Команда: Изабелла.
Тема: Праздность.
Персонажи: Изабелла-центрик, косвенное упоминание сопартийцев, НМП.
Жанр: missing scene, angst,намеки на юмор.
Рейтинг: G
Размер: 2007 слов.
Комментарий: авторская вычитка оставляет желать лучшего. В тексте немного корабельного сленга, так сказать.
читать дальшеЖенщина задумчиво почесала свое маленькое смуглое ушко, украшенное массивной золотой, а, может, и позолоченной серьгой, и опустила взгляд в днище деревянной, потрескавшейся кружки, в которой плескались мутные остатки эля. Во всяком случае, хоть ехидный и не в меру брезгливый Хоук и называет это пойло крысиной отравой, на вкус оно напоминает-таки почти настоящий алкоголь. Увы, только почти. Повернув кружку чуть ближе к свету, Изабелла смогла увидеть собственное размытое отражение с непривычно строгим и даже довольно усталым выражением лица.
Ей было скучно. Хотя, скучать особо не приходилось. Пока проныра-гном ускользал от внимания своей любимой торговой гильдии, заодно, по несчастливой случайности, и от Хоука, быть первопроходцем на заданиях приходилось ей, с бонусами в виде открытия заржавелых замков и разоружения мерзких ловушек. В последнем она была не так уж хороша, поэтому за прошлые пару недель у пиратки обгорели две сорочки и оторвалась подошва сапога, как говорят местные, «чуть ли не с мясом». Про случай, когда она едва не напоролась на полутораметровый штык, Изабелла даже вспоминать не хотела.
С другой стороны, ее кинжалы не просыхали от крови. Даже в море ривейнка предпочитала пушечным боям абордаж. Есть что-то животное, хищное в том, как один корабль настигает другой, и матросы, навострив сабли, цепляют «кошек» и рвутся в бой. И ничего нельзя предсказать – однажды ее команда разгромила даже охрану орлейского имперского фрегата, несмотря на то, что орлейцев было в два раза больше. Хотя, в конечном счете, все закончилось не слишком удачно, и захваченный корабль в тот же день пошел ко дну благодаря той же самой команде. Мужланы, опьяневшие от проснувшейся жажды крови, победы, одержанной с большим трудом, и золота, что тут еще скажешь. С Хоуком тоже все выходит наперекосяк – то пауки выскакивают в самый последний момент, когда все сражаются в полсилы, держась за раненые бока, то банда, которую они когда-то взялись истребить, состоит наполовину из девиц, прячущихся во время битвы как крысы и бьющих исподтишка, и стоит вспомнить самое звездное – появление древней каменной махины на глубинных тропах, излучающей энтропическую энергию словно береговой маяк в столичном порту. И все это было захватывающе, но.
Даже сидя на пороховой бочке можно заскучать, если сидишь на ней регулярно. Изабелле приелся Киркволл, намозолили глаза его пейзажи, довольно унылые и настолько однообразные, что, побывав в трех местных пещерах, вряд ли кто-то не слишком внимательный сможет отличить одну от другой. Женщину начали угнетать статуи и стенные карикатуры страдающих рабов, которым раньше она не придавала значения и недоумевала, чего так не любят их местные жители. Сколько она уже здесь? Лет пять, шесть? За это время, конечно, она ускользала из Вольной Марки, вслед за ложным следами, по которым могли сбыть искомый ею артефакт, а когда она его обнаружила, то полагала, что уйдет отсюда навсегда с фолиантом в подмышке, но почему-то все равно вернулась. Пиратка сама не знала, что было тому причиной – пробудившаяся совесть, никогда не спящая интуиция или некий новоявленный аристократ, ныне обладающий звучным титулом «Защитник».
К слову о Защитнике. Хоук явно был не от мира сего, что и говорить о его чувстве юмора, которое полностью мог понять, однако, только Варрик. Изабелла тоже любила шутить со смертью, но все же даже ей иногда казалось, что юмор Хоука был неуместен. Подколки его были неприятны порой – хоть и смысл их скользил по незримой поверхности, Изабелла слышала намеки, от которых бросало в дрожь. Ей казалось, что он видит ее насквозь. Но она никогда не признавалась себе в этом. Ривейнка вообще любила заглушать себя саму. Впрочем, дальше подшучиваний отношения Изабеллы и Хоука не заходили. Ривейнка чувствовала незримую границу, которой тот поставил между ними, и не могла ее разрушить.
