Название: Свет мой, зеркальце, скажи
Ключ: Персонаж страдает нарциссцизмом. Нет, он им наслаждается
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: ф!Джулиан/ф!Николас, оригинальный мужской персонаж/ф!ф!Николас
Категория: гет, фем-слэш
Жанр: modern-AU, pre-romance, UST
Рейтинг: R
Размер: мини (1591 слов)
Содержание: девочки хотят повеселиться
Предупреждения: гендерсвитч, неудачная попытка изнасилования
Нелегальный кот, по-долийски прокравшись вдоль подоконника недавно отремонтированной комнаты женского общежития Академии орлейской командории Спецкорпуса, торопливо давясь, ел фикус.
Николь прицелилась в него мокрым полотенцем, которым только что вытирала голову, и метким броском сбила кота с края подоконника. Кот упал молча, без вербального возмущения, крепко вцепившись лапами в цветочный горшок. Брызнули осколки этнической ферелденской керамики.
- Эй, пушистая жопа, ты там жив? - поинтересовалась у любимого питомца девушка.
Кот оскорблённо и, будем честными, довольно противно взмявнул и, гордо задрав хвост, ушёл обижаться под кровать.
Николь пожала плечами, и подошла к зеркалу. Помимо брошенного полотенца её сверкающую наготу ничто не прикрывало, и зрелище в отражении открылось восхитительное.
В замке повернулся ключ, и в комнату заглянула, а затем и зашла соседка Николь, Джули - бывшая аристократка и бывшая же студентка факультета международных отношений Государственного Университета Вал Руайо. Это была высокая, одного роста с Николь темноволосая девушка со сдержанным темпераментом и прекрасными светскими манерами, сильно испорченная полученным в благородных кругах воспитанием. Она как никто умела, оставаясь предельно корректной, заставить собеседника почувствовать себя некомпетентным ничтожеством, и в тире выбивала сто из ста. На счастье окружающих, ей редко бывало дело до них. Николь её обожала.
- Я слышала шум, - сообщила Джули, запирая за собой дверь.
Николь повернулась вокруг своей оси, продолжая наблюдать за собой в зеркале, и замурлыкала весёлый мотивчик.
- Я слышала шум, находясь в начале коридора, - уточнила Джули. - Что ты опять сочла нужным сокрушить?
- Кота гоняла, - беззаботно пояснила Николь, принимая вольную, но соблазнительную позу.
- Вижу, - кратко отозвалась Джули, обходя соседку и бросая взгляд на осколки, кучу земли и печальные останки фикуса на полу. Бросив в угол сумку, она взяла совок и веник и принялась подметать. - Тебе не кажется, что это несколько чересчур? Мой кот, мой фикус, но бьёшь их почему-то ты.
- Кот, может, и твой, а вот растение - общественное, - заспорила Николь, неотрывно лаская себя взглядом. Она медленно провела руками от бёдер вверх, по бокам к рёбрам. Телосложение у неё было крепким и спортивным, с ярко выраженными женскими округлостями, а отличная осанка и высокий рост спасали от ярлыка "коренастой" или "квадратной". Она была хороша, как какая-нибудь богиня-воительница древности или, на худой конец, королева. Николь тайно улыбнулась, представив себя - нагую, как сейчас, но в крылатом шлеме и с копьём в руке. Ей бы пошло.
Джули мученически вздохнула и задёрнула шторы:
- Не обязательно светить своими прелестями прямо в бинокли мужского общежития. Ты и без того достаточно популярна.
Николь хмыкнула, ладонями приподняла свои груди, наслаждаясь ощущением упругой тяжести в руках:
- Верно, мальчики такой чести ничем не заслужили.
- Я стесняюсь спросить, чем её заслуживаю я. Ежедневно, - без всякого намёка на стеснение и вообще какое-либо выражение, кроме бесконечного терпения, заметила Джули, сметая мусор в урну. Она направилась к кладовке, пройдя очень близко к Николь, так что та уловила запах пороха, пота и дезодоранта.
Николь лениво приласкала свои начавшие твердеть в прохладном воздухе комнаты соски и мурлыкнула:
- Свет мой, зеркальце, скажи...
- Ты прекрасна, спору нет, - холодно перебила Джули, возвращаясь с новым цветочным горшком, поменьше. Сев на пол, она занялась пересадкой пострадавшего от кота и полотенца растения. - Я думаю подарить тебе на будущие Проводы зимы зеркальный вибратор, чтобы твои утренние упражнения у зеркала обрели уже некую логическую завершённость.
Николь обернулась, остро осознавая, как красиво движутся её тренированный мышцы под гладкой загорелой кожей, и как изящно соскользнули сейчас с плеча на спину белокурые локоны. Тот факт, что видеть эту прелесть было некому, её ничуть не волновал - иногда достаточно просто сознавать, что ты - совершенство.
С этого ракурса затянутая в чёрное Джули со своей короткой стрижкой и сильными руками напоминала прелестного мальчика.
- Разве это не было грубо? - усмехнулась Николь, краем глаза следя за движением собственных губ в отражении. Очаровательно, как всегда.
- Приношу свои извинения, - с почти оскорбительно откровенной неискренностью отозвалась Джули, ссыпая в горшок остатки земли.
- Только представь, что я пользовалась бы твоим подарком - каждое утро у тебя на глазах.
- Только представь, до чего забавно это бы выглядело, - Джули, по-прежнему стоя спиной к собеседнице, встала, поставила на подоконник фикус и направилась к ванной. - Я в душ.
- Составить компанию? - милостиво предложила Николь.
- Вынуждена отказаться. Тебе стоит начать одеваться - экзамен по взрывотехнике через час.
Джули скрылась за дверью ванной. Непримиримо щёлкнул замок.
- Как мило, что ты помнишь моё расписание экзаменов! - крикнула ей вслед Николь.
За дверью зашумела вода. Николь фыркнула, следя, как тонко раздулись её ноздри. Иногда она обдумывала возможность пирсинга, но всякий раз отступалась. Грешно портить совершенство.
Подойдя к двери ванной, она постучалась и сообщила, повысив голос:
- В семь ко мне зайдёт Лайнил, погуляй где-нибудь до девяти, ладно? Потом сочтёмся.
- Ты мне ещё за два прошлых раз должна, - поведали из-за двери.
- Я виновата, что ты живёшь монашкой? - В голосе Николь прорезались интригующие насмешливые ноты - она как раз представила свою соседку под душем. Полностью обнажённой она Джули не видела ни разу, но частично - да, и общее представление составила. Джули обладала более тонким костяком и сухощавым сложением, отчего выглядела подтянутой и опасной. Бёдра у неё были узковаты, а грудь, пожалуй, маловата - впрочем, знать никогда не славилась излишней фертильностью и пышными формами. Николь эти тугие остренькие груди с дерзко задранными сосками находила очень даже интересными.
- Однажды я сплюсую все твои долги и потребую не ходить по комнате раздетой, - пригрозила Джули.
- О, но тогда сразу случится солнечное затмение, - уверенно заявила Николь. - Нельзя стеснять и прятать от мира такую красоту. Это практически преступно - уверена, за это должны сажать.
- Иди на экзамен, - железным голосом отрезала Джули.
***
Джули не стала стучаться - доносящиеся из-за двери звуки свидетельствовали скорее о драке и ссоре, чем о сексе. Вместо этого она отперла дверь и достала пистолет из кобуры.
Она ещё не видела место событий, но предыдущий опыт подсказывал ей верное направление мысли. Именно поэтому, откровенно говоря, Джули покинула библиотеку ровно посередине оговорённого Николь срока - а забытые конспекты были лишь небрежно сочинённым предлогом.
У Николь была скверная манера приводить мужчин, которые гарантировали неприятности, поэтому с некоторых пор Джули предпочитала проверять. Лучше наткнуться на интимную сцену, чем потом помогать избавляться от трупа.
Кот сидел на подоконнике, обвив фикус хвостом и собой, и наслаждался зрелищем.
Николь собралась в компактный комок в изголовье кровати и неласково улыбалась. Один ремень, удерживавший её руки, был уже порван, но второй ещё держался. Незнакомый темноволосый мужчина скорчился на краю кровати, зажимая пах ладошками, и сквозь зубы понося возлюбленную самым грязным и неизобретательным матом. На открывшуюся дверь он не обратил никакого внимания, однако раздавшийся над ухом звук снимаемого предохранителя заставил его прийти в себя.
- Очень любезно, что вы зашли, однако время позднее, так что будьте так добры освободить помещение.
Мужчина захлебнулся бранью.
- Если, конечно, вы не хотите в таком виде объясняться с полицией по поводу попытки изнасилования, - добавила Джули. Она могла представить себе всё недавно здесь происходившее так точно, словно наблюдала. Конечно же, боготворящая своё тело Джули решила попробовать со своим гостем что-то эдакое, довела его до умоисступления, а затем решила, что он её недостоин, поскольку ласкает без души и скрытые желания угадывает плохо. Вполне понятно, что гость взбесился и отказался свалить, не получив своё.
- Какого, блядь, изнасилования?! - взвыл мужчина. - Она сама!..
Джули упёрла дуло ему в голову и вежливо, хоть и сухо, сказала:
- У меня восемь патронов. Я могу всадить их вам в локти и коленные чашечки, и ещё останется для других, менее интересных, частей.
Мужчина решил не испытывать судьбу. Он неловко слез с кровати, стараясь по возможности не приближаться ни к одной из чокнутых баб. Мелькнул опавший, но всё ещё затянутый в ярко-голубой презерватив член. Презерватив - особо тонкий, с пупырышками и усиками - блестел от смазки. Мужчина влез в штаны, схватил в охапку остальную одежду и, пятясь, удалился.
Николь, мстительно наблюдавшая за развитием событий, облизала разбитые губы и улыбнулась:
- Отлично сработано! Помоги с ремнём - руки затекли.
- Конечно, только проясню один вопрос, - серьёзно кивнула Джули, ставя пистолет на предохранитель и убирая в кобуру. Она встала коленом на постель, наклонилась, нависая над приятельницей, и вдруг коснулась пальцами кровящей верхней губы - осторожно, изучающе, но не бережно. - Ты никогда не задумывалась, что в сексе неплохо бы хоть немного думать о желаниях партнёра, не только о своих?
- Намекаешь, что я не умею доставить удовольствие? - наполовину гневно, наполовину игриво спросила Николь, ошарашенная такой внезапной и неспровоцированной близостью от неподдающейся на провокации соседки.
- Я не намекаю, а говорю прямо, - жёстко отозвалась Джули. В голосе её лязгнул металл. - Ты бесполезна в постели. Прекрасна, - она внезапно сжала левую грудь Николь, одновременно проведя по соску подушечкой большого пальца, и вырвала изумлённое, совершенно девчачье ойканье. - Но бесполезна. Не твои любовники недостаточно хороши, а ты сама неспособна ни на что, кроме как упиваться своей красотой перед зеркалом. Но красота не вечна - в отличие от эмоциональных связей, которых зеркало тебе не подарит. Любовники для тебя - просто более-менее удобные устройства для дрочки и поклонения телу.
Она положила руку на внутреннюю сторону бедра Николь, и та непроизвольно раздвинула колени чуть шире, таким уверенным и неожиданно приятным было это прикосновение.
- Ты прекрасна, спору нет, - сказала Джули, отстраняясь и резко отстёгивая ремень, всё ещё удерживавший правую руку Николь. - Если научишься видеть кого-то, кроме себя, может, и счастлива когда-то будешь, не знаю. А я устала от тебя на сегодня.
Она встала с постели, взяла со стола конспекты и вышла, заперев дверь и ни разу не взглянув в сторону кровати. Брови её были непримиримо нахмурены, но плечи опущены бессильно.
Николь долго молча смотрела на закрытую дверь, непроизвольно и непривычно прикрывшись простынёй.
***
Ключ: Персонаж страдает нарциссцизмом. Нет, он им наслаждается
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: ф!Джулиан/ф!Николас, оригинальный мужской персонаж/ф!ф!Николас
Категория: гет, фем-слэш
Жанр: modern-AU, pre-romance, UST
Рейтинг: R
Размер: мини (1591 слов)
Содержание: девочки хотят повеселиться
Предупреждения: гендерсвитч, неудачная попытка изнасилования
Нелегальный кот, по-долийски прокравшись вдоль подоконника недавно отремонтированной комнаты женского общежития Академии орлейской командории Спецкорпуса, торопливо давясь, ел фикус.
Николь прицелилась в него мокрым полотенцем, которым только что вытирала голову, и метким броском сбила кота с края подоконника. Кот упал молча, без вербального возмущения, крепко вцепившись лапами в цветочный горшок. Брызнули осколки этнической ферелденской керамики.
- Эй, пушистая жопа, ты там жив? - поинтересовалась у любимого питомца девушка.
Кот оскорблённо и, будем честными, довольно противно взмявнул и, гордо задрав хвост, ушёл обижаться под кровать.
Николь пожала плечами, и подошла к зеркалу. Помимо брошенного полотенца её сверкающую наготу ничто не прикрывало, и зрелище в отражении открылось восхитительное.
В замке повернулся ключ, и в комнату заглянула, а затем и зашла соседка Николь, Джули - бывшая аристократка и бывшая же студентка факультета международных отношений Государственного Университета Вал Руайо. Это была высокая, одного роста с Николь темноволосая девушка со сдержанным темпераментом и прекрасными светскими манерами, сильно испорченная полученным в благородных кругах воспитанием. Она как никто умела, оставаясь предельно корректной, заставить собеседника почувствовать себя некомпетентным ничтожеством, и в тире выбивала сто из ста. На счастье окружающих, ей редко бывало дело до них. Николь её обожала.
