Название: Долиец
Ключ: Персонаж находит древний и очень могущественный артефакт и случайно активирует его
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Дару (Джулиан), Дункан, клан Сабраэ, оригинальные персонажи
Категория: джен, пре-слэш
Жанр: adventure, romance
Рейтинг: PG-13
Размер: миди (6 937слов)
Содержание: герои родились лет на сорок позже: накануне Пятого Мора молодой Страж Николас прибывает из Орлея в распоряжение Дункана; Джулиан занимает в сюжете место Махариэля
Предупреждения: АU, упоминание насилия и детоубийства, Фалон’Дин и Диртамен незримо вовлечены
Дункан выглядел усталым, даже всегдашняя его пафосная величественность, достойная героя легенд, шагнувшего в наши хилые времена непосредственно с хрупких древних страниц, словно потускнела.
- Николас, - приветствовал он собрата. - Вижу, ты всё-таки прибыл.
- В твоё распоряжение, - Ник встал с бревна и даже изобразил нечто отдалённо напоминающее поклон. Сапоги его сушились у костра, а в глазах горел преувеличенный восторг и энтузиазм.
Дункан оценил это горение привычным взглядом и тихо вздохнул:
- Николас, держи себя в руках. Сейчас не время устраивать безобразия, мне и без тебя хватает проблем.
- Да мне бы только горяченького поесть, - с трогательной искренностью отозвался Ник. - Оголодал в пути.
- Никаких споров на "интерес", игры в кости, приставаний к ополченцам, - не поддался Дункан. - И к ополченкам тоже. И вообще, не рассчитывай задержаться - сегодня же тронешься в путь. Я, как ты понимаешь, не могу быть везде одновременно - поэтому ты и здесь.
- То есть, горячего не будет? - театрально повесил нос Ник.
Дункан вновь вздохнул:
- Конечно, ты можешь поесть. Заодно послушаешь инструкции.
- Обожаю инструкции! - повеселел Ник. - Это как десерт, только лучше - разнообразнее.
- Николас, имей в виду: в этот раз ты не сможешь сделать с инструкциями то, что делаешь обычно. Видишь ли, я командирую тебя к долийцам, а у них плохо с чувством юмора, зато хорошо со скрытностью и стрельбой, так что какая-нибудь весёлая выходка может стоить тебе стрелы в горло.
- Долийцы! - искренне заинтересовался Николас. - А они существуют?
- Даже не сомневайся.
- Что ещё не так с моей картиной мира? Где-то здесь на юге живут розовые летающие лягушки? Кажется, это будут самые интересные инструкции в моей жизни.
***
Лес Николасу не нравился.
Во-первых, он был до колик мрачный и зловещий.
Во-вторых, такого количества агрессивной живности, алчущей его печени, Нику видеть прежде не доводилось - разве что на Тропах, но там хоть понятно, почему.
В-третьих, его преследовало постоянное ощущение чужого следящего взгляда - быть может, не прямо уж враждебного, но и не дружелюбного.
В-четвёртых, лошадь пришлось оставить в конюшне на постоялом дворе за день пути до опушки, и ещё доплатить за содержание в отсутствие хозяина - отдельно оговорили, что если Николас не вернётся в полумесячный срок, животное переходит в собственность трактирщика, и тот волен поступать с ней, как сочтёт нужным.
Дункан и вовсе отправил бы Ника пешком с самого начала, благо путь от Остагара был недалёк - но он слишком спешил.
В-пятых, Ник, кажется, заблудился.
По крайней мере, в выданной ему карте с авторскими пометками Дункана не было никаких руин.
На самом деле, какие-то остатки старых, видимо, ещё имперских сооружений, усеивали лес во всех направлениях - обрушенные колонны, неузнаваемо занесённые землёй и проросшие мхом и травой кучи камней, пострадавшие от времени статуи, на многих из которых были закреплены потушенные сейчас светильники.
Но эти руины выглядели куда более значительными - огромные, всё ещё величественные, так и не сдавшиеся наступающему лесу до конца.
Тем не менее, Николасу было уже не десять лет, и даже не семнадцать, чтобы очертя голову бросаться исследовать любое подозрительное место, пробудившее его любопытство. Он прошёл бы мимо, не задумавшись лишнего раза, если бы ни знакомое ощущение близкой скверны, исходящее из тёмного, полу-обрушенного лаза, ведущего под землю.
Только полный идиот полез бы в руины при таком раскладе. Полный идиот - или Серый Страж.
***
Зеркало ожидало. Тёмное, неподвижное, будто спящее тяжёлым колдовским сном чудовище, грезящее будущим, оно ожидало прихода того, кто пробудит его.
Николас чувствовал это ожидание, холодное, мёртвое, жадное, стоя напротив старых каменных ступеней, готовых вознести его к заострённой кверху раме, оберегаемой руками статуй.
Николас чувствовал это ожидание - чувствовал с того момента, как ступил в руины - на плечи давила ложная тяжесть чужих взглядов, слышался шорох разбегающихся паучьих лап, шипение, но никто так и не заступил ему дорогу. Его беспрепятственно пропустили сюда - или не могли помешать. Лишь в зале зеркала ему встретился охранник-берескарн, очевидное доказательство, что Дункан не сошёл с ума, и Мор уже на пороге.
Николас поднялся по ступеням, вгляделся в тёмную, спящую поверхность. Коснулся её рукой в латной перчатке - и почувствовал, как что-то словно потянулось к нему с той стороны стеклянной поверхности. Потянулось жадно, разбуженное, готовое наброситься на долгожданную добычу - и отпрянуло, разочарованное.
- Ага, Серые тебе не по вкусу, а? - Николас неприятно улыбнулся, опуская руку, однако в этот момент зеркало будто вздрогнуло, посветлело, приобретая голубоватый глубинный отсвет. По поверхности пробежала рябь, будто по воде, отчётливо запахло скверной. По руинам порывом ветра пронёсся потусторонний вздох.
Николас выругался и собрался уже обрушить булаву на проклятую стекляшку, но в последний момент остановился. Он нечасто имел дело с зачарованными предметами, если не считать броню и оружие, но понимал, что уж такая дрянь станет защищаться как только сможет, и разрушителя запросто оглушит, если ни вовсе прикончит. Между тем берескарны, хоть и были существами неестественными, волшебной способностью обходиться без воды и пищи не обладали, значит, убитый Ником образчик забрёл с поверхности, и явно не тем же путём, что и Страж - тот бы заметил следы в вековой пыли. Так что неплохо бы осмотреться на случай, если в округе бродят безутешные друзья берескарна, которые будут рады расправиться с лежащим без сознания или вообще при смерти Николасом.
Он спустился по ступеням, обошёл зеркало и сразу увидел удерживаемый в основном корнями деревьев лаз. Ведомый усиливающимся ощущением скверны, Николас выбрался на поверхность и огляделся, тщательно запоминая ориентиры, чтобы потом вернуться к зеркалу.
К счастью, небольшую группу порождений тьмы Ник заметил раньше, чем они его. И - к счастью - эмиссара у них не было.
Он уже вернулся к лазу и собирался спускаться, когда услышал отчаянный крик. Ник сгруппировался и экономии времени ради, скатился в лаз, ушибив плечо о корень, но всё равно не успел - увидел лишь исчезающую в сияющем зеркале фигуру, и другую, отброшенную со ступеней вниз. Потом что-то ярко вспыхнуло, и когда Ник проморгался, зеркало снова выглядело всего лишь зеркалом.
В воздухе густо пахло гнилью скверны.
- Да чтоб тебя! - рявкнул Страж, подбегая к валяющемуся у подножия ступеней телу.
Это был, несомненно, пресловутый долийский эльф - татуированное лицо и специфический лёгкий доспех соответствовали полученному от Дункана описанию - и он пребывал, как минимум, без сознания. Николас на мгновение представил, как является в лагерь эльфов с трупом одного их собрата и рассказом о гибели другого - и ему стало нехорошо. Однако тут долиец застонал, и Ник облегчённо выругался - жив, значит.
К этому моменту он достаточно успокоился, чтобы наконец заметить нечто странное: парень на полу был, несомненно, долийцем, но вот эльфом он точно не являлся. "Возможно, помесь", - подумал Ник. Не то чтобы он привык особенно разглядывать эльфов-слуг, но некую очевидную разницу в строении их лиц, по сравнению с человеческими, отмечал - и у этого неправильного долийца наблюдалось что-то подобное во внешности - нечто в пропорции черт, в том, как прорезаны были длинные, с чёрными ресницами глаза. Это был молодой парень, почти юноша, быть может, лишь чуть младше самого Николаса, худощавый, крепкий и, насколько можно судить из такого положения, довольно высокий.
Он начал приходить в себя, пальцы сжались в кулаки, губы дрогнули, выдыхая по частям:
- Фе... на... рель...
Веки задрожали и приподнялись, открывая тёмные глаза с ненормально расширенными зрачками. Глаза были красивы, но выражение потерянности и страдания им совсем не шло.
- Очухался, вот молодец! - с непроизвольной лекарской ласковой интонацией пробормотал Николас. - Сейчас мы тебя оттащим в ваш лагерь, и тебе обязательно помогут. Только держись, ладно?..
Парень шевельнул губами, скользнул по лицу Николас неожиданно осмысленным, словно бы узнающим взглядом. Потом глаза его закатились, и он потерял сознание.
Ник повторно выругался и поспешно наклонился, для верности пальцем в перчатке осторожно отведя с лица долийца растрёпанную височную косичку - деревянно стукнула вплетённая в тёмные волосы подвеска - и прислушался.
Долиец дышал.
Николас оставил его, поднялся по ступеням и обрушил булаву на лживое хищное зеркало, предусмотрительно прикрывшись от осколков щитом.
***
Дару задыхался в душных липких тенетах своих кошмарах. В них не было порядка, кровь перемежалась с немилосердно ярким солнечным цветом, запах растёртого в пальцах дубового листа - с шелестом совиных крыльев.
Голос Хранительницы разорвал пелену невнятных видений. Дару уцепился за него и вынырнул.
Тело ломило, как после лихорадки, в конечностях ощущалась противная трепетная слабость.
- Фена.. рель... - проскрипел Дару.
К его губам поднесли край чашки. Он разжал губы, и в рот полилась освежающая прохладная вода со слабым травяным привкусом.
Когда чашка опустела, Дару открыл глаза. Он был в шатре Хранительницы, и сама она склонилась над ним.
- Охотники ищут Фенареля, но пока поиски не увенчались успехом.
- Руины...
- Туда я никому не позволила идти. Эта опасность, с которой следует разобраться, прежде чем рисковать кем-то из клана.
- Шемлен... - прошептал Дару. - Я видел... мужчина, светлые волосы... чёрная... броня...
- Он принёс тебя в лагерь, - чуть наклонила голову Маретари.
- Я думал, это... опять видение...
- Ты уже видел этого человека прежде, дален?
Дару кивнул.
- Расскажи мне, - мягко велела Хранительница.
Дару рассказал - медленно, подолгу отдыхая и собираясь с силами. Когда он замолчал, Хранительница сказала лишь:
- Это был Серый Страж, присланный человеком, заслужившим моё уважение много лет назад.
- Стражи разве... ещё существуют?
- Да, хотя, насколько мне известно, их орден в упадке. Этот Страж прибыл, чтобы просить одного из нас присоединиться к ним в грядущей битве с Мором.
- Конечно. Я... должен был понять. Вот кем я стану, - прошептал Дару, закрывая глаза.
- Отдыхай, дален. Я отвела тебя от края, но силы нужны тебе как никогда.
Он послушно опустился на дно тягостной вязкой дрёмы, чтобы там ожидать своего часа.
***
Огромный, в пол человеческого роста, костёр гудел, разбрасывая искры. Николас сидел возле него на деревянной лавке в одиночестве. Долийцы не приближались к нему, хотя поглядывали, особенно дети. Частью взгляды были неприязненные и даже откровенно враждебные, хотя в основном - просто любопытные. Хранительница отнеслась к нему как к уважаемому гостю - а это не баран чихал.