Также многие члены собранной Хоуком команды были странны. Изабелла давно заметила, что все сопартийцы, с которыми она путешествовала, - немного ненормальные, если вообще не психопаты, в той или иной мере. Только некоторые признаются в этом сразу, как Андерс, впустивший в себя гостя из иного мира, или помешанный по вере Себастьян, некоторые отрицают, как малышка Мерилль, которая еженощно сидит напротив своего разбитого, древнего зеркала, или просто об этом молчат, как очаровашка Фенрис. Не то, чтобы она считала это чем-то плохим, даже наоборот, но она никогда не лезла в чужие личные проблемы. И старалась держаться со всеми на той увеселительной, по ее мнению, ноте, когда есть взаимный интерес, но нет ни капли доверия.
***
Изабелла сделала последний глоток, отставила кружку, и, положив на стол горстку медяков, кивнула трактирщику на прощание. Когда она вышла из «Висельника», еще было темно. Будучи любительницей ночных прогулок, пиратка не терялась во времени ночном, определив по темному, почти черному, изорванному звездами небу, что было еще около двух-трех часов ночи. Значит, она успеет еще наведаться в «Цветущую розу» в тот самый удачный момент, когда у всех обитателей публичного дома хмель в голове, и она сможет найти себе по-настоящему бесстыдное развлечение. А, может, даже и двойное, усмехнулась она про себя. И женщина не прогадала. В зале ее встретила изумительная девушка, с румяными щеками и с блестящими глазами, а позже и ясно заскучавший юноша, тоже миловидной внешности. Все-таки, любила Изабелла шлюх, их легкость, их едва ощутимое клиентами одиночество, их несерьезное отношение ко всему. Хотя, как тут не жить сегодняшнем днем – от невозможности мечтать о большем и достойном не хочется многим жить вообще.
Выходила пиратка из публичного дома, когда было уже около пяти утра, и солнце лениво поднималось на ясном небе. Она была весела и полна жизни, видимо, тамошние настроения легко заражают других. Насвистывая популярную у местных менестрелей мелодию, женщина двинулась в сторону Рваного берега и, несмотря на беззаботный вид, настороженно озиралась, не желая нарваться на остатки отрядов разбойников или контрабандистов. Эти ребята стали довольно нервными в последнее время и могли напасть даже на случайного прохожего. А все из-за капитанской железной леди, которая не знает меры в дисциплине, фыркнула про себя Изабелла.
Остановившись на самом краю берега, ривейнка плюхнулась на песок и свесила ноги вниз. Достав из высокого голенища сапога плоскую бутылку из темно-зеленого стекла, она откупорила ее, шумно носом втянув немного затхлый запах. Пахло так, как должен пахнуть старый, добротный ривейнский ром. Недолго думая, Изабелла принялась с наслаждением глотать напиток, запрокинув голову вверх. Ром привычно горячо растекался внутри как огонь, обжигая глотку. Сделав последний глоток, женщина отбросила бутыль в море и растянулась на холодном песке. Солнце уже било в глаза, поэтому Изабелла зажмурилась, становясь еще более похожей на большую довольную кошку.
Те рыбаки, что переправляли свои шлюпки вдоль того берега, где расположилась пиратка, могли с уверенностью сказать, что там она может пробыть и час, и два, зачарованно глядя на море. И действительно, один из них хотел махнуть ей в это утро рукой в знак приветствия, но, посмотрев на нее внимательнее, передумал, решив, что женщина его не заметит. Это было верно, хоть и наполовину. Заметить-то она его заметила, но не придала ему значения. Изабелла была из тех, кто навеки очарован морем. Его глубины манили, ей казалось, что всегда, когда она смотрит на водную гладь, она слышит зов сирен или кого-то еще, зовущего ее с собой. И ее подмывало откликнуться на призыв, снарядить корабль и поднимать паруса. И море поощряло ее отзывчивость, наградив каким-то тайным знанием, которое не давало ей попадать в шторма или дрейфовать долго в штиле. Когда-то.
