Для: edelweisse
Автор Achenne
Бета: nastyKAT
Название: Влюбленная Тень
Пейринг: Адрианна/Йован
Категория: гет, джен
Жанр: приключения, дарк
Рейтинг: R
Размер: мини, 3800 слов
Предупреждение: смерть персонажей, фанатам Фенриса лучше не читать.
Комментарий автора: Адрианна предлагает, Йован соглашается.
Действие происходит по большей части в Киркволле, однако тевинтер-стайл автор попытался соблюсти.
Дверь открыли пинком. Покосившаяся и щелястая, она тонко скрипнула и повисла беспомощно, как отсохшая рука.
Йован метнулся в угол, но в каморке было слишком мало места, и он замер с обреченной покорностью пойманного в ловушку животного. Он смотрел в пол, в подробностях рассматривал пятна и дыры, паутину в углу. Потом его схватила за шиворот грубая рука:
— Ну чего, крысеныш? Должок-то за тобой.
За сиплым голосом последовала пивная отрыжка. Йован по-прежнему не решался поднять взгляд — слишком хорошо знал визитера.
Роггар, толстый гном из Общества и его «покровитель». Обществу принадлежала халупа Йована. Обществу принадлежал и он сам, а вот долг в десять серебряных монет вернуть было неоткуда и не с чего.
Не так уж часто пользовались его услугами. В Киркволле слишком много отступников и ферелденцев.
— Слушай… ты ж знаешь, заказов не…
Роггар пихнул его коленом в грудь. Йован задохнулся — померещилась проломленная диафрагма и щель уже не в двери, а собственной грудной клетке; но продышался, только звенело в животе и соленым наполнился рот.
— Поболтай у меня, маг. Да ладно, — внезапно ухмыльнулся Роггар, и теперь его широкое, блестящее жиром лицо нависло над Йованом — не отвернешься. — Хнычешь тут «денег нет, денег нет»… а ведь у тебя кой-чего другое есть…
Большой палец (под ногтем черная кайма, отметил Йован с остатками брезгливости) недвусмысленно ткнулся в рот. Роггар потянул его за шкирку, заставляя выпрямиться, и облапал задницу.
От гнома воняло перегаром, чесноком и еще чем-то мерзким. Приходилось сглатывать тошноту.
— Не надо, — сказал Йован. — Я… дай мне еще пару дней.
— Сутки, — фыркнул Роггар. — И смотри — по кругу пойдешь. Зад у тебя тощий, как цыплята в «Висельнике», но и мы не гордые…
Он заржал и откинул Йована к колченогой кровати, заваленной грязными тряпками — «постелью».
Дверь снова печально скрипнула. Когда тяжелые шаги стихли, Йован разрыдался.
Несколько лет назад он думал: только бы выбраться из Ферелдена, только бы оказаться подальше от Мора, от покрытых черным серебром скверны трупов, от гнилостно распухающей земли, от порождений тьмы, похожих на чей-то горячечный кошмар. От судьбы — темницы в подвале Рэдклиффа, Круга Магов, усмирения.
Герой Ферелдена отпустил Йована — «ты ведь мой друг», ухмыльнулся он, и солгал, потому что у Дайлена Амелла никогда не было друзей, только союзники, только живое оружие — если бы он мог заменить своих «друзей» посохами или амулетами, несомненно, так и сделал бы.
Йован не удивился, когда услышал: Амелл стал Героем Ферелдена и остановил Мор. Это у него всегда получалось: спасать мир и разрушать тех, кто пытался стать не только «союзником-оружием».
Будущий Герой отпустил его — и Йован бежал, вливаясь в толпы испуганных крестьян, ремесленников и торговцев. Тогда он впервые ощутил нечто вроде уверенности в себе — был пастухом в блеющем овечьем стаде; его магия защищала людей от порождений тьмы, лечила раненых. Йован был полезен.