Наконец из шатра вышла Хранительница Маретари - миниатюрная сухая старушка с королевской осанкой. Следом за ней шёл давешний полуэльф.
Николас поднялся с места и под внимательными взглядами эльфов, подошёл к Хранительнице. Учтиво поклонился:
- Вижу, ваше лекарское искусство превосходит всё, о чём я только слышал.
Полуэльф выглядел неважно - бледный, с запавшими глазами в тёмных кругах усталости. Губы его были сухи и казались обметанными долгой болезнью. Недолгая лихорадка едва ли может сотворить такое с молодым здоровым парнем.
- Боюсь, я лишь заставила болезнь отступить на время, - со сдержанной печалью отозвалась Маретари.
Николас ещё раз взглянул на полуэльфа. Тот ответно смотрел в глаза тёмным нечитаемым взглядом. На татуированном лице ничего невозможно было прочесть.
- Я сожалею, - вполне искренне признался Ник. - Но ваш охотник заражён скверной. От неё нет лекарства.
Стоявший ближе эльфы зашевелились и зароптали. Полуэльф никак не отреагировал, разве что моргнул не в такт.
- Сколько времени у меня есть? - тихо спросил он. Голос был ниже, чем можно было предположить по внешности, и очень приятный.
- От нескольких дней до нескольких месяцев, - честно ответил Николас. - Точнее сказать не могу - тут всё зависит от пути заражения, от воли, ещё от некоторых факторов.
- Потом я умру? - всё так же спокойно, словно что-то прикидывая, уточнил полуэльф. Испуганным он не выглядел.
- Скорее всего. Выжившие превращаются в вурдалаков и бегут на Глубинные тропы, чтобы служить порождениям тьмы, пока не погибнут, - он переждал нарастающий ропот и продолжал. - Но есть и третий путь. Ты можешь стать Серым Стражем.
Повисла тишина. Полуэльф перевёл серьёзный взгляд на Хранительницу. Та кивнула:
- Это правда, дален. Ты волен выбрать, но знай, что присоединиться к Стражам - твой единственный шанс выжить. Клан не гонит тебя, но всем нам желаннее знать, что ты вдали сражаешься, чтобы предотвратить беду, нависшую над миром, чем хоронить, пусть даже под самыми тихими деревьями.
- Не нужно слов, Хранительница, - парень опустил ресницы. - Я решил. Я перейду в клан Серых Стражей и сделаю то, что должно. Но прежде я прошу позволения использовать часть отпущенного мне времени для поисков Фенареля. Вместе с тем я должен предупредить, что прежде чем случилось несчастье, мы с Фенарелем встретили в лесу шемленов.
- Я догадалась об этом, - Хранительница подавила вздох. - Разведчики доложили, что люди в ближайшей к нам деревне встревожены. Расскажи, что произошло у тебя с теми людьми. Но, - она предостерегающе взглянула на полуэльфа. - На этот раз не пытайся ложью оградить друга. Я знаю его нрав - и знаю твой. Итак, говори только правду, дален.
Тот чуть порозовел и покорно начал излагать:
- Мы наткнулись на троих шемленов, что продирались сквозь кусты, словно вспугнутые зайцы. Фенарель предложил застрелить одного из них в назидание, но я решил, что следует либо отпустить их, либо убить всех, чтобы они не могли рассказать о том, что видели. Однако мы долгое время живём в этой части леса, и люди уже видели нас и наши следы, а, когда их сородичи пропадают, они всё равно винят нас, а не хищных зверей. Поэтому я решил отпустить шемов, но прежде мы их расспросили. Они поведали о таинственных руинах и показали в доказательство камень с древними эльфийскими письменами. Фенарель загорелся идеей разведать руины и не стал слушать меня. Он пригрозил, что пойдёт всё равно, даже без меня, и, как ты знаешь, он бы так и поступил. Я не мог отпустить его одного.
Он замолчал и опустил голову.
- Продолжай, - велела Хранительница.
- Мы углубились в руины, и там обнаружили много занятного и враждебного - шемленская архитектура соседствовала со статуей Фалон’Дина, - неохотно подчинился полуэльф. - Гигантские пауки сплели свои тенета в коридорах, но древние ловушки ещё работали, посылая пламя. Нам пришлось сражаться с поднявшимися мертвецами. Потом мы нашли мёртвое чудовище и большое зеркало, его поверхность волновалась, словно тёмная вода. Я решил, что нам лучше уйти, но Фенарель сказал, что слышит пение, исходящее из зеркала. Он подошёл и коснулся поверхности. От этого ему стало плохо, он закричал, я попытался оттащить его... дальше помню лишь яркую вспышку и лицо Серого Стража.
- Я был неподалёку, - пояснил Николас. - Осматривался в поисках других опасных вещиц, кроме зеркала. Мне и в голову не приходило, что кто-то может пройти через эти проклятые руины и полюбопытствовать.
- Я думала послать поисковую партию за зеркалом, чтобы не торопясь изучить его, - сказала Хранительница. - Однако Страж убедил меня, что этот артефакт древности непоправимо испорчен скверной и не мог бы принести никакой пользы нашему народу, даже не будь он разбит. Также, вы должны знать, что на эту землю надвигается Мор. Мы не станем ждать его, и отправимся на север, как только состоятся похороны.
- Похороны? - полуэльф повысил голос, чтобы перекрыть поднявшийся шум. - Но нет доказательств, что Фенарель мёртв.
- Не обманывайся, парень, - сказал Николас. - Прошло два дня. Ты даже зеркала не касался, но Хранительница едва сумела спасти тебя от смерти. Твоему другу некому было помочь. Мне жаль, но он не мог выжить.
- Я не поверю в это, пока не увижу тело, - отрезал полуэльф.
- Да, - внезапно вышел вперёд светловолосый эльф с мрачноватым неприветливым лицом. - Даже если Фенарель погиб, мы должны его похоронить достойно!
- Слушайте моё решение, - Хранительница подняла руку, и все смолкло, стало слышно, как шелестит листва в вышине. - Начинайте сворачивать лагерь. Дару и Мерилль отправятся к руинам, чтобы найти тело Фенареля, или убедиться, что его там нет. Как только они вернутся, вне зависимости от результата, мы тронемся в путь.
- Позволь пойти мне, - настойчиво произнёс светловолосый. - Фенарель и мой друг тоже!
- Позволь ему, Хранительница, - попросил полуэльф. - Пусть лучше идёт с нами, чем крадётся следом, рискуя получить стрелу.
- Я даю тебе разрешение, Тамлен.
Ник оглядел собравшийся отряд и пожал плечами:
- Я пойду с ними, присмотрю, чтобы не было сюрпризов от порождений.
"И за своими вложениями тоже присмотрю", - добавил он про себя.
Рассуждая рассудочно, человек, который так упорно противостоит скверне уже сейчас, ничем не защищённый, имеет неплохие шансы пережить Посвящение.
А что касается не рассудочного, то Николаса темноглазый полуэльф не на шутку заинтриговал.
***
- Кстати, меня зовут Николас, - сказал Ник, когда они углубились в лес. - Раз уж мы выступаем в одной команде, давайте хоть познакомимся.
- Прошу прощения, - сказал полуэльф, поднимая взор от травы, в которой высматривал следы. Выглядел он всё так же плохо. - Мне следовало представиться раньше. Я - Дару, и я благодарю тебя за то, что вытащил меня из руин.
- Сочтёмся, - Ник подморгнул и был вознаграждён задумчивым взглядом, прежде чем Дару вновь уставился в землю, нахмурился и жестом показал, что надо свернуть направо.
- Тамлен, - буркнул светловолосый эльф, устремляясь вслед за собратом. Однако Ник успел заметить, что лицо его выражает недвусмысленный посыл "Маретари велела относиться к тебе как к гостю, но я тебе не доверяю, и не жди от меня приязни".
- Меня зовут Мерилль, - представилась татуированная отступница, которая, как понял Ник, была ученицей и будущей преемницей Хранительницы. - И я рада, что ты - друг. Я раньше не видела шемленов так близко.
- А как же Дару? - провокационно уточнил Николас. - Он не особо похож на эльфа.
- Но он не один из вас, - уверенно ответила девушка, впрочем, тут же поправилась. - Пока - нет. Наверное, потом он станет, ведь, когда долиец переходит в другой клан, он перестаёт принадлежать прежнему.
- И часто такое происходит? - Ник чувствовал, что начинает уставать. Двигаться по лесу вровень со спешащими долийцами оказалось непростым делом.
- Нет, не очень. Пути кочевий нечасто пересекаются, но иногда такое всё же случается. Если у Хранителя не из кого выбрать Первого, ему могут отдать подходящее дитя другого клана, как было со мной. Или - так бывает чаще - двое из разных кланов решают связать свои жизни. Тогда одному из них приходится оставить клан и перейти в другой.
Наверное, простая вежливость требовала расспросить магичку о её истории, но, во-первых, Ник сомневался, что она станет откровенничать, а во-вторых, отвлёкся, представляя свадебную церемонию с собой и Дару в главных ролях. Воображаемый полуэльф откидывал белую вуаль с измождённого бледного лица и смотрел на жениха с большим подозрением.
К счастью, в этот момент ощущение близкого присутствия порождений тьмы оборвало этот бред.
- Приготовьтесь, - бросил Ник. - Порождения тьмы прямо по курсу.
Дару молча и не меняясь в лице поднял лук, выхватил из колчана стрелу.
***
Дару провожали всем кланом - все, от стариков, до детей, выстроились вдоль тропы, и смотрели на уходящего, словно стремясь запечатлеть его в своей памяти. Некоторые чуть склоняли головы, другие касались его доспеха мимолётным жестом. Дару шёл мимо, возвышаясь над всеми ними не менее чем на голову, и не глядел ни на кого. Все личные прощания заняли у него не более часа, и дольше всего он беседовал с пожилой симпатичной женщиной, которую Николас принял за мать полуэльфа. Женщина надела на палец Дару тонкое костяное кольцо, и он крепко обнял её, но сейчас прошёл мимо, не взглянув. Все взгляды сейчас были для него, сам он смотрел только вперёд.
Уходя, он не обернулся.
***
Дару держался лучше, чем Ник ожидал. Следы контакта со скверной, конечно, не проходили, но и не разрастались. Поначалу Николас думал, что долиец нарочно сдерживает шаг, чтобы не выматывать своего непривычного к диким лесам спутника, но потом догадался, что тот и сам чувствует слабость и утомлялся быстрее, чем привык.
Днём Дару уверенно вёл его тем, что сам называл "тайными тропами" - вот только никаких троп там не было, сплошная чаща да овраги, и вообще у Ника сложилось впечатление, что частично долиец изобретает дорогу на ходу - он спросил только, к какой деревне нужно выйти.
Ночами он глухо стонал и просыпался от кошмаров, так что Ник с сочувствием думал, что же с парнем после Посвящения-то будет?
В первый день полуэльф был как будто замороженный, но после первой ночёвки немного оттаял и начал расспрашивать об ордене. Ник рассказывал ему больше, чем следовало из соображений безопасности - отчасти потому что у Дару не было никаких шансов сдать назад, скверна уже сжирала его; а отчасти - из-за странной иррациональной уверенности, что может полностью верить этому новому рекруту.
Долиец воспринимал новую информацию хорошо - без удивления, без отторжения. Узнав о Посвящении он лишь сказал: "Раньше у меня не было братьев по крови. Теперь будет много".
Несмотря на молодость, Николас прожил небедную на различные пакости и предательства жизнь, выкарабкавшись к праву носить справные доспехи с эмблемой-грифоном и приметные длинные волосы с самого дна извилистым путём змеи, и на этом пути изрядно хлебнул дерьма. Он не привык лгать себе. Дару ему нравился. Нравился заметно сильнее, чем нормально для знакомства, которому нет и недели, причём приязнь не носила исключительно генитальный характер, как обычно случалось с Ником, любившим стремительные, краткие, ни на что не претендующие связишки. Дару хотелось не только и, пожалуй, даже не столько трахать, сколько расположить к себе, развеселить, отогреть, заслужить его доверие... понять его.