- Я слышала шум, - сообщила Джули, запирая за собой дверь.
Николь повернулась вокруг своей оси, продолжая наблюдать за собой в зеркале, и замурлыкала весёлый мотивчик.
- Я слышала шум, находясь в начале коридора, - уточнила Джули. - Что ты опять сочла нужным сокрушить?
- Кота гоняла, - беззаботно пояснила Николь, принимая вольную, но соблазнительную позу.
- Вижу, - кратко отозвалась Джули, обходя соседку и бросая взгляд на осколки, кучу земли и печальные останки фикуса на полу. Бросив в угол сумку, она взяла совок и веник и принялась подметать. - Тебе не кажется, что это несколько чересчур? Мой кот, мой фикус, но бьёшь их почему-то ты.
- Кот, может, и твой, а вот растение - общественное, - заспорила Николь, неотрывно лаская себя взглядом. Она медленно провела руками от бёдер вверх, по бокам к рёбрам. Телосложение у неё было крепким и спортивным, с ярко выраженными женскими округлостями, а отличная осанка и высокий рост спасали от ярлыка "коренастой" или "квадратной". Она была хороша, как какая-нибудь богиня-воительница древности или, на худой конец, королева. Николь тайно улыбнулась, представив себя - нагую, как сейчас, но в крылатом шлеме и с копьём в руке. Ей бы пошло.
Джули мученически вздохнула и задёрнула шторы:
- Не обязательно светить своими прелестями прямо в бинокли мужского общежития. Ты и без того достаточно популярна.
Николь хмыкнула, ладонями приподняла свои груди, наслаждаясь ощущением упругой тяжести в руках:
- Верно, мальчики такой чести ничем не заслужили.
- Я стесняюсь спросить, чем её заслуживаю я. Ежедневно, - без всякого намёка на стеснение и вообще какое-либо выражение, кроме бесконечного терпения, заметила Джули, сметая мусор в урну. Она направилась к кладовке, пройдя очень близко к Николь, так что та уловила запах пороха, пота и дезодоранта.
Николь лениво приласкала свои начавшие твердеть в прохладном воздухе комнаты соски и мурлыкнула:
- Свет мой, зеркальце, скажи...
- Ты прекрасна, спору нет, - холодно перебила Джули, возвращаясь с новым цветочным горшком, поменьше. Сев на пол, она занялась пересадкой пострадавшего от кота и полотенца растения. - Я думаю подарить тебе на будущие Проводы зимы зеркальный вибратор, чтобы твои утренние упражнения у зеркала обрели уже некую логическую завершённость.
Николь обернулась, остро осознавая, как красиво движутся её тренированный мышцы под гладкой загорелой кожей, и как изящно соскользнули сейчас с плеча на спину белокурые локоны. Тот факт, что видеть эту прелесть было некому, её ничуть не волновал - иногда достаточно просто сознавать, что ты - совершенство.
С этого ракурса затянутая в чёрное Джули со своей короткой стрижкой и сильными руками напоминала прелестного мальчика.
- Разве это не было грубо? - усмехнулась Николь, краем глаза следя за движением собственных губ в отражении. Очаровательно, как всегда.
- Приношу свои извинения, - с почти оскорбительно откровенной неискренностью отозвалась Джули, ссыпая в горшок остатки земли.
- Только представь, что я пользовалась бы твоим подарком - каждое утро у тебя на глазах.
- Только представь, до чего забавно это бы выглядело, - Джули, по-прежнему стоя спиной к собеседнице, встала, поставила на подоконник фикус и направилась к ванной. - Я в душ.
- Составить компанию? - милостиво предложила Николь.
- Вынуждена отказаться. Тебе стоит начать одеваться - экзамен по взрывотехнике через час.
Джули скрылась за дверью ванной. Непримиримо щёлкнул замок.
- Как мило, что ты помнишь моё расписание экзаменов! - крикнула ей вслед Николь.
За дверью зашумела вода. Николь фыркнула, следя, как тонко раздулись её ноздри. Иногда она обдумывала возможность пирсинга, но всякий раз отступалась. Грешно портить совершенство.
Подойдя к двери ванной, она постучалась и сообщила, повысив голос:
- В семь ко мне зайдёт Лайнил, погуляй где-нибудь до девяти, ладно? Потом сочтёмся.
- Ты мне ещё за два прошлых раз должна, - поведали из-за двери.
- Я виновата, что ты живёшь монашкой? - В голосе Николь прорезались интригующие насмешливые ноты - она как раз представила свою соседку под душем. Полностью обнажённой она Джули не видела ни разу, но частично - да, и общее представление составила. Джули обладала более тонким костяком и сухощавым сложением, отчего выглядела подтянутой и опасной. Бёдра у неё были узковаты, а грудь, пожалуй, маловата - впрочем, знать никогда не славилась излишней фертильностью и пышными формами. Николь эти тугие остренькие груди с дерзко задранными сосками находила очень даже интересными.
- Однажды я сплюсую все твои долги и потребую не ходить по комнате раздетой, - пригрозила Джули.
- О, но тогда сразу случится солнечное затмение, - уверенно заявила Николь. - Нельзя стеснять и прятать от мира такую красоту. Это практически преступно - уверена, за это должны сажать.
- Иди на экзамен, - железным голосом отрезала Джули.
***
Джули не стала стучаться - доносящиеся из-за двери звуки свидетельствовали скорее о драке и ссоре, чем о сексе. Вместо этого она отперла дверь и достала пистолет из кобуры.
Она ещё не видела место событий, но предыдущий опыт подсказывал ей верное направление мысли. Именно поэтому, откровенно говоря, Джули покинула библиотеку ровно посередине оговорённого Николь срока - а забытые конспекты были лишь небрежно сочинённым предлогом.
У Николь была скверная манера приводить мужчин, которые гарантировали неприятности, поэтому с некоторых пор Джули предпочитала проверять. Лучше наткнуться на интимную сцену, чем потом помогать избавляться от трупа.
Кот сидел на подоконнике, обвив фикус хвостом и собой, и наслаждался зрелищем.
Николь собралась в компактный комок в изголовье кровати и неласково улыбалась. Один ремень, удерживавший её руки, был уже порван, но второй ещё держался. Незнакомый темноволосый мужчина скорчился на краю кровати, зажимая пах ладошками, и сквозь зубы понося возлюбленную самым грязным и неизобретательным матом. На открывшуюся дверь он не обратил никакого внимания, однако раздавшийся над ухом звук снимаемого предохранителя заставил его прийти в себя.
- Очень любезно, что вы зашли, однако время позднее, так что будьте так добры освободить помещение.
Мужчина захлебнулся бранью.
- Если, конечно, вы не хотите в таком виде объясняться с полицией по поводу попытки изнасилования, - добавила Джули. Она могла представить себе всё недавно здесь происходившее так точно, словно наблюдала. Конечно же, боготворящая своё тело Джули решила попробовать со своим гостем что-то эдакое, довела его до умоисступления, а затем решила, что он её недостоин, поскольку ласкает без души и скрытые желания угадывает плохо. Вполне понятно, что гость взбесился и отказался свалить, не получив своё.
- Какого, блядь, изнасилования?! - взвыл мужчина. - Она сама!..
Джули упёрла дуло ему в голову и вежливо, хоть и сухо, сказала:
- У меня восемь патронов. Я могу всадить их вам в локти и коленные чашечки, и ещё останется для других, менее интересных, частей.
Мужчина решил не испытывать судьбу. Он неловко слез с кровати, стараясь по возможности не приближаться ни к одной из чокнутых баб. Мелькнул опавший, но всё ещё затянутый в ярко-голубой презерватив член. Презерватив - особо тонкий, с пупырышками и усиками - блестел от смазки. Мужчина влез в штаны, схватил в охапку остальную одежду и, пятясь, удалился.
Николь, мстительно наблюдавшая за развитием событий, облизала разбитые губы и улыбнулась:
- Отлично сработано! Помоги с ремнём - руки затекли.
- Конечно, только проясню один вопрос, - серьёзно кивнула Джули, ставя пистолет на предохранитель и убирая в кобуру. Она встала коленом на постель, наклонилась, нависая над приятельницей, и вдруг коснулась пальцами кровящей верхней губы - осторожно, изучающе, но не бережно. - Ты никогда не задумывалась, что в сексе неплохо бы хоть немного думать о желаниях партнёра, не только о своих?
- Намекаешь, что я не умею доставить удовольствие? - наполовину гневно, наполовину игриво спросила Николь, ошарашенная такой внезапной и неспровоцированной близостью от неподдающейся на провокации соседки.
- Я не намекаю, а говорю прямо, - жёстко отозвалась Джули. В голосе её лязгнул металл. - Ты бесполезна в постели. Прекрасна, - она внезапно сжала левую грудь Николь, одновременно проведя по соску подушечкой большого пальца, и вырвала изумлённое, совершенно девчачье ойканье. - Но бесполезна. Не твои любовники недостаточно хороши, а ты сама неспособна ни на что, кроме как упиваться своей красотой перед зеркалом. Но красота не вечна - в отличие от эмоциональных связей, которых зеркало тебе не подарит. Любовники для тебя - просто более-менее удобные устройства для дрочки и поклонения телу.
Она положила руку на внутреннюю сторону бедра Николь, и та непроизвольно раздвинула колени чуть шире, таким уверенным и неожиданно приятным было это прикосновение.
- Ты прекрасна, спору нет, - сказала Джули, отстраняясь и резко отстёгивая ремень, всё ещё удерживавший правую руку Николь. - Если научишься видеть кого-то, кроме себя, может, и счастлива когда-то будешь, не знаю. А я устала от тебя на сегодня.
Она встала с постели, взяла со стола конспекты и вышла, заперев дверь и ни разу не взглянув в сторону кровати. Брови её были непримиримо нахмурены, но плечи опущены бессильно.
Николь долго молча смотрела на закрытую дверь, непроизвольно и непривычно прикрывшись простынёй.
***
Название: Что это?
Ключ: В Тедасе появились подтяжки, презервативы и роликовые коньки. Взаимодействие с ними персонажа (предметы могут быть другими, главное, чтобы они были бессмысленны с т.з. жителя Тедаса)
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Джулиан, UST Иллан/Джулиан
Категория: слэш
Жанр: humor
Рейтинг: R
Размер: мини (около 2000 слов)
Содержание: Иллан всегда любил что-нибудь изобретать... и не только он
Предупреждения: приглашенные звезды: strawberry popping candies и латекс, смена POV, сленговые словечки, ООС, намеки на BDSM
Николас осторожно заглянул в комнаты Иллана, которые тот называл «лабораторией». Маг ненавидел, когда входили без предупреждения, но от Николаса такое терпел: все-таки у них была история в прошлом. Кто-то из стражей порой прибавлял, что будет и в будущем, если настырный маг не оставит попыток затащить Джулиана в свою постель. Николас пропускал эту болтовню мимо ушей: во-первых, он доверял Джулиану, а во-вторых, он постарался, чтобы маг в красках представлял, что произойдет лично с ним в таком случае. А в остальном с магом можно было выпить и поговорить, доверить защищать свою спину и найти что-нибудь интересное у него в лаборатории.
Как только Иллан освоился в новом статусе стража и свыкся с обстановкой, в ордене узнали о его страсти к изобретательству. Придумывал он штуковины, связанные не только с магией, но и те, которые весьма неплохо приживались в обычной жизни. Сам маг, по мнению Николас, правда, иногда и сам не знал, как свое изобретение лучше применить.
Ну взять хотя бы историю с «подтяжками»...
Николас созерцал странную штуковину из ремней, которую крутил в руках Иллан. Маг оттянул один из ремней, удлиняя, а потом отпустил и тот стал прежней длины. На краях каждого ремня была странная железная заклепка.
- Что это?
- Подтяжки.
- Боюсь спросить, что они подтягивают, - ухмыльнулся Николас.
- Штаны, остроумный ты наш, - отозвался маг.
- И часто с тебя падают штаны? – не остался в долгу Николас.
- Довольно часто, чтобы об этом переживать.
Николас попытался прикинуть, как эта штуковина крепится на обозначенный предмет одежды, но не преуспел. Пробовать на себе не хотелось – шутом не нанимался, а Иллан был в мантии. Кстати, о мантиях.
- Маги не носят штанов, Иллан.
- А ты проверял?
Николас закатил глаза: нет, за последние несколько лет – не проверял. И не горел желанием. Какое ему дело, что там изменилось в обычаях магов, в конце концов!
- Ерунда полная, Иллан. Дай сюда, - требовательно протянул он руку.
Маг пожал плечами, но изобретение отдал. Николас потянул ремни, сравнивая их с обычными: тугие, но растягиваются, рваться и не думают.
- Знаешь, если бы ты эти «подтяжки» навострил доспех подтягивать, толку было бы больше, - поделился Николас с магом своей мыслью.
- Думаешь? – скептически отозвался тот. – Такое мне в голову не приходило.
Но как оказалось, если мысль не приходила в голову Иллана, это еще не значит, что она была плоха. Доспех на новых ремнях сидел плотнее и двигаться с ним было удобнее, только заменять все ремни не стоило – где-то «подтяжки» сползали. Маг, правда, выглядел раздосадованным, делая ремни для доспехов всего ордена. Николас постарался его успокоить:
- Иллан, не убивайся ты так. Покажи первый вариант своих «подтяжек», если Командор разрешит, аристократам. Ей-Создатель, эти будут в восторге.