Потом они все рассыпались по городам Вольной Марки. Подобно многим, Йован попал в Киркволл — и не попался местным храмовникам благодаря «протекции» Общества.
За все надо платить.
Несколько лет назад он думал: только бы вырваться, а теперь подчас завидовал тем, кто остался в мертвой земле; тем, кто сгинул в безднах порождений тьмы. Иногда он вспоминал Лили (что с ней теперь?), но муки совести быстро сменялись жалостью к себе.
Роггар придет и возьмет свою «плату».
Потом будут другие. Может быть, после «развлечений» они накормят Йована — и даже хорошо, что он голодает уже второй день, по крайней мере, не заблюет господам гномам одежду и ботинки.
Йован сидел в углу, сжав колени, покачивался и всхлипывал.
Время постукивало мышиными лапками по гнилым доскам.
Он думал о темноте киркволльской ночи — в ней тысячи убийц и воров, безумных магов и одуревших от лириума храмовников, шлюх и богачей, кунари и эльфов. И бесконечное море — в темноте оно кажется почти чистым.
Наверное, оно примет Йована.
Он поднялся и вышел, не закрывая двери.
В липковатой темноте, полной шорохов, шагов и отдаленных криков, он расслышал шаги. Шаги следовали за ним, и хотя Йован уже выучил: лучше не оглядываться, не останавливаться, всё же не выдержал.
— Кто здесь!? — он запнулся о кошачий труп, влетел в стену какого-то дома.
Умирать расхотелось. Сердце колотилось в ушах, пальцы стали мокрыми — Йован потянулся к маленькому кинжалу, предназначенному не для того, чтобы бить других — но дабы наносить раны себе.
— Друг. Наниматель. Оставь в покое нож.
Вместе с женским голосом выступила из смолистой мглы и сама женщина. Она зажгла бледно-синий огонек.
«Маг».
— Кто ты? — спросил Йован. Кинжал вился тонкой змейкой, напоминая: спасение слабого мага — в запретной силе.
Женщина была высокой, почти на полголовы выше Йована, голубоглазой и остролицей, словно киркволльские статуи. Словно гравюры и горельефы Казематов. Из-под капюшона выбивались темные волосы.
«Она из Тевинтера», — определил Йован, потому что уже имел дело с работорговцами — тонкокостными, сухопарыми, похожими на мечи из плоти; а еще маги Империи отличались от магов остального Тедаса, как ядовитый сумах от лопуха. Наемники-работорговцы были дальше от аристократии-магистров, чем сам Йован — от Селины Орлейской, и все же казались прекрасными и могущественными.
Йован сглотнул горьковатую слюну.
— Я та, кому нужны услуги мага крови, — сказала женщина, и пресекла попытку дернуться — бежать прочь: мягко схватила за шиворот.
— Эй… вы обознались!
— Не бойся. Храмовникам не выдам, и кажется, ты не откажешься от пары золотых. А мне действительно нужна помощь.
Ее звали Адрианна, и она была самым настоящим магистром.
Впрочем, после того, как сунула Йовану кусок хлеба с ветчиной и бутылку густого терпкого вина с мудреным названием, которое он все равно не запомнил, могла обернуться хоть архидемоном в юбке.
Он ел, пил прямо из горла и озирался по сторонам. Адрианна привела его в пещеру на Расколотом Берегу; изнутри неприметная груда камня с дырой-входом оказалась чем-то вроде лаборатории.
Как она нашла это место, думал Йован, а потом вспоминал: ах да, Тевинтер. Город Цепей по-прежнему на цепи Империи.
Дурак тот, кто сомневается.
— Так значит, ты здесь прячешься, — вино потекло по подбородку, и Йован вытер его рукавом. Перехватил презрительный взгляд Адринны, устыдился: куда делись манеры? В Круге его учили правилам приличия, но чистенький юный маг, крутящий романчик с церковницей, умер в Ферелдене.
Его усмирили, а может быть, казнили как отравителя.