Дару относился к нему без антипатии, но на этом всё и остановилось. Мягких невинных ухаживаний он как будто не замечал.
На третий день Николасу надоело отвечать на вопросы, и он объявил, что теперь его очередь спрашивать.
- У тебя красивое имя, оно как-то переводится? Моё, например, значит "происходящий от победителей" или как-то так.
- "Тот, кто пребывает один", - после паузы ответил полуэльф, но непохоже было, что отвечать ему неприятно. - Или "одинокий", вероятно.
- Да, неласково как-то, - оценил Ник и поспешил перевести тему. - А твои татуировки - они что-то значат?
- В самом общем смысле они значат лишь, что я взрослый.
- Разве для этого нужны специальные знаки? Ты, прямо скажешь, не выглядишь ребёнком.
- Дело не в возрасте. Долиец становится взрослым тогда, когда его таковым сочтёт Хранитель, и когда он с честью выдержит нанесение валасслина. Тогда элвен выходит из круга защищаемых и опекаемых, превращаясь в того, кто кормит, защищает и умирает, если нужно.
- "С честью" это подразумевает?..
- Это подразумевает "молча". Без жалоб и криков боли.
Ник и сам носил татуировку - небольшую. Когда-то, будучи не в самом трезвом состоянии, он подбил приятелей наколоть грифона на груди, и до сих пор помнил, как больно это было, несмотря на оглушающее действие выпивки и то, что из-за простоты и маленького размера нанесение грифона не заняло много времени. Татуировка же такого размера, как у долийцев, да ещё и на лице, где кровеносные сосуды и нервы так близко подходят к коже... боль должна быть ужасной.
- А в более узком смысле? - спросил Ник, стараясь скрыть свои мысли.
- Тем, кто умеет читать валасслин, знаки говорят, что я ищу покровительства Андруил, Владычицы Охоты.
- И, видимо, успешно. Даже я вижу, что ты отменный следопыт, да и голодными мы не сидим, в основном, благодаря тебе.
Дару только кивнул, словно такое положение вещей было самым заурядным и естественным, не стоящим отдельного упоминания.
- Может, расскажешь, как получилось так, что ты - долиец? - осторожно спросил Николас.
Дару помолчал, потом вновь кивнул:
- Мы скоро станем братьями - думаю, я не должен ничего скрывать от тебя. Присядь - отдохнём немного, и ты послушаешь историю.
Они и впрямь остановились под высокой сосной, и Дару начал рассказ. Говорил он немного по-книжному, что Николас заметил уже давно. Это было несколько неожиданно для лесного дикаря, но в то же время почти трогательно.
- Однажды охотники наткнулись на маленький дом, срубленный кем-то недалеко от опушки великого леса. Это показалось им подозрительным, и они хотели уйти, но из дома доносился детский плач. Охотники затаились и стали наблюдать за домом, однако ничто не двигалось внутри, неплотно прикрытая дверь поскрипывала на ветру, а внутри продолжал надрывно плакать ребёнок. Среди охотников были слишком юные и смелые, склонные забывать об осторожности. Они подбили остальных зайти в дом, и так было сделано. Похоже, что дом принадлежал браконьеру, жившему там с маленькой дочерью и женой, знавшей травы, потому что дом был полон шкур и охотничьего снаряжения, а под ногами хрустели сорванные со стен засушенные травы и осколки снадобий в стеклянных сосудах. Обитатели дома были мертвы - похоже, дом посетили разбойники и, судя по беспорядку и тому, что большая часть имущества осталась на месте, они что-то искали, но не нашли. Мужчину связали и пытали, над женщиной надругались, прежде чем перерезать ей горло, а девочку ударили об угол печи, разбив ей голову. Произошло это не больше дня или двух назад, потому что тела только начали разлагаться. В доме было три мертвеца, и помещение было слишком маленьким, чтобы спрятать что-то больше ладони размером, однако детский плач продолжал доноситься. Тогда охотники испугались, решив, что духи играют с их разумом, и снова хотели бежать прочь. Но одна из них не знала страха. Её имя было Ашалле. Она нашла тайник в полу под кроватью - искусно спрятанную поднимающуюся половицу - и внутри был младенец. Это был человеческий ребёнок, потому что его отец был человеком, хотя мать принадлежала к элвен, и охотники сказали: оставь его здесь, пусть разделит судьбу родных, в эту ночь или в следующую лес пришлёт лису или волка прервать его мучения. Но Ашалле не послушалась других. Она была в расцвете жизни, но её муж погиб на охоте, а дочь, в которой она мечтала найти утешение, родилась холодной и не сделала ни единого вдоха. Молоко ещё текло из её грудей, но Ашалле уже смирилась с мыслью о том, что доживёт своей век одинокой, ни в чём не находя отрады. Она смотрела на ребёнка чужого народа, и это был здоровый живой ребёнок, отчаянно цепляющийся за жизнь, но обречённый на гибель. Сердце Ашалле дрогнуло. Она сказала: нет. Она сказала: или мы стали подобны шемленам, не помнящим родства и не знающим, как поступать должно? Она сказала: мы предадим этих мёртвых земле, а дитя я возьму и выращу, как своё. Другие стали спорить, но Ашалле была подобна медведице, которую разлучают с медвежатами, и они отступили, сказав так: можешь держать ребёнка, пока Хранительница не велит тебе отнести его назад, а к этим мёртвым мы не прикоснёмся, хорони их сама, если желаешь. Ашалле взяла ребёнка, и отнесла в лагерь своего клана, и с разрешения Хранительницы вырастила его, уча путям своего народа.
- И этим ребёнком был ты, - произнёс Ник.
- И этим ребёнком был я, - просто согласился Дару. - Позже Ашалле искала тот дом, когда клан проходил неподалёку, но так и не нашла. Великий лес сам решает, что явить нашим глазам, а что скрыть. Ашалле была мне матерью по всему, кроме крови, хоть ей и пришлось нелегко - тяжело, когда ребёнок так явно отличается от других.
- Как я видел, клан тебя всё-таки принял, - заметил Николас.
- Это так.
- Злишься, что я тебя забрал?
- Нет, - Дару убрал височную косу за ухо и повертел в пальцах подвеску. - Я знаю, что должен сделать.
- Да? И что же?
- Умереть, чтобы остановить Мор.
Николас открыл рот и сразу закрыл. С разным отношением к вступлению в орден он сталкивался, но с таким - ни разу.
- И откуда, позволь спросить, такая уверенность? - уточнил он осторожно.
Дару посмотрел на него проницательными тёмными глазами, насквозь видя, что его заподозрили в сумасшествии, и тяжко вздохнул, словно вынужденный объяснять ребёнку самоочевидные вещи.
Он поднял руку, показывая костяное кольцо. То, слишком тонкое для человеческой руки, ладно сидело на мизинце.
- Эту вещь Ашалле взяла из того же тайника, что и меня. Кольцо очень старинное, и оно могло принадлежать только Хранителю. Моя мать обладала силой, она была... магом, понимаешь? - он дождался кивка и буднично продолжал. - Наверное, поэтому я с детства вижу сны... видения будущего - иногда они говорят о том, что случится сию минуту, иногда о событиях далёких лет. Но видения не ошибаются, они предупреждают о реальной опасности. Хранительница Маретари говорила, что я взыскан Диртаменом, Хранителем Тайн, и он посылает мне свои знаки, хотя у меня никогда не было силы. Обычно это происходит, чтобы я мог исправить события, но то видение говорит о хорошем исходе, потому что Мор прекратится.
- Ну хорошо, - Ник сел поудобнее. - Давай, расскажи мне об этом видении.
- Я знаю, что Архидемон, о котором ты говорил - дракон.
...Исполинская туша припадает на раненную лапу, кровь струится по чешуйчатому боку, тварь ревёт, пытаясь расправить располосованные крылья...
- Мы сражаемся на каменной башне, высоко над большим человеческим городом.
...Ночное небо озарено огнём многочисленных пожаров, чёрный дым застилает луну...
- В моей руке меч из незнакомого металла, но это мой меч, он привычен мне. Дракон тяжело ранен, и я знаю, что должен нанести последний удар. Я знаю, что как только он испустит дух, я умру, и мой дух рассеется навеки.
...Верная рукоять не скользит в мокрой от крови ладони. Разбег, оттолкнуться от баллисты - прыжок - липкая чешуя бьёт по телу. Дракон из последних сил мотает башкой, пытаясь скинуть врага, но поздно. Короткий замах - меч, направляемый двумя руками, входит в огромный глаз...
- Я ударяю его, вонзая клинок в глаз. Конвульсии дракона отбрасывают меня в сторону, но они длятся недолго.
...Удар о камни крыши выбивает дух, с хрустом ломается ребро или два, ломается неловко вывернутая рука, меч отлетает в сторону, но это уже не имеет значенья...
- Я слышу, как затихает манящая песня.
...Путь стрелы завершился прекрасным попаданием. Дыхание слабеет. Голос, ближе которого нет, звучит надо мной, но я больше не могу ответить.
- Дару! НЕТ!
Сила, имя которой не произносят, вырывает душу из тела...
- Я умираю.
...ухожу за Завесу, оставляя здесь самое важное, самое дорогое, лучшее, что было у меня, со мной, мной, оставляя тебя, не отыскать пути назад, я потерялся, я один, найди меня, найди меня, брат...
- Этот сон начал сниться мне несколько месяцев назад, - просто завершил свой рассказ Дару.
- А ты этого хочешь? - прямо в лоб спросил Николас, против воли впечатлённый рассказом. - Умереть героем?
- Нет, - так же прямо ответил Дару. - Но это хороший исход, и меня он устраивает. Я охотник, Николас. Я всегда знал, что однажды моя жизнь потребуется, чтобы оградить тех, кто должен быть ограждён.
Николас не нашёл, что сказать на это, и до ночи они шли молча, думая каждый о своём.
***
К полудню четвёртого дня зарядил мелкий моросящий дождик, и в ельнике, который они проходили в тот момент, стало темно, как ночью. Путники укрылись под сенью огромной ели со свисающими до земли ветвями, Дару даже умудрился запалить крошечный потайной костерок. Идти дальше было невозможно, спать - рано, и в ожидании улучшения погоды полуэльф взялся учить человека стратегической игре, популярной у долийцев - название у неё было языколомное, и Ник его сразу же забыл.
Для игры Дару расчертил поле прямо на земле под ветвями, и несколько раз медленно и терпеливо объяснил правила. Ник невольно зауважал диких эльфов - он знал два десятка карточных игр, часть из которых включала кости, умел сносно играть в шахматы, шашки и нарды, но эта игра было сложнее любой, известной ему.
- Хорошо, давай попробуем, - решился наконец Страж, убедившись, что запомнил правила. - Играть без ставок скучно - сыграем на поцелуй. Если я выиграю - поцелую тебя, выиграешь ты - так и быть, можешь поцеловать меня.
- Это плохая идея, Николас, - отозвался Дару спокойно.
- Почему? - Нику надоели пляски вокруг да около, и он постановил взять галлу за рога. - У тебя есть кто-то, кому ты хранишь верность? Фенарель, быть может?
- Фенарель был мне другом - не менее, но и не более.
- Тогда кто-то другой? - настаивал Николас. - Кто-то из долийцев, кого ты не можешь забыть, даже зная, что, скорее всего, никогда больше не увидишь?
- Нет. Формально, - Дару красноречиво провёл пальцами по изгибу татуировки на виске. - Будучи взрослым членом клана, я мог бы добиваться внимания одной из наших женщин. Однако в частной беседе Хранительница дала понять, что подобное было бы крайне нежелательно. Впрочем, я и сам это хорошо понимаю. Мои дети были бы людьми - физически. Я никогда не хотел бы отплатить сородичам за их доброту такой чёрной неблагодарностью.
- Я не про брак, - уточнил Николас. - Неужели долийцы не занимаются любовью просто так, для удовольствия?