После того, как Изабелла попала в шторм вместе с кунарийским дредноутом, она больше никогда не касалась корабельного руля. И не признавала, что вместе с тем штормом из ее жизни вырвалась та важная для нее часть, что звалась морем. Она говорила себе, мол, есть и опасности, и приключения, и комнатушка, где можно пристроиться, и эль рекой, и никакая киркволлская шлюха ей не откажет, чего еще желать?
Пиратка встала и, отряхнувшись, побрела неспешно в город. Если не вмешается добрый господин случай, она заранее знала, что ее ждет – дойдет до опустевшего к утру «Висельника», криво улыбнется хозяину, попросив нагреть для нее воды, сбросит с себя в номере все свои немудреные одежды и плюхнется в горячую ванну, опасаясь, что в ней же и заснет. И пенная вода окутает ее с головы до ног, словно мягкими щупальцами, даря ощущение тепла буквально на полчаса. А потом кожа покроется мурашками, и начнут постукивать зубы, ибо к холоду южанка не привыкла, а сервис в «Висельнике» не предполагает наличия в номере служанки, подливающей в ванну кипяток каждые десять минут.
И после – крепкий сон на кушетке каменной мягкости, под звуки галдящих чернорабочих на первом этаже и плача младенца на чердаке. И Изабелла как всегда пожелает себе приятных эротических грез, несмотря на то, что снятся ей обычно лишь обломки корабля и лица покойных матросов. И детские, почти полностью размытые воспоминания о голоде, красивых ракушках на пляже и огненно-красных флагах ривейнских кораблей. Ведь даже тогда ее душу захватило море.
И привычное одинокое пробуждение, в холодном поту и со слезами, застывшим в глазах. На то, чтобы отогнать от себя призраков прошлого хватает и пяти минут. Кошмары – незначительная расплата за ту жизнь, которую Изабелла выбрала, и заслуженная, ведь ривейнка ничуть не раскаивается.
***
И так изо дня в день. Иногда Изабелла требовалась Хоуку, и отправлялась с ним в ночные патрули по городу, присоединялась к поискам чьих-то пропавших родственников, следовала за ним на шахты в Костяной Яме и неизменно получала парочку новых ранений. Благо, путь до лечебницы Андерса в ароматных катакомбах ривейнка помнила так же четко, как и любимый прием жульничества в картах.
Но господин случай все же иногда вмешивается в размеренное течение жизни. И сейчас, перед входом в «Висельника» пиратку остановил невысокий, жилистый мужичок, обладатель тоненьких сальных волос с проседью, близко посаженных, карих глазенок и неприлично длинных пальцев на руках, одетый в грязные лохмотья, отдаленно напоминающие одежду. Словом, типичный представитель Клоаки или переулков Нижнего Города.
- Серра, уделите мне минутку, - голос у нищего был тихий и заискивающий.
- Что тебе нужно, Питне? - Изабелла его знала. Перед ней стоял выродок из нищих беспризорников, обосновавшихся в катакомбах. Шансов выжить там мало, поэтому Питне можно было считать крайне везучим отродьем. Сейчас он зарабатывал на жизнь тем, что подслушивал каждый подозрительный шепоток или шорох, выясняя про себя, кому и за сколько эти слухи можно продать. И он процветал, несмотря на свой внешний вид, ибо знал каждую шавку в городе и редко ошибался в сведениях.
- Это связано с Кастильоном… - не успел договорить Питне, как его схватили за шкирку и потащили в номер «Висельника». Когда он понял, что больше его не будут таскать за шиворот, он присел на обветшалый стул и продолжил. – Точнее, с его прибытием в наш замечательный город, – тон его голоса незаметно перешел из заискивающего в деловой.
- Что ты узнал? – от волнения у пиратки участилось сердцебиение, и шумно поднималась грудь.
- Его близкий друг, с которым у вас, серра, уже состоялось знакомство, остановился в «Цветущей розе» и пробудет там около недели точно. И он знает о местоположении вашего… - он запнулся, явно желая вытянуть слово из самой Изабеллы, просто из чистого любопытства.