Темно-бордовая капля упала на каменный пол.
— Не прячусь, — сказала Адрианна. Она дотронулась длинным пальцем с крашеным хной в темно-рыжий ногтем до губ Йована.
— Охочусь.
Синие глаза сияли изнутри, словно Адрианна наглоталась лириума. Йован предположил неизвестные чары — потому возле выхода из пещеры несли дозор телохранители с закрытыми тряпками или забралами шлемов лицами; молчаливые и почти недвижимые, будто големы.
Йован не удивился бы, окажись они впрямь человекоподобными големами.
— Да-да, ты уже сказала. На этого… эльфа.
Йован с сомнением огляделся. Стража на выходе, стальные челюсти ловушек, и сама Адрианна — нервно-быстрая, с болезненным блеском глаз — все ждали.
Не слишком ли много беспокойств из-за какого-то беглого раба?
— Ты как будто орду порождений тьмы в гости пригласила, — заметил он.
— Я бы предпочла их, — ответила она. — Впрочем, ты сам убедишься. Итак, помнишь, что от тебя требуется?
Йован кивнул.
По крайней мере, тевинтерке не нужно объяснять, почему он собирается воспользоваться «запрещенной» магией.
— Слушай… а ты не могла бы десять серебряных вперед выплатить, а? А то.. — Йован вспомнил про Общество, волосатые лапы Роггара, и передернулся, как от слизняка за шиворотом.
— У меня есть идея получше.
Адрианна приблизилась — высокая и тонкая, будто живой посох из темного вулканического золота, и поцеловала Йована в щеку.
Поцелуй напоминал осиный укус.
Но когда она объяснила «идею», Йован сначала задышал часто-часто, как умирающее животное, и внутренности скрутило страхом. Тогда Адрианна взяла его костлявые руки в свои, и говорила медленно и убедительно, тягучий минратоусский акцент тек приторной настойкой от лихорадки — и успокаивал.
Ты не сделаешь ничего дурного, говорила Адрианна. Ты будешь служить мне. Ты достоин большего, нежели глупые и мелкие задания бандитской шайки.
Он согласился, думая: моя жизнь меняется.
Снова.
Теперь он с нетерпением ждал эльфа, что возомнил себя охотником — и должен был стать добычей.
Йован болтал со стариком — поваром, или что-то в таком роде. Эльф кланялся после каждого слова, когда подносил вино в плосковатой чаше, когда подавал пирог с мясом и луком. Возле него крутилась девчонка, дочь, наверное. Старик называл ее Ораной. Она пряталась в темноте.
— Боится чужих, — пояснил эльф.
Йован спросил, почему, и тот пожал плечами.
— Она хорошенькая. Иногда нравится… гостям хозяйки.
Йован отложил недоеденный пирог. Эльф по-животному чутко унюхал перемену настроения и быстро добавил:
— Но обычно хозяйка добра к нам.
Ответить Йован не успел. В комнату-пещеру влетела Адрианна — мантия ее была залита кровью, а сама она мелко дрожала.
— Они здесь. Они убили… всех, — вскинула прозрачный испуганный взгляд. Йован встрепенулся:
— Что случилось?
— Всех до единого. Охрану. Ты, — покрытый темной коркой палец уткнулся в старого эльфа. — Подойди.
Адрианна смахнула с импровизированного каменного стола остатки еды. Стекло дзенькнуло, пронзительно, словно предсмертный крик.
А затем она перерезала эльфу горло.
Йован успел разглядеть кинжал-молнию. Рот старика открылся, исторгая темно-багровые сгустки, красным вспыхнул и стол. «Это был алтарь, я ел пирог на алтаре для кровавой магии», — подумал Йован.
Его чуть не стошнило. Он боялся стать следующим.
Из разреза на тонкой шее хлестало частыми фонтанами. Мертвый эльф напоминал костлявую курицу — ощипанную, с тощими желтыми ногами и синеватой кожей. Адрианна вонзила ногти в края раны, словно пытаясь освежевать труп ногтями.