- А, ты об этом... Конечно же, занимаются. Необременяющие ответственностью и возможным потомством связи не редкость среди молодых охотников и даже учеников постарше. Мне предлагали тоже, но я не нашёл возможным согласиться.
- Почему? - чувствуя, что наглеет, спросил Ник. Но ему просто надо было знать ответ - хотя бы, чтоб понять, есть ли смысл вообще рассчитывать на что-либо, или лучше сразу смириться с безнадёжностью борьбы.
Дару не проявил раздражения его бесцеремонностью.
- А зачем? - неожиданно мягко откликнулся долиец. - Их мотивом было полюбопытствовать с шемом безопасно для своей чести, ведь я такой занятный и необычный - элвен, который выглядит как шемлен. Некоторые просто хотели помочь, по-дружески. Никто их них не желал меня - меня самого. Может, я и забавная диковинка, но у меня тоже есть гордость. Я не нуждаюсь в ласках, подаренных из любопытства или из жалости.
- Никто? - совершенно искренне изумился Ник. - Никто ни разу тебя не захотел?! Да они все слепые идиоты!
Глаза Дару чуть расширились, губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, потом чуть изогнулись в улыбке. Взгляд его как будто стал теплее.
- А ты сам? - захваченный новой мыслью, спросил Николас. - Ты сам за эти двадцать лет хотел кого-нибудь достаточно сильно, чтобы хоть что-то предпринять?
- Конечно, - тихо отозвался Дару. - Я же не из дерева вытесан. Я был влюблён.
- И?..
- И у него осенью родилась дочь, - Дару легко поднялся на ноги. - Сворачиваем лагерь, Николас. Пора двигаться дальше.
***
На пятый день Дару потерял дорогу. Даже Ник понял это по тому, как долиец часто останавливался и принимался рыскать по сторонам в поисках ориентирах. Однако самого полуэльфа это ничуть не тревожило, и на расспросы спутника он уверенно отвечал: это великий лес. Он умеет скрывать и открывать пути.
- А если он нас в ловушку заводит? - с искренним интересом уточнил Ник.
- Значит, мы выдержим испытание с честью, - безмятежно отозвался Дару.
- Или без чести?
- Или погибнем.
Лес вывел их к покосившемуся и посеревшему от времени бревенчатому домику. Дверь его была прикрыта, но не заперта, и в окнах не горел свет.
- Эмм, думаешь?.. - озвучил Ник.
Дару постоял какое-то время без движения, потом отмер и зашёл в дом. Ник последовал за ним.
Внутри пахло давно заброшенным жильём. Дару запалил факел, и они смогли рассмотреть внутреннее убранство. Когда-то всё здесь было перевёрнуто во время торопливого обыска, но за минувшие годы ничья нога не ступила на этот пол. Приметами прошедшего времени был лишь густой слой пыли, наметённые в дом листья и паутина, затянувшая углы.
Точно так же, звери не добрались до трёх остовов, пребывавших непотревоженными в компании полуистлевшего тряпья. Груда костей, принадлежавших, судя по всему, крупному человеческому мужчине, лежала там, где тело когда-то обрушилось с веревочной петли, перекинутой через балку. Кучка костей поменьше - детских - нашлась возле печи. Третий скелет - женский, эльфийский - лежал на кровати.
- Нужно сложить костёр, - тихо сказал Дару. - И мне надо найти сухой дуб и кедровые ветви.
***
К утру костёр прогорел. Дару остался ожидать, пока пепел достаточно остынет, а Ник упал наземь у стены дома и уснул.
Он проснулся на закате. Костёр был засыпан землёй, под деревьями виднелось три свежих холмика правильной круглой формы.
- Я бы помог, - сонно произнёс Ник.
- Не хотел тебя будить, - раздалось над головой.
Дару сидел рядом, прислонившись спиной к стене, и читал маленькую книжку в ветхой кожаной обложке. Лицо у него было сложное.
- Что это? - спросил Ник, садясь и потирая глаза.
- Нашёл в тайнике, - без выражения, как-то заторможенно отозвался Дару. - Дневник моей матери.
- Твоя опекунша не забрала его?
- Ашалле не умеет читать. Вряд ли она поняла, как ценна эта вещь. А может, была и ещё причина... вот, послушай: "Я - Силла, бывшая Первой клана Сабраэ, я веду эти записи для моих будущих детей, или для любого, кто верит, что между элвен и шемленами может быть проложен мост..." Ты понимаешь? - он резко обернулся к Николасу, и тот поразился тому, какое горе отражалось на всегда спокойном лице полуэльфа. - Она была ученицей Хранительницы Маретари, и ушла из клана, потому что элвен не приняли бы человека - и никто, никто ни разу даже не упомянул об этом! - он яростно перелистнул несколько ветхих желтоватых страниц. - "...я полюбила Огера так, что солнце не грело меня без него, и луна не светила мне без него, но ни один из моих собратьев, даже моя дорогая подруга Ашалле, которую я зову сестрой, не принял мой выбор..." Ашалле вырастила меня, даже не заикнувшись, что я - плод ошибки, из-за которой погибла моя мать!
- Может быть, она не считала это ошибкой, - мягко произнёс Николас и протянул руку. - Позволь?..
Дару заколебался, потом всё же передал ему книжку. Ник пробежал взглядом несколько страниц, привыкая к мелкому затейливому подчерку, и прочёл:
- "...мы с Огером решили отдать должное обычаям наших народов так: если родится мальчик, пусть будет поименован в род отца, если девочка - в род матери. Но моя дочь так прекрасна, что я не могу выбрать имени, что бы было достойно её. Я решила назвать её Самаль, что значит "смех", потому что она принесла в наш дом радость..."
Он перелистнул три страницы, и наконец нашёл взглядом подходящий кусок:
- "У Джулиана режутся зубы, и я удивилась, почему он не плачет по ночам. Он как будто понимает, что родителям нужен отдых, и молчит, пока небо совсем не посветлеет. Огер говорит, что это упрямая терпеливость у него от меня, но я думаю, Джулиан очень похож на отца... Я смотрю на своих детей, и вижу, как в них сливаются воедино поколения элвен, от тех, высоких и гордых, до рабов и изгоев - и поколения предков моего возлюбленного мужа - все они, воины, пахари, разбойники, купцы и князья. Я чувствую, как наша кровь стала мостом над бурными водами, и хочу верить, что этот мост не унесёт паводком, не размоет течением времени. С самых ранних лет я искала расположения и покровительства Диртамена, мечтала о его мудрости и радости познания. Но вечерами, когда я сижу у очага рядом с Огером, держа сына на руках, и дочь играет у наших ног, я благодарю Владыку Тайн за величайший дар, который он только мог мне принести, потому что три эти загадки я не устану разгадывать всю жизнь..."
Николас поднял взгляд от книги, и увидел, что Дару плачет - слезы текли из широко открытых глаз по неподвижному лицу. Потом долиец отвернулся, вскочил на ноги и быстро отошёл к могилам.
Ник закрыл книгу и осторожно положил на свой походный мешок. Встал, потянулся. И подошёл к Дару.
Он знал, что вмешивается во что-то очень личное, но также знал, что не может остаться в стороне. Что так было бы неправильно.
- Прошу, оставь меня ненадолго, - голос полуэльфа звучал неровно, словно он едва удерживался, чтобы не сорваться или не разрыдаться.
Ежесекундно ожидая удара в лицо или куда придётся, Николас взял его за плечи и развернул к себе. Сказал:
- Поплачь. Просто поплачь, я никому не скажу. Тебе станет чуть-чуть легче.
- Я не могу, неужели ты не понимаешь: я не могу! - руки Дару взлетели оттолкнуть - и упали бессильно. - Нет никого, и моста, которым она грезила, тоже нет, есть только я, я, я - один, как всегда.
- Но я с тобой, - неожиданно для себя возразил Ник, и тут же понял - правду сказал. Прежде он думал, что будет рад видеть, как спокойный, как пень, полуэльф проявит хоть какие-то сильные чувства, но смотреть на его страдание Ник не мог совершенно.
- Не надо, - пальцы Дару намертво вцепились в доспешные ремни на боках Николаса.
- Я ничего не делаю.
- Не надо! - долиец с силой оттолкнул его от себя и встал, сжав кулаки. Тёмные глаза сверкали гневом, и Николас против воли начал злиться в ответ.
- Не ори, лучше объясни, - потребовал он.
- Не сближайся со мной, - прошипел Дару. - Если хочешь жить - не сближайся со мной!
- Да почему?! - не выдержал Ник. - Ты можешь объяснить нормально?!
- О, я тебе объясню!
...Удар о камни крыши выбивает дух, с хрустом ломается ребро или два, ломается неловко вывернутая рука, меч отлетает в сторону, но это уже не имеет значенья - путь стрелы завершился прекрасным попаданием. Дыхание слабеет. Голос, ближе которого нет, звучит надо мной, но я больше не могу ответить.
- Дару! НЕТ!
Сила, имя которой не произносят, вырывает душу из тела...
- В моём сне всё не завершилось с моей смертью! Там был ещё ты, и ты встал надо мной - мёртвым! - и защищал своим телом, пока тебя не прикончили ударом в спину!
...Падение - рядом. Последний рывок - успеть, дотянуться рукой...
Пальцы в латных перчатках сплетаются с другими, уже холодеющими.
Светлые волосы смешиваются с тёмными на грязных камнях.
Окровавленная улыбка. Взгляд, устремлённый уже в нездешние дали.
- Из-за меня!
...я иду, иду, иду, ты не оставишь меня здесь, я найду тебя и за Завесой...
- Да плевал я на все твои и чужие видения вместе взятые! - взвыл Николас. - Ты что, думаешь, я бы так за любого своего товарища не сдох?! За друга?! Думаешь, я тебя просто трахнуть хочу?! Я хочу, но не просто!
- А как, сложно?! - огрызнулся Дару.
- Не будь идиотом! Если нам суждено помереть под Архидемоном - значит, помрём, а если можно как-то без таких крайностей обойтись - обойдёмся! Это никак не связано с близостью, вообще! Только если мы сойдёмся, то скорее что-нибудь вместе придумаем! Ясно тебе?! Не нравлюсь если - так и скажи, я утрусь и как-то переживу! А нравлюсь если - так не морочь мне голову, не на прогулку собрались!
Николас понял, что тяжело дышит, словно после утомительной физической работы, и запоздало подивился собственной злой откровенности.
Дару, похоже, тоже начал приходить в себя, но его ещё несло.
- Ты мне понравился ещё до того, как я тебя вообще увидел, тупой шем! - рявкнул полуэльф низким командным голосом. - Я тебя полюбил вообще не зная, какой ты идиотский фаталист!
- Это я-то фаталист?! Это ты!.. И зови меня по имени!
- Ты меня - тоже!
Они замолчали, прожигая друг друга взглядами. Постепенно градус напряжённости спал, пришло время неловкости.
- Ну, хоть не подрались, - философски заметил Николас после тягостного молчания. - Напряжение сбросили, тоже полезно.
- Я приношу свои извинения, - чопорно произнёс Дару, отводя глаза.
- Да проехали. Давай собираться, что ли - хотелось бы отойти подальше, пока не стемнело совсем.
- Хорошо.
- Я могу хотя бы обнять тебя ночью? Я клянусь, что мной движет не жалость и не любопытство.
- Ты можешь попробовать.
***
Ключ: Персонаж находит древний и очень могущественный артефакт и случайно активирует его
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Дару (Джулиан), Дункан, клан Сабраэ, оригинальные персонажи
Категория: джен, пре-слэш
Жанр: adventure, romance
Рейтинг: PG-13
Размер: миди (6 937слов)
Содержание: герои родились лет на сорок позже: накануне Пятого Мора молодой Страж Николас прибывает из Орлея в распоряжение Дункана; Джулиан занимает в сюжете место Махариэля
Предупреждения: АU, упоминание насилия и детоубийства, Фалон’Дин и Диртамен незримо вовлечены
Дункан выглядел усталым, даже всегдашняя его пафосная величественность, достойная героя легенд, шагнувшего в наши хилые времена непосредственно с хрупких древних страниц, словно потускнела.
