крыльев.
Пятый… Отголосок блистательного прошлого, осколок былого величия и красоты – уродливый, кровожадный монстр, жадно рвущийся вперёд, к поражению и гибели. Его время уходит, уносится быстротечной рекой всепоглощающего времени, его судьба тлеет на острие меча в руках жалкого, слабого смертного, россыпью колючих снежинок падает на открытую шею, беззащитно склонённую в жертвенном порыве.
И двое… Последние, пока ещё спящие беспокойным зачарованным сном в своих потаённых темницах, в узилищах, сотворённых теми, кто им поклонялся века назад. Их срок уже близок, песчинки легко и неотвратимо скользят по стеклянным бокам древних часов.
Огромная драконица шумно вздохнула, выныривая из своих грёз, приподняла увенчанную костяной короной голову, прислушалась к переливчатому пению рога. Снова в деревню, так неудачно пристроившуюся неподалёку от её логова, забрели какие-то неугомонные любители неприятностей… Что ж, тем хуже для них. Грациозно потянувшись, крылатое чудовище сорвалось в полёт.

Сколько бы ни прошло лет, Стэн знал, что никогда не забудет её - маленькую, хрупкую, с упрямо вздёрнутым подбородком и горящими колдовской зеленью глазами. Бас саирабаз, которую он однажды назвал "кадан" и ни разу не пожалел об этом - она была достойна столь высокого звания. Спустя годы её - эльфийскую чародейку, заплатившую своей жизнью за жизнь королевства, всё так же называли героиней Ферелдена, но мало кто знал, какой она была до того, как вонзила меч в шею поверженного Архидемона, как стала частью славной и кровавой истории Тедаса. Стэн - знал, но предпочитал не распространяться об этом, храня крохи воспоминаний, как величайшее из всех возможных сокровищ. В его памяти она улыбалась, перебирая короткую жёсткую шерсть своего пса, горячо спорила с желтоглазой ведьмой о месте магов в мире, растерянно гладила роговые наросты на морде убитой её магией драконицы и - в первый и единственный раз за время их недолгого знакомства - рыдала над телом погибшего наставника. Стэн помнил слова, произнесённые ею в разрушенном Остагаре, когда они наткнулись на останки Дункана: "Серые Стражи живут, чтобы умирать за других". Иной раз казалось, что он помнил слишком - непозволительно - много о женщине, которой не было места в строго упорядоченном мирке, созданном кунари.
Может быть, именно потому однажды, спустя несколько лет после окончания Пятого мора и ужасающей войны, грозившей окончательно расколоть беспокойный мир на два враждующих лагеря, Аришок позволил Серому Стражу, по делам ордена зашедшему в земли кунари, забрать с собой саирабаза, в бою потерявшего своего арварада? Это решение было разумно и логически обоснованно, но всё же порой Аришоку казалось, что причина крылась в зелёных, как у героини Ферелдена, глазах Стража-эльфа, а вовсе не в пользе, которую саирабаз мог принести своему народу, став частью древнего ордена.

Когда-то – казалось, века назад – её именем было опасливо-презрительное «саирабаз», когда-то она была вещью, покорной воле арварада, когда-то её лицо было скрыто ужасающей маской, а губы зашиты так, чтобы лишить возможности говорить. Когда-то – но не сейчас. Скверна, ядовитой прохладой разлившаяся по венам, даровала ей новую жизнь, новое имя и уважение – не кунари, нет, Аришок предпочёл избавиться от уродца с магическим даром, как только появилась такая возможность. Возможность, которую большинство назвало бы отсроченной казнью, но она, кунари, родившаяся с проклятой магией в крови, считала иначе. Серые Стражи с охотой приняли её в свои ряды, они стали её семьёй – настоящей семьёй, совсем как в глупых людских сказках для имекари – со строгим и заботливым папой-командором, кучей братьев и сестёр, ссорами и радостями.
Всё имеет свою цену, за всё нужно платить – кровью, алыми лентами обвивающей тело, жизнью, по капле вытекающей из слишком слабых рук, молчаливой и безответной любовью, тающей льдинками на раскалённой жаровне.
Она помнила, как врата Орзаммара мучительно медленно закрывались, скрывая от её остекленевшего взгляда фигуру командора, уходящего на Глубинные тропы. Помнила, как гномий король шумно сморкался в вышитый лиственным узором платок, а непривычно молчаливые и сосредоточенные Серые хмуро смотрели вслед, не имея возможности последовать за тем, кто вёл их столько лет. Помнила… Слишком многое из того, что хотела бы забыть, да не могла: разорванную бешеными волками молодую женщину, глядящую в чистое весеннее небо с безмолвной укоризной; одержимого с испуганными детскими глазами; горящий лес и долийцев, разорванных в клочья; пожилую священницу с тёмными пятнами скверны на лице и худых старческих руках; раскормленных воронов, лениво перебирающих лапками по перекладинам виселиц, прогибающихся от тяжести множества повешенных. Хорошего в её памяти отпечаталось намного меньше: древняя, потемневшая от времени и крови ритуальная чаша в руках командора; спаленное колдовским огнём гнездо с тройкой маток; полосатая серая кошка, доверчиво тыкающаяся розовым носом в раскрытую ладонь; причудливые узоры, нарисованные первым морозом на оконном стекле её собственной комнаты в крепости Серых Стражей.
Она помнила слишком много, но только это ей и осталось – помнить, лелеять воспоминания, такие хрупкие и бесценные, бережно перебирать, осторожно касаясь пальцами, загрубевшими от бесконечного обращения с посохом и мечом. Она знала, что врата Орзаммара, вечность назад с шелестом закрывшиеся уже за её спиной, уже никогда для неё не откроются.
Её ждали. Там, вдали, за перекрёстком Каридина, за Мёртвыми рвами, в безграничной темноте подземелий. Там, куда звала музыка, громко и требовательно звучащая в её сознании, бьющаяся в висках в такт ударам сердца, обнимающая немеющие плечи ласковыми прохладными волнами, нежно и уверенно подталкивающая в спину, нетерпеливо теребящая холодные пальцы, направляющая. Её ждали те, кто ушёл до неё. И те, кому предстояло вернуться...