Через месяц Орден обогатился морально и материально: молва приписывала ему «создание нового тренда», а аристократы стремились следовать всему новому, особенно, одобренному при дворе, и деньги потекли в орден рекой. Николас кусал локти, что не договорился с магом о доле, да и в целом был зол на себя – его непомерно раздражала эта мода: «подтяжки» казались ему уродливым подражанием воинским перевязям для оружия, и видеть что-то подобное на напыщенных павлинах-шевалье было отвратительно. Последней каплей в море раздражения стал Джулиан, нацепивший оные вместе с легкой самодовольной полуулыбкой.
Правда, в ту же ночь Николас узнал, зачем «подтяжки» на самом деле понадобились Джулиану. И забери его Архидемон, если он пожалел!
С тех пор Николас и повадился заглядывать на огонек к Иллану: любопытство - не порок. На этот раз, правда, последствия чуть не оказались фатальными – Николас, конечно, заметил, валявшиеся на полу сапоги ровно за миг до того, как на них наступить, но кто же думал, что они сделают так! Сапоги вылетели из-под ноги, и мужчина некуртуазно приземлился на задницу:
- Твою мать! Иллан, что за херня у тебя здесь!
- Я не виноват, что твоя мама не научила тебя ждать приглашения, когда входишь в чужую комнату, - отозвался маг, выглянувший из-за кипы книг. – Кстати, о таком применении я не думал, - он злорадно ухмыльнулся. – Прекрасное фиаско для вора, не находишь?
- Я не вор, откуда мне знать!
- Не кипятись. Это катающиеся сапоги.
- Прекрасно, - резюмировал Николас, разглядевший, наконец, приделанные к подошвам сапог маленькие колеса. Он протянул руку и взял один сапог, потрогал обтяжку. – И зачем они?
- Чтобы кататься, - наставительно отозвался Иллан.
- Чтобы кататься. Где? – Николас ухмыльнулся, вспоминая те полтора раза, когда он был вынужден кататься на телеге: большие колесами собрали все кочки и ямы на дороге, а уж маленькими-то и стыки плотно подогнанных камней мостовой пересчитаешь.
- Ничего, они-то уж разберутся, - пожал плечами маг.
- Кто они?
- Аристократы, - он снова спрятался за книги. - Ты был прав, Николас, что посоветовал мне сбывать изобретения им.
- Ты, вообще-то, серый страж, Иллан.
- Работаю на благо ордена не покладая рук. Сам спроси Брегана, как у него казна пополнилась.
С этим поспорить было трудно: маг отдавал большую часть прибыли ордену.
- Это пока, - уперто продолжил Николас, - а вот заработают себе головной боли от тряски на твоих «катающихся сапогах» и начнут другой разговор.
- Не заработают, - маг поднялся и ушел вглубь комнаты, чтобы вернуться с куском материала неизвестного происхождения, - потому что вот этим обиты колеса. Эта штука смягчает удар. Не железный обод, чай.
Николас с сомнением потрогал материал.
- Лучше б ты этим колеса орденских телег обил, - посоветовал он.
Маг ухмыльнулся:
- Тоже идея.
Вскоре в Вал Руайо открыли первый в Тедасе «каток» для катания на «катающихся сапогах».
Николас и Иллан играли в карты. Судя по всему, жизнь Николаса ничему не научила. Играли они на желание и большую партию, которую, к тому моменту, как в дверь учтиво постучали, Николас проиграл.
- Заходи, Джулиан, - радостно отозвался Иллан.
И когда он успел так хорошо изучить Джулиана, что узнает его по стуку, проходимец?!
Джулиан и вошел, но далеко проходить не стал, сразу объявив причину своего визита:
- Николас, командор звал тебя, - голос его был сух, выражая нелестное мнение о том, кто садится играть с Илланом.
- Спасибо, Джулиан, - Николас взгляд проигнорировал. Его, вообще, порой задевала манера Джулиана оценивать каждое действие. Ну, или почти каждое. – Иллан, потом договоримся.
Николас поднялся и пошел к двери, но когда проходил мимо Джулиана, тот заставил его замедлить шаг вопросом:
- Кто выиграл?
Николас ничего не сказал и прошел мимо, но плотно сжатые губы его выдали. Джулиан развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть захлопывающуюся дверь.
- На что играли? – спросил он, обернувшись через плечо.
- Если я скажу, что на твою задницу, - улыбнулся Иллан, беззастенчиво ее рассматривая, - ты мне не поверишь.
- Конечно нет, - голос Джулиана стал холоднее.
- На желание, ненаглядный мой, - отозвался тот, - на желание.
- Я думаю, стоит напомнить…
- …чтобы я не просил ничего такого, чего ты не смог бы выполнить.
- Он не смог бы, - надавил Джулиан.
- Конечно. Конечно, - пробормотал маг, провожая его взглядом.
У самой двери Джулиан остановился и снова посмотрел на Иллана. Ему показалось, что тот даже улыбнулся, в своей неповторимой манере.
- Кстати, твое последнее изобретение столь… полезно.
Иллан медленно сглотнул, пялясь в закрывающуюся дверь. Джулиану он всегда проигрывал. И к его несчастью, Джулиан милосердия не знал.
Маг покосился на лежащий на другом конце стола кружочек из тонкой прозрачной материи, у которой даже и названия толком не было. Она ощущалась на теле как вторая тонкая-тонкая кожа и плотно облегала, растягиваясь, если это было необходимо. Если начать раскатывать кружок, материя принимала форму чехла. И несмотря на то, что Николасу Иллан сообщил, что пока и сам не понял, что это такое - а Николас приспособился наливать в чехол воду, отчего тот раздувался как шар, и, завязав открытый край, выбрасывать подобную «бомбу» из окна, что по зимнему времени было скорее досадно для прохожих, нежели наоборот - маг очень хорошо знал, что это за предмет. Если мыслить с научной точки зрения, Иллан назвал бы его «предохранителем». Однако, учитывая с какой мыслью, он вообще пришел к идее, назвать новое изобретение можно было только эротической игрушкой. Иллану отчаянно захотелось побиться головой о стол, когда он представил, как Джулиан использует вещь по назначению… раскатывая по напряженному, восставшему члену.
Спустя пару дней Николас завалился в их комнату с довольной улыбкой и протянул Джулиану что-то в маленьком конвертике.
- Что это? – покосился тот.
- Если бы я знал, никому бы не сказал, - заговорщически сообщил Николас.
- Иллан, - понял Джулиан.
- Это сладкое, - настойчиво сказал Николас: так просто он сдаваться не собирался.
Джулиан оценивающе оглядел приятеля, уже явно пробовавшего угощение: вроде тот вел себя как обычно. Ничего лишнего не выросло и не отвалилось.
Джулиан взял конвертик и высыпал пару маленьких горошин на ладонь, потом закинул в рот. Они были сладкими, как простой сахар, только с клубничным привкусом, но потом зашипели на языке и стали лопаться. Николас смотрел выжидающе, с непередаваемым выражением ребячества на лице. Язык пощипывало и чпоканье доносились чуть ли не из собственной головы. Вскоре, впрочем, эффект прекратился.
- Глупость какая, - резюмировал Джулиан с едва заметной улыбкой и отложил конвертик на стол. – Николас, я знаю, что ты проиграл Иллану желание. Я был бы рад, если бы ты отдал долг и больше не подавался на провокации.
- Провокации? Все честно!
- Я уверен, ты предлагал ему играть на деньги.
Николас замолчал: да, он предлагал и, да, Иллан взял его на «слабо» - неужели серый страж боится всего лишь выполнить желание?
- Так что он хочет? – надавил Джулиан.
- Давай я отыграюсь и сделаю, как ты хочешь. Не буду больше вестись на провокации, - постарался увильнуть Николас.
- Конечно. Только сначала ты скажешь, что попросил Иллан.
Николас мученически посмотрел на Джулиана, но вынужден был ответить:
- Он хочет, чтобы я уговорил тебя использовать какое-то его изобретение. Но я тебе говорю – забудь.
В темных глазах Джулиана мелькнуло смешанное чувство усталости, решимости и коварства, которое Николасу отчего-то показалось весьма тревожным.
- Ну так пошли, - сказал Джулиан, выходя за дверь.
Иллан посмотрел на Джулиана с подозрением.
- А я думал Николас предпочтет отыграться, - улыбнулся он наконец.
- Я и… - раздалось из-за спины Джулиана.
- Будем ждать до утра? – поинтересовался Джулиан
- Секунду, нетерпеливый мой, - маг торопливо облизнул губы и исчез, а когда вернулся, то держал в руках сверток блестящего черного цвета. На ощупь ткань была слегка липкой и скользкой одновременно.
- Что это?
- Я изобрел новый материал и мне нужно знать, как он будет смотреться на ком-то. Зеркала тут особо не помогут, сам понимаешь… и…
Джулиан вздохнул, забирая сверток.
- Ты не против? – Джулиан кивнул на дверь в комнату, где маг спал.
Тот не возражал.
- Оба оставайтесь тут, - тяжелый взгляд темных глаз обвел мужчин. Возражений не последовало, и Джулиан вышел.
Повисло тяжелое молчание, в котором недовольство Николаса было более чем очевидным. Но Иллан стоически переносил это напряжение, предвкушая: если он все рассчитал правильно, если фантазии не слишком затуманили взор, если…
Дверь открылась - Джулиан вернулся в комнату. Иллан практически слышал звук, с которым упала челюсть Николаса. С таким же, как и его собственная.
Джулиан стоял перед ними, «облитый» черным блестящим подобием кожи с головы до ног так, что отрытыми остались лишь лицо, шея и грудь в вырезе куртки. Ткань льнула к телу, повторяя все рельефы его развитого сильного тела и - не открывая почти ничего - не оставляла пространства для домыслов и сомнений. Особенно в том, что под этим «костюмом» не было даже белья.
Кожа Джулиана казалась мраморно белой, а глаза стали совершенно черными. Он точно перестал быть человеком…
- Что это? – осипшим голосом спросил Николас.
- Это? – переспросил Джулиан, взвешивая в руке плеть-семихвостку.
Иллан точно помнил, что такого в свертке не было. Или – было? Нет, он уже был ни в чем не уверен…
Джулиан недобро улыбнулся – куда шире, чем Иллану приходилось когда-либо видеть.
- Итак, господа, - холодно, но многообещающе произнес Джулиан, - ваше поведение в последнее время меня несказанно расстраивает.
Он сделал пару шагов вперед, переливаясь в свете свечей, уперся затянутой в тонкую перчатку ладонью в бедро и завершил:
- И сейчас я намерен «поговорить» с вами об этом…
Ключ: В Тедасе появились подтяжки, презервативы и роликовые коньки. Взаимодействие с ними персонажа (предметы могут быть другими, главное, чтобы они были бессмысленны с т.з. жителя Тедаса)
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Джулиан, UST Иллан/Джулиан
Категория: слэш
Жанр: humor
Рейтинг: R
Размер: мини (около 2000 слов)
Содержание: Иллан всегда любил что-нибудь изобретать... и не только он
Предупреждения: приглашенные звезды: strawberry popping candies и латекс, смена POV, сленговые словечки, ООС, намеки на BDSM
Николас осторожно заглянул в комнаты Иллана, которые тот называл «лабораторией». Маг ненавидел, когда входили без предупреждения, но от Николаса такое терпел: все-таки у них была история в прошлом. Кто-то из стражей порой прибавлял, что будет и в будущем, если настырный маг не оставит попыток затащить Джулиана в свою постель. Николас пропускал эту болтовню мимо ушей: во-первых, он доверял Джулиану, а во-вторых, он постарался, чтобы маг в красках представлял, что произойдет лично с ним в таком случае. А в остальном с магом можно было выпить и поговорить, доверить защищать свою спину и найти что-нибудь интересное у него в лаборатории.
Как только Иллан освоился в новом статусе стража и свыкся с обстановкой, в ордене узнали о его страсти к изобретательству. Придумывал он штуковины, связанные не только с магией, но и те, которые весьма неплохо приживались в обычной жизни. Сам маг, по мнению Николас, правда, иногда и сам не знал, как свое изобретение лучше применить.
Ну взять хотя бы историю с «подтяжками»...
Николас созерцал странную штуковину из ремней, которую крутил в руках Иллан. Маг оттянул один из ремней, удлиняя, а потом отпустил и тот стал прежней длины. На краях каждого ремня была странная железная заклепка.
- Что это?
- Подтяжки.
- Боюсь спросить, что они подтягивают, - ухмыльнулся Николас.
- Штаны, остроумный ты наш, - отозвался маг.
- И часто с тебя падают штаны? – не остался в долгу Николас.
- Довольно часто, чтобы об этом переживать.
Николас попытался прикинуть, как эта штуковина крепится на обозначенный предмет одежды, но не преуспел. Пробовать на себе не хотелось – шутом не нанимался, а Иллан был в мантии. Кстати, о мантиях.
- Маги не носят штанов, Иллан.
- А ты проверял?
Николас закатил глаза: нет, за последние несколько лет – не проверял. И не горел желанием. Какое ему дело, что там изменилось в обычаях магов, в конце концов!
- Ерунда полная, Иллан. Дай сюда, - требовательно протянул он руку.
Маг пожал плечами, но изобретение отдал. Николас потянул ремни, сравнивая их с обычными: тугие, но растягиваются, рваться и не думают.
- Знаешь, если бы ты эти «подтяжки» навострил доспех подтягивать, толку было бы больше, - поделился Николас с магом своей мыслью.
- Думаешь? – скептически отозвался тот. – Такое мне в голову не приходило.
Но как оказалось, если мысль не приходила в голову Иллана, это еще не значит, что она была плоха. Доспех на новых ремнях сидел плотнее и двигаться с ним было удобнее, только заменять все ремни не стоило – где-то «подтяжки» сползали. Маг, правда, выглядел раздосадованным, делая ремни для доспехов всего ордена. Николас постарался его успокоить:
- Иллан, не убивайся ты так. Покажи первый вариант своих «подтяжек», если Командор разрешит, аристократам. Ей-Создатель, эти будут в восторге.