- Николас, - приветствовал он собрата. - Вижу, ты всё-таки прибыл.
- В твоё распоряжение, - Ник встал с бревна и даже изобразил нечто отдалённо напоминающее поклон. Сапоги его сушились у костра, а в глазах горел преувеличенный восторг и энтузиазм.
Дункан оценил это горение привычным взглядом и тихо вздохнул:
- Николас, держи себя в руках. Сейчас не время устраивать безобразия, мне и без тебя хватает проблем.
- Да мне бы только горяченького поесть, - с трогательной искренностью отозвался Ник. - Оголодал в пути.
- Никаких споров на "интерес", игры в кости, приставаний к ополченцам, - не поддался Дункан. - И к ополченкам тоже. И вообще, не рассчитывай задержаться - сегодня же тронешься в путь. Я, как ты понимаешь, не могу быть везде одновременно - поэтому ты и здесь.
- То есть, горячего не будет? - театрально повесил нос Ник.
Дункан вновь вздохнул:
- Конечно, ты можешь поесть. Заодно послушаешь инструкции.
- Обожаю инструкции! - повеселел Ник. - Это как десерт, только лучше - разнообразнее.
- Николас, имей в виду: в этот раз ты не сможешь сделать с инструкциями то, что делаешь обычно. Видишь ли, я командирую тебя к долийцам, а у них плохо с чувством юмора, зато хорошо со скрытностью и стрельбой, так что какая-нибудь весёлая выходка может стоить тебе стрелы в горло.
- Долийцы! - искренне заинтересовался Николас. - А они существуют?
- Даже не сомневайся.
- Что ещё не так с моей картиной мира? Где-то здесь на юге живут розовые летающие лягушки? Кажется, это будут самые интересные инструкции в моей жизни.
***
Лес Николасу не нравился.
Во-первых, он был до колик мрачный и зловещий.
Во-вторых, такого количества агрессивной живности, алчущей его печени, Нику видеть прежде не доводилось - разве что на Тропах, но там хоть понятно, почему.
В-третьих, его преследовало постоянное ощущение чужого следящего взгляда - быть может, не прямо уж враждебного, но и не дружелюбного.
В-четвёртых, лошадь пришлось оставить в конюшне на постоялом дворе за день пути до опушки, и ещё доплатить за содержание в отсутствие хозяина - отдельно оговорили, что если Николас не вернётся в полумесячный срок, животное переходит в собственность трактирщика, и тот волен поступать с ней, как сочтёт нужным.
Дункан и вовсе отправил бы Ника пешком с самого начала, благо путь от Остагара был недалёк - но он слишком спешил.
В-пятых, Ник, кажется, заблудился.
По крайней мере, в выданной ему карте с авторскими пометками Дункана не было никаких руин.
На самом деле, какие-то остатки старых, видимо, ещё имперских сооружений, усеивали лес во всех направлениях - обрушенные колонны, неузнаваемо занесённые землёй и проросшие мхом и травой кучи камней, пострадавшие от времени статуи, на многих из которых были закреплены потушенные сейчас светильники.
Но эти руины выглядели куда более значительными - огромные, всё ещё величественные, так и не сдавшиеся наступающему лесу до конца.
Тем не менее, Николасу было уже не десять лет, и даже не семнадцать, чтобы очертя голову бросаться исследовать любое подозрительное место, пробудившее его любопытство. Он прошёл бы мимо, не задумавшись лишнего раза, если бы ни знакомое ощущение близкой скверны, исходящее из тёмного, полу-обрушенного лаза, ведущего под землю.
Только полный идиот полез бы в руины при таком раскладе. Полный идиот - или Серый Страж.
***
Зеркало ожидало. Тёмное, неподвижное, будто спящее тяжёлым колдовским сном чудовище, грезящее будущим, оно ожидало прихода того, кто пробудит его.
Николас чувствовал это ожидание, холодное, мёртвое, жадное, стоя напротив старых каменных ступеней, готовых вознести его к заострённой кверху раме, оберегаемой руками статуй.
Николас чувствовал это ожидание - чувствовал с того момента, как ступил в руины - на плечи давила ложная тяжесть чужих взглядов, слышался шорох разбегающихся паучьих лап, шипение, но никто так и не заступил ему дорогу. Его беспрепятственно пропустили сюда - или не могли помешать. Лишь в зале зеркала ему встретился охранник-берескарн, очевидное доказательство, что Дункан не сошёл с ума, и Мор уже на пороге.
Николас поднялся по ступеням, вгляделся в тёмную, спящую поверхность. Коснулся её рукой в латной перчатке - и почувствовал, как что-то словно потянулось к нему с той стороны стеклянной поверхности. Потянулось жадно, разбуженное, готовое наброситься на долгожданную добычу - и отпрянуло, разочарованное.
- Ага, Серые тебе не по вкусу, а? - Николас неприятно улыбнулся, опуская руку, однако в этот момент зеркало будто вздрогнуло, посветлело, приобретая голубоватый глубинный отсвет. По поверхности пробежала рябь, будто по воде, отчётливо запахло скверной. По руинам порывом ветра пронёсся потусторонний вздох.
Николас выругался и собрался уже обрушить булаву на проклятую стекляшку, но в последний момент остановился. Он нечасто имел дело с зачарованными предметами, если не считать броню и оружие, но понимал, что уж такая дрянь станет защищаться как только сможет, и разрушителя запросто оглушит, если ни вовсе прикончит. Между тем берескарны, хоть и были существами неестественными, волшебной способностью обходиться без воды и пищи не обладали, значит, убитый Ником образчик забрёл с поверхности, и явно не тем же путём, что и Страж - тот бы заметил следы в вековой пыли. Так что неплохо бы осмотреться на случай, если в округе бродят безутешные друзья берескарна, которые будут рады расправиться с лежащим без сознания или вообще при смерти Николасом.
Он спустился по ступеням, обошёл зеркало и сразу увидел удерживаемый в основном корнями деревьев лаз. Ведомый усиливающимся ощущением скверны, Николас выбрался на поверхность и огляделся, тщательно запоминая ориентиры, чтобы потом вернуться к зеркалу.
К счастью, небольшую группу порождений тьмы Ник заметил раньше, чем они его. И - к счастью - эмиссара у них не было.
Он уже вернулся к лазу и собирался спускаться, когда услышал отчаянный крик. Ник сгруппировался и экономии времени ради, скатился в лаз, ушибив плечо о корень, но всё равно не успел - увидел лишь исчезающую в сияющем зеркале фигуру, и другую, отброшенную со ступеней вниз. Потом что-то ярко вспыхнуло, и когда Ник проморгался, зеркало снова выглядело всего лишь зеркалом.
В воздухе густо пахло гнилью скверны.
- Да чтоб тебя! - рявкнул Страж, подбегая к валяющемуся у подножия ступеней телу.
Это был, несомненно, пресловутый долийский эльф - татуированное лицо и специфический лёгкий доспех соответствовали полученному от Дункана описанию - и он пребывал, как минимум, без сознания. Николас на мгновение представил, как является в лагерь эльфов с трупом одного их собрата и рассказом о гибели другого - и ему стало нехорошо. Однако тут долиец застонал, и Ник облегчённо выругался - жив, значит.
К этому моменту он достаточно успокоился, чтобы наконец заметить нечто странное: парень на полу был, несомненно, долийцем, но вот эльфом он точно не являлся. "Возможно, помесь", - подумал Ник. Не то чтобы он привык особенно разглядывать эльфов-слуг, но некую очевидную разницу в строении их лиц, по сравнению с человеческими, отмечал - и у этого неправильного долийца наблюдалось что-то подобное во внешности - нечто в пропорции черт, в том, как прорезаны были длинные, с чёрными ресницами глаза. Это был молодой парень, почти юноша, быть может, лишь чуть младше самого Николаса, худощавый, крепкий и, насколько можно судить из такого положения, довольно высокий.
Он начал приходить в себя, пальцы сжались в кулаки, губы дрогнули, выдыхая по частям:
- Фе... на... рель...
Веки задрожали и приподнялись, открывая тёмные глаза с ненормально расширенными зрачками. Глаза были красивы, но выражение потерянности и страдания им совсем не шло.
- Очухался, вот молодец! - с непроизвольной лекарской ласковой интонацией пробормотал Николас. - Сейчас мы тебя оттащим в ваш лагерь, и тебе обязательно помогут. Только держись, ладно?..
Парень шевельнул губами, скользнул по лицу Николас неожиданно осмысленным, словно бы узнающим взглядом. Потом глаза его закатились, и он потерял сознание.
Ник повторно выругался и поспешно наклонился, для верности пальцем в перчатке осторожно отведя с лица долийца растрёпанную височную косичку - деревянно стукнула вплетённая в тёмные волосы подвеска - и прислушался.
Долиец дышал.
Николас оставил его, поднялся по ступеням и обрушил булаву на лживое хищное зеркало, предусмотрительно прикрывшись от осколков щитом.
***
Дару задыхался в душных липких тенетах своих кошмарах. В них не было порядка, кровь перемежалась с немилосердно ярким солнечным цветом, запах растёртого в пальцах дубового листа - с шелестом совиных крыльев.
Голос Хранительницы разорвал пелену невнятных видений. Дару уцепился за него и вынырнул.
Тело ломило, как после лихорадки, в конечностях ощущалась противная трепетная слабость.
- Фена.. рель... - проскрипел Дару.
К его губам поднесли край чашки. Он разжал губы, и в рот полилась освежающая прохладная вода со слабым травяным привкусом.
Когда чашка опустела, Дару открыл глаза. Он был в шатре Хранительницы, и сама она склонилась над ним.
- Охотники ищут Фенареля, но пока поиски не увенчались успехом.
- Руины...
- Туда я никому не позволила идти. Эта опасность, с которой следует разобраться, прежде чем рисковать кем-то из клана.
- Шемлен... - прошептал Дару. - Я видел... мужчина, светлые волосы... чёрная... броня...
- Он принёс тебя в лагерь, - чуть наклонила голову Маретари.
- Я думал, это... опять видение...
- Ты уже видел этого человека прежде, дален?
Дару кивнул.
- Расскажи мне, - мягко велела Хранительница.
Дару рассказал - медленно, подолгу отдыхая и собираясь с силами. Когда он замолчал, Хранительница сказала лишь:
- Это был Серый Страж, присланный человеком, заслужившим моё уважение много лет назад.
- Стражи разве... ещё существуют?
- Да, хотя, насколько мне известно, их орден в упадке. Этот Страж прибыл, чтобы просить одного из нас присоединиться к ним в грядущей битве с Мором.
- Конечно. Я... должен был понять. Вот кем я стану, - прошептал Дару, закрывая глаза.
- Отдыхай, дален. Я отвела тебя от края, но силы нужны тебе как никогда.
Он послушно опустился на дно тягостной вязкой дрёмы, чтобы там ожидать своего часа.
***
Огромный, в пол человеческого роста, костёр гудел, разбрасывая искры. Николас сидел возле него на деревянной лавке в одиночестве. Долийцы не приближались к нему, хотя поглядывали, особенно дети. Частью взгляды были неприязненные и даже откровенно враждебные, хотя в основном - просто любопытные. Хранительница отнеслась к нему как к уважаемому гостю - а это не баран чихал.
Наконец из шатра вышла Хранительница Маретари - миниатюрная сухая старушка с королевской осанкой. Следом за ней шёл давешний полуэльф.
Николас поднялся с места и под внимательными взглядами эльфов, подошёл к Хранительнице. Учтиво поклонился:
- Вижу, ваше лекарское искусство превосходит всё, о чём я только слышал.
Полуэльф выглядел неважно - бледный, с запавшими глазами в тёмных кругах усталости. Губы его были сухи и казались обметанными долгой болезнью. Недолгая лихорадка едва ли может сотворить такое с молодым здоровым парнем.
- Боюсь, я лишь заставила болезнь отступить на время, - со сдержанной печалью отозвалась Маретари.