- Поняла, - отрезала Изабелла. Порывшись в карманах, она вытащила небольшой мешочек и бросила его своему осведомителю. – Этого, надеюсь, достаточно?
- Вполне, - мешочек мгновенно был развязан, осмотрен и с тихим, греющим слух любого бедняка звоном спрятан в карман. – Я, пожалуй, пойду, серра. Благодарю за щедрость.
Пиратка глядела в то место, где сидел Питне, лихорадочно соображая, что делать. К черту ванну, к черту сон, это был тот случай, когда наслаждаться жизнью было кощунственно. Ноги сами несли ее к особняку Хоука, едва не срываясь на бег, сердце билось с удвоенной силой, взгляд золотистых, темных глаз рассеянно бегал по лицам прохожих, не останавливая внимания ни на одном из них. Она даже не помнила, как добралась до нужного особняка, позвонила в звонок и поздоровалась с гномом, который, очевидно, служил в доме Хоука за чисто символическую плату – за крышу над головой и пирожок в обед.
Услышав, что «серра Хоук вернется с приема наместника не раньше, чем через полчаса», Изабелла немного успокоилась и решила пораскинуть мозгами. Когда тот зашел и, снимая порядком ему надоевший нарядный камзол, заметил, насколько удивителен визит разбойницы, постучавшей во входную дверь, она перебила молодого человека лишь одной фразой.
- Хоук, у меня есть план! – сообщила она с вызывающей улыбкой на губах.
Искателя приключений ничто не может пробудить к жизни сильней и эффективней авантюры, безрассудной и желанной.
Тема: Праздность.
Персонажи: Изабелла-центрик, косвенное упоминание сопартийцев, НМП.
Жанр: missing scene, angst,
Рейтинг: G
Размер: 2007 слов.
Комментарий: авторская вычитка оставляет желать лучшего. В тексте немного корабельного сленга, так сказать.
A friend in needs a friend indeed,
A friend with weed is better,
A friend with breasts and all the rest,
A friend who's dressed in leather,
- Placebo, Pure Morning.
''И вошла Изабелла в Церковь, и увидела она, что это скучно".
Песнь Изабеллы, станс первый, стих первый.
- Изабелла.
A friend with weed is better,
A friend with breasts and all the rest,
A friend who's dressed in leather,
- Placebo, Pure Morning.
''И вошла Изабелла в Церковь, и увидела она, что это скучно".
Песнь Изабеллы, станс первый, стих первый.
- Изабелла.
читать дальшеЖенщина задумчиво почесала свое маленькое смуглое ушко, украшенное массивной золотой, а, может, и позолоченной серьгой, и опустила взгляд в днище деревянной, потрескавшейся кружки, в которой плескались мутные остатки эля. Во всяком случае, хоть ехидный и не в меру брезгливый Хоук и называет это пойло крысиной отравой, на вкус оно напоминает-таки почти настоящий алкоголь. Увы, только почти. Повернув кружку чуть ближе к свету, Изабелла смогла увидеть собственное размытое отражение с непривычно строгим и даже довольно усталым выражением лица.
Ей было скучно. Хотя, скучать особо не приходилось. Пока проныра-гном ускользал от внимания своей любимой торговой гильдии, заодно, по несчастливой случайности, и от Хоука, быть первопроходцем на заданиях приходилось ей, с бонусами в виде открытия заржавелых замков и разоружения мерзких ловушек. В последнем она была не так уж хороша, поэтому за прошлые пару недель у пиратки обгорели две сорочки и оторвалась подошва сапога, как говорят местные, «чуть ли не с мясом». Про случай, когда она едва не напоролась на полутораметровый штык, Изабелла даже вспоминать не хотела.