Йован отвернулся и встретился взглядом с Ораной.
Та смотрела пуговично и пусто.
— Кыш, — рявкнул Йован в пароксизме то ли жалости, то ли отвращения. Орана вспорхнула маленькой птицей. «Наверное, тоже скоро умрет», — без особой печали подумал Йован.
У эльфа еще дергалась нога. Алтарь пах железом и парным мясом, кровь загустевала в выемках древних знаков — и тогда они вспыхивали красным. Адрианна расцарапала раскрытую трахею, приникла, будто мучимая жаждой лошадь.
— Твоя очередь, — сказала она, подталкивая труп к Йовану. — Ну же, быстрее!
Железно-красной бабочкой мелькал кинжал.
«Лучше подчиниться».
Его чуть снова не вытошнило — кровь оказалась горьковато-соленой на вкус и почему-то плотной, как студень. Символы алтаря выжигали внутри Йована свое тавро, но когда он справился с желудочными спазмами, ощутил силу.
Прекрасную, как песнь лириума.
Кровь поет громче, подумалось ему.
— Ты готов? — Адрианна всхлипнула. Красные губы трепетали, как у плачущей малышки.
Йован выдохнул:
— Да.
Их было двое: мужчина в доспехе, но с посохом, и смуглый эльф, чьи неестественно-белые волосы слиплись от крови. Если бы эльф не размахивал двуручным мечом, его тоже можно было принять за мага: он светился.
И от него тянуло серебристым перезвоном лириума.
Человек и эльф остановились посреди каменного зала. Рыжие светильники по углам заставляли их отбрасывать длинные искаженные тени.
— Вот она, — беловолосый эльф оскалился по-звериному. Он напоминал долийца — темной кожей, диким взглядом и почти осязаемо-липкой ненавистью.
— А, Фенрис. Это почти удобно, что ты пришел ко мне сам, — Адрианна выступила из темноты, сложив ладони в готовности сплести заклятье. — Наверное, ты соскучился… по дому?
Эльф полыхнул синим. В следующее мгновение он держал Адрианну за горло — она захрипела. Человек коротко ругнулся, но вмешиваться не стал.
— Пого… ди. У меня есть… новости, — удалось выговорить ей.
— Позволь ей сказать, — человек шагнул ближе.
— …о твоей сестре. Она жива.
По подбородку Адрианны сползала дорожка слюны. Хриплое дыхание прерывалось.
— Ты лжешь, — ощерился эльф. Человек удерживал его за плечо.
— Дай ей сказать, — повторил он. У него был резковатый ферелденский выговор и широкоскулое крестьянское лицо. В отличие от «долийца», он казался безобидным, почти увальнем, но доспехи его были так же заляпаны алым, как и волосы эльфа.
— Обещай, что отпустишь меня, — Адрианна дернулась, словно червяк на крючке.
— Обещаю, — буркнул эльф. Лириумный перезвон стал громче.
— Варанья жива. Ты мог бы увидеть ее…
Это был знак.
Йован сдерживался с трудом, и едва не дал фальстарта, когда Фенрис вцепился своей сияющей рукой, похожей на механизм ловушки, в шею Адрианны. Один облик эльфа сводил с ума — а может, дело было в лириумном пении и плотной, осязаемой ненависти.
Ненависть тоже поет.
Как лириум… или кровь.
Йован успел разглядеть: эльф вспыхнул снова, и его тонкие, будто проволочные, пальцы сделались прозрачными и вонзились глубже кожи Адрианны, куда-то под слой мышц, тянулись к двойному отростку аорт.
Он ударил за мгновение до того, как Фенрис вырвал сердце из ее груди.
Позже Йован думал: все честно. Эльф первым нарушил слово.