Николас ещё раз взглянул на полуэльфа. Тот ответно смотрел в глаза тёмным нечитаемым взглядом. На татуированном лице ничего невозможно было прочесть.
- Я сожалею, - вполне искренне признался Ник. - Но ваш охотник заражён скверной. От неё нет лекарства.
Стоявший ближе эльфы зашевелились и зароптали. Полуэльф никак не отреагировал, разве что моргнул не в такт.
- Сколько времени у меня есть? - тихо спросил он. Голос был ниже, чем можно было предположить по внешности, и очень приятный.
- От нескольких дней до нескольких месяцев, - честно ответил Николас. - Точнее сказать не могу - тут всё зависит от пути заражения, от воли, ещё от некоторых факторов.
- Потом я умру? - всё так же спокойно, словно что-то прикидывая, уточнил полуэльф. Испуганным он не выглядел.
- Скорее всего. Выжившие превращаются в вурдалаков и бегут на Глубинные тропы, чтобы служить порождениям тьмы, пока не погибнут, - он переждал нарастающий ропот и продолжал. - Но есть и третий путь. Ты можешь стать Серым Стражем.
Повисла тишина. Полуэльф перевёл серьёзный взгляд на Хранительницу. Та кивнула:
- Это правда, дален. Ты волен выбрать, но знай, что присоединиться к Стражам - твой единственный шанс выжить. Клан не гонит тебя, но всем нам желаннее знать, что ты вдали сражаешься, чтобы предотвратить беду, нависшую над миром, чем хоронить, пусть даже под самыми тихими деревьями.
- Не нужно слов, Хранительница, - парень опустил ресницы. - Я решил. Я перейду в клан Серых Стражей и сделаю то, что должно. Но прежде я прошу позволения использовать часть отпущенного мне времени для поисков Фенареля. Вместе с тем я должен предупредить, что прежде чем случилось несчастье, мы с Фенарелем встретили в лесу шемленов.
- Я догадалась об этом, - Хранительница подавила вздох. - Разведчики доложили, что люди в ближайшей к нам деревне встревожены. Расскажи, что произошло у тебя с теми людьми. Но, - она предостерегающе взглянула на полуэльфа. - На этот раз не пытайся ложью оградить друга. Я знаю его нрав - и знаю твой. Итак, говори только правду, дален.
Тот чуть порозовел и покорно начал излагать:
- Мы наткнулись на троих шемленов, что продирались сквозь кусты, словно вспугнутые зайцы. Фенарель предложил застрелить одного из них в назидание, но я решил, что следует либо отпустить их, либо убить всех, чтобы они не могли рассказать о том, что видели. Однако мы долгое время живём в этой части леса, и люди уже видели нас и наши следы, а, когда их сородичи пропадают, они всё равно винят нас, а не хищных зверей. Поэтому я решил отпустить шемов, но прежде мы их расспросили. Они поведали о таинственных руинах и показали в доказательство камень с древними эльфийскими письменами. Фенарель загорелся идеей разведать руины и не стал слушать меня. Он пригрозил, что пойдёт всё равно, даже без меня, и, как ты знаешь, он бы так и поступил. Я не мог отпустить его одного.
Он замолчал и опустил голову.
- Продолжай, - велела Хранительница.
- Мы углубились в руины, и там обнаружили много занятного и враждебного - шемленская архитектура соседствовала со статуей Фалон’Дина, - неохотно подчинился полуэльф. - Гигантские пауки сплели свои тенета в коридорах, но древние ловушки ещё работали, посылая пламя. Нам пришлось сражаться с поднявшимися мертвецами. Потом мы нашли мёртвое чудовище и большое зеркало, его поверхность волновалась, словно тёмная вода. Я решил, что нам лучше уйти, но Фенарель сказал, что слышит пение, исходящее из зеркала. Он подошёл и коснулся поверхности. От этого ему стало плохо, он закричал, я попытался оттащить его... дальше помню лишь яркую вспышку и лицо Серого Стража.
- Я был неподалёку, - пояснил Николас. - Осматривался в поисках других опасных вещиц, кроме зеркала. Мне и в голову не приходило, что кто-то может пройти через эти проклятые руины и полюбопытствовать.
- Я думала послать поисковую партию за зеркалом, чтобы не торопясь изучить его, - сказала Хранительница. - Однако Страж убедил меня, что этот артефакт древности непоправимо испорчен скверной и не мог бы принести никакой пользы нашему народу, даже не будь он разбит. Также, вы должны знать, что на эту землю надвигается Мор. Мы не станем ждать его, и отправимся на север, как только состоятся похороны.
- Похороны? - полуэльф повысил голос, чтобы перекрыть поднявшийся шум. - Но нет доказательств, что Фенарель мёртв.
- Не обманывайся, парень, - сказал Николас. - Прошло два дня. Ты даже зеркала не касался, но Хранительница едва сумела спасти тебя от смерти. Твоему другу некому было помочь. Мне жаль, но он не мог выжить.
- Я не поверю в это, пока не увижу тело, - отрезал полуэльф.
- Да, - внезапно вышел вперёд светловолосый эльф с мрачноватым неприветливым лицом. - Даже если Фенарель погиб, мы должны его похоронить достойно!
- Слушайте моё решение, - Хранительница подняла руку, и все смолкло, стало слышно, как шелестит листва в вышине. - Начинайте сворачивать лагерь. Дару и Мерилль отправятся к руинам, чтобы найти тело Фенареля, или убедиться, что его там нет. Как только они вернутся, вне зависимости от результата, мы тронемся в путь.
- Позволь пойти мне, - настойчиво произнёс светловолосый. - Фенарель и мой друг тоже!
- Позволь ему, Хранительница, - попросил полуэльф. - Пусть лучше идёт с нами, чем крадётся следом, рискуя получить стрелу.
- Я даю тебе разрешение, Тамлен.
Ник оглядел собравшийся отряд и пожал плечами:
- Я пойду с ними, присмотрю, чтобы не было сюрпризов от порождений.
"И за своими вложениями тоже присмотрю", - добавил он про себя.
Рассуждая рассудочно, человек, который так упорно противостоит скверне уже сейчас, ничем не защищённый, имеет неплохие шансы пережить Посвящение.
А что касается не рассудочного, то Николаса темноглазый полуэльф не на шутку заинтриговал.
***
- Кстати, меня зовут Николас, - сказал Ник, когда они углубились в лес. - Раз уж мы выступаем в одной команде, давайте хоть познакомимся.
- Прошу прощения, - сказал полуэльф, поднимая взор от травы, в которой высматривал следы. Выглядел он всё так же плохо. - Мне следовало представиться раньше. Я - Дару, и я благодарю тебя за то, что вытащил меня из руин.
- Сочтёмся, - Ник подморгнул и был вознаграждён задумчивым взглядом, прежде чем Дару вновь уставился в землю, нахмурился и жестом показал, что надо свернуть направо.
- Тамлен, - буркнул светловолосый эльф, устремляясь вслед за собратом. Однако Ник успел заметить, что лицо его выражает недвусмысленный посыл "Маретари велела относиться к тебе как к гостю, но я тебе не доверяю, и не жди от меня приязни".
- Меня зовут Мерилль, - представилась татуированная отступница, которая, как понял Ник, была ученицей и будущей преемницей Хранительницы. - И я рада, что ты - друг. Я раньше не видела шемленов так близко.
- А как же Дару? - провокационно уточнил Николас. - Он не особо похож на эльфа.
- Но он не один из вас, - уверенно ответила девушка, впрочем, тут же поправилась. - Пока - нет. Наверное, потом он станет, ведь, когда долиец переходит в другой клан, он перестаёт принадлежать прежнему.
- И часто такое происходит? - Ник чувствовал, что начинает уставать. Двигаться по лесу вровень со спешащими долийцами оказалось непростым делом.
- Нет, не очень. Пути кочевий нечасто пересекаются, но иногда такое всё же случается. Если у Хранителя не из кого выбрать Первого, ему могут отдать подходящее дитя другого клана, как было со мной. Или - так бывает чаще - двое из разных кланов решают связать свои жизни. Тогда одному из них приходится оставить клан и перейти в другой.
Наверное, простая вежливость требовала расспросить магичку о её истории, но, во-первых, Ник сомневался, что она станет откровенничать, а во-вторых, отвлёкся, представляя свадебную церемонию с собой и Дару в главных ролях. Воображаемый полуэльф откидывал белую вуаль с измождённого бледного лица и смотрел на жениха с большим подозрением.
К счастью, в этот момент ощущение близкого присутствия порождений тьмы оборвало этот бред.
- Приготовьтесь, - бросил Ник. - Порождения тьмы прямо по курсу.
Дару молча и не меняясь в лице поднял лук, выхватил из колчана стрелу.
***
Дару провожали всем кланом - все, от стариков, до детей, выстроились вдоль тропы, и смотрели на уходящего, словно стремясь запечатлеть его в своей памяти. Некоторые чуть склоняли головы, другие касались его доспеха мимолётным жестом. Дару шёл мимо, возвышаясь над всеми ними не менее чем на голову, и не глядел ни на кого. Все личные прощания заняли у него не более часа, и дольше всего он беседовал с пожилой симпатичной женщиной, которую Николас принял за мать полуэльфа. Женщина надела на палец Дару тонкое костяное кольцо, и он крепко обнял её, но сейчас прошёл мимо, не взглянув. Все взгляды сейчас были для него, сам он смотрел только вперёд.
Уходя, он не обернулся.
***
Дару держался лучше, чем Ник ожидал. Следы контакта со скверной, конечно, не проходили, но и не разрастались. Поначалу Николас думал, что долиец нарочно сдерживает шаг, чтобы не выматывать своего непривычного к диким лесам спутника, но потом догадался, что тот и сам чувствует слабость и утомлялся быстрее, чем привык.
Днём Дару уверенно вёл его тем, что сам называл "тайными тропами" - вот только никаких троп там не было, сплошная чаща да овраги, и вообще у Ника сложилось впечатление, что частично долиец изобретает дорогу на ходу - он спросил только, к какой деревне нужно выйти.
Ночами он глухо стонал и просыпался от кошмаров, так что Ник с сочувствием думал, что же с парнем после Посвящения-то будет?
В первый день полуэльф был как будто замороженный, но после первой ночёвки немного оттаял и начал расспрашивать об ордене. Ник рассказывал ему больше, чем следовало из соображений безопасности - отчасти потому что у Дару не было никаких шансов сдать назад, скверна уже сжирала его; а отчасти - из-за странной иррациональной уверенности, что может полностью верить этому новому рекруту.
Долиец воспринимал новую информацию хорошо - без удивления, без отторжения. Узнав о Посвящении он лишь сказал: "Раньше у меня не было братьев по крови. Теперь будет много".
Несмотря на молодость, Николас прожил небедную на различные пакости и предательства жизнь, выкарабкавшись к праву носить справные доспехи с эмблемой-грифоном и приметные длинные волосы с самого дна извилистым путём змеи, и на этом пути изрядно хлебнул дерьма. Он не привык лгать себе. Дару ему нравился. Нравился заметно сильнее, чем нормально для знакомства, которому нет и недели, причём приязнь не носила исключительно генитальный характер, как обычно случалось с Ником, любившим стремительные, краткие, ни на что не претендующие связишки. Дару хотелось не только и, пожалуй, даже не столько трахать, сколько расположить к себе, развеселить, отогреть, заслужить его доверие... понять его.
Дару относился к нему без антипатии, но на этом всё и остановилось. Мягких невинных ухаживаний он как будто не замечал.
На третий день Николасу надоело отвечать на вопросы, и он объявил, что теперь его очередь спрашивать.
- У тебя красивое имя, оно как-то переводится? Моё, например, значит "происходящий от победителей" или как-то так.
- "Тот, кто пребывает один", - после паузы ответил полуэльф, но непохоже было, что отвечать ему неприятно. - Или "одинокий", вероятно.
- Да, неласково как-то, - оценил Ник и поспешил перевести тему. - А твои татуировки - они что-то значат?
- В самом общем смысле они значат лишь, что я взрослый.