Через месяц Орден обогатился морально и материально: молва приписывала ему «создание нового тренда», а аристократы стремились следовать всему новому, особенно, одобренному при дворе, и деньги потекли в орден рекой. Николас кусал локти, что не договорился с магом о доле, да и в целом был зол на себя – его непомерно раздражала эта мода: «подтяжки» казались ему уродливым подражанием воинским перевязям для оружия, и видеть что-то подобное на напыщенных павлинах-шевалье было отвратительно. Последней каплей в море раздражения стал Джулиан, нацепивший оные вместе с легкой самодовольной полуулыбкой.
Правда, в ту же ночь Николас узнал, зачем «подтяжки» на самом деле понадобились Джулиану. И забери его Архидемон, если он пожалел!
С тех пор Николас и повадился заглядывать на огонек к Иллану: любопытство - не порок. На этот раз, правда, последствия чуть не оказались фатальными – Николас, конечно, заметил, валявшиеся на полу сапоги ровно за миг до того, как на них наступить, но кто же думал, что они сделают так! Сапоги вылетели из-под ноги, и мужчина некуртуазно приземлился на задницу:
- Твою мать! Иллан, что за херня у тебя здесь!
- Я не виноват, что твоя мама не научила тебя ждать приглашения, когда входишь в чужую комнату, - отозвался маг, выглянувший из-за кипы книг. – Кстати, о таком применении я не думал, - он злорадно ухмыльнулся. – Прекрасное фиаско для вора, не находишь?
- Я не вор, откуда мне знать!
- Не кипятись. Это катающиеся сапоги.
- Прекрасно, - резюмировал Николас, разглядевший, наконец, приделанные к подошвам сапог маленькие колеса. Он протянул руку и взял один сапог, потрогал обтяжку. – И зачем они?
- Чтобы кататься, - наставительно отозвался Иллан.
- Чтобы кататься. Где? – Николас ухмыльнулся, вспоминая те полтора раза, когда он был вынужден кататься на телеге: большие колесами собрали все кочки и ямы на дороге, а уж маленькими-то и стыки плотно подогнанных камней мостовой пересчитаешь.
- Ничего, они-то уж разберутся, - пожал плечами маг.
- Кто они?
- Аристократы, - он снова спрятался за книги. - Ты был прав, Николас, что посоветовал мне сбывать изобретения им.
- Ты, вообще-то, серый страж, Иллан.
- Работаю на благо ордена не покладая рук. Сам спроси Брегана, как у него казна пополнилась.
С этим поспорить было трудно: маг отдавал большую часть прибыли ордену.
- Это пока, - уперто продолжил Николас, - а вот заработают себе головной боли от тряски на твоих «катающихся сапогах» и начнут другой разговор.
- Не заработают, - маг поднялся и ушел вглубь комнаты, чтобы вернуться с куском материала неизвестного происхождения, - потому что вот этим обиты колеса. Эта штука смягчает удар. Не железный обод, чай.
Николас с сомнением потрогал материал.
- Лучше б ты этим колеса орденских телег обил, - посоветовал он.
Маг ухмыльнулся:
- Тоже идея.
Вскоре в Вал Руайо открыли первый в Тедасе «каток» для катания на «катающихся сапогах».
Николас и Иллан играли в карты. Судя по всему, жизнь Николаса ничему не научила. Играли они на желание и большую партию, которую, к тому моменту, как в дверь учтиво постучали, Николас проиграл.
- Заходи, Джулиан, - радостно отозвался Иллан.
И когда он успел так хорошо изучить Джулиана, что узнает его по стуку, проходимец?!
Джулиан и вошел, но далеко проходить не стал, сразу объявив причину своего визита:
- Николас, командор звал тебя, - голос его был сух, выражая нелестное мнение о том, кто садится играть с Илланом.
- Спасибо, Джулиан, - Николас взгляд проигнорировал. Его, вообще, порой задевала манера Джулиана оценивать каждое действие. Ну, или почти каждое. – Иллан, потом договоримся.
Николас поднялся и пошел к двери, но когда проходил мимо Джулиана, тот заставил его замедлить шаг вопросом:
- Кто выиграл?
Николас ничего не сказал и прошел мимо, но плотно сжатые губы его выдали. Джулиан развернулся как раз вовремя, чтобы увидеть захлопывающуюся дверь.
- На что играли? – спросил он, обернувшись через плечо.
- Если я скажу, что на твою задницу, - улыбнулся Иллан, беззастенчиво ее рассматривая, - ты мне не поверишь.
- Конечно нет, - голос Джулиана стал холоднее.
- На желание, ненаглядный мой, - отозвался тот, - на желание.
- Я думаю, стоит напомнить…
- …чтобы я не просил ничего такого, чего ты не смог бы выполнить.
- Он не смог бы, - надавил Джулиан.
- Конечно. Конечно, - пробормотал маг, провожая его взглядом.
У самой двери Джулиан остановился и снова посмотрел на Иллана. Ему показалось, что тот даже улыбнулся, в своей неповторимой манере.
- Кстати, твое последнее изобретение столь… полезно.
Иллан медленно сглотнул, пялясь в закрывающуюся дверь. Джулиану он всегда проигрывал. И к его несчастью, Джулиан милосердия не знал.
Маг покосился на лежащий на другом конце стола кружочек из тонкой прозрачной материи, у которой даже и названия толком не было. Она ощущалась на теле как вторая тонкая-тонкая кожа и плотно облегала, растягиваясь, если это было необходимо. Если начать раскатывать кружок, материя принимала форму чехла. И несмотря на то, что Николасу Иллан сообщил, что пока и сам не понял, что это такое - а Николас приспособился наливать в чехол воду, отчего тот раздувался как шар, и, завязав открытый край, выбрасывать подобную «бомбу» из окна, что по зимнему времени было скорее досадно для прохожих, нежели наоборот - маг очень хорошо знал, что это за предмет. Если мыслить с научной точки зрения, Иллан назвал бы его «предохранителем». Однако, учитывая с какой мыслью, он вообще пришел к идее, назвать новое изобретение можно было только эротической игрушкой. Иллану отчаянно захотелось побиться головой о стол, когда он представил, как Джулиан использует вещь по назначению… раскатывая по напряженному, восставшему члену.
Спустя пару дней Николас завалился в их комнату с довольной улыбкой и протянул Джулиану что-то в маленьком конвертике.
- Что это? – покосился тот.
- Если бы я знал, никому бы не сказал, - заговорщически сообщил Николас.
- Иллан, - понял Джулиан.
- Это сладкое, - настойчиво сказал Николас: так просто он сдаваться не собирался.
Джулиан оценивающе оглядел приятеля, уже явно пробовавшего угощение: вроде тот вел себя как обычно. Ничего лишнего не выросло и не отвалилось.
Джулиан взял конвертик и высыпал пару маленьких горошин на ладонь, потом закинул в рот. Они были сладкими, как простой сахар, только с клубничным привкусом, но потом зашипели на языке и стали лопаться. Николас смотрел выжидающе, с непередаваемым выражением ребячества на лице. Язык пощипывало и чпоканье доносились чуть ли не из собственной головы. Вскоре, впрочем, эффект прекратился.
- Глупость какая, - резюмировал Джулиан с едва заметной улыбкой и отложил конвертик на стол. – Николас, я знаю, что ты проиграл Иллану желание. Я был бы рад, если бы ты отдал долг и больше не подавался на провокации.
- Провокации? Все честно!
- Я уверен, ты предлагал ему играть на деньги.
Николас замолчал: да, он предлагал и, да, Иллан взял его на «слабо» - неужели серый страж боится всего лишь выполнить желание?
- Так что он хочет? – надавил Джулиан.
- Давай я отыграюсь и сделаю, как ты хочешь. Не буду больше вестись на провокации, - постарался увильнуть Николас.
- Конечно. Только сначала ты скажешь, что попросил Иллан.
Николас мученически посмотрел на Джулиана, но вынужден был ответить:
- Он хочет, чтобы я уговорил тебя использовать какое-то его изобретение. Но я тебе говорю – забудь.
В темных глазах Джулиана мелькнуло смешанное чувство усталости, решимости и коварства, которое Николасу отчего-то показалось весьма тревожным.
- Ну так пошли, - сказал Джулиан, выходя за дверь.
Иллан посмотрел на Джулиана с подозрением.
- А я думал Николас предпочтет отыграться, - улыбнулся он наконец.
- Я и… - раздалось из-за спины Джулиана.
- Будем ждать до утра? – поинтересовался Джулиан
- Секунду, нетерпеливый мой, - маг торопливо облизнул губы и исчез, а когда вернулся, то держал в руках сверток блестящего черного цвета. На ощупь ткань была слегка липкой и скользкой одновременно.
- Что это?
- Я изобрел новый материал и мне нужно знать, как он будет смотреться на ком-то. Зеркала тут особо не помогут, сам понимаешь… и…
Джулиан вздохнул, забирая сверток.
- Ты не против? – Джулиан кивнул на дверь в комнату, где маг спал.
Тот не возражал.
- Оба оставайтесь тут, - тяжелый взгляд темных глаз обвел мужчин. Возражений не последовало, и Джулиан вышел.
Повисло тяжелое молчание, в котором недовольство Николаса было более чем очевидным. Но Иллан стоически переносил это напряжение, предвкушая: если он все рассчитал правильно, если фантазии не слишком затуманили взор, если…
Дверь открылась - Джулиан вернулся в комнату. Иллан практически слышал звук, с которым упала челюсть Николаса. С таким же, как и его собственная.
Джулиан стоял перед ними, «облитый» черным блестящим подобием кожи с головы до ног так, что отрытыми остались лишь лицо, шея и грудь в вырезе куртки. Ткань льнула к телу, повторяя все рельефы его развитого сильного тела и - не открывая почти ничего - не оставляла пространства для домыслов и сомнений. Особенно в том, что под этим «костюмом» не было даже белья.
Кожа Джулиана казалась мраморно белой, а глаза стали совершенно черными. Он точно перестал быть человеком…
- Что это? – осипшим голосом спросил Николас.
- Это? – переспросил Джулиан, взвешивая в руке плеть-семихвостку.
Иллан точно помнил, что такого в свертке не было. Или – было? Нет, он уже был ни в чем не уверен…
Джулиан недобро улыбнулся – куда шире, чем Иллану приходилось когда-либо видеть.
- Итак, господа, - холодно, но многообещающе произнес Джулиан, - ваше поведение в последнее время меня несказанно расстраивает.
Он сделал пару шагов вперед, переливаясь в свете свечей, уперся затянутой в тонкую перчатку ладонью в бедро и завершил:
- И сейчас я намерен «поговорить» с вами об этом…
Название: Ошибка леди
Ключ: Персонаж влюбляется. Опишите любовные переживания
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Джулиан
Категория: слэш
Жанр: romance
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (около 2000 слов)
Содержание: Николас влюбился, но не как всегда, а по серьезному
Предупреждения: POV Николаса, сленговые словечки
Николас задумчиво изучал занимавшееся на востоке стыдливо-розовое пламя рассвета. Удивительно правильное начало трудного дня – бессонная ночь. Ему сегодня новых рекрутов на «выпас» вести, а он заплутал в собственных мыслях. Впрочем, тренированное тело и разум и не такое выдержать могут, вряд ли кто-то вообще заметит, что Николас выглядит чуть более устало, чем обычно. Кто-то, кроме Джулиана.
Николас провел ладонью по лицу, точно надеясь стереть сонливость и мысли о Джулиане, будто пот. И если на с первым получилось, то со вторым – нет.
Было паршиво. Николас не знал, что делать, но просто лечь и подохнуть – не мог, не так жизнь воспитала. Над бессмысленным вопросом «Почему все так сложно?» он размышлял всю ночь. Точнее, ту часть ночи, когда не трахал неприлично красивую новобранку с севера Империи. Говорили, что раньше она была хорошим бардом. Северянка отдавалась с жаром, с жадностью требовала ласк и знала много таких штучек, о которых Николас и не догадывался… в постели ей не было равных, несомненно! Но думал Николас все равно о другом – о том, что, кажется, влюбился и не как всегда, а всерьез. И по-хорошему это называется как-то по-другому, но Николас даже приблизительно таких слов не знал.
Молодая женщина под боком заворочалась и проснулась. Сладко улыбнувшись, хотела было поцеловать, но Николас мотнул головой:
- Не стоит.
Она пожала плечами и вскоре ушла.
Николас шепнул в потолок ругательство и тоже поднялся: рань несусветная, но бездельничать было уже вовсе невыносимо.
Он привык считать, что влюбленность – это трепет и предвкушение сладкого удовольствия, желание взять и отдать наслаждение - не только плотское, но и эмоциональное, восхищение, доводящее до блаженного отупения, и беспричинная счастливая улыбка на лице.
Николас помнил, как влюбился впервые, в дочку торговца тканями, лавка которого была чуть ли не напротив его дома. Когда случалось пересечься с девушкой на улице, Николас одновременно мечтал сквозь землю провалиться и — обнять, никогда больше не отпускать от себя. От мимолетной улыбки и взглядов украдкой сердце ухало вниз, а сам он густо краснел. Николасу было только четырнадцать, и он был убежден, что будет любить только ее всю свою жизнь. Думал он так несколько месяцев, особенно неистово в это веря по вечерам, когда девушка отдавалась ему в закрытой лавке. Но потом – прошло, отгорело. А дочь белошвейки, жившей дальше по улице, оказалась намного красивее, и сердце Николаса снова билось в груди пойманным воробьем из-за колдовского взгляда зеленых глаз. Иногда, конечно, бывало, влюбленность приходила рука об руку с другими чувствами: болью из-за отказа, злостью и ревностью, - но и они не длились долго.