С другой стороны, ее кинжалы не просыхали от крови. Даже в море ривейнка предпочитала пушечным боям абордаж. Есть что-то животное, хищное в том, как один корабль настигает другой, и матросы, навострив сабли, цепляют «кошек» и рвутся в бой. И ничего нельзя предсказать – однажды ее команда разгромила даже охрану орлейского имперского фрегата, несмотря на то, что орлейцев было в два раза больше. Хотя, в конечном счете, все закончилось не слишком удачно, и захваченный корабль в тот же день пошел ко дну благодаря той же самой команде. Мужланы, опьяневшие от проснувшейся жажды крови, победы, одержанной с большим трудом, и золота, что тут еще скажешь. С Хоуком тоже все выходит наперекосяк – то пауки выскакивают в самый последний момент, когда все сражаются в полсилы, держась за раненые бока, то банда, которую они когда-то взялись истребить, состоит наполовину из девиц, прячущихся во время битвы как крысы и бьющих исподтишка, и стоит вспомнить самое звездное – появление древней каменной махины на глубинных тропах, излучающей энтропическую энергию словно береговой маяк в столичном порту. И все это было захватывающе, но.
Даже сидя на пороховой бочке можно заскучать, если сидишь на ней регулярно. Изабелле приелся Киркволл, намозолили глаза его пейзажи, довольно унылые и настолько однообразные, что, побывав в трех местных пещерах, вряд ли кто-то не слишком внимательный сможет отличить одну от другой. Женщину начали угнетать статуи и стенные карикатуры страдающих рабов, которым раньше она не придавала значения и недоумевала, чего так не любят их местные жители. Сколько она уже здесь? Лет пять, шесть? За это время, конечно, она ускользала из Вольной Марки, вслед за ложным следами, по которым могли сбыть искомый ею артефакт, а когда она его обнаружила, то полагала, что уйдет отсюда навсегда с фолиантом в подмышке, но почему-то все равно вернулась. Пиратка сама не знала, что было тому причиной – пробудившаяся совесть, никогда не спящая интуиция или некий новоявленный аристократ, ныне обладающий звучным титулом «Защитник».
К слову о Защитнике. Хоук явно был не от мира сего, что и говорить о его чувстве юмора, которое полностью мог понять, однако, только Варрик. Изабелла тоже любила шутить со смертью, но все же даже ей иногда казалось, что юмор Хоука был неуместен. Подколки его были неприятны порой – хоть и смысл их скользил по незримой поверхности, Изабелла слышала намеки, от которых бросало в дрожь. Ей казалось, что он видит ее насквозь. Но она никогда не признавалась себе в этом. Ривейнка вообще любила заглушать себя саму. Впрочем, дальше подшучиваний отношения Изабеллы и Хоука не заходили. Ривейнка чувствовала незримую границу, которой тот поставил между ними, и не могла ее разрушить.
Также многие члены собранной Хоуком команды были странны. Изабелла давно заметила, что все сопартийцы, с которыми она путешествовала, - немного ненормальные, если вообще не психопаты, в той или иной мере. Только некоторые признаются в этом сразу, как Андерс, впустивший в себя гостя из иного мира, или помешанный по вере Себастьян, некоторые отрицают, как малышка Мерилль, которая еженощно сидит напротив своего разбитого, древнего зеркала, или просто об этом молчат, как очаровашка Фенрис. Не то, чтобы она считала это чем-то плохим, даже наоборот, но она никогда не лезла в чужие личные проблемы. И старалась держаться со всеми на той увеселительной, по ее мнению, ноте, когда есть взаимный интерес, но нет ни капли доверия.
***
Изабелла сделала последний глоток, отставила кружку, и, положив на стол горстку медяков, кивнула трактирщику на прощание. Когда она вышла из «Висельника», еще было темно. Будучи любительницей ночных прогулок, пиратка не терялась во времени ночном, определив по темному, почти черному, изорванному звездами небу, что было еще около двух-трех часов ночи. Значит, она успеет еще наведаться в «Цветущую розу» в тот самый удачный момент, когда у всех обитателей публичного дома хмель в голове, и она сможет найти себе по-настоящему бесстыдное развлечение. А, может, даже и двойное, усмехнулась она про себя. И женщина не прогадала. В зале ее встретила изумительная девушка, с румяными щеками и с блестящими глазами, а позже и ясно заскучавший юноша, тоже миловидной внешности. Все-таки, любила Изабелла шлюх, их легкость, их едва ощутимое клиентами одиночество, их несерьезное отношение ко всему. Хотя, как тут не жить сегодняшнем днем – от невозможности мечтать о большем и достойном не хочется многим жить вообще.