От удара «кипящей кровью» Фенриса откинуло назад, а вместе с ним и его приятеля. Он загорелся синим, судорожно вцепился в меч, маг-союзник пытался плести заклинание, но теперь их удерживали оба — Йован и Адрианна. Или трое, если считать покойного старика; его жизненная сила срывалась с кончиков пальцев.
Йован сосредоточился на эльфе. Шагнул ближе, чтобы наблюдать агонию. Он прежде не видел умирающих: когда подсыпал яд в кубок эрла Эамона — сбежал прежде, чем тот пригубил вино. Потом дрался с порождениями тьмы, с какими-то неугодными Обществу типами, чьих имен никогда не узнал, но даже с магией крови был слишком слаб и оставался позади.
Сейчас он склонил голову набок и смаргивал, пока эльф выблевывал черные сгустки сваренных вкрутую внутренностей. Злые зеленые глаза лопнули и вытекли раздавленными яичными желтками, а дымящиеся губы вздернулись, обнажив зубы.
Почти мертвый, эльф скалился и надсадно проклинал магов.
Почему-то — «магов вообще». Йован мог бы возразить: твой друг тоже маг, а враги определяются не по принадлежности к Тени.
Но эльф агонизировал и не услышал бы его, а сила чужой крови заканчивалась.
Йован добил его — актом скорее предосторожности, нежели милосердия.
— Уходи, — сказала Адрианна человеку с ферелденским акцентом. Тот распластался на камнях, а она поставила узкую ногу на грудь.
— Я отпускаю тебя, и в отличие от нашего маленького раба, не забираю назад обещаний. Это не твоя игра. Убирайся.
Человек оказался неглуп: послушался.
Йована подбрасывало. В желудке расползалась резь, как будто проглотил пару кинжалов, голова монотонно и медно гудела. Больше всего хотелось скрючиться где-нибудь в углу, подальше от мертвого эльфа — от него пахло вареным фаршем, и когда Йован случайно задел открытую руку, почувствовал неприятную мягкость.
«Я сварил его заживо в собственной крови».
Наверное, это того стоило. Теперь, в болезненном «откате», Йован сомневался.
Адрианна схватила его за волосы:
— Выше нос, — скомандовала она, улыбаясь ярким ртом. Теперь еще и облизывалась, напоминая змею. — Мы победили.
— Знаешь… ну да. Беглый раб и… он пытался убить тебя.
— Несомненно.
Йован кивнул.
— Что теперь? — он вспомнил, что Адрианна обещала «нечто большее», чем просто монеты; и тогда была она убедительна, точно демон Желания.
— Узнаешь, — и она подняла двуручник эльфа, удерживая без всякого труда — наверное, еще искрилась в венах заимствованная кровь.
Лезвие опустилось на тонкую шею беглого раба с мясистым хлюпом. Йовану звук напомнил плеск тяжелого камня в воде. Голова покатилась, оставляя на камнях комочки расползшейся плоти.
— Подними тушку на алтарь. Его башка не стоит и медяка... для меня, во всяком случае, но вот все остальное… — Адрианна отбросила ненужный более меч.
— Лириум? — предположил Йован. — Я видел сияние. У нас в Башне был один тип, ну, торговал этой дрянью…
Он осекся под колючим взглядом.
Адрианна ответила односложно:
— Лириум.
Йован провозился целый час, снимая с мертвеца доспехи. Кое-где ткань гамбезона прижарилась к телу, словно подгорелая яичница к сковороде, и приходилось отдирать по волокнам. Адрианна предупредила: кожа должна остаться целой. Вернее, лириумные метки на коже.
«Метки» оказались причудливым витьем — от горла до пяток, узор напомнил Йовану долийские татуировки, но когда он спросил, откуда у эльфа (его звали Фенрисом, однако лучше не произносить имена убитых тобою) эти штуковины, Адрианна только хихикнула.
— Позже. Все позже.
Долийцы ни при чем, решил Йован. У долийцев отродясь не водилось столько лириума. Во всяком случае, у тех, что попадались ему в Брессилианском лесу; вряд ли другие кланы отличались.