Потом Николас понял, что для отношений не обязательно нужна влюблённость, довольно и других причин: похоти, денег, желания защитить или отомстить... Он быстро привык, что женщины редко ему отказывают, а из тех, кто не отказывал, мало кто не влюблялся в него – но играть чувствами других еще отвратительней, чем жизнью.
Пока Николас не попал в серые стражи, он порой думал, что однажды заведет семью. И ясно понимал, что вряд ли сможет любить свою возможную жену всю жизнь – он не верил в такую любовь: романтические баллады врут. Но в том, что такую женщину он обязан будет уважать и защищать, сомнений не было.
Что до мужчин, так с ними было, как Николасу казалось, проще: не то что бы это считалось правильным – перепихнуться с сослуживцем, но и трагедии особой не являлось. Каждый понимал, что нужно другому.
Николас искренне считал, что все-таки больше любит женщин.
Когда в Ордене появился Джулиан, казавшийся белой вороной на фоне черных воронов из тех уголков Орлеи, что потемнее, Николас не подумал бы, что когда-нибудь… влюбится в него.
Джулиан был слишком хорошо воспитан, слишком красив и ухожен, слишком благороден. Он общался с другими как с равными, но никогда бы не опустился до панибратства. Он старался быть другом, понимая, что если пройдет Посвящение – то будет с остальными спина к спине, а потому сейчас не время выбирать собеседников поприятнее. Но он ни с кем он не был откровенен до конца.
Николас смотрел на него и думал, что мог бы любить его как женщину: это сильное тело хотелось изучать и ласкать, а не зажать в тиски объятий и трахать так сильно, как только можешь, лишь бы достичь разрядки. Вскоре после того, как пришло это осознание, он поймал темный взгляд Джулиана и понял, что тот знает. Николас не мог понять его чувств. Он вообще ничего не мог сперва понять в этом глубоком, вязком взгляде: безразличие, отвращение или желание – ни хрена не разобрать!
Как-то раз, когда Джулиан разговорился, и Николас при всех выяснил, что рекрут вообще-то девственник, самым ошарашенным оказался он сам. Но не растерялся, и они с приятелями быстро сообразили Джулиану девку покраше. Николас до сих пор помнил, как отказался сам наслаждаться радостями публичного дома и, пока остальные развлекались, сидел под дверью комнаты, где уединился Джулиан и хорошенькая эльфийская шлюшка. Николас хотел слышать, как этот спокойный голос сорвется в стон; он хотел знать, как будет расплавится эта невозмутимость в жаркой страсти.
Но за дверью была тишина, и, наконец, Николас плюнул на приличия, которых придерживался из непонятного ему самому уважения к Джулиану, и зашел в комнату. Ему предстал лежащий на кровати одетый юноша, задумчиво изучающий потолок. Эльфийки не было. Джулиан посмотрел и невозмутимо поднял бровь. Но Николас не был бы собой, если бы не спросил, что произошло. Джулиан пожал плечами и сообщил, что девушка сбежала, обокрав его. Николас расхохотался и не мог остановится долго, чем, к своему удивлению, умудрился вывести Джулиана из себя:
- В чем дело? – раздраженно спросил тот.
- По-твоему, это не смешно? – Николас даже не знал, как объясниться, тем более, что ему в голову пришла идея поинтереснее, чем болтовня. – Но знаешь, я, пожалуй, никому не расскажу об этом. Я тебе помогу сам, - он начал вытаскивать свою рубаху из штанов.
Джулиан пристально, спокойно посмотрел на него и тихо, но непреклонно сказал:
- Нет.
Николас так и не смог понять, почему это «нет» смогло остановить, и отчего Джулиан не повелся на откровенный шантаж. Но Николас не трахнул его тогда, не рассказал о забавной ситуации приятелям потом и никогда не напоминал Джулиану о произошедшем. По всему получалось – какое-то колдовство. Но даже об этом Николас в тот раз не подумал, а только ухмыльнулся и пообещал себе, что еще возьмет свое.
После этого случая Джулиан начал искать общества Николаса - причем, едва ли, чтобы поговорить или пооследить за тем, чтобы тот чего лишнего не сболтнул: откровенный анекдот про удалую шлюшку всплыл очень скоро из уст самого Джулиана, уж больно много народу задавало наводящие вопросы - а просто побыть рядом.
Что было еще возмутительнее и невообразимее, Николаса это не раздражало, хотя он и не понимал, зачем Джулиан так делает. Джулиан мог прийти в шумную трапезную, где стражи резались в карты, сесть у стены и раскрыть книгу. Уж ей-ей Создатель, не самое тихое место, чтобы почитать!
Николас тогда украдкой кидал на него взгляды и любовался, пожалуй, так, как можно было бы любоваться женщиной - если бы только Джулиан, несомненно, не был мужчиной. Николас даже задавался вопросом: есть ли в нем подобное обаяние, схожие черты, притягивающие взгляд? Изящные сильные пальцы. Непокорный разворот плеч. Напряженный изгиб шеи. Высокие, гордые скулы. Четко очерченные, упрямые губы… Николас тут же думал о том, чего он еще не видел, и жар охватывал тело. Он знал, что не одному ему Джулиан покоя не дает, видел, как глаза его собратьев по ордену скользят по новичку. Но точно также видел стальной взгляд, которым одаривал их Джулиан. То, что Николасу подобного не доставалось, делало его особенным; немое присутствие и негласное доверие создавали ощущение уюта между ними двумя. Это не было как-то связано с влюбленностью, скорее – с дружбой, но и с чем-то еще тоже.
Николас был уверен, что все дело все-таки в похоти, а хороший трах — он знал по опыту - никакую дружбу не портил. Как только он возьмет Джулиана, влюбленность начнет ослабевать, потому что не останется уже этой манящей таинственности и молчаливости; Джулиан раскроется и будет всецело принадлежать Николасу. И тогда они смогут стать отличными друзьями, без всяких там соплей и «я буду любить тебя до гроба».
Но вышло наоборот. Проще не стало. Стало только сложнее – никто больше не мог дать Николасу того сплава эмоций и плотского наслаждения, что давал Джулиан. Может, конечно, он плохо искал, но искать лучше было уже невозможно.
Это была не влюбленность. Это было похоже на какое-то незаметное и кажущееся поначалу безвредным отравление. Отравление Джулианом. Николасу хотелось биться головой о стену, когда подобные мысли приходили в голову. А потом можно еще и об пол – от осознания, что это его, Николаса, мысли, а не чьи-нибудь.
Николасу было плохо, когда Джулиана был не рядом. Когда командор отправил того в Вал Руайо за каким-то рекрутом, Николас стал раздражителен и слишком – неприлично слишком! – много думал. Ему отчаянно не хватало уютного молчания. Ему нужен был взгляд темных глаз и редкие уроки шахматной игры, которые повадился давать ему бывший шевалье. Он скучал по запаху Джулиана, по силе рук, по отзывчивости тела. Но голосу. По плотно сжатым губами, которые не выражают ничего и в то же время все – от раздражения до страстного нетерпения.
Николас никогда не говорил с Джулианом о чувствах: тот не был юной девой, чтобы находить в таких разговорах удовольствие, да и – несмотря на свою невинность – не казался наивным и глупым в вопросе чувств. Но сейчас это показалось Николасу важным – чтобы Джулиан знал. Возможно, он надеялся, что тот назовет его идиотом, и развернется, спокойно, но непреклонно закрыв за собой дверь. Навсегда. Или – не закрыв, но точно определив их отношения как «друзья, которые всегда и во всем помогут друг другу». Или… Николас жаждал ясности почти так же сильно, как самого Джулиана сейчас.
Потом они не виделись полтора года: командор организовал экспедицию в Камберленд, слишком уж развесистыми стали слухи о порождениях тьмы в тех землях. Николас отправился с ним, до того как Джулиан вернулся.
Николас вошел в трапезную и тут же его взгляд выцепил знакомую осанку. Джулиан сидел спиной и беседовал с сидевшей рядом женщиной, той самой, бывшим бардом. Николас так и не мог вспомнить, как ее зовут. Она всячески пыталась прикоснуться к Джулиану, завладеть его вниманием полностью. Николас устало почесал неопрятно заросший подбородок и сел за соседний стол, спиной к парочке. Эльфы поспешили принести ему еды, но кусок в горло не лез.
Николас надеялся, что он – забыл. Но точно коросту содрали с язвы: он снова чувствовал все, как полтора года тому назад. Как год. Как полгода тому. На самом деле, он чувствовал все время. Просто…
На плечи легли руки, и даже сквозь ткань рубашки и дублета Николас почувствовал знакомое, но так старательно забытое – и не забытое вовсе – тепло. Он хотел дернуть плечами, скидывая их: что это еще за нежности? С какой стати? Но не смог. Память подбросила осознание – Джулиан касался его сейчас посреди общей залы, не обращая внимания ни на чьи взгляды… Николас застыл, как каменный. Через пару минут знакомый голос доверительно сообщил:
- Выглядишь отвратительно.
Николас не знал, что ответить. С одной стороны, какое дело Джулиану до его внешнего вида? С другой – а почему нет? Какое право он имеет делать замечания, любезничая с другой? Но – почему нет? Николасу вот было дело до мелкой дрожи ладоней, что он ощущал на своих плечах. Ему было дело до проклятой бардессы, хотя и он сам от воздержания не страдал. Но Николас никогда не говорил Джулиану ничего, что дало бы ему право возмутиться. А потому он просто откинул голову назад, упираясь затылком в торс мужчины, и тихо произнес, стараясь вложить в одно лишь слово все:
- Джулиан…
Тот облегченно выдохнул и сжал плечи Николаса, сказав еще тише:
- Я – тоже.
Николас ухмыльнулся, мысленно качая головой. Нет, это – не влюбленность.
Одна леди как-то раз гневно ему заявила, что он не узнает настоящую любовь даже если та вцепится ему в задницу. Похоже, леди ошибалась.
Ключ: Персонаж влюбляется. Опишите любовные переживания
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Джулиан
Категория: слэш
Жанр: romance
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (около 2000 слов)
Содержание: Николас влюбился, но не как всегда, а по серьезному
Предупреждения: POV Николаса, сленговые словечки
Николас задумчиво изучал занимавшееся на востоке стыдливо-розовое пламя рассвета. Удивительно правильное начало трудного дня – бессонная ночь. Ему сегодня новых рекрутов на «выпас» вести, а он заплутал в собственных мыслях. Впрочем, тренированное тело и разум и не такое выдержать могут, вряд ли кто-то вообще заметит, что Николас выглядит чуть более устало, чем обычно. Кто-то, кроме Джулиана.
Николас провел ладонью по лицу, точно надеясь стереть сонливость и мысли о Джулиане, будто пот. И если на с первым получилось, то со вторым – нет.
Было паршиво. Николас не знал, что делать, но просто лечь и подохнуть – не мог, не так жизнь воспитала. Над бессмысленным вопросом «Почему все так сложно?» он размышлял всю ночь. Точнее, ту часть ночи, когда не трахал неприлично красивую новобранку с севера Империи. Говорили, что раньше она была хорошим бардом. Северянка отдавалась с жаром, с жадностью требовала ласк и знала много таких штучек, о которых Николас и не догадывался… в постели ей не было равных, несомненно! Но думал Николас все равно о другом – о том, что, кажется, влюбился и не как всегда, а всерьез. И по-хорошему это называется как-то по-другому, но Николас даже приблизительно таких слов не знал.
Молодая женщина под боком заворочалась и проснулась. Сладко улыбнувшись, хотела было поцеловать, но Николас мотнул головой:
- Не стоит.
Она пожала плечами и вскоре ушла.
Николас шепнул в потолок ругательство и тоже поднялся: рань несусветная, но бездельничать было уже вовсе невыносимо.
Он привык считать, что влюбленность – это трепет и предвкушение сладкого удовольствия, желание взять и отдать наслаждение - не только плотское, но и эмоциональное, восхищение, доводящее до блаженного отупения, и беспричинная счастливая улыбка на лице.
Николас помнил, как влюбился впервые, в дочку торговца тканями, лавка которого была чуть ли не напротив его дома. Когда случалось пересечься с девушкой на улице, Николас одновременно мечтал сквозь землю провалиться и — обнять, никогда больше не отпускать от себя. От мимолетной улыбки и взглядов украдкой сердце ухало вниз, а сам он густо краснел. Николасу было только четырнадцать, и он был убежден, что будет любить только ее всю свою жизнь. Думал он так несколько месяцев, особенно неистово в это веря по вечерам, когда девушка отдавалась ему в закрытой лавке. Но потом – прошло, отгорело. А дочь белошвейки, жившей дальше по улице, оказалась намного красивее, и сердце Николаса снова билось в груди пойманным воробьем из-за колдовского взгляда зеленых глаз. Иногда, конечно, бывало, влюбленность приходила рука об руку с другими чувствами: болью из-за отказа, злостью и ревностью, - но и они не длились долго.
Потом Николас понял, что для отношений не обязательно нужна влюблённость, довольно и других причин: похоти, денег, желания защитить или отомстить... Он быстро привык, что женщины редко ему отказывают, а из тех, кто не отказывал, мало кто не влюблялся в него – но играть чувствами других еще отвратительней, чем жизнью.