Выходила пиратка из публичного дома, когда было уже около пяти утра, и солнце лениво поднималось на ясном небе. Она была весела и полна жизни, видимо, тамошние настроения легко заражают других. Насвистывая популярную у местных менестрелей мелодию, женщина двинулась в сторону Рваного берега и, несмотря на беззаботный вид, настороженно озиралась, не желая нарваться на остатки отрядов разбойников или контрабандистов. Эти ребята стали довольно нервными в последнее время и могли напасть даже на случайного прохожего. А все из-за капитанской железной леди, которая не знает меры в дисциплине, фыркнула про себя Изабелла.
Остановившись на самом краю берега, ривейнка плюхнулась на песок и свесила ноги вниз. Достав из высокого голенища сапога плоскую бутылку из темно-зеленого стекла, она откупорила ее, шумно носом втянув немного затхлый запах. Пахло так, как должен пахнуть старый, добротный ривейнский ром. Недолго думая, Изабелла принялась с наслаждением глотать напиток, запрокинув голову вверх. Ром привычно горячо растекался внутри как огонь, обжигая глотку. Сделав последний глоток, женщина отбросила бутыль в море и растянулась на холодном песке. Солнце уже било в глаза, поэтому Изабелла зажмурилась, становясь еще более похожей на большую довольную кошку.
Те рыбаки, что переправляли свои шлюпки вдоль того берега, где расположилась пиратка, могли с уверенностью сказать, что там она может пробыть и час, и два, зачарованно глядя на море. И действительно, один из них хотел махнуть ей в это утро рукой в знак приветствия, но, посмотрев на нее внимательнее, передумал, решив, что женщина его не заметит. Это было верно, хоть и наполовину. Заметить-то она его заметила, но не придала ему значения. Изабелла была из тех, кто навеки очарован морем. Его глубины манили, ей казалось, что всегда, когда она смотрит на водную гладь, она слышит зов сирен или кого-то еще, зовущего ее с собой. И ее подмывало откликнуться на призыв, снарядить корабль и поднимать паруса. И море поощряло ее отзывчивость, наградив каким-то тайным знанием, которое не давало ей попадать в шторма или дрейфовать долго в штиле. Когда-то.
После того, как Изабелла попала в шторм вместе с кунарийским дредноутом, она больше никогда не касалась корабельного руля. И не признавала, что вместе с тем штормом из ее жизни вырвалась та важная для нее часть, что звалась морем. Она говорила себе, мол, есть и опасности, и приключения, и комнатушка, где можно пристроиться, и эль рекой, и никакая киркволлская шлюха ей не откажет, чего еще желать?
Пиратка встала и, отряхнувшись, побрела неспешно в город. Если не вмешается добрый господин случай, она заранее знала, что ее ждет – дойдет до опустевшего к утру «Висельника», криво улыбнется хозяину, попросив нагреть для нее воды, сбросит с себя в номере все свои немудреные одежды и плюхнется в горячую ванну, опасаясь, что в ней же и заснет. И пенная вода окутает ее с головы до ног, словно мягкими щупальцами, даря ощущение тепла буквально на полчаса. А потом кожа покроется мурашками, и начнут постукивать зубы, ибо к холоду южанка не привыкла, а сервис в «Висельнике» не предполагает наличия в номере служанки, подливающей в ванну кипяток каждые десять минут.
И после – крепкий сон на кушетке каменной мягкости, под звуки галдящих чернорабочих на первом этаже и плача младенца на чердаке. И Изабелла как всегда пожелает себе приятных эротических грез, несмотря на то, что снятся ей обычно лишь обломки корабля и лица покойных матросов. И детские, почти полностью размытые воспоминания о голоде, красивых ракушках на пляже и огненно-красных флагах ривейнских кораблей. Ведь даже тогда ее душу захватило море.
И привычное одинокое пробуждение, в холодном поту и со слезами, застывшим в глазах. На то, чтобы отогнать от себя призраков прошлого хватает и пяти минут. Кошмары – незначительная расплата за ту жизнь, которую Изабелла выбрала, и заслуженная, ведь ривейнка ничуть не раскаивается.