Без брони и одежды, обезглавленный, эльф выглядел совсем уж маленьким и жалким. Если бы Йован собственными глазами не видел, как он с легкостью орудует двуручным мечом и запускает пальцы-когти в живое тело, решил бы, что они убили глупого мальчишку. Кое-где вязь меток пробиралась по старым шрамам — их эльф определенно получил прежде, чем стал «лириумным призраком».
Это Адрианна так назвала: призраком. Йован поежился. После Рэдклиффа ему не хотелось иметь дело с потусторонними силами.
Она обогнула стол-алтарь, чтобы прикоснуться сначала к кровавому срубу на шее, затем провела пальцем вдоль самой крупной и до сих пор светящейся татуировки — она тянулась через все тело, от костлявого плеча, по впалому животу и бедренным костям, заканчивалась витком вокруг крайней плоти. Адрианна потеребила член эльфа.
— Многие мечтали добраться до этой части его тела, — заметила она.
Йован кивнул.
На самом деле, его не спрашивали, но он все равно кивнул.
— Теперь освежуем, — продолжила она. — Нам нужна кожа и лириум, а не пара десятков фунтов тощего мяса. Или хочешь попробовать?
Йован поспешно мотнул головой.
— Правильно. Эльфы несъедобны. А этот, наверняка, отравил бы тебя своей злостью, — прозвучало без намека на шутку.
Перед тем, как занести над телом нож, Адрианна все-таки улыбнулась, и Йован подумал, что она сделал это специально для того, чтобы он не сбежал с воплями.
И вернул ей улыбку.
Последний глоток со дна бутылки — самый сладкий, но сейчас Йован просто перебивал сухость во рту.
Распяленная кожа вспыхивала глубоко въевшимся лириумом. Он думал: никогда столько не работал, никогда так грязно не работал; отравить эрла Редклиффа — шутка с нагретой дверной ручкой по сравнению с сегодняшним днем.
Он сел на пол, полуприкрыв глаза. Адрианна взъерошила ему волосы — пальцы оказались холодные и липкие, так и не отмыла. Йован мгновенно проснулся.
— Раздевайся и ложись, — прошептала она.
— Ч-чего?
Йован выронил бутылку. Она не разбилась — просто покатилась, позвякивая стеклянными боками о каменные плиты.
— Я обещала награду. Раздевайся и ложись на кожу.
— Н-но…
Передернуло от брезгливости. Адрианна растрепала отросший и довольно бесформенный хвост, царапающе провела по щеке. Синие глаза снова сияли.
А затем она расстегнула крючья своей мантии и скинула одежду с небрежностью бордельной шлюхи — или богини.
— Ложись, — повторила Адрианна.
Йован подчинился. В отличие от нее, раздевался судорожно и неловко, оборвал ветхие нити, и неловко прикрывался. Он знал, что некрасив: невысокий, тощий, сутулый. С неуверенным пушком на груди, ниже живота и на ногах. Он рассматривал узкотелую, точеную Адрианну и думал, что она совершенно не в его вкусе — Йовану всегда нравились пухлые блондинки или рыжие, с тяжелыми грудями и веснушками на бедрах.
Еще он думал: она прекрасна.
Ее белая кожа почти светилась в полумраке. Йован забрался на противно-скользкую кожу мертвого эльфа, и вытянулся, разглядывая Адрианну.
Секс на шкуре убитого эльфа? Тевинтерцы безумны, как только могут быть безумны маги — уж Йован-то знает.
Он согласен.
Он протянул ладонь, чтобы коснуться Адрианны — маленького соска, тонкой талии, и слишком поздно заметил кинжал в ее руках. Тот самый кинжал, которым она свежевала Фенриса.
— Ты получишь награду, — сказала Адрианна, пронизывая кожу — лириумную метку, и втыкая лезвие в Йована.
Боль выжгла плечо и нитью протянулась куда-то в кишки. Он попытался закричать, но понял: не пошевелиться.