Пока Николас не попал в серые стражи, он порой думал, что однажды заведет семью. И ясно понимал, что вряд ли сможет любить свою возможную жену всю жизнь – он не верил в такую любовь: романтические баллады врут. Но в том, что такую женщину он обязан будет уважать и защищать, сомнений не было.
Что до мужчин, так с ними было, как Николасу казалось, проще: не то что бы это считалось правильным – перепихнуться с сослуживцем, но и трагедии особой не являлось. Каждый понимал, что нужно другому.
Николас искренне считал, что все-таки больше любит женщин.
Когда в Ордене появился Джулиан, казавшийся белой вороной на фоне черных воронов из тех уголков Орлеи, что потемнее, Николас не подумал бы, что когда-нибудь… влюбится в него.
Джулиан был слишком хорошо воспитан, слишком красив и ухожен, слишком благороден. Он общался с другими как с равными, но никогда бы не опустился до панибратства. Он старался быть другом, понимая, что если пройдет Посвящение – то будет с остальными спина к спине, а потому сейчас не время выбирать собеседников поприятнее. Но он ни с кем он не был откровенен до конца.
Николас смотрел на него и думал, что мог бы любить его как женщину: это сильное тело хотелось изучать и ласкать, а не зажать в тиски объятий и трахать так сильно, как только можешь, лишь бы достичь разрядки. Вскоре после того, как пришло это осознание, он поймал темный взгляд Джулиана и понял, что тот знает. Николас не мог понять его чувств. Он вообще ничего не мог сперва понять в этом глубоком, вязком взгляде: безразличие, отвращение или желание – ни хрена не разобрать!
Как-то раз, когда Джулиан разговорился, и Николас при всех выяснил, что рекрут вообще-то девственник, самым ошарашенным оказался он сам. Но не растерялся, и они с приятелями быстро сообразили Джулиану девку покраше. Николас до сих пор помнил, как отказался сам наслаждаться радостями публичного дома и, пока остальные развлекались, сидел под дверью комнаты, где уединился Джулиан и хорошенькая эльфийская шлюшка. Николас хотел слышать, как этот спокойный голос сорвется в стон; он хотел знать, как будет расплавится эта невозмутимость в жаркой страсти.
Но за дверью была тишина, и, наконец, Николас плюнул на приличия, которых придерживался из непонятного ему самому уважения к Джулиану, и зашел в комнату. Ему предстал лежащий на кровати одетый юноша, задумчиво изучающий потолок. Эльфийки не было. Джулиан посмотрел и невозмутимо поднял бровь. Но Николас не был бы собой, если бы не спросил, что произошло. Джулиан пожал плечами и сообщил, что девушка сбежала, обокрав его. Николас расхохотался и не мог остановится долго, чем, к своему удивлению, умудрился вывести Джулиана из себя:
- В чем дело? – раздраженно спросил тот.
- По-твоему, это не смешно? – Николас даже не знал, как объясниться, тем более, что ему в голову пришла идея поинтереснее, чем болтовня. – Но знаешь, я, пожалуй, никому не расскажу об этом. Я тебе помогу сам, - он начал вытаскивать свою рубаху из штанов.
Джулиан пристально, спокойно посмотрел на него и тихо, но непреклонно сказал:
- Нет.
Николас так и не смог понять, почему это «нет» смогло остановить, и отчего Джулиан не повелся на откровенный шантаж. Но Николас не трахнул его тогда, не рассказал о забавной ситуации приятелям потом и никогда не напоминал Джулиану о произошедшем. По всему получалось – какое-то колдовство. Но даже об этом Николас в тот раз не подумал, а только ухмыльнулся и пообещал себе, что еще возьмет свое.
После этого случая Джулиан начал искать общества Николаса - причем, едва ли, чтобы поговорить или пооследить за тем, чтобы тот чего лишнего не сболтнул: откровенный анекдот про удалую шлюшку всплыл очень скоро из уст самого Джулиана, уж больно много народу задавало наводящие вопросы - а просто побыть рядом.
Что было еще возмутительнее и невообразимее, Николаса это не раздражало, хотя он и не понимал, зачем Джулиан так делает. Джулиан мог прийти в шумную трапезную, где стражи резались в карты, сесть у стены и раскрыть книгу. Уж ей-ей Создатель, не самое тихое место, чтобы почитать!
Николас тогда украдкой кидал на него взгляды и любовался, пожалуй, так, как можно было бы любоваться женщиной - если бы только Джулиан, несомненно, не был мужчиной. Николас даже задавался вопросом: есть ли в нем подобное обаяние, схожие черты, притягивающие взгляд? Изящные сильные пальцы. Непокорный разворот плеч. Напряженный изгиб шеи. Высокие, гордые скулы. Четко очерченные, упрямые губы… Николас тут же думал о том, чего он еще не видел, и жар охватывал тело. Он знал, что не одному ему Джулиан покоя не дает, видел, как глаза его собратьев по ордену скользят по новичку. Но точно также видел стальной взгляд, которым одаривал их Джулиан. То, что Николасу подобного не доставалось, делало его особенным; немое присутствие и негласное доверие создавали ощущение уюта между ними двумя. Это не было как-то связано с влюбленностью, скорее – с дружбой, но и с чем-то еще тоже.
Николас был уверен, что все дело все-таки в похоти, а хороший трах — он знал по опыту - никакую дружбу не портил. Как только он возьмет Джулиана, влюбленность начнет ослабевать, потому что не останется уже этой манящей таинственности и молчаливости; Джулиан раскроется и будет всецело принадлежать Николасу. И тогда они смогут стать отличными друзьями, без всяких там соплей и «я буду любить тебя до гроба».
Но вышло наоборот. Проще не стало. Стало только сложнее – никто больше не мог дать Николасу того сплава эмоций и плотского наслаждения, что давал Джулиан. Может, конечно, он плохо искал, но искать лучше было уже невозможно.
Это была не влюбленность. Это было похоже на какое-то незаметное и кажущееся поначалу безвредным отравление. Отравление Джулианом. Николасу хотелось биться головой о стену, когда подобные мысли приходили в голову. А потом можно еще и об пол – от осознания, что это его, Николаса, мысли, а не чьи-нибудь.
Николасу было плохо, когда Джулиана был не рядом. Когда командор отправил того в Вал Руайо за каким-то рекрутом, Николас стал раздражителен и слишком – неприлично слишком! – много думал. Ему отчаянно не хватало уютного молчания. Ему нужен был взгляд темных глаз и редкие уроки шахматной игры, которые повадился давать ему бывший шевалье. Он скучал по запаху Джулиана, по силе рук, по отзывчивости тела. Но голосу. По плотно сжатым губами, которые не выражают ничего и в то же время все – от раздражения до страстного нетерпения.
Николас никогда не говорил с Джулианом о чувствах: тот не был юной девой, чтобы находить в таких разговорах удовольствие, да и – несмотря на свою невинность – не казался наивным и глупым в вопросе чувств. Но сейчас это показалось Николасу важным – чтобы Джулиан знал. Возможно, он надеялся, что тот назовет его идиотом, и развернется, спокойно, но непреклонно закрыв за собой дверь. Навсегда. Или – не закрыв, но точно определив их отношения как «друзья, которые всегда и во всем помогут друг другу». Или… Николас жаждал ясности почти так же сильно, как самого Джулиана сейчас.
Потом они не виделись полтора года: командор организовал экспедицию в Камберленд, слишком уж развесистыми стали слухи о порождениях тьмы в тех землях. Николас отправился с ним, до того как Джулиан вернулся.
Николас вошел в трапезную и тут же его взгляд выцепил знакомую осанку. Джулиан сидел спиной и беседовал с сидевшей рядом женщиной, той самой, бывшим бардом. Николас так и не мог вспомнить, как ее зовут. Она всячески пыталась прикоснуться к Джулиану, завладеть его вниманием полностью. Николас устало почесал неопрятно заросший подбородок и сел за соседний стол, спиной к парочке. Эльфы поспешили принести ему еды, но кусок в горло не лез.
Николас надеялся, что он – забыл. Но точно коросту содрали с язвы: он снова чувствовал все, как полтора года тому назад. Как год. Как полгода тому. На самом деле, он чувствовал все время. Просто…
На плечи легли руки, и даже сквозь ткань рубашки и дублета Николас почувствовал знакомое, но так старательно забытое – и не забытое вовсе – тепло. Он хотел дернуть плечами, скидывая их: что это еще за нежности? С какой стати? Но не смог. Память подбросила осознание – Джулиан касался его сейчас посреди общей залы, не обращая внимания ни на чьи взгляды… Николас застыл, как каменный. Через пару минут знакомый голос доверительно сообщил:
- Выглядишь отвратительно.
Николас не знал, что ответить. С одной стороны, какое дело Джулиану до его внешнего вида? С другой – а почему нет? Какое право он имеет делать замечания, любезничая с другой? Но – почему нет? Николасу вот было дело до мелкой дрожи ладоней, что он ощущал на своих плечах. Ему было дело до проклятой бардессы, хотя и он сам от воздержания не страдал. Но Николас никогда не говорил Джулиану ничего, что дало бы ему право возмутиться. А потому он просто откинул голову назад, упираясь затылком в торс мужчины, и тихо произнес, стараясь вложить в одно лишь слово все:
- Джулиан…
Тот облегченно выдохнул и сжал плечи Николаса, сказав еще тише:
- Я – тоже.
Николас ухмыльнулся, мысленно качая головой. Нет, это – не влюбленность.
Одна леди как-то раз гневно ему заявила, что он не узнает настоящую любовь даже если та вцепится ему в задницу. Похоже, леди ошибалась.
Название: Заговор обреченных
Ключ: Персонаж приезжает в Россию
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас, Катриэль, Мэрик, Ровен, Логейн Мак-Тир
Категория: джен
Жанр: modern-AU
Рейтинг: G
Размер: драббл (около 900 слов)
Содержание: Москва, 1937 год, двойной агент Николас Бойд приезжает в Москву, чтобы организовать покушение
Предупреждения: сайд-стори к драбблу «Английский пациент», Николасу – 27 лет, Мэрику – 17 и так далее.
Москву Николас запомнит именно такой – румяной, задорной, расцелованной солнцем в обе щеки.
Город дышал молодостью. Белозубые улыбки отражались в витринах. Умытые мостовые блестели после ночного дождя. Красные флаги трепетали на ветру. Девушка за рулем тяжелого американского джипа кокетливо поправила завиток остриженных волос за ухом.
Николас погасил окурок в пепельнице.
Москва напомнила ему о другом городе – молодом и дерзком.
В Берлине белокурые Гретхен на тонких каблучках семенили вслед за новобранцами в новеньких униформах – совсем непохожие на широких в плечах, с размашистым шагом московских Наташек и Татьян.
И все же стоило зеркальцу на джипе брызнуть в глаза солнечным зайчиком, как Николас признался сам себе. Он скучал по Берлину.
Они сидели за столиком под белым полотняным тентом, но Катриэль заметила их гостей первая.
Она улыбнулась и взглянула на Николаса.
Николас встал и протянул руку для пожатия первому, кто подошел – светловолосому юноше.
- Николас.
- Мэрик, - отозвался тот.
- Маркс, Энгельс… - попытался угадать Николас, сходу понимая, что нерусское имя, скорее всего, аббревиатура, которая досталась в наследство от родителей-революционеров.
- Революция, Индустриализция, Коммунизм, - засмеялся Мэрик.
Улыбка у него была широкая, ясная.
Мальчик, родившийся, едва закончилась гражданская война. Почти не знавший лишений, которые выпали на долю его матери - легендарной женщины-комдива. Гордившийся своей матерью и боявшийся ее до безумия.
- Отец рассказывал, как дед водил его, маленького, слушать выступления Карла Маркса в Гайд-парке, когда тот жил в Лондоне, - эта фраза, которую Николас долго репетировал, чтобы она звучала непринужденно, как старая семейная байка, вызвала у Мэрика - что и ожидалось – новую восторженную улыбку.
Рука его подруги тоже была не по-женски жесткой и сильной.
- Ровен, - и предвосхитив глупую игру в угадайку, произнесла: - Революция Объединяет Все Народы.
Ее отец, как помнил Николас из досье, погиб в бою под Каховкой. Ровен росла вместе с Мэриком и считалась его невестой.
Они - дети победителей, и родители кровью завоевали право для них на спецпаек.
И еще недавно у этих детей было вполне достойное будущее – высшая партийная школа, деятельность в номенклатурных структурах, создание новой крепкой ячейки социалистического общества, автомобиль с личным шофером и военный оркестр на похоронах.
Было – потому что скоро все изменится, Николас знал.
- Это мадмуазель Катриэль, - представил Николас свою спутницу.
Катриэль поднялась, грациозно придерживая край белой шляпки.
Мэрик неловко дернулся и поцеловал протянутую для рукопожатия руку.
Катриэль была хороша, Николас отлично представлял, какое она производит впечатление – яркие зеленые глаза, волосы цвета меда. Именно поэтому Николас и выбрал ее.
Ровен поправила простенькую косынку на голове и невольно вздохнула.
- Эта нежная рука, которую вы целуете, Мэрик, крепко держала винтовку, когда мы сражались в Гранаде против франкистских бригад. Катриэль видела и кровь, и смерть своих боевых товарищей, - не без тихой гордости закончил Николас.
По-русски он говорил с сильным акцентом, но правильно. А главное – уверенно. Все, что он готов был рассказать Мэрику о себе и Катриэль, не было ложью. Это просто не было всей правдой.
Он рассказывал то, что видел в Испании, Германии и Франции. О рабочих, которые не знают, кому верить, о национал-социалистических партиях, готовых задурить головы простым обывателям, о том, что Москва – один из самых прекрасных городов, которые он успел повидать, пока ездил по миру с корочкой удостоверения британской социалистической газеты «Джастис».