- Разве для этого нужны специальные знаки? Ты, прямо скажешь, не выглядишь ребёнком.
- Дело не в возрасте. Долиец становится взрослым тогда, когда его таковым сочтёт Хранитель, и когда он с честью выдержит нанесение валасслина. Тогда элвен выходит из круга защищаемых и опекаемых, превращаясь в того, кто кормит, защищает и умирает, если нужно.
- "С честью" это подразумевает?..
- Это подразумевает "молча". Без жалоб и криков боли.
Ник и сам носил татуировку - небольшую. Когда-то, будучи не в самом трезвом состоянии, он подбил приятелей наколоть грифона на груди, и до сих пор помнил, как больно это было, несмотря на оглушающее действие выпивки и то, что из-за простоты и маленького размера нанесение грифона не заняло много времени. Татуировка же такого размера, как у долийцев, да ещё и на лице, где кровеносные сосуды и нервы так близко подходят к коже... боль должна быть ужасной.
- А в более узком смысле? - спросил Ник, стараясь скрыть свои мысли.
- Тем, кто умеет читать валасслин, знаки говорят, что я ищу покровительства Андруил, Владычицы Охоты.
- И, видимо, успешно. Даже я вижу, что ты отменный следопыт, да и голодными мы не сидим, в основном, благодаря тебе.
Дару только кивнул, словно такое положение вещей было самым заурядным и естественным, не стоящим отдельного упоминания.
- Может, расскажешь, как получилось так, что ты - долиец? - осторожно спросил Николас.
Дару помолчал, потом вновь кивнул:
- Мы скоро станем братьями - думаю, я не должен ничего скрывать от тебя. Присядь - отдохнём немного, и ты послушаешь историю.
Они и впрямь остановились под высокой сосной, и Дару начал рассказ. Говорил он немного по-книжному, что Николас заметил уже давно. Это было несколько неожиданно для лесного дикаря, но в то же время почти трогательно.
- Однажды охотники наткнулись на маленький дом, срубленный кем-то недалеко от опушки великого леса. Это показалось им подозрительным, и они хотели уйти, но из дома доносился детский плач. Охотники затаились и стали наблюдать за домом, однако ничто не двигалось внутри, неплотно прикрытая дверь поскрипывала на ветру, а внутри продолжал надрывно плакать ребёнок. Среди охотников были слишком юные и смелые, склонные забывать об осторожности. Они подбили остальных зайти в дом, и так было сделано. Похоже, что дом принадлежал браконьеру, жившему там с маленькой дочерью и женой, знавшей травы, потому что дом был полон шкур и охотничьего снаряжения, а под ногами хрустели сорванные со стен засушенные травы и осколки снадобий в стеклянных сосудах. Обитатели дома были мертвы - похоже, дом посетили разбойники и, судя по беспорядку и тому, что большая часть имущества осталась на месте, они что-то искали, но не нашли. Мужчину связали и пытали, над женщиной надругались, прежде чем перерезать ей горло, а девочку ударили об угол печи, разбив ей голову. Произошло это не больше дня или двух назад, потому что тела только начали разлагаться. В доме было три мертвеца, и помещение было слишком маленьким, чтобы спрятать что-то больше ладони размером, однако детский плач продолжал доноситься. Тогда охотники испугались, решив, что духи играют с их разумом, и снова хотели бежать прочь. Но одна из них не знала страха. Её имя было Ашалле. Она нашла тайник в полу под кроватью - искусно спрятанную поднимающуюся половицу - и внутри был младенец. Это был человеческий ребёнок, потому что его отец был человеком, хотя мать принадлежала к элвен, и охотники сказали: оставь его здесь, пусть разделит судьбу родных, в эту ночь или в следующую лес пришлёт лису или волка прервать его мучения. Но Ашалле не послушалась других. Она была в расцвете жизни, но её муж погиб на охоте, а дочь, в которой она мечтала найти утешение, родилась холодной и не сделала ни единого вдоха. Молоко ещё текло из её грудей, но Ашалле уже смирилась с мыслью о том, что доживёт своей век одинокой, ни в чём не находя отрады. Она смотрела на ребёнка чужого народа, и это был здоровый живой ребёнок, отчаянно цепляющийся за жизнь, но обречённый на гибель. Сердце Ашалле дрогнуло. Она сказала: нет. Она сказала: или мы стали подобны шемленам, не помнящим родства и не знающим, как поступать должно? Она сказала: мы предадим этих мёртвых земле, а дитя я возьму и выращу, как своё. Другие стали спорить, но Ашалле была подобна медведице, которую разлучают с медвежатами, и они отступили, сказав так: можешь держать ребёнка, пока Хранительница не велит тебе отнести его назад, а к этим мёртвым мы не прикоснёмся, хорони их сама, если желаешь. Ашалле взяла ребёнка, и отнесла в лагерь своего клана, и с разрешения Хранительницы вырастила его, уча путям своего народа.
- И этим ребёнком был ты, - произнёс Ник.
- И этим ребёнком был я, - просто согласился Дару. - Позже Ашалле искала тот дом, когда клан проходил неподалёку, но так и не нашла. Великий лес сам решает, что явить нашим глазам, а что скрыть. Ашалле была мне матерью по всему, кроме крови, хоть ей и пришлось нелегко - тяжело, когда ребёнок так явно отличается от других.
- Как я видел, клан тебя всё-таки принял, - заметил Николас.
- Это так.
- Злишься, что я тебя забрал?
- Нет, - Дару убрал височную косу за ухо и повертел в пальцах подвеску. - Я знаю, что должен сделать.
- Да? И что же?
- Умереть, чтобы остановить Мор.
Николас открыл рот и сразу закрыл. С разным отношением к вступлению в орден он сталкивался, но с таким - ни разу.
- И откуда, позволь спросить, такая уверенность? - уточнил он осторожно.
Дару посмотрел на него проницательными тёмными глазами, насквозь видя, что его заподозрили в сумасшествии, и тяжко вздохнул, словно вынужденный объяснять ребёнку самоочевидные вещи.
Он поднял руку, показывая костяное кольцо. То, слишком тонкое для человеческой руки, ладно сидело на мизинце.
- Эту вещь Ашалле взяла из того же тайника, что и меня. Кольцо очень старинное, и оно могло принадлежать только Хранителю. Моя мать обладала силой, она была... магом, понимаешь? - он дождался кивка и буднично продолжал. - Наверное, поэтому я с детства вижу сны... видения будущего - иногда они говорят о том, что случится сию минуту, иногда о событиях далёких лет. Но видения не ошибаются, они предупреждают о реальной опасности. Хранительница Маретари говорила, что я взыскан Диртаменом, Хранителем Тайн, и он посылает мне свои знаки, хотя у меня никогда не было силы. Обычно это происходит, чтобы я мог исправить события, но то видение говорит о хорошем исходе, потому что Мор прекратится.
- Ну хорошо, - Ник сел поудобнее. - Давай, расскажи мне об этом видении.
- Я знаю, что Архидемон, о котором ты говорил - дракон.
...Исполинская туша припадает на раненную лапу, кровь струится по чешуйчатому боку, тварь ревёт, пытаясь расправить располосованные крылья...
- Мы сражаемся на каменной башне, высоко над большим человеческим городом.
...Ночное небо озарено огнём многочисленных пожаров, чёрный дым застилает луну...
- В моей руке меч из незнакомого металла, но это мой меч, он привычен мне. Дракон тяжело ранен, и я знаю, что должен нанести последний удар. Я знаю, что как только он испустит дух, я умру, и мой дух рассеется навеки.
...Верная рукоять не скользит в мокрой от крови ладони. Разбег, оттолкнуться от баллисты - прыжок - липкая чешуя бьёт по телу. Дракон из последних сил мотает башкой, пытаясь скинуть врага, но поздно. Короткий замах - меч, направляемый двумя руками, входит в огромный глаз...
- Я ударяю его, вонзая клинок в глаз. Конвульсии дракона отбрасывают меня в сторону, но они длятся недолго.
...Удар о камни крыши выбивает дух, с хрустом ломается ребро или два, ломается неловко вывернутая рука, меч отлетает в сторону, но это уже не имеет значенья...
- Я слышу, как затихает манящая песня.
...Путь стрелы завершился прекрасным попаданием. Дыхание слабеет. Голос, ближе которого нет, звучит надо мной, но я больше не могу ответить.
- Дару! НЕТ!
Сила, имя которой не произносят, вырывает душу из тела...
- Я умираю.
...ухожу за Завесу, оставляя здесь самое важное, самое дорогое, лучшее, что было у меня, со мной, мной, оставляя тебя, не отыскать пути назад, я потерялся, я один, найди меня, найди меня, брат...
- Этот сон начал сниться мне несколько месяцев назад, - просто завершил свой рассказ Дару.
- А ты этого хочешь? - прямо в лоб спросил Николас, против воли впечатлённый рассказом. - Умереть героем?
- Нет, - так же прямо ответил Дару. - Но это хороший исход, и меня он устраивает. Я охотник, Николас. Я всегда знал, что однажды моя жизнь потребуется, чтобы оградить тех, кто должен быть ограждён.
Николас не нашёл, что сказать на это, и до ночи они шли молча, думая каждый о своём.
***
К полудню четвёртого дня зарядил мелкий моросящий дождик, и в ельнике, который они проходили в тот момент, стало темно, как ночью. Путники укрылись под сенью огромной ели со свисающими до земли ветвями, Дару даже умудрился запалить крошечный потайной костерок. Идти дальше было невозможно, спать - рано, и в ожидании улучшения погоды полуэльф взялся учить человека стратегической игре, популярной у долийцев - название у неё было языколомное, и Ник его сразу же забыл.
Для игры Дару расчертил поле прямо на земле под ветвями, и несколько раз медленно и терпеливо объяснил правила. Ник невольно зауважал диких эльфов - он знал два десятка карточных игр, часть из которых включала кости, умел сносно играть в шахматы, шашки и нарды, но эта игра было сложнее любой, известной ему.
- Хорошо, давай попробуем, - решился наконец Страж, убедившись, что запомнил правила. - Играть без ставок скучно - сыграем на поцелуй. Если я выиграю - поцелую тебя, выиграешь ты - так и быть, можешь поцеловать меня.
- Это плохая идея, Николас, - отозвался Дару спокойно.
- Почему? - Нику надоели пляски вокруг да около, и он постановил взять галлу за рога. - У тебя есть кто-то, кому ты хранишь верность? Фенарель, быть может?
- Фенарель был мне другом - не менее, но и не более.
- Тогда кто-то другой? - настаивал Николас. - Кто-то из долийцев, кого ты не можешь забыть, даже зная, что, скорее всего, никогда больше не увидишь?
- Нет. Формально, - Дару красноречиво провёл пальцами по изгибу татуировки на виске. - Будучи взрослым членом клана, я мог бы добиваться внимания одной из наших женщин. Однако в частной беседе Хранительница дала понять, что подобное было бы крайне нежелательно. Впрочем, я и сам это хорошо понимаю. Мои дети были бы людьми - физически. Я никогда не хотел бы отплатить сородичам за их доброту такой чёрной неблагодарностью.
- Я не про брак, - уточнил Николас. - Неужели долийцы не занимаются любовью просто так, для удовольствия?
- А, ты об этом... Конечно же, занимаются. Необременяющие ответственностью и возможным потомством связи не редкость среди молодых охотников и даже учеников постарше. Мне предлагали тоже, но я не нашёл возможным согласиться.
- Почему? - чувствуя, что наглеет, спросил Ник. Но ему просто надо было знать ответ - хотя бы, чтоб понять, есть ли смысл вообще рассчитывать на что-либо, или лучше сразу смириться с безнадёжностью борьбы.
Дару не проявил раздражения его бесцеремонностью.
- А зачем? - неожиданно мягко откликнулся долиец. - Их мотивом было полюбопытствовать с шемом безопасно для своей чести, ведь я такой занятный и необычный - элвен, который выглядит как шемлен. Некоторые просто хотели помочь, по-дружески. Никто их них не желал меня - меня самого. Может, я и забавная диковинка, но у меня тоже есть гордость. Я не нуждаюсь в ласках, подаренных из любопытства или из жалости.