— Тишшше, — шепнула Адрианна — теплое дыхание коснулось щеки и открытой вопиющей раны. — Потерпи.
Нож дернулся вниз, прорисовывая узоры-завитушки в новой плоти. Лириум заставлял мясо шипеть и дымиться; больше всего Йовану хотелось заорать — хотя бы заорать, завыть от боли.
Он не мог даже откусить себе язык.
«Я умираю», — думал он.
Лезвие прокладывало дороги и переулки, извилистые тропинки, мерцало и рвало нервы. Когда провернулось вокруг своей оси, изображая цветок чуть ниже соска, Йован обмочился.
Он казался себе слизняком, залитым лимонным соком.
Он был ничем — сгустком агонии, и только.
Но в пелене полуобморока танцевала Адрианна-богиня, бесконечно чужая и бесконечно близкая, Йован хныкал пред ней, словно младенец, Йован упивался ею как мужчина. Она полосовала и жгла его. Он преклонялся.
Липкий от крови и пота. Мертвый. Рожденный заново.
В конце концов, она позволила ему потерять сознание — или уснуть благословенным сном.
Раб скользнул в проем полуоткрытой двери и повалился на колени:
— Простите, господин! — он прижимался лбом к прохладному жадеиту пола. На темно-зеленом фоне разметало светлые волосы, а заостренные уши смешно розовели. Он старался не дрожать, но получалось неважно.
Данариус приказал, чтобы его не беспокоили — но исключением могло быть нечто важное.
— Говори, — разрешил он.
Раб поднял голову — так, чтобы смотреть в колени Данариуса.
— Вернулась госпожа Адрианна, хозяин.
Данариус отложил пергамент и перо, разулыбался.
— Наконец-то. Я думал, она никогда не поймает этого маленького нахала. Да-да, пусть зайдет.
Все-таки справилась с заданием. Она всегда была талантливой ученицей, и хотя Фенрис стоил десятерых… а может, и сотни опытных воинов, неудивительно, что ей удалось изловить беглеца.
Нужно наградить ее, решил Данариус. Он даже встал, приветствуя Адрианну — жестом не только вежливости, но и уважения. Она всегда была одной из достойнейших.
Она шагнула сразу в глубину кабинета. Сопровождал ее какой-то мужчина в темных одеждах с полузакрытым капюшоном лицом. Данариус не видел ее почти полгода, и сейчас отметил, что ученица совсем исхудала, а черты лица заострились. Сейчас Адрианна выглядела особенно хищно.
Она несла мешок с чем-то круглым.
— Приветствую, учитель, — обратилась она.
Данариус ответил кивком, и тут же добавил:
— Ты нашла Фенриса? — уставился на сопровождающего. — И кто это с тобой?
— Я исправила твои ошибки, учитель, — сказала она; темно-бордовые губы растянулись в улыбку-оскал.
— О чем ты? — фыркнул Данариус. Он обогнул массивный письменный стол черного дерева, сложил руки на груди. Адрианна не только талантлива, еще и своевольна.
Вместо ответа она перевернула мешок.
Из гнилой холщовой темноты выкатилась голова — почти истлевшая и изрядно искаженная гниением, кости черепа выпирали из темной выгнившей плоти, а в безглазых дырах копошились черви. Но отшатнулся Данариус не из брезгливости.
На голове остались волосы. Бесцветные — выжженные лириумом.
— Фенрис, — почти простонал он.
Голос дрогнул так предательски. До последнего Данариус надеялся, что беглого раба вернут живым; он еще пригодится — Данариус никогда не желал своему шедевру смерти.
— Это ты называешь «исправлять ошибки»?! — крикнул на Адрианну.
Хотелось опуститься на колени и забрать голову. Может быть, выварить и оставить череп на память.
Адрианна расхохоталась.