Сам Николас не считал эту легенду хорошим прикрытием, но в Москве особого выбора не было. К иностранцам здесь относились настороженно, даже если те вслух с восторгом приветствовали идеи социализма. Но если ты журналист, ты имеешь право задавать глупые бесцеремонные вопросы.
- Товарищи из Коммунистической лиги Англии, и Гэри Викс, в том числе, говорили мне, что в Москве некоторые обеспокоены тем, как растет влияние товарища Мегрена. Говорят, он задумал уничтожить старую гвардию, которая была верна в свое время старому Вождю, - Николас поиграл зажигалкой. – Идут аресты, многие из тех, кто делал революцию и начинал строить социализм, опасаются за свою жизнь.
Мэрик не сводил с Катриэль глаз. Ровен прикурила сигарету от сигареты Николаса.
- Глупости, - отрезала она. – Россказни троцкистов.
Николас кивнул, словно доверяя ее мнению.
Глупости, конечно. И черные «воронки», которые колесят по ночной Москве, забирают только преступников, предавших революционные идеалы ради роскоши. Черные «воронки» ищут спекулянтов и воров, наушников и шпионов. Никто из вас, милые дети, и подумать не смеет о том, что однажды ночью и в вашу дверь может раздаться громкий стук.
Товарищ Мегрен цепко следит за старой гвардией. Пока он забирает тех, кто не в состоянии защитить себя. Но когда он доберется до тех, кто кажется неуязвимым, защищать их будет уже некому.
В прежние времена товарища Мегрена назвали бы тираном. Узурпатором.
- Вон тот молодой человек у перил не сводит с вас глаз, Ровен, - кивнул Николас в сторону хмурого носатого юнца, похожего не то на цыгана, не то на еврея.
- Это Леха Терентьев, - Ровен, словно стыдясь своей радости, робко махнула рукой. – Мы хотели сходить искупать на Москву-реку. Жарко!
Леха Терентьев. Николас задумчиво оглядел его, высокого и сутулого - неучтенный фактор в уравнении. Впрочем, не исключено, что этот фактор и отвлечет Ровен от бдительного присмотра за Мэриком.
- Пойдете с нами, Катриэль? – Мэрик выпалил эту фразу не просто из вежливости. Катриэль ответила своей смутной, ничего не значащей улыбкой, которая потом обычно долго тревожила сердца влюбленных в нее мужчин.
Николас смотрел вслед, как они уходят – молодая радость в каждом движении, солнце в волосах.
Он чувствовал себя слишком старым. Ему скоро тридцать. Малейшая ошибка будет стоить ему жизни. А если он все рассчитает правильно, то погибнут другие.
Очень скоро мать Мэрика будет арестована по обвинению в шпионаже, в ее личных вещах найдут уличающие в предательстве письма.
Будет громкий процесс.
Ее расстреляют.
Мэрик и Ровен сумеют избежать ареста, но ненадолго. Николасу еще предстоит подыскать квартиру, где будут прятаться беглецы. Катриэль снабдит их оружием.
Товарищ Мегрен должен быть убит заговорщиками не позднее октября.
Что ждет его самого в октябре, Николас не знал.
Наверное, первый иней на выцветшей траве, прокуренный тамбур поезда, горький шнапс в одиночку.
Он будет вспоминать летнюю Москву тысяча девятьсот тридцать седьмого.
Ключ: Персонаж приезжает в Россию
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас, Катриэль, Мэрик, Ровен, Логейн Мак-Тир
Категория: джен
Жанр: modern-AU
Рейтинг: G
Размер: драббл (около 900 слов)
Содержание: Москва, 1937 год, двойной агент Николас Бойд приезжает в Москву, чтобы организовать покушение
Предупреждения: сайд-стори к драбблу «Английский пациент», Николасу – 27 лет, Мэрику – 17 и так далее.
Москву Николас запомнит именно такой – румяной, задорной, расцелованной солнцем в обе щеки.
Город дышал молодостью. Белозубые улыбки отражались в витринах. Умытые мостовые блестели после ночного дождя. Красные флаги трепетали на ветру. Девушка за рулем тяжелого американского джипа кокетливо поправила завиток остриженных волос за ухом.
Николас погасил окурок в пепельнице.
Москва напомнила ему о другом городе – молодом и дерзком.
В Берлине белокурые Гретхен на тонких каблучках семенили вслед за новобранцами в новеньких униформах – совсем непохожие на широких в плечах, с размашистым шагом московских Наташек и Татьян.
И все же стоило зеркальцу на джипе брызнуть в глаза солнечным зайчиком, как Николас признался сам себе. Он скучал по Берлину.
Они сидели за столиком под белым полотняным тентом, но Катриэль заметила их гостей первая.
Она улыбнулась и взглянула на Николаса.
Николас встал и протянул руку для пожатия первому, кто подошел – светловолосому юноше.
- Николас.
- Мэрик, - отозвался тот.
- Маркс, Энгельс… - попытался угадать Николас, сходу понимая, что нерусское имя, скорее всего, аббревиатура, которая досталась в наследство от родителей-революционеров.
- Революция, Индустриализция, Коммунизм, - засмеялся Мэрик.
Улыбка у него была широкая, ясная.
Мальчик, родившийся, едва закончилась гражданская война. Почти не знавший лишений, которые выпали на долю его матери - легендарной женщины-комдива. Гордившийся своей матерью и боявшийся ее до безумия.
- Отец рассказывал, как дед водил его, маленького, слушать выступления Карла Маркса в Гайд-парке, когда тот жил в Лондоне, - эта фраза, которую Николас долго репетировал, чтобы она звучала непринужденно, как старая семейная байка, вызвала у Мэрика - что и ожидалось – новую восторженную улыбку.
Рука его подруги тоже была не по-женски жесткой и сильной.
- Ровен, - и предвосхитив глупую игру в угадайку, произнесла: - Революция Объединяет Все Народы.
Ее отец, как помнил Николас из досье, погиб в бою под Каховкой. Ровен росла вместе с Мэриком и считалась его невестой.
Они - дети победителей, и родители кровью завоевали право для них на спецпаек.
И еще недавно у этих детей было вполне достойное будущее – высшая партийная школа, деятельность в номенклатурных структурах, создание новой крепкой ячейки социалистического общества, автомобиль с личным шофером и военный оркестр на похоронах.
Было – потому что скоро все изменится, Николас знал.
- Это мадмуазель Катриэль, - представил Николас свою спутницу.
Катриэль поднялась, грациозно придерживая край белой шляпки.
Мэрик неловко дернулся и поцеловал протянутую для рукопожатия руку.
Катриэль была хороша, Николас отлично представлял, какое она производит впечатление – яркие зеленые глаза, волосы цвета меда. Именно поэтому Николас и выбрал ее.
Ровен поправила простенькую косынку на голове и невольно вздохнула.
- Эта нежная рука, которую вы целуете, Мэрик, крепко держала винтовку, когда мы сражались в Гранаде против франкистских бригад. Катриэль видела и кровь, и смерть своих боевых товарищей, - не без тихой гордости закончил Николас.
По-русски он говорил с сильным акцентом, но правильно. А главное – уверенно. Все, что он готов был рассказать Мэрику о себе и Катриэль, не было ложью. Это просто не было всей правдой.
Он рассказывал то, что видел в Испании, Германии и Франции. О рабочих, которые не знают, кому верить, о национал-социалистических партиях, готовых задурить головы простым обывателям, о том, что Москва – один из самых прекрасных городов, которые он успел повидать, пока ездил по миру с корочкой удостоверения британской социалистической газеты «Джастис».
Сам Николас не считал эту легенду хорошим прикрытием, но в Москве особого выбора не было. К иностранцам здесь относились настороженно, даже если те вслух с восторгом приветствовали идеи социализма. Но если ты журналист, ты имеешь право задавать глупые бесцеремонные вопросы.
- Товарищи из Коммунистической лиги Англии, и Гэри Викс, в том числе, говорили мне, что в Москве некоторые обеспокоены тем, как растет влияние товарища Мегрена. Говорят, он задумал уничтожить старую гвардию, которая была верна в свое время старому Вождю, - Николас поиграл зажигалкой. – Идут аресты, многие из тех, кто делал революцию и начинал строить социализм, опасаются за свою жизнь.
Мэрик не сводил с Катриэль глаз. Ровен прикурила сигарету от сигареты Николаса.
- Глупости, - отрезала она. – Россказни троцкистов.
Николас кивнул, словно доверяя ее мнению.
Глупости, конечно. И черные «воронки», которые колесят по ночной Москве, забирают только преступников, предавших революционные идеалы ради роскоши. Черные «воронки» ищут спекулянтов и воров, наушников и шпионов. Никто из вас, милые дети, и подумать не смеет о том, что однажды ночью и в вашу дверь может раздаться громкий стук.
Товарищ Мегрен цепко следит за старой гвардией. Пока он забирает тех, кто не в состоянии защитить себя. Но когда он доберется до тех, кто кажется неуязвимым, защищать их будет уже некому.
В прежние времена товарища Мегрена назвали бы тираном. Узурпатором.
- Вон тот молодой человек у перил не сводит с вас глаз, Ровен, - кивнул Николас в сторону хмурого носатого юнца, похожего не то на цыгана, не то на еврея.
- Это Леха Терентьев, - Ровен, словно стыдясь своей радости, робко махнула рукой. – Мы хотели сходить искупать на Москву-реку. Жарко!
Леха Терентьев. Николас задумчиво оглядел его, высокого и сутулого - неучтенный фактор в уравнении. Впрочем, не исключено, что этот фактор и отвлечет Ровен от бдительного присмотра за Мэриком.
- Пойдете с нами, Катриэль? – Мэрик выпалил эту фразу не просто из вежливости. Катриэль ответила своей смутной, ничего не значащей улыбкой, которая потом обычно долго тревожила сердца влюбленных в нее мужчин.
Николас смотрел вслед, как они уходят – молодая радость в каждом движении, солнце в волосах.
Он чувствовал себя слишком старым. Ему скоро тридцать. Малейшая ошибка будет стоить ему жизни. А если он все рассчитает правильно, то погибнут другие.
Очень скоро мать Мэрика будет арестована по обвинению в шпионаже, в ее личных вещах найдут уличающие в предательстве письма.
Будет громкий процесс.
Ее расстреляют.
Мэрик и Ровен сумеют избежать ареста, но ненадолго. Николасу еще предстоит подыскать квартиру, где будут прятаться беглецы. Катриэль снабдит их оружием.
Товарищ Мегрен должен быть убит заговорщиками не позднее октября.
Что ждет его самого в октябре, Николас не знал.
Наверное, первый иней на выцветшей траве, прокуренный тамбур поезда, горький шнапс в одиночку.
Он будет вспоминать летнюю Москву тысяча девятьсот тридцать седьмого.
Название: Дилетанты
Ключ: "42"
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Джулиан, Дженевьев, Гай, Дункан, Келл, Фиона
Категория: слэш
Жанр: modern-AU, кроссовер с Inception, angst, romance
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (около 1070 слов)
Содержание: в сложную операцию по извлечению вмешались недруги извне. Последствия для находящейся во сне команды заведомо весьма печальны.
Предупреждения: deathfic, возможны неточности по отношению к канону Inception, сентименты
Николас слышал шум воды. Да что там, он сам стоял по колено в этой воде, посреди залива. Берег выглядел неприветливо пустынно, только в нескольких километрах от кромки можно было разглядеть островок зелени. Не было ни ветра, ни палящего солнца, ни жары. Лишь отвратительно прилипающие к морскому дну ботинки. Сделав пару шагов, Николас их попросту скинул. Он знал, где он. И тут он может получить столько ботинок, сколько захочет. Но пока что он хотел одного – достичь островка жизни.
Дункан был ошарашен, не сказать больше. Секунду назад он был в роскошном казино в Макао, а теперь – по колено в морской, жутко соленой воде: он чувствовал привкус соли на губах. Он не мог понять как это приключилось и на секунду растерялся. В паре шагов от него кто-то закашлялся. Это была Фиона: девушка на ногах не устояла и мудрено ли – на ней все еще было вечернее платье и, наверняка, те самые невообразимой высоты каблуки, увидав которые он аж присвистнул, - за что девушке так мстила Дженевьев, оставалось лишь гадать. Кстати о ней – Дункан посмотрел в сторону берега, и увидел женскую фигуру, с длинными белыми волосами, выбившимися из прически и хлеставшими по слегка сгорбленной спине: Дженевьев пыталась выйти из воды, но ей было нехорошо. Только знать бы от чего – от злобы или от того, что кто-то разрушил сон против ее воли.
Тут Дункан вспомнил, как казино начало трястись и рваться по швам, как заволновался объект, проекции тут же повыхватывали оружие. Объект поднял глаза на Николаса и явно увидел в нем не шикарную блондинку, с которой только что болтал, а потом – исчез, вместе с конвертом, в котором была информация.
А на Дункана упала какая-то огромная балка.
Море билось о прибрежные камни. Брюки Дункана были мокрыми уже по пояс.
- Где мы? – спросил он у более опытной Фионы.
Девушка подняла на него обреченный взгляд и наконец выпрямилась. Мокрое платье облепило ее ладную фигурку, но Дункан промолчал, только подал руку, чтобы она могла опереться. Она тихо произнесла:
- Похоже на лимб.
Келл с удивлением огляделся: он только что был в офисном центре в Гонконге. Это никак не предусматривает холодной пустынной местности. Плотный, слежавшийся песок был под ногами. Вдалеке маячили незнакомые фигуры.
Это не был лимб, иначе бы они не встретились здесь все вместе, но это было наверняка очень похоже на лимб. Келл заметил зеленый островок чуть в сторонеи пошел туда.