- Никто? - совершенно искренне изумился Ник. - Никто ни разу тебя не захотел?! Да они все слепые идиоты!
Глаза Дару чуть расширились, губы дрогнули, словно он хотел что-то сказать, потом чуть изогнулись в улыбке. Взгляд его как будто стал теплее.
- А ты сам? - захваченный новой мыслью, спросил Николас. - Ты сам за эти двадцать лет хотел кого-нибудь достаточно сильно, чтобы хоть что-то предпринять?
- Конечно, - тихо отозвался Дару. - Я же не из дерева вытесан. Я был влюблён.
- И?..
- И у него осенью родилась дочь, - Дару легко поднялся на ноги. - Сворачиваем лагерь, Николас. Пора двигаться дальше.
***
На пятый день Дару потерял дорогу. Даже Ник понял это по тому, как долиец часто останавливался и принимался рыскать по сторонам в поисках ориентирах. Однако самого полуэльфа это ничуть не тревожило, и на расспросы спутника он уверенно отвечал: это великий лес. Он умеет скрывать и открывать пути.
- А если он нас в ловушку заводит? - с искренним интересом уточнил Ник.
- Значит, мы выдержим испытание с честью, - безмятежно отозвался Дару.
- Или без чести?
- Или погибнем.
Лес вывел их к покосившемуся и посеревшему от времени бревенчатому домику. Дверь его была прикрыта, но не заперта, и в окнах не горел свет.
- Эмм, думаешь?.. - озвучил Ник.
Дару постоял какое-то время без движения, потом отмер и зашёл в дом. Ник последовал за ним.
Внутри пахло давно заброшенным жильём. Дару запалил факел, и они смогли рассмотреть внутреннее убранство. Когда-то всё здесь было перевёрнуто во время торопливого обыска, но за минувшие годы ничья нога не ступила на этот пол. Приметами прошедшего времени был лишь густой слой пыли, наметённые в дом листья и паутина, затянувшая углы.
Точно так же, звери не добрались до трёх остовов, пребывавших непотревоженными в компании полуистлевшего тряпья. Груда костей, принадлежавших, судя по всему, крупному человеческому мужчине, лежала там, где тело когда-то обрушилось с веревочной петли, перекинутой через балку. Кучка костей поменьше - детских - нашлась возле печи. Третий скелет - женский, эльфийский - лежал на кровати.
- Нужно сложить костёр, - тихо сказал Дару. - И мне надо найти сухой дуб и кедровые ветви.
***
К утру костёр прогорел. Дару остался ожидать, пока пепел достаточно остынет, а Ник упал наземь у стены дома и уснул.
Он проснулся на закате. Костёр был засыпан землёй, под деревьями виднелось три свежих холмика правильной круглой формы.
- Я бы помог, - сонно произнёс Ник.
- Не хотел тебя будить, - раздалось над головой.
Дару сидел рядом, прислонившись спиной к стене, и читал маленькую книжку в ветхой кожаной обложке. Лицо у него было сложное.
- Что это? - спросил Ник, садясь и потирая глаза.
- Нашёл в тайнике, - без выражения, как-то заторможенно отозвался Дару. - Дневник моей матери.
- Твоя опекунша не забрала его?
- Ашалле не умеет читать. Вряд ли она поняла, как ценна эта вещь. А может, была и ещё причина... вот, послушай: "Я - Силла, бывшая Первой клана Сабраэ, я веду эти записи для моих будущих детей, или для любого, кто верит, что между элвен и шемленами может быть проложен мост..." Ты понимаешь? - он резко обернулся к Николасу, и тот поразился тому, какое горе отражалось на всегда спокойном лице полуэльфа. - Она была ученицей Хранительницы Маретари, и ушла из клана, потому что элвен не приняли бы человека - и никто, никто ни разу даже не упомянул об этом! - он яростно перелистнул несколько ветхих желтоватых страниц. - "...я полюбила Огера так, что солнце не грело меня без него, и луна не светила мне без него, но ни один из моих собратьев, даже моя дорогая подруга Ашалле, которую я зову сестрой, не принял мой выбор..." Ашалле вырастила меня, даже не заикнувшись, что я - плод ошибки, из-за которой погибла моя мать!
- Может быть, она не считала это ошибкой, - мягко произнёс Николас и протянул руку. - Позволь?..
Дару заколебался, потом всё же передал ему книжку. Ник пробежал взглядом несколько страниц, привыкая к мелкому затейливому подчерку, и прочёл:
- "...мы с Огером решили отдать должное обычаям наших народов так: если родится мальчик, пусть будет поименован в род отца, если девочка - в род матери. Но моя дочь так прекрасна, что я не могу выбрать имени, что бы было достойно её. Я решила назвать её Самаль, что значит "смех", потому что она принесла в наш дом радость..."
Он перелистнул три страницы, и наконец нашёл взглядом подходящий кусок:
- "У Джулиана режутся зубы, и я удивилась, почему он не плачет по ночам. Он как будто понимает, что родителям нужен отдых, и молчит, пока небо совсем не посветлеет. Огер говорит, что это упрямая терпеливость у него от меня, но я думаю, Джулиан очень похож на отца... Я смотрю на своих детей, и вижу, как в них сливаются воедино поколения элвен, от тех, высоких и гордых, до рабов и изгоев - и поколения предков моего возлюбленного мужа - все они, воины, пахари, разбойники, купцы и князья. Я чувствую, как наша кровь стала мостом над бурными водами, и хочу верить, что этот мост не унесёт паводком, не размоет течением времени. С самых ранних лет я искала расположения и покровительства Диртамена, мечтала о его мудрости и радости познания. Но вечерами, когда я сижу у очага рядом с Огером, держа сына на руках, и дочь играет у наших ног, я благодарю Владыку Тайн за величайший дар, который он только мог мне принести, потому что три эти загадки я не устану разгадывать всю жизнь..."
Николас поднял взгляд от книги, и увидел, что Дару плачет - слезы текли из широко открытых глаз по неподвижному лицу. Потом долиец отвернулся, вскочил на ноги и быстро отошёл к могилам.
Ник закрыл книгу и осторожно положил на свой походный мешок. Встал, потянулся. И подошёл к Дару.
Он знал, что вмешивается во что-то очень личное, но также знал, что не может остаться в стороне. Что так было бы неправильно.
- Прошу, оставь меня ненадолго, - голос полуэльфа звучал неровно, словно он едва удерживался, чтобы не сорваться или не разрыдаться.
Ежесекундно ожидая удара в лицо или куда придётся, Николас взял его за плечи и развернул к себе. Сказал:
- Поплачь. Просто поплачь, я никому не скажу. Тебе станет чуть-чуть легче.
- Я не могу, неужели ты не понимаешь: я не могу! - руки Дару взлетели оттолкнуть - и упали бессильно. - Нет никого, и моста, которым она грезила, тоже нет, есть только я, я, я - один, как всегда.
- Но я с тобой, - неожиданно для себя возразил Ник, и тут же понял - правду сказал. Прежде он думал, что будет рад видеть, как спокойный, как пень, полуэльф проявит хоть какие-то сильные чувства, но смотреть на его страдание Ник не мог совершенно.
- Не надо, - пальцы Дару намертво вцепились в доспешные ремни на боках Николаса.
- Я ничего не делаю.
- Не надо! - долиец с силой оттолкнул его от себя и встал, сжав кулаки. Тёмные глаза сверкали гневом, и Николас против воли начал злиться в ответ.
- Не ори, лучше объясни, - потребовал он.
- Не сближайся со мной, - прошипел Дару. - Если хочешь жить - не сближайся со мной!
- Да почему?! - не выдержал Ник. - Ты можешь объяснить нормально?!
- О, я тебе объясню!
...Удар о камни крыши выбивает дух, с хрустом ломается ребро или два, ломается неловко вывернутая рука, меч отлетает в сторону, но это уже не имеет значенья - путь стрелы завершился прекрасным попаданием. Дыхание слабеет. Голос, ближе которого нет, звучит надо мной, но я больше не могу ответить.
- Дару! НЕТ!
Сила, имя которой не произносят, вырывает душу из тела...
- В моём сне всё не завершилось с моей смертью! Там был ещё ты, и ты встал надо мной - мёртвым! - и защищал своим телом, пока тебя не прикончили ударом в спину!
...Падение - рядом. Последний рывок - успеть, дотянуться рукой...
Пальцы в латных перчатках сплетаются с другими, уже холодеющими.
Светлые волосы смешиваются с тёмными на грязных камнях.
Окровавленная улыбка. Взгляд, устремлённый уже в нездешние дали.
- Из-за меня!
...я иду, иду, иду, ты не оставишь меня здесь, я найду тебя и за Завесой...
- Да плевал я на все твои и чужие видения вместе взятые! - взвыл Николас. - Ты что, думаешь, я бы так за любого своего товарища не сдох?! За друга?! Думаешь, я тебя просто трахнуть хочу?! Я хочу, но не просто!
- А как, сложно?! - огрызнулся Дару.
- Не будь идиотом! Если нам суждено помереть под Архидемоном - значит, помрём, а если можно как-то без таких крайностей обойтись - обойдёмся! Это никак не связано с близостью, вообще! Только если мы сойдёмся, то скорее что-нибудь вместе придумаем! Ясно тебе?! Не нравлюсь если - так и скажи, я утрусь и как-то переживу! А нравлюсь если - так не морочь мне голову, не на прогулку собрались!
Николас понял, что тяжело дышит, словно после утомительной физической работы, и запоздало подивился собственной злой откровенности.
Дару, похоже, тоже начал приходить в себя, но его ещё несло.
- Ты мне понравился ещё до того, как я тебя вообще увидел, тупой шем! - рявкнул полуэльф низким командным голосом. - Я тебя полюбил вообще не зная, какой ты идиотский фаталист!
- Это я-то фаталист?! Это ты!.. И зови меня по имени!
- Ты меня - тоже!
Они замолчали, прожигая друг друга взглядами. Постепенно градус напряжённости спал, пришло время неловкости.
- Ну, хоть не подрались, - философски заметил Николас после тягостного молчания. - Напряжение сбросили, тоже полезно.
- Я приношу свои извинения, - чопорно произнёс Дару, отводя глаза.
- Да проехали. Давай собираться, что ли - хотелось бы отойти подальше, пока не стемнело совсем.
- Хорошо.
- Я могу хотя бы обнять тебя ночью? Я клянусь, что мной движет не жалость и не любопытство.
- Ты можешь попробовать.
***
-
-
31.01.2013 в 12:54Спасибо за этот фик, мне так понравилось. )) И предысторию долийцев очень люблю и герои сюда так органично вписались. Николас-Алистер, нняяя ^__^ Акхм, простите. )) И рассказ вроде бы и небольшой, но объемный – буквально нескольким штрихами показана история всего Мора – это здорово. Спасибо. =)
Пойду вторую часть выкладки смотреть, а потом сюда вернусь и перечитаю обязательно.
З.Ы. После первого тура прочитала таки "Зов", который "Призыв". Знаете... у вас лучше получается. ))
З.Ы.Ы. А еще у вас очень эротичный баннер. *_*
-
-
31.01.2013 в 12:57здорово! спасибо! а в третьей части есть продолжение к "Долийцу" - "Злой волк"
-
-
31.01.2013 в 13:20четвертинка авторского коллектива отчаянно польщена!
-
-
31.01.2013 в 16:36божестводостойную личность (с)*любит этот текст*
-
-
31.01.2013 в 17:45целуйте!
четвертинка авторского коллектива
-
-
31.01.2013 в 20:40-
-
31.01.2013 в 23:17нам очень приятно, что вы нас читаете))
четвертинка
-
-
01.02.2013 в 06:57-
-
03.02.2013 в 10:20спасибо! автор считает, что дару и воспринимает свою историю на тот момент больше как притчу - в том виде, в котором она была ему рассказана)
четвертинка