— Ты с самого начала сделал ошибку, учитель. Ты пытался привязать раба страхом и подчинением… о, это так по-мужски, Данариус.
Его передернуло, когда она назвала по имени. Опарыши ползли по прозначно-зеленому полу прямо к острым носкам туфель.
— Ты посадил его на цепь, но все цепи можно порвать… кроме тех, которые считаешь благословением.
Адрианна не двигалась, зато шагнул вперед мужчина в капюшоне. Данариус потянулся к посоху.
Он успеет. Она всего лишь ученица, чего бы о себе ни возомнила.
— Я назвала его Умброй — Тенью. На самом деле, его имя Умбра Амор — Влюбленная Тень.
Человек отодвинул капюшон.
Когда-то он был невзрачен и невыразителен — длинный нос, торчащие уши, но лириумные клейма изменили его.
Глаза сверкали пронзительно-голубым. И, Данариус мог поклясться: трепетным восторгом фанатика, что услышал голос божества.
Наверное, подобное выражение лица было у Андрасте.
— Т-ты! — он взмахнул посохом. Заклинание полыхнуло и ударилось в невидимый щит.
Умбра открывался.
Отбиваясь и вызывая демонов на подмогу, Данариус невольно залюбовался — человек напоминал кокон, из которого высвобождался краснокрылый мотылек. Он был когда-то магом, этот Умбра, и теперь колдовал магией крови, тысячекратно усиленной лириумом.
Когда «крыло» коснулось демонов, они исчезли в собственном пламени. В прохладе кабинета встопорщился и осел пепел.
— Будь ты проклята! — выкрикнул Данариус, а затем призрачно-алая энергия сжала и его.
«Крылья» были мягкие и ласковые.
Как у настоящей бабочки, подумал Данариус за мгновение до того, как его разорвало пополам.
Шлейф «тени» сложился; теперь Йован-Умбра вновь стал почти прежним — тощим, нескладным.
— Молодец, — Адрианна перешагнула дымящуюся груду внутренностей. К другой куче — обломкам костей, обрывкам ткани и смятому, похожему на раздавленный орех, черепу с вкраплениями темных волос, — наклонилась. Долго пропускала между пальцев кровавые ошметки, прежде чем нашла медальон-печать магистра.
— Я победила, учитель, — сказала она. — Теперь это принадлежит мне по праву.
Она приблизилась к своему рабу, взлохматила волосы и подергала мочку уха.
Глаза вспыхнули лириумом и неодолимой любовью; Адрианна подумала, что это самое прекрасное зрелище на свете.
— …но мы только в начале пути, Умбра. Ты ведь готов следовать за мной?
— Всегда.
Адрианна поцеловала его.
@темы: Йован, гет, Данариус, Secret Santa 2012/2013, Адриана
-
-
02.01.2013 в 19:56-
-
05.01.2013 в 01:20интересная идея, отличное воплощение!!!
спасибо автору!
-
-
16.01.2013 в 08:19Какой настоящий Йован! Какой Роггар! Какая Адрианна (и представление о тевинтерцах)! И эпитеты — образные, вязко-сладкие как спелая черёмуха на языке, АРРР!!! Прекрасно, впрочем, как всегда
И КИНКИ. Кинки просто в глаз, не в бровь, поглажено всё, что только можно!
И ритуал! И всё-всё-всё до последней точки!
Это полный восторг, это фантастика, Achenne!!!
-
-
16.01.2013 в 08:24-
-
16.01.2013 в 12:30зы. с татушками я нафантазировала, конечно, ноооуж что есть, то есть.
-
-
16.01.2013 в 12:47оооооооу!! такая классная!!!!!!
-
-
16.01.2013 в 12:51-
-
16.01.2013 в 12:53да, и текст классный, и Йован на твоем арте обалденный - очень опасный, немного безумный и видно, что некий фанатизм в нем уже есть.
-
-
16.01.2013 в 12:57-
-
17.01.2013 в 07:41-
-
17.01.2013 в 09:14