Николас столкнулся с Келлом у самой кромки оазиса и неверяще на него посмотрел: Келл уж точно не должен был тут оказаться – другой уровень сна.
- Я – не проекция, если ты думаешь об этом, - мужчина и сам был слегка озадачен.
- Как мне знать?
- Ну в целом, конечно, никак, разве что…
Оба посмотрели на свои тотемы: Николас снял с указательного пальца неширокое платиновое кольцо и посмотрел внутрь. Гравировка «С любовью» была на месте. Значит, он спит. Получалась какая-то бессмыслица: в лимбе даже тотемы лгут. На самом деле внутри кольца никакой гравировки нет – его подарил Джулиан лет десять назад, и для его любовника это было бы слишком сентиментально. К удивлению Николаса Келл тоже полез в карман и тоже что-то там проверил. Николас понятия не имел, что у Келла за тотем, и уж тем более когда он врет, а когда нет. Тот посмотрел на Николаса и озадаченно сообщил:
- Это не лимб.
- Тогда что это?
Послышался звук шагов. Николас посмотрел в сторону оазиса.
- Единственная реальность, на которую сейчас способно мое сознание, - послышался тихий голос Джулиана.
Одет он был неопрятно, что было крайне для него не свойственно и вообще вид имел усталый и изможденный.
- Что…
- … Джулиан! Какого черта, - послышалось из-за спины Николаса злое шипение Дженевьев.
Архитектор была невыносима. Джулиан грустно улыбнулся Николасу, и оттенок этой улыбки тому вовсе не понравился: в ней было слишком много боли и нежности, точно Джулиан хотел, чтобы Николас запомнил момент. Они подождали в молчании, пока подойдет Архитектор. Со стороны моря шли еще Дункан и Фиона, но их он дожидаться не стал.
- Здесь правда о твоем брате, - ухмыльнулся Джулиан, протягивая Дженевьев конверт.
Та практически выхватила его из слабых пальцев и тут же вскрыла, начав читать вложенное письмо.
- Но что, все же, произошло? – Келл напряженно посмотрел на Джулиана, а тот вдруг начал оседать.
Николас тут же подхватил его, с ужасом понимая, что тому сложно дышать.
- Фиона! Скорее! Медицинская помощь нужна.
- Не надо, - ухмыльнулся Джулиан. – Не надо. Нет смысла спасать меня здесь, если там я почти мертв.
- Что за бред ты несешь! – Николас похолодел.
- Нас нашли. Видимо, Гай не смог никак их остановить или разбудить меня раньше из-за снотворного, - он откинулся на руки Николаса, позволяя держать себя. - Они хотели похоронить всех вас, но не хотели марать руки больше положенного. Они и меня-то убить нормально не смогли: у стрелявшего дрогнула рука, и пуля прострелила мне легкое вместо сердца. Объект они выхватили только потом, так я успел вырвать у него необходимое. Дилетанты, - добавил он презрительно.
Дженевьев что-то говорила, но Николас ее не слышал.
- Вы должны были выйти с этого уровня, - Джулиан говорил. Слишком много говорил. Николас понимал, что все сказанное им – правда, но не мог представить как… - Осталось немного. Всего пара минут. И вы будете в реальности.
- Джулиан, молчи, мы тебя вытащим!
- Сомневаюсь.
- Ты же знаешь, что я не смогу без тебя, Джулиан. Так что тебе придется выжить…
- Николас, - тон был таким проникновенным, что тот осекся. – Я очень прошу – не занимайся сублимацией. Если увидишь у проекции мое лицо – стреляй, не раздумывая.
За спиной слышалась перебранка Келла с Дженевьев. Дункан и Фиона пытались их успокоить, кажется.
- Джулиан, не надо.
- Я тебя прошу, - звук его голоса холодел: последняя просьба умирающего.
Николас помолчал, но потом отозвался:
- Хорошо.
Джулиан схватил и сжал его ладонь.
- Скоро, - сказал он, видимо, слыша в ушах музыку, как предвестник истекающего времени: убить его раньше было нельзя, отправился бы в лимб, из-за крепкого снотворного.
- Джулиан, пожалуйста…
- Ты все знаешь, - тот мягко улыбнулся.
Конечно, Николас знал, что они не куличи лепить подписывались, и было довольно худших исходов, чем настоящая смерть. Но слишком много в нем сейчас было чувств, чтобы помнить об этом...
- Я не знаю, как я буду жить без тебя!
- Сорок два, - ухмыльнулся Джулиан.
- Ты всегда хреново шутил! – зло отозвался Николас.
- Это правда, - ухмыльнулся Джулиан. – Я буду ждать тебя, Ник.
Темные глаза смотрели с тоской и любовью. Николас проснулся.
Джулиан, конечно же, не выжил. Как и Николас, с сегодняшнего дня отвечавший на вопрос «Стоит ли жить?» столь же загадочной, как и бессмысленной цифрой: сорок два.
Ключ: "42"
Автор: Nicolas-team
Пейринг/герои: Николас/Джулиан, Дженевьев, Гай, Дункан, Келл, Фиона
Категория: слэш
Жанр: modern-AU, кроссовер с Inception, angst, romance
Рейтинг: PG-13
Размер: мини (около 1070 слов)
Содержание: в сложную операцию по извлечению вмешались недруги извне. Последствия для находящейся во сне команды заведомо весьма печальны.
Предупреждения: deathfic, возможны неточности по отношению к канону Inception, сентименты
Николас слышал шум воды. Да что там, он сам стоял по колено в этой воде, посреди залива. Берег выглядел неприветливо пустынно, только в нескольких километрах от кромки можно было разглядеть островок зелени. Не было ни ветра, ни палящего солнца, ни жары. Лишь отвратительно прилипающие к морскому дну ботинки. Сделав пару шагов, Николас их попросту скинул. Он знал, где он. И тут он может получить столько ботинок, сколько захочет. Но пока что он хотел одного – достичь островка жизни.
Дункан был ошарашен, не сказать больше. Секунду назад он был в роскошном казино в Макао, а теперь – по колено в морской, жутко соленой воде: он чувствовал привкус соли на губах. Он не мог понять как это приключилось и на секунду растерялся. В паре шагов от него кто-то закашлялся. Это была Фиона: девушка на ногах не устояла и мудрено ли – на ней все еще было вечернее платье и, наверняка, те самые невообразимой высоты каблуки, увидав которые он аж присвистнул, - за что девушке так мстила Дженевьев, оставалось лишь гадать. Кстати о ней – Дункан посмотрел в сторону берега, и увидел женскую фигуру, с длинными белыми волосами, выбившимися из прически и хлеставшими по слегка сгорбленной спине: Дженевьев пыталась выйти из воды, но ей было нехорошо. Только знать бы от чего – от злобы или от того, что кто-то разрушил сон против ее воли.
Тут Дункан вспомнил, как казино начало трястись и рваться по швам, как заволновался объект, проекции тут же повыхватывали оружие. Объект поднял глаза на Николаса и явно увидел в нем не шикарную блондинку, с которой только что болтал, а потом – исчез, вместе с конвертом, в котором была информация.
А на Дункана упала какая-то огромная балка.
Море билось о прибрежные камни. Брюки Дункана были мокрыми уже по пояс.
- Где мы? – спросил он у более опытной Фионы.
Девушка подняла на него обреченный взгляд и наконец выпрямилась. Мокрое платье облепило ее ладную фигурку, но Дункан промолчал, только подал руку, чтобы она могла опереться. Она тихо произнесла:
- Похоже на лимб.
Келл с удивлением огляделся: он только что был в офисном центре в Гонконге. Это никак не предусматривает холодной пустынной местности. Плотный, слежавшийся песок был под ногами. Вдалеке маячили незнакомые фигуры.
Это не был лимб, иначе бы они не встретились здесь все вместе, но это было наверняка очень похоже на лимб. Келл заметил зеленый островок чуть в сторонеи пошел туда.
Николас столкнулся с Келлом у самой кромки оазиса и неверяще на него посмотрел: Келл уж точно не должен был тут оказаться – другой уровень сна.
- Я – не проекция, если ты думаешь об этом, - мужчина и сам был слегка озадачен.
- Как мне знать?
- Ну в целом, конечно, никак, разве что…
Оба посмотрели на свои тотемы: Николас снял с указательного пальца неширокое платиновое кольцо и посмотрел внутрь. Гравировка «С любовью» была на месте. Значит, он спит. Получалась какая-то бессмыслица: в лимбе даже тотемы лгут. На самом деле внутри кольца никакой гравировки нет – его подарил Джулиан лет десять назад, и для его любовника это было бы слишком сентиментально. К удивлению Николаса Келл тоже полез в карман и тоже что-то там проверил. Николас понятия не имел, что у Келла за тотем, и уж тем более когда он врет, а когда нет. Тот посмотрел на Николаса и озадаченно сообщил:
- Это не лимб.
- Тогда что это?
Послышался звук шагов. Николас посмотрел в сторону оазиса.
- Единственная реальность, на которую сейчас способно мое сознание, - послышался тихий голос Джулиана.
Одет он был неопрятно, что было крайне для него не свойственно и вообще вид имел усталый и изможденный.
- Что…
- … Джулиан! Какого черта, - послышалось из-за спины Николаса злое шипение Дженевьев.
Архитектор была невыносима. Джулиан грустно улыбнулся Николасу, и оттенок этой улыбки тому вовсе не понравился: в ней было слишком много боли и нежности, точно Джулиан хотел, чтобы Николас запомнил момент. Они подождали в молчании, пока подойдет Архитектор. Со стороны моря шли еще Дункан и Фиона, но их он дожидаться не стал.
- Здесь правда о твоем брате, - ухмыльнулся Джулиан, протягивая Дженевьев конверт.
Та практически выхватила его из слабых пальцев и тут же вскрыла, начав читать вложенное письмо.
- Но что, все же, произошло? – Келл напряженно посмотрел на Джулиана, а тот вдруг начал оседать.
Николас тут же подхватил его, с ужасом понимая, что тому сложно дышать.
- Фиона! Скорее! Медицинская помощь нужна.
- Не надо, - ухмыльнулся Джулиан. – Не надо. Нет смысла спасать меня здесь, если там я почти мертв.
- Что за бред ты несешь! – Николас похолодел.
- Нас нашли. Видимо, Гай не смог никак их остановить или разбудить меня раньше из-за снотворного, - он откинулся на руки Николаса, позволяя держать себя. - Они хотели похоронить всех вас, но не хотели марать руки больше положенного. Они и меня-то убить нормально не смогли: у стрелявшего дрогнула рука, и пуля прострелила мне легкое вместо сердца. Объект они выхватили только потом, так я успел вырвать у него необходимое. Дилетанты, - добавил он презрительно.
Дженевьев что-то говорила, но Николас ее не слышал.
- Вы должны были выйти с этого уровня, - Джулиан говорил. Слишком много говорил. Николас понимал, что все сказанное им – правда, но не мог представить как… - Осталось немного. Всего пара минут. И вы будете в реальности.
- Джулиан, молчи, мы тебя вытащим!
- Сомневаюсь.
- Ты же знаешь, что я не смогу без тебя, Джулиан. Так что тебе придется выжить…
- Николас, - тон был таким проникновенным, что тот осекся. – Я очень прошу – не занимайся сублимацией. Если увидишь у проекции мое лицо – стреляй, не раздумывая.
За спиной слышалась перебранка Келла с Дженевьев. Дункан и Фиона пытались их успокоить, кажется.
- Джулиан, не надо.
- Я тебя прошу, - звук его голоса холодел: последняя просьба умирающего.
Николас помолчал, но потом отозвался:
- Хорошо.
Джулиан схватил и сжал его ладонь.
- Скоро, - сказал он, видимо, слыша в ушах музыку, как предвестник истекающего времени: убить его раньше было нельзя, отправился бы в лимб, из-за крепкого снотворного.
- Джулиан, пожалуйста…
- Ты все знаешь, - тот мягко улыбнулся.
Конечно, Николас знал, что они не куличи лепить подписывались, и было довольно худших исходов, чем настоящая смерть. Но слишком много в нем сейчас было чувств, чтобы помнить об этом...
- Я не знаю, как я буду жить без тебя!
- Сорок два, - ухмыльнулся Джулиан.
- Ты всегда хреново шутил! – зло отозвался Николас.
- Это правда, - ухмыльнулся Джулиан. – Я буду ждать тебя, Ник.
Темные глаза смотрели с тоской и любовью. Николас проснулся.
Джулиан, конечно же, не выжил. Как и Николас, с сегодняшнего дня отвечавший на вопрос «Стоит ли жить?» столь же загадочной, как и бессмысленной цифрой: сорок два.
-
-
31.01.2013 в 00:56Что это? ИИИЛЛАН
Ошибка леди чудесные любовные переживания, только.... Но я, как девачька, люблю читать про чувства, эмоции, сердечные переживания. Особенно такие скупые, мужские.
Заговор обреченных вот уж действительно, обреченные... Очень понравилось описание Москвы и особенно пара слов о русских женщинах
Дилетанты - грустный текст, хотя смерть канонична... немного абсурдный и парадоксальный, как сами сны зачастую...
-
-
31.01.2013 в 03:42Я рада, что мы продолжаем вас радовать))). Очень приятно видеть ваши комментарии)).
На Иллана мы сами народоваться не можем, больше разве что на Николаса с Джулианом). Провокатор.
И просим прощения за чудо-вычитку. Совсем малая форма - явно не наш конек)). А как много напишется, так и вычитать хорошо в рамках условий феста не успевается).
-
-
31.01.2013 в 03:42