***
И так изо дня в день. Иногда Изабелла требовалась Хоуку, и отправлялась с ним в ночные патрули по городу, присоединялась к поискам чьих-то пропавших родственников, следовала за ним на шахты в Костяной Яме и неизменно получала парочку новых ранений. Благо, путь до лечебницы Андерса в ароматных катакомбах ривейнка помнила так же четко, как и любимый прием жульничества в картах.
Но господин случай все же иногда вмешивается в размеренное течение жизни. И сейчас, перед входом в «Висельника» пиратку остановил невысокий, жилистый мужичок, обладатель тоненьких сальных волос с проседью, близко посаженных, карих глазенок и неприлично длинных пальцев на руках, одетый в грязные лохмотья, отдаленно напоминающие одежду. Словом, типичный представитель Клоаки или переулков Нижнего Города.
- Серра, уделите мне минутку, - голос у нищего был тихий и заискивающий.
- Что тебе нужно, Питне? - Изабелла его знала. Перед ней стоял выродок из нищих беспризорников, обосновавшихся в катакомбах. Шансов выжить там мало, поэтому Питне можно было считать крайне везучим отродьем. Сейчас он зарабатывал на жизнь тем, что подслушивал каждый подозрительный шепоток или шорох, выясняя про себя, кому и за сколько эти слухи можно продать. И он процветал, несмотря на свой внешний вид, ибо знал каждую шавку в городе и редко ошибался в сведениях.
- Это связано с Кастильоном… - не успел договорить Питне, как его схватили за шкирку и потащили в номер «Висельника». Когда он понял, что больше его не будут таскать за шиворот, он присел на обветшалый стул и продолжил. – Точнее, с его прибытием в наш замечательный город, – тон его голоса незаметно перешел из заискивающего в деловой.
- Что ты узнал? – от волнения у пиратки участилось сердцебиение, и шумно поднималась грудь.
- Его близкий друг, с которым у вас, серра, уже состоялось знакомство, остановился в «Цветущей розе» и пробудет там около недели точно. И он знает о местоположении вашего… - он запнулся, явно желая вытянуть слово из самой Изабеллы, просто из чистого любопытства.
- Поняла, - отрезала Изабелла. Порывшись в карманах, она вытащила небольшой мешочек и бросила его своему осведомителю. – Этого, надеюсь, достаточно?
- Вполне, - мешочек мгновенно был развязан, осмотрен и с тихим, греющим слух любого бедняка звоном спрятан в карман. – Я, пожалуй, пойду, серра. Благодарю за щедрость.
Пиратка глядела в то место, где сидел Питне, лихорадочно соображая, что делать. К черту ванну, к черту сон, это был тот случай, когда наслаждаться жизнью было кощунственно. Ноги сами несли ее к особняку Хоука, едва не срываясь на бег, сердце билось с удвоенной силой, взгляд золотистых, темных глаз рассеянно бегал по лицам прохожих, не останавливая внимания ни на одном из них. Она даже не помнила, как добралась до нужного особняка, позвонила в звонок и поздоровалась с гномом, который, очевидно, служил в доме Хоука за чисто символическую плату – за крышу над головой и пирожок в обед.
Услышав, что «серра Хоук вернется с приема наместника не раньше, чем через полчаса», Изабелла немного успокоилась и решила пораскинуть мозгами. Когда тот зашел и, снимая порядком ему надоевший нарядный камзол, заметил, насколько удивителен визит разбойницы, постучавшей во входную дверь, она перебила молодого человека лишь одной фразой.
- Хоук, у меня есть план! – сообщила она с вызывающей улыбкой на губах.
Искателя приключений ничто не может пробудить к жизни сильней и эффективней авантюры, безрассудной и желанной.
@темы: Изабела, м!Хоук, джен, Sidequest "Five demons"
-
-
26.06.2011 в 02:44Хотя если это именно часть раскрытия темы - то дааа...
-
-
26.06.2011 в 17:25Но меня чем-то зацепило, спасибо.
-
-
26.06.2011 в 17:35Спасибо. ))